«Девятимечье»

Девятимечье (fb2) - Девятимечье 5295K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Иар Эльтеррус - Влад Вегашин

Иар Эльтеррус, Влад Вегашин Девятимечье

Иар Эльтеррус Серый меч

История Серого Мага, Серого Меча и Серого Дракона.

Пролог

«…И пришла на Архр тьма жуткая и безжалостная, несущая боль и смерть… И обрушились города, и убиты были миллионы… И крики несчастных вздымались до небес, но небеса молчали. И поднялись тогда армии аллорнов, людей, храргов и драконов, дабы сокрушить темное воинство Врага. И маги Архра встали рядом со всеми и во главе всех. Ордена Тсорг, Нархан, Диорет и Франнар слили силы своей светлой магии в борьбе с колдовством проклятого богами Серого Убийцы. Проходили годы и годы, но не отступал он и его рабы. Долго тянулась война, пока не пришел к светлым магам аллорн Ниарн-Иллень и не сказал им, что знает, как победить Повелителя Тени. И стал он во главе воинства Света, и сокрушил врага в землях Фаллингара, Тронхорда, Мерилората, Мерхарбры и Конгфидана. Тридцать долгих лет шла священная война. Казалось, победа была не за горами, но закрепились остатки сил Серого Убийцы на островах Пустошей Марранхи, неприступных и защищенных скалами. Десятилетиями бессмысленно атаковали силы Света Серый Город и не могли пробиться. Но однажды никто не вышел навстречу воинам, и поняли они, что Повелитель Тени покинул наш мир. Лишь в Серый Город не смогли войти воины народов Архра – жуткое колдовство Тьмы защищало его. Тогда приказали маги Света оставить навсегда проклятые острова и предать забвению всех, служивших Тьме и Серому Убийце. И было так!»

«Из хроник народа Аллорн, писанных Маллень-Аленноль, в год разрушения мира, от Сотворения 67890»

«…Рабство, боль и смерть царили в мире, маги не давали никому свободы, и была забыта многими честь. Но пришел Освободитель, Серый Маг Предела, Владыка. И назвали враги его Серым Убийцей, – ибо не жалел он тех, кто мучил других, тех, кто во имя выгоды уничтожал народы, тех, кого проклинали угоняемые в рабство. Ведь Владыка не признавал рабства, не признавал угнетения. И никому не позволял называть себя господином, и не было у него рабов. Годами лучшие воины со всего мира шли к нему, отдавая ему свои сердца. И клялись быть верными, клялись никого не признавать господами над собой. Но не успокоились маги и собрали силы, и объявили Владыке войну… Тридцать лет сражались воины, не давая захватить ставшие вольными города, не желая, чтобы их детей снова обратили в рабов, и не могли войска союза пробиться в наши земли. Но пришел к врагам аллорн, знавший, как бороться с воинами Повелителя, знавший, как захватить наши крепости, и предал. И стал Ниарн-Иллень во главе вражеских войск и, собрав несокрушимую армию, обрушился на крепости серых братьев. И не щадил никого – ни женщину, ни ребенка, оставляя за собой пепелища. И стали цветущие земли землями Смерти, Дикими Землями. И отступили мы на неприступные острова в дальнем море, Пустоши Марранхи, и выстроили там свою цитадель – Серый Город, Город Повелителя Тени. Долго жили там верные, отражая беспрестанные атаки врага, пока не собрал нас Владыка и не сказал, что уходит из нашего мира, и что мало кто сможет последовать за ним. Тогда воины из людей объединились в один народ, – а были среди них и мужчины, и женщины, и, дав клятву иметь детей только друг от друга, воспитывать их воинами и сохранять верность Владыке, ожидая его возвращения, отправились в Дикие Земли. Мы же, народ схорров, поклявшись дождаться Повелителя, ушли на острова, названные Соухорном в честь прежней родины, где, владея тайной магией Перерождений, создали неприступную защиту. Что сталось с народом уррун-хурров после ухода Повелителя Тени, мы не знаем. И ушел Владыка, взяв с собой горстку верных. Куда? Нам то не ведомо. Знаем, что когда-нибудь он вернется. Мы можем только ждать, не принимая ужасов, навязанных победителями лежащему у их ног Архру. И мы ждем!»

«Из вступления к учебнику истории для университетов Соухорна, писанного Врохр-Мын Дун-Ххаллем, Изменяющим Происхождение Мыслей из Дудматтирана, города Обучений»

«Две тысячи лет прошло после великой войны. Но не успокаивался Архр, войны катились одна за другой, срывая покровы жизни с многих и многих. И не возникало ничего нового, не было покоя, не было жизни. И поняли тогда маги ордена Предела, что нужно отказаться от отчуждения и изменить мир, дав людям что-то, на что они смогут обратить свои безумства. И собрали они всех магов мира Архр на Колхрии, в городе Колгарене, в Серой Башне. И убили несогласных, и объединили магов в одно целое, и все они с тех пор принадлежали ордену Серой Башни. И долго думали они, как изменить людей, на что направить их силы и злобу бессмысленную. И нашли… Пусть же закон ограничит их любовные похождения и пусть хотят они запретного более всего на свете. И пусть за нарушение закона преступившие его будут изменены. И измененным будет дозволено совершать запретное. И да будут они рабами! Но не захотели люди принимать благо свое, и пришлось магам Серой Башни уничтожать королевства, объединять сотни диких народов земли Фаллингар в единую империю Фофар. С этой просвещенной империи и началось на Архре воцарение Закона. И воспитывались тысячи тысяч детей, с малости знавших, что высшая радость – запретная любовь. А затем сила Фофара и магия Серой Башни пришли на иные земли Архра. Не прошло и тысячи лет, как каждый знал, что можно и чего нельзя в этом мире. И прекратились войны, и воцарилась в мире стабильность. Пусть же благословенна будет мудрость предков, давших нашему миру понимание цельности и Закона. И Серая Башня служит оплотом мира на Архре. И пусть живут новые поколения так же, как жили поколения до них!»

«Из вступительной лекции для магов Воздушных Стихий, прочитанной Оссолхиром, Магистром Огня, студиозусам первого года обучения в Академии Высшей Магии Колгарена».

Глава 1 О странностях в образе жизни

Вставать было тошно. В голове назойливой мухой билась мысль: «Опять на работу…» Эли приподнял голову и с тоской посмотрел в сторону компьютера, вспомнив ночную игру в «Warcraft», из-за которой лег спать под утро. А теперь целый день голова будет трещать. Но вставать все равно придется, до работы добираться двумя автобусами больше часа. Он медленно встал, протер глаза и, проклиная все на свете, а в первую очередь самого себя, поплелся в душевую – после холодного душа чувствуешь себя чуть полегче, голова не так болит. Больше хотелось повеситься, чем идти на работу. Но идти надо. Ох уж это проклятое «надо», как оно достает. Всегда надо, надо, надо…

Эли покосился на дикий бардак в квартире и с отвращением поморщился – убирать не было ни сил, ни времени. Обернулся на соседскую дверь, но та, к сожалению, оказалась заперта: сосед, видимо, успел уйти на работу. Как ни жаль, скинуть уборку на другого не получилось. Ну и ладно, вечером вдвоем уберут. Слава богу, Валька спокойный парень, не задирается, прав не качает, да и квартплату, что немаловажно, вовремя вносит. Так что с соседом еще повезло.

На скорую руку он соорудил бутерброд, проглотил жидковатый кофе и, подхватив сумку, выскочил на улицу. Опаздывать очень не хотелось: опять начнется балаган, начальник – «марокканец» и, естественно, великим умом не отличается. Зато отличается крайне вздорным характером и не выносит, когда с ним спорят.

Эли пробежался до остановки и тут ему повезло – автобус подъехал сразу же. Внутри было жарко, как в аду – кондиционер, конечно, и не думал работать.

– Илюха! Привет! Ты чего тут делаешь, поц рыжий? – расплылся в улыбке высокий смуглый парень, сидящий на переднем сиденье. – Сколько лет, сколько зим… Садись.

– Не рыжий, а только рыжебородый! – ответил Эли старой шуткой, с удовольствием пожимая руку Виктору, Витьке, Витюше – старому знакомому, бабнику и разгильдяю. – Привет, Витька! А что я тут делаю? Не видишь разве, на работу еду, – он похлопал по кобуре пистолета. – Стал бы я иначе с этой бандурой по городу таскаться.

С Виктором Эли познакомился на второй день после репатриации[1] в Израиль, потом они вместе изучали в ульпане[2] иврит.

– А где ты сейчас работаешь?

– В шмире.[3] Ворота машинам открываю. Открываю, закрываю… Дурью, в общем, маюсь.

– Так ты же программист! – удивленно воззрился на него Виктор.

– Угу… – Эли поморщился. – Только надо еще найти работу по специальности в этой долбаной Израиловке.[4] Нет у меня, видишь ли, местного опыта. А где взять этот самый местный опыт, если ни одна собака на работу не берет? И это при том, что я, как специалист, лучше большинства этих поцов. Но оно ж им не надо…

Витька почесал затылок.

– Да… Непруха.

– И не говори… А ты где сейчас?

– Да вот в банк кассиром устроился, одновременно учусь на вторую степень по экономике. Обещают после окончания перевести в отдел инвестиций. А так работа, в общем, неплохая. Есть, конечно, свои заморочки, а где их нет?.. Ой! Извини, я побежал, моя остановка. Бывай!

Виктор сорвался с места и протолкнулся к двери. Уже с улицы он помахал Эли и, не оглядываясь, побежал через дорогу к банку. Эли даже не успел толком попрощаться.

«Да. Вот так вот видишься со знакомыми раз в несколько лет, да и то случайно, и времени поговорить нет…» – скользнула по краю сознания невеселая мысль.

Снова в окне замелькали иерусалимские улицы. Вот, кстати, и остановка, на которой нужно пересаживаться. Пересел… Похоже, удастся не опоздать. За невеселыми размышлениями он и не заметил, как добрался до промзоны, где работал. Эли вышел из автобуса и осмотрелся. На другой стороне улицы шумела стройка, новый район для религиозных строят. За счет государства, конечно. Но хорошо хоть, вообще что-то строят – арабам меньше достанется.

Он бежал мимо серых заборов – промзона. Впереди виднелась будка – там Эли и работал. «Ну, слава Богу, на месте, и только без двух десять, успел…» – мелькнуло в голове, он уже подходил к шлагбауму, вокруг которого в нетерпении бегал сменщик, давно собравший сумку. Увидев Эли, он постучал пальцем по часам и злобно прошипел:

– Ну, и где ты шляешься?

Его занудство за полгода успело достать до печенок, но ссориться не хотелось. Поэтому Эли ответил:

– Я вовремя.

– Мы же договаривались приходить на десять-пятнадцать минут раньше! Я же прихожу? А тебе что, трудно?

Сменщик был зол, как собака, и искал на ком эту злость сорвать. Видимо, опять «схлопотал» от начальства.

– Ну, извини…

Тот махнул рукой и «великодушно» простил:

– Ладно. Черт с тобой. Держи ключи и рацию. Да, вот еще, шеф велел, чтобы синий «Fiat» № 73-340-63 сюда больше не впускали ни под каким видом.

– О’кей! – Эли хотел побыстрее от него отделаться, поэтому готов был согласиться даже на покупку слона.

– Ладно, я побежал спать, – уходя, бросил сменщик.

– Бай!

Эли с тоской огляделся. Все та же, знакомая до отвращения, унылая картина – слева серая каменная стена конфетной фабрики, к которой приклеилась его будка, несколько деревцев, дающих убогую тень, без которой в такую жару было бы совсем гнусно. Справа, через дорогу – точно такая же стена жиркомбината. Серость, мертвенная, безнадежная серость… Пустошь…

Он вытащил стул на улицу, в тень, достал ноутбук и включил его, не понимая, зачем: игры надоели до смерти. Глянул на книгу, лежащую в сумке – нет, читать тоже не хотелось. Как-то все у него в жизни не складывалось, Эли издавна преследовало ощущение, что все вокруг – просто пыльная серая пустошь. Не имеющая конца пустошь.

Вспомнилась Украина, где его предали все, кого он считал друзьями. Как сказал кто-то из древних: «Зачем тебе враги? Ведь у тебя есть друзья!»

Думать о прошлом не хотелось, но оно само, не спрашивая, всплывало в памяти. Как бежал через всю Россию без денег, синим от побоев, в куцем драном пальтишке, добежал до Урала. Потом узнал, что его долго искали – еще бы, он ведь оказался одним из немногих, чудом вырвавшихся живыми из рук подонков, да еще и заявившим на них, из-за чего двух тварей все же посадили. Слава Господу, никто не знал, что у него под Магнитогорском живет дядя. Там Эли, тогда еще Илья, и осел. И ничего, абсолютно ничего там не было, кроме беспросветного одиночества и тоски. Только общение с дядей и двоюродной сестрой как-то спасало, но они жили своей жизнью и им часто бывало не до него.

Так Эли и существовал, пока однажды дядя не сказал ему: «…А что молодой еще еврей делает в этой стране? Тебе здесь ничего не светит. Езжай-ка ты, парень, в Израиль!» И он поехал. А что еще оставалось делать, в России ему и в самом деле ничего не светило. Ни друзей, ни работы, ни квартиры. Даже женщины его избегали, а почему так сложилось, он не знал. Вот и поехал…

Сперва радовался и удивлялся всему вокруг, как ребенок. А потом… Потом приехала мама и жить стало очень трудно, а он, неплохой программист, никак не мог найти работу. По очень простой причине. Сабры[5] не слишком любили «русских», чувствовали, что у них лучше образование, больше предприимчивости, и потому боялись. Боялись, что их вытеснят. Вот и давили, не брали на работу, а если и брали, то платили втрое меньше, чем «своим».

Для Эли не нашлось иной работы, кроме как охранником. И все же это было лучше, чем работать на фабрике – деньги те же, а вкалывать, как папа Карло, не надо. Тошно только от ощущения собственной бесполезности. Фантастика и ноутбук немного спасали от скуки, но ненадолго. Он бросил взгляд на компьютер и вспомнил, как полгода копил на него, отказывая себе в самом необходимом. Очень хотелось делать что-то нужное, а не бесцельно сидеть в будке, читая книги. Да и зарплату нормальную получать, а не те жалкие крохи, что сейчас. Две с половиной тысячи шекелей – это что, деньги? Пока была жива мать, они хотя бы могли позволить себе снимать отдельную квартиру, его зарплаты и ее пенсии на это хватало. И дома его кто-то ждал. А теперь… Теперь Эли никак не мог позволить себе отдавать две трети зарплаты за квартиру, ведь еще нужно на что-то жить. Вот и пришлось снимать напополам с соседом. Хорошо хоть, парень нормальный попался. Но все равно – чужой человек в доме.

А друзья? Да полноте, какие там друзья? После случившегося на Украине Эли не доверял никому и никого близко к себе не подпускал. Так что друзей нет. Так, приятели, не больше. Личной жизни тоже никакой – кому из нынешних практичных женщин нужен нищий охранник? Нет таких, каждой подавай, как минимум, миллионера. Вот и сидел один, как сыч, давно уже не пытаясь с кем-нибудь познакомиться – все равно смысла нет. Компьютер и фэнтези помогали расслабиться, но от тоски не спасали. Терять ему было абсолютно нечего. Неплохой итог для 34 лет жизни, ничего не скажешь…

Эли с неприязнью покосился на собственный живот. Картина оставляла желать лучшего: тоненькие ручки, животик, лысинка. А ведь когда-то хотел сдавать на черный пояс, был неплохим бойцом – и во что превратился от сидячей жизни? Смотреть противно. Даже когда уже здесь, в Израиле, его взяли в армию на полгода, пятнадцатикилометровые пробежки под «чутким» руководством сержанта не помогли справиться с животом – солдат кормили, как на убой.

Он сидел, курил и смотрел в пустоту. Мысли текли прихотливо, перескакивая с одного на другое, но ни на чем не останавливались надолго. Вспомнилось вдруг трехлетней давности происшествие во время поездки в Ущелье Ветров под Эйлатом. Тогда было показалось, что он столкнулся с чудом.

Три года назад в Иерусалиме было очень тяжело с работой, и Эли согласился сопровождать экскурсию для религиозных детей в Эйлат. Сперва все шло без особых происшествий, экскурсия как экскурсия, дети как дети. Шум, гам и беготня. Эйлат, конечно, город очень красивый, Красное море просто великолепно, да разве с детьми на что-нибудь посмотришь?.. За ними бы уследить, чтобы не залезли куда-нибудь не туда. Особенно на полуальпинистских маршрутах. Уставали охранники после беготни по горам, как собаки. А на третий день они, перед отъездом домой, завезли детишек в Ущелье Ветров.

Пустыня. Пустыня и ветер. Каких только чудес вы не совершаете вместе. Издалека не было ничего видно, только холмы, бесконечные холмы, прибитые красной пылью, холмы до горизонта, где вздымались древние горы. Марсианский пейзаж… А чуть ближе виднелся провал в полкилометра глубиной, где пересекались десятки ущелий, все, правда, увитые стальными тросами туристических маршрутов. На закате ущелья были невероятно красивы, красные блики создавали радужные отсветы на стенах.

Группа тихо шла от ущелья к ущелью. Детишки даже примолкли, пораженные неземной красотой. Однако вскоре Эли почувствовал себя странно. Хотя он уже лет десять, как не занимался ни кунг-фу, ни эзотерикой, экстрасенсорная чувствительность не угасла. В голове забил молот, возникло ощущение, что впереди находится нечто невероятной, потрясающей силы. Сам ли шел, или тянуло что-то вперед… Он не видел ничего вокруг, пока не оказался у арки или чего-то, напоминающего арку в стене ущелья. В этот момент Эли вдруг понял, что это вход. Вход куда?!.

Такой невероятной энергии он не ощущал еще никогда в жизни, она билась в каждой жилке тела, вымывала усталость, наполняла свежестью. Неожиданно какая-то сила развернула его в обратную сторону, и на противоположной стороне ущелья в нескольких метрах над землей Эли увидел карту. Да-да, именно карту! Она была выбита в скале. В голове лихорадочно заметалась мысль: «Ну как же это… Здесь же прошли десятки тысяч людей. И археологи тоже… И что, никто не заметил? Это же невозможно! Ведь… ведь явно вход и карта. Или их может заметить только сенс?..»

А потом у него в голове ни с того ни с сего зазвучала никогда прежде не слышанная песня неизвестной рок-группы. Какой-то тревожный, будоражащий душу рок-н-ролл. Казалось, кто-то специально соединил его собственные мысли и чувства и положил их на музыку.

Налево – конфетная фабрика, Направо – жиркомбинат. Заборы бетонные серые, Соответствующий аромат. Наши девочки как конфеточки, Запах жира, серый наряд. Мы все поголовно пьяные, А они у стенок стоят. И каждая девочка ждет, ждет, ждет, Что кто-то из нас вот-вот, вот-вот Своим серым мечом взмахнет, взмахнет. И от лезвия солнце брызнет. А потом этот кто-то ее возьмет И на сером драконе ее увезет От фабричных кварталов, комбинатских ворот И от серых пустошей жизни. Наливай, танцуй и иди ко мне, Чтоб растаяли серые слизни. Чтоб скорей промелькнули в нашем окне Эти серые пустоши жизни.[6]

Эли простоял у арки сколько смог. Его почему-то тянуло влезть на уступ метрах в пяти выше, хоть там и была отвесная скала. Но подошел руководитель экскурсии и утащил его с собой, выговаривая за то, что оставил без присмотра детей, ушедших далеко вперед. Эли уныло плелся за ним, понимая, что так хорошо еще никогда в жизни себя не чувствовал – тело будто вымыли изнутри чистой родниковой водой. Все время после этого, все три года, хотелось съездить туда. Да все никак не получалось. То не было денег, то работа, потом болезнь и смерть матери…

«Надо ехать! – вдруг понял он. – Надо ехать! Времени больше нет. Вдруг это чудо? Вдруг оно поможет мне измениться и изменить свою жизнь? Ведь я же не боюсь отказаться от всего ради чего-то необычного. Не боюсь! Да и терять мне особо нечего…»

– Эли!!! Лама ата льо шомеа оти?! (Ты почему меня не слушаешь?! – ивр.).

Охранник вздрогнул и выплыл из воспоминаний. Рядом высилась красномордая туша – его начальник.

– Сколько можно! То он книги на работе читает, а зачем человеку книги?! Ничего не делает, как положено! Вы, русские, все свиньи и не цените нашей доброты! Ты здесь больше не работаешь! Ты уволен! – марокканец довольно скалился: ну, еще бы, показал «русскому», кто здесь хозяин!

Эли встал, потянулся, и с удовольствием высказал начальству прямо в морду все, что думал о нем в частности и о марокканцах в общем, наслаждаясь процессом изменения цвета оной морды с багрового на серо-буро-малиновый. Затем сунул ноутбук в сумку, подхватил ее и направился в сторону автобусной остановки.

– Стой! Ты куда? А кто до конца смены тут сидеть будет? – начальник с недоумением смотрел ему вслед.

Многие сабры почему-то были свято уверены, что могут тебя выгнать, а ты после этого обязан сохранять с ними хорошие отношения.

– Сам и сиди, ублюдок! – не оборачиваясь, бросил Эли.

«Итак, свободен! Правда, что с этой свободой делать я, увы, не знаю. Неизвестность. А может… Не может, сволочь, точно! Надо ехать в Ущелье. А вдруг там ничего нет? Вдруг мне все привиделось? Ну и что! Где-нибудь, да устроюсь, охранных фирм в Израиле хватает. Возможно, и по специальности повезет. Там увидим…»

Приняв решение, Эли пошел быстрее. Предстояло слишком много дел. И в банк успеть, снять закрытые деньги,[7] и купить все необходимое для поездки в Эйлат.

Только через пять часов, усевшись в автобус, он смог отдохнуть. С большим трудом удалось выпросить в своем банке две тысячи шекелей, а потом началась сумасшедшая беготня по магазинам для покупки палатки, спального мешка, топорика, котелка, фонаря, запасных обойм (пять оружейных лавок пришлось обегать, пока нашел патроны к «Беретте») и всего остального. Почти все деньги оказались потрачены, осталось где-то с полтысячи. Но в Эйлате можно будет снять из банкомата еще немного. О том, как жить дальше, о том, что все собранные за два года деньги пущены на ветер, Эли думать не хотел. Он выглянул в окно – ну вот, уже выехали из Иерусалима. В голове даже мысли не возникало, что этот город, возможно, он видит в последний раз. Глаза закрывались, спать хотелось неимоверно.

Проснулся бывший охранник на подъезде к Эйлату. «Неплохо, пять часиков продрых…» – мелькнула сонная мысль. И во все глаза стал смотреть на открывающееся Красное море и набережные Эйлата. Город был, как всегда, великолепен – курорт, как-никак, да и вообще, один из самых красивых городов Израиля.

«А что теперь? Переночевать в гостинице, или сразу же ехать в Ущелье Ветров и ночевать там? Ведь уже шесть вечера, через пару-тройку часов совсем стемнеет. А! Кой черт! Опробую новый спальный мешок».

Выйдя из автобуса, Эли отправился в справочную. Увы, автобусов в Ущелье сегодня уже не было. Придется ехать до перекрестка, а там – пешком. Пустяки, каких-то три-четыре километра, когда-то по пятьдесят в день хаживал. Он усмехнулся этому воспоминанию – как давно все это было. Через полчаса Эли уже садился в местный автобусик, объезжающий близлежащие киббуцы[8] и ишувы[9] (в эти полчаса он успел набить полрюкзака консервами и напитками в ближайшем супермаркете, истратив и оставшиеся у него деньги, и те, что успел снять в банкомате). Колымага, прогромыхав по улицам Эйлата, бодро выкатила в пустыню. Еще через полчаса Эли стоял у грунтовой дороги, ведущей к Ущелью Ветров.

В голове, как и в прошлый раз, загрохотало. И хотя вокруг было очень красиво – закат, – окружающие марсианские пейзажи оставили Эли полностью равнодушным. Его тянуло вперед, тянуло с силой, не оставляющей возможности для сопротивления. Он шел, как в тумане, почти ничего не видя вокруг. Очнулся только при входе в ущелье, да и то ненадолго. Все тело пело, каждая клетка, каждый нерв наполнились такой силой!.. Эли шел и хохотал во все горло. Со стороны его, наверное, можно было принять за сумасшедшего. К сожалению, внизу еще гуляла какая-то экскурсия. Ну и черт с ней! Продолжая смеяться непонятно чему, бывший охранник начал спускаться. Не помня, где находится арка, Эли твердо знал, что не ошибется: в голове грохотал тот самый рок-н-ролл, он вел его туда, и ничего больше не имело значения.

Внизу быстро темнело. Золотисто-красные стены каньона приобрели зловещий багровый оттенок. Лучи заходящего солнца отбрасывали радужные блики на стены ущелья.

«Ну вот… Вот и арка… И опять, опять как тогда, тот же резонанс, то же самочувствие… Ах да, надо влезть наверх, там что-то есть… А что?»

Он уже не понимал, что делает. Бросил рюкзак и стал карабкаться по отвесной стене. Снизу что-то кричали, но Эли не обращал внимания. Добравшись до карниза, он опустился на колени, сунул руку в трещину и произнес несколько непонятных слов. Когда бывший охранник вытащил руку, в его ладони был зажат резной жезл, пылающий сиренево-серым светом, украшенный изображением дракона, обвившегося вокруг меча. Эли спрыгнул с пятиметровой скалы вниз, даже не ударившись, хотя в другом состоянии обязательно сломал бы себе ноги. Подхватив рюкзак и расшвыряв по дороге каких-то людей, почему-то пытавшихся его задержать, он рванул к арке.

Руки сами знали, что делать. Одна быстрым движением вдвинула жезл в круглую дыру сбоку, как будто специально для этого и предназначенную. Вторая начертила на стене впереди перечеркнутый круг и трижды стукнула по нему. Губы одновременно шептали какие-то труднопроизносимые слова. И скала ожила!

Линии рисунка засветились мертвенным серым светом, камень задрожал, и Эли опять потянуло вперед. Выдернув жезл и подхватив рюкзак, он шагнул прямо в скалу. Время исчезло, настала тьма. В ушах грохотало. Сделав несколько шагов, он вывалился в пустоту.

«Как… Как… Как… И что это?.. Что со мной?.. Что за дикий сон, будто я прорывюсь сквозь скалу в Ущелье Ветров? Ничего не понимаю… Приснится же… А почему так темно?»

«Темно, говоришь? Ладно, долгожданный мой, могу и посветить…»

Тотчас зажегся яркий, непонятного оттенка свет. Казалось, его источает сам воздух.

– Кто здесь?!

«А ты догадайся… Ты же у нас умненький… Хе-хе-хе… – раздался прямо в голове ехидный голосок. – Найдешь – так и быть, скажу».

Эли оглянулся вокруг.

«О, Господи! Так это был не сон! Я в пещере… Нет, это не пещера… Это же зал, он явно вырублен в скале. И кто это говорит со мной? Кто может здесь быть?»

Он видел украшенные резьбой стены, на потолке был изображен дракон серо-стального цвета, а посреди самого зала стоял алтарь. Да, это однозначно алтарь, или что-то очень похожее. А на алтаре лежал меч. Нет, МЕЧ!

Пошатываясь, он подошел ближе. Меч, к сожалению, не лежал, он оказался мастерски сделанным выступающим барельефом. Длинная рифленая рукоять, на конце – ощерившаяся морда дракона, какие-то драгоценные камни. А лезвие… Немного уже ладони, слегка изогнутое, оно было покрыто неведомыми символами и имело темно-серый матовый цвет.

«Эх, жаль, что это только барельеф…» – разочарованно подумал Эли, любовь к холодному оружию осталась у него еще с тех времен, когда занимался кунг-фу.

«Сам ты барельеф! Поц рыжий!»

– Что?! Кто?! Ты где? – Эли подпрыгнул на месте, рука шарила по кобуре пистолета.

«А ты догадайся!» – вновь ответил наглый голосишко.

– Да как я догадаюсь? Следишь, небось, из потайной комнаты и еще издеваешься, да? Сволочь!

В ответ раздался гнусный смешок.

Эли со злостью шлепнул рукой по рукояти каменного меча и вдруг понял, что его рука намертво прилипла к этой самой рукояти.

– Черт! Зараза! П…р драный! Клеем, гад, смазал, поймал дурака? Думаешь, умный?.. – с этими словами он выхватил левой рукой пистолет и щелкнул предохранителем.

Но никто не отозвался на его возмущенную тираду. Пальцы сами собой сжались на рукояти меча и потянули его к себе. Внезапно он понял, что его пальцы сжались на рукояти барельефа. Но это же невозможно! Эли опустил глаза и увидел, что его рука охватила эту рукоять. Вот тут бывший охранник испугался по-настоящему, резко рванул руку… и выдернул меч из камня.

Ошеломленный, он стоял, открыв рот и глядя на оружие. Пришло понимание, смешанное с ужасом и непонятной радостью, что в его жизни произошло невероятное, что-то такое, чего не бывает. А меч… меч оказался произведением искусства. Если еще в виде барельефа он выглядел красиво, то сейчас появилась отточеность деталей. Он был легким и казался стремительным, хищным. Эли нечаянно дернул рукой и задел мечом постамент алтаря. Лезвие прошло сквозь камень, как сквозь масло, не встретив никакого сопротивления. Кусок постамента с грохотом рухнул на землю. Дрожащей рукой Эли спрятал пистолет в кобуру и поднял камень. Срез был гладким, будто полированным.

– М-да… Начитался фантастики, дебил несчастный… И что мне теперь с тобой делать, а, друг? – спросил он у меча, зажатого в руке.

«Что, что… – ответил тот же противный голосишко. – Это ты себя правильно дебилом назвал! Дальше увидишь. А пока дай-ка мне немного кровушки твоей, познакомиться поближе надо…»

– Да кто здесь?! Где ты?

«В твоей руке, дурак! Меч я! Твой меч».

– Мечи не разговаривают… – Эли все еще не мог поверить в случившееся.

«Ну вот, еще один умник попался», – в голосе Меча слышалось разочарование.

– Так просто не бывает! – продолжал упорствовать бывший охранник.

«Бывает, все в этом мире бывает. А теперь порежь чуток руку, помажь меня кровью».

– А зачем тебе кровь? – подозрительно спросил Эли.

«А, чтоб ты был здоров! – рыкнул Меч. – Ты что, всегда такой тупой? Говорил ведь уже, познакомиться поближе надо».

– Ты что, структуру ДНК хочешь определить?

«Ты глянь, какие он словеса мудреные знает… Именно!»

Но Эли вдруг вспомнил, для чего используют кровь в магических ритуалах, и ему едва не стало плохо. Ведь он столкнулся с истинной магией, и кто знает, с какой целью Меч хочет взять его кровь: может, он хочет выйти в мир, для чего нужно выпить чью-то кровь и жизнь. А тут как раз очередного дурака принесло…

«Что, боишься, когда страшно?» – в голосе Меча слышалась насмешка.

– Да, боюсь! Я знаю, что такое магия. И для чего используют кровь… – в голосе человека зазвенело отчаяние.

«Ну, и черт с тобой, дурак! – тон проклятой железяки стал еще более издевательским. – Бросай меня на алтарь и возвращайся на свою шмиру! Я бы мог и сам взять твою кровь, но мне нужно твое добровольное согласие. А нет – так и хрен с тобой! Полторы тысячи лет ждал – и еще подождать могу».

Эли понимал, что если не использует свою последнюю возможность получить что-то иное в жизни – возможность, которую ему все-таки кто-то предоставил, – то до самой смерти себе этого не простит. Махнув рукой на все сомнения и пребывая в прострации, он провел ладонью по лезвию и, шипя от боли, размазал по нему кровь. Меч замурлыкал, как котенок, которому дали блюдце молока и почесали шейку. Лезвие сквозь кровавые разводы засветилось серым светом. Через некоторое время Меч довольно хмыкнул.

«Ну, спасибо, дружище! Ожил я, наконец. Знал бы ты, как мне спать надоело! Теперь вот только ножны мне найдем – и свалим отсюда».

– Куда? И где я тебе ножны возьму?

«Найдем, прямо сейчас и найдем…» – захихикал Меч.

Эли почувствовал, что не может сдвинуться с места. Спина выпрямилась, голова наклонилась вперед, а рука сама по себе подняла Меч и воткнула его кончик в собственный загривок. Резкая боль пронзила тело.

– Ты что, с ума сошел!!! – взвыл он. – Чего ты в меня лезешь?! Я тебе что, целка?!

«В этом смысле – пока да… Не боись, уже все…» – ерничал Меч.

Внезапно Эли понял, что боли больше нет. Меч вдвигался ему в спину, а боли не было!

– Не болит… – растерянно пробормормотал он, трогая левой рукой рукоять Меча, торчащую из его загривка.

«Ну вот, а ты боялся. В первый момент и в первый раз только больно. – Меч захихикал. – Точь-в-точь, как у целки…»

– Зачем? – не обратил внимания на его насмешки человек.

«Ну, понимаешь… Мы, Мечи Предела, ножнами признаем только позвоночник Хранителя. Такими уж нас создали…»

– Кто? – заинтересованно спросил Эли.

«О том, кто создал – не сейчас. Давай-ка, друже, убираться отсюда. Мне эта пещера за полторы тысячи лет так надоела, что ты себе представить не можешь! И что б тебе не родиться на тысячу лет раньше, а?»

– Так меня же никто не спрашивал.

«И то верно, – согласился собеседник. – Ладно, собирай манатки, и пойдем».

– А где ты? И как ты можешь поместиться в позвоночник? Ведь ты больше… – Эли хотелось узнать сразу все.

«Больше… Меньше… Ты про искривленные пространства когда-нибудь слышал?

– Читал.

«Так ты еще и читать умеешь? Ну, просто гений мне попался, мля…»

– Слушай, не издевайся, а?.. – Эли начали надоедать постоянные подковырки Меча.

«И почему это мне все время попадаются партнеры без чувства юмора?» – риторически возопил в пространство Меч.

– Так у тебя же шутки плоские, дорогая железяка, – хмыкнул Эли. – Скажи лучше, куда нам идти, и – что мне с тобой на Земле делать?

«Кто тебе сказал, что мы идем туда, откуда ты пришел, драгоценность моя?..» – промурлыкал Меч.

– А куда же? – Эли снова растерялся.

«На своей родине ты никому не нужен! Три года назад ты уже приходил, но тогда тебя кто-то держал тут, поэтому я не смог призвать тебя, только дал понять, что тебя здесь ждут».

– Да… мама была еще жива… – ему захотелось заплакать.

«Ну вот, видишь».

– А кому я вообще нужен?

«Станешь нужным! А я помогу. Нас ведь пока только двое, и мы должны найти третьего, парень!» – голос Меча стал торжественным, что звучало неестественно.

– А кто третий? – спросил Носитель Меча.

«Дракон. Мы должны быть вместе – Человек, Меч и Дракон».

Эли почувствовал благоговение. Дракон! Существо, которым он всегда восхищался, несмотря на то, что в описаниях они представали грязными и жестокими тварями. И дракон, оказывается, может стать ему другом?!

«Так что выбирай, человече», – сказал Меч.

Эли в волнении бегал по пещере и думал:

«Ну я же всегда говорил себе, что могу отказаться от всего ради неизвестного и необычного… Ну что же это я, а?.. Неужели я такой трус?.. Но ведь страшно! Полная неизвестность, другой мир. А что меня держит здесь?! Мне же никогда не было здесь хорошо. Черт с вами со всеми, дамы и господа! Счастливо оставаться! Иду!».

– Вперед! На поиски Дракона! – его голос звенел энтузиазмом.

«Вот теперь я слышу речь воина».

– Да какой из меня воин? Ты на меня посмотри: ножки то-оненькие, ручки то-оненькие, а животик?. Э-х-х-х…

«Ну, это поправимо, сударь мой. Тут и я на что-то сгожусь».

– Ладно, не сейчас. Так мы идем?

«Возьми жезл, нарисуй пентаграмму вон на той стене и повторяй за мной заклинание…»

Эли стоял перед пылающей пентаграммой, непослушные губы шептали странные слова.

«Вперед! Делай шаг!» – подгонял Меч.

Он шагнул. Все вокруг завертелось, осветилось нестерпимо ярким серо-голубым светом. Затем свет погас и все стихло.

Эли сперва ничего не видел. Потом глаза привыкли, и он понял, что стоит в лесу, на поляне. Вот только трава была непривычного оттенка, да и листва на деревьях тоже. А в небе… В небе светило два солнца!

– Где мы?

«В одном из Миров Девятимечья!»

Глава 2 Много дорог в никуда

Желтое солнце, Калмар, садилось. Темно-красный Оцван, стоя над горизонтом, окрашивал верхушки пиков в потусторонний красновато-бурый цвет. Острые верхушки ардоалов золотились, тихо покачиваясь под легким южным ветерком. Из лесной чащи доносились вопли диких волгхоров, звуки переклички стаи армаутов – древний горный лес жил своей всегдашней жизнью. Вдали, у самого горизонта, синели воды Соухорна – озера Смерчей.

Старый дракон медленно поднял голову. Что-то там внизу, под утесом, привлекло его внимание. Он жил на пике Хорга, самом высоком из пиков Диких Земель, вздымающемся над всеми окружающими горами, но стоящем отдельно, немного в стороне. А внизу… внизу, как ни грустно, двигалась через лес цепочка людей и эрхорнов, ведущих в поводу навьюченных лошадей.

Глаза Серого Дракона зажглись едва сдерживаемым гневом: «Люди… Опять люди! Что же вам от нас надо? Ведь мы ушли из ваших земель давно и в такую глушь, что дальше идти просто некуда, в самый центр Земель Смерти, и никто из нас не появлялся в человеческих королевствах уже добрую тысячу лет… – старик вздохнул про себя. – Рыцари… Подвигов им, значит, восхотелось, славы… Дракона, чудовище убить. Ну что ж, я вам убью… Вы у меня на детей поохотитесь. Беззащитного малыша, да и подростка убить легко. А вот посмотрим, как вы справитесь с Королем Драконов. Вас убивать, если вы еще не убили сами, как ни жаль, нельзя – сразу примчатся мстители, среди которых обязательно кто-то из Высоких Магов будет. Ох и не поздоровится же мне тогда… В плену, – от этих воспоминаний дракона передернуло и его хвост забил по скале, – слишком страшно… А вот опозорить… Главное, чтобы колдунов среди вас не было – возвращаться в Колхрию, служить магам вьючным животным не хочу! Предпочту смерть! Эх… когда же все-таки вернется Хранитель, пятую тысячу лет я жду его…»

В душе пылал гнев. Как хотелось дать ему волю! И если эти сволочи хоть кого-то успели убить, он не посмотрит ни на что и сотрет с лица Архра саму память о них! Но старый дракон давно научился смирять себя, ведь не только драконом он был, поэтому загнал ярость вглубь, теперь только горящие ненавистью глаза выдавали его состояние. Воспоминания теснились в голове, не давая успокоиться. Если бы тогда, пять тысяч лет назад, Владыка не проиграл… Если бы бронзовокрылые не предали во время Драконовых Войн, не отошли в сторону… Сейчас бы все было иначе. Но времени на сожаления о несбывшемся не осталось.

Серый Мастер развел крылья во всю ширь, внимательно обследовал перепонки, и только после этого взмахнул ими. Он был потрясающе красив, этот серебристо-серый гигант, его чешуя мерцала, сильное, гибкое тело, несмотря на возраст, поражало совершенством, огромные, не меньше тридцати метров в размахе, крылья слегка изгибались под потоками воздуха. Странной, нереальной птицей дракон снялся со скалы и медленно поплыл в красных лучах садящегося солнца мира Архр.

Отряд серга Арх-Фарала неспешно двигался по тропам страны Драконов. Все знали, что только у озера Соухорн можно встретить проклятого Творцом зверя. Арх-Фарал гордо поднял голову – он ехал за славой, ибо разве не славное дело – одолеть кровавое чудовище? Жаль только, что они, эти твари, так далеко попрятались – до дому полтора месяца добираться придется. Но дело того стоило, убивший дракона сможет получить самую выгодную должность в армии императора Фофара. Он с презрением покосился на следующих за ним: четверо воинов из его замка – еще куда ни шло. Но за ними плелась цепочка эрхорнов – этих нелюдей серг поймал в деревне на побережье. После похода стоит отправить несколько сот воинов прочесать местность – рабы в каменоломнях лишними не будут. При его-то бедственном положении…

Арх-Фарал вздохнул. С тех пор, как род попал в опалу, от них очень многие отвернулись, замок почти развалился, воинов осталось не больше тысячи. Если удастся привезти с собой голову дракона, император может простить и вернуть отнятые земли. Но чудовище нужно еще найти.

– Эй, ты! Ты! Ты! Проводник, бегом сюда! – повернувшись к эрхорнам, рявкнул благородный серг, очнувшись от грустных мыслей.

К нему, сжавшись от ужаса, бочком подбежал эрхорн. Арх-Фарал поморщился от отвращения, глядя на его круглое, плоское лицо, острые уши, узкие, поднятые вверх глаза. Нелюдь поганая!

– Сколько еще идти до логова драконов?

– Я не знаю, господин… Но, судя по всем признакам, они где-то рядом. Но… но здесь, говорят, живет сам драконий Повелитель… он… он… огромен и неуязвим…

– Пшел вон, скотина! Тварь трусливая! – с этими словами серг от души вытянул скрючившегося проводника плетью и поехал дальше.

Отряд долго еще пробирался по узким тропкам горной страны. То и дело приходилось пересекать ручейки и речушки, имевшиеся в изобилии. Благодатная земля. В голове доблестного серга закружились мысли о новом королевстве. К счастью для возможных обитателей этого королевства, им так и суждено было остаться только мыслями.

– Серг! Серг! Сюда дракон летит! – к нему с перекошенным от ужаса лицом бежал один из воинов.

Серг наморщил лоб, пытаясь вспомнить, как того зовут. Потом одернул себя: не о том следует думать перед боем. Он встрепенулся и отрывисто скомандовал:

– Тихо! Мое копье! Которое отравленное! Быстро!

Воины сноровисто отвязали большое черное копье с зачехленным наконечником – «Убийцу Драконов». Это копье принадлежало роду Арх-Фарал многие поколения и не один дракон поплатился жизнью после встречи с ним. Теперь потомку древнего рода предстояло не уронить чести предков. Серг содрогнулся – ему даже видеть драконов до сих пор не доводилось.

Арх-Фарал поднял голову. Над ними медленно кружил огромный, серебристо-серый дракон. Да… О таком чудовище не доводилось ни слышать, ни читать – во всех рассказах и описаниях, кроме одного – рассказа его деда – драконы были не больше семи метров в длину. А этот… метров пятнадцати, небось. Драконьи крылья гнали ветер, от которого бесились лошади. Огромная раскрытая пасть, из которой торчали огромные клыки, нависала над ними, пылающие глаза размером с тарелку, завивающийся гребень… Все вызывало ужас. Но серг был воином и преодолел свой страх.

Дракон плавно опустился на поляну впереди них и сложил крылья.

– Ну что смотрите, господа драконоборцы? – неожиданно для всех, ехидным тоном заговорило чудовище. – Дракона никогда не видали, что ли? Говорите, зачем пожаловали. Нет у меня времени с вами языками чесать, своих проблем хватает.

Справившись с потрясением, серг крикнул:

– Во имя чести рода Арх-Фарал, я, Родгуст Арх-Фарал, серг императора Фофара Сангета, вызываю тебя, чудовище, на бой!

– Ты мне кажешься ничуть не более красивым, чем я тебе. Но я же не обзываю тебя чудовищем? – прогрохотал дракон в ответ на тираду рыцаря.

– За это извините, – поклонился удивленный серг. – Но мой вызов все равно остается в силе.

– Не спеши умереть, мальчик, – насмешливо посоветовал Серый Мастер. – Поговорим сперва, потом можно и в бой, если такое желание у тебя все же возникнет.

– О чем же мне с тобой говорить, дракон? – отворачиваясь и пытаясь не показать своего страха, спросил Арх-Фарал.

– Ответь мне, какое зло причинил тебе я или, может быть, какие-нибудь другие драконы. – прищурился дракон, начавший ерничать от необходимости сдерживать гнев. – Я тебя вижу в первый раз, на земли людей ни я, ни мои дети не залетали. Живем мы по своим законам и вас, людей, не трогаем.

– Вас вообще не должно быть! Вы – зло! Поэтому вас нужно истреблять везде, где только встретишь.

– Странные вы все-таки… – продолжал насмехаться огромный ящер. – Вот и дед твой то же самое кричал, а как потом убегал… Только пятки сверкали. Ибо коня его я уже съел.

– Так ты…

– Да, да! Тот самый Серый Дракон, Король Драконов, как вы, люди, меня называете.

– Я рад, Ваше Величество, что именно я вас убью! – Королевский титул дракона произвел впечатление даже на высокомерного серга.

– Подожди еще немного, – прищурился Мастер. – Ты ведь сам не веришь, что мы зло. Зачем тогда говоришь?

– Вы же король… – опустил голову Арх-Фарал. – Должны понимать. Увидели же мою ложь?

– Что я должен понимать? – с любопытством поинтересовался дракон.

– Мой род в опале. У нас почти ничего не осталось и единственная возможность изменить ситуацию – совершить невиданный подвиг. Например, вернуться из похода с головой дракона. Так что извините, но нам нужно сражаться. Жаль что вы так велики, но я все равно должен вас убить.

– Ну, что ж… – усмехнулся Серый Мастер. – Попробуй.

Он разлегся на поляне и принялся играть своим хвостом. Серг развернул коня, отъехал шагов на двести и, перехватив копье, галопом пустился к дракону. Из-под копыт вылетали комья земли, драконья туша приближалась. Арх-Фарал целился прямо в огромный глаз. Но дракон дернул головой и старое копье ударило в шею, расколовшись при этом на несколько кусков. Рыцарь вылетел из седла и грохнулся спиной об землю. Конь, сломав обе передних ноги, жалобно ржал. Дракон подцепил его когтем и откусил верхнюю половину. Задумчиво прожевал, пуская кровавую пену изо рта, и с философским видом заметил:

– Хорошая была лошадка… Вкусная.

Незадачливый серг с трудом, в несколько приемов, поднялся на ноги, увидел прямо над собой окровавленную драконью пасть и понял, что проиграл… А дракон, глаза которого вдруг запылали яростью, спросил:

– Детей-то, видимо, легче убивать было?

– Каких детей?! – возмутился серг. – Я не убиваю детей! Я – серг и рыцарь!

– Моих детей! – с гневом рявкнул Серый Дракон. – Дракончика нескольких лет от роду, который еще и говорить не умеет, ты бы этим копьем насквозь проткнул. А он же безобидный, он же ко всем тянется, никому зла еще не делал…

– Вас все равно нужно убивать… – прохрипел обозленный до предела серг, приготовившись к смерти.

– Иди уж ты… Обделанный рыцарь.

– Что?! Я не… – Арх-Фарал задохнулся от возмущения.

– Еще нет? – злобно ухмыльнулся всей пастью Мастер, мучаясь от желания одним ударом покончить с ним. – Так сейчас будешь.

С этими словами он взмахнул крыльями, поднялся в воздух, развернулся к ошеломленному отряду задом и… страшная вонь разлилась вокруг, а на людей обрушилась огромная куча высококачественного драконьего дерьма. Опроставшись, дракон с хохотом полетел прочь.

– Вернись! Вернись, будь ты проклят, и сражайся! – кричал серг, отплевываясь и очищая забрало от отходов жизнедеятельности дракона.

Серый Мастер лежал на скале и провожал глазами цепочку удаляющихся людей. Жаль, конечно, что не убил, но лучше не рисковать, ему нужно еще хотя бы двадцать спокойных лет, чтобы успела подрасти молодежь. Этот охотник до славы отважен от охоты на детей, а его судьба у многих отобьет желание поохотиться на дракона. И это хорошо, так как на противоположном склоне веселятся несколько десятков молоденьких дракончиков, еще не умеющих летать. Любого из них этот серг с легкостью убил бы. А потом хвастался бы победой над «страшным чудовищем». Он с болью вспомнил, как лет пятьсот назад не успел перехватить охотников, и большинство детей уничтожили. Всех, кого поймал, он, конечно, убил, как выловил потом всех людей в округе, но погибших этим не вернуть.

Вскоре пришли маги, и он, Серый Дракон, попал в плен… Пятьдесят лет в роли вьючного животного! Хотя даже плен он смог использовать в своих целях – теперь Мастер всегда знал, что происходит в Серой Башне и вообще на Колхрии. Но все же только благодаря халатности напившегося молодого мага дракон смог превратиться в человека и бежать. С каким трудом он добирался тогда обратно в Дикие Земли! А здесь нашел всего лишь шестерых диких драконов. Пришлось восстанавливать ареал только с ними, изредка воруя «потерянных детей» подходящего возраста. С тех пор Серому Дракону пришлось стать осторожным. Возможно, даже слишком. Лет через десять он придумал и начал воплощать в жизнь свой план, и к нынешнему времени имел своих осведомителей по всему миру, оказывал влияние на очень многие события, но так, что никто из людей и не подозревал об этом. Даже его драконы не знали, куда это периодически исчезает их Учитель.

Нет, хорошо, что не убил потомка столь известного в Фофаре рода – тогда сюда кинулись бы десятки и сотни мстителей, а уследить за всеми невозможно. Неплохо также, что сейчас есть достаточно взрослые помощники, способные справиться с отрядом, подобным этому. Но они, не задумываясь, уничтожили бы людей, а расхлебывать последствия пришлось бы всем.

Серый Дракон приложил множество усилий, чтобы сохранить хоть то немногое, что осталось от Владыки. Но не только сохранение драконов заботило его, приходилось также учить кое-чему и людей. Поэтому он был вынужден продолжать свои похождения, несмотря на страшный риск, и постоянно отправлялся во внешний мир. В виде человека, конечно. Благо, маги знали о людях-драконах, потомках «потерянных детей», и Мастеру приходилось только играть дурачка при встрече с ними.

Никто не знал, что именно он создал орден Принявших Смерть, общество мастеров боя, более гуманных и много больше других знающих. К сожалению, их тоже сумели подмять маги. Правда, не совсем – любой из следующих Пути всегда знал, что остальные дадут ему защиту, кров и отомстят за его смерть. Даже правящие миром опасались убивать людей ордена, зная о последствиях – никто не мог избежать их мести. Однажды, после казни одного из мастеров, высшими иерархами был убит сам император Фофара, маг Серой Башни. И в том его, Идущего в Неизвестность, заслуга. Наступит время, когда они, эти мастера, придут на помощь Владыке в его войне. И любой, знающий искусство боя – а высшему бою, школе Познавших Жизнь, он учил только молодых драконов и лучших друзей из числа людей – найдет в Доме Смерти каждого города Архра защиту и покровительство.

Дракон еще раз поглядел вслед отряду и хищно ухмыльнулся: ему удалось уничтожить охотника, не приложив к этому даже когтя. Серг ведь, сообразив, что к чему, на первом же привале покончит с собой, иначе позора ему не избежать. Но убийца сам выбрал свою судьбу. А он, Серый Дракон, уж постарается, чтобы в Фофаре обязательно узнали о происшедшем здесь, на случай если этот «рыцарь» все-таки решится вернуться домой.

Внезапно дракон встрепенулся и взревел от дикой боли, пронзившей все его тело – оно загудело от прилива энергии и пошло судорогами. А успокоившись, Мастер понял, что его долгое ожидание закончилось.

Хранитель Серого Меча вернулся на Архр.

* * *

Эльнор несся по улицам Колгарена, будто за ним кто-то гнался – заседание Совета Высших Магов Колхрии должно было вот-вот начаться. Надо же было так увлечься расшифровкой заклинания из Книги Предела! Обо всем забыл. Несмотря на его презрительное отношение к Совету, на первое заседание опаздывать все-таки не следовало. Он усмехнулся, вспомнив неожиданное для всех других магов Совета и стоившее ему так много сил позавчерашнее избрание.

Высшие Маги считали его выскочкой – ну еще бы, через каких-то десять лет после окончания Академии найти в развалинах подземного города Мхейра книгу заклинаний Предела и расшифровать их. А пытались сделать это многие, очень многие… Эльнор злорадно ухмыльнулся, вспомнив лица членов Совета, когда они поняли, что рядом находится маг, превышающий по силе их всех, вместе взятых. Да, благодаря Книге Эльнор стал одним из самых могущественнейших колдунов Архра и сумел наказать осмелившихся поднять на него руку.

И когда старый Фейр умер, все молодые маги проголосовали за него, Эльнора, а выдвинутые Советом кандидатуры с треском провалились. Он захихикал, вспомнив, как вытянулась и без того длинная физиономия Верховного Мага Фолерга, когда, подсчитав голоса, он понял, кто стал новым членом Высшего Совета. Теперь, судари мои, ортодоксы, держитесь! Молодой маг с наслаждением втянул свежий воздух и решительно направился к резным дверям Серой Башни.

Серая башня… Кто мог сказать, что она из себя представляет? Наверное, никто. Были только легенды. Тогда, около пяти тысяч лет назад, первые маги, еще маги Предела, не забывшие своих знаний, нашли ее уже древней, начав строить вокруг находки свой город. И никто не знал ее секретов, только некоторые из них случайно обнаружили и стали пользоваться, не понимая их сути. Эльнор горько усмехнулся – именно пользоваться, как дети, которым показали как использовать кое-какие возможности могущественного талисмана. Ходило множество слухов и домыслов о Серой Башне. По самому распространенному мнению, ее создал один из Хранителей Меча Предела, Серый Маг. Но в Академии в это никто не верил, верить в подобную чушь считалось здесь ересью. Эльнор знал точно, что это так – на наследии Хранителей и Книге Предела строилась его собственная магия.

Эльнор толкнул узкую дверь и вошел. Охраны у дверей не оказалось, да она была просто ни к чему – любой, попытавшийся проникнуть сюда без приглашения, сгорел бы в магическом пламени. Башня выглядела, как высокий конус, на вершине которого покоился шар зала заседаний и учебных классов Высшей Академии. Вокруг шара шел широкий парапет, как будто рассчитанный на приземление прибывающих по воздуху. Может, для драконов? Эльнор не знал мага, который бы решился сесть на дракона. Да, их можно использовать как вьючную скотину, но летать на них… Бр-р-р… Спаси Творец от такого кошмара, для полетов вполне хватало грифонов, хотя молодой маг не любил и их.

Он поднимался по узкой витой лесенке, проложенной в стенах башни. Путь освещали редкие факелы, и маг несколько раз споткнулся о высокие ступени. Но впереди уже маячил рассеянный свет пентаграммы портала. Произнеся про себя заклинание перехода, Эльнор ступил в нее и перенесся на порог Зала Заседаний.

Все остальные четырнадцать магов Совета были на месте. Фолерг недовольно покосился на вошедшего и хрипло прокаркал:

– Опаздываете, молодой человек.

– Извините, Верховный, задержался за работой, – поклонился Эльнор.

Фолерг хмыкнул. Он, да и все остальные маги старшего поколения, не понимали одержимости мальчишки магическими исследованиями. Старик был раздражен, он хотел знать, почему все, буквально все маги моложе ста проголосовали за этого выскочку. Да, он овладел какими-то непонятными знаниями и убил в поединке шестерых Высших магов, желавших поставить молодого дурака на место. Именно убил! Впервые за три тысячи лет. Принято ведь было жалеть противника, а этот не пожалел… А взять его дикие высказывания о том, что магам следует заниматься магией, а не политикой?! Кто же будет вести этот безумный мир к равновесию и процветанию, если не маги?

Глава Совета раздраженно помотал головой. Нет, он решительно ничего не понимал в происходящем. Все эти мысли мелькали на поверхности сознания старого мага, где их мог прочесть каждый. О чем на самом деле думал Фолерг, не знал никто, кроме него самого.

Эльнор сел на свое место за огромным круглым столом Совета, стоящим посреди зала. Зал имел форму девятиугольника, в каждом углу находился кристалл своего цвета. Что это были за кристаллы, прекрасной формы додекаэдры в рост человека каждый, не знал никто. Им было, по-видимому, столько же лет, сколько и самой башне. И для чего они предназначены – тоже никто не знал, а впрочем, и знать не хотели, считали просто украшениями. Только Эльнор вычитал в своей Книге Предела кое-что о них, но своим знанием ни с кем делиться, естественно, не собирался.

Прямо над столом Совета, на высоте десяти метров, тоже висел кристалл, правда, несколько иной, чем стоящие по углам, и раза в три больший. Абсолютно прозрачный. Стол вырастал прямо из пола башни, а сама башня казалась неизвестным образом выплавленной из огромной скалы. Стены зала были расписаны магическими символами и рунами. Кресла магов походили на троны, и самым большим из них было кресло Фолерга, Верховного Мага Совета.

Верховный встал.

– Я приветствую вас, братья и сестры! – торжественно произнес он. – Мы собрались сегодня новым составом Совета, чтобы подтвердить предыдущие решения и определить приоритеты дальнейших действий.

«Братья и сестры, – хмыкнул про себя Эльнор, – пауки в банке – это будет вернее…»

Он посмотрел вокруг себя. О, тот еще паноптикум. Помимо Фолерга, к партии Зеленого Камня принадлежали дряхлый Эбиэйзер, Магистр Тьмы; ведьма Раххрия, жрица Светоча Мира из Харнгирата, Магистр Изменений; Нарга – старая карга из Хорга, Магистр Превращений; Оссолхир, уроженец Колгарена, Магистр Огня, преподаватель Академии, когда-то пытавшийся завалить Эльнора на экзаменах; Мырхр, огромный толстяк, Магистр Неизвестного, никогда не покидающий Серую Башню – и никто ничего не знал о силах, ему подчиняющихся, строили только догадки; и, наконец, Алан-Фрор, Магистр Ветра, когда-то вождь кочевого племени из Кармияра, взятый на Колхрию за огромный магический талант. Умерший Фейр, на место которого пришел Эльнор, также принадлежал к партии Зеленого Камня.

Маг вздохнул про себя – на этих выборах он и не думал пройти в Совет, хотел только немного попугать ортодоксов, но не учел все усиливающегося недовольства молодых магов. Выставил свою кандидатуру скорее шутки ради, и избрания никак не ожидал. Как не ожидали его и другие члены Совета.

Таким образом, партия Зеленого Камня впервые за последнюю тысячу лет лишилась большинства в Совете, так как остальные остальные семеро принадлежали к партии Упавшего Жезла. Орсарр, Магистр Травы и Камней из Храдуна; леди Эмилла, ведьма низших материй, Магистр Желаний, невероятно красивая и стервозная дамочка, прославившаяся своими дикими секс-оргиями; Занахра, дочь аллорнов из Принявших Учение, малоулыбчивая садистка, Магистр Боли; Лорхиер, колдун и верховный правитель Раратма, Магистр Смерти; Сангет, император Фофара, Магистр Земли; Горард, Магистр Изменения Сути, оборотень и король оборотней Диких Земель; и последняя, прекрасная Семилле, Магистр Радости, которой еще недавно восхищался Эльнор, пока не понял, что она подразумевает под словом «радость».

Все четырнадцать мрачно посматривали на молодого мага, никто не знал чью сторону он примет. Независимый кандидат, кандидат от самого себя – такого не случалось за всю историю Колхрийского сообщества магов. Но вот случилось. Неизвестная величина…

Эльнор тихо фыркнул, заработав раздраженный взгляд Фолерга. «Ох и повеселюсь же я», – мелькнуло в голове.

– Братья и сестры! – снова возвысил голос Фолерг. – Нашим основным вопросом на сегодня является Миллор, желающий отделиться от Олтияра. Да и аллорнов пора потеснить в очередной раз, может хоть тогда опомнятся. И… Что это?!

В зале откуда-то возник гул, с каждым мгновением становящийся громче. Кристаллы, которые все считали просто украшениями, вдруг полыхнули разноцветными огнями, затем зажглись неровным, пульсирующим светом, который у каждого соответствовал его цвету. А потом… потом зажегся серо-серебристым цветом кристалл над столом и запел. Серая Башня затряслась до основания и начала равномерно вибрировать и сотрясаться.

Маги повскакивали на ноги и сбились в кучу возле кресла Верховного. Они размахивали руками, что-то кричали. Такого никогда еще не случалось в Башне, ни одна книга, ни одна хроника не описывала ничего подобного. Но бешеная свистопляска продолжалась на удивление недолго. Через несколько минут все начало стихать и вскоре стихло окончательно. Кристаллы приняли обычный вид, и в зале стало тихо.

Эльнор все это время спокойно сидел в своем кресле, но душа его пела: «Свершилось… При моей жизни! Владыка снова пришел в свой мир…» Это было описано в Книге Предела, и ему суждено стать свидетелем, а может, и участником величайших событий в истории. Не протирать штаны, борясь с ортодоксами в Совете, решая затасканные вопросы, а соприкоснуться с ныне утерянной Высшей Магией Предела. В мир Архр вернулся Хранитель Серого Меча!

Его спокойствие было замечено остальными, и они уставились на него. Первой нарушила молчание леди Эмилла:

– Вы так спокойны, Эльнор… – с издевкой произнесла она. – Может, вы даже знаете, что произошло?

– Знаю.

– И что же?

– В наш мир вернулся Серый Убийца.

– Вы верите в детские сказки, маг Эльнор?! – разъяренно громыхнул Фолерг. – Эти древние выдумки давно развенчаны!

Магистр Книги пожал плечами.

– Ваше дело.

– Да, наше! Дамы и господа, все запомнили вектор силы?

– Да… Да… – раздались нестройные ответы.

– Смыкаем Тьму и Свет по семнадцати полярным шестнадцатимерным векторам и посылаем шар видений. Все ко мне! – и он повернулся к Эльнору. – Вас это тоже касается, Магистр!

Молодой маг встал и присоединился к остальным, готовя на ходу заклинание видения. Фолерг выстроил остальных в круг и замкнул их заклинания своими, с удивительным мастерством выстроив неполярные вектора. Под потолком закрутился туманный шар, с каждым оборотом набирая яркость. Маги увидели лес, затем поляну, на которой недоуменно озирался хилый безоружный человек в очень странной одежде. Но от него несло такой Силой, что невольно пробирала дрожь.

– Так, судя по одежде, – раздался голос Фолерга, – он из какого-то техногенного мира. Вполне возможно, провалился в наш мир из межмирья. Хотя, как именно он попал к нам, выясним позже. А сейчас важно то, что Сила у него страшная. Хотя, если посмотреть на лицо этого человека, ясно видно его недоумение и, как мне кажется, он о своей Силе даже не подозревает. Необходимо доставить чужака сюда, пока он еще не осознал ее.

– А если не подозревает, – прошипела Магистр Боли, – мы его выдрессируем, как сами того захотим. Из некоторых моих изысканий следует, что Силу можно с помощью особых пыток забрать и использовать.

– Он будет в ваших руках, Магистр, – поклонился ей Фолерг. – Надо выяснить только в каком месте нашего мира он находится.

– Я уже знаю! – ответил Магистр Тьмы. – Он в одном из государств Южного материка, Мерхарбры. Скорее всего в Олтияре, земле короля Морхра.

– Благодарю вас! – кивнул Фолерг. – А теперь нужно решить, что с ним делать. Я предлагаю голосовать за то, чтобы оставить в стороне все текущие дела, с ними справятся и помощники. А нам немедленно заняться поимкой этого существа. Такая Сила слишком опасна. Кто за?

Взметнулось четырнадцать рук. Впервые, наверное, за всю свою историю партии Зеленого Камня и Упавшего Жезла были единодушны.

– Я против! – подал голос Эльнор.

– Но вы обязаны подчиниться решению Совета, Магистр Книги!

– Я подчиняюсь.

Теперь Эльнор знал еще более твердо, чем всегда, что Совет должен исчезнуть. Он сделает все, чтобы помочь будущему Владыке Мира. А эти несчастные олухи?.. Что ж, они сами избрали свою судьбу.

Глава 3 Ветер изменений

Ярко-желтое солнце уже склонялось к закату. Второе, маленькое и темно-красное, стояло в зените. Эли оказался на большой поляне, с которой уходили три грунтовые дороги. Деревья были высокими, пирамидальными, с серебряной листвой. Землянин опустился на траву и только теперь понял, что он действительно в другом мире и возврата назад нет.

– И что мне теперь делать? – растерянно спросил он.

«А это, я вам, мон шер, сейчас и расскажу…»

– Ну-ну, послушаем.

«Это довольно длинная история, – начал Меч. – Так что садись, попей чего-нибудь и слушай, коли уши есть. Учти, это не легенда, все это происходило на самом деле, хотя и очень-очень давно».

Эли сел, достал из рюкзака банку с пивом и закурил, приготовившись слушать.

«Как я тебе уже говорил, мы сейчас не в твоей вселенной, а совсем в другой. И вот здесь однажды, много сотен тысяч лет назад, случилась большая заваруха. Сцепились между собой все, кто только мог – боги, демоны, маги, колдуны, духи и иже с ними. Они не понимали, чем чревата такая безумная война, а когда поняли – было поздно: на измерение обратил внимание Творец, забывший о нем только он сам знает когда. И забрал воевавших куда-то, а куда – неважно. Но перед этим, чтобы не оставлять вселенную без присмотра, приказал забираемым придумать что-нибудь эдакое… Как бы тут сказать?.. Необычное, что ли? Ну, они и придумали…»

– И что же они «эдакого» придумали? – благодушно спросил Эли, удобно расположившись на мягкой траве и прихлебывая пиво.

«Они взяли все свои силы и слили их в один котел. Все, представляешь – Тьму, Свет, Равновесие, Приращение, Превращение, стихиальные силы… Представляешь, что за адская смесь у них получилась?»

– Да уж…

«Вот тебе и „да уж“! А смесь свою они назвали Пределом, и она стала высшей Силой этой вселенной. Затем сии милые ребятки откололи еще более веселую шутку, – они разделили Предел на девять частей, дифференцировали их по цветам и заставили каждую из девяти получившихся пока еще обезличенных Сил отвечать за какое-то количество миров. А чтобы Сила получила личность, они разбили каждую еще на три части – Меч, Дракон и Дух».

– И ты?…

– «Именно, драгоценный мой, именно, – промурлыкал Меч. – Я и являюсь одним из этих девяти мечей, Серым Мечом Предела, иногда меня еще называют Совмещающим Разности».

– А причем тут я?

«Какой ты нетерпеливый, однако! Подожди, сейчас узнаешь. Так вот – драконы обычно, за исключением Черного, живут в выбранных ими мирах, которые являются центрами доменов, и тихо-мирно ждут две другие свои ипостаси, так как без Объединения с ними сами почти ничего не могут, а уж тем более – наводить порядок в своих мирах. Мы, Мечи, в основном, тоже пребываем в этой вселенной, но имеем возможность иногда, хоть и с большим трудом, прорываться в другую на поиски наших Хранителей».

– А по…

«Сядь и слушай! – рявкнул Меч. – Выслушаешь, потом спрашивать будешь! Это тебе понятно?»

– Ладно! – слегка даже обиделся Эли, но благодушие взяло верх, и он лег на траву, наблюдая за облаками.

«Так вот! Духи живут в иной Вселенной, возле одной небольшой планетки, ожидая, когда случится редчайшее событие, и на свет появится человек, способный воспринять Предел. В момент рождения они объединяются с душой этого человека, и рождается Человек Предела, Хранитель. Я думаю, ты уже догадался, вокруг какой планетки ошиваются эти ненормальные Духи?»

– Да тут только полный дурак не догадается, – буркнул землянин.

«Правильно, умненький ты мой – именно вокруг вашей задрипанной Земли они и гуляют. Гуляют и ждут… И вот один Серый Дух однажды дождамшись крупной „радости“ – в стране под названием Россия тридцать четыре года назад родился некий тип по имени Илья Фальберг».

– Я?!

«А кто, Папа римский? – противно захихикал Меч. – Понятно, что ты, с чего бы иначе мне пришлось такие усилия по твоему отлову прилагать?»

– Это еще смотря кто кого отлавливал! – буркнул Эли, закуривая новую сигарету и едва не проглотив ее в процессе.

«Ладно, возвращаюсь к нашим баранам. Любой Хранитель живет как самый обычный человек, но, как правило, он в жизни – полный неудачник, так как хочет непонятно чего и постоянно чего-то ищет, а чего – и сам не знает. Беда в том, что Мечам далеко не всегда удается прорваться в вашу вселенную, и тогда Хранитель на всю жизнь остается просто очень беспокойным человеком, так ничего и не достигая. Тебе повезло, я сумел пробраться на Землю полторы тысячи лет назад и засел в той проклятой пещере, тебя дожидаясь. До сих пор ее с дрожью вспоминаю…»

– Мда… – хмыкнул землянин. – Вот уж повезло с этаким-то хмырем…

«Это кто еще здесь хмырь?! – возмутился Меч. – Сам такой, если не хуже. Обзывается он, нет, чтобы слушать, да на ус мотать, так он обзываться… А вот возьму и заткнусь!»

– Извини, – хихикнул Хранитель. – С языка сорвалось… Ты лучше скажи на кой ляд эти граждане такую идиотскую схему придумали?

«У них и спроси! Я так точно не знаю, знаю только, что Меч должен найти Хранителя или наоборот. А затем они вместе отправляются на поиски Дракона, чтобы объединиться, после чего на свет белый или черный, если угодно, является Владыка Предела. И он, вроде, должен наводить порядок в своем домене. Видал я такой порядок!»

– А что так?

«Да сколько уж у меня было Хранителей, а каждый порядок разумел по-своему… А самое главное, что через несколько столетий каждый из них уставал мотаться, создавать миры и народы, уставал от удач и неудач. И уходил. А мне вновь приходилось ждать следующего – в надежде, что, может, он узнает, для чего мы все предназначены. Возможно, именно ты что-нибудь сообразишь?»

– А что я, лучше других? – пожал плечами Эли. – Поживем – увидим. Чего нам сейчас делать надобно? Дракона искать? Вот давай и займемся. Ты хоть знаешь, где эта ящерица шляется?

«Откуда бы? – удивился Меч. – Нам для начала придется встретиться с местными, узнать их легенды и сказания, рассказы о местах, где водятся драконы. Где-то там должен быть и Серый Мастер. Тогда можно будет и подумать, как его искать».

– Серый Мастер?

– Дракона иногда называют по-разному – Серый Мастер, Серый Учитель, Идущий в Неизвестность. Он, понимаешь ли, тоже существо беспокойное, и на месте не сидит, шарится по доступному ему миру, как сам того хочет. А чего он хочет, и я не всегда знал, мы с ним, бывало, отлично грызлись!»

– А чего ж тут отличного?

«Э, не понимаешь ты всего кайфа! Он хитер и ехиден, поймать его на чем-нибудь – масса удовольствия!»

– Черт с вами! Мне сейчас другое интересно – как с местными объясняться, они вряд ли говорят по-русски или на иврите.

«А ты, уважаемый, сэ-эр, – ехидно протянул Меч, – думаешь, что я оставил твое тело и мозги нетронутыми? Такими, какими они были до встречи со мной? Как же, жди. Я уже наложил на тебя заклятие Изменений, с ним ты любой язык в мире будешь понимать, как родной. Но и это не все, оцени-ка свои ручки и ножки, миленок дорогой…»

Эли поднял руку к глазам и опешил – это была не его рука! Это была рука бойца, воина – мускулистая, перевитая жилами. Но… Но шрамы на ладони были его. Хранитель схватился за живот – живота не оказалось, только ровные пласты мышц. Как же это, столько всего нового, а он ничего не заметил? Эли вдруг понял, что прекрасно помнит приемы кунг-фу, когда-то в юности изученные им. Он встал и медленно поднял ногу вверх, поставив ее вертикально.

– Да у меня же в жизни такой растяжки не было! – Хранитель нанес пробный удар ногой в воздух. – А уж такой скорости и быть не могло. Что ты со мной сотворил, дружище? Как это я даже не заметил, что стал другим?

«Ну, я же не пальцем деланный, чтобы мои действия всякие там зачуханные земляне замечали… – хихикнул Меч. – Есть еще кое-что. Я вернул твое тело к генетической норме, повысил в несколько раз болевой порог, укрепил кости – теперь тебе будет очень непросто сломать руку или ногу. Помимо того, удлинил связки, нарастил мышцы, перевел знание боевых приемов из долговременной памяти в подсознание и мышечную память, добавил туда же знание боевых техник других Хранителей и увеличил в десяток раз скорость прохождения нервных сигналов. Ты сейчас соображаешь лучше во много раз, память у тебя теперь почти абсолютная, есть и другие мелочи. Вот так-то, друг мой ситцевый!»

Эли в полном восторге изучал свое новое тело, пробовал бегать, прыгать, делал с места двойное сальто. Он не мог успокоиться минут десять, наверное. За такие способности многое можно отдать. Землянин широко улыбнулся в пространство и принялся благодарить своего спутника.

«Не за что, дружище, не за что, – слегка иронично ответил Совмещающий Разности. – Не просто же так я дал тебе все это?»

– А для чего?

«Если ты думал, что в этом мире тебе придется легко, то ты, батенька, глубо-о-око ошибался – здесь дерутся на каждом шагу и насмерть. Так что придется привыкать. Тело и навыки я тебе дал. Теперь вот еще что: прекрати-ка говорить со мной вслух – это очень странно выглядит со стороны, тебя примут за одержимого, а этого нам вовсе не надо. И уж точно молчи обо мне – нас здесь слишком хорошо помнят и слишком сильно боятся. Твой предшественник оставил по себе очень недобрую память. Злой был парнишка…» – в голосе Серого Меча впервые послышалась легкая грусть.

– А сколько же времени назад ты был тут? И…

«Повторяю: не вслух!»

«О'кей! О'кей! О'кей! Но все-таки?» – уже мысленно спросил Эли.

«Так-то лучше, – проворчал Меч. – А были мы с ним здесь около пяти тысячелетий назад. И, как я уже говорил тебе, только полторы тысячи лет назад мне удалось вырваться из Серой Башни и бежать в твой мир, чтобы ждать рождения Хранителя».

«Неисповедимы пути твои, Господи!» – вырвалось у Хранителя.

«Ты что, верующий?» – с удивлением спросил Совмещающий Разности.

«В общем, да. Верую в Творца всего сущего, но не более того. И не вижу необходимости в различных обрядах», – ответил ему Эли.

«Это хорошо, в Творца верить нужно. С атеистами сплошные проблемы, но и религиозные фанатики – тоже ничего приятного», – философски заметил Меч.

«Ни тем, ни другим не был и не буду».

«Хорошо, коли так. С вами, людьми, никогда нельзя быть в чем-то уверенным. Особенно с тобой!»

«Это еще почему?» – возмутился Эли.

«А потому, что ты – носитель Духа. Тебе пора осознать, что ты – Сила! Просто пока ты очень немного знаешь и умеешь, хоть я и вложил кое-что в твою память, но все это нужно понять и осознать, а времени на учебу нет. Я не уверен, что маги Серой Башни не почувствовали твоего прихода и не открыли сезон охоты на Хранителей. Тебе нужно знать как можно больше на случай возможного магического поединка. Сейчас-то тебя и зайцы в землю зароют…»

«Ну, так уж и зароют… – обиделся Хранитель. – А после встречи с Драконом?»

«Когда ты станешь тем, кем должно, соединишься с Серым Мастером и обретешь полную силу и память, в твоих силах будет сокрушать и создавать звезды и планеты, создавать новые виды разумных и делать, в основном, все, что только захочешь…»

«Но зачем?! Зачем давать человеку такую силу? Ведь я… Я слаб, я труслив, я не знаю, чего хочу… Я могу натворить такого… такого, что потом тысячелетия не расхлебаешь!» – Эли вздрогнул, подобного он все-таки не ждал.

«А это уже зависит от тебя. Ты себе судьбу не выбирал, и почему Дух достался тебе, я не знаю, но постараюсь помочь, предостеречь от глупых ошибок, если ты захочешь слушать, конечно».

«Ну… – пробормотал Хранитель. – Если не совсем уж несуразности будешь нести, то почему бы и не послушать?..»

«Ах, спасибочки вам, дорогой друг, за такое ваше доверие… – саркастически ответил Меч. – Весьма и весьма признателен, прямо весь трепещу от благодарности…»

Хранитель тихонько захихикал, выведенный его словами из состояния обалдения, и спросил:

«А что еще интересного на нашу голову?»

«Много, ой, много… – вздохнул Совмещающий Разности. – Например, впервые мы возродились не одни, я ощутил возрождение Черного, Белого, Коричневого и Желтого Мечей. Они, вместе со своими Хранителями, ищут Драконов. А почему это так, я знаю ничуть не больше тебя, возможно, готовится Слияние…»

«А что такое Слияние?» – тут же спросил землянин.

«Да как тебе сказать… Берут кучу всякого дерьма и перемешивают… В данном случае – это будем мы и еще некоторое количество столь же „сообразительных“ обормотов. А что за смесь получится, не знает, наверное, и сам Творец».

«Ясненько…» – пробормотал Эли, задумчиво почесывая затылок.

«А уж я так точно не знаю…» – вздохнул его внутренний собеседник.

«Ты, да не знаешь? Даже не верится…» – попытался пошутить Эли.

«Смотри-ка, чувство юмора начало прорезаться…» – удивился Меч.

«Ну! А почему бы и нет».

«Ладно-ладно, юморист. Времени на шутки нет, ты пока еще очень мало можешь. А если встретишь настоящего мага, особенно из Серой Башни – он тебя в порошок сотрет. И я помочь не смогу. Поэтому и высовываться не стану. Придется выкручиваться самому…» – мысленный голос Меча был довольно мрачен.

«Ну, спасибо, утешил…»

«А это чтобы служба медом не казалась».

«А потом? С Драконом вместе?» – нерешительно спросил Эли.

«После Объединения ты их всех схарчить сможешь. Но ты не задумывался над тем, сколько лет могут занять поиски Дракона?» – голос внутри головы снова стал ехидным.

«Лет…» – растерянно пробормотал ошеломленный «радужной» перспективой землянин.

«Именно лет. А то и десятков лет! Может быть, тебе повезет, и ты сможешь найти его раньше, меньше, чем за год. Но я что-то такого случая не припомню…»

– Весело было нам, на заборе мы сидели, весь забор мы о… – пробормотал Эли задумчиво, по его лицу пронеслась целая гамма выражений.

«Не говори вслух! – рявкнул Меч. – Пора идти. Мы сейчас на юге материка Мерхарбра, какие здесь сейчас страны и как в них живут, мне неизвестно. Мои последние данные трехтысячелетней давности. Но приготовься драться – нигде в этом мире никогда не любили чужаков. И еще одно: выбери себе другое имя. Имя Эли непривычно для слуха местных жителей. Возьми… ну, хотя бы Йаарх – Изменяющий».

«Да хоть горшком назови!» – раздраженно буркнул Эли.

«Горшком – не буду, – философски заметил Совмещающий Разности, – а вот Йаархом отныне буду всегда».

«Вот еще не хватало, к новому имени привыкать…»

«Привыкнешь, – пробурчал Меч, – человек такая гнусная тварь, что ко всему привыкает».

«Да уж…»

«Ладно, хватит сидеть. Идем».

Эли – нет, Йаарх – встал и огляделся. Поляна не изменилась, однако стало темнее, желтое солнце зашло. А темно-красное давало только сумеречный свет. Он взглянул по очереди на каждую из дорог, в который раз почесал затылок и спросил:

«А по какой дороге пойдем?»

«Какая тебе разница? – ответил Меч. – Да хоть по левой».

«Ну, пошли по левой…»

Йаарх подхватил рюкзак, поправил джинсы и наткнулся на пояс с пистолетом. О нем-то он и позабыл.

«Слушай, Серый, а пистолеты здесь стреляют?» – спросил он у Меча.

«Ты это как меня назвал? Ну-ка, повтори!»

«Ну – Серый. Надо ж тебя как-то называть. А то все Меч, да Меч…» – Йаарх смутился.

«Знаешь, – отозвался тот довольно-таки сухо, – мне „Меч“ как-то больше нравится…»

«Ой, что за проблемы! Ты мне лучше на вопрос ответь».

«Откуда мне знать? Я что, пистолет хоть раз видел? Попробуй!» – в голосе Совмещающего Разности явственно звучало раздражение.

«Надо же, какие мы обидчивые, – пробормотал Йаарх, – и не скажи ничего».

Он достал «Беретту», зарядил и навскидку выстрелил несколько раз в дерево на краю поляны. Грохот выстрелов ударил по барабанным перепонкам и распугал всю живность в округе.

«Смотри-ка, стреляет, – съязвил Меч. – Пойди, глянь хоть, попал ли, горе ты мое».

Йаарх, не отвечая, пошел к дереву. Увидел, что пули легли кучно, и гордо задрал нос.

«Попал! Жаль патронов мало, а то б еще пострелял…»

«Было бы о чем волноваться, – удивился Совмещающий Разности. – Ты же маг. Создашь, сколько потребуется».

«Как?»

«Научу, куда ж от тебя денешься? Вот уж несчастье говорить с вами, выкормышами технологии. Все вам объясни…»

«А! С тобой тоже говорить, что гороху наесться», – отмахнулся Йаарх и бодро зашагал по левой дороге.

Вокруг сплошной стеной стояли конусообразные деревья. Дорога оказалась твердой, укатанной, видно было, что ездят по ней часто. Йаарху вскоре стало скучно, он достал из сумки плейер, поставил «Армию любовников» и, насвистывая, зашагал дальше. Через некоторое время Меч несколько обалдевшим голосом спросил:

«У вас в мире что, с любовью так просто и так… к-гм… ну?..»

«Скажи уж прямо – извращенно, – хихикнул Йаарх. – Ну, а что есть извращение, любезный мой Меч? У каждого свой вкус. Вон, в Италии, порнозвезда в парламенте заседает, и ничего».

«Что-что? Ну вы даете, ребята…»

А как ты слова песен понимаешь? – поинтересовался Хранитель. – Они же на английском языке».

«Ты совсем тупой, как я погляжу! Тебе же только что было сказано, что я, как отныне и ты, знаю любой язык Вселенной. Сам послушай!»

Йаарх вслушался: и самом деле, он понимал каждое слово, будто пели по-русски. Новые способности снова привели его в восторг, все вокруг казалось радужным и прекрасным. Так он прошагал несколько часов и ничуть не устал. Не думалось ни о чем, бодрая музыка лилась из наушников плейера, и дорога сама стелилась под ноги. Далеко впереди было видно, что она сворачивает.

«Стой! Осмотрись сперва! – поспешил предупредить Меч».

Но Йаарх его не слушал. На полной скорости он завернул и… налетел на большую драку. Прямо впереди виднелись перевернутые телеги, рассыпанные мешки и… трупы нескольких мужчин и женщин. Немного дальше стояли десятка два высоких смуглых воинов с белыми волосами и тонкими чертами лиц, одетые в коричневые кожаные костюмы. Они все были вооружены – правда, кто чем. И увлеченно наблюдали за схваткой троих из них с невысоким светловолосым юношей. Тот с удивительным мастерством отбивался от врагов мечом. Из толпы летели насмешливые выкрики:

– Эй, Хорх, а двинь-ка его слева!

– Сапор, сверху бей, сверху!

– Что-то долго вы с ним валандаетесь!.. – рявкнул одетый богаче других, видимо, командир.

В этот момент он оглянулся и увидел приближающегося Йаарха. И тут же крикнул:

– А ну, ребята! Тут к нам еще одно развлечение пожаловало. Лорх, Хорхрой, Урик! А ну-ка, убейте этого! Живо!

Трое названных выхватили мечи и понеслись в сторону Йаарха. Землянин растерянно уставился на приближающихся воинов и ухватился за рукоять пистолета, не зная, что тут еще можно сделать. Однако измененное Мечом тело и новые рефлексы не подвели, время послушно замедлилось, и первый набежавший беловолосый рухнул на землю от удара ногой в голову. Хранитель отшвырнул в сторону рюкзак, перекатился по траве, уходя от меча второго бандита и сломал ему подсечкой обе ноги. Не теряя ни секунды, он взвился в воздух в двойном сальто, на выходе из которого схватил третьего ногами за шею и сломал ее. Время вернулось к нормальному течению, как только он встал.

Предводитель грабителей потрясенно смотрел, как незнакомец вдруг размазался в мутное пятно, и его люди попадали на землю убитыми или искалеченными. Воин ошалело потряс головой – не было в мире бойцов, способных мгновенно справиться с тремя хралами, разве только перед ним стоит один из высших иерархов Принявших Смерть. Но почему тогда он не носит предупреждающего вервия?! Предводитель скрипнул зубами и скомандовал общую атаку, первым бросившись на врага. И первым же рухнул на землю…

Йаарху пришлось нелегко, но он предоставил телу разбираться без его участия и наблюдал за боем как бы со стороны. Он бил, прыгал, перекатывался и снова бил. Сколько времени продолжалась стычка, он не знал, но вряд ли долго. Когда на поляне остались только мертвые и раненые, Хранитель бросил взгляд на защищавшегося от бандитов юношу и зло выматерился – последний оставшийся в живых беловолосых выбил из рук того меч и занес свой для последнего удара. Йаарх выхватил пистолет и три раза выстрелил в спину убийцы. Тот рухнул прямо на обессилевшего юношу, который стоял шатаясь и опустив руки. Хранитель в три прыжка преодолел разделявшее их расстояние и, отшвырнув труп бандита, поднял спасенного на ноги.

– Ты как? – спросил он.

– Да ничего, в общем. Пара царапин, да ногу рассекли. Если бы не вы, господин мой… – потрясенно глядя на землянина, ответил тот.

– Пустяки… – смутился Йаарх. – Все пройдет.

Он присмотрелся к парню и улыбнулся, настолько чистым и наивным тот выглядел – светлые, длинные, немного грязные волосы, смуглое продолговатое лицо, пылают интересом живые синие глаза, нос с легкой аристократической горбинкой. Хранитель еще раз улыбнулся спасенному и похлопал по дернувшемуся плечу.

– Меня зовут Аральф, господин мой… – прошептал юноша, опустив глаза.

– Кто эти? – спросил Йаарх.

Аральф с недоумением воззрился на него.

– Разве ты не узнал их, господин мой? Это же хралы!

Хранитель Меча пожал плечами, не желая показывать собственной неосведомленности, и сделал вид, что ему безразлично.

– Неважно. А другие?

– С кем я ехал? – понял юноша.

– Да.

– Это караван аккима Хорлада, он вез дань королю от городка Менхорра. Вон он, – и Аральф указал рукой на тело полного мужчины, разодетого в шелка. – Я попросился с ним, хотелось попасть в Олтияр, надеялся в столице пристроиться куда-нибудь. Я ведь всего лишь младший сын алура, мне не унаследовать ни поместий, ни титула, ни чина. Все нужно заработать самому.

Внезапно Аральф понял, как ему повезло. Сыну рабыни спас жизнь великий воин, без оружия победивший боевой отряд хралов, да еще и маг в придачу – вон как он поразил последнего храла громом! А раз господин маг спас ему жизнь, то Аральф отныне его вассал! Только бы он не отказался от клятвы… Тогда ведь придется вырывать себе сердце, а он даже не знает в точности всей процедуры – только один раз и довелось видеть ритуальное самоубийство. Кто бы мог подумать, что мальчишка удостоится чести вассалитета? Он поднялся на ноги, поднял с земли свой иззубренный меч, взялся одной рукой за рукоять, второй за лезвие, встал перед Йаархом на колени и, протянув спасителю меч плашмя на вытянутых руках, произнес:

– Господин мой! Прими мою клятву.

Хранитель немного растерялся.

– Клятву? Какую клятву? – переспросил он.

Аральф медленно бледнел. Видимо, великому воину не нужен такой никчема, как он…

«Стой, идиот! – раздался в голове Йаарха голос Меча. – Сначала, значит, спас мальчишку, а теперь убиваешь? Или тебе понравилось смотреть, как чужие кишки наружу вываливаются?»

«Не понял. В чем дело? Чем это я его убиваю?» – удивился землянин.

«Ну, и дела… – раздраженно ворчал Меч. – В первый же день нарвались! Он же тебе вассальную клятву принести собрался, он же теперь твой душой и телом!»

«И на кой хрен мне вассал? – возмутился Хранитель. – Пусть себе идет на все четыре стороны».

«Если ты не примешь его клятву, – устало пояснил Меч, – он обязан будет вырвать себе сердце».

Йаарх пришел в ужас.

«Почему?!»

«Таков закон. И установил его твой предшественник, как я его ни отговаривал, – установил, как заклятие. Давший вассальную клятву не может сделать ничего против своего господина, даже если тот будет насиловать его жену. А если попытается предать – сразу умрет от разрыва сердца. Сколько уже магов пытались раскрыть тайну заклятия вассалитета, только ни у кого не вышло».

«Но мне не нужен вассал! – продолжал возмущаться Йаарх. – Я – не рабовладелец!»

«Вассал, батенька, – не раб, но он служит интересам своего сюзерена. А если откажешь мальчишке, то будь любезен, прибей его сам, это будет милосерднее. Ведь он обязан сделать все по ритуалу, а это, уж поверь мне, долго и очень больно…»

«Ну, ладно, – буркнул Йаарх. – Я согласен».

«На что согласен, взять или прирезать?»

«Взять, конечно!» – возмутился землянин.

«Вот, и отлично, – хохотнул Меч. – Повторяй за мной».

Помертвевший от предчувствия скорого ритуала смерти Аральф с последними искорками надежды вглядывался в лицо своего спасителя. Тот стоял и как будто прислушивался к чему-то. Стоял довольно долго. Затем кашлянул и сказал:

– Хорошо, Аральф. Я приму твою клятву.

Радость волной омыла сердце юноши – он будет жить и служить великому воину, учиться его искусству боя.

– Господин мой! У вас ведь нет меча для ритуала, разрешите дать вам один из этих, – Аральф указал на разбросанное то тут, то там оружие бандитов.

– Не нужно, у меня есть меч! – отрезал Хранитель.

Юноша снова встал перед ним на колени, поднял меч над головой и произнес:

– Я, Аральф, сын Анха Оллана из Менхорры, клянусь тебе, господин мой и спаситель, вассальной клятвой. Я буду служить тебе в горе и в радости, в богатстве и в бедности, во всех твоих начинаниях буду верным тебе помощником. Да покарает меня Творец и магия Серого Убийцы, если я нарушу эту клятву.

Закончив, он поднял глаза и увидел страшную картину. Его спаситель резко наклонил голову, и над ней, непонятно откуда, выросла украшенная изображением дракона рукоять меча, тускло горящая серым светом. С ужасом, ничего не понимая, младший сын Анха смотрел, как господин маг вытаскивает из своей спины меч, лезвие которого горело серебристо-серыми переливами света, стреляя искрами и маленькими молниями.

Аральф внезапно понял, кому он принес вассальную клятву… Серому Убийце! Самому страшному человеку в истории Архра! Юноша побелел, как полотно, глаза вытаращились, дыхание перехватило. Он хотел было отказаться от клятвы и достойно умереть, но опоздал – Серый Меч плашмя рухнул на лезвие его меча, все тело пронзило леденящим разрядом, и прогрохотали слова:

– Я, Йаарх Фальберг, Хранитель Серого Меча, Серый Маг, один из людей Предела, именуемый также Серым Убийцей, принимаю твою клятву, Аральф из дома Анха, и в ответ клянусь защищать тебя и делить с тобой горе и радость. Сказано!

При этих словах Йаарха тоже окатило холодом. Он говорил по подсказке Меча и абсолютно не понимал, на кой ляд оно ему надо. Разве что мальчишку жаль.

«С чего это он вдруг стал таким белым? И глаза круглые…» – рассеянно подумал Хранитель при виде Аральфа.

«Так он, наконец, понял, чей он вассал. Бедняга в неописуемом ужасе. Я же говорил, что твой предшественник оставил по себе о-оче-ень интересную память. В легендах он, наверное, изображен сущим страшилищем, первым кошмаром в мире. А теперь слушай и повторяй ему мои слова…»

– Встань, Аральф, – скомандовал Йаарх.

Трясущийся от страха юноша послушался, и Хранитель продолжил:

– Первый и самый главный мой приказ таков: без моего разрешения никому и ни при каких обстоятельствах не рассказывай, кто я такой! Сказано!

Холодная волна снова пронзила Аральфа.

– Да не бойся ты меня так! – поморщился Йаарх. – Я тоже человек.

– Но… Но… – губы Аральфа дрожали.

Йаарх с жалостью смотрел на парня, пережившего, наверное, самый сильный шок в своей жизни, и думал о себе. Несчастный, забитый жизнью Эли отошел куда-то вдаль, став туманным воспоминанием о чем-то безразличном.

В этот момент взгляд Хранителя упал на труп храла, которому он ударом ноги снес голову, и его вырвало. Аральф с удивлением и подозрением взглянул на Йаарха и спросил:

– Господин мой, ты болен?

– Нет, – отплевавшись, ответил Хранитель. – Я просто сегодня впервые в жизни убил.

– Ты?!

– А ты думаешь, я тот же самый, что был у вас здесь?! – резко обернулся к нему Йаарх. – Кой черт! Меч нашел меня и сказал, что я его хозяин. А потом перенес в ваш мир. Еще вчера утром я пошел на работу и даже не помышлял ни о чем подобном, мне в голову не приходило, что такое может случиться со мной. Но я здесь. И нужно делать дело!

На лице Аральфа одновременно отображались недоверие и огромное облегчение.

– А откуда же ты так хорошо знаешь бой? Кто научил тебя так драться, господин мой? – все еще не веря, поинтересовался он.

Йаарх поморщился, но ответил.

– Когда-то, лет десять назад, я несколько лет занимался боевым искусством под названием кунг-фу. А Меч восстановил мое тело и вытащил забытые боевые навыки наружу. Моя заслуга невелика, тело само знало, что делать.

– Кюнг-фюю… – глаза юноши загорелись азартом. – Господин мой, научи меня этому великому искусству!

– Не кюнг-фюю, а кунг-фу, – поправил его Йаарх. – Постараюсь, я ведь не учитель. Пошли отсюда побыстрее, скоро здесь вонять будет.

– Сейчас, господин мой, – поклонился Аральф. – Только соберу у них деньги.

И кинулся обшаривать пояса и карманы убитых.

«Пусть соберет! Пригодятся. Твои шекели бумажные здесь ничего не стоят», – вмешался Меч, предваряя готовые сорваться с губ Йаарха возражения.

Аральф также поймал четырех лошадей. Набив их седельные сумки найденными на подводах продуктами, путники двинулись дальше.

Аральф ехал сзади и со страхом поглядывал на ерзающую с непривычки в седле небольшую фигуру сюзерена. Видели бы его сейчас его спесивые родичи! Недоделанный, вспомнил Аральф оскорбительное прозвище, которым наградили его старшие братья. Пусть им, зато теперь он вассал, – и, причем, первый, – самого Серого Убийцы! Самого Повелителя Тени! Да их всех удар бы на месте хватил, если бы узнали. Юноша улыбнулся, представив себе перекошенную физиономию старшего брата. Хорошо, что это не тот самый Серый Убийца, что в легендах… Он почему-то сразу поверил словам Йаарха. И что бы там ни ждало впереди, его судьба не будет заурядной. Аральф тихо рассмеялся. Даже если ему суждено погибнуть, его имя останется в легендах рядом с именем великого Серого Убийцы.

Глава 4 Как изменяется жизнь

Желтое солнце собралось заходить, когда Аральф робко спросил Йаарха:

– Господин мой, а не пора ли нам подыскивать место для ночлега? Скоро совсем стемнеет.

– Ты, пожалуй, прав… – Йаарх очень обрадовался этому предложению, езда на лошади мучительна для новичков, и он не чувствовал ног, внутренняя поверхность бедер горела, будто натертая наждаком.

В стороне от дороги нашлась небольшая, неплохо укрытая от чужих глаз полянка. Аральф увидел ее, только подъехав совсем близко. Он быстро помахал оставшемуся сзади Йаарху. Тот неуклюже сполз с лошади и поковылял к нему, волоча рюкзак за собой. Вассал недоуменно смотрел на своего господина… Поймав его лошадь за недоуздок, он пошел следом. С трудом добравшись до полянки и упав на траву, Хранитель хмуро буркнул сквозь зубы Аральфу, продолжавшему с удивлением взирать на него:

– Что смотришь? Я до сегодняшнего дня на этом проклятом животном ни разу не ездил, – он кивнул в сторону лошади. – Все ноги, к чертям, стер…

– А кто такие черти? – наивно распахнув глаза, спросил юноша, развязывая тем временем седельные сумки.

– Черти?.. Это… Ну… А! Такие очень плохие демоны.

– А кто такие демоны? – снова спросил Аральф.

– Тьфу ты! – только и оставалось сплюнуть Хранителю. – Я тебе потом объясню.

«Объяснил, называется, – съехидничал давно молчавший Меч. – А мальчишка, кажется, ценное приобретение. Чистые, не замутненные всякой гадостью мозги. Можно научить всему, чему захочешь».

«Так уж и всему…» – не поверил Хранитель.

«Сам увидишь. Я его просветил – интересно ведь, чего там внутри имеется. Героика и честь, так и пылает. Сейчас в полном восторге и ждет от тебя великих свершений…»

«Угу, прямо сейчас, значит, и свершать. Вопрос только: что?»

«А это уж на ваше, сударь, усмотрение… – захихикал Совмещающий Разности – Можно, например, лошадь сожрать».

«А лошадь-то зачем?» – удивился землянин.

«Для полного счастья!»

«Иди ты со своими шуточками… – вяло ответил Йаарх. – Отстань лучше, есть уж больно хочется… Да и поспать не помешает».

Аральф тем временем проинспектировал содержимое сумок и тяжело вздохнув, сказал:

– Господин мой, мне жаль, но здесь есть только вяленое мясо и сухари.

– Нет, Аральф. Вяленое мясо пусть сегодня враги жрут. Разводи костер, снеди, которую сегодня-завтра съесть надо, у меня с полрюкзака будет. И супу сварим.

– А в чем? – наивно спросил юноша.

– Вот в этом. – Йаарх отыскал в рюкзаке складную треногу и котелок, завернутые в промасленную бумагу, и протянул их вассалу, сорвав предварительно бумагу, а то не знакомый с подобными вещами парень вполне мог начать готовить вместе с ней, искренне считая, что так и нужно.

Аральф взял их из рук хозяина и принялся внимательно разглядывать – такого мастерства ковки он еще не встречал. Надо же – маленький железный котел с ручкой! Да он, наверное, стоит диких денег. И тренога со складными ногами, сложил и в мешок сунул, места почти не занимает. Юноша покачал головой – ну просто чудо, как хороши! Котелок, правда, совсем маленький, но на один раз поесть хватит.

Он поднял голову и поразился еще раз: его сюзерен выкладывал на траву какие-то совсем уж невероятные вещи – железные банки, какие-то прозрачные коробки, большие бутыли с разноцветными жидкостями, маленькие белые трезубцы, нож с множеством разных лезвий и многое другое. Аральф вздохнул и, взяв котелок, пошел к ручью за водой.

Вернувшись, юноша развел огонь и, поставив треногу, подвесил котелок к крючку. Потом робко уселся возле своего господина. Тот что-то с аппетитом уплетал из банки, сделанной из очень тонкого железа. Не верилось, что человеческие руки способны выковать такое.

«Наверное, у них там кузнецы куда больше наших умеют…» – скользнула по краю сознания мысль.

– Бери, ешь, Аральф, не стесняйся! – прожевав, сказал Йаарх.

Юноша нерешительно взял открытую банку, покосился на господина, который с удовольствием ел что-то, подцепляя куски маленьким трезубцем и, взяв себе такой же, принялся за еду. Это оказалось мясо со странным привкусом, но вполне съедобное.

– Бери хлеб, а вон там – салат, – показал Йаарх.

Аральф откусил от мягкой булки. Она была настолько нежна, что просто таяла во рту. У них дома подобные пекли только к большим праздникам. Юноша вздохнул. Захотелось пить, и он поискал взглядом какую-нибудь посудину, чтобы пойти набрать воды.

– Что ищешь? – услышал он голос Хранителя.

– Пить хочется, господин мой. Надо сходить воды набрать.

– Незачем, есть сок и кока-кола, – Йаарх взял белый стаканчик, налил в него чего-то желтого и протянул Аральфу.

Тот выпил – и это оказалось вкусно! Очень вкусно, но ни что знакомое не похоже. Юноша осмелел и принялся за еду всерьез. Он перепробовал все, что лежало перед ним, выпил черного шипящего напитка. А затем вскипела вода в котелке, и господин Йаарх высыпал в котелок содержимое блестящего пакета. Через несколько минут они с удовольствием хлебали ароматный суп. Аральф уже не мог больше удивляться. Наевшись, юноша стал собирать белые мягкие тарелки и стаканчики, чтобы вымыть их в ручье.

– Брось! – махнул рукой Йаарх.

«Не разбрасывайся! – вмешался Меч. – Здесь супермаркетов не водится».

– Хотя да, Аральф, ты прав, – изменил свое решение Хранитель.

Юноша недоуменно пожал плечами и пошел к ручью. Странный все-таки его сюзерен – да и что говорить, сам Серый Маг. Сколько легенд о нем сложено. Думали, он бессмертный, а их, оказывается, просто много было. Моя посуду, Аральф пытался понять, что понадобилось Серому Убийце в их забытой богом стране.

А Йаарх тем временем решил посоветоваться с Мечом.

«Послушай, Меч Батькович, нам нужно решить, что делать дальше…»

«Умненький мальчик… – насмешливо протянул собеседник. – Пацана взял? Вот и поспрашивай где, в какой из стран Мерхарбры мы находимся. Да и слышал ли он когда-нибудь о драконах, поинтересуйся».

«О'кей!» – щелкнул пальцами Хранитель.

К костру вернулся Аральф. Йаарх глянул на него и не смог не улыбнуться. С лица вассала не сходило недоуменное выражение. Да и неудивительно, такое резкое изменение судьбы. Юноша, сноровисто запаковав остатки трапезы и посуду в сумки, сел напротив.

– Послушай, Аральф, – обратился к нему Хранитель, – а кто тебя научил так хорошо мечом махать?

Тот гордо улыбнулся:

– В поместье отца доживал свой век старый мечник. Ему было скучно, вот он и взялся меня обучать. Больше никого я не интересовал.

– А почему? – удивился Йаарх.

Аральф досадливо махнул рукой.

– Я младший сын, да еще и от рабыни. Хорошо хоть – отец признал, не продал в рабство, но внимания не обращал потом вовсе. Да и не любил – я ведь грамотей, книги читать люблю.

– Так это же прекрасно! – утешил его Йаарх. – Человек – не человек, если не любит постигать нового.

– Ты правду говоришь, господин мой? – обрадовался юноша, видимо сомневавшийся в хорошем отношении господина после подобного признания.

– А что, у вас не любят грамотных? – спросил Хранитель.

– Да кто же любит знающего больше себя? – удивился Аральф. – Никто, по-моему.

– У того, кто знает больше, нужно учится, а не ненавидеть его!

– Если бы это было так… – грустно вздохнул юноша.

– Тогда ответь мне, Аральф, на такой вопрос, – сказал Хранитель. – Если ты много читал, то, наверное, и легенды знаешь?

– Очень много, господин мой! – с гордостью ответил тот. – Далеко не все смогли бы узнать в тебе Серого Убийцу, когда ты достал из тела меч. Мои братья, например, знать ничего не хотят, если оно не касается денег, баб и жратвы.

– Как и большинство людей во всех мирах, – поморщился Хранитель. – А теперь расскажи мне, где я нахожусь. В какой стране?

– А ты не знаешь, господин мой? – голубые глаза Аральфа широко распахнулись.

– Откуда? Еще вчера утром я был обычным человеком в другом мире. Меня выбросило незнамо куда.

– Ты на материке Мерхарбра, в Олтияре, стране короля Морхра. На середине пути к столице от южного порта Диплар.

– Спасибо, – поблагодарил Йаарх. – А теперь посиди, отдохни немного.

«Слышал, Меч? – мысленно спросил он. – Тебе знакомо это название?»

«Что мы на Мерхарбре, я тебе уже говорил. А имя страны мне, естественно, ничего не говорит. Когда мы были в этом мире в прошлый раз, здесь и странами-то не пахло, так, племенные союзы. А теперь вот – государство. Спроси лучше мальчишку о драконах».

– Аральф, – позвал Хранитель.

– Что? – вскинулся тот.

– Скажи мне, может, ты где-нибудь слышал или читал – есть в вашем мире драконы?

– Драконы? Эти чудовища? – растерялся Аральф.

– А почему – чудовища? – с улыбкой поинтересовался Хранитель.

– Ну… – удивился юноша. – Они же такие огромные… И их почти всех перебили в Драконовых войнах. Я не знаю, где они есть, господин мой. Может, в Большом Университете Олтияра знают? А зачем тебе драконы?

– Понимаешь, Аральф, – улыбнулся Йаарх, – наша задача – отыскать Серого Дракона. Если ты читал легенды о моем предшественнике, то должен был читать и о Сером Драконе.

– Конечно! Знаменитый Серый Мастер, великий Король Драконов!

– Именно его нам и предстоит разыскать, – подтвердил Йаарх.

– Ого… – только и вырвалось у ошеломленного юноши.

– Это очень долгая история, Аральф, – улыбался Хранитель. – Впереди – долгий путь. Если хочешь, я освобожу тебя от клятвы вассалитета.

– Нет, господин мой! – вскинулся тот, его глаза запылали решимостью. – Я хочу в этом участвовать!

– А почему?

– Но ведь это так интересно!

– Ну, ладно, – хмыкнул Йаарх и добавил: – И вот еще что: не называй меня «господин мой», не люблю… А раз я буду тебя учить боевому искусству и многому другому, называй меня… ну… мг-м… скажем, учитель. Так-то, оруженосец.

Юноша подпрыгнул на месте:

– Ты назвал меня оруженосцем, гос… Учитель?! Это правда?!

– Правда, правда… – отмахнулся от него Йаарх, не понимая, с чего столько радости. – Вот возьми одеяло и ложись. Завтра встаем с рассветом.

Аральф с благодарностью принял протянутое одеяло. Его глаза сияли, он пританцовывал, все еще не веря в свое счастье. Многие опытные воины добивались звания оруженосца десять-пятнадцать лет, а ему всего семнадцать, но он уже вассал-оруженосец самого Серого Убийцы! Юноша лег, но долго еще не мог успокоиться.

Йаарх залез в спальный мешок и спросил у Меча:

«Ну и что теперь, уважаемая железяка?»

«Сам ты хмырь, и борода у тебя ржавая! Спи лучше… – проворчал тот. – Почти двое суток уже не спал, небось».

«Ладно…» – сонно подумал Йаарх и закрыл глаза.

* * *

По дорогам всех стран Мерхарбры неслись гонцы с описанием Йаарха и приказом: схватить любой ценой! Только живым! Доставить любому представителю Совета Магов! Короли, ненавидящие власть Совета, отказывать не решались и, скрипя зубами, исполняли приказ. Зато другие, тайные гонцы Эльнора, о гигантской шпионской сети которого Совет даже не подозревал, разыскивали Серого Мага с совсем иной целью – предупредить об опасности и предложить помощь.

Эльнор сидел в кабинете на вершине своей башни и размышлял. А поразмыслить ему было о чем. С тех пор, как больше трех тысяч лет назад маги большинства орденов – черных, белых, стихиальных и всех иных – объединились вокруг Серой Башни и опутали своими щупальцами весь мир, развитие магии, как и любое другое развитие в мире, прекратилось. Магия все более приходила в упадок, забыли о самом существовании Предела. Ну еще бы, все силы уходили на создание тайных сетей управления. Сильных королей незаметно сместили и заменили чародеями, занявшими свое место в Высшем Совете Магов. За эти три тысячи лет забыли столько, что можно было бы выстроить вторую башню из утерянных знаний. В Академии преследовали любознательность, требовали от студиозусов учиться только по канонам.

Эльнора едва не вышибли на последнем курсе за каверзные вопросы. Именно тогда, одиннадцать лет назад, он и понял, что будет бороться против Совета и его политики. Бороться тайно, копить силу. Поэтому молодой маг и отправлялся в опаснейшие экспедиции, поднимался в выси астрала и ментала, отыскивая забытые всеми знания, создавал новые заклинания, смешивая считавшиеся несовместимыми элементы. За одно это, узнай Совет о его изысканиях, Эльнору грозил смертный приговор. А потом была безумная, самоубийственная экспедиция в Дикие Земли, в заброшенный тысячи лет назад Мхейр, подземный город храргов. Именно там он нашел одну из легендарных книг Предела. И книга признала его, Эльнор смог ее прочесть и освоить заклинания, узнал, что Серый Меч и его Властелин – не легенда, и скоро им предстоит прийти снова (тогда он еще не знал, насколько скоро!), и о предназначении кристаллов в зале Совета, и о многом другом.

Эти знания сделали Эльнора самым сильным магом мира, он смог даже переработать созданное Владыкой заклинание вассалитета в заклинание преданности лично ему. Когда он начал проповедовать свои идеи открыто, несколько ортодоксов бросили молодому наглецу вызов – и были уничтожены на глазах у всех неизвестной никому магией редкой мощи. После случившегося остальные Высшие Маги попытались прочесть книгу Предела, но она не далась в руки никому. Фолерг несколько дней после этого происшествия бесился. Зато молодые маги начали буквально молиться на Эльнора. Совет ведь почти не обращал внимания на молодежь, а, как показали последние выборы, зря – молодые тоже обладали правом голоса. Старики думали, что они проголосуют так, как прикажут наставники. Вместо того, неожиданно для всех, опираясь на голоса молодых, в Совете оказался Магистр Книги Эльнор.

Маг мрачно усмехнулся. Сейчас главная задача одна – помешать наемникам Совета схватить Хранителя Меча. Они ведь даже не подозревают, с кем и чем столкнулись. Не понимают, что разъяренный Владыка способен погубить весь мир. Увы, никто в Колгарене не верил в «дурацкие сказки» – Серый Меч, Серого Убийцу, Предел и магию Предела маги считали выдумками малообразованных людей. Что ж, им еще предстоит узнать, насколько они заблуждались. А его дело – помочь Владыке обрести Дракона, как написано в восьмом сказании книги Предела.

Магистр Книги хмыкнул и позвонил в колокольчик, вызывая к себе Дарха, главаря Ночных Охотников Колгарена. Эльнор приручил его много лет назад, еще будучи студиозусом, он даже не связывал Дарха заклятием верности – без оного тот был куда полезнее. Малорослый, невзрачный на вид человек, Дарх руководил огромной шпионской сетью молодого мага и создавал новые ее ответвления с невиданным искусством.

– Дарх, вы уже нашли этого человека? – с нетерпением спросил маг.

– Нет, господин, – Ночной Охотник бросил на Эльнора удивленный взгляд и продолжил: – Прошел только один день. Я поднял на ноги всю сеть Мерхарбры. Мы рискуем засветиться.

– Дело того стоит! – маг нервно теребил рукава своей мантии. – Если мы его упустим, или его поймают люди Совета – потеряем все.

– Он настолько важен? – приподнял кустистые брови Дарх.

– Да.

– Хорошо, – поклонился Ночной Охотник. – Я приложу все усилия. И даже более.

Что стояло за его «более», Эльнор не знал, да, впрочем, и знать не хотел. Он кивнул, посмотрев на хитрое лицо своего помощника, и сказал:

– Я благодарен тебе, Дарх.

– Я бы хотел получить для Ночных Охотников еще один из городов Фофара, – поспешил воспользоваться его благодарностью тот.

Эльнору оставалось только восхититься ловкостью проныры и согласиться.

– Хорошо. Но не столицу – там слишком хорошо поставлена полицейская служба. Из остальных – выбирай любой и сообщи мне, я приму необходимые меры.

Дарх снова поклонился и вышел.

Пришло время заняться приручением короля Олтияра. Гордый варвар Морхр ненавидел Совет Магов с самой юности, уже и голова стала седой, а ненависть не утихала. Маги несколько раз прилюдно унижали его, и король этого забыть не смог, хотя прекрасно понимал, что при желании Совет всегда может уничтожить его и навязать стране другого короля. Этого ему вовсе не хотелось, поэтому приходилось лавировать.

Морхр сидел в старом, любимом с детства, продавленном кресле возле камина в Зале Приемов. Зал только назывался залом, а на самом деле это была просторная, метров двадцати, комната, со стенами, увешанными охотничьими трофеями и оружием. Здесь король любил отдыхать вечерами. В одной руке его величество держал бокал вина, а в другой – небольшой портрет. Портрет человека, которого по приказу Совета искали сейчас вся армия, Пограничная и Тайная Стражи королевства. Морхр внимательно изучал слегка растерянное лицо человека на портрете. Нездешнее лицо.

«Зачем он так нужен Совету?» – стучало в голове.

Эмиссар Магов осмелился разбудить его рано утром, когда его величество только заснул после хорошей попойки. Морхр с омерзением вспомнил этот разговор. Невзрачный человечишка приказывал ему, королю, как какому-то сопливому сотнику! Даже не удосужившись завуалировать приказ в просьбу! Эх… его бы воля… как отдохнул бы этот эмиссар на колу… Представив себе эту картину, Морхр разулыбался. Но нельзя, к сожалению, маги прихлопнут страну, как муху.

«Но все-таки, – снова вернулась мысль, – на какого Серого Убийцу им этот человек?..»

Внимание короля привлек какой-то посторонний звук, и он обернулся. Противоположная стена с хлопком исчезла и открылся вид на уютный кабинет. В кресле напротив сидел сухощавый, молодой еще человек в мантии Высшего Мага. Мысли в королевской голове переполошенно заметались: его удостоил визитом один из членов Совета, чего не случалось в течение жизни нескольких поколений.

– Мое имя – Эльнор, – поклонился маг.

«Эльнор!» – сердце короля тревожно застучало. Даже до их глуши дошли слухи о мятежном молодом маге, убившем на поединках многих могучих. А теперь, совсем недавно, вошедшего против воли Совета в его состав. Но что может быть нужно Эльнору от Олтияра и от него самого? Ведь он всего лишь король небольшой страны…

– Я приветствую вас, Высший Маг, – ответно наклонил голову Морхр.

– Вы думаете, – усмехнулся Эльнор, – зачем это я лично явился к вам, и не может ли прийти еще кто-нибудь?

– Хотя бы и так, – прищурился король.

– Успокойтесь, Ваше Величество, не придет, – маг хихикнул. – Техникой совмещенных пространств в этом мире владею только я. И может быть… еще один.

– Уж не тот ли, – поинтересовался Морхр, – кого вы так усердно ищете?

Эльнор несколько удивленно посмотрел на него. Кажется варвар умнее, чем хочет казаться.

– Излишняя догадливость никогда не приводила к долгой и спокойной жизни…

Морхр осклабился.

– Это-то я знаю… Но к чему вам, такому могучему, я? Какой-то там королишко забытой Богом страны…

– Не принижайте себя, Ваше Величество. Если вы слышали обо мне, то должны были слышать и о моих взглядах, – спокойно сказал Магистр Книги.

– Да слыхали уж, слыхали… – протянул король, иронично поглядывая на мага.

Эльнор начал получать удовольствие от разговора. Какая сволочь назвала Морхра варваром? Да он поумнее многих из Башни будет!

– Кстати, Ваше Величество. У вас ведь постоянно бунтуют южные провинции? Не так ли?

– Да, так, – согласился король, пытаясь понять, к чему все это.

– Учтите, – взгляд Эльнора стал жестким, – я сейчас выдам вам один из секретов Серой Башни. Принято решение отделить ваши южные провинции от Олтияра и создать на их основе новое, лояльное Совету государство.

– И вы явились сообщить мне об этом? – с бессильной горечью бросил король, услышав давно ожидаемое им известие.

– Вы что, не поняли – я играю против Совета, Морхр! – в голосе мага зазвенел металл.

– Ну и как я могу вам доверять? – с легкой насмешкой спросил король. – Вы – маг!

– Моих дел хватит на десяток смертных приговоров, – пояснил Эльнор. – Вам достаточно сообщить любому эмиссару Совета о моем визите и том, что я вам рассказал – и меня казнят. Точнее, попытаются – это им не под силу.

– Ну прямо-таки смертельный риск! – насмехался Морхр. – А если я вас все же выдам?

– Не думаю, Ваше Величество. Вам самому Совет уже настолько поперек глотки, что вы, как мне кажется, ухватитесь за любую возможность вырваться из-под его опеки.

Король приподнял бровь. Как ни горько признавать, но проклятый маг прав. И если возможность хотя бы относительно реальна – он за нее-таки ухватится.

– Но чего же вы хотите от меня? – сощурился в сторону мага незадачливый монарх.

– От человека, которого вам отдали приказ ловить, зависит все будущее нашего мира. А также ваше, Совета и мое.

– Да кто он такой, этот человек?! – едва не завопил король Олтияра.

– А не испугаетесь ли вы, Ваше Величество, если я скажу вам правду? – Эльнор все-таки рисковал, говоря это – если он неправильно понял характер короля, тот в ужасе рванется к ближайшему эмиссару Совета, и его придется срочно устранять.

– Нет, не испугаюсь… – криво усмехнулся Морхр. – Так кто же он?

– Серый Убийца.

Король почему-то поверил сразу. Теперь все складывалось в цельную картину, к тому же на удивление отвратительную. Что он не станет предавать Эльнора Совету, Морхр тоже понимал. Да и Серый Убийца этого не простит, о его характере легенды говорили достаточно ясно. Понятно, что Олтияр будет с ними – возможно, вернувшийся Владыка все же захочет изменить этот паскудный мир. Морхр не боялся, что потомки проклянут его, ему это было безразлично. Зато какой пендель Совету Магов можно вставить… Король злобно оскалился.

– Так что, Ваше Величество, мы друзья? – в глазах мага светилось любопытство.

«Дружила мышка с котиком, а тот ее по-дружески, так, ласково, и ухомячил…» – иронично подумал Морхр, протягивая руку Эльнору, и произнес:

– Конечно, господин маг, я с вами.

Тот встал и пожал протянутую руку. Затем достал из кармана небольшой атрацитово-черный шар и протянул королю.

– Посмотрев в него, Ваше Величество, и подумав обо мне, вы немедленно со мной свяжетесь.

– Благодарю, – король взял шар и положил его в карман.

– А на прощание – самое смешное, – улыбнулся маг. – Эти идиоты из Совета даже не знают, кого они ловят. Они же не верят, что Серый Убийца существовал, думают – перед ними просто неинициированный маг огромной силы, и хотят поймать его, чтобы эту силу отобрать.

Морхр согнулся от хохота.

– Они… ловят… Серого… Убийцу… как… простого… мага… Ой, не могу…

– Хуже всего, – все с той же ласковой улыбкой произнес Эльнор, – что поймать его они могут… Владыка еще не вошел в полную силу. Наша с вами задача оберегать его и помогать ему. Я думаю, он этого не забудет.

Короля настигло понимание, что Магистр Книги провел его, как мальчишку. Но пути назад нет. Даже неинициированный Владыка, по его мнению, был сильнее Совета. Не зря же Эльнор на его стороне. А насмешки… Что ж, когда-нибудь маг за них ответит. Но Морхр все-таки спросил, подыгрывая Магистру Книги:

– А что же вы раньше мне этого не сказали?

– А зачем? – прекрасно видя его игру, ответил тот вопросом на вопрос.

Король не нашелся, что сказать. Но знал, что будет служить Хранителю Меча несмотря ни на что. Даже если тот не войдя в силу, погибнет. Ибо это шанс, упускать который нельзя, этого он не простил бы себе сам. Морхр спокойно и слегка насмешливо посмотрел в глаза мага и поклонился. Эльнор вздернул брови и продолжил:

– И еще кое-что. Мои люди обнаружили на тракте, ведущем к вашей столице от Диплара, неподалеку от Вариольских гор, больше двадцати убитых и искалеченных хралов. Полный боевой отряд, причем – отряд беловолосых, где были одни мужчины. Уцелевших допросил маг. Их перебил один человек, не использовавший оружия. Одет этот человек был очень странно. Я не знаю мастеров боя в нашем мире, способных на такое, даже верховные иерархи ордена Принявших Смерть не смогли бы этого сделать. Последнего поразил молнией или иным разрядом, спасая какого-то мальчишку. Затем взял этого же мальчишку в вассалы, использовав меч, вынутый из собственного тела. Хралы тоже хорошо помнят легенды, и только поэтому магу удалось из них кое-что выудить – уцелевшие пребывали в таком ужасе от пришествия Серого Убийцы, что из них веревки можно было вить.

Мало сказать, что король был удивлен этим рассказом – он был изумлен до остолбенения: слишком хорошо знал, что такое полный боевой отряд хралов. С ним не всегда удавалось справиться двум сотням отборных гвардейцев, а этот человек справился один и притом – без оружия? Тот, кто способен на такое – великий воин. И если сейчас Серый Убийца еще может и умеет не все, то что же будет дальше?.. Он едва смог выдавить:

– Я потрясен, маг…

– В его поисках вам стоит опираться на верных людей, Морхр, – негромко сказал Эльнор. – Я сегодня же передам вам список ваших людей, работающих на Совет. И он весьма велик.

– Да я и не сомневался… – скривился король.

Магистр Книги улыбнулся.

– Нам с вами нужно сделать очень многое, Ваше Величество.

– И в этом я согласен с вами, господин Эльнор! – поклонился ему монарх.

Маг поклонился в ответ и исчез. Король продолжал тупо взирать на огонь. Свалившегося на него оказалось слишком много для одного вечера.

Глава 5 Странности нового мира

Йаарх с Аральфом без особой спешки двигались к столице Олтияра. Страна была сплошь покрыта лесами, непонятно даже, как здесь занимаются земледелием. Дорога текла скучно, и однажды к вечеру, когда еще не стемнело, путники решили остановиться в придорожном трактире. Хранитель очень обрадовался этому обстоятельству – за прошедшую неделю они подъели все, захваченное им из родного мира, и перешли на вяленое мясо, обладающее вкусом и жесткостью старой подошвы. Если вечером, на привале, его можно было хотя бы сварить, и оно становилось относительно съедобным, то днем, если хотелось есть, приходилось жевать один кусок, как жвачку, несколько часов подряд.

Едва путники въехали во двор трактира, как Аральф крикнул:

– Эй вы там! Комнату и ужин для сиятельного алура Йаарха и его оруженосца. Быстро, канальи!

Тут же, словно ниоткуда, появилось несколько слуг, подхватили лошадей под уздцы и, дождавшись, пока всадники спешатся, сняли седельные сумки и куда-то унесли. Свой изрядно отощавший рюкзак Йаарх слугам не доверил, мало ли что. В его воображении рисовались разные вкусные блюда. Вот бы сейчас пельменей со сметаной – их Йаарх обожал с детства и готов был поглощать в любых количествах.

Они вошли в полутемный низкий зал, приятно пахнущий травами. В задней стене был камин, а остальные увешали шкурами зверей и пучками пахучих трав. Массивные столы и табуретки смотрелись вполне достойно. В углу справа красовалась стойка бара, неизменная, наверное, в любом мире. К вошедшим тут же подлетел толстый коротышка, имевший весьма бледный вид – видимо, трактирщик.

– Чего изволят благородные алуры?

– Свежего мяса, много и разного, салатов и супа. И что-нибудь запить повкуснее! – С этими словами Йаарх бросил владельцу трактира золотую монету.

– Сию секунду!

Трактирщик исчез с впечатляющей скоростью. К ближайшему столику начали сбегаться служанки, неся подносы. Принесенного ими хватило бы, чтобы накормить десять, а не двух путников. Йаарх растерянно наблюдал за непонятной суматохой.

– Не удивляйся, господин мой, – усмехнулся Аральф. – Здесь нечасто останавливаются благородные алуры, а ты ему еще и золотую монету дал, на которую десятую часть его трактира купить можно.

– Не знал… – безразлично пробормотал Хранитель, его ноздри трепетали от вкусных запахов.

«Спрашивать надо, – проворчал Меч. – Здесь деньги дорого стоили тогда, и, смотрю, дорого стоят и сейчас…»

Путники сели за стол и принялись уплетать за обе щеки копчености, жареную рыбу, жареное, вареное и пареное мясо, запивая все это вкусным, розового цвета, очень легким вином. Суп, принесенный несколько позже, тоже оказался довольно неплох. Йаарх разомлел и, подозвав трактирщика, дал ему мелкую монетку для повара.

На окружающих они внимания не обращали, а надо было бы. В углу напротив сидела компания стражников в панцирях. Один из них уставился на странного малого, завалившегося в трактир. Он хмыкнул про себя, глядя на узкие синие штаны, непонятного покроя сорочку и слишком белое для человека лицо. Стоп! Белое лицо! Так это ведь о нем им говорили! Его приказывали поймать! Стражник вскочил и заорал:

– Это же тот мужик с белой рожей, за которым мы неделю гоняем! Держи гада!

И рванулся в сторону Хранителя.

Капитан стражников, сам давно приглядывавшийся к Йаарху и пытавшийся понять, тот ли это, кто ему нужен, поморщился: ничего нет хуже услужливого дурака. У него-то был свой, особый приказ. Офицер тихо приказал сквозь зубы остальным:

– Сидеть на месте! И делать вид, что ничего не случилось. Харлака потом тихо прирезать. Ясно?

Стражники обалдело переглянулись. Приказ был непонятен, но капитан шутить не любил. Да и горластый Харлак всех достал – слишком уж он кичился алурским происхождением своего деда.

Капитан хотел было встать, но этого не понадобилось – новые рефлексы не подвели Йаарха. Его рука взметнулась в «драконьем ударе» навстречу набегавшему стражнику и поразила Харлака в лоб. Тот рухнул, как подкошенный.

Опытному офицеру понадобился всего один взгляд, чтобы понять – у незадачливого стражника сломана шея. Капитан поднялся и очень медленно пошел к столику Хранителя – подобных воинов ему видеть еще не доводилось.

– Да простит меня сиятельный алур, этот идиот перепил, – поклонился он, подойдя. – Не обижайтесь, пожалуйста, на нас. И прошу вашего согласия поговорить наедине, у меня есть для вас послание.

Йаарх удивленно уставился на офицера. Послание? Для него? Но кто мог знать чужака в этом мире? Странно…

«Что ты думаешь по этому поводу?» – спросил он у Меча.

«Да сходи с ним, – ответил тот, – узнай чего он хочет. Но не подходи ближе, чем на полтора метра. Он опасен!»

– Хорошо, выйдем во двор, – кивнул капитану Йаарх.

– Господин мой! Учитель! Позвольте мне идти с вами! – подпрыгнул на месте Аральф.

– Сиди здесь! – отрезал Хранитель. – И следи за остальными.

После чего отправился вслед за стражником. Они вышли на задний двор и встали у коновязи. Став, как и советовал Меч, в некотором отдалении от капитана, Йаарх приготовился слушать. Немного подождав, он спросил:

– Так чего же вы от меня хотите?

– Неделю назад, – заговорил офицер, – войскам и Пограничной Страже королевства был отдан строжайший приказ о поимке человека с вашими приметами. Было приказано поймать любой ценой, не считаясь с потерями. Но только живым.

«Кому это я понадобился?» – с недоумением подумал Йаарх.

«Видимо, наше прибытие засекли маги Серой Башни, я тебе о них говорил, припомни, драгоценный мой, – непрошенно ответил Меч. – Наша задача сильно осложняется. Эти сволочи многое могут…»

«И что нам теперь делать?»

«А то же, что делали до сих пор, – насмешливо ответил собеседник, – искать Дракона. Эх… Нет времени обучить тебя боевой магии…»

Йаарх снова повернулся к капитану.

– Но к чему вы это мне рассказываете? Вместо попытки задержать…

– Вот именно, что попытки, – недовольно буркнул тот. – Мы все после этой попытки уже лежали бы там, на полу, в трактире. Кроме того, – капитан вздохнул, – через день в армии и Страже начались очень странные события – у десятков абсолютно здоровых офицеров вдруг случились сердечные приступы, еще многих убили в «случайных» уличных драках. С оставшимися и новыми выдвиженцами говорил сам король. Он дал нам особый, тайный приказ. Мы должны при встрече с вами отнестись к вам «со всем возможным уважением» и рассказать то, что я только что рассказал. Кроме того, передать охранный медальон и нижайшую, – он подчеркнул это слово, – просьбу короля о встрече.

«Наверное, король очень не любит магов, заставляющих его ловить тебя, – голосишко Меча звучал удовлетворенно. – Нам повезло – союзники никак не помешают».

«И на кой ляд?» – поинтересовался Хранитель.

«А ты сам подумай – нас ищут всеми силами Серой Башни, а сил у них много. И раз король предлагает помощь, он, естественно, надеется, что ты этой его помощи не забудешь. Эту возможность ты просто обязан использовать».

«Ладно, – мысленно махнул рукой Йаарх, – ты лучше знаешь этот мир, мне остается только надеяться, что это не ловушка».

Меч в ответ демонстративно фыркнул.

– Хорошо! – бросил Хранитель капитану.

– И еще, господин. Возьмите, пожалуйста, медальон и эту мазь. Она сделает ваше лицо темнее, вы слишком выделяетесь. – Офицер протянул Йаарху цепь с золотым медальоном, на котором был изображен грифон в круге, и золотую же баночку.

«Бери!» – приказал Меч.

Хранитель скривился, но все-таки взял протянутые капитаном вещи и спрятал в нагрудный карман рубашки. Однако, тот не уходил.

– Что-нибудь еще, офицер?

– Да, господин. Возможно, вы разрешите сопровождать вас? Король разрешил мне принести клятву временной верности. Я – хороший воин, не такой хороший, как вы, но вполне могу пригодиться в дороге, так как знаю местность».

«Как считаешь, Меч?» – задал Хранитель традиционный уже вопрос.

«Пусть приносит свою клятву и идет! – раздраженно буркнул тот, видимо размышлявший о чем-то своем. – Когда ты научишься сам решения принимать? Выпало же мне – из еврея воина делать!»

«Так ты еще и антисемит?!» – удивился Йаарх.

«С тобой пообщавшись, любой антисемитом станет, – противно захихикал Меч. – Хватит дурью маяться, принимай у него клятву и иди спать. До города еще дней пять ехать».

Хранитель подошел к капитану:

– Хорошо, приносите свою клятву, – устало сказал он.

Капитан Стражи опустился на одно колено и обнажил меч.

– Я, Свирольт из рода Орт, капитан Пограничной Стражи королевства Олтияр, обязуюсь верно служить вам, господин мой, по дороге в нашу столицу, до самой вашей встречи с королем Морхром.

– Я, Йаарх Фальберг, принимаю твою клятву, Свирольт из рода Орт, – ответил ему Хранитель.

– Мы выедем утром, господин мой?

– Да. Ждите меня у конюшни. Но учтите, со мной едете вы один.

– Конечно, – вежливо склонил голову капитан.

Он поклонился еще раз и ушел в трактир.

«Ну что, Меч? – спросил Хранитель. – Влипли мы?»

«По самые уши. Будем выцарапываться».

Йаарх вернулся в трактир и подошел к встревоженному Аральфу. Тот вопросительно смотрел на своего сюзерена.

– Все в порядке, Аральф, – ответил он на молчаливый вопрос юноши. – Просто нас хочет видеть король. Капитан поедет с нами.

– А… – челюсть оруженосца отвисла. – Сам король? А зачем?..

– Он нам об этом и скажет при встрече. А сейчас – спать!

Слуга проводил их в комнату, в которую отнесли их вещи. Спать Йаарху еще не хотелось, и он, вспомнив про пылящийся на дне рюкзака ноутбук, достал его и включил. Аральф удивленно уставился на странную шкатулку, крышка которой изнутри светилась. Заинтересовался и Меч.

«Что это?»

«Компьютер, – ответил ему Хранитель. – Устройство для хранения и обработки информации».

«Очень интересно. Нам именно такая вещь необходима, как воздух. Что же ты раньше молчал?»

«Ты не спрашивал», – огрызнулся Йаарх.

«Ну, и поц же ты… – констатировал Меч. – Ладно, а он умеет хранить информационные массивы с быстрым поиском нужной информации?»

«Умеет. У нас их называют базами данных».

«Довольно точное определение», – согласился внутренний собеседник.

«Минус только один, – недовольно пробормотал Хранитель, – батарей хватит часа на три, а потом все, кранты».

«А ты маг, или погулять вышел?» – язвительно спросил Меч.

«Какой я, к чертям, маг? – отмахнулся Йаарх. – Будто сам не знаешь!»

«Научу! – проскрипел тот. – Доставай свою батарею. Поместим в нее связующий элементаль сил Огня, он способен бесконечно давать энергию».

«Но компьютеру требуется определенный тип энергии – постоянный электрический ток», – возразил Йаарх.

«Объясни».

«Что такое атом, знаешь?» – спросил Хранитель.

«Получше тебя», – хмыкнул Меч.

«Тогда и с электронами знаком».

«И-истественно…» – протянул Меч.

«Электрический ток – течение электронов», – продолжал попытку объяснить основы физики бывший программист.

«Все! – прервал его объяснения Меч. – Дальше можешь не объяснять – разница величин на выходе источника энергии. Элементарное преобразование связующих элементаля – и ты получаешь свой электрический ток бесконечно долгое время. Нужно только установить величину потенциала на выходах и силу тока».

«А как это сделать?»

«Положи батарею на стол, – распорядился Серый Пройдоха, – поставь над ней руки и начни преобразование, как я тебя учил. А дальше я подскажу нужные заклинания и подстановку параметров в них».

В дороге Меч обучал Йаарха магии, и теперь Хранитель ощущал Предел постоянно. И мог вызвать по желанию его силу. Йаарх положил батарею на стол и начал связывание энергий. Внезапно он понял, что знает о преобразованиях очень многое. Губы уверенно произнесли первое из заклинаний перехода Предела.

В далеком Колгарене вздрогнул сидящий в своем кабинете Эльнор. Кто-то читал мощнейшее заклинание Перехода, молодой маг его не знал, мог только чувствовать. Серый Маг – больше некому. Видимо, Владыка учится использовать силу Предела. Эльнор обрадовался, хоть и слегка позавидовал – ему такого единения с Пределом не достичь никогда…

Йаарх уже творил – он вычленил элементаль мира Огня, для начала выяснив, что тот не разумен, поместил его внутрь батареи, создал преобразователь энергии Хаоса в электрическую и установил величину потенциала. И… закончил, но не отпустил Предел, а оставил в себе ярко тлеющей искрой, готовой в любой момент взорваться выбросом силы.

«Этому я тебя не учил! – поразился Меч. – Как ты это сделал?!»

«Откуда мне знать? – пожал плечами новоиспеченный маг. – Само получилось…»

«Начинаешь постигать боевую магию, дружище! – Судя по голосу, его учитель был доволен. – Предел всегда должен быть с тобой, и именно так – искрой в глубине сознания».

Серый Маг взял батарею, ставшую странно легкой, и подсоединил к компьютеру. Загрузился и быстро создал новую базу данных, куда занес все известное ему об этом мире. Когда он закончил, Аральф, которому наскучило наблюдать за мельтешением незнакомых букв на экране, давно уже спал, свернувшись клубочком на своем одеяле. Йаарх, хитро усмехнувшись, достал диск с любимым «Warcraft» и запустил игру.

«Это еще что?!» – тут же завелся Меч.

«Игра, стратегия, – ответил Хранитель, выбирая тем временем человеческую расу. – У тебя есть народ, ты должен построить свою цивилизацию и победить врагов. Можешь выбирать из одной человеческой расы и двух нечеловеческих…»

«Ну, поиграй, – буркнул Меч. – А я погляжу».

Играл Йаарх недолго – около часа, начали слипаться глаза. Невидимый наблюдатель во время игры иронично хмыкал, постоянно подавал реплики типа: «Куда, осел, в засаду же прешь!» и, как оказалось, был довольно страстным болельщиком.

«А вашем мире остроумные люди живут. Вот только от реальной стратегии эта игра очень далека», – прокомментировал он после окончания партии.

«Естественно, – согласился Йаарх. – Есть, правда, игры реальной стратегии. Некоторые даже переигрывают известные войны нашего мира. Там есть все – и экономика, и заключение союзов, и боевые действия. У меня где-то была новая игра по Второй Мировой войне».

«Поставь посмотреть! – загорелся Меч».

«Но я уже хочу спать!»

«Не беспокойся. Я напрямую подключусь к этому твоему, как его, компьютеру».

Йаарх пожал плечами и, отыскав ему игру, пожелал спокойной ночи. Затем улегся и мгновенно уснул.

* * *

Королю Морхру было не до сна – он просчитывал варианты возможных союзов. Хотя его ближайшие соседи, ланг Анрира и шах Саммана, не меньше олтиярца ненавидели Совет, они могли и предать его в надежде получить какие-нибудь барыши. Его величество вздохнул – выхода нет, все равно придется идти на этот риск. Не хочется войны со всеми соседями, хлопотно это и слишком дорого. Нужно все-таки попробовать договориться. Как и любой повелитель, они обязаны знать легенды о Сером Убийце и Сером Мече.

Поэтому он предложил лангу и шаху встретиться, зная уже, что Владыку встретил Свирольт – король был просто счастлив, что произошло именно так, ведь капитан, как-никак, ближе всех прочих – и уже ведет Серого Убийцу сюда, к нему. Морхр даже отослал к соседям в залог их безопасности собственных детей, иначе они не поверили бы. Заинтригованные поступком короля Олтияра, монархи Мерхарбры согласились – неслыханно и невиданно это, отсылать в залог принцев. К тому же Морхр просил сохранить тайну встречи, особенно от эмиссаров Совета. Мало того – он открыл для ланга с шахом доступ через Портал Перемещений своего дворца. Такого тоже не случалось сотни лет.

– Ваше Величество! – прервал размышления короля начальник Тайной Стражи. – Они вышли из Портала и направляются сюда.

– Все готово? – приподнял голову Морхр, его глаза горели какой-то черной решимостью.

– Да. В малом Синем Зале.

– Хорошо. Я встречу гостей там.

Король, тяжело поднявшись с кресла, отправился в Синий Зал. Это была большая, но уютная комната, со стенами, обитыми синим бархатом. Там накрыли столы с винами и курительными принадлежностями. Морхр быстро прошел знакомыми тайными проходами и вошел в место встречи. Сев в кресло лицом к двери, он принялся ждать. Но ждать пришлось совсем недолго – вскоре в коридоре послышались шаги, и король поднял голову. В дверь постучали.

– Войдите!

Дверь открылась, церемониймейстер пропустил в Синий Зал двух человек, поклонился и исчез. Гости спокойно смотрели на вставшего Морхра. Полный, всегда улыбающийся, но с жестокими глазами, ланг Тортфир. И худой, как щепка, с острым лицом, шах Кандагар. Оба выжидали, не понимая, что же такое особенное хочет сказать им давний враг. Король Олтияра слегка наклонил голову и произнес:

– Я приветствую вас, Тортфир, и вас, Кандагар. Прошу, – он показал рукой на стол.

Гости молча поклонились и сели. Морхр последовал их примеру.

– Итак, господа! Мы равны по положению, поэтому предлагаю обойтись без церемоний.

Оба согласно кивнули.

– Я пригласил вас на эту встречу, – продолжил тем временем Морхр, – желая сообщить, что я выступаю против Совета Магов.

Брови гостей удивленно вскинулись. Но они промолчали, ожидая продолжения.

– Также, – криво усмехнулся олтиярец, – через пять дней я приношу вассальную клятву.

– Кому? – раздался скрипящий голос Кандагара.

– Я, кажется, догадываюсь… – вмешался Тортфир. – Не тому ли человеку, за которым нас всех заставили – признайтесь, что всех, господа – так усердно охотиться?

Морхр тонко улыбнулся и склонил голову.

– Но я не могу понять одного, – продолжил толстяк, – а именно: кто он?

– Я сейчас сообщу вам это, господа. Даже того, что я уже сказал Вам, достаточно, чтобы передавший это в Совет получил немалую награду. А с тем, что поведаю дальше – тем более.

– Так кто же он? – сверля короля глазами, спросил шах.

– Серый Убийца, Хранитель Меча Предела.

На Синий Зал пала потрясенная тишина. На этот раз хозяину все-таки удалось удивить своих гостей. Они молча, в упор, смотрели на короля.

– Вы уверены? – очень тихо спросил Кандагар.

– Абсолютно, – ощерился довольный произведенным впечатлением Морхр. – Рядом с каждым из вас лежит папка с материалами, а также список, для каждого, естественно, свой, всех ваших людей, работающих на Совет. Все мои уже ушли на заслуженный отдых… – тон короля стал издевательским. – Почитайте, господа, я подожду.

Пока гости читали, Морхр внимательно следил за выражением их лиц. Но школа власти учит скрывать свои чувства, и он практически ничего не увидел. Только один раз дернулись губы у Тортфира.

– Я благодарен вам, Морхр, за эти списки, – глаза Кандагара стали похожи на провалы. – Они подтверждают уже имеющуюся у меня информацию. Очень бы хотелось знать, как вам достались столь ценные сведения и почему… – шах оборвал себя, вид его был задумчивым. – А что касается отчетов по поводу Владыки, могу сказать только одно: если все описанное – правда, то это безусловно он.

– Согласен, – кивнул Тортфир. – Уничтожить в одиночку и без оружия полный боевой отряд хралов не под силу никому, даже магам. И меч, вынутый из тела… Да, это он. Один вопрос – а как вы докажете нам, что все описанное здесь – истинно?

– Хороший вопрос, – согласился король. – Я отвечу. Через пять дней, после полудня, он будет здесь. Если пожелаете, можете присутствовать при принесении мною вассальной клятвы.

– Это неожиданное предложение, Морхр, – распахнул заплывшие жиром глазки Тортфир. – Но я согласен.

Он видимо, о чем-то усиленно размышлял, пытаясь принять важное решение. Шах покосился в его сторону и опять повернулся в сторону олтиярца.

– Я тоже, – кивнул он.

– Еще я отправил три корабля с заложниками и предложениями о встрече в Онстерн, Молаарн и Морнфид, – продолжал тем временем король Олтияра.

– В последних двух, – пожевал губы Тортфир, – что-то может и выйти. Светоч Древа и Молот Храргов всегда отличались здравомыслием. Правда, во все времена воевали против Владыки… Но времена меняются. А Онстерн… Зря, Таллиах безумен, я не раз с ним встречался. Не знаю, слышали ли вы о его интересах по поводу женщин…

Толстяку явно было неудобно.

– Кого вы ему послали, Морхр? – спросил его шах.

– Дочь, Эллири.

– Жаль девочку… – вздохнул Кандагар. – Я хотел было просить ее руки для своего старшего сына… Вы обрекли бедняжку на жуткую участь.

– Я знаю, чем рискую! – бросил король. – Но и вы должны понимать – с приходом Владыки наш мир изменится. И в какую сторону, нам пока неизвестно! На Архр пришла Сила. Мы должны хотя бы попытаться уберечь наши страны и народы. Наш мир, конечно, страшноват, но другого у нас просто нет!

– Вы правы, Ваше Величество! – с явным уважением сказал Тортфир. – И если Владыка на самом деле здесь – я с вами.

– Как и я, – согласно кивнул Кандагар. – А теперь позвольте откланяться. В котором часу нам прибыть через пять дней?

– К полудню, – поклонился Морхр. – Желаю здравствовать, Ваши Величества.

– Вам того же, Ваше Величество! – ответили гости и вышли.

Оставшись один, король откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. Ну вот, еще одно дело сделано. С момента встречи с Эльнором он почти не спал – всю неделю метался, как белка в колесе. Получив список предателей, Морхр сумел устранить эмиссара Совета, не вызвав подозрений. Затем незаметно перебил почти всех остальных, оставив агентов Башни только на самых незначительных и ничего не решающих постах. Десяткам верных офицеров был отдан приказ привести Владыку к нему. И очень хорошо, что того встретил именно Свирольт.

Король вспомнил слова гостей относительно Онстерна и его передернуло – Эллири ведь его любимица, девочка так доверчива и мила.

«Если эта сволочь осмелится тронуть ее, я…».

Ничего он не сделает, вдруг понял Морхр. Страна важнее жизни одной девочки, пусть даже принцессы. А теперь все зависело только от Серого Убийцы. Король сгорбился в кресле и обхватил голову руками.

– Прости меня, девочка моя… – шептали непослушные губы.

Глава 6 Как дарят народы

Йаарх с Аральфом в сопровождении капитана Свирольта уже четвертый день двигались по дорогам королевства в сторону столицы. Осталось ехать еще чуть меньше двух дней. Путешествовать стало намного проще – стражник в подробностях знал окрестности, и путникам больше ни разу не пришлось ночевать в лесу, он всегда находил или трактир, или крестьянский дом. Хранитель с любопытством оглядывался, дорога стала намного более оживленной, навстречу то и дело попадались подводы, одинокие всадники и целые группы пеших и конных людей. Он с интересом их разглядывал – удивление вызывала одежда местных: не было закрытых камзолов, слишком пышной одежды, как в земном средневековье. Женщины носили, в основном, короткие, до колен юбки и блузы с широкими рукавами, а некоторые были одеты по-мужски. Редко попадался кто-нибудь, разодетый в цветные шелка, в основном одежда отличалась крайней простотой.

Помимо прочего, Хранителя до глубины души потрясли местные нравы. Вокруг царил какой-то карнавал разврата. Судя по всему, понятие «стыд» отсутствовало на Архре в принципе. В самом неподходящем для того месте можно было увидеть занимающуюся любовью парочку, не обращающую внимания на зрителей. И никому до того не было дела, люди шли мимо, будто такое в порядке вещей. Даже больше – Йаарх не раз видел, как какой-нибудь мужчина подходил к совершенно незнакомой ему женщине, говорил несколько слов, та наклонялась, без стеснения задирала юбку, и пара приступала к делу.

Свирольт искренне удивился недоумению Хранителя, заявив, что на Архре это самое обычное дело – ни одна женщина никогда не откажет мужчине, разве что замужняя, да и то вряд ли. Скорее всего, сама пристанет. Как оказалось, женщин здесь вдесятеро больше, чем мужчин. Найти мужа для не слишком красивой девушки было физически невозможно, вот бедняжки и пускались в откровенный разврат, надеясь хоть на каплю счастья. В странах Мерхарбры женской проституции не существовало, не пользовалась спросом, зато наоборот – да. Довольно часто женщины приплачивали симпатичным юношам, чтобы те обратили на них внимание. Капитан говорил еще о каких-то Домах Удовольствий, видимо, аналогах борделей.

Вспомнив происшедшее утром, Хранитель вздохнул. Может, он зря отказался? Но как-то неловко на глазах у всех… Готовясь к отъезду, он обратил внимание на симпатичную девушку. Веселая егоза со слегка волнистыми черными волосами до лопаток и большими синими глазами, озорными и любопытными. А фигура! Песня просто, чудо какое-то. Она секунды не сидела на месте, металась то туда, то сюда. Что-то делала, шутила, звонко смеялась. Именно такие женщины всегда приводили Йаарха в восторг. Кажется, девушка была младшей дочерью хозяина трактира. Он с восторгом следил за красавицей. Та, заметив интерес благородного алура к своей персоне, лукаво стрельнула в его сторону глазами, слегка покраснела, потупила взор и подошла. Затем повернулась к Йаарху спиной, наклонилась и задрала юбку. И очень удивилась, когда он шарахнулся в сторону, бормоча какие-то невнятные извинения и залившись краской. Хранитель оседлал коня и поспешил уехать, провожаемый взглядом девушки, наполненным недоумением и даже обидой.

Лес стал реже, деревья уже не стояли сплошной непроницаемой стеной, весело пели невидимые глазу птицы. У Хранителя Меча было безоблачное, как летнее утро, настроение, он радовался этому новому для него миру, как ребенок. Да и Аральф весело поглядывал по сторонам – ведь они с господином едут в гости к самому королю! Из его родственников только старшему брату удалось завербоваться в королевскую армию, и это была огромная честь для всего рода. Зато Свирольт, встретившийся рано утром в трактире с кем-то из знакомых, выглядел после этой встречи мрачнее тучи. Он ехал, закусив до крови и без того тонкие губы. Хранитель направил лошадь к нему и спросил:

– Что с вами, капитан? Почему вы такой мрачный?

Тот невидяще скользнул по нему взглядом и невпопад ответил:

– Это моя страна, господин Йаарх. Хоть мне и тяжело, я выполню свой долг.

Землянин уставился на него и одурело помотал головой. К чему это он?

– Да что случилось? Я заметил, что утром, в трактире, вы с кем-то переговорили, и с тех пор на вас страшно смотреть.

Свирольт долго ехал не поднимая головы, но потом все же ответил:

– Еще рано утром я думал, что у меня по приезду будет свадьба, что меня ждет дома красавица-невеста… А немного позже узнал, что ничего этого у меня уже нет и не будет.

– Она ушла к другому? – спросил Хранитель.

– Если бы… – глаза капитана стали похожи на открытые раны. – Пусть бы была счастлива… А главное, жива!

– Она умерла?! – ужаснулся Йаарх.

Свирольт закрыл лицо руками и глухо, запинаясь, ответил:

– Сейчас умирает… Страшно. И умирать моей бедной девочке еще много-много часов…

Несмотря на всю жуть этих слов, голос его был замогильно спокойным. Хранитель тупо переспросил:

– Как это?

Капитан засмеялся каким-то страшным, захлебывающимся смехом.

– Ее, со смехом бегущую по городу, увидели жрецы Серого Убийцы и решили, что она достаточно хороша для жертвы их повелителю… А их желание – закон в городе. Они могут забрать даже дочь короля…

– Кто забрал ее?! – голос Йаарха напоминал шипение змеи.

«Успокойся, парень!» – всполошился Меч, ощутив пузырь гнева, вздымающийся в душе Хранителя.

«Заткнись, железяка! Заткнись, не то…»

«Хорошо, хорошо…» – и Меч замолчал, очень довольный гневом Хранителя – он уж и не знал, как вывести землянина из благодушного состояния, а тут такой случай.

Капитан ответил все тем же мертвым голосом:

– Жрецы Серого Убийцы, Серого Мага Предела. Этот орден приобрел у нас огромную власть, у них сотни тысяч последователей, ведь они устраивают такие мистерии и зрелища для простонародья, что те сходят с ума.

– И как они приносят свои жертвы? – спросил Йаарх, скрежеща зубами от ярости, его хорошее настроение испарилось.

Капитан с мукой во взгляде посмотрел на него.

– Прошу Вас, не заставляйте меня вспоминать это, господин мой. Слишком страшно…

Хранитель опустил глаза и твердо, хоть и сквозь зубы, сказал:

– Мне очень нужно это знать, капитан…

Тот опустил голову и мертвенным голосом ответил:

– Хорошо… Я расскажу вам… – его передернуло, но офицер смог взять себя в руки. – Рано утром они выводят отобранную жертву на помост, стоящий на площади перед их главным храмом. На площади уже дожидается зрелища огромная толпа. Девушку раздевают и долго пытают, за ее состоянием внимательно следит опытный маг, после чего отдают жертву для осквернения всем желающим из толпы. И уж будьте уверены, девочке до самого вечера не дадут покоя…

– Зачем? – только и смог выдавить из себя потрясенный рассказам Йаарх. – Да как же можно с живым человеком такое творить?!

– Не знаю! – жестко ответил капитан, его лицо дергалось. – Творят. Но это еще не все. Вечером жрецы приводят в действие свою жуткую пыточную машину, в которую помещают девушку. А проклятый маг не дает бедняжке не то что умереть, но даже потерять сознание! Эти твари считают, что жертва должна чувствовать эту, как они ее называют, «божественную любовь»… Только через сутки жрецы останавливают машину и сажают окровавленный, но все еще живой кусок мяса, недавно бывший прелестной девушкой, на кол, позволяя ей умереть…

Рассказывая эти запредельно жуткие, непереносимые для сознания вещи, капитан походил на мертвеца. Закончив, Свирольт покачнулся, вцепился в гриву лошади и неумело, в голос, заплакал.

– Будь ты проклят, Серый Убийца… – прошептал он сквозь слезы.

– Я здесь совершенно ни при чем! – голос Хранителя хрипел и клокотал от гнева. – Эти ублюдки осмелились воспользоваться моим именем для совершения подобного?! Они поплатятся!!!

– Вашим именем?! – капитан поднял голову и сквозь слезы увидел то, от чего его волосы встали дыбом.

Светловолосая голова Йаарха наклонилась вперед, глаза пылали нечеловеческим мертвенным серебристо-серым огнем, а прямо из загривка медленно выдвигалась рукоять меча, ощерившаяся драконьей мордой. Только тут до стражника начало доходить, кого он везет к королю…

«Владыка Предела вернулся…» – забилось в сознании, собственное горе смешалось с ужасом за всю страну. Но что он может сделать с самим Серым Убийцей?! На память пришли древние легенды, и капитана передернуло – неужели их несчастный мир снова будет ввергнут в такой кошмар, будто мало уже имеющегося… Свирольт зарычал и прямо с лошади прыгнул на Йаарха, вытаскивая из ножен меч. И, не успев понять как, очутился земле с заломленной за спину рукой, меч отлетел в сторону.

– Успокойтесь, капитан, – услышал он гневный голос. – Я ненавижу тех, кто может творить такое с людьми. А они еще и воспользовались моим именем… Они заплатят!

Поняв, что ничего не может поделать, стражник перестал вырываться и почувствовал, что его тут же отпустили. Он оглянулся на спешившегося Серого Мага – глаза того пылали серебром, он вызывал ужас. Но, несмотря на ужас, капитан видел, что Владыка разъярен. Может, легенды в чем-то ошибались? Он ухватился за эту мысль, как за спасительную ниточку, не дающую сойти с ума. Немного успокоившись, Свирольт понял, что король знал, кого они ищут. Он молча поднялся на ноги, подобрал меч и сел на коня, краем глаза уловив, что Владыка сделал то же самое.

Сам Йаарх тем временем постепенно приходил в себя от приступа гнева, нападение капитана помогло ему несколько опомниться – подобного гнева он не испытывал никогда в жизни и даже не представлял, что способен на такой взрыв. И гнев никуда не ушел! Он просто стал холодным и расчетливым.

«Что же вы сотворили с этим миром, Меч?!» – вырвался у него внутренний стон.

«Да разве этого мы хотели?! – в голосе того звучала неподдельная боль. – Да мы с ним и представить себе не могли, что люди могут приносить нам в жертву девушек, да еще столь жутко! Богами мы тоже себя никогда не объявляли. Один только раз он наказал подобным образом тварь женского пола, по вине которой погибли десятки тысяч людей. Но…»

«И это запомнили, – прервал его Йаарх. – А теперь применяют к невинным. Но я это прекращу!»

«Эх, благие намерения… – вздохнул Меч. – Знаешь, куда ими вымощена дорога?»

«Увы мне, знаю. Но и так оставлять нельзя!»

«Здесь ты прав, – опять вздохнул внутренний собеседник. – Нужно что-то делать. Вот только что?..»

«Не знаю! – со злобой ответил Хранитель. – Но что-нибудь сделаю!»

«Ладно, – голос Меча стал раздраженным, – глянь лучше на беднягу капитана, его сейчас удар хватит от известия о том, кто ты такой…»

Йаарх взглянул на Свирольта. Тот сидел на лошади белый, как снег, глаза были круглыми, губы что-то лихорадочно шептали. Хранитель горько усмехнулся и поспешил успокоить несчастного стражника:

– Не бойтесь, капитан. Я не тот Серый Убийца, о котором говорят ваши легенды. Серый Меч не принадлежит одному, он приходит в разное время к разным людям. Да, во мне есть частица души предыдущего Хранителя, но и он, я думаю, не был таким, каким рисуют его легенды и хроники. Люди, их придумавшие, видели события только с одной стороны, не ведая того, что происходило на другой в то же самое время. Но жрецы, творящие с беззащитными девушками то, что сотворили с вашей невестой, должны за это заплатить. И они заплатят! Страшную цену, капитан, обещаю вам это!

Свирольт медленно поклонился.

– Я выполню свою задачу, Владыка, – его голос был хриплым. – А что касаемо жрецов… Я, конечно, благодарен вам, но этим Лиррин вы мне не вернете. И сейчас она еще жива…

«На то, чтобы умертвить ее безболезненно даже отсюда, нашей силы хватит. И никакой маг помешать не сможет!» – услышал Йаарх голос Меча.

Он моргнул и сказал Свирольту:

– Капитан, Меч спрашивает, не желаете ли вы, чтобы мы безболезненно ее умертвили?

Свирольт сгорбился, его губы что-то постоянно шептали. Но вдруг он выпрямился, глаза загорелись мрачной решимостью и стражник глухим голосом ответил:

– Нет.

– Почему?! – еле смог выдавить из себя потрясенный Хранитель.

Капитан поднял на него горящие лихорадочным блеском глаза и с явным усилием вытолкнул из себя:

– Жертвоприношение будет считаться неудавшимся и они возьмут еще чью-нибудь невесту… или дочь…

Йаарх взглянул в потухшие глаза Свирольта и низко поклонился ему. А потом отъехал в сторону, поняв, что капитана нужно оставить наедине с его горем.

«Я их уничтожу! – билась в черепе раскаленная гневом мысль. – Страшно уничтожу!»

«Правильно, это нужно сделать обязательно, – услышал он опять голос Меча. – Но не думай, пожалуйста, что ты сможешь победить все зло этого мира одним наскоком. И, к тому же, не всегда то, что на первый взгляд кажется злом, им является…»

«Уж не оправдываешь ли ты действия этих жрецов?!» – рявкнул Йаарх.

«Нет, конечно, драгоценный мой. Они делают это не по необходимости, а только для привлечения толпы. Я просто пытаюсь понять, каким образом однажды произведенная казнь стала обрядом принесения в жертву…»

«Ты – циник! А они – просто садисты!» – продолжал кипеть Йаарх.

«Ах, если бы все было так просто…» – услышал он грустный ответ.

Их безмолвный диалог прервал дикий вопль Аральфа:

– Учитель! Хралы!!! Хралы вокруг!

Йаарх резко поднял голову. Он так задумался, что перестал замечать происходящее вокруг, и теперь проклинал себя за это. Путников окружили уже знакомые высокие воины в коричневой коже, незаметно выступившие из лесной чащи. На этот раз среди них были не только беловолосые, но и черноволосые, блондины и, кажется, даже женщины. А прямо перед Хранителем стоял худой старик с седыми волосами до пояса, собранными в хвост. На нем была такая же коричневая одежда, как и на всех прочих хралах, только на голове красовался серебряный обруч, в переднюю часть которого было вдавлено изображение меча. Хранитель оглянулся – да, они окружены. Аральф со Свирольтом изготовились к обороне. Но хралы почему-то не нападали. Тогда Йаарх наклонил голову и медленно вытащил Серый Меч из своего тела.

Старый воин, стоящий перед ним, несколько мгновений с восторгом взирал на пылающее серыми отблесками лезвие, затем рухнул на колени, не отрывая взгляда от Меча. Следом за ним упали на колени остальные хралы.

Растерявшийся Йаарх с удивлением смотрел на них, его спутники вообще вытаращили глаза – знали, что никогда, ни перед кем и ни за что хралы не становятся на колени.

– Что вам нужно? – спросил Хранитель, в упор глядя на старика.

– Прощения, Владыка… – с этими словами старый воин склонил голову.

Йаарх молча сидел в седле и ждал продолжения. Старик от его взгляда дергался, будто его били. Только через несколько минут он, видимо взяв себя в руки, сумел продолжить:

– Отряд наших воинов, не ведая, кто ты, напал на тебя. Ты, Повелитель, наказал отступников, мы наказали оставшегося в живых… – старик махнул рукой.

На поляну вынесли что-то, в чем Хранитель с ужасом и отвращением узнал залитое кровью человеческое тело, насаженное на кол. Все тело мертвеца было исполосовано длинными рваными ранами.

– Он долго умирал, я клянусь тебе в этом, Владыка! Не наказывай за преступление горстки весь народ, умоляю тебя… – голос старика хрипел от волнения, он не спускал глаз со стреляющего искрами лезвия Серого Меча.

Йаарху успел надоесть всеобщий ужас перед его предшественником. Очень хотелось выматериться, но он сдержался и с отвращением приказал:

– Похороните его как следует! Он был воином, и не виноват в том, что хорошо выполнял приказы своего командира.

Голос землянина был сух и спокоен.

Старик поклонился, думая про себя, что Владыка показал себя очень достойно, махнул рукой, и казненного тотчас унесли с поляны. А он, не вставая с колен, умоляющим тоном промолвил:

– Господин наш, здесь недалеко наше главное становище. Весь наш народ просит тебя поехать с нами, принять там наши извинения и восстановить клятву вассалитета. Прости нас, Владыка, и молим, едем с нами…

Меч понял, что нужно срочно вмешиваться, пока парень не натворил глупостей. Но вообще-то он был просто в восхищении – откуда мальчишка знает, как ему себя вести? Повезло, кажется, на сей раз с Хранителем. И он, не дожидаясь, пока Йаарх откроет рот, быстро сказал:

«Иди с ними!»

«Но нам некогда!» – заупрямился Йаарх.

«Это очень важно, – опять отозвался Серый Меч, досадуя про себя, что не может просто взять идиота за шкирку и хорошенько встряхнуть. – Я уже догадываюсь, что это за народ. Когда-то, в прошлый наш приход, лучшие воины многих племен, мужчины и женщины, дали Хранителю клятву верности и вассалитета, поклявшись иметь детей только друг от друга и воспитывать их воинами с младенчества, невзирая на пол. Ты видишь перед собой продукт пяти тысяч лет подобной селекции. Они почему-то стали темнокожими, смуглыми. И не понимаю, как они с материка Фаллингар попали сюда, на Мерхарбру. Спроси, а?.. Мне интересно».

Хранителю это интересно отнюдь не было, в нем глухо клокотал гнев, но почему бы не помочь, если просят?

«Хорошо, спрошу, – буркнул он. – Но нам надо ехать!»

«Если ты им откажешь, весь народ вынужден будет умереть. Насколько я понимаю, они изберут какую-то довольно жуткую смерть, вроде кола. Сперва умертвят детей, стариков. А потом будут убивать друг друга, пока не останется кто-то последний, а он уже будет вынужден покончить с собой. Ты готов взять на себя ответственность за это?» – в голосе Меча звучала ирония.

Йаарх ничего не ответил, его душила ярость. Ну почему эта старая железяка вечно вынуждает его к чему-то, используя запрещенные приемы?

«Кем запрещенные?» – тут же вмешался любопытствующий Меч.

«Иди ты, знаешь куда?» – послал его Хранитель по известному адресу.

«Пойти то я, конечно могу, – весело отозвался тот, – да вот только вопрос – а ты уверен, что будешь этим доволен?»

Йаарху не оставалось ничего, кроме как улыбнутся. Мечу удалось своими подколками загнать ярость внутрь, поглубже. Он вздохнул и снова посмотрел на храла. Старый воин принял его улыбку на свой счет и весь сжался, не зная чего ему ждать. За себя он давно не боялся, а вот за народ…

«Хорошо! Черт с тобой, я иду» – ответил Хранитель.

Ему почему-то страшно не хотелось этого делать… Но он переломил себя и повернулся к хралу. Тот, поняв что Владыка принял решение, напрягся.

– Я пойду с тобой, старик, – негромко сказал Йаарх, и воин облегченно вздохнул. – Объясни мне только, как вы попали с Фаллингара на Мерхарбру?

В глазах храла метнулось недоумение.

«Откуда он про это знает?» – подумал воин и еле сдержался, чтобы не стукнуть себя по лбу – забыл, с кем говорит. Владыка знает все! Он поклонился и начал свой рассказ:

– Это случилось четыре тысячи лет назад, Владыка! Я знаю только то, что записано в старых хрониках.

– Рассказывай! – потребовал Хранитель.

– После того, как ты покинул Архр, победители начали нас преследовать и гнать отовсюду. Мы отошли в Дикие Земли, где были только развалины наших городов. Нас пытались достать и там, но хралы – слишком хорошие воины и, совершенствуя свое мастерство от поколения к поколению, мы продержались около тысячи лет. Но когда страны материка объединились в империю Фофар, предкам стало очень трудно и вскоре от всего народа осталась буквально горстка мужчин и женщин. Тогда-то старейшины и решили покинуть Фаллингар и отправиться в неизвестность, искать лучшей доли. Они выстроили корабли и отплыли куда глаза глядят… Несколько недель предков носило по морю и в конце концов прибило к берегу какого-то острова. Там жило темнокожее племя Паракгов – дикарей, но каких же, при этом, великих воинов! Они обладали каким-то тайным искусством боя без оружия. Некоторое время мы воевали, но потом подружились и объединили наши племена, вызвав безмерное уважение друг у друга. Так наш народ приобрел смуглую кожу и искусство боя Соргот. Но остров был слишком мал, и через несколько столетий спокойной жизни людей стало слишком много. Вновь были выстроены корабли, и вновь мы пустились в плавание. Несколько лет, как мне кажется, не меньше двадцати, предки жили кочевой жизнью, переплывая с острова на остров. Однажды, когда их уже оставалось не больше трети от числа отплывших, корабли прибило к берегам этого материка. Мы поселились здесь. И хотим только одного – чтобы нас оставили в покое и дали нам жить по своим законам в ожидании твоего возвращения, Повелитель. И вот ты здесь, а мы… А мы предали тебя…

Из глаз старика покатились слезы.

Йаарх внимательно слушал его рассказ. Выслушав, он ничего не сказал, только покачал головой, спрятал Серый Меч и отдал короткий приказ:

– Веди!

– Эти люди с тобой, Владыка? – спросил старик, вставая с колен.

– Да, – жестко ответил Хранитель, хмуря лоб. – Один – мой вассал и оруженосец, второй принес мне временную клятву верности.

Старик повернулся к Аральфу и низко поклонился ему. Мальчишка напыжился от гордости.

– Я приветствую Первого Вассала моего господина, – с достоинством сказал старый храл. – И от своего имени и имени своего народа обязуюсь подчиняться твоим приказам, если они не будут противоречить приказам Владыки.

Аральф гордо оглянулся вокруг – как жаль, что отец и братья не видят его сейчас! Старик улыбнулся, прекрасно понимая чувства юноши.

– А кто ты? – спросил оруженосец.

– Мое имя Фархат! – с достоинством ответил старый воин.

Тут уж был поражен Свирольт – перед ним стоял легендарный князь хралов, о котором слышали все воины в армии Олтияра.

– Князь Фархат?! – потрясенно вскрикнул Аральф. Он тоже слышал это имя и никогда бы раньше не поверил, что сам Фархат может когда-либо подчиниться ему, мальчишке Аральфу, сыну провинциального алура и рабыни.

Старый воин поклонился.

Раздраженный Йаарх, которому все это осточертело, резко дернул своего жеребца за недоуздок, отчего тот возмущенно заржал, и бросил:

– Хватит! Едем к вам, князь.

Тот снова поклонился, повернулся и пошел впереди отряда, остальные хралы бесшумно растворились в лесу. Всадники следовали по почти невидимой тропинке, привольно вьющейся среди деревьев, поющих под ветром свою вечную песню.

Йаарх поискал глазами Свирольта. Капитан с непроницаемо-спокойным лицом ехал позади. Хранитель придержал лошадь и поравнялся с ним.

– Свирольт! – позвал он.

– Да, Владыка? – повернул к нему голову капитан.

Йаарху уже некоторое время кое-что не давало покоя.

– Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос, – сказал он. – Как я понимаю, хралы живут на территории вашей страны – почему же король их терпит?

Капитан через силу улыбнулся.

– Они живут на территории всех стран материка, – ответил он. – И ни один ланг, король или шах их никогда не тронет. Просто не решится, слишком это опасно.

– Но почему? – удивился Хранитель.

– Да потому, – раздраженно буркнул Свирольт, – что равных им воинов просто нет. Храл – мужчина или женщина – стоит десятка гвардейцев и вполне способен победить их в бою. И это гвардейцев, а не обычных солдат!

– Неужели никто и не пытался? – продолжал допытываться Йаарх.

– Пытались… – буркнул стражник. – Кол им на голову. После этой попытки хралы прогулялись по материку, и все страны, бывшие тогда, просто прекратили свое существование. Только лет через сто из потомков варваров, оставшихся в живых после налета, образовались нынешние государства. В том числе, и Олтияр.

– А хралы? – опять удивился Хранитель. – Они же победили, разве они не стали владыками всех земель?

– Нет, им это не нужно. Они вернулись в свои леса, ясно дав понять, что случится, если их не оставят в покое. И их не трогают, а на грабежи караванов не обращают внимания. Во второй раз их попытался подмять под себя дед нашего короля. Как раз князь Фархат вел воинов, которые убили задевшего их короля прямо в его дворце и принудили его сына дать клятву никогда не выступать против хралов.

Аральф, все время прислушивавшийся, вмешался в их разговор:

– А я видел, как мой господин голыми руками, без оружия, уничтожил полный боевой отряд хралов!

Йаарх едва не зашипел на молодого дурака, но было уже поздно. Брови Свирольта медленно поползли вверх, взгляд остановился на Хранителе. Капитан несколько раз осмотрел его с головы до ног и удивленно покачал головой.

– Вы меня все больше удивляете, Владыка… – и тихо пробормотал себе под нос: – А я, идиот, еще и в легенды не верил…

В этот момент князь хралов, идущий впереди, обернулся и сказал:

– Мы почти пришли, господин мой. Впереди – наше главное становище.

Йаарх со спутниками выехали на огромную поляну, всю застроенную длинными двухэтажными деревянными домами, стоящими на удивление ровно. Поселок пересекали десять радиальных улиц и множество поперечных переулков. В центре стоял круглый, окруженный четырьмя башнями, пятиэтажный резной терем, как обозвал его про себя Хранитель, хотя дом и не походил на древнерусские.

– Вы видите, господин Йаарх? – с горечью бросил капитан. – Они даже стен вокруг своих поселений не возводят. Не нужны!

Всадники двинулись по одной из радиальных улиц к центру поселения. Везде стояли люди и смотрели на Йаарха, никто не разговаривал, не ходил с места на место, не переступал с ноги на ногу. Они просто стояли и смотрели. У Хранителя мороз по коже пошел от их вопрошающих взглядов. Они, эти взгляды, казалось, спрашивали не его, а его душу о том, что же она в этой жизни принесла в мир.

Впереди показалась площадь перед княжеским, как понял Йаарх, теремом. Перед входом в дом он увидел высокий помост с тентом, с четырех сторон которого спускались широкие лестницы. У каждой застыл, скрестив руки, воин очень высокого роста. Пол помоста был деревянным и явно полированным. На нем буквой «п» стояли три стола. У стола-перекладины, в глубине, было высокое кресло. Всего одно.

Подъехав к помосту, Хранитель Меча спешился, и лошадь тотчас же кто-то увел. Старый князь поклонился ему и показал рукой на лестницу, ведущую вверх. Йаарху оставалось только, пожав плечами, подчиниться и подняться. На помосте он остановился, не зная, что делать дальше. Потом оглянулся и, ошеломленный, замер – площадь оказалась заполнена людьми, там было, наверное, не меньше нескольких тысяч человек. Мужчин и женщин, стариков и юношей, молодых и пожилых и, судя по внешнему виду, – Хранитель не увидел ни одного толстяка или подростка – каждый был воином.

Князь Фархат поднялся следом за ним, стал рядом и поднял руку. Человеческое море замерло в абсолютной неподвижности.

– Народ мой! – воззвал к хралам князь. – Пришел день, которого мы ждали пять тысяч лет! Владыка вернулся к нам!

Старик, повернувшись к Йаарху, низко поклонился ему.

«Вынь меня и покажи им!» – приказал Меч.

Хранитель послушался, медленно наклонил голову, и над его затылком начала всплывать рукоять Серого Меча, ощерившаяся пастью дракона. Йаарх взялся за нее правой рукой и, вырвав Меч из своего тела, поднял его над головой. Украшенное рунами лезвие Совмещающего Разности загорелось яркими серебристо-серыми бликами, хорошо видными в полутьме помоста.

– Ха-Арх! – единый тысячеголосый возглас толпы слился с хлопком, когда правая рука каждого из воинов взметнулась вверх и ударила себя по груди в области сердца.

Хранитель держал Меч и его переполняла какая-то безумная, неудержимая, сметающая все на своем пути радость. И он заорал, сам не понимая, что кричит:

– Ха-Арх! Настало время Предела!

Воины радостно подхватили его крик. Когда все успокоились, Йаарх, все еще пребывая в эйфории, вернул Меч на место.

«Ну, и чего разорался?» – ворчливо спросил Совмещающий Разности, которому веселиться вовсе не хотелось, он явственно ощущал надвигающиеся на мальчишку неприятности.

«А это разве не твоих лап дело?» – все еще ухмыляясь, спросил Йаарх.

«У меня нет ни лап, ни рук. Но все это неважно, ты лучше слушай сюда и внимательно! Я прошу тебя, думай над каждым своим словом и движением, от них сейчас зависят судьбы и жизни десятков, а то и сотен тысяч человек! И если ты ляпнешь что-то не то…»

Улыбка медленно сползла с лица Хранителя.

«То что?» – спросил он.

«Не знаю… – голос Меча был неуверенным. – Могут погибнуть очень многие. Я буду внимательно наблюдать за ситуацией и постараюсь подсказать тебе, что делать в каждом конкретном случае… Но тебе лучше побольше молчать».

«Постараюсь», – пожал плечами Йаарх, не понимая, чего от него хотят.

Мечу очень захотелось выругаться, но он сдержался. Хоть бы парень не натворил чего-нибудь… Здесь это просто, хралы на него буквально молятся, скажет им «Ату!», и бросятся ведь, как стая волков, сметая все на своем пути. И снова будут на всех перекрестках проклинать Серого Убийцу, все, увы ему, как тогда. Как жаль, что они появились в густозаселенных землях и не было времени научить глупого мальчишку хоть чему-нибудь. Ну что ж, пусть теперь учится на собственном опыте, а его, Серого Меча, ближайшая задача, привести Хранителя в состояние устойчивого драконьего гнева, чтобы начали пробуждаться его силы.

Йаарх тем временем вновь обратил внимание на внешний мир. Князь хралов приглашающе показал на кресло за главным столом, и он сел. Аральфа со Свирольтом усадили за левый стол. Фархат хотел было отойти, но Хранитель спросил его:

– Князь, а почему вы не садитесь рядом со мной?

Брови старика удивленно вскинулись и он, опять поклонившись, ответил на вопрос:

– Я не заслуживаю этой чести, Владыка. Мой народ опозорен перед вами, и мы еще не получили вашего прощения. Я пока могу только стоять рядом. И простите меня – я должен сказать несколько слов людям…

В который раз поклонившись Йаарху, он вышел на середину помоста, опустил голову и заговорил:

– Народ мой! Мне стыдно, ибо мы опозорены перед нашим Повелителем. Случилось так, что полный боевой отряд Хорха Торгала, не узнав Владыку, напал на него. Повелитель наказал их позорной смертью, убив, не обнажая оружия.

После этих слов люди в толпе негромко зашумели, видимо, бесстрастных воинов последние слова князя несколько удивили. Они-то хорошо знали Хорха с его сумасшедшим отрядом беловолосых и понимали, как непросто было бы справится с этим отрядом в одиночку, даже имея оружие.

Старый князь, глядя в знакомые лица удивленных людей, вспоминал, как три дня назад к нему привели хромающего молодого воина со сломанной рукой. Фархат знал его, он был из отряда Хорха Безумного, как его называли почти все хралы.

«Странно, – подумал князь, – зачем парень пришел ко мне, его раны не настолько серьезны, чтобы требовать магического излечения». Но Фархат – князь, и его долг выслушать каждого воина, если тому есть, что сказать.

– Что случилось, сын мой?

– Отец народа! Нашего отряда больше нет… – с трудом выдавил из себя воин.

Князь встревожился – кто-то решился напасть на беловолосых крупными силами? Несмотря на отчаянность, воины Хорха – из лучших, и победить их не так-то просто.

«Неужели Морхр решился начать войну с нами? – мелькнула мысль. – Неужели его ничему не научила позорная смерть деда?»

– Отец наш… – хрипел воин. – Выслушай меня, умоляю…

– Рассказывай! – сверля парня глазами, приказал Фархат.

– Владыка вернулся!

– Что?! – вскочил на ноги князь. – Не шути такими вещами, мальчишка!

– Я не шучу… – едва не заплакал молодой воин. – Я видел, как он достал из своего тела Серый Меч! Вы слишком хорошо учили нас узнавать его, слишком много изображений его показывали, чтобы я мог не узнать этот Меч…

Князь рухнул в кресло. Если мальчишка прав, и старые пророчества начали сбываться, мир вскоре начнет стремительно меняться. А ведь его народ, народ хралов, принадлежит Хранителю Серого Меча – каждый из них, вступая в зрелость, клянется отдать за Владыку и жизнь, и кровь, и честь…

– Рассказывай по порядку, – мертвенно-спокойным голосом приказал беловолосому князь.

Тот с трудом поклонился и начал свой рассказ:

– Мы пошли далеко на юг. На дороге, ведущей в столицу из Диплара, поймали небольшой караван откуда-то с юго-запада. Среди торгашей оказался мальчишка, на удивление хорошо владевший мечом. Трое наших забавлялись с ним, а остальные наблюдали, когда услышали крик Хорха. С другой стороны поляны к нам шел странно одетый невысокий человек лет тридцати пяти-сорока, безоружный. Он не выглядел воином. Командир приказал еще троим убить его и… мы просто не успели ничего понять. Этот человек несколько раз очень быстро и немыслимо высоко махнул ногами, и наши друзья остались лежать на траве убитыми или покалеченными. Когда Хорх все это увидел, он скомандовал общую атаку. И… я… я не могу ничего описать, Отец Народа… Что-то мелькало, что-то свистело, мои друзья падали один за другим, а потом меня как будто огрели по боку дубиной, я отлетел в сторону, и, видимо ударившись спиной об дерево, потерял сознание. А когда очнулся, увидел…

– Что, что увидел?! – князь в нетерпении сжимал руками подлокотники кресла, совершенно этого не замечая.

– Незнакомец стоял перед спасенным юношей и принимал от того клятву вассалитета, – хрипло продолжил воин. – Выслушав, наклонил голову, и из его загривка поползла вверх испускающая серо-серебристый свет рукоять меча, украшенная пастью дракона. Я, от ужаса догадки, что это за меч, боялся дышать. А когда увидел горящее серым огнем лезвие, столько раз виденное на страницах книг, понял, что не ошибся – это был Серый Меч. Владыка вернулся! А мы… Мы напали на того, кому клялись в верности и обрекли свой народ на гибель…

Голова беловолосого упала на грудь, из глаз закапали слезы. Он тяжело дышал, но все же нашел в себе силы закончить рассказ:

– Когда они ушли, я подошел к телу Хорха, он еще дышал и тоже все видел. И смог прохрипеть мне предсмертный приказ, чтобы я добрался до вас, сообщил о пришествии Хранителя Меча и нашем преступлении. И вот я здесь…

Воина шатало.

– Сядь, мальчик, – пожалел его князь, и беловолосый, бормоча благодарности, рухнул на скамью.

У старого Фархата звенело в ушах. Но он все еще не мог поверить, хотя мальчишка явно говорил правду. Есть только один способ проверить, Владыку ли он видел – проверить, не засветился ли Жезл Предела, тусклый уже несколько тысяч лет. Князь тяжело поднялся и медленно побрел вниз, в Сокровищницу, расположенную глубоко в подвале. Идти не хотелось, он предчувствовал, что там увидит. Но он – князь, поэтому обязан знать точно.

Отперев тяжелые бронзовые двери, Фархат зашел внутрь и подошел к небольшому постаменту, на котором стояла тяжелая шкатулка из темно-серого полупрозрачного камня. Старик взялся руками за крышку и, тяжело вздохнув, медленно поднял ее. На кожаной подушке лежал костяной жезл, покрытый непонятными князю символами, в навершие которого был вставлен граненый, пылающий серебряными отблесками, светло-серый аданхилд.[10] Светящийся… Князь опустил голову, поняв что воин был прав – Носитель Серого Меча вернулся на Архр. Снова. А они его предали… Поскольку здесь, в подземелье, его не мог видеть никто, старик сел прямо на пол и тихо, неумело заплакал.

Но на слезы времени не было, князь думал об обряде восстановления вассалитета, о котором он читал в нескольких древних хрониках. Возможно Хранитель Меча согласится принять извинения хралов хотя бы в такой форме, и он, старый Фархат, сможет спасти свой народ? С какой бы радостью князь отдал свою жизнь вместо того, что ему предстояло сделать…

Выйдя на поверхность, старик вернулся к ожидавшему его беловолосому и сказал:

– Ты прав, Владыка вернулся, – голос Отца Народа был сух и спокоен, он не имел права показывать другим свои истинные чувства. – Ты понимаешь, что тебя ждет?

– Да, – воин склонил голову. – Я должен умереть за предательство, пусть даже совершенное по неведению.

– Учти, твоя смерть будет долгой и очень нелегкой.

– Я с достоинством встречу ее, Отец народа! – гордо смотря в глаза князю, ответил юноша.

Старик грустно вздохнул, ему жаль было обрекать на смерть этого мальчика, и приказал:

– Найдешь мою внучку, Риаллах, и скажешь ей, что ты должен умирать долго и очень мучительно.

– Повинуюсь, Отец Народа! – воин тяжело поднялся со скамьи, поклонился Фархату и вышел, прижимая к боку сломанную руку.

А князь остался решать, что ему делать дальше. Вот и «особые таланты» его драгоценной внученьки пригодятся. Он уж и не знал, как избавиться от нее – для этой красивой девушки не было большего наслаждения, чем искалечить кого-нибудь, помучить, поиздеваться. В голову внезапно пришла светлая идея подарить Риаллах Владыке, может, хоть он сумеет укротить юную мерзавку. А ведь единственная внучка! Но на личные дела времени тоже не было, и князь вызвал к себе старейшин.

Во все концы материка тайными тропами понеслись гонцы на волгхорах, собирать лучших из лучших воинов, предводителей племен и отрядов сюда, в главный стан. Через день после их прибытия на дальней от стана поляне собрали самых красивых молодых женщин всех пяти племен народа хралов. Каждая была еще и воином. Фархат прочел им древние хроники и рассказал правду о пришествии Владыки, показав пылающий Жезл Предела.

– Никогда нам не приходилось проводить подобного обряда… – выдавливал из себя слова Фархат, с болью глядя на молодые лица, стройные фигуры. – Но всему приходит свое время. Многим из вас предстоит пожертвовать собой ради своего народа…

– Скольким? – глуховатым голосом спросила ярко-рыжая молодая женщина со смугловатой кожей, мастер двумечного боя с севера Мерхарбры.

– Тридцати трем, – ответил князь.

– Нас же здесь почти вдесятеро больше! – удивился кто-то из толпы.

– Изберете нужное количество из своей среды, – князь обвел окруживших его женщин тяжелым взглядом.

– Ясно! – коротко кивнула Мелрия, черноволосая красавица, отчаянная сорвиголова, лезущая в любую драку. При взгляде на нее сердце старого князя сжималось, он любил эту девушку и не хотел, чтобы она участвовала в обряде. Да разве ее удержишь?..

– Мне приблизительно понятно, Отец Народа, что нам делать. Неясно только – как… – продолжила между тем девушка.

– Я прикажу выдать вам старинные хроники, где есть хотя бы упоминание об обряде. В каких-то из них должно быть все описано, я не помню точно в каких. Найдете, – ответил Фархат.

Его лицо перекосилось от боли.

– Прекрасно, – Мелрия тряхнула черной, до пояса, гривой волос. – И не стоит жалеть нас, Отец Народа. Отдать жизнь во имя своего народа – честь!

Князь в ответ горько усмехнулся. Она его успокаивала! Бедная девочка… Фархата трясло. Немного постояв, он поклонился и ушел в свой терем, готовиться к встрече Владыки.

И вот теперь он стоял на помосте, глядя на лучших из лучших воинов всех пяти племен хралов. Владыка согласился принять их извинения по обряду. Хоть бы только он сделал это по всем правилам и восстановил заклятие вассалитета… Князь видел, как толпа раздвинулась и из нее вышли четыре девушки. Фархат судорожно вздохнул – сейчас он узнает судьбу своего народа.

Глава 7 Пути драконов

Серый Дракон удобно устроился в выемке под горой, до воды было недалеко, только шею протянуть. Тень от утеса Хорга навевала приятную прохладу. Он с грустью смотрел на трех молодых драконов, сидящих напротив. Опять придется отправлять детей в неизвестность, возможно, даже на смерть или плен, но другого выхода у него просто нет. Шпионская сеть непонятно почему начала давать сбои, назревают какие-то события. А какие? Как это выяснить? Дракон вздохнул и поежился.

Хранитель Меча уже здесь и его нужно найти, пока маги его не убили – этот гневливый дурак, а характер носителя Духа всегда одинаков, обязательно ввяжется в первую подвернувшуюся большую драку. А если погибнет? Что тогда? Ждать еще несколько тысяч лет у старого дракона не хватит терпения.

Беда, что эти дети – Мастер снова бросил взгляд на молодых драконов – донельзя наивны и ничего не знают о человеческом мире, считая рассказы Учителя всего лишь страшными сказками. Поэтому говорить им о своих планах нельзя, могут попасть в руки магов. А те способны развязать язык даже дракону… Да и под видом Принявших Смерть отправлять их в Фофар не стоит, несмотря на риск – Принявшие соблюдают во внешнем мире бесчисленные правила, несоблюдение которых обязательно привлечет к детям нежелательное внимание. А привлечь внимание соглядатаев Башни означает погубить все дело. Значит, пойдут так, им нужно научиться видеть реальность, а не собственные измышления. Или научатся, или погибнут, третьего не дано. Очень жаль, что ему самому сейчас нельзя удаляться от озера Соухорн, паскудные маги сразу засекут Короля Драконов, слишком их много за каким-то псом собралось в Фофаре. Ну что ж, за дело.

Итак, кто перед ним? Серебристо-белый Нхар, хвастун и забияка, а во многих важных вещах – так и вовсе невежда, зато отличный боец, стратег и тактик, сидел, как он любил, на хвосте, отчего имел недоуменно-вопрошающий вид. Он ухмылялся и все пытался положить лапу на спину прекрасной угольно-черной Идорне. При взгляде на эту драконочку глаза Мастера затуманились – очень похожа на его любимую Маавху, свою неизвестно сколько раз прабабушку. Он усмехнулся: девочка куда как умна, остальным двоим до нее тянуться и тянуться, а ведь всего пятьдесят лет, совсем девчонка. И, пожалуй, чересчур хитра для драконы. Как она его вчера обхаживала!

Старик едва удержался, чтобы не прыснуть со смеху. Все драконочки – юные, молодые и не очень – еще не потеряли надежду понести от Серого Дракона, постоянно обсуждая, как его соблазнить. И не хотели понимать, дурочки, что еще несколько поколений этого делать нельзя, чтобы избежать вырождения. Мастер грустно вздохнул, снова взглянув на прекрасное тело Идорны.

– Уч-читель! – раздался шипящий голос Рохарха, ярко-алого, с черными разводами дракона. – З-зачем ты позвал нас?

Его голос стал таким после встречи с охотниками в раннем детстве. У Серого Дракона тогда еще не было помощников, поспевать повсюду одному оказалось невозможно, и он находился с другой стороны хребта, когда отряд охотников подкрался к стайке драконят, в которой не было никого старше пяти лет. Они убили всех малышей, кроме раненного в шею трехлетнего Рохарха. Прибили ребенка за крылышки между двух деревьев и принялись жечь раскаленным железом, надеясь что тот своими криками приманит других драконов. Но малыш молчал! Он знал, что неподалеку прогуливается стайка подростков, и молчал! Трехлетний ребенок сумел совершить невозможное – он закричал мысленно. И смог докричаться до Мастера!

Охотники дождались дракона. На свою голову… Мастер ощерился, вспомнив, как они пытались спастись от его ярости. Спасенный малыш выздоровел, вырос, но в душе молодого и очень талантливого дракона навсегда поселилась всепожирающая ненависть к людям. Он, к сожалению, не способен творить – только разрушать. Если бы не это, какой бы помощник из него вырос…

Старый дракон еще раз со вздохом оглядел всех троих. Для предстоящего дела лучшей тройки не найти. Они будут дополнять недостатки друг друга. Именно им предстоит отыскать Хранителя Меча или сгинуть.

– Слушайте меня, дети мои! – заговорил Мастер. – Вы знаете, что я, Серый Дракон, всего лишь третья часть целого – Серого Хранителя Предела. И теперь, наконец, произошло столь долго ожидаемое мной событие – Носитель Серого Меча и Серого Духа вернулся в наш мир. И уже ищет меня, но у него на это могут уйти годы, а то и десятилетия. А я, как вы помните, пока не могу отлетать от этого озера дальше, чем на тысячу миль. Поэтому вы должны будете посетить Фофарскую империю и узнать, где происходит необычное, отправиться туда, найти Хранителя и доставить целым и невредимым ко мне.

И старик опустил голову на лапы. Первым подал свой шипящий голос Рохарх:

– Уч-читель! Но з-зачем тебе человечишка? Уб-бей его и забери себе Меч!

– Он Носитель Духа, – укоризненно взглянул на ало-черного Мастер. – Без него не произойдет Слияния. Зато если мы сольемся, то сможем изменить Архр, как захотим. И драконы будут жить спокойно! Ради будущего нашего народа ты должен на время спрятать свою ненависть под хвост, Рохарх!

Тот заскрежетал зубами, но вынужден был подчиниться:

– Х-хорошо, Уч-читель! Теб-бе луч-чш-ше зн-на-ать…

– И еще одно, – тихо добавил Серый Дракон, пристально глядя на них. – По королевствам людей пойдете в человеческом облике.

– С чего бы это?! – возмущенно приподнялся на передних лапах Нхар. – Да я этих всех людишек просто растопчу, если полезут!

Хвост до того молчавшей черной драконы обрушился на его спину, а Рохарх разъяренно зашипел на белого дурака:

– Д-до п-пер-рвог-го м-маг-га, ид-диот!

Серебристо-белый обиженно надулся и умолк.

– Учтите, если кого-нибудь из вас убьют или возьмут в плен, – жестко продолжил Серый Дракон, – остальные не будут мстить или пытаться освободить пленника! Они просто пойдут дальше. Вы меня поняли?

Голос Мастера грохотал, хвост хлестал по камням, отшвыривая многотонные глыбы, как мелкие камешки. Молодые драконы вжали головы в плечи – таким они своего Учителя еще не видали.

– Хорошо, Учитель! – ответила за всех черная Идорна. – Мы так и поступим, я лично стану следить за этими двумя. Но все же разреши спросить: где и как искать Хранителя Меча?

Мастер довольно долго смотрел ей в глаза, пока драконочка, не выдержав его пылающего взгляда, не опустила голову. Похоже, что именно девочке придется взять на себя основные тяготы путешествия. Старик тихо вздохнул про себя и ответил на вопрос:

– Отправитесь в ближайший город Фофара, Стирхол. Вы изучали империю и знаете, что там необходимо соблюдать крайнюю осторожность, страна отличается гнусными и подлыми законами, процветает продажа случайных путников в рабство. Там вы должны попытаться узнать, не происходит ли в мире чего-нибудь необычного. Если да – то именно там и находится Хранитель Меча, по своей беспокойной натуре обязательно лезущий в любые заварушки. Туда же направитесь и вы. Необходимо будет добраться до одного из приморских городов, Инарвы или Инкартема. Если ничего не узнаете в Стирхоле, отправляйтесь в Инарву – это очень большой город, ведущий торговлю со всем миром, там обязательно должны что-то знать. И учтите, в виде драконов долетите только до Ахоронского хребта, а оттуда пойдете в виде людей. Возьмите с собой самое лучшее человеческое оружие, какое только найдете в подземном замке, побольше денег и драгоценных камней, в дороге пригодятся. И удачи, дети! Уходите, не прощаясь! Я не люблю этого…

Все трое поклонились и улетели. Старый дракон с тоской и любовью смотрел им вслед.

«Да будет с ними милость Создателя!» – молотом стучало в голове.

Когда молодые скрылись из виду, Серый Дракон свернулся клубком. Ему осталось теперь только одно – ждать.

Через несколько дней к Южным воротам Стирхола, последнего перед Дикими Землями города просвещенной империи Фофар, подошли трое охотников, одетых в кожаную одежду варваров из предгорий. Сонный стражник лениво посмотрел на них и зевнул, перегораживая алебардой вход.

– Куда? – продолжая зевать, спросил он.

– В город, купить продуктов и снаряжение, – глубоким контральто ответил один из них, вкладывая в руку стражника серебряный ролар.

Тот мгновенно проснулся и уставился на говорившую. Баба! Да какая! Высокая, черноволосая, коса по пояс, лицо, как у статуй во дворце, смотрит прямо, да и одета, как мужик. Правду, знать, говорят, что у этих дикарей бабы, как и мужики, воюют и на охоту ходят. Ишь, меч на спину нацепила, сучка. Стражник присмотрелся: знатный меч у девки, богатый. Ничо-ничо, он ей не поможет, надо будет шепнуть работорговцам пару слов, те за такую-то красотку хорошую деньгу отвалят. Он хихикнул про себя, представив, как спадет с лица дикарки гордое выражение, и как она завопит, когда плетей отхватит. А какая грудь! Ему даже на минуту стало жаль девку, такую-то красоту – да в Дом Удовольствий?

«Да пес с ней, впрочем, – подумал стражник, переводя взгляд на мужиков, – сама в город приперлась, никто не звал!»

Мужики тоже оказались еще те. Белокурый, правда, смотрелся дурак дураком и только хлопал зенками по сторонам, хоть и здоров был не в меру, метра два, не меньше, росту. Зато рыжий… Стражник покачал головой. Тот еще головорез, морда вся в шрамах, два меча за спиной, да каких огромных. А глаза, глаза-то… Так и горят яростью, щас бы вот взял и убил. Одет в черную кольчугу. Стражник присмотрелся и присвистнул: дык это ж не кольчуга, а доспех работы древних храргов, щас таких уже не умеют делать. Да коли так, эта кольчуга полгорода стоит, а носит ее на себе какой-то скот с гор. Несправедливо, надобно такую несправедливость исправить! Ничо, дикари еще до вечера узнают, что почем в славном Фофаре…

Но двух мальчишек, вертящихся возле ворот, он все-таки подозвал только после того, как горцы вошли в город и скрылись из виду. Кинув каждому по медной монетке, приказал:

– Бегом в квартал работорговцев, найдешь Хартха, скажешь чтоб сюды пер, базар сурьезный имеется, хорошие бабки уплыть могут. А ты, – кивнул он второму, – галопом за этими варварами, шо тута были, и проследи где поселятся, да токо незаметно. Усекли?

– Да, господин стражник! – мальчишки пританцовывали от нетерпения купить себе по дороге чего-нибудь поесть.

Стражник ухмыльнулся, прекрасно их понимая, сам когда-то был таким же вот голопузым, и гаркнул:

– Тады… Бего-ом… Ма-арш!

Только пыль закрутилась за босыми пятками.

Идорна, Нхар и Рохарх бродили по впервые увиденному ими человеческому городу. Драконам было не по себе, да и к новым телам они никак не могли привыкнуть. Учитель почему-то назвал этот город маленьким, хотя в нем жило больше шестисот тысяч людишек. «А каковы же тогда большие?» – спросила себя Идорна. Вокруг стояла несусветная вонь, раздражавшая ее чувствительный нос, что-то все время орали торговцы, вертящиеся под ногами.

Рохарх несколько раз едва не пришиб наглецов, хватавших его за руки и пытавшихся продать какую-то гадость. Ему хотелось одного – перебить всех этих тварей, поганящих своим присутствием прекрасную землю. Алый дракон тяжело вздохнул про себя: увы, дал слово Учителю. Только в дороге ему удалось поразвлечься – однажды увидел внизу, на поляне, восемь каких-то ублюдков, спустился и разорвал их в клочья. Да еще когда на них, уже в облике людей, почему-то напали горцы, чью одежду они сейчас и носили. Он поежился, непривычная одежда раздражала, да еще какие-то мелкие насекомые, в ней водившиеся, легко прокусывали мягкую человеческую кожу, отчего она безумно чесалась.

Они безуспешно пытались расспрашивать о чем-то необычном – люди смотрели на варваров, как на сумасшедших, и пытались всучить никому не нужные вещи. Оба дракона злились все больше, и Идорна беспокоилась, поглядывая на них – как бы не натворили чего. Она уже поняла, что ничего в Стирхоле они не узнают и придется отправляться в Инарву. Надо срочно убираться из города, пока не случилось беды.

– Стоп, ребята! Больше ходить здесь смысла не имеет. Если бы где-нибудь произошло что-то серьезное, город гудел бы, как улей. Поэтому вспомните слова Учителя, что нужно ехать на запад, в приморский город. Уходим.

Подходя обратно к воротам, драконы услышали издалека звук колокола и пошли быстрее, опасаясь чего-то непредвиденного. Увы, не зря – ворота оказались заперты. Идорна едва смогла удержать Рохарха, порывающегося кинуться на сбившихся впереди и обнаживших мечи стражников. Девушка подошла к ним сама и спросила у офицера, почему днем закрыли ворота.

– Так ты, детка, лучше меня знаешь, – злорадно ухмыльнулся фофарец. – Банду ваших недалеко заметили и теперь, пока обратно в горы не прогонят, ворота не отопрут. Так что, номер не прошел!

Дракона непонимающе уставилась на него, но потом вспомнила, что они одеты в одежду горцев, и прокляла про себя не вовремя явившихся грабителей. Но делать было нечего, придется ночевать в городе, стены слишком высоки, чтобы перелезать через них в человеческом теле. Идорна поблагодарила офицера и отошла успокаивать ярившегося Рохарха.

– Ночевать будем здесь! – твердо сказала она мужчинам. – Но не на улице, а в этом, как его тут называют?..

– Трактире, – подсказал Нхар, страшно довольный, что знает что-то, чего не знает умная Идорна.

– Именно так, белый. Постарайтесь как можно меньше высовываться на улицу, а то с вами двумя беды не оберешься.

Драконы снова вернулись в центр города, на торговую площадь, недалеко от которой видели несколько трактиров. Но в тот момент, когда они пробирались сквозь толпу к ближайшему, площадь загудела, и люди устремились к большому помосту, на который вывели нескольких обнаженных, дрожащих девушек.

– Там что-то интересное происходит, идем поглядим, может, сумеем выяснить хоть что-нибудь, – быстро сказала дракона и начала проталкиваться к помосту.

Мужчины последовали за ней, расшвыривая толпу, недовольно расступавшуюся перед варварами – дикари ведь, что с них взять, в запале и прирезать могут, лучше уж отойти. Но совсем близко они подойти не сумели, слишком густой оказалась толпа. Дракона смутно видела из-за спин соседей, что на помост поднялись двое, дюжий работорговец и человек, одетый в длинную серую мантию с капюшоном. «Одежда мага!» – с ужасом поняла Идорна и попыталась прорваться обратно, но люди позади стояли слишком плотно и уйти не удалось.

– А вот красавица с Макуца, острова на далеком Юге! – завопил вдруг неожиданным для него дискантом здоровенный работорговец. – Обучена всему, способна удовлетворить любое ваше желание!

Он вытащил за косы в центр помоста девушку со светло-голубыми волосами и зеленоватой кожей. Глаза ее были огромны, поднимаясь к вискам необычным разрезом, и наполнены диким, нечеловеческим ужасом. Но несмотря на это, она была очень красива – тонкая талия, большая грудь, широкие бедра, точеные, тонкие черты лица. Толпа глухо завыла.

Идорна смотрела на происходящее ничего не понимая, пока не вспомнила, что среди людей существует рабство. Эти мелкие твари стали ей еще отвратительнее.

– А скоко стоит? – завопил кто-то с дальнего конца площади.

– Дорого! Двести золотых! – ответил работорговец. – Но посмотрите на нее, разве она не стоит даже большего?

– Стоит, стоит! – заорал с другого конца площади толстяк в малиновых шелковых одеждах. – Я беру! Мое имя Цыфывк, хозяин Южного Дома Удовольствий!

– Она ваша, благородный Цыфывк! Продано!

– И обработайте ее старым способом, Сагет, – продолжал орать толстяк. – Я доплачу за это пять золотых!

– Всегда к вашим услугам, господин Цыфывк! – с этими словами он махнул рукой своим помощникам, и те, схватив рабыню, оттащили ее в сторону.

– Господин! – зашлась криком девушка. – Вы же обещали, что не продадите меня в Дом Удовольствий, я же так старалась!

– Заткнись, тварь! – оборвал ее работорговец. – Уважаемый Цыфывк! Завтра заберете девку из рабского дома, нынче вечером ее обработают.

– Крайне вам признателен, уважаемый Сагет! – заорал в ответ толстяк. – Вы знаете, куда присылать счет! И жду вас в гости, у меня есть редкие вина с Мерхарбры! Продегустируем!

– Обязательно приду, уважаемый! – поклонился ему работорговец.

Идорна растерянно смотрела то на одного, то на другого. Что они делают? Почему так рыдает эта девушка? Почему в ее голосе такое отчаяние? Спросить, что ли? Дракона повернулась к стоявшему справа школяру.

– Для чего все это?

Тот взглянул на нее, как на последнюю идиотку, затем обратил внимание на варварскую одежду и объяснил ничего не понимающей дикарке, еще не знающей, что раз уж она вошла в город, то этого помоста ей не избежать:

– Дык рабынь для удовольствий продают. Из тебя хорошая получится… Гы-гы-гы…

Идорна замахнулась, но школяр, продолжая хихикать, увернулся и исчез в толпе.

Слева донесся тихий плач и слова, повторяемые шепотом:

– Ланха, Ланха, любимая, нет, только не ты, не ты…

Она оглянулась и увидела полные слез глаза юноши, устремленные на милую шатенку, тем временем поставленную в центре помоста. Когда девушка сжалась, пытаясь прикрыть руками пах, из толпы донеслось:

– Да не прикрывай, дура! Было б чего прикрывать!

Толпа грохнула хохотом. Белокурого юношу в форме студиозуса как будто кто-то ударил: он сжался, что-то шепча себе под нос. Потом поднял широко открытые глаза, во взгляде его сквозило отчаяние. Поняв, что него кто-то смотрит, он попытался протолкнуться назад, но не смог. Дракона смотрела с жалостью и, видимо, юноша эту жалость уловил, потому что с безумной надеждой, надеждой на чудо, зашептал драконе:

– Это моя любимая, моя невеста… Я учился в столице, приехал на каникулы, а ее за долги отца забрали работорговцы… Я продал все, что у меня было, но этого, – он показал глазами на тощий кошелек, зажатый в левой руке, – этого не хватит даже на четверть минимальной цены… А я бы любил ее какой угодно, пусть даже искалеченной, лишь бы живой…

Из глаз паренька снова заструились слезы, он снова сжался, ожидая насмешки. Идорна не верила своим ушам – неужели люди, эти убийцы детей, тоже способны любить? Она нащупала в кармане куртки один из драгоценных камней, взятых с собой в подземном замке, и сунула в руку несчастного студиозуса. Он уставился на камень, затем на нее, все еще не веря своему счастью и шепча:

– Госпожа… Госпожа… Но ведь это стоит больше пятисот золотых…

Она только махнула рукой в ответ, смущенная благодарностью, засиявшей в его глазах, не понимая, за что люди так ценят эти блестящие камешки. А студиозус, услышав, что его невесту почти продали, с неистовой силой прорвался к помосту и закричал работорговцу:

– Я даю за эту девушку четыреста золотых монет, господин работорговец!

– Да откуда у тебя такие деньги, чарбов сын! – с презрением отвернулся от него тот.

Тогда паренек с отчаянием начал оглядываться и, увидев стоящего метрах в десяти от него старика в синей хламиде с шитым золотом поясом, что было сил закричал ему:

– Господин Трааранг! Господин Трааранг! Вы же ювелир, пожалуйста, подтвердите господину работорговцу стоимость этого камня!

Старик внимательно посмотрел на него и, узнав, заулыбался:

– Сейчас глянем, юный Нифос, сейчас глянем… – говорил он на ходу, проталкиваясь к юноше. – Это ведь твоя Ланха там, на помосте, да? Ее папа задолжал, да?

Работорговец услышал их разговор и решил подождать. Если молодому идиоту достался каким-то чудом дорогой камень, то почему бы и не продать ему рабыню? Она ведь местная, больше восьмидесяти-ста монет хоть так, хоть так не выручишь. И, хотя парень за последние два дня успел сильно надоесть ему своим нытьем, работорговец все же внимательно наблюдал за стариком, который наконец протолкнулся к юноше, взял в руки камень и несколько минут его тщательно изучал. Потом заключил:

– Это синий тармиалг. И, как ювелир с императорской лицензией, я своим словом подтверждаю, что минимальная стоимость этого камня пятьсот пятьдесят золотых монет!

Юноша выхватил камень из рук старого ювелира и протянул его работорговцу со словами:

– Вы примете камень в уплату за рабыню, господин Сагет?

– Конечно приму, господин Нифос, – насмешливо ухмыльнулся работорговец, думая про себя, что день у него сегодня крайне удачный, и очень жаль, что таких дураков мало на свете. – Как прикажете ее обрабатывать?

– А можно совсем не обрабатывать? – тихо спросил юноша.

– Это запрещено! – глухим голосом произнес стоящий позади работорговца маг, лица которого не было видно из-под капюшона.

Работорговец развел руками.

– И рад бы услужить, – сказал он, – да не могу, закон… Она ведь уже прошла обучение и уже делала запретное.

Обрадовавшаяся было девушка, стоявшая на помосте, побледнела. А лицо юноши перекосила гримаса боли и он с трудом выдавил из себя:

– Тогда, умоляю вас – магией, я доплачу… – он поднял свой тощий кошелек.

Тут проняло даже работорговца, потому что он отмахнулся и сказал, не понимая, как видно, сам себя:

– Не нужно. Стоимость камня покрывает оказание любых дополнительных услуг. Подождите немного…

Маг поднял руки, окутавшиеся багровым свечением, и принялся речитативом чеканить какое-то заклинание. Вокруг тела отчаянно рыдающей рабыни заклубился густой светящийся туман.

Ничего не понимающая Идорна растерянно смотрела на это. Да что здесь вообще происходит? Что проклятый колдун делает с самочкой? Почему она так рыдает? Почему плачет юноша? И только когда туман рассеялся, она с ужасом все осознала. Несчастная рабыня больше не была самочкой, она стала бесполой, стала чем-то непонятным… Зачем?! Ради чего изуродовали эту бедняжку?! Дракона ошалело потрясла головой. Нет, люди безумны! Иного вывода из увиденного она сделать не могла.

Студиозус некоторое время стоял на месте, не вытирая текущих по лицу слез, затем поднялся на помост, подхватил на руки существо, только что бывшее красивой девушкой, и, никого не видя перед собой, тихо побрел сквозь толпу, раздававшуюся перед ним. Драконы воспользовались этим и поспешили убраться подальше от мага на помосте.

Идорна нагнала уныло бредущего студиозуса и сунула ему в карман один из своих кошельков. Он поднял голову, узнал дракону и тихо улыбнувшись, сказал:

– Да будет милостив к вам Творец, госпожа, за все, что вы для нас сделали…

– Не бросишь ее? – недоверчиво спросила она. – Она ведь уже не…

– Никогда! – студиозус нежно поцеловал продолжающую плакать рабыню в лоб. – Я ее люблю, любой, в любом состоянии, что бы они с ней ни сотворили. И до конца жизни мы будем за вас молиться…

Дракона отмахнулась и вернулась к своим.

– Что тебе до этих червяков, Идорна? – презрительно скривив губы спросил Рохарх.

– Любовь… – прошептала девушка.

– А-а-а… – с еще большим презрением протянул ало-черный.

– А что ты думаешь по поводу этого… этой мерзости, – она показала на помост.

– Лю-у-ди… – яростно прошипел дракон. – Они еще и не то выдумают. Их надо уничтожать! Всех! Поголовно!

– Тихо, тихо, тихо… – замахала на него руками, успокаивая, Идорна. – Не стоит тебе из-за них расстраиваться, братишка. Пойдем лучше искать трактир.

Дракона оглянулась на Нхара, но с белого дурака все скатывалось, как с гуся вода. Он насвистывал что-то себе под нос и крутил головой во все стороны, высматривая что-то, интересное только ему.

Обойдя несколько трактиров, драконы начали постепенно приходить в бешенство – мест нигде не оказалось. В городе ждали начала большой ярмарки, и приезжих было море. Драконе приходилось постоянно придерживать Рохарха, порывающегося повесить очередного трактирщика на его же поясе. Только в десятом по счету трактире нашлась маленькая вонючая битком набитая вшами и клопами комнатенка. В ней, кроме четырех, наполненных старой соломой тюфяков, ничего не было. Но цену хозяин, неопрятный, с заплывшими крохотными глазками толстяк, заломил несусветную – два золотых за день. Хотя комнатенка ни у кого ничего, кроме отвращения, не вызвала, пришлось соглашаться, оставаться на улице было слишком опасно. Расплатившись с хозяином и оставшись одни, драконы побросали свои узлы на пол и расселись прямо на них. Идорна начала совет:

– Думаю, здесь делать нечего. Нужно отправляться в Инарву. Учитель говорил, что это крупный приморский город и уж там, если в мире что-то происходит, должны об этом знать. Жаль, не получилось уйти сегодня же, очень не нравится мне этот город.

– Домой хочется… – невпопад, тоскливо протянул Нхар и тут же заработал подзатыльник от Рохарха.

– Ты права, дорогая… – буркнул ало-черный. – Утром пойдем в Инарву. А теперь давай-ка поедим, запах внизу мне показался довольно приятным. Мясом пахнет.

Оставив узлы в комнате, молодые драконы беспечно спустились в трактир и заказали мясное рагу. Но прошло с полчаса, а к ним никто так и не подошел. Рохарху пришлось разыскать хозяина, дремавшего в уголке и, взяв его за шкирку, немного порычать. После этого заказанное появилось на столе мгновенно, и они наконец-то принялись за еду. На удивление, рагу оказалось очень даже приличным и было с большой скоростью и аппетитом съедено. Слегка осоловевшие сотрапезники налили себе по бокалу черного курмбхадского вина и принялись осматриваться. Зал был полон, в основном за столами сидели дюжие, мускулистые мужики, пьющие пиво и о чем-то тихо беседующие между собой.

– И что эти поганые людишки все время покупают, продают, снова покупают? – принялся сыто философствовать белый Нхар. – Суетятся, калечат друг друга.

– Заткнись, дорогой… – ласково прошипела ему Идорна.

Она видела, что многие в зале в упор разглядывают их и, вероятно, прислушиваются к их разговорам. Мало того, к столику, пошатываясь, направлялся какой-то небритый тип в потертых штанах и кожаной безрукавке. Идорна толкнула локтем Рохарха и кивнула на приближающегося. Ало-черный сразу насторожился и положил руку на рукоять одного из мечей. Нхар тоже увидал небритого и захихикал:

– Опять тебя, красивая ты наша, покупать идут…

Дракона вспомнила, что пока они ходили по Стирхолу, расспрашивая горожан, к ним раз десять подходили какие-то люди и, обращаясь к мужчинам, предлагали продать им ее, Идорну. На эти предложения драконы не отвечали, смеясь в ответ. Но тут девушка вспомнила помост, работорговца и с ледяной ясностью поняла, для чего ее хотели купить. Ярость поднялась волной, и она зашипела Рохарху:

– Прибей эту гниду…

Ало-черный с недоумением покосился на всегда спокойную Идорну, которая ни с того, ни с сего вдруг пришла в дикую ярость. Он пожал плечами, ничего не поняв – женщины! – и сказал:

– Сама же говорила – вести себя здесь потише.

– Помост помнишь?

Рохарх кивнул.

– Так неужели не понимаешь, зачем эти твари меня купить хотят?

Дракон поднял наливающийся яростью взгляд на подошедшего небритого и тот отпрянул, торопливо заговорив:

– Во, какая вумная баба-то, понимат, чо ей от помоста не уйти. Продали б бабенку, мужики, от греха подальше. Че вам до нее, ей же пользительней в рабынях буит, и вам денюжка… Продайте, пока добром просят и деньгу дают…

Небритый начал трясти тощим, едва зазвеневшим кошельком.

– П-пшел в-вон, п-пока ж-жив, п-паскуда! – прошипел сквозь зубы Рохарх, слегка приподнимаясь и начав вынимать меч из ножен.

– Ей! Ей! Мужик! Ты че? Я ж токо спрашиваю… Я ж ничо… Я ж мирный… – с этими словами небритый быстро убрался прочь.

– Т-трусливые т-твари! – шипел ало-черный, никак не успокаиваясь.

– Спокойнее! – положила ему руку на плечо Идорна. – Сейчас драться придется, здесь ловушка.

Рохарх быстро оглянулся. Точно. Дюжие мужики, сидевшие в зале, неспешно окружали их, поигрывая дубинами. Дракон быстро оценил соотношение сил и бросил девушке, положив руки на рукояти мечей:

– Надо выбираться отсюда, их здесь слишком много, – с этими словами он пнул Нхара, увлеченно доедавшего вторую тарелку рагу, неизвестно когда и заказанную им. – Белый, хватит жрать, по моему сигналу вскакиваешь и пробиваешься к дверям, прикроешь нам спины.

Тот удивленно вскинул голову, но, будучи прирожденным бойцом, сразу все понял и приглушенно зарычал. В этот момент раздался рев Рохарха, и драконы вскочили, выхватив мечи и кинжалы. Ало-черный, вертя в руках два гигантских меча, первым двинулся вперед. Несколько лбов впереди попытались атаковать, но тут же рухнули на пол разрубленные пополам, заливая все вокруг кровью. Остальные отпрянули, не желая встречаться с мечами гиганта, и напали сбоку, но там их встретили мечи Нхара и Идорны. Головорезы враз уразумели, что девушка носит свой богатый меч отнюдь не для украшения. Несчастные бандиты, привыкшие к уличным потасовкам, встретили бойцов, равных которым можно было найти разве что среди хралов или мастеров ордена Принявших Смерть, да и то вряд ли. Драконы даже в человеческом теле в несколько раз превышали людей и по силе, и по выносливости, и по скорости реакции.

В дальнем углу, с интересом наблюдая за боем, сидели два человека – лысый толстяк, глава работорговцев города, и давешний небритый, опьянение и простонародный говор которого куда-то подевались.

– Ах, какая женщина! – восхищенно чмокал губами толстяк, наблюдая, как Идорна валит громил одного за другим. – С каким бы удовольствием я взялся за ее дрессировку. И белокурый парень хорош – за него, после нужного обучения, богатые бабенки такие деньги отвалят…

– Их еще взять надо, – поморщился небритый, продолжая наблюдать за дракой, его что-то тревожило, но он никак не мог понять, что именно. – Великолепные бойцы, все трое. Но дрессировать эту милашку буду я.

– Ты-ы?.. – недоверчиво протянул толстяк. – Ну лови, лови… А то эти милые ребятки почти всех твоих ребят положили. Втроем! Я таких бойцов и не встречал, пожалуй.

– Хороши, ничего не скажешь. Но и я не лыком шит! На улице для них хороший сюрприз приготовлен.

– Поглядим… – скептически покачал головой толстяк. – Если бабенку возьмешь и сможешь выдрессировать, подбрось перед продажей на недельку, интересно.

– Там увидим, – неопределенно буркнул небритый.

В Стирхоле, на окраине заселенных земель, реальная власть принадлежала этим двоим, а отнюдь не императорскому губернатору, безвылазно сидевшему в своем дворце и получавшему за бездействие хороший куш и лучших рабынь.

Небритый Тход, Ведущий Ночных Охотников Стирхола, понемногу начинал сожалеть, что связался с варварами. Проклятому толстяку, – он с неприязнью покосился на собеседника, – приспичило получить девчонку, а его куда больше интересовал доспех работы древних храргов. Тходу жгло грудь желание иметь его, все еще надетый на рыжего варвара. Эти трое сволочей успели перебить больше двух десятков его лучших людей! Он опять внимательно присмотрелся к движениям дикарей, и все тело Охотника вдруг прошиб холодный пот. Он узнал эти движения! Тход медленно, весь побелев, повернулся к толстяку и прошептал:

– Я выхожу из дела.

– Что случилось? – несказанно удивился тот.

– Их движения. Они только одеты в варварскую одежду. Это Принявшие Смерть! Ты хочешь навлечь на свою голову месть ордена?

– Не-ет… – толстяка мгновенно прошиб пот.

Тход повернулся к своим людям, чтобы отдать приказ незаметно свернуть бой, но тройка варваров в этот момент прорвалась к двери и вывалилась наружу. Оттуда тут же раздался трехголосый разъяренный рев, который, казалось, не могли издать человеческие глотки. Небритый в отчаянии стукнул кулаком по столу:

– Попались-таки в мою ловушку… – пробормотал он. – Надо пойти выпустить и извиниться.

– Не-е… – протянул толстяк, томно закатывая глаза. – Раз уж попались, может, и не Принявшие. Я рискну. Уж больно девка хороша…

– Как хочешь, – пожал плечами Тход. – Тут я тебе не помощник.

С этими словами глава Ночных Охотников встал из-за стола и быстро пошел к выходу, перепрыгивая на ходу через мертвых и раненых. Толстый Тимас, потирая руки и облизываясь, поспешил за ним.

Над крыльцом трактира яростно извивались в воздухе варвары, пойманные в прочную стальную сеть, которую не брал ни меч, ни кинжал. Толстяк опередил Тхода и первым подбежал к сети, висящей высоко в воздухе. Смешно подпрыгивая на коротеньких ножках, он забегал вокруг, приговаривая:

– Ну что, попались? Ну, теперь вашу сучку выдрессируют, как с благородными фофарскими мужчинами обращаться. Тебя, белоголовый, бабенкам продадим! А ты, сволочь рыжая, в каменоломни, в каменоломни!

«Совсем с ума сошел…» – неприязненно подумал Тход и подозвал к себе бригадира своих людей.

– Уводи всех наших и быстро, пусть остаются только его люди. Мы выходим из дела.

– Почему? – удивился тот.

– Принявшие Смерть! – кивнул на сеть Тход.

Лицо бригадира скривилось, и он исчез с быстротой молнии. Однако никто не успел ничего сделать, произошли неожиданные события, которые каждому оставшемуся в живых снились потом всю оставшуюся жизнь в самых страшных кошмарах. Дико закричала девушка из сети:

– Нет!!! Нхар, не смей!!!

Поздно, разъяренный белый дракон, пойманный презренными людишками, начал обратное превращение. Никогда не умевший контролировать своих чувств, он не смог сдержать Драконьей Ярости и забыл наставления Учителя. Нхар превращался в дракона.

Потрясенные люди увидели, как стальная сеть лопнула, и оттуда выпали не три варвара, а два варвара и разъяренный белый дракон. Он рухнул прямо на толстого Тимаса, оставив от того неприятно пахнущую лепешку. А затем встал на задние лапы, распахнул белоснежные крылья, взревел так, что затряслись окна в домах, и ринулся крушить все вокруг. Оказавшиеся поблизости люди были мгновенно разорваны в клочья, когти и зубы семиметрового дракона работали с молниеносной быстротой. Он выдохнул струю пламени, поджегши несколько домов вокруг.

– Мага! Срочно зовите мага! Дракон в городе! – истошно вопил кто-то.

Воспользовавшись неразберихой, Рохарх ухватил Идорну за руку и вместе с ней рванулся в переулок. Забившись за угол, они молча наблюдали за буйством Нхара.

– Как же мы могли так глупо попасться? Как жаль мальчишку… – в голосе драконы звучали слезы.

– Не смей плакать, Идорна! – глаза Рохарха горели ненавистью. – Да, жаль! Но мы должны идти дальше и исполнить свой долг, как бы нам ни хотелось отомстить!

– Почему он не улетает? Ведь он еще может спастись! – вырвалось у девушки.

– Ярость, – коротко ответил ало-черный. – Ты разве забыла, каково это, когда ты в ярости и не помнишь себя? Мы с тобой умеем немного контролировать Драконью Ярость, а этот несчастный белый дурень еще нет!

На площадь, усеянную кусками человеческих тел и обломками зданий, тем временем выходили с разных сторон три человека в темно-серых мантиях. Маги. Нхар с радостным ревом обернулся к первому, собираясь разорвать его, но вдруг понял, что не может сдвинуться с места. Не может даже зареветь. Какая-то сила вздернула его в воздух и потащила в сторону видневшейся слева от города высокой башне.

Два дракона, содрогнувшись, с гневом и ужасом наблюдали за этим. До сих пор о магах они знали только по рассказам Учителя и даже представить себе не могли ничего подобного.

В это же время на площади, немного в стороне от трактира, зашевелились обломки, из-под которых выбрался окровавленный Тход и поковылял к ближайшему магу, надрывно вопя:

– Господин маг! Их было трое!

Маг медленно повернул к нему голову:

– А я вижу одного… – прошелестел тихий голос из-под капюшона.

Тход прошепелявил в ответ, нервно теребя пальцами полы безрукавки:

– Они были в образе людей, господин маг… Я своими глазами видел, как тот, которого вы поймали, превратился из человека в дракона.

Маг едва не подпрыгнул при этом известии и, повернувшись к остальным, начал быстро отдавать какие-то приказы.

– Та-ак!.. – в сердцах рявкнул ало-черный дракон. – Вдвоем уйти уже не удастся. Уходи! Я их задержу.

– Нет! – затряслась от ярости Идорна.

Да как он смеет предлагать такое?!

– Только вместе!

– Хорошо, девочка, попробуем, – вздохнул Рохарх. – Побежали.

Драконы помчались в сторону крепостной стены. Не осталось другого выхода, кроме как перелететь ее в виде драконов и там, снова став людьми, скрыться в лесу. Они сбивали с ног редких вечерних прохожих, слыша позади топот погони – маги поняли, что драконы бегут и разослали во все стороны поисковые отряды.

Впереди показалась очередная площадь. Рохарх поднял руку, и бегущая следом девушка остановилась. Дракон осторожно выглянул из-за угла и скрипнул зубами – все выходы перекрыты. Ало-черный на секунду задумался – необходимо любой ценой спасти Идорну, о своей жизни он уже не думал, всегда был только наполовину живым. Неплохая возможность отомстить людям, пусть даже ценой собственной жизни. Однако девочка гибнуть не должна, ей еще предстоит привести к Мастеру Серого Убийцу. Дракон злобно оскалился, глаза его загорелись красноватым огнем, он достал и повесил себе на шею медальон, до того лежавший в кармане.

– Тебе придется бежать одной, Идорна! – резко сказал Рохарх, повернувшись к ней. – Как только я начну бой, стань драконом и улетай в чащу, там опять превратись в человека. Скоро ночь и, возможно, тебе удастся уйти.

– Нет!

– Ты забыла о приказе Учителя?! – он встряхнул девушку, и она поникла. – Уходи сейчас, не смотри на мой бой. Иди, моя любимая… Беги…

Идорна положила руки на плечи Рохарха и посмотрела ему в глаза. И впервые увидела в этих глазах не ненависть, а грусть и нежность. Ало-черный наконец-то признался ей в любви. Перед смертью… Он улыбнулся и кивнул ей, девушка опустила руки, сжала кулаки, повернулась и побежала так, как никогда еще не бегала. Дракон еще несколько мгновений смотрел ей вслед, затем его глаза опять зажглись ненавистью, и Рохарх пробормотал себе под нос:

– Ну, держитесь, сволочи! Сейчас я вас озадачу.

С этими словами он двинулся обратно, туда, где пленили белого дракона. Рохарх прятался в переулки при виде бегущих стражников и тенью скользил дальше. Вот и площадь…

Маг внимательно осматривал развалины. Известие о драконах-колдунах его очень встревожило. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чем это грозит Фофару.

– Эй, маг! – окликнул его кто-то.

Он обернулся, удивленный такой непочтительностью, и увидел огромного рыжего варвара с мечом соответствующих размеров. Маг досадливо отмахнулся – что с дурака возьмешь, и вернулся к изучению развалин. Только через несколько мгновений он понял, что что-то здесь не так, и хотел было опять повернуться к варвару, но было уже поздно – свистнул меч и развалил его на две половинки. Люди на площади задохнулись от ужаса – убить мага?! Безумец! Святотатца ждала страшная и медленная смерть.

Рыжий варвар захохотал, из его левой руки вырвался кинжал, завершивший свой путь в глазу второго мага. С правой одновременно с этим метнулась тонкая стальная нить, захлестнула шею третьего и срезала его голову, как травинку. Вверх ударил поток крови. Только теперь оставшиеся в живых маги поняли – перед ними второй дракон. А он уже принимал истинный облик. Вскоре огромный, метров восьми в длину – Рохарх был гигантом даже по драконьим меркам – алый с черными разводами на спине дракон метался по площади, разрывая людей в клочья. И ни один его удар не пропадал зря.

Идорна издалека услыхала шум сражения и поняла, что ало-черный принял свой последний бой. Она коротко всхлипнула и взметнулась в воздух, вернувшись в свое тело. Перелетев через городскую стену, она рухнула в заросли неподалеку от города и снова превратилась в человека. Девушка побежала, задыхаясь и захлебываясь от рыданий, ей никогда еще не доводилось терять друзей…

Маги вскинули руки в смертном заклинании. Они не знали, что у Рохарха был с собой украденный у Учителя древний медальон, который взрывался при столкновении с магией, уничтожая все вокруг. Именно его ало-черный и достал из кармана при прощании с Идорной. Когда чуждая магия коснулась медальона, он проснулся и выполнил свою задачу.

Еще многие годы спустя жители Стирхола вспоминали о страшном взрыве, унесшем больше ста тысяч жизней и разрушившим почти весь город.

Ало-черный дракон хотя бы своей смертью сумел напоить собственную ненависть…

* * *

Идорна бежала вторую неделю. Несмотря на жертву Рохарха, оставшиеся в живых маги не поверили в смерть третьего дракона и продолжали искать беглянку. Сотни и сотни охотников прочесывали лес, воздух контролировали несколько подразделений императорской Воздушной Гвардии на грифонах. Дракона, боясь попасться, пробиралась через буреломы и так изодрала одежду, что связав ее остатки в узелок, предпочла идти дальше голой. Ни денег, ни драгоценных камней у нее тоже не осталось.

При малейшем шуме Идорне приходилось затаиваться. Счастье еще, что Учитель обучал молодых драконов маскировке в человечьих телах, и она знала, как спрятаться в самом неподходящем для того месте. Лес вокруг, благодарение Творцу, рос настолько густой и дикий, что найти беглеца было совсем не просто, и Идорна вовсю этим пользовалась. От горя, ярости и отчаяния драконочка часто плакала. Особенно вспоминая потерянных друзей. Помимо того, она была очень голодна – не умела охотиться в человеческом облике, а превращаться в дракона не рисковала.

Время шло, охотников постепенно становилось все меньше, и на восьмой день безумного бегства девушка решилась остановиться на привал – все это время она спала только урывками и отдых был необходим, как воздух. Идорна нашла удобную маленькую полянку, со всех сторон прикрытую ветвями ардоалов, и хотела было присесть, но услышала сверху шум крыльев грифона и снова метнулась в чащу.

Еще некоторое время она шла вдоль ручья, а затем увидела молодого оленя. Голод взял свое, и драконочка рванулась вперед, надеясь поймать его. Животное прыгнуло куда-то в сторону и исчезло. Идорна остановилась в недоумении. Только подойдя ближе, она поняла, что заросли скрывают невидимый сверху овраг. Идеальное место для отдыха! Никто ее здесь не найдет без собак, а их у преследователей почему-то не было. Драконочка спустилась вниз, сильно поцарапавшись при этом и вновь прокляв все на свете. Даже ни в чем не повинному Серому Дракону досталось.

Внизу оказалось на удивление уютно, порывистый холодный ветер, так досаждавший Идорне в последние дни, не достигал сюда. По дну бежал небольшой ручеек, и успокоившаяся драконочка пошла дальше. Через некоторое время она нашла ложбинку, поросшую мягкой травой, и наконец-то села. Она даже рискнула развести небольшой костерок, благо осколков кремня вокруг валялось достаточно. Сидя возле него Идорна не выдержала и, отдавшись своей боли, заплакала. Она задавала самой себе безответные вопросы, не в состоянии понять, почему люди напали на них, почему так хотели купить ее саму. Ведь драконы никого не трогали, никого не убивали и не мучили… Какую же ошибку они допустили? Что они сделали этим мерзким мягкотелым тварям? Нет, Рохарх был прав, их нужно уничтожить до последнего!

Идорна сидела, скорчившись, и тихо плакала от горя, отчаяния и голода. Поэтому не сразу заметила, что на ложбинку, где она отдыхала, вышла рыженькая человеческая самочка в бедном сером залатанном платьице с букетиком цветов в руках. Усыпанное веснушками лицо удивленно вытянулось при виде очень красивой, обнаженной и донельзя исцарапанной девушки, плачущей, уткнувшись лицом в колени. Она подошла к Идорне, и доверчиво улыбаясь, сказала:

– А почему ты плачешь? Такие красивые не должны плакать!

Дракона вскочила на ноги и с ненавистью уставилась на самочку. Та щерила свои мелкие зубенки в пародии на улыбку. Живот Идорны свело от голода. Она еще раз взглянула на самочку и подумала: «А почему бы и нет? Человек – тоже мясо!» Но при мысли об этом дракону скрутило от отвращения – Серый Дракон все-таки вбил молодым в головы, что людей есть нельзя. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Что их можно воспринимать как врагов, но не как еду. Идорна встряхнулась и рявкнула:

– Убирайся отсюда, тварь, если жить хочешь!

– Да я ничего плохого тебе не сделаю, – удивилась рыжая. – Может, ты кушать хочешь? У нас дома еще немного каши осталось. Извини, но больше ничего нет, мы не едим мяса.

Идорна удивленно посмотрела на нее. Но заподозрив ловушку, столь же грубо, как и раньше, прорычала:

– Ничего мне не нужно! Оставь меня в покое!

– Извини, если я нарушила твое уединение… – на лице самочки появилось обиженное выражение. – Я уже ухожу.

В этот момент кусты над оврагом раздвинулись, и девушки увидели два грубых мужских лица. Но мужчины заметили только рыженькую, Идорна стояла в тени под скалой и сверху ее было не увидеть.

– А это у нас еще что тут? – спросил один из охотников у другого.

– Беги! – отчаянно вскрикнула самочка и, подбежав к Идорне, так толкнула ее, что та кубарем покатилась в кусты.

Она спряталась за камнями, ругаясь сквозь зубы и потирая ушибленный бок, затем бросила взгляд вперед. Рыженькая тоже попыталась сбежать, но спрыгнувшие в овраг здоровые мужчины быстро поймали ее.

– Это она? – опять спросил первый охотник у второго.

– Не-а… – сипло ответил тот. – У той волос черный.

– А… – гнусно ухмыльнулся первый. – Ну, дык, развлечемся.

– Угу, – согласился его приятель и одним движением сорвал с пойманной девушки платье.

Дракона с отвращением наблюдала, как они разложили рыдающую рыженькую на земле и принялись по очереди насиловать. «Пусть эти поганые людишки творят друг с другом все, что пожелают, – убеждала себя Идорна, сдерживая порыв броситься на помощь. – Мне-то что за дело до них?»

Когда подонки насытились, по нескольку раз изнасиловав самочку, один из них достал нож и принялся чертить на животе истошно кричащей девушки кровавые полосы. Вопль, взметнувшийся над оврагом, рвал уши драконы, хотелось заткнуть их, и Идорна с отвращением отвернулась, желая одного – чтобы они побыстрее закончили свои гнусные развлечения и убрались восвояси.

В момент, когда охотник ударил рыженькую самочку кинжалом в живот, Идорна вдруг осознала, зачем та толкнула ее в кусты. Так что же это получается? Бедная девочка спасала совсем незнакомую ей женщину? Точнее, думала, что спасает – для драконы двое мужчин опасности не представляли, она могла справиться с ними одной рукой. Идорна задохнулась и рванулась из-за камней, но было уже поздно. Да, она почти мгновенно свернула шеи охотникам, только рыженькой самочке это помочь уже не могло…

Раскаяние и стыд заставили дракону опуститься на колени возле замученной по ее вине девушки – ни разу в жизни ей еще не выпадало испытывать такие чувства. Умирающая подняла наполненный пресмертный тоской взгляд на Идорну и едва слышно прошептала:

– А я думала, что драконы добрые…

Растерянная Идорна, не понимая, откуда девушка могла узнать, что она дракон, начала что-то спрашивать, но рыженькая самочка уже ничего не могла ответить, ее глаза были устремлены в пустоту… Дракона осторожно закрыла их ладонью и тихо заплакала, проклиная собственную бесчувственность. Затем похоронила самочку, завалив тело камнями и замаскировав могилу дерном.

Оттащив трупы охотников в сторону и тоже завалив их камнями, Идорна вернулась на поляну и натащила на нее побольше дерна, скрывая следы происшедшего. В одной из сумок насильников она нашла кусок вяленого мяса с сухарями и впервые за неделю нормально поела. Затем отошла по дну оврага подальше, нашла небольшую полянку за кустами и легла. Но заснула нескоро – перед глазами стоял устремленный на нее укоряющий взгляд умирающей самочки. А в ушах звучало и звучало: «Я думала, что драконы добрые…»

На следующий день она встала довольно поздно, да и прошла до вечера всего миль двадцать, решив дать себе небольшой отдых после сумасшедшей гонки. Переклички охотников не было слышно, видимо решили, что беглянку не поймать. Только изредка еще слышался над лесом крик одинокого грифона. Всю дорогу Идорна продолжала размышлять о случившемся вчера и мучилась от стыда. Выйдя к обрыву, Идорна, поскольку спускаться вниз сегодня уже не хотелось, устроилась на ночь возле него, довольная, что незаметно подобраться к ней можно только с одной стороны. Она достала из узла оставшееся со вчера мясо и принялась за еду.

Итак, от магов удалось уйти. Но друзья погибли… Почему же все случилось именно так? Она задумалась и вдруг поняла: драконы недооценили врага! Рохарх слишком ненавидел людей, а Нхар слишком презирал, чтобы воспринимать всерьез.

«Что ж… – вздохнула Идорна. – Глупых ошибок я постараюсь не повторять…» И если ради достижения цели придется принять унижение, она сумеет смирить свою ярость! Даже если для получения нужной информации потребуется отдаться человеку… Дракону при мысли об этом передернуло от отвращения. Но она считала, что обязана побороть себя и оказаться хитрее врагов! Победить их и выполнить задание Учителя.

Размышления прервал хруст веток, и Идорна вскочила, хватая кинжал одного из охотников – никакого другого оружия при ней не осталось. С другой стороны поляны к ней подходил человек. Молодой русоволосый коренастый мужчина был очень бедно одет и полностью безоружен. Он явно удивился при виде обнаженной черноволосой красавицы, сжимающей в руке кинжал. Но несмотря на это, широко улыбнулся.

– Здравствуй, прекрасная путница! – с поклоном обратился к ней пришелец. – Мое имя – Сильнар.

– Убирайся отсюда! – зло прошипела Идорна.

– Прости, если я нарушил твой покой… – ничуть не удивившись реакции молодой женщины, сказал Сильнар и снова поклонился ей. – Я сейчас же уйду, но умоляю тебя, ответь – не видала ли ты рыжую девушку в сером платье? Это моя жена, она вчера не вернулась домой, и я целый день ищу ее.

«Кажется, он ищет ту несчастную самочку…» – поежилась дракона

Она приняла истинный облик и прошипела:

– Убирайся, человечек… Пока жив!

Но он не двинулся с места, рассматривая ее и улыбаясь во весь рот.

– Я еще раз приветствую тебя, прекрасная дракона! – радостно сказал Сильнар. – Я рад тебя видеть! Скажи мне, как поживает Учитель? Я пять лет не видел его!

Идорна уселась на хвост и едва смогла вымолвить:

– Ты… откуда… как…

– Откуда я знаю Учителя? – продолжал улыбаться человек. – Однажды, лет двенадцать назад, меня придавило деревом. Не имея возможности даже сдвинуться с места, я приготовился к медленной смерти от голода и жажды. Но мимо пролетал огромный серый дракон и, увидев меня, спустился. В моей голове уже мелькали мысли, что хоть моя смерть и окажется более быстрой, но будет куда менее приятной. Но он не съел меня, а освободил, и мы разговорились. Я впервые в жизни встретил кого-то столь мудрого и опытного. А я… наверное, я понравился ему своей любознательностью, или уж не знаю чем. Но Мастер стал прилетать ко мне и очень многому научил.

– Чему же? – глаза молодой драконы пылали любопытством, хвост дергался. Ей было очень интересно, чему ее Учитель мог учить человека.

– Сперва, естественно, грамоте… – рассмеялся Сильнар. – А потом он принес мне много книг, уговорил прочесть и объяснил все, чего я не смог понять сам. Вскоре к нашим урокам присоединилась моя милая Иллирин. Учитель научил и ее…

– Так чему же он вас научил?! – в нетерпении приподнялась с земли дракона.

– Терпимости. Любви. Пониманию. Доброте. Именно после его уроков я и моя любимая перестали есть мясо.

Челюсть драконы отвисла.

– Как это?.. – в полном недоумении спросила она.

Сильнар снова улыбнулся и сказал:

– Мы не хотим причинять боли никому из живых существ, а ведь, поедая мясо, даже если не убивали сами, мы уже становимся соучастниками убийства. Животным ведь тоже больно, когда ты их убиваешь. Хотя Учитель и говорил, что мы поняли его превратно, Иллирин часто с ним спорила по этому вопросу.

Идорне стало мучительно, нестерпимо стыдно, еще хуже, чем вчера. Это что же получается? Вчера из-за ее ошибки, из-за ее черствости погибла девушка, не только пытавшаяся спасти ее, но еще и почти сестра, ученица ее же Учителя? Драконе захотелось взвыть от несправедливости мира – почему, ну почему именно эту девочку вынесло на нее вчера?! Откуда появились те сволочи? Почему она не убила их сразу? Идорна застонала и, пытаясь отвлечься от душевной боли, спросила:

– А… А почему ты пять лет не видел Учителя?

Он грустно вздохнул:

– Наш дом нашли фофарские воины и хотели продать меня с Иллирин в Дом Удовольствий, но нам удалось сбежать и забиться совсем уж в глушь. Новый дом мы выстроили в очень глубоком, скрытом от глаз овраге, и Учитель, наверное, не смог найти его…

Он снова улыбнулся Идорне и встал, подбирая свой узелок.

– Удачи и счастья тебе, прекрасная дракона. А я пойду дальше искать свою милую Иллирин. Надеюсь, с ней ничего не случилось… И передай, пожалуйста, Учителю мой привет и безмерное уважение.

Идорну вновь скрутило от стыда. Она никогда и представить себе не могла, что совесть способна так мучить. А ведь Серый Дракон всегда учил отвечать за свои поступки… Она вскинула голову и с горестным стоном превратилась в человека. Склонила голову и позвала удалявшегося Сильнара:

– Постой! Я видела ее…

Он с радостной улыбкой повернулся к ней и спросил:

– Где же?

– Вчера, когда я, смертельно устав, плакала на полянке в вашем овраге, она на меня вышла… – с трудом выдавила Идорна и протянула Сильнару обрывок платья несчастной, который зачем-то взяла с собой.

– И что?.. – узнав тряпку и уже начиная что-то понимать, прошептал человек.

Идорна, запинаясь, рассказала обо всем. И о том, как Иллирин увидала ее и предложила помощь; и о том, как девушка попыталась спасти ее; и о том, что она сама спокойно смотрела, как медленно убивают несчастную, не пытаясь помочь; и о том, как свернула шеи насильникам и похоронила мертвую.

Сильнар долго молчал, опустив оголову и не вытирая слез. Затем глазами, полными боли, он взглянул, казалось, в самую душу Идорны. Губы прошептали:

– За что?.. Она же никому не сделала зла за всю свою жизнь, она же пыталась тебя спасти… Почему же?..

Невыносимый стыд вызвал неадекватную реакцию – дракона обозлилась:

– А… в-ваш-ши ох-хотн-ники… к-ког-гда… д-детиш-шек… з-за кр-рыл-лья к д-дер-рев-вьям-м… п-пр-риб-бив-вал-ли и м-муч-чал-ли?.. Эт-то ч-чт-то?… – голос отказывался повиноваться, и ей приходилось проталкивать каждое слово, как камень в узкую пещеру.

– Неужели же, девочка… – с болью прошептал он. – Неужели же Учитель не объяснил тебе, что убивая не сделавших тебе зла, а то и просто позволяя другим делать это, ты сама становишься такой же, как те охотники?.. И что люди, как и драконы, очень разные… И что, позволяя причинять другому боль, ты калечишь саму себя… Что ж… Придет время и ты, возможно, это поймешь… Жизнь научит… Или нет… А сейчас – прощай, дракона. Пусть будет с тобой удача…

Он встал и медленно побрел к обрыву. Стал на краю, обернулся и выронил свой узелок.

– Возьми… – едва слышно сказал человек. – В человеческом теле нужно быть одетым. Здесь лучшее платье Иллирин, она была бы рада помочь…

Сильнар всхлипнул, видимо вспомнив жену в этом платье. А потом горько улыбнулся, снова повернулся в сторону обрыва, протянул руки вверх и сказал:

– Любимая! Я знаю, ты ждешь меня там… Я иду к тебе!

С этими словами он сделал шаг вперед.

Черная дракона, свернувшись в клубок, замерла на краю обрыва и с недоумением смотрела на изломанное тело внизу. В голове не осталось ни единой мысли.

Зажигались звезды, ночь бесшумно вступала в свои права, а Идорна все так же неподвижно, словно памятник самой себе, сидела над обрывом.

Глава 8 Вассалитет

Йаарх сидел за столом и удивлялся своему спокойствию. Как быстро он привык к чужой смерти, как быстро привык убивать. Ведь прошло меньше двух недель, как он здесь, а на его совести уже почти три десятка мертвых, а он не чувствует ни малейших угрызений совести. Да, они, конечно, напали первыми, эти беловолосые воины хралов, но все-таки… Хранитель покрутил головой, пытаясь понять, откуда в нем взялся этот необузданный, дикий, всепожирающий гнев. Эта слепая ярость, не дающая думать и осознавать что-либо, она-то откуда? Может быть, от Меча?

Однако Меч задавал себе те же самые вопросы. Он не понимал, каким образом мальчик так быстро взрослеет и на глазах становится воином, магом и повелителем. Да и Драконьего Гнева у него еще не должно быть – предыдущего Хранителя пришлось подводить к нему несколько лет… А у этого от одного только рассказа Свирольта о зверствах жрецов поднялась такая волна, что Совмещающему Разности стало страшно. Казалось бы, надо радоваться, но Меч не понимал, в чем дело и потому беспокоился. Да, он изменил мальчишке тело, очистил мозг от лишних наслоений, но и со всеми прошлыми Хранителями, – а их точное число Совмещающий Разности давно уже не помнил, – он делал то же. Но ни у одного до сих пор так быстро не начинал просыпаться Дух. А парень еще слишком многого не понимает, во многом еще остался максималистом, что крайне опасно сейчас, когда ему под ноги начали валиться народы (Меч подозревал, что хралы будут не последними) и он может заварить такую кашу, что сам же потом сотню лет расхлебывать будет.

Совмещающий Разности просканировал окрестности и едва не выругался: обряд Восстановления Вассалитета! Чувствовал ведь, что будут неприятности… Мальчишке ни в коем случае нельзя объяснять, что происходит, а то он в гневе такого наворотит…

Князь поклонился Владыке и сказал:

– Прошу тебя, господин наш, прими подношения нашего народа в знак дарования нам прощения.

Фархат взмахнул рукой. На помост вывели обнаженную девушку такой красоты, что Йаарх едва не задохнулся. Оливковая, сияющая юным здоровьем кожа, крепкое изумительной формы тело, высокая грудь, густые прямые до пояса волосы цвета вороного крыла, безупречное лицо. Только нос был с легкой горбинкой, ничуть девушку не портящей, и огромные глаза сияли гневом и вызовом.

И эту красавицу дарят ему?! Нет! Он никогда не признавал рабства и не примет ее! Хранитель открыл было рот, чтобы возразить, но на него, как рассерженная кошка, зашипел Меч:

«Принимай! Принимай все, что тебе дарят! И умоляю, не болтай лишнего!»

Йаарх захлопнул рот и некоторое время размышлял, с откровенным удовольствием разглядывая девушку. Потом согласно кивнул и буркнул:

– Я благодарю тебя, Фархат, и твой народ за столь ценный дар и с благодарностью принимаю его.

Князь с явным облегчением улыбнулся и провозгласил:

– Это моя внучка, Риаллах. Отныне она твоя рабыня, Владыка!

Глаза красавицы гневно сверкнули, она, видимо, была не согласна с дедом, но промолчала.

Тут же четыре крупных воина принесли облегающий матово-черный комбинезон. Они отодвинули новоиспеченную рабыню Хранителя в сторону и стали перед столом.

«Полный боевой доспех работы древних храргов! – раздался в голове Йаарха восторженный возглас Совмещающего Разности. – Такие были редкостью уже тогда, пять тысяч лет назад! Возьми. Ни один меч в этом мире, кроме меня, конечно, не способен пробить его…»

«А из чего он?» – удивился Йаарх.

«Из черного серебра».

«А…»

«Не время и не место для объяснений. Потом расскажу, а пока продолжай ритуал».

Хранитель покосился на своих спутников. Глаза Свирольта выпучились, челюсть отвисла. Аральф выглядел не лучше. Оба смотрели только на доспех, не видя больше ничего вокруг. Йаарх встал и принял драгоценность на вытянутые руки. Какая красота! Комбинезон был почти невесомым, в бездонной черноте его цвета, казалось, переливались мельчайшие искорки света.

– Я благодарю вас, князь… – с этими словами он еще раз опустил взгляд на доспех, а затем решительно передал его Аральфу со словами:

– Возьми, оруженосец, и сбереги для меня.

Парень благоговейно принял доспех и поклонился своему господину.

Тем временем все смолкли. И князь и его внучка, и все собравшиеся на площади выжидающе смотрели на Хранителя. Они явно чего-то ждали. Но чего?

Толпа внезапно раздалась в стороны, и вперед вышло несколько десятков обнаженных женщин. Выглядели они довольно странно: мертвые лица и решимость в глазах. Решимость на что-то страшное. Ничего не понимающий Хранитель уставился на них. На помост поднялись четыре красавицы, они шли квадратом, каждая держала в руках кривой кинжал, покрытый узорами. Девушки приблизились к столу и опустились на колени, затем в один голос тихо произнесли:

– Мы молим тебя, Владыка, прости народ хралов…

– Я прощаю, – улыбнулся он.

Все четверо облегченно вздохнули. Девушки на самом деле были очень красивы, но каждая по-своему: смуглая и черноволосая; смуглая же, но блондинка; рыжая с белой кожей и шатенка, почти негритянка. Смотреть на них было удовольствием.

– Мы предали тебя и искупить это можно только ценой жизни, – заговорила блондинка. – Молим принять нашу кровь во искупление греха, совершенного по незнанию…

Йаарх хотел возразить ей, но не успел. Все четыре девушки подняли кинжалы и вонзили их себе в низ живота, принявшись медленно и методично вести разрез снизу вверх. Хранитель задохнулся от ужаса, хотел крикнуть, остановить этот кошмар, но не смог – перехватило дыхание. Далеко не сразу он осознал, что выстроившиеся перед помостом молодые женщины делают то же самое. И ни у одной не дрогнуло лицо! Казалось, они вообще ничего не чувствуют. Кровь залила помост, и желудок Йаарха затрепыхался в рвотных спазмах.

«Не смей! – взвизгнул Меч. – Если тебя вырвет, обряд будет сорван!»

«И что с того?!»

«Что? А то же самое, – в этом случае весь народ должен будет умереть!

«Боже мой… – простонал Йаарх, продолжая с ужасом смотреть на залитый кровью помост. – Но…»

«Никаких „но“! – резко возразил Совмещающий Разности. – Запомни раз и навсегда: ты – Владыка! Хралы предали тебя и теперь приносят извинения по принятым у них обычаям. Ты обязан спокойно досмотреть все до конца и простить их. Потом можешь изменить их обычаи и законы – после того они будут в твоей власти. Но не теперь! Смотри! Молча смотри и не смей трепыхаться!»

«Боже мой…»

Старый Фархат наблюдал за Владыкой с тревогой, не понимая, что с тем происходит, казалось, он ведет яростный спор с самим собой, потом вдруг щеки его господина заалели краской то ли стыда, то ли гнева, и князь приготовился к худшему.

«Да успокойся ты! – попытался уговорить Йаарха Меч. – Пойми, потом делай, что хочешь, запрещай, что хочешь, а пока ты должен подчиниться ритуалу и принять их так называемые извинения».

«Что за мерзопакостный мир?.. – простонал Хранитель. – Да здесь все рушить к чертям надо!»

«Вот и займешься этим. Но позже. А пока – смотри и не вздумай нарушить ритуал!»

Йаарх обратил внимание, что примеру девушек последовали и воины, принесшие комбинезон. Страшнее всего было, что кровавый кошмар происходил в полной тишине – ни звука, ни стона. Ни один из отдающих Владыке жизнь не показывал боли, ничем не выдавал ее – даже лица их были полностью спокойны. Как будто не происходило ничего необычного. В глазах Хранителя потемнело, в голове лупил молот, но он держался, держался из последних сил. Раз это нужно выдержать, чтобы такого больше не происходило – он выдержит. Но нечеловеческий гнев снова захлестнул его. Гнев и ярость.

Меч был доволен. Мальчишку все-таки удалось привести в состояние устойчивого Драконьего Гнева. И это менее чем за три недели! Теперь он открыт для магии Предела полностью, и Дух сможет дать ему понимание мира. Но на него слишком быстро начала валиться власть. Хоть бы он удержался… Совмещающий Разности слишком хорошо помнил тех, кто не справился с властью. Но мальчишка, похоже, сильный, хоть и не подозревает об этом. Ну что ж, пусть все будет, как будет.

Хранитель судорожно сжимал руками подлокотники кресла. Фархат не понимал, в чем дело, но, кажется, Владыка чем-то сильно разгневан. Но чем? Что они сделали неправильно? Все ведь сделано согласно древним хроникам… Князь поклонился и спросил:

– Владыка, вы удовлетворены нашими извинениями?

Йаарх тяжело поднялся на ноги, наклонил голову и выдернул из себя Серый Меч. Протянув его вперед, он с гневом рявкнул:

– Я, Серый Убийца, Хранитель Серого Меча Предела, прощаю народ хралов и восстанавливаю вашу клятву вассалитета!

Зашумел ветер, грянул беззвучный гром. Йаарх ощутил уже знакомый ему леденящий холод, и Предел вырвался наружу. Каждого из воинов, стоящих на площади, казалось, пронзило копье серого света. Через несколько мгновений все стихло, и Хранитель спрятал меч обратно в свое тело. Потом повернулся к князю и прошипел:

– Народ я простил. Но тебе, Фархат, такого способа просить прощения я не забуду никогда…

Старик непонимающе хлопал глазами. Владыка простил народ, люди спасены, он принял извинения, но почему-то разгневался на него… Ну что ж, его старая жизнь за жизнь народа – невелика цена!

– Черт бы вас подрал! – продолжал шипеть Хранитель. – Бедные девочки…

Он с ужасом смотрел на умирающих людей. Они умирали молча, ни один не застонал, ни у одного не дрогнуло лицо. Господи, да как же это? Ему же не нужно такое извинение! Только теперь Йаарх начал понимать, что Меч прав. Что он говорит одно, а здесь понимают совсем иное. Он ведь не хотел этой власти! Зачем она ему?! А затем Хранитель вдруг осознал, что нужно сделать.

«Нет!!! – вскрикнул Меч. – Ты этого еще не знаешь, не смей!»

Хранитель не отреагировал на его слова. Встал, подошел к одной из умирающих девушек и приказал:

– Дай мне кинжал.

Она покорно отдала. Йаарх встал лицом к толпе и одним движением вспорол себе руку от локтя до запястья, затем стал на колени возле лужи крови у ног четырех женщин и четырех мужчин, и приложил свою руку к этой луже. После чего обратился ко всем:

– Многие из вас пожертвовали жизнью во имя своего народа. Отныне они все мои братья и сестры!

И произнес неизвестно откуда возникшее на языке заклятье. Вновь грянул беззвучный гром, мир на мгновение стал красным. Тела всех вспоровших себе живот окутались зеленоватым свечением, какая-то сила вздернула их в воздух. И все закончилось. Люди снова стояли на земле, не в силах понять, что с ними произошло, и смотрели друг на друга с удивлением. Боли больше не было! Не было и ран – просто здоровое тело.

«Мы вылечили их? – мрачно спросил Хранитель у Меча».

«Вроде того, – скептически ответил тот. – Только не надорвался ты – чудом…»

«Да плевать!»

«Дурак… – проворчал Меч, – Если бы надорвался, тебя и я бы не вытащил. Понял? Хоть бы думал, прежде чем делать… Ладно, впрочем. Лучше глянь, что творится!»

Хранитель оглянулся – вокруг действительно творилось нечто невообразимое. Толпа бесновалась и носила на руках сияющих, как новый шекель, новоиспеченных родственников Владыки. А старый князь являл собой живое воплощение недоумения. Ни в одной из хроник не говорилось о подобном, еще никому из хралов никогда не выпадала такая честь…

Но Йаарху после всего происшедшего весело отнюдь не было. Он повернулся к князю и приказал:

– Хватит!

Фархат взмахнул рукой, и веселье немедленно прекратилось. Кровных братьев и сестер Владыки опустили на землю.

– Эти восемь останутся со мной, к остальным я наведаюсь позже.

Князь поклонился и отдал несколько приказов. Женщины, участвовавшие в обряде, потянулись прочь с площади.

– Я хотел бы знать, как вас зовут, – сказал Хранитель, хмуро глядя на сияющие лица оставшихся перед помостом кровных братьев и сестер. – Меня, как вы знаете, зовут Йаарх, и вы имеете право звать меня по имени.

Сперва выступили девушки, они весело улыбались, забыв, видимо, о недавно перенесенной боли. Первой представилась рыжая:

– Меня зовут Икенах, старший брат!

– Меня – Хиенах, старший брат! – поклонилась шатенка.

– Мое имя – Тарнах! – гордо вздернула голову брюнетка.

– А мое – Лонхиль, – мягко улыбнулась блондинка.

Затем вперед выступили два огромных воина, не менее двух метров ростом каждый, и явно близнецы. Правый указал на левого и сказал:

– Его зовут Кват, а меня – Махр, старший брат.

– Мое имя Шохур, – выступил вперед улыбчивый беловолосый юноша.

– А меня называют Сорам, старший брат! – поклонился Хранителю мрачный воин лет тридцати пяти с косой до пояса.

Йаарх молча осмотрел их всех, потом сказал:

– Вы пошли на страшную смерть ради своего народа… И я этого не забуду!

– Мы поступили, как должно, Владыка! – выступил вперед мрачный Сорам. – Надеемся, и теперь мы сумеем выполнить свой долг – умереть первыми, если тебе будет угрожать опасность.

– А я надеюсь, что этого не понадобится, – грустно улыбнулся ему Йаарх.

Он повернулся к площади и провозгласил:

– А теперь слушайте меня внимательно, народ Серого Меча. Слушайте и передайте другим, и запишите в книгах и хрониках!

Хралы стихли.

– Никогда больше, никому и ни за что вы не приносите извинений таким образом! Даже тому, кто когда-нибудь придет вслед за мной. Запомнили?!

– Да, Владыка! – грянул тысячеголосый ответ.

– И еще! – продолжил Йаарх, обводя пылающими от гнева глазами толпу. – Тот, кто нападет на слабого, не способного защищаться – тот больше не воин, он – предатель и достоин самой лютой смерти. Нападать можно только на тех, кто способен сражаться! Не смейте грабить караваны. А если уж нет другого выхода, то я запрещаю убивать беззащитных купцов! Запомнили?!

– Да, Владыка! – вновь грянуло над поляной.

Однако чей-то голос все же осмелился возразить ему:

– Но Повелитель, если не грабить караваны, то откуда же мы возьмем все необходимое?

Йаарх опустил голову, раздраженно обругав себя за спешку. Теперь придется менять решение…

– Я придумаю… – глухо ответил он. – Пока что снимаю запрет и разрешаю грабить. Но только при самой крайней необходимости. И если во время грабежа по вашей вине погибнет хотя бы один, этим вы снова предадите меня. Вы поняли?!

– Да, Владыка! – раздался рев воинов.

– Я благодарю вас за верность, народ мой! – поклонился им Хранитель Меча. – А теперь – идите и обсудите то, что я сказал.

Йаарх стоял и смотрел на медленно растекающуюся с площади толпу. Люди о чем-то говорили, спорили. О чем?

Повернувшись к своим кровным братьям и сестрам, Йаарх приказал:

– Идите отдыхать.

Они молча поклонились и исчезли в толпе.

Меч не решался вмешиваться. Мальчишка, на удивление, все делал правильно, после случившегося хралы будут боготворить его и подчинятся его приказам. И от некоторых гнусных обычаев избавятся. Жаль, не ото всех…

Йаарх повернулся к князю и уставился на него. Старик смутился. Он был восхищен Владыкой, так говорить и поступать мог только великий воин и Повелитель. Как долго они ждали его и как хорошо, что народ остается в надежных руках. Владыка не даст им распуститься.

– А теперь, Фархат, веди меня к тем девушкам, чьей смертью ты хотел заслужить мое прощение, – услышал князь холодный голос Владыки. – Знать бы еще, какой идиот надоумил тебя…

– Но ведь это был древнейший обряд принесения извинений народа Повелителю, обряд Восстановления Вассалитета… – робко попытался возразить князь.

– А кто тебе сказал, – язвительно поинтересовался Хранитель, – что я хочу подобного обряда? Да я бы простил и так, если бы ты удосужился объяснить мне, в чем дело. Знаешь ли ты, что я почувствовал, когда увидел, как они вспарывают себе животы?

– Нет, Владыка… – на лбу старика выступила испарина.

«Неужели я ошибся?..» – мелькнула заполошная мысль. Если так, ему нет места среди живых.

– И не вздумай кончать с собой, старик, – холодно бросил Владыка. – Я приказываю тебе руководить народом в мое отсутствие. А судьей тебе будет твоя собственная совесть. Теперь веди.

Старый воин, пошатываясь и хватая ртом воздух, повел Йаарха и его спутников через площадь в лес. Он шел, почти ничего не видя перед собой. Поделом ему! Надо было помнить, ведь в хрониках записано, что Повелитель Тени ненавидит рабство, а значит, не потребует ничего подобного. А он… Он от страха совершил непростимый грех перед своим народом, перед самим собой, и даже с честью умереть теперь не может. Владыка запретил…

Они прошли через весь поселок, затем с полчаса пробирались по узким лесным тропкам и вышли на дальнюю поляну. На ней разместилось лагерем несколько сотен молодых женщин. Большинство из них отдыхало, некоторые сидели у костров и что-то готовили. И какие же они все были разные… У Йаарха дух захватило от этой пестроты. Блондинки, брюнетки, беловолосые, шатенки, рыжие. Да и оттенки кожи варьировались от почти белого до абсолютно черного. Он вздохнул, подумав о том, что они перенесли из-за гнусного древнего обычая, и угрюмо спросил у князя:

– И сколько их участвовало в обряде?

– Тридцать три, – с непроницаемым лицом, не выдав своих истинных чувств, ответил Фархат.

Он снова поклонился Владыке. Хотя сердце старика рвалось на части, он, князь, не имел права выказать слабость. Фархат обернулся к женщинам, окружавшим их.

– Дочери племен народа хралов! – громыхнул над поляной его голос. – Владыка хочет с вами поговорить.

– А о чем? – ехидненько спросила подобравшаяся ближе всех смуглая красавица, с гривой слегка вьющихся черных волос. – О цвете требухи у каждой?

– Тьфу на тебя, Мелрия! – не выдержал князь. – Ох, не доведет тебя твой язык до добра…

– Ничего, ничего… – улыбнулся Йаарх. – Но пришел я поговорить с вами отнюдь не об этом, красавица. Я пришел поблагодарить вас за верность своему народу. Надеюсь, вам больше не придется жертвовать жизнью и выносить такую боль.

– Было бы о чем беспокоиться! – отмахнулась Мелрия. – Боль! Подумаешь! Мы – воины.

Потом она опять с ехидцей ухмыльнулась и сладеньким голосочком спросила:

– А хоть интересно-то было?

Хранитель не смог сдержать улыбки. На эту вредную девчонку смотреть не улыбаясь было невозможно. Большие зеленые глаза так и лучились лукавством, пухлые губы обнажали в усмешке великолепные зубы, симпатичный нос вызывал желание его поцеловать. Она и секунды не могла устоять на месте. Как жаль, что ей пришлось испытать такую боль…

Он опять помрачнел и ответил:

– Неинтересно. Если бы я знал, что предстоит – не допустил бы этого.

– Ты даже этого не знал, Владыка… – с еще большим ехидством в голосе протянула черноволосая.

– Что я могу сделать для вас, девочки?.. – хриплым голосом спросил он, вспомнив лужи крови на пыльной земле.

– Дай слово выполнить одну нашу просьбу, Владыка, – с крайне хитрым видом сказала Мелрия. – Тебе ее выполнение не будет стоить ничего, кроме потерянного времени и совсем небольших усилий…

Она снова захихикала. Князь забеспокоился – девчонки, поняв, что из Владыки они сейчас могут веревки вить, явно что-то задумали. Вот только что, хотелось бы знать.

– Ну так как, Владыка? – спросила бессовестная девчонка.

– Хорошо, – улыбнулся Йаарх. – Я даю слово выполнить вашу просьбу, в чем бы она ни заключалась.

– Учти Владыка, ты дал слово! Теперь не отказывайся! – девчонка, казалось, сейчас лопнет от смеха.

По толпе туда-сюда забегали смешки. Женщины, стоящие впереди, явно смеялись. Йаарх с недоумением смотрел на них, а старый князь, понимая, что отчаянные девки затеяли какую-то пакость, не знал, что ему делать.

– Так чего же вы хотите, девочки? – все еще улыбаясь, спросил Хранитель.

– Совсем немногого! – заверила Мелрия, с хитринкой, искоса поглядывая на него. – Двадцать пять из нас этой ночью могут забеременеть. Мы все хотим забеременеть от тебя!

Она победно усмехнулась и заявила:

– И я первая!

Князь укоризненно покачал головой. Сумасшедшие девки! Двадцать пять на одного?! Кто же такое выдержит?.. Он вспомнил случай из своей молодости, когда его поймали возле женского лагеря, а потом насиловали, пока не потерял сознание. И его любимая невеста активно в этом участвовала, что, впрочем, было в порядке вещей. И почему он не подумал о подобном, прекрасно же знал, на что способны эти «милые девочки». Стать матерью ребенка Владыки – и всю оставшуюся жизнь быть в племени на особом положении? Какая откажется? Нет таких. И ничего уже поделать нельзя – Владыка дал слово. А слово Повелителя – закон. И прежде всего – для него самого. Князь глянул на мелькающие по толпе ехидные усмешки, послушал не менее ехидные реплики, посмотрел на ошеломленное лицо Хранителя и ухмыльнулся про себя.

Йаарх растерянно хлопал глазами.

– Но вы же только недавно от ран ошошли… – простонал он.

– Так теперь-то ран нету! – пожала плечами Мелрия. – Боль – это всего лишь боль, Владыка. Мы – воины. Уже забыли. Ты, Повелитель, главное, выполни обещанное. Ведь ты дал Слово!

«Увы, друг мой… – едва не визжал от смеха Меч. – Ты влип. Такие обещания, как слово Владыки, ты обязан выполнить. Но ты не беспокойся, твою работоспособность в этом плане я уж как-нибудь поддержу…»

Меч опять залился хохотом, барабанным боем отдающимся в черепе Хранителя.

«Иди ты в задницу, скотина! – от души послал он проклятую железяку. – Если б я только знал…»

«Железяка» внутри него продолжала гнусно хихикать. А он скрежетал зубами от бессильного гнева – слово дано, и его надлежит выполнить. Зачем им это? Чего они этим добиваются? Унизить его? Но зачем? Йаарх перестал понимать что-либо. Он растерянно спросил у князя:

– Почему?..

– Честь, Владыка, – ответил старик. – Стать матерью вашего ребенка – невероятная честь для женщины, и до самой смерти она будет в племени на особом положении.

– И это все? – лицо Хранителя исказила презрительная гримаса.

– Кто и когда понимал до конца женщину? – с легкой улыбкой спросил Фархат.

Йаарху не осталось ничего, кроме как согласиться. Чем бы не руководствовались эти хралки, он дал слово и обязан его исполнить.

Мелрия тем временем, воспользовавшись замешательством Йаарха, придвинулась ближе и, опустив руку вниз, положила ее на пах Хранителя. От неожиданности он вздрогнул. Наглая девица сладеньким голоском прощебетала:

– Да ты не бойся, Владыка… Тебе и делать-то ничего не придется, ты просто себе лежи, мы сами обо всем позаботимся. И нужна нам всего-то одна ночь.

– Это невозможно, господин Йаарх! – неожиданно вмешался молчавший почти весь день капитан Свирольт и никак не проявлявший своего нетерпения. – Мы завтра до полудня должны быть в столице, у короля Морхра! Ведь прибудут короли других стран. И…

– Не беспокойся, спутник Владыки, – положил ему руку на плечо Фархат. – Вас всех ждет еще один дар народа хралов. В Логове для вас подготовлены молодые, обученные как следует, готовые к принятию друга волгхоры.

У стражника в который раз за этот день отвисла челюсть. Если то, что говорит князь, правда, то он станет первым в королевской армии, – да что там в армии, во всей стране! – офицером, имеющим своего волгхора.

Даже ошеломленный неожиданно свалившейся на него «почетной» должностью жеребца-производителя Йаарх заинтересовался и спросил:

– А что это такое – волгхоры?

– Огромные хищные животные, напоминающие волков, наш народ использует их вместо лошадей, – ответил князь. – Они полуразумны и очень быстро бегают. На них вы по лесным тропам за четыре-пять часов доберетесь до столицы Олтияра. А на лошадях тот же путь занял бы не меньше суток. Подчиняются эти звери только одному человеку, которого в молодости, сразу после обучения, выбрали своим другом и напарником.

Хранитель удивленно покачал головой – другой мир!

– Владыка! – потеребила его Мелрия. – А может, не будем терять времени и пойдем в наш шатер?

– Хорошо, – он поежился, а затем обратился к Фархату. – Разместите и накормите моих спутников.

Князь поклонился.

– А этого юношу, – захихикала черноволосая ехидна, указывая пальчиком на Аральфа, – сегодня тоже ждет веселая ночка. За него пять девчонок сегодня подрались. Но, я думаю, они уже договорились, кто за кем будет…

Юноша отчаянно покраснел и, пролепетав что-то невнятное, поспешил догнать уходящего князя.

Йаарх решил, что комплексовать теперь поздно, и последовал за девушкой в глубину лагеря. Все, буквально все женщины вокруг хихикали и перешептывались. Он покраснел и сцепил зубы от досады, опасаясь, что ото всех этих переживаний окажется неспособным выполнить данное слово.

Девушка довольно долго шла между совершенно одинаковых палаток, Йаарх давно перестал ориентироваться среди них и не понимал, как в этом огромном лагере можно найти что-либо. Наконец они остановились перед шатром, который был значительно больше других. Мелрия жестом пригласила Хранителя войти, и он послушался. Внутри шатра ничего не было, кроме большого войлочного матраса посередине.

– Садись, Владыка, – пригласила его совсем юная беловолосая девушка, и мужчина послушно хлопнулся на кошму.

– Может, ты хочешь пить? – спросила его другая, неизвестно откуда взявшаяся рыжая женщина со шрамом через все лицо, массировавшая сильными руками его плечи.

– Да… – хрипло ответил Йаарх и только теперь сообразил, что на нем уже нет штанов и кто-то пытается снять с него трусы.

Ему дали кружку с каким-то хмельным напитком, Хранитель выпил и оглянулся – шатер оказался заполнен молодыми женщинами. Каких только среди них не было – брюнетки, блондинки, шатенки, беловолосые, рыжие… Его мягко, но настойчиво уложили на спину, перевернули на живот и начали делать такой массаж, что Йаарх едва не подпрыгнул. Умелые пальцы перебирали каждую мышцу на его спине. Потом его опять перевернули на спину и принялись возбуждать. Через несколько минут Хранитель почувствовал себя в полной боевой готовности.

Он увидел рядом с собой Мелрию. Девушка сбросила с себя короткую юбку, блузку и Хранитель чуть не задохнулся от этого зрелища – фигура у девушки была просто потрясающая. Высокая упругая крупная грудь, смуглая кожа, тонкая талия, стройные, очень длинные ноги и широкие, безупречной формы, бедра – все в ней, казалось, было создано для того, чтобы вызывать желание. А ведь у него больше года воздержания…

Не прошло и нескольких мгновений, как Йаарх застонал от наслаждения, забыв обо всем на свете. Мелрия тоже стонала и запрокидывала голову…

Через некоторое время Мелрия уступила место другой женщине – огненно-рыжей амазонке со шрамом на лице. Затем настал черед беловолосой. Затем блондинки. И многих других… Йаарх почти не соображал и ничего уже не чувствовал. Только слегка удивлялся своей невероятной выносливости. Видимо, Серый Меч выполнил обещание поддержать его.

Покой Хранителю эти безумные женщины дали только под утро, и он сразу забылся тяжелым, наполненным кошмарами сном.

Разбудили его, когда солнце только вставало. Йаарх застонал, ругаться просто не было сил. Это сколько же всего он спал?

«Целых три часа! – ответил Меч. – Это ж убиться можно – столько дрыхнуть!»

С ума сойти! Целую ночь его имели, как последнюю проститутку, и даже поспать не дали. Хранитель пошевелился и чуть не взвыл от острой боли в паху. Ему вдруг показалось, что у него слоновья болезнь.

«А-а-а… – протянула ехидная старая железяка у него в голове. – Наш „герой-любовник“ ходить не может… Ну, так и быть, на сей раз помогу».

Боль постепенно сходила на нет, и через несколько минут Йаарх поднялся на ноги. В голове, казалось, плещется расплавленный свинец. Стоять было трудно, глаза упорно не хотели открываться. Но делать нечего, его ждут.

Внезапно усталость начала уходить, сменяясь бодростью, и еще через несколько минут он чувствовал себя так, что, казалось, мог своротить горы.

«Вот за это спасибо, дружище!» – поблагодарил Хранитель личного целителя.

«Да не за что, не за что… – проворчал тот. – Одевайся быстрее».

Йаарх поискал глазами одежду и увидел ее аккуратно сложенной неподалеку. Он быстро оделся, повесил на пояс пистолет, запасные обоймы и вышел наружу, щурясь от яркого света желтого солнца. Перед входом стоял накрытый стол, заставленный абсолютно незнакомыми блюдами. Поглядев на него, Хранитель потребовал воды для умывания. Воду тут же подали в большом глиняном кувшине, и он умылся. Потом подошел к столу – есть хотелось, и сильно.

– Так, и что у нас на завтрак? – задумчиво пробормотал он, с интересом глядя на незнакомые блюда.

– Да так, мелочи, Владыка… – лукаво щуря глаза, сказала незаметно подкравшаяся Мелрия, заставив Хранителя нервно вздрогнуть. – Мясо и еще кое-что. Коли хочешь чего особого, так сейчас собразим. Может, тебе улиток собрать? Говорят, вкусные…

– Ни-ни-ни! – всполошился Йаарх, не понявший, шутит она, или говорит всерьез, – кто знает, чего еще ждать от этих сумасшедших амазонок. – А почему ты встала? Спать разве не хочется?

– И пропустить все самое интересное?! – широко распахнулись глаза девушки. – Ну не дура же я? Спасибо, конечно, что беспокоишься обо мне, Владыка. Но я – воин! Могу не спать сутками.

Он вздохнул, сел за стол и принялся за завтрак. Что за непостижимый народ… Поел быстро, не обращая внимания, что именно ест. Какое-то мясо, каша, салаты. Запил ключевой водой из кувшина, не желая с утра накачиваться спиртным – здесь вино пили вместо воды по поводу и без оного.

– Ну что ж, я готов, – с этими словами Йаарх встал на ноги. – Веди.

Девушка повела его куда-то через лес по узкой тропинке, петляющей среди глухо шумящих деревьев. Солнце не достигало их подножия, теряясь в развесистых кронах, и люди шли в полутьме.

– А куда мы идем? – спросил он у Мелрии, идущей впереди.

– К Логову, обиталищу волгхоров, – ответила, не оборачиваясь, девушка. – Там уже собрались твои друзья, кровные братья и сестры. Ждут только тебя.

При мысли о новых «родственниках» и том, каким образом они ими стали, Хранителя передернуло.

– А они-то там зачем?

– Как зачем? – удивилась девушка и, обернувшись, внимательно посмотрела ему в лицо. – Они теперь всегда будут следовать за тобой.

«А ты как думал? – вмешался в разговор Серый Меч. – Как говорил кто-то из мудрых в вашем мире, – ты в ответе за тех, кого приручил».

Хранитель никак не ждал услышать здесь, да еще и от Меча, полторы тысячи лет пролежавшего в пещере, слова Сент-Экзюпери. Поняв, что возразить нечего, он пожал плечами и пошел дальше. Шел, не понимая, каким это образом за несчастные две недели в этом мире он ухитрился привязать к себе больше сорока человек.

«Да еще и целый народ в придачу…» – ехидно добавил Совмещающий Разности, но Йаарх не стал отвечать ему.

Вскоре они вышли на небольшую поляну, вплотную примыкавшую ко входу в пещеру. Его явно обрабатывали – форма была слишком правильной. Из пещеры пахло какими-то большими животными. Хранитель оглянулся и увидел немного в стороне от входа в пещеру группу людей. Там были Фархат, Аральф, Свирольт, его кровные братья и сестры. Все поклонились Владыке, и князь начал объяснения:

– Теперь, Владыка, каждый должен войти в это пещеру, но поодиночке. Кто-нибудь из волгхоров изберет вошедшего своим другом. Вот, возьмите.

И с этими словами старик протянул Хранителю Меча с большим искусством вырезанную из какого-то пахучего коричневого дерева фигурку собаки.

– По запаху этой фигурки, – пояснил он, – животные определяют, что пришел кто-то, ищущий друга, и что пришедший имеет на это право.

– Только одно перед выбором! – поднял руку Хранитель. – Все мои кровные братья и сестры сопровождать меня не смогут, их слишком много. Поэтому со мной отправятся только эти восемь. И не возражать, это приказ!

Уговорить хралов удалось далеко не сразу, каждый хотел сопровождать Владыку, пришлось вмешаться князю. Только после этого около тридцати молодых женщин неохотно покинули поляну.

Йаарх краем глаза заметил, что каждый из стоящих возле него тоже сжимает в руке фигурку собаки. Поэтому взял предложенную ему и, не говоря больше ни слова, направился к входу в пещеру. Через несколько метров ход повернул и стало темно, пришлось идти на ощупь, держась руками за стену. Под ногами что-то хрустело, больше никаких звуков не было. Но вдруг послышался какой-то шорох, и его толкнуло что-то большое, мягкое и лохматое. Хранитель протянул руку и коснулся чьего-то мокрого носа, послышалось радостное повизгивание. Он почувствовал, как свою, радость и дружелюбие другого существа, понял вдруг, что его новый друг очень хочет пить, и у него чешется спина. Улыбнувшись необычным ощущениям, Йаарх сказал:

– Идем со мной, малыш…

И, повернувшись, на ощупь побрел к выходу из пещеры. Когда стало светлее, он оглянулся и обомлел. Кем-кем, а малышом назвать идущее за ним животное было никак нельзя – это оказался гигантский, в его рост, волк. Но выйдя на свет, Йаарх понял, что нет, не волк! Что-то очень похожее, но куда более приспособленное для быстрого и бесшумного бега. Существо было поджарым, оно пританцовывало, все время пытаясь лизнуть нового друга в лицо, от чего Йаарх, с переменным, правда, успехом уворачивался, продолжая ощущать исходящие от волгхора волны радости.

– Все верно, Владыка, – услышал он слова князя хралов, – вы чувствуете его эмоции, а он чувствует, чего вы от него хотите. И даже понимает простые слова.

Присутствие животного радовало Йаарха, существо казалось сильным и чистым, его чувства давали отдых душе. Но ему нужно имя, вдруг понял Хранитель, и, решив пошутить, громко заявил, положив руку на холку волгхора:

– Я нарекаю тебя Россинантом!

Тот задергался и опять попытался облизать лицо нового друга.

– Теперь он до конца жизни принадлежит вам, Повелитель, – с улыбкой произнес князь, прекрасно помня, какая это радость – получить первого в своей жизни волгхора.

Йаарх понял, что никто его шутки не оценил – ни один человек в этом мире не читал «Дон Кихота». Затем обратил внимание на остальных: они по очереди заходили в пещеру и возвращались, сопровождаемые волгхорами. Вот уже и Свирольт вышел наружу, светясь от радости и гордости, сопровождаемый крупным черным волгхором, которому он, забыв на некоторое время о своем горе, дал имя Тарах. Аральф тоже не мог сдержать широкой улыбки, поглаживая темно-бурого волгхора, названного им Соорн. Только на лицах кровных братьев и сестер Хранителя не отображалось ничего, для них полученные животные первыми не были.

В пещеру зачем-то вошла Мелрия. И вышла со светло-серым волгхором, которого назвала Мартиалом. Потом девушка подошла к Йаарху и дерзко заявила:

– Я еду с тобой, Владыка!

– Ни в коем случае! – тут же взвился он.

– Ты, конечно, можешь мне запретить, Владыка, – склонила девушка свою непокорную голову, искоса поглядывая на него живыми зелеными глазами. – Но это еще не значит, что я послушаюсь!

– Мелрия!!! – возмущенно взревел князь Фархат.

– Тихо обоим! – приказал Хранитель. – Объясни.

– Рядом с тобой будет происходить столько всего интересного! – вызывающе вздернула брови девушка. – Такого, что считали невозможным! А я в это время буду маяться от скуки? Нет уж! Я хочу все это видеть! И участвовать!

Хранитель повернулся к князю и спросил:

– И что с ней делать?

Тот негромко рассмеялся.

– Я на эту отчаянную давно махнул рукой, Владыка. Пусть себе творит, что ей взбредет в голову. Но прошу вас, присмотрите за ней, она мне не менее дорога, чем собственная внучка.

Мелрия удивленно уставилась на князя. Вот так новость! С чего же он всегда гонял ее, как сидорову козу, если она ему так дорога? Впрочем, это неважно, она уже поняла, что Владыка, как и все прочие мужчины, прекрасно поддается «дрессировке». Девушка вновь стрельнула лукавыми зелеными глазами в сторону Серого Убийцы, придвинулась к нему и довольно улыбнулась. Остановилась, наклонила голову набок и с ехидной улыбкой сказала:

– Вот видишь, Владыка! И князь говорит, что меня не остановить.

Хранитель еще раз взглянул на хитрую физиономию бессовестной девчонки и обреченно махнул рукой:

– Да черт с тобой, езжай!

– А кто такой черт? – тут же спросила она.

– Ну… это… – протянул, не зная, как ей объяснить, Йаарх, и тут же задал встречный вопрос: – А к кому у вас посылают, если хотят послать куда-нибудь подальше?

Она снова склонила голову набок, сморщила свой симпатичный носик, и, хихикнув, ответила:

– К тебе, Владыка…

Хранитель сперва не понял, а потом начал хохотать, как сумасшедший. Вот уж на что он никак не рассчитывал, так это занять вакансию черта. Остальные, ничего не понимая, с удивлением взирали на согнувшегося от смеха Владыку и сдержанно улыбались.

В это время к пещере подошли еще девять волгхоров. На одном из них с чрезвычайно мрачным видом сидела подаренная Йаарху внучка Фархата. Остальные были нагружены вещами Йаарха, его спутников и массой тюков. Хранитель удивленно обернулся к князю:

– Фархат, вы же говорили, что волгхоры слушаются только одного хозяина. А эти, как я вижу, везут груз…

– Все верно, Владыка, – усмехнулся старик. – Эти восемь волгхоров принадлежат твоим братьям и сестрам, а девятый – моей внучке. Человеку могут быть друзьями и несколько волгхоров, и, если он, будучи рядом, попросит одного из них везти груз, волгхор охотно поможет тому, кого любит.

– Спасибо, я понял, – кивнул Йаарх, с удовольствием глядя на великолепных зверей.

В эту минуту он вдруг осознал, что необходимо дать идущим путем Тени какой-то отличительный знак. Почему это необходимо сделать, Йаарх не знал, давно оставив попытки осознать, откуда приходят к нему новые знания, считая их дарами Духа. Хранитель мысленным усилием развернул нить Предела, свившуюся в спираль над его переносицей, вытянул щупальца Силы, зачерпнул знание о том, что хотел совершить, свернул все это в небольшой комок и сформировал в небольшой медальон на серебряной цепочке, изображающий дракона, обвившегося вокруг меча. Формулу всего сделанного он записал в память, чтобы в дальнейшем создавать подобное, не затрачивая ненужных усилий.

Меч наблюдал за происходящим с большим удовольствием. У мальчишки многое получается инстинктивно. Пусть он пока еще не понимает, что делает, но ведь – делает! Предыдущему Хранителю понадобилось три года, чтобы только суметь прикоснуться к Пределу, а этот через три недели уже манипулирует им, как хочет. Пусть учится.

«Неплохо, парень! – довольно сказал Меч. – Очень неплохо… Ты уже используешь Предел для материализации!»

«Откровенно говоря, – тяжело вздохнул Йаарх, – я очень хочу знать, как у меня все это получается, откуда приходят ко мне все эти знания. А то я похож на ребенка, которому показали, как пользоваться сложной игрушкой, а он и рад…»

Затем Хранитель повернулся к князю хралов и протянул ему медальон.

– Возьмите это, Фархат. И запомните: любой пришедший к вам с таким медальоном, – мой вассал или друг. И ваш брат поэтому.

Старый воин с благоговением принял медальон, повесил его себе на шею и спросил:

– А вдруг придет враг, укравший медальон?

– Не придет, – довольный собой, ухмыльнулся Йаарх. – Никто, кроме владельца, не сможет даже взять его в руки, если не захочет этих самых рук лишиться.

– Благодарю, Владыка! – еще раз поклонился ему князь.

– И еще одно! – внимательно посмотрел в глаза Фархату Хранитель. – Запомните: с этого дня все обычаи, связанные с жестокостью и насилием над другими, отменяются!

– Все? – на лице старика отразилось недоумение.

– Абсолютно все!

Князь поклонился.

– Повинуюсь, Владыка.

Меч фыркнул про себя. Неужели парень не понимает: то, что жестокость для него – абсолютно естественная вещь для хралов. И разница в понимании смысла слов может привести к довольно странным и непредсказуемым последствиям. Впрочем, Совмещающего Разности это не касалось, и он промолчал.

Йаарх в то же время оглядел своих спутников и по известной уже формуле создал еще двенадцать медальонов. Оказывается, раз сотворенное заклинание навсегда остается в памяти, как значок запуска программы. И нужно всего лишь подставить параметры, чтобы получить желаемое. Хранитель усмехнулся: глянь-ка, а знание программирования помогает овладевать магией.

Все присутствующие с благодарностью приняли медальоны. Только внучка Фархата с шипением разъяренной кошки оттолкнула руку Йаарха, но стоявший рядом князь тут же ударил ее, и девушка взяла медальон, с ненавистью глядя на Хранителя.

«Похоже, у тебя враг в собственном стане, дружище», – прокомментировал происходящее Меч.

«С чего это она на меня так взъелась?» – удивился Йаарх.

«Да не хочет, видно, быть рабыней…»

«Так я ее сейчас деду верну, и пусть себе живет, как ей хочется. Я ей ничего плохого не сделал».

«Жалко дуру, – отозвался Серый Меч. – Если вернешь, то по твоему отъезду ее сразу на кол посадят».

«Я же запретил подобное! – возмутился Хранитель».

«Ты запретил, дорогой мой, жестокости… А посадка на кол непринятой рабыни здесь жестокостью отнюдь не считается. Да и тысячелетние обычаи не так просто запретить одним приказом. Брось, предать нас по крупному она не сможет. А мелкие пакости? Да пусть ей… Не обращай на дуру внимания, и все».

«Ладно, черт с ней!» – махнул рукой Йаарх и тут же забыл о девчонке.

– Господин Йаарх, – услышал он голос капитана Свирольта, который вертел в руках полученный медальон, явно не зная, что с ним делать. – Я не могу принять его, я не ваш человек, я человек короля Морхра.

– Неважно, капитан, – улыбнулся ему Хранитель. – Он вас ни к чему не обязывает. Но с ним никто из моих друзей никогда не причинит вам вреда.

Свирольт поклонился и надел медальон на шею. Йаарх огляделся вокруг и с удивлением обнаружил, что пока он был занят, вокруг собралась огромная толпа людей. Но вели себя они, впрочем, как-то очень уж странно. Женщины бросали на него быстрые взгляды и перехихикивались между собой, а мужчины стояли молча, в их глазах горел откровенный восторг.

– Чего это они? – недоуменно спросил Хранитель у Аральфа.

Тот покраснел до ушей и промямлил:

– Н-ну…

– Я вижу, что ты знаешь. Так говори! – приказал Йаарх.

– До них, наверное, – смущаясь, пробормотал оруженосец, – дошли слухи о ваших… э-э-э… ночных подвигах, учитель…

– Каких подвигах?.. – несказанно удивился Хранитель.

– Н-ну это… – продолжал смущаться Аральф. – Как сказать… Н-ну, когда эти двадцать пять с вами закончили, вы были… э-э-э… ну это, еще в боевом состоянии… Еще не было даже темно и… э-э-э… им, наверное, стало любопытно…

– И что? – ничего не понял Йаарх.

– Они… э-э-э… открыли двери для всех желающих… И желающих… н-ну, это, было… очень… много… Только под утро обо всем доложили князю, он прибежал и прекратил это… э-э-э… безобразие. Иначе, наверное, они бы еще и сейчас продолжали…

Йаарх с минуту стоял, непонимающе хлопая глазами, потом понял, и хохот согнул его напополам.

– Ну, чертовки! Ну, чертовки! – он бил кулаками себя по ногам и никак не мог успокоиться. – Так-то они уважают своего Владыку?..

– Теперь очень уважают! – смеясь вместе с ним, ответила Мелрия. – Просто преклоняются!

– И скольких же вы через меня пропустили? – ядовито осведомился Йаарх.

– Всего лишь немногим более ста, господин мой! – с деланной наивностью захлопала пушистыми ресницами наглая девчонка.

«Меч, скотина ты эдакая, что же ты это безобразие не остановил? – продолжая смеяться, спросил Хранитель у своего внутреннего собеседника. – Ты же мог сделать так, чтобы я более не был способен и все…»

«А мне стало любопытно, – противно хихикая, ответил тот, – когда же им надоест. Подлечить тебя ведь не проблема. Жаль только – князь пришел, не дал девок переупрямить…»

– А ну вас всех к чертям собачьим! – в сердцах сплюнул Йаарх. – Ладно, хватит, пора ехать.

Но тут ему в голову пришло еще кое-что, он повернулся к Аральфу и с ехидцей в голосе спросил:

– А чем ты занимался этой ночью, оруженосец?

Юноша смутился окончательно и щеки его запылали.

– Мне далеко до вас, учитель… Я уже на третьей сломался…

Хранитель фыркнул и оставил парня в покое. Он обернулся к собравшимся на поляне хралам и сказал:

– Я уезжаю, народ мой. Но помните, что я всегда могу вернуться и призвать вас для служения мне и Серому Мечу. Поэтому помните и выполняйте что я велел. Прощайте!

И пошел к Россинанту. Волгхор дружелюбно поднял уши и вновь попытался лизнуть его в лицо, но Хранитель увернулся, не желая быть обслюнявленным. Пока он говорил, на волгхора навесили седло странной формы, но явно удобное, со стременами и длинными наклоненными вперед ручками. Йаарх попытался взобраться на волгхора, но не смог. Россинант оглянулся на него и тут же лег на землю. Хранитель Меча с облегчением вздохнул, уселся в седло, и волгхор поднялся. Остальные были уже готовы.

Вдруг один из его кровных братьев, кажется Кват… или Махр? – в общем, кто-то из близнецов соскочил на землю, снял с седла какой-то сверток и подошел к Йаарху.

– Старший брат! – обратился воин к нему. – Умоляю тебя послушать меня и надеть доспех. В нем ты будешь в большей безопасности.

И он развернул подаренный вчера Хранителю боевой костюм храргов. Во второй руке его был серебряный пластинчатый пояс.

«Надень, – вмешался Меч. – От случайной стрелы никто не застрахован».

Йаарх подумав немного, решил послушаться, и спрыгнул с волгхора. Он взял комбинезон из рук кровного брата и стал рассматривать, не понимая, как его надевают.

– Разреши помочь тебе, – поклонился воин и нажал что-то на поясе доспеха.

Тот тут же раскрылся полностью. Внутри он был простеган какой-то мягкой тканью.

– Ничего себе, – присвистнул Хранитель.

«Древние доспехи созданы на неизвестных нынешним храргам магических и технологических принципах, – объяснил Совмещающий Разности. – Они безразмерны, и в них тебе не страшны ни стрела, ни меч, ни пуля».

Йаарх разделся, перевесил пистолет и подсумок для запасных магазинов на серебряный пояс, переложил содержимое своих карманов в седельные сумки и надел боевой костюм. Он на удивление плотно и удобно охватил тело, сразу став как бы второй кожей. Оглядев себя, Хранитель подумал, что похож теперь на черную статую: только пояс белого серебра резко выделялся на нем.

– Ну, что ж, теперь можно и ехать, – он снова сел в седло и помахал рукой остающимся.

Но никто не сдвинулся с места. Все ждали его команды. Йаарх недоуменно огляделся по сторонам и спросил у Фархата:

– А в какую сторону нам ехать?

Князь поклонился и объяснил:

– Вы просто подумайте о месте, куда хотите попасть на Мерхарбре, и направьте ваше желание на волгхора. Он сам отыщет самую лучшую и короткую дорогу к цели.

Хранитель в последний раз обвел глазами собравшихся на поляне хралов, мысленно прощаясь с ними. Бросил взгляд на лес и подумал о столице Олтияра, одновременно поглаживая животное. Волгхор сорвался с места. Йаарх успел только ухватится за рукоятки на седле, чтобы не упасть. Скорость оказалась огромной, деревья слились в сплошную полосу.

Хралы остались далеко позади.

Глава 9 В дороге, как в дороге…

Отряд, возглавляемый Йаархом, бешено несся по узким лесным тропам уже около часа. Сам он думал о вчерашнем. Понимание, что необходимо менять мир, где возможно подобное, уже пришло. Вот только как это сделать, было пока неясно. Сперва, по словам Меча, нужно обрести полную силу, совершить Объединение с Серым Драконом. А прав ли он? Кто знает…

«Кто же все-таки повинен в том, что люди стали рабами жестоких обычаев? Кто и как сотворил это? Неужели мой предшественник?» – стучали в голове Йаарха вопросы, но ответа на них не было. От мыслей о вчерашнем настроение испортилось, и гнев снова глухо клокотал в глубине души.

Ехать на волгхоре оказалось очень удобно, тряска не ощущалась совершенно. Ничто не мешало размышлять, а по сторонам он давно нагляделся – кроме мелькавших вокруг деревьев почти ничего невозможно было увидеть. И Хранитель думал, в очередной раз задавая себе старый, давно набивший оскомину вопрос: почему люди так охотно становятся рабами? Рабами других, рабами привычек, рабами бога или богов, рабами обычаев, рабами собственных желаний, наконец. Почему они так боятся жить самостоятельно, не выдумывая себе костылей?

А этот чудовищный вымысел о том, что Творцу нужны покорные, жалкие, ни о чем не рассуждающие и постоянно о чем-то умоляющие черви? И ведь какая философская база подводится под это мнение… Он никогда не мог в это поверить и много раз до хрипоты спорил с религиозными и в Израиле, и России. Не для того ведь дал Создатель творениям своим свободу воли, чтобы они покорно ждали милостей от него, постоянно скуля и добровольно принимая рабство. Ибо Он могуч, а тому, кто могуч, не нужны покорные рабы!

Йаарх всегда твердо знал одну истину, яростно споря с «рабами Божьими»: Творец создал людей для сотворчества, а отнюдь не для покорного и тупого выполнения Его воли. И человек должен стать свободным, свободным хотя бы в душе своей, если уж обстоятельства его жизни таковы, что не позволяют реализовать эту свободу на практике.

Да, конечно, полная анархия невозможна, и необходимо ограничивать людей в проявлении свободы их воли – но только в одном: ограничение свободным индивидуумом свободы воли другого существа запрещено. Он понимал, что нет ничего в мире, кроме насилия, что сразу можно объявить злом.

«Не сходится, друг мой! – вмешался в его размышления Меч. – Если уж ничего нельзя сразу объявить злом, так как же тогда твое оголтелое отрицание хральских обычаев? Ведь кое в чем эти обычаи несут и добро. И опять же – что есть зло, а что – добро? Ты знаешь ответ?»

«Не знаю! – хмуро буркнул Хранитель. – Но я знаю другое – так просто нельзя! Это омерзительно! Тем более, что сделанное ими вовсе не было необходимым, мне такое извинение не требовалось!»

«Омерзительно лишь с твоей точки зрения. Этика относительна! Да и о том, что тебе это не нужно, они знать не могли. Князь дорогой ценой обеспечивал выживание своего народа!»

«Я знаю! – с яростью бросил Йаарх. – Но, как сказал один из мудрецов моего народа: „Не делай другому того, чего не хочешь получить сам…“ И именно это правило я хочу внедрить здесь!»

Меч ничего не ответил. Он был доволен – хралы помогли ему ввести мальчишку в устойчивое состояние гнева, и он начал взрослеть. Пусть рвется, мечется, сомневается, мечтает, действует, ошибается. Лишь бы только не приобрел абсолютной уверенности в непогрешимости своих действий, в собственной правоте. Лишь бы только не считал себя последней и наивысшей инстанцией. Тогда он будет потерян для дела навсегда.

Размышления Хранителя прервал страшный удар в грудь. Он вылетел из седла, пролетел несколько метров по воздуху и врезался в дерево, потеряв сознание.

Очнулся он от льющейся в лицо воды, и увидел над собой несколько встревоженных смуглых лиц. Где он? Кто эти люди? Что с ним?

– Господин и брат мой, с тобой все в порядке? – услышал он голос кого-то из стоявших над ним.

Знакомый голос… Вот только никак почему-то не вспоминалось, чей. Ах, да, одного из близнецов-хралов… Его кровных братьев… Память постепенно начала возвращаться. Он же ехал на волгхоре и его зовут… зовут… Эли… Нет, Йаарх! Здесь его зовут Йаарх. Здесь… А где это – здесь? На Архре… Вспомнив это, Хранитель попытался приподняться, но резкая боль пронзила грудь, и он со стоном рухнул обратно.

«Лежи спокойно! – раздался в его голове чей-то голос. – Я уже занимаюсь твоим лечением, скоро ты сможешь встать».

Йаарх послушался, но попытался понять, чей это голос внутри? А, вот! Это Серый Меч! «Он что-то сказал о том, что боль сейчас пройдет?» – мелькнуло в голове. Действительно, через некоторое время боль, слабость и дурнота начали проходить и вскоре исчезли. Йаарх с трудом поднялся на ноги, поддерживаемый с двух сторон хралами.

– Какое счастье, старший брат, что ты согласился надеть доспех… – услыхал он голос Квата, более хриплый, чем у брата. – Без него бы…

Хранитель, наконец, сфокусировал взгляд, и увидел установленные прямо на лесной тропинке, немного впереди, два наклоненных в его сторону кола, один над другим. На верхний из них он, по-видимому, напоролся сам, а на нижнем… На нижнем хрипел и истекал кровью волгхор, в шутку названный Россинантом.

– Нет! – вырвался изо рта Йаарха отчаянный вскрик, и он поковылял к животному.

Подойдя, Хранитель присел рядом на корточки, положил руку на голову несчастному зверю, и тот благодарно лизнул его в щеку.

– Раньше мы не знали, – услышал он голос хмурого Махра, стоящего рядом, – куда порой исчезают одинокие всадники на волгхорах. Теперь знаем. На такой скорости обоих пропарывает насквозь…

Гнев снова охватил Йаарха. Кому и что сделало несчастное животное?! Он встал на ноги, призывая Предел, и уже через несколько секунд почувствовал, как линии его, проходящие сквозь тело, начинают вибрировать и наливаться Силой. Не обратив внимания на полузадушенный всхлип Меча, Хранитель протянул руки вперед и начал вязь заклинания, пришедшего к нему неизвестно откуда.

Хралы с восторгом и ужасом увидели, как тело Владыки вдруг покрылось мерцающим сине-серым огнем. Какая-то сила сдернула извивающегося от боли волгхора с кола и подняла в воздух. Туша животного окуталась серым туманом и ощетинилась тысячами мелких молний. Еще через несколько мгновений все закончилось, и абсолютно здоровый волгхор стоял на четырех лапах, недоуменно хлопая глазами. А Владыка опять рухнул без сознания.

Первой возле него оказалась Тарнах.

– Воды, быстро! – скомандовала она, и принялась похлопывать лежащего на земле Хранителя по щекам.

Шохур быстро снял с пояса флягу и подал ей, но этого не понадобилось – старший брат постепенно приходил в себя и уже открыл глаза.

«Ну парень, ты даешь! – раздался в его голове голос Меча. – Предупреждать надо!..»

«А что я сделал?» – слабо удивился Хранитель.

«Ты полностью включился в Предел и чуть не сжег себя! Учись контролировать свой гнев, или пропадешь к чертям собачьим!» – Меч, судя по тону, был очень зол.

«Но я… Я не знаю, как я это сделал…» – виновато отозвался Йаарх.

«И знать не надо до Объединения! – рявкнул Совмещающий Разности. – Сгоришь!»

«Хорошо, хорошо», – поспешил согласиться Хранитель.

Он встал и огляделся вокруг. Кровные родственники сбились вокруг, только внучка князя, брезгливо поджимающая губы, и Мелрия, встревожено глядящая на него, стояли чуть поодаль. Немного впереди он увидел Аральфа и Свирольта, держащих мечи у горла каких-то незнакомцев, судя по одежде – крестьян. Один из них был бородат, лет пятидесяти, а второй совсем еще юноша, лет семнадцати, не больше. Присмотревшись к ним внимательнее Йаарх, понял, что перед ним отец и сын – одинаковые носы картошкой, круглые лица и маленькие поросячьи глазки говорили сами за себя. Он подошел ближе и услыхал, как капитан стражи допрашивает старика.

– Ты, падаль, как смел поставить ловушку на личного гостя короля?!

– Но, господин! – визжал крестьянин. – На волгхорах ездят только хралы!

– Теперь не только! – злобно шипел в ответ капитан, искривив рот в жутковатой ухмылке. – Ты видел этого господина, скот? Он похож на храла?!

– Нет!!! – взвыл крестьянин, глядя на Йаарха с ужасом и отчаянием.

Капитан оглянулся, увидел Хранителя и облегченно вздохнул.

– Слава Творцу, вы живы! Что бы я сказал королю… Вы так далеко вырвались вперед, что мы вас не видели. А когда подъехали, увидели этих двух скотов, собиравшихся перерезать вам глотку. Счастье, что мы вовремя подоспели…

– Господин! – взвыл вдруг крестьянин, обращаясь к Йаарху. – Простите несчастного старого Туша, я думал, что вы храл!

– А что плохого вам сделали хралы? – прищурившись, спросил Хранитель.

Но старик только хлопал глазами и тихо всхлипывал. Йаарх нетерпеливо оглянулся и спросил у ближайшего воина:

– Шохур, вы когда-либо нападали на крестьян?

– Нет, – храл мрачно качнул головой. – Никогда, мы сами выращиваем достаточно хлеба и животных на мясо.

Хранитель снова повернулся к слабо трепыхающемуся в крепких руках Свирольта крестьянину и спросил:

– Так зачем?

– Как зачем? – удивился тот. – И деды, и отцы наши ставили ловушки…

– И деды, и отцы говоришь… – Йаарх покосился на Шохура и ядовито спросил:

– И вы до сих пор ничего не знали?

Воин виновато потупился.

– Нет, Владыка… – пробормотал он. – Они, видимо, ставили свои ловушки только на одиноких всадников. Скоты и про тебя, наверное, подумали, что ты один, ты вырвался далеко вперед. И следов они никогда не оставляли. Люди просто исчезали…

Он скрипнул зубами.

– А ты хоть понимаешь, идиот, – обратился Йаарх к крестьянину, – что если бы вас хоть раз поймали, то в стране пошла бы война на уничтожение?..

– Не-а, господин! Так ведь принято! – крестьянин снова попытался вырваться из рук капитана.

– Свирольт, – обратился к тому Хранитель, – всыпьте ублюдку по первое число, да вышвырните вон. Он полный дебил.

– Господин Йаарх! – голос стражника звенел металлом. – Мы в моей стране, и это подданные моего короля. Поэтому, простите, но я буду судить их по нашим законам!

Сказав это, капитан упрямо набычился.

«Уступи, – посоветовал Меч. – Он абсолютно прав».

Хранитель хотел посмотреть в глаза стражника, но тот прятал взгляд. Он хмыкнул и согласился, отойдя в сторону:

– Хорошо, капитан. Это ваше дело!

Свирольт был рад, что Владыка не стал сердиться, ведь уступить капитан не мог – это было делом чести. Он с презрением посмотрел на идиота, из-за которого Олтияр мог погибнуть в огне войны с хралами, и процедил младшему из крестьян сквозь зубы, все еще переживая ужас от возможной смерти Хранителя:

– Ты! Возьми-ка топор и выруби для своего папочки кол потолще. А потом я заберу тебя с собой и продам в Дом Удовольствий, благо морда у тебя симпатичная.

Молодой крестьянин забился, вытаращил глаза от ужаса и обделался. Аральф, держащий его, поморщился и с отвращением отвернулся.

– Не-ет!!! – раздался откуда-то из чащи дикий девчоночий вопль и с дерева невдалеке соскочило нечто со всклокоченными, непонятного цвета волосами, одетое в страшно грязную мешковину, и кинулось к Йаарху, упав перед ним на колени и взвыв дурным голосом.

Хранитель едва удержал удар, вовремя поняв, что перед ним девчонка, едва ли шестнадцатилетняя, некрасивая и очень грязная. Остальные стояли вокруг, обнажив мечи и приготовившись к бою.

– Отбой! – скомандовал Йаарх. – Всего лишь девка.

Сорам поклонился ему, но меча не спрятал:

– Прости, старший брат. Но мало ли кто еще может там прятаться.

Хранитель безразлично пожал плечами и снова повернулся к юной крестьянке, которая, увидев, что на нее обратили внимание, тут же взвыла:

– Благородный алур! Пощадите моих отца и брата! Умоляю вас!

– Проси капитана, – брезгливо бросил Йаарх. – Их судьбу решает он.

Она обернулась к Свирольту и запричитала:

– Благородный алур! Пощадите!..

Страж границы с отвращением отодвинулся от нее и процедил сквозь зубы:

– Проси Владыку принять тебя в уплату за их жизнь. Если он согласится, я, так и быть, оставлю их в живых.

Он ответил крестьянке только, чтобы не слышать ее пронзительных воплей, и был уверен, что Серый Убийца вышвырнет ее вон – кому нужна такая рабыня?

Девчонка, видимо, думала так же, но все же, хоть и с гримасой отчаяния на лице, повернулась к Йаарху и выдавила из себя:

– Благородный алур! Я, свободная девушка Торха из деревни Манатир, умоляю вас взять меня в рабыни, чтобы выкупить своей свободой жизнь отца и брата…

Затем с горьким, безнадежным плачем уронила голову на колени, ожидая презрительного отказа.

«А девчонка здорово рискует», – хмыкнул Меч.

«Почему? Ей-то что, вернется к себе домой, и все…»

«Когда в деревне узнают, – а узнают обязательно, – что ее не приняли в рабыни и ее родственники погибли, ее ожидает точно такая же смерть».

«Почему?!» – взбеленился Йаарх.

«Если бы она не предложила себя в уплату, ничего бы ей не было. Она сама выбрала, прекрасно зная, чем это чревато. Тебе-то до нее что за дело?» – удивился Совмещающий Разности.

«Я – человек! – с яростью отрезал Хранитель. – И мне не за что обрекать это несчастное существо на смерть, тем более – на столь жуткую. Почему меня в этом проклятом мире все время вынуждают что-то делать против воли?!»

«Да вышвырни ты эту девку, и едем», – с недоумением буркнул Меч, не понимая, почему его подопечный опять злится.

«А ты не подумал, – устало спросил его Йаарх, – кем я после этого буду себя чувствовать? Последней тварью?»

«У тебя просто избыток совести, парень! Поступай как знаешь», – раздраженно бросил Совмещающий Разности и умолк.

Торха стояла на коленях, вся дрожа и предчувствуя, что вскоре безразличные чужие руки поднимут ее, и в ее тело войдет кол, когда услышала полный ярости голос:

– Я принимаю тебя! Встань!

Девушка с недоумением поднялась. Душа ее запела – какое счастье! Такой важный и красивый алур согласился взять ее, простую крестьянку, в свои личные рабыни? Отец с братом спасены! Несмелая улыбка начала пробиваться на грязном лице Торхи. Все остальные, включая и двух крестьян, с недоумением смотрели на перекошенное яростью лицо Владыки.

Свирольт с брезгливостью отшвырнул крестьянина, который тут же рухнул на колени и принялся отбивать поклоны. Капитан ничего не понимал. Почему господин Йаарх согласился принять эту грязную уродину, неужели пожалел? Тогда почему он так разъярен, что с ним сейчас и заговаривать-то опасно? Он осторожно отошел в сторону и стал там, стараясь быть как можно незаметнее. Аральф тоже отшвырнул своего крестьянина и, зажимая нос, побежал к ручью.

Йаарх постепенно успокаивался. Почему-то на Архре на него все время валилась ответственность за других, которой он вовсе не хотел. Хранитель глубоко подышал, привычным уже действием сдвинул Предел и создал очередной медальон, бросив его девчонке со словами:

– Надень и не снимай никогда!

Она тут же выполнила приказ, продолжая с собачьей преданностью, раздражавшей Хранителя, смотреть на него. Йаарх подошел к крестьянке ближе и содрогнулся – от девчонки воняло, она, похоже, не мылась несколько лет. Он брезгливо поморщился и приказал:

– Вон там ручей, иди помойся.

И, обернувшись к кровным сестрам, спросил:

– Девочки, извините, но может у вас найдется какая-нибудь одежонка для этого существа? Неудобно как-то везти ее в столицу в дерюге.

Рыженькая Икенах улыбнулась.

– Конечно найдется, старший брат, – и тут же куда-то исчезла, появившись через короткое время со штанами, рубахой и сапогами.

Он обернулся и увидел, что крестьянка с перекошенным от ужаса лицом не сдвинулась с места

– Ну, что ты стоишь? – раздраженно спросил Хранитель. – Я же сказал тебе – иди мыться!

– Не губи, господин мой! – взвыла она, вновь рухнув на колени. – Ведь мыться грех! Нам святой отец говорил! Небо покарает!..

– Мыться – грех? – переспросил Йаарх в полном опупении.

Тут нервы бедного землянина не выдержали, и он сел прямо на траву, заливаясь истерическим смехом. Отсмеявшись, махнул рукой:

– Да черт с тобой, не мойся. Возьми вон у рыжей одежду и переоденься.

Икенах, презрительно фыркнув, бросила вещи возле колен грязнули и ушла к подругам.

– Это все мне?.. – потрясенно подняла на Хранителя голубые глаза крестьянка.

– Да. Быстро переодевайся, нам некогда.

Девушка закивала и начала поспешно срывать с себя вонючие тряпки. Йаарх повернулся к хралам.

– Братья, пожалуйста, попросите кого-то из своих вьючных волгхоров нести ее.

Воины коротко поклонились.

Вскоре все вновь сидели на своих животных, готовясь продолжить путь. Йаарх оглянулся на новую рабыню – ее посадили на серого с подпалинами большого волгхора, девушка изо всех сил вцепилась в седельные рукояти и нервно дрожала, с ужасом поглядывая на огромного волка под собой. Хранитель хмыкнул про себя и хотел уже было скомандовать отъезд, но уловил краем уха шепот молодого крестьянина:

– Я ж те говорил, бать, что и белобрысая сучонка на чой-то сгодится! А ты: свиньям скормим, свиньям скормим…

Йаарх медленно повернул голову к нему и рявкнул:

– Ты! Ты, тварь! – и указал пальцем на молодого крестьянина.

Тот сразу рухнул на колени и начал отбивать поклоны.

– Сестра пожертвовала ради тебя свободой! – ревел Хранитель. – А ты, мразь такая, ее сучонкой обзываешь?! Пшли вон, твари! И глядите, не попадайтесь больше на моей дороге, коли жить хотите!

Крестьяне подхватились на ноги и поспешно исчезли в зарослях. Йаарх довольно долго молчал, медленно остывая. Кто-то осторожно дотронулся до его плеча, он обернулся и увидел одного из близнецов.

– Старший брат! – обратился к нему воин. – Прошу, позволь мне ехать первым. Мы не хотим повторения.

Йаарх согласно кивнул, и кавалькада, следуя за близнецами, сорвалась в галоп.

Через несколько часов бесконечные леса начали сменяться перелесками и полями, и вскоре всадники выехали на равнину. Вокруг журчали бесчисленные речки и речушки, переполненные рыбой, мелкие рощицы были разбросаны то тут, то там. Край казался благодатным и теплым, живи и радуйся. Только здесь Йаарх смог приблизительно определить скорость бега волгхоров и слегка присвистнул – не меньше ста километров в час. В этот момент к Йаарху обратился капитан Свирольт:

– Если мы будем двигаться не медленнее, чем до сих пор, то окажемся в столице часа через два.

– Вот и отлично, – усмехнулся Хранитель. – Я бы хотел задать вам несколько вопросов, Свирольт.

– С удовольствием отвечу вам, господин Йаарх, – слегка поклонился стражник.

– Я не заметил раньше полей, неужели они есть только здесь?

– Нет, что вы, – кривоватая улыбка тронула губы капитана. – Однако каждый клочок пашни приходится вырывать у чащи с боем. Поэтому в лесу поля есть только вокруг деревень. Но зато и обычаи у лесных крестьян совсем уж дикие. Вы сами видели, что для них даже мыться грех, священники разных религий навязывают им все, что хотят. Здешних, равнинных, куда легче контролировать.

– А слова того крестьянина, – взглянул Свирольту прямо в глаза Хранитель, – о том, чтобы скормить девушку свиньям, помните?

– Понимаете, господин Йаарх, – слегка смутился капитан. – В нашей стране женщин рождается в несколько раз больше, чем мужчин. В небольших лесных деревнях это несоответствие особенно заметно. Поэтому девочек не ценят и творят с ними все, что угодно. А уж в голодный год…

– Страшненький у вас мир, капитан.

– Да, это так… – Свирольт опустил голову. – Но это наш мир, другого у нас нет. Хотелось бы многое изменить, да вот только как?.. Если у них даже о мытье такие предрассудки…

– Да уж, – грустно вздохнул Йаарх, – что уж тут говорить о большем…

Он задумался, но подумать ему не дали. Кавалькада в это время проезжала мимо поля, на котором работало несколько десятков человек. Они, видимо, были столь измучены, что даже не обращали внимание на бегущих мимо волгхоров. В дальнем конце поля кто-то, сидящий на лошади, жестоко избивал кнутом стоящего перед ним молодого парня.

«Стой! – Йаарх впервые за несколько часов услышал голос Меча. – Остановись и посмотри внутренним, магическим зрением – я учил тебя, как им пользоваться – на ауру этого паренька!»

«Какого?» – в недоумении спросил его Хранитель.

«Которого бьют кнутом. Смотри!»

Йаарх сдвинул зрение в иной диапазон и был потрясен до глубины души. Если вокруг других людей клубилась слабенькая разноцветная дымка, то аура избиваемого парня пылала ярчайшим, на несколько метров вздымающимся вверх многоцветным сиянием. Он поднял руку и крикнул:

– Стойте!

Все в недоумении остановили волгхоров. Хранитель спросил у Меча:

«Что это? Почему у него такая аура?»

«Прирожденный маг, гений магии! Но необученный – он ведь из крестьян, да еще и раб», – с горечью отозвался Меч.

«И что, он ничего не может? – в который раз удивился Йаарх. – Но ты же говоришь, что он гений! Неужели никто из магов не видел его?»

«Его счастье, что не видели… – желчно отозвался Совмещающий Разности. – Если бы его увидел любой местный маг, то тут же купил бы, и отвел в ближайший лесок… Вытянув его силу, а с ней – и жизнь, через несколько минут вышел бы оттуда один, оставив позади высушенный труп».

«Какой омерзительный мир…» – простонал Хранитель.

«Послушай! – вдруг встрепенулся Меч. – Ты уже менял судьбы людей здесь. Купи мальчишку, разбуди, обучи его, и он будет тебе благодарен по гроб жизни. А свои маги нам еще ой, как пригодятся…»

«Ну, что такое человеческая благодарность, я, увы, знаю, – желчно отозвался Йаарх и потрогал шрамы у уголков глаз, оставленные ему именно теми, кого он когда-то вытащил из грязи. – Слишком хорошо помню, но мальчишку все-таки спасу, жалко».

Он повернулся к Свирольту и сказал:

– Капитан, мне нужна ваша помощь. Отъедем.

Тот молча поклонился и двинул волгхора следом за ним.

– Что вы хотели, Владыка?

Хранитель показал пальцем на парня, которого продолжал избивать запыхавшийся рыхлый лысый мужчина с окладистой бородой.

– Видите того раба, которого бьют?

– Да.

– Он мне нужен.

– Зачем? – на лице капитана отразилась полная растерянность.

– Необученный маг, – коротко бросил в ответ Йаарх, оставаясь надменно-спокойным.

Свирольт сник, с жалостью взглянув на раба – слышал, что творят с необученными магами из крестьян. А уж что сделает с несчастным сам Серый Убийца… Но делать нечего – господин Йаарх личный гость короля. Стражник вздохнул и сказал только одно слово:

– Едем.

Когда они подъехали ближе, Свирольт вытянул вперед руку с перстнем Власти и крикнул:

– Ты что тут делаешь, скот?!

Лысый, не поднимая головы и продолжая сосредоточенно хлестать парня, буркнул:

– Наказываю нерадивого раба.

Затем он все же удосужился поднять голову и увидел волгхоров. Потное лицо исказилось от страха, и он собрался было пуститься наутек, но не успел. Свирольт вновь выбросил вперед руку с перстнем и рявкнул:

– Пограничная стража короля! Капитан Свирольт. Внимание и повиновение!

Лысый уставился на перстень затравленным взглядом, быстро соскочил с лошади и часто-часто закланялся.

– Слушаю вас, мой господин! Но волгхоры… – его голос сошел на нет.

– Не твое песье дело! А теперь слушай меня! Видишь этого господина? – палец капитана указал на Хранителя.

– Да, – лысый опять закланялся, но уже в сторону Йаарха.

– Так вот, – продолжал Свирольт. – Он хочет купить этого раба, и он – личный гость короля. Ты все понял?

– Но господин, – взвыл тот, – я не могу! Это не мой раб!

– Чей он?

– Госпожи Сторгах! Я только управляющий, госпожа приказала высечь его…

– Где она живет? – спросил Йаарх.

– Там, за рощей, господин! – лысый мелко дрожал.

– Отъедь в сторону и жди там, мы поедем с тобой к ней. Пшел! – прорычал Хранитель.

Лысый запрыгнул на лошадь и послушно отъехал шагов на двести.

Гадал недоуменно смотрел на двух важных господ, едущих на огромных волках. Избитое тело сильно болело, но сдаваться юноша не собирался. Они хотят его купить? Пусть покупают… Он все равно не будет рабом, никогда не будет! Когда-нибудь его замучают до смерти, юноша это прекрасно понимал, и давно уже ждал от жизни только одного – скорее бы. Здесь его избивали каждый день, а у этих, новых, наверное, будет еще хуже – вон как управляющий порскнул от них. Юноша вновь посмотрел на господ и увидел, как тот, что пониже, соскочил со своего волка и направился к нему. Подойдя, господин в черном костюме достал откуда-то кусок чистой ткани и принялся обтирать ему лицо. Ему, рабу! Но все равно! Они – господа! Гадал отдернулся, отступил на шаг и гордо вздернул голову. Глаза его пылали ненавистью.

– Посмотрите на него, капитан, – в восторге сказал Йаарх. – Помните тех придурков в лесу? И сравните с ними этого. Он же сохранил человеческое достоинство!

– Да, – согласился несколько удивленный Свирольт. – Он, скорее, похож на воина, чем на крестьянина. Ох и доставалось же, я думаю, ему за это…

Гадал, недоумевая, переводил взгляд с одного на другого и никак не мог понять, чего они от него хотят. Невысокий спросил:

– А ты знаешь, мальчик, что ты необученный маг огромной силы?

Юноше показалось, что его хватили дубиной по голове. Но тут же понял, что сказанное невысоким господином – правда, это объясняло слишком многое в его короткой и странной жизни. Также он осознал, наконец, зачем им понадобился. Гадал горько усмехнулся, понимая, что пришла его смерть. Что ж, он не попросит этих сволочей о милости и не заплачет!

– А ты не хотел бы изучать магию? – услышал он вновь голос невысокого. – Без соответствующего обучения она сожжет тебя максимум за два года.

– Скорее бы… – с ненавистью прохрипел юноша, и только тут понял, что ему предложили.

– Обучаться магии?.. – недоверчиво переспросил он. – Мне?..

– Именно так! – улыбнулся невысокий. – Я готов взять тебя в ученики, если не испугаешься, конечно.

– Я?! Испугаюсь? – Гадал хрипло рассмеялся. – Чего мне уже бояться?

Капитан Свирольт с недоумением смотрел на Йаарха. В который раз Серый Убийца поразил его. Он был абсолютно не таким, как рисовали его легенды. Тот, кто согласно легендам, был неимоверно жесток, оказывается жалостлив и добр. Но самым лучшим в нем, по мнению стражника, было все-таки то, что он до безумия ненавидел несправедливость.

Гадал никак не мог поверить. Его пригласил в ученики маг? Такого просто не могло быть, ведь он обычный крестьянин, да еще и раб. Он смотрел на улыбающееся лицо Хранителя и потихоньку понимал, что тот не шутит. Зловещая ухмылка растянула губы юноши – ну, теперь он всем господам покажет! А невысокий опять что-то спросил.

– Что?.. – встрепенулся Гадал.

– Я спрашиваю, ты когда-нибудь слышал легенды о Сером Убийце, Владыке Меча Предела?

– И слышал, и читал. Я грамотен! – юноша коротко поклонился.

Тут уж удивился Свирольт.

– Грамотен?! Крестьянин?! Каким образом?

– Моя мать пришла в деревню неизвестно откуда, я и сам не знаю, кем она была. Она и научила меня читать. И у нее было много книг с легендами. Особенно старыми.

– А как же ты в рабство попал? – поинтересовался Йаарх.

– После смерти матери, которую в деревне побаивались, считая ведьмой, – понурился юноша, – общий сход отдал меня госпоже в счет оброка. Но я не буду рабом! Сто раз сдохну, но не буду!

– Молодец, парень! – хлопнул его по плечу Хранитель. – Только тот и достоин свободы, кто готов за нее умереть! Так, кажется, говорил один поэт в моем мире. И только так и живи! Умри, но не сдавайся!

Гадал несмело улыбнулся в ответ, но глаза его не утратили настороженности. Свирольт с интересом смотрел на него – похоже, мальчишка стоит тех усилий, которые затрачивает на него господин Йаарх. А тот продолжал допрашивать юношу:

– Ну, раз ты знаешь о Сером Убийце, то скажи мне: как ты к нему относишься?

– Преклоняюсь! – гордо вскинул голову молодой крестьянин. – Он наказывал разных подонков и пытался принести в этот паскудный мир хоть немного доброты и справедливости!

– Но легенды ведь говорят о другом…

– А я читал запретные легенды, у матери был старинный свиток с ними! – глаза юноши пылали, весь его вид как бы говорил: «Ну вот он – я! Убей меня, но я все равно прав!»

– Значит, если бы Серый Убийца пришел снова и позвал тебя с собой, ты не побоялся бы пойти с ним? – с хитринкой спросил Йаарх.

– Я? Побоялся? Да что может быть лучше?!

Хранитель еще раз с удовольствием посмотрел на мальчишку – тот весь пылал, натянувшись, как струна.

– Ну, тогда смотри… – с мрачной ухмылкой на губах он наклонил голову и вытащил из своего тела Серый Меч.

Гадал широко раскрытыми глазами взирал на Меч, неспешно появляющийся из тела странного господина. Неужели сам Серый Убийца? Ведь меча в теле, тем более такого Меча, не могло быть больше ни у кого. Владыка вернулся! И зовет с собой, в ученики, его, Гадала! Как же он мечтал о таком, засыпая избитым где-то в уголке конюшни!.. Значит чудеса еще иногда случаются?..

Йаарх с радостью наблюдал за ним. В глазах мальчишки сквозь угрюмость впервые начало пробиваться что-то живое.

– Да, учитель! – Гадал рухнул на колени. – Я готов! Как я мечтал об этом!

Хранитель простер лезвие Меча над его головой и торжественно провозгласил:

– Я, Йаарх Фальберг, Серый Маг, именуемый также Серым Убийцей, беру тебя в ученики и обязуюсь заботиться о тебе и учить магии.

Он наклонил лезвие Серого Меча к губам мальчишки, и тот почтительно поцеловал его со словами:

– Я, Гадал из деревни Алм-Факхот, принимаю ученичество и клянусь повиноваться тебе во всем, учитель!

В то же мгновение грянул беззвучный гром, и белое сияние окутало обоих.

Гадал открыл глаза и понял, что чувствует себя как-то иначе. Тело не болело. Он пытался нащупать свои раны и не нашел их. Учитель вылечил его! И… И он ощущал свою силу! Вытянув руку вперед, юноша представил себе в ней огонь. И огонь загорелся…

– Стой, мальчик! – поднял руку Йаарх и повторил слова, которые Серый Меч раз сто говорил ему самому. – Не делай этого, пока не знаешь, что именно и как делаешь. Сгоришь!

Гадал послушно погасил огонь и уставился на Хранителя сияющими от радости глазами. Йаарх подвел его к своему Росинанту, показал на седло и приказал:

– Сядешь позади. Крепко держись за меня, не то упадешь.

Волгхор поднялся, и всадники направились к трясущемуся управляющему. Тот все видел и пребывал в ступоре – мало того, что Серый Убийца здесь, так он еще и взял в ученики озлобленного на весь мир волчонка? Да что же это творится на Архре, какие еще ужасы ждут их несчастный мир?!

– Веди к хозяйке! – донесся до его слуха приказ, и лысый стронул с места фыркающую и косящуюся на волгхоров лошадь, почти ничего не видя вокруг.

Долго ехать не пришлось, вскоре перед ними открылся прелестный белоснежный замок, окруженный почти невесомыми, порой самой невероятной формы башенками. Весь ансамбль, казалось, плыл в воздухе. Красота некоторых башен вызывала слезы. Архитектор, построивший замок, был, похоже, гениален. Парк, разбитый вокруг замка, также оказался невыразимо красив. Йаарху очень хотелось бы знать, как можно было придать деревьям столь причудливо-фантастические формы, как удается их поддерживать. Вся композиция создавала впечатление феерии. А перед въездом в парк стояла какая-то столь же воздушная конструкция, состоящая из переплетающихся статуй, разноцветных камней, фонтанов и маленьких водопадов. Вверху были сплетенные между собой лианы и резные шесты, на которых также виднелись фрагменты статуй. Вид был очень красив, несмотря на явный абстракционизм композиции.

Но когда они подъехали ближе, Хранителя едва не стошнило. В странном сооружении использовались не статуи, а живые люди! Их тела были залиты в субстанцию, напоминающую бетон, насажены на колья, изрублены и изломанны самым причудливым образом. И что самое страшное, вся конструкция глухо стонала – многие из несчастных были еще живы. Йаарх с ужасом, онемев, смотрел на это чудовищное издевательство над людьми, раньше он даже в самых страшных кошмарах не мог себе представить, что такое возможно…

– Госпожа очень любит искусство композиции, – сообщил Хранителю, заметивший его внимание управляющий, показывая на жуткую конструкцию. – И занимается этим каждое утро.

– Это у вас называется искусством композиции? – лицо Йаарха было почти зеленым, он уничтожающе смотрел на Свирольта.

– Рабы очень дешевы и их очень много… – пряча глаза от Хранителя, с болью в голосе пробормотал тот, не зная, куда деваться от стыда. – А среди молодых бездельников так называемое «искусство композиции» очень популярно… Король ничего не может с этим поделать. Он пытался запретить зверства, но вмешался Совет, и приказал не мешать молодежи развлекаться…

– Какой Совет? – хмуро спросил Йаарх.

– Совет Магов, Серая Башня, – не менее хмуро ответил капитан и, соскочив с волгхора, взобрался на конструкцию, где быстро заколол всех еще живых рабов.

Откуда-то выскочили стражники и побежали в их сторону с воплями:

– Кто посмел?!

– Внимание и повиновение! – вытянул им навстречу руку с перстнем Свирольт. – А ну-ка, скоты, бегом к хозяйке, сообщить, что прибыли капитан пограничной стражи и личный гость короля!

Стражники резко затормозили, развернулись и галопом скрылись в глубине парка.

Отряд двинулся к центральному входу в замок. Подъехав к парадной лестнице, украшенной всем, чем только можно, землянин соскочил с волгхора и быстро побежал вверх. Гнев уже не пылал внутри, он стал полностью холодным и расчетливым, только глаза Хранителя горели странным нечеловеческим огнем серебряного цвета. Свирольт поднимался за ним.

Они вошли в прекрасно отделанный большой зал, украшенный резными колоннами, гобеленами, драпировками и букетами живых цветов. Художник, украшавший его, отличался великолепным вкусом. В самом зале было довольно много людей – по углам стояли стражники, у левой и правой стен переминались с ноги на ногу стайки девушек. А прямо напротив входа Йаарх увидел прелестнейшее существо – платиновую блондинку с безупречным лицом и прекрасной фигурой, молочно-белой кожей, одетую в белоснежное воздушное платьице чуть ниже колен. Коралловые губки красавицы были слегка приоткрыты, обнажая великолепные зубы – ею хотелось любоваться как чудом природы. Хранитель оглянулся вокруг в поисках чудовища – хозяйки замка, но его прервал серебристый голосок блондинки:

– Я, Элоанна Сторгах, приветствую вас у себя в гостях, благородные алуры. Что привело вас ко мне?

Вперед вышел Свирольт и поклонился:

– Капитан Свирольт, Пограничная стража. Алур Йаарх, личный гость его величества, короля Морхра.

– Я очень рада приветствовать вас, алуры! – улыбнулась красавица. – Как вам понравился мой замок? А особенно моя композиция?

Йаарх потрясенно смотрел на это невинное на вид, прелестное личико. Пухленькие губки, огромные голубые глаза… И все это казалось ему маской, натянутой на звериный оскал чудовища. Его тошнило… Как же она могла творить такое, ведь она так красива?!

– Так это ваша «композиция», госпожа? – все еще не веря, спросил Йаарх.

– Моя, конечно! – с гордостью заявила девушка. – У меня богатая фантазия! Мои композиции уже трижды побеждали на конкурсах. Вот!

И она гордо притопнула ножкой.

Хранитель только покачал головой, глядя на нее. Эта прелестная на вид девушка говорит о творимых ею зверствах, как о виде искусства?.. Ему было страшно – на Земле подобных людей встречать не доводилось. Она абсолютна уверена в своем праве мучить и убивать других, не думая о том, что чувствуют эти несчастные, не понимая, что однажды за творимое зло придется заплатить собственной жизнью. Йаарх снова обратил внимание на хозяйку замка, продолжающую свой монолог:

– Я надеюсь, благородные алуры, что вы останетесь до завтра! Я придумала новую, изумительную композицию по имени «Дуновение горного ветра». Представьте себе: пирамида из цветного камня, по ней сбегают четыре разноцветных водопада. По углам конструкции выведены четыре балки, на их концах укреплены вращающиеся блоки, к блокам крепятся веревки с петлями. Берутся четыре раба посимпатичнее, их руки за спиной привязываются к ногам. Они подвешиваются за ребра на балках, о которых я говорила раньше. Только языки скотам нужно вырвать заранее, чтобы не портили своими гнусными воплями красоту композиции. Вы только представьте себе, как это будет красиво, когда подвешенные рабы начнут синхронно вращаться над водопадами!

Она запрыгала от радости, как ребенок. Потом прощебетала:

– Как жаль, что они так быстро дохнут… – и обиженно надула пухлые губки.

У землянина перехватывало дыхание от отвращения и ужаса – изумительное тело, скрывающее жуткую душу. Не ведает, что творит? У нее был невинный вид маленькой девочки, хвастающейся чужим большим дядям своими новыми рисунками. Кто же так воспитал это существо, кто несет ответственность за то, что прекрасная девушка стала чудовищем? Хранитель еще раз потрясенно посмотрел на красавицу и все же, хоть и с немалым трудом, заставил себя поклониться и, едва проталкивая в глотку слова, произнес:

– Госпожа Сторгах, я прошу вас оказать мне услугу. Я был бы очень благодарен, если бы вы согласились продать мне одного из ваших рабов. Вот этого.

Он показал на прячущегося за его спину Гадала. Красотка присмотрелась, и зловещая ухмылка исказила красивое лицо.

– Этого?! Ни за что! Я с удовольствием подарю вам любого другого, алур Йаарх, но только не этого! Я уже решила, что непокорная тварь будет использована в завтрашней композиции. И я своих решений не меняю. Он будет подвешен!

Она капризно топнула ножкой в туфельке с высоким каблуком.

– Госпожа, – попытался урезонить ее Хранитель, – поймите, я маг, и мне не нужен другой раб. Только у этого есть нераскрытый магический дар. Мне нужен ученик, а не обычный раб!

Красавица широко распахнула голубые глаза и захлопала в ладоши:

– Необученный маг?! Как здорово! У меня таких еще не бывало. Ой, сколько всего интересного я для него придумаю! Нет, нет и нет! Я вам его не продам. Даже не просите!

Гадал медленно зеленел, слушая все это, но еще упрямее сжимал свои узкие губы. Йаарх продолжал внимательно смотреть на госпожу Сторгах и просто не знал, что делать с этой тварью. Побоище учинять не хотелось.

– Господин маг! – раздался в его ушах смеющийся голос хозяйки. – Да не расстраивайтесь вы из-за какого-то раба. Вот давайте я вас утешу…

Она щелкнула пальцами, и рабыни тут же подставили под нее легкую мягкую кушетку. Красотка задрала до пупа свое легкое платьице, под которым ничего не было, и уселась на край кушетки, широко расставив ноги.

– Давайте я отдамся вам, господин маг, – кокетничала девица. – Вот только возбужусь…

И совсем другим голосом, вдруг ставшим визгливым, крикнула худенькой девушке-рабыне, с отрешенным видом стоящей у дальней стены:

– Ты! Сюда! Сюда, тварь, быстрее! Бегом, если на кол не хочешь!

Рабыня сорвалась с места, подбежала к кушетке и рухнула перед госпожой на колени, уткнувшись лицом между ее ног. Всегда раньше возбуждавшая Йаарха картина любви двух женщин сейчас не вызвала у него ничего, кроме отвращения. Какая мерзость…

«Я, похоже, знаю как получить Гадала и одновременно наказать эту тварь», – услышал Хранитель голос Серого Меча.

«Как?» – заинтересовался он.

«Учти, этим ты обречешь девушку на страшную участь».

«Эта нелюдь достойна любой участи! – с ненавистью буркнул Йаарх. – Я возьму на себя этот грех».

«Какой грех? – удивился Совмещающий Разности. – А нужно тебе всего лишь прилюдно изнасиловать ее. Орально».

«Что?!»

«То, что слышал! Я в последние дни сканировал окрестности постоянно и выяснил любопытную подробность. Здесь законодательно запрещены некоторые виды секса, в том числе и оральный. И если кто-нибудь будет пойман за этим – неважно, добровольно человек согласился на запретное, или его изнасиловали – то данный человек больше не имеет ни имени, ни имущества, ни пола…»

«Как это?» – поразился Йаарх.

«После того, как ты опозоришь ее при всех, девица станет твоей рабыней. По закону. Также в течение определенного времени ты обязан будешь отправить ее к магу, который сделает бывшую госпожу Сторгах бесполой – таково наказание за нарушение запрета», – голос Меча был сух и спокоен.

«Она заслужила… – буркнул Йаарх. – Но у меня на нее просто не… не…»

«Не беспокойся об этом, – понял собеседник. – Это моя забота – управлять твоей физиологией совсем несложно. И я постараюсь, чтобы для тебя все закончилось как можно быстрее – понимаю, насколько она тебе отвратительна».

«Хорошо, сделаем так!»

Хранитель обернулся к Свирольту и прошептал ему на ухо:

– Мне не нравятся ваши законы, капитан. Но сейчас я намерен воспользоваться одним из них.

Стражник, ничего не поняв, удивленно приподнял брови. Йаарх подошел к кушетке, отодвинул в сторону рабыню и сказал хозяйке замка:

– Давайте-ка лучше я.

– Господин маг желает совершить запретное? – донесся до него издевательский голос красотки.

– Почему бы и нет? – спокойно сказал Хранитель. – Вот только наоборот…

Резким движением он схватил госпожу Сторгах за волосы и, стянув с кушетки, швырнул на колени, одновременно растегнув свой комбинезон. Затем резко ударил блондинку ладонями по ушам, отчего прелестный ротик широко распахнулся, и… сделал необходимое.

Стражники замка двинулись было вперед, но явно не спешили, косясь на вооруженных хралов – умирать раньше времени никому не хотелось. А уж увидев, что сделал с их хозяйкой приезжий и поняв, что она им больше не хозяйка, стражники и вовсе остались стоять на месте.

Капитан Свирольт пребывал в восторге. Господин Йаарх совершил с одной из тварей, которых и при дворе пруд пруди, то, о чем он, даже при своем высочайшем положении, и мечтать не мог. Ведь у каждой такой девицы было множество богатой и влиятельной родни. Но Серому Убийце на эти нюансы плевать! Стражник довольно рассмеялся, представив себе выражения лиц старших алуров семейства Сторгах, когда они узнают о происшедшем. Еще бы – их наследница!

Йаарх тем временем подошел к рабыням, сбившимся в кучу у стены, и каким-то скрежещущим голосом спросил:

– Надеюсь, отплатите бывшей госпоже за все хорошее?

– Господин разрешает?! – расширились глаза высокой брюнетки.

– Не разрешает – требует. Припомните ей все.

– Благодарю вас, господин мой! – низко поклонилась рабыня, ее губы исказила злая гримаса.

Несколько других рабынь подхватили корчащуюся на полу от ужаса госпожу Сторгах и оттащили ее в угол зала. Вскоре оттуда раздался звериный вой боли. Йаарх не стал смотреть, что с ней делают, только брезливо поморщился – заслужила. Полностью!

– Разрешите и мне, господин мой! – выпрыгнула вперед Риаллах, внучка князя Фархата.

Губы хралки тряслись, она беспрерывно облизывала их. Глаза горели предвкушением.

«Да-а… Ну и сокровище мне досталось… Фархат знатно пошутил, подарив мне ее…» – мелькнула у Хранителя невеселая мысль.

«Что верно, то верно, – отозвался Меч. – Ты глянь только, вся трясется от возбуждения… Она ничуть не лучше Сторгах. Похоже, я был неправ, тебе еще придется хлебнуть с ней горя…»

– Нельзя! – буркнул Йаарх. – И не смей больше спрашивать меня о таком!

Риаллах огорченно нахмурилась, но не осмелилась нарушить приказ, отойдя в сторону.

Голос Свирольта заставил Хранителя встрепенуться:

– А вы знаете, Владыка, что отныне и этот замок, и рабы, и все земли, да и все остальное здесь принадлежит вам?

– Нет, – равнодушно ответил Хранитель. – Но если так, я знаю, как всем этим распорядиться.

Он повернулся к лысому управляющему и скомандовал:

– Сюда!

Тот рысью подлетел к новому хозяину и рухнул на колени.

– Да, господин?!

– Писать умеешь?

– Конечно!

– Тогда записывай и исполняй! – Йаарх говорил жесткими, рублеными фразами. – Все рабы отныне свободны. Земли замка раздать в аренду крестьянам за три десятых урожая и приплода скота. Никого не заставлять работать бесплатно, оплачивать работу справедливо. Самым бедным оказать помощь из средств замка. Бездомным и живущим в развалюхах – построить новое добротное жилье. Ты все понял?

– Конечно, господин мой! Но… – управляющий с недоумением смотрел на Хранителя, так никто и никогда еще на его памяти не поступал.

– Никаких «но»! Не выполнишь – из-под земли достану, и позавидуешь своей бывшей хозяйке.

– Все сделаю, господин мой! – преисполнился преданности лысый.

– И еще одно, – указал Йаарх в угол, куда рабыни отнесли бывшую госпожу Сторгах. – Эту гадину приказываю продать в… Как вы назвали это заведение, Свирольт, Дом Удовольствий?

– Именно, – поклонился капитан.

– Так вот, – вновь повернулся Хранитель к управляющему. – Повторяю: эту вот продать в Дом Удовольствий, причем – в самый гнусный.

– С величайшим удовольствием, мой господин! – злорадная ухмылка управляющего не позволяла сомневаться в его искренности.

Йаарх отвернулся от него и посмотрел на юного мага, с восторгом взиравшего на все происшедшее.

– Ну вот, а ты боялся, Гадал, – обратился он к юноше. – Я никогда не брошу в беде ученика или друга.

Тот низко поклонился.

– Ладно, – буркнул Хранитель. – Нам пора ехать.

Он быстро пошел в сторону выхода, остановившись возле одного из стражников с лицом поумнее, чем у прочих.

– Ты! – обратился он к воину, и тот вытянулся. – Если сумеешь поймать управляющего на нарушении моих приказов, получишь сразу трехлетнее жалованье. Понял?

– Да, господин мой! – радостно осклабился стражник, а управляющий побелел и схватился за сердце.

Спустя несколько минут кавалькада вырвалась из ворот замка. Они снова выехали на главную дорогу и помчались в сторону столицы. Йаарх не смотрел по сторонам – глаза застилало пеленой гнева.

«Успокойся, дружище! – посоветовал Меч. – Я понимаю твое состояние… Когда мы пришли сюда в прошлый раз, здесь было по-другому, но ничуть не лучше. Кое-что мы сделали, но полностью исправить этот мир нам с Алларом так и не удалось. Не думай, что это удастся тебе, тем более – с наскоку…»

«Кто такой Аллар?» – глухо спросил Хранитель.

«Твой предшественник».

«Но я все-таки должен попытаться хоть что-то изменить», – раздраженно бросил Йаарх. Меч ничего не ответил ему.

Волгхоры с бешеной скоростью неслись по дороге, обгоняя телеги, всадников и пешеходов. Движение было очень оживленным, да и сама дорога скорее походила на многополосное шоссе. Она была очень тщательно вымощена камнем. Идущие навстречу люди при виде волгхоров бросались наутек с крайне перепуганным видом. По сторонам дороги проносилось мимо множество городков и деревень – похоже, страна перенаселена.

Хранитель постепенно успокаивался. Где-то через час он попытался задуматься о себе и удивился. Ему никогда не были свойственны такие страшные приступы гнева. Откуда в нем это взялось? Ничего не понимая, Хранитель спросил у Меча.

«Ну, как тебе сказать… – осторожно ответил тот, – ты ведь только частично человек, а частично – дракон. Драконы же подвержены так называемому „драконьему гневу“. Это нерассуждающая и ослепляющая ярость. И научиться ее контролировать непросто…»

«Ясненько, – криво усмехнулся Йаарх. – Обдраконился, значитца…»

«На Земле твоя драконья составляющая спала. Теперь она начинает просыпаться и создавать тебе проблемы. Учись постоянно держать себя в руках, сделай свою ярость холодной и расчетливой, а не то однажды погибнешь по-глупому. Я помню такие случаи…»

«Но все-таки, – устремил взгляд вперед Хранитель. – Я клянусь тебе и себе, что или изменю этот мир, или уничтожу его, или погибну. Ты слышал?»

«Слышал», – коротко ответил Совмещающий Разности и надолго умолк.

Он был доволен – у мальчишки появилась цель. Пусть мучится, учится на своих и чужих ошибках, учится быть Владыкой. Пусть затевает войны и убивает, перестраивает все вокруг, как захочется. О людях этого мира Меч не думал, они были ему абсолютно безразличны. Чем безнадежнее окажется ситуация здесь, тем лучше – Хранитель придет еще в большую ярость, а это соответствовало плану развития. Если мальчишке удастся научиться повелевать и не стать при этом тварью…

«Да, если все-таки научится, тогда и поглядим…» – весело подумал Меч, привычно скрывая мысль от своего носителя.

Два часа дороги прошли незаметно, Йаарх даже задремал, слегка укачанный размеренным галопом волгхора. Но вскоре впереди показалась огромная, почти стометровой высоты стена, сложенная из каменных глыб.

– Олтияр, господин Йаарх! – прервал дрему Хранителя голос Свирольта.

Стражу у Мелиандровых ворот Олтияра подняли по боевой тревоге. По главной дороге страны нагло, не скрываясь, неслись прямо к воротам десятка полтора хралов на волгхорах. Пожилой полковник сжал зубы – неужели снова нашествие? Он внимательно всматривался в приближающихся варваров, боясь признаться самому себе в собственном страхе.

– Господин полковник! – вдруг закричал один из стражников, приложивший к левому глазу кристалл Видения. – Среди них капитан Свирольт! На волгхоре!

– Дай сюда! – офицер вырвал из рук солдата кристалл и посмотрел сам.

Да, стражник прав, знакомое до боли надменное лицо Свирольта резануло ему глаз. Оно казалось еще надменнее рядом со смуглыми лицами хралов.

«Ну и ну, – подумал полковник. – Если Пограничная Стража подружилась с хралами и обзавелась волгхорами, то паскудные выскочки совсем жизни старым служакам не дадут…»

– Отменяй тревогу! – зычно гаркнул он. – А ты, Цыртик, галопом во дворец, сообщить королю, что Свирольт с гостями едет.

Молодой стражник поклонился и бегом устремился по улице в направлении дворца.

Кавалькада приблизилась к воротам. Йаарх с любопытством рассматривал их – чугунные, похоже, десятиметровой высоты и толщиной не меньше метра. Он не выдержал и поинтересовался у капитана:

– Этот город когда-нибудь брали?

– Однажды… – Свирольт кивнул в сторону хралов. – Они. Да я вам рассказывал.

Ворота приоткрылись, оттуда вышел пожилой стражник в блестящем панцире. Капитан выехал вперед, выставив вперед руку с перстнем Власти, и рявкнул:

– Капитан Свирольт со спутниками по приказу Его величества, Хамальт!

– Сам вижу, не слепой! – проворчал стражник, в упор разглядывая его. – Где волгхора-то отхватил?

– Где надо! – отрезал капитан. – Открывай ворота!

– Ладно, ладно… – проворчал стражник и махнул рукой. Створки ворот медленно поползли в стороны. Кавалькада неспешно проследовала внутрь.

Хранитель с интересом смотрел вокруг. Город был суров, но по-своему красив, и очень многолюден. Здания оказались высокими, не меньше пяти этажей каждое. Йаарх вертел головой, разглядывая разнообразно и довольно богато одетых людей, множество лавок и таверн. Архитектура, на его взгляд, была несколько причудливой, дома, в основном почему-то шестиугольные, украшены фронтонами и колоннами. Улицы были очень широкими, невероятно чистыми и вымощены полированными каменными плитами, столь плотно пригнанными друг к другу, что Йаарх не увидел просветов. Чистота города и отсутствие валяющегося мусора удивляли – даже в Иерусалиме, современном ему, мусор на улицах был обычным делом.

Горожане провожали всадников изумленными взглядами – ну, еще бы, в город пожаловали хралы! К тому же на волгхорах, этих чудовищных подобиях волков. Но, как ни странно, никто не бросался бежать.

– Сколько населения в городе? – спросил Йаарх у капитана.

– Больше трех с половиной миллионов, – гордо ответил тот.

Хранитель Меча пораженно откинулся в седле. Такое огромное население в средневековом городе?! Это казалось невероятным – неужели здесь не бывает эпидемий, как на Земле в средние века? Йаарх принюхался, но не ощутил даже намека на неприятный запах. Он много читал исторических книг и был уверен, что в городах в те времена не было канализации. Но здесь иной мир – здесь возможно все, что угодно. Он вновь присмотрелся к мостовой и заметил, что она чисто вымыта. Покосившись на Свирольта, Хранитель отметил гордый вид стражника.

– Как вы добиваетесь такой чистоты в городе, капитан?

– Это довольно трудно и дорого, – объяснил олтиярец. – Десятки тысяч людей каждую ночь моют и чистят улицы. И казна им очень хорошо платит. А штрафы за выброс мусора так велики, что никто даже и не пытается. В огромном городе по-другому просто нельзя. У нас давно отметили зависимость эпидемий от грязи.

– Канализация у вас тоже есть? – недоверчиво спросил Хранитель.

– Естественно.

– И все районы города так же чисты? Неужели у вас нет трущоб?

– Есть. Но даже там моются улицы. Бедняки не хотят идти в долговую яму за неуплату штрафа, поэтому вынуждены поддерживать чистоту.

– И при всем этом, – укоризненно показал головой Йаарх, – такие обычаи…

Капитан смущенно отвернулся.

Улица сменялась улицей, пока, при въезде на одну из площадей, Хранитель не услышал позади себя сдавленный хрип. Он оглянулся и увидел Свирольта, который раскачивался в седле, схватившись руками за шею и полузадушено хрипя, и смотрел куда-то вбок. Йаарх проследил взгляд капитана и содрогнулся. Слева виднелась какая-то сложная машина. А сбоку… Сбоку от нее торчал кол, на который было насажено искореженное, избитое, изрезанное и измученное девичье тело.

«Его невеста…» – вспомнил Йаарх жуткий рассказ несчастного стражника, и холодный гнев опять пузырем поднялся со дна души. Подъехав ближе, землянин положил руку капитану на плечо:

– Держитесь, Свирольт… – почти неслышно сказал он. – Я буду не я, но они ответят. И больше ни одна девушка не погибнет такой смертью!

– Если бы так… – охрипшим голосом через силу вытолкнул из себя стражник и, понурившись, сдвинул волгхора с места.

– Кто это был? – подъехала к Хранителю с вопросом Мелрия.

Он с нежностью взглянул на любопытную хралку и с горькой улыбкой ответил:

– Его невеста… Девочку схватили те, кто называет себя моими последователями, и два дня страшно убивали. Пока его не было…

Девушка с сочувствием посмотрела вслед капитану, но ничего не сказала – говорить тут было не о чем.

– Я накажу их! – ощерился Йаарх. – Страшно!

– Ему это уже не поможет… – задумчиво сказала Мелрия и отъехала в сторону.

Всадники продолжали двигаться по улицам города, но Хранитель почти не обращал внимания на окружающее, вновь поглощенный своим гневом. Только иногда, когда толпы народу становились слишком плотными и сопровождающие отряд стражники начинали вопить: «Дорогу! Дайте дорогу!», он смотрел вокруг и удивлялся бурлящей жизни странного города.

Впереди показался просвет, и кавалькада выехала на центральную площадь, где находилась королевская резиденция, окруженная двадцатиметровым, ажурным на вид, но явно крепким забором. Йаарх опомнился и начал внимательно изучать дворец. Он был построен из светло-серого камня и поистине огромен. Сотни составляющих его строений были связаны в одно целое переходами, висячими галереями, ажурными мостиками и создавали, несмотря на явную разнородность, впечатление единого ансамбля, хотя смесь стилей иногда выглядела причудливо и резала взгляд.

К входным воротам вела широкая дорога, мощеная белым камнем. Сами ворота были отлиты из бронзы. По всему периметру ограды дворца, на расстоянии не более десяти метров друг от друга, застыли стражники. У самого входа их было, наверное, не меньше двадцати. Впереди всех стоял разодетый в развевающиеся шелка вельможа. Когда Хранитель со спутниками подъехали поближе, он стукнул об землю посохом, который держал в руке, поклонился и провозгласил:

– Капитан Свирольт и вы, дамы и господа! Король ждет вас! Прошу только оставить ваших животных в Первой конюшне дворца, она освобождена.

Стража четко, красиво расступилась, образовав ровный проход. Цепочка всадников на волгхорах медленно втянулась внутрь. Свирольт с хмурым лицом ехал впереди, он уже успел прийти в себя и обдумывал предстоящие действия. Привычными путями он вел отряд к конюшням. Подъехав к дверям первой из них, капитан спешился и строго-настрого приказал своему волгхору не трогать перепуганных донельзя конюхов. Затем обернулся к остальным и сказал:

– Мы прибыли, господин Йаарх! Ваши вещи отнесут в выделенные вам покои. У меня есть только одна просьба – прикажите своим животных не трогать конюхов и слуг. И прошу за мной.

Все спешились и вслед за Свирольтом поднялись по широкой, но отнюдь не парадной лестнице. Они долго шли через множество нелепо, по мнению Йаарха, украшенных комнат, коридоров и залов. Наконец, капитан привел Хранителя со спутниками в небольшой зал, обтянутый синим бархатом, с развешанными по стенам шкурами животных. По углам его стояли низкие удобные диваны и накрытые столики. Стражник снова поклонился:

– Господин Йаарх, я очень прошу подождать здесь немного, король вас скоро примет.

И вышел в боковую дверь. Он шел по знакомым с детства коридорам к любимой комнате короля. У порога остановился, вздохнул и постучал.

– Входи, – раздался голос Морхра.

Капитан вошел. Король сидел в кресле, положив ноги на низенький столик, и курил любимую трубку, доставшуюся от деда. Он встал, подошел и обнял младшего брата.

– Прости… – шепнул Морхр на ухо Свирольту. – Я не смог спасти твою невесту… Мне доложили о ней только утром, когда ее уже вывели на помост. А вырвать оттуда…

– Я понимаю… – с горечью ответил принц. – Весь город был бы уже залит кровью. У них слишком много последователей. А девочка была из мещан…

– Да, схватить так нагло дворянку они не решились бы… – король скрипнул зубами.

– К чему мне эти надутые спесью дуры? – с презрением бросил Свирольт. – К тому же, ты забыл историю с дочерью Тонха – она была дворянкой, но жрецы взяли ее. Я надеюсь сейчас только на одно – Владыка обещал мне, что смешает их с землей.

– Владыка?! – глаза Морхра расширились.

– Да, брат, – с легкой насмешкой ответил принц, – я уже знаю, кто он такой.

– Твои впечатления? – быстро спросил король.

– Поражен.

– Чем? – на лице Морхра отразилась живейшая заинтересованность.

– Он парадоксален, – ответил Свирольт. – До смешного добр, совестлив до безумия и ненавидит несправедливость и рабство такой ненавистью, что страшно становится. А главное – горит жаждой хоть как-то изменить наш мир.

Король Олтияра надолго задумался. Через несколько минут он вздохнул и спросил у младшего брата:

– Откуда у вас волгхоры?

– Хралы принадлежат ему душой и телом. Оказывается, этот народ образовался из личной стражи Владыки, оставшейся без повелителя.

– Что ж, все даже лучше, чем я ожидал, – ухмыльнулся Морхр. – Но, прошу тебя, расскажи все по порядку.

Свирольт с удивлением покосился на старшего брата, не понимая, чего тот ожидал и, пожав плечами в недоумении, начал рассказ с момента встречи с Йаархом в трактире. Король слушал его очень внимательно, порой задавая уточняющие вопросы. Он курил, не переставая, видимо, от волнения. Когда принц закончил, Морхр долго сидел молча, переваривая услышанное, потом вдруг ехидно улыбнулся.

– Ну, и извиненьице у этих хралов. Не хотел бы я оказаться на месте Владыки…

– А что, ты, если бы понадобилось для дела, не вынес такое? – ироничная усмешка искривила губы Свирольта – он вспомнил вытянувшееся и побелевшее лицо Йаарха при виде вспарывающих себе животы хралов.

– И многое значительно худшее, – ответил брату король, и они понимающе улыбнулись друг другу.

– Так что же ты думаешь по его поводу? – посерьезнев, спросил принц.

– Он много лучше, чем я думал. А какой прекрасный способ борьбы с любителями «искусства композиции» он нам подсказал… И магам нечего возразить – все по закону.

– Да! – засмеялся Свирольт. – Он был просто великолепен, когда швырнул эту дрянь на колени.

– Наследницу известнейшего рода – и в Дом Удовольствий! Да притом – в самый гнусный! – продолжал хохотать Морхр.

– Туда ей и дорога! – констатировал принц. – Но, брат, ты все-таки ушел от ответа на вопрос, зачем ты его пригласил.

Лицо короля стало торжественным, он встал и негромко, но твердо сказал:

– В коронационном зале сейчас готовится церемония принесения мною и всем Олтияром клятвы вассалитета.

Если сказать, что Свирольт был потрясен этим заявлением, то этого мало. Он был уничтожен.

– Но брат! Это же война со всем миром!

– Да, война! – согласился Морхр, его глаза горели каким-то нездоровым блеском. – Но мы не одни! В зале уже ждут Владыку Тортфир и Кандагар. Вчера вечером прибыли Светоч Древа Иллан-Иль и Молот Храргов Рохтр-Урх-Мрок! Сегодня утром пришел караван из Онгтотияра, куда пять дней назад пришел черный корабль с острова Соухорн! С караваном прибыл сам повелитель схорров – Тла-Ан Ол-Ит.

Принц рухнул в кресло, ноги не держали его. Он едва смог промямлить:

– Н-н-о-о к-к-а-а-к-к?

– К первым двум я отправил заложниками наследных принцев и предложил встретиться. Они заинтересовались, что же это я такого собрался им сказать, и согласились на встречу через Портал дворца. И я выложил им все карты.

– Все? – брови Свирольта слегка приподнялись.

– Ну, естественно, не все! Но они согласились, что с властью Совета Магов давно пора кончать и готовы идти с нами. Хотят только увидеть Серый Меч.

– А остальные?

– Я послал к ним корабли с двумя дочерьми, но им плыть еще много дней. Вчера, узнав каким-то своим способом, что я направил к ним гонцов, они поняли – зачем. Я уже собирался ложиться спать, когда прибежал стражник с известием, что впервые за много сотен лет загорелся один из шаров в Хрустальном Чертоге. Когда я пришел туда, то увидел в шаре лицо аллорна. Это и был Светоч Древа. Рядом с ним находился Молот Храргов. Они уже знали о пришествии Владыки. Мне, после всего совершенного, терять было нечего, и я рассказал о предстоящей клятве. После этого они попросили моего разрешения воспользоваться Порталом, чтобы присутствовать на церемонии. И вот древние здесь.

– Впервые за многие и многие поколения… – задумчиво протянул Свирольт.

– Именно так! – король нервно улыбался, теребя пальцами край своей накидки.

– А Соухорн? Ведь они же ни с кем не контактировали больше трех тысяч лет! Даже Совет Магов не мог пробиться сквозь их защитные заклинания.

– О них я даже не думал, – ответил Морхр. – Сегодня утром мне сообщили, что прибыл чрезвычайный и полномочный посол другого государства, и он требует срочной аудиенции. Я встретился с ним и был потрясен. Эти змеиные глаза с вертикальным зрачком могли быть только у одного существа.

– У схорра… – медленно проговорил принц.

– Да, именно у схорра. О чем он мне и сообщил. А также о том, что перед дворцом стоит караван, где ждет встречи со мной Повелитель Соухорна, желающий видеть Владыку. Откуда они узнали о его пришествии и как сумели так точно подгадать время прибытия, не мне догадываться.

– Судя по хроникам, схорры обладали многими тайнами. И никто, никогда и ничего не знал о них точно.

– Да, – согласился король. – Но кроме них, у меня есть еще кое-что.

– Что же? – Свирольт поднял глаза, брат не переставал поражать его. – Ты, я вижу, времени зря не терял.

Морхр ухмыльнулся.

– Так его же и не было, времени…

– И что же у тебя еще в рукаве?

– Эльнор вышел на тропу войны против магов Совета, будучи при том со скандалом избран в этот самый Совет. И я, и другие короли уже получили от него списки предателей, работавших на Башню. Разве тебя не удивило множество неожиданных смертей и перестановок в армии?

Принц смерил брата недоверчивым взглядом, решая, не свихнулся ли тот.

– Но он же сам маг Совета!

– В том-то вся и прелесть! – захохотал король. – Совет даже не подозревает, что Магистр Книги работает против него!

– Ты уверен?

– Абсолютно! А кто, как ты думаешь, сообщил мне о возвращении Серого Убийцы?

– Неужели он? – недоуменно спросил Свирольт, переставая что-либо понимать – известный ему мир начал на глазах рассыпаться, как карточный домик.

Король продолжал хохотать.

– А ты знаешь, – сквозь смех спросил он, – что эти идиоты из Совета изо всех сил ловят Владыку, считая его просто неинициированным магом огромной силы? Они же не верят в «детские сказки» о Сером Убийце…

Свирольт схватился за живот, присоединившись к смеху брата. Король похлопал его по спине и сказал:

– Ладно, иди переодевайся. Скоро церемония.

И вышел из зала.

В то же самое время Йаарх со спутниками расселись на диванах, потягивая вино. Он с удивлением обнаружил на одном из подносов трубки, табак и сигары. Хранитель подумал вдруг, что ему давно не хочется курить. Взяв сигару, Йаарх прикурил от свечи и прислушался к своим ощущениям. Табак оказался хорош, но, как ни странно, никакого удовольствия от курения Хранитель не получил.

«Чего странного?.. – проворчал Меч. – Уж от этой-то дурной привычки я тебя излечил».

«Хоть бы спросил сперва!» – попытался обидеться Хранитель.

«Было бы, о чем спрашивать».

«Ладно, это неважно, – отмахнулся Йаарх, потушив сигару. – Ты лучше скажи мне вот что: как ты думаешь, зачем король хочет меня видеть?»

«Я только догадываюсь…» – сымитировал тяжелый вздох Меч.

«Так выскажи твою догадку».

«Боюсь, на тебя, весьма несвоевременно, валится огромная власть и ответственность, – снова вздохнул Совмещающий Разности. – Очень похоже, что король, вместе со всей страной, собирается стать твоим вассалом. И он, кажется, не одинок в этом желании…»

«Опять… – простонал Йаарх. – Как же они мне все надоели!»

«Ничего не поделаешь, дружище, – проскрипел Меч. – Если я прав, отказаться ты не сможешь…»

«Почему?!»

«А кто клялся изменить этот мир? – тон внутреннего собеседника отдавал ехидством. – Власть даст тебе такую возможность… Король, уступая тебе вожжи, рискует всем: жизнью, властью и самим существованием своего королевства».

«Не понимаю…» – нахмурился Хранитель.

«Чего же тут непонятного? Война! – уже раздраженно ответил Меч. – На короля, ставшего твоим вассалом, тут же накинутся со всех сторон. А он уже настолько далеко зашел, что его никто и ничто не остановит. Так что твоя трусость приведет только к новым жертвам».

«Трусость?!» – раздраженно прошипел Йаарх, вновь приходя в состояние дикой ярости.

Но в этот момент их прервали. В комнату вошел величавый старик, одетый в шелковый балахон голубого цвета, украшенный массой разнообразнейших орденов, медалей и лент. Он трижды стукнул об пол тяжелым посохом и торжественно провозгласил:

– Владыка Йаарх! Дамы и господа! Вас ждут в тронном зале. Прошу следовать за мной!

Все встали. Хранитель пожал плечами и, все еще кипя от гнева, пошел за старцем, даже не оглянувшись на последовавших за ним хралов и Гадала с Торхой. Он чувствовал себя странно. Казалось гнев вливается в него извне, а он сам отходит куда-то в сторону. Но другого пути у него уже не было, и Йаарх, сцепив зубы, двинулся навстречу своей судьбе.

Глава 10 Забытые песни

Шах Кандагар прибыл в Коронационный зал Олтиярского дворца одним из первых и теперь с любопытством вертел головой вокруг. Да уж, предки Морхра денег не жалели. Роскошь просто немыслимая. Все происходящее он воспринимал как какую-то игру, не веря всерьез в пришествие Серого Убийцы. А поразвлечься, наблюдая за затеянным в Олтияре спектаклем? Почему бы и нет?.. Шах Саммана был фаталистом и не боялся за свою жизнь, помня, что у него во дворце «гостит» сын Морхра. Он только пытался понять, что затеял его старый враг. Однако Кандагар осознавал, что если, паче чаяния, Владыка действительно вернулся, то придется идти с ним. Совет Магов надоел шаху до зубной боли, и шанс избавиться от него упускать нельзя, даже если этот шанс и иллюзорен. Как бы то ни было, Самман ничего не теряет.

Церемониймейстер между тем вновь стучал об пол и объявлял имена прибывающих. Кандагар не смотрел на них – придворные Морхра его интересовали мало. Шах с любопытством продолжал разглядывать зал, убранный сегодня не в обычные цвета Олтияра, а в черно-серый. Через некоторое время он услышал имя Тортфира и церемонно раскланялся с толстяком. Продолжая бесцельно шарить глазами по толпе, Кандагар вдруг услышал позади слабое блеяние кого-то из вассалов:

– Шах! Шах! Смотрите!

Он обратил внимание на церемониймейстера, с удивительно глупым видом объявлявшего, стуча посохом об пол:

– Иллан-Илль! Светоч Древа народа Аллорн! С детьми и свитой!

Не поверив собственным ушам, шах взглянул на дверь. Как ни странно, у входа действительно стояли аллорны. Невероятно прекрасные, нечеловечески мудрые лица… Огромные глаза светились добротой и пониманием, заостренные уши слегка подергивались. Зал притих, потрясенный прибытием бессмертных. Представители древнего народа проследовали к трону, где уже стояли они – шах Саммана, Кандагар, и ланг Анрира, Тортфир. Оба только и смогли, что поклониться высокому аллорну в серебристом плаще и серебряном обруче. Тот поклонился в ответ.

Светоч Древа! Легендарный правитель аллорнов, Иллан-Илль, которому, по слухам, было более шести тысяч лет, и он помнил предыдущее пришествие Владыки. Бессмертные… Сколько сотен лет не ступала их нога на земли материка Мерхарбра?

Церемониймейстер между тем объявлял новых гостей, не менее интересных, чем предыдущие:

– Молот Храргов! Рохтр-Урх-Мрок! С детьми и свитой!

В зал вошли невысокие коренастые люди с длинными и окладистыми бородами, с ног до головы закованные в панцири из черного серебра. Зал все так же молча взирал на них. Кандагару стало не по себе – происходящее уже не напоминало ему игру, из небытия возникали забытые многие поколения назад народы. Он прекрасно понимал, что просто так они не прибыли бы в Олтияр, для этого должна была быть чрезвычайно уважительная причина. И шах эту причину знал…

И вновь в коронационном зале раздался торжественный голос церемониймейстера, сопровождаемый грохотом посоха:

– Тла-Ан Ол-Ит! Повелитель Соухорна! С детьми и свитой!

В дверях стояло десятка полтора очень высоких, не меньше двух метров ростом, человекообразных существ в серых мантиях с капюшонами, скрывавшими лица. Только у стоявшего впереди капюшон был откинут, его узкие зеленые глаза с вертикальным зрачком пылали темным огнем.

Если раньше в зале было тихо, то теперь показалось, что все куда-то исчезли – воцарилась мертвая тишина. Каждый знал, что уже около трех тысяч лет схорры не покидали своих островов и не пускали к себе никого. А если кто случайно заплывал в их воды, то, словно ниоткуда, возникали узкие черные корабли, и несчастные не возвращались. Все эти тысячи лет маги Серой Башни пытались прорваться на Соухорн, но так и не сумели – столь сильно оказалось колдовство схорров. А теперь невероятные существа – здесь.

Шах Саммана ошеломленно помотал головой и едва не забыл поклониться схорру. Даже аллорн с храргом, судя по выражению их лиц, были потрясены появлением рептилий.

Тла-Ан Ол-Ит направился прямо к Светочу Древа и спросил его странным, каким-то свистяще-шелестящим голосом, трудно воспринимаемым человеческим ухом:

– А ты что здесь делаешь, старый враг?

– Уже нет… – поклонился аллорн.

– Что – нет?

– Не враг… – с грустью ответил Светоч Древа.

– Ты понял?! – глаза схорра расширились, вертикальные зрачки стали почти круглыми, он явно был сильно удивлен.

– Увы, слишком поздно… – с еще большей грустью в голосе прошептал Иллан-Илль.

Тла-Ан Ол-Ит поклонился ему и отошел к своей свите.

С противоположной стороны зала зазвучал гонг, затрубили рожки. Непонятно откуда звучащий голос провозгласил:

– Его величество, король Морхр! Принц Свирольт! Встречайте!

Толпа придворных торопливо раздавалась в стороны, и к трону прошествовал мрачный Морхр, одетый почему-то не в свои цвета, а в серое с серебром. Его сопровождал точно так же одетый принц. Шаха Саммана всегда удивляло, что олтиярец решил оставить жизнь младшему брату. Он бы не рискнул.

Король подошел к трону своих предков, украшенному старинной резьбой и каменными фигурками богов. Он коротко кивнул стоящим неподалеку гостям, которые поклонились в ответ. Согласно этикету король должен был сесть на трон, и все вокруг ждали этого. Но Морхр разочаровал их и стал слева от трона, Свирольт – справа, и оба устремили наполненные тревогой взгляды на дверь, ожидая непонятно чего. Придворные молча переглядывались, ничего не понимая, все происходило не по протоколу, что-то назревало, что-то такое, от чего их всегда невозмутимый король имел загнанный вид.

В полной тишине послышались шаги нескольких человек, к Коронационному залу кто-то приближался. Морхр напрягся и напомнил присутствующим охотничьего пса, сделавшего стойку на добычу. Двор замер в напряженном ожидании. В зал вошел еще один церемониймейстер и стал слева от входа. Первый стал справа. Толпа придворных недоумевала – такие почести при встрече? Два церемониймейстера? Кого они встречают? Неужели сам Глава Совета Магов изволил пожаловать?

Шаги приблизились, и в темном прямоугольнике входа вырисовалась человеческая фигура. Человек сделал шаг вперед, и все в зале увидели невысокого мужчину лет тридцати пяти, одетого в абсолютно черный облегающий костюм без единого просвета, только серебряный пояс выделялся на нем. На поясе с двух сторон были подвешены какие-то непонятные, но явно металлические предметы. Но вот глаза пришедшего не были глазами человека. Они пылали серебряным огнем безумного гнева и, казалось, поливали зал таким потоком ярости, что каждый из придворных поежился и еще раз задал себе вопрос: «Да кто же это такой?!»

Оба величавых церемониймейстера дружно грохнули посохами об пол и провозгласили:

– Владыка Йаарх Фальберг, Хранитель Серого Меча Предела! – и уже тише, но не менее твердо добавили: – Серый Убийца! Со свитой!

Зал на мгновение взорвался шумом и тут же потрясенно стих. На лицах людей проступили самые разные выражения – от ненависти до благоговения, от недоверия до восхищения. Они не знали, верить, или нет, слишком уж невероятным было услышанное. Многие никогда не верили в существование Владыки, считая древние хроники глупыми сказками. Боялись, однако, все – в хрониках характер Повелителя Тени описывался достаточно ясно. Но даже те, кто поверил, не могли понять: что понадобилось Владыке здесь, в забытом и мало кому нужном Олтияре?!

Человек, объявивший себя Серым Убийцей, не обращая никакого внимания на придворных, ожег их взглядом нечеловеческих серебряных глаз и быстро пошел к трону. Толпа поспешно раздвигалась перед этим странным существом. За ним, но чуть по сторонам, следовала восьмерка вооруженных хралов, настороженно держащих ладони на торчащих из-за плеча рукоятях мечей. За ними шли еще две хралки, потрясающе красивые брюнетки с волосами до пояса. Последними, неуверенно оглядываясь, двигались крестьянин и крестьянка. Придворные зашумели и недоуменно запереглядывались, потрясенные видом «свиты» этого так называемого Владыки. Человек в черном тем временем подошел к подножию трона и негромко сказал:

– Ты хотел меня видеть, король Морхр? Я здесь. Что тебе нужно?

Морхр настороженно смотрел в лицо тому, кому предстояло стать его властелином. Волосы Владыки были темно-русыми, лицо округлым, его окаймляла короткая рыжеватая бородка. Прямой, с почти незаметной горбинкой, нос нависал над кривящимися в ухмылке чувственными губами, скорее похожими на губы женщины, чем мужчины. А глаза… Эти нечеловеческие серебряные глаза заставляли короля дрожать, но он справился с собой и начал спускаться к Хранителю Серого Меча.

Толпа придворных молча наблюдала за тем, как Морхр спустился по ступенькам перед троном и опустился перед пришельцем на одно колено. Затем достал из ножен меч, взял его одной рукой за рукоять, второй за острие и плашмя поднял над головой. Двор онемел – того, что они увидели, быть не могло, но это происходило. Их до сумасшествия гордый король собрался приносить вассальную клятву какому-то приблуде, объявившему себя Серым Убийцей. Король же, не обращая внимания на потрясение придворных, торжественно произнес:

– Я, король Морхр из династии Орт, владеющий Олтияром, приношу тебе, Владыка Йаарх, от своего имени и от имени моего народа вассальную клятву, и клянусь разделять с тобой беды и радости, победы и поражения, богатство и бедность, жизнь и смерть. Я сказал!

Позеленев от ужаса, придворные взирали на своего короля, ожидающего решения человека в черном с упрямым выражением на костистом хищном лице. Человек, которому приносили клятву, молча стоял, скрестив руки на груди, и в упор смотрел Морхра.

«Что же он медлит?!» – шептали друг другу поверившие во Владыку.

«У него даже нет меча!» – злобно шипели остальные.

Прошло еще несколько минут, и все они увидели то, что будут помнить до конца дней.

Странный человек резко дернул головой и наклонил ее вперед. Прямо из его загривка медленно, постреливая небольшими разрядами, поползла вверх ощерившаяся драконьей пастью рукоять меча, украшенная светло-серыми сиагинтами. Владыка, схватившись за нее, вырвал меч из тела. Лезвие меча переливалось разными оттенками серого цвета. С него срывались ручейки серого же пламени и стекали вниз по телу Хранителя. Казалось, весь мир на мгновение сдвинулся с места, когда этот меч оказался на свободе.

В зале возник тихий ропот, потрясенные люди шептали: «Это он! Это Серый Меч! Это и в самом деле Серый Убийца!». Придворные тут же забыли о своей досаде, они радовались, что их король, как обычно, оказался самым предусмотрительным и первым принес клятву Повелителю Тени.

Владыка с лязгом опустил лезвие Серого Меча на лезвие меча Морхра:

– Я, Йаарх Фальберг, Хранитель Серого Меча, именуемый также Серым Убийцей, беру тебя, король Морхр, и твой народ в вассалы и клянусь защищать вас, и преумножать ваше достояние; клянусь изменить вас и уничтожить подлые и отвратительные обычаи, которые я здесь видел; клянусь учить вас и помогать вам. И да будет в этом порукой моя кровь!

Владыка зубами рванул себя за руку и щедро оросил своей кровью скрестившиеся мечи. Грянуло! Безмолвный гром пронесся над всем Олтияром, прошел по телу каждого человека. Страна приняла своего нового господина.

Серый Убийца тем временем поднял Серый Меч и спрятал его в себя. Затем приказал Морхру:

– Встань, вассал.

Король Олтияра поднялся с колен. Его сердце пело. Свершилось! Дороги назад теперь просто нет! Пусть он погибнет, но, может, хоть Владыка сумеет победить магов и навести в Олтияре порядок. Пусть теперь все будет как будет. Он еще раз поклонился своему сюзерену и сказал:

– Разрешите представить Вам, Владыка, моего младшего брата Свирольта.

Хранитель перевел пылающий серебряной яростью взгляд на того и, почти не размыкая губ, поинтересовался:

– Так ты принц, Свирольт?

Капитан стражи низко поклонился – теперь перед ним стоял не просто господин Йаарх, а его верховный сюзерен. Его тоже удивил вид Хранителя – за все время их совместного путешествия он еще не видал у того таких жутких, таких нечеловеческих глаз. Да, он был гневлив, но не настолько же?.. Свирольт поклонился еще раз и негромко ответил:

– Да, Владыка. Простите меня, что я не сказал вам об этом раньше.

Серый Убийца повернулся к королю и глухо спросил:

– И ты не уберег невесту собственного брата?

Его голос звучал скрежетом железа по стеклу. Морхр склонил голову и негромко сказал:

– Мне, Владыка, доложили о ней тогда, когда девочку уже вывели на помост. И если бы я попытался вырвать ее оттуда, к вечеру весь Олтияр был бы залит кровью и на престоле сидел бы кто-то из жрецов! Они, взяв невесту моего брата и сделав так, чтобы я об этом не знал, предупреждали меня о своей силе. У них слишком много последователей…

– Вот как? – со странным, ледяным безразличием переспросил Владыка. – У тебя есть тайная стража?

– Конечно, – попытался улыбнуться непослушными губами король.

– Ее начальника сюда. Немедленно, – голос Серого Убийцы продолжал оставаться столь же нечеловечески спокойным.

Морхр что-то шепнул стоящему рядом придворному в черном, шитом золотом камзоле, и через несколько минут к Владыке подвели невзрачного на вид человека со стального цвета цепкими и жестокими глазами.

– Ты начальник Тайной Стражи?

– Да, Владыка! – поклонился тот. – Мое имя Тонх.

– Ты знаешь ничтожных, которые, объявив себя моими жрецами, творят непотребства с невинными девушками на потеху толпе? – проскрежетал голос Серого Убийцы.

Гримаса ненависти передернула лицо Тонха, он заскрипел зубами:

– Еще бы я их не знал. Моя дочь…

Владыка криво усмехнулся.

– Мне нравится твое к ним отношение. Так вот, слушай меня внимательно.

Начальник Тайной стражи подтянулся, в его глазах появилась жестокая надежда на что-то, и он преданно уставился на Серого Убийцу.

– Поймай мне их… Всех до единого… – Владыка говорил с присвистом, с трудом выталкивая из себя слова. – И если хоть один уйдет…

– Не уйдет, господин мой! – исказила лицо Тонха злобная радость. – Да я…

Но Серый Убийца уже не слушал его, он повернулся к королю и приказал:

– Дай ему право, Морхр, использовать любое воинское подразделение страны!

Король сорвал со своего пальца перстень и протянул Тонху. Начальник Тайной стражи схватил его и исчез в толпе.

Хранитель Серого Меча повернулся к остальным монархам и тем же ледяным голосом проскрежетал:

– Кто следующий?

Шах Кандагар был до глубины души потрясен увиденным – истинный Владыка стоял перед ним, свершалось то, о чем он едва смел мечтать бессонными ночами. Он хотел было рвануться Хранителю Меча и стать перед ним на колено, но толстый Тортфир опередил его и кинулся на колени перед повелителем, трясущимися руками вытаскивая свой ритуальный мечишку. «И тут опередил, сволочь жирная!» – мелькнула у шаха досадливая мысль.

И вновь звучали слова присяги и сотрясал мир беззвучный гром, пронизывающий каждого до костей. Вскоре толстяк, повизгивая от ужаса, отполз обратно, искоса поглядывая на Повелителя.

Кандагар подошел к Владыке и, с восторгом взирая на него, с достоинством встал на одно колено. Он произнес свою клятву с радостью, хотя прекрасно понимал, что грядет страшная война. Но ничего уже ни имело для него значения – его жизнь необратимо менялась. И грянул беззвучный гром, пронзивший тело Кандагара ледяным холодом, и он почувствовал себя как-то иначе. Встав на ноги, шах низко поклонился своему сюзерену и вернулся к свите.

Йаарх не понимал, что с ним творится. Тело не слушалось его, делало и говорило что-то само, без его участия. Он пытался позвать Меч, но тот не откликался, не слыша голоса Хранителя. И Меч здесь был ни при чем, это почему-то Йаарх знал твердо.

Совмещающий Разности и сам пытался понять, что происходит с его подопечным – вокруг того клубилась жуткая, непредставимая сила. Такого, до Объединения, быть просто не могло. Но было… Меч внутренне поежился – похоже, на сей раз ему достался Хранитель, каких еще не бывало.

Внезапно непонятная сила покинула Йаарха.

Ни тот, ни другой не знали, что именно в этот момент прекратил бесноваться над озером Соухорн Серый Дракон, изливая свое горе от нелепой смерти любимого ученика. Он даже не подозревал, как повлияла его ярость на носителя Серого Меча.

Власть над телом вернулась к Йаарху, и он зашатался от слабости, в глазах стало темно. К нему тут же рванулись Морхр со Свирольтом и поддержали под руки.

– Что с вами, Владыка? – встревожено спросил король.

– Пи-и-ить… – только и смог он прохрипеть осипшим голосом.

Морхр махнул рукой, и кто-то подал Йаарху большой кубок молодого вина. Он выпил залпом и потребовал еще.

«Парень! – раздался в его голове голос Меча. – Ты хоть чуть-чуть соображаешь, что творишь?»

«Это не я, – устало ответил Хранитель».

«Да знаю я, что не ты. И очень хотел бы знать, что и кто это…»

Йаарх слабо улыбнулся про себя, его все еще шатало. Интересно, что делать дальше – тело без его согласия взяло в вассалы три народа! А отвечать за все это придется ему… Перед Творцом и собственной совестью. К тому же, как он понял, были еще желающие уйти под его руку, и брать ли их – Хранитель не знал.

«Продолжай, – посоветовал Меч, – к моему глубочайшему сожалению, останавливаться поздно».

Несмотря на усталость, Хранитель понимал это и сам. Он тяжело повернулся к ожидавшим его монархам и в удивлении замер. На него смотрел не человек.

«Кажется я схожу с ума…» – растерянно протянул Меч.

«А ты и на это способен?» – слабо удивился Йаарх.

Но тот не обратил внимания на его слова и продолжал говорить, видимо, сам с собой:

«Аллорн… Но они же всегда воевали против нас, и не было врагов лютее. Каждый раз, в каждый приход… И Светоч Древа хочет стать вассалом Владыки Тени?! Что же произошло с Архром? Что с ним сотворили, что даже эти?..»

Йаарх, удивленный монологом Меча, поднял глаза и увидел спокойно взирающие на него огромные голубые глаза, наполненные мудростью тысячелетий. Лицо было прекрасным и чистым, но какой-то холодной, отстраненной красотой. Слегка заостренные уши стоящего перед ним покрывали волосы цвета белого серебра. Хранитель был поражен – перед ним стоял эльф. Именно такими их описывали все, начиная с Толкиена. Эльф… Он улыбнулся и нерешительно подошел поближе к бессмертному.

Светоч Древа поклонился ему и звенящим, переливающимся голосом торжественно произнес:

– Народ Аллорн осознал свою ошибку, Владыка, и пришел принести тебе вассальную клятву… – потом улыбнулся и улыбка разом оживила холодное лицо, его красота ожила. – А я помню тебя совсем иным, Повелитель…

«Иным?!» – Йаарх потрясенно отступил. Только через несколько мгновений он вспомнил о бессмертии эльфов.

– А разве ты не знал, эльф, что мы, в отличие от вас, не бессмертны? И что Серый Меч приходит в разное время к разным людям? – прищурился Хранитель.

– Эльф? – удивленно посмотрел на него Светоч Древа. – Почему ты назвал меня так, Владыка?

Тут уж очередь удивляться настала для Йаарха.

– Так называют ваш народ книги в моем мире.

Иллан-Илль услышал позади тихий голос одного из Мудрецов Древа, сопровождавших его:

– В некоторых очень древних хрониках наш народ иногда звали и так.

Светоч Древа коротко кивнул и снова посмотрел на носителя Серого Меча. Тот с удивлением всматривался в глаза аллорна.

«Как он все-таки парадоксален… – вздохнул про себя Иллан-Илль. – Ведь только что был в диком гневе и сотрясал все вокруг, а сейчас уже по-детски удивляется».

А Хранитель, между тем, задал ему вопрос, к ответу на который аллорн готовился не одну сотню лет:

– Скажите мне, Иллан-Илль, но ведь вы, аллорны, всегда были моими врагами… Что же случилось? Почему вы пришли ко мне?

Светоч Древа поднял на него свои невероятные глаза, в которых стояла мука, и с трудом начал свой рассказ:

– Я не знаю, с чего начать, Владыка… Может, с этого. Век за веком после вашего ухода нас, именем любви и Света, пытались загнать в рабство, навязать жестокие, противоестественные обычаи, пытались запретить любить. Но мы не хотели принимать навязываемого магами людей. Тогда нас постепенно, путем обмана и подлых провокаций, начали выживать отовсюду. Теперь у нас остался только небольшой клочок холодной земли на материке Оллиниари, рядом с землями наших друзей храргов, – эльф вежливо поклонился в сторону стоящего неподалеку коренастого бородатого мужчины. – Хотя даже их постоянно пытаются натравить на нас. И чтобы не настораживать Серую Башню, мы больше тысячи лет вынуждены поддерживать пограничную войну, в которой ежегодно сгорают тысячи молодых жизней… Мы стараемся никого не пускать к себе, но для магов Башни наши заслоны ничто. Они проникают в наши земли и развращают молодежь. Но все же, весь Молаарн был в шоке, когда юноша-аллорн впервые за всю нашу историю привел любимую к магу, чтобы обречь ее на кошмар. Тогда мы отправили в изгнание всех, кто поддался сладким речам наших так называемых «друзей». Как мне ни стыдно это признавать, один из магов Совета, а именно магистр Боли – моя собственная дочь…

Из глаз аллорна закапали слезы. Но он смог взять себя в руки и продолжил:

– И вот, две с половиной тысячи лет назад среди нас родился тот, кого потом назвали Учителем Откровений. Ему было не больше пятисот, когда на одном из Советов Мудрых он заявил нам, что путь народа Аллорн – с вами, Владыка. Ибо именно вы всегда проповедовали свободу выбора для каждого и никогда не признавали рабства. Мы были столь разъярены его словами, что казнили философа, посчитав вражьим прислужником. Но умирая, он сказал нам: «Может, хоть своей смертью я смогу доказать вам, несчастные слепые дети, что в мире существует не одна истина…» И много еще слов сумел он найти, таких слов, что раз упав в душу, со временем дают ростки понимания. Тогда мы не слушали их, но запомнили. Прошли столетия, и аллорны начали задумываться о многом, впервые за сотни тысяч лет попытавшись пересмотреть основы, внушенные нам неизвестно когда и неизвестно кем. Теперь я понимаю, что не Творцом, ибо тому, кто велик, не нужны рабы. Ведь мы сами становились злом, когда выжигали мирные деревни уррун-хурров и иных ваших последователей, выжигали под корень, не жалея не женщин, ни детей, и искренне веря, что творим добро. Считая вас и всех, кто был с вами, просто злом, и слепо отрицая ваше право на существование и собственный выбор, мы создавали и лелеяли наше собственное рабство в будущем. А когда мы начали понимать, что сотворили, в нас начала пробуждаться совесть, мы начали вспоминать все, что сделали, и нам стало больно… Мы начали учиться чувствовать чужую боль. Долго и мучительно все это происходило, многие, решившие идти старым путем, покинули Молаарн и отправились в неизвестность. Говорят, их видели в Диких Землях, где стояли когда-то в эллорновых лесах наши города. Я не знаю, где точно… Мы не мешали им покидать нас – у каждого есть право на свой выбор, на свою судьбу и на свою боль.

Он опустил голову, отчего длинные серебристые волосы упали вниз и скрыли лицо.

– Вот и теперь, – снова заговорил эльф, – когда мы узнали, что вы вернулись на Архр, и решили идти вслед за вами, не все захотели этого. И еще несколько кораблей ушли в неизвестность… Я надеюсь, что вы не будете им мстить за это, Владыка?

Светоч Древа просительно посмотрел на Хранителя, и тот, потрясенный до глубины души этой исповедью, ответил:

– Вы сами сказали, что каждый имеет право на свой выбор, свою судьбу и свою боль. Если они не поднимут оружия на меня, я не подниму оружия на них.

Аллорн поклонился ему:

– Благодарю вас, Владыка. Мне жаль говорить это, но они сказали, что мы предали Свет и отдали души Тьме…

Йаарх вспомнил читанную им недавно «Черную книгу Арды» Ниеннах Иллет и вздрогнул. Думал ли он когда-нибудь, что ему где-то доведется занять место Мелькора? «Но ведь тот, кого враги назвали потом Морготом, был мудр и добр, – с бешеной скоростью неслись в голове землянина мысли. – Мне же не хватит ни того, ни другого… Я же просто человек, не слишком умный и не слишком добрый. Как мне быть? Ведь они смотрят на меня, как на полубога! А я не Мелькор…» Хранитель сжал кулаки, понимая, что от судьбы не уйти, и, взяв себя в руки, тихо сказал:

– Тот, кто боится смотреть во Тьму, не способен увидеть Свет…

Иллан-Илль с удивлением взглянул него, и Йаарх продолжил:

– Не видя ни Света, ни Тьмы, он обманывает сам себя и служит только сам себе. Это не мои слова, я вычитал их в одной книге, написанной двумя сказительницами из моего мира.

– Я бы очень хотел прочесть ее, – почти неслышно сказал аллорн.

Вспомнив, что текст есть у него на жестком диске компьютера, Йаарх улыбнулся:

– Возможно, я смогу это устроить, Иллан-Илль.

Повелитель народа Аллорн коротко поклонился и встал на одно колено, доставая из ножен и плашмя поднимая над собой полупрозрачный, явно кристаллического происхождения меч. И принес свою клятву. И Хранитель принял ее. И опустил Серый Меч на меч Светоча Древа.

На этот раз беззвучный гром сотряс дворец до основания, в окна было видно, как ударили в землю столбы светло-серого пламени. Ледяная волна пронзила обоих, и потрясенные уже происшедшим на их глазах придворные увидели, как от тел человека и аллорна рванулись по залу волны разноцветного сияния. Несколько минут продолжалось буйство магической стихии, но вскоре стихло, оборвавшись внезапно.

Светоч Древа, шатаясь, поднялся на ноги и с трудом выдавил из себя:

– Отныне вся наша сила, магия и знания – ваши, Владыка…

Йаарха тоже пошатывало, голова кружилась, но он поддержал аллорна под руку и ответил ему:

– Благодарю вас и ваш народ, Иллан-Илль. Еще никогда не происходило того, что произошло сегодня. Пусть же никогда более мы не будем врагами!

Аллорн вновь поклонился ему и вернулся к своей свите. К Йаарху тут же приблизился невысокий, коренастый мужчина с окладистой бородой до колен, которая почти полностью скрывала черты его лица. Только маленькие настороженные глазки и нос картошкой виднелись из-под нее. Бородач был с ног до головы закован в черное серебро, на голове его был золотой обруч с огромным алмазом. Он низко поклонился Хранителю и сказал:

– Я Рохтр-Урх-Мрок, Владыка, Молот Храргов. И в моем лице народ храргов просит вас принять нас под свою руку.

«Что же все-таки творится в этом несчастном мире? – с искренним недоумением протянул Совмещающий Разности. – Эти ведь тоже всегда воевали против нас…»

Йаарху ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и спросить у храрга:

– А вы почему пришли ко мне?

Бородатый угрюмо наклонил голову и, спотыкаясь почти на каждом слове, ответил:

– Я не умею говорить так красиво, как мой друг Иллан-Илль. Но и с нами творили то же самое, и мы тоже не хотим принимать их законов! Аллорны сумели убедить нас прийти к вам, мы поняли, что только вы сможете дать нам возможность жить так, как мы сами того хотим, не навязывая чужого. И поэтому мы с Вами, Владыка! Наши секиры не подведут в бою.

Он поклонился и протянул руку назад, одновременно вставая на одно колено. Кто-то из его приближенных вложил в протянутую руку боевую секиру, и Молот Храргов плашмя поднял ее над головой. И дал свою клятву. И Йаарх принял ее. И вновь сотрясался дворец и неслись по залу неистовые волны света. А когда все закончилось, Рохтр-Урх-Мрок молча встал, угрюмо склонил голову перед своим сюзереном и вернулся к свите.

Йаарх огляделся по сторонам и увидел, что к нему приближается некто, с ног до головы закутанный в темно-серый балахон, однако капюшон был откинут, открывая лысую голову существа. Хранитель вздрогнул – на него в упор смотрели нечеловеческие зеленые глаза с вертикальным зрачком. Едва намеченные ушные раковины, кожа нежно-зеленого цвета… Черты лица на удивление правильны и симметричны.

Существо приблизилось и шипящим голосом произнесло:

– Я, Тла-Ан Ол-Ит, от имени народа схорров, всегда сохранявших верность тебе, Владыка, приветствую тебя и хочу подтвердить вассальную клятву. Мы всегда были верны Тьме. И мы видим Свет.

Йаарх с некоторым удивлением отметил, что схорр обращается к нему на «ты», и в этот момент услышал внутри себя торжествующий голос Серого Меча:

«Это схорры! Я очень рад, что они снова с нами. Могучие союзники и великие маги. Хотя их магия очень своеобразна».

– Советуешься с Мечом, Владыка? – прошелестел Повелитель Соухорна.

– Ты знаешь? – удивился Йаарх.

– Да, – почти незаметно поклонился человек-рептилия.

Остальные вассалы Владыки с недоумением переглянулись между собой, услыхав это.

– Ты разрешишь им рассказать, Повелитель? – спросил схорр.

– Не я должен разрешать.

«Я отвечу ему», – согласился Совмещающий Разности.

Тла-Ан Ол-Ит вздрогнул, когда в его голове раздался сухой голос:

«Я, Серый Меч Предела, разрешаю тебе, повелитель наших верных друзей, рассказать другим обо мне».

Схорр поклонился в пустое пространство и сказал:

– Серый Меч разумен и имеет душу. Он общается с Владыкой, но может, если будет на то его желание, говорить и с любым из нас, как только что со мной.

Новоиспеченные вассалы все так же недоверчиво переглядывались и перешептывались между собой.

«Не верят, сволочи! – весело сказал Меч. – Ну, я им сейчас скажу кое-что…»

Стоящие у трона вздрогнули, а кое-кто даже слегка подпрыгнул от неожиданности. Первым опомнился Морхр, сперва улыбнулся, а затем согнулся от хохота. Вслед за ним рассмеялись остальные. Смеялись довольно долго.

«Что ты им такое сказал?» – поинтересовался Йаарх.

«Ни к чему тебе это знать, а то еще обидишься», – добродушно проворчал Меч.

Йаарх и в самом деле хотел слегка обидеться, но времени на это не было. Тла-Ан Ол-Ит стал на одно колено, подняв над головой узкий меч с антрацитово-черным лезвием. И все тем же шипящим голосом принес свою вассальную клятву. Серый Меч лег на черное, узкое лезвие меча схорра, и по залу пронеслись волны тьмы, смешанной со всполохами зеленоватого сияния.

Когда все завершилось, схорр встал на ноги, спрятал свой меч и сказал:

– Вот мы и снова с тобой, Владыка. И еще…

Он внимательно посмотрел на сюзерена щелевидными глазами.

– Что?

– Со мной жрицы Черного Пламени, – почти неслышно ответил схорр. – Прими в дар нашу магию, Владыка.

Он в который раз поклонился Йаарху.

«Принимай! Ты даже не представляешь себе, что это! Ты получишь огромную силу и власть над собственным телом. Полную!» – всполошился Серый Меч.

«Как это?» – растерялся Хранитель.

«Ты сможешь преобразовывать тело, как захочешь! Тебе не будут страшны никакие раны, даже если от тебя целым сохранится только кусочек пальца, то за несколько дней нарастет новое тело. Разрывная пуля в голову будет тебе совсем не страшна».

«И я окончательно перестану быть человеком…» – с тоской подумал Йаарх, согласно кивая.

Повелитель Соухорна улыбнулся и сказал:

– К вечеру обряд передачи Силы будет готов, господин мой.

И, не говоря более ни слова, отошел. Йаарх стоял, тупо озираясь по сторонам, и не знал, что ему дальше делать. Он очень устал, ноги подкашивались и очень хотелось сесть. Но в этот момент кто-то осторожно дотронулся до его плеча, и Хранитель обернулся. Перед ним стоял начальник Тайной стражи Морхра.

– Слушаю тебя, Тонх, – устало выдавил из себя Йаарх.

– Я выполнил ваше приказание, Владыка! Все до единого жрецы схвачены и заперты внутри их малого храма. Тайных выходов нет, я проверил лично. Но перед храмом собралась огромная толпа их последователей. Я окружил здание десятерным кольцом стражников, но боюсь, этого будет недостаточно.

Йаарх тяжело вздохнул, но долг был превыше всего, и он обратился ко всем:

– Вассалы мои! Правители народов! Мы с вами сейчас отправимся к этому храму, и я свершу правосудие над теми, кто именем моим вершил чудовищные преступления.

В горле пересохло, и он щелкнул пальцами, требуя вина. Кубок тут же подали, Хранитель выпил и, отбросив опустевший кубок в сторону, тяжело направился к выходу. Дороги из дворца он почти не помнил, в глазах было темно от усталости. Помнил лишь, как сел в поданную карету и сразу отключился. Разбудили его на подъезде к площади, на которой находился храм. Как ни странно, но полчаса сна неплохо освежили. Мозг работал четко, и Хранитель уже решил, что должен сделать.

Возле храма собралась огромная толпа, наверное, не менее пятидесяти тысяч человек. Стоял жуткий рев, сквозь который ничего нельзя было услышать. Йаарх выбрался из кареты и обвел глазами площадь. Это оказалось то же самое место, где он уже был утром – посреди толпы возвышался помост с машиной пыток и телом невесты Свирольта. Землянин сжал зубы и махнул рукой вассалам, стоявшим у других карет. Олтиярский король вместе с принцем подошли к нему.

– Мне нужно на этот помост, – с гримасой ненависти прорычал Хранитель.

Морхр коротко поклонился, взмахнул рукой и указал вперед. Монархов окружило кольцо закованных в броню гвардейцев, построившихся вокруг них клином. По знаку короля они двинулись вперед и начали прорываться к помосту. Вокруг бурлило разъяренное человеческое море. Камни и палки грохотали по выставленным щитам гвардейцев, но те, не отвечая на удары, продвигались вперед. Через некоторое время им удалось прорваться, и воины, ощетинившись копьями, заняли оборону вокруг помоста. Йаарх поднялся на него и огляделся. Куда ни кинь взгляд, были видны беснующиеся люди. Он зло усмехнулся, подошел к скотской машине и вызвал Предел. В чистом небе грянул гром, и черная молния ударила по машине, в одно мгновение превратив ее в пепел. Мертвая тишина рухнула на площадь.

Только сейчас толпа обратила внимание на стоящих у помоста короля с братом, еще каких-то людей. А на самом верху скрестив руки на груди замер невысокий человек в черном облегающем костюме с серебряным поясом. Его глаза тоже пылали серебром и не были глазами человека.

– А ну отпустите святых жрецов! – раздался из гущи людей вопль какого-то фанатика.

– Молчать! – рявкнул человек с помоста и поднял руку, с которой сорвался венчик серых молний. Его голос долетел до каждого на площади, грохоча и пронимая до костей, до дрожи в коленках.

– А ты кто такой, чтобы нам указывать?! – завопил из толпы еще кто-то, не обращая внимание на дергающих его за рукава соседей, испуганных громовым голосом мага. Никто, кроме мага, не мог пускать с руки молний, уж это каждый из толпы прочно усвоил с самого детства.

– Кто я?! – прохрипел Владыка.

Гнев пузырями вздымался изнутри, разрывая его сознание в клочья.

– Кто я?! – повторил он. – Сейчас увидите!

И, схватив Предел неизвестным ему до сих пор заклятием Прокола, Хранитель вывернул его наизнанку. Заклинания приходили сами собой в нужный момент. Он вырвал Серый Меч из своего тела и поднял его вверх. С сияющего лезвия с ревом рванулся вверх столб серого пламени, в небе над ним образовалась черная закручивающаяся воронка, задул ураганный, сбивающий с ног ветер, вокруг потемнело.

– Владыка!!! – взвыла толпа. – Серый Убийца вернулся! Он с нами!

– Да, я вернулся! – взревел в ответ Йаарх. – И я с вами! Ваш король отныне мой вассал! Но вы осмелились назвать святыми скотов, творящих именем моим преступления! Они умрут за это! Все! А вы будете смотреть! И запомните правосудие Серого Убийцы навсегда!

Люди в благоговейном ужасе внимали ему, каждому было страшно до жути. Ведь одно дело – молиться, да мучить беззащитных девушек, а совсем другое – по-настоящему служить вернувшемуся из ниоткуда Повелителю.

– И запомните! Никто, никогда и никому более не будет принесен в жертву! Тем более – таким способом, – Владыка указал свободной рукой на тело замученной девушки. – Вы меня поняли, я вас спрашиваю?!

Его голос вновь гремел и сотрясал каждого.

– Да, Владыка! Мы поняли… – глухо ответила толпа.

– Освободите дорогу к храму! – велел Йаарх, понемногу начиная успокаиваться, и люди рванулись в стороны, освобождая проход.

Хранитель спрятал Меч, вновь вызвав благоговейный ропот, спустился с помоста и быстро пошел к храму. Его вассалы, гвардейцы и хралы следовали за сюзереном. Воронка в небе исчезла и ветер стих.

Все то время, что Владыка говорил, каждый маг мира Архр корчился от нестерпимой боли, не понимая что с ним происходит. А в озере Соухорн колотил хвостом по воде купавшийся там Серый Дракон, вопрошая сам себя: «Да что же творит эта сволочь, чтоб его?!»

Йаарх не спеша подошел к огромной узорчатой медной двери храма и остановился. Стражники, окружавшие храм десятерным кольцом, расступились. Он оглянулся и приказал:

– Морхр, Свирольт, за мной.

Первым, кого увидел Хранитель, войдя, был толстый лысый старик в серой мантии с большой бляхой на груди, где был изображен Серый Меч. Йаарх зашипел от накатившей ярости.

Великий Жрец Серого Убийцы надменно смотрел на вошедших и недоумевал про себя. Он поджал губы и спросил:

– Кто дал вам право задерживать жрецов Владыки?

Старик не понимал, как Морхр осмелился на подобное. Ведь невеста его брата была взята для предупреждения. Но король, видимо, ему не внял. «Что ж! – внутренне усмехнулся жрец. – Еще сегодня на престол взойдет другой король, достаточно уважающий жречество!» Он с гневом и негодованием посмотрел на Морхра, затем прислушался к шуму толпы за стенами и довольно усмехнулся – там стояла его сила, его последователи. И против них королю ничего не сделать. Тут жрец обратил внимание на Свирольта и осклабился.

– А-а-а, принц Свирольт изволили пожаловать… – издевательским тоном протянул он. – Да неужели же вам не понравилось, как Владыка любил вашу невесту?.. Да-а-а не мо-о-ожет то-о-го-о бы-ы-ыть…

Йаарх с омерзением смотрел на жирную, одутловатую тушу жреца. И эта мразь еще смеет издеваться над горем такого человека, как Свирольт? Он скрежетнул зубами и бросил в спину толстяка:

– Право им дал я!

– А ты кто такой?! – по-молодому резво повернулся к нему жрец.

Он увидел перед собой невысокого сухощавого, но очень мускулистого человека, одетого в черный металлический костюм, явно работы древних храргов. Но глаза стоящего перед ним глазами человека не были, они пылали серебром и излучали столь неистовый гнев, что проняло даже жреца. Он увидел, как незнакомец злобно ухмыльнулся, затем ощерился. А тому, что произошло затем, старик сперва просто не поверил – человек в черном склонил голову и начал доставать из своего тела тот самый меч, изображение которого красовалось на нагрудной бляхе жреца.

– Нет! Не-ет! Не-е-ет!!! – завопил он, закрывая руками глаза. – Этого не может быть!

Верховный жрец, проповедуя последователям о могуществе Серого Владыки, в него не верил, и теперь с ужасом смотрел на ожившую легенду.

– Вы, именем моим творя мерзости и преступления, рассчитывали остаться безнаказанными?! – оглушил старого жреца голос Владыки, серебряные глаза которого, казалось, прожигали насквозь.

– Но ведь во имя твое! – взвыл толстяк, рухнув на колени.

– А кто тебе сказал, что мне нужны чужие мучения?! – склонился над ним Повелитель Тени.

– Но ведь…

Но Хранитель уже не смотрел на него.

– Морхр! – позвал он.

– Да, Владыка? – склонился тот.

– Твои люди, наверное, знают, кто из жрецов хотя бы раз участвовал в пытках лично?

– Конечно.

– Этих немедленно казнить. Всех.

– Где же мне столько кольев набрать?.. – мрачно оскалясь, спросил сам себя король, морща лоб.

– Никаких кольев! – скривил губы Йаарх. – Мы, в отличие от них, если и вынуждены убивать, то должны делать это быстро и, по возможности, безболезненно. Пусть им отсекут головы. Там, на площади.

Его фразы были коротки и отрывисты. Морхр вновь поклонился и спросил:

– А что делать с остальными?

– У тебя, надеюсь, – усмехнулся Хранитель, – найдется какой-нибудь рудник с условиями поплоше?

– Найдем, Владыка… – попытался спрятать улыбку в усы король.

– Вот и отлично, – Йаарх кивнул вошедшим стражникам в сторону притихших жрецов. – Приступайте.

Свирольт рухнул перед ним на одно колено и взмолился:

– Владыка, умоляю, отдайте мне этого… – он указал рукой на успевшего уже обделаться от ужаса Верховного Жреца.

Хранитель поморщился.

– Если хочешь, бери, Свирольт. Но не советую с этой тварью долго возиться – самому потом противно будет.

Он отошел в сторону и с брезгливостью наблюдал, как набегающие стражники хватали орущих жрецов и вытаскивали их из храма. В голове ворочались ленивые мысли: «Странно, сейчас по моему приказу казнят больше пятисот человек, а я, всегда считавший себя гуманистом, ничего не чувствую…»

«А чего же ты хочешь, парень? – отозвался Меч. – На тебя за один день столько всего свалилось, что полжизни теперь расхлебывать придется…»

«И что?..» – безразлично спросил Йаарх.

«А то, – раздраженно ответил собеседник, – что я никак не ожидал, что в твои руки вот так запросто свалится треть мира! Смотри, не обожрись властью».

«Да пошел ты!» – в сердцах отмахнулся Хранитель и вышел из храма.

Стражники тем временем деловито тягали ошеломленных таким исходом дела и никак не ожидавших беды, а потому покорных жрецов к помосту, и там столь же деловито рубили им головы, которые затем швыряли в мрачно ропщущую толпу. В десять цепочек справились на удивление быстро, за каких-то полтора часа. Йаарх все это время спокойно стоял и наблюдал за выполнением своего приказа, не испытывая ничего, кроме легкой гадливости, как будто давил тараканов, а не предавал смерти людей. Краем глаза он увидел, как из храма вышел подтянутый и опрятный, как всегда, Свирольт, и направился к нему. Подойдя, тихо прошептал тому на ухо заплетающимся от усталости языком:

– Капитан, если я сейчас не лягу поспать, то свалюсь с ног…

– Вас сейчас же отвезут, Владыка, – кивнул тот и повернулся к шедшему рядом лейтенанту, что-то приказав ему.

Через несколько минут к Йаарху подъехала карета, он сел в нее и мгновенно уснул.

Морхр стоял на площади и, злорадно ухмыляясь, наблюдал за казнью жрецов. Сбылось то, о чем он раньше мог только мечтать, бессильно смотря, как власть ускользает из рук. Предстояло сделать еще очень многое, но король уже ничего не боялся, он сам избрал свою судьбу – служить Повелителю Тени. И жрецы казнены. Сумасшедшая надежда на то, что Архр все же способен измениться, не оставляла его сердце. Он огляделся по сторонам и увидел в стороне от помоста остальных вассалов Владыки, так же спокойно наблюдавших за завершавшейся казнью. Морхр подошел к ним.

– Где Владыка? – спросил Тортфир.

– Поехал немного отдохнуть перед вечерним пиром, он очень устал.

– Неудивительно, – раздался шипящий голос схорра. – Шесть, а считая и площадь, семь таких выплесков энергии доконают любого мага.

Морхр внимательно оглядел каждого из повелителей народов, стоящих рядом, и ему в голову вдруг пришла великолепная идея. Он засмеялся и сказал:

– Братья! Мы все сейчас вассалы Владыки. Но чтобы у нас не было между собой мышиной возни, я предлагаю стать еще и кровными братьями.

Наступила тишина, все с легким удивлением пристально смотрели на короля Олтияра, предложившего столь неожиданный ход.

– Ничего не имею против, – прозвучал серебристый голос Светоча Древа.

– Я тоже, – немедленно отозвался Молот Храргов.

– Это несколько неожиданно, – присоединился схорр, – но я согласен.

– С удовольствием к вам присоединяюсь, господа, – фальшиво улыбаясь и пытаясь скрыть гримасу недовольства, сказал Тортфир.

У шаха Кандагара имелась масса возражений против предложенного Морхром плана, но оставшись в одиночестве, он не решился выступить против, и тоже присоединился, проклиная про себя неугомонного олтиярца.

Монархи достали кинжалы и порезали себе руки. Затем вассалы Владыки Тени встали в круг, подняли руки над головой и скрестили их в жесте Братства. И вместе произнесли положенную клятву. Их кровь смешалась и заклятие вступило в силу – леденящий холод пронзил тело каждого, и они почувствовали себя единым целым. Впервые за многие десятки тысяч лет три человека, аллорн, храрг и схорр стали кровными братьями, и история Архра свернула с проторенного пути.

Глава 11 А так бывает?.

Идорна третью неделю упорно шла на запад, к побережью, почти не останавливаясь на отдых и не охотясь. Она была очень голодна, но не обращала на голод никакого внимания. Девушка не знала, что ей делать дальше, как искать Хранителя Меча, знала лишь, что должна. А ко всему прочему примешивались муки совести. Раньше она никогда не знала, что это такое…

Девушка шла через леса обнаженной, держа в руке узелок с подаренным ей платьем погибшей по ее вине самочки. Узелок жег руку, но она терпела, понимая, что дальше, среди людей, одежда понадобится. Сколько раз Идорна проклинала саму себя. Ведь говорил Учитель – сдерживайте свой гнев, учитесь видеть суть за внешностью. А она… «Не сдержалась, тварь чешуйчатая! И вот тебе результат: спокойно смотрела, как убивают твою почти что сестру, спасавшую тебе жизнь. Думавшую, что спасает… Тебе-то эти два охотника не были опасны, сразу могла их пришибить. И самочка осталась бы жива…» Идорна подумала о муже несчастной и содрогнулась: он ведь был абсолютно прав – и люди, и драконы бывают разными.

Не обращая внимания на окружающее, только привычно отмечая краем сознания любое движение в лесу, дракона шла вперед, продолжая вспоминать и анализировать. Благо, аналитическому мышлению Учитель ее научил. Но несмотря на длительные и мучительные раздумья, она так и не смогла понять причин трагедии, происшедшей в городе. Да, они, по наивности, вместо того, чтобы сразу же отправиться к побережью, пытались разобраться в людях. Но это не объясняло, почему на них накинулись. Ведь никто из драконов не был агрессивен…

Идорне вспомнилась отвратительная сцена продажи рабынь для удовольствий. Да, раньше она не верила Учителю, считала, что он рассказывает страшные сказки, пока не увидела сама. Как же разобраться в людях? Они же такие разные. Вот среди своих ясно: каким бы ни был погибший Рохарх, она его всегда понимала. Понимала, почему ало-черный такой, знала, чего от него ждать. А люди… Кто их знает. Да, многие из них – скоты, но есть и другие. Теперь она знала это твердо. Хоть тот влюбленный студиозус в городе – он ведь тоже иной, он способен любить даже искалеченную девушку…

Сверив направление по расположению солнц, она пустилась бегом, чтобы размять затекшие мышцы. Сколько еще идти, Идорна не знала – двигаться приходилось в человеческом облике, а становиться драконой и взлетать она не решалась – поблизости могли оказаться маги. Оцарапавшись о колючий куст, дракона разъяренно зашипела, прокляв слабое и ничтожное тело, в котором сейчас находилась.

Ближе к вечеру усталость взяла свое, и дракона начала присматривать место для отдыха. Вокруг было очень красиво, поросшие лиственным лесом холмы пылали феерией красок. Она углубилась в лес и вскоре нашла совсем маленькую, но очень симпатичную полянку, поросшую густой травой. Усевшись в тени и наконец-то расслабившись, Идорна вслушалась в успокаивающий шум леса. И тут же вскочила на ноги – откуда-то издалека доносился тихий, безнадежный плач ребенка. Драконьего ребенка! Но это же человеческие земли! Откуда здесь дети драконов?!

Идорна, подозревая, что это, вероятнее всего, ловушка, ничего не могла с собой поделать. Да и никто из драконов не смог бы – не оставлять без помощи детей было заложено у каждого из них в подсознании, в инстинктах. Этим и пользовались охотники, ловя детей… Она поспешно направилась туда, откуда слышался плач.

Лес был очень густым и увидеть что-либо оказалось почти невозможно. Через некоторое время плач начал стихать, и Идорна поняла, что ушла в сторону. Дракона долго рыскала по лесу, пока не увидела большую дыру в земле. Плач явно доносился оттуда. Она заглянула вниз, но ничего не увидела, поняв лишь, что перед ней вход в какую-то большую пещеру, вымытую весенними водами. Хватаясь за корни, дракона спустилась вниз. Через несколько минут она стояла на влажной земле. Пещера оказалась довольно большой, метров ста в длину.

У дальней стены сидела, свернувшись в клубочек, и отчаянно-безнадежно плакала совсем еще маленькая, не больше полутора метров в длину, серебристая драконочка с бронзовыми крылышками. Идорна потрясенно остановилась: бронзовокрылая! Она никогда не видела подобных и даже не слышала о них. Хотя, нет… Слышала. Давно, когда Учитель рассказывал о драконьих государствах и войнах между ними, он поведал и о бронзовокрылых, из-за предательства которых драконы и были побеждены в войне с людьми. Но ведь о них не слышали больше двух тысяч лет, люди с удовольствием перебили и их! Выходит, не всех… Черная дракона ласково позвала:

– Маленькая… Почему ты плачешь?

Ребенок поднял голову и увидел человека. Отчаянно взвизгнув, драконочка рванулась к противоположной стене, волоча за собой сломанное крылышко, и начала отчаянно царапать ее, как будто пыталась врыться в землю.

«Вот проклятье! – хлопнула себя по лбу Идорна. – Дура, забыла, что выглядишь человеком!»

Она быстро произвела обратное превращение и, с удовольствием ощущая собственное сильное тело, неспешно, боясь еще больше напугать несчастную малышку, двинулась к ней.

Нитиль была в ужасе. Ее нашли! Сейчас опять будут тыкать острыми палками, бить дубинами, рвать крючьями, как папу… «Нет! Не хочу!» – плакала девочка, пытаясь зарыться в стену, но твердая земля не поддавалась маленьким, да к тому же еще и сломанным, коготкам. Да и сил у нее не осталось, восемь дней прошло с тех пор, как убили маму с папой, забрали братиков, а ее гнали через весь лес, тыкали палками, сломали крылышко. Но она спряталась! А потом вдруг упала в эту яму – бок все еще болел от удара. И так хотелось кушать… Вдруг кто-то ласково погладил ее и сказал:

– Не бойся, маленькая…

Девочка со страхом обернулась: о, чудо, перед ней стояла очень большая, раза в полтора больше папы, черная тетенька и улыбалась. Все еще не веря, драконочка всхлипнула и, заревев уже в полный голос, уткнулась в тетенькино крыло.

Идорна гладила плачущего ребенка, сама едва сдерживая слезы, и, сжав зубы, думала о том, что же пришлось перенести бедной малышке. Она осторожно отвела крыло в сторону и облизала зареванную мордашку, а потом, не удержавшись, поцеловала симпатичный, слегка вздернутый носик.

– Ну что ты, маленькая, ну что ты… Ну, успокойся…

– Тетенька… – продолжала рыдать драконочка. – Тетенька…

Постепенно ребенок успокаивался. Идорна, продолжая гладить и целовать ее, спросила:

– Ну, и где же твои мама с папой?

Драконочка еще пуще залилась слезами, и Идорна поняла, где.

– Их… лю-у-ди-и… у-уби-и-или-и-и… – сквозь слезы пролепетала девочка.

– Не плачь, маленькая, не плачь, – сжала зубы дракона, – они сейчас сверху на тебя смотрят. Будь хорошей девочкой, не плачь…

– Совсем, как мама… – простонала малышка.

– Не надо плакать, – погладила ее Идорна. – Скажи лучше, как тебя зовут? Мое имя – Идорна.

– Ни-ти-иль, тетенька Идо-орна… – все еще всхлипывала девочка.

А потом, все еще в слезах, спросила:

– Тетенька, а вас нет чего-нибудь покушать?..

Дракона вздрогнула – ребенок голоден! Сколько же дней бедняжка сидит в этой яме? Ведь самостоятельно, особенно со сломанным крылом, она выбраться отсюда не могла. Идорна прислушалась и услыхала неподалеку журчание воды – хоть от жажды малышка не страдала. Надо срочно добыть еду. Плевать на осторожность.

– Подожди меня, Нитиль, я скоро вернусь.

С этими словами Идорна решительно направилась к выходу. Выбравшись наружу, она взлетела и принялась широкими кругами облетать округу, надеясь на добычу. Людей, слава Творцу, видно не было. Ну и пусть ее увидят, безразлично! Нельзя оставить голодным ребенка! На большой поляне внизу она заметила нескольких пасущихся оленей и камнем рухнула на них, двумя ударами прибив сразу троих. Остальных животных как ветром сдуло. Дракона ухватила туши когтями и тяжело поднялась в воздух. Было очень неудобно, но она справилась. Через несколько минут, сбросив оленей вниз, она спустилась в пещеру. Нитиль опять взахлеб рыдала в уголке.

– Ну, чего ты опять плачешь? – подошла к ней дракона.

– Тетенька Идорна! – встрепенулась малышка. – А я думала, что ты совсем уле-етела-а…

– Разве я могла бросить такую симпатичную девочку? – весело спросила дракона, одновременно разделывая оленей.

Закончив, она протянула Нитиль оленье бедро, в которое малышка, радостно урча, тут же и вцепилась. Драконочка была счастлива – она не одна! Тетенька, такая большая, много больше папы… и мясо… Нитиль так давно не ела! Было так вкусно, что малышка тут же перемазалась с ног до головы, совершенно не замечая этого.

Идорна, впервые за много дней, поела сама, с удовольствием наблюдая за девочкой, уплетающей мясо. Дракона пребывала в растерянности – бросить ребенка она не могла, но надо идти дальше. Она с легкой улыбкой смотрела на драконочку, которая, наевшись, задрала хвостик и попрыгала в угол к ручью. Вернувшись, она наклонила головку к плечу и спросила:

– Тетенька Идорна! А теперь что мы будем делать?

– Увидим, маленькая, – улыбнулась Идорна. – Пока я и сама еще не знаю. Ты лучше расскажи мне, откуда здесь папа с мамой взялись. Если знаешь, конечно.

– Знаю! Я подслушивала… – взмахнула хвостиком девочка и смущенно спрятала мордашку между лапками, хитро поблескивая оттуда глазками.

– Расскажи, – попросила Идорна.

– А они где-то там жили, далеко, где всегда холодно. На них это… лес возили. И они обманули дракона-надсмотрщика, сказали, что у них крылья еще не отросли, и убежали сюда. Вот!

Драконе показалось, что ее ударили по голове. О том, что драконы попадали в рабство, она знала, но даже представить не могла, что дракон способен предать свой народ. Ярость, боль и гнев мутной волной затопили душу Идорны, она чувствовала, что ее хвост колотит по земле, но ничего не могла с собой поделать. Дракон-надсмотрщик?!! Да как же это?! Отчаяние черным потоком продолжало заливать ее, в глазах стало темно, она даже не заметила, что перепуганная малышка забилась в угол, со страхом глядя на этот припадок ярости.

Далеко на юге, лежа на скале, встрепенулся Серый Дракон. Он и раньше постоянно следил за состоянием Идорны, но в таком отчаянии она не была даже после смерти алого и пленения белого… Нужно что-то делать… Старик вздохнул – придется с ней связываться и платить за это адской головной болью. Он вернулся в нижние пещеры, нашел необходимые компоненты и сотворил заклинание. После чего позвал:

– Идорна! Девочка! Что с тобой?

– Учитель! – та подпрыгнула от неожиданности. – Где ты?!

– Дома, девочка, дома, – в тоне Мастера ощущалась улыбка. – Мне трудно говорить с тобой на таком расстоянии. Что случилось? Почему такое отчаяние?

– Тетенька Идорна, а с кем это ты разговариваешь? – высунула из угла любопытный носик малышка.

– Подожди, Нитиль, пожалуйста, мне нужно поговорить с Учителем, – попросила ее дракона, и та покорно прикорнула в своем углу, свернувшись клубочком и поблескивая глазками из-под крыла.

– Ты не одна? – удивился старый дракон.

– Учитель, я нашла бронзовокрылую малышку, лет пяти-шести!

– Бронзовокрылую?! – Серый Мастер даже приподнялся со скалы. – Не может быть!

– Но она рядом со мной! Ее родители были рабами где-то далеко на севере Фофара и сбежали сюда. Но не это главное, Учитель! Нитиль говорит, что надсмотрщиком над рабами был дракон! Понимаешь – дракон?! – кричала от внутренней боли Идорна.

– А ведь я учил вас, девочка, – с грустью отозвался старик, – что и люди, и аллорны, и храрги, и драконы бывают разными. И среди драконов были, есть и будут предатели.

– То же самое мне говорил тот человек, твой ученик… – с горечью отозвалась молодая дракона.

– Русый, невысокий, зовут Сильнаром?.. – радостно спросил Серый Мастер. – Женат на рыженькой самочке, очень любопытной и доверчивой, вечно сующей свой курносый носик куда не следует? Очень рад, что ты нашла эту симпатичную пару, я потерял их года два назад и был очень огорчен. Где они?

Идорна снова застонала, на этот раз от стыда и, с трудом выдавливая из себя слова, рассказала о случившемся. Серый Дракон долго молчал, а затем тихо сказал:

– Она была такая доверчивая… Бедная девочка…

– И последними ее словами… – прошептала дракона, вне себя от стыда.

– Какими же они были?

– Она сказала: «А я думала, что драконы добрые…» – Идорна заставила себя повторить слова самочки. – А я спокойно смотрела, как ее убивают и ничего не сделала! Даже злорадствовала… Учитель…

– Я не обвиняю тебя, – грустно ответил он. – В твоем тогдашнем состоянии ты могла сотворить и худшее. Мне просто жаль этих несчастных детей…

Идорна тихо плакала, Нитиль, глядя на нее, тоже залилась слезами.

– Постарайся в контролировать свои чувства, заставить их служить себе, а не самой подчиняться им. Этому я тебя научить не могу, этому учит куда более строгая учительница – жизнь. Я верю, что ты научишься.

– Мне стыдно, Учитель…

– Это хорошо, что тебе стыдно, девочка. Этот стыд ты запомнишь на всю жизнь. И больше так не поступишь.

– Постараюсь, Учитель, – поежилась Идорна, и вернулась к прежней теме. – Но я все равно должна искать Серого Убийцу, а со мной теперь ребенок. Бросить малышку я не могу. Но не могу и идти дальше!

– Перед превращением прижмешь малышку к себе, и она, вместе с тобой, станет человеком. Правда, вернуться в драконье тело самостоятельно не сможет.

– И если я погибну?.. – в голосе драконы слышался ужас.

– То она навсегда останется человеком, – завершил ее фразу Серый Дракон. – Таких было много…

– Ты хочешь сказать, Мастер, что среди людей ходят наши братья и сестры? – уселась на хвост Идорна.

– Ходят, – вздохнул дракон, – и многие – уже в десятом, если не в сотом поколении. Они ничего не знают о себе и своих предках. Но любой потомок драконов, в любом колене, при помощи другого дракона способен стать тем, кем должен быть. И любой, хоть немного владеющий магией, способен узнать человеко-дракона. В его ауре всегда есть алое кольцо.

Идорна в изумлении запрокинула голову. Рассказанное Учителем в очередной раз ломало все ее представления о мире. Среди людей ходят драконы в человечьем облике и ничего о себе не знают? Тут она подумала еще об одном.

– А маги, учитель?

– Маги обо всем прекрасно знают. Их это устраивает – потомки драконов обычно неспокойны и способны нестандартно мыслить. Даже среди самих магов не менее трети – потомки драконов. Хотя и сейчас при встрече с человеко-драконом они обычно допрашивают его или ее, но делают это скорее по инерции, чем по необходимости.

– Но почему же ты?..

– Почему я не разыскиваю их и не превращаю в драконов? А ты подумай немного.

– Не понимаю!

– Ладно, объясню, – вздохнул старый дракон. – В наше время отношение людей к драконам крайне отрицательно, они изо всех сил пытаются нас уничтожить. Выросшие в человеческом обществе потомки драконов искренне считают себя людьми, а драконов – жуткими чудовищами. Так?

– Да-а…

– Ну, и если такой человеко-дракон узнает, кто он на самом деле? Какова будет реакция?.. То-то же… А если даже он и примет себя, то куда пойдет?

– Как куда?! – возмутилась Идорна. – К нам!

– Потомков драконов сотни и сотни тысяч… Что они будут есть? И как отреагируют маги на появление нескольких тысяч драконов?.. Мы, к сожалению, проиграли войну, у нас нет больше своих стран.

– Не знаю…

– В том-то и дело, девочка, – вздохнул Серый Мастер. – Я многое делаю, о чем тебе пока рано знать. Не обижайся, пожалуйста, но мудрость приходит с опытом, а его у тебя совсем немного. Главное, что ты четко должна понимать – в нынешней ситуации, пока мы с Серым Убийцей не объединились, мы почти ничего не можем сделать. Пока этого не произошло – нам придется смирять свою гордость и готовить дорогу новому в мире. Я сотни лет работаю над этим, и многое из того, что маги считают в своей власти, на самом деле контролирую я. А что именно – догадайся сама.

Идорна сцепила ладони в жесте почтения и тихо сказала:

– Я постараюсь, Учитель.

Серый Дракон с грустью смотрел на нее и ему было больно – понимал, что взросление всегда трудно, и труднее всего отказываться от тщательно взлелеянных иллюзий, заменяющих истинное видение мира. Кем бы ты ни был, человеком ли, драконом ли, эльфом ли – невозможно сразу отбросить все, чем ты жил и дышал долгие годы. Он старался научить детей непредвзято воспринимать действительность, но они не желали верить, что мир жесток. Не верили и гибли. И единственным учителем понимания была жизнь, только собственный горький опыт избавлял разумное существо от иллюзий. Не все выдерживали эти страшные уроки, многие ломались и начинали ненавидеть окружающий мир или избирали себе объект ненависти, как поступил ало-черный Рохарх, возненавидевший людей. Да и люди тоже…

Дракон вздохнул про себя, вспомнив погибшую пару. Очень жаль этих добрых и наивных детей, одними из первых взглянувших на драконов непредвзято, увидевших их такими, какие они есть. Но Идорна тоже не виновата, девочка была в шоке. «Как глупо порой все складывается…» – грустно подумал старик и снова вздохнул. Затем сказал:

– И не стоит отчаиваться, Идорна. Жизнь тяжела, страшна и подла, но это не повод опускать руки. Нужно бороться, и прежде всего – с самим собой.

– Я понимаю Учитель, – грустно ответила молодая дракона. – Но это порой так трудно…

– А есть иной выход? – ласково спросил старик.

– Нет…

Она еще несколько мгновений размышляла, а затем тряхнула головой, как бы отбрасывая от себя дурные мысли и спросила:

– Так что же мне все-таки делать с ребенком?

– Пусть малышка пока идет с тобой. Девочка послужит тебе хорошим прикрытием. Женщина, идущая куда-то с маленьким ребенком – что может быть обычнее? Нужно только придумать достаточно правдоподобную легенду.

– А… – приоткрыла рот дракона. – А что я могу придумать? Я же совсем не знаю их жизни!

– Хорошо, я подскажу тебе, – слушай очень внимательно и запоминай: ты – Идорна, дочь Хмырха, из деревни Таштар на отрогах Ветровых гор. Оставшись после смерти родителей одна, взяла к себе девочку умершей недавно двоюродной сестры. Но тебя, одинокую и не имеющую родственников, а значит – никому не нужную, на деревенском сходе решили сделать Дарительницей Удовольствий. А успокаивали тем, что девочку, мол, деревня прокормит, а когда она подрастет – тебя же и заменит. От такой «радостной» перспективы ты бежала, стерегущие тебя мужики перепились и не уследили. А если спросят, зачем девочку с собой взяла, отвечай, что жаль ее, да и полюбить успела. Куда идешь – не знаешь, ищешь, где пристроиться. Говори слегка косноязычно, но не утрируй – старайся быть естественной. И учти – эта версия только для магов.

– А если кто-нибудь другой начнет расспрашивать?

– Простым людям говори, что ты идешь в Инарву на заработки, у тебя там живут родственники, которые прислали весть, что могут пристроить в услужение в богатый дом.

Старый дракон умолк, а Идорна спросила:

– Учитель, а что такое Дарительница Удовольствий?

– Ты уверена, что хочешь знать? – в голосе Серого Дракона звучало сомнение.

– Должна же я знать, о чем говорю! – возмутилась черная дракона, стукнув хвостом по земле.

– Хорошо, девочка, я попытаюсь внятно объяснить кое-какие реалии жизни людей. Только обещай держать свою ярость в узде, сделать ее холодной и использовать на пользу дела.

– Хорошо, я попытаюсь, Учитель, – растерянно сказала она.

– Для начала я рассказажу тебе кое-что, чего и сам не понимаю до сих пор, – вздохнул старый дракон. – Около двух с половиной тысяч лет назад маги объявили, что разумным лучше не воевать, а заниматься чем-то иным. Вскоре они пришли к выводу, что наилучший способ отвлечь людей от войны – увеличить их сексуальность.

– Да куда уж больше!

– Ты видишь перед собой результат их усилий, Идорна! – рыкнул Серый Дракон. – До того, как они применили какое-то жуткое заклинание, такого не было. Я немало знаю и многое умею, но не понимаю, как они смогли обеспечить постоянное излучение, стимулирующее повышенную сексуальность. Оно идет из космоса, и как его остановить, я не знаю. Самое страшное, что это излучение воздействует не только на людей, но и на нас.

– На нас?! – привстала с места дракона.

– Да, на нас! – жестко ответил Учитель. – До его появления для драконов секс не имел особого значения и был возможен только в том случае, если пара любила друг друга, да и то раз в году, весной!

– Этого не может быть!

– Может! Когда я увидел, что молодые драконы начали заниматься любовными играми постоянно, посвящая этому почти все свободное время, я просто растерялся. Долго разбирался, в чем дело. А когда увидел, что происходит у людей и иных рас Архра, был поражен еще больше. На них излучение действовало на порядок сильнее, чем на нас. Зверские оргии, в которых принимали участие миллионы человек! Это было страшно. Мне пришлось довольно долго работать, прежде чем я понял, что виновато в таком поведении разумных именно излучение. Как магам удалось добиться такого результата? Наверное, только глава Совета Магов Башни знает, как именно это было проделано.

– Но неужели ничего нельзя сделать? – спросила потрясенная в который уже раз за этот день Идорна.

– Пока ничего. Вот после того, как мы с Владыкой станем единым целым, мы сможем что-то изменить. Но слушай дальше: когда обстановка в мире стала нормализовываться и люди привыкли к обостренной сексуальности, маги начали законодательно вводить ограничения в их интимные отношения. Сперва у себя на Колхрии, а затем – и по всему Архру. Посредством особых заклятий нарушившего закон делали бесполым.

– Так те девочки, которых я видела в городе, и были?…

– Нет. О них я расскажу чуть позже. Маги постепенно, в течение жизни нескольких поколений, внедряли в сознание людей мысль о том, что самым интересным в жизни являются эти самые запретные удовольствия. Начали стихать сами по себе войны, остановилось развитие магии и науки, и на Архре установилась стабильность, которой они и добивались. Вопрос только – а не слишком ли велика цена? Ведь поскольку запретные удовольствия считались самым ценным, то человеческая мысль быстро нашла способ их получать. Именно тогда и придумали рабов для удовольствий. Этих несчастных маги лишали пола, после чего они имели право на запретное. Те девушки, о которых ты говорила, как раз и были рабынями для удовольствий.

– О Творец… – простонала девушка, чувствуя, как со дна души снова поднимается ярость.

– Этого не должно быть! Но мы пока, к сожалению, можем немного. Я повторяю – пока! Ведь одной из причин войны с драконами и стало то, что мы отказались принимать их законы. Не приняли их также аллорны и храрги. Но им удалось сохраниться, а мы были слишком свободолюбивы и горды. И без предательства не обошлось. Бронзовокрылые решили, что сами справятся с врагом, и спокойно смотрели на то, как маги громят Драконланд и Драггарт.

– Что это?

– Так назывались наши государства. А после победы люди с удовольствием перебили и бронзовых, и сделали это так тщательно, что до сегодняшнего дня я был уверен, что ни одного из них на Архре не осталось.

– Но малышка…

– Вот именно – малышка, – вздохнул старый дракон. – Раз она здесь, значит, уже тысячи лет далеко на севере остатки бронзовокрылых используются как рабы.

– Учитель, но почему ты не рассказывал нам всего этого раньше?

– А ты вспомни. Я многое вам рассказывал, но как вы это воспринимали?

– Как страшные сказки… – опустила глаза Идорна.

– Именно… Тебе нужно было увидеть своими глазами, чтобы понять то, что я тебе сейчас рассказал.

– Я поняла, Учитель, – вздохнула она. – Но все-таки что такое – Дарительница Удовольствий?

– Сейчас я объясню тебе, девочка, – грустно улыбнулся Серый Дракон. – Обученные рабы и рабыни для удовольствий, о которых я тебе говорил, стоят очень дорого. Деревня, в которой не больше трехсот дворов, таких денег не заработает и за год. А запретных удовольствий хочется и крестьянам… Поэтому они отбирают юношу или девушку посимпатичнее, естественно, сироту, и нанимают мага, который делает избранника бесполым, после чего он становится Дарителем Удовольствий для всей деревни.

Идорна пришла в дикую ярость от услышанного, гнев захлестывал ее черными волнами. Но перед ней стояла цель, и дракона вдруг ощутила, что ярость ушла внутрь, став холодной решимостью в глубине сознания. Идорна впервые поняла, как использовать ее на пользу дела. Она смогла!

– Но как же люди могут творить такое друг с другом? – несмотря на то, что она держала себя в руках, в ее голосе слышался гнев. – Теперь мне понятно, почему они убивают нас! Их просто не должно быть, Учитель!

– Не все ведь такие, девочка, – грустно улыбнулся старый дракон. – Вспомни ту пару…

– Но что же делать, Учитель?

– Не нужно ненавидеть, Идорна, их такими сделали, – голос Серого Дракона грохотал подобно водопаду. – Ненавидеть нужно тех, кто это сотворил.

– Маги?

– Да, маги Серой Башни. Именно они руководят всем, что происходило и происходит в нашем мире. Правда, о многом и они не подозревают. Поэтому главное сейчас – найти Серого Убийцу…

Идорна твердо решила про себя, что пойдет на все, сломит свою гордость, но выполнит поручение Учителя.

– Я найду его! – в душе молодой драконы нарастала решимость.

Идущий в Неизвестность слышал все, что творилось с Идорной, и был доволен – похоже, девочка начинает взрослеть и учится владеть собой. Нужно сказать ей еще кое-что и прекращать разговор – головная боль становилась нестерпимой.

– Хочу попросить тебя, девочка, еще о двух вещах, – сказал он, стараясь не выдать своей боли.

– Я слушаю, Учитель.

– Тебе придется драться с людьми часто и много! Но – не превращайся в дракону, иначе погибнешь. Я учил вас искусству боя в человеческом теле, стилю Познавших Жизнь. С его помощью ты можешь победить десятка два вооруженных воинов, сама будучи безоружной. И ты – одна из лучших. Помни также, что в любом человеческом городе есть Дом Смерти, обиталище мастеров ордена Принявших Смерть. Придя в любой из них и показав, что ты владеешь боевым искусством, ты получишь любую помощь, какую только они смогут оказать. Если тебе доведется побывать в Доме Смерти, скажешь там, что ты ученица Идущего в Неизвестность.

– А кто это?

– Это одно из моих имен, – нетерпеливо ответил Серый Дракон. – И еще: в любом Доме Смерти ты должна будешь передать Конклаву Наставников три слова.

– Какие?

– Настало время Предела!

– Настало время Предела… – медленно повторила она. – Что это значит?

– Сама поймешь, – буркнул Серый Дракон. – А потом скажешь им, что Идущий в Неизвестность ждет на озере Соухорн у пика Хорга.

– Но я хочу знать…

– Не время! – оборвал он. – Потом все поймешь. До встречи, девочка.

С этими словами Серый Дракон оборвал связь.

Оставшись одна, Идорна медленно повторила про себя: «Настало время Предела…», завороженная странной музыкой этих слов. Затем резко встряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения, и позвала к себе Нитиль, облизала любопытную мордашку и сказала:

– Не бойся, маленькая, сейчас мы с тобой превратимся в людей. Представляешь, как мы их обманем? Они будут думать, что мы – это они!

– С тобой я ничего не боюсь, тетенька Идорна! – девочка радостно лизнула ее в нос.

Черная дракона засмеялась, прижала ее к себе покрепче и произнесла формулу превращения. Вскоре по дороге в Инарву шла молодая женщина с чернокудрой курносой девчушкой в набедренной повязке, явно сделанной из подола платья самой женщины. Малышка лет пяти-шести что-то щебетала и озиралась по сторонам.

* * *

Голова у Серого Дракона раскалывалась от боли. Но не поговорить с ученицей он не мог, слишком многое зависит от этой девочки.

«Вот ведь зараза! – выругал он про себя Хранителя. – Наверно, опять увлекся переустройством мира по своему вкусу!» Толпы желающих встать под его руку найдутся всегда. А о том, что нужно искать его, Серого Дракона, Владыка может и забыть. «Эх-х!» – грохнул хвостом по скале старый дракон. Как жаль, что ему самому не выбраться на другой материк – сияет в магическом диапазоне так, что все маги сразу слетятся, как мухи на известную субстанцию.

Его шпионская сеть почему-то начала давать сбои. Да и вообще события выходят из-под контроля. Жаль, что пришлось посылать детей, но иного выхода не было, им давно пора взрослеть. Сколько можно считать правду о мире страшными сказками? А ведь эти трое – из лучших. Он вспомнил Рохарха и поежился – надо же было допустить такую промашку – не уследить, что мальчишка захватил с собой медальо? А белый, попавший в плен? Впрочем, ему рабство как раз пойдет на пользу. Может, хоть унижения оторвут его от размышлений о собственной значимости? Ведь у мальчишки задатки гениального стратега и тактика, в любой из военных игр он предлагал такие неожиданные решения, что Мастер только диву давался.

«Идорна… – вздохнул Серый Дракон. – Девочка моя, мне пришлось швырнуть тебя в жестокий мир, но тебе, милая, это было нужно. Нельзя долго оставаться маленькой, считающей, что все в жизни будет так, как тебе захочется. А ты нужна мне помощницей…»

Но что тут ни думай – непреложно одно: до встречи с Хранителем он должен дожить свободным.

Все эти размышления помогли немного отвлечься от боли, разрывающей голову.

С тех пор, как, почувствовав смерть злополучного Рохарха, он понял, что тот сотворил, и перестал сходить с ума (Мастер вздохнул – много сотен лет он не позволял себе приходить в такую ярость, всегда умел себя контролировать, а тут вдруг сорвался, слишком любил мальчика…), он прятал детей в труднодоступных для людей местах, ожидая нашествия магов. Прошло уже почти три недели, но никто так и не появился.

Скорее всего, император Фофара запретил мстить, он всегда был неглуп, даже когда еще был просто наивным горячим мальчишкой Данхом, внимающим его, Серого Дракона, поучениям. Мастер фыркнул – его величество, похоже, считает, что он, проживший тысячи лет, не догадался, кто стал императором? Ну, и пусть себе… Второй причиной отсутствия магов мог быть Хранитель, успевший наворотить такого, что магам стало не до драконов.

«С него станется… – ухмыльнулся старик. – Совмещающий Разности всегда ухитрялся подбирать себе таких партнеров, что…» Да, давненько уже он не слышал ехидного голосишки Меча… Вспомнив кое-какие старые шуточки наглой «железяки», дракон непроизвольно рассмеялся. Затем тряхнул болящей головой и огляделся. К сожалению, по древней дороге приближались два всадника.

«Накаркал, зараза!» – «поздравил» себя старый дракон, распахнул крылья и снялся со скалы.

Подлетев ближе, он сканировал пришельцев и облегченно вздохнул – магов, слава Творцу, среди них не оказалось. Дракон, подняв тучу пыли, тяжело опустился на дорогу перед незваными гостями.

Прямо перед ним приплясывал вороной жеребец, на котором сидел высокий, статный рыцарь в потертой кольчуге. Он был еще молод, не старше сорока, но при этом полностью сед. Худое лицо, ястребиный хищный нос и острые, стального цвета глаза. За его спиной на пегой верткой лошадке сидел, хитро поблескивая черными глазами и явно не испытывая никакого страха, чернокудрый и смуглый мальчишка-оруженосец лет семнадцати. Некоторое время помолчав, рыцарь поклонился и с достоинством сказал:

– Я приветствую вас, алур дракон. Не могли бы вы быть столь любезны, чтобы дать мне проехать своей дорогой?

Серый Дракон уселся на хвост, чего не делал уже лет пятьдесят. Он с недоумением посмотрел на рыцаря – тот был какой-то странный, и мучительно напоминал Мастеру кого-то хорошо знакомого. Старик покачал головой и недоуменно спросил:

– Разве вы, алур рыцарь, приехали сюда не за тем, чтобы убить дракона? Не для того ли, чтобы победить чудовище и добыть славу? Не для того ли, чтобы сразиться со мной? Все обычно только за этим сюда и едут…

– Это их личное дело, – пожал плечами рыцарь. – Мне вы ничего плохого не сделали, зачем же сражаться с вами? Конечно, если вы нападете, я буду защищаться, хотя это, учитывая ваши размеры, и бесполезно.

С этими словами странный рыцарь еще раз поклонился дракону. Мастер заинтересованно взглянул на говорившего и спросил:

– А вы разве не считаете драконов кошмарными и кровожадными чудовищами, подлежащими истреблению?

– Если бы это было так, – рассмеялся рыцарь, – вы бы не разговаривали со мной, а уже напали. Как и люди, вы все разные. Вот с ало-черным драконом я бы сразился, он убил моих людей без всякой причины около трех недель назад. А с вами – не хочу. Не думаю, чтобы и вам, алур, хочется убивать того, кто не делал и не собирается делать ничего плохого ни вам, ни вашим соплеменникам.

Серый Дракон медленно склонил голову. Значит, даже по дороге к городу злополучный Рохарх натворил бед. Он был-таки неисправим и не хотел принимать реалий жизни. Как жаль… Видимо, для искореженного дракона смерть ради мести была наилучшим выходом. Мастер вздохнул и ответил рыцарю:

– Увы, алур рыцарь, вас опередили, и с ало-черным уже никому не сразиться. Рохарх мертв. За то, что он напал на ваших людей беспричинно, я приношу свои извинения. Но с его точки зрения, у него была причина. Когда он был совсем мал, его родителей, братьев и сестер убили на его глазах, а трехлетнего малыша прибили за крылья к дереву и принялись пытать, чтобы он своими криками приманил взрослых. На их несчастье, – при этом воспоминании дракон хищно осклабился, – первым взрослым драконом, услыхавшим малыша, был я. Рохарх выжил, выздоровел, но после этого ненавидел абсолютно всех людей.

– И был полностью прав… – с горечью сказал рыцарь. – А кто его убил?

– Маги, – коротко ответил дракон.

– Если бы я был там, где он умирал, – лицо человека перекосила гримаса ненависти, – я бы сражался на его стороне!

– Вы так не любите магов? – опять удивился речам странного рыцаря Серый Дракон.

– Именно они лишили меня всего, что у меня было. Да и их гнусным сказкам я никогда не верил. Особенно о драконах.

– А почему?

– В нашем роду узнавали правду о вашем народе из книги моего прапрадеда, передаваемой от отца к сыну. А он дружил с драконом всю свою жизнь!

Только после этих слов Серый Дракон понял, кого напоминал ему рыцарь. И, улыбаясь во всю пасть, спросил:

– Уж не потомка ли благородного алура Харго Бесстрашного из рода Данх-Оттонг я вижу перед собой?

– Именно его, алур дракон, – поклонился рыцарь. – Разрешите представиться – Инельд Данх-Оттонг к вашим услугам.

– Я очень любил Харго, – все еще улыбаясь, сказал дракон.

– Так вы… – понял рыцарь, с кем столкнула его судьба.

– Да, да, – подтвердил Идущий в Неизвестность. – Именно я тот самый Серый Дракон.

– Король Драконов… – потрясенно прошептал рыцарь. – Но ведь это было больше сотни лет назад…

– Мне много тысяч лет, алур Инельд, – грустно ответил дракон.

Рыцарь рассматривал огромное, прекрасное существо. Чешуя дракона отливала серым металлом и поблескивала на свету желтого солнца, могучий хвост обвивал покрытое мышцами мощное тело. Слишком непривычно он выглядел для человеческого взгляда, и рыцарь только вздохнул в восхищении. В этот момент оруженосец высунулся из-за плеча рыцаря и тоже с интересом взглянул на дракона.

Серый Мастер обратил на него внимание и ошалел. В ауре парнишки явственно пылало алое кольцо – перед ним стоял потомок одного из потерянных детей. Дракон присмотрелся и понял, что мальчик – один из черно-серебристых, которых, как он думал, не существовало уже очень давно, они были уничтожены еще в войнах между драконами.

«Ну, вот, – подумал он, – недавно уговаривал девочку соблюдать спокойствие, а попробуй теперь сохрани его сам, столкнувшись лицом к лицу с человеко-драконом…»

Он смотрел на ни о чем не подозревающего парня и тихо страдал. Легко говорить о том, чего не видишь сам. Немного подумав, Мастер ухмыльнулся и… превратился в человека.

Рыцарь с оруженосцем увидели, как тело дракона вдруг пошло дымом, а когда он рассеялся, их взорам предстал не дракон, а очень высокий воин с суровым, иссеченным морщинами лицом, в чешуйчатой, покрывающей все тело темно-серой кольчуге. Он поклонился и сказал:

– Так, я думаю, нам будет удобнее говорить. А мне хотелось бы поговорить с вами о многом, алур Инельд. Ведь вам, насколько я понимаю, спешить некуда?

Седой рыцарь невесело усмехнулся.

– Некуда, – согласился он. – Но разве вы маг, алур дракон?

– Нет, – ответил ему тот, – просто драконы обладают врожденной магией, хоть и не все умеют ею пользоваться. А теперь разрешите пригласить вас с оруженосцем в гости.

Рыцарь кивнул, принимая приглашение, и спешился. Вслед за своим господином на землю спрыгнул и оруженосец – мальчишка был просто огонь! Старый дракон невольно улыбнулся, с удовольствием глядя на его быстрые, рысьи движения. Затем Серый Мастер махнул рукой в сторону пика, повернулся и повел гостей за собой. Шли не больше часа, неспешно подымаясь по вьющейся по склонам гор тропинке, огибающей камни, многие из которых казались застывшими сказочными существами. Несколько раз пришлось перебираться через ручьи и небольшие речушки, мелкие, но кишащие рыбой. Шумели деревья, освещенные желтым светом заходящего Калмара. Темно-красный Оцван не так давно сел, и свежий вечерний ветер овевал людей.

Тропинка обежала последний валун, напоминающий приготовившегося к прыжку волгхора, и уперлась в стену пика Хорга, покрытую трещинами и поросшую мхом. Дракон предупреждающе поднял руку, и люди остановились. Они увидели, как хозяин дотронулся до выступающего камня у основания скалы и произнес несколько странно звучащих слов. Кусок стены засветился серо-голубым цветом и исчез. Дракон обернулся и сказал:

– Прошу вас, алуры.

И первым вошел в образовавшийся проем. Инельд, оглянувшись на своего оруженосца, Тиманха, последовал за хозяином, ведя жеребца в поводу. Они вошли в огромный, прекрасно отделанный зал, обставленный мебелью незнакомого стиля. Стены были украшены искусно выполненными фресками, изображавшими людей и драконов. Прямо напротив входа находился огромный, во всю стену, барельеф меча. Его рукоять была украшена ощерившейся пастью дракона. У рыцаря ослабли ноги, когда он понял, что за меч изображен на барельефе. Он судорожно вздохнул и спросил у ожидающего их хозяина:

– Алур дракон, а кто живет здесь? Ведь этот зал и мебель рассчитаны на людей, а не на драконов.

– Никто, – ответил тот. – Кстати, можете называть меня Идущий, как ваш прапрадед.

Инельд осмотрелся и удивленно хмыкнул – зал выглядел ухоженным, будто его убирали каждый день, отнюдь не создавая впечатления нежилого помещения, в нем не было хорошо знакомого рыцарю запаха запустения.

– Не удивляйтесь, алур Инельд, – улыбнулся Серый Дракон. – Эти чертоги созданы Владыкой в пору расцвета его мощи, и его магия до сих пор работает. Все пять тысяч лет.

Рыцарь снова судорожно выдохнул – значит, он правильно угадал, чей меч изображен на барельефе.

Дракон, показав на коновязь у входа, сказал:

– Привяжите лошадей здесь, алуры.

– Но их же нужно напоить! – возразил оруженосец.

– Не беспокойтесь, – опять усмехнулся хозяин. – Привязывайте – и все увидите.

Гости послушались. Действительно, как только лошади были привязаны, из стены выдвинулись двое яслей, наполненных каким-то зерном, и две поилки с водой. Животные тут же потянулись к ним и начали аппетитно хрупать. Дракон двинулся вглубь пещеры, и гости последовали за ним.

Следующий зал, не меньших размеров, был разделен перегородками на отдельные комнаты. Без провожатого гости заблудились бы в этом безумном лабиринте. Через некоторое время хозяин привел их в уютную гостиную, в правом углу которой стоял немалого размера стол, а вокруг него были расставлены высокие деревянные кресла с подушками на сиденьях.

– Прошу вас, – сказал Серый Дракон, и гости расселись.

Хозяин вновь произнес несколько странных слов, и на столе появились тарелки с мясом, рыбой и иными, совершенно незнакомыми блюдами, огромное количество бутылей, бутылок и бутылочек с напитками и винами, а рядом с каждым – тарелка и высокий костяной бокал. Гости ошеломленно взирали на возникшее ниоткуда изобилие.

– Как я вам уже говорил, – заговорил человеко-дракон, усаживаясь, – магия Владыки работает до сих пор. И угощайтесь, это вполне съедобно, а вы, я думаю, голодны с дороги.

Рыцарь с оруженосцем не заставили себя долго упрашивать, но принялись за еду с некоторой опаской – колдовство как никак. Однако еда оказалась самой обычной, очень свежей и вкусной, вина – великолепными, и вскоре они забыли о своих опасениях. Серый Дракон тоже поел за компанию, хотя от головной боли его мутило.

Тиманх осторожно оглядывался вокруг – он впервые в жизни попал в логово дракона, да не просто в логово – это была пещера самого Короля Драконов! Сколько сказок и легенд о подобных пещерах, битком набитых скелетами похищенных девственниц и несметными сокровищами, выслушал он холодными вечерами у камина в людской! Это сейчас он – оруженосец, да и то потому, что остальные погибли, а раньше был простым кухонным мальчишкой на побегушках, которого гоняли все кому не лень. Он еще раз оглянулся и разочарованно вздохнул – замок как замок, ни тебе груд сокровищ, ни тебе скелетов. Жаль… Но тут юноша взглянул на хозяина замка и увидел, что тот в упор рассматривает его, мальчишку Тиманха.

– А ты, мальчик, как относишься к драконам? – спросил дракон.

Юноша на секунду растерялся, но быстро сообразил:

– Так же, как мой господин!

Серый Дракон едва заметно улыбнулся, а Инельд удивился:

– К чему вам знать его мнение, алур Идущий? Тиманх – всего лишь оруженосец.

– Сейчас объясню, – ответил тот, вздыхая. – Но сначала я хочу рассказать вам небольшую историю.

Гости согласно кивнули, и старый дракон начал:

– Вы знаете, что в нашем мире идет охота на драконов, как на диких зверей. Иногда во время подобных охот дракон, владеющий магией преобразований, понимая, что живым уже не уйти, превращал своих детей в людей. Потом погибал, а охотники находили в логове «чудовища», – в голосе Серого Дракона зазвучал сарказм, – похищенных у кого-то человеческих детишек. Иногда их убивали на месте, но иногда забирали с собой. И они вырастали среди людей, забыв, кто они на самом деле. А потом у них рождались дети, у их детей рождались свои дети. И так далее… Правда, человеческие женщины, рожавшие сына или дочь человеко-дракона, обычно умирали при родах, так как дети рождались очень крупными. И все эти дети, поколениями живя среди людей, искренне считали себя такими же людьми… Хотя на самом деле были драконами.

Рыцарь вдруг вскинул голову, как будто вспомнив что-то, затем повернулся и принялся пристально рассматривать собственного оруженосца.

– Почему вы так смотрите на меня, мой господин? – испуганно спросил парнишка.

– Как было записано в хрониках, – глухо ответил Инельд, – твоего прапрапрадеда нашли маленьким возле обиталища убитого кем-то дракона. Его вырастили в замке, и с тех пор ваша семья служит нам. И в вашем роду все женщины умирали при родах. Твоя мать, Тиманх, тоже…

Юноша в смятении переводил взгляд с рыцаря на дракона и обратно, а потом, запинаясь, выдавил из себя:

– В-вы х-хо-т-ти-т-те с-ска-з-зать…

– Именно, мой мальчик! – улыбнулся ему Серый Мастер. – Ты – дракон!

Тиманх сидел, оглушенный свалившимся на него известием, и глотал воздух, как рыба, вытащенная на берег. Это он-то – дракон?! Да его же всю жизнь только и делали, что гоняли, а драконы – могучи! Юноша ничего не понимал, в глазах плавали круги, в ушах звенело. Схватив со стола бокал с вином, он залпом осушил его, чего никогда ранее не осмелился бы сделать в присутствии господина.

– Ну что ты так, успокойся, – положил ему руку на плечо вставший хозяин замка.

Неуемное любопытство, всю жизнь подводившее Тиманха и заставлявшее его лезть в любую дырку, за что не раз бывал бит, снова проявило себя и взяло верх над страхом. Ему было интересно до жути. Это что же, он сможет летать? Вот это да!..

Уже не затуманенными страхом, а блестящими от любопытства глазами мальчишка посмотрел на Серого Дракона и спросил:

– А как это – быть драконом?

И тут же испугался собственной смелости. Старый воин, в которого превратился Король Драконов, с доброй улыбкой посмотрел на него и ободряюще потрепал по щеке.

– Хочешь узнать? – спросил он.

– Да! – Тиманх дрожал от возбуждения. – Очень хочу!

Человек-дракон повернулся к рыцарю:

– Вы не против, алур Инельд, чтобы я на некоторое время возвратил малыша в природное состояние?

– А отчего же мне быть против? – слегка удивился рыцарь. – Он свободный человек и может в любой момент покинуть меня, клятвы вассалитета он не давал. Да мне и самому любопытно взглянуть.

Серый Мастер встал, выпрямился во весь свой немалый даже в человеческом обличье рост, и скомандовал юному оруженосцу:

– Выйди в центр комнаты, Тиманх. Сними с себя оружие и, желательно, одежду – в первый раз она может при превращении разлететься в клочья. Когда сделаешь все это – подними руки вверх и разведи их немного в стороны.

Юноша, слегка смущаясь, разделся. Обнаженный, он неловко переступил с ноги на ногу, зажмурился, глубоко вдохнул и поднял руки. Взволнованный предстоящим, дракон медленно, тщательно выговаривая каждое слово, произнес Слова Возвращения. Ударил фонтан дыма, и парень, нет, молодой, метров четырех всего росту, черно-серебристый дракон закричал от боли. Рыцарь встревожено вскочил на ноги и спросил:

– Почему он кричит? Что-то прошло не так?

– Все так, – добродушно улыбаясь, пояснил Серый Дракон. – Первое превращение всегда немного болезненно.

Юный дракон уже не кричал. Он чувствовал себя несколько странно, резкая и неожиданная боль прошла, но мир вокруг почему-то стал как-то меньше. И люди, стоящие у стола, были ему едва ли по пояс. Черно-серебристый попытался шагнуть и чуть не упал с непривычки. Чтобы восстановить равновесие, он ударил хвостом по полу, только тут осознав, что у него есть хвост. Почувствовав, как что-то шевельнулось за спиной, юноша оглянулся и едва не задохнулся от восторга, увидав великолепие своих серебристых с черными разводами крыльев. Все его тело было черным, по спине шли волнистые серебристые линии. Голову венчали шипы и два витых, слегка наклоненных назад рога. Он понравился самому себе, очень понравился, новое тело было таким сильным и красивым. Какое чудо! И это он, кухонный мальчишка Тиманх? Юный дракон запрокинул голову и вновь пронзительно закричал, но на сей раз от восторга.

Мастер с удовольствием наблюдал, как мальчик осваивается в новом теле, и периодически поглядывал на рыцаря, интересуясь его реакцией на происходящее. Тот стоял, слегка приоткрыл рот. Он не верил в то, что произошло с ним в этот безумный день: встретить легендарного Короля Драконов, друга его собственного прапрадеда – само по себе событие, так еще и Тиманх тоже, оказывается, дракон! Рыцарь потряс головой – для одного дня слишком много, еще утром он был уверен, что этот день, как и предыдущие, будет бесконечной дорогой на юг.

– Друг мой! – обратился к рыцарю Серый Дракон. – Я надеюсь вы позволите мне называть вас так?

– Я был бы счастлив стать вашим другом, – грустная улыбка тронула губы рыцаря. – Я всегда восхищался вами, когда читал повествование алура Харго, и бешено завидовал ему. Особенно в детстве.

– Тогда называйте меня просто Идущий.

– А вы меня – Инельд, без всяких там алуров, – рассмеялся рыцарь и добавил. – А помните ли вы, как вместе с моим прапрадедом разгромили все таверны Ункартема? Я получал огромное удовольствие, читая об этом.

Тут уже засмеялся Серый Дракон.

– Да, повеселились мы тогда с Харго знатно, не помню уж, чего мы там праздновали… – ответил он, и вдруг спросил: – А сколько вам лет, Инельд?

– Тридцать два.

Дракон удивленно покосился на него – рыцарь был полностью сед. Он дотронулся рукой до своей головы, и собеседник понял его невысказанный вопрос.

– Это долгая и очень невеселая история, – морщась, как от зубной боли, сказал Инельд.

– Хорошо, – поклонился Серый Дракон. – Я хотел бы поговорить с вами еще о многом. А пока прошу вас подождать меня здесь, я отведу мальчика к молодежи. Ему там будет куда интереснее.

Рыцарь поклонился в ответ и снова сел за стол, налив себе вина. Старик повернулся к молодому дракону, продолжающему упоенно рассматривать себя, и сказал:

– Превращайся обратно, мальчик. Ты теперь можешь это сам.

Тиманх вдруг понял что да, действительно знает, как это делается – и может! Он превратился обратно, но тут же пожалел об этом: человеческое тело показалось таким маленьким и слабым. Парнишке страшно захотелось снова стать драконом и он вопросительно посмотрел на Серого Мастера. Тот улыбнулся и спросил:

– Не хочешь ли, Тиманх, познакомиться с ребятами и девушками? Среди последних есть о-о-ой какие симпатичные.

– Девчонки? Ребята? Здесь? – на подвижном лице оруженосца нарисовалось удивление, этого он никак не ожидал.

– Молодые драконы, такие же, как и ты сам.

– Хочу! – парнишка затанцевал на месте от нетерпения.

– Тогда идем, – засмеялся его энтузиазму Серый Дракон.

Тиманх глянул на себя и отчаянно покраснел, вспомнив, что обнажен.

– Но мне нужно одеться, – пробормотал он.

– Достаточно будет набедренной повязки.

Юноша быстро натянул штаны и отправился за Серым Драконом. Старик улыбался своим мыслям, совсем перестав обращать внимание на головную боль. Пока они шли, он мысленно вызвал десятка полтора самых смышленых молодых драконов и попросил подождать его у ближайшего выхода на скальной площадке метрах в трехстах от земли. Дракон с Тиманхом довольно долго поднимались по крутым витым лестницам. Поэтому, когда они вышли, их уже ждали.

Тиманх с восторгом рассматривал стайку разноцветных драконов, длиной от трех до пяти метров. Какие же они были разные – снежно-белые, синие, черные, алые… была даже светло-голубая дракона. «Но откуда я знаю, что это дракона, а не дракон?..» – удивившись про себя, юноша, тем не менее, знал это твердо. Драконы тоже ничего не понимали. Учитель почему-то пришел к ним в человеческом теле, да еще и привел с собой другого человека.

– Дети мои! – обратился к ним Серый Дракон. – Я расскажу вам о потерянных братьях и сестрах…

И рассказал. Не все конечно, дети еще не созрели для настоящего понимания, они еще жили своими фантазиями, и даже до Идорны им было очень далеко.

Мастер завершил свой рассказ словами:

– А теперь потомок одного из потерянных стоит перед вами!

После чего кивнул Тиманху. Юноша совершил превращение и застыл перед молодыми драконами во всем своем черно-серебристом великолепии, распахнув крылья. Молодежь замерла – такого красивого дракона им еще не доводилось видеть.

– Ка-а-ко-ой красавчик… – протянула юркая алая дракона, подбираясь поближе к Тиманху. – Меня зовут Таана, а тебя?

Юноша смутился – это он-то красавчик?! Да от него в замке, как от чумного, все девчонки бегали! Но тут же вспомнил, что теперь он дракон, гордо растопырил серебристые крылья и несмело улыбнулся.

Хмыкнув про себя, Серый Мастер оставил их знакомиться и ушел вниз. Кажется, ему представилась редкая возможность на живом примере убедить молодых, что не все люди – скоты и убийцы. Скоро ведь сюда начнут приходить мастера ордена Принявших Смерть, а из них далеко не все – потомки драконов, немало есть и людей, и аллорнов. Дракон быстро спускался – необходимо разговорить Инельда и узнать, что с ним произошло, почему он стал бездомным. Мастер ведь прекрасно помнил замок Данх-Оттонг.

– А вы быстро, Идущий, – встретил его голос рыцаря, еще не допившего вино.

– Я только представил мальчика остальным молодым драконам, вокруг него сейчас девчонки вертятся, комплименты говорят, а он нос задирает, – засмеялся Серый Дракон.

Рыцарь тоже улыбнулся. Идущий в Неизвестность сел напротив него и с грустью всмотрелся в суровое лицо, изборожденное глубокими складками, в глазах Инельда плескалась боль. Да, этот человек познал горе…

– Так что же все-таки случилось с замком Данх-Оттонг и его обитателями? – спросил дракон.

Лицо рыцаря окаменело, он зажмурился, сжал зубы и только через несколько минут ответил:

– Я расскажу вам… В десяти милях от нашего замка был другой – замок Нахт-Ринаг. Мы с его хозяином были дружны и часто вместе отражали набеги горцев, однажды нас даже наградил сам император, будь он проклят… – при этих словах его лицо задергалось. – Я полюбил. Полюбил одну из дочерей моего соседа, среднюю – Аллири…

Все наши беды начались с того, что дочерям соседа и моим сестрам очень захотелось хоть однажды побывать в городских модных магазинах, ведь мы жили на границе, и девочки видели новые наряды только когда приезжали купцы. А те приезжали редко. Они долго уговаривали отпустить их, и мы в конце концов согласились, послав, конечно, с ними хорошую охрану.

Девушки приехали в Ункартем и в полном восторге начали бегать по лавкам. Кто мог знать, что наш дорогой император не так давно ввел одну забавную, по его мнению, вещь. Каждый день, но в разное время, звучит гонг, по улицам проходят стражники и хватают не успевших спрятаться в доме женщин и девушек. Пойманных приводят на площадь и привязывают к специальному станку таким образом, чтобы любой желающий, подойдя сзади, мог иметь их, как захочет. Неважно, притом, кто эта женщина – прачка или герцогиня. Наши несчастные девочки, конечно же, попались, трое охранников, сопровождавших их в походе по лавкам, были перебиты стражей, а бедняжек оттащили на площадь. Во время этого гнусного изнасилования на старшую сестру моей невесты положил глаз какой-то богач и заплатил огромные деньги работорговцам, чтобы те похитили ее и сделали рабыней для удовольствий. Вы наверное знаете, что это такое…

– К сожалению, знаю, – грустно ответил старый дракон. – Но продолжайте, прошу вас.

– Хорошо, – опустил голову Инельд. – Работорговцы нагнали девушек вместе с охраной в пятнадцати милях от нашего замка и окружили занявших оборону охранников. Но одному удалось прорваться сквозь кольцо, он родился в лесу, знал его, как свои пять пальцев, и тайными тропами понесся к замку. Сосед как раз гостил у меня, когда парень прибежал с этой вестью. Мы собрали людей и помчались к той поляне. Работорговцы были столь самоуверенны, что расположились на ней лагерем. Нам удалось снять стрелами бывшего с ними мага и перебить остальных, взяв в плен главного. Но к сожалению, мы опоздали. Проклятый маг успел сделать старшую сестру моей невесты бесполой. В гневе мы убили работорговца. Он, даже сдыхая, вопил, что мы не имеем права, что он действовал по закону, что мы-де поплатимся. Искалеченная девочка через три дня повесилась.

Рыцарь опустил голову и заскрипел зубами.

– К сожалению, эта сволочь оказалась права… – продолжил он через некоторое время. – Через три месяца после описанных событий меня разбудили крики о том, что замок обложен. Когда я выбежал на стены, пытаясь понять, кто осмелился напасть на пограничный замок империи, то увидел внизу имперских гвардейцев! С ними были пятеро магов и брат того работорговца. Рядом торчал кол с насаженным на него окровавленным телом моего соседа, замок которого они уже успели взять. Главный маг предъявил мне вердикт Совета Магов Фофара, утвержденный самим императором, о том, что за нападение на законопослушного работорговца и злодейское его умерщвление, а также похищение принадлежащих ему рабынь, имущество замков Данх-Оттонг и Нахт-Ринаг отходит к брату покойного, а все люди, проживающие в этих замках и их окрестностях становятся его рабами. В том числе – и я сам!

Инельд тяжело дышал, его кулаки сжимались, он заново переживал происшедшее тогда.

– Живя на границе, – глухо продолжил он через некоторое время, – я не знал, сколь гнусны законы нашей страны. Оказывается, работорговцы имеют право сделать рабыней для удовольствий любую женщину Фофара, если у нее нет специального защитного листа от Совета Магов. Нам сказали, что мы должны были вежливо попросить господина работорговца продать нам наших же сестер и дочерей. А если бы он не согласился, то мы, оказывается, должны были уехать ни с чем… А поскольку мы поступили противозаконно, то теперь должны с преклониться перед своим новым господином. Затем маг приказал открыть ворота замка и впустить их. Но ни один из моих воинов не хотел становиться рабом, и мы приняли бой! С первого наскока замок гвардейцам взять не удалось. Тогда работорговец прямо напротив нас посадил на кол мою любимую. На той стене, слыша страшные крики бедняжки, я и поседел…

Рыцарь опустил голову, из его глаз закапали тяжелые, горькие слезы. Мастер, ни слова не говоря, встал и положил ему руку на плечо. Некоторое время Инельд молча, неумело плакал, а затем, сжав кулаки, все же взял себя в руки и продолжил:

– После нескольких штурмов, поддержанных магами, от заклинаний которых шатались стены, мы поняли, что замка нам не удержать. В этот момент ко мне подошли воины из бывших горцев, которые помнили забытое по всему Фофару искусство стрельбы из длинного лука, и предложили избавить несчастную девушку от мучений. Я был им очень благодарен за то, что они смогли это сделать, достав стрелами из своих огромных луков также работорговца и двух магов. А затем мы сами убили всех женщин, стариков и детей в замке, чтобы избавить их от страшной судьбы рабов. Мне до смерти не забыть любящих и доверчивых глаз моих сестренок, подвязывавших волосы повыше, чтобы мне было удобнее рубить…

Инельд зло рассмеялся.

– Но мы отомстили! Лучникам удалось снять еще одного мага, прежде чем те поняли, в чем дело. Нас к этому моменту было всего пятнадцать. Тогда пятеро остались в замке, чтобы дать нам время уйти подземным ходом. Они вытащили наружу запасы хартгордовых шаров, разнесли их по всему замку и открыли ворота, крича, что сдаются. Гвардейцы поверили и вошли. Четверо воинов сдались, а один сидел в засаде. Дождавшись, пока враги окажутся внутри, он поджег фитиль и взорвал замок.

– А где же остальные? – спросил Серый Дракон.

– Их убил ало-черный дракон, которого вы назвали Рохархом, – с горечью ответил рыцарь. – Мы с Тиманхом были в лесу, когда услыхали позади шум боя. Но, добежав до поляны, увидели только трупы наших друзей и улетающего дракона. Теперь, узнав его историю, я его даже не осуждаю, хотя, если бы он остался в живых, был бы вынужден вызвать его на бой.

Идущий в Неизвестность задумчиво смотрел на Инельда. И в этом подлом мире еще остались такие?! Это казалось невероятным, но перед ним сидел самый настоящий благородный рыцарь. По сути, а не по названию. И он всем сердцем ненавидел магов. Старый циник усмехнулся про себя – грех не воспользоваться его ненавистью, когда Владыка возродится, ему понадобятся такие люди.

– Куда же вы направляетесь, Инельд?

– На юг, в один из пиратских городов. Говорят, Вольному Братству всегда нужны хорошие воины, а я не из худших, – мрачно сказал рыцарь. – Может, представится возможность отомстить…

– Простите, что заставил вас вспомнить все это, – вздохнул дракон.

– Ничего! – с какой-то жестокой радостью ответил Инельд. – Мне полезно это помнить! Итак, алур Идущий, перед вами Инельд Данх-Оттонг, беглый раб и государственный преступник.

Он встал и шутовски поклонился.

Серый Мастер тоже встал и очень вежливо поклонился в ответ:

– И тот, кого люди называют Королем Драконов, рад приветствовать потомка своего друга у себя в гостях.

Рыцарь сгорбился.

– Спасибо вам, Идущий, за все… – его голос был хриплым.

– А еще я хочу дать вам возможность отомстить по-настоящему, – оскалился Мастер.

– Как?! – глаза рыцаря загорелись мрачным огнем.

– Владыка вернулся. И ему очень не нравится наш мир, я отсюда чувствую его гнев.

– Владыка… – лицо Инельда медленно побелело. – Н-но в-ве-д-дь эт-то зн-нач-чит пог-губ-бить свою д-душу…

Серый Дракон наклонился вперед, его глаза зажглись красным светом:

– А кто вам это сказал?! – взревел он. – Жрецы?! Священники?! Маги?! Да они именно потому и объявляют Серого Убийцу врагом, что он не признает никакого рабства! Я – его третья часть, и он придет ко мне. Оставайтесь с нами, Данх-Оттонг, обучать молодых драконов тактике и стратегии, искусству сражаться по-человечески. Оставайтесь с нами, и мы вместе сотрем Совет Магов с лица земли. А не хотите – справимся и без вас!

Рыцарь молча смотрел в гневные глаза Короля Драконов и вспоминал, вспоминал, вспоминал…

– А ведь вы правы… – протянул он. – Именно маги всегда говорили, что он враг… А уж вслед за ними – и «святые отцы»…

Он надолго задумался. Дракон его не торопил – нелегко ломать вбитые с детства в голову стереотипы. Он уже понимал, что Инельд будет с ними, другого пути у рыцаря просто нет.

Глава 12 Странные песни Архра

Мелрия лениво брела по коридору олтиярского дворца в поисках выделенных ей покоев. Владыку увезли отдыхать несколько часов назад, а за ними только сейчас удосужились прислать карету, сообразив, что хралы вряд ли смогут найти дорогу. Девушке было, конечно, интересно все, что происходило вокруг, свойственное ей неуемное любопытство не давало покоя и жизнь отнюдь не облегчало, но за этот безумный день она так устала…

По мнению хралки, дворец был вычурен, нелеп и слишком велик. Мелрии попадалось множество нежилых покоев. Зачем было строить такое здание, если не хватает людей, чтобы его заселить? Она только презрительно фыркала, встретив очередной нелепо украшенный зал. «Вот взять хотя бы этот, – подумала Мелрия, увидев огромный, обитый алым бархатом зал, украшенный десятками колонн и незнакомыми ей широколистыми деревьями в кадках, – ну какому идиоту захочется жить здесь?»

Девушка укоризненно покачала головой и пошла дальше. Вечером будет пир и, судя по тому, что сотворил Йаарх днем, там тоже случится что-нибудь интересное, поэтому пропускать это сборище хралка не собиралась. А значит, необходимо отдохнуть. И Мелрия, расспросив дорогу у первых встречных, пошла к крылу дворца, где поселили Владыку и его свиту.

Идти пришлось довольно долго, несколько раз она переспрашивала дорогу. Наконец впереди показались огромные двустворчатые двери, у которых в полной неподвижности застыли близнецы Кват и Махр. «Нашла, слава Первому Волгхору!» – обрадовалась девушка при виде покоев Владыки. Мелрия хихикнула – все-таки, правильно она сделала, навязавшись Хранителю Меча. Он принес столько нового!..

Мелрию интересовало все, еще в детстве ее не раз вытаскивали из-под стола в комнате, где совещались воины, и наказывали, но это не помогало, назавтра она снова была там. Поэтому и стала одной из лучших, что все новое буквально впитывала, донимала наставников, как никто другой. И в бою всегда лезла вперед, не боясь ни ран, ни смерти. Первой вызывалась на самое отчаянное и безнадежное дело, и всегда выходила сухой из воды.

Девушка оглянулась и слегка удивилась – вокруг суетилось, наверное, несколько сотен слуг, что-то делая, перетаскивая, моя и просто бегая туда-сюда. Не сразу она вспомнила слова Свирольта, что эта часть дворца была нежилой. Теперь ее, похоже, срочно приводят в приемлемый вид. Мелрия прошла мимо близнецов, улыбнулась и кивнула им. На непроницаемых лицах воинов мелькнула ответная, но почти незаметная для стороннего глаза улыбка – отчаянную девчонку в племени любили.

Хралка поймала за шкирку пробегавшего мимо слугу и велела показать выделенные ей покои. Тот слабо дернулся и ткнул пальцем в высокую дверь справа от покоев Владыки, вырвался и тут же куда-то исчез. Мелрия пожала плечами и вошла.

Первой, кого она увидела, была Риаллах, склонившаяся со своим любимым широким кинжалом в руках над тихо визжащей от страха белокурой девкой, подобранной Хранителем по дороге.

«Опять эта сука за свое взялась!» – досадливо скрипнула зубами Мелрия и рявкнула:

– Риаллах! Оставь ее в покое!

– Отстань, Мелрия! – хрипло бросила, не оборачиваясь, внучка Фархата. – Я тебя не трогаю, не мешай и ты мне развлекаться.

Несчастная Торха скорчилась на диване и с ужасом смотрела на страшных хралок. Обе черные, с мечами и ножами, а первая еще и хочет ее за что-то зарезать. Она же ничего не делала! Неужели господин взял ее в рабыни только для этого? Слезы катились по щекам, но в голос плакать она уже не осмеливалась, получив несколько хлестких пощечин от хралки. Если бы ей хоть сказали, в чем виновата, пусть бы побили, дома приходилось получать каждый день, если не успевала сбежать. Но резать-то за что?! Неужели она так провинилась?.. И ведь не убежишь, теперь она – рабыня… Девушка снова тихонько взвизгнула от очередной пощечины.

– Риаллах! – Мелрия схватила подругу за руку, поднявшуюся для нового удара. – Ее взял Владыка, и он будет недоволен, если ты ее покалечишь.

– Да плевать я хотела на его недовольство! – с ненавистью прошипела та, вырывая руку.

– А если плевать, – медленно протянула девушка, – то я сама тебя сейчас так отделаю, что неделю встать не сможешь.

Риаллах скрежетнула зубами – Мелрия вполне способна воплотить свою угрозу в жизнь, силушкой не обделена. Она немного помолчала и хмуро буркнула:

– Ладно… Пес с этой тварью!

После чего отошла к дивану, села и скрутилась в клубок.

Мелрия наконец смогла рассмотреть свое новое жилище. Покои состояли из огромной гостиной, в которую выходили двери пяти больших спален и ванной комнаты. Девушка с любопытством осмотрела каждую и осталась довольна, выбрав себе самую дальнюю от входа. Все стены в комнатах и в гостиной были обтянуты мягким темно-вишневым бархатом, из-за чего покои имели несколько мрачноватый вид, но были, тем не менее, уютны. В спальнях стояли огромные, устланные мягкими одеялами кровати под балдахинами. Там же находились стенные шкафы, тумбочки, кресла, сундуки. А гостиная была уставлена мягкой мебелью, пуфиками и различной формы диванами, связанными между собой только цветом обивки. Монументальный стол, стоящий посреди нее оказался столь велик, что его вряд ли сдвинули бы с места и вчетвером. Самые удобные и глубокие диваны были установлены у стен. На одном из них все еще дрожала от пережитого ужаса Торха, а напротив нее скорчилась Риаллах и тихо всхлипывала.

– Ну, что с тобой, подружка? – подошла к ней Мелрия.

– А ты что, не понимаешь? – с отчаянием спросила та.

– Не понимаю.

– Да я бы лучше живот себе вспорола, чем стать рабыней! Понимаешь, ты, – я рабыня, рабыня!

Она захлебнулась хриплым плачем. Мелрия не знала, что ответить, да и помочь тоже не могла. Несмотря на свои привычки, Риаллах все-таки была ее ближайшей подругой. Девушка понимала, что Фархат, отчаявшийся обуздать своевольную внучку, и в самом деле подарил ее Владыке, надеясь что тот укротит строптивицу. Мелрия тихо фыркнула – укротит, как же. Она уже немного поняла характер Йаарха и видела, что скорее всего получится наоборот. Но для гордой Риаллах не могло быть худшего унижения.

– А еще… А еще… – захлебывалась плачем внучка князя.

– Что еще? – присела рядом Мелрия, погладив ее по голове, как маленького непослушного ребенка.

Риаллах уткнулась в нее и продолжала реветь. Только немного успокоившись она смогла ответить на вопрос подруги:

– Мне… Мне хочется… Мне нужно…

– Чего хочется-то?

– Чего-чего! Трахаться! – резко и со злостью бросила Риаллах – Только сама знаешь, я мужиков не выношу! Думала эту вот сучку заставить… А тут ты…

– В этом, уж извини, я тебе не смогу помочь, – гадливо поморщилась Мелрия, которую всегда удивляли предпочтения подруги.

– Знаю, – хмуро буркнула та и снова скрутилась на диване.

– Учти еще одно. Ты никого не станешь заставлять, Йаарх за это даже казнить может, хоть и не любит крови.

– Да плевать я на него хотела! – с ненавистью выплюнула Риаллах. – Пусть казнит!

– Слушай, да не будь же ты дурой! – устало вздохнула Мелрия, садясь. – Во дворце множество рабов для удовольствий. Отлови любого, прикажи – и все проблемы. Раб отказать права не имеет.

– О! Ну, я и дура… – растерянно протянула внучка князя. – Про рабов-то я забыла…

– Только советую никого не пытать, Владыка этого очень не любит. Не спеши, найдутся враги, которыми займешься. В свое удовольствие!

– Да ладно тебе! – отмахнулась Риаллах. – Понимаю, здесь свои порядки.

– Вот именно. Так что иди, найди раба и не мучайся.

– Спасибо… – расплылась в широкой улыбке внучка князя.

И, подхватив на ходу свой любимый кривой кинжал, Риаллах выскочила из комнаты.

«Хоть бы только чего не натворила… – озабоченно посмотрела ей вслед Мелрия. – Эта зараза весь дворец на уши способна поставить…» Затем она перевела взляд на тихо плачущую Торху и пробурчала:

– Иди сюда.

Торха встала и неуверенно поковыляла к Мелрии, страшно боясь, что ее опять побьют. Но хралка не стала этого делать, просто похлопала по дивану напротив, и крестьянка села, обреченно уставясь на нее. И чего этой страшной женщине надо?

– Не бойся, – продолжила хралка. – Больше Риаллах тебя не тронет. И никто не тронет. В случае чего – показывай медальон Владыки, увидев его, любой сбежит. Поняла?

– Ага… – обрадованно закивала Торха.

– Вот и ладненько, – улыбнулась Мелрия. – Пойду-ка я посплю немного. Разбуди меня, как придут на пир звать, хорошо?

– Разбужу.

Хралка ушла в свою спальню и вскоре затихла. А Торха сидела, бездумно глядя на роскошную обстановку и никак не могла осознать, что все это происходит с ней. Еще утром пряталась в лесу – отец обещался выпороть так, что и сесть не сможет. То что было потом, ей и в дурном сне не приснилось бы. Никогда не надеялась на счастье стать личной рабыней такого важного господина, как алур Йаарх – сам сказочный Серый Убийца. Не для уродин такое везение. Однако – случилось… И от нее уже ничего не зависит.

Сладко потянувшись, Торха зевнула, прикорнула на диване и тут же уснула.

* * *

Сидя за круглым столом в личном кабинете олтиярского короля, шесть новоиспеченных кровных братьев пили вино. Кандагар до сих пор не мог опомниться – Морхр его брат?! Невероятно! Сотни лет олтиярские короли были самыми лютыми врагами самманских шахов. Аллорну и остальным древним он уже не удивлялся, впечатлений оказалось слишком много. Шах еще вчера не мог себе представить подобного развития событий. Однако все, что было раньше, перестало иметь значение – Архр ждала страшная война всех со всеми, это Кандагар хорошо понимал и внутренне ежился, не особо представляя, что случится с ним самим и с его народом.

Монархи присматривались друг к другу, говоря обо всем и ни о чем, но не касались пока серьезных вещей. Каждый понимал, что остальные пятеро отныне более близки ему, чем собственные дети. И если с одним случится какая-нибудь беда, другие в тот же момент это почувствуют. Кровное братство налагало на человека величайшую ответственность – на уровне заклятия никто не мог причинить вред кровному брату или сестре. Повелители народов не спеша изучали друг друга, пытаясь понять, как им теперь жить и как жить подвластным им народам. Они ждали, пока пробудится их сюзерен.

Король Олтияра встал и негромко сказал:

– Братья мои! Есть еще одно, о чем я должен вам рассказать.

Остальные молча уставились на него, ожидая продолжения. Морхр некоторое время постоял, кусая губы и на что-то решаясь, затем заговорил снова.

– Вы не задумывались, откуда я узнал о пришествии Владыки?

Кандагар согласно кивнул – ох, как еще задумывались…

– Так вот! – лицо короля стало торжествующим. – Один из магов Совета на нашей стороне, именно он сообщил мне обо всем и передал списки предателей.

– Кто он? – недоверчиво прошипел схорр.

Морхр показал на дверь, ведущую в библиотеку:

– Представляю – Магистр Книги Эльнор.

В дверях появился совсем еще молодой черноволосый мужчина с серыми глазами, одетый в серо-серебристую мантию высшего мага Колхрии. Воцарилось молчание.

Эльнор тоже с интересом разглядывал собравшихся в комнате монархов и внутренне торжествовал. Воистину, этот день оказался днем сюрпризов. Он хотел, чтобы у Владыки появились помощники, но никак не рассчитывал, что его вассалами станут сразу шесть государей. Наибольшей неожиданностью для Магистра Книги оказались аллорны и храрги. Что уж говорить о загадочных схоррах – никто из магов не мог и на десять миль приблизиться к Соухорну. Не знали даже, как они выглядят. И вот схорры здесь. Мало того – они вассалы Владыки, на которого маг поставил все, в том числе и собственную жизнь.

Хранитель Меча сегодня вытворял такое, что Эльнора снова передернуло – он катался по полу библиотеки Морхра в приступах жесточайших болей не меньше получаса! Какая жуткая магия доступна Владыке! О существовании заклинаний такого уровня вскользь упоминалось в Книге Предела, но не давалось даже намека на возможность их использования.

Магистр Книги хотя бы понимал, в чем дело, а вот другие маги вообще не знали, что с ними случилось, в чем причина приступа. Эльнор задумчиво покачал головой. В этот день все будто сговорились удивлять его – взять хотя бы Морхра с его идеей кровного братства вассалов Владыки. Люди, аллорн, храрг и схорр – кровные братья? Маг представил себе лица членов Совета после получения этого известия и едва удержался от смеха. Не-ет… Этого им знать нельзя. Да и вряд ли они смогут узнать хоть что-нибудь достоверное из Олтияра – уж больно качественно Морхр выбил их шпионов. Маг почти незаметно усмехнулся, поклонился и сказал:

– Вы все, Ваши Величества, кроме, возможно, вас, – он повернулся в сторону схорра, – слышали обо мне, о конфронтации с Главой Совета Фолергом, моих взглядах и скандальном избрании в оный Совет.

Все, кроме Тла-Ан Ол-Ита, согласно склонили головы.

– Вы не могли бы, Ваше Величество, просветить Повелителя Соухорна на мой счет? – попросил Эльнор Морхра, и тот коротко рассказал схорру историю молодого мага и своих взаимоотношений с ним.

– Я все же не могу понять, почему вы так ненавидите Совет, ведь вы же маг? – спросил Сын Тьмы.

– Они убивают самую магию! – сжал кулаки Магистр Книги. – За три тысячи лет не то что не придумано ни одного нового заклинания, но и забыто более половины старых. Развитие науки остановлено. Последствия вы знаете не хуже меня – Архр на грани голода, Фофар поддерживают искусственно, отбирая у остальных до семидесяти процентов продовольствия. В Харнгирате убивают слабых детей, их не прокормить. Нам нужно что-то менять, а Совет закоснел в своих взглядах, они видят только свою пресловутую «стабильность» и боятся всего нового. Кроме того, я не понимаю необходимости жестоких законов. Не могу понять, зачем Башня направляет энергию разумных на всякую грязь и скотство!

– Ну, почему они это делают, – засмеялся шелестящим смехом схорр, – я могу объяснить.

– Объясните! – маг стал похож на насторожившегося гончего пса.

Остальные тоже заинтересованно уставились на Сына Тьмы, только на губах Светоча Древа блуждала легкая, понимающая улыбка.

– В отличие от ваших стран, – поклонился Тла-Ан Ол-Ит, – на Соухорне, куда человеческие маги никогда не имели доступа, сохранились хроники времен предыдущего Владыки и более поздних. У вас же все отобрала Серая Башня и заменила фальшивками. Даже вы, маг, не знаете, как все происходило на самом деле. Только аллорны, благодаря своему бессмертию, помнят.

– Помним… – согласился Иллан-Илль. – Но хроники были отобраны и у нас. Да и события мы видели тогда совсем с другой стороны.

– А в Серой Башне, – с горечью сказал молодой маг, – существование Серого Убийцы и магии Предела считают россказнями простолюдинов, а то и опасной ересью, наказывая рассказчиков. Со мной смирились только когда я уничтожил нескольких закосневших ретроградов, и они поняли, что уже не способны справиться со мной, ибо я – маг Предела.

– Вы владеете магией Предела? – недоверчиво уставился на него схорр.

– Да, – качнул головой Эльнор. – Среди развалин Мхейра в Диких Землях я нашел легендарную Книгу Предела, и она позволила мне прочесть себя. Поэтому меня и называют Магистром Книги.

– Мхейр… – мечтательно улыбнулся Молот Храргов. – Какой великий город это был когда-то…

– Даже сейчас, по развалинам, можно судить об этом, – согласился маг.

– Да, – кивнул Повелитель Соухорна, – это объясняет все. Ведь магия Предела самодостаточна.

– Что вы имеете в виду? – вскинулся Эльнор.

– С ее помощью вы можете создавать что угодно, почти не используя внешних источников энергии, так как Предел включает в себя и Свет, и Тьму, и многие иные силы. А обращаясь только к одной силе, вы вынуждены платить ей цену, которая чаще всего слишком дорога для вас.

– Да, – задумчиво проговорил маг, – я заметил, что с помощью Предела можно многое сделать во много раз быстрее и проще, чем с применением чего-либо иного. Но мне трудно дается постижение, многие страницы Книга не открыла мне.

– Несомненно, ведь у вас нет учителя, – развел руками схорр.

– Увы, это так…

– Но все-таки, – обратился к Тла-Ан Ол-Иту Морхр, – расскажите нам, пожалуйста, почему маги направляют нашу энергию на скотства. Что им это дает?

– Хорошо, – вздохнул схорр. – Пять тысяч лет назад все происходило иначе, Владыке не присягнула треть мира, как сейчас. У него были только мы, уррун-хурры, и воины из людей, которых позже стали называть хралами.

– Хралами?! – привстал с места олтиярский король. – Они живут здесь, на нашем материке и тоже уже присягнули Владыке!

– Вот этой новости я искренне рад! – довольно оскалил острые зубы Тла-Ан Ол-Ит. – Хралы – непревзойденные воины. Лучшие из лучших со всего мира стекались тогда к Владыке, плененные мечтой о свободе, и именно из них образовался этот невероятный народ.

– Они и сейчас таковы, – улыбнулся Морхр и поведал историю нашествия хралов.

– Ничего удивительного, – отозвался схорр. – Но я продолжу. Магические ордена, быстро позабыв о собственных распрях, натравили на Владыку весь мир. Была долгая и кровавая война, длившаяся больше тридцати лет. И если бы не предательство одного из аллорнов, служившего Владыке…

– Ниарн-Иллень… – глухо вставил Светоч Древа.

– Да, именно так его и звали, – согласно кивнул Тла-Ан Ол-Ит. – Благодаря тому, что он хорошо знал особенности обороны крепостей Владыки, нас сумели победить. Хитростью! После поражения выжившие нашли укрытие на пустынных островах, зовущихся Пустошами Марранхи. Или Серыми Пустошами. Там выстроили гигантскую цитадель – Серый Город. Еще много десятков лет мы оборонялись от постоянных нападений, и никто не мог ступить на территорию островов. Владыка мог легко уничтожить врагов силой своей магии, но не хотел делать этого, решив, что раз его не хотят, он должен уйти. И он ушел. Куда? Я не знаю… Наверное, не знает никто. Мы, схорры, тогда переселились на безымянные острова далеко на юге, назвав их Соухорном в честь столь любимого нами озера. Хралы ушли в Дикие Земли, как стала называться страна Повелителя Тени после нашего поражения. А вот что сталось с уррун-хуррами, не описано ни в одной хронике.

– Мне больно и стыдно говорить об этом, – встал с места Светоч Древа, – но уррун-хурры были уничтожены нами. Вырезаны до последнего младенца. И выслеживая последних прячущихся в чаще детей, мы искренне верили, что делаем добро… Я очень хорошо помню эту охоту…

– Я понимаю вашу боль, брат мой, – схорр встал с места, подошел к аллорну и положил ему руку на плечо. – Может быть, вы сможете искупить эту вину перед своей совестью. Я желаю вам этого, ведь теперь вы с нами. К тому же, вполне возможно, что кто-то из уррун-хурров остался в Сером Городе и выжил там. Ведь, если я не ошибаюсь, и до сих пор никто не может высадиться на Пустоши Марранхи?

– Да, не может, – глухо ответил аллорн. – Маги не раз пытались.

– Но это только начало, – сказал Тла-Ан Ол-Ит, садясь на место и отпивая глоток вина из своего бокала. – После ухода Владыки на Архр опустилось безумие. Каждый дрался с каждым, войны и нашествия прокатывались одно за другим. Образовались и рухнули через триста лет государства драконов. Только чтобы победить их, люди объединились. Начались Первые Драконовы войны. Увы, как только драконы были разгромлены, победители тут же вцепились в глотки друг другу. Ни одно государство не существовало в те времена больше тридцати лет. И тогда маги, которым все это успело надоесть, начали искать выход. Три тысячи лет назад маги ордена Предела, обосновавшиеся на Колхрии, собрали на консилиум всех высших магистров Архра, не делая различия между Белыми, Черными, Стихиальными орденами. Были приглашены даже адепты Равновесия и Превращения, с которыми до того не контактировали. Маги ордена Предела сообщили остальным, что нашли выход из тупиковой ситуации постоянной бойни, и те, как это ни удивительно, откликнулись и собрались в Серой Башне. Хозяева предложили им объединиться в единый орден, возглавляемый Советом Высших Магов. Всех несогласных уничтожили прямо в зале Собраний. Вот с тех-то пор и существует Совет Магов Колхрии. Главной идеей ордена Серой Башни стало привести мир к равновесию и стабильности. У них долго ничего не получалось. Почему? Да потому, что у людей и прочих разумных есть страсти, которые требуют удовлетворения, и ради этого они идут на все. Еще лет через двести одна «светлая» голова предложила усилить одну из страстей, а именно – сексуальную, и направить усилия людей на ее удовлетворение. Я не знаю, как это у них получилось, но вскоре во всем мире началось повальное безумие похоти. Аллорны, жившие в те времена, наверное помнят, как это было.

– Это было страшно… – мрачно сказал Светоч Древа. – Даже мы сутками предавались безумствам, забывая о еде и сне. А уж что творилась в человеческих городах, мне и вспоминать тошно.

– На нас, – грустно улыбнулся схорр, – этот непонятный усиливающий сексуальность фактор тоже подействовал. Но мы всегда отличались повышенной, по сравнению с иными расами, сексуальностью, и поэтому привыкли к новому состоянию быстрее. Однако человеческая цивилизация оказалась почти уничтожена – люди предавались безумным оргиям, пока не умирали от истощения. Выжили только те, кто смог приспособиться к постоянному желанию. Беда, что у выживших не осталось каких бы-то ни было моральных барьеров и ограничений в удовлетворении своей похоти. Когда жизнь кое-как наладилась, маги, чтобы направить желания людей в нужную им сторону, законодательно ввели ограничение способов сексуального удовлетворения. Сперва в созданной ими из разрозненных племен Фаллингара империи Фофар, а затем, с ее помощью, и по всему миру. Эти законы вам хорошо известны – они требуют нарушившего их сделать бесполым. И историю их дальнейшего внедрения вы тоже знаете. По окончанию завоевания Фофаром всего мира казалось, что наступил золотой век – везде воцарились благоденствие и тишина, прекратились войны, образовались многие существующие до сих пор государства, не стало голода, эпидемий. Но одновременно с этим прекратилось и развитие. Сейчас наш мир снова приведен на край пропасти.

– Почему? – нахмурился Морхр.

– Да потому, что маги постепенным и планомерным воспитанием вбили в головы людям, что нет в мире ничего более желанного, чем запретные удовольствия. С тех пор разумные все свои силы и фантазию тратят на их достижение, а отнюдь не на постижение нового. А фантазия разумного существа безгранична, сколько способов и каких разнообразных было придумано!..

– Неужели все покорно приняли это скотство? – с горечью спросил Эльнор.

– Не все, – понимающе оскалился схорр. – Некоторые народы отказались принимать их садистские законы. Это аллорны, храрги и драконы. О нас речи не идет, магам доступа на Соухорн никогда не было.

– Драконы? – удивился Молот Храргов.

– Именно драконы, – резко кивнул Тла-Ан Ол-Ит. – Воспользовавшись тем, что из-за возникновения барьера Масуана Дикие Земли стали почти недоступны для бескрылых, они вновь создали три государства и очень размножились. Все три страны курировал великий Серый Дракон, Король Драконов.

– Тот, с кем должен объединиться Владыка… – прошептал Кандагар.

– Да, он, – согласился Повелитель Соухорна. – Когда насаждаемые Серой Башней законы утвердились почти по всему миру, маги попытались навязать их и драконам. Но разве эти до безумия гордые существа могли пойти на что-либо подобное? Нет, конечно. Начались Вторые Драконовы войны. Драконов погубила чрезмерная гордость одной из их рас – бронзовокрылых, которые решили, что способны справиться с врагом самостоятельно, без тех, кого они и за драконов-то не считали. Вот они в самый решающий момент и отошли в сторону, дав людям возможность разбить остальных. А через некоторое время были разгромлены и сами. Мне очень жаль, что в нашем мире почти не осталось этих прекрасных существ. Война с ними затянулась на триста лет, и именно она спасла остальные два народа. Маги решили действовать тоньше, и аллорнов с храргами просто начали тихо выживать отовсюду, пока вы и не оказались на полярном материке недалеко от наших островов.

– Если бы не аллорны, – хмуро пробормотал себе под нос Рохтр-Урх-Мрок, – мы на Оллиниари не выжили бы.

– Вполне возможно, – поклонился ему схорр. – Но я закончу. Вы все знаете, как маги действовали и действуют. И теперь, когда наш мир балансирует над пропастью, вновь пришел Владыка. Я могу только надеяться, что он изменит хоть что-нибудь.

– Это надежда каждого из нас… – мягко улыбнулся аллорн. – И нам, братья мои, теперь остается только одно – служить тому, кого враги прозвали Серым Убийцей.

Остальные монархи согласно кивнули.

– А скоро ли придет Владыка? – поинтересовался Молот Храргов.

– Я уже послал разбудить его, – ответил олтиярский король.

* * *

У дверей покоев Владыки препирался с хралами старик-мажордом. Он очень боялся варваров – зарежут и глазом не моргнут – но госпожа Наламир, камер-фрейлина дворца, отправила его будить Владыку, получив приказ самого короля. Однако хралам было с высокого потолка плевать на приказы каких-то там королей, они видели, каким кровного брата унесли с площади и охраняли его покой. Старый слуга доказывал, что Владыку ждут, но воины обращали внимание на его слова не более, чем на жужжание мухи.

Мажордом не придумал ничего лучше, чем отправиться на поиски принца. И только когда он привел Свирольта, которого Махр и Кват знали, принцу удалось убедить их, что Владыку и в самом деле пора будить. Но ни Свирольта, ни старика в покои Йаарха воины так и не пустили.

Тихо ругающийся себе под нос мажордом оглянулся и увидел рабыню, пробирающуюся под стенкой и старающуюся быть как можно незаметнее. Старику пришла в голову интересная мысль. Он улыбнулся этой мысли и снова повернулся к хралам:

– А что, если послать девушку? Вдруг Владыке захочется поразвлечься?..

Махр вопросительно покосился на брата, тот одобрительно кивнул, идея ему понравилась – знал, как порой хочется женщину со сна.

– Хорошо, – резко кивнул воин. – Девушку можно.

Мажордом поискал глазами рабыню, успевшую миновать их.

– Эй! – крикнул он девушке. – Ты! А ну-ка иди сюда! Да-да, ты!

Рабыня дернулась, глаза ее сделались похожими на глаза побитой собаки, и она, постоянно кланяясь, поплелась к старику. Подойдя, девушка опустилась на колени и тихо сказала:

– Я к вашим услугам, господин мажордом…

– Слушай приказ, – с презрением буркнул он. – Ты войдешь покои Владыки и разбудишь его, а также сделаешь все, что он пожелает. Если он хоть чем-нибудь останется недоволен, тебя станут сечь, пока мясо на заднице от костей не отстанет. Поняла?

– Да, господин… – белея от ужаса, прошептала девушка, ее била крупная дрожь

– Только очень осторожно! – с угрозой глядя на нее, предупредил Кват.

Несчастная судорожно кивнула и, не переставая дрожать, двинулась к двери. Храл открыл ее, и рабыня вошла. Стук захлопнувшихся створок показался ударом топора, отсекающим ее от жизни. Девушка оперлась спиной о косяк и попыталась перевести дыхание. Это ее послали будить страшного Серого Убийцу? Ну, зачем она пошла на кухню! Зачем?! Есть очень хотелось, а кухарки обещали, что если хорошо обслужит, дадут кусок пирога, может, даже с начинкой. Другого выхода не было, она не ела уже два дня, вот и отправилась… И так попалась! Девушка судорожно всхлипнула – ведь Владыка убьет ее… А если и не убьет, то ему обязательно что-то не понравится, и ее засекут до смерти. Рабыня всхлипнула, однако времени на слезы не было, и, все еще дрожа, она заставила себя войти в спальню.

Первое, на что упал ее взгляд, оказался столик, на котором стояло вино, несколько ваз с фруктами, печеньем и кусками роскошного мясного пирога. Такого ей не доводилось есть несколько лет. Рука сама собой потянулась в ту сторону, но девушка отдернула ее в страхе, что кто-то увидит, и сглотнула голодную слюну. Затем повернулась к гигантской кровати, хотя столик притягивал взгляд, как магнитом. Только все равно надо исполнять приказ…

Девушка взглянула на кровать, впервые увидев страшного Серого Убийцу. И удивилась – лежащий на спине невысокий обнаженный русоволосый мужчина вовсе не походил на чудовище из легенд. Он мирно посапывал и выглядел совершенно обыкновенно. Однако, вспомнив, как трясся дворец от заклинаний этого человека, рабыня снова задрожала.

Она залезла на кровать и осторожно дотронулась до плеча спящего, но он не реагировал, продолжая похрапывать. Минут десять девушка возилась с ним, поглаживала, негромко просила проснуться – он продолжал спать. Поняв, что ничего не добьется, рабыня села на кровати и тихонько заплакала. Но сквозь слезы она заметила, что ее действия все же вызвали некий результат – спящий мужчина возбудился, ему явно требовалось удовлетворение.

«А может?.. – мелькнуло в голове. – Ведь это все, что я умею…»

Несколько минут девушка сидела неподвижно, набираясь решимости, затем со смелостью отчаяния наклонилась над спящим. Мужчина застонал и подался ей навстречу. Рабыня облегченно выдохнула – похоже, ему нравится…

Пробуждение Йаарха оказалось на удивление приятным. Сонно приоткрыв один глаз, он оглядел себя и увидел незнакомую девушку, склонившуюся над ним. Поняв, что она делает, Хранитель несколько минут с удовольствием наблюдал за темнокудрой головой незнакомки, постанывая от наслаждения – мастерица!

«Стыдно! – укорил он себя, когда все закончилось. – Надо будет ответить девочке тем же, учись быть благодарным, скотина…»

Йаарх с любопытством осмотрелся, пытаясь понять, где находится. И удивленно присвистнул – кровать, на которой он лежал, стояла не в комнате, а в большом безвкусно украшенном зале. Да и сама кровать оказалась гигантской, на ней вполне можно было уложить десятка три человек, и еще бы место осталось. Где это он? И кто эта девушка?

«Ты в своей спальне во дворце короля Морхра, твоего вассала, – ответил на его невысказанные вопросы Серый Меч. – Когда тебя сюда приволокли, ты уже дрых без задних ног. А кто девушка – я не знаю».

Хранитель вспомнил о случившемся за этот безумный день, и ему стало не по себе. Он поежился и посмотрел на девушку, с какой-то стати вставшую на колени и глядящую на него с какой-то затаенной надеждой.

– Кто ты, малышка?

– Нилхат, Владыка, – поклонилась она. – Меня послали разбудить вас, но осторожно. А вы никак не просыпались. Простите меня, я не нашла другого способа…

– Способ весьма удачный, милая, – рассмеялся Йаарх. – Я очень тебе благодарен.

– Для этого я и предназначена… – с легким недоумением сказала девушка, однако на ее лице отразилось облегчение.

Хранитель не обратил внимания на странные слова, с удовольствием ее рассматривая. Не очень красивое, но милое личико, вызывающее нежность и желание защитить. Большие синие глаза, в которых почему-то плескался страх, слегка курносый симпатичный носик, черные вьющиеся волосы до плеч и матово-белая кожа. Правда девушка была совсем плоскогрудой, зато фигура просто великолепна – легкое платьице скорее подчеркивало, чем скрывало округлости ягодиц. Йаарху захотелось прижаться к нежной коже и целовать, целовать, целовать ее. Он встал на колени, положил ей руки на плечи и с удовольствием выполнил свое желание – нежно поцеловал Нилхат в полные губы. Сперва девушка сжимала их, но через некоторое время ответила на поцелуй. Он ласково гладил ее по спине и телу, наслаждаясь свежим запахом молодой, здоровой женщины.

Когда Йаарх оторвался от нее, то первым делом увидел наполненные непониманием и недоумением глаза. Он засмеялся и снова лег, положив голову Нилхат на колени. Девушка начала несмело гладить его волосы. В этот момент Хранитель перехватил голодный взгляд, брошенный ею на столик. Он поднялся, взял со стола вазу с пирогом и подал девушке. Затем налил вина в бокалы и с ними вместе вернулся на кровать. Нилхат потрясенно смотрела на вазу, не решалась взять что-нибудь, боясь, что Владыка решил посмеяться над ней. Но есть хотелось неимоверно, Нилхат то и дело сглатывала голодную слюну и чуть не плакала, сдерживаясь из последних сил.

– Хочешь кушать, малышка?

– Д-да, господин, – с трудом выдавила она.

– Так ешь, не стесняйся, – улыбнулся ей Хранитель. – Выпей вот вина, по-моему, вкусное.

Он сунул бокал девушке в руку, и она неверящими, перепуганными глазами глядя на него, сделала глоток. Рабыне казалось невозможным происходящее – сам Владыка угощал ее вином. Нилхат поставила бокал на пол и дрожащими руками взяла из вазы пирог. Йаарх удивленно смотрел на девушку, которая, обхватив кусок обеими руками, жадно ела, едва ли не давясь, и затравленно оглядывалась по сторонам, как будто кто-то мог отобрать у нее еду. Доев, она снова потянулась к вазе, но глянула на него, отдернула руку и робко спросила:

– А можно еще?..

– Да ешь, сколько хочешь, маленькая, – улыбнулся Хранитель.

Нилхат съела все, что было в вазе. Все время, пока девушка ела, Йаарх удивленно разглядывал ее – перепуганная и явно очень голодная. «Ее что, голодом морили?» – удивленно спрашивал он сам себя. Он опять налил ей вина. Нилхат несмело улыбнулась в ответ. Она все еще не могла поверить в доброту Владыки, но до чего же хорошо чувствовать себя сытой. Девушка видела, что Владыка еще что-то хотет от нее, и готова была сделать все, что он пожелает. А Йаарху все сильнее хотелось обнять Нилхат, познать ее, как женщину.

Не выдержав, хранитель обнял девушку, нежно гладя по спине. А затем стащил с нее платье. И замер в недоумении – у нее не оказалось даже намека на грудь, просто гладкая кожа, будто там ничего и не должно было быть. Осмотрев Нилхат внимательнее, Йаарх с некоторым потрясением осознал, что сидящее перед ним существо с обликом красивой молодой девушки абсолютно бесполо.

– Что это?.. – глухо спросил Хранитель, ткнув пальцем девушку в грудь. – Как это?..

Нилхат с немым удивлением смотрела на мужчину.

– Ты же выглядишь женщиной…

– Я – рабыня для запретных удовольствий… – еще сильнее удивилась она.

Хранитель потряс головой – они с девушкой явно не понимали друг друга.

– Там, откуда я родом, нет рабынь для удовольствий и вообще рабства, – попытался объяснить он. – Я не понимаю…

– А! – просияла девушка, поняв, видимо, для себя что-то. – Мне рассказать вам?

– Обязательно!

Некоторое время помолчав, Нилхат опустила голову и глухим, срывающимся голосом заговорила:

– То, что я вам делала, Владыка, запрещено законом. Этот закон действует по всему Архру, в любой стране. Если кто-нибудь, неважно при каких обстоятельствах, добровольно или нет, нарушит его, то нарушивший должен быть отведен к магу для лишения пола. И он становится рабом.

Хранитель тупо смотрел в угол. Он же уже слышал это… Меч рассказывал… Перед тем, как он расправился с садисткой… Теперь многое увиденное в этом мире становилось на свои места. Он понял причину многих вещей, на которые раньше смотрел, как на случайности. В душе начала разгораться холодная ярость.

Йаарх повернулся к несчастной рабыне и, ласково обняв потянувшуюся к нему девушку, сказал:

– В моем мире нет таких зверских законов. И мужчины, и женщины любят друг друга, как им хочется.

Широко открытые глаза Нилхат наполнились слезами и она, сотрясаясь в рыданиях, уткнулась в его плечо. Хранитель долго гладил бедняжку по голове, прежде чем она успокоилась. Потом все же решился спросить:

– Как же это с тобой случилось, маленькая?

Девушка подняла на него заплаканные глаза и рассказала. Ее рассказ оказался прост и жуток для непривычного человека.

Нилхат была дочерью вельможи и училась в привилегированной школе с полным пансионом, но отец попал в опалу и его казнили. Как только в школе узнали об этом, дочь казненного изнасиловали всем классом. В том числе – и запретным образом. Потом недели три издевались, прежде чем отвести к магу. Позже Нилхат продали работорговцу, и на торгах ее купил королевский мажордом.

Закончив рассказ, девушка тихо спросила:

– Что я им сделала, Владыка? Почему они были так жестоки?..

– Успокойся, маленькая, успокойся, – гладил ее по голове Йаарх, сам едва удерживаясь от слез.

– Вы добрый, господин… – прошептало несчастное существо сквозь слезы.

Хранитель продолжал гладить бедняжку. В душе его вздымалась и бурлила привычная уже холодная ярость. Йаарх не знал, что ему делать. Нельзя же так поступать с людьми! Кто и когда выдумал этот людоедский закон? Необходимо выяснить. Да и рабства не должно быть. Отсюда следует, что задача Йаарха – уничтожить его, не считаясь со средствами, даже если придется ради этого полностью разрушить привычный уклад Архра.

– Владыка… – услышал он дрожащий голос девушки. – Не могли бы вы…

– Что, маленькая? – улыбнулся ей Йаарх через силу, но глаза его от гнева перестали быть глазами человека, они пылали серебром, в них расплавленным металлом плескалась ярость.

Нилхат, увидев это, до смерти перепугалась и едва смогла пролепетать:

– Мажордом… там… за дверью… Если вам не понравились… мои услуги… меня… опять… высекут…

Хранитель ничего не ответил рабыне, только положил руку ей на плечо и несильно сжал. Встав с кровати, он окинул взглядом спальню, пытаясь понять, где его одежда.

«Глянь в шкафу, – посоветовал довольный его гневом Меч. – Вон та дверца в стене».

Вещи и в самом деле оказались там, Йаарх быстро оделся. Почувствовав, что у него пересохло в горле, вернулся к столику, выпил вина и не удержался, чтобы еще раз не погладить скорчившуюся на кровати всхлипывающую девушку. Коротко приказав ждать его здесь, он вышел за дверь.

Первое, что он увидел в коридоре, был склонившийся в поклоне благообразный старик в синем балахоне с шитым золотом поясом. Серебряные глаза Владыки остановились на нем, и слугу схватили за грудки.

Старик осмелился поднять глаза на Хранителя и тут же, до смерти перепугавшись дикой ярости, пылающей в этих жутких, нечеловеческих глазах, уперся взглядом в пол. Сжавшись в комок, он услыхал пробирающий морозом по коже голос:

– Ты мажордом?

– Да, Владыка…

– Девушка была великолепна, – в голосе Серого Убийцы перекатывались камни, – оставишь ее только для моего личного пользования. Другим не давать. Понял?

– Все понял, Владыка! Будет так, как вы сказали, – мелко и часто закланялся старый слуга, весь дрожа.

– А теперь слушай меня… – прошипел Йаарх, наклонившись к самому уху мажордома и оскалив в кривой ухмылке зубы. – Прикажешь еще кого высечь – самого будут сечь, пока не сдохнешь. Пшел вон!

Отшвырнув ничего не понимающего слугу, он зашагал прочь. А управитель в ужасе смотрел ему вслед и думал, что король, конечно, не сахар, но по сравнению с этим среброглазым чудовищем… И зачем только Его величество?.. Старик сразу одернул себя – нельзя даже и думать о подобном, не его это дело, он всего лишь слуга и должен выполнять свою работу. Не ему вмешиваться в дела правителей народов. Вздохнув, мажордом укоризненно покачал головой и отправился искать старшую камер-фрейлину.

Глава 13 Мышиная возня больших котов

Йаарх в ярости несся по коридорам. Он не знал дороги, просто бежал, не понимая ничего и не обращая внимания на окружающее. Воздух казался жидким огнем, обжигающим легкие, и он задыхался, постоянно сглатывая комки в горле. Хранитель проносился по коридорам с такой скоростью, что слуги едва успевали отскакивать в сторону, удивленно глядя ему вслед, а близнецы изо всех сил старались не отстать от него.

«А теперь – стой!» – ударом кнута прозвучал приказ Меча.

«Да пошел ты!..» – прохрипел в ответ Хранитель, но тело вдруг перестало ему повиноваться.

Он так резко остановился, что хралы чуть не налетели на него. Пытаясь освободиться, Йаарх бешено рвался, но не мог сдвинуться с места, будто Меч сковал его по рукам и ногам.

«Прекрати, сволочь!» – взвыл он.

«Слушай меня, и внимательно!» – рявкнул в ответ Меч.

«Отпусти!» – ничуть не любезнее отозвался Йаарх.

«Нет, ты будешь меня слушать!» – тон Совмещающего Разности стал еще непреклоннее.

«Ну, чего ты от меня хочешь?!» – чуть ли не в голос заорал Хранитель.

«Хватит! Запрячь свою ярость вглубь и используй по мере надобности. Тебя ждут дела поважнее, чем судьба одной девчонки!»

«Ничего нет важнее, чем прекратить мучения невинных…» – устало буркнул Йаарх.

«Есть!»

«Я должен запретить и подобные законы, и рабство!»

Меч наконец отпустил его и Хранитель обхватил руками голову, протяжно застонав сквозь зубы. Телохранители забеспокоились, и Махр спросил что-то, но Йаарх не обратил внимания.

«Отменишь – и получишь кровавую баню, – пояснил Совмещающий Разности. – Ты обязан понимать, что происходит в случае изменения основ того, чем люди жили долгие поколения. Вспомни шок после падения „коммунистического“ режима в Советском Союзе!»

«Это далеко не одно и то же! – возмутился Хранитель, перед его глазами стояла несчастная рабыня. – Я хочу только уничтожить нечеловеческие законы!»

«Уничтожить их надо. Но не так! И не сейчас».

«А что тогда сейчас?!» – Йаарх едва удержался, чтобы не заорать вслух.

«Война! – коротко ответил Меч. – Тебе принесли клятву шесть монархов, а остальные, подзуживаемые Советом Магов, вскоре накинутся на вас, как стая голодных псов. В этой войне погибнут и будут искалечены десятки, если не сотни миллионов. Это ты понимаешь?! Они все надеются, что ты совершишь чудо и спасешь их! Они ухватились за тебя, как за последнюю надежду избавиться от тех самых законов, которыми ты так возмущен. Вот о чем нужно думать!»

«Сотни миллионов?..» – от необъятности этой цифры Йаарх просто растерялся.

«Война будет страшной, твои не сдадутся до последнего, прекрасно понимая, что пощады им не будет. Магам не впервой выпалывать народы, как сорную траву!»

«И я этому причина?!» – едва не задохнулся Йаарх.

«Нет, – с легкой насмешкой ответил Меч. – Ты – повод. Твои вассалы давно уже не согласны жить в таком мире, но возможности изменить что-либо у них не было, и они вынуждены были смиряться, чтобы выжить. Ты им эту возможность предоставил, вот за нее и ухватились. Ко всему, конечно, примешиваются еще и личные амбиции, ненависть к магам и так далее…»

«Ясно…» – пробормотал Хранитель, ошеломленный «великолепной» перспективой стать инициатором всемирной бойни.

«Ничего тебе, парень, не ясно!» – буркнул Совмещающий Разности.

«И войны никак не избежать?» – мрачно спросил Хранитель, ярость жгла его, будто холодным огнем.

«Увы».

«Хорошо, – губы Йаарха сжались, глаза опять стали серебряными. – Я исполню свой долг».

«Именно так, парень! – сказал Меч. – Ты за них всех теперь в ответе. Поэтому я и не хотел, чтобы на тебя так быстро валилась власть. Ты еще не готов…»

– Научусь, – твердо и вслух ответил Хранитель. – Научусь.

«Хорошо, коли так…» – с глубоким сомнением буркнул невидимый собеседник.

Йаарх не ответил, он поймал за шкирку пробегавшую мимо служанку и приказал отвести его к Морхру. Девушка поклонилась и повела его через вереницу коридоров, комнат, залов, зальчиков, лестниц и галерей. Хранитель был погружен в свои невеселые мысли о нечеловеческой ответственности, внезапно свалившейся на него. Он ведь не хотел власти, а пришлось ее принять.

«Война, значит? – ощерил он зубы в хищной ухмылке. – Ну что ж, господа маги, держитесь!..»

«Стой, Йаарх! – в голосе Меча звучала паника. – В покоях Морхра маг! И очень сильный. Маг Предела! Я-то, по наивности своей, думал, что их уже не осталось…»

«Маг?! – зашипел, как разъяренная кошка, Хранитель. – Морхр меня предал?!»

«После клятвы он просто не способен это сделать. Тут что-то другое…»

Служанка привела Йаарха к огромной двери, охраняемой четырьмя стражниками. Не обратив на них внимания, он попытался войти, но охрана скрестила перед его лицом копья. Хранитель несколькими невидимыми глазу движениями расшвырял стражников в стороны и обеими руками толкнул створки. Те распахнулись, и он ворвался в небольшой зал, где за круглым столом сидели семеро.

Шестеро монархов и маг обернулись на звук распахнувшихся дверей и увидели разъяренного Владыку с нечеловеческими глазами. Он казался воплощением ярости, и каждый в комнате содрогнулся, представив, что эта ярость направлена на него. Владыка указал пальцем на мага и прохрипел:

– Морхр, кто это?

Эльнор встал, поклонился, ощущая жуткую силу Предела, клубящуюся вокруг Повелителя Тени, и ответил:

– Мое имя Эльнор, маг высшей степени, член Совета Магов Серой Башни.

– Маг Совета Башни… – Хранитель не заметил, что его тело на глазах потрясенных зрителей изменилось – оно подернулось серебристо-серым туманом, и через несколько секунд перед столом стоял, хлеща хвостом по полу, совсем небольшой, метров четырех росту, серебристый дракон.

Но дракон!

Меч пребывал в восторге. Без подготовки, совершенно инстинктивно принять вид дракона, перейти в истинный облик? Это казалось совершенно невозможным, но, тем не менее, произошло. В который раз нынешний Хранитель поразил его. Такого Хранителя у Совмещающего Разности и в самом деле еще ни разу не было. За каких-то восемнадцать дней настолько овладеть Пределом? Видимо, на Йаарха возлагалась особая задача. Какая и кем? Этого Совмещающий Разности не знал, но не особо беспокоился – придет время, и он все поймет. Ему хотелось хихикать от возбуждения, но Меч сдержал себя. Пусть парень гневается, устраивает войны, революции, казнит, милует – лишь бы только не увлекся кровопролитием, а то может и забыть о своем предназначении. От остального его можно уберечь. Йаарх нравился Совмещающему Разности все больше, хоть и был несколько наивен. Меч фыркнул про себя – уж от этой проблемы Архр его быстро избавит. Даже хорошо, что этот мир таков, иначе Хранитель мог остаться при своих заблуждениях, и пришлось бы ломать его значительно более жестоко, чем хотелось бы.

Маг медленно встал с места, вышел в центр комнаты и, глядя прямо в пылающие глаза дракона, сказал:

– Я не враг вам, Владыка… Я – ваш человек!

– Это правда, Повелитель, – поклонился дракону олтиярский король. – Именно от господина Эльнора я и узнал, что тот, за кем нам приказали охотиться – Серый Убийца.

Огонек ярости начал притухать в глазах дракона, его хвост уже не бил по полу, а серебристо-черные крылья перестали судорожно подергиваться.

– Вот как? – прогрохотал гулкий голос. – И почему же?

Эльнор неспешно и обстоятельно рассказал свою историю. Он не скрыл ничего – ни своих сомнений, ни диких выходок, ни безумных экспедиций. И попытался подробно объяснить за что так ненавидит Совет, членом которого недавно стал.

– Значит, пятая колонна? – в голосе Владыки слышалась ирония.

– Что? – переспросил маг.

– Не обращайте внимания, идиома из моего мира, – уже добродушно махнул передней лапой дракон, осмотрелся и остановил взгляд на пустующем кресле. – Я хотел бы сесть.

– Сейчас мы что-нибудь придумаем, Владыка, – вновь подхватился с места Морхр. – При ваших нынешних габаритах…

– А что такого в моих габаритах? – удивился дракон. – Я просто сяду вон в то свободное кресло.

И направился в обход стола. Но Йаарх не знал, что у него появился хвост, и тут же споткнулся, грохнувшись на пол. Хранитель только сейчас начал понимать, что с ним что-то не так, и растерянно уставился на собственный хвост, на котором и сидел, с трудом осознавая, что у него эдакое чудо выросло. Потом обратил внимание на крылья, застонал, схватился за голову и наткнулся на клыки. Внимательно обследовав себя на ощупь, он тупо спросил:

– Что это?

– Вы, Владыка, – поклонился Эльнор, с величайшим трудом сдерживая ехидную ухмылку. – Вы превратились в дракона

– В дракона? – в полном недоумении переспросил Йаарх. – Но как?!.

«Ой, держите меня, я падаю! – ржал Меч. – Превратился в дракона и даже не заметил, что у него хвост вырос? Ну, дорогой друг, ты и номера откалываешь!»

«Чего ржешь, железяка ржавая?! – возмутился Хранитель. – Лучше помоги! Что мне теперь, в этом облике до смерти расхаживать?!»

«А что плохого? – продолжал хохотать Меч. – Большой, красивый, и все боятся. А хвост какой… Хвост-то, хвост!»

«Иди ты в задницу! – взвыл в полном отчаянии Йаарх. – Помоги!»

«Ну, так и быть… – протянул Меч, продолжая непотребно хихикать, и в голове Йаарха возникло заклинание изменения облика. – Только не делай такого больше, особенно если не знаешь, что именно делаешь. Надо было бы оставить тебя в таком виде на недельку, чтобы прочувствовал. Ну, да ладно…»

Хранитель отмахнулся от него и знакомым усилием перешел Предел. Он быстро произнес необходимое заклинание, на ходу подставляя в него необходимые параметры, и с облегчением уставился на собственные обтянутые черным металлом боевого костюма ноги. Несколько секунд он еще сидел на полу, приходя в себя, затем, пошатываясь, встал и направился к пустому креслу. Усевшись, обвел присутствующих дикими глазами и хрипло прокаркал:

– Морхр, дайте вина.

Король налил и протянул ему полный кубок, стараясь не улыбаться – и Владыка, выходит, ошибается.

Хранитель, между тем, осознал, что после случившегося конфуза гнев отступил внутрь и стал холодным, отстраненным. Наконец-то! Он оглядел своих вассалов, решая, что делать дальше, затем приказал Морхру:

– Нам с магом необходимо переговорить наедине. Покажите, где можно это сделать и пришлите к нам паренька по имени Гадал, которого я привел с собой.

Король склонил голову, лицо его стало непроницаемым. Подойдя к двери, Морхр коротко отдал какой-то приказ стражнику. Затем подошел к столику у стены, налил себе бокал вина, выпил и показал на небольшую дверцу слева от стола со словами:

– Прошу сюда, господа. Там вам будет удобно и никто не помешает.

«А ведь ты обидел их, парень, – услыхал Хранитель негромкий голос Меча. – Зря ты с ними так, они короли, и тебе с ними жить, и воевать…»

Йаарх ничего не ответил, он окинул взглядом сидящих за столом монархов: Совмещающий Разности, к сожалению, прав. То на одном, то на другом лице он видел признаки тщательно скрываемой обиды. «Эх ты, идиот! – обругал он себя. – Не хотел ведь обижать людей, они тебе и себя, и свои народы отдали, а ты…» Хранитель смущенно улыбнулся и негромко сказал:

– Простите меня, господа, если я вас чем-то обидел. Просто ваш мир подбрасывает мне столько сюрпризов, что я почти постоянно в ярости. А в этом состоянии чего только не наговоришь… С магом мне нужно обсудить наедине некоторые вещи, касающиеся только магии.

– Ничего страшного, Владыка, – мягко улыбнулся Светоч Древа. – Мы понимаем.

Судя по глазам, вассалам понравилось, что Владыка извинился перед ними. И это хорошо – затаенная обида, как знал Хранитель еще по земной жизни, приводила порой к очень печальным последствиям. Он мысленно поблагодарил Меч за помощь и коротко передернул плечами от необходимости удерживать в памяти столько всего. Затем, вслед за Эльнором, вошел в узкую дверь, затворив ее за собой. Комната, в которой они оказались, была небольшой, но довольно уютной. В правом углу стояли у небольшого низкого столика два мягких, удобных на вид кресла, а напротив – диван. На столике лежали сигары, стояло вино нескольких сортов и три костяных кубка. Йаарх сел и разлил по кубкам красное колхрийское вино. Маг расположился напротив него и настороженно спросил:

– О чем вы хотели поговорить со мной, Владыка?

– Хочу подробнее расспросить о некоторых гнусных законах вашего мира.

– Я с удовольствием просвещу вас.

– Я имею в виду, – глухо проговорил Йаарх и от воспоминаний в нем вновь начала подыматься волна гнева, – закон о лишении пола совершившего запретное в интимных отношениях. И о рабах для удовольствий.

– Ах, это? – горько усмехнулся Эльнор, и рассказал все, что знал, включая и то, что сам недавно услышал от схорра.

– И ведь с благими намерениями… – столь же глухо, как и раньше, протянул потрясенный его рассказом Хранитель.

– В том-то же все и дело! – с болью ответил маг. – Сперва казалось, что найдена панацея от всех бед. Ведь после установления этих законов за каких-то сто лет исчезли войны, по всему миру был введен единый язык, ликвидированы эпидемии, голод, улучшена жизнь людей в столь многих областях, что остается только удивляться. Были построены десятки новых городов, городков и поселков, освоены новые, незаселенные до сих пор земли, огромные эскадры кораблей поплыли от материка к материку, перевозя товары и поселенцев. Едва ли не в каждом городе мира открыли университеты, десятки тысяч талантливых молодых людей стремились попасть в Академию Магии на Колхрии. И если человек действительно был способен на что-то, он мог поступить, невзирая на свое происхождение. Единственное, чего требовали маги очень жестко – это соблюдения их законов.

– Но не слишком ли велика цена за все это «благоденствие»? – с иронией спросил Йаарх.

– Увы, слишком, – тяжело вздохнул Эльнор. – Древние маги довели мир до определенного ими уровня, и развитие остановилось. Вся человеческая энергия и фантазия были направлены на достижение запретных видов наслаждения. Сперва узаконили обычное рабство, а затем придумали рабов для удовольствий. Вы даже себе представить не можете, до каких жестокостей способна дойти человеческая фантазия, особенно если людей поощрять в ней…

– Уже могу… – поморщился Хранитель. – К сожалению, могу.

– Была разработана и воплощена в жизнь программа воздействия на молодежь, и люди привыкли жить с уверенностью, что только так и нужно. Если кто-нибудь начинает всерьез заниматься наукой и придумывать что-нибудь новое, неугодное Серой Башне, его или забирают на Колхрию, или уничтожают. С тех пор, уже больше двух тысяч лет, нового в нашем мире почти не появляется. Даже магия начала забываться: когда все силы отдаются грязным политическим играм, на разработку новых заклинаний их не остается. Иногда мне кажется, что магию Предела предали забвению сознательно. Почему? Не понимаю, хоть и очень много размышлял над этим.

– Но неужели нет никакого движения вперед? – недоверчиво спросил Йаарх. – Так не бывает.

– Если это движение искусственно направлять по кругу, бывает, – с ненавистью выдохнул маг. – Да, иногда вводятся небольшие новшества с целью облегчить жизнь в какой-нибудь области. Но именно небольшие. Серая Башня изо всех сил поддерживает свою пресловутую стабильность. Они не учли только одного – когда нет ни эпидемий, ни войн, население начинает расти. Фофар уже кормят искусственно, забирая львиную долю продуктов у остальных – страна с таким населением при нашем уровне развития сельского хозяйства и промышленности просто не выживет.

– И какое же там население?

– Больше миллиарда, – ответил маг.

– Что?! – не поверил Хранитель.

– Как ни странно, это так, – с каким-то горячечным блеском в глазах подтвердил маг. – И это при том, что принимаются постоянные меры, направленные на снижение рождаемости. Очень жесткие меры.

– И что?

– Они не слишком-то помогают.

– Понятно, – пробормотал себе под нос Йаарх, потирая виски.

– Я хотел спросить у вас, Владыка: за какое время ваш мир развился от нашего уровня, до того, который сейчас?

– Примерно за четыреста лет.

– За четыреста лет?! – маг заскрипел зубами. – А мы за два тысячелетия не только не ушли вперед, но и забыли больше половины того, что знали!

– Вот как? – откинулся на спинку кресла Йаарх.

– Все, конечно, куда сложнее, но основа их действий именно такова, – со злостью бросил маг. – Как я уже говорил, всех, кто хоть немного выделяется из толпы, или заставляют служить себе, или уничтожают. И маги искренне уверены, что они спасают мир от гибели.

– Самые страшные палачи всегда уверены в своей особой ценности для истории, – презрительно фыркнул Йаарх. – Хоть в вашем мире, хоть в нашем.

– На Архре есть еще одна проблема, Владыка.

– Какая?

– После усиления древними магами половых инстинктов разумных стало рождаться женщин вдесятеро больше, чем мужчин.

– Знаю уже. Отсюда должно вытекать естественное многоженство.

– И это тоже, – кивнул Эльнор. – Но куда более распространено рабство. Особенно много рабов для удовольствий, не меньше десяти-пятнадцати процентов населения относятся к этой категории. Среди них, как вы сами понимаете, подавляющее большинство – бывшие женщины. Хотя и мужчин тоже немало.

– О, Господи! – сжал ладонями щеки Йаарх, представив себе эти толпы искалеченных. – А когда подобное несчастное существо состарится и станет непривлекательным – что с ним бывает?

Лицо Эльнора перекосила кривая ухмылка.

– Тогда ему велят идти в специальную комнату или здание Ухода, где это существо и выполняет ритуальное самоубийство… Таков их закон… – прохрипел маг, его взгляд при этом походил на взгляд затравленного волка, которому уже нечего терять. – Но и это не самое страшное, Владыка. То, что происходит каждый день в «просвещенной» империи Фофар, значительно страшнее.

– Что же там такое происходит? – глаза Йаарха вновь превратились в лужицы расплавленного серебра.

Эльнор зажмурился и вздрогнул.

– Детей с ранних лет приучают участвовать в самых жестоких истязаниях, – заговорил через некоторое время он. – Наградой за хорошую учебу в школе является направление в Дом Пыток, где ребенку позволяют собственноручно замучить раба или рабыню. Проявившие в этом наибольшую фантазию получают премию. У детей и подростков главное желание таково: поймать кого-нибудь из «друзей» или «подруг», силой заставить сделать запретное, а затем замучить. И смеясь, уйти, оставив за спиной истекающее кровью тело. Подобная практика поощряется взрослыми.

У Хранителя Меча застучало в висках, он едва смог пробормотать:

– Но как такое возможно?..

Маг сжал кулаки:

– Мне никогда не забыть моего путешествия по Фофару. Мне никогда не забыть, как ко мне, так как я был в мантии мага, подошли пятнадцатилетние девочки в школьной форме и с невинным видом попросили сделать бесполыми трех их однокласниц. Эти «милые» девочки заставили подружек сделать запретное и намеревались до каникул использовать их, как рабынь для удовольствий, а затем продать, чтобы выручить деньги для поездки на море. Очень практично, вы не находите, Владыка?

Йаарх только зевал, как рыба, вытащенная из воды.

– И я вынужден был сделать это, – с горькой, кривой усмешкой продолжил маг, – чтобы не выдать себя. Как вы думаете, кем я себя после этого чувствовал?

– Наверное, чудовищем… – буркнул Хранитель.

– Именно, – тяжело вздохнул Эльнор. – Понимаете теперь, почему я так ненавижу Совет и выступаю против него? Они насадили свои законы насильно, не считаясь ни с кем. Даже тем народам, которые сопротивлялись. И особенно тем, кто сопротивлялся.

– Значит война неизбежна?

– Абсолютно неизбежна.

– Спасибо, я понял, Эльнор, – тихо произнес Йаарх, в его глазах уже не было ярости, в них плескалась боль. – Еще вопрос. Меч сказал мне, что вы маг Предела.

– Это так, – опять поклонился маг. – Я нашел в развалинах заброшенного подземного города храргов одну из легендарных книг Предела, и она приняла меня, разрешив себя изучить. Кроме вас, я единственный маг Предела в мире. К сожалению, магия Совмещения Разностей была забыта…

– Благодарю за разъяснения.

Эльнор настороженно заглянул ему в глаза:

– Позвольте спросить, Владыка…

– Спрашивайте.

– Вы говорили, что вам сказал меч…

– А вы разве не знали, что Серый Меч разумен и имеет душу, а не просто магический артефакт? – удивился неведению Магистра Книги Хранитель.

– Нет, этого я не знал… – покачал головой Эльнор, с сочувствием глядя на Йаарха. – Тяжко это, наверное, – жить, имея внутри себя кого-то, кто знает каждое твое побуждение и каждую мысль.

«Я стараюсь как можно меньше вмешиваться в жизнь своего Хранителя, особенно – в личную, – услышал каждый внутри себя сухой голос Серого Меча. – Только при самой крайней необходимости, уважаемый маг».

– Благодарю вас за разъяснения, Совмещающий Разности! – поклонился в пространство Эльнор, а Йаарх с очень большим сомнением фыркнул.

«И нечего мне тут фыркать!» – уже только ему раздраженно бросил Меч.

– Есть одно, что я хотел бы прояснить, Владыка, – заговорил молодой маг.

– Что?

– Я не могу принести вам клятву вассалитета, – по лицу Эльнора пробежала тень, – любой маг сразу поймет, что я стал чьим-то вассалом.

«Клятва ученичества», – услышали оба голос Меча.

– Не лишено остроумия, Совмещающий Разности, – по губам мага пробежала едва заметная ехидная усмешка. – Совсем не лишено. Пусть себе ломают головы, к кому мог поступить в ученики самый сильный маг Колхрии…

Поймав удивленный взгляд Йаарха, он подтвердил:

– Это не похвальба, Владыка. Я говорю правду.

– Что ж, тем лучше… – с некоторым сомнением в голосе сказал Хранитель.

– Тогда приступим к клятве, – встал маг.

Йаарх последовал его примеру.

Эльнор опустился на одно колено и принес клятву Ученичества. Йаарх в который раз за этот бесконечный день выдернул Меч из тела, положил его лезвие на скрещенные над головой руки Магистра Книги, одновременно произнося слова принятия клятвы. Волна холода пронзила обоих, и клятва вступила в свои права.

Едва они успели закончить, как в дверь постучали, и голос олтиярского короля произнес:

– Владыка, юноша здесь.

– Пусть войдет, – ответил Хранитель.

Дверь приоткрылась, и в нее втолкнули бешено сопротивляющегося, шипящего, как дикая кошка, Гадала. Он окинул взглядом комнату, увидел учителя и расслабился. Но при виде человека в серо-серебристой мантии одного из высших магов Колхрии его глаза изумленно расширились. Эльнор с любопытством уставился на парнишку, одетого как крестьянин. Его брови поползли вверх, и Магистр Книги откинулся на спинку кресла.

– Владыка! – маг устремил потрясенный взгляд на Йаарха. – Где вы нашли это чудо? Это уже не талант, это уровень гения…

– А как вы думаете, Эльнор? – криво ухмыльнулся Хранитель.

– Раб?

– Именно так! – ответил Йаарх. – Вырвал его из-под кнута надсмотрщика. А назавтра парнишку должна была использовать одна любительница «композиций», если вы знаете, что это такое.

– Знаю, – коротко кивнул Эльнор. – И как вам удалось отобрать мальчика? Обычно подобные твари очень неохотно расстаются со своей добычей.

– Она получила то, – злобно ухмыльнулся Хранитель, – на что обрекала других.

– Это справедливо! – ничуть не менее злобно оскалился Магистр Книги.

Йаарх улыбнулся Гадалу и ласково сказал:

– Садись, ученик, вон туда, на диван. И извини, что мы говорили о тебе в твоем присутствии. Познакомься – это Маг Совета Эльнор.

– Маг Совета?! – подпрыгнул от злости парнишка.

– Эльнор на нашей стороне и тоже принес мне клятву Ученичества, – поспешил успокоить его Йаарх, встав и положив руку парнишке на плечо. – Сядь и успокойся. Вы с ним теперь – почти братья.

– Владыка прав, Гадал, – тонко улыбнулся Магистр Книги. – Именно я буду учить тебя началам магии, брат мой, если я правильно понял намерения учителя.

Маг покосился на Йаарха.

– Правильно, – подтвердил тот. – Этот алмаз необходимо как можно скорее огранить, а у меня абсолютно нет времени, да и необходимых систематических знаний тоже.

– Тогда я возьму его с собой на Колхрию, быстро обучу началам – Предел дает такую возможность – и устрою учиться в Академию. С его способностями и тем, что я дам, Гадал сможет поступить сразу на третий курс. В Серой Башне за него сразу ухватятся, не подозревая, что обучают на свою голову еще одного Эльнора…

Маг сухо рассмеялся. Гадал поднял взгляд на учителя, и Йаарх улыбнулся ему, кивнув в знак согласия. Парнишка встал и сказал, обращаясь к Эльнору:

– Я благодарю тебя, старший брат, и пойду с тобой, раз этого хочет наш учитель.

– Тогда я откланиваюсь, – встал с места Эльнор. – Только надо бы попрощаться с остальными.

– Хорошо, – улыбнулся Йаарх, и они вместе вышли из комнаты в зал, где их дожидались вассалы.

– Господа! – обратился к монархам Магистр Книги. – Я прошу принять мои извинения, но я вынужден отбыть в Колгарен – скоро начнется заседание Совета Магов. Мое отсутствие может вызвать ненужные подозрения, хотя все заседание, я уверен, выльется в бесполезные рассуждения о том, отчего каждый маг Архра сегодня не менее получаса вопил от боли.

– Каждый из магов сегодня испытал приступы боли? И вы? Почему? – с удивлением переспросил схорр.

– Когда Владыка на площади подчинял себе толпу, я тоже катался по полу и кричал не своим голосом, – усмехнулся Эльнор. – Но, в отличие от остальных, я знал, что происходит. А засим позвольте откланяться.

Маг взял за руку оторопевшего Гадала и повел его в библиотеку, где был открыт портал.

– И каков результат ваших переговоров с магом, Владыка? – поинтересовался после нескольких минут молчания Тла-Ан Ол-Ит.

– Маг Эльнор отныне мой ученик, – спокойно глядя ему в глаза, ответил Йаарх.

Схорр кивнул, удовлетворенный ответом. Хранитель, стоя на пороге, медленно обвел всех взглядом и с грустью в голосе произнес:

– Итак, господа, грядет война.

– К моему глубочайшему сожалению, Повелитель, – склонил седеющую голову олтиярский король.

Йаарх был абсолютно спокоен, белая стена ярости стояла где-то в глубине сознания. Он оскалился и продолжил:

– Но у нас есть для магов небольшой сюрприз.

– Какой, Владыка? – наклонившись вперед и сверля Хранителя маленькими глазками бурого цвета, спросил Молот Храргов.

– Они уверены, что против них выступил только Олтияр, и действовать будут соответственно. Когда мы ударим все вместе, это окажется для них неприятной неожиданностью.

Йаарх криво усмехнулся, подошел к столу, за которым сидели остальные, и протянул руку к его центру. Сперва никто ничего не понял, только через несколько секунд на его руку легла узкая ладонь аллорна.

Семь рук встретились над столом. И началась новая эра.

Они молчали, не разнимая рук, только смотрели в глаза друг другу, пытаясь осознать то новое, что пришло в мир, что должно изменить жизнь каждого. Никто не знал, станет ли лучше, но и жить по-прежнему они не могли.

Морхр внутренне торжествовал. Да, он прекрасно понимал, что будет война, что он и сам вполне может погибнуть, но все это было для короля уже не важно. Главное, что он прожил свою жизнь не зря, стал одним из первых, кто пошел с Владыкой. Олтиярец взял большую карту Архра и расстелил ее на столе.

– Но как мы сможем воспользоваться своим преимуществом? – нахмурился Тортфир, склонившись над картой.

– Магам, вероятнее всего, доложено о происшедшем здесь, – задумчиво сказал Хранитель. – Но в аллорнов, храргов и, тем более, схорров, они не поверят. Тогда как ваше присутствие, – он поклонился в сторону Тортфира с Кандагаром, – вызовет у них настороженность. Но вряд ли маги, исходя из вашей предыдущей вражды, поверят в ваш союз.

– Да, – согласился ланг Анрира, – Уверен, что они, после переговоров с вами, Морхр, сразу прикажут нам напасть на вас.

– Естественно, – кивнул олтиярский король.

– Необходимо найти причину, по которой вы не сможете этого сделать… – прошипел схорр, сложив руки под подбородком.

– Я достаточно уважительной причины не вижу, – сокрушенно вздохнул Тортфир.

– Я, к глубочайшему сожалению, тоже, – присоединился к нему шах.

– А если срочно переженить наследников? – тихо предложил Светоч Древа, поглядывая на ходящего взад-вперед Владыку.

– Это может и пройти, но проделать все необходимо тонко и сегодня же, – резюмировал храрг, незаметно ухмыляясь в окладистую бороду.

– И что вы думаете по этому поводу? – остановился возле столика с вином Йаарх.

– Идея может сработать, да и объяснит наше присутствие в Олтияре, – покивал Тортфир, потирая подбородок. – Я могу выдать свою старшую дочь, Изару, за вашего наследника, Морхр. Кажется, его зовут Дарх?

– Да, и я согласен на этот брак, – ответил король, затем повернулся к шаху Саммана. – Возможно моя дочь, Нанит, устроит вашего Исангара?

– А кто его будет спрашивать? – с мрачным юмором поинтересовался Кандагар.

– Разве ваши дети не станут возражать? – удивился Хранитель.

Тонкая улыбка осветила костистое лицо олтиярца.

– Каждый из них, – ответил он, – хорошо понимает, что такое государственная необходимость. Тем более, что жить вместе их никто заставлять не станет, если у них не будет желания.

Йаарх спросил:

– Если эта идея все-таки сработает, и от вас отстанут, то кого Совет может задействовать для нападения?

– Разрешите? – встал на ноги Кандагар.

– Конечно.

– Хорошо, – шах взял указку. – Перед вами, Владыка, карта Архра. Вот Мерхарбра, а вот и город Олтияр, где мы сейчас находимся. Видите недалеко от экватора цепь крупных островов?

– Вижу.

– Это Аллиорноинские острова, на которых расположено одноименное королевство. У них немалый флот и хорошая армия. Полностью зависимы от продуктовых и товарных поставок с Колхрии, поэтому по приказу магов, естественно, выступят.

– Кто еще? – спросил Йаарх, изучая карту.

– Недалеко от Аллиорноина – очень длинный, почти от полюса до полюса, материк, разделенный на два государства. Ближнее к нам – Онстерн – обязательно будет участвовать в войне.

– Почему?

– Великий герцог Таллиах безумен, то, что творили казненные вами жрецы – детские игрушки по сравнением с тем, чем он развлекается каждый день. Ему для войны и повода не надо… – ответил вместо шаха Тортфир.

– Ясно, – нахмурился Хранитель. – Еще кто-нибудь?

– Да, – ответил Кандагар, – прежде всего – Фофар. Какой-нибудь из огромных флотов империи обязательно примет участие в войне. И среди судов непременно будут грузовые платформы для перевозки Воздушной Гвардии.

– Воздушной Гвардии? – в недоумении переспросил Йаарх, остановившись возле стола – неужели в этом мире уже существует авиация?

– Воины на грифонах, – пояснил аллорн, прищурив свои огромные глаза.

– Но фофарский флот будет ждать очень неприятный сюрприз, – от смеха Повелителя Соухорна любого продрал бы мороз по коже, – наш объединенный флот. А кораблей у нас много…

– И еще никогда не выступали под одним флагом черные барки Соухорна и белые фрегаты Аллорна, – улыбнулся Светоч Древа.

– Броненосный флот храргов тоже будет готов, – мрачно уронил Рохтр-Урх-Мрок. – Нужно только скоординировать действия наших адмиралов и поручить командование достойнейшему.

– А кто из сухопутных полководцев, по вашему мнению, лучший? – спросил Хранитель.

– Без сомнения, князь Фархат, – безапелляционно заявил Кандагар. – Особенно для нестандартного ведения войны. Он ведь тоже ваш вассал, Владыка?

– Да.

– Хралы… – протянул Тла-Ан Ол-Ит. – Мне кто-то из вас сказал, что они сейчас здесь, хотя я совершенно не могу понять, как они сюда попали.

– Уже три тысячи лет они живут на Мерхарбре, – подтвердил Морхр. – И они лучшие в мире воины, с ними способны справиться разве что мастера ордена Принявших Смерть, но они все – одиночки.

– Не удивительно! – усмехнулся схорр. – Я уже говорил, что этот народ образовался из лучших воинов всех племен и народов. Они действительно снова с вами, Владыка?

– Да, Фархат принес мне клятву, Тла-Ан Ол-Ит, – произнося имя схорра, Йаарх едва не сбился и с досадой взглянул на того. – Извините, что несколько не в тему, но может, вы и Молот Храргов разрешите называть вас сокращенными именами, а то с непривычки трудно…

– Конечно, – почти незаметная улыбка скользнула по узким губам Повелителя Соухорна, – можете звать меня Тла-Ан.

– А меня – Мрок, – встал и поклонился храрг.

– Вот и отлично! – улыбнулся Йаарх и, подойдя к дверям, позвал: – Махр, Кват, зайдите.

Дверь распахнулась, и в комнату ступили двухметровые близнецы. Хранитель показал на них схорру и объяснил:

– Вот это и есть нынешние хралы, Тла-Ан.

Повелитель Соухорна встал и медленно обошел вокруг молодых гигантов, внимательно рассматривая их. Воины с недоумением поглядывали на странное существо, незнамо чего от них хотящее.

– Когда-то, – сказал Тла-Ан своим обычным слегка шипящим голосом, – наши народы были братьями и вместе сражались на стороне Владыки.

Близнецы уважительно поклонились. Хранитель улыбнулся, увидев энтузиазм обычно невозмутимого схорра, подошел к хралам и сказал:

– Махр, ты сейчас же пошлешь кого-нибудь к князю. Завтра утром я жду Фархата с лучшими воинами в этой комнате.

Воин молча кивнул, и братья вышли.

– Возможно, кто-нибудь объяснит мне, каково общее соотношение сил? – попросил Йаарх.

– Очень неутешительное, Владыка, – поежился Морхр. – Численность армий и флотов Фофара вместе с остальными странами, противостоящими нам, почти десятикратно превышает численность наших.

Йаарх едва не сел от такого известия. Он с изумлением посмотрел на своих вассалов – и при таком раскладе они рискнули бросить вызов Совету и стать на сторону Серого Убийцы? Как же им надоело происходящее на Архре… Он снова покачал головой, что-то мыча себе под нос, и забегал вокруг стола. Затем остановился возле столика с вином и принюхался – в одном из кувшинов явно было не вино, а бренди.

– Морхр, – попросил он короля, – пусть сюда принесут хорошо зажаренного мяса, а то мне есть сильно хочется.

– Сию минуту, Владыка, – склонил голову тот и отдал кому-то невидимому приказ.

Йаарх глотнул бренди, выдохнул и задумался. Но ничего не приходило на ум. Даже если им удастся выиграть первые битвы, то когда вступят в действие основные силы, его вассалов сметут, как стайку котят. Вдруг он едва не ухватил за хвост вычитанную где-то идею. Но как только попытался вспомнить, она тут же ускользнула. Хранитель досадливо поморщился – выход все равно должен быть. Нет безвыходных ситуаций, а найти возможность победить – его долг, ведь все эти люди возложили на него последние безумные надежды, которые он не имеет права не оправдать. Необходимо только обдумать все, что он слышал сегодня, и выход обязательно найдется.

«Да-а-а… – усмехнулся Йаарх. – В книгах-то герою все и всегда легко удавалось, а что, интересно, мне делать? Мне же ни на какой ляд не нужна была эта власть…»

Он грустно вздохнул, вспомнив сегодняшний день – от него, в общем, мало что зависело – власть свалилась на голову, не спросив, нужна она ему или нет. Самому Йаарху очень хотелось вернуться на несколько дней назад, когда он был еще никем…

«Владыка, тоже мне… – фыркнул про себя Хранитель. – Да из тебя Владыка, как из каховского раввина Папа римский!»

Его размышления прервал осторожный стук в дверь, и в комнату вошли несколько слуг с подносами.

«Вот уж заставь дурака богу молиться…» – растерянно подумал Йаарх, глядя, как принесшие, наверное, не меньше десятка блюд слуги сервировали столик в углу.

Он нервно повел плечами, налил себе полный бокал бренди, выпил и, подойдя к столику, с аппетитом съел несколько сочных кусков. То ли под влиянием спиртного, то ли еще отчего, но идея, которую Хранитель сперва упустил, начала проявляться в сознании.

– Каким оружием располагают стороны? – спросил он.

– Самым обычным, – пожал плечами Тортфир, – мечи, секиры, алебарды. У кого что есть. Из стреляющего – луки, самострелы, катапульты, баллисты. У обеих сторон оружие, в общем-то, одинаковое. Мы давно им торгуем, я знаю этот рынок. Все дело в количестве и качестве бойцов.

– Что еще?

– Магическое оружие и артефакты, но их очень мало, – непонимающе посмотрел на Йаарха толстяк.

– А есть ли на Архре что-нибудь взрывающееся? – продолжал допрашивать его Хранитель.

Тортфир задумался, затем лицо его просветлело:

– Владыка, наверное, имеет в виду хартгордовы шары? Но их делают только в двух или трех городах Фофара, и они очень дороги.

– Спасибо за консультацию, – поблагодарил Йаарх, – а теперь я прошу у вас несколько минут тишины, мне надо подумать.

«Эй, Серый деляга, ты где там?» – обратился он к Мечу.

«Опять обзываешься? – проворчал тот. – Смотри, обижусь…»

«Не до обид тут! – отмахнулся Хранитель. – Скажи мне лучше, сможем ли мы переместиться обратно на Землю?»

«Сможем, – буркнул Совмещающий Разности. – Вот только необходимости не вижу».

«Увидишь, – засмеялся Йаарх, возбужденно теребя волосы на затылке. – Еще вопрос: возвращаясь, мы можем попасть только в ту пещеру, или в другое место тоже?»

«Отсюда мы уходим в межмирье, а из него легко переместиться в любую точку твоего бывшего мира, незначительно изменив координаты, – ответил явно заинтересованный Меч. – Правда, обратно на Архр вернемся туда, откуда ушли. Ты что-то придумал?»

«Да! – довольно ответил Хранитель, теша себя лестной мыслью о том, какой он умненький мальчик, на что Меч ехидно хмыкнул. – Но объясню чуть позже. Мне сперва нужно понять кое-что. Мы можем переходить только сами, или есть возможность захватить с собой кого-нибудь или что-нибудь?»

«Кого угодно, что угодно и сколько угодно. Нетрудно даже открыть постоянный портал в любую точку Земли… – в голосе Меча все сильнее сквозило любопытство. – Но скажи мне…»

«Погоди! – оборвал его Хранитель и, торжествующе улыбаясь, повернулся к вассалам.

– Итак, господа! Я, похоже, нашел выход.

С этими словами он достал из кобуры пистолет, разрядил его и протянул олтиярскому королю. Тот взял непонятный предмет, несколько секунд крутил его в руках, пытаясь понять, что дал ему Владыка, затем с удивлением взглянул на своего сюзерена:

– Что это?

– Вы посмотрите и передайте другим, – улыбнулся Йаарх.

Морхр еще раз внимательно осмотрел пистолет, пожал плечами и передал его по кругу. Когда все монархи осмотрели «Беретту» и она вернулась к Хранителю, он поинтересовался:

– Как по вашему, господа, что это такое?

– Возможно, магический талисман? – осторожно предположил аллорн, ничего другого ему в голову не пришло.

Остальные пожимали плечами в недоумении.

– Это оружие, господа! – засмеялся Йаарх. – Личное оружие из моего мира.

Он вставил обойму на место, передернул затвор и, повернувшись к дальнему углу, навскидку выстрелил в статуэтку, стоящую на небольшой тумбочке. Статуэтка разлетелась мелкими осколками, Хранитель довольно улыбнулся и спрятал оружие. Вассалы, ошеломленные звуком выстрела, повскакивали с мест и бросились осматривать то, что осталось от статуэтки. Йаарх видел, как Тортфир, нашедший в стене выбоину от выстрела, что-то горячо доказывал спокойному, как всегда, аллорну; Мрок, оглаживая окладистую бороду, внимательно изучал каждый осколок и что-то мычал себе под нос; остальные тоже не остались спокойными.

– Это магическое оружие, Владыка? – недоверчиво спросил Кандагар.

– Нет, – усмехнулся Йаарх.

И чтобы доказать свои слова, он, направляя руку каждого и перезаряжая «Беретту», дал монархам выстрелить по разу.

– Очень даже неплохо, – констатировал довольный Морхр. – Я не понимаю только одного, чем этот, как вы назвали его «пи-и-исто-о-лет», может нам помочь в войне. Ведь он у вас один.

– В моем мире – огромные запасы мощного оружия, – ответил Хранитель. – Есть даже способное за несколько мгновений уничтожить город с многомиллионным населением.

Увидев вытянувшиеся лица вассалов, Йаарх поспешил успокоить их:

– Но нам, как вы сами понимаете, такое не нужно. А вот летающие машины, способные плеваться огнем, стрелковое оружие, морской и наземный транспорт, да и многое другое, помогло бы выиграть войну. Но красть там оружие почти невозможно, придется покупать.

– А что ценят в вашем мире? – сразу насторожился прирожденный торговец Тортфир.

– Золото, драгоценности, различные редкие металлы, уран, лес.

– Ну, золото и драгоценности мы найдем, с лесом тоже проблем нет, по металлам же нужно точно знать, что пользуется спросом, – начал быстро перечислять ланг Анрира. – А вот что такое уран?

– Сейчас это неважно, – отмахнулся Йаарх. – Лучше всего драгоценные камни. Для начала. Но и это позже – на реализацию этого проекта потребуется значительное время, а враги ждать не станут. Поэтому сперва придется воевать известными средствами, без земного оружия. Так что будем, пока, придерживаться первоначального плана и…

Его прервал торопливый стук в дверь, и в комнату ворвался возбужденный Свирольт.

– Владыка, Ваши Величества! – выдохнул он. – В Хрустальном Чертоге дворца впервые за последние сто лет заговорил шар дальней связи с Серой Башней! Маги хотят говорить с королем…

– Началось! – с этими словами Морхр встал с кресла, его глаза горели какой-то полубезумной решимостью, покрытое морщинами лицо даже помолодело.

– Мы будем слушать из-за двери, друг мой, – положил ему руку на плечо Йаарх. – И помните – мы с вами, мы – вместе, именно в этом наша сила. И, как говорят у нас на Земле, надерите-ка задницу этому старому козлу Фолергу!

Все негромко, слегка нервно, рассмеялись в ответ на шутку Владыки и гуськом вышли из комнаты. Принц шел впереди, следом двигались переговаривающиеся Морхр с Владыкой, за ними – все прочие. Хранитель обратил внимание, что на этот раз они идут в северное крыло дворца, где он еще не бывал. Шли довольно долго, прежде чем увидели широко распахнутую покрытую ржавчиной железную дверь, из-за которой несло холодом и сыростью. За ней была крутая лестница, ведущая куда-то в подземелье, и Йаарх вслед за Свирольтом и Морхром начал спускаться. Судя по всему, этой лестницей не пользовались очень давно.

После долгого и тяжелого спуска, во время которого идущий не раз рисковал сломать ноги, они увидели внизу одну-единственную небольшую дверь. Она оказалась приоткрыта, из щели пробивалось пульсирующее голубоватое сияние и доносился монотонный мужской голос: «Серая Башня вызывает короля Олтияра! Серая Башня…»

Морхр остановился перед входом, покосился на Владыку, родного и кровных братьев, и резко втянул в себя воздух, как перед прыжком в холодную воду. Королю было страшно до жути, страх перед магами Башни впитался с молоком матери, а теперь именно он должен объявить им войну. Морхр поежился и решительно толкнул дверь, входя в помещение, которое его предки почему-то назвали Хрустальным Чертогом. Это была совсем небольшая комната, отделанная черным мрамором, посреди которой над высоким каменным постаментом вращался в воздухе хрустальный шар, окутанный туманом. Морхр не спеша подошел к нему и сказал:

– Король Олтияра Морхр из рода Орт здесь. Кто хочет меня видеть?

– С вами будет говорить верховный маг Высшего Совета магов Колхрии, Магистр Высших Изменений Света и Тьмы, Фолерг, – тут же отозвался голос.

В туманной поверхности шара начали медленно проступать черты чьего-то лица. Это было лицо крючконосого старика с цепкими, умными и властными глазами. Правда, цвет его глаз уже не угадывался, от бесчисленных прожитых лет они выцвели. Он был очень стар, но никак не производил впечатления дряхлого, скорее, казался способным смести человека и, не задумываясь, отправиться дальше. Смерив пронзительным взглядом короля, старик качнул лысой головой и хрипло прокаркал:

– И что это у вас там происходит? Где эмиссар Совета?

Морхр растянул губы в довольной ухмылке и, не выдавая своего страха, ответил:

– Я посадил его на кол.

– Вы осмелились?! – глаза Фолерга расширились.

– Совет Магов мне не указка, я больше не потерплю ваших шпионов на своей земле! – дерзко ответил король все с той же довольной ухмылкой.

– Вы пьяны? – с недоумением спросил маг.

– Абсолютно трезв! – уже хохоча во все горло, бросил Морхр.

– Тогда, я думаю, – язвительно заметил Фолерг, – вы просто сошли с ума.

– Все возможно… – продолжал смеяться олтиярский король.

– А что это за дикие слухи про аллорнов и храргов у вас во дворце? – прищурился верховный маг.

– Если ваши наблюдатели перепились на свадьбе и им начали мерещиться аллорны, то это их личная проблема, – ничуть не менее язвительно сказал Морхр. – Аллорны на Мерхарбре… Надо же было такое выдумать!

За дверью иронично усмехнулся Светоч Древа.

– На какой свадьбе? – заинтересованно приподнял брови старый маг.

– Детей переженили.

– На ком?

– На наследниках ближайших соседей, – улыбка короля стала еще шире. Он с наслаждением вешал магу «лапшу на уши», как выразился бы Йаарх.

Фолерг смотрел на Морхра и размышлял. Да, варвар оказался умен и сумел обезопасить свои границы, его новым родственникам теперь не прикажешь напасть на него, будут бессмысленно мычать и отнекиваться. Но он, видимо, просто не понимает, что одной десятой армий и флотов Фофара хватит, чтобы мир навсегда забыл о существовании какого-то там Олтияра.

– На что вы надеетесь, Морхр? – удивленно спросил он.

– Ни на что! – отрезал король. – Будь что будет, но вы и ваши скотские законы мне надоели!

– Как хотите, – безразлично сказал маг, цепко и внимательно изучая худое лицо короля Олтияра.

Если бы Эльнор в этот момент мог увидеть его, то многое в его мнении о Главе Совета изменилось бы, слишком непохож был сейчас Фолерг на маразматика, которым его привыкли видеть в Серой Башне.

Через несколько мгновений шар прекратил свое вращение, погас и мягко опустился на подставку. Морхр привалился к косяку двери, тяжело дыша и утирая пот со лба. После этого разговора он чувствовал себя выжатым.

– От-тлич-ч-шно, брат мой! – первым оказался возле него схорр.

Морхр поднял голову и встретился взглядом с Владыкой. Йаарх ободряюще улыбался ему. Королю полегчало, он хотел было что-то сказать, но в этот момент каждый услышал в своей голове сухой и спокойный голос Серого Меча.

«Не обольщайтесь, господа! Фолерг намного опаснее, чем хочет казаться. Перед вами очень умный враг, который с непонятной целью носит маску замшелого ретрограда. И цель эта известна только ему самому. Наш друг Эльнор сильно ошибся в оценке Верховного Мага Совета. Это я утверждаю с точки зрения своего опыта, насчитывающего сотни тысяч лет».

Глава 14 Странные пути мести

Глядя на потухший шар, старый маг размышлял о непонятной наглости короля варваров. Поведение Морхра не укладывалось в его психологический портрет. Возникало ощущение, что за спиной олтиярца стоит какая-то сила, и поэтому он ничего не боится. «На что же он все-таки рассчитывает?..» – пробормотал старик себе под нос, с кряхтением вставая из удобного глубокого кресла. Он подошел к столу, развернул подробную карту Олтияра и несколько минут внимательно изучал ее, раздраженно постукивая пальцами по столу.

Маг давно не верил в совпадения и, вспомнив суматошное донесение единственного, наверное, оставшегося в живых шпиона, негромко рассмеялся – слишком хорошо видна была рука Тонха, начальника Тайной стражи Морхра. Жаль, что в свое время этот талантливый человек отказался работать на Серую Башню…

«Аллорны и храрги на Мерхарбре…» – презрительно фыркнул Фолерг. Но все же ничего нельзя было упускать из виду, и он оставил зарубку в памяти – завтра же связаться со Светочем Древа и Молотом Храргов. «Ох уж эти мне гордые бессмертные, – мелькнула досадливая мысль, – осталась ведь их всего горстка, но до сих пор отказываются принимать Закон…»

Серый Меч был прав, прав во всем. Маску маразматика Фолерг носил настолько давно, что она стала его вторым лицом. Кто мог заподозрить старого магистра, над которым за спиной смеялись все кому не лень, в том, что именно он ответствен за очень многие вещи, неугодные Совету Магов, что именно он дирижирует большинством странных событий, происходящих на Архре. Только в последнее время, после прихода этого непонятного человека из другого мира, вожжи начали выпадать из рук Верховного Мага – слишком много странного начало происходить вокруг.

«Неужели, – дребезжащим смехом рассмеялся Фолерг, – на Мерхарбре поверили, что это существо – Владыка? Что ж, коли так, они сотворили самую большую глупость в своей жизни…»

Он перебрал лежащие на столике донесения и нашел нужное. Почитал, обдумал и снова закряхтел – под триста уже, никакая магия не помогает избавиться от ревматизма.

– Так ли уж неправы аллорны и храрги, не принимая наши «милые» законы… – маг не заметил, что произнес эти слова вслух.

В ответ прозвучал не менее скрипучий и дребезжащий, чем у него, голос:

– Да, так ли уж они неправы, старый друг?..

Фолерг вскинул голову, привычно напуская на лицо выражение самоуверенной чванливости. Напротив сидел, насмешливо ухмыляясь, незаметно вошедший в его кабинет император Фофара Сангет, сухощавый старый человек. Он выглядел немного моложе Фолерга, только в темно-серых глазах затаилась нечеловеческая усталость. Длинное, хищное лицо украшал совершенно неуместный на нем курносый нос, рубленый квадратный подбородок, казалось, тянул императора за собой. Он производил жутковатое впечатление, и те, кто был хорошо знаком с Сангетом, утверждали, что внешность полностью соответствует сущности.

– Уж при мне-то, – с легкой иронией в голосе и улыбкой во внимательных узких глазах, тихо сказал Сангет, – ты мог бы и не напяливать на себя эту дурацкую маску.

– Да что вы себе позволяете! – взвизгнул известный всем Фолерг и улыбнулся, превращаясь в Фолерга, знакомого двум-трем людям в мире.

Два смертельно уставших от жизни старика, сидевшие друг напротив друга, рассмеялись негромким дребезжащим смехом.

– Как тебе понравилось сегодняшнее сборище? – все еще посмеиваясь, спросил Фолерг, имея в виду последнее заседание Высшего Совета.

– Стадо перепуганных кур! – с презрением бросил император. – Посмотрел бы ты на себя со стороны, я едва со смеху не помер. Но все-таки хотелось бы знать, что с нами всеми случилось.

Друзья содрогнулись от воспоминания о сегодняшнем приступе адской боли, посетившем каждого мага.

– Я могу тебе это объяснить, – вздохнул Глава Совета.

– Слушаю.

– Кто-то применил невероятно сильное заклинание, кто-то, находящийся на Мерхарбре. И я думаю, ты понимаешь, кто это, Данх, – употребил Фолерг юношеское, давным-давно забытое имя друга.

– Да, это странное существо из другого мира все больше и больше настораживает меня, – в глазах императора стояла мрачная заинтересованность. – Его удалось отследить?

– Увы, – вздохнул старый маг, – как в воду канул. Да к тому же Морхр уничтожил нашу сеть осведомителей. Не знаю, правда, как ему это удалось.

– Не знаешь?.. – ироничная ухмылка раздвинула губы Данха. – Наш юный друг…

– Думаешь?

– Брось притворяться, – устало махнул рукой император. – Уж со мной-то эти игры не пройдут, я слишком хорошо и давно тебя знаю. Ты сам прекрасно понимаешь, что это Эльнор.

Фолерг тихонько рассмеялся:

– Да уж… Но мальчик хорош, не так ли?

– Согласен, – кивнул Данх. – Думаю, из него выйдет такой Глава Совета, какого в истории еще не бывало.

– Именно так! – довольно улыбнулся Верховный Маг. – Иначе к чему были все усилия по его «воспитанию»?..

– Воспитание «бунтаря» дело непростое… – с показной серьезностью протянул император, хотя в глазах его прыгали веселые чертики. – Тебе сей вьюнош с горящими глазами часом никого не напоминает?

– Напоминает… – засмеялся Фолерг. – Двух юных, пылающих праведным негодованием идиотов, лет, эдак, двести пятьдесят назад.

– Может, мальчику все же удастся найти способ изменить здесь хоть что-нибудь к лучшему… – сквозь горький смех сказал Данх.

– Если бы… – на лицо старого мага легла маска отчаяния. – Хоть смог бы поддержать статус-кво.

– Не поспешил ли ты с его избранием в Совет? – спросил император, внимательно глядя в глаза старого друга.

– На то были две причины, – встал с кресла Фолерг и достал из ниши в стене темную бутыль и два костяных бокала. – Будешь?

– Отчего же нет? – ответил Данх. – Но каковы эти причины?

– Первая, – загнул палец, снова садясь на свое место, Фолерг. – Старый подонок Фейр начал играть в свои игры и до смерти надоел мне, пришлось его «уйти».

– Я всегда подозревал, что сей господин умер не своей смертью, – криво усмехнулся император, – но, честно говоря, грешил на мальчишку.

– Он просто решил побаловаться, выставив свою кандидатуру, – огонек в глазах старого мага стал веселым. – Видел бы ты его лицо, когда объявили, что он избран в Совет. Избрание оказалось для него не меньшей неожиданностью, чем для остальных. А направить недовольство молодежи в нужную сторону было очень просто, они ведь еще так наивны.

– Согласен, – кивнул головой Данх, чему-то улыбаясь про себя. – А вторая причина?

– Она очень проста мой, друг мой – я устал… – тяжело вздохнул Верховный Маг. – У меня нет больше сил дальше тащить на себе эту ношу.

– Но ведь мальчик повзрослеет еще очень нескоро…

– Да, – скривился Фолерг, – еще лет пятьдесят нам с тобой придется потерпеть.

– А что ты думаешь по поводу странной наглости олтиярца? – поинтересовался император.

– Чушь! – коротко бросил маг. – Эльнор зубки пробует. Отправь, пожалуйста, туда один из твоих флотов, пусть гвардейцы наведут порядок.

– Хорошо, Нахар, – император назвал друга старым именем, и Фолерг грустно улыбнулся.

– Ты уже подобрал себе преемника, Данх? – спросил он.

– Да… – опустил голову и скрипнул зубами император. – И сам же, по недосмотру, его уничтожил.

– Как? – вскинулись брови старого мага.

– Не прочел внимательно подсунутые мне на подпись бумаги… – неохотно буркнул Данх. – И его, за убийство работорговца, искалечившего сестру его невесты, приговорили к рабству. Но Инельд Данх-Оттонг сумел отбиться и уйти. Он ухитрился заманить гвардейцев вместе с магами в свой замок и взорвал его, а сам, всего с десятком людей, отправился в Дикие Земли. Я рвал и метал, когда узнал об этом, казнил всех, хоть как-то причастных к этому, но его уже не вернуть. Специально держал на границе и не пускал ко двору, чтобы мальчишку не развратили! Но и там достали… Я пытался его найти, но мне не удалось сделать этого даже с помощью кристаллов Сатноара.

– Я знаю только одно место на Архре, где эти кристаллы бессильны… – медленно протянул Фолерг.

– Ты думаешь?.. – расширились глаза императора. – Ты думаешь, он у Серого Дракона?

– Это вполне вероятно.

– Тогда я спокоен, – усмехнулся своим воспоминаниям Данх. – Мастер не научит парня плохому. Правда, для нас он может быть потерян.

– А что сам Серый Дракон? – поинтересовался тот, кого когда-то звали Нахаром Сумеречным.

– Мне кажется, – жутковатое лицо императора Фофара осветила добрая улыбка, – что старик стал много мудрее. Ты ведь знаешь, какие я предпринимаю усилия, чтобы оградить драконов от охотников и драконоборцев?

– Знаю, – согласился Фолерг. – Столь мощный дестабилизирующий фактор, каким являются драконы в их естественном виде, терять нельзя. Вспомни созданные Мастером боевые ордена.

– Да они и в человеческом обличье неплохи… – хмыкнул Данх. – Взять хотя бы тебя.

Фолерг расхохотался.

– Вот уж типичный пример нашел! – едва смог выдавить он. – Ты лучше вспомни того крестьянина, потомка драконов, уж не знаю, в каком колене, который после шестидесяти сжег сборщиков налогов. В таком возрасте проявить столь большие магические способности?

– А что с ним стало потом? – поинтересовался Данх. – Я не слышал об этой истории.

– Странно, совсем недавно она гремела по Академии. А он сам… Естественно, теперь учится здесь, постигает магию Огня, и обещает стать одним из лучших магов за последние сто лет.

– Вернемся к нашим баранам, – отмахнулся император, – то бишь, к драконам. Иногда охотникам все же удается пробраться через посты, желающих совершить подвиг немало. Совсем недавно один молодой идиот из опального рода Арх-Фарал, пробрался к озеру Соухорн с горсткой людей. Так послушай, как окоротил его Мастер…

Он рассказал другу, что случилось с отрядом злополучного серга Арх-Фарала. Фолерг так смеялся, что поперхнулся и закашлялся. Откашлявшись, он глотнул из бокала и повертел головой, чтобы успокоиться. Данх тоже отпил немного и скривился – и как он мог забыть про вкусы Верховного Мага? В бокале было не вино, а выдержанный коньяк. Он поставил бокал на стол и продолжил:

– А когда серг вернулся в Фофар, перебив по дороге слуг, чтобы некому было рассказать о его позоре, то обнаружил, что дома обо всем знают и над ним хохочет вся округа. Ему не оставалось ничего другого, кроме как покончить с собой. У Серого Мастера свои способы распространения информации…

– Элегантно… – снова тихонько рассмеялся Фолерг. – Немного дурно пахнет, но кто из нас без недостатков? Зато охотники отважены, как минимум, лет на десять.

– Дело обстоит несколько хуже, – вздохнул император, потирая пальцами болящие виски. – Дней десять назад в Стирхоле появились драконы в облике людей. Дикие, его драконы.

Старый маг удивленно приподнял брови, но ничего не сказал. Данх, дергая углом рта, продолжил:

– Одной из них была девушка, очень нестандартной внешности. Естественно, работорговцы сразу обратили на нее внимание и начали охоту. Когда им все же удалось поймать пришедших стальной сетью, один из них, впав в ярость, вернулся в состояние дракона.

– Да чем же Мастер думал, – в сердцах стукнул по подлокотнику рукой Фолерг, – головой или тем, что у него под хвостом, посылая в один из городов твоей «милой» страны идиота, не обученного контролировать своих чувств?!

– Мы все-таки люди и не способны до конца понять психологию дракона, тем более – столь древнего… – устало вздохнул император. – Но это еще не все, после того как местные маги пленили первого дракона, второй, при попытке бегства, ухитрился каким-то образом взорвать полгорода и уничтожить полторы сотни тысяч людей.

– Полторы сотни тысяч? – брезгливо пожал плечами маг. – Велика потеря! Их у тебя там столько развелось, что небольшое кровопускание никак не помешает. Ты лучше скажи, что с третьим драконом?

– Девушке удалось скрыться, – с легкой улыбкой ответил Данх, отпив из бокала. – Она, по всей видимости, идет к побережью, в какой-то из приморских городов. В какой именно, я не знаю. На всякий случай ее ждут в каждом, чтобы незаметно охранять.

– Хорошо.

– Так вот, – вновь вздохнул император, – потеря горожан, как ты уже сказал, небольшая беда, дракон даже оказал мне услугу. Но вот мстители…

– И ты не сумел их остановить? – удивился старый маг.

– Да сумел… – вздохнул тот. – Только для этого пришлось четверку самых ретивых магов повесить. А ведь были из талантливых.

– Потери неизбежны, – пожал плечами Фолерг. – А что с плененным драконом?

– Везут сюда на корабле «Ветер пустыни», – ответил император, вновь потягивая коньяк.

– Что ж, десяток лет в плену научат молодого дурака контролю над собой, – усмехнулся Верховный Маг и снова внимательно посмотрел на Данха. – Серый дракон, надеюсь, не знает, кто является императором Фофара?

– Пока не вымерли те, кто мог знать Данха Огненное Сердце в лицо, никто меня не видел… – с грустью вздохнул Его величество. – Откуда ему знать?

– Не стоит недооценивать Мастера, – возразил Фолерг. – Иногда, в некоторых странноватых событиях, я вижу слишком хорошо знакомый мне почерк. Лапа Серого Дракона отчетливо ощущается на нашем мире, но понять, чего он хочет, трудно. Если бы он хотел просто уничтожить людей и населить Архр одними драконами, все было бы ясно. Но для этого у него уже было несколько возможностей, а он их упустил… Значит, хочет чего-то другого. Вопрос: чего?

– Не знаю… – развел руками Данх. – А ведь он многому нас научил.

Старый маг улыбнулся и покачал головой, затем принялся внимательно изучать какой-то пергамент. Через некоторое время он поднял голову и спросил:

– Но все-таки, кого мыслишь своим преемником? У тебя ведь еще есть твой любимый опальный адмирал.

– Ог-Фасанх – гениальный полководец и флотоводец, но император из него будет никакой, он ничего не понимает в политике, – устало глядя в пустоту перед собой, ответил Данх. – Но на всякий случай держу его в постоянной опале, подальше от двора. Вдруг другой кандидатуры просто не будет?

– У меня есть другая кандидатура, – встал вдруг с места Верховный Маг и отошел к столу, начав рыться в каких-то бумагах. – Несущий Пламя.

– Этот сумасшедший кармиярец, поднявший восстание на полматерика? – брови императора скептически приподнялись.

– А кого когда-то звали Пылающее Сердце? – с немалой долей ехидства в дребезжащем голосе поинтересовался Фолерг.

– Но он не маг и далеко не фофарец.

– Маг, – сказав это, Глава Совета взял со стола пергамент и вернулся к креслу. – Он гонит на врагов огненные стены.

– Необученный маг самостоятельно прошел инициацию?! – даже привстал при этом известии император. – Тогда ты, возможно, и прав. Не фофарское происхождение быстро исправляется женитьбой на десятке знатных девиц и выдиранием некоторого количества слишком много болтающих языков. Но его необходимо будет захватить и обучить.

– Да… – вдруг грустно усмехнулся Фолерг. – А помнишь, как в этом самом кабинете?..

– Ага… – столь же грустно покивал император. – Два только что пойманных молодых повстанца, приготовившихся к смерти.

– А им вместо этого – власть… Делайте, мол, что пожелаете, авось, да получится.

– Ну, да, – скрипнул зубами Данх. – Вот уж чего мы с тобой, Нахар, не ждали…

– Не ждали, – согласился маг, – но получили.

– Да уж, получили. Как я хочу покоя…

– А вот помрешь – авось будет! – весело оскалился Фолерг. – А теперь мне нужна твоя помощь в захвате мальчишки.

– Несущего Пламя? – удивился император. – А зачем тебе я?

– Мальчик преклоняется перед памятью великого повстанца Данха Огненное Сердце и последует за своим кумиром куда угодно.

– Старый ты циник… – задумчиво протянул император, как-то странно смотря прямо в блеклые глаза мага.

Тот не ответил, только во взгляде появился намек на грусть. Данх с болью продолжил:

– Почему у нас ничего не получается? Ты же лучше меня знаешь, сколько попыток мы делали, сколько социальных моделей опробовали. И ничего! Только ухудшение, рост населения и неизбежный вскоре развал, эпидемии и гибель… Почему?!

– Возможно, нам просто не хватает знаний, друг мой, – устало ответил старый маг и вновь отхлебнул из бокала. – Возможно, предки ошибались, остановив развитие знаний и направив интересы людей сам знаешь куда. Но ты ведь помнишь, с какой энергией мы взялись за дело, дорвавшись до власти? И помнишь жуткие результаты наших поспешных действий? Помнишь ведь?..

– Такого не забудешь… – хрипло прошептал император Фофара, опустив голову. – Такого не забудешь…

Маг встал, налил еще коньяка в бокал друга и сунул ему в руку со словами:

– Выпей, Данх, станет легче. Мы с тобой просто очень устали.

Император послушался и залпом, не поморщившись, выпил бокал до дна. Долгое время друзья молчали, погруженные каждый в свои мысли. Только минут через десять Данх поднял голову и негромко спросил:

– Как ты думаешь, Нахар, а этот странный пришелец не может оказаться Владыкой?

– Все может быть, – вздохнул маг.

– И что тогда?

– Бойня! – скривился Фолерг. – Он устроит бойню, насмотревшись на «прелести» Архра. И помешать ему мы ничем не сможем, хотя и вынуждены будем сражаться в попытках выжить его за пределы нашего мира, как это сделали предки. Но я все же не думаю, что это он – судя по хроникам, Серый Меч надежно замурован в основании Серой Башни и связан таким заклятьями, что…

– А ты проверял его наличие? – перебил его Данх.

– Это невозможно, – буркнул Нахар Сумеречный, уперев взгляд в пол. – Ни мне, ни тебе, ни кому другому не подойти к месту его пленения. Столь сильно предки защитили его.

– Значит полной уверенности у нас нет, – мрачно констатировал император.

– Нет…

– Но ты все-таки прав, – опять вздохнул Данх. – Мы не можем действовать, исходя из догадок. И остановить это существо, кем бы там оно ни было, обязаны. Меня до сих пор дрожь пробирает при воспоминании о его последнем заклинании.

– Да уж, – согласился с ним Фолерг. – Состояние было еще то… Но это все философские отступления. Ты так и не ответил мне, поможешь ли в захвате Несущего Пламя?

– Куда я от тебя денусь? – искривил губы император. – Себе же преемника готовить буду.

Маг в ответ засмеялся дребезжащим, невеселым смехом.

– Не кажется ли тебе, Нахар, – опустил голову Данх, – что мы с тобой окончательно превратились в чудовищ? Сколько уже десятков миллионов человек мы убили? Не напомнишь?

– Сотен, друг мой, сотен миллионов… – хрипло уточнил Фолерг. – Но если для того, чтобы на Архре жили люди и иные существа требуется быть чудовищем, я буду чудовищем! И в том, что до сих пор в нашем мире все еще существует цивилизация, есть и наша заслуга.

– Как бы я хотел, чтобы ты был прав… – осипшим голосом пробормотал себе под нос император Фофара. – Как бы я этого хотел…

* * *

Несущий Пламя сидел у костра, вслушиваясь в привычные звуки воинского лагеря – ржание лошадей, бряцание оружия, перебранку воинов, храп, перекличку часовых. Сильно болели обожженные во время сегодняшней битвы руки, но он не обращал на боль никакого внимания – вождь не имеет права на слабость. На его лицо, изборожденное шрамами, падали отблески костра, но Несущий Пламя не видел их, раздумывая, зачем ему теперь жить. Месть свершилась, а он не чувствует никакой радости, никакого облегчения – только боль и пустоту в душе… Так стоило ли отдавать все силы и всю жизнь ради этой мести? Вождь не знал. Он окинул взглядом бесконечный лагерь и, впервые, наверное, удивился, что эти сотни тысяч воинов идут за ним, ведь ему всего двадцать два года. Как же все это начиналось?

Зима откатывалась с пустошей Кармияра, на плоскогорье Донорхан стало тепло, пробивалась первая трава, и клан Черных Волгхоров вывел свои стада на пастбища. Первые цветы и островки молодой сочной травы перемежались сырой еще землей. Овцы, козы, дисхи, турушу жадно накидывались на зелень. Риарх почти не обращал внимания на животных, юноша был озабочен только одним – удостовериться в сохранности своего сокровища. Осторожно оглянувшись и не увидев никого вокруг, он наконец решился и осторожно отодвинул тяжелый валун, под которым осенью спрятал книги. Молодой пастух достал сверток, замотанный в непромокаемую, выделанную им самим кожу. Развернув его, Риарх радостно улыбнулся и его сердце запрыгало – книги не размокли за зиму. Его сокровище было цело! Радостно засмеявшись, он прижал их к груди.

Риарх нашел эти книги прошлым летом, в пещере, скрывающейся за водопадом, когда искал пропавших турушу за перевалами Донорхана. Он, один из немногих в клане, умел читать – почему-то рыжего юношу выделял и учил разным интересным штукам сам шаман. Когда Риарх раскрыл найденные книги, то понял, что они запретные. Кто осмелится вслух назвать имена Данха Огненное Сердце и Нахара Сумеречного, сотрясших мир двести пятьдесят лет назад, зажегших пламенем восстания почти весь Фофар, Онстерн, Харнгират?! К ним присоединились даже пираты Вольного Братства. Легенды о бунтарях вполголоса рассказывали в их клане, рассказывали с оглядкой – маги за такие рассказы выдирали языки…

И Риарх принялся читать. Он совсем забыл о потерявшихся животных, за что, вернувшись домой, был бит до крови. Но ничего больше не могло изменить его, и перед глазами юноши навсегда встал портрет Огненного Сердца с первой страницы книги.

Как только выдавалась малейшая возможность, Риарх убегал и погружался в мир великих героев. Он чуть ли не поминутно изучал жизнь своего кумира, подробно размышлял над каждой битвой Данха и, как ни странно, не всегда соглашался с мнением предводителя восставших, он сам в некоторых случаях расставил бы войска по-другому. Выходя со стадом на пастбище, молодой пастух нес книги в своей котомке; ложась спать, укладывал их себе под голову, не расставаясь с драгоценной находкой ни на минуту. Но когда кланы уходили на места зимовья, Риарх понял, что брать с собой книги нельзя – обнаружив запретную книгу, маги могли уничтожить весь клан. А скрыть их в тесноте, во время зимовки, просто невозможно. Поэтому Риарх и спрятал их. И вот теперь сокровище снова с ним. Юноша благоговейно положил книги в котомку и погнал стадо дальше.

В клане Риарх всегда был изгоем из-за своих ярко-рыжих волос, резко выделяясь из черноволосых кочевников. Кто его отец – не знал никто, кажется, кто-то из магов, изнасиловавших его мать во время одной из зимовок. Никому не было до того дела – девушек в клане росло столько, что самых слабых во время зимних холодов выгоняли на мороз. Но несмотря на то, что Риарх был мужчиной, преследовали его с раннего детства. Вот юноша и вызывался пасти стада на самых дальних пастбищах, куда никто не хотел ехать. Поскольку шаман почему-то благоволил к рыжему, разрешение на это давали.

Юноша осмотрелся, и с радостью увидел впереди, шагах в трехстах, знакомую горловину перевала Дальних Пастбищ. Он прогнал сквозь нее не желающих идти и жадно хватающих молодую траву животных – здесь трава всегда появлялась раньше, чем в других местах. Теперь у него есть несколько месяцев относительно спокойной жизни. Добираться сюда было далеко, и пастуха обычно не беспокоили. Риарх немного побаивался – недавно он избил трех парней из компании Дорханы, дочери старейшины Тунха.

Эта молодая женщина, великолепный воин, почему-то не давала ему проходу с самого детства, постоянно избивая и унижая. Риарх пытался понять, что ей от него нужно, но, увы, так и не понял. Несколько дней назад его терпение закончилось, и трое из компании, верховодящей среди молодежи клана, получили свое. Вспомнив, как насмехающиеся над ним парни попадали на землю, заливаясь кровью, Риарх победно усмехнулся. Юноша, конечно, опасался их мести, но не поедут же они за этим на Дальние Пастбища?

Юноша быстро загнал животных на огороженные, поросшие свежей травой полянки, и уселся в тени на своем любимом месте под скалой, откуда видел все загоны. Достав из котомки книгу, он погрузился в чтение, вновь переживая сражения. Огненными буквами пылали в его сознании имена героев, осмелившихся восстать против законов, насаждаемых проклятыми колдунами. Риарх, конечно, понимал, что Данху и Нахару пришлось вынести очень многое, прежде чем они осмелились на это, но понимал как-то отстраненно, не вникая в суть. Попытавшись поставить себя на место кого-то из повстанцев, пастух вздрогнул и поежился. Он дочитал до момента, когда, уйдя от Серого Дракона, Огненное Сердце собрал свои первые отряды, и восхищенно вздохнул.

Внезапно кто-то вырвал у него из рук драгоценную книгу. Потянувшись за ней, Риарх получил такой удар ногой в живот, что в глазах у него помутилось. Придя в себя, юноша понял, что лежит на земле, и его держат за руки и ноги. А над ним, скрестив руки на груди и злобно ухмыляясь, стояла Дорхана.

«И сюда… И здесь достали… Не поленились…» – промелькнули в голове тоскливые мысли, и Риарх бешено задергался в руках держащих его.

– Ты обидел моих друзей, паскуда! – прошипела сквозь зубы молодая довольно красивая женщина с угрюмым лицом. – А такого я не прощаю.

Стоящие вокруг парни и девчонки из ее команды подобострастно захихикали.

– Привяжите его так, чтобы не мог пошевелиться! – приказала Дорхана, и несколько человек поспешно выполнили ее приказ.

Через несколько минут руки и ноги Риарха были растянуты в стороны и крепко-накрепко привязаны к вбитым в землю длинным кольям. Юноша вырывался, но ничего у него не вышло, врагов оказалось слишком много. Он перестал дергаться и с ужасом посмотрел на стоящих над ним.

«Что они хотят со мной сделать? Ну, избили бы и бросили… Зачем же так издеваться?..» – скакали в голове суматошные мысли, слезы отчаяния текли по щекам, растянутые в стороны руки и ноги начало сводить.

– Вы хотите знать, что я собираюсь сделать с этим рыжим? – обратилась Дорхана к окружившим ее полутора десяткам девчонок и пяти парням, затем наклонилась, схватила голову Риарха за уши и приподняла ее. – Тебе это, тварь, тоже, небось, интересно? Сейчас узнаете!

Она отпустила голову привязанного и принялась неспешно стягивать с себя сапоги. Затем развязала узорчатый красный пояс и сняла узкие кожаные штаны, оставшись обнаженной ниже пояса. Воцарилась мертвая тишина. Многие из ее команды, поехав на забаву, только сейчас начали понимать, чем эта забава оборачивается, и перепугались. Один из парней нерешительно попросил предводительницу:

– Дорхана, не нужно… В клане слишком мало мужчин, нам этого не простят.

Женщина яростным взглядом ожгла говорившего, и парень сразу стушевался, отступив за спины друзей.

– А кто узнает? – презрительно поинтересовалась она. – Ты, что ли, заложишь?

Сказав это, дочь старейшины подошла к связанному юноше. Риарх с ужасом понял, что с ним собираются сотворить, и начал так бешено вырываться, что глубоко забитые в землю колья зашатались.

– Держите его! – взвизгнула Дорхана, отпрыгивая в сторону.

На Риарха навалилось несколько человек, кто-то крепче забил колья в землю, и вскоре он снова не мог пошевелиться. От отчаяния юноша заплакал в голос, мотая головой из стороны в сторону. Дочь старейшины, снова став над ним, уловила момент и уселась ему на лицо. Риарх с ужасом понял, что все-таки заставили совершить запретное. Но с ними не было шамана, чтобы сделать необходимое. А это значит… Это значит, что никто не собирается оставлять его в живых, что его просто медленно и жестоко замучают.

Дорхана оглянулась на парней, стоявших поодаль и что-то оживленно обсуждавших, злобно ухмыльнулась и приказала:

– А теперь вы, мальчики, попользуйте рыжего.

– Мы в этом не участвуем! – выступил вперед Анхарх, высокий статный парень, очередной любовник Дорханы. – Ты говорила, что нужно будет только избить его, наказать за сломанные носы наших друзей. А о таком… О таком мы не договаривались!

Парни решительно развернулись, сели на лошадей и ускакали.

– Трусы! – крикнула им вслед дочь старейшины и быстро повернулась к перепуганным девчонкам, тоже собиравшимся дать деру. – Если из вас, сучки, кто откажется участвовать, то сразу рядом с этим и ляжет!

Она пнула привязанного в бок. Девушки сразу оставили всякие попытки к бегству и принялись заверять Дорхану в своей бесконечной преданности. А та, скривив губы в гнусном подобии улыбки и наклонившись над Риархом, прошипела:

– Приготовься, сучонок… Ублажишь меня как следует – сдохнешь легко. Нет? На нет и суда нет…

– Иди к Серому Убийце! – прохрипел он в ответ и плюнул в нее, да жаль – не попал.

– Так я и думала… – губы женщины растянулись в ставшей еще омерзительнее усмешке, затем она повернулась к стайке перепуганных девушек. – Сианка, а иди-ка сюда.

Из-за спин остальных выглянула симпатичная шатенка с округлым, приятным личиком и, опустив голову и пряча глаза, подошла к Дорхане. Опозоренный юноша не верил своим глазам – ведь только три дня назад они с ней клялись друг другу в вечной любви, а теперь она среди этих… Предательство любимой оказалось настолько страшным потрясением, что из глотки Риарха вырвался вой смертельно раненного зверя.

«Тварь! Тварь! Тварь! Она такая же, как эти… А я ей верил!» – грохотало в голове юноши. Он не слышал, как дочь старейшины тихо сказала, обращаясь к девушке:

– Так вот, Сианка, если ты не уговоришь его выполнять все, что мы потребуем, с тобой много чего случится… интересного…

Девушка сжалась от страха, побелела – прекрасно помнила, что сделала Дорхана с ее подругой Анхой во время вчерашней ночевки. Нетвердыми шагами Сианка подошла к привязанному юноше и присела перед ним.

– Прости меня, Риарх… – прошептала она сквозь слезы. – Меня пригласили на охоту, как я, безродная, не имеющая родственников, могла отказать самой Дорхане?.. Я же не знала, что будет… А ты теперь все равно опозорен. Не противься, прошу тебя, помоги мне… А то она со мной такое сделает…

Не выдержав, девушка заплакала. Но Риарх не видел ее слез, он плюнул ей в лицо и прохрипел:

– Убирайся, тварь! Ты такая же мерзость, как и все они!

Сианка медленно встала и на дрожащих, подгибающихся от ужаса ногах, вернулась к Дорхане. Та ощерилась и, схватив девушку, швырнула ее остальным, приказав:

– Разденьте дуру догола и крепко держите. Так, чтобы этот мог хорошо ее видеть.

Сианка почувствовала, как ее схватило множество рук и начало срывать с нее одежду. Она тихонько подвывала от страха, пока ее подтаскивали ближе к связанному юноше. Дорхана снова присела перед лицом Риарха и достала из ножен под мышкой широкий кинжал, поглаживая его лезвие пальцами.

– А теперь слушай меня, рыжий недоносок, – приторно-ласковым голосом сказала она. – Эту безродную девку я заманила, зная, что ты будешь сопротивляться. Я сейчас начну нарезать ее маленькими кусочками, пока ты не будешь готов.

Дочь старейшины встала и, покачивая полными бедрами, направилась к девушке, заплакавшей при этом, как раненый зайчонок.

– Заткните ей рот! – приказала Дорхана.

Глаза несчастной Сианки, вытаращенные и молящие о помощи, залились слезами, она замычала и попыталась дернуться. Кто-то ударил ее по лицу раскрытой пятерней, и девушка затихла, дрожа крупной дрожью и ожидая страшной боли. Риарх вдруг понял, что она его не предавала, что ее действительно обманули и сейчас искалечат из-за него. Он забился в своих путах, но все было тщетно. Изо рта привязанного вырвался отчаянный, полузвериный вопль:

– Н-е-е-е-е-е-т!..

– Что «нет»? – продолжая ухмыляться, с интересом обернулась к нему Дорхана.

– Не делай этого! – сквозь слезы прокричал Риарх. – Она же из нашего клана, даже не полукровка!

– Да кто мне и что за эту безродную, да еще и без единого родственника, девку скажет? – насмешливо поинтересовалась дочь старейшины. – Мало таких прошлой зимой на мороз повыгоняли? А ты, недоносок, заслужил урок. Я сейчас займусь этой сучкой, а ты будешь смотреть. Но она останется жива. Пока. Смотри, гнида рыжая!

– Нет! – забился в хриплом плаче юноша. – Умоляю тебя, не трогай ее!

Дорхана не обратила на его слова никакого внимания. Она подошла к Сианке и провела кинжалом по ее животу. Риарх кричал, выл, умолял не мучить девушку, но дочь старейшины плевать хотела. Юноша не знал сколько прошло времени, прежде чем несчастная Сианка выгнула спину в судороге и обмякла в руках державших ее, потеряв сознание.

– Ну что, недоносок, передумал?! – Дорхана снова вернулась к нему. – Смотри, коли не согласен, я продолжу…

Посмотрев в залитые скотской похотью глаза Дорханы, Риарх внезапно понял, что даже если он сдастся, Сианку не пощадят. Все равно не пощадят… Но хоть убьют быстро. Он представил, что покорно ублажает это зверье в человечьем обличье, и юношу едва не вывернуло от омерзения. И что тогда? А тогда даже умереть достойно не сможет, сдохнет, как бродячий пес под палкой. Нельзя сдаваться, нужно умереть гордо, не показывая врагу своего страха! Пусть простит его Сианка, но иначе он не может.

Риарх снова плюнул в Дорхану – и на этот раз попал. Она разъяренно вскинулась и опять занялась Сианкой. Не помогло, рыжий презрительно молчал, хоть и плакал, глядя на захлебывающуюся криком боли любимую. Поняв, что ничего таким образом не добьется, дочь старейшины с кинжалом в руках склонилась над самим Риархом. Дикая боль ударила набатом, разрывая тело на части, но он не закричал! Юноша даже смог заставить себя презрительно улыбаться – враги не увидят его слабости. Дорхана долго издевалась над ним. Когда она оглядывалась на спокойное лицо Риарха, то с досадой скрипела зубами. Ей так и не удалось выдавить крика из его горла – юноша терпел, пока не потерял сознания.

Когда Риарх очнулся, был вечер. Видимо, он пролежал без сознания больше суток. Юноша попробовал пошевелиться – и не смог. Тогда он с трудом разлепил глаза и некоторое время ничего не видел. Наконец зрение вернулась, и он заметил кружащего прямо над собой стервятника. Риарх попытался крикнуть, чтобы отогнать птицу, но из горла вырвался только полузадушенный хрип. Юноша чувствовал, что на нем лежит что-то тяжелое и с трудом опустил глаза вниз. О, Творец! На его ногах лежало окоченевшее тело любимой. Тело, покрытое бесчисленными глубокими ранами. В душе юноши взорвалось черное отчаяние.

«Нет! Нет! Нет! Звери проклятые! За что они ее убили?!» – хрипел он, дергаясь от горя. Резко рванувшись, он неожиданно ощутил, что его руки свободны. И тут же резкая боль пронзила тело, напомнив о собственных ранах. Двигаясь как можно осторожнее, Риарх снял с себя мертвую девушку и, увидев в ее руке острый кусок кремня и наполовину перерезанную веревку, удерживающую его ногу, понял… Истекающая кровью, умирающая Сианка нашла этот кремень и поползла освобождать его. И так и умерла, перерезая веревку…

Над пустынным плоскогорьем раздался хриплый, нечеловеческий вой. Забыв о собственной боли, Риарх исступленно целовал холодные губы мертвой девушки, пока снова не потерял сознание.

Несколько часов спустя седой человек, открывший глаза, уже не был Риархом – это было существо, живущее во имя мести. Он абсолютно спокойно, не обращая внимания на боль, взял кусок кремня из руки мертвой, освободил себе ноги и встал, пошатываясь. Оглянувшись, человек увидел небольшую расщелину и осторожно отнес туда любимую. Завалив ее камнями, он выпрямился и несколько минут молча стоял, глядя вдаль, затем положил на могилу несколько сорванных неподалеку чахлых цветов. Внимательно оглядев себя, он увидел, что раны прижигали, а значит – собирались вернуться. Оставаться здесь было нельзя, и он, подобрав с земли палку и тяжело опираясь на нее, поковылял прочь.

Человек медленно брел по пустынным равнинам, спотыкаясь, падая, теряя сознание, опять вставая, пока окончательно не выбивался из сил. Тогда он засыпал на том же месте, с которого не мог встать. А проснувшись, тяжело поднимался на ноги и брел дальше, брел, не зная куда, в его воспаленном сознании не возникало никаких мыслей. Глаза человека полыхали ненавистью, в них жило мрачное, жесткое и жестокое упорство. Только у ручьев он иногда останавливался, чтобы напиться и наполнить водой бурдюк, который нес за плечами. Человек был гол и полностью сед, у него не было даже имени. Он шел мстить.

День шел за днем, раны затягивались и идти было все легче и легче. Человек уже позволял себе иногда поохотиться, чтобы не умереть с голоду. Тело постепенно становилось сухим и жилистым. Тогда он, помня каждую букву из книг о Данхе Огненное Сердце, начал тренироваться, отрабатывая описанную там систему боя. Как это ни странно, у него получалось все и сразу. Человек тренировался, охотился и шел незнамо куда, шел, пока не наступила зима. Мститель не знал, что он вышел в предгорья северной части Кармияра, так как избегал людей, не желая общаться с кем бы то ни было. Он только, руководствуясь своими потребностями, нашел теплую и удобную пещеру, навялил про запас мяса и перезимовал, продолжая безумные тренировки. От ударов его кулаков уже лопались камни, но человек не щадил себя, становясь воином, каковых мало было даже среди легендарных хралов. Однако глаза его оставались пустыми, в них не отражалось ничего – ни горя, ни радости.

Ранней весной, ровно через три года после того, что с ним сотворили, тот, кого когда-то звали Риархом, уже не таясь, вышел к костру каких-то отщепенцев. Вожак банды накинулся на него. Человек убил вожака одним ударом. Пришлось убить еще пятерых, прежде чем остальные склонились перед ним. А затем он сказал оставшимся в живых:

– Я приведу вас к величию! Вы не будете больше изгоями, ибо мы отменим жуткие, омерзительные законы, из-за которых вы ими стали! Для нас больше нет законов, данных колдунами! У нас будут свои.

И люди пошли за ним, пошли непонятно почему, ведь он не говорил им ничего особенного. Может быть, бешеная убежденность в своей правоте и редкой силы аура власти, окружавшая непонятного человека, сыграли свою роль? Кто знает… Седой, как сперва прозвали его бандиты, не знал ответа на этот вопрос, да, впрочем, и знать не хотел. Он просто делал то, что был должен. За месяц новый вождь объединил вокруг себя все окрестные шайки изгоев, создав преданное лично ему войско, и повел их на ближайший из кланов. Во время боя с его рук впервые сорвались огненные шары, и он погнал перед своими воинами стену пламени. Так седой и получил свое имя – Несущий Пламя.

Клан за кланом падал перед ним на колени, вожди многих приходили на поклон к пришедшему из ниоткуда великому вождю и приводили с собой своих воинов. Как снежный ком, росло идущее на юг войско Несущего Пламя, с каждым днем разгорался огонь восстания. Через несколько месяцев за Несущим Пламя шло полторы сотни тысяч. Легенды опережали его, и кланы, которые хотели быть с ним, приходили, а остальные отступали под прикрытие несокрушимых стен Короматтера, гигантского города на южном побережье. Не многие из кланов осмеливались давать бой на своей земле, и среди них оказался клан Черных Волгхоров. Несущего Пламя колотило от волнения, когда его воины вступили на плоскогорья, знакомые ему с детства.

Вечером того же дня перед предводителем повстанцев швырнули на колени плененных шамана и вождя клана Черных Волгхоров. С напускным спокойствием он взирал на знакомые до мельчайшей черточки лица. Пленники тоже во все глаза смотрели на победителя, уже ни на что не надеясь – знали, как поступает Несущий Пламя с теми, кто ему сопротивляется. Вождь клана опустил голову, натолкнувшись на безразличный и слегка презрительный взгляд повстанца. В глазах старого шамана горел мучивший его вопрос: откуда он взялся, этот неизвестный вождь, за каких-то полгода создавший из ничего огромную армию, объединивший сотни кланов, чего еще никому и никогда не удавалось сделать? Кто он такой?! Несущий Пламя прочел эти вопросы в глазах старика и, криво усмехнувшись, спросил:

– Неужели никто из вас так и не задал себе вопрос: а куда подевался рыжий мальчишка?

Шаман удивленно вскинул брови, вздрогнул и всмотрелся в лицо вождя, сидящего перед ними в удобном кресле. Полностью седые, давно не мытые волосы, небрежно связанные в хвост, изборожденное шрамами лицо, пылающие гневом и ненавистью глаза. Несмотря на это, шаман понял, кто перед ним, и побелел, как снег на вершинах. Не вытирая горьких старческих слез, он спросил:

– Что же тебе сделал родной клан, Риарх, что ты так поступил с нами?

– Риарх?! – потрясенный вождь клана тоже всмотрелся в лицо повстанца, как бы накладывая два облика один на другой. И тоже узнал его. Но ведь он помнил, что три весны назад это был улыбчивый жизнерадостный юноша девятнадцати лет, а теперь перед ним сидел человек, прошедший через ад. Он выглядел старше самого вождя…

Тот, кого шаман назвал Риархом, посмотрел по очереди в глаза обоих стариков и понял, что они и в самом деле не имели понятия о том, что сотворила с ним Дорхана. Тогда он скрипучим голосом, мало напоминающим человеческий, рассказал обо всем и завершил свой рассказ словами:

– Меня не ждали, но я вернулся! Правда, не в том качестве, в каком хотели бы многие в вашем клане. Где Дорхана?

– Она в нашем лагере, там же и все выжившие из ее отряда, – поспешил ответить ошеломленный его рассказом вождь. – Но мы не виноваты, Риарх! Дорхана посвоевольничала. Мы думали о бандах отщепенцев, когда увидели, что тебя нет, никому в голову подобное прийти не могло, а они молчали…

– Риарха нет! Он сдох там, возле мертвой Сианки! – прохрипел в ответ Несущий Пламя, судорожно сжимая руками подлокотники кресла. – Но я все же дам вашему клану шанс остаться в живых. Принеси мне клятву, вождь!

Старик взглянул в пустые глаза говорившего и понял, что тот прав – от хорошо знакомого ему юноши Риарха в этом пылающем гневом и ненавистью существе почти ничего не осталось. Дорхана создала чудовище… Он склонил голову и срывающимся от душевной боли голосом начал выталкивать из себя жгущие ему рот слова клятвы вассалитета. Только когда закончил, он осмелился поднять глаза на Несущего Пламя – тот насмешливо оскалился. Вождь клана снова вздрогнул – неужели он не примет клятвы? Но в шатре уже звучали слова:

– Я, Несущий Пламя, принимаю твою клятву и беру клан Черных Волгхоров под свою руку. Завтра же приведешь в мой лагерь своих воинов. А теперь вы увидите мое правосудие.

Предводитель повстанцев резко повернулся к одному из охранявших его воинов, впервые услышавшему историю своего вождя.

– Ты слышал, Наор? Приведи ко мне Дорхану и всех ее подручных. Это даже не приказ, это моя личная просьба.

Воин на мгновение задержал на нем изумленные глаза, коротко поклонился и ринулся прочь из шатра. Несущий Пламя молча, неподвижно ждал. Вождь и шаман Черных Волгхоров не решались даже переминаться с ноги на ногу, испуганно глядя на того, кого всего три весны назад считали самым обычным юношей своего клана. Шаман пытался понять, какой же силы должны были быть гнев и боль искалеченного Риарха, чтобы из него выросло столь жуткое существо. И не мог осознать этого.

«Впрочем, – горько подумал старик, – ты-то сам подобного не испытывал, как же ты можешь судить?..»

Он опять посмотрел на повстанца и тяжело вздохнул – если бы уследил за Дорханой, то всего этого могло и не случиться. В настороженном молчании прошло больше часа, прежде чем полог шатра распахнулся и два дюжих воинов швырнули к ногам сидящего в кресле вождя шипящую, как разъяренная степная кошка, молодую черноволосую женщину со скрученными за спиной руками. Охранники стали за ее спиной, придерживая за плечи, и застыли неподвижно. Несущий Пламя некоторое время молча разглядывал стоящую перед ним на коленях и прожигающую его ненавидящим взглядом дочь старейшины Тунха.

– Вот мы и снова встретились, Дорхана… – голос его был хриплым.

– Да кто ты такой, забери тебя Серый Убийца, и что тебе от меня нужно?! – рванулась женщина из рук держащих ее воинов. – Я тебя не знаю!

– Я – Несущий Пламя.

Молодая женщина потрясенно откинулась назад. Вот это седое чучело и есть легендарный вождь, возникший из ниоткуда? Она-то себе представляла статного красавца, а вместо того… Дорхана едва не фыркнула, но сдержала себя. «Откуда он знает меня? – удивленно подумала она. – И чего хочет? А вдруг…» В ее голове замелькали честолюбивые мысли.

Вождь повстанцев с кривой ухмылкой наблюдал за сменой выражений на лице дочери старейшины. Затем тихо и раздельно сказал:

– Рыжий все-таки выжил, Дорхана… И, как ты думаешь, его сейчас зовут?..

Женщина впилась расширившимися глазами в его лицо, и сквозь черты Несущего Пламя начали проступать иные черты. Поняв страшную для себя истину, Дорхана завизжала и забилась в руках воинов, но двое дюжих мужчин легко удержали ее. Глядя в пылающие ненавистью глаза, она поняла, что ее ждет и в ужасе бессильно поникла.

– Позовите сюда Фотаг! – приказал вождь повстанцев, и кто-то тут же кинулся исполнять.

Несущий Пламя снова обратился к Дорхане:

– Если бы ты, тварь, оставила в живых Сианку, я бы, наверное, не стал мстить. Но ты сама создала чудовище, которое уничтожит и тебя, и законы, благодаря которым такие, как ты, благоденствуют!

Дорхана опять завизжала и задергалась, но, получив крепкий пинок от одного из воинов, вздрогнула и затихла. Через несколько минут полог откинулся, в шатер ворвалась не старая еще женщина, одетая в обычный для обитателя степей костюм из плохо выделанной кожи, и с трудом остановилась перед креслом вождя. Командир женского отряда смертников, идущих в бой впереди всех. После сегодняшнего боя она уже расслабилась, выпила вина и занялась любовью с симпатичным юношей, когда вдруг по всему лагерю пошли крики: «Фотаг к Несущему Пламя! Срочно!» И женщина понеслась к вождю, одеваясь на ходу. Она коротко поклонилась и спросила:

– Ты звал меня, мой вождь?

И с обожанием уставилась на него. Несущий Пламя ласково улыбнулся, его глаза даже подобрели на мгновение. Затем негромко сказал:

– Слушай, Фотаг.

И так же тихо повторил для нее, не пропуская ни одной самой жуткой и омерзительной подробности, свою историю. Женщина потрясенно смотрела на него, слушая этот рассказ. Когда она услыхала, как Риарх снимал с себя окоченевший труп Сианки, умершей, освобождая его, на глазах бывалой женщины-воина выступили слезы. Когда Несущий Пламя закончил, Фотаг склонила голову и глухо спросила:

– Зачем ты рассказал мне это, повелитель? Ты думаешь, что тебя будут меньше любить или уважать после того, как узнают об этом? Ты ошибаешься.

Несущий Пламя улыбнулся в ответ и кивнул в сторону Дорханы. Фотаг бросила на ту взгляд, и глаза ее зажглись недобрым огоньком. Она опять повернулась к своему вождю и негромко спросила:

– Это она?

– Да, – резко кивнул Несущий Пламя, – это Дорхана.

– Ты хочешь?..

– Да! – встал он с кресла. – Помогите мне, девочки! Я хочу, чтобы она и ее подручные десятикратно испытали на себе то, на что обрекали других.

– Мы с радостью поможем тебе свершить правосудие, вождь! – вытянулась Фотаг. – Ты хочешь это видеть?

– Обязан! – он повернулся к вождю и шаману клана Черных Волгхоров. – Вы тоже будете на это смотреть.

– Но… – попытался возразить шаман.

– Я сказал! – оборвал его Несущий Пламя и быстро пошел к выходу, махнув по дороге Фотаг и воинам, держащим Дорхану.

Воины подхватили подмышки бешено упирающуюся и визжащую дочь старейшины, и вытащили ее из шатра. Фотаг вышла за ними и отправилась на северную оконечность лагеря собирать свой отряд.

Несущий Пламя подошел к группе связанных людей из отряда Дорханы, охраняемых двойным кольцом тяжеловооруженных воинов. Вождь коротко, в нескольких словах, разъяснил пленникам, кто он такой и что их ждет. Многие завыли от его слов и начали падать на колени, умоляя пощадить, но предводитель восставших никогда не щадил виновных. Он коротко и хрипло рассмеялся в ответ на мольбы и отошел в сторону.

На площадь тем временем вышел отряд из трехсот женщин под предводительством Фотаг, похожей на фурию. Она по дороге пересказала отряду историю вождя, и глаза женщин гневно сверкали. Они шли вершить правосудие.

Отовсюду постепенно стекались люди – слухи о страшной судьбе Несущего Пламя кругами расходились по лагерю. И люди шли, чтобы увидеть казнь нелюди, способной сотворить ради развлечения то, что сделали когда-то с их вождем эти твари.

Несущий Пламя вышел в центр площади, и тысячеголосый рев приветствий рванулся из глоток воинов. Он поднял руку, и наступила тишина.

– Так для вас ничего не значит, кто я?

– Ты освободил нас! Ты дал нам братство! Ты дал нам честь! – вразнобой закричали воины.

– Спасибо вам! – поклонился Несущий Пламя, в уголках глаз которого заблестели слезы. – Мы пришли сюда наказать тех, кто потерял право называться людьми. Воины отряда Фотаг согласились помочь мне в этом, и я им благодарен.

– Мы все готовы помочь тебе в свершении правосудия, вождь! – вновь раздалось множество голосов.

– Еще раз благодарю вас! – снова поклонился воинам Несущий Пламя.

Дорхану и ее подручных тем временем привязали, как его когда-то, к кольям, вбитым в землю.

Несущий Пламя махнул рукой и скомандовал:

– Начинайте!

Фотаг коротко поклонилась ему, взяла клещи и подошла к воющей дочери старейшины Тунха…

Когда все закончилось, Несущий Пламя еще несколько минут смотрел на залитое кровью, искалеченное тело Дорханы, но не чувствовал ничего, кроме глубочайшего отвращения. Месть свершилась, но лучше он себя почему-то не почувствовал – наоборот, был отвратителен сам себе. Тяжело вздохнув, вождь повернулся к воинам.

– Вы все видели это? – прогремел над площадью его голос.

– Да!

– Такова справедливость! Глаз за глаз, кровь за кровь, смерть за смерть! Так будет со всеми, кто осмелится сотворить подобное с другим. Виновный получит то же, что испытала его жертва. Это ясно?

– Да, вождь!

– И еще одно запомните! Для нас не существуют законы, навязанные колдунами. Для тех, кто идет со мной, отныне запретно рабство! Вам понятно?!

На каждый его крик воины отвечали коротким слитным воплем «Но-рхой!» и стуком рукоятей мечей о щиты. Несущий Пламя смотрел на них и понимал, что хотя его личная месть и свершилась, он все равно пойдет дальше, пойдет до конца, и лучше погибнет, чем остановится. Он предчувствовал, что многие вскоре падут к его ногам. Об одном только жалел предводитель восставших – что живет не во времена Серого Убийцы, и не может отдать Владыке свое сердце.

Глава 15 Отблески Великой Тьмы

Йаарх обдумал сказанное Серым Мечом, затем спросил:

«Почему ты считаешь Фолерга настолько опасным?»

«Ответить точно не могу, – отозвался Меч. – Но весь мой опыт прямо-таки кричит, что противник очень умен и опасен».

«Но почему ты так думаешь?!»

«Не знаю! Ощущение на уровне интуиции».

«Дело ясное, что дело темное… – пробормотал Йаарх. – И что нам теперь делать?»

«А то, что и делали, драгоценность моя!» – отрезал Совмещающий Разности.

Хранитель, ничего не ответив, кивнул и обернулся к монархам, несколько встревоженно глядящим на него, обежал их взглядом и тяжело вздохнул. Настороженный, похожий на поджарого степного волка шах Кандагар, мрачный бородатый Молот Храргов и безмятежный, как всегда, Светоч Древа стояли впереди.

– Морхр, – позвал олтиярца Хранитель, и король вынырнул откуда-то сбоку. – Да, Владыка? – поклонился он своему сюзерену.

– Прошу вас и всех остальных отдать необходимые распоряжения армиям и флотам, – устало улыбнулся Йаарх.

Все шестеро поклонились. Затем Морхр сказал:

– Владыка, разрешите пригласить вас на пир.

– На пир? – Хранитель вдруг понял, что ему очень хочется есть. – А разумно ли это, вдруг в замке еще имеются шпионы Совета?

– Во-первых, мой повелитель, пир только для избранных, проверенных не раз людей, а во-вторых – все шпионы несколько дней как отдыхают на кольях.

– Хорошо, ведите, – согласился Йаарх, совершенно не разделяя откровенной радости короля от страшной смерти пусть шпионов, но все же людей.

Снова мимо мелькали комнаты и залы, но Йаарх не замечал, куда шел, обдумывая случившееся за этот странный день.

«Смогу ли я когда-нибудь стать подобным Мелькору? – думал он. – Хватит ли мне доброты для этого? Хватит ли мне понимания и терпения? Ой, боюсь, что нет…»

Хранитель тяжело вздохнул, все еще не понимая, почему случилось так, что он, обычный человек, внезапно стал Владыкой, от которого зависят и миллионы жизней, и миллионы судеб. Он поежился, понимая, что его, как обычно, не спросили… И теперь придется расхлебывать, и выхода у него нет – оставить здесь все так, как есть, зная, что он мог что-то улучшить – невозможно. Йаарх горько улыбнулся: новый мир оказался еще гнуснее старого.

Снова вздохнув, он обратил внимание на окружающее и увидел, что король привел их к двери, у которой околачивалось десятка два стражников. Хранитель передернул плечами и попросил:

– Морхр, пусть позовут людей, которых я привел с собой.

– Это уже сделано, Владыка, – поклонился олтиярец. – Они здесь и ожидают вас.

Йаарх резко кивнул, позволил близнецам войти первыми, и двинулся за ними. В относительно небольшом зале со стенами, обитыми вишневым бархатом, были расставлены в полном беспорядке столы и стулья. Гостей, по королевским меркам, оказалось немного – человек сто пятьдесят. Краем глаза Хранитель углядел Мелрию, за которую цеплялась до смерти перепуганная грязнуля Торха, одетая в красивое платье. До крестьянки, видимо, только сейчас начало доходить, чьей рабыней она стала. Слева, у стены, с любопытством глазели на придворных остальные его кровные братья и сестры, кроме Сорама, который отправился за Фархатом. Аральф стоял рядом с подиумом в центре зала. Там находился огромный стол, персон на двадцать. Йаарх понял, что ему туда, и, досадливо поморщившись, двинулся вперед. Он сперва не заметил, как к нему сбоку пристроилась имевшая довольно помятый вид сонная Мелрия. Только у лестницы на подиум он обратил внимание на девушку.

– Как ты? – ласково спросил Йаарх, нежно погладив ее по голове, как маленького непослушного ребенка, хотя для этого ему пришлось встать на цыпочки.

Девушка возмущенно фыркнула, явно желая сообщить, что ей давно не пять лет, но увидев искреннюю озабоченность в глазах Йаарха, смягчилась и ответила:

– Ничего страшного, просто устала немного.

– Может, тебе лучше отдохнуть? – смущенно улыбнулся он. – А еду тебе отнесут в комнату.

– Не-а! – капризно топнула ногой Мелрия и встряхнула своей роскошной черной гривой. – Я хочу видеть все своими глазами!

– Ну, как знаешь, – все еще улыбаясь, сказал Хранитель, едва сдерживая желание прижаться губами к ее нежной коже.

Он не обратил внимания, что большинство присутствующих увидели его особое расположение к этой высокой, очень красивой хралке и сделали из этого соответствующие выводы. Кто-то осторожно тронул Йаарха за рукав, и он оглянулся, увидев уже знакомого церемониймейстера. Старик поклонился и указал рукой на самое высокое кресло на подиуме, стоящее прямо напротив входа, затем тихо сказал:

– Прошу вас, Владыка!

Йаарх обреченно вздохнул, поднялся на подиум и сел. Места слева и справа от него заняли вассалы.

Среди королей, донельзя гордый собой, сидел Аральф. На его подвижном лице бродило мечтательное выражение, он вспоминал, как окоротил сегодня при встрече во дворце старшего брата. Тот, увидев юношу, направился к нему и гаркнул, привычно собираясь нанести шлепок пониже спины:

– А ты что во дворце делаешь, отродье рабыни?!

Аральф криво усмехнулся, пытаясь повторить жутковатую ухмылку своего сюзерена, и тоном, напоминающим, как ему показалось, тон Йаарха в тронном зале, безразлично ответил:

– Вы изволите забываться, вассал вассала моего господина.

Кто-то быстро подбежал к брату Аральфа, сержанту дворцовой стражи, и что-то зашептал ему на ухо. Тот мертвенно побелел, осознав, что юноша сейчас имеет право отдать ему приказ вырвать себе сердце, и он обязан будет подчиниться. Сержант стоял, шатаясь и хватая ртом воздух, все еще с трудом веря в услышанное.

– Следы твоей «братской любви» еще живы на моей спине… – с наслаждением глядя в испуганные глаза старшего брата, прошипел юноша. – А теперь пшел вон, пока я добрый!

Сержант Данальф поспешил ретироваться, решив сегодня же написать отцу о внезапном и невероятном возвышении сына рабыни. Аральф посмотрел ему вслед и пошел дальше. А теперь он, как равный, сидел за одним столом с повелителями народов. Юноша торжествующе улыбнулся.

Остальных спутников Владыки посадили за ближайший к подиуму стол. Когда все гости расселись, встал король Морхр и поднял руку, требуя внимания.

– Начнем же пир, друзья! – прогремел над залом его голос. – Пир за пришествие того, кого столько ждал Архр. Пир в честь Повелителя Тени, которого враги прозвали Серым Убийцей.

Йаарх встал, поклонился и тоже выпил немного коньяка. Он долго смотрел в лица людей, видящих в нем свою последнюю надежду и тихо вздыхал, стараясь, чтобы эти вздохи остались незамеченными. «Вот уж точно, – пришли на память слова кого-то из древних мудрецов, – долг тяжелее горы…» Хранитель оглядывал собравшихся, ни ком не задерживая взгляд надолго, но стараясь запомнить их лица. Кто из них погибнет до исхода войны? Наверное, многие… Йаарх опустил голову, ему стыдно было смотреть на этих людей, ведь он был не гением, не пророком, а всего лишь человеком. Просто судьба так сложилась, что сила Предела опустилась на его плечи.

«Но ты ведь сам хотел в жизни чего-то необычного… – иронично напомнил Хранитель сам себе. – Может, домой вернуться желаешь?»

Он содрогнулся, вспомнив свою жизнь на Земле и работу в шмире. Нет уж, пусть будет что угодно, только бы не возвращение к той бессмысленной, бестолковой и никому не нужной жизни. Хранитель снова бросил взгляд на бледные овалы лиц людей, собравшихся в зале и не осмеливающихся сесть, пока Владыка оставался на ногах, и опустился в кресло.

Тем временем в зал входили слуги с подносами, уставленными снедью. Чего там только не было… Три лакея тащили огромное блюдо, на котором возвышались горы жаренной птицы, другие несли десятки видов рыбы, салатов, холодцов, паштетов и вообще непонятно чего. Знакомого среди всего этого изобилия оказалось мало. Йаарх с интересом уставился на ближайший поднос и спросил у олтиярского короля, сидевшего по его левую руку:

– Что это?

– Онстерский рулет из мяса лиобров, – удивленно пожал Морхр. – Главный повар сегодня расстарался и наготовил разных деликатесов.

– Добре! – потер руки в предвкушении Хранитель.

– Я хотел бы попросить вас об одной вещи, Владыка, – продолжал между тем олтиярец. – Это необходимо сделать сегодня.

– Что там еще? – устало обернулся к нему Йаарх, с трудом отрывая взгляд от изобильного стола и сглатывая голодную слюну.

– По древним обычаям, – покосился на него Морхр, – если монарх приносит кому-либо клятву вассалитета, то двое его детей или ближайших родственников, мужчина и женщина, должны войти в личную свиту сюзерена и принести тому клятву личной верности. Нас здесь шесть монархов, и у всех есть взрослые дети. Вы не против, Владыка?

Хранитель безнадежно махнул рукой, на его лице было написано: «Куда вас денешь?», он сразу понял, что от личной ответственности за судьбы еще двенадцати человек никуда не уйти. Едва не скрипя зубами от досады, Йаарх мрачно смотрел на олтиярского короля и тот нервно ежился под его взглядом. Самому Хранителю никогда не хотелось никакой ответственности – да, он хотел чего-то необычного от жизни, но отнюдь не ответственности за жизни и судьбы миллионов разумных. Эти миллионы, однако, оставались для него полуабстрактными, зато люди, которых он знал лично – совсем другое дело. На Земле Йаарх всегда был необщительным человеком, имея очень узкий круг знакомых. А теперь… Он недовольно поджал губы и кивнул, соглашаясь на просьбу вассала.

– Тогда разрешите начать церемонию представления, Владыка? – загорелись глаза чему-то обрадовавшегося короля.

– Морхр! – простонал в отчаянии Йаарх. – Я хоть и Серый Убийца, но есть тоже хочу. Дайте мне сперва хотя бы проглотить чего-нибудь, а потом уж…

– Простите, Владыка… – сконфузился олтиярец и начал поспешно подкладывать на тарелку Йаарха то из одного, то из другого блюда.

Неподалеку поставили поднос с огромной, зажаренной целиком птицей, напоминающей гуся, и Хранитель с жадностью посмотрел на нее. Морхр, заметив его взгляд, отрезал ногу псевдогуся и положил на его тарелку. Такого вкусного мяса Йаарху еще не доводилось есть – оно буквально таяло во рту и было нашпиговано какими-то пряностями. В зал тем временем внесли вертела с тушами разных животных. Ни одного знакомого Хранителю среди них не нашлось. Он показал пальцем на нечто, напомнившее своей массивностью медведя, и на его тарелке тут же оказался ломоть душистого, истекающего соком мяса. Король подложил Йаарху каких-то паштетов, салатов и чего-то еще, чему он не мог подобрать названия. Количество вин и иных спиртных напитков на столах вообще было невообразимо. Он, наконец, справился со своим ломтем «медвежатины» и хотел взять чего-то еще, но краем уха услышал шипящий голос Тла-Ана:

– Я не советовал бы вам, Владыка, плотно наедаться. Вам вскоре предстоит обряд Передачи Силы, жрицы все подготовили и ждут только вас. А обряд весьма неприятен.

Хранитель вздохнул, но послушался и отодвинул от себя тарелку. Кто знает, что подразумевает схорр под словом «неприятен»? Может, это будет что-то совсем уж отвратительное? Но он дал слово не только схорру, а еще и Мечу, на язвительные насмешки которого нарываться не хотелось. Йаарх налил себе немного легкого темно-синего вина и принялся с интересом разглядывать собравшихся.

На подиуме сидели только короли и Аральф, как первый вассал Владыки. Они ели степенно и неторопливо, кроме Тортфира – толстяк, мало обращая внимание на окружающее, уметал все, до чего мог дотянуться. За столом, стоящим прямо под подиумом, Йаарх видел хралов и Торху. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке, особенно диким все вокруг казалось крестьянке – вместо того, чтобы по-человечески брать еду руками, здесь пользовались добрым десятком каких-то острых палочек и маленьких вил. Несмотря на то, что ей никогда и видеть не доводилось такой еды, девушка осталась почти голодной – слишком боялась сделать что-нибудь не так и вызвать этим гнев господина.

Слева от подиума в полной парадной форме капитана Пограничной Стражи сидел Свирольт вместе с другими офицерами. Военных в зале было не меньше двух третей от общего числа собравшихся, и Йаарх вздохнул, поняв, что ему придется запомнить каждого значительного человека в стране и армии в лицо, а также выяснить все их достоинства и недостатки, если в самом деле хочет руководить, а не быть свадебным генералом. А впереди ведь еще пять дворцов и пять армий…

– Разрешите представить вам, Владыка, – прервал его размышления голос Морхра, – моего сына Дионхра и дочь Наларин, входящих, согласно обычаю, в вашу свиту.

Йаарх перевел взор в центр зала и увидел перед подиумом юношу и девушку. Молодой человек выглядел более молодой копией отца – такое же длинное, костистое, хищное крючконосое лицо и спокойный прищур серых глаз. Почувствовав на себе взгляд Владыки, он с достоинством поклонился и снова замер. А вот девушка… Высокая, на голову выше самого Хранителя, темно-русые, короткие волосы до плеч, нос с горбинкой, явно унаследованный от отца, но в смягченном, женственном варианте. Ее глаза были глубокого зеленого цвета, во взгляде читался столь мощный женский призыв, что Йаарх поежился. Принцесса выпятила пухлые губы и медленно облизала их, ее взгляд стал еще откровеннее, в нем читалось: «Ты будешь моим!»

Морхр смотрел на Наларин с отвращением и молча кривил губы. Среднюю дочь он никогда не любил, она удалась не в него, а в мать, шестую жену. И почему он не послал безумцу эту вот вместо своей любимицы?.. Пусть бы тот творил со шлюхой, что пожелает, а его милая Эллири сейчас стояла бы перед Владыкой. Он еще раз поморщился – Наларин отличалась нравственностью уличной кошки во время течки. Вот и сейчас принцессу отыскали в казарме для стражников, где она развлекалась сразу с двумя, а еще десяток дожидался своей очереди. Дрянь не пожелала не то что вымыться, а даже переодеться, так и отправилась к Владыке. Но выхода у короля не было. Наларин на данный момент – единственная достаточно взрослая для служения Владыке дочь. Зато сын – из лучших, было даже время, когда Морхр хотел сделать его наследником, но мальчишка оказался слишком упрям и своеволен, не желал признавать никаких авторитетов. «Ничего, Владыка прижмет их к ногтю…» – подумал король, задумчиво покусывая длинный ус.

Принц и принцесса тем временем принесли Владыке клятву. Он выслушал, протянул вперед правую руку, с которой сорвалась дымная серовато-серебристая молния, разделившаяся надвое и ударившая каждого из клявшихся в грудь. На мгновение их окутало пламя того же цвета, и грянул беззвучный гром. Через секунду все стихло, и, ошарашенные, пошатывающиеся, новые вассалы Владыки вернулись на свои места.

«А сия милая девица поимеет тебя как захочет, когда захочет и сколько захочет… – раздалось в голове Хранителя ехидное хихиканье Серого Меча, молчавшего с самого подземелья.

«Пусть попробует, – хмуро буркнул Йаарх. – Посмотрим, что у нее получится».

– Позвольте представить вам, Владыка, моих детей, – услышал он медоточивый голос Тортфира, – лангиани Корфата и лангиану Альмину.

Йаарх поднял голову и увидел перед подиумом стройного невысокого молодого мужчину с аккуратной бородкой цвета меди, он совсем не походил на отца. Девушка, стоявшая рядом с ним, была пухленькой, невысокой, курносой и, в общем-то, некрасивой, являя собой женский вариант Тортфира. Ничего особенного, тысячи похожих девчонок бегают по улицам городов Земли. Однако его взгляд зацепился за какую-то деталь, за что-то, привлекающее внимание. Некоторое время Хранитель изучал лангиану, не понимая, что в ней такого, пока, наконец, не встретился с ней взглядом. У Альмины были умные, острые, изучающие и в то же время – слегка ироничные глаза. Она, казалось, внутренне посмеивалась над всем, что видит. «А малышка, пожалуй, умна и… хитра», – мелькнула мысль. Йаарх вздохнул и принял клятву детей Тортфира.

Затем своих детей представил ему шах Кандагар. И юноша, и девушка были худы, долговязы и длинноносы. Шах-задэ звали Улонгар, а шах-задин – Мимират. Особого интереса ни один из них у Йаарха не вызвал. Внезапно устремленные на него глаза Мимират зажглись такой похотью, что Хранитель поежился и отвел взгляд. Затем поднял руку и принял клятву самманцев.

Но когда вперед вышли дети Светоча Древа, Йаарх медленно встал, задохнувшись от восторга. Молодой эльф (хотя кто мог сказать, сколько на самом деле сотен или тысяч лет насчитывает его век?), которого звали Уллорн-Илль, был, конечно, прекрасен, глаза его светились мудростью. Но эльфийская принцесса… Такой неземной, невероятной красоты быть просто не могло. Нежная, казалось, просвечивающая кожа золотистого оттенка, плывущая в воздухе фигура невероятных очертаний, гигантские золотистые же, светящиеся любовью и пониманием глаза, безупречный овал, совершенство черт лица. Девушка во все глаза смотрела на того, кто столько времени считался врагом ее народа. Она судорожно дышала и была очень взволнована, Хранитель понял это по ее мечущемуся взгляду. Уста эльфийки тронула легкая улыбка, и она взглянула Йаарху прямо в глаза, едва заметно передернув остроконечными ушами.

Хранитель откровенно любовался красавицей, и в его глазах не было желания, так смотрят на произведение искусства, на нечто невероятно прекрасное и абсолютно недостижимое. Особенно его восхищали волосы – длинные, до пят, серебристого оттенка, скрывающие тело аллорны будто дымкой, из-за чего она сама казалась видением. На ней были какие-то полупрозрачные, почти невидимые одеяния. Йаарх оглянулся вокруг и увидел во взглядах большинства мужчин в зале то же самое – аллорну не желали, ею просто любовались, как чем-то прекрасным и далеким, будто отголосок ночных иллюзий. Девушка заметила эти обращенные на нее восхищенные взгляды и отчего-то погрустнела, подняла свои огромные глаза на Хранителя и прошептала:

– Меня зовут Ниеллень-Илль, Владыка…

Вместе с братом она опустилась на колени, и аллорны своими певучими, переливчатыми голосами принесли клятву. Йаарх снова поднял руку, и серо-серебристое пламя на мгновение окутало их. Он проводил восхищенным взглядом прекрасную, как мечта, аллорну

К подиуму приблизились коренастые мужчина и женщина, одетые в черное – храрги, дети Рохтр-Урх-Мрока. В зале возник шум и тут же затих – до сих пор никому и никогда не доводилось видеть женщин этого странного народа, их тщательно прятали от чужих глаз. Принц, которого звали Тронх-Ронх-Арн-Вирн, выглядел обычным молодым храргом с бородой до пояса, носом картошкой и маленькими мрачными глазками неясного цвета. Женщина оказалась невысокой, раза в три шире Йаарха, – но совсем не толстой, просто очень ширококостной. Однако, для своих размеров храргианка была на удивление пропорционально сложена, лицо ее, по человеческим меркам, было некрасивым, но чем-то неуловимым приковывало к себе любой взор. В ее взгляде царила надменность – явно привыкла, чтобы ей подчинялись, и считала себя красавицей. Как ни странно, Кирта-Арна-Вирн вызывала желание, от нее веяло какой-то первобытной женской силой. Йаарх и сам это почувствовал, и увидел, как многие из присутствующих в зале мужчин среагировали на ее вид. Хранитель усмехнулся про себя и принял клятву храргов.

На их место встали две высокие, почти двухметровые, фигуры, с ног до головы закутанные в черные плащи с капюшонами. Одним слаженным, текучим движением они откинули капюшоны, и первое, что увидел Хранитель – глаза схорров, зеленые, с вертикальным зрачком и алой точкой посредине. Только затем он обратил внимание на лица и поразился их сходству – перед ним стояли очередные близнецы. Но на сей раз – не люди и разного пола.

– Ну-Ир Ол-Ит и Лли-Ан Ол-Ит, мои дети, – услышал Йаарх шипящий голос Повелителя Соухорна.

Никаких подробностей в строении их тел Хранитель рассмотреть не смог, свободные черные плащи скрывали их. Он попытался понять, кто из них мужчина, а кто женщина. Левая фигура, уловив его замешательство, плавным движением сбросила плащ. Перед Йаархом предстала молодая женщина, явно женщина. Ее четыре груди, верхняя пара которых была просто огромна, а нижняя совсем невелика, сразу приковали к себе внимание всего зала, и люди потрясенно загудели. Кожа схорры была нежно-зеленого оттенка, тончайшая талия и невероятной ширины бедра взывали к каждому из присутствующих мужчин. Она медленно извивалась всем телом, движения выглядели змеиными, плавными, перетекающими из одного в другое незаметно, длинный, раздвоенный язык беспрестанно облизывал узкие губы, густая грива сиреневых волос была связана в пучок над левым ухом или, точнее, тем, что напоминало едва намеченное ухо.

Вскочивший было Йаарх ощутил возбуждение и, отчаянно покраснев, рухнул обратно в кресло. Эта женщина, хоть она и не была человеком, вызывала столь нестерпимое желание, что большинство мужчин в зале ерзало на своих местах и тяжело дышало, а женщины презрительно фыркали и отворачивались, продолжая, тем не менее, украдкой поглядывать на удивительное существо. Схорра прекрасно видела все это и, продолжая танцевать, негромко смеялась. Затем она уставилась щелевидными зрачками на Хранителя, поклонилась ему и мгновенным, слитным, невидимым глазу движением подхватила с пола плащ, спрятав в складках материи великолепие своего тела.

Люди-рептилии поклонились и своими странными голосами принесли клятву. Йаарх принял ее и устало откинулся в кресле – слава Богу, на сегодня представление окончено.

– Владыка, – вновь раздался голос Лли-Ан, и он вскинулся, поняв, что схорры не ушли. – Жрицы Черного Пламени разожгли свой огонь и готовы начать обряд Передачи Силы. Мы ждем только вас.

Хранитель тяжело вздохнул, понимая, что идти придется – слово Владыки в этом мире значит очень много и нарушать его нельзя, если он хочет, чтобы его уважали, и если хочет уважать себя сам. Окинув взглядом собравшихся, Йаарх встал из-за стола:

– Друзья мои! Спасибо, что вы собрались здесь сегодня, спасибо, что вы остались свободными хотя бы в душах своих. Прошу прощения, но я должен покинуть вас. Веселитесь, беседуйте, отдыхайте. Но перед тем я хочу сказать несколько слов. Для верных мне более недействительны законы, данные магами, не существует рабства и угнетения. Помните: люди имеют право любить друг друга так, как они сами считают нужным! Надеюсь, что завтра же рабы каждого из вас станут свободными. Я понимаю, что еще рано отменять старые, въевшиеся в плоть и кровь законы для всех. Но для вас – можно! Мои рабы и рабыни тоже отныне свободны! Они могут остаться со мной на правах друзей и вассалов, а могут покинуть меня по первому желанию.

– Да будет так! – раздались крики в зале. – Да пребудет с вами удача, Владыка!

Йаарх поклонился, сошел с подиума и направился к выходу. Близнецы Махр и Кват тут же пристроились позади. Только у самого порога Йаарх понял, что кое-что забыл, и обругал себя последними словами. Он призвал Предел, создал еще двенадцать медальонов и, приказав своим новым вассалам подойти, раздал их, настраивая каждый на ходу. Как ни странно, с каждым разом использование магии Предела давалось ему все легче, но Хранитель не знал, радоваться ему или огорчаться – до сих пор не понимал, что и как он делает.

Вздохнув, Йаарх вышел из пиршественного зала и последовал за идущими впереди молодыми схоррами, снова перестав понимать, кто из них мужчина, а кто женщина. Хранитель по дороге внимательно рассматривал залы, коридоры и лестницы, через которые проходил. Да, украшавшим дворец зодчим явно не хватало вкуса, и это было еще мягко сказано – дворец был просто нелеп, столько стилей в нем намешали. Йаарх хмыкнул и иронично осведомился сам у себя, отчего это он лезет всюду со своими земными мерками?

Они подошли к какому темному проходу и начали спускаться по бесконечной лестнице куда-то глубоко в подземелье. Лестница привела к какой-то замшелой двери. Она была приоткрыта, из щелей пробивался тусклый свет и доносилось заунывное, разноголосое, поднимающееся вверх и резко падающее пение.

«Остановись на минуту и выслушай меня», – раздался в голове Хранителя голос Серого Меча. Он послушался и замер, подняв руку, чтобы привлечь внимание схорров.

«Тебе предстоит тяжелый и очень болезненный обряд. Но он необходим – после его завершения ты станешь практически бессмертным. Магия Тьмы и Черного Пламени никогда не была доброй, как, впрочем, и сами схорры, не зря же второе имя их народа – Дети Тьмы».

«Да что же такое мне предстоит?» – раздраженно буркнул Хранитель.

«Узнаешь, – ответил Совмещающий Разности. – И отправь отсюда хралов: увидев не предназначенные для их глаз вещи, они могут испугаться за тебя и сорвать обряд. Я тоже замолкаю до конца обряда, не зови меня и ничего не спрашивай».

Йаарх нервно передернул плечами и повернулся к кровным братьям:

– Идите отдыхать, мне здесь ничего не угрожает.

– Но старший брат!.. – попытался возразить Махр.

– Это приказ! – перебил его Йаарх.

Близнецы неохотно, постоянно оглядываясь, ушли. Хранитель обернулся к схоррам и сказал:

– Теперь я в вашем распоряжении.

– Прош-шу, Владыка, – прошипел один из них, открывая дверь.

Йаарх вошел в довольно большой круглый зал с каменными стенами, изрисованными тысячами непонятных и очень сложных символов. Заинтересовавшись, он подошел поближе и остолбенел – символы были нарисованы кровью.

– Зачем? – ткнул он пальцем в ближайший символ.

– Иначе нельзя, Владыка, – пояснила сбросившая капюшон Лли-Ан. – У ритуалов Тьмы своя специфика. Да и любая рана у нас заживает за несколько минут, даже если отрубить руку или ногу. После завершения обряда Передачи вы и сами будете обладать такими же, возможно, даже более сильными способностями, вас почти невозможно станет убить.

Йаарх задумчиво смотрел на нее.

– И еще, Владыка, – продолжила тем временем схорра. – Вам придется вытерпеть немало отвратительных и болезненных процедур. Умоляю вас, постарайтесь делать все, что я вам скажу, без пререканий. Когда обряд наберет силу, вы уже не сможете сопротивляться, но в начале…

– Хорошо, – поежился Йаарх, пытаясь понять, что с ним собираются сделать.

– Разденьтесь донага.

Хранитель снял пояс, боевой костюм, белье и сложил все это на полу у стены. Кто-то возник, как тень из темноты, подхватил его одежду, и так же незаметно исчез.

– А что дальше?

– Повернитесь, Владыка, – сказала схорра, с загадочной улыбкой глядя на него.

Он повернулся к центру комнаты и замер – на высоте полутора человеческих ростов подвесили на цепях светильник, в котором горело абсолютно черное пламя. К самому светильнику также были прикреплены цепи, а на них висело большое, изломанной формы закопченное блюдо красного золота. Лли-Ан взяла потрясенного Хранителя за руку и подвела к нему.

– Нам всем, Владыка, перед началом обряда необходимо принести в жертву Черному Пламени и Великой Тьме немного своей крови.

Йаарх вздохнул, затем бросил взгляд напротив и увидел брата схорры. Схорр первым взял лежащий на постаменте под светильником большой кривой кинжал и распорол себе руку. Посмотрев на Хранителя с ироничной усмешкой, Ну-Ир полил обильно текущей кровью блюдо со словами:

– Я, Ну-Ир Ол-Ит посвящаю свою кровь Черному Пламени и Великой Тьме!

Лли-Ан взяла из рук брата окровавленный кинжал и повторила его действие, добавив какое-то мелодичное заклинание. В том, что это было заклинание, Йаарх не сомневался – Предел отозвался на него мягким толчком, заставив Хранителя вздрогнуть. Недовольно скривившись, Йаарх взял у схорры кинжал и тоже распорол себе ладонь. Полив кровью блюдо, он сказал:

– Я, Хранитель Серого Меча Йаарх Фальберг, Серый Убийца, посвящаю свою кровь Черному Пламени и Великой Тьме!

В то же мгновение черное пламя взвилось над светильником и коршуном ринулось к блюду, втянув в себя кровь и окрасившись алыми сполохами. Йаарх смотрел на это с приоткрытым ртом, едва удерживаясь, чтобы не протереть глаза.

Сам обряд Хранитель не запомнил, и слава Богу. Помнилась только боль, бесконечная, не имеющая границ боль. И чьи-то холодные, внимательные глаза, наблюдающие за ним из темноты. Не сама ли Тьма это была? Вполне возможно, Великая Мать всегда отличалась изрядным любопытством.

Йаарх очнулся от звука льющейся воды. Он лежал в длинном корыте с невысокими бортами, жрицы поливали его теплой водой из кувшина. Чьи-то руки ласково и тщательно мыли его тело, и это оказалось настолько приятно, что не хотелось шевелиться. Хранитель прислушался к себе и немного испугался – он ощущал каждую свою клетку, каждый нерв, каждый орган. А самое главное – знал, как управлять их ростом, как изменять себя, как менять пол, как отращивать несуществующие органы, как залечивать почти мгновенно любую рану, и понимал, что стал отныне почти бессмертным. Информация о собственном теле заполняла сознание, и Йаарх не мог понять откуда все это взялось. Но потом вспомнил – ритуал Тьмы. Он осознал, что способен преобразовывать себя в любую форму, даже если она будет совершенно нечеловеческой.

Решив испытать новые возможности, Йаарх поднял руку и, не обращая внимания на моющих его схорров, вырастил вместо пальцев пять змей. Змеиные головы яростно шипели и пытались вцепиться во все, до чего могли дотянуться. Жрицы со смехом уворачивались от них. Одна из голов внезапно развернулась и злобно вцепилась в нос самого Хранителя. От неожиданности он вскинулся, подняв тучу брызг, и поспешно возвратил пальцам обычный вид. Залечив укус на носу, он поднял взгляд и наткнулся на сияющую улыбку Лли-Ан. Йаарх озорно подмигнул, принцесса звонко расхохоталась.

– Я вижу, Владыка Йаарх, ты начинаешь осваиваться со своими новыми способностями, – сквозь смех сказала она.

Хранитель тоже засмеялся и встал. Затем подошел к схоррской принцессе и нежно поцеловал ее в губы. Она с удовольствием ответила.

– Спасибо тебе за все, прекрасная Лли-Ан, – поблагодарил Хранитель после поцелуя.

– Их благодари, Владыка, – с улыбкой возразила схорра, показав на пять молчаливых фигур у стены. – Сама я бы не справилась.

– Спасибо вам, – поклонился Йаарх жрицам Черного Пламени.

– Это наш долг, Повелитель! – отозвались они. – Мы принадлежим тебе и будем верны в жизни и смерти, в победе и поражении.

Вздохнув, Хранитель вытянул в их сторону руку, из его пальцев вырвались пять дымных, серого цвета молний, и пламя окутало тела жриц. Он создал еще пять медальонов и раздал их новым членам своей свиты со словами:

– Я принимаю вас и вашу службу.

Жрицы молча поклонились ему, надевая медальоны. Затем они куда-то незаметно исчезли, светильники погасли, только сама Лли-Ан осталась в зале.

– Я хочу тебя, Владыка… – едва слышно сказала схорра.

Она облизала свои узкие губы, подошла к нему вплотную и мягко улыбнулась. Йаарх не выдержал, эта женщина, хоть и не была человеком, вызывала у него жгучее желание и он не просто хотел ее – жаждал. Обняв схорру, Хранитель впился в ее губы. Вскоре они оказались на полу, забыв обо всем. Сколько продолжалось это безумие, Йаарх не знал, но похоже до самого утра – Лли-Ан оказалась ненасытна. Но когда все закончилось, она не сказала ни слова, молча встала и куда-то ушла.

Некоторое время полежав, Хранитель тяжело вздохнул, встал и оделся. Все-таки схорры – странный народ. Ему было неловко – Лли-Ан так быстро ушла, что непонятно было понравилось ли ей, не разочаровал ли он ее. Досадливо махнув рукой, Йаарх вышел из зала и с тоской посмотрел на бесконечные ступени. Хочешь не хочешь, надо идти. Вассалы ждут, да и дел впереди – крыша едет.

Хранитель быстро шагал по коридорам, поднимался и спускался по бесчисленным лестницам. До его покоев было далеко, и это раздражало. Все-таки олтиярский дворец слишком запутан и огромен. После всего происшедшего следовало отдохнуть. Да и есть хотелось неимоверно, желудок настоятельно требовал наполнить его чем угодно… Йаарх не смотрел вокруг, размышляя о ритуале и том, что произошло после.

Когда он проходил через синий Зал Приемов, на галерею, опоясывающую зал, вышел Свирольт. Принцу после пира удалось поспать не больше двух часов, но его работу за него никто не сделает, вот и пришлось вставать на желтом рассвете. Он отдавал приказы стоящим вокруг офицерам, когда неожиданно увидел внизу Владыку и замолчал, настороженно глядя на него. Что-нибудь случилось? Почему он здесь?

В левом углу зала что-то произошло, несколько человек упало, и из толпы в Йаарха один за одним полетели кинжалы, пущенные с большой скоростью и явно умелой рукой. Первые два Хранитель поймал, несколько отбил, но последний вонзился ему прямо в глаз. Боль едва не лишила сознания, и Йаарху пришлось срочно отключать болевые ощущения вообще.

Свирольт вскрикнул и рванулся вниз, указывая страже на убегающего убийцу – высокого русого детину, расталкивающего визжащих служанок и горничных. Но Владыка, не выпускающий из рук пойманных кинжалов, оказался быстрее. Он в несколько прыжков догнал закричавшего от ужаса убийцу – тому никогда не доводилось видеть людей, бегающих с кинжалом в глазнице – и сломал ему подсечкой обе ноги. Для всех наблюдавших детина рухнул на пол по непонятной причине, только принц ухватил краем глаза смазанное от скорости движение. Йаарх мрачно повернулся к подбежавшему Свирольту и приказал:

– Капитан, допросите! Мне нужно знать, кто его послал.

Но принц только открывал рот, как рыба, вытащенная на песок, и тыкал пальцем в лицо Хранителя. Йаарх несколько удивился, поднял руку и наткнулся ладонью на рукоять кинжала, торчащего из глазницы. О нем он попросту забыл в пылу погони, и не понимал, какое жуткое впечатление производит. Потрогав рукоять, Хранитель досадливо поморщился и попросил принца:

– Свирольт, не могли бы вы вынуть из меня эту гадость, мне еще глаз отращивать.

Тот нерешительно протянул дрожащую руку к кинжалу и столь же нерешительно взялся за него. Принц не верил своим глазам – никто не мог выжить с такой раной! Но его сюзерен стоял и смотрел на него уцелевшим глазом, как ни в чем ни бывало. Свирольт набрался мужества и выдернул кинжал. Из раны вытекло совсем немного крови. А затем произошло кое-что, преувеличенные слухи о чем вскоре разнеслись по всему Олтияру и не только – у Серого Убийцы за считанные минуты вырос новый глаз.

– Меня сейчас не так просто убить… – с кривой ухмылкой сказал Йаарх изумленному до остолбенения Свирольту, бросил кинжалы убийцы на пол и пошел дальше, добавив: – Результаты допроса сообщите мне лично!

Йаарх несся по коридорам дворца, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться и не заорать. «Хорошо хоть, послушался Меча, придурок, и прошел обряд!» – костерил он себя за глупость – шляться без охраны. Хранитель заметил, что Свирольт исправил его оплошность и в отдалении следуют два стражника, изо всех сил стараясь не попасться Владыке на глаза. Он фыркнул и пошел дальше – не надо мешать людям делать порученную им работу. Гнев плескался в душе тяжелой волной, но Хранитель уже научился держать себя в рамках. Только снова ставшие серебряными глаза выдавали истинное состояние Владыки. Люди отпрыгивали в стороны с его дороги, не желая попасться под руку Серому Убийце.

Прошло два дня после казни жрецов. Столица Олтияра полнилась самыми невероятными слухами. Библиотеки, где годами никто не появлялся, вдруг стали очень популярны – немногие грамотные требовали легенды о Владыке и, прочитав их, приходили в ужас. Сколько тайных проклятий свалилось на голову Морхра за связь с Серым Убийцей, знал только Творец. Кто был поосторожнее, быстро собрал манатки и отправился навестить родственников или знакомых в других городах Олтияра и близлежащих стран. Люди кучковались на улицах, передавая друг другу страшные слухи, и с опаской поглядывали на стражников, ожидая, что те начнут разгонять их. Но воины сами пребывали в такой же растерянности, как и остальные, не зная как им жить и служить дальше.

Офицеры покрикивали на растерянных подчиненных, и стражники неохотно отправлялись в обходы. Но в Олтияре было на удивление тихо, воры и бандиты тоже люди, и боялись ничуть не меньше прочих. Чего ждать от этого невысокого гневливого человека с серебристыми глазами, не знал никто.

А что началось, когда разнеслись слухи о бессмертии Владыки… За эти дни выпили, наверное, годовые запасы вина и бренди, но никакого веселья не было, люди мрачно напивались до бесчувствия и тихо расходились по домам или своим покоям во дворце. Только слуги работали – их мнения никто не спрашивал, да и без Владыки им хватало проблем. И они работали, трясясь от страха и шарахаясь при виде Серого Убийцы, не обращавшего на них никакого внимания.

Йаарх ничего этого не знал, он постепенно успокоился и задумался о странностях мира Архр, где волей судьбы оказался. Однако на его размышления накладывалось постоянное возбуждение – последние дни ему все время хотелось женщину. Никогда дома, на Земле, Хранитель не испытывал такого иссушающего желания, и это бесило. Да и дичайшая разнузданность нравов, царящая на Архре, не имела разумных объяснений. Йаарх начал вспоминать виденное им здесь и недоумевал все больше, сведя, наконец, разрозненные факты в единую картину. И картина эта получалась на удивление неприглядной.

Хорошо, пусть маги и их скотские законы мешают людям жить. Но почему эти самые люди столько помыслов и времени посвящают сексу, а не искусству, наукам, бизнесу, наконец? Почему главное желание у людей здесь – секс? Да, он помнил рассказ Эльнора о неизвестном факторе, повысившем сексуальность, но что же это за фактор?!! Такое ощущение, что жителям Архра каждый день вкалывают сильнейший стимулятор, забивающий им мозги и направляющий помыслы только в одну сторону. Даже обряды любой местной религии связаны с половыми отношениями. Это ненормально.

«Я пришел к таким же выводам! – возник в его голове сухой и усталый голос Серого Меча. – В предыдущий наш приход такого не было. Да, люди этого мира всегда отличались повышенной, по сравнению с твоими земляками, сексуальностью, но это были самые обычные люди, желающие разного. А теперь подавляющее большинство из них похоже на сексуальных маньяков».

«Вот именно…» – проворчал Йаарх.

«Здесь явно видно чье-то целенаправленное воздействие, направленное на перевозбуждение половых инстинктов, – продолжил Совмещающий Разности. – А затем уже умелое воспитание по направлению этих инстинктов в нужную сторону».

«Маги?»

«Очень похоже. Не пойму только, как это можно сделать».

«Излучение?» – предположил Хранитель.

Он читал много фантастики и в какой-то книге встречал что-то подобное, но что, припомнить не смог. Пытаясь понять, каким образом можно распространить лучи на весь мир, он нервно чесал затылок. Если бы здешнее общество было технологическим, то самым оптимальным вариантом стала бы сеть ретрансляционных башен или вышек. Или орбитальные спутники. Спутники?..

«Совмещающий Разности, а что если это орбитальные спутники, и излучение идет из космоса?»

«Странная идея… – протянул тот. – Очень странная, но имеет немало шансов оказаться верной».

«Но откуда? Здесь же общество магии, а не науки!»

«Древние маги Предела, – последовал сухой ответ, – умели перемещаться между мирами и вполне могли заказать спутники в каком-нибудь высокотехнологичном мире. А вывести их на орбиту нетрудно и с помощью магии».

«Но это только предположение!» – возразил Йаарх.

«Спасибо за это предположение! Мне и в голову подобное не пришло бы, вот что значит человек из технологического мира и свежий взгляд на вещи. Пока примем твое предположение за рабочую гипотезу. Теперь я хочу ее проверить и прошу несколько часов меня не беспокоить – попробую просканировать пространство на предмет различного вида излучений. А ты пока отдохни, дел предстоит множество».

* * *

Йаарх сидел на парапете одной из самых высоких башен олтиярского дворца и с интересом смотрел на расстилающийся внизу вечерний город. Со дня принесения ему клятвы шестью монархами прошло два месяца, и эти месяцы были заполнены делами под завязку, даже поспать удавалось редко. Хранитель оказался камешком, сдвинувшим с места лавину.

На следующий день после схоррского обряда в олтиярский дворец прибыл князь хралов Фархат в сопровождении двух дюжин молодых женщин и нескольких воинов. Женщины тут же объявили обалдевшему Йаарху, что они победили в соревновании и теперь являются его женами. Хранитель укоризненно посмотрел на князя, но тот только развел руками и иронично усмехнулся, сказав, что ничего не может поделать с сумасшедшими девками, что они его не слушают и поступают всегда по-своему. Йаарх только плюнул с досады. Ничего не поделаешь, пришлось принять «жен» и поселить их во дворце. Красавицы попытались завладеть вниманием «мужа», но Хранителю было не до женщин, и он отмахнулся.

Несколькими часами позже собрали на совещание генералов и адмиралов всех шести армий и флотов. После того, как военачальники пришли в себя от осознания истины, что с этого дня служат Серому Убийце, в которого большинство просто не верило, Йаарх представил им князя Фархата, сообщив, что князь назначен главнокомандующим. Военным была хорошо известна репутация храла, и никто не отказался служить под его началом, хотя шума было много. Фархат на удивление быстро нашел с ними общий язык, незаметно навязал свое мнение, и вскоре они смирились с неизбежностью войны, принявшись за разработку стратегических и тактических планов. После длительных и оживленных дебатов военные определились с личностью командующего соединенными флотами. Им стал пятидесятилетний адмирал флота Дартон, подданный ланга Тортфира. После этого совещания и завертелась безумная карусель.

За месяц создали десятки новых легионов, в которые влилось около двадцати миллионов человек. Ковалось и доставалось из запасников оружие, купцы и торговые агенты в других странах получили приказ закупать его в любых количествах. Дело нашлось для всех – даже забитая крестьянка Торха руководила отрядами по сбору продовольствия в лесных деревнях. Что уж говорить об остальных. Но это случилось позже, а поначалу Йаарх пытался лично вникать в любую мелочь, сам пытался разбираться с каждым конфликтом. Но очень быстро понял, что так невозможно, и вскоре он просто упадет с ног. Пришлось срочно вспоминать читанное когда-то об основах менеджмента. Йаарх выделил каждому из тех, кому хотя бы относительно доверял, участок работы, за который тот отвечал лично. Хранителя перестало интересовать каким путем достигается результат, лишь бы он был достигнут вовремя.

Мелрия предложила создать женские легионы Смерти по примеру древних самманских воительниц, ведь женщин вдесятеро больше, и многие не хотели быть игрушками в руках мужчин. Девушки всех трех народов Мерхарбры потоком хлынули во вновь создаваемые легионы, тренируясь столь неистово и самозабвенно, что обучающие их боевому искусству хралы в затылках чесали. Имена легионам тоже подобрала Мелрия, на которую Хранитель с тоской поглядывал издали, не решаясь подступиться к ней и молча страдая. Никогда не умел обращаться с женщинами… А она делала вид, что ничего не замечает.

Почему-то хралка решила назвать легионы именами Тьмы – Легион Зверя, Легион Боли, Легион Ужаса. Когда Йаарх увидел их тренировки, он содрогнулся, и дал себе слово привезти лучших инструктуров с Земли, чтобы сделать из девушек элитные войска, вооруженные современным оружием.

Сообщения Эльнора о происходящем в стане противника настораживали. Маги вели себя так, будто никакой угрозы для них не было. Только отдали приказ об атаке флотов Аллиорноина и Онстерна совместно с восьмым флотом Фофара на Олтияр. После этого Совет Магов, казалось, забыл о мятежном королевстве, и на своих заседаниях продолжал мусолить повседневные вопросы. Это казалось настолько нарочитым и странным, что Хранитель места себе не находил от беспокойства. Он сообщил Эльнору о мнении Серого Меча по поводу Верховного Мага, но тот не поверил. Да и не мог поверить – Фолерг продолжал вести себя, как законченный маразматик.

По последним донесениям, атаки флотов Аллиорноина и Онстерна можно ждать через три недели, и эскадры объединенной Мерхарбры вышли в море, чтобы перехватить врагов в запланированном для боя месте. Восьмой флот Фофара должен был подоспеть позже, и к его торжественному приему готовились собравшиеся недалеко от Олтияра броненосцы храргов, белые фрегаты аллорнов и черные барки схорров. Еще один неприятный сюрприз ждал фофарцев – храргам был известен порох и Йаарх, поискав информацию в имевшейся у него на компьютере базе данных по оружию, подбросил инженерам этого талантливого народа идею торпед. Вскоре первые образцы испытали в потайной бухте, где дислоцировались броненосцы. Теперь их спешно перевооружали новым оружием.

Йаарх поморщился, отвлекшись от размышлений – ночью очередной военный совет. На сей раз – на Соухорне, где он еще не бывал. Жаль, хотелось бы еще спокойно посидеть, но нельзя, его ждут. Он с тяжелым вздохом встал и направился к лестнице. Позади пристроились близнецы и Альмина с его компьютером под мышкой. Он очень быстро понял, что лучшей помощницы не найти. У этой странной, молчаливой девушки была абсолютная память, и любую необходимую ему информацию она выдавала со скоростью и точностью компьютера, который, кстати, очень быстро освоила и активно использовала в работе. Ее знания о стране и мире в целом, об экономике, политике и распределении сил на Архре просто поражали.

Альмина стала личным секретарем Владыки и сильно облегчила ему жизнь. Правда, девушка постоянно смущалась и смотрела на него по-собачьи преданными глазами. Имевший некоторый жизненный опыт мужчина догадался, что бедняжка в него влюбилась, но не мог ответить принцессе взаимностью. Может, и следовало провести с Альминой хоть одну ночь, но Йаарху не хотелось чувствовать себя подлецом. Поэтому он делал вид, что ничего не замечает. Только не помогало – девушка от каждого его знака внимания расцветала, и хранила, как драгоценность, самый мелкий его подарок. И изо всех сил старалась помочь любимому в его тяжелом деле. Но, несмотря на помошь Альмины, Йаарх уставал так, что вечерами падал в постель и мгновенно засыпал.

Все время, пока Хранитель размышлял, девушка работала с какой-то базой данных, отмечая, судя по всему, новые поступления оружия и продовольствия. Йаарх украдкой покосился на нее и незаметно покачал головой – он почему-то вообще не воспринимал дочь Тортфира, как женщину, а она то и дело бросала на него жаркие взгляды. Но говорить о чем-то подобном без намека с его стороны не решалась и продолжала краснеть всякий раз, как он ее звал. Работоспособность принцессы поражала Йаарха, иногда казалось, что Альмина вообще не спит – по первому его зову, днем или ночью, она сразу появлялась свежая, внимательная и аккуратно одетая. Как ей это удавалось, Хранитель так и не смог понять.

В приемный зал, где Йаарха дожидались вассалы, он вошел только с Мелрией и Альминой, другим здесь делать было совершенно нечего. Его глазам предстала дикая картина, подобное казалось невозможным – всегда невозмутимый Морхр сидел за столом и тихо плакал, рядом стоял Светоч Древа, положив руку королю на плечо. Царило подавленное молчание, никто не произносил ни слова, даже Тортфир. Остальные монархи стояли по залу кто где, и каждый был донельзя мрачен. Шах Кандагар стоял напротив олтиярца, опираясь руками об стол, и кусал губы.

– Что случилось?! – кинулся к ним Хранитель.

Морхр ничего не ответил, продолжая плакать, а к Йаарху повернулся аллорн.

– Его дочь, Владыка… – почти неслышно сказал он, в уголках огромных глаз тоже виднелись слезы.

– Но что с его дочерью? – растерялся Хранитель. – Ее убили, изнасиловали?

– Если бы убили… – еще тише ответил Иллан-Илль. – Если бы… Помните, Морхр посылал к нам всем заложниками собственных детей, чтобы мы чувствовали себя в безопасности в его дворце? Но он тогда отослал корабли с заложниками не только к нам, но и еще в несколько стран. Сегодня пришел корабль из Онстерна и привез нам это…

Аллорн показал на шар черного хрусталя, лежащий перед Морхром. Йаарх непонимающе уставился на него, и Светоч Древа коснулся шара рукой. Тот медленно поднялся в воздух и принялся неспешно раскручиваться, создавая вокруг себя туманную сферу. В этой сфере появилось изображение. Хранитель увидел прелестную белокурую девушку с доверчивыми голубыми глазами. Она с радостью взирала на окружающий мир и не видела в нем никакого зла, не верила, что кто-то может питать к ней недобрые чувства. А затем… Затем было показано, как эту девушку по приказу какого-то похожего на стервятника человека схватили несколько крупных мужчин и жестоко изнасиловали. Причем, делали все так, чтобы наблюдающим было хорошо видно. После чего несчастную подвергли столь страшным пыткам и издевательствам, что Йаарх не смог удержать крика ужаса. Затем в шаре появилось скрюченное существо, похожее на паука, постоянно визжащее, брызжущее слюной и трясущее седой взлохмаченной головой. Это и была та самая девушка после недели истязаний. Бедняжка сошла с ума… Йаарх застонал и схватился за голову. А каково отцу было видеть такое о дочери?!

– Как они это сделали? – помимо воли вырвалось у него.

– Ломали кости, а затем сращивали, как им хотелось… – не понял Светоч Древа. – С помощью магии.

– Девочка моя! – вдруг отчаянно простонал Морхр, услышавший это объяснение, рухнул лицом на руки и неумело зарыдал уже в голос.

Хранитель не знал, чем помочь ему – он успел за это время проникнуться к олтиярскому королю глубоким и искренним уважением. Ему больно было видеть слезы этого сильного и до безумия гордого человека. Гнев от собственного бессилия плескался в душе, гнев и иные чувства, он даже сам не понимал, какие именно. Смог только спросить:

– Зачем?!

– Зачем Таллиах прислал нам этот шар? – догадался Иллан-Илль. – Великий Герцог Онстерна – безумец, а после смерти сына стал совсем неуправляемым. Видимо, таким образом он решил показать нашему брату свое отношение к его предложению о встрече. Да и поизмываться над принцессой – не каждый день такое выпадает. А шар прислал, чтобы Морхр все знал.

– Безумец? – глухо переспросил Йаарх.

– Именно так, – вступил в беседу незаметно подошедший Тортфир. – Он – каннибал. Зажаренный живьем маленький ребенок для Таллиаха – лучшее лакомство.

– Я уничтожу его! – с ненавистью выплюнул Хранитель. – Слово Серого Убийцы!

Затем опустил голову, с сочувствием глядя на продолжающего рыдать Морхра. После чего негромко попросил аллорна:

– Принесите, пожалуйста, выпить чего-нибудь покрепче.

Иллан-Илль кивнул ему, отошел, и через несколько минут кто-то поставил на стол кувшин с харнгиратским бренди и несколько кубков. Йаарх наполнил один из них и склонился над плачущим королем, поставив кубок перед ним, сказав:

– Выпейте, брат мой…

Морхр сперва не отреагировал, но Хранитель был настойчив, и в конце концов король опрокинул в себя кубок, задохнувшись в кашле. Откашлявшись, он начал постепенно приходить в себя, перестал плакать и мрачно уставился в пространство, что-то бормоча себе под нос. Йаарх, чтобы несколько успокоиться после увиденного, тоже выпил бренди и снова подошел к Морхру.

– Друг мой… – тихо сказал он королю. – Держитесь, мы отомстим за вашу девочку, клянусь вам. Я очень вам сочувствую, но мы ничего пока сделать не можем… Только нам нельзя сдаваться. Нельзя, поймите, нельзя давать волю своему горю. Держитесь…

– Я сам, сам послал ее на этот кошмар… – стонал Морхр, раскачиваясь. – Сам…

– Вы ни в чем не виноваты, брат мой! – подошел к нему с другой стороны Тла-Ан. – Вы не могли знать, что случится! Мы все сейчас чувствуем то же, что и вы.

В этот момент до слуха Йаарха донесся топот, и зал ворвался принц Свирольт. Он, конечно, знал о случившемся и сразу направился к королю. Морхр обнял брата и спрятал голову у него на груди. Затем отстранился, крепко сжал руку Свирольта и с тоской посмотрел принцу в глаза. Тот тихо сказал вместо привествия:

– Мы все любили девочку… Я ничего утешительного не могу тебе сказать, только посочувствовать. Жаль, что мое сочувствие ни тебе, ни ей помочь не может.

– А ведь она еще жива…

– Это существо – уже не Иллири.

– Ты прав… – дрожащим, прерывающимся от горя голосом ответил Морхр, затем повернулся к остальным. – Прошу вас всех, братья мои, и вас, Владыка… Если мы захватим Онстерн, то пусть первый, кто ее увидит, убьет. Чтобы не мучилась больше…

– Мы выполним вашу просьбу, Морхр! – пообещал Хранитель.

– Благодарю, Владыка… – с трудом выдавил король, продолжая тупо смотреть в никуда.

Йаарх грустно вздохнул – он ничем не мог помочь. Затем взглянул на встревоженного Свирольта и спросил:

– Еще что-нибудь случилось, капитан?

– Не знаю, что это, но кое-что произошло, – мрачно буркнул принц. – Два часа назад прибыл чрезвычайный и полномочный посол матриархата Харнгират. И не простой посол – сама наследная принцесса Аррин.

Харнгират… Йаарх попытался вспомнить, что ему известно об этой стране. Но ничего существенного припомнить не смог. Кроме, разве что того, что он расположен на одном материке с Онстерном. Но какое там общественное устройство, чем они живут и как? Ничего этого Хранитель не знал. Он еще раз с тревогой и сочувствием посмотрел на олтиярского короля и спросил:

– Кто-нибудь может просветить меня по поводу этой страны?

– Там полный матриархат, – встал шах Кандагар. – У них мужчины являются только рабами и содержатся всю жизнь взаперти в специальных домах, куда женщины приходят, если хотят поразвлечься или забеременеть. Особи старше сорока умерщвляются. Только матриарх имеет право держать принца-консорта. Законы в Харнгирате очень жестоки, они имеют сильное войско, вторжения их «Диких Рысей» до смерти боятся все близлежащие страны.

От услышанного брови Йаарха поползли вверх: этот ненормальный мир все время подбрасывает ему новые и новые сюрпризы. Только матриархата для полного счастья и не хватало! И скореее всего, столь же чокнутого, как и все здесь. Но любой возможный союзник в надвигающейся войне – не лишний. Хранитель тяжело вздохнул и повернулся к Свирольту:

– Чего хочет эта Аррин?

– Не знаю, Владыка. Она согласна говорить только с королем.

– Морхр, вы справитесь? – взглянул на того Йаарх. – У вас горе, посол может и подождать.

– Горе подождет! – мрачно ответил король. – Справлюсь. Дело прежде всего.

Глаза его горели жестоким огнем. Хранитель некоторое время смотрел на него, затем понял, что Морхр взял себя в руки. Йаарх резко кивнул и приказал:

– Тогда идемте.

Затем повернулся к остальным:

– Мы прибудем прямо на Соухорн.

И не говоря больше ни слова, вышел из зала. Морхр, Свирольт, близнецы, Мелрия, Альмина и Ниеллень последовали за ним. Хранитель обдумывал возможные действия и то, как говорить с послом Харнгирата. Оглянувшись, Йаарх увидел, что за ним идет целая толпа народу. Ему давно надоело беспрестанное хождение за ним множества людей, порой сильно хотелось одиночества. Но в его положении одиночество было почти невозможным – все эти люди надеялись на него, и Йаарх просто не мог сердиться за их желание услужить, за страх, что с ним что-то случится. Власть, которой он не хотел, имела множество неприятных сторон. Разве что возможность изменить этот страшненький мир перевешивала желание отказаться от нее. Снова вспомнив несчастную дочь Морхра, Йаарх вздрогнул и сцепил зубы. Нет, пока здесь такое в порядке вещей, он не имеет морального права сдаваться.

Подготовка к войне шла полным ходом, но Хранитель хорошо понимал, что при нынешнем раскладе сил они победить не могут – слишком сильны Колхрия, Фофар и их союзники.

«Найти бы дракона… – вздохнул он про себя. – Тогда бы я им, гадам, показал кузькину мать! В анфас и в профиль!»

Впереди ждала встреча с возможным союзником или врагом. Хранитель криво усмехнулся, ожег разъяренным взглядом вытянувшегося во фрунт стражника, и направился к тронному залу.

Свирольт следовал за сюзереном, мрачный Морхр шел с каменным лицом, стараясь не показывать, как ему тяжело. Хранитель, оглянувшись, сочувственно посмотрел на него, но промолчал – пусть несчастный отец сам справится со своим горем. Встречные стражники, дворяне и слуги низко кланялись Владыке, он небрежно кивал в ответ, иногда улыбаясь приятному ему человеку.

Желудок Йаарха возмущенно забурчал. Обернувшись к Свирольту, он попросил подать ужин перед встречей с послом. Стол накрыли в малом Синем зале, где в свое время произошла первая встреча Морхра с Тортфиром и Кандагаром. Хранитель быстро поел, не обращая внимания на то, что ест. В очередной раз пожалев об отсутствии в этом мире кофе или чая, Йаарх выпил горячего ягодного отвара, который по его распоряжению стали готовить на дворцовой кухне с недавних пор. Не мог он жить без горячего питья, пусть хоть такого. Напившись, Хранитель подождал, пока уберут со стола и принесут несколько бутылок выдержанного бренди, вино, соки и бокалы. Затем обратился к Морхру, мрачно потягивающему вино:

– Как вы думаете представить меня принцесе?

– Пока еще не знаю, – задумчиво пожевал губами тот. – Возможно, как моего советника. А может, ей стоит сказать правду. Неизвестно, с чем она прибыла. Харнгират – закрытая страна, и мало кто знает, чего они на самом деле хотят и как живут.

– Да, вы правы, – согласился Йаарх, устраиваясь в кресле поудобнее. – Посмотрим по ситуации.

Морхр приказал застывшему у дверей церемониймейстеру:

– Зовите посла!

Тот вышел. Через несколько минут он вернулся, стукнул своим посохом об пол и првозгласил:

– Чрезвычайный и полномочный посол матриархата Харнгират, Рассветная Звезда, Ее высочество наследная принцесса Аррин Раланат к Вашему величеству!

Вслед за церемониймейстером в комнату быстрым шагом вошла рыжая девушка с надменным и некрасивым лицом, одетая в облегающий кожаный жилет поверх шелковой рубахи и короткие черные штаны до колен. Ее волосы были заплетены в тугую косу. Прямой, «аристократический» нос казался несколько великоватым для ее лица, зеленые глаза вспыхивали искорками иронии. Она с пренебрежением окинула взглядом мужчин. Они встали и выжидающе уставились на гостью. Девушка коротко поклонилась:

– Я приветствую вас, Ваше величество, и в вашем лице весь Олтияр.

Морхр не менее сухо ответил, изобразив на губах тонкую улыбку:

– И я приветствую вас, Ваше высочество, а в вашем лице вашу мать и матриархат Харнгират. Прошу вас, присаживайтесь.

Йаарх тоже поклонился, и они сели, внимательно рассматривая друг друга. Посланница Харнгирата смотрела на него, ее удивило присутствие еще одного человека в комнате – надеялась на конфиденциальную встречу с королем.

Странно выглядел этот человек, она никак не могла определить, откуда он родом. Небычное лицо, слишком светлая кожа, жесткий, спокойный и властный взгляд. Не вязался этот взгляд с подчиненным положением, так мог смотреть только тот, кто обладает огромной властью и привык к ней. Присмотревшись к его одежде, принцесса едва сдержала удивление. Полный боевой костюм древних храргов? Да он стоит больше, чем вся их страна зарабатывает за несколько лет! Кто же он, раз смог позволить себе такое? Она быстро вспомнила самые богатые семейства Архра, но ни один из наследников не походил на этого человека. Впрочем, мало ли тех, кто скрывает свое истинное положение? Может быть, это кто-то из новых богачей, появившихся после последнего кризиса, вызванного проклятой Альминой… Но это можно выяснить и потом, пора приступать к переговорам, слишком важным для Харнгирата. Аррин почти незаметно вздохнула, снова на мгновение наклонила голову, взглянула в глаза Морхру и сказала:

– Моя мать прислала меня уведомить вас, Ваше величество, о возможной войне между нами.

– Разве интересы Харнгирата и Олтияра в чем-то пересеклись? – сыграл в наивность король.

– Вы знаете, Ваше величество, – скупо усмехнулась харнгиратская посланница, – что воевать с вами мы не имеем ни особого желания, ни особой возможности. Но может так случиться, что мы не будем иметь иного выбора. Совет Магов давит на нас, а с ними не поспоришь.

– Да, Ваше высочество, – согласно кивнул Морхр, – все может случиться, судьба полна превратностей. Вы хотели говорить только об этом, или есть что-то еще?

– Есть, конечно, – прищурилась Аррин, – но второй вопрос только для ваших ушей. Я надеялась на конфиденциальную встречу.

Она выразительно посмотрела на Йаарха.

– У меня нет секретов от моего сюзерена, – осклабился король.

– Сюзерена?! – глаза посланницы расширились, и она снова уставилась на странного человека.

Хранитель досадливо поморщился – похоже, Морхр от горя потерял свою обычную изворотливость. Но подумав немного, решил, что король прав. Не из тех людей эта Аррин, чтобы тонкие игры произвели на нее впечатление. Ее нужно бить в лоб, поразить чем-то совершенно невозможным.

Девушка с недоумением смотрела на незнакомца, которому до безумия гордый Морхр ни с того ни с сего принес клятву вассалитета. Не укладывалось это в психологический портрет олтиярца, никак не укладывалось. Что-то здесь еще есть, что-то очень важное. Не приносят короли клятв верности каким-то бродягам, не бывает такого! Разве что правдив безумный слух, из-за которого она и прибыла в Олтияр.

– Владыка сам расскажет вам, Ваше высочество, – донесся до нее насмешливый голос Морхра.

На сей раз олтиярскому королю удалось потрясти гостью до глубины души. Она, как и каждый интересущийся историей человек, знала, что на Архре титулом «Владыка» называли одного-единственного человека – Повелителя Тени, Серого Убийцу. Это потрясло девушку, хотя именно этого она и ждала. Слух подтвердился. Если это действительно он, то что станет с их несчастным миром? Аррин прочла множество легенд о Владыке – и обычных, и запретных, – но составить своего мнения об этом невероятном существе так и не смогла. Слишком противоречивыми были свидетельства о нем, да и сохранилось после пяти тысячелетий забвения совсем немного. И он это, или самозванец? Хотя кто решится на столь грандиозный обман? Похоже, все-таки, он – слишком много странных, необъяснимых событий происходит в последнее время. Девушка уставилась на Йаарха, все еще не веря.

Он криво усмехнулся, встал, достал Серый Меч и положил на стол перед собой. По столу потекли ручейки серого пламени, стекая по ножкам на пол. Принцесса широко распахнутыми глазами смотрела на это – перед ней лежал именно Серый Меч, не узнать его было невозможно. В памяти стояло изображение, высеченное древним скульптором в камне. Да еще и хранение меча в собственном теле… Все сомнения рассеялись. Стоящий напротив невысокий человек – Серый Убийца. И никто иной.

События последних нескольких месяцев постепенно складывались в голове Аррин в цельную картину. Теперь она понимала и тайную подоплеку войны, на которую Харнгират толкали маги, и многое другое. Еще девушка понимала, что с этого момента у ее страны нет иного выбора, кроме как идти вместе с Владыкой и присягнувшими ему. Харнгират находится на грани гибели, они с матерью давно уже лихорадочно искали хоть какой-нибудь достойный выход. Но не находили. Поэтому, когда до Харнгирата докатились дикие слухи о Сером Убийце на Мерхарбре, принцесса отправилась сюда, хватаясь за последний шанс что-то изменить. Да, Аррин искренне надеялась, что Серый Убийца на самом деле вернулся, но не ожидала увидеть его вот так, запросто. С трудом заставив себя встать, принцесса низко поклонилась. Йаарх ободряюще улыбнулся ей и спрятал Серый Меч, не осознавая, что загоняет девушку этим действием в еще больший ступор.

– Так о чем вы хотели поговорить с моим вассалом, Ваше высочество?

Аррин еще несколько минут молчала, приходя в себя после пережитого шока, но воспитание воительницы было жестким и даже в чем-то жестоким. Лицо принцессы снова стало спокойным, только полубезумные глаза выдавали ее истинное состояние. Продолжая пожирать Йаарха взглядом, она сказала:

– Вот именно об этом, Владыка. О невероятных слухах о вашем появлении в Олтияре. Но я никак не рассчитывала…

Принцесса оборвала фразу на полуслове. Йаарх хрипловато рассмеялся и закончил за нее:

– Увидеть меня воочию.

– Да.

– И что вы думаете по этому поводу? – спросил Хранитель, ему было интересно – не доводилось еще встречать истинных амазонок.

Аррин слегка прищурилась, снова оглядела его с ног до головы и почти незаметно улыбнулась. Не походил этот невысокий мужчина на Владыку, не походил, хоть ты плачь. Непонятен он, а в психологии принцесса, как она считала, разбиралась неплохо. Впрочем, в Харнгирате мужчины были только рабами, но она не верила, что психология рабов и свободных так уж сильно отличается. Насмешливое спокойствие Владыки выводило ее из себя, и принцесса никак не могла выбрать нужной линии поведения. Вспомнив долгие разговоры с матерью после того, как они услышали дикий слух о возвращении Повелителя Тени, она вздохнула. Каких только предположений тогда не выдвигали. Аррин поежилась – настолько жесткого варианта они все-таки не предусмотрели.

– Мы с мамой обсуждали многие пути развития событий, – заговорила она, взглянув Владыке прямо в глаза и решив для себя придерживаться основной канвы, разработанной еще дома на такой случай, – в том числе и тот, что вы действительно здесь.

– Ну, и? – вопросительно приподнял бровь Йаарх.

– Нам, как и всем прочим, давно поперек глотки стоит власть Совета Магов, а особенно – проводимая ими политика. Несмотря на наши резкие отличия от остальных стран. Но даже присоединившись к вам, мы не сможем восстать открыто, подобно Олтияру. Колхрия находится слишком близко, и нас попросту сметут, не оставив ни единого шанса. Вы нам на помощь прийти не успеете.

– Это так, – согласился Хранитель, с неподдельным интересом глядя на рыжую, некрасивую и совсем юную девушку, так хорошо понимающую реалии своего мира. Ей бы в таком возрасте о танцах да мальчиках думать, а никак не о межгосударственных отношениях и войнах. Впрочем – наследная принцесса. Йаарх кивнул своим мыслям. Принцесс воспитывают иначе, у бедной девочки, похоже, совсем не было детства.

– Ваше высочество, – вмешался в разговор Морхр, – давайте будем говорить откровенно, раз уж разговор пошел таким образом. Все заинтересованные лица знают, что уже два года страной управляете вы, ваша мать ушла на покой довольно давно.

– Без маминых советов я бы не справилась… – смутилась Аррин.

Интерес Йаарха к ней все возрастал. Столь юная девушка почти самостоятельно управляет огромной страной, в которой больше четырехсот миллионов населения? Причем, судя по слухам, довольно успешно управляет… Очень мало кто на такое способен. Эта рыжая и некрасивая принцесса необычна. Хранитель снова оглядел ее. А глаза-то умные и хитрые, так и вспыхивают искорками иронии.

Подумав о ее характере, Йаарх нервно поежился. Нетрудно представить, какой характер у повелительницы амазонок, воспитанной в убеждении, что мужчины – только рабы и мусор под ногами. А то, что Аррин сумела предположить возвращение Серого Убийцы и не испугаться, а начать искать какие-нибудь варианты? Тоже довольно необычно. Ироничная усмешка на губах принцессы говорила о ее самообладании. И эта рыжая стерва, – а Йаарх понимал, что никем иным она быть не может, – приводила его в восхищение. Несмотря на ее внешность, Аррин почему-то нравилась Хранителю с каждым мгновением все больше – именно как женщина.

– Мне почему-то кажется, что вы нашли для себя какой-то выход из сложившегося положения… – задумчиво сказал он.

– Вполне возможно, – серьезно посмотрела на него принцесса, улыбка исчезла с ее губ. – Но прежде, чем выложить карты на стол, мне хотелось бы знать, к чему вы стремитесь и куда хотите повести наш несчастный мир. И зачем вам все это нужно.

– Но в ваших легендах ведь все сказано… – ехидно осклабился Йаарх, скорчив злобную мину. – Я служу злу и сам им являюсь.

– Я попросила бы, Владыка, – обиженно поджала губы Аррин, – не считать меня дурой! Еще когда первые слухи о Вас поползли по Харнгирату, нами были перечитаны и внимательнейшим образом изучены все известные на нынешний день легенды и сказания о вас. В том числе и запретные, в некоторых архивах они сохранились.

– Интересно, – прищурился Хранитель, – и к каким же выводам вы пришли?

Да, харнгиратская наследница его явно не разочарует. При малейшем, самом диком слухе взяться за изучение вопроса и анализ доступных материалов? Да о каком, к чертям собачьим, средневековом мышлении идет речь?! В его мире и в его время так не делает почти никто, а уж раньше-то и подавно не делали. Но все-таки интересно, что она вывела для себя из всех этих легенд? Йаарх читал и слышал многие сказания. Там его предшественника изобразили столь жутким чудовищем, что любой должен был сразу возненавидеть Серого Убийцу лютой, нутряной ненавистью. Неужели у нее хватило ума задуматься?

– Официально одобренные Советом Магов легенды и сказания чересчур явственно кем-то отредактированы, а следовательно – неверны, – донесся до слуха Хранителя спокойный голос Аррин, глаза ее в упор смотрели на него. – Это становится понятным при элементарном сравнении текстов. Слишком часто повторяющиеся нравоучения и восхваления законов Башни. Кое-какие выводы я сделала на основе запретных легенд. Но мне хотелось бы услышать чего хотите вы, нынешний, а не тот.

«Чего? – вздохнул про себя Йаарх. – Да я и сам пока не очень-то знаю…» Правда, девушке этого говорить не стоит, если он хочет получить в лице Харнгирата союзника, а не очередного врага.

– Свободы! – жестко ответил он одним словом. – Я хочу свободы для всех и во всем, кроме одного – мучить других, тех, кто не способен защититься. А во всем другом – пусть люди свободно творят новое! Пусть будет все – войны и мир, горечь и радость, жизнь и смерть. Только пусть не будет рабства! Пусть люди получат право любить друг друга так, как нравится им! Но всему вышесказанному мешает Серая Башня, Совет Магов. А значит, я их уничтожу. И еще раз о рабстве – я смету его, как понятие! Возможно, мои слова кажутся вам несколько сумбурными, но я не планировал брать здесь власть. Я пришел в ваш мир с одной целью – найти Серого Дракона. Но когда я увидел кошмары, к которым вы привыкли с детства, я просто не смог остаться в стороне.

– Вот как? – заинтересованно приподняла брови принцесса. – Одного не понимаю. Вашего отношения к рабству. Оно очень удобно!

– Видите, в чем разница наших взглядов на жизнь? – грустно улыбнулся Хранитель. – Я смотрю на ваш мир со стороны, у меня свежий, не замутненный привычкой взгляд. Вы же не понимаете, что раб – тоже человек, имеющий право на жизнь, любовь и счастье. Пусть маленькое, но свое. Вы никогда не пробовали поставить себя на место несчастного, которого пытают или казнят ради развлечения господина? Нет? А попробуйте, здорово отрезвляет.

– Нет, не пыталась… – несколько растерянно ответила Аррин и попыталась, но ей стало страшно – не хотела бы она испытать подобное на себе. Неужели рабы тоже способны чувствовать? Да нет, не может быть! Раб – полуживотное, у него нет человеческих чувств. А вдруг – есть? Вдруг Владыка прав? Девушка вздрогнула – ведь в таком случае она сама хуже последнего зверя! Но даже если и так, она должна думать о выживании своего народа. Кроме того…

Аррин передернула губами и продолжила, не совсем понимая странную жалостливость Серого Убийцы:

– Да, это действительно жестоко, я согласна. Но поймите и вы, что раб обязан повиноваться господину. А если не повинуется, повинен смерти!

– Рабства вообще не должно быть! – глаза Хранителя опасно загорелись. – Человек рождается свободным!

– Возможно, что вы правы, Владыка, – упрямо наклонила голову принцесса. – Но я не считаю, что подобные преобразования устоев можно проводить бытро. И хочу вас предупредить, что одним из условий вхождения Харнгирата в союз с вами станет временное сохранение у нас рабства и невмешательство в наши дела. Чтобы ликвидировать рабство без эксцессов, потребуется не меньше двух поколений. Особенно в таком обществе, как наше – если мы не хотим восстаний и кровопролития, да гражданской войны, в конце концов! И не требуйте, прошу вас, равноправия для мужчин. У нас это невозможно. Может, позже нам и удастся смягчить привычки наших женщин, но пока…

Йаарх задумчиво смотрел на нее и размышлял о том, сколько несчастных еще будут страдать годы и годы, пока что-то изменится в Харнгирате. Но союз с воительницами поможет искоренить рабство в других странах. Опять он должен выбирать меньшее зло. Не для него эта проклятая власть…

«Но, кроме меня – некому… – горько сказал землянин самому себе. – Раз уж без меня не могли… Раз уж взялся, так делай, сволочь!»

Что ж, условия придется принимать, слишком ценный союзник – ему все уши успели прожужжать о харнгиратских дивизиях «Диких Рысей» и «Проклятых Тьмой». Досадливо поморщившись, Хранитель буркнул:

– Такой вариант возможен. Но жестокости по отношению к рабам должны быть прекращены! И за пытку или убийство раба рабовладельца должно казнить! Прилюдно! Чтобы неповадно было издеваться над беззащитным!

– А если раб действительно виновен?! – потрясенно вытаращилась на него Аррин. – Если…

– Никаких «если»! – перебил ее Йаарх, глаза его гневно сверкнули, и девушка вздрогнула от этого жутковатого серебристого блеска. – Это обязательное условие! За вину – максимум легкая порка! Легкая!

Принцесса взглянула на него еще раз – Владыка пылал гневом, об этой черте его характера легенды не лгали. Гневлив, как мало кто. И он не уступит, это видно, значит, придется окорачивать ретивых любительниц помучить. Может, даже казнить нескольких для острастки. Но это как раз не страшно. Однако недоумение по поводу безумной ненависти к рабству не проходило. Ведь рабы так удобны… Как можно без них обходиться? Девушка спрашивала себя, но понять так и не смогла. Однако она была достаточно умна, чтобы понять: обычаи относительны. То, что привычно сегодня, может стать отвратительным завтра.

– Что ж, это условие выполнить нетрудно. Но я возвращаюсь к прежней теме – о том, чего вы хотите в нашем мире.

– И?

– Читая и обдумывая запретные легенды, – заставила себя улыбнуться Аррин, – я пришла к тому же, что вы только что сказали. Я имею в виду ваше стремление к свободе и полное отрицание рабства. Хотя последнего я и не понимаю, да и не пойму, наверное, никогда. Но ваши слова о праве выбора для каждого народа мне очень нравятся.

– И это вызвало у вас желание заключить союз со мной? – скептически посмотрел на нее Йаарх.

– Это всего лишь один из возможных вариантов развития событий, – холодно сообщила принцесса. – Хотя на данный момент он представляется мне наиболее предпочтительным. Но даже если вдруг произойдет чудо, и союз будет заключен, он должен остаться тайным. Поэтому на переговоры прибыла я, а не обычный посол.

– Интересно, а почему? – подозрительно прищурился Морхр, глотнув вина.

– Я уже объясняла вам, господа, – довольно язвительно сказала Аррин, в ее глазах поблескивал металл, – что Колхрия находится всего в нескольких днях пути от наших северных границ. А с другой стороны мы граничим с Онстером. Что такое герцог Таллиах – вы хорошо знаете. Атаковав с двух сторон, нас сомнут за несколько месяцев. Дабы не противостоять им в открытую, Харнгират формально объявит войну Олтияру. Но…

Она замолчала, удивленно глядя на белого как мел Морхра, начавшего глухо стонать. Хранитель встал, положил ему руку на плечо и слегка сжал, как бы говоря: «Держитесь, брат мой…» Харнгиратская принцесса вопросительно посмотрела на него, и Йаарх коротко рассказал, что сотворил герцог Таллиах с несчастной девушкой, посланной к нему. Аррин побледнела – после Олтияра она собиралась наведаться в Онстерн. Ведь и ее бы в этом случае ждало то же…

– Я… Я очень сочувствую вам, Ваше величество… – едва смогла выдавить из себя принцесса.

Но король вскоре взял себя в руки, сжал кулаки и тихо сказал:

– Того, что было – не вернешь. Вы сказали, что формально война будет объявлена. Но как вы намереваетесь уклониться от фактического участия в ней?

– Мы устроим у себя небольшую заварушку, чтобы имелся повод не выводить войска за пределы страны. Естественно, она не будет настоящей – я восстану против матери, а поскольку большая часть войск подчиняется именно мне, то смогу оставить за собой южный Харнгират, наиболее гористую его часть. Мы станем вести ленивую пограничную войну, что даст возможность незаметно пересылать полки вам на помощь. Причем, с обеих сторон. В горах, расположена старая столица, там есть портал, о котором давным-давно забыли.

Йаарх переглянулся с Морхром, и король удивленно приподнял брови. Да Хранитель и сам понимал, что что-то здесь не так – выгоды видны были пока только для них, но никак не для предлагающей союз стороны.

– План хорош, Ваше высочество, – покивал Хранитель, подумав еще немного. – Но требует детальной проработки. Однако, я не вижу никакой выгоды для вас, для Харнгирата. А бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Потому и хотел бы, да никак не могу поверить в ваше бескорыстие. Такой я недоверчивый человек, вы уж извините меня, Ваше высочество.

– Ну, к чему же извиняться? – осклабилась Аррин, оглядывая Хранителя как-то очень уж оценивающе. – Конечно, у нас есть свои интересы, как же без них.

– И каковы эти интересы?

– Во-первых, вы – сила, Владыка. Новая, могучая сила, способная изменить политический расклад. Поэтому мы с вами, нынешняя ситуация для Харнгирата нестерпима.

– Почему вы считаете ее нестерпимой? – поинтересовался Хранитель.

– Вы сами все прекрасно знаете, – холодно бросила Аррин, дернув уголком губ. – Но я могу и повторить общеизвестное, мне нетрудно. Население увеличивается, больше продуктов мы производить не в состоянии, в Харнгирате и так засеян каждый клочок свободной земли. Если бы все выращенное оставалось у нас, мы могли бы прокормить и значительно больше людей. Но львиную долю продовольствия мы вынуждены отдавать магам на прокорм чудовищно разросшегося Фофара. Почти даром! А нам приходится убивать слабых детей! Население больших городов периодически голодает, цены растут. По всем подсчетам, мы на грани большого голода. Маги говорят, что в случае беды помогут, но я им не верю, от них помощи еще никто не видел. Нас пока спасают только рудники и торговля металлом и углем с Анриром и Морнфидом. Но я приучена реально смотреть на вещи и все просчитывать. И рассчеты говорят об одном – мы на грани гибели. Выхода из сложившейся ситуации мы с матерью не видим давно, хоть и продолжаем лихорадочно искать его. А тут вдруг волнами идут слухи о вашем появлении, Владыка. Вы можете дать нам шанс что-то изменить. Я была бы глупа, если бы не попыталась этим шансом воспользоваться.

Холодный, четкий анализ снова удивил Йаарха. Да, перед ним сидела правительница, пытающаяся спасти свой народ. Все, о чем сейчас говорила Аррин, ему доводилось слышать и раньше, но Хранитель как-то не задумывался об этом, оставляя решение экономических вопросов на своих вассалов. А сейчас понял, что задуматься стоило. Действительно, для средневекового способа производства продуктов питания население Архра слишком велико. И маги подчистую грабят малозначительные страны, чтобы прокормить Колхрию с Фофаром. Выхода из этой ситуации пока не видел и он. Разве что организовать полномасштабную торговлю с Землей после победы? А то и – до? Это, пожалуй, выход. И решать этот вопрос нужно как можно быстрее.

– Я понимаю, – снова обратился Хранитель к принцессе, – что ваша страна в беде. Я понимаю, что вы надеетесь с нашей помощью как-то из этой беды выкрутиться. Я не понимаю другого – вы так ничего и не сказали о вашей конкретной выгоде. И пока я не буду знать ваших требований, я не соглашусь на союз. Чего вы хотите?

Аррин довольно долго молчала, задумчиво глядя на него. Девушка обдумывала пришедшую в голову идею, которая могла изменить все. Правда, дома, когда она в разговоре с матерью предположила нечто подобное, матриарх Харнгирата только руками на нее замахала. Это и в самом деле слишком уж нагло, но вдруг выгорит? У Аррин даже дух захватило, когда она представила, что может произойти… Она снова посмотрела на Йаарха, как кошка, желающая съесть далеко лежащее сало. Отчаянность всегда была основой натуры девушки, несмотря на привычку обдумывать последствия своих действий, а только после – действовать. Но слишком уж жирный куш светит в случае успеха, чтобы от возможности получить его можно было отказаться. Она прищурилась и сказала:

– В первую очередь, Владыка, нам потребуется помощь продовольствием и оружием. Мы готовы платить металлом, но просим снизить цены, как союзнику.

– Это все? – прищурился Йаарх.

– Нет… – хищно осклабилась Аррин. – У меня есть одно предложение, которое, как мне кажется, могло бы удовлетворить всех.

– Слушаю вас.

– У меня еще нет принца-консорта, Владыка… – негромко сказала она.

– И что?

Хранитель с некоторым недоумением смотрел на нее, не понимая, при чем здесь принц-консорт, не понимая, какое он имеет отношение к возможному союзу. Аррин видела в глазах Владыки это непонимание и тихонько посмеивалась про себя, представляя, как сейчас его ошарашит. Переведя взгляд на олтиярского короля, девушка заметила искорки смеха в его глазах – Морхр сразу все понял и укоризненно покачивал головой, дивясь несусветной наглости рыжей девчонки. Она снова хитро посмотрела на Йаарха и продолжила:

– Сперва мы с мамой планировали династический брак с одним из олтиярских принцев. Это казалось нам выгодным – Олтияр довольно богатая страна с сильной армией. Но теперь, когда здесь появились вы, есть, по-моему, куда лучший выход.

– И какой же? – прищурившись, спросил Хранитель, начиная догадываться.

Аррин сжала кулаки и резко выдохнула, будто готовясь прыгнуть в холодную воду. Затем лицо принцессы стало полностью безразличным и она продолжила:

– Я становлюсь вашей старшей женой, Владыка. Но не одной из вашего многочисленного, как я думаю, гарема, а чем-то вроде принцессы-консорта, учавствующей в политических делах и управлении, имеющей полноправный голос в вашем Совете. Также я хотела бы иметь право решения некоторых вопросов самостоятельно. Их можно будет обговорить и позже. Если я стану вашей женой, Харнгират куда легче примет то, что страна попала под руку Серого Убийцы. Это я и немногие образованные люди способны понять, что легенды лгут, а простые люди им верят. Естественно, я от имени Харнгирата принесу вам, Владыка, вассальную клятву. Но только в случае, если мое предложение покажется вам приемлемым.

Йаарх восхищенно уставился на рыжую амазонку. Девушка напряглась, ожидая его решения. Он окинул ее оценивающим мужским взглядом. По его мнению, харнгиратская принцесса была слишком мускулиста для женщины – эдакая культуристка в архрском исполнении. Лицо широковато, глаза большие, – правда, Хранитель никак не мог уловить их цвета. Прямой нос, полные губы и жесткие, курчавые ярко-рыжие волосы дополняли картину. Аррин была некрасива и прекрасно осознавала это, ее предложение – чисто политическое, Йаарх это понимал. Никак не ждал подобного, но план неплох.

Да, принцесса права – династический брак снимет многие противоречия, и в ее стране Йаарха примут легче как мужа матриарха. А в его распоряжении окажутся огромные армии Харнгирата и его горные просторы, где можно разместить множество тренировочных лагерей для новых легионов. К тому же, Аррин вполне сумеет помочь в нелегкой задаче изменения этого несчастного мира, судя по всему, она отлично справлялась с управлением своей страной. Секс с ней Йаарха тоже не пугал, да она могла этого и не захотеть, хотя вряд ли. Благо, сейчас он полностью властен над своей физиологией. Все-таки плюсов в предложении принцессы куда больше, чем минусов.

Хранитель покосился на Морхра, и тот, поймав взгляд сюзерена, коротко кивнул, давая понять, что считает такой выход из положения приемлемым. Он, видимо, тоже все обдумал и пришел к аналогичным с Йаархом выводам. Но наглость Аррин все-таки поражала – не испугалась легендарного Серого Убийцу, а без промедления предложила ему стать ее мужем. Одно только сильно настораживало Хранителя – девушка воспитывалась в стране, где мужчины были рабами, и это, понятно, наложило свой отпечаток на ее личность. Она станет постоянно пытаться быть сверху, постоянно будет пытаться навязать мужу собственные решения, собственное видение проблем и задач.

Йаарх усмехнулся – он уже не тот жалкий и слабый человечишка, которым был на Земле. Теперь никто не сможет заставить его свернуть с намеченного пути, изменить самому себе. Хранитель понимал, что Аррин начнет давить на него, но это не пугало – он считал, что справится. А раз так, надо соглашаться. Новый союзник неоходим, как воздух, слишком сильна Серая Башня. Йаарх снова бросил взгляд на харнгиратскую принцессу – она холодно смотрела на него.

– Я согласен, Ваше высочество, – криво усмехнулся он. – Вы правы, подобный выход удовлетворит многих. Но клятва вассалитета от вас и от вашей матери после заключения брака обязательна.

– Хорошо, – несколько расслабилась Аррин. – На вассалитет я согласна. Но у меня есть еще некоторые условия.

– Какие?

– Я уже говорила вам, – внимательно посмотрела Хранителю прямо в глаза харнгиратская принцесса, – что у нас в последнее время плохо с оружием. Мы обычно не производили его сами, а закупали в больших количествах в Морнфиде. Но храрги почему-то прекратили всякую торговлю. Нам бы хотелось купить оружие в Олтияре. Особенно – мечи и луки со стрелами. Не понимаю, почему Морнфид не хочет торговать. Они даже продовольствие брать отказались, мы уже на это готовы были пойти.

– Нечему удивляться, – усмехнулся Йаарх, – они тоже мои вассалы. Я запретил продавать оружие на сторону.

– Храрги?! – привстала с места изумленная Аррин.

– Именно так. У вас есть еще пожелания?

Принцесса несколько минут рассматривала его, как какое-то диковинное животное, в ее глазах светилось непонимание. Затем покачала головой, поежилась и сказала:

– Да, есть. Я хотела бы обговорить некоторые аспекты наших с вами личных взаимотношений в браке.

– Почему бы и нет? – с любопытством посмотрел на нее Хранитель, гадая, что эта рыжая стерва хочет обсудить.

– Мне должны принадлежать две ваших ночи в неделю, Владыка! – упрямо выпятила губу девушка, как бы говоря, что в этом вопросе никаких возражений не потерпит. – Хотя бы до тех пор, пока я не забеременею и не рожу младенца женского пола. Харнгират хотел бы иметь наследницу престола вашей крови.

– Хорошо, – пожал плечами Йаарх, – это не составит проблемы. Еще что-нибудь?

– Пока нет, Владыка.

– Тогда, если вы не против, я предлагаю прямо сегодня отправиться со мной на военный совет, – как можно мягче улыбнулся он. – Там и познакомитесь с союзниками и вообще со всеми нужными людьми.

– Почему бы и нет? – улыбнулась она в ответ, и эта открытая улыбка вдруг осветила жесткое лицо девушки, сделало его симпатичным, даже милым. – Куда мы отправимся?

– На Соухорн.

– Соухорн?! – Аррин вскочила на ноги, ее челюсть отвисла, девушка всем своим видом выражала непонимание и изумление. – Но… Но…

– Повелитель Соухорна, Тла-Ан Ол-Ит, также является вассалом Владыки, – спокойно пояснил Морхр, пуская клубы дыма из любимой трубки. – Как, впрочем, и Светоч Древа народа Аллорн, и ланг Анрира, Тортфир, и шах Саммана, Кандагар.

Девушка судорожно пыталась сглотнуть комок, вдруг образовавшийся в горле и мешающий дышать. Известие о Соухорне изумило ее настолько, что она была вне себя. Того, что под рукой Владыки оказались и аллорны, и вся Мерхарбра – следовало ожидать, исходя из предыдущего. Но Соухорн… Загадочные острова, с которых не возвращаются. И живущие там колдуны-схорры, с которыми не смогли справиться даже маги Башни. Не так давно Аррин довелось слышать рассказ моряка с погибшего у этих островов корабля. Эта седая, измученная женщина спаслась чудом. Как только их шхуна пересекла невидимую границу, из моря выхлестнулись гигантские щупальца неизвестного чудовища и утащили корабль на дно за считанные минуты. Одной из матросов удалось выпрыгнуть за борт, и она спаслась. Несколько дней несчастную носило по морю, пока ее случайно не подобрал корабль из Аллиорноина. С трудом она добралась домой, в Харнгират, рассказала о судьбе товарищей, а через несколько дней умерла.

И теперь схорры – вассалы Владыки. Ей, Аррин, доведется своими глазами повидать Соухорн. Постепенно успокаиваясь, она покачала головой. Значит, магам противостоит не одинокий Олтияр, а могучий конгломерат многих стран? Несколько неожиданно, но тем ценнее согласие Владыки на брак. Однако это пока только слова, желательно закрепить их действием. Подумав еще немного, принцесса решила, как действовать дальше.

– Владыка, я пока никто, – негромко сказала она. – Лучше, если на Совете Воинов я буду представлена как ваша законная жена, как принцесса-консорт.

– Вы считаете, что стоит так спешить со свадьбой? – спросил Йаарх, с иронией поглядывая на нее.

– Да, считаю.

Хранитель покачал головой – девочка своего не упустит. Хочет ухватить сразу все, до чего может дотянуться? Боится, что он нарушит слово? Зря. Но раз ей так хочется поскорее получить статус жены Владыки – пусть, ему-то что? Главное, что никто среди его вассалов не будет фаворитом за красивые глазки или лесть. Хранитель научился ценить людей только по деловым качествам. И Аррин ждет такая же оценка, несмотря на то, что она станет его женой. Но сейчас можно и пойти навстречу.

– Я не против, – улыбнулся Хранитель.

– Только церемония должна быть проведена по нашим обычаям, – заявила принцесса, довольная его согласием, – иначе в Харнгирате брак не признают. Мои кровные сестры со мной, вся положенная по рангу пятерка, так что мы можем совершить обряд прямо сейчас. Вам, Владыка, понадобятся только пять свидетельниц. Никакие другие мужчины на обряде бракосочетания присутствовать не должны!

Йаарх взглянул на Морхра и спросил:

– Сколько у нас времени?

– Совет на Соухорне начнется через шесть часов, – ответил король. – Вы вполне можете успеть, Владыка. Наследница Харнгирата, ставшая вашей старшей женой, поможет переубедить многих упрямцев на Совете. От них, к сожалению, немало зависит.

Хранитель скептически посмотрел на него, но ничего не сказал. Морхру почему-то очень нравится этот брак. Хотелось бы знать – почему? Может, он сам что-то упускает по незнанию? Вполне возможно.

Только потом он узнал, что харнгиратские воительницы внушают мужчинам-военным панический ужас, и их вторжения до смерти боится любая страна. Значительно позже, когда ему самому довелось повидать «Диких рысей» в бою, Йаарх понял причины этого страха. Воительницы сражались ненамного хуже хралов. Но сейчас Хранитель ничего этого еще не знал, поэтому вздохнул и снова повернулся к харнгиратской принцессе.

– Что ж, Аррин, – сказал он, подходя к ней и беря ее за руку. – Мы сделаем это прямо сейчас, не откладывая. Я рад нашему будущему браку и союзу с матриархатом Харнгират.

Затем он снова повернулся к Морхру и попросил:

– Попросите, пожалуйста, Ваше Величество, придти к моим покоям Наларин, Альмину, Ниеллень, Мелрию и еще кого-нибудь из женщин.

– Будет сделано, Владыка! – поклонился сюзерену король.

– Вы сказали, что совет начнется через шесть часов, – поинтересовалась Аррин. – А как мы попадем на Соухорн?

– Портал, – коротко пояснил Йаарх.

Принцесса ничего не ответила, коротко кивнула и направилась к выходу. Она шла гордо, как победительница. Мужчины направились за ней.

«Что ж, – подумал Хранитель, – девочка своего добилась. Хотел бы я еще знать, что выйдет из этого странного брака…»

Снаружи Аррин дожидались пять крепко скроенных, мускулистых воительниц. Две из них оказались даже довольно симпатичны. Остальные выглядели несколько грубовато. Все они были значительно старше своей кровной сестры, но не стары. Девушка кивнула подругам и улыбнулась, радостно и открыто. Йаарху понравилась эта ее улыбка, он даже пожалел, что она направлена не ему. Воительницы, подождав, пока пройдет Хранитель со своей свитой, пристроились в хвосте процессии.

Всю дорогу до своих покоев Йаарх рассматривал будущую жену со спины и пытался представить ждущее впереди. Фигура у Аррин выглядела изумительной, мышцы так и играли под гладкой и нежной кожей. Но сама она нежной явно не была. Принцесса, судя по всему, довольно мрачная и даже жестокая особа. Что можно сказать о ее сексуальных предпочтениях? А в том, что предстоящий обряд будет связан с сексом, Хранитель не сомневался и нервно ежился, тихо проклиная про себя безумный мир. Ладно – будь что будет, черт возьми! Он сможет принять и понять все, чего захочет Аррин.

За размышлениями Хранитель не заметил, как подошел к своим покоям. У их дверей уже ждали пять девушек. Мелрия, Альмина, Ниеллень, Наларин и Мимират. Он открыл дверь и пригласил Аррин с ее кровными сестрами войти, потом пропустил внутрь своих «свидетельниц», недоумевающих, для чего они так срочно потребовались сюзерену в спальне. Морхр ободряюще помахал рукой, и Хранитель улыбнулся ему. Войдя, он затворил за собой дверь и вздохнул. Начинается. Хотел бы он еще знать, что именно. Аррин тем временем осмотрелась, увидела во второй комнате огромную кровать и одобрительно кивнула. Затем она вскинула голову и повернулась к Йаарху.

– Не будем терять времени, Владыка, – с каменным лицом сказала она, – у нас его не так много. Приступим.

– Как вам будет угодно, Ваше высочество, – склонил он голову. – Я готов.

Принцесса с любопытсвом посмотрела ему в глаза, хищно осклабилась, повернулась к воительницам и отчеканила:

– Я, наследная принцесса матриархата Харнгират, Аррин Раланат из клана Темного Пламени, беру в мужья Владыку Йаарха, Серого Убийцу, Хранителя Серого Меча Предела. Я становлюсь при нем принцессой-консортом с правом участия в управлении подвластными ему странами. Также я получаю полноправный голос в его Совете Воинов. Все мои права и обязанности в этом браке будут оговорены и внесены в брачный договор. Прошу моих кровных сестер засвидетельствовать услышанное и принять участие в обряде бракосочетания согласно закону о замужестве матриархов и наследниц престола. Вас, Владыка, прошу подтвердить мои слова. Я сказала!

Йаарх согласно кивнул, с интересом покосился на ошеломленных подобным исходом дела женщин, и не менее торжественно провозгласил, посмеиваясь про себя нарочитой театральности действия:

– Я, Йаарх Фальберг, Серый Убийца, Хранитель Серого Меча Предела, Повелитель Тени, беру в жены Аррин Раланат, наследную принцессу матриархата Харнгират из клана Темного Пламени, как принцессу-консорта со всеми вышеуказанными правами. Я прошу моих подруг, – он тяжело глянул на онемевших девушек, – засвидетельствовать мои слова и принять участие в обряде бракосочетания. Я также прошу Серый Меч Предела засвидетельствовать сказанное!

С этими словами Хранитель вырвал из себя Совмещающего Разности. Его лезвие запылало всеми оттенками серого цвета. Казалось, весь дворец заходил ходуном, в спальне задул ледяной ветер. Меч всегда любил красочные эффекты. От Йаарха никак не зависело, каким образом эта железная скотина решит появиться в следующий раз. Вот и теперь по нему вниз, на тело Хранителя, потекли ручейки холодного серого пламени. А затем потолок превратился в туманное зеркало, из которого на Йаарха рухнули разноцветные кольца света. В голове каждого раздался громовой голос, совсем не похожий на обычный, писклявый и насмешливый голосишко Меча:

«Я, Серый Меч Предела, Совмещающий Разности, слышал слова моего носителя и подтверждаю их!»

Все стихло. Йаарх не стал ничего говорить, чтобы не портить впечатления, он просто спрятал шутника обратно, но мысленно отчетливо фыркнул.

«Ну, и чего фыркаешь? – тут же отозвался обычным голоском Меч. – Как ты хотел, так я и сделал! Глянь на девок-то, уписиваются от восторга!»

«Ну, положим, не уписиваются, – хихикнул Йаарх, – да и далеко не все – от восторга…»

Он оказался прав, со спутниц харнгиратской принцессы можно было ваять статуи недоумения и даже ужаса. Еще бы – приехали сопровождать кровную сестру в посольстве в забытую Богом страну. После переговоров она приводит их с собой в какую-то комнату, и женщины узнают потрясающую новость, что невысокий представитель столь презираемого мужского рода на самом деле – жуткий Повелитель Тени из древних легенд. Да мало того, их обожаемая принцесса, оказывается, выходит за это чудовище замуж! И не как положено – не берет его принцем-консортом к себе, а сама идет принцессой-консортом к нему, нарушая этим тысячелетние обычаи!

Воительницы попросту онемели. А колдовские штучки с серым огнем, с голосом проклятого меча? Тоже ничего приятного. Женщины никак не могли прийти в себя и не обращали внимания на что-то отчаянно показывающую им Аррин, тупо глядя на Хранителя. Но слова были сказаны и подверждены Мечом Предела, нужно отвечать, и воительницы сбились в кучку, начав возбужденно обсуждать увиденное и услышанное. Принцесса что-то яростно доказывала им, они возражали, но, в конце концов, вынуждены были согласиться. Самая старшая выступила вперед со словами:

– Я, Дагга Сиридат из клана Сумерек, от своего имени и имени своих кровных сестер подтверждаю, что мы слышали слова нашей сестры и госпожи, и готовы принять участие в обряде бракосочетания.

Йаарх мрачно глянул на своих свидетельниц. Умненькие девочки быстро сообразили, что от них требуется. Они сбились в кучку, пошушукались и вперед выступила Альмина, почти дословно повторив слова Дагги:

– Я, наследная лангиана Альмина, дочь ланга Анрира, Тортфира, от своего имени и от имени присутствующих здесь других вассалов Владыки, подтверждаю, что мы слышали слова нашего господина и готовы принять участие в обряде бракосочетания.

– Лангиана Альмина?! – подошла к ней заинтересовавшаяся Аррин. – Было время, когда я мечтала своими руками удавить вас. Уж слишком Харнгират пострадал от ваших действий…

Секретарь Владыки польщенно улыбнулась и галантно поклонилась харнгиратской наследнице. Йаарх с удивлением смотрел на это, не понимая, в чем дело. Все остальные, похоже, понимали. Аррин заметила его удивление и сказала:

– Вы, Владыка, разве не знаете об особых талантах вашей подруги? Не знаете, что именно Альмина ответственна за последние финансовые кризисы в нашем мире, на которых наживалась ее страна? Мне, наверное, никогда не забыть последнего краха всех банков, в том числе и наших. Мы с мамой думали, что нам вовсе конец пришел. С огромным трудом выжили… Только Анрир на этом кризисе и выиграл, даже Серая Башня пострадала тогда. Мы потеряли всю прибыль за несколько лет и оказались по уши в долгах у Фофара.

– Каждый живет, чем может, – с ехидной ухмылкой развела руками Альмина.

Хранитель с удивлением уставился на невысокую полноватую, довольно ухмыляющуюся девушку, которую он, как ему казалось, знал вдоль и поперек. Как оказалось, ошибался. Йаарх удивленно покачал головой – вот уж чего не ждал, того не ждал. Да, он знал, что у Альмины абсолютная память, знал, что она прекрасно разбирается в политике и экономике. Но того, что она способна создавать и разрушать финансовые империи, знать никак не мог, и теперь отложил новое знание о своей секретарше в потайной уголок сознания, чтобы воспользоваться им при случае.

– Представьте мне, пожалуйста, Владыка, остальных ваших подруг, – донесся до него голос отошедшей от дочери Тортфира Аррин.

– Мелрия, воин из народа хралов, – показал на девушку Йаарх. – Мимират – дочь шаха Кандагара. Ниеллень – аллорна, дочь Светоча Древа. Наларин – дочь короля Олтияра Морхра.

Харнгиратская принцесса коротко кланялась каждой. Затем спросила:

– Девочки, кто-нибудь из вас не был с ним в близких отношениях? Я имею в в виду постель.

– Да только я и была, по-моему, – пожала плечами Мелрия. – Сейчас ношу его ребенка.

– Что?! – от такой новости глаза Йаарха полезли на лоб. – Почему ты молчала?!

– А что в этом такого? – с недоумением взглянула на него хралка. – Самое обычное дело. Помимо меня, еще тридцать пять беременны от тебя.

Хранитель молча хватал ртом воздух. Это что, через шесть-семь месяцев у него появятся тридцать шесть детей? Какой кошмар!

Аррин ничуть не удивилась сказанному Мелрией. Многие женщины, наверное, хотят добиться внимания Владыки хоть однажды. Власть привлекает.

– Владыка, – повернулась к будущему мужу Аррин, – не могли бы вы исправить эту оплошность?

– Какую? – не понял он.

– Свидетельницей бракосочетания может выступать только женщина, с которой вы были в интимных отношениях, – пояснила принцесса.

– Э-э-э… – едва смог выдавить ошарашенный Хранитель – Сейчас? И здесь?

– Конечно, – непонимающе посмотрела на него девушка. – Вам еще предстоит сделать то же самое с моими пятью кровными сестрами, а затем лишить девственности меня.

Хранитель икнул от неожиданности. Никак он не ждал такого предложения от собственной невесты в день свадьбы. Все-таки Архр – свихнувшийся мир. Несколько удивляло, что Аррин, оказывается, сохранила девственность. Видимо, для наследниц престола в Харнгирате существовали очень жесткие правила. Что ж, делать нечего, придется – сам согласился на обряд, а раз так, необходимо выполнять все требования будущей жены. Он с досадой покосился на успевшую раздеться Наларин. Надо же, первой успела. Вот же чертова шлюха!

– А чего ты смущаешься, Йаарх? – в своей обычной бесстыдной манере спросила Мелрия. – Всего лишь десять женщин – пустяк для тебя. Ты вспомни, у нас ты обработал больше сотни за ночь, и ничего, справился.

– Скольких?! – едва не упала Аррин, потрясенно уставившись на будущего мужа. Ее спутницы выглядели ничуть не лучше, они вовсю пялились на Хранителя, пытаясь понять, пошутила эта хралка, или он и в самом деле способен на такое. От Повелителя Тени ведь можно ожидать всего.

Харнгиратская принцесса оторвала, наконец, наполненные изумлением глаза от Йаарха и перевела взгляд на Мелрию. Поняв по виду девушки, что та не солгала, она покачала головой, как бы говоря: «Ну и ну…» Затем тихо сказала:

– Ну что же вы, Владыка, приступайте…

Наларин довольно ощерилась – наконец-то она дорвалась до своего сюзерена, о котором страстно мечтала. Но все никак не получалось, все он был занят. Ничего, сейчас и она свое получит. И по полной программе!

– Вы ложитесь, Владыка, – посоветовала Аррин. – По нашим обычаям мужчина обязан лежать неподвижно и не мешать женщине получать удовольствие.

Йаарх пожал плечами и лег, отключившись от происходящего. О нужном состоянии позаботится Меч, а его самого это не сильно касается. Его интересует только невеста, остальные – безразличны. Идиотские обычаи! Женщины одна за другой подходили к нему, но он ничего не чувствовал, размышляя о своем. С трудом дождался, пока все закончилось, и облегченно вздохнул.

К Хранителю подошла Аррин с кинжалом в руках.

– Извините меня, Владыка, – тихо сказала она, – но по обряду я должна сделать вам немножко больно. Мы должны объединить нашу кровь.

– Не проблема, – безразлично отозвался он.

Она резко провела лезвием по своему запястью, затем проделала то же самое с Йаархом и приложила свою руку к его, произнося какие-то клятвы. Хранитель слово в слово повторял их. А затем Аррин сбросила одежду и уселась на него, глухо вскрикнув от боли. Покосившись на свидетельниц, Йаарх скрипнул зубами – как бы он хотел сейчас оказаться наедине с Аррин. Эта некрасивая девушка почему-то с каждым мгновением вызывала у него все большую нежность. Ладно. Хотят смотреть? Пусть! Он все равно постарается доставить принцессе максимум удовольствия.

Пришлось применить магию, но Хранитель не жалел – вскоре Аррин билась, кричала и плакала в его руках. Прошло совсем немного времени, она выгнулась в судороге и потеряла сознание.

– Это всегда… так… прекрасно? – с трудом прошептала она, придя в себя.

– Нет, сестра и госпожа моя, – удивленно покачала головой Дагга. – Так почти никогда и ни с кем не бывает. Обычно – просто приятно. А так…

Воительница оглянулась и подозрительно посмотрела на жадно пьющего вино Йаарха, затем добавила:

– У нас с ним тоже так не было.

Она уставилась на Хранителя змеиным, многообещающим взглядом, который он проигнорировал.

– Вы мне безразличны, – пояснил он, допив вино. – А Аррин – далеко нет!

– Спасибо… – слабо улыбнулась принцесса. – Это было изумительно.

Она села на кровати, Мелрия вручила ей бокал с вином и объявила:

– Поздравляю с замужеством, Ваше высочество!

– Благодарю! – улыбнулась в ответ Аррин и выпила вино.

Встав, она подошла к Йаарху, ласково поцеловала его и сказала:

– Еще раз спасибо, муж мой.

– Всегда пожалуйста, Аррин, – засмеялся он. – И зови меня по имени, если тебе не трудно.

– Хорошо, Йаарх, – кивнула она и снова улыбнулась, эта открытая улыбка вдруг сделала жесткое лицо принцессы очень симпатичным. – Хоть так и не принято. Знаешь, ты ломаешь традиции нашего мира походя, словно играя…

– Надеюсь, следующей ночью мы останемся одни, – глаза Йаарха горели каким-то лихорадочным огоньком.

– Ты этого хочешь? – почти неслышно спросила Аррин.

– Очень.

– Хорошо. Пусть это против обычая, но я согласна.

– Мы должны сделать что-нибудь еще? – поинтересовался он.

– Обряд завершен, – отрицательно покачала головой Аррин. – Вообще-то после него должен быть пир, но поскольку нам некогда, его можно и отложить. До Харнгирата.

– До Харнгирата? – приподнялись брови Хранителя.

– Я надеюсь после Совета представить мужа и новых союзников матери. Код доступа через портал я знаю.

– Пока ничего не могу обещать, – развел руками Хранитель. – Что-либо решить я смогу только, когда Совет завершится. А сейчас предлагаю пообедать.

Живот и в самом деле подвело, сил он затратил порядочно. Взору землянина представилась тарелка с пельменями, густо политыми сметаной, и Йаарх сглотнул слюну – как жаль, что в этом мире этого блюда не знают и невозможно его заказать. «Впрочем, а почему невозможно? – мелькнула шальная мысль. – Владыка я или погулять вышел?» Хранитель иронично усмехнулся, подошел к двери и потребовал срочно доставить к нему главного повара дворца.

Когда повар появился в покоях, Йаарх битых полчаса растолковывал бедняге, что такое пельмени и как их готовить. Толстяк что-то лихорадочно записывал в огромную абмарную книгу, принесенную с собой. Судя по его виду, главным желанием повара в этот момент было придушить Йаарха.

Хранитель даже не подозревал, какой переполох поднялся на дворцовой кухне, когда туда примчался с вытаращенными глазами главный повар и принялся вопить, что сам Владыка заказал незнакомое блюдо. Лучшие кулинары собрались вокруг амбарной книги с записями о загадочных пельменях. Десятки кухарок начали месить тесто и мелко-мелко рубить мясо. Сколько бедных девушек высекли, прежде чем им удалось вылепить первый пельмень поистине монументальных размеров. Главный повар сравнил полученное чудо со своими записями и разорался на облегченно улыбавшуюся кухарку, вылепившую этот кулинарный шедевр. Наконец, все было решено и сделано, хотя скалка повара еще не раз прогулялась по спинам кухарок и поварят. Десятки их приступили к лепке пельменей.

Йаарх сидел в своих покоях и обсуждал с Аррин и пришедшими недавно Морхром и Свирольтом переспективы торговли с Харнгиратом, когда в дверь постучали и на пороге появился торжествующий главный повар с огромным блюдом в руках, на котором парили политые сметаной пельмени. Следом за ним вошли слуги, несущие тарели с пельменями разных сортов, топленое масло, сметану, различные соусы и многое другое. Хранитель вскочил и, не выдержав, подцепил руками один пельмень и бросил его в рот. Минуту он наслаждался, неспешно пережевывая брызжущую мясным соком вкуснятину, затем радостно улыбнулся настороженно смотрящему на него повару и сказал:

– Вот уж спасибо, так спасибо! Вы уж постарайтесь налепить их побольше, да заморозить в леднике, чтобы можно было быстро приготовить. Это блюдо я готов есть каждый день и в любых количествах.

Главный повар, очень довольный похвалой повелителя, принял к сведению его слова, поклонился и произнес:

– Мы сделали их из разных сортов мяса, господин мой. Всегда рад услужить вам.

– Еще раз благодарю, – снова улыбнулся Йаарх. – Наградите всех, кто участвовал. Когда вернусь, я дам вам рецепты еще нескольких интересных блюд из моего мира.

– Почту за честь, Владыка! – облегченно вздохнул толстяк и вместе со слугами покинул покои.

Йаарх с удовольствием съел еще несколько пельменей, затем обратил внимание на сидевших за столом. Аррин, Морхр и Свирольт с удивлением смотрели на него. Хранитель пригласил их столу, попробовать его любимое блюдо. Из вежливости они попробовали, но ничего особенного в нем не нашли. Зато сам Хранитель съел столько, что с трудом встал из-за стола. Но сидеть и отдыхать времени не было, через какой-то час начнется Совет.

– Владыка, нам пора, – подтвердил голос Морхра.

Йаарх вздохнул и встал. Впереди – Соухорн. Острова, с которых не возвращаются.

Глава 16 Ветер навстречу

Адмирал флота Раган Ог-Фасанг неспешно размышлял, сидя в удобном седле, закрепленном на спине крупного серого грифона, приближающегося к циклопическим крепостным стенам Инарвы, выстроенным еще в те древние времена, когда империя вела войны на своей территории. Это было очень давно, и городские здания много столетий назад выплеснулись за стены и широко раскинулись на близлежащих землях. Сады окружали город многомильным кольцом, снабжавшие их водой каналы нитями сверкали на солнце. Инарва была главным южным портом Фофара, здесь базировались огромные флоты и дивизия Воздушной Гвардии. Раган окинул взглядом гавань и его глаза расширились – он хорошо знал численность инарвских эскадр. Но сейчас вокруг города собралось, как минимум, вдесятеро больше кораблей! Что ж, это только подтвердило подозрения адмирала, и он тяжко вздохнул. Ведь не просто так ему после трех лет опалы и полного забвения, которые он безвылазно просидел в своем имении недалеко от Ат-Лерана, старой столицы, приказали прибыть сюда.

Раган вспомнил, как на берег озера, где он наслаждался рыбной ловлей, прибежал лакей с сообщением, что в гостиной его ждут гвардейские офицеры с личным приказом императора отправиться в Инарву и возглавить объединенные флоты. Он попытался было выяснить у прибывших, что произошло, но они ничего не знали и только торопили адмирала. И вот уже пятый день он, почти без отдыха, добирался до юго-западного побережья, пересаживаясь с одного грифона на другого. Смертельно уставший адмирал прикрыл глаза, в который раз пытаясь понять с кем придется воевать, чтобы заранее спланировать кампанию. Какой это идиот на свою голову ввязался в войну с империей Фофар?

Молодому Ог-Фасангу недавно исполнилось тридцать пять лет. Он был невысоким, худощавым, с черными волосами и темно-серыми внимательными глазами. Раган почти никогда не улыбался и когда смотрел на кого-то, его взгляд вопрошал: «А что ты сделал в этой жизни? Чего ты стоишь, человек?» Несмотря на весь свой гений полководца, Раган чаще всего пребывал в опале, так как с юности отличался строптивостью и свободомыслием, не признавал никаких авторитетов и все подвергал сомнению. Никогда и никому Ог-Фасанг не верил с первого слова, его верность принадлежала не императору, а империи, он порой игнорировал прямые приказы Сангета, если считал, что их исполнение может привести к поражению.

И этого ему не забыли, как не забыли и того, что он искренне презирал развлечения и секс. Никогда эти бесполезные занятия не интересовали Ог-Фасанга, он жестоко высмеивал предававшихся такому времяпровождению офицеров, называя их бесполезной сволочью, готовой предать все и всех. Они в ответ старались сделать Рагану подлость, оклеветать и унизить. Но адмирал не обращал внимания на их попытки, продолжая действовать вопреки приказам вышестоящих. Если бы Раган проиграл хоть одну битву, он давно был бы казнен. Но он всегда побеждал, с самого начала, с момента получения звания младшего серга. Выходил из безвыходных ситуаций и выходил всегда в выигрыше.

Рагана ненавидело большинство офицеров, для которых его преданность делу была укором. К их досаде, Ог-Фасанг продолжал побеждать и получал повышение за повышением. Так он и стал в тридцать лет самым молодым в истории империи адмиралом. Его флага, как огня, боялись пиратские эскадры и флоты приморских кланов Хорга и Кармияра. Всех офицеров Ог-Фасанг подбирал лично, и его избранники боготворили своего адмирала, они готовы были по его приказу идти в огонь и в воду. Но Раган так и не научился стелиться ни перед кем, даже самому Сангету он говорил в лицо все, что думал, не стесняясь в выражениях. Император не простил ему этого, отправив молодого Ог-Фасанга три года назад в отставку, позорную отставку, прицепившись к мелкому промаху. Все эти три года Раган изнывал от безделья, но не прекращал читать книги полководцев прошлого, тренироваться и отрабатывать на картах придуманные им самим кампании, надеясь непонятно на что. И эта надежда оправдалась – император вспомнил об опальном флотоводце.

– Мы прибыли, алур адмирал! – ворвался в его размышления голос одного из сопровождающих.

Раган поднял голову и увидел, что грифон приземлился на главной дозорной башне города. Осмотревшись, он понял, что его ждут – у парапета стояло несколько роскошно одетых офицеров. Адмирал гадливо скривился, не понимая, что делают эти щеголи в армии. Впрочем, с ними он еще разберется, и бездельники вынуждены будут работать в полную силу, не жалея себя, если хотят сохранить свое жалование и головы. Пружинисто соскочив со спины грифона, он благодарно потрепал зверя по плечу и угостил припасенным с прошлой остановки куском мяса.

– Мы приветствуем вас, алур адмирал! – коротко поклонилась одетая в синий с золотым мундир морских гонцов женщина в чине кар-серга. – У меня для вас приказ императора!

Она протянула большой пакет, опечатанный личной печатью Сангета. Раган коротко кивнул, здороваясь, и вскрыл пакет. Пока он читал, офицеры настороженно поглядывали на него. Брови молодого адмирала по мере чтения поднимались все выше. Такого приказа Ог-Фасангу получать еще не доводилось… Согласно ему, Раган не просто получал в подчинение флоты и войска города, а становился военным губернатором, и гражданская администрация обязана была подчиняться его приказам. Он лихорадочно вспоминал примеры из истории, но никак не мог припомнить прецедента – императоры Фофара обычно действовали по принципу: «Разделяй и властвуй!», и никогда не объединяли под одним руководством армию и гражданское население.

«С кем же война?!» – раздраженно спросил неизвестно у кого, наверное, у Творца, адмирал. В приказе не было об этом и слова. Раган не знал ни одного серьезного противника, против которого стоило разворачивать такие силы!

– Ознакомьтесь! – протянул он приказ женщине-офицеру.

Пока встречающие его изучали приказ, передавая его из рук в руки, адмирал продолжал размышлять над нелепостью ситуации. Почему император ни словом не обмолвился, с кем предстоит воевать? От Сангета, конечно, можно ожидать всего, видимо, старый лис хочет, чтобы главнокомандующий сделал собственные выводы, не оглядываясь на сообщенное сверху. Раган хмуро улыбнулся самому себе, понимая, что уж это он сделать в состоянии. А может, император и сам не знает всего, но предчувствует что-то?

«В конце концов, ну его к Серому Убийце, этого старого колдуна! – отстраненно подумал молодой Ог-Фасанг. – Справлюсь. На то меня и обучали».

– Мы в полном вашем распоряжении, алур военный губернатор! – выделила его новую должность офицер гонцов, возвращая приказ.

– Хорошо, – кивнул Раган и направился к лестнице. – Едем в губернаторский дворец.

Свита молча последовала за ним, всем своим видом показывая неприятие нового положения вещей. О неподкупности, жесткости и нечеловеческой преданности делу нового губернатора издавна ходили невероятные слухи. Моряки рассказывали о требовательности Рагана Ог-Фасанга совершенно фантастические вещи, и ожиревшие от безделья офицеры городских гарнизонов заранее паниковали. Никто не знал, чего ждать от вернувшегося из опалы адмирала, многие пытались перевестись в отдаленные гарнизоны, лишь бы оказаться подальше от странного командира. Где это видано, чтобы высокопоставленный офицер не брал ни взяток, ни подарков? Никогда не пользовался рабами для удовольствий? Запрещал в гарнизонах игорные дома и тотализаторы? Нет, такое было невиданно, а потому – страшно. Те, кому не удалось перевестись, изнывали от страха, боясь, что адмирал раскопает их старые грешки. Поговаривали, что он безжалостно казнил виноватых…

Раган, удобно разместившись в дожидавшемся его экипаже, продолжал размышлять и планировать свои возможные действия. Придется наводить порядок и в гарнизонах города, и на флоте. Наводить железной рукой. Хотя среди моряков порядка всегда было побольше, но адмирал подозревал, что за прошедшие годы распустились и они. Также он обязал себя сегодня же посетить Дом Смерти – обязанностями перед орденом Принявших Смерть пренебрегать не стоит, его мастера научили будущего военачальника многому. Однако усталость взяла свое, и Раган задремал.

– Алур губернатор! – разбудил его через некоторое время голос женщины-офицера, – Простите пожалуйста, но мы прибыли.

– Хорошо, уже иду, – буркнул он, открывая глаза и потягиваясь.

Несколько минут сна освежили, и Раган снова был готов к бою. Выйдя из экипажа, он понесся вверх по главной лестнице дворца. При виде подобной роскоши Ог-Фасангу хотелось плеваться – как обычно, здесь думали только о собственных удобствах, а не о благе империи. Что ж, теперь у него достаточно власти, чтобы заставить всю эту мразь задуматься. Дворец губернатора был огромен и нелеп, по мнению Рагана, но тут сделать ничего нельзя, важнее – сможет ли гражданский губернатор перестроиться для работы в военных условиях, или его придется отстранять и арестовывать за развал обороны города. Впрочем, это тоже не стоит решать сейчас.

Главное – узнать с кем война, и в зависимости от этого строить свою стратегию. Раган направился к губернаторским покоям, не обращая внимания на кланяющихся ему военных и штатских, многие едва успевали отскакивать, чтобы адмирал не сбил их с ног. Вот и двери покоев, украшенные золотой инкрустацией – Рагана передернуло от отвращения. Не взглянув на что-то бормочущих стражников, он толкнул створки и вошел, впервые увидев губернатора. Обалдело замер и облегченно рассмеялся – за столом сидел не один из надутых светских хлыщей, а старый служака, адмирал Думар Нар-Суонх, в свое время учивший молодого Ог-Фасанга. Старик с улыбкой поднялся навстречу своему ученику и раскрыл объятия:

– Рад видеть тебя, мальчик мой! – сказал он.

Раган обнял учителя.

– Вот уж никак не рассчитывал, что губернатором здесь ты, друг мой!

– А я, думаешь, рассчитывал? – скривился Нар-Суонх. – Я давно устал и долго выпрашивал у императора отставку, он дал, но после пригласил меня к себе и попросил не уезжать в свое имение, а навести хоть подобие порядка в бардаке, творящемся в Инарве. Очень не хотелось, но пришлось, старый лис умеет добиваться своего. Но боюсь, что за прошедший месяц я почти ничего не смог сделать. Хотя кое-что все же удалось, кое… гм… что…

Старик закашлялся, и Раган подал ему чашку с водой. Затем вспомнил о своих подозрениях.

– Скажи мне лучше, дружище, с кем война и для чего, по-твоему, император «наградил» меня такими полномочиями? О сделанном уже можно и потом…

– С кем война? – прищурился Нар-Суонх. – С Олтияром, есть такая страна на Мерхарбре, коли знаешь.

– Да знаю, – поползли вверх брови Рагана. – Интересно, Морхр с ума, что ли, сошел – с нами воевать? Помню, он был неглупым человеком.

– Да не с нами он воюет, он против Совета Магов восстал, – негромко сказал старик, потягивая вино и внимательно рассматривая молодого адмирала.

– Против Совета? – Раган настолько изумился, что даже привстал с кресла, в которое уселся незадолго до того. – Бедные олтиярцы, маги теперь всю страну с землей сровняют… Их соседи уже объявили им войну?

– Нет.

– Нет?! – еще больше изумился он.

– Они с Морхром за день до восстания переженили наследников и теперь соблюдают нейтралитет.

– Нейтралитет?.. – ехидная ухмылка раздвинула губы молодого Ог-Фасанга. – Да разве в этой войне такое возможно? Надеюсь, ни один из наших флотов еще не вышел в море?

– Увы, – развел руками Нар-Суонх, – вынужден тебя огорчить. Восьмой флот с десантом поднял якоря десять дней назад. Под командованием адмирала Туата Ос-Омота.

– Ос-Омота?! – вскочил на ноги возмущенный до глубины души Раган. – Какой идиот додумался поставить во главе атакующего флота этого жирного бездаря?!

– Верховное командование, естественно, – спокойно ответил старик, его лицо выглядело удивленным – с чего это его ученик так возбудился? – Не нервничай, в деле, кроме него, участвуют еще и флоты наших союзников, Аллиорноина и Онстерна. Что одинокий Олтияр сможет им противопоставить?

– Извини меня, учитель, – укоризненно покачал головой молодой адмирал, – но если даже ты не понимаешь, что это война не с одиноким Олтияром, а со всей Мерхарброй, то я даже не знаю, что сказать… Восьмой флот, да еще и с бездарным командиром, послан на убой. Причем – совершенно сознательно.

И осекся – старик довольно улыбался, с иронией глядя на него.

– Я не зря учил тебя, мальчик мой! – с гордостью сказал он. – Я-то это понимаю, но меня, как и тебя, никто не спрашивал. Они просто взяли и отправили восьмой флот на гибель. И я очень хочу понять, кому это выгодно. Кто за этим стоит.

– Я тоже, учитель, – с уважением поклонился Нар-Суонху Раган. – Прости меня, я усомнился в твоей компетентности…

– Пустяки, – махнул рукой тот. – Я ведь тоже тебя проверял.

– Я понял, – усмехнулся Ог-Фасанг. – Но давай посмотрим, что может получиться из атаки восьмого флота. Где здесь карты?

Губернатор махнул рукой в сторону шкафов у окна, и Раган достал оттуда свернутые карты. Расстелив их на столе, флотоводцы принялись внимательно изучать Олтияр и подходы к нему. Они пытались предугадать возможное развитие событий и направления ударов, которые ожидают злополучного адмирала Ос-Омота.

– Да… – подняв через некоторое время голову от карты, сказал молодой Ог-Фасанг. – У всех трех флотов есть только один, очень небольшой шанс уцелеть в этой бойне. Я не говорю – победить, я говорю – уцелеть.

– И каков он, по-твоему? – прищурившись, спросил старик.

– Объединиться перед нападением, обойдя Олтияр с юга, и атаковать не его, а Анрир, чьи флоты будут выведены в пролив Синих Ветров. Тогда они, нанося точечные удары и сразу уходя, смогли бы продержаться до подхода основных сил.

– Но Ос-Омот, как ты сам понимаешь, этого не сделает… – скривился Нар-Суонх.

– Понятно, что нет, – раздраженно проворчал Раган. – Он же только жрать да девок тискать горазд! А союзничков наших ждет малоприятный сюрприз в виде флота Анрира, закупорившего горловину пролива Синих Ветров. И они будут потоплены! Я хорошо знаком с адмиралами Тортфира – это великолепные профессионалы, в отличие от полуторговых моряков Аллиорноина и Онстерна. Это дурачье по сравнению с анририанцами – просто щенки!

– Затем, – продолжил мысль ученика старый флотоводец, – победители обрушатся на выходящий из-за мыса Бурь восьмой флот…

– А Ос-Омот будет только вопить не своим голосом на подчиненных, окончательно расстраивая оборону и даже не пытаясь что-то сделать, и не подумает передать командование офицерам, которые способны справиться!

Раган раздраженно стукнул кулаком по столу и продолжил:

– Мне кажется, император это предвидел. Ничем другим я не могу объяснить своего внезапного возвышения. Если бы это случилось после поражения, тогда все было бы ясно. Но теперь?.. Не понимаю.

– Но если Сангет это предвидел, то зачем ему это? – глухо спросил старик. – Если хотел избавиться от Ос-Омота, так куда проще было казнить идиота без лишних разговоров и потери флота.

– Кто способен понять мотивы старого колдуна, больше двухсот лет стоящего у власти? – пожал плечами Раган. – Возможно, когда-нибудь мы узнаем, какие цели он преследовал. Но мне очень хочется понять другое.

– Что именно?

– Хорошо, сейчас Мерхарбра может победить и победит. Но это только начало войны – через полгода у их берегов соберутся флоты со всего мира и уничтожат все живое на материке. Маги никогда не прощают восставших против них! На что они там надеются?! Неужели не понимают, что с ними будет? Неужели мало исторических примеров?

– Ходит один дикий слух… – неохотно выдавил из себя Нар-Суонх.

– Какой?

– Будто на Архр вернулся Серый Убийца. И объявился как раз на Мерхарбре.

Мертвенно побледневший Раган с трудом поднялся на ноги, которые вдруг стали ватными.

– Да спасет нас Творец, коли это так… – едва слышно прошептал он.

* * *

Птичий гомон мягкой музыкой шелестел в ушах, легкий ветерок играл листвой, высокие деревья шелестели под ним. Калмар сиял желтым светом, темно-красного Оцвана почти не было видно, только темное пятно на небе говорило о том, что он никуда не делся. Разгар и желтого, и красного дней, мало кто в такую жару рисковал пускаться в путь. Но лесная дорога не пустовала, по ней, не спеша, шла молодая женщина, ведя за руку черноволосую девочку лет пяти, вовсю стреляющую озорными глазками по сторонам. Малышка шла, пританцовывая, и вовсю теребила свою спутницу, постоянно задавая какие-то вопросы, на которые та отвечала негромким усталым голосом.

Идорна и в самом деле очень устала, они шли почти без отдыха около трех недель, с ребенком было трудно, особенно много сил отнимала охота. Сама дракона могла и потерпеть, но девочка должна есть вовремя.

За прошедшее время им встречалось столько людей, что Нитиль перестала от них шарахаться, чему дракона была рада. В первые дни дороги малышка билась в истерике при виде любого человека. А люди не обращали на путниц внимания – значит, они не вызывали никаких подозрений.

Позади послышался скрип колес, и Идорна оглянулась, готовясь на всякий случай к бою или бегству. Желание спрятаться в лесу стало почти нестерпимым, но она сдержала себя, понимая, что бегство будет выглядеть подозрительно. Вскоре дракона поняла, что ничего страшного не происходит – их нагоняла крестьянская телега, запряженная волами, на облучке которой сидели пожилые мужчина с женщиной. Они, видимо, ехали с мельницы, так как телега оказалась до краев загружена мешками с мукой. На мужчине были простые полотняные штаны и сорочка, на женщине – обычное для юга Фофара цветастое платье до колен и белая шаль с кистями, указывающая на замужество и старшинство в семье мужа.

При виде Идорны широкое лицо крестьянки осветилось доброй улыбкой и она что-то сказала своему спутнику. Тот недовольно скривился, но послушно щелкнул кнутом, и телега остановилась. Женщина повернулась к насторожившейся драконе и добродушно, не переставая улыбаться, спросила:

– Откуда ты здесь, доченька?

В мозгу Идорны запрыгали десятки вариантов ответа, даже появилась желание убить обративших на нее внимание людей, но она вовремя вспомнила наставления Учителя и собственную легенду. Как раз предоставляется возможность эту самую легенду проверить. Она несмело улыбнулась в ответ и неуверенным тоном ответила, коверкая язык под крестьянскую манеру разговаривать:

– Да я с Таштара, шо у Ветровых гор будет, у Инарву на заработки иду. Тама дядя живет. Дома-то усе померли…

– Бедненькая! – всплеснула руками крестьянка, – сироткой осталась, да? Да ты садись к нам на телегу, подвезем до деревни, у нас и заночуешь. И не боися ты, ужо новую Дарительницу у нас выбрали, тебя не зобидят, не тронут.

Идорна подумала над предложением и поняла, что стоит соглашаться, все равно во время поисков придется сотрудничать с людьми. А раз так, то почему бы не начать прямо сейчас, тем более, что сочувствие этой крестьянки выглядело совершенно искренним. Может, Учитель все же прав, и люди – разные? Как бы молодой драконе хотелось, чтобы это было так… Крестьянка тем временем достала откуда-то из-под себя крынку с молоком и протянула драконе со словами:

– Вот возьми, доченька, выпей молочка, да и девочку свою напои, кроха, поди, проголодалась.

Удивленная ее радушием, Идорна приняла угощение с благодарностью и напоила на самом деле здорово проголодавшуюся Нитиль. Только когда девочка напилась вдоволь, допила остаток сама. Крестьянка с одобрением посмотрела на нее и кивнула чему-то своему. Девушка несколько смутилась, снова, запинаясь, поблагодарила и вернула пустую крынку хозяйке.

– Садись на мешки, – приглашающе махнула рукой та, и Идорна послушалась, взобравшись на телегу и усадив Нитиль, с интересом вертящую головой во все стороны.

– А как кличут эту егозу? – ласково спросила женщина.

– Нитиль, – улыбнулась удивленная ее добродушием дракона.

Девочка блестела из-под ее руки любопытными черными глазами, сохранив и в человеческом облике хитрую мордашку и курносый носик. Кудрявые короткие волосы стали почему-то черными. Она все время вертелась и не могла ни минуты спокойно усидеть на месте. Молодая дракона все еще с удивлением поглядывала на крестьянку, ласково смотрящую на ребенка, и ничего не понимала. Когда все люди были только врагами, жилось куда проще, а теперь она несколько растерялась. Впрочем, учитель говорил, что не все просто. Она постарается понять, постарается стать мудрой.

– Можешь звать меня матушкой Бохат, – снова заговорила пожилая женщина, – а это мой муж – Сёбур. У нас в семье еще четыре младших жены, ты с ними еще познакомишься. Живем мы недалеко, в деревне Пуным.

– А мое имя – Идорна, – представилась девушка.

Муж матушки Бохат взмахнул кнутом, чмокнул, и телега сдвинулась с места. Мимо проплывали стволы деревьев, изредка виднелись поляны. Приближался вечер, но было еще жарко. Идорна наслаждалась свежим воздухом и покоем. Шелест листьев величественных ардоалов успокаивал душу. Дракона удобно расположилась на мешках, вполуха слушая болтовню крестьянки. Радовало, что она не вызвала никаких подозрений и сошла за человека. Легенда сработала. Идорна вспоминала последний разговор с Учителем и продолжала обдумывать его, когда что-то в речи матушки Бохат привлекло внимание. Не поняв, что ее заинтересовало, девушка переспросила:

– Что вы сказали, простите, не расслышала.

– Дык я об том, шо у нас седня девки развлекаются, учителеву дочку мучат, завтра колдун придеть, буит Дарительницу с ее делать.

– Учителеву дочку? – не поняла Идорна.

– Да к нам года три назад учитель новый приехал, сосланый, с дочкой. Из городу. Дык девка ейная така ж белоручка, уся тоненькая, шо та былинка. Работать совсем не могет, на солнце быть тоже не могет. А таперича учитель возьми, да и помри… Девке куды деватися, коли родичей нету? А деревня ея зря кормить не буит. Одна ей дорога осталась – в Дарительницы. А она ж така гордая была, шо куды ж там! Вот таперича наши девки, деревенские-то, на ей за енту гордость и отрываютси… А не нада было нос-то драти доверху!

Идорна вспомнила рассказ Учителя о том, что такое Дарительницы Удовольствий, каким образом их делают и какая жизнь им предстоит. Девушку передернуло от ужаса и отвращения. Она с удивлением посмотрела на женщину, показавшуюся ей сперва такой доброй, и тихо спросила:

– А вам что, ее совсем не жаль?..

– Да жалко, конешна, девочку, – смутилась крестьянка, – но ты сама посуди – куды ей деватися? Родичей же нетути… Никому она не нужная, вот господин маг и сказал, шоб ее в Дарительницы. Нешто я не понимаю, шо тяжко? Дык, зато с голоду, шо собака, не помрет! Девок ить, сама знаш, скоко. Енто пацану везде дороги открыты, везде работу найдет, а девке куды прикажешь? Сама-то шо в том городе делать собралась? Али тоже до Дому Удовольствий?

– Да не, – поспешила возразить Идорна, продолжая подделываться под косноязычную речь женщины, – у меня тама дядя живет. Он мине письмо написал, своих-то детей у его нет, а он ужо старый буит.

– Ну, енто совсем другое дело! – одобряюще покивала головой матушка Бохат. – Небось, по дому помощи хотит, да тепла родственного. Старику-то одному скушно будет!

– Скушно, конечно, – поспешила согласиться дракона, довольная, что ее легенда выдержала проверку жизнью.

В душе от рассказа крестьянки клокотал гнев, но она сумела удержать этот гнев внутри себя и не показать его окружающим. Это оказалось для девушки очень трудным, да что там, – почти невозможным, ведь она все-таки дракон, и гнев присущ ей, как сама жизнь. Но Идорна обещала Учителю стать мудрой! И знала, что станет.

За разговорами и размышлениями она даже не заметила, что вдали показались первые дома деревни. А поняв это, начала с любопытством осматриваться – после того проклятого города ей не случалось бывать в другом человеческом поселении. Деревня оказалась богатой – ни одной лачуги, дома выглядели большими и добротными. Правда, улиц не было, дома стояли как попало, без всякого порядка, только посреди деревни виднелась большая площадь, где находилось двухэтажное здание деревенской управы, на окнах которой были решетки. Идорна не поняла, для чего это нужно, а спросить постеснялась. Возница тем временем направил телегу к третьему от окраины дому и въехал во двор.

– Вот мы и дома, доченька, – ласково сказала Идорне крестьянка. – Здеся и переночуешь, а утречком уж и дале пойдешь. Да и девочка ужо устала, я вижу, поспать ей надо.

– Спасибо вам, матушка Бохат, – от души поблагодарила Идорна, все еще удивленная редкой доброжелательностью женщины.

Она соскочила с телеги и спустила на землю Нитиль, которая с радостным визгом кинулась обнимать вышедшего навстречу огромного, лохматого и очень добродушного на вид пса. Бедное животное ошеломленно уселось на задние лапы от такого натиска, недоуменно косясь на непонятное существо, повисшее у него на шее и вовсю теребящие бедняге уши. Пес явно не знал, что ему делать, посему решил не делать ничего, позволяя девочке вытворять с ним, что та пожелает. Идорна хотела было забрать ребенка, с беспокойством глядя на большие зубы собаки, но матушка Бохат замахала на нее руками.

– Да пусть себе малышка тешится! – сказала она. – Семур ее в обиду никому не даст – и оборонит, и до дому приведет. Он еще мою младшую дочку растил и ужо знаит, како с девчонкой малой обходитися. Лучшего спутника для дитяти не найти! Енто ж сергирский волкодав!

Идорна рассмеялась – об этой породе собак-защитников слышала даже она, на них оставляли детей в самых опасных местах, и животные защищали их, не щадя собственных жизней. Она не стала мешать девочке самозабвенно играть с псом, делающим вид, что ему все это неинтересно и вообще его здесь нет. Хоть это не слишком-то удавалось – драконочка была очень настойчива.

Двор был на удивление чистым, его окружал невысокий забор. Слева стоял почти ничем не украшенный, но большой и добротный прямоугольный дом, справа – множество сараев и иных хозяйственных построек, назначения которых Идорна не знала. «Хоть бы только не спросили, – мелькнула тревожная мысль, – засыплюсь ведь…» В специальной загородке квохтало огромное количество всякой домашней птицы, в загоне неподалеку хрюкали десятка три свиней. Да, богато здесь живут, с удивлением поняла девушка. Богато и со вкусом, не зная голода.

– Идем, Идорна, – позвала хозяйка, и девушка, оставив малышку на попечение пса, поднялась на крыльцо и вошла в дом.

Мебель внутри тоже оказалась простой, зато удобной и крепкой. Видимо, матушка Бохат была хорошей хозяйкой, и цепко держала дом в своих небольших руках, – вокруг все буквально сияло чистотой. Однако вскоре она поняла, что хозяева живут в доме не одни, и вспомнила слова хозяйки о четырех младших женах, так как вошли еще две женщины, очень уважительно отнесшиеся к ним. Авторитет хозяйки был здесь непререкаем.

Часа через полтора кто-то пригласил ее к столу. Войдя в столовую, Идорна увидела там умытую Нитиль, с которой умильно сюсюкали несколько то ли служанок, то ли младших жен. Еду подали довольно простую, без особых изысков, но вкусную и сытную – мясо, рыбу, каши, салаты и фрукты на закуску. Запивали светлым пивом, вкус которого был несколько необычен, и Идорна, глотнув пару раз, воздержалась от дальнейшей дегустации. Поела она впервые за много дней, девочка тоже наелась до отвала и заснула прямо за столом. Заметив это, Идорна вежливо поблагодарила хозяев и отнесла малышку в выделенную им комнату. Но самой спать еще не хотелось, и девушка вышла на улицу, присела на крыльце и принялась задумчиво смотреть на заходящее желтое солнце.

– Да что ж ты тут сидишь, доченька? – донесся позади голос неслышно подошедшей матушки Бохат. – Сходи, погуляй, там как раз девки вовсю с учительшей развлекаются, гордость ея припоминают.

– Хорошо, – улыбнулась ей дракона, не понявшая сперва, о какой учительше речь. – Схожу.

– И правильно! Коли спросят чего – ты у меня в гостях.

Идорна на всякий случай снова улыбнулась хозяйке и вышла за ворота, действительно решив осмотреть деревню. Она с удовольствием дышала посвежевшим вечерним воздухом, напоенным запахами леса и свежеиспеченного хлеба, с интересом разглядывала дома и дворы вокруг себя. Об одном только сейчас жалела девушка – что не может вернуться в собственное тело и полетать вдоволь, ей сильно не хватало неба. Впрочем, этого все равно делать нельзя, и Идорна грустно вздохнула. Через несколько минут она вышла на центральную площадь и увидела там навес, под которым столпились десятка полтора молодых девушек, одетых в обычные для этих мест цветастые платья. Заинтересовавшаяся дракона подошла ближе, присмотрелась, пытаясь разглядеть, что здесь происходит. А когда разглядела, ее едва не стошнило от отвращения.

Посреди кружка сгрудившихся деревенских красоток лежала раздетая догола худенькая девушка, привязанная за руки и ноги к вбитым в землю кольям. Несчастную растянули так, что ее тело выгибалось от боли. Девицы тыкали в нее палками, пинали, плевали в лицо. Отвращение, даже омерзение к людям снова поднялось со дна души Идорны, и ей захотелось перебить издевающихся над несчастной «учительшей». Дракона едва смогла сдержать свой порыв.

– Хватит! – в круг света вступил благообразный бородатый старик, он с гневом смотрел на замерших девок. – Коли она чичас помрет, то хтой-то из вас завтра буит на ее месте! Усе понятно?

Его слова как метлой смели девок, разбежавшихся по домам. Старик, грустно вздохнув, взял кувшин с водой, полотенце, и умыл несчастную девушку, все еще лежащую без сознания. Идорна наблюдала за ним в отдалении, ее почему-то заинтересовало происходящее. Старик тем временем внимательно осмотрел привязанную, все время озабоченно цокая языком, и уселся рядом с ней, положив бедняжке руку на лоб. Странное дело, жалость к несчастной девушке шевелились в душе Идорны, и дракона недоумевала – ей-то какое дело до этих людишек? Пусть себе творят друг с другом все, что взбредет в головы! Но ей вдруг снова вспомнился рассказ Учителя, особенно та часть, где говорилось о потерянных детях.

Идорна на всякий случай сдвинула зрение и едва не подпрыгнула на месте. В ауре привязанной девушки пылало алое кольцо, она оказалось драконой! Только не знала об этом. Идорна в полном ошеломлении оперлась о столб. Теперь она просто не могла оставить бедняжку, ведь та – потомок ее народа! Впрочем, ни один другой дракон, из свободных, конечно, не смог бы спокойно уйти. Но для освобождения «учительши» еще слишком рано, и девушка спряталась за столбами, продолжая незаметно наблюдать за стариком. Ей было не тяжело находиться в полной неподвижности, одновременно замечая все вокруг – в отличие от людей, драконы могли сутками не двигаться, и не испытывали при этом никаких неудобств.

Часа через два ожидания пришли два крепких мужика, отвязали несчастную учительшу и отнесли в сарай, стоявший на отшибе. Идорна бесшумно следовала за ними. Затаившись, она увидела, как они уселись у порога и принялись прихлебывать что-то из передаваемой друг другу фляги, лениво перебрасываясь редкими фразами. «Охраннички!» – презрительно фыркнула дракона, отметила положение звезд на небе и быстро, тенью, как учил бегать Мастер, понеслась к дому матушки Бохат. Там она спокойно улеглась спать, приказав себе проснуться перед часом Тьмы.

Когда Идорна открыла глаза, в доме стояла полная тишина, все спали. Она улыбнулась и подняла Нитиль, приказав девочке молчать. Драконочка послушно оделась, не сказав ни слова, понимая, несмотря на свой нежный возраст, что тетя Идорна не станет без причины будить ее посреди ночи. А значит, случилось что-то серьезное, еще родители приучили ее в таком случае молча выполнять приказы взрослых. Дракона привязала ножны кинжала к бедру и беззвучно направилась к двери, держа малышку за руку. Уже выбравшись из дома, она вдруг услыхала позади себя тихий голос матушки Бохат:

– Подожди, девочка… Возьми вот продуктов на дорогу.

Идорна пораженно замерла на месте и уставилась на пожилую женщину, неизвестно каким образом выследившую ее. Та стояла на пороге с большой заплечной сумкой в руках. Поежившись, дракона очень тихо спросила:

– Но как?..

– Я чуяла, шо ты не оставишь в беде учителеву дочку, – скользнула по губам женщины легкая доброжелательная улыбка. – Вот и не спала, поджидала кода ты в бега подашьси… Сама, небось, от той же беды сбежала?

Идорна схватилась за рукоять кинжала.

– Да не боись ты меня, – тихонько рассмеялась матушка Бохат, – не выдам. Лет сорок назад и я с родной деревни сбегла. Тож в Дарительницы спровадить хотели. Мне жаль учителеву дочку, она сама не утечет, слабенька буит. Помоги ей…

Поверив, дракона вернулась к порогу, с безмерным уважением поклонилась пожилой женщине и взяла у нее сумку с едой. Та благословила и поцеловала девушку на прощанье. Затем дракона взяла за руку Нитиль и тенью скользнула в темноту.

Они долго шли по лесу, пока Идорна не нашла в нескольких милях от деревни удобную полянку, где и оставила Нитиль, приказав малышке не сходить с места. Та сразу свернулась в клубочек и уснула. Сама девушка волчьим скоком понеслась обратно к деревне. Там все спали, стояла полная тишина, только иногда лениво побрехивали собаки. Никто не заметил молодую дракону, она без помех добралась до сарая, где держали несчастную «учительшу». Оба стража мирно похрапывали у порога. На всякий случай Идорна угостила каждого хорошим ударом по голове, чтобы не проснулись не вовремя.

Одним движением сорвав амбарный замок, она вошла и с сочувствием посмотрела на скорчившуюся на полу девушку. Несчастная, услыхав шум, открыла глаза и глухо застонала. Увидев над собой кого-то, она в ужасе вскрикнула и закрылась руками. «О, боже! – мелькнуло в голове Идорны. – Бедная думает, что ее снова мучить пришли…» Она скрипнула зубами и пожалела, что не имеет возможности разорвать мучителей в клочья. Холодный гнев снова бурлил в душе, но позволить ему вырваться наружу дракона не имела права, долг превыше всего.

– Я не за этим, – тихо сказала она дрожащей «учительше». – Я пришла помочь тебе бежать.

– Бежать? – удивленно прошептала сухими губами та. – Но как? Я ведь уже совершала запретное…

– Народу, к которому принадлежим мы обе, – с мрачной гордостью ответила Идорна, – эти скотские законы безразличны!

– Какому народу? – наполнились недоумением глаза несчастной.

– Узнаешь позже. Идем!

Дракона подошла к девушке, помогла той встать на ноги и повела к двери. Но полузамученная «учительша» не могла идти, ноги не слушались бедняжку, она едва сдерживала стоны, боясь рассердить нежданную спасительницу. Идорна вздохнула, вскинула ее на плечо и побежала к поляне. Она снова неслась волчьим скоком, не обращая внимания на попытки спасенной что-то возразить.

– Как тебя зовут?

– Зарна… – тихим, испуганным голосом ответила «учительша».

– Постарайся не дергаться, Зарна, – попросила девушку Идорна, спасенная кивнула в ответ.

Добежав до поляны, дракона свалила «учительшу» на траву и устало села рядом. Нитиль продолжала безмятежно спать. Зарна во все глаза смотрела на странную молодую женщину, непонятно почему пришедшую ей на помощь.

– Так хочешь знать, к какому народу мы принадлежим? – глаза Идорны горели.

– Да…

Дракона рассмеялась, радуясь, что хоть одного из потерянных детей удалось спасти от страшной судьбы. Она взяла Зарну за руку, помогла подняться на ноги и вывела в центр поляны. Затем внимательно взглянула в перепуганные глаза девушки и твердо сказала:

– Мы – драконы!

И произвела обратное преобразование, расширив его, чтобы захватить Зарну. Той вдруг показалось, что ее ударили, земля ушла из-под ног, и боль стрелой пробила каждый нерв тела. Она вскрикнула, но вместо своего голоса услышала рев какого-то зверя. Зарна ощущала себя как-то странно, что-то происходило с ней, казалось, ее кости скручиваются в жгуты и изменяются, казалось, у нее растут крылья. Да-да, именно крылья! Это ощущение ужасало и восхищало девушку. Она повернулась к странной молодой женщине и вскрикнула от ужаса. Ее держало за руку кошмарное чудовище! Но вместо крика изо рта вырвался рев. Зарна в ужасе посмотрела на свое тело и осознала, что сама стала таким же чудовищем. Это настолько потрясло ее, что девушка замерла с распахнутой пастью – да, ее рот стал пастью, наполненной острыми зубами.

– Да, мы – драконы! – еще раз с гордостью провозгласила Идорна. – Не бойся этого, пойми, Зарна, – мы лучше, сильнее и добрее людей! Мы ни над кем не издеваемся и никого не мучаем, врага мы просто убиваем.

Она с интересом смотрела на молоденькую, совсем еще небольшую, всего метров трех с половиной росту темно-синюю драконочку, которой стала девушка. Только крылья ее были немного светлее, да рога отливали серебром. Зарна явно волновалась, ее хвост не находил себе места и хлестал по чему ни попадя. В желтых глазах светились ужас и непонимание, она то оглядывалась на хвост, то распахивала крылья, то ощупывала клыки в собственной пасти, то поднимала ногу, чтобы посмотреть на когти. Однако по прошествии нескольких минут девушка начала успокаиваться, шок постепенно сходил на нет. Страх в ее глазах сменился любопытством и даже восхищением, но она не переставала осматривать себя, поглядывая, правда, иногда и на Идорну. Вдруг синяя дракона пораженно вскинула морду к небу и к чему-то прислушалась. А затем повернулась к доброжелательно смотрящей на нее черной и с удивлением воскликнула:

– У меня ничего не болит! Совсем ничего!

Дракона сперва не поняла, что она имеет в виду, а затем вспомнила избивавших бедняжку деревенских девках и скрипнула зубами. Обняв доверчиво прильнувшую к ней юную драконочку, Идорна поцеловала ее и слизала длинным, узким языком слезы с ее глаз.

– Ничего странного, – пояснила она, – после превращения заживают все раны, полученные в другом теле. Даже снова став человеком, ты останешься полностью здоровой.

– Но как же это? – с недоумением спросила Зарна. – Ведь мои родители были людьми, как я могла оказаться драконом? Как?!

– Садись, – обняла ее Идорна, – я расскажу тебе – как.

Усевшись на траву, она заставила сесть и девушку, все еще тревожно оглядывающуюся по сторонам. Взглянула на небо и успокоилась – судя по звездам, у них есть еще несколько часов до красного рассвета. Потом начала свой рассказ. Об истории драконов, о принятии магами скотских законов и объединении их вокруг Серой Башни, о Драконовых Войнах, об Учителе и его усилиях по сохранению расы. И, наконец, о потерянных детях. Зарна слушала рассказ Идорны, приоткрыв пасть и все время облизываясь от волнения – ничего этого девушка не знала, хотя прочла в своей жизни немало книг – отец заботился об образовании дочери как мог, считая знания самым ценным в жизни. Зарна больше не боялась ни Идорны, ни себя самой, она приняла то, что является драконом – повезло, что отец не вбил ей в голову общепринятых предрассудков. Вот если бы девушка оказалась крестьянкой, то убедить ее было бы куда труднее.

– Нам пора, – встала Идорна, взмахнув крыльями для равновесия. – Тебя будут искать, и нам надо успеть уйти подальше. Возращаемся в человеческие тела и идем.

– А как? – расширились от недоумения зрачки девушки.

– Прислушайся к себе, – с лукавством в голосе ответила черная дракона. – Ты теперь способна превращаться в дракона и обратно когда пожелаешь. Только в первый раз нужна помощь.

– Ой! – восхитилась Зарна, уловив внутри себя это знание, и снова превратилась в девушку, только выглядела теперь здоровой и сильной, откуда-то взялись отсутствующие прежде мышцы, фигура стала почти совершенной. Она ощущала себя полной сил и бодрости. С некоторым беспокойством прислушавшись к себе, Зарна радостно улыбнулась – и правда, ничего не болит. Но при воспоминании о случившемся вчера к горлу подкатил комок, и она начала тихонько всхлипывать.

– Что случилось?! – встревожилась Идорна.

– Почему они такие жестокие? – сквозь слезы спросила Зарна. – Что я им сделала? Ведь раньше болтали вместе, и смеялись, и у нас в гостях многие из этих девушек бывали. С Рандой я даже дружила. И она же первая кинулась меня бить! За что?! Только за то, что я не такая, как они?

Девушка задумалась. Сколько ночей провели с подругой в одной кровати, поверяя друг другу свои фантазии, с каким интересом Ранда слушала легенды и предания, которых Зарна знала немало. Да, она была слабее деревенских девушек, не умела работать, как они, но всегда старалась помочь каждому, чем только могла. А они… До конца дней Зарне не забыть, как к ней в комнату ввалилась толпа знакомых девушек. Она думала, что подруги пришли посочувствовать, ведь ее отец умер два дня назад… Увы, нет. Вчерашние подруги швырнули ничего не понимающую девушку на пол и принялись избивать. А потом заставили совершить запретное… При этом воспоминании Зарна захлебнулась в отчаянных рыданиях. Идорна отвела ее к ручью, умыла, заставила напиться и долго утешала.

– Ну почему?! – вырвался у девушки стон.

– Люди… – с гневом прорычала дракона. – Они на все способны. Да, учитель говорил, что они не виноваты, что их такими сделали маги. Но ведь не все такие! Не знаю, что тебе ответить, сестренка. Не знаю… Я раньше вообще всех людей ненавидела, они же детей убивают! А потом поняла, что есть иные, те, кто и сам готов умереть, но не принимает мир и его законы! Вот на них и надо смотреть, а не на этих, радостно готовых на любую жестокость и подлость. Да, можно объяснить поведение этих девок тем, что ты была другой, не такой, что тебя интересовало иное. Но это не повод мучить и убивать… Успокойся, Зарна. Попытайся понять, что нужно бороться и никогда не сдаваться. Ты – дракон! А это многое значит.

– Да… – шмыгнула носом девушка. – Прости меня, расклеилась. Слишком больно все это вспоминать. Но я готова идти. У тебя нет, случаем, какой-нибудь одежды? Голой-то неудобно…

Идорна полезла в сумку, данную матушкой Бохат, и мысленно еще раз поблагодарила женщину. Та позаботилась обо всем – нашлись три платья, три пары крепких башмаков, много еды и даже котелок для супа. Она одела Зарну, после чего разбудила Нитиль, познакомила своих подопечных, и драконы быстро позавтракали – пора было идти, дорога предстояла длинная. Вскоре они продирались через самую густую чащу, стараясь идти по ручьям где было возможно. В деревне хватало собак, справиться с которыми в человеческом обличье непросто. А становиться драконом нельзя – тут же появятся маги, и путешествие завершится отнюдь не так, как хочется Идорне.

Две недели пробирались драконы по лесным чащам, а затем вышли на караванную дорогу. Чем ближе они подходили к Инарве, тем многолюднее становился тракт, тем чаще попадались деревни, местечки и небольшие города. Люди мало обращали внимания на двух девушек с маленькой девочкой – много подобных им шло в город, надеясь как-нибудь прокормиться там. Неурожай последних двух лет давал о себе знать, а импортные продукты расходились по большим городам, не доходя до деревень. Однажды Зарна, исчезнув куда-то, вернулась с несколькими буханками хлеба и окороком. Идорну обеспокоило это, и она принялась допрашивать девушку. Оказалось, та отдалась каким-то трем парням за еду… Дракона не поняла, как это – платить за любовь – но отметила для себя этот выход на крайний случай. Ничем не стоит пренебрегать в путешествии.

Несколько раз на девушек пытались напасть работорговцы, но Идорна, вспомнив уроки Серого Мастера по боевому стилю Познавших Жизнь, легко разогнала нападавших. Те, поняв, что перед ними мастер боя, разбегались с воплями ужаса, и несколько дней после нападения, девушек никто не решался трогать. Но затем находились новые любители поживиться на дармовщину, приходилось разгонять и их.

Зарна смотрела на Идорну со все возрастающим восхищением – освободившая ее дракона оказалась еще и воином. А та учила новую сестру всему, чему могла, ее трогала беззащитная наивность девушки, которая, как ни странно, не сломалась после всех перенесенных ужасов, смогла остаться собой. Одно только беспокоило Идорну – после перенесенных пыток Зарна испытывала постоянный сексуальный голод, сильный до такой степени, что девушку порой корчило, и она убегала куда-то, чтобы отдаться первому попавшемуся мужчине. Дракона незаметно следила за ней, побаиваясь, что бедняжку продадут работорговцам. Пару раз пришлось выручать ее из неприятных ситуаций. Идорна все лучше и лучше ориентировалась среди людей, но не переставала изумляться сложности их взаимоотношений, слишком они были непонятны для существа, выросшего в атмосфере всеобщего дружелюбия и готовности помочь. Но она уже понимала, что не все в жизни так, как хочется.

День шел за днем, и к исходу третьей недели пути, после переправы через реку Звани-Ран, вдали показались циклопические крепостные стены Инарвы. Поначалу Идорна не слишком обращала на них внимание, пока не определила размеры невероятного сооружения. И остановилась в восхищении – высота стен достигала ста с лишним метров, а дозорные башни достигали и двухсот. А она-то считала городишко, в котором они попали в ловушку, большим! Стены были построены из огромных каменных блоков. Видимо, без магии при постройке этого города не обошлось. Но город давно выплеснулся за пределы крепостных стен, и теперь занимал впятеро больше места. Его храмы и дворцы виднелись издали, поражая своей белоснежной красотой, заставляя задуматься о таланте существ, построивших их. Глядя на Инарву, Идорна окончательно поняла, что Учитель был прав, говоря, что не все люди хотят убивать. Да, не могли убийцы создать такую красоту.

Идорна достала из сумки собранные по дороге ягоды тосады, растерла их в руках и покрыла образовавшейся кашицей свое лицо. Кожа мгновенно сморщилась, приняла землистый и болезненный оттенок. Девушка посмотрелась в воду небольшого озерца, у которого они остановилась на сей раз, и осталась довольна результатом. Теперь работорговцы, которых в городе множество, не обратят на нее никакого внимания.

– Зачем ты это? – спросила Зарна, с изумлением смотря на ее преображение.

– Работорговцы, – коротко пояснила Идорна.

Девушка, услышав это, побледнела и вспомнила дорожные приключения. Старшая подруга права, попадаться этим сволочам нет никакого резона. Ягод не осталось, и Зарна просто измазала свое лицо грязью. Идорна одобрительно кивнула, посмотрев на нее, и девушки направились ко входу в город. Маскировка прекрасно сработала, стражники на воротах не обратили на оборванок никакого внимания, но не забыли взять три медных монеты за вход.

Идорна не знала, что нашлись иные глаза, сразу обратившие на нищенок внимание, оценившие их и понявшие, что все три – драконы. Это были глаза мага из Тайной службы императора. Смотритель улыбнулся про себя наивной маскировке девушки. Именно ее поджидали он и его коллеги уже несколько недель. Приказ Сангет отдал однозначный – найти и оберегать от любой опасности, но так, чтобы сама оберегаемая ничего не заметила. А император был не из тех, кто позволял игнорировать свои приказы. Что ж, первую задачу – обнаружить – смотритель выполнил. Он передал сведения о пришедшей в город дикой драконе магу-преследователю, и тот отправился за Идорной, Зарной и Нитиль.

Драконы шли по городу, раскрыв рты от изумления. Сотни дворцов, фонтанов, башен и иных, непонятного назначения, зданий. Мостовые выложены полированным камнем, пригнанным так, что щелей между камнями не видно. Многие из зданий были настолько огромными, что Идорна качала головой, пытаясь представить себе сколько усилий понадобилось для их постройки. А ведь горожане только презрительно фыркают, говоря о зданиях внешнего города. Коли так, то что тогда построено во внутреннем? Дракона поежилась – только теперь она осознала силу магов Серой Башни, осознала, насколько они вплелись в окружающую жизнь.

Путницы с трудом продавливались через толпу – людей здесь было столько, что Идорна начала задыхаться от вони их немытых тел. Вопли уличных торговцев оглушали, все куда-то спешили, чего-то хотели. Девушка несколько раз ощущала на себе чьи-то ловкие руки, шарящие в поисках кошелька. Она только посмеивалась про себя – после уплаты входной пошлины денег у них не осталось. Что делать с этим, Идорна пока не знала, ведь у людей ничего не бывает бесплатным, это она усвоила твердо. В деревне гостеприимство еще возможно, но уж в городе – никак. Здесь царили звериные законы.

«Звериные? – удивилась Идорна своим мыслям. – Да звери стократ добрее этих людей!»

Остановившись в закутке между двумя лотками, Идорна задумалась. Учитель говорил, что в Инарве обязательно должны знать обо всем странном, что происходит в мире. Но все ее вопросы наталкивались либо на стену молчания, либо на насмешки, либо ее вообще посылали куда подальше. Следовало идти в порт и там уже искать себе ночлег. Город – не лес, где можно переночевать на траве. Здесь сразу изнасилуют, ограбят или что похуже с ночующим на улице сделают. Она слышала, что бродяг вылавливает стража и отправляет в каменоломни. Да, взять мастера боя не просто, но если навалятся толпой…

Идорна пребывала в растерянности – до Инарвы она добралась, но что делать дальше? Все-таки, надо добраться до порта, а там уже расспрашивать моряков. Дракона подозревала, что им с Зарной придется расплачиваться за кусок хлеба и ночлег своими телами. Не очень этого хотелось, но она понимала, что если не останется иного выхода, пойдет и на это. Денег на уплату пошлины за вход во внутренний город нет, значит, придется идти в обход. Идорна расспросила дорогу, и девушки снова начали протискиваться сквозь толпу. Город был красивым, но чем дальше от крепостных стен, тем грязнее и беднее он становился. К югу от стены внутреннего города находились трущобы, где жила беднота. Через них и лежал путь к порту.

Вокруг появились кучи склизкого мусора, стены домов стали обшарпанными, запах нищеты буквально бил в ноздри. Даже не запах, а отвратительная вонь… Из каждой щели блестели любопытные глаза, выискивающие, чем бы поживиться. Но по путницам было видно, что у них ничего нет, и к идущим пока никто не приставал. Идорна постоянно пребывала настороже, она подсознательно ощущала опасность, только никак не могла понять – какую. Дракона внимательно осматривала каждый переулок, прежде чем войти в него. Не хотелось новых «приключений».

Увы, избежать неприятностей путницам не удалось. Идорне давно хотелось кое-куда, и она едва шла, высматривая по дороге какое-нибудь укрытие. Наконец, удалось найти огромную кучу каких-то отбросов, и дракона, оставив ненадолго подопечных в каком-то закутке, забежала за нее. Возвращаясь, она услышала отчаянный визг драконочки. Как ошпаренная Идорна вылетела из-за кучи и увидела, что ее спутницы окружены толпой оборванцев, большинство из которых составляли молодые женщины в несусветном тряпье. Каждый из них сжимал в руках либо нож, либо обломок меча, двое прижали к стене Зарну. Третий подходил к плачущей и вырывающейся девушке, спуская по дороге штаны. Наверное, это была одна из банд городской шпаны, о которых девушки достаточно наслушались по дороге. Идорна ощерилась, скользнула к толпе и выкрикнула:

– Эй, твари вонючие, сюда идите!

И стала в стойку «Ветвь на ночном ветру», одновременно вводя себя в состояние транса. В ушах возник серебристый звон, мир обесцветился, движения людей стали медленными, тягучими. Несколько оборванцев обернулись к нежданному врагу, и Идорна, уклонившись от неуклюжей атаки, легко уложила их. Дракона не сдерживала силу, убивая и ломая кости – подонки, нападающие из-за угла, заслуживают своей судьбы. Тело Идорны становилось все легче и легче, она готова была драться хоть со всем миром.

Саган возвращался домой после сданного на очередную степень экзамена. Юноша пребывал в эйфории. Мало того, что его оценили как одного из лучших молодых мастеров ордена Принявших, так Старший Наставник Дома Смерти еще и сказал, что он созрел для постижения внутренних, сокровенных тайн. А ведь Сагану всего девятнадцать лет! Он снова радостно засмеялся и свернул в трущобы, решив сократить дорогу. Юноша не боялся – никто, будучи в здравом уме, не рискнет напасть на мастера ордена, подпоясанного предупреждающим вервием. Его не интересовали обитатели этих мест, старающиеся убраться с его дороги в страхе ненароком вызвать гнев орденского убийцы. Даже самые отчаянные бандиты бежали с дороги юноши, только с ненавистью шипели вслед, зная, что перебить их для молодого мастера не составит никакого труда.

Заметив, что в правом переулке шпана окружила девушку с ребенком лет пяти-шести, юноша остановился. Подумав, он решил не вмешиваться в дела бродяг – всю жизнь Сагана учили помогать только своим. Двое оборванцев прижали к стене девушку, и юноша гадливо скривился, собираясь отправиться своей дорогой. Но в этот момент из-за кучи мусора выскользнула еще одна женщина со сморщенным и грязным лицом, одетая в довольно новое, как ни странно это выглядело здесь, платье. Она что-то крикнула оборванцам и приняла хорошо знакомую Сагану стойку – «Ветвь на ночном ветру», а затем бросилась в атаку, ее движения были отточенными, мастерскими. Поняв, что перед ним сестра по ордену, Саган опомнился, крикнул: «Держись, иду!», перелетел в двойном сальто через ящик, загородивший дорогу, и врезался в толпу шпаны, убивая и калеча нарочито небрежными движениями рук и ног. Тело легко повиновалось юноше, он дрался с наслаждением, радуясь исполнению священного долга помощи своим. Схватка заняла всего несколько мгновений, а затем кто-то из оборванцев завопил:

– Валим, братва! Бессмертный!

Банда, подобно стае крыс, прыснула прочь, оставляя на поле боя раненых и убитых. Далеко им убежать не удалось – тела оборванцев внезапно почернели и с глухим стуком попадали на мостовую. Это вступил в «дело» маг-преследователь, испугавшийся, что его подопечная попала в беду. Император извинений не принимал и казнил бы не оправдавшего доверия филера, если бы девушка погибла.

Идорна с Саганом этого не видели, они смотрели друг на друга. Юноша отряхнул тунику и, глядя в черные, жесткие и внимательные глаза женщины, отвесил ей церемониальный поклон Приветствия Мастеров. Она немного помедлила и столь же церемонно поклонилась, однако ее поклон был выполнен иначе, и Саган понял, что перед ним не просто сестра, а старшая сестра, мастер стиля Познавших Жизнь. Этих мастеров ему не доводилось видеть еще никогда, юноша только слышал о них и их подвигах, в Доме Смерти о Познавших Жизнь рассказывали совершенно невероятные вещи. И ему повезло оказать услугу одной из тайных? Саган радостно улыбнулся и снова поклонился поклоном величайшего уважения.

– Приветствую тебя, старшая сестра! – церемонно произнес он, держа руку по всем правилам, ладонью вверх и отставив большой палец в сторону. – Прости меня за то, что я не сразу пришел на помощь, но на тебе не было предупреждающего вервия.

Юноша указал на веревку с посеребренными концами, которой был подпоясан вместо пояса.

Дракона с удивлением смотрела на человека, непонятно почему помогшего ей, и лихорадочно вспоминала. Ах, вон оно в чем дело? Учитель ведь рассказывал о братстве мастеров боя, о том, что они всегда помогают друг другу. Она, совершенно автоматически, поклонилась, как ее учили, и это оказалось правильным. Затем с некоторым недоумением в голосе сказала:

– И я приветствую тебя, брат. Но я не сдавала экзаменов в Доме Смерти, меня учил далеко в горах старый мастер по прозвищу Идущий в Неизвестность.

Сагана при этом известии едва удар не хватил, он долго разевал рот, пытаясь что-то сказать. Если эта молодая женщина не лжет (а кто осмелился на такую ложь?!), то она ученица самого основателя ордена, легендарного бессмертного мастера, уже несколько столетий являющегося загадкой для всех. Он появлялся раз в несколько лет, обучал патриархов чему-нибудь новому, и снова исчезал. Кто только ни пытался выследить Идущего в Неизвестность, только ни у кого не получилось. Многие гадали, кто он такой, авторитеты приходили к различным, чаще всего противоречащим друг другу выводам. В одном только сходились они – Идущий вряд ли человек в полном смысле этого слова. Саган смог, наконец, улыбнуться странной женщине, и сказал дрожащим голосом:

– Госпожа моя… Для меня будет величайшей честью проводить вас в Дом Смерти и послужить вам, как вам будет угодно. Наше обиталище всегда открыто для своих, и любая помощь, какая только может вам понадобиться, будет без промедления оказана. Я – Саган Ос-Вират, идущий второго уровня.

– Мое имя – Идорна, – также склонила голову дракона, мысленно обругав себя за то, что забыла о Доме Смерти. – Мне действительно нужна помощь.

Обрадованный ее согласием, юноша опять поклонился. Будет что рассказать друзьям – знакомство с ученицей самого Основателя! Да о чем речь, Познавшие Жизнь не бывали в их обители добрых полторы сотни лет, их поклоны и символы изучались по старым книгам. Возбуждение переполняло юношу, когда он оглядывался на сумрачное лицо ученицы Идущего в Неизвестность. Ведь не просто так она появилась? Неужели что-то произошло? Что-то серьезное? Хорошо бы…

Путники оставили позади трущобы, следуя к богатым районам на севере. По дороге Саган расспрашивал Идорну о разных типах ударов и блоков в ее школе, она отвечала и показывала – мальчишка заинтересовал ее своей непосредственностью и энтузиазмом. А присмотревшись, дракона поняла, что и этот принадлежит к ее народу…

Идорна обратила внимание на окружающее, проверив, идут ли следом Зарна с Нитиль. Идут. Успокоившись, дракона стала рассматривать стоящие вокруг богатые дома. Она даже не заметила, как оказалась в другом районе города, увлекшись разговором с юношей. Дома выглядели порой довольно причудливо, почти у каждых ворот стояла охрана. Сагану боязливо кланялись все встречные, а Идорна тихо посмеивалась ужасу, с которым стражники провожали взглядами юного мастера.

Драконы постепенно огибали внутренний город, приближаясь к северной оконечности Инарвы. Вскоре впереди за рядом красивых красно-белых особняков показалась мрачная стена из темно-серого камня.

– А вот и Дом Смерти, – показал на нее Саган.

Вокруг обиталища мастеров ордена Принявших Смерть на несколько десятков метров раскинулся пустырь – никто не хотел, чтобы его дом находился в столь опасном соседстве. Стена оказалась очень высокой, из-за нее ничего не было видно. Путники подошли к большим воротам в виде человеческого черепа. Идорна с удивлением убедилась, что вся их поверхность покрыта изображениями драконов в самых разных позах.

Саган трижды грохнул кольцом, закрепленным на цепи, и торжественно провозгласил:

– Пусть звенит Ветер Предела в ветвях Древа Вечности! Здесь брат-ученик Саган со старшей сестрой Идорной и ее спутницами, мастер-привратник.

Калитка в левой створке ворот, скрипнув, отворилась. Навстречу вышел пожилой сухощавый человек с орлиным профилем, одетый в свободный темно-серый, под цвет стены, костюм. Окинув пришедших цепким взглядом желтоватых глаз, он повернулся к приведшему драконов юноше и хрипло прокаркал:

– Доказательства?

– Я видел, как сражалась сестра Идорна, – с поклоном ответил Саган и просительно посмотрел на нее.

Дракона поняла его и поклонилась привратнику еще более церемонным поклоном, чем тот, что видел юноша. Она выучила этот поклон в один из последних уроков, – и вот, пригодился. Ее пальцы сплелись в фигуру приветствия мастеров, известную только им самим. Легкая улыбка скользнула по губам привратника, и старик тоже поклонился, сплетя пальцы в такую же фигуру.

– Я рад приветствовать тебя здесь, старшая сестра, – произнес он, – и предложить свои услуги. Как давно не ступала на камни нашей обители нога Познавшего Жизнь…

Идорна поблагодарила старика, улыбнулась и представила своих спутниц, Зарна испуганно кивнула – бедняжке и в голову не приходило когда-нибудь переступить порог Дома Смерти. Мастер-привратник, закончив приветствия, открыл калитку и пригласил гостей войти. Оказавшись внутри, Идорна остановилась в восхищении – настолько красив и непохож на увиденное в городе был Дом Смерти. Да, все вокруг выглядело мрачноватым, багрово-красных оттенков, но сами здания своими летящими башнями создавали впечатление воздушной феерии. Девушка видела, что здесь далеко не один дом, а бесчисленное множество, целый комплекс зданий. Все они были связаны между собой крытыми галереями и выстроены вокруг широкой черной башни, окруженной лесом черно-белых колонн. Деревья в парке вокруг, казалось, росли и в воздухе, и, только присмотревшись, Идорна поняла, что это лианы, вьющиеся по канатам, натянутым под самыми причудливыми углами.

Она еще долго, наверное, рассматривала бы окружающее великолепие, если бы чья-то рука неожиданно не дотронулась до ее плеча. Тут же сгруппировавшись, дракона ушла в нижнюю стойку, поворачиваясь к возможному врагу. Перед ней, сплетя пальцы в приветствии мастеров, стоял худенький, хрупкий – ветром сдуешь, – седой как лунь старичок в сером балахоне с откинутым на спину капюшоном.

– Простите… – неловко пробормотала дракона, краснея и повторяя его приветствие. – Привычка…

– Ничего, дочь моя, – улыбнулся ей старый мастер. – Тебе, похоже, много пришлось пережить.

– Увы, – грустно вздохнула Идорна. – Но это не имеет значения. У меня есть цель и долг, исполнить который, кроме меня, не может никто.

– Я не спрашиваю, да и не имею на то права, какова твоя миссия, – поднял он руку, останавливая девушку. – Ежели сочтешь нужным – расскажешь Конклаву Наставников. Но рад буду оказать любую возможную помощь. А пока приглашаю тебя и твоих спутниц поесть и отдохнуть.

– Благодарю тебя, брат, – тоже улыбнулась дракона, слегка расслабившись.

Старик повел их по аллеям фантастического парка, между башнями и причудливыми строениями. Дракона поняла, что неправильно определила размеры Дома Смерти – он куда больше, чем ей казалось. Похоже, здесь жило не меньше нескольких тысяч человек. Везде были прекрасно оборудованные площадки и стадионы, где тренировались сотни юношей и девушек. Порой дракона замечала группы совсем маленьких детей, но они, при том, что были иногда не старше Нитиль, вытворяли такие трюки, что Идорна только качала головой в удивлении. Да, здесь к воспитанию нового поколения относятся серьезно. Она остановилась у одной из площадок посмотреть. Ученики бегали, тренировали удары и прыжки, спарринговали. Дракона довольно долго с интересом наблюдала за ними, старый мастер терпеливо ожидал, лицо его было совершенно безмятежным.

– Много ли среди них тех, кто сможет стать мастерами? – спросила Идорна.

– Не больше трех-четырех из сотни, к моему глубочайшему сожалению, – погрустнел старик.

Вскоре провожатый привел драконов к темно-красному зданию. Войдя внутрь, Идорна поняла, что это столовая. Но явно не для учеников – круглых столиков было совсем немного. Видимо, известие о прибытии гостей дошло сюда раньше, так как один из столиков оказался накрыт на четыре персоны. Оглядевшись, дракона заметила умывальник и направилась к нему вымыть руки. Остальные, в том числе и старик-провожатый, последовали ее примеру.

Усевшись за стол, они, пожелав звенеть Пределу в ветвях Древа Вечности, неспешно приступили к трапезе. Никаких деликатесов на столе не было – мясо, рис с острыми приправами, разнообразные тушеные овощи. Запивали еду фруктовыми соками и чистой водой, вина в Домах Смерти не употребляли из принципиальных соображений. Но все, стоявшее на столе, было свежим и очень вкусным. Идорна с удовольствием поела, особенно ей понравились котлеты. Она поглядывала на щебечущую Нитиль, охотно пробующую каждое блюдо. Малышка весело смеялась в ответ на шутки старика, по-видимому, хорошо умевшего обращаться с детьми.

– Я вижу, ты насытилась, старшая сестра? – раздался голос провожатого, неслышно вставшего на ноги.

– Да.

– Тогда не согласишься ли ты посетить Конклав Наставников?

– Я не против, – буркнула обеспокоенная Идорна. – Но что с моими спутницами?

– Прошу не беспокоиться, сейчас их отведут в комнаты отдыха, девочка вон совсем засыпает.

– Благодарю, – кивнула дракона и тоже встала, обернувшись к Зарне и Нитиль. – Вы слышали? Отдохните, я скоро вернусь. И не бойтесь ничего.

Идорна вздохнула, припомнив слова, которые Учитель просил передать Конклаву. Затем отправилась за стариком, вышедшим в другую дверь. Они долго шли по длинному коридору, украшенному, опять же, изображениями драконов в кроне Вечного Древа. Идорну все больше и больше настораживало это обилие драконов в символике ордена, что-то здесь было не так, и ей очень хотелось понять – что именно.

Оказавшись на улице, они с провожатым двинулись по парковым аллеям к центральной башне. Подойдя к черно-белым колоннам, Идорна замерла – каждая из них оказалась на самом деле статуей переплетающихся тел человека и дракона, созданных так, что они, казалось, прорастали друг из друга. У нее вдруг возникло некое смутное подозрение, которое девушка решила позже проверить. Неспроста в Доме смерти так много изображений драконов…

Пройдя по очередному коридору, они вошли в овальный зал, в центре которого находился стол в виде пентаграммы. У каждой ее стороны стояло каменное кресло, и в каждом сидел старик или старуха. Сидящие спиной к ней обернулись. Несмотря на их старость, Идорна заметила, что их движения легки, как у молодых, а в глазах светятся опыт, понимание и мудрость. Перед ней были верховные мастера ордена Принявших Смерть в Инарве, Конклав Наставников. Идорна непроизвольно поклонилась им поклоном величайшего уважения.

– Конклав приветствует тебя, старшая сестра, – поднялся на ноги высокий худощавый мастер с морщинистым лицом, кривым, явно сломанным, носом и пронзительными черными глазами. – Садись.

Он указал рукой на кресло, стоявшее у входа. Идорна села, выжидающе посматривая на Наставников. Две женщины и трое мужчин разглядывали дракону. Она привычно отметила про себя их особенности. Напротив двери сидела мастер-наставник Смерти в черном боевом костюме, в ее взгляде заметна была легкая ирония. Дракона многое слышала о наемных убийцах ордена, услуги которых стоили очень дорого – именно их и обучала мастер Смерти. Слева находился мастер-наставник Трав в зеленом балахоне, целитель. Справа – мастер-наставник Знаний в белом балахоне. Ближе к ней сидели мастер-наставник Тайн, старая женщина в сером платье, и мастер-наставник Знаков в коричневом свободном костюме. Голова каждого была повязана лентой с иероглифами, обозначающими ранг, и читать эти иероглифы мог только обученный в Доме Смерти. Однако Идорну обучил этим знакам Учитель, хотя она и до сих пор не понимала, какое отношение имеет Серый Дракон к ордену Принявших Смерть.

– Пусть звенит Ветер Предела в ветвях Древа Вечности! – встала с места одна из старух. – Мы просим, старшая сестра, ответить на несколько вопросов.

– Отчего же нет, мастер Тайн? – усмехнулась дракона, показывая ответом свое понимание тайных иероглифов ордена, и спрашивающая опустила веки, давая понять, что оценила лаконичность ее ответа.

– Нам передали, что ты – ученица Идущего в Неизвестность. Так ли это?

– Да.

Старики переглянулись. Потом встал мастер Знаний.

– Как себя чувствует твой Учитель и давно ли ты виделась с ним? – спросил он.

– Он чувствует себя, как всегда, хорошо, – взглянула на него дракона. – Видела его я около месяца тому назад.

– Ясно… У нас Основатель не появлялся уже лет сорок.

– Основатель?.. – брови Идорны вздернулись – она узнала много нового об Учителе, которого, как считала раньше, знала достаточно хорошо.

– А разве он не говорил тебе, что именно он лет пятьсот назад создал ордена Принявших Смерть и Познавших Жизнь? – удивленно глядя на нее, поинтересовалась мастер Смерти. – О нем рассказывают много легенд, но какие из них правдивы? Мы знаем только, что он живет много веков и что именно он создал наш орден для определенных целей.

– Этого я не знала, – удрученно покачала головой дракона. – Он мне не говорил. Зато поручил миссию, и я намерена ее исполнить, чего бы мне это ни стоило. Два моих спутника уже погибли.

– Кто-то осмелился поднять руку на мастеров ордена? – резко встала мастер Смерти, в ее глазах появилась холодная ярость. – Скажи мне, старшая сестра, – кто, где и когда? Мы отомстим.

– Это было в Стирхоле, – опустила голову Идорна. – И Рохарх сам отомстил за свою смерть, забрав с собой полгорода. Вы, наверное, слышали о взрыве там?

– Слышали… – с изумлением протянул мастер Трав. – Значит, это совершил он? Да, он отомстил… Почтим же память мастера Рохарха!

Мастера встали на ноги и застыли в неподвижности. Идорна тоже встала, и перед глазами девушки пронеслось все, что тогда случилось. Горечь снова подкатила к горлу клубком, и она едва сдержала слезы, вспомнив предсмертное признание в любви, сделанное ало-черным. Заметив ее состояние, мастер Знаков подошел и утешающе положил ей руку на плечо.

Но молодая дракона быстро справилась с собой – у нее есть задача, к выполнению которой она еще не приступала. Идорна опустилась в кресло, глядя прямо перед собой. Мастера тоже сели, только мастер Знаний остался стоять, глядя ей в глаза. От этого вопрошающего, жесткого и одновременно любящего взгляда драконе стало не по себе. Старик долго смотрел на нее, затем кивнул чему-то своему и негромко сказал:

– Я вижу, что Основатель сделал правильный выбор – ты справишься, какой бы ни была твоя миссия. Мы поможем тебе всем, чем сможем. Но не передавал ли твой Учитель чего-нибудь и для нас? Что-то странное происходит в мире…

– Да, он говорил мне, он просил меня, если я окажусь в любом из Домов Смерти, передать Конклаву три слова.

Все пятеро мастеров внезапно встали на ноги, их лица были бледными, но глаза горели каким-то лихорадочным огнем. Старые люди уставились на дракону, и ей почему-то показалось, что они знают, что она должна сказать. У мастера Знаний тряслись руки, губы мастера Смерти кривились в почти незаметной торжествующей усмешке, мастер Знаний смотрел в пустоту, видя там что-то свое. После нескольких минут молчания мастер Тайн очень тихо спросила:

– Что за слова?

Идорна посмотрела в ее наполненные болью и светом глаза, поняв, что не ошиблась – старая женщина действительно знала то, что сейчас должна услышать. Она тоже встала, поклонилась и негромко произнесла:

– Настало время Предела!

– Свершилось! – в один голос провозгласили пять наставников. – Свершилось то, ради чего создавался орден, то, ради чего мы готовили тысячи и тысячи воинов!

– Да, свершилось! – с гордостью произнесла Идорна. – ОН вернулся на Архр. И я послана, чтобы найти ЕГО и привести к Идущему в Неизвестность!

– Кого – его? – с недоумением и даже некоторым испугом взглянула на нее мастер Смерти.

– Серого Убийцу!

По лицам мастеров Конклава пробежала гамма различных выражений – от потрясения до восторга. Идорна поняла, что они этого не знали, но не видела большой беды в том, что рассказала им о своей миссии. Однако каждый был потрясен известием – слишком оно оказалось неожиданным, слишком страшные вещи рассказывали о Повелителе Тени.

– Ты не ошибаешься? – мастер Знаний изумленно смотрел на Идорну внезапно заслезившимися глазами.

– Так сказал Учитель! – гордо ответила дракона, все еще не понимающая, для чего Серый Дракон основал боевые ордена.

– Что ж… – глухо сказал мастер Трав. – Мы очень многого не знаем, возможно Основатель сочтет нужным объяснить. Ты принесла нам, старшая сестра, его зов. Где ждет нас великий учитель?

– Озеро Соухорн, пик Хорга.

– Но там же живут драконы! – изумилась мастер Тайн.

Идорна решила проверить свою догадку, сдвинула зрение и удовлетворенно кивнула – она оказалась права, верховные мастера Дома Смерти были драконами! Потерянными детьми. Замысел Учителя постепенно становился все более ясным, и у девушки перехватило дух от его грандиозности. Облизав губы, она тихо спросила:

– А вы сами кто, по-вашему? И кто Учитель? И кто я?

С этими словами она встала и вернула себе естественный облик, благо, места в зале было вполне достаточно. Мастера ошеломленно взирали на черную дракону, которой на их глазах стала ученица Основателя. Понимание постепенно проявлялось в их глазах. Постояв некоторое время, Идорна снова стала человеком и с торжеством посмотрела на потрясенный откровением Конклав.

– Мы подозревали это… – с трудом выдавила из себя мастер Тайн, лихорадочно дергая себя за волосы, даже не замечая того. – Слишком много изображений драконов в символике ордена. Да и книг о них – тоже. Но раз так, то Идущий в неизвестность…

– Он – Король Драконов! – торжествующе подхватила Идорна. – Тот самый Серый Дракон! И вы, как и я, драконы в человеческом облике, просто не знаете об этом.

– Но как это может быть?! – взорвался мастер Знаков.

– Может… – засмеялась в ответ девушка. – Может.

Она села и рассказала мастерам про историю обеих Драконьих войн, про жестокость людей, убийства драконят и про «потерянных детей».

Дракону изумляло умение Учителя, века и века тянущего в одиночку неподъемное дело, сохранить все в тайне. Теперь она понимала его отлучки. Понимала, чему он пытался научить. Кто мог подозревать, что боевые ордена большей частью состоят из людей-драконов?! Человек редко мог достигнуть уровня мастера-наставника, требовалось слишком много труда и терпения.

После Объединения понадобятся воины, а лучшие из лучших на Архре и так верны Серому Дракону. К тому же, почти все они – сами драконы. Если они вернут естественный облик – раса спасена! Но какой же труд был положен ради этого?! Идорна нервно вздрогнула. К тому же она прекрасно понимала, что далеко не все в плане Мастера так просто, как кажется. Что ж, она исполнит свой долг и, если останется в живых, станет достойной помощницей учителя! Она добьется! Но сперва нужно найти Серого Убийцу, будь он неладен!

– Вы поможете мне? – спросила Идорна, завершив свой рассказ.

– Какая именно помощь нужна тебе, старшая сестра? – поинтересовалась мастер Тайн, первой взявшая себя в руки.

– Прежде всего, мне нужно знать, где на Архре происходит что-нибудь странное, непонятное.

Стоявший напротив мастер Знаний задумался на несколько секунд, затем ответил:

– Мы слышали, что Олтияр, одна из трех стран материка Мерхарбра, восстал против Совета Магов. Сейчас туда отправлен восьмой флот, и еще несколько готовятся к отправке.

– Похоже, это именно то, что нужно, – резко кивнула Идорна. – Вернувшийся Серый Убийца вполне мог вызвать восстание. Вряд ли ему понравились наши «чудные» законы.

– Согласен, – усмехнулся в усы мастер Трав. – Не вижу, что могло бы понравиться у нас подобному существу. А уж коли судить по легендам…

Он поежился.

– Чем еще мы можем помочь в твоей миссии, старшая сестра? – Мастер Смерти выглядела задумчивой.

– Мне нужны деньги на дорогу… – смутилась Идорна. – В Стирхоле я потеряла все, спасаясь от погони.

– Деньги – не проблема, – отмахнулась мастер Тайн. – Дело в другом. В ближайшее время ни одного торгового корабля на Мерхарбру не предвидится, мы в состоянии войны с ними. А на военном женщина может быть только только в одном качестве.

– Каком?

– Шлюхи.

– Может быть… – нерешительно вмешался в разговор мастер Знаний.

– Что?

– Раган Ог-Фасанг.

– А кто это? – с легким недоумением спросила Идорна.

– Адмирал флота и военный губернатор города, – ответил кто-то.

– И чем он может помочь? – в голосе драконы прозвучало еще большее недоумение.

– Он – один из нас, – ответил мастер Трав.

– И он поможет?

– Братья и сестры! – раздался в зале голос мастера Смерти. – Прошу вас не забывать, что Ог-Фасанг только владеет стилем Принявших Смерть и принадлежит к ордену формально, но никак не фактически. Никто и никогда не заставит его нарушить долг перед императором. А так как он ненавидит любую протекцию, то потребует отчета от сестры Идорны и доложит обо всем Сангету. Этого допускать нельзя.

– Мда… – хмыкнул мастер Знаний. – Ты права, сестра. Адмирал может помочь, но не захочет. Подобная помощь противоречит его моральному кодексу.

– Но что же делать? – нахмурилась мастер Тайн.

– Ничего больше не надо! – подняла руку Идорна. – Я найду дорогу на корабль. Если ради исполнения долга мне потребуется стать шлюхой – значит, я стану шлюхой. Прошу только помочь деньгами и снаряжением.

Пятеро стариков встали и низко, с уважением, поклонились девушке, готовой идти до конца. Затем мастер Знаний заверил ее, что все самое лучшее будет собрано к утру.

– Благодарю, я вообще не рассчитывала ни на какую помощь… – смутилась Идорна. – Но, если возможно, я прошу оказать мне еще одну услугу.

– Какую?

– Мне предстоит опасное путешествие, а со мной ребенок и беззащитная девушка.

– Они могут сколько угодно времени оставаться в Доме Смерти, – заверила мастер Тайн. – С одним только условием.

– Что за условие? – сразу насторожилась Идорна.

– Они обе должны будут обучаться боевым искусствам на общих основаниях, иначе их присутствие вызовет ненужные слухи среди подмастерьев. Правда, требования могут быть смягчены.

– Я согласна, – с облегчением улыбнулась дракона. – Но смягчать требования вовсе не нужно, я бы, наоборот, попросила ужесточить их. Особенно для Зарны, слишком она мягкая и беззащитная, надо бы из нее эту мягкость выдавить.

– Мы учтем твои пожелания, старшая сестра, – мастер Смерти одобрительно поглядела на Идорну. – С девочкой вообще не будет проблем, в таком возрасте обучение дается значительно легче, да и преподносится детям в виде игры. А девушкой я займусь лично.

– Буду вам очень благодарна, – поклонилась дракона. – Но главное, что они будут находиться в безопасности и им не придется голодать.

– Уж это я обещаю, – усмехнулась мастер Смерти. – Мы благодарим тебя, старшая сестра, за принесенные известия. Нам теперь многое нужно переосмысливать и ко многому готовиться.

– Не за что благодарить меня, – отмахнулась Идорна. – Я просто выполнила просьбу учителя. Если я вам больше не нужна, то хотелось бы немного отдохнуть, я очень устала.

– Тебя проводят, – склонила голову мастер Тайн и позвонила в колокольчик.

Мастера по очереди попрощались с ней, и Идорна вышла из зала следом за уже знакомым ей стариком-провожатым. Дракона не слишком обращала внимание на окружающее, спать хотелось так, что глаза слипались – день выдался суматошным. Наконец, старик привел ее к куполообразному зданию и указал на одну из дверей в стене. Дракона вежливо попрощалась с ним и вошла спальню, обставленную в старинном стиле, с большой, покрытой пушистыми одеялами кроватью у стены. Доплетясь до нее, Идорна рухнула и мгновенно провалилась в сон.

Снились ей в эту ночь сплошные кошмары, и Идорна проснулась в холодном поту. Встав, она с удовольствием искупалась в небольшом бассейне, который кто-то наполнил горячей водой с сернистым запахом. Оделась и собралась выходить, когда в дверь постучали.

– Кто там?

– Простите меня, старшая сестра, – заговорил вошедший, сухопарый человек с улыбчивым и приятным лицом. – Я здешний мастер-управитель, меня прислали разбудить вас.

– Благодарю, – усмехнулась Идорна. – Как видите, я встала сама.

Он поклонился и вышел, добавив по дороге:

– Вас ждут в Белой трапезной, старшая сестра. Вчера вы там были.

По дороге она любовалась дивным парком Дома Смерти, отмечая то, на что не обратила внимания вчера. Пели птицы. Идорна пребывала в хорошем настроении, но какая-то смутная тревога не давала сосредоточиться. Впрочем, пока ничего ей не угрожало, и молодая дракона задумалась о предстоящем. Как пробраться на корабль? Дисциплина на флоте великолепная, зайца обнаружат сразу же. Значит, придется искать другой путь. Какой? Как назло, в голову ничего не приходило, и она обреченно махнула рукой – бой покажет.

В Белой трапезной ее дожидалась мастер Тайн.

– Рада видеть тебя, старшая сестра! – поздоровалась она. – С добрым утром! Как спалось?

– Спасибо, прекрасно! – несколько смущенно улыбнулась Идорна. – И вам доброго утра!

Завтракая, дракона искоса поглядывала на приведенную кем-то Нитиль, не зная, как сказать девочке о расставании. Но брать ребенка с собой на Мерхарбру нельзя – слишком опасно. Сжав зубы, Идорна положила руку на голову драконочки и ласково сказала ей:

– Нитиль, маленькая моя, тебе придется остаться здесь. А я обязательно вскоре вернусь за тобой! Ты, главное, не плачь! И дождись меня. Тебя, Зарна, это тоже касается.

Девочка непонимающе уставилась на нее, затем ее личико перекосилось и она залилась горькими, безутешными слезами. Идорна кинулась успокаивать ребенка, но драконочка не желала ничего слушать и продолжала рыдать. Дракона беспомощно посмотрела на мастера Тайн, та успокаивающе улыбнулась, затем встала и куда-то вышла. Через некоторое время она вернулась, приведя с собой еще кого-то.

– А что у меня есть… – донесся вдруг до всех мягкий ласковый, материнский какой-то голос.

Идорна оглянулась и увидела, что позади стоит полная женщина, похожая на добрую нянюшку из детских сказок. Продолжая улыбаться, та подошла поближе и протянула плачущей девочке большую, красивую куклу. Драконочка приоткрыла рот и замерла, но вспомнив о своем горе, оттолкнула куклу и снова зарыдала. Однако женщина не сдавалась, она присела рядом, что-то нашептывая девочке на ушко, что-то ей обещая. Вскоре горький плач сменился веселым смехом. А еще спустя несколько минут Нитиль увели за руку. Девочка попрощалась с Идорной, пообещала вести себя хорошо и слушаться тетеньку. Дракона с грустью поцеловала ее на прощанье, не зная, увидит ли еще малышку.

– Кто это? – спросила она у мастера Тайн.

– Наставница детской группы, она умеет обходиться с детьми как никто другой. И, несмотря на свою полноту, один из лучших мастеров боя в Фофаре.

– А как же я? – донесся до Идорны неуверенный голос Зарны.

– Ты должна изучать стиль боя Принявших Смерть и стать мастером. Ты должна стать достойной своего народа, Зарна! Тут, кстати, и библиотека одна из лучших в империи.

– А может, я лучше с тобой пойду? – спросила девушка, в волнении сжимая и разжимая кулачки у груди и глядя на Идорну полными отчаяния глазами.

– Нет, Зарна! – покачала головой дракона. – Мне предстоит очень опасная дорога, а ты не умеешь драться. Мне придется защищать не только себя, но и тебя. Ты должна остаться и научиться всему, чему могут здесь научить. А если я не вернусь, иди к пику Хорга, что у озера Соухорн. Там живет мой Учитель, он примет тебя. Помни, я люблю тебя, сестренка! Но у каждого свой долг, пойми это и не суди меня строго.

Девушка шмыгнула носом, встала, подошла к Идорне и обняла ее, прошептав на ухо:

– Спасибо тебе, черная дракона… Я научусь, всему, что нужно, научусь… И всегда буду помнить тебя, ты научила меня быть гордой. Я буду помнить о том, кто я такая.

– Правильно, девочка, помни… – пробормотала растроганная Идорна. – Помни.

Зарна поцеловала ее в щеку, утерла слезы с глаз и быстро вышла из трапезной, остановившись, правда, у порога и бросив на Идорну последний, прощальный взгляд. Черной драконе было больно и грустно прощаться с теми, кто успел занять место в ее сердце. Она опустила голову и задумалась. Смешно и странно вспоминать себя наивной девочкой, жившей в полной безопасности под крылом Учителя, считая при том его рассказы о внешнем мире страшными и глупыми сказками. Идорна осознала, что ее отправили в мир людей не только за Серым Убийцей, но и затем, чтобы повзрослеть.

К сожалению, мудрость приходит только через страдания, иначе не бывает. И как тяжело разумному существу расставаться с иллюзиями, не разрушив при том сам стержень своей личности, свою основу. Далеко не каждому удается это, поэтому так мало мудрых в любом из миров. Одних горе и боль только калечат, заставляя озлобиться, и они перестают видеть хорошее вокруг, ненавидя всех и вся. И они уже бесполезны. Им никогда не достичь понимания. Но немногим другим те же горе и боль дают осознание сути Вселенной. Кое-кого из этих других люди называют потом мудрецами и пророками…

– Старшая сестра, – прервал ее размышления голос мастера Тайн. – Здесь все, что может понадобиться для путешествия.

Идорна взглянула налево и слегка присвистнула – на соседнем столе лежали два коротких изогнутых меча, кинжалы, сюрикены и иное оружие, предназначенное для скрытого ношения. Еще был черный комбинезон ночного убийцы с особыми карманами для всего этого оружия. Сбоку она увидела открытый кошелек с золотом. Также нашлась масса всяких нужных в дороге мелочей, о которых, пока они не понадобятся, и не вспомнишь. Дракона была несколько ошарашена такой щедростью. Да, Учитель, конечно, рассказывал о братстве воинов боевых орденов, об их взаимопомощи, но…

Поблагодарив мастера Тайн, Идорна начала собирать вещи в удивительно удобный и вместительный заплечный мешок. Закончив, она вздохнула, закинула мешок на плечо, вышла из трапезной и вздрогнула – на пороге в полном составе стоял Конклав Дома Смерти. Наставники улыбались ей и наперебой желали удачи в трудном пути. Прощаясь, Идорна обняла каждого, вспоминая, хоть и с трудом, их имена. Затем ее отвели к воротам, и черная дракона вышла за ворота Дома Смерти.

Уходя в сторону города, она то и дело оборачивалась назад, думая об оставленных там дорогих сердцу существах. Они, особенно драконочка, стояли перед глазами, и Идорна грустила. Но понимала, что так будет лучше. А ее ждал долгий путь на Мерхарбру и встреча с Серым Убийцей.

Эпилог

Вечерний ветер развевал сильно отросшие волосы Хранителя. Йаарх, стоящий на одной из самых высоких башен олтиярского дворца, обнимал за плечи прижимающуюся к нему жену, с нежностью поглядывая на нее. В глазах Аррин горел счастливый огонек. Она буквально расцвела в последние несколько дней, с удовольствием принимала заботу мужа, но все еще не веря, что ее любят. Кто мог ждать такого расцвета от грубоватой амазонки, никогда даже не думавшей о счастье, поначалу считавшей свое замужество только политическим шагом? Йаарх постарался разубедить Аррин в этом, рыжая девушка почему-то вызывала у него какую-то трепетную нежность.

Наверное, если бы не идиотские обычаи Архра, он был бы даже счастлив, но, увы. Как оказалось, все присутствовавшие во время обряда бракосочетания женщины стали его женами, и теперь настойчиво требовали свою долю его внимания. И Аррин их в этом поддерживала, как ни странно! Деваться было некуда, пришлось. Но Йаарх четко показал им свое отношение к этому, кроме разве что, Мелрии, к которой относился с не меньшей нежностью, чем к харнгиратской принцессе.

Поначалу Аррин думала, что Владыка относится к ней как к соратнику, а он постоянно доказывал ей обратное, стараясь быть как можно предупредительнее и нежнее, но не позволяя, тем не менее, садиться себе на голову. Соблюсти паритет оказалось нелегко, однако Йаарх справился. Был мягким и твердым одновременно, подсознательно ощущая, как правильно себя вести с этой неистовой воительницей. Вскоре Аррин таяла в его руках подобно воску, не верила самой себе, но все равно таяла.

Поцеловав жену в ухо, Йаарх задумался о будущем. Через несколько дней чужие флоты подойдут к проливу, где их дожидаются флоты союзников. В победе он не сомневался – враги шли в ловушку, тщательно и любовно подготовленную.

Но это только начало. А что дальше? Немало еще предстоит, даже представить трудно – сколько. Однако на него надеялись. На него – ни на кого иного, а значит, сдаваться он права не имеет.

Грустно улыбнувшись, Йаарх снова поцеловал Аррин. Затем бросил взгляд на вечерний город, загорающийся огнями масляных фонарей, и вздохнул. Все еще было впереди. Все еще только начиналось.

На Архр медленно надвигалась буря.

1997–2006, Иерусалим

Иар Эльтеррус Серый смерч

История Серого Мага, Серого Меча и Серого Дракона.

Его имя было, как взмах крыла, Его сердце было больной звездой, И его дорога была светла, И его дорога была святой. Его цель – свобода и красота, Его жизнь – по капле отдать себя. И в холодном небе его звезда Высока и горда, как его судьба. Мир неумолимо нуждался в нем, Потому что он согревать умел. Его сердце стало – всеобщий дом, Он ничто оттуда изгнать не смел. Он так твердо знал: есть всему цена, Но платить долги лишь собою мог. Но такая святость была страшна, И о нем сказали, что он жесток. Продолжалась жизнь. В хороводе звезд Серебром сияла его звезда… Иногда он плакал, не пряча слез, И стыдился бессилия – иногда. Но превыше желанья была любовь, Ведь любовь – потребность его души. Быть другим не мог, значит вновь и вновь Без раздумий делать добро спешил. Не боясь исправить неверный шаг, Не боясь разрушить покой-тюрьму, Но другие – те, кто не может так, Порешили: здесь места нет ему. И пришли в мир ненависть и война, И врагом всеобщим был назван он, А любовь в сражении не сильна И легко безумец был побежден. А когда безумца в цепях вели, Чтоб исполнить праведный приговор, Был не слышен им стон самой земли И не слышен по-прежнему до сих пор. Полина ЧЕРКАСОВА (Мисти)

Пролог

«…Настало время, и вернулся Владыка в свой мир! Давно никто не ждал этого, больше пяти тысячелетий прошло со дня его ухода. Только хралы и схорры мечтали о его возвращении, а остальные ужасались древним легендам о жутком и безжалостном Повелителе Тени. Но куда страшнее этих легенд было сотворенное магами Серой Башни с несчастным Архром! Мы испокон веков воевали против Владыки, не понимая, что он хочет всего лишь свободы и ненавидит рабство. Мы убивали женщин и детей, не ведая, что творим! Пылали мирные деревни, рушились стены городов, а воины народа Аллорн шли и убивали, убивали, убивали. А затем гордились своими грязными деяниями. Но пришло время – и мы изменились! Мы осознали, куда идем – в рабство! Поэтому теперь, когда вернулся Владыка, аллорны отдали ему свои сердца и свою верность! Кто-то назовет нас предавшими Свет. Что ж, это его право, раз он настолько слеп. Еще ничего не ясно, война только начинается, но никто из нас, присягнувших Повелителю Тени, не пойдет на попятную – нам терять нечего! У нас все отобрали, только души наши остались при нас, да и те стремилась прибрать к рукам Серая Башня. Только не вышло – мы не предали самих себя, несмотря на то, что из-за этого нас осталась горстка, влачащая жалкое существование на полярном материке. Но теперь у нас появился шанс все изменить. И берегитесь вы, жаждущие сделать из разумных бессловесных рабов, – не будет вам пощады!»

"Из хроник народа Аллорн, писанных Аллень-Даллин в год от Сотворения мира 72914"

Глава 1. Шторм надвигается

Мохнатые шары над повисшим над полом на гибких отростках ложем мягко засветились, давая спящим понять, что наступило утро и пора вставать. Однако они далеко не сразу среагировали на свет, да и среагировали по-разному – мужчина открыл глаза, а женщина недовольно замычала и натянула на голову одеяло. Шары загорелись ярче, трепещущий, бугристый потолок треснул и начал медленно раздвигаться, давая доступ свежему воздуху.

Осторожно поцеловав сладко спящую Аррин, Йаарх встал, стараясь не потревожить сон жены. Оглянувшись, он задумчиво хмыкнул – вечером они ложились спать втроем, вместе с Ниеллень, однако неугомонную эльфийку уже куда-то унесло. Вымотала она его вчера донельзя, да и не только его, но и Аррин, угомонившись только перед самым рассветом. Как ни странно, трех часов сна ему вполне хватило, чтобы почувствовать себя свежим. И хорошо – дел впереди немерено.

Захотелось пить, и в то же мгновение из стены выдвинулся гибкий отросток, на кончике которого дрожала капля готового сорваться сока. Растерянно покачав головой, Йаарх все же напился – надо же, дом даже еще не сформированные в словах желания улавливает и исполняет в меру своих возможностей. Никогда до сих пор не думал, что доведется увидеть биологическую цивилизацию. Точнее, маго-биологическую. Схорры очень странный народ, если разобраться и, похоже, искуственно созданный кем-то и когда-то. Но кем и когда?

Вздохнув, Йаарх отмахнулся от своих мыслей – не до того сейчас – и пошел в ванну, удивившую его еще больше. Не успел он появиться на пороге, как пол провалился и появившаяся яма быстро наполнилась пахнущей цветами водой. Остальное тоже оказалось ванне под стать. Опустившись в горячую воду, Хранитель расслабился, вспоминая случившееся вчера, во время первого посещения Соухорна.

Выйдя из портала, Йаарх подождал, пока его не нагонят сопровождающие – Аррин, Морхр и Свирольт – и огляделся. Помимо указанных, прибыло еще множество военных, чье присутствие было необходимо на вечернем совете. В столице Соухорна портал располагался прямо на площади или чем-то, ее напоминающем. Но какой-то странной, изломанной, непривычной для человека формы, вызывающей едва ли не нервный зуд. А уж город вокруг… Нет, городом это нечто назвать нельзя, скорее изорванными хищником и разбросанными вокруг внутренностями гигантского животного. Всего три цвета превалировали здесь – черный, кроваво-багровый и темно-серый. Напротив виднелось здание, напоминающее скомканный двухкамерный желудок с рубчатыми стенами, по которым медленно сползали струйки омерзительной на вид слизи, да и запах был соответствующим. Кое-кого из свиты Владыки при виде всего этого вывернуло.

– Создатель… – простонал кто-то и схватился за локоть Йаарха.

Он оглянулся и увидел Аррин с белым, как мел, лицом. Судя по ее виду, девушка с трудом сдерживала тошноту, глядя вокруг ошалевшими глазами. Но сдерживалась, что не могло не вызвать уважения. О чем речь – принцесса! Владеть собой ее учили с раннего детства. Вскоре Аррин пришла в себя, приняла свой обычный надменный вид и отпустила руку мужа. Оглянувшись, Йаарх с трудом сдержал улыбку при виде вытянувшихся, побелевших лиц сопровождающих.

"Схоррский город… – раздался в голове Хранителя голос Серого Меча. – Давненько я в них не бывал…"

"Объявилась пропажа! – облегченно выдохнул Йаарх, Совмещающий Разности давно не баловал его своим вниманием. – Я уже думал, что ты на меня обиделся…"

"Да нет, ты действовал правильно, вот я и решил поглядеть, что из этого выйдет. А потом тебе явно не до меня было. И еще кое-чем я занимался".

"А чем?" – заинтересовался Хранитель.

"Да так, мелочами разными, – буркнул Меч. – Потом расскажу".

"Ладно, твое дело! – вздохнул Йаарх. – Скажи лучше, что ты думаешь по поводу моей женитьбы?"

"Ничего плохого в ней не вижу. Аррин – девочка умненькая и тебе пригодится. Да и остальные – тоже, особенно Альмина. Но с ней соблюдай осторожность, эта особа на многое способна… Постарайся уделить ей внимание, она опасна".

"Думаешь?"

"Уверен! – отрезал Меч. – А теперь я удаляюсь, тебе пора на Совет".

Вздохнув, Йаарх еще раз оглядел площадь. Откуда-то раздавалось знакомое по обряду Передачи Силы прерывистое, заставляющее ежиться пение схоррских жриц Черного Пламени. Однако сейчас они пели не заклинания, а речитативом повторяли одно слово: "Владыка… Владыка… Владыка…" Хранителю стало неуютно, он нервно повел плечами и бросил взгляд вперед. Так, ожидание закончилось.

К гостям приближалась группа обнаженных схорров, впереди шла загадочно улыбающаяся Лли-Ан. Подойдя к Йаарху, она прижалась к нему и впилась в губы напоминающим укус поцелуем. Аррин при виде этого возмущенно вскинулась, но ничего не сказала, только сердито поджала губы – не время. Ничего, вечером она выскажет мужу все, что думает по этому поводу.

– Чтобы город принял вас, Владыка, а вы приняли город, нужно пролить на мостовую немного крови… – едва слышно сказала Лли-Ан, оторвавшись от Хранителя.

Он ничего не ответил, только вскинул на мгновение брови – все-то у этих схорров с кровью связано – и достал кинжал. Надрезал запястье и позволил нескольким каплям алой жидкости стечь вниз. Не успели они коснуться мостовой, как Лли-Ан произнесла изобилующее шипящими звуками заклинание.

Йаарх вздрогнул – свершалось великое колдовство. Не прошло и нескольких мгновений, как он ощутил весь Соухорн – каждый живой дом его городов и поселков, каждое морское чудовище из защитного кольца островов, каждое растение и каждый камень. Похожие на внутренности, истекающие слизью дома Схар-Дарма вдруг стали близки и знакомы, будто он жил здесь с детства. Ничего больше не вызывало отвращения, Хранитель принял мир схорров, как свой родной.

– Спасибо тебе, прекрасная Лли-Ан, за этот дар! – Йаарх поклонился и поцеловал руку загадочно улыбающейся схорры.

– Не за что, Владык-к-а-а, – прошипела она. – Каждый, кто хочет понять нас, должен дать городу немного своей крови.

Аррин нахмурилась, услышав это, но тоже порезала себе руку и стряхнула на мостовую несколько алых капель. Прошло несколько мгновений, и наследница престола Харнгирата тоже поняла и приняла странный народ. Ее примеру последовали остальные сопровождающие Владыку, и вскоре никого уже не удивляли живые дома и дикая геометрия живого города.

Подняв взгляд, Йаарх заметил, что к нему приближается еще одна группа схорров. Тоже обнаженных – судя по всему, дома змееподобные одежды не носили. Впереди шествовал Тла-Ан Ол-Ит. Даже будучи голым, он выглядел величественно, хоть и немного комично. Хранитель сдержал улыбку, не желая оскорблять вассала, и направился к нему.

– Приветствую от имени всего Соухорна, Владыка! – низко поклонился Тла-Ан.

– И я приветствую вас! – ответил Йаарх. – Рад наконец-то оказаться здесь и увидеть, как вы живете.

– К совету и вечернему пиру все готово, – уведомил схорр.

– Благодарю! – резко кивнул Хранитель. – Хочу также представить вам мою жену, принцессу-консорта с правом принятия решений, наследницу престола матриархата Харнгират, Аррин Раланат-Фальберг.

Девушка церемонно поклонилась схорру, а тот, взяв ее за руку, негромко сказал:

– Очень рад, Ваше высочество, что Харнгират отныне с нами.

– Я тоже рада этому, – сдержанно улыбнулась Аррин, с интересом глядя на странное человекообразное существо.

– Прошу всех следовать за мной! – схорр отпустил руку принцессы и отошел в сторону.

Еще немного постояв, Тла-Ан Ол-Ит направился к выходу с площади. Йаарх последовал его примеру, взяв жену под руку, а за ним потянулись и остальные. Хотя и Хранитель и принял этот город, походящий скорее на утробу, чем на место жительства разумных, он все еще удивлялся его диким для человеческого глаза формам. Схорр вел гостей по узким, постоянно шевелящимся дорожкам, по напоминающим изнутри кишки коридорам, с потолка которых свешивались подрагивающие розовые щупальца. Наконец, они оказались у огромной пленочной диафрагмы, тут же распахнувшейся навстречу.

Гостям открылся большой зал, выглядящий на удивление привычно. Напротив входа стоял огромный круглый стол, за которым сидело десятка три людей, аллорнов, храргов и схорров. Оглянувшись, Йаарх заметил, что в зал вместе с ним вошли не все сопровождающие, а только Морхр, Свирольт, Ниеллень, Мелрия и Аррин.

– А где остальные? – повернулся он к Тла-Ану.

– Их отвели отдыхать, – пояснил тот. – Не всем стоит здесь присутствовать, Владыка.

– Вы правы, – согласился Йаарх и подошел ближе к столу.

Для него отвели самое высокое кресло напротив входа. Хитро ухмыльнувшись, Хранитель взял за руку Аррин и повел ее к этому креслу. Став рядом, он подождал, пока остальные рассядутся, и поднял руку, привлекая внимание.

– Я должен сообщить вам, дамы и господа, – негромко сказал Хранитель когда все замолчали, – что сегодня мною заключен династический брак с наследницей престола матриархата Харнгират, Аррин Раланат. Ее высочество получила звание принцессы-консорта и право самостоятельных решений. Также она входит в наш совет монархов.

Сидящие за столом дружно встали и поклонились.

– Мы поздравляем вас, Владыка, и вас, ваше высочество, с заключением брака. – заговорил Светоч Древа. – И рады приветствовать в наших рядах матриархат Харнгират!

– Благодарю, – улыбнулся Йаарх и сел, указав Аррин на кресло слева от себя. – Начнем. Фархат, что нового в подготовке войск и строительстве укреплений?

Аррин заинтересованно посмотрела на легендарного воителя – слухи о нем докатились даже до Харнгирата. Очень старый, но еще крепкий сухощавый седой человек. Не зная, кто он, и не скажешь, что что-то представляет из себя – старик и старик, ничего особенного.

Князь заговорил о создании еще тридцати новых легионов по пять тысяч воинов в каждом. Самым трудным было обеспечить их продовольствием, которого катастрофически не хватало – страны Тени находились на грани голода. Йаарх нахмурился и отметил для себя в ближайшее время заняться этим вопросом. Хочешь не хочешь, а надо искать пути торговли с Землей – другого выбора просто нет.

По берегам материков Мерхарбра и Оллиниари спешно возводили множество береговых крепостей, отстоящих друг от друга в прямой видимости. Храрги придумали и очень быстро создали наземные торпедные батареи – пока в них оставались торпеды, ни один корабль не смог бы приблизиться к берегу. Именно эти батареи и устанавливали сейчас на причалах крепостей. Йаарх удивленно покачал головой, удивляясь инженерной смекалке бородатых коротышек. Они сильно напоминали ему толкиеновских гномов, тоже предпочитали жить в подземных городах, но были куда крупнее.

– Еще кое-что по поводу защиты береговой линии, – заговорил Повелитель Соухорна. – Вы знаете, что к нашим берегам не может приблизиться никто. Тому две причины – особого рода магия и морские чудовища, специально выведенные для этой цели. Установить защитные магические пояса вокруг материков мы не в состоянии, зато зародышей чудовищ имеем в достаточном количестве. И если засеять ими прибрежные воды стран Тени…

– А как же наши собственные корабли? – нахмурился Тортфир.

– Простейший амулет у капитана. Работает только в руках человека, на которого настроен. Мало того, создан при помощи магии Перерождений – маги Совета его скопировать просто не смогут. Соухорн готов поставить любое требуемое количество этих амулетов. Любой корабль, не имеющий их, будет на подходе к берегу ближе определенного расстояния тут же потоплен чудовищами. Это, конечно, не слишком надежная защита, но лучше такая, чем никакой.

– Думаю, нам стоит принять предложение Тла-Ана, – задумчиво посмотрел на схорра князь Фархат.

– Согласен! – резко кивнул Йаарх. – Прошу Соухорн обеспечить необходимое количество чудовищ и амулетов.

– Будет сделано, Владыка! – склонил голову схорр, что-то отметив в своем свитке.

– Хочу сообщить еще кое-что, – встал Светоч Древа. – Мы послали торговые экспедиции на все известные архипелаги Южного океана, там живет множество мелких племен, не интересующих Совет Магов, – мы с ними издавна торгуем. У них нашлись излишки продовольствия, которые вожди согласны продать, но только в обмен на оружие. Но это не все. Большинство из этих племен поклоняются Великому Темному.

– И?… – приподнял брови Хранитель.

– Узнав о вашем пришествии, они попросили о вассалитете. И готовы поставлять продовольствие безвозмездно, просят только, чтобы лучшие воины племен вошли в вашу свиту.

– Не проблема.

– Но… – аллорн смущенно взглянул на Аррин.

– Что?

– Они все мечтают иметь наследника вашей крови… Каждый прислал вам дочь или внучку в наложницы.

– О, Господи… – простонал Йаарх.

– Советую вам принять их, муж мой, – усмехнулась принцесса, в ее глазах плясали ехидные огоньки. – Ничего страшного.

– И сколько же их?

– Немногим больше двухсот, – в голосе Светоча Древа слышалась едва заметная ирония.

– Ваш мир меня скоро с ума сведет… – полузадушенно буркнул Хранитель.

Аррин закашлялась, чтобы сдержать смех – уж больно забавно выглядело покрасневшее лицо мужа. И что за странные у него предрассудки? Из-за наложниц так переживать? Использовал, когда захочется – и назад отцу брюхатой отослал. Что за проблема-то? Почему он так нервничает?

– Э-э-э… – встал почему-то покрасневший Молот Храргов. – Прощу прощения, Владыка, но…

– Что еще? – устало поинтересовался Йаарх.

– Ну… Это… В общем, матери кланов наши это… Тоже…

– Да толком говорите! – рявкнул Хранитель, понявший, что его ждут еще какие-то неприятности.

– Матери кланов потребовали того же… – едва слышно сказал храрг. – Простите, Владыка, я знаю, что вам это неприятно, но я против них никто. И если они прикажут мне плясать голым на площади, я буду плясать голым на площади.

– У вас матриархат? – изумилась Аррин.

– Нечто вроде того, – недовольно подтвердил Молот Храргов. – Только, скажем так, неявный. Но, поскольку наш народ дал Владыке клятву вассалитета, я не имею права скрывать это обстоятельство. Реально кланами руководят старшие матери, однако для внешнего мира всем управляют мужчины, на самом деле подчиняющиеся любым приказам матерей. Для вас, Владыка, отобраны самые родовитые и красивые дочери каждого клана.

– О, Боже! – Йаарх схватился за голову. – Да чтобы каждой из этих женщин уделить хоть каплю внимания, мне придется только этим и заниматься!

– Я уверена, что ты справишься, муж мой, – слегка насмешливо усмехнулась Аррин, положив ему руку на локоть.

– Наши старшие матери будут счастливы видеть у себя в гостях наследницу матриархата Харнгират! – поклонился девушке храрг.

Йаарх, наконец, справился с собой и хрипло выдохнул:

– Так чего же конкретно хотят от меня эти ваши старшие матери?

– Всего навсего, Владыка, чтобы взяли в жены по одной девушке из каждого клана. Не в гарем, а именно в жены. По одному древнему обряду.

Он снова поклонился Аррин и буркнул:

– Простите, ваше высочество, но я здесь ни причем.

– Ничего страшного, – многообещающе посмотрела принцесса на мужа, которого от этого взгляда передернуло. – Уж с девушками, считающими, что мужчина должен знать свое место, мы быстро найдем общий язык.

Она довольно ехидно ухмыльнулась, но Йаарх этого не заметил, был слишком ошеломлен свалившимся на его голову "счастьем". Далеко не сразу Хранитель опомнился и смог спросить:

– И сколько же у вас кланов?

– Совсем немного, Владыка! – поспешил заверить его Молот Храргов. – Всего-навсего сорок семь.

– Сорок семь… – тупо повторил Йаарх, помотав головой. – О, Господи…

Немного помолчав, он буркнул:

– Тла-Ан, дайте мне чего-нибудь выпить. Покрепче!

Тот, почти незаметно улыбаясь, отошел к небольшому столу слева и налил прозрачной жидкости из каменного кувшина в сделанный из человеческого черепа кубок. Йаарх отхлебнул хороший глоток и его глаза полезли на лоб – в кубке был чистый спирт! Вот уж неожиданность, не знал, что на Архре кто-то умеет гнать спирт. Продышавшись, он укоризненно взглянул сперва на Иллан-Илля, затем на Мрока и недовольно пробурчал:

– О таких вещах меня сначала спрашивать надо было.

– Простите, Владыка… – смутился аллорн. – Но капитаны действовали в режиме жесточайшего лимита времени. Возвращаться и спрашивать было бы глупо, никому в голову не пришло, что вам это может показаться неприятным – островитянки красивы даже по нашим меркам. Простите, они хотели, как лучше…

– А получилось как всегда! – зло бросил Йаарх. – Ладно, куда вас денешь. Согласен и на то, и на другое. Хватит об этом. Лучше скажите мне, сколько продовольствия могут поставить островитяне.

– Вполне достаточно для сорока легионов на полгода, – ответил Иллан-Илль. – Не слишком много, да и продукты непривычные – сушеная рыба, мука из плодов тинго, сухофрукты, черепашье мясо, моллюски. Но лучше это, чем ничего – мы не в том положении, чтобы привередничать.

– Вы правы, – тяжело вздохнул Хранитель. – Я в ближайшее время займусь торговыми связями с Землей. Тортфир, позаботьтесь о драгоценностях, первичный капитал на моей родине придется добывать их продажей.

Ланг поклонился и записал распоряжение Владыки в свой свиток.

– Фархат, – обернулся к хралу Йаарх. – А как дела с подготовкой воинов?

– Владыка… – тяжело поднялся на ноги тот. – Ну о какой серьезной подготовке может идти речь, если большинство новобранцев меньше месяца назад впервые взяли в руки оружие? Да, они стараются, наставники гоняют, как могут, но против опытных бойцов никто из них и минуты не продержится… Поэтому в первой линии обороны предлагаю использовать нас, фаланги храргов, а также гвардию Олтияра и Анрира при поддержке тяжелой кавалерии Саммана. Новые легионы я планирую поставить во второй линии. Ну и, понятно, использую для обороны крепостей, если придется.

– Мы могли бы перебросить на Мерхарбру несколько элитных дивизий, – вмешалась Аррин. – Спросите: как? В старой, давно заброшенной столице в горах есть все еще работающий портал, о котором никто, кроме меня с мамой и самых доверенных людей не знает.

– Очень интересное предложение, ваше высочество, – пристально посмотрел на нее Фархат. – Будем очень благодарны.

– Я оговорю это с мамой сразу по возвращении, – наклонила голову принцесса.

Князь отошел к висящей на стене большой карте и начал показывать, где расквартированы войска, какие и куда необходимо передислоцировать в ближайшее время. Рассказал какие крепости построены, какие нет и что требуется для их возведения. Аррин слушала его со все возрастающим изумлением – и это за каких-то два месяца? Трудно поверить. Девушка окинула задумчивым взглядом обсуждающих что-то монархов и военачальников – как же много дает сотрудничество разных народов, отдающих для достижения цели все свои знания и умения.

Когда Фархат сел, слово снова взял Светоч Древа:

– Простите, Владыка, но я не закончил о поставках. Разрешите продолжить?

– Конечно, – согласно кивнул Йаарх, которому вся эта говорильня уже успела здорово надоесть, но деваться было некуда.

– Мы с лангом Тортфиром и его дочерью решили произвести закупки продовольствия от имени Молаарна, скорее всего в Тронхорде. Пока никому не известно, что аллорны тоже стали вашими вассалами, это может пройти. Ничего подозрительного в том, что мы вдруг решили запастись продовольствием впрок, эрвы не увидят, разве что резко взвинтят цены.

– Эрвы? Это еще кто?

– Главы торговых гильдий Тронхорда, – пояснил аллорн, – они – реальное правительство республики, а вовсе не Собрание Сословий, несмотря на все декларации. Помимо того мы отправили торговые экспедиции в Аллиорноин, Колхрию и Фофар. Там согласны продать большие партии зерна. Конечно, по диким ценам, но выбора нет.

– Вы правы, – тяжело вздохнул Хранитель. – Но все это нужно провернуть быстро, до столкновения с восьмым флотом империи. После этого ваши корабли будут атаковаться сразу и без разговоров в водах любого государства.

– Естественно, Владыка, – позволил себе тонкую улыбку Светоч Древа. – Более того, первые корабли с зерном вскоре придут в наши порты.

– Я могу только поаплодировать, – склонил голову Йаарх.

С места поднялся командующий объединенными флотами, адмирал Дартон, высокий сухощавый человек с полуседой головой и ястребиным взглядом желтоватых глаз. Немного помолчав, он обвел взглядом собравшихся, ненадолго задержавшись на Хранителе, и сказал:

– Хочу сообщить вам, дамы и господа, что по последним донесениям разведки флоты Аллиорноина и Онстерна собрались у Каркомара и готовы к отходу. Думаю, атаки на северо-восточное побережье Олтияра можно ждать максимум через три недели. Скорее всего, флоты пойдут у западного побережья Онстерна, чтобы затем пересечь пролив и ударить неожиданно. Им кажется, что неожиданно, эти дилетанты никогда не умели воевать на море. Поэтому, по нашему плану, мы перехватим их ближе к выходу из пролива Синих Ветров, когда они начнут пересекать его.

Адмирал отошел к карте и начал показывать предполагаемые направления ударов флотилий, эскадр и даже отдельных кораблей. Йаарх очень быстро потерял нить его рассуждений и разозлился на себя, хотя, в общем-то, злиться было не на что – военно-морского образования он не имел и в тактике морского боя разбирался не лучше пьяного плотника.

"Все бы тебе, зараза, на готовенькое… – недовольно буркнул Совмещающий Разности. – Вот ведь скотина ленивая!"

Йаарх не успел ответить, ему вдруг стали полностью ясны объяснения адмирала. Сначала он просто обалдел, не сразу сообразив, что Меч, видимо, передал ему знания и опыт кого-то из прежних Хранителей, решив, что без этого не обойтись. Осталось только поблагодарить, но Совмещающий Разности не ответил, снова сделав вид, что его здесь нет.

Обдумав с точки зрения нового опыта план адмирала, Йаарх восхитился. Великолепно! Других слов у него не нашлось. Один только штрих насторожил, видимо Дартон просто упустил это из виду. Острова и островки архипелага, возле которого планировали перехватить корабли противника, образовывали собой очень интересный рисунок. При определенном везении несколько вражеских кораблей вполне смогут ускользнуть, а этого допускать никак нельзя – флот должен просто бесследно исчезнуть.

Хранитель встал, извинился перед замолчавшим Дартоном и высказал свою мысль. Адмирал несколько минут размышлял, пристально глядя на карту, затем удивленно покосился на Йаарха, никогда прежде не вмешивавшегося в тактические споры, и сказал:

– Вы правы, Владыка, этого момента я действительно не учел. Видимо, надо оставить в засаде несколько кораблей.

Когда Дартон закончил, с места поднялся мрачный схорр, Кро-Ртан Тгу-Дхорн, командующий флотами схорров, аллорнов и храргов. Именно им предстояло атаковать восьмой флот Фофара, выходящий из-за мыса Бурь. Бой решили начинать, когда фофарцы окажутся между двумя рифовыми поясами и деваться им будет некуда. Первыми в дело должны вступить черные барки Соухорна и морские чудовища, сопровождающие их. Как только фофарцы сообразят, что происходят и организуют оборону, атаку поддержат с тыла прячущиеся за рифовыми островами фрегаты аллорнов. В то же время с фронта ударят броненосцы храргов. Именно на них возлагалась основная задача по уничтожению кораблей противника при помощи торпед – больше двадцати броненосцев успели оснастить новым оружием.

Однако были две проблемы. Воздушная Гвардия и боевые маги. Особенно адмирала беспокоили последние – они многое могут. Да, маги аллорнов и схорров способны противостоять, но древние народы имели их немного.

Йаарх немного подумал, и предложил храргам разработать станковые зенитные арбалеты, которые станут очень неприятным сюрпризом для Воздушной Гвардии. Бородатые коротышки, изумленные необычной идеей, тут же принялись что-то лихорадочно чертить в своих свитках и яростно спорить вполголоса. А вот магами, видимо, придется заняться ему самому, Серый Меч подсказал несколько очень интересных заклятий. Представив себе вытянувшиеся лица фофарцев, когда они поймут, что все их заклинания срабатывают совсем не так, как задумывалось, Хранитель едва удержался от смеха.

Слушая обсуждение плана кампании, Аррин никак не могла избавиться от глупого чувства, что победа – вот она, рядом, совсем близко, только руку протяни. Но одновременно хорошо отдавала себе отчет, что на самом деле все иначе – достаточно вспомнить соотношение сил, чтобы забыть об эйфории. Еще девушка сомневалась рассказывать или нет о найденном в древних свитках коде портала в Кармияр. Однако по здравому размышлению решила, что все же не стоит скрывать столь важную вещь от мужа и союзников.

Какой-то шум привлек внимание, Аррин подняла голову и замерла – в зале появился человек в серо-серебристой мантии высшего мага Серой Башни. "Предательство! – раненой птицей забилась в голове мысль. – Бежать!" Принцесса всполошенно оглянулась, но никого появления колхрийского мага почему-то не встревожило.

– Приветствую вас, Магистр Книги, – заставил ее вздрогнуть голос мужа.

– Я тоже рад видеть вас, Владыка! – поклонился маг.

Только услышав, как назвал гостя Йаарх, Аррин немного успокоилась. В Харнгирате тоже слышали о мятежном молодом маге, победившем на выборах вопреки воле Совета Башни. Однако она продолжала настороженно смотреть на Эльнора, не понимая, что он здесь делает, да и как вообще мог здесь оказаться. Заметив испуг девушки, Хранитель улыбнулся ей:

– Не надо нервничать, Аррин, Эльнор на нашей стороне.

– Аррин? – встрепенулся маг, с недоумением уставившись на девушку. Некоторое время он разглядывал принцессу, как невиданного зверя, затем перевел наполненный недоумением взгляд на Хранителя, как бы спрашивая, а что эта особа здесь делает.

– Позвольте представить вам, Магистр Книги, Аррин Раланат-Фальберг, наследницу харнгиратского престола, мою старшую жену и принцессу-консорта, – понимающе усмехнулся Йаарх.

– Принцесса-консорт… – ошалело повторил Эльнор. – Значит, Харнгират с нами?

– Отныне – да! – гордо вздернула голову Аррин. – Но, как я уже говорила Владыке, наш союз должен остаться в тайне.

– Это понятно любому здравомыслящему человеку, – согласился маг. – Раз так, у меня есть для вас кое-что интересное.

Открыв принесенную с собой папку, маг некоторое время рылся в ней, после чего протянул девушке несколько листков дальсовой бумаги, которую делали только на Колхрии, остальные страны до сих пор пользовались пергаментом. С недоумением взяв исписанные мелким почерком листки, Аррин с недоумением спросила:

– И что это такое?

– Списки людей из вашего окружения, на самом деле работающих на Серую Башню.

Глаза принцессы расширились, и она впилась взглядом в листки. Вдруг она мертвенно побледнела и с отчаянием посмотрела на Эльнора.

– Мне незачем лгать вам, ваше высочество, – с грустью сказал он, поняв, что девушка нашла в списках предателей кого-то очень ей близкого.

Взяв себя в руки, Аррин сухо поблагодарила мага, села и продолжила изучать списки. Ей было очень больно, девушка отчаянным усилиям сдерживала неуместные здесь и недостойные воина слезы. Ведь ее предал, да не просто предал, а с самого начала предавал человек, которого она считала самым близким после матери. "Мы же росли вместе, Риаллин, почему? – шептали дрожащие губы. – Чего тебе не хватало?… Как же это?… Мать Сущего…" И предательство молочной сестры – правда, Аррин как-то сразу поняла это, вспоминая некоторые штрихи в поведении той, слишком настойчивое любопытство к государственным тайнам и планам матриарха. Девушка сжала зубы и заставила себя отрешиться от своей боли, прислушавшись к словам мага.

– У меня очень неприятные известия, друзья мои, – голос Эльнора был мрачен. – В Фофаре уже после отплытия восьмого флота был вызван из ссылки и назначен главнокомандующим небезызвестный вам Раган Ог-Фасанг.

Все военные в зале, кроме схорров, в единодушном порыве вскочили на ноги и зашумели, обсуждая между собой новость и не обращая никакого внимание на удивление остальных, с недоумением глядящих на этот переполох.

– И что это значит? – недоуменно поинтересовался тоже вставший Йаарх.

– Позвольте объяснить, Владыка, – повернулся к нему адмирал Дартон. – Раган Ог-Фасанг – гениальный флотоводец. Я бы не рискнул выходить против не него, не имея, по крайней мере, пятикратного перевеса.

– Разве один человек может иметь такое большое значение?

– К моему глубочайшему сожалению, может, – тяжело вздохнул адмирал. – Он с двумя-тремя кораблями громил целые эскадры, будучи еще капитаном. А чего ждать от Ог-Фасанга после того, как он получил в свое распоряжение все гигантские флоты Фофара? Я просто не знаю…

– Вы собрались сдаваться? – приподнял брови Хранитель.

– Нет, конечно! – обиженно возразил Дартон. – Но если мы не придумаем чего-нибудь необычного, Ог-Фасанг позавтракает нашими флотами и даже не подавится.

– Ясно… – нахмурился Йаарх. – Когда же стоит ждать этого гения в гости?

– На наше счастье не раньше, чем через четыре-пять месяцев. Надеюсь, за это время мы сумеем что-нибудь сообразить. И надо помнить, что после уничтожения восьмого флота Фофара участия в войне аллорнов, храргов и схорров уже не скрыть. Ог-Фасанг безусловно учтет это обстоятельство при разработке своей тактики.

– Вы забыли о новом оружии, торпедах! – заговорил храргианский адмирал Вух-Р'арм.

– Отнюдь! – возразил Дартон. – Однако флот броненосцев слишком мал, а выстроить новые мы просто не успеем. Ведь, если я не ошибаюсь, на постройку одного требуется около трех лет?

– Не ошибаетесь… – со вздохом согласился храрг.

– Вот видите. Нужно еще какое-нибудь необычное оружие, или мы проиграем.

– Не знаю, говорили ли вам об этом, – сказал Йаарх, потирая переносицу, – но я хочу организовать торговлю со своим родным миром. Там разработано множество мощного оружия, есть корабли размером с гору, способные за несколько минут уничтожить огромный город.

– Нет, я об этом не слышал, Владыка… – удивленно покачал головой адмирал. – В таком случае я бы советовал как можно быстрее добыть такое оружие.

– В ближайшее время займусь этим вопросом, – пообещал Йаарх. – Есть еще что-нибудь на сегодня?

– Нет, Владыка, – поднялся на ноги Повелитель Соухорна.

Что-то не давало Хранителю покоя, что-то саднящее на краю сознания. Какое-то несоответствие. Не сразу он понял, что его беспокоит, а поняв, спросил:

– Кто-нибудь может объяснить мне почему Фофар, при всей его перенаселенности, не занимает Диких Земель?

– Барьер Масуана, – коротко ответил Иллан-Илль.

– Что это? – удивился Йаарх.

– Цепь высочайших гор по всему побережью Диких Земель, она непроходима для бескрылых, – пояснил аллорн. – Грифонов же не так много, чтобы перевезти поселенцев.

– А со стороны самого Фофара?

– Весь материк пересекает Ахоронский хребет, который еще выше Барьера Масуана. Пересечь его можно по трем перевалам, проходимым только летом. Однако рядом с этими перевалами живут горные племена, отчаянные сорвиголовы. Имперская армия не раз пыталась выбить их оттуда, но так и не смогла. Горцы в ответ нападают на пограничные селения и грабят их, Фофару приходится держать там крупные гарнизоны.

– А маги? – приподнял брови Хранитель.

– Не знаю причины, но даже самые сильные заклинания у перевалов гаснут, – развел руками Иллан-Илль. – Так что атаковать почти бессмысленно, удержать перевалы может даже небольшой отряд – слишком узки, не подведешь войска.

– Рад, что хоть кого-то Серая Башня не смогла подчинить, – покивал Йаарх. – Надо будет подумать, возможно сумеем как-то использовать этих горцев. На сегодня, похоже, все.

– Вы правы, Владыка! – заговорил Тла-Ан. – А теперь позвольте пригласить вас…

– Прошу прощения! – перебила его Аррин. – Предварительно я должна кое-что сообщить.

– Прошу, ваше высочество! – поклонился схорр.

Йаарх удивленно покосился на жену.

– Прежде всего я хотела бы задать несколько вопросов Магистру Книги, – повернулась к магу девушка.

– Задавайте, – прищурился насторожившийся Эльнор.

– Слышали ли вы о восстании в Кармияре, на материке Конгфидан?

– Слышал, конечно, – пожал плечами маг, – но не придал этому значения. Их столько было этих восстаний…

– Так вот, – тон Аррин стал торжествующим, – по последним нашим данным, воины Несущего Пламя взяли Короматтер.

– Это невозможно! – расширились глаза Эльнора. – Стены Короматтера не уступают стенам городов империи в пору расцвета!

– Наши разведчики видели этот бой, – холодно сказала принцесса. – Несущий Пламя гнал перед своими воинами огненные стены. А городские укрепления от его заклятий просто рассыпались, задавив большинство защитников.

Йаарх с Эльнором потрясенно переглянулись – оба знали, что самостоятельная инициация даже самого талантливого мага почти невозможна. Должно было случиться чудо, чтобы она произошла.

– А не кажется ли вам, господа, – продолжила Аррин, – что повстанец, захвативший и удержавший полстраны, собравший в единый кулак кочевые кланы, может оказаться ценным союзником? Его воины на него буквально молятся.

– Да, – согласился Молот Храргов, огладив бороду. – Несущий Пламя мог бы и в самом деле стать нашим союзником.

– До Конгфидана надо еще добраться, что далеко не так просто, – резонно возразил князь Фархат.

– В этом я могу помочь, – усмехнулась Аррин.

– Это как же? – поинтересовался Йаарх.

– Дело в том, что неподалеку от Короматтера находятся развалины древнего города, в одном из подземелий которого есть работающий портал. Лет десять назад в одной старой книге, написанной еще на одном из диалектов харгата, а не на всеобщем, мама нашла код доступа туда. Она отправила разведчиков, а когда они вернулись, то сообщили, что портал ведет в Кармияр, в окрестности Короматтера.

– Интересно… – протянул Морхр. – Даже более, чем интересно.

– Наши купцы ходят на Конгфидан через этот портал уже несколько лет, – вздохнула принцесса, не слишком хотевшая выдавать эту тайну. – Это приносит Харнгирату немалый доход. Если бы не эта торговля, то во время последнего голода мы бы просто не выжили.

Йаарх встал, подошел к Аррин и поцеловал ей руку со словами:

– Я очень рад, что столь умная и красивая девушка удостоила меня чести стать ее мужем!

Принцесса выглядела польщенной, но одновременно и удивленной. Вот уж кем-кем, а красивой она себя никогда не считала – не питала иллюзий по поводу своей внешности. Аррин смотрела на мужа, видела в его глазах нежность и предвкушала предстоящую ночь.

– Считаю необходимым, – повернулся к остальным Йаарх, – завтра же встретиться с Несущим Пламя. Со мной отправятся Светоч Древа, Повелитель Соухорна и ее высочество Аррин.

– Владыка! – возразил Морхр. – Не стоит вам рисковать собой!

– Вы забыли, что я теперь очень малоубиваем, – иронично усмехнулся Хранитель.

Немного подумав, Йаарх достал кинжал и воткнул его себе в глаз, затем вытащил и зарастил рану. В зале воцарилось потрясенное молчание, далеко не все были в курсе его новых способностей.

– Так что, как видите, – продолжил он, – мне не грозит никакая опасность. Но чтобы не слишком рисковать, я возьму для охраны моих кровных братьев и сестер.

– Я настаиваю, Владыка, – встал Фархат, – чтобы кроме них с вами пошел полный боевой отряд Дархада. В его отряде лучшие воины нашего народа!

– Я согласен с князем, – поддержал храла Морхр. – Пусть вы и не слишком уязвимы сейчас, но охрана никак не помешает.

– Хорошо! – досадливо поморщился Йаарх. – Пусть будет охрана.

– И лучше, если вы отправитесь верхом на волгхорах, – добавил Фархат.

Хранитель поднял руки, соглашаясь на все. Хоть и надоела ему до зубной боли эта постоянная забота о его безопасности, но обижать вассалов не хотелось – понимал причину. Ведь он последняя надежда для всех собравшихся здесь. От этого землянин чувствовал себя очень неуютно – ведь он просто человек со своими слабостями и недостатками, а отнюдь не вала Мелькор. А вдруг не оправдает их чаяний? Что тогда? Очень хотелось снова остаться наедине с Мечом, снова быть никому и ничем не обязанным. Однако – увы, уже невозможно, бросить на произвол судьбы положившихся на него Йаарх не мог, не чувствовал себя вправе. Обреченно вздохнув, Хранитель закрыл совет и отправился на ужин для избранных, куда пригласили только разумных из его свиты.

Решив поговорить с Мелрией, Альминой и Ниеллень, Аррин задержалась в зале – есть она не хотела, ужин в компании чопорных генералов и адмиралов ничуть не привлекал девушку. Она помахала аллорне, снова залюбовавшись нечеловеческой красотой ее лица.

– Мы хотели бы поговорить, – приблизилась Ниеллень.

– Вы тоже? – слегка приподняла брови принцесса. – Очень хорошо, нам немало надо обсудить. Только нашему драгоценному мужу об этом разговоре знать совсем необязательно.

– Согласна, – усмехнулась Мелрия. – О нем ведь говорить будем.

– А мужчинам вовсе не следует знать, что думают о них женщины… – рассмеялась подошедшая Альмина. – Не то сильно удивятся.

– Это еще слабо сказано! – присоединилась к ней Аррин.

Четыре девушки нашли свободные покои и расселись по креслам, приказав первому попавшемуся слуге принести бокалы и бутыль легкого шипучего вина, делать которое умели только схорры. Они довольно долго присматривались друг к другу, делая понятные только им самим выводы об остальных. К Мелрии с Ниеллень наследница матриарха относилась с симпатией, а вот лангиана Альмина и до сих пор вызывала настороженность – слишком опасна была эта некрасивая, полноватая девушка. Аррин хорошо помнила устроенный ею финансовый кризис, помнила крах банков Харнгирата, голод и прочие тому подобные "прелести". Едва вытащили страну из ямы, оставшись по уши в долгах у Фофара.

– Меня беспокоит поведение Йаарха и его глупые предрассудки, – заговорила Мелрия, накручивая на руку свою черную косу.

– А в чем дело? – удивилась Аррин.

– До брака с тобой он постоянно мучился от желания, но не подходил ни к одной женщине, хотя ему достаточно было мигнуть, чтобы любая бросилась, – вздохнула хралка. – На меня смотрел жадно, но ничего не говорил. А я решила проверить свои подозрения и не шла ему навстречу – подсылала подруг, служанок, придворных дам, даже рабынь – нет, ни с одной и ничего. Меня это сильно смущает.

– А меня нет, – пожала плечами принцесса. – Для меня такое как раз обычно. Но он – Владыка, а потому ты права, это неправильно. Я так и не поняла, почему его так смутили присланные вождями наложницы.

– Вы забываете, что Йаарх из другого мира, – вмешалась Альмина. – Я тоже поначалу удивлялась его поведению – давно мечтала попасть к нему в постель, да только ничего не получалось, хоть намека от него ждала, была рядом, чтобы оказаться в нужный момент под рукой, но увы. Потом задумалась и осознала, что для него дико все, привычное нам. Поэтому не стоит нервничать – мы его жены и вполне способны решать такие вопросы самостоятельно, подставляя ему в нужный момент женщин. А вот то, что у него больная совесть, куда хуже.

– Больная совесть? – приподняла брови Аррин. – Ты что имеешь в виду?

– Наш муж боится казнить даже врага, переживает по поводу его смерти так, что на него смотреть страшно… – тяжело вздохнула лангиана. – Он даже из-за тех жрецов себя долго терзал.

– Ты серьезно?… – не поверила принцесса.

– К сожалению, да.

– Весело… Вот уж чего не ждала, мне он показался очень жестким.

– Когда надо, он действует жестко и даже жестоко, – усмехнулась Альмина. – Но ты бы видела, что с ним потом творится, как его корчит…

– Вот в такие моменты ему никак не помешает умная женщина рядом, – решительно заявила Мелрия. – Знаешь, тебе надо было просто проявить инициативу, и он бы свалился в твои руки, как сбитое камнем яблоко.

– Извини, но ты ошибаешься, – отрицательно покачала головой лангиана. – Я сразу поняла, что ничего у меня не выйдет, не тот человек. Девочки, примите одну истину – он иной, он ничем не напоминает наших мужчин.

– Да? – скривилась Аррин. – Но что тогда делать?

– Предлагаю маленький такой женский заговор, – взгляд лангианы стал ироничным.

– С какой целью? – взметнулись вверх брови Мелрии.

– А чтобы оградить Владыку от него самого и его предрассудков!

– Что ж, идея неплоха, – согласилась Аррин. – Но как конкретно ты собираешься это делать?

– Во-первых, внимательно наблюдать за ним и как только заметим, что ему нужна женщина, или самим укладывать его в постель или подсовывать наложницу – мужчина, страдающий от желания, на на что не годен и думает только об одном, я в этом давно убедилась. Во-вторых, – и это больше касается тебя, Аррин, – брать тяжелые решения на себя, максимально ограждая Йаарха от этого – не то начнет рефлексировать в самый неподходящий момент.

– Пожалуй, ты права, – вздохнула принцесса. – А для начала предлагаю составить расписание.

– Какое? – удивилась Ниеллень.

– Кто в какую ночь с ним будет. Сегодня предлагаю тебе с нами пойти, ты тоже его жена. А то он смотрит на тебя как на красивую статую, а не как на живую женщину.

– Да я с удовольствием, – раскатился по покоям серебристый смех аллорны. – Мне такое отношение совсем не нравится и я уж постараюсь убедить его, что я далеко не статуя.

– А завтра тогда мы с Мелрией, – хищно усмехнулась Альмина.

– Нет, я уж до родов погожу, – отказалась хралка. – Потом.

– Тогда возьму с собой Гирх-Ирт.

– Это еще кто? – покосилась на лангиану Аррин.

– Храргианка, одна из тех, что матери кланов Йаарху в жены прочат, самая предприимчивая.

– Что ж, договорились, – встала принцесса. – Извините, девочки, покину вас, устала страшно. На ходу засыпаю. Надо отоспаться перед ночью.

Она попрощалась, нашла слугу и потребовала отвести ее в выделенные им с мужем покои, где тут же уснула прямо в гостиной на диване, не добравшись до спальни.

– Йаарх! – отвлек его от размышлений голос Лли-Ан. – Ты где?

От неожиданности Хранитель подпрыгнул в ванне и непроизвольно ухватился за три свисающих с потолка разноцветных тонких щупальца. Откуда-то донесся испуганный писк, и на него потоком полилась вонючая черная жидкость. Появившаяся на пороге схорра ошарашенно замерла, а затем согнулась в приступе хохота.

– Н-ну з-зачем ж-же… – сквозь смех простонала она. – Н-ну з-зачем ж-же з-заставлять б-бедного т-тла-т-тхана оп-порожняться н-на с-себя?

– Откуда мне знать?! – взорвался обозленный Йаарх, с брезгливостью отряхиваясь. – Схватился за эти щупальца…

– В-владыка… – Лли-Ан никак не могла прийти в себя, ее буквально трясло от смеха. – Все просто… Красное щупальце – горячая вода, белое – холодная, зеленое – мыло… Но все вместе…

– Что такое все вместе я уже знаю… – раздраженно буркнул Хранитель.

Он долго отмывался от слизи, но далеко не сразу удалось избавиться от тошнотворной вони. Лли-Ан даже пришлось принести своему сюзерену какую-то особую мочалку, иначе он так и продолжил бы "благоухать". За это время успела встать и одеться Аррин, тоже едва сдержавшаяся от смеха, когда схорра рассказала ей о забавном происшествии.

Через полчаса мрачный Йаарх стоял на портальной площади, оглядывая своих спутников. Перед аркой проверяли оружие и упряжь волгхоров хралы, которых он насчитал двадцать четыре – полный боевой отряд. Помимо них присутствовали его кровные братья и сестры, князь Фархат, Светоч Древа и Повелитель Соухорна. Не успел Хранитель подойти, как на него с радостным визгом налетел Росинант и тут же облизал обожаемому хозяину лицо, отчего настроение у того упало совсем уж на низкую отметку. Пришлось создавать носовой платок и вытираться, тихо ругаясь себе под нос. Волхор все пытался продолжить свое черное, дело, но Йаарх был наготове и уворачивался. Только взобравшись в седло, он облегченно перевел дух.

– Все готово, Владыка! – выступил вперед князь. – Но думаю будет лучше, если с вами отправлюсь и я. Так уж вышло, что любой воин Архра слышал обо мне, хотя заслуги мои не столь велики, как говорят.

– Это даст кое-какие преимущества в переговорах с Несущим Пламя, – согласился с ним Тла-Ан.

– Да и сами переговоры лучше начинать от имени хралов, не стоит сразу ошарашивать кочевников возвращением Повелителя Тени, – добавил Иллан-Илль.

Немного подумав, Йаарх согласно кивнул – вассалы полностью правы, они лучше разбираются в психологии людей своего мира. Заметив, что наследницу престола Харнгирата усадили на какого-то волгхора, он скомандовал:

– Вперед! Аррин, открывай портал.

Принцесса четко произнесла заклинание, добавив в него код Кармияра, и арка замерцала. Близнецы Кват и Махр первыми сдвинули своих волгхоров с места и скользнули в портал, держа наготове мечи, а за ними двинулись и остальные. Йаарх ехал посреди отряда. Когда он оказался под аркой, в глазах на мгновение потемнело, и довольно высоко поднявшееся желтое солнце внезапно прыгнуло к горизонту, а красное сместилось в зенит – Кармияр лежал западнее Соухорна. И куда ближе к экватору. Хранителя давно удивлял умеренный климат Архра, по сравнению с Землей здесь был просто рай – ни тебе пустынь, ни больших ледников. В любых широтах вполне можно жить. Где-то жарче, где-то холоднее, но непригодных для людей мест попросту не существовало. Иногда у Йаарха даже возникало подозрение, что этот мир создан искуственно.

Вспомнив ночь, Хранитель поморщился – безумная сексуальность уроженцев Архра до сих пор приводила его в недоумение. Вспомнив свои предположения об излучении, он спросил у Меча не подтвердились ли они.

"Как ни странно, подтвердились, – недовольно буркнул тот. – На орбите планеты тысяча двадцать четыре проецирующих спутника, они покрывают излучением всю поверхность Архра. К сожалению, я не смог разобраться в его параметрах…"

"Почему?"

"Излучение импульсное, идет сложно модулированными короткими пакетами, каждый раз разными. Повторяться они начинают раз в восемь дней. Можно было бы задействовать внешнюю память Предела для анализа, но тогда будет выдан только общий результат. Поэтому предпочту анализировать сам, чтобы полностью понять суть. Хочу только кое-что спросить у тебя…"

"Спрашивай".

"Ты уверен, что хочешь уничтожить эти спутники и превратить Архр в подобие Земли с ее дикими пуританскими религиями?" – в голосе Совмещающего Разности явственно звучало сомнение.

"Отнюдь не уверен… – вздохнул Йаарх. – Но ведь это отсутствие свободы выбора!"

"Возможно, и так, – не стал спорить Меч. – Учти только один момент. Скорее всего после исчезновения излучения привыкшие к нему с рождения люди свалятся с лучевым голоданием. И неизвестно какой процент их выживет".

"Ясно… Что ж, оставим пока этот вопрос открытым. Подумаю, что можно сделать".

Меч неслышно для него рассмеялся – мальчишка еще не понимает, что после встречи с драконом станет способен играть реальностями, как детскими кубиками. И обязательно увлечется этой игрой – ни один Хранитель не избегал этого. Главное в данный момент – постоянно держать его в состоянии гнева, в ином Предел не постигается. Это позже, после объединения Йаарха придется учить пребывать в созерцательном спокойствии. А сейчас?… Нет, сейчас пусть делает все, что взбредет в его дурную голову.

Йаарх наконец-то осмотрелся и приподнял брови. Отряд вышел из портала посреди развалин, а сам портал оказался встроен в стену – не зная где искать, найти его было почти невозможно. Окружающий пейзаж изрядно позабавил Хранителя – слишком напоминал поросшие невысоким колючим кустарником пустынные горы вокруг Иерусалима.

– Здесь что, вся местность такая? – повернулся он к Аррин.

– Почти, – ответила принцесса. – В Кармияре только по побережью идет полоса плодородной земли, да и то не везде.

– Чем же здесь живут люди?

– Скотоводы-кочевники. Держат огромные стада, ткут шерсть, заготавливают мясо – его сохраняют особыми заклинаниями шаманы, не портится несколько лет. Зимой кланы торгуют, а летом пасут свои стада. Не знаю только, что будет теперь, когда Несущий Пламя разрушил Короматтер… Ведь именно туда приходили торговые корабли со всего мира.

– Увидим, – усмехнулся Хранитель. – Веди.

Кавалькада сдвинулась с места и понеслась. Холмы мелькали мимо, но Йаарх не смотрел на них, погрузившись в свои мысли. Архр вместе со всеми его заморочками слишком не нравился землянину. Нельзя так жить! А значит, придется забыть о себе и отдать все силы, чтобы изменить этот страшноватый мир.

Данир внимательно осматривал упряжь своего жеребца, одновременно поглаживая его, чмокая и приговаривая ласковые слова. Чуткие уши животного подергивались, слушая слова хозяина. Молодой воин оглянулся на остальных, тем временем стреноживших лошадей и сноровисто разводящих костер. Кочевник гордо усмехнулся – ему всего двадцать четыре, а уже десятник, Несущий Пламя отметил его храбрость в последнем бою. Лично! Не каждому выпадает такая честь.

Сейчас десяток был в дозоре к западу от Короматтера, пошли слухи, что там видели чужие отряды – а такие слухи надо проверять, иначе враг неожиданно свалится тебе на голову. Вспомнилось, как рушилась гигантская стена Короматтера, и Данир поежился – велика сила их вождя, настолько велика, что дух захватывает. А ведь Несущий Пламя моложе его самого. Трудно поверить, что в таком возрасте человек смог достичь столь многого, однако факт. Вся степь пала перед великим вождем, все племена принесли ему клятву верности. Только вот не хотел бы Данир быть на месте Несущего Пламя – слишком страшна была судьба того.

Место для привала выбрал проводник, светловолосый Тирох из клана Лисиц. Насколько знал Данир, неподалеку развалины какого-то древнего города, никто уже не помнил какому народу он принадлежал и кто его разрушил. От этих развалин до Короматтера было около трети дневного перехода, совсем недалеко. Чужих следов пока обнаружить не удалось, но терять бдительности не стоит – все может случиться, жизнь непредсказуема. Только духи предков ведают будущее, живым это недоступно.

Присев к костру, молодой десятник немного расслабился – дозорные предупредят, если что. Надо немного отдохнуть, быстро поесть и снова отправляться в путь. Да желтого заката необходимо пройти еще половину дневного перехода, как минимум. К сожалению, опасения оправдались – не успел Данир съесть кусок вяленого мяса, как раздался крик Ориха, одного из дозорных:

– Чужаки!

К холму, на котором расположился десяток, приближались клубы пыли, явно немалый отряд несется галопом. Выругавшись, Данир обнажил меч и бросился к своему жеребцу. Вскоре воины были уже верхом и готовились встретить врага. Но когда первые всадники показались у холма, многие степняки сдавлено охнули, а десятник осенил себя знаком, отвращающим злых духов. Чужаки ехали не на лошадях, а на гигантских, в рост человека, волках! Легендарных волгхорах, давно уже выбитых в Кармияре. Данир когда-то слышал о волчьих всадниках, кто-то рассказывал о них. Но кто и что? Он начал лихорадочно припоминать, и вспомнил. Года два назад в их стойбище пришел старый сказитель, он и рассказывал о хралах, непобедимых воинах, разгромивших многие сильные страны очень далеко от Кармияра. А также об их легендарном князе Фархате, совершившем невозможное. Старик говорил, один храл способен справиться с десятью обычными воинами. И что вместо коней у них – волгхоры.

Волчьи всадники остановились у подножия холма, на вершине которого готовился к бою десяток Данира. Наверх поднялся спешившийся высокий старик в коричневом кожаном костюме. Степняки облегченно выдохнули – похоже, не собираются нападать. Незнакомец, подойдя вплотную, приложил руку к сердцу, поклонился и сказал:

– Мы – посольство народа хралов к Несущему Пламя. Мое имя – князь Фархат.

Значит, хралы не легенда? Но как тогда они здесь оказались?!

– Я рад приветствовать великого воина в наших степях! – ответил через некоторое время Данир, с трудом взяв себя в руки. – До нас тоже дошли легенды о вашем подвиге, князь. Наш отряд проводит вас до города.

– Благодарю! – наклонил голову тот.

Вскоре десяток двинулся по направлению к Короматтеру, волчьи всадники отправились следом. Кони испуганно косились на гигантских волков и хрипели, степняки с трудом удерживали их от бегства. Данир поглядывал на князя Фархата и ежился, подсознательно ощущая, что вскоре все изменится. Почему ему так казалось, воин не знал, но был полностью в этом уверен. Что ж, пусть будет что будет, будущее нужно встречать с открытыми глазами, без страха.

Глава 2. Дочь бури

Волны негромко бились о высокие гранитные набережные Тукама и, казалось, Седой Старик, океан, чем-то разгневан на этот древний островной город, который, хоть формально и принадлежал Храдуну, фактически уже добрых полторы тысячи лет был вольным городом, платя королю только дань. Вдали, сквозь предрассветный туман, виднелись неприступные Цитадели Света и Тьмы, защищавшие город от возможных нашествий с моря. А за ними, на самом побережье, стоял огромный, похожий на ступенчатую пирамиду замок с додекаэдром на вершине – замок Аринар, обиталище Совета Магов города. Находящийся позади цитаделей порт был очень большим, сотни и сотни длинных молов врезались в море, служа пристанью тысячам кораблей со всего света. Стоящие на берегу склады и пакгаузы выстроили из красного камня, и они напоминали собой скорее богатые дома, чем обычные портовые сооружения.

Тукам только начинал просыпаться, по улицам двинулись тележки зеленщиков и молочников, у складов появились первые грузчики, открылись лавки и пекарни. Город был богат – вся торговля Храдуна с Харнгиратом, Онстерном, Морнфидом, Молаарном и странами Мерхарбры шла через него. Немало денег от этой торговли осаждалось и в карманах жителей Тукама, даже самые распоследние подметальщик улиц или посудомойка могли позволить себе съесть кусок мяса и выпить кружку свежего эля в близлежащей таверне, а то и зайти в недорогой муниципальный Дом Удовольствий. Горожане благословляли своего короля Орсарра, одного из магов Совета Серой Башни и едва ли не молились на магистрат города, дающий им жить безбедно, а главное, не обременяющий лишними налогами.

Ларна стояла у парапета на набережной и любовалась первыми лучами солнца, скользящими по мачтам кораблей. Она с детства любила встречать рассвет в порту – нигде больше не было столь красиво и одухотворенно. Разноцветные рассветные лучи зажигали кончики мачт зовущими куда-то вдаль огоньками, вымпелы трепетали под набирающим силу ветром и, казалось, тоже звали за горизонт. Как жаль, что так было здесь только рано утром, пока еще не началась суета погрузки и разгрузки. Взгляд Ларны рассеянно скользил по мачтам кораблей, она пыталась понять откуда пришел каждый. Вон тот четырехмачтовый ландер явно из Анрира, этот вот барк, судя по очертаниям, из Фофара, а у дальнего причала вообще пришвартовался белоснежный фрегат аллорнов с гордым профилем Древесной Девы на носу. Сколько она читала об этом прекрасном и загадочном народе и как мечтала увидеть прекрасные города Молаарна своими глазами. Да и на Колхрии хотелось бы побывать, отец часто рассказывал дочери о Колгарене, городе тысяч мостов. Вот бы увидеть все это своими глазами, ведь дома так скучно. Неведомое издавна влекло девушку, и она почти каждый рассвет встречала в порту.

Правда, в последние годы у Ларны появилась еще одна причина сбегать из дому пораньше, пока не встала хозяйка. После того, как умерла ее мать, старшая жена богатого купца Тургама Далосейна, он приблизил к себе молодую анририанку, недавно купленную на рынке. А еще через год дал рабыне свободу и женился на ней. С тех пор для Ларны не стало жизни в родном доме, мачеха преследовала ее как только могла, жестоко наказывая за мельчайшую провинность. Она много раз жаловалась отцу, но тот не верил, да и, завороженный молодой женой, почти перестал обращать внимание на дочь. А ведь раньше она была его любимицей…

Год назад Тургам Далосейн неожиданно умер, оставив почти все свое имущество любимой жене. Злые языки поговаривали, что без нее тут дело не обошлось, не мог умереть просто так здоровый человек – скорее всего отравили. После его смерти Ларна старалась появляться дома только поздно вечером и не показываться хозяйке на глаза, убегая рано утром. С каким нетерпением девушка ждала своего шестнадцатилетия, ведь кое-что должно было достаться и ей по завещанию отца, но только тогда, когда она станет совершеннолетней, а до того она обязана была слушаться мачеху, даже если бы та решила выдать падчерицу замуж.

Девушка мечтательно прищурилась – после дня рождения, до которого осталось совсем немного, у нее будет собственный дом, больше не придется видеть донельзя опротивевшее лицо мачехи Ниррин. Скорее бы уж проходили эти три месяца… А тут еще скоро выпускные экзамены в школе, из-за чего приходилось зубрить надоевшие до боли совершенно, по ее мнению, бесполезные предметы.

Ларна была высокой стройной смешливой черноволосой девушкой с кожей цвета слоновой кости. Ее пухлые губы все время смеялись, показывая белоснежные зубы, черные глаза искрились лукавством. Она редко когда могла долго усидеть на одном месте и постоянно носилась туда-сюда, встряхивая заплетенными в десяток тонких косичек волосами. Красивой формы уши отягощали большие серьги с крупными темно-синими тармиалгами, очень гармонировавшими с ее черными глазами.

– Ларна! – раздался позади раздраженный голос подруги. – Сколько можно тебя ждать? Идем! На уроки же опоздаем!

Девушка улыбнулась и повернулась к Даре, похожей на нее, будто сестра-близнец. Иногда их даже путали и злые языки поговаривали, что без купца Далосейна здесь дело не обошлось. Да и в самом деле – все братья и сестры Дары были белобрысы и коренасты, только она обладала черными прямыми волосами. Но между собой подруги об этом никогда не говорили, хоть и дружили они с самого раннего детства. Отец Дары был простым ремесленником, но довольно зажиточным, раз сумел оплатить обучение всех пяти дочерей в столь дорогом заведении, как "Приют Сестер Ветра". Именно там девушки и познакомились, сразу сблизившись, несмотря на разность характеров. Ларна всегда следовала за подругой хвостиком и порой бывала наказана просто за компанию, так как все привыкли, что где Дара, там и Ларна.

В школе, где учились подруги, обучали всему, что считалось необходимым знать девушке из высшего общества – грамоте, истории, рукоделию, домоведению, танцам, изучали даже морскую навигацию на случай, если кто-нибудь унаследует корабль и решит лично заняться торговлей. Это хоть как-то заставляли бунтарскую душу Ларны смириться со всей остальной "чушью", как она не раз заявляла подруге. Последнее время их обучали разным экзотическим способам доставлять мужчине удовольствие в постели. Эти уроки сильно смущали подруг, хотя они давно уже испытывали нестерпимое желание и часто рассказывали друг другу стыдные фантазии. Но ведь одно дело прижаться к подруге и пошептаться с ней о красивых мальчиках, а совсем другое слушать циничные рассказы доньи Раны. Ларне очень не хотелось идти в школу, но нужно – не хватало еще, чтобы из "Приюта" пожаловались мачехе на ее отсутствие.

– Ларна! – в голосе Дары слышалось нетерпение, она постукивала носком ботинка по камням мостовой. – Пошли, а то нам донья Санра так всыплет, что неделю сидеть не сможем!

– Уже иду, – ответила девушка, отрываясь от парапета.

Подруги с интересом рассматривали идущих навстречу нарядных людей – вечером начинается шумный праздник Дня Кораблей, и горожане заранее надели свои лучшие костюмы и платья. Ларна не обращала внимания на знакомые с детства высокие стрельчатые дома родного города, они давно уже набили ей оскомину – хотелось чего-то иного. Увидев красиво одетую женщину Ларна грустно вздыхала, косясь на свое темно-серое до пят платье, страшно уродовавшее ее. Как она ненавидела это платье, но в "Приюте" разрешалось носить только такие, и девушка вынуждена была подчиняться. Как хорошо, что через месяц выпускные экзамены – закончится, наконец, эта бессмысленная тягомотина, это переливание из пустого в порожнее.

Одно страшило Ларну больше всего на свете: хоть бы только мачеха не вздумала выдать падчерицу замуж сразу по окончании школы. С нее ведь станется… А пока шестнадцати нет – слушайся и не смей противоречить. У Ниррин ведь хватит подлости отдать ее какому-нибудь тухлому старикану десятой или двенадцатой женой. И что тогда делать? Разве что вешаться. Но думать о плохом не хотелось, утро выдалось хорошим, свежий воздух бодрил, свет желтого солнца окрашивал Тукам в странные и нежные цвета. Ларна встряхнулась, как пес после купания, и отбросила прочь дурные мысли.

Девушки весело болтали, не спеша двигаясь по нарядным улицам родного города. Почти каждый лавочник вывесил традиционные для Дня Кораблей венки из водорослей, то тут, то там слышалась музыка – на карнавал прибыло множество музыкантов, бардов, поэтов и фигляров. Подруги не спешили, пока не бросили взгляд на часы на ратуше. Увидев, что уже восемь, они испуганно пискнули, подобрали юбки и понеслись в сторону школы. Но вскоре девушки запыхались, да и смысла бежать уже не было – все равно опоздали.

Проходя мимо ратуши, Ларна покосилась на стоящих у входа нескольких скованных рабов. Бесполых, о чем говорили их набедренные повязки, – видимо привезли пополнение в муниципальный Дом Удовольствий. Среди них резко выделялась девушка аристократической наружности – наверное, изнасиловали запретным образом, а затем продали в рабство, что случалось даже с аристократами. Она с такой тоской смотрела в никуда, что Ларне стало не по себе – с любой ведь такое произойти может, с ней самой тоже.

– Ужас какой… – едва слышно сказала Ларна. – Бедная…

– Кто? – удивилась подруга. – А, рабыня… Ты лучше подумай, как нам влетит за опоздание.

– Влетит… Рад, а тебе ее совсем не жалко?

– Эту вот? Жалко, конечно… – вздохнула та. – Как представлю себя на ее месте, дурно становится. Как подумаю, что это я должна выполнять желания любого скота… Б-р-р-р…

– Спаси Создатель от такой судьбы! – передернуло Ларну.

– И не говори… – побледнела Раду. – Не хотела бы узнать, что это такое.

– А вот хрен вам, седня и узнаете, сучки! – гаркнул чей-то грубый голос над ухом Ларны, и чьи-то руки схватили ее.

Грязная, вонючая ладонь зажала ей рот, девушка задергалась, пытаясь вырваться, закричать, но ничего у нее не вышло. Ее вытаращенные глаза обшаривали улицу в надежде на помощь, но проходящие мимо горожане отворачивались, боясь нарваться на неприятности. Каждый думал, что, возможно, девчонок схватили и по праву, а дома семья, работа, дети. Пусть сами между собой разбираются… "Где же стража?! Где стража?!" – билась в голове Ларны отчаянная мысль, но стражников как всегда в нужном месте не оказалось. Насильники, посмеиваясь и переговариваясь между собой, потащили девушек в какой-то переулок, не обращая никакого внимания на их слабые трепыхания.

Склады за портом были заброшены незнамо сколько лет назад, люди, кроме отъявленных отщепенцев, там обычно не появлялись. Именно к ним и направились бандиты. Места вокруг становились все более безлюдными, старые строения щерились на белый свет разбитыми окнами и провалами дверей, ветер завывал в узких проулках и хлопал кровельным железом. Девушек колотило от ужаса, они никак не могли поверить, что их схватили посреди людной улицы и никто не обратил на это внимания, никто не вмешался, никто не позвал стражу. Слезы отчаяния текли из широко распахнутых глаз Ларны, она не прекращала попыток вырваться, но все было бесполезно. Так цыпленок мог пробовать вырваться из пасти лиса… Насильники тем временем затащили подруг в какой-то пустой пакгауз и швырнули на пол, став у единственного выхода так, чтобы девушки не могли сбежать.

– Говорил я те вчера, сучка, ходи со мной сама, не то хуже будет? – раздался гнусавый юношеский голос. – Говорил ведь…

Ларна подняла голову и встретилась взглядом с гнусно ухмыляющимся сынком соседа – прыщавым, гнилозубым юнцом, всегда вызывавшим у нее отвращение, да и не только у нее, а у всех живущих в окрестностях девчонок. Ей вспомнилось, что вчера он и в самом деле долго приставал к ней и о чем-то нудил, Ларне едва удалось отделаться от Вонючки, как звали парня все вокруг, да и то только послав его по известному адресу прямым текстом. А он нанял каких-то скотов…

– Ты что, совсем с ума сошел, Дулар?! – вскрикнула Дара. – Да ты хоть знаешь, что с тобой будет, если об изнасиловании узнают?!

– Ну надо ж, – злобно ощерился юнец, – имя мое вспомнила. А то все Вонючка, да Вонючка… Ничо, скоро совсем вежливыми станете!

И он повернулся к своим подельникам со словами:

– Давайте, ребята, трахните сук!

Громилы, посмеиваясь, подошли к девушкам и, не обращая внимания на отчаянное сопротивление, начали срывать с них одежду. Оставшуюся обнаженной, скукожившуюся от стыда Ларну швырнули на спину, и грузное, вонючее мужское тело навалилось на нее. Девушка умоляла отпустить ее, рыдала и кричала, но в ответ слышала только грубый смех. Осколки черепицы и камни резали обнаженную спину, Ларна извивалась и изо всех сил сжимала ноги. Но проклятый Дулар подошел к насильнику и помог ему.

– Не-е-е-т! – завизжала она и забилась из последних сил, но бандит так ударил ее, что у нее искры из глаз посыпались.

Ларна зарыдала в голос. Насильнику ее плач доставил, по-видимому, огромное удовольствие. Он заржал и… лишил девушку невинности. Она плакала о своей загубленной жизни – теперь никто не возьмет ее ни первой, ни десятой женой, опозоренных замуж не берут. Сколько над ней измывались девушка не знала – ей казалось, что целую вечность. Она ощущала только боль и омерзение. В конце концов Ларна потеряла сознание.

Очнулась она от того, что кто-то сильно хлестал ее по щекам. Открыв глаза, девушка снова увидела над собой гнусные похотливые рожи и заплакала. Ее резко подняли с пола и поставили на колени, все тело адски болело, эта боль не давала сосредоточиться, в глазах плыло. Но все же краем глаза она увидела, что Дара тоже стоит на коленях возле второго насильника, что-то делающего с ней.

– Эй, Ржавый, повернись-ка, хай вторая поглядит чего ее ждет, – донесся до Ларны гнусавый голос соседского сынка.

Громила, стоявший около Дары, повернулся сам и повернул девушку. Ларна увидела страшную картину, от которой вновь едва не потеряла сознания – с ее подругой сотворили запретное. Ларна с ужасом осознала, что Дара теперь всего лишь рабыня для удовольствий, что когда натешатся, насильники отведут ее к магу, который лишит ее пола, а затем продадут кому-то. В этот момент до Ларны дошло, что то же самое собираются сделать и с ней, и она взмолилась:

– Дулар, ну пожалуйста, ну не делай этого со мной… Ну что я тебе такого сделала? За что?!

Девушка снова отчаянно зарыдала. Юнец удовлетворенно посмотрел на нее и, злобно ухмыляясь, прошипел:

– За что, спрашиваешь?… А за то, что я для вас всегда Вонючкой был! Мне, что ли, не хотелось? Я, что ли, не человек? А какая из вас хотя бы поговорить со мной соглашалась?! Ни одна! К какой ни подойди, один ответ: отвали, Вонючка. Ничо б не было, если б ты мне вчера хоть слово доброе сказала! А ты сразу посылать? Ну ладно. Я тебя вчера тоже просил… Как вы со мной, так и я с вами! Поняла, сука?!

Девушка продолжала умолять его, обещать золотые горы и клясться в вечной любви, но он, конечно, не верил, и только щерил свои гнилые зубы. Бандит, стоявший рядом, схватил Ларну за руки и заломил ей за спину, а Дулар подошел вплотную. Резкий удар по ушам заставил ее распахнуть рот и… страшное случилось. Черная мгла отчаяния заволокла сознание девушки – с этого момента она больше не человек, а так, игрушка, обязанная исполнять любые прихоти господина, даже самые скотские и отвратительные. А в конце всего – медленная, страшная смерть… Потрясение оказалось столь сильным, что Ларна перестала что-либо ощущать.

– Побалуйся с ней еще и ты, Крышечник, – как сквозь вату донесся до девушки голос юнца. – А я смотаюсь все подготовлю, нам колдуны без надобности, сами справимся.

Ларна уже не сопротивлялась, она покорно делала все, что требовал насильник. Очнулась только от дикого, пульсирующего крика, нет вопля боли, раскатившегося под крышей заброшенного пакгауза. Девушка скосила глаза и увидела сбоку лежащую на полу Дару, на животе которой сидел насильник и что-то с ней делал. Что-то жуткое, от чего крики боли, срывающиеся в хрип, не прекращались. Пол был залит кровью.

Крупная дрожь заколотила Ларну – они не повели Дару к магу, а решили сами искалечить ее?! Но зачем?… Она же не выживет… Девушка скосила глаза еще сильнее и увидела установленные в стороне два толстых железных кола. Так значит, их и не собирались продавать?! Значит их искалечат и сразу посадят на кол?!

Тихо плача от отчаяния, Ларна бессильно шарила руками по полу, пока не наткнулась на собственную лодыжку. На икре девушка вдруг нащупала какую-то выпуклость. "Стилет!" – молнией вспыхнуло в воспаленном мозгу, стилет, который она уже несколько лет носила с собой по настоянию отца. Как же бандиты его не обнаружили? Но ее это не волновало, мрачная решимость выжить во что бы то ни стало вспыхнула в душе, и рука сжалась на узкой рукояти.

Резким движением Ларна выхватила стилет из ножен и воткнула его в бок насильника по самую крестовину. Тот потрясенно захрипел, что-то рявкнул и медленно опустился на пол. Ларна вырвала стилет из его тела, подхватилась на ноги и метнулась ко второму громиле. Тот не успел ничего понять, только встал и с недоумением обернулся, когда на него налетела разъяренная фурия, и никому не нужная жизнь оборвалась. Девушка, не глядя на него, повернулась к двери и хотела бежать искать Дулара, но опоздала. Юнец уже стоял в дверях, держа в руках целую кучу каких-то жутковатого вида железок. При виде своих подельников, валяющихся на полу в лужах крови, он вытаращил глаза, выронил инструменты и с визгом бросился наутек. У Ларны не было сил гоняться за ним, она и ходила-то с трудом.

Она затрясла головой, не понимая еще, что для нее все кончено, и заставила себя подойти к искалеченной подруге, которая как раз пришла в себя. Ларна избегала смотреть на залитый кровью живот Дары, она опустилась на колени перед лицом той. Наполненные болью глаза искалеченной девушки окинули взглядом пакгауз и расширились от удивления при виде мертвых насильников. А затем подернулись страхом, и несчастная прохрипела:

– Что же ты натворила, Ларна… Что же ты натворила…

– Убила насильников!

– Насильниками они были до того, как сделали с нами запретное… – продолжала хрипеть Дара, с отчаянием глядя в потолок. – Если бы ты убила их до того, как… Если бы… Тогда любой суд тебя оправдал бы. Но не теперь…

– А что теперь?! – вскинулась Ларна.– Что теперь?!

– А теперь, после того, как они стали нашими господами, они имели право делать с нами все, что им было угодно. Не помнишь, что ждет рабыню, убившую господина?…

– Нет…

– Раскаленный кол.

– Раскаленный кол?! – полезли на лоб глаза девушки. – Да за что?!

– Именно за то… – продолжала хрипеть ее искалеченная подруга. – Именно за то, что мы уже были рабынями, когда ты их убила… Именно за то, что они действовали законно… Именно за то, что мы им не подчинились… Сперва нас будут долго мучить на потеху толпе… А по… потом посадят на кол… Это ты понимаешь, дура?… Или нет?…

– Не может быть!!! – взвыла Ларна, рушась на колени.

– Может… Мы же с тобой видели казнь женщины, убившей сделавшего с ней запретное мужа. Помнишь эту казнь?… Помнишь, сколько она умирала?… Два дня… Это и нас ждет…

Рот Ларны приоткрылся, из глаз брызнули слезы – она поняла, что Дара говорит правду. Девушка тихо завыла, вспомнив эту страшную казнь и безумные вопли несчастной женщины. Темная пелена опустилась на ее сознание, в глазах тоже стало темно. Но в ее душе вдруг вдруг зажглась решимость выжить любой ценой. На отчаяние времени не было, Ларна подняла зажегшиеся недобрым огоньком глаза, твердо решив, что она не умрет такой смертью. С собой покончит в случае чего!

– Нам надо бежать! – наклонилась она над подругой. – Бежать с острова в другую страну, хотя бы в тот же Харнгират или Тронхорд.

– Ты совсем обезумела? – тихо спросила Дара, все так же мертво глядя в потолок. – Куда я побегу? Не видишь, что он со мной сделал?

Ларна закусила губу – ведь и верно, Дара сейчас не способна даже встать…

– А кроме того… – продолжила искалеченная.

– Что?

– Кроме того, если мы сбежим, то на такую же казнь будут обречены наши семьи. Тебе-то что, у тебя только мачеха, тебе безразлично, пусть ее хоть трижды на кол посадят. А у меня мама, папа, братишки и сестренки… Как я могу обречь их на такое?… Скажи мне, как?!

– Неправда! – взвизгнула потрясенная ее словами Ларна. – Неправда! Закон не может быть так жесток!

– Учиться лучше надо было… – прохрипела Дара, резко дернулась, вскрикнула и потеряла сознание.

Ларна встала и поковыляла в угол пакгауза, где оставалась с прошедших дождей большая лужа. Она набрала воды в какой-то черепок и полила лицо подруги. Несколько раз еще ей пришлось сходить за водой, прежде чем Дара пришла в себя. Она лежала, тяжело и прерывисто дыша, постанывая и бормоча себе под нос какие-то странные, отрывистые фразы, говоря сама с собой:

– Но даже… если… выживу… рабыня… для… удовольствий… Не хочу… Не хочу… Не хочу… И… такой… смертью… умирать… не… хочу… Что… же… мне… делать?…

Затем она с трудом повернула голову к Ларне и тихо прошептала:

– Убей меня… Пожалуйста…

– Не-е-ет! – вырвался из глотки той отчаянный крик. – Нет! Ты будешь жить! Ты выживешь!

– Зачем?… – прошелестела Дара. – Чтобы умереть такой смертью?… Или стать рабыней для удовольствий?… Не хочу… Прошу тебя, убей… С мертвой – какой спрос?…

– Я не смогу! – взвыла почти обезумевшая Ларна. – Я не смогу!!!

– Смо-о-о-же-е-е-шь… – еще слабее прохрипела Дара. – Сможешь… Или… прокляну… перед… смертью… Помоги… мне… Помоги… мне… спасти… семью…

Она слабела на глазах, мертвенная бледность растекалась по лицу, девушка уже почти не могла говорить, выталкивая из себя каждое слово с таким усилием, будто ворочала каменные глыбы. Только умоляющий полубезумный взгляд был устремлен на лицо Ларны, и девушка дергалась от него. Ей казалось, что этот взгляд хлещет ее раскаленными прутьями и выдирает душу. Она понимала, что не сможет отказать подруге в исполнении последнего желания, но не представляла, как сможет сделать это. Девушка рухнула на колени, дрожащими руками подняла с пола стилет и отчаянно зарыдала, снова уронив его.

– Н-н-е-е пл-л-л-а-а-а-ч-ч-ь… – прошелестел уже почти неслышный голос Дары. – Молю… сделай… что… нужно… спаси… их… меня… убей…

Она замолчала, устремив мертвый взгляд в потолок.

– Прощай, Дарочка… – прошептала Ларна сквозь слезы. – Прости, если я была в чем-то перед тобой виновата…

И коротко ткнула подругу стилетом в сердце. Та вскинулась, дернулась и опала.

Рыдающая взахлеб Ларна неслась по улицам города, ничего не видя вокруг и не обращая внимания на удивленные взгляды разряженных горожан. В глазах было темно, в голове стучал молот, воздух казался ей жидким огнем, девушка почти обезумела. Повезло еще, что невдалеке от пакгауза нашлась большая лужа, где она смогла смыть кровь, свою и чужую. Да и школьное платье, сорванное насильниками, оказалось порванным не слишком сильно, и девушка смогла одеться. А затем она побежала, побежала не зная куда, ничего уже не понимая, даже не заметив, что ее рука все еще сжимает окровавленный стилет. Неизвестно, сколько бы она бежала, если бы не натолкнулась на кого-то. Натолкнулась с такой силой, что этот кто-то охнул от неожиданности. Подняв залитые слезами глаза, Ларна опешила – на нее смотрел провал капюшона мантии мага. Она ухитрилась налететь ни на кого иного, как на одного из магов Совета Города. "О, Творец! – простонала перепугавшаяся до поросячьего визга девушка и хотела было кинуться в сторону, но маг цепкими пальцами ухватил ее за плечо. Он коротко окинул Ларну взглядом, отметил окровавленный стилет в руке и тихим, шелестящим голосом спросил:

– И что же ты натворила, девочка?

– Ничего! – попыталась вырваться Ларна.

– Не лги.

Мысли заполошно заметались в поисках выхода, она вся тряслась от ужаса, что все раскроется. И от испуга едва не выложила все, только в самый последний момент прикусив язык. Но нужно было искать выход. Встреча с магом помогла опомниться от шока, вызванного смертью подруги, и холодная решимость выжить любой ценой снова заполонила душу. Девушка решилась пойти на риск и рассказать полуправду.

– Я… – отчаянно зарыдала Ларна. – Подруга мне запретное сделала… А я… А она…

– А она умерла! – жестко закончил за нее маг и раздраженно добавил. – Сколько же вас, идиотов, учить, что нельзя калечить рабов самим, что мага звать нужно?!

– Я… Я… Я не подумала… – продолжала плакать девушка.

– Не подумала?! – еще более раздраженно прошипел он. – Ничего, вот получишь плетей на площади, тогда будешь думать.

Ларна продолжала рыдать, но внутри была холодна и спокойна, просчитывая варианты возможных действий. Итак, ложь не помогла, значит нужно придумать что-то другое. Но что? Она злобно, искоса посмотрела на мага и ей вдруг показалось, что от нее отделился сгусток чего-то вязкого и неспешно полетел в сторону человека в капюшоне.

Сварх Арк-Тарам всего шесть лет назад закончил Академию, но уже слыл сведущим магом и постоянно совершенствовал свои знания и умения. Ему, к глубочайшему сожалению, не повезло учиться на Колхрии, в Серой Башне, но и фофарские Академии давали неплохие базовые знания, которые талантливый маг вполне мог совершенствовать уже самостоятельно. Конечно, Сварх жалел, что недостаток природных способностей не позволил ему учиться в Колгарене, тогда его статус был бы куда выше. Но молодой маг и так неплохо устроился – через несколько лет после окончания провинциальной Академии вошел в состав Совета Магов Тукама, города пусть не столичного, но довольно крупного. Не каждому такое удавалось, и Сварх был доволен собой, хоть и мечтал о большем.

Любой маг жил так, как никогда и не снилось обычному человеку, он имел право, получив распределение в какой-нибудь город или городок, выбрать себе любой дом, из которого тут же выселяли владельцев, предоставляя им, правда, за счет магистрата другое жилье. А если ни один из домов магу не нравился, он указывал место и говорил, каким хочет видеть свой дом, и его очень быстро строили опять же за счет магистрата. Также он мог бесплатно брать любой товар – за все платила Серая Башня. Но мало кто злоупотреблял своими правами – наказывать Башня умела хорошо.

Он раздраженно посмотрел на глупую девчонку и ошеломленно вздрогнул – она воздействовала на него энергетически. Неосознанно, неумело, но все-таки… Сварх поспешно перевел взгляд в магический диапазон и едва не подпрыгнул от неожиданности – над девчонкой метров на двадцать вверх переливалась и сияла всеми цветами радуги яркая аура. Такой талант?! Почти гениальность?! Да за эту находку его переведут в столицу Фофара, а то и в Колхрию! Но Сварх сразу одернул себя – странно, что ежедневное сканирование города могло упустить эту девицу. Да все сигнальные камни взвыли бы дурными голосами от присутствия в городе или его окрестностях необученного мага такой силы. Он задумался, посмотрел еще раз на перекошенное от страха лицо девушки и понял в чем дело. Скрытый дар! Дар, который пробуждается только от очень сильного потрясения. Видимо, девочку слишком потрясла смерть подруги, она чуть не сошла с ума, и мозг, спасаясь от безумия, включил пробуждение дара. Да ради пробуждения у кого-нибудь такого дара Сварх готов был зажарить полгорода на медленном огне! Это же насколько, интересно, поднимется его статус за такую находку? Может, даже магистра присвоят?… От полноты чувств он сбросил капюшон, вытер вспотевший лоб и потащил девчонку к ближайшему трактиру, коротко бросив ей:

– Пойдешь со мной.

Ларна еще раз попыталась вырваться, но маг только сильнее сжал пальцы, да так, что у девушки даже рука онемела, и она покорно поплелась следом. Он почему-то даже капюшон сбросил, что случалось крайне редко – Ларне вообще ни разу не видела его коллег без капюшона. Девушка до дрожи в коленках боялась, что все раскроется. Вновь украдкой взглянув на мага, она удивилась – совсем молод, хотя уже лысоват, идет, широко улыбаясь чему-то своему. Совсем по-человечески улыбаясь… А затем он повернулся на Ларну и улыбка его стала совсем доброй, как у старшего брата, увидевшего любимую шаловливую сестренку. Девушке захотелось протереть глаза. Добрый маг?! Да кто и когда о таком слышал? Но тот продолжал улыбаться…

Вскоре они подошли к припортовому трактиру "Золотой парус", где Ларна не раз бывала с отцом. Нервно оглянувшись, она вошла вслед за магом в дверь трактира. Увидев мантию, навстречу вошедшим поспешил сам хозяин заведения, отставной капитан дядюшка Бертран. Он хорошо знал Ларну, будучи другом ее отца, да и в трактир отец водил любимую дочь постоянно, полакомиться известным на весь город миндальным мороженым, которое делали только здесь. Трактирщик очень удивился, увидев кого тащит за собой маг, и обеспокоился за дочь старого друга. Он уважительно приветствовал Сварха и осмелился спросить:

– Да простит меня господин маг за наглость, но позвольте поинтересоваться… Девочка в чем-то провинилась?

– Вы ее знаете? – быстро повернулся к нему тот.

– Да, – поклонился трактирщик, – я хорошо знал ее отца, купца Тургама Далосейна, он был моим близким другом.

– Знали? – переспросил Сварх. – Он умер?

– Да.

– Кто еще есть у девочки?

– Да, в общем-то, никого… – почесал в затылке дядюшка Бертран. – Только мачеха, а она любит Ларну не больше, чем бродячую собаку. Собаку, пожалуй, поболе… Но девочка уже почти совершеннолетняя, она скоро заканчивает "Приют Сестер Ветра".

– Уважаемая школа, – заметил маг. – Весьма уважаемая. Ну ладно, принесите в верхний кабинет самого лучшего колхрийского голубого вина.

– Сейчас доставлю в лучшем виде! – поклонился дядюшка Бертран. – Но все-таки, что с девочкой?

Он очень беспокоился, понимая, что ни один маг, а уж тем более маг Совета Города, не станет хватать на улице обычную девчонку и тащить за собой. Если кому-нибудь из них нравилась девушка, он просто указывал на нее, и ту приводили к нему домой, будь она хоть дочерью самого бургомистра. Так что здесь что-то иное. По лицу Ларны старый трактирщик видел, что она недавно плакала. И где, интересно, ее подружка, как ее там, Дара, что ли? Дядюшка Бертран покачал головой, гадая, что же такого могла натворить дочь старого друга. Хоть бы только не… Старик похолодел от догадки, что девочке предстоит стать бесполой, что какая-то сволочь сделала с ней запретное. "Ну, коли так, – скрипнул зубами бывший морской волк, – этой сволочи не жить…"

– Не беспокойтесь о ней, – довольно, как сытый кот, ухмыльнулся маг. – Через несколько лет девочка наденет такую же, как и моя, мантию. А то и мантию магистра!

Глаза трактирщика полезли на лоб от такого известия, Ларна выглядела ничем не лучше. Маг засмеялся при виде их вытянувшихся лиц и потащил девушку вверх по лестнице, к отдельным кабинетам. Толкнув дверь одного из них, он вошел, уселся в кресло у двери и указал Ларне на второе. Девушка рухнула в него и вцепилась в подлокотники, как в какой-то спасательный якорь, потрясенная словами мага. Это она-то будет носить мантию ведьмы? А то и магистра? Как же это? Девушка ошеломленно затрясла головой – вот уж о чем она никогда не задумывалась, так это о магии, да и не было у нее никаких способностей – сколько раз их в школе проверяли. Она помнила, как у одной из учениц обнаружили немалый талант – та больше никогда не вернулась в "Приют", исчезнув неведомо куда. Снова бросив взгляд на Сварха, Ларна заметила, что тот продолжает радостно улыбаться.

– Господин маг… – простонала девушка.

От стука в дверь она чуть не подпрыгнула, ожидая врывающихся стражников, но это оказалась всего лишь служанка, принесшая вино для мага и мороженое для Ларны, посланное дядюшкой Бертраном по собственной инициативе. Ничего не соображающая девушка автоматически взяла ложечку и принялась поедать мороженое из поставленной перед ней чашки, совсем не ощущая вкуса, хотя это и было любимое ею миндальное.

– А знаешь ли ты, девочка, – мягко улыбнулся Сварх, – что ты необученная ведьма огромной силы?

– Я?! – выронила ложечку Ларна.

– Именно ты, моя драгоценная. Ты ею не была, но после того, что произошло с тобой сегодня, у тебя пробудился спящий дар.

– А… – только и сумела выдавить из себя девушка.

– Теперь тебя без экзаменов примут даже в Академию Серой Башни! – торжественно провозгласил маг. – Но тебя необходимо пробудить. Согласна ли ты принять мой медальон? Я готов рекомендовать тебя для обучения в Колхрии.

Ларна удивленно смотрела на него – вот оно, значит, как?… Она сама и помыслить не могла о магии, да и не было у нее раньше этих способностей. Значит смерть несчастной Дары пошла ей на пользу?… Ларна едва не взвыла от отчаяния, с трудом сдержавшись. Ведь еще сегодня утром известие о Колхрии и обучении там сделало бы ее самым счастливым человеком на Архре. Но не теперь… Теперь у Ларны была лишь одна мысль и одно желание – выжить. Хотя… Ведь никому и в голову не придет искать ее на далекой Колхрии, в самой Серой Башне. А став ведьмой, она сможет вернуться и отыскать подонка Дулара, чтобы отплатить за страшную смерть Дары. Ларна горько усмехнулась, постаравшись, чтобы маг этого не заметил. Затем с притворным восхищением выдохнула:

– Конечно! Я согласна!

Маг достал откуда-то серый металлический медальон на простом матерчатом шнурке. Каждому выпускнику Академии при получении посоха выдавали такой медальон в надежде, что хоть кто-нибудь отыщет гения или хотя бы большой талант. Сварх радостно засмеялся – сколько лет никому этого не удавалось, а ему повезло! Теперь он сразу перепрыгнет несколько ступеней в иерархии. Последним случаем находки природного таланта был шестидесятилетний крестьянин в Фофаре, сжегший сборщиков налогов. Молодой маг отломил нижнюю часть медальона и торжественно вручил его девушке, затем возложил руки ей на голову и начал плести узор заклинания Пробуждения, сплетая потоки Огня, Земли и Тьмы. Он несколько отступил от канонов, так как всегда любил экспериментировать, и добавил в заклинание несколько больше, чем требовалось, Огня.

Глаза девчонки расширились, и молодой маг ощутил идущий от нее еще неуверенный отголосок пробуждающейся силы. А затем ее аура вспыхнула таким огнем, что Сварха затрясло. Находка оказалось еще более ценной, чем он думал вначале. Но тут в голову молодого мага закралась нехорошая мысль, что такую интересную девочку могут и увести, чего никак не хотелось. Он прищурился, протянул вперед руки и принялся творить, создавая по какому-то наитию кольцо, маскирующее ауру мага под ауру обычного человека. И лишь создав, удивился сам. Неожиданно для себя Сварх связал воедино считавшиеся до сих пор несовместимыми силы – Свет, Тьму и Изменение. Вывод из этого следовал только один – далеко не все, чему их учили в Академии, верно. Это был очень опасный вывод, и молодой маг покрылся холодным потом, осознав, что сотворил – он создал прецедент, дал повод для сомнений. Но зато какие открывались перспективы… Сварх вспомнил своего кумира – Магистра Книги, Эльнора, который не боялся ничего и никого, создавал новое и уничтожал стоящих на его пути. Он усмехнулся и понял, что его путь с этого момента определен и, возможно, этот путь приведет его на плаху. Молодой маг протянул девушке созданное им кольцо.

Ларна взяла его левой рукой – в правой была зажата половинка медальона. Она чувствовала себя очень странно, все тело ощущалось обостренно, каждый нерв то вспыхивал огнем, то замирал в смертном холоде. Казалось, в ней разгорался какой-то внутренний огонь, и девушка, неожиданно для себя самой, вытянула руку вперед и вывела этот огонь на нее, неосознанно еще сплетая потоки Тьмы и Огня. И бледно-желтый огонь странным цветком расцвел на ее ладони, не обжигая, при том, ее саму. Ларна испугалась и тут же погасила пламя. Маг доброжелательно поглядывал на нее, посмеиваясь, как взрослый, смотрящий на игры неразумного ребенка. Затем негромко сказал:

– А теперь, Ларна, – ведь тебя так зовут?

Девушка кивнула.

– Так вот, Ларна, – продолжил маг, – половинку медальона повесь на шею, а кольцо надень на безымянный палец левой руки и носи, не снимая ни днем, ни ночью. Снимешь его только когда доберешься до секретариата Серой Башни. Все поняла?

Она кивнула и хотела что-то спросить, но ее прервал стук в дверь, и в кабинет ввалился лейтенант Морской Стражи, сопровождаемый прыщавым Дуларом. Юнец увидел Ларну и завизжал как резаный:

– Вот она, эта сука, господин стражник! Держите ее!

Смертный ужас охватил девушку, она вскочила с места, побелела и задрожала, как загнанный в угол заяц. Мысли бешено заметались в поисках выхода, но его не было. Стражник направился к ней, но в этот момент раздался голос Сварха:

– Что вам здесь нужно?

Лейтенант оглянулся и увидел мага. Он резко остановился и поклонился, а затем прогудел из-под шлема:

– Да простит меня уважаемый господин маг за вторжение, но вот этот юнец утверждает, что девица, с которой вы сидите, совершила запретное, а затем убила его приятелей и сбежала.

Маг резко повернулся к Ларне и досадливо поморщился – девушка стояла наклонившись вперед и оскалив зубы, в ее глазах горела такая ненависть, что Сварха передернуло. "Проклятье! – выругался он про себя. – Стражник прав, девчонка действительно это сделала. Но какова, а? Убить насильников и смыться – не у каждой духу хватит…" Он проклял собственное невезение – навострил уже лыжи в Фофар, а тут на тебе… Молодой маг снова внимательно посмотрел на девушку и ему стало жаль, что столь талантливое существо так глупо и страшно погибнет. Эти проклятые законы… Он скрипнул зубами – никогда не понимал, зачем они нужны. Но раз не все, чему учили, верно, то, возможно, и эти законы не так уж необходимы? И тогда Сварх вдруг принял решение, не раз озадачивавшее впоследствии его самого. Повернувшись к стражнику, он приказал:

– Выйдите, лейтенант, я допрошу девчонку и проверю правда ли то, о чем вы говорили. Придержите юнца, его тоже потребуется допросить.

Стражник еще раз поклонился, ухватил упирающегося изо всех сил Дулара за шкирку и выволок из комнаты, плотно притворив за собой дверь.

– Эх девочка, девочка… – укоризненно покачал головой маг. – Что же ты наделала?… Ты хоть знаешь, что тебя ждет?

– Знаю!… – зарыдала Ларна и сквозь слезы выложила Сварху все, что случилось с ней в этот страшный день.

Выслушав ее рассказ, маг покачал головой, затем отошел к окну и начал водить пальцем по границам стекла, что-то невнятно бормоча себе под нос. Там, где проходил его палец, оконная замазка исчезала. Закончив, он прижал ладонь к стеклу и оно прилипло к его руке. Маг осторожно вынул его из оконного проема и положил на стол, после чего повернулся к Ларне и внимательно посмотрел на нее, как бы молчаливо спрашивая: а стоишь ли ты таких забот? Некоторое время он продолжал молча разглядывать девушку, затем хмыкнул, пожал плечами и негромко сказал:

– Вот-вот из порта должен уйти вольный торговый корабль "Морская дева", капитана зовут Даор. Я точно знаю, что у него на борту сейчас нет корабельной шлюхи, никто почему-то не хочет к нему наниматься. Но у тебя другого выбора нет. Я сейчас выйду и начну допрашивать юнца, очень долго буду допрашивать. Вылезай и беги в порт, коли жить хочешь. Только очень тихо, без шума! Поняла? Ты должна добраться до Колхрии. А теперь – прощай!

Ларна, открыв рот, смотрела на него и ничего не понимала. Маг рискует ради нее своей карьерой и самой жизнью?! Почему?… Она не могла осознать этого и терялась в догадках. Сварх ободряюще улыбнулся ей на прощанье и вышел. Девушка не стала терять времени и подбежала к открытому окну. Страх перед казнью придал сил, Ларна ужом выскользнула из оконного проема, спустилась вниз и, подобрав юбку, со всех ног припустила к порту. Улицы и переулки родного города мелькали перед ней, в голове стучала одна мысль – успеть. В руке девушки была зажата половинка медальона, и она скорее согласилась бы потерять глаз, чем ее – ведь это был пропуск в новую жизнь и шанс на выживание, шанс на месть за ее порушенную судьбу, за смерть несчастной Дары.

Добежав до порта, Ларна ринулась в канцелярию и спросила, где ей искать капитана Даора. Смуглый высокий мужчина, заполнявший какие-то бумаги за угловым столиком, удивленно поднял на нее взгляд и сказал:

– Я – капитан Даор. Что тебе нужно от меня, девочка?

– До меня дошли слухи, капитан, – как можно развязнее ухмыльнулась Ларна, – что у вас нет корабельной шлюхи?…

– Ты права, сейчас нет, – с этими словами он внимательно изучил девушку и хмыкнул, сделав для себя какой-то вывод. – Хочешь наняться?

– Да.

Капитан сразу понял, что девчонка нанимается впервые и просто хочет побыстрее убраться с острова. Но его ничуть не волновали ее проблемы с местным законом, сейчас он готов был взять любую, даже беглую каторжницу – слишком боялся бунта, если снова выйдет в море без шлюхи на борту. Однажды капитану уже довелось пережить такой бунт и он не хотел повторения. Эта девушка пришлась как нельзя кстати, в этом порту он никого не смог нанять, так как был очень скуп, а опытные шлюхи требовали хорошей оплаты. Да и матросы должны быть довольны такой свежей и юной, не потасканной еще девицей. К тому же она по незнанию может согласиться на малую оплату, и капитан ляпнул:

– Я буду платить тебе одну серебряную монету в день.

Любая опытная шлюха плюнула бы ему в лицо после такого предложения – их услуги стояли раз в двадцать дороже. Но Ларна не думала о деньгах, единственным ее желанием было как можно быстрее оказаться вдали от родного острова. И девушка согласилась сразу же.

– Я только требую заключения официального контракта с ответственностью.

Как дочь купца, Ларна знала "Положение о корабельных шлюхах" и надеялась, что контракт хоть немного защитит ее от произвола. Девушке совсем не хотелось, чтобы какой-нибудь пьяный матрос изнасиловал ее запретным образом. А контракт все-таки заверялся у портового поверенного и, согласно ему, если шлюху вынуждали во время плавания совершить запретное и ее после этого приходилось делать бесполой, то корабль вместе со всем имуществом переходил в собственность семьи пострадавшей. Понятно, что капитанам это было невыгодно и они держали матросов в ежовых рукавицах. Но сколько этих шлюх пропадало в море… Выброси женщину за борт, и кто когда что докажет?… Капитан Даор сразу понял, что девчонка совсем еще глупа и, зная, что одной шлюхи для его экипажа мало, решил воспользоваться наивностью Ларны.

Девушка подошла к секретарю порта, выпросила бланк стандартного контракта и быстро записала туда свои данные, проштамповав личным медальоном, тоже на счастье сохранившимся после изнасилования. Капитан забрал у нее контракт, вписал несколько дополнительных пунктов, расписался и, не показывая девушке того, что написал, отдал контракт секретарю, являющемуся, по совместительству, еще и одним из поверенных тукамского порта.

– Завтра экземпляр контракта будет переслан вашим родным, – сказал тот девушке, проштамповав бумаги и расписавшись.

– Пусть он лучше побудет в вашем сейфе, – поспешила ответить Ларна, не желая, чтобы мачеха читала этот контракт. – Мои знают где он и, в случае чего, зайдут к вам.

– Как пожелаете, – пожал плечами секретарь, недоумевая про себя – это какой же надо быть дурой, чтобы подписать кабальный контракт за такие мизерные гроши? – С вас пять золотых сбора.

Капитан глянул на Ларну и, поняв по ее виду, что у девчонки нет ни гроша, скривился, но заплатил сам. Затем собрал свои бумаги под мышку, взял девушку за руку и потянул за собой.

– Ну, пойдем, детка… – буркнул Даор, открывая дверь. – И гляди у меня, работать придется днем и ночью без отдыха.

Только тут до девушки начало доходить, что за контракт она подписала – отныне она обязана по первому требованию отдаваться любому желающему на корабле, или даже двоим сразу. Ларну передернуло, она ведь не сможет отказать никому, даже если будет умирать от усталости. Девушка зажмурилась, затем крепко сцепила зубы и решила вытерпеть все, что выпадет на ее долю. Даже такая жизнь лучше страшной и медленной смерти. "Стерпишь, сволочь! – сквозь зубы прошипела она себе. – Стерпишь все! А потом вернешься и отомстишь!" Всю дорогу до корабля Ларна нервно оглядывалась в поисках стражников, но их не было видно – наверное, маг увел погоню в другую сторону. Маг… Девушка вздохнула – всю жизнь теперь ей нужно будет за него молиться. Но она и до сих пор не понимала почему тот помог – может потому, что она стала для него одной из своих? Кто знает… Окончательно Ларна смогла успокоиться только в выделенной ей каюте, слушая грохот выбираемой якорной цепи.

Молодой маг стоял на пирсе и провожал взглядом еле видные вдали кончики мачт "Морской Девы". Иногда он оглядывался и с насмешкой смотрел на суетящихся стражников и бегающего между ними юнца, похожего на старательного борзого щенка, перед тем искупанного в грязной луже. Этот идиот до сих пор не мог прийти в себя от допроса, учиненного ему Свархом в трактире. Маг и сам не понимал, что побудило его нарушить один из основных законов, ведь если девчонка доберется до Серой Башни, то все откроется. Ее, конечно, сделают бесполой, но позволят обучаться в Академии – такими талантами не разбрасываются. Зато у самого Сварха возникнет столько проблем, что долго расхлебывать придется. Но маг почему-то не боялся, его переполняла веселая злость, он плюнул на все и жаждал только одного – побыстрее оказаться в своей башне и поэкспериментировать с новыми сплетениями несовместимых сил, открытыми им сегодня. Тайну только нужно сохранять, чтобы не добрались до его шкуры раньше времени. Возможно удастся создать непробиваемую защиту. Вспомнилась история Эльнора, которого пытались поставить на место, а он убил нескольких ретроградов неизвестной никому магией. "Может, и мне удастся открыть что-нибудь эдакое…" – весело подумал Сварх. Прав был Магистр Книги – настало время перемен!

– Господин маг! – подскочил к нему взволнованный Дулар, из его рта на Сварха пахнуло волной зловония, из чего сразу стало ясно почему этого юнца прозвали Вонючкой. – Господин маг! Суки ниде нет!

– Иди, ищи, – с презрительной ухмылкой ответил ему из-под капюшона маг. – Авось, чего-нибудь найдешь…

– А на чо она вам была нада, господин маг? – в поросячьих глазенках юнца горел подозрительный огонек.

– Зачем, спрашиваешь?… – Сварх растянул свои узкие губы в презрительной ухмылке. – Да затем, что девочка необученная ведьма такой силы, что ее с радостью примут в любую Академию мира. На твоем месте я бы бежал с острова куда подальше, забился в глушь и сидел там тихо-тихо. Ведь когда-нибудь она вернется…

Глазки Дулара вспыхнули страхом, но он, храбрясь, заявил:

– Ничо! Пока ищо не ведьма! А када на кол посадют, дык и думать про колдовство забудет!

– Ну-ну… Ищи… – еще раз ухмыльнулся маг, а про себя тихо добавил. – Ветра в поле.

Но глядя в сгорбленную спину удаляющегося юнца, Сварх осознал, что тот может быть опасен. А что, если ему придет в голову доложить о своих подозрениях Совету Магов? Лучше заранее принять меры, и маг быстро сплел вязь заклинания, соединив Дух с Пламенем и Смыслом. Затем он швырнул готовое заклинание в спину Дулара и довольно осклабился – теперь тот при виде первой же женщины начнет умолять ее дать ему сделать запретное. И мало кто откажется от добровольного раба для удовольствий. А кто и когда прислушивался хоть к одному слову раба для удовольствий?

Прошло два часа после того, как Тукам скрылся за горизонтом. Ларна сидела в своей каюте и с ужасом ждала, когда за ней придут и отведут работать. Еще вчера ей в самом кошмарном сне не могло бы присниться, что она станет шлюхой, да еще и корабельной, самой бесправной и презираемой. Опасения оправдались – вскоре в дверь постучали, и вошедший боцман не говоря ни слова поманил ее рукой. Девушка, дрожа как в лихорадке, вышла наружу, и он отвел ее на ют, где находилась рабочая каюта шлюхи. Там была только огромная, почти на полкаюты, кровать и шкафчик с винами и сладостями. В кресле у двери сидел капитан Даор.

– Итак, милочка… – насмешливо протянул он. – Слушай сюда.

– Да, капитан, – поклонилась Ларна.

– Сейчас ты начнешь обслуживать матросов, а, поскольку они соскучились по развлечениям, сразу по двое.

– Но…

– Никаких но! Ты подписала контракт, в котором обязалась отдаваться любому по первому требованию не прекословя и выполнять любое его желание, кроме запретных. Отдых ты также не имеешь права требовать. Но я не зверь, когда совсем с копыт упадешь, дам отдохнуть. А теперь – за работу!

Не слушая слабых возражений девушки и просьб смилостивиться, капитан вышел. Ларну от сказанного им колотило, она начала понимать, что влипла, и влипла очень серьезно, ведь Даор может приказать просто выбросить ее за борт. Придется подчиниться… Она заплакала, подошла к шкафчику и налила себе полный стакан коньяку, решив напиться допьяна, чтобы не чувствовать того, что вскоре должно случиться. Девушка залпом выпила и закашлялась с непривычки, понимая теперь, почему большинство шлюх пьют вчерную.

Не прошло и нескольких минут, как в дверь постучали и в каюту вошли два здоровенных матроса.

– Привет, киска! – прогудел один из них.

– Здравствуйте… – растерянно пролепетала девушка.

– Раздевайся, ты чо ищо в платье-то? Времени мало! Во, держи конфетку.

Он сунул Ларне в руку детский леденец на палочке. Она в смятении поблагодарила, положила его на тумбочку и принялась дрожащими руками стаскивать с себя драное школьное платье. Второй матрос раздраженно заворчал и помог ей раздеться. Оставшись обнаженной, она, следуя указаниям матросов легла на бок. Как только они пристроились к ней, девушка задергалась от боли.

– Ты гля, какая страстная… – пропыхтел один.

Когда они ушли, Ларна долго еще не могла встать, а встав увидела, что простыня залита кровью. Если бы матросов было двое или хотя бы четверо, девушка, наверное, еще смогла бы приспособиться. Но вслед за первыми двумя пришли еще двое, а затем еще… И еще, и еще, и еще… Она умоляла оставить ее в покое, дать немного отдохнуть, несколько раз теряла сознание, но ее приводили в чувство и продолжали насиловать. Плакала Ларна с тех пор постоянно, но кто обращает внимание на слезы шлюхи?… Никто, разумеется. Капитан сказал правду, и отдыха ей не давали вообще, только когда теряла сознание и сразу в чувство ее привести не удавалось, или когда капитан, дважды в день приходивший к ней, видел, что у шлюхи больше нет сил, что она может слишком рано умереть.

Ларна порой не знала день или ночь на дворе, сознание помутилось, девушка пребывала в полубреду. Она синела, худела, щеки вваливались, хотя кормили ее как на убой, кок постоянно приносил что-то вкусненькое, даже несколько раз испек любимый ягодный пирог Ларны, выспросив, что она любила в детстве. Матросы тоже по-своему любили ее и старались чем-то побаловать свою шлюху, не желая понять одного – ей нужен только отдых.

День шел за днем, вскоре Ларна совсем перестала что-либо соображать и стала совершенно безучастной, воспринимая очередные издевательства с тихими стонами, а то и вообще молча – не осталось сил даже стонать. В конце концов она начала бредить, и привести ее в себя матросы не смогли. Пришлось звать вечно пьяного судового коновала. Тот только взглянул на напоминающую скелет девушку с безумными глазами, выругался и запретил трогать ее, как минимум, пять дней.

Свободные дни прошли как какой-то райский сон. Как же это оказалось хорошо – просто лежать, зная, что никто не придет насиловать. Ларна рада была отдыху, у нее даже прояснилось сознание. Ходить девушка почти не могла, у нее едва хватало сил добраться до туалета, да и то каждое его посещение отзывалось такой болью, что она тихо стонала, на крик не хватало сил. Ларна с ужасом ждала, когда ее отдых закончится и снова придется отдаваться матросам, с нетерпением ожидающим этого и постоянно заходящим справляться, как она себя чувствует и нельзя ли уже…

И отдых, к сожалению, закончился – утром шестого дня девушку разбудил стук в дверь, и в каюту вошел высокий матрос. "О, Боже…" – прошептала она в отчаянии, со страхом глядя в его похотливые глаза. Вскоре Ларна кричала от боли, колотя кулачками по кровати, но матрос не обращал на ее крики никакого внимания, в глупом мужском самодовольстве считая, что девушке нравится то, что он с ней делает. А кричит она от удовольствия… Именно после него Ларна окончательно, бесповоротно и навсегда возненавидела мужчин. Снова матросы пошли к ней один за другим, снова она раз за разом теряла сознание от боли и переутомления. Через день девушка перестала вставать с кровати и перестала есть, лежа в полной прострации. Но даже такое ее состояние не остановило их, и Ларну продолжали насиловать. Боль стала настолько привычна, что девушка не обращала на нее внимания, но день ото дня ей становилось все хуже.

Когда корабль пришел в Дуарамбу, островной порт матриархата Харнгират, капитан Даор зашел в каюту Ларны и сразу понял, что она при смерти. Ему вовсе не хотелось, чтобы шлюха подохла на борту – если бы это произошло в море, то выбросили бы за борт и забыли, а вот в порту могли возникнуть проблемы. По его приказу девушку подняли на ноги, одели в старое грязное платье, сунули в руку худой мешочек с серебром, и двое матросов отволокли ее в порт, прислонив к какой-то стенке подальше от "Морской Девы". Капитан даже не постеснялся забрать половину ее жалкого заработка за, как он выразился, "питание"…

Ларне стояла у стены, не видя ничего вокруг. В глазах было темно, в голове стучал молот, и девушка не хотела ничего, кроме как упасть. Но вокруг ходили какие-то люди, и Ларна, хотя видела их как смутные тени, все же поплелась вдоль стены. Она долго шла, падала, с трудом вставала, скуля от боли, но все равно шла куда-то. Куда? Зачем? Этого она не знала, просто шла. Наконец девушка забилась между двумя огромными ящиками и упала. Хриплые стоны вырывались из ее рта, но рядом не было никого, кто мог бы их услышать.

Отряд портовой стражи Харнгирата двигался по территории порта с очередной проверкой. Командир отряда всегда ненавидела припортовую зону, но честно выполняла свой долг, внимательно осматривая все вокруг в поисках беспорядка. Скоро смена, и женщине очень хотелось добраться до кабака, чтобы залить свое плохое настроение чем-нибудь покрепче. Стражницы шли по самому гнусному месту в порту – складским помещениям чужеземных купцов, которых никогда не пускали в город, разрешая торговать только здесь.

Вдруг из-за двух огромных ящиков послышался тихий, почти неслышный стон. Офицер приказала отряду остановиться. Держа наготове меч, одна из стражниц прошла за ящики и замахала рукой, подзывая остальных. Подойдя, офицер увидела лежащую на земле изможденную девушку лет шестнадцати с ввалившимися щеками и полубезумным взглядом. Не понимая, как она могла здесь оказаться и зачем вообще пришла в порт, женщина рассматривала ее. Та с ужасом смотрела на нее и силилась подняться на ноги, но явно не могла этого сделать. Офицер вдруг поняла, что девушка не харнгиратская – черные спутанные волосы по плечи, большие глаза и слишком белая кожа. Несмотря на свою изможденность, она была очень хороша собой, какой-то знойной, южной красотой. Стражница наклонилась и негромко спросила:

– Ты откуда? И что здесь делаешь?

– Извините… – с трудом прохрипела Ларна, испуганная вниманием стражи, и начала с трудом, цепляясь пальцами за стену, вставать. – Мне просто очень трудно идти… Да и идти… некуда…

Наконец ей удалось встать, но она продолжала держаться за стену. Девушка шаталась и хватала ртом воздух, ноги тряслись и подгибались. Она вдруг с удивлением осознала, что все стражники вокруг – женщины. Не сразу Ларна вспомнила, что в Харнгирате – власть женщин, а мужчины могут быть только рабами. В своей новоприобретенной ненависти девушка отчаянно позавидовала живущим здесь. Офицер обратила внимание на кровавые пятна на подоле ее платья и спросила:

– Так что с тобой случилось?

– Я… Я, сдуру, нанялась корабельной шлюхой… Не знала ведь… Не знала, что это такое… Хотелось мир посмотреть… Посмотрела… Капитан понял, что я впервые и вписал в контракт пункт, не дающий мне права отдыха… А матросов было больше двухсот…

– Больше двухсот?! – не поверила офицер. – А ну-ка наклонись.

Ларна безразлично повернулась к ней задом, ей все было безразлично, мечтала только об одном – побыстрее сдохнуть, чтобы ее наконец оставили в покое. Девушка с трудом наклонилась, опершись руками об стену и хотела закинуть одной рукой подол платья себе на спину, но не смогла этого сделать, руки не слушались ее. Офицер сама подняла подол и с ужасом уставилась на выглядящие сплошным синяком худые ягодицы. Женщина гневно сжала губы и очень осторожно осмотрела девушку. Увиденное настолько потрясло ее, что глаза командира отряда полезли на лоб. Она подозвала остальных стражниц:

– Девочки, гляньте на этот кошмар…

Стражницы подошли и их реакция была еще более резкой. Одна со злобой бросила:

– Да скота, который это сотворил, нужно в масле живьем сварить!

– И что? – потрясенно спросила офицер у девушки. – Они тебя в таком состоянии насиловали?…

– Да… – безразлично ответила Ларна, ее ноги подкашивались, она очень боялась снова упасть и вызвать этим гнев стражи.

– Сколько же тебе платили за такое издевательство? – спросила одна из стражниц.

– Серебряную монету в день.

– Монету в день?! – вскрикнула офицер, ее лицо пошло красными пятнами.

Она с ужасом и болью смотрела на несчастную девочку – ребенок же еще совсем! Женщина попыталась представить, что чувствует бедняжка, и задрожала. Она хотела было что-то сказать, но перехватило дыхание от ярости. Да как же у них совести-то хватило? Нет, какие все-таки скоты эти мужчины… Им действительно место в рабских домах! Жаль, что не во всем мире так, а только у них, в Харнгирате. Но капитан осмелился вышвырнуть умирающую девочку на берег здесь, и это была его самая большая ошибка! Женщина резко повернулась к сбившимся вокруг Ларны, что-то гневно обсуждающим стражницам, и приказала:

– Рада, Ривин, отведете девочку к целительнице, сама она не дойдет. А я нанесу визит этому капитану, разъясню ему, что к чему в Харнгирате. И что есть преступление против женщины!

Офицер помогла Ларне выпрямиться и развернула девушку лицом к себе.

– Как тебя зовут, малышка? – тихо и ласково, едва не плача от жалости, спросила она. – И как назывался этот проклятый корабль?

– Меня – Ларна… А корабль зовется "Морская Дева"… Имя капитана – Даор.

– А меня зовут Дарин Орсанх из клана Синего Древа, – улыбнулась женщина.

Она нежно погладила замученную девочку по щеке и, махнув остальным стражницам следовать за собой, быстро пошла в сторону причалов.

– Как же ты так влипла, маленькая? – сочувственно спросила Ларну одна из оставшихся с ней стражниц, суровая, иссеченная шрамами женщина с грубоватым лицом, которую офицер назвала Радой.

– Я же не знала… – пролепетала девушка.

Ей становилось все хуже и хуже, голова кружилась, тошнило. Не выдержав, Ларна рухнула на колени и ее вырвало.

– Что с тобой? – встревожено наклонилась над ней вторая стражница, Ривин.

– Не знаю, тошнит…

– Постоянно тошнит? – вмешалась Рада.

– Да.

Стражницы переглянулись, и Ривин укоризненно покачала головой – несчастная дурочка перед отплытием даже не удосужилась зайти к ведьме, чтобы наложить заклятие от беременности, и теперь носит неизвестно чьего ребенка. Мало ей прочих бед!

– Ну что, пошли? – спросила стражница.

Рада помогла Ларне встать, но она не могла идти, ноги подгибались. Тогда стражница, тяжело вздохнув и снова укоризненно покачав головой, отдала свое копье подруге и подняла девушку на руки. Ларне стало так уютно в крепких руках Рады, что даже боль отступила куда-то вдаль. Она не смотрела вокруг и не видела, куда ее несут. А стражницы несли ее к хорошо знакомой целительнице, чьими услугами пользовался весь полк, так как магическое исцеление стоило слишком дорого и было им не по карману. Ларна смутно осознавала, что ее пронесли через ворота порта, что Ривин рассказывает кому-то ее историю, слышала возмущенный ропот многих женских голосов, но все это проходило мимо ее сознания.

Стражницы принесли ее чистенькому, увешанному травами домику целительницы. Ривин постучалась, и Рада внесла почти потерявшую сознание девушку в дом доброй старушки, вышедшей навстречу пациенткам. Та зацокала языком, увидев изможденную Ларну в руках стражницы, и показала на широкую белую кушетку, куда Рада и положила девушку. Вместе они аккуратно сняли с нее платье, и целительница тут же послала кого-то из помощниц за горячей водой. Ривин за это время успела рассказать, где они нашли несчастного ребенка и что девочка им рассказала. Целительница снова заохала и наклонилась над Ларной.

– И вот такой скоты ее насиловали! – с гневом и болью сказала Рада, девочка напомнила ей дочь, которой тоже было шестнадцать, женщина с ужасом представляла свою Нарин на месте этой несчастной глупышки, такой же замученной и исхудавшей.

– Какие сволочи… – прошептала целительница.

Она возмущенно покачала головой и осторожно перевернула девушку, которая все равно вскрикнула при этом, на спину и продолжила осматривать. От увиденного старушку начало трясти, она до сих пор не представляла, что человека можно довести до такого состояния.

– О Боже! – вырвалось у Рады. – Ну дите же еще совсем, ну как же у них совести хватило сотворить такое с девочкой?!

– А они только о своей похоти и думали, им на все плевать было! – с гневом бросила Ривин, яростно сжимая кулаки.

– Еще день, максимум два, и девочка умерла бы под очередным насильником… – очень тихо сказала целительница.

Затем старушка наклонилась над Ларной, безучастно глядящей в потолок, и ласково сказала:

– Маленькая, мне нужно тебя обмыть, а затем обследовать. Тебе будет больно, но прошу, потерпи, потом станет легче.

– Я потерплю… – попыталась улыбнуться непослушными губами девушка.

Целительница махнула рукой своим помощницам, попросила стражниц подержать Ларну и принялась осторожно обтирать ее влажной губкой. Как только пальцы старушки коснулись ягодиц девушки, та придушенно пискнула, а затем начала всхлипывать, делая слабые попытки вырваться, но стражницы крепко держали ее.

С каждым мгновением целительница все больше мрачнела, с жалостью поглядывая на девушку. Старушка открыла было рот, собираясь что-то сказать, но ее прервал стук в дверь, и в приемную вошла командир отряда. Она что-то несла в руке. Ларна присмотрелась и с испугом поняла, что это отрубленная голова капитана Даора, с которой на чистый пол стекали тягучие капли крови. Целительница неодобрительно посмотрела на это, щелкнула пальцами, и одна из ее помощниц тут же подала офицеру тазик, в который та и бросила голову. Еще кто-то вытер кровь с пола, и больше ничего не напоминало о слишком жадном капитане.

Дарин с улыбкой склонилась над Ларной и негромко сказала:

– Он за все заплатил.

– А?…

– Капитан вздумал спорить со мной, говоря, что он в своем праве, что ты подписала контракт, что власти Харнгирата лезут не в свое дело. Ну, и доспорился… Да, вот тебе настоящий заработок со штрафом на лечение, сорок полновесных золотых даралов. Старший помощник, заняв освободившуюся вакансию, оказался не в пример умнее бывшего босса.

Дарин положила на стол тугой кошелек, набитый, судя по звону, золотом. Затем повернулась к целительнице и спросила:

– Ну как дела у девочки?

– Плохо… – вздохнула та. – Отойдем.

Она взяла офицера под руку и отвела ее к окну, начав говорить очень тихо, чтобы лежащая на кровати Ларна не услышала.

– У нее множественные внутренние воспаления, разрывы. О истощении я даже не говорю, как не говорю и о состоянии психики – она просто не хочет жить.

– Так что же делать? – глухо спросила Дарин. – Позволить ей умереть?

– Что, дочку напомнила? – усмехнулась целительница.

– Офицерам запрещено иметь детей, – сухо сказала командир отряда.

– А хочется?

– Я ведь женщина…

– Материнские чувства проснулись? – прищурилась целительница. – Единственная, кто может помочь – это ведьма, а они бесплатно не лечат.

– И сколько будет стоить хотя бы заживление?

– Да под двести золотых. Я уж не говорю об исцелении…

Дарин склонила голову и вздохнула – таких денег у нее отродясь не водилось, да и водиться не могло – при ее-то кочевой жизни и отнюдь не высоком жаловании гарнизонного офицера. Дома завалялось где-то двадцать пять даралов, не больше. Да для девочки удалось выторговать у старшего помощника еще сорок. Женщина прикусила губу, пытаясь понять, что делать – непонятно почему эта несчастная глупышка вызвала у нее нежность, на которую Дарин считала себя давно неспособной. Ей почему-то страшно хотелось защитить Ларну от всего мира, офицер не понимала саму себя. И неожиданно она решила удочерить это попавшее в беду существо. Но сперва девочку надо спасти. Единственным выходом, пожалуй, будет обратиться к стражницам отряда за помощью, а затем постепенно расплатиться с ними. Что Дарин, выйдя из домика целительницы, и сделала.

Услышав ее просьбу и рассказ о том, что командир хочет удочерить найденную девушку, женщины негромко загудели, и каждая дала сколько смогла. Набралось еще немногим больше пятидесяти золотых, что вместе с ее и Ларниными деньгами составляло сто семнадцать даралов. Офицер не заметила, что две стражницы побежали в казарму и рассказали там все. Однако была растрогана до слез, когда посыльный командора порта принес ей собранные сто с чем-то золотых. И никто из женщин и слышать не хотел о возврате… Она даже не знала, как благодарить сослуживиц. Только прижала мешочек с деньгами к груди, поклонилась и побежала за ведьмой.

Прошло немногим более часа, и сконфуженная Дарин привела в приемную одетую в серую мантию высокую белокурую женщину с серебряным обручем на голове. Стражницы с целительницей почтительно поклонились, та ответила небрежным кивком. Офицер по дороге успела рассказать о случившемся, и ведьма одобрила казнь капитана, однако наложила взыскание за поспешность и необдуманность действий. За обман, по ее мнению, следовало наказывать куда страшнее, а Даор нагло обманул беззащитную неопытную девушку.

– Жаль, что вы, ард-лейтенант, только убили его, это слишком легкое для такой сволочи наказание, – заметила ведьма перед самым порогом приемной. – Куда лучше было бы сделать его общественным рабом для запретных удовольствий. Чужеземцы почему-то страшно боятся такой судьбы.

Ведьма наклонилась над безучастной Ларной и внимательно обследовала девушку. Несколько минут она молчала, после чего ее руки на мгновение осветились синим светом.

– Да, состояние у девочки тяжелое, – констатировала она, повернувшись к целительнице. – Теперь касаемо того, что можно сделать. Я уберу воспаление и заживлю основные разрывы, но отлеживаться ей придется долго. Никаких физических нагрузок как минимум четыре месяца! Также советую сделать ей аборт, ребенок мужского пола никому не нужен. Для всего остального требуется исцеление, а таких денег, насколько я понимаю, у пострадавшей нет?

– Нет… – мрачно подтвердила Дарин и повернулась к Ларне. – Ну что скажешь, маленькая?

– Мне все равно… – безразлично ответила девушка.

– Что ж, приступим, – кивнула ведьма.

Она наклонилась над Ларной, перевернула ее на спину и речитативом завела какое-то заклятие. О ее пальцев потянулись к коже девушки светящиеся синие нити, та зашлась криком боли, выгнула спину и потеряла сознание. Дарин, в волнении ломающая пальцы, увидела, что нижняя часть тела Ларны подернулась серо-голубым туманом. Затем в воздухе возник небольшой огненный шарик и начал медленно кружиться над неподвижным телом. Ведьма выдохнула какое-то труднопроизносимое слово и он опустился на спину девушки Запахло паленым мясом, офицер встревожено дернулась, но легшая ей на плечо рука старой целительницы успокоила женщину. Довольно долго в приемной ничего не происходило, только слышался тихий шепот ведьмы. Наконец шарик снова всплыл в воздух и исчез, туман вокруг тела Ларны рассеялся. Целительница подошла поближе посмотреть и восхищенно прищелкнула пальцами – тело Ларны приобрело совершенно здоровый вид, синяки исчезли. Изможденность, правда, никуда не делась, но это поправимо – хорошо кормить девочку надо, вес наберет быстро. Целительница с безмерным уважением поклонилась молодой ведьме.

– Ну вот и все, – довольно улыбнулась та, пряча в карман протянутый Дарин кошелек с золотом. – Советую прямо сейчас, пока она без сознания, сделать аборт. Девочка не придет в себя еще долго, я позаботилась об этом.

Пора было уходить, но ведьма почему-то колебалась, она каким-то шестым чувством ощущала в полузамученной девушке что-то яркое и необычное. Но что? Молодая женщина привыкла доверять своей интуиции и решила еще раз внимательно просмотреться к ауре Ларны. "Да вот же оно!" – мелькнула раздраженная мысль. Линии ауры девушки вместо макушки замыкались на безымянном пальце левой руки. Это еще почему? Ведьма наклонилась к руке Ларны. Ну, конечно же! На безымянном пальце красовалось внешне простенькое металлическое колечко – именно на нем и смыкались линии. "Мда… – хмыкнула она про себя. – Простенькое, да не простое…" Чем больше ведьма всматривалась в это колечко, тем больше поражалась – маг создавший его был на редкость талантлив, он сумел совместить несовместимое. Но для чего все это нужно ведьма не понимала.

Немного подумав, она сплела заклинание видения, внутренним зрением проникнув под кольцо. И едва не запрыгала по комнате от возбуждения – да эта девчонка гений магии, столь невероятной ауры нет даже у самого Магистра Книги, которого молодая ведьма встречала во время учебы в Академии. Неудивительно, что неизвестный маг решил скрыть такую находку. Но какой же он идиот при этом! Неужто не мог дать девочке денег на дорогу, какого Серого Убийцы она в судовые шлюхи пошла?! Гнусноватым запашком веяло от этого дела, но упускать свои дивиденды не стоит. Что, интересно, скрывает эта малышка? Впрочем, неважно – пусть она останется просто благодарна, и то уже немало – не ей, Анхе Ост-Крамио, с ее слабым даром, лезть в дела великих. А Ларна явно станет личной ученицей кого-то из высших магов Совета Башни… Как бы не самого Фолерга. Однако нужно проверить, и ведьма повернулась к целительнице:

– На шее девочки ничего не было?

– Было… – удивленно ответила та. – Половина медальона на шнурке.

– Покажите.

Целительница с недоумением пожала плечами, не понимая из-за чего это ведьма вдруг стала похожа на сделавшую стойку на добычу охотничью собаку. Она достала из тумбочки, стоящей рядом с кушеткой, медальон и протянула молодой женщине. Та вцепилась в него и начала читать понятные только ей символы.

– Значит, тебя зовут Сварх Арк-Тарам… – пробормотала ведьма себе под нос. – Нужно запомнить твое имя, парень. Ты далеко пойдешь.

Стражницы растерянно глядели на мечущуюся по приемной с сумасшедшими глазами и что-то бормочущую себе под нос молодую женщину. Ведьмы так себя обычно не вели, они всегда были преисполнены достоинства. И почему, интересно, она смотрит на лежащую без сознания Ларну едва ли не как на мессию? Дарин даже показалось, что ведьма сейчас похожа на восторженного щенка. А та снова повернулась к целительнице и с лихорадочным блеском в глазах пробормотала:

– Не надо аборта. Я сама исцелю девочку полностью. Бесплатно!

У Дарин глаза полезли на лоб – никогда еще на ее памяти ни одна ведьма не делала ничего бесплатно. Никто о таком даже не слышал. Но раз она сама предлагает…

– Только скажите ей, – Анха остановилась возле Ларны, – когда очнется, чтобы вместе с этой она отдала в секретариат и мою, чтобы сказала, что я ей жизнь спасла…

Она достала из под ворота своей мантии серебряную цепочку с медальоном и отломила от него половину, а затем протянула обе половинки целительнице.

– Секретариат?… Спасла?… – с трудом выдавила та из себя.

– Она поймет, – показала на Ларну ведьма. – А теперь мне понадобится помощь – девушку нужно положить на спину.

Дарин и Рада подошли к бессознательной Ларне и выполнили требуемое. Ведьма присела на край кушетки и снова принялась тщательно ощупывать девушку. "И что за паскудство?… – через некоторое протянула она. – Придется использовать стихии, до чего же я этого не люблю…" Затем Анха произнесла несколько тягучих гортанных слов, и ее окутала сеточка желтых молний. В комнате резко похолодало, подули порывы ледяного ветра, над кушеткой сгустились какие-то тени, всем стало зябко и очень не по себе. Казалось, безмерная тяжесть легла на их плечи. Лицо ведьмы резко постарело, на нем прорезались морщины, губы выталкивали из себя почти непроизносимые слова. К счастью, все это продлилось недолго – холод исчез, тени рассеялись, и Анха откинулась назад, тяжело дыша, ее лицо было обильно покрыто потом. Дарин удивилась – она была свидетельницей многих исцелений, но еще ни разу она не видела ни одну ведьму столь замученной. Та была бледна, как смерть, под глазами появились мешки.

– Воды… – прохрипела Анха, и кто-то тут же подал ей полную кружку.

Она напилась, утерла пот со лба и покачала головой. Затем тихо сказала:

– У девушки дела были куда хуже, чем мне сперва показалось. Очень сильное внутреннее воспаление, вплоть до гнойников, начала образовываться злокачественная опухоль. Кроме использованного заклинания, спасти ей жизнь могло только лишение пола.

Дарин вздрогнула и порывисто спросила:

– Но сейчас она здорова? Вы ее вылечили?

– Вылечила, вылечила… – проворчала ведьма. – А сейчас я сделаю ей выкидыш.

Целительница вопросительно посмотрела на Дарин, зная, что та собралась удочерять Ларну. Офицер немного подумала и согласно кивнула – ну никак не нужен девочке ребенок, сама еще дитя. Ведьма поняла их безмолвный диалог, усмехнулась, положила левую руку на живот Ларны и произнесла одно короткое слово. Тело девушки изогнулось в судороге, и в подставленное помощницей целительницы судно хлынул поток крови вместе с кусками непонятно чего. Однако продолжалось это не больше минуты.

– И что, это все? – потрясенно спросила целительница.

– Все, – улыбнулась молодая женщина.

– Боже ты мой… – простонала старушка. – Никаких тебе ложек, никакого тебе выскребывания… И всего за минуту…

– А главное, – добавила ведьма, – без каких-либо последствий для здоровья. Я сама придумала этот способ, кроме меня его знает только моя подруга в Маре.

Целительница уважительно и завистливо поклонилась ей.

– А теперь я бужу девочку, – сказала ведьма.

Ларна очнулась и хотела привычно вскрикнуть от боли, но вдруг поняла, что у нее ничего не болит. Ну, почти ничего – побаливал живот. Она с удивлением захлопала глазами – сознание было ясным, она отчетливо видела столпившихся вокруг женщин. Так хорошо девушка не чувствовала себя с того самого дня, как они с Дарой… Дара… При этом воспоминании из глаз Ларны хлынули слезы, она как наяву увидела устремленные в потолок мертвые глаза подруги.

– Что случилось? – наклонилась над ней целительница. – Почему ты плачешь? Что-то еще болит?

– Нет-нет, спасибо, – поспешила заверить ее девушка. – Просто вспомнилось кое-что грустное…

Она сумела взять себя в руки и тут же почувствовала, что к ней на кушетку кто-то присел. Ларна подняла глаза и встретилась взглядом с ведьмой, смотрящей на нее, как кошка на жирную мышь. Девушка хотела было поблагодарить ее, но молодая женщина не дала ей даже рта раскрыть.

– Молчи, девочка! Мне дорого твое исцеление встало, считай, что с год жизни забрало. Так что когда придешь в Секретариат, отдай вместе с половинкой медальона твоего мага и мою. По-моему, я этого заслужила. Тебе не кажется?

– Конечно, госпожа… – растерялась Ларна, не могущая понять, как ведьма узнала о направлении в Серую Башню.

– Медальоны у целительницы, – пояснила та. – А колечко не снимай, нужная вещь, пригодится в хозяйстве.

С этими словами она встала, накинула капюшон и вышла из приемной. Дарин тут же подошла к Ларне и села рядом, ласково приобняв ее. Затем спросила:

– Ну как ты, маленькая? Получше?

– Спасибо вам огромное, – несмело улыбнулась Ларна. – Совсем ничего не болит… Я уже и забыла, что так бывает…

– А что это за Секретариат, о котором ведьма говорила?

Девушка смутилась, не хотелось обманывать женщин, спасших ей жизнь, и она все же призналась:

– Это Секретариат Серой Башни… Меня туда направили на учебу. Чтобы ведьмой стать.

– Так какого же лешего тебя в судовые шлюхи понесло?! – полезли на лоб глаза Дарин.

– Положено добираться самому, – на ходу нашлась Ларна, не желая признаваться, что сбежала. – Они так проверяют предприимчивость и смелость. А у меня денег не было…

– Серый Убийца им на головы, с такой проверкой! – едва не подпрыгнула Дарин. – Идиоты, скоты! Бросить ребенка в грязь портовых трущоб?! Самой добираться до Колхрии? А кстати, откуда ты хоть добиралась-то?

– Из Храдуна, остров Тукам… – смутилась девушка.

– Безумие! – продолжала бушевать офицер. – Да кому в голову такое пришло?! У тебя что, совсем ума не было, в шлюхи наниматься?! А если бы мы тебя не нашли, так бы между тех ящиков к утру и померла? Да?

Ларна еще сильнее покраснела и стушевалась.

– Ну-ну, не набрасывайся на девочку, – добродушно похлопала женщину по плечу целительница. – Она-то тут причем? Нашла единственный доступный ей способ без денег добраться до чужой страны. Откуда бедняжке было знать, что капитан такой сволочью окажется?

– Да, вы, конечно, правы… – кивнула Дарин. – Просто жаль дурочку. Кстати, может мне прямо сейчас забрать ее домой?

Она повернулась к девушке и спросила:

– Ты сможешь идти, Ларна?

Целительница возмущенно замахала на нее руками:

– Никакой ходьбы! И не вздумайте! Чтобы дней пять не вылезала из кровати вообще! До завтра полежит у меня, а там я вызову носилки. К полудню приходи и забирай ее. Только следи, пожалуйста, чтобы не вставала, а то она совсем еще глупенькая.

– Я прослежу, – пообещала женщина, погрозив Ларне пальцем.

Девушка снова смутилась, Дарин чем-то сильно напоминала ей мать – та была такой же жестковатой, но по-своему доброй и ласковой. Все дома, в том числе и муж, и дети, и младшие жены ходили по струнке, но при том всегда были обихожены и обласканы. Никто не боялся подойти к ней с любой своей проблемой, зная, что его поймут и помогут.

Целительница что-то коротко приказала кому-то из помощниц, та исчезла, и через несколько минут в приемную вошел миловидный юноша в набедренной повязке раба для запретных удовольствий. Он низко поклонился хозяйке и встал на колени в углу. Старая женщина с некоторым отвращением покосилась на него и приказала, отвернувшись в сторону:

– Будешь ухаживать за этой вот девушкой в постели. Она больна и не должна вставать, сам знаешь, что делать, опыт есть. Исполняй любое ее желание. Сделаешь что-нибудь не так, как она захочет – продам в общественный дом удовольствий. Понял?

– Я все понял и благодарю госпожу за доброту ко мне, – стукнулся лбом об пол раб. – Я все сделаю, как вы велите, и клянусь, что буду очень стараться. Только умоляю, не продавайте меня туда…

– Там поглядим, – буркнула целительница. – А тебе, девочка, советую поспать.

Раб и в самом деле оказался очень хорошей и заботливой сиделкой, сделав все необходимое так, что Ларна ничего не почувствовала. Вскоре она уснула.

Когда солнечные лучи коснулась век, девушка зевнула и лениво приоткрыла один глаз. Но тут же испуганно подпрыгнула на кровати – проспала! Сейчас опять начнут приходить матросы… Однако окинув взглядом светлую большую комнату, Ларна облегченно откинулась на подушки – слава тебе, Создатель, она уже не на корабле, а в домике целительницы. Вспомнился вчерашний день, и девушка вздохнула, понимая, что и до конца жизни не сумеет достойно отблагодарить спасших ее женщин. Самочувствие было прекрасным, мир казался цветным и радостным. Ларне до визга хотелось подойти к окну, но она понимала, что нельзя – обещала целительнице не вставать. Старушка ведь столько возилась с ней, не стоит подводить ее. Да Ларна и сама немного побаивалась – а вдруг что-нибудь случится? Вспомнив о полутора месяцах на проклятом корабле, девушка вздрогнула.

"Ну и как ты, дочь купца, могла оказаться такой дурой, чтобы не прочесть дополнительные пункты контракта? А, дорогая моя, как?" – спросила она саму себя и грустно вздохнула.

От невеселых размышлений ее оторвал приход улыбающейся целительницы, принесшей чашку с каким-то горячим травяным отваром. Ларна тоже несмело улыбнулась ей – она так и не поняла, почему эти женщины так переживали за нее, ведь она для них никто. Почему так заботились о ее судьбе? Переключившись на эти мысли, девушка с тревогой посмотрела на старую женщину, пытаясь придумать, чем расплачиваться за лечение, ведь у нее ничего нет. Ларна осознавала, что если бы ее не нашли, то сейчас была бы уже мертва. Целительница тем временем поставила чашку с отваром на столик рядом с кроватью и присела рядом с девушкой.

– Выпей это, маленькая, – ласково сказала она. – Это придаст тебе сил.

Ларна послушно выпила чашку до дна, там был вкусный, слегка кисловатый напиток, и поблагодарила старушку.

Вскоре пришла Дарин вместе с двумя уже знакомыми Ларне стражницами. Женщины насели на нее с вопросами о самочувствии, и она едва не расплакалась от радости. Неужели она вдруг стала кому-то нужна? Неужели кому-то интересно, как она себя чувствует? Но девушка сдержала слезы, не желая огорчать их. В это время в дверь постучали, и в комнату вошли четверо рабов с большими удобными носилками.

– Сейчас домой поедем, хорошая моя… – положила ей руку на лоб Дарин.

Она ласково погладила Ларну по голове, а девушке перехватило дыхание, настолько образ этой суровой женщины-офицера слился в ее сознании с образом матери. Она не выдержала, судорожно схватила и поцеловала ласкающую ее руку, а затем тихонько пробормотала:

– Спасибо… мама…

Дарин потрясенно замерла – никто и никогда не называл ее этим словом, и она думала, что никто уже и не назовет. Женщина вдруг осознала, отчего эта девочка вызвала у нее такую всепоглощающую нежность. Осознала, почему так хочется защитить Ларну от всех опасностей мира. Ее истосковавшийся по материнству ум совершил подмену и перенес нерастраченные материнские чувства на эту попавшую в беду глупышку… Теперь она поняла, почему решила удочерить Ларну, и прослезилась. Удочерять офицерам не запрещалось, нельзя было только иметь своих детей. Она улыбнулась девушке сквозь слезы, нежно поцеловала ее в щеку и прошептала:

– Доченька…

Стражницы умиленно переглянулись, радуясь за своего командира. В отряде давно жалели Дарин, уж больно неприкаянной была ее жизнь. Все видели, как она мучается от одиночества и под любым предлогом старается задержаться на службе, чтобы не возвращаться в свой пустой захламленный дом. Остальные стражницы имели по две-три дочери каждая, дома постоянно стоял гвалт и кавардак, некогда задумываться о смысле жизни. Все они уважали своего командира и были бы рады, если бы Дарин нашла свое счастье. Да и девочка просто прелесть – ее огромные глаза притягивали, завораживали и вели за собой. Дара отозвала подругу в сторонку и на ухо сказала ей:

– Ривин, у командира дома сейчас и есть нечего, она же все свои деньги за лечение девочки выложила… Я сама сегодня видела, как она в канцелярию заходила, явно аванс просить. Дали, не дали – не знаю. Знаю, что помочь нужно.

– О чем тут даже говорить! – возмутилась Ривин. – Я всем нашим скажу. Ее девочке для выздоровления хорошо кушать нужно.

Стражницы заговорщицки перемигнулись.

Дарин смахнула непрошеные слезы, подняла девушку на руки, поцеловала в нос и осторожно уложила на носилки. Она не заметила холодного и жестокого взгляда приемной дочери, устремленного в никуда – казалось кто-то довольно жуткий выглянул в мир. Самой девушке показалось, что она на мгновение потеряла сознание, но Ларна не стала говорить об этом. На прощание она от всей души поблагодарила целительницу, и Дарин махнула рукой носильщикам. Они развернулись и вынесли носилки из комнаты.

Улицы заливал свет обоих солнц, слезы Ларны сразу высохли, и она принялась с интересом вертеть головой по сторонам. Город был огромен, куда больше ее родного Тукама, и совсем не походил на него. Он, казалось, плыл в воздухе, пронизанный сотнями мостов и воздушных переходов между высокими домами. Здания выстроили из голубоватого хирмолта, камня, добывающегося на южной оконечности острова Дуарам. Из-за этого Дуарамба выглядела призрачной, не от мира сего. Дома вокруг были разнообразны и порой очень причудливы, у непривычного человека разбегались глаза. Этот островной город часто называли пародией на Колгарен – позже девушка узнала, что это и в самом деле так. Улицы оказались очень широки и чисты – Ларна даже удивилась, привыкнув к мусору на улицах Тукама.

Дуарамба строилась по единому плану – неудивительно, город основали во времена великого расселения, устроенного магами две тысячи лет назад, и с тех пор многократно перестраивали. Но перестройки не задевали основной структуры – улицы были расположены вокруг центральной площади расширяющимися концентрическими кругами. И если Дуарамба достраивалась, то жители просто строили очередную круговую улицу, разрушая и заново возводя крепостные стены. Только припортовый квартал для чужеземцев выделялся из общей картины, уродливым пятном отходя от почти идеально круглого города.

Ларна продолжала с любопытством осматриваться – на улицах полно народу, сотни лавок, магазинчиков и таверн гостеприимно распахивали свои двери для посетителей. Уличные торговки оглушительно вопили, предлагая свой товар. Но больше всего поразило девушку, что на этих кипящих жизнью улицах почти не встречалось мужчин. Когда-никогда появлялся кто-нибудь, да и тот был одет в набедренную повязку бесполого раба.

– А где же свободные мужчины? – удивленно спросила она у шедшей рядом с носилками Дарин.

– Ну что ты, маленькая?… – рассмеялась в ответ офицер. – Свободный мужчина в Харнгирате – это нонсенс. А рабы всю жизнь живут в закрытых рабских домах, куда женщины приходят, если хотят поразвлечься или забеременеть. Но это удовольствие дорого стоит, для повседневного удовлетворения используют бесполых рабов или искусственные приспособления.

– А замуж?… – потрясенно выдохнула Ларна.

– В Харнгирате никто замуж не выходит, – заулыбалась Дарин. – Если женщина хочет ребенка, то идет к ведьме, и та налагает на нее заклятие, от которого любая обязательно забеременеет. Но только ребенком женского пола. После этого она посещает рабский дом, где содержатся мужчины, и выбирает себе партнера по вкусу. Через девять месяцев у нее рождается дочь.

– А-а-а… – глаза девушки стали совсем круглыми. – А мужчины откуда берутся?

– Ну, некоторое количество рожают специальные женские подразделения, женщинам в них очень много платят, у них магическим образом атрофированы материнские чувства – не хватало еще привязанности к мужчине. Помимо этого, мы закупаем немало юношей в Фофаре и у пиратов.

Тут Ларна вспомнила все, что с ней сотворили мужчины и довольно рассмеялась – так им, скотам, и надо! Она сейчас представить себе не могла, что ей когда-нибудь захочется мужчину. Вот хорошо выдрессированный раб для удовольствий – это да! Приятно и ни к чему не обязывает – надоело, прогнала раба в угол и спи себе спокойно.

Она с интересом начала рассматривать идущих навстречу женщин. Как разнообразно они одеты! Военная форма, короткие штаны или юбки любых расцветок, блузки, майки. Многие, особенно молодые девушки, вообще щеголяли в кружевных панталончиках и легкой накидке на плечи, выставляя грудь на всеобщее обозрение. И никого это не смущало! Никто не был одет в уродливые платья до пят! Ларна обратила внимание на стайку юных девушек у фонтана, одетых в особо прелестные черные панталончики с кисточками по бокам и серебристые накидки. Грудь каждой прикрывали витые серебряные кольца, украшенные живыми цветами.

– Какая прелесть… – непроизвольно вырвалось у Ларны.

– Что? – склонилась над ней Дарин.

– Панталончики…

Женщина проследила за ее взглядом и незаметно вздохнула. Такой наряд недавно вошел в моду у молодежи Харнгирата и раскупался на ура. Посему цены были безбожными – Дарин знала, что черные панталончики с накидкой стоят минимум пять золотых, если не больше. А ей авансу дали всего четыре, да и те пришлось долго выпрашивать. Нужно же еще на что-то еще жить, но и огорчать приемную дочь очень не хотелось.

– Ничего, маленькая, – через силу улыбнулась она. – Вот поправишься, и мы тебе такие же купим.

Ларна восторженно засмеялась и захлопала в ладоши. Девушка сейчас была абсолютно счастлива, сама не зная почему. Ни о прошедшем, ни о будущем думать не хотелось, а настоящее казалось светлым – ее снова любят, она снова кому-то нужна. Офицер наклонилась над ней, нежно поцеловала в лоб, а сама задумалась, у кого занять денег. Рада с Ривин переглянулись и кивнули друг другу. Лежащая на носилках девушка не переставала вертеть головой по сторонам, с любопытством наблюдая за шумной жизнью огромного города. Ее довольно долго несли по улицам Дуарамбы, невдалеке промелькнула башня Совета Ведьм – самое высокое здание города. Было очень жарко, и Дарин постоянно поила Ларну холодной водой из оплетенной лозой большой фляги. Девушка уже начала засыпать, когда впереди показалась крепостная стена, прямо под которой расположились домики небогатых, но обеспеченных горожанок. Остановившись у невысокого деревянного забора, Дарин улыбнулась Ларне и сказала:

– Ну вот мы и на месте, радость моя.

Девушка уставилась на дом, где ей предстояло жить. Совсем небольшой домик стоял за забором в окружении сангатовых деревьев. Он весь утопал в зелени и лианах, создававших тенистый навес над двором. Между деревьями виднелась небольшая беседка, в которой стоял столик и два плетеных кресла. Вокруг было очень тихо, крепостная стена давала благодатную тень, что немаловажно в такую жару – Дуарамба располагалась почти на экваторе. Дарин открыла дверь, рабы занесли носилки в домик, который действительно был совсем невелик – две комнаты, кухня и ванна в пристройке. В свое время женщине пришлось отдать годовое жалование за проводку воды и канализации, не говоря уже о стоимости самой чугунной ванны, но дело того стоило. Ларна вовсю вертела головой, разглядывая свое новое жилище – совсем небогато, скорее даже бедно было в этом доме, но чистота просто стерильная. Она присмотрелась внимательнее и поняла, что домик вымыт совсем недавно.

"Она что же, всю ночь не спала, чтобы прибраться? И все ради меня? – спросила себя девушка, глядя на Дарин. – Ведь я же ей никто и ничто… Почему она так обо мне заботится? Почему?…"

Ларна была права – домик действительно вымыли этой ночью. Когда вчера после службы уставшая Дарин вернулась домой, она ужаснулась, увидев насколько все захламлено. Офицер редко ночевала дома, предпочитая оставаться в казарме, где меньше приходило мыслей о бессмысленности и неустроенности ее никому не нужной жизни. Поняв, что больную девушку нельзя приносить в такую грязь, Дарин с бешеной энергией принялась за уборку. Ей бы ни за что в жизни не справиться до утра, к полуночи женщина едва успела вымыть полугодовую, наверное, гору грязной посуды, но на помощь пришли жившие поблизости стражницы. Они неожиданно ввалились в дверь, нагруженные щетками и тряпками, и, не спрашивая хозяйку, быстро распределили фронт работ, принявшись мыть, чистить и драить. Офицеру неловко было принимать помощь от подчиненных, но ее слабых возражений никто не слушал. К утру дом сиял первозданной чистотой. В заброшенную незнамо когда беседку принесли столик и кресла. Дарин была очень благодарна сослуживицам за помощь – не думала, что пользуется у них таким уважением, но подозревала, что оно вызвано казнью жадного капитана.

– Сюда, – скомандовала Дарин носильщикам, указав на дверь спальни.

Ларну занесли в небольшую, но очень уютную комнату со светло-бежевыми стенами. Три ромбических окна давали много света, и спальня, казалось, плыла в пронизывающих ее солнечных лучах. Все три окна были открыты, создавая приятную прохладу. Из-за узорчатой занавески виднелся встроенный в стену шкаф. Кроме того, одна из стен комнаты была превращена в библиотеку, до потолка уставленную книгами. Кровать, небольшой стол с двумя стульями, тумбочка и мягкое кресло завершали картину.

Дарин никому не доверила снять Ларну с носилок и сама переложила ее на кровать. Рабы поклонились и тут же исчезли. Одна из сопровождавших своего командира стражниц, кажется Ривин, вышла и через минуту вернулась с большим кувшином какого-то холодного напитка, видимо в подвале был ледник. Стражница поставила кувшин рядом с кроватью, и Дарин напоила Ларну из большой фарфоровой чашки, оплетенной снаружи кожаными ремешками.

– Ну, мама! – возмутилась девушка. – Я и сама могу!

– Ладно, ладно, – засмеялась офицер. – Побудь одна немного, мне еще на службу возвращаться надо. Буду вечером. А ты не вздумай вставать!

– Я посижу с девочкой, – сказала Рада, опускаясь в кресло. – Мне на службу только завтра.

– Спасибо, – улыбнулась Дарин и вместе с Ривин вышла из спальни.

Ларна лежала и неспешно беседовала со стражницей обо всем на свете. Женщина расспрашивала ее, как живут в Тукаме, и рассказывала о законах и обычаях Харнгирата. Девушка все еще продолжала удивляться стране, где совсем нет свободных мужчин, ведь есть многое, с чем они могут справиться куда лучше женщин. Особенно с тяжелыми физическими работами. Но так, видимо, здесь сложилось. Девушка не собиралась лезть со своим уставом в чужой монастырь, да и слишком ненавидела мужчин после случившегося с ней.

В дверь постучали, и в комнату вошла незнакомая стражница с огромным вычурным тортом в руках. Вслед за ней появились еще две с котелками, из которых тянуло вкусным мясным запахом. Как поняла девушка из взаимных приветствий, пришедшие тоже были из отряда ее приемной матери. Тут же с кухни принесли тарелки, женщины опорожнили котелки, в которых оказалось мясное рагу и восхитительная запеканка, и принялись потчевать Ларну всеми этими вкусностями. Девушка с удовольствием ела, улыбаясь стражницам, уговаривающим ее съесть побольше. Но еды оказалось слишком много. Пришедшие стражницы были не последними – они потянулись в домик Дарин одна за другой, и каждая приносила с собой что-нибудь вкусное. Ларну закормили до такой степени, что девушке начало казаться, что она сейчас лопнет. Рада проследила ее тоскливый взгляд, брошенный на очередной торт и весело засмеялась. Затем собрала продукты со стола и отнесла их в ледник. Так, за едой и разговорами прошел день, показавшийся Ларне очень коротким.

Дарин возвращалась домой очень довольной – до командора гарнизона донеслись слухи об удочерении ее офицером найденной в порту девочки, и она распорядилась выдать Дарин еще пять золотых аванса и пять золотых премии за казнь капитана. И при том сказала, что аванс будет вычитываться из жалованья не весь сразу, а всего по два дарала в месяц. Женщина долго благодарила командора, и та назавтра напросилась в гости, посмотреть на дочь. Также она взяла у свежеиспеченной матери удостоверяющий личность медальон девочки и пообещала поспособствовать скорейшему официальному удочерению и получению Ларной харнгиратского гражданства.

После службы Дарин отправилась в одежную лавку недалеко от порта и приобрела так восхитившие Ларну черные панталончики с накидкой, заплатив за них целых шесть даралов. Также она купила много фруктов – девочке нужны витамины. Женщине непривычно было заботиться о ком-то другом и это ей очень нравилось. В конце концов, ей всего тридцать пять, совсем еще молода! Когда и порадоваться жизни? А девочка радовала ее все больше и больше.

День выдался суматошный, в порт пришли десятка три чужеземных кораблей, даже два белых фрегата аллорнов, за всеми нужно было проследить и устроить таможенный досмотр как положено. Дарин очень устала и, если бы в ее жизни все осталось как прежде, она ни за что не поплелась бы через весь город домой, а завалилась бы спать в казарме. Но не теперь! Теперь ее дома ждет больная дочь. Нерастраченная за долгие годы нежность готова была излиться на первый подходящий объект, и так уж вышло, что этим объектом стала несчастная девочка, пострадавшая по собственной глупости. Но офицер не думала об этом, она думала об улыбке приемной дочери, когда та увидит подарок. Женщина шла, улыбаясь своим мыслям, и ничего не видела вокруг.

Вдали, наконец, показалась крепостная стена. "На слава тебе, Создатель! – выдохнула Дарин. – Наконец-то дома!" Она толкнула дверь, вошла и очень удивилась – гостиная оказалась под завязку забита стражницами, среди которых большинство было из ее отряда, но многие были ей совсем незнакомы. Большой стол посреди гостиной заставили блюдами с едой. Чего там только не было – мясо, пироги, запеканки, салаты, фрукты и многое, многое другое. Вообще все свободные поверхности в доме были заставлены блюдами со съестным и бутылками с вином и соками. Стражницы тотчас окружили ее и принялись поздравлять с дочкой, как будто она родила ее сама. Дарин до того расчувствовалась, что чуть не выронила свертки, и, подхватывая их, украдкой утерла с глаз непрошеную слезу. Она искренне поблагодарила сослуживиц, понимая, что не может отказаться от принесенного ими, ибо обидит их этим до глубины души. Затем женщина прошла в спальню и с победным видом положила Ларне на живот только что купленный костюм. Услышав радостный визг девушки, стражницы рассмеялись. А после этого устроили грандиозную вечеринку, разойдясь по домам далеко заполночь.

Утром Ларна проснулась поздно и, мурлыкая, потянулась всем телом. Она довольно долго нежилась в постели, не открывая глаз и наслаждаясь каждым мгновением благодатного полусонного покоя. А когда все-таки удосужилась приоткрыть один глаз, то увидела, что в кресле возле кровати сидит незнакомая девушка с рыжими волосами, заплетенными в тугую косу. Сидящая была курноса и веснушчата, что придавало ее физиономии задорный и хитрый вид. Но это отнюдь не лишало девушку привлекательности. Ее синие, как небо, глаза были столь лукавы и хитры, что Ларне захотелось захихикать.

Незнакомка не обращала на нее никакого внимания, она чему-то посмеивалась, откинувшись на спинку кресла, вздыхала и постанывала. Ларна долго не могла понять, что это с ней, пока не догадалась опустить взгляд и не увидела между широко расставленными ногами сидящей голову бесполого раба, приставленного к больной целительницей. Она с интересом наблюдала за рыжей, пока та не выгнулась всем телом, застонала и задергалась в судорогах. Девушка хихикнула и сама почувствовала возбуждение.

– Привет! – открыла глаза рыжая. – Меня зовут Нарин, я дочь Рады, ты ее уже знаешь. А тебя зовут Ларна. Правда ведь?

– Точно! – засмеялась в ответ девушка. – Приятно с тобой познакомиться.

– И мне! – с хитрым видом захихикала рыжая. – Слушай, целительница здорово этого раба выдрессировала! Визжать хочется… Балдеж просто!

– Не пробовала еще, – рассмеялась в ответ на ее горячую тираду Ларна.

– Вот и попробуй! – с энтузиазмом заявила Нарин.

Она встала, показала рабу на Ларну, раб влез на кровать и пристроился к ней. Она вздрогнула – ощущения были великолепны, и девушка выгнулась дугой, вскрикивая от удовольствия. Остроты придавали умелые руки Нарин, ласкающие грудь Ларны. И она расслабилась, полностью погрузившись в сладостный водоворот. А когда все закончилось, увидела, что у дверей, прислонившись к косяку спиной, стоит и иронично поглядывает на них совсем молодая еще стражница с кастрюлькой в руках. Она рассмеялась и сказала:

– Ага, эти две красавицы уже спелись… Привет, меня зовут Анха Рарагм из клана Синего Огня.

– Ой… – только и смогла выдавить Ларна, чувствуя себя очень неловко.

– Ойкать тут нечего! – хмыкнула Анха, ставя кастрюльку на стол. – Но советую с этой рыжей сорвиголовой быть поосторожнее. Не то она тебя в такие дебри заведет…

Нарин гордо задрала нос и фыркнула, а затем состроила мину оскорбленной невинности. Стражница при этом расхохоталась, подошла и подергала девушку за косу. Та села прямо, распрямила спину и вообще стала похожа на юного ангела. Правда ангел был рыжий, да и хитрые, как у бесенка, глаза, стреляющие по сторонам, выдавали, что она вовсе не согласна с ролью пай-девочки.

– Ой, Нарин… – продолжала смеяться Анха. – С тобой не соскучишься! Не порти девочку, а то по попе схлопочешь.

– М-м-м… – состроила удивленную физиономию рыжий ангел, нарисовав на ней неподдельное изумление – как, мол, это так, я, такая хорошая, да по попе?

Тут уж не смогла не рассмеяться и Ларна – Нарин нравилась ей с каждым мгновением все больше. Стражница только махнула рукой на рыжую оторву и скрылась на кухне. Вскоре она вернулась с двумя наполненными тарелками и накормила девушек домашними тефтелями с какой-то незнакомой Ларне кашей. Они с аппетитом съели угощение, все время посмеиваясь и подкалывая друг друга. Анха охотно смеялась вместе. Скоро все трое устали от хохота и начали непотребно хихикать.

Вскоре Анха засобиралась и ушла. Новоявленные подруги снова принялись болтать обо всем на свете, то и дело подзывая к себе раба, исподтишка поглядывающего на них с откровенным ужасом. Однако он не рискнул протестовать, слишком хорошо зная, что бывает в Харнгирате за неисполнение приказа госпожи. Девушки весело провели день, их прерывали только стражницы, то и дело забегающих проведать Ларну. И каждая приносила с собой что-нибудь вкусное.

Такая жизнь длилась все пять дней постельного режима. Ларну закармливали сытной едой, на которую она уже не могла смотреть. Девушка даже начала бояться растолстеть, но ее постоянно упрашивали съесть еще кусочек, и она, не желая огорчать этих добрых женщин, ела. Отдых и хорошее питание сделали свое дело, быстро вернув ей бодрость. Когда Ларне впервые позволили встать с постели и посмотреться в зеркало, она увидела, что уже не напоминает синее привидение – щеки округлились, порозовели, кожа приобрела здоровый цвет, глаза заблестели. Окруженная любовью и заботой девушка быстро поправлялась, и вскоре или Нарин, или приемная мать начали выводить ее в город. Еще через несколько дней Дарин получила в канцелярии гарнизона официальные документы об удочерении и новый личный медальон для Ларны. Уже как для гражданки Харнгирата. Теперь девушку звали Ларна Орсанх из клана Синего Древа.

С этого дня для нее закончилась спокойная жизнь, Ларну взяли в такой оборот, что она только пищала. Дарин отвела приемную дочь в школу боевого мастерства. Непривычная к физическим нагрузкам девушка сперва просто плакала от усталости, но продолжала тренироваться с поражающим наставниц упорством. Никто не знал, что она теперь живет во имя одной цели и ради ее достижения готова на все. Порой ей было стыдно пользоваться любовью приемной матери, она ведь сама любила Дарин, но понимала, что скоро будет вынуждена бросить ее. Мрачная и жестокая решимость поселилась в глазах девушки, присутствуя там, даже когда она смеялась, и этого выражения скоро начали бояться ее спарринг-партнеры – Ларна сражалась до последнего, рвала зубами, за что часто бывала наказана.

Через несколько месяцев девушка окрепла, тяжелый тренировочный меч уже не выпадал из ее рук при первом же взмахе, тело стало гибким, мускулистым, ей начали нравится изматывающие тренировки. В работе с шестом Ларна делала большие успехи, вскоре мало кто из учениц Школы мог справиться с ней, о чем с удовольствием рассказывала Дарин старшая мастерица. Женщина гордо улыбалась, обрадованная настойчивостью и стойкостью дочери, не сломавшейся после тяжелых испытаний. Она также была довольна, что Ларна экстерном сдала экзамены в колледже для дочерей стражниц и получила аттестат с отличием, видимо в "Приюте Сестер Ветра", в котором она училась дома, давали основательные знания. Но девочке пора задумываться о будущем, а она всячески избегала разговоров об этом, исступленно тренируясь и днями просиживая в библиотеке. Когда Дарин спрашивала у Ларны, что она такое изучает, девушка делала большие глаза и начинала рассказывать сказки. Офицер ей, конечно, не верила, но руководствовалась принципом: "Чем бы дитя не тешилось…".

В свободное время Ларна вместе с Нарин обследовала Дуарамбу и вскоре знала город не хуже родного Тукама. Рыжая оторва таскала подругу по самым злачным местам, и девушки часто влипали в разные нехорошие истории. Раза два Дарин даже заплатила штрафы за разгромленные таверны. В такие моменты ей очень хотелось взять в руки ремень, но воспоминание о пережитом приемной дочерью останавливало. А девушке понравилась Дуарамба, если бы у нее не было цели, она с удовольствием прожила бы в этом городе свою жизнь.

С каждым днем Ларне все больше не сиделось на месте, и когда прошел год, она окончательно потеряла покой. Снова, как и дома, каждый рассвет встречала в порту, проводила там много часов, тоскливыми глазами провожая каждый отходящий корабль. В эти моменты она что-то бормотала себе под нос, и Нарин не могла до нее докричаться. Рыжую сильно беспокоило поведение подруги, и она начала приводить ту в чувство всеми доступными методами. В первую очередь провела по всем известным Домам Удовольствий, и Ларна охотно окунулась в разврат. Быстро поняв, что мужчины не вызывают у нее ничего, кроме глубочайшего отвращения, она переключилась на лишенных пола рабынь. Но и это занятие быстро наскучило девушке, с тех пор она удовлетворялась в ближайшем Доме Удовольствий и только с одной рабыней, чем бесконечно удивляла Нарин, обожающую разнообразие. Рыжей оторве все чаще приходилось долго разыскивать Ларну, и она не раз находила ту в какой-нибудь библиотеке за изучением старинных фолиантов или же спаррингующей с кем-нибудь в школе боя. Вскоре Нарин осознала, что самой ей не справиться, и решила рассказать обо всем матери подруги.

Тихим осенним вечером Ларна сидела в беседке и перелистывала тяжелую древнюю книгу, повествующую об истории Второй Драконовой войны, пытаясь понять какие факторы обусловили поражение драконов. Однако сосредоточиться на книге не удавалось – проклятое желание не давало покоя, заставляя думать только об одном. Девушка не знала, что с ней происходит, но последние несколько месяцев это желание не оставляло ее ни на минуту, она готова была заниматься любовью с кем угодно, когда угодно и сколько угодно, кроме, разумеется, мужчин – слишком неприятные воспоминания были с ними связаны и слишком она их презирала. Жаль, что нет денег купить раба. Может, изнасиловать какую-нибудь девицу, заставить ее сделать запретное? Тогда ведь эта девица превратится в ее рабыню. Однако эта мысль вызвала тошноту – кем она станет, если позволит себе такое? Да просто сволочью, ничем не лучше Вонючки.

– Вот она куда забралась! – раздался над ухом веселый голос Нарин, и лукавая веснушчатая физиономия просунулась в беседку. – Я ее ищу, ищу, а она здесь книжечки почитывает!

– Привет! – улыбнулась Ларна. – Заходи.

И при виде стройной фигуры подруги едва не задохнулась от острейшего приступа желания – она с самого знакомства с дочерью Рады мечтала попробовать ту, сделать ей запретное, но понимала, что это невозможно. Бесполой рабыней становиться вовсе не хочется. Девушка вздохнула и непроизвольно облизала губы.

– Только не говори мне, что ты хочешь того же самого… – донесся до нее смешок Нарин.

Ларна удивленно подняла голову и увидела, что хитрые глаза рыжей оторвы, тоже затянутые паволокой желания, смотрят на ее ноги.

– Что, и ты хочешь?…

– Как и ты, запретного.

– Откуда ты взяла?! – вскинулась Ларна.

– Я же не слепая, вижу какими глазами ты на меня смотришь, – захихикала Нарин. – Думаешь я тебя не хочу? Как же… Жаль, нельзя. Чтоб им, паскудам, с их гребаными законами вместе сквозь землю провалиться!

– Если бы…

– Собирайся, Ларна! Мы сейчас пойдем на интересное зрелище смотреть!

– А что будет? – заинтересовалась девушка.

– На площади сегодня целых пятнадцать девчонок пола лишают! И не маг, а палач это делать будет!

– Почему?! – вздрогнула Ларна.

– Целый класс в одной школе поймали! Представляешь, девки до того обнаглели, что прямо в школьном туалете друг другу запретное делали… Тринадцать пола лишат, а двух зачинщиц еще и на кол посадят! Выживших – в общественный дом удовольствий спровадят.

– Не пойду я на это смотреть! – с отвращением бросила девушка.

– Почему? – искренне поразилась Нарин. – Городская палач такая забавница, она такие штуки придумывает, что мне и в голову бы никогда не пришло. А девки так интересно орут…

– Им больно! – выпалила Ларна. – Понимаешь ты, больно! Очень больно… Ты же не знаешь, что такое боль…

– Ну и что, что больно?! – презрительно фыркнула рыжая. – Сами виноваты, никто их не просил этим заниматься! Я вот тоже хочу, но не делаю же? Зато вопят они просто чудно!

– А ты представь себе, что это с тобой такое проделывают.

– Ну, не знаю… – неуверенно сказала рыжая.

– А давай я тебе сделаю больно, чтобы поняла каково приходится этим несчастным девочкам! – в сердцах предложила Ларна.

Нарин нерешительно посмотрела на нее, затем неуемное любопытство взяло вверх, она достала из-за пояса кинжал и протянула его Ларне.

– Ну давай! Только немножко…

Ларна горько усмехнулась и ткнула кинжалом в руку Нарин, перед ее глазами в этот момент стояла несчастная Дара. Подруга отчаянно взвизгнула и подпрыгнула, схватившись за пострадавшее место.

– Ты чего, сдурела?! – вскрикнула она.

– Теперь понимаешь, что они чувствуют?! – с яростью выкрикнула Ларна. – Теперь понимаешь?!

– Кажется, да… – растерянно протянула Нарин. – Я и не думала, что…

– То-то же! Запомни на всю жизнь – когда люди кричат или плачут, им больно!

– Я запомню… – стала серьезной рыжая, что случалось очень и очень редко.

Она по-новому посмотрела на Ларну, вспомнила, что той пришлось пережить и вздрогнула, представив себя на месте подруги. Боль уже прошла, только саднило немного, но Нарин запомнила эту боль и теперь с ужасом представляла себе, что это ей предстоит оказаться в руках городского палача. Девушку передернуло, и она дала себе слово никогда больше не ходить на такие зрелища.

Ларна с легкой тоской смотрела на Нарин – не хочется расставаться с этой непосредственной девушкой. Но она понимала, что обязана попасть на Колхрию, обязана выучиться и стать ведьмой, чтобы взорвать власть магов изнутри. Дарин интересовалась, что изучала Ларна в библиотеках, а девушка изучала историю всех известных конфликтов и заговоров, в которых была замешана Серая Башня. Ларна не боялась ничего – все равно смертница, давно свыклась с мыслью о смерти и считала ту своей сестрой. Девушка горько улыбнулась своим мыслям – раньше она хотела всего лишь небольшую толику счастья. Не то теперь. Никто не сможет понять ее нынешних устремлений, да она ни с кем и не собирается делиться ими, даже с приемной матерью. Бог дал год передышки, и Ларна использовала его для подготовки к своей войне, войне с миром, который пожирал невинных и беззащитных, втаптывал в грязь все светлое, чистое и доброе. И больше никогда она не будет беззащитной! Очень жаль будет покидать Дарин, для которой Ларна стала единственным светом в окошке, но долг превыше всего. Она знала, что для достижения цели пойдет на все. Нарин весело смеялась, не замечая горькой усмешки подруги и решимости, застывшей в ее черных глазах.

Та, которую вскоре назовут Госпожой Справедливости, делала свои первые, пока еще робкие шаги.

Глава 3. Не создай себе кумира

Вокруг залитого соусами и заставленного тарелками с объедками стола во множестве валялись пустые бутылки и осколки стекла. Когда-то красивая и уютная комната выглядела разгромленной ордой варваров – драпировки сорваны, диваны и шкафы порублены в щепки, даже картины на стенах изрезаны. То тут, то там валялось брошенное оружие, грязная одежда и исписанные мелким почерком листы пожелтевшей бумаги. Видимо, кто-то изорвал в клочья древнюю книгу. А за столом, уперев голову в кулаки сидел, сидел мужчина с седыми, встрепанными, давно не мытыми волосами, небрежно стянутыми в хвост. Он порой глухо стонал, затем судорожно хватал очередную бутылку и делал несколько глотков.

Страшно это, когда рушится все, чем ты жил. Страшно, когда человек, которому верил, как богу, оказывается совсем иным – обычной сволочью. А еще страшнее, когда бывший кумир обрекает тебя на кошмар, обязывает стать тем, на борьбу с кем ты положил всю свою жизнь, все силы души, все мечты и надежды. Тогда остается только оплакивать гибель мечты… И решать не покончить ли с собой, чтобы избежать страшной судьбы.

Третий день Несущий Пламя пил, черно и безнадежно пил в одиночестве. Никто не решался нарушить уединение великого вождя – в ответ на любой стук из комнаты раздавался разъяренный рев. Воины не понимали, что произошло с ним и очень беспокоились. Они не знали, что вождь оплакивает гибель всего прежде для него святого, крушение идеалов. Да они и слов-то таких не знали, просто видели, что Несущий Пламя не в себе.

Вождь горько усмехнулся и глотнул еще коньяка – убойное пойло, в степи его не знали, довольствуясь кумысом и травяными настойками, да иногда привозимым торговцами вином. Лишь разграбив склады павшего Короматтера, степняки узнали, что такое крепкие напитки. Несущий Пламя, увидев последствия, пришел в ужас и запретил пить их. А теперь и сам… Однако слишком хотелось унять боль в душе. Но не получалось – протрезвев, вождь едва не выл от отчаяния и снова пил. Так больно ему не бывало еще с времен, когда его звали Риархом.

Короматтер пал на удивление быстро – магия Несущего Пламя разрушила его циклопические стены за несколько минут. Они просто рассыпались, будто были сделаны из песка. Половина защищавшей город ханской армии погибла под обломками, а остальные так перепугались, что сдавались повстанцам целыми полками. Воины пребывали в эйфории – никогда еще и никто не брал Короматтер, это считалось невозможным. Кармиярские маги ничего не смогли сделать – Несущий Пламя сжег их небрежным заклинанием. Он и сам не знал, откуда берутся у него знания, просто использовал по мере надобности. Вождь и сам радостно смеялся после победы, глядя на лежащий у его ног город.

Однако времени праздновать не было, и Несущий Пламя начал готовиться к новой войне. Хорошо знал, что в покое его не оставят, что остальные страны материка спешно собирают войска, готовясь атаковать повстанцев. Да и помощь из Фофара подоспеет к ним быстро, а как бороться с имперской Воздушной Гвардией вождь не знал. Разве что жечь грифонов прямо в воздухе. Но хватит ли у него сил справиться со всеми? А кто его знает! Благо хоть степь до весны непроходима, Храдун не сможет напасть. Лучше встретить храдунцев на границе, придется, несмотря на недовольство воинов, перебрасывать войска зимой. Многие погибнут, но иного выбора у него нет. Хорг не полезет, лихорадочно возводит пограничные форты, надеясь, что повстанцы не рискнут штурмовать их. Да и то, лучше оставить пиратскую страну напоследок – поди проведи конницу через перевалы. Зато Раратм очень силен и опасен, вполне может ударить, пока силы Несущего Пламя будут отвлечены войной с Храдуном. А если в тылу еще высадятся фофарцы…

Планы, планы… Несущий Пламя скрипнул зубами и залпом допил бутылку коньяка. Что ему теперь до этих планов? Все рухнуло, все надежды превратились в прах. Как же это случилось? Почему? Да, всего лишь визит одного старика… Ничего больше. Всего лишь.

Как этот проклятый старик оказался в бывшем ханском дворце, где поселился Несущий Пламя после падения Короматтера и казни правителей города? Появился будто из ниоткуда и потребовал отвести его к вождю. И ни один воин почему-то не подумал прекословить. Казалось, незваного гостя окружает аура власти, заставляющая подчиняться ему беспрекословно.

– Мой вождь! – возглас сотника охраны отвлек Несущего Пламя от изучения карт материка.

– Чего тебе? – недовольно буркнул он не оборачиваясь. – Не видишь? Я занят!

– Тут что-то странное, мой вождь… Вот этот старик появился непонятно откуда. Он говорит, что ты его знаешь и будешь ему рад.

Вождь раздраженно оторвался от карты и повернулся к невозмутимому гостю. Если лжет – пожалеет! В тот же момент ему показалось, что на него рушится потолок. Не узнать это уродливое, единственное в своем роде лицо было невозможно. Только один человек мог выглядеть так – его жутковатые черты навсегда врезались в память. Несущий Пламя провел ладонью перед глазами, как бы стряхивая марево, но это не помогло – перед ним стоял Данх Огненное Сердце. Сильно постаревший, но несомненно он. Великий повстанец, когда-то сотрясший мир. Живой! Бледный, как мел, вождь едва сумел прохрипеть его имя – горло внезапно пересохло.

– Да, мальчик, – грустно усмехнулся старик, – когда-то очень давно меня звали так.

– Двести пятьдесят лет назад… – выдохнул Несущий Пламя. – Но ведь тебя убили маги… Во время последней битвы… Как же?…

– Как видишь, не убили, – развел руками Данх. – Я ведь, как и ты сам, маг. А мы живем несколько дольше обычных людей.

– Этого я не знал, в книгах не сказано. О Нахаре – да.

– Ты еще очень многого не знаешь. Тебе немало предстоит понять, и такого, что и представить себе не мог.

Радостная улыбка расцвела на губах Несущего Пламя. Он подошел ближе и взял в свои ладони сухие, морщинистые руки человека, перед которым преклонялся с юности. Уголки губ старого мага слегка приподнялись, его глаза требовательно смотрели в глаза вождя, как бы вопрошая: кто ты? Каков ты?

– Нам надо поговорить наедине, – негромко сказал Данх через некоторое время.

– Конечно! – вождь резко повернулся к охранникам и приказал им убираться, только сперва принести вина и фруктов.

Когда кабинет опустел, он подвел старика к дивану и осторожно усадил, все еще боясь, что видит наваждение, что великий повстанец снится ему. Никак не верилось, что Данх выжил, трудно было поверить, что рядом сидит живой кумир. Каким образом он стал магом? Где провел все эти годы и как смог прожить столько? Даже для мага его возраст слишком велик. Почти триста лет! А почему легенды и хроники в один голос утверждают, что Огненное Сердце погиб в битве под Ат-Фофаром? Несущий Пламя ошалело потряс головой, окончательно растерявшись.

– Но как?! – вырвался у него хриплый вопрос.

– Как? – прищурился Данх. – Мальчик, мальчик… Ты проживешь еще дольше после соответствующего обучения.

– Дольше?!

– Твой потенциал куда больше моего – мне и не снилось в прошлом в одиночку разнести такой город, как Короматтер. А ты сделал это не напрягаясь. Мало того, инициировался, как маг, самостоятельно, что считается совершенно невозможным.

– Так что, я просто маг? – понурился Несущий Пламя. – Всего лишь маг?…

– А ты думал, мессия? – ехидно усмехнулся старик. – Нет, малыш, далеко не мессия. Именно маг, предрасположенный к работе со стихией Огня.

– Но я же воюю против магов и их скотских законов! – не выдержал вождь. – Я их люто ненавижу! Они создали в нашем мире ад!

– Ах, Риарх, Риарх… – грустно вздохнул Данх. – Я ведь тоже когда-то воевал против них – ты сам знаешь. Зато не знаешь, что нынче я один из магов Совета Башни. И зовут меня – Сангет!

– Император Фофара?!.

Старик, насмешливо ухмыляясь, медленно наклонил голову. Потрясенный до глубины души Несущий Пламя вскочил, ему перехватило дыхание, в глазах потемнело, сердце заколотилось, как бешеное. Руки вождя повстанцев тряслись, как в лихорадке. Рушащиеся обломки всего, во что он верил и чем жил, грозили погрести под собой его душу. Данх Огненное Сердце – император Фофара?! Жестокий тиран, проливающий реки крови?! Один из самых страшных колдунов Башни?! Да как же это?! Как?! Несущий Пламя обхватил руками и голову и в отчаянии застонал, раскачиваясь со стороны в сторону.

Сангет с интересом наблюдал за реакцией мальчишки. Он намеренно обошелся с Риархом жестоко, решив сразу проверить на слом. По мнению императора, шоковая терапия была самым действенным методом воздействия на неокрепший ум. Если мальчишка не сумеет справиться, то он бесполезен и его придется уничтожить прямо здесь и сейчас, чтобы не навредил. А жаль, если придется! Вождь повстанцев нравился старому магу своей пылающей ненавистью, своим внутренним огнем, не дающим ему успокоиться. На многое способен, если обучить как следует. А кармиярское происхождение не имеет никакого значения, даже лучше, если новый император будет не из Фофара.

Несущий Пламя ничего не видел и не слышал, в его голове стучал молот, в горле стоял горячий комок, который он тщетно пытался сглотнуть. Детская обида на весь мир, оказавшийся вовсе не таким, как представлялось, темной пеленой стояла в сознании. "Как он мог?! Почему?!" – мысли рвались наружу, хотелось кричать и плакать, он сдерживался из последних сил. Застонав, вождь опустился на диван и мертвым взглядом уставился в пространство перед собой. Душевная боль нарастала и нарастала, хуже ему было только когда снял с себя мертвую Сианку и понял, что сотворила с ней Дорхана. Как ни странно, воспоминание о погибшей любимой помогло собраться с силами и немного прийти в себя. Вскоре Несущий Пламя открыл глаза и снова посмотрел на насмешливо скалящегося Данха. Уже спокойно, хотя ядовитая горечь и продолжала жечь горло.

– И чего же хочет от меня Серая Башня? – хрипло спросил он.

– Башня? – переспросил император, очень довольный, что мальчишка сумел справиться с шоком и не сошел с ума. – Башня не хочет от тебя ничего, Риарх. Хочу я.

– Риарх давно подох! – зло оскалился несущий Пламя. – Я – нечто иное, и именно я хочу знать, чего хочет от вождя повстанцев император Фофара. Кстати, а Нахара Сумеречного сейчас зовут часом не Фолерг?

– Ты догадлив… – удивленно вскинул брови Сангет. – Как раз Фолергом его и зовут. А по поводу имени – не хочешь быть Риархом, так выбери себе другое, как сделал когда-то я.

– Об этом не сейчас, – отмахнулся вождь. – Ты так и не сказал, чего тебе от меня нужно.

– Тот же вопрос мы с Нахаром задали Верховному Магу, когда нас нас доставили к нему в кабинет… – в голосе императора слышалась горечь. – И ответ ты получишь тот же, что получили в свое время мы.

– И каков же он?

– Нам было сказано: "Хотите власти? Так берите! Только сначала извольте изучить все, что возможно, а потом уже экспериментируйте!" Еще он сказал, что мы можем делать с Архром все, что пожелаем, но уже как император Фофара и Верховный Маг. И потребовал сменить имена, чтобы никто не догадался о том, кто мы на самом деле.

Несущий Пламя долго недоверчиво смотрел на императора, однако как-то понял, что тот не лжет, что все так и было. Ошарашенно помотав головой, он глухо спросил:

– Почему?

– Да потому, – грустно усмехнулся Сангет, – что Верховными Магами Совета Башни и императорами Фофара становятся только те, кто уже успел перевернуть мир – бывшие бунтари, удачливые бунтари. И не просто – предводители крупных восстаний, доказавшие, что чего-то стоят. Раз они смогли поднять восстание и повести за собой людей, то способны хоть что-то изменить в нашем страшном мире. Изменить к лучшему!

– Даже так? – иронично спросил Несущий Пламя. – Извини, не верю. Брешешь, как сивый мерин!

– Думай, что хочешь, – безразлично пожал плечами император. – Однако посуди сам – кому и для чего был нужен мальчишка Риарх? Кто и что он? Пыль под ногами. А вот Несущий Пламя – совсем иное дело. За ним идут воины и именно ему суждено стать следующим императором Фофара.

– Что?! – вождь подпрыгнул от неожиданности, едва не свалившись с дивана. – Ты обезумел! Я же борюсь с вами! Я же жажду уничтожить ваши скотские законы, а не насаждать их!

– Ох, мальчик… – досадливо поморщился Сангет. – Как же ты еще наивен… Мы с Нахаром, получив власть, резво взялись за переделку мира. Знаешь, что вышло?

– Откуда бы?

– А ничего! Мы были вынуждены еще ужесточить законы, чтобы не допустить распада цивилизации! Попробуй теперь ты. Может, у тебя что-то и получится… Только я в это не верю.

– Мне с Советом Башни не по дороге! – с ненавистью выдохнул Несущий Пламя. – Слышишь ты, предатель, не по дороге!

– Ой, какие мы решительные! – расхохотался Сангет. – Никуда ты, дорогой мой, не денешься! И Академию окончишь, и императором станешь. Я, думаешь, хотел им быть? Ага, как же! Только меня никто спрашивать не собирался, как не спросят и тебя. Вот так-то.

– Я не фофарец! – запальчиво выкрикнул вождь, сжимая кулаки и едва удерживаясь, чтобы не свернуть проклятому старику шею. – И все равно буду воевать против вас!

– Возглавишь оппозицию в Совете, и воюй себе, сколько влезет, – отмахнулся император. – Чем больше там шума и склок, тем лучше для дела.

– Ты предал все и всех… – сквозь зубы процедил Несущий Пламя, задыхаясь от гнева. – Но я не подниму на тебя руку, слишком верил… Пошел вон!

– Уже ухожу, драгоценный мой наследничек, – насмешливо осклабился император. – Но скоро вернусь. А ты пока подумай над моими словами. Надеюсь, что-то до тебя все же дойдет.

Он дурашливо помахал рукой и медленно растворился в воздухе. Вождь вскочил на ноги и попытался поймать расплывающийся образ, не сразу осознав, что Сангета на самом деле здесь и не было, что тот послал к нему свой образ, созданный каким-то хитрым заклинанием. По слухам, высшие маги на это вполне способны. Немного постояв, Несущий Пламя горько рассмеялся и устало опустился на диван, – казалось, на нем декаду без отдыха возили воду, сил не осталось вообще. Острая, безнадежная тоска не давала дышать. Слова императора бились в голове, заставляя в отчаянии скрежетать зубами. Как же все это похоже на паскудных колдунов, загребать жар чужими руками…

Так что же получается в итоге? Берется наивный, верящий в свое дело повстанец, и ему дается власть? Но цель, какова цель?! У вождя разболелась голова в попытках понять, но ничего понять он так и не смог. Ведь если он получит власть, то сразу же отменит все скотские законы, против которых и восстал. Почему же Данх Огненное Сердце этого не сделал? Или к нему приходил вовсе не Данх, а искусная подделка? Непохоже… Да и говорил он, что пытался что-то изменить, но результат был настолько страшным, что законы пришлось ужесточать. Неужели он прав? Духи предков, не допустите этого!

Самое страшное, что где-то в глубине души Несущий Пламя понимал, что никуда не денется – раз Башня сумела сломать Огненное Сердце, заставив служить себе, то сломает и его. Как бы он ни сопротивлялся… Как жаль, что он живет не во времена Владыки! Ведь Повелитель Тени единственный, кто способен защитить от проклятых колдунов. И если бы он пришел снова, вождь повстанцев не сомневаясь отдал бы ему свою верность. Отдал бы, даже если бы это означало потерять душу!

Кавалькада не спеша втягивалась внутрь Короматтера через расчищенный в завалах проход. Йаарх с любопытством оглядывался, даже обломки крепостной стены вызывали уважение. Ее строили из гигантских каменных блоков, метров десяти каждый. Какой же мощи должно было быть заклинание вождя повстанцев, чтобы разметать эту стену? Даже Меч несколько удивился, прокомментировав увиденное сдавленным, озадаченным мычанием. Хранитель задумчиво покачал головой, вспомнив рассказ Аррин, и задумался о том, как бы ему самому овладеть чем-то похожим. Знание, как всегда, пришло ниоткуда – совсем простая схема, оказывается, только стихии переплетаются необычно.

"Я тебе уже сто раз говорил, – ворчливо прервал его размышления Совмещающий Разности, – что ты способен куда на большее, чем любой местный маг. Просто еще не знаешь, как то или иное заклинание строится".

"Конкретно об этом уже все знаю!" – недовольно буркнул Йаарх, которому ворчливость невидимого собеседника уже в печенках сидела.

"Ну-ну…"

Едущий впереди Данир в это время описывал Фархату штурм города, захлебываясь от восторга. Его потрясла сила Несущего Пламя, несколькими огненными шарами разнесшего гигантскую крепостную стену вокруг Короматтера. Князь молча кивал молодому степняку, изредка скупо улыбаясь. Он с тревогой поглядывал на своего сюзерена, Хранитель в последнее время сильно не нравился хралу – что-то с ним было не то. Замкнут, мрачен, неразговорчив. От женщин шарахается, как от адского пламени. Внимание Фархата привлекали сотни воинов, сбежавшиеся поглазеть на легендарных хралов на не менее легендарных волгхорах. Князя несколько удивила величина войска Несущего Пламя, этот вождь достоин уважения, раз сумел собрать под свою руку почти все кланы Степи. А ведь совсем еще мальчишка.

"А ты сам старше был, когда отправился в тот самоубийственный поход в столицу Олтияра с горсткой друзей? – иронично спросил сам себя старик. – Только мне, слава Создателю, не пришлось пережить такого кошмара, как этому бедному парню".

Тем временем Данир привел гостей на площадь, посреди которой высилось огромное здание из красного камня – ханский дворец. Он выглядел, как после пожара, многих стекол не было, но вокруг уже суетилось множество ремесленников, с опаской поглядывающих на слоняющихся вокруг степняков. Однако Несущий Пламя запретил трогать горожан, а нарушить его приказ не осмелился бы ни один воин – неподчинения вождь не прощал и наказывал за него очень жестоко. Если ловили насильника или грабителя, то ему на месте преступления ломали хребет.

– Прошу уважаемых гостей подождать, я обязан доложить, – обернулся к князю десятник.

– Конечно, – кивнул тот.

Князь внимательно наблюдал за Даниром, подъехавшим к охранникам у парадного входа во дворец. Тот перебросился с воинами несколькими словами. Вздохнув, Фархат повернулся к Владыке, собираясь рассказать ему все, о чем поведал молодой степняк.

Несущий Пламя отпил из бутылки еще глоток коньяка, тоскливо глядя в стену. В этот момент раздался громкий стук в дверь.

– Пошли вон! – взревел вождь, швыряя на звук полупустой бутылкой.

Несмотря на это, в комнату вошел начальник охраны, Оргат, один из бывших изгоев, первыми вставших под руку Несущего Пламя.

– Прости меня, мой вождь! – низко поклонился он. – Но у меня важные новости.

– Что там еще?…

– Прибыло посольство.

– И чье же? – насторожился Несущий Пламя, подозревая новые козни Сангета.

– Легендарных хралов. Во главе с самим князем Фархатом.

– Что-о-о?!. – вскочил вождь. Об этом странном народе и его князе, еще в юности совершившем невозможное, слышал и он. – Это правда?

– Думаю, да, – пожал плечами Оргат. – Посольство приехало не на лошадях, а на гигантских волках. Кто еще, кроме хралов, способен приручить волгхоров? Да и когда у нас в последний раз видели живого волгхора? Лет триста назад.

– На волгхорах… – зачарованно повторил Несущий Пламя.

– Да. Глянь вон в то окно, сам увидишь.

Не говоря больше ни слова, вождь подошел к указанному окну. Действительно, на площади сбились в кучу десятка два огромных волков, на спинах которых сидели люди. Встряхнув болящей головой, Несущий Пламя снова повернулся к Оргату и хрипло прокаркал:

– Зови! – он с отвращением осмотрел разгромленный ханский кабинет и скривился. – Только не сюда, а куда-нибудь, где почище.

– Сделаю, – коротко поклонился начальник охраны и исчез.

Вскоре появились слуги. Они вернулись во дворец, понимая, что их услуги понадобятся даже повстанцам. Несущий Пламя несколько удивился этому, но позволил отвести себя в большой чистый зал, где уже установили его любимое кресло, которое возили за войском в обозе. Между собой воины давно звали это кресло троном, хотя вождь и выходил из себя, когда слышал что-то в таком духе. Ни ханом, ни королем, ни императором он становиться не собирался.

Опустившись в кресло, Несущий Пламя задумался, нервно теребя пальцами край своего кожаного жилета. Что может быть нужно от повстанцев хралам, которые вообще живут на другом материке? На Мерхарбре, кажется. А вдруг их наняли маги, чтобы раздавить восстание? Эти легендарные воины сомнут степняков быстро. Впрочем, рано нервничать. Вполне возможно, что эти самые маги достали и хралов. Ничего удивительного не было бы – скотские законы Башни кого угодно доведут до белого каления.

Двери широко распахнулись, и в зал вошла группа очень высоких воинов под предводительством худого старика с длинными волосами, сколотыми в хвост. На его голове был обруч белого серебра с выдавленным впереди изображением меча. Краем глаза Несущий Пламя заметил, что князя сопровождают не только хралы, а и еще кто-то, но не обратил на это особого внимания. Встав, вождь двинулся навстречу живой легенде.

Фархат поклонился, с интересом глядя на предводителя повстанцев. Как он знал, тот был совсем еще молод, но выглядел стариком. Испещренное шрамами лицо, украшенное крючковатым носом, пугало. Спокойные серые глаза распространяли ауру власти, и князь удовлетворенно кивнул – перед ним действительно стоял вождь. Истинный вождь. Он слегка наклонил голову и сказал:

– Мое имя Фархат. От имени народа хралов я приветствую Несущего Пламя и его воинов.

– Я, Несущий Пламя, приветствую вас, князь Фархат, и народ хралов. Что привело вас ко мне?

– Некоторая общность взглядов… – тонко усмехнулся старик.

– На что же? – прищурился вождь.

– На магов и их законы.

– Ну, я с ними вообще-то воюю… – хмыкнул Несущий Пламя, задумчиво разглядывая храла.

– Мы тоже.

– Странно, – нахмурился вождь, – я об этом не слышал.

– Война началась всего два месяца назад, слухи просто не успели дойти до степей Кармияра, – развел руками князь.

– А как же вы оказались здесь?

– Есть способы, – снова усмехнулся Фархат.

Несущий Пламя продолжал в упор смотреть на него, одновременно пытаясь понять в чем выгода хралов. Что даст им союз со степняками Кармияра, даже если князь говорит правду? Ничего ведь. Отсюда до Мерхарбры добираться несколько месяцев. Нет, Несущий Пламя решительно не понимал Фархата.

– Есть еще одно, о чем бы я хотел сообщить вам, – продолжил между тем тот.

– Что?

– Не только мы вступили в войну с Башней. В коалиции семь народов.

Вождь недоверчиво приподнял брови. Фархат, поняв, что ему не поверили, обернулся к своим спутникам и позвал:

– Тла-Ан, Иллан-Илль, подойдите, пожалуйста, сюда.

Взглянув на приближающихся двух человек, Несущий Пламя вздрогнул. К нему шли не люди… Аллорна он узнал сразу, нечеловечески красивое лицо и остроконечные уши говорили сами за себя. Доводилось уже видеть бессмертных во время зимних ярмарок в Короматтере, куда довольно часто приходили их корабли. А вот к какому народу принадлежит второй? Вождь попытался вспомнить, не слышал ли он чего-нибудь о существах с бледно-зеленой кожей и глазами с вертикальным, змеиным зрачком. Нет, не слышал. Он вопросительно посмотрел на Фархата.

– Перед вами Светоч Древа народа Аллорн, Иллан-Илль, и Повелитель Соухорна, Тла-Ан Ол-Ит, – поклонился тот.

Светоч Древа?! Сам Светоч Древа?! Глаза Несущего Пламя изумленно расширились, он растерянно смотрел на аллорна, только сейчас заметив на голове того серебряный обруч, украшенный тремя листьями червонного золота. Похоже, правда – бессмертный явно привык приказывать, смотрит слегка надменно. Но остается неясным, кто такой повелитель Соухорна. И где находится этот самый Соухорн?

– Возможно, вы слышали о моей стране, как об островах, с которых не возвращаются, – заставил вождя вздрогнуть нечеловеческий, шипящий голос зеленокожего.

Острова, с которых не возвращаются?… Конечно же, он слышал о них, моряки во время ярмарок рассказывали немало всяких баек, в том числе, и об этих островах, а жадные до развлечений кочевники охотно слушали их, но, понятно, не верили. По слухам, далеко в южных морях были острова, приближаться к которым не рисковал ни один корабль, даже если на нем плыли маги. Там, как будто, жил народ могучих колдунов, чей покой оберегали морские чудовища. Но пусть даже все это правда. Что этим загадочным колдунам нужно от повстанцев? Вождь немного подумал и напрямую спросил об этом у Фархата.

– Мы хотим предложить вам вступить в нашу коалицию, – невозмутимо ответил тот. – Война предстоит большая, лучше координировать наши действия против магов.

– Но это не все, – мелодичным голосом добавил аллорн.

– А что еще?

– Все семь народов объявили войну Серой Башне по одной и той же причине.

– По одной? – в душе Несущего Пламя постепенно разгоралась тревога.

– Мы все присягнули на верность одному человеку, – почти незаметно усмехнулся Иллан-Илль. – Как вы думаете, кому на Архре могут присягнуть столь разные народы?

Вождь задумался. Ведь действительно – кому могли присягнуть вчерашние враги? Верховному Магу? Да нет, слишком ненавидят его. Кому тогда? А только тому, кому он и сам готов был отдать свою верность… Серому Убийце. Но он же ушел куда-то пять тысячелетий назад… Несущий Пламя судорожно сглотнул слюну, едва сдерживая дрожь возбуждения – если Владыка вернулся, то у него появится шанс избежать судьбы фофарского императора. Однако верить словам нельзя, нужно знать точно.

Размышления Несущего Пламя прервали чьи-то шаги. К нему шел невысокий человек лет тридцати с чем-то, русоволосый, со слишком пухлыми для мужчины губами, рыжеватой бородой и слегка горбатым носом. В его холодных серых глазах не отображалось ровным счетом ничего, однако губы кривились в ироничной усмешке. И такой силой и властью веяло от него, что вождю стало не по себе. Неужели это тот, о ком он подумал?… Однако ничего сказать Несущий Пламя сказать не рискнул, зачарованно глядя на незнакомца.

– Представляю вам Владыку Йаарха, нашего сюзерена, – голос князя Фархата стал торжественным.

Владыку?… Не ошибся! Но он ли это? Не самозванец ли?

– Такие утверждения требуют доказательств… – глухо сказал Несущий Пламя.

– Вы правы, – раздался в ответ мягкий голос подошедшего.

Он наклонил голову, по залу пронесся непонятно откуда взявшийся холодный ветер, и из его загривка медленно поползла вверх рукоять меча. Через несколько мгновений меч был уже в руке незнакомца. Несущий Пламя смотрел на это, с трудом заставляя себя выглядеть спокойным. На самом деле вождю хотелось вскочить и заорать от восторга – он узнал этот меч, не мог не узнать. Шаман показывал его изображение в древней книге рыжему Риарху, которого, как сейчас понимал Несущий Пламя, готовил себе в преемники. Меч светился серым светом, по его лезвию и телу Хранителя стекали вниз ручейки пламени того же цвета.

Серый Убийца! Это все же он. В мир пришел тот, кто сумеет поставить зарвавшихся магов на место! Несущий Пламя еще раз прошептал про себя прозвище Владыки, глупо улыбаясь. Однако вождь растерялся – одно дело мечтать о приходе Повелителя, а совсем другое отдать ему тело и душу. И что же делать? Да только одно, принести клятву вассалитета – после этого Сангет ничего не сможет сделать. Уж, по крайней мере, императором стать не заставит. Но тут Несущий Пламя вспомнил про одно неприятное обстоятельство и досадливо поморщился.

– Я не могу так, сразу… – мрачно буркнул он.

– Понимаю, – усмехнулся Серый Убийца, пряча меч.

– Я-то пойду с вами, Владыка, – продолжил вождь. – У меня иного пути нет, но не уверен, что мои воины согласятся на это. Легенды о вас…

– Сплошной ужас, слышал. С чудовищем, там описанным, я и сам вряд ли захотел бы иметь дело.

– Именно… – вздохнул Несущий Пламя. – Но я готов следовать за вами, особенно, если вы хотите изменить скотские законы Башни.

– На территории подвластных мне стран они уже не действуют.

– Рад это слышать и прямо сейчас готов принести клятву, но только я лично, – во взгляде вождя появилась настороженность. – Остальные вольны выбирать сами.

– Согласен, – наклонил голову Серый Убийца. – Но прежде, чем вы поклянетесь, я должен рассказать кое-что. Я – не тот Владыка, что появлялся на Архре пять тысяч лет назад. В разное время Дух приходит к разным людям. Кто-то из них встречается с Мечом и Драконом, кое-кто нет. Я встретился и оказался здесь. Увидев ваш "прекрасный" мир воочию, я не смог остаться равнодушным и поклялся изменить здесь все. С магами Серой Башни я буду драться до конца – или я, или они – третьего не дано. Они слишком далеко зашли.

– А главное, считают себя непогрешимыми! – зло бросил Несущий Пламя. – Мне тоже с ними не по дороге, только мне с ними не справиться. Зато вы сможете! Поэтому я с вами.

– Мы их остановим, – заверил Серый Убийца. – Заплатить за это придется дорого, но остановим. Тем более, что Архр стоит на пороге голода, глобального голода.

Несущий Пламя удивленно вскинул брови – об этом он не слышал. В этот момент к Владыке подошла отчаянно рыжая, веснушчатая, не слишком красивая девушка. В ее взгляде светилась надменность. Но в момент, когда она посмотрела на Хранителя, надменность сменилось тихой нежностью, даже более – любовью. Вождь сразу понял, что она влюблена в Серого Убийцу по уши. На память снова пришла Сианка, и он резко помрачнел – вряд ли сумеет полюбить другую.

– Позвольте представить вам мою старшую жену, Аррин Раланат-Фальберг, – уловил его заинтересованность Владыка, – наследницу престола матриархата Харнгират.

Харнгират? Несущий Пламя слышал, конечно, о стране, где всем заправляют женщины, но не верил в это, считая глупыми байками. Однако теперь вождь видел перед собой живое и очень рыжее подтверждение слухов, с интересом глядящее на него самого. Пришлось вежливо поклониться – принцесса, как-никак.

– Приветствую, ваше высочество! Знаете, до сегодняшнего дня я не верил в существование вашей страны… Все эти истории о матриархах казались мне бреднями бездельников.

– Что ж так-то? – приподняла бровь принцесса. – Не верили, что женщины способны управляться самостоятельно?

– Если честно, не верил, – пожал плечами Несущий Пламя. – Но даже если и способны, то со многими вещами мужчины справятся лучше.

– Да? – усмехнулась она. – Видала я ваших воинов, их и тысяча с полусотней наших Диких Рысей не справится!

– Вполне возможно, – помрачнел вождь. – Нашим женщинам-смертницам из отряда Фотаг тоже пальца в рот не клади.

– Вот видите!

– Но для Степи все это неприемлемо. И непривычно. И мужчины, и женщины у нас заняты своими делами. Только если война, все берут в руки оружие. Враг никого не пощадит!

– Согласна, – вздохнула принцесса. – Что ж, у каждого народа свои обычаи.

– Мне одно только непонятно, – припомнил еще кое-что Несущий Пламя. – Говорят, у вас мужчины все до единого рабы. Неужели они покорны? Неужели не пытаются восставать?

– Пытаются, обычно пару раз за поколение, – зловеще усмехнулась Аррин. – Только эти бунты давят настолько жестоко, что мало кому захочется повторять. К тому же, бунтарей отслеживают еще в детстве и подвергают специальному воспитанию, ломают. Если не получается, уничтожают.

– Зачем же так? – тихо спросил вождь.

– Так сложилось, – безразлично пожала плечами принцесса. – Теперь, правда, придется меняться – Владыка не приемлет рабства и требует отмены самых жестоких законов. Этим мы с мамой вскоре и займемся. Но не спеша – иначе получим восстание, да такое, что вся страна в крови захлебнется. Поэтому придется вводить новшества постепенно, давая людям время привыкнуть. Нельзя нам рисковать бунтом – и так Харнгират на грани голода, слабых младенцев убивать приходится – не прокормить. Маги отбирают почти все!

– Зачем? – изумился Несущий Пламя.

– А чтобы Фофар свой любимый прокормить! – буквально выплюнула Аррин, сжимая кулаки. – А выживем ли мы – им плевать!

– Но вы вышли замуж за Владыку…

– И очень надеемся на помощь! Беда только, что не можем восстать открыто – слишком близко от Колхрии. Да и империя в стороне не останется. Раздавят в течение нескольких дней! Зато, если маги будут уверены, что мы за них, сможем тайно отправлять войска союзникам через порталы, их в Харнгирате немало уцелело.

Несущий Пламя задумчиво покивал – несколько полков фофарской Воздушной Гвардии при поддержке боевых магов быстро сметут любую армию. Это и барану понятно. Достаточно им прибыть на Конгфидан, чтобы с восстанием было покончено. Большинство воинов при первом слухе о фофарцах сами разбегутся по стойбищам. Несмотря на все клятвы! Уж это вождь обязан был понимать, не имел права питать иллюзии. Как ни крути, а без союза не обойтись – он необходим, как воздух. Хоть он и издавна мечтал отдать Владыке свою верность, но никак не думал, что тот лично явится потребовать обещанное. Да и о своих людях он обязан побеспокоиться – они доверились ему. Снова покосившись на невозмутимого Серого Убийцу, Несущий Пламя незаметно вздохнул.

– Так что вы скажете? – донесся до него серебристый голос аллорна.

– Я уже говорил – я приношу клятву вассалитета. И буду уговаривать своих соратников поступить так же. Но…

– Что?

– Мои воины – свободные люди, а не мои вассалы. Они могут не понять меня и просто разбежаться, для начала лучше поговорить с ними, объяснить, что вы вовсе не тот кошмар, что в легендах. Лучше обождать до первой совместной победы, после нее воины поверят во все. Особенно, если увидят реальную помощь.

– Это разумно, – наклонил голову Серый Убийца. – Кого вы планировали атаковать первым? У нас простаивают сухопутные полки, можно перебросить их сюда – больше пользы будет.

– Пока еще не решил, – буркнул Несущий Пламя. – Скорее всего, Храдун. Хотя Раратм может ударить с тыла, пока мои войска будут заняты на храдунской границе. Хорг не сунется, форты в панике строит, надеясь, что я не полезу через перевалы.

– Позвольте, Владыка? – обернулся к тому князь Фархат.

– Конечно.

– Благодарю. Я согласен с Несущим Пламя в том, что сначала надо атаковать Храдун, но разгромить его нужно настолько быстро, чтобы союзники просто не успели вмешаться. А затем быстрым маршем двигаться к границе и бить уже Раратм.

– Зимой? – изумился вождь. – Но…

– Именно зимой! – прервал его князь. – У нас есть одна вещица, помогающая быстро передвигаться по снегу.

– Снегу? Зимой дожди и непролазная грязь, а не снег!

Храл негромко выругался себе под нос.

– Извините, забыл, что здесь другой климат, – недовольно сказал он. – Что ж, будем искать иной выход. У вас есть подробная карта Конгфидана с обозначениями границ всех стран?

– Найдется.

Позвав охранников, Несущий Пламя отдал нужные распоряжения, и вскоре карту принесли. Фархат тут же погрузился в ее изучение, порой спрашивая у вождя то одно, то другое. Он не всегда знал ответ, но отвечал, как мог. Князь долго водил пальцем по карте, о чем-о напряженно размышляя. Затем как-то зловеще усмехнулся.

– Насколько я понимаю, храдунская армия сосредоточена на границе? – спросил он.

– Да. И по всей длине границы возведены укрепления.

– Очень хорошо!

– Что же тут хорошего? – изумился Несущий Пламя.

– Если эти господа ожидают, что мы станем в лоб атаковать их укрепления, то глубоко заблуждаются! – ухмыльнулся князь.

– Мимо укреплений не пройти! – возразил вождь. – Разведчики прочесали всю границу – нигде и мышь не просочится!

– Мои воины пройдут везде, – продолжал ухмыляться Фархат. – И взорвут укрепления в месте атаки храргианским черным порохом.

– Порохом? А что это?

– Нечто вроде фофарских хартгордовых шаров, но куда дешевле и действеннее. Всего-то и нужно, что сера, селитра и еще что-то там.

– Ну, ладно, взорвете… – прищурился Несущий Пламя. – А дальше-то что?

– А дальше эти господа увидят, что такое атака хралов, – во взгляде князя появилась едва заметная ирония. – А вы, Несущий Пламя, поставите огненные стены по бокам созданного взрывами прохода. Тогда нам не сумеют помешать зайти им в тыл. Неплохо бы, если бы к нам во время первой атаки присоединились несколько полков харнгиратской Проклятой Гвардии. А затем можно будет уже пускать конницу повстанцев.

– Думаю, лучше даже не Проклятой Гвардии, а Диких Рысей, – вмешалась Аррин. – Но придется переодеть наших воительниц в одежду степняков, чтобы храдунцы ничего не заподозрили. Да и вашим хралам не помешает переодеться – опознать их легко, а нам это не нужно.

– Переодеться можно, – буркнул Фархат. – После того, как наши войска окажутся на территории Храдуна, то разгромить храдунцев особого труда не составит.

– Маги! – возразил Несущий Пламя. – Там очень много магов, а я не смогу разорваться, чтобы прикрыть всех.

– Есть еще и я… – в голосе Владыки звучало мрачное обещание. – Меч обещал подсказать заклинание, способное лишить дара всех магов на определенной территории.

– Тогда оно лишит силы и меня, – резонно возразил вождь. – А это не слишком-то хорошо.

– Можно ограничить ареал распространения заклинания фронтом.

– Раз так, согласен.

– После разгрома храдунской армии необходимо любой ценой добраться до границы с Раратмом, – снова заговорил князь. – Владыка, сможете ли вы заморозить дорогу?

– Заморозить? – заинтересованно потер подбородок тот. – Вполне. А что, идея интересная. Но прошу не забывать, что вскоре предстоит битва с флотами Аллиорноина, Онстерна и Фофара.

– Моряки справятся и без нас, – отмахнулся Фархат.

– Не скажите, – не согласился Серый Убийца. – Восьмой флот империи скорее всего несет несколько полков Воздушной Гвардии. Да и хартгордовы шары найдутся. А магов у аллорнов с храргами мало, ими не станут рисковать. Поэтому мое присутствие необходимо. Зенитные арбалеты хороши, конечно, но из них еще надо научиться толком стрелять.

– А вами рисковать можно?! – возмутился князь. – Владыка, без вас все рухнет!

– Ой, да хватит так трястись надо мной! – досадливо скривился Серый Убийца. – Надоело, честное слово. Тем более, что вполне могу успеть и туда, и туда – Эльнор поделился своим заклинанием совмещенных пространств. Пока порталы у меня выходят неустойчивыми, много людей провести не могу. Не больше десятка. Поработаю над стабилизацией – если получится, то и дорогу замораживать не придется, через портал войска проведу.

– Было бы очень неплохо! – вскинул брови храл. – Иметь возможность быстро перебросить войска куда надо? Да об этом любой военачальник только мечтать может!

– Боюсь, что до объединения с драконом ничего у меня не выйдет… – тяжело вздохнул Владыка. – Эльнор тоже больше нескольких человек провести через портал неспособен. Поэтому оставим заморозку дороги основным планом. И прошу учесть, что все придется делать очень быстро – Конгфидан находится слишком близко от Фофара.

– Предлагаю засеять прибрежные воды материка спорами чудовищ, – шипящий голос схорра заставил Несущего Пламя поежиться. – Как мы сделали на Мерхарбре. Фофарцы не смогут подойти достаточно близко для высадки.

– Это мысль! – кивнул Серый Убийца. – Займитесь этим, Тла-Ан, прошу вас.

– Конечно, Владык-к-а-а…

Вождь не понял, что они имели в виду, не не вмешивался – понимал, что в таких вопросах полный профан.

– Помимо прочего напоминаю, что нужно будет собрать как можно больше золота и драгоценностей для закупки оружия из моего мира, – снова заговорил Серый Убийца. – Этим я вскоре займусь сам. После первых битв. Кстати, я думаю, что атаковать Храдун стоит на следующий же день после морского сражения в проливе Синих Ветров. Но до столкновения с восьмым флотом.

– Пожалуй, правильно, – задумчиво прищурился Фархат, накручивая на палец седой ус.

– А как вы собираетесь объявить о заключении союза с Владыкой? – обратился к Несущему Пламя Тла-Ан Ол-Ит.

– Прежде всего я объявлю о союзе с легендарным народом хралов и великим воином Фархатом, – усмехнулся вождь. Старый князь скромно потупил глаза, но едва заметная улыбка выдавала, что он польщен. – Это вызовет у воинов восторг.

– Что ж, разумно. А князь затем сам расскажет людям кому служит его народ. После совместных побед это уже не вызовет взрыва.

– Вполне возможно, – согласился Фархат. – Но волгхора гнать не будем.

Хранитель ободряюще улыбнулся ему и незаметно вздохнул. Счастье еще, что его вассалы во многом разбираются куда лучше сюзерена. Что бы он без них делал? А черт его знает! Но без него они победить не могут, это стало ясно сразу – ну кто мешал недовольным властью магов объединиться раньше? Никто ведь! Так нет же, наоборот, грызли друг другу глотки на радость Серой Башне. А теперь? Каких-то два месяца прошло, а уже сделано столько, что остается только диву даваться. Благо, лесть была землянину безразлична, он оставлял возле себя только тех, кто реально делал дело, не жалея себя. И они работали, так работали, что перья летели. Магов ждет множество неприятных сюрпризов. Обломают зубы об страны Тени! Теперь даже если он сам вдруг исчезнет, то вассалы справятся. По крайней мере, не допустят Серую Башню в свои страны. Хватит, навластвовались.

– Так что, – повернулся Хранитель к Несущему Пламя, – союз заключен?

– Заключен! – решительно ответил тот.

Глава 4. Волчонок

Гадал не спеша шел по припортовым кварталам Колгарена, не обращая внимания на окружающее – он смотрел на девушку, которую осторожно поддерживал под локоть. Некрасивую, полноватую, прихрамывающую, двигающуюся неловко, ломано как-то. Но для него не было никого прекраснее, во взгляде юноши светилась нежность, и ту же нежность он видел в обращенных на него глазах любимой. Наклонившись к девушке, он ласково поцеловал ее, она ответила с какой-то радостной доверчивостью. Гадал уже не походил на озлобленного волчонка и был очень благодарен "старшему брату", как называл про себя Эльнора. Благодарен за заботу и терпение. Всего этого потребовалось от молодого мага немало, далеко не сразу он смог добиться доверия ненавидящего весь мир раба.

Вспомнив прошлое, Гадал удивленно покачал головой – насколько же изменилась его жизнь. И как быстро! Прошло всего два с небольшим месяца после того, как Учитель вырвал его из рук госпожи Сторгах, а он уже маг огромной силы, которому кланяются очень многие. Юноша вспомнил жесткое лицо Повелителя Тени и торжествующе рассмеялся – повезло, что он живет во времена Серого Убийцы. Повезло, что тот обратил внимание на строптивого раба.

После того, как Эльнор привел его в свою башню. Гадал дней десять вообще не выходил оттуда, с упорством отчаяния вгрызаясь в первичные законы магии. Старший брат инициировал его и особым заклинанием Предела вложил в прямо в память немалый массив знаний, но для поступления сразу на третий курс требовалось не только знать, а еще и понимать, что же ты знаешь. К немалому удивлению молодого мага, у его подопечного оказались не только огромные магические способности, но и абсолютная память, усиленная аналитическим умом, который был хоть и нетренированным, но от природы острым.

Гадалу очень многое необходимо было выучить самостоятельно, в дополнение к тому, что дал Эльнор. Магистра Книги все это время не переставала изумлять редкая усидчивость юноши – в его глазах все время светилось упорство, он не сдавался, как бы тяжко ему ни приходилось. Абсолютная память сильно помогала – Гадал с ходу, после первого прочтения, цитировал толстенные фолианты законов и заклинаний стихийной магии. И Эльнор уделял ему массу своего драгоценного времени, натаскивая на понимание математики и геометрии, механики и магоматики, обучая на ходу строить полярные и неполярные вектора различных сил и управлять ими. Но Магистр книги считал, что на подготовку понадобится не менее двух месяцев, поэтому был сильно удивлен, когда Гадал оказался готов к экзаменам уже через две недели.

Когда бывший раб впервые ступил на улицы Колгарена, выйдя из башни молодого мага, ему перехватило дух от красоты этого странного, ни на что не похожего города, который самим своим существованием попирал все существующие законы природы. Городом тысяч мостов называли столицу Колхрии на всем Архре. Да и заслуженно – десятки уровней города пересекали полупрозрачные мосты самых причудливых форм. Они соединяли Колгарен во что-то очень странное, многомерное, но на удивление соразмерное. Здания, созданные и поддерживаемые магией, были порой диких форм и без оной магии тут же рухнули бы. Человек, хоть раз увидевший этот город, не мог забыть его никогда, столь щемяще прекрасен был Колгарен. Его фонтаны, поддерживаемые магами Воды, выглядели скорее водной феерией, чем фонтанами. Все вместе казалось любому непривычному человеку невозможным. А уж с тем, чтобы заблудиться здесь, вообще проблем не возникало – Колгарен, в отличие от обычных городов, строился в трех измерениях и имел десятки уровней. Запутанность его была такова, что без местного жителя гость столицы мог проплутать несколько дней, но так и не найти нужную улицу. Этот город жил и дышал магией, выросший в Колгарене не боялся ее, а считал чем-то совершенно естественным.

Но вот жизнь здесь была страшна, жестока и безысходна. Подлость, предательство и смерть – страшная, медленная смерть – поджидали человека на каждом шагу. На всех площадях стояли помосты Казней, не пустовавшие никогда. Любой, пройдя по столице Колхрии хоть несколько кварталов, обязательно слышал вопли замучиваемых на этих помостах несчастных – жители города были крайне охочи до таких зрелищ, и маги Серой Башни охотно баловали людей ими. Простые казни давно не котировались в столице Колхрии, и несчастных рабов пытали с такой извращенной фантазией, что непривычный человек терял сознание при виде этих пыток. Даже палачи из других стран поражались изощренности и жестокости колгаренских коллег. Палач здесь был уважаемым и достойным членом общества, юноши и девушки мечтали о том, чтобы приобрести эту страшную профессию. Это все притом, что жили горожане очень богато, остальные колхрийцы завидовали им и часто говорили, что колгаренцы с жиру бесятся.

Однако даже самый богатый и уважаемый человек не имел уверенности в завтрашнем дне – он в любой момент мог быть изнасилован прямо на улице запретным образом и превращен в раба для удовольствий. Но богатые придумали для себя выход. Появились платные палачи – в Колгарене для лишения пола чаще пользовались услугами палачей, а не магов, ведь маг проделывал все безболезненно для жертвы, а это никак не могло удовлетворить любителей помучить. Но если человек становился бесполым до совершения запретного, он по закону оставался свободным и носил на одежде особые символы – таких не трогали даже молодежные банды, которыми изобиловала столица.

Жизнь в Колгарене не стоила ломаного гроша, его жители никогда не знали, выйдя утром из дому, вернутся ли они целыми и вернутся ли вообще. Но при этом, почему-то, в Колгарене не было давящей атмосферы страха, его жители всегда выглядели веселыми и беспечными. Чужеземцы считали их поголовно сумасшедшими и вели себя здесь крайне осторожно. Никто не мог понять в чем дело и из-за чего люди в столице Колхрии такие. "Наверное, маги постарались…" – поговаривали в других странах. Может, и так, никто не мог сказать наверняка. А может, свою роль сыграло огромное количество дикой магии, разлитое вокруг Серой Башни.

Гадал ничего этого еще не знал, он молча восхищался воздушной красотой Колгарена, идя за за Эльнором, забывшим просветить своего подопечного об особенностях этого "милого" города. Но вскоре чей-то крик заставил его встрепенуться. Юноша оглянулся и увидел компанию парней, насилующих трех совсем молоденьких девушек. Бывший раб рванулся было спасать несчастных, Эльнор едва успел поймать его за руку.

Магистр Книги коротко объяснил скрежещущему зубами подопечному порядки в Колгарене. Однако Гадал, считавший себя познавшим все муки ада, не поверил… Слишком уж диким и невозможным показалось ему рассказанное магом. Эльнор в ответ на его горячие возражения только горько усмехнулся – скоро сам во всем убедится. И оказался прав, увиденное на улицах столицы Колхрии потрясло Гадала. А самым страшным было, что никто не приходил другому на помощь – наоборот, зеваки с удовольствием наблюдали, как людей насиловали и убивали… Став свидетелем того, как две красивые девушки подошли к помосту казней и уплатили палачу за то, чтобы их медленно замучали насмерть, юноша беспомощно уставился на Эльнора.

– Видишь, что они с людьми сделали, во что их превратили?!. – с яростью прошипел тот, подойдя ближе.

– Но как же это?… – простонал Гадал.

– А вот так! – с ненавистью выплюнул Магистр Книги. – Такими их воспитывают. Что с ними теперь делать? Как их перевоспитывать? Как?!

– Откуда мне знать?… – поежился юноша.

– Ты прав. Но учти, ты вполне можешь попасть в ситуацию, когда придется самому пытать и убивать, порой даже невиновных. Ради того, чтобы такого больше не случалось.

– Я не смогу!

– Если ты намерен избегать тяжелых решений, то как ты сможешь помочь нашему Учителю? – угрюмо посмотрел на него молодой маг. – Раз готов спасовать в трудную минуту?

Гадал подпрыгнул на месте от возмущения. Хотел что-то сказать, но вдруг понял, что старший брат полностью прав, и что сейчас он намеренно говорит жестокие вещи. Что ж, Гадал сделает все, что потребуется для победы. Глаза юноши сделались холодными и жесткими. Эльнор, увидев это, одобрительно кивнул – теперь он видел почему еще, помимо магической силы, Владыка обратил внимание на этого парня. Он очень быстро адаптируется к любой ситуации и обладает стальной волей. Без этого невозможно достичь того, чего хотят достичь они. Маг некоторое время любовался на пылающую ауру Гадала и внутренне хихикал, представляя переполох, который поднимется в Башне, когда там увидят его подопечного.

– Я сделаю все, что необходимо, если придется, – прервал его размышления глухой голос Гадала. – Но ответь мне, почему эти девушки сами пошли на пытки, да еще и заплатили за них? Почему?!

– Принято… – с горечью ответил молодой маг. – Их с пеленок учили, что так – достойно. Они искренне верят в то, что им вбили в головы маги.

– О Боже… – простонал юноша. – Им бы любить, детей рожать, создавать что-нибудь, а они…

– Оставь! – махнул рукой Эльнор. – Даже если мы победим, это поколение рабов уже не перевоспитать. Их детей – возможно. Но мы все равно будем переделывать наш страшный мир, мы должны хотя бы попытаться сделать это. Кто знает, что получится? Возможно Серый Убийца и сумеет чего-то добиться. Мы можем сейчас делать только одно – помогать ему. А получится ли? Не знаю. Я уже ничего не знаю.

За разговором они и не заметили, что вышли на центральную площадь города, посреди которой возвышалась Серая Башня. Вокруг нее строений не было метров на триста, если не больше. Форма Башни была нечеловеческой, ломаной, поражала каждого, даже живущие в ней каждый раз ежились, видя это жутковатое сооружение. Серая Башня внушала всем, даже самым сильным магам, неосознанный страх. Простые люди вообще боялись ее до поросячьего визга, у человека должно было случиться что-то очень уж страшное, чтобы он решился войти в нее. Да и не требовалась – канцелярия Совета Магов находилась в другом здании, в самой Башне жил только Верховный Маг Фолерг и его немногочисленная свита.

Гадал протер глаза – Серая Башня казалась чем-то абсолютно чужеродным среди соразмерных зданий административных служб, чем-то не из этого мира. От шара на ее вершине веяло потусторонней жутью. Юноша привычно сдвинул зрение в магический диапазон и вскрикнул от неожиданности, такого видеть ему еще не доводилось. Вместо ауры он увидел висящий в воздухе постоянно меняющий цвета шар, окруженный рваными темно-багровыми клочьями.

Эльнор не дал ему долго любоваться этим зрелищем, он потянул юношу за собой и направился не в саму Башню – туда Гадалу пока рано – а в Секретариат, занимавший большой комплекс зданий слева. Новый человек мог легко заблудиться в путанице его коридоров, коридорчиков, залов, комнат, лестниц и переходов. Охрана узнала Магистра Книги и отсалютовала ему. Гадал фыркнул про себя – знали бы они все, кто на самом деле Эльнор и как он относится к Совету. Впрочем, плевать. Юноша вошел вслед за старшим братом.

Они долго двигались по коридорам, поднимались и спускались по лесенкам, переходили с уровня на уровень. Гадал уже устал запоминать дорогу, когда они, наконец, добрались до Приемной Комиссии. Юношу сильно смущало, что каждый встречный маг при виде него останавливался и потом долго глядел вслед. Причем, не на Эльнора, а на него, Гадала. С чем это связано он понять не мог, хотя по дороге немало размышлял об этом. Чем он так заинтересовал их? Но на размышления времени не осталось – Магистр Книги привел подопечного в большой круглый зал. Там они прошли за перегородку, где стоял монументального вида стол, за которым восседал худой, высокий, полностью лысый человек в мантии высшего мага. Это был хорошо известный студиозусам магистр Бенифан, старший секретарь Академии, которого они боялись как огня – он не спускал ничего и никому.

Эльнор усмехнулся, вспомнив забавный случай из своих студенческих лет, когда они со старшим секретарем едва не подрались – тот хотел отправить непокорного студиозуса на чистку выгребных ям в наказание за проказы. И таки добился своего – три месяца Эльнор занимался этим неприятным делом, но покорнее так и не стал. Бенифан тоже, видимо, вспомнил это, так как встретил подошедших к нему Эльнора с Гадалом ехидной усмешкой. Однако этикета не нарушил.

– Я рад приветствовать уважаемого Магистра Книги! – встал он с места и поклонился, не переставая при этом ухмыляться. – Что привело столь занятого человека в наше обиталище чернильных душ?

– Да вот, – подхватил его тон Эльнор. – Ученика привел представить и оформить.

– Сейчас поглядим, сейчас поглядим на него… – захихикал старший секретарь, потирая руки.

В зале после слов Магистра Книги воцарилась мертвая тишина, все присутствующие ошарашенно уставились на смущенного Гадала. Опять это всеобщее внимание к его персоне! Юноша не знал, что уже годы и годы самые талантливые студиозусы пытались навязаться к Эльнору в личные ученики, однако тот никогда и никого не брал. Ни при каких обстоятельствах. Только читал обязательные лекции в Академии. Даже эти лекции были настолько интересны, что на них стремились попасть не только студиозусы со всех курсов, но и молодые маги, недавно закончившие обучение. Руководство Академии давно хотело их запретить, но не могло – высший маг имел право поступать, как ему угодно, и давать тот материал, который сочтет нужным.

Консерваторов до зубовного скрежета бесило, что Магистр Книги учит молодежь думать самостоятельно, а не покорно внимать увенчанным лаврами авторитетам. Но многие мечтали стать его учениками. Только вот ни у кого не вышло, хотя ухищрения для этого прилагались просто фантастические. Только об этих выдумках студиозусов можно было бы написать веселую и интересную книгу. И вдруг Эльнор приводит какого-то неизвестного мальчишку, даже не студиозуса, и объявляет его своим учеником. Неудивительно, что этот мальчишка вызвал интерес.

Старший секретарь тем временем расфокусировал взгляд и уставился на приведенного Магистром Книги юношу, его глаза с каждым мгновением расширялись все больше и больше. А затем в зале грянули бурные аплодисменты. Гадал подпрыгнул от неожиданности – аплодировали ему! Да в чем же дело?! Так ничего и не поняв, юноша снова повернулся к старшему секретарю.

– Где вы нашли это чудо, Магистр?… – с трудом выдавил из себя Бенифан.

– На Мерхарбре.

– Это же гений! – глаза старшего секретаря все еще оставались круглыми. – Прошу извинить меня, но я обязан срочно уведомить Верховного Мага.

– Уведомляйте, раз обязаны, – безразлично пожал плечами Эльнор.

Гадал продолжал изумленно озираться. Он, конечно, помнил слова Учителя о его даре, но никак не думал, что тот настолько велик. Как странно реагируют маги… Неужели нет никого, кто был бы сильнее?

– Мало этой сволочи Эльнору всего! – прошипел за спиной у юноши чей-то змеиный голос. – Так теперь сколько еще за такого ученичка отхватит… И все ему мало, паскуде…

Гадал оглянулся, но так и не смог найти обладателя противного голоса. Однако злобные слова помогли успокоиться и вспомнить, кто он, кем должен стать и кому служит. Юноша сжал зубы и холодно посмотрел на секретаря, говорящего с кем-то по кристаллу связи.

По залу пронесся ветерок, в стене напротив возник провал, и из него вышло несколько высших магов. Впереди шел очень старый человек с надменным лицом. Старик подошел к Гадалу, несколько мгновений оценивающе смотрел на него, затем обернулся к подобострастно изогнувшемуся старшему секретарю.

– Вы правильно сделали, что вызвали меня, Бенифан, – проскрипел он. – Этот мальчик достоин нашего внимания.

Старик потрепал Гадала по волосам, отчего тот разъяренно, по-кошачьи, зашипел, и сказал:

– Ты талантлив. Только не задирай нос слишком высоко – тебе еще учиться и учиться, чтобы смочь пользоваться своим даром в полную силу. А это долго и трудно. Хочешь стать моим личным учеником? Я – Фолерг, Верховный Маг Архра.

Предложение оказалось настолько неожиданным, что юноша снова растерялся и беспомощно оглянулся на Эльнора. Тот поспешил вмешаться и негромко произнес, с насмешкой глядя на старого мага:

– Опоздали, Верховный. Мальчик уже мой ученик и принес клятву по всем правилам.

– Наш пострел везде поспел… – раздраженно проворчал старик.

Магистр Книги шутовски развел руками, как бы говоря: "Именно так…" Он все еще сохранял на губах так бесящую старшее поколение магов ироничную ухмылку.

– А понимаете ли вы, Магистр, – устало опустился на ближайший табурет Фолерг, – что мальчику нужны знания? Вы уверены, что справитесь с обучением столь сильного мага?

– Вы знаете кого-нибудь сильнее меня? – приподнял брови Эльнор.

– Не знаю, – вынужден был согласиться скривившийся от признания этой истины Верховный Маг. – Но речь идет не о силе, а об опыте и способности обучать. Я повторяю вопрос: вы уверены, что справитесь?

– Уверен. Более того, я утверждаю, что Гадал способен поступить сразу на третий курс Академии, минуя два промежуточных.

– На третий курс?! – слегка расширились глаза старика и он снова посмотрел на юношу. – Не смешите меня, Магистр.

– Не вижу в этом ничего смешного, Верховный, – осклабился Эльнор. – Я утверждаю вышесказанное с полной ответственностью.

– Такого никогда еще не бывало… – покачал головой Фолерг.

– Можете испытать меня! – вклинился в разговор озверевший от всего происходящего Гадал. -Я готов к экзаменам! К любым!

– А не слишком ли ты самоуверен, мальчик? – с насмешкой спросил Верховный Маг.

– Нет! – еще злее выкрикнул юноша.

– Ну, что же, – захихикал дребезжащим старческим смехом Фолерг. – Ты сам выбрал, сам напросился. Экзамен состоится прямо сейчас.

Он повернулся к старшему секретарю, продолжающему стоять, униженно склонившись.

– Подготовьте нам комнату.

– Будет сделано, Верховный, – еще ниже склонился тот.

Эльнор отвел Гадала в сторонку, чтобы поговорить с ним. Он ободряюще похлопал юношу по плечу и сказал, глядя прямо в сверкающие яростью глаза:

– Ничего не бойся, ты со всем справишься! Да, они изо всех сил будут тебя валить, но ты должен справиться! Я думаю, они не посмеют давать задания сложнее второго уровня. Но если и дадут – не беда. Мы с тобой зашли далеко за третий. А многое из того, что ты знаешь, вообще выходит за пределы курса Академии.

– Я готов ко всему! – мрачно ответил Гадал.

Магистр Книги снова хлопнул его по плечу, и юноша направился за секретарем. Нельзя сказать, чтобы он не боялся – страх присутствовал, но бывший раб постарался загнать этот страх как можно глубже. Он не подведет Серого Убийцу! Гадал шел на этот экзамен как на бой, последний бой. Вокруг юноша не смотрел, а то бы обязательно обратил внимание на бросаемые на него из толпы взгляды. Восхищенные и осуждающие, удивленные и укоряющие. Секретарь привел его в большую комнату, где за длинным столом восседали Фолерг и еще несколько высших магов. Среди них была одна женщина. Присмотревшись к ней внимательнее, юноша понял, что она не человек – аллорна. О том говорили заостренные уши, лицо юной девушки, серебристые волосы и глаза старика. Эти ее глаза… Такой жутью и таким ужасом шибало оттуда, что Гадал невольно вздрогнул. По этому впечатлению он сразу понял, что перед ним Занахра, Магистр Боли. Значит, будет еще труднее. Ну, что ж…

Он коротко поклонился магам и застыл в центре комнаты.

– Итак, молодой человек, – донесся до него скрипучий голос Фолерга, – ты готов?

– Да!

– Для начала ответьте нам на несколько вопросов касаемо вас, – раздался серебристый голос Занахры. – Кто вы и откуда?

– Мое имя – Гадал Ридар, родом из Олтияра.

– Происхождение?

– Раб! – исказила губы юноши гримаса ненависти.

Маги переглянулись. Глаза Фолерга слегка расширились, он внимательно оглядел Гадала с ног до головы, что-то недовольно бурча себе под нос. Помолчав некоторое время, он негромко спросил:

– Но сейчас ты свободен?

– Да, – криво ухмыльнулся Гадал, отметив про себя, что только Фолерг называет его на "ты". – Господин Эльнор выкупил меня и дал свободу. Вот мой медальон.

Юноша положил личный медальон на край стола. Маги по очереди изучили его и снова уставились на Гадала. Через некоторое время Фолерг нарушил молчание:

– И теперь ты ненавидишь все и всех?

– А что же мне, – со злобой выплюнул Гадал, – любить подонков, измывающихся над рабами?! Или тех, кто завел в нашем мире такие порядки?!

– И как ты мыслишь свое будущее?

– Придет время, – осклабился юноша, – когда рабовладельцы от одного звука моего имени будут визжать от ужаса.

Фолерг осуждающе покачал седой головой, в глазах его был немой укор. Никто и заподозрить не мог, что в душе старик ликует. Бунтарь такой мощи? Уже сформировавшийся? Великолепный подарок судьбы! Он просканировал мальчишку еще раз, на этот раз уже с помощью Предела, и остался доволен. Вполне способен принять Предел. Ненависть его со временем превратится в жажду что-нибудь делать, изменять мир к лучшему, искать новые пути. Очень может быть, что этот при соответствующем обучении будет куда лучшим вариантом на должность Верховного Мага, чем Эльнор, ставший в последнее время совсем неуправляемым. Впрочем, об этом думать пока рано, надо посмотреть действительно ли мальчишка чего-то стоит или он просто озлобившийся волчонок.

– Что ж, – прервал затянувшуюся паузу кто-то из магов, – ваши симпатии и антипатии – ваше личное дело, молодой человек. Вы пришли сюда сдавать экзамен. Так приступим.

– Вы правы, – кивнул говорившему Верховный Маг. – Мальчик повзрослеет и многое поймет сам. Ответь мне лучше, молодой человек, на несколько вопросов. Для начала опиши-ка создание материальных предметов из металла при помощи полярных и неполярных векторов Земли и Воздуха. Можешь проиллюстрировать свой ответ.

Гадал внутренне ухмыльнулся – вопрос никак не укладывался в рамки программы первых двух курсов – речь шла уже о дифференциальной магоматике. Юношу выручила только его абсолютная память, да невероятная любознательность, из-за которой он прочел втрое больше книг по магоматике, чем дал ему Эльнор. В том числе, и по дифференциальной. Ему казалось, что внутри него горит огонь, какая-то сила бушевала в душе и хотелось смеяться. Речь Гадала текла легко и свободно, любая из сил подчинялась охотно, он с легкостью манипулировал сотнями разнополярных и разносиловых векторов, не замечая все возрастающего изумления экзаменаторов. Но они не останавливали юношу, решив увидеть все, на что он способен. Во многих взглядах сквозило не только изумление, но и зависть. Да и неудивительно – уже сейчас этот раб был куда сильнее большинства из них. А чем же он станет, когда постигнет все, чему учат в Башне? Чем-то совершенно невероятным. Пожалуй, Гадал посильнее своего Учителя будет. Что ж, Магистр Книги выбрал себе достойного ученика – такого же озлобленного на весь мир волчонка, каким был в свое время сам. Впрочем, таким он и остался по мнению большинства магов.

Экзаменаторам очень хотелось завалить наглого юнца на экзамене, чтобы досадить Эльнору, но ничего не вышло – проклятый мальчишка демонстрировал такие знания и такое владение стихиальной магией, что мало кто из преподавателей мог сравниться с ним. Да и целая куча молодых магов подсматривала за экзаменом. Слухи о невероятном абитуриенте уже пошли по Академии, и вскоре они облетят весь Колгарен. Увы, не принять его нет никакой возможности – скандал получился бы грандиозный. К тому же маги из разных фракций желали насолить друг другу, поэтому каждый и решил голосовать "за". Они, конечно, погоняли Гадала по всей программе еще часа два, но юноша не сбился ни разу и ответил на все вопросы, продемонстрировав великолепное владение стихиальными и направляющими силами.

– Что ж, молодой человек, – поднялся, наконец, со своего места Фолерг. – Поздравляю, ты зачислен на третий курс Высшей Академии Магии Архра.

– Благодарю вас, Верховный, – склонил голову Гадал, не скрывая, впрочем, своего торжества.

– По какой теме вы хотели бы специализироваться на этом курсе? – спросила Магистр Боли.

– Тьма, Свет и их объединения, – коротко ответил юноша, которого по мере изучения магии все больше и больше интересовала эта тема.

– Ого… – протянул кто-то из экзаменаторов, и маги снова переглянулись.

– Тогда это ко мне, – покивал Фолерг. – Жду тебя, молодой человек, ровно через неделю в семь часов вечера.

– Я приду, – снова коротко поклонился Гадал. – У меня есть одна просьба.

– Какая?

– Есть ли возможность получить доступ в Главную Библиотеку Башни?

Экзаменаторы в который раз переглянулись.

– Этот вопрос мы с тобой обсудим на нашей встрече через неделю, молодой человек, – хмыкнул Верховный Маг. – Не спеши, не пытайся ухватить все сразу. А теперь отправляйся к старшему секретарю, он оформит тебя и поставит на довольствие.

Гадал поблагодарил экзаменаторов и вышел.

– Мда-а-а… – протянул император Фофара, дождавшись, пока юноша скроется за дверью. – Похоже, судари мои, мы только что видели одного из тех, кто в скором времени будет править нашим миром.

– Но он раб! – возмущенно выкрикнул кто-то.

– Какое это, к псам, имеет значение! – в сердцах хлопнул по столу ладонью Фолерг. – Таких, как этот мальчик, не рождалось на Архре добрых тысячу лет! Последним был Амений Дворех, если помните! Когда мальчишка войдет в полную силу, он легко заткнет за пояс и всех нас, и своего учителя.

– Пожалуй… – согласилась Магистр Боли. – Но за ним нужен глаз да глаз.

– Согласен, – кивнул Магистр Огня.

– И еще одно, – тяжело поднялся на ноги Верховный Маг. – Своей властью приказываю: произвести поголовную проверку всех рабов! А что если среди них есть еще кто-нибудь такой же? И его прикажете отдавать Магистру Книги?

– Что, и рабов для удовольствий? – удивленно спросил кто-то из магов помоложе.

– А почему бы и нет? – насмешливо прищурился император Фофара. – Мало из нас были лишены пола в свое время? Это помешало им стать хорошими магами?

– Вот именно! – грохнул посохом об пол Фолерг. – Все, обсуждение закончено. Ответственность за проверку рабов я возлагаю на Магистра Боли и Магистра Огня.

– Но… – хотела было возразить Занахра, но только махнула рукой, досадуя на предстоящую бессмысленную, по ее мнению, трату времени.

Гадал возвращался в башню Магистра Книги и торжествовал. Победа! Он победил! Он заставил Совет Магов признать его достойным, несмотря на все их сопротивление! Юноша ощупал висящий на шее медальон и радостно рассмеялся. Прохожие даже начали оглядываться на него, но увидев медальон студиозуса, делали вид, что ничего не заметили. Никто не хотел наживать неприятностей, связываясь с Академией и Серой Башней. Для магов ведь законы не писаны.

Оказалось, что студиозусов бесплатно обслуживали в любом, даже самом шикарном кабаке города – за все платила Башня. Жилье, если он не имел своего, тоже предоставляли. Зато наличных денег не давали в принципе, считая, что не нужно. Возможно, и правильно – Дома Удовольствий в Академии были бесплатны, а на что еще студиозусу деньги? Однако подрабатывать не запрещалось, если кто-нибудь имел такое желание.

Эльнор, когда Гадал закончил оформляться, долго водил его по зданиям Академии, показывая где и что расположено. Абсолютная память очень помогала – иначе он сразу бы запутался в бесчисленных переходах. Они зашли даже в саму Башню, и юноша с восторгом смотрел на кристаллы, возвестившие о приходе на Архр Учителя. Затем Эльнор отправился по своим делам, а Гадал пошел домой, как он стал уже называть про себя башню молодого мага. Добравшись, он по-быстрому поел и засел в библиотеке. Однако долго читать не смог – уснул прямо за столом.

В таком виде его и застал вернувшийся через несколько часов Эльнор. Бросив взгляд на спящего Гадала, уткнувшегося носом в раскрытую книгу, молодой маг тяжело вздохнул. Опять до последнего выложился. И что ты будешь с этим глупым мальчишкой делать? Угробит же себя! Придется завтра серьезно поговорить с ним. Он осторожно перенес юношу в спальню, уложил и укрыл – тот настолько устал, что не проснулся. У Эльнора и у самого слипались глаза, день выдался нелегкий, поэтому он пристроился на ближайшем диване и тут же провалился в тяжелый, наполненный кошмарами сон.

Проснувшись, Гадал понял, что старшему брату снова пришлось переносить его в спальню, и подосадовал про себя. Стыдно! Хотелось извиниться, но Эльнор успел куда-то уйти, кажется, его сегодня ждет Повелитель Тени. Юноша не спеша собрался, взял несколько книг и тетради, вздохнул и, закинув сумку на плечо, направился к выходу. Он быстрым шагом шел в сторону Серой Башни почти не глядя по сторонам. Помогла абсолютная память – не заблудился, легко найдя дорогу в лабиринтах Колгарена. Гадал даже смог отыскать учебные лаборатории третьего курса, а ходить по Академии без провожатого в первый месяц учебы считалось совершенно невозможным.

У входа в лабораторный комплекс юношу поджидал один из секретарей, маг невысокого уровня в синей мантии. Он кивком приветствовал Гадала и повел вглубь захламленных комнат и залов. Юноша старался не показывать своего интереса, только исподтишка стрелял глазами по сторонам, сохраняя гордый и неприступный вид. А посмотреть здесь было на что – стены лабораторий оказались украшены сотнями плакатов и гобеленов. Изредка попадались фрески, в которых была проработана каждая мелочь. Создали их с таким искусством, что художника сразу стоило признать гением. Учебные пособия, если все эти странные предметы можно было назвать учебными пособиями, разбросали в полном беспорядке. Помимо прочего, вокруг стояло множество странных машин и устройств, черепа чудовищ и алхимическая посуда. Вскоре впереди показался заставленный склянками огромный стол, за которым сидело человек двадцать. Мужчины и женщины. Большинство из них были совсем молоды, но волосы двоих или троих покрывала седина.

– Господа студиозусы! – раздался над ухом Гадала голос секретаря. – Представляю вам вашего нового сокурсника Гадала Ридара из Олтияра.

Юноша коротко поклонился, сохраняя неприступно-гордый вид. Студиозусы смотрели на новичка с большим интересом и тихо шушукались. О нем со вчерашнего дня по всему Колгарену ходили самые дикие слухи. Личный ученик загадочного Магистра Книги! Принят сразу на третий курс! Обладает невероятной мощью! Весь Совет Магов в шоке! Слухи ползли и ширились, некоторые утверждали даже, что когда этого юнца экзаменовали, сама Серая Башня тряслась. Никто не знал каким образом Эльнор ухитрился найти этого малого и где именно. Предположения были одно нелепее другого. И вот этот невероятный абитуриент, принятый на сразу на третий курс вопреки всем правилам, здесь. Невысокий, с каштановыми волосами до плеч и на удивление правильным лицом, на котором были написаны скука и высокомерие. Новичок сильно не понравился большинству студиозусов, они единодушно решили, что парень слишком задирает нос. Но все-таки поднялись со своих мест и поздоровались, называя каждый свое имя и происхождение.

Гадал слушал их и все сильнее сжимал зубы от ненависти – граф, барон, сын богатого купца, сын жреца, сын вождя, сын мага. Ни одного простолюдина, не говоря уже о бывших рабах! Он скрипнул зубами и едва не прослушал имена последних двоих. Одним был рыжий, как огонь, мальчишка с озорным обезьяньим личиком и повадками того же животного.

– Меня зовут Веран Иглио От-Херидайв, наследный серг, город Ландар, южный Фофар, – весело блеснув глазами и улыбаясь, сказал рыжий.

Последней была хрупкая некрасивая девушка с большими, наполненными грустью серыми глазами. Она прихрамывала и вообще двигалась несколько неловко.

– Алнара Син-Вариад, герцогиня Триад, окрестности города Муак, Колхрия, – хрипловатым голосом представилась девушка, изучающе глядя Гадалу в глаза.

Но юноша обратил внимания на ее вопрошающий взгляд. Слово "герцогиня" добило его окончательно. Он едва не зашипел от ярости, издевательски расшаркался и злобно бросил сокурсникам:

– А я – Гадал. Раб!

И сохраняя на губах презрительную ухмылку, уселся на ближайший свободный стул и принялся раскладывать перед собой книги и тетради. Кое-кто из студиозусов раза два задал ему какие-то вопросы, юноша односложно, невпопад ответил, и от него отстали, что Гадалу и требовалось. Студиозусы обиделись на новичка и перестали обращать на него внимание.

Вскоре пришел преподаватель, долговязый худой маг со взъерошенной шевелюрой и смеющимися глазами за толстыми круглыми стеклами очков, висящих у него на самом кончике носа. Он читал третьекурсникам теорию высшей магии в связи со стихиями и пересечением с магией Изменений. С любопытством взглянув на новичка, преподаватель поздоровался и начал лекцию. В ней оказалось очень много магоматики, выводов и доказательств формул и теорем. Студиозусы лихорадочно строчили в своих тетрадях, периодически переспрашивая преподавателя о чем-то. Все, кроме Гадала. Он ничего не писал, ничего не спрашивал, сохраняя на лице маску вежливого внимания. Но это было только внешнее спокойствие – мозг юноши лихорадочно работал почти на пределе, раскладывая новые знания по полочкам, сортируя их и связывая с тем, что он уже знал. Преподаватель несколько раз удивленно посмотрел на него, пока, наконец, не выдержал и спросил:

– А почему вы не записываете, молодой человек? До экзамена осталось не так уж и много времени, а предмет для вас нов.

– Я помню лекцию наизусть, – спокойно ответил Гадал. – У меня абсолютная память.

– Вот как? – удивленно приподнял брови маг. – В таком случае пожалуйте к доске.

Юноша, продолжая сохранять все то же холодное выражение лица, встал и подошел к кафедре. Студиозусы затихли, предвкушая посрамление заносчивого новичка. Преподаватель начал быстро и вразнобой задавать вопросы, но Гадал ни разу не ошибся. Он выводил формулы, спорил с магом до хрипоты, но-таки доказывал, что такой способ вывода тоже имеет право на существование. Преподаватель и сам через некоторое время увлекся и начал сыпать новыми формулами. Мозг юноши работал так, как не работал еще никогда, и ему едва ли не впервые в жизни стало по-настоящему интересно. Он обдумывал то, что выписывал преподаватель с нечеловеческой скоростью, одновременно рассматривая десятки вариантов. Если бы кто-нибудь сказал, что так мыслить не умеет почти никто в мире, Гадал сильно удивился бы, он считал себя самым обычным человеком и был уверен, что большинство людей способны на большее, чем он. Внезапно в голову голову пришла интересная мысль, он прищурился, повернулся к магу и сказал:

– Но посмотрите, если применить ваш метод к разворачивающимся векторам Огня по вертикалям Воды и Земли, то на выходе мы получим полнейшую чушь. Да гляньте сами, я сейчас не буду писать вывода, только конечный результат.

И юноша выписал на доске огромную, неуклюжую формулу, поставив в конце жирный восклицательный знак.

– А вот и ошибаетесь, молодой человек! – ехидно захихикал маг. – Вы по скольким параметрам производили дифпреобразования?

– По шести минимальным, – пожал плечами Гадал. – В четырехмерном пространстве.

– Ха! – довольно потер руки преподаватель и хитро прищурился. – А вот и неправильно! Подумайте, сколько параметров могут влиять на пламя в реальности? В случае дождя, ветра, снега? А если еще добавить пространственное размещение векторов всех сил в реальном масштабе времени? Да и пространство нужно брать уж никак не четырехмерное, а восьмимерное. А то и двенадцатимерное! Ведь Огонь, как основополагающая сила, работает вплоть до ментала! Как минимум, до ментала, молодой человек!

Гадал несколько минут обдумывал его слова и понял, что маг абсолютно прав. Он отчаянно покраснел. Ну вот, опять поспешил с выводами… Действительно, если учесть все перечисленное магом, то конечная формула получается на удивление элегантной и действенной, ее можно применить в любой момент без всяких затруднений, достаточно лишь подставить три параметра в уже готовое заклинание. От ее вывода юноша получил не сравнимое ни с чем наслаждение. Он вздохнул, выписал короткую шестизвенную формулу на доске и обвел ее кругом. Затем сказал:

– Простите, господин преподаватель, я оказался слишком самонадеян. При учете двенадцатимерности все действительно очень соразмерно и красиво. Ваш метод просто великолепен.

Но маг не ответил ему, он, вытаращив глаза и что-то отчаянно бормоча себе под нос, всматривался в выведенную новым студиозусом формулу. Это продолжалось довольно долго, Гадал уже начал в нетерпении топтаться на месте, когда преподаватель обернулся к нему и хрипло прокаркал:

– Снимаю шляпу… Вы хоть понимаете, молодой человек, что вы только что сделали?

– Ничего особенного, – удивился юноша, – всего лишь использовал ваш метод для разнополярных векторов Огня.

– Нет, молодой человек, это, – маг потыкал пальцем в формулу, – это – уже не мое, это – уже ваше! Я до этого так и не дошел!

– Да я просто использовал метод симплексизации преобразований разнополярных сил в совмещении с вашим… – еще больше смутился Гадал.

– Какой-какой метод? – заинтересовался преподаватель. – Подробнее, пожалуйста. Приведите, если можно, весь вывод, а не только конечный результат. Хочу увидеть ход ваших мыслей.

– Я вчера вычитал об этом методе в книге Дахвада Ирвонга по многомерной магоматике и магоматическим преобразованиях в многомерности. Там интересно описывалось применение симплексизации к математическим и магоматическим преобразованиям. Вот мне и показалось, что этот метод сюда подходит. Он очень все упрощает.

– Да я вижу, – усмехнулся маг. – Но все равно хочу увидеть весь вывод.

Гадал снова покраснел, но взял в руки мел, и тот запорхал по доске. Они с магом ожесточенно спорили по поводу каждой строчки, но в конце концов юноша все-таки доказывал свою правоту, и маг бегал у доски, что-то сердито бормоча себе под нос. Все остальные студиозусы со скукой наблюдали за изрядно надоевшим им спектаклем. Они, конечно, сидели молча, но настроение у всех было поганое – заносчивый новичок и в самом деле оказался гением, никто из них не понял и десятой доли того, о чем он говорил с преподавателем. Вся группа уже несколько раз незаметно выскальзывала на переменки, но обычно строгий преподаватель не обращал на них никакого внимания, увлеченный спором с Гадалом. Раньше такое было в принципе невозможно. Студиозусы настолько обнаглели, что даже сходили пообедать в ближайший кабачок, и никто им ничего не сказал по этому поводу. Прошло уже несколько часов, а проклятый новичок никак не унимался. Они с преподавателем все еще что-то горячо доказывали друг другу, писали на доске десятиэтажные формулы и довольно смеялись. Никто не решался их прерывать.

Душа Гадала пела – он жил настоящей жизнью, именно сейчас он понял, что магоматика – это то, ради чего он рожден. Так напряженно и полнокровно, как в этот день, он не жил еще никогда. И так хотел бы жить дальше! Глаза юноши сияли, он часто смеялся какому-нибудь удачному выводу вместе с магом. Но, в конце концов, тот щелкнул перед Гадалом каблуками, засмеялся и протянул:

– Да-а-а… Согласен. Все верно. Восхищен!

– Что тут такого… – снова смутился юноша.

– Что? – усмехнулся маг. – Сейчас разъясню. Дело в том, что ежегодно несколько молодых магов гибло от неправильного использования векторов Огня. С моим методом смертей стало меньше, но они все равно случались. А если применять вашу формулу, то они вообще исключены! Теперь понимаете?

– Но ведь основой всего был ваш метод! – испуганно возразил Гадал, сообразив, что снова засветился.

– Хорошо, пусть так, – согласился маг. – Но все дальнейшее – ваше! Значит, мы с вами – соавторы. Метод нужно как можно быстрее вводить в обращение, и я заявлю о нем сейчас же. Я также буду рад поделиться с вами всеми своими знаниями, вы сумеете ими воспользоваться правильно.

– Вот за это спасибо! – улыбнулся ему Гадал. – А внедрение? Внедряйте, если считаете нужным. Мне это безразлично.

– Зря, очень даже зря, молодой человек! Это, между прочим, деньги, и деньги немалые. Совет не поскупится.

– Но мне действительно все равно! Вот если бы они в награду дали мне доступ в главную библиотеку Башни…

– Вы думаете, у меня есть в нее доступ? – грустно усмехнулся маг. – Только члены Совета и их особо доверенные лица могут входить туда. Ведь там хранятся запретные книги, способные смутить незрелые умы.

– Жаль… – вздохнул Гадал. – Мне бы только пролистать эти книги.

– И вы унесете их в своей голове,– захихикал преподаватель. – Не спешите, как на пожар, молодой человек. Все у вас будет и все получится.

– Спасибо, – поклонился юноша и вернулся на свое место, только сейчас обратив внимание на изумленных однокурсников.

Маг, тем временем, обернулся к стене и произнес короткое, глухо звучащее заклинание. Стена потемнела, и оттуда глянули блеклые глаза Верховного Мага.

– Что случилось, магистр Тариус? – спросил он своим обычным скрипучим голосом. – Почему срочный вызов?

– Хочу сообщить вам, Верховный, – оживленно заговорил тот, – что больше ни одного мага не погибнет от неправильного использования векторизации Огня. Совершено открытие!

– Это очень приятная новость, – приподнялись брови Фолерга. – Кто автор? Вы?

– Нет. Формула выведена на основании моего метода, так что я являюсь полноправным соавтором, однако сам вывод сделан не мной.

– А кем же? – удивился Верховный Маг. – Вы лучший знаток магоматики из всех, кого я знаю.

– Появился кое-кто получше меня… – тихонько рассмеялся магистр Тариус. – Новая формула выведена поступившим вчера студиозусом, учеником Магистра Книги.

– Вот даже как? – прищурился Фолерг, в его взгляде читалась легкая досада. Он в упор посмотрел на Гадала, и в глазах старика прямо-таки читалось: "Похоже, я недооценил тебя, мальчишка…" Юноша вернул ему наполненный ненавистью взгляд, и старый маг довольно усмехнулся.

– Молодой человек, – сказал он после нескольких минут напряженного молчания, – не согласитесь ли вы перенести нашу встречу на завтра? Также на семь вечера?

– Как вам будет угодно, Верховный, – сухо ответил Гадал, и Фолерг отключился.

– Да мы увлеклись! – разнесся в аудитории веселый голос магистра Тариуса. – Время занятий давно вышло! Вы уж простите старика, господа студиозусы, слишком интересный случай попался. Все свободны! До встречи через неделю.

Затем он подошел к Гадалу, положил ему руку на плечо и сказал:

– А вас, молодой человек, я бы очень хотел видеть у себя в гостях. У меня есть множество интереснейших и очень редких книг по магоматике и мистике. По вечерам я всегда дома. Квартира у меня прямо в Академии, спросите у привратника, он вам подскажет как найти.

– Спасибо, – искренне улыбнулся юноша, которому очень понравился этот по-детски увлеченный своим делом человек. – Буду рад при первой же возможности.

Магистр Тариус тоже улыбнулся и покинул аудиторию. За ним потянулись удивленные увиденным студиозусы. Некоторые задерживались и, пытаясь наладить контакт со странным новичком, заговаривали с ним, но Гадал на все вопросы отвечал односложно и всем своим видом демонстрировал нежелание говорить. Третьекурсники поняли это и постепенно разошлись. Вскоре в аудитории, кроме него, осталась только хромая девушка-герцогиня. Она некоторое время задумчиво рассматривала Гадала, и он почему-то чувствовал себя под ее взглядом неуютно. Так прошло несколько минут, и юноша, нервно поежившись, начал собирать свои книги. Тогда девушка встала, подошла к нему и сказала:

– Зря вы так ведете себя, господин Гадал.

– А что не так? – искривил губы он.

– Да то, что сейчас не важно, кем мы были раньше, теперь мы все – маги. Оставшееся в прошлом здесь не имеет никакого значения и никого не интересует.

– Для вас, может, и не имеет значения, – скрежетнул зубами Гадал, припомнив "игры" молодых аристократов в Олтияре, перед глазами снова встала госпожа Сторгах, лично подвешивающая рабов для очередной "композиции". – А я вот никогда не смогу забыть…

– Вы думаете, – с горечью спросила девушка, – что только вы, раз побывали в рабстве, испытали боль и горе? Так вы ошибаетесь.

– Да что у вас могло быть?! Герцогиня!

Последнее слово юноша буквально выплюнул, выплюнул с таким презрением и ненавистью, что девушка отшатнулась и побледнела, лицо ее помертвело.

– Герцогиня… – глухо повторила она. – Да знали бы вы, каким кошмаром для меня это герцогство обернулось! Да я жива только потому, что у меня от боли дар прорезался! Почему, вы думаете, я хромаю? У меня же тазовые кости раздроблены были! Эх, вы…

Из ее глаз закапали слезы. Гадалу стало неловко, но тут же взбухший гнев смыл эту неловкость проточной водой.

– И что же случилось? – язвительно спросил он. – С лошадки, небось, упали, когда жертву для новой "композиции" загоняли?

Девушка отшатнулась, будто ее ударили. На лице появилось выражение несправедливо обиженного ребенка. Она немного помолчала, затем очень тихо сказала:

– Вы недобрый человек, господин Гадал…

После чего повернулась и, едва ковыляя, пошла к выходу. У самых дверей снова повернула к нему заплаканное лицо и сквозь слезы с трудом выдавила:

– А кости мне, чтобы вы знали, медленно, в течение недели дробили… Да еще и сознание терять не давали, чтобы все чувствовала. Эх вы, а я то думала, что человек, прошедший рабство, способен понять…

Сказав это, девушка утерла слезы и с трудом поковыляла прочь. Когда до Гадала дошел смысл ее слов, стыд ожег его, будто плетью. Это что же получается, он обидел несчастную, искалеченную какими-то подонками девушку? И за что? Она ведь ему ничего плохого не сделала… Быстро собрав свои книги, он побежал за ней, горя от стыда и желания извиниться. Девушка хромала куда сильнее обычного и тихо всхлипывала на ходу. Гадалу стало совсем не по себе от этого тихого безнадежного плача – видимо, разговор с ним заставил бедняжку вспомнить все, что с ней сотворили.

– Простите меня, пожалуйста… – с трудом выдавил из себя юноша, обогнав девушку. – Я не хотел вас обидеть. Просто я слишком много горя видел от "благородных"…

Она остановилась и посмотрела на смущенного Гадала сквозь слезы. В ее глазах застыло слишком хорошо знакомое бывшему рабу выражение – боль, отчаяние и безысходность. Неподдельные. И тогда он сделал то, что показалось в этот момент самым естественным – бросил на пол сумку, обнял и крепко прижал к себе плачущую девушку. Та не отстранилась, а уткнулась ему в подмышку и разрыдалась в голос. Юноша долго утешал ее, прежде чем она смогла хоть немного успокоиться.

– Все уже позади… – говорил юноша. – Ничего не вернется…

– Но для меня это – как будто вчера…

– Для меня – тоже, – вздохнул Гадал.

Алнара снизу вверх смотрела на потрясшего ее воображение сумрачного парня и не понимала, что происходит. Ее очень тянуло к нему, девушка пыталась сопротивляться этому, но ничего не могла с собой поделать, поэтому и заговорила с ним, хоть и пыталась удержаться. Такого с ней никогда еще не случалось, и Алнара просто растерялась. Сколько ведь встречалось куда более приятных молодых людей, почему же ей так нравится этот обозленный на весь мир бывший раб? "Неужели я влюбилась?" – с недоумением спрашивала себя девушка. Обида ее постепенно сходила на нет, да и вид у Гадала был очень уж виноватым. Алнара выбралась из объятий юноши, хотя ей хотелось остаться там навсегда, отошла немного в сторону и сказала:

– Поймите, не все аристократы – твари. И я не виновата, что родилась в семье графа.

– Не виноваты, – вынужден был согласиться Гадал. – Но обычно ведь…

– Да, богатство и безнаказанность многих развращают. Но не всех. Я вообще на книгах выросла, мечтательной дурочкой. На меня дома и внимания никто не обращал – подумаешь, еще одна графская девчонка бегает, мало ли их. Порой и голодно бывало, но, в общем-то, спокойно, если отцу на глаза лишний раз не попадаться. А потом этот подонок ко мне посватался…

Лицо девушки снова помертвело. Гадал с сочувствием посмотрел на нее и спросил:

– Кто?

– Герцог Триад… – побелела Алнара. – Это он со мной все и сотворил…

– Муж?! – потрясенно отступил на шаг Гадал. – Но как такое может быть?! Почему?!

– Если хотите, я расскажу, – грустно и почти неслышно ответила девушка. – Только пойдемте куда-нибудь, где можно выпить чего-нибудь покрепче. Мне очень нужно…

– Пойдемте, – согласился юноша, эта несчастная "герцогиня" вызывала у него все большую жалость. – Только куда? Ведь я совсем не знаю Колгарена.

– Да прямо в Академии десятки кабачков и забегаловок. За все платит Серая Башня и платит щедро. Кто из хозяев свою выгоду упустит?

Они направились в жилую часть кампуса Академии. Гадал сперва с трудом приноравливался к ковыляющей походке своей спутницы, но приспособился в конце концов. Негромко разговаривая ни о чем, юноша с девушкой неспешно шли по улицам. Гадал с интересом поглядывал по сторонам – архитектура тут оказалась довольно причудлива, похоже, архитектор был безумен. Юноша и не заметил, как начал читать Алнаре одну из древних баллад времен Вторых Драконовых войн, а баллад этих он знал великое множество. Вскоре он заметил вывеску какого-то небольшого заведения, из дверей которого тянуло вкусным запахом. Гадал завел девушку туда, ему и самому сильно хотелось есть. Они сели за столик в углу полупустого уютного зальчика, оформленного под пещеру древних храргов, и Гадал заказал два полных обеда и бутылку фофарского бренди по просьбе девушки. Когда спиртное принесли, Алнара сразу налила себе полный бокал и залпом выпила. Заметив потрясенный взгляд Гадала, она горько усмехнулась в ответ на его недоумение и тихо, почти неслышно сказала:

– Да, я спиваюсь потихоньку… А что мне еще делать?! Что?! Как еще заглушить этот постоянный ужас? Я же спать почти не могу, стоит заснуть, как сразу с воплем просыпаюсь. Только когда напьюсь до беспамятства…

– Разве я вас обвиняю? – с грустью сказал юноша. – Уж кто-кто, а я способен понять. Самому каждую ночь снится.

– Поэтому мне и хотелось с вами поговорить, показалось – вы сможете меня понять, так как сами прошли подобное… – снова всплакнула девушка.

Гадал дождался, пока им не принесли заказ – мясо, салаты, жареные корнеплоды – и тоже налил себе бренди. Чокнулся с Алнарой, и они выпили, но на этот раз он чуть ли не силой заставил ее основательно закусить. Девушка ела, не ощущая вкуса. Поев, опустила голову на руки и слезы снова закапали из ее глаз.

– Успокойтесь, – положил ей руку на плечо Гадал, – вы уже не там.

– Да, спасибо… – кивнула она. – Я хотела вам рассказать… Напомните, пожалуйста, на чем я остановилась.

– На том, что к вам посватался герцог, – ответил юноша, ему не очень-то хотелось слушать такие истории, но было жаль бедняжку и понятно насколько ей необходимо хоть перед кем-нибудь излить душу, чтобы немного опомниться. Перед кем-нибудь, кто способен понять.

– Посватался… Я после этого сватовства в ногах у отца валялась, умоляла не отдавать меня этому зверю. Все знали, что у герцога Триад ни одна жена больше месяца не живет. Он их страшно замучивает, ему, видишь ли, рабыни неинтересны. Никогда отцу этого не забуду! Ему на мою жизнь плевать было, ему герцог сватовством честь оказал! И это для него важнее всего оказалось. Слуг ко мне приставил, чтобы я не сбежала или с собой чего не сделала. Упаковали, как куклу, и доставили в замок Триад. Там поставили перед герцогом, он контракт брачный подписал, и отцовские прихвостни убрались. А потом…

Алнара не выдержала, упала лицом на руки и зашлась в отчаянных, хриплых рыданиях. Поняв, что ей надо выплакаться, Гадал не стал утешать ее, просто положил руку девушке на затылок и тихо гладил, пока она не успокоилась. Потом налил еще бренди и заставил выпить. Но все же прошло немало времени, прежде чем Алнара смогла продолжить рассказ.

– Может, вам не стоит это вспоминать? – тихо спросил юноша.

– Нет… – упрямо помотала головой девушка. – Мне нужно хоть кому-то рассказать, иначе с ума сойду.

– Хорошо, – кивнул он. – Рассказывайте.

– Герцог раздел меня, жестоко изнасиловал, а потом отвел в подвал.

Алнара задрожала крупной дрожью, в глазах девушки плескалось что-то такое, названия чему Гадал подобрать не сумел.

– Как он только меня ни мучил… – продолжила она, с трудом сдерживая стон от страшных воспоминаний. – Не буду описывать всего – слишком страшно. Ужас и сейчас со мной, он никуда не уходит. Потом мне рассказали, что кошмар продолжался неделю. Если бы в замок не приехала Магистр Боли – герцог ее любимец – он бы меня так и замучил, никакие исцеляющие жезлы не помогли бы. Но у меня от боли пробудился дар, и Магистр это увидела. Она велела зашить мне раны, исцелила по возможности и забрала с собой в Башню. Но раздробленные кости и от заклинаний не срастаются как следует. Хожу, как утка, едва-едва, переваливаясь, да и то – чудо. Все тело постоянно болит. И все помню… А каждый урок у Магистра Боли… О боги, завтра же снова!

Алнара залпом выпила еще бокал бренди.

– А что это за урок, – заинтересовался Гадал, потрясенный ее бессвязным, жутким рассказом.

– Она обучает магии через боль… – простонала девушка. – Через страшную боль… Да, это дает Силу. Но как же страшно она нас мучает…

Гадал содрогнулся, поняв, что предстоит ему завтра, но сцепил зубы, зная, что вынесет все и не подведет Носителя Меча. Однако Алнара находилась на грани истерики, юноша вновь и вновь пытался успокоить ее, но у него ничего не получалось. При одной мысли о завтрашнем уроке, девушка снова впадала в ступор и пила, пила, пила… Пила, пока не прикончила бутылку и почти не могла стоять на ногах. Гадал понял, что Алнара слишком пьяна и ее нельзя оставлять здесь, а то как бы чего не вышло. С трудов выдавив из нее адрес, юноша решил отвести девушку домой и уложить отоспаться. Он хотел было позвать разносчика, чтобы расчитаться, но вспомнил, что уже студиозус Академии, и показал хозяину свой медальон. Тот махнул рукой и отметил что-то в своем блокноте. Выйдя, Гадал не спеша повел девушку по улице, расспрашивая у прохожих дорогу. Но скоро запутался в лабиринтах Колгарена. Наконец, они вышли на улицу, где можно было поймать наемный экипаж, и Гадал начал высматривать свободный. Тому, что случилось дальше, он еще долго пытался найти объяснение, но подобрал только одно – судьба.

Юноша осторожно вел едва ковыляющую Алнару, когда дорогу им преградил роскошно одетый красивый черноволосый мужчина с надменным выражением лица. Он с презрением оглядел студиозусов и гнусно осклабился.

– Кого я вижу! – разнесся в воздухе зычный насмешливый голос. – Моя дорогая маленькая женушка! Да еще и пьяненькая! Да еще и с любовничком!

Услышав этот голос, Алнара завизжала, будто ее резали, и спряталась за спину Гадала. Юноша растерялся от ее оглушительного визга, сквозь который прорывались слова:

– Это он! Это он! Это он!

– Конечно, дорогая, – довольно ухмыльнулся мужчина. – Это я. Ты мне не рада? Да, я вижу, что мои уроки не пошли тебе впрок. Надо бы повторить парочку. Для более прочного усвоения.

Только тут Гадал понял, что перед ним герцог Триад. Гнев захлестнул юношу алой волной, в ушах застучало при воспоминании о рассказе несчастной девушки. Он сузил глаза и прошипел:

– Пшел отсюда, подонок! Она уже не в твоей власти!

– Это что за мелкий пес тут лает? – оскалившись, повернулся к нему герцог.

Если бы Гадал был не в обычной одежде, а в серой мантии студиозуса, надменный аристократ никогда не осмелился бы оскорбить его – слишком хорошо знал, чем чревато оскорбление мага.

– Пес, говоришь? – зло усмехнулся юноша. – Ну, ладно…

Гнев продолжал расти в нем и из-за этого гнева он впервые в жизни ощутил не силы стихий, а что-то огромное, всеобъемлющее, охватившее собой всю вселенную. Тогда юноша еще не знал, что впервые в жизни коснулся Предела. Он инстинктивно, руководствуясь лишь своей яростью, сплел потоки этой новой для него силы, неосознанно применив выведенную сегодня формулу. На другом конце города вскочил из-за стола Эльнор, а в Серой Башне выронил из рук чье-то донесение Фолерг – оба поняли, что в Колгарене только что появился новый маг Предела. Также они поняли, кто этот маг. Магистр Книги удовлетворенно улыбнулся, а Верховный досадливо поморщился – для него это было совсем некстати.

Герцог Триад продолжал насмешливо скалиться, когда какая-то сила вздернула его в воздух и каждый нерв его тела взорвался болью. Аристократ сперва ничего не понял и завизжал, потом бросил взгляд на простолюдина, сопровождавшего его недомученную жену, и заметил медальон студиозуса. Значит, он ошибся, оскорбил будущего мага и сейчас умрет… Герцог забился, попытался что-то сказать, извиниться, как-то исправить свою оплошность, но было уже поздно.

– Я, Гадал Ридар, ученик Магистра Книги Эльнора, приговариваю тебя, герцог Триад, к смерти! – донесся до ушей аристократа яростный голос юноши, он отчаянно задергался и обделался. – За Алнару, за других тобой замученных – сдохни!

Сотни маленьких молний впились в тело герцога лишь только прозвучало последнее слово. Висящее в воздухе тело почернело, протяжный предсмертный вопль разнесся над улицей. А еще через несколько мгновений на камни мостовой рухнула высохшая мумия. Алнара, не верящая своим глазам, медленно приблизилась к трупу мужа и ошеломленно уставилась на него. Гадал подошел к ней и обнял дрожащую девушку за плечи. Он не испытывал и тени угрызений совести – подонок должен был быть наказан за совершенные им зверства. Алнара подняла на него заплаканные глаза и тихонько спросила:

– Он правда мертвый?

– Мертвее не бывает, – ободряюще улыбнулся юноша, и она снова разрыдалась.

Но каким-то шестым чувством Гадал понял, что это слезы облегчения. Он прижал девушку к себе и тихо гладил по спине, дожидаясь, пока она выплачется.

– Эй, чего это тута происходит? – прервал их грубый голос.

Юноша оглянулся и увидел двух стражников магистрата. Алнара тоже повернулась к ним, на ее лице тут же появилось решительное выражение:

– Герцог Триад смертельно оскорбил студиозуса Академии, господина Гадала Ридара. Состоялась дуэль и герцог был убит в поединке. Я, герцогиня Триад, подтверждаю законность поединка. Никто и никогда не вправе безнаказанно оскорбить мага!

– Говорил же тебе, – обратился один стражник к другому, – шо это падло када-нибудь допрыгается.

Он кивнул в сторону высушенного трупа. Затем поклонился Гадалу и сказал:

– Поздравляю с победой, господин студиозус! Вам в этом городе стоко людей спасибо скажут…

Гадал был несколько удивлен таким исходом дела, но быстро понял, что герцог успел насолить слишком многим, но из-за его ранга надменного аристократа опасались трогать, боясь навлечь на себя месть его родственников и Магистра Боли. Юноша взял Алнару за руку и повел прочь, оставив мертвеца на попечение стражников. Пришлось только назвать свое полное имя и подписаться, что действительно был оскорблен герцогом Триад. Алнара все время всхлипывала, еще не придя в себя от пережитого ужаса, но в ее глазах светилась такая радость, что Гадалу стало неловко. Приведя девушку домой, он уложил ее в постель и сидел рядом, пока она не уснула. Только убедившись, что Алнара спит, Гадал тихо ушел.

Он неспешно шел по улицам Колгарена, размышляя о случившемся за этот долгий день. Произошло столько всего, что хватило бы и на неделю. Встреча с этой несчастной девушкой очень много дала ему – Гадал едва ли не впервые в жизни задумался о том, что нельзя судить о людях по принадлежности к какому-либо сословию, к какой-либо группе. Что каждый человек особенный, что за свой выбор он отвечает только сам. Юноша припомнил, сколько сволочей и подонков было среди рабов, которых ему доводилось встречать, и вздохнул. Мир, казавшийся таким простым и понятным, вдруг обернулся калейдоскопом сложных взаимосвязей. Он понял, что больше никогда не станет осуждать другого человека сразу, до тех пор, пока тот не даст повода. Ведь люди такие разные… Осуждать всех скопом слишком просто и так трудно с этим в себе бороться – человек всегда стремится к простоте, даже не отдавая самому себе в том отчета. Но презирать человека за то, что он дворянин или раб – глупо. Ведь каждому дано Творцом всего сущего право выбора и он сам выбирает, то ли ему с удобством скатываться вниз, то ли с трудом карабкаться вверх.

Размышляя, Гадал не заметил, как добрался до башни Магистра Книги. Поднявшись наверх, он сразу пошел в библиотеку, надеясь застать Эльнора там. И не ошибся – тот по своему обыкновению читал какой-то толстый фолиант, делая короткие пометки на полях и прихлебывая сок тарго[11], налитый в причудливой формы стакан. Гадал был в некотором смятении – ведь он снова сорвался и своими действиями мог навредить старшему брату. Эльнор, уже некоторое время смотревший на него, заметил нерешительность юноши и улыбнулся. Затем спросил:

– Ну и чего же ты сегодня натворил?

– Ой, боюсь, много чего… – вздохнул Гадал.

Он сел и начал подробно рассказывать о случившемся. Маг внимательно слушал, иногда задавал уточняющие вопросы, но ничем не показывал своего отношения к услышанному. Закончив, юноша вздохнул и посмотрел на него, но Эльнор молчал, что-то обдумывая. Только несколько минут маг снова улыбнулся и уже начавший нервничать Гадал немного успокоился.

– В общем, ничего страшного, – сказал Эльнор, глядя на свечу через стакан. – То, что ты сразу зарекомендовал себя гением – совсем даже неплохо. Теперь к тебе будут относиться иначе. Но и будут очень внимательно присматриваться. Ты учти это, пожалуйста, и удвой осторожность. Но не выходи из образа гневливого юнца, это их несколько успокоит.

– А что герцог? – спросил Гадал, удивленный тем, что старший брат даже не упомянул об этом.

– Да ничего, – отмахнулся Эльнор. – Все законно. Он оказался таким идиотом, что осмелился оскорбить мага. Пусть даже будущего, еще студиозуса. И получил свое. По заслугам подонку. Я и сам давно хотел прибить его, да все случая не выпадало – герцог знал о моем отношении к нему и умело скрывался при моем приближении. Тот стражник правду говорил – тебе многие спасибо скажут. Вот только Магистр Боли шипеть от злости будет, но и она не осмелится причинить вред студиозусу. Да и меня слишком боится.

– Но я ведь не из-за оскорбления его убил! – возмутился юноша. – Я рассказ Алнары вспомнил…

– А кому до этого какое дело? – иронично спросил Магистр Книги. – Формальный повод – оскорбление. Для закона этого вполне достаточно. А вот Алнара… Девочка хорошая, давно к ней присматриваюсь. Но ее постоянные депрессии меня смущали. Я же не знал об их причинах.

– Она никак не может забыть, – глухо отозвался сжавший кулаки Гадал. – Ей каждую ночь снится…

– Неудивительно, – вздохнул маг. – Но теперь, думаю, это у нее пройдет. Ведь она видела виновника своих бед мертвым. Впрочем, там посмотрим. Сейчас не до нее. Важно другое.

– Что именно?

– Ты хоть понял, чем убил герцога?

– Огнем… – удивленно ответил юноша, пытаясь вспомнить свои действия.

– Нет, мой мальчик! – торжественно заявил Эльнор. – Ты впервые в своей жизни смог дотянуться до Предела и использовать его силу. Поздравляю – сегодня ты родился заново! Родился, как маг Предела!

Гадал был несколько ошеломлен этим заявлением. Он снова начал вспоминать свои действия и понял, что огонь тогда действительно был какой-то не такой, странный по ощущениям. Вместо жара он гнал по жилам ледышки, но горячие ледышки. Тогда юноша не обратил на эту странность внимания, не до того как-то было. Но теперь… Правда, отчетливо он запомнил только волну гнева, которая поднялась в нем, когда он понял кого видит. Немного подумав, Гадал рассказал об этом Эльнору.

– Все верно, – кинул тот. – Предел по-настоящему пробуждается только от праведного гнева.

Они долго еще говорили, обсуждали происшедшее и философствовали. Эльнор показывал Гадалу элементарные преобразования Предела, который если уж однажды приходит к человеку, то остается с ним на всю жизнь. Юноша схватывал на лету, ему очень понравилось, что при работе с Пределом почти не тратится своя энергия. Это было так необычно. Много пришлось поработать в этот вечер, но он работал с удовольствием и полной самоотдачей, сразу же анализируя и сортируя новые знания. Гадал даже ухитрился прочесть после ухода Эльнора еще две книги по дифференциальной магоматике. Заснул он снова прямо в библиотеке на кушетке не раздеваясь, за что утром и был отчитан Магистром Книги, считающим, что отдыхать нужно полноценно. Юноша уныло соглашался, оставаясь про себя при мнении, что дело важнее отдыха.

На скорую руку позавтракав, он понесся к башне Магистра Боли. Гадал знал, что придется переносить пытки, но ради постижения Силы готов был на все, даже больше, понимал необходимость этого – слишком многое в человеке пробуждается только под влиянием сильной боли. Этому необходимо научиться. Научиться и использовать. Юноша не собирался упускать ни одну из сторон магии, какой бы жестокой и страшной она ни оказалась. Мимо мелькали улицы и мосты Колгарена, но Гадала они не интересовали – он обдумывал линию поведения. И решил выглядеть наглым до беспредельности, чтобы не выходить из образа обозленного на весь мир волчонка. У входа в башню он увидел свою группу. Впереди всех стояла сияющая Алнара. Когда юноша подошел, девушка вдруг опустилась колени, схватила его руку и поцеловала.

– Встаньте! – изумленно воскликнул Гадал. – Вы что?!

– Спасибо вам… – сквозь слезы улыбалась она. – Я сегодня впервые за три года без кошмаров спала…

Гадал поднял Алнару на ноги и, достав платок, утер ей слезы. Девушка благодарно уткнулась ему в грудь, а юноше вдруг захотелось защитить ее от всего мира, дать ей все на свете, и он сильно удивился столь странному желанию. Остальные студиозусы тем временем окружили их и принялись аплодировать. Гадал растерялся, не понимая с чего это они. Потом вспомнил, как вел себя вчера, и ему стало неловко.

– Извините меня, – обратился юноша к сокурсникам, когда те прекратили рукоплескать. – Я, наверное, вчера обидел вас своим поведением. Но я очень нелюдимый человек и слишком много горя повидал в своей жизни. Мне хотелось, чтобы меня оставили в покое. Мне очень трудно поверить кому-нибудь…

Гадал заставил себя улыбнуться. Правда, улыбка не слишком-то получилась – она была кривой.

– Да все в порядке, дружище! – подскочил к нему рыжий парнишка с обезьяньим личиком, наследный серг из Фофара, как он назвался вчера. – Мы все поняли. Но герцога вы уделали просто отлично! Я тоже мечтал отомстить этой сволочи за Алнару, да силенки, увы, не те.

И он, ухмыляясь во весь рот, развел руками.

– Что за балаган, господа студиозусы?! – раздался от входа в башню ледяной голос Магистра Боли.

Улыбки тут же исчезли с лиц однокурсников Гадала, в глазах каждого появился глубоко затаившийся страх. Сам Гадал ничуть не боялся, наоборот, веселая злость бодрила и придавала сил. Поэтому он встретил взгляд Занахры с насмешливой, циничной ухмылкой. Темная аллорна прищурилась и спросила:

– И чем же вам, молодой человек, так помешал герцог Триад?

– Он оскорбил меня, – осклабился Гадал.

– Все прекрасно понимают, что оскорбление – только формальный повод для отвода глаз!

– Вы хотите знать настоящую причину? – еще язвительнее усмехнулся юноша.

– Желала бы, – холодно сказала Магистр Боли.

– Таких, как он и вы, вообще не должно быть! – с ненавистью выплюнул Гадал. – И уж будьте уверены, Магистр, я об этом позабочусь.

– Вот даже как? – приподняла брови Занахра, с насмешкой глядя на него. – Посмотрим, посмотрим…

– Вы знаете, – холодно заметил юноша, – что мне уже сейчас по силам убить вас, когда того пожелаю.

– Да, – согласилась она, – я это знаю. Вопрос только: а кто в таком случае обучит вас кое-каким специфическим аспектам магии и точному управлению силой?

– Да уж нашлось бы кому, – оскалился бывший раб. – Но раз вы знаете теперь как я вас ненавижу, чего я, впрочем, и не скрывал, я вынужден принять меры безопасности. Это пока предупреждение.

Гадал, перейдя Предел, окружил себя тысячами активных нитей разных сил, в основном Огня и Ветра, придав каждой образ змеи. Занахра, присматривавшая за студиозусами и в магическом диапазоне, запнулась и закашлялась, увидев этот взрыв энергий. Из ее взгляда исчезла насмешка, теперь она смотрела на юношу с удивлением, оценивающе как-то. Он не спеша стянул созданную защиту в шар и поместил у себя над головой, задав программу поиска возможных угроз со стороны любого мага. Затем, легко проломив защиту Магистра Боли, проник в ее мозг и прицепил к нескольким нервным центрам нити Духа, по которым мог легко считать ее истинные намерения. Глаза Занахры во время этой процедуры лезли на лоб, она глухо стонала и изо всех сил пыталась противостоять вторжению, но у нее ничего не вышло, слишком несопоставимы были силы. Закончив, Гадал ехидно ухмыльнулся и сказал:

– Вот теперь я за свою жизнь спокоен.

– Зря вы так, молодой человек… – с трудом прохрипела Магистр Боли. – Пора бы знать, что реального вреда преподаватель студиозусу причинить не может – это смертный приговор вне зависимости от ранга.

– Пусть так, – пожал плечами Гадал, – да только я вам не верю, не может человек, получающий удовольствие от боли других, быть хоть в чем-то честным. А так мне куда спокойнее.

– Да уж, – просипела постепенно приходящая в себя Занахра, – подобрал Эльнор себе волчонка…

– Какие есть… – ощерился Гадал. – А вот мне жаль, что у такого отца такая дочь.

– Вы знаете моего отца… – задумчиво протянула Занахра, подозрительно глядя на юношу – она не спрашивала, а утверждала. – Хотела бы я знать: откуда?

Он насмешливо осклабился в ответ и скрестил руки на груди, всем своим видом являя вызов. Магистр Боли довольно долго рассматривала юного наглеца, но ничего по ее бесстрастному лицу понять было невозможно. Затем она кивнула каким-то своим мыслям и повернулась к остальным.

– Что ж, господа студиозусы, – разнесся в воздухе абсолютно спокойный голос. – Пора на занятия. А вам, наглый юноша, я скажу одно. У вас очень много врожденной силы, но очень немного ума. Ничего, пройдет десятка два лет, и вы сами поймете, как были глупы. Узнаете, что нахрапом далеко не всегда можно чего-то добиться. Прошу всех следовать за мной.

Занахра повернулась и скрылась в глубине башни. Этот бывший раб еще вчера на экзамене сильно поразил аллорну, а теперь она была попросту в шоке. Откуда такая сила? Странно, неужели в его родном Олтияре не нашлось ни одного толкового мага? Как его могли не заметить? Ненависть юноши тоже понятна – видимо его хозяева были садистами, и он немало выстрадал. Хотелось бы, чтобы дурачок пообтесался, а не то получится второй Эльнор без сдержанного характера того. Она вспомнила о данном Верховным Магом глупом поручении и едва не зашипела от досады – это сколько же времени и сил придется потратить впустую? Старик совсем выжил из ума! Да кто из рабовладельцев допустит, чтобы его раб стал свободным, да еще и магом? Нет таких.

Поднявшись еще на этаж, Занахра подошла к своему самому сильному амулету, вмурованному в стену, и попыталась с его помощью избавиться от наложенного Гадалом заклятия. Увы, проклятый юнец оказался слишком силен и закрепил силу искренней ненавистью. Избавиться от такого выше ее сил и возможностей. Придется после занятий идти на поклон к Фолергу. Да уж, каков учитель, таков и ученик… Мало здесь самого Эльнора – сколько крови, паскуда, попортил! – так он еще и этого озлобленного, наглого волчонка сюда приволок. "Чтоб вам обоим пусто было!" – выругалась в сердцах Магистр Боли. Одновременно она понимала, что из этого волчонка вырастет матерый волчище. Скорее всего – будущий Верховный Маг.

Но почему все-таки он на нее так взъелся? Именно на нее. Неужели моралист? Смешно. Хотя и бывает, конечно. Хуже, если волчонок осознанно не принимает законов Башни. С его врожденной силой сломать его будет очень и очень непросто, но необходимо. Действовать придется не спеша, выстраивая такие комбинации, чтобы он и заподозрить не мог в причастности к ним Магистра Боли. Что-что, а это аллорна умела очень хорошо, еще собственный, ныне столь презираемый отец научил. Занахра задумалась о том, какие именно болевые воздействия применять к Гадалу. Все осложнялось тем, что мальчишка ее не боится, а только презирает и ненавидит.

Случившееся затем Гадал помнил смутно. Занахра занялась им лично и поочередно прозванивала болью каждый нерв юноши, одновременно поясняя, как эту боль можно использовать и с какой силой связать. Как ни странно, это стало для него настоящим откровением и было полезно для очень многого. Гадал терпел боль молча, сцепив зубы и изо всех сил старался сразу испытывать слова Занахры. Остальные студиозусы в отличие от него вопили и визжали так, что комната, казалось, тряслась. Их пытали многочисленные помощницы и ученицы магистра Боли. Юноша на всякий случай запомнил каждую.

Краем глаза он видел залитую кровью Алнару, прикованную к стене. Гадал, конечно, понимал, что по окончанию занятия все они будут исцелены, но такая картина была для него слишком жуткой. До невозможности жаль несчастную девушку – из ее глаз потоком бежали слезы, она слабо, почти неслышно хрипела, с ужасом глядя на блестящие инструменты в руках помощницы Магистра Боли. Эта пронзительная жалость порой заглушала собственную боль. А уж Магистр Боли старалась вовсю… Краем глаза он замечал тиски, щипцы, изогнутые иглы, крючья и многие иные приспособления, которым с ходу и названия-то не придумаешь. Тело то тут, то там взрывалось приступами боли, он извивался и хрипел, честно пытаясь направить эту боль в центральный поток силы. Но это далеко не всегда получалось…

Занахра, как ни горько это признавать, права – сил и знаний у него не так и мало, а вот умения тонко управлять всем этим недостаточно. Гадал сцепил зубы и едва не застонал от очередной вспышки боли, одновременно давая себе слово научиться всему, чему здесь могут научить. Ведь даже враги способны, сами того не желая, научить многому. И придет время, когда с помощью полученных знаний он этих же врагов и сокрушит.

Когда пытки, наконец, закончились, Гадал первым делом кинулся к Алнаре. Исцеление уже произвели, физически она была здорова, но никак не могла прийти в себя и хрипло рыдала на кушетке. Юноша присел рядом, положил плачущей девушке руку на голову и начал нашептывать ласковые слова. Услышав его голос, Алнара приподняла голову и слабо улыбнулась. После вчерашнего Гадала почему-то тянуло к ней, страшно хотелось оберечь и защитить ее от всего мира. Еще никто и никогда не вызывал в душе озлобленного раба таких странных чувств, не вызывал столь щемящей нежности. Девушка, видимо, уловила эту нежность в его глазах, ее улыбка стала шире. Она так и потянулась навстречу Гадалу. Юноша не знал, что сказать, только сжал ее руку в своей. Алнара ответила тем же.

– Господин Гадал, – раздался над ухом чей-то веселый голос.

Позади стоял рыжий фофарец. Его улыбка была настолько задорной, что Гадал сам улыбнулся в ответ.

– Мы тут вечеринку запланировали, – продолжил Иглио. – В вашу честь! Вам вся группа за Алнару благодарна.

– Но мне же в семь вечера к Верховному Магу… – растерянно пробормотал смущенный Гадал, никак не ожидавший, что его вчерашний поступок вызовет такую восторженную реакцию.

– Так сейчас же только три! – расцвел рыжий. – Успеем посидеть. Тут не очень далеко есть шикарное местечко! Там так готовят, что руки можно до локтей обглодать.

– Почему бы и нет, – засмеялся при виде его энтузиазма Гадал. – Пойдем, Алнара?

– С удовольствием… – ответила несколько пришедшая в себя девушка.

Студиозусы гурьбой выскочили из башни Магистра Боли, радуясь, что теперь им целых две недели не придется здесь появляться. Они направились в сторону таверны "Лошадь на столе", весело смеясь и распевая на ходу задорные песни. Гадалу было хорошо – он впервые в жизни ощутил себя своим среди своих, чего с ним еще не случалось. Студиозусы приняли его таким, какой есть, им было плевать с высокого потолка, что он бывший раб – они видели только то, что он сделал и чего действительно стоит. Рыжий Иглио возглавлял разбитную компанию, и простые горожане спешили убраться с дороги будущих магов. Гадал заново, уже без предубеждения перезнакомился со всеми. В общем-то, самые обычные люди со своими достоинствами и недостатками.

В "Лошади на столе" и в самом деле готовили потрясающе. Особенно мясные блюда, рыбу и торты. Хозяин хорошо знал их группу и обслуживал с удовольствием – студиозусы всегда гуляли от души, а Башня щедро оплачивала их гулянки. Гадал с удовольствием поел и понял, что отныне будет столоваться здесь. Даже в королевском дворце Олтияра он не ел так вкусно. После обеда юноша подозвал хозяина и заказал роскошный ужин на двоих домой, желая порадовать старшего брата. Узнав, что ему предстоит отныне обслуживать башню самого Магистра Книги, тот пришел в восторг и выставил на стол за счет заведения несколько бутылок десятилетнего вина. Гадал только попробовал – он не хотел быть пьяным, идя в бой. А именно как бой он воспринимал предстоящую беседу с Фолергом.

За несколько минут до назначенного срока Гадал стоял у входа в Серую Башню. Заходить без приглашения юноша даже не пытался – жить еще хотелось. Даже его магии не хватит, чтобы преодолеть завесу. Никто из нынешних магов не понимал каким образом она была создана, как именно работала и что ее поддерживало все эти тысячи лет. Но завеса стояла, и никто не мог войти, если не был приглашен кем-нибудь из обитателей Башни, признанных ею самою. Порой случалось, что она отказывала в доступе кому-то из высших магов, и ничего поделать с этим было нельзя.

Только когда в кристалле над входом появилось лицо Верховного Мага и скрипучий голос пригласил Гадала, он вошел. Поднявшись в Зал Встреч, юноша ступил в горящую синим пламенем пентаграмму Перехода и перенесся в кабинет Фолерга. Старый маг ожидал его, сидя в глубоком удобном кресле со стаканом какого-то черного напитка в руках. Он указал гостю на кресло напротив, и Гадал, высоко держа голову и продолжая сохранять неприступный вид, опустился туда. Он дал себе слово перед этой встречей – быть очень сдержанным и осторожным, но продолжать следовать линии поведения "наглый щенок". Нельзя позволить старику вывести его из себя.

– Итак, молодой человек, – с иронией прокаркал Фолерг, – ты уже набедокурил. Ай-яй-яй…

Во взгляде старика читалась насмешка.

– Вы считаете, Верховный, – приподнялись брови бывшего раба, – что нелюдь, подобная герцогу Триад, имеет право на жизнь?

– Не тебе об этом судить, мальчишка! Эту жизнь не ты давал, не тебе и отбирать.

– Да ну? – хихикнул Гадал. – А ему значит можно было судить? Не сходится, Верховный, никак не сходится… Как же я мог дать ему и дальше пытать, убивать, издеваться? Никак не мог.

– Он делал все по закону, – устало сказал Фолерг. – А раз так, был в своем праве. Лучше такие, как он, чем полная анархия.

– Закон – палка о двух концах, – заплясало в глазах Гадала ехидное выражение. – Я убил герцога по закону. Оскорбление мага. Попробуйте-ка доказать обратное.

Старик хрипло расхохотался и с интересом посмотрел на наглеца. Магистр Книги все же нашел себе достойного ученика. Хорош! Будет из мальчишки толк, да еще и какой толк. Даже не нужно подталкивать к бунту, как Эльнора когда-то – сам рвется в нужном направлении. Как он утром Занахру окоротил, любо-дорого было глянуть на это заклинание, да и снимать нелегко. Фолергу давно надоела эта аллорна с ее глупыми претензиями, однако пока приходилось с ней считаться – слишком полезна. Хуже, что сама это тоже понимает. Верховный Маг снова взглянул на Гадала – этот неординарный мальчик за год вполне сможет пройти весь курс Академии и получить посох.

Еще одно не давало Фолергу покоя: он почти физически ощущал, что Гадал не последний такой – с разных сторон к Колгарену стягивались какие-то силы, точнее, носители каких-то сил. Видимо, приближается время больших перемен, раз уж Создатель позволил нескольким магам уровня этого наглого юнца появиться на свет в одну эпоху. Верховный Маг не понимал своих предчувствий, но привык им доверять – интуиция его не подводила почти никогда. Сделать он тоже ничего не мог, и это бессилие бесило больше всего. Осталось, как ни горько, только ждать когда же развяжется узел кармы и носители сил прибудут в Колгарен. А пока необходимо всерьез заняться Гадалом. Такого мага и в самом деле не рождалось больше тысячи лет. Мало его невероятной силы, так мальчишка еще и гений с абсолютной памятью. Очень хорошо также, что он бунтарь, иначе пришлось бы его на этот бунт провоцировать, используя весьма жесткие меры.

Верховный маг продолжал расспрашивать Гадала, сохраняя привычную маску чванливого дурака. Тот что-то скрывал, но его секреты Фолерга ничуть не интересовали – все выяснится со временем. Важнее, куда как важнее развить таланты мальчика. Ведь, кроме всего прочего, Гадал – один из четырех на Архре, включая и его самого, маг Предела. Старик понял, что через вскоре ему придется открыться Эльнору, чтобы знания не ушли вместе с ним в могилу. Ведь Магистр Книги многие вещи делает столь топорно, что оторопь берет. Фолерг поморщился – ну что возьмешь с самоучки? Удивительно, что его вообще приняла Книга Предела. Верховный Маг недовольно пожевал губами, глотнул коньяку и начал первый урок по преобразованиям Света и Тьмы.

День шел за днем, Гадал постепенно учился все лучше и лучше владеть своим даром. Он уже был вынужден скрывать многократно возросшую силу, чтобы не вызвать ненужного ажиотажа среди магов Башни. Приходилось облегчать каждое заклинание вдесятеро, вводя в него ослабляющие коэффициенты. Но даже в таком виде его заклинания порой вызывали шок у окружающих. С тех пор, как юноше удалось выдавить из Фолерга допуск в главную библиотеку Серой Башни, он высиживал там днями и ночами, унося все прочитанное в своей памяти. Пожалуй, на всей Колхрии уже не было более знающего и сильного мага, кроме Эльнора, только никто об этом не знал.

А ведь была еще и Алнара… Без нее Гадал не мыслил своего существования, девушка стала для него чем-то больше жизни. Он дня не мог прожить без нее, их любовь, взорвавшись в одночасье, расцвела пышным цветом. Магистр Книги одобрил выбор ученика, и через некоторое время Алнара стала перед ним на одно колено и принесла клятву ученичества. Она быстро вошла в курс дела и помогала двум магам во всем – их идеи о изменении мира прочно укоренились в израненной душе девушки. Единственное, о чем не сказал ей Гадал, так это о Сером Убийце и его новом пришествии на Архр. Рано.

Многое давалось юноше легко, однако не все. Особенно много сил пришлось приложить, чтобы разобраться в политических течениях на Архре, на Колхрии и в самой Серой Башне. Партии Зеленого Камня и Упавшего Жезла были только вершиной громадного айсберга, а под ними сплетался настолько запутанный клубок интересов и противоречий, что даже Гадал со своей абсолютной памятью едва голову не сломал, пока понял что к чему. Эльнор пытался научить его интриговать, манипулировать мнением людей, и юноша от непонимания едва с ума не сходил. Ну не получалось у него это, хоть ты плачь. До чего же проще была дифференциальная магоматика! Как там все логично и стройно. А здесь… Поди разберись как лавировать, чтобы все остались довольны.

Человеческие взаимоотношения ставили Гадала в тупик, но он продолжал упорно учиться, накапливая информацию, читая труды экономистов, социологов и политологов, найденные в архивах Главной библиотеки. Далеко не сразу он понял, что управление большими массами людей такая же точная наука, как и магоматика. И только тогда ему стало ясно, почему эти книги спрятали ото всех. Да потому и спрятали, что любой достаточно умный человек, прочитав их, разберется в подоплеке происходящего на Архре, поймет, что цивилизация на грани хаоса и распада, на грани гибели.

Гадал после нескольких уроков у Фолерга уверился, что все это понимает и он. Не понимал только почему Верховный Маг ничего не делает, чтобы справиться с этой ситуацией. В маску чванливого дурака, носимую стариком, юноша давно не верил – тот на третий вечер прокололся, показав себя куда умнее, чем должен был быть. Гадал попытался рассказать о своих выводах Эльнору, но молодой маг не поверил ему. Почему он продолжает считать Верховного идиотом? Что-то во всем этом было очень странное, и юноша дал себе слово со временем разобраться. Похоже на Магистра Книги наложено мастерски сплетенное заклятие, не дающее ему увидеть Фолерга в ином свете.

Времени Гадалу не хватало катастрофически – столько всего нужно было изучить и осмыслить. Столько всего узнать и научиться применять. И юноша отдавал учебе все силы, твердо решив получить посох за год. Тогда Учитель призовет его. Призовет, что вместе изменить этот страшный мир.

Глава 5. Право выбора

– Мама… – донесся до засыпающей Дарин тихий шепот приемной дочери.

– Да, маленькая? – повернулась к ней женщина и нежно поцеловала в нос.

– Мама, мне нужно с тобой поговорить, – в голосе Ларны слышался надрыв. – Это очень серьезно!

– Я слушаю тебя, девочка моя.

– Ты ведь знаешь, что я должна ехать учиться в Серую Башню… – глаза девушки загорелись огоньком безумия. – Прости меня, но пойми – я должна!

Женщина медленно села на кровати и с болью уставилась на дочь.

– Ты хочешь меня покинуть?… – растерянно спросила она.

– Не хочу, мама, не хочу… – едва не заплакала Ларна. – Должна!

– Кому и что ты должна?!

– Даре, умершей так страшно… Магу, спасшему меня с риском казни… Ведьме, исцелившей меня ценой года жизни… Всем тем, кто кричит от боли и ужаса, тем, кто страдает от этих скотских, нечеловеческих законов!

– Ты задумала?! – задохнулась от ужаса офицер.

– Да, мама! – в черных глазах девушки горела мрачная и жестокая решимость. – Да! Я должна разрушить Серую Башню изнутри, и неважно какова будет цена этого. Моя жизнь? Плевать!

– Ларна, любимая моя девочка! – простонала Дарин. – Ты отдашь свою жизнь просто так, бессмысленно! Ты ничего не сможешь с ними сделать!

– У меня есть живой пример! – сжала зубы ее приемная дочь. – Маг Эльнор, ты должна была слышать о нем. И если я хотя бы не попытаюсь, я просто сойду с ума!

Она смотрела в глаза Дарин хорошо знакомым боевому офицеру взглядом. Так смотрят те, кто идет в свой последний, смертельный, часто бессмысленный бой, из которого не возвращаются. Те, кто уже все и навсегда решил для себя, и согласился заплатить за победу собственной жизнью. Были в этом взгляде и любовь, и решимость, и тоска, и боль. Дарин, увидев его у дочери, поняла, что останавливать ее бессмысленно, поняла, что Ларна все равно уйдет. Она обняла девушку за плечи, и та тихо захлюпала носом у нее в объятиях.

– Я буду писать, мама… – прошептала сквозь слезы Ларна. – Клянусь, буду! А когда-нибудь я вернусь…

– Я понимаю тебя, девочка моя, – тихо ответила ей женщина. – Я тебя понимаю… Но я не отпущу тебя просто так! Мы с тобой разработаем подробный маршрут, найдем деньги, и ты поедешь, как человек. Чтобы не вздумала опять шлюхой наниматься! Помнишь, что с тобой сотворили?

– Помню, мама… – негромко рассмеялась Ларна. – Больше не буду наниматься. Но прошу тебя понять – ради своей цели я пойду на все.

Дарин снова внимательно посмотрела ей в глаза – девочка открывалась перед ней совершенно новыми гранями, гранями воина и бунтаря. "Как же я, дура старая, – укоряла себя офицер, – не разглядела в ней этой проклятой решимости, этой ожесточенности, этого стремления к мести любой ценой? Ведь она и в самом деле сотворит все, что угодно, и даже не задумается о последствиях… С этим нужно что-то делать, но она ведь сейчас не станет слушать ничего и только сильнее упрется. Схожу-ка я с утра к ведьме, которая ее лечила, авось, Анха что-нибудь подскажет…"

– Девочка моя, – с грустью сказала она Ларне, – пойми, месть не даст облегчения, она только искорежит твою душу.

– Это не просто месть, мама! – загорелись упрямые огоньки в глазах девушки. – Для меня это не просто месть, для меня это цель – борьба с несправедливостью, с подлостью, с жестокостью. Борьба с их омерзительными законами, обрекающими миллионы людей на страшную жизнь рабов для удовольствий! Может, я и проиграю. Вероятнее всего проиграю. Но и сидеть на месте, наслаждаясь спокойной жизнью, после всего, что испытала, я уже не могу! Я люблю тебя, мама, но остаться не могу, перестану уважать себя саму. Пойми меня и не осуждай…

Дарин медленно покачала головой, продолжая всматриваться в решительное лицо приемной дочери. Да, она видела в глазах девушки ту окончательную готовность, которой так боялась в людях. Женщина незаметно вздохнула, поняв, что ей не остановить этого самоубийственного порыва. Она обняла Ларну и поцеловала по очереди в оба глаза.

– Я понимаю, маленькая моя… Спасибо тебе и за тот год счастья, что ты мне дала. Я понимаю твое стремление и помогу добраться до Колхрии. Хоть в дороге ты не должна попасть в беду.

Девушка прижалась к ней всем телом и, уже не стесняясь, зарыдала в голос, оплакивая тихую и счастливую жизнь под крылом приемной матери. Но она больше не могла жить этой жизнью – знала, что каждый день с тысячами несчастных проделывают то, что сотворили с ней и Дарой. В ней нарастал и нарастал гнев, вызревало что-то новое, что-то такое, чему уже тесно было в душе.

Утром Дарин куда-то ушла, когда Ларна еще спала без задних ног. Проснувшись, девушка на скорую руку ополоснулась, съела, что нашла готового, и галопом понеслась на поиски Нарин. Ей хотелось попрощаться с подругой, рассказать, что ей скоро ехать на Колхрию. Ларне повезло – веснушчатая хитрюга еще не вылезала из постели и только сладко потягивалась. Девушка захихикала, прыгнула на кровать и принялась щекотать подругу, чего та всегда боялась. Нарин возмущенно завизжала, схватила подушку и, вскочив, начала гоняться за Ларной по всему дому. Набегавшись, девушки запыхались и снова залезли в кровать, привычно начав хихикать и подкалывать друг дружку. Затем Ларна вдруг внимательно посмотрела в глаза Нарин, порывисто обняла ее и поцеловала в губы.

– Ты чего? – удивилась та.

– Жаль расставаться. Я ведь попрощаться пришла…

– И куда же тебя Серый Убийца несет?

– В Серую Башню. Учиться.

– Да кто тебя туда возьмет?! – презрительно фыркнула Нарин.

– У меня направления от двух магов есть.

– Не брешешь?! – подпрыгнула от такого известия подруга.

– Нет, – усмехнулась Ларна.

– Во, повезло… – завистливо протянула Нарин. – Столько нового увидишь…

– Ага. Жаль, что ты не ведьма. Вместе веселее было бы.

– Так я ж не проверялась ни разу! – затанцевала на месте рыжая егоза. – Идем к ведьме, я знаю тут одну неподалеку. У меня как раз и пара золотых есть, на проверку должно хватить.

Ларна удивленно посмотрела на нее и обрадовано согласилась, надеясь, что подруга сможет отправиться с ней. Как бы это было здорово, если бы ей не пришлось ехать на Колхрию в одиночку! А потом, может быть, рыжая сможет стать и соратницей, все ведь возможно в этом мире. С Нарин было так хорошо, она самое отвратительное настроение вмиг куда-то загоняла, смотришь, а через несколько минут ты уже смеешься ее шуточкам и выходкам. Пока Ларна размышляла, рыжая успела одеться, и девушки с веселым смехом вылетели из домика Рады и понеслись по примыкающей к городской стене улице куда-то на юг. Ларна еще ни разу не бывала в этих местах и с любопытством оглядывалась – многие богатые виллы были очень причудливы.

Подруги шли около получаса, прежде чем Нарин остановилась у калитки, ведущей в большой, тенистый сад, в глубине которого виднелась небольшая белоснежная башенка, вся, как будто, сделанная из переплетающихся лиан. Окна ее были огромны, а на вершине сиял всеми цветами радуги хрустальный шар. Девушки подошли к маленькой дверце и нерешительно постучались.

– Входите, – раздался негромкий голос.

Нарин толкнула дверь и вошла первой, Ларна за ней. Их взглядам открылась небольшая круглая комната, вся увешанная пучками сушеных лекарственных трав, сбоку стоял каменный стол. Девушек поразило огромное количество книг в жилище ведьмы – они были повсюду, создавая странный, но приятный беспорядок. Сама ведьма сидела в глубоком кресле напротив двери. Она оказалась невысокой полноватой пожилой женщиной, только пронзительные и умные серые глаза говорили, что перед вошедшим не торговка с рынка или посудомойка, а нечто значительно большее. Девушки поклонились хозяйке дома и замерли у порога.

– Проходите девочки, – улыбнулась ведьма. – Вы чего-то хотели?

– Да! – сделала шаг вперед рыжая оторва. – Я бы хотела провериться. А вдруг у меня дар есть… Мало ли.

– Только ты? – с иронией спросила пожилая женщина. – А твоя подружка?

Ларна тяжело вздохнула, достала из-за ворота блузы шнурок с двумя половинками медальонов и подала его ведьме со словами:

– У меня уже два направления, госпожа. В Серую Башню. Хотелось бы вместе с подругой.

– Так, так, так… – заинтересованно протянула та, внимательно изучая медальоны, затем бросила взгляд на девушку и брови ее приподнялись. – Но с чего бы это? Я не вижу в твоей ауре ничего необычного.

Ларна вздохнула еще тяжелее и стащила с пальца маскирующее кольцо. Глаза ведьмы тут же полезли на лоб, она задохнулась, вскочила и несколько раз обошла вокруг Ларны.

– Жаль, что не я тебя нашла, девочка… – с сожалением протянула пожилая женщина, вернувшись к столу. – Очень жаль.

Ларне нечего было сказать в ответ, и она промолчала. Ведьма еще несколько минут молча изучала ее, затем тихо вздохнула и вернула половинки медальонов.

– Ну, да ладно, – сказала она. – Займемся твоей подругой. Проверка стоит два золотых.

– Вот, возьмите… – пискнула растерянная Нарин, подходя ближе и протягивая деньги.

Ведьма положила монеты в шкатулку, подошла к девушке и положила ей ладони на виски. Рыжая дернулась от ее прикосновения, но не осмелилась ничего сказать. Через несколько минут брови ведьмы снова приподнялись, и она посмотрела на Нарин с некоторым удивлением.

– Не сказала бы, что что-нибудь особое, но талант безусловно имеется. Да-да, имеется. Для поступления в Академию, по крайней мере местную, вполне хватит. А вот по поводу Серой Башни я сомневаюсь. Но можешь попытаться. Вполне возможно, что за компанию с подружкой и возьмут, за нее-то ухватятся обеими руками в любом случае. А если она скажет, что без тебя поступать не желает, то они готовы будут и сотню принять.

– Могут принять?! – подпрыгнула Нарин, одновременно толкая локтем Ларну: "Молчи, мол!".

– Могут, – усмехнулась ее щенячьему энтузиазму ведьма. – Выписывать направление?

– Конечно!

– Куда? В местную Академию Магии или в Серую Башню?

– В Башню, естественно!

– Ну, как хочешь, как хочешь…

Ведьма присела за стол, взяла лист пергамента и принялась что-то быстро в него вписывать, предварительно забрав у Нарин удостоверяющий личность медальон. Закончив, она скрутила пергамент в трубку и запечатала сургучом, приложив свою печать. Рыжая с поклоном приняла направление, поблагодарила и поспешила откланяться. Ларна тоже не заставила себя ждать и, что-то пробормотав, выскочила за дверь. Ведьма задумчиво посмотрела вслед подругам – ей еще никогда не доводилось видеть людей с такой врожденной силой. Скорее всего, она еще услышит об этой черноволосой девушке.

Подруги галопом понеслись по улицам, а запыхавшись, остановились у маленького трактирчика, где часто любили сидеть, попивая холодный, очень вкусный шербет, подаваемый только здесь – хозяйка тщательно хранила тайны семейных блюд. Денег ни у той, ни у другой не было, но трактирщица хорошо знала их и всегда давала еду и напитки в долг, справедливо полагая, что с дочерьми стражниц лучше иметь хорошие отношения. Взяв кувшин шербета, девушки уселись в тени под большим сваршевым деревом и принялись маленькими глотками потягивать ледяной напиток, обсуждая свои планы на будущее, что взять с собой в дорогу и фантазируя, как можно будет повеселиться на Колхрии. У Ларны были, конечно, и иные далеко идущие планы, но посвящать в них наивную подругу она не собиралась. Они довольно долго сидели в трактире, пока Ларна не бросила взгляд на солнце, после чего ойкнула и спешно засобиралась домой, вспомнив, что еще не все обсудила с матерью.

И самом деле – Дарин давно вернулась и в нетерпении бегала по домику, ожидая дочь и не находя себе места от беспокойства.

– Ну, и где тебя Серый Убийца носит?! – с ходу накинулась она на вошедшую Ларну.

– К Нарин ходила.

– Там я уже была! – буркнула женщина, постепенно успокаиваясь. – Опять, небось, по Домам Удовольствий шлялись?

– Ну… Э-э-э… Как сказать… – почесала затылок девушка.

– Лучше ничего не говори! – посоветовала приемная мать, с ехидством глядя на нее.

Ларна, не выдержав, рассмеялись. Дарин тем временем накрыла на стол и усадила дочь обедать. За обедом она начала обсуждать с девушкой, что той взять с собой в дорогу. Так незаметно прошло около часа, и они бы, наверное, говорили еще долго, если бы разговор не прервал донесшийся из-за двери разъяренный голос Рады:

– Я тебе поеду! Я тебе поеду! Ты у меня месяц сидеть не сможешь, поняла?!

– Ну, мама! – вторил ей перепуганный голосок Нарин. – Ну отпусти же, люди смотрят!

– Пускай смотрят на такую разгильдяйку!

Дарин удивленно приподнялась, но успела только переглянуться с Ларной, как дверь распахнулась, и на пороге появилась похожая на разъяренную фурию Рада. Она за косу тащила за собой возмущенно пищащую дочь. Картина оказалась столь вопиюще нелепой, что вскочившая было Ларна уселась прямо на пол, промахнувшись мимо стула. Дарин силилась что-то сказать, но голос отказал. Ее челюсть следовало искать где-то внизу, а вовсе не там, где той положено было быть от природы. Стражница остановилась перед командиром и уткнула ей палец в грудь.

– Скажи мне, дорогая моя! – рявкнула она, яростными глазами сверля Дарин. – Кому из этих двух юных идиоток первой в голову пришло в Серую Башню переться?!

Та все еще пыталась подобрать челюсть, поэтому говорить не могла и только потыкала пальцем в сторону Ларны, сидящей на полу и пораженно смотрящей на происходящее.

– А-а-а… – медленно повернулась к ней стражница. – Так это ты, радость наша, эту чушь выдумала? Что, забыла какой мы тебя между ящиками нашли? Еще хочешь?! Мало было?! Я-то думала, это моя сорвиголова придумала, а ты тихонькая. Да теперь вижу, что в тихом омуте много чего водится! И чего вам, Серого Убийцу вам в задницы, в той Колхрии понадобилось?!

– Мама! – пискнула у нее за спиной Нарин.

– А ты вообще молчи! – обернулась Рада и с оттяжкой вытянула дочь ремнем. Рыжая оторва подпрыгнула от неожиданности, ее губы задрожали от обиды. – На Колхрию ей восхотелось?! А в рабыни для удовольствий желания не имеешь?! Смотри, там это быстро!

Дарин не выдержала откровенного идиотизма ситуации и начала истерически хохотать. Рада некоторое время растерянно смотрела на нее, затем окинула взглядом комнату, посмотрела на Ларну, сидящую на полу с раскинутыми ногами и растерянно взирающую на нее, глянула на надутую Нарин, старающуюся держаться от матери подальше, настолько позволяла длина ее роскошной косы. До стражницы, наконец, дошла вся комичность ситуации, и она тоже расхохоталась. Отсмеявшись, женщины посмотрели друг на друга и снова прыснули. Они смеялись, пока уже не осталось никаких сил. Наконец, Рада махнула рукой и отпустила Нарин, тут же воспользовавшуюся этим и отпрыгнувшую за пределы досягаемости рук матери.

– Но все же скажи мне, Дарин, – вздохнула стражница. – Что нам делать с этими двумя бессовестными девками? Задницы, что ли, надрать так, чтобы и мысли о какой-то там Колхрии, чтоб ей провалиться, не возникало?

– Если бы это могло помочь… – тяжело вздохнула офицер. – Но не поможет. Я с утра у ведьмы была, той, что Ларну лечила.

– И?

– Она сказала, что если девочку с даром не обучить, то этот дар сожжет ее максимум за пять лет. Если не меньше. Хочешь не хочешь, а придется отпускать.

– Сожжет?… – с недоумением переспросила Рада. – Вот так новость… Кто бы мог подумать… Что же за скотство такое?!

– Именно, что скотство… – скривилась Дарин. – Кстати, а разве у твоей тоже дар?

– Увы, – нахмурилась стражница. – Сегодня ее за каким-то демоном к ведьме понесло проверяться. Оказалось, что тоже. Вот направление в Серую Башню.

– Знаешь, а может даже лучше, что они вдвоем будут? А то я как подумаю, что мне мою одну отпускать придется, так меня колотить начинает.

– Могу себе представить, – поежилась Рада. – Откуда хоть у моей-то этот проклятый Творцом дар взялся, хотела бы я знать?!

Ларна открыла было рот, собираясь сказать, что у Нарин дар совсем слабенький и ей вовсе необязательно ехать, но рыжая оторва, незаметно подкравшись, пребольно ущипнула ее. Девушка возмущенно повернулась к ней и увидела палец, приложенный к губам. Прошипев про себя: "Ну, я тебе это еще припомню!", она снова повернулась к приемной матери и состроила невинную физиономию, сосредоточенно разглядывая что-то на противоположной стене.

– Нет, Дарин, ты только посмотри на этих двух ангелочков! – донесся до ушей девушек насмешливый голос Рады. – Ох и всыпала бы я вам обеим! Бесенята несчастные!

Нарин с невиннейшим видом высматривала что-то на потолке, изредка бросая косые взгляды на мать и водя босой ногой полу, что-то тихо мурлыча себе под нос. Ларна стояла сложив руки на животе и скромно потупив взор, представляя из себя эдакий эталон послушной девочки. Обе взрослые женщины со здоровым скепсисом смотрели на них, слишком хорошо зная своих дочерей, чтобы поверить в их раскаяние.

– Увы, – хмыкнула Рада. – Я-то думала, твоя тихая, на мою оторву повлияет в лучшую сторону, но теперь вижу – обе хороши!

– А ты разве еще не знаешь? – весело приподняла брови Дарин. – Куда твою рыжую Серый Убийца понесет, туда и моя "скромница" за ней хвостиком.

Девушки возмущенно зафыркали, но не решились ничего возразить, с опаской поглядывая на ремень в руках стражницы, который та постоянно поглаживала.

– Хочешь не хочешь, Рада, а придется отправлять этих бессовестных девок в Колгарен, выбора, увы мне, нет, – тяжело вздохнула офицер. – Ни мне, ни тебе не хочется, чтобы дочь умерла из-за нашей неуступчивости.

– Ты права… – с кислым выражением на лице согласилась та. – Не губить же их… Но тогда мы сами должны разработать для них самый безопасный маршрут и вдолбить его в их дурные головы!

– Я уже думала об этом.

– И что?

– Лучше всего, по-моему, будет переправить их на материк, оттуда пусть идут через перевалы вместе с каким-нибудь караваном, а перевалы открыты еще несколько месяцев, должны успеть. Командором порта в Ситхаре моя старая подруга, вместе службу в Маре начинали. Она посадит девчонок на наш, харнгиратский корабль до Аллиорноина, лучше всего до столицы, Нунду-анг-Орма. А вот там им уже придется шевелиться самим, но оттуда всегда отходит много кораблей на Колхрию. Очень неплохо было бы им добраться до устья реки Карлин и по ней спуститься в Колгарен. Место на корабле стоит, правда, дорого, но никак не больше ста золотых. А мне из денег девочки удалось отложить не больше двадцати, да сама за год с трудом собрала еще тридцать. Хорошо, что командор вошла в положение и дала ссуду в сотню. На одну кое-как хватит, но на двоих…

– Не хватит, понятное дело, – проворчала Рада. – У меня есть двести пятьдесят даралов, двести я своей дам, а пятьдесят возьми – отдашь, когда сможешь.

– Я сама отдам! – пискнула Ларна.

– Ой, да заткнись хоть ты, – махнула на нее рукой стражница. – Без тебя как-нибудь разберемся. По двести на каждую им должно хватить, если только по злачным местам шляться не будут.

И она обратилась к дочери:

– Нарин! Стань хоть ненадолго взрослой, ведь в других странах не так, как дома – там власть мужчин, как не дико это для тебя звучит. Ты и оглянуться не успеешь, как тебя в рабство продадут, если осторожной не будешь. Пойми это, девочка!

– Я буду очень осторожной, мама! – пообещала, сощурив хитрые глаза, рыжая оторва. – Ты не беспокойся, главное! Все будет в порядке.

Но по ней было видно, что ничего она не поняла и, как обычно, пропустила поучения матери мимо ушей. А слова ее – всего лишь дань привычке, попытка уйти от выслушивания ненужных, по ее мнению, вещей. Рада досадливо передернула губами, заметив это, и повернулась к Ларне.

– Девочка, ну хоть ты-то понимаешь, что будет опасно? – спросила она. – Ты-то уже отхватила в жизни столько, что врагу не пожелаешь. Прошу тебя, сдерживай ее хоть немного, а то ведь пропадет ни к Серому Убийце…

– Я обещаю вам, Рада, – спокойно сказала девушка. – Я не допущу, чтобы с Нарин случилась что-нибудь плохое. Я уже не такая дура, какой была раньше, и кое-что понимаю.

Женщины удивленно переглянулись – в этот момент Ларна выглядела значительно старше своих лет, в глазах ее плескались боль и понимание, казалось, она мгновенно отбросила сущность беззаботной девчонки прочь, как дешевую маску, и на смену этой девчонке на белый свет выбралось что-то мрачное и жестокое. Дарин отшатнулись – такой бесчеловечной жутью повеяло из глаз Ларны. А та достала из ножен кинжал, порезала себе ладонь и протянула окровавленное лезвие в сторону взрослых женщин.

– Клянусь на крови! – тихо сказала девушка, глядя в никуда все тем же жутковатым, нечеловеческим взглядом. – Честь на крови, боль на крови, смерть на крови!

Она спокойно произнесла страшные слова кровной клятвы, которую мало кто на Архре решался давать. И уж никто и никогда не решался нарушить – магия Серого Убийцы страшно карала отступника. Ставшие жесткими глаза Ларны обратились к подруге.

– Во время путешествия ты будешь выполнять все, что я говорю, или пожалеешь, что родилась на свет. Поняла?

– Ты чего, Ларна? – растерялась Нарин, такой подругу видеть ей еще не доводилось. – Увидим, что будет…

– Я сказала, ты слышала, – коротко ответила та, вытерла кровь с лезвия и спрятала кинжал в ножны, снова поворачиваясь к остолбеневшим стражницам.

– Ого… – только и смогла сказать Рада. – Вот тебе и маленькая, тихонькая Ларна… Из девочки будет толк.

– Я это всегда знала, – польщенно улыбнулась Дарин, с гордостью глядя на приемную дочь.

Ларна смутилась, жестокое выражение постепенно исчезло из ее глаз, она подошла к матери и уткнулась ей в плечо, едва слышно всхлипывая. Та с нежностью погладила ее по голове и изо всех сил прижала к себе, ощущая, что дочь куда-то ускользает, что она еще рядом, но ее уже нет. И от этого ощущения сердце женщины зашлось болью, а слезы непроизвольно закапали из глаз, чего не случалось с боевым офицером много лет.

– Я вернусь, мама… – прошептала Ларна. – Придет время и я вернусь. Клянусь тебе.

Дарин поцеловала ее и сделала вид, что поверила, понимая, что девушка в этот момент и сама верит своим обещаниям, не думая, что выполнить их будет, скорее всего, невозможно. Она не хотела отпускать дочь от себя и еще утром намеревалась отговаривать Ларну до последнего от задуманного ею самоубийственного дела. Но после визита к ведьме поняла, что оставаясь необученной девочка через несколько лет просто выгорит и умрет в страшных муках. Этого Дарин допустить не могла, жизнь Ларны давно стала для нее стократно дороже собственной. И она решила помочь приемной дочери. Пусть хоть доберется до Колгарена без особых трудностей. Женщина гладила прижавшуюся к ней девушку по голове и с тоской думала о вновь надвигающемся одиночестве. Скоро ее дом снова станет пустым и заброшенным… Снова не надо будет спешить домой, ведь ее никто не будет там ждать… Дарин горько вздохнула и поцеловала Ларну в макушку.

Девушки стояли у борта гигантского парома, перевозящего людей и грузы с острова Дуаран на материк, и махали матерям. Дарин и Рада отпросились на несколько дней со службы, чтобы проводить дочерей на другой конец острова и усадить на паром. Здесь не было города, только большой поселок, обслуживающий паромный порт. Жизнь в нем бурлила – Дуарамба являлась одним из основных торговых портов страны, и товары, полученные через него, широким потоком растекались по Харнгирату.

Рыжая была абсолютно счастлива в предвкушении самостоятельной жизни и не давала подруге жизни своими безумными планами. Ларна в ответ на ее выходки и прыжки только посмеивалась. Девушкам дали с собой четыреста тридцать золотых – по расчетам этих денег вполне хватит на дорогу. А в Колгарене беспокоиться не придется, студиозусов Академии бесплатно обеспечивают всем необходимым. Обе подруги были вооружены мечами и кинжалами храргианской работы. Также их заставили взять с собой несколько смен походной одежды, включая и зимнюю, парадную форму своих кланов и много других мелочей. Еще один большой мешок под завязку набили твердой как камень сухой колбасой и галетами на самый крайний случай. А уж сколько советов, поучений и наставлений им было дано, того не знал и сам Серый Убийца. Маршрут путешествия разработали подробнейшим образом и вдалбливали его в головы девушек несколько недель подряд.

Ларне не хотелось расставаться с Дарин, на самом деле ставшей ей второй матерью, но долг был превыше всего. Девушка не знала, что ее вело, казалось, ее подхватила какая-то могучая сила и тащит за собой, не спрашивая согласия. Она только знала, что должна стать ведьмой. Хорошо, конечно, что не пришлось ехать одной – с Нарин будет куда веселее. Но ее присутствие добавляло и дополнительные трудности – рыжая просто не понимала, что такое дисциплина. Ларна снова помахала плачущей Дарин и смахнула слезу. Паром медленно сдвинулся с места и отчалил. И пока на причале еще были видны их матери, девушки не отходили от борта и махали им, прощаясь, возможно, навсегда.

Через три месяца дочерна загоревшие подруги сошли на одну из пристаней столичного аллиорноинского порта Нунду-анг-Орм. Путешествие прошло на удивление гладко. Через два скучных дня в маленьком торговом городке на побережье материка, куда прибыл паром, девушкам удалось присоединиться к небольшому военному каравану. Тут им очень помогло одно из рекомендательных писем, выпрошенных Дарин у командора гарнизона Дуарамбы. Без этого письма их вряд взяли бы и пришлось бы еще недели две дожидаться торгового каравана. Нарин все порывалась отправиться самостоятельно, но Ларна, помня о своей клятве, быстро угомонила рыжую оторву, показав ей несколько трупов подобных любителей приключений, найденных горными спасателями и выставленных на площади для всеобщего обозрения. Даже с караваном переход через высочайшие горы Архра занял больше полутора месяцев. Девушки не потратили на дорогу ни одного золотого из своих запасов – командир каравана распорядилась поставить их на довольствие, как дочерей стражниц.

Дорога доставила подругам ни с чем не сравнимое удовольствие – ни той, ни другой еще не доводилось бывать в горах, и они даже представить себе не могли насколько там красиво. Порой целый день девушки ехали, с восторгом глядя по сторонам, столь прекрасные виды открывались им. Ущелья и пики под светом двух солнц принимали фантастические очертания, переливались сотнями цветов. А разве можно было забыть двухмильные висячие мосты через гигантское озеро Нирвиан у города Сантана? Высокооплачиваемые ведьмы держали десять мостов своей магией, не отвлекаясь ни на минуту. Ларна попыталась представить себе, сколько сил и средств вложено в эти величественные сооружения, и содрогнулась. Идя по мосту, она зачарованно смотрела вниз. От одной мысли, что можно рухнуть туда, пробирал мороз по коже.

Оставив позади озеро, караван миновал перевал, спустился на Ситхарское плоскогорье и вскоре вышел к знаменитым Тарванским водопадам, прославленным в десятках песен и легенд. Возле них командир распорядилась сделать привал на сутки, чтобы люди могли отдохнуть и полюбоваться на редкую красоту этих мест, самим своим существованием восхваляющих величие Творца. Этим водопадам дала имя давно не существующая страна Тарван, захваченная Харнгиратом в незапамятные времена. Девушки, побросав вещи, долго плескались в горячих минеральных источниках, которым приписывали целебные свойства. Их столько было вокруг лагеря и столь разных, что каждая могла выбрать себе по вкусу. А накупавшись, подруги долго болтали с подошедшей командиром каравана обо всем на свете. После этого разговора та стала девушкам едва ли не подругой и по прибытию в Ситхару устроила их на постой к своей знакомой, интенданту городской стражи.

Как ни странно, но кораблей на Аллиорноин не было, и подруги, взяв с собой письмо Дарин, отправились к командору порта. Та приветливо приняла дочь старой подруги, но только развела руками в ответ на их просьбу – попутных судов в ближайшую неделю не предвиделось. Зато командор твердо пообещала подругам места на поднимающем якорь через восемь дней когге "Победительница", и Ларна, скрепя сердце, была вынуждена согласиться, цыкнув на Нарин, собиравшуюся ляпнуть что-то невпопад.

В эти восемь дней девушке пришлось нелегко – ее опасения оправдались, пришлось гасить безумные порывы рыжей оторвы, впервые в жизни оказавшейся вдали от матери и стремящейся вкусить плоды вольной жизни. Нарин жаждала испытать все на свете и начала швырять деньги налево и направо. Ларне, в конце концов, пришлось выпустить из себя ту свою часть, которой она и сама побаивалась, чтобы напугать подругу до полусмерти. Она отобрала у Нарин деньги, которых осталось немногим больше половины. Девушка и сама не знала, что с ней происходит, кем и чем она постепенно становится, но ее решимость и мрачность возрастали с каждым днем. Рыжая обиделась на Ларну и полдня сидела надутая, но долго обижаться она не умела и уже к вечеру помирилась с подругой.

Когда девушки, наконец, поднялись на борт когга, в выделенную по распоряжению командора порта маленькую каютку, похожую скорее на собачью конуру, Ларна вздохнула с немалым облегчением. Снова в дороге – Колхрия и ее судьба становились ближе с каждым днем. Но впереди ждал Аллиорноин, и девушка начала вспоминать все, что читала или слышала об этой стране. Итак: островное королевство, восемь крупных островов и бесчисленное количество малых, отличается церемониальной, застывшей культурой – каждое слово или действие обличается в столь странные одежды, окутывается таким туманом, что чужеземцу почти невозможно что-нибудь понять. Из-за этого очень легко можно было попасть впросак, и Ларна начала выспрашивать бывавших на островах моряков о том, как следует себя вести там, чтобы не навлечь на свои головы неприятностей.

Существовал свод правил как следует одеваться, как здороваться, как спрашивать о чем-либо. Девушка сама изучала все это и заставляла делать это недовольно бурчащую Нарин, которая никак не могла понять, что не во всем мире обычаи подобны принятым в Харнгирате. А затем Ларна начала выяснять, чем живут острова. Аллиорноин имел богатейшие рыбные промыслы, добывал руду, в том числе и со дна моря, вел активную торговлю со всем миром, везде можно было встретить корабли под их флагом. Но самым прибыльным товаром островов являлись девушки. Специально обученные, лишенные и не лишенные пола рабыни для удовольствий.

Ларна пришла в ярость, узнав об этом, но заставила себя успокоиться и, выпросив у капитана когга две толстые книги об Аллиорноине, погрузилась в чтение. Аллиорноинские рабыни любви почему-то сильно заинтересовали ее, и девушка хотела знать о них все, что можно. На островах законом разрешалось иметь только двух детей женского пола, остальных в пятилетнем возрасте отбирали у родителей и отдавали в Воспитательные дома, принадлежащие богатейшим работорговцам королевства. Для многих бедных семей рождение девочек оставалось единственным источником дохода, так как безработица на островах была страшной, а за одного красивого ребенка платили столько, что семья могла безбедно прожить несколько лет.

Условия и методы воспитания в этих самых Воспитательных домах вызывали ужас. Девочки попадали туда в пятилетнем возрасте, а то и раньше, их сразу же заставляли носить очень тесную обувь и перетягивали талии. У них не было ни единой свободной минуты, их дрессировали как животных, обучая пению, танцам, декламации, умению вести себя в обществе. Но главными науками были тайное искусство любви и столь же тайное искусство убивать. Именно убивать – аллиорноинки хорошо разбирались в самых хитрых ядах и точках на теле, которые требовалось нажать, чтобы человек сладко умер в истоме, сам того не заметив. Они выходили из Воспитательных домов тонкими, как тростинки, и грациозными, как лани.

Рабыни пользовались большим спросом, хотя стоили очень дорого – как минимум, пятьсот-шестьсот золотых каждая. Не слишком красивые девушки всю свою жизнь рожали новых рабов и рабынь от тщательно отобранных производителей. Мальчиков отправляли в специальные воинские школы, а девочек, понятно, в Воспитательные дома. Часть из них, не соответствующая высочайшему стандарту, лишалась пола и продавалась как рабыни для запретных удовольствий, тоже стоящие в десятки раз больше обычных. Их обучали необычным методам ласк, и они могли легко свести с ума хоть мужчину, хоть женщину. Только в Серую Башню бесплатно поставлялись знаменитые аллиорноинские рабыни любви, а все остальные, даже императорский двор Фофара, должны были платить. И далеко не всякий аристократ или богатый купец решался на такое разорение. Но тот, кто хоть однажды узнавал этих искусниц, не хотел больше никого.

Ларна всю дорогу продолжала читать выпрошенные книги и расспрашивать моряков об островах, но так и не смогла понять до конца как там живут. Ей, после прочитанного и услышанного, очень хотелось попробовать аллиорноинских девушек, но она понимала, что это невозможно – на двоих, после художеств рыжей, оставалось всего около трехсот двадцати золотых – этого явно недостаточно. Что делать дальше Ларна пока еще не решила, но думала, что найдет выход.

И вот, наконец, набережная Нунду-анг-Орма. Ларна немного побаивалась – теперь они остались одни, доброжелательные капитан и женщины-матросы с харнгиратского когга остались позади. С этого момента девушки могли полагаться только на самих себя. Нарин была до глубины души потрясена видом расхаживающих всюду мужчин. И не рабов, а свободных. Она до последнего момента не верила, что такое возможно. Девушка соглашалась, когда ей говорили, что в других странах власть мужчин, но в глубине души поверить в это так и не смогла, считая такой порядок вещей невозможным. Понимание, что это все-таки правда, стало для нее немалым шоком.

Подруги надели кожаные шорты и безрукавки, так как было очень жарко. За спинами они тащили мешки с одеждой и мечи. Ларна еще на корабле узнала название дешевой таверны, где можно снять комнату за половину золотого в день. А еще за полдарала там можно есть три раза в день, что немаловажно. Нарин Ларна не доверяла и денег ей в руки предпочитала не давать, на что рыжая очень обижалась, но терпела, понимая, что подруга лучше ориентируется во внешнем мире.

Девушек сильно удивляла одежда местных жителей – мужчины были одеты в широкие шаровары из цветастой материи и обтягивающие кожаные куртки рыжего цвета. Все они подпоясывались длиннейшими цветными кушаками, и вот тут уж каждый проявлял фантазию – разнообразие цветов оказалось таким, что в глазах рябило. Женщины почти поголовно были укутаны в длинные цветастые балахоны и закрывали низ лица полупрозрачными газовыми косынками. На голове каждая носила уродливый, с точки зрения Ларны, пятиугольный берет с помпоном. Многие мужчины тоже носили такие береты или повязывали головы платками на пиратский манер. А уж украшений – серег, ожерелий и прочего – и те, и другие имели несметное количество. Но все вышесказанное относилось только к свободным – рабы и рабыни имели на себе только узкие набедренные повязки. Они редко ходили свободно, чаще всего их водили на поводках, пристегнутых к ошейникам.

Архитектура Нунду-анг-Орма оказалась не менее причудливой. Казалось, во всем городе нет ни одного прямого угла, дома были овальными или круглыми, а иногда вообще шарообразными. Улицы перетекали одна в другую плавно, без резких переходов. Как местные жители могли ориентироваться здесь? Ларна растерянно вертела головой во все стороны, пытаясь понять, где находится и как им добраться до нужной таверны. Она начала спрашивать прохожих и вскоре ей повезло – какой-то человек шел туда и взялся проводить чужеземок, благо недалеко – всего три квартала. Капитан харнгиратского когга посоветовала девушкам обратиться к хозяйке таверны и по поводу корабля на Колхрию. Наконец, впереди показалась вывеска с белым корабликом и птицей. Ларна перевела дух и поблагодарила провожатого, который буркнул: "Не за что!" и пошел своей дорогой. Обе подруги тяжело дышали – Дарин с Радой нагрузили их, как вьючных лошадей. Ларна толкнула дверь и вошла.

– Добро пожаловать в "Ветер странствий", милые девушки! И откуда это к нам таких красавиц занесло? – выкатилась из-за стойки бара невысокая полная женщина в красном берете с белым помпоном.

– Здравствуйте, да пребудет с вами мир! – поклонилась Ларна. – Мы из Харнгирата, хотели бы снять у вас на двоих недорогую комнату, да и столоваться предпочли бы здесь же. Нам порекомендовала вашу таверну капитан когга "Победительница".

– Я очень рада вам, милые девушки! – улыбнулась хозяйка. – Меня зовут Мизвах Сат Рид, можете звать меня просто тетушкой Мизвах. И передайте благодарность уважаемой капитану.

Девушка кивнула, внимательно глянула в хитрые глазки хозяйки и спросила:

– А во сколько нам станет день проживания вместе с едой?

– Совсем недорого! – взмахнула руками тетушка Мизвах.– Ну, просто задаром. Всего полтора золотых.

– Да что вы! – изобразила на лице ужас Ларна. – Да как можно! Это же грабеж!

Они понимающе глянули друг на друга и ухмыльнулись, а затем принялись отчаянно торговаться. В конце концов девушке удалось сбить начальную цену до приемлемого для них золотого в день. После этого появились слуги и унесли вещи подруг наверх, а сами девушки уселись за стол и со здоровым молодым аппетитом умяли поданный хозяйкой вкусный торт со взбитыми сливками. Покончив с ним, Ларна спросила у тетушки Мизвах то, что интересовало ее больше всего на свете.

– А не подскажите ли нам, уважаемая, скоро ли будет какой-нибудь корабль на Колхрию?

– Ох, милая! – снова всплеснула руками та, – Вот уж не повезло вам, так не повезло… Только через месяц, вчера полсотни шхун туда отвалило. А теперь, пока следующую партию рабынь не повезут, ни одного не будет.

Ларне едва не стало плохо от этого известия. Целый месяц торчать в незнакомом городе? Да еще и имея на руках такую оторву, как Нарин? Рыжая ведь обязательно чего-нибудь учудит. Тридцать золотых тоже было жалко до слез. Мало ли что еще непредвиденное может случиться? Но выхода, похоже, нет – они прибыли после окончания торгов, и даже случайные корабли вряд ли станут заходить на остров до следующих. Тяжело вздохнув, Ларна уплатила хозяйке за два дня и утащила Нарин наверх, переодеваться. Тетушка Мизвах посоветовала подругам носить местные платья и, желательно, ниже колен, чтобы не привлекать лишнего внимания – как и везде, чужеземцев в Аллиорноине не любили, а "харнгиратских стерв" вообще люто ненавидели. За эти платья и нелепые белые береты незамужних девушек Ларне пришлось выложить еще три золотых, и она кипела от возмущения.

День шел за днем. Так незаметно прошли три недели. Подругам нравилось в таверне тетушки Мизвах. В их маленькой уютной комнатке была всего одна большая кровать, но девушек это не смущало, они еще дома часто спали вместе. Однако неприятности и ссоры случались. Однажды Нарин попыталась выпросить у Ларны денег, чтобы попробовать знаменитых аллиорноинских рабынь в местном Доме Удовольствий, но та только цыкнула в ответ. Рыжая возмутилась, но ничего не добилась – ее подруга сильно изменилась за последнее время, ничем не напоминала мягкую и добрую Ларну. Она стала жесткой, безжалостной, бескомпромиссной, все подчиняя какой-то неизвестной цели. Нарин очень хотелось поразвлечься, походить по кабакам, музеям и игрищам, которыми славился Нунду-анг-Орм, но Ларна не давала ей на развлечения ни медяка. Поэтому единственным удовольствием для девушек осталось исследование незнакомого города. Поначалу скругленные дома, улицы и переулки казались дикими, но вскоре они привыкли. Ларна решалась тратить небольшие деньги только на одно – каждое утро они с Нарин лакомились очень дешевым и вкусным мороженым в большой лавке сладостей неподалеку. Там каждый день появлялось несколько новых сортов и, как девушки ни старались, перепробовать все у них не вышло.

До отплытия первого корабля оставалось немногим меньше десяти дней, когда подруги, возвращаясь в таверну, увидели, что люди толпами идут по направлению к одной из главных торговых площадей Нунду-анг-Орма. Ларна поймала за рукав какого-то горожанина и спросила, что происходит. Он с удивлением взглянул на чужестранок, но все же ответил:

– Большие торги сегодня! Лучшие Воспитательные дома своих рабынь на продажу выставляют.

Ларна поблагодарила, и любопытствующие девушки подались следом за горожанами. Толпа вывела их на огромную круглую площадь, где стояло несколько десятков больших помостов. Все они были забиты обнаженными девушками со столь совершенными фигурами, что у подруг захватило дух при виде такой красоты. Рабынь по очереди выводили вперед и они танцевали, изгибаясь так, что это казалось невозможным для человеческого тела. Но больше всего поразило Ларну, что ни одна из рабынь не плакала, ни одна даже не была мрачной! Они выглядели веселыми и счастливыми и, похоже, ждали продажи, как самой большой радости в своей жизни. Покупали их, в основном, иноземные купцы и вельможи. Цены оказались такими, что подруг в дрожь бросило – восемьсот даралов, как минимум, а одну рабыню, редкостно красивую блондинку с волосами до пят, вообще продали за три тысячи. Ларна ошеломленно икнула, услышав об уплате этой суммы.

Подруги проталкивались от помоста к помосту, рассматривая выставленных на продажу девушек. Гибкость и грациозность рабынь удивляли каждого, не видевшего еще аллиорноинских искусниц. Из разговоров окружающих они узнали, что в этот день продают только обычных рабынь, а вот завтра будут продавать бесполых, лишая их пола на месте. Ларну передернуло, и она порадовалась, что не напоролась на это зрелище.

Уже начинало темнеть, когда уставшие подруги покинули торговую площадь и направились обратно в таверну. Добравшись, они уселись в уголке, и тетушка Мизвах подала ужин – запеченного в угольях каплуна в винном соусе и вареные клубни сарда[12]. Молодые зубы быстро оставили от угощения только кости, и девушки, захватив с собой бутылку легкого вина и весело пересмеиваясь, отправились к себе в комнату. Но перед самой дверью Нарин вдруг насторожилась и приложила палец к губам, вытащив из ножен кинжал. Ларна вопросительно посмотрела на нее.

– Там кто-то есть… – прошептала рыжая.

Нарин ударом ноги распахнула дверь и вихрем ворвалась в комнату, Ларна кинулась вслед за ней. Возле их распотрошенных дорожных мешков сидела худенькая белокурая девушка и жадно пихала себе в рот почти несъедобные сухари. Увидав вошедших, она отчаянно взвизгнула и бросилась к открытому окну, но Нарин оказалась быстрее, поймав воришку за длинные волосы и швырнув на пол. Та тут же свернулась в клубочек, спрятав голову, тихо скуля и дрожа всем телом. Ей, видимо, не впервой было быть битой… Рыжая хотела ударить ее ногой, но Ларна остановила подругу и плотно прикрыла за собой дверь. Она вспомнила себя в таком же положении – без медяка денег, без надежды, без кого-либо, кто может помочь.

– Ах ты, сука! – снова замахнулась на белокурую Нарин.

– Стой, я сказала! – прошипела ей Ларна. – Не видишь, что ли, бедняжка просто голодная!

Она задумчиво смотрела на плачущую воришку, начиная подозревать, что та в бегах. Что она – беглая рабыня. И своей не так давно приобретенной обостренной чувствительностью поняла, от чего та сбежала… И это понимание ножом резануло по сердцу – ведь она сама бежала от того же. Рыжей этого не понять! Достав из-за пояса монету, она бросила ее Нарин и приказала:

– Пойди купи чего-нибудь поесть.

– Еще чего! – возмутилась та, но монету все же поймала. – Она у нас воровать будет, а мы ее еще и кормить должны?!

– Нарин, – с болью, на надрыве сказала Ларна, – ты никогда не была в беде, в настоящей беде, когда у тебя уже нет никакой надежды! Имей ты хоть немножко доброты и сочувствия…

Рыжая пристыженно умолкла и тихо вышла за дверь. Ларна присела возле скрутившейся на полу воришки и острожно погладила ее по голове.

– Не бойся меня, маленькая, – ласково сказала она, – мы тебе ничего плохого не сделаем.

Белокурая затравленно посмотрела на нее и отодвинулась, в этом взгляде, полном отчаяния, Ларна узнала себя год назад и вздрогнула. Она вздохнула – несчастное существо ей, конечно, не поверило… Девушка, ничуть не обидевшись, пододвинулась ближе, взяла руку воришки в свою и тихонько спросила:

– Ты в бегах?

Та вырвала у нее руку и снова скрутилась в клубочек, поблескивая наполненными ужасом глазами. От слов Ларны ее всю затрясло, и девушка грустно кивнула самой себе – все верно, в бегах. Опять пододвинувшись ближе, она прошептала:

– Не бойся меня… Я сама в бегах была… Знаю, каково это и тебя не выдам.

Воришка недоверчиво уставилась на нее.

– Мне помогли добрые люди, а одна женщина вообще удочерила… – улыбнулась Ларна, снова взяв ее руку.

– П-п-р-р-а-а-в-в-д-д-а-а, н-н-е-е в-в-ы-ы-д-д-а-д-д-и-и-т-т-е-е?… – прошелестела белокурая и залилась слезами.

Ларна обняла ее, шепча успокаивающие слова. В этот момент дверь скрипнула и в комнату вернулась Нарин с тарелкой в руках. Там было мясо, хлеб и какие-то овощи. Увидев трогательную картину, рыжая обиженно нахмурилась и сказала:

– Вижу, я тут лишняя… Я лучше в зале посижу.

Ларна замахала на нее руками, Нарин презрительно фыркнула и скрылась за дверью. Девушка, не обратив на это внимания, снова склонилась над плачущей воришкой и тихонько спросила:

– Тебя ведь бесполой сделать хотели? Поэтому сбежала?

Та задрожала еще сильнее, но все же кивнула. Ларна придвинулась к ней и прошептала:

– Я тоже.

– В-в-ы-ы-ы?… – недоверчиво распахнулись глаза воришки.

– Я.

Белокурая затрясла головой, недоверчиво глядя на высокую, хорошо одетую девушку и снова отодвинулась в сторону, не поверив ей. Ларна снова вздохнула, понимая, что есть только один способ добиться доверия доверия беглянки.

– Ну что же мне сделать, маленькая, чтобы ты мне поверила? – спросила она у продолжающей дрожать девушки. – Давай, если хочешь, сделаем друг другу запретное…

Синие глаза потрясенно уставились на нее, и белокурая головка нерешительно кивнула – видимо, рабыне очень хотелось поверить, но она боялась. А способ, подсказанный Ларной, давал такую возможность. Она недоверчиво смотрела, как эта высокая, уверенная в себе девушка сбросила свое платье, как раздвинула ей ноги и вдруг решительно поцеловала прямо туда… Никогда не испытанное ощущение потрясло, и беглянка осознала, что встретила человека, который будет близок, как не был близок еще никто. Белокурая продолжала плакать, но это были уже слезы облегчения. Вскоре рабыня повторила поступок Ларны, и девушка радостно засмеялась.

Затем Ларна подвела беглянку к столу, усадила и принялась кормить, заставив съесть все, что было в принесенной Нарин тарелке. Та поела и снова попыталась стать на колени, униженно благодаря.

– Не надо! – прошептала девушка, поднимая ее. – Ни перед кем не становись на колени! И уж тем более передо мной. Мы с тобой – сестры. Да, кстати, как тебя хоть зовут, сестренка?

– Орихат.

– А меня – Ларна.

Она снова обняла доверчиво прильнувшую к ней беглянку и поцеловала по очереди в каждый из заплаканных глаз – после сделанного ими та перестала бояться и только всхлипывала на плече сестры по несчастью.

– Так что же с тобой все-таки случилось?

– Я – беглая рабыня, госпожа Ларна…

– Не госпожа, а просто Ларна, – поцеловала ее в нос девушка.

Орихат благодарно уткнулась ей в подмышку и снова начала всхлипывать. Дав выплакаться, девушка понемногу разговорила ее. Все оказалось просто и старо, как мир. Белокурая была рабыней в Воспитательном доме работорговца Фатунга. Как и каждая из знакомых ей с детства девчонок, Орихат не знала и не помнила другой жизни, мечтала, что ее купит чужеземный вельможа, и она будет жить в роскоши, ни в чем себе не отказывая. Девушка старалась изо всех сил быть среди лучших, училась танцевать и доставлять наслаждение в постели, старалась изучить все виды массажей и тайные способы убийства, затягивала ноги и талию до боли.

Незаметно приблизилось семнадцатилетие, и Орихат, среди прочих, должны были выставить на продажу. Отбирать рабынь для торгов прибыл сам господин Фатунг. Почему-то в этот раз он отобрал в рабыни любви только самых красивых, в число которых Орихат, конечно, не входила. А остальных… Остальных работорговец распорядился завтра же лишить пола и отдать обучаться искусству доставлять запретное удовольствие. Несчастные девушки валялись в ногах у хозяина, умоляя не делать с ними этого, но он был непреклонен. В тот же вечер державшиеся до того корректно охранники жестоко изнасиловали рабынь – теперь им не требовалась девственность, и с ними можно было не церемониться.

Орихат, твердо решившая избежать страшной судьбы рабыни для запретных удовольствий, сумела сбежать, воспользовавшись тем, что насильники перепились и уснули. Девушка пребывала в отчаянии, все, чем она жила, рухнуло в одночасье, все ее надежды и мечты. Перед побегом она попыталась уговорить кого-нибудь из подруг бежать вместе, но те не слушали уговоров, а только жалко скулили, покорно ожидая своей судьбы. Пришлось уходить самой. Девушка пробралась в порт, надеясь попасть на какой-нибудь корабль. Но у нее не было ни документов, ни денег, поэтому никто с ней даже разговаривать не стал, хорошо хоть, что сразу не выдали страже. И вот уже больше недели беглая рабыня пряталась на крышах портовых зданий, выходя на поиски съестного только по вечерам. Несколько раз девушка отдавалась пьяным матросам за ужин и кружку вина, но понимала, что так долго продолжаться не может, и ее вскоре поймают. А уж что сотворит с ней за бегство господин Фатунг, Орихат даже представить боялась. Доводилось видеть казни беглых рабынь. В конце концов девушка от страха перестала выходить на улицу, прячась на маленьком чердаке неподалеку от гостиницы. Сегодня, едва не сойдя с ума от голода, она увидела открытое окно в верхнем этаже гостиницы. Орихат забралась туда и нашла галеты в мешках. Здесь ее и поймали Нарин с Ларной.

Выслушав нехитрую исповедь, Ларна обняла сестру по несчастью и прижала к себе. Девочка, похоже, чего-то стоит, раз у нее хватило решимости бежать, а не покорно ждать своей судьбы, как остальные. Юной ведьме необходимы были соратницы и единомышленницы в будущей борьбе и она негромко рассказала Орихат о своей жизни, о том, что сделали с ней и с Дарой, о том, что было на корабле и как она попала в Харнгират. Девушка сделала это по какому-то наитию, почувствовав в этой запуганной рабыне родственную душу. Ведь Нарин оставалась просто подругой, рыжей не довелось испытать в жизни горя, боли и отчаяния, не довелось пройти через настоящую, большую беду, и Ларна не могла доверять ей полностью, не могла посвятить в свою миссию. С ней хорошо проводить время, веселиться, но девушке была нужна сестра-единомышленница. И она тихо сказала Орихат:

– Я еду учиться на ведьму в Серую Башню. Маги говорят, что у меня такая сила, какой ни у кого не было больше тысячи лет. Но они не знают, что я ненавижу их, что я буду подрывать их систему изнутри, бороться за уничтожение их скотских законов, за право человека любить другого так, как ему или ей хочется! Вероятнее всего, меня когда-нибудь казнят. Ты спросишь меня – зачем я тебе это рассказала? Отвечаю: мне нужны соратницы, а у тебя хватило смелости бежать. Поэтому спрашиваю: ты со мной?

Орихат восторженно посмотрела в горящие глаза Ларны, опустилась на колени, порывисто схватила и поцеловала ее руку. Затем прошептала:

– Я с тобой, госпожа и сестра моя! Я твоя навеки! Делай со мной все, что пожелаешь! Я готова идти за тобой хоть на казнь!

Ларна подняла девушку с колен и поцеловала в губы. За этим занятием их и застала вернувшаяся Нарин. Рыжая обиженно фыркнула, надула губы и, отвернувшись, села у окна. "Да она же ревнует!" – поняла Ларна. Хочешь не хочешь, а придется рискнуть и проверить подругу, иначе неприятностей не избежать – Нарин только из ревности способна выдать Орихат страже, чего допускать никак нельзя. Девушка тяжело вздохнула – не хочется быть жестокой, но особого выбора нет. Ларна подошла к подруге и попросила:

– Расскажи мне, пожалуйста, как проводится обряд посвящения в кровные сестры.

– Ты хочешь взять в кровные сестры эту?! Эту?! – глаза рыжей набухли слезами. – А я? Я что тебе, не подхожу, да?!

Она зарыдала, по-детски размазывая слезы кулаками по щекам. Ларне стало больно и противно, но она понимала, что должна додавить подругу, что должна точно знать, чего ждать от нее. Девушка скривила губы в брезгливую гримаску и сказала:

– Я не могу тебе доверять, Нарин. Ты не знала в жизни бед и живешь как мотылек, для мимолетных удовольствий. А у меня есть цель, которая вполне может привести меня на помост казней. И если со мной рядом будет человек, способный предать, то я окажусь на этом помосте удивительно быстро.

– Я тебя предам?! – подскочила на месте рыжая, слезы мгновенно высохли, глаза засверкали яростью. – Да за кого ты меня принимаешь?!

– Я помню, – холодно ответила Ларна, – что ты восхищалась тем, как кричат несчастные девочки под ножом палача.

– Но я же поняла!!! – отчаянно покраснела Нарин. – Я поняла!!!

– Только когда сама узнала боль, – еще выразительнее скривила губы юная ведьма.

– Так испытай меня! – выкрикнула рыжая, она стояла вытянувшись, вся трепеща от обиды.

– Испытать?… – протянула Ларна, ощерив зубы. – Испытать, говоришь?

Ее глаза стали похожи на щели, из которых в комнату потекла сама Тьма. И Нарин, и Орихат стало не по себе, они вскрикнули от внезапно накатившего ужаса – Ларна непонятно как стала выше ростом. Она криво усмехнулась, подошла к рыжей, схватила ее за плечо и швырнула на кровать, как кутенка. Потом повернулась к рабыне и приказала:

– Запри дверь.

Та опрометью ринулась исполнять приказ. Она не понимала, что произошло с этой доброй девушкой, почему она внезапно стала такой страшной… Нарин с не меньшим страхом смотрела на приближающуюся подругу, не похожую сейчас на себя – от нее веяло какой-то запредельной жутью. Рыжая всегда боялась ее в такие моменты, ей казалось, что в тело Ларны вселился кто-то очень страшный. А та подошла к лежащей на спине и испуганно взирающей на нее Нарин, одним движением сорвала с нее шорты и все тем же ледяным тоном приказала:

– Раздвинь ноги!

Рыжая сразу повиновалась. Ларна решилась пойти на риск, она больше не могла жить в неуверенности – можно или нет доверять подруге, она должна знать это точно. Девушка опустилась на колени перед Нарин и поцеловала ее туда, куда давно хотела поцеловать. Затем встала и поставила одну ногу на кровать. Холодно посмотрев на потрясенную рыжую, она сказала:

– Ну, я жду.

– Чего?… – слабым голосом спросила рыжая.

– Выбирай, Нарин. Или ты сейчас тоже целуешь меня туда, и мы с тобой подруги, сестры и соратницы. Или ты идешь звать стражу, отдавать нас с Орихат на казнь. Выбирай, я сказала!

У рыжей от такого выбора перехватило дух. Но она не может выдать подругу, не может, и все тут! "Ну, и пусть! – скользнула по краю сознания мысль. – Пусть будет что будет! Сколько я этого хотела…" Нарин задрожала, но заставила себя встать с кровати и опуститься на колени возле подруги. Она долго набиралась решимости, а затем запрокинула голову и впервые в жизни совершила запретное. А затем Нарин оторвалась от Ларны и легла на кровать, потянув ее за собой. Юная ведьма радостно засмеялась – можно больше не опасаться подруги. Забыв обо всем на свете, девушки жадно, лихорадочно ласкали друг друга. Вскоре к ним присоединилась и Орихат. От осознания, что они нарушают закон, ощущения были еще острее, еще безумнее. Когда подруги, наконец, оторвались друг от друга, Ларна поцеловала Нарин в губы и сказала:

– Теперь знай, что мы живем не просто так, что наша цель – стать лучшими из лучших! Мы должны добраться до вершин в Серой Башне и разрушить империю магов изнутри! Мы должны посвятить свою жизнь уничтожению их скотских законов, уничтожению рабства, мы должны дать нашему миру свободу!

Рыжая потрясенно уставилась на нее. Бороться с Серой Башней? Да это же… Это все равно, что выплескивать помои против ветра. Но какова цель, а?! Нет, ради такого стоит жить! Ради такого не жаль отдать эту самую жизнь! Не жаль пойти на казнь! Нарин встала и протянула руку Ларне, негромко, но твердо сказав:

– Я с тобой, подруга!

– Сестра! – засмеялась та. – Сестра, а не подруга! А теперь дадим кровную клятву.

Девушки стали в круг, каждая порезала себе руку, соединили их и хором повторили за Ларной слова клятвы:

– Клянемся на крови! Честь на крови, боль на крови, смерть на крови! Клянемся ради достижения нашей цели пойти на все, что угодно. Клянемся не остановиться ни перед чем, если это будет нужно для дела!

В воздухе над ними вспыхнула черным пламенем точка в воздухе, и оттуда ударила прямо в их сцепленные руки небольшая серебристая молния, пронзив тела девушек мертвенным холодом.

– Серый Убийца слышал нас… – с ужасом прошептала Ларна, остальные ошеломленно взирали на нее.

Случившееся только что означало только одно, и это каждая поняла твердо – они служат Предначертанию. Только в этом случае клятва подтверждалась высшими силами. Значит, Серая Башня должна рухнуть, и магия Повелителя Тени избрала именно их для этой цели. Каждая пыталась осмыслить происшедшее. Они, обычные девушки, вдруг стали героями легенды? Почему? Неужели для этого не нашлось настоящих героев? Но пути назад не было, и Нарин гордо вскинула голову, осознав, что она уже не просто девчонка из Харнгирата, а одна из тех, на кого возложено великое дело.

Когда все закончилось, Орихат тихонько заплакала.

– Ну что ты, сестренка? – нежно поцеловала ее в нос Нарин. – Что случилось?

– Да, теперь я ваша сестра… – сквозь слезы пролепетала девушка. – Но я все равно остаюсь беглой рабыней! И если меня поймают…

– Надо выручать девочку, – закусила губу Ларна. – У нас есть еще немногим больше трехсот золотых. Как ты думаешь, твой хозяин согласится продать нам беглую рабыню за эту сумму?

– Даже за беглую и бесполую он возьмет не меньше пятисот… – снова заплакала Орихат.

Ларна задумалась, некая идея смутно забрезжила в ее сознании, и зловещая ухмылка обезобразила красивое лицо девушки.

– Здесь ведь о "харнгиратских стервах" ходят дикие слухи? – спросила она у кровной сестры.

– Да, – кивнула та. – Ужасы всякие рассказывают.

– Так давай поддержим имидж.

– Ты что-то придумала? – с интересом уставилась на нее Нарин.

– Да, слушайте-ка сюда, девочки…

Утром, Ларна и Нарин, следуя выработанному ночью плану, вышли на улицу, одетые в парадные формы своих кланов – черные кожаные с серебряными молниями по бокам шорты и кожаные же безрукавки. Бунчуки кланов свешивались у девушек с левых плечей, офицерские жезлы (сделанные этой же ночью) пылали золотой краской, рукояти двух мечей выглядывали из-за плечей. Обе несли в руках сплетенные из ремней короткие бичи, которыми похлестывали по высоким, до колен, парадным сапогам, в которых было до ужаса жарко, но подруги стоически переносили неудобства. Сохраняя на лицах надменно-презрительное выражение, они шествовали по середине улицы, и люди отпрыгивали с их дороги, а вслед несся опасливый шепоток: "Харнгиратские стервы… Харнгиратские стервы…" Ларна осклабилась в лицо какому-то пареньку, похотливо облизала губы и протянула:

– Какой хорошенький…

И потянулась к нему рукой, делая вид, что собирается потрепать по щеке. Паренек побелел и рванулся прочь, изо всех сил работая локтями. Ларна рассмеялась, поймала за шкирку пробегавшую мимо девчонку, презрительно швырнула ей мелкую монетку и приказала отвести себя к Воспитательному дому господина Фатунга. Та придушенно пискнула, но не осмелилась прекословить и, не сводя испуганного взгляда с бичей в руках подруг, повела их на другой конец города. Они долго кружили по улицам, прежде чем девчонка привела их к круглому, окруженному лесом колонн дому с вывеской над входом: "Воспитательный дом Фатунга". У дверей стояли два огромных стражника с мечами у пояса и алебардами наперевес. Ларна уперла в грудь одного из них рукоять бича и надменно приказала:

– Быстро к хозяину, пес! И передай, что к нему с визитом капитан Ларна Орсанх из клана Синего Древа и лейтенант Нарин Тиоман из клана Белого Ветра. Посланницы матриархата Харнгират.

Стражники позеленели, со страхом взирая на страшных харнгиратских стерв, которые, судя по слухам, замучивали в день по нескольку мужчин каждая. Просто так, для развлечения. А уж что рассказывали о способах, какими они это проделывали, то о них лучше и не вспоминать на сон грядущий, чтобы по ночам кошмары не снились. Тот, на кого указала Ларна, мгновенно испарился. Долго ждать девушкам не пришлось – через несколько минут появился седой слуга и, беспрерывно кланяясь, повел их вглубь дома. Когда они вошли в большую комнату, напоминающую скорее небольшой зал, он указал сестрам на мягкие диваны и дрожащим голосом проговорил:

– Прошу вас, уважаемые, подождите здесь. Хозяин сейчас выйдет…

И действительно – через несколько минут к ним вышел одетый в роскошный шелковый халат высокий мускулистый мужчина лет сорока. Ларна несколько удивилась – она ожидала увидеть уродливого жирного паука, а не такого симпатичного даже человека. К сожалению, далеко не всегда внешность соответствует сущности, и девушка незаметно вздохнула – как было бы просто, если бы так… Вошедший окинул гостий спокойным взглядом, коротко поклонился и сказал:

– Приветствую отважных воительниц Харнгирата! Что привело прекрасных дам в мой скромный дом?

– Не скромничайте, господин Фатунг, – надменно сказала Ларна. – Даже у нас славятся обученные у вас рабыни.

– О! – сделал удивленное лицо работорговец. – Я и не знал, что Харнгират покупает моих рабынь.

Он действительно был немного удивлен – ни одна партия рабынь на его памяти не уходила в матриархат. Но новость интересная, сулит немалую выгоду, и Фатунг улыбнулся возможным покупательницам.

– Увы, – развела руками черноволосая девушка, удивительно молодая для звания капитана, – только через вторые руки… Как ни жаль.

– Если вас интересует рабыни, я могу показать товар, – потер руки работорговец, прикидывая, сколько можно будет запросить с воительниц.

– Возможно, попозже… – скучающе ответила Нарин, подыгрывая подруге. – А пока…

Она не успела закончить – в зал вбежало с десяток прелестных, одетых в полупрозрачные короткие платьица девушек с невозможно тонкими талиями. Они были столь грациозны, что дух захватывало, и двигались так, что, казалось, плыли над землей. В руках каждая несла подносы с напитками или фруктами. Рабыни с поклонами сервировали стол и подали подругам бокалы с ледяным вином. Затем стали рядком, преданно уставившись на своего господина. Ларна пригубила вино и одобрительно кивнула – совсем молодое и хорошо освежает.

– С собственных виноградников, – похвастался хозяин дома.

Ларна поблагодарила его, затем поставила бокал и жестом подозвала к себе ближайшую рабыню, принявшись небрежно и грубо ощупывать ее, как будто та была мясной тушей. Она сильно сжала левую грудь девушки, и бедняжка пискнула, не осмеливаясь, однако, протестовать, но и за писк тут же схлопотала хлесткую пощечину. Внутри Ларны бушевал гнев, она заставляла себя делать отвратительные ее природе вещи, но не имела другого выхода. Требовалось доказать, что она именно "харнгиратская стерва", Фатунг должен поверить, что это именно так.

Нарин занималась тем же, продолжая помогать кровной сестре – она столь же бесцеремонно ощупывала другую рабыню, красивую и хрупкую брюнетку с классическими чертами лица, обходясь с ней еще более жестоко. Та периодически всхлипывала, отхватывая пощечину за каждый писк, но сдержаться, видимо, не могла.

– Вы, я вижу, – одобрительно сказал Фатунг, – умеете держать рабынь в руках.

– Это ваши рабыни, – недовольно скривилась Ларна. – Поэтому мы с ними непозволительно мягки.

Отпущенные подругами девушки рыбками метнулись по комнате и прижались к остальным рабыням, сбившимся у противоположной стены и с ужасом глядящим на харнгиратских воительниц. По их лицам было видно, что одна только мысль, что их могут продать этим жестоким женщинам, приводила несчастных девушек в ступор. Ларна удовлетворенно ухмыльнулась – похоже, роль удалась, пора переходить к делу. Она снова состроила презрительную гримаску и задумчиво постучала пальцем по подбородку.

– Как вы думаете, лейтенант, – обратилась она к Нарин, самовольно присвоив той звание своей приемной матери, – возможно, нам стоит рекомендовать для закупки рабынь все же не дом Тирвах, а дом Фатунг? Мне понравились здешние девушки.

– Возможно, возможно… – столь же задумчиво протянула рыжая, теребя косу и продолжая подыгрывать подруге.

Кровным сестрам только утром удалось выяснить, как зовут главного конкурента Фатунга, и теперь они очень удачно ввернули его в разговор. Когда работорговец услышал ненавистное имя, он переменился в лице и заскрипел зубами. Ларна отметила это и криво усмехнулась, потребовав еще вина. Дрожащая рабыня тут же подала кубок и поспешила убраться подальше от жестоких рук госпожи.

– Понимаете, – обратилась к Фатунгу фальшивая капитан, – нам поручено подыскать крупную партию хорошо воспитанных рабынь в подарок от города Дуарамба для двора матриарха. Наши торговые партнеры рекомендовали нам обратиться в дом Тирвах.

– Но мои рабыни лучше! – возмутился работорговец. – Ваши партнеры были неправы!

– Теперь я это и сама вижу, – согласилась Ларна. – Но мы уже приняли решение рекомендовать бургомистру дом Тирвах. К вам нас привела досадная случайность, а теперь я даже не знаю, что и делать. Ваши воспитанницы и в самом деле намного лучше выглядят.

– Если документы еще не подписаны, то любое решение можно изменить… – прищурился Фатунг, подсчитывая в уме возможные барыши, еще ни один из королевских дворов не ходил в его покупателях, такой редкий случай выпадал впервые и отдавать его ненавистному Тирваху очень не хотелось.

Он начал прикидывать, чем бы еще заинтересовать посланниц Харнгирата, с интересом наблюдая, как черноволосая подозвала к себе еще одну рабыню, шатенку с волосами до пояса, и принялась ощупывать, доставляя ей, по-видимому, сильную боль, так как девушка пищала под руками воительницы. Работорговцу нравилась жестокость харнгиратских стерв, слухи о них, были, как видно, правдой. Тут Фатунг вспомнил, что их привела к нему в дом какая-то случайность и решил поинтересоваться какая именно. Он еще раз с удовольствием оглядел ладную, крепкую фигуру черноволосой воительницы и незаметно причмокнул губами, представив себе, какая бы из нее при соответствующей дрессировке могла получиться рабыня… Работорговцу давно надоели хрупкие, как бабочки, аллиорноинки, хотелось чего-нибудь экзотического.

– Так что же привело вас ко мне? – поинтересовался Фатунг через некоторое время, нарушив длительное молчание.

– Да, понимаете… – поморщилась черноволосая, – вчера мы вернулись в свою гостиницу и застали в комнате воришку. Девушку. Сами понимаете, разъярились и немножко… э-э-э… поиграли с ней… Может быть, слегка перестарались, но… Что сделано, то сделано. И только потом, допросив ее, выяснили, что это ваша беглая рабыня. Как ее там зовут, лейтенант?

– Орид-х… Орхат… Тьфу! – досадливо сплюнула Нарин. – Ну и имена вы им здесь даете! Язык сломаешь!

– Орихат, – уточнил работорговец. – Я бы хотел получить беглянку обратно, ее ждет не дождется нож палача.

– Не думаю, – ухмыльнулась Ларна, – что у вашего палача больше фантазии, чем у нас. Да и… Мы, понимаете ли, несколько подпортили товар, господин Фатунг. И хотели бы купить ее с целью… э-э-э… поразвлечься. Она оказалась крепкой, дней десять еще протянет, я много интересного для нее придумала. А как приятно визжит…

– Ну, если хотите, – предложил Фатунг, – я могу отдать ее за пятьсот золотых. Клянусь, себе в убыток отдаю!

Ларна оскалилась и с непосредственным интересом уставилась на него, будто изучая неведомое насекомое. Потом поджала губы и укоризненно покачала головой. Работорговец наблюдал за ней с хищной ухмылкой, обдумывая что-то свое.

– Не считайте меня полной дурой, раз я из Харнгирата… – насмешливо протянула она. – Во-первых, рабыня беглая, а значит – непокорная; во-вторых – худая, как бродячая собака; в-третьих – все равно предназначена для казни. Могу добавить еще несколько пунктов, но и этих, по-моему, вполне достаточно. Назовите реальную цену, и тогда мы посмотрим стоит ли в дальнейшем иметь с вами дело.

Фатунг снова усмехнулся – конечно же, Харнгират не мог послать для закупки рабынь человека, ничего не понимающего в работорговле. Цена завышена, как минимум, вдвое, и харнгиратские стервы прекрасно это понимают. Он задумался. Если удастся перехватить контракт и стать поставщиком двора матриарха, выигрыш будет огромен. К тому же продажа этим жутковатым женщинам беглянки станет для нее, похоже, куда большим наказанием, чем даже встреча с палачом. Побег Орихат разъярил Фатунга – Воспитательный дом, из которого сбежала рабыня, терял лицо, и рабынь из него покупали не слишком охотно. А если продать ее воительницам, то харнгиратские офицеры могут захотеть заключить контракт с ним, а не с Тирвахом. Фатунг с интересом наблюдал, как черноволосая капитан мучает очередную тихо плачущую рабыню. Работорговцу вдруг стало интересно, а что сотворили воительницы с Орихат, отчего та приобрела нетоварный вид, и он спросил об этом.

– О!… – хрипло рассмеялась Ларна, Нарин вторила ей. – Я, понимаете ли, обожаю тронхордские пытки, один из палачей республики недавно написал интереснейшую книгу, вот и опробовала вчера кое-что оттуда. Как я уже говорила, эта ваша Орихат изумительно визжит. Она, пока не подохнет, еще много удовольствия мне доставит.

Работорговец продолжал разглядывать харнгиратских офицеров и думал. Интересно, почему они не такие, какими обычно бывают посланники королевских дворов – не сорят деньгами направо и налево, покупая рабынь за указанную цену, не напиваются до потери сознания и не устраивают погромов. Впрочем, они же из Харнгирата… Что-то во всей этой истории было странное, Фатунг торгашеским нутром ощущал эту странность, но какова она, понять так и не смог. Остатки подозрений продолжали бродить в голове недоверчивого работорговца, но жадность постепенно брала верх.

"Из всего следует, что они торговались чисто из принципа, чтобы посмотреть стоит ли вообще иметь со мной дело… – продолжал размышлять он, нервно теребя подбородок. – Помнится, они говорили, что рабыни нужны в подарок для двора матриарха. И если мои девочки придутся там по вкусу, то прибыль обещает быть огромной – а в том, что они понравятся, можно даже не сомневаться, слишком хорошо воспитаны и обучены, умеют и любить, и пытать, и убивать. Но мне нужно знать, что нужно этим стервам. И если заказ достаточно интересен, я все-таки уступлю за триста золотых не только Орихат, но и еще двух непокорных, все равно толку с них ноль…"

Фатунг вежливо поинтересовался:

– Так о каком количестве рабынь шла речь у вас с Тирвахом?

– О двухстах, – скривила губы капитан, безразлично глядя на него.

– И вы уже приобрели их?

– Я ведь уже говорила, – еще сильнее скривилась она, – что мы не покупаем, а только делаем выбор и оформляем предварительный договор. До сегодняшнего дня мы считали, что продавцом станет дом Тирвах, но после посещения вашего Воспитательного дома я так уже не думаю. Благодарение Творцу, что нами еще не подписан контракт и мы ничем не обязаны вашему конкуренту.

– Значит, вы уже пришли к определенному выводу? – спросил Фатунг, подавшись вперед, как волк, почуявший добычу.

Работорговцу очень не хотелось упускать эту сделку – больше ста тысяч золотых! Такой партии рабынь еще никогда зараз продать не удавалось, да еще и в одни руки. К тому же он понимал, что как только слушок о способностях в постели купленных у него девушек пронесется по Харнгирату, оттуда потянутся новые покупательницы. Единственный минус – там хозяевами жизни являются женщины, а для них пригодны только специально обученные бесполые рабыни. Дом Фатунг на них не специализировался, но дело вполне поправимо. Можно завтра же нанять мага, за день он обработает нужное количество, а затем отправить лишенных пола на обучение в дочерний Воспитательный дом – к тому моменту, как покупательницы прибудут за товаром, рабыни будут готовы к употреблению. На самый крайний случай можно задешево прикупить бесполых у дружественных домов. Фатунг снова улыбнулся харнгиратским офицерам, с надменным видом потягивающим ледяное вино.

– Ваши рабыни хороши, – констатировала капитан. – Мы вполне могли бы рекомендовать к закупке именно их. Но есть два препятствия.

– Какие?

– Во-первых, нам необходимо, чтобы не менее семидесяти процентов были бесполы и как следует обучены запретным ласкам. А во-вторых, мне прежде всего хотелось бы разрешить наше маленькое недоразумение.

– Все разрешимо, – рассмеялся Фатунг. – О количестве бесполых можете не беспокоиться, их всегда будет столько, сколько нужно.

– Хорошо, а второе?

– Тут вообще нет проблем – я, в честь будущего сотрудничества, уступаю вам Орихат и еще двух непокорных за триста даралов.

– Двух непокорных? – с недоумением переспросила Ларна, никак не ожидавшая такого.

– Да, обнаглевшие твари – как ни наказывай, отказываются подчиняться, – вздохнул Фатунг. – Вам ведь понравилась та шатенка, которую вы ощупывали?

– Хороша, ничего не скажешь, – согласно кивнула девушка. – С ней стоило бы поработать не спеша, со вкусом. А что она отказалась делать?

– Не желает обучаться искусству причинять боль. Да и в постели ведет себя вызывающе, смеет быть безучастной, да еще и отвращение показывать.

– Любопытно… Думаю, что смогу ее выдрессировать как следует. Но это работа не на один день, таких нужно ломать медленно и очень жестоко.

– Кроме нее, есть еще одна строптивица. И до чего же наглая! Тоже отказывается от того, что ей не по вкусу. С самого детства такая, довольно редкий характер для аллиорноинки. Я уж совсем было решил ее на кол посадить, остальным в назидание, но вы, как мне кажется, сможете наказать ее сильнее.

Ларна открыла было рот, чтобы отказаться от сомнительного удовольствия, но Нарин придвинулась к ней и почти неслышно прошипела: "Соглашайся! Двух хороших девчонок от рабства избавим!" Девушка некоторое время подумала, прикидывая, как быть, и ей стало жаль рабынь, которых могут казнить.

– Только прикажите привести вторую, я должна взглянуть на нее.

Работорговец подозвал кого-то из слуг, что-то шепнул ему, и тот мгновенно исчез. Затем он жестом подозвал к себе давешнюю шатенку. Девушка, не слышавшая разговора, ласточкой подлетела к господину и упала на колени.

– Ты продана этой госпоже, – с насмешливой ухмылкой на губах сообщил он.

Ужас перекосил симпатичное личико рабыни, и она взмолилась:

– Господин мой! Не продавайте меня ей, прошу вас, я все что угодно сделаю! Только не ей, умоляю…

Девушка захлебнулась отчаянным плачем. Фатунг некоторое время с презрением наблюдал за ней, затем процедил сквозь зубы:

– Повторяю, ты продана. Иди к своей госпоже!

Рабыня сжалась от его слов, побелела, но не осмелилась больше просить, поднялась на ноги и поплелась к своей новой хозяйке. Ужас колотился в душе девушки, ведь жестокость и фантазия харнгиратской стервы не имеют предела – не зря Фатунг продал ей беглую Орихат, видимо, и палач не сделает того, на что способна эта страшная женщина. А ведь ею госпожа будет заниматься не спеша, чтобы получить максимум удовольствия. Рабыня еще сильнее сжалась, изо всех сил сдерживая рвущийся из горла отчаянный плач, и решила при первой же возможности покончить с собой – все лучше, чем в руках чудовища оставаться.

– Как ее хоть зовут? – спросила Ларна у работорговца, оглянувшись на свое трясущееся приобретение.

– Сириин, – ответил тот. – Кстати, вы не будете против, если со второй я на прощание разыграю маленькую сценку? Хочу глянуть, как она среагирует.

– Да ради бога!

Говоря так, Ларна не знала, что это за сценка. А если бы знала, никогда не согласилась бы. Много раз она корила себя за то, что не поинтересовалась, что задумал работорговец. Фатунг, тем временем, что-то приказал, и вскоре в центре зала установили толстый, длиной в полтора человеческих роста, кол из красного дерева. Возле него поставили стремянку. Ларна зло выругалась про себя. "Решил, значит, на прощание попугать девочку…" – с ненавистью подумала она и пожалела бедняжку, которую ждет такой ужас. Она представила себя на месте рабыни, представила, как сама перепугалась бы, и вздрогнула.

В этот момент в зал вошел какой-то слуга, ведущий за собой на веревке обнаженную черноволосую девушку со связанными за спиной руками. Она была очень хороша собой, настолько хороша, что Ларна задохнулась. Ярко-зеленые глаза рабыни вызывающе и с презрением смотрели вперед, хотя, если присмотреться, видно было, что она едва сдерживает слезы. Прямой, с тонкими крыльями, нос морщился, но девушка держала себя в руках. Она шла нарочито медленно, не обращая внимания на рывки сдавливающей шею веревки, явно выказывая этим презрение к хозяину и неприятие своего рабства. Тут к ней подбежал хихикающий карлик и помазал сзади вымоченной в каком-то жире щеткой. Рабыня отпрыгнула и попыталась лягнуть его, но промахнулась.

– Бессовестная ты, все-таки, девка, – повернувшись к ней, глубокомысленно сказал слуга. – Ей, дуре, добра хотят, задницу смазывают, шоб ей же легше было, а она воно – лягаться! Ну нет совести совсем!

– Зачем?! – вскинулась рабыня. – Зачем смазывать?!

– Ну как, зачем? – сделал удивленное лицо слуга. – Шоб кол легше входил, вот зачем! Без жиру-то оно долго будет, а так скользнет туды – и усе!

– К-о-о-о-о-л?! – в ужасе вскрикнула девушка.

– Угу, вона он.

При виде ожидающего ее кола глаза рабыни сперва расширились, затем она крепко зажмурилась, и из-под век потоком хлынули слезы. Каждая жилка в теле затряслась, и девушке нестерпимо захотелось жить… Каждый глоток воздуха вдруг стал казаться приговоренной последним, желанным, как любовь. А ведь смерть не будет быстрой и легкой, это рабыня понимала, помнила сколько умирала на колу ее подруга. Ноги подгибались, девушка едва удерживалась, чтобы не упасть.

"Ну, что? – горько спросила она саму себя. – Допрыгалась? Допротестовалась? Надеялась, что они поймут, что так нельзя даже с рабами? Какая же я дура… А теперь – все…"

Она протестовала против самых отвратительных вещей, надеясь, что господа поймут, что так нельзя. До этого момента девушка еще верила, что может быть иначе, что люди лучше и добрее, чем на самом деле. Верила, что чудеса иногда случаются. Увы, не случаются. Проситься и молить о пощаде бессмысленно, этим она только доставит палачам дополнительное удовольствие. Но все равно едва сдерживала себя, чтобы не рухнуть на колени и не начать умолять о пощаде. Нет, не дождутся! Она умрет достойно, не унижаясь, не скуля, как подзаборная собачонка! Девушка сглотнула комок в горле, открыла глаза, вытерла слезы об плечо и плюнула в сторону работорговца. С явно видимым презрением плюнула. А затем сама пошла в сторону кола с решимостью отчаяния в глазах.

– Ого-о-о… – восторженно протянула Ларна, мужество и отчаянное чувство собственного достоинства рабыни поразили ее. Она спрашивала себя: а сама смогла бы вот так гордо пойти навстречу страшной смерти? И не знала, что ответить.

– Вот это да!… – вторила ей Нарин.

Рабыня смотрела на мир и прощалась с ним, только жалела, что последним, что она увидит, станет этот зал, а не голубое бесконечное небо. Она уже почти перешла грань, отделяющую живых от мертвых. Сейчас придет боль… Однако этого не случилось – девушку почему-то отвели к хозяину. После нескольких пощечин в глазах рабыни появилось что-то живое. Помиловали? Фатунг думает, что запугал ее? Что она станет покорной?! Как бы не так! Не станет! Запоздалой реакцией на пережитый ужас задрожали ноги, и рабыня рухнула на колени. Однако в ее взгляде все так же горели ненависть и презрение.

Ларна отметила это и довольно усмехнулась – девочка стоит того, чтобы дать ей свободу, она заслужила эту свободу своим бесстрашием.

– Зачем?… – хрипло выдавила рабыня.

– Эта госпожа, – оскалил зубы развалившийся в кресле Фатунг, указывая на Ларну, – сказала, что для такой непокорной твари, как ты, кол – слишком быстро и милосердно. Она решила сама заняться твоим воспитанием, для чего тебя и купила. Ты продана!

– Милосердно?! Кол – милосердно?! – едва выдавила из себя потрясенная девушка, побелела и с ужасом уставилась на воительницу.

– Иди к своей госпоже! – презрительно приказал работорговец.

– А эту как зовут? – спросила Ларна, снова глотнув вина.

– Милаит.

– Ну и имена же у вас! – скривилась Нарин. – Не выговоришь!

В зал вошли секретарь с нотариусом, и Ларна принялась торговаться с Фатунгом о стоимости рабынь в большой партии, внутренне хохоча над ним. Они долго спорили и, наконец, сошлись на цене в шестьсот двадцать золотых за одну рабыню. Чтобы не вызвать подозрений, Ларна вникала в каждую мелочь предварительного контракта и дотошно выпытывала у нотариуса все, что только могла. Тот уже не знал, что ей еще объяснять, и умоляюще поглядывал на хозяина, надеясь на избавление. Когда контракт составили, девушки, ничтоже сумняшеся, подписали его фальшивыми званиями и настоящими именами, проставленными на их личных медальонах – полагали, что когда обман раскроется, они будут уже далеко. К сожалению, Ларна с Нарин не подумали о последствиях своих поступков для других: они не подумали, что после их ухода больше полутора сотен рабынь будут лишены пола; они не подумали, что случится с их матерями, когда рекламации работорговца дойдут до Харнгирата; они не подумали ни о чем другом и много позже сильно о том сожалели. Но это случится позже, а пока девушки торжествовали.

Когда договор был подписан и заверен нотариусом, секретарь принес оформленные документы на трех рабынь. На присутствующих он сразу надел стальные ошейники с выбитым на них именем Ларны, а третий – для Орихат – вручил Нарин. Ей же он отдал и поводки, прикрепленные к ошейникам рабынь, со страхом взирающих на своих новых хозяек. Ларна отсчитала работорговцу триста золотых и тихо вздохнула про себя – на все про все осталось двадцать даралов. Но этот вопрос она будет решать не сейчас, на него время найдется, а сейчас стоит побыстрее завершить знакомство с Фатунгом. Девушки поклонились хозяину дома.

– Я был счастлив познакомиться со столь восхитительно жестокими женщинами, – тоже поклонился он.

– И мне было приятно познакомиться с вами, – дипломатично ответила Ларна. – Месяцев через пять-шесть ждите гонцов с деньгами за товаром.

Подруги попрощались с Фатунгом и покинули его дом. Нарин тащила за собой на цепочке неохотно идущих рабынь, которые затравленно оглядывались по сторонам. Бедняжки едва с ума не сходили от страха, представляя себе пытки, которым вскоре подвергнут их эти жуткие воительницы. Рабыни говорили шепотом, замолкая всякий раз, когда взгляд госпожи падал на них. Предполагать они могли только самое худшее, ведь харнгиратские стервы способны сотворить что угодно. А что? Рабыни не знали, зато знали, что это будет что-нибудь особо страшное – если уж воительницы и смерть на колу считают милосердием, то придумают такое, что никому иному в голову не придет. Несчастные девушки надеялись, что их на некоторое время оставят без присмотра и они сумеют покончить с собой. Зачем, зачем господин продал их этим тварям?! Впрочем, рабыни, конечно, понимали зачем – желал наказать за строптивость. Но не могли они соглашаться со всем – у обеих еще сохранилось немного достоинства и именно оно не давало окончательно опуститься, окончательно стать рабынями, даже в душе, как многие из их Воспитательного дома.

Ларна надменно шествовала по улицам Нунду-анг-Орма, не обращая никакого внимания на толпу, поспешно расступающуюся перед "харнгиратскими стервами". Нарин не менее надменно шла за ней, таща за собой на поводках тихо плачущих рабынь. Сердобольные горожанки, искренне жалея бедняжек, попавших к жутким воительницам, то и дело совали им сладости. Рыжая делала вид, что не замечает этого, тихо посмеиваясь про себя – пусть себе девочки полакомятся. Рабыни украдкой поедали даваемое им, пока госпожа не видит. В доме Фатунга их заставляли беречь фигуры и очень ограничивали в еде, и девушки страшно тосковали по сладкому, которого почти не видели.

Толпа становилась все гуще, все вокруг поносили "поганых стерв" и Харнгират. Ларна понемногу начала сомневаться, что они благополучно доберутся до гостиницы. Она и не подозревала насколько ненавидят здесь их страну. Когда подруги проходили мимо овощных рядов, девушка едва успела увернуться от брошенного кем-то гнилого яблока. Продолжая играть роль стервы, Ларна грязно выругалась и, не подумав, показала Нарин на бросившего яблоко молодого паренька с озорными глазами и торчащими в разные стороны черными волосами.

– Ард-лейтенант! – рявкнула она во весь голос. – Накажите этого скота!

Девушка была уверена, что услышав ее приказ, озорник сразу убежит, но не учла харнгиратскую психологию Нарин и ее боевую выучку. Ведь та считалась одной из лучших "Диких Рысей" в молодежном гарнизоне Дуарамбы. Рыжая сунула Ларне в руку поводки рабынь и вдруг взвилась над головами людей в двойном сальто. Толпа потрясенно замолчала. Оказавшись возле собиравшегося дать деру паренька, Нарин нанесла ему несколько страшных, жестоких ударов ногой в самое чувствительное для мужчины место. Затем снова перемахнула через толпу все в том же двойном сальто и оказалась перед ошеломленной Ларной. Она церемонно поклонилась и столь же церемонно доложила:

– Ваш приказ выполнен, мой капитан!

Возле рухнувшего на мостовую паренька упала на колени какая-то рыдающая девушка. Она хлопотала вокруг него и выкрикивала:

– Ардин! Ардин!

Затем повернулась к Ларне с Нарин и с ненавистью выпалила:

– Твари! Харнгиратские мрази! Будьте прокляты! Прокляты! Прокляты!

И с рыданиями рухнула на грудь потерявшему сознание пареньку.

– Чего это она? – с недоумением спросила рыжая. – О мужчине, что ли, плачет? Было бы о ком…

– Наверное, любит его… – с грустью сказала Ларна, проклиная себя за то, что не успела остановить Нарин, но все произошло настолько быстро, что она просто не успела среагировать.

Девушка вздохнула, понимая, что виновата во всем сама – снова не подумала, снова ошиблась, снова сглупила, снова забыла, что чужая душа – потемки. И теперь на ней еще один грех, за который когда-нибудь придется платить. Рыжую винить нельзя – она продукт харнгиратского воспитания и считает свои действия единственно верными, тем более, что получила приказ. Но остолбенелостью толпы, потрясенной скоростью и бесчеловечной жестокостью расправы, грех не воспользоваться, пока люди не пришли в себя. Иначе целыми отсюда не выбраться, забьют. Она передала Нарин поводок и рявкнула:

– Все видели?! А ну, расступитесь скоты! Освободите дорогу!

Люди расступились, и подруги не преминули этим воспользоваться, скрывшись в одном из боковых переулков. И хорошо, что успели, так как вскоре с площади раздались вопли: "Где суки?! Бей харнгиратских стерв!", и тому подобное.

Девушки и не подозревали, что этим же вечером безумствующая толпа закидает гнилыми овощами и дохлыми кошками харнгиратское посольство, пытаясь прорваться внутрь, и только совместные усилия городской стражи и посланных послом "Диких Рысей" смогут остановить бунтующих горожан. Ничего не понимающая посол Харнгирата получит несколько официальных нот протеста и будет вынуждена взять на полное содержание семью искалеченного Нарин паренька. Она допросит всех своих офицеров, пытаясь понять, кто из них оказался такой дурой, чтобы пройтись по столице враждебного государства в парадной форме, да еще и напасть на горожанина. Но у всех найдется алиби, и посол так и останется в недоумении. Ей еще долго придется гасить волны возмущения.

Но это будут далеко не все последствия самодеятельности двух подруг. Пройдет полгода, и возмущенный молчанием Харнгирата Фатунг отправится в посольство выяснять в чем дело. Потрясенная до глубины души посол будет несколько раз перечитывать дикий и непонятный контракт, а затем, сопроводив гневным письмом, отправит копию командору гарнизона Дуарамбы.

Еще через месяц матерей Ларны и Нарин срочно вызвали в комендатуру. Они зашли в кабинет командора и застали ту в состоянии, в котором никому из гарнизона своего всегда выдержанного командора видеть еще не доводилось. Та, опершись руками об стол, стояла вся красная. Старая женщина тяжело дышала, гневно глядя на вошедших. На столе лежал какой-то только что распечатанный пакет из свежей почты. Дарин, видя, что происходит что-то не очень приятное, сглотнула комок в горле и доложила:

– Госпожа командор, по вашему приказу лейтенант Орсанх и обер-сержант Тиоман явились!

– А-а-а, явились, голубушки… – ядовито протянула командор. – Идите, идите сюда, красавицы вы мои… Я вас сейчас порадую! Это что такое?! Что это такое, я вас спрашиваю?!

Она стучала кулаком по письму под рукой и надрывно орала еще минут десять. Растерянная Дарин дождалась, пока командор замолчит, и осторожно поинтересовалась:

– А что там? Что случилось?

– Что случилось?! У нас в гарнизоне, значит, новые офицеры объявились?… Да я их еще и рабынь покупать на Аллиорноин послала? Значит, у нас госпожа Ларна Орсанх капитаном заделалась, а госпожа Нарин Тиоман – лейтенантом? Хотела бы я знать когда сие знаменательное событие имело место быть?!

Тон командора стал очень ехидным, но Дарин не обратила на это внимания. Она с отчаянием взглянула на Раду, и та, выглядя ничуть не лучше, покивала – похоже, что их драгоценные дочери что-то утворили. Что-то очень серьезное, так как командор исходила пеной, угрожала засечь обеих, подвесить на дыбу и сжечь живьем. И все это одновременно. Стражницы стояли перед ней вытянувшись, но каждая была мыслями далеко отсюда – им очень хотелось, чтобы Ларна с Нарин оказались здесь и сами ответили за свои художества.

– И где же сии отроковицы? – несколько успокоилась командор, – А ну-ка давайте их сюда!

– Они далеко… – растерянно сказала Дарин, они с Радой недавно получили письма дочерей и официальные уведомления Серой Башни о принятии их в качестве студиозусов. Также женщинам переслали платежные сертификаты на суммы, превышавшие их десятилетний заработок.

– А где?

– На Колхрии, – ответила на сей раз Рада, – их в Серую Башню приняли учиться.

Услыхав, что бессовестные девицы ныне студиозусы Серой Башни, а значит, вернутся домой ведьмами, командор несколько сбавила обороты, но полностью успокоиться не могла еще долго. Скандал ведь все равно требовалось как-то гасить, работорговец подал рекламации в Торговую Палату, из-за чего могло быть много нехорошего для Дуарамбы в целом, город могли ограничить в поставках. Но тут в ее голову пришла блестящая идея – ведь вскоре предстоит юбилей матриарха, и городу нужно обеспечить к этому дню необычный подарок. Так почему бы и в самом деле не подарить знаменитых аллиорноинских рабынь? В таком случае скандал стихнет сам собой. Однако сумма контракта была астрономической, и командор долго еще сомневалась, прежде чем приняла решение.

За рабынями она отправила Дарин с Радой, желая хоть так наказать их за непослушных дочерей. Женщины уныло согласились – не спорить же с командиром, когда та в таком гневе. Каждая жаждала в этот момент повидать дочь. Ларне и Нарин сильно повезло, что их в этот момент в Дуарамбе не оказалось… Вот и вышло, что еще через два месяца в дом Фатунга, над которым смеялись все в округе, снова постучались посланницы Харнгирата, имеющие на руках платежные сертификаты государственного банка Фофарской империи. Работорговец, потерявший почти всех клиентов, был в диком восторге, он рассказывал Дарин и Раде о предыдущих посланницах, восхищаясь их изощренной жестокостью, и стражницы узнали о своих дочерях много нового… Обе не могли понять только одного – для чего безумным девкам понадобилось все, что они натворили. Но это так и осталось для стражниц загадкой. Они с великими трудом доставили рабынь в Дуарамбу, для чего пришлось нанимать целых два корабля. Но справились, а по возвращению отправили Ларне с Нарин наполненные возмущением письма.

Однако все это еще только должно было случиться, а пока Ларна с Нарин, спрятавшись за деревьями, быстро сбросили с себя парадную форму, спрятали ее в мешки и переоделись в захваченные с собой платья простых горожанок. А после того, как натянули пятиугольные береты, отличить их от местных стало практически невозможно. Толпа пронеслась мимо, не обратив на подруг внимания – две скромно, без претензий одетые девушки ведут на поводках двух рабынь, что может быть обычнее? Рабыни настолько перепугались переодевания хозяек, что тряслись крупной дрожью и не могли даже переговариваться, им казалось, что их начнут мучить прямо здесь и сейчас.

Ларна двинулась знакомыми улочками в обход центральной части города, она очень устала и жаждала поскорее добраться до кровати. Но сперва необходимо было кое-что сделать, и девушка остановилась возле первой попавшейся конторы вольного нотариуса. Приказав Нарин ждать вместе с рабынями, вошла и пробыла там около часа. А когда вышла, в руках девушки была кипа каких-то документов, которые она едва удерживала. После этого подруги, наконец, вернулись в гостиницу тетушки Мизвах.

Перед тем, как открыть дверь в свою комнату, Ларна постучала условным стуком, сообщавшим Орихат, что они не одни, что с ними кто-то посторонний. Подождав немного, они вошли и первое, что увидели, оказалась лежащая на подстилке у стены в неестественной позе белокурая девушка, вся покрытая черными синяками, кровоподтеками и засохшей кровью. Она глухо стонала, подергиваясь, и любой при взгляде на нее сказал бы, что несчастная перенесла страшные пытки. Ларна с Нарин всю ночь разрисовывали Орихат, чтобы добиться такого эффекта. А уж сколько крови им пришлось выцедить из себя, чтобы как следует разрисовать сестру, того и сам Серый Убийца не знал.

Услыхав позади себя сдавленный стон, Ларна обернулась и увидела рабынь, вцепившихся друг в дружку и тихо плачущих. Взгляды их, наполненные ужасом и жалостью, были устремлены на стонущую Орихат. Нарин тоже заметила, куда они смотрят, и весело рассмеялась, закрывая за собой дверь. Затем подошла к рабыням, вздрогнувшим при ее приближении, и отстегнула им поводки от ошейников.

– Садитесь куда-нибудь, девочки, – столь же весело сказала она. – Вон на столе вино, выпейте и успокойтесь. Никто вас мучать не собирается.

Девушки ей, конечно, не поверили, но не осмелились ослушаться приказа и скользнули к столу. Они уселись на одну табуретку, крепко прижались друг к другу и принялись синхронно дрожать. Это выглядело настолько смешно, что Ларна с Нарин расхохотались. Даже Орихат заинтересовалась, а что это там такое происходит, и приоткрыла один глаз. Поняв, что дверь закрыта, девушка со вздохом облегчения встала. Увидев сидевших у стола рабынь, она взвизгнула "Ой, девочки!", и бросилась обниматься. Те только молча открывали и закрывали рты, как рыбы, вытащенные из воды. Наконец Сириин сумела выдавить:

– Как ты встала? Ты же вся в крови…

– А, это? – засмеялась Орихат и стерла ладонью краску и засохшую кровь с лица. – Это маскировка, со мной все в порядке. Вы-то как здесь оказались? Ладно, потом.

Она повернулась к Ларне и сказала:

– Тут, пока вас не было, хозяйка заходила, поохала вокруг меня, а я сделала вид, что не слышу ее и, вообще, стонала? как могла. Едва дождалась, пока ее Серый Убийца унес, а то все затекло.

В дверь постучали. Орихат испуганно пискнула и опрометью бросилась обратно к своей подстилке, рухнув на нее в той же неестественной позе, и вновь принялась глухо стонать. В комнату вошла тетушка Мизвах, улыбаясь так радостно, будто видела самых родных ей людей. Правда при виде полузамученной рабыни ее губы неодобрительно поджались, но хозяйка таверны быстро взяла себя в руки и снова заулыбалась. Она повернулась к Ларне с Нарин и сказала:

– Хочу вас обрадовать, уважаемые. Завтра на Колхрию уходит большой торговый корабль – "Волна грез". Судно заходит в несколько портов по дороге, но конечный – Колгарен, как вы и хотели. Я говорила с капитаном, он готов предоставить вам большую каюту за двести пятьдесят золотых.

– Благодарю вас, тетушка Мизвах, – поклонилась Ларна. – Вы очень много для нас сделали.

– Извините, – отозвалась та, снова покосившись на Орихат. – Может я вмешиваюсь не в свое дело, но, наверное, не стоило так жестоко наказывать рабыню. Тем более, чужую. Бедняжка ведь просто кушать хотела…

– Она уже наша, – усмехнулась девушка. – И больше наказывать я ее не буду. Мы сегодня купили ее и этих двух.

– Сколько вы отдали? – удивилась хозяйка. – Это же рабыни любви! Из Воспитательного Дома. Они же стоят диких денег!

– Триста золотых.

– За каждую?

– За всех троих.

– Три рабыни любви за триста золотых?! Три?! У Фатунга?! – глаза тетушки Мизвах полезли на лоб, она рухнула на кстати подвернувшийся табурет и захохотала. – Чем вы его проняли? Этого скрягу…

– Ну, – тоже засмеялась Ларна, – он оказался не слишком умен и слишком жаден.

– Да я за это вас расцеловать готова! – продолжала смеяться хозяйка гостиницы, но при взгляде на все еще стонущую Орихат ее смех смолк. – Может, принести бальзама для нее?

– Мы были бы очень благодарны, – кивнула девушка и повернулась к рыжей. – Не в службу, а в дружбу, смотайся за бальзамом, а?

Нарин вышла за тетушкой Мизвах. Ларна заперла за ними дверь, подошла к Орихат и потрясла ее за плечо.

– Все, можешь вставать.

– Ой, слава Творцу! – села та на месте. – Меня уже судороги от этой позы хватать начали.

– Иди сюда, пора с тебя боевую раскраску смывать, – сказала Ларна, доставая из-под стола таз и наливая туда воды из глиняного кувшина, стоящего в сторонке.

Рабыни окончательно растерялись – мало того, что Орихат не замучена, так она еще и говорит с харнгиратской стервой как с равной. Милаит наклонилась к уху Сириин и тихо прошептала дрожащим голосом: "Да что тут такое творится?!" Та в ответ пожала плечами – она сама ничего не понимала. Из-за непонимания ее страх все возрастал и возрастал. Сириин вцепилась в подругу, как в последний якорь определенности. Рабыни с недоумением смотрели, как госпожа нежно и ласково мыла Орихат губкой, и синяки с кровоподтеками исчезали как по волшебству. Значит, ее не мучали, не били? Зачем же все это? Для чего эта дикая маскировка? Девушки задавали самим себе сотни вопросов и не находили ответов.

Видимо, недоумение отразилось на лицах рабынь, так как Орихат вдруг ткнула Ларну пальцем под ребра, та обернулась, и они обе весело рассмеялись, глядя на вцепившихся друг в друга, дрожащих девушек. Те совсем перепугались – ткнуть госпожу пальцем под ребра?! Да это же самоубийцей нужно быть!!! Тем более, такуюгоспожу, как эта бесчеловечная брюнетка?… От непонимания рабыням становилось все хуже и хуже. Ведь только что все было ясно – они в руках безжалостной, жестокой госпожи, которая будет издеваться над ними и вскоре замучает до смерти. Да, это страшно, но хотя бы понятно! А теперь рабыни находились в ступоре, они с ужасом наблюдали, как черноволосая госпожа вытирает стоящую в тазу Орихат большим, пушистым полотенцем.

– Лучше бы меня на кол посадили… – в отчаянии простонала Милаит.

– Да чего вы так переживаете, девчонки! – донесся до них веселый голосок Орихат. – Все в порядке! Благодарите Творца, что вас Ларна с Нарин купили, они добрые.

– Добрые?! – так и взвилась Сириин. – Они – добрые?! Видела бы ты, как эти "добрые" над нами издевались!

Орихат растерянно уставилась на Ларну широко распахнутыми глазами и тихонько спросила:

– Это правда?

– Как ни грустно, правда, Орихат… – столь же тихо ответила та. – Только не слишком-то я над ними и издевалась, немного потискала всего лишь. Необходимо было показать Фатунгу "харнгиратских стерв" во всей их красе, вот и пришлось… Ты знаешь, что если мне понадобится для дела, я на многое пойду. Ты должна меня понять, сама клялась.

Орихат посмотрела в наполненные болью глаза Ларны и низко поклонилась ей.

– Спасибо, сестра… – прошептала она. – Прости меня…

– Ничего страшного, – улыбнулась Ларна, – бывает. Я рада, что смогла помочь твоим подружкам – они сохранили достоинство даже в рабстве!

Она подошла к настороженно глядящей на нее Милаит, погладила по голове и сказала:

– Ты своим мужеством восхитила меня. И я даю вам обеим слово, что никто и никогда вас больше не будет мучать, бить или заставлять делать неприятные вещи. Запомните это!

В дверь постучали, и голос рыжей потребовал срочно открыть. Девушка распахнула дверь, и в комнату ввалилась Нарин, несущая огромный поднос, заставленный снедью. Непонятно, как она его и дотащила-то.

– Помоги, сейчас уроню! – взвизгнула рыжая, опасно накренившись, и Ларна бросилась на помощь.

Вдвоем девушки дотащили поднос до стола и принялись разгружаться. Нарин ухитрилась за одну ходку притащить бальзам, три бутылки вина, несколько больших жареных птиц, салаты, кашу и целую кучу конфет и пирожных.

– Надо же девочек чем-то вкусным побаловать! – радостно заявила она, любуясь роскошным столом. – Налетай!

Рабыни, открыв рты, стояли столбом. Это для них? Странно… Вдруг Сириин нахмурилась, сжала губы и выступила вперед. Она посмотрела на Нарин исподлобья и с выражением обреченности на лице сказала, будучи, видимо, в том состоянии, когда не боятся уже ничего и готовы к любым пыткам, лишь бы только доказать свою правоту:

– Госпожа! За что вы избили того парня на улице? Он же ничего страшного не сделал…

– Какого парня? Ах, этого? Нечего было гнилыми яблоками швыряться. Забудьте, это всего лишь мужчина… – растерялась рыжая, с недоумением глядя на рабыню.

– Девочки, – поспешила вмешаться в разговор Ларна, – поймите, Нарин из Харнгирата, для нее мужчина человеком не является, он для нее – в лучшем случае пыль под ногами.

– А вы разве не из Харнгирата, госпожа? – осмелилась спросить у Ларны Милаит, понявшая уже, что наказывать ее не станут. Она украдкой поглядывала на стол, заставленный вкусностями, но все еще не решалась взять себе что-нибудь, хотя есть хотелось неимоверно, последний раз рабынь кормили только прошлым вечером.

– И да, и нет, – развела руками Ларна. – Вообще-то, я родом из Храдуна, с острова Тукам, но меня удочерила харнгиратский офицер.

– Мне мама рассказывала, – захихикала Нарин, прихлебывая вино прямо из бутылки, – какой ее в порту нашли. Тот вид, что был у Орихат, когда мы вошли, – детский лепет по сравнению с тем, как выглядела Ларна тогда. Худая, как бродячая собака, вся сине-фиолетовая, едва живая. Ходить не могла, заползла между ящиков, лежала себе тихонько, да помирала. Так бы и померла к утру, если б ее мамин патруль не нашел.

Ларну затрясло при этом воспоминании. Не сразу она смогла взять себя в руки и, выхватив из рук Нарин бутылку, сделала несколько больших глотков. Три пары глаз смотрели на нее, светясь интересом, рабыням очень хотелось узнать, что же такое случилось с их госпожой, хотелось настолько, что они почти забыли о страхе. Но спрашивать все-таки не решилась ни одна. Ларна покосилась на них и со вздохом начала рассказ, сократив его, правда, до минимума:

– Я бежала из дому, спасая свою жизнь. Почему – не в этот раз, не время еще. По глупости попала на торговый корабль шлюхой, денег на дорогу не было. Вот и представьте себе – больше двухсот здоровых мужиков на одну шестнадцатилетнюю девочку. Теряла сознание – приводили в себя и продолжали насиловать. По двое сразу. И так полтора месяца…

– О боже! – схватилась за голову Сириин, у которой всегда было живое воображение и она вполне могла представить, что такое произошло с ней. – Да как же вы выжили?!

– Чудом. Я уже умирала, капитан понял это и приказал вышвырнуть меня на берег. На мое счастье и его горе, он не подумал, что это берег Харнгирата. В порту меня и подобрал патруль, о котором говорила Нарин. Офицер, возглавлявшая его, была очень возмущена моим рассказом о том, что со мной сделали, она пошла на корабль и отрубила капитану голову. После чего удочерила меня. Вот вы говорите здесь – харнгиратские стервы, харнгиратские стервы… А деньги на мое лечение вся городская стража собирала! Понимаете? Где в другой стране видано и слыхано, чтобы на лечение подобранной на берегу никому не нужной девчонки стражники давали деньги? Здесь бы дали?

– Ага, как же, – криво усмехнулась Милаит, – догнали бы и еще раз дали… Мимо бы прошли, внимания не обратили. А то и добили бы.

– Хотя, – грустно сказала Ларна, – если бы там, в Харнгирате, умирал на берегу попавший в такую же беду парень, мимо него тоже прошли бы. В каждой стране свой взгляд на жизнь.

Она хрипло рассмеялась, достала с полки пять бокалов, разлила по ним вино и заставила рабынь принять их. Затем провозгласила:

– Пейте, девочки! Мы сегодня празднуем рождение свободного человека!

Достав из-за пазухи небольшую свернутую в трубочку грамоту и медальон на серебряной цепочке, Ларна повернулась к Орихат и торжественно объявила:

– Отныне и навсегда, ты – свободный человек, Орихат Вар-Тарм! Здравствуй, сестра!

Глаза белокурой девушки потрясенно распахнулись и залились слезами радости. Да, она в потаенном уголке души надеялась на свободу, но никак не думала, что вот прямо сейчас станет свободной. На нетвердых, подгибающихся от волнения ногах Орихат подошла к улыбающейся Ларне и приняла из ее рук грамоту с медальоном. Попытавшись прочитать, она ничего не смогла увидеть из-за слез, подошла к двум остальным рабыням, остолбенело застывшим с приоткрытыми ртами, и попросила:

– Сириин, прочти пожалуйста… Я ничего не вижу…

Та протянула руку, взяла грамоту, развернула ее и срывающимся голосом прочитала:

– Согласно воле своей госпожи, Ларны Орсанх из клана Синего Древа, рабыня по имени Орихат отныне свободна и нарекается фамилией Вар-Тарм. Я, королевский нотариус Играм Сиридат, подтверждаю вышесказанное своей подписью и печатью.

Сириин подняла на ставшую свободной залитые слезами глаза, в которых пылала зависть. Еще бы – ее подруга получила свободу, извечная мечта любой рабыни для нее исполнилась. Милаит смотрела на Орихат с не меньшей завистью и тоже тихо плакала. Но тут рабыни переглянулись – обеим одновременно пришла в голову одна и та же мысль. Значит, харнгиратские воительницы задумали все это только для того, чтобы дать их подруге свободу?! Ради этого они готовы были на все?! Неужели так бывает? Но девушки видели, что это именно так. Сириин перевела потрясенный взгляд на Ларну и низко поклонилась ей, искренне поклонилась – с этого момента она бесконечно уважала свою госпожу. Девушка, конечно, все равно боялась, помня ее безжалостность и бескомпромиссность, но теперь понимала откуда эти качества взялись и поклялась самой себе никогда не становиться у Ларны Орсанх на дороге, никогда не мешать ей в ее деле, каким бы оно ни было. Судя по взгляду, Милаит думала о том же.

– Так выпьем же за свободного человека! – радостно провозгласила Нарин.

Вся пятеро подняли кубки и выпили до дна. Орихат сияющими от счастья глазами смотрела на кровных сестер и подруг. Затем всхлипнула и бросилась Ларне на шею. Та обняла ее и нежно поцеловала в губы, страстно желая иного. Она лукаво посмотрела кровной сестре в глаза и прошептала Орихат на ухо о своем желании. Та зарделась и почти неслышно сказала:

– Но здесь же девочки…

– Ничего страшного, пусть видят, – еще тише ответила Ларна.

Отпустив Орихат, она достала из-за пазухи еще две грамотки и повернулась к рабыням.

– Вот эти грамоты – свобода для вас. Пока я их еще не подписала.

– А почему? – осмелилась спросить Милаит.

– Если отпустить вас здесь, в Аллиорноине, то когда Фатунг поймет, что никаких покупателей не будет, поймет, что все было обманом, он аннулирует сделку. Вас поймают и вернут ему. Вы этого хотите?

– Нет! – дружно выкрикнули рабыни.

– Тогда я освобожу вас на Колхрии, – улыбнулась им Ларна. – И еще одно.

– Что? – спросила Сириин.

– Будучи с нами, вам придется увидеть, как мы делаем запретное. Учтите, что если вы нас выдадите, нас схватят и казнят, а вот вас продадут и вы навсегда останетесь рабынями.

– А зачем делать запретное? – недоуменно спросила Милаит.

– Затем, что наша жизнь, в том числе и жизнь вашей подруги Орихат, посвящена борьбе с законами магов. Мы живем только для одной цели – уничтожить скотские законы о лишении пола, отменить и навсегда запретить рабство. Люди имеют право любить друга так, как им самим того хочется! Никто не имеет права запрещать им это.

– Мы едем в Серую Башню, учиться! – с гордостью добавила Нарин. – Мы станем ведьмами, лучшими из лучших, и будем разрушать власть Совета Магов изнутри!

– Вот поэтому-то, – звонким голосом закончила Орихат, – мы и плюем на их законы!

Ларна засмеялась, с нежностью глядя на одухотворенное лицо кровной сестры, отвела ее к кровати и усадила на край. Та была все еще обнажена, ее тело приводило девушку во все большее возбуждение. Не обращая внимания ни на кого, она опустилась на колени и принялась ласкать Орихат. Нарин обернулась, чтобы посмотреть, как прореагируют на это рабыни, и рассмеялась – зрелище того стоило. Челюсти обеих девушек отвисли, глаза выкатились, они пытались что-то сказать, но не могли. Неудивительно – рушилось все, чем они жили, чему их учили, рушились сами основы. Так не могло быть, но было, и рабыни не могли прийти в себя, они потеряли почву под ногами и снова ничего не понимали. Да, законы страшны, но когда они впитаны с молоком матери, отказаться от них трудно. Рыжая ухмыльнулась, глядя на девушек, уж больно забавно они выглядели, ничуть не лучше, чем она сама вчера. Облизнувшись, она с жадностью посмотрела на красивое тело перепуганной Милаит и решила довести удивление той до предела. Подойдя к рабыне, она обняла ее, сняла с рабыни набедренную повязку и поцеловала в ухо, от чего бедняжка задергалась.

– Иди ко мне… – хрипловатым голосом позвала ее Нарин.

– З-а-а-а-ч-е-е-е-м?… – едва смогла пролепетать рабыня.

– Увидишь, – прошептала рыжая, чувствуя, что сейчас лопнет от желания. – Тебе понравится.

– Н-н-о-о… Н-н-о-о… Я-а-а… – попыталась возразить Милаит, но не смогла, слишком она была поражена.

На нетвердых, трясущихся ногах девушка подошла к расстеленному на полу одеялу и рухнула на него. Ей казалось, что она висит в воздухе. А то, что начала делать с ней госпожа, совсем выбило из колеи. Нарин смешил испуг Милаит, но смеяться она не стала, чтобы не спугнуть. Рыжая обратила внимание, что глаза обеих рабынь не отрываются от Ларны с Орихат. Губы девушек что-то шептали, глаза были остекленевшими. Только бунтарский дух, живший в душах рабынь, не дал им с воплями ужаса броситься прочь.

Утром Ларна открыла глаза довольно поздно, она потянулась и поцеловала тихо сопящую рядом Орихат в нос. Вскоре встали и остальные. Сириин с Милаит чувствовали себя очень неудобно, она краснели при взгляде на Ларну или Нарин, не совсем еще понимая, что же такое произошло вчера и что на них нашло. Рабыням было страшно – ведь если кто-то узнает о случившемся, то их всех ждет казнь. После завтрака, за которым сбегала рыжая, Ларна тяжело вздохнула, вспомнив о делах насущных:

– А теперь, девочки, будем решать наши проблемы.

– Что-нибудь случилось? – насторожилась Орихат.

– Дело в том, что у нас нет денег на проезд до Колхрии. Осталось двадцать золотых – и это все.

– Так что же делать? – растерянно спросила Милаит.

Никто не ответил, в комнате воцарилось молчание, каждая обдумывала проблему, но никому ничего толкового в голову не приходило. Правда, у Ларны забрезжила одна идея, но слишком уж иллюзорная. Да, она знала способ заработать на проезд, но обещала приемной матери не прибегать к этому способу… Да и самой не хотелось снова становиться шлюхой. Но притом девушка понимала, что если понадобится, то пойдет и на это, никто и ничто не остановит ее. Однако надо для начала опробовать другие способы, а потом уже возвращаться к пройденному.

– Может… – раздался дрожащий голосок Сириин. – Может кого-нибудь из нас продать?…

Она всхлипнула.

– Ни в коем случае! – отрезала Ларна. – Вы мне подруги и сестры, а не рабыни. Не желаю даже слышать. И чтобы не думали плохого, вот!

Она бросила на стол освободительные грамоты с привязанными к ним личными медальонами, подписала и вручила онемевшим рабыням их свободу. Они довольно долго молча стояли, уставившись на грамоты в своих руках, все еще не понимая, что произошло, а потом опустились перед Ларной на колени.

– Встаньте! – рявкнула девушка. – Не смейте унижаться! Если это не нужно для дела – не смейте!

– Спасибо вам… – с трудом пролепетали бывшие рабыни, они держали свои грамотки в руках и никак не могли на них налюбоваться, плача тихими слезами радости. – Мы… Мы… Мы все для вас сделаем…

Они говорили перебивая друг друга, и Ларна улыбнулась, понимая, что чувствуют только что ставшие свободными люди.

– Но что нам все-таки делать? – спросила Орихат, устремив тревожный взгляд на кровную сестру.

– Шлюхой на корабль устроюсь! – отрезала Ларна. – Не впервые!

– Значит вместе работать будем, – хмуро вмешалась Нарин. – Я тебе одной мучиться не позволю! Вдвоем легче вынесем это.

– Впятером! – вскрикнула Милаит, ее глаза засверкали, черные волосы растрепались, голос задрожал от обиды и гнева. – Да за кого вы нас принимаете, если считаете способными спокойно смотреть, как вы мучаетесь?! Мучаетесь, чтобы мы все смогли добраться куда нужно! Нет уж, если мы вместе – то вместе во всем!

– Девочки, вы же девственницы, – попыталась урезонить ее Ларна. – Оставьте девственность для любимого человека.

– Если он действительно будет любить, то все поймет! – упрямо топнула ногой Сириин. – А если не поймет, то такой и любви не достоин!

– Спасибо, сестренки… – улыбнулась Ларна. – Но перед тем как идти на это унижение, я все-таки хочу попробовать реализовать один план, а вдруг выгорит. Вот если нет…

– Что за план? – тут же спросила рыжая.

– Получится – расскажу! – засмеялась девушка. – Потерпи.

Никакие расспросы не помогли, Ларна только загадочно улыбалась. Девушка еще раз обдумала свою безумную идею, помахала подругам и вышла. Как ни дика была эта идея, она вполне могла сработать, если только правильно выбрать мага. Нужен не юнец, не старик, а мужчина или женщина в расцвете сил, неудовлетворенные своим положением.

Горожане мало обращали внимания на улыбчивую черноволосую девушку, расспрашивающую их о живущих поблизости магах, но охотно отвечали на ее вопросы, не замечая легкий, почти незаметный южный акцент. Она вежливо благодарила каждого ответившего и шла дальше. Ни один из близко живущих магов для ее целей не подошел – все были или слишком молоды, или слишком стары. Только часа через три удалось найти нужного человека.

– Ворихар ирб Кириех… – пробормотала Ларна себе под нос, прочитав табличку на двери. – Около пятидесяти лет по прикидкам, крайне нелюдим, раздражителен, берет за свои услуги очень дорого, но дело знает. Что ж, посмотрим, что ты собой представляешь, господин Кириех.

Девушка поднялась на крыльцо небольшой гранитной башни и позвонила. Довольно долго никто не отвечал, и разочарованная Ларна уже собралась уходить, когда дверь распахнулась, и ее взгляду предстал невысокий, лысый, но моложаво выглядящий мужчина в мантии мага. Лицо его было длинным, унылым, нос прямым, похожим на торчащую кость. Маг скучающе посмотрел на гостью сквозь стекла очков.

– Вы ко мне? – услышала девушка скрипучий голос.

– Да, господин маг, – поклонилась Ларна. – У меня важное дело.

– Что ж, прошу, – пожал он плечами, внимательно оглядел ее с головы до ног и потеснился, пропуская внутрь.

Войдя, Ларна быстрым взглядом окинула обстановку нижнего этажа – она многое могла сказать о характере и привычках хозяина. Внутри башни царила полутьма, стены были отделаны под карстовую пещеру, в углах на подставках стояли черепа драконов со светящимися глазницами. Судя по всему, маг тяготел к Тьме. Древние фолианты валялись раскрытыми в подходящих и неподходящих местах. Ларна внутренне усмехнулась – то что надо! Этот маг явно не прекращает изысканий, не удовлетворяется зарабатыванием денег, ему, похоже, нужно что-то большее. И если это так, замысел имеет шансы на успех.

Поднявшись на второй этаж, Ларна снова осмотрелась и первое, что привлекло внимание, оказался большой хирургический стол, на котором глухо стонала молодая женщина. Несчастная была вся в крови, и Ларна незаметно вздохнула – как бы хотелось спасти бедняжку… Но такой возможности нет, а поэтому следует воспользоваться ситуацией к своей пользе. Девушка подошла к замучиваемой и принялась рассматривать разложенные рядом хирургические инструменты. Да, ее догадка о принадлежности мага к Тьме верна – он, похоже, занимается ритуальными пытками, вытягивая из жертвы гаввах, энергию боли и отчаяния. Ларна оглянулась и увидела на подставке сзади тускло светящийся коричневый кристалл-аккумулятор. Откуда она сама знала все это, девушка не понимала, но была уверена в этих ниоткуда пришедших знаниях.

– Присаживайтесь, – раздался за спиной насмешливый голос мага, с интересом наблюдающего, как гостья перебирает инструменты, разложенные возле стонущей жертвы. – Учтите, мои услуги недешевы.

– Не имеет значения! – независимо ответила девушка. – У меня выгодное дело, могущее принести нам обоим взаимную пользу.

– Я вас слушаю, – маг уселся в кресло напротив, налив себе светло-зеленой жидкости в бокал. – Желаете?

– Немного бренди, пожалуйста.

Он налил и ей, Ларна приняла бокал и отпила глоток. Несколько минут они изучающе смотрели друг на друга. Несмотря на жестокость мага, чем-то он был девушке симпатичен, что-то у них было общим, что-то неуловимое. Возможно, целеустремленность. Эту ниточку общности почуял и Кириех, так как удивленно хмыкнул, почти незаметно усмехнулся и посмотрел на девушку другими глазами. Но ничего не сказал, ожидая пока собеседница заговорит.

– Посмотрите, пожалуйста, мою ауру, – попросила Ларна.

– Уже смотрел, – сухо сказал он. – Ничего особенного.

– А теперь…

С этими словами она сняла маскирующее кольцо, причем сделала это так, чтобы маг видел. Кириех на мгновение задержал взгляд на кольце, и его глаза расфокусировались. Некоторое время ничего не происходило, а затем на лице мага проступило удивление. Он долго изучал улыбающуюся девушку, но ее глаза не улыбались, оставшись холодными и оценивающими. И Кириех это отметил.

– Да, такого мне видеть не доводилось, – вынужден был согласиться он. – Не понимаю только чего вы от меня хотите.

– Я думаю, – спокойно ответила Ларна, – что вам не помешает, если одним из направивших меня в Серую Башню станете именно вы.

– Кто же откажется от дополнительных привилегий? – удивился маг. – Я не идиот. Но также понимаю, что вам от меня за это что-то нужно. Просто так в нашем мире ничего не бывает. Итак?

Собеседники продолжали оценивающе смотреть в глаза друг друга, едва ли не впервые встретив достойных противников. Кириеху понравилась наглая девчонка. Она была, похоже, интересна не только своим невероятным даром, но и как личность. Он явственно ощущал ее внутреннюю силу, перед которой вскоре склонятся многие. Предначертание дается не каждому, а, точнее, почти никому за последние несколько тысяч лет. Они еще несколько минут разглядывали друг друга, думая каждый о своем, прежде чем Ларна нарушила молчание:

– Все очень просто. У меня недостаточно денег, чтобы добраться до Колгарена.

– Деньги – не проблема, – отмахнулся маг. – Но прежде всего у меня есть к вам несколько вопросов.

– Задавайте.

– Вы сказали, что я буду одним из… У вас уже есть направления в Башню?

– Да, – негромко ответила Ларна. – Два. Одно – от мага из Храдуна, второе – от ведьмы из Харнгирата.

– Хорошо. Мне также хотелось бы знать почему они не обеспечили вас деньгами на дорогу.

– Деньги были, однако произошло кое-что непредвиденное, и мне пришлось надолго задержаться в Аллиорноине.

Маг подождал немного, но поняв, что посетительница не скажет о себе ничего сверх необходимого, продолжил расспросы.

– Не совершали ли вы в дороге чего-нибудь незаконного?

– Совершала, – спокойно и даже несколько насмешливо сказала Ларна, с иронией глядя на собеседника. – И очень многое.

Маг наклонил голову вбок, тонкие губы сложились в ухмылку, как бы говорящую: "Ты меня не разочаровала".

– И последнее, – сказал он, некоторое время подумав. – Я намерен потребовать от вас клятвы во Тьме. Не побоитесь пожертвовать мизинцем на левой руке?

Девушка оскалилась в ответ, отчего ее лицо приобрело несколько зловещий вид. Маг понял, что для достижения каких-то своих целей она пожертвует всем, в том числе и самой жизнью. Кириеха порадовало, что такие женщины еще рождаются. Такая вполне смогла бы стать его подругой, жаль только, что не встретил ее, когда был помоложе. Впрочем, лирику надо оставить побоку, пора заняться делом. Очень уж большое везение выпало нынче на долю Ворихаба ирб Кириеха. Девушка, видимо, не понимает, что ее предложение стоит дороже любых денег, так как дает то, чего за деньги не купишь – привилегии. Даже трети привилегий, полагающихся за находку гения такого уровня, тем более гения с Предначертанием, хватит для доступа в тайные библиотеки и хранилища Серой Башни. Кириех всегда искал только новые знания и новые силы, денег он скопил уже столько, что при его запросах хватит прожить жизнь раз триста.

Еще Кириеху очень хотелось поработать с Магистром Книги и найденными тем артефактами, но это, к сожалению, совершенно невозможно – Эльнор не жаловал никого и работал в одиночку. Но и так он сможет достичь многого – еще не стар. Окружающие думали, что магу лет сорок пять, а на самом деле он давно разменял восьмой десяток. Кириех отличался от большинства своих коллег, жаждущих только жизненных благ и власти, тогда как ему были нужны знания, знания и еще раз знания. Вот и не общался почти ни с кем, зато имел почти неограниченную тайную власть – любой пират или контрабандист, за исключением, конечно, сумасшедших убийц наподобие капитана Нирен, подчинялся ему в окрестностях островного королевства. Но в своей среде, среди магов, Кириех интриговать не хотел, поэтому и сидел уже около сорока лет безвылазно в столице Аллиорноина.

Он решил помочь этой странной девушке еще по одной причине – маг уверился, что она станет огромным камнем, брошенным в застоявшееся болото Колгарена. Очень необычна, такой характер может выковаться только после того, как человек узнает множество бед и не сломается при этом. Девчушка явно создана Творцом для больших дел. Да, помочь нужно, но и своего Кириех упускать не собирался. Встав, маг вынул из сундука у стены большой кошель с золотом. Вернувшись, он положил его на стол у стены и достал откуда-то украшенную древними символами жаровню и кинжал.

– Как удалять палец? – вежливо поинтересовался он.

– По вашему выбору, – спокойно ответила Ларна.

– Даже наиболее болезненным способом? – насмешливо приподнялись брови Кириеха.

– Не имеет значения, – губы Ларны растянула змеиная усмешка.

Маг с уважением поклонился ей, затем разжег жаровню и начал произносить заклинания. Ларна слушала их и изо всех сил старалась запомнить – неплохо будет приехать в Башню, уже зная что-нибудь. Когда вокруг жаровни засветилась черная пентаграмма, маг взял в руки кинжал и попросил девушку положить левую руку на стол, оттопырив мизинец. Ларна выполнила его просьбу, и Кириех, не теряя времени, отрезал ей две фаланги. Он внимательно смотрел на девушку, но она спокойно переносила боль, только прикусила нижнюю губу, да в уголке левого глаза зависла почти незаметная слезинка. Маг вынул из-за пазухи собственный медальон, разломил его на две половинки, распорол себе ладонь, полил своей кровью половинку медальона и приложенный к ней отрезанный мизинец. При этом он, не прекращая, читал какие-то заклинания.

– Клянитесь! – донесся до Ларны его хриплый голос.

– Я, Ларна Орсанх из клана Синего Древа, – начала девушка, – клянусь, что половина медальона, врученная мне магом Ворихаром ирб Кириехом, будет передана мною в секретариат Серой Башни при поступлении, как одно из направлений на учебу. Я сказала!

Из жаровни вытянулся язычок коричневого пламени и слизал мизинец, лежащий на медальоне. Девушка ощутила, как по ее телу пробежала волна холода – клятва вступила в силу. Когда обряд завершился, маг перевязал ей палец, вручил половину медальона и мешочек с золотом.

– Здесь две тысячи золотых, – сказал он, игнорируя удивление Ларны. – На первое время хватит, а после поступления Башня полностью обеспечивает студиозусов.

– Мне столько и не нужно, – пожала плечами она.

– Оставьте, – отмахнулся Кириех. – Для меня это не деньги, а так, расходная мелочь, вам же запас не помешает. Мало ли что может случиться.

– Да, – согласилась девушка, – случиться может все, что угодно.

– Кстати, а не могли бы вы дать мне взглянуть на ваше маскирующее кольцо?

– Пожалуйста, – Ларна протянула ему просимое.

Маг несколько минут всматривался в кольцо расфокусированным взглядом. Затем покачал головой и положил его на край стола, Выглядел он в этот момент сильно удивленным и что-то бормотал себе под нос. Ларна вслушалась, но почти ничего не смогла понять, какие-то обрывки фраз: "Ну, и что ты хотел этим сказать? Неосторожно, парень… Очень неосторожно… Но гениально. Как я сам, старый глупец, не додумался? Но чревато, чревато… Все равно, молодец!" Наконец маг опомнился, вернул Ларне кольцо, которое та поспешно натянула на палец, и улыбнулся. Затем спросил:

– А на каком корабле вы отправляетесь на Колхрию?

– На "Волне грез", если не ошибаюсь, – ответила несколько удивленная его вопросом Ларна.

– Очень умно… – проворчал маг. – Хотел бы я знать, кто вам это присоветовал. Прибить за такой совет мало! Хорошо, что мне пришло в голову спросить, а то бы не добрались. А если бы и добрались, то отнюдь не в том качестве, в каком вам хотелось.

– А в чем дело? – встревожилась девушка.

– Капитан "Волны грез" подторговывает красивыми рабынями, – усмехнулся он. – Многие одинокие пассажирки так и добрались до пункта назначения. Я… гм… и сам периодически покупаю у него женщин для…

Он кивнул на пыточный стол, где продолжала стонать рабыня. Видимо, сил кричать у нее уже не осталось. Ларна вздохнула – понимала каково сейчас бедняжке и очень жалела ее. Впрочем, у них с магом как будто наладился контакт…

– Скажите, – обратилась она к Кириеху, – не могли бы вы мне оказать еще одну услугу?

– Какую?

– Я прошу вас отпустить эту несчастную.

– Зачем? – искренне удивился маг. – Вам что, ее жаль?

– Если нужно для дела, – покачала головой Ларна, – я сделаю все, что угодно без малейших колебаний. Но так…

– Я вас понимаю, – грустно усмехнулся он. – Хорошо, я дарю ее вам, из нее все равно ничего больше не выжмешь.

– Благодарю вас, – улыбнулась девушка и переступила с ноги на ногу. – За все благодарю. Хотя есть одно, что я все равно вынуждена сделать, несмотря на ваш совет.

– Что же?

– Я все равно вынуждена отправиться на "Волне грез" – другого корабля на Колхрию не будет еще долго. А я не могу больше оставаться в Нунду-анг-Орме.

– Вы успели и здесь наследить? – в глазах мага запрыгали веселые чертики.

– Ну, как вам сказать… – несколько смущенно протянула девушка.

– Ясно, – засмеялся Кириех, его интерес к Ларне все возрастал. – Но как же вы обезопаситесь от жадного капитана на корабле, где будете в его полной власти?

– Во-первых, – пожала плечами она, – я не одна. Я и сама прошла неплохую школу боя в Харнгирате, а одна из моих кровных сестер вообще одна из лучших "Диких Рысей" своего города. Что такое "харнгиратские стервы" вы ведь слышали?

– Так это вы с сестрой устроили вчера в городе тот грандиозный кавардак? – спросил маг, уставившись на нее, и Ларна, покраснев, кивнула.

Кириех откинулся на спинку кресла, хлопнул себя ладонями по коленям и расхохотался. Сквозь смех иногда прорывались отдельные слова.

– Ой, не могу! Ой, Творец! Чего только не передумали, а это всего лишь две сумасшедшие девчонки… Наглые до беспредельности! Ну, и проныры!

Успокоившись, он спросил:

– И сколько же вас?

– Пятеро.

– И что, все едете в Серую Башню?

– Я и еще одна – да, – покачала головой Ларна, не понявшая из-за чего смеялся маг. – Остальные еще не проверялись.

– Пожалуй, лучше всего будет пойти с вами, – задумчиво прищурился маг, – и самому предупредить капитана, чтобы не вздумал играть в свои обычные игры. Да и…

– Что? – заинтересовалась Ларна.

– Не помешает проверить остальных ваших подруг. Судьба обычно сводит вместе людей одного типа и одного дела.

– Буду рада вашей помощи, – улыбнулась девушка, она была сильно удивлена – никак не ждала столь великолепного результата от своей полубезумной авантюры.

– Теперь касаемо рабыни, – встал Кириех. – Раз я ее вам подарил, то лишением ее пола озаботитесь сами. Она уже делала запретное, я купил ее после, специально для пыток.

– Хорошо, – кивнула Ларна. – Только она же… У нее же живот вспорот!

Маг скривился, подошел к несчастной и произнес несколько коротких, жутковато звучащих слов. С его руки потекли по телу жертвы полотнища серого тумана и вскоре полностью окутали ее. А когда туман рассеялся, Ларна увидела, что рабыня совершенно здорова. Кириех отвязал ее, похлопал по щекам и приказал:

– Вставай и иди к своей госпоже! Да вставай ты, у тебя уже ничего не болит, не притворяйся!

Рабыня испуганно подхватилась на ноги, и Ларна смогла рассмотреть ее внимательно. Перед ней стояла, вся дрожа от пережитых ужаса и боли, хрупкая пепельноволосая молодая женщина лет двадцати пяти, с округлым приятным лицом и слегка вытянутыми к вискам испуганными карими глазами, что придавало ей экзотичный вид. Маг порылся в шкатулке, передал девушке документы на рабыню, после чего надел на ту ошейник с поводком, и все трое покинули башню.

Дожидающиеся Ларну подруги не находили себе места – они давно успели пообедать, а Ларны все еще не вернулась. Нарин решила было вставать и отправляться на поиски, но в этот момент в дверь постучали условным стуком, говорящим, что кровная сестра пришла не одна. Девушки, отдыхавшие обнаженными, быстро оделись и открыли.

В комнату вошла Ларна, ведя за собой на поводке рабыню. А за ней… За ней следовал маг в черной мантии с накинутым капюшоном. От него веяло такой жутью, что каждой захотелось забиться под кровать. И зачем только кровная сестра притащила с собой этот ходячий кошмар? Девушки сбились у стола, бросая настороженные взгляды на застывшего у входа мага.

– Познакомьтесь, девочки, – обратилась к ним Ларна. – Это господин ирб Кириех. Он оплачивает нам дорогу до Колгарена.

– Большое вам спасибо, – поклонилась Нарин.

– У кого уже есть направление в Серую Башню? – скрипучий голос мага пугал.

– У меня, – ответила удивленная рыжая.

– Отойдите в сторону.

Она отошла – не спорить же с магом на свою голову? Тот несколько минут смотрел на остальных, затем резко повернулся к Ларне. Она заметила, что глаза Кириеха расширены.

– И что?

– Где вы их нашли? – хрипло спросил он.

– А вы в рабских домах искать не пробовали? – зло поинтересовалась Ларна. – Там много чего интересного найти можно.

– Рабыни?! – глаза мага расширились еще более.

– Бывшие! – отрезала девушка. – Теперь – свободные люди! Но вы так и не сказали, что у них?

– Все три! Слабее, конечно, чем вы. Но на уровне таланта, даже больше. Черноволосая по силе вообще приближается к вам, хоть и без Предначертания. Сейчас выпишу им направления на учебу.

– Ларна! – не удержалась Орихат. – А чем дело-то? Что с нами не так?

– Все так, – засмеялась Ларна. – Все так, сестренка! Просто вы тоже ведьмы. И немалой силы. Хотите вместе с нами в Серую Башню, учиться?

Девушки испуганно переглянулись – новость оказалась несколько неожиданной. Ни одна никогда и не помышляла о такой судьбе, но все лучше, чем оставаться рабынями. И каждая согласилась. Они отдали свои новообретенные медальоны магу, и тот уселся за стол выписывать направления. Затем каждая взяла свое и поблагодарила довольного, как сытый кот, Кириеха.

– Теперь я советовал бы вам собираться, – негромко сказал он. – "Волна грез" должна выйти в море до заката. А мне еще нужно потолковать с капитаном.

– О чем? – тут же сунула нос не в свое дело любопытствующая рыжая.

– Хочу предупредить, чтобы не делал глупостей, – осклабился маг.

Нарин ничего не поняла из его ответа, но, повинуясь жесту Ларны, начала собирать вещи. Остальные кинулись помогать ей, только приведенная Ларной рабыня безучастно сидела в углу. Сама она тоже быстро собралась и спустилась вниз, расплатиться с хозяйкой. Кириех зачем-то пошел вместе с ней.

– Уже уезжаете? – улыбнулась тетушка Мизвах, бросив настороженный взгляд на мага. – Счастливого пути!

– И скольких же постоялиц вы спровадили на этот "чудный" корабль? – насмешливо спросил Кириех.

Хозяйка гостиницы мертвенно побледнела.

– А что? В чем дело? – едва смогла выдавить она.

Ларне стало больно и противно – еще один человек, которого она считала хорошим, оказался подлецом… Эта добрая на вид женщина хотела продать их в рабство? Почему? За что?! Этого девушка не могла понять, но обидно было до слез. Она не захотела больше говорить с хозяйкой таверны и отошла в сторону.

– Не беспокойтесь, – столь же насмешливо продолжал скрипеть из-под капюшона маг, – я позабочусь, чтобы капитан Ортонаг с них пылинки сдувал.

– Было бы только справедливо, – со смелостью отчаяния выкрикнула тетушка Мизвах, – чтобы эти харнгиратские твари на себе испытали, что такое быть рабынями! Может, после этого добрее бы стали! Может, не издевались бы над теми, кому и так плохо! Будьте вы прокляты, хозяева жизни!

Ларна выслушала ее тираду с немалым изумлением и ей стало легче. Значит, хозяйка просто хотела отомстить им за замученную, по ее мнению, Орихат. Значит, не так уж она и плоха… Девушка даже пожалела тетушку Мизвах – маг ведь ее в покое не оставит. Но каждый выбирает сам, что ему делать, и сам отвечает за свои поступки. На том девушка и успокоилась.

– Все их рабыни, – хрипло рассмеялся Кириех, – уже свободные люди! Вы ошиблись, сударыня. А ошибка страшнее преступления.

Потом повернулся к Ларне и сказал:

– Я жду на улице.

Ей показалось, что маг просто растворился в воздухе, настолько быстрым было его исчезновение, только холодным ветром повеяло. Перепуганная провалом своего замысла хозяйка гостиницы замерла у стойки, с ненавистью глядя на девушку. Обе молчали. Слава Творцу, ожидание продлилось недолго, вскоре вниз по лестнице веселой гурьбой скатились остальные. Девушки смеялись и перешучивались, каждая несла мешок с небогатыми пожитками, идущая последней Нарин вела за собой на поводке новую рабыню, которая за все это время не произнесла ни слова. Внимание Ларны привлек какой-то сдавленный звук. Она обернулась к стойке и прыснула – тетушка Мизвах с открытым ртом уставилась на веселую и совершенно здоровую Орихат. Пожилая женщина не верила своим глазам – ведь вчера она видела эту рабыню истерзанной до бесчувственности, как же это? Неужели она и в самом деле ошиблась?

Подруги вышли на улицу, и "Ветер странствий" навсегда остался позади. Маг повел кровных сестер в сторону порта какими-то известными только ему закоулками. Очень скоро они оказались в порту, но Кириех не повел их к причалам, а остановился перед какой-то лавкой. Девушки вопросительно уставились на него.

– У вас достаточно теплых одеял и одежды для всех? – спросил маг. – В море холодно. Да и зима скоро.

– Нет, – смутилась Ларна, мысленно отругав себя за то, что забыла об этом.

– Тогда советую купить нужное здесь, – сказал Кириех, не обращая внимания на смущение девушки. – В этой лавке все очень дешево, едва ли не вдвое дешевле, чем в городе – в ней продают конфискованные у контрабандистов товары.

Маг оказался прав, цены оказались потрясающе низкими, да и выбор огромным – в городе найти такое было трудно. Всего за сотню золотых девушки купили все необходимое и даже больше – взяли огромное количество сладостей на дорогу, ведь сладкое в рационе моряков не предусмотрено, Ларна помнила это хорошо. Пушистые теплые одеяла ей очень понравились, и девушка купила целую дюжину, по два на каждую.

Когда покупки упаковали, Кириех повел подруг вдоль бесчисленных причалов, разыскивая нужное судно. Шли довольно долго, Ларна поняла, что без провожатого заблудилась бы в этом лабиринте очень быстро. По дороге она с интересом рассматривала корабли из других стран. Было их тут на любой вкус – даже пираты Вольного братства торговали с Аллиорноином.

В конце концов, маг привел подруг к большому трехмачтовому бригу. После недолгих переговоров с вахтенным матросом их проводили в каюту капитана. Если бы девушка не слышала о его промысле от мага, то никогда бы не подумала, что этот жизнерадостный толстяк способен заниматься такими делами. Только глаза выдавали капитана Ортонага – маленькие, злобные, с ненавистью смотрящие на мир. Он с интересом уставился на вошедших в каюту девушек. Но вслед за ними вошел Кириех, и капитан мертвенно побледнел при виде него.

– Вы чего-то хотели от меня? – неуверенным голосом спросил он, оглядываясь по сторонам, как будто искал куда спрятаться.

– Нам нужно в Колгарен, – ответила Ларна.

– Сколько вас?

– Шестеро.

– Одна каюта стоит триста золотых вместе с питанием, – капитан утер пот, обильно оросивший его лоб.

– Нам нужно две каюты, – заявила девушка, – но триста золотых – непомерная цена.

Они принялись торговаться. Однако торг шел вяло, капитан Ортонаг все время косился на черного мага, молча стоящего в углу. Похоже, его присутствие помогло Ларне, так как капитан быстро согласился на ее цену – четыреста пятьдесят золотых за две каюты. Ему явно было не по себе в присутствии Кириеха, и девушке стало интересно почему. Наверное, однажды попытался надуть того, и маг преподал наглецу урок. Рядом послышался шорох мантии, и Ворихар ирб Кириех надвинулся на капитана.

– Вы меня знаете, Ортонаг… – раздался из-под капюшона его скрипучий голос.

– Д-д-а-а, г-г-о-о-с-с-п-п-о-о-д-д-и-и-н-н м-м-а-а-г-г… – затрепетал капитан.

– Так вот, – продолжил тот с презрением в голосе. – Если с этими девушками в дороге случится что-нибудь плохое, хоть ногу какая занозит, вы пожалеете, что родились.

– Н-н-е-е и-и-з-з-в-в-о-о-л-л-ь-т-т-е-е б-б-е-е-с-с-п-п-о-о-к-к-о-о-и-и-т-т-ь-с-с-я-я… – еще сильнее начал заикаться Ортонаг, его лицо стало белым от ужаса. – В-в-с-с-е-е б-б-у-у-д-д-е-е-т-т в-в л-л-у-у-ч-ч-ш-ш-е-е-м-м в-в-и-и-д-д-е-е…

Маг хмыкнул, подождал пока Ларна отдаст капитану задаток, и сам отвел девушек вниз, выбрав там для них две совмещенные каюты. Подругам особенно понравилось, что можно переходить из каюты в каюту не выходя в коридор. Имелись все удобства, кроме ванны, конечно. Кириех внимательно осмотрел каждую мелочь и остался доволен. Он коротко пожелал подругам удачи и исчез. Ларна вдогонку еще раз крикнула ему слова благодарности, но не поняла услышал их маг или нет. Как только они остались одни, рыжая полезла к кровной сестре обниматься и, конечно, потревожила свежую рану на месте мизинца. Ларна вскрикнула и вырвалась из объятий. Нарин с недоумением уставилась на нее, и девушка поспешила успокоить подругу, не желая, чтобы остальные знали об уплаченной ею цене. Но кровь промочила бинт, и Орихат заметила это. Она схватила Ларну за руку и с ужасом увидела, что у кровной сестры нет мизинца. Как та только ни изворачивалась, но дружными усилиями из нее выдавили правду.

– И ты ради нас пошла на это? – потрясенно спросила Милаит.

– Ничего в этом страшном мире не бывает за просто так, – грустно усмехнулась Ларна.

– О боже! – вырвалось у рыжей. – Больно же…

– Больно. Но человек способен вытерпеть любую боль, если это нужно для дела.

Девушки согласно кивнули, а затем Милаит и Сириин вдруг встали перед Ларной на колени.

– Да вы что, девочки! – возмутилась она. – Встаньте немедленно! Вы уже не рабыни, чтобы стоять на коленях!

– Да! Благодаря тебе! – горячо заговорила Сириин. – И мы хотим присоединиться к вашей клятве, стать вашими кровными сестрами, вместе с вами бороться против рабства! Бороться, а не прожигать свою жизнь без толку!

Ларна наклонилась и по очереди поцеловала каждую в лоб.

– Спасибо… – едва смогла сказать она. – Я принимаю вашу жертву. Но у нас здесь непроверенный человек, говорите пока осторожнее.

Девушка кивнула на рабыню, безучастно сидящую в углу.

– Бедняжка… – с жалостью посмотрела на нее Сириин.

Она подошла к той, присела рядом и погладила по голове. Рабыня дернулась, но не осмелилась протестовать.

– Как тебя зовут? – спросила тоже подошедшая Милаит.

– Л'горит, госпожа, – почти неслышно прошелестела рабыня.

– Л… Лгорит… – с трудом повторила Сириин, удивляясь странному имени. – А откуда ты?

– С Южных островов.

– А как рабыней-то стала?

– Чужой корабль пришел, – заплакала Л'горит. – Я сдуру слишком близко подошла, а они…

Она снова всхлипнула.

– Они были такие жестокие… Что я им сделала? За что?…

– Благодари богов, что ты к Ларне попала, – прижала ее к себе Сириин. – Мы еще вчера рабынями были, а сегодня – свободны!

– На корабле нет нотариуса, – с другой стороны к Л'горит подсела Ларна. – Как только доплывем до Колгарена, я тут же освобожу тебя. Но считай себя свободной уже сейчас!

– Но госпожа! – расширились глаза рабыни. – Меня же нужно лишить пола! Я уже нарушала закон! Пусть не по своей воле, но все равно…

– Мы ненавидим эти законы! – скривилась девушка. – Мы плевать на них хотели! Да и сами не раз их нарушали.

– Вы? – не поверила Л'горит.

– Смотри… – криво усмехнулась Ларна.

Она опустилась перед рабыней на колени и сделала запретное, отчего та в ужасе вскрикнула. Встав, девушка повернулась к остальным, требовательно глядя на них. Больше ничего не понадобилось – каждая подходила к Л'горит и повторяла поступок кровной сестры. На лице потрясенной до глубины души рабыни все сильнее проступал страх, она явно не понимала, куда попала и что вообще происходит. Ларна увидела ее реакцию, тихонько рассмеялась и обняла.

– Не бойся, – шепнула девушка на ухо Л'горит. – Ты теперь свободна. Плюнь на их скотские законы и идем с нами – бороться с магами, свергать их с пьедестала. Пусть погибнем, зато поживем по-настоящему, не зря!

– Не зря… – повторила рабыня. – Но ведь так было всегда…

Она немного посидела молча, а затем глухо сказала:

– Пусть будет так. Я не посрамлю своего великого предка, Нахара Сумеречного.

– Разве у него были дети?! – изумилась Ларна.

– Были, госпожа. Я вам позже расскажу, это долгая история.

– Хорошо.

Поздно вечером на палубе "Волны грез" царила тишина. На корме виднелся девичий силуэт. Ларна стояла у поручней и с наслаждением дышала свежим морским воздухом, вслушиваясь в шум волн. Звезды над ее головой сияли так, что казались далекими факелами в ночи. Девушка улыбалась чему-то своему – впереди лежало неизвестное будущее. Что ждет ее? Она не знала, да и не могла знать, но была уверена, что преодолеет все препятствия на пути к цели.

Глава 6. Корень предательства

Стражниц для охраны дворцового портала матриархата Харнгират чаще всего набирали из лучших офицеров Проклятой Гвардии, заслуженных ветеранов, стоивших пяти обычных воительниц. Служить в портальной страже считалось величайшей честью, не каждой выпадала она, нет, далеко не каждой. Нужно было очень неплохо показать себя, тогда, может, и позовут со временем. И ничего удивительного – портальницам первым придется встречать вторжение, задерживать врага до подхода помощи. А каков он, этот враг, будет? Никому ведь не известно, так что в Харнгирате предпочитали ставить на стражу самых лучших и самых быстрых.

В портальном зале, находящемся на одном из самых глубинных уровней древнего дворца, обычно дежурила сотня стражниц во главе с заслуженным старшим офицером – полковником, как минимум. Еще полусотня ждала этажом выше, куда были протянуты канаты тревожных колоколов. В случае нападения тревогу объявить успеют, если, конечно, среди нападающих не будет сильных магов. Да даже и в таком случае успеют, хотя полягут, скорее всего, до последнего человека. А уж коли такое случится, древние машины обрушат подземные уровни дворца, засыпав портал вместе с врагами.

В этот день портальной сотней командовала надполковник Риаллин Синар из клана Светлого Пламени, молочная сестра наследной принцессы Аррин Раланат, героиня последней войны с Онстером, надменная черноволосая красавица. Время дежурства подходило к концу, и стражницы с нетерпением дожидались смены – спать после бессонной ночи хотелось неимоверно. Надполковник изо всех сил старалась не зевать, раздраженно поглядывая на подчиненных. Те старались не привлекать к себе внимания строгого командира – знали, что от Риаллин можно ожидать всего. Бывало, что за ничтожную провинность ссылала в пограничные гарнизоны, а то и вообще отправляла в Наказательную палату, где нерадивых стражниц потчевали кнутом. Ничего приятного, между прочим!

Снова с трудом сдержав зевоту, надполковник на мгновение отвлеклась. Раздражение тоже не давало покоя – ну сколько можно? Триста лет не случалось нападений через портал, а стражу все несут по древним канонам. Идиотизм! Но ее внимание вдруг привлек возглас одной из стражниц:

– Тревога, госпожа надполковник!

Что? Тревога? Сдурели?! Какая еще тревога?! Риаллин подняла глаза и замерла – арка портала полыхала бледно-

голубым пламенем. Откуда-то раздался низкий гул, от которого заныли зубы. Вот так-так… Накаркала, идиотка! Надполковник рванулась к порталу, на ходу отдавая приказы. Кто-то поднялся на этаж выше, и вскоре наверху загремели тревожные колокола, сзывая войска, сообщая о нападении на дворец. Сотня арбалетов, снаряженных отравленными стрелами, нацелилась на арку – мало незваным гостям не покажется!

Стражницы напряженно смотрели на пылающий голубым портал, готовясь дорого продать свою жизнь. Кто смог узнать код портала дворца? Его ведь знают только матриарх, принцесса и еще два-три доверенных человека во всем Харнгирате. А принцесса отправилась с посольством куда-то… Видимо, ее схватили и допросили. Коли допрашивает маг, любой расскажет все, что знает. В этот момент в сиянии вырисовалась фигура всадника. Рассмотрев ее, стражницы единодушно, сдавленно выдохнули – незваный гость ехал не на лошади, а на гигантском волке в рост человека.

– Не стрелять! – раздался под сводами зала звонкий, хорошо знакомый голос. – Это я, Аррин!

Да они и сами уже узнали свою ненаглядную принцессу. На волке действительно сидела она. Облегченно улыбаясь, стражницы опустили арбалеты, только на красивом лице надполковника на мгновение появилась досада, но тут же сменилась холодным безразличием. Этого никто не заметил, все глаза были устремлены на Аррин, к которой присоединился еще один волчий всадник – невысокий русоволосый мужчина в черном костюме, в котором многие с изумлением узнали полный боевой доспех работы древних храргов. Не раб! Свободный! Женщины удивленно переглянулись.

– Со мной друзья! – Объявила принцесса. – Послы хралов, аллорнов и схорров со свитой. Они находятся здесь с моего разрешения!

Из портала один за другим выскальзывали волки, на которых сидели мужчины и женщины в необычной для жителей Харнгирата одежде. Стражницы во все глаза смотрела на них, едва слышно переговариваясь – каждой стало ясно, что ее высочество прибыла с новостями, после которых жизнь в Харнгирате изменится. Никогда еще приводили послов других стран через дворцовый портал. Особенно смутила их новость о хралах – об этом невероятном народе Проклятая гвардия слышала. Судя по слухам, даже эти два десятка легко сметут заслон – лучших воинов на Архре нет, если не считать мастеров ордена Принявших Смерть.

Аррин спрыгнула с волка и обвела стражниц тяжелым взглядом. На некоторых она ненадолго задерживала взгляд, кусая губы, но этого никто не заметил. Наконец принцесса заговорила:

– Воительницы моего народа! Я принесла известие, от которого нам всем будет больно.

– Что случилось? – подошла к ней насторожившаяся Риаллин.

– В Харнгирате, оказывается, есть предательницы, служащие не матриарху, а Серой Башне! – с ненавистью выплюнула Аррин, не обратив внимания на молочную сестру. – Те, кто доносит магам обо всем! Шпионки! И среди вас сейчас стоят четыре такие твари!

Стражницы возмущенно загудели, но словам принцессы они привыкли доверять – Аррин Раланат никогда не лгала, это было общеизвестно. Воительницы подозрительно поглядывали на соседок, гадая какая же это решилась на предательство всего святого.

– Слушайте меня, предатели! – принцесса выглядела судьей, выносящим приговор. – Хватит ли у вас мужества самим выйти и ответить за свои поступки? Я знаю, кто вы, но даю вам последний шанс.

Однако никто не осмелился. Аррин горько усмехнулась, и ее палец указал на стоящую невдалеке полуседую воительницу в звании надкапитана Проклятой Гвардии. Та вздрогнула, глаза ее загорелись гневом, кулаки сжались. Стоящие рядом отшатнулись, как от прокаженной. Женщина некоторое время мрачно смотрела на принцессу, затем неохотно буркнула:

– Докажите!

– Вот списки предателей, заверенные в канцелярии Серой Башни, – брезгливо бросила Аррин, доставая из котомки какие-то бумаги. – За определенные услуги маги сдали мне своих агентов!

Стражница резко побледнела и закусила губу, глянула влево, вправо, но везде видела только горящие гневом глаза сослуживиц. Бежать было некуда… Тогда она вырвала из ножен кинжал и вонзила себе в сердце. В другом конце зала раздались крики – еще кто-то поступил так же. Аррин удовлетворенно кивнула, глядя на мертвую предательницу, и снова окинула воительниц требовательным взглядом. А затем подошла к бледной, как сама смерть, совсем еще молодой девушке с черными волосами, заплетенными в тугую косу.

– А что же вы, лейтенант, не присоединились к своим подельницам? – из голоса принцессы сочилось презрение.

– Ваше высочество! – рухнула на колени та. – Простите! Я еще ничего не успела передать в Башню! И…

– Что?

– Меня подставили, поставили в невыносимые условия, я вынуждена была согласиться!

– И кто же вас заставил, позвольте поинтересоваться? – задавая этот вопрос, Аррин стала похожа на коршуна, собирающего закогтить добычу.

– Она… – рука лейтенанта поднялась и указала на надполковника. – Они с надкапитаном изнасиловали мою младшую сестру, заставили ее сделать запретное! А она совсем еще ребенок! И начали угрожать, что выдадут девочку палачу… Как я могла не согласиться?…

Она захлебнулась в хриплых рыданиях. Аррин некоторое время смотрела на плачущую предательницу, потом коротко бросила:

– В карцер! Разберемся.

Немного постояв, она повернулась к надменно усмехающейся Риаллин и глухо сказала:

– Надполковник Риаллин Синар, я обвиняю вас в измене!

– Из-за слов этой вот предательницы? – чуть приподнялись брови той. – Свою молочную сестру?

– Твое имя стоит первым в этих списках…

Губы красавицы искривила издевательская ухмылка.

– А ты что же думала, рыжая сука, – прошипела она, – что я буду покорно смотреть, как все достается тебе? Тебе – ничтожеству!

Аррин отшатнулась, будто ее ударили, с горестным недоумением глядя на ставшее уродливым лицо молочной сестры. Но все же взяла себя в руки и посмотрела в сочащиеся надменностью и презрением глаза надполковника.

– Чего же тебе не хватало, Риаллин? – с трудом выдавила она. – Я же все для тебя делала, любую просьбу выполняла, я же тебя любила, я же думала, что ты мне ближе всех…

Откровенное презрение появилось на лице надполковника, она звонко расхохоталась и сквозь смех заявила:

– Так ты, ко всему прочему, еще и дура, Аррин?… Вот уж не ждала от тебя такой наивности. Ты не по праву наследница престола, я заслуживаю его куда больше! Проклятье, да ты вообще не должна была вернуться из этого идиотского посольства, с герцогом Таллиахом все оговорено заранее! Жаль, не вышло…

Принцесса опустила голову и закусила губу. Каждому при взгляде на нее становилось ясно, что рыжей девушке сейчас очень больно. Значит, молочная сестра, которую она любила больше себя самой, обрекла ее на участь жертвы онстерского герцога? Аррин вспомнила, что тот сотворил с дочерью Морхра, и содрогнулась. В одном эта сволочь права – она слепая дура, видевшая только то, что хотела видеть. Закрывала глаза на все, что выбивалось из выдуманного ею образа Риаллин. Исправить это уже невозможно, хорошо хоть предательница выведена на чистую воду. Но убить ее придется самой, иного гвардия не поймет. Подчинится, но запомнит.

– Именем Света и Тьмы! – решительно заговорила принцесса, хотя в ее глазах и стояли слезы. – Я, Аррин Раланат из клана Темного Пламени, вызываю тебя, Риаллин Синар, на смертный бой чести согласно закону предков!

– Я, Риаллин Синар из клана Светлого Пламени, принимаю твой вызов, Аррин Раланат! Согласно закону предков! В случае моей победы требую отпустить меня!

– Согласна, – наклонила голову принцесса. – Если ты меня убьешь, тебя проводят до онстерской границы и отпустят. Все слышали?!

Стражницы подтвердили слаженным гулом. Бой чести с его условиями есть бой чести. И если предательница все же победит, то ее действительно доставят к границе и дадут беспрепятственно уйти.

– Это относится только к гражданам Харнгирата, – внезапно заговорил сопровождающий принцессу мужчина в черном костюме.

– Что за раб тут у тебя вякает, Аррин? – презрительно поинтересовалась Риаллин. – Заткни его, пока я этого не сделала!

Мужчина криво усмехнулся, наклонил голову и вынул прямо из своего тела горящий серым свечением меч. Само пространство содрогнулось, когда он оказался на свободе. Многие воительницы сразу узнали этот меч, не раз видели его изображения на гравюрах и страницах старых книг. А слова незнакомца рассеяли последние сомнения в том, кто он:

– Я, Йаарх Фальберг, Хранитель Серого Меча Предела, Серый Убийца, даю слово, что ты, Риаллин Синар, живой отсюда не уйдешь!

Женщины в зале онемели – сам жуткий Повелитель Тени из древних сказаний стоял перед ними, сжимая в руке легендарный Серый Меч.

– И он – мой муж! – гордо сказала Аррин, подойдя ближе.

Серый Убийца добродушно улыбнулся и нежно поцеловал ее в щеку, вызвав в зале изумленные перешептывания.

Глаза Риаллин расширились. Значит, проклятые слухи, из-за которых Аррин отправилась на Мерхарбру, были правдивы?! Проклятье, да кто мог предположить?! Зря, получается, называла молочную сестру дурой… Наоборот, дурой оказалась она сама. И надо же – Аррин захомутала Серого Убийцу. Ах ты скотство! Самой надо было ехать, если уж эта недоделанная сумела, то она и вовсе бы крутила им, как захотела. Да только что теперь сокрушаться?… Сама виновата! Окончательно осознав, что все-таки попалась, Риаллин разъяренно зашипела сквозь зубы. Живой не уйти, слово Серого Убийцы – это вам не просто так. Но она будет сражаться до конца! Хотя бы рыжую суку с собой на тот свет заберет. С тихим шелестом надполковник достала из ножен меч. Стражницы раздались в стороны, освобождая место для поединка.

Аррин с болью смотрела на молочную сестру, которую с детства считала самым близким и родным после матери существом. С ранних лет они были неразлучны, вместе росли, вместе шалили, вместе учились и тренировались. Почему же Риаллин предала? Ведь она не была такой! Неужели зависть способна так перепахать душу, так изменить человека? Видимо, способна…

Тоже обнажив меч, принцесса двинулась навстречу надполковнику стелющейся походкой "Дикой Рыси". Та оскалилась и метнулась вперед в низкой стойке, подсекая лезвием своего меча ноги противницы. Аррин, правда, легко перепрыгнула через него и атаковала сама. Мечи зазвенели друг об друга, закружились в водовороте стали. Довольно долго ни одна из противниц не могла взять верха – обучались у одних и тех же наставниц, силы и возможности их были примерно равны.

Внезапно Риаллин изменила стиль и резко увеличила скорость движений. Для Аррин это стало полной неожиданностью, буквально через минуту она с криком отшатнулась – быстрая реакция спасла принцессе жизнь, но меч надполковника рассек ей бок. Как ни странно, резкая боль помогла девушке собраться с силами. Шанс выжить был только один – года два назад Аррин обучала чем-то обязанная матери мастерица ордена Принявших Смерть. Недолго обучала, всего четыре месяца, но общие навыки успела дать. Впервые в жизни Аррин вошла в боевой транс – в ее ушах засвистел ветер, глаза подернулись дымкой отстраненности, меч в руках начал описывать круги веерной защиты. Казалось, принцессу окружила стальная завеса, окрашенная в алое каплями стекающей из раны крови.

– Принятие Смерти… Принятие Смерти… – уважительный говорок стражниц поплыл по залу, они до сих пор и не подозревали, что наследница престола владеет орденским стилем.

Поняв, с чем ей предстоит столкнуться, Риаллин пришла в отчаяние. Кто же мог знать, что рыжая тварь обучалась у Принявших Смерть?! Только выбора все равно не было, и она рванулась в атаку, однако пробиться сквозь стальную завесу не смогла. Зато Аррин своего шанса не упустила и сделала резкий выпад – надполковник выронила меч и рухнула на колени со сдавленным стоном, пытаясь удержать руками вываливающиеся из распоротого живота внутренности. В ее глазах с каждым мгновением темнело. А затем снова свистнул меч Аррин, и голова Риаллин отлетела в сторону.

В тот же момент Серый Убийца бросился к раненой жене и сжал ладонями ее разрубленный бок, произнося какое-то заклинание, от которого у стражниц дыбом встали волосы. В зале подул холодный ветер, потолок затянуло светящимся сероватым туманом. От растерянности несколько воительниц выстрелили, но болты отлетели от доспеха Владыки. Больше стражницы не стреляли, поняв, что он исцеляет Аррин. Вскоре от раны остался только длинный беловатый шрам.

– Прости, моя хорошая… – смущенно сказал Хранитель. – Я не могу полностью убрать шрам, знаний не хватает пока. У этот твари был заколдованный меч…

– Не болит, и ладно, – отмахнулась Аррин. – Рассосется со временем, не до того пока. Или к ведьме схожу. Кстати, у тебя стрела в виске засела…

– Да? – удивился он. – А я и не заметил…

Стрела сама по себе выскользнула из его виска, а рана тут же затянулась, вызвав потрясенный гул стражниц, осознавших, что убить Владыку вовсе не так просто, как кажется.

– Пойдем к маме… – негромко сказала Аррин.

– А может тебе отдохнуть стоит?

– Позже.

Принцесса распорядилась подготовить покои для прибывших с ней гостей и двинулась вверх по бесконечной лестнице. Во дворец уже передали отбой тревоги, но лестница была полна воительницами – от Проклятой Гвардии до Диких Рысей. Аррин поднималась рядом с мужем, стараясь не шататься от слабости и потери крови, но Йаарх все равно поддерживал ее. За ними следовали Светоч Древа, Владыка Соухорна, князь Фархат, кровные братья и сестры Владыки. Впереди двигались восемь арбалетчиц со взведенными арбалетами. Хранитель не понимал зачем это нужно до момента, пока Аррин не заметила кого-то из списка предателей. Короткая команда – и женщина средних лет рухнула на пол, пронзенная несколькими стрелами.

"Быстрое правосудие…" – хмыкнул про себя Йаарх, не собираясь вмешиваться – Аррин в своем праве, предатели еще и не того достойны.

Поднимались долго, да и поднявшись пришлось долго плутать по залам и коридорам – дворец матриарха оказался не менее запутанным, чем олтиярский. Правда, выстроен был совсем в ином стиле – анфилады бесчисленных комнат плавно перетекали друг в друга. Впрочем, Йаарх не обращал на них внимания, его куда больше интересовали люди. Что самое странное, до сих пор он так и не заметил ни одного мужчины. В Олтияре и других странах их тоже было много меньше женщин, но все же встречались. А здесь… Да уж, матриархат. Он никогда раньше не думал, что такое в принципе возможно. Тем временем они оказались у большой бронзовой двери, возле которой застыли восемь стражниц.

– Прости меня, муж мой… – повернулась к Йаарху Аррин. – Не мог бы ты вместе с остальными подождать здесь? Мне надо подготовить маму к новостям, а то ее удар хватит.

– Не проблема, – с улыбкой заверил он.

Принцесса благодарно улыбнулась и скрылась в дверях. Войдя, она сразу направилась к сидящей в удобном кресле у окна седой женщине с усталыми глазами. Добрая улыбка осветила лицо той при виде дочери. Аррин опустилась перед ней на колени и уважительно поцеловала сухую морщинистую руку. Мариарх внимательно оглядела девушку, сразу заметив рассеченную, окровавленную одежду и багровый рубец на боку.

– Что-то случилось, девочка? Ты ранена?

– Да, мама… – неохотно ответила принцесса.

– Рассказывай!

– Мне удалось добыть список всех наших людей, работающих на Серую Башню.

– Ценная добыча… – слегка расширились глаза матриарха. – И?…

– Первой в нем числилась Риаллин… – глухо сказала Аррин, кусая губы.

– Риаллин?! Ты уверена?

– Увы мне, да. Она призналась, она меня ненавидела, оказывается! Я вызвала ее и убила, но была ранена.

– А как же рана так быстро зажила?

– Магия.

– Ясно, – резко кивнула матриарх. – Значит, список достоверен?

– Полностью, – устало сказала Аррин. – Составлен в канцелярии Серой Башни, а затем украден оттуда.

– Ты, надеюсь, уже распорядилась разобраться с людьми из него?

– Естественно, – скривила губы принцесса. – К вечеру никого из них в живых не останется.

– Правильно! – удовлетворенно усмехнулась матриарх. – Предатели должны быть наказаны.

– Да, мама. Но мне очень больно здесь…

Аррин приложила руку к сердцу.

– Понимаю, девочка… – вздохнула ее мать. – Это всегда больно, когда тебя предают близкие люди. Но ты у меня сильная, ты справишься.

– Справлюсь, конечно. Да это и не главное.

– А что же тогда главное?

– Я вышла замуж.

– Ты взяла себе принца-консорта?! – потрясенно выдохнула матриарх. – Не посоветовавшись со мной?!

– Нет, мама… – в глазах Аррин вспыхнули хитрые огоньки. – Не я взяла принца-консорта, а сама стала принцессой-консортом при нем.

– Что?! Да ты обезумела!

– Ничуть! – весело рассмеялась принцесса. – Неужели ты не поняла? Слухи-то были полностью правдивы…

Матриарх попыталась что-то сказать, но ей перехватило горло – осознала, кого имела в виду дочь. Она растерянно посмотрела в глаза Аррин, безмолно вопрошая в себе ли та. Принцесса снова засмеялась и кивнула.

– Да, мама! – в ее голосе звучало торжество. – Серый Убийца здесь, и я его старшая жена!

– Ты очень сильно рискуешь, девочка… – хрипло сказала матриарх, в ее глазах горела тревога. – Он такой же, как в легендах?

– И да, и нет. До безумия ненавидит любую несправедливость и не приемлет рабства. А я… я, кажется, влюбилась, мама…

– Даже так? – грустно спросила матриарх. – Но не из-за этого же, надеюсь, ты согласилась на брак?

– Нет, конечно! – возмутилась Аррин. – Влюбилась я уже позже. А условия? Я получаю голос в его Совете. Также мы входим в союз со странами Мерхарбры, Соухорна и Оллиниари. Да-да, не удивляйся, аллорны и храрги тоже принесли Владыке клятву верности! В дополнение, позавчера был заключен союз с Несущим Пламя.

– А что такое Соухорн?

– Острова, с которых не возвращаются. Там живут схорры, всегда соблюдавшие верность Повелителю Тени.

– Еще интереснее… Ты прибыла сама?

– Нет, – отрицательно покачала голвой Аррин. – Со мной Владыка, Светоч Древа, Повелитель Соухорна и князь хралов, Фархат.

– Негоже заставлять таких людей ждать в приемной! – выпрямилась в кресле матриарх. – Зови немедленно!

Принцесса поклонилась и вышла. Через несколько минут она вернулась в сопровождении четырех человек. Первым шел невысокий русоволосый мужчина с небольшой рыжеватой бородкой, в черном боевом доспехе древних храргов – матриарх сразу отметила это. Также поняла, что перед ней именно Владыка – из его глаз тянуло такой властностью и силой, что старой женщине стало не по себе. За ним шли высокий худой старик в кожаном костюме воина, нечеловечески красивый аллорн в обруче белого серебра и странное человекообразное существо с зеленоватой кожей и глазами с вертикальным зрачком. Матриарх внимательно оглядела всех их, сделав для себя известные только ей выводы.

Что ж, видимо пришло время Тени. Свет, а точнее то, что маги Серой Башни называют Светом, не давал Харнгирату возможности выжить. Хоть бы не трогали, не отбирали последнее! Так нет же, все гребут для прокорма проклятого Фофара! А раз так, то сами виноваты – путь ее страны отныне лежит в сторону Тени, если не самой Тьмы.

Склонив голову, матриарх Харнгирата негромко, но отчетливо сказала:

– Приветствую вас, Владыка! А также вас, Светоч Древа, Повелитель Соухорна и князь Фархат. Простите, что я не встаю, просто не могу – парализована уже много лет.

– А я приветствую вас, ваше величество! – поклонился Серый Убийца. – Искренне рад, что Харнгират с нами. Однако надо многое обсудить.

– Естественно.

– И еще… Если хотите, могу посмотреть вас, возможно, сумею побороть ваш паралич.

– Была бы очень благодарна, – приподняла брови матриарх, она была слегка удивлена – ни одна ведьма, даже самая сильная, ничего не смогла сделать. Перелом позвоночника есть перелом позвоночника.

Хмурые воительницы принесли кресла и столики с закусками и напитками. Они настороженно поглядывали на гостей, нервничая из-за того, что четверо из презираемого мужского рода остаются наедине с матриархом и принцессой, но поделать ничего не могли – приказ. Особую их настороженность, но одновременно интерес вызывал невысокий русоволосый мужчина в боевом доспехе храргов – несмотря на строжайший приказ не болтать, по дворцу уже неслись слухи о том, что принцем-консортом ее высочества Аррин стал сам Серый Убийца, недавно вернувшийся на Архр. Кто-то замирал в ужасе, а кто-то и в восторге, искренне гордясь своей принцессой, сумевшей добиться невозможного. Однако чего ждать не знали ни те, ни другие.

– Аррин, насколько я понимаю, просветила вас по поводу ситуации в нашей стране? – спросила матриарх, когда все сели.

– Да, – кивнул Йаарх. – Харнгират на грани голода.

– Еще несколько лет у нас есть, продержимся на старых запасах. Но это если не будет неурожая, а на следующий год обещают засушливое лето. А продуктовый налог Башня все равно возьмет.

– Мда… – скривился Хранитель. – Похоже, в ближайшее время нужно организовывать торговлю с моей родиной. Но это тоже не выход – драгоценностей и золота не так много, а добычу той же нефти попробуй еще организуй. Мне кажется, стоит ввести интенсивное земледелие – урожаи увеличатся двое-втрое. Но для этого нужны квалифицированные агрономы, а нанять их можно только на Земле.

– Нефть? – с недоумением переспросила матриарх. – Да кому нужна эта черная вонючая жидкость с болот?

– Многим, – усмехнулся Йаарх. – У меня дома она – основа экономики.

– Позвольте, Владыка? – голос Повелителя Соухорна заставил матриарха вздрогнуть – слишком не походил на человеческий.

– Говорите, Тла-Ан.

– Нашими мастерами жизни недавно были выведены новые виды съедобных водорослей и моллюсков, способных давать до шести урожаев в год. Не бог весть что, но с голоду не умрешь. Можно создать плантации в прибрежных водах Харнгирата очень быстро, за несколько месяцев. Однако поработать ради этого придется знатно.

– Работать наши люди умеют, – в глазах матриарха появилась заинтересованность. – Мы с удовольствием разведем у себя такие водоросли. Когда альтернатива – умереть с голоду, так и водоросли пойдут.

– Если их как следует приготовить, они довольно вкусны, – возразил Тла-Ан. – Раз вы согласны, ваше величество, то я завтра же прикажу мастерам приготовить нужное количество семян, код одного из наших порталов тоже дам вашим людям, чтобы не было задержек в доставке.

– Благодарю, – наклонила голову матриарх. – Но я хочу вернуться к вопросу о союзе. Восстать открыто мы не можем, Аррин, думаю, объясняла причины.

– Согласен, – кивнул Йаарх.

"Стой, дорогой мой! – заговорил Меч. – Есть еще кое-что, что обязательно нужно учитывать".

"Что?" – удивился Хранитель.

"Если Харнгират присягнет тебе, то на его территорию не сможет телепортироваться ни один не служащий тебе маг Предела".

"Так их же, кроме Эльнора, не осталось!"

"Ты так уверен? Я вот нет. Сопоставил кое-какие данные и понял, что без магов Предела здесь не обошлось. Не справилась бы маги Башни со всем, что сделали, если бы не владели телепортацией. А телепортация – это Предел! Уяснил, драгоценность моя?"

"В таком случае лучше если Харнгират не станет присягать".

"Именно!"

Йаарх немного подумал и коротко объяснил матриарху, что клятвы вассалитета приносить пока не нужно – слишком опасно, маги могут обнаружить это и уничтожить страну.

– Но как тогда заткнуть рот стражницам, которые видели тебя? – растерянно спросила Аррин.

– Есть одно хитрое заклинание, – усмехнулся Хранитель. – Сейчас я наложу его на столицу, думаю, за пределы города слухи еще не вышли. Никто не сможет говорить о Сером Убийце, а точнее – просто забудет все, что хотел сказать, едва это придет ему в голову.

– А нельзя ли добавить в это заклинание понятие "предательство"? – сразу насторожилась матриарх. – Чтобы уж точно быть уверенными, что не появится еще одна Риаллин.

– Наверное, можно, – пожал плечами Йаарх. – По крайней мере, попробуем, хуже не будет. Итак, заключаем пока тайный договор о союзе и начинаем переброску войск через порталы. Прежде всего, это уже было оговорено с вашей дочерью, понадобятся две дивизии Диких Рысей в помощь Несущему Пламя.

– Невелика проблема, эти бешеные кобылицы застоялись в стойлах и будут только рады возможности поразмять косточки, – рассмеялась матриарх. – Главное там проследить за ними, а то как увидят кучу свободных мужчин, так насильничать бросятся. Знаю я их!

– Это точно! – тоже захихикала Аррин. – Нашим девочкам пальца в рот не клади, руку по локоть отгрызут и не подавятся. Ничего, накажу командирам полков держать их в строгости, за любую провинность сечь безжалостно.

– Главное, чтобы с кочевниками не передрались, – забеспокоился Йаарх. – А то проблем ведь потом не оберешься…

– Запретим, – пообещала матриарх. – Но предупреждаю сразу, что драки все равно будут, невзирая ни на какие запреты – Рыси есть Рыси.

– Да одиночные драки – ничего страшно, пусть им. Лишь бы массовое побоище среди союзников не учинили.

– Пусть только попробуют! – криво усмехнулась Аррин. – Доведу до их сведения, что если такое случится, то будет казнена каждая вторая.

– Что ж, давайте обсудим, что конкретно нужно сделать в ближайшие дни, – заговорил Фархат. – Разрешите, Владыка?

– Конечно, князь. В тактике вы разбираетесь куда лучше меня.

Обсуждение длилось до позднего вечера. Матриарх вежливо выслушивала все предложения, что-то принимала, что-то отвергала. Она очень надеялась, что они с дочерью не ошиблись, что у Харнгирата снова есть будущее. Серая Башня, видимо, решила уничтожить необычное государство, потому так и давила. Иного вывода матриарх сделать не могла. А раз так, то в случившемся маги виноваты сами.

* * *

Отложив бумаги, Фолерг досадливо скривился – как обычно, в донесениях ничего хорошего нет. Впрочем, все неприятности меркнут перед одной – Владыка вернулся на Архр. Недавно старик окончательно убедился, что пришелец из технологического мира никто иной, как Серый Убийца. Несколько шпионов Башни видели в его руках Серый Меч и в панике доложили об этом Верховному Магу. Не удержали заклинания предков проклятый артефакт – вырвался на свободу и отыскал очередного Хранителя! Что делать, Фолерг просто не знал – сила Владыки непредставима. А что будет, если он объединится с Драконом? Тогда вообще конец всему. Чужак ведь не понимает, что происходит вокруг и почему, он обязательно попытается изменить законы без учета особенностей Архра и погубит этим весь мир. О том, кто он, знал пока только сам Фолерг – шпионов, доложивших о Сером Мече, Верховный Маг уничтожил узконаправленным заклинанием, чтобы не проболтались. Даже Сангет еще не знал, но ему придется рассказать – изворотлив как никто другой. Да и как маг лучше многих.

О, легок на помине – дверь распахнулась, и в кабинет ворвался император Фофара, отмахнувшись от пытавшихся задержать его секретарей. Верховный крикнул им, чтобы отстали от его величества, а лучше подали им коньяк, вино и закуски, что и было сделано с редкостной быстротой – сердить Фолерга в Серой Башне решался мало кто, терпимостью он не отличался никогда.

– Здравствуй, – буркнул Сангет, падая в кресло. – Слушай, происходит что-то непонятное…

– Добрый день, – отозвался Фолерг. – Рассказывай.

– Я второй день не могу телепортироваться в Кармияр! Выносит у границы – и это все! Ты что-нибудь понимаешь?

– Да. Понимаю. Значит, дела еще хуже, чем я думал.

– Так-так-так… – откинулся на спинку стула император, его глаза подозрительно прищурились. – Он что-то знает. Давай, Нахар, говори, не томи.

– Ты еще попробуй телепортироваться на Мерхарбру или Оллиниари, – насмешливо посоветовал Верховный Маг. – Вот прямо сейчас и попробуй. Погляди, что получится.

Сангет некоторое время задумчиво смотрел на него, затем встал, прошептал себе под нос заклинание перемещения и исчез, чтобы через несколько мгновений снова появиться в кабинете. Он выглядел изумленным, даже более – слегка пришибленным.

– Не пускает! – выдохнул он. – Ни туда, ни туда! Что-то не пускает!

– Или кто-то… – усмехнулся Фолерг.

– Я тебя не понимаю… Объясни.

– Вспомни древние хроники, – устало потер лоб Верховный Маг. – Времен Великой войны. Там описывалось нечто подобное.

– Великой войны?! – расширились глаза императора. – Но… Погоди-ка.

Он на некоторое время задумался, потом резко побледнел, поднял голову и едва слышно сказал:

– Владыка… В страны, присягнувшие Владыке, не было доступа другим магам Предела, если они не служили ему. Так?

– Да, – тяжело вздохнул Фолерг.

– Значит, тот плюгавый мужичонка из другого мира – все же Серый Убийца, – мрачно констатировал Сангет, опускаясь в кресло. – Ты уверен?

– Полностью! – скривился Верховный. – Мои шпионы видели в его руках Серый Меч, а этот гнусный артефакт ни с чем не спутаешь.

– Вот теперь Архру точно конец… – закрыл лицо руками Сангет. – Все усилия насмарку…

– Возьми себя в руки! – раздраженно рявкнул Фолерг. – Сдаться – самое простое! У нас еще есть шанс изменить ситуацию. Иллюзорный, но есть.

– Шанс? – отнял ладони от лица император. – Ты уверен?

– Нет! Пока я нашел только намек, что несколько раз удавалось одолеть Владыку до объединения с Драконом при помощи одного хитрого заклинания.

– Какого?! – Сангет стал похож на насторожившегося гончего пса.

– Еще неизвестно, – вздохнул Фолерг. – Придется поднимать кое-какие закрытые и запретные архивы. Даже для нас запретные, открывать их разрешено только в таком случае, да и откроются они только если Серый Убийца действительно на Архре.

– Любопытно… – император обхватил пальцами подбородок. – И что же это за архивы? Где они вообще?

– О них знает только Верховный Маг – вступив в должность, узнал и я. Как узнал? Не имею понятия – знание просто появилось в памяти. А где они? Под старой столицей Фофара, в катакомбах, очень глубоко. Заложены, когда там еще и города-то не было, больше тридцати тысяч лет назад.

– Значит, будем открывать! – решительно заявил Сангет. – Если есть хоть малейший шанс остановить чудовище, то упускать его мы права не имеем.

– Не имеем… – поморщился Фолерг. – Однако давай прикинем какова ситуация на данный момент.

– Дело полезное.

– Судя по последним событиям, все три страны Мерхарбры, аллорны и храрги стали вассалами Серого Убийцы.

– Не могу поверить… – поежился император. – Аллорны, храрги… Они же испокон веков воевали против него!

– Мы, похоже, достали их настолько, что они пошли в услужение к исконному врагу, лишь бы избавиться от нашей "опеки", – с горечью сказал Фолерг. – Идиоты прекраснодушные…

– Я тебе не раз говорил, что с древними расами нужно соблюдать осторожность! – раздраженно буркнул Сангет. – А ты и слышать не желал. Давил и давил. Поздравляю – додавился!

– Ты, к сожалению, прав… – скривился Верховный. – Я не понимал, насколько они нас ненавидят.

– Мы сглупили, не поговорив со Светочем Древа и Молотом Храргов откровенно, не показав им, что ждет Архр, если не соблюдать законов, не удерживать равновесия. Они далеко не дураки, поняли бы.

– Вполне возможно, – не стал спорить Фолерг, – однако сделанного не воротишь. Будем исходить из имеющегося на данный момент. Возвращаюсь к анализу ситуации. Судя по тому, что Кармияр стал недоступен для телепортации, Несущий Пламя тоже принес клятву вассалитета Владыке. Для нас он потерян, поэтому придется озаботиться тем, чтобы его убрать. Отдай приказ Ог-Фасангу, пусть займется повстанцами.

– Думаю, стоит прямо сейчас выдернуть адмирала сюда, – сказал император. – Не тот человек, чтобы действовать вслепую. Придется сказать ему о Сером Убийце.

– Уверен?

– Да! Он никому не станет рассказывать, если попросить. Попросить, а не приказать! И боюсь, быть ему следующим императором, другого варианта после потери кармиярца у меня нет.

– Тяжело с такими… – скривился Верховный.

– Зато они способны на то, чего подлизы никогда не сделают, – иронично усмехнулся Сангет. – Так я вызываю его?

– Вызывай.

Раган мерил шагами мостик флагмана, размышляя о предстоящих учениях и формировании еще двух атакующих флотов, когда вокруг него внезапно сгустился серый туман. Адмирал удивленно вскинулся и понял, что находится совсем в другом месте – огромном шестиугольном кабинете, обставленном в старотронхордском стиле. У стен стояли бесчисленные книжные шкафы и стеллажи с папками. Посреди был овальный стол, невдалеке от которого сидели в удобных на вид креслах два старика, в одном из которым Раган сразу узнал императора. Ясно… Проклятый колдун выдернул его к себе. Не думал, что Сангет на такое способен.

– Ваше величество! – поклонился адмирал.

– Без церемоний! – отмахнулся тот. – Позвольте представить вам, Ог-Фасанг, Верховного Мага Архра – Фолерга.

– Польщен, – снова поклонился Раган. – Но зачем я здесь?

– Нам нужно сообщить вам кое-что важное, – заговорил Фолерг. – Иначе вы не сможете подготовиться к войне как следует и проиграете. Прошу только сохранить услышанное здесь в секрете. Это не приказ, а просьба – да вы и сами поймете, что это не те новости, которые стоит разглашать.

– Хорошо, я даю слово не сообщать ничего тем, кому это не нужно для дела, – холодно пообещал адмирал.

Фолерг с Сангетом переглянулись – даже слово дал обтекаемое. Хотя бог с ним – человек неглупый, разберется кому говорить, а кому нет.

– Садитесь, адмирал, – указал на кресло Верховный, – наливайте себе коньяка или вина, разговор нам предстоит долгий. Ситуация страшна настолько, насколько это вообще возможно.

– Страшна? – нахмурился Раган, садясь. – Чем же, позвольте поинтересоваться?

– Не спешите. Сперва хочу услышать, как ее видите вы. Прошу быть откровенным, мы не в том положении, чтобы разводить политес.

Довольно долго адмирал молча смотрел на Верховного мага и размышлял. Что же должно было случиться, чтобы колдуны заговорили таким образом? Что-то очень серьезное. Не сразу он собрался с мыслями:

– Из имеющейся информации я сделал вывод, что восстала вся Мерхарбра, а не только Олтияр, и восьмой флот послан на убой вполне сознательно. И очень хочу понять ради чего это было сделано!

– Вы заставляете меня сомневаться в вашем профессионализме, адмирал, – криво усмехнулся император.

– Сомневаться? – приподнял брови Раган. – Но… Разведка боем?

– Именно! Тем более, что дела обстоят еще хуже, чем вы думаете – аллорны с храргами тоже в союзе с восставшими.

– А почему мне об этом не сообщили?!

– К сожалению, мы сами узнали обо всем несколько дней назад… – скривился Сангет. – Но это далеко не главное. Главное – на Архр вернулся Серый Убийца! И воевать нам предстоит не просто с восставшими странами, а с вассалами Владыки. И с ним самим.

– Значит, слухи были правдивы… – побелел Раган. – Святой Создатель!

– Именно потому никто не собирается помогать восьмому флоту, – сказал Фолерг, раздраженно потирая пальцем переносицу и морщась, как от зубной боли. – Он будет потоплен ради того, чтобы кое-что выяснить. Цена велика, но мы должны узнать, чем располагают мятежники. В борта всех кораблей вмонтированы кристаллы дальновидения, прошу наблюдать за боем очень внимательно. Когда он начнется, я сообщу вам и передам принимающий шар.

– Крайне благодарен! – наклонил голову адмирал. – Это поможет заранее продумать нашу тактику. Но…

– Что? – прищурился Фолерг.

– Разве Владыку в принципе можно победить?

– Пока он не объединился с Драконом – можно! И предки не раз это делали. Теперь пришло наше время бороться с чудовищем.

– Постараюсь оправдать доверие… – хрипло сказал Раган, все еще не придя в себя от страшного известия.

– Очень похоже, что присягу Владыке принес также Кармияр, – голос Сангета был наполнен тревогой, – а это уже опасно – наш ближайший сосед. Приказываю навести там порядок.

– А нельзя ли перенести к Короматтеру войска, как вы перенесли сюда меня? – поинтересовался адмирал.

– К сожалению, нет… – вздохнул император. – Страна, присягнувшая Серому Убийце, становится недоступна для телепортации.

– Даже так? – нахмурился Раган. – Что ж, будем обходиться своими силами.

– Только проведите сперва разведку, – посоветовал Фолерг. – Есть у меня подозрение, что у берегов Кармияра вас ждет ловушка. Какая – не скажу, это всего лишь предчувствие.

– Благодарю, но я никогда не атакую не выяснив, что приготовил мне противник.

– И еще одно, адмирал… – глаза Сангета горели каким-то мрачным огнем. – Хочу сообщить вам не слишком приятную новость. Хотел бы, чтобы этого не потребовалось, но у меня на данный момент просто нет выбора – я слишком стар и могу в любой момент умереть. В этом случае на престол придется всходить вам. Как политик, вы бездарь, но, повторяю, оставлять страну без законного императора нельзя – только хаоса нам сейчас и не достает.

– На престол?!. – ошалел от такой новости Раган. – Я?!.

– Именно вы, – заверил его император. – Не зря же я держал вас столько лет в опале, чтобы не развратили. Знаете более подходящую кандидатуру? Подскажите. Но чтобы это была не продажная сволочь, а честно служащий стране человек. Служащий, не жалея себя самого. Не знаете таких? Вот и я не знаю. Поэтому постепенно привыкайте к тому, что вы – наследник престола.

Адмирал долго ошеломленно смотрел на своего повелителя, не будучи в силах поверить в его слова, но Сангет был серьезен, только в выцвевших старческих глазах горели смешинки. Многого Раган мог ждать от него, но только не этого. Ему становиться императором?! Чушь! Какой из него император?! Представив себе угодливые рожи придворных, он гадливо скривился – нелюдь жадная, все ради своей выгоды стопчут. Нет, не его это дело – разбираться в грязи, которую называют политикой. Ни малейшего желания нет.

– Но я не маг! – нашелся Раган.

– Слабый дар имеется, – многообещающе усмехнулся Сангет. – Пробужу. Придется, правда, поучиться несколько лет в колхрийской Академии, ну да это нестрашно. Не стоит пока возражать. Подумайте лучше, что бы вы смогли сделать, став императором. А вот когда подумаете как следует, тогда и поговорим снова. Сейчас разговор беспредметен.

– Я больше не нужен?

– Пока нет, – ответил Фолерг. – Сейчас переправим вас обратно. Еще и от себя прошу в ближайшее время заняться Кармияром, мне не нравится, что рядом с Фофаром – присягнувшая Серому Убийце страна. Возможен десант на территорию империи, а этого нам вовсе не нужно.

– Сделаю все, что в человеческих силах, – поклонился Раган.

Вокруг снова сгустился туман, и он оказался на мостике флагмана, фрегата "Дирмат IV". Заметив растерянные взгляды офицеров, изумленных неожиданным исчезновением, а затем появлением из ниоткуда адмирала, Раган поспешил их успокоить, объяснив, что его вызывал к себе император. Немного подумав, он отменил учения, сегодня проводить их было бы глупо – нужно сначала переосмыслить многое, от тактики до стратегии. Серый Убийца на Архре! Шесть стран принесли ему вассальную клятву! Это меняло все. Впереди ждала страшная война, много поколений не видели такой войны, весь мир будет охвачен огнем.

Нетерпение сжигало адмирала, он не стал ждать, пока фрегат подойдет к причалу, а приказал спустить шлюпку – слишком хотелось поделиться расказанным Сангетом со старым наставником, Нар-Суонх способен немало подсказать. Да и с Кармияром не раз имел дело в свое время, знает, чего ждать от кочевников и хана Короматтера. Последний часто баловался пиратством, фофарским флотоводцам не раз приходилось давать ему по рукам. Тьфу ты! Хана ведь уже нет, его казнил вместе со всей семьей Несущий Пламя. Поди пойми на что способен этот повстанец. Но атаковать все равно придется – приказ отдан, а Раган – военный, обязан исполнить.

Однако даже не это важно – война дело привычное. Куда хуже, что Сангет прочит его себе в преемники. Адмирал понимал, что если не будет иного выхода, он согласится – всегда отличался повышенным чувством долга. Прав проклятый старый колдун – нельзя оставлять страну без императора или отдавать корону кому-то из корыстных сволочей. Все порушат и разграбят. Ни чести, ни совести ведь не имеют. Очень жаль, что Нар-Суонх стар, из него получился бы куда лучший император, чем из Рагана. Но старик возможно знает кого-нибудь более подходящего. Да и посоветует, что вообще делать в столь идиотской ситуации.

Отмахнувшись от свиты, Раган быстрым шагом двинулся мимо портовых складов напрямую к губернаторскому дворцу. Быстрее пешком дойти, чем карету дожидаться. Не неженка! По сторонам он не смотрел, продолжая размышлять о своем. Потому и не заметил, что офицеры свиты куда-то подевались, отстав по дороге. Адмирал продолжал нестись вперед, угнаться за ним мог мало кто. Однако перегородившую улицу шеренгу людей с обнаженными мечами он увидел и резко остановился.

Обернувшись, Раган нахмурился – позади тоже стояло четверо. Так-так… Покушение? Очень похоже – многим в Инарве военный губернатор стоял колом в глотке, не давая жить, как они привыкли. На ненависть городской элиты адмирал никогда не обращал внимания, от всей души презирая расфуфыренных индюков. А зря, получается. Он потянул меч из ножен – господа не в курсе, что он в свое время обучался в Доме Смерти и сдал все положенные экзамены на старшего мастера ордена, разве только не согласился на посвящение – его верность принадлежала империи. Пусть попробуют справиться с Принявшим Смерть.

Наемники двинулись навстречу, поигрывая мечами, они не ждали особых сложностей от моряка. Резко взвинтив темп, адмирал прыгнул вперед, и двое убийц распрощались с жизнью. Однако их было слишком много… Раган вертелся ужом, отбивая бесчисленные атаки. К сожалению, мастера, не на уровне ордена, но хорошие мечники, ничего не скажешь. Хорошо хоть арбалетчиков не привели. Хотя, и не могли – у клана наемных убийц свой кодекс чести, использовать арбалеты считалось в их среде низким.

К бою присоедились остальные четверо, и Рагану стало не до размышлений. Раза два его несильно задели, но пока справлялся, с тревогой ощущая, что начинает уставать. В этот момент с крыши склада напротив спрыгнула затянутая в черное полотно фигура и с ходу бросилась на убийц. По ее движениям адмирал понял, что на помощь пришел кто-то из своих, Принявших Смерть. Никто иной так двигаться не способен. Вдвоем они быстро справились с нападающими, оставив одного в живых для допроса. Это, конечно, бесполезно – убийцы имени нанимателя обычно не знают. Еще двое успели скрыться. Гнаться за ними никто не стал.

Раган с улыбкой обернулся к спасителю, собираясь поблагодарить, но слова благодарности замерли на его губах. Перед ним стояла девушка. Красивая черноволосая девушка, очень необычной красотой красивая. Но адмирал видел только ее зеленые глаза, проваливаясь в них с каждым мгновением все глубже. Перед ним стояла та самая, единственная, о встрече с которой он мечтал всю свою жизнь, но так и не встретил ее. Незнакомка тоже силилась что-то сказать, тоже не могла оторвать глаз от лица Рагана и что-то едва слышно, потрясенно шептала.

– Я так ждал тебя… – ступил он шаг навстречу, не понимая, что делает и что говорит. – Я так мечтал о тебе…

– А я – о тебе… Кто ты?… Как тебя зовут?…

– Раган. А тебя?…

– Идорна.

Глава 7. Узел кармы

В это утро Магистр Книги разбудил своих учеников очень рано, они собирались еще долго нежиться в постели. Теперь Гадал с Алнарой шли за наставником и с интересом смотрели на бурлящую жизнь самого большого порта Колхрии. Эльнор и сам не знал зачем он здесь, что потянуло его в порт этим промозглым осенним утром. Он проснулся посреди ночи с четким ощущением, что ему срочно нужно в порт, что если он не туда попадет, случится беда. Большая беда. Почему так, маг не знал, но желание было почти болезненным. Предчувствиям такого рода он привык доверять – да настолько сильных у него никогда еще не бывало. Потому сейчас он окидывал взглядом каждую мелочь, с нетерпением ожидая того, что должно случиться. Эльнор позволил предчувствию вести его дальше и вскоре оказался у пристани, где обычно швартовались торговые корабли из Аллиорноина. И здесь желание куда-то идти оставило его. Маг остановился и принялся осматриваться по сторонам.

– Учитель… – донесся до его слуха потрясенный шепот Гадала. – Там…

Магистр Книги оглянулся и очень удивился. Таким ему юношу видеть еще не доводилось – он был белым, как мел, глаза широко распахнуты, а палец указывал куда-то влево. Эльнор посмотрел в том направлении и увидел группу девушек, только что, видимо, сошедших на берег. Впереди всех стояла черноволосая красавица с решительными, жесткими, даже жестокими черными глазами. Одета она была очень просто, но удобно – свободные штаны и теплая блуза. На ногах добротные сапожки. Не понимая реакции Гадала, маг просканировал ее, но не нашел в ауре чужеземки ничего особенного, разве что замыкалась она не на макушке, а где-то в середине тела. Эльнор с недоумением повернулся к Гадалу.

– На ней ауромаскирующее кольцо! – с досадой бросил тот.

Ауромаскирующее кольцо? Интересная новость… Эльнор до сих пор и не слышал о таких артефактах. Быстрым заклинанием перейдя Предел, маг создал щупальце Света и проник под кольцо, видимое ему теперь огненной полоской на пальце девушки. А когда увидел, что скрывается под ним, то и сам чуть не вскрикнул. Аура незнакомки вздымалась вверх на десятки метров, горела сотнями цветов, потрясала воображение каждого способного ее видеть. И прямо в ауре переливались несколько незнакомых магу символов. Это была уже не сила, не гениальность – это было Предначертание. Магистр Книги едва не прослезился от радости – какое счастье, что он первым перехватил это чудо! Не дай Творец, оно досталось бы Фолергу… Он взял себя в руки и решительно направился к девушке.

Ларна с кровными сестрами сошли с надоевшей им за месяцы пути до зубной боли "Волны Грез" ранним утром, желтое солнце только вставало, зато красное уже жарило вовсю. Лучи двух солнц окрашивали все вокруг в призрачные тона. Три месяца длилось неспешное плавание торговой шхуны с заходом во все, даже самые мелкие порты. Девушки изнемогали от скуки, с нетерпением ожидая, пока путешествие завершится. Только в последний месяц, когда шхуна шла по гигантской реке, ведущей к столице Колхрии, им стало немного интереснее. Кровные сестры часами стояли на палубе, глядя на проплывающие мимо бесчисленные городки и поселки. Весь вчерашний день девушки не находили себе места – ведь завтра они окажутся в знаменитом городе Тысяч Мостов, о котором каждая слышала немало. И вот великий город во всей своей красе раскрывался перед ними. Мостов, мостков и мосточков в самом деле было неисчислимое множество, Дуарамба и в подметки не годилась Колгарену. Ларна и не думала, что бывают настолько высокие дома. Полупрозрачные шпили башен столицы Колхрии резали взгляд своим сиянием, заставляли замирать в восхищении и смотреть на них, забыв обо всем на свете. Даже отсюда, из порта была отчетливо видна воздушная красота этого странного города.

Капитан Ортонаг отрядил матросов, чтобы помочь кровным сестрам снести вниз багаж, и был бесконечно счастлив избавиться от опасных пассажирок. Всю дорогу он лебезил перед девушками, даже еду им подавали с офицерского стола, тогда как другие пассажиры давились помоями, которыми кормили матросов.

Стоя у трапа, Ларна осмотрелась. Она была бы не прочь еще долго любоваться красотами Колгарена, но нужно подумать о делах насущных. Этого, кроме нее, не сделает никто. Девушка любила своих кровных сестер, но хорошо понимала всю их неприсобленность к жизни. Рыжая еще куда ни шло, но остальные-то с детства были рабынями, жили на всем готовом и о мире вокруг не знали ничего. Первым делом нужно найти гостиницу подешевле, оставить там вещи и сразу же идти в Серую Башню, оформляться. Девушка начала оглядываться, ища у кого спросить дорогу. Первым, кого она увидела, был совсем еще молодой маг, который улыбаясь смотрел на нее. В упор смотрел. За его спиной стояли парень с девушкой. Ларна сразу насторожилась. Неужели о ней что-то стало известно и ее уже поджидают? Незнакомец, между тем, подошел ближе и тихо сказал:

– Ну, здравствуй, девочка…

– Кто вы такой и что вам от меня нужно? – хмуро спросила Ларна.

– Мое имя – Эльнор, – ответил маг.

Девушка недоверчиво окинула его взглядом – и в самом деле одет в мантию высших магов, а не в серый балахон простых. Ларна растерялась – да, она мечтала встретиться с Магистром Книги, он был ее кумиром уже давно, но планировала долго подбираться к нему. Набиваться в ученицы. Ведь говорили, что мятежный маг не берет учеников. И вдруг он сам встречает ее в порту, встречает едва ли не как родную… В этом было что-то что-то очень странное, и девушка растерянно переспросила:

– Магистр Книги?

– Он самый, – улыбнулся маг. – Пойдешь ко мне в ученицы?

От его слов Ларна совсем растерялась и сникла. Это не лезло ни в какие ворота! Неужели снова Предначертание? Эльнор же не берет учеников! Лицо девушки побледнело, она задрожала, да просто испугалась, если честно. Не бывает ведь так, чтобы то, чего сильно хочешь, происходило само по себе. Кто-кто, а она это знала твердо. Особенно после всего, что пришлось пройти.

– Не бойся, – попытался успокоить ее Эльнор. – Ты удивляешься почему я здесь? Да просто утром я встал с твердым знанием, что мне срочно нужно в порт. Это предчувствие и привело меня сюда. И вот – ты.

– А что – я? – слабым голосом спросила все еще не пришедшая в себя Ларна.

– Я же вижу, что спрятано у тебя под этим колечком, – ехидно приподнял бровь Магистр Книги. – Все не просто так – судьба сводит воедино людей одного дела, одной задачи. Мы не могли не встретиться, девочка!

– Судьба… – глухо повторила девушка. – Судьба… Мне это уже говорили. Я мечтала стать вашей ученицей, ради этого я прибыла в Колгарен, у меня три направления в Серую Башню. Только думала, что ученичества у вас придется добиваться долго. Ведь я слышала, что вы не берете учеников.

– Обычных – не беру, – согласился маг. – Но таких, как ты – обязательно.

– Что ж, – кивнула несколько опомнившаяся Ларна, – я согласна, конечно. Но у меня есть одно условие.

– Какое?

– Я не одна! И я стану вашей ученицей только вместе с кровными сестрами!

Эльнор обратил внимание на остальных девушек, стайкой сбившихся за спиной подруги и настороженно выглядывающих оттуда. По мере того, как он переводил взгляд с одной на другую, его глаза расширялись и расширялись, удивление росло и росло. Каждая была хороша, по-своему, конечно. Одна почти догоняла Гадала по уровню силы, остальные, правда, послабее, но любая из них, приди она в Башню одна, произвела бы фурор. Только наглая рыжая девица слегка подкачала, но зато у нее были ярко выраженные способности к манипулированию Пределом. Молодой маг покачал головой и хрипловато рассмеялся. Да уж, не зря он пришел сегодня в порт, совсем даже не зря.

– И еще раз повторяю, – через некоторое время сказал Эльнор, – судьба сводит воедино людей одного типа и одного дела, если это дело угодно Создателю. Я беру вас всех с удовольствием. Вы готовы к принесению клятвы?

– Как, прямо здесь? – удивилась Ларна.

– А почему нет? Не стоит терять времени. Вы еще, видимо, не понимаете, что вы такое и какой шок вызовет ваше появление Но я хочу задать один вопрос. У вас ведь есть цель?

– Да.

– Так я и думал, – задумчиво прищурился маг. – Я догадываюсь, что это за цель. Не зря ведь вы хотели стать именно моей ученицей. Мою вы знаете и, по-видимому, разделяете.

– Возможно.

– Именно поэтому мы и встретились столь… странно. Вас не оставят в покое, если вы уже не будете чьей-либо ученицей. Вам ведь не хочется стать защитницей всего того, что вы ненавидите?

Ларна зло ощерилась в ответ.

– Вот я и предлагаю принести мне клятву прямо здесь.

– Хорошо, – согласилась девушка, глядя в глаза Эльнора. – Только позвольте сначала взглянуть на ваш медальон.

– А зачем?

– Чтобы убедиться, что вы – это действительно вы, – криво усмехнулась она.

– Разумно! Не доверяй никогда и никому, пока ты не уверена, что человек тебе друг.

С этими словами он снял и дал девушке свой удостоверящий медальон от Совета Магов. Ларна внимательно изучила его, кивнула чему-то своему, вернула медальон владельцу и опустилась на одно колено. Потом достала из ножен кинжал, провела им себе по руке и протянула залившуюся кровью ладонь в сторону мага, одновременно произнося клятву Ученичества. Но не простую…

– Я, Ларна Орсанх из клана Синего Древа, принимаю на себя Ученичество у Магистра Книга Эльнора и клянусь сохранять верность своему Учителю и его делу. Я обязуюсь обязуюсь выполнять по мере сил то, что он на меня возложит, если это не будет противоречить чести и совести. Жизнь на крови, честь на крови, смерть на крови!

Эльнор был откровенно изумлен – девчонка дала страшную кровную клятву, он сразу ощутил ее действие, по коже пробежал холодок, а на ладони Ларны появился символ. Меч на фоне дракона – символ Повелителя Тени, его Учителя. Предначертание… Похоже, придется рассказать девочке о приходе Серого Убийцы, раз уж тот принял ее. Маг уже чувствовал свою новую ученицу, чувствовал, где у нее что болит и многое, многое другое. Кивнув Ларне, Эльнор повернулся к остальным. Первой выступила рыжая девушка с абсолютно бессовестным и хитрым выражением на ехидной физиономии.

– Я, Нарин Тиоман из клана Белого Ветра…

– Я, Орихат Вар-Тарм из Нунду-анг-Орма…

– Я, Сириин Ирс-Корам…

– Я, Милаит Дим-Карах…

Магистр Книги принимал их клятвы – по примеру подруги девушки также принесли именно кровные клятвы. Когда осталась последняя, он ободряюще улыбнулся ей, но та не сдвинулась с места. У малышки был на удивление испуганный вид и скрытый дар с вкраплением Предела. Эльнор снова позвал ее, но она только беспомощно посмотрела на подруг.

– Ну что же ты, девочка? – спросил маг. – Испугалась?

– Да тут понимаете какое дело… – вмешалась Ларна. – Я ее… Я ее еще не успела на свободу отпустить. Разве у нее тоже есть Дар?

– Есть, но скрытый, – усмехнулся Эльнор. – А она, значит, рабыня?

– Да… – неохотно ответила девушка, не уверенная в реакции своего нового учителя на это известие.

– Не успела освободить, говоришь… – задумчиво протянул он. – А остальных, значит, успела? Они тоже рабыни?

– Да! – гордо вскинула подбородок Ларна. – А что, это имеет какое-нибудь значение?

– Для меня – никакого, – улыбнулся ей Эльнор. – Мой первый ученик Гадал – тоже бывший раб. К тому же мне нравится твое отношение к рабству.

– Его не должно быть в принципе! – жестко ответила девушка, в ее глазах загорелись огоньки ненависти.

– Полностью и абсолютно поддерживаю! – кивнул маг, с непосредственным интересом наблюдая за ученицей. – Ты хочешь отпустить ее?

– Конечно!

– Тогда я позову нотариуса, в порту их много, вон как раз нотариальная контора.

Он просительно покосился на Гадала, и юноша, поняв молчаливую просьбу, направился в указанную сторону. Через несколько минут примчался нотариус, до смерти перепуганный известием о том, что его требует к себе сам Магистр Книги. Он по-собачьи преданно уставился на Эльнора, всем своим видом демонстрируя желание услужить.

– Госпожа Ларна Орсанх, моя ученица, желает отпустить на свободу свою рабыню, – сухо сказал маг. – Я прошу вас сделать все как можно быстрее.

Он выделил слово "прошу" и тяжело посмотрел на мнущегося нотариуса, тут же покрывшегося холодным потом.

– Конечно, конечно… – часто закланялся он. – Прямо сейчас все и сделаем. Мне бы только документы…

Ларна протянула ему документы на Л'горит, и нотариус, приказав помощнику принести все необходимое, прямо на парапете набережной уселся выписывать освободительную грамоту.

– Какую фамилию вписать? – вдруг поднял он голову.

– Ларна! – заговорила рабыня. – Можно мою настоящую?

– Конечно!

– Л'горит ап-Варсанх Сумеречная из народа Дианх! – гордо задрав подбородок, назвалась девушка.

– Сумеречная? – вопросительно глянул на нее Магистр Книги.

– Нахар Сумеречный – мой прапрадед! – с еще большей гордостью заявила она.

Эльнор восхищенно присвистнул. Праправнучка легендарного бунтаря, мятежного мага, сотрясшего мир вместе со своим другом Данхом Огненное Сердце лет двести назад? Магистр Книги преклонялся перед памятью Нахара. Он даже засомневался в словах рабыни, но, просканировав ее, понял, что она искренне верит в свои слова. Может быть, это и правда – тело невесты бунтаря тогда так и не нашли. Она могла спастись и породить потомство. Но, если это так, то у девочки должен быть немалый дар. Маг решил заняться ею вплотную и пробудить как можно скорее.

Нотариус тем временем закончил выписывать документы и заверил их своей печатью. Магистр Книги, чтобы не терять времени, сам сотворил личностный медальон, и нотариус вписал его номер в грамоту об освобождении. Л'горит, не верящая своим глазам, приняла в дрожашие руки свободу и тихо заплакала от радости. Затем, все еще плача, опустилась на одно колено перед Эльнором и принесла клятву Ученичества. Маг принял ее и поднял девушку на ноги, приобняв ее за плечи.

– А что теперь? – деловито спросила Ларна. – В Серую Башню?

– Сперва ко мне домой, – отрицательно покачал головой Эльнор. – Нам многое нужно обсудить. Да, девушки, познакомьтесь с остальными моими учениками. Гадал и Алнара. Они отныне ваши брат и сестра.

Молодая пара, пришедшая с магом, понравилась Ларне. Ребята были так явственно влюблены, так тянулись друг к другу, что на них приятно было смотреть. Она дружески улыбнулась им, подошла и по очереди обняла каждого. Они ответили, тоже заулыбавшись. Когда все перезнакомились, Магистр Книги повел учеников вдоль причалов к выходу из порта. Он размышлял о том, что ему предстоит сделать, как оформить учеников в Башне, да и о многом другом. Забот прибавлялось в геометрической прогрессии.

Вдруг дорогу им заступила сумрачная, постоянно кашляющая, одетая в несусветное рванье женщина. Но, несмотря на то, что выглядела она последней нищей, из-за плеча незнакомки торчала рукоять добротного меча. И она была ранена, многократно ранена – почти по всему ее телу виднелись обрывки грязных бинтов и струпья. А глаза… В глазах женщины застыли такая боль и горечь, такая безнадежность, что даже привычного ко всему мага слегка затрясло. Он с недоумением посмотрел на нее, пытаясь понять, что нужно этой несчастной, затем по привычке сдвинул зрение в магический диапазон. Глаза в который раз за это странное утро полезли на лоб – эта оборванка по силе дара ненамного уступала Ларне.

"Да что же это такое происходит сегодня?…" – забормотал потрясенный маг. Такого просто не могло быть, это статистически невероятно, чтобы люди с такими магическим талантами прибыли в одно утро в одно и то же место. Вдруг маг вспомнил в каких случаях это все-таки возможно и понял, что происходит сейчас. Узел кармы! В это утро в колгаренском порту завязывается узел кармы. Именно сегодня здесь должны собраться люди, чьи судьбы переплетены с его, Эльнора, судьбой и судьбами остальных собравшихся. Люди одного дела. И маг понимал какого. "Бог любит шутить…" – прошептал он себе под нос и нервно вздрогнул – тяжело осознавать, что не ты сам выбрал себе судьбу, что на тебя возложена миссия свыше. И похоже, эта израненная женщина не последняя из тех, кто должен появиться.

– Вы – Магистр Книги? – хриплым, простуженным голосом прервала его размышления оборванка и снова закашлялась. – Я слышала, как эти девушки клялись вам.

– Да, это именно я, – согласился маг, продолжая с интересом рассматривать будущую ученицу. – Я готов принять и вашу клятву. Знаете ли вы, что у вас немалый дар к магии?

– Нет, – ничуть не удивившись, безразлично ответила она. – Да это и неважно. Я искала вас по иному поводу.

Магистр Книги снова внимательно посмотрел на нее и внезапно понял, что она умирает и заставляет себя жить величайшим усилием воли, что ей давно безразлично все и вся. Что-то важное она должна была еще сделать в жизни, что-то такое, что пока заставляло оставаться в живых. Сделать и умереть. Хотелось бы еще знать, что именно она должна совершить. Душу женщины, видимо, терзала настолько сильная боль, что она не могла ничему удивляться и ничего чувствовать. Чувства атрофировались. Эльнор вздохнул и спросил:

– Тогда зачем вы хотели меня видеть?

– Как я слышала, – так же глухо, сквозь кашель ответила она, – вы единственный из по-настоящему сильных, кто не согласен с законами нашего мира. Из тех, кто способен хоть что-то сделать, хоть как-то противостоять всему этому скотству. Я пришла предложить вам свой меч. И рада, что мне есть, оказывается, что предложить в дополнение. Может удастся сдохнуть не просто так, а хоть немного отплатить за все хорошее.

– Как вас зовут? – спросил заподозривший истину маг.

– Иннет Ис-Тангир, бывший офицер ранга сангтоар, Онстер.

– Та самая? – слегка расширились глаза Эльнора.

Женщина молча кивнула в ответ, на ее лице не отобразилось ничего, оно напоминало собой лицо мертвеца.

– И вы не желаете иметь дело с преступницей? – ее голос звучал так же ровно.

– Мне плевать на законы, – ответил Магистр Книги. – Я не думаю, что вы сделали бы то, что сделали, без уважительной причины. Чем он перед вами провинился?

– Убил мужа, зажарил живьем и съел ребенка.

– О, Боже! – отшатнулся Эльнор. – Вы были с ним еще слишком добры. У меня бы эта тварь умирала дольше. Приносите клятву Ученичества, после этого вы станете неподвластны законам людей.

Женщина кивнула, лицо ее оставалось таким же мертвым и безразличным, только в глазах на мгновение появилось что-то живое. Она с трудом опустилась на одно колено. Было видно, что она почти не может двигаться – раны глубоки настолько, что оставалось только удивляться тому, что она еще жива. Все тем же безразличным голосом Иннет проговорила свою клятву, и у Магистра Книги стало на одну ученицу больше. После этого она попробовала встать, но не смогла. Из-под нее начала растекаться лужа крови. Ларна встревоженно бросилась на помощь новой сестре, но та попыталась оттолкнуть девушку.

– Не надо, – ничуть не обиделась она, понимая каково сейчас женщине, привыкшей, что на нее охотятся все вокруг. – Мы теперь сестры, и я в свое время тоже немало прошла. Я хочу тебе помочь.

Иннет перестала сопротивляться, и Ларна, уложив ее на землю, осторожно стащила с нее заскорузлые тряпки и замерла в ужасе, беспомощно глядя на учителя – все тело женщины было испещрено рваными, гноящимися, едва подсохшими ранами. Да как она вооще осталась живой с такими ранами?! И мало того, что живой – сумела добраться до Колгарена из Онстерна – неблизкий свет. Эльнор укоризненно покачал головой, подошел к тяжело дышащей женщине и поставил над ее телом руку, одновременно переходя Предел. С его пальцев заструились тонкие синеватые нити, и тело Иннет окуталось такого же цвета туманом. Когда он рассеялся, Ларна потрясенно распахнула глаза. Все раны на теле женщины исчезли, оставив после себя едва заметные нитевидные шрамы. Да, слухи о Магистре Книги не лгали – нет на Архре мага сильнее. Девушка вспомнила слова Эльнора об узле кармы и поежилась. Значит, именно сегодня предстоит встретиться с людьми, с которыми связана вся ее дальнейшая жизнь. Хотя девушке было и страшно, но душа ее пела. Она больше не одна! У нее есть единомышленники и она исполнит свою миссию. Добьется своего, несмотря ни на что!

Иннет приподнялась на локтях и недоверчиво уставилась на собственное тело – у нее впервые за несколько месяцев ничего не болело. Она даже ощупала себя руками, не поверив глазам. Но это оказалось правдой – Магистр Книги исцелил ее. Но главное не это – отныне она неподвластна людским законам и все приказы о ее поимке недействительны. Теперь Иннет – ученица человека, способного изменить этот мир. Она знала, что отдаст ему всю себя, отдаст, чтобы больше ни с одной женщиной не случилось кошмара, который испытала она сама. Иннет хрипло рассмеялась, встала и коротко поклонилась Эльнору. Тот положил ей руку на плечо и слегка сжал, давая понять, что отныне она не одна, что отныне у нее снова есть семья. Затем маг повернулся к остальным ученикам и негромко сказал:

– Друзья мои! Нас всех привела сегодня сюда судьба и мы не могли не встретиться. Но, может, мы встретили еще не всех, кто должен придти? Прошу всех, кто уже способен видеть ауры, осмотреться вокруг.

– Да что смотреть, учитель? – донесся до него голос Алнары. – Вон справа еще двое стоят.

– А слева – еще одна, – добавил Гадал, обняв любимую за плечи.

Ларне стало интересно – а откуда они знают это? Как видят? Любопытно, получится ли у нее использовать магическое зрение? Девушка слышала о нем, но не верила, что сама сможет. Однако все же рискнула расфокусировать глаза и у нее, как ни странно, вышло. Над людьми появилось цветное марево. Над большинством, правда, неясное и расплывчатое. А вот над стоящими рядом с ней это свечение было ярким, бьющим на многие метры вверх. Ларна вздохнула в восхищении от просыпающихся способностей ведьмы и красоты открывшейся картины, затем перевела взгляд дальше, скользнула им по мачтам кораблей. И вздрогнула – с борта одного из них били в небо два столба разноцветного пламени. Она снова глянула туда уже обычным взором, и увидела белобрысых парня с девушкой, очень похожих друг на друга, явно брата и сестру.

– Учитель, – возбужденно обратилась к Эльнору страшно довольная собой девушка, – вон на том корабле еще двое!

Маг тяжело вздохнул – еще вчера он никак не мог себе представить, что на него неожиданно свалится еще дюжина учеников. Да каких учеников! Но поделать ничего было нельзя – узел кармы.

– Не упустите остальных, – попросил он Ларну и направился к первой паре – роскошно одетой женщине-капитану и пареньку лет семнадцати в простой полотняной одежде матроса.

Остановившись перед ними, маг вздохнул и сказал:

– Здраствуйте! Мое имя – Эльнор, Магистр Книги, маг Высшего Совета. И я готов принять вашу клятву.

– Какую клятву? – с недоумением уставилась на него капитан.

– Значит, вы еще не знаете для чего здесь? – усмехнувшись, спросил он. – Ведь вас пригнало сюда сильнейшее желание, предчувствие, ощущение необходимости находиться здесь и именно сегодня утром?

– Вы правы, господин маг, – мрачно буркнула женщина. – И задери меня Серый Убийца, коли я понимаю, чего мне в этом вашем долбаном Колгарене понадобилось. Месяц зазря убила и не знаю зачем! Как на веревке сюда кто-то притащил!

– Никто из нас не может идти против судьбы, – развел руками Эльнор. – Вы, наверное, не знаете, но вы оба неинициированные маги большой силы. В потенциале, конечно. А притащила вас сюда именно ваша судьба. Я ведь тоже ни о чем таком не думал, а нынче утром встал с одной мыслью – срочно в порт. И тоже не знал, зачем мне туда нужно.

После этих слов маг коротко рассказал о том, что уже произошло сегодня утром, не называя, однако, пока лишних имен. Капитан наклонила голову и задумалась. Думала она довольно долго. Юноша-матрос только непонимающе хлопал глазами. Поначалу. А затем на его лице появилась робкая улыбка понимания. Чему тут удивляться – ведь ему предложили войти в высшую элиту Архра. Женщина дернула щекой, видно было, что она сильно расстроена происшедшим.

– Что ж, вы правы, против Предначертания не пойдешь… – через некоторое время выдавила она из себя. – Только всю жизнь себе искалечишь. Деваться некуда, я согласна, Магистр. К другому бы не пошла ни в каком случае, а к вам можно. Но тут есть еще одно обстоятельство – если в Башне узнают, кто я, меня казнят. Именно Башня назначила за мою голову немалую награду.

– С того момента, как вы станете моей ученицей, – усмехнулся Эльнор, – вы будете неподвластны никакому закону внешнего мира. Студиозусу Башни прощаются любые преступления, совершенного в прошлом, кроме нарушения основного закона. Да и то, его только лишают пола и позволяют учиться дальше. А студиозусом, при вашем-то даре, вы станете обязательно. Еще одна моя ученица – та самая убийца наследника престола Онстера.

– Иннет Ис-Тангир? – удивленно переспросила капитан. – Была бы рада предоставить ей убежище на своем корабле. Хотя не совсем понимаю на какого Серого Убийцу ей все это понадобилось.

– Молодой герцог зажарил живьем и съел ее маленького ребенка, – коротко пояснил маг.

– Какой кошмар! – в ужасе вскрикнула женщина. – Тогда по заслугам! Она молодец, что отомстила! Просто молодец!

– Полностью с вами согласен, – улыбнулся Эльнор. – Значит вы согласны на ученичество, капитан? И вы, юнга?

– Согласна… – вздохнула женщина. – Но если бы это были не вы, который плюет скотам из Совета в глаза, только бы меня и видели.

– И я согласен! – заявил паренек, с восторгом глядя на легендарного Магистра Книги, о котором в пиратской среде рассказывали столько всего интересного.

– Но прошу учесть, Магистр, – с иронией посмотрела на мага женщина, – что мое имя – Ринна Нирен. Та самая капитан Нирен.

Эльнор изумленно приподнял брови – до чего же все-таки прихотлива судьба… Что за невероятный день сегодня? Впрочем, лимит удивления для него был уже исчерпан. Капитан Нирен. Единственная из пиратских капитанов, осмеливающаяся атаковать корабли, несущие вымпелы магов. И каким-то образом этих самых магов убивающая! Каким именно, не знал никто, хотя хотели бы знать многие. За голову мятежного капитана Серой Башней была обещана огромная награда, но она уже долгие оставалась невостребованной – капитан Нирен была неуловима. Маг злорадно ухмыльнулся – какой камень Фолергу в карман! Приятно представить какую рожу скорчит Верховный Маг, когда узнает, что капитан Нирен – студиозус Академии. Бесподобная шутка! А она, между тем, стала на одно колено, и в воздухе разнеслись слова клятвы:

– Я, Ринна Нирен, капитан "Альтарилла"…

Эльнор принял ее, и принял с удовольствием. Затем на одно колено опустился сопровождавший своего капитана юноша:

– Я, Рамин Сидар из Санг-Иррама, юнга "Альтарилла"…

Маг принял и его, затем повел новых учеников, растерянных от резкого изменения своей судьбы, к остальным. Их приветливо встретила Ларна, уже начавшая играть роль лидера и здесь. А Эльнор пошел к Нарин с подругами, обступившим ничего не понимающую женщину-купца и наперебой объяснявшимими, что она – неинициированный маг большой силы и должна стать ученицей легендарного Магистра Книги, в которого купец не очень-то верила, считая вымыслом падких на сплетни людишек. Но было кое-что, что подтверждало слова девушек. Женщина вспомнила, что ей, вообще-то, совершенно нечего делать в Колгарене, но что-то потянуло ее сюда, потянуло с такой силой, что сопротивляться этому желанию было невозможно. Но она, Осом-Лиаг, маг? Что за чушь?! Купец осторожно посмотрела на приближающегося мужчину – к ней шла живая легенда, кто только не рассказывал о борьбе этого совсем молодого еще человека с Советом Магов. О нем говорили по всему Архру, купцу доводилось бывать в разных странах, и в каждом порту болтали о Эльноре Великом.

Осом-Лиаг, как и многие, ненавидела магов и их власть, но сделать ничего не могла, поэтому прятала свою ненависть глубоко в душе. Внезапно вспомнилось, как изнасиловали и искалечили ее брата с сестрой. А потом повесили… Осом-Лиаг скрипнула зубами и смахнула рукой непрошенную слезу. Может, если она станет учеником скандально известного мага, то ей представится возможность отплатить убийцам? Может быть… Да и против судьбы не стоит идти. И месть… Она не могла отомстить раньше, так как убили ее брата с сестрой, развлекаясь, молодые дворяне, поделать с которыми простолюдинка ничего не могла. Что ж, видно правы ученики магистра Эльнора – ее дальнейший путь лежит с ними, и будь что будет. Уж став ведьмой, она отплатит подонкам. Так отплатит, что и потомки не забудут! Но не ждала, конечно, Осом-Лиаг для себя чего-либо подобного, да и страшновато рушить налаженную жизнь – пять ее кораблей ходили по морям и океанам Архра. И дом к тому же. Вот только детей за всеми заботами женщина завести так и не удосужилась. Впрочем, в нынешнем раскладе это и к лучшему – меньше забот. Судьба уже затягивала ее в свой котел, и Осом-Лиаг это ощущала это, понимая, что противиться бессмысленно. Она коротко вздохнула, встала на одно колено и принесла клятву ученичества. Маг принял ее и похлопал новую ученицу по плечу.

– Учитель! – снова донесся до него голос Ларны, которая, похоже, успевала всюду и уже вела к нему сошедших с корабля фофарцев. – Эти двое – Сана и Афран Ап-Инар, они из Фофара, тоже приехали на учебу с направлением от мага. Они согласны на ученичество!

Эльнор устало помотал головой и перевел взгляд на подошедших белобрысых, как почти все фофарцы, и очень похожих друг на друга юношу с полноватой девушкой. Они низко поклонились магу, с восторгом глядя на него – вот уж чего и представить себе не могли, так это того, что прямо в порту их пригласят стать учениками самого Магистра Книги. Да и вообще учениками кого-нибудь из высших магов! Конечно, слова об узле кармы несколько пугали, но пусть уж лучше так, чем никак. Да и после пережитого испугать их могли совсем немногие вещи. Сана и Афрат ехали учиться с направлением от ведьмы из Фофара и были уверены, что их примут. Дополнительную же удачу следовало хватать за хвост сразу, без промедления, поэтому брат с сестрой не раздумывая встали на одно колено и принесли клятву Ученичества.

Когда Эльнор привел новоявленных учеников к своей башне, он был уставшим до изнеможения, почти до потери сознания, но держал себя в руках. Не имеет права показать слабость! Маг горько усмехнулся – создал себе имидж несгибаемого, так изволь соответствовать. Образ слишком полезен, чтобы от него отказываться. Всю дорогу Эльнор с интересом наблюдал за учениками, особенно за теми, кто впервые попал в Колгарен. Они с открытыми ртами смотрели на красоту этого невероятного города. Правда взгляды то и дело натыкались на скрюченные тела, насаженные на колья или на помосты Казней, где исходил криком очередной замучиваемый. И каждый вздрагивал, слишком силен был контраст. Только Инет не реагировала ни на что, и маг понимал, что психикой несчастной женщины придется заняться всерьез.

Поднявшись в свой кабинет, Магистр Книги устало опустился в любимое кресло и почти незаметно вздохнул, изучающе глядя на свои новые "приобретения". "Мда… – сказал он себе. – Допрыгался ты, драгоценный мой. Теперь ты за них всех в ответе…" Ученики тоже с любопытсвом осматривались, украдкой бросая взгляды на учителя. Опять же, кроме Иннет, которая вообще не выглядела живой и не интересовалась никем и ничем. Эльнор опять вспомнил ее судьбу и понял, что откладывать лечение нельзя, если несчастную сегодня же не вывести из ступора, то он ее потеряет. Этого магу совсем не хотелось и по чисто человеческим соображениям, и по соображениям полезности мага такой силы для общего дела. Значит, нынче же ночью, после возвращения из Башни, придется ею заняться. Эльнор поежился – такие заклинания нелегко давались, но выбора нет. "Ты несешь ответственность за тех, кого приручил…" – вспомнились слова Серого Убийцы, тот процитировал кого-то из сказителей его родного мира.

– Иннет, – ласково позвал он женщину.

– Да, учитель? – глухо отозвалась она.

– Вечером, когда вернемся, я займусь лечением твоего сознания. В таком состоянии, как сейчас, ты не сможешь ничего сделать, не сможешь отомстить.

– Как хотите, учитель, – столь же глухо и безразлично отозвалась Иннет. – Я теперь принадлежу вам.

– Хорошо, – кивнул Эльнор, с грустью посмотрев на нее, затем повернулся к остальным. – Теперь, ученики мои, слушайте.

И он снова внимательно, требовательно оглядел каждого, одновременно сканируя их и даже, хоть это было и низко, используя заклятие видения правды. Некоторое время Магистр Книги молчал, затем продолжил:

– Я вижу, что почти каждый из вас ходит под смертной казнью, я в том числе. Также вижу, что никого из вас не устраивают законы нашего мира и вы их не приемлете. Поэтому не нужно бояться рассказать всю правду о себе. Для чего это мне нужно, вы спросите? Отвечу. Мы должны выработать для каждого и для каждой линию поведения в Серой Башне. Большинство из вас будут допрашивать при поступлении с помощью заклятия видения правды. Принять, все равно примут, простят все, кроме…

– Кроме чего? – тихо спросила побледневшая Ларна, уже догадываясь, что услышит в ответ.

– Кроме нарушений основного закона, закона о лишении пола. Тебя, конкретно, обязательно допросят – магов с Предначертанием не было на Архре больше тридцати тысяч лет. На остальных, возбужденные твоим появлением, могут и не обратить внимания. Ну, еще допросят Иннет и капитана Нирен, что было понятно с самого начала.

Ларна едва смогла сдержать крик, рвущийся из горла. Она покраснела, затем побледнела и окинула взглядом не лучше нее выглядящих кровных сестер. С трудом сглотнув какой-то комок, вдруг образовавшийся в горле, девушка выдавила из себя вопрос:

– И что они делают с нарушившими закон?

– Лишают пола и разрешают учиться. Среди студиозусов немало бесполых.

– Значит, среди магов тоже? – расширились глаза девушки.

– Нет, – усмехнулся Магистр Книги. – На третий-четвертый год обучения студиозусы уже способны возвратить себе потерянное. Это не возбраняется.

Ларна опустила голову и задумалась. Ее колотило от ужаса, но боялась девушка не за себя, а за кровных сестер – девочкам-то за что страдать? Мало они и так настрадались? Ее лишат пола? Да плевать, раз эта боль приблизит к цели, придется вытерпеть. К палачу отправят? Не к магу? Неважно. Ларна снова глянула на своего учителя, цель которого, похоже, совпадала с ее целью. Она набралась мужества, сжала кулачки и ломающимся, дрожащим голосом начала рассказывать обо всем без утайки. И о том, что сотворили с ней и с Дарой. И о том, что было с ней на корабле. И о Харнгирате, где стала приемной дочерью Дарин. И о путешествии. И об Аллиорноине и всем, что случилось там – знакомстве с Орихат, посещении Фатунга, освобождении рабынь. И о том, чем они с кровными сестрами постоянно занимались – все они при этом отчаянно покраснели, но ни одна не осмелилась перебить Ларну. И о походе к черному магу, и обо всем остальном. Другие ученики потрясенно, кто с ужасом, а кто с жалостью смотрели на нее. Впрочем, девушка подозревала, что каждый из них прошел через что-то подобное, иначе они не оказались бы здесь.

– И что мне теперь делать, учитель? – тихо спросила она и, не выдержав, расплакалась.

Эльнор встал с кресла, подошел к ней и положил руку на плечо. Маг не успокаивал ее, чтобы не внушать ненужных надежд, только молча стоял рядом. Когда она немного успокоилась, он очень тихо сказал:

– У тебя есть два выхода, девочка. Оба нелегких, но ты сама выбрала свою цель и, насколько я понимаю, ничто не сможет тебя остановить. Но об этом мы поговорим чуть позже, есть вещи, которые всем знать пока рано, да и опасно. Запомните, мы живем в страшном мире, в мире без чести, справедливости и доброты.

– Наш мир проклят Творцом, учитель… – глухо сказала Иннет, затем повернулась к Ларне. – Спасибо, сестра, теперь я вижу, что не только мне больно и плохо здесь.

– А что с тобой было? – повернувшись к ней, спросила девушка.

– Со мной? – выдавила сквозь зубы Иннет и вопросительно посмотрела на Магистра Книги, который разрешающе кивнул в ответ.

– Со мной… – повторила женщина. – Всего полгода назад я служила офицером ранга Сангтоар в городе Екатаме. Это в Онстере, остров Кордаен. Все вокруг считали меня счастливицей – еще бы, дочь простого винодела ухитрилась стать офицером, что считалось почти невозможным. Наверное, мне действительно повезло, не знаю даже. Но не это главное. У меня был любимый муж и трехлетняя дочка. Мы жили в уютном домике на берегу моря. И мы были счастливы там. Служилось мне, конечно, тяжело, но дома ждал любимый, он был сапожником и работал в мастерской прямо возле дома. А дочка все время бегала вокруг, мы себе и представить не могли, что кто-то может обидеть ребенка. Как она была прелестна. Это ее и погубило… В тот день…

Лицо Иннет почернело, глаза сделались бездонными, из них рванулась такая боль, что каждому показалось – его стегнули кнутом. Женщина замолчала, голос, видимо, перестал ей повиноваться и случившееся снова встало перед глазами. Ларна уже догадалась, что сейчас услышит, и такая горечь разлилась по ее душе, что девушка не смогла сдержать слез.

– Я вернулась домой, – с трудом продолжила через некоторое время женщина, – а дома-то уже и не было… Было пепелище. Рядом, на колу, торчало тело моего мужа. Еще живого. А возле кола я увидела остатки кострища, в котором лежали обглоданные детские косточки. И отрезанную головку моей девочки рядом…

Тут слезы прорвали запруду, Иннет рухнула головой на колени и забилась в рыданиях, снова видя перед глазами эту страшную картину. Первой возле нее оказалась Ринна Нирен. Женщина-капитан обняла плачущую, сама не сдерживая слез, простой рассказ несчастной матери рвал душу каждого, кто его слышал и в ком осталось хоть что-то человеческое.

– Держись, сестра, держись! – яростно шептала ей на ухо капитан Нирен. – Мы им за все отплатим, клянусь, за все! Это я тебе говорю – капитан Ринна Нирен! Я убивала этих подонков и буду убивать!

– Капитан Нирен? – подняла на нее почти ничего не видящие глаза Иннет. – Спасибо тебе… Сестра.

– Ведь ты отомстила этому зверю? Даже до нас, пиратов, дошли слухи о награде за твою голову.

– Отомстила… – глухо сказала женщина. – Да только месть не вернет мне ни Эрмера, ни Сири. Я лучше расскажу, что дальше было.

Она откашлялась и продолжила свой рассказ:

– А когда я стояла там, не веря глазам и все еще надеясь, что это кошмар, что я вот-вот проснусь, ко мне подошли мои же сослуживцы с приказом о моем аресте. Я умоляла их хотя бы добить моего несчастного мужа, чтобы не мучился больше, но они только отворачивались – им запретили. Я умоляла хотя бы дать мне похоронить косточки моей девочки, но мне не разрешили и их растащили собаки… И тогда во мне что-то вспыхнуло, какая-то странная сила наполнила тело, ненависть заслонила собой все. Я перебила их, как детей, а ведь они были опытными воинами. Одного только ранила и пытками заставила рассказать, кто это сделал. Людоедом оказался молодой герцог, наследник престола. Он проезжал мимо и ему приглянулась моя Сири. Подонок приказал схватить малышку и зажарил живьем, а выбежавшего на страшные крики ребенка мужа распорядился посадить на кол. После своей жуткой трапезы людоед узнал, что сожрал дочь собственного офицера. Тогда он, ничтоже сумняшися, приказал схватить и казнить меня. Что-то накатило на меня после рассказа бывшего сослуживца, и я спокойно, одним движением, свернула ему шею. Каким-то образом, я уж и не помню как, замаскировалась и начала свою охоту. Три месяца длилась она, и я настигла людоеда только в Маре. Странная сила продолжала вести меня, я почти ничего не запомнила из того времени, помню только сжигающую все ненависть. Я убивала тогда за кусок хлеба, не жалела никого и ничего. Кроме, как о мести, ни о чем не думала. И в одной из таверен мне удалось выследить подонка. Герцог решил поразвлечься и приказал установить прямо в комнате кол, а затем привести к нему пойманную на улице девушку. Их высочество обожали отдыхать под крики умирающих… Я проникла туда сквозь крышу, оглушила герцога, вырвала ему язык, чтобы не позвал стражу, добила несчастную девчонку и усадила зверя на тот же самый кол. И оставила на столе приговор. Ибо я не просто убила его, а судила и приговорила. Вскоре после этого за мной началась охота. Старый герцог рвал и метал, объявил за мою голову награду. Нигде я не могла остановиться больше, чем на несколько часов, драться приходилось постоянно, я была вся изранена, да вы и сами видели. Не знаю, как и зачем я осталась в живых, последние дни этой погони я просто не помню. Очнулась в горах, в хижине старого отшельника.

– И что же? – осторожно спросил кто-то.

– Он очень многому научил меня, этот старик, многое заставил понять и осознать, – столь же глухо ответила Иннет. – Ведь раньше, когда я была счастлива, когда у меня были муж и дочь, я закрывала глаза на все ужасы нашего мира. Я в упор не видела того, чего не хотела видеть. Я не хотела обращать внимания на чужую боль и на несправедливость, не хотела осознавать, что подобное тому, что сделали со мной, происходит у нас каждый день и со многими. Я не слышала криков несчастных и думала только о себе. Что ж, так живут почти все люди… Но мне, после того, что пережила, нельзя было оставаться такой, мне для чего-то Создателем была оставлена моя никчемная жизнь, и я не хочу дальше просто существовать. Отшельник сумел открыть мне глаза, и именно он рассказал мне о вас, Магистр Книги, о вашей борьбе и вашей отчаянности, а позже я и сама услышала легенды об Эльноре Великом. И все, что я слышала, только утверждало меня в решимости отдать вам тело и душу, помочь всем, чем только смогу. Не хочу просто так подохнуть, хочу отомстить, но не просто, а попытаться помочь хоть кому-то избежать моей судьбы. Надеюсь, что вы приставите меня к нужному делу, что вам пригодится моя помощь.

– Я и сам только помогаю тому, кто изменит наш мир, тому, кто способен это сделать, – усмехнулся Эльнор. – И помощь любого для него ценна.

– А кто он? – с недоумением спросила Нарин, ее рыжая мордочка при этом не утратила хитрого выражения. – Забери меня Серый Убийца, если я хоть что-нибудь понимаю…

– Похоже на то, – сощурила глаза капитан Нирен, – что уже забрал.

– Кто знает, – развел руками маг, – кто знает… Думайте сами, я вам подсказывать не буду. Вам рано знать о том, кто ОН. С вами пусть остаюся пока только ваши догадки.

Только тут до сознания рыжей дошли слова "уже забрал", и она не то, что побледнела, а позеленела. Впрочем, остальные были потрясены не меньше.

– Учитель, Ринна права? – очень тихо спросила Ларна.

– Я не говорю ни "да", ни "нет"… – с ехидцей ответил маг. – Думайте. Придет время, и вы все узнаете. Не спешите. Лучше продолжим.

Он перевел взгляд на брата и сестру из Фофара.

– Нас зовут, если кто еще не слышал, – встала с места девушка, – Сана и Афран Ап-Инар. Мы жили в Десмосе, маленьком городке недалеко от старой столицы империи, Ат-Лерана. Наш отец был старшим библиотекарем одной из императорских библиотек, известным в академических кругах ученым-лингвистом и переводчиком с древних языков. Он старался уберечь нас от ужасов окружающего мира, и мы почти не выходили на улицу, выросши среди книг и рукописей. Но мир все равно достал нас. Однажды я вышла купить масла для ламп, не зная, что городок навестила банда безумцев. Они накинулись на меня, когда я уже возвращалась домой, но мне повезло – вырвалась и бросилась бежать. Домой, конечно… Вот только двери за собой запереть не успела и они ворвались внутрь. Отца убили, библиотеку сожгли…

Сана разрыдалась, вспомнив это. Ее успокоили и рассказ продолжился. Девушке тогда повезло и она сумела спрятаться в закоулках библиотечного подвала. А когда выбралась, то вместо родного дома обнаружила выгоревшие руины и мертвого отца. Брат куда-то исчез, она долго искала его, но так и не нашла. У девушки не было ни родственников, ни знакомых, ни денег. Об окружающем мире она, выросшая среди книг и архивов, не знала почти ничего. Пару дней повозившись на пепелище, она пошла куда глаза глядят. Стража не пожелала искать банду, помочь ей тоже никто не захотел. О бродяжничестве Саны можно было бы написать отдельную книгу, но кому это интересно? Насиловали бедняжку бесчисленное количество раз, но ей все же повезло – никто не совершил с ней запретного. Несколько раз Сана заболевала и отлеживалась в заброшенных домах, боясь попадаться кому-нибудь на глаза – больных стража жгла живьем. Она быстро научилась бояться всего и всех, узнав свой мир с самой неприглядной стороны. Каждое новое знание, каждый новый опыт давался ей болью и кровью.

Она шла от городка к городку, от деревни к деревне. Кормилась когда подаянием, когда мелким воровством, а когда и проституцией. Но чаще всего голодала и холодала. Глаза девушки стали похожи на глаза затравленного зверька и мечта наесться досыта стала единственной ее мечтой. Так за два года бродяжничества Сана добралась до окраин новой столицы Фофара. Прямо за первыми лачугами она увидела на удивление уютный кабачок и решилась зайти, попросить каких-нибудь объедков. В таких заведениях почти не подавали, но голод оказался нестерпим – девушка не ела ничего уже дней пять. Да и замерзла до посинения, хоть погреться чуть-чуть, и то…

Войдя, Сана без всякой надежды окинула взглядом маленький, отделанный черным деревом зал. Он был почти пуст, только у стойки бара что-то пили несколько извозчиков, да у стены сидел за обильным ужином лысый старик в темно-красном теплом плаще с капюшоном. У него было жесткое, безжалостное лицо и равнодушный взгляд мутно-зеленых глаз. Тут оборванку заметил кто-то из официантов и замахал на нее руками, выгоняя на улицу. Сана, понимая, конечно, что это бесполезно, с отчаянной мольбой взглянула на лысого, жующего кусок сочного окорока. Он поймал ее взгляд, презрительно скривился и бросил ей:

– Пошла прочь! Не подаю!

И продекламировал:

В этом мире каждый сам за себя, И никто не укажет дорогу… 

Знакомые с детства строки что-то всколыхнули в застывшей душе девушки, и она дрожащим, срывающимся, тонким голоском завершила четверостишие:

Только стопчут, унизят тебя И никто не подпустит к порогу…

Затем сгорбилась и пошатываясь побрела к выходу, в холод, ничего не видя от слез. Но у самой двери ощутила, как чья-то рука ухватила ее за плечо. Подняв голову, девушка увидела удивленное лицо старика.

– Откуда ты знаешь эти стихи?! – выкрикнул он. – Откуда?! Их не может знать никто, кроме меня и моего друга! Да он их сам и расшифровал не так давно! Говори!

Сана посмотрела на него и попыталась понять, что у нее спрашивают. Когда до нее дошло, она почти неслышно спросила:

– Вы знали моего папу?

– Твоего папу?! – переспросил, отшатнувшись, лысый. – Как его зовут?!

– Мастер-библиотекарь Радан Ап-Инар…

– А ты?

– Сана Ап-Инар.

– О, боже! – всплеснул он руками. – Девочка, да что же случилось?! Почему ты здесь в таком виде и просишь подаяния?! Я почти два года не получал ни единой весточки от Радана и очень беспокоюсь. Почему он не отвечает ни на мои письма, ни на письма наших друзей?

– Он… Его… – тут нервы несчастной девушки не выдержали и она села, где стояла, захлебнувшись отчаянным плачем.

– Понятно… – присел рядом с ней на корточки лысый. – Какая потеря… Какой ученый ушел! Никто ведь не верил, что возможно восстановить рукописи Давтрана. А он смог…

– Я помню… – сквозь слезы выдавила из себя Сана. – Мы с Афраном тогда вообще на цыпочках ходили, чтобы только его не потревожить.

– Меня зовут Ирап, девочка, – вздохнул он.

– Мастер Ирап Ап-Тациг? – подняла она на старика глаза. – Я же вам письма и писала, отец только подписывал.

– Сколько же ты вот так бродишь?

– Скоро уж два года… – вздохнула девушка. – С того самого дня, как…

– Удивительно, что тебя еще не лишили пола, – покачал головой мастер Ирап. – Или уже?…

– Нет, повезло…

– Ну почему же ты никому из нас, друзей твоего отца, не написала?! – хлопнул он себя ладонью по бедру. – Уж дочь-то Ап-Инара мы бы на улице не оставили!

Сана грустно вздохнула. Не рассказывать же, что у нее не было денег даже на письмо?… А потом, после первого изнасилования, она вообще забыла обо всем, слишком сильным оказался шок. Тут голод снова дал о себе знать.

– Спасибо, мастер Ирап… – поблагодарила она старика за сочувствие, затем смущенно опустила глаза и тихо спросила. – Простите, может у вас найдется что-нибудь поесть, а то я уже неделю ничего не ела…

– Старый я идиот! – хлопнул себя по лбу мастер Ирап. – Идем, девочка.

Он отвел Сану к столу и накормил превосходным ужином, каких она не едала все два года после смерти отца. А затем, невзирая на ее слабое сопротивление, отвел девушку к себе домой, заставил вымыться и уложил спать. Так она и осталась жить в доме мастера Ирапа, старик быстро полюбил дочь старого друга, как свою собственную. Всю жизнь он был одинок и вдруг, неожиданного для себя, обнаружил, что заботиться о ком-то на удивление приятно. А девушка ответила ему искренней привязанностью, заброшенный дом старого холостяка засиял чистотой, его теперь всегда ждал дома вкусный и горячий ужин, когда бы он не вернулся. Сана оказалась в знакомой с детства атмосфере – в доме мастера Ирапа было огромное количество книг и древних рукописей, и девушка сразу же занялась привычной работой – начала каталогизировать их и нашла при этом многие фолианты, которые хозяин считал безвозвратно утерянными.

Но сам старик все чаще и чаще задумывался о дальнейшей судьбе так пришедшейся ему по душе девочки – ведь он был уже стар и понимал, что ему совсем немного осталось. Единственным выходом, который виделся мастеру Ирапу, было обучить Сану своему ремеслу и передать по наследству свое место, ведь заработанные деньги он раньше тратил на книги и почти ничего не накопил. Но не знал как подступиться к этому, слишком уж жутким делом зарабатывал свой кусок хлеба старый книжник, девочка к такому не готова. Мастер Ирап Ап-Тациг был одним из городских палачей, а расшифровка древних рукописей осталась всего лишь его увлечением, не приносящим денег. Его хорошо знали в академических кругах как ученого-литературоведа и медика, по его хирургическим монографиям обучались врачи в университетах всего мира. Но никто из ученых и не подозревал об истинной профессии коллеги. Но после очередной болезни старик понял, что медлить больше нельзя и рассказал Сане обо всем. Девушка долго плакала, а когда успокоилась, то не подымая глаз спросила:

– Вы думаете, мне нужно этому научиться?

– Да, девочка моя… – грустно ответил старик. – Ведь я вскоре умру, и ты снова окажешься на улице. Я этого не хочу, не хочу чтобы ты опять голодала и холодала. Да, это гнусное дело, но кто-то должен его делать. Если уметь делать все как следует, то можно хотя бы сократить мучения несчастных. Их ведь все равно казнят, таковы законы нашего мира. И мы ничего не можем с этим поделать…

С этого дня в жизни Саны начался кошмар. Когда мастер Ирап впервые привел ее в пыточные застенки, и она увидела брызжущую кровь, услышала дикие крики жертвы, то просто потеряла сознание. А очнувшись, всю ночь проплакала. Но старик был очень терпелив, он медленно, капля по капле, выдавливал из нее жалость и отвращение. Он покупал трупы и заставлял девушку препарировать их, обучая анатомии. Поначалу она с трудом сдерживала тошноту, но прошло каких-то несколько месяцев, и Сана спокойно ела что-нибудь и болтала со стариком, второй рукой роясь во внутренностях мертвеца. И к крови она привыкла, и к диким крикам жертв. Только на казни мастер Ирап пока избегал брать свою воспитанницу, но постепенно приучал ее к мысли, что все смертны и она не будет убийцей, если казнит приговоренного преступника, что она при этом будет всего лишь рукой закона. Еще через несколько месяцев Сана уже без слез смогла смотреть, как тело молодой женщины медленно сползало вниз по колу. На ее вопли девушка не обращала никакого внимания – это давно было для нее всего лишь сопровождающим работу шумом. Она очерствела, глаза стали холодными и безразличными, совсем как у ее учителя.

Вскоре мастер Ирап умер, утвердив перед тем Сану в Совете Магов Ат-Фофара, как практикующего городского палача. Девушка горько рыдала на его похоронах, а затем замкнулась в себе. Она стала полностью безразличной к людям и их чувствам, не испытывала ни малейших угрызений совести, зверски замучивая жертв, даже получала от этого удовольствие. Мужчин, после всех изнасилований, она ненавидела и обычно пытала их очень долго, к себе не подпускала никого, да никто и не решился бы посмотреть на палача, как на женщину. В свободное время она продолжала дело отца и мастера Ирапа – расшифровывала рукописи древних мудрецов, хранившиеся в императорской библиотеке столицы. Та бы она, наверное, и жила бы до сих пор, если бы однажды не случилось непредвиденного.

Тем утром Сану разбудил настойчивый стук в дверь. За палачом прислали из магистрата младшего серга стражи – поймали десятка два бродяг и бродяжек, всем им предстояло лишение пола (на бродяг силу магов не тратили, с ними работали палачи – не выживут, туда и дорога) и отправка после этого в бесплатные императорские дома удовольствий, где несчастные жили максимум два-три года, нещадно эксплуатируемые всеми желающими. Палач злобно обругала ни в чем не повинного серга, вставать в такую рань ей не хотелось, но делать было нечего. Придя на площадь Казней, Сана распорядилась начинать, желая побыстрее покончить с работой на сегодня и вернуться к своим рукописям. Первой жертвой оказался какой-то парень. Девушка деловито склонилась над ним с ножом в руках, как вдруг услыхала изумленный возглас:

– Сана?! Ты?!

Она с не меньшим изумлением подняла взгляд на его лицо и едва не выронила нож – к козлам был привязан ее брат Афран. Она должна была искалечить родного брата! Осознание этого вывело Сану из многомесячного ступора, и девушка едва ли не впервые за последние годы взглянула на мир открытыми глазами. Ужас поднялся со дна души, сметая на своем пути искуственно возведенные барьеры. Понимание омерзительности того, чем она занималась, настигло Сану, как удар бича. Она глухо вскрикнула, выронив нож.

– Что с вами, госпожа палач? – с удивлением спросил дежурный серг стражи, привыкший к ее постоянному хладнокровию.

– Это мой брат… – растерянно сказала девушка. – Родной… Я думала, он давно погиб, а он вот…

Сана начала выяснять, а нельзя ли как-то спасти Афрана, но ей сообщили, что пойманных бродяг успели заставить совершить запретное. Лишения пола было не избежать, закон один для всех. Девушка пришла в ужас, Афран сам стал уговаривать сестру сделать необходимое и успокаивать ее, говоря, что ничего страшного. И Сане пришлось это сделать… Афран пытался не кричать, но не смог выдержать боли. От его крика девушка едва не сошла с ума и вдруг поняла, что всем ее жертвам было так же больно и так же страшно. Так кто тогда она сама? Кем был ее учитель?

"Просто палач…" – мелькнула горькая мысль. Но на рефлексии не осталось времени – Афран истекал кровью. Она вызвала ближайшего мага и заплатила ему за полное исцеление, затем выкупила брата у магистрата и тут же дала ему свободу. Маг сделал свою работу хорошо, и юноша смог встать без посторонней помощи. Сана попросила его подождать, ей предстояло искалечить еще около двадцати человек, большинство из которых были совсем юными девушками. Но после встречи с братом благоприобретенная черствость Саны куда-то исчезла и она вздрагивала от криков очередного несчастного, едва сумев довести дело до конца. Постепенно приходило понимание, что такого вообще не должно быть.

Когда все, наконец, завершилось, она забрала Афрана и поспешила домой, попросив дежурного серга передать в магистрат столицы, чтобы ее не тревожили некоторое время, так как она больна. Когда они пришли домой, девушка забилась в истерике – все казненные ею начали чередой проходить перед глазами, оказывается, она запомнила всех до единого. Вся боль, которую она заставляла испытывать несчастных, теперь хлестала по ее собственным нервам. Сана не понимала, как она могла стать той, кем стала, ведь отец всегда учил дочь доброте. Но и мастера Ирапа обвинять было нельзя – он не видел иного выхода.

Афран, несмотря на свою боль, успокаивал сестру, не давая покончить с собой, что Сана несколько раз порывалась сделать. А ей хотелось умереть, настолько нестерпимым оказалось осознание своей жестокости. Наверное, именно под влиянием шока девушка впервые в жизни задумалась о законах окружающего мира, об их подлости и несправедливости, о том, что мир, подобный Архру, существовать не должен… Мир, где каждый день тысячи несчастных подвергаются зверским пыткам ради поддержания кем-то выдуманного равновесия, нужно уничтожить, чтобы он не поганил своим существованием вселенную. Она до самого рассвета говорила об этом с вновь обретенным братом. Сане было очень стыдно перед ним, но юноша не обвинял сестру, понимая, что она была всего лишь инструментом в чужих руках. Так, утешая друг друга, они и уснули.

Разбудил брата с сестрой стук в дверь. Невыспавшаяся Сана открыла и увидела на пороге знакомую ведьму. Серг доложил в магистрат о болезни палача, и ведьму прислали, чтобы вылечить Сану – в столице Фофара остро ощущалась нехватка профессиональных палачей. Пришедшая сперва начала распрашивать девушку о ее мнимой болезни, но вдруг икнула, глаза ее полезли на лоб и она едва не упала, запнувшись о край стола. Растерявшаяся девушка подвела ведьму к стулу и усадила, подала воды, но та еще долго не могла прийти в себя – только зевала, пытаясь что-то сказать. Прошло несколько минут, прежде чем гостья сумела выдавить из себя несколько слов. Оказалось, что и Сана, и Афран – неинициированные маги большой силы. Девушка удивилась, она-то прекрасно знала, что это не так, палачу постоянно приходилось работать с магами и никто из них никогда не обращал на нее особого внимания. Однако ведьма стояла на своем. Лишь много позже брат с сестрой поняли, что под влиянием испытанного обоими потрясения у них проснулся скрытый дар. И дар настолько сильный, что, по словам ведьмы, уже много сотен лет ни у кого не встречалось такого. Немного подумав, Сана согласилась взять направление на учебу в Серую Башню, что давало законный повод избавиться от работы палача. Ведьма счастливо смеялась – за находку двух таких талантов награда Башни обещала быть грандиозной. Таким вот образом и оказались брат и сестра Ап-Инар этим утром в порту Колгарена. Закончив рассказ, Сана покраснела и почти неслышно сказала:

– Простите меня за все, что я сделала… Но я изменилась и постараюсь искупить свою вину…

– Все будет в порядке, сестренка, – подошла к ней Ларна и поцеловала в лоб. – Ты поняла, что так нельзя, и это главное.

Сана кивнула, по ее щекам продолжали скатываться слезы, но она не обращала на них внимания. Эльнор кивнул каким-то своим мыслям, с некоторым удивлением глядя на девушку-палача, затем повернулся к капитану Нирен. Женщина насмешливо оскалилась и начала рассказывать:

– Не хочу далеко углубляться. По происхождению я из Саммана, из одного из небольших торговых родов. До того, как мне исполнилось шестнадцать, все было, как у остальных – жила, училась, готовилась принять один из отцовских кораблей. Но однажды к нам на огонек заглянул маг, с которым отец что-то не поделил. Он пришел не один, взяв с собой кучу всяких скотов. Заживо сжег отца, мать медленно убил на наших глазах, а потом начал издеваться над нами. Что он сотворил с моими сестренками, я и упоминать не хочу… Мне повезло, всего лишь изнасиловали. Что-то их вспугнуло, и меня только пырнули ножом напоследок. Но я выжила. Чудом, наверное…

Голос капитана стал сухим и отрывистым.

– Что могла я, шестнадцатилетняя девчонка, сделать? Ничего. У меня даже отобрали отцовское имущество. По закону. Но я поклялась отомстить. Правдами и неправдами добралась в Хвуат, к пиратам. За дорогу платила своим телом, другой валюты у меня не было. Именно после этого пути я и возненавидела мужчин, Ларна поймет. А уж как я ненавидела магов… Именно ненависть к ним помогла мне. Со временем удалось стать сперва матросом на одном из кораблей, а затем, через много лет, поднялась до капитана. Это было трудно, но я смогла. А потом долго искала способ убивать магов. И нашла.

– Какой? – с непосредственным интересом спросил Эльнор.

– Яд, – ответила капитан Нирен. – Высушенный сок одного растения с южных островов, около побережья Фаллингара. Местный шаман рассказал о нем, и я придумала как им пользоваться. Порошок в пузыре запускается из катапульты на корабль мага и начисто отбивает магические способности у всех на расстоянии метров пятидесяти. Достаточно вдохнуть одну крупинку.

Ринна хищно осклабилась.

– Многие из этих тварей перед смертью пожалели, что родились! – продолжила она. – Я заставила их заплатить за всю боль и кровь, которую они принесли в наш мир. Но какова ирония – капитан Нирен сама ведьма! Теперь-то я понимаю почему многие умирающие маги так странно смотрели на меня…

– Да уж, – рассмеялся Магистр Книги, – они, бедняги, никак не могли взять в толк, что такой талант вообще делает в пиратах, и почему ты до сих пор не в Серой Башне. Что ж, спасибо Ринна, я все понял. А ты, мальчик?

Он повернулся к парнишке, сопровождавшему капитана.

– А что я? – смутился тот.

Его рассказ оказался весьма прост. Голодное, холодное детство в Санг-Ирраме, пиратском городе на южной оконечности Фаллингара. Родителей парнишка не знал и вырос диким зверенышем. Беспризорных детей в Санг-Ирраме было множество, они как крысы прятались по щелям, так как порой на них проводились настоящие облавы. Богатые дамочки пиратских городов обожали мучить детей, издеваясь на ними самым жестоким образом. Поэтому за поставляемых охотниками детей и подростков платились немалые деньги. Из-за всего этого беспризорникам приходилось прятаться, законы среди них царили волчьи и каждый мечтал только об одном – каким-либо образом попасть на корабль и стать пиратом. Немногим это удавалось…

Ромину повезло, правда, повезло совсем не так, как он рассчитывал. Однажды парнишка стал свидетелем нападения каких-то оборванцев на богато одетого пиратского капитана. Надеясь на награду, он набросился на них сзади с диким криком. Подумав, что пришла помощь, нападавшие скрылись. Но когда капитан, оказавшийся женщиной, хотела дать ему в награду за спасение кошелек, Ромин упал перед ней на колени и взмолился, чтобы она взяла его в экипаж. Но на корабле капитана Нирен не было и не могло быть мужчин. Когда она сказала об этом Ромину, парнишка зажмурился – рушились его мечты. И от отчаяния он решился. Посмотрев на капитана широко распахнутыми глазами, он выдавил из себя:

– А если у меня не будет… этого?… Вы возьмете меня тогда?

– Возьму, – посмотрела на него уже внимательнее капитан. – Но ты ведь понимаешь, что в этом случае тебе придется заниматься на корабле? Ты готов?

Ромин резко кивнул – ради такого шанса он готов был на все.

– Тогда учти, – продолжила женщина. – Сама я тебя лишать пола не собираюсь, и меня не интересует, как ты это сделаешь. Хоть собственноручно. Но если пока мы здесь, а мы здесь еще три дня, ты подымешься на борт без той мерзости, что у тебя в штанах, я тебя возьму. Мой корабль – "Альтарилл".

С этими словами она ушла. А Ромин остался стоять в обалдении – он помог не простому капитану, а самой капитану Нирен! Владелице легендарного "Альтарилла"! У него появился шанс попасть на этот известный всем пиратам корабль! И за это капитан требует всего лишь перестать быть мужчиной?! Ха! Хоть пять раз! Мелочь! Увы, сам себя лишить пола он не смог. Ромин едва не плакал от отчаяния – упустить такой шанс? Ведь другого не будет, это парнишка понимал четко. Значит, раз он не может сделать это сам, нужно обратиться к кому-нибудь еще. Немного подумав, он пошел туда, где раньше избегал появляться – на территорию девчоночьей банды, славящейся своей дикой жестокостью. Найдя одну из юных бандиток, Ромин смело подошел к ней и попросил лишить его "этого". Девчонка очень удивилась, но исполнила просьбу – с удовольствием исполнила, слишком ненавидела мужчин.

Девчоночья банда обошлась с Ромином хорошо – когда бандитки узнали, что он лишился пола по требованию самой капитана Нирен, их зависти не было предела. Каждая согласилась бы на то же самое с радостью. Они даже соорудили носилки и отнесли Ромина прямо к трапу знаменитого корабля. Капитан Нирен встретила их, велела отнести Ромина в каюту судового лекаря и с интересом осмотрела девушек. Кое-кто ей понравился, и она взяла троих в экипаж.

Экипаж "Альтарилла" вскоре полюбил юнгу за легкость нрава, и женщины стали заботиться о том, чтобы парнишка не перетруждался – материнский инстинкт неистребим.

Закончив свой нехитрый рассказ, Ромин спрятался за спину капитана Нирен, стараясь быть как можно незаметнее. Поворот в судьбе еще несколько пугал его, но он готов был на все. Стать магом? В подвалах Санг-Иррама парнишка и помыслить не мог о столь великолепной судьбе. Эльнор, выслушав его, повернулся к последней ученице.

– Меня зовут Диара Осом-Лиаг, как вы уже слышали, – начала та, незаметно вздохнув. – У меня все было проще, чем у остальных… Родилась я в Ансвире, в самом Мабините. Отец мой, как и отец Ринны, был купцом и тоже имел несколько кораблей. Я, как старшая дочь, с юности ходила на каботажных маршрутах, а когда отец умер, все семейные дела свалились на мою голову. Младшие братья и сестры тоже оставались на мне. Но я их не уберегла… Однажды они устроили небольшой пикник в лесу, недалеко от города, где на них наткнулась компания молодых дворян со своими слугами. Моих братьев и сестер изнасиловали и жестоко убили. Ваш старший ученик, как я вижу, олтиярец? Он должен знать, что это такое – "искусство композиции"…

Последние слова Осом-Лиаг выплюнула с ненавистью. Гадал, услыхав их, заскрипел зубами. Помолчав немного, женщина продолжила:

– Мать от горя умерла. А я? Так и мотаюсь с тех пор по морям, богатею помаленьку, хоть и не знаю – а на кой ляд оно мне надо? Отомстить невозможно, для простолюдина аристократы неприкосновенны. Ненависть только ко всему этому миру спать по ночам не дает. Но кому какое дело до моей ненависти? И вдруг – вот, встреча с вами… Не пойму только, откуда у меня дар взялся, никто из магов на меня раньше внимания не обращал. А ведь со многими вела дела…

– Не знаю даже, что сказать тебе… – развел руками Эльнор. – Но сейчас у тебя дар мага есть, и сильный. Да и шанс отплатить убийцам тоже появился.

– Благодарю, учитель, – поклонилась женщина.

– А теперь – обед! – объявил Эльнор и пристально посмотрел на Ларну, вздрогнувшую от его взгляда. – После него я хочу поговорить с тобой наедине.

Девушка поежилась, уловив в глазах учителя сочувствие. Похоже, ее ждет нечто страшное… Что ж, пусть будет что будет – от судьбы не убежать. С предстоящим лишением пола Ларна, в общем-то, смирилась – ради дела, ради изменения мира она готова была пойти даже на костер, если понадобится. Ее размышления прервали посыльные из "Лошади на столе", чьими услугами с подачи Гадала пользовался Эльнор. Они быстро накрыли стол внизу, и маг пригласил учеников отобедать, желая побыстрее покончить с этим, слишком много еще нужно сделать сегодня.

Поели быстро, а затем Магистр Книги взял за руку оцепеневшую Ларну и повел за собой в кабинет. Ее слегка подташнивало от страха, но девушка заставляла себя идти, понимая, что раз и навсегда выбрала свой путь. Мрачная часть Ларны снова вынырнула из подсознания, и когда Эльнор усадил ее напротив, глаза девушки стали жесткими и спокойными.

– Итак, девочка, – обратился к ней маг. – Я уже говорил тебе, что у тебя сейчас есть два пути. Хотя нет, три, но третий – это отказаться от всего. На это ты, как я понимаю, не пойдешь.

– Не пойду, – подтвердила она.

– Значит, тогда два.

– Какие именно?

– Первый, – усмехнулся Эльнор, – заключается в том, что ты отправляешься к моему учителю – судя по символам твоего Предначертания, ты и так принадлежишь ему.

– А кто ваш учитель? – осторожно поинтересовалась Ларна, ее не устраивало, что все, чем она пожертвовала, чтобы оказаться в Колгарене, – напрасно.

– Тебе, из-за Предначертания, это знать можно, – сделался серьезным маг. – Но ты должна дать мне слово, что никто другой не узнает этого от тебя.

– Я даю вам свое слово, – решительно заявила девушка.

– Тогда вспомни, к кому ты посылаешь человека, если хочешь послать его или ее подальше.

– К Серому Убийце… – растерянно сказала ничего не понимающая Ларна.

– Вот это он самый и есть.

– Он?!! – глаза у Ларны при этом возгласе стали похожи на блюдца.

– Да! – встал на ноги Магистр Книги, его глаза горели торжеством. – Он вернулся в наш мир, он уже здесь! Он уже насмотрелся на "прелести" Архра и горит гневом и жаждой изменить наш мир, отменить эти скотские законы. Мерхарбра, Морнфид, Молаарн и Соухорн принесли Владыке клятву вассалитета. Надвигается большая война. Ты сможешь помочь ему, девочка, он нуждается в каждом, кто готов работать для общего дела.

У Ларны перехватило дыхание. Хотя она и подозревала что-то в этом роде, но известие ударило по нервам подобно набату. Она лихорадочно вспоминала все когда-либо читанные или слышанные легенды о Повелителе Тени. О его жестокости и бескомпромисности, о борьбе против него и о победе магов. Девушка никак не могла опомниться, мысли неслись вскачь, лихорадочно, то, что она сейчас узнала, было слишком огромным, чтобы сразу уместиться в сознании. Хотя Ларна и считала себя сильной, по телу все равно полз холодок страха, смешивающийся с восторгом, и она не могла выбрать что-нибудь одно.

Однако постепенно девушка успокоилась и начала размышлять. Скорее всего маги лгали, говоря о Сером Убийце, но вбитые с детства в подсознание принципы бунтовали. Вспомнилась клятва и подверждение ее магией Владыки. Одного только девушка понять не могла – почему именно на нее свалилось это проклятое Предначертание? Чем она это заслужила? Ведь ей хотелось всего лишь любви и немножко счастья, ничего больше… Воспоминания обо всем случившемся снова пронеслись в памяти, и горькая улыбка коснулась губ. Теперь Ларне того, о чем она мечтала раньше, уже недостаточно. Теперь у нее есть цель, к которой она пойдет вместе с Серым Убийцей или без оного. И если он действительно хочет изменить Архр, то Ларне с ним по пути. А вот после уже можно будет и поглядеть, что эти изменения принесут миру.

Но чем она может помочь сейчас? Что она может и умеет? "Да ничего!" – призналась самой себе Ларна. Быть при Повелителе игрушкой, причем игрушкой бесполезной, девушка не хотела – таких там и без нее хватает. Да, ее судьба с Серым Убийцей, но она придет к нему во всеоружии знаний и умений, которые может дать только Серая Башня. А возможно сможет, как и Эльнор, бороться с магами изнутри, разлагать их структуры и… Впрочем, что "и", она пока не знала. Но считала, что нельзя быть бесполезной, нельзя быть подобранной из жалости уличной собачонкой! Да, в этом случае она окажется в безопасности, никто не лишит ее пола, но кем она будет себя чувствовать? Ничтожеством? Именно им и ничем иным, ведь она нарушит клятву сделать все ради цели. И нарушать ее Ларна не собиралась! Ничего, вытерпит все, но не сдастся, не предаст себя и понадеявшихся на нее. Не хотелось только, чтобы пострадали кровные сестры, девочкам и так здорово досталось. Она кое-как сформуливала свои мысли и высказала их Эльнору. Тот заглянул в ее глаза и увидел там безумную решимость идти до конца.

– Да, – задумчиво кивнул он, – я вижу, что ты не отступишь. Но в Башне тебя будут допрашивать с применением заклятия правды и ты не сможешь ничего скрыть. После этого лишат пола не только тебя, но и всех остальных твоих подруг и сестер.

– Есть ли какая-либо возможность избежать допроса? – глухо спросила девушка, ломая пальцы.

– Да, – глаза мага стали жесткими. – Ты должна будешь сама признаться в нарушении основного закона и попросить направление на лишение пола. Тогда тебя не станут допрашивать. А уж после допроса таких известных личностей, как капитан Нирен и Иннет, на остальных вообще не обратят особого внимания. Тем более, что я наложу на девочек неизвестное в Башне заклятие неприметности.

– Я согласна… – с трудом выдавила из себя Ларна, кусая пересохшие губы, она все-таки не смогла сдержать слез и мокрые дорожки протянулись по щекам.

– Учти еще, – дотронулся до ее плеча Магистр Книги, – что поскольку ты не была лишена пола сразу после нарушения закона, то в Башне скорее всего потребуют, чтобы это сделал с тобой палач, а не маг. Сможешь вынести боль? Раны тебе заживят сразу после экзекуции.

– Я вынесу все, что нужно, – мрачно глядя в пол, буркнула девушка.

– Что ж, ты выбрала.

– Выбрала… – горько усмехнулась Ларна. – И я добьюсь своего!

– Уже вижу, что добьешься, девочка, – почти незаметно усмехнулся Магистр Книги, с сочувствием глядя на нее. – Будь сильной и никогда не сдавайся.

– Не сдамся! – заверила девушка, в ее черных глазах горел огонек безумия.

Маг начал обсуждать с ней линию поведения в Серой Башне. Ларна слушала его, но одновременно с этим пыталась заставить себя принять то, что вскоре должно произойти. Это было почти невозможно, но гордость не давала Ларне сдаться и бежать, спасая свою шкуру. Честь стократно дороже шкуры! Есть большое дело, есть Предначертание, которому она обязана следовать, если не хочет превратиться в скулящую, жалкую собачонку. А она не хочет. Ларна сжала зубы и заставила себя улыбнуться, хотя со стороны эта улыбка походила на оскал. Раз так, то пусть будет так!

Глава 8. Слезы орка

Подсказанный Мечом код портала был каким-то странным, казался скользким, вызывал желание побыстрее забыть о самом его существовании. Однако сделать этого Йаарх не мог, просто не имел права – другого пути в Серую Цитадель не существовало. Предыдущий Хранитель защитил свой дом заклятиями такого уровня, что нынешнему до объединения с Драконом нечего было и пытаться преодолеть их – просто сгорит. Не слишком хотелось соваться на Пустоши Марранхи, но Меч сказал, что на острове могли сохраниться остатки уррун-хурров, а сейчас любой союзник на вес золота. Необходимо проверить, в других местах клыкастых не осталось – во время Великой войны их выбили напрочь, без малейшей жалости, до последнего ребенка. Да и кое-какое магическое оружие припрятано в Цитадели. Йаарх долго выспрашивал у Совмещающего Разности какое именно, но тот только что-то невнятно бурчал.

Йаарх сам не знал, почему ему так не хочется отправляться на остров, однако не хотелось. Поежившись, он оглянулся на невозмутимых хралов позади – едва удалось уговорить их остаться в Харнгирате. Никто, кроме Хранителя, не выживет в Цитадели! Не хватало только стать причиной гибели кровных братьев, этого допускать никак нельзя. Вот позже, когда дезактивирует защитные контуры, тогда да, тогда и их можно будет пригласить. Он хмуро посмотрел на арку портала и вздохнул. Пора.

Аррин во время пребывания в Харнгирате отдалилась, стала высокомерной и холодной, да и близости избегала, как черт ладана, присылая вместо себя рабынь, на которых Йаарх почти не обращал внимания – его интересовала жена, а не просто красивые девки. Впрочем, понятно почему принцесса так вела себя – за ней внимательно наблюдали воительницы Проклятой Гвардии и Диких Рысей. Должна в их глазах выглядеть несгибаемой, соответствовать всем канонам, особенно после дуэли с Риаллин – надполковника в армии уважали и в ее предательство поверили далеко не все. Многие высшие офицеры поглядывали на наследницу престола исподлобья, опасаясь, что и их постигнет такая же участь. А уж присутствие Серого Убийцы пугало их до онемения. Мало того, даже обговорить между собой случившееся воительницы не могли – при первой упоминании Владыки отнимался язык. Проклятое черное колдовство! Вот Аррин и пыталась быть праведнее праведника, а предаваться постельным утехам было в глазах воительниц недостойным делом. Хранитель все это понимал, но вскоре находиться во дворце матриарха уже не мог. Одних наполненных презрением и одновременно тщательно скрываемым ужасом взглядов хватало с головой, чтобы ощущать себя не в своей тарелке.

Хранитель долго искал чем бы заняться – до первой стычки флотов осталось два дня, совсем немного, но их нужно чем-то заполнить, чтобы не сходить с ума от беспокойства. Его вмешательство в подготовку войск и прочее пока не требовалось, вассалы вполне справлялись сами. Вчера в Харнгират прибыли схоррские мастера жизни, принеся с собой семена водорослей и личинки морских чудовищ защитного пояса. В сопровождении доверенных офицеров матриарха они отправились по прибрежным городам и селениям страны. Опять же через порталы – благо, в матриархате их хватало, а маги Башни о том не знали – это было величайшей тайной матриархов, доверяемой только самым близким и не раз проверенным людям. Даже Риаллин в свое время не открыли тайну, за что теперь матриарх с дочерью втихомолку благодарили самих себя. Одновременно в Кармияр понемногу переправляли Диких Рысей, обрадованных возможностью подраться. Только необходимость переодеваться в одежду кочевников не слишком понравилась воительницам, но приказ они, скрепя сердце, исполнили, хоть и глухо роптали.

Когда Йаарху стало совсем невмоготу во дворце, он заперся в своих покоях и велел принести кувшин фофарского бренди, пришедшегося ему по вкусу. Вот тогда-то Совмещающий Разности и вспомнил о Пустошах Марранхи и Серой Цитадели. Мечу не слишком нравилось, что подопечный мрачно напивается в одиночку – сопьется еще. Да и пьяный маг такого натворить способен, что сам потом не разберется. Пусть уж лучше займется чем-нибудь полезным. Опасно, конечно, соваться в Цитадель до объединения с Драконом, но давать Йаарху впадать в депрессию он не собирался – это куда хуже. Разберется как-нибудь с охранными контурами, сам их когда-то помогал создавать, не все еще забыл.

"Готов, радость моя?" – ехидно поинтересовался Меч.

"Уж как-нибудь, драгоценная железяка…" – проворчал в ответ Хранитель.

"Тогда вперед!"

Йаарх вздохнул и обернулся к встревоженным хралам, стараясь выглядеть безмятежным, чтобы не обеспокоить их еще сильнее.

– Не ждите меня.

– А может нам все же пойти с тобой? – спросил Кват.

– Вы там сразу погибнете, – в который раз устало объяснил Йаарх. – Меня защита не тронет, так как я носитель Серого Меча, а всех остальных уничтожит. Для начала мне надо подчинить ее себе полностью, после этого смогу давать пропуск в Цитадель.

– Наша жизнь неважна! – упрямо набычился храл. – Прежде всего – твоя безопасность, старший брат!

– О, Господи… – обреченно простонал Хранитель. – Я иду один! Ждите во дворце. Это приказ!

Близнецы поклонились и вышли из портального зала, не скрывая, впрочем, своего недовольства. Находящиеся на страже воительницы переглянулись с ироничными ухмылками на губах, многие проводили хралов восхищенными взглядами – редко доводилось видеть таких гигантов. Йаарх облегченно вздохнул, не обращая на гвардейцев внимания – почему-то не воспринимал харнгираток, как женщин. Кроме Аррин, естественно. Смотрел, как на нечто бесполое, хотя попадались и очень красивые. Только вот поведение их вызывало у землянина резкое отвращение – ничего женского, грубость и жестокость, возведенные в куб. Ну где это видано, чтобы женщины, завидев симпатичного мужчину, с ходу бросались его насиловать? Только в Харнгирате такое возможно! Понятно, мужчины в этой стране редкость, даже посетить рабский дом – очень дорогое удовольствие, но зачем же так? Слишком это. Даже кармиярские кочевники уже на следующий день после прибытия Диких Рысей старались держаться от их лагерей как можно дальше – воительницы многих парней за ночь загоняли до смерти.

"Достань меня, – в голосе Совмещающего Разности слышалось напряжение. – Так будет лучше: если защитные контуры ощутят мое присутствие, то не станут с ходу атаковать. Там, кстати, сейчас ночь".

"Ясно…" – проворчал Йаарх, послушно достал Меч из своего тела и активировал портал направленным мысленным посылом.

Ощутив готовность древнего артефакта к переносу, он поежился и передал код конечной станции. Портал засветился мертвенным голубоватым светом. Йаарх вздохнул и шагнул вперед.

Обхватив свое жалкое, кривое копьецо, Иха обреченно съежилась у распахнутых дверей в страшный Черный зал, куда даже самые отчаянные мальчишки не рисковали забираться – жить хотелось и им. Юную урру колотило, она никак не могла понять за что ее послали на ночь сюда, на верную смерть. Чем она провинилась? Что не так сделала? Всего-то и сказала, что не верит во всяких там Великих Темных, что это сказки для малых детей. А что? Неправда разве? Где он тогда шляется, этот самый Темный? Нет его и не было никогда! Ведь урры вымирают! Во всем племени едва тридцать тысяч осталось. И это вместе с женщинами и детьми, а воинов и охотников куда меньше.

Иха кашлянула и тут же боязливо оглянулась – говорят, тут шарши[13] бродят, порой находили высохшие тела воинов, поставленных на стражу у входа в Цитадель. И даже шаман не мог сказать, кто их убил. Что-то невнятно бормотал в ответ на вопросы вождя, Рхыга Братоубийцы. Зачем вообще здесь стража нужна? Обычай, видишь ли! А урры из-за этого обычая идиотского гибнут, как погиб двадцать дней назад ее отец. Матери девушка почти не помнила, ей исполнилось всего пять лет, когда ту акула сожрала – за ракушками в ближней бухте ныряла, чтобы детей накормить, трое их было у последней из рода Лихой Волк. Поди найди всем еды – муж-то, хоть и воин, совсем мало давал, у него жен почти два кулака, на всех не напасешься. Конечно, Дрох Рыжий Пес не оставил своих детей помирать с голоду после смерти матери, но жилось им невесело – мачехи каждым куском хлеба попрекали. Благо хоть лес был недалеко – ягоды, орехи и грибы летом, зайцы и мыши зимой. Девочка уже к восьми годам выучилась плести силки и ловить в них мелкую живность. Еще бортничала понемногу, диких пчел в округе водилось множество, а на мед любую еду охотно меняют.

После смерти отца две меньшие сестры остались на шее Ихи, а наследства ей и вовсе не досталось, все жены бывшие расхватали, да по стойбищам своим растащили. Что хочешь, то и делай, а девчонки каждый день есть просят. Выживала кое-как, все, что добывала, им отдавала, а сама часто и несколько дней ничего не ела, разве кто изредка жалел, да объедки отдавал. Вот тогда-то она и задумалась на какого светлого духа сдались племени эти дурацкие, никому не нужные обычаи. Из-за них же мрут без толку! Взрослые воины и охотники, мужчины, а их так мало! Девушка начала задавать неудобные вопросы, на которые никто не желал отвечать. Шаман даже несколько раз обвинял неугомонную Лихую Волчицу в святотатстве, хорошо хоть не стал сзывать круга старейшин. Она на некоторое время замолкала, а затем снова начинала донимать старика. Сегодня терпение шамана лопнуло.

При воспоминании о недобрых словах, сказанных старейшинами в ее адрес, Иха едва не расплакалась – с трудом сдержалась, напомнив себе, что урры не плачут. Какой позор был! Поставили в центре круга и начали обвинять во всех смертных грехах, от святотатства до воровства. Ну неправда же! Бурх Лысый Хвост вообще договорился до того, что обнаглевшая девка, наверное, диким хартам[14] отдается, раз смеет против обычаев идти. Иха только глазами растерянно хлопала, слушая все это. Защищаться она уже не рисковала – за любую попытку открыть рот получала зуботычину. Круг долго судил и рядил, и в конце концов приговорил осмелившуюся заявить о своем неверии во Владыку Лихую Волчицу к ночной страже у дверей Черного зала, где находилась пугающая урров до икоты светящаяся арка. Оттуда мало кто возвращался живым. Даже оружия не дали, сволочи, пришлось Ихе острым камнем кое-как обтесывать выломанную в роще палку, да обжигать ее острие на костре. Толку-то с того, в Черном зале воины в древней броне и с мечами гибли!

Девушка горестно всхлипнула – это ведь еще не все… Сказали, что коли каким чудом выживет, то шаман ей язык прилюдно отрежет за святотатство, а потом… Потом в постельные девки для молодых воинов отдадут, немой такое в самый раз. А девок этих все племя презирает! Ой, тьма-матушка… Да за что же?! Она ведь всего лишь хотела понять! Ну не верит она в этого Великого Темного, так что? Сразу вот так надо?… Иха в конце концов не выдержала и безнадежно заплакала, уткнувшись лицом в колени. А с сестрами что будет? Да что будет, то и будет – не малые уже, каждой поболе десяти годов, выживут, нечего на ее шее сидеть. Сами давно умеют силки плести и грибы с орехами собирать. Были бы мальчишками, так племя бы прокормило, а девки никому не нужны, их столько развелось, что в голодные годы лишних в жертву Великому Темному приносят. Иха сама избежала такой судьбы буквально чудом.

Жилось на Пустошах Марранхи нелегко, немночисленные урры с трудом могли прокормиться здесь – остров хоть и был очень велик, но большую его часть занимали пустынные холмистые равнины, где ничего съедобного не росло. Только на южном и западном побережьях были леса и немного плодородной земли, где выращивали хлеб и клубни ранса[15]. На западе стояла и древняя Серая Цитадель, куда урры заходить не решались, держа, однако, стражу возле распахнутых ворот в решетчатой железной ограде – так повелось с дедов-прадедов. И железо ограды никогда не ржавело, сияя под лучами солнц так, что глазам больно становилось! Кузнецы издавна жадно поглядывали на сверкающее великолепие, но не решались отпилить хоть кусок – святое место! Дом ушедшего в неведомое Владыки! Да и колдовство, которым была переполнена Цитадель, не вдохновляло урров, с ним лучше не сталкиваться, костей не соберешь. Однако Черный зал, находящийся сразу за воротами, изредка посещали шаманы и молились Владыке у светящейся голубым светом гиганской арки. Обычно перед жертвоприношением. Больше никто их примеру следовать не рисковал, святотатца сжигало на месте молнией с потолка. Очень редко у входа в зал оставляли на ночь провинившихся – это был завуалированный смертный приговор. Обычно к утру несчастный просто исчезал неведомо куда, но кое-кто все же оставался в живых. Выжившие ничего не видели и не слышали – считалось, что их простил Великий Темный.

Вспомнив это, Иха зло оскалила клыки – так почему же тогда ее, даже если выживет, хотят лишить языка и отдать в постельные девки?! Это же несправедливо! Неужто неверие – такой страшный грех? Шаман, правда, говорил, что страшнее ничего нет… Но почему?! Кому какое дело до того, во что она верит?! Внезапно девушка поняла. Не было бы никому и никакого дела, если бы она молчала и не верила про себя, но она осмелилась говорить об этом вслух, подавая пример другим. Иха горько рассмеялась.

Внезапно вокруг что-то изменилось, из распахнутой незнамо в какие времена тяжелой двери полились волны голубого света, зазвучала дикая, непривычная музыка. Что это?! Это ее смерть пришла?… Девушка с трудом встала, на подгибающихся от страха ногах доковыляла до входа и осторожно заглянула внутрь. Арка, обычно светящаяся едва заметно, полыхала так, что пришлось зажмуриться и протереть кулаками глаза. А затем свет немного пригас, и из него вышел невысокий, но крепкий урр в черном доспехе, Иха видела похожие у старших воинов. В его руке горел серым огнем тот самый меч, огромное изображение которого было на противоположной стене. Девушка сразу узнала его, да и ощутила расходящиеся в стороны волны ужаса и гнущей к земле невидимой силы. Это что же получается?… Сам Великий Темный пришел наказать ее за неверие?! Ой, тьма-матушка!

Рухнув на колени, Иха принялась, подвывая от отчаяния, биться лбом об каменный порог. Вскоре потекла кровь, но это не остановило девушку – она молила о прощении, проклиная в уме свою глупость. Не верила во Владыку, дура несчастная! А вот он! Пришел! Сам! И что теперь будет? Хоть бы только быстро убил, не стал мучить…

– Не бойся меня, девочка, – легла на ее плечо чья-то теплая рука. – Я тебе ничего плохого не сделаю. Наоборот – очень рад, что народ уррун-хурров выжил. Насколько я знаю, вы всегда соблюдали мне верность.

– Прости меня, Великий! – провыла Иха, не решаясь поднять голову. – Я виновна!

– В чем же ты провинилась? – голос Владыки был на удивление мягок.

– Я не верила в тебя… – продолжала всхлипывать девушка. – Меня сюда в наказание поставили…

– Ничего страшного, – рассмеялся он. – Меня слишком долго не было.

– Так ты пришел не за мной? – обрадовалась Иха, распрямляясь.

Великий Темный только фигурой напоминал урра, лицо его было совсем иным, в чем-то привлекательным, а в чем-то пугающим. В первую очередь, отсутствовали клыки. Кожа белая, а не красноватая, уши не заостренные. Глаза большие, серые, девушка таких и не видала никогда – в племени у всех черные и узкие. А волосы? Совсем уж невероятного русого цвета. Борода вообще медной кажется. Но чем-то он сильно привлекал, на него хотелось смотреть и смотреть, Иха даже смутилась, ощущая, как теплеет в низу живота. Этого только не хватало! Не ей думать о Повелителе, как о мужчине!

Владыка с интересом смотрел на Иху, она сильно удивилась его интересу – было бы на что смотреть, и так знает, что уродлива. Лицо вовсе не плоское, клыки маленькие, нос не крючком, жира совсем нет, да еще и моется каждый день в ручье, женщиной от нее не пахнет. Ни один мужчина на такую и не посмотрит! Единственный, кто однажды был с Ихой, пожилой, иссеченный шрамами Бурхат Кривой Нос, брал ее сзади, чтобы не видеть такое убожество. И считал, что оказывает худой некрасивой девке величайшую милость – согласился только после того, как она несколько дней носила ему пойманных зайцев и униженно умоляла снизойти. Обидно, что не понесла тогда – после этого в племени к ней относились бы совсем иначе. А если бы еще и мальчишку родила…

В этот момент девушка вспомнила рассказы шамана о предстоящем возвращении Владыки и задохнулась от ужаса. Сердце сразу ушло в пятки – она все равно умрет этой ночью, и страшно умрет! Заживо зажарят на медленном огне! Шаман говорил, что коли Великого Темного первой встретит женщина, то должна предложить ему себя. А если он не захочет, то эту женщину зажарят ему в жертву не убивая… Но разве мужчина может захотеть такую уродку, как Иха? Она глухо завыла.

– Что случилось, девочка? – встревожился Владыка. – Почему ты опять плачешь?

Захлебываясь слезами, Иха рассказала почему и была потрясена диким гневом, рванувшимся из глаз Владыки. Она закрыла лицо руками и заревела уже в голос, умоляя убить ее быстро и прямо сейчас. Уж лучше умереть от рук Повелителя, чем… Однажды она видела, как жарили принесенную в жертву девушку, помнила как страшно и долго та умирала.

– А почему ты так уверена, что я тебя не захочу? – со смешком спросил Владыка.

– Я уродлива… Меня никто не хоче-е-е-т…

– Как по мне, – хмыкнул он, – так ты весьма привлекательна. Необычно выглядишь, но не более того.

– Я-я-а-а?!. – вытаращила глаза Иха.

– Ты-ты, – иронично усмехнулся Темный.

– Возьми меня, Владыка! – выдохнула девушка, глядя на него слезящимися от радости глазами. Она не умрет – наоборот, будет пользоваться в племени величайшим уважением, как первая женщина-урра, удостоившаяся внимания вернувшегося Повелителя!

Иха тут же повернулась задом и стащила штаны, пребывая в уверенности, что видеть ее некрасивое лицо будет ему неприятно, ей объяснили это в свое время очень доходчиво. Однако Темный повернул девушку к себе и обнял. О случившемся затем она вспоминала долго, хотя еще не раз грела Повелителю ночью постель. Бурхат был груб и жесток, кроме боли и отвращения Иха тогда ничего не почувствовала, просто так было надо – если девушка до двадцати лет не лишалась девственности, то ее изгоняли из племени, как никому не нужную. Поди выживи в одиночку на пустошах.

Владыка оказался настолько нежен, что юная урра забыла себя от наслаждения и кричала в голос. Только когда все закончилось, девушка заметила, что случившееся видели воины у ворот, услышавшие ее крики. И страшно смутилась, ведь все, что бывает между мужчиной и женщиной, – дело потаенное, другим об этом знать негоже.

– Ты кто?! – зло рявкнул Рых Белый Кот, стоящий этой ночью на страже. – Ты… это… откуда?!.

Владыка отпустил Иху и достал из своего тела пылающий серым огнем меч. Кряжистый урр некоторое время потрясенно смотрел на него, затем выронил копье, рухнул на колени и хрипло выдохнул:

– Великий Темный!

– Меня иногда называют и так, – холодно сказал Владыка. – Зови вождя и шамана. Быстро!

Воин поклонился и исчез. Совсем скоро в воротах Цитадели появились два запыхавшихся пожилых урра. Они не менее завороженно, чем Рых, уставились на Серый Меч и тоже рухнули на колени.

– Приветствуем тебя, Повелитель! – голос вождя дрожал, шаман вторил ему. – Мы счастливы, что дожили до этого дня!

– Не лгите, – усмехнулся тот. – Радоваться вам нечему, ибо ваша спокойная жизнь закончилась. Началась война, большая война. Но хорошо, что вы сохранили верность. И хорошо, что вообще выжили. Больше на Архре уррун-хурров не осталось, после Великой войны перебили всех.

– Всех… – повторил шаман и нервно поежился.

– Да, всех, – подтвердил Владыка. – На Пустошах Марранхи ваш народ сохранила магия моего предшественника. Но жилось вам здесь, как я понимаю, непросто?

– Непросто… – склонил голову, согласился вождь. – Но не это важно! Главное – мы сохранили твои заветы!

– Опять ложь, – недовольно скривился Темный. – Я никогда не требовал приносить мне жертвы, тем более, так страшно. Заживо девочек жарить?! С ума посходили?! Запрещаю это раз и навсегда!

– Как прикажешь, Повелитель! – шаман выглядел перепуганным, ведь это он, выходит, нарушил заветы. А значит, заслуживает наказания.

В этот момент его взгляд упал на стоящую за спиной Владыки Иху, и старик забыл обо всем, задыхаясь от возмущения и тыкая в девушку пальцем. Та не сразу поняла в чем дело, а поняв, отчаянно покраснела – оказывается, она забыла надеть штаны после всего случившегося и щеголяла с голым задом.

– Что такое? – удивился Темный. – Что вам эта малышка сделала? Учтите, я взял ее, как положено по вашему обычаю. Потому не смейте ее обижать!

– Пусть штаны наденет! – не выдержал старик. – Ну до чего же бессовестная девка! Она в тебя не верила, Повелитель, потому ее сюда и отправили!

– Ничего страшного, теперь она убедилась, что я существую, – иронично ответил Владыка. – Очень даже ощутимо убедилась. А разбойниц и ниспровергательниц устоев я люблю, они на многое способны.

Иха поспешно натянула штаны, сгорая от стыда – надо же было так опозориться! Теперь на ней все племя смеяться будет! Додумалась тоже – перед вождем с шаманом своей худой задницей сверкать. Еще бы и в стойбище в таком виде поперлась, тогда бы совсем "хорошо" стало! Вот же дура несчастная!

Однако когда Владыку повели в дом собраний, Иха пристроилась за его спиной, впервые в жизни ощущая себя защищенной. И никто не осмелися погнать ее прочь, как случилось бы еще вчера! Шаман только покосился неодобрительно, но ничего не сказал. Да и что он мог сказать? Девку захотел Повелитель, а значит, она теперь неприкосновенна и может делать все, что ей угодно. Никто не решится поставить ее на место.

Дом собраний был довольно старым, выстроили его еще лет сто назад из серого гранита, которым изобиловал остров. Там никто не жил, только собирались воины и охотники. Женщин обычно в него не допускали, только во время жертвоприношений они приходили сюда, чтобы получить кусок плоти жертвы. Шаман поежился – вернувшийся Владыка запретил жертвоприношения… Деваться некуда, придется забыть о них, хотя испокон веков предки приносили Великому Темному в жертву молодых девушек. Но Повелитель сказал, что никогда не требовал этого, что это – нарушение его заветов. Как же так получилось? Верили ведь, что поступают правильно…

– Утром сообщите о моем возвращении по всем стойбищам, – приказал Темный. – Сколько у вас воинов?

– Около пяти тысяч, – ответил вождь. – Но если они уйдут, то некому будет охотиться. Женщины и дети умрут с голоду.

– Не умрут, я переселяюсь в Цитадель, здесь будет много и людей, и аллорнов, и храргов, и схорров. Продукты завезем, голодным никто не останется.

Шаман с вождем обрадованно переглянулись – в этом году не уродил ранс, собрали совсем мало, и зима ожидалась голодной. Затем шаман осторожно спросил:

– Вы сказали "аллорны", Владыка?

– Именно, – криво усмехнулся тот. – В этот раз они принесли мне клятву верности. Странно, но факт.

Старик ошалело потряс головой – в хрониках говорилось, что нет врагов страшнее, чем аллорны. Тем временем разбуженные воинами женщины принесли из дома вождя угощение. Темный окинул взглядом почти пустое помещение и опустился на стоящую у стены грубо вытесанную скамью. Ему тут же поднесли ковш медовухи, и шаман настороженно замер – если примет, то не затаил гнева. Принял и с удовольствием выпил. Два старых урра облегченно выдохнули. По легендам ведь Повелитель был на редкость гневлив, мог и казнить за кривое слово. Им не слишком нравилось, что привычная жизнь закончилась, но что они могли поделать? Ровным счетом ничего – слишком боялись Великого Темного, чей образ за многие поколения превратился в образ жестокого и сильного божества. А теперь он здесь. Шаману от осознания этого было страшно до онемения. Он с удовольствием бы объявил пришельца самозванцем и приказал убить, если бы своими глазами не видел Серый Меч и не ощутил его давящую силу. Вякни только что-нибудь – сразу на встречу с предками отправишься. А хотелось бы еще пожить немного.

– Делами займемся, как рассветет, – заговорил Темный, отставив в сторону опустевший ковш. – Соберите старших воинов и старейшин, гонцов за ними отправьте немедленно.

– Сделаю, Повелитель! – низко поклонился вождь. – Еще что-нибудь?

– Постелите мне здесь, до утра мне найдется чем заняться, – Владыка покосился на тут же вспыхнувшую как маков цвет Иху. – Да и медовухи пару кувшинов не помешают. Вкусная она у вас!

Вскоре женщины принесли мягкие шкуры и расстелили их на полу, с любопытством косясь на невозмутимого Владыку. Слухи о его приходе уже неслись по главному стойбищу племени, несмотря на ночь. Да и до сна ли, когда тут такое? Чего только не рассказывали друг другу урры… И будто Великий Темный вышел из огня, и рост его огромен, и могуч невыразимо, а уж как жесток! Кое-кто договорился до того, что он по выходу сожрал живьем двух воинов и пять девок. Если бы сам Хранитель услышал хоть кое-что из этого, то смеялся бы до колик, но не услышал – дураков рассказывать не было. Шаман с вождем поспешно разогнали толпу у дома собраний – не хватало только покой Повелителя нарушить! И так неизвестно чего ждать, не стоит его гневить.

Крохотные окошки дома собраний начали розоветь – скоро рассвет. Йаарх покосился на безмятежно сопящую Иху и улыбнулся. Чем его привлекла эта несчастная девочка-урра? Красоты в ней, по человеческим меркам, немного, хотя фигурка – просто чудо. Все выпуклости на нужном месте, так и хочется потрогать. Но чем-то привлекла, да так, что захотелось защитить ее от всего мира, вызвала такую нежность, которую раньше вызывали только Аррин и Мелрия, да изредка Ниеллень, когда вела себя нормально, а не как обезумевшая от похоти кошка. Придется забирать Иху с собой, и пусть будет что будет.

Девушка открыла глаза, мурлыкнула и потянулась. А Йаарх в то же мгновение буквально сошел с ума – от нее повеяло какой-то первобытной, дикой, неудержимой женской силой. Он не выдержал и обнял тут же подавшуюся ему навстречу урру. Только когда все закончилось, и они обессиленно лежали рядом, он снова попытался проанализировать свое поведение. Непонятно с какой стати эта девочка вызывает у него столь безумное желание. Однако вызывает, ничего с этим не поделаешь, да и делать не хотелось – что в этом плохого? Ровным счетом ничего. Причем только она, другие женщины-урры были неприятны Хранителю – почти все толсты до безобразия, да и воняет от них так, что нос зажать хочется. Иха же, наоборот, пахнет приятно, видно, что очень чистоплотна.

– Хочешь стать одной из моих жен, маленькая? – тихо спросил Йаарх.

– Я?… – распахнулись глаза девушки. – Хочу, наверное… Но…

– Что?

– Я же некрасивая!

– Да кто тебе сказал такую чушь? – рассмеялся он. – Красивая! Вот те женщины, что приносили шкуры, точно некрасивы, как по мне. А ты – чудо как хороша.

– Но среди них же Руха была, она в стойбище самая красивая… – растерянно пролепетала Иха.

– Это которая самая толстая, что ли?

– Да. Чем толще женщина, тем красивее!

– Ой, держите меня, щас помру! – от души расхохотался Хранитель. – У вас в племени, может, и так. А для меня – нет. Для меня ты самая красивая. Других моих жен увидишь, сама поймешь какие женщины мне нравятся. Так согласна?

– Ага… – смутилась девушка и доверчиво прижалась к нему. – Спасибо! А я в тебя еще и не верила…

– Я – не бог! Про это ваш шаман забыл. Надо же, жертвы мне приносили! Вот же пакость-то!

Он брезгливо поморщился. Иха откровенно удивилась его словам. Она, конечно, радовалась, что ее не зажарили заживо, но полагала, что жертвы нужны, чтобы Владыка смилостивился над своим народом. Однако он сам говорит, что не нужны… Поди пойми тут что-нибудь. Но лучше верить его словам, а не шаману.

– Пора вставать, – Йаарх одним скользящим движением поднялся на ноги. – Где бы здесь умыться, а еще лучше помыться?

– В ручье… – растерянно ответила Иха, не помнила, чтобы кто-то из мужчин мылся.

– Кстати, другие женщины еще и воняют, – он щелкнул девушку по носу. – Не то, что ты!

– Наши мужчины говорили, что от меня женщиной не пахнет… – пригорюнилась она. – Из-за того, что купаюсь все время… Но если я не помоюсь, то жить не могу! Самой себе противна.

– Вот и отлично! Женщина должна быть чистой, по моему разумению. И не обращай ни на кого внимания, делай, как тебе самой хочется.

Йаарх быстро натянул на себя доспех и пошел к выходу. Иха поспешила за ним, на ходу впрыгивая в штаны.

– А чего дальше? – спросила она, догнав.

– Подчиню себе Цитадель и перенесу сюда свой двор – тут Башня точно никого не достанет в случае беды. А ты, если захочешь, найди себе, чем заняться. Ох, проклятье!

– Что? – всполошилась девушка.

– Это же мне гарем свой сюда тащить придется, а девки жизни не дадут, уж больно их много… – вздохнул Йаарх. – Каждый народ прислал мне кучу жен и наложниц. Ума не приложу, что с ними всеми делать. По мне бы, так остались бы Аррин, Ниеллень, Мелрия и ты. И хватит!

– У великого Повелителя должно быть много женщин! – не согласилась Иха.

– Во-во, все так говорят, – мрачно буркнул Хранитель. – Только меня никто не спросил, хочу ли я этого. А деваться некуда, тем же храргианкам придется уделять время, чтобы матери кланов не обиделись. Ладно, малышка, идем.

– Если Повелитель хочет, я скажу всем этим женщинам, чтобы не смели приставать, – неожиданно заявила урра.

– Ну, попробуй… – недоверчиво хмыкнул он. – Держись возле меня, только в Цитадель идти не смей, погибнешь. Пока туда никому, кроме меня, нельзя.

– Да кто ж туда по своей воле сунется?… – поежилась Иха. – Я еще жить хочу!

– И правильно! – одобрил Йаарх и снова легонько щелкнул ее по носу, вызвав робкую улыбку.

Небольшие клычки девушки смотрелись скорее пикантно, чем отвращающе, разрезом глаз она напоминала японку или китаянку, только кожа красноватая. И тут Хранителю пришло на ум, на кого похожи уррун-хурры. Да на орков же! Не совсем таких, как описывал Толкиен, но все-таки. А может, это и есть местные орки, как аллорны – эльфы? Тоже вполне может быть. В голову пришла идея, он которой он едва не захихикал. Но это не сейчас, хотя шутка получится знатная.

На площади Владыку поджидала немаленькая толпа урров. Одни мужчины, и большей частью пожилые. Они с тревогой смотрели на вышедшего из дома собраний невысокого человека в черном боевом доспехе. Многие просто не поверили известию о возвращении Великого Темного, давно ставшего для них полузабытой легендой. Однако появившийся в руках пришельца пылающий серым огнем меч убедил даже самых больших скептиков, да и невидимая сила, пригнувшая урров к камням площади, говорила сама за себя. Все же вернулся, будь он неладен. И чего теперь ждать? Каждому стало ясно, что жизнь племени необратимо меняется, что возврата к старому не будет.

– Приветствую народ урун-хурров, сохранивший верность Тени! – разнесся вокруг громовой голос, от которого старейшинам захотелось попрятаться по закуткам. – Я снова здесь! Но помните, что перед вами не тот же самый Хранитель, что пять тысяч лет назад. Того звали Алларом, а меня – Йаархом.

– В хрониках говорится, что Серый Меч каждый раз избирает себе нового Хранителя, Повелитель, – поклонился вождь. – Не все племя знает об этом, но вожди и шаманы знают.

– Теперь будут знать и остальные, – голос Владыки звучал настолько холодно, что им можно было заморозить воду. – Также хочу сообщить, что беру в жены девушку из вашего народа, чтобы породниться с ним. Вот эту.

Он вытолкнул вперед смущенную Иху, и старейшины негромко загудели – им не слишком понравилось, что женой Повелителя становится ниспровергательница устоев, не верившая в него самого, но его воля – закон. Все легенды и сказания говорили, что большей глупости, чем пойти против желания Владыки, урр совершить не может. Раз он хочет эту Лихую Волчицу, то быть по сему. Но разве гоже самому Великому Темному иметь всего одну жену? Старейшина из рода Пятнистый Кот не выдержал и спросил об этом.

– Их у меня и так сотни, – недовольно скривился Владыка. – Куда еще? И так большую часть в глаза никогда не видел, да и вряд ли увижу, не до развлечений мне. Идет война, большая война.

– Война? – ошарашенно переспросил кто-то, о войнах урры только слышали от шамана и не особо представляли, что это вообще такое. Воины учились сражаться с оружием в руках только в силу доставшихся от предков обычаев.

– Да, – вздохнул Темный. – Маги Серой Башни хотят убить всех, кто служит Тени. Как вижу, уррун-хурры разучились воевать за прошедшие тысячи лет, поэтому со мной отправятся только добровольцы. Сейчас я иду подчинять себе Цитадель, жить я собираюсь в ней. Немного позже на остров прибудут многие тысячи не похожих на вас существ. Людей, аллорнов, храргов и схорров. Я прошу только одного – не доводить ссор до крови, не говоря же об убийствах. Нарушивший эту просьбу будет казнен, кем бы он ни был.

– У нас всегда было так! – заверил шаман. – Убийце нет места среди живых.

– Вот и хорошо. Еще одно, повторяю это уже всем: о жертвоприношениях забудьте! Мне никогда не была нужна чужая боль, жертвоприношениями вы нарушили оставленные вам заветы. Но я прощаю, понимаю, что хотели, как лучше. На будущее же помните, что творить такого нельзя!

– Как скажешь, Повелитель! – хором отозвались урры.

– А сейчас я иду в Цидатель!

Йаарх еще раз окинул взглядом встревоженных старейшин, понимая – они предпочли бы, чтобы никакой Владыка и не появлялся никогда, привыкли быть полновластными хозяевами в племени. Однако позволять им этого не намеревался, видел насколько тяжело и голодно живется уррам на острове. И намеревался это изменить. К сожалению, древний, мудрый народ одичал и забыл многое из того, что знал когда-то. Даже Серую Цитадель когда-то строили мастера-урры, лучших каменщиков просто не существовало, даже храргам было далеко до них. Совсем не то теперь – живут натуральным хозяйством, хижины в основном глиняные, хотя попадаются и каменные дома. Одеты в домотканую одежду из грубого полотна. Однако мечи и другое железное оружие неплохи на вид, надо будет позже навестить кузнецов, да и свести их с храргами не помешает – может, научатся чему-нибудь полезному.

Вздохнув, Йаарх направился к воротам Цитадели, толпа урров последовала за ним. Иха жалась к нему, опасливо поглядывая на старейшин, видимо, не ждала от них ничего хорошего. Надо бы обезопасить девочку, но как? Он обернулся к вождю:

– До моего возвращения Иха побудет с вами. Не пускайте ее туда, Цитадель сейчас убьет любого, кроме меня.

– Как скажете, Повелитель!

Он посмотрел на урра тяжелым взглядом, от которого того передернуло, и решительно двинулся через заросший бурьяном двор к широко распахнутым дверям портального зала. На мгновение задержался перед входом и шагнул вперед. Совмещающий Разности вложил ему в память план Цитадели – на редкость запутанное здание, выстроено так, чтобы было удобно оборонять. Несколько не пересекающихся кольцевых уровней, сходящихся к центральной башне. До нее и следовало добраться, деактивировать защиту можно только там, вонзив в гнездо на алтаре Серый Меч. Для чего Аллар сделал так, Йаарх не понимал, только глухо ругался, отводя очередное атакующее заклинание. А их хватало!

Первый уровень встретил Хранителя огненным штормом и потоком острых железок, несколько похожих на сюрикены, но все же иной формы. Любой другой доспех, кроме доспеха древних храргов, они разрезали бы легко, но с храргианским черным серебром не справились. Голову пришлось защитить заклинанием отторжения. Огонь Йаарх погасил холодом, но успел лишиться волос и бровей, и долго ругался по этому поводу, слушая ехидные реплики Меча. Железная скотина нагло и откровенно издевалась. Каких только ловушек не довелось проходить! От ямы с гиганскими змеями, пожелавшими проглотить нарушителя, до схлопывающихся коридоров. С каждой новой настроение Хранителя все ухудшалось и ухудшалось. Вскоре все это до смерти ему надоело.

Но это были еще цветочки, ягодки начались на последнем, ближнем к башне уровне. Предшественник Йаарха превзошел самого себя, начав играть с временем и пространством. Один раз Хранитель даже угодил в бутылку Клейна, не сразу поняв, что это такое. Пришлось Мечу подсказывать в чем дело и почему он никак не может выбраться. Зато заклинание для выхода пришло само собой, да такое, что Цитадель затряслась до самого основания, а Совмещающий Разности долго и возмущенно разорялся по поводу, что нельзя так пугать старый, больной артефакт, то есть его самого. Обозленный до предела Йаарх не слушал его, он просто шел вперед, проламываясь через все препятствия. Особенно Хранитель разозлился после столкновения с закольцованным временем – из-за него больше десяти раз пришлось проходить один и тот же участок.

Ни залов, ни коридоров, да и вообще ничего знакомого Йаарх не видел – какие-то топологические выверты, перекрученные во множестве измерений каменные кишки. То приходилось идти по стене, то по потолку, то вобще через каждый шаг перемещаясь то в октаэдр, то в додекаэдр с прозрачными стенами. Гравитация тоже вела себя, как ей самой того хотелось – от невесомости до пятикратных, как минимум, перегрузок. Наконец Хранитель оказался на гигантской черной равнине, вместа потолка над головой была такая же. И она тут же начала опускаться. Но не только в трех измерениях – время скручивалось в клубок, левая рука Йаарха стала рукой старика, а правая – младенца. Это окончательно взбесило его, и Хранитель произнес пришедшее ниоткуда заклятие, от которого Меч глухо пискнул в ужасе и заткнулся, не понимая как до объединения с Драконом вообще возможно использовать такое. Всегда считал, что играть реальностями и измерениями можно только после, но факт остался фактом. Да, таких Хранителей ему еще не доставалось…

Черная равнина расплылась клочьями тумана, и Йаарх обнаружил себя в пугающе огромном зале, посреди которого стоял серый каменный трон, выглядящий очень просто. Возле него находился алтарь, ничем иным этот камень с мастерски вырезанным на нем изображением дракона в обнимку с мечом быть не мог. Хранитель вырвал из себя Совмещающего Разности и направился к алтарю, пребывая вне себя от гнева, ощущая, как кипит в нем сила Предела. Подойдя вплотную, он сразу заметил узкую прорезь в камне и зло усмехнулся. А затем резко всадил Меч в эту прорезь, отчего тот снова придушенно пискнул. Йаарх не обратил на это ни малейшего внимания, он чеканил слова заклятия, неизвестно откуда приходящие к нему. Совмещающий Разности тоже не представлял откуда, поэтому предпочел помалкивать, тихо ругаясь про себя. Думал погонять глупого мальчишку по ловушкам, чтобы жизнь медом не казалась, и провести безопасным путем, так этот идиот поперся напролом. И прорвался, что удивительнее всего!

Собравшиеся у ворот урры с восторгом и ужасом смотрели на горящую серым пламенем Цитадель. Над ней в небе сворачивалась воронка из туч, в центральную башню били молнии, грохот стоял такой, что закладывало уши. Однако никто не рискнул убежать и спрятаться – Повелитель приказал ждать здесь. А в том, что пришел именно Повелитель, после случившегося не сомневался уже никто.

Внезапно по стенам Цитадели пробежали волны разноцветного сияния, зазвучала торжественная музыка и давящая, мрачная сила, не дававшая приблизиться, исчезла. Двери и окна, выглядевшие пыльными пятнами, распахнулись, каменные плиты на площади выровнялись, бурьян исчез – после тысячелетий сна Цитадель приводила себя в порядок. Вскоре она выглядела так, будто только что выстроена. Для урров это было чудом, невероятным, непредставимым чудом. Они дружно опустились на колени и застыли, молитвенно сложив руки перед лицами.

Сидевший в своем кабинете Фолерг мертвенно побледнел, ощутив пробуждение Серой Цитадели – прекрасно знал, что это значит. Старик глухо застонал от отчаяния, но быстро взял себя в руки. Что ж, чудовище стало еще сильнее, но это еще не повод складывать руки. К вскрытию древнего архива все готово, завтра же придется отправляться в Фофар.

А у Цитадели молча плакал не вытирая слез старый шаман. Он оплакивал свободу своего народа. Пусть голодную, нищую, но все равно свободу.

Глава 9. Право учиться

Что-то странное и тревожное назревало в городе, и Фолерг не находил себе места, не понимая причин своей тревоги. Мало ему пришествия Владыки и пробуждения Серой Цитадели, так еще и это. А что – "это"? Если бы он еще знал! Что-то непонятное постепенно стягивалось со всего мира к Колгарену. Или кто-то, что скорее всего. Но опять же – кто?! Старый маг чувствовал себя на изумление отвратительно, ему казалось, что идущие к столице Колхрии уничтожат и втопчут в грязь все, ради чего он жил, но не знал верить ли своим предчувствиям – никогда не был силен в магии предвидения. Одновременно он понимал, что, скорее всего, в Башне вот-вот появятся еще несколько студиозусов уровня Гадала Ридара. И не ждал от них ничего хорошего – не просто так Создатель допустил появление в мире нескольких магов такой силы. В одно и то же время! Последний раз такое случалось больше тридцати тысяч лет назад, когда на Архр в очередной раз явился Серый Убийца и едва не погубил весь мир. Тогда эти маги спасли всех, обуздав чудовище. Может, и нынешние появились с той же целью? Дай-то Бог!

Да, древние могучие маги сумели в свое время справиться с Владыкой до объединения с Драконом, именно они после победы заложили тайный архив для потомков. Непонятно только почему этот архив не раскопали во время следующих приходов Владыки, неужели не знали о нем? Или знали только избранные хранители, не посчитавшие нужным открывать свою тайну другим? Все возможно, защитили архив так, что не дай Создатель – вскрыли с величайшим трудом, при этом погибло больше двух сотен младших магов. Но потери – дело обычное, не это важно, а найденное. К счастью, способ остановить Владыку есть, но насколько же он страшен. Фолерг и до сих пор не знал решится ли применить этот способ, даже для него такое было слишком. Сангет вообще отказался участвовать, сразу по прочтении древней рукописи. Сказал, что не желает окончательно превращаться в зверя.

Прерывистый, противный звук заставил Фолерга поднять голову. Стоящий на подставке у стены хрустальный шар срочной связи пылал красным светом. Красным?! Да что могло случиться? Тревога высшей степени по всей Башне?! Этого не случалось многие сотни лет! Верховный выплюнул слово-активатор, и в шаре появилось перепуганное лицо ответственного секретаря приемной комиссии, магистра Бенифана.

– Верховный… – прохрипел он дрожащими губами. – Тут такое…

– Они уже здесь? – Фолерг мгновенно понял, что произошло.

– Да… – растерянно ответил Бенифан. – Но откуда вы?…

– Оттуда! – раздраженно оборвал его Верховный.

– Как скажете… – покорно сказал секретарь. – Необходимо ваше присутствие.

– Сейчас буду!

Погасив шар, Фолерг недовольно поморщился и переместился в приемный зал, где обычно принимали документы у абитуриентов. Первым, что он увидел, было насмешливое и самоуверенное лицо Эльнора, вокруг которого сбилось десятка полтора человек, в том числе и Гадал с Альнарой. Но в тот же момент что-то по-настоящему необычное привлекло внимание старика, он сдвинул зрение в магический диапазон и схватился за сердце, сразу давшее сбой. Немного в стороне от остальных стояла, сложив руки на груди, очень красивая черноволосая девушка с гордым и решительным лицом. А над ней пылало всеми цветами радуги Предначертание. Не талант, не гениальность даже, а именно Предначертание!

Верховный слепо пошарил позади себя рукой, и кто-то тут же подставил стул, куда он и рухнул без сил. Только в самых древних манускриптах, написанных на давно забытых языках, рассказывалось о появлении магов с этим жутким даром. Они всегда были предназначены Создателем для свершения какого-то одного, крайне важного дела. Жили мало, только пока были нужны, а затем очень быстро гибли, но своими свершениями переворачивали мир с ног на голову. Почему же это случилось сейчас? Владыка? Вряд ли, Владыка приходит каждые несколько тысяч лет, тогда как маги с Предначертанием появляются куда реже. О чем речь – эта девочка после соответствующего обучения и Серого Убийцу, скорее всего, одолеет. Видимо, Архр стоит на пороге огромных изменений. Что ж, давно пора. Жаль только крови прольется немерено, но изменения бескровными не бывают. И очень хорошо, что она сама пришла в Башню, не пришлось ловить и доставлять сюда силой. Следует сразу же взять с нее клятву и сделать своей ученицей, тогда можно будет многое понять заранее и направить энергию девочки в нужное русло.

Фолерг всмотрелся и едва не выругался, с трудом сдержавшись – в ее ауре переливалась синим цветом печать ученичества. Кто-то опередил! Покосившись на довольную, кошачью ухмылку Магистра Книги, он сразу понял, кто это постарался. Вот ведь юный наглец! Да, он в мальчике не ошибся. Быть ему следующим Верховным! Похоже, пришло время открывать карты. Надо будет завтра же вызвать Эльнора к себе и поговорить по душам. Или еще рано? Лучше сперва все тщательно обдумать, а то ошибку совершить легко, зато справиться с ее последствиями – нет.

Оставив пока в покое ведьму с Предначертанием, старик по очереди осмотрел остальных новоприбывших. Все были по-своему хороши, по-разному, дар каждого таков, что приди он в одиночку, то произвел бы шоковое впечатление. Однако то, что они собрались вместе в один и тот же день – далеко не просто так. Похоже, все же узел кармы. Коли так, дела совсем плохи. Ничего хорошего от узла кармы ждать не приходится. Значит, скоро грянет. А что? Вот это-то и неясно.

Верховный быстро вспомнил случившееся в последнее время. Помимо возвращения Владыки во всем мире происходит подозрительное шевеление. Куда-то исчезли все до единого мастера ордена Принявших Смерть. А ведь создавал этот орден Серый Дракон, неотъемлемая часть Серого Убийцы. Понятно, что Мастер сейчас стремится к одному – объединиться с Мечом и Хранителем. Допускать этого никак нельзя! Видимо, все же придется применить описанный в древней рукописи способ, несмотря на весь его ужас. Но если не остановить Владыку сейчас, когда происходит столько всего непонятного, то последствия будут еще страшнее. Однако сам он не справится, нужен еще один, по крайней мере, сильный маг Предела. Эльнора в это посвящать нельзя, сойдет с ума от гнева, а значит придется уговаривать Сангета. Должен понять, давно не глупый мальчишка Данх Огненное Сердце.

Однако пора было заняться абитуриентами, и старик снова внимательно оглядел каждого. Ох, хороши! Тысячи лет Академия не знала лучшего набора. Пожалуй, стоит свести их в одну группу и обучать по особым, куда более насыщенным программам. Желательно, чтобы маги такого уровня как можно быстрее получили посохи. Пригодятся. Фолерг прокашлялся и хрипло спросил:

– Вы все прибыли на учебу?

– Да, Верховный! – ответил вместо новичков Эльнор. – Они все – мои ученики. Привел оформляться.

– Вы уверены, Магистр Книги, что справитесь с такой нагрузкой? – в голосе Фолерга слышалось раздражение.

– Уверен, – спокойно ответил тот.

Верховный продолжал разыгрывать крайнее возмущение, хотя на самом деле смотрел на Эльнора с тайным восхищением. Маги, собравшиеся в приемном зале, шипели от зависти – на таких учеников Магистру Книги будут выделены и огромные средства, и привилегии, и магические артефакты из самых засекреченных запасников. На девушку с Предначертанием они вообще смотрели как на что-то невозможное.

– Что, и эти сразу на третий курс?! – злобно спросил кто-то.

– Зачем же? – усмехнулся Эльнор. – Эти – на общих основаниях.

– Только из них будет образована новая группа, обучающаяся по специальной программе, – добавил Фолерг, заработав удивленный взгляд Магистра Книги.

Ларна потерянно стояла в стороне, ощущая себя очень неуютно. С момента, как они, ведомые учителем, ступили на территорию Академии, каждый встречный маг ошарашенно таращился на нее, будто чудо какое-то увидел. Девушка перед выходом из башни Магистра Книги сняла ауромаскирующее кольцо, но это же еще не повод для такого поведения! Мало того, эти демоновы маги тут же забывали о своих делах и хвостом тянулись за учениками Эльнора, возбужденно переговариваясь. Непривычная к вниманию других людей Ларна сильно смущалась. Да еще и мысли о предстоящем лишении пола не давали покоя. Хоть бы только к палачу не отправили, с них ведь станется! Маг-то просто заклинание прочтет – и все, ничего не почувствуешь. Однако она заставляла себя казаться невозмутимой, понимая, что если прикажут идти к палачу, то пойдет и слова против не скажет. И выдержит все, что выпадет на ее долю. Ничего, придет время – и они за это заплатят! Стократно. Покосившись на Эльнора, Ларна решилась и ступила вперед.

– Простите, можно спросить? – донесся до Фолерга почему-то дрожащий голос девушки с Предначертанием, в глазах ее старик заметил слезы. Почему она плачет? Бедняжка явно чего-то очень боится. Но чего?

– Конечно, дитя, – ласково сказал он. – Спрашивай.

– Вы Верховный Маг Архра?

– Да.

– Я нарушила закон… Основной закон. Простите… Меня в дороге изнасиловали! Запретным образом. А я… Я…

Девушка не выдержала и разрыдалась. Фолерг молча ждал, пока она успокоится.

– Продолжай, – бросил он, когда Ларна вытерла слезы.

– Насильников перебили, а я сбежала… – едва слышно сказала она. – И побоялась сообщать… Мне так хотелось учиться в Академии! Потому ничего никому не сказала, пока не добралась до Колгарена. Может можно лишить меня пола здесь и позволить учиться?…

Она снова заплакала.

– Твои хозяева мертвы? – поинтересовался Верховный.

– Да…

– Тогда это вполне реально. Да и были бы они живы, Башня выкупила бы тебя за любые деньги и тут же дала свободу. Твой дар слишком силен, только это и важно, дитя. Однако пола ты будешь лишена в любом случае. Не переживай, закончишь Академию и вернешь себе утраченное.

Интересно все происходит. Фолерг задумчиво пожевал губами. А может распорядиться, чтобы девочка не выжила во время лишения пола? Это ведь совсем просто, нужно изменить всего лишь один параметр в заклинании. Нет, чушь! Предначертание тут же найдет себе нового носителя, и он уже не придет в Башню. А это недопустимо! Значит, надо искать иной способ. Кажется, в одной очень древней хронике было написано, что под влиянием сильной боли Предначертание может погаснуть, что уже интересно. Даже потеряв эту гадость, Ларна останется сильнейшим магом за последние десять тысяч лет. И лучше для всего мира, если девочка ее потеряет! А раз так, придется отправить ее не к магу-лекарю, а к палачу. Платному, дорогому и опытному палачу-хирургу, который проделает все максимально болезненно, но сохранит девочке жизнь. А затем маг заживит раны так, что и следа не останется. Ничего, вытерпит боль, даже на пользу пойдет. Да, именно так и придется поступить. Самый лучший выход. Может, это и не сработает, но не попытаться было бы глупо.

– Но поскольку ты лишаешься пола несвоевременно, – снова заговорил Фолерг, – то сделает это не маг, а палач. Без обезболивающего заклинания. Направление выпишет тебе магистр Бенифан. Это наказание за твою нерешительность.

Собравшиеся вокруг ошеломленно загудели, потрясенные его жестокостью. Такого не ждал никто – обрекать столь талантливого ребенка на адскую боль? Зачем? За что? Она же не виновата, что ее изнасиловали, с каждым может случиться! Она же может не выдержать пытки и умереть! Однако ни один маг или студиозус не рискнул возразить, видя непреклонность на лице Верховного.

Ларна в ужасе задохнулась, рухнула на пол и отчаянно зарыдала, хотя на самом деле охотнее удавила бы своими руками проклятого старика, обрекшего ее на страшную участь. Ничего, справится! Со всем справится и отомстит! Она холодно наблюдала из-под опущенных век за реакцией Верховного. Именно такова, как они с учителем и предполагали. Тварь поганая! Ничего, придет ее время, и Фолерг проклянет этот день. Старик не заметил наполненного холодной ненавистью взгляда девушки, не то сразу бы понял, что ошибся.

Ее кровные сестры смолчали во время всего этого, хотя смолчали с трудом. Девушки считали несправедливым, что пострадает только одна из них, ведь виноваты были все. Эльнору пришлось потратить немало времени, объясняя им что, как и почему. Да и сама Ларна просила не мешать ее плану и руководствоваться не чувствами, а разумом. В конце концов, их удалось убедить, хоть и далеко не сразу. Сейчас девушки с сочувствием смотрели на кровную сестру, с ужасом представляя, что ее ждет. Хорошо хоть не знали, что у самой Ларны от страха трясутся все поджилки. Она ведь надеялась, что дело обойдется магом, и не понимала почему Верховный отправляет ее к палачу.

Фолергу было до слез жаль бедняжку, но поступить иначе он не имел права. Обязан использовать малейшую возможность погасить ее Предначертание. Обязан! К слишком страшным последствиям оно может привести.

– Боль тоже полезна, – негромко сказал старик. – Во время уроков у Магистра Боли тебе, как и каждому студиозусу, придется выносить еще и не то. Наказание поможет тебе запомнить, что нарушение основного закона Архра недопустимо. Советую не терять времени и сделать все сегодня же, завтра ваша группа приступает к занятиям.

– Как скажете, Верховный… – едва слышно прошелестела Ларна, трясясь всем телом – и на сей раз это не было притворством, она окончательно осознала, что до начала кошмара ей осталось совсем недолго.

– Я оплачу услуги лучшего палача-хирурга города, – мрачно буркнул Эльнор, бросив на Фолерга наполненный гневом взгляд.

– Все оплатит Башня! – отрезал тот. – Девочка уже принята, и мы несем за нее ответственность. Бенифан, выпишите направление к мастеру Дарии Ривах, она лучшая в своем деле. И подготовьте платежный сертификат, я подпишу. А теперь вы, Магистр Книги! Прошу учесть, что исцелять собственную ученицу после наказания вы не имеете права. Пусть этим займется магистр Радзин, работающий с Дарией, он отличный целитель, справится.

– Как скажете, Верховный, – сжались кулаки Эльнора, больше ничем он не выдал своей ярости.

– Простите, – заговорила с трудом взявшая себя в руки Ларна, поднявшись на ноги и вытерев слезы. – У меня есть еще одна сложность.

– Какая? – приподнял брови Фолерг, подивившись про себя силе воли девушки, не ставшей умолять о пощаде, а принявшей свою судьбу относительно спокойно.

– У меня направление на учебу не от одного, а от трех магов. Без их помощи я была бы уже мертва.

И девушка рассказала отредактированный вариант своей истории. Верховный только головой покачивал, слушая ее – бедное дитя, вот же досталось ей, врагу такой судьбы не пожелаешь. Но какова, а? Со всем справилась, все выдержала ради своей цели – добраться до Колгарена. Если бы не проклятое Предначертание, то было бы очень ценное приобретение. Жаль обрекать ее на новую боль, но иначе никак. Немного подумав, старик повернулся к Бенифану, выписывающему за своим столом платежный сертификат, и сказал:

– В этом случае три поручителя вполне допустимы. Примите медальоны и обеспечьте направившим достойные награды. А первому из них, как его там, Сварху Арк-Тараму, кажется, направьте приглашение в Колгарен – хочу посмотреть на него, мальчишка явно талантливый, хоть и слишком наглый.

Получив у секретаря направление и сертификат, Ларна отошла в сторонку и оперлась о стену, вся дрожа и вытирая со лба холодный пот. Ужас ее все нарастал и нарастал, ноги тряслись, слезы сами собой текли из глаз, и ничего поделать с этим девушка не могла. Оказавшаяся рядом Нарин обняла кровную сестру, и та со всхлипом уткнулась ей в плечо. Рыжая ничего не говорила, только молча кусала губы – понимала, что Ларна идет на пытку ради них всех.

Фолерг тем временем оглядывал остальных новичков, размышляя чего от них ждать. Внезапно из круга учеников выступила крепко сложенная женщина лет тридцати пяти, выряженная с какой-то стати под пиратского капитана – роскошно и нелепо.

– А правда ли, что при поступлении в Академию прощаются все преступления, кроме нарушения основного закона? – поинтересовалась она.

– Да.

– Ну что ж, – ехидно ухмыльнулась женщина, – тогда хочу сообщить вам, что меня зовут Ринна Нирен. Капитан Нирен.

– Та самая капитан Нирен? – опасно сузились глаза Фолерга.

– Та самая.

Верховный посмотрел на нее в магическом диапазоне и досадливо скривился. К сожалению, ненамного слабее Гадала. Если бы не это, он бы охотно казнил убийцу магов, успевшую погубить многих талантливых и полезных. Порой из-за нее срывались тщательно разработанные многоходовые комбинации, и Фолерг давно точил на капитана Нирен зуб. Но с таким даром… Нет, пусть уж лучше учится, а потом сама исправляет все, что успела натворить. Интересно, это последний сюрприз на сегодня? Похоже, нет. Он зло буркнул сквозь зубы:

– Оформляйтесь! Но потом пройдете допрос под заклятием правды.

Капитан поклонилась и отошла к столу магистра Бенифана, смотрящего на нее круглыми от изумления глазами. Вот уж кого-кого, а знаменитого убийцу магов он здесь увидеть никак не рассчитывал.

Вперед вышла еще одна женщина за тридцать с мечом за спиной в простой кожаной одежде воина. Она выглядела полностью безразличной ко всему. Присмотревшись, Фолерг заметил, что ее руки покрыты сеточкой шрамов и несколько удивился. Судя по всему, у нее все тело в таких же шрамах – видно только недавно отошла от ран. Верховный вопросительно посмотрел на нее.

– Мое имя – Иннет ас-Тангир, – негромко сказала женщина.

– Очень интересно… – процедил старый маг, сканируя убийцу, за голову которой герцог Онстерна готов был уплатить сто тысяч золотом, затем повернул голову к Эльнору: – Где вы их всех отыскали, Магистр Книги?

– Сами пришли, – криво усмехнулся тот, разведя руками.

Верховный недовольно покряхтел, но не нашелся что сказать и снова уставился на Иннет.

– И ради какого же Серого Убийцы вам понадобилось убивать молодого герцога? – раздраженно поинтересовался он. – Мальчик подавал большие надежды.

– Этот людоед? – голос женщины остался равнодушным. – Странно… Впрочем, мне все равно. Он зажарил заживо и съел мою трехлетнюю дочь. Посадил на кол мужа. Я всего лишь отомстила.

– Людоед?! – разъяренно вскинулся Фолерг, резко поворачиваясь к секретарю. – Проверить! Сегодня же! И если правда, то заткните герцогу пасть и озаботьтесь угасанием этой династии!

Бенифан поклонился и что-то записал в свой блокнот. Затем оформил Иннет и капитана Нирен, после чего отправил обеих на допрос. Поскольку ни одна, ни другая основного закона не нарушали, то согласились на применение заклятия правды.

Покачав головой, Фолерг принялся осматривать остальных учеников Эльнора. Его внимание внезапно привлекла невысокая девушка, кого-то мучительно напоминающая, кого-то очень близкого и любимого еще из тех времен, когда он звался совсем иначе, когда был не Верховным Магом Архра, а всего лишь молодым повстанцем. Не сразу старик понял, что перед ним точная копия его любимой Ниары, погибшей в последней битве под столицей Фофара, когда их с Данхом войско разгромили имперские полки. А поняв, едва сдержал дрожь. Сходство было невероятным, непостижимым, Фолерг не сразу опомнился, с трудом сдержав слезы – давно, казалось бы, забытое прошлое властно заявило о себе. Нескоро он смог спросить:

– Как тебя зовут, дитя?

– Л'горит ап'Варсанх Сумеречная! – гордо тряхнула короткими пепельными волосами девушка.

– Сумеречная? – изумленно переспросил Верховный.

– Я – праправнучка великого Нахара Сумеречного! – с еще большей гордостью заявила она.

Фолергу показалось, что из него разом вышибли дух. Он начал лихорадочно припоминать всех своих женщин, их за прошедшие два столетия было не так и много, слишком велика оказалась тоска по погибшей любимой. Однако ни одна не имела от него детей! Да еще и это непостижимое сходство… Но маг ведь помнил, как упала Ниара под ударом фофарского гвардейца. Упала и больше не встала! Видел ее отсеченную руку, узнал по кольцу. Ее убили тогда!

Никто не понимал, что творится с Верховным Магом – его лицо вдруг пошло пятнами, губы затряслись, он схватился за сердце. Дышал тяжело, с присвистом, глядя на стоящую перед ним пепельноволосую девушку с какой-то безумной, отчаянной надеждой. В чем дело знал только подошедший только что император Фофара, с не меньшим изумлением глядящий на незнакомку. После сообщения, что в Башне происходит что-то невероятное, он бросил все дела и примчался. И тоже узнал девушку, хорошо помнил Ниару.

– Ты лжешь… – с трудом выдавил из себя Фолерг. – У Нахара не было детей, я это точно знаю.

– Не лгу! – возмущенно вскинулась Л'горит. – Во время последнего боя под столицей Фофара, когда Сумеречного убили, прапрабабушка потеряла руку, ее посчитали мертвой. Но она выжила – Нхарн Дирвих, Марад Ир-Сивих и Корин Дивар спасли ее и вывезли из Фофара на остров Дионх в Южном море. Нахар не знал, что она была беременна, она не сказала, чтобы не волновать его перед боем. На том острове и родились прадед, дед, отец и я!

Она была так похожа в этот момент на Ниару, что Фолерг сердцем понял – девочка говорит правду. Перед ним стояла его родная кровиночка… А он все эти бесконечные годы не знал об этом, думал, что у него никого нет! И Ниара прожила жизнь в уверенности, что ее любимого убили. Жестоко пошутил Создатель.

"Дурень я старый! – посетовал про себя Верховный. – Ну почему я поверил в ее смерть?! Кто мне мешал потом проверить?… Ах, идиот…"

Фолерг поймал сочувственный взгляд Сангета, знавшего историю человека, которого когда-то давно звали Нахаром Сумеречным, и помнившего его любимую. Старик приказал секретарю оформить Л'горит, встал, подошел вплотную к Эльнору и шепнул ему прямо в ухо:

– Не дай тебе Бог, Магистр Книги, если с этой девочкой что-нибудь нехорошее случится… Я буду следить. И учти, она твоя ученица, но многому я стану обучать ее сам.

Молодой маг с недоумением уставился на него – никогда еще не видел Фолерга настолько взволнованным. А как он смотрел на Л'горит! Как на давно потерянную и вновь обретенную дочь. Что-то в этом было не так, неправильно, но разбираться времени нет – надо еще завершить оформление учеников. А вот на досуге он подумает, хорошо подумает, какая связь может быть между этим старым маразматиком и великим Нахаром Сумеречным.

Странное состояние Верховного, не отрывающего глаз от Л'горит, сыграло на руку Магистру Книги, и остальные ученики не вызвали лишних вопросов – Фолерг на скорую руку выслушал их истории и приказал принять, создав на их основе новую учебную группу, занимающуюся по особой программе. Это вызвало недовольный ропот среди магов, но возражать они не решились, только недоуменно перешептывались. Эльнор не знал, что Верховный прекрасно видит наложенное им на учеников заклинание неприметности, созданное с помощью Предела. И тихо посмеивается про себя, восхищаясь самоучкой, сумевшем сделать такое без помощи наставника. Правда, с точки зрения Фолерга заклинание было настолько непрофессиональным, насколько это вообще возможно – грубое и неэстетичное.

Вскоре прием новых студиозусов закончился, и Верховный Маг вернулся к себе, бросив напоследок тоскливый взгляд на Л'горит, но это заметил только император Фофара. Он пошел вслед за другом, чтобы успокоить его – а то еще натворит в таком состоянии глупостей. Нельзя сейчас звать девочку к себе, это вызовет ненужные подозрения, тот же Эльнор далеко не дурак, вполне способен сложить два и два.

Ларна продолжала стоять в своем углу, сжимая в кулаке направление с сертификатом, она уже почти справилась с ужасом, убеждая себя, что все, в конце концов, будет хорошо. Вот только не слишком себе верила – знала, что ждет ее через какой-то час, какая боль. И выхода нет, теперь другого выбора уже не сделаешь – мосты сожжены и рубикон перейден. Вокруг девушки сбились кровные сестры, пытаясь как-то утешить ее, но от их утешений на душе становилось еще гаже. Краем глаза Ларна увидела подошедшего учителя и повернулась к нему.

– Возьми эти письма, девочка, – он протянул ей два конверта. – Отдашь один палачу, а второй – ее магу. Они постараются сделать все насколько можно безболезненнее.

– Не выйдет… – всхлипнула девушка.

– Почему?

– Вот, секретарь дал мне еще и это… – она показала небольшой коричневый кристалл, при виде которого Магистр Книги побледнел.

– Ты знаешь, что это? – глухо спросил он.

– Аккумулятор гавваха.

– Да, это именно он. Проклятый Фолерг предвидел, что я захочу облегчить твою судьбу! Прости, но теперь это не в моих силах.

– Ничего, – вздрогнула Ларна, – я все выдержу. Когда-нибудь они мне заплатят и за это тоже.

– Крепись, – Эльнор положил ей руку на плечо. – Ты сделала свой выбор. Помнишь?

– Помню. Но мне страшно…

– Ничего удивительного, тут любому было бы страшно.

– Учитель! – подошла к ним Сана. – Разрешите мне сходить с Ларной, у меня большой опыт в таких вещах. Хотя бы смогу проследить, чтобы все сделали как следует.

– Что ж, иди. Если она сама согласна.

Ларна кивнула, ей как воздух нужна была чья-то поддержка, кто-то знакомый рядом, когда все начнется. Других кровных сестер она не стала бы просить об этом, такое зрелище не для них. Зато Сане оно привычно, хоть и неприятно. Эльнор объяснил девушкам куда идти, он и сам бы проводил их, если бы не запрет Верховного, а нарываться сейчас на неприятности не хотелось. Сана взяла Ларну за руку и решительно вывела из приемного зала. Та автоматически переставляла ноги, продолжая дрожать, но все же шла. Она не видела, куда ведет ее подруга, полностью углубившись в себя, прощаясь со своим естеством и понимая, что вскоре станет чем-то совсем иным.

– Ларна, мы пришли, – дотронулась до ее плеча Сана, и девушка вздрогнула.

Они стояли перед довольно большим, красивым домом, на двери которого было без особых затей написано: мастер-хирург Дария Ривах. Ларна зажмурилась, сглотнула комок в горле и, набравшись мужества, нерешительно постучала. Через несколько минут на пороге появилась высокая, сумрачная женщина-альбиноска лет сорока. Однако глаза ее были черными, и такой контраст просто пугал. Она вопросительно посмотрела на мнущихся у двери девушек. Ларна с трудом выдавила из себя:

– Мне… это… на лишение пола…

– Мои услуги за… это… очень дороги, – гадливо скривилась альбиноска. – По три тысячи золотых с каждой. Поищите более дешевого хирурга или калечьте друг друга сами.

– Платит Серая Башня, – вмешалась Сана. – Только за нее, я пришла за компанию, чтобы поддержать. И думаете, Ларна по своему желанию? Как же! Изнасиловали одни сволочи!

– Ясно… – погрустнела мастер Дария. – Бедная девочка… А почему же не к магу? За что тебя ко мне отправили? Это же очень больно!

– В наказание… – всхлипнула Ларна. – Меня давно изнасиловали, я сбежала, добралась до Башни и только тут призналась.

– На кой ляд признаваться-то было?! – полезли на лоб глаза хирурга. – Кто бы узнал?!

– У меня особый дар, все равно допросили бы под заклятием правды и узнали, – горько усмехнулась девушка. – Решила сама признаться, иначе еще хуже было бы.

– Да, раз так, то ты правильно поступила, не то бы они придумали еще что похуже, горазды на жестокость. Что ж, я сделаю все быстро, чтобы тебе не мучиться слишком, а магистр Радзин заживит раны, он очень хороший маг, даже следа не останется.

– Не знаю, можно ли быстро… – Ларна протянула направление. – Сами гляньте, что тут написано.

Мастер Дария взяла и быстро прочла, а прочев, глухо выругалась.

– Какие твари… – едва слышно сказала она. – Максимально болезненно, значит? И не спешить? Изнасилованного ребенка так?! Какое скотство! Лет-то тебе сколько?

– Семнадцать.

– Святой Создатель! Чтоб им всем сквозь землю провалиться! Прости, девочка, но я не имею права нарушить предписание. Оно самим Верховным Магом подписано.

– Я понимаю… – едва слышно сказала Ларна. – Мне ведь с собой даже аккумулятор гавваха дали, все сразу стало ясно. А вы здесь не причем, не за что вам прощения просить.

– Аккумулятор гавваха?! – сжала кулаки мастер Дария. – Ничего на волю случая не оставили, сволочи!

Немного помолчав, она добавила:

– А подруге твоей лучше домой идти, не стоит ей такого видеть.

– Не беспокойтесь, – возразила Сана. – Я была ученицей мастера Ирапа, работала вместе с ним, а потом и одна. Так что мне все это привычно.

– Ирапа Ап-Тацига? – удивленно вскинула белесые брови мастер Дария. – Я училась хирургии по его монографиям! И слышала о тебе. Ты та самая девушка, которую он удочерил за три года до смерти? Ходили такие слухи.

– Да. Меня зовут Сана Ап-Инар. А сейчас мы с Ларной – ученицы Магистра Книги.

– Господина Эльнора?! – с неподдельным изумлением выдохнула альбиноска. – Тогда мне ясно почему Ларну обрекли на такое, слишком старые маразматики из Серой Башни ненавидят вашего учителя. Хоть так отомстить решили. Ну что ж, проходите.

Она посторонилась, и девушки вошли. Прихожая выглядела как прихожая, но прямо за ней находилась большая светлая комната, при виде которой Ларна тихонько пискнула от ужаса – напротив стояло операционное кресло, не узнать его было невозможно. Но все равно заставила себя войти и потерянно застыла у стены, не в силах больше сдерживать дрожь – ее колотило так, что зубы выбивали дробь. Мастер Дария, увидев это, тяжело вздохнула и заставила девушку выпить какой-то успокаивающий настой. Она покорно выпила, затем протянула хирургу платежный сертификат. Та раздраженно бросила его в шкафчик у двери даже не просмотрев.

– Как же я ненавижу все это! – буквально выплюнула она.

– Почему? – насторожилась Сана.

– Я – хирург! Мне бы людей спасать, а не калечить! Потому и установила такую цену за… эту мерзость, тогда как если человеку помочь надо, то и бесплатно прооперирую. Но все равно находятся идиоты, готовые платить.

– Неужели кто-то идет на это добровольно?! – потрясенно выдохнула Ларна.

– По крайней мере, в Колгарене таких полно, – горько усмехнулась мастер Дария. – И это я хирург, а сколько здесь просто палачей? Не имеющих никакого образования, даже мага для исцеления не зовущих. У них две трети клиентов под ножом умирает! Но все равно к ним идут, поскольку дешево.

– Боже мой… – потрясенно простонала Ларна, не будучи в силах поверить в это.

– Мало того, – опустила голову хирург, – часто молодые сами калечат друг друга. Просто так, для развлечения. В колгаренских школах почти каждую неделю находят трупы учеников старших классов, умерших от болевого шока или потери крови. На куски порой разрезанных! И никто этих убийств не расследует, особенно если жертва – девушка! Считается, что не нужно мешать молодежи развлекаться. Вот такие в нашем "благословенном" городе порядки.

Она тряхнула головой и отвернулась, кусая губы. Ларна потрясенно смотрела на нее и не верила, ну не может такого быть! Однако по тоскливому взгляду мастера Дарии поняла, что та говорит правду. Значит вот во что маги превратили людей? Еще одна причина смести их с лица земли. И так будет!

– У меня еще к вам и магистру Радзину письма от Магистра Книги, – решительно сказала девушка, избавляясь от несвоевременных мыслей. – На то, что для вас, не обращайте внимания, учитель написал его еще не зная, что мне дали с собой аккумулятор гавваха.

Видимо услышав ее слова, из двери слева появился невысокий плотный брюнет в мантии мага. Он подошел и протянул руку, Ларна вложила в нее конверт. Прочитав письмо, магистр Радзин широко улыбнулся и сказал:

– Прошу передать уважаемому Магистру Книги, что я счастлив оказать ему услугу. Клянусь, что вы уйдете отсюда на своих ногах, даже шрамов не останется, разве что нитевидные. Я приложу все свои силы и знания ради вашего исцеления.

– Благодарю, – смутилась Ларна.

– Не будем терять времени, – мрачно сказала мастер Дария. – Чем быстрее начнем, тем быстрее это для тебя закончится, девочка.

Ларна судорожно кивнула, дрожащими руками стащила с себя одежду и уселась в операционное кресло. Случившееся после этого она вспоминала потом только как одно – кошмар. Хирург привязала ее к креслу, подготовила инструменты и… пришла боль. Некоторое время девушка держалась, не кричала, но ее терпения хватило ненадолго. Сана что-то утешающе шептала Ларне на ухо, но та ничего не слышала, исходя криком. А затем в душе девушки вспыхнул холодный, но одновременно безумный гнев. Настолько сильный, что она забыла про боль. Какая-то сила ощутила этот гнев, распахнула свои слепые глаза и уставилась на нее. Выжидающе уставилась. И Ларна потянулась туда, в Бездну. И приняла эту слепую силу, сделав частицей себя. Предначертание развернулось окончательно и накрыло Ларну темным покрывалом, превращая во что-то иное.

В кабинете Верховного Мага вскочили на ноги Фолерг с Сангетом – где-то неподалеку инициировался маг Предела непредставимой силы, даже Владыке в расцвете сил было далеко до него. Но кто это? Ни одно поисковое заклинание не дало результата, казалось, сам Предел торжествующе хохочет, будто произошло что-то такое, чего он ждал эоны и эоны лет. Старые маги с ужасом смотрели друг на друга, не понимая, что случилось.

Зато это прекрасно понял Эльнор и плюнул на все, тут же переместившись к дому мастера Дарии. Он проклинал про себя идиота Фолерга, спровоцировавшего несвоевременную инициацию девочки. Предначертание, что ли, хотел погасить таким образом? Смешно. И что теперь делать?

В Серой Цитадели медленно встал с трона Йаарх, тоже ощутивший рождение великого мага. Меч что-то задушенно пищал и умолял не светиться, кричал, что этот неизвестный в одиночку способен разделить их, а то и вообще уничтожить. Хранитель не обращал на его вопли никакого внимания, мечтательно улыбаясь, ему почему-то казалось, что это воплотилась частица его собственной души. По крайней мере, он был уверен, что с этим магом они будут друзьями и соратниками. Откуда взялась эта уверенность? Йаарх не знал, да это и не имело значения.

Сознание вернулось к Ларне скачком, она не знала привиделись ли ей Бездна и принятие слепой силы. Скорее всего, привиделись. На память пришла раздирающая сознание боль, и она вздрогнула. Неужто кошмар закончился? Похоже. Девушка провела ладонью по месту, где совсем недавно была ее грудь, и не нашла там ничего, только гладкую кожу. Да, вот и все, она уже не женщина, а так – нечто. Холодный гнев продолжал стеной стоять в душе, явно не собираясь уходить. И пусть! Поможет помнить, что с ней сотворили по распоряжению Верховного Мага, из-за скотских законов Архра. Ничего, за все расплатятся, стократно расплатятся.

Ларна легко встала, ничего не болело, двигалась она свободно – магистр Радзин поработал на славу, действительно не осталось даже шрамов. Только страшная память. И еще что-то необычное появилось в самоощущении девушки – она казалась себе чем-то куда большим, чем была до сих пор. Странно.

Дверь распахнулась и в операционную влетел взъерошенный и запыхавшийся Эльнор. Увидев вставшую Ларну, он хлопнул себя по лбу ладонью и в отчаянии простонал:

– Опоздал…

– Что-нибудь случилось, учитель? – безразлично спросила девушка.

– Случилось! – рявкнул он. – Ты случилась! Уже ощутила свою силу?

– Откуда вы знаете? – растерялась она.

– Почувствовал! Теперь главное успеть наложить на тебя морок, иначе твою нынешнюю ауру увидят все! А значит, постараются убить. Слишком опасен для мира маг такой силы.

– Вот как? – исказила губы Ларны злая усмешка. – Так накладывайте.

Эльнор быстро проговорил подготовленное заранее заклинание и облегченно выдохнул, увидев, как стало недоступным чужому взору яростное сияние ауры девушки. Слава Всевышнему, успел! Основу для этого заклинания подсказал ему Йаарх, получив очередную информацию от Меча. А молодой маг уже преобразовал под себя, использовав Предел, покрытый пластами Духа и Пламени. Теперь даже другой маг Предела не поймет истинной сути девочки. По какому-то наитию Эльнор также скрыл Предначертание Ларны – пусть Фолерг думает, что у него все получилось. Но теперь надо сматываться отсюда, пока соглядатаи Башни не заметили его. Иначе доложат Верховному, и тот сразу поймет, кто только что инициировался. А он не мог не почувствовать, все маги Колгарена ощутили чью-то инициацию. Коротко объяснив ученице в чем дело, Эльнор создал портал и переместился в свою башню.

В операционной уже успели прибрать, Ларна не заметила никаких следов недавно происшедшего здесь – даже крови на полу не было. Она вздохнула и вежливо поблагодарила мастера Дарию и магистра Радзина – они-то ни в чем не виноваты, им все это ни малейшего удовольствия не доставило.

– Как ты? – спросила Сана, с сочувствием глядя на подругу.

– Нормально, – заставила себя улыбнуться Ларна, хотя ей хотелось выть от отчаяния и обиды на весь мир.

– Советую сегодня напиться до потери сознания, – негромко сказала мастер Дария на прощание. – Поможет снять шок.

– Хорошо, – безразлично отозвалась бесполая. – Попробую.

Сана отвела ее ванную, вымыла, заставила одеться и повела в башню Эльнора. К сожалению, она не знала города и вскоре заплутала в переплетении мостов, переходов и улиц. Ларна же не обращала ни на что внимания, покорно шла следом, то и дело вытирая слезы. Пришлось спрашивать дорогу, но один прохожий показывал в одну сторону, а второй – в другую. Поди тут разберись. Вскоре Сана окончательно растерялась. Наверное, стоило бы поймать извозчика или рикшу, но они что-то не попадались на дороге. Странно даже – в Ат-Фофаре их встречались тысячи, а Колгарен ведь ничуть не меньше, не может здесь не быть наемного транспорта. В конце концов она увидела вывеску какого-то кабака и решила зайти, может кабатчик что-нибудь подскажет. Да и стоит заставить Ларну выпить чего-нибудь покрепче, ей очень не нравилось состояние подруги. Денег с собой не было, зато в кармане лежал медальон студиозуса Академии – с ним и денег не надо.

В этом кабаке все и случилось. Прожившие в Колгарене хотя бы полгода обычно не заходили в заведения такого пошиба, знали, кто там собирается. Молодежные банды, которыми изобиловали бедные районы столицы. Сана этого еще не знала и решительно вошла, потянув за собой Ларну. Внутри оказалось грязно, тошнотворная вонь заставила поморщиться. За деревянными столами сидели несколько парней и десятка полтора девиц самого развязного вида. Все при оружии. Они что-то пили из больших кружек, хохотали, орали. Однако увидев вошедших сразу замолчали и уставились на них с удивлением.

– Ты гля, бабы… – расплылся в сальной ухмылке щербатый верзила с сальными волосами. – Ты гля, сами пришли… Во дела! Щас повеселимся!

– Да плюнь ты, Зыга, – возразила худая девица с лошадиным лицом. – Вон та ж бесполая, толку с нее нету.

– Не скажи, – осклабился он. – Хай нас усех обслужит.

– Точно! – вскочила довольно красивая, хоть и полноватая шатенка, вульгарно и грубо накрашенная. – А ну-ка подь сюды, сучка!

Она тут же задрала платье, уселась на стол и добавила:

– Давай! Хорошо сделашь, могет живой и отпустим. А вторую – хренушки!

Сана растерянно замерла, глядя на окруживших их членов банды. Те поигрывали ножами и грубо ржали. И что теперь делать?

– Отстаньте… – нерешительно сказала девушка. – Мы студиозусы Академии!

– Во брешет-то! – восторженно заявил кто-то. – Это ж чего б студикам тута делать? Давай, не гони, сучка, а раком быстро ставай. А рабынька твоя хай языком поработает.

До Ларны дошло, что что-то не так, она подняла голову и оценила ситуацию. Вот, значит, как? Вот так сразу? Правду говорила мастер Дария – мерзкий город, мерзкие люди. В душе девушки волной поднялся яростный гнев, ее глаза начали медленно разгораться белым огнем. Она сама не понимала, что делает, но вынесла приговор и собралась привести его в исполнение.

– Зыга, она ведьма! – отшатнулась полная шатенка. – Мотаем отсель!

Поздно. Ларна зловеще рассмеялась и выплюнула несколько почти непроизносимых слов. С ее пальцев сорвались едва видимые искры, и бандиты с воем рухнули на пол. Выли они, однако, недолго, за какую-то минуту превратившись в кучки пепла. Девушка некоторое время смотрела на дело рук своих, а затем опустилась на табурет и расплакалась. Сана кинулась утешать ее, обрадовавшись, что все обошлось. О бандитах она не думала – ведущие себя так заслуживают любой судьбы, они уже не люди. Только обратила внимание, что похожий на жабу кабатчик что-то лихорадочно наговаривает в кристалл связи. Не думала даже, что в таких заведениях кристаллы держат. Стражу, похоже, вызывает. И хорошо, стражникам достаточно показать медальон студиозуса, чтобы домой проводили. Жаль только, если неприятности из-за смерти этих скотов возникнут.

Сана не ошиблась – не успела она вытребовать у кабатчика стакан отвратительного бренди непонятного происхождения и заставить Ларну выпить его, как дверь распахнулась и внутрь вошли трое стражников в сопровождении мага в бело-синей мантии, что говорило о принадлежности к магической службе магистрата города. Это был еще довольно молодой мужчина c круглым, добродушным лицом.

– И что здесь произошло, уважаемый? – негромко поинтересовался он.

– Убийство, господин маг! – взвизгнул кабатчик. – Эти вот две девки зашли и колдовством убили хороших людей! Моих старых клиентов!

– Это так? – повернулся к девушкам маг. – По какому праву? Несанкционированная магия?

– Мы студиозусы Академии! – нащупала наконец свой медальон Сана. – И это они хотели нас сперва изнасиловать, а потом убить!

Увидев медальон, маг понял, что перед ним свои и улыбнулся. Расфокусировав глаза, он посмотрел на девушек магическим взором и ошарашенно замер, уставившись на безучастную Ларну – несмотря на скрытие Предначертания и ее новой сути, аура девушки выдавала обладание огромной силой.

– Ясно, – вздохнул он через некоторое время, повернувшись к Сане. – Но все же расскажи, как это случилось, нужно для протокола. Только учти, что если вы убили горожан без причины, то неприятности у вас будут. И немалые. И кстати, что с твоей подругой?

– Она не в себе. По дороге в Колгарен ее изнасиловали запретным образом, а сегодня по распоряжению Верховного лишили пола. Сами понимаете, в каком она сейчас состоянии. А тут эти сволочи под руку подвернулись…

– Да уж понимаю… – вздохнул маг, с сочувствием глядя на Ларну. – Ты это, держись, девочка. Не надо так переживать, для тебя же это не навсегда.

– Я справлюсь… – глухо сказала она. – Спасибо.

Сана быстро рассказала обо всем, начиная с момента, когда увидела этот гнусный кабак.

– Постой-ка! – поднял руку маг. – Как, говоришь, звали главного?

– Зыга, как будто.

– Зыга?… – прошипел он, на пятках поворачиваясь к побледневшему кабатчику. – Значит, у тебя, уважаемый, сам Зыга столовался? И ты не донес? Ты хоть представляешь, что тебе за это будет?

– Я не знал! – в панике завизжал тот, глаза его бегали, как у пойманного на месте кражи вора. – Я не знал!

– Сейчас проверю, он ли это был. Девушки, где стоял этот тип?

– Вот здесь, – показала Сана.

Маг поставил руку над полом и принялся речитативом читать сложное заклинание, уверенно манипулируя разновекторными силами. Пепел взметнулся в воздух и обрисовал фигуру давешнего громилы.

– Таки он. Красавицы, а ведь вам за него немалая награда положена, стража за этим гадом гоняется уже несколько месяцев.

– А я слышала, что банды в Колгарене не трогают… – вдруг заговорила Ларна.

– Если относительно безобидные, то ты права – не трогают, – досадливо скривился маг. – Идиотизм! Но эта перешла все границы, творила такое, что магистрат объявил о награде за голову главаря и его ближайших подельников. Повезло вам, что вы студиозусы и уже кое-что можете. А представьте что было бы, если бы сюда зашли две обычные девушки?

– Бр-р-р… – поежилась Сана.

Ларна горько усмехнулась – уж кто-кто, а она представляла. Маг снял с них показания, быстро составил протокол, арестовал кабатчика и распрощался. Однако предварительно приказал одному их стражников отвести подруг к месту, где можно было поймать извозчика. Пешком, как оказалось, пришлось бы идти больше полутора часов – Сана изначально пошла не в ту сторону.

Как только девушки оказались дома, Эльнор силой заставил Ларну выпить полбутылки коньяка и отправил к остальным, тут же обступившим безучастную девушку. Магу пришлось специальным заклинанием нарастить на своей башне еще три этажа, чтобы разместить всех своих новых учеников. О покое теперь можно забыть – что такое толпа молодежи в одном доме он хорошо знал. И досадливо морщился, сидя в библиотеке и слыша громкие голоса, звон бокалов и смех. Пытаясь как-то расшевелить Ларну, новоиспеченные студиозусы решили устроить праздник.

Однако девушка не стала долго сидеть с ними, сказала, что устала, и ушла в комнату, выделенную им с Нарин. Говорить не хотелось ни с кем, но и заснуть она тоже не смогла. Слишком многое требовалось обдумать. Еще Ларна никак не могла забыть боль, казалось, та навсегда поселилась в ее теле. Мертвыми глазами глядя в стену, она что-то неслышно шептала, но что, не знала и сама. Душа превратилась в кусок льда. Да, она сама сделала этот выбор, и не могла сделать другого. Но все равно было тошно, настолько, что не хотелось жить.

– Не смей сдаваться, сволочь! – сказала она самой себе. – Не смей, слышишь?!

И понимала, что не сдастся. Завтра начинается учеба. И она возьмет все, что способна дать Серая Башня! Возьмет, чтобы потом сокрушить власть магов. Жаль, что глаз Ларны в этот момент не видел Фолерг, ему бы стало не по себе.

Глава 10. Искусство флотоводца

Онстерские и аллиорноинские эскадры в походном ордере все ближе подходили к двум смыкающимся архипелагам, в мешанине островов, островков и рифов которых могли прятаться враги. Однако капитаны и адмиралы почти не испытывали беспокойства – у Олтиярского королевства, где им приказали навести порядок, почти не было флота. Вот если бы пришлось воевать с Анриром, тогда бы пришлось хорошо попотеть, да и то Серый Убийца знает, кто бы взял верх. Анрирцев даже пираты опасались трогать, бывали случаи, когда после нападения на их торговый корабль военный флот ланга снимался с якоря и наносил "дружеский" визит в Санг-Иррам, а то и в Хвуат, оставляя после себя одни руины. Большая часть населения, правда, успевала сбежать вглубь Диких Земель, куда анрирцы за ними соваться не решались, ограничиваясь разрушением городов.

Командование объединенного флота рассчитывало без особых помех дойти до устья реки Сардаяр, по которой проходила граница Олтияра с Анриром, и подняться вверх по течению как можно ближе к столице мятежной страны. А если олтиярские корабли попробуют остановить, то их быстро потопят, благо штатных боевых магов у союзников хватало. Да и катапульты, снаряженные хартгордовыми шарами, тоже имелись, не говоря уже о стрелометах. Десантников для абордажа тоже было достаточно.

– Все-таки надо было обойти архипелаги стороной, – негромко сказал капитан-адмирал Дальциг, представитель Онстерна, разглядывая в подзорную трубу горловину узкого пролива между двумя крупными островами, по которому как раз проходил флот. – Слишком все тихо, не нравится мне это.

– Не нервничайте, сударь, – успокаивающе усмехнулся Данаир Гар-Дорт, аллиорноинский адмирал, на него было возложено командование экспедицией союзников. – Ну что могут нам противопоставить олтиярцы? Свои торговые калоши? Смешно, извините.

– Не знаю, – мрачно отозвался тот. – Но у меня очень нехорошие предчувствия. Ну, вот! Я же говорил!

– Что? – рассмеялся Гар-Дорт, посмотрев в свою подзорную трубу. – Один корабль? Вы издеваетесь?

– А какого Серого Убийцы он тогда перегородил горловину?

Действительно, на выходе из пролива неожиданно возник и бросил якорь явно военный фрегат с незнакомым вымпелом на мачте – обвившийся вокруг меча дракон. Адмиралы удивленно переглянулись, припоминая какой стране принадлежит этот флаг, но ничего не припомнили – не было таких стран на Архре. Пираты, что ли? Да нет, пираты не идиоты, не полезут на большой военный флот. И на флагах у них Белая Дева, ее ни с чем не спутаешь. Тогда кто это?

– Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет! – внезапно грянул с небес громовой голос, от которого онстерские и аллиорноинские моряки втянули головы в плечи.

– Проклятье, вы были правы! – зло рявкнул Гар-Дорт. – Это ловушка! Боевая тревога!

На мачты флагмана взлетели разноцветные флажки, передавая сигнал тревоги по флоту. Голос с небес, конечно, многих напугал, но люди быстро поняли, что это шутки вражеских колдунов, хоть и задались вопросом: а откуда у Олтияра вообще колдуны? Ни один из них не рискнет выступить против карательной экспедиции, посланной Серой Башней! Флотские маги тут же поставили защитную завесу от чужой магии и застыли в напряжении, готовясь атаковать вражеские корабли файрболлами. Пусть только покажутся! Однако ничего не происходило, а флот все ближе подходил к горловине, где поджидал его одинокий фрегат.

– Берег! – встрепенулся Дальциг. – На берег посмотрите!

Посмотреть стоило – на обоих островах сами собой поднимались из-под земли необычно выглядящие, явно железные стрелометы, снаряженные каждый сразу десятком гигантских стрел с бронзовыми сферами вместо острия. Управляли ими приземистые бородатые коротышки, в которых адмиралы с немалым удивлением узнали храргов. Этим-то что здесь надо? Да и как они вообще оказались в прибрежных водах Мерхарбры? До Оллиниари далековато. Со стрелометов сорвались первые стрелы и ударились о борта кораблей, тут же взрываясь и заливая палубы огнем. Что поразительно, эти стрелы летели одна за другой, с непостижимой скоростью – обычно ведь стрелометы выпускали одну стрелу, а затем требовали перезарядки. Но не эти чудовища! Что самое страшное, защита пропускала стрелы храргов – в них не было ни капли магии, это оказались не хартгордовы шары, а что-то совсем иное.

Ни онстерцы, ни аллиорноинцы не знали о порохе, не говоря уже о скорострельных, многозарядных арбалетах, идею которых подсказал храргам Владыка. Мастера-кузнецы низкорослого народа быстро разработали не только их, но и многозарядные большие стрелометы, снаряженные пороховыми зарядами. Причем, они были установлены на поворотные платформы, что позволяло очень быстро менять прицел. На данный момент сделать их успели больше двух сотен, вот разработчики и предложили командованию испытать новинку в первом бою с флотом союзников. На островах спешно вырыли подземные убежища и скрыли там стрелометы вместе с расчетами. Испытывать их вызвались добровольцы, хорошо понимающие, что живыми, скорее всего, не уйдут.

Пушки, к сожалению, отлить еще не успели, да и не получались они пока, взрывались при первом же выстреле, но храрги уже поняли, что концепция интересная и обещает немало. Только доработки требует. А Владыка продолжал подсказывать мастерам и кузнецам совершенно невероятные идеи, от которых у них разгорались глаза – сколько нового и необычного придумали в его мире! Взять хотя бы паровой двигатель. До того броненосцы передвигались при помощи заклинаний немногих храргианских магов, а это опасно – любой вражеский колдун легко обездвижит корабль. Зато теперь пусть попробуют! Пока уголь или хотя бы дрова есть, будет двигаться.

Флотские маги не растерялись и засыпали стрелометы файрболлами и сферами концентрированного холода. Чтобы уничтожить обнаглевших храргов много времени им не понадобилось, однако больше десяти кораблей пошли ко дну, а еще около тридцати едва держались на плаву – пожары потушили чудом. Неприятные и обидные потери! Оставшиеся в живых коротышки бросили обломки стрелометов и скрылись в каких-то норах. Дальциг досадливо выругался: выкапывать храргов из-под земли – безнадежное дело. Скорее всего, острова изрыты бесконечными подземными ходами. Хоть бы только еще какого сюрприза не преподнесли!

– Боюсь, ситуация куда хуже, чем мы рассчитывали, – озабоченно сказал Гар-Дорт. – Если Олтияр в союзе с Морнфидом…

– То можно ждать атаки храргианских броненосцев, – закончил за него Дальциг, – а они нас разделают, как бог черепаху.

– Не дай Создатель!

– Что будем делать с этим фрегатом?

– Абордаж, – скривился Гар-Дорт. – Иначе можно снова нарваться на незнакомое оружие.

– Согласен, – резко кивнул Дальциг и принялся отдавать команды.

Вскоре от десятков кораблей к перекрывшему горловину пролива фрегату двинулись баркасы, битком набитые абордажниками. Они нервно готовились к бою, однако никто не помешал им взойти на борт. Прошло еще немного времени, и адмиралам доложили, что корабль абсолютно пуст, ни единого человека там нет. Трюмы под завязку набиты каким-то противно пахнущим черным порошком в бочках. Гар-Дорт и Дальциг недоуменно переглянулись – ну и что это значит? Однако оставаться в ловушке пролива дальше было нельзя, и они распорядились перебросить на фрегат моряков с пошедших ко дну кораблей – пригодится, не бросать же. Жаль только нет времени выбросить за борт бочки с непонятным черным порошком, ну да и позже можно, не к спеху.

Вскоре захваченный фрегат оделся облаками парусов и освободил дорогу. Один за другим корабли союзников начали выбираться из пролива в широкую бухту, распахивающуюся в открытое море. Не прошло и часа, как флот сбился в кучу позади флагмана и бросившей якорь в некотором отдалении роскошной галеры, где квартировало большинство магов, предпочитающих даже в плавании жить в комфорте – не любили господа колдуны военные корабли, предпочитали свою галеру, очень неохотно перебираясь куда-либо.

Адмиралы собрались отдать приказ снова перестроиться в походные ордера, но не успели – их внимание привлек возглас вахтенного матроса в птичьем гнезде. Море впереди уже не было пустым – вдали виднелись кончики мачт бесчисленных кораблей. Их оказалось так много, что Дальциг с Гар-Дортом ошарашенно переглянулись – у Олтияра столько просто нет! Однако на удивление времени не было, следовало подготовиться к бою, и они принялись отдавать команды. Сигнальщики замахали флажками – кристаллы связи дороги, оснастить ими весь флот было не по карману ни Онстерну, ни Аллиорноину.

Непонятно откуда взявшийся вражеский флот подходил все ближе и ближе, корабли шли странным походным ордером, несколькими ромбическими построениями. Не узнать его было невозможно – так ходили только военные флоты Анрира. А лучших моряков еще поискать. Побледнев, адмиралы уставились друг на друга – никак не рассчитывали столкнуться с морскими волками Тортфира. Неужели ланг пошел на союз с Олтияром? Он что, самоубийца? Или с ума сошел? Ведь маги Башни предательства не простят! И ответит за него весь народ страны.

Но как бы там ни было, а сражаться придется. С такой силой, как у них, не справиться и волкам Тортфира. Одно только настораживало – корабли врага шли в атаку под тем же непонятным флагом, что был на фрегате, а вовсе не под флагом Анрира. Меч и дракон вместо раскрытой ладони на фоне солнца. Что бы это значило?

Вскоре адмиралам стало совсем не по себе – анрирский флот сопровождали баркентины и галеры Саммана. Над каждой из них тоже полоскался флаг с мечом и драконом.

– Значит, не Олтияр, а вся Мерхарбра… – едва слышно сказал Дальциг, комкая в руке белые офицерские перчатки.

– Похоже, что так, – согласился Гар-Дорт. – Меня утешает только то, что у них нет магов.

– Откуда вы взяли?

– Ну, разве что несколько ренегатов, – отмахнулся аллиорноинец. – Сами посудите, кто из магов способен пойти против Серой Башни?

– Может, и нашлись такие, – продолжил гнуть свою линию онстерец. – Лучше исходить из того, что маги у врага есть. Вспомните-ка атаку храргов в проливе. Чем, кроме магии, могут быть эти взрывающиеся стрелы?

– Еще и коротышки… – скривился Гар-Дорт. – Что-то здесь нечисто. Да и флаг этот непонятный…

– Меня он тоже настораживает, – недовольно буркнул Дальциг. – Но…

Крик позади не дал ему договорить, и адмирал раздраженно обернулся, собираясь утихомирить расшумевшихся матросов. Однако увиденное заставило его застыть с приоткрытым ртом – захваченный фрегат двигался к галере магов, набирая скорость, а на его палубе была видна какая-то непонятная суматоха. Присмотревшись, Дальциг с изумлением понял, что там идет бой.

– Это еще что?… – в голосе Гар-Дорта звучала откровенная растерянность.

– Не знаю! Похоже, хозяева фрегата хорошо спрятались, вот наши идиоты их и не нашли при обыске. Но чего они добиваются?! Ну перебьют призовую команду, и что? Вокруг же только наши корабли, вон уже баркасы с десантом снаряжают.

– Я тоже не понимаю, – раздраженно пожал плечами аллиорноинец. – А что им понадобилось у колдунов? Те же их сейчас по палубе размажут! На что они надеются?!

– Как-то мне не по себе… – закусил губу онстерец, напряженно глядя на фрегат, подошедший уже почти вплотную к галере. – Это явно проработанный план, а мы купились на приманку…

Стоящие на палубе галеры маги посмеивались, глядя на приближающийся корабль. Один начал произносит какое-то заклинание, но не успел завершить его – как-то только борт фрегата коснулся галеры, раздался взрыв. Таких взрывов на Архре еще не видели, разве что во время Великой войны, когда между собой сражались маги непредставимой ныне силы. Не только галера колдунов исчезла в клубке пламени, но и несколько случившихся рядом корветов и бригантин. Еще бы, ведь фрегат был начинен порохом.

Адмиралы стояли, вцепившись пальцами в борт флагмана, и с ужасом смотрели на обломки, в которые на их глазах мгновенно превратились несколько кораблей. Постепенно они осознавали страшную истину – у них почти не осталось магов, десятка два, не больше. Только те, кто в момент взрыва был на других судах, а таких совсем не много – слишком любили они комфорт. Вот и долюбились. А вражеские эскадры приближаются.

– Да, хорошо нас провели… – ошарашенно помотал головой Дальциг. – А мы, как последние идиоты, на это купились. Драться теперь придется на равных – катапульты на катапульты и мечи на мечи.

– Ох, проклятье… – едва слышно сказал Гар-Дорт. – Но как взорвался их фрегат? Откуда столько хартгордовых шаров?! Чтобы такой взрыв был, их не знаю сколько надо!

– Это не хартгордовы шары, – заговорил незаметно подошедший маг, магистр Термин, еще утром перебравшийся на флагман и тем спасший себе жизнь. – Я не ощутил магии, это что-то другое.

– Другое? – настороженно повернулся к нему Дальциг. – Нет магии? Тогда дела еще хуже. Если на Мерхарбре придумали что-то, взрывающееся без помощи магии, то я не знаю, как с этим бороться.

– Скорее всего, изобрели храрги, которых мы видели на островах, и поделились с союзниками, – возразил маг. – Проклятые коротышки вечно что-нибудь как выдумают, так только за голову хвататься и остается. Хуже другое – я не могу связаться с Башней, чтобы рассказать об увиденном.

– Не можете? – удивился Дальциг. – Это еще почему?

– Полог магический над нами, не позволяет пользоваться кристаллами связи. Магия странная, никак не могу разобраться в ней. Чужая она какая-то, скользкая. Я бы сказал даже, что это поработали адепты Превращения, очень похоже по описанию, но их ведь на Архре не осталось.

– Значит, противник навязывает нам бой тогда и там, где ему выгодно? – нахмурился онстерец. – Весело…

– Похоже, именно так, – вздохнул маг. – И простите за откровенность, но в победе я уже не уверен.

– Да о какой победе вообще речь?… – горько усмехнулся Дальциг. – Почему нас не предупредили, что предстоит драться со всем Мерхарброй, а не только с Олтияром?! Мы бы в этом случае и тактику иную избрали, да и острова эти проклятые обошли бы десятой дорогой – знаем, как воюют адмиралы ланга, это их любимый прием – прихватить ничего не подозревающего противника там, где и не развернешься толком.

– Откуда мне знать замыслы высших? – скривился магистр Термин. – Ни я, да и ни один другой маг на флоте об этом не слышал, нам сказали только, что в Олтияре сошел с ума король и поднял восстание против Совета, приказали навести порядок и наказать зарвавшихся наглецов. Из Башни тоже ничего не передавали, вполне возможно, что обо всем этом и там не подозревают.

– Обленились ваши шпионы, – с горечью констатировал Гар-Дорт. – А нам теперь из-за их лени умирать!

– Значит, умрем! – разъяренно прошипел маг. – Главная задача, чтобы хоть один корабль с кристаллом связи на борту выбрался за пределы полога и успел предупредить Башню. Даже если ради этого все остальные погибнут! Вы меня поняли, господа адмиралы?

– Поняли… – буркнул Дальциг. – Все как обычно – на чужие жизни колдунам плевать.

– А не слишком ли вы много говорите? – предупреждающе сузились глаза магистра Термина. – Займитесь исполнением приказа! Да и враг скоро подойдет, уделите ему толику внимания.

– Как скажете, – горько усмехнулся онстерец и отошел к ожидавшим его офицерам.

Вскоре несколько самых быстрых бригантин начали разворачиваться, чтобы снова уйти в пролив, однако не успели – прогремело еще два страшных взрыва, и скалы вокруг горловины взлетели на воздух, своими обломками полностью перегородив ее. Магистр Термин при виде этого принялся монотонно ругаться, призывая проклятие Создателя на головы хитроумных храргов, а адмиралы только переглянулись – ничего удивительного, командует вражеским флотом явно не дурак, не мог он не предусмотреть, что они отправят гонцов. Вот и перекрыл единственную лазейку. Значит, выход один – принимать бой, пытаясь прорваться в открытое море. И если получится, то уходить на всех парусах, может хоть кому-то удастся вырваться.

Повинуясь приказам адмиралов, онстерские и аллиорноинские корабли расходились по бухте и выстраивались в боевые линии. На палубах звучали дудки боцманов, матросы и десантники проверяли оружие и готовились к сражению. Поскольку магов почти всех уничтожили, то предстоит давно привычная война – те же Аллиорноин и Онстерн в последние пятьдесят лет раз десять воевали между собой, не говоря уже постоянных стычках с харнгиратскими стервами. Башня в такие войны обычно не вмешивалась, позволяя вассалам спустить пар. Однако если дело доходило до оккупации, то победителя осаживали быстро и резко, не позволяя самовольно менять политическую карту мира.

Ромбы походных ордеров повстанцев разбились на более мелкие построения, разворачиваясь в атакующую линию и полностью перекрывая выход из бухты. Адмиралы видели олтиярские, анрирские, самманские корабли, однако все они шли под одним флагом – драконом, обвившимся вокруг меча. Линия союзников двинулась навстречу врагам, расчеты лихорадочно готовили катапульты и стрелометы, оставшиеся в живых маги шептали заклинания, собираясь как следует отплатить за смерть коллег. Все понимали, что бой предстоит нешуточный, никто не манкировал своими обязанностями. Немногих трусов и паникеров по приказу офицеров оглушили и выбросили за борт, на корм акулам, которые уже поняли, что поживы им сегодня будет много и во множестве вились вокруг кораблей.

Все ближе становились вражеские корабли, вот щелкнули тросы первых катапульт и в небо взвились камни, загудели, прорывая воздух, огромные стрелы стрелометов и вонзились в деревянные борта, круша их. С нескольких судов один за другим полетели файрболлы, и с полдесятка анрирских фрегатов радостно запылали – потушить магическое пламя невозможно. Однако потушили каким-то образом – видимо у повстанцев все же имелись свои маги. И они ответили – двенадцать кораблей союзников внезапно распались в груды гнилых досок, почти мгновенно постарев на сотни лет. Магистр Термин при виде этого мертвенно побледнел – Превращение, только адепты этой силы могли локально манипулировать временем. Не перебили, значит, паскуд две тысячи лет назад, попрятались, а теперь дождались часа мести.

Сотни катапульт с обеих сторон посылали бесчисленное число снарядов, особенно хороши оказались хартгордовы шары – несколько попаданий пускали корабль на дно. Дальциг злорадно смеялся, видя как тонет очередной анрирский фрегат или самманская баркентина. Жаль только шаров было не так много, как хотелось бы. К сожалению, у врага тоже нашлось что-то взрывающееся – дымящиеся валуны рвались на палубах, осколки как косой выкашивали матросов и рвали такелаж, иногда даже проламывая борта. Потери атакующих повстанцев были огромны, корабль за кораблем шли на дно, а оказавшихся в воде моряков никто и не думал спасать – не до них. Однако место погибших тут же занимали новые фрегаты и баркентины, а Дальцигу с Гар-Дортом неоткуда было взять пополнение, и их флот таял, как снег под лучами солнца.

Как оказалось, повстанцы преподнесли союзникам еще не все сюрпризы. Далеко не все многозарядные стрелометы храргов оказались уничтожены, на берегах бухты они тоже были, только скрывались до поры. Когда бой разгорелся не на шутку, бородатые коротышки вывели свои машины на боевые позиции и принялись обстреливать аллиорноинцев и онстерцев с тыла. А там ждали исхода дела транспортные баржи с десантом. Внезапные взрывы стали для них не слишком приятным подарком – шесть барж сразу затонули, а остальные в панике отошли к сражающимся кораблям, мешая им маневрировать.

Дальциг мрачно ругался, видя все это – говорил ведь, что не надо соваться в архипелаги, так Гар-Дорт и слушать не пожелал. Как же, самый быстрый и удобный путь! Неужто неясно было, что враги это тоже понимают и подготовят торжественную встречу? Вот и попали, как кур во щи. И что теперь? Как выбраться из ловушки? Выхода капитан-адмирал не видел. Что ж, остается только драться до последнего, а мертвые сраму не имут.

Хрип неподалеку привлек внимание, и Дальциг обернулся. На досках палубы корчился, держась за горло, магистр Термин. Казалось, его кто-то душит: лицо посинело, язык вылез. Вскоре он последний раз дернулся и застыл. Ясно, вражеские колдуны достали, не справился с ними хваленый выпускник колхрийской Академии. Туда этой сволочи и дорога, надоел за время пути своей надменностью!

Что битва проиграна, капитан-адмирал уже понимал, слишком мало осталось у них кораблей. Поискав глазами Гар-Дорта, он обнаружил того пришпиленным длинной стрелой к надстройке. Значит, командование теперь на нем. Только кем командовать? И как? В такой неразберихе каждый корабль сражается самостоятельно, многие уже сцепились бортами и на палубе вовсю рубятся матросы и абордажные команды.

Когда у союзников осталось всего десятка два кораблей, на мачте одного из анрирских фрегатов взвилась комбинация сигнальных флажков, обозначающая в международном морском коде: "Вы славно бились, но Бог не дал вам победы. Предлагаем спустить флаг". Дальциг долго смотрел на это, не зная, что ему делать, но поскольку магов живых не осталось, решил, что достойнее будет спасти жизни людям. И пусть идут эти проклятые колдуны с их войной и их законами вместе в ад! Вскоре флаг Онстерна на мачте флагмана дрогнул и медленно пополз вниз.

Опустив голову, Дальциг с тоской смотрел на приближающийся к флагману баркас. Призовая команда. Хотя, похоже, не только. На носу стоял роскошно одетый седоватый человек с желтыми глазами. Не успел он ступить на палубу, как онстерец понял, кто перед ним – знаменитый на весь мир адмирал Дартон, один из лучших боевых адмиралов ланга Тортфира. А может, и вообще лучший – именно он в свое время разгромил собранный пиратами огромный флот, разграбивший несколько прибрежных городов Кармияра, Храдуна и Онстерна. По требованию магов Башни на помощь пришел Анрир, командующим объединенными силами был назначен как раз Витарио Дартон. Он быстро разгромил пиратов, проявив при этом талант флотоводца на уровне гениальности. Так вот, значит, кому пришлось противостоять? Ничего удивительного, что флот союзников разгромлен.

Вздохнув, онстернский капитан-адмирал Крен рат Дальциг достал из ножен свою шпагу, поклонился и вручил ее победителю, анрирскому адмиралу Витарио Дартону.

* * *

Стоя на мостике флагмана позади Рагана, Идорна пыталась хоть как-то привести свои мысли в порядок. Странно все случилось, настолько странно, что она просто растерялась и не знала, что ей делать дальше. С нежностью посмотрев на адмирала, девушка грустно вздохнула – угораздило же так влюбиться в человека. Не совсем человека, конечно, алое кольцо в ауре присутствовало, как и у большинства Принявших Смерть, вполне способен стать драконом, да вот только не захочет, это уже ясно. Но это неважно, жить без Рагана она не может, да и не хочет. Придется самой навсегда остаться человеком? Что ж, пусть будет так.

Однако оставался еще долг, необходимость найти Серого Убийцу и привести его к учителю. Смешнее всего, что ради этого необходимо всего лишь держаться любимого, он обязательно встретится с Владыкой. И, к сожалению, будет воевать с ним – чувство долга у Рагана стояло на такой высоте, что Идорна только изумлялась. На компромисс он был неспособен физически, пойдет до конца, чего бы это не стоило. И как поступить, когда они встретят Серого Убийцу? Предать любимого? Он ведь не простит. Значит, придется провернуть все так, чтобы Раган не знал, другого выхода девушка не видела. Однако до встречи еще немногим меньше полугода, еще будет время все обдумать.

Еще декаду назад она и представить не могла, что кто-то может стать настолько дорог. Сидела себе на крыше склада, обдумывала, как пробраться на какой-нибудь из военных кораблей до отхода флота, когда увидела, что на одинокого человека напали десятка полтора головорезов. По его движениям дракона поняла, что перед ней – Принявший Смерть, и вспомнила, что мастера ордена помогли ей самой. Вот и спрыгнула вниз, ввязавшись в драку. Она не знала, кому помогает, и представить не могла, что это военный губернатор Инарвы, знаменитый адмирал Ог-Фасанг. Вот только взглянув ему в глаза, поняла, что без него ей не жить. Как такое могло произойти? Трудно сказать, но произошло. Читала о великой любви, но не думала, что сама ее испытает.

Офицеры, тоже стоящие на мостике, поглядывали на девушку с немалой опаской. Поначалу, когда адмирал притащил с собой во дворец какую-то девку, никто не обратил на нее особого внимания, хотя и удивились, что Ог-Фасанг не отпускает от себя любовницу, что она сопровождает его даже на совещания. Но это только пока не увидели на поясе красавицы веревку с посеребренными концами. Принявшая Смерть! Городская элита тут же сделала вывод, что адмирал после покушения завел себе телохранительницу, используя ее и для постели. Смелый человек, мало кто смог бы посмотреть на Принявшую Смерть без страха и увидеть в ней женщину. Странно, что безжалостный орден позволил так поступить со своим адептом. Еще недоумение вызывала нежность, с которой Ог-Фасанг относился к госпоже Идорне. Неужели он влюбился?

Многие в Инарве сожалели, что убийцам не удалось добиться своей цели. Губернатор никому не давал жизни, даже откровенные бездельники и светские хлыщи вынуждены были заняться делом, чтобы сохранить свои шкуры – плаха на главной городской площади не пустовала никогда, любой не исполнивший распоряжений адмирала мог оказаться там. Благородные господа стонали, скрипели зубами, проклинали худородного выскочку, но работали. Жаловаться императору, после того как тот приказал казнить жалобщиков, они уже не рисковали – к сожалению, его величество на стороне Ог-Фасанга.

С непредставимой раньше скоростью вокруг Инарвы выстроили бесчисленные верфи, на которых заложили несколько сотен кораблей. И мастера-корабелы знали, что им не жить, если не спустят эти корабли на воду за четыре месяца. Днем и ночью не стихал стук топоров и молотков. Кузни тоже дымили все время – ковалось оружие, доспехи и прочее нужное для большого военного флота. Город работал только на надвигающуюся войну, каждому нашлось дело. Да и не только Инарва. Как стало известно, по всему Фофару император передал власть в руки военных губернаторов. Не менее жестких, чем Раган Ог-Фасанг.

В Инарву приходили эскадра за эскадрой, адмирал проверял профессионализм капитанов и, если они не соответствовали его критериям, безжалостно списывал в матросы. Учения шли через день, Ог-Фасанг уверенно превращал гигантский флот в единый кулак, подчиняющийся первому шевелению его пальца. Несмотря на наличие немалого количества солдат, матросов и офицеров, в городе было на удивление тихо и чинно. Никаких драк, скандалов, шума по ночам. Так стало после казни нескольких буянов – желающие подебоширить поняли, что сейчас это слишком опасно. Жизнь-то всего одна, жаль терять ее по глупости. Даже многочисленные городские банды залегли на дно, прекратив грабежи и убийства – адмирал передал главарям ультиматум, в котором сообщил, что церемониться в военное время не станет и прикажет магам выловить бандитов своими способами. Всех до единого, на галерах всегда нужны гребцы. Они предпочли не рисковать, знали – своим словом Ог-Фасанг не разбрасывается.

Первым этапом войны должна была стать оккупация Кармияра и разгром войск повстанцев. С чего вдруг императору захотелось связываться с этой дикой страной никто не понимал, нечего ведь взять с кочевников, и слухи по этому поводу ходили самые разные. Весь флот гонять через пролив адмирал не собирался, достаточно нескольких эскадр, да двух сотен больших барж для перевозки обычных войск и Воздушной Гвардии. В лесу за городом оборудовали полигоны, где серги и арны безжалостно гоняли латников. В воздухе постоянно кружились грифоны с гвардейцами на спинах.

Шесть дней назад четыре эскадры по десять кораблей в каждой и двести весельных барж вышли в море. Они двигались не спеша, Раган знал, что перехватить их у кармиярских берегов просто некому – ханские моряки большей частью перебиты во время штурма Короматтера, да и немало кораблей погибло, когда Несущий Пламя уничтожил крепостные стены. Несколько огромных каменных обломков рухнули на порт, перегородив собой фарватер, не каждый капитан рискнет выйти в море, отыскивая проходы между ними, для этого нужно быть особо сумасшедшим – одно неверное решение, и пойдешь ко дну. А кармиярцы, насколько знал адмирал, всегда были осторожны, предпочитали не лезть на рожон. Так что их можно не принимать во внимание.

Один Создатель, наверное, знал, каких трудов стоило Идорне уговорить Рагана взять ее с собой в Кармияр. После нескольких дней блаженного отдыха и безумных, волшебных ночей в губернаторской спальне девушка начала присматриваться, желая найти, чем помочь любимому. Он ведь даже спал урывками, носился по всей Инарве, как сумасшедший, все тянул сам. Вот она и предложила взять на себя контакты с торговцами, поставляющими необходимое на верфи. Уж как-нибудь сумеет держать корыстных сволочей в руках, справится. Раган обрадованно согласился, решив, что Идорна, как и он сам, не может сидеть без дела, и предоставил девушке необходимые полномочия. Однако в бой ее брать с собой не хотел, чтобы не подвергать риску свою единственную и неповторимую, которую уже не чаял встретить, но неожиданно встретил. И не дай бог потерять! Неутомимым натиском девушке удалось добиться своего, хотя адмирал и был очень недоволен, но в постели быстро забыл о своем недовольстве.

Эскадры дрейфовали в полумиле от кармиярского берега, адмирал высматривал в подзорную трубу удобное для высадки место, но приказа двигаться дальше пока не отдавал. Разведывательные баркентины вчера подходили к самым прибрежным скалам, и ничего с ними не случилось. Однако Рагану почему-то не хотелось подбираться ближе, давно уже у него не бывало столь сильного предчувствия беды. Немного подумав, он отдал приказ еще раз проверить прибрежный фарватер, может повстанцы хоть сейчас проявят себя. А то ведь пустота, ни одного человека не видно. Не могли Несущему Пламя не доложить о прибытии фофарского флота, с позавчерашнего утра впереди маячило множество крохотных и юрких рыбацких баркасов. Догнать ни один из них не удалось, хотя два потопили, но выловленные кармиярцы оказались мертвы – покончили с собой. Из этого следует, что вождь готовит незваным гостям ловушку. Но какую? Что он может противопоставить дисциплинированным латникам, не говоря уже о Воздушной Гвардии? Полубандитскую конницу кочевников? Смешно. Тогда почему так не хочется приставать? Почему интуиция буквально вопит, предупреждая, что высадка плохо закончится?

Офицеры с мостика напряженно смотрели на все ближе подходящие к скалам фрегаты. Все произошло, когда они оказались в полукабельтове от берега. Из воды взметнулись тысячи трепещущих полупрозрачных щупалец и вцепились в борта кораблей. Моряки в ужасе закричали, начали рубить щупальца, отталкивать их баграми, но это было бесполезно. Неведомое чудовище легко, словно играя, утащило фрегаты под воду. Вскоре только немного деревянных обломков на поверхности напоминали о случившемся.

– Святой Создатель! – потрясенно выдохнул Раган. – Это еще что такое?! Господа маги! Что происходит?!

– Простите, господин адмирал, но мне нечего вам сказать… – смущенно сказал старший флотский маг, магистр Банихам, выступая из-за спин офицеров. – Я уловил только отголоски использования силы Превращения, если, конечно, судить по описаниям, в реальности никогда не сталкивался. Однако это невозможно – всех адептов Превращения уничтожили около двух тысяч лет назад!

– Значит не всех! Проклятье! Можете справиться с этими чудовищами?

– Нужно обдумать, – поклонился маг. – И обсудить с коллегами. Но мне надо знать, что происходит на берегу.

– Пусть Воздушная гвардия сверху поглядит, что там и как, – предложил капитан флагмана, Картиен Варес, один из самых талантливых, по мнению Рагана, офицеров на флоте.

– Это идея, – одобрительно кивнул адмирал. – Отправляйте летунов.

На баржи передали приказ, и через несколько минут в воздух поднялось около пятидесяти крупных черных и белых грифонов, на спинах которых сидели ветераны, лучшие воздушные гвардейцы империи, прошедшие не одну кампанию. У каждого был с собой короткий лук, этим оружием летуны владели виртуозно. Да и стрелы у них были не только простые, но и снаряженные маленькими хартгордовыми шарами, благо их делали только в Фофаре. Грифоны понеслись к берегу, однако не успели подлететь близко, как с клекотом ужаса бросились во все стороны, стряхивая всадников. Если бы те не были крепко привязаны к седлам, то никто бы не спасся, а так погибло всего трое – их заклевали собственные грифоны.

– Неслышный звук… – магистр Банихам побледнел. – Пока эта пакость работает, к берегу не приблизиться ни по морю, ни по воздуху.

– Объясните, – непонимающе посмотрел на него Раган.

– Есть звуки, недоступные человеческому уху, или слишком низкие, или слишком высокие, – неохотно сказал маг. – Низкие вызывают у всего живого неописуемый, не поддающийся контролю страх. В Диких Землях водится огромное, но безобидное животное, так отпугивающее врагов. Однако я никогда не слышал, чтобы сверхнизкий звук генерировали при помощи магии! И тем более, магии Превращения, которой официально не существует.

– И что же делать с этим самым сверхнизким звуком? – нахмурился адмирал.

– Не знаю! – развел руками магистр Банихам. – Нас не учили бороться с магией Превращения, мы просто не преставляем, как подступиться к этим клубкам заклинаний.

– Клубкам?

– По всей протяженности побережья я вижу под водой выложенные в ряд тысячи амулетов, опутанных сотнями заклинаний Превращения. Магистр Ронвин попробовал нейтрализовать один. Сами смотрите, что из этого вышло.

Банихам кивнул влево, где несколько молодых магов суетились над внезапно впавшим в беспамятство коллегой. Раган мрачно глянул на них и зло выругался. Не зря было предчувствие беды, хорошо хоть решил еще раз проверить берег, не сунулся ближе всем флотом. Он пребывал в растерянности, не понимая откуда нищие степняки могли добыть столько сильных амулетов, они явно стоят таких денег, что во всем Кармияре не сыщешь. И это недавнее приобретение, еще несколько дней назад разведчики беспрепятственно подходили к берегу в поисках места для высадки. Или их специально пропустили, чтобы усыпить подозрения?

К флагману подгреб баркас, откуда на палубу быстро поднялся по веревочной лестнице подтянутый флотский да-серг средних лет в опрятном мундире. Он четко откозырял и попросил разрешения обратиться.

– Обращайтесь, – бросил Раган.

– Я уже видел такие щупальца, господин адмирал – доложил да-серг.

– Да? – заинтересовался тот. – Где? Когда? При каких обстоятельствах?

– Двенадцать лет назад, во время сопровождения торговой экспедиции в Морнфид. Как вы знаете, маршрут проходит неподалеку от пиратских городов, поэтому без сопровождения не обойтись. Экспедиция попала в шторм, и нас отнесло к нескольким большим островам. Тем самым островам, с которых не возвращаются.

– Они существуют? – удивился Раган. – Никогда бы не подумал, считал досужими россказнями.

– Существуют, – подтвердил моряк. – Но с нас потом взяли слово молчать об этом.

– Кто?

– Маги.

– Почему? – обернулся к магистру Банихаму адмирал.

– А что, прикажете позволить панику поднимать? – проворчал тот. – Да, подтверждаю, острова, с которых не возвращаются, и в самом деле существуют. Доступа на них нет никому, даже магам.

– Ясно. Продолжайте, да-серг.

– Есть, господин адмирал! – вытянулся тот. – Но рассказывать особо и нечего. Не успели мы подойти ближе, надеясь переждать шторм в видневшейся впереди удобной бухте, как из воды взметнулись гигантские щупальца и утащили под воду разом пять кораблей вместе с экипажем. Мы сразу поняли, где оказались, и бежали оттуда на всех парусах, несмотря на шторм. Когда я увидел, что случилось сегодня с фрегатами, то понял, что картина очень похожа, и я обязан доложить вам об этом. Вдруг пригодится.

– Благодарю вас, да-серг, – коротко кивнул Раган. – Вы правильно поступили. Можете быть свободны.

Офицер откозырял и спустился на свой баркас. Адмирал проводил его мрачным взглядом и принялся размышлять. Значит, у этих пресловутых островов и Кармияра одинаковая защита. Что это может значить? Многое. Атаковать нельзя, это только губить корабли и людей. Придется докладывать императору о возникших сложностях. Не хочется, но придется. Вздохнув, адмирал отправился в свою каюту и положил руку на закрепленный на полке в специальном держателе хрустальный шар, мысленно призывая его величество. Вскоре в шаре появилось уродливое лицо Сангета.

– В чем дело, адмирал? – хрипло прокаркал он.

Раган коротко описал все случившееся, не обойдя и рассказ да-серга.

– Острова, с которых не возвращаются? – нахмурился император. – Проклятье, значит, схорры тоже выбрались из своего логова!

– Схорры? – насторожился адмирал. – Кто это?

– Один довольно интересный народ, – неохотно ответил Сангет. – Изначально принадлежащий Тьме и служащий Владыке. После Великой войны схорры поселились на островах в Южном море, поставив вокруг непроницаемую защиту. Очень похожую на ту, что, по вашим словам, стоит сейчас вокруг берегов Кармияра. Если это работа схорров, то пока флоту там делать нечего, нужно сначала достать из старых запасников кое-какое оружие, без него вам останется только без толку гибнуть.

– А почему этим оружием не воспользовались, чтобы добраться до островов?

– Зачем? – искренне удивился император. – Сидят себе в изоляции, никому не мешают, ну и пусть себе сидят. Но раз вылезли, то стали опасны. Они на многое способны, владеют ныне запретной магией Перерождений, которую невежды называют магией Превращений. Причем на таком уровне, что человеческим адептам, когда они еще существовали, и не снилось никогда.

– Ясно, – вздохнул Раган. – Благодарю за объяснение, ваше величество. Какие будут распоряжения?

– Возвращайтесь в Инарву! – буркнул Сангет. – Как я уже говорил, находиться у побережья Кармияра пока смысла нет. Когда у меня будет, чем перевооружить флот, я пришлю все необходимое.

Он обратил внимание на стоящую за спиной адмирала черноволосую девушку, всмотрелся и узнал ее – маг-преследователь давно сделал портрет Идорны и переслал императору.

– Подойди ближе, девочка, хочу сам взглянуть на тебя, а то говорят разное, – приказал Сангет.

Раган встревоженно вскинулся, но предпочел промолчать, недоумевая про себя зачем понадобилась старому колдуну его девушка. Идорна подошла ближе и бестрепетно посмотрела на редкостно уродливое лицо его величества.

– Хороша, – прищурился тот, покачивая головой. – Передавай привет учителю, милая.

– Какому учителю? – растерялась девушка.

– А тому, что любит отдыхать на пике Хорга, – насмешливо осклабился Сангет.

Идорне перехватило дыхание – так фофарский император знает, кто она и откуда пришла?! Как он узнал?! И что теперь? Бежать? Но как бросить любимого? Да и от долга ее никто не освобождал.

– И еще, – продолжил его величество, – если учитель с тобой свяжется, то передай вот что. Мы не позволим ему объединиться с остальными двумя. Ты знаешь о ком речь.

– Не позволите?! – так и взвилась дракона. – Да кто у вас спрашивать будет?!

Император хохотнул, и шар погас. Раган пристально смотрел на Идорну, начиная осознавать, что с ней все далеко не так просто, как казалось на первый взгляд. И придется выяснить что тут и как.

Глава 11. Новые вехи

И Несущий Пламя назвал эти вот циклопические сооружения всего лишь укреплениями? Да они на великую китайскую стену тянут! Слава Богу, хоть толщины не такой, а то бы можно было сразу отступать – никакой порох, тем более черный, дымный, не помог бы. К сожалению, использовать заклинание, которым вождь повстанцев уничтожил крепостные стены Короматтера, здесь оказалось невозможно – слишком хороша антимагическая защита, прямо в кладку вмурованы мощнейшие амулеты, сути которых Хранитель не смог разобрать. Хартгордовы шары просто отлетели бы от этих укреплений, не причинив им ни малейшего вреда. Йаарх недовольно пожевал губами, глядя на тянущиеся на сколько хватало взгляда стены, высотой почти с трехэтажный дом. Каждые метров двести над ними возвышалась сторожевая башня, на верхней площадке которой дежурили лучники или арбалетчики. По сообщению разведчиков так было по всей протяженности храдунско-кармиярской границы. Храдунцы уже около ста лет постепенно строили защитный периметр, опасаясь набега кочевников, но именно восстание в Кармияре подстегнуло их завершить укрепления за год.

Первые победы прошли без участия Хранителя, и это несколько смущало его – вассалы справились сами. Даже как-то неудобно. Зато теперь без него никак не обойтись – через весь Кармияр протянулись созданные заклинаниями Йаарха не тающие ледяные дороги, по которым из Короматтера к границе с Храдуном сплошным потоком шли войска. Кого здесь только не было! Хралы, самманцы, олтиярцы, анрирцы, храрги, немного схорров и сами кочевники, поглядывающие на нежданных союзников не слишком доверчиво.

Помимо остальных прибыли четыре латных дивизии харнгиратских "Диких Рысей" в халатах кармиярских воинов поверх лат. Слава Создателю, командирам полков удалось навести среди этих сумасшедших баб некое подобие порядка, и они уже не бросались насиловать любого мужчину, попавшегося им на глаза. Однако провожали симпатичных парней залихватским свистом и скабрезными предложениями, отчего те вздрагивали, втягивали головы в плечи и спешили побыстрее миновать порядки воительниц – если попасть этим в руки, то живым не отпустят, тому был не один пример. Рысей огорчало, что им запрещают развлекаться, как хочется, но приказ есть приказ, да и полковники пообещали, что с взятыми в плен храдунцами они смогут делать все, что пожелают, и латницы предвкушали интересный вечер, возбужденно обсуждая, как будут измываться над пленными. Йаарх как-то раз случайно услышал разговор нескольких, и ему едва не стало плохо от их безумной кровожадности и извращенной фантазии.

– Аррин, – повернулся он к жене, – надеюсь до сведения твоих красавиц доведен приказ не трогать мирное население?

– Доведен, – кивнула принцесса. – Поворчали немного, но нарушить не осмелятся, знают, что я с ними за это сделаю. Нескольких сорвиголов пришлось, правда, повесить, но туда им и дорога, только дисциплину разлагали.

Йаарх вздохнул в ответ, совесть зашевелилась в душе – опять из-за него гибнут люди. А деваться некуда, если не остановить магов, то весь Архр через несколько лет превратится в ад. Неужели в Серой Башне не понимают, что творят? Не понимают, к чему ведут мир? Странно. Не могут во главе Совета стоять неумные люди, невозможно это. Но почему тогда они поступают так? Чем это обусловлено? Причина явно есть, просто он ее не знает. А надо разобраться в чем дело, иначе какой из него к черту Владыка.

После взятия под контроль Серой Цитадели события понеслись галопом. На Пустоши Марранхи через портал прибывали десятки тысяч людей, аллорнов, храргов и схорров. Урры ошарашенно смотрели на непривычное столпотворение, но возражать не рисковали, тем более, что вскоре забыли о голоде – продуктов завезли столько, что они и представить себе такого изобилия не могли. Храргианские мастера-строители быстро расчистили руины древнего города и принялись возводить на его месте новый, способный вместить до нескольких миллионов человек. Также строились десятки городков и поселков по всей территории острова. Распахивалась целина на пустошах, пашня удобрялась навозом и засевалась самыми урожайными сортами зерна. Доставили также отары овец неприхотливой породы из Кармияра – его холмы и плоскогорья были ничуть не плодороднее пустошей острова. Кочевники учили урров пасти овец – дело несложное, любой справится.

В самой Цитадели нашлось все необходимое для жизни, даже заложенные пять тысячелетий назад запасы продовольствия не испортились в подвалах. Позже выяснилось, что в этих подвалах вообще ничего не портится – еще теплый хлеб, положенный там, и через неделю остался теплым и свежим, будто только что из печи. Не скисало молоко, не портилось мясо, вино всегда было холодным. Как добились такого результата Йаарх разобраться не смог – какое-то очень хитрое, перекрученное невозможным образом заклинание. И не только это – в Цитадели были канализация, водопровод (откуда только в нем вода бралась?), множество загадочных приспособлений, чье назначение выяснили далеко не сразу. Снятая вечером грязная и мятая одежда к утру сама собой становилась чистой и выглаженной. Каким образом? Трудно сказать.

Одно только сильно не нравилось Йаарху – едва ли не первым делом в Цитадель свезли отовсюду девушек и молодых женщин. В безумных количествах! Он знал, что гарем его велик, но не представлял насколько – каждый народ и каждое племя прислали множество признанных красавиц в подарок сюзерену, даже Несущий Пламя последовал примеру остальных, и в Цитадель прибыло больше сотни смуглых юных кочевниц из разных кланов Кармияра. Их мнения, понятно, никто не спрашивал, но девушки отнюдь не выглядели огорченными своей судьбой, совсем наоборот – веселились, смеялись и не давали Йаарху прохода, изо всех сил стараясь привлечь к себе его внимание. И это часто удавалось, слишком они были красивы и при этом абсолютно бесстыдны. Особенно хороши оказались голубокожие островитянки, ни один мужчина не остался бы равнодушным, глядя как они танцуют – земной танец живота по сравнению с этим выглядел просто убогим.

Как ни странно, Иха цепко взяла в свои маленькие ручки управление гаремом с одобрения Аррин и Мелрии, вовлекших урру в свой женский заговор. Сперва другие девушки возмущались, но были безжалостно биты либо самой уррой, либо хралками, которых они боялись как огня. Йаарх во все это не вмешивался, главное, что его перестали постоянно доставать. Однако ночами покоя ему не было, Иха почему-то решила, что Повелителю негоже присылать меньше десяти женщин сразу, и каждый раз разных. Впрочем, не сказать, чтобы он был особо против. Порой даже экспериментировал, сам превращаясь в женщину и не только, благо пройденный схоррский обряд позволял изменять свое тело любым образом. Сперва это пугало девушек, но позже многие начали находить в этом некую прелесть, особенно Альмина и Ниеллень, обожавшие все необычное. Иха наоборот возмущалась, бурчала, что это недостойно и негоже, на что Йаарх только посмеивался и постепенно отучал урру от предрассудков – она все еще вызывала у него дикое, нестерпимое желание одним своим присутствием. Что странно, Иха подружилась с Аррин, та почему-то сильно благоволила к дикарке.

Страны Тени лихорадочно готовились к войне. Строились корабли, крепости, ковалось оружие, производилось все больше пороха. Храрги постепенно доводили до ума пушки, еще немного, и ими можно будет вооружать флот – маги получат не слишком приятный сюрприз. Инженеры и кузнецы сходили с ума, пытаясь разработать хотя бы часть описанного Владыкой оружия – особенно по вкусу им пришлись катюши. Очень хотелось бы успеть научиться их делать до подхода основных сил Фофара, тогда самоуверенные имперцы получили бы хорошего пинка под зад.

Когда началась битва в безымянном архипелаге, Йаарх весь день не отрывался от хрустальной сферы, напряженно наблюдая за боем и готовясь в случае необходимости прийти на помощь. Однако не потребовалось, адмирал Дартон справился самостоятельно.

– Владыка! – подлетел на взмыленном жеребце Несущий Пламя. – Только что пришло по кристаллу связи сообщение, что фофарский флот потерял два фрегата в защитном поясе и отступил. Не стал атаковать.

– Ог-Фасанг – человек далеко не глупый, – пожал плечами Йаарх. – Изначально было понятно, что он отступит, если не сможет прорваться. Но думаю, что вскоре он найдет способ преодолеть защитный пояс, и к тому времени Храдун должен пасть, чтобы мы могли во всеоружии встретить адмирала.

– Нельзя забывать про Раратм, там очень много колдунов, да и войск хватает, – поморщился вождь. – Очень боюсь, что они ударят прямо сейчас.

– Могут, – согласился Йаарх. – Но я попросил храргов с хралами установить в возможных местах прорыва кое-какие интересные сюрпризы. Пороховые мины, маги их не почувствуют. Если сунутся, мало не покажется. А шах Раратма, Лорхиер, насколько мне известно, очень осторожен, не рискнет повторно нападать, столкнувшись с незнакомым оружием.

– Дай-то Бог… – вздохнул Несущий Пламя. – Ну что, начинаем?

– Пожалуй, – медленно наклонил голову Йаарх, напряженно глядя на участок стены, вчера ночью заминированный храргами. Для того к стене под покровом ночи доставили из Морнфида землеройных зверей, с помощью которых бородатые коротышки рыли коридоры и залы своих подземных городов. Портал пришлось наколдовывать спешно вызванному Эльнору, Хранитель настолько больших создавать еще не мог, не получалось, хоть и не раз пытался. Но достаточно ли пороха заложили? Не вымок ли?

Немного постояв, он повернулся к ожидающему на холме неподалеку Фархату и поднял руку – командовать сражением по единогласному решению военачальников предстояло князю. Храл увидел сигнал Владыки и достал из кошеля кристалл связи, бросив него несколько отрывистых слов, Хранитель не расслышал каких. Сам Йаарх готовил заклинания, при помощи которых можно лишить храдунских колдунов магии. Несущий Пламя отряхивал руки, готовясь протянуть огненные стены сквозь пролом.

Король Орсарр стоял на вершине сторожевой башни и мрачно смотрел на огромное войско повстанцев, непонятным образом оказавшееся у границы. Как Несущий Пламя провел людей через степь? Зимой она непроходима, сплошная грязь, любой конь застрянет. Еще странно, что у степняков была не только легкая конница, но и явно дисциплинированная, хорошо обученная латная пехота, вон как перестраиваются, любо-дорого глянуть. А может, это Лорхиер, старый враг, решил воспользоваться ситуацией и пришел на помощь повстанцам? С этой сволочи станется, а опытных латников в Раратме хватает, да и тяжелая конница имеется – противостоять ее атаке нелегко. Только как они собираются преодолеть стену? Какой-то план есть, иначе не появились бы именно здесь.

Внезапно латники четко раздвинулись, пропуская вперед движущуюся ровными рядами конницу. Орсарр всмотрелся и едва не задохнулся от изумления – всадники в одинаковых коричневых безрукавках ехали не на лошадях, а на гигантских волках, легендарных, давно выбитых на Конгфидане волгхорах. Это еще что такое? Кто это?! Уж никак не кармиярские кочевники. Только один народ, насколько известно, сумел приручить волгхоров – хралы с Мерхарбры. Но что хралы делают здесь? Как они попали на Конгфидан?! Что здесь вообще происходит, Серый Убийца его дери?!

Башня затряслась, и король бросил встревоженный взгляд влево. Он ошарашенно протер глаза, затем потряс головой, но ничего не изменилось – крепостная стена на протяжении полусотни метров вдруг взлетела на воздух. Но магии в этом взрыве не было ни капли! Не успели обломки рухнуть на землю, как сквозь пролом протянулись две высокие огненные стены, отсекая его от храдунских войск. Хралы в тот же момент двинули своих волгхоров с места и те понеслись вперед с непредставимой скоростью – никто на Конгфидане не знал, как быстро движутся эти животные. Орсарр протянул вперед руки, начав произносить заклинание, но оно не сработало – казалось, король мгновенно лишился магических способностей. Это могло означать только одно – где-то рядом очень сильный маг, заранее заблокировавший всех других. Лорхиера на это просто не хватит, уж границы его возможностей Орсарр всегда знал. Кто тогда? Или Фолерг, или Сангет, или Эльнор – никто, кроме этих троих, на такое не способен.

Сотня за сотней волчьи всадники вливались в пролом, легко сметая слабое сопротивление. Таких страшных и быстрых бойцов Орсарру видеть еще не доводилось, разве что Принявшие Смерть были лучше, но они все – одиночки. А эти прекрасно обучены сражаться вместе, держа руку товарища. Следом за хралами бежала латная пехота. Присмотревшись, король совсем растерялся – одни женщины! Одеты поверх лат в степные халаты, но эта маскировка способна обмануть только идиота. Выхватив из кошеля кристалл связи, Орсарр начал отдавать приказ за приказом – необходимо успеть выстроить войска до стычки, чтобы враги не ударили в тыл. Разметают ведь не ждущих того воинов, как стайку детишек. Армия Храдуна всегда отличалась хорошей выучкой, и офицеры успели исполнить приказы его величества до подхода врага.

Бронированная черепаха храдунского строя, выставив вперед длинные копья, двинулась навстречу вытекающим из пролома хралам, однако те избегали стычки, предпочитая бить небольшие отряды, не успевшие отойти к своим – поди догони на своих двоих верткого волгхора. На перехват тяжелой пехоты Храдуна бросились латники повстанцев, тут же выстроившиеся в атакующие клинья. Орсарр смотрел на четкие действия вражеских командиров и недовольно хмурил брови – на удивление профессионально действуют. Чужаки тоже выставили копья, и клинья врезались в храдунский строй. Пробить его удалось далеко не сразу, несколько раз латники откатывались, усеивая землю своими телами, но не отступались – атаковали раз за разом. В конце концов, они смогли пробить брешь и тут же принялись развивать успех, отбросив копья и взявшись за мечи. Вот тут-то Орсарру и стало не по себе – женщины-латницы дрались так, что каждая стоила трех его воинов, если не больше. Да кто же они такие?!

В пролом входили новые и новые воины, а проклятые огненные стены не давали помешать им. Вскоре король понял, что позволило повстанцам дойти до границы зимой, и зло выругался сквозь зубы – от пролома вглубь Храдуна сами по себе потянулись во все стороны широкие ледяные дороги, по которым к ближайшим селениям тут же рванулись отряды легкой конницы. Грязь теперь им не помеха. Кто же обладает такой мощью? Даже Эльнору это не по силам! Представив, сколько сил понадобилось бы ему самому для прокладки хотя бы одной дороги, Орсарр поежился – так и помереть от истощения недолго. Однако неизвестный маг не останавливался – возникало ощущение, что он обладает неиссякаемым источником энергии. Поняв, что вскоре повстанцы доберутся и до его башни, король достал амулет перемещения и активировал его – необходимо поднимать резервные полки, чужаки дорого заплатят за каждый шаг по храдунской земле. Хорошо хоть на амулет безмагия не подействовала, он сработал – магу Совета Башни не стоит попадаться в руки Несущему Пламя, такую казнь выдумает, как никто до сих пор.

Оказавшись в своем дворцовом кабинете, Орсарр бросился к хрустальной сфере и вызвал на связь Верховного Мага.

– Ну что там еще? – недовольно отозвался тот через некоторое время.

– Что?… – сжал кулаки король. – Вы еще спрашиваете?! Войска Несущего Пламя прорвались в Храдун! И с ними хралы на волгхорах! И женщины-латницы!

– Хралы?! – вскинулся Фолерг. – Вы уверены?

– Еще бы я не был уверен! Своими глазами видел. Мало того, какой-то очень сильный маг навел на нас заклятие безмагии, и ни один мой маг, в том числе и я сам, не смог ничего сделать!

– Но как кочевники оказались зимой у границы? – растерянно спросил Верховный.

– Ледяные дороги, сам видел, как этот проклятый маг их прокладывал! Вы знаете кто он, Серый Убийца его побери?!

– С чего бы это ему побирать самого себя?… – скривился Фолерг.

– Самого себя? – удивился Орсарр. – Вы что имеете в виду?

– А то и имею! Владыка на Архре, и Кармияр в числе прочих принес ему вассальную клятву. Боюсь, именно он и руководил сегодняшним сражением.

– Н-но в-вы ж-же в-всегда г-говорили, ч-что ег-го н-никогда н-не б-было… – от растерянности король начал заикаться, что случалось с ним крайне редко. – Ч-что С-Серый Уб-бийца – в-выдумка…

– Нам не нужны были россказни о нем, вот и говорили, – зло буркнул Фолерг. – На самом деле он существует. И он сейчас на Архре.

– О Боже! – потрясенный невероятной новостью, Орсарр промахнулся мимо кресла и уселся на пол, но даже не заметил этого, с откровенным ужасом глядя на Верховного.

– Не впадайте в панику! – рявкнул тот. – Вы маг или кто?! Предки не раз справлялись с Серым Убийцей, а значит, справимся и мы. Тем более, что средство для этого есть.

Немного успокоенный словами Фолерга, Орсарр обнаружил, что сидит на полу, и досадливо покраснел. Позор! Хорошо хоть никто больше этого не видел. Однако новость страшная. Теперь понятно, кто помогал повстанцам – судя по легендам, Владыка всегда привечал бунтарей. Верховный кратко поведал, что сейчас происходит на Архре, но потребовал клятвы молчания. Король дал ее, сам понимая, что не стоит сообщать о таком простым людям, неизвестно ведь чего от них ждать, могут и предать.

– Но что мне делать? – растерянно спросил он.

– Сделать каждый шаг завоевателей кровавым! – зло выплюнул Фолерг. – Пусть на них бросаются с ножами даже женщины, дети и старики!

– Вы серьезно? – изумился Орсарр. – Это вы о моих жирных торгашах говорите? Да они за лишнюю миску похлебки мать родную продадут! Владыке достаточно пообещать им свободу и богатство, чтобы они ему ноги лизали!

– Вы столь невысокого мнения о своем народе?

– Я его просто слишком хорошо знаю… – тяжело вздохнул король. – Войска верны мне. Пока. Не знаю, что будет дальше, особенно если проиграем еще несколько битв. Как член Совета Магов официально прошу помощи у Серой Башни!

– Ну и кого я к вам направлю? – досадливо скривился Фолерг. – Войска Раратма вы на свою территорию сами не пустите.

– Не пущу, – буркнул Орсарр. – Лорхиер потом не захочет уходить, вы эту жадную сволочь знаете.

– Не время для разногласий!

– Это вы шаху Раратма скажите, я-то всегда рад миру.

– Как же вы оба мне надоели своими вечными склоками! – устало сказал Верховный. – Или соглашайтесь на войска соседей, или могу попросить матриарха Харнгирата ввести на вашу территорию Диких Рысей. Желаете? Не знаю, правда, сколько мужчин в живых после такой "помощи" останется…

– Спаси Создатель! – вздрогнул король. – Нет, пусть уж лучше Раратм, от Лорхиера хотя бы понятно чего ждать. А эти безумные бабы…

Внезапно Орсарр вспомнил атаку женщин-латниц. А не Дикие ли это Рыси? Немного подумав, он рассказал о своих подозрениях Фолергу. Тот встревоженно вскинулся и исчез. Снова появившись в сфере через несколько минут, он облеченно выдохнул и сказал:

– Не думаю, что это они. Харнгират доступен для телепортации, а значит, не приносил клятвы Серому Убийце.

– А принесшие, выходит, недоступны?… – похолодел Орсарр.

– Именно так, – неохотно подтвердил Фолерг. – Мало того, их берега, похоже, прикрыты магией Перерождений. Схоррской магией! Фофарцы не смогли даже близко подойти к Кармияру.

– Весело… – протянул король.

– Ничего, – многообещающе усмехнулся Верховный, – скоро они останутся без своего драгоценного Владыки, тогда и поглядим чья возьмет.

Йаарх провожал взглядом каждый отряд, уходящий вглубь Храдуна, и мысленно желал воинам удачи. Ближайшие пограничные гарнизоны еще сопротивлялись, но на них не стали тратить времени, просто блокировали. Закончатся запасы – сдадутся. А не сдадутся, предпочтут смерть – их личное дело. Важно как можно быстрее взять под контроль всю территорию страны и высеять вокруг берегов споры чудовищ защитного пояса и генерирующие инфразвук амулеты. Вспомнив последние, Хранитель довольно усмехнулся – сколько ломал голову, как противостоять Воздушной Гвардии, а это оказалось совсем просто. Всего лишь вспомнил об инфразвуке и рассказал о нем схоррам – маги Перерождений очень быстро создали десятки тысяч нужных амулетов, а разбросать их вокруг берегов – дело недолгое. Срабатывают, если что-то пролетит над ними выше десяти метров от поверхности моря.

У короля Орсарра, конечно, останется еще большой остров Тукам, но туда никто не полезет – рано. Вот когда весь Конгфидан станет недоступен магам, тогда можно будет подумать и о чем-нибудь другом. Очень хотелось бы захватить еще и Онстерн, чтобы образовалась общая граница с Харнгиратом. Только, похоже, вскоре станет не до завоеваний, отстоять бы свое. Да и рано пока думать об этом.

Очень жаль, что Йаарх не знал ориентиров Диких Земель – можно было бы переместиться туда и быстро найти дракона. После этого маги Башни стали бы ему не страшны. Но чего не знает, того не знает, а без ориентиров перемещаться не рискнет никто – еще материализуешься внутри скалы или дерева. Меч, конечно, знает, но его знания устарели на пять тысячелетий, там все давно изменилось. Поэтому придется ждать, надо хотя бы минимально обезопасить страны Тени, а потом уже пускаться на поиски Серого Дракона.

Вздохнув, Хранитель подозвал к себе кровных братьев и открыл портал в Серую Цитадель – здесь он уже не нужен. Дороги в Храдуне хорошие, король Орсарр позаботился, выстроил, и это поможет не ему, а завоевателям. Фархат предложил настолько неожиданный для остальных военачальников план, что они просто онемели – такое было против всех общепринятых правил тактики и стратегии, но именно потому и сработает. Король Орсарр ведь тоже не подозревает, что можно разделить войско на тысячи небольших мобильных групп и разбросать по всей стране, сея хаос и панику. Князь предвосхитил свое время и придумал тактику спецназа. Йаарх был просто восхищен хитроумием этого старика. Хралы справятся, их волгхоров никакие лошади не догонят. Да и амулеты инфразвука им с собой дали, чтобы пугать врага. То-то смеху будет, когда храдунское войско в панике побежит…

Через два предстоит битва с восьмым флотом империи – завтра он достигнет восточной оконечности мыса Бурь. В победе Йаарх почти не сомневался – все готово для торжественной встречи "гостей". Как раз повод опробовать кое-какие задумки. Хотя, конечно, может быть все, маги далеко не дураки и тоже вполне способны удивить врага чем-нибудь необычным. Зато потом придется отправляться на Землю. Трудно будет продать драгоценности и найти выходы на торговцев оружием, но надо. И он, пожалуй, даже знает с кем стоит встретиться для начала.

* * *

Хранитель ощущал себя не в своей тарелке, хотя причин для волнения на первый взгляд и не было. Он покосился на невозмутимого эрвара[16] Тгу-Дхорна, командующего объединенным флотом схорров, аллорнов и храргов. Этот, похоже полностью уверен в себе, а вот он сам сомневается. Да, множество сюрпризов поджидает фофарцев, но достаточно ли их для победы? Что ж, в крайнем случае придется вступать в бой самому. В облике дракона.

Йаарх покосился влево и в который раз поежился, увидев головы чудовищных морских ящеров, сопровождающих флот Соухорна, спрятанный до поры под пологом невидимости. Пришлось напрячься, чтобы создать его, иначе фофарцы могли слишком рано заметить. Однако, зверюшки впечатляют – у каждой пасть метров пяти, а на зубы вообще лучше не смотреть, чтобы кошмары не снились. И ведь не только ящеры – еще и живые торпеды, схорры тоже позаимствовали эту идею, но по-своему. Они вырастили несколько десятков покрытых костяным панцирем рыб, которые могли двигаться с такой скоростью, что способны были пробить деревянное днище. Внутрь после этого выплевывалась сильнейшая кислота, создавая такую дыру, что корабль быстро шел ко дну.

Черные барки змееобразных тоже, похоже, живые, Йаарх видел, как матросы заталкивали куски мяса в открывающиеся прямо в костяных бортах зубастые пасти. Потому-то схоррам и не нужны паруса, их корабли движутся сами по себе, возникая возле врага, как призраки. Очень необычный народ, и хорошо, что он на стороне Хранителя. Не зря маги Башни так не смогли прорваться на Соухорн за все тысячи лет своего владычества.

– Они на подходе, Владык-к-а-а… – заставил Йаарха вздрогнуть шипящий голос Тгу-Дхорна.

– Да? – повернулся к нему тот. – Слетаю-ка, гляну.

Хранитель усмехнулся, превратился в серебряного дракона и одним прыжком взмыл в воздух, не слушая возмущенных воплей оставшихся внизу хралов – до зубной боли надоела их назойливая опека. Быстро набрав высоту, он восторженно захохотал – какой же это счастье, летать вот так, на собственных крыльях! Всегда мечтал об этом! Йаарх начал крутить фигуры высшего пилотажа, все наращивая и наращивая скорость. Он едва не забыл зачем взлетел в небо, но все же вспомнил и поднялся еще выше, чтобы увидеть побольше.

Мыс Бурь. Самое опасное для мореплавания место на Архре, опаснее, наверное, чем мыс Доброй Надежды на Земле. Постоянные шторма, ураганы, смерчи. И бесчисленные рифы, напороться на которые очень легко, если не знаешь фарватера. Большинство капитанов предпочитало брать онстернских лоцманов, порой всю жизнь тратящих, чтобы как следует узнать воды в окрестностях мыса. Стоили услуги этих лоцманов недешево, но потеря корабля или времени обойдется куда дороже, и моряки других стран безропотно платили. Однако военному флоту Фофара герцог предоставил лоцманов бесплатно, зная, что Совет Магов не простит, если он станет наживаться на этой войне. Онстерцев взяли на борт во время стоянки у города Джартарга, последнего онстерского порта перед мысом Бурь.

Йаарх сразу заметил две цепочки рифов на расстоянии полумили друг от друга. Почти вплотную к южной рассредоточились черные барки и ящеры Соухорна, скрытые пологом невидимости. В стороне от рифов дожидались своей очереди аллорны, они пойдут в атаку как только фофарцы ввяжутся в бой со схоррами. Где храрги, интересно? А, вон дымят трубами броненосцы. Далеко впереди, у выхода из пролива между рифовыми поясами. Не заметят ли имперцы? Нет, не должны. Да и аллорнов не должны обнаружить, те скрылись за небольшим островом и тихо сидят там, не высовывая носа. Где же фофарцы? А, вон они, голубчики… Движутся походным ордером, лавируя между скалами и островками, и совсем уже близко от рифовых поясов.

Эх, была бы возможность следить за ситуацией постоянно, как бы это пригодилось адмиралам… Стоп, а почему нет? Хранитель ехидно щелкнул зубами, вспомнив принцип работы телевидения. Хрустальные шары местных магов и кристаллы связи работали на каком-то другом, но это не суть важно. Здесь вполне можно использовать этот – подвесить в воздухе в виде туманного сгустка приемник, а на флагмане создать передатчик. Вот только как реализовать эту задумку?

"Эй, железяка! – позвал он. – Ты где?"

"А в лоб? – тут же отозвался Меч. – Снова обзываться?"

"Ой, прекрати! Ты лучше сюда слушай…"

Выслушав идею, Совмещающий Разности долго и раздраженно ворчал по поводу низких умственных способностей своего нынешнего Хранителя. Йаарх давно привык к его ворчанию, поэтому просто пропустил мимо ушей все эпитеты, которыми наградила его бессовестная железяка. Зато потом Меч дал пару дельных советов и даже показал развертку заклинания, проворчав, что Аллар его для слежения за нерадивыми слугами использовал. Пожав плечами на глупость предшественника, Йаарх принялся формировать приемник. Предел подчинялся легко, нити заклинания сплетались сами собой. Конечный результат получился очень красивым и соразмерным, надо будет запомнить, это всегда полезно – видеть, что происходит на поле боя.

Вздохнув, Йаарх сорвался в пике и опустился на палубу флагмана, на ходу превращаясь обратно в человека. Его встретили восемь возмущенных взглядов. Однако он не обратил никакого внимания на недовольство телохранителей и направился к Тгу-Дхорну.

– Фофарцы на подходе, – заговорил Хранитель. – Я тут спроворил одну штуку любопытную, с ее помощью можно будет видеть, что происходит прямо сейчас.

– Был бы рад-д-д, – прошипел схорр. – Это поможет-т-т.

Не теряя время, Йаарх прямо на стене рубки напротив создал туманное зеркало приемника и переключил на него изображение с оставленного в небе передатчика. В зеркале появилось море, видимое с высоты около трех миль. Эрвар тут же впился в него взглядом, отмечая расположение своих эскадр. Затем повернулся к Хранителю и низко поклонился:

– Благодарю, Владыка-а-а! Вы-ы-ы сделали-и-и мне-е-е царский-й-й подарок-к-к…

– Да подумал, что пригодится, – усмехнулся Йаарх. – Почему-то никто из местных магов до этого не додумался. Даже мой предшественник использовал это заклинание не на войне, а чтобы за слугами следить. Идиотизм!

– Не могу не согласиться с вами, Владыка, – подошел к ним маг-аллорн, Киалин-Нерль. – Но есть такая вещь, как инерция мышления. Увы, она присуща даже самым умным из нас. Позвольте взглянуть на заклинание?

– Смотрите, конечно! – разрешил Хранитель. – Наверное, дело в том, что я из мира логики, там совсем иное мышление.

– Возможно, и так, – не стал спорить аллорн.

Он некоторое время молчал, изучая плетения заклинания, затем погрустнел и едва слышно сказал:

– Насколько же это просто…

– А я о чем? – хмыкнул Йаарх. – Именно, что просто! Знаете, я тут подумал, что многое сделанное в моем мире при помощи технологии вполне можно реализовать на Архре магией. Надо только для начала решить что именно.

– Мысль интересная, – поднял на него свои огромные глаза Киалин-Нерль. – Но это уже после боя. А пока вы не будете против, если я прямо сейчас передам коллегам развертку этого заклинания?

Он кивнул на туманное зеркало.

– Да ради Бога! – пожал плечами Йаарх. – Буду рад, если другие научатся.

Маг растерянно уставился на него, привык, что за новые заклинания держатся зубами и когтями, ведь они дают множество преимуществ. Все же Владыку трудно понять. Наверное, это следствие иномирного происхождения, там, наверное, иначе относятся к очень многому.

– Они идут-т-т! – заставил всех вздрогнуть голос схорра.

В зеркале показались входящие в пролив между рифовыми поясами корабли. Первыми шли скоростные каравеллы, проверяющие нет ли впереди опасности. Трогать их не стоит, лучше дождаться пока в пролив войдет основной флот. Как ни странно, но Туат Ос-Омот, несмотря на нелестное мнение о нем в среде моряков, проявил осторожность и дождался возвращения каравелл, только после этого позволив двинуться вперед основным силам. Позже, правда, выяснилось, что это была вовсе не его заслуга, всю дорогу от Джартарга и даже начало боя адмирал проспал. Командовал его заместитель, довольно толковый серг-адмирал Ог-Родан. Если бы так и осталось, то, возможно, исход сражения был бы другим. Но он погиб в первой же стычке, а вскоре после этого на палубу флагмана выкатился орущий и брызгающий слюной Ос-Омот, возмущаясь, какого это Серого Убийцы его разбудили.

– К бою-ю-ю! – скомандовал Тгу-Дхорн, его глаза горели азартом.

Флот окончательно втянулся в пролив, когда из под воды вдруг совсем рядом с кораблями поднялись с полсотни огромных голов каких-то невиданных чудовищ, распахнули зубастые пасти и рванулись наперерез. С палуб донесся слитный вопль ужаса, таких чудовищ фофарцы еще не видели. Первое достигло трехмачтового фрегата и ударило головой сверху, круша настройки и ломая мачты. Сколько моряков погибло при этом никто не считал. Люди обстреливали ящера из луков, бросали копья, но это ничего им не давало – чудовище продолжало крушить корабль. Остальные чудища не отставали. Они успели пустить на дно больше двадцати судов, прежде чем в дело вступили флотские маги. Ящер за ящеров начали взрываться, казалось, какая-то сила распирала их изнутри. Вскоре ни одного из них не осталось в живых. Однако это было еще далеко не все…

Сжав кулаки, Раган смотрел на гибель фрегатов под зубами чудовищ и едва слышно ругался себе под нос. Больно вот так смотреть и не иметь возможности помочь! Ведь у мыса Бурь сейчас гибнут люди, большинство которых он знал. Восьмой флот считался одним из лучших в империи, и адмирал в свое время два года командовал им. А сейчас командиром там жирный бездарь Ос-Омот, не способный даже свои сопли подобрать! Вон, носится по палубе и орет, будто ему задницу перцем посыпали. Противно видеть!

Император появился внезапно – они с Идорной уже собирались идти спать, когда прямо из стены гостиной покоев адмирала в губернаторском дворце Инарвы вышел Сангет, за ним плыла в воздухе хрустальная сфера не меньше метра в диаметре.

– Ваше величество! – вскочил Раган, благодаря про себя, что они не занялись любовью прямо здесь, а ведь собирались. Вот это было бы зрелище для старого колдуна…

– Не до церемоний, адмирал! – рявкнул император, не обращая внимания на спрятавшуюся за ширмой Идорну, которой вовсе не хотелось его видеть. – Бой начался! Смотрите!

Сфера завертелась в воздухе, и в ней постепенно проявилось какое-то изображение. Всмотревшись, Раган увидел, как корабли, хорошо знакомые ему корабли восьмого флота крушат какие-то гигантские ящеры.

– Вот так воюют схорры, – заметил Сангет, опускаясь в кресло напротив. – Запомните. Очень опасные противники. Поэтому мы и предпочитали не трогать их, слишком большой кровью далась бы победа. Увы, теперь придется, вылезли из своего логова.

– Схорры?… – растерянно переспросил Раган, с ужасом глядя на сферу.

– Да. И это они сами еще не показались. Учтите еще, что схоррские корабли живые – им не нужны паруса, сами плывут.

Раган не ответил, напряженно вглядываясь в сферу, однако принял слова императора к сведению. Увидев гибель ящеров, он облегченно улыбнулся – молодцы флотские маги, справились! Не зря когда-то сам подбирал каждого. Однако потом в поле зрения появился Ос-Омот, и адмирал гадливо скривился. Толстяк визжал, будто его резали, отдавая совершенно идиотские приказы, и некому было остановить его – Ог-Родан погиб, а остальные офицеры не осмелились перечить командующему.

Сфера переключалась с одного кристалла видения на другой, давая полную картину боя, и Раган жадно всматривался. Он сразу понял, что на флоте едва ли не паника, и зло выругался. Его там нет! Быстро бы навел порядок, а этот идиот только усугубляет. Не прошло и нескольких минут, как у южного рифового пояса появились из ниоткуда приземистые черные барки без парусов, за кормой которых бились тысячи щупалец. Они, не теряя времени, рванулись к фофарцам с непредставимой скоростью. Адмирал похолодел. От барок потянулись к фрегатам, каравеллам и баржам пенные бурунчики.

– Что это? – Раган повернулся к императору.

– Не знаю… – растерянно ответил тот.

Бурунчики достигли цели и… ничего не случилось. Однако только на первый взгляд – по прошествии некоторого времени многие корабли начали крениться, будто получили пробоину ниже ватерлинии. Моряки в панике бросились спускать шлюпки и баркасы, покидая обреченные суда.

– Чем это их? – глухо спросил адмирал.

– Я уже говорил, что не знаю! – раздраженно отозвался император. – Просто учитывайте, что схорры владеют таким оружием.

Раган скривился, но ничего не сказал, снова уставившись в сферу. Картина боя изменилась – барки носились вокруг фрегатов и каравелл, обстреливая их уже из катапульт. Ну, это не так страшно. Видимо, необычного оружия у схорров было немного. И то хлеб. Однако вскоре к врагам пришла подмога – с тыла подходили белоснежные корабли с Древесной Девой на носу. Аллорны. Прав был Сангет, эти тоже выступили против Башни. Сталкиваться с кораблями древнего народа еще не приходилось, надо внимательно следить, чтобы знать чего ждать от перворожденных.

Оставаясь вне пределов досягаемости фофарских катапульт, белые фрегаты развернулись к брагу боком, вдоль бортов выстроились сотни стрелков, единым движением натянули длинные луки, и туча стрел взвилась в воздух. И хоть бы один промахнулся… Каждая стрела поразила свою цель. Аллорны просто выбивали фофарских моряков, как на стрельбище. Не в силах вынести такое надругательство, Раган вскочил, едва сдерживая слезы и сжимая кулаки. Да разве же так можно?! Это же не честная война, а бойня какая-то!

Чем занят проклятый Ос-Омот?! Видимо, император задался тем же вопросом, так как в сфере появился мостик флагмана. Увиденное заставило Рагана облегченно выдохнуть. Стоящий в стороне от брызжущего слюной, визжащего что-то невнятное адмирала высокий офицер гадливо скривился, достал из ножен меч и вонзил его в брюхо толстяка. Тот задохнулся, захныкал и рухнул на палубу. Остальные офицеры ошарашенно уставились на убийцу командующего.

– Адмирал Ос-Омот геройски пал в бою, – надменно сказал тот. – Принимаю на себя командование флотом, как старший по званию. Внимание всем! Второй эскадре отойти на…

У Рагана гора с плеч свалилась – этого офицера он хорошо знал, на редкость умен и талантлив. Странно, думал ртарг-серг Ир-Даон давно уже адмирал, однако он так и остался ртарг-сергом. Видимо, слишком неуступчив. Никогда не умел лизать задницы вышестоящим, что сам Раган всегда одобрял и приближал к себе только таких людей.

– Беспримерная наглость… – с неким даже восхищением протянул император.

– Наглость?! – разъяренно повернулся к нему Раган. – А может наглость – это назначать командующим атакующего флота жирную бездарь?! Если бы изначально командовали Ог-Радан или Ир-Даон, то таких потерь бы не было! Уже больше пятидесяти кораблей потеряно! А людей сколько…

– У Ос-Омота были великолепные аттестации, – вздохнул Сангет. – Я им поверил.

– Знали бы вы, как он их добывал… – гадливо бросил адмирал.

– Такие еще на флоте есть? – сухо спросил император.

– Есть.

– Составьте мне список, займусь. Или займитесь сами, полномочия я вам дам.

– Так будет лучше всего, – наклонил голову Раган, предвкушая какими станут лица у господ задолизых, когда они узнают, что их судьба во власти ненавистного Ог-Фасанга.

– А это еще что?! – заставил его вздрогнуть изумленный голос Сангета, уставившегося в сферу.

Раган тоже взглянул туда и едва не вскрикнул. На восьмой флот с другой стороны пролива надвигались железные корабли, из труб которых валил черный дым. Храргианские броненосцы! В этот момент ему окончательно стало ясно, что флоту конец. Адмирал смотрел на моряков, еще как будто живых, но самом деле уже мертвых. Сердце сжималось от боли и обиды – так бездарно влететь в чужую ловушку! Очень захотелось выпить, но не сейчас, все равно после ухода императора придется поминать погибших. Немало из них Раган считал друзьями.

На палубах броненосцев суетились низкорослые храрги с заплетенными в косы бородами – отличительная черта их моряков. Адмирал не совсем понимал, что они делают, но подозревал, что ни к чему хорошему для фофарцев их действия не приведут. И точно, едва установив в направляющие длинный железный цилиндр, коротышки что-то подожгли и отпрыгнули в стороны. Цилиндр сорвался с места, прыгнул в воду и понесся к ближайшему фрегату, оставляя за собой пенный бурун. Он врезался в борт корабля и взорвался. Таких взрывов Раган еще не видел – после него на поверхности остались только обломки. Всего несколько матросов бултыхались в воде, остальные погибли.

– Что за чудовищное оружие… – ошеломленно пробормотал император. – Проклятье, недоглядели! Думали, пусть балуются себе своими механическими игрушками… Все равно толку с них нет…

– Как видите, есть, – с горечью сказал Раган. – Но почему маги не останавливают броненосцы? Насколько я помню, они с помощью магии движутся, а своих магов у храргов мало.

Сангет ничего не ответил. Однако достал из-за пазухи кристалл связи и связался с кем-то из магов восьмого флота, задав тот же вопрос. Выслушав ответ, опустил голову и мрачно буркнул:

– Увы, без магии они движутся. Коротышки успели выдумать механический движитель. Да и отражающие магию амулеты откуда-то достали – сами гляньте, как с броненосцев файрболлы скатываются.

Император оказался прав – все усилия флотских магов не приводили ни к чему, магия не причиняла храргам ни малейшего вреда. Хотя, нет… Несколько огненных шаров разом врезались в один из броненосцев, и он все же взорвался. Видимо, защитные амулеты не справились с атакой многих магов. Хоть бы только они поняли, что нужно атаковать вместе! Поняли, слава Создателю! Железные корабли коротышек начали то и дело взрываться. Однако место погибших тут же занимали новые и тоже выпускали свои проклятые цилиндры. Но ближе подойти фофарские маги храргам не давали, сражаясь на пределе сил. И они начинали побеждать. Раган радостно улыбался, видя, как все меньше вражеских кораблей остается на плаву. Не справилась их механика с магией!

Внезапно что-то изменилось. Над местом боя появился серебряный дракон, при виде которого Идорна глухо вскрикнула – такого цвета в реальности не существовало. Она сразу поняла, кого видит, и замерла за своей ширмой. Значит, он уже способен перевоплощаться? Не ждала.

– Серый Убийца! – хрипло вскрикнул император, вскакивая.

– Разве он дракон?… – растерялся Раган.

– Нет. Но способен становиться драконом.

Серебряный дракон вращался вокруг своей оси, во всю ширь распахнув крылья, и безумно хохотал, с кончиков его пальцев срывались серые молнии, мгновенно превращающие фофарские корабли в пепел вместе с магами и моряками, а с небес лилась дикая, непредставимая музыка, напоминающая собой скрежет, пугающая и непривычная, ведь никто из жителей Архра не слышал и не мог слышать металла. С небес чужого мира гремела группа "Ария":

Я рожден был ночью, В час молитвы волчьей, В темном логове зверей. 

Вскоре только немного обломков напоминало об огромном флоте. Воздушная гвардия даже не успела взлететь, как была уничтожена жутким колдовством Серого Убийцы. Раган с ужасом смотрел в сферу, постепенно понимая, что ни единого фофарца в живых не осталось. Он встал и уставился на не менее потрясенного Сангета.

– Нахар прав… – едва слышно сказал тот. – Никакой цены не жаль, чтобы остановить это чудовище. 

Глава 12. Дорогая цена

Хранитель чувствовал себя еще слабым, а тут еще Меч покоя не давал, все нудил и нудил. Ему вторили остальные – от Аррин до князя Фархата, не говоря уже о кровных братьях и сестрах. Последние, правда, чаще всего молчали, но от их укоризненных взглядов хотелось куда-нибудь спрятаться – стыдно и противно. Хуже всего, что в глубине души Йаарх и сам все понимал – сорвался, поддался драконьему гневу и едва не погиб. Да, разнес к чертям в щепки восьмой флот империи, но не перестарался ли? Магический фон от этого такой по всему миру пошел, что теперь любой догадается – Серый Убийца на Архре. Но сделанного не воротишь, а значит, придется учитывать, что в Башне уже все знают. А там далеко не идиоты сидят, что бы ни утверждал Эльнор.

Когда Йаарх увидел, что имперские маги медленно, но уверенно берут верх, уничтожая храргианские броненосцы один за другим, он поначалу растерялся. Усилия союзников ни к чему не приводили – немало фофарских кораблей шли на дно, но оставалось куда больше. Аллорны продолжали обстреливать вражеский флот с максимально возможного расстояния, не рискуя подходить ближе – противопоставить боевым магам им было нечего. Однако и те гибли от стрел перворожденных, никакие щиты не помогали. Только все равно они постепенно побеждали – вместо Ос-Омота за дело взялся явно толковый командующий, распределивший свои силы так, чтобы нести минимум потерь. А ведь в дело еще не вступила Воздушная Гвардия…

После гибели храргианского флагмана в душе Хранителя вспыхнул безумный гнев, он забыл обо всем и взметнулся в воздух, на ходу превращаясь в дракона, сам не понимая, что и зачем делает. Мысленным усилием Йаарх подхватил мп3-плеер, о котором до того и не вспоминал, не до музыки как-то было. Даже странно, что вспомнил как раз утром перед боем. Оказавшись на высоте двух миль над океаном, включил плеер и напоролся на "Арию". Это оказалось то, что нужно. Меч разъяренно орал, требовал немедленно остановиться, но Хранитель не слушал, он, безумно хохоча, создал усиливающую сферу и направил в нее звук. А затем почти полностью погрузился в Предел, музыка помогла войти в него так, как Йаарх не входил еще никогда. Он завертелся вокруг своей оси, торжествующе хохоча. Совмещающий Разности потерянно молчал, не понимая, что здесь вообще происходит – не мог Хранитель до объединения с Драконом творить такого, это просто невозможно!

Из пальцев серебряного дракона ударили серые молнии, мгновенно уничтожающие корабли, магов и простых моряков. Но каждая огнем жгла его самого, ломая и корежа что-то внутри. Меч пытался остановить это безумие, но ничего не смог сделать – Йаарх не слышал. Только когда все закончилось, ему удалось отсечь Хранителя от Предела, да и то каким-то чудом. Тот тут же рухнул вниз. Перед самой поверхностью он сумел замедлить падение, одновременно снова став человеком – на пребывание в драконьем облике сил не осталось.

К месту падения устремился фрегат аллорнов, оказавшийся поблизости. Когда Хранителя выловили из воды, он походил на скелет – растратил почти всю энергию, не умея как следует пользоваться Пределом. На его месте опытный маг легко справился бы без всяких последствий. В себя Йаарх не приходил около трех дней, и все это время Меч боролся за его жизнь, удерживая на краю, и едва удержал. Да и потом он ощущал себя слабым, как котенок, восстановившись далеко не сразу. Зато Совмещающий Разности оторвался за все разом – он пилил Хранителя часами, а тому нечего было сказать в ответ, разве что краснеть. Все ведь верно, виноват, сглупил. Хуже всего, что выяснилось – адмиралы вполне справились бы и без него, они утверждали это с полной ответственностью. То, что с точки зрения Йаарха выглядело поражением, на самом деле было четко просчитано, схорры с храргами готовились нанести решающий удар, когда в дело непрошенно вмешался Владыка, едва не погубив этим себя.

Вассалы старались быть вежливыми, но Йаарх понимал, что им хочется орать и махать кулаками – на нем ведь держится хрупкий союз очень разных народов. И все это понимают. Прав Меч, нужно учиться контролировать свой гнев, иначе однажды его не вытащат, глупо и без толку погибнет, чего вовсе не хотелось. В итоге он чувствовал себя очень неудобно, нарываясь на укоризненные взгляды самых близких людей. Оправдываться было глупо, Владыка как будто, но что еще делать? А только искать способы разбить врага без помощи магии, которой, как выяснилось, он совсем не владеет. Дурной силы много, а умения ею управлять – ноль.

Неизбежной становилась экспедиция на Землю, и Йаарх с головой окунулся в ее подготовку. Оружие необходимо как воздух! Особенно дальнобойное, те же противокорабельные ракеты. Хотя ведь у фофарцев корабли деревянные… Не слишком ли будет? Жаль, что он не разбирается толком в современном оружии, придется искать специалиста. А вот вертолеты оказались бы очень кстати. То-то порадуются фофарцы встрече с ними! Только для начала надо продать целую кучу драгоценностей, а это не так-то просто. Продавцами сразу заинтересуется множество разных людей и организаций, чьего интереса хорошо бы избежать. Хочешь не хочешь, а придется кого-то влиятельного брать в долю. Но как на этого влиятельного выйти? Связей же дома нет никаких. Разве что Игорь Соломонович, друг покойного отца. Этот ушлый старик, насколько знал Йаарх, имел выходы на очень серьезных людей в России. Только вот жив ли еще? Лет-то прошло немало.

Проблем возникло множество, и первая – отсутствие документов. В Москве человек без документов ничего не сможет сделать. Хорошо хоть у него самого сохранился израильский зарубежный паспорт, по какому-то наитию взял его с собой, когда уезжал в Эйлат. Только там нет русской визы, если остановят, то придется сразу уходить – благо с Земли можно уйти в межмировой портал с любой точки, это на Архре он жестко зафиксирован в месте открытия. Вторая проблема – одежда. Появиться одетым, как принято здесь, означает сразу привлечь к себе ненужное внимание. А то и хуже – санитаров из сумасшедшего дома или милицию вызовут. Пришлось лично трясти лучших портных Олтияра и Саммана, чтобы сделали хоть что-то, похожее на земную одежду. Справились в конце концов – сшили темного цвета штаны из плотной ткани, напоминающие джинсы, и рубахи с карманами. Третья проблема – отсутствие хоть немного русских денег для начала. Хотя с собой будет достаточно золота, а в Москве хватает ломбардов.

Сопровождать Йаарха на землю вызвались четверо хралов из кровных братьев, Аррин и Альмина. Последняя пригодится больше всех – гениальный экономист, с лету все схватывает. Хуже, что все они не знают русского. Меч обещал со временем адаптировать языковое заклинание, наложенное им на Йаарха после перехода на Архр. Но не сразу, это требовало каких-то особых ухищрений, а каких Хранитель так и не понял – Совмещающий Разности что-то невнятно бурчал, ничего не говоря толком.

После разведки и продажи основных драгоценностей предполагалось купить дом в Подмосковье и создать там постоянный проход на Архр. Куда менее энергозатратно, чем каждый раз скакать туда-сюда – после создания поддерживать портал смогут маги Соухорна и Молаарна без помощи Йаарха. Или вообще поставить самоподдерживающееся заклинание, вполне можно использовать опыт программирования в магии. Но лучше сперва посоветоваться с Мечом, своим внезапным "прозрениям" после случившегося Хранитель больше не доверял. Едва не помер! Паршиво было так, что и вспоминать не хочется.

Он оглянулся на своих спутников и улыбнулся Аррин с Альминой. Девушки ответили настороженными взглядами, им явно было не по себе – неудивительно, поход в иной мир. Это для Йаарха Земля – родина, а для них – чужбина. Силы восстановились уже полностью, подсказанное Мечом заклинание разворачивалось легко, Предел подчинялся охотно. И Хранитель контролировал все, что происходит, в отличие от прежнего! Это важнее всего.

Впереди постепенно проявлялся туманный овал метров трех в высоту. Первичное создание межмирового портала занимало немало времени, зато потом оно разворачивалось в мгновение ока – если придется уходить домой в спешном порядке, это немало даст. Против автоматов никакое боевое мастерство не поможет, издали покрошат. Хоть Меч и сказал, что доспех из черного серебра сдержит пули, Йаарх не слишком ему поверил. Но доспех на всякий случай оставил, натянув сверху штаны с рубахой. Жарковато, зато безопаснее.

Туман постепенно светлел, и вскоре Хранитель увидел самый обычный тенистый московский дворик. Благо запомнил его хорошо и сумел правильно подставить ориентиры в заклинание. В доме напротив и жил Игорь Соломонович Штойман. Хорошо бы старик еще был жив. Оглядев окрестности, Йаарх увидел только несколько старух на скамейке. Оттуда они не увидят, как в кустах появятся из ниоткуда люди. Он махнул хралам, и они первыми вошли в портал, а следом пошел сам, взяв за руку Аррин. Альмина была последней. Когда все оказались на Земле, Йаарх закрыл портал. Теперь, чтобы открыть его, требовалось всего лишь произнести слово-активатор. И не важно где – он откроется в любой точке планеты.

Потянув ноздрями воздух, Хранитель усмехнулся – отвык уже от земных запахов, забыл, что такое бензиновый чад. Остальные морщились, Альмина даже закашлялась.

– Большие здесь дома, – негромко заметил Махр.

– Эти-то? – показал на пятиэтажки Йаарх. – Это ты еще по-настоящему больших не видел. Ладно, идемте.

Он решительно направился ко второму подъезду дома напротив. Хралы сразу же двинулись следом, настороженно глядя по сторонам в поисках малейшей опасности для старшего брата. Перед выходом ему пришлось запретить им брать с собой мечи – вот бы было зрелище для москвичей. За толкиенутых, наверное, приняли бы. Кинжалы и нечто, напоминающее нунчаки, хралы спрятали так, что видно не было. Не нужно привлекать к себе внимание милиции.

Бабушки на лавке с недоумением уставились на подошедшую компанию – русоволосый, рыжебородый парень с двумя некрасивыми девками. За ними идут четверо двухметровых громил. Все одеты в одинаковые темные штаны и рубахи. Фашисты, что ли, пожаловали? Вроде у них форма похожая…

– А вы к кому, сынки? – не выдержала Пелагея Ивановна, худая востроносая бабка.

– К Игорю Соломоновичу, – улыбнулся рыжебородый. – Он как, жив еще? А то я много лет за границей прожил, и не знаю даже.

– Да жив… – скривилась бабка, наглого старого жида она не выносила.

– Спасибо! – он скрылся в дверях. Громилы с девицами пошли следом, скользнув по сплетницам такими взглядами, что тем тут же захотелось разбежаться по домам.

Поднявшись на третий этаж, Йаарх увидел железную дверь с пластиковым покрытием и приподнял бровь – старик в своем репертуаре. Издавна больше всего на свете боялся воров. Может и прав, брать у него было что, еще в советские времена баловался перепродажей золотишка. За что и загремел на пять лет. Вернувшись, стал куда осторожнее и больше не попадался, но крутить гешефты не перестал. Он позвонил.

– Кто там? – ожил через некоторое время домофон у двери.

– Сын Семена Фальберга, Илья.

– Точно, Илюшка, и сам уже вижу! А ты как здесь-то? Ты ж в Израиль подался!

– Там и жил до последнего времени, – усмехнулся Йаарх. – В Иерусалиме. Но дела, сами понимаете.

Дверь открылась, и в проеме появился сутулый носатый старик ярко-семитской наружности. В свое время Игорю Соломоновичу не раз доставалось чисто из-за внешности – как известно, бьют не по паспорту. Он окинул взглядом гостя, заметил, что тот не один, и настороженно оглядел его спутников.

– Это кто? – подозрение так и сочилось из голоса старика.

– Парни – охрана. Девушки – жена и сотрудница моей фирмы, хороший бухгалтер.

– Свою фирму завел? – прищурился Игорь Соломонович. – Молодец, а то я уже думал, что ты такой же не умеющий жить шлемазл, как и Семка, батька твой.

– Да помню, как вы все ему долбили, что умнее надо быть, – усмехнулся Йаарх.

– Если б он еще слушал! – раздраженно проворчал старик. – Так всю жизнь на зарплате и просидел!

Отец Хранителя погиб очень рано, ему не было и сорока пяти, когда попал под машину и умер в больнице, не приходя в сознание. Именно Игорь Соломонович поддерживал вдову и сына друга, помогал, чем мог, хотя сам жил в Москве, а они на Украине. В детстве Йаарх не раз приезжал на лето к дяде Игорю, тот пытался приохотить мальчишку к торговле, но ничего не вышло – первая же попытка создать свой бизнес закончилась очень печально, именно после этого он и уехал в Израиль, спасая жизнь.

– Это откуда же такие большие мальчики? – окинул хралов оценивающим взглядом Игорь Соломонович. – Израильтяне, что ли? Или арабы?

– Нет, совсем другой народ, – отрицательно качнул головой Хранитель. – По-русски не говорят, зато бойцы отменные.

– А девчата говорят?

– Тоже нет.

– Хм-м-м… – прищурился старик. – По делу приехал? Али так?

– По делу, – вздохнул Йаарх. – Надо мне продать кое-что. Очень дорогое. Вспомнил, что вы можете помочь в этом.

– Грязное?

– Нет, не ворованное. Нигде не засвечено.

– Ну заходи, – посторонился Игорь Соломонович. – Своих мальчиков с девочками оставишь в гостиной, а мы поговорим у меня в кабинете.

Квартира старика за двенадцать лет, что Йаарх не был здесь, сильно изменилась – похоже, Игорь Соломонович выкупил квартиры соседей по площадке и сделал из них одну огромную. Одно это говорило, что деньги у него водятся, а значит, контактов с нужными людьми не утратил. Мебель была в основном антикварной и явно очень дорогой. Показав на диван и кресла в гостиной, Йаарх попросил спутников подождать его здесь. Затем пошел за хозяином, предварительно забрав у Квата мешок с тщательно упакованными драгоценностями.

Кабинет Игоря Соломоновича был на удивление уютен, такое себе прибежище закоренелого холостяка и сибарита в английском стиле. Множество книг в шкафах, бар, сигарный столик и удобное кресло. На столе стоял включенный ноутбук. Йаарх опустился в кресло, и старик разлил по стаканам на палец "Джонни Уокера". Затем уставился на гостя.

– Здорово ты накачался, – сказал он, наконец. – Стероидами, что ли, баловался?

– Нет, – усмехнулся Хранитель, – не люблю химии.

– Так что у тебя за бизнес-то?

– Да как сказать? – почесал в затылке Йаарх. – В общем, с войной связанный.

– С войной… – нахмурившись, повторил старик. – Зря ты в это полез. Грязно. И опасно.

– Деваться некуда было, влип, как кур во щи. А теперь обратной дороги нет.

– Могу помочь, если сбежать надо.

– Нет, я за людей отвечаю… – тяжело вздохнул Йаарх. – Пропадут они там без меня, я все это дело поднял, мне и дальше его тянуть. В общем, вот.

Он достал из мешка верхнюю коробку и положил на стол. Там была украшенная бриллиантами и изумрудами небольшая диадема тонкой работы. Храргианской работы, ценящейся по всему Архру. Игорь Соломонович открыл коробку и восторженно уставился на сверкающее чудо, зацокав языком.

– Ты хоть понимаешь, сколько это может стоить?… – хрипло спросил он через некоторое время.

– Понимаю, – криво усмехнулся Йаарх. – У меня вот целый мешок разных интересных штучек.

– Мешок? – нахмурился старик. – Слушай, Илюшка, что за музей ты ограбил? Этой диадеме только на первый взгляд не меньше тысячи лет!

– Две с половиной тысячи, – холодно уточнил Хранитель. – Повторяю, это не ворованное. Также я понимаю, что настоящей цены мне никогда не получить. Согласен даже на треть. И готов отстегивать до тридцати процентов от вырученного за то, чтобы меня никто не трогал.

– Извини, Илюшка, не верю, – развел руками Игорь Соломонович. – Такие вещи бесхозными не бывают.

– А если я клад нашел?

– Не держи меня за дурака. Или говори правду, или разговора не будет.

– Так я и знал… – скривился Йаарх. – Ладно, и покажу, и расскажу, все равно вам никто не поверит.

Он встал и произнес слово-активатор, напротив тут же развернулся портал на Архр.

– Это еще что?! – вытаращил глаза старик.

– Средство мгновенного перемещения. Идемте, покажу откуда эти вещи взялись.

– Ну, пошли…

Игорь Соломонович, кряхтя, встал и двинулся за Йаархом, не поверив в его слова. В глазах на мгновение потемнело, а затем он оказался на залитой солнцем площади. Впереди высился гигантский домина, скорее даже дворец. Вокруг сновало множество народу. Кое-кто показался старику странным – слишком большие глаза и заостренные уши. Надо же, не сбрехал, где-то все-таки придумали телепортацию… Да одно это может такие деньги принести, что и у Форда столько нету! Однако что-то не давало покоя. Какая-то странность. Подняв глаза к небу, Игорь Соломонович застыл с открытым ртом – там сверкало два солнца, желтое и красное.

– Поняли? – услышал он смешок Ильи. – Другой мир это, дядь Игорь.

– Другой мир… – ошалело повторил тот. – Значит, каменья отсюда?

– Да. И я здесь нечто вроде короля. Только беда, что на нас напали, а сил у нас вдесятеро меньше, чем у врагов! Они собираются геноцид устроить. Оружие нужно земное, чтобы просто выжить. Понимаете? Вот и собрали все драгоценности, что нашли. Люди память о предках в общую копилку отдали!

– Да помню, как в войну последнее отдавали… – сочувственно покивал Игорь Соломонович. – Что, коли так, помогу, тут грех не помочь, Бог не простит.

Он ощущал себя как-то странно – глаза видели два солнца, ум понимал, что вокруг – другой мир, но поверить в это никак не мог. Слишком необычно. Однако старик продолжал подмечать все, что мог. А ведь сын Семки и впрямь здесь кто-то важный – вон как ему кланяются, с уважением и страхом. Даже вон тот седой человек в узком серебряном обруче поклонился и что-то сказал. Слова незнакомые, никогда похожего ни разу не слышал. Это ж как нужно язык изломать, чтобы так чирикать и свиристеть?

Драгоценности продать можно, беда, что обязательно заинтересуются, откуда они взялись. Хотя, если подключить тех людей… Да, но им придется рассказать всю правду, с ними шутить нельзя, не понимают спецслужбы шуток. Лучше свести Илюшку напрямую с ними, пусть сам договаривается. А они ухватятся за возможность связи с другим миром руками и ногами. Да и оружие достанут без проблем. Причем, любое.

Йаарх снова развернул портал, и они вернулись в кабинет Игоря Соломоновича. Старик тут же налил себе еще немного виски и залпом выпил – шок оказался слишком велик. Затем немного подумал и негромко сказал:

– Сведу тебя кое с кем. Послезавтра приходи. Но учти, придется одного человека туда сводить, иначе они не поверят. Пойми, такие вещи, – он кивнул на мешок с драгоценностями, – не продашь, не объяснив откуда они взялись. Все крупные камни на Земле известны и описаны, проследить их судьбы нетрудно.

– Ясно… – тяжело вздохнул Хранитель. – ФСБ?

– Что-то вроде. Никто другой за такое не возьмется.

– Ладно. Пусть. На Архр они все равно без моей помощи не проникнут.

– Архр? – приподнял седые брови Игорь Соломонович.

– Так называется тот мир, – усмехнулся Йаарх. – И там есть то, чего нет и никогда не было на Земле. Магия.

– Магия? Извини, не верю. Но неважно. Дай-ка мне с собой эту диадему, чтобы было что показать. Доверишь?

– Доверю. Только заклинание одно на нее наложу.

Игорь Соломонович ничего не сказал на это, только долго пристально смотрел на Хранителя.

* * *

В большом кабинете сидел за огромным письменным столом невысокий лысоватый человек и хмуро смотрел на вошедшего, подтянутого брюнета средних лет в хорошем костюме. Тот молча ожидал.

– Садитесь, полковник, – сказал, наконец, хозяин кабинета. – Мне сообщили, что у вас есть интересная информация. О каком-то другом мире. Соблаговолите объясниться.

– Добрый день, Иван Николаевич, – наклонил голову гость. – Да, информация есть, и очень странная. Прошу вас не считать то, что я сейчас расскажу, заведомой чушью. Есть доказательства обратного. Наш человек был там и принес даже фотографии. Затем туда сходил я сам и увидел все своими глазами. Прошу вас.

Он сел напротив и положил на стол папку. Иван Николаевич недовольно поморщился, однако открыл ее и погрузился в чтение. Закончив, он поднял глаза и мрачно уставился на полковника, однако тот выглядел невозмутимым.

– Это достоверно? Не утка?

– К сожалению. Два солнца на небе не подделаешь.

– Это так, – вынужден был признать Иван Николаевич. – Однако давайте по порядку. С чего все началось?

– Неделю назад ко мне обратился мой старый агент, Разен, он не раз помогал отслеживать крупные перемещения капитала. Полезный человек. Попросил о встрече и выложил передо мной вот это.

Полковник поставил на стол небольшой футляр. Хозяин кабинета заглянул в него и восхищенно присвистнул.

– Это откуда же такое чудо? – поинтересовался он.

– Все оттуда же, – скривился полковник. – В рассказанное Разеном я, конечно, сперва не поверил, однако диадема – вот она. Поэтому принял предложение встретиться с владельцем. У него подобного много, как выяснилось.

– Кто он?

– Некий Илья Семенович Фальберг, родом с Украины, в 1994 году эмигрировал в Израиль. Там много лет работал охранником, жил в нищете, пока полгода назад не исчез. Выяснить куда не удалось. Кстати, за эти полгода он разительно изменился. Смотрите, вот фотография полугодовалой давности, а вот – сделанная вчера.

– Ничего себе! – искренне изумился Иван Николаевич, сравнив фотографии. – Это как же за полгода так накачаться можно было?

– Не знаю, – вздохнул полковник. – Эксперты в один голос утверждают, что такое невозможно. Однако факт налицо. Далее. Прошу вас, проведите по левому боку диадемы.

Хозяин кабинета слегка приподнял брови, но послушался. Над диадемой вдруг засветился воздух, в нем медленно проявилось объемное изображение очень красивой девушки в белоснежном платье с надменным лицом. Ее сменил пожилой мужчина в золотистой мантии. Затем появился еще кто-то. И еще, и еще, и еще. Иван Николаевич озадаченно смотрел на это.

– Эксперты едва с ума не сошли, пытаясь обнаружить в диадеме голографический проектор, но ничего не нашли, – продолжил полковник. – Золото, серебро и драгоценные камни. Возраст – больше двух тысяч лет. Экстрасенс дотрагиваться к диадеме отказался, сказав, что от нее веет силой, что это не просто диадема, а нечто куда большее. Что именно, он понять не сумел.

– Весело… – прикусил губу Иван Николаевич. – Продолжайте.

– Когда я услышал о другом мире, то хотел сразу прервать разговор, но Фальберг предложил доказать. Он сказал несколько странных слов, и в стене напротив возникло туманное пятно. Видеозапись прилагается. Сам войти в портал я не рискнул, отправил майора Савинцева. Вы знаете этого человека – служака, не имеющий никакой фантазии. Он вернулся совершенно ошалевшим, что-то бормоча о двух солнцах. Я понял, что он имел в виду, только просмотрев память фотокамеры. Чтобы окончательно убедиться, решил сходить туда сам. Все оказалось именно так – два солнца, другой цвет неба, незнакомая растительность. И я видел там много очень необычно выглядящих людей. Просмотрите снимки от шестидесятого по семьдесят третий.

Иван Николаевич просмотрел и покивал своим мыслям – прав ведь, и на людей-то не слишком похожи. Заостренные уши, глаза с вертикальным зрачком, зеленая или голубоватая кожа. Таких народов на Земле нет. Неужели, действительно контакт с другим миром? Пока не доказано обратное, придется исходить из этого.

– Каков уровень развития? – поинтересовался он.

– Судя по увиденному, немногим выше средневекового, – ответил полковник. – Но там существует что-то необъяснимое. Фальберг утверждает, что на Архре развита магия. Не знаю так ли это, но я был свидетелем, как на площадь принесли смертельно раненого человека. Над ним что-то пошептал зеленокожий, и раненый через несколько минут был абсолютно здоров. Меня это сильно удивило.

– Неплохо бы нам тоже таких шептателей завести. Однако я все же не понимаю какое отношение к этому другому миру имеет Фальберг.

– Уж не знаю, как он этого добился, но он контролирует треть Архра – так называется тот мир. Причем, на уровне абсолютной власти, как монарх. Это, правда, только его слова, но есть немало подтверждений тому.

– Хорошо жидок извернулся… – восхищенно протянул Иван Николаевич. – Силен. Но что ему нужно от нас? Ради чего он пошел на контакт?

– Оружие ему нужно, – криво усмехнулся полковник. – Много. Война у них там идет, мировая. А сил у его врагов куда больше, чем у него. Да и продовольствие, насколько я понял, купить хочет.

– Ясно. Что ж, отказываться от контакта с другим миром было бы глупо. Однако надо выяснить об этом Архре все, что только можно. Политика, экономика, эта их магия.

– Пока это проблематично, по-русски говорит только сам Фальберг, его спутники не владеют ни одним из земных языков. Я давал лингвистам прослушать звукозаписи, сделанные во время моего визита на Архр, они в один голос утверждают, что строй языка сильно отличается от всех знакомых. Есть небольшое сходство с семитской группой. Изменение тональности, как у китайского, но звуков значительно больше, почти в два раза.

– Но вы придумали выход?

– Естественно, – кивнул полковник. – Помимо оружия Фальбергу необходимы военные инструкторы, чтобы обучить местных.

– И все они будут нашими людьми, – задумчиво хмыкнул Иван Николаевич. – Одобряю. Но пусть соблюдают осторожность! Особенно важно выяснить все о магии. Она действительно сила или выдумка? Это меня интересует больше всего.

– Значит, вы даете добро на контакт?

– Даю, естественно. Упускать такую возможность глупо. А там поглядим. Раз уж один русский еврей сумел там подмять под себя треть мира, то мы и большее сможем сделать со временем.

– Надеюсь.

– Только не лезьте на рожон! – мрачно посмотрел на подчиненного Иван Николаевич. – Это дело долгое, на годы и годы.

– Но очень выгодное, – возразил полковник. – Одни эти драгоценности чего стоят. Вы бы видели, что они хотят продать! Помимо того, на Архре полно нефти. Не говоря уже об остальном.

– Еще лучше. Что хочет Фальберг на первое время?

– Несколько сотен тысяч единиц ручного оружия, пулеметы, артиллерию, системы залпового огня, вертолеты и торпедные катера, боеприпасы. Говорил еще что-то о транспортной авиации, но вскользь.

– Драгоценности окупают? – Иван Николаевич снова полюбовался на диадему.

– Более, чем вдесятеро, – кивнул полковник. – И Фальберг это прекрасно понимает, просит еще большую партию продовольствия и холодильные установки в придачу.

– Обеспечьте. Но, повторяю, как можно больше наших людей на внедрение.

– Будет сделано! Позвольте идти?

– Идите. Но обо всем происходящем докладывайте лично мне!

– Есть!

Полковник встал и покинул кабинет. А Иван Николаевич еще долго размышлял о его рассказе, перебирал фотографии иного мира, читал отчеты. Не совершил ли он ошибки, позволив контакт? Нет, не совершил. Однако знать об этом Архре должны только самые доверенные люди – слишком жирный кусок, многие пожелают, чтобы с ними поделились, а это лишнее.

* * *

Глядя, как хралы осваивают автоматы Калашникова, Йаарх довольно улыбался. Вот сюрприз магам с их присными будет! То-то обрадуются! Но самое приятное, что на побережье Мерхарбры, Оллиниари и Кармияра уже монтируются системы залпового огня. Испытание одной произвело на вассалов Хранителя шоковое впечатление – море огня, иначе не скажешь. Моряки осваивали три сотни торпедных катеров, на аэродроме, построенном невдалеке от Серой Цитадели, ждали своего времени сто пятьдесят вертолетов. Будет теперь чем встретить господина Ог-Фасанга, когда он пожалует в гости. А до того осталось не больше двух-трех месяцев.

Первым, что пришлось сделать после продажи драгоценностей, была адаптация языкового заклинания. Инструкторы говорили только по-русски, вот и пришлось магическим образом обучить их общему. Альмине, Тортфиру и остальным ближайшим помощникам, включая Эльнора, он внедрил также на всякий случай знание русского. Мало ли что, пригодится. Земные партнеры пока честно выполняли свои обязательства, но Йаарх иллюзий по их поводу не питал, хорошо понимая, с кем связался. Как бы они сейчас ни назывались, но КГБ остается КГБ – своего там никогда не упустят. Надо взять от них, что можно, и оборвать контакты, выпроводив инструкторов домой, иначе обязательно на шею сядут.

Но год-другой контакт продолжать придется. Пока храрги не научатся необходимому. Земляне почему-то не воспринимали всерьез шляющихся повсюду бородатых коротышек, а те примечали все. Недавно они смогли разделить нефть на фракции, и вскоре начнут производить бензин и керосин. Помимо прочего, Йаарх купил в Москве множество книг по физике, химии, математике и оружейному делу. Сейчас в Морнфиде их изучали лучшие мастера, кузнецы и ученые. Они быстро разобрались в устройстве автоматов и сейчас пытались создать оружейные сплавы, чтобы не зависеть больше от поставок с Земли. Да и над бездымным порохом головы ломают. Может, и сумеют сделать. Очень талантливый народ!

Как и собирался, он купил под Москвой особняк, в подвале которого создал сапомоддерживающийся огромный портал, в такой и самолет легко пройдет. Однако схлопнуть его способен любой маг коротким заклинанием – предосторожность на случай, если земляне начнут действовать жестко. Еще Йаарха заботило создание сети электростанций, электричество необходимо для индустриальной цивилизации, которую придется создавать на Архре. Пока обходился закупленными на Земле дизельными генераторами, но это капля в море. Тем более, что драгоценности почти все уже проданы, нужно срочно искать другой товар.

Храдун разгромили быстро, особенно при помощи стрелкового оружия и земных военных инструкторов. Раратм несколько раз пытался атаковать, но понес такие потери от "Градов", что вскоре уже не рисковал. Его тоже пока не трогали – фофарцы успели высадить там свои войска, в том числе четыре дивизии Воздушной Гвардии и два полка боевых магов. В основном, огненных. Но вскоре все равно придется наступать, нужно как можно быстрее очистить от врагов весь Конгфидан, иначе ничего хорошего ждать не стоит.

Эльнор передал, что в Башне лихорадочно к чему-то готовятся, но не сумел выяснить к чему именно. Задействованы в этом были только люди Сангета и самого Фолерга, на каждого наложили заклятие молчания. Причем настолько хитрое, что Магистр Книги не сумел его преодолеть.

Да, с магами еще придется повозиться, хитроумные сволочи. Йаарх со вздохом посмотрел влево, где под командованием десятка инструкторов тренировался полк "Диких Рысей". Воительницам очень понравилось новое оружие и осваивали его они как бы не быстрее хралов. Все как будто идет хорошо, но предчувствие беды трепыхалось в душе, не давая покоя.

Далеко от Серой Цитадели, в Фофаре и Колхрии, к краям двух гигантских ям, дно которых было исписано древними рунами, подошли два высших мага. Фолерг и Сангет. Они держали между собой постоянную связь – малейшая ошибка в заклинании может привести к гибели мира, слишком оно страшно, это заклинание крови.

К ямам гнали толпы воющих от ужаса связанных людей. Младшие маги одного за другим деловито подводили рабов к краю, перерезали им горло и позволяли крови стечь вниз. Чтобы кровное заклятие набрало силу, необходимо было принести в жертву около ста тысяч человек. Этим уже второй день они и занимались. Постепенно ямы наполнялись кровью, от них все больше веяло холодной, жутковатой силой, от которой ежились даже Фолерг с Сангетом. Но пути назад нет, иначе чудовище не одолеть. Цена велика, даже страшна, но они ее уплатят. И ответят за это перед Создателем.

Все меньше оставалось живых рабов, все больше наполнялись ямы, все сильнее тянуло из них мертвенной мощью. Передав друг другу сигнал готовности, маги начали чеканить слова заклятия, призывая силы, к которым лучше бы никогда не обращаться. Весь мир на мгновение содрогнулся, небо подернулось кровавого цвета дымкой, послышался потусторонний шепот. Но Фолерг с Сангетом не останавливались, хотя давили из себя слова заклятия с величайшим трудом. Над ямами возникли алые смерчи, они втягивали в себя кровь жертв с довольным хлюпаньем. Последнее усилие, последние слова – и заклятие было завершено.

Фолерг сформировал посыл, свернул нужные вектора, за ним тоже самое сделал Сангет. Предел затрепетал, разрываясь под напором чуждой силы и… не выдержал. В ткани мироздания возникла трещина.

Потрясенный вопль Меча заставил Йаарха подпрыгнуть на месте.

"Что случилось?" – удивленно спросил он.

Однако Совмещающий Разности не ответил, он в отчаянии бормотал:

"Снова… Неужели снова?… Да как же они решились на такое?! Идиоты проклятые! Сволочи! Нет, не пойду я к вам в плен! Ах, ты ж паскудство!"

Немного помолчав, он сказал:

"Прости, дружище, но вынужден с тобой попрощаться. Не судьба… Нас обоих мне не вытащить. Удачи!"

Внезапно Хранитель ощутил пустоту там, где привык чувствовать Меч. Тот ушел! В самом деле ушел! Да как же это? Что же теперь делать?!

Однако от него уже ничего не зависело, над головой внезапно возник красный смерч, куда Йаарха и затянуло. Вассалы и телохранители бросились к месту, где только что стоял Владыка, но его там уже не было.

"Опять тысячи лет ждать… – тоскливо подумал Совмещающий Разности, опускаясь на алтарь в той самой пещере на Земле, где он впервые встретился с Йаархом. – Пока еще родится следующий Хранитель…"

Хотя, может, и к лучшему. Слишком настораживал его нынешний – не должен был он до объединения с Драконом владеть силами, которыми владел. Казалось, кто-то невидимый помогал мальчишке. А кто? Неизвестно. Поэтому раз так случилось, то пусть будет так. Жаль беднягу, конечно, маги устроят ему веселую жизнь, но деваться некуда. Снова попадать в опутанное древними заклятиями хранилище, откуда вырвался чудом, Меч не хотел. А если бы промедлил с бегством хоть несколько мгновений, то там бы и оказался.

На пике Хорга встрепенулся Серый Дракон. Произошло что-то невероятное. Хранитель остался на Архре, тогда как Меча здесь больше не было. Разве такое возможно?! Хотя… Мастер вспомнил случившееся тридцать тысяч лет назад и принялся грязно ругаться. Было уже такое, было! Кровная магия, будь она трижды проклята! Значит, хозяева Серой Башни решились принести в жертву сто тысяч человек, лишь бы справиться с Владыкой? Зря они сделали это. Перешли все и всяческие границы, придется озаботиться их уничтожением, чтобы хотя бы в следующий раз такого не произошло.

А что с Хранителем? Да ничего, без Меча он бесполезен, даже вреден. Лучше ему теперь умереть. Впрочем, маги вряд ли оставят его в живых. Хотя могут и оставить, надеясь задержать этим Дух на Архре. Подходящие для него люди рождаются нечасто, раз в несколько тысяч лет. Ах, как неудачно, все приготовления теперь насмарку! Дракон поднял голову и зарычал от обиды, проклиная про себя и Создателя, и весь мир.

Хотя нет, не совсем насмарку. Надо отдать Принявшим Смерть приказ начать охоту за высшими магами Архра. Сотворив кровное заклятие, они потеряли право на жизнь.

Йаарх бешено рвался, но что-то невидимое крепко держало его, гася все заклинания, постепенно давя саму возможность применять магию. Используя Перерождение, Хранитель постоянно менял свое тело, пытаясь выскользнуть из ловушки, но так ничего и не смог сделать. Вскоре он оказался на холодном каменном полу в полной темноте. Чуждая сила исчезла, оставив его, но магии тоже не осталось и в помине, он снова стал обычным человеком! Ощупав стены узилища, землянин с ужасом понял, что находится в крохотной сырой камере, в которой и вытянуться-то во весь рост нельзя. Полтора на полтора метра, не больше. Он медленно опустился на пол, обхватив руками голову и понимая – все. Вот и конец всем мечтам и надеждам. Обрадовался, дурак, что стал кем-то и чем-то… Рано обрадовался. Получай теперь по полной программе. За все разом! Йаарх хрипло расхохотался и смеялся, пока не обессилел.

Эпилог

На роскошной кровати лежал похожий на скелет старик. Он хрипло, прерывисто дышал, изредка постанывая. Рядом с умирающим сидел другой старик и с тоской смотрел на друга. Скоро он останется совсем один… Сангет умирал, надорвавшись во время свершения кровного заклятия, отдал все свои силы. И если бы он этого не сделал, то ничего бы не вышло, заклятие ударило бы по своим создателям вместо Серого Убийцы.

– Все удалось?… – едва слышно спросил император.

– Не полностью, – вздохнул Фолерг. – Меч, как ни жаль, сбежал, бросив Хранителя.

– Тогда его нельзя убивать! – приподнялся на кровати Сангет. – Ни в коем случае, а то артефакт быстро найдет себе нового носителя!

– Не все так просто, – успокаивающе усмехнулся Верховный. – Подходящий Духу человек рождается очень редко. Но ты прав, пусть Владыка посидит в одном "уютном" месте. С собой покончить ему не даст охранное заклинание, а магии он лишен полностью. Что смешнее всего, я погасил его магию как раз тогда, когда он вырывался, используя Преобразование.

– И?

– Его выбило в ближайшее стабильное состояние, и это оказалось, как ни странно, женское тело. Так что сейчас в нашей тайной тюрьме сидит девица, в которой никто и никогда не узнает Серого Убийцу, даже если она каким-то чудом сбежит.

– Хорошая шутка… – слабо улыбнулся император. – Что ж, Нахар, будем прощаться. Мне уже недолго осталось.

– Как же ты так, Данх?… – в голосе того звучала тоска. – Как же я без тебя, а?

– Справишься. А я рад, что ухожу. То, что мы сделали – слишком страшно. Я ощущаю себя чудовищем.

– Потому и отдал всю свою силу? – глухо спросил Верховный.

– Нет, сам знаешь, что иного выхода не было, иначе заклятие ударило бы по нам.

– Знаю.

– Вот и я о том же, – в темно-серых глазах императора светилась грусть по чему-то недостижимому, давным-давно потерянному. – Не надо плакать обо мне, я долго прожил и многое сделал. Теперь пусть Раган поработает. Прошу тебя, помоги мальчику, он еще очень наивен.

– Куда же я денусь… – с тоской сказал Фолерг, глотая слезы.

– И еще одно я скажу тебе напоследок, дружище. Мне почему-то кажется, что ничего еще не закончилось, что все еще только начинается…

Сангет слабо улыбнулся, вздохнул и навсегда закрыл глаза.

Топот множества ног в коридоре заставил Рагана поднять голову. Кого там еще принесло? Он только недавно объяснился с Идорной и все никак не мог прийти в себя от известия, что он – на самом деле не человек, а дракон. Любимая на короткое время вернула его в истинное тело, теперь адмирал и сам мог в любой момент сделать это. Но не хотел – рожден человеком, фофарцем, и именно ему предстоит спасать родную стран от вассалов Серого Убийцы. Идорна никак не могла понять его, уговаривала бросить все и вместе отправиться на поиски Владыки, чтобы привести его к Учителю. Они даже поссорились, чего до сих пор не случалось. А затем, поняв, что ничего не добьется, девушка ушла. Долго плакала, но все равно ушла. И Раган не знал, вернется ли она. Ему было тошно и противно, но остался долг перед страной, Богом и самим собой.

В кабинет вошли десять магов в мантиях высших магистров. Адмирал удивленно посмотрел на них – весь фофарский Совет в сборе? Что еще случилось? Или попал в немилость, и его сейчас арестуют? Однако маги стояли молча, вопрошающе глядя на него. Да в чем же дело, якорь им в глотку?! Внезапно все десять магистров опустились на колени и хором выдохнули:

– Ваше величество!

Что?! Рагана затрясло. Раз к нему так обратились, то это может значить только одно – Сангет мертв. И деваться теперь некуда – не оставит он родину на потеху жадной сволочи. Не имеет права! Адмирал глухо застонал от отчаяния, но быстро заставил себя успокоиться, принял из рук главы Совета золотой обруч императорской короны и опустил себе на голову.

Влад Вегашин Черный меч

Глава 1

Сектор R-23, планета Земля, Россия, Санкт-Петербург. Сергей «Волчонок» Листьев, гитарист. 16 ноября 2003 года

Ноябрь в этом году выдался отвратительным. Сергей не мог припомнить еще одного такого холодного, дождливого и ветреного ноября. Зима отчего-то не торопилась вступать в свои права, и на Питер уже третью неделю обрушивались всевозможные малоприятные катаклизмы осени. Обычно в «трубе» на Петроградке можно было спокойно играть почти в любую погоду – теплый ветерок, доносящийся из постоянно открывающихся и закрывающихся дверей метро, не позволял заледенеть даже пальцам – но не в этом треклятом ноябре.

Волчонок закончил песню, перебросил гитару на потертом ремне из дермантина за спину и сунул ладони под косуху. Он чертовски замерз, время перевалило за полночь, а мелочи, которую случайные прохожие набросали в открытый чехол, едва хватало, чтобы добраться до трассы и купить сигарет. Случайно – не иначе – оброненная кем-то сотня навевала на мысль, что поесть сегодня все же удастся, но интуиция подсказывала – оставь надежду, всяк в «трубе» поющий… Впрочем, этот день не был менее удачным для гитариста, чем любой другой день за последние полгода. Сергей все больше и больше отдавался во власть черной депрессии, накатившей еще в апреле и не отступающей по сей день.

– Ваши документы, молодой человек! – прозвучала ненавистная фраза. К Волчонку приближались трое ментов в форме.

– Пожалуйста, – он достал из внутреннего кармана паспорт в потертой обложке и военный билет. Один сотрудник милиции принял документы и начал просматривать их, второй с усмешкой обратился к гитаристу:

– Законы нарушаем?

– Что же я нарушил? – безнадежно поинтересовался тот, уже понимая, что неприятности только начинаются.

– Курите под запрещающим знаком – раз, распиваете крепкий алкоголь в общественном месте – два… – Мент кивнул на пустую «четвертинку» дешевой водки, брошенную каким-то алкашом в паре метров от гитарного чехла.

– Находитесь в городе без прописки и регистрации – три, – добавил тот, что смотрел паспорт. – Сергей Константинович Листьев, одна тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, родился в селе Груздево Московской области, прописки не имеет… Служил в Чечне, уволен по неуказанной причине в звании лейтенанта запаса… Что же вы так, Сергей Константинович? Без прописки-то?

– А вот так, – тяжело вздохнул лейтенант запаса.

– Ну что, на месте дело решим или пройдем в отделение? – поинтересовался третий мент, лысый верзила с поросячьими, масляно блестящими в предвкушении наживы глазками.

– Пройдем, – покорно согласился Волчонок и наклонился за чехлом. В следующую секунду тяжелый сапог верзилы ударил его под ребра.

От перелома гитариста спасли лишь оставшиеся со времен службы рефлексы. Он отпрянул назад, увернулся от метящего в челюсть кулака, подхватил чехол, вырвал из рук первого мента документы и, не обращая внимания на то, что сотня легко выпархивает на грязный пол перехода, побежал ко входу в метро. Чуть не сбив с ног какого-то парня студенческого вида, Листьев перемахнул через турникет и опрометью бросился вниз по эскалатору.

Лишь рухнув на сиденье очень кстати подъехавшего в направлении Горьковской поезда, Сергей позволил себе немного расслабиться. Зачехлил гитару, обнаружил потерю сотенной, пересчитал мелочь, которая не высыпалась во время «бега с препятствиями» – семь рублей. Тихо выматерившись про себя, лейтенант запаса откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

Тридцать один год. Ни жилья, ни работы, ни семьи… Пока два месяца был в плену в Чечне, ушлые родственники подсуетились, заплатили денег какому-то адвокатишке и в обход всех законов лишили Сергея дома в Груздево, оставшегося от родителей. Любимая, обещавшая ждать и писавшая первый месяц проникновенные письма о любви, спустя еще месяц вышла замуж за парня с квартирой в Москве и родила ребенка. Волчонок выяснил через знакомых, которые еще не успели забыть о его существовании, что ребенок у Алины – не от мужа. С одной стороны, гитаристу тяжело было осознавать, что его сына воспитывает чужой человек, а с другой… Он сам никогда не гнался за материальными благами, да и не хотел ради машины, квартиры и счета в банке рвать кусок из горла другого, идти по головам и так далее…

Сергей предпочел нелегкую судьбу бродячего гитариста, ездил автостопом по России, иногда задерживался в разных городах, но ненадолго. Давно поставив на себе крест, он все же остался человеком. И считал, что когда придет пора предстать перед Богом, ему нечего будет стыдиться. Волчонок был человеком верующим, но верующим не в церковь. Некрещеный, ни разу в жизни не ходивший на исповеди, но, как сказал Егор Летов: «Не бывает атеистов в окопах под огнем…» Когда выжил после двух месяцев у «духов», когда снайперская пуля содрала кожу с виска, когда отделался ушибами и ссадинами после взрыва в горах, а весь его отряд погиб… Сложно было не поверить в Бога. Не понимал лейтенант запаса лишь одно – для чего Господь оберегает его и спасает раз за разом от неминуемой, казалось бы, гибели…

– «Звездная, следующая станция – Купчино, железнодорожная станция Купчино, – объявил по громкоговорителю механический голос. – Осторожно, двери закрываются».

Выходя в Купчино из метро, Листьев бросил взгляд на часы – без пятнадцати час. До последней электрички оставалось минут десять. Купив за семь рублей у запоздалой бабушки-торговки дурно пахнущую сосиску в тесте, а в ларьке сигареты на последнюю, оставленную на черный день, мятую десятку, гитарист отправился на железнодорожную платформу.

На электричку он, как ни странно, успел.

Пока тащились одну остановку до Шушар, Волчонок проглотил сваренную в вонючем масле булку, так и не обнаружив внутри сосиску, и выкурил сигарету в пустом вагоне.

Оказавшись на продуваемой всеми ветрами платформе «Шушары», Сергей поежился, застегнул воротник косухи, закурил и, обходя полузамерзшие лужи, направился через канавы, овраги и кусты к трассе.

Злой ветер трепал длинные волосы, гитарист спрятал их под косуху.

Поток машин был вполне плотным, обычно при таких условиях Сергей не задерживался на трассе более получаса, но в этот раз ни дальнобойщики, ни водители легковушек, припозднившиеся в дорогу, не торопились взять промокшего насквозь попутчика в черной потрепанной кожаной куртке и с гитарой за спиной.

К двум часам ночи Листьев замерз окончательно. Зашел в магазинчик при заправке, но согреться не успел – двухметровый охранник с физиономией братка-неудачника невежливо выставил его на улицу. Сергей отметил про себя, что вполне мог бы размазать эту самодовольную тушу по асфальту за две секунды, но… Зачем?

В четыре часа он выкурил последнюю сигарету. Ни рук, ни ног Сергей уже не чувствовал, даже не голосовал, когда мимо проносилась очередная машина.

Около пяти утра гитариста вырвал из странного ступора долгий, громкий гудок автомобильного клаксона. С трудом подняв голову, он увидел, что метрах в двухстах впереди мигает стопорами фура. Мысль о том, что, возможно, удастся хотя бы согреться, придала сил, и эти двести метров Волчонок преодолел почти бегом.

Дальнобойщик ждал его, приоткрыв дверь.

– В сторону Москвы подбросишь, если по пути? – прохрипел Сергей.

– До Москвы не довезу. Только до Твери.

– Пусть до Твери.

– Да уж, парень, тебе бы сейчас согреться, а в каком направлении – это как-то по фигу, – протянул водила. – Залезай!

Повторное приглашение гитаристу не понадобилось. Обежав фуру, он вскарабкался по лесенке в кабину и захлопнул за собой дверь. Дальнобойщик глянул на замерзшего попутчика:

– За тобой на полке поллитра валяется. Закуси, извини, не водится. Звать тебя как?

– Сергей.

– Я – Юрий. Рад знакомству.

– Взаимно, – кивнул Волчонок и полез за водкой.

За окном проносились едва заметные в предрассветной темноте заснеженные леса, дворники ползали по лобовому стеклу, из динамиков несся голос Олега Медведева:

И снова двенадцать унций в лицо летящего серебра, Но надо опять вернуться, забыть на время, кем был вчера. Но надо опять вернуться, когда вся ботва отойдет ко сну, Чтобы не дать им скатиться в яму, чтобы не дать им пойти в отходы, Ты должен вернуть им свою луну. И то, что ты готов на прыжок – это уже хорошо. Жить по полной луне… Вытри слезы – ведь волки не плачут, Не к лицу им притворяться людьми. Завтра снова полнолуние, значит, Ты вернешься, чтобы вернуть этот мир.

Сергей вздохнул. Волчонок… Пусть даже ему тридцать один год, но сути это не меняет. Он остался Волчонком, а волком так и не стал. И порой упрекал себя за это. Листьев взял сигарету из пачки, валявшейся на торпеде, закурил и с отсутствующим видом уставился в лобовое стекло.

И словно ток от локтя к запястью, течет отмеренное сполна, Звенит нелепое твое счастье, твоя нейлоновая струна, Гремит фугасная медь латыни, летит слепой мотылек к огню, Ты слышишь, звездами золотыми небо падает на броню. Браво, парень – ты не грустен нисколько, Завтра в дальний путь, а пока… Все по плану – ты становишься волком, Ты знаешь все, что нужно в жизни волкам. Все по плану – ты становишься волком, Ты знаешь все, что нужно в жизни волкам.

Было стыдно за понимание – он знает все, что нужно в жизни таким волкам, но так и не использовал этого знания. Потушив докуренную до фильтра сигарету, Волчонок достал из чехла гитару и начал подстраивать струны.

Юра трепался о чем-то, Сергей автоматически отвечал, но мысленно он был далеко отсюда. Фура мчалась на скорости около восьмидесяти километров в час через очередную полумертвую деревушку, которых лепилось к трассе огромное количество.

– …вылезаем, значит – а у нашего полуприцепа шесть колес свинчено! Думаем, ну ни фига себе посмотрели… Стой, козел, куда ты прешь!

Последние его слова были обращены к человеку, закутанному в тулуп, который пытался перебежать дорогу перед разогнавшейся фурой. Естественно, крика водилы человек не услышал. Юра вывернул руль, пытаясь избежать столкновения, ударил по тормозам, колеса многотонного грузовика заскользили по мокрому снегу, обильно покрывавшему трассу… Сергей слетел с сиденья, ударился головой и плечом об ящик, стоящий между пассажирским и водительским местами, на мгновение потерял сознание.

Проскользив по мокрому асфальту метров сто, фура слетела с дороги, сметя перила моста. Почти вскарабкавшийся к тому времени обратно на сиденье Волчонок успел заметить лишь побелевшее лицо Юры, губы которого беззвучно шептали не то матюги, не то молитву, и понял, что сорвавшись с трассы, грузовик летит с обрыва вниз. В следующее мгновение несколько десятков тонн рухнули с высоты на камни, метров десять не долетев до реки.

В сознание его привел жар. Открыв глаза, Сергей понял, что машина горит. С трудом нащупав ручку двери, он распахнул ее и выпал на снег. Оглянувшись, Листьев увидел, что полыхает вся фура. «Сейчас рванет…» – мысль пронеслась со скоростью снайперской пули, что в свое время содрала кожу с виска лейтенанта – тогда еще не запаса. И Волчонок пополз прочь от грузовика, превратившегося в машину смерти. Он не задумывался, почему ползет, а не идет, и хорошо, что не задумывался.

За спиной грянул взрыв. Волной горячего воздуха Сергея снесло на несколько метров, протащило по заледенелым камням, он ударился о черный валун, которого отчего-то не коснулся снег, и вновь отключился.

На сей раз из забытья Волчонка вырвал голос:

– Не смей умирать! Я тебя не для того полтысячелетия искал и от всего оберегал, чтобы ты сдох, не доползя до меня полметра!

Сергей ошалело завертел головой. Непонятно откуда звучавший голос отчего-то казался смутно знакомым. Очень смутно, словно знаком он был не самому Волчонку, а кому-то… непонятно кому.

Острая боль в ногах заставила гитариста посмотреть вниз… и он понял, почему полз. Правой ноги не было по колено, от левой осталась верхняя половина бедра.

– Не думай об этом! – резко вклинился голос. – Все поправимо! Повернись налево.

Тупо выполнив указание, Листьев увидел, что из-под валуна, к которому он прислонился, торчит рукоять ножа. В ней была какая-то странность, и он понял, какая – рукоять была слишком длинная для ножа, на ней могли поместиться две мужские ладони. Повинуясь непонятному, подсознательному импульсу, он протянул правую руку и, сомкнув пальцы, потащил рукоять на себя. Та на удивление легко поддалась, и спустя мгновение Сергей сжимал в руке Меч. Не меч, а именно Меч.

Длинное, чуть больше метра, лезвие из черной стали с серебристо-синеватым проблеском покрывали непонятные, узорчатые символы. Даже на вид оно было бритвенно острым. В последней трети клинок почему-то резко сужался, словно бы от него откололи два узких, но длинных, сантиметров по двадцать, куска. В перекрестье, на концах гарды и в яблоке сверкали полупрозрачные черные камни, кроме них Меч ничто не украшало. Но Волчонку сразу показалась какая-то вопиющая неправильность в том, что он увидел. И на мгновение перед его внутренним взором возник тот же Меч, но…

В роли гарды выступали два мощных кожистых крыла дракона, тело которого служило рукоятью. Хвост ящера оплелся вокруг верхней части клинка – на сей раз целого, а вместо яблока рукоять венчала украшенная витыми рогами голова. В следующий миг наваждение пропало.

– А где дракон? – тупо спросил он вслух, не особо рассчитывая на ответ.

– Шляется где-то. Все ему на месте не сидится, – неожиданно отозвался невидимый собеседник. – Стоп, а ты откуда про дракона знаешь?

– А черт его знает, – хмыкнул Сергей. И начал умирать.

Это было странно. Реальный мир вокруг поблек, Волчонок на миг увидел себя со стороны – жутковатое зрелище. Безногий мужчина, истекающий кровью, держит в руках черный Меч и глупо смеется. А в следующий миг он положил на лезвие под рукоятью вторую руку, поднял клинок над головой и с размаху всадил его себе в загривок.

Адская боль моментально швырнула Листьева обратно в истерзанное тело. Он почувствовал, что позвоночник его разрывает нечто чужеродное – но в то же время понял, что оно уже не является чужеродным. Меч стал частью его.

– Вот теперь все будет в порядке, – вновь прозвучал голос. И мир вокруг Волчонка померк.

Сектор R-23, планета Земля, Испания, Севилья. Мария Сантьяго Рикка, Темная Иерархия. 2 апреля 1382 года

Мрачно, заунывно и тоскливо пели колокола. Эхо гулкого перезвона проникало даже сюда, в подземные казематы, оно отражалось от сырых стен, проползало по кривым коридорам с низкими, сводчатыми потолками, проскальзывало сквозь решетки в камеры, и будило узников, у которых хватило духа уснуть вечером – или же хватило глупости…

Мария не стала исключением. Эхо колокольного гула прокатилось от решетки к вороху соломы в углу и вырвало девушку из мучительного забытья. Настал день казни. Она даже не стала открывать глаза. Теперь, когда стало ясно, что никто за ней не придет, Мария впала в понятную апатию, оставаясь равнодушной ко всему. Она не ела третий день, хоть и понимала, что относительно легкая смерть от голода ей не грозит – ведьму ждало очистительное пламя костра.

Впрочем, понимание того, что помощи ждать неоткуда, было с ней с самого начала. Темная Иерархия, в отличие от Светлой, нечасто вытаскивала своих из лап Инквизиции, и то только тех, кто отличался особыми талантами или Силой. Впрочем, такие обычно к святошам и не попадали… Марии же, несмотря на немалые способности, ждать было нечего. Какое-то время она надеялась на заступничество тех, кому в свое время помогла, но людям свойственно быстро забывать добро, когда тот, кто делал им это добро, попадал в застенки Святой Инквизиции.

И все же, несмотря ни на что, она надеялась. Глубоко в душе надеялась, что хоть кто-нибудь не останется равнодушен к ее судьбе, не позволит девушке за то, что делала людям добро, сгореть на костре. Разумеется, надежды остались всего лишь надеждами.

И кто ее, спрашивается, просил – жила бы, как все ведьмы Иерархии, занималась бы тем же, чем они, так ведь нет! Обнаружила в себе несвойственный Темным дар Целителя и занялась лечением людей. Иерархия смотрела на это сквозь пальцы – до поры, до времени. Потом несколько раз намекнули, что это не самое подходящее занятие для перспективной ведьмы. Потом прямым текстом предупредили – если Мария не оставит целительство, то все дороги в Иерархии для нее закроются. Но не могла, не могла девушка иначе!

Как сейчас, помнила она тот день, когда узнала, что ее странные способности, которых так боялась и она сама, и родители, есть великий Дар! Как радовалась, узнав, что есть такие же, как она, люди – и не только, – которые представляют собой организацию, и в этой организации даже для Марии, четвертой дочери после трех сыновей бедного, хоть и родовитого дворянина, есть место! И каково же было разочарование, когда поняла, отчего Иерархия именуется Темной. Девушка очень быстро сообразила, что из этой организации не уходят. Впрочем, она попыталась. Когда пришло последнее предупреждение от темных, Мария собралась с силами и пошла к исконным врагам. Она пошла в Светлую Иерархию.

Сперва ее приняли за сумасшедшую. Потом, когда поняли, что ведьма-целительница не шутит, откровенно посмеялись и попросили передать темным, что на такие глупые провокации прекрасная, добрая и вечная Светлая Иерархия не поддается. Подумать только, такой бред сочинить – ведьма хочет стать светлой Целительницей!

На следующий день за Марией пришли инквизиторы. Обвинение в колдовстве, короткий суд, пыточные, где девушку заставили признаться в страшных грехах, приговор и – костер.

Сейчас она уже понимала, что помощи от Иерархии ждать ни к чему. Хотя бы потому, что Иерархия сама сдала ее Инквизиции.

Лязгнул отпираемый засов, пронзительно скрипнула несмазанными петлями дверь камеры. Раздались тихие шаги.

– Доброе утро, Мария, – прозвучал над самым ухом вкрадчивый мужской голос. Очень знакомый голос, просто до жути знакомый…

– Приветствую, дон Диего, – отозвалась она, резко садясь на соломе. – Простите, не ожидала вас здесь увидеть.

Он, как всегда, был безупречен. Темные блестящие волосы аккуратно подстрижены, на алом камзоле ни пятнышка, воротник белоснежной шелковой рубашки подчеркивает смуглую кожу, усики и бородка по последней моде… Дона Диего обожали все дамы – кроме женщин Иерархии. Только они знали, что Диего – извращенный садист, девизом своим выбравший: «Боль – это то единственное, чем я могу одарить вас без остатка». Сильный маг, любитель кровавых ритуальных обрядов, верный поклонник демонов – таким был дон Диего. Второй человек в Темной Иерархии. Хотя назвать его человеком мог лишь тот, кто не знал хотя бы сотой доли его пристрастий. И он предлагал Марии ученичество. Она отказалась.

– Неужели ты думала, что я смогу бросить тебя в беде? – завораживающе улыбаясь, проговорил он. – Ни в коем случае. Как только я узнал, что с тобой случилось, я бросил все свои дела и примчался сюда.

– Я… благодарна вам за заботу, дон Диего, – с трудом выдавила из себя девушка. – Но…

– Я вижу, тебе здесь уже немало досталось… – К немалому удивлению Марии, улыбка мага начала ее раздражать. Тем более что он был прав – каленое железо и палаческие щипцы никого не красят. – Я пришел, чтобы забрать тебя отсюда.

– Но… как?

– Это не важно, милая. Тебе достаточно знать одно – я могу это сделать, и я это сделаю. Но ты также должна понимать, что взамен я тебя кое о чем попрошу…

– О чем же, дон Диего? – внутренне содрогаясь, спросила Мария, уже понимая, о чем пойдет речь.

– Ты должна стать моей ученицей и выбросить из головы всю эту дурь с целительством. Поверь мне, твои таланты позволят тебе далеко пойти… если, конечно, выберешь правильный путь. Для этого тебе всего лишь нужно стать моей… – Маг сделал долгую, многозначительно-двусмысленную паузу. – Ученицей.

На бесконечно короткий миг она готова была согласиться.

– Простите, дон Диего, но мой ответ – нет! – Кто бы знал, как тяжело дались девушке эти слова, как тяжело было собственными руками отнять у себя надежду на спасение от костра… Но перспектива стать ученицей кровожадного садиста пугала несостоявшуюся целительницу куда больше, чем самая мучительная смерть.

– Ты хорошо подумала? – разорвал непродолжительную, нервную тишину голос Диего. Теперь он не был обволакивающе-завораживающим, в нем зазвенели лед и сталь.

– Да, – обреченно кивнула Мария. – Я хорошо подумала. И не изменю своего решения. Лучше на костер! – почти выкрикнула она, подняв горящий взгляд на мага.

По холодному, холеному лицу прокатилась судорога ярости. На какой-то момент Марии показалось, что сейчас ей придется на собственном опыте убедиться в правдивости рассказов о жутких пытках, которые Диего придумывал для своих жертв.

– Что ж, мне очень жаль. Раз ты не хочешь быть благодарной, то и у меня пропало желание проявлять великодушие. Костер так костер – это твой выбор. Прощай, дурочка. Прощай. – Он встал, брезгливо стряхнул прилипшую к безукоризненному камзолу соломинку и вышел.

Она упала обратно на свое убогое ложе и разрыдалась. Страшно было, очень страшно… Говорили, что смерть на костре – далеко не самое страшное, больно всего лишь пару минут, а потом человек умирает, не выдержав муку или задохнувшись в дыму, но кто знает, сколько правды в этих словах?..

– Господи, за что? Что я такого сделала, чем заслужила столь страшную смерть? – тихо шептала девушка сквозь слезы. – Не может быть, чтобы дар исцелять людей был от сатаны, не может такого быть… Я ведь хотела, как лучше… За что мне это?..

Внезапно рука Марии наткнулась на что-то острое. Она пошарила в соломе – и извлекла на свет Божий осколок черной стали длинной около восьми дюймов и в четверть дюйма шириной. Один край осколка был бритвенно острым, второй очень ровно обломан. На блестящей стали виднелся темно-серебристый узор.

«Одно движение – и никакого костра…» – мелькнула предательская мысль. Но тут же была отброшена, ведь самоубийство – это страшный грех. Мария сидела и смотрела на острый обломок. А что, если?..

«Сбежать».

Эта дерзкая мысль не сразу оформилась в ее голове, но когда оформилась… Сперва девушка пыталась прогнать безумную идею, но вскоре поняла, что это бесполезно. А ведь и в самом деле, перерезать веревку, которой ее привяжут к столбу, когда подожгут солому, раскидать ее ногами и в суматохе бежать! В ужасе от собственной дерзости Мария спрятала осколок в рукаве рубашки.

Дальнейшее происходило словно во сне. Пришел исповедник, предложил покаяться в грехах. Мария покаялась. Пришел палач с помощниками. Повели на эшафот.

И тут ее поджидал страшный удар. Девушку не стали привязывать к столбу, вокруг которого уже были сложены вязанки дров и хвороста. Ее приковали.

Она не кричала. Просто молча смотрела, как вокруг ее ног укладывают солому, как престарелый инквизитор читает приговор, как один из помощников протягивает палачу пылающий факел, как тот, подняв факел над головой, медленно опускает его в солому…

Вязанки занялись мгновенно. Огонь лизнул ноги девушки, она вздрогнула, попыталась отодвинуться – тщетно. Через несколько секунд жертва ощутила жар уже всем телом.

«Лишь бы не закричать… – молила она, – лишь бы не закричать…»

Когда жар и боль стали нестерпимыми, Мария, все силы которой уходили на то, чтобы сдержать рвущийся наружу крик муки и ужаса, вдруг поняла, что ее правая рука почему-то выскальзывает из плотного, казалось, объятия кандалов. Через мгновение ее пальцы сжимали осколок, который она неведомо когда успела вытащить из рукава.

«Не бойся, девочка, это не будет грехом… Это будет правильно… Не бойся…»

Она так и не успела понять, был ли тихий голос в голове галлюцинацией или кто-то свыше действительно ей подсказывал и прощал смертный грех самоубийства. Мария, покрепче сжав правой рукой осколок, изо всех сил вонзила его себе сзади в шею. Лезвие легко вошло в позвоночник, на миг тело девушки скрутила дикая боль, и…

«Вот теперь все будет хорошо…»

Сознание милосердно покинуло измученное тело.

Сектор R-23, планета Земля, Франция, предместье Тулузы. Этьен де Каррадо, граф Нисселет. 27 июля 1623 года

– Что-то задерживается ваш племянничек, – проговорил Рауль де Крессе, с задумчивым видом разглядывая клинок своей рапиры.

– Пунктуальность никогда не принадлежала к краткому списку его добродетелей, – усмехнулся Этьен. – Ничего, скоро появится. Он так долго добивался того, чтобы я наконец вызвал его, что не позволит себе упустить возможность спровадить меня на тот свет.

– Честно говоря, я до сих пор не понимаю, как вы могли поддаться на эту провокацию. Простите, но даже идиоту понятно, что вам с д’Эрренье не справиться.

– Я знаю. Потому и принял вызов, – граф грустно улыбнулся. – Не волнуйтесь, друг. Я же не могу позволить, чтобы мое состояние было пущено на развлечения этого юнца, и потому принял меры.

– Какие же, если не тайна?

– Увы, тайна. Позвольте сделать вам сюрприз, – на сей раз улыбка Этьена получилась насквозь фальшивой. И маркиз де Крессе не мог этого не заметить. Что поделать, де Каррадо всю свою жизнь отличался патологической честностью и даже к своим шестидесяти годам не научился лгать. – Рауль, честно признаться, я не полностью уверен в том, что мой план сработает. На всякий случай, возьмите это. Распечатайте конверт, если я все же погибну. Это вряд ли случится, но – на все воля Божья.

Он протянул другу толстый конверт.

– Что это?

– Узнаете, если придется.

– И когда вы начали мне лгать, граф? – пробормотал себе под нос Рауль. – Ох, не нравится мне это…

Этьен с грустью посмотрел на молодого маркиза. Тот был другом его покойного сына. Молодой Шарль де Каррадо и Рауль вместе прошли войну, но де Крессе вернулся, а сын Этьена – нет. Маркиз привез графу шпагу Шарля и последнее, не отправленное письмо. Вместе оплакав сына и друга, Этьен и Рауль обнаружили, что их взгляды на жизнь во многом сходятся, а разница в тридцать пять лет вовсе не мешает общению. Маркиз заменил де Каррадо сына, а Этьен в ответ стал юноше отцом.

Сейчас граф проклинал себя за ложь, но понимал – скажи он правду, Рауль обязательно вмешался бы и навлек на себя неприятности, чего старый граф никак не мог допустить. Этьен не питал иллюзий насчет исхода дуэли. Он был хорошим фехтовальщиком, не более, в то время как его противник, виконт д’Эрренье, еще в семнадцать лет – три года назад – был прозван «Золотым клинком Тулузы» и до сих пор не уступал никому этот почетный в кругах дуэлянтов – и не только – титул. Спровоцированная им дуэль была не чем иным, как замаскированным убийством.

– О! Кажется, это он, – Рауль вгляделся в облачко пыли, направляющееся к опушке леса, где должна была состояться дуэль.

Антуан д’Эрренье был один.

– Где же ваши секунданты, виконт? – поинтересовался Этьен у юноши, когда тот осадил коня буквально в шести футах от графа.

– Они мне не понадобятся, дядюшка, – рассмеялся тот. – Разве стоит отвлекать благородных людей от их дел лишь для того, чтобы они имели сомнительное счастье лицезреть, как я насажу вас на шпагу?

– Самоуверенность погубит вас, Антуан, – граф прекрасно понимал, что означает появление его противника без секундантов. Племянник не собирался вести честную дуэль – он хотел просто отправить зажившегося богатого родственника на тот свет и, наконец, получить в свои жадные лапы немалое состояние, до которого не мог дотянуться, пока Этьен де Каррадо был жив. Но он просчитался, подумал старик, внутренне улыбаясь. Конверт, спрятанный во внутреннем кармане дублета Рауля, ставил жирный крест на всех планах д’Эрренье.

– Вы так считаете? – Антуан издевательски рассмеялся. – Что ж, это ваше право. А я считаю, что вас погубит ваша дурацкая принципиальность и нежелание добровольно отдать мне земли, деньги и титул.

– Черта с два вы их получите, племянник, – ухмылка Этьена получилась жутковатой.

– Дядюшка, да неужто вы решили, что вам удастся обвести меня вокруг пальца? К вашему сведению, я еще полчаса назад был здесь и слышал ваш милейший разговорчик. И, представьте себе, считаю, что мой план не предусматривает появления соперника в лице де Крессе, и потому…

Ни граф, ни маркиз не успели заметить, как д’Эрренье выхватил из седельной кобуры пистолет и взвел курки. Грохнул выстрел.

С ужасом Этьен увидел, как Рауль, бледнея, вскидывает руки к груди и начинает медленно заваливаться на спину. На сером атласе дублета расплывалось алое пятно.

Антуан спрыгнул с коня, подошел к де Крессе, на ходу перекладывая пистолет в левую руку и извлекая из ножен рапиру. Приблизившись, он кончиком клинка проколол частично выпавший из кармана конверт, поддел его в воздух и перехватил свободными пальцами левой руки.

– Ну вот, в общем-то, и все, – ухмыльнулся он, выпуская в голову хрипящего Рауля пулю из второго ствола.

– Мерзавец, – прошептал де Каррадо, неверяще глядя на тело приемного сына. – О, Господи, какой же ты мерзавец!

Руки графа дрожали.

Тем временем д’Эрренье распечатал конверт и развернул бумаги.

– Как я и думал. Вы решили завещать все свое имущество де Крессе. Только вот незадача – де Крессе умер, завещание у меня, а вы – вы сейчас отправитесь за своим приятелем.

Первую атаку Антуана Этьену удалось парировать. Не помня себя от горя и ярости, старый граф тут же начал контратаку. Он понимал, что д’Эрренье без особого труда убьет его – все же де Каррадо было уже шестьдесят лет, и возраст давал о себе знать – но он не собирался так легко сдаваться.

Юноша легко отвел в сторону выпад противника, шагнул назад и тут же нанес быстрый укол справа. Острие рапиры пронзило рукав и глубоко оцарапало предплечье графа.

Руку ожгло болью. Этьен неоднократно бывал ранен и понял, что от простой царапины боль не будет такой сильной – ощущения были сравнимы с тем, как если бы к руке прижали кусок раскаленного добела железа. Клинок Антуана был отравлен – виконт решил действовать наверняка.

Де Каррадо чувствовал, как его левая рука постепенно немеет. Это смерть, подумал он. Понимание неизбежности гибели каким-то образом удесятерило его силы, и Этьен кинулся на противника, осыпая того градом ударов, да так, что д’Эрренье пришлось защищаться.

Увы, надолго сил графа не хватило. Действие яда перекинулось на тело, онемение распространялось, лишая подвижности. Пока де Каррадо удавалось парировать атаки Антуана, но он понимал, что надолго его сил не хватит.

Виконт сместился влево, намереваясь шагнуть вперед, обойти графа и нанести укол снизу вверх в самое сердце, но Этьен разгадал его замысел и, отпрыгнув назад, парировал удар сверху…

Его шпага рассекла воздух. Антуан обманул противника. Его движение в сторону не было доведено до конца, и, спружинив ногой, он вернулся в исходное положение, из которого нанес укол в незащищенный живот.

Боль скрутила все тело. Неужели он победил, мелькнула в сознании графа мысль. Мысль горькая, нестерпимая и до того болезненная, что физическая мука отступила на второй план. Этьен шагнул вперед, выпуская собственный клинок и насадив себя на рапиру д’Эрренье, начал падать прямо на него. Он успел заметить удивление в глазах племянника, сменившееся изумлением и ужасом, когда тонкое лезвие даги, выхваченной освобожденной от шпаги правой рукой, пронзило грудь виконта и добралось до сердца.

В одно мгновение перед внутренним взором графа пронеслась его жизнь. Череда невезений, разочарований, предательств… Но сейчас, за миг до смерти, Этьен не вспомнил ничего такого, за что было бы нестерпимо стыдно перед Господом. Лишь только смерть Рауля, что тяжким грузом повисла на совести графа…

Одно мгновение.

Они упали рядом. Этьен попытался отползти, но тело уже не слушалось его. Внезапно осколок угасающего сознания выдернул графа из предсмертного забытья. Взгляд умирающего наткнулся на осколок черной стали футах в пяти от него. Сам не понимая, почему, де Каррадо собрал остатки сил и пополз к нему. Ему казалось, что в голове, на грани слышимости, звучит голос. Подбадривающий, подстегивающий, но в то же время словно бы… испуганный? Этьен почти успел удивиться. Почти – потому что в следующее мгновение он дополз и рухнул рядом. Последнее, что Этьен де Каррадо, граф Нисселет, успел увидеть в этой жизни – осколок дернулся и вонзился в землю подле его головы так, что при падении умирающего оказался точно под седьмым позвонком графа.

Резкая, невыносимая боль пронзила все тело – и он наконец потерял сознание.

* * *

Ну вот, самое сложное осталось позади. Все трое Носителей осколков Духа Предела оказались в одной временнуй плоскости родного Мечу мира. Впереди было еще многое, он прекрасно это понимал, но с самым тяжелым все же удалось справиться. Бедная планета Земля… Еще не скоро придет она в себя после подобного извращенного выкручивания пространства-времени. Но иначе было никак – слишком в разное время родились три Носителя Духа Предела. Разное время, разные страны, разные ситуации… Сложнее всего было заставить того, кто жил в той же стране, где находился Меч, оказаться поблизости, но и это получилось. Теперь еще собрать бы все три части Духа в одно целое… Впрочем, пока всем троим надо во что бы то ни стало выжить. И Меч собирался приложить все усилия, чтобы никого из Носителей Духа не убили до того, как они сами друг друга не поубивают и не останется только один. Правда, Меч пока еще не знал, кто из троих окажется этим единственным, пройдет Слияние с Драконом и станет Владыкой Предела. Бродячий гитарист – парень, конечно, неплохой, но слишком уж он большой пацифист, да и равнодушен к себе. Престарелый аристократ – хорош, ничего не скажешь, но сможет ли он взять на себя такую ответственность, не побоится ли? Девочка тоже ничего, но, во-первых, она из Темной Иерархии, что само по себе не есть хорошо, а во-вторых, слишком молода, совсем еще ребенок, едва семнадцать исполнилось. С другой стороны, Меч это не сильно волновало. Ведь не зря же его имя было – Извращающий Сущности…

Глава 2

Аенгрост, предместье Элерты, западное побережье Некрополя. Сергей «Волчонок» Листьев, Носитель Духа Предела. 6-я декада весны, 2904 год Восьмой эпохи

Что-то назойливо жужжало над ухом. Нельзя сказать, что это жужжание было так уж неприятно, но… Кому понравится просыпаться, не помня, где остановился вчера, после идиотских кошмаров о взрыве и каком-то Мече, причем просыпаться не от чего-то, а от назойливого жужжания.

– Что поделать, Родина сказала: «Надо!», – пробормотал Сергей, открывая глаза. И тут же закрыл их снова.

На то было две причины. Первая – это то, что прямо сантиметрах в сорока от уха Сергея в цветке копошилась здоровенная пчела, а «полосатых мух» гитарист боялся до дрожи в коленках с тех самых пор, как в детстве одна такая милая пчелка ужалила его прямо в кончик носа. Вторая причина была весомее – Волчонок обнаружил, что лежит на поляне, прямо на траве, его кожаные штаны оборваны на уровне середины бедра и залиты кровью, и вообще – осенью так тепло не бывает, особенно в ноябре! В голову закралась предательская мысль – а сон ли это был? Впрочем, мысль была признана несостоятельной и отброшена практически сразу же. Такого не бывает!

Впрочем, проблема пчелы в данный момент была более насущной. Стараясь двигаться как можно незаметнее, Листьев осторожно пополз в сторону от цветка, привлекшего медоноску. Пожалуй, последний раз он так же старался быть незаметным, когда бежал из чеченского плена…

«Между прочим, это самый безобидный шмель», – раздался в голове до жути – именно, что до жути! – знакомый голос.

Сергей подскочил на месте. Шмель, спугнутый резким движением, вывалился из цветка и тяжело полетел прочь, издавая низкое гудение.

«Совершенно ни к чему так дергаться. Предупреждаю сразу – это, к сожалению для тебя, не шизофрения, не белая горячка и не вызванные наркотиками, которых ты не принимаешь, галлюцинации. Это – суровая реальность. Уж поверь мне, сделай милость».

Сам не понимая почему, Волчонок поверил. Сразу. О чем и сообщил невидимому собеседнику, то есть Мечу. Кстати, где он?

«В ножнах», – похоже, тот даже не собирался скрывать, что читает мысли Листьева.

– В каких еще ножнах? – ошарашенно пробормотал Сергей.

«Ну… понимаешь ли, мы, Мечи Предела, в этом плане крайне привередливы. И ножнами признаем только позвоночник Носителя Духа Предела…» – отозвался Меч. Гитарист тут же схватился за спину – слишком четко вспомнилось, как собственными руками вонзил чертову железяку себе в загривок.

«Хочешь совет?»

– Хочу, – автоматически ответил Волчонок.

«На первый раз бесплатно. Так вот, совет – на ближайшее время перестань чему-либо удивляться. Вообще».

– Я постараюсь, – пробормотал он.

«Вот уж постарайся! И рекомендую научиться разговаривать со мной мысленно, а то могут неправильно понять».

«Я постараюсь», – уже мысленно повторил Сергей.

«Вот и хорошо. Теперь слушай сюда – объяснять, что к чему, я буду позже. Для начала тебя нужно привести в порядок. Двигайся вдоль ручья в глубь леса, там будет… место для отдыха».

Что оставалось бедному гитаристу, волей Судьбы заброшенному в чужой мир, кроме как подчиниться единственному советчику? Правильно, ничего. И подобрав чудом уцелевшую гитару, лежавшую в паре метров от него, Волчонок побрел в указанном Мечом направлении.

Лес был чистый, без буреломов, ориентир-ручеек мелодично журчал, в свежем воздухе витал аромат хвои и какой-то ягоды. В общем, обстановка способствовала успокоению и приведению собственных мыслей в порядок. Вот только сами мысли категорически отказывались выстраиваться в четкую цепочку, наоборот, они испуганно разбежались по уголкам сознания и всем своим дрожащим видом показывали – нет, не будем думать! Это опасно для нашей нежной психики!

Сергея передернуло от этой картинки. Бр-р-р, до чего можно додуматься! Может, все-таки галлюцинации? В следующее мгновение гитарист, зазевавшись, споткнулся о коварно спрятавшуюся во мху преграду и полетел на землю. Спустя мгновение разбитый нос отмел все надежды Сергея на то, что все происходящее – сон, глюк или «белочка».

«Теперь поверил?» – раздалось в голове ворчание Меча.

Волчонку пришлось задержаться на минуту, дабы огласить весь список гадостей, которые он думает о Мече – который на оскорбления флегматично не отреагировал, – о ситуации, о сучьях под ногами… Кстати, а где этот треклятый сучок? Присев на корточки и раздвинув руками мох, Сергей узрел гриб. Судя по виду – боровик. Правильно, а каким еще грибам расти в хвойном лесу. Оглядевшись, он заметил еще несколько таких же, крупных и удивительно крепких боровичков.

Долго гитарист не раздумывал. Вытащил гитару из чехла, перебросил на ремне за спину, вывернул чехол наизнанку… и меньше чем за полчаса набрал его до верху.

– Вот теперь можно поискать, где бы это приготовить, – пробормотал он себе под нос.

«Кажется, я тебе говорил – иди вдоль ручья против течения. Уже немного осталось».

Спустя минут десять Листьев вышел к небольшой ложбине, по которой протекал заметно расширившийся ручеек, уже даже не ручеек, а речушка. На берегу у изгиба этой речушки обнаружилось вполне подходящее для его целей место.

– Неплохо, – отметил Сергей вслух и начал проводить ревизию карманов косухи, штанов и гитарного чехла. Спустя несколько минут на траве перед гитаристом набралась немаленькая горка всяческого нужного и не очень хлама, в том числе нож-«бабочка», зажигалка, полупустой коробок спичек, запечатанная – о, чудо! – пачка сигарет, блокнот с записями, песенник с аккордами «Алисы», две ручки – гелевая черная и металлическая, непишущая, а также аккумулятор от мобильника, несколько запасных струн, помятая банка тушенки – откуда? – складная железная кружка и еще один нож – на этот раз выкидной, с очень широким и длинным искривленным лезвием. Основной его минус был в том, что пружина в рукояти отсутствовала и сам клинок болтался, но сделать новую рукоять было несложно, и Волчонок остался доволен обнаруженным арсеналом.

– Эй, ты меня слышишь? Как там тебя… Меч?

«Мое имя – Эстаи Нархгал, – сухо отозвался Черный. – Потрудись это запомнить».

– Ну и имечко. Обязательно запомню. Я просто хотел…

«Я же говорил тебе – формулируй фразы без слов!»

– Ладно, ладно, вечером потренируюсь. А пока скажи мне – что, вообще, произошло? Где мы и почему я живой? И как ты…

«Не все сразу. Кстати, об именах – кто бы говорил! Твое-то имя точно не то чтобы запомнить – выговорить мало кто сможет», – мстительно отозвался Извращающий Сущности.

– Это еще почему? – возмутился Волчонок.

«Потому что. Почему, например, у вас нет имен типа «Даздраперма?» – поинтересовался Меч и очень удивился, когда Сергей согнулся в приступе гомерического хохота.

– Кто тебе сказал, что нету? – с трудом проговорил гитарист сквозь смех. – Еще как есть! Расшифровывается как «Да здравствует Первое Мая!»

«А что такого произошло первого мая?»

– Как обычно – ничего хорошего. В советские времена, да и до сих пор – День Труда. Ерунда, по сути… а кто-то всю жизнь с таким имечком мучается. Ладно, пора за дело. Надо поесть приготовить и место для ночлега, и вообще… со шмотками что-то придумать, – вздохнул Сергей.

«И об имени задуматься», – добавил Извращающий Сущности.

– Имя-то не проблема, что я, фэнтези не читал? Что-нибудь певучее, с большим количеством гласных, и чтоб звучало не слишком слащаво. В общем, по-эльфийски.

«Это почему?»

– А потому, что мне так хочется. Ты против?

«Нет, конечно. Только постарайся не выглядеть глупо с такой рожей и эльфийским именем!» – съязвил Меч.

Сергей хмыкнул и раскрыл «бабочку». Осторожно вырезав круг дерна по центру поляны, он отложил его в сторону травой вниз и отправился собирать дрова и хворост. Спустя полчаса на берегу реки весело горел костерок.

Скрестив ноги, Волчонок сидел в паре метров от огня и «бабочкой» вырезал из дерева рукоять для сломанной выкидухи. Еще несколько деревянных заготовок лежало рядом. Закончив с рукоятью, он вложил в оставленный зазор лезвие и прочно примотал его отрезанной от края штанов полоской кожи.

Дальше пришла очередь остальных деревяшек. Из самой длинной, почти метровой и в ладонь шириной, Сергей вырезал нечто, по форме напоминающее ружье, в последней четверти которого сверху была выточена бороздка толщиной в палец. Потом он приладил в заранее сделанные пазы на конце «ружья» ветку какого-то местного дерева, гибкого, упругого и прочного, и сантиметрах в сорока от нее, ближе к «прикладу», продел через основу изогнутую металлическую ручку. Наконец, взяв самую толстую из имеющихся струн, Волчонок набросил ее на концы гибкой палки и зафиксировал их, после чего при помощи еще одной палки, используемой в качестве рычага, с усилием натянул на спусковой крючок получившуюся тетиву.

«И что это?» – с изрядной долей скептицизма поинтересовался Эстаи Нархгал.

– Арбалет, друг мой меч, простейший арбалет, – отозвался Сергей, довольно оглядывая творенье рук своих. – Теперь осталось только бельты сделать. Только сперва – ужин!

«Почему арбалет, а не лук? И из чего ты собрался делать наконечники?» – Меч ничем не выдал своей радости, по-прежнему изображая ехидное недоверие к способностям Носителя Духа. Надо же, до чего забавный человечек! Вместо того чтобы доставать Извращающего Сущности глупыми вопросами типа: что, где, почему и так далее, сразу занялся более важными – на его взгляд, конечно, – делами!

– Арбалет потому, что из лука надо уметь стрелять, а из самострела целиться проще. А наконечники я сделаю из консервной банки. Убойная сила у этой штуковины, конечно, не ахти какая, но лучше, чем ничего. Да и бельты я вырежу из местного дерева – нашел тут одно, оно твердое, как хрен знает что. Не сталь, конечно, но где ж тут сталь взять? На безрыбье и так сойдет.

«Неплохо».

– Я горд, что удостоился твоей похвалы, – съязвил гитарист, ножом вскрывая тушенку и вываливая мясо в кружку, где тушились почищенные грибы. – Кстати, ты можешь пока, чтобы не терять время, рассказать мне, что произошло, почему я жив и зачем я здесь. А также пояснить наконец, чем же мы с тобой связаны и где дракон.

«Хорошо. Как ты уже догадался, ты в другом мире. Мир этот называется Аенгрост. Жив ты потому, что я все же успел в момент твоей смерти перебросить нас с тобой сюда. Зачем ты здесь? Это слишком сложный вопрос, на него в двух словах не ответишь».

– А ты постарайся.

«Твоя первостепенная задача – выжить и узнать как можно больше об этом мире, так как я здесь последний раз был несколько тысячелетий назад, последние события прошли мимо меня».

– С первостепенной задачей все понятно, впрочем, умирать и так не входит в мои планы. Ты мне лучше скажи, какова наша – а ведь она у нас с тобой общая, я прав? – цель?

«Найти Дракона и пройти Слияние. Это если в двух словах. А если подробно, то мне предварительно придется в тебя столько информации загрузить, что в лучшем случае ты проваляешься в информационном шоке недели две. То бишь банально сдохнешь с голоду».

– Перспектива, прямо скажем, нерадостная, – Сергей хмыкнул, помешивая ужин в кружке.

«Полностью с тобой согласен. Чем мы связаны? Мы трое – Меч, то есть я, Дух, то есть ты, и Дракон – он дракон и есть – являемся частями Владыки Предела. Не спрашивай, что такое Предел, я сам тебе завтра расскажу. Что касается твоего последнего вопроса… хотел бы я сам знать, где носит этого крылатого…»

Договорить, кем он считает Черного Дракона, Меч не успел.

– Медленно подними руки и обернись, – прозвучал за спиной Волчонка звенящий от напряжения высокий голос. Затылком чувствуя, что его держат на прицеле, гитарист счел за благо выполнить просьбу.

На краю поляны стояла девушка. Высокая худощавая светловолосая девушка с большими, чуть раскосыми глазами. В ее руках был натянутый лук, наконечник стрелы смотрел строго в левый глаз Носителя Духа.

– Положи оружие и встань, вампир!

От изумления Сергей замешкался.

– Но… – Договорить он не успел. Стрела оцарапала мочку уха, следующая мгновенно легла на тетиву.

– Я сказала, встань! И учти, я не промахнулась.

– Верю. Встаю. – Стараясь двигаться максимально плавно, гитарист поднялся на ноги.

– Теперь отойди от оружия на два шага влево. Влево, я сказала!

– Почему именно влево?

– Так мне удобнее будет тебя пристрелить, – охотно ответила девушка, оттягивая тетиву до уха.

Волчонок опешил.

– Эй, а за что?

– Подобные тебе кровососы не должны существовать вообще!

«Когда она выстрелит, дернись влево и прыгай. От стрелы увернуться успеешь», – прозвучал в голове голос Меча.

«Примерно так я и собирался сделать», – мысленно ответил Сергей. Посмотрел девушке в глаза – они оказались необычайного светло-зеленого цвета – и усмехнулся.

– Ну что ж, стреляй… охотница.

К немалому его удивлению, светловолосая выстрелила. Не колеблясь ни секунды, милая девушка выпустила стрелу в горло человека, который спокойно смотрел ей в глаза. Впрочем, удивился он этому чуть позже, а сейчас лейтенант метнулся в сторону, прыгнул, перекатился по траве к самой «охотнице» и с земли ударил ее ногой в солнечное сплетение.

От удара она отлетела к краю поляны, врезалась спиной в дерево и сползла по стволу на землю.

«Неплохо. Мне даже не пришлось тебе помогать, – заметил Извращающий Сущности. – Посмотри, ты ее не убил ненароком?»

«Не убил. Я рассчитал силу удара».

Подойдя к светлоглазой, Сергей убедился, что она жива, просто ударилась головой о ствол и потеряла сознание. Хмыкнув, он связал девушке запястья шнуром, украшавшим ее колчан, освободил ножны от кинжала и уложил возле костра.

«Посмотри, что у нее в сумке, – посоветовал Меч. – Тебе сейчас не мешало бы привести себя в порядок».

«Согласен», – уже привычно без слов ответил Волчонок и раскрыл заплечную котомку охотницы.

Помимо всякой не слишком понятной ему ерунды, в сумке обнаружилось два комплекта одежды, сапоги-«чулки», два плаща, полтора десятка наконечников для стрел, несколько лепешек, вяленое мясо, мешочек с травами и бинтами и расческа.

Выкупавшись в ручье и заплетя расчесанные волосы в косу, Сергей оделся. Сапоги пришлись ему впору, штаны пришлось несколько раз подвернуть, как и рукава рубашки, а вот куртка с обрезанными чуть выше локтя рукавами болталась на гитаристе, как на вешалке.

– Интересно, как эта красавица смотрелась бы в такой балахонке? – пробормотал он, натягивая местами прорезанную, местами обгоревшую потертую косуху.

«Вряд ли это ее вещи, посмотри – она одета совершенно иначе», – заметил Меч.

А ведь и в самом деле, светловолосая была одета в обтягивающие кожаные брючки цвета древесной коры, такие же, как у Сергея, сапоги-чулки до колен и светло-зеленую рубашку с расстегнутой верхней пуговицей, заправленную в штаны. Поверх зеленой ткани грудь обтягивала кожаная помесь куртки с рубашкой, узлы которой были связаны на манер купальника в районе солнечного сплетения, а тонкую талию подчеркивал широкий, в две ладони, кожаный ремень с какими-то крючками и кольцами.

Заодно Волчонок рассмотрел и саму охотницу. Высокий лоб, резко очерченные скулы и упрямый подбородок очень живо напомнили гитаристу одну его знакомую из Екатеринбурга – верный знак редкостного упрямства. Тонкие, но яркие губы представляли собой полную противоположность женских губ, которые нравились Сергею. Острый, длинный носик делал лицо девушки похожим на лисью мордочку.

– Да уж, та еще «красавица», – протянул он.

«Зато у нее красивые глаза, – ухмыльнулся Меч. – И волосы тоже».

Волосы у светлоглазой действительно были красивые – длинные, цвета золотистого яблочного вина и слегка волнистые. На висках были заплетены по три тонкие косички, сплетавшиеся в одну на затылке.

– Эстаи, я не понял, за кого она меня приняла? – поинтересовался Сергей у Извращающего Сущности.

«За вампира. Стоп, как ты меня назвал?»

– Ты же сам сказал, что тебя зовут Эстаи Нархгал. Вот я и сократил, а то пока выговоришь, состариться успеешь.

«Сейчас же выговорил – и не состарился. И вообще, ты не говори, ты думай».

– Хорошо. А почему она приняла меня за вампира? Насколько я помню, вампиры – это либо ходячие мертвяки с нечищеными клыками, которые жрут тех, кому не повезло оказаться в полнолуние на кладбище, или красивые мрачные злодеи с ранимой психикой типа Дракулы.

«Чтоб ты знал, вампиры – разновидность разумной нежити, не имеющей собственной энергии и потому получающей ее от живых. Они разделяются на два типа – классические и энергетические. Первые получают энергию живых разумных через кровь, вторые соответственно пьют чистую энергию, как правило, в виде эмоций. А ликантропией, сиречь чувствительностью к фазам луны, страдают оборотни».

– Благодарю за лекцию, но ты не ответил – почему наша милая охотница меня за вампира приняла?

«Об этом ты у нее спроси. Она, кстати, приходит в себя».

И в самом деле, с той стороны костра, где лежала светлоглазая, послышался тихий стон, через несколько секунд сменившийся злой руганью в адрес «уродливого кровососа-извращенца, которому мало насладиться бесчестной победой над вольной охотницей Элерты, ему еще и поиздеваться всласть надо». Спокойно выслушав тираду девушки, Сергей терпеливо ждал, пока она выдохнется, тем временем узнавая о себе много нового.

– Есть будешь? – спросил он, едва поток ругани на мгновенье иссяк.

– Вольные охотники Элерты никогда не примут ничего от таких, как ты! – гордо ответила «вольная охотница».

– Ну как хочешь. А я поем, – улыбнулся Волчонок. Лучше бы он этого не делал!

Дело в том, что у маленького Сережи Листьева во втором классе была распространенная проблема с прикусом свежевыросших коренных зубов. Родители возили его в областной центр стоматологии, там мальчику поставили скобы, но он их очень быстро сломал. Отец, мастер на все руки, решил, что незачем снова отстегивать зубодерам немалую копеечку, и починил их сам. Только вот там, где брекеты должны были прижимать верхние «тройки», получился изгиб, в результате чего глазные зубы росли так, как придется. И весьма заметно выпирали на фоне остальных зубов, за что – и за злобный норов, конечно – Сережа и получил еще в детстве прозвище «Волчонок».

Проще говоря, невыправленные в детстве «тройки» создавали прекрасную иллюзию вампирьих клыков, особенно для того, кто и ожидал увидеть нечто подобное.

Отважная охотница из вольной Элаты завизжала так, что руки гитариста непроизвольно метнулись заткнуть уши, а сам он прищурился. Что и стало для него ошибкой.

Из положения лежа, со связанными руками, больной после удара об дерево головой и затекшей в неудобной позе шеей девушка изогнулась, оттолкнулась от земли и выпущенной пружиной перелетев через костер, сомкнула ноги на шее Сергея.

– Дернешься – шею сломаю!

В ответ Волчонок лишь прохрипел что-то невнятное – коленка охотницы давила на кадык.

Слегка переместившись на шее «вампира», светлоглазая сунула связанные кисти ему под нос.

– Развяжи. И без глупостей! Шею сверну – два дня отлеживаться будешь. Если раньше на солнышке не сгоришь.

Медленно подняв руки к запястьям девушки, Сергей осторожно потянул за конец шнура. Почему-то он не сомневался – она легко исполнит свою угрозу и исчезнет отсюда еще до рассвета, так и не поняв, что жертвой ее круглых коленок стал не ненавистный кровосос, а вполне невинный человек.

Воображение гитариста уже нарисовало картину – светлоглазая, раскаявшись, горько плачет над его бездыханным телом, и дорожки слез на ее щеках медленно высыхают в лучах рассветного солнца. Вот только гибнуть столь глупым образом – да и вообще гибнуть – не входило в планы Волчонка на ближайшие полсотни лет.

Охотница, почувствовав себя хозяйкой положения, немного расслабилась. Что ее и подвело. Еще не закончив распутывать хитрые узлы на запястьях пленницы, Сергей вдруг резко дернул ее за руки и, вскочив, навалился на растянувшуюся на траве девушку.

– Дернешься – стукну. Больно, – честно предупредил он.

Проверять, насколько твердо «вампир» держит слово, светлоглазая не стала. И потому лишь глухо ругалась, пока гитарист привязывал ее к дереву.

– Есть точно не будешь?

Ответом ему был лишь полный презрения и ненависти взгляд светло-зеленых, почти прозрачных глаз. Сергей пожал плечами и принялся уплетать тушеные грибы с мясом. Было почти вкусно… вот только соли от пепла мало.

«Что ты думаешь по этому поводу?» – поинтересовался он у Меча, открывая пачку и с наслаждением затягиваясь. Рядом на траве лежали уже готовые бельты для арбалета.

«Еще не знаю. Судя по всему, вампиры здесь – весьма распространенное явление. Я не помню подобного места, но, как я и предупреждал, на Аенгросте многое изменилось за последние три тысячи лет».

«Ясно. Ладно, я ложусь спать. Если что – буди».

«Всенепременно. Я пока попытаюсь познакомиться поближе с этой охотницей».

«Удачи», – накрывшись безразмерной курткой, Волчонок уснул почти мгновенно.

Его разбудил пристальный, выжидающий взгляд все тех же прозрачно-зеленых глаз.

– Доброе утро, – вежливо поздоровался гитарист, садясь на траве.

– Сейчас рассветет. Тебе удалось уцелеть в бою со мной, но светлое солнце уже через несколько минут обратит тебя в прах, мерзкая нежить! – с пафосом заявила охотница. Что самое удивительное, говорила она этот бред совершенно искренне.

– Киса, зачем такая высокопарность? – Сергей поморщился. – Кроме того, что ты называешь боем? Валяние по траве в обнимочку? Так это, если мне не изменяет память, во все времена именовали иначе! Хотя что-то от сражения в этом, конечно, присутствует…

Девушка вспыхнула, как маков цвет.

«Придержи коней, парень! – вклинился Извращающий Сущности. – Я просканировал ее память, с вампирами здесь действительно беда. Неудивительно, что она так на тебя набросилась».

«Ладно, рассказывай», – Волчонок присел рядом с костром и, слушая рассказ Меча, развел огонь, не обращая внимания на сдавленные ругательства пунцовой охотницы.

«Она, к сожалению, не знает, с чего все началось и как люди оказались в таком положении, но на данный момент картина следующая. Мы сейчас находимся на острове Некрополь, который полностью занят одноименным герцогством. Здесь – полная, абсолютная власть вампиров. Они живут в трех замках ближе к центру острова, практически неуязвимы – не считая солнечного света, который их убивает, и осины, которая их парализует. Больше девочка ничего про них не знает. Люди в герцогстве живут на положении рабов. Их используют в качестве бесплатной рабочей силы, для развлечений, в том числе и сексуального характера, как гладиаторов и так далее. Кроме того, людей выращивают на специальных фермах – для еды. Только два города сохранили независимость от вампиров – Глерт и Элерта. Эти города более похожи на крепости, в них живут люди, отказавшиеся принимать господство вампиров и сражающиеся с ними. Они называют себя «охотниками». Все население как Элерты, так и Глерта посвятило свою жизнь войне с нежитью. Те, кто способен сражаться, – сражаются. Те, кто покалечен, слаб, болен или стар, – делают оружие. Дети помогают в то время, когда не заняты тренировками. Есть несколько магов, но так себе, слабеньких. В общем, дело – дрянь».

«Но почему эта киса кинулась на меня? Я так похож на вампира?»

«У тебя черные волосы. Такой густой, чистый оттенок присущ здесь только им. Кроме того, ни одному охотнику, если он хочет жить, не пришло бы в голову развести в открытую костер, да и вообще, позволить так близко к себе подойти».

«Ясно».

В этот момент что-то изменилось. Сперва Сергей не понял, что именно, лишь через несколько секунд он осознал, что стало тихо. Волчонок обернулся – и утонул в огромных, полных слез прозрачно-зеленых глазах.

– Ты… но… ведь солнце… почему… – она разревелась, глядя на первые лучи рассветного солнца, расцвечивающие бледное лицо гитариста.

– А ты надеялась, что я растворюсь в лучах рассвета, как ночной кошмар? – грубее, чем хотел, спросил он у девушки. – Размечталась, – отвернувшись к костру, Сергей поставил на угли кружку с вчерашней тушеночно-грибной похлебкой.

Не обращая внимания на затихающие всхлипывания охотницы, Сергей поел, потушил костер, и положил круг дерна на старое место, после чего убрал весь свой хлам по карманам, повесил за спину гитару и сложил в чехол несколько лепешек и безразмерную куртку.

– Извини, киса, но часть провизии и вооружения мне придется у тебя позаимствовать, – сказал Волчонок, снимая с ее лука тетиву и убирая в карман. Перевязь с мечом и кинжалом он забросил на ветку дерева, находящуюся метрах в пяти от земли. – Пока ты снимешь свои ножички или натянешь на лук запасную тетиву, я буду уже вне пределов твоей досягаемости, так что не советую суетиться. Удачи! – Он подошел, полоснул ножом по шнурку, связывающему руки девушки, и, вскинув самодельный арбалет на плечо, пошел вверх по течению ручья. Уже у самого края поляны Сергей обернулся.

Светлоглазая стояла возле дерева, с недоумением глядя ему вслед, и потирала затекшие запястья.

Гитарист развернулся и направился в лес.

Наступил вечер, когда Меч заговорил:

«Я и не представлял, что ты такой жестокий».

«Это ты к чему?»

«Бросил молодую девушку одну в лесу, отобрал половину лепешек, тетиву – я уже молчу про одежду – и пошел, как ни в чем не бывало».

«А что, прикажешь ее с собой тащить?»

«Это, кажется, в твоем мире кто-то сказал: „Мы в ответе за тех, кого приручили“?»

«Я никого не приручал. И вообще, не лезь не в свое дело. Без меня она будет в большей безопасности, чем со мной».

«С чего ты взял?»

«Опыт. Еще ни одна девушка, находившаяся рядом со мной долгое время, хорошо не заканчивала. Эстаи, я не хочу обсуждать эту тему!»

Извращающий Сущности умолк. Сергей шел, стараясь не оставлять следов, и тихо костерил себя на чем свет стоит. Еще не хватало свое проклятие на эту охотницу навлечь!

С тех пор как Волчонок вернулся из Чечни, он вел отнюдь не монашеский образ жизни, и понятие «free love» было ему весьма близко, но стоило завести хоть сколько-нибудь продолжительные отношения… Три девушки погибли. Одна покалечилась. Еще две начали принимать наркотики и скатились на самое дно жизни. Последняя сошла с ума. Все эти неприятности начинались у них после встречи с Сергеем. Поначалу он думал, что ему просто не везет, но… один случай – трагическая случайность. Два – совпадение. Три – закономерность. Гитарист и сам не знал, почему, но ему очень не хотелось, чтобы светлоглазая охотница повторила участь тех девушек.

Задумавшись, Волчонок не почувствовал приближения опасности. Уже час как стемнело, он шел по лесной тропинке, вдыхал свежий воздух… И вдруг над его головой свистнула стрела.

Сергей еще не успел осознать произошедшего, а рефлексы уже бросили тренированное тело в сторону. Он перекатился, вскинул арбалет, целясь в мелькнувшую среди листвы смутную тень, и спустил курок – глухой вскрик показал, что бельт нашел цель. В ответ в Волчонка полетели несколько стрел, но они воткнулись либо в землю, либо в дерево, а гитарист, укрывшись за стволом дуба, лихорадочно перезарядил арбалет и, на мгновение высунувшись, выстрелил.

Перестрелка продолжалась около пяти минут. Потом кончились бельты. И нападавшие это заметили.

Матеря сквозь зубы не подающего признаков жизни Эстаи, Сергей потянул из-за пояса нож. Проползя под прикрытием кустарника к ближайшему из тех, кто его атаковали, он подкрался со спины и всадил нож тому в основание черепа. Парень, глухо булькнув, затих. Волчонок потянул нож на себя – и понял, что тот прочно застрял в кости убитого. В следующее мгновение мимо вжикнул метательный нож-рыбка, в каких-то пяти сантиметрах от ноги гитариста в землю вошла стрела. Выругавшись уже в голос, Сергей вскочил, бегом преодолел полсотни метров, петляя так, что ни одна стрела не попала в него, и укрылся за очередным деревом.

– Черт! – вытащив из кармана одну из запасных струн – самую тонкую, первую, он наскоро примотал ее концы к двум палочкам шириной в ладонь и толщиной в мизинец и выглянул из-за ствола.

В двух шагах от него озирался высокий человек с длинным кинжалом в левой руке и метательной «рыбкой» в правой. Волчонок прыгнул, в полете разводя руки с зажатой в пальцах струной в стороны. Импровизированная гаррота захлестнула шею метателя, а сильный удар ногами в спину бросил его на землю, Сергей, крутанувшись на месте, рванул концы струны, его жертва захрипела, царапая ногтями горло и пытаясь вырвать из гортани смертоносную сталь, но тщетно.

Высвободив струну, гитарист сунул ее в карман, выхватил из мертвых рук кинжал и нож, и тихо, пригибаясь, пошел в сторону еще одного человека. Тот, с луком в руках, обшаривал кусты, и только еле слышно булькнул, когда острое лезвие распороло его горло от уха до уха. Справа мелькнула тень. Волчонок, припав к земле, метнул «рыбку».

В следующее мгновение вышедшая из-за туч луна осветила последнего оставшегося в живых. Высокий, стройный человек с темными волосами и длинным мечом в руке. Нож, брошенный наугад, вонзился точно в кадык, но темноволосый лишь ухмыльнулся, оборачиваясь и демонстрируя длинные клыки и светящиеся красным глаза.

Сергей прыгнул, метя кинжалом по глазам. В какой-то момент ему показалось, что он достанет, но вампир, легко выгнувшись назад, свободной левой рукой ударил его в грудь с такой силой, что на миг потемнело в глазах, а воздух перестал поступать в легкие. В следующую секунду гитарист испытал нечто вроде стыда перед охотницей, поняв, каково ей было приложиться в полете о ствол дерева.

Откатившись в сторону, он вскочил на ноги – и удар плашмя мечом отшвырнул его в канаву. Сергей сплюнул кровь, пытаясь восстановить дыхание, и в который раз мысленно позвал Эстаи. Но древний Меч так и не отозвался.

Следующий удар вампира пришелся в голову, и Волчонок на несколько секунд потерял сознание. В себя его привел незамедлительный пинок под ребра. Гитарист скорчился, пытаясь прикрыть живот, грудь и лицо, но кровосос легко подхватил его левой рукой за воротник косухи, вздернул в воздух и ударил в лицо рукоятью меча. Глаза немедленно залило кровью из рассеченного лба. Удар, удар, еще удар…

Каким-то осколком сознания Сергей отметил посторонний звук в череде ударов.

Теньк! Теньк! Теньк!

Звонко тенькала тетива. На мгновение приоткрыв стремительно заплывающий правый глаз, Волчонок увидел светлоглазую охотницу. Стоя на коленях в полусотне метров от вампира и его жертвы, она с невероятной скоростью и точностью била из длинного составного лука.

Кровосос пытался сопротивляться, но теперь гитарист отметил, что наконечники на стрелах девушки были деревянными. Осина их парализует, вспомнились Сергею слова Эстаи.

Когда вампир осел на землю, бешено вращая глазами, охотница встала, собрала разбросанные перед ней на земле стрелы с темно-красным оперением, бросила их в колчан и, подойдя к поверженной нежити, потянула из сапога изогнутый нож. Приподняв голову вампира за волосы, девушка одним точным движением отсекла ее и сунула в извлеченный из сумки кожаный мешок.

– Эй, мутант, ты там жив? – окликнула она Сергея.

– Почему сразу мутант? – ответил он вопросом на вопрос, осторожно поднимаясь на ноги.

– Как почему? Солнечного света не боишься, осины тоже… – Только сейчас Волчонок заметил, что в его плече торчит древко стрелы с темно-красными перьями, изукрашенными белым узором.

– Я не промахнулась, – предупреждая его вопрос, проговорила девушка.

– Рад это слышать. – Чтобы не упасть, гитаристу пришлось схватиться за дерево.

– Не дергайся, а то среди моих трофеев появятся и твои клыки!

– Киса, я же тебя просил выражаться менее пафосно. А что до трофеев… Что же ты сейчас не стреляешь, пока я беззащитен и беспомощен?

– Уж ты-то выстрелил бы, не так ли? – оскалилась светлоглазая. – А я не буду уподобляться тебе подобным.

– Киса…

– Не смей называть меня кисой! – Охотница мгновенно вскинула лук. Красно-белая стрела уже лежала на тетиве.

– Как скажешь. Так вот, милая, ты или стреляй, или оставь меня в покое и свали куда подальше. В свою Элерту, например. Или в Глерт, мне все равно. – С этими словами Сергей, все же обретя шаткое равновесие, побрел в ту сторону, где в самом начале боя бросил гитару.

Гитара нашлась. Правда, первая струна лопнула, но это не беда – гаррота Волчонку нужна пока не была. Подобрав чехол, чертыхаясь и матерясь, он пошел к ручью, придерживаясь за деревья.

Кое-как умывшись и перетянув раненое плечо, Сергей разглядел свое отражение в зеркальной стали трофейного кинжала. Н-да, как там Меч говорил? С такой рожей и эльфийским именем? Кстати, а где сам Эстаи?

Попытки мысленно докричаться до Меча не принесли ничего, кроме усилившейся головной боли. Волчонок понял, что нужно лечь поспать, а до того еще хорошо бы поесть…

Как будто в ответ на его мысли, на противоположном берегу реки из травы выскочил заяц. Крупный серый заяц с длинными ушами. Зверек спокойно смотрел на человека и не подавал никаких признаков испуга. Сергей медленно, очень медленно поднял арбалет, вложил единственный найденный по дороге бельт, поднял оружие, прицелился… Зайца пришпилило к дереву.

Сунув длинноухого в гитарный чехол, а саму гитару повесив за спину, Волчонок двинулся в привычном направлении – вверх по течению ручья. Спустя минут двадцать он вышел к спрятанному в овраге костерку.

Над костерком стояла тренога, на треноге висел котелок, в котелке что-то булькало и аппетитно пахло. Не хватало только мяса.

Охотница, сидя спиной к Сергею, чистила оперение стрел.

– Я зайца принес, – сказал он просто для того, чтобы что-нибудь сказать.

Спустя мгновение на него уже смотрела стрела. Луком девочка владела мастерски.

– Оставь свое оружие там, где стоишь, и подойди к костру. Не делай резких движений.

Гитарист спокойно опустил на землю бесполезный арбалет, подобранные по дороге две «рыбки», свой нож, трофейный кинжал и «бабочку».

– Гарроту тоже.

– Это не гаррота, это струна от гитары.

– В твоих руках это – оружие. Кстати, гитару оставь там же.

Положив инструмент поверх чехла, Волчонок медленно направился к охотнице, держа руки на виду.

– Садись. – Она кивком указала на противоположную сторону костра. Когда Сергей выполнил указание, девушка спросила, глядя ему в глаза: – Что тебе от меня надо, мутант? Зачем ты меня преследуешь?

– И в мыслях не было кого-либо преследовать, тем более тебя, – честно ответил тот. – И вообще, я не мутант.

– Тогда почему солнце не сжигает тебя? Почему ты продолжал двигаться после того, как был ранен стрелой с наконечником из осины?

– А тебя сжигает? Или парализует?

– Я – человек, а не вампир!

– Я – тоже.

– Ты лжешь! – Охотница явно начинала терять контроль над собой. И гитаристу очень не нравилось, что ее пальцы, оттягивающие тетиву, слегка подрагивают – стрела в горле, какой бы у нее ни был наконечник, любого человека убивает наверняка.

– С чего ты взяла, что я лгу?

– По тебе сразу видно, что ты – кровосос! Волосы, клыки, наглость…

– Ну пристрели меня тогда, и дело с концом! – взорвался Сергей. Ему уже порядком надоело доказывать, что он не верблюд. Болело плечо, да что там плечо – болело все тело, Меч не отзывался, он остался один против незнакомого мира и чокнутой охотницы на вампиров, которая из-за цвета волос и неправильного прикуса причислила его к своим потенциальным жертвам, а он еще перед ней распинаться должен! – Знаешь, киса, мне это надоело. Ты раз за разом появляешься рядом со мной, втравливаешь меня в неприятности – что-то мне подсказывает, что те веселые ребята, в загривке одного из которых я оставил свой любимый нож, искали здесь не меня! Ты стреляешь в меня, но даже после того, как меня не парализовало осиной и я не сгорел на солнце, ты продолжаешь верить, что я – вампир! И после всего этого у тебя хватает наглости обвинять меня в том, что это я тебя преследую. Мне это надоело. Или пристрели меня на благо своей глупости, или оставь в покое!

– Рубашку снимай, – совершенно спокойным, будничным тоном сказала охотница. Сергей опешил.

– Зачем?

– Перевяжу твое плечо.

Волчонок, все еще находясь в состоянии легкого шока, подчинился. Светлоглазая достала из своей сумки бинты, тонкий острый нож и несколько баночек, и спустя пять минут несколько заноз от осинового наконечника были удалены, рана смазана чем-то зеленым и пахнущим травами и перевязана. Не спрашивая, девушка достала из гатарного чехла зайца и бросила его Сергею.

– Разделать сможешь?

Тот кивнул.

– Тогда займись.

Пока гитарист снимал с длинноухого шкуру и отделял мясо от костей и требухи, охотница вытащила из-за пояса небольшой мешочек, достала нитки и иглу, быстро подшила слишком длинные для Сергея рукава, заштопала дыру от стрелы и, отойдя к ручью, отстирала кровь.

Следующие полчаса прошли в молчаливом приготовлении и поедании ужина.

– Как тебя зовут? – спросил наконец Волчонок. Спросил просто для того, чтобы хоть что-то спросить.

– Сигурни. А тебя?

– Меня… меня зовут Сергаал.

Имя пришло само. Оно не было придумано, не было составлено из «Сергея» с добавлением гласных и эльфийским звучанием, оно просто само возникло в сознании Носителя Духа.

– Знаешь, что, Сергаал… Ложись-ка ты поспать.

– Я же вампир, мне спать не надо, – попытался съязвить гитарист.

– Я же говорила, ты – мутант. И сон тебе нужен, сама видела.

Сил спорить уже не осталось. Поэтому он просто бросил останки косухи на траву, лег, накрылся курткой… и через мгновение провалился в сон.

Сергея – то есть Сергаала – разбудил какой-то шорох. Открыв глаза, он увидел, что в его чехле копается какое-то существо. Больше всего оно было похоже на земную лисицу, но шкура животного имела непередаваемый оттенок листвы и была изукрашена перепутанными коричневыми полосами.

Приподнявшись на локте, Волчонок медленно потянулся за ножом, стараясь не делать резких движений. «Рыбка» удобно легла в ладонь, лезвие, свистнув, рассекло воздух – и коричнево-зеленая лисица рухнула на землю с ножом в шее. Ее мордочка так и осталась в чехле.

Встав и подойдя к тушке, Сергаал увидел, что зубы у лисицы были острее и длиннее обычных лисьих.

– Вот и мясо само пришло, – пробормотал он себе под нос.

Только теперь он заметил, что ни светлоглазой охотницы Сигурни, ни ее вещей нигде не было.

«Даже не думай это есть», – раздался в его голове голос Эстаи Нархгала.

– Твою мать! – взвился гитарист. – Какого черта? Где тебя носило?

«Ты думаешь, единственное, чем я должен заниматься – это оберегать тебя от каждой возможной неприятности? – зло поинтересовался Меч. – Ладно, хватит рассиживаться, у нас не так много времени. Здесь скоро будут друзья того кровососа, которого вчера с твоей помощью отправили в Преисподнюю».

«Мясо почему брать нельзя?» – хмуро поинтересовался Волчонок уже мысленно.

«Эта тварь ядовита».

«Ясно».

Спустя полчаса Сергаал вновь шел вверх по течению ручья.

«Кстати, куда ты направляешься?» – поинтересовался Извращающий Сущности.

«В Элерту. Или в Глерт – смотря, что ближе».

«Элерта. Вот только что ты там забыл?»

«Еще не знаю. Но эти два города – единственные известные мне места поселения людей».

«Логично. Ладно, там посмотрим. Как твое плечо?»

«Надо же, какой заботливый. В порядке… даже удивительно, но рана почти полностью затянулась».

«Ничего удивительного. Я ускорил твою регенерацию, да и вообще – усилил организм».

«И в чем это проявляется?» – хмуро поинтересовался Сергаал.

«Пока – по мелочи. Сильнее, быстрее, ловчее… регенерация опять же. Кроме того, тебя теперь сложнее отравить – многие яды на тебя не действуют. Ну, и потихоньку вырабатываю у тебя сопротивляемость к магии».

«То есть меня шарахнут файерболом, а мне по фигу?»

«Нет. Для того, чтобы объяснить тебе, что такое сопротивляемость магии, нужно сперва рассказать тебе о теории магии. Настоящей, а не той, что в большинстве своем в книжках вашего мира описана. Кроме того, забудь про истасканные файерболы. Тебе доступна куда более мощная магия».

«Ну, так рассказывай. Все равно в пути делать нечего…»

Стемнело. Сергаал шел по едва заметной тропке, переваривая и осмысливая полученную от Меча информацию. Небо было чистым – Волчонок отметил его необычный цвет, темный индиго, почти черный, вместо привычного по земле синего. Полная луна прекрасно освещала дорогу, в шелесте листвы музыканту слышались неизвестные мелодии, где-то одиноко заливался соловей.

Внезапно тихую идиллию леса нарушил пронзительный женский крик, полный боли, страха и отчаяния. Волчонок вскинул голову, прислушался. Вопль вновь повторился, безнадежный, но и молящий, а в следующее мгновение светлоглазая охотница – не узнать ее голос он не мог – захлебнулась криком.

Не раздумывая ни секунды, Сергаал отшвырнул гитару и чехол и бросился в сторону, откуда донесся вопль.

Бежать пришлось недолго. Перемахнув через овражек, стремглав промчавшись через осиновую рощицу и кубарем скатившись по склону пригорка, он вылетел на поляну, сметя попутно кусты.

На залитой лунным светом траве лежала обнаженная Сигурни. Ее запястья и щиколотки были прикручены к вбитым в землю колышкам, лицо залито кровью, глаза выражали такой ужас, смешанный с ненавистью, какого Волчонок в жизни не видел. Рядом стояли пятеро – все высокие, стройные, черноволосые и бледнокожие.

Один из вампиров, уже расстегивающий штаны, перевел взгляд на Сергаала.

Айстат охотился в этих лесах не первый год. Он был очень молод, всего лишь тридцать лет, но уже достаточно опытен, а в силе и ловкости с ним мало кто из сверстников мог сравниться. Сегодня была удачная ночь – мало того, что удалось поймать одного из проклятых Черной Тварью охотников, так еще и охотник этот оказался девушкой! Что может быть лучше? Вот только сейчас, уже почти физически ощущая близость наслаждения, вампир почувствовал приближающуюся опасность. Он поднял взгляд – на краю поляны стоял вампир.

Обычный черноволосый, худощавый вампир с традиционно бледной кожей. Вот только одет он был странно – в одежду охотника, но даже не это привлекло внимание Айстата. У него не было вампирской ауры. А если не было ауры – значит, это человек.

Человек поднял голову, и взгляд вампира встретился с его взглядом. Абсолютно черные глаза. Ни белка, ни радужки, ни зрачка, одна сплошная тьма.

– Мразь… – прошипел человек – человек ли?

Резким движением он наклонил голову – и Айстат обомлел. Он думал, что понятие «страх» ему более неведомо, и он не ошибся – это был не страх. Это был ужас, всепоглощающий, всеподавляющий ужас, который приковал вампира к месту, не позволяя даже поднять меч для защиты. Потому что Айстат, представитель самой долгоживущей расы на Аенгросте, понял, кто перед ним. Понял, кто пришел в мир.

Над головой человека прямо из позвоночника медленно и неумолимо выдвигалась рукоять Черного Меча.

Глава 3

Аенгрост, Южный океан, прибрежные воды Даркваала. Мария Сантьяго Рикка, Носитель Духа Предела. 6-я декада весны, 2904 год Восьмой эпохи

Океан был спокоен и величественно грозен. Мощный рокот волн, тихий плеск брызг, легкое посвистывание ветра… Все навевало на мысль о вечном, могучем существе, именуемом океаном, существе, для которого нет преград, и лишь нежелание перемен до сих пор спасает жизнь неразумным козявкам, обитателям суши. Великое спокойствие, нерушимое и вечное, лишь изредка появлялись в нем крапинки чуждого – корабли. Но им недолго приходилось тревожить покой океана – великая вода могла за себя постоять.

Лишь немногие могли бороздить бескрайние просторы океанов, не боясь гибели, неминуемой почти для всех. Лишь немногие смогли заручиться поддержкой великой стихии, но они были истинными князьями океана. Истинными и признанными.

По сине-зеленой глади, оставляя за собой беловатый пенящийся след, гордо несла черно-красные паруса трехмачтовая шхуна. Это был прекрасный корабль – быстрый, прочный, и несущий на борту достаточное количество вооружения для того, чтобы без проблем взять на абордаж, а после потопить судно практически любого государства – кроме, пожалуй, некоторых орочьих драккаров и боевых галер Алеарта. Разумеется, при помощи корабельного мага, но эта должность была на кораблях даркваалских пиратов столь же обязательна, как, например, должность капитана или штурмана. Принадлежность же шхуны к пиратскому сообществу была видна по флагу с ало-серебряным кракеном на черном фоне.

Впрочем, всего этого Мария знать не могла. Единственное, что она успела заметить – красивый темный корабль, на всех парусах идущий мимо нее. В следующее мгновение со всех сторон оказалась соленая вода, волна захлестнула ее с головой, хлынула в легкие… Она забилась, пытаясь удержаться на плаву, но тщетно. Океан не выпускал свои жертвы. Никогда.

Но океан еще не понял, что об такую добычу можно и зубы обломать.

Неведомая сила на мгновение вынесла Марию на поверхность, дав возможность глотнуть воздуха. Она тут же вновь погрузилась обратно в воду, но лишь для того, чтобы спустя секунду опять оказаться над водой. Девушка закричала, пытаясь привлечь внимание тех, кто находился на корабле. Конечно, учитывая расстояние и ветер, нечего было и надеяться, что на шхуне услышат крик о помощи, но…

Как ни странно – или, естественно? – но ее заметили. Слегка накренившись, корабль сменил курс, двигаясь прямо к Марии. С борта сорвались две фигуры и быстро поплыли к девушке.

Сильные руки подхватили ее с двух сторон и потянули за собой, к шхуне. Мария не сопротивлялась – не было сил, да и зачем?

Матросы легко вскарабкались по брошенным канатам и втащили на палубу подобранную девушку. Почувствовав под собой твердые доски, она попыталась было встать на ноги, но силы оставили несчастную ведьму. Мария распласталась на палубе, судорожно выкашливая соленую морскую воду.

– Айар! Коттэри са гитанэ оинат?[17] – раздался над головой изумленный мужской голос. Мелодичный и звучный, он притом принадлежал явно человеку, привыкшему отдавать приказы.

Несостоявшаяся жертва Инквизиции подняла голову. И ахнула. Стоявшее перед ней – то есть над ней – существо не было человеком. Высокая, стройная фигура, красновато-коричневая кожа, огромные миндалевидные глаза с приподнятыми внешними уголками и крупной радужкой темно-алого цвета, длинные, до пояса, черные волосы, заплетенные в бесчисленное количество очень тонких косичек, резкие, точеные черты лица… И удлиненные, остроконечные уши, украшенные несколькими маленькими серебристыми колечками-серьгами. Кожу на нечеловечески красивом лице покрывали черные узоры – на щеках и на скулах. Одет неизвестный был в коричневые кожаные штаны, плотно облегающие ноги, кожаную жилетку, расшитую красным шелком и золотой нитью, легкую рубашку, в вырезе которой виднелась мускулистая грудь, и головной платок-бандану красного шелка. Основная масса косичек болтались за спиной, но некоторые были выпущены под бандану спереди. Они были украшены бусинами и нитками. На поясе его висел в ножнах широкий палаш – немного неожиданное оружие для такого изящного существа.

– Коттэри са гитанэ оинат? – повторил остроухий.

– Я не понимаю, – едва не плача, проговорила Мария по-испански.

– Лэо, накх хорэ инарик,[18] – вздохнул неудавшийся собеседник. – Эрис коантари, на хархе![19]

– Эа, дан архати,[20] – отозвался один из стоявших поблизости остроухих. Девушка успела разглядеть, что все они имели красноватую кожу, алые глаза, черные волосы и длинные уши.

Двое матросов проводили ее в каюту, знаками предложили располагаться и ушли. Через несколько минут они принесли одежду, поднос с едой и бадью с водой – неслыханная роскошь на корабле.

Оставшись одна, Мария решила для начала помыться и переодеться. Но потянувшись снять с себя рубище осужденной на костер, она судорожно покраснела и машинально попыталась прикрыться. Оказалось, что лишь она сама умудрилась как-то не сгореть в пламени, а вот от балахона осталось очень мало чего… и это «мало что» еще и прикрывало… ничего, в общем, не прикрывало.

Дальнейший осмотр себя в процессе мытья показал, что от роскошной гривы черных волос, которой так гордилась девушка, остались куцые пряди до лопаток, все остальное даже не достигало плеч. Что поделаешь, огонь беспощаден к волосам… Но самый страшный удар поджидал Марию позже, когда она решилась посмотреть на себя в маленькое зеркальце, которое ей принесли вместе с одеждой.

Нет, несомненно, это была она. Но цвет радужки сменился с темно-карего на антрацитово-черный,[21] глаза увеличились и приобрели миндалевидную форму, черты лица стали изящнее, тоньше и в то же время резче, а уши… Уши, как можно догадаться, удлинились и заострились.

Несколько секунд ведьма стояла, не отводя глаз от зеркала. Господь Всеблагой… Да что же происходит?! Потом… потом она рухнула на подвешенный в углу гамак и разрыдалась. Просто снимая напряжение.

Немного придя в себя, Мария оделась в то, что ей принесли – это оказались рубашка, штаны и жилетка, такие же, как у капитана, как она про себя называла остроухого в бандане, но без узоров. Также к костюму прилагались сапоги, пояс и кинжал в ножнах. Кинжалом девушка, вздохнув, обрезала волосы так, что теперь они едва прикрывали уши… точнее, прикрывали бы, будь эти уши нормальными, человеческими. Посмотревшись в зеркало после нехитрой парикмахерской процедуры, Мария узрела прическу, которая вполне могла бы стать популярной – сзади волосы подрезаны так, что короче некуда, а спереди лицо обрамляют две косо отходящие от темени пряди, почти касающиеся плеч. Закончив с приведением в порядок того, что осталось от ее волос, девушка поняла, что чудовищно голодна, и накинулась на еду.

Насытившись, она развалилась в гамаке и задумалась. Итак, что известно на данный момент? Некто неведомый вытащил ее с костра, забросил в другой мир – не зря ведьма предполагала верность теории множественности миров – и, вероятно, этот же некто превратил ее в существо другой расы. Зачем? И кто этот некто? Внезапно вспомнился странный голос, который звучал в ее голове, уговаривая все же совершить самоубийство. Наверняка здесь без него не обошлось. И тут же Мария вспомнила про осколок, осколок черной стали, найденный ею в соломе в камере. Он, судя по всему, тоже как-то со всем этим связан… не просто же так она воткнула этот осколок не куда-нибудь, а в позвоночник.

«Молодец, девочка, верно мыслишь», – раздался в голове тот самый голос. Низкий, звучный мужской голос. И в этом голосе слышалось одобрение.

«Кто вы?» – сформулировала Мария мысленный вопрос.

«Ну, как тебе сказать… В общем-то, я – Меч. Черный Меч, чтобы быть точным. Как ты уже догадалась, из другого мира. Зовут меня Эстаи Нархгал».

«Что вам от меня нужно?»

«Я думаю, мы вернемся к этому вопросу позже. Пока что я предлагаю тебе разобраться с твоими проблемами на данный момент. Для начала я дам тебе знание языка расы, к которой ты попала».

«Буду очень благодарна. – Вот теперь Мария испугалась. Оказаться в сфере интересов могущественного интеллектуального артефакта! Что может быть хуже? – Но я все же настаиваю – что тебе… вам от меня нужно?»

«Тебе, тебе… – Ей показалось, или в голосе Меча послышалось добродушное ворчание? – Будем на «ты». Мне нужно, чтобы ты меня нашла. Учти, сейчас я отвечу на несколько твоих вопросов, кое-что расскажу и исчезну из твоего сознания. К сожалению, я не могу долго с тобой разговаривать. Итак, в двух словах. Ты, я и кое-кто еще являемся частями некоей сущности огромной силы. Мы все должны встретиться и пройти Слияние. Хочешь узнать подробнее – поспрашивай у местных о Черном Владыке, они должны еще помнить, только осторожно – тебя будут принимать за местную, и может показаться подозрительным, что ты ничего об этом не слышала. Это первое. Теперь второе – я не совсем понимаю, почему ты попала именно сюда, и, увы, ничего не знаю об этой расе. Они явно появились здесь после моего последнего… визита на родину. Но язык я смог взять из памяти одного из них. На большее моих сил на таком расстоянии, увы, не хватит. Также я подверг твое тело некоторым физическим преобразованиям – они, конечно, были проведены во время перемещения, но не помешает кое-что добавить – и вложу в мозг и в мышечную память начальные навыки фехтования. Магию пока что демонстрировать не советую. Черт его знает, как они здесь к этому относятся. Ты меня поняла?»

«Да».

«Вот и прекрасно. Твоя задача на ближайшее время – выжить и узнать как можно больше об этом мире».

«Но… я не совсем понимаю, раз это ваш… твой мир, то почему ты не можешь передать мне знания о нем?» – удивилась Мария.

«Тебе нужны сведения трехтысячелетней давности? – осведомился Меч. – Единственное, чем могу помочь – скорее всего, где-то здесь должна быть религиозная страна, поклоняющаяся вашему Христу. Где-то здесь – я имею в виду мир. Он, кстати, называется Аенгрост».

«Что значит „скорее всего, должна быть?“»

«Это значит, что когда я был здесь в прошлый раз, мы присутствовали при ее основании. Что от нее осталось на данный момент, если осталось, я не знаю».

«Кто это „мы“?» – тут же уцепилась она за возможность что-нибудь узнать.

«Я – Меч Предела и Дух Предела, которому на сей раз возжелалось возродиться именно в тебе».

«Что такое Предел?»

«Слушай, кажется, ты задаешь слишком много вопросов! – рассердился Меч. Или сделал вид, что рассердился. – Я же говорил, что у меня мало времени. Повторяю, сейчас твоя основная задача – выжить и узнать, что представляет собой Аенгрост на данный момент. Капитану корабля скажешь, что ничего не помнишь о том, как здесь оказалась, а о том, кто ты такая, говорить не хочешь. Если я все правильно понял, его подобное объяснение должно удовлетворить. Можешь попроситься в команду – может быть, не откажет. Времени у нас с тобой пока еще много, так что познавай мир изнутри, так сказать. Хорошо?»

«Хорошо. А когда…»

«Когда смогу, тогда и свяжусь. А сейчас ложись и постарайся уснуть. Физическое преобразование лучше проводить, когда объект находится в бессознательном состоянии».

«Можно последний вопрос?» – поинтересовалась ведьма, пропустив мимо ушей то, что Меч, по-видимому, читал ее мысли…

«Только один», – милостиво согласился Меч.

«Почему я так… изменилась?»

«Вот уж не знаю, как тебе это объяснить, чтобы ты, с твоим нынешним уровнем знаний, это поняла. Ладно, попробую. Грубо говоря… Заклинание, если это можно так назвать, которое я использовал, чтобы перенести тебя в этот мир, обладает довольно вольной программой».

«Чем?..»

«Э-э-э… программой. Ну, заклинание было настроено так, чтобы ты оказалась здесь живой и целой, однако в рамках задачи могло действовать весьма непредсказуемо. И оно почему-то решило, что тебе нужно не только восстановить сгоревшие кожные покровы и мышечные ткани, но еще и превратиться в существо местной расы. Кстати, похоже, это одна из ветвей развития эльфов. Может, они всех непохожих на них съедают заживо. Или еще что-нибудь… в том же духе. Понятно?»

«Ну… в общем и целом – да. А почему…»

«Стоп! Мы говорили об одном вопросе. Все, ложись спать. Я приступаю к преобразованию».

В общем-то, Марии не осталось ничего, кроме как последовать совету Меча. Разве только надеяться, что его слова действительно можно воспринимать как совет, а не как приказ. Обдумывать все происшедшее сил просто не было.

Вчерашняя узница Инквизиции, а сегодня Носительница Духа Предела – интересно, что же такое этот Предел? – не раздеваясь, рухнула в гамак и уснула раньше, чем щека коснулась подушки.

Мария проснулась оттого, что… проснулась. И долго лежала, наслаждаясь непривычным ощущением пробуждения не от прихода палачей или допросчиков Инквизии. Все же в этом есть своя прелесть – проснуться утром в каюте на корабле в другом мире…

На корабле в другом мире?! Она подскочила так, что едва не перевернула гамак, и судорожно огляделась. Но ни вышеупомянутый гамак, ни подвешенный на цепях стол, ни прикрученный к полу шкафчик никуда не делись, как не делась никуда и качка, и свежий морской воздух, и все остальное, включая длинные уши.

– Значит, мне это не приснилось, – тихо произнесла вслух ведьма… и счастливо рассмеялась. Она с самого детства мечтала о таком приключении, чтобы с пиратами, рыцарями, магами, драконами, и обязательно с ее участием, и вот теперь это случилось!

«Эх, девочка, знала бы ты, в какое «приключение» впуталась… – Неслышно вздохнул Извращающий Сущности в тысячах лиг от нее. – Еще трижды проклянешь меня за то, что я не позволил тебе сгореть на костре. Клянусь хвостом дракона, это было бы более милосердно…»

Тем временем Мария вспомнила, что Меч вчера говорил о каком-то физическом преобразовании. Кажется, это как-то касается ее тела… Встав, она прислушалась к своим ощущениям. Что-то явно изменилось. Придерживаясь рукой за стенку, девушка осторожно выгнулась назад… и опомнилась лишь тогда, когда ее затылок коснулся внутренней стороны выпрямленных коленей. «Ничего себе, гибкость!» – ошеломленно подумала Мария, поспешно выгибаясь обратно. Слишком поспешно – не удержав равновесие, она полетела на пол. Тело изогнулось непредставимым для ведьмы ранее образом, она приземлилась на руки и, тут же оттолкнувшись, вскочила.

Происходившее в каюте следующие полчаса иначе, как безумием, назвать было нельзя. Мария знакомилась с новыми возможностями своего тела. Кувырки, кульбиты, сальто, прыжки, шпагаты… Ей и в голову раньше не могло прийти, что человеческое тело на такое способно.

От этого веселого времяпрепровождения ее отвлек стук в дверь. Заставив себя успокоиться, девушка подошла к двери и открыла ее.

– Эллент ххано![22] – поприветствовал ее вчерашний матрос.

– И он прекрасен! – Улыбнулась она, отвечая на том же языке.

– Вы уже пришли в себя?

– Благодарю, я в полном порядке.

– В таком случае архати Храссэн’кхэ приглашает вас позавтракать вместе с ним.

– С удовольствием, – Мария едва удержалась, чтобы не сделать соответствующий ситуации поклон – здесь это было не принято.

Матрос проводил ее к дверям капитанской каюты. Пока они шли, девушка огляделась. У шхуны, на которой она оказалась, было три мачты и флаг с изображением гигантского ало-серебряного осьминога на черном фоне. На всех парусах, основной цвет которых был красным, изображена неизвестная ей птица. Вокруг бегали со своими корабельными делами эльфы, как их назвал Меч. Сейчас Мария заметила, что далеко не все они черноволосы – многие имели белые, темно-алые, или смешанных цветов волосы.

Открыв перед ней дверь, матрос пропустил девушку внутрь, а сам остался на палубе.

– Доброе утро, прекрасная оран-ххэ, – раздался знакомый со вчерашнего дня голос. Архати Храссэн’кхэ стоял у накрытого столика, держа в руках бокал. – Я надеюсь, вы уже пришли в себя?

– Благодарю вас, дан архати. – Она вежливо наклонила голову, старательно пропуская мимо ушей шутливое обращение оран-ххэ – «утопленница».

– Не стоит, прекрасная оран-ххэ. Прошу, называйте меня по имени. Я – Кедаркиан Храссэн’кхэ по прозвищу Шквал, архати «Буревестника». «Буревестник» – это шхуна, на борту которой вы столь необычайным образом оказались. – Архати изящно поклонился. Его движения были полны смертельно опасной грации хищника.

– Мое имя – Марийа, архати Храссэн’кхэ, – преобразовала ведьма для удобства произношения – в языке эльфов не было звука «я», как и вообще дифтонгов.

– Марийа… – восхищенно повторил Кедаркиан, окидывая девушку долгим оценивающим взглядом.

Сообразив, что именно он оценивает, новоиспеченная Марийа густо покраснела, что не укрылось от внимания архати.

– Я прошу вас, называйте меня просто по имени.

– Конечно, Кедаркиан.

– Прошу вас, Марийа, присаживайтесь. Вина?

– Благодарю, с удовольствием.

Вино оказалось необычным, сладковатым и свежим, но очень приятным. Угощение же, по меркам морского перехода, просто роскошным – ветчина, сыр, салат из какой-то неизвестной Марийе зелени и свежие яблоки и груши.

– Простите, Кедаркиан, а из чего сделано это вино? – рискнула поинтересоваться девушка.

– Зеленая слива, растущая только на самом северном из островов Даркваала. Приятный букет, не находите?

– Полностью с вами согласна.

Несколько минут было проведено за обсуждением вина, которое, надо сказать, и вправду было отменным. Потом архати наконец перешел к делу.

– Марийа, вы не могли бы рассказать мне, как очутились в таком виде посреди океана в десяти морских лигах от ближайшей земли? – спросил он.

– Честно сказать, не представляю. Я… я просто не помню, как здесь оказалась. Последнее, что вспоминается, это… впрочем, неважно, – оборвала она себя, вспомнив совет Меча.

– Простите, если лезу не в свое дело, но откуда вы родом?

– Издалека. Кедаркиан, если вы не против, я бы не хотела говорить об этом более подробно, – пожалуй, слишком резко ответила ведьма.

– Как скажите, – широко улыбнулся Храссэн’кхэ. Однако в его вишневых глазах не мелькнуло и тени улыбки. – Кстати, чтобы в дальнейшем не было каких-либо… непониманий, я хочу, чтобы вы знали: «Буревестник» – пиратская шхуна, а я – архати пиратской команды.

– И что? – взмахнула Марийа ресницами, чем заслужила несколько более искреннюю улыбку архати.

Дальше разговор пошел в более безопасном русле. В общем-то говорил в основном Кедаркиан, а девушка лишь вставляла малозначительные реплики. Храссэн’кхэ рассказал немало интересного о местных морях и их населении, о постоянных стычках с орками – ведьма не слишком хорошо поняла, кто это такие, но виду не подала, – о совместных с теми же орками налетах на торговые суда Шакримана и, вообще, о веселых пиратских буднях.

– К сожалению, у меня есть еще дела в этих водах и чуть восточнее, так что мы прибудем в порт лишь через месяц. Это время вам придется провести на борту «Буревестника».

– Не имею ничего против длительной морской прогулки.

– Прошу простить, но у меня, увы, множество дел. Буду крайне признателен, если вы согласитесь разделить со мной ужин, – Кедаркиан встал и изящно поклонился. Марийа последовала его примеру.

– Почту за честь.

– Вы можете свободно перемещаться по кораблю, где вам вздумается, но я не советовал бы вам спускаться в трюмы. Там нет ничего интересного, а вы, ввиду вашей неискушенности в перемещении по подобным местам, вполне можете случайно упасть там, – сказал архати на прощание. Почему-то девушке почудилась в словах о «случайном падении» некая скрытая угроза. Про себя она решила, что наведается в трюм при первой же представившейся возможности.

На том и распрощались. Храссэн’кхэ отправился по своим капитанским делам, а Марийа полностью отдалась единственному в сложившейся ситуации полезному развлечению – она начала обследовать «Буревестник».

Прошло полторы декады – пятнадцать дней по земному летосчислению. Марийа прекрасно уже освоилась на корабле, отличала мачты и паруса по названиям и лазила по вантам не хуже профессионального юнги.

Пять дней назад «Буревестник» напал на проходивший мимо корвет Империи Христесар. Бой был коротким и кровавым – корабельный маг без труда справился с двумя слабосильными клириками, корвет взяли на абордаж, и кривые сабли и мечи темных эльфов оборвали жизни святош. Потери пиратской команды составили трех легко раненых матросов и погибшего юнгу. В тот же день Марийа попросила Кедаркиана о том, чтобы на освободившуюся должность взяли ее. Архати усмехнулся – и согласился.

Теперь девушка в скоростном темпе постигала непростую мореходную науку. Один из матросов, которые на пиратской шхуне играли также роль солдат, взялся обучать ее основам фехтования, благо базовые теоретические познания у Марийи имелись от Меча, но одной теории, даже в совмещении с мышечной памятью, было явно недостаточно, чтобы считаться полноценным членом команды «Буревестника», где каждый, включая кока, являлся боевой единицей.

В общем, о том, что такое свободное время, ведьма забыла напрочь. Служебные обязанности, фехтование, мореходное дело, почти ежевечерние ужины с Храссэн’кхэ… На сон и так оставалось не более четырех часов в сутки.

Единственное обстоятельство, тревожившее несостоявшуюся жертву Инквизиции – Черный Меч так больше и не объявился. Пропал, словно бы его и не было. Впрочем, Марийа не особенно задумывалась на эту тему. Она училась. Девушка впитывала знания, как губка – воду, от матросов она узнала многое о жизни темноэльфийских пиратов, от корабельного мага, высокого беловолосого эльфа – о местной магии, из разговоров с архати – о мире, в который попала.

Доминирующей на Аенгросте расой были, естественно, люди. Короткоживущая, неполноценная, по сути, раса, обладающая двумя необходимыми для быстрой экспансии качествами – потрясающей способностью к размножению и совершенно фантастической приспособляемостью. Люди контролировали все крупные материки и некоторую часть островов, развели немалое количество государств и явно разинули пасть на океанские просторы… но великая стихия была им не по зубам. Правда, в воздухе висело зловещее, но непроизносимое до поры «пока»…

Орки, бесстрашные воители, мастера боевых искусств,[23] жили на скоплении островов, именуемом архипелаг Тор-Заран. Они единственные, кроме темных эльфов и двух человеческих государств – Империи Христесар и Алеарта, – освоили мореплавание, и их драккары нередко входили в составы темноэльфийских пиратских триад. Могучие бойцы, обладающие взрывным, неуправляемым темпераментом, они вызывали у остроухих собратьев по пиратскому ремеслу смешанные чувства – их уважали, но и опасались. Впрочем, сами зеленокожие относились к темным эльфам примерно так же. Справедливости ради следует упомянуть, что какое-то подобие союза между орками и эльфами установилось лишь полторы сотни лет назад, когда в океан вышли первые суда Империи Христесар и королевства магов Алеарта. До того орочьи драккары и легкие корабли темных за неимением кого-либо еще нападали друг на друга и лишь с появлением общего союзника заключили шаткое перемирие, регулярно нарушаемое обеими сторонами.

Эльфы… О своих соплеменниках Кедаркиан, да и остальные говорили неохотно. Марийе удалось узнать лишь, что темные обладали архипелагом, в состав которого входило шесть островов, где и расположился Даркваал – ни на что не похожее государство пиратов, со странной формой правления и совершенно непонятным Марийе делением на семь кланов без какого-либо централизованного управления. Даркваал даже торговал с двумя человеческими странами – королевством Шакриман и Империей Людей. Ни одни, ни другие не имели собственных кораблей, но с темными эльфами торговали охотно – те по пристойным ценам продавали Шакриману и Империи товары из Алеарта и Христесара, на которые маги и святоши давали совершенно дикие наценки.

Кроме темных, на Аенгросте существовали высокие или светлые эльфы. Заносчивые и высокомерные, они жили где-то на островах в полной изоляции, так как считали ниже своего достоинства общаться с «примитивными» орками и людьми, а также с сородичами, коих и вовсе презрительно именовали полукровками – абсолютно незаслуженно, надо сказать. Также в лесах близ человеческого государства, имеющего вместо названия аббревиатуру ВОНСР, жили эльфы типичные, то есть – лесные. О них на Даркваале не знали и вовсе ничего, кроме того, что они есть, и активно грызутся с людьми-соседями.

Сейчас Марийа стояла у борта шхуны и, глядя на плещущиеся кругом волны, напряженно обдумывала вчерашнее происшествие. Она прекрасно помнила слова архати насчет трюма и все искала случая все же туда заглянуть. Вчера днем такой случай наконец представился, и девушка не упустила возможности удовлетворить терзавшее ее любопытство. Однако была разочарована – ничего, кроме тюков и сундуков с добычей, и всяких корабельных снастей она не обнаружила. Вечером же, на ставшем чем-то повседневным ужине в каюте Кедаркиана, архати, загадочно усмехаясь, поинтересовался – понравилось ли ей в трюме. Марийа поняла, что оброненные в первый же вечер слова о трюме были проверкой, но никак не могла определить – прошла она эту проверку или нет.

Как ни странно, ведьма легко втянулась в жизнь в новом мире, и уже чувствовала себя среди представителей иной расы, как дома. Впрочем, нет – дома было гораздо хуже. Марийа сама не замечала, что начинает мыслить, как темная эльфийка, двигаться, разговаривать… Она становилась иной, переставала быть человеком – и не видела этого. Она не отдавала себе отчета в том, что начинает думать о людях – «они», а о темных эльфах – «мы».

Кроме того, юную ведьму волновал капитан «Буревестника». Архати Кедаркиан Храссэн’кхэ. Отважный красавец-эльф, для которого не существовало непреодолимых вод, непобедимых противников и отказавших женщин. Он привык добиваться своего, и не имело значения, чего ему будет стоить достижение цели. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что, говоря: «Я готов на все, лишь бы получить это», Кедаркиан имел в виду лишь себя. Когда он отправился за легендарными сокровищами Черной Твари, его многие отговаривали – но он принял решение, и никто не смог ему помешать. Большинство из его команды тогда отказались отправляться в самоубийственное плавание, но Храссэн’кхэ никого не заставлял. «Буревестник» расправил паруса, имея на борту капитана, штурмана, мага и двух матросов – экипаж, вчетверо меньший обычного – и спустя десять декад вернулся домой, неся на борту редчайшие сокровища. Все те, кто не побоялся отправиться с капитаном, до сих пор входили в его команду, хотя на заработанные деньги могли жить безбедно еще двести—триста лет.

В общем, архати «Буревестника» пользовался успехом как в море, так и в бою. Первое помогло ему разбогатеть, второе одарило опасной репутацией, что вместе обеспечивало победы на любовном фронте. Кедаркиану не отказывали – не находилось таких дур.

Обо всем этом Марийа, разумеется, не знала. Но когда она чувствовала на себе насмешливо-уверенный взгляд Храссэн’кхэ, что-то шевелилось в груди.

Новая, непривычная жизнь настолько увлекла девушку, что она уже всерьез задумывалась над тем, чтобы просить архати оставить ее на корабле. Для начала – в качестве юнги, а дальше – видно будет… Конечно, остатки здравого смысла, которых с каждым днем на пиратской шхуне оставалось все меньше, подсказывали – это опасно, но разве Марийа думала об этом? Конечно же нет…

А задуматься между тем стоило бы. С чего к ней так хорошо отнеслись на пиратской шхуне? Почему архати, несмотря на всю свою занятость, почти каждый вечер тратил на нее пару часов драгоценного времени, при этом совершенно не пытаясь оправдать свою репутацию прожженного донжуана? В конце концов почему Кедаркиан, наделенный поистине детским любопытством, более не приставал к ней с расспросами насчет того, откуда одинокая девушка в обгорелой одежде взялась посреди океана, в десятках миль от ближайшего берега?

Марийа была очарована «Буревестником», его капитаном и вольной жизнью даркваалских пиратов. И не подозревала, что ее судьба уже предопределена Кедаркианом.

Зато Эстаи Нархгал, Черный Меч, об этом не то что подозревал – знал. И внутренне посмеивался, представляя себе выражение лица темного эльфа, когда он узнает, чем обернется задуманная им афера. Впрочем, пока что Извращающего Сущности судьба ведьмы не слишком волновала. Он сделал все, чтобы она попала туда, куда нужно, а у него и без девушки проблем хватало. Вот ведь угораздило носителей Духа Предела оказаться в таких «милых» местах, как Даркваал, Некрополь и Христесар! Причем, если Марийа, по крайней мере, смогла найти хоть временных, но союзников, а Сергаал почти подружился с охотницей на вампиров, то французский граф внушал Мечу все больше и больше опасений…

Именно за ним Эстаи и следил сейчас по мере сил. Увы, хоть Черный и был сильнейшим из Девяти Мечей, после последнего визита на Аенгрост он еще не вернул себе и десятой толики своей силы… Воспитывать же сразу трех Носителей оказалось крайне сложно.

Наверно, именно то, что Нархгал располагал в этот раз силой, гораздо меньшей, чем привык, то, что на сей раз вместо одного Носителя Духа Предела ему пришлось присматривать за тремя, и то, что все трое с самого начала умудрились влипнуть в неприятности – все по отдельности, или что-то одно – и послужило виной тому, что произошло немного позже.

Марийа стояла у борта, любуясь, как алеющий солнечный диск медленно опускается в раскрашенный невероятными узорами океан. Лучи пронзали волны, преломляясь в искрах брызг, расцвечивали водную гладь, создавая фантастические иллюзии, на мгновения рисуя самые невозможные картины и в следующую секунду руша их, чтобы тут же вызвать из небытия новое волшебство. Зрелище завораживало, затрагивая струнки, о существовании которых девушка и не подозревала, и потому шестнадцатый вечер на «Буревестнике», как и предыдущие пятнадцать, она встречала у борта, наблюдая за феерией цвета и света.

Заходящее солнце бросило последние лучи на поверхность океана, пронзило и расцветило волны и исчезло за горизонтом. Марийа тяжело вздохнула и, как обычно, бросила взгляд вслед ушедшему на ночь в океан светилу.

Ей было хорошо на шхуне, безусловно, и она ни за что не вернулась бы к прежней жизни, даже если бы была такая возможность. Но тем не менее ведьма тосковала по суше, ей не хватало ощущения твердой почвы под ногами, мягкой ласки полевых трав, запаха влажной земли после дождя… И в редкие свободные минуты девушка, бывало, до рези в глазах вглядывалась в смутный горизонт, надеясь хоть увидеть вожделенную сушу.

Этот вечер не стал исключением. И именно благодаря своей привычке искать взглядом берег, Марийа и увидела темный силуэт вражеского корабля на горизонте даже раньше, чем матрос в «вороньем гнезде».

Глава 4

Аенгрост, Святая Империя Христесар, южная провинция Клетер. Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Носитель Духа Предела. 6-я декада весны, 2904 год Восьмой эпохи

– Смотри, он, кажется, жив!

– Это поправимо, – в спокойном голосе звучала даже не угроза – приговор. Этьен различил это сквозь волны забытья, то накатывающие, то отступающие. Он попытался открыть глаза, но даже это простое действие было ему сейчас не по силам.

– Анж, как ты можешь так говорить!

– Сестренка, разве ты не видишь – он из благородных. Сволочь! – Тихо зашуршал извлекаемый из ножен не то кинжал, не то нож – какой-то короткий клинок.

– Не надо! Не убивай его, ведь он совсем беспомощный!

– Наша мать была такой же беспомощной! – В голосе юноши, уже не таком спокойном, звучала ничем не прикрытая ненависть.

– Не будь таким, как они, Анж! Я тебя прошу. – Кажется, девушка заплакала.

Последовала долгая пауза. Наконец Анж вздохнул и убрал клинок.

– Идем, Кет. У нас еще много дел.

– Но мы же не можем бросить его здесь!

– И что ты предлагаешь?

– Ты же сильный, ты можешь донести его до нашего дома. А я понесу корзины.

– Кет, это уже слишком! Я готов ради тебя сохранить ему жизнь, но тащить его к себе? Это чересчур!

– Анж… пожалуйста… У него доброе лицо, мне кажется, он не такой, как все они!

Юноша пробормотал что-то не совсем приличное себе под нос, но, похоже, любовь к сестре была сильнее, чем ненависть к «благородным». Сильные руки, не особо церемонясь, подняли Этьена в воздух.

– Осторожнее, он, кажется, ранен!

– Я и так осторожен!

Граф вновь потерял сознание.

Его разбудило ласковое прикосновение чего-то прохладного и мокрого к пылающему лбу. Этьен прислушался к своим ощущениям. Странно, но граф совершенно не чувствовал боли от раны в животе, хотя сам факт, что он остался жив после дуэли, наталкивал на мысли о чем-то необычном. Промедлив несколько секунд, де Каррадо открыл глаза.

Он лежал на простой, узкой постели в небольшой и очень бедно обставленной комнате. Рядом на стуле сидела светловолосая девушка, почти девочка, с грустными и добрыми серыми глазами. Она меняла холодный компресс на лбу больного. Увидев, что тот открыл глаза, Кет – а это была именно она – тепло улыбнулась.

– Доброе утро, ваша светлость, – почтительно проговорила девушка. – Как вы себя чувствуете?

– Благодарю, милая, хорошо. Где я? – Этьен чуть приподнялся на локте, оглядывая скромное обиталище, в коем оказался.

Это была небольшая комната, примерно десять футов в ширину и пятнадцать – в длину. Ее скудную обстановку составляли кровать, занимаемая графом, небольшой комод, украшенный вазой с полевыми цветами, шкаф, стол и два стула, на одном из которых сидела спасительница последнего представителя славного рода де Каррадо.

– Вы в Атане, это провинция Клетер, ваша светлость, – вежливо ответила Кет.

Этьен недоуменно воззрился на девушку. Клетер? Атан?

– Господи, где это? Во Франции?

– В Святой Империи Христесар, ваша светлость.

Он рухнул обратно на тощую, жесткую подушку. Империя Христесар? Граф считал себя неплохим знатоком географии и был уверен, что никогда не слышал о такой стране…

– Как я здесь оказался?

– Мы с братом собирали грибы и ягоды в ближайшем лесу, ваша светлость, и случайно нашли вас, – охотно начала говорить Кет. – Вы лежали очень бледный, и я сперва испугалась, что вас убили, но потом заметила, что вы дышите. Увидев кровь на вашей одежде, я решила, что вы тяжко ранены, ваша светлость, но, слава Пресветлому Христу, я ошиблась. Мы с братом перенесли вас сюда, это было несколько часов назад, и вот теперь вы очнулись.

– Ясно, – граф тяжело вздохнул. Он ничего не мог понять. – Тебя ведь зовут Кет?

– Да, ваша светлость, брат называет меня так, а полное имя – Кетара. Ой! – она вскрикнула, прижав ладони к вспыхнувшим щекам. – Откуда вы знаете?

– Когда вы с братом нашли меня в лесу, я на полминуты пришел в себя и слышал, как он называл тебя Кет, – охотно пояснил Этьен. Он и представить себе не мог, к чему приведут его слова.

Пунцовый румянец на щеках девушки сменился смертельной бледностью, губы задрожали, а глаза наполнились слезами. Кет рухнула на колени перед кроватью и с мольбой протянула к де Каррадо руки.

– Ваша светлость, умоляю вас, простите его! Он не хотел на самом деле причинить вам вреда, я клянусь вам! Пощадите его! – Она разрыдалась, не сводя с графа полного мольбы взгляда.

Этьен растерялся.

– Кет, о чем ты? За что я должен его прощать?

– Но… вы же слышали… в лесу… он хотел… ну…

Тут он вспомнил жесткий голос Анжа. Похоже, парень всерьез собирался его прикончить!

В первый момент граф немного разозлился. А потом в памяти всплыла фраза юноши: «Наша мать была такой же беспомощной…»

– Что случилось с вашей матерью? – спросил он у Кетары, пытаясь хоть немного отвлечь ее от мыслей о судьбе брата.

– Ее Святая Инквизиция… это… казнила… За грех… – Девушка начала понемногу успокаиваться.

– За какой грех? – У рода де Каррадо были свои счеты с испанской Инквизицией. В тринадцатом веке святые отцы сожгли почти всех представителей семьи, спасся лишь один юноша, сбежавший во Францию и позже, когда волна исступленной, фанатичной охоты на «ведьм и колдунов» схлынула, вернувший себе и титул, и фамилию. С тех пор графы Каррадо жили в Нисселете и до последнего ненавидели Инквизицию. Правда, ненавидели тихо.

Но эта история имела место быть в середине—конце тринадцатого века, и сейчас, в начале семнадцатого столетия, мысль о святошах, жгущих людей на кострах за «грех», казалась просвещенному графу дикой и абсурдной.

А Кетара тем временем рассказывала. Слезы понемногу иссякли, девушка успокоилась, но губы ее еще подрагивали, а глаза покраснели.

– За прелюбодеяние. Она родила в четвертую декаду зимы…

– И что? – не понял Этьен.

– Если она родила в четвертую декаду зимы, значит, понесла в четвертую декаду весны.

– И что с того?

Кетара посмотрела на него, как на безумца.

– Четвертая декада весны, ваша светлость – это Великий Пост. Даже если бы она была замужем, все равно, в Великий Пост этим заниматься нельзя, это грех.

– То есть ни в чем не повинную женщину казнили только за то, что она… э-э-э… занялась этим не в тот месяц? – Сказать, что де Каррадо был поражен – не сказать ничего. Он был просто в ужасе. И это просвещенный, цивилизованный мир?! Это семнадцатый век?!

– Если бы все так просто, – горько усмехнулась Кетара. – Она же не по своей воле грех совершила… Она… ну, с благородными… она понравилась одному из них, а им же закон не писан… Ой! Простите! – Кажется, она вновь вознамерилась упасть на колени.

– Все в порядке, Кет, продолжай, пожалуйста, – поспешно попросил Этьен. Девушка сглотнула слезы.

– В общем, она понравилась одному из них, и он приказал ей… ну, сделать это… А она отказалась, сказала, что это грех… а они только посмеялись… И… она через девять месяцев родила.

– То есть они ее взяли силой?!

Кетара кивнула, еле сдерживая рыдания.

– А когда мама родила, наш сосед – он очень набожный человек – рассказал об этом святым отцам. И маму… ну, за ней пришли Инквизиторы. И забрали… А потом…

– Что «потом»? – леденея от гнева и ужаса, спросил граф.

– Потом ей вырвали все женские органы раскаленными щипцами и залили внутрь расплавленный свинец, после чего сожгли вместе с ребенком. Она умирала очень долго и очень мучительно, потому что несколько этих сволочей своей проклятой магией не позволяли ей потерять сознание или умереть от шока, – жестко произнес Анж, входя в комнату. – Меня и Кет заставили на это смотреть, чтобы мы своими слезами замолили ее грех перед Господом. Кет была в шоке, она не могла плакать, и на нее надели специальный сапог с шипами внутри – чтобы плакала. Ей тогда было десять лет. С тех пор моя сестра хромает.

– Что же сделали с ублюдками, посмевшими взять женщину силой? – не веря своим ушам, спросил Этьен. То, что он услышал, казалось невозможным, невероятным, но он понимал – Анж не лжет. Юноша, похоже, был той же породы, что и сам граф – упрям, честен и лучше умрет самой мучительной из всех возможных смертей, чем пойдет против собственной совести и чести.

– С «благородными господами»? – издевательски рассмеялся парень. – Ничего, разумеется. Они до сих пор живы, здоровы, богаты и издеваются над теми, у кого нет друзей или родственников в элите Империи. Они же благородные апостолиты, а вам ничто не страшно, таким, как вы, закон не писан, только и знаете, что калечить и убивать простых людей себе на потеху! – Последние слова Анж буквально выплюнул в лицо Этьену. Его глаза пылали ненавистью. – Теперь вы можете и меня замучить и убить, и Кет тоже, так же, как всех, кого до сих пор пытали и унижали. Хотите? А не выйдет! Не позволю ни вам, светлость ваша проклятая, ни другим таким же тварям тронуть мою сестру или меня!

Граф потрясенно взирал на этого юношу с горящими глазами и пылающим сердцем. Или дурак, или смельчак, каких поискать. На идиота Анж не походил, значит, второе – недюжинная храбрость нужна, чтобы бросить благородному человеку в лицо такие слова, особенно, если здесь дела обстоят действительно так плохо.

– Анж, сколько тебе лет? – быстро и тихо спросил Этьен.

– Семнадцать, – ошарашенно ответил парень, но тут же взял себя в руки. – Какое вам дело до того, сколько мне лет?

– Семнадцать, – грустно повторил де Каррадо, вспоминая себя в том же возрасте. Вопрос Анжа он проигнорировал. – Семнадцать лет, а все еще думаешь, что все люди – одинаковые. Под одну гребенку всех стрижешь. Скольких ты уже убил лишь за то, что они имели несчастье родиться у родителей с титулованной кровью?

– Троих, – с вызовом бросил юноша.

В следующую секунду Кетара, побледневшая, как смерть, не выдержала и, обреченно вскрикнув, рухнула в обморок. Бедной девочке показалось, что уж после такого признания спасенный ими аристократ точно убьет ее брата.

Этьен подхватил Кет на руки, Анж мгновенно оказался рядом.

– Что с ней? – Парень тут же забыл о том, что разговаривает со своим заклятым врагом, дворянином.

– Похоже, твои откровения напугали бедняжку до потери чувств, – как мог, спокойно, ответил граф. – Ничего страшного, полежит и придет в себя. – Насчет нюхательной соли или нашатыря он даже спрашивать не стал – не держат подобные вещи в бедных домах.

Встав с кровати, де Каррадо положил на свое место Кетару. Потом посмотрел на Анжа, взгляд потомственного аристократа стал жестким.

– Запомни, мальчик, люди бывают разные. Есть люди хорошие и плохие, подлые и честные, добрые и злые. Мне на моем веку приходилось встречать и подлецов-аристократов, и простолюдинов с благородными сердцами. Далеко не все титулованные дворяне так плохи, как ты о них думаешь.

Юноша опустил голову. Ему внезапно вспомнились слова матери, которые она сказала ему, когда Анжу удалось упросить Инквизиторов позволить ему увидеться с ней за час до казни несчастной женщины. Он тогда поклялся отомстить всем аристократам, а мать, горько улыбнувшись, сказала: «Не считай всех людей одинаковыми. Придет день, когда твой друг, такой же простой человек, как ты, предаст тебя, а апостолит спасет тебе жизнь». У нее тогда был странный взгляд, словно бы женщина смотрела сквозь сына, сквозь стены темницы, куда-то далеко, и выдела нечто, скрытое от глаз самого Анжа.

– Я не предлагаю тебе вот так сразу отказаться от принципов, которыми ты живешь. Я лишь прошу – подумай над моими словами. Ты должен сам это понять, иначе превратишься в кровавого убийцу, станешь ничуть не лучше тех, кто столь жестоко и подло обошелся с твоей матерью, ничуть не лучше и даже хуже.

– Я… подумаю, – тихо проговорил парень, не поднимая глаз. Ему на минуту стало стыдно… но в следующий миг из памяти всплыл дикий крик матери, когда в огонь бросили новорожденного малыша, помертвевшее личико десятилетней Кет, тихие слова старого священника: «Плачь, мальчик, плачь, иначе с тобой сделают то же, что и с твоей сестрой, а тебе теперь ее кормить…»

Он тогда стоял, поддерживая Кетару, которая едва могла стоять из-за дикой боли в пронзенной шипами ноге, и заставлял себя плакать – неумело, тихо, но плакать. И вдруг заметил в полусотне футов трех молодых мужчин в богатой одежде. Они весело смеялись, указывая на корчащуюся в огне женщину, и Анж услышал, как один из них говорил другу: «Смотри-ка, а под тобой она так не дергалась! Интересно, чей там ублюдок прожаривается?» Он не задумался, как смог расслышать слова на таком расстоянии, но догадался – это были те самые дворяне, которые изнасиловали его мать. И лишь мысль о том, что если он погибнет, Кет останется совсем одна, удержали Анжа, когда он был уже готов прыгнуть на говорившего и разорвать ему горло голыми руками. Вместо этого тринадцатилетний мальчик с мертвыми глазами, из которых скупо стекали выдавленные слезы, внимательно разглядывал убийц матери. Он запомнил их лица до малейшей черточки.

Анж нашел их всех. По очереди. Нашел, подкараулил и убил.

Первого он застиг врасплох, когда тот отошел в кусты по малой нужде. Подкрался со спины и всадил кухонный нож в спину, напротив сердца. Почему-то апостолит не погиб мгновенно, он еще несколько секунд хрипел, захлебываясь собственной кровью, и Анж получил возможность прошипеть в лицо умирающему: «Это тебе за мою мать и мою сестру!» И с невероятным наслаждением увидел по исказившей аристократические черты гримасе ужаса, что тот понял, за какое преступление наказан.

Следующего мальчик убил так же. С третьим случилась заминка – Анжей уже разъяснил умирающему приговор, когда вдруг в переулке, где совершилась казнь – так сам Анж называл свою месть – появился запыхавшийся юноша, немногим старше Анжа, как две капли воды похожий на только что убитого. Он огляделся, заметил лежащее на земле тело – мститель успел отступить в тень – и с криком: «Брат!» бросился к нему и упал на колени.

Такая удобная возможность представилась впервые. Перед Анжем, спиной к нему, стоял еще один проклятый дворянин, и мальчик не преминул ею воспользоваться. Нож вошел глубоко, по самую рукоятку, юноша глухо вскрикнул и начал заваливаться на спину. Его взгляд встретился с взглядом его убийцы.

«За что?» – успел он прохрипеть, глядя на Анжа огромными, полными непонимания глазами.

И тот не нашелся, что ответить.

Ублюдки, виновные в смерти его матери, были наказаны. Но когда Анжу спустя год вновь представилась возможность отправить на тот свет «благородного», он не сдержался. Той же ночью ему приснилось лицо того юноши. Парень проснулся в холодном поту. Но даже воспоминание об этом сне не остановило его, когда очередной аристократ, встреченный в темном переулке, повернулся к нему спиной.

Иногда ему было стыдно за тех троих, которых он убил, как выразился Этьен, «лишь за титулованную кровь». Иногда. Но в такие моменты Анж вспоминал мать, и стыд отступал, оставалась лишь уверенность в своей правоте.

Так случилось и сейчас. На минуту Анжу стало стыдно, но лишь на минуту. Потом он вспомнил казнь матери и слезы Кет. Из глубины души рванулись гнев и ярость. Он резко вскинул голову – и столкнулся взглядом с глазами спасенного его сестрой дворянина. Спокойными, проницательными и немного усталыми черными глазами. И в глазах этих юноша прочел понимание и легкий укор.

– Меня зовут Этьен де Каррадо, граф Нисселет, – сказал аристократ и… протянул простому городскому парню руку.

– Анжей, – назвал свое полное имя юноша и после секундного колебания пожал руку дворянина.

Этьен на мгновение учтиво наклонил голову, пряди волос упали на лицо и… смертельно побледнев, граф коротко вскрикнул и, отшатнувшись назад, почти упал на стул, неверяще глядя на прядь иссиня-черных волос.

– Анжей, у вас в доме есть зеркало? – хрипло спросил он. Юноша, изумленный поведением гостя, тут же бросился в прихожую, где на стене висел до зеркального блеска начищенный поднос.

Получив это импровизированное зеркало, де Каррадо отнюдь не сразу нашел в себе силы взглянуть на собственное отражение.

С поверхности полированного металла на него смотрел он сам… лет тридцать пять назад. Черты лица, отмеченного печатью благородной крови, лишившись сетки морщин и некоторой одутловатости, вновь стали жесткими и решительными. Седые волосы, которые граф носил подстриженными до плеч, вернули себе смолянисто-черный цвет и неведомым образом отрасли до пояса – в молодости Этьен заплетал длинную косу. Только сейчас он заметил, что привычных уже болей старческого тела в помине нет. Ставшие с возрастом дряблыми мышцы окрепли, плечи развернулись и расширились, да и левая нога, на которую граф прихрамывал после раны, полученной лет десять назад на дуэли, была абсолютно здорова.

В общем, Этьен выглядел так же, как тридцать пять лет назад. Единственное, что изменилось – цвет глаз. Вместо серо-стальной радужки – ярко-черная.

Граф медленно опустил поднос. Сказать, что он был шокирован – не сказать ничего. Все привычное в один миг рухнуло, он оказался незнамо где, в империи, о существовании которой не знал, почему-то помолодел и, что самое удивительное, – остался жив. Де Каррадо абсолютно точно помнил, как осколок черной стали вонзился ему в позвоночник. Да и раны, нанесенные ему вероломным племянником, должны были отправить на тот свет любого.

– В чем дело? – осторожно поинтересовался Анж, несколько напуганный странным поведением гостя.

Глубоко вдохнув, Этьен на несколько секунд задержал дыхание, заставляя себя успокоиться.

– Все в порядке, благодарю.

Тут с кровати раздался судорожный вздох – это Кетара пришла в себя.

Спустя полчаса Кет, Анж и Этьен сидели за столом и ужинали. Граф почти справился с потрясением и расспрашивал брата с сестрой о стране, в которой оказался.

29 июля 1623 года

Или же седьмой день 6-й декады весны, 2904 год Восьмой эпохи, по местному летосчислению.

Означаю здесь две даты, ибо сам не знаю, который сегодня день. Все, произошедшее со мной, кажется бредом, фантасмагорической иллюзией, но иллюзией невероятно реальной. Я не могу поверить в это, но вынужден.

Волею Господа я оказался заброшен в совершенно невероятное место. Не будь подобное невозможным, я бы счел, что это – другой мир. Местные жители называют его Аенгрост. Я сейчас нахожусь в одной из крупнейших стран – Святой Империи Христесар. Здесь царит безграничная власть священнослужителей и аристократии – потомков апостолов Иисусовых. Их называют апостолитами. Когда Анжей и Кетара, дети, спасшие мне жизнь, рассказали мне о порядках, заведенных в этой жуткой Империи, я был поражен и решил было, что бедные брат и сестра повредились рассудком от переживаний, выпавших на их долю. Но эти недостойные мои сомнения рассеялись, едва мне довелось пройти по улицам Атана – так называется город, в котором я оказался.

Жестокие, изощренные казни здесь – обычное дело. Если бы не постоянные подсказки Кетары и моя маскировка, я и сам бы оказался на эшафоте в первый же час прогулки – лишь за то, что не поклонился бы до земли проносившейся мимо епископской карете.

О маскировке следует упомянуть отдельно. Анжей благоразумно счел, что в простой одежде и с внешностью потомственного аристократа я буду привлекать к себе ненужное внимание. К моему величайшему сожалению, он был прав, и мне пришлось не только убрать волосы под куртку, но и слегка вымазать лицо. Сложнее всего было идти, сгорбившись, дабы не выдавать осанку воина, которая после моего невероятного омоложения ко мне вернулась, и смотреть в землю. Вероятно, я не смог бы так себя вести, если бы от этого зависела такая малость, как моя жизнь, но подвергать риску своих спасителей… Это было бы в высшей степени неблагородно.

Впрочем, вернусь к описанию Атана. Если рассматривать город отдельно от того, что ежедневно в нем происходит, то нельзя не признать – он прекрасен. Все здания, находящиеся внутри городской стены, построены из белого камня, сама же стена возведена из удивительно красивого серебристого мрамора, который в лучах солнца выглядит украшенным россыпью невероятно крупных алмазов. Я раньше и не подозревал, что такой камень существует в природе. Хотя, если все же предположить, что я действительно в другом мире…

За городской стеной находятся дома бедняков-простолюдинов, но даже здесь все выглядит не хуже, чем, скажем, в центральных кварталах Тулузы или Парижа. Дома ближе к стене двух– или трехэтажные, в них живет по нескольку семей. Чуть дальше – небольшие деревянные домики с огородами. На улицах даже за пределами стены очень чисто, в самом же городе выложенные светло-серым камнем мостовые выглядят так, словно бы их моют каждые полчаса. Кетара объяснила мне, что это как-то делают сами священники, при помощи своей Силы.

Есть, конечно, и трущобы на окраине… но они занимают крайне малую площадь. Хотя мне до сих пор неясно, почему они существуют.

При этом следует учитывать, что Атан – это всего лишь один из четырех крупных городов, которые окружают столицу Империи Христесар – Иоаннит – наподобие углов равностороннего квадрата, а не сама столица. Признаться, я даже представить себе не могу, сколь великолепен должен быть Иоаннит.

Но вся невероятная красота Атана меркнет в свете того кошмара, что ежедневно творится на светлых улицах города. Я лично был невольным свидетелем казни женщины, которую обвинили в совершенно невероятных грехах и сожгли, хотя вся вина ее заключалась в том, что несчастная порвала случайно юбку и кто-то из священников узрел ее непристойно обнаженные – по колено – ноги.

Мы ходили по городу не более двух часов и за это время прошли мимо трех казней и бесчисленного количества так называемых «мест прощения Господнего». По сути, это те же эшафоты, обтянутые тканью помосты, но на них проводят не казни, а просто наказания.

Более всего меня поразила разница в отношении инквизиторов к простым людям и апостолитам. Первые могут попасть на «место прощения Господнего» практически ни за что, вторые же… Как сказала Кетара, «им закон не писан». Казни аристократов здесь случаются редко, и то, мой опыт мне подсказывает, что и эти казни являются не результатом «священной борьбы с ересью», как представляют это священники, а лишь печальным для кого-то окончанием очередной придворной интриги.

По словам Кетары, в Иоанните казни апостолитов случаются чаще, но все равно – в основном на костры попадают простолюдины.

Разумеется, в Испании тринадцатого века тоже жгли больше простых горожан, чем дворян, но лишь потому, что дворян было сложнее обвинить. Здесь же совершенно другая ситуация – аристократов никто даже не пытается обвинять.

В свои шестьдесят лет я многое повидал. Очень многое. Я был на войне, был в плену, пока бывал при дворе, частенько ввязывался в дуэли, и не всегда с благоприятным для меня исходом. Но никогда, нигде я не видел тех ужасов, тех кошмаров, которые жители Христесара наблюдают ежедневно. Испанские инквизиторы – агнцы Божьи по сравнению со служителями Христеса.

Кстати, до сих пор не могу разобраться в корнях местной религии. Она во многом похожа на Христову веру, на католицизм, но католицизм, извращенный до предела. Кетара обещала рассказать мне подробнее, возможно, после ее рассказа смогу внести некоторую ясность.

Не могу пока понять, кем же приютившие меня дети меня считают. Я не знаю никаких законов Христесара, ничего не знаю об окружающем меня мире – я уже почти смирился с мыслью, что этот мир не имеет ничего общего с Землей – но безупречно владею языком Империи. Я никак не могу решить, что же мне делать. Сказать Кетаре и Анжею правду – не поверят. Лгать же я не приучен.

Впрочем, время покажет. Пока что я могу сказать одно – раз уж волею Господа я оказался здесь – мой долг, как человека чести, попытаться хоть немного изменить то, что здесь происходит. Подобной страны не должно существовать! Я уничтожу эти бесчеловечные законы, пусть даже мне придется заплатить за это собственной жизнью!

Первый день 7-й декады весны, 2904 год Восьмой эпохи

Я понемногу осваиваюсь в Атане. Представлявшееся в первые дни ужасным, сейчас мое положение не так уж плохо. В конце концов, если у меня был выбор меж смертью от руки негодяя д’Эрренье и тем, что произошло, я выбрал бы именно Атан. Здесь я по крайней мере смогу принести хоть какую-то пользу.

Шестой день моего пребывания в Святой Империи Христесар. Я уже смог составить более или менее точное представление о местной религии. Как я уже говорил, она схожа с католицизмом, но лишь на первый взгляд. Впрочем, начну по порядку.

Эта религия была основана три тысячи лет назад неким человеком по имени Атан – именно в честь него назван город, в котором я нахожусь. К сожалению, о ранних периодах жизни Империи мне удалось узнать крайне мало, но, судя по тем крохам, что известны, Атан проповедовал именно христианство. Правда, судя по всему, принадлежал он к несколько иной конфессии – православной, но религия, существующая в Империи ныне, при детальном рассмотрении не похожа ни на католицизм, ни на православие, ни на лютеранство, протестантизм и так далее.

Существенное изменение религия претерпела около полутора тысяч лет назад. Империя тогда сцепилась в жестокой, кровопролитной войне с Аэтрангом – этой страны более не существует – и находилась на грани поражения. Большая часть земель Империи уже контролировалась армиями Аэтранга, когда в столицу пришел ничем не примечательный человек. Среднего роста, стройный, темноволосый, с изможденным лицом – на вид самый обычный. (Летописи сохранили удивительно подробное описание Христеса. Должен признать, что Христос, сын Божий, полностью под это описание подходит, и лишь творимые по слову Христеса зверства не позволяют предположить, что и в этот несчастный мир снизошел Спаситель.) Те, кто видел его лично, говорили, что в этом человеке не было ничего примечательного, кроме глаз. Полные сияющего белого света, ослепительно яркие, они словно бы видели насквозь всех и вся. Далее для достоверности даю выдержку из летописи.

«Человек этот легко прошел к Императору и предложил помощь. Император лишь горько рассмеялся в лицо Сияющему: „Что ты, человек, можешь сделать там, где бессильны мои армии, где не слышит нас Бог, где лишены сил своих маги?“ Улыбнулся в ответ Сияющий, и присутствовавшие при разговоре этом были поражены той Силой, что таилась даже в улыбке его. Воздел он руки к небу, и охватило его слепящее белое пламя, и увидел Император и приближенные его Империю. Но не раздираемую междоусобицами, как бывало, не выжженную войной, как было на тот миг, а великую, сильную, могучую державу, занимающую много больше земель, нежели было когда-либо. И понял Император и приближенные его, что не иллюзию показал им Сияющий, не морок, не мираж. Поняли они, что видели будущее своей страны, ежели согласятся принять помощь от него.

Долго молчал потрясенный Император, а после спросил: „Чего желаешь ты в награду за помощь свою, о величайший из архимагов? Золото есть у меня и драгоценные каменья, а могу пожаловать тебе высочайший титул в Империи. Любые ордена и медали – ты их заслужишь, ежели только спасешь Империю. Или, желаешь, отдам за тебя дочь свою младшую – прекраснейшую деву? Или старшую, она пусть не столь хороша, но после смерти моей займешь мое место?“ Так спрашивал Император, с каждым разом все больше и больше предлагая Сияющему, ибо молчал Сияющий и лишь едва заметно качал головой на каждое предложение Императора. Наконец не выдержал правитель: „Скажи же сам, чего желаешь!“ И ответил ему Сияющий: „Желаю лишь спасти ваши заблудшие души и обратить вас в веру истинную“.

Сильно был поражен Император его словами, но выбора у него не осталось. Да и не слишком велика была цена за благоденствие.

На следующий день, только солнце замерло в зените, вышел Сияющий навстречу вражеским легионам. Простер он вперед руки – и в то же мгновение ослепительно-белое пламя охватило аэтрангов. Белым же сиянием вспыхнули мечи воинов Империи, и, ведомые в бой Сияющим, они одерживали победу за победой, пока Аэтранг не оказался и вовсе стерт с лица Аенгроста.

И вновь пришел Сияющий к Императору, и сказал ему: „Нет более Аэтранга, и нет более твоих смертельных врагов. Твоя армия сильнее любой на Аенгросте, твои сокровища, захваченные в разоренных городах аэтрангов, превосходят ценой любые сокровища мира. Уже родят поля, и урожай будет втрое против обычного. Скот, пригнанный с сочных полей аэтрангов, принадлежит ныне Империи, и приплод будет вдвое против обычного. Мужи берут жен, и дети будут впятеро здоровее обычного, и вырастут они и великими воинами, и талантливыми ремесленниками, и трудолюбивыми вилланами, и благородными дворянами, и не будет страны могущественнее Империи. Я выполнил свою часть нашего договора. Теперь и ты должен выполнить свою часть“. И молчал Император, ибо легко брал он, но тяжело возвращал. Но видел он, что не совладать ему с Сияющим, и спросил тихо: „Что же требуешь ты от меня?“ И ответил ему Сияющий, но не услышал никто ответа. Побледнел Император, но склонил голову и произнес: „Да будет так“. Улыбнулся Сияющий и сказал: „Придет час, и я явлюсь за своей наградой“. И ушел.

Он вышел из дворца, как самый обычный человек, но каждый, встреченный им, кланялся до земли избавителю. Улыбался Сияющий, но улыбался печально, ибо знал он – предать решил его Император.

Не он один знал об этом. Присутствовала при разговоре Сияющего и Императора Сиана – прекрасная дочь правителя. Знала она своего отца и понимала, что недоброе замыслил он. И побежала принцесса за Сияющим, желая предупредить его об опасности, и нагнала его лишь в парке у дворца. Но Император уже отдал приказ личному своему телохранителю, человеку искуснейшему как в бою, так и в мастерстве, тихо подкравшись со спины, убить человека.

Выйдя в парк, увидела Сиана Сияющего. И бросилась к нему, желая предупредить, но уже летел нож предателя в сердце спасителя Империи. Увидела принцесса нож и поняла, что предал ее отец избавителя. И, не колеблясь, закрыла грудью своей Сияющего.

Горько улыбнулся Сияющий, ибо невыразимо больно было ему оттого, что предали его.

Подошел он к прекрасной Сиане, чье бездыханное тело распростерто было на земле, и сказал: „Эта девушка в сто крат больше любит свою страну, нежели отец ее. И она сто крат достойнее его, и жить должна“. Поднял он тело на руки и пошел к Императору.

Испугался Император, когда Сияющий вошел в тронный зал, ибо считал его уже мертвым. И ужаснулся он, увидев на руках Сияющего тело любимой дочери, а под левой грудью ее – рукоять ножа убийцы, ибо знал Император, чей это нож.

И положил Сияющий тело Сианы у ног ее отца, и сказал: „Дочь твоя более любит страну, чем ты. Ты предал меня и послал убийцу ко мне, но дочь твоя приняла на себя удар. Ответь мне, Император, кто из вас жить достоин? И тот, кого ты назовешь, будет жить“. И еще сильнее испугался Император, но и в то же время с облегчением вздохнул, ибо хоть и любил он дочь свою, но себя любил больше. И так он ответил Сияющему: „Люблю я дочь свою, но отвечу на твой вопрос: достоин я жить, ибо она уже мертва, а я еще нет“. И горько стало Сияющему при виде страха, исказившего черты Императора. И сказал он: „Что же, я сказал и сдержу свое слово. Ты будешь жить. Но отвечу и сам на вопрос, что задал тебе. Достойнее твоя дочь, и она будет жить“.

И склонился Сияющий над Сианой, и коснулся губами лба ее. И свет ослепительный залил тронный зал, а когда все обрели способность видеть, узрели они, что поднимается Сиана с пола живая и невредимая, а глаза ее полны того же света. Узрели они также, что Император их безумен. С криками дикими выбежал он из тронного зала, срывая с себя регалии императорской власти, и не видел его более никто. А Сияющий так сказал прекрасной Сиане: „Любишь ты страну свою и видишь, кто спаситель ее. Ты прекрасна, как свет, и мудра. Станешь ты женой моей, и потомки наши будут править Империей. И будет Империя со дня сего зваться – Христесар. Ибо я есть Свет, и Свет есть я, и имя мне – Христес“.

Изменилась с того дня жизнь Империи Христесар, ибо бог правил ею».

Так говорит летопись. И мне, судя по всему, предстоит еще не один день понимать, что же произошло тогда на самом деле. Не мог Христос, сын Божий, быть здесь, но кто скрылся под именем Его?

Из дневника Этьена де Каррадо, графа Нисселет.

Глава 5

Место действия: неизвестно. Время действия: неизвестно. Действующее лицо: неизвестно.

В этот раз песчаный смерч пришел с востока. Гигантская воронка, высотой около восьмидесяти квартов,[24] неслась над пустыней, закручиваясь смертоносным штопором, создавая новые барханы, вырывая из песка немногочисленные кактусы, и умчалась дальше на юго-запад.

Когда стих принесенный смерчем горячий ветер и пустыня вновь обрела спокойствие, продолговатый холмик на вершине одного из барханов зашевелился. Пытаясь вытряхнуть из одежды песчинки, ругаясь и отплевываясь, на ноги поднялся человек.

Во всяком случае, если бы кто-нибудь из местных жителей увидел его, то принял бы за человека.[25] Если бы, конечно, не стал приглядываться пристальнее.

Человек, выплюнув остатки попавшего в рот песка, посмотрел в ту сторону, где, по его мнению, находился север. И обнаружил, что пустыня вокруг него после смерча изменилась до неузнаваемости. Исчез прежний северный ориентир – зеленый оазис, видневшийся на грани зрения человека, которое, впрочем, превосходило человеческое в несколько раз. Был ли оазис очередным миражом, на которые богата бескрайняя песчаная пустыня, или же прекратил свое существование после встречи со смерчем, человек не знал. Впрочем, это значения уже не имело.

Он оглянулся, но напоминавшего черепаху, втянувшую голову в панцирь, бархана на предполагаемом юго-востоке не обнаружил. Тогда человек поднял взгляд на солнце – одно из трех, и единственное, в направлении движения которого он хоть немного разобрался. Багровый диск, расчерченный синими всполохами, застыл в зените. Человек перевел взгляд на остальные два – сцепившиеся краями, как сиамские близнецы, зеленый с желтым и фиолетовый с коричневым диски медленно, но все же заметно глазу, ползли над горизонтом.

Попытавшись вспомнить, который день сегодня багрово-синее солнце двигалось на север, человек выругался. Пятисуточный цикл закончился, и сегодня из зенита диск двинется совершенно в непредсказуемом направлении.

– Похоже, я заблудился, – тихо пробормотал человек себе под нос. Он попытался вспомнить, в какую сторону упал головой, когда налетел смерч – кажется, на север. Кажется.

Впрочем, ему не оставалось ничего, кроме как понадеяться, что направление избрано верно. Еды должно было хватить еще на день, воды – на два, и то при известной экономии.

Вздохнув, человек поправил рюкзак за спиной и двинулся в направлении предполагаемого севера.

Прошло три дня. Человек с сожалением отбросил в сторону рюкзак – нести его с собой и далее не имело смысла. Еда закончилась, но ему не впервой было обходиться без пищи долгое время. Хуже было то, что осталась лишь одна небольшая фляга с водой, и та не полная. Человек смочил губы – большего он себе позволить не мог – и побрел дальше. Он уже понимал, что направление, выбранное им – ошибочно, но надеялся хотя бы выбраться из пустыни, а после предпринять новую попытку добраться до ее сердца.

Когда его спрашивали, зачем он стремится к таинственному оазису, по легендам находящемуся в самом центре пустыни, он не знал, что ответить. Как обычно. Это был не первый мир, который он посетил в своих скитаниях и, вероятно, не последний. Он не знал, куда стремится. Просто шел. Шел, чувствуя, что ему надо что-то найти. Что? Зачем? Для чего? Он понятия об этом не имел. Что-то вело его вперед, к неведомой цели, и человек шел.

К полудню следующего дня во фляге оставалось два или три глотка. Человек сидел, прислонившись спиной к большому серому валуну, натянув капюшон плаща поглубже, и спал.

Вечером он сунул опустевшую флягу за пояс сзади. Оставалось лишь надеяться, что в течение суток он набредет на какой-нибудь оазис.

Багрово-синее солнце натужно переползло через зенит и двинулось дальше. Человек с удивлением и отчаянием понял, что последние два дня он машинально шел по направлению движения солнца, а, стало быть, – в неверном направлении.

Сняв с пояса флягу, он прижался пересохшими губами к горлышку, тщетно пытаясь вытянуть хоть каплю живительной влаги. Разумеется, безрезультатно.

– Надо идти, – сказал он себе. Сделал несколько шагов – и упал.

Человек очнулся вечером. Стало заметно прохладнее, как всегда в пустынях по ночам. Подняться на ноги ему удалось отнюдь не с первой попытки. Шатаясь, человек побрел вперед.

Он уже не знал, в какую сторону идет – возможно, в ту, откуда пришел. Сейчас его волновало лишь одно – вода. Нужно было во что бы то ни стало найти хоть немного воды.

Кто другой на его месте сейчас молился бы всем известным богам, и, может, боги даже сжалились бы над ним. Но человек не был другим, и молиться он просто не умел.

Человек брел по пустыне, спотыкаясь и падая. Упав, он несколько минут лежал без движения, потом чудовищным усилием воли заставлял себя встать и идти дальше.

Наступил день. Около полудня человек вновь упал, на этот раз потеряв сознание. Когда он очнулся, багрово-синий диск склонился к горизонту. Человек попытался встать – но уже не смог. Тогда он пополз.

Через три часа он вновь потерял сознание.

Когда человек очнулся, было темно. В голове билась одна мысль – надо двигаться вперед. И он опять пополз.

Близилось утро, когда он наткнулся рукой на что-то влажное. Присутствие воды, пусть даже и в таком крохотном количестве, заставило воспаленный мозг работать. Человек внимательно оглядел свою находку и застонал от бессильной злобы на самого себя. Он держал в руках собственный рюкзак, брошенный несколько дней назад – он уже не помнил, сколько именно.

Все это время он шел по кругу. Но в находке были и положительные стороны. Во первых, теперь он знал, что шел по кругу, а во-вторых…

Во-вторых, на плотной ткани рюкзака сконденсировалась влага. В пустыне тоже бывает роса, просто ей обычно не на что выпадать.

Человек тщательно высосал крохотные капли воды, чуть влажной тканью обтер лицо и встал. Он должен был идти, невзирая ни на что. Его ждали. Он чувствовал – они уже проснулись и ждут его, он нужен им.

Кто «они»? Человек не знал.

Вода, полученная с рюкзака, помогла продержаться до полудня. В полдень человек поплотнее закутался в плащ, чтобы не получить ожогов, и уснул. Уже который день его сон напоминал больше беспамятство, но даже такой сон давал некоторое количество сил.

Когда человек проснулся, уже темнело. Он смочил губы остатками воды, сцеженной с рюкзака во флягу, и пошел дальше.

Ближе к утру его зоркие глаза разглядели в отдалении пальму. Пальмы здесь росли, как и во всякой пустыне, лишь возле оазисов. Сперва человек подумал, что это – очередной мираж, но потом, приглядевшись, заметил, что пальма выглядит весьма потрепанной, да и стоит в одиночестве. Возле настоящих оазисов обычно растет несколько пальм, а если оазис большой – то и целая роща.

А сейчас перед человеком торчала одинокая пустынная пальма.

Подойдя ближе, он понял, в чем дело. Это был не мираж.

Погибший оазис.

Судя по тому, что пальма еще не засохла, как и несколько кактусов и пустынных кустарников, оазис погубил прошедший несколько дней назад смерч.

Человек, охваченный безумной надеждой, бросился к оазису. Подбежав к пальме, он огляделся. Так и есть – меж корней одного из кустов тонкой струйкой сочился ручеек. Человек знал, что спустя несколько дней этот источник иссякнет, его занесет колючим песком, но пока еще вода была.

Он напился, ополоснул лицо и набрал полную флягу воды. Потом разрезал один из кактусов и пожевал полусъедобную зеленую мякоть. Нельзя сказать, что это было особо питательно или, тем более, вкусно, но кактус можно было есть.

Немного отдохнув, человек пошел дальше.

Прошло два дня.

Занимался рассвет. Человек планировал идти до полудня, а самое жаркое время переждать в тени какого-нибудь валуна. Он очень устал. Вода опять закончилась, и сегодня ему удалось попить лишь то, что собралось за ночь на рюкзаке.

Человек уже привык, что попасться под ноги здесь может лишь кучка песка, и поэтому почти успел удивиться, когда, споткнувшись обо что-то твердое, кубарем полетел с бархана.

Упав, он несколько секунд лежал, сплевывая попавший в рот песок. Потом встал на ноги и обернулся, желая посмотреть, обо что споткнулся.

На вершине бархана, вытянувшись во всю исполинскую длину, лежал тридцатиквартовый скелет дракона. Ящер, судя по всему, умер не так давно – на костяке сохранилось немало мяса, оплетенного сухожилиями, а несущие кости распластанных крыльев были обтянуты обрывками полуистлевшей кожистой перепонки.

Человек вздрогнул. Скелет дракона разбудил в нем какие-то смутные воспоминания… о другом драконе. Он не мог понять, что это был за дракон и как он сам был с этим драконом связан, но знал одно – дракон был черный.

Присмотревшись к скелету, человек понял, что в мертвом драконе что-то кажется… неправильным, что ли? Слишком широкие грудные кости, слишком толстые ребра – их размер нельзя было списать даже на чудовищные размеры ящера. Разглядев же позвоночник дракона, он пришел к выводу, что у дракона такого позвоночника быть просто не могло. Похожий на канат, сплетенный из множества тонких позвонков, он выглядел… неестественно, что ли?

И в этот момент мертвый дракон зашевелился, поднимая крыльями тучу песка.

Оцепенев от ужаса и отвращения, человек наблюдал, как исполинский скелет разворачивает сухо похрустывающие крылья, поднимается на лапы, вскидывает увенчанную изогнутыми рогами голову.

Вид этой отвратительной пародии на дракона вызывал у человека не столько даже страх, сколько непреодолимое омерзение. По спине катились струйки холодного, липкого пота, к горлу подкатил комок – человека вырвало желчью.

В следующую секунду драколич повернул свою чудовищную голову и увидел – или почуял – человека. Его пасть раскрылась в беззвучном реве – голосовые связки нежити давно сгнили. Взмахнув крыльями, он развернулся к человеку боком и ударил хвостом, покрытым длинными зазубренными шипами.

Удар пришелся в полутора квартах от того места, где стоял на коленях, содрогаясь в рвотных спазмах, человек. Промахнувшись, драколич распахнул пасть шире и попытался перекусить двуногую букашку пополам, но человек уже откатился в сторону. На него пахнуло мертвенной гнилью.

Вскочив на ноги, человек выхватил из ножен широкий длинный кинжал. Понимая, что сражаться с нежитью таким оружием невозможно, он, тем не менее, без боя сдаваться не собирался.

Чудовище занесло хвост для нового удара, человек пригнулся, выжидая момент.

Когда хвост нежити оказался в четырех квартах от человека, он прыгнул вперед, перекатился по песку, и, прежде чем драколич понял, куда девался двуногий противник, вонзил свой нож в основание крыла твари. Рванул широкое лезвие на себя, ударил еще раз, торопясь закончить до того, как тварь сообразит, что происходит.

Крыло отделилось от туловища и рухнуло, больно ударив человека по колену. И тут драколич наконец нашел противника.

Обнаружив, что жалкое бескрылое создание лишило его крыла, он разъярился. Взмахнув хвостом, он не стал на этот раз предпринимать попытки сбить человека с ног. Заостренный кончик хвоста нежити, покрытый мелкими, бритвенно-острыми костяными наростами, как копье вонзился в спину человека.

На миг он потерял сознание от боли. А как только вновь обрел способность осознавать происходящее, почувствовал, что силы оставляют его куда стремительнее, чем это должно было происходить при такой ране.

Нежить не имеет собственной жизненной энергии, вспомнил он. И для продолжения существования нежить вытягивает эту энергию из живых. Так вампиры получают энергию через кровь.

Рванувшись в нечеловеческом усилии, он сдернул себя с костяного острия, обернулся, занося для удара нож… и оцепенел, глядя прямо в мерцающие мертвенно-зеленым свечением глаза драколича.

– Мерзкая тварь! – прогрохотало в голове.[26] – Глупый, смертный человек, как ты посмел!

Человека почувствовал, как все его члены сковывает заклятие Подчинения, как отказывается повиноваться разум, как взгляд дракона проникает в глубины сознания… Он боролся, уже чувствуя бесполезность этой борьбы, не отрываясь, смотрел в глаза мерзкой твари, внутренне содрогался от омерзения и пытался сражаться с самим собой.

Внезапно в жутких мерцающих глазах драколича мелькнуло нечто, похожее на удивление, а затем – страх. В следующий миг все тело человека пронзила жуткая, невыносимая боль, она скрутила нервы в тугой комок, вывернула наизнанку, распластала по всему мирозданию… а вслед за болью пришла Сила.

Не понимая, что и как он делает, человек мысленно произнес заклинание, разрывающее Заклятие Подчинения, выбросил вперед руку, сбрасывая энергию, наполняющую тело, прямо в пасть драколича. Он призвал Силу, вывернул ее непредставимым образом, облекая в разрушительное заклятие… и взвыл от боли отката. Такая магия была слишком чужда этой Вселенной.

Человек рухнул на песок, не сводя взгляда с громадной туши нежити, перехватил нож поудобнее…

И тут драколича охватило черное пламя.

Спустя несколько секунд от мерзкой твари остался лишь сероватый пепел, да и тот почти мгновенно смешался с песком.

Человек медленно поднялся на ноги, еще не в силах поверить в свое чудесное спасение. Медленно выдохнул, осознавая произошедшее, почувствовал что-то липкое и горячее на груди, коснулся ладонью – и с удивлением увидел на пальцах кровь.

И тут песок зашевелился. Человек медленно огляделся, зажимая левой рукой рану на груди, и обреченно понял – это конец.

Из бархана выкапывались твари. Чудовища на двух и четырех ногах, с одной, тремя или восемью головами, с неподдающимся пересчету количеством верхних конечностей, напоминающих руки, лапы, щупальца, длинные шипы… Уродливые твари, ростом по пояс человеку, с него размером, и тут же – с крупную лошадь… Казалось, под песком была спрятана вся коллекция монстров, каких только способно породить больное воображение.

Они кольцом смыкались вокруг человека, щелкая жуткими пастями, глядя несчитанным количеством глаз – или того, что заменяло им глаза.

Покрепче сжав кинжал, человек попытался призвать на помощь Предел – но уже понимал, что это ему не удастся. Странная, чуждая и могущественная магия приходила сама, всегда с непредсказуемым результатом, всегда неконтролируемая, всегда непобедимая. И никогда человеку не удавалось дотянуться до Предела самому.

Твари окружили его, всем своим видом показывая, что смерть будет долгой и мучительной.

Внезапно за спиной человека что-то громко хлопнуло, и в следующий миг ближайшее чудовище рухнуло на землю. Он только начал оборачиваться, как еще несколько хлопков сразили четверых тварей.

В полусотне квартов от него замер всадник. Стройная фигура, закутанная в популярный у пустынных жителей белый плащ из толстой материи, вытянула руку с зажатым в ней темным предметом в сторону тварей. Хлопок – и подобравшийся для прыжка скелет трехголового и шестиногого пса рухнул. В осколке черепа центральной головы человек заметил небольшой кусочек серебра, сплющившийся при ударе.

А всадник, выстрелив еще раз, пришпорил коня и спустя несколько секунд оказался возле ошалело взирающего на останки мертвых тварей человека. Сильная рука, не особо церемонясь, сгребла его за воротник и закинула позади седла.

– Держись за меня! – звонко крикнул всадник и дал коню шпоры.

Человек хотел было лучше разглядеть своего спасителя, но, во-первых, тот был закутан в плащ так, что открытым оставалось лишь лицо, а человек сидел за спиной всадника, во-вторых, бешеный карьер коня не располагал к разглядыванию, в-третьих, рана в груди наконец дала о себе знать… Человек потерял сознание.

Когда он пришел в себя, уже темнело. Человек несколько секунд лежал, не шевелясь и не открывая глаз, и прислушивался к собственным ощущениям.

Рана в груди явно была перевязана, резкая боль сменилась ноющей, гораздо менее сильной. Он лежал на чем-то мягком, постеленном явно не на песок. Ноздри щекотал запах жареного мяса и свежей воды – человек раньше не думал, что у воды может быть запах, но сейчас понял, что он есть, и этот ни с чем не сравнимый аромат он перепутать не мог.

Только после этого человек наконец открыл глаза и осторожно сел. Рана отозвалась тревожной болью, но он не обратил на это внимания.

Прямо над ним к глади озерца склонялась пальма. Белый плащ, на котором лежал раненый, был расстелен на траве. В пятнадцати квартах от человека весело горел костерок, поддерживаемый магией.

У костерка, спиной к человеку, сидел его спаситель. Теперь его можно было разглядеть немного лучше.

Даже сидя, он, похоже, не уступал ростом спасенному – в нем было немногим больше четырех с половиной квартов. Длинные черные волосы свободно рассыпались по спине, только на уровне лопаток перехваченные кожаным шнурком. Фигура без плаща казалась еще изящнее и стройнее.

Человек попытался встать, но неосторожное движение мгновенно отдалось в груди, и он зашипел от боли. Черноволосый обернулся… вернее, обернулась.

Это была красивая, черноглазая молодая женщина, лет двадцати трех – двадцати пяти на вид. Изящные, тонкие черты лица, опасный разлет бровей, высокие скулы, упрямый подбородок, чувственные губы, чистый лоб. Как ни старался, он не мог вспомнить, где видел подобный тип внешности.

– Ты уже очнулся? – риторически поинтересовалась она, улыбнувшись. Улыбка была немного грустной. – Вовремя, как раз ужин готов. Не вставай, рана еще не затянулась, можешь повредить себе.

– Спасибо, – сказал он, прислоняясь к стволу пальмы. Черные глаза незнакомки скользнули по его лицу, явно изучая.

Человек, собственно, человеком не был.

Человек оказался эльфом.

Причем эльфом с совершенно несвойственной остроухому народу внешностью.

Если бы не эльфийские черты лица, длинные заостренные уши и огромные глаза без белков, его можно было бы принять за родича спасшей его женщины. Черные длинные волосы, антрацитовые глаза, шрам на левой щеке. С другой стороны, зрачки эльфа заставляли заподозрить его маму или бабушку в связи с кем-то из демонов – зрачки были вертикальные, темно-алые. Но незнакомку это, похоже, совсем не пугало.

– Как ты оказался в пустыне без припасов и воды? – спросила она?

– Заблудился. Рассчитывал на солнце, но опоздал и к концу цикла не добрался до места назначения. Потом наткнулся на это…

– Ты про драколича?

– Эта пародия на дракона называется драколич?

– Да. Тебе повезло, что ты пережил эту встречу. Я знаю крайне мало людей, которые могут этим похвастаться, и только одного эльфа.

– Эльфа?

– Ну да. Тебя.

– Драколич – он что?

– Мерзкая, противная тварь, омерзительная самой природе, – ответила черноволосая. – Если вкратце – любой маг, который почувствовал приближение своей смерти, может провести сложный ритуал, требующий немалых познаний и силы. Если ритуал проведен верно и магу все удалось, он становится нежитью, личом. Маг, превратившийся в лича, сохраняет разум, знания, способность использовать магию, кроме того, он становится бессмертным, менее уязвимым, ему не нужны пища и вода, сон… Драконы-маги тоже могут провести подобный ритуал. Дракон-лич, сокращенно – драколич, тебе и встретился. Прочая нежить – его слуги. Скорее всего, результаты экспериментов. Ладно, не стоит обсуждать эту мерзость перед ужином. – Вновь улыбнулась она.

– После ужина, думаю, тоже. – Эльф улыбнулся в ответ.

– Кстати, меня зовут Диега, – сказала женщина, протягивая ему миску, полную наваристой мясной похлебки с овощами.

– Рад знакомству. Я очень благодарен вам…

– Во-первых, не благодари меня, во-вторых – называй меня, пожалуйста, на «ты». Как тебя зовут?

Эльф поперхнулся. До сих пор он почему-то не задумывался над этим и только сейчас понял, что имени своего не помнит.

– Не знаю. Не помню… Один человек назвал меня Нархгал… но это не мое имя.

На лице Диеги отразилась тревога. Эльф продолжил:

– Я вообще ничего о себе не помню. Только знаю, что должен куда-то добраться, куда-то далеко… за пределами этого мира. Может, там вспомню. – Он замолчал, опустив голову.

Диега быстрым движением поднялась на ноги, подошла к нему, села рядом на плащ. Две пары черных глаз встретились. И эльф, сам не понимая почему, выложил ей всю свою короткую историю.

– Я пришел в себя в каком-то городе, в канаве. У меня при себе ничего не было, только потрепанная одежда, и все. Две недели провел в этом городе, раздобыл денег, поцапался со стражей, потом нанялся в караван охранником, уехал. Спустя три месяца первый раз почувствовал, что меня куда-то… тянет, что ли? Я тогда был ничем не занят и последовал на зов. Много где побывал, пытаясь найти, куда меня так влечет, потом добрался до какого-то леса. Там на окраине была деревня…

Солнце опускалось за горизонт. Он подъехал к деревне, остановил коня, огляделся, приметил вывеску местного трактира и направился к нему. Привязав коня, эльф вошел в трактир, отбрасывая за спину упавшие на лицо волосы.

– Добрый вечер, любезный, – окликнул он трактирщика.

– И вам здрасти, ваша светлость, – осторожно отозвался мужик, мгновенно приметив гербовое кольцо, указывавшее на наследное дворянство. Кольцо было поддельным, но трактирщик этого не знал.

– Любезный, налей-ка мне вина!

– Сию секунду. – И в самом деле, через несколько секунд перед эльфом был поставлен стальной кубок.

– И комнату подготовь, – добавил приезжий.

Он ликовал. Наконец-то после полутора месяцев бесплодных поисков он нашел то, к чему стремился! Мрачный лес, на опушке которого расположилась деревня, таил в себе ответ на вопросы, которых у эльфа, не помнящего о себе ровным счетом ничего, накопилось великое множество.

Дверь трактира отворилась, вошел человек. Худощавый, невысокого роста, ему можно было на вид дать с равным успехом от тридцати до сорока пяти лет. Он прислонил к стене гитару в потертом чехле, сбросил видавший виды плащ, отстегнул короткий меч, висевший на поясе, и подошел к стойке.

– Доброго вечера, уважаемый, – слегка наклонил он голову, приветствуя трактирщика, – доброго вечера, ваша светлость, – эльфу он поклонился. – Любезный, я давно в дороге, ни о чем так не мечтаю, как о сытном ужине и теплой постели, но вот беда – ни единой монеты в дырявых карманах не завалялось. – Трактирщик при этих словах нахмурился. – Но я менестрель, и гитара моя всегда с собой. Ежели я буду весь вечер играть здесь, а люди местные, слушая песни, будут эль и вино пить, неужто не хватит с выручки для меня ужина и постели да пары монет?

– Если понравятся твои песни – будут тебе и ужин и постель. Без монет обойдешься, – наигранно хмуро ответил трактирщик, заранее предвкушая заработок – редко барды заезжали в их захолустье, но если уж случалось, то мужики до поздней ночи просиживали в кабаке и уж точно не на сухое горло орали песни вслед за менестрелем.

Бард благодарно поклонился и, получив свою плошку с кашей и мясом и кружку эля – как он выразился, «чтобы связки смочить», удалился в угол. Трактирщик же отправил сына разнести по деревне весть о приезжем музыканте.

Не прошло и получаса, как зал трактира был полон. Менестрель, уже давно расправившийся как с ужином, так и с элем, настроил гитару и заиграл. Его звучный голос легко перекрыл обычный трактирный гвалт и разнесся по залу.

Мой храм там, где я – он невидим, но прочен. Вся жизнь – путь к нему, ступени – день за днем. Мой храм – радость сна и раскаянье ночью За то, что любил бездушие свое… Это мираж, игры ума, Жарче огня зной – вечный страж, Мгла в пустыне…[27]

Эльф с интересом прислушался. Он собирался было уже уходить в свою комнату – хотелось отдохнуть перед тем, что ему предстояло, да и желания слушать очередного трактирного певца не было – но менестрель пел не то, что обычно исполняли такие заезжие барды. Никаких тебе рыцарей и драконов, прекрасных принцесс и свадеб, никаких разухабистых «пьяных» песенок, никаких лирических баллад…

Мой храм – там, где я стану небом бескрайним. В нем свет всех сердец, разбитых вечной Тьмой. Мой храм – там, где звон неразгаданной тайны: Кто мы на Земле, зачем мы здесь живем? Это мираж, игры ума, Жарче огня зной – вечный страж, Мгла в пустыне…

И каждый, кто слышал глубокий, сильный голос певца, невольно спрашивал себя – а кто мы?

Эльф нервно осушил бокал. Он старался не задавать себе вопрос – кто он? Испытывая непреодолимое желание вспомнить себя, он в то же время боялся – а вдруг воспоминания окажутся… какими? Он не знал. Страшными? Болезненными? Постыдными? Возможно, что и так…

Время шло, вино и эль лились в кружки и кубки, народ хмелел… Менестреля просили сыграть то одну, то другую песню из общеизвестных, но он лишь усмехался, и продолжал играть такие же непонятные и никому не известные баллады. И почему-то никто так и не полез вправлять слишком много о себе возомнившему барду мозги при помощи пудовых кулаков. Простые деревенские жители сидели, пили и молча слушали заезжего певца.

Подступала полночь. Люди начали расходиться. Допивали эль или вино, ставили на столы пустые кружки, клали перед менестрелем несколько монет и уходили. Наконец в таверне остались лишь хозяин, эльф и бард. Последний, отставив гитару в сторону, сгреб монеты со стола в потертый кожаный кошель, допил остатки вина из кубка и потянулся к чехлу, явно намереваясь воспользоваться второй частью платы хозяина за выступление.

Эльф встал и подошел к менестрелю.

– Благодарю за прекрасную музыку, – вежливо произнес он.

Бард перевел на него взгляд необычайно темных серых глаз.

– Рад слышать столь высокую оценку моего скромного таланта из уст представителя народа, который действительно разбирается в творчестве, – вежливо ответил он.

– Могу ли я попросить вас сыграть еще?

– Вино закончилось, – намекающее протянул бард. Эльф, усмехнувшись, сделал знак хозяину, и спустя полминуты на столе материализовались две бутылки и еще один кубок.

Менестрель задумчиво откупорил одну из бутылок, наполнил оба кубка, залпом осушил свой и налил еще.

– Сыграть еще? И что же хочет услышать благородный эльф с человеческим гербом на пальце? – насмешливо поинтересовался он. – Песнь о рыцаре, принцессе и драконе? Балладу о любви эльфийки к человеку? Или же застольную песенку, которую так любят в трактирах и на свадьбах?

– Спой что-нибудь свое, – попросил эльф, пропустив мимо ушей прозрачный намек на фальшивость дворянского перстня.

– Свое? Я никогда не исполняю собственных песен тем, кто не готов их услышать.

– Я – не готов?

– Не готов.

– А к чему я готов?

– К меньшему, чем то, что тебя ждет, – серьезно сказал человек, глядя эльфу в глаза. – Рожденный не под этим солнцем и не под этим небом, дитя другой Вселенной, крылатый, лишенный крыльев, древний и могущественный, ты – не готов.

Повисло тягостное молчание. Наконец эльф справился с собой и тихо произнес:

– Что ты знаешь обо мне?

– Лишь то, что сказал.

– Кто ты? – прямо спросил он.

– Мое имя ни о чем тебе не скажет, но, если хочешь, могу дать имя тебе.

– Дать имя?

– Имя, которого у тебя нет. И песню я тебе тоже подарю… может, она в будущем сможет подсказать тебе верный путь, Нархгал.

Положив пальцы на струны, менестрель запел.

А за горами, за морями далеко, Где люди не видят, а боги не верят, Там тот, последний в твоем племени легко Расправит крылья, железные перья! И чешуею нарисованный узор Разгонит ненастье воплощеньем страсти, Взмывая в облака судьбе наперекор Безмерно опасен, безумно прекрасен! И это лучшее на свете колдовство, Ликует солнце на лезвии гребня. И это все, и больше нет ничего, Есть только небо, вечное небо…[28]

Наутро эльф, названный Нархгалом, пытался вспомнить остальные слова этой песни, но так и не смог. Зато эти двенадцать строк врезались в память, словно бы он слышал их не один и не два раза.

Встряхнув головой, Нархгал посмотрел на Диегу.

– Пожалуйста, продолжай, – тихо попросила она.

– Я легко добрался до сердца леса. Там росли два могучих дерева, я не смог определить их породу. Они срослись кронами, и их ветви так тесно переплетались, что образовывали четкую арку. Мой конь отказался даже приближаться к ним, я попытался вести его в поводу, но безрезультатно. Тогда я бросил коня и пошел один. И… из-под арки я вышел совершенно в другом месте, более того, в другом мире. Там прошло всего три недели, прежде чем я снова услышал зов. На этот раз переход располагался в развалинах древнего города… И так раз за разом, мир за миром. Потом оказался здесь. Сразу после перемещения в этот мир я почувствовал зов, причем очень сильный. Мне кажется, я совсем близко, вот только к чему?

– Не знаю… – прошептала Диега, глядя на огонь. – Но цель путешествия в этом мире у нас одна. Я тоже ищу выход в другой мир. Нархгал… ты позволишь мне так тебя называть?

– Конечно.

– Нархгал, ты говоришь, что чувствуешь, куда тебе нужно попасть, чтобы переместиться. Тогда как ты ухитрился заблудиться?

– Я слишком близко, а зов слишком сильный. Едва попав в этот пренеприятный, надо заметить, мир, я почувствовал, что переход находится где-то в середине этой пустыне. Потом караванщик, с которым я ехал к пустыне, рассказал мне старинную легенду о существовании некоего Сердца Пустыни, оазиса, где скрыты Врата миров. Многие отправлялись к ним в поисках приключений, сокровищ, знаний, скрываясь от преследователей, и просто из любопытства, но ни один не вернулся. Я думаю, Сердце пустыни существует на самом деле, я чувствую его, но не знаю, где именно оно находится, – закончил он.

Диега помолчала, потом посмотрела Нархгалу в глаза.

– Я знаю. Я пришла в этот мир через Сердце пустыни и помню, как туда попасть. Сейчас мы в трех днях пути от него.

– Ты возьмешь меня с собой? – прямо спросил он.

– Да.

Путь к оазису Диега действительно знала хорошо. Они тронулись следующим вечером, когда жара спала. Рана Нархгала, обработанная мазями женщины, перестала вспыхивать болью при каждом неосторожном движении, и он спокойно мог держаться в седле.

Сперва эльф тревожился, как они поедут, ведь у Диеги была лишь одна лошадь. Когда он наконец спросил, она рассмеялась.

– У меня нет ни одной лошади. Тот прекрасный вороной конь, на котором я ехала, когда увидела тебя, на самом деле – творение магии. Не очень сложное заклинание, которое призывает верховое животное на несколько часов, в зависимости от силы мага, творящего это заклинание. Моих коней хватает часов на шесть. Закончатся эти – сотворю новых.

– Верховое животное? – заинтересовался Нархгал несколько, казалось, корявой формулировкой.

– Однажды мне довелось побывать в мире, где лошади отсутствовали вообще. Местные жители в качестве тягловой силы и средства передвижения использовали двуногих ящеров. В том мире это заклинание призывало не лошадь, а вот такого ящера, – пояснила Диега.

Спустя три дня они достигли цели.

Оазис, носящий имя Сердце пустыни, был, против ожидания, невелик. Небольшая пальмовая роща, озерцо, кустарники – он ничем не отличался от многих других оазисов. Ничем, кроме силы. Сила Сердца пустыни чувствовалась в каждом кусте, каждой песчинке, каждой капле воды, она переполняла оазис, как воды весенней реки переполняют русло. В самом центре оазиса, на берегу озерца, лежало несколько не засыпанных песком камней, образовывавших правильный круг. Это и были Врата.

Напившись из родника, путешественники перекусили остатками Диегиных припасов, допили вино из маленькой фляги. Пришло время прощания. Нархгал, как мог, оттягивал его, и все же наступил момент, когда тянуть дальше было уже нельзя.

Лошади, срок службы которых истек, с легкими хлопками исчезли. Диега поднялась на ноги, забросила за спину рюкзак.

– Прощай, Нархгал. Я рада, что познакомилась с тобой.

– Прощай, Диега. Я никогда не забуду, что ты спасла мне жизнь. Я в долгу…

– Не надо. – Она печально улыбнулась, и шагнула в круг. Спустя секунду – эльф закрыл глаза, моргая, а затем открыл их – ее уже не было.

Он понимал, что никогда больше не увидит эту женщину. И понимал, что никогда не забудет ее. Они провели вместе последнюю ночь, и он навсегда запомнил вкус ее губ и шелк ее кожи, аромат ее тела и пряный запах волос. Он был благодарен ей за то, что прощание было таким. Без слез, обещаний и поцелуев. Прощай – прощай. Все.

И эльф по имени Нархгал, который не был эльфом и носил другое имя, без страха шагнул в круг камней, а в голове его звучали слова песни:

Ночь в июле полна соблазна, И мятежна ночная даль. Свыше путь тебе указан, Знает Бог один, куда.[29]

Глава 6

Аенгрост, предместье Элерты, западное побережье Некрополя. Сергей «Волчонок» Листьев, Носитель Духа Предела. 6-я декада весны, 2904 год Восьмой эпохи

– Эту историю я слышала от своей матери. Якобы когда-то давно не было власти проклятых кровососов, люди жили свободно – так, как хотели сами, не было ферм вампиров и всей прочей гадости… Глерт и Элерта были обычными свободными городами, а не последними оплотами человечества. Но так было не всегда. Еще до эпохи процветания людей почти уничтожили пришедшие неизвестно откуда варвары-нелюди. История не сохранила названия их расы, как и описания внешности. Они сжигали города и убивали всех жителей, наводя ужас на тех, кто еще уцелел. Никто не знал, чего они добиваются, эти существа просто сеяли хаос и разрушение вокруг себя.

В те страшные дни люди уже считали, что обречены. Но с моря пришел черноволосый человек. Он был безоружен, очень просто одет, а за поясом вместо клинка была флейта. Он пришел в какую-то деревеньку в чаще леса, где последние люди прятались от захватчиков. Как ни странно, он ничего не знал о том, что происходит вокруг. Когда ему рассказали, дивясь его незнанию, он здорово разозлился. Спросил, где найти главаря врагов – ему объяснили дорогу. Он оставил в деревне свою флейту и отправился на поединок, как он сам сказал. Его сочли сумасшедшим, и никто не осмелился провожать его… кроме одного. Они вдвоем прошли через лес и вышли к стоянке захватчиков. Там черноволосый взял со своего провожатого клятву никогда и никому не рассказывать о том, что сейчас произойдет, пока он сам не разрешит. Тот пообещал.

Черноволосый пошел прямо в лагерь. Он шел мимо палаток, на него бросались варвары, но никто не мог подойти ближе, чем на десять футов. Оружие не касалось его, вспыхивая и сгорая в черном сиянии, окружавшем его… Он вышел к шатру вождя и громко, по всем правилам этих нелюдей вызвал его на поединок – так, как вождь отказать ему не мог.

Варвар смеялся, выходя в круг и подбрасывая в руках секиру, он смеялся над своим безоружным противником. Но смеялся он недолго. Уклонившись от нескольких быстрых ударов, черноволосый вдруг резко наклонил голову и выхватил из собственной шеи длинный Меч с рукоятью-драконом. Черный Клинок. В мгновение ока все было кончено – он быстрым движением отсек вождю голову.

Стоявшие кругом варвары опешили на мгновение – а потом все сразу кинулись на человека с Черным Клинком. На несколько мгновений он исчез из виду – а затем варвары начали умирать…

Небо затянули черные тучи, из которых били серебряные молнии, по лагерю метались тени – и убивали. А человек стоял возле мгновенно сгоревшего шатра вождя и смеялся, подняв полыхающий черным огнем Клинок к небу. Над лагерем звучал дикий, нечеловеческий хохот, в котором звенела черная сталь…

Когда все закончилось, черноволосый вонзил меч себе в спину… и Клинок исчез. А человек как ни в чем ни бывало подошел к сопровождающему из деревни, который наблюдал все происходящее с опушки леса. И спросил, помнит ли тот свое обещание. Человек ответил, что да, помнит. И попросил у черноволосого разрешения хотя бы передавать эту историю в своем роду из поколения в поколение. Разрешение было дано.

После человек вернулся в деревню, а черноволосый ушел, пообещав прийти через несколько дней. Больше его никто в деревне не видел…

Тот, кто был с ним – мой давний предок… Он сохранил оставшуюся от спасителя людей флейту и вместе с историей передал ее своему сыну. Тот – своему сыну и так далее… Так история дошла до меня – мой дед не имел сыновей, и передал историю своей дочери, то есть – моей матери, а та – мне, так как братьев у меня нет.

С тех пор те из нас, кто знает эту историю, верят, что однажды придет человек с Черным Клинком, и вновь даст нам шанс выжить…

Сигурни замолчала, глядя в пламя костра. Сергаал слушал ее, затаив дыхание – он интуитивно понял, что Меч был тот самый, да и Эстаи молчаливо подтвердил предположение Хранителя.

– Когда я увидела тебя с Мечом, я сразу поняла, что ошиблась в своих предположениях насчет вампира и мутанта. – Она резко тряхнула волосами и посмотрела Волчонку прямо в глаза. – Честно говоря, до сегодняшней ночи я не очень-то верила в эту легенду, но после того, как… – Она, не договорив, выразительно посмотрела за спину Сергаала.

Гитарист вздохнул.

– Куда мы теперь пойдем?

– Как ты скажешь. Если ты – обладатель Черного Меча, то в твоих силах нам помочь. Ты же знаешь, что творится здесь последние два века…

– Ну… кое-что мне, конечно, известно, – протянул Сергаал. – Сигурни, я мало что знаю об этих местах. Куда ты посоветуешь нам сейчас направиться?

– Ко мне домой. В Элерту. Там надо будет поговорить со старейшинами. Только… – Она замялась.

– Только – что? – Сергаала охватило дурное предчувствие.

– В общем, я плохо себе представляю, как туда добраться. Я ушла из города довольно давно и не помню обратной дороги… А где находится Глерт, я вообще представляю себе очень и очень смутно.

«Знаешь, мне начинает казаться, что девчонка просто сбежала из своего города», – задумчиво протянул Меч.

«Похоже на то. Ладно, разберемся».

– Ты примерное направление помнишь?

– Да. Элерта находится на севере этого острова, Некрополя.

«Эстаи, здесь солнце с которой стороны встает?»

«Как и у тебя дома, на востоке».

«Уже хорошо…»

– А мы сейчас на западе… Что ж, дорогу найдем.

– Светает, – Сигурни указала на светлеющее небо. – Как рассветет, можно будет отправляться.

– Хорошо.

Она встала, потянулась… Сергаал отметил, что девушка почти полностью оправилась от пережитого шока, только в глубине прозрачно-зеленых глаз еще таился страх.

– Я сейчас вернусь, – охотница повесила на пояс свой нож с изогнутым лезвием и направилась в сторону леса.

А гитарист растянулся на траве, задумчиво глядя в небо.

«Как ты?» – неожиданно сочувственно поинтересовался Меч.

«Как, как… Осознаю понемногу. Привыкаю. Что это было вообще?»

«Что, что… Гнев. Так называемый Драконий Гнев».

«Я убивал их так, словно всю жизнь провел с мечом в руках в каком-то Средневековье, где так или иначе убивают на каждом шагу…»

«Ну, некоторые фехтовальные навыки у тебя от меня. Кое-что по мелочи ты и сам умел. А остальное – это память Духа Предела, носителем которого ты и являешься».

«Да я не про то… – Сергаал досадливо поморщился. – Эст, я понимал, что они – враги и нежить. Понимал, что вопрос в том: они меня или я их. Да еще и Сигурни… В общем, казалось бы, все понятно. Но я все равно не должен был так легко убивать! Я словно бы… словно бы превратился в бесчувственную машину для убийств!»

«А ты вспомни, как ты убивал в Чечне. Тоже ведь – нажимал на курок, и все», – тихо проговорил Меч.

«Да, но… Там было расстояние, да и вообще…» – Хранитель задумался.

А ведь и в самом деле, когда он впервые убивал, он стрелял издалека и видел лишь, как безликая фигурка, дернувшись, обмякала… Впервые он почувствовал, что отнял жизнь, когда пришлось сойтись с духами врукопашную, но тогда камни и песок под ногами заливала уже кровь убитых Андрюхи, Серого, Женьки, Санька…. И Сергей с друзьями мстили за своих.

А сегодня… Да, он защищал свою жизнь и спасал девушку. Но неужели обязательно было убивать?.. Тем более – так убивать.

«У тебя не было оружия из осины, – напомнил Эстаи. – А обычной сталью их не взять. Я могу убивать вампиров, но даже я не в силах нанести им серьезных ран, не убив».

«Все равно, – упрямо ответил гитарист. – Не в том даже дело, что я их убил. Я их как-то… бесчувственно убил. Отдавая себе отчет, что убиваю – не считал себя убийцей».

«Во-первых, они – нежить», – начал Меч, но Волчонок его перебил.

«Ничего подобного. Нежить – это вурдалаки из фэнтези и фильмов ужасов. А они были – живые. Просто очень отличные от людей, но – живые».

«С чего ты взял?» – фыркнул Эстаи, внутренне выругавшись. Этот факт, касающийся местных кровососов, Сергаалу знать было рано.

«Я почувствовал. Когда я проткнул одному из них сердце – я почувствовал, как оно билось в последний раз».

«Ты знаешь, что бы они сделали с тобой и девчонкой, если бы ты не успел их убить?» – Меч решил сменить тактику.

«Догадываюсь», – мрачно ответил Хранитель.

«И не ради того, чтобы выжить. Просто для развлечения. Пойми, даже если их сердца бьются – они все равно нежить. Не потому, что неживые – потому, что бездушные твари. И ты должен убивать их именно так – не испытывая никаких эмоций. Потому что иначе твои же чувства обратятся против тебя и тех, кому ты дорог».

Меч умолк. Сергаал – тоже. Оба задумались о своем, и, как ни странно, это было одно и то же, только смотрели они с разных сторон.

Гитарист размышлял о том, чту сказал Эстаи. А Черный – о том, что Сущность этого Хранителя – миролюбива. Парень всегда жил, стараясь не навредить окружающим, он даже воевал только потому, что косить от армии счел ниже своего достоинства. И Извращающий Сущности уже знал, к чему он хочет привести Хранителя…

– Через полчаса встанет солнце. – Сигурни отбросила в сторону тяжелую связку хвороста, которую волокла за собой из леса. – Вскоре после рассвета можно будет идти.

– А почему не отправиться сейчас? – поинтересовался Сергаал, отвлекаясь от невеселых мыслей.

– Мне нужно хоть десять минут солнца, чтобы плоть и кости полностью сгорели… – Охотница кивнула на свою ношу. Волчонок присмотрелся – и едва сдержал тошноту.

Связанные за волосы, в траве лежали пять отсеченных голов.

– Зачем тебе эта гадость?

– Как зачем? – искренне удивилась Сигурни. – Солнце испепелит плоть и кости, останутся только зубы – я уже обработала их специальным составом.

– И зачем тебе их зубы?

– Во-первых, количество пар вампирьих клыков говорит о том, насколько силен и удачлив охотник. Их пришивают к одежде, делают ожерелье или браслет и так далее. Во-вторых, это не мне. Это тебе. Я себе взяла клыки того кровососа, которого убила прошлой ночью, а эти – твои.

– Не нужна мне эта дрянь! – возмутился Хранитель, но Меч тут же заткнул его.

«Бери. Тебе нужно будет произвести впечатление на их старейшин, а это проще всего сделать, продемонстрировав большое количество этой, как ты выразился, дряни».

«Ладно, уговорил», – мысленно ответил Сергаал.

Спустя сорок минут Сигурни, все время после восхода возившаяся с останками вампиров, протянула Волчонку десять белых и очень острых клыков. Выругавшись про себя, он принял «трофеи» и сунул их в карман куртки.

– Надо идти…

Он подхватил сумку и зачехленную гитару и направился прямо на запад.

– Вообще-то нам в другую сторону, – напомнила охотница.

– И сколько миль нам придется преодолеть по вампирским угодьям? – саркастически поинтересовался Сергаал.

– А что ты предлагаешь?

– Пойдем по морю вдоль берега. Я надеюсь, ты умеешь плавать?

– Разумеется, у нас все умеют. Вампиры почему-то очень не любят воду и порой удается прятаться от кровососов под ней. Но на чем мы поплывем?

– На лодке.

В голосе Хранителя была такая уверенность, что Сигурни даже не стала спрашивать, откуда эта лодка возьмется. Зато об этом насмешливо поинтересовался Меч.

«Ты же собирался учить меня магии, не так ли? Вот и начинай».

Шли весь день. Солнце палило немилосердно, и Волчонок скинул куртку и рубашку. Сигурни же как ни в чем не бывало шагала в своем не очень-то прохладном костюмчике с сумкой и оружием.

– Сергаал, а как мы пойдем через прибрежную полосу?

– А что с ней не так?

– Ты разве не знаешь? Ах, да, ты же мало что здесь знаешь, – вздохнула охотница. – Я тебе говорила, что вампиры почему-то боятся воды?

– Да. И что с того?

– А то, что они сами не рискуют селиться вдоль берегов. Все человеческие города, стоящие на побережье, были уничтожены, когда проклятые кровососы выиграли войну… Все, кроме Глерта и Элерты, разумеется. Но вампиры по-прежнему боятся нападения с воды, хотя непонятно, почему. И для защиты прибрежной полосы от вторжения они расплодили в лесах вдоль моря страшных человекоподобных тварей. Я сама их никогда не видела, но дед рассказывал, что как-то раз трое охотников повстречали одно такое чудовище… Прежде чем издохнуть, оно прикончило двух охотников и серьезно изранило третьего, который впоследствии и рассказал эту историю. Говорят, эти существа способны даже победить в бою один на один взрослого вампира.

– И что, теперь все прибрежные леса кишат этими тварями? А сами вампиры их не опасаются? – поинтересовался Сергаал.

– Нет. За границу леса они никогда не выходят, а кровососы еще и охоту на них иногда устраивают, ради развлечения. Когда надоедают безвольные послушные рабы, вампиры приезжают сюда поохотиться с риском… – В голосе Сигурни явственно звучала тихая и какая-то безнадежная ненависть.

– Как-нибудь пройдем, – уверенно заявил Хранитель.

«Ты и в самом деле так уверен в том, что это хорошая идея?» – раздался в голове голос Черного Меча.

«Уверен. У меня есть план».

– Как скажешь, – Сигурни пожала плечами. Похоже, ее доверие к непонятному черноволосому пришельцу, похожему на ожившую древнюю легенду, возросло неимоверно.

«Эстаи, что это за мутанты?»

«Ты сам ответил. Мутанты и есть. Повелители Некрополя вывели их, скрещивая людей и мелких демонов и закрепляя результат магией. Эти твари невосприимчивы к магии, за исключением Предела, разумеется, и некоторых специфических вампирских трюков, крайне сильны и выносливы, обладают великолепной реакцией, скорость втрое превосходит обычную человеческую. Имеют естественную броню – что-то вроде хитиновых пластинок, неравномерно покрывающих кожу. Разум – в зачаточном состоянии. Говорить не умеют, магией не владеют, кроме некоторых уже лично своих фокусов, например – видеть ауры», – выдал энциклопедическую справку Меч.

«Вот даже как… Они дневные или ночные?»

«В большей степени дневные, как ни странно. Но ночью есть высокий шанс напороться на вампиров, ищущих острых ощущений».

«Это будет значить только то, что они найдут слишком острых для себя ощущений». – Сергаал ухмыльнулся, вспоминая, как лихо разделал тех кровососов, что напали на Сигурни.

«Не стоит быть слишком самоуверенным, друг мой. Ты – пока еще – не всемогущ. Я, конечно, вытащу тебя почти из любой передряги, но не забывай о том, что рано или поздно мне это может и надоесть. Так что, как говорится, не используй Силу – попытайся подумать», – съязвил Эстаи.

«Я же сказал – у меня есть план, – огрызнулся в ответ Хранитель. Эстаи, ты сможешь скрыть мою ауру, если мы встретим вампиров?»

«Нет. Но я смогу научить тебя делать это самостоятельно. Правда, потребуется несколько дней тренировок…»

«Не подходит. Надо сегодня».

«Значит, тебе придется постараться. Слушай…»

План был продуман, обсужден с Мечом и предъявлен Сигурни как факт. Впрочем, девушка не стала спорить, целиком и полностью полагаясь на Сергаала.

– Так, через час мы войдем в лес. За ночь мы должны выйти к берегу и найти там укрытие. И при этом остаться живыми, – Волчонок проводил последний инструктаж.

– Но почему мы идем туда ночью, когда в лесу могут быть охотящиеся вампиры? – недоуменно поинтересовалась Сигурни, одновременно натягивая на лук тетиву.

– Потому что днем мы столкнемся с очень большим количеством местного населения, проще говоря – с теми самыми тварями. Ночью их меньше, они прячутся от вампиров.

– Даже если мы наткнемся на сотню этих чудовищ, ты же можешь уничтожить их силой Клинка. – Охотница закрепила колчан поудобнее и принялась прилаживать лямки рюкзачка.

– Я еще не полностью ею овладел, – помявшись, признался Сергаал. Эстаи Нархгал очень отчетливо и очень издевательски ухмыльнулся.

– Но даже и так ты великий воин. Ты прекрасно можешь просто разрубить их в куски, и никакая их броня не сможет противостоять Клинку, он даже сталь рубит, как масло.

– Угу. И нас банально погребут под трупами. Нет уж, пойдем ночью. Твоя задача – стрелять, когда я говорю «стрелять», бежать, когда я говорю «бежать», и так далее. Без моего приказа даже…

– …в кусты не ходить? – попыталась было съязвить Сигурни, но наткнулась на спокойный взгляд Сергаала и осеклась.

– Именно. Если надо – иди сейчас.

Судя по пунцовым ушам гордой истребительницы уже целых трех нежитей, только уважение к древней легенде, так неожиданно появившейся в реальности, мешало ей попытаться проверить, как знаменитый владелец Черного Клинка отреагирует на стрелу в горло.

«Эстаи, ты готов?» – тем временем поинтересовался Хранитель у Меча.

«Да».

«Тогда начинаем».

Сергаал закрыл глаза, расслабился, позволяя Мечу на несколько мгновений полностью перехватить контроль над телом и разумом.

Со всех сторон его окружало Черное. Глубокий, абсолютный цвет, без оттенков и полутонов. Сосредоточившись, Волчонок потянулся к нему и тут различил темно-серебристые очертания Меча. Усилие воли – и контуры проявились отчетливее.

– Хорошо, – прозвучал голос Эстаи. – Теперь попытайся принять, вобрать в себя эту Силу.

Чуть закусив губу, Сергаал вновь потянулся к Пределу, представляя, как зачерпывает ладонями эту бушующую Силу, как она наполняет его полностью, как…

– Хватит!!! – заорал Меч, едва не вышвыривая Хранителя в реальность. – Ты что, пол-острова разнести собрался? Того, что ты взял, тебе хватит с десятикратным избытком!

– Извини, я же не знал…

– Ладно, не извиняйся. Теперь ты должен вернуться в реальность, удержав в себе хотя бы одну десятую того, что набрал. Работать с Пределом напрямую тебе пока рано.

Сергаал просто открыл глаза. Черный Предел, казалось, тек по венам вместо крови.

– А теперь – смотри и запоминай. – Нархгал развернул перед его внутренним зрением что-то наподобие схемы плетения. – Сила нужна здесь и здесь… – начал объяснять он.

Свернувшись калачиком, Сигурни тихо спала. Волчонок отсутствовал намного дольше, чем ему самому казалось, и измученная долгой дорогой девушка использовала любую возможность отдохнуть хоть немного, тем более что в эту ночь силы должны были очень понадобиться.

– Просыпайся, киса, – Сергаал осторожно тронул ее за плечо. – Нам пора.

Охотница мгновенно села, сбрасывая дремоту. Посмотрела на Хранителя – и обомлела…

Сергаал был одет в черный охотничий костюм, его плечи укрывал плащ с алым подбоем, а на поясе висела шпага с витой гардой – отличительный знак аристократии Некрополя. Аккуратно причесанные волосы были заколоты шипом с защелкой в форме клинка, оплетенного розой.

– Э… Но… Ты… что это значит? – едва справившись с изумлением, выпалила она.

– Всего лишь хорошая иллюзия, – пожал плечами гитарист, как будто подобное для него было повседневностью. – До утра должно хватить. Это на случай встречи с вампирами. Тебе, кстати, придется прикинуться моей пленницей в таком случае.

– Эээ… Как скажешь…

– Все, идем.

Спустя десять минут они ступили под мрачные своды леса.

Если не знать о зловещих обитателях этих мест, лес казался довольно приятным. Стройные деревья, буйные кустарники, пружинящий мох под ногами, запах свежей смолы, смешивающийся с ароматами лесных трав… Все это настраивало на мирный лад, и Сергаал едва не утратил бдительность.

А вот Сигурни оставалась напряжена, словно туго натянутая тетива, и именно она первой заметила приближение трех неясных и еле различимых во мраке теней.

Мгновенно отскочив, охотница выхватила из колчана стрелу. Секунда – и что-то, ломая сухие ветки, с треском рухнуло на землю в трех шагах от Волчонка. Он успел разглядеть непропорционально длинные конечности, маленькую голову с зубастой пастью и мощные когти, а тварь уже вскочила на четвереньки и завизжала.

Сергаалу показалось, что в его голове взорвалась граната. Дикая, ослепляющая боль свилась в тугой шарик, который словно бы метался внутри черепной коробки. Хранитель рухнул на колени, сжимая ладонями голову.

Внезапно боль исчезла. В сознание ворвался голос крайне недовольного Меча.

«Шарик, говоришь? Внутри черепной коробки скачет? Правильно, мозгов-то нет! На местные красоты засмотрелся, герой? Забыл, где находишься?»

«Хватит, хватит, я все понял…»

Гитарист открыл глаза. У его ног валялись две твари, утыканные стрелами, а в нескольких шагах Сигурни двумя кинжалами отбивалась от третьего мутанта.

Он даже не стал доставать Меч. Просто выставил вперед раскрытую ладонь, собирая растворенный в крови Предел, и представил, как с нее срывается сгусток черного пламени.

«Кажется, ты немного перестарался», – со вздохом констатировал Эстаи.

Антрацитовый огонь охватил несколько деревьев, кусты и тела подергивающихся на земле тварей. От той, с которой сражалась Сигурни, не осталось даже пепла.

– Бежим! – охотница схватила Волчонка за руку и потащила за собой.

«Пожалуй, объявлять на всю округу, что ты здесь, тоже было излишне».

Этот комментарий Сергаал счел за лучшее пропустить мимо ушей.

«А предупредить об этой забавной особенности ты не мог?» – уже на бегу спросил он у Эстаи.

«Я тебе уже говорил – я знаю далеко не все. Слишком многое изменилось с тех пор, как я побывал здесь в последний раз».

Спустя десять минут сумасшедшего бега Хранитель резко остановился.

– Подожди, – одними губами произнес он в ответ на недоуменный взгляд Сигурни. Кивнул чуть вперед и влево, показал пять пальцев. Она вопросительно изогнула бровь – ухмыльнувшись, Волчонок наклонил голову и вытащил Меч.

Тихо, чтобы ни единая веточка не хрустнула под ногами – в сторону лежбища тварей. Лезвие против обыкновения не светилось – наоборот, казалось, оно поглощало рассеянный свет двух лун, местами пробивающийся сквозь кроны деревьев.

Не доходя трех шагов до огромного поваленного ствола какого-то дерева, Сергаал вдруг бесшумно упал на землю, увлекая за собой охотницу.

– Двое – на тебе. Вон там, – он указал направление. Сигурни кивнула. Плотно сжатые губы, решимость в глазах – девушка плавным движением положила стрелу на тетиву. – На счет «три». Раз… Два… Три!

Все закончилось быстро. Четыре стрелы – по две на каждую тварь. Три удара Черным Мечом – они даже не успели понять, что на них нападают.

– Знаешь, по твоему рассказу я решил, что драка будет серьезной. – Сергаал поправил гитару за спиной, скрытую иллюзией, но от того не менее неудобно сползающую при беге, и машинально отметил, что надо перетянуть ремешки чехла поудобнее. – Может, твои охотники преувеличили малость свой подвиг?

Несостыковки в рассказах девушки и Эстаи, и в том, что он видел своими глазами, выстраивались в список. Хотя бы то, что как-то быстро дохли эти твари. Сигурни говорила, что один мутант прикончил двух охотников и сильно изранил третьего, прежде чем сдох – а тут они умирали с двух стрел. Меч, описывая мутантов, упоминал броню – но ни хитинового, ни какого-либо еще панциря Сергаал не видел.

– Нет, не преувеличили. Охотники никогда не лгут, в этом нет смысла, – огрызнулась светлоглазая.

– Ну-ну. Тогда ты что-то скрываешь. Как ты смогла двумя стрелами его уложить? – Хранитель пнул труп носком сапога.

– Не знаю. Честно. Но охотники и в самом деле никогда… – Она осеклась, зеленые глаза вдруг округлились – Сигурни смотрела куда-то за спину спутника. – Не преувеличивают, – медленно закончила она, потянувшись за стрелой.

Его спасли рефлексы и интуиция. А если честно – только то, что Эстаи завопил: «Ложись!», а тело привыкло такие приказы сперва выполнять, а потом уже думать.

Когтистая лапа просвистела в паре дюймов от шеи Сергаала. Волчонок перекатился, вскочил на ноги – и едва увернулся от нового удара.

В этом мутанте было около семи футов росту. Гибкое, неестественно худое тело, рудиментарные крылья с мощными когтями-крючьями на сгибах, многосуставчатые конечности – четыре верхние, одна перед другой, и две нижние, короткие и мощные – с острыми когтями-лезвиями, крупная голова с пастью, полной игольчатых клыков, и длинный хвост, оканчивающийся чем-то наподобие скорпионьего жала.

Звонко тенькнула тетива – но стрела отскочила от блестящих пластин, покрывающих тело твари, не причинив никакого видимого вреда. Сигурни глухо ругнулась, целясь заново, но выстрелить уже не успела. Мощный удар хвоста отшвырнул ее на пару десятков футов, девушка врезалась спиной в ствол дерева и, потеряв сознание, сползла на землю.

Мутант, на миг отвлекшийся на охотницу, вновь обернулся к Сергаалу. Но Хранитель тоже даром времени не терял – он с криком прыгнул на противника, взмахнул мечом, отсекая заднюю правую лапу твари, тут же шагнул в сторону, вновь поднял клинок, пытаясь дотянуться до хвоста – но этот мутант был явно поумнее предыдущих. Он прыгнул в сторону, взмахнув крыльями – хоть они и не могли держать такую тушу в воздухе, зато помогали в прыжке преодолевать большие расстояния, припал на лапы, зашипел – и распахнул пасть, выплевывая маленький светящийся шарик.

В следующее мгновение шарик взорвался, наполнив пространство вокруг ослепительно ярким светом. Сергаал вскрикнул от неожиданности, его ослепило, но тут включилось уже чутье. Он наугад шагнул вперед и вправо, ударил вбок – и по разъяренному шипению понял, что попал. Рванул Меч в сторону, разрывая плоть мутанта, рубанул – и ощутил болезненный укол в спину.

Сила удара швырнула его на землю. Гитарист перекатился, мысленно выругался, слыша треск гитары – и как она до сих пор была цела? – дернулся, пытаясь вскочить на ноги – и различил над собой силуэт мутанта. В следующую секунду живот пронзило острой, жгучей болью, Сергаал закричал, рванулся…

По венам растекалась кислота вместо крови. Въедалась в плоть, разъедала стенки сосудов, кости, жгла нестерпимой болью все тело. Где-то очень далеко, почти за гранью восприятия, что-то кричал Эстаи Нархгал, и наверное, это было что-то очень важное и нужное…

Вдруг боль стихла. Перед глазами поплыли радужные круги, потемнело, все неприятные ощущения отступили на второй план, а спустя мгновения и вовсе исчезли. Меч продолжал его звать, пытался докричаться, сказать это свое «важное и нужное», но Сергаалу уже ничего не было важно или нужно. Вокруг было темно и спокойно, он словно плавал в этой спокойной темноте, и больше не было ничего – ни войны, ни каких-то там древних артефактов, ни мутанта в хитиновом панцире, ни светлоглазой охотницы…

– Ублюдок! Очнись немедленно!!! Очнись, или я тебя убью, вампир недоделанный! Очнись!!!

Нет, Сергаал ошибся. Светлоглазая охотница все же была. И сейчас подтверждала факт своего существования, влепляя бессознательному Хранителю пощечину за пощечиной.

– Ну очнись же ты, трус несчастный!.. – По щекам девушки градом катились слезы. – Очнись! – она занесла руку для нового удара, но щеки Волчонка ладонь не коснулась – слабыми, но уже послушными пальцами он перехватил руку Сигурни.

– Хватит, хватит… Я уже очнулся… – прошептал гитарист. – Так что вытри слезы, и – можешь не убивать, я еще пригожусь.

Вот зря он это сказал. Слезы на щеках моментально высохли, прозрачно-зеленые глаза заледенели, и вообще – охотница приобрела такой вид, будто последнее, что ее вообще волновало в этой жизни – так это жизнь и здоровье какого-то там Хранителя какого-то там легендарного Черного Клинка.

– Цел? Идти сможешь? – абсолютно безразличным тоном поинтересовалась она.

– Не знаю еще… – Сергаал осторожно приподнялся на локте, оценивая собственное состояние и заодно окидывая взглядом поле боя.

Он лежал на собственном плаще, чуть в стороне от места схватки с мутантом. Семифутовая туша была прекрасно видна отсюда, и Волчонок различил стрелу с темно-красным оперением, торчащую из глазницы. У твари не хватало двух верхних конечностей – заднюю правую Хранитель отсек сам, а вот насчет левой передней, валяющейся в паре шагов от него и перемазанной кровью, память подводила.

Что ж, с картиной боя все было не то чтобы ясно, но по крайней мере точно в их пользу. А вот состояние оставляло желать лучшего. Болели все мышцы, никак не хотела уняться острая резь в животе, и каждое движение отдавалось судорогой в позвоночнике.

«Эстаи…» – тихо позвал Сергаал.

«Здесь я. Чего тебе?» – гитаристу показалось, что в голосе Меча звучит почти человеческая усталость.

«Что произошло? Можешь объяснить, только кратко и ясно?»

«Могу. Ты получил убойную дозу яда, когда мутант уколол тебя в спину. Благодаря преобразованию организма, которое я провел заранее, яд не подействовал сразу и в полной мере, но когда эта тварь пришпилила тебя к земле лапой, от болевого шока слетели все блокировки и яд начал действовать. Я пытался помочь тебе выкарабкаться сразу, но ты был уже слишком… за гранью. Тогда пришлось действовать жестко, и в спешке проводить второй уровень преобразований, благо Сигурни к тому времени очнулась и ухитрилась всадить мутанту стрелу в глаз. Сейчас рана более или менее затянулась, но был поврежден позвоночник, поэтому в ближайший час у тебя будут некоторые проблемы с координацией движений. Кроме того, еще несколько часов может наблюдаться остаточное действие яда – сонливость. Ни в коем случае не позволяй себе заснуть, сколь бы желанным ни был сон. Еще вопросы?»

«Вроде все».

«Сейчас вам надо идти. Еще часа четыре – и начнет светать, тогда такие твари начнут встречаться на каждом шагу. А тебе, как выяснилось, и одного хватит, чтобы отправиться на тот свет».

«Уже идем…»

Сцепив зубы, Сергаал все же заставил себя подняться на ноги.

– Сигурни… прости меня. Ляпнул, не подумав, – неожиданно для себя, проговорил Хранитель.

Девушка резко обернулась и с удивлением посмотрела на него.

– Ладно, забыли. Ты сможешь идти?

– Да. Не очень быстро – смогу.

– Пойдем так, как сможешь. Гитару брось, от нее вряд ли что-нибудь осталось.

– Нет уж… Может, мне удастся ее починить. Не так уж много она весит. – Вот что-что, а гитару бросать Волчонок хотел меньше всего.

– Да как скажешь. Тебе ее тащить, – пожала плечами охотница, затягивая ремни рюкзака и поправляя колчан, чтобы удобнее было быстро выхватывать стрелы. – Ты точно сможешь идти? В тебе проделали такую дырку, что ты вообще непонятно, как жив остался.

– Я же не просто человек, – гитарист ухмыльнулся. – Ладно, пошли.

Прошло около часа. Сигурни шла чуть впереди, держа стрелу на тетиве, Сергаал держался на пару шагов за ней. Меч он не доставал, но кончики пальцев еле ощутимо покалывали искры Черного Предела.

На сей раз их было четверо. Некрупные, размером с шимпанзе, твари, с длинными щупальцами вместо рук – по четыре щупальца с каждой стороны, плюющиеся ядом, разъедающим кожу. Одну пристрелила Сигурни, трех спалил Хранитель, но последняя, прежде чем издохнуть, успела плюнуть ядом в охотницу.

Кислотно-оранжевая жидкость моментально проела куртку и въелась в кожу. Пытаясь стереть яд, девушка перепачкала в нем пальцы левой руки, их тоже немедленно начало жечь, она тихо зашипела от боли…

– Дай сюда! Скорее! – Сергаал схватил ее за руку, отметил, что кожа уже сожжена и оранжевая гадость начинает въедаться в мышечную ткань…

«Эстаи, помоги!»

«Не могу. Я не в состоянии обучить тебя исцеляющим заклятиям за несколько секунд».

«Но меня-то ты как-то вылечил!»

«Тебя – другое дело. Я же полностью контролирую жизненные процессы, происходящие в твоем теле, и при необходимости могу ими управлять. С чужим телом я такого сделать пока не смогу».

«Но ей надо помочь!»

«Я не знаю, как».

Хранитель нервно кусал губы, лихорадочно пытаясь хоть что-нибудь придумать. Охотница сцепила зубы, чтобы не кричать, она не могла отвести полных ужаса глаз от жижи на руке, медленно съедающей ее плоть.

– Сергаал, срежь это. Пожалуйста, срежь…

– Ты же не сможешь пользоваться рукой еще долго, – пробормотал ошарашенный гитарист.

– Плевать. Так я вообще без руки останусь. Срежь это.

Волчонок посмотрел ей в глаза. Затуманенные болью, они тем не менее были полны решимости и понимания, что она собирается сделать.

Ругнувшись, он потянулся за кинжалом, вытащил его из ножен, бросил взгляд на лезвие – и убрал обратно.

– Слишком тупой. Тут нужна бритвенная острота.

Резко наклонив голову, Сергаал выхватил Черный Меч. Когда это было необходимо, Эстаи Нархгал появлялся мгновенно, не тратя времени на красивые спецэффекты.

Меч в руках Хранителя мгновение поблестел синеватыми искрами на черной стали, а потом трехфутовое лезвие резко сжалось, укоротилось до длины обычного кинжала, пропорционально уменьшилась и рукоять.

– Спасибо, – пробормотал он, прикладывая лезвие к руке Сигурни.

Быстрое движение – и пораженный участок плоти упал на землю. Охотница закатила глаза, бледнея от боли и кровопотери и едва не теряя сознание. Волчонок быстро вылил на рану остатки останавливающего кровь эликсира из запасов девушки, налепил несколько листьев травки, обладающей слабым обезболивающим и обеззараживающим эффектом, и перемотал бинтом.

– Спасибо… Боюсь, теперь от меня мало толку в битве, – девушка говорила тихо, пряча взгляд.

– Ничего, прорвемся. – Усмехнувшись, он ободряюще потрепал Сигурни по здоровому плечу. – Я уже практически пришел в себя, так что, если повезет и ни на что действительно серьезное не наткнемся, то к рассвету выберемся из этого паршивого местечка.

Она улыбнулась уголками губ.

Шли медленно, осторожно. Сказывалась смертельная усталость, колоссальное напряжение последних нескольких часов, да и выматывающая боль от ран…

Прошло около получаса. Внезапно Сигурни остановилась, резко вскинула голову, словно прислушиваясь к чему-то. Глаза ее сузились, в них заблестели злые искорки.

– Вампиры. Трое. Приближаются сюда. Очень быстро.

– Будем драться? – обреченно поинтересовался Сергаал.

– Против трех кровососов в нашем нынешнем состоянии? Побойся Черного Клинка… тьфу, ты и есть Черный Клинок!

– Я не Клинок, я его Хранитель, – огрызнулся Волчонок. – Тогда что делать будем?

– Ты собирался как-то маскироваться, да и вообще – у тебя же был план на случай встречи с вампирами, – прищурилась охотница.

– Точно… А я и забыл.

Иллюзия держалась, физические повреждения реального тела никак не отразились на иллюзорном облике. Сергаал быстро накинул на запястья девушки ременную петлю, сам выпрямился, взгляд его стал высокомерно-презрительным. Оценил маскировочную лже-ауру – все в порядке, выглядит абсолютно естественно.

– Смотри так, будто ты под гипнозом и ничего не соображаешь, – шепнул он Сигурни.

– Чего? Под чем? – Она подняла на него непонимающий взгляд.

– Гипноз. Внушение. Очарование, или как там это называется…

– Поняла.

Взгляд охотницы расфокусировался, глаза словно подернуло мутноватой пленкой, она встала неестественно прямо, чуть пошатываясь, сделала шаг вперед…

В следующую секунду прямо на них вылетели три высокие фигуры в плащах. Они бежали так, словно за ними гнался сам Воплощенный Ужас… впрочем, примерно так оно и было.

Рядом с этой тварью четырехрукий урод, ранивший Сергаала, казался смешным домашним зверьком.

Шесть ног, похожих на паучьи, несли стройное женское тело с крупной, красивой грудью. Рук тоже было шесть, расположенных одна над другой. По спине, вдоль позвоночника, струились длинные, мощные щупальца-змеи с острыми головками, штук двадцать, не меньше. Голова твари отдаленно напоминала птичью, с длинным и острым клювом, она была увенчана шипастой короной с гребнем.

– Ёпт… – пробормотал Хранитель, невольно потянувшись за Мечом, благо вампиры в его сторону не смотрели.

В этот миг тварь вдруг резко наклонилась, щупальца устремились вперед и настигли одного из бегущих вампиров, мужчину лет сорока на вид. Одно щупальце захлестнуло его за шею, два – за бедра, подняли в воздух – остальные в мгновение сорвали с него одежду. Обнаженный вампир страшно закричал, когда сразу шесть или семь длинных змей пронзили его тело, разрывая на части. Кровь полилась прямо на голову мутанта, но, коснувшись синеватой чешуи, тут же впиталась. Через секунду куски обескровленного тела рухнули на землю, а тварь, с удивительной скоростью перебирая шестью паучьими ногами, помчалась вперед, прямо на Сергаала.

Его нервы не выдержали. Выпустив ременную петлю, фиктивно стягивающую запястья Сигурни, он бросился бежать вслед за вампирами. Впрочем, надо признать, что охотница от него не отставала.

Впереди раздался полный отчаяния крик. Хранитель понял, что случилось, еще раньше, чем посмотрел вперед – уж слишком целенаправленно мутант гнал их именно сюда.

Тупик. С одной стороны – высокая скала, с другой – плотный ряд деревьев, между стволами которых не протиснуться бы даже худощавой Сигурни. Стена леса и скала сходятся клином, а позади – разъяренная тварь, жаждущая крови.

Оба вампира остановились, развернулись к приближающемуся мутанту. Теперь Сергаал смог их разглядеть.

Оба, как и положено, черноволосые, стройные, гибкие. Одному на вид лет двадцать пять от силы, но, судя по ауре – уже перешагнул полутысячелетний порог. Сильный, старый вампир… вот только слишком давно не пил крови, слишком обессилен. И девушка, лет двадцати, причем как на вид, так и по ауре. Едва ли обращена больше года назад. Вампир сжимает в руках глефу, у его спутницы оружия не видно… ага, отошла на шаг назад, встряхнула руками, разминая кисти – маг.

За спиной раздалось свистящее шипение. Хранитель обернулся – и встретился взглядом с черными бусинами глаз твари.

И с величайшим удивлением осознал, что понимает речь мутанта.

– Ззссаччем тты зсдессть, ххозсяин?

Глава 7

Аенгрост, Южный океан, прибрежные воды Даркваала. Мария Сантьяго Рикка, Носитель Духа Предела 7-я декада весны, 2904 год Восьмой эпохи

– Спустить паруса! – крикнул Кедаркиан, молнией проносясь вдоль борта шхуны к носовой части. – Каллонэ, готовься! По левому борту – драккар Йаррагов! Готовьтесь к бою! Марийа, в каюту, быстро!

– Архати, я тоже буду сражаться! – неожиданно для себя выпалила девушка. Она помнила по рассказам капитана и матросов, что Йарраги – это единственный орочий клан, с которым до сих пор воевал Даркваал. Этот клан владел самым крупным островом архипелага Тор-Заран и являлся сильнейшим среди кланов. Они единственные не приняли союза с темными эльфами и по сей день нападали на корабли остроухих пиратов так же, как на корабли Алеарта и Империи Христесар.

Кедаркиан на миг остановился, пристально взглянул Марийе в глаза, усмехнулся.

– Хорошо. Учти, зеленокожие – опасные противники. Это тебе не жирные святоши Империи.

– Я понимаю. Но я все равно хочу сражаться.

– Хочешь сражаться – сражайся, – с этими словами архати умчался дальше.

Корабельный маг Каллонэ уже замер на носу шхуны, негромко, но очень четко выговаривая слова заклинания. Через пару мгновений вода вокруг «Буревестника» закипела, волны завихрились, изгибаясь против ветра, и, подхватив корабль, развернули и понесли его прямо на драккар.

Ведьма бросилась в каюту, схватила короткий тугой лук, подаренный ей одним из матросов, прицепила к поясу колчан со стрелами и выбежала на палубу.

Темные эльфы готовились к бою. Вызванная Каллонэ волна сама несла шхуну, и в управлении корабль не нуждался, потому все пираты вооружались. Более половины держали наготове такие же короткие луки, как у Марийи, мечи, сабли, эльфийские клинки, и все прочее оружие ближнего боя пока висело на поясах, лежало на досках палубы, ожидая своей очереди.

А корабли тем временем сближались. Девушка уже могла различить в темноте наступающей ночи орков, в свою очередь готовившихся к бою, и их шамана, протяжно выкрикивающего – пением это было не назвать – гортанную мелодию. У борта драккара за прикрывающими от стрел навесами несколько орков спешно готовили какое-то орудие.[30]

– Стрелы на тетиву! – крикнул Ланнокиа, красноволосый эльф, командовавший стрелками. – Приготовиться стрелять!

Марийа на миг замешкалась – все же до сих пор она никогда не стреляла по живым мишеням.

– Приказ отдан для всех лучников, оран-ххэ, – раздался за ее спиной тихий голос. Ведьма мгновенно обернулась.

На нее чуть насмешливо смотрела коротко стриженная эльфийка. Стрела на тетиве ее лука как будто случайно смотрела в лицо Марийи.

Вспыхнув, девушка рванула из колчана стрелу, не очень умело положила ее на тетиву, прицелилась в бегущую по палубе драккара фигуру.

– Залп!

Полтора десятка стрел взмыли в воздух, а Ланнокиа уже кричал:

– Стрелы на тетиву!

Марийа даже не успела понять, попала ли она в кого-нибудь. Подчиняясь приказу командира лучников, она автоматически выхватывала и отправляла стрелу за стрелой во вражеский корабль. Буквально через несколько секунд заныла левая рука, которой она держала лук, но приказ следовал за приказом, и девушка продолжала стрелять, уже просто наугад в темноту, практически не целясь.

Волна мчала шхуну прямо на драккар, эльфы стреляли, большая часть стрел отлетала от защитных навесов, но несколько орков все же упали, пронзенные кто двумя, а кто тремя смертоносными наконечниками.

Зеленокожие тем временем закончили готовить оружие. Они очень быстро убрали навес, и до эльфов донесся крик: «Рагх!»[31]

Гулко тенькнула тетива чего-то, отдаленно похожего на помесь катапульты с арбалетом, и через борт драккара на бешеной скорости перелетел какой-то предмет, размером с крупное яблоко. Он ослепительно сверкнул, отражая лунный блик, и…

– Рикхарта, быстро! – заорал откуда-то справа Храссэн’кхэ.

Стриженая эльфийка мгновенно прыгнула в сторону, выхватывая из колчана стрелу – Марийа успела только отметить, что эта стрела была длиннее остальных и оперение у нее было другое, черное – и, вскинув лук, выстрелила.

Орочий снаряд со звоном разлетелся на куски, и на поверхность вод пролился… жидкий огонь! Марийа различила, как к орудию бросились трое орков, один из них тут же рухнул, пронзенный стрелой Рикхарты, но оставшиеся двое мгновенно перезарядили катапульту, и в сторону шхуны ринулся еще один снаряд.

– Лучникам – продолжать стрелять! Рикхарта, сбивай эту дрянь, любой ценой сбивай, – кричал архати, целясь из длинного составного лука в шамана орков. Но его стрела вспыхнула, не долетев до зеленокожего два фута.

– Приготовить абордажные крючья! Лучникам – берите орудие ближнего боя!

По воде бежали языки пламени – стриженая эльфийка сбила еще два снаряда с жидким огнем. Марийа бросила куда-то лук, выхватила кинжал из ножен…

– Не пойдет, с этим ножичком тебя убьют в один момент, – Кедаркиан, неведомым образом оказавшийся рядом, протянул девушке узкий, чуть изогнутый меч длиной около двух футов. Эльфийский клинок, такой же, каким она училась фехтовать.

Глухо ударился абордажный крюк, впиваясь зубьями в борт «Буревестника». В ответ на драккар полетели веревки и крючья со шхуны…

Каллонэ погасил волну за миг до того, как корабли столкнулись бортами. Сухой треск дерева, крик кого-то, не удержавшегося при ударе, плеск воды, сомкнувшейся над головой несчастного… Маг быстро выкрикнул еще одно заклинание и взмыл в воздух. Длинные белые волосы развевались за его спиной. Дернувшись, он в полете увернулся от брошенного в него метательного топорика и устремился к кормовой части драккара, туда, где готовился к схватке с ним зеленокожий шаман.

Большая часть эльфов была уже на палубе вражеского корабля, рядом с Марийей осталась только Рикхарта.

– Что ты стоишь, оран-ххэ? Все сражающиеся – уже там! – закричала она, целясь в какого-то орка.

Окрик вывел девушку из ступора, она закричала что-то, сама не понимая, что кричит, и взлетела на борт шхуны, одним прыжком перемахивая на драккар.

Над головой свистнул чей-то топор, не оборачиваясь, ведьма наугад полоснула клинком, услышала сдавленный крик, прыгнула в сторону, уворачиваясь от падающего орка, отбежала на несколько шагов, огляделась…

Звенела сталь, хрипели умирающие. В десятке футов от Марийи зеленокожий, сжимающий в руке снаряд с жидким огнем, целился во что-то на борту «Буревестника». Проследив за его взглядом, ведьма увидела Кедаркиана, окруженного тремя прорвавшимися на шхуну орками. Архати с бешеной скоростью вращал палаш, не позволяя противникам приблизиться. Как только представился момент, он прыгнул вперед, ускальзывая из-под удара секиры, и рубанул палашом сверху вниз, с невероятной для эльфа силой разрубая пополам одного из орков и отсекая по плечо руку второму. Храссэн’кхэ был увлечен схваткой и не видел угрозы со стороны драккара.

Марийа с невероятной точностью представила, как Кедаркиан по привычке отобьет палашом летящий в него снаряд и как жидкий огонь потечет по его телу, впитываясь мгновенно в одежду, пожирая плоть…

В этот момент драккар содрогнулся, будто бы нечто с силой ударило его по днищу. Марийа поскользнулась, не удержалась на ногах и рухнула на палубу. Корабль резко качнуло, многие попадали…

А за правым бортом из вод поднималась огромная голова морского змея.

Закричал какой-то орк, охваченный пламенем – один из снарядов разбился на палубе драккара, и по кораблю растекался жидкий огонь. Кто-то из темных эльфов заковыристо ругался на родном языке.

Змей распахнул пасть, и на драккар низвергся поток кипящей воды. В общем шуме тонули вопли обварившихся и звон стали, корабль в очередной раз качнулся, едва поднявшаяся на ноги ведьма вновь упала, ударилась виском обо что-то твердое… и краем глаза заметила недавнего орка, который вставал, держась одной рукой за борт, а в другой сжимая снаряд…

Кедаркиан, на миг замерший на борту «Буревестника» и оценивающий битву, представлял собой идеальную мишень.

Орк медленно, очень медленно занес руку со снарядом, отвел ее назад, метнул…

Марийа находилась практически между зеленокожим и архати. Перед ее глазами вновь встала на миг картина – Храссэн’кхэ, охваченный пламенем, безрезультатно пытается сбить с себя огонь, но проклятая орочья смесь только глубже въедается в плоть, сжигая заживо…

Рикхарта, раненная в плечо, с трудом отбивалась саблей, которую держала в левой руке, от наседавшего на нее орка. Лук эльфийки лежал где-то в стороне.

Не раздумывая более ни секунды, Марийа прыгнула.

И успела.

Пальцы сжались на смертоносном снаряде, девушка полетела вниз, с опозданием подумав, что сейчас, при столкновении с досками палубы, стеклянка в ее руках неминуемо разобьется и в пылающий факел превратится уже она сама…

Борт «Буревестника» остался в стороне – ведьма пролетела мимо него и с оглушительным плеском рухнула в воду.

Соленый океан мгновенно вцепился в новую жертву, волна накрыла Марийю с головой, как когда-то после чудесного спасения с костра… Пытаясь удержаться на поверхности, девушка судорожно забила руками, выпуская снаряд…

…И тонкое стекло разлетелось от случайного удара ребром ладони.

Две стихии – растревоженный океан и негаснущее пламя – вступили в противоборство, и Марийа оказалась в самом центре этой извечной схватки.

Огонь обжег плечи, сжигая одежду и впиваясь в кожу, ведьма закричала, нырнула глубже, пытаясь смыть с себя орочью смесь, но вода не помогала, наоборот – ее увлекало все глубже, не хватало воздуха…

Последнее, что запомнила Марийа – огромные и какие-то нечеловечески разумные глаза морского змея и его разинутую пасть с острыми зубами…

Над его головой сомкнулись воды океана, а на сцепившихся кораблях заканчивался бой. Каллонэ, израненный и истощенный, все же прикончил зеленокожего шамана, матросы добивали немногих оставшихся в живых орков, несколько эльфов волокли в трюм «Буревестника» добычу с драккара, а Ланнокиа и наскоро перевязавшая рану Рикхарта деловито привязывали к мачте обезоруженного и связанного по рукам и ногам капитана орков. Остальные эльфы расцепляли корабли – огонь с пылающего драккара мог в любую секунду перекинуться на шхуну.

– Каковы наши потери, архати? – спросила Рикхарта, когда «Буревестник» отошел от догорающего драккара на поллиги.

– Погибли четверо, семь эльфов ранены, считая тебя. – Кедаркиан осторожно снял грубую повязку с плеча лучницы.

– А твоя оран-ххэ? – Эльфийка поморщилась, отпила из фляжки что-то остро пахнущее травами и спиртом.

– Она такая же моя, как и твоя, принцесса, – рассмеявшись, Храссэн’кхэ взял у Рикхарты флягу и тоже сделал глоток.

– Это сейчас неважно. Где она?

– Ищут. Возможно, упала в море или осталась на драккаре.

– На драккаре ее точно не было, – темноэльфийская принцесса помотала головой. – Кедаркиан, прикажи Каллонэ, пусть разошлет своих приятелей-киттилов,[32] ее надо найти. И желательно – живой.

– Как скажешь, принцесса.

Быстро сбросив одежду, Каллонэ встал на борт шхуны, протянул руки ладонями вниз и начал нараспев читать заклинание. Архати и Рикхарта наблюдали за ним, стоя невдалеке.

Из воды, подняв тучу брызг, вырвалось серебристо-синее существо, похожее на дельфина, перекувырнулось, и вертикально вошло обратно в волны. Через мгновение появилось еще несколько таких же. Маг довольно улыбнулся и ласточкой прыгнул в воду. Лишь на миг его голова скрылась под водой. Два киттила, поднырнув, тут же вынесли его на поверхность, но эльф что-то просвистел, и все они, включая самого Каллонэ, нырнули вглубь.

Кедаркиан и Рикхарта уже устали ждать, когда из-за борта раздался мелодичный свист и маг вскарабкался по веревке – мокрый, явно уставший, но довольный. Лучница протянула эльфу полотенце, тот, коротко поблагодарив, быстро вытерся и оделся.

– Киттилы обещали мне, что если девушка упала в воду, они ее найдут и принесут к кораблю – живую, если она еще будет жива, или мертвую – если найдут мертвой.

– Прекрасно, Каллонэ. Отдыхай, – отпустил архати уставшего мага и обернулся к Рикхарте. – Теперь нам остается только ждать, принцесса.

– Ненавижу ждать, – сквозь зубы процедила она.

– Я тоже. Но лично у меня других предложений нет. Пока что мне надо привести в порядок шхуну и команду и по правилам отдать океану погибших. Ты тоже отдохни. Хоть ты и принцесса, а устала не меньше нас всех.

Фыркнув, Рикхарта ушла в каюту.

Приближался самый темный час ночи, все эльфы на корабле уже спали, за исключением тех немногих, кому выпала вахта, и на носу «Буревестника» никого не было.

И только теперь, будучи уверенным, что его никто не видит, Кедаркиан позволил себе немного дать волю чувствам. Вцепившись длинными, сильными пальцами в борт корабля, он до рези в глазах вглядывался в тяжелые волны и что-то тихо шептал…

Архати «Буревестника» Кедаркиан Храссэн’кхэ прощался со своими погибшими соратниками. И, перечисляя имена, он не произнес в их числе имя девушки-юнги. Не потому что не считал ее членом команды, а потому что до последнего не хотел верить в ее смерть.

Марийа плыла сквозь океан, обнимая за спины двух дельфинов, – она когда-то видела их на картинках, еще в своей прежней жизни, и о чем-то с ними разговаривала. Дельфины рассказывали ей о своем народе, о своей жизни, делились веселыми историями, и они вместе над ними смеялись. Эти два дельфина были ее лучшими друзьями, и с ними было хорошо. Вот только чей-то голос неумолимо вторгался раз за разом в подсознание, что-то надоедливо повторяя.

«Проснись, Хранительница! Не время смотреть сны!»

«Я не сплю!» – возмутилась девушка, просыпаясь.

– Ой, – она изумленно села и огляделась.

Ведьма находилась в просторной комнате. Стены были сложены из какого-то белого камня с серебристыми вкраплениями, но их почти не было видно под толстым слоем оплетающих все поверхности растений разных оттенков синего и зеленого. То, что Марийа сперва приняла за постель, на самом деле было еще одним каменным блоком, оплетенным растениями так густо, что казалось, будто она лежит на мягкой перине. Одеяло также было пластом плотно переплетенных ветвей, усеянных маленькими бархатистыми листьями. Кроме этой необычной постели в комнате не было ничего.

– Эм… Господин Эстаи, вы здесь? – тихо спросила девушка.

«Зови меня просто по имени и на «ты», пожалуйста. – Марийа буквально почувствовала теплую, почти отеческую улыбку. – И вот еще что: будет лучше, если ты будешь формулировать фразы мысленно, ты же умеешь».

«Да, конечно! Извините… то есть извини!»

«Ничего страшного. Я так понимаю, у тебя накопилась целая куча вопросов? Задавай только те, ответы на которые необходимы прямо сейчас, я, к сожалению, не могу долго держать с тобой связь».

«Хорошо, Эстаи. Скажи, где я, как я здесь оказалась, и… Наши уцелели в том бою?»

«Если я не ошибаюсь, ты сейчас находишься где-то в глубинах океана, под толщей вод. Тебя сюда принес морской змей, тот самый, который появился во время битвы. Что это за место, я пока точно не знаю, но уверен в том, что прямая опасность тебе пока не угрожает. Что до твоего третьего вопроса… Если ты имеешь в виду пиратов с «Буревестника», то они в большинстве своем уцелели, более того – успели даже ограбить орочий драккар и захватить в плен капитана зеленокожих».

«А наш капитан?» – холодея спросила Марийа. Больше всего она боялась, что…

«С ним все в порядке. Этот архати и не из таких передряг выпутывался живым и невредимым».

«Что мне сейчас делать?» – узнав, что Кедаркиан жив и даже не ранен, Марийа снова приобрела способность трезво мыслить.

«Посмотрим. Похоже, те, кто предоставил тебе приют, приближаются. Я не чувствую угрозы с их стороны. Попробуй с ними поговорить, думаю, тебе они все и расскажут».

«Спасибо… Эстаи, а что…»

«Потом все, потом! К тебе гости, не отвлекайся! Если что, я здесь, но очень ограниченно».

«Хорошо…»

Как раз в тот миг, когда Меч умолк, в комнату вошли двое.

Невысокие, очень худощавые и даже на вид нечеловечески гибкие, они были похожи на каких-то измельчавших эльфов. Вернее, были бы похожи, если бы половину их кожи не покрывала слабо мерцающая чешуя – у одного синяя, у другого фиолетовая – и если бы на их шеях не было отчетливо видимых жабров. Да и глаза у них были странные – узкие, больше, чем у обычных эльфов, вытянутые к вискам, и с большими складками верхних и нижних век. Присмотревшись же, Марийа углядела перепонки между пальцами и какие-то мокрые пестроватые тряпки вдоль спин, на икрах и предплечьях. Плавники?

И только тут до нее дошло, что оба визитера были обнажены. Она вновь ойкнула и густо покраснела.

– Приветствуем тебя, дышащая воздухом. Княжна Кленд’ин Консэ хочет говорить с тобой, – проговорил один из них, тот, что с синей чешуей. Слова он выговаривал старательно и очень четко, но совершенно без выражения, сразу было видно, что языка он не знает, а фраза – заучена наизусть.

– Э-э-э… я тоже рада вас приветствовать… – пробормотала ведьма, старательно глядя в другую сторону.

Чешуйчатые недоуменно переглянулись.

– Ты поймал? – спросил один другого.

– Да.

– Странные эти дышащие воздухом…

– Мы для них тоже странные, – рассудительно поправил товарища Фиолетовый. – Ты помнишь, что еще нужно было проговорить?

– Да… – Синий обернулся к девушке. – Мы пришли проводить тебя к княжне, – тщательно выговаривая буквы, произнес он.

И тут Марийа поняла, что было странного в их разговоре друг с другом. Они не открывали ртов!

«Телепатия? Но как тогда я сама их услышала? Не понимаю…»

«А что тут непонятного? – вмешался Эстаи Нархгал. – Я же лечил тебя после битвы, заодно дал тебе их язык. Только они не разговаривают, они передают мыслеобразы. Кстати, это гораздо удобнее обычной речи – информативнее, содержательнее, быстрее, и минимизирует количество недопонимания».

«И что, все слышат мысли всех?» – Ведьме стало страшновато от перспективы находиться среди существ, для которых любая ее мысль – что страница в открытой книге.

«Нет, конечно! Они бы так с ума посходили давно уже. У них есть специальная система передачи мыслеобразов адресно, только кому-то конкретному. Обычно именно так это происходит – условно «говорящий» настраивается на тех, кому хочет что-то сказать, и мыслеобраз получают только они».

«А почему тогда я сейчас почувствовала, что они подумали?»

«Потому что я перестарался, – с досадой ответил Меч. – Сделал тебя слишком сильным телепатом».

«Примерно понятно… А они меня не «слышат»?»

«Нет, конечно! Еще чего не хватало…»

– Мы пришли проводить тебя к княжне, – недоуменно повторил Синий, видя отсутствие реакции на первую фразу. – Пойдем.

«Иди к этой княжне, а там посмотрим».

«Угу…» – Марийа поднялась на ноги, потянулась – и внезапно поняла, что одежды на ней – не больше, чем на чешуйчатых. Взвизгнув, девушка шлепнулась обратно на «постель», пытаясь прикрыться руками.

– Да что с ней такое? – В мыслеобразе Синего сквозило удивление и непонимание.

– У дышащих воздухом существ, называющих себя «цивилизованными», принято скрывать тела под тряпками, – пояснил Синий. – Кожа и чешуя считаются неправильными.

– У них нет чешуи, – поправил Фиолетовый, беззастенчиво разглядывая девушку.

– Не тряпками, а одеждой! – возмутилась Марийа, на пару секунд даже забыв о том, что обнажена.

– Что это – одежда? – заинтересованно спросили оба.

На миг задумавшись, ведьма вспомнила все, что знала о том, как появилась одежда, зачем она нужна и так далее, и, сосредоточившись, передала полученный мыслеобраз чешуйчатым.

– И что? Тряпки – они и есть тряпки, даже если называть их одеждой. – Синий передернул спинными плавниками. – Зачем они нужны? От холода спасает чешуя и движение, настоящее тело в любом случае красивее любых тряпок, а что такое «неприлично», я не понимаю.

Краснея, девушка сформировала еще один мыслеобраз, на сей раз поясняя, почему ходить голым – неприлично. Но подводных жителей это не только не убедило, но и вызвало волну отторжения.

– То есть дышащие воздухом существа называют то, что приносит наслаждение, символизирует единение любящих друг друга и создает новую жизнь, «развратом», «грехом» и «неприличным»? – ужаснулся Фиолетовый. Плавники на его предплечьях встопорщились.

Ведьма махнула рукой. Похоже, объяснить подводным существам отношение и восприятие живущих на суше было абсолютно невозможно.

– Дышащая воздухом, как ты с нами общаешься? – внезапно спросил Фиолетовый. Он наконец заметил, что уже несколько минут ведет с существом, вынужденным – о, ужас – разговаривать, непринужденный диалог мыслеобразами, и они прекрасно понимают друг друга, если не считать разницы в мировосприятии.

– Э-э-э…. Не знаю… – пробормотала она. Не объяснять же в самом деле, откуда она знает их способ общения, более того, владеет им.

– Ладно, пусть княжна решает. Она ждет тебя. – Синий подошел к «постели», осторожно отделил пласт водорослей, вполне достаточный для того чтобы в него укутаться, и протянул Марийе. – Ничего другого у нас нет, извини. Идем.

Красота подводного города сводила с ума. Здания, выращенные из плотно переплетенных коралловых веток, поражали естественностью и изящностью очертаний, яркостью, но ненавязчивостью красок, плавающие между домами и просто отдельно стоящими кораллами небольшие светящиеся шары бросали блики на мерцающие стены, и бегущие по поверхностям искры создавали ощущение чего-то волшебного. Не магического, а именно волшебного, чудесного праздника.

Всю эту красоту Марийа наблюдала сквозь прозрачные стенки грота, по которому чешуйчатые вели ее к княжне Кленд’ин Консэ. Внутри грота был воздух, причем необычайно свежий – девушка думала, что он будет спертым, неприятным, но складывалось ощущение, что этот воздух чуть ли не доставляют с каких-то горных лугов, настолько чист и свеж он был. За хрустальными стенами резвились пестрые рыбки, стайками и поодиночке, и казалось, что они двигаются в каком-то определенном порядке, словно танцуя.

– Это скро’н’ики, – пояснил Синий, почувствовав интерес ведьмы. – Они выплывают из пещерок только в брачный период, плавают обычно стайками и синхронно – получается очень красиво, мы всегда стараемся переносить к домам кораллы с их жилищами. – Он сложным мыслеобразом передал Марийе более подробную информацию об этих забавных рыбках.

Они шли около пяти минут, и за это время девушка получила огромное количество разнообразной информации об обыденной жизни подводных эльфов – они все же были эльфами, хоть и странными, в силу места обитания. Ведьма в полной мере оценила, насколько удобно общаться мыслеобразами, а не словами, и уже с трудом представляла, как будет снова пользоваться языковой речью для общения.

– Дальше плыви одна, – передал Синий, когда они приблизились к небольшому бассейну, окруженному узкой оградкой из светло-сиреневых кораллов. Он снял с запястья небольшую ракушку нежно-голубого цвета на шнурке из водорослей. – Одень это и сможешь дышать под водой, как мы. Просто вдохни воду, как воздух. Княжна ждет тебя.

– Спасибо.

Застегнув браслет-ракушку, она разбежалась и ласточкой прыгнула в воду, стараясь сразу погрузиться как можно глубже. Когда стало не хватать воздуха, Марийа почти запаниковала, но вовремя вспомнила, что надо просто научиться дышать по-другому. Преодолевая страх, она попыталась вдохнуть, вода хлынула в легкие, девушка закашлялась – и внезапно ощутила, что дышать под водой чуть ли не проще, чем дышать воздухом. На шее приоткрылись узкие жаберные щелки, выходящая из них вода приятно щекотала плечи, ведьма мысленно рассмеялась.

Теперь она поняла, почему подводные эльфы не признавали одежды. Тот пласт водорослей, который ей дал Синий и который она обмотала вокруг груди, наподобие платья, спускавшегося чуть ниже колен, страшно мешал плыть. Немного подумав, Марийа распутала завязки на плечах и сбросила мешающую «тряпку».

Плыла она неожиданно быстро, слишком быстро для человека, причем рефлекторно – вытянув руки вдоль тела и быстро перебирая ступнями. Стоило об этом задуматься – и девушка осознала, что у нее проявились вуалеобразные плавники, наподобие тех, что были у подводных эльфов, но словно бы вырастающие из тела только по необходимости.

Проплыв около половины лиги, ведьма неожиданно вынырнула из узкого коридора в просторную залу. Помещение было полностью заполнено водой, вдоль сине-серебристых коралловых стен, струясь, росли водоросли, между ними в замысловатом, понятном лишь им самим танце, резвились скро’н’ики, и еще какие-то длинные, похожие на раскрашенных угрей, рыбки.

В самом центре этого подводного великолепия, на изящном коралловом кресле, сидела девушка.

Хрупкая, гибкая – впрочем, как и все подводные – и невероятно красивая. Ее длинные розовато-золотистые волосы украшала сетка из перламутровых ракушек. Тонкую, почти прозрачную кожу покрывали узоры из чешуи того же цвета, что и волосы, а вокруг бедер было обернуто нечто наподобие широкого шарфа из прозрачной ткани, только сплетенного из привычных здесь водорослей.

– Приветствую тебя, Хранительница Черного Меча. – Княжна Кленд’ин Консэ изящно поднялась со своего трона и приветственно распустила спинные плавники – они роскошным плащом укутали ее спину. В воде эти плавники смотрелись куда лучше, чем в воздухе – мокрые пестроватые тряпки, расправившись, создавали прекрасные полупрозрачные веера.

– И я вас приветствую, княжна, – поклонилась в ответ Марийа. И тут до нее дошло.

Глаза девушки изумленно распахнулись, она открыла было рот, чтобы задать вопрос…

«Я, Эстаи Нархгал, Черный Меч Предела, тоже приветствую прекрасную Консэ! – раздался в головах обеих девушек голос Меча. – Рад видеть тебя до сих пор в добром здравии».

– Здравствуй, Эстаи. Я рада, что ты не стал прятаться, – княжна улыбнулась.

И тут Марийа ощутила себя полной идиоткой.

– Подождите, так вы что – знакомы? – поразилась она. – Эстаи, ты же говорил, что не был здесь более трех тысяч лет…

– Он и не был, – вновь улыбнулась Консэ. – Просто я по рождению – высокая эльфийка, одна из Первых, следовательно, практически бессмертна. Мы встречались, когда Черный Скиталец в прошлый раз посетил Аенгрост.

«Что ж, раз это ты, я безумно рад нашей случайной встрече, – заговорил Меч. – Это решает многие наши проблемы. Расскажешь, как изменился мир за то время, что меня здесь не было? И – что делает Черный Дракон? Я не смог почувствовать его, но, возможно, это связано…»

– И связано, и нет. Мария, присаживайся, пожалуйста. Ты не будешь против, если я стану называть тебя прежним именем?

– Лучше новым, – ошарашенно пробормотала ведьма, опускаясь на пол – или дно? – А то мне к нему опять привыкать придется…

– Как скажешь. Эстаи, мне кажется, что мы не совсем вежливы к твоей Хранительнице – она, похоже, еще многого не знает, ведь, насколько мне известно, перемещение состоялось около пятнадцати дней назад…

«Тебе многое известно, прекрасная Консэ. Как и раньше… Ты выросла, но во многом осталась прежней».

– Благодарю. Эстаи, расскажи, что тогда случилось в Картае? Я до сих пор не могу понять…

…Э-э-э… Очень не хочется прерывать вашу беседу, но… мне тоже кто-нибудь что-нибудь объяснит? – Марийа, уже почти разозленная, поднялась на ноги.

– Конечно, поясним… – По лицу Консэ скользнула извиняющаяся улыбка. – Я родилась среди светлых эльфов, ныне они известны под именем Высоких, хотя уже давно не имеют на него право. Мне более трех с половиной тысяч лет, и я прекрасно помню прошлый приход Черного Скитальца на Аенгрост.

«Черный Скиталец – одно из имен совокупности Меч-Дух-Дракон», – подсказал Эстаи.

– Мы до сих пор не знаем, из-за чего тогда вы ушли, так и не пройдя Слияние. – Вздохнув, княжна продолжила: – Я надеялась, что доживу до твоего следующего прихода и ты мне это расскажешь.

«Расскажу. Но позже. Сперва ты объясни, что произошло на Аенгросте за это время. Я почти не узнаю этот мир. Расскажи, Марийе это тоже будет полезно».

– Я не так много знаю, Эстаи. Гораздо меньше, чем хотелось бы, и гораздо меньше, чем тебе необходимо.

«Нам важны сейчас любые крохи информации, – оборвал ее Меч. – Рассказывай».

– После того, что вы втроем устроили в Картае, материк практически перестал существовать. Там образовались безжизненные пустыни, все живое покинуло Картаю. В том числе – мои прежние сородичи, точнее, то, что от них осталось. Нас было четверо, четверо высоких князей Картаи. Я, моя сестра Кирита и наши братья – Дарквааль и Кленрайн. Людские предания ныне гласят, что эльфийский народ раскололся, эльфы передрались между собой, и потому получилось три расы – о нас они не знают, но на деле все обстояло совершенно иначе. Когда стало ясно, что прежняя жизнь закончилась, в Картае нам больше не жить и теперь все пойдет иначе, мы собрались вчетвером решить судьбу нашего народа. У каждого было свое мнение, каким путем вести эльфов далее. Кирита хотела прежнего величия, высоких стройных замков из лунного камня, процветания и мудрости… ну, ты ее знаешь. Дарквааль предлагал занять острова на юге океана, основать там новое государство и заняться мореплаванием, но эта идея никому не понравилась, так как мы слишком хорошо знали, как тщательно оберегают свои воды жители океана. Кленрайн и вовсе склонялся к тому, что эльфы должны вернуться к своему естественному, природному жизненному пути – вернуться в леса и вновь жить в полной гармонии с природой. Моя же идея была самой безумной… Я всегда дружила с киттилами и знала, что с подводными обитателями можно договориться. Я разработала ритуал, прошедшие его эльфы могли спокойно дышать под водой, у них проявлялись небольшие плавники и многое другое, что позволяло полноценно жить в океане.

Ни один из нас не хотел уступать, считая свою точку зрения единственно возможной и правильной. Тогда Дарквааль предложил озвучить все четыре варианта эльфийскому народу и дать им возможность самим выбрать свой дальнейший путь. Но голоса эльфов разделились. И тогда мы решили, что отныне будет четыре эльфийские народности… Увы, с этим решением мы утратили свое бессмертие. Я не знаю, живы ли до сих пор мои братья и сестра и какая участь постигла тех, кто ушел с Кленрайном и Киритой, но эльфы океана живут не более двух-трех веков. Лишь я до сих пор помню то, что было до ухода из Картаи. Самый старый эльф из подводных недавно перешагнул трехсотлетний рубеж, и океан скоро призовет его в последний путь… – В глазах Консэ застыла многовековая грусть. – Судьба самого Дарквааля мне тоже неизвестна, я знаю лишь, что ушедшие с ним создали свое государство, назвали его по имени основателя, и это государство живо по сей день, более того – процветает. Также до меня доходили слухи о Высоких эльфах, обосновавшихся на одном из островов, но с ними не удалось наладить никаких контактов, потому я до сих пор не знаю, правда ли это.

Консэа’н, наша подводная страна, процветает. Если хотите, я позже расскажу вам историю создания Консэа’на, но не сейчас…

Эстаи заговорил не сразу. А когда заговорил, Марийе послышались в голосе древнего артефакта виноватые нотки.

«Я расскажу тебе, что произошло в Картае, если ты действительно хочешь это знать».

– Хочу, – Консэ поднялась со своего трона, на ее лице на миг отразилось волнение, практически сразу же сменившееся решимостью. – Эстаи, я понимаю, вернее, догадываюсь, почему ты не очень-то горишь желанием рассказывать мне о причине гибели моей родины, но я просто должна знать.

«Хорошо. То, что случилось в Картае три тысячи лет назад, не имеет аналогов. Такого не могло произойти – просто потому, что такое невозможно. Увы, Носители Черного Предела всегда умели выделяться даже среди остальных. Начиная с дракона – как тебе известно, он – единственный из драконов Предела, кто покидает временами свой мир.

Впрочем, это все так, лирика… Все началось с того, что предыдущий Хранитель Черного Меча, Носитель Черного Духа Предела, Нииль, был слишком добрым человеком. Да, ты не ослышалась – он был слишком добр. Судьба же Носителя Духа – страшная. Да, Марийа, слушай внимательно то, что я сейчас скажу, и готовься – я не хочу тебе врать и предупреждаю сразу о том, что тебя ждет. Судьба Носителя Духа – страшная, как и судьба любого существа, от которого зависит столь многое, что он просто не имеет права на ошибки.

Любой властитель, в чем бы ни проявлялась данная ему власть, рано или поздно сталкивается с понятием меньшего зла и встает перед выбором – отдать приказ об убийстве ста человек, ради того чтобы спасти десять тысяч, или же не вмешаться в ситуацию – и допустить гибель этих десяти тысяч… Много можно привести подобных примеров, и везде будет одна и та же суть.

Нииль держался долго, очень долго.… Но слишком многое тогда обрушилось на Аенгрост. Мы еще не прошли Слияния, Нииль все медлил, и сил просто не хватало на все. Вероятнее всего, это была моя ошибка – я не понял, что Хранитель находится уже на грани. Ему необходим был отдых – а я все надеялся, что вот еще немного – и он сможет себе это позволить, а пока надо продержаться… Нииль держался. До последнего.

Пока не появилась секта безумных фанатиков. Малочисленные, но крайне сильные, они объявили Черного Властителя, как именовали Нииля, воплощением великого Зла, прозвали Черной Тварью и начали войну.

Секту необходимо было уничтожить, вырезать под корень и стереть даже упоминания о ней. Это понимали и дракон, и я, и даже сам Нииль. Приказ был отдан, приговор подписан и приведен в исполнение. Главу секты схватили и приволокли живым по моему приказу – мы с Ниилем хотели узнать, кто стоял за ним. Это и стало самой страшной ошибкой.

Замок Властителя стоял в самой середине Картаи – Высокие эльфы с самого начала оказали нам поддержку и позволили возвести Черный Замок в сердце своей страны».

– Не позволили, Эстаи, – мягко прервала княжна. – Боясь оскорбить и надеясь на согласие – предложили и были бесконечно счастливы тому, что предложение было принято.

«Как скажешь, Консэ. Не в том суть.

Главу секты – уже истребленной секты – доставили в Черный Замок, где он предстал пред Властителем. Судьба его была предрешена, я только хотел прочитать его память, надеясь узнать, кто стоял за спиной этой секты. На самом деле для этого совершенно незачем было тащить его к Ниилю, но Хранитель хотел посмотреть ему в глаза.

К счастью, Нииль сразу понял, что за тварь пред ним стоит, и все было бы хорошо – безумного маньяка казнили бы, и не случилось бы того, что привело к гибели Картаи. Но когда я начал считывать его память…

Я до сих пор не знаю, почему так случилось. Может, виной тому чрезмерное желание Нииля знать истинную суть вещей, может, я был слишком небрежен, ставя блоки, может, что-то еще. А может, на то и был расчет нашего неведомого врага.

Хранитель получил память главы секты вместе со мной. Но не всю, совсем не всю…»

Эстаи мысленно скривился – сколько он всего повидал за многие тысячелетия своего существования, но от такого противно стало даже ему.

Кровь, очень много крови. Невыносимая боль, и сводящий с ума страх. О, да, фанатики были очень сильны. В крови эльфов таится великая сила, а боль и страх Перворожденных – это бездна энергии, а секта получала силы, зверски пытая плененных эльфов.

Пропуская жуткие сцены мимо восприятия – сейчас ему это не было нужно – Меч пытался найти в море кровавых воспоминаний главы секты информацию о том, кто подсказал ему эти жуткие практики.

«Есть! Вот оно!

Не может быть! Они пошли на ТАКОЕ???»

Его на миг охватил ужас. Зная о древнем противнике, Эстаи не мог предположить, что в стремлении уничтожить Черный Предел они пойдут на такие меры и решатся использовать подобные способы достижения результата. Похоже, они решили, что цель всегда оправдывает средства… но даже Меч, при всем его циничном отношении, понимал, что не любая цель и не любые средства.

Пораженный разгадкой, Эстаи не сразу понял, что с Хранителем что-то не то. Лишь когда в сознание артефакта ворвался встревоженный голос дракона, Меч вырвался из странного состояния, охватившего его.

«Эстаи, что с Ниилем?»

Властитель стоял на коленях. В его черных глазах плескался безумный ужас.

Одного взгляда Эстаи хватило на то, чтобы понять – Нииль увидел жуткие картины истребления секты. Он увидел пылающие скиты, горящих заживо сектантов – мужчин, женщин, детей, стариков… Он видел и чувствовал их боль и страх, не видя при том Тьмы, охватившей их сердца. Он видел умирающих в муках людей, не осознавая, кем они были. Он не видел эльфов, которых декадами пытали до смерти, он видел только сектантов… нет, просто людей! Просто людей, которых своим приказом обрек на мучительную смерть.

Глава секты хохотал, видя охватившее Властителя безумие. Правда, торжествовать ему пришлось недолго – дракон одним усилием воли обратил чудовище в пепел, но это уже не могло отвратить катастрофу.

Нииль вскочил. Ужас и боль отступили, но он уже сошел с ума. Для его доброго сердца такое было слишком невыносимо – и Хранитель не выдержал. Если бы он ни находился уже несколько лет на грани срыва, если бы Эстаи успел дать ему отдохнуть – катастрофы можно было бы избежать. Но… история не терпит сослагательного наклонения.

В последний раз призывая ненавистную уже силу Черного Предела, Нииль знал, что будет делать.

Эстаи и Дракон тоже это поняли. Но Хранитель был слишком силен. Более того – он знал, что основная часть силы Предела подчиняется ему. Подчиняется в любом случае. Без ограничений.

Звездчато-черное лезвие Меча блеснуло в руке Властителя. Усилием воли взмыв в воздух и стремительно увеличившись в размерах, он на миг завис перед драконом.

– Будь проклят Черный Предел, будь проклят собою же! Будьте прокляты, Меч, Дракон и Дух! Будьте прокляты – и умрите!!!

Взмах – в огромных глазах дракона, хранящих мудрость тысячелетий, на миг отражается непонимание и боль. Лезвие Эстаи легко рассекает непробиваемую броню антрацитовой чешуи, пронзает плоть дракона – единственное оружие, способное причинить ему вред.

Воздушные потоки, поднятые судорожно бьющими в попытках удержаться крыльями, создают бурю, начинают медленно рушиться башни Черного Замка. Еще один удар – и дракон падает, его правое крыло почти отрублено. Из последних сил он пытается увернуться от острого шпиля Замка – но нет, не хватает уже этих сил…

Огромная обсидиановая игла пронзает тело Дракона Предела. Безумный крик – и из огромных мудрых глаз уходит жизнь…

– Будь я проклят… – шепчет безумный Хранитель, возвращаясь к нормальным размерам и опускаясь на землю. Перехватывает рукоять обратным хватом, обращая лезвие к себе, поднимает – и резко вонзает себе в грудь, одновременно с тем нанося по самому себе удар всей мощью Черного Предела, ему доступной.

Эстаи еще пытается мгновенно преобразовать себя, раствориться в плоти Хранителя, не причинить ему вреда – но сам Нииль уже мертв, уже выжег собственное сознание ненавистью к себе.

И последним отголоском безумного крика летит над рушащимся Замком – будь ты проклят, Черный Меч!!!

И последним усилием уже практически мертвый Хранитель вырывает из собственного тела Меч, перехватывает алое от крови лезвие двумя руками и ломает о колено.

Этого не может быть… последняя мысль гаснущего сознания Эстаи.

Он уже не видел и не чувствовал, как черный взрыв накрывает еще недавно прекрасную и цветущую Картаю, как умирают эльфы и люди, как гибнет все то, ради чего жил Нииль…

Все кончено.

Консэ и Марийа сидели на полу, плотно прижавшись друг к другу, их била мелкая дрожь. Медленно, очень медленно отступала боль Дракона Предела, ужас Меча и безумие Хранителя – девушки слишком хорошо прочувствовали их, когда Эстаи развернул перед ними страшную картину гибели Черного Властителя.

– Эстаи, как… как такое могло случиться? – воскликнула Марийа. – Как Хранитель мог сотворить такое с Драконом и тобой? И… неужели я…

«При чем здесь ты? – устало и почти ласково спросил Меч. Ведьма почувствовала, как ее словно обнимает кто-то, невероятно сильный и очень добрый. – В тебе есть частица Духа Предела, а не Нииля. Нииль погиб и погиб навсегда. То, что он совершил, лишило его даже права на перерождение – его несчастная душа теперь вечно будет скитаться где-то в мире теней… А как такое могло случиться, не понимаю даже я.

Консэ… Я не буду просить прощения. Ты достаточно мудра, чтобы не требовать от меня этого, да и понимаешь не хуже меня бессмысленность извинений».

– Черный Властитель погубил мою страну… – медленно проговорила княжна, поднимаясь на ноги. – Но перед тем он спас ее, когда надежды на спасение уже не было. Не стоит пытаться казаться хуже, чем ты есть, Эстаи, и доказывать, что вы спасли Картаю тогда, в самом начале, лишь потому что Картая была нужна вам самим. Я все равно знаю, что это не так. Но прошлое остается прошлому. Теперь иная ситуация, и рассматривать ее надо, не оглядываясь на прошлое. – Консэ подняла голову, и теперь Марийа увидела в этой хрупкой девушке великую правительницу, живое воплощение Истинной крови Перворожденных, повелительницу подводных эльфов. – Консэа’н окажет поддержку Хранительнице Черного Меча и примет сторону Черной Властительницы. Мы помним свою клятву, мы храним свою клятву. Примите мою верность и мою жизнь, Властительница… – Княжна опустилась на одно колено перед Марийей.

Ведьма была настолько ошарашена рассказом Меча и поступком княжны, что растерялась.

«Скажи ей, что принимаешь ее клятву и клянешься в ответ справедливо награждать за верность и справедливо карать за предательство», – подсказал Эстаи.

Запинаясь, Марийа проговорила ответную клятву.

– Консэа’н в вашем распоряжении, Властительница. – Консэ поднялась с колен. В ее глазах горела надежда. – Увы, мы не можем дать вам силу Картаи, но все, что есть – ваше.

Глава 8

Аенгрост, Святая Империя Христесар, южная провинция Клетер. Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Носитель Духа Предела. 8-я декада весны, 2904 год Восьмой эпохи

В этот вечер Анжей пришел домой поздно. Стряхнул дождевые капли с плаща, зло сверкнул глазами в сторону Этьена, отказался ужинать и сразу ушел на чердак, где жил с тех пор, как в их маленьком домике поселился граф.

– Что с ним? – тихо поинтересовался Этьен у Кетары. Девушка недоуменно пожала плечами.

– Не знаю… Он хотел сегодня встретиться с Ири, это его возлюбленная, я думала, он придет позже… Может, поссорились? Схожу, спрошу…

– Не надо, – задумчиво проговорил граф, вспомнив взгляд Анжа. – Здесь что-то другое, мне кажется.

– Как скажете, ваша светлость…

– Кет, я же просил – называй меня по имени. «Светлостью» я был на родине, здесь я – никто.

Дальнейший ужин прошел в молчании.

Помыв посуду, Кет ушла спать, а Этьен еще долго сидел за столом, читая книгу, посвященную истории Империи Христесар.

Картина становилась с каждым днем все яснее с одной стороны, и все запутаннее – с другой. Он уже неплохо разбирался в местных обычаях и законах, знал геральдику и родословные наиболее высокопоставленных персон в Совете Империи, был весьма неплохо осведомлен о внешнеполитических делах страны, но этого было мало. Для чего мало? Для того чтобы изменить существующий порядок вещей.

Когда Этьен впервые поделился своей идеей с Кет, девушка долго плакала и пыталась отговорить его от верного самоубийства, но граф был непреклонен.

– Раз уж я совершенно непредставимым образом здесь оказался, значит, это не случайно, я здесь не просто так, а зачем-то. Если Господь сохранил мне жизнь и совершил чудо, вернув молодость, – значит, я должен что-то совершить.

При словах о Господе Кетара посмотрела на него почти со страхом, и следующие два дня Этьен посвятил тому, чтобы объяснить девушке правду про Бога и сына Его.

Как ни странно, Кет поверила сразу. Она вообще отличалась способностью легко верить, а главное – нестерпимым желанием верить. Как этот ангел выживал в Атане – можно было только предполагать. Не зря Анж не разрешал сестре выходить одной в город – он просто боялся, что девушка вступится за кого-нибудь из невинно осужденных и сама попадет на костер.

Бесшумно сыпался песок в часах, отмеряя часы ночи. Сутки здесь были такие же, как и на Земле, но разбиты иначе – два цикла, ночной и дневной, по десять станов. Стан равнялся одному часу и двенадцати минутам, но состоял из шестидесяти минут, только здешние минуты были немного длиннее земных. С этим Этьен разобрался еще в первые дни жизни на Аенгросте.

Тогда же он заметил, что его память во много раз превосходит память его прежнего. Граф мог прочесть книгу всего один раз и запомнить ее наизусть, пройдя однажды по улицам Атана, он запоминал их так, словно всю жизнь по ним ходил. А увидев человека однажды, мельком, мог при необходимости потом узнать его в многотысячной толпе.

Осторожно перевернув страницу, Этьен продолжил читать историю Империи. Книги по его просьбе принесла Кетара, дружившая со стариком из библиотеки. В маленькой комнате, отданной графу, уже половина стенных полок были заняты тяжелыми томами по истории, политике, законам и порядку, географии и истории мира в целом, геральдике и родословной апостолитов Хрестесара и многому другому. Он не знал, что может пригодиться ему в его деле, и потому читал все, что несло в себе хоть сколько-нибудь полезной информации.

Близилось утро.

Тихо скрипнула дверь, Анжей приблизился к графу.

– Доброй ночи, Анж, – спокойно проговорил Этьен, не отвлекаясь от книги.

Юноша, как и обычно, не ответил. Он подошел к столу, положил на него бумажный конверт и вышел.

Этьен изучил конверт снаружи – ничего. Тогда он осторожно вскрыл его.

На колени графу выпали все необходимые имперские документы. По ним граф был мелким дворянином с противоположной границы Империи, чьи земли были захвачены войсками Алеарта во время последней войны, то есть совсем недавно. Согласно легенде, поняв, что вблизи родных земель ловить более нечего, кроме смерти, сей дворянин отправился в сердце Империи и пока что остановился в Атане, у дальних родственников своего друга из неблагородных. То есть у Кетары и Анжея. В документах было указано даже настоящее имя графа, вот только фамилия другая, местная – ла Веронне.

Удостоверение личности, бумага, подтверждающая дворянство, подорожный лист – все как положено. С этими документами Этьен мог гораздо меньше бояться местных властей.

И все это принес Анжей, ненавидевший графа, как и всех аристократов, вместе взятых. Было над чем задуматься…

Впрочем, граф примерно понимал мотивации юноши. Было два варианта. В первом случае все дело было в том, что ненависть Анжа всю жизнь подпитывалась окружающими его обстоятельствами. Она не была естественной изначально, эта ненависть, Анж сам ее в себе вырастил, убивая уже не тех, кто погубил его мать, а тех, кому просто не повезло родиться дворянами. И теперь, видя перед собой совершенно иной пример дворянина, юноша начал переосознавать окружающую действительность.

Второй вариант был далеко не столь оптимистичен. Анжей таким образом дает понять, чтобы Этьен как можно скорее покинул их дом. Впрочем, его можно было понять и в этом случае – все же ему приходилось кормить сестру, себя, да еще и свалившегося им на головы непонятно откуда полусумасшедшего аристократа.

Откинувшись на спинку стула, граф задумчиво вертел в руках конверт и размышлял, просчитывая варианты, вспоминая поведение Анжа и то, как оно менялось за время их общения.

Внезапно пальцы нащупали на стенке конверта какое-то уплотнение.

Небольшой листок бумаги, сложенный пополам, был осторожно вдет в щели, прорезанные в двойных стенках конверта. Этьен вытащил листок, развернул его…

Я сделал для вас все, что было в моих силах, граф Этьен де Каррадо. Мы с сестрой покидаем этот дом, забирая то, что необходимо. Вскоре в дом явятся представители Инквизиции, и тогда к вам возникнут ненужные вопросы. Я советую вам покинуть дом как можно скорее. Надеюсь, вы нашли мое письмо вовремя, не раньше и не позже. Прощайте, граф. Прощайте, и – спасибо.

Анжей Дарне

Этьен ожидал чего угодно, но только не этого. Он бы понял, если бы Анж намекнул ему – вежливо или не очень – чтобы тот покинул их дом, но такой странный поступок, как бросить дом и посоветовать ему тоже его покинуть, не укладывался ни в какую логику.

Граф вскочил, бросился в спальню Кетары – только смятое одеяло лежало на кровати и браслет из резных деревянных фигурок рассыпался по дощатому полу. Ни Кет, ни ее вещей в комнате не было. То же самое наблюдалось на чердаке, только там еще и доски пола были местами выдраны – видимо, это был тайник Анжея. Этьен опустился на одно колено, всмотрелся в полое пространство, ранее закрытое досками, – там как раз поместился бы длинный меч. Судя по отметинам на обтянутом тканью ложементе в центре тайника, так оно и было.

Но что задумал Анж, что побудило его сорваться среди ночи куда-то, навсегда покидая дом? С сестрой и оружием.

Интуиция кричала – беда!

Бегом спустившись на первый этаж, Этьен быстро натянул сапоги и кожаный колет. Набросил сверху плащ, скрывающий рапиру на поясе. Вбежал в комнату Кетары, оторвал доску от подоконника, вынул из ниши мешочек с монетами – девушка говорила ему о своем тайничке, о котором не знал даже Анж. Но она не забрала деньги… выводов могло быть несколько. Либо они настолько торопились, что не было возможности терять даже секунды, либо Анж задумал нечто такое, что ему даже не нужны были деньги, что маловероятно, либо… Либо он забрал Кет раньше, чем она успела даже сказать ему о тайнике, возможно, даже забрал ее силой.

Ни один из вариантов Этьену не нравился. Впрочем, размышления не мешали действовать. Он бросил кошель в карман, быстро собрал рассыпавшиеся по полу фигурки браслета, ссыпал в другой карман. С сожалением понял, что здесь далеко не все, не больше половины – Кет считала браслет своим амулетом и очень любила его, и Этьен хотел вернуть его ей. Эти фигурки вырезал их с Анжеем отец, погибший на войне, когда девочке было около восьми лет.

Погасив лампу, граф вышел на улицу и закрыл дверь. Набросил капюшон, чтобы скрывал лицо, и быстрым шагом пошел по улице в сторону центра города.

И только сейчас понял, что понятия не имеет, где и как искать Анжа и Кет.

Обругав себя последними словами, Этьен огляделся, вспоминая ту часть города, которую знал достаточно неплохо.

Отбросил все маловероятные варианты, с сомнением пересчитал оставшиеся – выругался. Времени явно было очень мало, и обойти за пару часов тридцать достаточно удаленных друг от друга объекта не представлялось возможным.

Внезапно на миг потемнело в глазах. Граф дернулся – и вдруг понял, что, кажется, догадывается, где спрятались брат с сестрой.

Давно Этьену не приходилось так бегать. Улочками, переулками, местами поднимаясь на крыши, чтобы срезать путь – граф казался сам себе парижским мальчишкой, стащившим булочку с прилавка и убегающим от разъяренного лоточника.

Наконец впереди показался старый, наполовину заброшенный дом. На самой окраине Атана можно было найти такие дома – в некоторых даже жили. В основном подобные помещения использовали бродяги и преступники – первые ночевали в каморках на этажах, вторые устраивали штаб-квартиры в подвалах.

Окинув пристальным взглядом весь дом, Этьен заметил мелькнувшую в проеме одного из окон фигурку. Судя по стянутым на затылке в конский хвост волосам, это вполне могла быть Кетара.

Граф, насколько возможно, бесшумно поднялся по полуразрушенной лестнице, прошел вдоль стены до дверного проема, прислушался.

– Кет, я знаю, чем рискую. Я знаю, что не имею права тебя так бросать. Но я обязан спасти Ири, даже если погибну сам. Здесь у меня есть тайник, в нем – триста золотых крестов.[33] Этого тебе хватит, чтобы покинуть Атан, добраться до Керта и устроиться там.

– Анж, но как же я без тебя… – Кет почти плакала, но голос Анжея оставался спокойным и сдержанным.

– Я дам тебе письмо, в Керте отнесешь его хозяину постоялого двора «Золотой окорок». Хозяина зовут Ланер, отдашь ему письмо – он поможет тебе с документами и всем прочим.

– Я не поеду без тебя! – Девушка сорвалась на крик. Анж мгновенно оказался рядом с ней, зажал рот ладонью.

– Не кричи, погубишь нас обоих.

– Что ты собрался делать? – тихо спросила она, опускаясь на пол. Проникающего в окно света луны хватало, чтобы Этьен мог, не высовываясь, по теням наблюдать, что происходит в комнате.

– Я вытащу Ири с костра и передам в руки надежным людям. Они смогут организовать ей побег из Атана и позже переправить в Керт, где она найдет тебя через Ланера и «Золотой окорок».

– А как же ты? И – за вами будут гнаться бойцы инквизиторов…

– Я отвлеку их на себя. Прогоню по всему городу, потом незаметно укроюсь. Меня будут искать, поэтому я затаюсь на восемь-девять декад. Потом – доберусь до вас.

– Но Анж… Нас будут искать, и придут к нам домой…

– Нас там уже не будет. Нас там уже сейчас нет.

– Зато там остался его светлость!

– Я предупредил Этьена. Он успеет покинуть дом.

– У него ничего нет! Ни денег, ни документов…

– Документы ему я сделал, а деньги добудет сам! Кет, он взрослый мужчина, не волнуйся за него. Он сможет себя спасти.

– Анж, нам надо было попросить у него помощи…

– Глупо. Это практически самоубийственная затея, у меня есть шансы только благодаря тому, что я все хорошо продумал и спланировал. Там, где меня спрячут на восемь декад, есть место только для одного. Впутывать Этьена во все это – только подставить его.

«Как благородно с твоей стороны, Анжей, – язвительно подумал граф. – Интересно, мне ты сказал бы в лицо, что просто мне не доверяешь, или плел бы сказку, как своей наивной сестренке?»

Но Кетару эта басня, кажется, убедила.

– Хорошо, но… ты уверен, что тебя и в самом деле спрячут?

– Да. Если даже со мной что-то случится и я задержусь – Ири найдет тебя, а Ланер поможет вам обеим нормально устроиться в Керте. Будете ждать меня и обживать пока хозяйство… – Анжей улыбнулся, потрепал сестру по щеке.

Этьен почти кожей ощущал напряженность юноши. Он лгал, лгал почти во всем, что касалось его личной судьбы. Анж уже сейчас прекрасно понимал, что живым уйдет либо он, либо его возлюбленная, Ири. От Инквизиции так просто не уходят… Он понимал это и подготовил все так, чтобы обе девушки могли продолжать жить без него. Понимал, что идет на верную гибель, на страшную, мучительную смерть, но тем не менее находил в себе силы почти искренне убеждать Кет в том, что все получится хорошо, что они все убегут и будут жить потом вместе.

– Анж, а если они тебя схватят?

– Не схватят. Я все продумал.

– Почему ты не рассказал мне раньше, что Ири попала к святошам?

– Я узнал только вчера вечером.

– А в чем ее обвиняют?

– Не знаю. Это не имеет значения, – быстро ответил Анж. И это вновь была ложь.

– Если бы предупредил меня заранее, я бы хоть собралась…

– Что бы ты собирала?

– У меня деньги были спрятаны на черный день. – Девушка опять начала тихо всхлипывать. – Около двадцати серебряных крестов…

– Кет, у меня здесь триста золотых крестов. Еще два ничего не решают.

– Откуда у тебя столько денег? – тихо спросила Кетара, поднимая заплаканное личико. Анжей замялся.

– Всю жизнь копил. Неважно, Кет, неважно! Я потом все расскажу, когда встретимся в Керте. Обещаю. А сейчас – поспи. Еще два часа есть. Уходим отсюда вместе, ты – к воротам, я – за Ири.

Кетара пыталась что-то неуверенно возражать, но Анж быстро расстелил на полу одеяла, уложил сестренку, укрыл другим одеялом, а сам сел у окна, прислонившись к стене спиной и положив на колени обнаженный меч.

Выждав минут десять, пока дыхание Кет выровнялось и девушка погрузилась в глубокий сон – нервное перенапряжение сказалось, и защитные реакции организма настаивали на максимально полном отдыхе – Этьен сделал шаг вперед и остановился в дверном проеме.

Анж взвился на ноги мгновенно. Вот только что он почти расслабленно сидел, полузакрыв глаза, и вот уже стоит в стойке, ноги полусогнуты, меч в руке.

Граф медленно протянул руки, показывая, что в них нет оружия, затем прижал палец к губам, делая знак молчать, а другой рукой поманил Анжея за собой и вышел из комнаты. Помедлив секунду, юноша последовал за ним.

Этьен остановился только на лестнице.

– Как ты нас нашел? – с подозрением спросил Анж.

– Это не имеет значения. Что ты задумал? Только учти, я не твоя наивная сестренка и в сказку о твоем запланированном спасении не верю.

Анжей молчал, сжимая меч. На его лице отражались сомнения – с одной стороны, он не хотел рисковать, с другой – понимал, что просто так обмануть графа ему не удастся, в поединке он проиграет, зато помощь Этьена, если дастся договориться, может быть нелишней.

– Моя любимая, Ири, попала в лапы ублюдков инквизиторов, – медленно начал он, решившись.

– Из-за чего?

На сей раз молчание затянулось еще дольше. Наконец Этьен не выдержал.

– Анжей, я хочу помочь. Я и в самом деле хочу помочь. Я не хочу, чтобы ты погиб, не хочу, чтобы Ири сожгли, не хочу, чтобы Кет осталась одна в этом мире. Но я смогу помочь только в том случае, если буду знать правду.

И юноша решился.

– Я с детства дружил с одним парнем, Райлегом. Всю жизнь вместе, он помогал мне, когда у нас были тяжелые времена, я помогал ему, когда он влезал в неприятности… Мы и правда были лучшими друзьями. А полтора года назад мы познакомились с Ири. Помогли ей, когда она, возвращаясь слишком поздно домой, наткнулась на нескольких пьяных ремесленников. Потом подружились, я познакомил ее с Кет…

Райлег сразу в нее влюбился. Глаз отвести не мог, постоянно пытался обратить на себя внимание, дарил подарки и так далее. Я… я тоже влюбился. Но Райлег – он сильнее меня, красивее, и вообще – я всегда был вторым, во всем шел за ним. Я только убивать начал раньше и убил больше, – по губам Анжея скользнула горькая усмешка. – Я ни на что не рассчитывал и надеялся, что Ири будет счастлива с моим другом. А она, не умея сказать «нет», принимала его ухаживания, но и только. Позволяла быть рядом с ней.

Так продолжалось полгода. Потом Кет за ужином сердито спросила меня, долго ли я намерен издеваться над бедной девушкой. Я не понял, о чем она…

– Братик, не будь идиотом. Ири любит тебя, уже давно любит. Потому и Райлегу от ворот поворот дает!

Анж поперхнулся чаем.

Ири… Мечта, богиня, само совершенство… Святая Ири, любимая Ири… любит его?!

Нет, такого не бывает.

– Кет, это глупая и жестокая шутка.

– Неужели ты меня так плохо знаешь, что можешь заподозрить в таких шутках? – Кет вскинула голову, в глазах закипали слезы от незаслуженной обиды.

– Прости, – покаянно проговорил Анж, краснея. – Просто я не могу в такое поверить… Ири – и я? Не бывает так…

– Она сама мне вчера плакалась, что ты не обращаешь на нее ровным счетом никакого внимания. Она даже принимать ухаживания Райлега стала для того, чтобы заставить тебя ревновать!

– Я… Кет, что мне делать? Я же люблю ее… – Анж был растерян, как никогда в жизни.

– Пойди и скажи это ей, глупый, – рассмеялась Кет, вытирая слезы. – Уже шестнадцать, почти взрослый мальчик, а все туда же!

Через десять минут Анж был у дома Ири. А еще через пять ощутил себя самым счастливым человеком в мире!

Все было прекрасно. Через несколько дней Анж решился поговорить с Райлегом – друг внимательно выслушал его сбивчивую речь, поморщился, попросил не искать его месяц… потом вернулся. Как ни в чем не бывало позвал вместе гулять в лесу, и вообще – делал вид, что все по-прежнему. Достаточно правдоподобно делал вид, по крайней мере Ири, Анж и Кет ему верили.

Несколько месяцев назад случилось то, что рано или поздно должно было произойти. Анж и Ири впервые провели вместе ночь… и как с цепи сорвались. Презрев все законы и плюнув на все запреты, они любили друг друга везде, где только было возможно, по нескольку часов в сутки…

И неделю назад попались на глаза Райлегу. Парень сделал вид, что ничего не заметил, и Анжей поверил ему, больше того – порадовался деликатности и верности друга.

А вчера утром в дом Ири пришли инквизиторы. По доносу «доброго сына Церкви, пожелавшего остаться неизвестным» обвинили девушку в грехе разврата, тут же при помощи специального устройства проверили, невинна ли она… И убедились в том, что донос верен.

Ири уволокли в темницу. Анж, наблюдавший всю эту сцену из-за угла и еле сдержавшийся, чтобы не броситься на проклятых святош прямо сейчас, заметил на крыше соседнего дома Райлега с невыразимым выражением на лице. Этот подонок был счастлив! Он отомстил девушке, отвергнувшей его любовь.

Когда-то давно Анж и Райлег поклялись, что никогда не предадут друг друга, никогда не сдадут друг друга даже под пытками и так далее. Что ж, Райлег держал клятву. Но в ней ни слова не говорилось об Ири!

Дальше Анжей действовал словно на автомате. Он написал письмо для Ланера, знакомого владельца трактира в Керте, организовал через верных людей место, где будет прятаться Ири, пока суматоха не утихнет, договорился о том, что ее сопроводят до Керта, раздобыл документы для Этьена, подготовил место для ночлега и продумал сам план похищения Ири с костра. Естественно, сохранения его жизни этот план предусмотреть не мог.

– …Вот, собственно, и все, – устало выдохнул Анж, усаживаясь прямо на грязные ступени лестницы.

Граф задумался. Все в этой истории сходилось, все было правдой… вот только правда была не вся.

– Анж, кто твои друзья, что они смогли сделать за несколько часов высококачественные поддельные документы, снабдить тебя такой крупной суммой, как триста золотых крестов, и организовать действительно надежное место, где Ири будет прятаться? – прямо спросил он. – И еще – ты всю жизнь провел в Атане, согласно твоим же словам, более того, Кет это подтверждает. Как ты мог познакомиться с трактирщиком из Керта?

– Ты слышал что-нибудь о Тайном Ордене? – резко вскинув голову, спросил Анж, ловя взгляд Этьена. Огромные глаза юноши из-за расширившихся зрачков казались полностью черными, в них плескалась отчаянная решимость и бледной тенью – призрачная надежда.

– Нет. Откуда бы мне знать? Я всего две декады в этом мире…

– Они борются с Инквизицией. Помогают тем, кто пострадал от нее. Спасают, кого могут. Тайная, но очень мощная организация. Я ее член. Из младших, но тем не менее. Меня заметили после того, как я убил инквизитора. Сперва долго присматривались. Потом предложили вступить в их ряды. Я почти сразу же согласился. Это моя мечта – уничтожить кровавых святош! – Анжей говорил короткими фразами, глотая судорожные рыдания, не замечая, что по его щекам текут слезы, узкими полосками смывая грязь с загорелой кожи, сейчас казавшейся бледной, как у мертвеца. – Я не имел права тебе это говорить. Теперь меня убьют и тебя тоже. Видишь, что ты наделал! Зачем ты в это полез?

Граф резко шагнул вперед, ударил юношу по щеке ладонью, потом еще раз – по другой щеке. Анж прикусил язык от неожиданности, дернулся, пальцы сжались на рукояти меча – и тут же отпустили ее.

– Возьми себя в руки, Анжей. Ты мужчина, – резко бросил Этьен.

– Прости. Сорвался.

– Бывает. Значит, так… Нам надо разработать новый план и сделать это за полтора часа. Мы оба – подчеркиваю, оба! – должны выжить и не попасться инквизиторам. Теперь скажи мне, где казнят Ири, как будет проведена казнь и чем ты располагаешь на данный момент из оружия, средств передвижения и так далее.

Отчаяние медленно уходило из глаз Анжа, его сменяла дикая, безумная надежда. Он повернулся, устраиваясь на ступенях поудобнее, и начал рисовать пальцем в толстом слое пыли, покрывавшей пол, сопровождая свои рисунки рассказом.

Спустя двадцать минут Этьен медленно кивнул. На его губах играла полубезумная улыбка. План был готов.

Эстаи впервые за многие и многие тысячелетия чувствовал нечто, похожее на человеческую усталость. Его вымотала необходимость рассказать Консэ, что произошло три тысячелетия назад в Картае, да и вообще – встреча с той, кого и не надеялся застать в живых, неожиданно повлекла за собой ощущение тяжелой моральной усталости. Кроме того, у него ушло очень много сил на то, чтобы помогать Сергаалу разработать и начать реализовывать его безумный план, да и все приключения в Консэа’не отняли те немногие силы, что еще оставались.

Сейчас, кажется, намечалась передышка. Хоть сутки – но спокойно разобраться во всем, что удалось узнать, подтолкнуть Марию в нужном направлении, помочь Сергаалу в некоторых мелочах, посмотреть, как там затихший граф… Черт, опять работа получается. Не судьба отдохнуть… хотя по сравнению с последней декадой это так, детские развлечения.

Кстати о графе. Можно даже сейчас посмотреть, что там у него происходит. С самого начала Эстаи беспокоился больше всего именно за этого Носителя Духа Предела. Связаться с ним напрямую сразу он боялся – это Мария имела представление о магии, и это Сергаал прочитал в жизни уйму фэнтези и легко воспринял произошедшее с ним. А вот французский граф мог и сорваться, осознав, что с ним разговаривает меч. И невдомек ему, что не меч вовсе, а Меч. Черный Меч Предела.

Усмехнувшись собственным мыслям, Эстаи Нархгал потянулся к третьему Носителю Духа. Несколько мгновений у него ушло на то, чтобы перекачать всю информацию с мозга графа, и на то, чтобы все это осознать.

Осознав, Меч начал ругаться так, что едва не разбудил Сергаала.

– Придурок! Да как так можно рисковать собой ради какого-то там мальчишки? Даже не мальчишки – его девки! Да что за!.. И это – Носитель Черного Предела?! Позор…

Закончив ругаться, Эстаи задумался. Надо было срочно связываться с Этьеном, пояснить, что его замысел, конечно, замечателен, но не выдержит столкновения с грубой реальностью почти по всем пунктам, а затем в рекордно короткие сроки обучить того азам магии Предела.

– Главное, чтобы он мне поверил, – подумал Меч, проникая в сознание графа.

До начала оставалось чуть больше часа. Этьен, сидя на лестнице, ждал, пока Анж отправит толком не проснувшуюся Кет к воротам, еще раз проинструктирует ее, уточнит, к кому и где обратиться…

«Молчи и делай вид, что ничего не происходит», – внезапно раздался чей-то встревоженно-напряженный голос. Граф вздрогнул, но тут же взял себя в руки и огляделся, пытаясь увидеть говорившего.

«Не ищи, не найдешь. Я слишком далеко от тебя нахожусь, а слышишь меня только ты. Если хочешь что-то спросить, сформулируй фразу и проговори ее мысленно – я услышу».

«Кто ты?» – пальцы Этьена едва заметно дрожали. Он был растерян и напуган – но скорее умер бы, чем позволил себе это показать.

«Мое имя – Эстаи Нархгал, я – Черный Меч Предела. Ты читал о Черном Властителе?»

– Да, читал…

«Отвечай мысленно! Так вот, Властитель – это объединение трех частей величайшей Силы, какая вообще существует в этом мире. Черный Предел. Меч, Дракон и Дух. О том, как они возникли, я расскажу позже, сейчас тебе достаточно знать следующее: это я перенес тебя сюда, когда ты умирал, я же исцелил и омолодил, дал знание языка и так далее».

«И что, теперь я у тебя в долгу? Обязан отплатить за это благодеяние?» – усмехнулся граф.

Как ни странно, он сразу поверил, что с ним разговаривает Меч – после всего, что с ним произошло, это казалось не таким уж и невозможным.

«Почему у людей все мысли в одну сторону повернуты? – удивился Эстаи. – Ладно, не о том речь. Ты мне ничего не должен, так же как ничего не должен своей правой руке. Я – Меч Предела. Ты – носитель Духа Предела. Мы – части единого целого. Понимаешь?»

«Почему я должен тебе верить?»

«Потому что. Я не хотел тебе сейчас раскрываться, но вынужден. План по спасению Ири, который ты придумал, безусловно, хорош, но не выдерживает столкновения с реальностью. Вам вдвоем не украсть девушку с костра».

«Что ты предлагаешь?»

«Свою помощь. А если точнее – Силу. Не свою – твою. По твоим венам течет Предел, в твоей коже, в твоих волосах, в твоем голосе и взгляде – Предел. Ты – воплощение Предела. И ты можешь использовать эту Силу».

«Конкретнее».

«Я разбужу в тебе эту Силу. Я покажу, как ею пользоваться – в минимальных масштабах, но вам хватит. Очень не хотелось бы этого делать, но, я так понимаю, отговаривать тебя спасать эту девушку – бесполезно?»

«Я дал Анжею слово дворянина! – глаза Этьена опасно сузились. – Кроме того, это просто долг честного человека!»

«Я так и понял. Итак, слушай меня, и внимательно слушай. Я не знаю, насколько смогу сам помочь, поэтому учись делать все и без меня. Закрой глаза…»

– Анжей, ты готов? – спросил Этьен, когда юноша проводил Кетару и вернулся, ведя под уздцы своего коня. Девушка очень обрадовалась, узнав, что граф поможет ее брату, и уезжала пусть не с легким сердцем, но по крайней мере уже больше уверенная в том, что затея ее брата увенчается успехом.

– Да.

– Тогда слушай меня. Сценарий мы переигрываем. Я отправляюсь на площадь первым, моя задача – отвлечь их внимание. Ты тем временем проворачиваешь вторую часть плана. Уходить будем под музыку и с фейерверками, как в Версале.

– Где? – судя по выражению лица, Анж не понял почти ничего.

– Неважно. Отправляйся за двумя лошадьми, свою отдай мне.

– Но…

– Ты хочешь спасти Ири? Тогда делай так, как я говорю.

Анжей несколько секунд смотрел в глаза аристократу, потом медленно кивнул и передал ему поводья. Развернулся – и исчез в полумраке зарождающегося рассвета.

Этьен вскочил в седло и рысью направил коня в сторону центра города.

На улицах наблюдалось чрезмерное для столь раннего часа оживление. Люди спешили смотреть, как сожгут развратницу.

Граф до сих пор не мог понять, как они узнают о грядущих казнях, и, тем более, зачем приходят на них. Но проезжая через большой перекресток, где пересекались три улицы, увидел большой деревянный щит, к которому была прикреплена какая-то бумага. Подъехав ближе, он прочел:

«На рассвете на главной площади города будет сожжена злокозненная ведьма и распутница. В полдень на главной площади будет колесован черный маг и еретик, на Северной площади будет сварен в кипящем масле виновный в ереси и растлении, третьем стане после полудня на главной площади будет распят нелюдь-чернокнижник…»

Дальше Этьен читать не стал – его затошнило. Расписание развлечений для толпы.

И ведь никому из этих людей не придет в голову всей толпой навалиться на церковников, чтобы отбить у них своих детей, сестер и братьев, родителей… Возможно, они и заслужили своим невмешательством такую кару, как Инквизиция? Сами позволяя святошам творить такое с ближайшими своими друзьями, они надеются, что с ними ничего подобного произойти не может. А пока надеются – не пытаются бороться с Церковью.

– Стоят ли они того, чтобы их спасать? – прошептал Этьен самому себе. – Достойны ли эти люди иной судьбы?

– А кто ты такой, чтобы решать, чего они достойны, а чего – нет? – раздался рядом тихий, спокойный голос.

Рядом с остановившим коня, чтобы прочесть объявление, графом стоял невысокий изможденный человек в рясе простого священника. Из-под накинутого капюшона спадали пряди каштановых волос.

В первое мгновение с губ Этьена едва не сорвалось знакомо-привычное: «Благословите, святой отец», но в следующий миг он вспомнил, где находится, и рука метнулась к рапире. Но священник, заметивший движение, грустно покачал головой.

– Не стоит. Иди и делай, что должен. Не ошибись только в выборе стороны. Сойди с коня, граф Этьен.

В этом тихом голосе была такая сила, что он не смог противиться… нет, не приказу – просьбе. Легко спрыгнул на землю, выпустил поводья – под взглядом серых, мудрых глаз опустился на колени перед священником. Тот положил руку ему на голову.

– Благословляю тебя, Избранник. Да будет с тобой Создатель, покуда ты хранишь в себе себя и пока не изменишь себе. Храни тебя Тьма, раз уж Свет не охранил…

Этьен замер, пораженный. Его переполняла Сила. Сила, происходящая от осознания собственной внутренней правоты. Он делал правильное дело и шел по правильному пути, и уверенность в этом текла по венам.

Лишь через несколько секунд он поднял голову, но странного священника рядом уже не было.

Граф вскочил в седло – времени оставалось все меньше и меньше. Он быстрой рысью направил коня в сторону площади и мысленно прокрутил в голове весь разговор со странным священником.

Он не назвал имени Христеса, как полагалось, он не произнес ритуальную формулу о взгляде Бога на каждого, он благословлял именем Создателя – а Христеса Создателем не называли. Богом – называли, а Создателем – нет. Фраза о Тьме и Свете и вовсе была совершенно непонятна.

Впрочем, думать об этом придется позже – Этьен подъехал к главной площади Атана.

В самом центре площади несколько инквизиторов низкого ранга устанавливали столб для сожжений, еще несколько человек собирали какое-то жутковатого вида приспособление из стальных скоб. Клетку с осужденной еще не привезли.

Этьен сбросил плащ, перекинул его через луку седла. После нескольких простых действий Кетары его кожаный колет стал выглядеть так, словно стоил не два серебряных креста, а как минимум – один золотой. Граф выпрямился, поправил серебрёный эфес рапиры – теперь никто не принял бы его за простолюдина.

Теперь можно было проехать к самому эшафоту. Из-за того, что час был ранний, аристократов на площади почти не было, Этьену удалось приблизиться почти вплотную.

Теперь оставалось только ждать, когда привезут несчастную, а пока что он осматривался.

С главной площади виднелись выезды на три улицы. Центральная, начинавшаяся от самой площади, отпадала сразу – до следующего перекрестка было слишком далеко, да и солдат Инквизиции там будет много. Впрочем, сами выезды с площади они перегородят все… но это уже другой вопрос. Налево уходила улица, ведущая к главным воротам Атана – она тоже не подходила, так как пролегала мимо казарм стражи. А вот третья улица вела к большому рынку, где улочек становилось много – там вполне можно затеряться.

На краю толпы раздались крики, звуки ударов бичей – Этьен обернулся.

Окруженная верховыми инквизиторами, на площадь въезжала телега с деревянной клеткой, в которой сидела обнаженная девушка. Она была опутана огромным количеством веревок с шипами, терзавшими тело. Запястья и щиколотки сковывали цепи.

Граф сжал кулаки и стиснул зубы, прогоняя слепую ярость, – надо было действовать спокойно и методично-расчетливо, и пылающий гнев, застилающий сознание, только помешал бы.

Инквизиторы ударами бичей разгоняли толпу, и повозка с осужденной приблизилась к эшафоту. Немногие аристократы, прибывшие посмотреть на казнь, потеснились, давая церковникам проехать.

Этьен напрягся. Если повезет, он хотел вырвать девушку из лап инквизиторов в тот момент, когда ее вытащат из клетки и поведут на эшафот.

Не повезло. Инквизиторы выстроились живым коридором, по которому провели несчастную – с таким количеством натасканных бойцов граф не справился бы. Впрочем, он и не рассчитывал особо на этот вариант.

Ири быстро приковали к стальным скобам возле столба, намеренно дергая за шипастые веревки – девушка несколько раз гортанно вскрикнула. Этьен присмотрелся – и отступавший было гнев едва не затопил его вновь.

Еще вчера утром очаровательную девушку превратили в кусок мяса с руками и ногами. Пальцы были раздроблены в кашу, груди отрезаны, со спины и живота вырезаны широкие ремни кожи, ушей не осталось вообще, от носа – только половина… Судя по крику, язык ей тоже отрезали.

Эмоции ушли в одно мгновение. Остался трезвый, холодный рассудок.

«Эстаи Нархгал, ты здесь?» – спросил он мысленно.

«Да», – немедленно отозвался Меч.

«Скажи, та Сила, про которую ты говорил, способна только разрушать?»

«Предел способен на все. Но его возможности для каждого ограничены способностями и знаниями того, кто его использует».

«Может ли Предел исцелять?»

«Предел – да. Но пройдет еще много времени, прежде чем ты научишься использовать Силу Черного Предела в достаточной степени, чтобы исцелить то, что сделали с этой несчастной».

«Проклятие…» – Этьен выругался.

«Если хочешь совершить доброе дело – добей эту девочку. Она будет тебе благодарна», – тихо сказал Меч.

Граф только кивнул, с трудом сдерживая рвущиеся рыдания.

До появления Анжея оставались считанные минуты.

Этьен заставил себя посмотреть на эшафот.

Инквизиторы зафиксировали жертву, широко разведя ей ноги. Один из палачей уже минуты зачитывал приговор:

– …и плод скверный, во грехе прелюбодеяния зачатый, будет извлечен из тела сей отвратительной грешницы, после сего в чрево ее…

Дальше он не стал слушать.

К Ири приблизился палач, державший в руках огромные щипцы из двух ковшей с остро заточенными зубцами по краям.

Этьен взмахнул рукой. Кинжал вонзился точно в сердце Ири.

В следующую секунду он позвал Предел, мгновенно восстанавливая в памяти краткую, но точную инструкцию Меча.

Девушку оплетали невидимые нити заклинаний инквизиторов – она осталась бы жива и в сознании, даже получив смертельную рану. Граф ударил по этим нитям, ударил грубо, разрывая их в клочья – двое священников осели на землю.

А солдаты Инквизиции уже заметили нарушителя.

Выпрямившись в седле, Этьен выхватил из ножен второй кинжал, с силой полоснул себя по левой руке. Сразу хлынула кровь, густа и горячая… и полная жгучей, убийственной силы Предела.

Солдаты бежали медленно, а клирик-инквизитор читал свою молитву-заклинание еще медленнее. Граф набрал полную пригоршню крови, привстал на стременах, взмахнул рукой – алые капли разлетелись, коснувшись кожи каждого, стоявшего на эшафоте.

– Будьте вы прокляты! – крикнул он, вплетая в произнесенное настоящую силу, превращающую простые слова в смертоносное проклятие. – Будьте прокляты и умрите в мучениях, как умерли те, кого вы несправедливо пытали и убили!

Толпа гудела, инквизиторы корчились на эшафоте – кровь жгла их плоть, разъедала ее, как кислота… Обычные стражники, кольцом стоявшие вокруг эшафота, никак не могли решить, что же им делать.

Граф развернул коня и дал ему шпоры.

Все были так ошарашены произошедшим, что нарушителя всех писаных и неписаных законов даже не пытались остановить.

Уже выезжая с площади, Этьен увидел Анжея. Юноша вскрикнул, заметив графа – окровавленного, с мертвыми глазами…

– Этьен!

– Все кончено, Анж. Они уже убили ее… – тихо прошептал тот, падая на гриву коня.

Он не успел увидеть, как Анжей с полным боли и безумия криком пришпоривает лошадь, как спрыгивает с седла возле эшафота, рвется к телу любимой, как кто-то из начавших приходить в себя стражников пытается преградить ему путь, как Анж всаживает кинжал ему в живот, снизу наискось под кирасу, как алебарда другого стражника опускается на голову юноши, раскраивая череп…

По нервам полоснуло болью. Этьен открыл глаза. Перед ним со страшной скоростью проносилась мостовая, пальцы непроизвольно вцепились в гриву лошади. Конь под ним нес диким галопом, прохожие шарахались в стороны.

«Не время отдыхать!» – ворвался в сознание яростный голос Меча.

– Уже неважно… – прошептал граф, разжимая пальцы.

В следующую секунду он перестал чувствовать свое тело. Оно стало словно бы чужим и не подчинялось ему. Пальцы левой руки схватились за луку седла, он выпрямился, свободная рука поймала поводья, подчиняясь желанию всадника, конь свернул в переулок…

«Извини, это необходимая мера. Тебе нельзя погибать».

«А зачем мне теперь жить?» – мысленно проговорил Этьен, представляя себе глаза Кетары, когда она узнает о страшном конце «спасательной операции».

«Хотя бы ради той девушки, Кетары! Она же осталась одна! Ты ее бросишь?»

«Но…»

«Но что? Чувствуешь себя виноватым и теперь не хочешь жить? А придется! Потому что иначе таких Ири и Анжеев погибнут еще тысячи и тысячи! Ты же хотел что-то изменить! Или уже струсил и сдался, не успев начать?»

«Сегодняшнее утро ясно показало, на что я способен». – Он горько усмехнулся.

«Одна неудача еще ничего не значит. В следующий раз ты учтешь свои ошибки».

«Как я Кет в глаза посмотрю?»

«Так и посмотришь. Посмотришь и правду скажешь. Потому что должен еще многих спасти. Потому что должен еще саму Кет спасти».

«Я…»

«Ты. Этьен де Каррадо, граф Нисселет. Должен. Потому что кроме тебя – некому заняться этой проклятой страной. Потому что если не ты – то кто? Потому что ты – носитель Духа Черного Предела. И только тебе дана такая Сила!»

Меч был прав от начала и до конца.

И Этьен прекрасно это осознавал.

«Верни мне контроль над телом».

«Так-то лучше. Беги из Атана, пока не поздно».

Граф промолчал. Он и сам прекрасно осознавал, что Меч прав и этот проклятый город нужно покинуть как можно скорее, но у графа еще остались здесь неоплаченные счета…

Глава 9

Нархгал. Место действия: неизвестно. Время действия: неизвестно.

Сначала не было ничего.

Позже, спустя вечность, пришла боль.

Боль взорвала пустоту, заполнила собой все, расколола сознание.

А потом шел дождь, холодные капли стекали по лицу и холодили горячую кожу.

Где-то на грани слуха раздавались возбужденные голоса, кто-то с кем-то ожесточенно спорил – Нархгал не мог понять, о чем. Он медленно разомкнул спекшиеся губы, чуть смоченные дождем, полной грудью вдохнул свежий ночной воздух – пахло железом, чем-то маслянистым и дымом. Жгло в груди, чуть правее сердца.

Лишь спустя несколько минут эльф рискнул открыть глаза.

Над ним нависало темное, затянутое тучами небо. Капли дождя звонко разбивались о ровную каменную поверхность, на которой он лежал, раскинув руки и ноги. Голоса и странный рев доносились откуда-то снизу.

Очень медленно и очень осторожно, Нархгал повернул голову. Движение отдалось огненной волной боли, прокатившейся по всему телу. Он замер, прислушиваясь к ощущениям и пытаясь определить масштаб повреждений.

Переломанные кости уже срастались, как и растянутые или порванные мышцы. Еще полчаса – и все будет в порядке. Сильно болела голова – но это было естественным последствием перехода. Но это все было ерундой, в сравнении с тем, как жгло в груди.

Скосив глаза, Нархгал увидел ее источник.

Чуть правее сердца из груди на ладонь торчал острый железный штырь, пронзивший тело насквозь. Сталь мешала регенерации, и в то время, когда остальные раны затягивались, эта оставалась.

Тихо шипя и ругаясь сквозь зубы, эльф заставил себя чуть приподняться на локтях, уперся ногами, толкнулся бедрами от мокрого бетона, на котором лежал… и, не рассчитав силы, с криком рухнул обратно.

Ему казалось, что до этого было очень больно. Нет. Очень больно стало сейчас.

Несколько долгих секунд в голове плавал вязкий, мутный туман, приглушающий боль. А потом холодные капли дождя сделали свое дело, приведя Нархгала в чувство.

На новую попытку он решился лишь спустя полчаса. Но вновь – безрезультатно, с тем только успехом, что, упав, он потерял сознание…

– Тише, тише… Осторожнее!

– Да, извини…

– Перед ним извиняться будешь!

– Кай, а ты уверен, что он разумный?

– Да. Ничего, придет в себя – узнаем точно.

– А куда мы его денем?

– Потом разберемся. Давай!

Нархгал хрипло вскрикнул в тот момент, когда сильные руки осторожно, но резко подняли его, снимая со стального штыря. Боль на миг стала нестерпимой – но тут же стихла.

– Спасибо… – тихо выдохнул он, пытаясь открыть глаза.

– Помолчи и не двигайся лишний раз, – бросил тот, кого назвали Каем. У него был странный голос – чуть рокочущий, перекатывающий букву «р».

– Кто вы?

– Потом все, потом. Ран, ты подготовил биованну?

– Да, давай его сюда…

Эльфа осторожно подняли, пронесли несколько шагов – он отстраненно удивился мягкости и плавности походки человека, который держал его на руках – и опустили на что-то очень мягкое, обволакивающее. Свет, который ощущался даже сквозь опущенные веки, неожиданно стал приглушеннее, а затем вообще исчез. Над головой что-то щелкнуло, теплая субстанция, обволакивающая тело, поднялась выше, он почувствовал еле ощутимый укол в плечо – и провалился в глубокий сон…

Пробуждение было неожиданным и очень странным. Нархгалу казалось, что густая голубоватая жидкость вокруг одновременно и сдавливает тело, прижимая его к ложу и проникая внутрь, и не чувствуется совсем. Он попытался поднять руку – и с изумлением увидел, как полупрозрачная кисть легко отделяется от обычной, физической.

Нархгал резко сел.

И тут же, с трудом подавив вскрик, рухнул обратно на ложе.

Смотреть внутри металла оказалось очень неприятно.

Во второй раз он был гораздо осторожнее. Закрыл глаза, сосредоточился, развернулся – физически это сделать было невозможно, но в таком состоянии – вполне – и, резко рванувшись вперед, по плечи высунулся из биованны, или как там оно называется.

И почти по пояс вывалился в небольшое помещение.

Здесь никого не было, поэтому эльф позволил себе выскользнуть из ванны полностью и, поднявшись на ноги, оглядеться.

Он никогда не был в таких местах – по крайней мере ничего о подобном не помнил – но как-то сразу же понял, что это помещение похоже на что угодно, но только не на то, чем являлось.

Стены обиты чем-то светло-бежевым и даже на взгляд удивительно мягким, плюшевым. На стыке стен стоит пушистый – да-да, именно пушистый – диванчик-уголок, овальный низкий столик и несколько пуфиков в серо-рыжую полоску. На одной из стен – картина, изображающая…

Тут Нархгалу стало почему-то не по себе.

На холсте в резной раме раскинул огромные крылья серебристо-синий дракон с витыми светящимися рогами. Взгляд его полночно-фиолетовых глаз, казалось, прожигает насквозь того, кто смотрел в них. В узких, вертикальных зрачках отражались вызов и мудрость. Странное сочетание…

Мотнув головой, эльф стряхнул оцепенение и продолжил осмотр комнаты.

Во второй стене была большая, двухстворчатая дверь, третья тускло мигала светло-бирюзовыми лампочками – та самая, из которой он вывалился. Видимо, в ней и были те самые «биованны». А на четвертой…

Четвертой стены не было. Вместо нее был огромный проход в другую комнату, похожую на… Нархгал не мог подобрать нужного слова, но ему казалось, что он где-то уже видел подобное и это было как-то связано с управлением чем-то.

Он увидел большое стекло, за которым клубились облака и порой очень быстро пробегали строчки значков – вероятно, букв и цифр, два кресла перед каждым – широкая панель с цветными лампочками. В одном из кресел сидел кто-то – из-за высокой спинки его было практически не видно, только руки, стремительно скользившие над панелью. Что-то в его движениях показалось необычным.

Нархгал сделал несколько осторожных шагов в сторону прохода – и вдруг помещение полностью сменилось.

Новая комната была чем-то похожа на ту, в которой сейчас находился эльф. Мягкие, плюшевые стены, пушистая и на первый взгляд не очень удобная мебель, низкий столик, проход в предыдущую комнату – уже в стене новой…

Но это все неожиданно перестало быть интересным. Потому что Нархгал увидел двух сидевших друг напротив друга за столиком и о чем-то тихо разговаривавших.

Нет, они не были людьми. А также эльфами, и кто там еще наделен разумом.

Разумеется, они не были и драконами.

Перед Нархгалом сидели существа, не похожие ни на одну разумную расу, которую он знал.

Ростом, если выпрямятся, они были бы с людей или даже чуть повыше. Круглые, покрытые шерстью головы с большими ушами – у одного круглыми, у другого – чуть заостренными, с пушистыми кисточками на кончиках. Крупные, сильные… нет, не руки – лапы, с очень длинными пальцами, из пазов над которыми чуть выглядывали кончики острых выпускающихся когтей. Плечи покатые, почти не выраженные, гибкие, стройные тела, затянутые в мягкую ткань странной одежды. Мощные задние лапы, устроенные на манер кошачьих, разумеется – никакой обуви. Они вообще были похожи на смесь каких-то крупных кошек и людей. Шерсть одного была светло-серой, с темными кисточками на ушах, второго – угольно-черной с рыжими подпалинами.

И эти странные существа спокойно разговаривали, не замечая стоящего у самого входа эльфа.

Немного отойдя от шока, Нархгал сделал шаг вперед, в проем.

И резко шарахнулся назад, когда вместо светлой комнаты оказался опять полностью в толстом слое металла.

Во второй раз он решил быть осторожнее и сперва протянул вперед только руку – она коснулась невидимой преграды и оказалась в стали.

Проем оказался просто движущейся картинкой, которая к тому же сменилась – теперь из того помещения, в котором находился эльф, была видна третья комната, в которой никого не было.

Вздохнув, Нархгал направился к двери.

Узкий коридор, несколько шагов – начинаются двери. Эльф медлил. Он не знал, как снаружи выглядит та дверь, за которой беседовали двое кошаков – темный и светлый, но попасть почему-то хотелось именно туда.

Внезапно одна из дверей распахнулась и в коридор вышел светло-песочный кот в облегающем костюме. Нархгал попытался спрятаться за дверью – но кот прошел мимо него, словно не замечая.

Эльф задумался. Похоже, его никто не видит… тогда все гораздо проще.

Он пошел вперед по коридору, заглядывая за каждую дверь – благо для этого достаточно было просто просунуть голову сквозь стену.

О причине такого своего «прозрачного» состояния Нархгалу думать не хотелось.

С пятой попытки он нашел искомое – комнату, в которой беседовали двое котов, серый и черный.

– Ты собираешься дать ему свободу, когда он очнется?

– Да. Не держать же его взаперти.

– Кай, ты не подумал, что он может быть опасен.

– Опасен может быть кто угодно. Мы понятия не имеем, что он такое. Может быть, это даже не он, а она.

– Нет, судя по данным из медблока – самец.

– Это не так важно. Ран, пойми – если он действительно опасен для нас, то держа его взаперти, мы только настроим его против себя. Если он не опасен – то я просто не вижу поводов сажать его под замок.

– По инструкции мы вообще должны связаться с драконами и передать это существо им, – пробурчал Ран.

Кай рассмеялся. Смех кота звучал очень странно, как будто он, смеясь, еще и пытался мурлыкать.

– Вообще-то все, что мы сейчас делаем, является прямым нарушением половины драконьих инструкций. И мне бы очень не хотелось привлекать к нам внимание этой крылатой братии.

– Слушай… – Ран на несколько секунд задумался. – Гер говорил, что слышал что-то о подобных существах.

– И что он слышал?

– Что кого-то, похожего на нашу с тобой находку, видели при Повелителе!

Кай резко выпрямился, его длинный хвост несколько раз с силой ударил по бокам. Вертикальные кошачьи зрачки сузились.

– Найди Гера. Он должен быть на корабле. Срочно!

Ран вскочил, вытянулся, как-то по особому сложил лапы и быстрым, пружинящим шагом вышел из комнаты, пройдя прямо сквозь Нархгала.

Эльф тихо отошел в сторону.

Итак, что вырисовывалось на данный момент. Первое – при упоминании о драконах Нархгал ощутил, что очень не хочет к ним попадать. Второе – коты, как он их пока что условно для себя окрестил, настроены не то чтобы дружелюбно – но по крайней мере не враждебно. Третье – они никогда не сталкивались с представителями гуманоидных рас, если не считать «чего-то похожего» у загадочного Повелителя. Четвертое – похоже, они и представления не имеют о магии – по крайней мере, чувствительный к магическим энергиям Нархгал не почувствовал на этом, как его назвал Кай, корабле ничего, испускающего магический фон. Следовательно, все то, что эльф здесь видел – техника.

– Я понимаю только то, что ничего не понимаю, – прошептал он себе под нос.

Как-то раз ему довелось побывать в мире, где уровень технического развития значительно превышал обычный, привычный ему. Магии в том мире почти не было – Нархгал еле вырвался оттуда и тогда сделал вывод, что техника и магия – вещи несовместимые. Но и там уровень развития этой самой техники был значительно ниже, чем здесь. Следовательно…

Эльф похолодел. Если этот мир не является конечной точкой его пути, в чем он пока что не был уверен, то у него проблемы.

– Ладно, – тихо сказал он самому себе. – Буду решать проблемы по мере их поступления. Сейчас надо разобраться, где и у кого я и что со мной собираются делать далее.

Тем временем Кай – тот, который светло-серый – нервно прошелся по комнате, выпуская и втягивая когти.

– Если это существо как-то связано с Повелителем, то мне либо очень повезло, либо очень не повезло, – рассуждал он вслух. Допустим, он на стороне Повелителя – тогда надо выяснить, насколько он Повелителю важен, и в зависимости от результатов либо шантажировать Повелителя, либо… ладно, это маловероятно. А вот если он сам по себе… то это может быть очень интересно. Но… чем он может быть нам полезен? Ох, неспроста это все…

В дверь негромко поскреблись. Кай серой молнией метнулся к дивану и принял невозмутимо-начальственный вид.

– Войдите.

Дверь бесшумно отворилась, и на пороге появился высокий коричнево-полосатый кот. Он низко поклонился Каю.

– Вызывали, лорд Кай?

– Да, Гер. Садись. Насколько мне известно, ты в свое время работал на Повелителя?

– Да, лорд Кай, это указано в моем личном деле, как и причина, по которой я перешел на вашу сторону.

– Это сейчас неважно. Я хотел тебя спросить о другом.

Кай взял со столика продолговатый предмет, нажал на небольшую кнопку – на стене появилось изображение Нархгала.

– Скажи, ты видел в окружении Повелителя подобное существо?

Гер задумался, внимательно изучая портрет.

– Подобное – да, лорд Кай. Но советник Повелителя, во-первых, самка, а во-вторых… она человек. Этот самец – нет. У людей округлые уши, другие очертания морды – они называют это лицом. Люди чуть ниже ростом и более широкие в кости обычно. Этот похож на человека, но он не человек.

Поза Кая, напряженно вслушивающегося в слова полосатого кота, напоминала охотничью стойку.

– Гер, расскажи мне про советника Повелителя.

Кот откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза, помолчал с полминуты и начал рассказ.

– Кьяна появилась на нашей базе примерно через год после меня. Ее привели охранники – она пыталась проникнуть внутрь базы и попалась на камеры наружного наблюдения. Повелитель лично беседовал с ней около трех часов, а потом велел освободить и дать возможность передвигаться по базе свободно. Сперва она вела себя очень странно – шарахалась от мониторов и автоматических дверей, не доверяла любой технике, даже боялась принимать душ. Мы следили за ней через камеры по приказу Повелителя и заметили одну странность – Кьяна умела несколькими фразами на неизвестном нам языке ломать электронную технику. То, что работало на чистой механике, продолжало работать, а вот все электронные приборы в ее каюте – например, система управления душевой – приходилось несколько раз менять. Причем она ломала электронику не специально и даже сама не понимала, что делает.

Когда мы доложили об этой странности Повелителю, он очень заинтересовался и потребовал запись тех фраз, которые произносила Кьяна. А после того, как ее получил – снова вызвал Кьяну к себе и разговаривал с ней несколько часов. После этого был срочно сформирован какой-то особый, очень секретный исследовательский отдел, о котором я знаю только то, что это все было построено вокруг Кьяны, и то, что глава отдела отчитывался непосредственно перед самим Повелителем.

Где-то через год отдел был расформирован, причем, судя по всему, не потому, что ничего не получилось, а потому что отдел выполнил свою задачу. Кьяна была назначена советником Повелителя, к общему неудовольствию входящих в Совет мирров. Но что они могли сделать против воли Повелителя? А через полгода после ее назначения я сбежал с базы и больше ничего не знаю. – Гер умолк и потянулся за стаканом молока.

– Ясно… что ничего не ясно. – Кай задумчиво изучал узоры на стене. – Что вообще представляет собой человек анатомически, ты знаешь? Я имею в виду внутреннее устройство организма.

– Знаю.

– Я хочу, чтобы ты провел обследование нашего… гостя и сравнил результаты с данными о человеческом организме. Узнай о нем все, что можешь узнать, не приводя его в сознание, в том числе – о его ненормальной регенерации. Доложишь лично мне.

– Хорошо, лорд Кай. А можно насчет регенерации поподробнее? – На морде Гера появилось смутно знакомое Нархгалу выражение – так часто смотрят на очень интересный объект исследователи-фанатики.

– На теле были обнаружены практически полностью зажившие раны. Судя по характеру повреждений, они были получены тогда же, когда он оказался на крыше, соответственно – тогда же, когда и рана от арматуры, которая не регенерировала из-за того, что мешала сталь. Посмотришь в отчете, я дам тебе допуск.

– Спасибо!

– Можешь идти. И – постарайся как можно скорее провести исследования.

– Да, лорд Кай.

Гер встал, поклонился и вышел. Спустя пять минут Кай тоже покинул комнату, не подозревая, что так интересующий его объект слышал весь их разговор и, как ни странно, понял больше, чем он сам или Гер.

Оставшись в одиночестве, Нархгал прошелся взад-вперед по комнате, пытаясь привести скачущие мысли в порядок.

Судя по всему, эта самая Кьяна обладала магией. И как раз ее попытки использовать эту магию и привели к поломке этой… электроники. Воздействия на тонком уровне – проще говоря, эта самая магия – всегда негативно отражались на технике, если, конечно, проводились достаточно сильным магом.

Скорее всего, загадочный Повелитель тоже это понял, и, если здесь так уж полагаются на технику, наверняка его отдел разрабатывал какой-то способ при помощи магии вредить вражеской технике, не задевая при этом свою.

– Интересно, как, например, эти движущиеся картины – экраны, кажется? – отреагируют на мою магию? – поинтересовался эльф у собственного отражения в зеркале.

«Вообще-то у тебя нет нормальной магии, только то, что стихийно проявляется в экстремальных ситуациях», – ехидно напомнил внутренний голос.

Нархгал усмехнулся, посмотрел на зеркало – и представил, как на нем расцветает черная роза. Мысленно нарисовал картинку – и влил в нее немного собственной энергии.

Зеркало со звоном разлетелось на множество осколков.

А в следующую секунду он почувствовал, что его тело, и без того не являющееся физическим, тает, сознание уплывает куда-то…

В следующую секунду он открыл глаза. Над биованной склонился рыжий мирр в белоснежном комбинезоне.

– Мне следует считать себя вашим пленником? – холодно осведомился Нархгал, приняв как можно более независимо-отстраненный вид.

– Ну что вы… – Мирр оскалился. Видимо, это должно было изображать улыбку… а может, и нет. – Вы просто у нас в гостях. Мы обеспечиваем вашу безопасность, так как существам вашего вида может быть небезопасно на улицах Аргонрада. Здесь не привыкли к представителям иных рас.

– Приглашение, от которого нельзя отказаться? – ехидно осведомился эльф.

– Что-то вроде того. Скорее, приглашение, от которого в высшей степени неразумно было бы отказываться.

– И что же меня ждет?

– Всего лишь разговор с лордом Каем, нашим главнокомандующим. Поверьте, это безопасно, – похоже, Гер очень быстро перехватил язвительную манеру речи от собеседника.

– А потом?

– Это уже зависит от результатов вашей беседы.

– И когда же состоится эта самая беседа?

– Когда лорд Кай вернется. Дня через три-четыре. А пока что – отдыхайте, набирайтесь сил.

– Мне будет предоставлена хоть какая-то информация о том месте, где я оказался? – набрался наглости Нархгал.

– Какая именно информация вас интересует?

– Что это за страна, кто ею правит, какой у вас политический строй и так далее.

– Я думаю, доступа в обычную инфосеть вам хватит для того, чтобы найти всю интересующую вас информацию. Вы умеете пользоваться компьютером?

– Нет, – как можно спокойнее ответил Нархгал. Почему-то этот полосатый кот – то есть мирр, как они сами себя называют, – его жутко раздражал.

– Это не сложно, я думаю, вы научитесь. Пойдемте, я покажу вам вашу каюту.

В принципе, Нархгалу не на что было жаловаться. Его передвижения по кораблю практически не ограничивались, с компом он разобрался на удивление быстро и теперь в огромном количестве поглощал информацию.

Он оказался в Аргонраде. Небольшой материк, единая страна с демократическим строем, высокий уровень технического развития – и никакой магии. Что интересно – несмотря на то, что местные технологии позволяли некоторые совершенно невозможные вещи, местные ничего не знали о том, что есть за пределами их материка. Не было ни единого летательного аппарата, способного совершать дальние перелеты, хотя технологии вполне позволяли их разработать. То же самое касалось кораблей, которые просто отсутствовали, как класс.

Кроме того, в истории страны немалую роль играли… драконы. Они помогали, когда Аргонрад был на грани очередной катастрофы, гасили вспыхивавшие во времена раскола войны, всячески способствовали объединению нескольких мелких государств в единую Федерацию. Когда случилась эпидемия чумы – полсотни крылатых развернули на территории Аргонрада что-то вроде походных госпиталей, где всем оказывалась медицинская помощь, и каким-то образом заблокировали распространение заразы.

В общем, драконов в Аргонраде чтили и уважали. И, в общем-то, было за что. Они ничего практически не требовали взамен, но когда требовалась их помощь – работали как проклятые.

И что-то в этих драконах Нархгалу категорически не нравилось. И в то же время, они его притягивали. Он перекопал всю инфосеть, узнал о драконах все, что только можно было узнать, но так и не смог определить, почему же ему так хочется встретиться с кем-нибудь из них.

Лорд Кай все не возвращался. С того дня, как эльф пришел в себя, прошла уже неделя, а о главнокомандующем не было ни слуху, ни духу. Лорд Ран, замещавший Кая в его отсутствие, ходил мрачнее тучи, а Гер, у которого Нархгал пытался что-нибудь выяснить, в конце концов посоветовал ему держаться как можно незаметнее, потому что если Кай не вернется – за его жизнь никто не даст и шерстинки с хвоста.

Из этого эльф сделал вывод, что он интересен только Каю и лучше пока действительно стать как можно более незаметным – и продолжал обследовать корабль, но уже в прозрачно-невидимом состоянии.

Кстати говоря, ему так и не удалось понять, откуда взялось это самое странное состояние – просто удавалось погружать себя в глубокий сон, более похожий на кому, и покидать тело, оставаясь бесплотной тенью.

Эксперименты с прохождением сквозь стены и прочие предметы Нархгал прекратил только после того, как едва не погиб. Дело было так…

Отчаянно скучая, эльф добрался до рубки корабля – того самого помещения, которое увидел на экране в медотсеке первым. За стеклом все так же клубились облака, и ему вдруг стало очень интересно – а какие будут ощущения, если оказаться почти полностью в воздухе? Узнать это можно было только одним способом – проверить опытным путем.

Решено – сделано. Нархгал подошел к стене, глубоко вдохнул и сделал широкий шаг прямо в стальную перегородку.

Стена и обшивка корабля оказались гораздо тоньше, чем он рассчитывал.

А в облаке было… просто мокро. И очень страшно – когда эльф понял, что порывами ветра его начинает полностью выносить из корабля. Он попытался ухватиться за что-нибудь – но, как и следовало ожидать, бесплотные руки проходили сквозь материальные предметы, не встречая ровным счетом никакого сопротивления.

Стоп, как его могло выносить порывами ветра, когда он бесплотен? Или… не совсем бесплотен? – замелькали судорожные мысли.

Стоило задуматься на эту тему, как ответ пришел сам собой – это не его вынесло, это корабль продолжал свое движение, в то время как Нархгал оставался на месте. Но почему тогда раньше эта чертова махина не пролетала сквозь него?

– Так, если ветер не может на меня влиять – то я могу перемещаться просто по собственной воле, – пробормотал эльф, старательно желая переместиться к кораблю.

Желать можно было долго – результатов это не принесло ровным счетом никаких.

И вот тут Нархгалу стало по-настоящему страшно.

– Интересно, что станет с моим телом? – прошептал он.

Впереди показалось узкое крыло, выступающее из обтекаемого тела корабля. Что там находилось, он не помнил, но это был шанс.

Эльф изогнулся, пытаясь хоть как-то зацепиться. В тот миг громада корабля чуть дрогнула, крыло шевельнулось – и Нархгал оказался внутри.

– Да ну к черту такие эксперименты, – пробормотал он, уже привычно гася сознание, чтобы очнуться в теле.

Очнувшись же, он минут пять ругал себя последними словами за тупость и недогадливость. Ведь можно было отключиться и прийти в себя уже в теле еще тогда, когда он болтался на ветру среди облаков!

Следующие два дня прошли спокойно и отчаянно скучно. От нечего делать Нархгал читал новости.

«Террористы из так называемого «Ордена Свободы» предприняли попытку захвата флаера Президента, но, благодаря быстрым и профессиональным действиям охраны, трагедии удалось избежать. Из шестерых нападавших трое погибли, двое схвачены и еще одному удалось уйти. Казнь двоих захваченных состоится завтра.

Первая леди Ана-о-Сани ро Херика Коллэ объявила о проведении в Столице седьмого большого карнавала, приуроченного ко дню Освобождения. На карнавал приедут представители всех республик, но главы – только двенадцати. Президент Тринадцатой республики приносит свои извинения за то, что не сможет присутствовать на карнавале, как и на празднике вообще, – она со дня на день ждет прибавления.

После трех месяцев комы скончался, не приходя в сознание, глава Комитета по борьбе с терроризмом. Напоминаем – министр Нев был тяжело ранен во время террористического акта. Преступники известны, это бывший глава Комитета государственной безопасности Кай-и-Йенир ро Кари Санато, возглавляющий террористическую организацию «Орден Свободы», и его брат, Ран-и-Леони ро Кари Санато. В настоящий момент оба комитета проводят совместное расследование, которое, безусловно, приведет к поимке преступников».

– Вот, значит, как, – пробормотал Нархгал, перечитав последнее сообщение. – Я в гостях у террористов? Похоже на то. Вот только что им от меня надо?

В коридоре послышался какой-то шум, крики, характерные посвистывания, которыми сопровождались выстрелы из лазерных пистолетов…

Нархгал вскочил, перевернув стул, на котором сидел, метнулся к двери, на ходу хлопнув ладонью по кнопке, открывающей дверь.

В коридоре шел бой. Трое мирров, во главе с Каем, оказались зажаты в тупичке, которым заканчивался коридор. Из-за угла периодически раздавались выстрелы – противники палили навскидку, не целясь. Один высунулся – Нархгал успел разглядеть ощерившуюся морду мирра, покрытую черной шерстью, – но тут же получил лазером по шее, и его мертвое тело распласталось на полу.

Остальные лезть на рожон не решились.

– Интересно, почему Кай и остальные не сунутся в какую-нибудь из дверей? – тихо спросил эльф у самого себя. Впрочем, ответ был у него перед глазами – над всеми дверьми горели лампочки датчиков, оповещающие о том, что двери заблокированы, дабы исключить попадание врагов внутрь корабля. Если Кай и остальные погибнут, то пилот откроет из рубки шлюзы и нападающих вышвырнет из корабля.

«Откуда я это знаю?»

Нархгал не успел удивиться. Он просто понял, что знает не только то, что произойдет в случае гибели Кая, но и что ему самому сейчас делать.

Опуститься на пол – медленно и абсолютно бесшумно. У мирров великолепный слух, а если его заметят – конец. Выползти в коридор – и к нападающим. Шанс только один – и лишь бы Кай понял его правильно…

Главнокомандующий на миг поймал взгляд эльфа, секунду помедлил – и кивнул. В следующее мгновение мирр полоснул лучом лазера по стене напротив, словно бы пытаясь хоть как-то зацепить врагов.

С грохотом отвалился кусок перегородки – ничего, основную стену лазер повредить не мог, слишком прочные и жаростойкие там сплавы.

Эльф полз как можно быстрее. Мирры создавали достаточно много шума, и он мог не бояться, что его услышат.

Последние несколько футов. Медленно подняться, прижимаясь к стене. В последнюю секунду увернуться от куска стали, отрезанного лазером.

Толчок – и прыжок вперед, как сжатая пружина.

Нархгал не мог понять, откуда он вдруг узнал, что и как делать. Впрочем, он пока что не особо и задумывался об этом – лишь надеялся, что не забудет по окончании боя.

Тело эльфа распласталось в полете, он вытянул руки вперед, закрыв глаза.

И за миг до того, как в него ударили лучи лазеров нападавших, несколько опешивших от такой наглости, Нархгал выпустил из рук поток черного пламени.

Мирры даже не успели понять, что произошло. От них не осталось ни доспехов, ни оружия, ни даже горсточки пепла.

А эльф рухнул на пол, сворачиваясь в клубок, прижимая колени к груди и пытаясь унять дикую боль, пронзившую все тело. Под ним с пугающей быстротой расползалась лужа крови.

Кай оказался рядом первым, попытался подхватить Нархгала, но когда мягкие подушечки кошачьих лап коснулись обнаженной кожи – вся верхняя часть комбинезона Нархгала превратилась в лохмотья – эльф закричал. Прикосновение жгло невыносимо.

Он не замечал, что в коридоре погас свет, что едва сдвинувшаяся дверь главного отсека замерла, не успев открыться, что датчики на лазерах мирров жалобно мигнули и погасли навсегда…

Нархгал проваливался в безбрежный океан боли…

На этот раз он очнулся от холода. Боль отступила, только ныла уже почти зажившая рана на животе и боку и голова казалась чугунной.

В тишине слышалось только хриплое дыхание двух выживших мирров – Кая и еще кого-то.

– Кай, ты там жив? – поинтересовался Нархгал, не особо надеясь на ответ. Лорд был слишком изранен и, скорее всего, находился без сознания.

– Жив. Ты как?

– Я уже в порядке. Что случилось после того, как я отключился?

– Открыли шлюзы. Видимо, решили, что мы все погибли. Я едва успел затащить тебя и Кина сюда. Зар погиб… – Кай говорил коротко, отрывисто.

– Ясно. Идеи есть?

– Нет. Я не знаю, что ты сделал. Но все двери намертво заклинило. Вся техника не работает. Я не могу связаться ни с кем.

– Проклятие… Ладно, есть идея. Лежи пока, я попробую кое-что сделать. Что бы не случилось – не трогай меня.

– Хорошо.

Похоже, у гордого главнокомандующего уже не осталось сил спорить.

Эльф закрыл глаза, сосредоточился, и спустя несколько секунд его бестелесный прозрачный образ отделился от тела и прямо сквозь стену прошел в коридор и потом – сразу в главный отсек.

Он, не останавливаясь, шел сквозь все преграды прямо в рубку – все управление осуществлялось оттуда.

Возле главного монитора центра управления стояли поникший Ран, два пилота и какой-то палевый мирр без одного уха. Ран, чьи усы, обычно встопорщенные, сейчас жалко свисали вниз, негромко спорил с палевым.

– Нужно взрезать двери в коридор мощными лазерами.

– Это противоречит технике безопасности, лорд Ран. Мы не имеем права так рисковать даже ради милорда Кая.

– Мы не имеем права позволить ему там умереть! Это… это бесчестно! – взорвался мирр.

– Если мы последуем вашему безрассудному плану, мы можем погубить всех, включая того, благодаря кому вы вообще до сих пор живы и даже чего-то добились!

– Если у него есть хоть толика благородства, он меня поймет!

– Замолчите все, – негромко произнес Нархгал.

Он еще раньше заметил, что он не ощущаем физически, но его прекрасно слышно, и теперь пришло время этим воспользоваться.

Ран отпрыгнул в сторону, прижал уши, выхватывая из кобуры плазмер. Палевый мирр мгновенно окинул всю рубку цепким взглядом специалиста по безопасности, пилоты растерянно заозирались.

– Мое имя – Нархгал. Лорд Ран, вы обо мне знаете.

Мирр кивнул, но плазмер не убрал, больше того – по звуку нацелил его на то место, где стоял эльф.

– Не надо оружия. Сейчас оно мне все равно не навредит. Я хочу только сообщить вам, что милорд Кай и еще один из ваших, Кин, живы. Они нуждаются в срочной медицинской помощи. Все солдаты Федерации уничтожены.

– Почему не работают средства связи? – спросил безопасник.

– А черт их знает. Там вообще вся техника отказала, – солгал Нархгал.

– Что будет нам гарантом искренности ваших слов?

– Ничего. Я не могу дать вам гарантий.

– Но тогда мы не имеем права рисковать всем…

– Зато я могу просто заставить вас всех выполнять мою волю. Но все же – хочу выполнить просьбу милорда Кая и договориться по-хорошему.

– Вы блефуете, – уверенно заявил палевый мирр, выпрямляясь.

Он почему-то понравился Нархгалу. И только поэтому эльф не стал его сильно унижать.

– Дотроньтесь лапой до носа лорда Рана, – коротко бросил он приказ, вкладывая в него столько силы, сколько мог.

Надо отдать должное безопаснику, около десяти секунд он сопротивлялся ментальной атаке, но на большее его не хватило.

Ран удивленно дернулся, когда палевая лапа с выпущенными когтями осторожно коснулась его носа и тут же резко отдернулась.

– Все еще блефую? – в голосе Нархгала слышалась явственная усмешка. – Повторяю, я могу просто заставить вас сделать то, что мне нужно. Но…

Эльф многозначительно не договорил, предоставив собеседникам возможность самим продолжить фразу.

На самом деле вот здесь он уже блефовал. После использования даже такого краткого и простого внушения Нархгалу было до того больно, что хотелось кататься по полу и выть. На что-то более серьезное его бы просто не хватило.

Но демонстрации оказалось достаточно. Палевый подумал несколько секунд и обратился к стоящему рядом мирру.

– Лорд Ран, вы можете отдать приказ о вскрытии главной двери отсека.

Ран коротко кивнул и несколькими прыжками – эльф впервые видел, как мирры передвигаются по-настоящему быстро – покинул центр управления.

– Господин Нархгал, мне бы хотелось с вами в дальнейшем побеседовать, – негромко сказал безопасник, глядя прямо в глаза эльфу.

«Чутье у него, что ли, такое развитое? Не может же он и в самом деле меня видеть…» – подумал тот, а вслух сказал:

– В дальнейшем – с превеликим удовольствием.

И отпустил контроль над своим призрачным двойником, привычно гася сознание…

Потом было очень больно. Но это тоже было уже почти привычно.

Дверь вскрыли очень быстро. Обоих раненых мирров успели донести до биованны, и через несколько дней они должны были быть уже здоровы. Нархгал, придя в себя, вежливо отклонил предложение палевого – его, кстати, звали Йон – пообщаться, сославшись на усталость и плохое самочувствие. Йон пытался настаивать, но грозный, хотя и тихий, рык благодарного эльфу Рана заставил его отступиться, предварительно выпытав обещание поговорить позже.

Оказавшись наконец в своей каюте, Нархгал забрался в душ, включил горячую, почти обжигающую воду, сел на пол кабины, скрестив ноги, и задумался. Он плохо понимал, что происходило в течение последних нескольких часов, и его это бесило.

Это странное знание, что надо делать, эти способности – раньше, когда он оказывался в экстремальной ситуации, ему приходила на помощь странная мощь, но это было совершенно иначе. Он не понимал, что и как делает, и никогда не знал, что из этого получится. А в этот раз…

Нархгал полз по коридору к врагам, точно зная, как и что надо сделать, чтобы призвать черное пламя. И как заставить кого-то что-то сделать, он тоже знал. И это знание теперь осталось с ним – вместе с пониманием, что повторное использование заклинания вновь вызовет болевой откат – пусть и не такой сильный, как в первый раз.

Больше того, теперь он знал, как управлять кораблем, вспомнил очень многое о технологических мирах – как, впрочем, и о магических, пришло воспоминание о мире, в который он так стремился, и имя этого мира – Аенгрост.

Но он так и не вспомнил ничего о себе. Единственное, что он знал абсолютно точно – он не был эльфом. Это было просто временное тело или что-то еще в этом духе. Его суть не являлась сутью эльфа.

Правда, сейчас проблема заключалась в другом – что теперь делать? Само понятие «терроризм» вызывало жгучую неприязнь и отвращение. Но, с другой стороны, Кай и Ран не казались существами, способными заниматься этой мерзостью. Значит, либо Нархгал обманулся в своей оценке ситуации, что почему-то казалось маловероятным, либо он чего-то очень важного не знает как о братьях ро Кари Санато, так и об истинном положении вещей в Федерации Аргонрад.

Еще одна странность, которую нельзя было не принимать во внимание – странная реакция самого Нархгала на все, связанное с драконами. Песня неизвестного менестреля в таверне, драколич – мерзкая пародия на дракона, картина в медотсеке…

В общем, странностей накопилось слишком много. И все эти кусочки сложной мозаики никак не хотели складываться в стройную картину.

Задумавшись, эльф едва не уснул прямо в душе. Преодолевая чудовищную усталость, он выбрался из кабины, наскоро обтерся полотенцем и рухнул на кровать.

– Обо всем этом я буду думать после разговора с Йоном, – сонно пробормотал он, прежде чем отключиться.

Нархгал не знал, что все это время за ним наблюдали.

Высокий, стройный человек выключил монитор компа и откинулся на спинку кресла, протирая разболевшиеся от долгого сидения за компом глаза.

– Йон, что скажешь о нем? Это, может быть, тот, о ком мы думали?

– Пока – не знаю. Но вероятность высока. Слишком много совпадений. – Палевый мирр поерзал на стуле, пытаясь устроиться удобнее – безрезультатно, хвост все равно мешал. Безопасник мысленно плюнул и растянулся на ковре.

– Вот и я так думаю. Ладно, пока продолжим наблюдение, если что – подкинешь парочку провокаций.

– Хорошо. Вольфганг, в разговоре с ним мне вас упоминать или пока не стоит?

– Не стоит. Рано еще, – Вольфганг отбросил с лица светлые волосы.

– Как скажете.

– Ты же сам понимаешь, в игре против драконов у нас нет ни единого шанса… почти ни единого.

– И этот единственный шанс…

– Черный Дракон Предела. А в идеале – весь Черный Властитель целиком.

Йон ушел, а Вольфганг вновь включил монитор и еще долго задумчиво разглядывал спящего «эльфа».

Глава 10

Аенгрост, предместье Элерты, западное побережье Некрополя. Сергей «Волчонок» Листьев, Носитель Духа Предела. 7-я декада весны, 2904 год Восьмой эпохи

– Ззссаччем тты зсдессть, ххозсяин?

Сказать, что Сергаал был поражен – ничего не сказать.

– Э-э-э… Я… Это не твое дело, что я здесь делаю! – громко ответил он, кое-как справившись с шоком.

– Этто моя добычча, ххозсяин!

– Ты отдашь ее мне. Это приказ, – возразил Волчонок, от всей души надеясь, что тварь и правда принимает его за своего повелителя.

– Хххорошшшо, ххозсяин… но тты ззснаешь пррхавила…

«Эстаи! Что это такое и что она от меня хочет?»

«Понятия не имею, – честно ответил Меч. – Мы можем подраться».

«А идеи получше у тебя нет?»

«Дай подумать…»

«Некогда думать!»

Тут Хранитель заметил, что девушка-вампир смотрит на него с каким-то почти суеверным ужасом – примерно так же смотрели те кровососы, которых он убил, спасая Сигурни.

«Слушай внимательно! – быстро заговорил Меч. – Эта тварь – единственная в своем роде. Ее не создали вампиры, она живет здесь много тысячелетий. Ее привез на остров один из предыдущих Хранителей, чтобы уничтожить каких-то местных чудовищ – но потом Хранителю пришлось покинуть Аенгрост, и это… существо осталось здесь. Тебя она признала за хозяина, потому что ты – новый Хранитель».

«Это все замечательно. Но как мне приказать ей, чтобы она убралась и оставила нас в покое?»

«Не знаю! Келлен не предусматривал такого варианта!»

«Тогда не мешай мне».

Сергаал откинул волосы с лица, сделал несколько шагов к замершему в ожидании чудовищу, поднял голову и посмотрел прямо в круглые красные глаза.

– Иди сюда, – негромко проговорил он, не отрывая взгляда.

Тварь медленно шагнула к Хранителю, опустилась на землю, подгибая суставчатые паучьи лапы, ее немигающие глаза оказались почти что на уровне глаз Волчонка.

Не отводя взгляда, Сергаал попытался представить, как может мыслить подобное существо. Медленно и неумело-осторожно он проник в ее сознание…

Вздрогнув всем телом, Хранитель отшатнулся. Лицо на миг исказила гримаса отвращения.

– Ттак ччтто жшше, ххозсяин? – прошипело чудовище, гибким движением приближая тело к Сергаалу. Узкие губы на миг разомкнулись, меж длинных, острых клыков мелькнул раздвоенный язык.

– Будь по-твоему. Ты получишь то, что хочешь, и отдашь мне этих троих, а также выполнишь мой приказ.

Хранитель резким движением сорвал перчатку, поднял рукав куртки и протянул руку вперед.

Длинные пальцы сжались на его запястье. Медленно наклонившись, тварь прижалась губами к коже, вздрогнула – глаза ее расширились.

Спустя мгновение клыки вонзились в выступившую вену.

Дикая боль пронзила все тело. Сергаалу казалось, что по жилам хлынуло обжигающее пламя, он едва удерживался, чтобы не вырвать руку…

Сделав несколько долгих глотков, Архэн – теперь Волчонок знал имя чудовища – выпустила его ладонь.

– Забирай их, повелитель. Пока что – мы в расчете, – спокойно проговорила она, уже совершенно без всяких шипящих.

– Еще нет. Ты выполнишь мой приказ.

– Я слушаю. Что Архэн должна сделать?

– Если в этих лесах появятся еще вампиры – убей их, но тел не оставляй. Подчини себе всех мутантов, которые здесь живут, кого не получится подчинить – убей. Они все должны повиноваться тебе. Если они встретят вампиров – пусть убьют всех, любой ценой, а тела – уничтожат. Ты поняла меня.

– Да, повелитель. Что-нибудь еще?

– В какую сторону надо идти, чтобы с минимальным количеством проблем выйти к морю?

– Туда, – Архэн махнула одной из левых рук, указывая направление. – Идти около двух часов, вы не успеете выйти засветло.

– Мы пойдем очень быстро.

– Как хочешь. До встречи, повелитель.

Развернувшись, Архэн помчалась в лес.

«Ты мне потом объяснишь, ладно?» – тихо напомнил о себе Эстаи.

«Может быть. Если сам что-нибудь пойму».

«Что ты собираешься делать со своими пленниками?» – перешел Меч к более насущному вопросу.

«Не знаю. Можно убить, можно отпустить».

– Как вам удалось с ней договориться, т’лан?

Вампир подошел неслышно, Сергаал не заметил его, пока он не заговорил.

– Неважно. Повторить не получится, – резче, чем хотел, ответил Хранитель.

– Как скажете, – по бледным губам вампира скользнула тень улыбки. – Так или иначе, но скоро рассветет, и нам надо выбираться из леса. Утром здесь будет слишком много местных жителей…

– Согласен, – что-то в словах вампира показалось Волчонку странным, но он так и не смог понять, что.

– А вот и побережье, – устало выдохнул Вивьенн, прислоняясь к невысокому дереву. Грудь вампира высоко вздымалась, дыхание после долгого быстрого бега сбилось и никак не могло восстановиться.

Его подруга, Найлора, выглядела еще хуже – как только Вивьенн остановился, она без сил повалилась на землю, распласталась и замерла, не двигаясь.

Сам Сергаал держался уже исключительно на силе воли и нежелании показать собственную слабость перед врагом – а он, несмотря ни на что, считал обоих вампиров врагами.

Осторожно опустив на землю потерявшую сознание еще на десятой минуте сумасшедшего бега Сигурни, Волчонок потянулся.

– Минут через пятнадцать рассветет, – задумчиво проговорил он.

Вивьенн бросил на Хранителя странный взгляд.

– Да… У вас есть укрытие, в котором вы сможете переждать день?

– Естественно. К сожалению, места на всех там не хватит… – Сейчас Сергаалу больше всего хотелось распрощаться с вампирами как можно скорее.

– Ну что вы, т’лан, мы и не претендуем. Нам есть, где укрыться. – Вивьенн улыбнулся, словно нарочно демонстрируя длинные клыки. – Благодарю вас за помощь.

– Не стоит. Удачи, – сухо попрощался Сергаал.

Спустя несколько секунд вампиры растворились в тени леса.

Волчонок подхватил на руки так и не пришедшую в сознание Сигурни и пошел в сторону моря – даже на самой опушке леса он чувствовал себя неуверенно.

Солнце склонялось к закату, причудливо расцветив морские волны. Визгливые крики чаек временами вклинивались в неспешный плеск накатывающих на каменистый берег волн.

Сухо щелкнула тетива арбалета – и крупная серо-белая птица, судорожно забив крыльями, с плеском рухнула в воду футах в тридцати от берега. Сергаал, тихо ругнувшись, перезарядил оружие и огляделся в поисках иного кандидата на ужин.

Невдалеке от неудачливого охотника горел небольшой костерок, возле которого на лапнике спала Сигурни, укрытая плащом.

Волчонок очень много успел сделать за этот чудовищно долгий день. Он заготовил дров на всю ночь, сделал новые бельты для арбалета взамен утраченных еще во время схватки с первым встреченным им в Аенгросте вампиром, нарубил на опушке бревен и связал их в небольшой плот, нарезал гибких веток, из которых свил на плоту шалашик.

Эстаи пока что никак не проявлял себя, и Сергаал не успел узнать у него, как исцелить страшную рану на руке Сигурни. Будить же девушку до того, как излечит рану, Хранитель не хотел.

Вновь щелкнула тетива – на этот раз подстреленная птица рухнула почти к ногам охотника. Удовлетворенно улыбнувшись, он перезарядил арбалет.

Когда количество птичьих тушек, привязанных к поясу, достигло пяти, Волчонок собрал бельты и направился к костру.

Светлоглазая охотница все так же спала.

Устроившись поудобнее, Сергаал обмазал четырех птиц собранной возле выбегающего из леса ручейка глиной и закатил получившиеся шары в костер – пусть прожариваются. Пятую ощипал, выпотрошил и бросил вариться в котелке.

«Я смотрю, ты тут неплохо устроился». – В голосе Эстаи звучала усмешка.

«Надо же, кто объявился, – мрачно хмыкнул Сергаал. – Я тебя уже заждался».

«Извини, был занят».

«Это чем же, интересно?»

«А это, дорогой мой Хранитель, не твое дело. По крайней мере, пока», – огрызнулся Меч.

«Не мое, так не мое, – легко согласился Сергаал, бросая в котелок щепоть соли. – Меня сейчас больше интересует другое».

«Что?»

«Ты говорил, что магия Предела способна исцелять».

«Магия Предела почти на все способна».

«Научи. Мне нужно вылечить Сигурни, пока она не пришла в себя».

«Хорошо. Ты помнишь, как взять Силу Предела?» – Меч перешел на менторский тон.

«Угу…»

– Сигурни, как долго нам отсюда до Элерты? – спросил Сергаал, с аппетитом вгрызаясь в птичью лапу.

– Ну… дня три, наверное. Только это очень примерно, я плохо себе представляю, где мы находимся. – Охотница задумчиво изучала еле заметный рубец на месте страшной раны. – Сергаал, как ты это сделал?

– Что?

– Ну моя рана на руке…

– А, ты про это? Магия Предела. Ладно, речь не о том. Элерта на самом берегу стоит, не так ли?

Сигурни кивнула.

Значит, мимо не проплывем.

Сергаал отшвырнул в сторону обглоданную кость.

– Собирай вещи и складывай их на плот. Чем быстрее отплывем, тем лучше.

Через пятнадцать минут небольшой плот, покачиваясь, отплыл от берега. Сергаал увлеченно работал длинным шестом, не позволяя волнам снести легкий плот далеко от берега.

– Смотри! – вдруг дернулась охотница, указывая на что-то на берегу.

Волчонок оглянулся…

На самой опушке леса можно было различить высокую человеческую фигуру. Неизвестный смотрел вслед удаляющимся путникам, и солнце ярко высвечивало его черные волосы.

– Сигурни… – медленно проговорил Хранитель. – Скажи, у людей здесь бывают черные волосы?

– Нет, – тут же ответила девушка. – Волосы цвета воронова крыла – отличительная черта вампиров. Ты первый не-вампир с черными волосами, которого я встречаю.

– В таком случае, мы видим перед собой некоего уникума. Это либо черноволосый человек, либо вампир, который не боится солнца, – заключил Сергаал.

– Все вампиры боятся солнца. Оно для них смертельно, – отчеканила охотница. – Говорят, что некоторые маги-вампиры способны находиться на солнце, защитившись какими-то особыми заклинаниями, но очень недолго. А так – кожа вампиров как-то по особому мутирует при обращении, и солнце сжигает ее.

– Только кожа? – усмехнулся Сергаал.

– Нет, конечно! Просто кожа мутирует первой, и поэтому учителя обычно говорят так… – Смутилась девушка. – Погоди, а почему ты спрашиваешь меня об этом?

– Там на опушке леса, прямо под солнышком, стоит черноволосый парень.

Сигурни подскочила.

– Где?

Хранитель махнул рукой в нужном направлении.

– Я не вижу, какого цвета у него волосы, – обиженно проговорила охотница после того, как пять минут вглядывалась в еле различимую фигуру так, что глаза заболели.

– Не суть важно. Поверь мне на слово, волосы у него черные.

– Но такого не бывает! – взвилась было она, но тут же сникла под скептическим взглядом Волчонка.

Тем временем черноволосый тип, которого не могло существовать, прошелся по опушке леса и скрылся за деревьями.

– Ушел… – с сожалением проговорила Сигурни, отпуская тетиву натянутого было лука.

– А ты думала, он будет там стоять и ждать, пока ты его стрелами нашпигуешь? – усмехнулся Сергаал.

Охотница метнула в него испепеляющий взгляд, но промолчала.

Не считая этого странного утреннего события, первый день плавания прошел спокойно и даже скучно.

Ближе к вечеру, когда солнце уже склонялось к горизонту, Хранитель задумался о поиске места ночлега. Как назло, чертов лес, население которого составило бы честь любому зоологическому музею, подступал здесь к самой воде, а ночевать между этими деревьями было бы чистейшей воды самоубийством.

Сергаал хотел было просто выжечь Пределом часть леса, но, во-первых, он чудовищно устал за последние трое суток и почти не спал, а во-вторых, здраво рассудил, что так заявлять: «Мы здесь!» было бы не очень разумно.

Поэтому он ограничился тем, что, подплыв поближе к берегу, нашел пару выступающих из воды камней, плотно вогнал плот между ними и на всякий случай примотал его веревками.

Путники в молчании поужинали холодным и почти несоленым мясом.

– Сторожить не будем, я поставил охранное заклятие, – Сергаал бросил в воду последнюю косточку.

– Как скажешь, – Сигурни зевнула. – Спать хочу…

– Я тоже, – усмехнулся Хранитель, и отполз в шалашик, сплетенный из ветвей. Удобно растянувшись на укрытом плащом лапнике, он сунул рюкзак под голову и позвал: – Киса, ты идешь, или как?

– Ты предлагаешь спать здесь вдвоем? – сунув голову в шалашик и оглядев количество свободного пространства, недоверчиво спросила охотница.

– Именно.

– Если ты ко мне хотя бы притронешься, я тебе голову оторву, – пригрозила она, осторожно заползая внутрь и вытягиваясь в полуфуте от Сергаала. И только пискнула, когда сильные руки обхватили ее за талию и плечи и прижали к груди Хранителя.

Сигурни повторно вскрикнула, дернулась – и острая коленка девушки с силой врезалась в самое болезненное для мужчины место.

Спустя минуту, когда поток ругательств у Волчонка иссяк, он отобрал у немного испуганной девушки свою куртку, завернулся в нее, повернувшись к охотнице спиной, и захрапел почти что напоказ.

Через десять минут Сигурни стало холодно.

Через двадцать она замерзла так, что зуб на зуб не попадал.

Через полчаса Сергаал молча сел, накрыл ее курткой и вновь лег, отвернувшись.

Когда охотница частично согрелась, ей стало стыдно. Она осторожно коснулась пальцами плеча Волчонка.

– Извини… – тихонько шепнула она. – Я была не права.

Хранитель демонстративно всхрапнул, поворачиваясь на спину.

– Ну прости меня… – Девушка ткнулась щекой в плечо.

Реакции не последовало.

– Ну и мерзни, раз такой дурак! – вспылила она. Волчонок ухмыльнулся, не открывая глаз, и молча притянул ее к себе.

Спустя десять минут оба спокойно спали, прижавшись друг к другу и накрывшись курткой.

– Что-то мне не нравится эта погода, – пробормотал Сергаал, тревожно глядя на небо, затянутое тяжелыми свинцовыми тучами, и тщетно пытаясь удерживать плот на небольшой глубине. Легкую посудину сносило волнами, и Волчонок подозревал, что скоро не сможет управлять плотом, потому что шест уже не дотянется до дна.

Эстаи, как назло, опять не отзывался.

– Шторм будет, – сказала Сигурни, взглядом знатока смерив небо.

– А то я не понял! Надо подогнать плот к берегу, пока нас не снесло совсем далеко! – Голос приходилось уже повышать, иначе было друг друга не слышно.

С усилием наваливаясь на шест, Хранитель удерживал плот, не позволяя волнам отнести его еще дальше, но приблизиться к берегу не удавалось.

Если бы не Сигурни, все было бы гораздо проще – Сергаал просто прыгнул бы в воду и доплыл до берега, благо теперь его физические возможности, возросшие в несколько раз против обычных человеческих, позволяли, но вытащить на себе еще и девушку он уже не смог бы. Как, впрочем, и бросить ее здесь.

Спустя несколько минут от туч, затянувших все небо, стало совсем темно. Сигурни из последних сил цеплялась за бревна – ее чуть не смыло той же волной, которая сорвала с плота шалаш. Сергаал сражался с морем до тех пор, пока при очередном сильном толчке волна не вырвала из его рук скользкий шест. Он ничком упал на бревна, подполз к девушке, одной рукой держась за веревку, второй связал их пояса.

– Сигурни, нам придется плыть самим, без плота! – крикнул он, надеясь, что она услышит.

Охотница подняла на него полный ужаса взгляд.

– Но… я не смогу! Слишком сильный шторм! Сергаал, плыви один! – внезапно решилась она.

– Черта с два я один поплыву! Держись за мои плечи, только не задуши! – Он рывком перебросил тело к самому краю плота.

– Ты не вытащишь нас обоих!

– Заткнись и делай, что тебе говорят! – заорал он и тут же закашлялся – подлая волна не упустила возможности, и Волчонок по самое не хочу наглотался противной соленой морской воды.

– Но я… – дальнейшие слова девушки потонули в вое ветра.

Откашлявшись, Сергаал сполз с плота в воду – Сигурни тут же послушно вцепилась в его плечи. Набрав полные легкие воздуха, он оттолкнул плот и на мгновение с головой погрузился под воду.

Вынырнув, Волчонок с ужасом понял, что потерял ориентацию в пространстве. Он не мог понять, в какой стороне берег, море вокруг бушевало, да еще и Сигурни, перепуганная до полусмерти, вцепилась в него мертвой хваткой. Ее пальцы сползли с плеч, и теперь охотница, боясь остаться одна посреди бури, сама того не замечая, душила Сергаала.

Эстаи не откликался.

Собрав все силы, Хранитель на миг вырвался из воды на полкорпуса, увидел что-то, смутными очертаниями напоминающее берег, и поплыл, широко и мощно загребая. Через минуту пальцы Сигурни безвольно соскользнули с его шеи – девушка потеряла сознание. Плыть стало еще тяжелее – хоть охотница его больше не душила, но теперь она не пыталась удерживать голову над водой и хоть как-то ему не мешать.

Гребок, еще один, судорожный вдох, снова гребок…

Сергаалу казалось, что он плывет уже вечность. Когда удавалось, вынырнув, разглядеть берег, все время оказывалось, что Волчонок плыл не в ту сторону – нет, он приближался к земле, но такими зигзагами, что если бы он продолжал плыть по такой же траектории, то до берега добрался бы в лучшем случае часа через четыре.

Гребок, еще один… Вдох…

Когда Хранитель в очередной раз вырвался из воды, берега не оказалось вовсе. В панике рванувшись, он попытался обернуться, волна ударила его в лицо, ослепила… Волчонок хлебнул воды, с силой развел руки, пытаясь хоть на фут вырваться из воды…

Темный контур берега виднелся сотнях в трех футов.

Но Сергаал этого не увидел – из темной воды перед ним вылетело одно из тяжелых бревен, ранее составлявших рассыпавшийся плот.

От удара потемнело в глазах, и Хранитель потерял сознание, напоследок успев только в очередной раз позвать Эстаи беззвучным криком.

Голова раскалывалась от боли. Он не мог заставить себя ни открыть глаза, ни попытаться понять, кто он и где находится, ни вспомнить, как оказался в столь плачевном положении…

Иногда он проваливался в мучительное полузабытье – и тогда волнами подкатывала тошнота, и голова болела еще сильнее, хотя, казалось, сильнее уже невозможно.

Временами словно сквозь туман долетал чей-то смутно знакомый голос, он пытался хотя бы открыть глаза или разлепить губы – но все было тщетно, и каждое усилие оборачивалось лишь очередным провалом в тошнотворную боль.

Ему даже не удавалось нормально потерять сознание – что-то удерживало его на этой мучительной грани между явью и забытьем, что-то не давало спокойно умереть и закончить этот кошмар…

Холодно. Это было первое, что ощутил Сергаал, когда наконец пришел в себя.

Было чертовски холодно.

Он попытался открыть глаза – его тут же замутило. Чудовищным усилием воли поборов тошноту, Волчонок медленно попытался сесть.

Ему каким-то образом удалось приподняться на локте, все же открыть глаза и оглядеться.

Он лежал на одеяле, постеленном на мягкую траву, сверху он был укрыт другим одеялом. Одежда и волосы были сухими, на расстоянии вытянутой руки аккуратно разложены его вещи, в том числе одежда, в которой Волчонок чуть не утонул… и только сейчас он понял, что та одежда, которая была на нем, принадлежала явно не ему и была не из запасов Сигурни…

Сигурни!

Девушка обнаружилась в трех шагах слева. Укутанная в толстый плед, она безмятежно спала, раскинувшись на траве. Ее вещи лежали вперемешку с вещами Волчонка.

Вивьенн, сидевший у костра, задумчиво смотрел в пламя.

– Наконец-то ты очнулся, – негромко проговорил он, не глядя на Сергаала. – Выпей это, поможет согреться. – Он протянул Хранителю плоскую флягу. Тот, потрясенный и ничего не понимающий, машинально прижал ее к губам и сделал большой глоток.

По горлу потек жидкий огонь, хлынул в желудок и моментально распространился по всему телу. Напиток был явно очень крепким, не слабее абсента, но пился легко и был приятен на вкус.

– Ты долго не приходил в себя, я уже думал, ты не выживешь, – тем временем проговорил сидящий у костра вампир.

– Как ты нас нашел? Что вообще случилось? Где мы? Почему ты нам помог? – накопившиеся вопросы хлынули потоком. Вивьенн, рассмеявшись, поднял руки.

– Погоди, не все сразу. Я сейчас все расскажу, только по порядку, хорошо?

Сергаал кивнул, не сводя с вампира глаз.

– Я, как и любой вампир, чувствую живую кровь, – начал тот, продолжая задумчиво изучать пляску пламени в костре. – Здесь нечасто можно встретить людей… тем более – в шторм в море. Я почувствовал тебя и твою спутницу, когда вы уже тонули. К счастью, я успел доплыть до вас раньше, чем волны вышвырнули бы вас обоих на камни – как правило, этого не переживает никто. Перерезал ремень, которым вы были связаны, дотащил обоих до торчащего рифа, там привязал ее и вынес тебя на берег, потом вернулся за девчонкой. Вы оба долго не приходили в себя, я уже начал беспокоиться.

– Где мы сейчас?

– Все на том же берегу, – Вивьенн бросил в огонь несколько поленьев. – Примерно в двух дневных переходах от того места, где мы расстались пять суток назад.

– Пять суток… – повторил Сергаал, подсчитывая дни.

День ушел на то, чтобы соорудить плот и поохотиться, переночевали они на том же месте. Следующий день провели уже на плоту, как и ночь. Потом еще день плыли, переночевали на берегу, утром вновь отплыли – лес подступал вплотную к воде. Вечером начался шторм. Итого – четверо суток.

– Не сходится, – медленно проговорил он вслух. – Должно быть четверо суток.

– Все сходится, – Вивьенн ухмыльнулся. – Я выловил вас из воды прошлой ночью. Ты сутки не приходил в себя. Девушка очнулась вечером, тут же попыталась меня задушить – пришлось усыпить ее насильно.

– Зачем ты нас спас? – прямо спросил Сергаал. – Ты ведь уже понял, что я не вампир.

– И что с того, что ты не вампир? – Вивьенн непонимающе посмотрел на Хранителя. – Для меня не имеет значение раса разумного. Кроме того, ты спас мне жизнь тогда, в лесу. Считай, что я просто вернул тебе долг.

– Вампиры не считают людей за разумных, – медленно проговорил Волчонок, глядя собеседнику в глаза. – Мы для вас – пища и развлечение, не больше того. Разве нет?

– Нет, – просто ответил Вивьенн.

– Нет? А для чего тогда «фермы», на которых выращивают людей, как скот – на пищу? Что ты скажешь насчет гладиаторских боев, где людей заставляют сражаться друг с другом на потеху вампирам? – Сергаал попытался встать, в его глазах пылала ярость, но сил не было, и он лишь приподнялся на локтях. – Как ты объяснишь то, что в вашем чертовом герцогстве нет ни одного свободного человека, потому что все люди – рабы? Что ты ответишь на…

Вивьенн молча встал, поднял с земли рюкзак и меч, пристегнул оружие к поясу. Сергаал, удивленно замолчав, наблюдал за ним. Вампир закинул рюкзак за спину, застегнул плащ и только тогда обернулся к Хранителю. Его темные глаза были совершенно непроницаемы, по застывшей маске лица невозможно было понять, какие чувства обуревают его.

– В сумках – он указал на два кожаных мешка, лежащих возле костра, – провизия на двоих на несколько дней и одежда. Ваши вещи, включая оружие, – здесь. До Элерты – около трех дневных переходов. Идите напрямую через лес, на северо-запад. Этот лес относительно безопасен, ничего, кроме обычных животных, в том числе – хищных, здесь не водится. Да, и успокой свою подругу, когда она очнется и обнаружит шрамы на шее – через день-полтора от них не останется и следа. Девушке ничего не грозит, я никого не обращал – мне просто нужно было восстановить силы после того, как я вытащил вас из воды.

Пока Сергаал пытался понять, что, собственно, происходит, Вивьенн накинул на голову капюшон плаща и скрылся в лесу.

– То есть он нас спас, потом «перекусил» моей кровью, прятался где-то поблизости день, пока мы спали, потом, когда я очнулась, усыпил меня обратно, дождался, пока ты придешь в себя, потом оставил нам все это, и ушел? – недоверчиво спросила Сигурни.

– Именно. И еще просил передать тебе, чтобы ты не беспокоилась – вампиром ты не станешь. Он тебя не обращал, а всего лишь отпил несколько глотков, – устало проговорил Сергаал, кутаясь в плед. – И, скорее всего, он не прятался днем. Я подозреваю, что видел именно его в тот день, когда мы отплывали.

– Странно это все, – вздохнула охотница, садясь рядом с Хранителем. – Я ему не верю. Он слишком странный для вампира, но вампир. Должен сгорать на солнце, однако не боится его совсем. Еще и спас нас…

– Угу. А еще обиделся, когда я налетел на него с обвинениями в том, что вампиры считают людей рабами. Обиделся и ушел, тем не менее оставив нам вещи и еду.

– Вдвойне странно… Я ему не верю, – тихо сказала девушка, глядя в огонь.

– Потому что он – вампир?

– Да.

– Но… Сигурни, возможно, мы торопимся, ровняя из всех по одной линейке? Может, они, как и люди, – разные?

– Сергаал, послушай меня, – тяжело проговорила она, глядя Волчонку в глаза. – Я понимаю твое желание поверить нашему «спасителю», но и ты пойми. Ты из другого мира, тебе здесь все в новинку, и ты готов поверить вампирам из-за того, что один из них нас спас. Но! Я здесь родилась и выросла. Мои родители были охотниками. Матери не повезло – вампиры взяли ее живой. Отец попытался ее спасти, но сам был схвачен. Их убили недалеко от Элерты, так, чтобы с городской стены все было видно и слышно. Мне было десять лет, и я очень хорошо помню, как кричал отец, когда вампиры медленно снимали кожу с моей матери. Он не вскрикнул, когда пытали его самого, но когда убивали ее… ты не представляешь себе, как он кричал. А я стояла на стене и все видела и слышала.

Возможно, вампиры и разные. Но они держат людей в клетках, обращаются с ними, как с животными. Да, у некоторых есть «любимые зверьки», и им живется неплохо – их хорошо кормят, держат в приличных условиях, чешут за ухом и так далее. До тех пор пока не надоест. Дядя мне рассказывал, как однажды в лесу встретил вампира со «зверюшкой». Сергаал, страшно даже не то, что они убивают людей. Страшно то, что они действительно превращают людей в тупой, послушный скот. Когда дядя убил того вампира и предложил человеку, который принадлежал убитому, уйти с ним в Элерту, тот кричал, вырывался, умолял не забирать его, плакал и просился обратно домой, на теплую подстилку в ногах кровати хозяина… Он даже не понимал, что хозяина убили. И это – молодой, красивый мужчина, сильный и здоровый.

Они уничтожают нас, как разумную расу. Если бы нас просто убивали – это было бы не так страшно. Но нас лишают разума, нас лишают воли. Это хуже. Те жители Некрополя, которые еще являются людьми, живут в Глерте и Элерте. Двух свободных городах. Я родилась и выросла в одном из них, я охотник из Элерты, и пусть даже я пока что девчонка, убившая только одного вампира, и то благодаря удаче, а не собственной силе и ловкости, пусть я сама побывала в их лапах лишь однажды, и не спасая кого-то, а исключительно из-за своей же глупости и неосторожности, но я – дочь своих родителей, и я – охотник из Элерты, и я охочусь на вампиров. Потому что они поступают с разумной расой совершенно непростительным образом и потому сами теряют право называться разумными. Я – охотник, они – дичь.

Ты можешь сколько угодно уверять меня в том, что вампиры бывают разными. Я и сама прекрасно понимаю, что на сотню кровососов обязательно найдется хотя бы один честный, но я убью этого честного так же легко, как и всех остальных. Вампиры – зло, и они должны перестать существовать. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы это случилось. Если я когда-нибудь встречу этого Вивьенна, я скажу ему спасибо за то, что он нас спас, после чего убью. А в знак благодарности я сражусь с ним в открытую, хотя любому другому всадила бы стрелу с осиновым наконечником в спину за сотню шагов, не подпуская эту мразь ближе, и не возьму его клыки на трофей, а позволю рассыпаться в прах вместе со всем остальным телом. Вот и вся благодарность, которой может от меня дождаться вампир.

Сигурни замолчала, тяжело дыша. Сергаал тоже молчал. Он был поражен словами девушки – Хранитель не ожидал от этого почти что ребенка такой веры, такой убежденности и таких рассуждений.

И он не мог не согласиться с тем, что то, что вампиры делали с людьми, было гораздо страшнее геноцида. И в то же время – чувствовал, что что-то здесь нечисто. Слишком уж расходился рассказ Сигурни о том, что творится в герцогстве Некрополь с тем, что говорил Вивьенн – а Волчонок ему почему-то верил.

Хотя вампир, по большому счету, ничего и не говорил. Дело было в его поступке. Вивьенн рисковал собственной жизнью, чтобы спасти их с Сигурни. И даже если он это сделал лишь для того, чтобы вернуть Сергаалу долг, это все равно не вязалось с тем, что о некропольских вампирах рассказывала Хранителю Сигурни.

– Времени уже много, – тихо проговорил Волчонок. – Надо поспать, а утром отправляться в Элерту. Кстати, хотел спросить… Почему названия городов так похожи?

– Потому что им дали имена близнецов, основавших их. Двойняшек часто называют похожими по звучанию или по смыслу именами, – ответила Сигурни, заворачиваясь в плед и устраиваясь поудобнее. – Как раз с основанием Глерта и Элерты началась война между вампирами и людьми. До того момента кровососы еще придерживались каких-то приличий, хотя уже тогда фактически сделали людей рабами, просто все еще называли это красивыми словами, вроде как «взаимовыгодное сосуществование» и так далее. Глерт и Элерта, брат и сестра, сумели поднять некоторое количество людей, которых не только не устраивала ситуация, но и готовых бороться за свободу. Тогда основали сперва Элерту, а потом и Глерт – два свободных города людей, куда вампирам вход был закрыт, как в города вампиров был закрыт вход свободным людям. Когда кровососы узнали об этих городах, они были в ярости. Вампиры перебили большую часть свободных людей, выжившие же бежали в свободные города.

Вначале один, а потом и второй город превратили в настоящие крепости. Люди, если бы постарались, могли бы взять один из этих городов. Вампиры – нет. Оба города построены так, чтобы держать оборону именно против вампиров. Защитная магия тоже настроена против вампиров – против людей там нет ничего. На этом настояли еще основатели свободных городов – так они хотели дать людям понять, что они не должны быть врагами, потому что враг у людей один, и это – вампиры. Ведь кровососам удалось в свое время так легко подмять людей именно из-за того, что люди были вымотаны постоянными склоками и войнами между собой…

Ладно, и в самом деле – надо поспать. Ты тоже ложись, пусть твоя магия посторожит. – Сигурни закрыла глаза. Через несколько минут ее дыхание стало ровным, глубоким, а ресницы перестали подрагивать.

Сергаал думал, что и сам вскоре уснет, но сон не шел.

Что-то здесь не сходилось… Что-то где-то было не так. Слишком отличался Вивьенн от вампиров Некрополя.

Заснул Волчонок только под утро.

Встали они в результате поздно и отправились в путь только через час после полудня. Идти по пронизанному солнечными лучами лесу было на удивление легко и приятно, тяжелый ночной разговор не то чтобы забылся, но подернулся дымкой отстранения, о нем не хотелось думать. Сергаал травил армейские – и не только – байки, переиначивая их под местную действительность. Сигурни в ответ рассказывала смешные и не очень истории из жизни охотников, одновременно открывая перед спутником новые стороны мира, в котором ему предстояло жить…

Вечером остановились на ночлег, и вопреки опасениям Хранителя ночь прошла совершенно спокойно.

Как, впрочем, и двое последующих суток.

– Сегодня остановимся на ночлег пораньше, – сказала Сигурни. – До заката мы к воротам города все равно не успеем, а после – нас нашпигуют стрелами раньше, чем ты успеешь достать Клинок.

– Пусть шпигуют… – Сергаал ухмыльнулся. – Меня стрелами не возьмешь.

– Зато меня возьмешь! – возмутилась девушка.

– Ладно, ладно, пораньше так пораньше. Можно хоть сейчас.

Спасть легли тоже рано. Охотница, уставшая за день, заснула почти мгновенно – только легла, привычно положила голову на плечо Хранителя, прижалась всем телом – и через минуту уже сладко спала, чувствуя себя защищенной.

Сергаал же, наоборот, долго не мог заснуть. Уже завтра он будет в Элерте… в свободном городе людей. Как его примут там? Что он узнает? Удастся ли понять, что здесь происходит на самом деле?

Ночь была ясной. Костер давно догорел, и только луна бросала слабый свет на лица людей. Хранитель всмотрелся в спокойное, безмятежное во сне лицо девушки и улыбнулся.

«Все будет хорошо, – подумал он. – Я все узнаю, и все будет хорошо. Жизнь только начинается».

Волчонок вновь улыбнулся и неожиданно для себя быстро коснулся губами щеки Сигурни. Охотница, не просыпаясь, неслышно что-то пробормотала и прижалась к нему крепче.

Последней мыслью Сергаала перед тем, как он заснул, было: «Кажется, мне все-таки повезло… Теперь у меня есть Сила, и я смогу сберечь тебя от своего проклятия, маленькая моя…»

Глава 11

Аенгрост, Южный океан, Великое Княжество Консэа’н. Мария Сантьяго Рикка, Носитель Духа Предела. 8-я декада весны, 2904 год Восьмой эпохи

Перевернув последнюю страницу, Марийа положила книгу на стол и печально вздохнула. Глаза слипались, безумно хотелось есть – увлекшись чтением, девушка сама не заметила, как просидела в старой библиотеке Консэ двое суток. Зато все книги по истории Картаи, древнего государства эльфов, она прочла. Больше того, поскольку благодаря Мечу память ее стала абсолютной, Хранительница еще и выучила содержание книг наизусть.

Усилием воли отгоняя прочь сон, ведьма задумалась. Идея, смутной тенью промелькнувшая после первой книги, понемногу обретала форму и становилась понятной.

– Бред… Мне это не по силам, – устало прошептала девушка. И тут же, сжав зубы, выпрямилась. – Хотя… А почему бы и нет? Если получится…

«Получится – что?» – осведомился Эстаи, появившийся, как всегда, незаметно.

«Есть у меня одна бредовая идея», – улыбнулась Марийа.

«Какая?»

«Рано еще об этом говорить. Сперва мне нужно многое выяснить и еще очень много где побывать. Эстаи, у тебя есть какие-нибудь конкретные планы по поводу того, что делать дальше?»

«Хм… Почти что нет. Разве что стоило бы найти эту шхуну темных эльфов, «Буревестник». Их капитан может оказаться очень полезен. Тебе ведь надо добиться влияния и в Даркваале, не так ли?»

«Так. Ты думаешь, Кедаркиан поможет?»

«Если мы его заинтересуем – безусловно».

«Тогда их надо найти, и чем быстрее – тем лучше. А сейчас мне надо поговорить с Консэ».

«Сейчас тебе надо поесть и поспать, девочка, – усмехнулся Меч. – Если ты уморишь себя голодом и усталостью, от этого никому лучше не станет, поверь».

«Ну почему же… Станет. Только вот им как раз я не хочу делать лучше. Так что и правда, поговорю с княжной, поем, и спать…»

Вернув прочитанные книги на полки, Марийа подошла к выходу, застегнула браслет на запястье и нырнула.

Как и раньше, делать под водой первый вдох было неприятно и немного страшно, но ведьма уже привыкла. Вынырнув из неширокого тоннеля, ведущего из библиотеки в город, она огляделась в поисках киттила – дворец Консэ находился за огромной коралловой пещерой, почти что на противоположном конце города, и плыть туда самостоятельно сил уже не было.

Сине-серебристых киттилов поблизости обнаружилось сразу трое – их вообще очень много было в Консэа’не. Хранительница бросила одному из них образ приветствия и, дождавшись ответа, попросила довезти ее до дворца. Киттил подплыл, подставил верхний жесткий плавник и, когда Марийа ухватилась за него – иначе удержаться на скользкой коже было невозможно – резко рванул с места.

Спустя полчаса девушка была уже у Консэ.

Княжна встретила подругу в одном из своих любимых залов, наблюдая за танцами скро’н’иков между тонкими коралловыми колоннами.

– Судя по твоему виду, ты все же что-то решила. – Консэ даже не повернулась к Хранительнице, когда та вошла.

– Да, решила. Прости, я пока не буду посвящать тебя в мой план – сама еще не знаю, что толком надо делать. Но завтра я покидаю Консэа’н на неопределенный срок, – решительно проговорила девушка, опускаясь на пол и присматриваясь к брачной игре скро’н’иков.

Княжна обернулась, смерила Хранительницу долгим взглядом.

– Ты отправишься одна?

– Если позволишь, я возьму с собой киттила. Боюсь, одной мне не найти «Буревестник».

– Возьми, конечно, – она встала, отбросила за спину светло-розовые волосы.

Этот зал, как и библиотека, был одним из немногих помещений в подводном городе, не заполненным водой. Овальные и круглые «окна», за которыми простирался сам город, были затянуты прозрачной и очень прочной пленкой, а сам зал сотнями хрустальных нитей пронизывали тонкие струйки воды, стекающие с потолка и расцвеченные разноцветными светящимися кристаллами, вмурованными в пол. Высокая влажность в этом помещении позволяла подводным жителям находиться на воздухе гораздо дольше, чем обычно.

– Консэ, ты не могла бы пока что не говорить всем остальным обо мне? Да и вообще о том, что Эстаи снова в Аенгросте.

– Конечно. Я и сама думала, что им не стоит пока что знать, – согласилась княжна и вновь внимательно посмотрела на подругу. От ее проницательного взора не укрылись ни темные круги под глазами Хранительницы, ни ее нездоровая бледность, ни сумасшедшие искорки в глазах… Да и вообще, за прошедшую неделю девушка очень сильно изменилась. От ее нерешительности не осталось и следа, манера речи и построения мыслеобразов стала гораздо резче, а взгляд потемнел и потяжелел. Она уже не напоминала недавнюю жертву Инквизиции, теперь перед Консэ стояла достойная носительница Духа Предела.

– Марийа, тебе стоило бы отдохнуть перед дорогой, да и поесть не помешает. Ты же так все это время и просидела в библиотеке, так ведь?

– Да… Знаешь, много всего полезного и интересного написано в тех книгах. Даже Эстаи мне рассказывал меньше. – В черных глазах промелькнула тень обиды.

Княжна вздохнула, задумалась на несколько секунд, потом протянула руку и произнесла нараспев несколько непонятных слов. В ее раскрытой ладони появилось несколько тонких пластин овальной формы, с идеально ровными краями.

– Возьми. Это срезы одного очень редкого кристалла, на них можно записывать мыслеформами информацию. Телепат твоего уровня может с ними работать. Здесь информации раз в десять больше, чем во всей той моей библиотеке, в которой ты была… – При этих словах глаза Марийи радостно вспыхнули. – Только прошу – отдохни сперва, хорошо?

– Конечно, – прошептала ведьма, не отрывая взгляда от пластин.

– И вот еще что. В воде почти ничто не способно причинить вред таким кристаллам, из них можно было бы делать доспехи и оружие, если бы они не были столь редки, но на воздухе они буквально за полчаса рассыпаются в пыль. Информация, записанная на них, пропадет через минуту-полторы. Поэтому… – Консэ еще раз закрыла глаза и произнесла заклинание. На сей раз в ее руках появилась двустворчатая темно-синяя раковина с серебристой окантовкой и ленточкой, продетой сквозь мастерски пропиленные пазы – внутри раковина оставалась цельной. – Вот, возьми еще и это. Шкатулка раскроется только под водой, она абсолютно непроницаемая, внутри можно держать клиар’хи прямо в воде.

– Клиар’хи? – не поняла Марийа.

– Информационно насыщенный срез кристалла, как это названо по-научному, – улыбнулась эльфа.

– Спасибо…

– Если хочешь, можешь остаться поесть со мной, а потом лечь спать прямо во дворце. Здесь достаточно свободных комнат, и есть даже с воздухом.

– Не откажусь. Я даже сюда добиралась с помощью киттила – боялась, что сама не доплыву. – Хранительница завязала ленточку раковины-шкатулки на запястье.

Спустя час она уже спала.

«Может, все же поделишься своими грандиозными планами?» – поинтересовался Эстаи, когда столица подводных эльфов осталась далеко позади.

Марийа удобнее перехватила плавник киттила, на несколько минут задумалась…

«Хорошо. Эта идея пришла мне в голову, когда я изучила историю Картаи и сравнила с тем, что сейчас знаю, во-первых, о нынешнем положении Консэа’на и Даркваала, во-вторых – о Черном Властителе, в моем случае – Властительнице – и его, то есть моем, предназначении».

«Как интересно… И что же ты поняла о своем предназначении?» – Меч не удержался от ехидного вопроса.

«Первое. Как я поняла, Черный Властитель – это некая единая сущность, являющаяся частью великой силы – Предела, состоящая, в свою очередь, из трех частей – Меча, Духа и Дракона. Предполагаю, что главным в этой триаде является Дух. Я права?»

«Да».

«Хорошо. Итак, моя первоосновная и самая главная задача – пройти загадочное Слияние, соединившись с тобой и Драконом. Кстати, а где он?»

«Хотел бы я сам это знать».

«Ладно, еще найдем. Так вот, это моя основная задача… но я не думаю, что это самоцель. Это надо для чего-то. Для чего?»

«Пока я не могу тебе ответить». – Эстаи выругался про себя. Девочка схватывала на лету, из обрывков информации ухитрялась вырисовывать практически верные картины происходящего, да и вообще – узнала уже гораздо больше, чем стоило бы. Меч понемногу начинал задумываться о том, чтобы сменить Хранителя – с Сергаалом проблем было гораздо больше, да и столь ярких способностей он не проявлял. Впрочем, излишняя торопливость Марийи во всем тоже не была достоинством.

«Не можешь – так не можешь, когда сможешь – расскажешь, – неожиданно легко согласилась ведьма. – Итак, поскольку ты пока что говорить не хочешь – об этом я подумаю потом. Сейчас слишком мало информации. Ты рассказывал, что существует девять доменов, и каждый имеет свой цвет».

«Да. Белый, Желтый, Серый, Зеленый, Синий, Коричневый, Фиолетовый, Красный и Черный».

«Каждый домен – это мир или система миров, подчиняющаяся непосредственно своему Властителю?»

«Да. Только называют его в разных местах по-разному – Белый Судия, Серый Владыка, Коричневый Лорд и так далее… Иногда это меняется, у кого-то несколько имен и так далее».

«Это сейчас несущественно. Итак, поскольку я являюсь в данный момент носительницей Духа Предела и в будущем – Черной Властительницей, этот мир принадлежит мне. Так?»

«Да».

«Тогда все просто. Если это мой мир, то я хочу, чтобы в этом мире был порядок. Для начала я хочу… нет, не возродить Картаю – это было бы неправильно. Я собираюсь объединить все ветви эльфов в одну сильную расу. Разносторонне сильную – нам полезны будут и мореплавательные и пиратские успехи темных, и подводные города и богатства морских, и знания и сила высоких, и чем там могут похвастаться лесные? Так вот, это все будет принадлежать не по кусочку каждому народу, а вместе – сильной расе.

«Марийа, почему тебя так беспокоит судьба именно эльфов? – спросил Эстаи, внутренне ликуя. Он собирался долго и очень осторожно подталкивать Хранительницу к этой идее, а она сама до этого додумалась! Нет, точно – из девочки выйдет толк. – Ты же сама принадлежишь к расе людей, как и любой Носитель Духа».

«Ты же сам сделал меня эльфой даже физически, – усмехнулась ведьма. – Если честно… я и сама не знаю. Только эльфы мне гораздо ближе и роднее, чем люди. Возможно, если бы я сперва познакомилась бы с другой расой, было бы иначе. Но все так, как есть, и меня это устраивает. Я не хочу снова становиться человеком».

Эстаи долго молчал. Что ж, он ждал примерно такого ответа… И это, наверное, было к лучшему.

«Хорошо. Как ты собираешься объединять разные ветви эльфов?»

«Для начала я хочу навести порядок в Даркваале. У них нет централизованной власти, все шляются где попало, семь правящих родов грызутся между собой, и каждый считает себя главным… Нужен кто-то, кто сможет поставить себя так, что они примут этого кого-то в качестве верховного повелителя. Только я пока что не знаю, как этого добиться. Но, думаю, Кедаркиан поможет мне».

«И где ты таких слов набралась, девочка? „Централизованная власть“ и так далее…»

«Я много читала», – лаконично ответила Марийа.

«Читала она… Ладно. Ты собираешься, пользуясь влиянием Кедаркиана, склонить на свою сторону других темных эльфов?»

«Зачем? Все гораздо проще. Я собираюсь, используя свою Силу, полученные и получаемые знания и помощь Консэа’на, поставить его верховным принцем Даркваала, прежде вынудив принести мне клятву верности, а потом уже, когда все темные эльфы будут подчиняться Кедаркиану, выйти из тени».

Все услышанное было настолько невероятным, что Эстаи даже тщательно проверил память и сущность Марийи – не могла девушка так измениться за какие-то две недели, прошедшие с момента ее перехода в Аенгрост! Но нет, это была она…

Всмотревшись в самую суть, Меч чуть не выругался – уже в который раз.

Специфика Черной составляющей Предела. Извращение Сущности.

«Но ведь все должно было быть совсем иначе! Марийа должна была… так, стоп, – оборвал себя Эстаи. – Как должна была – это уже другой вопрос. Сейчас следует разобраться, что делать с тем, что получается».

«Кстати, Эстаи, я все хотела спросить…»

«Что?» – отозвался Меч, выныривая из размышлений.

«Когда ты начнешь учить меня магии? Или я должна сама разобраться?»

«Самой – не надо. Ты мне живая нужна, а этот мир – целым. Начать же могу прямо сейчас…»

«И лучше – поскорее…» – медленно проговорила про себя Марийа, бледнея.

Она не обратила внимания на то, что киттил внезапно нарастил скорость до предела и метался из стороны в сторону крупными зигзагами, а зря.

С разных сторон к ним приближались крупные и явно голодные акулы.

Киттил жалобно посвистывал – у него не было шансов уцелеть в схватке, но он мог уйти – его скорость, при условии отсутствия груза на спине, в несколько раз превышала скорость хищных рыб. Миг посомневавшись, ведьма выпустила несчастного – в конце концов после боя он ее найдет… если она выживет, конечно.

Махнув хвостом, киттил нырнул вниз, серебристой молнией промелькнул в нескольких футах от разинутой акульей пасти и скрылся в темной воде.

Эстаи тем временем быстро сгружал прямо в мозг девушки основные знания, необходимые для того, чтобы эффективно и быстро использовать силу Предела в бою.

«Зря ты отпустила киттила. Если бы эти твари отвлеклись на него, у нас было бы больше времени».

«Не смей даже думать о таком!» – возмутилась Хранительница.

«Как хочешь. Ладно, ты поняла, что надо делать?»

«Кажется, да».

«Начинай».

Сложнее всего оказалось сконцентрироваться и пробудить в себе Силу Предела. Ну да, попробуй на чем-нибудь сосредоточиться, когда к тебе нарочито медленно приближаются такие твари, с явными намерениями перекусить тобой перед плотным обедом!

Еще неделю назад Марийа ударилась бы в панику, попыталась бы просто сбежать, и, скорее всего, пошла бы акулам на корм. Но сейчас она действительно была уже Хранительницей. И поэтому, преодолевая страх, девушка закрыла глаза и позвала Предел.

Черная волна Силы побежала по венам, охватывая всю сущность ведьмы. В отличие от обычных магов, ей не нужны были внешние источники энергии – Предел был в ней самой.

Вода вокруг забурлила, завертелась мелкими смерчами, окружающими акул. Одна из рыбин дернулась было в сторону, явно не понимая, что происходит, – но вихри окружили ее, ввинтились в мощное тело, акула забилась, вода окрасилась кровью…

Марийа обернулась ко второй твари, вытянула руку, представляя, что в ладони зажато сердце – и резко сжала пальцы. Акула, дернувшись, начала тонуть.

Оставшиеся четыре рыбы, видимо, поняли, что медлить не стоит, и с разных сторон бросились на девушку. Одну из них тут же пронзило насквозь, от пасти до хвоста, тонкое черное копье из энергии, вторую просто разорвало на куски… Хранительница материализовала прямо в воде свое любимое оружие – эльфийскую саблю, создав ее из энергии Предела, и полоснула по приближающейся морде. Акула дернулась, распахнула зубастую пасть, Марийа перехватила клинок, всаживая его в небо рыбины…

…и в этот момент все ее тело пронзила дикая боль. Не соображая что делает, и едва не теряя сознание от болевого шока, девушка наугад полоснула саблей вниз и вбок, вонзила клинок между сомкнувшимися на ее бедрах жуткими зубами, мысленным приказом расширила лезвие, пытаясь разомкнуть пасть неосторожно выпущенной из виду седьмой акулы.

Ей повезло – раненая рыбина, дергаясь, ринулась вниз, подальше от этой неожиданно больно кусающейся добычи, еще одна акула наконец заметила плавающие вокруг куски бывших товарок и с аппетитом принялась за еду, забыв о несостоявшейся жертве.

Марийа боролась с акулой, едва не теряя сознание. Казалось, даже на костре ей не было так больно и страшно… Может, оттого, что когда ее казнили, девушка уже смирилась с неизбежностью гибели?

Боль застилала сознание, удерживать клинок становилось все труднее, да и последняя из оставшихся тварей отвлеклась от останков и приближалась к ведьме.

Она потеряла концентрацию только на одно мгновение. Но этого хватило, чтобы оружие – уже не похожее на саблю – исчезло. Акула, почувствовав, что страшная штука, причиняющая так много боли, пропала, рванулась вперед с удвоенным энтузиазмом, и зубы сомкнулись на талии девушки, перехватывая ее поперек тела. Марийа, беззвучно крича, рванулась, и это спасло ей жизнь – зубастая пасть второй рыбины, в которой едва не оказалась голова ведьмы, пролетела мимо, и зубы только распороли плечо и разорвали в лохмотья левый плавник.

Как сквозь туман, до Хранительницы долетал голос Меча, пытающегося что-то ей сказать, но она уже не слышала…

Понимая остатками сознания, что ее сейчас просто перекусят пополам, Марийа дернулась – острые зубы лишь глубже погрузились в ее живот.

«Сосредоточься же!» – взвыл Эстаи.

Нет, на это сил Марийи не хватило… Но затуманенное сознание все еще хотело жить.

Не очень понимая, что и зачем она делает, ведьма изогнулась, уперлась руками в челюсти акулы и начала их разжимать, неосознанно вкладывая в свои действия всю силу Предела, до которой могла дотянуться. Вторую рыбину было не видно, вода сменила цвет с прозрачно-синеватого на грязно-кровавый, мутная пелена боли не давала дышать, но Хранительница боролась. И через несколько мучительно долгих мгновений пасть акулы разжалась.

Девушка оттолкнулась, выдергивая нижнюю часть тела и ноги из страшной пасти, из последних сил ударила Пределом, сама не понимая, как смогла это сделать, почувствовала рывок, словно бы кто-то дернул ее за запястье…

Мертвая туша акулы медленно опускалась на дно.

Соленая вода разъедала раны, Марийа судорожно сжалась в комочек, словно пытаясь укрыться от боли, вдохнула…

В легкие хлынула вода. Ведьма забилась, схватилась за запястье – браслета не было. Похоже, он зацепился за зубы твари. Несколько секунд, пока жабры исчезали, она еще могла дышать под водой, но теперь…

До поверхности океана – далеко. Толща воды начала ощутимо давить, отчаянно хотелось вдохнуть воздух, но вокруг был только океан и окрашенная кровью вода – сверху, снизу, со всех сторон…

Она в последний раз дернулась, пытаясь позвать Силу Предела, но тщетно… глаза закрылись, и умирающая ведьма медленно начала опускаться на дно.

Она уже не видела, как возле нее хищно щелкнули зубы последней оставшейся в живых акулы, как сквозь кровавую, мутную воду рванулись несколько серебристых тел, как забилось одно из них в огромных акульих зубах, закрыв девушку собой…

Остальные киттилы подхватили уже почти мертвую Хранительницу и рванулись к поверхности на максимально возможной скорости.

– Когда придет в себя, немедленно зовите меня. Ясно?

– Да, архатис. Я думаю, это будет уже скоро, девочка поправляется на удивление быстро.

Раздались шаги, сопровождаемые характерным бряцаньем перевязи с клинком, хлопнула дверь. Кто-то негромко дышал рядом.

Глаза открываться не хотели…

«Да и черт с ними, – подумала она. – Полежу пока, здесь так тепло и уютно…»

Чьи-то сильные руки осторожно касались тела – живота, бедер, плеча. Ноющая боль под этими прикосновениями отступала.

Прохладная влажная ткань ласково коснулась лица, стирая пот. Было уже совсем не больно и даже хорошо…

Улыбнувшись, она провалилась в глубокий, ровный сон.

Марийа просыпалась еще несколько раз. Ее поили вкусной, пресной водой, давали какие-то терпко пахнущие снадобья, снова перевязывали и протирали лицо. Она не осознавала, что произошло и где она находится, просто наслаждалась тем, что было не больно.

Понимание пришло неожиданно, вместе с очередным пробуждением.

Акулы!

Марийа закричала, забилась – тело тут же охватила боль. Чьи-то сильные руки прижали девушку к постели, пальцы пробежали по лицу, успокаивая…

– Не кричи, малышка, не надо дергаться… все уже позади, ты жива, и все хорошо… Лежи спокойно, раны еще не зажили… Все хорошо…

Тихий, спокойный голос темного эльфа – а это был именно темный эльф, голос и акцент ведьма спутать не могла – обволакивал сознание, успокаивал, движения пальцев унимали боль… Вскоре Марийа перестала биться и безвольно растянулась на постели.

– Где я? – тихо спросила она на темноэльфийском.

– На борту «Ласточки», – ответил эльф. – Тебя вынесли киттилы из океана, мы подняли тебя на корабль, но поначалу решили, что ты уже мертва – так сильно была изранена и уже не дышала. Но я – целитель, причем достаточно старый, и видел, как с того света вытаскивали и не таких… хотя нет, таких все же не вытаскивали. Но я решил все же попробовать вернуть тебя к жизни, удалил воду из легких, заставил работать сердце… И надо же – ты ожила!

– Спасибо, дан… – ведьма слабо улыбнулась. – Что со мной сейчас?

Эльф замялся. Видимо, ему не очень хотелось говорить правду.

– Пожалуйста… Я хочу знать, что со мной, причем на самом деле. Не щадите.

– Хорошо, – сдался целитель. – Раны уже неопасны, хотя шрамы, прости, останутся страшные… Я ничего не смог сделать, тебя почти разорвали на куски. Неглубокие порезы на лице и плечах я заживил полностью, но на животе и бедрах…

– Я поняла. Что еще?

– Во-первых, я не смог восстановить все внутренние органы. Срастил все, что было жизненно важно, но кое-что пришлось удалить полностью. Детей иметь ты не сможешь никогда. Во-вторых… Это уже не так страшно, в порту можно будет найти мага, который в силах это исправить.

– Что именно? – по правде сказать, известие о невозможности иметь детей Марийю не сильно огорчило.

– Я не знаю, как тебе удалось выжить, но ты, похоже, нарвалась на самый мерзкий тип акулы – ядовитую. Они впрыскивают яд в рану жертвы, парализуя, и таким образом могут охотиться стаей даже на крупных китов или морских змеев.

– Дан, я прошу вас…

– Да, прости… В общем, тебя почему-то не парализовало – впрочем, бывают эльфы, устойчивые к этой дряни. Но каким-то образом часть этого яда растворилась в воде и попала в твои глаза, разъев их.

– То есть я теперь не смогу видеть? – с ужасом спросила Хранительница, поднимая руку и ощупывая лицо. Глаза скрывала широкая повязка.

– Некоторое время – да, – нехотя признался эльф. – Но, как я уже говорил, кто-то из магов-целителей, вполне возможно, сможет вернуть тебе зрение. Так что не переживай, это временно.

Марийа промолчала, мысленно твердя себе: «Это временно. Это можно вылечить. Я буду видеть».

– Спасибо за искренность, – тихо проговорила она через минуту. – И за то, что спасли мне жизнь.

– Это моя работа, малышка, – эльф улыбнулся. – Ты не расскажешь мне, как с тобой такое случилось?

– Не сейчас… Я… очень плохо себя чувствую.

– Конечно, не сейчас! – возмутился целитель. – Архатис просила сказать ей, когда ты очнешься… но, я думаю, что это немного подождет. Когда будешь в состоянии, тогда я ее и позову, хорошо?

– Конечно. Спасибо вам…

– Вот, выпей это и спи. Тебе надо восстанавливать силы.

Девушка машинально выпила настойку из каких-то пахучих трав, откинулась на подушки и почти мгновенно уснула.

– Она так и не очнулась до сих пор? – долетел до Марийи резкий, но в то же время мелодичный женский голос.

– Она приходила в себя, но каждый раз – ненадолго, дана архатис, – спокойно ответил другой эльф. Ведьма узнала голос целителя.

– Как она вообще? – неизвестная эльфа приблизилась, склонилась над постелью девушки.

– Все то же, что я говорил раньше. Раны затягиваются с непредставимой скоростью, особенно учитывая то, что она побывала в воде, отравленной акульим ядом, причем в такой концентрации, что ей выжгло глаза. Все внутренние повреждения практически сошли на нет. Шрамы… да, шрамы останутся. Но их может потом убрать маг.

– А зрение? К ней вернется зрение?

– Если найдет хорошего мага и сможет ему заплатить – да. Но это должен быть действительно хороший маг.

– Ясно.

– А сейчас, дана архатис, я бы попросил вас оставить больную в покое. Ей нужен отдых, кроме того, вы можете ее случайно разбудить.

– Конечно, Ларра’ти, – Марийю позабавило, как быстро капитан корабля подчинилась просьбе всего лишь целителя.

– Я уже не сплю, – пробормотала она. Эльфы тут же повернулись к девушке. – Приветствую вас, дана архатис.

– Ну вот, вы ее разбудили, – проворчал Ларра’ти.

– Как ты оказалась в океане одна, да еще и в таком состоянии? – спросила архатис, игнорируя ворчание эльфа.

– Я… – Хранительница чуть не рассмеялась. Казалось, еще вчера ее точно так же расспрашивал Кедаркиан, задавая те же самые вопросы. – Я плохо помню происшедшее.

Марийа на миг задумалась. Стоит ли рассказывать про «Буревестник»? О подводных эльфах она не собиралась даже заикаться, но вот насчет шхуны, где была юнгой… С другой стороны, снова врать про полную потерю памяти не хотелось.

– Я была юнгой на одной шхуне. Мы схватились с драккаром орков-Йаррангов, я во время боя упала в воду. Что было дальше – не помню. Очнулась в воде, вокруг были акулы. Я испугалась… не помню… – Девушка задрожала, всхлипнула. – Потом было больно, и я потеряла сознание. Пришла в себя уже здесь.

– Архатис, я же просил! – воскликнул Ларра’ти, опуская пальцы на виски ведьмы. – Не надо бояться, малышка, все уже позади…

«Все еще впереди», – мрачно подумала Марийа, продолжая делать вид, что охвачена ужасом, вызванным воспоминаниями.

– Прости, – уже мягче проговорила капитан. – Я больше не буду касаться этой темы… по крайней мере пока. Скажи лучше, на каком корабле ты была юнгой?

– На шхуне «Буревестник», – ответила девушка. Она не видела смысла это скрывать.

– Ого! – архатис присвистнула. – И как поживает милейший Кедаркиан?

– Э-э-э… Когда я видела его в последний раз, он поживал прекрасно. – Ведьма напряглась, почувствовав укол ревности. – А что вас так удивило, архатис?

– Да так, ничего. Просто я неплохо знакома как с самим архати Храссэн’кхэ, так и с многими членами его команды. К сожалению, уже давно не удавалось пересечься с ними ни в портах, ни тем более в море.

– Понятно… – Подозрения Марийи усилились.

– Ладно, отдыхай пока что. Ларра’ти, зайди потом ко мне, когда освободишься.

– Конечно, дана архатис.

Капитан ушла, вскоре за ней последовал и целитель, предварительно напоив ведьму очередным лечебным настоем.

Оставшись наконец в одиночестве, Хранительница задумалась.

Она не помнила, чем закончилась схватка под водой. Последнее, что врезалось в память, – дикий страх, когда она поняла, что браслет, позволяющий дышать водой, исчез. Что было дальше? И куда делся Эстаи?

Марийа мысленно позвала Меч по имени, но тот не отреагировал.

– Ну что же, будем действовать по ситуации, – тихо сказала она себе. – А пока что – Ларра’ти прав. Надо отдохнуть и восстановиться.

Через пять дней целитель разрешил девушке вставать и даже вывел на палубу, где ведьма просидела до заката, наслаждаясь свежим морским воздухом и теплыми прикосновениями лучей солнца. Когда Ларра’ти отвел ее обратно в каюту, девушка, поев, уснула мгновенно, а на следующий день целитель довольно сообщил ей, что солнце и свежий воздух очень благотворно сказались на ее состоянии, и предложил проводить на палубе как можно больше времени. Марийа радостно согласилась.

Эстаи появился только на третий день ее «прогулок». Как всегда, совершенно неожиданно.

«Здравствуй, малышка. Как ты?» – как ни в чем не бывало, поинтересовался Меч.

Хранительница вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки, хотя сказать хотелось очень и очень много.

«Надо же, кто появился, – с издевкой подумала она, передавая мыслеобраз Эстаи. – Я уже и не надеялась».

«Извини, я не мог быть рядом в это время. Все же, как ты?»

«Угу. Я так и поняла. А я… Да что со мной может случиться? Ослепла, еле хожу, лишилась части организма…. А так – все хорошо, даже замечательно!» – Злость неудержимо рвалась наружу.

«Успокойся, пожалуйста. Зрение к тебе вернется, хотя и не так скоро, как тебе бы хотелось. Не забывай, ты регенерируешь с очень высокой скоростью. А вот потерянные органы… Мне жаль».

«А мне – нет, – зло бросила она. – Что ты теперь предлагаешь делать?»

«Пока что – учиться. Тебе же все равно нечем заняться, пока ты не выздоровеешь полностью. Но это время тоже можно провести с пользой. Ведь твоя ракушка-шкатулка с клиар’хи уцелела, а для считывания информации с кристалла глаза не нужны. Кроме того, раз уж у тебя такие грандиозные планы, не мешало бы поучиться магии, чтобы в дальнейшем такая ерунда, как десяток ядовитых акул, не представляла для тебя опасности».

«И сколько же мне ждать, пока у меня отрастут новые глаза?»

«Я думаю, еще около месяца».

«Сколько?!»

«Не кричи так. Пойми, малышка, это не так просто. Тем более что твой организм пока что, мягко говоря, несовершенен».

«Ладно, буду учиться. И, кстати, прекрати называть меня «малышкой». Мне Ларра’ти хватает…»

«Хорошо».

«Ну что же, начинай меня учить», – усмехнулась девушка, поудобнее устраиваясь в специально для нее принесенном на палубу кресле.

«Вот так сразу? – Меч усмехнулся. Да, девочка не промах… – Может, начнешь с изучения информации на клиар’хи?»

«А ты забыл, что эти кристаллы сохраняют свои свойства только в воде? А на воздухе почти сразу теряют информацию, а затем и вовсе распадаются?» – язвительно спросила Марийа, довольная тем, что смогла уесть Эстаи.

«Не забыл, – язвительно отозвался тот. – Просто хотел проверить, помнишь ли об этом ты. Ладно, с чего мы начнем?»

«С того, что ты ответишь мне на некоторые вопросы. Во-первых: Меч Предела – это метафора, условное обозначение сущности или реальное определение физического объекта?»

«Последнее», – ответил Эстаи, с тоской подумав, что не стоило, наверное, пускать Хранительницу в библиотеку Консэ – слишком много она успела узнать и понять. Теперь контролировать ее станет значительно сложнее.

«Тогда скажи мне, где ты находишься? Если я – носитель Духа Предела, то почему ты не со мной?»

Меч молчал так долго, что Марийа успела подумать, что он ушел, не желая отвечать на вопрос, который явно был для него неудобен.

Эстаи же задумался. В принципе, он ждал, что девушка задаст этот вопрос, но надеялся, что это произойдет значительно позже. В любом случае, у него была наготове история, которая могла бы удовлетворить девушку, вот только Меч уже не был уверен в том, что от нее стоит скрывать правду. С одной стороны, ей было рано знать о том, что она – не единственный носитель Духа. С другой – будет гораздо хуже, если она сама дойдет до этой мысли, особенно если самого Эстаи рядом не окажется.

«Помнишь, я рассказывал тебе и Консэ о том, что случилось в Картае? Гибель Черного Властителя…»

«Конечно, помню. Ты так рассказал, что я не смогла бы забыть, даже если бы захотела».

«Я тогда не сказал, чем это для нас троих закончилось. Впрочем, во многом я и сам не был уверен. Теперь кое-что удалось проверить, и тебе, наверное, стоит знать правду. – Эстаи некоторое время помолчал. – Как ты уже знаешь, в триаде Дух-Дракон-Меч самым главным является Дух. Именно ему подчинена сила Предела, и только он может нанести вред Дракону или Мечу. Когда Нииль сошел с ума, он убил Дракона и сломал меня, после чего покончил с собой. И это повлекло определенные последствия…

Что сталось с Драконом, я не знаю до сих пор. Мне так и не удалось ничего о нем узнать, кроме того, что он жив. Я… Я являюсь основным хранителем Силы Предела, которую при инициации передаю носителю Духа. После смерти Хранителя здесь, на Аенгросте, я вновь возвращаюсь на Землю, ждать встречи со следующим носителем Духа. Когда Нииль сломал мое физическое воплощение и умер сам, я, как и всегда, вернулся на Землю – но не цельным. Меня разнесло на несколько сотен кусочков, и ты себе не представляешь, чего мне стоило сделать так, чтобы этих кусочков стало всего три. Я надеялся, что мне удастся восстановиться полностью, но потом узнал, что Дух тоже расколот – и как раз на три части. Тогда я понял, почему мне не удалось собрать себя полностью».

«То есть… Я не единственная носительница Духа?» – поразилась Марийа.

«Не торопись, я тебе расскажу все, но по порядку. В этот раз я ушел с Земли вместе с носителем Духа в две тысячи третьем году. Да-да, не удивляйся. Спустя шестьсот двадцать один год после встречи с тобой. К тому моменту я уже три тысячи лет оставался разделенным на три части.

Тогда я уже долгое время ощущал, что что-то вскоре произойдет. Почти в одно и то же время встречались и инициировались другие Мечи и носители Духа, мне же грозило застрять на Земле еще надолго – ведь надо было, чтобы в один и тот же временной промежуток родились все три носителя и чтобы все трое нашли части меня. Я понимал, что могу прождать подобного еще очень, очень много тысячелетий…

И я решился на то, на что до меня не решался еще никто. Я вывернул пространство-время таким образом, что в момент смерти все три носителя Духа оказались в одной временной точке и перенеслись втроем на Аенгрост. До этого я позаботился о том, чтобы каждый из вас в момент встречи держал одну из частей меня.

Из-за того, что сделал Нииль, я лишен большей части Силы Предела и, следовательно, не могу передать ее никому из вас троих в полной мере. Больше того, то немногое, что осталось, приходится делить на три».

Меч замолчал. Молчала и ведьма, потрясенная только что услышанным.

Спустя несколько минут девушка решилась первой нарушить затянувшуюся тишину.

«Итак, на данный момент имеется: Дракон – неизвестно где и неизвестно, в каком состоянии, знаем только, что он жив. Меч – разделен на три части и лишился большей части силы Предела. Дух – также разделен на три части, все носители на Аенгросте, у каждого немножко силы и кусок Меча. Верно?»

«Нет. Попав на Аенгрост, я, к своему удивлению, восстановился. С тобой и еще одним носителем Духа у меня только мысленная связь и возможность передавать Силу и учить».

«Ладно, пусть так. Дух должен воссоединиться, так?»

«Естественно».

«Как это должно произойти?»

«Я пока что не знаю». – А вот тут Эстаи уже солгал. Он прекрасно это знал, но пока что не хотел открывать это Марийе.

«Ясно. Скажи еще вот что…»

Договорить ведьма не успела.

– Корабль на горизонте! – заорал матрос из «вороньего гнезда». – Нет, два… три корабля на горизонте!

Хранительница услышала знакомые шаги капитана, щелчок раскрываемой подзорной трубы и через несколько мгновений – отчаянную ругань архатис.

– Проклятие, это алеартские галеры!

Словно бы из ниоткуда, рядом с Марийей материализовался Ларра’ти.

– Пойдем-ка отсюда, малышка. Тебе здесь во время боя делать нечего, – быстро проговорил эльф.

– Что происходит, Ларра’ти? Кто на нас нападает?

– Тебе это так важно?

– Да. Пожалуйста…

Целитель «Ласточки» почему-то с самого начала проникся отеческой любовью к подобранной девушке и часто выполнял ее капризы, даже нарушая при этом приказы архатис. Ведьма это прекрасно знала и нередко пользовалась, как и сейчас.

– На горизонте – корабли Алеарта. Галеры, три штуки. С одной мы бы справились, да и справлялись не раз. Вернее, справились бы, если бы на борту был маг… В схватке с тремя галерами у «Ласточки» нет шансов. Наша шхуна, конечно, быстрее, но сейчас почти что полный штиль. Алеартцы нагонят нас на веслах.

– Разве они нападут?

– Обязательно. Мы для них – самая страшная угроза, даркваалские пираты грабят суда и корабли Алеарта с тех пор, как Алеарт вообще вышел в море… Правда, этим обычно занимаются специально подобранные команды. Ладно, пойдем. – Ларра’ти подхватил девушку на руки и понес в каюту. Марийа доверчиво обняла его за шею.

– А почему специально подобранные? Чем они отличаются?

– Такие команды подбирают из магов и эльфов, устойчивых к магии. Разве ты не знала? Все население королевства Алеарт – маги. Поголовно.

– Понятно… Ты останешься со мной?

За время пребывания Марийи на «Ласточке» уже была одна схватка с каким-то кораблем. Тогда целитель остался в каюте вместе с девушкой, заявив, что его дело – лечить, а не убивать и калечить.

– Нет. Я буду сражаться вместе с остальными, – тихо проговорил он.

– Ларра’ти, почему? Скажи правду, пожалуйста…

Эльф медлил с ответом до самой каюты. Только положив Марийю на койку, он заговорил, взяв ее руки в свои.

– Малышка, у нас почти нет шансов выжить. Понадобится каждый, кто может сражаться. И я – тоже.

– Каковы наши шансы на победу? – тихо спросила ведьма.

– Почти нулевые. Прости, кажется, мы не смогли тебя спасти.

Ларра’ти вскочил, Хранительница услышала характерный звук извлекаемого из ножен клинка, в следующую секунду у ее ладони легла рукоять кинжала.

– Если мы погибнем и маги доберутся до тебя… – У эльфа перехватило дыхание, но он справился с собой и продолжил: – Если маги доберутся до тебя, прошу – убей себя. Попавших им в руки ждет страшная судьба и мучительная смерть. Выбор за тобой, но…

– Я поняла, Ларра’ти. Спасибо… – Она вновь обхватила целителя за шею и на миг прижалась губами к его щеке, одновременно с тем рассчитывая, сколько времени потребуется галерам на то, чтобы догнать «Ласточку». – Иди и… береги себя. Я верю, что вы победите.

Эльф вздрогнул. Он явно хотел что-то еще сказать, но не смог. Вместо этого Ларра’ти быстро поцеловал Марийю в щеку и вышел.

Оставшись одна, Хранительница улыбнулась. Все складывалось наилучшим образом.

Глава 12

Аенгрост, Святая Империя Христесар, южная провинция Клетер. Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Носитель Духа Предела. 8-я декада весны, 2904 год Восьмой эпохи

Только когда часы на башне пробили полночь, Этьен рискнул выбраться из своего убежища на заднем дворе какой-то таверны. Стараясь двигаться максимально незаметно, он выскользнул на улицу и пошел к окраине города, стараясь по возможности оставаться в тени.

Патрулей сегодня было много, гораздо больше, чем обычно, и каждый отряд сопровождал инквизитор пятого-шестого ранга, умевший чувствовать магию – наглеца, посмевшего устроить бойню на площади во время казни, продолжали искать. Графу везло – он успевал надежно спрятаться до приближения патруля, а инквизиторы его почему-то не чувствовали.

Мимо прошел очередной патруль – Этьен, скрючившийся под каким-то крыльцом, задержал дыхание. Через две минуты, когда стражи свернули за угол, он выбрался из укрытия и побежал дальше.

До небольшого трактира на окраине города, в районе трущоб, он добрался за полтора стана.

Трактир – слишком громкое название для заведения, в котором оказался граф. Небольшой полутемный зал, грязные столы и побитая посуда на полу, громко храпящий на скамье пьянчуга, дым и смрад, наполнявшие воздух, и крохотные, обжитые клопами и крысами комнаты на втором этаже.

Этьен быстро подошел к грязному мужику за стойкой, расплатился за комнату и поднялся наверх.

По большому счету, на сеновале в сарае, где он прятался весь день после смерти Ири и Анжея, было чище, уютнее и удобнее, но граф боялся проводить слишком много времени в одном и том же месте. Сейчас же ему необходимо было максимально изменить внешность.

Утром из клоповника вышел сгорбленный человек лет сорока. Не очень чисто выбритый, с неровно подстриженными сальными волосами до плеч, в куртке мастерового – типичный житель бедных кварталов Атана.

Быстрым шагом проходя улицы и площади, Этьен словно бы не замечал, куда идет. Да и не думал об этом…

Граф не знал, что ему теперь делать. По-хорошему, из Атана надо было бежать, и чем скорее – тем лучше, но он просто не мог уйти, не расплатившись с инквизиторами. Вопрос был в другом: что он, пусть даже обладая некоей странной силой, может противопоставить организации, управляющей страной? Организации сильной, страшной, безжалостной и жестокой. По большому счету – ничего.

Хотя многое зависело еще и от того, что может дать ему этот Меч.

Нет, Этьен не испугался его. Может, кто-нибудь другой на его месте и испугался бы, приняв Меч за демона или что-то еще в том же духе, но графу было, в общем-то, все равно. Пусть хоть сам дьявол – главное, что он мог помочь добиться того, чего Этьен хотел добиться.

«В конце концов, спасение целой страны стоит моей души», – сказал он себе и теперь ждал следующего появления Эстаи.

«Допустим, ты меня дождался. Что дальше?» – неожиданно прозвучал в голове ровный голос Меча.

Граф едва не споткнулся от неожиданности.

«Приветствую. Я хотел спросить…»

«…что я могу тебе дать и сколько невинных душ за это потребую? – В голосе Эстаи звучала насмешка пополам с обидой. – Кажется, я с самого начала попросил не путать меня с демоном, дьяволом и всеми прочими, кому у вас принято души продавать. Я – Черный Меч Предела, ты – Носитель Духа Предела. Еще есть Черный Дракон Предела. Мы – составляющие великой силы, имя которой – Черный Властитель. Нет, она не добрая и не злая – она такая, какой ее сделает Дух, то есть ты. Впрочем, что я распинаюсь… держи».

Этьен был вынужден остановиться и схватиться за стену дома, чтобы устоять на ногах, когда в мозг хлынула информация. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота… и прошла так же неожиданно, как и появилась.

Несколько минут граф стоял, пытаясь разобраться в том, что сбросил ему Меч. Только заметив на себе еще не подозрительный, но уже заинтересованный взгляд стражника – к счастью, из обычного патруля, а не инквизиторского, – Этьен заставил себя отлепиться от стены и, словно бы ничего и не произошло, продолжить путь.

Мечу он почему-то поверил.

«Теперь понятно. Прошу прощения за подозрения».

«Да ладно, не стоит… Что ты планируешь делать сейчас?»

«Для начала – найти кого-нибудь, кто сможет мне помочь на первых порах. Если я правильно понял, ты почти ничего не знаешь об этой Империи, я – тем более. Мне нужен кто-то, кто будет разбираться в местных порядках, кто способен сражаться и ненавидит Инквизицию так же, как я».

«И где ты собираешься этот идеал искать?»

«На эшафоте, – лаконично ответил граф. – И пока что мне нужно знать, на что я теперь способен в плане этой магии Предела».

«Пока что – не на многое. То, что ты уже делал, ты повторить сможешь, но только с моей помощью. Чему-то я могу научить тебя прямо сейчас, но не очень многому, так что хорошо подумай, прежде чем выбрать, чему именно ты хочешь научиться».

«Первое – убивать мгновенно и безболезненно».

Эстаи усмехнулся.

«У тебя неплохие запросы…»

«Я понимаю, что это достаточно сложно, но мне не обязательно делать это быстро. По крайней мере – пока».

«Тогда ладно. Что еще?»

«Что-нибудь боевое. Я не думаю, что меня надолго хватит, если придется вступить с кем-то из инквизиторов в прямой бой, хотя я и постараюсь этого избежать».

«Хорошо, это было второе. Что еще?»

«Третье – уметь внушать людям что-либо, как гипноз. Пусть ненадолго, но внушать. И четвертое, и самое главное – научи меня исцелять с помощью Предела».

Некоторое время Эстаи молчал.

«Хорошо. Этому я тебя научу быстро. Не за пару часов, конечно, но за несколько дней, думаю, управлюсь».

Меч выполнил свое обещание. Уже к вечеру Этьен, затесавшись в толпу любопытных, оборвал мучения нескольких несчастных, попавших в руки Инквизиции. В течение ночи Эстаи объяснял принципы внушения – утром трактирщик бесплатно накормил его завтраком. Болезненно честный граф все же оставил на стойке деньги, но факт оставался фактом – магия работала. А вот с боевыми заклинаниями и исцелением вышла заминка – проверить, получается ли у графа при помощи силы Предела сражаться и убивать, возможности не было, до лечения же они не успели дойти – Эстаи вдруг оборвал речь и замолчал на несколько секунд.

«Мне нужно уходить. Срочно. Как только смогу – вернусь».

«Хорошо, только…»

Меч ушел раньше, чем он успел договорить.

Вздохнув, Этьен встал и вышел из таверны, где провел вторую половину дня. Со смерти Анжея и Ири прошло уже два с половиной дня… а он до сих пор ничего не смог сделать. Ни отомстить, ни наоборот – спасти хоть чью-то жизнь от инквизиторов.

И не оставляла в покое еще одна мысль – а потянет ли он эту ношу? Сможет ли, выдержит ли?

Погруженный в собственные мысли, граф брел по улицам и переулкам Атана, не особо присматриваясь, куда именно идет.

Вечерело, людей на улицах становилось все меньше и меньше, патрули, напротив, встречались все чаще. Видимо, Инквизиция твердо решила все же поймать наглеца, посмевшего среди бела дня перебить на площади «служителей божьих».

Вообще, в Атане было много площадей. Небольших, естественным путем образовавшихся на пересечении широких улиц, и огромных, с часовнями, фонтанами, статуями и памятниками… или эшафотами. Впрочем, на маленьких площадях хоть и не было эшафотов, зато в огромном количестве располагались «места прощения Господнего».

Вот на одну такую маленькую площадь с эшафотом для наказаний и вышел Этьен в своих бесцельных блужданиях по городу.

На небольшом помосте высотой фута два была установлена клетка. Хотя нет, клеткой это назвать было сложно…

Две решетки, примерно семь на пять футов, стоящие на расстоянии двадцати дюймов друг от друга. Боковых стенок нет, да они и не требуются – зажатый между решетками почти полностью обнаженный человек прикован к стальным прутьям за запястья, щиколотки, грудь, шею. Еще один стальной обруч охватывает голову. Человек в такой «клетке» не может даже пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы выбраться. Тонкие, но прочные прутья решеток впиваются в тело – их внутренние края слабо, но заточены. По сути, стальные обручи и кандалы нужны лишь для того, чтобы не дать заключенному покончить с собой – самостоятельно выбраться из подобного устройства невозможно.

Рядом с «клеткой» – жаровня с негаснущими «священными углями», в которой лежат несколько стальных заточенных прутьев с жаростойкими рукоятками – любой, проходящий мимо, может поиздеваться над заключенным при помощи каленого железа или нескольких разновидностей палаческих щипцов, висящих на специальной стойке.

И, разумеется, несчастного опутывает классическое заклятие инквизиторов, не позволяющее ни умереть от болевого шока, ни просто потерять сознание.

Этьен стиснул зубы, глядя на это адское изобретение церковников. В глазах опять потемнело, но он усилием воли подавил приступ бешенства и пригляделся к табличке, установленной возле «клетки».

Нет, не наказание. Все-таки казнь.

Граф привычно уже перебросил зрение в магический диапазон, вгляделся в плетение инквизиторского заклятия и начал осторожно сдвигать ключевые узлы.

И в этот момент золотоволосый полуэльф, застонав, открыл глаза и посмотрел прямо на Этьена.

В карих, по-эльфийски вытянутых к вискам глазах, заблестели золотые искорки. Полуэльф чуть подался вперед, насколько позволяли впивавшиеся в тело решетки, его лицо исказила отчаянная смесь страха, надежды, мольбы и боли – не физической, душевной.

Заклинание инквизиторов дрогнуло, сбрасывая силу Этьена. Граф в первое мгновение не понял, почему – и вдруг увидел.

Дух золотоволосого полуэльфа не был сломлен. Даже сейчас, в таком состоянии и в такой ситуации, он отчаянно хотел жить и готов был почти на все, лишь бы выбраться из «клетки» и выполнить какое-то свое предначертание, какой-то долг… нет, Долг!

Этьен не стал медлить. Он быстро шагнул к главе Стражей, охранявших эшафот, посмотрел ему в глаза…

– Мне нужен этот полуэльф. Освободите его сейчас же, – проговорил он, подкрепляя слова сильнейшей ментальной волной.

Страж кивнул.

– Освободить! – коротко приказал он подчиненным.

Двое тут же кинулись к «клетке», открывая кандалы и расцепляя решетки. Третий с подозрением посмотрел сперва на незнакомца, потом на собственного начальника.

– Брат Крайан, вы уверены?

– Да. Приказ не подлежит обсуждению, – так же коротко ответил Страж.

Тем временем граф скинул плащ и поднялся на эшафот. Через несколько минут тело полуэльфа, все же потерявшего сознание после разрушения заклинания, упало ему на руки. Поспешно укутав спасенного в теплую ткань плаща, Этьен развернулся, намереваясь уйти…

И только тогда понял, насколько просчитался.

Дымка заклинания, подчинившего волю брата Крайана, медленно рассеивалась. Он уже с некоторым непониманием смотрел на освобожденного узника. Третий Страж, внимательно глядя на начальника, с подозрением спросил:

– Брат Крайан, вы уверены, что их следует отпустить?

– Уже – не очень, – медленно проговорил Страж.

Этьен попытался вновь подчинить его сознание, но тщетно – слишком сильны были подозрения самого Крайана.

– Взять их!

На него кинулись все четверо одновременно. Граф быстро опустил тело полуэльфа на помост, выхватил из жаровни один из прутьев, метнул – кто-то захлебнулся криком, оседая на землю. Еще один Страж дико закричал, охваченный черным пламенем, третьего Этьен убил просто мысленным приказом, вложив в него столько Силы, что в ближайшие два стана о магии можно было забыть.

Однажды обманутый, брат Крайан не стал рисковать вновь. Он отступил на несколько шагов, поднимая магическую защиту, поднес к губам перстень, произнес несколько слов – видимо, перстень служил для переговоров с вышестоящими инквизиторами.

Оставшись без магии и вооруженный лишь кинжалом, граф не стал вступать в бой. Он подхватил полуэльфа и бросился бежать – прочь, как можно дальше от этого места!

Гипотетическая возможность найти убежище до того, как его увидят другие инквизиторы, догонит оставшийся в живых Страж или случится что-либо еще, столь же неприятное, у него была. Увы, только гипотетическая.

Он не помнил, сколько уже бежит. Погоня по-прежнему висела на хвосте – к проклятому брату Крайану присоединились двое младших инквизиторов и несколько Стражей. Шансов становилось все меньше и меньше.

Эстаи!

Меч молчал.

На миг обернувшись, Этьен увидел, как погоня разделяется натрое – они не успели заметить, куда он свернул.

Это был шанс – в той части погони, которая отправилась по верным следам, не было инквизитора. Но двое Стражей… Будь у графа оружие и не будь с ним искалеченного полуэльфа, он бы легко принял бой, не сомневаясь в своей победе. Но…

Решение пришло мгновенно. Понадеявшись на удачу, Этьен перепрыгнул через невысокий забор, взбежал на крыльцо какого-то дома и рванул дверь на себя, искренне надеясь, что владельцы, точнее – владелица, если он правильно помнил – запирает дверь на ночь позже.

Помнил он правильно. Дверь от рывка распахнулась, граф ввалился в просторную прихожую, бросился в какую-то дверь…

– Что это значит, молодой человек? – холодно поинтересовалась пожилая женщина, в этот момент как раз подходившая к двери гостиной с внутренней стороны.

Мысленно извинившись, Этьен выхватил кинжал и, одним прыжком оказавшись за спиной аристократки, приставил лезвие к ее горлу.

– Сейчас сюда придут инквизиторы. Вы скажете им, что ничего подозрительного не видели. Потом мы уйдем, обещаю, – быстро проговорил он.

– У вас лицо дворянина, но манеры уличного грабителя, молодой человек, – сухо проговорила леди. – Извольте выпустить меня, извиниться и после этого повторить свою просьбу.

– Не стоит шутить, миледи. – В иной ситуации граф поразился бы выдержке женщины, но сейчас было не до того.

– Я не шучу. Вы собираетесь держать нож у моего горла даже тогда, когда я пойду открывать дверь инквизиторам? Боюсь, тогда они мне точно не поверят. – Все так же холодно и сухо проговорила женщина, однако в ее словах слышалась вполне заслуженная насмешка.

Медленно опустив кинжал, Этьен сделал шаг назад и, когда леди обернулась, неожиданно опустился на колени.

– Простите мою непозволительную грубость, миледи. Я прошу о помощи.

«Что на меня нашло? – мысленно спросил он себя. – Сейчас она позовет стражу, и мы оба погибли…»

Несколько секунд аристократка – а женщина, безусловно, была аристократкой – молчала, потом вдруг усмехнулась.

– Молодой человек, извольте повторить, что именно я должна сказать инквизиторам? О том, как вы будете передо мной извиняться, поговорим позже.

Графу показалось, что он ослышался.

– Вы… вы поможете нам?

– Вы плохо слышите? – язвительно осведомилась леди.

– Э-э-э… нет, простите.

В дверь настойчиво постучали.

– Именем Святой Инквизиции – откройте!

Аристократка с насмешкой посмотрела на графа, все еще стоящего на коленях, потом улыбка с ее лица исчезла.

– Друга – под диван, быстро! Сами – за трельяж! Быстро!

Повторять не пришлось. Этьен за доли секунды спрятал бесчувственного полуэльфа под диван, метнулся к трехстворчатому зеркалу, успев увидеть, как леди походя роняет висящий в прихожей плащ так, чтобы он скрыл несколько пятен крови на полу, и открывает дверь.

– В чем дело, господа?

– Святая Инквизиция, брат Эльгер, – скороговоркой выплюнул Страж. – Мы ищем опасных преступников.

– В моем доме нет преступников, святой брат, – холода в голосе аристократки хватило бы на то, чтобы покрыть слоем льда весь Атан.

– Простите, госпожа, мы обязаны проверить.

– Да, конечно… как ваше имя? Позвольте, я запишу. – Леди протянула руку и взяла с полочки у двери лист бумаги и перо.

– Э… А зачем? – растерялся Страж. Судя по виду, он был еще молод – того же брата Крайана так просто провести бы не удалость.

– Просто хочу передать моему сыну, отцу Нерреку, он инквизитор четвертого ранга. Он, безусловно, пожелает наградить вас за столь рьяное выполнение служебных обязанностей…

Под взглядом леди брат Эльгер как-то сник. Желание и дальше также старательно выполнять служебные обязанности явно пропало.

– Миледи, простите меня, но вы же понимаете… просто для протокола…

– Проходите, – аристократка посторонилась, пропуская Стража в дом. Одного – остальные остались на крыльце.

Эльгер окинул поверхностным взглядом прихожую, гостиную и еще пару комнат, рассыпался в извинениях и поспешил покинуть дом родственницы грозного инквизитора четвертого ранга.

– Вылезайте, молодой человек. Они ушли, – усмехнулась леди, входя в гостиную. Этьен смущенно выкарабкался из-за зеркала.

– Примите мои извинения, госпожа…

– Свои извинения вы мне будете приносить после того, как мы посмотрим, что с вашим другом, и сядем пить чай. Энни!

На зов почти мгновенно появилась невысокая полноватая девушка с простым лицом.

– Энни, пожалуйста, принеси нам теплой воды, бинты и мою сумку с лекарствами.

– Сию секунду, госпожа де Реннит, – служаночка подозрительно и с некоторой опаской покосилась на Этьена, перемазанного в крови, и выбежала из комнаты.

Граф поспешил вновь опуститься на одно колено.

– Я – Этьен де Каррадо, граф Нисселет. Примите мои…

– Да прекратите вы уже! Честное слово, скоро вам придется извиняться за то, что вы меня достали своими извинениями! – вспылила леди. Но тут же успокоилась и протянула руку для поцелуя. – Мари де Реннит, герцогиня Руэлская. Встаньте, граф, и, пожалуйста, вытащите вашего друга из-под дивана и положите его на диван.

Покраснев до кончиков ушей, Этьен выполнил приказ герцогини.

Через минуту прибежала Энни с аптечкой, бинтами и тазиком теплой воды. Мари с сомнением посмотрела на этот тазик.

– А посуды побольше на кухне не найдется?

– Есть котел, госпожа, но мне его не донести…

– Прошу вас, граф…

Когда Этьен принес в гостиную котел, герцогиня с помощью Энни уже разложила раненого на диване и осматривала его раны.

Дальнейшие несколько часов прошли будто бы в тумане. Мари осматривала и промывала очередную рану, потом Энни подавала ей иглу и какие-то снадобья в небольших стеклянных колбах. Этьен держал на весу перебитую руку полуэльфа, Мари, закусив губу, накладывала лубок из быстро застывающего вязкого белого вещества, Энни вливала в рот раненого сладковато пахнущую настойку. Мари острым скальпелем рассекала кожу и мышцы, держа во второй руке специальные щипцы, разводила края раны, Этьен зажимом извлекал обломок ребра, пробивший легкое. Энни тут же выливала в рану несколько капель из маленького флакона, Мари сшивала края, что-то негромко проговаривая…

Наконец все закончилось.

– Отнесите его в другую комнату, граф, только осторожно, – проговорила герцогиня, устало опираясь на столик. – Я буду ждать вас в малой гостиной. Энни, накрой нам чай и отдохни, потом приберешься здесь.

– Хорошо, госпожа, – служанка поклонилась и убежала. Этьен осторожно переложил полуэльфа на импровизированные носилки, сделанные из цельной высокой спинки стула, подхватил носилки и отнес раненого на второй этаж, где Энни уже успела застелить постель.

Полуэльф дышал тихо, но ровно. Смертельная бледность покинула лицо, тени под глазами посветели – он уже не умирал.

– И кто же ты такой, хотел бы я знать? – задумчиво прошептал граф.

На миг ему почудилось, что по губам полуэльфа скользнула тень улыбки…

– А вот теперь пришло время принести извинения… – Госпожа де Реннит с наслаждением отпила горячий чай из небольшой чашечки тонкого фарфора. – Нет-нет, сидите, граф. В качестве извинений я приму вашу историю. Кто вы такой, как ухитрились поссориться с Инквизицией, кто вам этот несчастный полуэльф и так далее. От начала и до конца. Это и будут ваши извинения. Надеюсь, я вам достаточно убедительно доказала, что доверять мне можно.

Этьен осторожно поставил свою чашку на стол. С одной стороны, рассказывать о себе он не хотел, с другой… он подсознательно уже безоговорочно доверял герцогине, а все накопившееся требовало хоть какой-нибудь разрядки. Ощущай он присутствие Эстаи, может, и поостерегся бы откровенничать или просто соврал бы, но Меча рядом не было.

– Я родился во Франции, в графстве Нисселет, которое находится в предместье Тулузы.

– Где это? – уточнила Мари.

– В другом мире.

Леди медленно подняла на него пристальный взгляд чуть выцветших от времени серых глаз.

– Даже так? Продолжайте, граф, прошу вас…

Когда Этьен закончил свою исповедь, на дворе стояла глубокая ночь. Чай уже давно сменился легким вином, к которому Энни принесла холодное мясо и сыр. Герцогиня слушала внимательно, не перебивая, лишь иногда уточняя некоторые подробности и переспрашивая, если что-то было ей непонятно.

– Итак, вы объявляете войну Инквизиции. Что же, граф, вы можете рассчитывать на мою полную и всестороннюю поддержку в этом благородном деле, – без тени иронии сказала Мари через минуту после того, как Этьен замолчал. – Нет-нет, не делайте такие глаза. То, что мой сын – инквизитор четвертого ранга, не означает, что я лояльна к этой чудовищной организации, напротив – я ее ненавижу всем своим сердцем.

– Но… почему?

Мари посмотрела ему в глаза. Взгляд герцогини был серьезным и очень уставшим.

– У меня много причин ненавидеть Инквизицию. Те зверства, что ежедневно происходят в Атане и других городах, – их не должно быть. Церковники, прикрываясь именем бога, уничтожают людей практически ни за что, все усиливая и усиливая свои позиции. На Христесаре они не остановятся и продолжат свою деятельность в других странах – и этого нельзя допустить. Это объективная причина моей ненависти. Разумеется, есть еще личная.

– Я могу узнать, какая? – тихо спросил Этьен, не отводя взгляда.

– Инквизиция превратила моего любимого сына в чудовище, – ответила Мари еще тише.

– Граф, скажите честно, почему вы мне рассказали свою историю? Нет-нет, не надо про «слово дворянина» и так далее. Все это, безусловно, важно, но… – Время близилось к рассвету, а разговор в малой гостиной все продолжался.

– Но есть вещи, о которых не рассказывают, даже пообещав, тем более, когда обещание…

– Было, по сути, получено нечестным путем… – Мари усмехнулась. – Что ж, мы квиты в словесной дуэли. И все же, я хотела бы услышать ответ. Почему вы рассказали мне свою невероятную историю, в которую я, признаться, пока еще не до конца верю – слишком уж она… фантастична.

– Честно говоря, я и сам не знаю, почему рассказал вам все это. – Поставив бокал на столик, Этьен откинулся на спинку стула. – Вы вызвали у меня странное желание довериться, не показавшееся подозрительным. Я не почувствовал от вас направленной на меня угрозы. Да и… я не слепой и не дурак. Люди, эльфы, полуэльфы – неважно – оказываются не в состоянии ходить через неделю после таких травм. Раздробленные кости, переломанные ребра, обломки которых повредили внутренние органы, многочисленные колотые раны – достаточно глубокие, между прочим, серьезное повреждение легкого… Я не силен в медицине, но у этого полуэльфа не было шансов выжить без помощи опытного целителя, и уж тем более – так быстро поправиться, как вы обещаете. Когда вы врачевали полуэльфа, его раны кое-где закрывались на глазах. Если я не ошибаюсь, это называют колдовством. Так что я ничем не рисковал – вы узнали мою тайну, а я – вашу.

– Я предпочитаю называть это магией или чародейством, – усмехнулась Мари. – Вы наблюдательны, граф. Вот только насчет риска я с вами не согласна. Никто в Инквизиции не стал бы слушать клеветы на благородную леди, в жилах которой течет кровь апостолитов и которая является матерью инквизитора.

Этьен вздрогнул.

– Мне и в голову не пришло подумать о том, о чем вы только что сказали. Я всего лишь воспринял вашу откровенность, проявившуюся как использование чародейства при мне, как повод доверять вам… Вы открыли мне свою тайну, я вам – свою. Я не просчитывал, кому поверит Инквизиция, а кому нет – мне просто в голову не пришло допустить такую возможность…

Герцогиня пристально посмотрела ему в глаза… и неожиданно отвела взгляд.

– Простите меня. Я слишком привыкла жить в банке с пауками и подозревать всех и вся. Но и с вашей стороны это была непростительная глупость – даже не допустить подобного варианта. Запомните, Этьен – если вы и в самом деле собираетесь бороться с церковниками – вас всегда будут окружать верные друзья и сторонники и не менее верные враги. И если друзей вы еще можете потерять, то враги вам подобной милости не окажут. Будьте всегда настороже и не доверяйте никому и никогда.

– Не смогу, – граф грустно улыбнулся. – Я уже доверяю вам. Полностью.

– Вот пусть я окажусь последней в списке тех, кому вы доверяете полностью. Не забывайте – все мы люди и не у каждого хватит смелости и выдержки молчать… под пытками, к примеру. Никогда не говорите кому-либо больше, чем ему следует знать, – этим вы обезопасите и себя, и его.

– Я учту ваш совет. И, надеюсь, мне все же представится случай отблагодарить вас за то, что вы для меня сделали…

– Представится. Лучшей благодарностью для меня станет, если вы переживете Инквизицию. Впрочем, об этом позже, сейчас же я посоветовала бы вам немного отдохнуть и заняться поисками убежища для вас и вашего друга. Мой сын… – При этих словах лицо Мари чуть дрогнуло, а глаза на миг затуманила тень застарелой боли. – Мой сын собирался навестить меня послезавтра днем, и полуэльфу будет опасно оставаться здесь. Слишком опасно…

– Я понимаю. И, пожалуй, займусь поисками прямо сейчас. Кроме того… Скоро рассветет, и мне пора продолжать трепать инквизиторам нервы, лишая жизни их жертвы прямо на эшафоте, невзирая ни на какие заклятия!

– Будьте осторожны, друг мой. И… если вам не подвернется ничего подходящего в течение дня, зайдите в таверну – она находится на улице святой Серонны, единственная таверна на три квартала, так что не ошибетесь. Подойдите к трактирщику, передайте ему следующие слова… – Мари быстро написала на листке бумаги несколько слов, протянула Этьену. Граф прочитал и недоуменно посмотрел на герцогиню. – Не смотрите, что это кажется белибердой – зато пароль невозможно угадать, да и подслушать крайне непросто. В крайнем случае идите туда – там вам помогут.

– Благодарю.

– И вот еще что… – перо в руках пожилой леди быстро скользило по бумаге. – Возьмите, выучите наизусть имена, адреса и пароли, и уничтожьте бумагу. Сожгите, пепел бросьте в воду – магам Инквизиции отвечает даже пепел. В крайнем, подчеркиваю, крайнем случае вы можете прийти по любому из этих адресов, назвать нужному человеку пароль и сказать, что вы пришли от меня, – вам не откажут в минимальной помощи.

– Кто вы такая, герцогиня? – тихо спросил пораженный Этьен.

– Пока что я не могу вам этого сказать. Придет время – и, даю слово, вы все узнаете. Сейчас же – не пытайтесь выпытать у меня тайну, принадлежащую не только мне.

– Как скажете.

– Вам нужно идти – идите, и благослови вас Создатель, друг мой.

Этьен вздрогнул. Не так давно он уже слышал упоминание именно Создателя, причем, в отличие от Христеса, его упоминали с благоговением те, кто явно был не на стороне Церкви Сияющего.

– Мари, позвольте спросить… Кого вы имеете в виду под Создателем? Я понял, что не Христеса, но кого?

– Того, кто создал все сущее. Он не Бог, и Ему не нужны молитвы – Он судит лишь по действиям. Он есть во всем, и все – есть в Нем. Он – это нечто большее, чем мы способны осознать. Бесконечно справедлив, бесконечно добр и в то же время бесконечно строг, – негромко и как-то торжественно проговорила леди.

На миг графу показалось, что он проваливается куда-то за пределы этого мира и Мироздания вообще. Нечто необъятное и всеобъемлющее взглянуло на него из-за грани Сущего. Взглянуло – и улыбнулось ему, как когда-то улыбался отец, пока еще был жив.

Наваждение пропало. Легкая дымка на несколько секунд затмила сознание – Этьен мотнул головой, отгоняя ее.

– От кого вы слышали упоминание Создателя? – тем временем спросила Мари, не заметившая странности, происходившей с ее собеседником.

– От какого-то странного человека. Он был одет, как священник, но… он знал, что я хочу похитить с эшафота приговоренную к казни девушку и благословил это мое желание… – Граф прикрыл глаза, восстанавливая в памяти слова священника. – Сперва, когда он обратился ко мне, я машинально схватился за оружие… он сказал: «Не стоит. Иди и делай, что должен. Не ошибись только в выборе стороны», и попросил сойти с коня. Я почему-то выполнил эту просьбу… тогда он и благословил меня.

– Как именно? – Мари напряженно подалась вперед, ее глаза лихорадочно блестели.

– «Да будет с тобой Создатель, покуда ты хранишь в себе себя и пока не изменишь себе. Храни тебя Тьма, раз уж Свет не сохранил…» – процитировал Этьен по памяти.

– Это все, что он вам сказал? Он… он никак не называл вас? Не по имени и титулу, а как-то… необычно?

– Он назвал меня Избранником, – вспомнил граф. – Больше – ничего. Признаться, я тогда не понял, о чем он говорит… но этот священник не показался мне сумасшедшим.

– Он и не был сумасшедшим. – Герцогиня откинулась на спинку кресла, на ее губах играла торжествующая улыбка. – Друг мой, простите, но я не могу пока ничего вам объяснить. Когда придет время…

– …я все обязательно узнаю, – подхватил Этьен, усмехнувшись.

– Именно. А теперь – вам и в самом деле пора идти.

Покинув дом герцогини де Реннит, граф направился прямиком на главную площадь.

Утренняя прохлада омывала лицо, прогоняя остатки сонливости и проясняя мысли. Сейчас он был бесконечно благодарен Эстаи за то, что тот не позволил ему умереть, когда графу этого хотелось. Жизнь была впереди, раз уж так распорядился Господь…

– Создатель, – еле слышно поправил Этьен самого себя.

Глава 13

Аенгрост, Аргонрадская федерация. Нархгал, Великий Черный Дракон Предела. 23-й день керета, год 528 (летосчисление местное)

Здесь были драконы. Много, очень много разных драконов. Огромные, до трехсот футов в длину, и совсем маленькие – не более пятнадцати футов. Всевозможных цветов, причем как однотонные, так и разноцветные с узорами и полосами, и даже пятнами. Не было только равномерно черных. Среди них были совсем молодые, не достигшие еще пятидесятилетнего возраста, и древние, давно перешагнувшие двухтысячелетний рубеж. Драконы сидели на скалах, купались в море, носились в воздухе – одни, те, что постарше, плавно и степенно, величаво взмахивая мощными крыльями, другие, молодые – кувыркаясь и то и дело срываясь в головокружительные трюки. Две драконы – изумрудная, и темно-золотая, с фиолетовыми крыльями – лежали на траве, раскинув крылья, и о чем-то негромко разговаривали. Огромный красавец цвета ночного неба с белоснежными рогами, красовался перед очаровательной серебряной девушкой, распластывая звездчатые крылья.

Очень много разных драконов. Наверное, ему приснились все драконы, какие только могут быть. Драконы, спокойно отдыхающие в мирное и беззаботное время.

Внезапно тень скрыла солнце. Зашуршали по воздуху мощные крылья, неуверенно зарычал старый черно-золотой дракон, матери подзывали детей, мужья слетались к женам, проверяли, все ли в порядке, после чего куполом накрыли женщин с детьми.

Со стороны солнца приближался дракон. Нет, Дракон. Антрацитово-черный, без единого серого или серебристого пятна, не говоря уже о цветных узорах. Огромный – в полтора раза больше самого крупного из тех, что уже были. Его распластанные по воздуху крылья застилали солнце, а в непроницаемых глазах застыл молчаливый вопрос.

Никто, кроме драконов, не смог бы понять этого вопроса. Но драконы – поняли.

И один за другим, не выдержав вопрошающего взгляда, опускались на землю, складывали крылья и склоняли головы.

Черный Дракон медленно окинул взглядом всех – и некоторые падали замертво, едва смотрели ему в глаза. За них никто не вступался – Дракон был в своем праве. Он карал предателей.

Нархгал с криком сел на постели. Этот сон… его нельзя было назвать кошмаром, но тем не менее – эльф проснулся в холодном поту и долго еще не мог восстановить сбитое дыхание.

Ему не понравился этот сон. Категорически не понравился. Он пугал… своей неизбежностью, что ли?

– Я туда не хочу, – твердо сказал он себе, направляясь в душ.

Подхватил брошенное вчера на пол полотенце – оно уже было выстирано и высушено и лежало сложенным на спинке кровати – бросил взгляд на стенную панель, на которой отображались время и дата.

Двадцать третий день керета, одиннадцать часов, тридцать шесть минут.

Что-то казалось знакомым в этой дате, что-то… словно бы Нархгал упускал что-то важное.

Эльф с удовольствием постоял десять минут под контрастным душем, вытерся, оделся – и тут понял, в чем было дело.

Сегодня в полдень должны были казнить двоих соратников Кая!

Едва поборов желание ринуться в кают-компанию прямо сквозь стены, он взял себя в руки и спокойно вышел в коридор, напоследок бросив взгляд на часы.

Одиннадцать часов пятьдесят шесть минут.

Четыре минуты до казни.

Корабль Кая был небольшим, и Нархгал оказался в кают-компании буквально через две минуты.

Весь экипаж корабля – двадцать семь мирров, облаченных в боевые комбинезоны – стоял перед большим, во всю стену, экраном, на который велась трансляция.

Одним из последних, ближе всех к двери, стоял Йон. Он заметил, как эльф вошел, на миг прижал уши – но, окинув его внимательным и цепким взглядом, молча посторонился, давая возможность встать в вольный строй мирров.

Камера оператора крупным планом показала морды осужденных, их глаза…

В глазах обоих мирров не было ни тени страха. Сожаление о том, что не успели сделать, вина перед родными и близкими, надежда на то, что соратники продолжат совместное дело и добьются большего, презрение к своим палачам – но ни в коем случае не страх.

Темно-серый мирр, Рай, вдруг прижал уши, дернул усами и прищурился.

– Он говорит Келу… – Йон тихо переводил Нархгалу язык жестов, – …что успел позаботиться о его семье. У Кела жена работала в Комитете по образованию, а семьи предателей ссылают в дальние колонии на тяжелые работы.

Камера отъехала, показывая общий план эшафота, потом показала палача – огромного бело-серого мирра с не менее огромным топором. Лезвие было намеренно плохо отмыто, и на блестящей стали темнели уродливые пятна въевшейся крови.

Прокурор закончил читать приговор, охрана расступилась.

Эшафот представлял собой полуовальный помост, в дальнем, обрезанном краю которого у специальных столбов стояли осужденные, а на краю, близком к площади, – плаха и палач. Помост был обнесен оградой в рост мирра, вдоль которой выстроились охранники с болевыми шокерами. За их спинами на небольшом возвышении стояли прокурор и судья.

– Видишь, мирра в синих одеждах, зачитывающего приговор? – шепнул Йон. Эльф кивнул. – Это главный судья Нек-и-Сеоре ро Кани Саоло. Редкостный мерзавец. Рядом с ним – прокурор Кэт-и-Олеки…

Но Нархгал уже не слушал объяснений безопасника. Его взгляд был прикован к экрану.

Тихо щелкнули замки, удерживавшие шеи, лапы и туловища осужденных. Мирры синхронно выгнулись и, гордо подняв головы и прижав уши, двинулись к плахе. Длинные хвосты размеренно хлестали по бокам.

– По правилам, осужденные сами подходят к непосредственному месту казни, это символизирует то, что они признают свою вину и готовы понести заслуженное наказание. На самом деле никто просто не рискует дернуться в сторону. Идти прямо к плахе – единственная возможность умереть легко и быстро. Если приговоренный попытается сделать хотя бы шаг в сторону, он получит удар болевым шокером, а это безумно больно, – доносился со стороны шепот Йона.

Рай и Кел шли спокойно, не быстро, но и не настолько медленно, чтобы кто-нибудь посмел обвинить их в попытке отсрочить казнь. Внезапно Кел остановился, пригнулся – охранники вскинули шокеры.

Рай продолжал идти вперед, чуть ускорив шаг, хвост уже не бил по бокам, а был поджат, уши прижимались к голове – но не вызывающе, а, скорее, трусливо.

Кто-то из мирров, стоявших перед Йоном, досадливо фыркнул – но безопасник мгновенно вычислил его и положил лапу на плечо. Только по тому, как мирр вдруг вытянулся и попытался отстраниться, эльф понял, что Йон выпустил когти.

Тем временем Рай почти дошел до плахи, а Кел, припав на передние лапы, ощерился, выпустил на всю длину когти и зашипел. Кто-то из охранников нажал на кнопку шокера – мирр прыгнул в сторону, прямо на охранников, кто-то разрядил шокер – Кел рухнул на помост, его били страшные судороги.

Все внимание было привлечено к наглецу, нарушившему правила, и поэтому никто не заметил, как, внезапно развернувшись, прыгнул Рай, выпуская в полете когти.

Оружие, стреляющее на поражение, было только у старших охранников. И когда один из них догадался вскинуть лазерный пистолет и выстрелить, клыки Рая уже сомкнулись на глотке главного судьи Нека-и-Сеоре ро Кани Саоло.

Стальная хватка, рывок – и тело с разорванным горлом падает на помост, а Рай уже разворачивается и вновь прыгает, его выпущенные когти бьют по морде прокурора, но мирр не успевает дотянуться и падает – его бьют корчи. Сразу несколько охранников разрядили в него шокеры.

– Только бы он умер от болевого шока, – тихо проговаривает Йон, не отрывая глаз от экрана. Впрочем, никто сейчас не отводит взгляда.

Через несколько минут на эшафоте наводят порядок. Тело судьи уносят, раненого прокурора уводят медики, Рая и Кела, предварительно кое-как перевязав, приводят в чувство и приковывают обратно к столбам.

– Что теперь будет? – тихо просил Нархгал.

– Вырвут когти и зубы, обрежут уши и хвосты, опалят шерсть и повесят. Причем так, чтобы долго и мучительно задыхались, – прошипел сквозь зубы Йон. – Ублюдки… Но какие же ребята молодцы!

Эльф уже не слушал его. Он, расталкивая мирров, пробивался к Каю.

– Лорд Кай! Минуту, всего одну минуту! Пожалуйста… – тихо добавил он, глядя в желтые глаза главнокомандующего Ордена Свободы.

– Ровно одну минуту, – через несколько секунд сказал тот. – Пойдем.

Кай быстро вышел за дверь, прямо в коридор.

– Что ты хотел такого мне сказать, что не могло подождать до… до конца? – Внешне лорд выглядел спокойным, его выдавал только хвост, яростно хлещущий по бокам.

– Они не заслужили такой страшной смерти! – выпалил Нархгал. Он сам не знал, что на него нашло, но в душе кипела дикая, неудержимая ярость. В тот миг, когда Рай изображал трусость и покорность собственной печальной участи, а Кел принимал удар на себя, отвлекая внимание, эльф уже все понял. И в тот же миг решил – он будет с Каем до конца. Такого – быть не должно.

– Да. Не заслужили, – спокойно согласился лорд.

– Их же можно было спасти.

– Да.

– Тогда… почему? – опешил Нархгал.

– Потому что во время операции по спасению я потерял бы пять или шесть солдат минимум. Потому что ни Кел, ни Рай не хотели бы жить, если бы за их жизни было заплачено жизнями тех, кто погиб, спасая их. Потому что я не имею права на личные привязанности – я действую во имя свободы нашего народа, – спокойно проговорил Кай, глядя в глаза эльфу.

Через несколько секунд Нархгал отвел взгляд.

– Простите. Я… я был не прав.

– Нет. Ты тоже был по-своему прав. Я ответил на твой вопрос?

– Да… то есть нет! Я не только это хотел сказать.

– Что еще? Время идет.

– Я могу взорвать эшафот. Вместе с Раем и Келом и со всеми, кто там будет.

Кай вздрогнул, зрачки стали совсем вертикальными. Он медленно повернулся к эльфу.

– Ты можешь это сделать до того, как начнется… казнь?

– Да. Мне нужно около десяти минут, чтобы подготовиться, и пустое помещение, где не будет никакой электроники, кроме экрана, чтобы я мог видеть происходящее там. – Эльф нервно разминал пальцы.

Нархгал прекрасно понимал, какой силы будет откат за подобную магию. Но оставить все так, как есть, он просто не мог.

Кай около минуты смотрел прямо в глаза эльфа… и потом медленно кивнул.

– Хорошо. Экран, как я понимаю, после того, что ты сделаешь, можно будет выкинуть?

– Да, так что хватит самого плохого, лишь бы видно было.

– У тебя все это будет через пять минут. – Лорд прыжком сорвался с места, крикнул кому-то из мирров, быстро отдал приказы…

Через пять минут все и в самом деле было готово.

Нархгал окинул взглядом небольшое помещение – склад, с которого за три минуты вынесли все содержимое, отметил включенный экран на стене, на который шла трансляция событий на месте казни, удобное ложе в середине склада, с которого было видно экран… Все было подготовлено практически идеально.

Он вытянулся на ложе, устроился поудобнее, закрыл глаза – и погрузился в океан Силы, которой теперь мог частично управлять. Что-то подсказывало эльфу, что стихийные выплески Силы с непредсказуемыми результатами не прекратятся, но теперь он мог по крайней мере хоть что-то делать сам, по своей воле.

В этот раз Силы надо было много, очень много. Слишком большое расстояние – корабль не мог подойти слишком близко, никакие режимы невидимости не помогли бы. Да и взрыв надо было устроить действительно сильный.

Неведомое Черное ласковыми волнами растекалось вокруг, обнимало, снимало напряжение – но Нархгал уже знал, сколь обманчива эта ласка. Когда он активирует заготовленное заклинание, у него будет секунд пять на то, чтобы полюбоваться на результат. Потом – боль, которую невозможно унять ничем, и ничего, кроме этой боли.

Эльф открыл глаза. Он был готов.

Палач дал знак помощникам – те быстро раздвинули перекладины столбов, распиная мирров на импровизированных крестах.

Выражения глаз приговоренных почти не изменились – только во взгляде Рая скользила досада – жаль, не удалось достать и прокурора тоже…

Лапы Кела закрепили в специальных тисках, палач взял клещи, приблизился…

…и Нархгал, закрыв глаза и сосредоточившись, выплеснул всю собранную им Силу в уже готовое заклинание.

В первый миг показалось, что эшафот накрыла Тьма. Лишь через секунду стало ясно, что это просто Черное Пламя. Горел даже воздух!

В грохоте взрыва потонули крики ужаса.

Очень медленно, преодолевая панический страх, Нархгал открыл глаза и посмотрел на экран.

Площадь пылала. По асфальтированной мостовой с дикими воплями носились горящие заживо мирры, кто-то катался по земле, пытаясь сбить пламя, но только сжигая собственное тело о плавящийся от жара асфальт. На месте эшафота теперь был страшный котлован, обожженной черной раной зияющий перед Зданием Правительства.

Взрыв накрыл эшафот, а вместе с ним – около половины площади.

Погибло не менее пяти тысяч простых граждан, – успел подумать Нархгал, прежде чем его с головой накрыла спасительная боль…

Голоса доносились, как сквозь густой туман.

– Я тоже считаю, что произошедшее – трагическая случайность. Не думаю, что Нарх специально устроил на площади такое, – так, это, похоже, Ран.

– Согласен. Не верю в злой умысел, – поддержал главнокомандующего Йон.

– Я не хочу верить в злой умысел, – тихо проговорил Кай после недолгой паузы. – Я не хочу верить. Но – пока что нет никаких доказательств того, что Нархгал действительно на нашей стороне.

– Брат, он спас тебя, когда ты возвращался после операции. Тебя и Кина. Он искренне хотел помочь Раю с Келом, – тихо возразил Ран.

– Знаю. Но тем не менее – не имею права исключать и того варианта, что…

– Кай, я готов за него поручиться лично. – В голосе Йона слышалась чудовищная усталость.

– Но… семь тысяч мирров. Обычных горожан. Виновных только в том, что пришли смотреть на казнь. Тем, кто стоял ближе к эшафоту, еще повезло – они хотя бы умерли мгновенно. А те, кого зацепило краем взрыва? Те, кто долго и мучительно горел заживо? А те несколько тысяч, которые сейчас в больницах? – с горечью спросил Кай. – Как мне теперь смотреть в глаза миррам? Как мне теперь говорить, что я борюсь за свободу, если эта моя борьба уже стоила жизни и здоровья десяти тысячам мирров?

Его прервал тихий, отчаянный стон. Нархгал, пересиливая боль, поднялся на локтях. В антрацитовых глазах горело отчаяние.

– Сколько… мирров… погибло? – хрипло прошептал он.

Йон, Ран и Кай старательно отводили глаза. Эльф дернулся, его пальцы сомкнулись на запястье главнокомандующего.

– Скольких я… скольких я убил?

– Семь тысяч четыреста мирров погибло, еще около трех тысяч – в больницах с повреждениями различной степени тяжести, – тихо ответил Йон.

Нархгал рухнул обратно на постель и закрыл глаза. Он надеялся, что ослышался.

– Лорд Кай… У вас есть связи в средствах массовой информации?

Главнокомандующий поперхнулся.

– Эээ… Конечно, есть. Но…

– Надо спасти то, что еще можно спасти. Весь ваш Орден Свободы… наш Орден…

Кай и Йон переглянулись.

– И как же?

Закусив губу, Нархгал сел на постели.

– Нельзя, чтобы этот чудовищный взрыв приписывали нам. Ни в коем случае нельзя. Это сразу поставит нас не только вне закона – нас еще и ненавидеть будут. У меня есть одна идея…

– Говори, – потребовал Кай, глядя эльфу в глаза.

– Во-первых, надо подбросить в верхушку правительства информацию о том, что это была всего лишь наша демонстрация силы и подобное повторить – нам раз плюнуть. Во-вторых, тут же пояснить, что если в массы просочится эта информация – начнется паника, и надо все либо списать на несчастный случай, либо – на террористический акт, допустим, какого-то ксенофоба. Можете вместе с этим выдать мое мертвое тело с доказательствами того, что это сделал я – из ненависти к другой расе. Больше того, можете меня предъявить СМИ – вы же виновника катастрофы нашли и покарали. Все необходимые показания я дам, при необходимости – повторю перед камерой, – Нархгал говорил быстро, судорожно, боясь, что его перебьют раньше, чем он успеет договорить.

Мирры взирали на него с возрастающим изумлением в глазах.

– Тебя никто не винит в произошедшем. Произошла трагическая случайность, увы, приведшая к катастрофическим последствиям, – спокойно и тихо заговорил Йон, на сей раз – не отводя взгляда. – Ее было не избежать – ведь мы не знали и ты не знал, что ты не сумеешь удержать свою силу под контролем. Мы не отдадим тебя никому и, тем более, не станем убивать.

– Я не считаю, что я не мог этого избежать. Я обязан был предусмотреть все. Я обязан был просчитать…

– И что, теперь ты собираешься умереть? – внезапно жестко спросил Кай. – Умереть, чтобы своей смертью заплатить за их гибель?

Не рискуя смотреть лорду в глаза, Нархгал молча кивнул.

В следующую секунду длинные пальцы Кая сжались на его горле, прижимая эльфа к стене. Мирр шипел, прижимая уши к голове, клыки были оскалены, а в желтых глазах горела ярость.

– Трус! Так или иначе, я не спорю с тем, что ты виноват в их гибели! Только ты не имеешь теперь права трусливо сдохнуть! Эта чертова страна загибается и скоро погибнет – вместе со всеми ее жителями, поэтому есть мы! Так помоги нам, с твоей силой у нас гораздо больше шансов победить! Помоги, и этим искупишь свою вину перед погибшими на площади! Или я сам убью тебя, убью, как труса!

Нархгал чувствовал, что задыхается – хватка у лорда была стальной. Из последних сил он рванулся, ногами оплетая гибкое кошачье тело, выгнулся, отталкиваясь от стены и падая сверху на Кая, пытаясь вырваться из его пальцев.

Как ни странно, ему это даже удалось.

Они замерли, яростно глядя друг на друга.

– Ну что, раздумал помирать? – невесело усмехнулся Йон. – Слезай с Кая и приведи себя в порядок. Если не забыл – мне с тобой еще поговорить надо.

– Аргонрад только с виду – благополучная страна. Да, если смотреть отчеты, то средний уровень жизни весьма и весьма неплох, доходы на семью – более чем достаточны для того, чтобы обеспечивать всем необходимым с запасом, и так далее. Но эти цифры держатся на таком уровне лишь за счет того, что в статистику включены данные об олигархах, сверхбогатых бизнесменах, о миллиардерах. Если исключить из статистики информацию о тех, кто имеет более ста тысяч годового дохода, то получается вот что… – Йон протянул Нархгалу несколько листов с распечатаным текстом. – Мирры, которым приходится работать на кого-то, чуть ли не голодают. Все учреждения, которые должны быть бесплатными – больницы, школы, социальное обеспечение – являются таковыми лишь формально. На самом деле платить приходится везде – иначе не получить ни образования, ни медицинской помощи, ни даже отопления в дома. За последние двадцать лет наука резко скакнула вперед, были изобретены технологии, позволяющие очень многое делать с гораздо меньшими затратами, а медицину и вовсе превратить в совершенно бесплатную. Но тем, в чьих руках власть, это невыгодно – они потеряют немалую долю своих прибылей.

Взять хотя бы Дера-и-Керри – не помню его фамилию – главу Комитета по здравоохранению. Если в больницах установят те же биованны, которые есть на нашем корабле, миррам не придется платить за дорогостоящие операции, которые еще и не гарантируют не то что выздоровления, но в некоторых случаях и жизни – достаточно будет просто провести от одних суток до недели, в зависимости от тяжести заболевания, в биованне. Дер-и-Керри лишится возможности зарабатывать несколько десятков миллионов в год.

Кай в свое время занимался вопросом медицины, еще когда возглавлял свой Комитет. Так сказать, в свободное от основной работы время. Но когда он принес на слушание свой совместный с братом проект, ему вежливо намекнули, что проект экономически невыгоден и потому о нем следует забыть. Кай возмутился и попытался протолкнуть проект другими путями – в результате вылетел с занимаемой должности. Тогда он организовал собственную политическую партию, которая даже не успела заявить о себе – по приказу Дера-и-Керри сподвижники Кая были либо арестованы, либо убиты, либо запуганы до крайности. Ему самому чудом удалось бежать.

А я видел этот проект. Кай и Ран предусмотрели практически все, даже новые рабочие места для тех, кто лишится работы после установки в больницах биованн. Проект был почти идеален – все же большую его часть разрабатывал Ран, а он гений по этой части.

Но это я что-то удалился от основной темы.

Сейчас страна захвачена теми, кто готов за лишнюю сотню убить, хотя не то что сотен – тысяч не считает. Нет, конечно, не все такие – но все в правительстве очень богаты и все посвятили свою жизнь захвату как можно большей власти и зарабатыванию чужими руками как можно большего количества денег.

В провинциях все чаще и чаще случается голод – это замалчивают. В больницах погибают мирры, погибают из-за того, что им не успевают вовремя оказать медицинскую помощь – слишком мало мирров идет работать в систему здравоохранения, потому что платят там чуть ли не в два раза меньше прожиточного минимума – реального, а не того, который считается официальным.

Наша страна, наш народ – на грани гибели. Есть несколько так называемых «террористических организаций» – самые известные из них, это наш Орден Свободы, Клан Повелителя, «Бешеные львы» и отряд «Стальные Крылья». Про нас ты уже что-то знаешь, с Повелителем мы слишком расходимся во взглядах на способы достижения своих целей, «Бешеные львы» долго не продержатся – мальчишки слишком юны и неопытны, но в то же время чрезмерно горды, чтобы присоединиться хотя бы к нам, а «Отряд» не верит никому. Нам бы объединиться со Львами и Крыльями, но… пока это невозможно.

Есть еще некоторое количество совсем уж мелких группочек, но они появляются и погибают чуть ли не раньше, чем мы успеваем их заметить.

Сейчас мы располагаем укрепленной базой, о существовании которой Правительство не знает, пятью кораблями, считая этот, и «армией», насчитывающей пятьсот восемьдесят бойцов. На базе есть несколько маленьких исследовательских центров и очень много пока еще не освоенной земли… впрочем, к этим документам я дам тебе доступ, сам посмотришь.

Но этого всего мало. У нас нет самого главного – реальной поддержки мирного населения. Мирры запуганы правительством, на выборах они голосуют за тех, кого больше всего рекламируют – потому что это означает хотя бы отсутствие войны. Я не знаю, как все организовано там, откуда ты родом, но у нас в армию в случае войны или даже мелкого военного конфликта призывают всех мирров от шестнадцати и до пятидесяти лет, невзирая на пол, образование, семейное положение. Они не хотят погибать.… И я их понимаю. Но они не знают, что война так или иначе – но будет. Ее развяжем мы. Потому что если оставить все так, как есть, – Аргонрад погибнет полностью.

Йон замолчал, потянулся к бутылке с водой.

– А как же драконы? – впервые с начала разговора подал голос эльф.

– Драконы… – Безопасник горько усмехнулся. – Я подозреваю, что вся Федерация для драконов – лишь большой эксперимент. Эксперимент не удался: что ж, отрицательный результат – тоже результат. Их логику понять невозможно… Они помогали тогда, когда у нас был шанс справиться самостоятельно, но оставались в стороне, когда их помощь была жизненно необходима. Цели драконов всегда были и остаются для нас тайной за семью печатями.

– Чего вы ждете от меня? – прямо спросил Нархгал.

– Ты обладаешь силой, которой нет у Правительства… да и у других оппозиционных организаций – тоже. Более того, как я понял, ты еще не получил и половины доступной тебе мощи, но уже способен на очень, очень многое. Помоги нам.

Эльф молчал долго, очень долго.

Картина происходящего в Аргонраде была до боли знакома – рано или поздно, но в любом государстве с демократическим строем начинает происходить нечто подобное. И, в принципе, все складывалось… кроме одного.

– Йон, кто стоит во главе Ордена Свободы?

– Главнокомандующий, милорд Кай, – ни на секунду не задумываясь, ответил мирр.

– Это официально. А на самом деле?

Пришла очередь Йона молча изучать Нархгала.

– Я мало что о нем знаю, – наконец нехотя заговорил он. – Он человек. Пришел из другого мира и не имеет возможности вернуться туда. Его зовут Вольфганг Шварц Кёниг. Сражается с правительством Аргонрада уже пять лет, два года возглавляет Орден Свободы. О нем знаю только я, и я являюсь его представителем здесь. Собственно, все.

– Даже так… – Нархгал задумался.

С одной стороны, он ничего уже не хотел – даже подсознательное стремление куда-то-там попасть и с-кем-то-там встретиться потеряло свою значимость после трагедии на площади – трагедии, стоившей жизни семи тысячам мирров, трагедии, в которой он был виноват.

С другой стороны, Кай был совершенно прав. Со смертью Нархгала ни для кого ничто не изменится, а уж тем, кто мертв, и подавно все равно. А вот если он останется жить, то, возможно, и сможет, если и не искупить свою вину перед миррами, то по крайней мере постараться предотвратить подобные трагедии в будущем.

– Я хотел бы встретиться с лордом Кёнигом, – наконец сказал он.

– Корабль сейчас направляется на базу. Мы будем там через три дня. Вольфганг прибудет на пару дней позже, и ты сможешь с ним встретиться – он тоже заинтересован в личном знакомстве. Только учти – он не любит, когда его называют лордом.

– Хорошо.

– Я могу считать, что ты согласен? – прямо спросил Йон.

Нархгал лишь секунду помедлил с ответом:

– Да.

– Значит, ты все же рассказал ему обо мне? – Вольфганг задумчиво откинулся на спинку кресла, повертел в руках стакан.

– Извини, у меня не было выбора. Либо лгать, а мы с тобой сразу договорились, что не будем ему лгать.

– По возможности не будем, – поправил человек.

– Хорошо, по возможности. Так вот, либо лгать – либо сказать правду. О том, что глава Ордена Свободы – не Кай, он сам догадался.

– Ладно. О том, что я на корабле, он не знает?

– Нет. Я сказал, что ты прибудешь на базу через пару дней после нас.

– Хорошо. Что вообще о нем скажешь теперь?

Мирр ответил не сразу. Он долго перелистывал бумаги, которые держал в пальцах левой лапы, причем в бумаги не смотрел – его взгляд был устремлен куда-то вдаль.

– Вольф, если честно – я не верю, что этот мальчишка – Черный Дракон Предела.

– Почему?

– Дракон был очень стар и мудр. К этим качествам почти всегда прилагается спокойствие и рассудительность. Нархгал же вполне способен на необдуманные действия, больше того – он может даже впасть в истерику по некоторым поводам. Такое существо, как тот самый Дракон, должно понимать, что порой случаются трагедии – Нарх же искренне хотел умереть, узнав, что случилось по его вине. Это нетипично для очень древних и мудрых. Кроме того, он не контролирует свою силу. Я думаю, это просто маг Предела, потерявший память.

– Эльфы не умели использовать Предел, – возразил Вольфганг.

– Это абсолютно достоверная и подтвержденная информация или они сами так сказали? – парировал Йон.

– Эту информацию я получил вместе со всей информацией о внешнем мире, которой мы располагаем. И ты не хуже меня знаешь о ее источнике.

– Вольф, я с самого начала говорил – драконам нельзя доверять! Для них все остальные – лишь очередной эксперимент! – Мирр вскочил. – Я тебе…

– Йон, не начинай. Прости, но мы в безвыходной ситуации. Либо мы доверяем тому, что рассказывает нам Лексана, либо… Либо все, что мы задумали, – бессмысленно. Без их технологий мы никогда…

– Ладно, ладно, извини. Я ей все равно не верю.

– Я знаю. А ты знаешь, что я – верю ей. Но сейчас разговор не об этом. Возможно, Нархгал все же тот, кого мы искали… В любом случае он может быть нам очень полезен, даже если он «всего лишь» простой маг Предела.

– Я другого не понимаю, – нахмурился Йон, осушая стакан. – Если верить твоей Лексане, то техника несовместима только с обычной магией. А в том, что Нарх использует именно Предел, я не сомневаюсь. Тем не менее – после того, как он взорвал эшафот, экран перестал работать. Да и до того, когда солдаты Правительства ворвались на корабль и эльф применил магию, чтобы уничтожить их, заклинило двери, сдохли лазеры и плазмеры, не говоря уже об устройствах связи. Как ты это объяснишь?

– Понятия не имею. В данный момент это несущественно. Меня больше всего волнует, является ли Нархгал Черным Драконом, или это всего лишь совпадение и мы принимаем желаемое за действительное?

– Это можно проверить лишь одним путем… – тихо сказал мирр, не глядя на Вольфа.

– Двумя. При встрече с Мечом и – или – Хранителем Духа его истинная сущность, если она сущность Дракона, неминуемо себя проявит.

– Ага. И мы с высокой вероятностью получим прямо на месте Слияние. Тебе оно надо?

– Нет. Но второй вариант… Мне он не нравится.

– А как он мне не нравится! Но выбора у нас нет.

– Пока что – есть. Йон, я, например, не знаю, что мы будем делать, вот прямо сейчас заполучив сюда Черного Дракона. Мы вполне можем подождать, пока что используя те возможности Нархгала, которые нам доступны. Пусть он найдет друзей из мирров Ордена, пусть сойдется с тем же Каем… жаль, он биологически – эльф, а то мог бы и девушку найти… В общем, пусть почувствует базу и Орден домом. А там… там и Слияние будет не так уж и страшно.

– Тогда как действовать сейчас?

– Дай ему доступ к информации. Пусть ознакомится.

– Уже дал. Нарх часа три как не отлипает от монитора.

– Вот и хорошо. Что-то более конкретное будем решать после того, как я с ним встречусь. Пока что – пусть привыкает, знакомится и так далее. Теперь насчет вчерашней катастрофы. Надо надавить на всех, на кого только можно, – взрыв не должны связать с нами. Меня не интересует, как они это объяснят, но для нас это слишком круто. Все должны знать, что мы не имеем никакого отношения к катастрофе, более того – подкинь куда-нибудь в подпольные листки интервью с Каем. Пусть скажет что-нибудь, как он умеет. Коротко, горячо и искренне.

– Хорошо. Что еще?

– Еще меня очень беспокоят две оппозиционные организации…

– Имей совесть, Нарх! Сколько можно сидеть за компом, ты же себя угробишь! – Ика, некрупная рыжая мирра – единственная девушка на корабле Кая, требовательно нависла над монитором. Эльф нехотя оторвал взгляд от экрана.

– Подожди, я про последнюю революцию дочитаю…

– Завтра. У тебя десять секунд на то, чтобы выключить комп, иначе попрошу Йона обрезать тебе доступ к Сети на сутки! Ты уже тридцать часов не отрываешься от компа!

– Тридцать часов? – поразился Нархгал, покорно закрывая файлы. – Я думал, еще и двадцати не прошло…

– Двадцать – это тоже много… но все же лучше, чем тридцать. Короче, все – поешь, прими душ и ложись спать! Я принесла тебе ужин.

– Да ладно, я бы в столовую сходил… – Эльф признал правоту мирры и, выключив комп, встал, потягиваясь. Спина затекла от долгого сидения за компом.

Ика выразительно фыркнула.

– Нарх, сейчас четыре часа утра. Ты понимаешь, что это такое? Че-ты-ре часа ут-ра! – по слогам произнесла она. – Ужин был шесть часов назад, а завтрак будет только через два часа!

– Ладно, ладно, сдаюсь… Когда мы будем на базе? – Он накинулся на еду, только сейчас поняв, насколько проголодался.

– Часов через восемь. Как раз успеешь поесть и поспать.

– Угу. Спасибо за ужин.

– Да ладно… Все, я пойду – мне еще тоже поспать хочется.

– Удачи!

– Тебя туда же, – притворно проворчала девушка, обнажая в улыбке клыки. – Спокойной ночи!

– И тебе…

Ика ушла, а Нархгал, поев и приняв душ, растянулся на койке и закрыл глаза. Он и в самом деле очень устал, но сон почему-то не шел. Слишком многое надо было еще понять и осознать.

Разбудил его писк комнатного компа, сообщающего о том, что корабль благополучно приземлился и всех просят покинуть борт.

Нархгал вскочил, быстро оделся и пошел в кают-компанию, где его дождался Йон.

– Вот мы и на базе, – удовлетворенно промурчал он. Эльф удивленно приподнял бровь.

Безопасник находился в крайне несвойственном для него благоприятном расположении духа.

– Йон, я тебя не узнаю.

– Что такое?

– Какой-то ты подозрительно довольный.

– Конечно! Я же через полчаса увижу Элу, мою жену.

– О-о-о… Тогда понятно.

– Сейчас выйдем, сдам тебя Ике – она покажет тебе базу и твою комнату – и пойду домой. Вещи собрал?

– Какие вещи?

– А, ну да, у тебя же ничего нет. Ладно, пошли тогда.

Ика ждала их у трапа, недовольно выпуская и втягивая когти левой лапы – пальцами правой она держала небольшую сумку.

– Наконец-то! Я вас уже заждалась! Йон, приятного отдыха! Нарх, пошли. – Мирра вручила эльфу сумку и быстрым, плавным шагом двинулась куда-то по широкому коридору.

– Ика, подожди. Я спросить хотел…

– Что?

– Где мы территориально находимся? Насколько я понял, база не такая уж маленькая, да и Йон говорил, что свободного места, которое еще только планируется застраивать, много! Но судя по карте Аргонрада, настолько большую площадь незаметно занять было невозможно…

– Так мы же не на Аенгросте, – фыркнула мирра, помахивая сумкой.

У Нархгала отвисла челюсть.

– Как это? А где мы?

– Как-как… Наши корабли умеют преодолевать безвоздушное пространство и вполне способны передвигаться по космосу на не очень большие расстояния достаточно быстро. Ты знаешь, что такое космос? – язвительно поинтересовалась она.

– Знаю, – буркнул эльф, мысленно обругав себя за глупость. Наверняка эта информация была в тех файлах, до которых он не успел добраться! Надо было читать не все подряд, а то, что могло пригодиться в ближайшее время, – тогда бы не выглядел перед девушкой совсем идиотом.

Почему-то Нархгалу не пришло в голову подумать ни о том, что девушка эта – десантник, ни тем более – о том, что Ика принадлежит к совершенно иной расе, которая хоть и являлась гуманоидной, но принадлежала к совершенно иному виду.

В общем, после того как Ика показала ему комнату в жилом отсеке базы и ушла, эльф даже не стал осматриваться – он сразу сел за комп и загрузил информацию по базе Ордена Свободы.

База находилась на спутнике Аенгроста, небольшой планете с кислородной атмосферой. Планета была вполне пригодна для жизни если не считать одной полуразумной формы жизни, и двух сотен неразумных, но очень агрессивных. Покидать территорию базы отрядом менее кзеда категорически запрещалось техникой безопасности. Нархгал посмотрел фотографии, сделанные с корабля. Планета была красивой, зеленой, степей и полей было немного, в отличие от воды – суша покрывала около двадцати процентов поверхности планеты. Больших материков не было, зато архипелаги и крупные острова наблюдались с избытком.

Сама по себе база представляла собой несколько подземных помещений, построенных на основе естественных пещер. Территориально она находилась в горах, но имела выход и к морю – правда, выход этот был наглухо перекрыт после того, как через него наведались непрошеные гости – представители одной из вышеупомянутых агрессивных форм жизни – и устроили форменную резню, убив около ста мирров. И это при том, что самих гостей было немногим больше десятка, а мирры готовились к боевой операции и потому были неплохо вооружены и все в защитных комбинезонах.

Помимо жилого отсека, содержавшего более тысячи комнат и около пятисот квартир, на базе также были расположены три исследовательских центра, несколько мастерских, занимающихся изготовлением всего необходимого, верфь, на которой строился сейчас шестой корабль, медицинская лаборатория и еще огромное количество помещений, пока что ни для чего не предназначенных.

Интересный факт – потолки во всех помещениях были очень высокими, проходы отличались шириной не менее трех метров, да и двери были сделаны с размахом. Скорее всего, раньше база принадлежала каким-то местным разумным, в несколько раз превосходившим мирров по размеру.

Все это великолепие находилось под землей. Сооружений на поверхности было очень мало, а сейчас и они были законсервированы – мирры не любили холода, зима же на этой планете была суровой, температура держалась около минус тридцати градусов.

Эльфу же, отчаянно скучавшему по свежему воздуху все время на корабле, вдруг нестерпимо захотелось выйти на улицу. Он не собирался покидать территорию базы, хотел лишь подняться на поверхность.

Быстро ознакомившись с содержимым шкафа, он отобрал зимнюю форму охотников – мяса вокруг бегало достаточно, но все оно очень больно кусалось, царапалось и так далее, потому комбинезон охотника был одновременно согревающим и защитным. Прихватил коммуникатор, плазмер, выданный лично Каем, запомнил дорогу к выходу, кодовую карточку, без которой нельзя было открыть более половины дверей, и пошел.

Идти по обжитой части базы пришлось долго – выход на поверхность располагался почти что с противоположной от жилого отсека стороны. Наконец в коридорах перестали встречаться мирры, а пройдя через на удивление небольшую дверь в конце одного из коридоров, Нархгал оказался в помещениях, в которых, похоже, никто не бывал уже очень давно.

Через десять минут он понял, что заблудился.

Еще через пять – что коммуникатор здесь не ловит.

А еще через полчаса, открыв очередную дверь, был ослеплен бьющим прямо в лицо жестоким зимним солнцем.

Свежий ветерок бил в лицо, яркие лучи искристо преломлялись на нетронутом, девственном снегу, в светло-синем небе не было ни единого облачка…. Эльф мгновенно почувствовал себя пьяным. Пьяным от свободы, солнца и ветра.

Он, покачиваясь, шел вперед, полной грудью вдыхая свежий воздух. Порыв ветра сорвал капюшон – Нархгал рассмеялся, позволяя воздушным потокам трепать черные волосы.

Минут через десять он приблизился к деревьям – и тут прочный наст, по которому эльф до сих пор легко ступал, проломился под ногами, и он провалился под снег.

Жесткие холодные комья мгновенно набились под одежду, кусочки наста расцарапали лицо, где-то соскользнула с руки не рассчитанная на человеческую и тем более эльфийскую ладонь перчатка…

Нархгал выбрался из-под снега только минут через десять, замерзший, уставший, злой и начавший понимать, что такая прогулка может и весьма печально закончиться.

К счастью, незадолго до его выхода с базы прошел легкий снег и на жестком насте остались следы – еле различимые, но эльфу хватило.

Стряхнув с себя большую часть последствий купания под настом, Нархгал пошел обратно, на сей раз ступая гораздо осторожнее.

Вот уже стал виден вход на базу, который он так неосмотрительно оставил открытым. Прибавив шаг, эльф подумал, что не так уж и плохо он погулял…

Сзади раздалось хлопанье, сильный поток воздуха ударил в спину. Нархгал, не удержав на скользком насте равновесия, упал на одно колено…

В тридцати—сорока футах перед ним на снег грациозно опустилась ослепительно синяя, с бирюзовыми узорами на крыльях и груди, дракона.

Глава 14

Аенгрост, свободный город Элерта, западное побережье Некрополя. Сергей «Волчонок» Листьев, Носитель Духа Предела 8-я декада весны, 2904 год Восьмой эпохи

«Черт… Почему так болят руки? И не только руки – все тело. И воздуха не хватает… надо вдохнуть. Ой-е! У меня что, ребра сломаны? Кажется, да… Что за гадство! Что вообще случилось, где я? И… черт, кто я? Черт, черт, ЧЕРТ!!!»

Он дернулся, зашипел от боли, когда тонкая, но прочная веревка впилась в стертые до мяса запястья с такой силой, что по затекшим рукам потекли горячие струйки крови.

Голова гудела, как медный колокол, глаза удалось открыть только с четвертой попытки, и то – только один глаз, второй заплыл. Впрочем, вокруг все равно было темно, как… темно, в общем.

Очень медленно, но он заставил себя выдохнуть и снова вдохнуть. В голове постепенно прояснялось, среди беспорядочных обрывков мыслей возникли воспоминания.

Сергаал тихо, но очень эмоционально выругался.

«Эстаи, ты здесь?» – зачем-то позвал он мысленно, хотя и так чувствовал, что Меча здесь нет.

Помянув древний артефакт нехорошими словами, Волчонок еще раз пошевелился, тихо зашипел сквозь зубы, когда по всему телу прокатилась волна режущей, жгучей боли, и попытался оценить масштаб повреждений. Результат оказался нерадостным – как минимум, переломаны ребра, отбиты все внутренние органы, до которых можно дотянуться, и порваны сухожилия на руках… впрочем, последнее было уже исключительно логическим суждением. Рук Сергаал почти не чувствовал. Больше всего мешало что-то тупое и жесткое, засевшее в грудине и мешающее дышать.

«Интересно, как же я оказался в столь плачевном положении?» – подумал он, медленно расслабляя все мышцы и направляя потоки Силы к наиболее опасным повреждениям – там, где мог дотянуться. Ноющая боль в грудине никуда деваться не хотела.

Голова на попытки заставить ее думать отозвалась недовольной болью, но спустя несколько минут, когда началась регенерация, из мутного тумана смазанных воспоминаний понемногу начала складываться более или менее отчетливая картинка.

Несколько часов назад

Легкое, осторожное прикосновение к плечу мгновенно вырвало Хранителя из объятий спокойного, но настороженного сна. Он открыл глаза, потянулся к ножу… в следующее мгновение на запястье сомкнулись холодные пальцы вампира, мягко, но настойчиво останавливая руку.

Вивьенн прижал палец к губам.

– Не стоит будить твою спутницу, – прошептал он. Сергаал молча кивнул, осторожно переместил голову Сигурни со своего плеча на сложенный плащ и поднялся на ноги.

Отойдя к самому краю поляны, Вивьенн облокотился о ствол дерева, поднял на Волчонка лихорадочно блестящие вишневые глаза – Хранитель только сейчас заметил, что вампир до крайности истощен, тонкая кожа казалась почти что полупрозрачной, глаза ввалились, а при ходьбе он заметно пошатывался.

– Выслушай меня, Хранитель, – начал Вивьенн, не отводя взгляда. Сергаал чуть дернулся – он даже мысли не допускал, что вампир может знать о том, кто он такой. – Я вижу, ты удивлен тем, что здесь происходит. Не делай поспешных выводов, прошу тебя. Этот мир принадлежит тебе, и мы не намерены оспаривать твое право, более того – герцог и Совет желают всячески тебя поддержать и готовы принести тебе клятву. Когда окажешься в Рэйкорне – добейся встречи с герцогом и отдай ему вот это.

На протянутую ладонь Хранителя легла изящная серебряная подвеска с замысловатым узором, украшенная мелкими бриллиантами и алмазной пылью.

– Но я не понимаю, почему… – начал Сергаал, тем не менее пряча подвеску за шнуровку штанов.

– У нас мало времени, – перебил его Вивьенн, тяжело дыша – даже говорить ему было сложно. – Здесь Элерта, здесь не будут разбираться, кто я – меня просто прикончат. Они не поверят, хотя мы уже пытались связаться и со Старшим Охотником, и со старейшиной города. Вся надежда как Рэйкорна, так и несчастного Некрополя – на тебя, Хранитель. Только ты обладаешь той силой, которая способна исправить нашу страшную ошибку.

– Чем вампиры Рэйкорна так уж отличаются от кровососов Некрополя? – жестко спросил Сергаал, не отводя взгляда.

– Мы – другие. Мы не убиваем людей – ни для развлечения, ни для пропитания! Мы живем в симбиозе с ними, в Рэйкорне вампиры и люди – это две равноправные разумные расы. Мы никогда не…

Вивьенн оборвал фразу на полуслове, вскинулся, прислушиваясь – вишневые глаза загорелись алым.

– Охотники близко… я должен уходить. Не забудь о моих словах, Хранитель!

Спустя мгновение черное марево заволокло сознание Волчонка, лишая его способности мыслить, двигаться, кричать… он мог только с каким-то тупым безразличием констатировать происходящее вокруг.

За спиной отчаянно взвизгнула Сигурни, Сергаал попытался обернуться, чувствуя, что медленно оседает на землю. Девушку держали двое мужчин, заламывая ей руки, охотница что-то кричала, наконец один из нападавших попросту ударил ее по голове рукоятью короткого, зазубренного меча – Сигурни, коротко всхлипнув, затихла.

Еще один охотник – а это, судя по одежде и ожерельям из клыков, были именно охотники Элерты – возник прямо перед Сергаалом, коротко замахнулся – Хранитель смог только вздрогнуть, когда отточенный осиновый кол пронзил его насквозь. Кол был мерзкий – его наконечник, пройдя сквозь тело, не давал выдернуть деревяшку, а поперечная короткая перекладина у основания – протолкнуть и вытащить с другой стороны. Волчонок тихо зашипел от боли, наконец-то сползая на землю – его несколько раз пнули окованным сталью носком сапога и оставили в покое. Как сквозь туман, долетел чей-то голос:

– На всякий случай – связать, оттащим его в город.

– Зачем?

– Приказ. Старейшины что-то там придумали противовампирское, им нужен кровосос, на котором можно опробовать новую пакость.

– Хорошо. Здесь где-то есть еще один. Судя по ауре, он измотан до крайности.

– Найти!

– Убивать или взять живым?

– Как получится. Желательно – живым.

Охотник кивнул командиру и скрылся за деревьями вместе с напарником.

На поляне остались трое, не считая пленников.

– А что с девчонкой?

– Тоже в город отведем. Видишь – у нее на шее следы укусов?

– Да, уже старые, но еще можно разглядеть, – тот, что помладше, склонился над Сигурни.

– Ну вот, а девчонка – явно человек. Больше того, кажется, я ее видел в Элерте. Молодая охотница, наверное. Поперлась геройствовать и напоролась на вампиров.

– Может, перебежчица? – задумчиво возразил второй.

– Может, и перебежчица, – старший не стал спорить, он был занят тем, что скручивал запястья Сергаала чертовски прочной веревкой. – Потому и говорю – отведем в город, отдадим Старейшине, пусть решает, что с ней делать. Если перебежчица – казнят, а если сама дура – просто дома запрут, пусть рожает, пока не поумнеет.

– А этот что? Как-то с ним легко получилось.

– Может, молодой еще или не жрал давно.

– Так уж и не жрал, когда девка тут была.

– Да почем я знаю, почему его так легко взять удалось? Может, и вправду – полезные эти погремушки магические?

Младший с сомнением посмотрел на круглый деревянный шар в руке, покрытый выжженными черными узорами.

– Ну-ну. Никогда от магов ни в чем, кроме обороны города, проку не было, а тут вдруг стало?

– Придержи язык, Мирити. Оборона города – это вообще самое главное.

Тот, кого назвали Мирити, пожал плечами и принялся связывать руки Сигурни, продолжая бормотать себе под нос что-то не слишком лестное о магах, от которых гораздо больше проблем, чем толку.

Тут вернулись охотники, которые уходили по следам Вивьенна. Один заметно хромал на правую ногу, второй крепко прижимал к груди наскоро перебинтованную руку, но…

Они волокли за ноги тело вампира. Определенно мертвого, потому что даже вампиры не выживают, если им отсечь голову, а голову Вивьенна за волосы нес хромающий и ругающийся на чем свет стоит охотник. То есть выжить-то они могут… вот только кто будет столь глуп, чтобы приставлять отсеченную голову на место, а потом еще и поить вампира кровью?

– Вы быстро, – констатировал старший.

– Да он и так полудохлый был. От таких клыков мало чести.

– Какая разница? Это он сейчас полудохлый, а пожрал бы – и разорвал вас на мелкие кусочки. Каждого. И нами бы еще подзакусил. – Охотник присел на корточки перед брошенной на траву головой, приподнял губу мертвого вампира, демонстрируя клыки. – Ему больше сотни. Причем намного.

Младшие, притащившие тело, пожали плечами, один из них достал кинжал и потянулся к голове, намереваясь выковырять трофей. Старший перехватил его руку.

– Нам нужно возвращаться в город.

– Но…

– Я сказал – возвращаемся. Хочешь – прихвати с собой башку, утром выставишь на солнце. Тело киньте здесь, пусть до рассвета поваляется, там солнце спалит эту пакость.

Сергаал молча слушал разговор охотников, глядя в мертвые глаза Вивьенна – отсеченная голова лежала буквально в трех или четырех футах от него, на лице вампира застыло выражение беспомощной мольбы… странно было видеть это выражение на лице кровососущего нелюдя, убивающего людей ради еды и развлечений.

Или?..

«Мы – другие. Мы не убиваем людей – ни для развлечения, ни для пропитания. Мы живем в симбиозе с ними, в Рэйкорне вампиры и люди – это две равноправные разумные расы».

Мирити и еще один охотник привязали ноги Сергаала к колу, и «вампир» остался болтаться на осиновом шесте, как туша какого-нибудь зверя, которую охотники из-за ее тяжести должны нести вдвоем. Правда, тушу обычно привязывают за все лапы, но в данном случае их добыча оказалась насаженной на шест, как куропатка на вертел. Тяжко вздохнув, два хмурых охотника мрачно подняли на плечи шест, не обращая внимания на безвольно висящие руки, с которых на траву скатывались тягучие красные капли… Кто-то подхватил голову Вивьенна, Хранитель краем глаза отметил мотающиеся по спине старшего волосы Сигурни… и наконец-то потерял сознание, успев только мысленно проклясть Эстаи, который так и не появился за все это время.

Воспоминания понемногу отступали, оставляя только ноющую боль под ложечкой и смутное осознание катастрофической неправильности происходящего. Сергаал медленно набрал в грудь воздуха и витиевато выругался – очень уж хотелось.

– Ты смотри-ка, ругается! Значит, живой. Уже хорошо… – Прорезал тишину высокий, хрипловатый голос. Вспыхнул факел, на несколько секунд ослепляя.

Перед ним стояла женщина. Немолодая, лет сорока пяти или чуть больше, с коротко подстриженными седыми волосами. Ее суровое, загорелое лицо покрывали шрамы, два из которых пересекали правую глазницу, скрытую повязкой. Кожаная жилетка с нашитыми стальными кольцами и кольчужным воротником, полностью скрывающим горло, рукоять меча за левым плечом, несколько метательных кинжалов на поясе, там же, на левом боку – ручной арбалет со стальными бельтами, разумеется, с осиновыми наконечниками – типичная, почти что картинная охотница на вампиров. Как в кино, разве что постарше раза в два.

Вот только у киношных охотниц с большой грудью и длинными обнаженными ногами не бывает такого страшного, ледяного, смертельно-пронзительного взгляда. Они не умеют смотреть так, словно уже вынесли приговор и даже привели его в исполнение, а теперь с наслаждением наблюдают, как приговоренный корчится в агонии. Они не умеют в живом существе, пусть даже и враге, видеть просто падаль и ничего более.

Сергаал еле справился с паническим ужасом, на миг охватившим все его существо, и посмотрел женщине в глаза.

– Я – Йенна, Старший Охотник Элерты. Кровосос, тебе есть чем купить себе быструю смерть или ты предпочтешь заживо сгореть на солнце – по частям, разумеется? – Нет, она не издевалась над поверженным врагом. Она просто доводила до сведения приговоренного альтернативу.

А в голове Хранителя быстро-быстро защелкали, переключаясь воспоминания. Йенна, Йенна… где-то он слышал это имя, вот только где?

– Что вменяется мне в вину? – хрипло спросил он, пытаясь протянуть время.

Охотница расхохоталась. Смех у нее был грубый, совсем не женский. И закончился он так же резко и неожиданно, как и начался.

– Ты – вампир. Этого достаточно, чтобы приговорить тебя к сожжению на солнце. Ты напал на охотника и посмел пить кровь охотника – за это ты достоин самой страшной казни, какую я только способна придумать. Достаточно?

– Во-первых, я не вампир. И, во-вторых, что проистекает из во-первых, я не нападал на охотника и не пил ее кровь, – нагло заявил Волчонок, подняв голову.

В следующую секунду охотница ударила. Несколько раз, коротко и быстро – Сергаал только через две или три минуты смог хотя бы частично восстановить дыхание и открыть глаза.

Эта женщина умела делать очень больно.

– Черт, да посмотри же на меня, дура! Ты что, не можешь отличить вампирские клыки от неправильных человеческих зубов? – прошипел он сквозь зубы, молча стерпел еще один удар – спокойный, почти ленивый. – Вы же кровососов по ауре чувствуете! Я – человек! Как бы я еще мог шевелиться с осиной в груди?

– Первое: я прекрасно знаю, как вы умеете прятать клыки. Второе: не надо хамить – этим ты только усугубишь свою участь. Третье: я уже встречалась с вампиром, умевшим маскировать ауру, и это стоило мне глаза. Одного урока мне вполне достаточно, я быстро учусь, – холодно, почти безразлично, проговорила Старшая Охотница. – Четвертое: я видела вампиров, способных преодолевать действие осины, тем более – такой паршивой, какая нашлась у горе-охотничков, которым вы с дружком попались. Кстати, ни один человек не выживет с такими ранами, как у тебя, и уж тем более разговаривать не сможет. И пятое – на шее Сигурни я сама выдела отметины от вампирьих клыков. А вот это – уже оскорбление лично мне и моей семье.

Йенна! Теперь Сергаал вспомнил. Когда светлоглазая охотница в очередной раз рассказывала что-то о своих родителях, она упомянула это имя. Йенна была матерью Кинаи, а Киная, в свою очередь, – матерью Сигурни.

Слова Старшей Охотницы о том, что человек с такой раной не выжил бы, Волчонок пропустил мимо ушей, списав все на преобразование, проведенное Мечом в первый день его появления на Аенгросте.

– Вы бабушка Сигурни? – резко спросил он, переходя на «вы» и стараясь говорить как можно более вежливо.

Седая бровь охотницы взметнулась вверх.

– Да. И что?

А вот теперь ему оставалось только положиться на везение и понадеяться, что дед Сигурни был откровенен не только с дочерью, но и с супругой.

«Эстаи, если ты сейчас же не появишься – я тебя в кислоте растворю».

Меч не отзывался.

– Скажите, ваш супруг… он никогда не рассказывал вам историю о Черном Клинке? – негромко спросил Сергаал, глядя собеседнице в глаза… то есть в глаз.

Йенна вздрогнула, резко шагнула к пленнику.

– Не рассказывал. Но я слышала ее от Кинаи.

– Я – Хранитель Черного Клинка. Я не вампир, я – человек. И я пришел для того, чтобы помочь вам, – коротко бросил он, внутренне поморщившись – таким дешевым пафосом разило от этих слов.

Охотница молчала, внимательно изучая Волчонка.

– Как ты можешь доказать правдивость этих слов? – наконец спросила она.

– Развяжите мне руки. Можете держать на прицеле все, что угодно, – только развяжите мне руки.

«Эстаи, сволочь железная! Если меня сейчас грохнут, тебе придется еще хрен знает сколько тысячелетий покрываться пылью на матушке Земле!»

Йенна медленно сняла с пояса арбалет, натянула тетиву, положила стальной бельт – не из основного колчана, а извлеченный откуда-то из-за пояса, – и достала из ножен кинжал.

– Если что, я разнесу тебе башку – рефлексы у меня хорошие, и выстрелить я успею, учти, – предупредила она и метнула кинжал, перерубая веревку, которой был связан Хранитель.

Сергаал тяжело рухнул на колени, взвыл от пронзившей все тело боли, но тут же прикусил губу – еще не хватало показывать этой старой стерве, как ему хреново… Медленно наклонив голову, он напрягся, пытаясь ощутить Меч в своем теле, выпустил на кончики пальцев искры Силы…

Рукоять материализовалась прямо над седьмым позвонком, пальцы сомкнулись на чуть теплой, такой родной и знакомой спине дракона, Хранитель несильно потянул Меч вверх, одновременно с тем приглушая боль в руках.

Звездчато-черное лезвие ослепительно блеснуло, взметнувшись над головой Сергаала, Хранителя на миг охватило антрацитовое пламя – и тут же исчезло, забирая с собой боль и испепеляя веревки.

Волчонок медленно поднялся на ноги, клинок провернулся в его руках, обрубая перекладину до сих пор торчащего в груди кола, и тут же ударил рукоятью по оставшейся деревяшке – кол со стуком опал на дощатый пол за его спиной.

Сергаал же едва удержался от крика – это оказалось гораздо больнее, чем он думал. Однако регенеративная программа, запущенная еще раньше, уже действовала, унимая боль и останавливая кровь.

Спустя минуту он выпрямился – окровавленный, злой, с хищно поблескивающим Мечом в руке. Глаза Хранителя пылали холодным черным огнем, на лице застыла жесткая, почти жестокая маска.

Йенна под страшным взглядом глаз Черного Клинка медленно опустилась на одно колено. Давно выроненный арбалет лежал на полу.

– Я от имени всего населения Элерты приношу вам свои извинения и прошу простить нас за… подобное обращение, – глухо проговорила она, каждое слово словно бы выдавливая сквозь собственную гордость. – Я понимаю, что наше незнание не служит нам оправданием, но… Если вы решите карать нас, карайте меня. Остальные ни в чем не виноваты.

– Я понимаю, чем были продиктованы ваши действия, Старшая Охотница, – холодно проговорил Сергаал, и сам подивился звучанию собственного голоса. Он говорил негромко, но так, что казалось, что его услышали бы тысячи человек, если бы он того захотел. – Я благодарю вас за бдительность и приказываю в дальнейшем проявлять не меньшую осторожность.

Женщина стремительно подняла голову, в ее обращенном на Волчонка взгляде читалась безумная надежда.

– Вы… вы прощаете нас?

– Да. И я не отказываюсь от предложения помощи. Но сперва у меня есть несколько вопросов, и я хочу, чтобы вы немедленно мне на них ответили.

– Я готова отвечать, повелитель, – спокойно произнесла Йенна. Без подобострастия, без раболепия – она признала командира и готова была ему подчиняться – или убить себя, если приказ окажется по той или иной причине невыполним.

– Сколько времени прошло с тех пор, как меня… с тех пор, как я оказался здесь?

– Три часа.

– Хорошо. Я хочу увидеть тех охотников, которые напали на меня.

– Через полчаса они будут здесь.

– Через час. Мне надо привести себя в порядок и переодеться.

– Как скажете.

– Потом я хочу хотя бы немного отдохнуть, а после этого – встретиться с городским Советом, или что там у вас управляет городом.

– Я могу созвать охотников и Старейшину города к полудню.

– Отлично. И вот еще что… как там Сигурни?

– Она в безопасности, но пока что без сознания, – отвела взгляд Йенна.

– Ладно, пусть пока отдыхает. Утром навещу ее. Проводите меня туда, где я смогу привести себя в порядок.

Спустя час в дом Йенны, которая выделила гостю самую большую комнату, пришли охотники, и Сергаал, едва успевший отмыться от крови и переодеться в чистую и целую одежду, потребовал у младшего голову Вивьенна. Он сослался на то, что ему надо «кое-что выяснить о вампирах», и только после этого догадался, что вообще-то может ничего никому не объяснять – на него смотрели, как на воплощенное божество.

«А ты для них и есть воплощенное божество», – мысленно хмыкнул Эстаи.

«Ты… Ты где… Какого?.. Где тебя носило, мать твою за ногу?» – взорвался Хранитель.

«Где надо было, там и носило. Если бы тебе угрожала реальная опасность, я бы пришел, здесь же не было ничего такого, с чем ты не мог бы справиться один, – спокойно ответил Меч. – А матери у меня по понятным причинам никогда не водилось, так что изволь ругаться логично. И, кстати, ни одна кислота меня не возьмет».

«Да ну тебя… ты же прекрасно понял, о чем я».

Эстаи усмехнулся.

«Я-то понял. А вот понял ли ты, о чем я?»

Волчонок задумался. А ведь правда…

«Это типа такой экзамен на выживание, да?» – съязвил он.

«Именно, – невозмутимо отозвался Эстаи. – Если бы ты уже сейчас загнулся, в такой ерундовой и практически безопасной для тебя ситуации, то извини – лучше бы я сейчас на Землю вернулся, глядишь, повезло бы поскорее, чем здесь с тобой еще несколько месяцев терять».

Сергаал обиженно фыркнул и замолк – возразить было нечего.

«Эстаи, скажи – ты уже примерно разобрался в физиологии этих местных вампиров?»

«Примерно – разобрался. Держи».

Поморщившись – он до сих пор не привык к не слишком приятным ощущениям, сопровождающим передачу информации напрямую в мозг – Хранитель быстро просмотрел полученное и ругнулся.

«А те, которые света не боятся? По ним есть что-нибудь?»

«Ничего такого, чего бы ты еще не знал».

«Жаль…»

«Кстати, все хотел спросить – зачем тебе голова этого вампира?»

«Мы с ним не договорили», – уклончиво ответил Волчонок. На самом-то деле он почему-то испытывал к Вивьенну странную симпатию, но говорить об этом Мечу не собирался.

«Хочешь изобразить некроманта и допросить голову?» – Эстаи едва сдержал смех.

«Нет. Вивьенн пригодится мне живым. Сколько примерно времени пройдет, прежде чем его обезглавленное тело начнет разлагаться?»

«Около пяти суток».

«Хм… Тогда ладно».

«Но я бы посоветовал тебе поторопиться с «воскрешением», потому что если охотники заметят, что вампирский труп спокойно себе продолжает существовать под солнечными лучами – могут быть последствия, и не факт, что хорошие».

«Черт, тоже верно… Тогда пойдем сейчас».

Старшей Охотницы дома не было – она отправилась предупреждать Старейшин и остальных охотников о завтрашнем внеочередном собрании. Заплетя волосы в косу и накинув капюшон, чтобы не привлекать излишнего внимания «вампирской» окраской волос, Волчонок вышел из дома и направился к городской стене, искренне надеясь, что не заблудится в незнакомом городе с его небольшими, отдельно стоящими домиками и узкими улочками между ними.

– Сергаал!

Оклик раздался, когда Хранитель не успел даже на квартал отойти то дома Йенны.

– Сигурни?

Охотница, бледная почти до синевы, отделилась от стены и быстро подошла к Волчонку.

– Наконец-то я нашла тебя! Сергаал, что случилось? Я ничего не понимаю, как мы оказались в Элерте? Почему порознь? Я пришла в себя дома, с холодной тряпкой на голове, ой, а что у тебя в мешке?

Хранитель тряхнул головой, пытаясь уловить смысл того, что говорила ему девушка. Учитывая скорость, с которой она перескакивала с темы на тему, это оказалось не так-то просто.

– Неважно. Потом скажу.

– Да что вообще происходит? – повысила голос Сигурни.

– Тихо! Не стоит привлекать лишнего внимания.

– Тогда объясни, что случилось.

– На нас напали охотники. Не перебивай, я и без тебя знаю, что «они не могли» и так далее. Так вот, они вполне себе смогли, напали на нас, убили Вивьенна, который пришел со мной поговорить, оглушили тебя и меня, связали и притащили сюда. Меня для верности еще и колом проткнули – неприятно, знаешь ли.

– Догадываюсь, – смущенно пробормотала охотница, изучая носки своих сапог.

– Когда я пришел в себя, меня попытались допросить – кстати, у тебя совершенно замечательная бабушка. Я ей объяснил, кто я такой, и меня отпустили, пообещав подчиняться каждому моему слову, более того – дав это обещание от лица всех охотников Элерты, включая тебя. Так что будь так добра, иди домой. Утром я к тебе приду.

Сигурни вздрогнула, закусила губу и подняла взгляд на собеседника. В светлых глазах стояли прозрачные слезы.

– Я не обязана тебе подчиняться. Бабушка давала обещание от лица охотников, а я больше не охотник.

– В каком смысле? – ахнул Сергаал.

– В прямом. Она пришла ко мне вскоре после того, как я очнулась. Ничего не объяснила, только холодно поставила перед фактом, что пока я не выполню свой женский долг перед городом, она не позволит мне становиться охотницей.

– Женский долг? – Волчонок непонимающе посмотрел на девушку.

– Да. Как ты думаешь, почему у Старшей Охотницы, которой едва исполнилось сорок восемь лет, уже есть шестнадцатилетняя внучка? И не только у нее, кстати говоря. По неписаному закону Элерты, любая женщина, прежде чем стать охотницей, должна родить двоих детей. Наших очень много гибнет во время охоты… если бы не это правило, Элерты уже не было бы. Вот женщины и стараются родить пораньше – чтобы еще хватило сил и здоровья на охоту. Бабушка родила мать в шестнадцать, но после этого не могла иметь детей, а мама брата – в пятнадцать и меня через год. Брата убили вампиры в прошлом году, – тихо проговорила Сигурни, глядя в землю. По ее щекам беззвучно катились слезы. – В общем, теперь я должна родить двоих детей, и только тогда мне можно будет стать охотницей.

– Но ведь ты была охотницей!

– Да. Бабушка разрешила… а теперь забрала разрешение. Она – Старшая, ей подчиняются все Охотники Элерты, и она имеет право запретить кому-то ходить на охоту.

– А почему забрала?

– Из-за того, что я сбежала… а как я могла не сбежать? Зачем называться охотницей, если вся охота заключается в патрулировании города и дозорах на стене? Я и пошла на настоящую охоту…

– И добыча твоя была знатной, – негромко проговорил Сергаал.

– В каком смысле? – Девушка подняла мокрое от слез лицо.

– Целого меня в город привела. Ладно, не реви – мы что-нибудь придумаем. В конце концов возьму тебя своим помощником – не думаю, что это будет сильно скучнее, чем ползать по лесу, охотясь на отдельных кровососов. А сейчас иди домой и отдыхай, у меня еще есть дела.

– Я пойду с тобой, – мгновенно отреагировала недоохотница, слезы на щеках высохли сами собой.

– Нет. Это опасно, кроме того, мне надо выбраться из города. Тебе не стоит так рисковать, – поспешно проговорил Волчонок и тут же понял, какую совершил ошибку…

– Быть твоим помощником тоже очень опасно, и что? Жизнь вообще – штука опасная. Так что я иду с тобой, – категорично заявила она.

– Нет, Сиг, я…

– Не «нет», а «да». Я сказала. Кроме того… скажи, ты знаешь, как незаметно выбраться из города? Нет? А я – знаю! И лес я тоже знаю, а тебе ведь надо в лес?

Аргумент был весомым, но…

– Хорошо. Я возьму тебя с собой, но только при одном условии – ты не будешь задавать лишних вопросов, никак не будешь мне препятствовать и воспримешь как должное все, что я буду делать. Пойдет?

– Конечно!

Потайной выход из города Сигурни действительно знала, и Волчонок был вынужден признать, что один он из города пытался бы выбраться очень долго.

Уже за пределами Элерты Сергаал сделал их обоих невидимыми, дав возможность незамеченными пересечь прекрасно просматриваемую со стены полосу.

– Так… теперь вот что. Сиг, ты знаешь, как отсюда пройти на поляну, где мы так неудачно переночевали?

– Да, примерно. Это где-то в трех милях отсюда. Если пойти быстро… тебе там долго?

– Около часа.

– Да, если пойдем быстро, то до рассвета успеем вернуться в город. Идем?

– Бежим, – усмехнулся Хранитель, переходя на «волчий скок» – сто шагов шагом, сто шагов бегом. Сигурни сперва смотрела на странный, непривычный способ бега удивленно, но уже спустя двадцать минут оценила его преимущества и уверенно держала тот темп, который задавал Волчонок.

«Эстаи, посмотри – я подумал, как вернуть к жизни Вивьенна, и у меня вот что получилось», – Сергаал максимально четко представил перед внутренним взглядом направление потоков Силы и саму вязь заклинания.

«Знаешь, – задумчиво отозвался Меч спустя несколько минут, – а мне нравится, как у тебя это получается. Только вот здесь я бы советовал перебросить канал Силы на левый луч и…»

Так, в молчаливом разговоре с Эстаи и перебрасывании шуточками с охотницей, прошел почти весь путь.

«Сергаал, я тут подумал… А куда ты собираешься его девать после воскрешения? Или ты с этой целью девчонку прихватил?»

«Э-э-э… В смысле?»

«Что ты собираешься делать со своим вампирчиком после того, как воскресишь его? Для того чтобы восстановить силы и убраться отсюда подальше, ему потребуется пища. Много пищи. Как раз Сигурни хватит!»

«Даже не думай, – тут же среагировал Волчонок. – Сигурни – моя помощница, и я ее никому скармливать не буду, тем более – малознакомому вампиру. А вот что с ним делать… это и в самом деле хороший вопрос. Да, зря я об этом не подумал. В таком состоянии он отсюда не выберется… У тебя есть идеи?»

«В принципе, его можно будет воскресить и тут же усыпить. Надежно усыпить, на всякий случай проткнув осиной – чтобы, если проснется случайно, не выполз и не сожрал кого-нибудь, тем более что он будет в таком состоянии, что скорее сожрут его».

«А потом что?»

«Когда он тебе понадобится, выкопаешь, напоишь кровью, он и очнется. Только лучше сперва поить, потом вытаскивать кол, а потом еще поить, иначе могут быть проблемы того или иного толка».

«Что-то ты циничный сегодня…»

«Настроение такое».

«Угу. Настроение. Ну ладно… Значит, буду его сразу усыплять».

Наконец Сигурни, бежавшая чуть впереди, резко свернула влево и остановилась.

– Вот она, эта поляна.

– Отлично. Сколько у нас времени? – Сергаал подошел к телу Вивьенна и положил на землю мешок с головой.

– Около двух часов, если мы хотим вернуться в город до рассвета.

– Вот и хорошо. Одень это… – Он бросил ей ошейник охотника, сделанный из мелких металлических колец и предназначенный оберегать горло от клыков вампира. – А теперь – бери лопатку и копай яму. Сперва сними дерн, чтобы можно было ее спрятать, переверни его и выкопанную землю ссыпай на него – следов не должно остаться. Копай не на поляне, а чуть дальше. Яма должна быть… – Он критическим взглядом окинул тело, прибавил размер головы. – Допустим, шесть с половиной футов на полтора фута. И в глубину – три фута, этого хватит.

– Ты что, хоронить его собрался? – усмехнулась охотница, нехотя застегивая ошейник.

– Ага. Заживо, – мрачно отрезал Волчонок. – За работу. На все про все тебе – полтора часа. Лучше – быстрее.

– За час управлюсь, – буркнула Сигурни, нехотя беря протянутую лопатку вроде саперной, которую Хранитель прихватил из дома Йенны, сам не зная, зачем.

После того как девушка под его чутким руководством вырезала дерн и начала копать яму, Сергаал вернулся к телу.

Для начала он снял с Вивьенна куртку, жилетку и рубашку и острым ножом счистил с раны на месте головы грязь и прилипшие листья и травинки, потом осторожно срезал запекшуюся кровь и надрезал сосуды там, где они успели регенерировать. Потекла кровь. Теперь нужно было торопиться – и Хранитель без лишних церемоний вытряхнул из мешка голову Вивьенна, сделал с раной на ней то же самое, что до этого проделал с телом, и приложил ее к обрубку шеи.

Теперь начиналась уже магия.

Очень осторожно направляя потоки Силы, Волчонок запустил в почти мертвом даже по вампирским меркам – Вивьенн слишком долго не питался – теле регенерацию, и следующие двадцать минут спокойно наблюдал за тем, как срастаются сосуды и позвоночник, мышцы и сухожилия, и, наконец, кожа.

Когда о том, что голова была отделена от тела, напоминал только алый след, кольцом охватывающий всю шею, началось самое сложное.

По идее, то, что Сергаал собирался сделать, опытные маги Предела некогда делали, предварительно начертив огромное число помогающих направлять магию фигур и символов, а прежние Хранители – просто усилием воли. Но поскольку Волчонок не был простым магом Предела, но и опыта у него было крайне мало, он ограничился тем, что провел необходимые начертания тонкими полупрозрачными линиями прямо в воздухе. Благо, фигуры подсказал Меч, а наполнить визуализацию энергией – гораздо проще, чем ползать по земле на коленках, с высунутым языком вычерчивая головоломные символы, и при этом рисковать в случае ошибки остаться без головы.

Встав в средоточие Силы, Сергаал закрыл глаза и сконцентрировался. Предел переполнял его, энергия требовала выхода – и Хранитель готов был дать ей выход. Черные ручейки поползли от него во все стороны, но, натыкаясь на ровные, идеальные линии начертания, перетекали ровно туда, где им и следовало находиться. Воздух на поляне искрился, сворачиваясь вокруг Волчонка в маленькие вихри всех оттенков Черного.

Медленно, очень медленно и плавно, чтобы не нарушить ни единую линию сложнейшего построения, созданного Эстаи, – сам Хранитель на подобное был еще не способен, – он поднял руки, слегка встряхнул пальцами, разгоняя вихри по местам, и начал нараспев произносить сочиненное по дороге заклинание, помогая себе пассами.

В общем-то, магам Предела и в особенности носителю Духа не требовались вербальная и соматическая составляющие заклинания. Но, в отличие от обычных магов, вся школа которых была построена на фразах и жестах, предельщики порой использовали слова и пассы в качестве вспомогательной составляющей для лучшего контроля энергии.

Напевные фразы, быстрые, нервные пассы – Сила буквально кипела в Сергаале и вокруг него. Сорвись что – и последствия страшно себе представить…

Сигурни, закончившая копать, по уши перемазанная в рыхлой земле, сжалась в комочек на краю поляны, с ужасом и восхищением наблюдая за происходящим.

Четко и резко отчеканив заключительные слова, Хранитель быстрым, почти неуловимым жестом опустил руки, складывая ладони лодочкой, шагнул вперед – так, что голова и грудь Вивьенна оказались прямо под ним, бросил короткий взгляд на собственные руки – пригоршни наполнились кровью почти до краев. «Хватит!» – скомандовал он собственному телу, и выступающая прямо сквозь кожу кровь послушно остановилась.

Сергаал разжал ладони.

Кровь падала медленно. Словно цельное твердое тело, а не переливающаяся и не очень-то густая жидкость, огромная правильная капля, плавно опускалась на грудь вампира, слева, туда, где сердце.

Коснувшись обнаженной кожи, капля на несколько секунд задержалась… и внезапно быстро растеклась по всей груди, моментально впитываясь.

Хранитель взмахом пальцев закончил заклинание.

На поляне вдруг стало холодно, очень холодно. Искорки Силы в воздухе погасли, впитавшись в тело Вивьенна, вихри исчезли, выполнив свою задачу, и Волчонок тихо выдохнул. Теперь оставалось только ждать… причем недолго.

Восхищенная Сигурни тем временем поднялась на ноги. Увиденное зрелище поразило ее и расшевелило в самой глубине души что-то щемящее и невозможно родное…

А Сергаал отступил на несколько шагов от тела вампира, не сводя с него глаз. В момент пробуждения Вивьенн может не осознавать происходящего и не контролировать себя – в таком случае он окажется опасен. Только сейчас Хранитель сообразил, что забыл взять у охотницы осиновый кол.

Вампир разогнулся, подобно сжатой до предела пружине. Он вскочил на ноги так быстро, что даже Сергаал, с его ускоренной во много раз относительно человеческой реакцией, не успел заметить движения. Вскочил, судорожно огляделся – глаза даже не светились, полыхали ярким алым светом.

– Вивьенн! – крикнул Волчонок, но вампир, не осознающий ничего, кроме дикой, сжигающей нутро Жажды, не услышал его. Его безумный взгляд упал на Сигурни – и девушка рухнула на колени, сраженная этими алыми глазами вернее, чем сталью.

Прыжок, молниеносный, неотвратимый – и опережающий его на доли секунды крик Сергаала: «Кол!»

Крик, тем более громкий, что был мысленным.

Клыки Вивьенна беспомощно лязгнули по стальному ошейнику, вампир разъяренно зарычал – в его лице не оставалось уже ничего человеческого и, тем более – разумного. Взмахнув рукой с удлинившимися ногтями, он вцепился в ошейник, дернул его – голова Сигурни мотнулась, девушка ударилась носом о плечо Вивьенна, потекла кровь…

Вампир вскинул голову, принюхиваясь. Обрывок ошейника в его когтях со звоном осыпался на землю. Охотница получила миг промедления.

Йенна хорошо учила свою внучку. И когда Вивьенн вновь рванулся вперед, его клыки лязгнули у самого горла Сигурни, даже не оцарапав кожу, а острый наконечник кола хищно высунулся из-под лопатки – прямо напротив сердца.

Вампир беззвучно осел на землю. Хранитель молнией метнулся к охотнице и успел увидеть, как беспощадное алое пламя угасает в глазах, когти сами собой втягиваются, руки становятся нормальными, человеческими, и взгляд принимает осмысленное выражение. В глазах Вивьенна, приобретших прежний каре-вишневый оттенок, на миг отразился смертельный ужас… и он потерял сознание.

– Как ты? – глупо спросил Волчонок, помогая девушке подняться на ноги.

– Жива… как ни странно. Что это было?

– Ты обещала не задавать вопросов. Так надо, – видя в прозрачно-зеленых глазах недоверие, Сергаал неожиданно для себя опустился на колени перед девушкой, взял ее за руки и, не отводя взгляда, негромко заговорил. – Прошу, просто доверься мне. Я знаю, что и для чего я делаю. Просто доверься, хорошо?

– Х-хорошо, – каким-то севшим голосом проговорила она.

Текли секунды, отмеряемые медленным, неслышным стуком двух сердец. Невыносимо, нереально длинные секунды.

А потом Сергаал быстро поднялся на ноги, обхватил Сигурни за плечи и осторожно коснулся губами ее губ.

– Нужно спешить, у нас не так много времени, – тихо сказал он спустя несколько минут. – Надо успеть в город до рассвета.

Надо было закончить дела на поляне, что отняло совсем немного времени. Они вместе перенесли Вивьенна, погруженного в глубокий сон, больше похожий на кому, в яму, засыпали землей, утрамбовали, накрыли дерном и выкинули лишнюю землю подальше в овраг.

Путь до Элерты был, наоборот, невыносимо долгим – оба едва держались на ногах, и Хранитель успел сто раз пожалеть о том, что до сих пор не освоил телепортацию. Впрочем, Эстаи тут же его «обрадовал» тем, что до изучения магических перемещений ему еще ой как далеко.

Проникнуть в город оказалось гораздо проще, чем выбраться из него, – защита, поставленная городскими магами, реагировала только на вампиров, а стража к утру утрачивала бдительность – впрочем, еще ни разу вампиры не налетали на город перед рассветом, это было бы чистейшей воды самоубийством.

Старшая Охотница домой до сих пор не вернулась, поэтому Сергаал и Сигурни быстро ополоснулись, не утруждая себя разогреванием воды, переоделись в чистое – на девушку Волчонок, недолго думая, напялил свою рубашку, которая и ему-то длинновата была, а на ней и вовсе смотрелась, как короткое платье – и разошлись по комнатам.

Как и прошлым вечером, Хранитель думал, что уснет мгновенно, но, оказавшись наконец в постели, долго лежал с закрытыми глазами, просто отключившись от ощущения внешнего мира. Он ни о чем не думал – просто наслаждался тишиной и покоем.

Шевельнулось одеяло, и гибкое, стройное, горячее тело осторожно прижалось к нему.

– Сиг? – Сергаал резко поднялся на локте, глядя на охотницу сверху вниз.

– Не говори ничего… – Узкая, прохладная ладонь накрыла его губы. – Просто останься со мной этой ночью. Пожалуйста…

И снова время текло тягучими каплями, и качались чаши весов – выбор за тобой, Хранитель Черного Меча, выбор твой…

Разумеется, он остался.

Глава 15

Аенгрост, Южный океан, прибрежные воды Даркваала. Мария Сантьяго Рикка, Носитель Духа Предела. 1-я декада лета, 2904 год Восьмой эпохи

Галеры надвигались неспешно, горделиво. Синхронно взмывали весла, магического происхождения ветер красиво развевал по воздуху флаги, и уже можно было различить столпившихся на палубе людей.

Архатис Тирэн’лай, стоя у борта корабля, мрачно разглядывала приближающиеся галеры. Это был конец «Ласточки», и она прекрасно это осознавала. Впрочем, не только она.

Вся команда шхуны собралась здесь. Все, включая кока и целителя, были вооружены. На лицах застыла мрачная решимость продать свои жизни как можно дороже.

– Вы знаете, что такое алеартские галеры, – собравшись с силами, архатис повернулась к эльфам. – Вы знаете, что без мага у нас нет шансов справиться даже с одним таким кораблем, не говоря уже о трех. Вы знаете, что все мы обречены. Но! Мы все не первый год бороздим просторы океана. Нам случалось побеждать и проигрывать, мы не раз были на волоске от смерти. Разве мы когда-нибудь сдавались без боя?

– Мы вообще никогда не сдавались, дана архатис, – усмехнулся Ларра’ти.

Тирэн’лай поймала его взгляд и впервые в жизни при всех открыто ему улыбнулась, вкладывая в эту улыбку всю свою любовь.

– Да… мы никогда не сдавались. И этот раз не станет исключением! Пусть даже мы погибнем, но заберем с собой в Бездну Океана и врагов!

– Да! – хором ответили все эльфы.

– Прости, что перебиваю, архатис… – Ларра’ти сделал шаг вперед. – Я не пойду в бой умирать. Я пойду в бой – побеждать! И я буду верить в нашу победу!

Тирэн’лай согласно склонила голову.

– Приготовиться к бою!!!

Паруса «Ласточки» безвольно обвисли – ветра не было. Галеры хищно кружили вокруг – то ли на них не нашлось действительно толкового мага, способного издали перебить большую часть команды, не уничтожив при этом шхуну, то ли алеартцы попросту издевались над эльфами…

Впрочем, темные не торопились сдаваться. Прячась за щитами, они выпускали стрелы одну за другой, некоторым даже удавалось пробиться за магический полог защиты – и тогда оперенная смерть не ведала пощады.

В конце концов, магам это надоело. На галерах синхронно втянулись весла, ровная поверхность скованного штилем океана подернулась рябью, и несколько волн, повинуясь воле магов, понесли корабли вперед. Такой способ передвижения давал куда большую маневренность, чем весла, но надолго этой магии обычно не хватало.

Центральная галера развернулась боком к носу «Ласточки», на борту застыл, вытянув руки и сплетя пальцы в защитном жесте, светловолосый маг-капитан. Два других корабля развернулись и синхронно двинулись к шхуне, зажимая ее в «коробочку».

Эльфы выпускали последние стрелы в мага, но те сгорали в двух футах от него.

– Когда галеры приблизятся – на абордаж! – крикнула Тирэн’лай, первая хватаясь за абордажный крюк, сменивший в ее руках бесполезный уже лук. Остальные пираты последовали ее примеру. Ларра’ти с мечом в руке замер за правым плечом архатис.

Еще одна волна, вызванная кем-то из магов, ударила в борт «Ласточки», швырнув шхуну на галеру. Борта с треском соприкоснулись, но удар был слишком силен – корабли расшвыряло в разные стороны, многие люди и кое-кто из эльфов не удержались на ногах. В том числе упал и второй маг на палубе галеры, теряя концентрацию и на несколько мгновений оставаясь без защиты, чем не преминул воспользоваться один из темных, у которого еще осталось несколько стрел.

Короткий свист стрелы и хрип возвестили о том, что одним магом на Аенгросте стало меньше. В ответ с галеры раздался полный ярости вопль капитана, и по палубе шхуны хлестнула плеть молний. Закричал кто-то из эльфов…

Спустя десять минут все, казалось, было уже кончено. Галеры зажали «Ласточку», тем не менее не позволяя ей приблизиться на расстояние, необходимое для абордажа. Маги, объединив усилия, давили эльфов – те пока что сопротивлялись, благо отсутствие корабельного колдуна сказалось на количестве всевозможных защитных амулетов, увеличив их число раза в три. Впрочем, исход битвы был уже предрешен.

– Сейчас они разделаются с нашей защитой, потом усыпят и продадут в рабство, – мрачно проговорила Тирэн’лай. Ларра’ти положил руку ей на плечо, но капитан, раздраженно дернувшись, сбросила ладонь. – Ты прекрасно знаешь, что у нас нет шансов. Надо взорвать «Ласточку», я не хочу, чтобы моя шхуна досталась этим… этим!

Целитель закусил губу. К сожалению, Тирэн’лай была права – шансов у них не было с самого начала. Если бы маги еще пошли на абордаж, можно было бы хотя бы постараться подороже продать свои жизни, но алеартцы прекрасно знали свои преимущества.

– Жаль, что не прихватим их с собой, – со злой горечью проговорил он, глядя, как в ладони рассыпается предпоследний амулет, раздавленный чужой магией. Кто-то из пиратов уже медленно опускался на палубу, лишенный защиты и сразу же за тем – собственной воли.

Архатис рассмеялась, и тут Ларра’ти стало не по себе – в смехе эльфы слышалось безумие.

– Идем!

Она побежала вдоль борта к носу, таща за собой эльфа. Впрочем, целитель не сопротивлялся…

Судорожным движением выхватив из ножен кинжал, Тирэн’лай лезвием поддела и оторвала тонкую деревянную планку от резной фигуры на носу, казавшуюся частью самой фигуры.

В небольшом углублении находилась врезанная в дерево плоская серебряная фигурка ласточки, раскинувшей крылья, в которых виднелись замысловатые прорези.

Корабельный талисман, в мире магии значивший порой даже больше, чем мастерство пиратов. Талисман притягивал к шхуне и команде ту самую главную составляющую пиратского успеха, без которой обойтись было нельзя – удачу. Если же его уничтожить, то корабль погибал почти мгновенно.

Эльфа медленно извлекла из-за пазухи медальон на цепочке, раскрыла его – и взору Ларра’ти предстали недостающие детали. Трясущимися руками Тирэн’лай вложила резные пластинки в соответствующие пазы на фигурке.

Шхуна вздрогнула, как живое существо. А архатис уже быстро поглаживала серебряную ласточку пальцами, нажимая скрытые кнопки и приводя в состояние готовности магический механизм самоуничтожения корабля.

– Да, мы все погибнем… но взрыв не оставит и воспоминания не только от «Ласточки», но и от этих галер!

Целитель прикусил губу. Умирать ему не хотелось… но в плен и рабство к алеартцам хотелось еще меньше.

Тирэн’лай перехватила кинжал двумя руками и занесла над фигуркой. Руки женщины дрожали, и Ларра’ти, не колеблясь, накрыл ее ладони своими.

– «Ласточка» не достанется им, – выдохнула архатис, начиная движение кинжала, который должен был замкнуть цепочку, после чего чудовищный магический взрыв разметал бы по волнам щепки и шхуны, и алеартские галеры.

Внезапно зрачки Ларра’ти расширились, и он в изумлении уставился на что-то за спиной Тирэн’лай, на миг останавливая движение кинжала. Этого хватило, чтобы эльфа тоже обернулась.

На палубе стояла спасенная неделю назад девушка. Свободную рубашку, в талии перехваченную простым пояском, трепал ветер. Ветер?

Марийа спокойно подошла к носу шхуны, протянула вперед руку и заговорила.

Голос девушки прозвучал неожиданно громко и с каким-то металлическим звоном, от которого мурашки по коже побежали и у магов, и у ко всему привычных пиратов.

– Кто вы такие и почему мешаете мне? – мертвенно-спокойно обратилась она к магу-капитану головной галеры.

– Сдавайтесь, и мы оставим вас в живых! – крикнул кто-то с галеры. Марийа удивленно подняла брови.

– Вы оставите в живых – меня? – На сей раз в ее голосе сквозило неподдельное насмешливое изумление.

– Ведьма? – усмехнулся маг-капитан, тоже усиливая голос магией.

Марийа расхохоталась.

– Я вижу, вы еще ничего не знаете, глупцы. Что ж, это служит вам оправданием… в некотором роде. Освободите нам дорогу, и я оставлю вас в живых!

Ларра’ти, побледнев, наблюдал за своей пациенткой. Как, впрочем, и Тирэн’лай, оставившая кинжал.

Теперь рассмеялся маг.

– Что ты о себе возомнила, девчонка!

Хранительница печально вздохнула.

– Вы позабыли все, глупцы… Но я даю вам еще один шанс. Уступите дорогу Хранителю Черного Меча – и останетесь в живых!

Вместо ответа капитан, которому уже порядком надоело это глупое представление, швырнул в наглую девчонку испепеляющее заклятие и приготовился смотреть, как паршивая эльфа сгорит.

Комок огня, брошенный алеартцем, уютно устроился в ладони Марийи. Она огляделась, словно бы выбирая, куда его положить, и небрежным движением отправила за борт.

И вот тут капитану стало страшно.

– Вы забыли, что такое Черный Предел! – зазвенел голос Хранительницы над всеми четырьмя кораблями. – Что ж, мне придется вам это напомнить!

Ведьма вскинула над головой руки, словно бы протягивая их к сгустившимся над местом боя тучам, которые на глазах превращались из обычных грозовых в какие-то сгустки тьмы… нет, Черноты!

Повинуясь зову, в протянутые ладони ударили молнии. Резкое движение кисти – и черные хлесткие плети забились в руках Марийи, послушные каждому ее слову, жесту или просто желанию.

Галеры спешно отлеплялись от «Ласточки», весла с плеском били по воде – алеартцы не могли прибегать сейчас к магии и пытались уйти на веслах.

Хранительница расхохоталась.

– Я предлагала вам уйти, когда это было возможно. Вы отказались. Теперь – вы умрете!

Молнии рванулись вперед, оплетая ближайшую галеру, ту самую, капитан которой оскорбил ведьму. Черные плети захлестывали бьющихся в панике людей, сдергивали их с мачт и находили в каютах и трюме… Каждый, кого касалась ветвящаяся Чернота, с диким воплем боли падал там же, где стоял, и через несколько секунд только обугленный труп напоминал о существовании человека.

Капитана Марийа приберегла напоследок. Молнии не причинили ему вреда, пять длинных плетей просто схватили его за руки и за ноги и подняли в воздух футах в тридцати над кораблем. Молния во второй руке ведьмы уничтожала корабль. Через несколько минут галера полыхала.

Обожженный алеартец-капитан рухнул на доски палубы «Ласточки», прямо к ногам Марийи.

– Черная тварь! – с лютой ненавистью прохрипел он, пытаясь приподняться.

Сильный удар швырнул его обратно.

– Ты мог спасти свою жизнь и жизни тех людей, которые доверили их тебе как капитану, но ты предпочел погибнуть сам и погубить их всех, – тихо проговорила девушка. – Теперь они все мертвы… а ты почему-то еще жив. Что же мне делать с тобой, убийца?

– Это ты – убийца! – Маг не оставлял попыток встать.

Хранительница сокрушенно покачала головой.

– Когда я предлагала вам уйти, я предлагала вам жизнь. Ты, отказавшись, выбрал смерть. Это ты их убил своим решением, а не я.

– Будь ты проклята! – бросил маг. Пощады он не ждал и просить ее не собирался.

Тихо рассмеявшись, Марийа наклонилась к нему, пальцы девушки вплелись в волосы капитана и сжались в кулак, вынуждая его поднять голову и посмотреть в лицо, перечеркнутое белой повязкой, скрывающей глаза.

Свободной рукой ведьма стянула широкую полоску с лица и открыла глаза.

Маг дико закричал, с ужасом глядя в две черные бездны невидящих глаз.

Или… видящих?

Перед глазами алеартца в мельчайших подробностях пронеслась его жизнь. С самого начала, с первых минут жизни, и до этого момента. Он вспомнил все, даже то, чего помнить не мог… вот только вспомнив, он тут же это забывал. Полностью.

Мир исчез, провалился в бездонные озера глаз Твари.

Марийа оторвалась от мага лишь через минуту. Поднялась на ноги, небрежным движением роняя труп на палубу, вернула повязку на прежнее место, скрывая жуткие глаза, и улыбнулась. Ей понравился подобный способ добычи информации.

«Оставшиеся две галеры уходят», – вплелся в сознание вкрадчивый голос Меча.

«И черт с ними. Они не пытались помешать мне и освободили дорогу, едва представилась возможность», – спокойно ответила ведьма.

«Ты показала свою сущность, и теперь они знают, что Черный Властитель вернулся. Алеарт может впоследствии причинить нам немало проблем из-за этого!» – возразил Эстаи.

На миг задумавшись, девушка согласно кивнула.

«Ты прав…»

– Ларра’ти! – позвала она. Целитель молча приблизился, в его глазах плескался откровенный ужас.

Но Марийа улыбнулась ему так открыто и светло, что этой улыбкой все страхи как волной смыло.

– Ларра’ти, я не вижу, где оставшиеся галеры… Ты не поможешь мне? – Ее беспомощность была такой трогательной…

– Что я должен сделать?

– Просто посмотри на них и задержи взгляд.

Эльф кивнул и вгляделся в удаляющиеся корабли.

Ведьма без труда считала местонахождение галер из его мыслей. Улыбнулась, потянулась к Пределу, чувствуя, как ее тело наполняется этой восхитительной Силой, и, сосредоточившись, выплела вязь заклинания.

Корабли вспыхнули черным пламенем…

Когда последняя галера догорела, Марийа медленно отошла от борта «Ласточки» и прислонилась спиной к мачте.

– Ларра’ти, ты здесь?

– Да.

– Пожалуйста, проводи меня в каюту. Я устала…

Эльф легко подхватил ее на руки, девушка обхватила его шею руками и уткнулась носом куда-то за ухо.

Когда целитель осторожно уложил ее в кровать и собрался уходить, Хранительница внезапно вцепилась в его руку, вынуждая сесть рядом.

– Не уходи… мне страшно засыпать одной…

Мягко улыбнувшись, Ларра’ти поправил ее волосы, упавшие на лицо и черными тонкими стрелками перечеркнувшие белую повязку, скрывающую глаза.

– Конечно, маленькая. Не бойся ничего, я с тобой, – негромко проговорил он, ласково проводя пальцами по ее щеке.

– Не молчи только. Лучше расскажи мне что-нибудь.

– Что именно?

По губам Марийи на миг скользнула ухмылка. Коротко, почти незаметно, она коснулась сознания эльфа – ровно настолько, чтобы ему не показались подозрительными ее расспросы. Можно было, конечно, просто напрямую считать информацию из его мозга, но, во-первых, она была не уверена, что ее сил сейчас хватит на повторение подобного, а во-вторых, Ларра’ти был ей чем-то симпатичен, и она не желала ему смерти.

– Расскажи мне про Даркваал. Не легенды и мифы, а правду. Как он образовался, кто там живет, какая форма правления и так далее…

Взгляд эльфа на миг подернулся дымкой – побочный эффект телепатического воздействия. Помолчав минуту, он начал рассказ.

Никто в точности не знает, откуда начала свой род раса темных эльфов. Предания сохранили лишь смутные легенды о том, что было до того, как на крупнейшем из островов безымянного тогда архипелага высадились команды тридцати кораблей, изрядно потрепанных штормами.

Их было около тысячи – измученных, уставших, потерявших прежний дом, преданных родичами. Они уходили на верную смерть, бросив все, что имели, но среди них нашелся эльф, способный взять на себя тяжкое бремя власти. Его имя было – Дарквааль, и он обладал всеми качествами настоящего лидера. Его признали, и за ним пошли, пошли в неизвестность – и неизвестность обернулась цветущим архипелагом с обширными полями, девственными лесами, чистейшими озерами и прекрасными заснеженными горами.

По имени предводителя, которого именовали принцем, назвали остров, изменив только звучание на чуть более резкое, а вслед за островом – и весь архипелаг. За полсотни лет построили пять небольших городов, возделывали поля, охотились…

А параллельно – создавали семьи и рожали детей. Как можно больше детей. Из тысячи эльфов, прибывших с принцем Даркваалем, женщин было всего сто… и их участь была незавидной. Нет, никого не принуждали – они и сами прекрасно понимали тяжесть положения нового народа.

Предания гласят, что до Исхода, как принято называть уход темных эльфов оттуда, где они жили раньше, эльфы были если не бессмертными, то, по крайней мере, долгоживущими. Но на Даркваале все изменилось – теперь доживших до трехсот лет было едва ли больше двадцати. Зато рожали эльфийские женщины не раз в сто – сто пятьдесят лет, а хоть каждые четыре года.

Естественно, увлекшись исправлением демографического кризиса, эльфы даже не заметили, как их стало значительно больше, чем мог прокормить основной остров архипелага. Тогда и занялись колонизацией остальных островов, и, обнаружив такое количество свободной еще территории, не стали следить за рождаемостью – места теперь на всех хватит, думали они. И наступили повторно на те же грабли.

Спустя около тысячи лет с момента высадки на берега Даркваала эльфы внезапно обнаружили, что архипелаг больше не в состоянии прокормить их. Поля оказались не столь велики для такого числа ртов, немногочисленная дичь, еще оставшаяся в лесах, находилась на грани вымирания, домашний же скот тоже надо было где-то пасти, а полей не хватало.

Поселений эльфов к тому моменту было уже немало. Пять небольших островов и один крупный, население которого раскололось на две части – и началась война. Десять лет кровопролития, и все эти десять лет эльфы каждой из враждующих сторон молились о возвращении принца Дарквааля, бесследно исчезнувшего за три года до начала войны.

Принц появился спустя почти двенадцать лет, когда война понемногу угасала, – воевать становилось некому и не с кем. Больше двух третей населения полегло за это время. Появился он не один – с ним прилетели десять драконов. С их помощью Дарквааль навел порядок – быстро и жестко. Ему не удалось вновь объединить все семь кланов в единое целое, но, по крайней мере, он прекратил войну, драконы, оказавшиеся очень сильными магами, помогли восстановить выжженные поля и леса буквально за два года, а во главе каждого из кланов Дарквааль поставил семерых эльфов – своих сыновей и дочерей, прилетевших с ним и драконами, и дал им титулы принцев и принцесс, за собой оставив право окончательного и безоговорочного решения в спорных вопросах и титул Высокого Принца. Никто не знал, кто их матери, но ходят слухи, что дети Дарквааля были эльфами лишь наполовину, а наполовину – драконами.

Еще около пятисот лет все было относительно спокойно. Эльфы заново отстроили разрушенные города, наладили торговлю между островами, кланы окончательно обрели независимость друг от друга, несколько раз кто-то из принцев и принцесс пытался начать войну с более слабым соседом, но подобные попытки жестко и даже жестоко пресекались Даркваалем – дважды дело доходило даже до казни главы клана. Впрочем, дети Высокого Принца к тому моменту уже оставили собственных потомков, и перехватить власть было кому.

Следует отметить, что дети Дарквааля, его внуки, правнуки и так далее унаследовали от Высокого Принца и своих неизвестных матерей магическую силу, превосходящую силу любого островного мага и большую, нежели у остальных эльфов, продолжительность жизни – старейшему принцу на момент смерти было шестьсот тридцать семь лет, и умер он не своей смертью. Впрочем, обычно главы кланов не доживали и до четырехсот – наследников всегда было много, и большинство из них хотели сами править своими кланами, а не подчиняться родителям.

С наследниками тоже было интересно – каждый принц или принцесса обязан был в течение первых двух лет своего правления обзавестись как минимум одним ребенком и за последующие тридцать лет – еще хотя бы тремя. Больше того, в случае гибели кого-то из детей следовало родить нового. Наследовать могли как сыновья, так и дочери, да и вообще – к одна тысяча трехсотому году от Исхода между женщинами и мужчинами было абсолютное равноправие. Женщина могла заниматься любой деятельностью, включая морское дело и военную карьеру, если могла с этим справляться.

Никто толком не знал, что заставило Дарквааля поставить такие жесткие в отношении наследования и правления рамки по числу детей – предполагалось, что он позаимствовал систему у драконов и адаптировал под реалии темноэльфийского народа.

Впрочем, пока сам Высокий Принц, хоть и не управляя Даркваалом напрямую, но тщательно следя за своими потомками, жил на архипелаге, все было более или менее хорошо. Но когда в одна тысяча четыреста двадцать шестом от Исхода году он вновь покинул Дарквааль, чтобы на сей раз кануть в безвестность окончательно, принцы выждали едва ли полсотни лет, прежде чем кинуться в новую грызню за власть. Нет, они учли ошибки прошлого и более не пытались развязать войну между кланами, но внутри своих территорий…

За редким исключением, каждый новый правитель начинал с того, что избавлялся от своих братьев и сестер, которых родители по завету Дарквааля плодили не менее трех. Собственных детей, достигших совершеннолетия, то есть тридцати лет, старались держать подальше от себя.

Неизвестно, была ли воинственность изначальным качеством темных эльфов, только приглушенным в первое тысячелетие необходимостью для начала выжить, а потом уже воевать, или же была приобретена значительно позже… но факт остается фактом. Дружбы между кланами не было, наоборот – соседи сцеплялись между собой в стычках при каждой представившейся возможности, и только Орден Дракона – семеро сильнейших магов Даркваала, оставленных Высоким Принцем перед уходом – еще препятствовали постоянно висевшей в воздухе войне.

Об Ордене Дракона следует упомянуть отдельно. Это были семеро темных эльфов, прошедших обучение у драконов где-то очень далеко от Даркваала и обладающих поистине ужасающей мощью, которую, впрочем, они использовали крайне ограниченно. Их отбирал лично Высокий Принц, и по окончании обучения они приносили ему какую-то необычную клятву верности, завязанную на магии, да так, что нарушить ее не представлялось возможным – клятвопреступник умер бы медленной и мучительной смертью, которую ничто не в силах было предотвратить.

Что характерно, пятеро из семи магов Ордена живы и сейчас, в одна тысяча девятьсот девяносто третьем году от Исхода. Куда пропали еще двое, никто не знает, известно лишь, что их места заняли двое других эльфов, перед тем пропав на пятнадцать лет.

В общем, Орден Дракона следит за тем, чтобы не началась новая война, приструнивает совсем уж разошедшихся в попытке добиться власти наследников и всегда присутствует при принятии власти новым принцем или принцессой, каким-то образом проверяя, действительно ли они являются потомками Дарквааля.

Следует также упомянуть, что именно Орден Дракона в результате нашел выход, когда перед архипелагом вновь встала проблема перенаселения, больше того – найденный ими выход из положения также помог решить вопрос чрезмерной воинственности темных эльфов. Ведь в чем была основная проблема? В том, что ни одному кораблю не удавалось отплыть более чем на пять миль от берегов Даркваала – неизвестные морские чудовища один раз предупреждали о своем присутствии и, если корабль не разворачивался обратно, топили его. В результате раса была полностью изолирована от контактов с другими разумными, за исключением не слишком общительных драконов, которые к тому же почти никогда не появлялись на Даркваале.

Но маги Ордена нашли способ договориться с морскими обитателями. Более того, Орден открыл на территории крупнейшего острова архипелага Школу, в которой одаренных юношей и девушек обучали специфической магии, пригодной в первую очередь на корабле в море. Тогда же, по инициативе Ордена, во всех кланах начали строительство кораблей по чертежам, предоставленным тем же Орденом.

И спустя десять лет на воду сошли первые семь шхун Даркваала.

Первые несколько лет неопытные еще мореплаватели только нарезали круги вокруг родного архипелага по расходящейся спирали, не отваживаясь отходить действительно далеко. Потом понемногу осмелели, набрались опыта, да и кораблей стало значительно больше – и в одна тысяча шестьсот восьмом году архатис Каннар’диа на шхуне «Принц» первая покинула берега Даркваала на целый год, чтобы встретиться с другими разумными расами, узнать об окружающем их мире и, возможно, найти или узнать что-то, что даст новую жизнь погибающему в изоляции народу. Так задумывалось изначально… но в результате получилось так, что отважная эльфа отправилась в это плавание, чтобы потерять всю команду и корабль и, вернувшись на спинах двух киттилов, рассказать о разумной расе, с которой их столкнул океан.

Они называли себя людьми. Они молились какому-то богу, называя его Христесом, и их бог отвечал им, давая невероятную силу, значительно превосходящую силу корабельного мага. Архатис Каннар’диа хотела поговорить с ними, узнать, чем и для чего они живут, познакомиться и даже рассказать о темных эльфах, она хотела контакта двух цивилизаций, но люди напали на их корабль, захватили в плен всю команду и жестоко казнили, посвятив жизни эльфов своему жуткому богу. Сама Каннар’диа два месяца провела в плену на борту корабля людей и смогла немало о них узнать – к счастью, архатис обладала некоторыми магическими способностями и с их помощью выучила чужой язык. Она многое смогла узнать об этой жуткой расе и, чудом выбравшись с корабля, даже сумела позвать на помощь киттилов и добраться до Даркваала.

К сожалению, ее здоровье навсегда было подорвано жуткими пытками, которые Каннар’диа пришлось пережить в плену. После своего возвращения домой она прожила всего два года, которые посвятила написанию книги о людях.

Орден Дракона очень заинтересовался историей архатис. Они снарядили несколько экспедиций, дабы исследовать океан и найти землю, на которой жили эти существа, но поиски не дали результатов. Две экспедиции бесследно исчезли, остальные вернулись ни с чем. Видимо, дело было в том, что «Принц» Каннар’диа перед встречей с людьми попал в сильнейший шторм, три дня практически неуправляемую шхуну носило по океану, и как далеко от Даркваала она оказалась – никому не известно.

Еще около десяти лет прошло в бесплодных поисках, не давших никаких результатов, пока однажды две темноэльфийские шхуны не встретили драккар орков. Естественно, тогда никто не знал, что это именно орки и что корабль называется драккар, впрочем, это никого и не интересовало.

Орки, похоже, тоже имели печальный опыт «контакта с другой цивилизацией». Но на этот раз эльфам повезло, и они победили в первом в своей истории морском бою, захватив драккар и двенадцать пленных. Их привезли в Даркваал, причем четверо по дороге исхитрились покончить с собой.

Маги Ордена тщательно допросили пленных своими методами – пытки применять было бесполезно, гордые зеленокожие воины долго и мучительно умирали, смеясь своим палачам в лицо. Но там, где оказались бессильны каленое железо и острые ножи, весьма действенно сработала магия Ордена. Так Даркваал узнал о своих ближайших соседях.

Орки населяли архипелаг Тор-Заран, находившийся в пятидесяти днях пути от темных эльфов. Это была молодая и крайне воинственная раса, их главным принципом было – следовать Пути воина. Орки ценили силу, мужество и жестокость в бою и совершенно не пришли в восторг от встречи с эльфами. В отличие от Ордена Дракона…

Следующие несколько экспедиций отправились уже в сторону Тор-Зарана. И одна из них потерпела сокрушительное поражение – три драккара орков вдребезги разбили три эльфийские шхуны, потеряв при этом только один свой корабль, и захватили немало пленных.

Так две расы и познакомились…

Дальнейшие полсотни лет «общение» орков и темных эльфов сводилось к достаточно регулярным стычкам – причем маги Ордена отдали приказ по возможности не топить вражеские корабли сразу, а сперва забирать с них все мало-мальски ценное. А потом очередная шхуна вернулась из плавания с тремя пленными на борту. Маги были удивлены – обычно орков в плен взять не удавалось, изучив повадки темных, они в случае поражения успевали покончить с собой, ведь у них считалось страшным позором попасть в плен. Но эти трое сдались сами…

Старшего звали Грай-Хор. Он был стар, сед и, как только оказался в руках Ордена Дракона, сразу предложил поговорить, заявив, что для того сюда и прибыл. Нормальный контакт двух разумных рас все же состоялся, и на семь лет воцарилось шаткое перемирие. Эльфы и орки торговали, учились чему-то друг у друга, но их расы были слишком разными, чтобы мир мог быть долгим…

Еще около семидесяти лет орки и эльфы периодически заключали очередной союз, но только однажды – полное перемирие обеих сторон. Как правило, договаривался какой-то эльфийский клан с каким-то орочьим племенем, да и то – ненадолго.

А потом, в одна тысяча восемьсот семьдесят третьем году от Исхода, снова появились люди… и орки с эльфами мгновенно забыли все распри, вместе накинувшись на общего врага.

Хотя вторая встреча с людьми заслуживает отдельного описания.

Надо отметить, что эти люди не молились жестокому богу Христесу, но они были куда хуже. На шхуне, встретившей алеартскую галеру, находился один из магов Ордена, Каллэр’тэй. Сразу заметив отличие кораблей, людей на них, флагов и многого другого от того, что описывала архатис Каннар’диа, маг попытался пойти на переговоры.

На борту галеры их приняли как добрых гостей. Все члены команды людей были магами, что уже поразило Каллэр’тэя. Благодаря магии, эльфы и люди легко нашли общий язык. Алеартцы с интересом расспрашивали темных об их стране, о расе, обо всех особенностях и о соседях-орках, о себе рассказывая в очень общих чертах. Страна, населенная сплошь магами, дети без Дара почти не рождались, но и жить в Алеарте, не обладая хотя бы минимумом магии, было невозможно…

Три дня эльфы провели в гостях у людей, с удовольствием с ними общаясь и искренне радуясь, что архатис Каннар’диа оказалась не права в отношении этой расы. За эту радость и собственную наивную доверчивость, непростительную для мудрой и древней расы, темным пришлось страшно заплатить.

На третью ночь алеартцы напали на гостей, сковали их, на магов – Каллэр’тэя и еще одного, выполнявшего на шхуне обязанности корабельного мага, – надели ошейники из заговоренного металла, блокирующего любую магию. В трюме их доставили на материк, а там отвезли в один из Институтов магии.

Каллэр’тэй вырвался оттуда через год. Его магия была сильна, он бы в одиночку мог справиться с любым магом Алеарта, но ошейник блокировал его способности… вот только алеартцы не знали, что особая Сила, которой обладал член Ордена Дракона, имеет свойство накапливаться вне зависимости от внешних источников энергии. Однажды ее количество стало критическим, и ошейник не выдержал… Каллэр’тэй телепортировался на Даркваал, прямо на городскую площадь столицы Третьего Клана. Он был почти безумен и успел немало натворить, прежде чем прибыли остальные маги Ордена и успокоили его.

Точной информации о том, что именно делали с пленниками алеартцы, нет – вернее, она недоступна простым эльфам. Но если даже мага Ордена они почти довели до сумасшествия…

После рассказа Каллэр’тэя Орден Дракона настоял на заключении договора о перемирии с Тор-Зараном. Орден встретился с Советом Старейшин орочьих племен, и Каллэр’тэй на этой встрече рассказал о том, что с ним случилось. Старейшины были так впечатлены рассказом мага, что спустя буквально месяц почти все племена заключили военный союз с Даркваалом, и с тех пор любой корабль Алеарта или Христесара, встретивший драккар орков или шхуну темных эльфов, не имел шансов уйти от боя. Побеждали не всегда, но поскольку чаще всего драккар и шхуна шли парой, у людей не было шансов.

Кто-то, возможно, осудит детей Дарквааля. Но люди дважды показали, что они собой представляют, и веры им не было.

Спустя некоторое время военный союз с орками все же дал трещину, племя Йаррангов объявило эльфам войну, но остальные не торопились… в результате в Южном океане стали достаточно часто встречаться драккар и шхуна, как топящие алеартскую галеру или корабль святош из Христесара, так и сцепившиеся в смертельной схватке друг с другом.

Примерно тогда же все-таки удалось наладить контакт с государствами людей, не имеющими собственного флота – королевством Шакриман и Империей Людей. Эльфы торговали, продавая людям товары из Алеарта и Христесара, а также то немногое, что производили сами – например, совершенно восхитительные вина.

В общем, в данный момент некое равновесие было обретено. Темные эльфы безжалостно топили корабли и торговые суда Алеарта и Христесара, не забывая выносить с них все ценное, торговали с Шакриманом и Империей и занимались то тем, то другим с орками.

Ларра’ти замолчал, отпил воды из фляжки, переводя дух.

– Что-нибудь еще тебе рассказать?

– Нет, наверное, – задумчиво проговорила Марийа. – Только я одного не пойму… Сколько времени прошло от Исхода?

– Почти две тысячи лет.

– Интересно, где вы еще тысячу потеряли? – пробормотала она про себя. – А, впрочем, неважно. Потом об этом подумаю.

– Ты сильно устала, малышка. Тебе стоит поспать. – Целитель встал, поправил на девушке одеяло. – Я посижу с тобой, пока ты не заснешь, если хочешь.

– Хочу, – кивнула она, поймала его руку и доверчиво прижалась к ней щекой, одновременно еще одним осторожным касанием стирая из его памяти то, что он рассказывал ей историю Даркваала. – Я и правда устала..

– Спи, маленькая. – Эльф улыбнулся и осторожно погладил ее по щеке свободной рукой. – Спи…

Через несколько минут Марийа уснула крепким сном младенца.

Ее разбудили голоса. Холодный, мертвенно-спокойный женский и нервный, едва не срывающийся на крик, мужской. Он доносились как сквозь туман, и Марийа никак не могла проснуться до конца, хотя, казалось, уже должна была.

– Как ты можешь так с ней поступать? Она еще ребенок!

– Нет, Ларра’ти, она не ребенок, – ледяным тоном отвечала Тирэн’лай. – Она – один из приспешников мерзкого чудовища, Черной Твари, а может быть, и сама Черная Тварь.

– Но…

– Ты видел, что она сделала с галерами? Ты видел, как она сожгла те два корабля, которые пытались убежать? А та жестокость, с которой она разделалась с магом…

– Никогда бы не подумал, что тебя можно пронять жестокостью! – не удержался целитель.

– Ты еще скажи, что мы поступаем так же!

– И скажу, потому что это правда!

– Ничего подобного. Да, мы в бою не менее жестоки, мы с удовольствием убиваем этих тварей из Алеарта, но мы убиваем их в бою! И шансы у нас и у них – равны! Или мы их, или они нас! А она играючи и ничем не рискуя, уничтожила три алеартские галеры, да еще и улыбалась! Ты видел, какое у твоего «ребенка» было лицо, когда она убивала мага? Нет? Твое счастье! – Тирэн’лай почти срывалась на крик. – Конечно, мы пираты, морские разбойники, но у нас тоже есть понятие «честь»! Маги Ордена тоже так умеют, но ведь они почему-то этого не делают! Знаешь почему? Потому что так нельзя! Потому что если мы будет действовать так, то сами превратимся в зверей! Ты это понимаешь?!

– Она спасла твой корабль… – Целитель хватался за каждый возможный аргумент в свою пользу, но уже прекрасно понимал, что не сможет отговорить эльфу от задуманного.

– Ох, Ларра’ти… – неожиданно тихо и очень устало проговорила Тирэн’лай. – Если хочешь знать, я бы вот сейчас пошла и взорвала «Ласточку», если бы была уверена в том, что эта девушка погибнет вместе с нами. Но я в этом не уверена и не имею права рисковать. Пусть Орден Дракона решает, что с ней делать.

– Если она так опасна, то с чего ты взяла, что тебе удастся удерживать ее до возвращения в Даркваал? – Голос эльфа звучал как-то обреченно. Он уже смирился с тем, что проиграл, но все еще зачем-то пытался создавать видимость сопротивления.

– У меня есть особый дар, Ларра’ти… – Тирэн’лай грустно усмехнулась. – Я чувствую магию. Больше того, я умею определять природу этой магии и источник силы творящего заклинание мага. Ее сила – та же, что у магов Ордена Дракона, но она не проходила обучения, и, следовательно, ее сила – не от Небесных Покровителей, а от Черной Твари. А по тому, что она говорила во время боя, я допускаю мысль, что она сама может являться вновь воплотившейся Черной Тварью.

– Ты не сказала, как собираешься ее удерживать…

– Да, прости, сбилась. Так вот, я чувствую не только магию, но и источник энергии, а также способ, которым маг получает эту энергию. Источник энергии Марийи находится так далеко отсюда, что я даже примерно не могу сказать, где он, знаю только, что в те моря мы никогда не заходили. А вот связь у нее с Источником – телепатическая.

– И что?

– У меня было два алеартских ошейника, блокирующих любые способности, – нехотя призналась эльфа. – В том числе телепатию. Марийа просто не сможет дотянуться до своего Источника, а маг без энергии ничего не стоит.

Ларра’ти глухо, почти неслышно застонал. Аргументы кончились.

– Но… ты можешь хотя бы не так… жестоко с ней?

– Не могу. Я и так уступила тебе во всем, в чем могла. Она останется в своей каюте, под постоянным присмотром двух эльфов, но снимать с нее оковы я не буду – мы не знаем, на что она способна даже и без магии.

Тирэн’лай замолчала. Молчал и целитель.

Только спустя пять минут Ларра’ти заговорил, и Марийа отстраненно поразилась тому, какая обреченная тоска звучала в его голосе.

– Делайте, как считаете нужным, архатис. Не мне давать вам советы. Разрешите идти? – почти безразлично проговорил он.

– Ларра’ти… – потрясенно прошептала эльфа – Почему ты… так?

– Разрешите идти? – все тем же бесстрастно-спокойным тоном повторил он вопрос.

– Убирайся! – заорала Тирэн’лай.

– Есть, дана архатис.

Спустя секунду дверь каюты хлопнула.

Эльфа еще минуту постояла спокойно, почти не шевелясь, и, кажется, даже не дыша. Потом негромко, но очень зло выругалась и тоже покинула каюту, в которую через несколько минут вошли двое эльфов. Один замер у двери, второй сел на стул, положив на колени арбалет и, судя по звукам, заряжая его.

До Марийи понемногу начал доходить смысл всего услышанного. И вот тут ей стало по-настоящему страшно.

«Эстаи! Эстаи, отзовись! Пожалуйста, я прошу тебя!» – мысленно кричала она в пустоту, уже чувствуя, что связи с Мечом нет, понимая, что она осталась одна.

Она осталась одна.

«Одна. Совсем одна…»

Хранительница несколько раз произнесла про себя эти слова, привыкая к их значению и до конца осознавая, что произошло.

Скована. Отрезана от Меча. Лишена магии и телепатии.

Единственный защитник – Ларра’ти, но что он может?

Она. Осталась. Совсем. Одна.

Одна в темноте и тишине…

Глава 16

Аенгрост, Святая Империя Христесар, южная провинция Клетер. Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Носитель Духа Предела. 9-я декада весны, 2904 год Восьмой эпохи

Ночью в Атане было тихо… подозрительно тихо. Изредка быстрым шагом проходили по переулкам и улицам стражники, где-то взлаивала псина, да стая ворон с карканьем носилась вокруг привязанного к Т-образному кресту тела. То одна, то другая крылатая падальщица смолкала, усаживаясь когда на перекладину, а когда и прямо на голову или плечи осужденного, и клевала открытые раны. Человек слабо вздрагивал, когда клюв очередной вороны вонзался в израненное тело.

Этьен замер, надежно скрытый в тени от взглядов Стражей и инквизитора пятого ранга, охраняющих эшафот. С позавчерашнего вечера, когда некий наглец похитил приговоренного прямо из клетки, ухитрившись как-то обмануть опытного Стража, к каждому отряду, охраняющему эшафот, приставили еще и младшего инквизитора – пятого или шестого ранга.

Впрочем, сейчас святых отцов больше волновал не похищенный нелюдь. Гораздо больше их пугало то, что уже третий день им практически не удавалось примерно наказать еретиков и колдунов при скоплении народа – неведомый чернокнижник каким-то образом убивал приговоренных еще до начала казни. Из двадцати пяти казней, подготовленных за эти три дня, полноценно состоялись только три.

Инквизиторы вознамерились любой ценой поймать и покарать тварь, посмевшую посягнуть на их право калечить и убивать. Этой ночью на пяти эшафотах Атана были оставлены мучительно умирать приговоренные Церковью еретики, колдуны и нелюди. Каждый такой эшафот охраняли пятеро Стражей и один младший инквизитор. И скрытно – еще по двое. Не ниже четвертого ранга.

Этьену все это знать было неоткуда. Как и то, что святые отцы не чувствовали его магии. Он побывал уже на четырех местах казней и оставил за собой четырех освобожденных от мучений людей. Эта площадь была пятой и последней в его списке.

Всмотревшись в «нелюдя-чернокнижника», граф стиснул зубы – его было не спасти. Несчастный эльф уже сдался, он был еще жив физически, но дух его сломлен.

Закрыв глаза, Этьен сосредоточился, изучая плетения инквизиторских заклятий, удерживавших в приговоренном подобие жизни. Медленно, осторожно, чтобы не спугнуть Стражей, чувствительных к магии любого рода, проник в самую суть заклятия и осторожно сдвинул несколько узлов в сторону от слабо пульсирующего сердца. Уловил сдержанный смешок Меча, но проигнорировал – ему не было дела до того, что смешного нашел этот древний артефакт в том, как визуализировалось заклятие для графа.

Та магия, которую тщательно выплетал Этьен, была все еще слишком сложна для него и требовала полного сосредоточения, и потому он даже не обратил внимания на минутное появление Эстаи, а когда осознал – было уже поздно, Меч ушел.

Пока же Этьен, прикусив губу, создал в новой узловой точке точную копию «сердца» и вплел ее в основу заклинания. Теперь Стражи нескоро заметят, что тот, кому предстояло мучиться на кресте до следующего заката, уже сейчас будет мертв.

Остановить сердце и без того почти мертвого эльфа оказалось еще проще.

Жестокая ухмылка исказила лицо дворянина.

– Ненавижу… – прошипел он Стражам, зная, что те его не увидят.

И, развернувшись, скрылся в бесчисленных переулках, паутиной опутывающих почти весь Атан, за исключением центральной его части.

Утром инквизиторы сильно удивятся, обнаружив, что все их жертвы, скованные не позволяющим умереть заклятием, тем не менее мертвы и никто из наблюдателей не заметил ровным счетом ничего подозрительного.

В течение дня Этьену так и не удалось найти убежище для себя и полуэльфа – впрочем, надо признать, что он и не искал. Слишком много в тот день состоялось казней и нужно было успеть повсюду, поэтому он с самого начала решил воспользоваться советом герцогини.

Спустя полчаса он зашел в небольшой трактир, находящийся невдалеке от городской стены и пользующийся чуть ли не самой дурной славой в городе.

Несмотря на поздний час, народу в зале было немало. Все – мужчины, все вооружены. Вновь прибывшего окинули подозрительными взглядами сразу полтора десятка пар глаз, кто-то едва заметно сместился на скамье, беря графа на прицел лежащего на коленях арбалета, кто-то, не скрываясь, вытащил из ножен кинжал и положил рядом с собой на стол.

Дворянин проигнорировал их и направился к стойке.

Трактирщик взирал на него столь же неприветливо, как и остальные. Чужаки редко заходили в этот трактир… а выходили из него еще реже.

– Чего изволит благородный апостолит? – безо всякого почтения поинтересовался трактирщик.

Этьен перегнулся через стойку, наклонился к самому его лицу и, глядя прямо в глаза, произнес несколько несвязных, на первый взгляд, слов.

Трактирщик на миг приподнял бровь, ухмыльнулся – потом протянул руку, наполнил деревянную кружку пивом и поставил на стойку.

– В нижнем зале, второй столик от дальнего угла направо. С вас два медяка.

Граф спокойно расплатился и спустился по узкой винтовой лестнице в нижний зал.

За означенным столиком тихо посапывал, прислонившись к стене, очень худой человек в плаще со скрывающим лицо капюшоном. Этьен приблизился, поставил на стол кружку с пивом, специально легонько стукнув дном о столешницу.

– Совершенно ни к чему так шуметь, – негромким, певучим голосом проговорил человек, открывая глаза и немного сдвигая капюшон.

Впервые в жизни граф увидел живого и невредимого эльфа.

Светло-русые волосы большей частью были убраны под плащ, но несколько прядей спадали на грудь, обрамляя худое, узкое лицо. На бледной коже отчетливо проявлялись многочисленные мелкие шрамы-оспины. Но это все Этьен отметил совершенно машинально, завороженный нечеловечески огромными глазами. Раскосые, вытянутые к вискам, ярко-зеленые, словно чистейшие изумруды, они смотрели насмешливо и вместе с тем – настороженно.

– Чем могу помочь, уважаемый? – поинтересовался эльф.

– Мне и моему другу нужно убежище. В черте города.

Эльф изогнул губы в насмешливой улыбке.

– И насколько надежное убежище вам нужно? От кого прячетесь?

Вообще-то, воровская этика – а трактир принадлежал именно ворам – не позволяла задавать заказчику такие вопросы, но Этьен решил ответить.

– Инквизиция.

Изумрудные глаза эльфа потемнели, усмешка пропала.

– Это будет дорого стоить. Церковники умеют искать. И тем лучше ищут, чем искомые не желают быть найденными.

– Я знаю. И заплачу хорошо.

– Когда надо и сколько заплатишь? – Эльф легко и непринужденно перешел на «ты».

– Сегодня. Сколько ты хочешь?

– Десять золотых крестов в день. – Глаза вора сделались непроницаемыми, по его застывшему лицу невозможно было понять, насколько завышена цена.

– Я не собираюсь торговаться, но подобная сумма мне не по карману. Назови реальную цену.

Эльф смотрел на собеседника с возрастающим интересом.

– Пять. Меньше не могу.

– Договорились.

В верхнем зале хлопнула входная дверь, в следующую секунду раздался звук упавшего и разлетевшегося вдребезги кувшина. Из нескольких человек, сидевших в нижнем зале за другими столами, двое буквально на глазах растворились в тенях.

– Инквизиция. Идем отсюда… – Капюшон скрыл лицо, эльф поднялся на ноги, залпом выпил пиво, к которому Этьен так и не притронулся, и направился к дальнему темному закутку. Граф последовал за ним.

Обойдя стоящий в углу стол, эльф не без труда поднял тяжелую крышку в полу, подпер ее кинжалом и кивнул спутнику на уходящую вглубь веревочную лестницу.

Этьен еще не успел спуститься, как наверху послышался звук глухого удара и крышка захлопнулась. Только благодаря невероятно обострившемуся после «смерти» зрению, граф сумел различить фигуру эльфа, повисшую под потолком.

– Не задерживайся, – тихо бросил вор.

Упрашивать не потребовалось – через минуту дворянин стоял на полу узкого коридора, освещенного тусклыми чадящими факелами. Эльф спустился за несколько секунд, бесшумно спрыгнув на пол с высоты около двух человеческих ростов.

– Все, этот люк они не заметят.

– Почему ушли только мы и еще двое? – спросил Этьен.

Он не рассчитывал, что ему ответят, но любопытство взяло верх.

Зеленые глаза ожгли его недобрым взглядом, но потом эльф все же нехотя сказал:

– Ушли те, для кого встреча с церковниками означает смертный приговор. Колдун, нелюди и ты.

– С чего ты взял, что я…

– Я видел тебя на площади. Четыре дня назад. Когда ты сорвал инквизиторам показательную казнь «ведьмы и распутницы», перебив их, как кутят. Я тебя видел и запомнил.

– Но ведь…

– Что с того, что ты сбрил бороду и усы, подстриг волосы и переоделся, потолстев при этом раза в полтора? – Зеленые глаза откровенно смеялись. – Я профессионал. Я запоминаю то, что почти невозможно изменить – форму носа, естественный изгиб губ, расстояние от скулы до скулы… Кроме того, твои глаза ни с чем не спутать – ты единственный черноглазый человек, которого я знаю.

Этьен отступил на шаг, незаметно перенося руку на рукоять кинжала, спрятанного под курткой. Эльф был слишком разговорчив для вора.

– Не стоит, – серьезно проговорил тот, отследив движение графа. – Я тебе не враг, и мы в одной лодке. Мне нужны деньги, тебе – убежище. А после того, что ты устроил тогда на площади, я не рискну просто перерезать тебе горло и бросить труп здесь. Кстати, можешь называть меня Лениар.

Помедлив мгновение, Этьен назвал свое имя. Эльф посмотрел на него с удивлением.

– Надо же, не врешь… Ладно, меня зовут Иль.

Дворянин усмехнулся, пряча за этой усмешкой собственную растерянность. Он не понимал логику своего собеседника. Для чего он назвал свое настоящее имя, почему сразу признался, что знает, с кем имеет дело?

– Ладно, идем. – Иль развернулся, спокойно подставляя спутнику спину, и бесшумно зашагал по неровным плитам, выстилавшим подземный ход. Этьену ничего не оставалось кроме как последовать за ним.

Идти пришлось долго. За все это время Иль даже ни разу не обернулся – чуткий эльфийский слух легко улавливал шум шагов человека за спиной.

Где-то через стан после того, как они отошли от трактира, эльф остановился, провел пальцами по стене и потянул скрытый рычаг. Этьен едва успел отскочить, когда с потолка чуть ли не ему на голову упала веревочная лестница.

Иль так сокрушенно вздохнул, что если у графа до того еще были сомнения в том, что проводник специально пытался свалить ворох мягких веревок ему на голову, то теперь они развеялись.

Проигнорировав мрачный взгляд спутника, эльф ухватился за веревку, пару раз дернул, на мгновение повис на ней и удовлетворенно кивнул.

– Меня – выдержит, тебя – нет, – улыбнувшись, заявил он Этьену и тут же поспешно добавил, видя, что ладонь взбешенного его шуточками аристократа уже движется к кинжалу: – Поэтому сперва поднимусь я, закреплю лестницу так, чтобы она выдержала человека, а после этого поднимешься ты.

С этими словами Иль схватился за веревки и полез наверх с ловкостью лесного зверька.

Через несколько минут сверху раздалось негромкое посвистывание.

– Ау, Этьен, или как там тебя? Залезай!

Тихо выругавшись, граф полез по веревочной лестнице наверх.

Комната была небольшой, с двумя постелями, вместительным сундуком, столом и четырьмя табуретками, одна из которых пребывала в крайне неустойчивом положении в силу отсутствия у нее двух ножек. На тяжелой двери с внутренней стороны был как толстый деревянный засов, так и ушки, на которых висел амбарный замок.

– Ну что, стоят эти хоромы пяти золотых крестов в день? Кормежка включена!

– Меня интересует не комфорт и еда, а то, насколько сложно будет Инквизиции найти это убежище, – мрачно проговорил Этьен, бросая висевшую через плечо сумку на крышку сундука.

Иль ухмыльнулся.

– Поверь, сюда они не сунутся. Смотри, – эльф сбросил капюшон, на мгновение приник ухом к двери, удовлетворенно хмыкнул и, вновь накинув капюшон, быстро снял замок, отодвинул засов и распахнул дверь.

На двери красовалась табличка: «Святая Инквизиция».

– Но…

– Не бойся. Это одна из тех комнат, которые есть в каждой таверне, и предназначены они специально для церковников. Даже в случае обыска сюда не сунутся инквизиторы младшего ранга, а старшие никогда не принимают личного участия в захватах еретиков, колдунов и нелюдей. От нас никто не ждет такой наглости – прятаться от Инквизиции за дверью с табличкой «Святая Инквизиция».

– А если кого-то будут искать пусть даже младшие инквизиторы, но с полномочиями от кого-то сверху, достаточными для того, чтобы обыскивать и такие комнаты? – все же засомневался граф.

– Трактирщик – наш человек. В случае появления подобных личностей он даст знак… – Иль кивнул на колокольчик в верхнем углу. – Того времени, которое потребуется инквизиторам, чтобы сюда добраться, хватит, чтобы уйти в подземный ход.

– Хорошо, я согласен. Меня это вполне устраивает.

Задумчиво посмотрев на Этьена, Иль вдруг бросил ему небольшой ключ.

– Что это? – поинтересовался граф, поймав ключ на лету.

– От сундука. Там есть всякие полезные вещички, которые могут пригодиться человеку, не желающему, чтобы его узнали. Ладно, устраивайся, а мне пора. С тебя задаток – тридцать золотых.

Получив деньги, эльф пожелал удачи и нырнул в потайной ход. Захлопнувшаяся за ним крышка вошла в пазы так точно, что если бы Этьен не знал, где она находится, то искал бы ее не один стан. Если бы вообще догадался, что здесь есть какой-то потайной ход.

Оставшись один, граф быстро просмотрел содержимое сундука и остался более чем доволен. Прикинул время – сейчас должно было быть раннее утро, где-то полстана до рассвета. Усмехнувшись, он переоделся и сунул в сумку длинный женский плащ из дорогого шелка с капюшоном-клобуком – такими пользовались богатые аристократки, не желающие в той или иной ситуации показывать своего лица.

Спустя двадцать минут из таверны «Имперский крест» вышел полноватый купец среднего роста, с короткими светлыми волосами и жиденькой бородкой на одутловатом лице. Его карие глаза окинули улицу быстрым взглядом в поисках извозчика.

Такой нашелся возле соседнего дома. Мужичок лет пятидесяти посапывал на облучке двуколки.

Сев на заднее сиденье и назвав адрес, Этьен недовольно скривился – краска, капля которой перекрашивала глаза на некоторое время, неприятно щипала, а подушечки за щеками мешали говорить.

Улицы были еще свободны, и двуколка остановилась у нужного дома буквально через пятнадцать минут. «Купец» бросил извозчику серебряную монету и, велев подождать, скрылся в доме.

– Кто вы такой, уважаемый? – настороженно поинтересовалась пожилая аристократка, когда граф появился на пороге гостиной – ключ от входной двери у него был, а постоянных слуг старая леди не держала.

– Госпожа Мари, это я, Этьен. – Улыбнулся он, осторожно стягивая парик.

– Надо же, а я вас и не узнала, друг мой. – Мари де Реннит медленно встала из кресла, опираясь на трость. – Судя по вашему гриму, вы все же обратились к тем людям, которых я рекомендовала…

– Увы, я не смог найти убежище за день.

– Готова спорить – вы его и не искали. Впрочем, это не так важно. Я прошу вас об одном – будьте осторожны.

– Конечно, герцогиня.

– Если желаете чаю, вам придется обслужить себя самостоятельно – Энни еще не пришла, – как ни в чем не бывало, продолжила Мари.

– Нет-нет, благодарю, но мне нужно спешить. Как он?

– Спит. Всю ночь бился в лихорадке, бредил, звал кого-то, но я, к сожалению, не разобрала имен. Где-то стан назад успокоился и уснул. Вы сейчас заберете его?

– Да. Вы и так подвергли себя риску, я не имею права…

– Прекратите! – Леди стукнула тростью по полу, сурово нахмурив брови. – Я не могу оставить вашего друга у себя не потому, что не хочу подвергать риску себя, а потому, что здесь небезопасно в первую очередь для него самого. Мой сын может навестить меня в любую минуту, и если он заметит в моем доме не-человека, которого к тому же разыскивает Святая Инквизиция, он не пощадит ни меня, ни его.

– Простите, Мари, – Этьен поклонился. – Я не хотел вас обидеть.

– Я вас прощаю, – милостиво кивнула герцогиня. – Увы, проводить вас не могу – впрочем, вы не хуже меня знаете, как пройти в комнату, где спит ваш друг.

Согласно кивнув, граф взбежал по лестнице на второй этаж и толкнул дверь небольшой комнатки.

Полуэльф был в сознании, хотя и не осознавал окружающую действительность – его карие глаза с золотыми крапинками были подернуты мутноватой пленкой, двигался он скованно и неуверенно, но мог стоять на ногах, хотя и недолго. Этьен в который раз поразился способностям Мари – он прекрасно помнил, в каком состоянии спасенный находился буквально сутки с небольшим назад.

– Нам нужно идти, – мягко проговорил он полуэльфу. Тот вздрогнул от звука голоса, протянул руку наугад, пытаясь коснуться – граф перехватил узкую ладонь. – Вставай. Нам нужно уходить, слышишь?

Глаза раненого на мгновение прояснились.

– Конечно…

– Ты сможешь идти?

Полуэльф несколько секунд молчал, потом осторожно кивнул.

– Не очень долго – думаю, да.

Спустя двадцать минут он спустился, осторожно поддерживая за плечи хрупкую фигуру, закутанную в черный шелковый плащ. Капюшон надежно скрывал лицо, только длинные золотые пряди, кое-где выбившиеся наружу, спадали на грудь.

– Еще раз благодарю вас, Мари. То, что вы для меня сделали…

– Прекратите, юноша, – резко произнесла леди. – Я вам уже говорила, почему я так поступила. Я надеюсь, вы не обманете моих ожиданий.

– Клянусь, я…

– Не надо клятв. Просто сделайте то, что должны. И… если у вас выдастся свободный стан, заходите ко мне в гости. Я всегда буду рада вас видеть. Когда сын дома, я оставляю открытой форточку в гостиной.

– Я обязательно приду.

– Идите, друг мой, идите… Поторопитесь.

На улицах уже появились как пешеходы, так и кареты, потому обратный путь до «Золотого креста» занял почти стан. Все время пути Этьен осторожно обнимал спутника за плечи, чувствуя, как его колотит озноб, и боясь, что тот не продержится в сознании до таверны.

Продержался.

– Прошу вас, господин, – поклонился извозчик, останавливая двуколку у крыльца.

– Пожалуйста, чуть-чуть осталось. Просто держись за меня и иди. Мы почти на месте… – прошептал Этьен еле слышно, бросил извозчику две монеты и помог фигуре в плаще спуститься на землю.

Через зал они прошли спокойно, несмотря на то, что полуэльф едва стоял на ногах, а вот на лестнице он все же не выдержал.

– Прости… – тихо прошептал он и начал медленно оседать на пол.

Подхватив беднягу на руки, Этьен бегом поднялся на третий этаж, со второй попытки попал ключом в замочную скважину, распахнул дверь и осторожно уложил свою ношу на кровать.

Убедившись в том, что полуэльф просто потерял сознание от чрезмерной нагрузки, граф снял с него плащ, укрыл одеялом и рухнул на вторую кровать – несмотря на многократно возросшие физические возможности, он не мог обходиться без сна пятые сутки подряд.

Как ни странно, Этьен заснул не сразу. Он еще около получаса лежал на постели, закинув руки за голову, и, глядя в потолок, обдумывал события последних четырех дней.

Мари де Реннит, герцогиня Руэлская… Он не впервые задавал себе вопрос: кто эта женщина на самом деле? Она искренне ненавидела Инквизицию, владела магией, что даже для аристократки означало смертный приговор, и знала такие вещи, о которых дворянкам обычно неизвестно – адреса трактиров, в которых можно было найти членов Братства воров, воровские пароли и многое другое… Из памяти всплыли слова Анжея: «Ты слышал что-нибудь о Тайном Ордене? Они борются с Инквизицией. Помогают тем, кто пострадал от нее. Спасают, кого могут. Тайная, но очень сильная организация». Если допустить, что Мари является членом этого самого Ордена, то многое становилось понятным.

«Что ж, – Этьен усмехнулся. – Если это действительно так, то мне вдвойне повезло. Едва ли герцогиня откажет мне, если я попрошу свести меня с членами этой организации».

Еще графу не давали покоя загадочные слова странного священника. Избранник… что это может означать?

Этьен сам не заметил, как уснул.

Его разбудил тихий стон. Полуэльф пытался сесть на постели и, видимо, слишком резко дернулся – повязка на плече пропиталась кровью.

Этьен быстро поднялся, набросил рубашку, и подошел к раненому.

– Зачем ты пытался встать?

Полуэльф молча указал на кружку с водой, которая стояла на столе.

– Надо было разбудить меня. Ты еще слишком слаб, и раны еще даже не начали заживать – тебе не стоит двигаться.

– Я не хотел утруждать тебя еще и этой мелочью, – слабо улыбнулся раненый.

– Давай так: пока ты не выздоровеешь, ты постараешься все же ничего сам не делать. Иначе твое выздоровление может растянуться на долгий срок, – проговорил Этьен, подавая полуэльфу кружку. Тот благодарно кивнул. – Как тебя зовут?

– Кёрнхель.

– Я – Этьен де Каррадо, граф Нисселет. Как тебя угораздило попасть в Империю? Неужели ты не знал, что здесь ждет любого, не принадлежащего к человеческой расе?

– Знал. Но мне нужно было найти тебя…

Графу показалось, что он ослышался.

– Меня? Но…

– Я должен быть с тобой. Всегда, – серьезно сказал Кёрнхель, возвращая пустую кружку.

– Э-э-э… А с чего ты это взял? Кто тебе такое сказал?

– Я это просто знаю. С самого рождения я был предназначен тебе и всю жизнь ждал твоего появления в Аенгросте. Так распорядилась судьба. Это было предопределено еще до моего рождения.

– Не понимаю…

– Поймешь. А сейчас – просто прими как данность. Любое твое слово для меня – нерушимый закон. Если ты скажешь – я умру за тебя.

Вскочив, Этьен прошелся по комнате. Непонятно откуда, но он точно знал – Кёрнхель говорит правду. Вот только он не понимал, что ему с этой правдой делать.

– Ладно, ты мне потом обо всем расскажешь. А сейчас – позволь перевязать твои раны.

– Прости за то, что тебе пришлось со мной возиться. – Полуэльф немного повернулся, чтобы графу было удобнее снять повязку с его плеча.

– Ничего страшного.

Про себя Этьен на все лады проклинал Эстаи, который так и не появился с утра.

Как ни странно, это помогло.

«Совершенно необязательно говорить обо мне в столь пренебрежительном тоне!» – усмехнулся Меч, как всегда, неожиданно проявляясь в сознании графа.

«Куда ты пропал?»

«У меня есть еще дела и кроме того, как оберегать тебя ото всех напастей и неприятностей, которые липнут к тебе, как мухи к… меду».

Этьен сдавленно зарычал.

«Прекрати свои шуточки, пожалуйста! Мне нужна твоя помощь».

«Что еще случилось?»

«Ты обещал научить меня исцелять. Кое-чему я смог научиться и сам, эта Сила словно подсказывает мне, как делать то или иное, но этого недостаточно».

«Тебе это прямо сейчас надо?»

«Вообще-то, если ты не заметил, у меня на руках раненый, которого нужно как можно быстрее вылечить, чтобы он мог мне помочь».

«Раненый, говоришь… – Меч присмотрелся к полуэльфу, считывая его энергетику и ауру… – Этьен, ты знаешь, кого ты спас?»

«Нет. Он что-то странное говорил про то, что принадлежит мне, что с рождения мне предназначен, но я так и не понял».

«Я так и понял, что ты так и не понял, – проворчал Эстаи. – Ладно, я тебе потом расскажу. А сейчас – смотри и запоминай…»

– Этьен, что с тобой? – Кёрнхель осторожно коснулся плеча замершего графа. Тот вздрогнул и открыл глаза.

– Все в порядке. И даже лучше, чем в порядке. Сейчас покончим с твоими ранами.

Он быстрым движением кинжала срезал повязку на груди полуэльфа, сосредоточил Силу Предела на кончиках пальцев и, придав магии нужную форму, стряхнул несколько вязких черных капель прямо в рану. Несколько секунд ничего не происходило, а затем края разреза начали на глазах смыкаться. Через две минуты о ране напоминал только свежий сизый шрам, который тоже вскоре исчез.

– Ты маг? – с интересом, но без всякого страха спросил Кёрнхель, наблюдая, как Этьен исцеляет следующую рану.

– Что-то вроде того. Я – Хранитель Черного Меча, – неожиданно для самого себя ответил граф.

– Я так и предполагал, – удовлетворенно улыбнулся полуэльф, откидываясь на подушку.

Вечером Этьен, не удержавшись, дошел до дома Мари де Реннит. Форточка в гостиной была открыта, и он не рискнул стучаться – мало ли, инквизитор его узнает или даже просто поинтересуется, что за подозрительный тип заходит к его матери. А если подозрения графа были верны и герцогиня как-то связана с противостоящим Церкви Тайным Орденом, то он тем более не имел права наводить на нее подозрения.

В общем, он ограничился тем, что раза два прошел по улице от начала и до конца. Когда же Этьен собирался уходить, из дома вышла Энни. Поправила плащ, накинув на голову капюшон, и быстрым шагом пошла по улице, сделав графу едва заметный знак следовать за ней. Проходя под погасшим фонарем, девушка наклонилась поправить пряжку на туфле и практически незаметно вложила между камнями булыжной мостовой клочок бумаги.

В записке герцогиня просила Этьена дождаться нового письма от нее, а до тех пор – сидеть тише мыши. Также она писала, что если будут затруднения с деньгами, то некоторую сумму граф может получить в знакомом ему трактире, назвав хозяину пароль.

От денег граф отказался – того, что у него было, должно было хватить до конца недели, а к тому времени он надеялся получить от Мари письмо с дальнейшими указаниями, благо теперь он был уверен в том, что герцогиня является одним из членов Тайного Ордена, причем не из последних.

Прошло три дня. Кёрнхель полностью оправился от ран, восстановил силы и теперь каждое утро по два-три часа тратил на то, чтобы, как он выражался, «вернуть форму». Увидев его упражнения первый раз, Этьен решил, что глаза его обманывают – невозможно так быстро двигаться! Заметив его изумление, полуэльф прервал тренировку.

– Что-то не так?

– Как ты это делаешь? Как ты двигаешься с такой скоростью?

– Мой отец – человек – был наемным убийцей, а мать – лесная эльфа – чародейкой. Когда выяснилось, что магический талант у меня отсутствует начисто, за мое обучение взялся отец. Он учил меня, пока сам еще был на что-то способен. Потом я совершенствовался сам.

– Кёрнхель, сколько тебе лет? – догадался спросить Этьен, наконец вспомнив о разнице в сроках жизни различных рас.

– Немного… для полуэльфа, конечно. Всего лишь тридцать пять.

При том, что выглядел он едва ли на восемнадцать… впрочем, граф предпочел промолчать.

– Если хочешь, я смогу научить тебя кое-чему. Не всему, конечно, но многому.

– Я был бы очень благодарен. Но сначала я хотел бы поговорить о том, что нас ждет в ближайшем будущем.

Кёрнхель, скрестив ноги, уселся прямо на полу и приготовился слушать.

– Думаю, ты и так это понял, но на всякий случай… В общем, я собираюсь уничтожить Инквизицию и полностью изменить порядки в этой проклятой империи.

– Я так и подумал, – серьезно кивнул полуэльф.

– Это сложная, опасная и почти безнадежная затея. Я не хочу впутывать в нее тех, кто сам того не желает.

– Я же сказал, что любое твое слово для меня – закон. Я всегда с тобой и всегда – на твоей стороне. Я, по сути, просто немного отдельная, но часть тебя. Что бы ты не решил, я всегда буду с тобой – по крайней мере до тех пор, пока я тебе нужен.

Этьен внимательно посмотрел на собеседника. Кёрнхель казался совершенно невозмутимым, по его красивому, спокойному лицу невозможно было понять, что он думает в тот момент. Внезапно в голову графу пришла безумная мысль.

– Скажи, а если я решу, например, уничтожить какую-нибудь разумную расу? Тех же эльфов, к примеру. Тогда ты тоже будешь со мной и поможешь мне совершить это преступление? – спросил он, глядя прямо в глаза полуэльфу.

По лицу Кёрнхеля пробежала судорога боли. Он долго молча смотрел на Этьена и лишь через пять минут заговорил:

– Нет. Если ты решишь совершить настолько страшное преступление, я убью тебя, чтобы не позволить погубить свою душу. А потом – себя, потому что жить дальше просто не смогу, – выдохнул полуэльф, отводя взгляд.

Повисло тяжелое молчание.

– Я ответил на твой вопрос? – тихо спросил Кёрнхель через несколько минут.

– Да. Спасибо, что не разочаровал.

– Ты хотел, чтобы я показал тебе некоторые элементы моих тренировок…

Теперь каждое утро начиналось с кошмара, который полуэльф, старательно пряча улыбку, называл «разминкой для новичков». Только гордость Этьена не позволяла ему стонать во время выполнения «простейших элементов» и не трястись от страха при мысли о том, что же такое более сложные упражнения.

– Я думаю, на сегодня хватит, – улыбнулся Кёрнхель, помогая графу подняться с пола.

– Да, пожалуй…

– Жаль, здесь мало места и я могу показать только базовые приемы разминки, – с сожалением вздохнул полуэльф. Этьен с трудом скрыл облегчение – если это – базовые, то что же тогда его ждет, когда Кёрнхель возьмется за его обучение всерьез?

В этот момент в дверь постучали – негромко, но настойчиво.

Граф, обнажив клинок, подошел к двери.

– Кто там?

– Вам письмо. – Голос показался смутно знакомым, и Этьен, поколебавшись, открыл.

На пороге стоял худощавый подросток в надвинутой на глаза потрепанной шляпе и рваной куртке и поднятым воротником, скрывающим нижнюю половину лица. Мальчишка поднял голову – и граф с удивлением узнал Энни.

Служанка герцогини молча протянула ему узкий конверт без подписей, запечатанный простым синим сургучом, и коротко поклонилась.

Поддерживая ее маскировку, Этьен протянул «мальчишке-посыльному» несколько медных монет. Энни еще раз поклонилась, надвинула шляпу ниже и убежала, в точности копируя походку подростка.

Закрыв дверь, граф распечатал письмо.

Приветствую вас, друг мой. Я хочу с вами встретиться. Жду вас через два стана после полуночи в уже известной вам таверне – в той самой, где мы имели счастье познакомиться. Будьте осторожны и возьмите с собой охрану. Мой достопочтимый супруг сегодня дома, так что…

Жду вас с нетерпением.

Навеки ваша,

Рима.

Усмехнувшись, Этьен протянул письмо Кёрнхелю. Тот быстро пробежал взглядом по строчкам.

– И что это означает? – непонимающе посмотрел он на графа.

– Уже известная таверна – скорее всего, ее дом, – расшифровал Этьен. – Возьмите с собой охрану – это, похоже, намек на то, чтобы я пришел не один, а вместе с тобой. Супруг дома – это к тому, что ее сын, инквизитор, сегодня не у нее, а в своем доме. Подпись – имя «Мари», в котором слоги поменяны местами. А записка просто стилизована под любовное послание, чтобы не вызывать ненужных подозрений. Как я узнал, за прелюбодеяние карают лишь простолюдинов, апостолиты вольны творить все, что угодно.

– Понятно. Мы пойдем?

– Конечно!

Спустя стан после полуночи, Этьен и Кёрнхель, закутанные в плащи, покинули таверну. Стоило графу огляделся в поисках извозчика, как к ним подкатила двуколка.

– Куда изволите, ваша светлость? – поинтересовался Иль, сверкнув зелеными глазами из-под капюшона. Этьен настороженно отшатнулся назад, опуская руку на рукоять шпаги, и краем глаза отметил, как Кёрнхель плавно перетекает в боевую стойку, с виду почти неотличимую от обычной расслабленной позы. – Да не пугайтесь так. Я от вашей возлюбленной, – с хитрой усмешкой продолжил эльф.

Граф тихо выругался и запрыгнул на сиденье.

– Или вы хотели подъехать к парадному входу? – издевательски спросил Иль, хлестнув лошадь вожжами.

– Ты здорово рискуешь, раскатывая по городу. А если тебя схватит Инквизиция?

– Если меня схватит инквизиция, то это значит, что мне не повезло. – Эльф, ухмыльнувшись, отвернулся.

Спустя двадцать минут двуколка остановилась у неприметного домика. Этьен хотел было удивиться, но, вспомнив издевку Иля насчет «парадного входа», промолчал.

На заднем крыльце дома обнаружился очередной спуск в подземные катакомбы.

Идти пришлось долго, не менее полустана. Зато выход из подземелья располагался в конюшне дома герцогини.

Иль провел друзей в холл, где они смогли оставить плащи и шляпы, и направился к знакомой уже гостиной. Этьену и Кёрнхелю ничего не оставалось кроме как последовать за ним.

В гостиной было неожиданно много народу. В кресле у камина расположилась сама Мари, за ее спиной, скрестив руки на груди, замер сухощавый, полностью седой человек лет сорока, у зашторенного окна на подоконнике сидел сереброволосый эльф с необычайно синими глазами, не похожий на лесного. Также в гостиной обнаружилось пять человек с совершенно неприметной внешностью, высокий статный юноша с аристократичными чертами лица, пожилой человек с короткой русой бородой и болезненно худой темноволосый мужчина в черной одежде. Его светлые глаза светились каким-то странным светом… и он сразу же категорически не понравился Этьену.

Герцогиня приветственно кивнула вновь прибывшим и жестом указала графу на кресло с другой стороны камина. Кёрнхель незаметной тенью замер за его спиной – в отличие от Иля и самого Этьена, он так и не снял плаща, и сейчас капюшон по-прежнему скрывал его лицо от всех присутствующих.

– Я рада приветствовать всех собравшихся здесь членов Тайного Ордена, – звучно проговорила Мари. Все присутствующие вставали, кланялись хозяйке дома и садились обратно.

Тогда-то Этьен и заметил еще одного человека. Широкоплечий, высокий мужчина, сидевший в дальнем углу, так же как и Кёрнхель, остался закутанным в плащ.

– Также я рада представить всех вас новому члену нашего Ордена… – Герцогиня по очереди назвала имена и должности.

Сереброволосого эльфа, оказавшегося представителем высоких или светлых эльфов, звали Найал-кениа; седого человека, стоящего за спиной Мари, – Эррет, он являлся владельцем нескольких таверн Атана. Пятеро «неприметных» носили столь же незапоминающиеся имена, как и их внешность, и были «простыми жителями». Юноша-аристократ – Леорри де Марене, барон Ингемский, русобородый – глава одного из отделов стражи Атана. Темноволосого худого человека звали Ян, кем он был, Мари не сказала.

Слушая хозяйку дома, Этьен мысленно усмехался. Она даже на миг не усомнилась в том, что граф согласится стать членом Ордена.

«Я, в общем-то, тоже в этом не сомневался», – усмехнулся Эстаи.

«И ты здесь…»

«Конечно. Мне же интересно куда ты впутался, Хранитель».

Когда герцогиня назвала всех, кроме закутанного в плащ мужчины, повисла пауза. Этьен вопросительно на нее посмотрел, и Мари, тяжело вдохнув, объявила:

– Грегориан, инквизитор третьего ранга. Глава Тайного Ордена в Атане.

Тот поднялся, сбрасывая плащ.

Он был черноволос, гладко выбрит, на лице виднелось несколько шрамов. Взгляд открытый, прямой – но тем не менее граф почувствовал, как в его душе поднимается волна ненависти. Он подался вперед, опуская ладонь на рукоять шпаги – Кёрнхель тут же положил руку ему на плечо.

– Ты доверяешь ей, а она – доверяет ему. Давай посмотрим, что будет дальше, – тихо шепнул он Этьену. Граф, медленно выдохнув, откинулся на спинку, признавая правоту полуэльфа.

Тем временем инквизитор сел, а Мари, наоборот, поднялась на ноги. Посмотрела на Этьена, взглядом попросив его тоже встать, и во внезапно наступившей тишине негромко, но отчетливо проговорила:

– Этьен де Каррадо, граф Нисселет. Хранитель Духа Предела и будущий Черный Властитель.

Глава 17

Второй спутник Аенгроста, база мирров. Вольфганг Шварц-Кёниг, глава «Ордена Свободы». 27-й день керета, год 528 (летосчисление местное)

Йон закончил доклад и опустил голову, готовый услышать все, что думает о его неосторожности и безалаберности глава Ордена Свободы. Однако Вольфганг не торопился высказывать мирру претензии.

Человек откинулся на спинку кресла, достал из ящика стола коробку с сигаретами, закурил. Дым медленно поплыл по комнате, завиваясь причудливыми кольцами. Йон ненавидел запах сигарет, но сейчас терпел молча – прекрасно понимал, что не в его положении высказывать претензии.

– Итак, если опустить все лишние подробности и твои оправдания, картина складывается следующая, – наконец заговорил Шварц-Кёниг. – Нархгал, скорее всего, возжелал исследовать базу и с этой целью покинул жилой отсек. Он взял с собой идентификационную карточку, благодаря которой нам известно, где именно он вышел на поверхность. Судя по следам на снегу вокруг выхода, он отошел на некоторое расстояние от базы, где провалился под снег, и, видимо, испугавшись, что его прогулка может окончиться плачевно, решил вернуться. Но у входа на базу его ждал некрупный – судя по размерам следов – дракон. Нархгал поговорил с этим драконом, после чего улетел на его спине – по своей воле, так как никаких следов сопротивления не обнаружено, а этот эльф – не из тех, кто сдался бы по доброй воле. Так?

– Да.

– Что из этого следует, по-твоему? – спросил Вольфганг, задумчиво изучая собеседника.

– Во-первых, я осмелюсь предположить, что неизвестный дракон – Лексана. По размерам она вполне подходит. Если так, то, скорее всего, она узнала в Нархгале того самого Черного Дракона и просветила его относительно его истинной личности. А вот что было дальше, я не могу предполагать…

– Лексана наверняка унесла его на базу драконов-отступников, – поморщился человек. – Я обещал им, что никому не скажу о существовании этой базы, но раз уж они сами пошли первыми на нарушение наших договоренностей… Йон, я надеюсь, тебе не нужно повторять, что информация строго конфиденциальная? Так вот, на некотором расстоянии отсюда находится база драконов-отступников. Тех самых, которые не считают Предел воплощением абсолютного зла и которые остались верны Черному Дракону даже после гибели прежнего Черного Властителя. Я мало что знаю об этой древней истории, это произошло где-то, куда нам нет доступа, а Лексана не особо распространялась о тех временах. В общем, остальные драконы уже несколько раз с переменным успехом сражались с триадой Меч-Дух-Дракон и всякий раз ухитрялись убить Хранителя до Слияния. В прошлый же раз они пошли дальше и нанесли триаде очень серьезный удар, одним из последствий которого скорее всего является амнезия Нархгала. Кстати, теперь я абсолютно точно уверен в том, что он – тот самый Дракон. Так вот, на этой планете существует замаскированная база драконов, которые не согласны с законами их родичей и желают вернуть в мир величие Предела. Это они поделились с нами технологиями, позволяющими перемещаться в космосе, и это их бывшая база – ты же обратил внимание на высоту потолков и ширину дверных проемов? Они сделаны под драконьи размеры. Сейчас их база находится к северо-востоку отсюда, и Нархгал, скорее всего, там. К сожалению, я не смог связаться сейчас с Лексаной, поэтому…

Вольфганг замолчал, прикуривая новую сигарету. И молчал еще несколько минут – по его напряженному лицу было видно, что он сейчас просчитывает десятки вариантов, один за другим отметая нежизнеспособные, невыгодные, неудобные, невыполнимые, и перебирает все оставшееся в поисках единственно верного.

– Поэтому мы с тобой сейчас возьмем снегоход и отправимся на эту базу. Нам необходимо вернуть Нархгала или хотя бы переговорить с драконами раньше, чем эти осчастливленные возвращением Повелителя крылатые соблаговолят поделиться своей радостью еще и с базой. Вряд ли они способны объективно оценить плачевное на данный момент состояние их Повелителя, – закончил Шварц-Кёниг.

– Но… это очень рискованно! – запротестовал Йон. – У тебя есть точная информация о местонахождении их базы?

– Нет. Но я примерно знаю, где она. Около трехсот миль отсюда.

– Нам может не хватить горючего, если мы собьемся с пути!

– Возьмем запас в канистрах.

– Все равно! База наверняка хорошо замаскирована, и мы…

– Йон, это не обсуждается. Я понимаю, что мы рискуем, но поверь мне, если мы будем ждать их возвращения… все может закончиться так страшно, что мне даже думать об этом не хочется. Мы обязательно должны добраться до драконов и Нархгала раньше, чем они вернутся сюда. Если Лексана и остальные… Впрочем, ладно, тебе достаточно и того, что ты узнал. – Вольфганг поднялся с кресла и потушил сигарету в пепельнице. – Идем. Нам надо спешить.

– Я же говорил, – тоскливо пробормотал Йон, когда снегоход, в последний раз дернувшись, сердито кашлянул мотором и затих. Стрелка показателя топлива замерла на нулевой отметке.

Вольфганг слегка пнул канистру – пусто.

– Ну что же, значит, дальше пойдем на лыжах. Тут не так уж далеко осталось, миль двадцать, наверное. Да и дорогу я теперь знаю почти точно – если память не изменяет, нам надо по дуге обогнуть вон тот лесок и там, за озером, и будет их база. – Он поправил сползший на глаза капюшон и полез в багажный ящик за лыжами.

Мирр кивнул и, матерясь вполголоса, запихал в рюкзаки все необходимое. Осторожно спустился на снег, тут же приземляясь на все четыре лапы, сделал несколько осторожных шагов, пробежался – прочный наст выдержал вес гибкого кошачьего тела.

– Вольф, я не буду брать лыжи. Наст прочный, мне так проще.

– Хорошо, – кивнул человек, прилаживая лыжные крепления. Сами лыжи были сделаны под широкую заднюю лапу мирра, а крепления – под человеческую ступню, но все равно было не очень удобно. Наконец, справившись с непослушной застежкой, Вольфганг выпрямился, несколько раз переступил и, забросив за спину рюкзак, подобрал лыжные палки. – Все, идем. Как ты считаешь, лучше будет идти вдоль леса или по открытой равнине?

– На равнине достаточно сильный ветер. – Йон присмотрелся к темнеющему вдали лесу. – А на опушке есть риск подвергнуться нападению какой-нибудь местной живности. Я бы предложил не подходить к лесу слишком близко.

– Хорошо. Приблизимся к нему на полмили и пойдем на этом расстоянии.

Первые полчаса пути прошли в молчании. Йон продолжал иногда еле слышно ругаться сквозь зубы, Вольф посмеивался, но ничего не говорил. А мирр все тревожнее и тревожнее оглядывался по сторонам, борясь с нехорошим предчувствием.

Тем временем мороз крепчал, ветер усиливался, и холодный воздух нет-нет, да проникал под одежду. Йону было проще, его, по крайней мере, согревала еще и густая шерсть, способная выдержать достаточно низкие температуры, а вот Вольф понемногу начал замерзать. Даже скорость передвижения не помогала согреться.

Внезапно мирр резко остановился, припал на передние лапы и принюхался. Хвост судорожно хлестал по бокам, единственное ухо плотно прижалось к голове, вертикальные зрачки сузились до едва заметных щелок.

– Здесь карениги, – коротко бросил он.

Вольфганг коротко выругался. Пожалуй, карениги были единственными существами, с которыми ему меньше всего хотелось встретиться на открытой заснеженной равнине.

Эти полуразумные существа обладали способностью передвигаться под снегом и, пользуясь этим, подкрадывались близко к добыче. Они вырывались из-под наста рядом с жертвами, ошеломляя неожиданностью нападения, набрасывались по двое-трое на каждого и мгновенно разрывали на части острыми зубами и длинными ножевидными когтями. Карениги всегда охотились минимум по трое-четверо, а Вольфганг прекрасно понимал, что если этих тварей будет хотя бы четверо, то шансы выжить для него и Йона приближаются к нулю.

– Сколько? – коротко спросил он, доставая лазер.

– Кажется, пятеро. Но я не уверен точно…

В следующий миг снег вокруг словно бы взорвался изнутри. Проламывая наст и разбрасывая вокруг себя ледяные брызги, перед неудачливыми путешественниками возникли шесть невысоких существ, напоминающих чудовищную помесь змеи и человека.

Нижние половины каренигов были полностью змеиными – мощное, толстое туловище, покрытое прочной чешуей, и длинный хвост. Выше пояса чешуя становилась еще толще и прочнее, а по обеим сторонам тела росли четыре руки – по две с каждой стороны – с длинными когтями. Головогрудь покрывали могучие пластины, которые даже лазер пробивал не сразу.

Вольф не стал ждать, пока ближайшие к нему карениги бросятся сами. Он был готов к атаке, и лазерный луч пистолета в его руке разделил ближайшую тварь на две части раньше, чем нападавшие успели опомниться.

А через мгновение на него полетели сразу две голубовато-серебристые молнии. Человек дернулся, пытаясь уйти от атаки, и когти первого каренига разрезали воздух в дюйме от его лица, но второй сбил Шварц-Кёнига с ног и повалил на снег. Из распахнутой пасти твари доносился ужасающий смрад. Вольфа замутило…

Резкая боль в плече и боках мгновенно привела его в чувство. Человек лежал на насте, придавленный тяжелым телом, снег под ним быстро окрашивался алым, а карениг уже занес другую руку для решающего удара, нацеленного в горло шустрой, но все же недостаточно быстрой жертвы.

Пальцы левой, здоровой руки даже сквозь перчатку ощущали холод рукояти пистолета. Вольф стиснул зубы, чтобы не застонать от боли, – когти нижних рук каренига вонзились одна в бедро, другая – в бок.

И нажал на активатор.

Дикий вой каренига на сверхвысоких частотах оглушил человека мгновенно. Вольфгангу показалось, что в его голове взорвалась бомба, но он все же не выпустил из рук холодную рукоять пистолета и не убрал пальца с кнопки активатора.

Карениг выл, дергался, пытаясь избежать дикой боли, пронзающей все тело, когти глубже проникали в тело человека, но Шварц-Кёниг уже почти ничего не чувствовал – он упрямо вел лазер выше, взрезая грудные пластины твари.

Через несколько секунд карениг в последний раз содрогнулся и затих.

Превознемогая боль, Вольф кое-как спихнул с себя тяжелое тело и отполз в сторону, оставляя за собой на снегу кровавый след. С трудом заставил себя поднять голову и оглядеться – где-то должны были быть еще четыре твари и Йон…

Мирра не было видно. А вот один из каренигов присутствовал – правда, в исключительно дохлом виде. А вдаль, к лесу, тянулись цепочки следов – хаотично сплетенные отпечатки кошачьих лап Йона и змеящиеся впадины от тел и хвостов каренигов. Судя по всему, мирр подранил противников насколько смог и увел их за собой к лесу, где спокойно мог отсидеться на дереве. Змееподобные твари, разозленные сопротивлением жертвы, забыли о второй части добычи и бросились в погоню. Единственное, что не понравилось Вольфгангу – это небольшие пятна крови вдоль следов кошачьих лап – Йон тоже был ранен. Но, судя по тому, что нигде в пределах видимости не было омерзительной картины пиршества каренигов, мирр успел в кратчайшие сроки домчаться до леса, где уж точно оказался вне пределов досягаемости тварей.

Шипя и ругаясь сквозь зубы, Вольф заставил себя встать на ноги и попытался оценить масштаб полученных повреждений. Раненое плечо невыносимо болело, но ничто важное задето не было, рана на бедре мешала передвигаться, но тоже была не очень опасна. А вот разорванный бок…

Кровотечение Шварц-Кёниг остановил быстро, хватило той аптечки, которую взяли с собой. Но вот внутренние повреждения вызывали опасения. Он уже понимал, что в таком состоянии до базы драконов не дойдет в любом случае. Необходимо было вернуться к снегоходу – на катере остался малый медблок, который помог бы продержаться до прихода драконов – Вольф не сомневался, что его присутствие недолго останется незамеченным.

– Значит, до снегохода, – негромко сказал он себе и огляделся в поисках лыжных палок.

Палки нашлись в нескольких футах от него… но спустя уже секунду человек понял, что толку от них не будет.

Левая лыжа была сломана в двух местах, и от нее остался только на удивление симметричный обломок около полутора футов в длину, с равноудаленными от крепления концами. Правая была преломлена посередине. Передвигаться на них было уже невозможно.

Отчаянно выругавшись, Вольфганг проверил заряд пистолета – лазер был почти полностью разряжен. Пять-шесть выстрелов, или несколько секунд непрерывного огня. Плюнув на безопасность – в любом случае, в таком состоянии глава «Ордена Свободы» не смог бы оказать достойного сопротивления – человек чуть повернулся и полоснул лазерным лучом по задней части уцелевшей лыжи.

В результате вместо сломанных лыж у него на ногах оказались паршивые, но все же снегоступы, позволяющие хотя бы не проваливаться под наст. Конечно, о скорости передвижения пришлось забыть, но даже так у него были шансы все же добраться до катера… по крайней мере, он очень на это надеялся.

Последний раз окинув взглядом поле боя, Вольф с сожалением бросил слишком тяжелый для него сейчас рюкзак и медленно, хромая на правую ногу, поковылял по следам, оставленным его лыжами по дороге сюда.

Спустя пятнадцать минут пути вновь поднялся утихнувший было ветер. Резкие порывы налетали внезапно, чуть не сбивая с ног, проникая под разорванную когтями каренига одежду, выдувая остатки тепла… Спустя еще минут двадцать Вольф перестал чувствовать ноги и руки, его охватила естественная слабость от кровопотери, в голове шумело, а перед глазами все плыло. Когда ветер сорвал капюшон, человек даже не смог поправить его замерзшими руками.

Резкие порывы трепали недлинные светлые волосы, выдували слезы из пронзительно синих глаз – но Вольфганг шел, упрямо наклонив голову и не отводя взгляда от еле различимой под нанесенным ветром снегом лыжни.

Стиснув зубы и закусив губу, он шел, шатаясь под порывами ветра.

А потом повалил густой снег, за считанные минуты погребя под собой следы лыжни. Шварц-Кёниг попытался различить за непроглядной снеговой завесой очертания снегохода, хотя бы темную точку на снегу – но безрезультатно.

Тогда он просто пошел вперед.

А через пять минут очередной порыв ветра ударил в спину, Вольф пошатнулся, пытаясь удержать равновесие, переступил, неудачно поставил левую ногу – и неровный, заостренный спереди обломок лыжи проломил наст, тут же затрещавший под весом человека, Вольф взмахнул руками, все еще пытаясь удержаться…

…и провалился под наст, в мягкие, обманчиво теплые объятия снежного одеяла…

Еще несколько минут он пытался как-то выбраться из случайной западни, а потом вдруг стало так тепло и уютно, что все перестало иметь значение, осталось только устроиться поудобнее. Тело почти не слушалось, но это не имело значения.

Белый снег вокруг был перепачкан пятнами алой крови.

Дежавю.

Четкое ощущение, что где-то, когда-то это уже было.

Но чего-то не хватало, какой-то детали, которая помогла бы достроить картинку. И Вольф очень быстро вспомнил, какой именно.

Не хватало трупов.

Он лежал в снеговой яме один, а не в компании трех или четырех десятков жителей захваченной деревни. Да и громко сказано – захваченной… Какое сопротивление могли оказать несколько женщин, дети да старики? Все мужчины, способные держать оружие, ушли на фронт – война. А жены, у кого малолетних детей не было, – с ними, в санитарки и медицинские сестры.

Снег был теплый и уютный. В отличие от воспоминаний, в которые так неудержимо проваливался Вольфганг Эрих Шварц-Кёниг, бывший обершарфюрер СС дивизии «Мертвая голова»…

Земля, Россия, где-то под Демянском. Вольфганг Шварц-Кёниг, обершарфюрер СС. 4 января 1942 года

Промозглый серый вечер. Такой же, как сотни других вечеров.

Вольфганг искренне ненавидел Россию. Ему было здесь холодно. Холодили, леденили душу полные ненависти взгляды русских. Холодно было от товарищей по оружию, вроде бы таких же эсэсовцев, как он сам, но…

Не то. Что-то было, различающее их. Вольфганг, как и они, грезил победой Германии и воцарением власти Рейха над всей Европой. Вольфганг, как и они, гордился тем, что состоит в СС. Вольфганг, как и они… список можно было продолжать до бесконечности. Но с самого детства он чувствовал свою чуждость. И с самого детства пытался что-то найти, только вот не знал, что именно. В более или менее сознательном возрасте его потянуло в Россию, с невероятной силой потянуло – борясь с этим искушением, он и пошел в армию, хотя до того не чувствовал за собой склонности к военной службе.

Но в Гитлерюгенде и позже, в СС, он так и не почувствовал себя среди своих. Ощущение чуждости сохранялось всегда.

Завтра вечером отряд Вольфганга должен был соединиться с основным составом «Мертвой головы». В общем-то, добраться до них можно было и сегодня, «Totenkopf» расположилась буквально в четырех часах пути от деревни, но на свою беду отряд Шварц-Кёнига встретил в дороге десятерых эсэсовцев под командованием штурмфюрера Альберта Бонке, состоявшего в той же «Мертвой голове». Будучи выше по званию, Бонке взял на себя командование объединенным отрядом. А когда на пути встретилась русская деревня, каким-то чудом оставшаяся без внимания безжалостных солдат Рейха, штурмфюрер, ухмыляясь, заявил:

– Отлично! Время еще есть, так что можем поразвлечься с этими русскими свиньями!

Вольфганга передернуло от этих слов. Нет, он прекрасно понимал – война есть война – и знал, что пленным немцам у русских едва ли приходится слаще, чем советским военнопленным, но издевательства над беззащитными женщинами, детьми и стариками, как и все прочие «развлечения» захватчиков, считал ниже своего достоинства. Кроме того, прекрасно осознавал недопустимость этих бесчеловечных зверств, да и вообще – по его мнению, подобный поступок унижал эсэсовца, да и любого воина в принципе.

Но на его возражения Бонке осклабился и поинтересовался:

– Это измена или бунт? Как трактовать неисполнение приказа?

Вольфганг заткнулся. Чего-чего, а таких неприятностей ему хотелось меньше всего.

Мало народу оказалось в захваченной деревне. Тридцать—тридцать пять человек, в основном стариков, детей и нескольких женщин, выстроили у стены какого-то сарая. Бонке несколько раз прошелся вдоль ряда пленных, насмехаясь над ними и выкрикивая оскорбления.

Стоя в стороне, обершарфюрер кусал губы в кровь, сгорая со стыда за начальника. Он не понимал, зачем Бонке издевается над пленными. Если надо расстрелять – то можно просто расстрелять! Зачем – так?

Тем временем люди Бонке отобрали по его указу семерых детей, от пяти до десяти лет. Сам штурмфюрер, бросив обеспокоенный взгляд в сторону Шварц-Кёнига, отослал его на другой конец деревни с каким-то ерундовым поручением.

Возвращаясь, Вольфганг услышал жуткие детские крики боли. Он не хотел, не мог думать о том, что же сотворил Бонке, этот зверь в человечьем обличье, но…

Сквозь вопли детей прорвался горестный, отчаянный женский крик, который тут же был оборван несколькими сухими выстрелами.

Четыре девочки и три мальчика. Дети. Ни в чем не повинные дети. Не отвечающие ни за чьи грехи. Виновные лишь в том, что родились не в то время, не в том месте и не у тех родителей.

Прибитые толстыми гвоздями к стене дома.

На снегу перед ними – тело расстрелянной женщины, не выдержавшей издевательства над детьми, бросившейся к ним – и немедленно поплатившейся за это жизнью.

Бонке стоял в десяти метрах от шеренги пленных, держа в руках пистолет.

– Ну что, русские свиньи! Кто здесь еще смелый? Идите, спасайте своих отродий! Но любого, сдвинувшегося с места, я пристрелю самолично! Смотреть! Не отводить взгляд! Не отводить, я кому говорю, тварь!

Глухо кашлянул пистолет, и женщина с полумертвыми глазами осела на землю, коротко всхлипнув.

– О, вернулся! – поприветствовал Бонке Вольфганга. – А мы тут с ублюдками развлекаемся. Тебе тоже оставили! – по знаку штурмфюрера двое эсэсовцев выволокли из шеренги еще одного ребенка, черноглазую и черноволосую девочку-еврейку лет одиннадцати. Бонке наклонился, поднимая с земли молоток, и протянул его Шварц-Кенигу, после чего указал на стену, где между двумя детьми еще оставалось место.

Вольфганг смертельно побледнел и отшатнулся. Только теперь он понял, что большая часть ужасов, которые рассказывали о некоторых офицерах «Totenkopf», да и других дивизий, – чистая правда. За три года в СС он ни разу не сталкивался с подобным лично – наверное, везло. И сейчас, видя перед собой… нет, не зверей – жутких чудовищ, по какому-то недосмотру притворившихся людьми, – Вольфганг неожиданно понял, что лучше умрет, чем станет таким же.

– Нет, – негромко, но четко проговорил он, глядя Бонке в глаза.

– Что ты сказал?

– Я не буду этого делать. Если жители деревни должны быть расстреляны – я их расстреляю. Мы на войне. Но просто так мучить детей…

– Молчать! – взревел штурмфюрер. – Это что, бунт?

Взгляд Шварц-Кёнига на миг упал на маленькую еврейку. В темных глазах ребенка отражался сумасшедший, едва контролируемый ужас, но лицо ее оставалось спокойным. Она понимала, что ее ждет, но не плакала, не просила пощады и, похоже, готова была умереть, так и не порадовав мучителей ни единым криком.

И глазах девочки Вольфганг неожиданно увидел себя самого. Такого, каким он еще был, и, тут же – каким он станет, подчинившись сейчас приказу.

– Да. Это бунт, – спокойно проговорил он.

На душе мгновенно стало спокойно. Слова были сказаны, назад дороги не было – и от понимания этого Вольфганг почему-то ощутил себя очень умиротворенно и спокойно.

Бонке несколько секунд молчал, борясь с приступом неконтролируемой ярости, а потом тихо осведомился:

– Партайгеноссе, вы отдаете себе отчет в своих действиях? Еще не поздно сослаться на временное помрачение рассудка.

– Нет. Я осознаю, что я делаю и почему я это делаю. Я не буду выполнять приказ.

Дуло пистолета в руках Бонке медленно поднялось и уперлось в грудь Шварц-Кёнига.

– В таком случае, вы будете наказаны. А сейчас, как стоящий выше по званию, я отдаю вам приказ расстрелять пленных и заодно получить шанс на искупление своего преступления. – Пистолет провернулся в руках штурмфюрера, и Бонке рукоятью вперед протянул его Вольфгангу. – Расстреляйте пленных. Начиная с этого старика.

В первую секунду он не понял, в чем дело. Потом до него дошло.

Бонке продолжал развлекаться. Вместо того чтобы тут же расстрелять посмевшего ослушаться его эсэсовца, он хотел заставить этого эсэсовца стать таким же, как он сам. Не получилось сразу – что же, тогда можно попробовать поэтапно.

Пальцы Вольфганга медленно сомкнулись на рукояти «Люгера». Он знал, что делать.

«Люгер» – хороший пистолет. Большой наклон рукояти иногда приводит к затруднениям при смене магазина, зато благодаря этому наклону повышается точность при стрельбе навскидку.

Вольфгангу не требовалось перезаряжать пистолет. Он знал, что Бонке сделал только один выстрел после перезарядки – когда Вольф заходил на площадь, штурмфюрер как раз сменил магазин. После этого он только выстрелил в живот женщине. Магазин восьмизарядный – значит, осталось семь патронов.

Он и не думал о том, чтобы пристрелить Бонке. Бонке – достаточно хитрая тварь, чтобы предусмотреть даже такой выверт со стороны подчиненного, и уже отошел в сторону, почти что за спину одного из людей Вольфа.

Эсэсовец вскинул оружие, прицелился в голову ближайшего старика – тот обреченно закрыл глаза, сморщенные старческие губы шевелились – видно, шептал какую-то молитву. Палец плавно лег на спусковой крючок…

В следующее мгновение Вольфганг резко перевел ствол в другую сторону и трижды выстрелил, обрывая мучения троих детей.

Хороший пистолет – «Люгер».

Прыжок в сторону, и, пока Бонке не опомнился – еще три выстрела. Еще прыжок, еще выстрел.

И все – в цель.

Штурмфюрер оказался умнее, чем надеялся Шварц-Кёниг. Он не стал стрелять в мятежного эсэсовца, он просто навел на него пистолет и хищно осклабился.

– Дернешься – и эта маленькая дрянь будет умирать очень долго и мучительно. Брось оружие!

Вольфганг усмехнулся и швырнул бесполезный уже «Люгер» под ноги Бонке. Потом медленно извлек из кобуры собственный пистолет и бросил его за землю.

Белый от ярости, штурмфюрер коротко отдал приказ:

– Этих – кивок в сторону стоящих вдоль стены пленных – расстрелять и бросить в яму.

Через полминуты все было кончено, еще минут пять у солдат ушло на то, чтобы перетащить трупы, включая прибитые к стене детские, к яме. Все это время Бонке удерживал девочку, переводя ствол то на нее, то на мятежника. Когда эсэсовцы закончили, Бонке повел маленькую еврейку к яме, приказав Вольфгангу идти впереди них.

У самого края ямы Вольф остановился и обернулся. Бонке же сильно толкнул девочку, так, что она по инерции пробежала несколько шагов, споткнулась о ком мерзлой земли и с криком полетела в яму. Шварц-Кёниг дернулся было ее удержать…

…и в его колено холодно и безжалостно впилась пуля.

Бонке стоял и смеялся.

– Ты сам виноват, – говорил он, медленно выпуская в Вольфа всю обойму. – Если бы ты не сделал глупость и выполнил бы мой приказ, все бы у тебя было хорошо. А так – я даже убивать тебя не буду. Подыхай в яме со своими еврейскими выблядками.

Вторая пуля раздробила вторую ногу в щиколотке, третья – плечо, четвертая – локоть, еще две ушли куда-то в ногу – Вольфганг их даже не почувствовал. Две последние Бонке выпустил в живот.

Закончив стрелять, штурмфюрер подошел к распростертому на земле телу эсэсовца, пнул его несколько раз и, перезарядив пистолет, спихнул Шварц-Кёнига в яму.

Упав на груду трупов, Вольфганг едва не потерял сознание от боли. И только через несколько секунд понял, что та самая маленькая еврейка оказалась почти полностью укрыта его телом.

Невнятно выругался Бонке, которому неудобно было целиться.

Сухой щелчок пистолета и резкое движение Вольфа слились воедино. Еще одна пуля ударила в спину, и вот тогда эсэсовец наконец-то потерял сознание.

Он очнулся примерно через час, когда уже начало смеркаться. Девочка так и лежала, придавленная его телом, и боялась пошевелиться. Судя по мертвой тишине в деревне, Бонке не стал искушать судьбу и увел людей. Возможно, даже не ограбив деревню.

Боль почти не ощущалась.

Вольфганг осторожно перевернулся на спину.

Шел снег. Густой, крупными белыми хлопьями укрывающий трупы в яме и засыпающий самого Вольфа.

– Вот уж не думал, что умру так, – тихо усмехнулся он. И, иногда смаргивая снег, стал наблюдать за опускающимся на мертвую землю пушистым белым одеялом.

А потом мир заслонили огромные темные глаза маленькой еврейской девочки, и все вокруг погасло – остались только эти глаза…

Время сливалось единой бесцветной полосой. Дни за днями, месяцы за месяцами и годы за годами.

Вольфганг Шварц-Кёниг, бывший обершарфюрер СС, не замечал ни смены дня и ночи, ни смены времен года… Прикованный к постели параличом вследствие ранения в спину – последняя пуля проклятого Бонке задела позвоночник – он не жил. Просто существовал. И то – только благодаря Руфи.

«Маленькой еврейской девочке» на поверку оказалось тридцать шесть лет. Она была потомственной ведьмой, целительницей и травницей. Обманчивую внешность Руфь унаследовала от матери вместе с Даром. До сих пор ей удавалось избегать встреч с немцами, но в этот раз не повезло…

Все это Руфь рассказывала Вольфгангу в первые дни, когда потерявшего все эсэсовца надо было просто заставлять жить.

Если бы не опрометчивая клятва, которую ведьма вытянула у немца шантажом, Вольф давно бы уже покончил с собой. Нашел бы способ и оборвал жалкое существование, только по недоразумению называющееся жизнью.

Но Руфь была непреклонна. И раз за разом ее темные глаза вытаскивали эсэсовца из бездны на грани небытия.

– Зачем? – как-то спросил он, когда она в очередной вечер пришла к нему спать.

У ведьмы с первых дней, еще когда прятались в подвале одного из домов в памятной деревне, появилась привычка спать рядом с Вольфом. Сперва – ради тепла. Потом – просто привыкла.

– Зачем – что? – тихо проговорила она, приподнимаясь на локте и прожигая его взглядом своих невозможных глаз.

– Зачем возишься со мной? Только не надо про то, что ты мне обязана жизнью. Сама знаешь, я хочу умереть. Такое существование… как минимум, унизительно для воина.

– Гордый эсэсовец, – тихонько рассмеялась Руфь ему в шею. – Мужчина, воин – так что же ты говоришь о смерти? Недостойно воина сдаваться перед трудностями. Недостойно воина отступать, прежде чем его миссия будет выполнена. Это – недостойно. А бороться с болезнью, тем более – болезнью, которую можно победить, – более чем достойно.

– Ты говоришь мне про эту загадочную миссию уже почти год, – простонал Вольф. – И я давно не верю в это. Что касается борьбы… Опять же зачем? Обратно в СС меня не возьмут. Да я и сам не пойду.

– Мир огромен и еще не изведан тобою, – заметила ведьма, теснее прижимаясь к немцу, – ночь была холодная.

– Да. Но мне он не интересен. Все, во что я верил, оказалось фальшивкой. Мне незачем жить.

– Посмотрим… – Руфь усмехнулась, пристраивая голову поудобнее на плеча Вольфа. – Обещай мне, что проживешь хотя бы до конца войны. Если за это время мы не поборем твою болезнь, то я сама тебя прикончу, чтобы не мучался. А если ты встанешь на ноги и сможешь опять нормально двигаться, то ты попытаешься все же найти свое место. Под этим или иным солнцем.

Эсэсовец равнодушно пожал плечами.

– Обещаю. Тебе стало легче? – нарочито грубо спросил он.

– Да. Ты всегда держишь свое слово, я знаю. Теперь мне будет спокойнее.

– Тогда спи. Я тоже хочу спать.

Спустя десять минут Руфь совершенно по-детски сопела ему в плечо. А Вольфганг еще долго лежал без сна, закрыв глаза, и пытался понять, зачем он еще жив.

Это был конец одна тысяча девятьсот сорок четвертого года. А потом страшные известия повалили одно за другим. Отступление германской армии, падение Берлина, самоубийство фюрера, капитуляция и…

Нюрнбергский процесс.

К тому моменту Вольф уже вставал при помощи ведьмы и даже передвигался по дому, в котором они жили – правда, не по лестницам, и только при помощи костылей.

Первые подробности из Нюрнберга он узнал из газет, неосторожно оставленных Руфью в прихожей. Бывший обершарфюрер, прочитав несколько советских и английских статей, был в бешенстве – победители писали историю на свой лад. Нет, он не забыл Бонке и его приятелей, он прекрасно понимал к тому моменту преступность национал-социализма в том виде, в котором он существовал, но обвинять в преступлении против человечества простых солдат, которые всего лишь исполняли свой долг, сражаясь за родину? Пусть неофициально, но тем не менее. В процессе денацификации отбирать и уничтожать у женщин, потерявших на этой жуткой войне отцов, мужей, братьев и сыновей, то немногое, что напоминало о них, – все награды, на которых были эмблемы Рейха, и тем более – свастика? А избиения и массовые убийства бывших солдат Германии русскими?

– Забудь о Рейхе, – советовала Руфь. – Это прошлое, и пусть оно в прошлом и остается. У тебя давно другая жизнь.

Вольф не спорил с рациональностью ее слов. Но… как он мог забыть то, что составляло смысл его существования на протяжении почти всей жизни?

Рейх, в том виде, в котором он существовал, – преступен. И бывший эсэсовец с этим не спорил. Но он своими глазами видел, как отбирали у жившей через улицу от них фрау Эммы Железный Крест ее единственного сына – последнюю память о юном штурмовике, погибшем еще в сороковом году. Он понимал, что победи в войне Германия, – все было бы в стократ страшнее. Но неужели победители не смогли сохранить достоинство?

Изгнание немцев с территории Восточной Пруссии – разве не чрезмерная, совершенно ненужная жестокость? Казалось бы, зачем? Чем помешали людям простые жители, гражданские, никоим образом не участвовавшие в войне? Чем победители оказались лучше побежденных. Как в свое время нацисты не считали за людей евреев, терроризировали их, убивали, издевались над ними, так и победители сейчас мстили ни в чем не повинным немцам, жившим на территории Восточной Пруссии.

За Нюрнбергским процессом Вольфганг следил настолько пристально, насколько это было возможно. Он читал все газеты, выходившие в небольшом городке, в котором они с Руфью жили последние два года, и не раз отмечал небольшие статьи, в которых говорилось об очередном самосуде простых жителей над бывшими солдатами Рейха. Вольфа до глубины души возмутило то, что суд отклонил ходатайство Эриха Редера, главнокомандующего ВМФ Германии, о замене пожизненного заключения смертной казнью. А после очередной статьи, в которой от всей души обливали грязью простых солдат Рейха, отчаяние бывшего обершарфюрера вылилось в строчки:

Позови – не приду, потеряюсь, избудусь, забудусь. Даже в воспоминаньях нет места — при жизни стал смертью. К нам судьба оказалась щедра на недоброе чудо, Но, когда вам расскажут, что мы были волки, — не верьте. Ну какие там бестии – серые были щенята, С голубыми глазами, в которых вся преданность мира. Нас учили стрелять и гордиться судьбою солдата, Но забыли сказать, где находится выход из тира. Нам забыли сказать, что однажды мы будем не правы, Обреченно не правы, как вечно не прав проигравший. Трижды проклятый Рейх, опоивший нас сладкой отравой, Позабыл, что нам тоже бывает и больно, и страшно. Не для нас справедливость, кривятся брезгливые лица. Не для нас милосердие Божие и человечье, Нас за то, что стояли у жарких печей Аушвица, С омерзеньем отторгнет от нас же спасенная вечность. Нас оставят лишь в книжках с кровавым и скорбным сюжетом, Да и там мы пребудем землею и небом презренны. Над опрятным музеем, над вечным огнем нашим жертвам Стылый ветер, быть может, шепнет еле слышно: «Presente».[34]

Самым обидным для Вольфганга было то, что он все же начал поправляться до того, как закончилась война. И теперь надо было выполнять данное Руфи обещание – жить дальше.

Он жил. Так, как получалось. Владея в совершенстве несколькими языками, Вольф без особых проблем устроился на какую-то работу, куда ходил просто для того, чтобы чем-то себя занять.

Существование стало серой навязанной необходимостью. Он неоднократно проклинал Руфь за то, что она спасла его, не дала умереть в той же яме, где навсегда оборвалась вера молодого эсэсовца во все, во что он вообще верил. Но обещание было дано, и его приходилось держать. И на протяжении долгих лет Вольф его держал.

Вольфганг Эрих Шварц-Кёниг, бывший обершарфюрер СС дивизии «Totenkopf», погиб в апреле одна тысяча девятьсот сорок девятого года. Трагическая случайность – в ходе задержания особо опасного преступника кто-то из полицейских попал прямо в сердце проходившего мимо человека.

Его без шума похоронили на маленьком местном кладбище. На похоронах почти никого не было – несколько человек с работы, хозяйка дома, где Вольф жил последние годы, и прячущая лицо под капюшоном Руфь.

Когда все, пробормотав положенные слова прощания, с облегчением разошлись, ведьма осталась у свежей могилы одна.

– Не твоя это была судьба, – негромко проговорила она, извлекая из рукава пальто узкий обломок из звездчатой черной стали, заостренный с одной стороны. – До встречи, мой храбрый спаситель. До встречи, несостоявшийся Хранитель…

Второй спутник Аенгроста. Вольфганг Шварц-Кёниг, глава «Ордена Свободы». 27-й день керета, год 528 (летосчисление местное)

Воспоминания сыпались сквозь пальцы, как мелкий речной песок. Перед взглядом закрытых глаз мелькали фотоснимки с процесса, лица сослуживцев, пролетала, кружась в танце, Руфь – и снова газетные вырезки, и перекошенная физиономия Бонке, и звенели в голове детские крики…

Вольфганг вырвался из беспамятства стремительно, как из ледяной воды. Дернулся, резко сел на постели, открыл глаза…

Он изменился. Неуловимо, почти незаметно для стороннего взгляда – но очевидно для опытного человека. Чуть иное выражение лица, жесткий и слегка насмешливый взгляд, пронизанный мудростью тысячелетий, немного высокомерный изгиб тонких губ… Не было больше того эльфа-идеалиста, которого случайно подобрали воины из «Ордена Свободы».

– С возвращением, – с кривой усмешкой проговорил Дракон.

Эпилог

Музыка насыщенной, тяжелой волной прокатывалась по спинам и крыльям семи драконов. Звук, казалось, полностью состоял из магии, он был пропитан ею и являлся ею. Четырнадцать распластанных по мрамору огромного зала крыльев разных цветов едва заметно шевелились в такт мелодии. Под мрачными сводами зала плавал темный искрящийся туман, к которому один за другим устремлялись становящиеся почти видимыми потоки музыки.

Нити сложнейших заклинаний сплетались в причудливую вязь, проникая в глубины всех слоев реальности, свивая воедино прошлое, настоящее, будущее, жизнь и смерть, любовь и ненависть, воду и огонь… Творилась высшая магия Предела.

Казалось, что почти неподвижно замершие в центре зала драконы не делают ничего – если бы не едва заметная дрожь крыльев, их можно было бы принять за мертвых или же за искусные статуи.

Но на самом деле семеро сильнейших Истинных Магов драконьего народа сейчас творили заклинание, от успеха которого зависела судьба несчастного мира, истерзанного своим вечным проклятием – Черным Владыкой Предела.

Отгремели последние звуки мелодии, концентрация тумана дошла до грани – казалось, он стал настолько плотным, что даже если потрогать кончиком крыла или лапой – наткнешься на упругую поверхность.

Сине-серебряный Эзеаренэльсайт первым покинул поле общей концентрации. Он открыл глаза, шумно выдохнул и устало склонил увенчанную рогами голову. В течение минуты его примеру последовали остальные.

– У нас получилось? – не выдержав, спросил самый младший из собравшихся – ему не исполнилось еще и трех тысяч лет, но относительно молодой дракон превосходил Силой даже старейшин Совета, и его могущество было сегодня необходимо как небо. Истинных Магов, наделенных Силой от рождения, а не получающих ее во время полета к Источнику, среди драконов были единицы, и каждый был бесценен.

– Скоро узнаем, – недовольно откликнулся Эзеаренэльсайт, расправляя затекшие крылья.

И тут из-под свода прямо в центр зала ударила плеть черных молний, расколов узорчатый мрамор. Драконы отшатнулись, ощутив невероятно концентрированную силу Предела.

Комок плотного искристого тумана медленно опускался на расколотые молниями плиты. Истинные Маги не отводили от него взглядов.

Мелодия нарастала, звук становился почти невыносимым, а потоки музыки при желании можно было разглядеть – и все эти потоки устремлялись к туману, струились вокруг него, срывая лишние клочья и бесследно развевая их. Постепенно из неоформленного темного марева соткалась человеческая фигура.

Эзеаренэльсайт взвился на задние лапы, распахивая крылья во всю ширь, остальные с секундным опозданием повторили его движение, смыкая крылья и образовывая вокруг туманной фигуры живую стену, и вкладывая остатки Силы в завершающее плетение заклинания.

Марево исчезло. На мраморных плитах на коленях стоял худощавый и очень высокий человек. С его лица с заостренными чертами медленно уходила судорога невыносимой, чудовищной муки.

Драконы ждали.

Через полминуты человек поднялся на ноги. На его изможденном, бледном лице нельзя было прочесть ни единой эмоции – только глаза, огромные, полностью черные, без белков и радужки, пылали яростным огнем.

– Что вам от меня нужно? – Тишину зала разрезал звонкий, высокий голос.

– Черный Властитель вернулся в мир, – ответил Эзеаренэльсайт, не отводя взгляда от пронзительных нечеловеческих глаз. – Скоро Аенгрост вновь будет охвачен Пределом.

Нииль улыбнулся.

– Не позволю.

И эти простые слова, произнесенные спокойным, безэмоциональным голосом, объявили новый виток войны драконов против Черного Властителя.

Влад Вегашин Черный путь

Первая глава

Аенгрост, свободный город Элерта, западное побережье Некрополя

Сергаал Черный Клинок, Носитель Духа Предела

1-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Лучи солнца золотили стволы сосен. Волны с плеском бились в берег, временами выбрасывая на песок очередную порцию плавника. Водная гладь, отливающая алым в закатных всполохах, мерно покачивалась, словно от дыхания какого-то громадного зверя.

Резко дернув запястьем, Сергаал метнул в воду плоский, отполированный волнами камешек-гладыш, и, прищурившись, начал считать «блинчики». Один, два… пять… восемь… двенадцать!

«Личный рекорд, да?» — насмешливо поинтересовался Меч.

Хранитель от неожиданности вздрогнул.

«Где тебя носило?» — без особой надежды на ответ спросил он.

«Где носило — там уже нет, — отозвался Эстаи. — Как твои дела с Охотниками Элерты?»

«Как будто сам не знаешь, — Волчонок наклонился, подобрал еще один камень. — Они мне не верят. Идею о совместном походе против вампиров подняли на смех. На моей стороне всего несколько человек, и то, считая Сигурни и Йенну».

«А чего ты ждал? Что свободный город свободных охотников вот так просто возьмет, и поставит над собой какую-то там ожившую легенду, причем, прошу заметить, легенду очень хорошо забытую даже теми немногими, кто вообще ее знал?»

«Да ничего я не ждал. Просто мне казалось, что им надоело прятаться в лесах и отсиживаться за стенами, и что они действительно хотят уничтожить вампирскую чуму».

«Попробуй взглянуть на ситуацию с другой стороны. Пусть нет шансов на то, что кровососы будут истреблены — но, по крайней мере, есть защищенный город, куда ни один вампир не сунется, их жены и дети имеют немалые шансы вырасти и завести собственных, да и… Нет, даже не в этом дело! Так жили их деды и деды их дедов! Их отцы и матери растили детей в святой уверенности, что Элерта и Глерт — единственные оплоты человечества, что главная задача каждого мужчины — зачать как можно больше детей как можно большему количеству женщин, и обзавестись самым разнообразным и обширным набором украшений из вампирьих клыков. А главная обязанность женщины — родить пару-тройку карапузов, немного их подрастить, и тоже идти на Охоту! Они не воины, они — охотники! Они могут сколько угодно говорить о том, что вампиры — их враги, но на самом деле вампиры — их добыча. Против добычи не идут воевать, Сергаал. На добычу охотятся — и гибнут в ее зубах, если удача была не на стороне охотника. А ты предлагаешь им нарушить вековые устои, оставить город на попечение самых слабых, и идти воевать! Они же не знают, что такое война…»

«Эстаи, я все это прекрасно понимаю, — отмахнулся Хранитель. — Я не понимаю только, что делать теперь».

«А это уже тебе решать. Я тут не советчик — да и какой толк от тебя, если ты даже с такой проблемой самостоятельно справиться не можешь?»

«Я справлюсь», — упрямо бросил Волчонок, отправляя в волны очередной гладыш.

Эстаи умолк, возвращая Сергаалу видимость возможности побыть наедине со своими мыслями, а потом и вовсе куда-то исчез — молодой человек к тому моменту неплохо научился чувствовать, присутствует сознание Меча поблизости или же тот опять куда-то «ушел».

Однако побыть одному Хранителю не дали. Справедливости ради, надо отметить, что такое нарушение уединения его вовсе не расстроило.

Сильные руки Сигурни обвили его плечи, девушка прижалась к его спине всем телом, и коснулась губами мочки уха.

— Все сидишь здесь в гордом одиночестве? — риторически спросила она.

— А что мне еще остается делать сейчас? — горько усмехнулся Волчонок, оборачиваясь к охотнице. — Доказывать что-либо твоим сородичам бесполезно — они слишком привыкли к определенному укладу жизни, и я не знаю, какое чудо должно произойти, чтобы они готовы были изменить своим выработанным годами привычкам.

— Ты же сам и ответил, — улыбнулась Сигурни, опускаясь рядом на песок. — Должно случиться Чудо. Не особо важно, какое — лишь бы против вампиров, и на пользу нам.

— Охотники боятся идти войной против вампиров, — чуть презрительно бросил он, обнимая девушку за плечи. — Какое чудо может победить страх?

— Они не боятся, — Сиг покачала головой. — Они просто не видят в этом необходимости. И они не верят в успех.

— Они не верят в меня. Хотя вначале встретили почти как бога. Это-то и горше всего — сперва почитали и чуть ли не клятву принесли, а потом…

— Молодые охотники были на твоей стороне с самого начала, — помолчав, проговорила светлоглазая. — А вот те, кому перевалило за двадцать пять, слишком закостенели в своих непреложных законах и установленных незнамо когда рамках. Знаешь, после того собрания на площади, молодые охотники хотели тебя поддержать, и готовы были пойти за тобой — но старшие и более опытные удержали их, а позже навязали свою точку зрения. Но, тем не менее, некоторые из них до сих пор готовы вступить с тобой против вампиров, пусть даже их ждет только смерть. Легенда о Черном Клинке нынче известна всем и каждому, не проходит и дня, чтобы мне не пришлось ее рассказывать. За тобой пойдут… если поверят в тебя.

— То есть, вместо того, чтобы заниматься делом, я должен доказывать, что я могу совершить Чудо? — раздраженно поинтересовался Сергаал.

— Почему сразу так? — примирительно проговорила охотница, прижимаясь к нему крепче. — Скажи, ты ведь можешь это сделать?

— Чудо? — молодой человек на миг задумался. — Ну… по вашим меркам — думаю, да.

— Тогда что тебе мешает? — Сигурни запрокинула голову, и поймала взгляд Хранителя. — Что тебе мешает это сделать? Соверши Нечто, и получишь два клыка одним ударом — и кровососам устроишь веселую жизнь, и охотники за тобой пойдут! Пойми, сейчас ты для них просто сильный маг, который попадает под описание из древней легенды, и не более. Ты чужак, ты подозрительно похож на вампира, и так далее… А Элерта потому до сих пор и жива, что охотники никому, кроме друг друга не доверяют, да и друг другу — не полностью. Знаешь, жизнь на постоянной охоте приводит к тому, что осторожность и недоверчивость впитываются в кровь, и передаются с молоком матери…

— Сигурни, я не хочу тратить время на то, чтобы что-то кому-то доказывать. Я не нужен в Элерте — что ж, хорошо, я пойду в Глерт. Возможно, тамошние жители окажутся сговорчивее, и в них я найду больше веры в себя. Возможно, они действительно хотят навсегда избавиться от постоянного страха перед вампирами, — горячо заговорил Сергаал, глядя в глаза девушки.

Охотница отвела взгляд.

— Поступай так, как сочтешь нужным. Если тебе нужна вера в тебя — иди в Глерт, может быть, там ты найдешь ее. Но тогда забудь обо мне, — она поднялась на ноги, сбрасывая руку Волчонка с плеча. — Потому что если тебе нужны вера и поклонение — тебе не нужна я. Если ты немного подумаешь, ты поймешь, что неправ. Это только в сказках и легендах приходит великий герой, и все тут же идут за ним. Здесь же — живые люди. Люди, которые вынуждены на протяжении долгих веков сосуществовать бок о бок со смертью. Ты думаешь, что старшие охотники держатся за свою власть и потому давят молодежь, не позволяют им иметь собственное мнение — ибо боятся, что их власти придет конец, потому что все пойдут за тобой… и не говори, что я не права! — Хранитель молча скрипнул зубами. Возразить ему было нечего. — Так вот, пойми одну простую вещь: в нашем обществе власть не дает никаких привилегий. Только ответственность и тяжкие обязанности. На должность старшего охотника не выдвигают кандидатур — это решают сами охотники, и тем, кого они выбрали, приходится просто смиряться с возложенной на них ответственностью и выполнять свой долг! А их долг — сохранить как можно больше человеческих жизней, уничтожив при этом как можно больше вампиров. Их долг — дать нам крохотный шанс дожить до реальной надежды! И, заметь, они с этим долгом справились — несмотря ни на что, и вопреки всему, оба города-крепости стоят по сей день, хотя вампиры приложили немало усилий, чтобы стереть их с лица земли! Элерта и Глерт выжили, и дождались своей надежды — тебя. А ты почему-то не хочешь подтвердить свое право быть живой легендой и знаменем освобождения, ты не хочешь сперва помочь нам — тебе надо, чтобы сперва потешили твое самолюбие! Так вот, Сергаал: если тебе нужно признание — заслужи его. Или иди ко всем демонам!

Оборвав монолог, Сигурни вырвала свою руку из ладони Хранителя, и бросилась прочь с берега, туда, где темнели стены города.

Оставшись в одиночестве, Волчонок несколько минут сидел неподвижно, не отводя взгляда от волн. Потом вдруг вскочил на ноги, и со всей силы саданул кулаком по камню, разбивая костяшки пальцев.

— Какого черта, а? Ну почему я должен…

«Потому, что ты должен. Потому что ты сильнейший в этом мире. Потому, что ты отвечаешь за этот мир — твой мир, между прочим. Потому что тебе, и никому другому, дана такая сила. Потому что Сигурни права, а ты — нет».

— Но почему они не понимают, что вместе мы можем гораздо больше, чем я в одиночку? Почему они не верят мне? — возразил он.

«Потому что эти люди уже ни во что не верят. Потому что эти люди забыли саму суть понятия „вера“. Потому что ты должен вернуть им эту веру — и только тогда они смогут верить и в тебя!»

Сергаал молча опустил голову. Возразить было нечего. То есть, возражать-то можно было до бесконечности, но зачем? Он прекрасно понимал, что Меч прав…

Стоп. Какой Меч?

Он на несколько секунд замер, вслушиваясь в собственные внутренние ощущения, и не смог почувствовать ни малейших следов присутствия Эстаи. Он сам возражал самому себе же. Потому что на самом деле Сергей Листьев для себя уже давно все решил. Пока маг-недоучка Сергаал пытался добиться какого-то признания собственного величия, пока он ждал, что все поднимут его на руки, и пойдут на вампиров, провозглашая его имя, лейтенант запаса Сергей Листьев уже понял, что и зачем он должен делать, и принял решение, с которым Сергаал мог только смириться, прекрасно осознавая неизбежность приведения этого решения в жизнь.

Медленно опустившись обратно на песок, он достал из кармана штанов распечатанную пачку сигарет, оставшихся еще с Земли. Открыл ее, пересчитал взглядом сигареты — тринадцать штук… Сергей хмыкнул. Почему-то всякий раз, когда ему приходило в голову пересчитать количество сигарет в пачке, их оказывалось ровно тринадцать. Сослуживцы немало шутили по этому поводу, что, мол, Листьева не бог, и черт бережет.

Щелкнув пальцами, Хранитель вызвал маленький огонек пламени, зависший над его ладонью. Достал сигарету из пачки, прикурил, и с наслаждением затянулся. Он уже давно не курил — материализация все никак не давалась, а пока Волчонок не мог сам создать себе сигареты, взять их здесь было неоткуда.

Выкурив подряд две штуки, Сергей убрал пачку в карман, пружинисто поднялся на ноги, и быстрым шагом направился к Элерте. Солнце уже село, а до рассвета надо было сделать еще немало дел, да и поспать тоже было бы весьма полезно…

Однако сбыться в назначенное время планам Сергаала было не суждено. Ранним утром на Элерту и окрестные земли обрушился ураганный ветер, принесший с собой проливной дождь такой силы, что из окна дома было не разглядеть соседнее здание, хотя то находилось буквально в полутора десятках футов. Сперва Хранитель выругался, глядя на стену ливня за окном, но, поразмыслив, понял, что задержка ему только на руку.

Весь день Волчонок пробегал по городу, приобретая у разных охотников то, чем не успел или не вспомнил обзавестись вчера. Сигурни он за весь день так и не увидел.

Вечером Сергаал паковал вещи, укладывая их так, чтобы занимали как можно меньше места, но чтобы все необходимое в нужный момент оказалось под рукой. От этого занятия его оторвал вежливый стук в дверь. Ногой задвинув разложенную на полу сумку под кровать и быстро накинув покрывало на прочие вещи, он раздраженно бросил:

— Войдите!

Дверь тихонько скрипнула, и в комнату вошла Йенна. Скользнула взглядом по комнате, отмечая и неровно брошенное на стуле покрывало, и торчащий из-под кровати рукав рубашки, и дорожный плащ на вешалке, только вчера извлеченный со дна сундука с вещами, усмехнулась.

— Все же решили ехать, повелитель? — поклонившись, спросила она.

Помявшись, Хранитель решил ответить правду… тем более что лгать было бессмысленно — старшая охотница все прекрасно поняла.

— Да. Слишком самонадеянно с моей стороны ждать, что меня примут и что за мной пойдут, пока я не покажу, что достоин этого, что я — нечто большее, чем просто ожившая древняя легенда, которая запросто может оказаться всего лишь легендой, — проговорил он, открыто глядя Йене в глаза.

Та одобрительно улыбнулась.

— Не обижайтесь, но, я думаю, это верное решение. Когда вы собираетесь покинуть Элерту?

— На рассвете. Я уже подготовил все, что мне необходимо с собой.

— Сигурни едет с вами?

— Нет. Я отправлюсь один. Не хочу никем рисковать.

— Только собой, да? — чуть насмешливо поинтересовалась охотница.

— В моем предприятии риск для одного гораздо меньше, чем риск для толпы, — уклончиво ответил Сергаал. Ох, и не нравился же ему взгляд Йенны — та явно что-то замыслила.

— Что ж, как скажете, повелитель. Я позабочусь о том, чтобы собрать вам некоторое количество припасов в дорогу.

— Благодарю.

Когда за женщиной закрылась дверь, Волчонок подошел к окну, и прижался к холодному стеклу лбом. На сердце было тяжело — ведь он уезжал, даже не попрощавшись и не помирившись с Сигурни…

«Впрочем, помириться будет проще, когда я вернусь», — сказал он себе и вернулся к сборам.

Йенна не подвела, и за час до рассвета, когда Сергаал седлал коня, она бесшумно вошла в конюшню, неся набитую седельную сумку.

— Здесь припасы на пять дней, — бросила она. — Идите, и да пребудет с вами удача…

— Спасибо вам, — негромко проговорил Волчонок, выпуская ремень подпруги, и глядя женщине в глаза. — Берегите этот город и готовьтесь к войне — когда я вернусь, у меня будет достаточно веских аргументов, чтобы убедить даже самых упрямых и недоверчивых в том, что вампиров можно победить.

— Я надеюсь. Берегите себя. Вы нужны нам.

Когда небо окрасилось нежно-розовыми и золотистыми всполохами рассвета, Хранитель был уже на опушке леса. Остановив коня, он окинул прощальным взглядом стены просыпающегося города, и улыбнулся. Сергаал знал, что скоро вернется, и вернется с победой…

Они нагнали его на закате. Лес вокруг Элерты на пару дней пути считался достаточно безопасным местом, а потому Волчонок решил поберечь коня, и ехал не очень быстро — в отличие от троих охотников, пустившихся за ним.

— Сигурни? Мирити? Кейтан? Что вы все здесь делаете? — ошарашено пробормотал Сергаал, глядя на выехавших на поляну, где он остановился на ночлег, охотников.

— А ты думал, мы отпустим тебя на подвиги одного? — сердито спросила девушка, спрыгивая с лошади. — Вот уж нет. Мы тоже хотим сражаться с вампирами по-настоящему, а не так…

— А если я прикажу вам убираться? — грозно спросил Хранитель.

— Мы не послушаемся, — хмыкнул Кейтан, двадцатидвухлетний охотник и двоюродный брат Сигурни — такой же упрямец, как и она.

— Но ведь Йенна передала вас мне в подчинение, и вы обязаны повиноваться моим приказам!

— А вот и нет! — возразила Сигурни. — Сразу после того, как ты уехал, бабушка объявила, что до твоего возвращения она отменяет тот приказ!

— Ты еще скажи, что она приказала вам следовать за мной!

— Ну… она не запретила.

— Понятно, — Волчонок устало выдохнул. — Она же меня и сдала, да?

— Я и так подозревала. Ты вчера весь день где-то бегал, а потом, когда вернулся домой, был такой мрачно-решительный, что надо было быть полной дурой, чтобы не догадаться, что ты затеял. Я же видела тебя, когда ты только пришел.

— И что мне с вами со всеми делать? — обреченно поинтересовался Сергаал, прекрасно понимая, что от молодежи он не отвертится.

— Либо убить на месте, либо взять с собой, — ухмыльнулся Кейтан.

И, по большому-то счету, он был абсолютно прав. А так как о первом варианте даже речи быть не могло, то оставалось только и в самом деле, ехать в город вампиров вместе с тремя молодыми охотниками.

Путь до ближайшего города вампиров занял около декады — последние четыре дня передвигаться приходилось только днем, и сохраняя максимальную осторожность, а на ночь прятаться. Коней спрятали еще в лесу, привязав их на длинной веревке на поляне возле ручья. Сергаал поставил охранный круг, давая животным шанс остаться незамеченными, но сразу же сказал спутникам, чтобы те не очень-то рассчитывали на комфортное возвращение домой — вероятность того, что лошади останутся в живых, была хоть и высока, но далеко не стопроцентна.

На одиннадцатый день пути Хранитель и охотники вплотную подобрались к городу.

На самом деле, назвать это городом было довольно сложно. Вампиры строили свои жилища… то есть, рабы-люди строили для вампиров жилища без какой-либо систематизации, просто там, где самим вампирам хотелось. Высокие, в три-четыре этажа здания, окна в которых днем были наглухо закрыты тяжелыми ставнями, располагались друг от друга порой на расстоянии в полмили. Некое подобие центра города являла собой местная Арена — нечто вроде римского Колизея, где, как пояснил Сергаалу Кейтан, рабы сражались друг с другом на потеху вампирам. Да и не только сражались… Опытные мастера-палачи по несколько часов искусно пытали рабов, заплатив деньги, любой вампир мог сам убить на Арене человека, и так далее — весь спектр развлечений, который только способны были придумать извращенные садисты и любители чужой боли. К полукруглым стенам Арены по нижнему ярусу лепились невысокие сарайчики — временное жилье для предназначенных на заклание. Там могло содержаться одновременно до ста рабов.

Дальше, у подножия холма, на котором высился этот чудовищный Колизей Аенгроста, находились фермы, на которых выращивали людей. В пищу и на развлечения шли преимущественно самцы — самок использовали для разведения. Нет, при желании, можно было приобрести на обед и человеческую самку, но стоило это гораздо дороже.

— Говорят, что их герцог — он живет в другом городе — сам разводит дома пищу. Ибо сильно охоч до свеженького, да и женскую кровь любит больше, — тихо шепнул Мирити.

— И с герцогом мы тоже разберемся, — мрачно пообещал Сергаал. — Значит, так. До конца дня сидим тихо и не высовываемся — я чувствую здесь повсюду эту их магию, и то, что в небе солнышко, не облегчает перспективы обратиться в горстку пепла. Конечно, сами кровососы не высунутся днем, но и быть уничтоженным защитным заклинанием тоже не шибко приятно. Как стемнеет, я иду на разведку. Один! И не пререкаться, а то останетесь в этих кустах до самого возвращения в Элерту. Когда вернусь, тогда и будем думать.

— А что мы вообще собираемся делать в этом месте? — уточнил Кейтан, недовольный тем, что ему придется в который уже раз отлеживаться в кустах — сказать по правде, его эти кусты достали до такой степени, что юный охотник готов был уже с голыми руками лезть на вампиров, лишь бы не считать листики на очередном растении, периодически осторожно сгоняя с себя всяческих мелких насекомых — кровососущих, по примеру «старших братьев» из города.

— Уничтожить город, — хищно улыбнулся Хранитель. — Кстати говоря, пока мы все равно здесь валяемся, ты мог бы мне рассказать, почему этого до сих пор не попытались сделать ваши старшие охотники. Не так уж сложно пробраться днем в город, тем более, что у вас есть маги, которые способны по крайней мере указать, где расположены магические ловушки. А там уже все просто — ворваться в дома, повытаскивать вампиров на свет божий, и только любоваться, как они превращаются в аккуратные горсточки пепла.

— Хе… Если бы все было так просто, как ты говоришь, повелитель, то этого чертова герцогства Некрополь уже давно не существовало бы! — вскинулся молодой охотник, обиженный за Элерту. — Во-первых, добраться сюда отрядом хотя бы в полсотни охотников — невозможно. Это мы вчетвером могли незаметно проползти, а пятьдесят человек засекут обязательно. Во-вторых, даже если бы это и удалось, то что прикажешь делать с магией? Ну, допустим, наши колдуны и смогли бы засечь, где кровососы установили свои ловушки, а что с того? Если ты знаешь, что перед тобой пропасть, это не поможет через нее перепрыгнуть! А даже если бы и удалось проникнуть на территорию самого города, то что делать с нежитью, которая там охраняет все?

— С какой такой нежитью? — удивился Сергаал. Он не заметил никакой охраны в городе вампиров.

— Скелетики всякие, зомбяки и тому подобная дрянь. Ты, может, и невдолбенный маг, тебе все нипочем — а наши с этим совладать не могут. Обычное оружие их не берет, и скелеты — это еще ничего, их можно просто расколоть секирой там, или тяжелым мечом, а вот зомби — это проблема. Их руби не руби, а пока на шесть частей не разделишь, толку — ноль. Руки отдельно, ноги отдельно, голова и туловище — тоже отдельно. И то, зазеваешься — отрубленная голова тебя так за ногу цапнет! Или рука до горла дотянется — тогда вообще пиши пропало, их гнилые пальцы не разжать.

— Ты-то откуда все это знаешь? — поддел Волчонок охотника. — Так рассказываешь, будто сам там был, и все это видел.

Юноша покраснел.

— Мне дед рассказывал. Он принимал участие в последнем походе против вампиров и единственный вернулся — конь спас, хороший конь был. Или просто напугался так шибко, что мчал быстрее ветра. Дед так против твоей затеи потому и был, что сам знает, какие города здесь, и что шансов нет.

— Ладно, посмотрим, что там у нас с шансами. Давай дальше рассказывай, что тебе дед говорил.

— В-третьих, вот ты говоришь — ворваться в дома, и вытащить вампиров на свет. А не так-то это просто! — послушно продолжил Кейтан. — У них и дома охраняются магией, ведь каждый кровосос старше сотни лет — маг! И днем они обычно спят в подземельях, осторожничают — а там такие стены и так коридоры устроены, что как не крутись — а солнечный свет ты туда не притащишь. А взрослый опытный вампир даже спросонья пару-тройку охотников порвет легко.

— Н-да. Пожалуй, я погорячился с предложением тащить сюда отряд охотников, — задумчиво протянул Сергаал, внутренне усмехаясь. Он уже понял, что присутствие здесь этой троицы ему целиком и полностью на руку.

На лицах Кейтана и Мирити промелькнуло разочарование.

— Что, и вам не справиться с ними? — грустно поинтересовался Мирити.

— Ну почему же, — Хранитель ухмыльнулся. — Просто если бы я притащил сюда эту толпу, охотники были бы заняты пересказыванием друг другу всяких страшилок, чего надо бояться, чего — опасаться, а от чего — просто бежать. А так как я здесь без отряда, то могу спокойно сделать все, ради чего пришел.

— Что именно? — уточнил деловой Кейтан.

— Я же говорил — уничтожить этот проклятый город.

На город опускалась ночь. Едва солнечный диск скрылся за горизонтом, и землю окутали сумерки, как на домах и деревьях зажглись яркие многоцветные гирлянды, окрасившие серый, унылый пейзаж праздничными цветами. Вскоре вспыхнули огни на двенадцати башенках Арены, возвещая о ее открытии, загорелись костры между домов — ненавидя солнечный свет, вампиры, тем не менее, любили огонь. Отворялись наглухо закрытые днем ставни, открывались двери — хозяева жизни и смерти просыпались, и начинали новый тур игры со своими жертвами.

Если бы Сергаал заранее не знал, чей перед ним город, он вряд ли бы догадался, что имеет дело с вампирами. Хорошо одетые люди, прогуливающиеся в садах, разбитых между домами, вежливо кланяющиеся друг другу, разговаривающие о чем-то… ни крови, ни несчастных жертв, зверски пытаемых на радость вампирам, ничего такого — просто необычный город, только и всего.

Притаившись в развилке огромного вяза, Хранитель ждал полуночи. Он не хотел идти в город раньше времени — боялся пропустить что-нибудь важное. Времени было еще много, маскировку же он уже создал — и потому Волчонок позволил себе немного расслабиться, и, прикрыв глаза, погрузился в размышления.

Ему не давал покоя тот разговор с Вивьенном. Сергаал пока что видел очень малую долю всех тех преступлений, что приписывались вампирам, но у него не было повода не доверять словам охотников. Да и сама по себе природа кровососов подтверждала это — чего можно ждать от сильных, безжалостных созданий, питающихся кровью людей? Но Вивьенн говорил, что на втором острове, Рэйкорне, все обстоит совсем иначе, вампиры живут в симбиозе с людьми, мирно сосуществуя уже долгое время. Несмотря на свое богатое воображение, Хранитель не мог себе представить вампира-кожевенника, или вампира-кузнеца, или, тем более, вампира-крестьянина — даже если учесть тот загадочный факт, что жители Рэйкорна не боялись солнечного света. С другой же стороны, Волчонок почему-то подсознательно чувствовал, что Вивьенн не лгал ему. Возможно, все обстоит вовсе не столь радужно и прекрасно, как тот пытался показать, но уж точно не столь кошмарно, как на несчастном Некрополе.

«А что тебе мешает после того, как ты наведешь порядок здесь, лично отправиться в Рэйкорн — инкогнито, разумеется — и собственными глазами увидеть, что именно там происходит?»

«О, привет, Эстаи, — меланхолично отозвался Сергаал. — Я уж думал, ты куда-то насовсем делся».

«Насовсем я вряд ли когда-нибудь денусь. А если денусь — то тебе можно будет только посочувствовать».

«Спасибо, утешил».

«Что ты собираешься сейчас делать?» — поинтересовался Меч, игнорируя иронию в голосе Хранителя.

«Спущусь в город, посмотрю, что там к чему. Постараюсь выяснить, кто здесь главный. Потом вернусь к своим и буду планировать нападение».

«Не боишься здесь детишек положить?»

«Нет. Непосредственно в атаку я пойду один, предварительно опробовав над городом одно интересное заклинание… А ребятам оставлю штук шесть полудохлых вампирчиков, которых они смогут без особых потерь разделать себе в удовольствие».

«Однако, какой ты уже крутой маг! — язвительно заметил Эстаи. — Здесь около трех сотен взрослых, опытных вампиров, половина из них владеют магией, хоть и на не особо высоком уровне. Может, даже найдется пара-тройка действительно серьезных магов. Это не говоря уже о нежити, которая тоже немало стоит в бою, и о людях — впрочем, этих ты, наверное, и вовсе в расчет не берешь!»

«Подожди, о каких людях ты говоришь? Насколько я понял, эти „домашние животные“ вампиров не представляют ни малейшей угрозы ни для своих хозяев, ни для нас».

«А ты никогда не задумывался о том, как вампиры размножаются? — Меч усмехнулся. — Вампиры не могут иметь детей. Но, тем не менее, их поголовье если не растет, то, по крайней мере, не уменьшается — несмотря на то, что охотники обоих городов прилагают все усилия для уменьшения их численности».

«Так они что, как вампиры из легенд — обращают укусом?» — поразился Сергаал — и тут же обругал себя последними словами. За столько времени уж можно было бы выяснить, как именно размножаются кровососы… Да и Вивьенн в свое время просил передать Сигурни, что ей ничего не грозит — он всего лишь сделал несколько глотков!

«Дошло, наконец, — хмыкнул Меч. — Насколько мне удалось узнать, будущих вампиров особым образом натаскивают и на той же Арене, и просто в жизни. Им надо доказать свою преданность вампирам, и показать, что они достойны чести войти в их ряды!»

«Вот оно что…»

Волчонок задумался. В голове стремительно складывался новый план.

В город Хранитель вошел незамеченным. На этот раз он не маскировался под вампира, сделав себя даже не невидимым — просто незаметным, не привлекающим внимания.

Немного побродив по городу, Сергаал отметил, что вампиры и немногие встреченные им люди начинают понемногу стекаться к Арене. Поразмыслив, он отправился следом за ними.

«Эстаи, а как здесь различают людей по статусу?» — поинтересовался он по дороге.

«Очень просто. Свободные, то есть — кандидаты в вампиры — носят стальные ошейники, закрывающие горло, рабы ходят обнаженными по пояс, а принадлежащие кому-либо „животные“ — это те, которые в кожаных ошейниках с застежками».

«Понятно. То-то обладателей стальных ошейников так мало».

Высмотрев одного из таких «кандидатов», Волчонок двинулся следом за ним. Оказавшись в тени большого четырехэтажного здания, Сергаал быстро догнал намеченную жертву, и опустил руку тому на плечо.

Человек обернулся — и последним, что он увидел в своей жизни, был увесистый кулак отставного лейтенанта, спустя мгновение вогнавший его носовой хрящ в мозг.

Через несколько минут Хранитель, переодетый в одежду кандидата в кровососы, и нацепивший на себя его личину простой иллюзией, смешался с потоком вампиров и людей, уверенно движущихся к Арене.

«Что ты задумал?» — осторожно поинтересовался Меч, в его голосе молодой человек с удовольствием уловил некоторую нервозность.

«Ничего слишком опасного. До утра меня не ждут, а к тому времени я планирую освободиться» — с усмешкой отозвался Сергаал, старательно закрывая свой безумный план от порой не в меру осторожного Эстаи.

«Ну-ну», — кажется, тот не очень-то поверил.

Внутри Арена оказалась поделена на сектора. Не особо переживая — все же «его» социальный статус в городе был максимально высок для человека — Волчонок присоединился к таким же кандидатам, коих набралось всего десятеро.

Ждать пришлось еще долго. Зато он убедился, что опасность быть раскрытым действительно невысока — люди, вместе с которыми ему пришлось ждать, не только не горели желанием пообщаться поближе, но и смотрели на него, как на злейшего врага — как, впрочем, и друг на друга.

«Если уж ты сюда невесть зачем полез, то будь так добр — держи себя в руках, чтобы не происходило, хорошо? — неожиданно встревожено проговорил Меч. — Ты достаточно неплохой Хранитель, чтобы мне не хотелось терять тебя, да еще и так по-глупому».

«Хорошо. Что ты такого узнал?» — чуть настороженно уточнил Сергаал. Тон Эстаи ему не понравился — Меч явно ожидал, что произойдет нечто… не очень хорошее. Очень не хорошее, если ближе к истине.

«Узнаешь, когда время придет, — уклончиво отозвался тот. — Просто контролируй себя, хорошо?»

«Я постараюсь».

«И… раз уж ты встрял в эту игру, играй до конца, что бы не пришлось сделать. И не забывай — местные люди уже давно перестали быть людьми. Это просто… животные. Безвольные скоты, живущие только мыслью пожрать, поспать, и угодить хозяину. А кандидаты в вампиры…»

«Кандидатов в вампиры я убью вместе с вампирами, — неожиданно холодно и решительно проговорил Волчонок. — Ибо они ничем не лучше, а пока что даже хуже. У кровососов хоть инстинкты, хотя и это не оправдание, а эти… эти сами себе такими быть выбрали, вот пусть и отвечают теперь за свой выбор по всей строгости».

Меч промолчал.

Тем временем на Арене завершались приготовления. В центре посыпанного мелким песком поля установили десять щитов, к ним привязали людей. Рядом поставили стол, на котором были разложены всяческие мерзкого вида инструменты, отдаленно напоминающие хирургические, но не имеющие ни малейшего отношения к спасению человеческих жизней, скорее — наоборот. Понемногу иссяк поток прибывающих зрителей, вампиры расселись на удобных скамьях с мягкими подушками, расставленных на помостах вокруг самой Арены. Наконец, на высокий помост прямо напротив Сергаала, поднялся невысокий, худощавый вампир, очень броско и ярко одетый. Окинув довольным взглядом зрителей, он трижды ударил в гонг, висевший на том же помосте, и возвестил:

— Я рад приветствовать вас сегодня на Арене, господа! И тем более я рад поздравить вас всех с окончанием очередного турнира среди людей за право стать одним из нас! Именно сегодня, здесь, на Арене, перед вами, оставшиеся в живых десятеро кандидатов сразятся за единственную на всех возможность не только не окончить свой жизненный путь, но и обрести могущество и силу, каковые им даже и не снились! И этому захватывающему действу вы, господа, станете сегодня свидетелями. Начинаем!

Главный распорядитель Арены еще раз ударил в гонг. Вампиры на трибунах сдержано поаплодировали.

— А теперь я обращаюсь к кандидатам. Твари! Сегодня я в последний раз называю вас так, ибо сегодня все вы, кроме одного, умрете — а тот, кто останется, станет с нами на равных. Итак, твари — все ли вы готовы идти до конца? Сейчас у вас еще есть шанс отказаться и умереть быстро и безболезненно.

Отказавшихся не было. А Сергаал, стоя у самого борта арены, начал осознавать, что ему не просто повезло, а повезло сказочно, невозможно, так, как повезти просто не могло. У него был шанс сегодня получить все.

Стать одним из них. Узнать их секреты. Выявить их самое уязвимое место. И ударить, ударить молниеносно и неотвратимо, уничтожить их раз и навсегда!

Тем временем распорядитель объявил первый номер на потеху благородным господам. Вернее, объявил он имя — а что делать, все и так давно знали.

Стоявший ближе всех к Сергаалу высокий нервный мужчина, отзывавшийся на кличку Грак, легко перемахнул через ограду, и направился к щитам с привязанными к ним людьми. Обошел кругом, внимательно разглядывая жертвы, выбирая… и остановился напротив полноватого юноши с короткими рыжими волосами. Ухмыльнулся, окинул долгим взглядом набор пыточных инструментов…

Волчонок тысячу раз благословил того, кто поставил временное ограничение на любые действия в последнюю ночь турнира людей — профессионалы могли пытать свои жертвы часами, а здесь каждому надо было уложиться буквально в пятнадцать минут — слишком уж много было претендентов. Но даже за те два часа, что ему пришлось ждать и смотреть на происходящее, Сергаал проникся к кандидатам в кровососы такой лютой ненавистью, что в какой-то момент даже сам себя испугался. В глубине души зарождалось яростное пламя, пока еще сдерживаемое, но…

— Следующий претендент — Райт! — провозгласил распорядитель.

«Эй, приятель, вообще-то это тебя»- почти без злорадства хмыкнул Меч. Сергаал встрепенулся.

Перепрыгнув через заграждение, он подошел к пыточным щитам — благо, осталось их всего два, Волчонок был девятым в списке претендентов. Люди, привязанные к щитам, были в сознании, и, кажется, даже понимали происходящее вокруг. Что-то в них показалось Хранителю странным — и, присмотревшись, он понял: младший из приговоренных был похож на старшего, как похожи бывают только близкие родственники.

Он еще в самом начале первого кона решил, что будет делать, и как объяснять свои действия. Подошел к столу, не глядя взял широкий тяжелый нож, примерился… и совершенно случайно поймал взгляд мужчины. Полубезумный, и полный лютой ненависти. Сергаал едва заметно покачал головой, примеряя замах — точно в сердце.

На миг глаза мужчины наполнились надеждой. Сергаал коротко, резко швырнул нож — жизнь юноши оборвалась мгновенно. Его отец благодарно опустил ресницы.

А по трибунам прокатился глухой ропот. Распорядитель, помрачнев, жестом подозвал непокорного кандидата.

— Тварь, как ты посмел лишить господ развлечения? Почему ты убил жертву быстро? — строго спросил он, едва сдерживаясь — голос дрожал и едва не сбивался на яростное шипение.

— Скучно, — громко, чтобы все услышали, ответил Волчонок. — Они привязаны. Они не сопротивляются. Они могут только кричать, и то не по-настоящему — давно уже передохли от страха на самом деле. Это скучно. Я не хочу тратить на это время.

Распорядитель, казалось, опешил. Через мгновение, справившись с вызванным такой непредставимой наглостью шоком, он поднял было руку — сорвать с кандидата ошейник, и отдать остальным желающим стать кровососами команду «фас» — но в этот миг с одной из трибун раздались негромкие, но уверенные аплодисменты.

— Великолепные слова, юноша, — проговорил просто, но очень дорого одетый вампир, жестом останавливая распорядителя. — Господин Кольенер, я бы хотел, чтобы для этого человека сделали исключение, и перевели его во второй кон несмотря на невыполнение первого условия.

— Как прикажете, мой господин, — вампир Кольенер поклонился, и махнул рукой, указывая Сергаалу на широкую скамью, где уже сидели предыдущие восемь претендентов.

Второй кон для трех кандидатов оказался смертельным.

Мускулистый раб, впряженный в тяжелую повозку, выволок на арену стальную клеть на колесах, в которой бесновалась смутно знакомая Хранителю тварь. Напрягшись, он вспомнил — такие водились в том самом лесу, через который им с Сигурни с таким трудом пришлось пробираться на пути в Элерту.

Со своего места поднялся еще один вампир, коротко подстриженный, и явно немолодой. Он поднял руку, проговорил несколько странно звучащих фраз — и над ареной едва заметно замерцал прозрачный защитный купол.

Раб отомкнул засов на клети, и тут же бросился бежать. Некоторые зрители даже привстали на своих местах — успеет спастись, или нет?

Успел. По трибунам прокатился разочарованный вздох, кто-то, поставивший на то, что раб уцелеет в первый раз, довольно хмыкнул, опуская в карман выигрыш.

Распорядитель объявил первого претендента.

Схватка была короткой и кровавой — Грак был сильным человеком, и великолепным воином, и разделался с тварью достаточно быстро. Второму тоже повезло.

А вот третья тварь получила неплохой обед из воющей и дергающейся человечины. Сергаала замутило, когда он заметил, с каким удовольствием на это мерзкое зрелище взирают вампиры… да и кандидаты — тоже, хотя должны были бы понимать, что и сами могут оказаться в хрустящей костями пасти.

Сам Хранитель со своей тварью разобрался быстро — просто вскочил ей на спину, и свернул шею, после чего по совету Меча ногтями разорвал шкуру на горле, где не было жесткой чешуи, и сделал несколько глотков, преодолевая отвращение. Эстаи как-то выяснил, что кровь твари обладала специфическими способностями — например, выпивший ее на какое-то время не чувствовал боли. В принципе, Сергаалу это не особо-то требовалось — но любой подготовившийся к турниру кандидат обязательно использовал бы возможное преимущество, потому пришлось.

Следующие два часа запомнились очень смутно. Были еще поединки и какие-то жертвы, боль и страх в глазах медленно задыхающегося Грака, одобрительный гул трибун. Потом — торги, где несколько вампиров состязались за право обратить столь способного человека, потом победитель торгов — тот самый, что похвалил Сергаала за слова о скуке — повел свое приобретение куда-то, где несколько рабынь омыли его и переодели в чистую одежду. Потом его отвели в комнату, где была широкая кровать, и уложили. Усталость была настолько велика, что Волчонок отключился почти моментально.

Вторая глава

Аенгрост, город Эгленор, столица королевства Алеарт

Крайнат вар Дарнас, капитан галеры «Любимец Ветра»

2-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Некие вольнодумцы-моралисты однажды спросили меня: как же так? Мы — прогрессивная, развивающаяся страна, мы так многого добились и так многого еще добьемся, мы служим примером этому погрязшему во тьме незнания и жестокости варварства миру, мы — лучшие из представителей рода человеческого. Почему же тогда мы дозволяем существовать на наших благословенных землях столь ужасному, негуманному и подлому явлению, как рабство? Я горько рассмеялся — почему эти прекрасные дети нашего народа позволяют себе быть столь неграмотными и попросту неумными? Они же продолжали настаивать. И тогда я ответил им: видели ли вы в Алеарте хоть одного человека-раба? Видели ли вы на закрытом, доступном только магам выше пятой ступени, рынке хоть одного представителя нашей расы, выступающего в роли товара, а не распорядителя торгов? Младшие из пришедших ко мне замялись, но их предводитель, вскинув голову, дерзко ответил: да! Я видел человека-раба. И мне стало еще горше — неужели и вправду, не понимает? Но и тогда я сдержал свои чувства, и пояснил: есть лишь одна раса Людей — маги. И в основном это уроженцы нашей родины, прекрасного Алеарта. Нечасто можно встретить существо, владеющее истинной Силой, рожденное в иных землях и представителями иного народа. Все же остальные представляют собой недоразвитых существ, и для них принадлежать кому-то из избранного народа — великое благо, ибо рабам не запрещено размножаться, а дети их, в большинстве своем, рождаются уже магами, таково божественное свойство нашей земли. Предвидя следующее возражение, я тут же добавил: что же касается магов иных рас, кроме человеческой — так те рождены, чтобы стать либо нашими рабами, либо нашими врагами. И если мы не желаем погибнуть от рук тех же эльфов, то наш святейший долг — сделать их своими рабами, а силу их подчинить и забрать себе.

Сарганах вар Маленнит, третий маг Королевского Синклита Две тысячи семьсот второй год Восьмой эпохи

* * *

Если бы посторонний человек оказался в этом помещении, едва ли он подумал бы, что находится в доме для подготовленных на продажу рабов. Небольшие теплые комнатки с кроватями, столами, и комодами для личных вещей — невольникам разрешалось иметь что-то свое, разумеется, это не относилось к магическим предметам выше первого уровня. Общая столовая с длинными, узкими столами — в которой, надо признать, кормили не хуже, чем в недорогой, но и не самой дешевой таверне. Две врачебных комнаты, где круглосуточно дежурили молодые ведьмы-целительницы, способные справиться почти с любой мелкой болячкой, и имеющие возможность при необходимости вызвать квалифицированного опытного врача. Просторный внутренний двор с садом и чем-то вроде тренировочной площадки — правда, обнесенный высокой, в три человеческих роста, оградой.

В общем, сложно было бы заподозрить в этом пусть и несколько безликом и казарменном, но все же довольно неплохо обустроенном и даже относительно уютном здании Дом невольников. Скорее уж в голову пришли бы мысли о каком-то приюте или платной больнице.

Вот только подобное впечатление оставалось ровно до того момента, пока предполагаемый посторонний посетитель, не знающий, где он находится, не оказался бы на подвальном этаже зданий. Там неподготовленного человека — или же не-человека — ждало бы отвратительное, шокирующее зрелище.

Впрочем, Крайнат вар Дарнас, капитан галеры «Любимец Ветра», считал, что он прекрасно знает, что скрывается за выкрашенным в приятный светло-бежевый цвет забором Дома невольников — как на верхних и цокольных этажах, так в подвале, куда слабонервным заглядывать не рекомендовалось.

Остановив своего сиреневого керлата у ворот, капитан спешился, щелкнул пальцами — животное, призванное магом на определенное время, с легким хлопком исчезло. Крайнат подошел к высокой узорчатой калитке и трижды постучал.

— Мы рады приветствовать вас, уважаемый маг, — прозвучал спустя несколько секунд мелодичный, но какой-то неживой женский голос. — Будьте любезны, назовите свое имя и цель визита.

— Капитан вар Дарнас, — ответил посетитель. — С личным визитом к господину Саллану вар Айреналу. Он должен быть предупрежден о моем приходе.

Последовала краткая пауза, и через несколько секунд внутри что-то тихо щелкнуло, и калитка отворилась.

— Господин вар Айренал ждет вас, капитан, в своем кабинете на четвертом этаже.

Не поблагодарив — какой смысл разговаривать с заклинанием-сторожем? — Крайнат прошел во двор, машинально отметив, что калитка за его спиной мгновенно закрылась.

Быстрым шагом капитан пересек ухоженный, красивый двор, скользнул взглядом по трем молодым людям, разминающимся на тренировочной площадке — натренированный взгляд сразу отметил узкие ошейники рабов на их шеях, и символы на них, означающие класс и уровень невольников, и поднялся по ступеням широкого крыльца. У двери последовал разговор с еще одним заклятием-сторожем, после чего вар Дарнаса пропустили, наконец, в сам дом, где его встретила молодая ведьма четвертого уровня — явно практикантка из Университета.

— Капитан вар Дарнас? — уточнила она, бросив на вошедшего небрежный взгляд.

— Да. Я к…

— Я знаю, — перебила его девушка. — Господин вар Айренал ждет вас в кабинете на четвертом этаже. Вы знаете дорогу?

— Да, — сквозь зубы прошипел Крайнат, чувствуя, как в его душе поднимается волна ненависти к этой чертовой ведьмочке, которая ничем не лучше него — но имеет возможность спокойно жить в столице и иметь неплохой заработок, практически не прилагая никаких усилий — и только потому, что достигла четвертого уровня, даже не закончив учебу. А он навсегда ограничен третьим уровнем, и вынужден зарабатывать на безбедную жизнь силой и хитростью, постоянно рискуя оказаться на том свете. Спасибо еще, лицензию на охоту дали, но ведь и она досталась с большим трудом и за немалую сумму.

Усилием воли погасив в себе ярость, Крайнат поднялся на четвертый этаж, где находились комнаты свободных обитателей дома невольников — служанок, целительниц-практиканток, если они жили слишком далеко, и прочей обслуги, а также кабинет владельца. Быстрым шагом вар Дарнас пересек коридор, подошел к нужной двери, поднял руку, чтобы постучать…

— Входите, капитан, входите, — раздался добродушный голос пожилого уже человека. Крайнат тихо выругался, про себя проклиная чертовых магов высокого уровня, способных то ли видеть сквозь стены, то ли зреть ближайшее будущее, и вошел.

— Добрый день, господин вар Айренал, — поклонился он, соблюдая внешние правила приличия.

— Добрый, добрый, мой дорогой капитан, — поднялся ему навстречу хозяин кабинета — и всего Дома. — Кстати, совершенно ни к чему подозревать меня в талантах к предвидению или проникновению взгляда. Я всего лишь скромный телепат не слишком высокого уровня и еще более скромный обладатель средств связи с подчиненными, по которым мне докладывают, кто же ко мне пожаловал, — седой мужчина с добрыми глазами и мягким, каким-то безвольным ртом, ласково улыбнулся Крайнату — вот только капитану явственно показалось, что ему доброжелательно улыбается смертельно опасная змея. — И, чтобы окончательно развенчать ваши подозрения, мой дорогой друг, скажу еще, что я прекрасно слышу — а у вас, как у любого моряка, на суше довольно своеобразная и шумная походка.

— Прошу меня простить, господин вар Айренал, но у меня не так уж много времени, — холодно процедил посетитель. — Поэтому я был бы крайне благодарен вам, если бы мы поскорее перешли к делу.

— Эх, молодежь, ну куда же вы все время торопитесь? — посетовал маг, но глаза его стали серьезными. — Что ж, хорошо. Давайте выйдем на балкон, выпьем по бокалу холодного хариса — он особенно хорош в такую жару — и обсудим наши с вами дела.

Спустя пять минут двое мужчин сидели в плетеных креслах у невысокого столика, и пили прохладительный напиток из замороженных, размельченных фруктов и белого вина.

— Я надеюсь, вы не подвели меня, капитан, — негромко проговорил Саллан вар Айренал. — В противном случае…

— О чем вы говорите, господин вар Айренал? — удивленно вскинул бровь Крайнат. — Разумеется, я достал Та…

— Не надо вслух! — резко одернул его побледневший маг. — Просто передайте мне это — и можете считать вашу лицензию подписанной.

— И датированной прошлым месяцем, — прищурился капитан. Саллан кивнул, напряженно сжимая подлокотники кресла. — Что ж, хорошо. Забирайте ваше… сокровище, — он откинулся на спинку, закрыл глаза, и сосредоточился, потянувшись всем своим существом к затаившемуся под кожей артефакту. Своих сил у слабенького мага, едва-едва сдавшего экзамен на третий уровень, на столь сложное и энергоемкое заклинание не хватило бы, пришлось пользоваться Серебряной Сетью, способной удержать и скрыть от чужих глаз магический предмет любой силы. Всем хороша была эта Сеть, кроме того, что через артефакт могла использоваться только будучи вживленной в тело мага, а процедура вживления была не из приятных.

Найдя узловые точки заклинания, Крайнат осторожно отцепил их от собственного канала жизненной энергии, потом — от энергии магической, и, наконец, запустил процесс отделения от физического тела. Здесь требовалась уже помощь на грубом физическом уровне — капитан взял лежащий на столике узкий и очень острый нож, и, сжав зубы, вонзил лезвие глубоко в руку, в четырех дюймах от запястья. Тихо зашипел от боли, и повел нож выше, к локтю, прорезая плоть до самой кости. Сделав разрез длиной около трех дюймов, Крайнат с всхлипом выдернул нож из раны, тут же схватил лежащий на том же столе пинцет — слава Силе, Саллан все подготовил! — и вытащил из кровоточащей раны выполненную из тончайших серебряных нитей небольшую сеточку, и бросил ее на поднос.

— Прекрасно, друг мой, просто великолепно! — старый маг чуть ли не в ладоши хлопал. — Вам помочь с раной, или сами справитесь? — поинтересовался он, с деланной тревогой глядя на смертельно бледного капитана.

Тот едва подавил желание прямо здесь и сейчас вцепиться в глотку проклятому колдуну — ведь знает, что сам вар Дарнас в целительстве полный профан!

— Помогите, сделайте милость! — ненавидяще прошипел Крайнат, уже чувствуя начинающуюся от потери крови слабость.

— Конечно, конечно, мой дорогой друг, вы же мне еще нужны, — осклабился вар Айренал, с лица которого слетело все напускное дружелюбие. — Давайте вашу бедную руку.

Спустя несколько минут все закончилось, и о жуткой операции, которую капитану пришлось проделать с собой, напоминал только бугрящийся сизый шрам — впрочем, Саллан обещал, что к завтрашнему дню и его не останется.

— Вы прекрасно поработали и заслужили свою награду, — проговорил старый маг, убирая драгоценную Сеть и протягивая вар Дарнасу широкий конверт и объемистый кожаный мешочек. — Здесь ваша лицензия — подписанная месяц назад, как вы и просили, и ваш гонорар за проделанную работу — пятьдесят больших кристаллов.

— Вот и хорошо, — пробурчал все еще бледный и не до конца пришедший в себя Крайнат. — Кстати, первую партию я хотел бы сдать уже сегодня.

Саллан удивленно посмотрел на собеседника.

— Однако, вы быстро, друг мой! И что же вы хотите мне предложить?

— Эльфы, господин вар Айренал, — ухмыльнулся теперь уже лицензированный охотник на живой товар, и продолжил, с наслаждением глядя на то, как вытягивается лицо мага. — Темные эльфы. Девять штук. Три женщины, шесть мужчин. Практически целые, а кто не очень — так тех ваш местный целитель быстро приведет в порядок. Берете?

— Вы в который раз меня поражаете, друг мой, — восхищенно вымолвил Саллан. — Разумеется, я возьму эту партию. Предлагаю о цене поговорить позже, когда я смогу осмотреть товар.

— Как скажете. Я уже отдал распоряжение доставить их сюда через… — Крайнат бросил быстрый взгляд на плоский кристалл на запястье, — …через два часа они будут здесь. А пока что мне очень хотелось бы немного отдохнуть… в приятной компании.

Вар Айренал понимающе улыбнулся — и уже через двадцать минут капитан нежился в объятиях двух молодых и очень красивых девушек, и думал о том, что не так уж и высока плата за все то, что он теперь имеет…

Аенгрост, город Эгленор, столица королевства Алеарт

Мария Сантьяго Рикка, носитель Духа Предела

2-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Клетку едва заметно покачивало, словно бы на волнах. Марийа даже в какой-то момент подумала, что все еще находится на корабле — но тут же вспомнила звуки порта большого города, незнакомый говор окружающих ее людей, скрип тележных колес и странное ржание лошадей. Нет, она была не на корабле, больше того, теперь архатис Тирэн'лай не имела над ней никакой власти — вот только ведьма совсем не была уверена, что все повернулось к лучшему.

Прикованные к специальным стальным перекладинам руки затекли и немилосердно болели, чуть пережимающий шею узкий ошейник мешал дышать, а живот сводило от голода. С другой стороны, теперь ей не угрожала почти неминуемая и очень скорая смерть — по крайней мере, девушка на это надеялась.

Вот только проклятый ошейник, не дающий даже связаться с Эстаи, по-прежнему оставался на ней. Вот только руки и ноги по-прежнему скованы, и нет никакой возможности хотя бы попытаться отбиться врукопашную. Вот только Тирэн'лай, Ларра'ти, и еще шестеро эльфов с «Ласточки» здесь же, и уж они-то позаботятся о том, чтобы ошейник оставался удавкой на горле Носительницы Духа Предела, Черной Твари, как они ее называют. И даже на Ларра'ти надежды нет — он такой же пленник, как и она сама, и не может ничего — даже той малости, что был способен сделать для нее на борту шхуны.

Вспомнив заботу эльфа-лекаря — неумелую, чуть испуганную, но в то же время — такую нежную и добрую — Марийа не смогла сдержать слабой улыбки. Темный эльф приходил к ней каждый день на протяжении всего их недолгого плавания, приносил что-нибудь вкусное, часами просто сидел рядом и разговаривал — как правило, рассказывал что-нибудь из истории или просто байки и случаи, которым был участником, свидетелем или же просто слышал от кого-нибудь. Расчесывал ее волосы, и сетовал, что они такие короткие, и процесс расчесывания занимает так мало времени — а после этого принимался заплетать их в сотни коротеньких, тонких косичек, и тут же расплетал, и расчесывал заново… Пока не приходил кто-нибудь, чуть испуганный и нервный, и не говорил, что «дана архатис срочно требует вас к себе, и она очень рассержена…» Тогда Ларра'ти со вздохом вставал, расплетал оставшиеся косички, если они еще были, и говорил, что придет как можно скорее… А Марийа, злая на весь мир и не верящая уже никому, только шипела на него, как рассерженная кошка, и ничего не говорила — она вообще с ним не разговаривала, хотя и слушала с удовольствием. Ларра'ти грустно улыбался, нежно гладил ее по волосам и следовал за начинающим уже терять терпение посланником Тирэн'лай. Девушка же вновь оставалась одна и только тогда она позволяла себе свернуться клубочком, насколько позволяли недлинные цепи, и тихо поплакать от страха, внутреннего холода, одиночества и боли…

Впрочем, это продолжалось всего пять дней, хоть ей и казалось, что прошло не меньше месяца. Потом корабль попал в шторм, ветер изорвал паруса, сломалась одна из мачт, погибли двое эльфов… А на следующий день после шторма, когда измученная и уставшая команда понемногу приводила шхуну в порядок — насколько это было возможно — рядом внезапно появилась словно бы из ниоткуда алеартская галера. Видимо, капитан ее был либо очень сильным магом, либо не жалел денег на магическое снаряжение — его корабль долго был под заклинанием невидимости высокого уровня, и увидели галеру только тогда, когда в борт «Ласточки», безжалостно кроша дерево, впились хищные абордажные крючья.

Тирэн'лай не успела уничтожить шхуну — ее настигло заклинание кого-то из нападавших, и архатис парализованная рухнула на палубу. Многие из эльфов успели прыгнуть в воду — и практически все они погибли, едва ли кому-нибудь удалось уцелеть. Сама же Тирэн'лай была взята в плен, вместе с Ларра'ти, Марийей и еще шестью членами экипажа.

Охотники с галеры действовали слаженно, чувствовался профессионализм и немалый опыт. Никто не пытался грабить раньше, чем капитан отдал приказ вынести все ценное с шхуны, никто не приставал к девушкам, хотя по глазам моряков было видно, что они вовсе не против поразвлечься, да и вообще — на галере царила строгая дисциплина. Эльфов отвели в один трюм, явно обустроенный для перевозки пленников, приковали на длинных цепях, и оставили, не слушая вычурных проклятий и ругательств в собственный адрес. Через несколько часов в камеру — а иначе это небольшое помещение с цепями и колодками, запирающееся только снаружи на мощный металлический засов, назвать было нельзя, спустился капитан. Молодой на вид человек с короткими темными волосами и взглядом матерого хищника, готового рвать на части за добычу, но с презрением относящегося к убийству ради удовольствия, представился, назвавшись Крайнатом вар Дарнасом, капитаном «Любимца Ветра», сообщил, что отныне все девятеро, по законам Алеарта, действующим на борту галеры, являются его собственностью до тех пор, пока их не купит кто-нибудь еще. Также капитан поинтересовался, нет ли у кого-нибудь из пленников особых пожеланий или же необходимых потребностей — например, если кому-то нужен врач, то об этом стоит сообщить сейчас, он обязательно пришлет своего бортового целителя. Впрочем, поняли его тираду лишь трое — Тирэн'лай и Ларра'ти, худо-бедно знавшие алеартский и христесарский языки, и Марийа, которой Эстаи на всякий случай вложил в память все распространенные наречия Аенгроста. Архатис в ответ на предложение вар Дарнаса высокомерно промолчала, не удостоив человека и взглядом, Ларра'ти очень вежливо посоветовал капитану засунуть свои любезности в одно место. Марийа же, решив искать хоть какой-нибудь путь ко спасению, слабо улыбнулась, и тихо попросила дать ей напиться. Пожелание девушки было выполнено через несколько минут, но на дальнейший контакт капитан пошел только на следующий день, заявившись в камеру в сопровождении двух матросов. Те отвязали Тирэн'лай, сковали ей руки за спиной и увели куда-то.

Вернули эльфу только через три часа. Внешне совершенно невредимая, архатис кусала губы и сжимала кулаки, вонзая ногти в ладони, а когда ее приковывали обратно к стене, все же не сдержала стон боли — видимо, ее били, причем жестоко, но так, чтобы не осталось синяков. Следующим был Ларра'ти. С мужчиной церемонились не так, и когда его вновь привели, красивое лицо лекаря превратилось в сплошной кровоподтек. Потом настала очередь самой Марийи…

Ее притащили в каюту капитана, и бросили перед ним на колени. Тот приказал снять с ведьмы повязку — и только вздрогнул, увидев шрамы на месте глаз. Потом начался допрос. Вар Дарнас хотел знать все — начиная от маршрута «Ласточки» и имен членов экипажа и заканчивая полным списком кораблей, уничтоженных командой шхуны. От этих вопросов девушке удалось отделаться довольно легко — она сумела убедительно доказать, что появилась на корабле недавно, видела только один бой, названий галер не запомнила, и так далее. Потом капитан перешел к более сложным вопросам. Почему ее собственные сородичи держали ее скованной? Зачем на ней блокирующий магию ошейник? Почему гордая архатис прямым текстом заявила, что готова отдаться капитану прямо здесь и сейчас так, как он захочет, а потом до конца жизни ублажать весь его экипаж, лишь бы он послушал ее, и уничтожил маленькую и такую безобидную на вид пленницу? Марийа рыдала, и убеждала капитана, что понятия не имеет, в чем дело, почему ее так и за что ее так, а потом, после нескольких ощутимых ударов, «призналась», что все дело в одном из убитых эльфов, в которого была влюблена Тирэн'лай, но который предпочел Марийю, и архатис просто мстила девушке. Как ни странно, вар Дарнас легко принял эту незамысловатую ложь. Хранительница втайне надеялась, что с нее снимут ошейник — но капитан все же решил не рисковать. Поняв, что от этой пленницы более ничего важного не узнать, он приказал бросить ее обратно в камеру.

Больше эльфы с капитаном не встречались до самого прибытия в порт Алеарта, куда галера дошла на удивление быстро — за каких-то четыре дня. Ларра'ти ругался сквозь зубы, и проклинал «траханных магов и их магические штучки», Тирэн'лай продолжала молчать.

Когда корабль прибыл в порт, капитан лично проследил, чтобы эльфов перевели в большую клеть и тщательно приковали, после чего убедился, что клеть затянута непрозрачной тканью достаточно плотно и снаружи не видно, что находится внутри, а затем ушел, предварительно приказав доставить добычу по какому-то адресу через четыре часа. И теперь клеть, мерно покачиваясь, везла Хранительницу в какую-то новую часть ее жизни, о которой пока что девушке думать было немного страшно. А с другой стороны… Пусть только снимут с нее этот проклятый ошейник, тогда-то она покажет всем, что бывает с теми, кто смеет вставать на пути Черной Ведьмы!

Наконец, телега остановилась. Возница спрыгнул с козел, и постучал в ворота. Не с той стороны, к которой несколько часов назад подошел Крайнат вар Дарнас, а с так называемой «рабочей», куда подъезжали подводы с продуктами и всяческими необходимыми вещами, а также — с новыми поставками рабов.

Последовал короткий разговор с охранником — в отличие от парадного входа, здесь дежурили живые маги — после которого ворота распахнулись, и телега с клетью въехала на задний двор Дома невольников. Клетка немного постояла спокойно, потом ее подняли, и куда-то плавно понесли. Через несколько минут ощутимо тряхнуло, и кто-то сорвал затягивающую решетки ткань.

— Выводите их по одному! Сперва женщин, — раздался чей-то спокойный, почти доброжелательный голос.

Марийа почувствовала, как ее тела что-то коснулось — и в следующее мгновение поняла, что полностью парализована, и не может пошевелиться. Щелкнули, расстегиваясь, ручные и ножные кандалы, тело ведьмы вдруг стало безвольным, как тряпка. Ее перенесли на холодный стол, там вновь приковали. Потом те же операции проделали с Тирэн'лай и еще одной эльфой, потом настал черед мужчин. Через десять минут все пленники были растянуты цепями на одинаковых металлических столах.

И только тогда Марийе почему-то стало по-настоящему страшно.

— Господин вар Айренал, позволите задать один вопрос? Он не то, чтобы очень важный, просто мучает меня уже давно, — проговорил Крайнат, с некоторым отвращением разглядывая прикованную к специальному станку эльфу, над которой возились двое работников.

— Спрашивайте, друг мой, — владелец Дома невольников пребывал в приподнятом настроении — он наконец-то получил то, за чем так давно охотился, и в придачу — прекрасную партию рабов — темных эльфов, которые так высоко ценились в столице. — И, кстати, называйте меня просто по имени — к чему нам лишний официоз?

— Как скажете, Саллан, — вежливо улыбнулся вар Дарнас, скрывая за этой вежливостью глубочайшее омерзение к собеседнику. — Скажите, зачем эта… двойственность в отношении к рабам? Там, наверху, все красиво и картинно, отдельные комнатки и мягкие кровати, неплохо кормят и есть возможность погулять в саду… а здесь — пытки и издевательства. Ладно, я понимаю ритуал магического клеймения или наказание строптивых рабов. Но зачем, например, эти жуткие приспособления для, гм… осмотра женщин? Помимо всего прочего, это еще и незаконно. Излишние издевательства над невольниками запрещены.

Вар Айренал рассмеялся.

— Сразу видно, друг мой, что вы далеки от науки, именуемой психология. И, увы, никогда не станете чем-то большим, чем капитаном охотничьей галеры, пусть даже и лицензированным. Дело в отношении. Понимаете ли, до меня Дом невольников принадлежал другому магу, который придерживался известной мягкости по отношению к товару. И что получалось? Наглые, непослушные, а то и попросту никуда не годные рабы! Тварь должна знать свое место, друг мой, а место ее — у ног хозяина, и никак иначе. Я все надеюсь добиться запрета на размножение рабов, за исключением особых случаев. Так вот, если твари позволять слишком многое — она, чего доброго, возомнит себя равной Магу! А этого допускать нельзя. То, что вы сейчас видите, называется первичной обработкой. Посмотрите, вон стоит человек в синей форме, который распоряжается, что и с кем сделать. Он, если можно так сказать, главный в этом месте. Маг, специализирующийся на эмпато-телепатии. Редкий экземпляр, надо сказать… На самом деле, давно хочу сделать так, чтобы эту школу запретили — слишком уж никчемными являются ее выпускники. Они, видите ли, не желают иметь рабов, например, и даже пытаются добиться искоренения рабства — видите ли, рабам тоже больно! Да какая разница, каково рабам? Они же твари, предназначенные для того, чтобы делать нашу с вами, мой дорогой друг, жизнь ярче и проще! Так вот, этот маг — он довольно редкий экземпляр. Садист и мазохист одновременно. Ему очень нравится и причинять, и испытывать боль. Но парню не повезло — редкий генетический сбой, очень восприимчив к физической боли, и даже от простого удара хлыстом теряет сознание. А тут ему хорошо — он обрабатывает рабов, удовлетворяя свои потребности садиста, и тут же ощущает все, что ощущают они, тем самым удовлетворяя свои потребности мазохиста…

Крайнат почувствовал, что его начинает тошнить. Саллан с таким удовольствием рассказывал все это, что сразу становилось ясно — маг и сам садист, и наивысшее наслаждение для него — замучить кого-нибудь до полусмерти.

«Все-таки я ублюдок, — задумчиво констатировал вар Дарнас. — На что я обрек этих несчастных эльфов? Свет и Сила, ну что за паршивый мир вокруг?»

— Так вот, задача моего дорогого эмпата — считать мысли и ощущения рабов, и выяснить, кто из них чего боится больше всего на свете. А потом… хотите посмотреть?

— Нет-нет, спасибо! — поспешно отказался капитан, продолжая чувствовать себя последней тварью.

— Ну, не хотите, как хотите. В общем, с его помощью специально обученные заплечных дел мастера ломают рабов, превращая их в покорных, послушных, и довольно полезных животных.

— Благодарю за ответ, Саллан, — торопливо проговорил Крайнат. — Простите, но мне, пожалуй, пора. Давайте поднимемся наверх, и решим финансовый вопрос.

— Куда же вы все торопитесь, друг мой? Может, все же задержитесь? Поверьте, здесь есть на что посмотреть! — маг выглядел огорченным.

— Простите, но нет, — голос вар Дарнаса почти не дрожал, но кто бы знал, чего ему это стоило! — Мне и правда нужно спешить.

Вопрос с оплатой решили быстро — капитан понимал, что соглашается на меньшую сумму, чем мог бы рассчитывать, но очень уж сильно было желание поскорее убраться из этого кошмарного места. Теперь-то он понимал, насколько смешной и нелепой была его уверенность в том, что уж он-то знает, что здесь происходит на самом деле.

Выйдя на улицу, Крайнат даже не стал призывать керлата — его руки дрожали, и напутать с заклинанием сейчас ничего не стоило, а последствия это могло иметь весьма печальные. Так что едва за капитаном захлопнулась калитка, как он самым быстрым шагом, каким только мог, двинулся прочь, подальше от ужасного дома. Крик слепой эльфы до сих пор жутким эхом звенел в голове.

В этот вечер Крайнат позволил себе то, что давно уже самому себе запретил — он напился до полной потери сознания. Но и это не помогло — всю ночь вар Дарнаса, скованного тягостным хмельным сном, преследовали крики жертв и холодная, змеиная усмешка палача-эмпата.

Глубокое забытье отхлынуло тяжелой волной, словно вода, в который раз разбившись о камни, разочарованно скользнула обратно в море, готовясь к новой атаке неприступного берега. Марийа резко села на кровати, давя крик — слишком свежи были воспоминания о том, что происходило после того, как ее доставили в этот тысячу раз проклятый Дом невольников. Яркие, четкие, тошнотворно-подробные картины того, что делали с ее телом вспыхнули перед внутренним взором, девушку затрясло…

Ведьма сжала зубы, и вонзила ногти в ладони. Нет уж, она не будет молить о пощаде! Черта с два у них получится! Хотя… Если надо будет — станет и просить, и делать все, что прикажут — но только для того, чтобы выбраться отсюда! А вот когда выберется — каждый из этих проклятых палачей будет молить о пощаде, и каждый захочет оказаться на месте своих жертв, лишь бы не…

Что заключалось в этом «не», Марийа пока что не знала. Зато она была уверена в том, что чтобы это ни было, оно будет по-настоящему страшно. А пока что надо изображать покорную и сломленную рабыню, готовую на все, лишь бы не отправляли снова к этому жуткому человеку, во взгляде которого пугающим образом смешались желание сделать как можно больнее, и собственное наслаждение ощущаемой болью.

Открыв глаза, Марийа огляделась. Она находилась в крохотной комнатке, в которой из мебели был лишь невысокий комод с зеркалом над ним, кровать, на которой девушка лежала, стол у окна, и стул возле него. За окном виднелись раскидистые деревья — комната располагалась не ниже, чем на третьем этаже.

Внезапно она замерла, поймав странное ощущение. Что-то было не так. Непонятно, непривычно — но очень, очень приятно. Только спустя несколько томительно долгих секунд девушка поняла — она видела обстановку комнаты!

Боясь поверить, ведьма коснулась пальцами лица. Шрамов не было, и она снова видела! Вскочив с кровати, и уже мимоходом удивившись тому, что после всего, что с ней сделали, она еще может ходить, Марийа кинулась к зеркалу. Все верно! Глаза были на месте, и она прекрасно видела! Да и жуткие рубцы, уродовавшие бок, живот, и бедра, бесследно исчезли.

«Что ж, спасибо вам, господа палачи! Вот только не думайте, что это облегчит вашу участь!» — мысленно расхохоталась Хранительница.

Тщательно осмотрев себя, она убедилась, что на теле нет не только следов пережитого в подвале, но и всех застарелых шрамов, даже оставшегося с детства рубца под коленом. Ее тело выглядело идеально… и что-то в этом было пугающее.

Но самое обидное, что треклятый ошейник до сих пор плотно охватывал горло. Марийа в который уже раз попыталась его расстегнуть, порвать, сломать — но все без толку…

Вдруг дверь бесшумно отворилась. Эльфа — а она теперь ассоциировала себя только с этой расой — мгновенно отпрыгнула в сторону, принимая боевую стойку, и только после этого бросила взгляд на вошедшего.

Вернее, вошедшую. На пороге комнаты стояла красивая брюнетка с коротко подстриженными волосами, в облегающих лосинах, высоких сапогах, рубашке, шнуровка которой была чрезмерно откровенно распущена. В правой руке девушка сжимала длинный черный стек.

— У тебя десять минут на то, чтобы привести себя в порядок и одеться, — сухо проговорила она. — Одежда в нижних ящиках комода, косметика, расчески, и побрякушки — в верхнем. Не успеешь — пеняй на себя. Быстро! — и брюнетка вышла, напоследок одарив Марийю взглядом, полным ледяного, высокомерного презрения.

Зло прошипев ей вслед проклятие, ведьма открыла комод, и быстро выбрала одежду. Пока что она будет покорной, да, будет! Но потом…

Когда черноволосая колдунья вошла в комнату второй раз, эльфа уже закончила. Из всех непристойных нарядов, что предлагались ей на выбор, девушка предпочла широкие штаны из полупрозрачной ткани с резинками на щиколотках, и довольно узкую ленту-лиф, едва скрывающую грудь — зато из плотного материала. Поверх этого откровенного лифа Марийа накинула длинную рубашку без застежек, сделанную из той же газовой ткани, что и штаны. Украшениями и косметикой она пренебрегла.

Брюнетка окинула ее придирчивым взглядом, хмыкнула, и велела идти следом за ней. Ведьма покорно подчинилась.

Провожатая отвела «рабыню» в просторное помещение с широкими, светлыми окнами, залитое солнечным светом. Там уже были почти все эльфы с «Ласточки», и еще двое темных, которых она не знала. Также в зале находился высокий молодой человек с непроницаемым лицом, затянутый, несмотря на то, что было достаточно жарко, в черный кожаный камзол с высоким воротником, сжимающий в руке такой же стек, как у брюнетки. Он быстро осмотрел всех и выстроил по какому-то принципу у стены. Справа от Марийи оказался Ларра'ти, на лице и теле которого не было уже следов страшных побоев, которым эльф подвергся на корабле, стоящего слева она не знала.

— Стоять ровно, не разговаривать, не совершать лишних движений, — коротко отчеканил человек в камзоле. — В глаза не смотреть, демонстрировать покорность. Все ясно? За невыполнение отправитесь в подвал.

Ларра'ти вздрогнул, но только крепче стиснул зубы. Второго эльфа затрясло. Ведьме же вдруг перестало быть страшно. То ли сил бояться уже не было, то ли подсказывала шанс верная интуиция…

В залу вошли двое — вчерашний пожилой маг с масляно-добрыми глазками и повадками мерзкой гадюки, и высокий, сухощавый человек. Недлинные, чуть ниже ушей, небрежно зачесанные назад светлые волосы, в которых местами пробивалась седина, слишком резкие, но аристократические черты некрасивого лица, и ослепительным контрастом — яркие глаза ультрамаринового оттенка, присущего, скорее, эльфам, нежели людям.

— Добрый день, господин вар Гаррех, — поклонился человек со стеком.

Тот небрежно кивнул, и перевел взгляд на эльфов.

— Я знаю, что правила запрещают вам смотреть свободным в глаза, но все же первым нарушу этот неписанный закон, — негромко проговорил вар Гаррех. — Прошу вас, посмотрите на меня. Я хочу видеть ваши глаза, а не только макушки смиренно склоненных голов.

Провокация — а Марийа ни на секунду не усомнилась в том, что маг просто провоцировал эльфов — сработала на сто процентов. Едва вар Гаррех договорил, как на него уставились, прожигая лютой ненавистью, десять пар вишневых глаз… то есть, девять — десятые были антрацитово-черные. И как раз в этих глазах не было ни ненависти, ни страха — спокойный интерес и естественная недоброжелательность, не более.

— Неплохая партия, Саллан, — удовлетворенно бросил маг. Вар Айренал расплылся в довольной улыбке. — Как давно они у тебя?

— Вон те трое — полторы декады, — владелец Дома невольников указал на троих эльфов — двух мужчин и женщину, наиболее спокойно отреагировавших и на появление покупателя, и на его приказ посмотреть в глаза. — А остальных привезли буквально вчера, так что я даже сомневался, показывать ли их тебе. Они, конечно, имеют некоторое представление о дисциплине, но все же еще довольно невоспитанны.

— Именно они меня и интересуют, — вар Гаррех продолжал со спокойным интересом разглядывать «товар». — А те трое… я возьму самого здорового из них, пол не имеет значения. Двух других можно увести, меня они не интересуют.

— Вангейт, ты хочешь меня обидеть? — совершенно искренне возмутился вар Айренал. — Они все абсолютно здоровы!

— Я имел в виду, самого крепкого, сильного и выносливого, — поморщился покупатель.

— А, тогда ладно.

Саллан отдал распоряжение почтительно замершему за его спиной второму помощнику, и тот увел троих эльфов. Один из них уже стал собственностью вар Гарреха, который продолжал разглядывать оставшихся семерых.

Спустя несколько минут увели еще двоих, которых он забраковал.

— Саллан, скажи мне, сколько стоит вот эта девочка? — внезапно поинтересовался Вангейт, указывая на Марийю.

— Я тобой восхищаюсь, друг мой, — работорговец заулыбался еще шире. — Ты выбрал самый дорогой товар! Для тебя, конечно, будет дешевле, но все равно… сто кристаллов!

Брови потенциального владельца ведьмы изумленно взлетели вверх.

— Ты издеваешься? У тебя еще ни разу не было раба стоимостью больше пятидесяти кристаллов, хотя случались и воистину редкие экземпляры. Я понимаю, будь она легендарной высокой эльфийкой, но…

— Ай-яй-яй, Вангейт, как можно быть таким невнимательным? — Саллан шутливо пригрозил пальцем. — Посмотри, что за украшение на шейке у этой красотки?

Вар Гаррех присмотрелся.

— Ошейник, блокирующий магию? Ты хочешь сказать, что она — маг?

— Нет, друг мой, она не маг! Мой маг-сканер не обнаружил в этой девочке ни капли магии! Но она почему-то в ошейнике, больше того — как рассказал мне охотник, привезший всю эту партию, архатис шхуны, с которой они все, была готова — дальше я цитирую дословно: «отдаться ему прямо здесь и сейчас так, как он захочет, а потом до конца жизни ублажать весь его экипаж», лишь бы только эту малышку уничтожили, и ни в коем случае не снимали с нее ошейник!

Реакция у вар Гарреха оказалась отменной. И только эта реакция спасла Саллану жизнь. Ведь архатис «Ласточки» была воистину великолепным бойцом, и запоздай покупатель на полсекунды — лежать бы работорговцу со сломанной шеей. А так эльфа оказалась распластана на полу, к которому ее прижимал оказавшийся таким неприятно быстрым человек, ее руки были заломаны за спину, а колено Вангейта упиралось в позвоночник так, что надави он чуть сильнее — и кости не выдержат.

— Саллан, я тебе поражаюсь, — с тихим смехом проговорил вар Гаррех. — Это же надо быть таким идиотом! В присутствии темной эльфийки — капитана пиратской шхуны, говорить о ней такое, да еще и в присутствии членов ее команды! Я поражаюсь, как ты жив до сих пор! — и добавил на неплохом темноэльфийском, обращаясь к Тирэн'лай: — Если вы пообещаете мне не пытаться убить этого старого ублюдка пока я здесь — я вас отпущу. Хорошо?

Эльфа мрачно кивнула — в следующий момент Вангейт выпустил ее, мгновенно оказавшись на ногах, а потом, к всеобщему изумлению, помог встать невольнице, подав ей руку!

Впрочем, эльфов больше удивило то, что Тирэн'лай эту помощь приняла.

Белый от ярости вар Айренал попытался было прохрипеть приказ отправить наглую тварь в подвал, но светловолосый маг остановил его.

— Я ее покупаю, — сухим, деловым тоном бросил он. — И еще вот этих двоих… и девочку в ошейнике. Плюс тот, которого уже увели. За всех — двести кристаллов. Большей цены ты не получишь ни от кого, Саллан, и ты это знаешь.

— По рукам! — вмиг повеселел работорговец.

— Тогда пойдем, уладим финансовые и прочие дела. Пусть твои люди пока что подготовят тех, кого я выбрал, к отправке, и займутся доставкой в мой особняк.

Марийа до самой последней секунды не могла поверить, что ее купили, что она теперь кому-то принадлежит! Только когда за запястье защелкнулись больше похожие на оковы широкие стальные браслеты, на внешних сторонах которых было выбито имя «Вангейт вар Гаррех», она внезапно осознала, что произошло.

На корабле она была пленницей — но была свободна. А теперь она — вещь. Собственность этого светловолосого мага, который движется со скоростью темноэльфийского воина. Мага с ярко-синими глазами, в которых явственно читается: «Это мой мир, просто вы пока что этого еще не знаете».

Новая страница в книге жизни юной целительницы из Темной Иерархии, юнги пиратской шхуны и Черной Ведьмы начиналась с нерадостных строк.

Третья глава

Аенгрост, Империя Христесар, Третий город Атан, резиденция Инквизиции

Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Носитель Духа Предела

6-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Под высокими сводами коридора, ведущего в казематы, разносилось гулкое эхо чеканых шагов Инквизитора. Случайные встречные служки и Стражи низкого ранга вспугнутыми тенями бросались к стенам, моля Сияющего, чтобы отвел беду, и властный, тяжелый взгляд экзекутора не пал на них. Даже другой Инквизитор, случайно попавшийся ему на пути, предпочел как можно быстрее исчезнуть из поля зрения своего грозного коллеги.

Его боялись все — от стражников подземных камер до старшего Инквизитора Атана. Он прибыл в Третий город Империи четыре декады назад и буквально за несколько дней довел до панического ужаса всех, кому пришлось с ним встретиться. Он жесткой рукой навел порядок в резиденции, построил по стойке «смирно!» даже самых влиятельных служителей Церкви и столь рьяно принялся искоренять ересь среди самих церковников, считавших себя надежно защищенными от подобного преследования, что те взвыли. Кое-кто из старших Инквизиторов пытался от него избавиться, подослав убийц — но ассасины потерпели сокрушительное поражение и были торжественно сожжены на площади, а их наниматель, так и не сумевший сохранить инкогнито, обвинен в отступничестве, покушении на жизнь брата божьего, и сослан в какой-то захолустный городок… до которого, впрочем, не добрался — в пути карету остановили разбойники из так называемого Тайного Ордена, и с превеликим удовольствием посадили церковника на кол.

Больше никто не рискнул подсылать к опасному противнику убийц. Но мешал он влиятельным Инквизиторам ничуть не меньше, поэтому с ним решили справиться иным способом — подловить на небрежном отношении к обязанностям, на незнании некоторых пунктов Божьего Закона, и недостаточной компетентности в пыточном деле. Эта попытка провалилась с еще большим треском, нежели первая. После того, как троих обвинителей тихо удавили в подвалах резиденции, согласно какому-то древнему закону, о котором никто и не помнил-то уже — он не использовался более тысячи лет — никто больше не рисковал в открытую играть против жуткого посланника из столицы Империи.

Себастиан едва заметно кивнул склонившемуся чуть ли не до пола Стражу, и начал спускаться по узой лестнице, ведущей в подвалы. Тонкие, бледные губы Инквизитора второго ранга кривились в довольной ухмылке, а в выцветших синих глазах плясало адское пламя. Очередной план вступил в завершающую стадию.

Сойдя с лестницы, он на несколько секунд задержался возле двух охранников, пристально вглядевшись в глаза каждому, от чего те смертельно побледнели, и пошел дальше. Миновав два коридора, Инквизитор остановился возле неприметной деревянной двери, на миг замер, прислушиваясь, затем удовлетворенно кивнул собственным мыслям и толкнул дверь, даже не постучав.

На нем мгновенно скрестились несколько возмущенных взглядов — но едва церковники поняли, кто осмелился вломиться к ним без стука, как слова замерли у них на губах, и каждый молча возблагодарил Христеса за то, что успел промолчать — Себастиан не церемонился с теми, кто осмеливался ему возражать или, тем более, его в чем-либо упрекать.

И, увы, он имел на это право — ранг выше, чем у него, был только у Первого Инквизитора города, а Первый поощрял действия посланца из столицы — ведь тот избавлял главного экзекутора Атана от не в меру властолюбивых соперников. Да и слишком страшны были имена тех, кто подписывал назначение Себастиана в Атан, и приказ о его широчайших полномочиях.

Инквизитор быстро пересек комнату и остановился у овального стола. Стянул с руки перчатку, извлек из кармана мантии незапечатанный свиток и бросил его на полированную столешницу.

— Подпишите, — отрывисто приказал он.

Брат Неррек первым протянул руку, и взял свиток. Развернул, начал читать…

По мере ознакомления с текстом приказа, на его лице проступало все большее и большее изумление, и даже возмущение.

— Брат Себастиан, я понимаю ваше служебное рвение, и благословляю вас и ваши действия в молитвах, но не кажется ли вам, что на этот раз вы слишком далеко зашли? — негромко поинтересовался он.

— Не кажется, — коротко оборвал его Себастиан. Однако Неррек не собирался сдаваться так легко.

— И все же, брат, арест лорда-коменданта города по обвинению в ереси и демонопоклонничестве — для этого нужны веские доказательства.

— Они у меня будут, — отрывисто проговорил Инквизитор. — От вас требуется только одно — поставить на этом свитке подписи. Пока в этом городе действуют все эти бюрократические… тонкости, я не хотел бы столь открыто нарушать еще существующие законы. Подпишите. Доказательства вины коменданта будут еще до наступления темноты.

— Следует ли понимать твои слова так, что ты отступишься от своего, если мы откажемся подписывать этот приказ? — вкрадчиво поинтересовался Инквизитор пятого ранга Дориан.

— Ты так плохо меня знаешь, брат Дориан? — от улыбки Себастиана даже повидавшему многое Нерреку стало не по себе. — Разумеется, придя к вам за подписями и потратив на это драгоценное время, я всего лишь хотел проявить уважение к вам, братья. Но вне зависимости от законов государственных, законы Сияющего должны быть выполнены, даже если ради этого мне придется разрушить бюрократию полностью.

Экзекуторы недовольно переглянулись. Каждый пытался судорожно придумать хоть какую-нибудь вескую причину, которая могла бы убедить неугомонного Себастиана отказаться от ареста коменданта, вполне устраивавшего всех остальных. Вот только каждый понимал, что уговорить камень не падать — задача на порядок проще, чем переубедить упрямого Инквизитора второго ранга.

Дориан сдался первым. Досадливо крякнув, он поставил на свитке размашистую подпись и швырнул перо на стол.

— Доволен? — зло поинтересовался он.

— Вполне, — по губам Себастиана вновь скользнула змеиная ухмылка.

Вслед за Дорианом приказ подписали и остальные. Инквизитор сухо поблагодарил братьев, забрал свиток и, не прощаясь, ушел.

Спустя стан две кареты с решетками на окнах, сопровождаемые верховыми, остановились у роскошного особняка лорда-коменданта Атана. Один из младших Стражей мгновенно спешился, подбежал к светло-серому жеребцу, и хотел было взяться за стремя, позволяя Инквизитору неспешно и величественно сойти с коня. Однако Себастиан и здесь проигнорировал неписанные законы — не дождавшись совершенно лишней «помощи» Стража, он бросил стремена и легко спрыгнул на землю. В свои сорок пять лет он отличался великолепным здоровьем и прекрасной физической формой, и, в отличие от собратьев-экзекуторов, предпочитал лишний час позаниматься фехтованием, чем наесться до отвала экзотических вкусностей, а потом предаться удовольствиям с какой-нибудь не менее экзотической красавицей — разумеется, потом позаботившись о том, чтобы эта самая красавица даже перед казнью не проболталась.

— Четверо — со мной, — пролаял приказ Инквизитор. — Двое — ждут у дверей. Остальные — остаются здесь. Все ясно?

— Да, святой отец! — нестройным хором отозвались стражи.

— Прекрасно. Идем!

Себастиан первым взбежал по ступеням на крыльцо, и требовательно постучал. Через несколько секунд тяжелая дверь отворилась, и на пороге появился престарелый управляющий лорда.

Увидев перед собой жуткого Инквизитора, дурная слава о котором гремела по всему Атану со дня его приезда в город, старик смертельно побледнел и схватился за сердце. Святой брат усмехнулся.

— Я не по твою душу… пока что, — бросил он. — Лорд у себя?

— Да, господин Инквизитор, — пролепетал управляющий, отступая на шаг. — Он в своем кабинете, работает. Мне сообщить о вашем…

— Нет. Собери всю прислугу в одной комнате и проследи, чтобы никто не ушел. Если кого-нибудь не досчитаюсь — пойдешь на плаху. Ясно?

— Да, конечно, господин Инквизитор, не извольте сомневаться…

Старик еще что-то лепетал, но Себастиан его уже не слушал. Он быстро прошел через холл, роскошно обставленную гостиную и поднялся по лестнице на второй этаж, где располагался кабинет лорда-коменданта. Четверо Стражей неотступно следовали за ним.

Разумеется, стучать экзекутор не стал — он просто с силой пнул дверь, распахнувшуюся от удара, и вошел.

— Какого демона… — вскочив, начал говорить полноватый лысеющий мужчина, до того спокойно сидевший за столом — и осекся, увидев, кто посмел столь нагло вторгнуться в его владения.

— Лорд-комендант Аскен де Векрет, вы арестованы по обвинению в демонопоклонничестве, колдовстве, ереси и сношении с нечеловеческими расами, — скучающим тоном проговорил Инквизитор.

Де Векрет, услышав самое страшное в Империи обвинение, побледнел и рухнул обратно в кресло.

— Но я ничего не делал! — воскликнул он, в глубине души понимая, что ему конец. Такие обвинения никогда не опровергались.

— Я не разрешал вам говорить, — все тем же скучающим тоном прервал его Себастиан. — Если вы желаете мне что-либо сказать, у вас будет возможность сделать это во время допроса в резиденции. А сейчас — помолчите и извольте спуститься вниз, возле дома вас ожидает карета. Проводите лорда-коменданта, — бросил он двоим стражам. — А вы конфискуйте все бумаги и вещи в этом кабинете, и оставайтесь ждать команду обыска. Все должно быть конфисковано и доставлено в резиденцию, в зал номер двенадцать.

Поклонившись, Стражи бросились выполнять приказы.

Разумеется, лорд-комендант попытался сбежать. В конце концов, хуже быть уже не могло, а если бы повезло — то у него появились бы шансы сохранить свою жизнь… Но побег, разумеется, не удался. Ему позволили отбежать шагов на сто, потом догнали, повалили на землю и немного попинали тяжелыми сапогами, после чего затащили в карету, не слушая жалобных стонов, перемежающихся соблазнительными предложениями крупных сумм и страшными проклятиями.

Себастиан же лично обыскал стол и тайник коменданта, забрал с собой некоторые бумаги и три небольших кожаных мешочка. Потом спустился вниз, заглянул в гостиную, где старик-управляющий послушно собрал семью лорда и слуг. Задал каждому несколько, казалось бы, отвлеченных вопросов, арестовал еще троих, и, вполне довольный собой, вернулся в резиденцию.

— Отпираться глупо. У меня достаточно доказательств вашей вины, — равнодушно сообщил Себастиан, едва войдя в допросную.

За большим столом, прикованный к специальному креслу, сидел Аскен де Векрет. Вообще-то, в комнате должен был находиться еще и специалист-допросчик, но беседы с некоторыми заключенными Инквизитор предпочитал проводить один на один — в конце концов, его собственного мастерства вполне хватало на то, чтобы заставить говорить даже самого упрямого обвиняемого. Так что сейчас, кроме него самого и лорда, в допросной не было никого.

Аскен сидел прямой и бледный, но в глазах его стояла решимость молчать. Уж кто-кто, а он прекрасно понимал, что так ему живым отсюда не выйти, а вот если промолчать, то возможно, кто-нибудь из Покровителей и снизойдет до своего верного слуги и, если даже не спасет, то, по крайней мере, избавит от мучительной смерти.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, святой отец, — он очень старался сдерживать дрожь, но получалось плохо.

Себастиан усмехнулся, и бросил на стол лист бумаги, исписанный мелким, ровным почерком лорда. Тот побледнел, а Инквизитор продолжал выкладывать перед ним неопровержимые доказательства вины подозреваемого… а точнее — обвиняемого, и уже почти что приговоренного.

— Это все найдено в вашем столе. Черновик речи, которую вы собирались произнести перед птенцами вашего гнезда. Золотые монеты алеартской чеканки, под страхом смерти запрещенные в Христесаре. Три артефакта эльфийского производства. Книга магии, написанная на эльфийском же языке. Письмо от вашего собрата по Ковену. Статуэтка демона Тьмы, предназначенная для ритуала жертвоприношения. Мне продолжать?

— Я ничего не скажу, даже если вы станете меня пытать — а вы станете, я знаю, — вымученно пробормотал сраженный такими доказательствами его вины комендант.

— Скажете, — Себастиан улыбнулся. — Еще как скажете.

— Нет. Вы можете делать со мной все, что угодно, но вы не заставите меня говорить.

Инквизитор на секунду нахмурился. Сидевший перед ним человек не храбрился, нет — не та порода. Он до безумия боялся своего невольного собеседника, равно как и пыток — но чего-то он боялся больше, чем боли и жуткой смерти. Интуиция подсказывала, что де Векрет и вправду не скажет ничего даже под пытками.

Лорд же украдкой изучал экзекутора. Худое лицо аскета, седые волосы до лопаток, собранные в хвост, некогда ярко-сапфировые, а теперь выцветшие до бледно-синего глаза… чертовски умные глаза, в глубине которых таилась искристая хитринка.

Комендант опешил, поймав себя на этой мысли. А мысль продолжала издеваться над несчастным.

«Он не похож на фанатика, каким его принято считать. И, уж тем более, он не идиот. Не властолюбец, не прирожденный садист, как большинство экзекуторов. Просто делает то, что считает нужным. Похоже, человек слова. Так почему бы и не рискнуть?»

Аскен задрожал, прикусил губу, и попытался отогнать губительную и попросту глупую мыслишку — но где уж там! Вертлявой змейкой она обходила все спешно выставляемые логические доводы «против», и остро впивалась в сознание.

— Знаете, господин де Векрет, мне всегда было интересно проверить, чего человек может бояться больше, чем боли, — задумчиво проговорил Инквизитор. — Раньше я считал, что только еще большей боли. Потом понял, что не просто большей — другой. Для кого-то это боль психологическая, для кого-то — боль, вызываемая самим страхом боли, для отдельных индивидуумов, довольно редких — боль, причиняемая их близким. Но всегда — боль. Какой же боли так боитесь вы, господин Векрет? Нет, не отвечайте! Я сам хочу это узнать. Опытным путем.

«Не прирожденный садист, говоришь? — заорал голос разума на мыслишку. — Ну-ну! Да он хуже любого стандартного любителя помучить других!»

«А что ты теряешь, если попытаешься?» — вкрадчиво прошептала та, игнорируя очередной довод.

— Я не боюсь боли, — сохраняя внешнее спокойствие, отозвался Аскен.

Себастиан вновь окинул его долгим взглядом. И внезапно рассмеялся, став почему-то неуловимо похожим на друга детства и названного брата… сожженного семь лет назад.

— Вы не поверите, но вы мне чем-то симпатичны, — отсмеявшись, сказал он уже полумертвому от ужаса лорду. — И поэтому я даже пойду на нарушение некоторых своих привычек. Я предлагаю вам сделку, лорд.

Мыслишка, довольно захихикав, отшвырнула в сторону то, что осталось от голоса разума, и заняла все сознание де Векрета.

— Какую сделку?

— Самую обыкновенную. Вы выдадите мне своих покровителей из Инквизиции — а я… ну, например, позабочусь о том, чтобы не пострадала ваша семья, насколько это возможно, и позволю вам избежать пыток — более того, перед костром вам дадут яд, быстрый и безболезненный, — Инквизитор пристально вгляделся в лицо Аскена, пытаясь определить реакцию.

А реакция была простая — шок. Нет, бывало такое, что экзекуторы шли на сделки с приговоренными — но только если привычный метод добычи информации не давал результата. А этот даже не попробовал! Тем не менее, опытный в делах сокрытия своих противозаконных деяний комендант пока еще не готов был поверить невольному собеседнику.

— Больше того, — продолжил Себастиан, видя, что жертва колеблется, но пока еще не готова согласиться. — Я даже даю вам слово, что если мы договоримся, то я не буду спрашивать вас о Ковене. Найду их другими способами.

Лорд вздрогнул, в глазах мелькнула надежда, и это не укрылось от внимательного взгляда Инквизитора.

— Вы мне дадите это слово, или вы мне его уже дали? — несмело поинтересовался Аскен.

Экзекутор усмехнулся.

— Можете считать, что уже дал.

Де Векрет с облегчением выдохнул…

Через стан Себастиан выходил из допросной, пряча в кармане мантии убойный компромат на некоторых несговорчивых коллег. Того, что ему удалось заполучить, достаточно было, чтобы уничтожить почти всех, кто ему мешал. А Ковен… с этим Ковеном еще слишком многое было неясно.

Привычно кольнуло в правом виске. Инквизитор незаметно поморщился, слушая телепатическое сообщение, и вскользь подумал, что амулеты связи надо будет доработать. Впрочем, то, что он услышал, сразу же вернуло ему хорошее настроение. Поднявшись наверх, он передал бумаги своему секретарю, чтобы тот сформировал обвинение и все прочее, после чего приказал подать коня, и через несколько минут уже мчался, распугивая прохожих, прочь от резиденции.

Осадив горячего жеребца возле Храма Сияющего, Себастиан швырнул поводья пареньку-служке, и поднялся по ступеням самого красивого и самого жуткого здания в Атане.

Собор, увенчанный девятью шпилями, был воистину великолепен. Высокие, гулкие своды, разукрашенные фресками и лепниной, изящные балюстрады второго яруса, мозаичный пол и тысячи плавающих в воздухе огней — все это производило неизгладимое впечатление даже на десятый раз. Однако экзекутору было не до красот храма — произнеся короткую молитву, он пересек огромный зал, и скрылся за колоннами, где была дверь во внутренние помещения.

— Брат Грегориан у себя? — поинтересовался Инквизитор у попытавшегося незаметно прошмыгнуть мимо Стража. Тот испуганно кивнул, и склонился в глубоком поклоне — но Себастиана он больше не интересовал.

Эта дверь была, пожалуй, единственной, в которую он стучал. Неприметная дверь из хорошо обработанного дерева, тяжелая и гладкая, без резьбы и таблички. Все и так знали, чья келья за ней находится.

— Войдите, — прозвучал сухой голос. Экзекутор не заставил себя ждать, и последовал приглашению, сразу же плотно прикрыв дверь за собой.

Инквизитор третьего ранга Грегориан сидел за столом, и что-то торопливо писал. На вошедшего он даже не взглянул — да и незачем было. Он и так прекрасно знал, кто к нему пришел.

Себастиан терпеливо ждал, пока тот закончит. Единственное, что он себе позволил — так это выпить воды и сесть на простую деревянную скамью.

Через несколько минут в дверь снова постучали. На сей раз в келью вошла немолодая седовласая женщина в простом, но прекрасно пошитом платье. Она чинно поклонилась Инквизиторам и села на другую скамью.

Наконец, Грегориан отложил перо, и поднял голову.

— Приветствую, друзья, — открыто улыбнулся он.

— Приветствую, — отозвались оба. На лице Себастиана отпечаталась некоторая нервозность, не укрывшаяся от пристального взгляда хозяина кельи.

— Ты сам ставил здесь защиту, — усмехнулся он.

В следующее мгновение седой Инквизитор преобразился. Волосы стали черными, и упали тяжелой волной до пояса, лицо помолодело, лишилось печати аскетизма, он стал чуть выше ростом, но уже в плечах. Глаза тоже сменили цвет с бледно-синего на антрацитовый.

Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Носитель Духа Предела, с остервенением сорвал с себя инквизиторскую мантию, оставшись в штанах и простой рубашке, и швырнул ее на скамью.

— Позвольте выразить вам мое восхищение, Грегориан, — проговорил он, вновь садясь. — Столько лет выдерживать в этой клоаке… За те четыре декады, что я изображаю этого Себастиана, я уже множество раз был в шаге от того, чтобы сорваться и раскрыть себя, но уничтожить хотя бы часть этого кошмара, зовущегося Церковью.

— Терпение, друг мой. Вы же знаете, что если мы сумеем добиться нашей цели, то сможем уничтожить не малую часть Инквизиции, а всю ее, без остатка.

— Знаю. Но все равно — тошно. Знаете, я многое повидал в своей не такой уж короткой жизни, но то, что каждодневно творится в этом городе, более того — считается здесь обыденностью… — графа передернуло.

— Я понимаю вас, граф, но все же — давайте перейдем к делу, — негромко проговорила Мари де Реннит.

— Именно, — поддержал герцогиню Грегориан. — Этьен, прошу вас, начинайте.

— С Ковена или с Инквизиции? — уточнил Хранитель.

— С Инквизиции, пожалуй.

— Хорошо. Итак, я сегодня все же добился ареста лорда-коменданта. При обыске в его кабинете я нашел немало интересного — алеартское золото, эльфийские артефакты и книги, статуэтку этого их божества… в общем, немало. Доказательства неопровержимые. Я его припугнул на допросе — но лорд даже под страхом самой жуткой смерти отказался говорить про Ковен. Пришлось считывать память… ладно, об этом позже. Но мне все же удалось найти с ним общий язык. Я пообещал ему отсутствие пыток и яд перед казнью, за это мне сообщили имена покрывавших его Инквизиторов. Но это не все — дальше я пообещал ему жизнь и свободу — а он в благодарность в своих показаниях вывел заговорщиками Дориана и Харкета, которые нам здорово мешали. Теперь я могу убрать их буквально за день — на Неррека тоже есть управа, и я легко стравлю его с коллегами, после чего те лишатся всяческой поддержки, и их можно будет в любой момент устранить совершенно официально — хотя затягивать не следует, настоящий Себастиан не стал бы откладывать казнь отступников. Другой вопрос, что делать теперь с лордом-комендантом? Он, в сущности, неплохой человек, и мне не хотелось бы его убивать.

— А и не надо, — тонко улыбнулась Мари. — Организуем ему побег так, чтобы казалось, что это сделали Дориан и Харкет. Вот и будут дополнительные доказательства их вины.

— Хороший план, герцогиня, одобряю — Грегориан усмехнулся. — Этьен, прекрасная работа. Я не ожидал таких результатов от новичка, будь вы хоть трижды Черный Властитель.

Настала очередь графа усмехаться.

— Я рад. Итак, на данный момент мы теми или иными способами уничтожили более двадцати влиятельных Инквизиторов. Разумеется, я считаю только тех, кто выше пятого ранга. Осталось их еще примерно столько же, но почти на всех есть управа.

— Неплохой результат для шести декад упорной работы, — задумчиво отметила герцогиня.

— Да, неплохой — только если бы не многолетняя подготовка, ничего бы не вышло. Это я к тому, что в других городах подобное провернуть не удастся, — с сожалением проговорил Грегориан. — Но сейчас наша проблема в том, что нам не хватает людей. Треть важных постов в городе занимают члены Тайного Ордена — но мы могли бы поставить еще как минимум столько же, если бы было кого.

— Да, а еще меня скоро начнут подозревать, — добавил Этьен. — Я зашел слишком далеко даже для помешанного на чистках собственных «братьев» Себастиана.

— Как только тебя начнут всерьез подозревать, нам придется действовать открыто и решительно, — Инквизитор покачал головой. — А на это у нас пока что не хватит людей. И даже в перспективе не хватит… нужно человек двести, не меньше, причем не абы кого, а влиятельных людей и хороших воинов.

— Ковен, — негромко сказала Мари. — Ковен, о котором мы почти ничего не знаем, кроме того, что он как-то связан с Алеартом, высокими эльфами, и неизвестной нам религией.

— По поводу Ковена мне удалось кое-что узнать, — вскинулся граф. — Во-первых, вы не поверите, но на первый взгляд, эта их религия мне нравится. Единый бог всего живого, отрицающий жестокость и подлость, шестеро его помощников, как бы святых — так называемые Покровители. Бог не прощает предательства, но всегда рад принять к себе новообращенных. Единственное, что мне не очень по душе, так это то, что все собрания Ковена всегда заканчиваются свальным грехом — но это уже их личное дело. Не сказать, что эта религия может быть альтернативой вере в Сияющего — слишком она… специфическая, но сама по себе вполне неплоха.

— Это хорошо, но есть ли конкретика?

— Когда я пытался считать память лорда-коменданта, я наткнулся на сильные щиты, и мне не удалось узнать всего. Но сейчас мне известно, во-первых, когда следующее большое собрание Ковена, а во-вторых — имена некоторых влиятельных людей, которые являются членами Ковена.

— Вы полагаете, лучше придти на встречу, или же попытаться переговорить с кем-нибудь из этих людей?

— Второе. А вот с кем именно — это надо решить отдельно.

— Решим, — вновь заговорил Грегориан. — Что еще?

— У меня в подземелье накопилось слишком много «казненных». Их необходимо вывести и спрятать — они помогут нам. К сожалению, они только грубая боевая сила, но в нашем положении и это хорошо.

— Это мы тоже решим. Что-нибудь еще?

— Нужно назначить примерную дату переворота, — вставила Мари. — Этьен и так рискует, столь нагло вычищая Инквизицию изнутри, как уже говорилось, его скоро начнут подозревать.

— После контакта с Ковеном, — отрезал глава Тайного Ордена. — Узнаем, что они такое и можно ли рассчитывать на их помощь — тогда и назначим дату. Сейчас — рано. Что-нибудь еще?

— Вроде, нет.

— Тогда на сегодня все. Следующее собрание через три дня, в особняке герцогини.

Попрощавшись с Мари и Грегорианом, Этьен накинул висевший на стене плащ, и покинул келью, через потайную дверь спустившись в подземный ход. Через полчаса он был у входа в ту самую комнату с табличкой «Святая Инквизиция», где шесть декад назад прятался от всего мира.

Наскоро перекусив оставленными Кёрнхелем лепешками и сыром, Хранитель растянулся на кровати, и расслабился. Последние шесть дней ему пришлось провести в личине Себастиана, и он до безумия устал, причем и энергетически, и морально. Все же болезненно честному графу было дьявольски сложно двадцать станов в сутки изображать жестокого Инквизитора, и постоянно общаться с другими церковниками, делая вид, что он почти такой же, как они.

Этьен думал, что заснет почти моментально — но сон не шел, вместо этого мысли как-то плавно вернулись к недавнему прошлому…

Некоторое время назад

Операция внедрения прорабатывалась хоть и тщательнейшим образом, но в условиях дикой спешки. На все детали и обучение совершенно неопытного в таких делах Этьена было ровно десять дней. Конечно, можно было подождать и подменить влиятельного Инквизитора, прибывающего в Атан по повелению Святейших Отцов, на декаду-другую позже, но, во-первых, одному Создателю ведомо, что успел бы натворить проклятый фанатик, а во-вторых, было бы очень сложно объяснить другим церковникам внезапное изменение целей Себастиана. Так что устраивать подмену было решено в день, предшествующий торжественному появлению экзекутора в городе.

Эти десять дней запомнились Этьену, как нескончаемый, растянутый на месяцы кошмар. С раннего утра и до конца дня он изучал историю Империи, историю Церкви, историю Инквизиции. Божий Закон, святые книги, все правила, которые должен знать высокопоставленный экзекутор. Детали интриг прошлого и настоящего, нынешнее положение дел при Главном Храме, имена и биографии Святейших Отцов. Бесконечное количество молитв, долгие и сложные, полные мелких, но очень важных деталей обряды и ритуалы. История жизни самого Себастиана, его привычки и знакомства. И, что самое страшное и сложное, но при этом жизненно необходимое — теория и практика пыток. По счастью, мучить кого-то на самом деле Этьену все же не пришлось — Меч сжалился над графом, и научил его создавать максимально детализированное псевдопространство, эдакую полную иллюзию реальности, где можно было создать некое подобие человека, лишенное чувств, эмоций, и, разумеется, не имеющее души.

Вечером за Хранителя брался Кёрнхель. Получив задание за одну декаду превратить просто опытного воина в бойца экстра-класса — по меркам Империи, конечно — он отбросил в сторону всякое сочувствие, и по шесть часов гонял Этьена самым жесточайшим образом. В этом, конечно, тоже помог Меч, забивая все приемы и уловки напрямую в мышечную память, что позволило уложиться в необходимые сроки.

После тренировок граф ложился… но отнюдь не спать. Пожалуй, все же самая сложная часть обучения проходила именно ночью. Эстаи обучал Хранителя всем тем аспектам магии Предела, какие только могли понадобиться в предстоящей операции. Вместо сна Этьен погружался в глубокий транс, переходил в подпространство, и часами продумывал и выплетал экспериментальные заклинания, раз за разом ошибаясь, сбиваясь, а то и просто не выдерживая энергетического напряжения.

Но все же он справился. Хорошие учителя, совершенно потрясающая работоспособность, приобретенная благодаря Мечу нечеловеческая выносливость, абсолютная память, и отчаянное желание стереть с лица Аенгроста это жуткое явление — Инквизицию — прекрасно справились с чудовищными нагрузками, внутренним отвращением ко многому из того, что приходилось изучать, и слишком слабыми для Носителя Духа магическими способностями.

В последнюю ночь, когда Этьен, едва волоча ноги, добрался до постели и, рухнув на спину, привычно уже попытался перейти в тренировочное подпространство, Эстаи остановил его.

«Не стоит, граф. Отдохните сегодня. Завтра вам потребуются силы, а вы и так измотаны», — слышать в голосе безжалостного обычно артефакта сочувствие было странно, но у Хранителя уже не было сил удивляться. Он просто пробормотал в ответ некое выражение согласия, вышел из транса и мгновенно отключился.

На следующий день Кёрнхель разбудил его поздно, около полудня. В первый момент Этьен даже испугался — неужели что-то случилось, и операцию, в подготовку к которой вложили столько сил, пришлось отменить? Но полуэльф поспешил его успокоить. Просто торжественный въезд Себастиана в Атан перенесли на следующий день, и, соответственно, операция по подмене Инквизитора тоже переместилась на ночь. Благо, среди слуг посланца Отцов был человек, преданный лично Мари, и через нее глава Тайного Ордена успевал узнать обо всех изменениях в планах Себастиана вовремя.

Ранним вечером небольшой отряд, возглавляемый Инквизитором третьего ранга Грегорианом и Инквизитором четвертого ранга Нерреком, выехал навстречу высокому гостю. В предназначенный для почетной встречи Себастиана отряд вошли также два десятка Стражей высшего ранга, помощник лорда-коменданта Атана, несколько высокопоставленных родовитых апостолитов, в том числе — герцогиня Руэлская, неожиданно для всех принявшая приглашение сына поучаствовать во встрече. Ну и, разумеется, кавалькаду сопровождали три десятка разномастных слуг. Никто не обратил внимание на двух лишних…

До стоянки Себастиана добрались к полуночи. Пока проводилась торжественная встреча Инквизиторов, а прислужники ставили лагерь и готовили ужин, Этьен и Кёрнхель незаметно отделились от толпы, и, укрывшись заклинанием невидимости, пробрались к шатру посланца. Притаившись в тени высокого дерева, под которым был установлен этот шатер, Этьен сосредоточился…

«Грегориан, вы меня слышите?»

«Да, граф. Вы на месте?»

«На месте, и готов. Но в шатре сейчас слишком много лишних людей…»

«Я позабочусь об их устранении. Не думайте об этом, у вас другая задача».

Оборвав связь, Хранитель отбросил капюшон с лица, и посмотрел на друга. Кёрнхель был спокоен и сосредоточен — на его долю выпала одна из самых сложных задач. Полуэльфу предстояло выбраться из тщательно охраняемого лагеря, вынеся с собой настоящего Себастиана, и надежно спрятать его до того момента, когда представится возможность перевезти пленного Инквизитора в тайное убежище.

— Ты уверен, что сможешь выскользнуть отсюда незамеченным с такой ношей? — одними губами в сотый уже раз спросил Этьен.

— Да. Я прошел хорошую школу, — Кёрнхель улыбнулся — и неожиданно наклонился к своему спасителю. — Не стоит волноваться обо мне. Я справлюсь, поверь. А ты лучше сосредоточься на своей миссии — я рискую только сейчас, а ты будешь подвергать себя риску каждодневно и ежесекундно. Береги себя… прошу.

Граф тяжело вздохнул. Он так и не смог понять, кто такой этот полуэльф, и почему он столь беззаветно предан ему, Хранителю. Это спокойное, теплое обожание, абсолютная, нерушимая верность, и святая, непоколебимая уверенность Кёрнхеля в нем пугали — но и побуждали отвечать если не тем же, то хотя бы чем-то близким. Этьен безмерно уважал и любил друга, и уже тысячу раз поблагодарил Создателя за то, что оказался на площади в момент, когда там умирал загадочный полуэльф. Вот только никак не мог понять граф, почему порой в брошенном на него случайном взгляде Кёрнхеля проскальзывала неизбывная, бесконечно-пронзительная тоска — проносилась мимолетной птицей, и исчезала без следа, растворяясь в теплой улыбке.

— Брат Себастиан, я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз до ужина, если возможно, — донесся из шатра спокойный, почтительный голос Грегориана. — Это касается некоторых… гм, подозрительных событий, происходивших в последнее время в городе, вверенном на ваше попечение Святейшими Отцами.

— Конечно, брат, — ответил Инквизитор и властно распорядился: — Оставьте нас!

Спустя минуту в шатре не осталось никого, кроме них двоих.

Пора!

— Это довольно щекотливый вопрос, — начал глава Ордена.

Этьен сосредоточился, выплетая заклинание.

— И в чем же он заключается? — со сдержанным интересом спросил Себастиан. — Я надеюсь на вашу полную откровенность, брат. И рассчитываю, что вы обязательно…

На что он рассчитывал, узнать уже не удалось. Граф, наконец, закончил заклинание, и инквизитор, пошатнувшись, начал заваливаться на бок. Грегориан ловко подхватил его, не позволяя шумно рухнуть на землю — в шатре аскетичного экзекутора не было даже ковра.

Кёрнхель быстро полоснул ножом по растянутой кольями и веревками парусине и первым проник внутрь, Хранитель последовал за ним. Кивнув собратьям, Грегориан осторожно опустил тело Себастиана на землю, и, выпрямившись, сложил пальцы в сложный символ, опуская на шатер полог тишины — рисковать лишний раз никто не хотел.

— Что с ним? — на всякий случай уточнил он у Этьена.

— Потеря сознания на сутки. Привести его в себя сейчас не сможет никто и ничто, — отозвался тот. И тут же, не теряя времени, опустился на колени возле тела Инквизитора, обхватил его голову руками, прижав подушечки указательных пальцев к вискам, и, закрыв глаза, погрузился в транс. Графу предстояло считать личность Инквизитора, все его привычки и любимые слова, манеру разговаривать и двигаться, и все тому подобное.

Несколько минут в шатре царила напряженная тишина. Наконец, Хранитель выпустил Себастиана и поднялся на ноги. Лицо его было мертвенно-бледным.

— Да уж… В высшей степени неприятный тип, — брезгливо пробормотал он.

— А чего вы хотели? Инквизитор… — со скрытой горечью усмехнулся Грегориан. Кёрнхель же, не тратя времени на разговоры, быстро стягивал с экзекутора одежду.

Когда он закончил, Этьен снова опустился рядом с неподвижным телом, и внимательно всмотрелся в каждую черточку лица, запоминая все родимые пятна и шрамы, неровно сросшуюся после перелома ключицу и следы от оспин, характерную кривизну рта, и выступающий сильнее, чем следовало бы, позвонок… Полностью скопировать тело Инквизитора за столь короткое время он мог исключительно благодаря абсолютной памяти.

Через минуту граф поднялся на ноги, и быстро сбросил плащ и рубашку, оставшись только в простых тканых штанах. Вновь закрыл глаза, потянулся к силе Предела, бесконечным черным океаном расстилавшейся вокруг него, и полностью погрузился в эти спокойные, доброжелательные волны. Хранитель даже не плел заклятие — он просто отчетливо представлял себе и его структуру, и конечный результат. Предел действовал сам, подчиняясь воле своего носителя.

Спустя пять минут перед Грегорианом и Кёрнхелем стоял еще один Себастиан. Отличить его от настоящего можно было разве что по нервному подергиванию пальцев, да по судорожно кусаемым губам — Инквизитор был человек жесткий и о самоконтроле имел самое что ни на есть четкое представление. О чем, собственно, Этьену не преминул напомнить глава Ордена.

«Я должен быть спокоен и подчеркнуто безразличен. Чуть высокомерен, и очень внимателен. Смотреть так, словно я подозреваю в ереси всех присутствующих. Я должен это сделать».

— Вы готовы, брат? — спросил Грегориан.

— Да, почти… — пробормотал Этьен, застегивая на шее поданную полуэльфом мантию Инквизитора. — Вот, теперь все.

— Тогда я пошел, — Кёрнхель взвалил на плечи тело настоящего Себастиана, и выскользнул из шатра через ту же дырку, сквозь которую около четверти стана назад проникал вместе с графом. — Ты прикроешь меня невидимостью?

— Да, разумеется, — Хранитель на миг прикрыл глаза — а когда открыл их, Кёрнхель словно бы исчез. Только колыхнулась, как высокая трава на ветру, парусина шатра.

— Разрез, — Инквизитор указал на длинную дырку в стене.

— Сейчас… — короткий взмах рукой — и края парусины вновь прирастают друг к другу, как будто бы и не происходило ничего.

— Тогда желаю удачи, друг мой. Она вам понадобится. Все, я снимаю полог тишины.

Этьен кивнул. Грегориан сделал легкий пасс, деактивируя заклятие.

— Что же, брат Себастиан, я рад, что мы с вами нашли общий язык. А теперь позвольте пригласить вас к столу, — он почтительно поклонился.

Этьен-Себастиан последний раз позволил себе нервно вздрогнуть — и полностью отключил все свои собственные привычки и микрореакции, заместив все свое личностное психоматрицей настоящего Инквизитора, в данный момент безо всякого почтения влекомого по лесу.

На следующий день состоялась торжественная церемония официальной встречи посланца Святейших Отцов. Инквизитор спокойно выслушал все приветствия, ответил протокольными словами — а потом вдруг поинтересовался, отчего в прекрасном и благочестивом Третьем городе Христесара на улицах творится демоны знает что? В ответ на недоуменный взгляд Первого Инквизитора, Себастиан резко шагнул вперед, к одному из стоявших в подобии почетного караула Стражей. Никто не успел заметить, как экзекутор выхватил из-под одежды кинжал, и рассек одежду на спине молодого церковника — но через мгновение стоявшие рядом увидели кожу Стража, и бросились от него, как от прокаженного. Спину покрывала затейливая вязь татуировок, знакомая каждому — так метили своих людей члены Братства Крови. Эта зловещая секта, приносящая в жертву своему божеству людей, и делающая это едва ли не с большей жестокостью, чем самый изощренный экзекутор, уже два месяца служила пугалом для жителей Атана — причем не только простых людей и апостолитов, но даже служителей Церкви.

Казнь состоялась вечером. К тому моменту город уже стонал. Себастиан взялся за чистку жестко, и вместе с неудачливым Кровавым братом, как называли себя члены секты, на кольях, решетках и кострах оказались еще полтора десятка еретиков и отступников.

Во время аутодафе новоприбывший инквизитор вновь отличился. Спустя буквально пятнадцать минут после начала казни, он встал, и приказал добить казнимых. В ответ на изумленные и возмущенные взгляды «братьев» он сухо заявил:

— Вверенный вам город затопила тьма и беззаконие, ересь и грязь. Сейчас не время возиться с каждой тварью. И пока мы не уничтожим отступников всех до единого… — далее Себастиан многозначительно замолчал.

После аутодафе к нему подошел раздосадованный Неррек, и вкрадчиво намекнул, что Первому Инквизитору не очень-то по душе самоуправство новичка. На это экзекутор только усмехнулся и попросил передать Первому пожелание внимательно изучить бумаги посланца Святейших, и в особенности ту, в которой говорится о его полномочиях.

Произвели ли на главу Церкви в Атане такое впечатление бумаги Себастиана, или же он сам — но чинить ему препятствий в открытую не рисковал более никто. А если вдруг даже и находился такой идиот — то он очень быстро узнавал на собственной шкуре, каково оказаться на колу или гореть заживо в костре.

Никогда еще со времен последней Благословенной Войны, Инквизиция не несла таких чудовищных потерь…

Четвертая глава

Аенгрост, Аргонрадская Федерация

Аре-о-Ката Дирити, лейтенант полиции

19 день нерева, год 528 (летоисчисление местное)

Тихий, но навязчивый гул толпы, медленным потоком текущей мимо, давил на уши. Аре незаметно поморщилась, чуть приподняв верхнюю губу — больше всего ей сейчас хотелось пойти домой, к детям, и остаться там, в тишине и спокойствии. Но командир ее отряда назначил женщину ответственной за порядок на площади, пригрозив оштрафовать, если хоть что-то пойдет не так — и Аре ничего не оставалось делать, как забыть об уюте тесной, но зато своей квартирки, и честно выполнять свой долг.

— Вход на площадь с алкоголем запрещен! — одернула она проходящего мимо рыжего паренька лет шестнадцати.[35]

— Но это же только келек![36] — возмущенно запротестовал тот.

— Келек тоже приравнивается к спиртному, — строго проговорила лейтенант. — А вход на площадь с алкоголем запрещен!

Рыжий поник, и, быстро допив пенистый терпкий напиток, швырнул бумажную бутыль в мусоросборник.

— Теперь можно?

Аре кивнула и вернулась к обозреванию толпы, тихо ругаясь себе под нос.

Вообще-то сегодня у нее должен был быть выходной, но когда чертово капитана это интересовало? И ведь не доплатит, сволочь — это прежний командир старался для своих ребят, выбивал им премии и сверхурочные, а этот… Нет, этот тоже старается. И выбивает. И премиальные, и сверхурочные, и еще Псэт[37] знает какие. Вот только не для полицейских, а для себя. И ведь не прижмешь гада, не пожалуешься на него никуда — вмиг с работы вылетишь. Связи решают все, а нынешний капитан был двоюродным братом полковника из Комитета полиции. Псэтова жизнь в псэтовой стране, но деваться некуда… И ведь пошла бы на другую работу, где и платят больше, и работать надо меньше — но такую работу еще найти надо, значит, сперва надо уволиться. А пока Аре не выплатит долг, никто ей уволиться не позволит. Вот ведь угораздило влететь с этим рабочим займом…

Лейтенант снова выругалась, вспомнив, как ее втравили в эту авантюру. Совершенно государственную и законную.

Год назад Ена, ее младшая дочка, заболела какой-то дрянью. Ее обследовали несколько раз, но так ничего и не нашли, пока Аре не заплатила врачам, и девочке не сделали все необходимые анализы. Сделав же, сообщили, что лечение обойдется в сто пятьдесят тысяч сьеров, и это при том, что месячная зарплата женщины составляла менее двадцати тысяч, плюс пособия на детей — еще шесть тысяч. При нынешних ценах на жилье и продукты деньги просто смешные, на взрослую-то женщину и двух детей трех и шести лет.

Аре поняла, что придется влезать в долги. Она понятия не имела, как будет потом отдавать такую кошмарную сумму — но какое это имело значение, когда малышка Ена могла умереть? Лейтенант посоветовалась с сослуживцами, и кто-то упомянул про государственный служебный заем, доступный только работникам госслужб. Этот заем давался на неопределенный срок — в зависимости от суммы, и проценты на него шли куда меньшие, нежели на кредиты в частных банках, всего лишь двадцать пять процентов в год от всей суммы. Подумав, Аре пошла в бухгалтерию ее полицейского штаба, оформлять заем. Около тридцати тысяч ей удалось занять у знакомых, оставалось сто двадцать.

Деньги перечислили на удивление оперативно, и уже через день лейтенант заплатила за весь цикл лечения. Разумеется, сверх установленных полутора сотен тысяч, пришлось еще немало заплатить за лекарства, сиделок, и так далее — но женщину это не смутило, кроме того, в договоре было указано, что за первый просроченный платеж штраф не начисляется. В общем, через месяц Ена была почти здорова, и Аре спокойно вернулась к работе.

Катастрофа грянула спустя полгода. Лейтенант в очередной раз пришла сдавать взнос, и заодно поинтересовалась состоянием счета, решив уточнить, правильно ли она все посчитала. Результаты оказались шокирующими — из ста двадцати тысяч сьеров погашено было только девять, хотя Аре точно помнила, что внесла она ровно тридцать шесть тысяч! На следующий день она, охваченная негодованием и некоторым стразом, пришла со всеми платежными документами. И вот тут-то и открылась правда.

Да, женщина заплатила тридцать шесть тысяч. Но большая часть этих денег уходила на погашение пени, начисленных за… двухчасовую просрочку второго платежа!

Аре взвыла, и приволокла в бухгалтерию знакомого юриста — который, впрочем, гневно-презрительно встопорщил усы, узнав, во что ввязалась его приятельница. Юрист внимательно просмотрел договор, и указал лейтенанту все спрятанные в нем «мины». Аре трезво прикинула — и поняла, что расплачиваться по кредиту будет еще четыре года, при этом ее зарплата вместо почти двадцати тысяч составит всего двенадцать.

Следующий удар грянул спустя еще два месяца. В связи с резким подорожанием продуктов питания, Комитет все же пересмотрел зарплаты сотрудников, и повысил их на двадцать процентов. Всем, кроме имеющих служебный заем.

В общем, теперь Аре оказалась как бы в плену собственной должности. Погасить кредит досрочно она не могла — слишком большие деньги, ей такие взять было неоткуда. А уволиться до погашения не имела права. Вот и работала сутками, договорившись с сердобольной соседкой, взявшейся присматривать за ее девочками — благо, у той своих четверо было, от двух до восьми лет, и Ена с Утой прекрасно вписались в компанию.

Лейтенант тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли, и вновь сосредотачиваясь на толпе. «Вот же сходят с ума мирры!» — подумала она, глядя на соотечественников, стекающихся к помосту в центре площади. Ее бы воля — запретила бы к Псэту все эти шарлатанские выступления! «Тоже мне, целитель нашелся» — женщина почти с ненавистью посмотрела на помост, на который поднимался очень крупный мирр полностью черного окраса.

Этот тип, называющий себя просто Учеником, появился в городе две недели назад. И тут же провел «массовое исцеление», вылечив от всяких болячек десятка два полусумасшедших, согласившихся поучаствовать в его безумии. Причем вылечил совершенно бесплатно. Об Ученике немного потрепались в вечернем выпуске газеты, и забыли. Ровно на пять дней — то есть, пока он не провел еще одно исцеление. На следующий день в двух разных журналах появились совершенно противоположные статьи — одна о наглом и бесцеремонном шарлатане, наживающемся на чужом горе (явно оплаченная Комитетом Здоровья, а уж кто бы говорил!), и, наоборот, хвалебная. Ее автор восторгался способностями и добротой Ученика, до небес превознося его имя, и рекомендовал всем желающим обязательно придти на следующее исцеление, которое состоится… Ну, собственно вот прямо сейчас оно и должно было состояться.

Аре окинула взглядом площадь. Да, столь разный тон статей сделал свое дело, и пиар-акция получилась великолепной. Собралось более двух тысяч граждан. Лейтенант даже подумала на минуту, что, возможно, ругательная статья была написана по заказу не Комитета Здоровья, а самого Ученика. Впрочем, на следующий день после выхода статьи глава Комитета заявил, что не намерен терпеть такое наглое надувательство горожан, и на исцеление пришлет несколько бригад врачей, которые обследуют «исцелившихся», с целью доказать факт шарлатанства. Широкие полугрузовые мобили этих самых бригад уже заняли свои места на площади.

Тем временем Ученик подошел к установленному на краю помоста микрофону, и заговорил. Аре замерла на несколько секунд, не сразу найдя в себе силы преодолеть наваждение — глубокий, бархатный голос мирра словно бы обволакивал и наполнял теплом каждую клеточку тела, от этого голоса странно, но приятно шевелилась шерсть и хотелось подойти как можно ближе, оказаться рядом, коснуться его шелковистой черной шкуры…

— Я рад видеть вас всех, друзья мои, — Ученик уважительно поклонился. — Я благодарен вам за доверие, и за то, что вы пришли сюда, невзирая на сомнения. И я обещаю вам это доверие оправдать. Но в то же время прошу помнить, что силы мои небезграничны, и помочь сразу всем желающим я не в состоянии, поэтому я хотел бы, чтобы те, кому требуется моя помощь, подходили ко мне по пятеро. Прошу вас!

Мимо Аре пробежал капитан, бросил распоряжение — мирра вместе с еще шестью полицейскими, ловко рассекая толпу, пробралась к помосту, оказавшись совсем близко от Ученика.

Тем временем по деревянной лестнице поднимались — сами, или же с чьей-либо помощью — пятеро мирров. Оказавшись на помосте, они расселись в приготовленные кресла. Целитель подошел к крайнему из них, протянул лапу, за держав на миг растопыренные пальцы над головой кандидата на исцеление, и, удовлетворенно кивнув, перешел к следующему — рыжему мирру лет тридцати. Возле него Ученик задержался чуть дольше, а потом отступил на шаг, и отрицательно покачал головой.

— Вы не подходите. Покиньте помост, — холодно процедил он, пушистый черный хвост дергался из стороны в сторону, выражая крайнее недовольство.

— Это почему я не подхожу? — ощерился рыжий. — У меня больное сердце! Или вы берете на помост только ваши подосланных?

— Это вы — подосланный, — чуть заметно оскалился мирр. — И сердце у вас здоровое, как и организм в целом… не считая небольшого геморроя. Или мне объявить вслух ваше имя и показать собравшимся вашу медкарту? Покиньте помост!

Засланец еще немного пошипел, но ушел. А целитель подошел к каждому кандидату, и прогнал еще двоих — причем прогнал так, что те ушли хоть и скалясь, но чуть поджимая хвосты, и высказывая свое недовольство совсем негромко.

Вместо выгнанных, Ученик сам выбрал и позвал на помост других троих, двое из которых были калеками — у одного не хватало глаза, другой же не имел правой передней лапы.

— Я еще раз говорю, пока что моих сил не хватит на всех! — с грустью в голосе проговорил целитель, обращаясь к толпе. В его голосе слышались виноватые нотки. — Но если я буду тратить силы на тех, кто не нуждается в моей помощи — я не смогу помочь тем, кому помощь нужна на самом деле. Поэтому я очень прошу всех тайных сотрудников Комитета Здоровья более мне не мешать — я все равно вижу, кто действительно болен, а кто лишь притворяется таковым, как якобы одноногий юноша полосатого окраса в первом ряду! — на последних словах голос Ученика стал громче.

На полосатого калеку, на которого только что смотрели с сочувствием, теперь начали бросать подозрительные и даже откровенно презрительные взгляды. Тот открыл было пасть, чтобы возмутиться, но промолчал — и это оказалось показательнее любых слов целителя.

— Что ж, не будем тянуть. Я начинаю!

Он выпрямился во весь рост — Аре в который раз подивилась тому, каким огромным вымахал этот мирр, его рост достигал почти двух метров! — и подошел к первому кандидату. Встал за его спиной, положил лапы на плечи — и в следующее мгновение толпа, негромко ахнув, подалась вперед.

Обоих мирров окутало непроницаемое черное облако, спустя несколько секунд начавшее таять. В полупрозрачной дымке можно было разглядеть силуэты целителя и исцеляемого. По их шерсти струились, искрясь, яркие молнии, а сам туман, вначале черный, теперь переливался всеми цветами. Через полминуты дымка рассеялась, и Ученик тут же перешел ко второму пациенту, их обоих мгновенно окутало черное облако.

Но собравшиеся на площади мирры смотрели на первого. Полуседой коричневый мужчина, поднявшийся на помост только с помощью молодого человека из толпы, медленно распрямлялся. В его глазах отображалось крайнее изумление и неверие. Выпрямившись во весь свой немалый рост, он вытянул вперед лапы, выпустил когти — и прыгнул, с места покрыв расстояние в пять метров. И это он еще полчаса назад еле ходил?! Глаза пожилого мирра горели огнем, хвост возбужденно хлестал по бокам…

Тем временем Ученик закончил со вторым пациентом, который немедленно вытаращил глаза на свою переднюю левую лапу… которой только что не было.

Когда целитель закончил с пятым, толпа ревела. Толпа поверила. Толпа хотела еще. И толпа свое получила.

Ученик держался до последнего, даже когда его начало шатать от усталости и истощения, он продолжал исцелять. На помост поднялась четырнадцатая группа…

Он сломался на шестнадцатой. Точнее, на третьем ее пациенте. Как обычно, подошел со спины, положил лапы на плечи — и, пошатнувшись, рухнул на пол. К нему тут же подбежали несколько мирров, пришедших с ним, кто-то подтащил носилки, на которых положили истощенного до предела целителя, и его быстро унесли. Мелкий серый мирр подошел к микрофону.

— Простите, но на сегодня все. Приходите через неделю, если нам не запретят, Ученик вновь будет исцелять, — мирр поклонился, и ушел вслед за товарищами, осторожно укладывающими носилки в большой мобиль, стоящий за помостом.

Аенгрост, Аргонрадская Федерация

Аре-о-Ката Дирити, лейтенант полиции

Несколько дней спустя

День выдался сложный. Сперва пришлось небольшим отрядом успокаивать и разгонять толпу демонстрантов, в которой завязалась драка, потом ездили на задержание — Аре сто раз прокляла свою страну и свою работу, когда застегивала наручники на худых лапах молодого, но уже полуседого мирра, воровавшего в продуктовых магазинах самообслуживания, чтобы прокормить семью. Его выгнали с работы за конфликт с начальством, жена умерла несколько лет назад, и он остался один кормить троих детей. Теперь малыши должны были попасть в приют… и либо погибнуть, либо вырасти маленькими, озлобленными зверенышами, готовыми рвать глотки за кусок хлеба.

После задержания, препроводив заключенного в следственную тюрьму, Аре отправилась на патрулирование, потом пришлось остаться на ночное дежурство… Мирра позвонила домой, велела старшей дочери, Уте, покормить маленькую Ену и поесть самой, и пообещала завтра придти не очень поздно. Ута сделала вид, что поверила.

Дежурство, против обыкновения, прошло спокойно. Лейтенант даже смогла немного подремать на неудобной кушетке… вернее, попыталась подремать.

Сон не шел. Вместо него в голову лезли всякие дурацкие мысли. Что-то на тему странного мирра, называющего себя Учеником, о том, что он ведь на самом деле исцелял — Комитет Здоровья замял эту тему, но их работники, обследовавшие тех, кто поднимался на помост, только уши прижимали — все были здоровы! Отрастали новые конечности, выздоравливали пораженные кангейревой[38] болезнью органы, возвращалось зрение и обоняние… в общем, происходило то, чего происходить просто не могло. Чудеса, мистика, неестественное… но, Псэт задери, хорошее!

Аре всю свою жизнь считала себя прожженной материалисткой. Она не верила ни в другие миры, ни в чужеземные цивилизации, ни в колдовство, ни в чудесные исцеления — пока у нее на глазах у старого Река из кондитерской не появилась новая лапа. Мирра много раз заходила к нему в лучшие времена, когда могла себе позволить купить пирожных девочкам к чаю, и точно знала, что Рек перемещается на трех лапах, а когда стоит за прилавком, то опирается на специальный костыль. Но на следующий день после исцеления на площади Аре, заметившая на помосте старого кондитера, не удержалась и зашла к нему. Тот, абсолютно счастливый, обслуживал покупателей, коих набралось больше, чем когда-либо за последние несколько лет — все хотели мельком взглянуть на чудо, ну и заодно отоваривались, дабы скрыть интерес.

Лейтенант покупать ничего не стала — денег не было. Но прекрасно видела, как Рек весьма споро передвигается по лавке на двух задних лапах, одной из которых у него еще два дня назад не было.

И теперь мирра никак не могла понять, то ли это она и весь мир ошибались, и чудеса все же случаются, либо же все пали жертвой какой-то колоссальной мистификации… что, конечно же, вероятнее.

Дежурство так и прошло в тишине и спокойствии, сменившись очередным серым, блеклым, уже когда-то прожитым днем, в котором не было места даже самым расчудесным чудесам.

Домой Аре попала только ночью. Исцеление закончилось в середине вечера, а потом пришлось еще два часа успокаивать разошедшуюся толпу, требовавшую еще чудес, и почти насильно разгонять мирров по домам. Потом рапорт, отчет, расспросы коллег, работавших в других точках города… В общем, на город уже давно опустилась ночная мгла, когда мирра, наконец, вошла в свою маленькую квартирку.

На негромкий писк электронного замка в коридор высунулась старшая дочь, Ута. Посмотрела на мать, тяжело вздохнула.

— Здравствуй, мам.

— Привет, моя хорошая, — Аре повесила сумку на крючок, и обняла котенка, почесав ту за ухом. Ута недовольно дернула хвостом — хватит уже, не маленькая! — но сопротивляться не стала.

— А где Ена?

— Спит уже. Весь вечер прохныкала, есть просила, а потом успокоилась и уснула. Мам, а ты на ужин что-нибудь купила?

Мирра чуть прижала уши.

— Так ведь еще овощи оставались… и консервы рыбные.

Ута фыркнула.

— Ты когда в холодильник заглядывала, мам? Консервы еще вчера доели, а овощи я на утро сделала. Гадость, но есть можно.

Аре мысленно выругалась. А ведь и точно, она же три дня как на склад не заходила, и большую часть времени провела на работе — вот и не заметила, что припасы закончились.

— Так, я сейчас схожу за продуктами, а ты пока тарр завари, хорошо?

— Тарр тоже закончился. Давай я с тобой схожу, надоело весь день в квартире сидеть.

— А в школе ты что, не была? — строго поинтересовалась лейтенант, глядя как дочь зашнуровывает рубашку.

— Мам, сегодня выходной, — почти что с жалостью проговорила та. — И мы сегодня не учимся. А уроки я сделала со скуки на неделю вперед.

— Ладно, пойдем.

На улице было свежо и пустынно. Квартира мирров располагалась в небольшом дешевом квартале, не то, чтобы трущобы, но район тихий и удаленный от центра города. Знакомые побогаче презрительно щерили усы, а Аре и котятам нравилось — не шумно, много зелени, и речка неподалеку, хоть и не очень чистая, но если потом принять душ, то купаться в жаркую погоду можно.[39]

Мать и дочь, негромко переговариваясь, шли по улице в сторону большого продовольственного склада. Власти города экономили на магазинах, и потому в небольших районах были огромные склады самообслуживания — по одному на весь район. Нет, были частные маркеты, но цены там попросту пугали, потому простые жители и отстаивали многомильные очереди на складах.

Квартира Аре находилась довольно далеко от районного склада, и потому идти пришлось долго. Лейтенант здорово устала за последние несколько дней, и предложила дочери срезать дорогу через парк. Ута согласилась…

Когда мирры ступили под сень высоких, стройных тизалисов, Аре на миг ощутила укол беспокойства. Об этом парке ходило немало слухов, в народе его называли двуличным лесом — днем здесь беззаботно играли детишки, прогуливались молодые парочки и пожилые мирры, а вот ночью… Если верить слухам, то ночью в парке собирались псэтопоклонники,[40] и проводили свои кровавые ритуалы, желая вызвать из прошлого жуткого демона. Впрочем, кто и когда всерьез воспринимал подобные бредни? Причину слухов о кровавых оргиях Аре прекрасно знала — полтора десятка лет назад несколько сумасшедших маньяков и вправду зверски убили здесь троих мирров, а во всяческую мистическую и околомагическую дребедень вроде демонов и магов она, как и всякий здравомыслящий мирр, не верила. «Все это колдовство, и то, что с ним связано — это сказочки для котят!» — подумала лейтенант… и тут же вспомнила произошедшее несколько дней назад на площади. Отросшие конечности, вернувшееся зрение, исцеленные болезни, которые считались неизлечимыми…

«Вздор! Наверняка это тоже имеет научное обоснование» — решительно оборвала она себя.

Однако парк менее зловещим выглядеть не стал, скорее, наоборот — ветер усилился, раскачивая деревья, чьи старые стволы жалобно поскрипывали на разные лады, заунывно завыл в кронах, шелестя листвой… Луна скрылась за клочковатыми свинцовыми облаками, оставив после себя в небе только мертвенное пятно едва проступающего света. Где-то вдалеке хрипло, с надрывом, закричали птицы.

В этой ночной симфонии иного, враждебного мира, никакая логика и материализм не спасали от порождений фантазии. За каждым аккуратно подстриженным кустом, в кроне каждого дерева и в тени каждой скамьи Аре мерещились затаившиеся тени, выжидающие только удобного момента, чтобы броситься, и… Что должно было последовать после, фантазия подсказывать отказывалась.

Лейтенант полиции гневно хлестнула себя хвостом по бокам.

«Вот же глупости в голову лезут! И все из-за этого псэтова целителя, пропади он…»

Усилием воли она заставила себя не думать о тенях. В конце концов, за раскидистыми зарослями леакра могла скрываться куда более реальная угроза в лице грабителей или попросту молодых отморозков, любителей поиздеваться над тем, кто не может защититься. Впрочем, к таковым себя Аре не причисляла, да и Ута, хотя и малышка совсем, но тоже ходит на курсы самозащиты и вполне способна отбиться от парочки нетрезвых подростков. Кроме того, мирра всегда носила при себе табельный электрет.[41]

Сама того не заметив, лейтенант ускорила шаг. Не ощущающая никакой угрозы Ута хотела было возразить — но, заметив, что шерсть на загривке матери поднялась дыбом, благоразумно заткнулась и даже позволила взять себя за лапу.

Говорят, что если постоянно ждать беды, высматривая ее за каждым углом, то беда не замедлит появиться, причем в тот самый момент, когда ждешь ее меньше всего. Вот и в этот раз так получилось. Мирры уже прошли середину парка, миновав самую темную и густо заросшую его часть, и Аре немного успокоилась, даже уши ее, все еще нервно подергиваясь, уже не прижимались к голове, как из-за темнеющих по обе стороны леакровых кустов вышли четверо — двое спереди, и двое сзади.

Высокие, крепко сложенные и очень гибкие — сразу видно, что неплохие бойцы, до лейтенанта полиции каждому, конечно, еще далеко, но скопом справятся — если не брать в расчет оружие. А оно у мирров имелось — один держал полицейский электрет, двое других ограничились ножами, а вот четвертый сжимал, не много не мало, спецовский[42] плазмер — и где только его взял?

— Деньги, оружие, драгоценности — быстро! — скомандовал палевый мирр, направляя плазмер на Аре. Его приятель с электретом целился в Уту.

Ситуация была препаршивейшая. Все преимущества были на стороне нападающих: оружие, количество, а главное — они уже успели прицелиться. Если бы лейтенант была одна, она бы вступила в схватку, ее физическая и боевая подготовка давала достаточно шансов уцелеть, при этом справившись со всеми четырьмя, но Ута… С другой же стороны, на деньги, которые были у Аре с собой, она намеревалась купить продукты сразу на десять дней вперед, и как-нибудь с этим запасом протянуть до зарплаты. Иными словами, других денег у семьи не было, и в ближайшие десять дней не предвиделось.

Впрочем, какое деньги могли иметь значение, если под угрозой оказалась жизнь ее котенка?!

— Хорошо, я сейчас все отдам, — максимально спокойно проговорила мирра, втягивая когти и делано трусливо прижимая уши. — Только не стреляйте, пожалуйста…

— Нам нужны только деньги и оружие, — холодно отозвался главарь. — Мы не причиним вам вреда, если вы сами не наделаете глупостей.

Аре медленно, стараясь не делать резких движений, полезла в поясную сумку, где лежало около трех тысяч сьеров. Там же был электрет, но рисковать жизнью Уты она не имела права.

— Вот деньги, — лейтенант бросила тоненькую пачку купюр по сто сьеров под ноги палевому. Тот, не отводя оружие, лапой пододвинул деньги к одному из вооруженных ножом мирров, тот быстро поднял, пересчитал.

— Здесь три тысячи сто, — бросил он.

— У меня больше нет, — тихо проговорила Аре, сжимая кулаки и выпуская когти так, что они вонзились в ее же лапу. Горло сжимала судорожная хватка еле сдерживаемых рыданий — чем теперь кормить детей?!

— Оружие, — продолжил главарь.

Мирра медленно вытащила из сумки электрет, и бросила его на землю.

«Вот теперь мне конец. Потеря табельного оружия — штраф в половину оклада…» — как-то отстраненно подумала она.

Электрет исчез в лапах одного из помощников. Палевый отступил на пару шагов.

— Простите, — неожиданно бросил он. — Ваши деньги и оружие пойдут на правое дело.

— Плевать мне на ваше дело, мне детей кормить нечем, — беспомощно зло огрызнулась лейтенант. Ей было уже почти все равно.

— Ваши дети поголодают ради великой победы, — не согласился палевый.

Аре аж передернуло от такой высокопарной бредятины. Только тут она, присмотревшись, поняла, что главарю, который был старшим в этой четверке, едва ли минуло четырнадцать. «И где только они раздобыли оружие?»

— Получил, что хотел? Теперь оставь нас в покое, будь добр! — мирра уже жалела, что отдала электрет. Мальчишки только пугать горазды, реально применить оружие против женщины и девочки они вряд ли решились бы. Хотя рисковать все равно нельзя было…

Палевый осклабился, и развернулся, намереваясь уйти. И тут произошло то, чего не предполагал никто.

Все случилось так быстро и так неожиданно, что Аре даже не успела ничего предпринять. Мимо нее рванулась словно бы взбесившаяся серая молния. Ута в прыжке располосовала когтями задних лап грудь одного из бандитов, вооруженных ножом, наугад ударила в лицо другого, вооруженного электретом — попала, мальчишка с воем рухнул на землю, схватившись за окровавленную физиономию. А маленькая мирра уже приземлилась на все четыре, толкнулась, снова прыгнула, уже целясь на палевую спину…

Раскаленный сгусток плазмы опалил воздух. Тоненько взвизгнув, Ута рухнула на землю, резко запахло горелой плотью и шерстью. Главарь, обернувшийся на крик одного из подельников, и с перепугу выстреливший, сделал несколько шагов назад. Он с ужасом глядел на маленькое тельце, скорчившееся на посыпанной мелким гравием дорожке, плазмер выскользнул из непослушных пальцев.

Странное оцепенение, охватившее Аре, спало. И тогда она поняла, что мать в ней гораздо сильнее, чем лейтенант полиции.

Мирре не было дела ни до малолетних грабителей, ни до раненого, до сих пор тихо подвывающего под кустом, ни до чего. Она рухнула на землю рядом с дочерью, положила лапу на шею, пытаясь прощупать пульс под густым серым мехом — пульс еще был. Еще…

Заряд плазмера выжег большую часть живота, сильно задел грудную клетку, и спалил до локтя правую переднюю лапу. Кровотечения не было, да и быть не могло — края ран обуглились и запеклись. Почему-то Ута не умерла на месте от болевого шока, но жить ей оставалось несколько минут…

Аре застыла в оцепенении. Мир рушился, умирал перед ней, мир весь воплотился сейчас в маленьком обожженном теле ее старшего котенка. И все остальное прекращало существование в эти мгновения.

Лейтенант не заметила, как за ее спиной возникла черная тень, и как остолбеневшие грабители попытались было броситься прочь — но не успели, прикованные к земле какой-то страшной, сверхъестественной силой, в существование которой мирра не верила.

Кто-то осторожно, но сильно сжал ее плечи, вынуждая подвинуться. Аре резко обернулась, оскалилась, выпуская когти — ни одна тварь не посмеет забрать у нее последние мгновения жизни дочери! А в следующий миг она тихо вскрикнула, не в силах еще поверить в то, что чудеса бывают, и одно из них только что произошло с ней.

И мирра уже не сопротивлялась, когда Ученик настойчиво отодвинул ее в сторону, сел прямо на землю рядом с умирающим котенком, и положил одну лапу Уте на лоб, подняв вторую над страшной раной.

Уже знакомое непроницаемое черное облако. Полупрозрачная дымка, переливающаяся мириадами цветов и оттенков, и разноцветные молнии, стекающие по шерсти. Невозможное, невыносимое сияние глаз целителя. Яркие искорки прямо в плоти маленькой мирры… искорки, прямо на глазах становящиеся новой плотью.

Через несколько секунд Ученик медленно поднялся, подхватывая почти невесомое тело Уты.

— Завтра утром она придет в себя. Я сделал так, чтобы она не помнила этого происшествия, не стоит калечить детскую психику, — негромко проговорил он, передавая ребенка Аре. Та все еще неверяще посмотрела на дочь, на ее животик, покрытый светло-серым пухом, и не имеющий ни единого следа страшной раны — и бессильно осела на землю.

— А что теперь с этими делать? — чуть слышно спросила лейтенант, дернув хвостом в сторону замерших грабителей. «Почему они не сбегают?» — пронеслась удивленная мысль, и тут же забылась.

— То, что испокон веков надлежит делать с детоубийцами! — неожиданно жестко проговорил целитель, его глаза наполнились ненавистью… и это показалось Аре с одной стороны неестественным, неприемлемым для того, кто абсолютно даром спасает чужие жизни и лечит, не щадя себя, а с другой — совершенно правильным, словно бы созданным именно для этого мирра.

Он дернул лапой — главаря словно бы какой-то силой протащило по воздуху, и подтянуло к Ученику. Тот на несколько секунд вгляделся в полубезумные, полные животного ужаса глаза пленного, и презрительно ухмыльнулся.

— Мальчишка! Не нравится порядок в стране? Хочется «сделать мир лучше»? И каким же образом? Очередной отряд сопротивления властям, хорошо вооруженная группа террористов, выжимающая шантажом деньги из олигархов, и раздающая их бедным. Где-то я уже слышал такую песню… Только с чего же вы начали, спасители отечества? С украденного у папы-спеца плазмера? С убийства продажного полицейского, у которого вы украли электрет? С грабежа несчастных женщин, не способных защититься от четырех отморозков? Со смерти ни в чем не повинной девочки, которая только и хотела, что защитить свою маму и сестренку, понимая, что иначе есть будет нечего? Знаешь, дружок, у тебя в голове слишком много дурацкой поговорки: цель оправдывает средства. Так вот, запомни: не всегда. Далеко не всегда. Хотя это знание тебе вряд ли пригодится…

Ученик оглянулся на мирру, до сих пор не пришедшую в себя от шока, и недовольно шевельнул усами. Не стоит ей видеть это…

Аре только и успела почувствовать, что ее сознания словно бы коснулось что-то мягкое и немного щекотное, и она словно бы на некоторое время выпала из реальности. Такое бывает при сильном потрясении.

Она не видела, как движением кисти Ученик перенес главаря на полдесятка шагов от себя, не видела, как палевую шерсть охватило черное пламя, не слышала диких воплей медленно и мучительно сгорающего заживо мирра…

— Детоубийцы не имеют права жить, — холодно прозвучал приговор, хотя приговоренный его уже не слышал.

Она не видела, как целитель нарисовал пальцами в воздухе сложный символ, и перед ним распахнулась черная рамка портала, из которого появились трое мирров, быстро уволокших с собой оставшихся грабителей, у одного из которых Ученик предварительно отобрал деньги и ее электрет.

Когда Аре вновь начала осознавать реальность, она с удивлением обнаружила, что сидит на заднем сиденье мобиля, а рядом с ней клубочком свернулась тихонько посапывающая во сне Ута.

— Где я? — мирра судорожно дернулась, машинально пытаясь выхватить электрет — но на ее запястье мягко легла покрытая густой черной шерстью лапа.

— Не надо, прошу вас, — негромко прозвучал обволакивающий голос Ученика. — Все закончилось, вам никто не причинит вреда. Через пару минут вы будете уже дома.

Лейтенант поймала его взгляд, и несколько секунд пристально вглядывалась в необычайные антрацитовые глаза. Потом медленно выдохнула.

— Хорошо…

Через несколько секунд мобиль остановился. Мирр протянул водителю купюру, и открыл дверь, помог выйти Аре, вытащил котенка, и прихватил большую сумку, лежавшую до того под сиденьем.

Оглядевшись, женщина с удивлением поняла, что находится возле собственного дома, у самой парадной.

— Вы не будете против, если я помогу вам донести ребенка до квартиры? — немного извиняющимся тоном проговорил ее неожиданный спутник.

— Н-нет, конечно, — запинаясь, ответила она. — Но… откуда вы узнали мой адрес?

Ученик усмехнулся.

— Простите, мне пришлось заглянуть в вашу карточку. Вы были почти без сознания, и мне надо было узнать, куда вас отвезти, — виновато сказал он, кончик хвоста подергивался, выдавая волнение.

Аре через силу рассмеялась.

— Ну что вы, не извиняйтесь. Вы такое для меня сделали, что… я даже не знаю, как вас отблагодарить! — она в который раз бросила полный затаенного страха взгляд на Уту. Если бы не он, то малышка была бы уже мертва…

— Отблагодарите меня чашкой крепко заваренного тарра, если не сложно, — улыбнулся черный мирр. Лейтенант смутилась.

— Я боюсь, что у меня дома сейчас даже тарра не найдется, не то, что еды…

— А здесь что, по-вашему? — он показал ей плотно набитую сумку. — Я тут прихватил кое-чего, пока вы еще не пришли в себя. Кстати, ваш электрет, — Ученик извлек оружие из кармана, и протянул ей рукоятью вперед.

— Спасибо! Ох, что же я… пойдемте в квартиру, надо уложить Уту, и заварить тарр…

Спустя два часа Аре и Ученик сидели на маленькой кухне, и пили крепкий травяной настой. В отставленных в сторону тарелках виднелись остатки роскошного ужина, подобного которому в этой квартире не было давно — мирр разорился на натуральное мясо и рыбу, и даже купил бутылку веллерта,[43] причем высшего качества.

Разговор тек плавно и неспешно. Конечно, Аре не терпелось спросить, в чем секрет чудодейственных исцелений Ученика, но было как-то неудобно, и потому обсуждали они пока что просто всяческие случаи из жизни. Вернее, говорила в основном мирра, гость преимущественно слушал, иногда задавая дополнительные вопросы. Женщина сама не заметила, как рассказала ему нехитрую историю своей жизни. Детство в небогатой семье, гибель родителей, когда она только закончила школу, изнасилование, от которого осталось полное равнодушие к близким отношениям, решение пойти работать в полицию, и Ута. Потом необдуманное и поспешное замужество — он обещал помочь содержать дочку, а когда Аре случайно забеременела второй раз, потребовал, чтобы она пошла в клинику и избавилась от ребенка. Она отказалась, он подал на развод. Купленная на общие деньги квартира осталась ему, мирра вернулась в крохотную квартирку, оставшуюся от родителей. Вскоре родилась Ена, некоторое время семья жила, кое-как, но сводя концы с концами, а год назад малышка заболела, и Аре влезла в кредит…

История, похожая на тысячи других подобных. Эта страна была безжалостна к тем, кто не входил в ее элиту.

Потом плавно перешли на обсуждение политики, но неприятная тема быстро исчерпала себя. И разговор потек сам собой, перепрыгивая с темы на тему, и меняя направление беседы чуть ли не ежеминутно.

— Вы же хотите спросить, как я исцеляю, в чем секрет? — внезапно грустно поинтересовался Ученик.

Мирра немного смутилась.

— Ну… Вообще я хотела спросить, как вас зовут на самом деле, но и это тоже.

— Как меня зовут? — лейтенанту показалось, что собеседник едва подавил усмешку. — Называйте меня Нарх, если это удобно.

— Нарх… — Аре покатала на языке непривычно звучащее имя. — Необычно звучит.

— Я издалека, — в глазах мирра мелькнули лукавые смешинки. — А что касается того, как я исцеляю… пока не почувствуете на себе, не поверите.

— Я надеюсь, мне не придется! — вздрогнула женщина. — Хотя интересно очень.

Несколько мгновений Нарх размышлял, потом хмыкнул в усы.

— Дайте мне лапу. И не бойтесь, боли вы не почувствуете.

Скажи это кто другой, Аре ни за что бы не поверила. Но этому черному мирру она доверяла теперь больше, чем самой себе. И потому после секундного размышления протянула правую лапу.

Ученик взял со стола острый нож, внимательно посмотрел на ладонь лейтенанта — а потом безо всякого предупреждения полоснул отточенным лезвием до самой кости. Мирра вздрогнула в первый момент от неожиданности — а потом с изумлением уставилась на рану. Она готова была поклясться, что Нарх не использовал обезболивающих, но никаких болевых ощущений она не испытывала!

А целитель расправил над раной пальцы, и на мгновение задержал дыхание. И края глубокого разреза прямо на глазах начали соединяться, срастались мышцы и кожный покров, и через десять секунд от глубокой раны не осталось даже следа.

— Как вы это делаете? — с изумлением спросила Аре.

— Не могу объяснить. Можете считать это даром. Простите за порез, просто очень не хочу, чтобы вы считали меня шарлатаном.

— После того, как вы спасли Уту, я и не считала, — немного обиженно проворчала мирра. Нарх покаянно опустил голову, лейтенант рассмеялась.

Он ушел после рассвета, посоветовав ей выспаться и пообещав обязательно зайти. Аре последовала совету, хотя думала, что уснуть сможет нескоро.

Как и всегда в подобных мыслях, она ошиблась. Мирра заснула буквально через пять минут после того, как легла, и впервые за долгое время ее сон был приятным и легким, и полным ярких, красочных сновидений… в которых неизменно присутствовал черный мирр со странным именем Нарх.

Второй спутник Аенгроста, база мирров.

Вольфганг Шварц-Кениг, глава «Ордена Свободы».

28 день нерева, год 528 (летоисчисление местное)

— Но зачем так жестоко? — тот, кто знал Йона хорошо, тот понимал, что старый безопасник потрясен. — Я понимаю, что они много чего натворили, но так-то зачем? Ведь девочку удалось спасти, да и не намерено он в нее стрелял, рефлексы сработали!

— Мне плевать на рефлексы и рефлексии подростков с промытыми пропагандой оппозиции мозгами, — холодно отозвался Нархгал, удобно устроившийся в кресле. — Детоубийцы, даже несостоявшиеся, жить не должны — слишком уж много у них шансов стать состоявшимися.

— Но…

— Йон, достаточно! — резко оборвал его Вольфганг, до того незримой тенью стоявший у искусственного окна. — Нархгал прав. Детоубийство не прощается, и кара только одна — смерть!

Перед глазами бывшего эсэсовца вновь встала страшна картина заживо прибитых гвоздями к стене русских детишек. В этом плане немец полностью разделял мнение Дракона.

Упомянутый дракон, сейчас — в своем обычном обличье эльфа, обманчиво-хрупкой статуей застыл в кресле. В его черных глазах плескались отголоски лютой ненависти.

Йон поклонился и отступил на шаг.

— Как прикажете, — немного обижено проговорил он. — Мне продолжать доклад?

— Продолжайте, — безэмоционально ответил Нархгал.

— Те трое, которых вы перебросили на базу, готовы войти в Орден Свободы. Они говорят, что хотят искупить содеянное, и я им верю.

— Пусть войдут, — эльф равнодушно передернул плечами. — Мне-то что. Нам лишняя боевая сила не помешает.

— Именно.

— Лучше скажи, что там по проекту.

— Пока нельзя ничего утверждать с высокой точностью, но вероятность успеха тактики «Целитель/Диктатор» достаточно высока. Главное — не упустить момент, когда следует сменить пряник на кнут.

— Не упустим. Ладно, с этим понятно. Вот еще что я хотел… Как у нас сейчас с финансами?

— На удивление хорошо, — отозвался Вольфганг от окна. — Мы завершили несколько проектов и сейчас располагаем достаточно крупными даже в масштабах Первой республики суммами. А что?

— Есть у меня одна идея… — Нархгал хищно улыбнулся, в его глазах загорелся огонек азарта, заглушивший даже обычное для него высокомерие. Обычное с тех пор, как к нему вернулась память.

— Что за идея?

— Довольно интересная. Вот только действовать придется жестко.

— Жестко — значит, жестко. Хуже, чем сейчас, вряд ли будет, — пожал плечами бывший эсэсовец. Дракон усмехнулся.

— Разве? Мирры не настолько отличаются от людей, насколько хотелось бы. Скажите спасибо, что у вас хотя бы не процветает рабство, какая-нибудь изощренно-жестокая религия или еще что похуже.

— Нам хватает того, что есть, — холодно процедил Вольф.

Он уже множество раз проклял Лексану за то, что та так не вовремя появилась у базы и встретила вышедшего «прогуляться» Нархгала. Идеалистичный и несдержанный, эльф тем не менее нравился немцу гораздо больше, чем это древнее, мудрое и невероятно высокомерное существо, Черный Дракон Предела.

— Не сомневаюсь. Ладно, к делу. Смотрите… — он взял со стола ручку и лист бумаги и принялся чертить схему.

Человек, мирр, и дракон в эльфийском облике склонились над столом. Нархгал рисовал, Йон и Вольфганг спорили, подсказывали, обсуждали… Постепенно на белом листе начал вырисовываться схема будущего ста миллионов мирров и их страны.

План Дракона и вправду предполагал жесткие, даже жестокие меры. Крови должно было пролиться мало, но вот то, как она должна была пролиться, покоробило даже ко многому привычного эсэсовца.

Зато если план сработает как надо, а вероятность этого была крайне велика, то множество жизней, обреченных ранее, можно будет спасти.

Обсуждение затянулось на несколько часов. Потом уставший до предела за последние две недели Вольфганг почти насильно был отправлен спать, а Йон, которому удалось немного отдохнуть вчера, повел Нархгала к новичкам, среди которых Дракон планировал искать учеников. Пока что ему не везло.

Аргонрад жил, как и прежде. Мирры еще не знали, что изменения не просто неизбежны — процессы уже пошли, и даже драконам на сей раз не суждено было остановить их.

Пятая глава

Аенгрост, Некрополь, безымянный город вампиров

Сергаал Черный Клинок, Носитель Духа Предела

2-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Всякий народ, всякая раса или нация, род или клан — каждый из них когда-то устанавливает законы и традиции, по которым живет. Моральные и этические принципы, правила наследования власти, некий кодекс чести, порядок судебных разбирательств, права и обязанности вождя или правителя — все это некогда создается и прорабатывается, и позже освящается веками. Что-то остается исключительно законом, чем-то, чему принято следовать, но что многие пытаются обойти, а что-то со временем приобретает сакральное значение — и тогда становится нерушимым уже не из-за боязни наказания, общественного порицания, неких потерь, а потому что оно свято. Сакральность эта вплетается в сердца и память столь глубоко, что невозможно как-либо иначе.

И порой причиной войны между двумя государствами, кланами, родами, и так далее, является даже не земельные или политические разногласия, а именно различие в традициях и законах. Различие понимания сакральности. Тогда война или противостояние ведется насмерть, ибо ни один род или нация не способны — да и попросту не желают — отступиться от своего священного.

Увы, иногда случается так, что чей-то закон или традиция оказываются преступны. Преступны не с точки зрения правил или ограничений другого народа, но преступны по сути своей. Такие законы есть зло, если они направлены против жизни, против свободы выбора разумного существа, ибо они являются преступлением против самого Создателя и жизни во всех Вселенных.

Нииль, Черный Властитель

* * *

Сергаал проснулся от стука в дверь. Резко вскочил — по глазам полоснул солнечный свет, проникающий в комнату сквозь зарешеченное окно.

«Черт, сколько я спал?» — он в панике вскочил на ноги.

«Не так уж и много, — тут же отозвался Меч. — Но я бы на твоем месте все же открыл дверь той очаровательной девушке, что уже полчаса пытается до тебя достучаться».

Быстро подойдя к двери, Сергаал отворил тяжелую створку.

Перед ним стояла темноволосая рабыня — одна из тех, что вчера помогала ему вымыться после того, как его объявили победителем.

— Приветствую вас, господин, — низко склонилась она. — Мой повелитель просит вас одеться и спуститься к нему — все готово для церемонии, и ждут только вас.

— Ох… Да-да, я сейчас… передай повелителю, что я спущусь через пять минут, — пробормотал Хранитель, пытаясь ладонью пригладить растрепанные со сна волосы.

— Повелитель просил также передать вам, чтобы вы не торопились — ведь вы в последний раз имеете возможность насладиться солнечным светом, — тихо добавила девушка… и что-то в ее словах заставило Сергаала присмотреться к ней внимательнее.

Ничего особенного ни во внешности, ни в ауре рабыни не было — обычная девушка, какие в каждом городке есть. И Волчонок не сразу понял, что именно это его и насторожило.

Рабы вампиров были существами с полностью сломленной или подавленной волей. По сути, просто ходячие и выполняющие работу тела, немногим лучше зомби. В них не было ни жизни, ни эмоций, ничего. А эта молодая рабыня была… нормальная.

— Как ты попала сюда? — неожиданно для себя спросил Хранитель.

Девушка замялась.

— Повелитель выиграл меня в карты у моего бывшего господина, — призналась она.

— А твой господин — он из этого города?

— Нет, он человек… был. Пока не умер, — со странным смешком проговорила рабыня.

— Разве людям разрешено иметь рабов? — искренне удивился Сергаал, пристальнее вглядываясь в ауру собеседницы.

— У вас — конечно же, нет. Но мой бывший хозяин был издалека, а на Некрополь приехал по делам. А тут неправильно себя повел, его и… — она красноречиво недоговорила.

Разговорчивость девушки насторожила Волчонка. Быстро прикинув, как бы действовал на его месте другой «подтвержденный кандидат», он схватил рабыню за руку и втянул в комнату, захлопывая за ее спиной дверь. Темноволосая тихо ойкнула, но никак более не проявила страха.

— Не боишься такое говорить без пяти минут вампиру? — Хранитель скорчил самую страшную гримасу, на какую только был способен.

Рабыня внезапно дернулась, освободила руку, и отшатнулась к стене.

— Не боюсь! — дерзко выкрикнула она, глядя в глаза Сергаала. — А чего ты мне сделаешь, выродок? Убьешь? Так я только спасибо скажу!

— Неужели жить не хочется? — тихо спросил он, глядя ей в глаза.

— А это жизнь? — еще тише проговорила рабыня, не отводя взгляда. — Надоело. Пусть уж лучше все закончится скорее.

Волчонок шагнул вперед, до боли стиснул ее плечо, прижал к стене… и тихо шепнул на ухо:

— Отвечай быстро и тихо. Ты знаешь расположение магических ловушек и защит в доме?

— Примерно, — судорожно выдавила девушка. — Но…

— Потом будешь вопросы задавать… если выживем. Эта комната прослушивается?

— Нет, но я точно не знаю…

— Сколько вампиров в доме?

— Двое, повелитель, и его друг, он хотел присутствовать на церемонии…

— Кто еще? Нежить, слуги, рабы?

— Рабы есть, но только пищевые и бытовые, они как животные. Нежити повелитель внутри дома не держит. Слуг тоже нет, со всем рабы справляются, — сбивчиво, быстро говорила она. В голосе девушки вспугнутой птицей билась и дрожала еще даже не надежда — тень ее. — Еще есть человек, его перед рассветом притащили, для церемонии. И еще человек, странный, похож на охотника — но он как бы в гостях у повелителя, я не знаю, кто он, но велено исполнять его прихоти, как приказы самого повелителя.

Ох, как же потом проклинал себя Сергаал за то, что не смог сложить один и два, не сообразил, о ком говорит рабыня вампира и почему эти трое здесь!

— Хорошо. Веди себя так, как будто ничего не произошло. Делай свое дело, и ничему не удивляйся — будет шанс выжить и получить свободу. Все поняла?

— Да, но…

— Потом! Все, иди!

Девушка стремглав вылетела за дверь.

«Это ты еще что-то задумал или просто синдром спасателя прекрасных дев проснулся?»- язвительно поинтересовался Эстаи.

«Еще не знаю, но она может быть полезна, — отговорился Хранитель, быстро приводя себя в порядок. — На всякий случай приготовься — мало ли что я буду делать».

«Да я-то готов».

«Вот и хорошо».

Последний раз проведя гребнем по волосам, он быстро оглядел себя — вроде, все в порядке — и, глубоко вдохнув, открыл дверь и спустился по лестнице вниз.

В холле его ждала все та же темноволосая рабыня. Низко поклонившись и не смея смотреть в глаза, она робко попросила следовать за ней.

Они пересекли холл, несколько комнат, спустились по лестнице, прошли через просторный зал, и остановились перед еще одной лестницей.

— Прошу вас, господин. Дальше вы должны следовать один, — девушка вновь поклонилась.

Сергаал усмехнулся и быстро сбежал по ступеням. Оказался перед небольшой дверью, толкнул ее, и сделал шаг вперед…

Перед его взором предстала небольшая круглая зала. В неглубоких нишах по стенам горели сотни свечей, в центре стоял каменный алтарь, с которого свисали цепи, вокруг алтаря горели дополнительные свечи — высокие и толстые. Стены, кроме каменных ниш, были задрапированы синей и темно-голубой тканью. У самой дальней стены стоял столик, за которым пили нечто красное (Волчонок искренне постарался поверить, что это вино) двое. Одного из них Хранитель уже знал — это был тот самый вампир, который получил право обратить его. Второй же был значительно старше на вид, но уже начавший немного разбираться в этом Сергаал понял, что на самом деле он моложе своего друга лет на… триста. На столике стояла бутылка вина (молодой человек с облегчением выдохнул, что не укрылось от взгляда старшего вампира), блюдо с ломтиками сыра и третий бокал. Мест тоже было три, два из них — заняты.

— Приветствую, — он склонился в глубоком поклоне.

И в следующее мгновение рухнул на пол, скорчившись от дикой боли. Через секунду все прошло, Волчонок смог поднять голову — и наткнулся взглядом на холодную усмешку старшего вампира.

— Не считай себя ровней нам, тварь, — презрительно процедил он, опуская руку. — Пусть даже ты и заслужил право стать вампиром — но стать вампиром это еще слишком мало, чтобы заговаривать со мной первым. Встань!

Сжав зубы и гася в глубине души приступ ярости, он поднялся на ноги, и тут же вновь склонился в поклоне.

— Назови мне свое имя, — бросил вампир.

— Райт, господин, — покорно ответил Сергаал, глядя в пол.

— Что же, Райт, заставило тебя желать лучшей доли, чем та, что положена тебе по праву рождения? — с интересом спросил второй вампир.

— Я не совсем понимаю, о чем вы, господин, — «Райт» склонился еще ниже.

— Почему ты решил, что можешь подняться выше уготованного человеку места? Что позволило тебе набраться наглости и пожелать себе лучшей доли, больше того — открыто заявить о своем намерении стать одним из высших существ, хотя по рождению ты являешься существом низшим? — терпеливо проговорил вампир, внимательно изучая собеседника.

Несколько секунд Сергаал размышлял, как бы ответить так, чтобы и не солгать, и не унизить себя, и в то же время дать ответ правдоподобный, и который устроил бы вампира. Наконец, он решился.

— Я подумал, что многие из вас когда-то точно так же решились. Пришли и взяли силой право. И были награждены за это. И я решил, что даже если ставка в этой игре — жизнь, то я готов играть.

— Похвально, хотя и нагло, — усмехнулся вампир, пригубив вино. — Ты прекрасно сражаешься. Откуда такие навыки у жителя вольной деревни?

«Эстаи, срочно! Что такое „вольная деревня“?» — мысленно крикнул Волчонок, внешне изображая попытки сформулировать ответ.

«Что-то вроде стада на выпасе в полях. Вроде как свободные, но во всем подчиняются вампирам. Они же производят корм для городских рабов. Почти все новообращенные вампиры — выходцы из „вольных деревень“ — там меньше давление со стороны „хозяев“, и потому большее количество людей сохраняет волю и разум».

— Я давно решил, что меня не устраивает мое положение, я хочу большего. Я несколько лет тренировался, отлынивая от работ, — «признался» Хранитель.

— Похвальная честность, — собеседник улыбнулся, обнажив острые клыки. — Что ж, я услышал все, что хотел. Ваша светлость, у меня больше нет вопросов к этому юноше, — обратился он к сородичу.

— Наконец-то, — пробормотал молодо выглядящий вампир, поднимаясь и отставляя бокал. — Если честно, я никак не пойму сути ваших исследований, господин Мартин.

— Если вы не против, герцог, я бы с удовольствием объяснил вам их цель как-нибудь на досуге, — Мартин поклонился.

— В другой раз. Вы останетесь понаблюдать, как я понимаю?

— Если вы не против, — повторил тот.

— Не против. Больше того, мне было бы интересно впоследствии услышать ваше мнение о моей… постановке, — герцог грациозно поклонился, пытаясь скрыть довольную улыбку. Но Сергаал успел ее заметить — и эта улыбка ему очень не понравилась.

Мартин откинулся на спинку кресла, наполнил бокал, и вновь начал с интересом и каким-то почти детским любопытством фанатично преданного своему делу ученого наблюдать за Волчонком. Старший же вампир приблизился к своему будущему ученику, обошел его кругом, внимательно разглядывая, удовлетворенно кивнул.

— Раздевайся до пояса и садись на алтарь, — бросил он, снимая роскошный камзол, и закатывая рукава шелковой рубашки.

Хранитель быстро выполнил приказ и опустился на холодный камень. Вампир подошел, провел пальцами по шее молодого человека, покачал головой.

— Надеюсь, ты выдержишь. Запрокинь голову.

На миг горла Сергаала коснулось дыхание вампира — вопреки легендам, они все же дышали воздухом — а в следующее мгновение острые клыки прорвали кожу, и алая влага хлынула в рот герцога Некрополя.

Хранитель сжал зубы, чтобы не закричать — он не думал, что это окажется настолько больно! Казалось, зубы вампира источали яд, пылающей волной разливающийся по телу, наполняющий сосуды, и медленно, неотвратимо выжигающий жизнь… Но когда первая волна муки отхлынула, Волчонок понял, откуда берут род легенды о невыразимом наслаждении при «поцелуе вампира» — и это было во много раз страшнее.

Из последних сил он сопротивлялся тому, что с ним происходило. Сжимал кулаки, вонзив ногти в ладони, отчаянно кусал губы, пытаясь отвлечься, но только какая-то малая часть его сознания продолжала осознавать реальность.

Герцог же, выпустив жертву, отошел на несколько шагов, брезгливо вытер кровь, испачкавшую губы и подбородок, и еще пару минут с удовольствием наблюдал за бьющимся в агонии на алтаре будущим вампиром. Потом извлек из висевших на поясе ножен узкий кинжал, изукрашенный затейливой вязью по центру клинка, подошел к Сергаалу, и, закусив губу, быстро полоснул лезвием кинжала по запястью.

Первые капли крови вампира ожгли горло и рот, словно кислота. Следующие показались страшным, медленно и мучительно убивающим ядом. А потом Хранитель распахнул глаза, в которых на миг отразилась вся бездна испытываемых им противоречивых чувств, его пальцы сжались на руке герцога, и он начал пить — жадно, захлебываясь, боясь упустить хоть мельчайшую каплю драгоценной влаги…

— Довольно! — зло выговорил вампир, жестом отшвыривая новоиспеченного ученика обратно на алтарь. — Встань, Райтир.

Вставать Сергаалу сейчас хотелось меньше всего и потому он немного помедлил с исполнением приказа… а зря!

В следующий миг какая-то жестокая сила буквально вздернула его на ноги, а горло сдавила невидимая магическая хватка.

— Раз и навсегда запомни — ты должен выполнять мои приказы мгновенно, даже раньше, чем я успею произнести их до конца, — холодно проговорил герцог, глядя в глаза Волчонку. — Запомнил?

— Да, господин, — прохрипел Хранитель, уже из последних сил сдерживая желание метнуться вперед, в прыжке выхватывая Меч, и разрубить эту самоуверенную тварь пополам.

— Вот и хорошо. Кстати, моих вопросов и ответов на них это тоже касается.

— Хорошо, господин, — хватка ослабла, и он опустил голову, стараясь скрыть досаду и ярость. Похоже, его плану не суждено было сбыться — нынешнее положение не слишком сильно отличалось от прежнего.

— Ты запомнил свое новое имя?

— Да, господин. Меня зовут Райтир.

— Прекрасно. Райтир, скажи — ты испытываешь голод?

Сергаал прислушался к своему телу, всем своим существом ощущая произошедшие изменения. И тут же почувствовал Голод, огненной змеей свившийся в сознании и пока еще дремлющий — но только пока…

— Да, я голоден.

— Это нормально. Иди за мной, тебе приготовили прекрасный ужин — гораздо лучше всего того, что можно получить в этом проклятом городе! Мартин, составите нам компанию?

— Благодарю, герцог, но я не голоден, — исследователь процесса трансформации учтиво поклонился. — Но если вы не возражаете, я бы взглянул на вашу добычу. И, заодно, хотел бы задать несколько вопросов…

Герцог тяжело вздохнул.

— Задавайте, но учтите, что «несколько» — это не больше трех!

— Конечно, ваша светлость.

— Идем. Райтир, иди за нами, — и вампир направился к выходу из залы. Мартин следовал почти рядом с ним, Волчонок — сразу за двумя вампирами, а за дверью к ним присоединилась давешняя служанка, замкнувшая небольшую группу.

Идти пришлось дольше, чем предполагал Хранитель — как оказалось, большая часть дома была скрыта под землей, и помещения там располагались на довольно большом расстоянии друг от друга, соединенные между собой длинными узкими коридорами, где в ряд могли пройти только два человека.

Отчаянно пытаясь взять себя в руки и сосредоточиться, Сергаал следовал за вампирами, машинально прислушиваясь к их беседе.

— Герцог, вы обещали мне возможность задать вам три вопроса, — осторожно начал Мартин.

— Задавайте, пока идем.

— Скажите, почему вы не пытаетесь перевоспитывать и обращать людей из числа охотников? Они обладают гораздо лучшими физическими и умственными качествами, нежели рабы, самые лучшие из которых недалеко ушли от животных.

— Воля, Мартин. Уж кто-кто, а вы должны это знать. Твари, которых мы содержим в городах и вольных деревнях, послушны нам, и не видят себе иной судьбы, кроме как служить высшим существам. А если кому-то из них и придет в голову идея стать чем-то большим, то он пытается заслужить право на обращение. Но такой человек заранее предан нам. В его тупую голову просто не может прийти мысль о том, что против нас можно воевать, что можно попытаться причинить нам какой-то вред. А вот охотники… Знаете, лет пятьсот назад был такой случай — один самонадеянный вампир обратил охотника. Месяц он ходил и хвастался своим учеником — а тот и вправду был несравнимо умнее, сообразительнее, ловчее и сильнее учеников других наших сородичей. А через месяц этот охотник убил его. У них слишком сильна воля, Мартин. А пока так — они опасны. Риск не оправдан.

— Я примерно понял вас. Тогда второй вопрос будет совсем на другую тему. Герцог, вы ведь знаете о нашем бедственном положении относительно рабочих?

— Вы имеете ввиду деградацию? — вампир усмехнулся. — Да, я знаю, что последнее поколение рабов уже почти не способно на какой-либо труд, требующий приложения умственных способностей. С этим можно бороться только вливанием свежей крови.

— Да, но где ее взять? — возразил исследователь. — Люди из вольных деревень, конечно, немного спасают положение, но это только отсрочка на поколение, максимум — на два. Потом начинается все то же самое. Кроме того, в последние девяносто лет снизилась рождаемость самок, что отрицательно сказалось на количестве ежегодного приплода.

Сжав кулаки так, что костяшки побелели, а из прорванных ногтями ран на ладони потекла кровь, Сергаал молча следовал за вампирами, сдерживая ярость уже из последних сил.

«Значит, „самки“? Ежегодный приплод? Деградация рабов? Твари! Уничтожу вас, всех, до единого! Права была Сигурни…»

— Мартин, показатели интеллекта жителей вольных деревень, конечно, выше, чем у городских рабов, но все же недостаточно. Я принял другое решение. У нас есть еще лет сорок. За это время мы проведем один эксперимент, и если все удастся — то мы уничтожим сразу две проблемы.

— Какие? — заинтересовался вампир.

— Во-первых, только что вами упомянутую проблему деградации до уровня, на котором КПД рабов снижается до непозволительного минимума. Во-вторых — проклятые свободные города охотников!

— Вы все же уговорили совет начать войну?

— Пока что — нет, к сожалению, — скривился герцог. — Но мне удалось заполучить одного охотника, который готов быть осеменителем в обмен на сохранение ему жизни и обеспечение всяческих материальных благ. Проще говоря, наши рабы будут его кормить, одевать, и всячески ублажать, а он за это — осеменять самок, которые будут давать гораздо более качественное потомство.

Мартин на миг задумался.

— Идея хорошая. Но как это связано с уничтожением городов охотников?

— Напрямую, — герцог позволил себе снисходительную усмешку. — Если мой эксперимент принесет плоды, то я предложу на совете устраивать специальные рейды за человеческими самцами, объяснив, что это единственный на данный момент зарекомендовавший себя метод борьбы с деградацией рабов. Рейды будут представлять собой регулярные нападения на группы охотников, с целью захвата материала для селекции. Я провел ряд экспериментов, и мне не терпится проверить результаты на практике — но я и так уверен в том, что я прав, и мой метод селекции решит проблему деградации очень надолго. Но для этого мне нужен полноценный, здоровый материал — и у совета не будет иного выхода, кроме как согласиться на рейды против охотников.

— Я все равно не понимаю, как это поможет уничтожить города, — пожал плечами Мартин.

— Я не говорил о моментальном результате. Но наши нападения разозлят охотников, а если мы еще и подкинем к стенам какого-нибудь города несколько удачных результатов моей работы — люди бросят все, соберут армию, и пойдут мстить. А дальше вы все не хуже меня понимаете. Кстати, мы уже пришли, — вампир остановился у высокой двери, запертой снаружи на тяжелый засов.

— Последний вопрос, герцог, — остановил его исследователь. — Скажите, зачем уничтожать города?

На лице повелителя Некрополя отразилось величайшее изумление. Широко распахнув глаза, он чуть склонил голову на бок, став похожим на какую-то экзотическую птицу.

— Мартин, вы серьезно об этом спрашиваете?

— Абсолютно. Нам незачем стирать с лица земли свободных охотников. Они сокращают наше население ровно настолько, насколько это необходимо — гибнут самые слабые и бестолковые из новообращенных, следовательно, охотники играют роль естественного отбора, каковой необходим в особенности для расы существ практически бессмертных. Это первое. Второе: в этой войне мы неизбежно потеряем слишком много своих. Гораздо больше, чем можем себе позволить — если Рэйкорн узнает о происходящем, то нам не придется долго ждать полноценного удара с их стороны. Наше герцогство превосходит их численностью населения, но в магии мы, увы, уступаем — и вы это знаете куда лучше меня. И, наконец, третье: не забывайте о том, что если мы слишком сильно надавим на людей, то они могут не выдержать иначе, чем вы предполагаете, и попробуют бежать с острова. А куда они могут бежать? Только на Рэйкорн, до материка им не добраться. Там же их примут с распростертыми объятиями, и тогда-то отступники ударят по нам незамедлительно. Поэтому я…

— Ваши речи, господин советник, дают повод заподозрить вас в измене, — прошипел герцог, обрывая Мартина на полуслове.

На повелителя Некрополя было страшно смотреть. Его глаза пылали алым, клыки удлинились, и двумя белыми кинжалами ярко выделялись на фоне красных губ, ногти тоже увеличились, превращаясь в оружие. Пальцы вампира сжались на рукояти висевшего на поясе ножа, и Сергаалу на миг показалось, что по запястью герцога ядовитыми змейками пробегают едва различимые молнии.

Мартин отступил на шаг, и склонился в низком поклоне, черные перья волос соскользнули, обнажая шею — вампир демонстрировал покорность и верность, предоставляя собеседнику возможность убить его, если тот сочтет это необходимым.

— Я всего лишь ученый, мой повелитель, — негромко проговорил он через несколько секунд, когда стало ясно, что сейчас карающего удара все же не последует. — И я привык размышлять логически. Все мои слова — просто выводы, которые я могу сделать из имеющихся фактов.

— Вам более трехсот лет, Мартин, но вы поразительно глупы в некоторых вопросах, — высокомерно процедил герцог, выпуская рукоять кинжала, и принимая прежний невозмутимый вид. — Как вы можете не понимать таких очевидных вещей, которые ясны даже самым молодым из обращенных?

Советник склонился еще ниже, пряча взгляд. А повелитель Некрополя тем временем продолжал:

— Мы, вампиры, — высшая разумная раса в этом мире. Люди — это скот, Мартин. Их предназначение — обеспечивать наше существование. Люди — это пища, рабочая сила, и материал для размножения, не больше и не меньше. Они слабы, глупы, и беспомощны, они нужны только для того, чтобы могли быть мы! Единственное, что они могут противопоставить нам — это свое количество, ведь благодаря своей фантастической способности плодиться они заполонили собой весь мир. Наши предки, при всем моем уважении, были слишком слабы и мягкотелы, позволив им это, и теперь наш долг — исправить ошибку, вернув власть себе. Свободные города — оскорбление нашей расе, ибо жители этих городов позволяют себе думать, что они стоят выше нас, хотя их истинное место — загон для скота, каковым они и являются. Больше того, существование охотников является оскорблением для нас еще и потому, что они называют себя охотниками! Вслушайтесь, как это звучит — охотник на вампиров! Словно бы мы — их добыча, хотя на самом деле все обстоит с точностью наоборот! Понимаете, о чем я?

— Да, мой повелитель, — покорно согласился Мартин. Вот только в его голосе не звучало ни малейшей уверенности.

— Все ваши доводы — они, безусловно, логичны. Но не более того! Логика не имеет права на существование, если логика идет вразрез с законом нашей расы. А закон гласит: вампиры, и только вампиры — высшие существа. Все остальное — пища и рабы.

— Конечно, мой повелитель.

— Я рад, что вы все же можете это понять, Мартин. А теперь — давайте все же пойдем. Возможно, мы как-нибудь продолжим этот разговор, но в более располагающей ситуации, — герцог распахнул дверь, и первым же вошел.

Похоже, либо этот конкретный вампир, либо же раса в целом, питали необъяснимое отвращение к углам — коридоры, по которым шли сюда герцог, советник, и Сергаал, извивались змеями, ни разу не поворачивая резко, зала, в которой проходило обращение, имела круглую форму, эта же комната была овальной. Стены, затянутые небесно-синим шелком, полное отсутствие мебели, и бурые пятна на высланном сосновыми досками полу.

А у стены, прикованная цепями, скорчилась хрупкая фигурка. Девушка была полностью обнажена, по спине рассыпались перепутанные светлые волосы, а в светло-зеленых, почти прозрачных глазах стояла лютая ненависть — и ни капли страха, хотя и стены, и пол, и потолок здесь были буквально пропитаны им — тягучим и липким, будто хорошо сваренный джем.

Волчонок отшатнулся, глядя в глаза охотнице.

— Что ж, Райтир, прошу — твой первый настоящий ужин, — насмешливо бросил герцог, отступая в сторону.

Сергаал медленно сделал несколько шагов по направлению к жертве, выпуская сдерживаемую все это время бешеную ярость на свободу.

Словно бы дремавший сотни лет вулкан внезапно проснулся, и сразу же начал извергаться. В черных глазах Хранителя плеснулось безумие, он зарычал, и вскинул руки, просто расплескивая вокруг себя уничтожающую все живое волну чистой энергии.

Аланир устало зевнул, плеснул в стакан еще немного вина. Молодой вампир ненавидел, когда ему выпадали эти дежурства — скучные, однообразные, и, на его взгляд, совершенно бессмысленные. Ну зачем, скажите на милость, надо сидеть весь день в этой потайной комнатушке в стволе векового дерева, где и пошевелиться-то почти невозможно, и сквозь особым образом защищенное от проникновения солнечных лучей стекло осматривать окрестности — не появятся ли охотники? Полный бред и бессмысленная трата времени! Как будто этим животным хватит глупости, смелости и наглости явиться в город вампиров! Нет, они способны только ползать по кустам и нападать толпой на тех, кто и вампиром-то стал по недоразумению, на слабаков и бездарных тупиц!

На эти дежурства стремились только старшие вампиры, в чьи обязанности это не входило, но и они не слишком часто приходили «посмотреть на потерянное солнце» — во-первых, одного раза в год вполне хватало, чтобы вспомнить и понять, что не так уж и много потеряно, а во-вторых, слишком часто проявляемое желание вновь ощутить свое человеческое прошлое не поощрялось, более того — могли и в нелояльности герцогу, объявившему солнце не просто злом, а воплощением враждебного божества, заподозрить.

Но Аланир не был старшим вампиром и по солнцу соскучиться не успел — больше того, искренне посмеивался над глупой и даже опасной сентиментальностью некоторых сородичей, кому перевалило за сотню. Он эти дежурства терпеть не мог, да и отсыпаться потом приходилось не меньше суток — хотя стекла и были затянуты защитной пленкой, но она спасала не полностью, лучи солнца не обжигали, но энергии уходила масса. И спасибо, что каждому дежурному хотя бы полагалась лишняя порция крови — а то совсем печально было бы…

Увы, сам Аланир был слишком молод, чтобы иметь возможность возражать, и когда учитель отправлял его на дежурство — приходилось подчиняться. И вот сейчас вампир допивал уже вторую бутылку вина, тоскливо считая часы и минуты, оставшиеся до захода солнца, и, следовательно, до окончания его мучений в тесной сторожке.

Стакан опустел. Аланир встал, потянулся, отбросив с лица длинные пряди челки, и бросил очередной скучающий взгляд в окно. Дежурить оставалось еще порядочно… а точнее, от рассвета прошло всего два часа, и впереди была еще немалая часть утра, и весь день. Грустно вздохнув, вампир хотел было уже сесть обратно на неудобный стул, и налить еще немного вина, но что-то, отмеченное краем сознания, и выбивающееся из обычной картины города, привлекло его внимание, и Аланир вгляделся чуть пристальнее.

Город дрожал. Дрожали дома и деревья, дрожали загоны для пищи и помещения мастерских, дрожали стены Арены и выложенные каменной плиткой дороги, дрожала сама земля! И эпицентром этой дрожи был почти ничем не примечательный дом возле центральной площади.

Он был таким же, как и большинство домов в городе. Довольно высокий, увенчанный красивой башенкой с кованой фигурой на шпиле. Вот эта-то башенка и дрожала сильнее всего.

На миг небо словно бы затянуло черной тканью — матовой и непроглядной. В следующую секунду башенка раскололась надвое, и из образовавшегося провала хлынул ослепительно белый, яростный свет, острым клинком вонзившийся в бархатные небеса. Покров сорвало бешеным порывом ветра, белый свет воссоединился со своим отцом — светом солнечным, и вместе они обратились в безжалостное оружие, противостоять которому не могло ничто и никто…

Плети света, извиваясь, рушили здания и деревья, змеями соскальзывали, струясь, на нижние этажи, и вытаскивали на улицу визжащих от ужаса и боли вампиров. Только несколько кровососов попытались дать какой-то отпор этой жуткой магии, сотканной из самого солнца, но бесполезно — белоснежные острия плетей пронзали их тела и возносили к небу, прямо к яркому и безжалостному светилу, обращающему бывших хозяев жизни и смерти в прах.

Аланиру впервые за время его существования в качестве вампира стало по-настоящему страшно. На миг болезненно сжалось сердце, и тут же отпустило, когда с шеи будто бы сорвали охватывавшую ее уже несколько лет удавку. Это означало только одно — вампир, обративший его, мертв. Но Аланир не испытал радости от ощущения собственной свободы, он уже понял, каково ее настоящее имя.

Эта свобода сегодня была дарована всем жителям города вампиров, начиная от лорда и его приближенных, и заканчивая животными — свобода не пощадила никого. Ни кровососов, ни кандидатов, ни рабов, ни пищу, никого… Этой свободы каждому хватило сполна, она нашла любого, как бы тот ни прятался, и приняла его в себя.

Свобода, чье имя — смерть.

Аланир понял это за миг до того, как белая плеть проникла сквозь плоть дерева, не причинив ему вреда, и вонзилась в его сердце, отпуская на волю несчастного мальчишку Ала из вольной деревни, который пошел в кандидаты, чтобы защитить сестру.

За секунду до смерти Ал улыбнулся. Он знал, что скоро увидит и маму, и малышку Руту и даже отца, которого, разумеется, не знал, а все преступления вампира Аланира останутся здесь в этом ослепительном свете, и в нем же сгорят, визжа и дергаясь от невыносимой боли. Ал даже не ненавидел Аланира, хотя и не простил его — первое, что сделал Аланир в качестве вампира, это выпил кровь малышки Руты, потому что Ал оказался слишком слаб, чтобы противостоять воле учителя…

Улыбнувшись на прощание ласковому солнцу, Ал ушел — его ждали мать и сестра. А город остался лежать в руинах, хороня под собой четверых выживших — охотницу на вампиров, девчонку-рабыню, вампира, и еще нечто, которому ни город, ни что-либо в этом мире, не знали имени…

На развалины, совсем недавно бывшие городом, опустила свои бархатистые темные крылья ночь. Яркая, почти полная луна укоризненно взирала с небес на руины, в ее неверном, слабом свете можно было различить хрупкую человеческую фигурку, яростно расшвыривающую в стороны камни. Отбросив в сторону очередную глыбу, человек на несколько секунд замер — а потом вдруг рухнул на колени, прижав ладони к лицу.

Кейтан плакал неумело, судорожно — но это приносило хоть какое-то облегчение. Он понимал, что шансов нет, что кузину вместе с Сергаалом завалило так давно, что даже если он и откопает их, то они уже наверняка мертвы, но все еще на что-то надеялся. Молодой охотник твердо решил, что пока не найдет их тела, он не уйдет отсюда — если даже они и мертвы, то заслужили лучшей участи, нежели истлеть в окружении праха проклятых кровососов. Он должен хотя бы похоронить их так, как полагается.

Как же проклинал себя юноша за то, что отпустил Сигурни вместе с Мирити на разведку, хотя Черный Клинок и велел ждать его возвращения! Ведь чувствовал, что что-то не то, ведь замечал странный блеск в глазах товарища, когда тот смотрел на Сигурни, почему же допустил?

И как же Кейтан ненавидел себя за трусость, за то, что не бросился на помощь, когда Мирити, чуть замедлив шаг, оказался за спиной Сиг и с силой ударил ее рукоятью кинжала по голове! Но рядом мгновенно оказались двое вампиров, которым Мирити быстро что-то сказал — и те пропустили его, прихватив с собой тело охотницы. Они обращались с ним отнюдь не как с пленником, и из этого следовал только один вывод — перебежчик!

Такое случалось, хотя и довольно редко. Кое-кто из охотников, не желавший всю жизнь сражаться за право прожить следующий день свободным, уходил на сторону вампиров. Говорят, там они долго не жили, кровососы получали от перебежчиков все, что хотели, а потом легко пускали их на еду — но почему-то находились все новые и новые предатели. Вот теперь оказалось, что Мирити, бок о бок с которым и сражались, и в дозоре стояли, и на охоту ходили — один из таких предателей. Хуже того, он отдал проклятым тварям Сигурни!

Запрокинув голову, Кейтан отчаянно завыл. Кроме Сиг, у него никого не было. Мать с отцом умерли уже давно, двоюродная бабушка, Йенна, внучатым племянником не интересовалась, да а времени у нее не было — на плечах старшей охотницы лежала слишком большая ответственность, и даже сама Сигурни росла, почти не видя бабушку. Вот они с Кейтаном и сдружились — он, тогда еще мальчик, был на пять с лишним лет старше, и с удовольствием принялся опекать подружку. Учил ее стрелять, делать колья, незаметно подкрадываться… Когда об этом прознала Йенна, обоих сперва выпороли — а потом похвалили, и с тех пор старшая охотница начала гонять ребят вместе с прочей молодежью, большая часть которой была старше Кейтана лет на шесть.

А теперь Сигурни больше нет…

Молодой охотник плакал чуть ли не впервые с тех пор, как ему исполнилось пять, когда погибли родители. Захваченный собственным горем, он не сразу услышал, как за каменным блоком, к которому он прислонился, кто-то скребется.

— Эй, меня кто-нибудь слышит? — приглушенно прозвучал незнакомый женский голос. Кейтан вскочил.

— Кто ты? — быстро спросил он — мало ли кто из кровососов мог уцелеть во время этого странного… избиения?

— Человек, — отозвалась девушка. — Ты Кейтан, да?

— Да! Сигурни с тобой?

— Да, со мной. Помоги сдвинуть камень, мне одной не справиться, а они все без сознания!

— Сейчас!

Кейтан с новыми силами схватился за тяжелый блок. Просто отодвинуть его не удалось — слишком громоздкий, и охотник быстро сбегал к лесу, притащив оттуда огромную прочную корягу, которую можно было использовать, как рычаг. Через полчаса упорных мучений камень, наконец, немного отвалился в сторону — достаточно, чтобы под ним мог проползти не очень толстый человек.

Первыми из-под камня показались руки Сигурни — безвольные кисти, покрытые синюшными пятнами. Кейтан без труда вытащил кузину наружу — та была без сознания, но жива, хотя и смертельно бледна. Потом неизвестная девчонка вытолкала Сергаала, тоже бесчувственного, но тоже живого. И, наконец, появилась сама — темноволосая, полуодетая, растрепанная и перемазанная в грязи. Уселась на землю возле самого выхода, отбросила волосы с лица — и снова потянулась под камень.

Охотник с трудом сдержал первый порыв — выхватить кол, и вонзить поганому кровососу в сердце. Потом голос разума взял свое, и Кейтан решил сперва разобраться в ситуации.

— Кто ты, и как тебя зовут? — осторожно спросил он у девушки, на всякий случай положив руку на меч.

— Тлайрат. Я из Алеарта, сюда попала случайно, — отозвалась та.

— Откуда?

— Из Алеарта, страны магов. У меня не было дара, и поэтому меня сделали рабыней, — грустно вздохнула Тлайрат. Посмотрела на округлившиеся глаза юноши, и удивленно спросила: — Ты что, не знаешь об Алеарте?

— Нет. А что это, и где это? И чьей рабыней тебя сделали? И…

— Подожди, не торопись, — девушка рассмеялась. — Давай потом поговорим, когда все придут в себя, и вообще…

— Хорошо… А зачем тебе кровосос? — спохватился Кейтан, обнаружив, что самый-то главный вопрос он задать забыл.

— Он помог нам выбраться, — Тлайрат тут же посерьезнела. — Он вообще какой-то странный… Не похож на остальных вампиров. Никогда не видела, чтобы он мучил кого-нибудь. Я просто хочу с ним поговорить. Понять хочу.

— Что понять?

— Почему остальные такие, — недоуменно сказала бывшая рабыня. — А что?

— Потому что кровососы, — отрезал Кейтан. — Кровососы — все одинаковые. Все твари, и всех надо уничтожить.

— Если бы ты парой дней назад уничтожил этого кровососа, то сегодня мы все погибли бы! — оборвала его «пламенную речь» Тлайрат. — И пока я с ним не поговорю, ты и пальцем его не тронешь!

— А что ты мне сделаешь? — охотник презрительно усмехнулся.

Девушка вспыхнула и схватилась за заткнутый за пояс кинжал.

— Эй, а может, вы сперва нам поможете, а потом уже драться будете? — насмешливый, хотя и слабый, голос Сергаала мгновенно отрезвил обоих.

Спустя два часа все сидели у большого костра, быстро сооруженного Кейтаном. Сигурни тоже пришла в себя, а вот Мартин до сих пор пребывал без сознания — он был крайне истощен, и, кажется, у него просто не было сил очнуться.

— Когда я увидел Сиг у стены, я словно бы взорвался изнутри. Вот уж не думал, что способен на такое, — потрясенно проговорил Сергаал, выслушав рассказ охотника о безумном светопреставлении. — Но начну по порядку.

И Хранитель начал рассказывать. Про Арену, про победу, про вампира, купившего его кровь, про обращение, и про то, как его повели на «первый ужин».

— …просто вспышка в голове — и все. Что было дальше — не помню. Очнулся уже здесь. Что происходило после того, как меня привели в ту камеру, понятия не имею, — Волчонок подсел поближе к костру, он до сих пор не мог согреться.

— Зато я знаю, — заговорила Тлайрат.

— Ну так расскажи! — Кейтан подался вперед, жадно ловя каждое слово. Он уже и думать забыл о том, что в каких-то тридцати футах от него лежит хоть и связанный, но вполне себе живой вампир.

— Я стояла в коридоре, за спиной Мартина, а сам Мартин — в дверном проеме. Но мне все равно было неплохо видно. Он, — девушка кивнула на Сергаала, — сделал несколько шагов к жертве, а потом вдруг обернулся — мне страшно стало. Я почти всю жизнь провела среди магов, и всякого насмотрелась, но это… бррр! Глаза как черные провалы в бездну, по пальцам молнии — тоже черные, а взгляд… я думала, умру от ужаса на месте. А потом хлынул свет, герцог закричал — и исчез. Но мне кажется, он выжил. Я краем глаза успела заметить вспышку портала. Потом все залило этим светом, начали рушиться стены, я упала на спину, и вдруг поняла, что на меня рушится огромный камень. Но Мартин успел перейти в боевую трансформацию, и закрыл меня собой. Честно, я понятия не имею, зачем он это сделал. Но он удержал камень, а свет его почему-то не тронул. Где-то через полчаса все закончилось, Мартин как-то сделал, чтобы потолок не рушился снова, и вытащил из комнаты Сергаала и Сигурни. Потом сказал, что отсюда надо выбираться, и мы стали искать выход — вдвоем, потому что Сиг только на минутку пришла в себя, пролепетала что-то про то, что снаружи помогут, назвала имя — Кейтан — и снова потеряла сознание. А Сергаал так и не очнулся, пока не вылезли. В общем, мы стали искать выход, по очереди тащили их двоих, и разбирали завал. Мартин половину времени провел в боевой форме — свод в любую секунду мог рухнуть, и нас бы завалило. Один раз посыпались камни, но он закрыл нас собой, и все уцелели — но его чем-то сильно ударило, а может — просто истощение случилось, и он тоже потерял сознание. К счастью, это было уже почти у самого выхода, правда, я еще не знала, что это выход. Я попыталась сдвинуть камень — не получилось. Тогда я стала кричать и звать на помощь — и тут откликнулся Кейтан. Собственно, все…

— Ты хочешь сказать, что этот кровосос спасал нас, рискуя собой? — с явственным недоверием в голосе уточнила Сигурни.

— Да. Я тоже удивилась, но… Он и правда не такой, как они. Он ни над кем не издевался, никого не убивал — он даже питаться предпочитал не как все, а собранной кровью, из чаши. И… он добрый, насколько это применимо к вампиру. Я слышала как-то раз случайно его разговор с самим собой, есть у него такая привычка. Он говорил о том, что отступники правы, что жить с людьми надо вместе, отдавая то, что можно отдать без особых потерь, и помогая друг другу. Что-то такое, я не особо расслышала. Но… я не хочу, чтобы он умирал! — выпалила Тлайрат, с надеждой глядя на Сергаала, и игнорируя презрительный взгляд Кейтана.

— Кто за то, чтобы убить вампира? — спросил Хранитель после непродолжительного молчания.

Охотники синхронно подняли руки.

— Кто за то, чтобы оставить ему жизнь? — добавил он, поднимая руку — и тут же получил ослепительную, полную благодарности улыбку от бывшей рабыни. — Ну вот, голоса разделились. Но мы можем попросит Эстаи поучаствовать в голосовании, если хотите. Или просто оставить решение за мной.

Кейтан и Сигурни переглянулись.

— Ладно, пусть живет… пока что, — нехотя проговорил юноша. — Но я все равно считаю, что его надо прикончить.

— Сейчас всем надо только одно — отдохнуть, — резко оборвал его Сергаал. — И именно этим мы сейчас и займемся.

Неподалеку обнаружили пещерку, очень удобную для ночлега. Кейтан принес оставшиеся на месте прежней стоянки вещи, пол пещеры застелили лапником, поверх которого положили одно одеяло, а сверху накидали плащи и остальные одеяла — укрываться.

Проблема возникла, когда стали решать, кто где спит. Охотники наотрез отказались ночевать в одной пещере с вампиром. Тогда Хранитель плюнул, выругался, обложив всех отборнейшим русским матом — который те прекрасно поняли по интонации, и уложил Мартина в корнях дерева напротив пещеры, создав над ним непроницаемую для солнца темную завесу.

— Все, отбой! — скомандовал Сергаал, падая на лапник возле выхода. Сигурни улеглась с другой стороны от него, следом — Тлайрат, и последним, почти у стенки — Кейтан. Последний клялся себе, что и глаз не сомкнет, пока рядом такая угроза — но усталость оказалась сильнее, и спустя пять минут охотник уже спал крепким сном.

Тлайрат отключилась чуть ли не раньше, чем ее голова коснулась импровизированной подушки, Сигурни тоже уснула очень быстро. Да и сам Волчонок, выложившийся по полной программе, вскоре последовал примеру остальных.

А вампир Мартин был без сознания. И потому, когда через полчаса Сергаал открыл алые, без единого проблеска разума, глаза, и резко сел, предупредить об опасности было некому.

Шестая глава

Аенгрост, город Эгленор, столица королевства Алеарт

Мария Сантьяго Рикка, носитель Духа Предела

4-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Полумрак, царивший в небольшой овальной комнате, с трудом разгонял неяркий свет трех высоких свечей, стоявших в резном подсвечнике на столе. В их ровном сиянии можно было разглядеть худенькую коротко подстриженную девушку, сидящую на высоком табурете возле стола, и увлеченно изучающую лежавшую у нее на коленях толстую книгу.

С шелестом перевернулась страница, повинуясь плавному жесту ладони Марии. На лбу эльфы выступил пот, пальцы слегка подрагивали — даже столь элементарное магическое воздействие, как бытовой телекинез, давалось с величайшим трудом. И то чудо, что хотя бы такие мелочи получались, несмотря на блокировку способностей проклятым ошейником!

Ведьма с ненавистью дернула стальной ободок, который ненавидела даже сильнее, чем рабские браслеты на запястьях. Ведь если бы только на миг от него избавиться — она станет свободна! Ни один маг в этом проклятом Алеарте не сумеет удержать разъяренную Хранительницу! Только бы на один миг снять чертов ошейник…

И ведь дело было даже не в блокировке способностей — куда там слабому артефакту местных недо-магов заблокировать Предел! Дело было в энергии, которую до сих пор Мария получала от Меча. А вот телепатию ошейник блокировал прекрасно.

То, что девушка могла сейчас — простейший бытовой телекинез, способность чувствовать магию в предметах и еще несколько мелочей — было верхом ее нынешних возможностей, ведь она использовала для этого свою собственную силу, которой было пугающе мало, особенно учитывая энергоемкость заклинаний Предела. И то, три раза перевернула страницу, и уже даже дышать больно, сердце заходится, а перед глазами мутная пелена. Выложилась. Все, теперь дня два даже о самой ерунде можно забыть.

Отложив книгу, Мария открыла ящик стола, где лежали свечи. Осталось их всего десять штук. Каждая горит примерно восемь часов, и если использовать две вместо трех, то хватит в общей сложности на тридцать два часа. А там уже должен восстановиться естественный запас энергии, и можно будет для освещения использовать небольшой светящийся шарик. Или все же попросить у слуги еще свечей? Просить не хотелось, слишком уж унизительным это было для ведьмы.

Вновь взявшись за тяжелый фолиант, на корешке которого филигранным почерком было выведено: «Основы психовоздействия и телепатия», девушка открыла заложенную страницу, и вгляделась в ровные ряды изящных рун драгэн'та, языка, произошедшего от драконьего, который маги вначале использовали для составления заклинаний, а потом и вовсе начали использовать для написания книг по магии. Однако подлые строчки расплывались перед уставшими глазами, и Мария с тяжелым вздохом отложила толстый том в сторону. Задула свечи, чтобы не тратить драгоценный источник света, и легла на кровать. Спать не хотелось, и эльфа вновь задумалась над тем, чего добивается ее странный хозяин. Мысли вернулись к тому дню, когда ее продали Вангейту вар Гарреху.

Светловолосый маг приобрел, кроме Марии, еще и Тирэн'лай, Ларра'ти и еще одного эльфа с их же шхуны, не считая высокого и слишком мускулистого для эльфа матроса из «партии», попавшей в Дом Невольников за полторы декады до команды «Ласточки». Их привезли в большой особняк в черте города, по пути не давая даже рта раскрыть — в грузовой повозке, помимо рабов, находился огромный надсмотрщик, неплохо владеющий болевыми заклинаниями, и, казалось, ищущий хотя бы какого-нибудь повода, чтобы их использовать. В особняке эльфов с «Ласточки» развели по разным комнатам, двери которых выходили в один и тот же коридор — помещение, отведенное Марии, было последним, и она видела, как загоняют в их комнаты остальных.

Обстановка комнаты немало удивила эльфу. Все, что здесь было, состояло из разного размера и пропорций правильных овалов. Овальный стол, такая же довольно широкая кровать, округлые полки на стенах, и даже комод такой же, не говоря уже о форме самой комнаты. Впрочем, эта странность очень быстро перестала интересовать девушку — на полках и столе, на комоде и просто на полу, лежали книги… Толстые и не очень, в простых кожаных обложках, и окованные серебром и золотом, написанные на эльфийском, алеартском, христесарском, драгэн'та и даже на языке подводных эльфов… Множество книг. В ящиках стола обнаружились письменные принадлежности и свечи, а также странные палочки с кристаллическими головками, которые зажигались, если с силой провести по чему-нибудь шероховатому.

Все это богатство на время примирило Марию с ее позорным положением рабыни. Она начала впитывать информацию, заодно совершенствуясь в языках. Как ни странно, среди книг обнаружились словари драгэн'та и некоторых сложных диалектов эльфийского — не полные, конечно, скорее, справочники по редким словам и выражениям, но все же.

Когда ведьма спустя два дня отложила в сторону тяжеленный том, повествующий об истории основных государств Аенгроста, датированный две тысячи пятьсот вторым годом Восьмой эпохи, она поняла, что прочтение необходимо как-то систематизировать — освоить все, что есть в этой комнате, она сможет за несколько месяцев, но есть ли у нее это время? И Мария взялась за сортировку книг, отложив в одну стопку те, что заинтересовали ее больше всего, в другую — те, которым можно было уделить внимание и в последнюю очередь, и оставив те, что хоть и были важны и интересны, но все же уступали по важности первым. И вновь погрузилась в чтение.

Чего здесь только не было! Древняя и современная история мира и разных стран, психология и основы анализа, теории построения заклинаний и социологические модели, расписанные с невероятной подробностью… Девушка читала запоем, ложась спать только тогда, когда строчки начинали плыть перед глазами, и появлялось ощущение, что под веки насыпали мелкого песка. А проснувшись, она тут же вновь принималась за освоение очередной книги, прерываясь лишь на то, чтобы быстро поесть, не чувствуя вкуса еды, которую раз в сутки приносил сухощавый высокий человечек в однотонном темном костюме. Кроме чтения, эльфа занималась только одним — систематизировала полученные знания, записывая их на бумаге, обнаруженной в одном из ящиков стола.

Единственным, чего никак не могла понять Мария, была цель ее пребывания в этой комнате. Чего хочет добиться Вангейт вар Гаррех? Что ему нужно от нее? Зачем он дает рабыне книги, зачем позволяет читать, и для чего она вообще ему нужна? На заднем плане иногда проскальзывали мысли о Тирэн'лай и Ларра'ти, но она тут же забывала о них, едва только возвращалась к чтению. В конце концов, девушка решила не тратить драгоценное время на размышления, все равно для хоть сколько-нибудь четкого анализа не хватало данных, а строить предположения на пустом месте она не хотела.

С того дня, как Мария попала в этот дом, прошло уже больше двух декад, а «хозяин» так до сих пор и не показывался. Странно…

Вопросов было немало, а вот ответы на них все никак не торопились появляться. Потому ведьма тяжело вздохнула, и вернулась мыслями к содержанию книги, которую читала последней. Размышляя о разных способах воздействия на человеческий мозг элементарной телепатией, она и сама не заметила, как уснула…

Пробуждение оказалось… неожиданным. Во-первых, Мария проснулась не в привычной уже овальной комнате, а в каком-то квадратном помещении площадью около трехсот квадратных футов. Никаких источников света здесь не было — только слабо фосфоресцировали сами стены, пол и потолок. Не было здесь и мебели, девушка лежала прямо на полу. Больше того, она была одета в штаны и рубашку из парусины, которых не было в ее небольшом гардеробе, нашедшемся в комоде.

Резко сев, ведьма огляделась. Единственным предметом в этой комнате был небольшой брусок странного черного металла, лежащий у одной из стен. Поднявшись на ноги, она подошла к этому бруску, осторожно коснулась его кончиками пальцев — и резко отдернула руку, получив разряд странной, непривычной в первый момент энергии. Хотя на что-то это было похоже…

Напрягшись, Мария собрала все те небольшие крохи собственных сил, которые успели восстановиться после вчерашнего телекинеза, и построила связку определения магической энергии. И едва сдержала ликующий вопль.

Черный металл на проверку металлом не оказался. Больше того, он вообще не был физическим объектом! Брусок являл собой материализованную энергию, и эта энергия была Пределом!

В памяти мгновенно всплыла глава одной из прочитанных книг: «Энергия: управление, хранение, передача». Там речь шла преимущественно об основной валюте Алеарта, энергетических кристаллах, но затрагивались также и другие темы той же направленности, в том числе, одна глава была посвящена именно подобным «брускам». Разумеется, «брусками» их именовали весьма условно — маг, создающий такой хранитель энергии, мог придать ему любую форму на свой выбор, но чаще всего использовались или параллелепипеды, или вытянутые сфероиды. Там же было сказано, что работа с энергохранителями крайне сложна и опасна для начинающих, и к первым опытам учеников допускали только в присутствии учителя, и то, поначалу им давали очень малоемкие хранители. Мария же собиралась экспериментировать одна, не имея даже теоретического опыта и полагаясь лишь на те крохи информации, что удалось почерпнуть из единственной книги, и на свою интуицию мага Предела.

Эльфа вновь потянулась к своей силе — и разъяренно зашипела, осознав, что их не хватит даже на то, чтобы обратить этот «брусок» из материализованной энергии в чистую силу. Только если…

План был рискованным, но должен был сработать. Нет, он просто обязан был сработать!

Очень осторожно, боясь ошибиться и переборщить, что неминуемо привело бы к весьма плачевным для нее последствиям, ведьма вслушалась в свою жизненную силу, в то, что питало ее организм, и сохраняло живой ее физическую оболочку, и начала медленно преобразовывать эту силу в магическую. Спустя несколько бесконечно долгих секунд она медленно выдохнула — получилось! Но самое сложное было еще впереди…

Сконцентрировав магическое зрение на центре энергохранителя, девушка осторожно потянулась к нему своей силой. Вот «узелок», своеобразный замочек, вот структура заданного контура, и, наконец, основная вязь заклинания, которое обратило чистую энергию в почти материальный предмет. Разглядев узор подробнее, Мария едва сдержалась, чтобы не отступиться — заклинание было слишком сложным для нее, да к тому же построенным в совершенно незнакомом стиле. Расплетать такое — верное самоубийство, если хоть в мельчайшей детали закрадется ошибка, то от незадачливого мага останется… в общем, мало чего останется. Контуры хранителя сорвет напором вырвавшейся энергии, и…

Стоп!

Ведьма ликующе рассмеялась. И с хохотом рванула все тщательно выплетенные неизвестным магом связки и узоры, в клочья разрывая все контуры хранителя. Освобожденная энергия рванулась в пространство, и тут же словно бы впиталась в кожу девушки. Уж кому-кому, а Носителю Духа сила Предела ни за что не причинила бы вреда.

Впервые с той самой памятной битвы с тремя алеартскими галерами Мария чувствовала, как по ее венам бежит вместо крови Предел, как покалывает кожу напряжение магии, как громче и быстрее стучит сердце в предвкушении восхитительного момента погружения в родную стихию…

Несколько минут эльфа просто сидела, наслаждаясь этим почти забытым ощущением. Потом на миг замерла, и вскочила на ноги — хватит отдыхать, надо выбраться отсюда, и отомстить проклятым магам за ее унижение! Но сперва следует избавиться от мерзкого ошейника, не дающего связаться с Эстаи, и ненавистных рабских браслетов!

Не тратя времени на выплетание заклинания, Мария просто швырнула в энергоконтуры артефакта изрядную долю Силы. И тут же рухнула на пол, царапая горло ногтями, отхаркивая кровь, и едва сдерживая хриплые крики.

Рабские ошейники для магов-нелюдей проектировали и создавали умелые специалисты. Больше того, специалисты, явно сталкивавшиеся с Пределом. Ответом на попытку любого магического воздействия, артефакт отвечал жестким болевым импульсом, от которого большинство эльфов попросту теряло сознание, после чего вся накопленная незадачливым магом-рабом энергия выпивалась ошейником, заново наполняя контуры.

Вот только Мария не собиралась сдаваться. Возможно, месяца три назад она и потеряла бы сознание, но произошедшее после научило ее многому, в том числе — терпеть боль. Она прошла через застенки Инквизиции, она выдержала боль от текущего по коже орочьего жидкого огня, она терпеливо вынесла мучения во время выздоровления после схватки с акулами, и, наконец, она сумела сдержать крик даже в жутком подвале Дома Невольников. И каждый подобный опыт только придавал ей решимости пройти свой путь до конца, не сдаться ни при каких обстоятельствах, и сделать то, ради чего она пришла в этот мир.

Сжав зубы и сдавленно хрипя, эльфа изо всех сил пыталась отвлечься от боли, и сосредоточиться на плетении — и ей это удалось. Судорожно, неровно, кое-как — но она сумела выплести вторичный энергоконтур своего тела и перевела в него всю Силу Предела, которая у нее еще оставалась, после чего на мгновение отсоединила этот контур от себя.

Ошейник, почувствовав, что энергии в жертве не осталось, вновь вернулся к привычному автономному режиму работы. А Мария, с трудом дыша и продолжая сплевывать кровь, скорчилась на полу, пытаясь придти в себя.

«Что ж, отрицательный результат — тоже результат. Значит, будем искать другой способ избавиться от этой дряни…»

Немного придя в себя, она встала, придерживаясь за стену, и вновь внимательно осмотрела помещение. Впрочем, ничего в нем не изменилось — все те же ровные стены, пол и потолок, испускающие спокойный приглушенный свет, и ни намека на дверь, окно, люк, или еще хоть какой-нибудь выход. Впрочем, она ничего другого и не ждала.

Следующие два часа ведьма потратила на всевозможные обследования помещения с помощью магии. Когда же поняла, что выбраться отсюда изнутри невозможно — просто легла на пол, и притворилась спящей. Энергии оставалось еще немало, возможно, удастся вырваться, когда ее вернут в обычную ее комнату. Или же поверят, что эльфа и на самом деле вымотана так, что уснула, и выдадут случайно, где же здесь выход.

К сожалению, Мария действительно слишком устала, и потому даже не заметила, как уснула на самом деле. Проснулась ведьма уже в своей овальной спальне, и первым, что она почувствовала, было прежнее ощущение полного отсутствия силы Предела.

Зато в столе появились новые свечи, прочитанные уже книги исчезли, их место заняли новые. Кроме того, девушка явственно различила следы какого-то довольно слабого заклинания на своих записях. Будь то любая классическая алеартская школа магии, эльфа едва ли что-либо заметила бы. Но эти следы… они были оставлены магом Предела!

Три дня прошли в тяжелых раздумьях о произошедшем и происходящем. Все, творившееся сейчас с Марией, выглядело каким-то нереальным бредом, кажущимся то ночным кошмаром, от которого никак не удается очнуться, то сказочным сном, все ускользающем сквозь пальцы… Странное поведение вар Гарреха, эти книги и комната, следы магии Предела на записях, и то помещение, энергохранитель… Все это не поддавалось логике. Эльфа прочла все три книги по логическому и интуитивному анализу, которые были в ее распоряжении, но даже задействовав все ресурсы собственного мозга и крайне скромных магических сил, так и не смогла придти ни к одному выводу.

Время вновь текло так же, как и последние полторы декады — несколько часов на сон, потом — читать, пока глаза не начнут слезиться, после чего можно погасить драгоценные свечи, и, растянувшись на удобной постели, вновь предаваться размышлениям о происходящем, о прочитанном, строить в уме модели заклинаний, и мечтать о свободе и мести.

Новое испытание — или чем там это являлось? — поджидало девушку на четвертый день после памятного перемещения. Все произошло почти так же, как и тогда: устав читать, она легла на постель, и принялась обдумывать последнюю книгу, незаметно для себя погрузившись в сон. Проснулась ведьма в совершенно ином месте…

Это был просторный длинный зал, шириной около сорока футов, и длинной в пару сотен. Повсюду — из стен, пола, потолка — змеились черные длинные отростки, похожие не то на щупальца диковинного зверя, не то на странные растения-лианы, не то на какие-то живые толстые обрубленные канаты. Они медленно, лениво переползали друг через друга, иногда замирая, иногда внезапно начиная бешено вращаться и бить по воздуху, на первый взгляд — безо всякой системы. В конце этого не то зала, не то коридора, виднелась дверь, а вот за спиной Марии была только стена. Вариантов не было. Вернее, вариантов было два — сидеть здесь неизвестно сколько времени, и ждать непонятно чего, или же идти к двери через этот кошмарный лес щупалец.

Рывком поднявшись на ноги, Хранительница огляделась в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти за оружие. И, к своему удивлению, обнаружила, что стена за ее спиной, еще недавно являвшая собой совершенно гладкую светло-серую поверхность, сейчас превратилась в оружейную стойку. Подумав, эльфа заткнула за пояс несколько метательных топоров, на спину повесила два парных меча в крестообразных ножнах, добавила к топорикам длинный кинжал, а в руки взяла широкий недлинный меч, и сделала шаг вперед.

К ней тут же метнулись два бугристых щупальца. От одного девушка успела уклониться, второе наугад рубанула мечом — отросток упал на пол, дернулся пару раз, и затих. Мария пошла дальше, размахивая слишком тяжелым для нее мечом.

Первая неудача случилась шагах в десяти от начала коридора. Ведьма едва отбилась от сразу трех корявых «лиан», и не успела перевести дыхание, как к ней устремились еще две. Одна замерла, угрожающе покачиваясь в пяти футах от эльфы, вторая начала стремительно атаковать, нанося короткие быстрые удары в область торса. Один такой удар в солнечное сплетение Мария пропустила, и едва удержалась на ногах, судорожно пытаясь снова научиться дышать — но проклятое щупальце явно не собиралось давать своей жертве передышку, и следующий удар пришелся девушке в грудь. Она пошатнулась, взмахнула мечом на удивление удачно — обрубок черного каната, извиваясь, упал, оставшийся кусок щупальца был слишком короток, чтобы дотянуться до Хранительницы.

Избавившись от слишком близкой угрозы, она расслабилась, и позволила себе опустить меч. Это было ошибкой. Вторая «лиана», до того остававшаяся за пределами досягаемости оружия, внезапно ринулась в атаку, несколько сильных ударов в живот бросили Марию на пол, она вскинула меч, пытаясь хоть как-то защититься, а в следующее мгновение горла коснулось что-то липкое, противное, сжалось, эльфа успела только понять, что это один из обрубков, который она опрометчиво сочла уже неопасным… через секунду одно из щупалец вырвало меч из ее руки, перед глазами мелькнула бугристая черная поверхность, и девушка потеряла сознание.

Придя в себя, Мария с удивлением обнаружила, что лежит вновь у той самой стойки с оружием, в самом начале коридора. На удивление, у нее ничего не болело, даже плечо, которым она очень ощутимо ударилась при падении.

Поднявшись на ноги, эльфа с ненавистью посмотрела на медленно шевелящийся лес лиан. Вновь подобрала вооружение, на этот раз взяв два широких меча, и смело шагнула вперед.

Эта попытка провалилась гораздо позорнее, чем первая. Не имея никакого опыта обращения с двумя клинками, Хранительница попыталась отбить удар щупальца левой рукой, но коварный отросток извернулся, лезвие ударило по нему плашмя, и с огромной силой было отброшено назад. Мария в ужасе вскрикнула, понимая, что сейчас произойдет, но сделать ничего не могла — широкое и очень острое лезвие ее собственного меча с хрустом врубилось в кость, легко взрезав кожу, мышцы, и сухожилия. Несколько секунд ведьма в ужасе смотрела на культю, оставшуюся от ее правой руки, а потом удар какого-то щупальца милосердно лишил ее сознания…

Очнувшись, Мария уже даже не удивилась тому, что лежит у начала коридора, целая и невредимая. Ярость хрипло клекотала в груди, девушка вскочила, сорвала со стойки двуручный меч, и бросилась вперед, рубя лианы с бешеной скоростью.

Вот только двуручник был слишком тяжел для хрупкой эльфы, несмотря даже на преобразования ее тела, проведенные Эстаи. Шагов через двадцать она начала уставать, еще через пять уже не могла атаковать, только отбивая направленные в нее удары, а спустя минуту выронила ставший совершенно неподъемным меч, надеясь, что все закончится быстро.

Четвертая, пятая, шестая попытки… Все они заканчивались крахом еще раньше, чем Мария успевала дойти хотя бы до середины коридора.

На седьмой раз она решила действовать принципиально иначе. Ближайшие щупальца ведьма порубила, перешвыряв в них три четверти наличного арсенала, после чего выбрала из оставшегося оружия палаш, похожий на те, которыми так ловко орудовал Кедаркиан Храссэн'кхэ, и бросилась вперед. На сей раз она не старалась обрубать все щупальца — просто рвалась к выходу, рассекая лианы перед собой.

Сильнейший удар в затылок достал ее буквально в пятидесяти футах от выхода…

В очередной раз придя в себя, Мария безразлично посмотрела на издевательски шевелящиеся канаты, села поудобнее, и погрузилась в глубокий транс. Спустя полчаса она открыла глаза, встала, взяла со стойки кинжал, и сильно уколола себя в руку. Боль почти не ощущалась.

Как и в прошлый раз, для начала ведьма сократила количество ближайший лиан, метая в них ножи, топоры, мечи, и что-то вообще незнакомое. Потом взяла зарекомендовавший себя палаш, и медленно двинулась вперед. Прошла футов двадцать — и остановилась, давая себе немного отдохнуть. Продвинулась еще немного — и снова отдохнула. И так еще несколько раз — пока лианы не смекнули, в чем дело.

Три, четыре, пять шагов — меч наливается тяжестью, пора отдохнуть. Шаг назад — и только в последнее мгновение она успевает обернуться, и рассечь притаившееся за спиной щупальце, но их слишком много, их десятки… назад, к спасительному отдыху уже не пробиться.

И жгучей стыдливой волной накрывает понимание — если она не справится в этот раз, на новую попытку не хватит сил. Не физических, нет — они-то как раз восстанавливались. Но если ее снова постигнет неудача, то Мария просто не сможет себя заставить пробовать еще раз, и еще, и снова…

Крепче сжать рукоять. Удар, уход, удар, еще удар, уклониться, шаг вперед, удар, удар, удар… Дверь все ближе, а палаш все тяжелее. Удар. Надо идти вперед, надо держать оружие, каким бы тяжелым оно не было, надо отбиваться, рубить эти проклятые щупальца… Удар, снова удар, уклониться, прыжок… Нельзя проигрывать, нельзя! Соберись, размазня, ты же Черная Ведьма!

Клинок, красиво кувыркаясь, по дуге летит в сторону. В следующий миг атака лианы швыряет Марию на пол, вышибая воздух из легких. Еще два каната бросаются к ней — добить. Но в этот раз у них ничего не получается. Используя все свои силы, Хранительница мгновенно выплетает знакомое заклятие черного огня, выжигая шевелящийся лес вокруг себя.

Несколько секунд передышки. Эльфа попыталась встать, по почему-то упала, едва попытавшись наступить на правую ногу, середину голени ожгло болью, несмотря на то, что все болевые ощущения были снижены настолько, насколько это вообще возможно. Девушка дотянулась рукой до больного места — пальцы коснулись липкой теплой крови. Она бросила быстрый взгляд на поврежденную ногу, и хрипло застонала.

Кожа была разорвана, из окровавленной раны торчал белый осколок. Открытый перелом, а времени залечить хоть как-нибудь нет, щупальца уже перемещаются в ее сторону. Все кончено, она опять не сможет дойти…

«Не можешь идти — ползи!» — с яростью проговорило что-то внутри нее.

И Мария поползла. Через боль, через страх, через проклятое «не могу»… Она ползла, оставляя за собой размазанный кровавый след, и почти что не обращала внимания на сыплющиеся сверху, снизу, с боков удары лиан. Что-то хлестнуло по лицу, рассекая кожу на лбу, кровь мгновенно залила глаза, но ведьма продолжала ползти вперед. Она уже почти не осознавала, что делает, куда и зачем движется — но остановиться не могла.

Далеко не сразу эльфа поняла, что удары внезапно исчезли, что прошла боль, и что снова может видеть. А когда поняла — только хрипло рассмеялась.

Она добралась. Преодолела страшный коридор. Выжила.

Поднявшись на ноги, Хранительница смело толкнула дверь.

Вспышка полоснула по глазам, и девушка потеряла сознание — для того, чтобы через мгновение очнуться в своей спальне.

Дни текли своим чередом. Мария просыпалась, завтракала, садилась читать… когда уставала, ложилась спать. И просыпалась в другом месте. Иногда ей приходилось экспериментировать с магией, причем как с Пределом, так и с классической, иногда — проверять на практике полученные знания, иногда — заниматься магией прикладной, варить зелья и изготавливать артефакты, иногда — снова сражаться с проклятыми щупальцами. Пожалуй, последнее было самым ненавистным занятием — несмотря на прочитанные книги по фехтованию и боевым искусствам, девушка так и не научилась хоть сколько-нибудь сносно управляться с мечом. Нет, она добиралась до конца коридора — но примерно так же, как и в самый первый раз. А когда в один далеко не прекрасный день ведьма оказалась в тренировочном зале, как она сама для себя окрестила этот коридор, и обнаружила, что не может ни преобразовывать тело, ни использовать хоть что-то, кроме обычного оружие, она так и не смогла дойти до двери. В четырнадцатый или пятнадцатый раз очнувшись в начале коридора, Мария просто не стала открывать глаза, и лежала не шевелясь до тех пор, пока не оказалась вновь в своей комнате.

Еще ей не давал покоя вопрос: зачем все это? Кто это делает, Мария понимала — кроме Вангейта, было некому. Но зачем ему это? Для чего он обучает всему эльфу, которая ненавидит его больше всех на свете? Неужели не понимает, что все то, чему он ее научит, обернется против него самого? Или понимает?

Так прошло еще около месяца. Тренировки, обучение, практика, чтение, снова тренировки и практика…

А потом Мария проснулась в своей комнате не одна.

— Здравствуй, — тихо проговорил Ларра'ти, и улыбнулся.

Эльфа едва не свалилась с кровати от изумления. Ларра'ти? Здесь? Откуда? Нет, она помнила, что вар Гаррех кроме нее купил еще часть команды «Ласточки», в том числе — ее бывших архатис и целителя, но как эльф попал в ее комнату? И… почему на нем нет браслетов с именем владельца?

— Здравствуй, — ошеломленно выдохнула девушка. — Но… откуда ты здесь?

— Меня попросили проводить тебя. Вангейт счел, что мне ты доверяешь больше, чем остальным, и поверишь, если я скажу, что тебе не угрожает никакая опасность, и вообще ничего такого, что могло бы тебя унизить или обидеть. Ты поверишь? — он снова улыбнулся.

— А что, правда, не угрожает?

— Правда. По крайней мере, я в этом уверен.

— Тогда поверю. Только… объясни мне, что вообще происходит? Почему на тебе нет браслетов? О чем этот ублюдок хочет со мной говорить? Что ему вообще от меня надо? — вопросы так и сыпались, и Ларра'ти со смехом поднял руки.

— Подожди, подожди, я не успеваю за тобой! Что происходит, зачем, почему, для чего, и так далее — тебе объяснит сам Вангейт. Кстати, не спеши его судить, сперва поговори с ним. Я тоже его ненавидел — пока не понял, что и для чего он делает. А браслеты… неудобно мне с ними. Когда в город выхожу — надеваю, чтобы стража не придралась и не схватила, у них тут, видите ли, свободными могут быть только люди-маги. А дома не ношу, незачем.

— И «хозяин» не возражает? — саркастически усмехнулась Мария.

— Он сам с меня их снял, и переделал, чтобы я мог их одевать и снимать по желанию, — Ларра'ти встал. — Мария, я не могу тебе сам объяснить, слишком мало еще знаю. Поговори с Вангейтом, он расскажет.

Только сейчас девушка поняла, что эльф говорил на алеартском, которого раньше не знал, и то — она заметила это только по тому, как он произнес ее имя. В темноэльфийском не было дифтонгов, и она сама трансформировала собственное имя в сложное для произношения на человеческих языках «Марийа», а здесь как-то незаметно для себя вернулась к изначальному варианту.

— Я смотрю, ты успел изучить местный язык?

— Я вообще много чего успел за то время, что мы здесь. Идем, тебя ждут.

— Сейчас… — ведьма поднялась, провела ладонью по волосам, пытаясь их пригладить, и набросила поверх тонкой сорочки рубашку. Быстро натянула удобные облегающие штаны из какой-то мягкой ткани, затянула шнуровку на сапогах. — Идем.

Вангейт вар Гаррех ожидал ее на небольшой веранде, залитой солнечным светом. Эльфа даже прищурилась — за полтора месяца она отвыкла от яркого освещения, и сейчас солнечные лучи причиняли глазам некоторую боль. Заметив это, маг повел рукой — стекла затемнились, смягчая резкость света.

— Рад видеть, — Вангейт встал, и вежливо поклонился. Прошу, присаживайся, — он указал на удобное кресло у столика, такое же, как его собственное. — Ларра'ти, спасибо, — это уже эльфу. К удивлению Марии, маг заговорил на языке Христесара. — Ты не мог бы нас оставить?

— Конечно. Я пойду с Тирэн'лай в город, ей надо было что-то купить, а одну ее выпускать нельзя, — христесарский целителя был значительно хуже, чем алеартский, он говорил с ярко выраженным акцентом, но предложения строил довольно правильно.

— Конечно. Только не забудьте браслеты, а то могут быть проблемы.

— Хорошо, — Ларра'ти кивнул, и скрылся за дверью.

А Вангейт вновь повернулся к девушке, левой рукой отодвигая предназначенное для нее кресло.

— Прошу тебя, присаживайся, — повторил он. — У тебя наверняка есть ко мне множество вопросов, и я очень хотел бы на них ответить.

— О, да, вопросов у меня предостаточно! — эльфа зло оскалилась, но предложенное кресло отвергать не стала. — И я очень надеюсь, что вы мне на них ответите!

— Позволь, я для начала сниму твои браслеты, — маг словно проигнорировал неприкрытую угрозу в словах ведьмы.

— Дешевый фокус на завоевание доверия? Не выйдет, — презрительно фыркнула Мария. — На территории особняка мы все равно в вашей власти, а в городе браслеты приходится одевать.

— Когда ты окажешься в городе, ты можешь подойти к любому стражу, и сказать ему, что невольники-нелюди в моем особняке ходят без браслетов, — холодно сказал Вангейт. — У меня будут очень большие неприятности. Не скрою, мое положение поможет мне выкрутиться из подобной ситуации, но тем не менее — неприятности будут. И твои друзья об этом прекрасно знают. А если бы мне требовалось завоевать твое доверие, я бы действовал совершенно иначе, поверь.

— Допустим, — Мария немного успокоилась.

— А теперь дай мне руки. Или ты хочешь оставаться в этом сомнительном украшении? — маг иронично приподнял бровь.

Вздохнув, эльфа положила руки на стол. Вар Гаррех коснулся пальцами металла, неслышно шепнул несколько слов — замки щелкнули, и браслеты соскользнули с запястий девушки.

— Да, так лучше, — задумчиво проговорила ведьма. — Вот если вы еще и ошейник с меня снимите — я, так и быть, вам даже поверю… возможно.

— Ага, а здесь через несколько минут будут все маги Синклита, и от нас обоих не оставят даже воспоминания, — вздохнул маг.

— Это почему?

— Потому, что магия Предела в Алеарте под строжайшим запретом, — Вангейт пристально посмотрел в глаза собеседнице.

— Даже так? — во взгляде Марии промелькнуло удивление. — Хорошо, я поняла. Но это грозит только мне, это я здесь… маг Предела. Вас не тронут.

— Даже если смотреть исключительно с твоей точки зрения — мне это невыгодно. Я слишком много сил и средств потратил на то, чтобы тебя найти, я посвятил этому всю свою жизнь, и не хочу в одночасье лишиться всего из-за прихоти, прости, обиженной девчонки, — жестко сказал он. — А если немного подумать… Мария, ты даже в ошейнике сможешь посмотреть мою ауру. Думаю, тебе удастся построить заклинание так, чтобы увидеть настоящую ауру, а не ту, которая предназначена для всех остальных.

Эльфа откинулась на спинку кресла, с интересом изучая светловолосого мужчину, с иронией глядящего на нее. Потом глубоко вдохнула, выплетая заклятие. Такую схему она использовала первый раз, поэтому пришлось немало повозиться.

Наконец, контур был готов, девушка осторожно наполнила его энергией, и активировала заклинание, глядя на Вангейта.

Увиденное ее ошеломило. Перед ней сидел прирожденный маг Предела, причем невероятной силы. Он казался почти воплощением Предела, и, если бы Мария не была полностью уверена в том, что он родился на Аенгросте, то она, наверное, предположила бы, что перед ней еще один Носитель Духа.

— Теперь ты мне веришь? — чуть насмешливо спросил вар Гаррех, глядя ей в глаза. — Я готов принести вассальную клятву, как только это окажется возможным.

— Теперь я готова верить, — медленно ответила она, пытаясь успокоиться — потрясение оказалось слишком сильным. Вот уж чего ведьма не ожидала… — Но зачем тогда было все это? Почему вы не могли сразу сказать, кто вы?

— Во-первых, тогда ты еще не смогла бы увидеть мою ауру, и, соответственно, не поверила бы мне. Во-вторых… Тебе еще очень многому надо научиться. И теперь ты знаешь, что я могу тебя этому научить.

— Но зачем было уверять меня в том, что я — рабыня? — она зло вскинула голову. — Если ты с самого начала знал, кто я, и собираешься принести мне вассальную клятву — как ты посмел меня так унижать!? — утихшая было ярость обжигающей волной прокатилась по всему телу. Если бы не ошейник, Мария примерно наказала бы наглого мага!

— Будь добра, девочка, говорить мне «вы», — Вангейт встал, в его глазах блеснул лед. — Ты младше меня как минимум раза в три.

— А вы извольте относиться ко мне со всем подобающим почтением и уважением! — взвилась ведьма, сама с трудом понимая, что говорит, и зачем.

— Уважением? За что? — с искренним удивлением спросил маг. Эльфа даже задохнулась от такой наглости.

— Я — Черная Ведьма, Властительница Предела! — яростно выкрикнула она.

— Это твоя заслуга? — Вангейт иронично усмехнулся, а Марии показалось, что на нее вылили ведро ледяной воды. — Сядь! — бросил он. Хранительница хотела принципиально остаться на ногах, но какая-то непреодолимая сила мягко, но настойчиво уронила ее в кресло. — Запомни, девочка, ты — никто. Ты ничего еще не добилась, и ничем не заслужила ни уважения, ни почестей, ни преклонения. Тебе повезло получить редчайший дар — но это не твоя заслуга, ты такой родилась. Ты сама, Мария Сантьяго Рикка, всего лишь непризнанная ведьма-целительница, и не более. Единственное, за что можно было тебя уважать — это за стойкость, и нежелание отречься от дара целителя, но и это ты сама перечеркнула, став жестокой и беспринципной, получив удовольствие от чужого унижения. Сейчас ты — пустое место. Ты — никто. Но только от тебя зависит, что ты выберешь, станешь ли ты действительно великой Черной Властительницей, которая сумеет изменить этот мир в лучшую сторону, превратишься в кровавое чудовище, готовое на все ради удовлетворения собственных прихотей, или же останешься никем. Предупреждаю сразу, если ты пойдешь по второму пути — я первый стану твоим злейшим врагом. В нашем мире и без тебя достаточно подобных тварей. А если хочешь действительно стать кем-то, если хочешь изменить Аенгрост, если готова собственным тяжким трудом добиться того, чтобы тебя уважали по праву и по праву называли Властительницей — я помогу тебе. Научу всему, чему могу научить, помогу во всем, в чем способен, и сделаю все, чтобы эта страна стала твоей. Решишь остаться никем — убью тебя прямо сейчас. Просто потому, что остаться никем тебе не позволят — слишком велик твой потенциал. Найдут, и заставят делать то, что нужно им.

— Пусть только попробуют! — сдавленно прошипела Мария, с трудом сдерживая слезы обиды.

Вангейт грустно рассмеялся.

— Проще простого, девочка. Они будут выполнять твои прихоти, стелиться тебе под ноги, удовлетворять твою жажду преклонения, унижаться и раболепствовать. И исподволь, понемногу, воспитывать в тебе те качества, что им нужны.

— Но ведь тебе… вам я нужна? И очень нужна, если вы посвятили свою жизнь поискам меня, — прошептала она, по щекам струились слезы. — Тогда почему вы готовы отказаться от всех своих стремлений, но не унизиться, как унизились и раболепствовали бы они? Неужели ваша гордость стоит больше, чем благая цель — изменить мир к лучшему?

— Моя гордость стоит дорого. Но те качества, которые нужны настоящему Властителю, достойному и справедливому, никогда не вырастить, угождая и преклоняясь, — спокойно отозвался маг. — Если бы единственным способом помочь тебе стать по-настоящему великой, справедливой, и доброй, было мое унижение, боль или смерть — я бы даже не задумался. Хотя и постарался бы этого избежать, если бы была возможность, я не помешан на жертвенности. Так какой путь ты выбираешь, девочка?

Мария вскинула голову.

— Я хочу стать достойной уважения! И я готова учиться.

— Вот и хорошо, — уголками губ улыбнулся Вангейт, опускаясь в кресло. — Налить тебе вина?

— Да… пожалуйста.

Он усмехнулся, и наполнил высокие бокалы янтарной жидкостью.

— Кстати, а как мне вас называть? — осторожно спросила ведьма. Она почти побаивалась этого человека — и в то же время откровенно восхищалась им.

— Да как хочешь. Можешь просто по имени.

— А можно — Учителем? — после секундной заминки выпалила она.

Маг едва не выронил бокал, и пристально посмотрел в глаза потенциальной «ученицы».

— Ты понимаешь, о чем говоришь? — тихо спросил он.

— Да. Я готова принести ученическую клятву. Кроме всего, это будет как бы… ну, ответный жест доверия на вашу вассальную клятву.

— Я не прошу никаких ответных жестов, — Вангейт покачал головой. — Но если ты хочешь, я могу принять ученическую клятву. Только зачем это тебе?

Ведьма на несколько минут задумалась.

— Подстраховка. Для меня самой, — сбивчиво заговорила она. — Во мне иногда просыпается нечто такое, чего я сама боюсь. Понимаете, я же сама прекрасно знаю, что не заслужила пока что никакого уважения. И то, что я стала Носителем Духа Предела — это не моя заслуга. И я никогда бы не стала так кричать на человека, который настолько старше меня, да еще и спас меня из рук этого страшного работорговца. Но есть что-то во мне, оно пугает меня саму. Я не знаю, чего от него ждать. И я не хочу, чтобы оно когда-нибудь вырвалось, и навредило вам. А ученическая клятва — она же магическая, и ограничит это «что-то», даже если я не удержу его под контролем.

Кто бы знал, каких трудов стоило вар Гарреху не выдать своего изумления. Он не узнавал сидящую перед ним девушку. Если бы Мария была такой с самого начало, ему не потребовалось бы так жестко с ней обходиться, мучить неизвестностью, оставлять в уверенности, что она — рабыня, чья-то собственность… Сейчас эльфа походила на светлого духа, маленькая и доверчивая, вызывающая непреодолимое желание обнять, согреть, защитить от всех опасностей на свете…

— Хорошо, малыш, — улыбнулся он, наконец. — Я приму твою клятву. И мы вместе с тобой подумаем над заклинанием иллюзии, которое сможет постоянно придавать тебе вид человека — тогда мы сумеем тебя легализовать, и придать тебе официальный статус ученицы мага. Помимо всего прочего, это откроет перед тобой дорогу почти во все библиотеки Эгленора, даже в те, куда обычных учеников не пускают.

— А почему?

— Ну, знаешь, личным ученикам магов Синклита вообще многое позволено, — усмехнулся Вангейт, но тут же вновь стал серьезным. — Надеюсь, ты понимаешь, что это не означает того, что ты можешь, например, издеваться над другими рабами? Хотя закон даже на это посмотрит сквозь пальцы, но я-то — не закон.

— Я понимаю. А вы — маг Синклита?

— Да. Седьмой маг Синклита уже четвертый год как. Непросто было этого добиться, но я сумел.

— Это поступок, достойный уважения, — задумчиво проговорила девушка, под впечатлением от предыдущего разговора все сказанное оценивающая с точки зрения «достойности».

— Нет, — оборвал ее вар Гаррех. — Мотивация — возможно, хотя об этом не мне судить, а сам поступок — нет.

— Почему?

— Потому, что я стремился к власти. К возможностям. И, увы, не особо выбирал при этом средства. А это не то, что можно уважать. Другое дело, что я никогда не желал власти ради власти. Власть — только инструмент. Если бы я не был магом Синклита, я не мог бы влиять на жизнь этой страны, больше того — я не смог бы дать тебе то, что смогу дать сейчас. Понимаешь?

— Да. Вы говорите — не вам судить. Но я вас уважаю за этот поступок, — твердо сказала эльфа. И Вангейт еще раз поразился — перед ним сидел ребенок. Мария же поспешила подтвердить эту его мысль, с искренней детской непосредственностью спросив: — А когда вы начнете меня учить?

— Уже начал, девочка. Первым уроком был наш разговор. И на сегодня, я думаю, достаточно. Тебе и так многое надо обдумать. Но если хочешь, мы поговорим о чем-нибудь еще. А ты можешь задать вопросы, которых у тебя, я вижу, преизрядно.

О, да! Вот чего, а вопросов у ведьмы накопилось невероятное количество. И она все с той же непосредственностью вывалила их на неожиданно обретенного учителя.

Солнце клонилось к закату. Вино и фрукты сменились вкусным легким обедом, обед — чаем, а разговор все продолжался. Мария чувствовала себя настолько усталой, что ей казалось — до комнаты она сама не дойдет, но продолжала задавать вопросы. Вангейт же, уставший ничуть не меньше, чем она, продолжал на них отвечать.

— А как вы узнали обо мне все? И как меня звали на Земле, и про алеартские галеры, и все остальное?

— Элементарно, девочка, — маг позволил себе немного снисходительную улыбку. — Извини, но прежде, чем открыться тебе, я считал твою память. Так что все, что знаешь ты, теперь знаю и я, извини. Я старался не касаться особо личных моментов, но не уверен, что получилось.

Девушка мгновенно вспыхнула. Почему-то подумала она не о каких-то воспоминаниях, за которые ей могло быть стыдно, а о прекрасном и отважном архати Храссэн'кхэ.

Они поговорили еще немного, а потом Вангейт твердо сказал, что все устали, а у него еще есть дела, да и Марии завтра предстоит сложный день. Ведьма попыталась было выпросить «еще полчасика», но маг строго напомнил, что ученик всегда и во всем обязан слушаться учителя, и спросил, не передумала ли она становиться его ученицей? Если передумала, то можно и еще полчасика… Разумеется, эльфа со вздохом отказалась от заманчивой перспективы поговорить еще.

Вар Гаррех сам отнес ее в спальню, уложил и укрыл одеялом. Потом пожелал спокойной ночи и вышел.

Мария уснула еще до того, как за магом закрылась дверь.

Седьмая глава

Аенгрост, Империя Христесар, Третий город Атан, особняк де Ульгене

Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Носитель Духа Предела

6-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Невидимый и неслышимый, словно тень в шелестящей под лаской ветра листве, он застыл на внешнем портике окна. Распластавшись по стене, казалось, слился с белоснежным мрамором отделки воедино, стал частью барельефа. Даже прямой взгляд на окно соскальзывал с изящной фигуры полуэльфа, прижавшегося к холодному камню. Зачарованное довольно неплохим магом стекло поглощало звуки, доносящиеся из комнаты — но острый слух, доставшийся от эльфийских родственников, без проблем справлялся с человеческим заклинанием.

— Аскен сегодня был взят Инквизицией. Значит, наше убежище может быть раскрыто, — говорил высокий, полноватый мужчина, нервно крутивший в пальцах бокал с вином, едва не расплескивая рубиновую жидкость.

— Вы думаете, лорд выдал этим тварям то, что знал? — задумчиво возразил другой, словно бы в противоположность первому — миниатюрный и болезненно худой.

— Я думаю, что Инквизиция умеет спрашивать, — отрезал полноватый. — И когда она это делает — ей, к сожалению, отвечают даже на те вопросы, на которые, казалось бы, не знают ответа.

— Но Покровители…

— Не стоит во всем полагаться на Покровителей, Кольер! Они не всесильны, да и не для того дали некоторую силу нам, чтобы за нас же все делать! — горячо возразила третья участница собрания, невысокая пухленькая девушка лет восемнадцати. — Я тоже считаю, что наши убежища могут быть раскрыты.

— И что ты предлагаешь? — досадливо поморщился тот, кого назвали Кольером.

— Как минимум — перепрятать тех птенцов, которых и так разыскивают святоши. Мы не имеем права рисковать их жизнями, опираясь лишь на уверенность в Аскене, — девушка нервно дернула себя за толстую золотую косу, перекинутую через плечо. — Перевезти их в убежище, о котором не знают даже главы гнезд.

— Я поддерживаю, — тут же вставил полноватый.

Кольер вздохнул.

— Хорошо, это мы сделаем. Но, друзья, я хотел бы все же вернуться к нашему самому главному вопросу: будем ли мы дальше искать возможности выживать, пока церковники ловят нас поодиночке и сжигают на своих кострах, или же все-таки попробуем выбраться из этой проклятой Богом страны?

На несколько минут в комнате воцарилось молчание. Наконец, заговорил тот, кто до того момента молчал — высокий сухощавый старик.

— С точки зрения безопасности, нам следует покинуть проклятый Христесар, и бежать хотя бы в Империю Людей. Но дело-то не в безопасности… Я предлагаю следующее: Вирена займется вывозом птенцов, особенно — младших возрастов, следом за ними Христесар покинет весь Ковен. Рассыпаться по разным странам нецелесообразно, так что надо будет выбрать куда именно, в Империю Людей или же в королевство Шакриман. С Виреной отправятся еще двое Старших, кто — определим позже. Я же с двумя другими…

Договорить он не успел — распахнулась дверь, и на пороге появился запыхавшийся человек лет тридцати, в богато расшитом камзоле и широкополой шляпе. Породистые черты лица сразу выдавали родовитого апостолита.

— Простите за опоздание, друзья, — торопливо поклонился он. — Я договорился с Денсаром о встрече за час до нашего собрания, но он почему-то не пришел…

— Здравствуй, Найчелл, — старик ласково улыбнулся вошедшему — и их сходство, какое бывает лишь у отца с сыном, тут же бросилось в глаза. Но улыбка быстро схлынула с благородного старческого лица, сменившись тревогой. — Боюсь, у нас проблемы. Денсар пунктуален и никогда не опаздывает, а столь важное собрание он ни за что не пропустил бы. Похоже, Реллен прав, и Инквизиция смогла спросить Аскена так, что он ответил.

— Но… — начал было возражать Кольер — и тут же умолк под строгим взглядом старика.

— Никаких «но». Найчелл, ты пропустил начало…

— Прости, отец, я же…

— Я понимаю. Просто хочу ввести тебя в курс дела. Я выношу на обсуждение вопрос о вывозе птенцов из Христесара, и последующей эвакуации Ковена. Либо в Империю Людей, либо в Шакриман — это уже вторичный вопрос.

— Поддерживаю, — тут же сказал апостолит. — Но кто этим займется, а кто останется здесь?

— Оставаться здесь — верное самоубийство, — проворчал Кольер. — У нас нет шансов, уважаемый Хейсар, и уж кто-кто, а вы должны это понимать!

— Ты отправишься с Виреной, — тут же отозвался старый аристократ. — И Найчелл тоже поедет с вами.

— Но, отец, я не хочу… — начал было возражать последний упомянутый, но тут же осекся — если он останется, то наверняка умрет, возможно — на глазах отца… И как не скребли на душе кошки, но Найчелл понял и принял решение Хейсара. — Хорошо. Я поеду.

— Спасибо, сын… Реллен, тебе решать — отправишься ли ты со всеми, или останешься со мной.

— Останусь. Вам одному тяжело будет, а вдвоем мы как-нибудь управимся. Тем более, что преемника, который получит мою силу после того, как я умру, я подготовил, — спокойно сказал полноватый.

— Неужели вам так необходимо оставаться? — со слезами в голосе спросила Вирена. — Хейсар, почему бы вам и Реллену не уехать вместе с нами? Неужели нужно обязательно жертвовать собой?

Старик грустно улыбнулся.

— Девочка моя, пойми — только нам шестерым, то есть, уже — пятерым, известна правда о том, кого называют Сияющим. Только мы знаем истинную причину, по которой Инквизиция так свирепствует. И только мы можем хотя бы попытаться открыть людям глаза на происходящее в этой жуткой стране безумие…

— Вот только люди не станут вас слушать! — неожиданно прервал Хейсара новый голос.

Его появление вызвало эффект разорвавшегося файербола замедленного действия. Высокий, аскетичный Инквизитор с седыми волосами был в Атане известен каждому — и не было в Третьем городе человека, которому появление Себастиана могло бы показаться добрым знаком.

Вслед за экзекутором в комнату вошел мрачный светловолосый юноша — тот самый Денсар, которого уже сочли погибшим.

Реакция глав Ковена была разнообразной. Найчелл застыл, не в силах поверить в предательство названного брата и лучшего друга. Реллен молча опустил руку на меч, и начал медленно обходить Инквизитора по широкой дуге, мгновенно растеряв всю свою кажущуюся неуклюжесть, и став похожим на огромного, смертельно опасного хищника. Кольер даже не шевельнулся, лишь прикрыл глаза, начавшие наполняться опасным голубым сиянием. Хейсар подался вперед, в его взгляде мелькнула сперва ненависть — а потом безмерное удивление. А Вирена с воплем бросилась на незваного гостя, в прыжке выхватывая кинжал.

Со звоном разлетелось стекло.

Никто из членов совета никогда не видел, чтобы человек или даже эльф двигался с такой скоростью. Темная молния метнулась через всю комнату, сбивая девушку с ног, через мгновение ее кинжал отлетел в сторону.

— Я пришел говорить, а вы пытаетесь меня убить, — констатировал Себастиан. — Что ж, дело ваше. Но я все же рекомендовал бы вам сперва выслушать вашего друга, а потом уже решать, что делать со мной. Как видите, у меня даже оружия при себе нет.

— Кольер, не торопись, — быстро проговорил Хейсар. — Сперва выслушаем Денсара.

— Как скажешь, — безэмоциональным голосом отозвался молодой человек, открывая глаза, залитые ослепительным сапфировым сиянием.

Светловолосый юноша неуверенно сделал несколько шагов к центру комнаты, бросил осторожный взгляд на Найчелла, ища у друга поддержки — но тот даже смотрел сейчас в другую сторону. «Мне не будет веры, пока я не объясню все» — с тоской подумал Денсар. «А ведь даже если и объясню — поверят ли? Хотя выбора у меня все равно нет…»

— Прошу тебя, объясни, что произошло, — негромко произнес старик. Он был, пожалуй, единственным, в чьих глазах не метались ненависть и презрение к предателю. В его глазах было участие и покровительственная, отцовская любовь — и это придало юноше сил.

— Этот человек пришел ко мне в тот момент, когда я собирался выходить на собрание. Он потребовал личного разговора — вы же понимаете, что я не мог отказать Инквизитору второго ранга. Он сказал, что знает о Ковене, знает о том, что я занимаю в Ковене некий важный пост, знает о сегодняшнем собрании, и что хочет встретиться с вами всеми, особенно — с вами, уважаемый Хейсар. Я сразу же отказался привести его сюда, но он сказал, что если мне что-нибудь говорят слова «Тайный Орден» или «Черный Властитель», то я могу немного подумать, и все же выполнить его просьбу. Также он сказал, что если я соглашусь, он даст мне слово ни прямо, ни косвенно не причинять членам Ковена вреда, и что, если вы откажетесь принять его предложение, то он сразу уйдет и забудет обо всех, кого здесь увидит. Я вспомнил, что вы что-то упоминали о каком-то Черном Властителе из древних легенд, причем отзывались о нем довольно положительно. Кроме того, я знаю, что так называемый Тайный Орден — это организация, которая борется с Инквизицией. И… я знаю, что при всех своих недостатках, Инквизиторы соблюдают клятвы, кому бы они не были даны. Учитывая наше бедственное положение, я решил рискнуть. Вот и все. Если вы считаете меня предателем — я готов понести заслуженное наказание и умереть.

Закончив, Дарнас, бледный, как смерть, отошел к стене, и медленно сполз на пол, обхватив колени руками.

— Очень интересно, — пробормотал старый аристократ, пристально глядя на Себастиана, который на протяжении всего монолога юноши стоял чуть в стороне, и с хорошо скрываемым интересом во взгляде изучал присутствующих. — Что ж, я считаю, что ты правильно поступил, приняв предложение этого человека. Я готов выслушать вас, — обратился он уже к Инквизитору.

Тот едва заметно поклонился, и сделал шаг вперед.

— Но сперва, — продолжил Хейсар, — я попрошу вас приказать вашему другу выпустить Вирену — она больше не будет ни на кого бросаться, я обещаю.

Экзекутор посмотрел в сторону девушки, до сих пор прижатой к полу, сделал знак рукой — и молчаливая тень в плаще мгновенно поднялась на ноги и отступила к стене.

— Благодарю, — учтиво склонил голову апостолит. — Теперь, полагаю, мы можем и поговорить. Присаживайтесь, пожалуйста, Дарнасу его кресло, кажется, сейчас не нужно.

— Спасибо, я постою, — отказался Себастиан. — Скажите, что вы знаете о Тайном Ордене?

— То же самое, что было сказано — организация, с переменным успехом борющаяся с Инквизицией.

— А о Черном Властителе?

— Это непростой вопрос, — Хейсар откинулся на спинку кресла, взял со столика бокал, отпил немного. — Попробую ответить максимально подробно… Черным Властителем называют сущность, являющую собой сосредоточие силы так называемого Предела — почти забытой древней магии, которая некогда была основой нашего мира. Считается, что Властитель приходит на Аенгрост откуда-то извне, и приходит он тогда, когда наш мир оказывается на грани гибели. Он не добро и не зло, и вместе с тем — и то, и другое. Он приходит каждый раз разный, и необратимо меняет мир так, как считает нужным. По приходам Властителя меряют эпохи Аенгроста. Что еще… ну, некоторые считают, что именно из-за последнего Властителя почти исчезли и сильно деградировали эльфы, а также именно он виновен в том, что цветущая Картая, легендарная страна эльфов, превратилась в безжизненную пустошь. Еще Черный Властитель неразрывно связан с легендарным артефактом древности, Черным Мечом Предела, и является его Хранителем — именно по Мечу можно опознать настоящего Властителя. В то время, когда на Аенгросте нет Властителя, ничего не слышно и о Мече.

«Либо он ошибается, либо я чего-то не знаю» — внутренне усмехнулся Хранитель.

«Второе. Я не имел возможности рассказать вам все», — отозвался Меч.

«А его слова о том, что именно по Мечу можно опознать Властителя, явно сказаны не просто так».

«Разумеется. Но это мы все же предусмотрели, не так ли?»

Граф усмехнулся.

— В общем-то, все. Все остальное, что я слышал или читал о Черном Властителе, большей частью легенды и домыслы, — закончил Хейсар.

— Большего и не надо, — кивнул Себастиан. — Хотите знать, почему я об этом спросил?

— Смею считать, что потому, что вы и есть Черный Властитель… по крайней мере, собираетесь нам это сказать, — тонко улыбнулся апостолит.

Инквизитор рассмеялся.

— Я восхищен вами, уважаемый Хейсар. Что ж, это слишком серьезное заявление, чтобы оно могло быть принято на веру без доказательств. Да и вы знаете, что Властитель приходит из другого мира…

Лицо Инквизитора на миг исказилось — а потом неуловимо изменилось. Через мгновение перед главами Ковена стоял черноволосый и черноглазый человек лет двадцати пяти — тридцати, с лицом аристократа в незнамо каком поколении. Дернув плечами, он с отвращением сбросил тяжелую мантию прямо на пол.

— Мое настоящее имя — Этьен де Каррадо, граф Нисселет, я носитель Духа Предела, и Хранитель Черного Меча! — звучно проговорил он.

Дарнас, Найчелл, Вирена, Кольер, Реллен, и Хейсар с изумлением и страхом наблюдали за преображением Инквизитора… поддельного Инквизитора. Но настоящий ужас охватил их — за исключением, пожалуй, Хейсара — когда человек, стоявший перед ними, вдруг резко наклонил голову, и из его спины медленно поднялась рукоять Меча, выполненная в виде тела дракона. Распахнулись крылья гарды, матово и смертельно опасно блеснуло лезвие — Этьен де Каррадо сжал пальцы на рукояти и вырвал Меч из своего тела.

Древние руны синевой вспыхнули на черном лезвии. Всех присутствующих ожгло ощущением такой Силы, что даже мощь Покровителей показалась им мелочью.

— Волей судьбы Христесар оказался первой страной Аенгроста, в которой я побывал. Творящийся здесь каждодневно кошмар возмутил меня до глубины души, и я остался — чтобы изменить империю и уничтожить Инквизицию. Я знаю, что вы придерживаетесь во многом тех же взглядов, что и я. Я знаю, что вы честные и благородные сердцем люди, поэтому я предлагаю вам присоединиться ко мне в войне с этим чудовищем, зовущимся Церковью, — спокойно проговорил Этьен. По лезвию Меча в его руке стекали струйки черного пламени, и растекались по комнате, не оставляя следов.

На несколько минут в помещении воцарилась тишина. Хейсар медленно обводил взглядом друзей, подолгу останавливаясь на каждом, и переходил к следующему лишь после того, как предыдущий согласно опускал ресницы или кивал.

Дольше всех сомневался недоверчивый Кольер, но и он в конце концов кивнул — резко, словно бы бросался с утеса в ледяную воду.

Решение было принято… вернее, только часть решения. На словах в Ковене все шестеро были равны — но на самом деле все прекрасно понимали, что главным остается Хейсар, и соглашались с этим — он был минимум вдвое старше любого другого избранника Покровителей, опытнее и попросту мудрее. И теперь только за ним был выбор — ограничиться ли просто сотрудничеством с Властителем и Тайным орденом, или же посвятить судьбу Ковена Этьену. Хейсар не мог понять, понравится ли подобное его решение Покровителям — но сейчас он должен был действовать не как старший из их избранников, а как человек, несущий ответственность за несколько сотен жизней.

И он решил рискнуть.

— Мы согласны, — сказал, наконец, апостолит, и поднялся с кресла. — Больше того, я готов от своего имени и от всего Ковена принести вам, Властитель, клятву вассалитета.

Этьен облегченно выдохнул. «Получилось!»

— Хорошо.

Хейсар приблизился, и опустился перед графом на одно колено.

— Жизнью и смертью, верой и честью, Тьмой и Светом, словом и делом — клянусь хранить тебе верность до конца моих дней, и в том же клянутся тебе все, кто идет за мной, и да покарай отступника, и да награди верного, — четко и уверенно проговорил старик, неотрывно глядя в антрацитовые глаза.

— Жизнью и смертью, верой и честью, Тьмой и Светом, словом и делом — клянусь быть справедливым повелителем, клянусь защищать, клянусь требовать верности, клянусь покарать отступника, клянусь наградить верного, — отчеканил Этьен. Слова сами всплыли в голове, и графу не нужна была даже тихая подсказка Меча.

Из особняка, где проходило собрание Ковена, Хранитель ушел незадолго до рассвета. Кёрнхель покинул его раньше — у полуэльфа было еще немало дел, сперва Этьен даже хотел и вовсе не брать его с собой, но тот настоял, сославшись на то, что совершенно неизвестно, чего ждать от напуганных появлением Инквизитора людей. Идти же в своем настоящем обличье граф не хотел — слишком рискованно, да и тот факт, что жуткий Себастиан на самом деле вовсе не экзекутор, а наоборот, сражается с Инквизицией, должен был сыграть на руку Хранителю.

На самом деле, сложнее всего было устроить появление Меча. Эстаи уже давно объяснил графу, что по некоторым причинам пока что не может быть у него — хотя и не стал вдаваться в подробности, почему именно. По большому счету, просто появиться из позвоночника мог и иллюзорный Меч — но Эстаи предположил, что Этьену, возможно, придется сразу же принимать вассальную клятву, а для этого необходим настоящий Меч.

В общем, сейчас граф хотел только одного — хотя бы пару часов просто поспать. Заклинание переноса Эстаи на время в тело Этьена стоило обоим колоссальных усилий и колоссальных энергозатрат. Но — оно того стоило. Теперь Ковен сыграет на стороне Тайного Ордена в день переворота, а их религия — после некоторой небольшой доработки — вполне сможет заменить страшную веру в Сияющего.

Сияющий… Несмотря на усталость, Хранитель вновь вернулся мыслями к истинным истокам этой кошмарной религии и вновь обругал себя последними словами за недогадливость. Ведь сколько времени ломал над этим голову! А разгадка оказалась бесконечно проста… и столь же бесконечно страшна.

Все эти жуткие казни и пытки за малейшую провинность имели отнюдь не религиозное значение и были вовсе не наказанием. Они были попросту способом добычи энергии, энергии боли и ужаса. Нет, в какой-то момент Этьену приходило в голову нечто подобное — но он почти сразу отмел эту идею, ведь если бы дело было так, то аристократия не была бы защищена законом. Вот только как же он не подумал, что эти законы могли появиться позже, и добавлены они были уже простыми людьми, имеющими власть, и желающими защитить свои жизни, и жизни своих семей.

«Как я мог быть так слеп? — продолжал мысленно укорять себя граф. — Ведь ответ на поверхности лежал…»

«Да и я тоже хорош, — с некоторым смущением признал Эстаи. — Вы — ладно, вы всего-то три месяца в Аенгросте, а вот я должен был понять и почувствовать! Но какова наглость — превратить в свою кормушку население целой страны!»

«Ну, так обычно поступает любое правительство, — Этьен усмехнулся. — Но чтобы настолько в прямом смысле!»

«Совсем в прямом смысле — это в Некрополе, — возразил Извращающий Сущности. — Там правят вампиры — со всеми вытекающими. Вот там человеческое население в прямом смысле — кормушка».

«Туда я тоже потом наведаюсь, — мрачно пообещал Хранитель. — Но сперва надо разобраться здесь».

Он вновь начал прокручивать в памяти разговор с Хейсаром.

— …этой истории полторы тысячи лет. Вы, вероятно, знакомы с легендой о приходе Сияющего? — старик отпил вина, и поставил бокал на столик.

— Знаком, но только с официальной версией, — ответил Этьен.

— Надо признать, что она недалека от правды. Больше того, так оно все и было… первые лет сто. За это время Сияющий, он же — Христес, успел сотворить еще с полсотни Великих Чудес и еще сотни три — Чудес Поменьше, — с иронией выделяя заглавные буквы, проговорил Хейсар. — Его не просто обожали — его боготворили, его готовы были носить на руках, ради него люди готовы были пойти на все, абсолютно на все — и, казалось бы, вполне заслуженно. Они же не знали, что все беды, сыпавшиеся на империю в те времена, с которыми играючи справлялся их правитель, были делом рук самого Сияющего и его приспешников.

Спустя примерно сто пятьдесят лет с начала Эры Счастья, как быстро обозвали времена правления Христеса, случилась страшная беда — невиданное проклятие настигло Сиану, прекрасную и любимую супругу императора. Вечно молодая девушка начала болеть и чахнуть, за каких-то шесть декад она постарела на тридцать лет. По всей империи был объявлен траур, люди молились всем известным силам о том, чтобы те помиловали любимую их правителя — но тщетно, Сиана продолжала умирать. Спустя еще три декады Сияющий обратился к жителям империи. Он сказал, что есть лишь одна возможность спасти ее — ценой тысячи человеческих жизней, больше того — смерть этой тысячи должна быть крайне мучительной. Он не скрывал своих слез и говорил, что не вправе просить о такой жертве, и молит лишь оплакать прекрасную Сиану вместе с ним…

Я уже говорил о том, что на Христеса молились? Больше десяти тысяч человек принесли себя в жертву, они умерли в страшных мучениях, до последнего благословляя имя Сияющего.

Сиана поправилась и помолодела. Христес же объявил всех, кто пожертвовал собой, святыми, и сказал, что после смерти они попали в некое иное место, Лучший мир. Об этом Лучшем мире начали говорить служители Христеса, как бы между делом упоминая, что попасть туда может почти любой искренне верящий, надо только знать способ…

Через семь или восемь декад к Сияющему пришли несколько человек — выбранные представители пяти городов. Каждый из них сказал о том, что люди просят открыть им секрет, как попасть после смерти в Лучший мир. Поначалу «добрый император» отказывался ответить, говоря, что слишком тяжел путь, и слишком многое поджидает людей на нем, но посланники не отступали, продолжая умолять его просветить их, дать людям возможность вырваться из бесконечного круга перерождения и уйти в мир Лучший. Наконец Христес неохотно, но сдался, и сказал, что рано или поздно туда попадает любой — после того, как исчерпает чашу страданий, отмеренную ему в цикле перерождений. Но поскольку люди Аенгроста молоды душой, то предстоит им еще многое пережить, а попасть в Лучший мир раньше можно лишь приняв мучительную смерть во имя веры.

Радостные, посланники вернулись в свои города, раскрыли секрет жителям и первые же взошли на костры — добровольно и восхваляя Сияющего.

За последующие несколько декад империя чуть не вымерла — почти все стремились поскорее уйти в Лучший мир. Тогда Христес вновь обратился к жителям, прося их поумерить пыл, и напомнив, что даже через страшную боль уйти в Лучший мир может не каждый. Вот тогда-то люди и придумали Церковь, служители которой отбирали достойных и предавали их мучительной смерти.

А стоящий во главе страны демон, притворяющийся святым, наслаждался их болью, пил ее, как изысканное вино, и с каждым днем становился все сильнее. Спустя десять лет после основания Церкви Христес ушел из империи, поставив во главе ее своего смертного сына. Куда он ушел — никому не известно, но о нем не было слышно в течение долгих двухсот пятидесяти лет.

За это время жизнь в Империи кардинально изменилась. На престол взошел праправнук Христеса, удивительным образом сохранивший в себе доброту своей человеческой матери, и эта доброта в нем сумела задавить демоническую кровь, доставшуюся от отца. Молодой человек был умен и достаточно быстро сумел разобраться в истоках царящего в империи кошмара, кошмара, на который ежедневно сотни людей добровольно себя обрекали. Он начал менять страну. Медленно, осторожно. Потом объявил, что к нему снизошел его великий прапрадед, и сказал, что он нашел новый способ перейти в лучший мир, и способ этот — от обратного прежнему. Жить, не причиняя боли и не множа страдания, жить в любви ко всему живому, жить, радуясь счастью других и помогая в несчастье тем, кому не повезло. Измученные, хоть и не осознающие этого, люди изменились полностью за два поколения.

Скорее всего, именно это кардинальное изменение и стало ошибкой. Внезапно лишившись постоянного притока энергии боли, разгневанный Христес вернулся. Он воззвал к людям, упрекая их в том, что они отступились от него — но люди сочли его демоном, лишь принявшим обличье их бога. О, знали бы люди, насколько они были близки к истине!

Сияющий оскорбился. Сияющий разозлился. Сияющий наполнил империю демонами в человеческом обличье, называвшими себя Инквизиторами. Церковь была полностью реформирована, введены жесткие законы, борющиеся со всем тем добрым и светлым, что успел взрастить в империи праправнук Христеса — кстати говоря, преданный мучительной смерти на главной площади Иоаннита.

— И через десять лет после возвращения Сияющего, то есть — чуть больше тысячи лет назад, Христесар стал таким, как сейчас, — закончил Хейсар. Голос старика охрип от долгого рассказа.

Несколько минут Этьен сидел, не шевелясь и почти не дыша — он пытался осознать то, что только что услышал. Наконец он медленно выдохнул, протянул чуть дрожащую руку и залпом выпил почти полбутылки вина.

— Создатель, какой же ужас здесь творился и творится, — еле слышно проговорил он. — Я знал, что Инквизиторы — редкостные твари и нелюди, но и подумать не мог, что они служат жуткому демону, питающемуся эманациями боли и ужаса…

— Не думаю, что многие из экзекуторов знают, чему они служат, — Хейсар вновь потянулся к бокалу. — Святейшие отцы — да, безусловно. Но остальные — вряд ли. Инквизиции более тысячи лет, и за это время Христес неплохо замел следы. Ни в одной библиотеке вы не найдете упоминаний о времени правления злополучного праправнука Сияющего. Этих почти ста лет словно бы никогда и не существовало. Почти никто не знает, что когда-то было иначе, нежели сейчас. На протяжении десяти с лишним веков людей запугивали и заставляли считать существующий порядок единственно правильным и возможным. Да, сейчас они идут на смерть не добровольно, а с ужасом и стараясь всеми силами избежать страшной участи — но почти никому в голову не приходит, что можно попытаться бороться с Инквизицией. Инквизиция слишком сильна и слишком страшна, чтобы кто-нибудь осмелился бросить ей вызов.

— Но я же осмелился, — Этьен усмехнулся.

Старый апостолит покачал головой.

— Вы — другое дело, Властитель. Вам дана великая сила, а им всем — нет. Даже мы, Ковен — мы тоже сумели найти силу, и силу немалую, но тем не менее, если бы не вы, мы бы никогда не осмелились выступить против Инквизиции. Мы хотели всего лишь жить по законам доброты и справедливости, а не боли и страха, и мы готовы были бежать из империи, не принимая бой. Только двое из нас остались бы, чтобы попытаться открыть миру правду — да и то, без особой надежды на успех.

— А Тайный Орден? Я присоединился к ним около шести декад назад, но и до меня они существовали достаточно долгое время.

— У них тоже есть сила. Причем, пожалуй, наиболее значимая в наше страшное время. Я уверен, что многие члены ордена — высокопоставленные апостолиты, а то и даже церковники, понимающие, что так — все же нельзя. Возможно, и кто-то из Инквизиторов, например, Харкет или Грегориан.

— Почему именно эти двое? — удивленно спросил Этьен. Он уже убедился в остром уме и немалой мудрости собеседника, и ожидал, что тот назовет имя реального главы Тайного Ордена, но Харкет? Это оказалось неожиданно.

— Грегориан мне просто кажется человеком честным, даром что экзекутор. Но с ним я никогда не общался, и знаю о нем мало. А Харкет — человек дела. Другим он кажется жестоким, циничным, и недалеким — но я знаю его уже лет двадцать. Прикрываясь маской не очень умного любителя чужой боли, он умело вырезает в Атане всяческую шваль, вроде настоящих демонопоклонников — то же Братство Крови — и в то же время успешно спасает людей, ничем казни не заслуживших. Всеми правдами и неправдами, он вытащил из подземелий резиденции более сорока птенцов Ковена.

— Даже так? — граф чуть подался вперед. — Хорошо, что вы рассказали мне это. Я не знал о деятельности Харкета и действительно считал его глуповатым садистом. Больше того, у меня на руках есть показания лорда-коменданта, которые позволили бы мне уничтожить Харкета в считанные часы совершенно официально.

— Надеюсь, теперь вы не станете этого делать. Он хороший человек, и делает все, что в его силах, спасая от Инквизиции невиновных. Он и пошел-то в эту жуткую Церковь лишь ради того, чтобы помогать тем, кто нуждается в помощи.

— В таком случае, возможно, мне стоит ему открыться, — задумчиво проговорил Этьен.

— Я полагаю, стоит. Он не раз говорил мне, что все наши усилия почти что бессмысленны — нам никогда не уничтожить Инквизицию, и мы можем только спасать от нее тех, кого можно спасти. И добавлял с горечью в голосе: «Если бы пришел Черный Властитель, тогда у нас были бы шансы». Харкет не питал лишних иллюзий, но помнил, что после прихода Властителя мир менялся до неузнаваемости, и считал, что если мы все сделаем правильно, то сумеем повернуть эти изменения в лучшую сторону.

— В таком случае, я поговорю с ним завтра же.

— Не забудьте передать, что вы от меня. В противном случае, кем бы вы ни были, он не станет вам доверять в вопросах, касающихся Ковена.

— Хорошо.

— И еще, я хотел спросить… Вы упоминали лорда-коменданта, Аскена де Векрета, вчера арестованного вами. Я хотел бы узнать о его судьбе, если это возможно. Он неплохой человек, хоть и трусоват немного.

— Он жив, и завтра вечером я организую ему побег. Кстати, будьте спокойны — он не сказал мне ни слова о Ковене. Все, что я узнал, я напрямую считал из его памяти. Аскен не предал вас, хотя и до безумия боялся пыток.

Хейсар с облегчением выдохнул.

— Слава богу… Я уже боялся, что мы потеряли его.

— Завтра ночью он будет у вас, — улыбнулся граф. — А сейчас я хотел бы вас попросить рассказать мне о вашем боге и о шестерых Покровителях. Кто они, что собой представляют, каковы их цели, откуда они взялись и так далее.

— Конечно. Впервые я услышал об ином боге, кроме Христеса, когда мне было десять лет. Да и до того, отец постоянно говорил мне, что жить надо, не исходя из соображений выгоды и личной безопасности, а думая о том, как не причинить боль другим.

Когда мне исполнилось десять, он рассказал мне о боге. Я был счастлив… Понимаете, граф, с раннего детства я испытывал потребность верить. Верить в добро, в справедливость, в честность, во все те качества, что так дешево стоят в этой проклятой стране. Как и любого отпрыска благородного семейства, меня трижды в декаду водили в храм, я слушал проповеди и легенды о Великом Боге, Который Спас Империю, и так далее — и мне было очень больно оттого, что приходилось верить в божество, принесшее людям столько страданий и горестей. Когда же отец рассказал мне о Едином Господе и шести его святых, которых называли Покровителями, я понял, что отныне моя жизнь будет посвящена служению им.

Каждый из Покровителей являет собой некую квинтэссенцию одной из шести ипостасей бога. Мийне — любовь, Тэйре — справедливость, Вейде — сила, Бяйле — честь, Сойхе — вера, Кайте — творение. Я избрал своим Покровителем Сойхе, ведь именно вера была в моей жизни самым главным.

Около года отец каждый день рассказывал мне о Покровителях, об их качествах, об их мечте сделать мир чище и лучше… Потом спросил, готов ли я всю свою жизнь посвятить служению Сойхе и его братьям и сестрам. Естественно, я был готов. Тогда он впервые привел меня на собрание Ковена, где я узнал, что отец был избранником Сойхе, служить которому стремился и я.

Когда мне было двадцать пять, отец умер, перед смертью сообщив мне, что он выбрал меня своим преемником, и теперь я буду избранником Сойхе.

Наша иерархия достаточно проста. Во главе Ковена стоят шестеро избранников Покровителей, каждый из которых также является непосредственным главой своей Линии — соответственно, Любви, Веры, Чести и так далее. Линии делятся на гнезда по шесть птенцов — число «шесть» для нас вообще является символическим и основным. Гнезда бывают первого, второго и третьего уровня, за каждое гнездо отвечает птенец из более старшего гнезда. Количество гнезд того или иного уровня не ограничено, то есть, какой-либо конкуренции не может быть в принципе.

— А в чем разница между уровнями посвящения? — поинтересовался Этьен.

— Для того, чтобы перейти на новый уровень, все птенцы гнезда должны достигнуть определенной духовной силы. Достигается она всеми возможными способами — количеством, если можно так выразиться, добрых дел во славу покровителя Линии, медитациями и тренировками, служением целям Ковена, приводом в Линию новых птенцов… Причем благодаря тому, что переход на новый уровень возможен только тогда, когда к этому готовы все шестеро птенцов, те, кто уже достиг необходимой силы, подтягивают отстающих, помогая им.

— А старший птенец, который руководит гнездом? Что с ним происходит, когда гнездо, допустим, достигает третьего уровня, высшего в вашей иерархии?

— Понимаете ли, гнезда и птенцы — это, по большому-то счету, еще не Ковен. Это школа, если можно так выразиться. Птенец, прошедший всю школу, и выведший свое гнездо на высший, третий уровень, где новички задерживаются около десяти лет, не меньше, перестает быть птенцом. Он проходит последнее посвящение и входит в свою линию Ковена, после чего над ним стоит только глава его Линии.

Разобравшись с иерархией, Этьен вернулся к вопросу о целях Покровителей. Хейсар улыбнулся, и ответил, что раньше их целью было найти как можно больше последователей, и создать свою пусть не очень распространенную, но по-настоящему сильную религию, адепты которой будут нести добро на своем пути. Теперь же, скорее всего, их целью будет уничтожение Инквизиции. А если смотреть глобальнее, то главная задача Покровителей — искоренить зло, как таковое…

— Значит, Ковен на нашей стороне, — хищно улыбнулся Грегориан. — Великолепно. Какова его численность?

— Непосредственно Ковена — около трехсот человек, из них более полусотни — неплохие боевые маги и еще примерно столько же — отменные воины. Остальные — маги других специализаций, в том числе — целители, что тоже поможет в войне. Плюс около двухсот учеников, но действительно на что-то способны только птенцы третьего уровня посвящения, а это не более полусотни человек.

— Все равно очень хорошо. Глава Ковена дал вам список тех, кого можно назначать на ответственные посты в городе, не боясь вызвать ненужных подозрений?

— Да, и многие из этих людей нам прекрасно подходят.

— А что там с Харкетом?

— Сегодня я встречусь с ним и поговорю откровенно. Надеюсь, он присоединится к нам.

— Прекрасно, — Инквизитор откинулся на спинку стула, устало помассировал виски. — Последний вопрос: Этьен, вы точно уверены в том, что Ковен не предаст и не отступится?

— Уверен больше, чем в чем-либо еще. Негласный глава Ковена принес мне клятву вассалитета, с одобрения остальных Избранников. Теперь они все повязаны на меня и предать попросту не смогут.

— Что ж, хорошо. В таком случае завтра вечером на собрании мы назначим примерную дату переворота. Хватит тянуть, теперь у нас хватит сил захватить Атан с минимальными потерями.

Пожалуй, кабинет брата Харкета был одним из самых нелюбимых Этьеном помещений в резиденции. Изначально просторная комната была заставлена шкафами и стеллажами с бумагами, на застекленных полках лежали всевозможные пыточные инструменты, угол занимала миниатюрная дыба, которая, несмотря на размеры, вполне могла использоваться по прямому назначению. У огромного стола стояло деревянное кресло для посетителей — узкое, с неудобной жесткой спинкой, и подозрительными скобами на подлокотниках. Граф подозревал, что и в спинке, и в сиденье скрывается немало неприятных сюрпризов. В общем, кабинет Инквизитора недвусмысленно намекал на его пристрастия… но после разговора с Хейсаром Хранитель несколько иначе взглянул на обстановку комнаты.

Любой человек, попавший в нее, сразу сделал бы вывод: обитатель этого кабинета — извращенный садист, любитель чужой боли, и совершенно этого не скрывает. Он помешан на пытках, и даже сюда приволок дыбу, вполне подходящую по размеру для ребенка. А таких людей, сумасшедших маньяков, как правило, не принимают всерьез…

Да и сам Харкет выглядел под стать своему обиталищу — невысокий, коренастый, вечно небритый, с блестящими злыми глазами под кустистыми бровями. Полногубый рот всегда кривится в недовольной ухмылке, а на мантии можно разглядеть несколько небрежно затертых пятнышек крови.

— И чего вам от меня вдруг понадобилось, брат? — угрюмо осведомился экзекутор, недовольный тем, что среди дня его отвлекли от работы.

— Поговорить, брат Харкет, просто поговорить, — отозвался Себастиан.

— О чем?

Инквизитор второго ранга огляделся, его взгляд на несколько секунд задержался на одном из стеллажей с документами.

— Разговор важный, и мне бы не хотелось проводить его здесь. Давайте переместимся… ну, хотя бы в комнатку за вот этими полками.

Глаза Харкета опасно блеснули, Этьен почувствовал нарастающую угрозу.

— Да как скажете, брат. Комнатка за полками, так комнатка за полками, — неожиданно покладисто согласился инквизитор.

Он встал, подошел к стеллажу, нажал на скрытый рычаг — тяжелые полки почти бесшумно отъехали в сторону, открывая небольшой проем.

— Прошу вас, — Харкет сделал приглашающий жест.

«Пропустит вперед и угостит кинжалом в спину» — философски подумал Этьен, приближаясь к проходу.

— После вас, брат, — Себастиан вежливо поклонился.

Инквизитор посмотрел на него с подозрением — уж очень не вязалась эта вежливость с обычной манерой общения посланца Святейших, но подчинился, первым пройдя в комнату.

Это помещение разительно отличалось от официального кабинета. Узкая койка, застеленная простым покрывалом, удобный стол, только один стул, и заставленные книгами (преимущественно — запрещенными, отметил граф) шкафы вдоль стен. Свободного пространства в комнатке почти не было.

С тихим щелчком закрылась потайная дверь, стеллаж снаружи встал на свое место. Харкен спокойно уселся на койку, указав Себастиану на стул, и выжидающе на него уставился.

Пренебрегая приглашением, Этьен остался стоять.

— Мне известно о вашей связи с Ковеном, — без предисловия начал он, внимательно следя за собеседником — мало ли что тот предпримет, осознав, что его самая страшная и опасная тайна раскрыта? — Также мне известно о том, что вы вступили в ряды Инквизиции с целью как можно сильнее расшатать Церковь изнутри. Нет, не стоит пока что бросаться в меня смертоносными заклятиями запрещенных школ — вам это не поможет, а вот выслушать меня до конца, возможно, будет полезно. Вы ведь знаете о существовании Тайного Ордена?

— Да, — хрипло ответил Харкет, с ненавистью и опаской глядя на Себастиана.

— Я — второе лицо в Ордене, — негромко, но очень весомо проговорил граф, и замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом.

Клочковатая борода Инквизитора встопорщилась, глаза округлились и выпучились, он хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.

— Но… Как? Почему тогда… Я не понимаю! — прохрипел он, вцепляясь пальцами ставший вдруг очень тесным воротник мантии.

— Все просто. Я не брат Себастиан, — спокойно отозвался мнимый Инквизитор.

— Но… кто вы?

— Я Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Хранитель Меча и Черный Властитель!

Слова прозвучали в сознании Харкета набатом. Сколько лет он мечтал, что когда-нибудь это случится, хотя и не верил — слишком призрачным был шанс. И вот теперь… Да не может быть! Мало ли кто мог…

По лицу Себастиана прошла дрожь преображения, и принявший свой истинный облик Этьен резко наклонил голову, выхватывая Меч.

«Действуйте жестко, граф, — подсказал Эстаи. — Сразу привязывайте его клятвой, причем в форме ультиматума — только тогда он поверит вам и в вас!».

— У тебя простой выбор, Харкет, — проговорил Хранитель. — Либо ты здесь и сейчас принесешь мне клятву вассалитета, либо умрешь. Третьего не дано. Твоя магия не спасет от Предела и сбежать ты не успеешь.

— Я всю жизнь мечтал об этом мгновении и сбегать не намерен! — отрезал немного оправившийся от шока мужчина. — Что я должен сделать?

«Встань на одно колено, инквизитор, и повторяй за мной» — прозвучал в голове без пяти секунд вассала голос Черного Меча.

Харкет опустился на колено перед Этьеном и начал произносить слова клятвы.

— Жизнью и смертью, верой и честью, Тьмой и Светом, словом и делом…

Поздним вечером, прежде чем уснуть, Этьен вновь прогнал в мыслях всю проделанную работу и улыбнулся. Ковен на его стороне. Двое Инквизиторов достаточно высокого ранга, Грегориан и Харкет, готовы в любой момент нанести удар по своим «братьям». Уже через декаду половину ключевых постов в Атане займут преданные лично ему люди, которые завтра принесут клятву вассалитета. Правда, придется в третий раз переносить Эстаи в собственное тело, но результат стоит колоссальной энергозатраты. Еще буквально десять, максимум — пятнадцать дней, и можно будет окончательно захватить Атан. Жаль только, не удастся по той же схеме подчинить другие города… но там можно будет придумать что-нибудь другое. Сейчас главное — уничтожить Инквизицию в Атане и привлечь всех жителей города на свою сторону, благо, выпущенные на свободу узники подземелий резиденции, которых их родные уже оплакать успели, должны расположить людей к Черному Властителю.

«А потом можно будет продумать и план полного уничтожения проклятой Церкви Христеса во всей империи…» — подумал Этьен, засыпая.

Восьмая глава

Аенгрост, Аргонрадская Федерация

Серкет Сен-о-Летер ро Дейне Солано, заместитель министра Полиции

35 день нерева, год 528 (летоисчисление местное)

Хмурый серый дождик мокрой пеленой окутывал здание главного штаба Комитета Полиции. Не менее хмурый и серый мирр с плазмером на поясе нетерпеливо мерил шагами просторный кабинет, поминутно бросая взгляды на экран коммуникатора. Новостей от группы захвата до сих пор не поступало, хотя спецы уже давно должны были закончить операцию.

Серкет полиции Сен-о-Летер ро Дейне Солано нервничал, как никогда в жизни. Если что-нибудь сорвется, если вдруг не получится, то на дальнейшей карьере можно будет ставить жирный крест. Впрочем, не до карьеры станет — выжить бы… Сен зло дернул хвостом: да какая тогда разница, выжить, или нет? Оре все равно будет уже не помочь. Так лучше пусть быстро умрет.

Тихо пискнул коммуникатор. Заместитель министра Комитета Полиции вздрогнул, и тут же ответил на вызов.

— Я слушаю.

— Привет, Сен! — раздался из динамика голос его первого помощника. — Я что хотел спросить: ты как насчет поехать на рыбалку первого числа? Знаю одно местечко, четыре огромных рыбины там выловил в прошлый раз!

— С удовольствием, — облегченно выдохнул мирр. — Давай встретимся и оговорим все.

— Хорошо, а где?

— В нашем обычном баре, пойдет?

— Да, давай через три часа.

— Хорошо. До встречи!

— До встречи.

Закончив разговор, Сен с трудом сдержал ликующий вопль. Все получилось! Кодовая фраза про рыбалку означала удачу операции, количество пойманных «крупных рыбин» — соответственно, сколько объектов удалось захватить. Их «обычный бар» — первая база, расположенная всего в получасе езды от штаба, а «через три часа» на самом деле означало через час, они давно условились всегда называть время на два часа больше реального.

Полицейский сунул коммуникатор в поясную сумку, проверил заряд батареи электрета, взятого вместо слишком броского и опасного плазмера, и, подхватив ключи от личного мобиля, быстро вышел из Штаба.

Мелкий дождик уже успел превратиться в ливень. Сен с трудом вел машину сквозь льющие с неба потоки воды, стеклоочистители едва справлялись, и видимость была, мягко говоря, отвратная.

«Лишь бы не сбить кого-нибудь» — отстраненно подумал серкет[*]. — «На мне и так слишком много всего…»

С новой силой накрыла ненависть и отвращение к самому себе. Порой он думал — не стоит ли и в самом деле добить несчастную Ору, а после и самому застрелиться? Но каждый раз останавливала только одна мысль: да, Сен совершил много зла. Ради нее, ради Оры, ради того, чтобы дочь жила, ради того, чтобы найти, наконец, лекарство против кангейревой болезни. А ведь кроме Оры еще многие страдают этим страшным недугом. И если ему все же удастся найти способ лечения — то он готов в посмертии ответить за все зло, совершенное им на пути к цели.

Да, Сен верил в посмертие. Не могло быть так, чтобы разумные существа рождались только для того, чтобы лет через шестьдесят умереть, и только. Не могло! Значит, после смерти есть еще что-то. В какие-то лучшие и худшие миры для тех, кто жил правильно или неправильно, о которых говорила исчезнувшая два века назад религия, мирр не верил. А вот бесконечный круг перерождений — это вполне возможно. Заодно стал бы понятен странный научный факт, подтвержденный, но так и не объясненный. Почему-то количество населения Аргонрадской Федерации оставалось всегда более-менее неизменным — сто миллионов, плюс-минус десять тысяч. Если где-нибудь, например, на войне, гибло большее количество, то следующие несколько лет Федерация переживала необъяснимый всплеск рождаемости. Объяснить это ученые так и не смогли, а ставить эксперименты на миллионах граждан… Этого не могло допустить даже проклятое правительство Аргонрада.

Мысли серкета вернулись к последней операции. Он очень много слышал о чудесных исцелениях, проводимых миром, который называл себя Учеником, и был бы счастлив отвести на площадь Ору — но после третьего выступления «шарлатана и обманщика» особым указом Президента было объявлено, что посещение «противозаконных сборищ, проводимых с целью обмана народа и вымогательства денег» членами Правительства карается увольнением и пожизненным заключением. А если учесть, что пожизненного заключения в Аргонраде не существовало, только смертная казнь, то всем стало ясно, что подразумевает указ. Самому Сену особого дела до Ученика не было, но, увы, указ касался также всех членов семей. Как же проклял серкет свою высокую должность! Но просто уволиться он не мог еще три года, а за это время еще неизвестно что случится. План с тайным посещением тоже провалился — спецы из Комитета Государственной Безопасности следили за его домом почти в открытую, прячась только для виду — КГБшники прекрасно знали, кто больше всего заинтересуется «шарлатаном».

Оставался только один вариант: понять, как Ученик это делает, проведя детальное обследование исцелившихся и сравнив результаты с тем, что было до посещения «сеанса». Разумеется, одно только обследование мало что могло дать. Но после в действие должно было вступить одно случайное изобретение самого Сена.

Он получил эту странную конструкцию два года назад в ходе очередного эксперимента. Впоследствии мирр так и не смог разобраться, как оно работает, и ясным оставалось только одно: некоторые процессы в живом организме, помещенном в центр этого прибора, начинали идти в обратном направлении. Например, зажившие раны сперва превращались в свежие рубцы, потом открывались, а потом исчезали без следа, будто их никогда и не было. Но объект неминуемо умирал, не в состоянии пережить странное излучение, которое, собственно, и давало этот результат. Само время для объекта, казалось, начинало течь вспять, причем ускоренно: когда в середину прибора поместили старую, седую кошку, та начала молодеть, шерсть обрела изначальный природный окрас, а через десять суток восемнадцатилетнее животное превратилось в котенка. Тогда Сен решил прервать эксперимент, и отключил прибор. Он никогда не думал, что в маленьком животном, умещающемся на ладони, столько крови… Котенка разорвало даже не на части — на частицы. Во время следующей попытки прибор выключать не стали. Котенок благополучно дошел до стадии зародыша — а потом с легким хлопком исчез. Все ученые, работавшие на Сена, только руками разводили — излучение, замеченное еще самим серкетом, фиксировали, но понять, что это, и откуда берется, не мог никто.

Сам прибор выглядел тоже странно, скорее оккультно, нежели научно — усеченная полусфера идеальных пропорций, с дном около десяти футов в диаметре, на высоких краях которой были установлены странного вида столбы, покрытые затейливой резьбой. Сверху полусферу укрывала тончайшая, но при этом невероятно прочная узорчатая сеть из неизвестного металла, того же, из которого была сработана сама конструкция. Вход в полусферу появлялся при прикосновении пальцев к отпечатку ладони на внешней стороне — причем ладонь, казалось, принадлежала не мирру, а какому-то другому существу, не имеющему когтей. Электроэнергии прибор потреблял невероятное количество.

Появилась эта «Артефака», как ее в шутку обозвали ученые, страннейшим образом: лабораторию, где Сен работал над очередной вакциной, вдруг заволокло непроглядной чернотой — а когда она рассеялась, Артефака уже стояла в центре помещения. Переносить ее не стали — просто не смогли, вес прибора по примерным данным превышал сто тонн, а погрузчиков, способных поднять такую тяжесть, просто не существовало. Поначалу вообще боялись, что треснет трехфутовый слой бетона под Артефакой, но обошлось. Изучить металл, из которого был сделан прибор, тоже не удалось — просто невозможно было взять пробы, его прочность на порядок превышала прочность алмаза.

В общем, Артефака оказалась конструкцией крайне интересной, но, увы, совершенно не желающей вызываемое ею любопытство удовлетворять.

На нее-то Сен и возлагал очередную порцию надежд на нахождение способа излечения проклятой кангейревой болезни. Он собирался обследовать захваченных его спецгруппой исцеленных, а потом, обвесив их всеми возможными датчиками, поместить в фокус излучения, и посмотреть, какие именно изменения произошли в их организмах. Возможно, так удастся понять секрет Ученика…

Остановив мобиль у вывески ничем не примечательного бара, где серкет частенько сидел как с друзьями, так и один в приватном кабинете, он вышел на улицу. Поежился от мгновенно намочившего шерсть дождя, запер дверцу машины, и быстро вошел в окутанное таинственным полумраком помещение.

Оплатив отдельный кабинет, мирр прошел за дверь с номером «четыре», где спокойно просидел около десяти минут, выпив за это время бокал веллерта. По истечении этого срока он встал — и прыгнул на небольшой приступок над дверью.

Передняя лапа привычно легла на выступ, пальцы сжались в специальных выемках, и одна из стен бесшумно отъехала в сторону. Сен спрыгнул на пол, запер дверь, и прошел в образовавшийся узкий проем.

Конечно, существовали и менее таинственные способы проникновения на базу, но заместитель министра предпочел воспользоваться наименее рискованным — он был уверен, что спецы из КГБ следят за ним, и следят по-настоящему. Что ж, пускай следят — они могут убедиться в том, что Сен-о-Летер ро Дейне Солано настоящий профессионал, и уж что-то, а уж избавить себя от излишне навязчивого внимания он всегда умел. Привычка сидеть часами в этом баре у полицейского была уже много лет (она и вырабатывалась именно для групп слежения), а само заведение, несмотря на внешнюю непритязательность, на самом деле было весьма дорогим и престижным, и его хозяйка очень пристально следила за безопасностью своих посетителей, в том числе — безопасностью информационной. Установить здесь подслушивающие устройства и скрытое видеонаблюдение было практически невыполнимой задачей даже для гэбэшников.

Сен спустился по лестнице на подвальный этаж, где его уже ждал Кер-и-Ремен, его первый помощник и лучший друг.

— Ну что? Как прошло все? — вместо приветствия поинтересовался серкет.

Кен насмешливо встопорщил усы.

— Все гладко. Следов нет, свидетелей — тоже.

— Жертв нет? — чуть встревожился полицейский. Кен фыркнул.

— Ты хочешь меня обидеть?

— Нет, конечно, извини. Просто нервничаю.

— Ладно, идем. Их четверо — надеюсь, тебе хватит?

— Вполне.

Объекты оказались идеальными. У всех четверых до исцеления были разные диагнозы, они были разного возраста — двенадцать, двадцать три, сорок, и шестьдесят семь лет, разного пола — девушка и пожилая женщина, молодой мирр и старик, и даже разного окраса.

— Обследование завершено? — бросил он полуседому мирру, что-то набирающему на сенсорной клавиатуре компьютера. По монитору бежали столбики цифр.

— Угу, сейчас… ага, есть! Все, закончили. Вот общий анализ.

Да, те же результаты, что у спецов из Комитета Здоровья. Полное оздоровление, отросшие конечности, омоложенные органы… даже старик проживет еще лет пятьдесят. Что за чудеса творит этот Ученик?

— Сперва старшего, — распорядился Сен, направляясь в помещение, где стояла Артефака.

Спустя пять минут двое сотрудников принесли на носилках погруженного в сон старого мирра. Серкет коснулся ладонью сенсора на боку прибора, в полупрозрачной стене открылся проход. Сотрудники внесли объект внутрь, осторожно положили на пол, и быстро вышли — никто не испытывал желания долго задерживаться внутри таинственной Артефаки.

— Приготовиться к запуску, — скомандовал Сен, вновь коснувшись сенсора — проем закрылся.

— Энергонакопители готовы, — отозвался через полминуты помогавший другу отнюдь не только в силовых операциях Кер.

— Входы в лабораторию загерметизировать.

В целях безопасности на момент запуска прибора все двери этого отсека лаборатории намертво перекрывались толстыми перегородками из прочнейшего сплава.

— Двери загерметизированы.

— Начать подачу энергии.

Ретрансляторы, выступавшие из потолка, налились голубым свечением, и через несколько секунд по стальной узорчатой сетке, покрывающей верх полусферы, побежали синие и желтые электроразряды. Сен сделал несколько шагов назад — один раз он уже получил довольно сильный удар током из-за того, что стоял слишком близко. Разряды стали чаще, начали собираться в ветвистые молнии, стекающие по узорам в каком-то определенном порядке, молнии стекали с купола полусферы на ее стены. Через несколько минут молнии стали черными, и резко замерли, оплетя весь артефакт — сейчас назвать это шутливым прозвищем «Артефака» у Сена не поворачивался язык.

Неведомая сила приподняла безвольное тело на пару фотов над полом. Мирра тоже оплели разряды, вздыбившаяся шерсть слабо искрилась.

— Теперь нам остается только ждать результата, — негромко проговорил полицейский. Кер подошел, встал рядом.

— И еще один эксперимент на живом разумном существе, — тихо констатировал он. — На нашем с тобой собрате. Сен, тебя совесть не мучает? Просто честно скажи.

— Мучает, — после нескольких секунд тягостного молчания отозвался тот. — Но я каждый раз себе напоминаю, ради чего мы это делаем — и тогда могу дышать дальше.

— Для чего, для чего… для себя! — почти выкрикнул Кер с горечью. — Ты — чтобы помочь дочери. Я — для того, чтобы заглушить собственную вину перед сестрой, помогая хоть кому-нибудь избавиться от этого кошмара…

Эна, старшая сестра спеца, восемнадцать лет назад умерла от кангейревой болезни. Незадолго до ее смерти она поссорилась с братом, они несколько месяцев не разговаривали и не встречались, и в следующий раз Кер увидел ее только на похоронах. С тех пор он жил, считая себя виноватым перед Эной. Именно на почве этой трагедии он и сошелся с Сеном, как-то раз спьяну рассказав ему обо всем. Спустя два месяца он впервые ступил в единственную тогда лабораторию серкета. С тех пор прошло семнадцать лет, и Кер ни разу не пожалел о принятом однажды решении… не считая тех мгновений, когда он, вздыбив шерсть, подскакивал на постели после очередного кошмара, в котором спецу снились лица всех тех, кто погиб во время их экспериментов.

— Я не только ради дочери ищу лекарство, — сказал Сен, не глядя в глаза друга. — Я хочу помочь и всем остальным.

— Но если бы не болезнь Оры, ты бы не стал этим заниматься!

Серкет промолчал. Возразить было нечего.

— Из этого вывод — даже то, что мы делаем для всеобщего блага, мы делаем только для себя, — через несколько минут философски изрек Кер. — Любое действие мирра объясняется эгоизмом — напрямую или косвенно.

— Я бы сказал иначе, — Сен фыркнул. — Даже самые эгоистические мотивации могут послужить для всеобщего блага.

— …все эти «государственные программы» — сплошное надувательство на самом деле, — грустно пожаловалась Аре, отпивая из чашки крепко заваренный тарр. — Зарплату выдали в два раза меньше, обосновав штрафом за просрочку платежа. А что эта просрочка произошла по вине задержавшей выплату бухгалтерии — никого не волнует!

— Пусть это будет самым страшным огорчением ближайшего месяца, — рассмеялся Нарх. — Ничего, уж что-что, а деньги у меня есть.

— Но… Ох, Нарх, я очень тебе благодарна за помощь, но… как я потом буду тебе отдавать? — мирра смущенно отвела взгляд. — Я еще нескоро смогу уволиться и пойти в частную охрану, где более-менее прилично платят.

Ученик прижал уши.

— А с чего ты взяла, что я возьму твои деньги? — обиженно проговорил он.

— Но я не могу…

— Зато я могу. Аре, пойми — у меня действительно есть деньги. Но мне не на что их тратить. Я не хожу по ресторанам и дорогим клубам, мне достаточно малого. Но деньги все равно есть, и надо же их куда-то девать? Так лучше я помогу тебе в трудное время!

В мыслях начала смутно зарождающаяся идея.

— Говоришь, тебе некуда деть деньги? — негромко проговорила женщина.

— Да. Я думал помочь какому-нибудь приюту, но как? Просто перевести сумму? Так ведь моментально разворуют, котятам не достанется не копейки. А продукты и вещи они не принимают, только деньги.

— У меня есть одна идея. Мы недавно арестовывали складского вора…

И Аре рассказала ему про несчастного мирра, вынужденного воровать ради того, чтобы прокормить трех детей.

— Приюты не хотят брать лишние рты, им хватает своих. Поэтому если кто-то вызовется усыновить детей, то ему их легко отдадут. Единственное условие — официальная работа. Тебе не дадут, насколько я понимаю, но вот я вполне могу их забрать. Конечно, тяжело придется такой оравой в двух комнатках, но потерпим. Вот только мне никогда не заработать достаточно, чтобы их прокормить, — она решительно посмотрела на Нарха. — Если ты поможешь, то…

— Помогу, — тут же кивнул тот. — Завтра же оформляй усыновление. Денег хватит, обещаю. И… подбирай квартиру попросторнее, а лучше — домик. И не спорь!

— Нарх, я…

Договорить Аре не успела. Ученик вскочил, прижав уши, его хвост яростно хлестал по бокам, а глаза горели антрацитовым пламенем.

— Прости, мне срочно надо бежать! — быстро выговорил он. — Я зайду вечером! — и не успела женщина хоть что-нибудь сказать, как мирр вылетел за дверь.

«Вот вы и попались, — мрачно констатировал Нархгал, настраивая координаты портала. — Я так и думал, что найду вас очень быстро».

Несколько дней назад Дракон засек сильный всплеск магии Предела. Причем где-то в Аргонраде, где магии не было от слова «совсем»! К сожалению, всплеск был коротким, и его местоположение установить не удалось, но Нархгал сплел заклинание, автоматически вычисляющее координаты при первом же новом выплеске. И вот он произошел…

Контур портала налился призрачным светом, замерцал — Дракон, ухмыляясь, шагнул вперед.

Вот уж что он ожидал увидеть меньше всего, так это один из древних артефактов, изменяющих время в локальном пространстве. Да еще и работающий артефакт. Да еще и… работающий от электричества?!

«Вот извращенцы» — усмехнулся Нархгал про себя, разглядывая двух мирров — серого и светло-желтого, которые стояли к нему спиной. Они о чем-то разговаривали…

— Даже самые эгоистические мотивации могут послужить для всеобщего блага…

— Я смотрю, у вас тут философская беседа? — насмешливо проговорил Дракон.

Сен и Кер одновременно обернулись, выхватывая электреты и плазмеры. Высокий черный мирр насмешливо ухмыльнулся, оскалив острые клыки.

— Кто ты такой, и как сюда попал? — угрожающе прорычал Кер, бросив взгляд на индикатор батареи, и переводя оружие в режим минимального поражения.

— Ну… вы можете называть меня Учеником, — вновь осклабился черный.

— Отвечай на вопрос! — рявкнул спец, не обратив внимания, что уши Сена поникли.

— Кер, не надо. Опусти плазмер, — негромко сказал серый мирр, убирая электрет. — Я прошу.

Кер удивленно посмотрел на друга, но просьбу выполнил.

— Ставите эксперименты на своих соотечественниках? — в голосе целителя звучала нешуточная ярость. — Да еще и при помощи незнакомой техники, с которой даже работать толком не умеете. Надо же, рассинхронизатор подпитывать электроэнергией… Даже самый клинический идиот до такого не додумался бы!

Сена трясло. Он явственно ощущал, что ему пришел конец. Этот такого не простит. Не из тех, кто прощает… а пока на помосте исцелял, казался таким добреньким!

Внезапно его осенило. Пускай убьет, Псэт с ним! Но только бы…

— Я хочу попросить вас, — тихо начал серкет, делая шаг вперед, и ловя взгляд Ученика.

Черный мирр удивленно склонил голову набок.

— Вы? Попросить? Меня? — с изумлением уточнил он. Кер смотрел на друга, как на сумасшедшего… хотя и с пониманием.

— Я. Я хочу попросить вас.

— Ну что же, попробуйте, — теперь его в голосе звучал интерес.

— Моя дочь больна кангейревой болезнью. Я знаю, что вы можете это исцелять. Мне все равно, что будет со мной, но Ора… Я затеял все это, чтобы помочь ей и таким же несчастным, но так и не смог добиться результата. Вы поможете ей?

— Почему же вы не привели ее на площадь? — прищурился целитель. — Я никогда не отказываю тем, кто действительно нуждается в моей помощи.

— Указ президента, — ответил за друга Кер. — Если бы Сен только попробовал привести дочь на ваше это исцеление, то их обоих арестовали бы и казнили. По-тихому, конечно.

— Ваше правительство объявило мне войну? — уши Ученика насторожились, выражая удивление.

— Что-то вроде того, — криво ухмыльнулся спец. — Они боятся вас. Потому что не понимают. И не знают, как на вас давить.

Около минуты мирр задумчиво молчал, то выпуская, то втягивая когти. Все это время Сен боялся даже дышать…

— Хорошо, — наконец, кивнул целитель. — Я вылечу вашу дочь. Адрес не нужен, я и так его знаю. Но… — он прищурился, внимательно посмотрев по очереди на каждого. — Я хочу вам кое-что предложить.

— Что именно? — Кер настороженно замер.

— Сперва скажите, вам нравится то, что происходит в вашей стране?

— Нет, — в один голос ответили оба.

— Вы готовы посвятить жизнь тому, чтобы изменить сложившуюся ситуацию?

— Почему бы и нет? — хмыкнул спец. Этот черный мирр нравился ему с каждой секундой все больше — в нем чувствовался алмазный стержень, несгибаемая воля, и способность всегда и во всем идти до конца, не считаясь с собственными потерями.

В иной ситуации Кер задумался бы, с чего вдруг он проявляет такую доверчивость, которой в жизни не особо отличался, но что он мог против Дракона Предела?

Сен ограничился кивком. Он готов был почти на все, лишь бы только Ора жила…

— Прекрасно. Сколько еще времени вы можете провести здесь, чтобы это не вызвало подозрений у персонала базы?

— Часа три, наверное, — прикинул серкет.

— Отлично. Тогда прошу за мной. Сперва зайдем за Орой, а потом к нам…

Дальше события закрутились с бешеной скоростью. Сперва Ученик нарисовал в воздухе черную рамку, и сквозь нее открылся проход прямо в квартиру Сена. Целитель подошел к больной, быстро осмотрел ее и легко подхватил почти невесомое тело.

— Идите за мной!

Перед миррами снова открылся проход. На этот раз они оказались в большом помещении, одна стена которого полностью состояла из небольших дверок. Рядом тут же появилась светло-рыжая женщина с каталкой, на которую Ученик переложил Ору.

— Что с ней, известно? — коротко спросила женщина, уважительно поклонившаяся целителю.

— Кангейрева болезнь. Врожденная. Возраст пациентки — двадцать один год, — отрывисто бросил он. — Еще до крайности изношено сердце и почти отказала печень.

— Ну, это все естественно для такого возраста при врожденной кангейревой. Ничего, через три дня будет как новенькая, — рыжая улыбнулась. — Ладно, я пойду.

— Слышали? — обернулся черный мирр к Сену. Тот судорожно кивнул. — Так будет даже лучше, чем мое исцеление. Меньше общая нагрузка для организма, быстрее придет в себя. Да и мне силы тратить не придется. Идем!

На этот раз все трое оказались в просторном кабинете. Две стены были превращены в шкафы-стеллажи, третью занимал огромный экран, на четвертой раскинулась подробнейшая карта Аргонрада. За большим столом сидел светло-серый мирр с темными кисточками на ушах. Он нехотя оторвался от экрана компьютера, и бросил недовольный взгляд на вошедших… в смысле, появившихся из воздуха.

— Что случилось? — начал было он — и только тут разглядел вошедших. — Сен?!

— Кай-и-Йенир? — с не меньшим изумлением проговорил серкет. — Бывший глава КГБ?

— Он самый, — в голосе официального и идеологического лидера Ордена Свободы прозвучала некоторая настороженность. — Нарх, я не…

— Кай, если я привел сюда этих двоих — то значит, так было надо, — раздраженно буркнул черный мирр. — Этот твой знакомый, Сен-о-Летер, создал целую сеть подпольных лабораторий, занимающихся исследованием кангейревой болезни и поисками вакцины или иного способа лечения. Конечно, немало при это натворил, но я считаю, что он может быть нам полезен, более того — захочет быть нам полезен. Его приятеля это тоже касается.

Сен слушал Ученика, которого тут называли Нархом, едва ли в вполуха. Он никак не мог поверить, что перед ним — сам Кай-и-Йенир ро Кари Санато, бывший министр КГБ, а ныне — глава одной из двух самых опасных и сильных оппозиционных группировок, именуемых правительством террористическими. Сам Сен лично его почти не знал, но много о нем слышал, и, признаться честно, даже завидовал — хотел бы он всерьез бороться с кошмарным псевдодемократическим режимом… Заместителя министра Комитета Полиции немало удивило, кто Кай-и-Йенир помнил его имя, и, кажется, даже его самого.

— В общем, я предлагаю перепрофилировать их лаборатории, и создать на них наши базы. Также через Сена можно будет контролировать полицию, — закончил Нарх.

Кай покачал головой.

— Все-то ты продумал, — восхищенно проговорил он. — Но насчет контроля полиции я не согласен. Заместитель обычно мало что может.

— Станет министром, — целитель безразлично пожал плечами. — Действующего убрать несложно. Ладно, ты сам с ними поговори и все реши, а у меня еще куча дел. Зайду через два часа, переправить их обратно.

Он коротко кивнул всем, и вышел из кабинета. Как ни странно — через дверь. А Кай устало откинулся на спинку кресла.

— Ну что, господа, добро пожаловать в Орден Свободы. Присаживайтесь, — он указал на стулья с другой стороны стола.

— А если мы откажемся? — просто ради интереса спросил Кер. И в самом деле отказываться от такого шанса он, разумеется, не собирался.

Но лорд-командующий шутки не понял. Или же просто не разделил.

— Не откажетесь, — покачал он головой. — Если бы вы готовы были отказаться, Нарх бы вас сюда не привел. Ладно, перейдем сразу к делу, если вы не против. Времени у нас мало. Я прекрасно понимаю, что полиция — это, по сути, государственная армия. Мы сейчас планируем переворот в Федерации, и не просто переворот, а замену этой изжившей себя псевдодемократии на негласную диктатуру.

— А почему не сразу монархию? — ухмыльнулся Кер. Он много слышал о том, кто сейчас сидел рядом с ним, и всегда жалел, что не смог познакомиться с ним лично. И вот надо же, выпал шанс…

— Во-первых, монархию не примут — слишком чуждая система. Во-вторых, это слишком сложно сейчас. В-третьих, негибкая система передачи власти, и еще множество моментов, по которым она нам не подходит. А вот диктатура — то, что надо. Итак, возвращаясь к теме. Сен, если вы возглавите полицию, сколько времени вам потребуется на то, чтобы поставить на все ключевые посты и должности толковых специалистов, которые готовы будут поддержать нас? Проще говоря, тех, кто согласится стать оружием переворота.

— Полгода, — не задумываясь, ответил серкет. Он не раз думал о том, как будет действовать, если когда-нибудь все же станет главой своего Комитета, и даже знал, кому из знакомых какие посты предложит. — Месяца три на все реформы, и еще столько же — на то, чтобы все немного успокоилось. Комитет сейчас — такое болото, что после того, как его расшевелят, в норму все придет далеко не сразу.

— Многовато. А быстрее никак?

— Боюсь, нет. Мне слишком многие захотят помешать.

— А если их убрать? — прищурился Кай.

— Серия «несчастных случаев»? — Сен понимающе хмыкнул. — Можно попробовать. Спишут на то, что чищу свою территорию, убирая неугодных и опасных. Но надо, чтобы хотя бы пара этих «несчастных случаев» была сработана топорно, чтобы у моих противников было чем на меня надавить, если что. Иначе не поверят.

— Сделаем. Больше того, сделаем сюрприз с сюрпризом. Косвенные улики укажут на вас, а вот если кто-то, кто будет знать, где копать, копнет — то обнаружит, что во всем виноваты ваши же оппоненты.

— Если так возможно, то это было бы великолепно.

— Возможно. Что ж, давайте обсудим более подробно. Начнем с устранения действующего министра. Предлагаю не тянуть, и сделать это… завтра, например. Главный вопрос: как обеспечить ваше назначение?

— Ну, это как раз просто…

«Сенсация! Сегодня утром в Центральном парке было обнаружено тело немолодого мужчины. При нем не было найдено никаких документов, и тело доставили в морг, как неопознанное, но один из санитаров, оформлявших привезенного, узнал в пострадавшем министра Комитета Полиции Гона-а-Райети ро Ханэ Колари. Спешно вызванный в морг заместитель министра Сен-о-Летер ро Дейне Солано действительно опознал в покойнике своего начальника. Согласно показаниям жены, ро Ханэ Колари ранним утром покинул квартиру, намереваясь сразу же направиться на работу. Судя по тому, что мобиль покойного министра был обнаружен возле входа в парк, Гон-а-Райети решил подышать свежим воздухом. Вряд ли он принял бы такое решение, если бы знал, чем это закончится. Вскрытие показало, что смерть мирра, в течение многих лет обеспечивавшего порядок на улицах наших городов, наступила вследствие нескольких выстрелов из электрета на средней мощности. Сердце пожилого полицейского не выдержало… На основании того, что ни документов, ни ценностей, ни оружия при погибшем не было обнаружено, заведено уголовное дело по статьям „Преднамеренное убийство“ и „ограбление“. Нет повода сомневаться в том, что безмерно скорбящие по министру подчиненные приложат все усилия к установлению личности преступника или преступников, и арестуют его в скорейшем времени, после чего убийцу ждет суд».

Новостная газета «Аргонрад вчера, сегодня, завтра»

Спустя два дня на должность министра Комитета Полиции был назначен заместитель покойного ро Ханэ Колари, серкет Сен-о-Летер ро Дейне Солано, сразу же повышенный в звании до кер-серкета. И вот тут-то комитет залихорадило… Нет, внешне все было совершенно официально и обоснованно — но места мгновенно потеряли более половины высокопоставленных чиновников министерства. Серкеты всех трех рангов были понижены кто на одно-два, а кто и на три звания. Вартенов трех рангов особым указом обязали пройти перепроверку квалификации. Вчерашние кер-вертены повышались до серкетов и мгновенно включались в работу. Новый министр буквально за несколько дней получил несколько сотен прекрасных специалистов, пусть и неопытных пока что, но преданных ему всей душой… и полсотни заклятых врагов.

Сен-о-Летер пересмотрел положения государственного займа, существенно снизил проценты для основной группы полицейских, отменил проценты вовсе для тех, кто являлся единственным кормильцем семьи и для матерей и отцов-одиночек, а также еще для нескольких категорий. Финансовым отделом комитета в срочном порядке пересмотрены все активные на данный момент займы…

Срочно вызванная в бухгалтерию Аре не могла поверить своим ушам: ей, запинаясь, сообщили, что согласно новому положению о государственном займе, ее долг полностью погашен, и бухгалтерия еще остается ей должна тридцать пять тысяч сьеров. Кроме того, заработная плата кер-нейтера повышается до двадцати семи тысяч считая с месяца танета, и задолженность финансового отдела по зарплате на данный момент составляет сорок восемь тысяч сьеров.

— Итого семьдесят восемь тысяч сьеров переведены на вашу социальную карту, — руки кассира, набирающего команды на клавиатуре, чуть заметно дрожали. — Пожалуйста, проверьте и распишитесь вот здесь…

Аре не могла поверить в подобное чудо… пока не проверила баланс карты, на которой еще утром оставалось едва ли две тысячи. Сейчас же на счету было восемьдесят тысяч…

— Но с чего вдруг… такое? — все же спросила она у кассира. Пожилой мирр судорожно дернул ухом.

— Реформы нового министра нашего Комитета, — ответил он. — Ох, чую, сейчас такое начнется… Только зря он так с места прыжком начал, уберут ведь…

Вернувшись из бухгалтерии, Аре бросилась к своему служебному компьютеру и начала судорожно читать все внутренние новости. Перепроверка квалификации, бесплатные курсы всего, что только может потребоваться полицейскому, возможность получения нового звания досрочно при сдаче экзаменов… И новости «высших эшелонов»: аресты высокопоставленных полицейских по обвинению во всевозможных финансовых махинациях, аресты их счетов в пользу казны Комитета — так вот откуда деньги на невероятные реформы! А дальше — списки смертей. Загадочных, но вполне объяснимых. Самоубийства и несчастные случаи происходили одно за другим, и за всем этим явственно читался почерк нового министра. Одновременно с тем имелась информация о трех неудачных покушениях на ро Дейне Солано, и об аресте двоих заказчиков эти покушений. Оба раньше занимали высокие посты в Комитете Полиции, и оба вылетели со своих должностей за «несоответствие». Арест, суд, смертный приговор — Сен-о-Летер нашел на своих врагов такой компромат, что за дело отказались браться даже лучшие адвокаты. Имущество одного из приговоренных было полностью конфисковано в пользу Комитета, а вот второй…

У лон-серкета Вака-е-Тарена ро Нати Сорэй осталась семья — жена и трое детей. По закону, при конфискации имущества это практически не учитывалось, семье начислялось пособие в пятнадцать тысяч сьеров ежемесячно, а все имущество мужа забирала казна. Но в случае с лон-серкетом новый министр поступил иначе. Официально все было так: вдова предъявила документы о том, что за день до ареста муж переписал все недвижимое имущество семьи на нее, и, следовательно, отобрать две квартиры государство не имело права. Обычно подобные бумаги легко оспаривались, а чаще доказывалась их фальшивость, но в этот раз министр почему-то легко принял документы, и ограничился конфискацией счетов. В общем-то, каждому было ясно, что он просто пожалел вдову, оставшуюся с тремя несовершеннолетними детьми. Этот случай тоже прибавил Сену-о-Летеру популярности и уважения, как и закон о выплате семьям погибших при исполнении служебных обязанностей полицейских достаточно большой единовременной компенсации и дальнейшего вспомоществования — пусть небольшого, но все же хоть что-то. Также был отменен закон об ответственности семьи погибшего полицейского, если по вине этого полицейского была провалена какая-либо операция, в ходе которой он и погиб.

Комитет Полиции менялся на глазах. И больше половины полицейских теперь готовы были идти за своим новым министром в огонь и в воду. Но достаточно много было и тех, кому подобная ситуация категорически не нравилась…

Сен-о-Летер уже привык к постоянным покушениям на собственную жизнь, начав относиться к ним с изрядной долей юмора и даже извлекать из них пользу — почти каждое покушение оканчивалось арестом, или же, как минимум, еще несколькими листочками в толстые папки, на корешках которых были написаны имена самых ярых противников главного полицейского Аргонрада.

А Кер, занявший теперь прежнюю должность друга, без смешинки в голосе шутил, что не нужно никаких покушений — достаточно просто немного подождать, и неугодный сильным мира сего министр сам благополучно окочурится от банального истощения. Сен усмехался в усы и продолжал работать по двадцать часов в сутки, позволяя себе спать далеко не каждую ночь, да и то — по два-три часа. Закончилось это безумие только через две недели, во время очередного разговора с Каем, когда успевшие подружиться мирры обсуждали план такого же тихого захвата комитета социального обеспечения. Охваченный идеей Сен нарезал круги по комнате, высказывая все новые и новые предложения, а лорд-командующий Ордена Свободы жестко их критиковал, отбрасывая самые бредовые и запоминая те, что после определенной доработки вполне могли оказаться жизнеспособными. Вскоре к ним присоединился и Нарх, но участия в мозговом штурме не принял — просто стоял у стены, вполуха прислушиваясь к разговору, и загадочно улыбался каким-то своим мыслям. Сен подумал, что после окончания беседы с Каем надо будет обязательно поговорить с Учеником, к которому у него накопилось полсотни важнейших вопросов, а с того самого момента, как Нарх перенес их с Керром обратно в лабораторию, тогда еще будущий министр черного мирра не видел. Одним из самых первостепенных вопросов — просто потому, что очень уж было любопытно — был вопрос: а куда делась совершенно бесследно Артефака и все захваченные для экспериментов мирры?

— Хорошо, согласен, это не подойдет, — министр полиции на несколько секунд замер у стола и двинулся совершать новый круг. — А если коллективно наброситься на одну из корпораций и совершенно официально ограбить ее? У меня нашлись бы доказательства…

Доказательства чего у него нашлись бы, мирр сказать не успел. Голова закружилась, он на миг замер, пытаясь ухватиться за что-нибудь — и рухнул на пол в глубоком обмороке.

— Переутомление, — спокойно констатировал Нархгал. — Я уже заждался, когда же это случится.

— В смысле? — Кай подошел к бессознательному телу, пощупал пульс на всякий случай.

— В прямом. Ваш новый министр полиции — совершенно ненормальный трудоголик. И объяснять ему, что работать в таком режиме просто нельзя — совершенно бесполезно. Вот я и ждал пока он, наконец, свалится. Ничего, денек в биованне — и все с ним будет в порядке.

— Эм… Нарх, а может, ты сам его вылечишь? — спросил Кай, имевший веские основания предполагать, что если Сен даже один только день не объявится на работе, что-нибудь, да посыплется.

— Вот уж нет. Я понимаю, чем продиктовано твое желание поскорее отправить его на работу, но я не для того ждал этого обморока. Вот вернется послезавтра в свой штаб, увидит, сколько всего там без него случилось — и поостережется вновь доводить себя до такого состояния. Тем более, что Кер тоже толковый полицейский и сумеет не допустить какой-либо серьезной катастрофы. Ладно, мне пора. Вернусь через несколько дней, — Нархгал развернулся и вышел из кабинета, нарисовав рамку портала прямо на двери.

Кай бессильно выругался ему вслед. В отношении Дракона он был полностью солидарен с Вольфгангом — восторженно-наивный и несдержанный, но дружелюбный и довольно открытый эльф нравился лорду-командующему гораздо больше. Но чьи-либо личные предпочтения уже давно не играли роли — слишком высокими были ставки в завязавшейся игре, и ставки эти — жизни сотен тысяч мирров.

Поэтому идеологический лидер Ордена Свободы, к тому времени включившему в себя и «Бешеных Львов», и отряд «Стальные Крылья», усилием воли подавил эмоции и вызвал в кабинет работников медблока.

Аенгрост, Аргонрадская Федерация

Серкет Сен-о-Летер ро Дейне Солано, заместитель министра Полиции

35 день нерева, год 528 (летоисчисление местное)

Мерные взмахи огромных крыльев поднимали Нархгала все выше к небесам. Несмотря на кажущуюся неторопливость, Дракон летел с огромной скоростью, встречные потоки ветра обтекали блестящую антрацитовую чешую, а огромная дождевая туча становилась ощутимо ближе с каждым взмахом.

«И как я жил три тысячи лет, не имея возможности летать?» — в который раз спросил он себя. И тут же брезгливо поморщился, вспомнив себя до встречи с Лексаной и другими драконами, которые остались верны ему и Пределу. Слабак и плакса, неспособный даже на необходимую жестокость! Хотя что-то в нем было, да. Иначе не смог бы остаться тенью в сознании самого Нархгала и не смог бы настаивать порой на своем.

Кто бы знал, как выматывали Нархгала этот постоянный внутренний спор с другим собой! А Дракона больше всего раздражало, что мальчишке довольно часто удавалось настоять на своем. Он сам ни за что не согласился бы на долгое изменение жизненного уклада жителей Аенгроста — он просто уничтожил бы правительство и поставил жителей перед фактом «нового порядка». А там дальше эти коты-переростки пусть бы сами разбирались, у Великого Черного Дракона Предела своих дел достаточно — например, добраться, наконец, до сородичей-предателей, уничтожить проклятый Совет и подмять всех остальных под себя, казнив предварительно самых ярых противников Предела. Да и поисками Хранителя надо было бы озаботиться…

А чертов эльф сделал все по-своему. Нет, разумеется, идти совсем против воли Дракона он не мог, силенок не хватало — но ведь нашел, гад, куда давить. Убедил в том, что Нархгал вернул себе еще только малую часть своей силы, что сейчас в открытую связываться с отступниками опасно, а Хранитель должен сперва сам пройти свой путь, и доказать, что он на что-то способен…

Но вот что раздражало больше всего, так это Аре. Кажется, вторая личность Дракона изволила, простите, влюбиться. В кошку. В пятнистую черно-рыжую кошку-переростка. Не обладающую никакими магическими способностями даже в потенциале. В общем, в существо, недостойное ни малейшего проявления внимания со стороны Дракона. Но каким-то образом настырный эльф ухитрялся полностью подчинять себе тело и способности, когда хотел встретиться со своей… кошкой.

Разумеется, амплуа «Ученика» тоже было разработано полностью эльфом. Или теперь стоит называть его мирром, сиречь котом?

«Называй, как хочешь, мне все равно», — отозвался тот из глубины сознания.

Нархгал разъяренно ударил хвостом по воздуху, чуть не потеряв равновесие. Вот ведь угораздило! И что самое обидное, совершенно неясно, как от этого избавиться.

— Вот уж на что горазды Мечи, Хранители и Драконы Предела, но, кажется, только меня угораздило обзавестись шизофренией, — печально констатировал Нархгал. — Впрочем, пока что вреда от нее особого нет… а если будет — то я быстро найду управу.

— Ты все так же самоуверен, как и прежде, — раздался внезапно спокойный, негромкий голос.

Время вокруг застыло, превратившись в вязкий, тягучий сироп. Дракон мгновенно окружил себя защитой, и изумленно уставился на парящего перед ним в воздухе человека. В груди на мгновение вспыхнул сгусток боли. Этой боли на самом деле не существовало, она была лишь призраком из прошлого, тем, что не удалось забыть — хотя и хотелось…

— Нииль?!

Бывший Хранитель улыбнулся.

— Я рад, что ты помнишь меня.

— И хотел бы забыть, но не могу, — настороженно отозвался Нархгал. — Откуда ты здесь? Ты должен был умереть навсегда.

— Я и умер. Просто потом меня позвали.

— Кто? Зачем? — изумлению Дракона не было предела. Он всегда считал возвращение после такой смерти принципиально невозможным, но сейчас перед ним было живое доказательство его неправоты.

— Какая разница, Нарх? Никогда не недооценивай противника.

— Зачем ты пришел?

— Просто посмотреть на тебя. Убедиться, что ты не изменился. И сообщить, что драконы приняли решение оставить Аргонрад в покое. Можешь считать кошатник своей вотчиной, никто тебе мешать не будет. Мы встретимся еще, Нархгал… И я докажу тебе, что Предел есть Зло. Что ты есть Зло.

Нииль растворился в воздухе — и время тут же стремительным рывком бросилось вперед. Дракон судорожно забил крыльями, удерживаясь в воздухе.

Вновь обретя равновесие, он начал медленно планировать вниз. Желание летать резко пропало, зато появилась острая необходимость подумать.

Совершенно понятно, что Нииля вернули драконы. Старый, очень старый враг. Заклятый враг, вечный. Смертельно опасный. Нашли-таки, что противопоставить Триаде! Ох, Нииль, ну почему ты оказался настолько слаб тогда? Ведь все могло бы быть иначе…

Война объявлена, это Нархгал прекрасно понимал. Но также он понимал, что сразу же объявлено и перемирие. Враг дает ему время, но зачем? Разве они не понимают, что если Триада пройдет слияние, то справиться с Черным Властителем будет почти невозможно? Не могут ведь не понимать.

«Ты не учитываешь особенности психологии Нииля, — подсказал эльф. — Он понимает, что гораздо сильнее тебя, и поэтому сейчас не станет нападать, для него это невозможно по этическим соображениям. По крайней мере, другого объяснения я не вижу».

— Зато я вижу. Он не хочет вязнуть в долгом противостоянии. Он всегда был сторонником молниеносных ударов в жизненно важные точки противника. У него другая цель — Хранитель. И сейчас именно против Хранителя будет направлена вся его сила.

«Возможно. Но с Аргонрада нас все равно не выпустят. Пока что они могут это сделать. Подожди немного, набери силу — и отправимся на поиски Хранителя».

Нархгал промолчал. Возразить было нечего… то есть, возразить-то было чего, но он прекрасно понимал, что на каждый его аргумент у эльфа найдется более весомый контраргумент. Просто потому, что на сей раз он прав.

И все же, война была объявлена. И Дракон собирался полностью использовать свои преимущества, которых тоже хватало. Для начала — получить подконтрольную ему страну в качестве базы.

У Аргонрада не было шансов остаться прежним хоть в чем-то.

Девятая глава

Аенгрост, Некрополь, развалины города вампиров

Сергаал Черный Клинок, Носитель Духа Предела

2-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Лес окутывала ночная мгла, едва разгоняемая неверным светом окутанной клочковатыми обрывками облаков луны. Влажные, серо-синеватые струйки тумана медленно вытекали из низины, призрачным кружевом обволакивая деревья и кустарники. Где-то тревожно вскрикнула вспугнутая птица, через невысокие заросли камеяна опрометью метнулся заяц — только и мелькнул меж круглых листочков белый хвостик. Вблизи хрустел валежник под чьими-то ногами, гулко хлестнула гибкая ветка, отброшенная в сторону…

На поляну выметнулся возмутитель ночного спокойствия. Он хрипло, с присвистом дышал, длинные черные волосы спутанным покрывалом струились по спине, в глазах тускло горел алый огонек. Его губы, подбородок, и рубашка были вымазаны свежей, еще не запекшейся кровью.

Беглец остановился, бросил вокруг себя дикий, загнанный взгляд. Потом рухнул на колени и отчаянно, горестно завыл, запрокинув лицо, и подставляя бледную кожу лунному свету.

Сергаал хотел только одного — перестать быть. Он не понимал, что с ним происходит, и что он натворил, осознавал только, что превратился в то, что ненавидел всей душой — в проклятого кровососа, в вампира, паразита… Осознав себя лишь несколько минут назад, непонятно где, чувствуя на губах такой знакомый солоноватый привкус и не видя рядом никого из спутников, Волчонок мог сделать только один вывод — и он его сделал.

Прокусив собственными клыками губу — черт, какие же они теперь острые и длинные! — Хранитель заставил себя встать и прислушаться. Теперь-то он понял, насколько его тело, даже преобразованное Мечом, было слабее, медленнее, и попросту хуже, чем вампирское — Сергаал слышал в пять раз лучше, чем раньше, видел даже в полной темноте, различая тепловые пятна, чувствовал запахи не хуже зверя, а о скорости, выносливости и силе даже говорить нечего — он мог голыми руками разорвать пополам человека, не особо при этом напрягаясь, мог легко обогнать самого быстрого коня и бежать на предельной скорости несколько часов.

Вот только цена за это была — чужая кровь, чужая жизнь.

Сильнее сжав челюсти — по подбородку потекла новая струйка кровь — Волчонок отогнал усилием воли горькие мысли и вслушался еще раз. Невдалеке тек ручей…

Через несколько минут Хранитель уже склонился над холодной, быстрой водой, и остервенело смывал с себя кровь. Ему казалось, что она въелась в кожу, и эти жуткие пятна никогда не отмоются. Едва не содрав кожу с нижней части лица, рук и груди, Сергаал, наконец-то, решился попытаться разглядеть свое отражение. В сотне футов вниз по течению он нашел бочажок со стоячей водой, в которой отражалась луна, стыдливо драпирующаяся облаками.

Опустившись на колени и опершись руками в края бочажка, Хранитель открыл глаза и вгляделся в собственное отражение, нахально потеснив ночное светило.

С зеркальной поверхности неподвижной водной глади на него смотрел черноволосый растрепанный молодой человек с неправильным прикусом верхних троек, бледной от волнения кожей и неестественно черными глазами. Вроде бы все было как обычно… вот только Сергаал прекрасно различил в глубине этих глаз почти невидимый и неощущаемый, но готовый в любую минуту обратиться алым безумием огонек, которого раньше не было.

Это был конец, и Волчонок прекрасно это понимал. Он бросил судорожный, прощальный взгляд на небо, уже почти полностью окутанное облаками — звезд не было видно, а ведь так хотелось взглянуть на них в последний раз… Тянуть было незачем, и Хранитель быстро вытащил из-за пояса подарок Сигурни — узкий нож, выструганный из превосходной осины.

Отчаянно хотелось жить. Дико, безумно, до дрожи и слез. Жить, дышать, любить, делать свое дело, мечтать… Но теперь было нельзя. Тварь, живущая за счет жизней других, должна быть мертва, он сам для себя это решил, слушая разговор Мартина с герцогом и тихо скрежеща зубами в бессильной ярости. А теперь он сам превратился в такую тварь…

Кто бы мог подумать, что все так кошмарно закончится… Сергаал был уверен, что его физические способности к перестраиванию организма позволят ему избежать участи кровососа и, как только он выполнит свою миссию среди вампиров, то сразу избавится от этого кошмара. Возможно, так и было, и даже сейчас, призвав всю свою силу и силу Меча, он мог бы вновь стать человеком… ну, тем подобием человека, которым являлся после перехода на Аенгрост. Вот только до сих пор огнем обжигали кожу пятна крови на подбородке, шее, и груди. Крови кого-то из его спутников, и, возможно, даже Сигурни — она была ближе всех, когда он засыпал. А может, и всех троих — у него хватило бы сил справиться с десятком охотников, не говоря уже об одном-единственном молодом Кейтане и маленькой рабыне из Алеарта.

Перед глазами встала красочная картина — Сигурни, запрокинув голову, лежит на лапнике, и на темно-зеленые хвойные иголки медленно стекают крупные капли крови из разорванного его клыками горла. Следом сжалась в комочек Тлайрат — в ее мертвых глазах застыл ужас. И Кейтан, бросившийся на защиту девушек, тоже лежит поодаль, мертвый, как и все они.

Осиновый кинжал уверенно взметнулся вверх. И не было рядом Меча, чтобы предотвратить безумие…

Зато был кое-кто другой.

За миг до того, как острое деревянное лезвие прорвало кожу, на противоположной стороне бочажка появилась тень. Взмах руки — нож, кувыркаясь, летит в сторону, тень оказывается возле Сергаала, еще один взмах — и тот падает на землю.

— Что же ты творишь, Хранитель? — с укором воскликнула тень — голос показался Волчонку смутно знакомым. С трудом подняв голову, он вгляделся в лицо непрошенного спасителя — и охнул.

— Ты? Но как это… Я же…

Вивьенн усмехнулся, и протянул новоявленному вампиру руку.

— Скажи мне, Хранитель, сколько тебе лет? — казалось бы, совершенно некстати спросил он.

— Э… Тридцать один год, — отозвался тот, несколько опешив. — Но какое…

— Тридцать один год, а ведешь себя, словно пятнадцатилетний рефлексирующий подросток, — жестко оборвал его Вивьенн. — Не даешь себе труда подумать, даже не пытаешься проверить свои догадки, чуть что — и сразу же прощаться с жизнью… А потом еще обижаешься, что мои некропольские сородичи считают людей полуживотными, недоразвитыми существами.

В душе Сергаала начал черной волной подниматься неудержимый гнев. Да как этот кровосос смеет так с ним разговаривать?! А тот тем временем продолжал:

— Тебе была дана великая сила, так неужто ты не разглядел за ней и великой ответственности? Неужели считаешь себя вправе сбегать от первых же проблем, едва только запищала чувствительная совесть?

Волна гнева схлынула так же неожиданно и незаметно, как и пришла. Волчонок на мгновение отвел взгляд.

— Хватит. Я понял. Только и ты пойми — я не могу жить, как вы, питаясь чужой жизнью! Я все же человек, в конце концов!

— А кто тебя заставляет убивать ради еды? — насмешливо поинтересовался Вивьенн. — Даже если не сможешь снова стать человеком, живи как мы — вампиры Рэйкорна не убивают ради пищи. Я сам впервые убил здесь, на Некрополе. Другого вампира. И не жалею об этом.

— Если бы ты мне это раньше сказал, я бы, может, и поверил в такую возможность. Но я уже убил, — с горечью проговорил Сергаал. Жить хотелось все сильнее, хотя казалось — сильнее уже некуда. Как же он ненавидел в тот момент всех вампиров, Меч, и весь этот мир, а в особенности — собственную глупость и самоуверенность. Вот кто его просил лезть на разведку так? Сам виноват, нечего было сперва делать, а потом уже думать…

— Какой кошмар, — в голосе рэйкорновца звучала неприкрытая издевка. — Убил бедного зайчика. Ужас просто, и как ты будешь теперь с этим жить?

Волчонок опешил.

— Какого зайчика?!

— Ушастого. С хвостиком. Бегает по лесу зверек такой, — продолжал насмехаться вампир.

Только тут до Хранителя дошло, что привкус у крови был совершенно не такой, как у человеческой, когда губу разобьешь или ранку на пальце залижешь. Знакомый привкус, несколько раз приходилось есть сырое мясо в горах, еще на Земле, и зайцев в том числе, точнее, кроликов.

В душе поднялось ликование. Значит, Сигурни и остальные целы? Значит, он не превратился в тварь, убивающую себе подобных ради еды? Значит, он может жить дальше?!

— Но… — Сергаал поднял непонимающий взгляд на собеседника. — Значит, они все целы? Я никого не убил.

— Все живы и даже не заметят твоего отсутствия, Властитель — если ты, конечно, вернешься до рассвета, — совершенно другим тоном проговорил Вивьенн, опускаясь на одно колено. В его голосе не осталось и следа недавней презрительной насмешки — она сменилась почтительным уважением.

— Ничего не понимаю… — растерянно пробормотал Хранитель, с удивлением глядя на вампира… который, вообще-то, должен был лежать на глубине нескольких футов в земле, неподалеку от Элерты, пронзенный осиновым колом и в состоянии крайнего истощения.

— Я могу объяснить.

— Ну так объясни! — взорвался Сергаал.

— Во-первых, перед тобой сейчас не я, а временная проекция меня на физический план. Мое основное тело все так же лежит там, где ты его оставил — кстати, бесконечно благодарен за спасение жизни, хотя на мой взгляд, тебе не следовало так рисковать собой.

— Если бы я не рискнул тогда, то валялся бы сейчас парализованный и ждал бы рассвета, — буркнул Волчонок. Вивьенн едва заметно улыбнулся.

— Как скажешь. Так вот, как я уже сказал, я — всего лишь временная проекция меня на физический план. Поскольку я довольно сильный маг, мне вполне под силу подобное… правда, не слишком долго и не очень часто.

— Это я понял. Вот только это единственное, что я понял…

— Чтобы пояснить остальное, мне придется начать издалека.

— Пусть так.

— Как ты знаешь, я родом с Рэйкорна. Как и Некрополь, это островное герцогство. Мы, вампиры, знаем о существовании Черного Властителя или Черного Клинка, как называют его люди. И вот уже две тысячи лет мы ждем его возвращения.

Герцог Рэйкорна, как и некоторые его приближенные — маг Предела. А ведь все маги Предела почувствовали приход Властителя… Разумеется, герцог сразу стал искать его. И с удивлением нашел — на соседнем острове.

Меня готовили к моей миссии долго, всю мою жизнь — а мне больше четырехсот лет. С момента обращения меня при помощи магии Предела привязывали к самой сути Властителя. Я почувствовал твой приход даже сильнее, чем все маги Предела, хотя сам этой магией не владею. И я сразу же отправился на этот остров, вместе с подготовленной группой. Увы, им не повезло — двоих я потерял еще до встречи с тобой, третьего — при тебе, его разорвала та паукообразная тварь со щупальцами, а последняя, Найлора, погибла из-за истощения — она настолько ослабла, что просто не смогла отбиться от какой-то очередной твари. Я остался один, и в одиночку следовал за тобой, помогая по мере сил. Пока не попался охотникам из Элерты. Наверное, на этом бы все и закончилось для меня и для Рэйкорна, но благодаря тому, что ты сохранил мне жизнь, я смогу приложить все усилия для выполнения своей миссии.

— И в чем же она заключается? — устало поинтересовался Сергаал. Рассказанное Вивьенном уже не удивило его — он привык, что в этом безумном мире все происходит как угодно, но только не так, как должно бы быть логически.

— Поговорить с тобой и убедить не делать поспешных выводов относительно нашего герцогства и нашей расы. Не все вампиры такие, как те, которых ты уже видел.

— Ты что-то говорил о симбиозе… а, черт, слишком много всего! Я начинаю в этом путаться.

Посланник герцога Рэйкорна едва заметно улыбнулся.

— Тогда я могу предложить перенести этот разговор до твоего возвращения в Элерту и моего… гм, откапывания.

— Ах, да! Ты же так и не объяснил мне, как ты здесь оказался и что вообще произошло, — Волчонок хлопнул себя ладонью по лбу.

— Я говорил, что я, во-первых, маг, а во-вторых — нахожусь здесь специально, чтобы помогать тебе по мере сил. После того, как ты меня воскресил, а потом спрятал, я стал наблюдать за тобой из ментала. Чуть позже ты наверняка заметил бы мое присутствие, но сейчас ты еще слишком мало знаешь. К сожалению, я не смог предостеречь тебя от опрометчивого решения немного побыть вампиром в целях шпионажа — стены дома герцога слишком хорошо защищены от ментального проникновения. Зато я успел отследить тот момент, когда тебя накрыл Голод, и ты на некоторое время утратил контроль над собой. Я сумел внушить тебе желание уйти как можно дальше от друзей и утолить Голод кровью зайца. Если бы ты убил ради пропитания человека, то нам пришлось бы стать твоими врагами: для нас подобный поступок — жесточайшее табу, нарушивший его предается высылке с острова или же смертной казни, в зависимости от обстоятельств. Мне казалось, что все в порядке, но я не учел того, что ты можешь подумать, что убил своих спутников — пришлось срочно создавать временную проекцию на физический план, чтобы тебя остановить, а это очень трудно и энергоемко. Потому я не могу сейчас продолжить разговор — у меня просто не хватит сил.

Последнего он мог и не говорить — Сергаал уже заметил, что с каждой минутой вампир слабеет и даже очертания его смазываются, тело становится прозрачным…

— Только один вопрос, — быстро проговорил Волчонок, пока собеседник не исчез совсем. — Что мне делать с этим… пленником? Я оставил его в живых — пока что. Но понятия не имею, зачем, если честно.

— С Мартином? Поговори с ним. Он на удивление достойная личность… для некропольца, конечно, — в голосе Вивьенна прозвучало откровенное презрение. — А теперь я вынужден прощаться. Нам еще представится возможность поговорить…

Тело вампира пошло рябью, слегка засветилось — и он исчез.

Хранитель устало опустился прямо на землю. Голова шла кругом, он не понимал, что происходит, и окончательно во всем запутался. Весь его жизненный опыт оказался сейчас почти бесполезен — здесь царили другие законы, и жили существа, отличные от людей настолько, что становилось жутко. Даже охотники из Элерты — они были людьми, но такими, каких Сергей Листьев не встречал в реальной жизни.

Впрочем, как бы то ни было, сейчас надо было вернуться к друзьям — небо на востоке уже подернулось розоватой пеленой рассвета, и будет не очень хорошо, если они проснутся, и не обнаружат его. Поэтому Сергаал еще раз умылся холодной водой из бочажка, встал и спорым бегом направился к стоянке, на ходу обдумывая все услышанное от Вивьенна и пытаясь вплести это в общую картину мира… вернее, той его части, что была ему знакома.

«Скажи, тебя хоть на минуту без присмотра оставить можно?» — неожиданно раздался в голове голос Меча.

Волчонок остановился как вкопанный, набрал в грудь воздуха, и… медленно выдохнул, сдерживая готовые сорваться с языка страшные ругательства и проклятия в адрес «чертовой железяки, которую носит хрен знает где». Он прекрасно понимал, что сейчас Эстаи может устроить ему любой разнос, причем по полному праву.

«Не надо, пожалуйста, — тихо проговорил Хранитель. — Поверь, мне и так достаточно всего наговорили, чтобы я успел понять, в чем именно был неправ».

Несколько секунд прошли в молчании — Меч был изумлен до такой степени, что даже не нашелся, что возразить.

«Однако… Ладно, раз ты сам все понял, то не буду читать нотации. Перейдем к более насущным вопросам. Первое: что ты собираешься делать со своим вампиризмом? Второе: зачем тебе вампир, который мирно подыхает под кустом возле вашей стоянки и собираешься ли ты дать ему умереть или он тебе нужен? Третье: что ты расскажешь в Элерте, и как объяснишь отсутствие клыков?»

«Отвечаю по пунктам. Первое: от вампиризма собираюсь избавляться. Я прекрасно понимаю, что сглупил, сунувшись герцогу под клыки, но раз уж так вышло — надо справляться с тем, что есть. На этот счет я как раз хотел посоветоваться с тобой. Второе: вампир мне нужен с целью поговорить. Умереть я ему не дам — поймаю зайца по дороге. Третье: неужели тебе сложно будет помочь мне с заклинанием материализации?»

«Как избавляться — это уже твои проблемы. Азам самостоятельной перестройки организма я тебя обучу, а дальше — изволь сам. Равно как и маскировать ауру, а то теперь тебе в городе точно никто не поверит. Насчет вампира — есть у меня идейка получше, чем заяц, но об этом потом. А клыки сам материализовывать будешь. Я тебе уже объяснял, как это делается».

«Хорошо, сам — значит, сам. А теперь делись своей идеей относительно вампира…»

Сергаал вернулся на стоянку, когда солнце уже стояло в зените. Навстречу ему тут же вскочила Сигурни.

— Наконец-то! Куда ты пропал? Мы уже беспокоиться начали…

Волчонок улыбнулся, поймал девушку за талию, и поцеловал.

— Лимит неприятностей на ближайшее время я исчерпал за вчерашний день. А пропадал… Знаешь, если мы вернемся в Элерту с пустыми руками, охотники и старейшины вряд ли поверят в то, что мы уничтожили вампирский город. Поэтому я решил заняться сбором вещественных доказательств, — с этими словами он бросил на землю плотно набитый кожаный мешочек. Сиг наклонилась, развязала перетянутую витым шнурком горловину — и ахнула.

— Ты можешь расшить всю куртку, — негромко проговорила она.

— Это будет нечестно, — Хранитель снова улыбнулся и, запустив руку в мешок, вытащил пригоршню клыков. — Это тебе. Сделаешь ожерелье. И Кейтану хватит — на браслет или плечо куртки расшить. Да и Тлайрат немного перепадет.

— Но это не мы их уничтожили, — возразила девушка.

— Если бы не вы, у меня вообще ничего не вышло бы. Так что не спорь, и занимайся ожерельем. Это приказ!

— Деспот ты, — притворно вздохнула Сигурни, но взяла свою порцию клыков.

Кейтан тоже сперва сопротивлялся, но Сергаал был непреклонен, и молодому охотнику пришлось взять трофеи. Тлайрат даже не спорила — с радостью схватила свои восемь клыков, и тут же принялась мастерить из них сережки.

Волчонок с облегчением выдохнул. Никто из охотников не понял, что клыки поддельные — значит, есть шанс на то, что и в Элерте поверят. Оставался только вопрос с вампиром Мартином, который до сих пор лежал без сознания, защищенный от солнечных лучей заклинанием Предела, созданным Сергаалом еще перед ночевкой.

Придумав каждому из членов отряда какое-нибудь занятие на некотором расстоянии от стоянки, Хранитель направился к Мартину. Подхватил легкое, истощенное тело на руки, перенес в глубь пещерки, куда не достигали солнечные лучи, на всякий случай поставил темную завесу на входе. После чего положил руку на лоб вампира и начал произносить древнее некромантическое заклинание, вернее, его аналог, использующий силу Предела.

Энергия хлынула в тело обессиленного Мартина, он вздрогнул всем телом, широко распахнул ярко-алые глаза, в которых на миг вспыхнул страх при виде Сергаала.

— Не стоит говорить, у тебя слишком мало сил, — холодно проговорил Волчонок. — От тебя требуется только кивнуть… или не кивнуть. Ты понимаешь меня?

Вампир медленно, с трудом, кивнул.

— Прекрасно. Итак: ты находишься в состоянии крайнего истощения. Сейчас я держу тебя на своей энергии, но, как ты понимаешь, долго это продолжаться не может, хотя мне подобное вполне по силам. У тебя есть целых два варианта. Первое: ты отказываешься от всего, и я просто оставляю тебя. Даже на солнце гореть не придется — быстро и тихо умрешь от истощения. Второе: ты соглашаешься на мое предложение и остаешься жить. Больше того, даже от солнцебоязни я тебя излечу. Но ты становишься моим вассалом, принося мне древнюю клятву, подтвержденную твоей кровью. Предашь — умрешь. Тебе все понятно?

— Да, — хрипло выдохнул Мартин. — Я согласен. Тем более, что у меня есть предположения, кто ты такой.

— И кто же? — с ноткой интереса спросил Волчонок.

— Черный Властитель. Твоя аура сейчас… ее ни с чем не спутать. Да и выплески такой концентрации Предела, как в момент разрушения города… слишком сильно даже для могучего мага Предела. Ты можешь быть только Хранителем Меча, — его голос звучал прерывисто, хрипло, но уверенно.

«Откуда ж вы все такие умные на мою голову?» — с тоской подумал разоблаченный Властитель, но вслух сказал совсем другое.

— Я рад, что ты понимаешь, кто я. Надеюсь, разрушенный город также ясно показал тебе, как я отношусь к вашему народу.

— О, да… Это было очень… показательно, — по обескровленным губам вампира скользнула ироничная улыбка. — Я могу повторить: я согласен.

— Вот и хорошо, — Сергаал поднял руку, активируя заклинание.

Кожа на запястье разошлась, обнажая вены. Волчонок начал выговаривать слова древнего заклятия, одновременно с тем поднося кровоточащую руку к губам Мартина. Тот тихо повторял за своим новым повелителем слова клятвы. На последнем звуке пульсирующие жилы коснулись клыков вампира, в его рот хлынула кровь.

Хранитель до этого момента даже не подозревал, насколько сильным может быть вампир. Его собственных сил, умноженных преобразованием Эстаи и последующим обращением, едва хватало, чтобы удерживать бьющегося в судорогах Мартина. Глаза вампира закатились, кожа стала пергаментно-желтой и какой-то почти прозрачной, черты лица заострились, он походил на живого мертвеца… каковым, впрочем, и являлся. Кровь Сергаала жгла его изнутри, но ритуал прерывать было нельзя, и вампир пил, едва не теряя сознание от нестерпимой боли.

Закончив заклятие, Волчонок влил в своего нового подопечного очередную порцию энергии, и поднялся на ноги.

— На колени, — коротко приказал он.

В глазах Мартина на миг мелькнула ирония, но он подчинился.

Хранитель поднял руку, извлекая из собственного тела переливающийся черным и серебристым Меч.

— Жизнью и смертью, верой и честью, Тьмой и Светом, словом и делом — клянусь хранить тебе верность до конца моих дней, и в том же клянутся тебе все, кто идет за мной, и да покарай отступника, и да награди верного, — спокойно проговорил вампир, не дожидаясь подсказки. Он знал, что такое вассальная клятва Властителю.

— Жизнью и смертью, верой и честью, Тьмой и Светом, словом и делом — клянусь быть справедливым повелителем, клянусь защищать, клянусь требовать верности, клянусь покарать отступника, клянусь наградить верного, — Сергаал принял клятву, и дал ответную. — Что ж… ты первый из моих вассалов. Я не знаю, как удастся перебороть ненависть моих друзей к тебе, но я постараюсь, хотя и тебе придется приложить немало усилий.

— Я сделаю все, что в моих силах, — Мартин коротко поклонился.

— Теперь я озвучу несколько условий, которые ты обязан выполнять. Первое: тебе запрещено убивать ради еды. Только по моему приказу или защищая собственную жизнь. Убьешь ради еды или удовольствия разумного — позавидуешь сгоревшим на солнце. Исключение из этого правила составляют твои сородичи из этого герцогства — с ними делай, что хочешь. Второе: ты обязуешься не нападать на охотников Элерты и Глерта. Если они нападут первыми — можешь защищаться, но не приведи Господь, ты покалечишь или убьешь кого-то из них. Третье: мои приказы не обсуждаются, они только выполняются. Если тебе что-то кажется нелогичным или неправильным ты можешь мне об этом сказать, разумеется, обосновав свои слова, но если я повторю приказ — ты должен его выполнить. Четвертое: указанным мною людям ты подчиняешься так же, как и мне. На данный момент это Тлайрат, Кейтан, и Сигурни. Ты можешь не выполнить их приказ только в том случае, если он несет в себе сознательное намерение уничтожить тебя. Пятое: все, что я сказал, воспринимается только так, как я сказал. Никаких двойных смыслов и обхождений — я этого не потерплю. Тебе все ясно?

— Разумеется, Властитель, — в глаза Волчонку Мартин не смотрел.

— Обращайся ко мне по имени.

— Как прикажете. Только мне неизвестно ваше имя.

— Сергаал.

— Хорошо, Сергаал. Позволите мне немного отдохнуть? Ритуал выматывает…

— Отдыхай.

Хранитель развернулся, и вышел из пещеры, оставив завесу.

«Неплохо, конечно. Но скажи мне на милость, на кой черт тебе потребовалось делать его своим вассалом?» — раздался в сознании голос Эстаи.

«А почему бы и нет? Я получил верного слугу, не способного меня предать, который прекрасно разбирается в вампирском общественном устройстве, является неплохим некромантом и обладает вампирскими физическими данными. По мне, так весьма неплохое приобретение» — отозвался Волчонок.

«Я же не говорю, что приобретение плохое, просто… Эх, как же тебе это сказать, чтобы не обидеть?»

«Это с каких пор ты стал такой вежливый? — изумился Хранитель. — Что-то раньше за тобой я подобного не замечал. Ладно, говори, как есть».

«Как есть? Хорошо. Сергаал, скажи мне, когда ты научишься сперва думать, а потом уже делать? Надо же хоть немного просчитывать последствия своих действий!»

«Э… А что не так?»

«Например, реакция охотников. Хотя бы тех, которые следуют за тобой. Тех, кто поверил в тебя с самого начала. Я про Сигурни, которая вампиров ненавидит люто, и Кейтана, который тоже относится к ним безо всяких нежных чувств».

«Они примут мое решение. Я с самого начала поставил, что мои поступки не обсуждаются».

«Принять-то примут, я не спорю. Но ты их обидел. Особенно — Кейтана, который сам хотел стать твоим первым вассалом»

«Станет вторым, проблем-то. Это же не дает никаких привилегий или еще чего-то. Просто… даже не формальность, а так…»

«Да, так… Всего лишь факт, что ты отдал предпочтение „поганому кровососу“. Сергаал, я не собираюсь читать тебе нотации, я уже говорил, — в голосе Эстаи послышалась обида. — Просто если ты иногда будешь думать, а потом только делать — то у тебя появятся шансы пройти Слияние и стать Властителем. И чем чаще ты будешь просчитывать последствия своих поступков — тем выше будут эти твои шансы».

«Но я…» — начал было Волчонок, но тут же осекся, чувствуя, что Меч ушел. Выругавшись, он растянулся на мягком мху. Все же Хранитель безумно устал за последние двое суток и сейчас ничего не хотел так, как просто выспаться…

Аенгрост, герцогство Некрополь, предместье Элерты

Сигурни, дочь Кинаи, свободная охотница из Элерты

3-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

День плавно перетек в вечер, а вечер начинал клониться к ночи. Мелкая морось, третий день отравлявшая отряду дорогу, потихоньку переходила в настоящий дождь. Под копытами лошадей хлюпала жидкая грязь, потоки воды стекали по плащам и капюшонам, временами затекая под плотную ткань — на это уже почти не обращали внимания, все пятеро давно уже промокли до нитки.

Сигурни мрачно теребила поводья, не выпуская из виду прямую спину следовавшего перед ней вампира. Кто бы знал, до какой степени охотнице не понравилось решение Сергаала сохранить проклятому кровососу жизнь! Впрочем, ладно сохранить жизнь — Черный Клинок еще и ухитрился сделать этого Мартина своим вассалом, более того — первым вассалом! Кейтан, сам надеявшийся заслужить эту честь, смертельно обиделся и даже не разговаривал с Хранителем дня два. Потом, правда, пришлось помириться — глупо обижаться на человека, который за одно утро спасает твою шкуру дважды, да еще и когда ты оба раза сам по-глупому подставился. Да и сама Сигурни тоже не могла долго находиться с любимым в ссоре. Вот только помириться-то они помирились, а обида осталась. Очень хорошо молодым охотникам запомнились спокойные, чуть высокомерные слова Клинка: «Мартин является моим вассалом и нападение на него я считаю нападением на самого себя». Кейтан пытался было возразить, но Сергаал холодно на него посмотрел, и напомнил, что то он здесь решает, кто, куда и с кем идет, но никак не охотник. Тот вспылил, и заявил, что тогда он поедет отдельно от отряда — Хранитель хмыкнул, и сказал, что никого не принуждает ехать с ним. Сигурни вместе с Тлайрат едва удалось тогда успокоить Кейтана и уговорить его следовать вместе со всеми. А за кровососом с самого первого дня установили тщательнейшую слежку, правда, скорее показательную. Сергаал ставил Мартина в караул наравне со всеми, но одновременно с вампиром всегда оставался по собственной инициативе кто-то из охотников, всем своим видом демонстрирующих категорическое недоверие.

Внезапно Мартин остановил коня. Сигурни машинально потянулась за луком — но тут же убрала руку, видя, что следовавший первым Сергаал спешился, подав знак остальным следовать его примеру.

В полусотне футов в стороне обнаружился пригорок, явно выбранный Хранителем для ночлега. Подтверждая догадку охотницы, Клинок бросил поводья своего коня Мартину (Кейтан обиженно зашипел) и поднялся на середину поляны. По разведенным в стороны рукам потекли струи черного огня — и через несколько минут над поляной появился прозрачный купол, видимый лишь благодаря стекающим с него потокам воды. На глазах просыхала земля, приподнималась примятая водой трава, купол расширялся, пока не захватил кроны деревьев. Только тогда Сергаал опустил руки, и открыл глаза.

— Кейтан — собери дрова. Мартин — на тебе охота. Сигурни — займись лошадьми. Тлайрат — подготовь все к ночлегу и принеси воды, ручей в сотне футов справа, — раздал Хранитель приказы. — Я пойду пока, разведаю, что вокруг.

С этими словами он растворился в ночном мраке.

В общем, вечер протекал как обычно. Клинок каждый раз «просушивал» место стоянки при помощи Предела, а потом распределял обязанности и уходил на разведку. И если сбор дров для костра, лошади и непосредственная подготовка ночлега доставались Сиг, Кейтану и Тлай по очереди, то на охоту всегда отправлялся только Мартин. Все понимали, почему — уж очень красноречивы были обескровленные заячьи и кердельи тушки, которые вампир притаскивал со своей охоты, но есть хотелось всем, потому приходилось не брезговать, ибо когда в первый раз охотники с возмущением отказались есть, Сергаал только пожал плечами, и кузены легли спать голодными.

Спустя час, поужинав, спутники быстро распределили по жребию дежурства — первым выпало дежурить Кейтану, после него — Мартину. Остальные либо оставались на страже в прошлую ночь, либо должны были остаться в следующую. А поскольку прошлой ночью Кейтан наблюдал за вампиром и не выспался, то следить за кровососом в этот раз должна была Сиг.

В середине ночи молодой охотник неласково пихнул кузину в бок, что-то буркнул и завалился спать даже раньше, чем она встала. Обругав двоюродного братца, Сигурни нехотя поднялась, и села ближе к костру. Недвижимая фигура Мартина застыла с противоположной стороны. Тихо потрескивали поленья в жарком огне.

— Когда-то давно молодая раса, долгое время жившая в изоляции от всех прочих, пришла в большой мир, — вдруг заговорил Мартин. Его взгляд был устремлен в никуда, а голос звучал почти торжественно. — Они были не похожи на людей, у них были свои ценности и свои стремления, они искали своего совершенства. Они пришли и стали постигать новый для них мир. И вскоре впервые столкнулись с другой расой, обладающей разумом. Вот только потребовалось время, чтобы они осознали, что эта другая раса разумна, ведь те жили по совершенно иным правилам. Они существовали, на взгляд пришедших, как животные — заботились только о пропитании и размножении, вершиной их стремлений был теплый дом и сытный обед, да красивая самка, способная к размножению, под боком. Пришедшие, смысл существования которых был в искании новых знаний, сочли их чем-то вроде животных, просто с развитым стадным инстинктом и довольно высоким для животных интеллектом, кроме того, эти странные существа, внешне похожие на самих пришедших, годились им в пищу. Позже пришедшие убедились, что у животных все же есть разум — но весьма неразвитый. Их стали разводить, ими пользовались — а они принимали как должное. Только несколько стай остались дикими и нападали на пришедших, и даже иногда ухитрялись их убить, остальные же безропотно шли на заклание. А что взять с животных, для которых смысл существования только в пище, сне, и размножении?

— Ты сейчас не бросаешься на меня с осиновым колом лишь потому, что это запретил Сергаал. Но я рассказал тебе легенду о приходе вампиров не для того, чтобы разозлить или подразнить. Я просто хочу, чтобы ты попыталась понять не только себя и своих сородичей. Есть и другая правда, и она отличается от твоей, — Мартин умолк, продолжая глядеть в никуда.

Сигурни трясло от лютой ненависти к этому мерзкому кровососу, который так нагло пользовался своим положением, но она и правда ничего не могла ему сделать. Ах, если бы только Сергаал понял, как он ошибается в своем вассале, и позволил ей…

— Хочу еще добавить, что это лишь легенда. На самом деле все было иначе. Равно как и ваши легенды тоже могут не иметь под собой реального обоснования, — добавил вампир и встал. — Ты собираешься ложиться? Если нет, то я уступлю тебе свою очередь на дежурстве, а потом заменю тебя.

— Да я глаз не сомкну, когда за тобой никто не присматривает! — зло прошипела охотница. Мартин рассмеялся.

— Любой из вас, за исключением Сергаала, мне не противник. Мне понадобится меньше секунды, чтобы убить тебя, девочка. И, знаешь ли, я слишком долго прожил и слишком многое повидал, чтобы меня могли задеть ваши демонстрации презрения и недоверия. Так что решай — ты ложишься спать или остаешься дежурить?

— Я не буду спать, пока за тобой никто не присматривает! — повторила она. Вампир пожал плечами.

— Как хочешь. Я тогда вздремну.

И, как ни в чем не бывало, улегся на траву и укрылся плащом. Сигурни осталось лишь скрежетать зубами в бессильной ярости…

Однако время шло, дежурство протекало спокойно и понемногу девушке стало скучно. Волей-неволей, она задумалась: какую цель преследовал кровосос, рассказывая ей эту идиотскую легенду? Подразнить? Вряд ли, слишком не похоже на его обычное высокомерное поведение. Попытаться обелить своих сородичей? Нет, конечно, если бы хотел, придумал бы что-нибудь покрасивее и выставляющее их в более приглядном свете. Но для чего тогда?

Что вообще следовало из этой легенды? То, что вампиры приняли людей за животных из-за людского образа жизни, отличающегося от вампирьего, и, по их мнению, свойственного именно животным. Вот только все это выглядело как-то натянуто — Сигурни краем глаза видела, как живут кровососы, и вот это было гораздо больше похоже на жизнь зверей. Как там сказал этот Мартин: смысл существования в искании новых знаний? Ну-ну. Нет, может, кто-то и искал этих самых знаний, но не большинство. А расу определяет именно большинство.

— Если даже принять легенду на веру, что же хотел этим сказать проклятый кровосос? То, что люди в глазах вампиров… — тихо проговорила Сиг, и выругалась — мысли пошли по кругу, путаясь и сбиваясь. — Люди в глазах вампиров, люди в глазах вампиров, вампиры в глазах людей… тьфу! Хотя… стоп, вампиры в глазах людей — всего лишь ненасытные и неукротимые хищники. Это если не вдаваться в подробности этической стороны. Он хотел сказать, что мы слишком разные, и не следует судить других по себе? Нет, не то. И вообще, как они посмели судить всю расу по населению нескольких деревень?

Так она и просидела до рассвета, рассуждая то про себя, то вслух. Мартин под плащом тихо улыбался — он направил охотницу по нужному пути, а дальше только от нее зависит, сможет она понять то, что понял он, или нет.

Знали бы охотники, как вампир был рад встрече с Сергаалом и разрушению города — они бы здорово удивились. На самом деле Мартину до смерти надоело притворяться таким же, как и остальные кровососы, он безумно устал жить среди них, но и умирать не хотел. Больше всего на свете вампир мечтал присоединиться в «отступникам» Рэйкорна, но это было, увы, невозможно. Он искренне презирал своих собратьев, считая, что они переняли у людей все самое худшее, при этом почему-то не позаимствовав лучшее. К людям же Мартин относился двойственно. С одной стороны, он всей душой презирал тех, кто позволил себе опуститься до уровня домашних животных, племенного, рабочего и пищевого скота, и относился к ним соответственно. С другой стороны, вот такие юные и горячие охотники, готовые ради своей иллюзорной свободы ежедневно рисковать жизнями, были ему по душе. А наибольшее уважение у вампира вызывали люди, похожие на Тлайрат, которые не захотели превращаться в животных даже в условиях рабства.

Мартин всю свою жизнь и все свои исследования посвятил изучению психологии людей. Он пытался понять, почему они такие, какие они есть, и отчего их привычки и отрицательные качества так легко перенимаются другими расами. И пока что приходил только к одному выводу. Положительные качества почему-то не проявлялись в толпе, только в отдельных личностях. Толпа же предпочитала идти на поводу у инстинктов, у желания есть, спать и размножаться, причем каждый индивидуум из подобной толпы искренне считал себя личностью. Несколько раз ученый проводил эксперимент: он выбирал некоторое количество людей из вольных деревень, делился со всеми этой своей теорией, а потом спрашивал каждого по отдельности, кем он себя считает, достойной личностью, обладающей положительными качествами, силой, свободой и так далее, или же серой частичкой серой толпы. Практически все заявляли, что они личности. И тогда Мартин просил доказать ему это, просто рассказав о своих достижениях. Почему-то люди среди достижений упоминали только количество выращенной пшеницы и зачатых детей, в лучшем случае. В худшем — количество самок, с которыми они совокуплялись, и количество самцов, над которыми они одержали победу в драке. После этих экспериментов вампир и потерял любое уважение к расе людей в целом. Справедливости ради следует отметить, что он был достаточно умен, чтобы признавать, что знаком лишь с двумя разновидностями людей — крестьянами из вольных деревень и охотниками, и прекрасно понимал, что целом раса может оказаться и другой… хотя маловероятно, конечно. Да и осознавал, что конкретно этих людей такими сделали его же сородичи.

А вот вампиров Мартин ненавидел. Каким бы глупым и противным не казалось ему существование только ради пищи и размножения, но получение удовольствия от чужой боли и унижений были ему омерзительны еще больше. Как же он хотел в Рэйкорн, где люди и вампиры жили в симбиозе, беря друг у друга лучшее, и лучшим же делясь…

За размышлениями пролетела ночь. И единственным, о чем Мартин сожалел, так это о том, что во взгляде Сигурни не отразилось ни намека на понимание смысла того, что он вчера ей сказал.

Утром отряд, наскоро перекусив, двинулся в путь. До Элерты оставался один дневной переход, и здесь Мартину пришлось временно покинуть своего господина — даже под защитой Сергаала, в самом городе охотников вампиру было лучше не появляться.

Аенгрост, герцогство Некрополь, предместье Элерты

Йенна, дочь Арлаты, старшая охотница Элерты

3-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Солнце клонилось к закату. Сильный ветер, разметавший поутру облака, трепал короткие волосы старшей охотницы. Йенна склонилась над картой, отмечая на ней области, в которых была отмечена наибольшая активность вампиров.

Внезапно калитка распахнулась, и во двор влетел Раннек, один из младших сторожей со стены. Мальчишке было едва десять лет, но благодаря острому зрению, его взяли в стражу еще до условного совершеннолетия, наступавшего в четырнадцать лет.

— Они вернулись! — завопил он так, что было слышно, наверное, на всю улицу. — Госпожа старшая охотница, они вернулись!

Йенна поморщилась. От крика маленького стража заложило уши.

— Раннек, возьми себя в руки и доложи по правилам, — строго сказала она, отрываясь от карты.

— Есть, госпожа старшая охотница! — мальчик вытянулся по стойке «смирно». — Со стены были замечены всадники у опушки леса. Это Сергаал, Сигурни, Кейтан, и с ними еще какая-то девушка. Они направляются прямо к воротам. Прикажете пустить и трубить общий сбор?

— Труби, — коротко приказала Йенна, с трудом сдерживая охватившее ее ликование. Вернулись! И Клинок, и, что самое главное — ее Сигурни, да и то, что Кейтан уцелел, радовало женщину. — Давай, бегом!

Спустя мгновение мальчишки во дворе уже не было. Охотница вздохнула, и не спеша направилась на городскую площадь, где через час должны были собраться все жители Элерты.

Четверо всадников торжественно въехали на площадь. Сергаал спокойно смотрел перед собой, на его невозмутимом лице невозможно было прочитать ни единой эмоции. Зато Сигурни и Кейтан прямо-таки полыхали гордостью и радостью от возвращения. Молодые охотники завистливо разглядывали ожерелье Сиг и нашивки Кейтана — каждый понимал, что ему нескоро удастся добыть столько клыков.

— Я рад снова приветствовать уважаемых охотников Элерты, совет города, и всех остальных, — раскатился над площадью явно усиленный магией голос Сергаала. — И хочу поделиться с вами радостной вестью: город вампиров, находящийся в семи днях пути от Элерты, уничтожен вместе со всеми его жителями!

Тишина рухнула на площадь подобно раскату грома. Люди замерли, пораженные — они не знали, верить или нет, они хотели верить, но слишком уж невероятным было известие.

— Я не хочу быть голословным, — продолжил Хранитель через несколько секунд. — Кейтан! — молодой охотник мгновенно оказался рядом и протянул ему мешок.

Волчонок молча развязал горловину и высыпал на помост перед старейшинами груду клыков.

— Когда-то они принадлежали вампирам из того города. Теперь нет ни вампиров, ни города. И вскоре не станет и остальных городов — если вы решитесь пойти за мной, — негромко добавил он.

Кто-то из старейшин еще пытался что-то возразить, но поздно — горка трофеев возымела действие, и люди уже выкрикивали имя Хранителя.

Элерта теперь принадлежала Сергаалу. Ее жители готовы были идти за подарившим нечто большее, чем просто надежду, даже на верную смерть.

Десятая глава

Аенгрост, королевство Алеарт, Эгленор. Западный причал

Крайнат вар Дарнас, капитан галеры «Любимец Ветра»

10-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Холодный морской ветер резкими порывами бросал в лицо Крайнату мелкие брызги. Капитан «Любимца Ветра» словно бы не замечал этого… Он стоял неподвижно уже второй час, и проходившие мимо люди с опаской поглядывали на него — не спятил ли случайно вар Дарнас?

Нет, он не спятил. Хотя предпочел бы безумие, да что там безумие — даже медленную мучительную смерть, лишь бы не это… Как могло так случиться? Почему так случилось? Ведь он все сделал так, как приказывали, и ему клятвенно обещали, что его семья не пострадает!

Мысли капитана вернулись к событиям седьмой декады весны. Он как раз встречался с Салланом вар Айреналом, чтобы в «неофициальной обстановке» обсудить вопрос получения Крайнатом лицензии на охоту. Стоял прекрасный летний денек, солнце уже пригревало, а не только резало глаза резким светом, все вокруг утопало в зелени, так радующей взгляд после долгой слякотно-серой зимы. Маги сидели в ажурной беседке, пили вино и вели неспешную беседу, наплетая словесные кружева фраз вокруг незаконной темы разговора.

— Ну что вы, дорогой друг, у нас нет такого понятия, как притеснение по уровню силы! Произошло некоторое недоразумение, и я лично позабочусь о том, чтобы исправить эту несправедливость.

— Я буду крайне благодарен вам, магистр, и обещаю — я сделаю все, что в моих силах, чтобы вас отблагодарить.

— Ну что вы, это походит на оплату доброго дела. Но если вдруг мне потребуется какая-нибудь мелочь, сделать которую для вас не составит никакого труда…

— Разумеется, вы только скажите мне.

— Что ж, я полагаю, что вопрос с вашими документами удастся разрешить точно в срок. А пока что я предложил бы… — Саллан не договорил. Его глаза выпучились, он схватился за горло, словно бы его кто-то душил, а через мгновение сполз с кресла на дощатый пол беседки и скорчился. Его били конвульсии, маг расцарапывал шею в кровь. Это походило на припадок эпилепсии, но пены изо рта не было, и Крайнат не знал, что делать — он просто замер неподвижно на месте, лихорадочно думая, что предпринимать, если маг Синклита сейчас здесь подохнет, а его обвинят в отравлении.

К счастью, через минуту судороги закончились, вар Айренал на несколько секунд затих — а потом тихо застонал. Капитан бросился помогать ему встать, усадил обратно в кресло, налил вина… Саллан залпом опрокинул бокал, невнятно и сбивчиво отмахнулся от вежливого, но насквозь фальшивого беспокойства о его здоровье, и, быстро извинившись, окончил встречу, почти что выгнав Крайната. В общем-то, капитан нисколько не сожалел о том, что встреча закончилась без обычных раскланиваний и расшаркиваний, которых он терпеть не мог, но которые неминуемо составляли часть беседы с чертовым вар Айреналом. С гораздо большим удовольствием вар Дарнас вел бы дела с любым другим магом Синклита, но, увы, выходы у него были только на упомянутого вар Айренала, и на седьмого мага Вангейта вар Гарреха — который, кстати говоря, лично Крайнату импонировал куда больше. Вот только вар Гаррех указал незадачливому капитану на дверь, едва услышал, с каким вопросом к нему пришел проситель.

— Я не занимаюсь этой мерзостью, — брезгливо поморщился седьмой маг Синклита. — Обратитесь к вар Айреналу, это его… профиль. А сейчас прошу покинуть мой кабинет, мне нужно работать.

Нисколько даже не обидевшись, Крайнат ушел. В глубине души он был согласен с Вангейтом в отношении определения рабства и охоты на рабов, вот только для мага его уровня это был единственный способ быстро заработать кристаллов. А кристаллы были нужны срочно, много и постоянно. Вар Дарнас уже истратил все свои немногочисленные накопления и влез в такие долги, что страшно было даже думать о том, как придется их отдавать — но все равно хватило едва-едва на оплату первого курса лечения.

Три месяца назад Аларра вар Дарнас, супруга Крайната, разродилась мальчиком. Роды прошли на четыре декады раньше срока, ребенок родился недоношенным и с полным букетом патологий внутренних органов. Мать умерла через три дня, а малышу целители давали неутешительный прогноз — если даже чудом выживет, то чудо будет недобрым, ребенок не сможет ходить, проживет максимум до двадцати лет, да и те будут сопровождаться постоянными болями. Кроме того, умственные способности мальчика не превысят уровня трехлетнего ребенка. Новорожденного вообще предлагали подвергнуть эвтаназии, но, во-первых, Крайнат слишком долго мечтал о сыне, а во-вторых — перед смертью Аларра буквально умоляла мужа позаботиться о том, чтобы малыш выжил…

Две декады после рождения ребенка целители с переменным успехом боролись за его жизнь, но чем дальше, тем мрачнее становились их лица, когда отец спрашивал прогнозы. А потом внезапно случилось чудо — на сложный, почти безнадежный случай обратил внимание Кентар вар Гаделах, второй маг Синклита, целитель высочайшего уровня. Он сам приехал в госпиталь, осмотрел малыша, провел диагностику — и сказал, что есть шансы не только спасти ребенка, но и вылечить его. Вот только это потребует громаднейших затрат энергии. Крайнат задал лишь один вопрос: сколько? Вар Гаделах назвал сумму, и у капитана подкосились ноги — столько кристаллов он даже во сне не видел. Маг посмотрел на несчастного отца, тяжело вздохнул…

— Тысяча в месяц. Я понимаю, что это очень много, но одна только энергия будет стоить в два раза больше. Половину заплатит Школа Целителей, вторую половину придется искать вам. Разумеется, само лечение также будет бесплатным.

Разумеется, тысяча энергоединиц тоже была достаточно большой суммой, но все же вчетверо меньшей, нежели изначальная. Вар Дарнас выскреб все заначки и накопления, влез в долги и заплатил за первые три месяца. Но весь цикл лечения, по прогнозам Кентара, должен был занять около года, а то и чуть больше, а это — около десяти тысяч… Перебрав все доступные и не очень способы быстрого зарабатывания кристаллов, Крайнат остановился на охоте за рабами. Вот только для этого нужна была лицензия. Вот и пришлось идти на поклон к мерзкому вар Айреналу — вар Гаррех отказал, а с вар Гаделахом капитан даже заговаривать на эту тему не рискнул, старый целитель славился своей добротой и был одним из двух магов Синклита, которые осуждали рабство, как таковое. Вторым, как несложно догадаться, был вар Гаррех…

Через два дня после памятного происшествия во время разговора в саду, Крайнат был срочно вызван к вар Айреналу. Пожилой маг был откровенно взволнован и даже не пытался этого скрывать.

— Вы сейчас же отправляетесь на территорию ВОНСР. Там вы должны пробраться в эльфийские леса и найти один артефакт. Когда он будет у вас в руках, используете Серебряную Сеть и спрячете его, после чего немедленно вернетесь в Эгленор. За все получите лицензию, датированную текущей декадой, и пятьдесят больших кристаллов. Нигде не задерживайтесь, вы должны вернуться в столицу не позднее третьей декады лета.

— Два вопроса, господин магистр, — негромко проговорил Крайнат, ошеломленный прямотой и нервозностью мага. — Во-первых, как я найду этот самый артефакт? Во-вторых… я не умею использовать Серебряную Сеть. Мой уровень — третий, и тот не полностью, а Сеть используется на пятом уровне…

— Я дам вам кольцо, зачарованное на поиск искомого. А Сеть вживлю в тело, для того, чтобы управлять ею, хватит и ваших способностей, — оборвал его Саллан. — Мне есть кого отправить и кроме вас, потому на размышления у вас минута. Подумайте, лицензия и пятьдесят больших кристаллов — это хорошая плата за подобную услугу. Да и моя благодарность чего-то стоит, согласитесь.

— Хорошо, — решился капитан. — Я готов. Когда я должен отправляться?

— Немедленно. Я сейчас вживлю вам Сеть и выдам сумму, которая должна покрыть ваши расходы, после чего у вас будет два часа, чтобы попрощаться с дочерью и подготовиться к отплытию. Сегодня вечером вашей галеры не должно быть в порту.

Как ни странно, все и правда прошло быстро. Около пяти минут заняла операция, правда, еще около получаса вар Дарнас приходил в себя. Потом он перешел домой по открытому вар Айреналом порталу, быстро собрал вещи, попрощался с дочерью, и отбыл на корабль. Благо, девочке было уже четырнадцать, она проходила первый уровень обучения в высшей школе по специальности «трансмутация» и получала высокую стипендию, которой вполне хватало на скромную жизнь для одного человека, а учитывая то, что питались ученики, кроме ужина, в самой школе — что-то еще и оставалось, и она вполне могла прожить месяц одна.

До побережья Великой Объединенной Народной Социалистической Республики добрались без проблем. Самым сложным оказалось проникнуть незамеченными в леса, но поскольку магов в ВОНСР почти не было, а те, которые были, не могли тягаться даже с Крайнатом, то и это не заняло слишком много времени. Найти артефакт удалось довольно быстро. На обратном пути вар Дарнас хотел прихватить эльфов для продажи, но ему не повезло — захватить живым удалось только одного, да и тот ухитрился покончить с собой даже раньше, чем его доставили на галеру. Зато в море удача улыбнулась капитану «Любимца Ветра» — они встретили темноэльфийскую шхуну, к которой удалось подобраться незамеченными и взять ее на абордаж. К сожалению, рабов захватили не так уж много, но даже за эту партию можно было выручить кристаллов триста, причем больших, каждый из которых вмещал десять энергоединиц. Зато чистой добычи было много — хватило на то, чтобы выплатить задолженность команде, да еще и осталось немало.

В общем, Крайнат был доволен. Пока не узнал, что именно делают с рабами в том злополучном подвальчике Дома Невольников. Такого кошмара не ожидал даже он, а ведь думал — все знает. Вот только незадачливый охотник видел наказания — но не ломку. А ломка оказалась во сто крат страшнее.

Впрочем, выбора у него не было. Иным способом кошмарную сумму было не заработать, а жизнь и здоровье сына были для него куда важнее, нежели какие-то там эльфы и собственный здоровый сон, коего он лишился с того дня, как узнал о подвале правду.

Охота, пиратство и выполнение некоторых довольно грязных поручений вар Айренала приносили Крайнату около полутора тысяч в месяц. Он сумел расплатиться с долгами и оплатить лечение сына еще на три месяца вперед, и все, казалось, начинало налаживаться…

Пока три декады назад он не подслушал случайно разговор, которого лучше бы никому и никогда не слышать…

Разговор состоялся между тремя магами Синклита. Как так получилось, что все защитные заклинания не сработали на появление вар Дарнаса — он не знал. Из-за сбившихся часов, в которых закончился заряд энергии, капитан пришел на встречу с вар Айреналом на час раньше, чем был приглашен. И оказался невольным свидетелем заговора.

Третий, шестой и двенадцатый маги Синклита задумали страшное. Оказывается, в тот день, когда Саллану внезапно стало плохо, на Аенгрост вернулось жуткое чудовище — Черный Маг, властитель Черного Предела, жуткой силы, прибегать к которой в Алеарте было запрещено под страхом смертной казни, или, что хуже — лишения силы. Вот только все маги Синклита были магами Предела, и благодаря этому почувствовали появление Черного. Одного этого секрета хватило бы, чтобы капитан вар Дарнас тихо и незаметно для окружающих прекратил свое существование, но это было только началом…

От всего услышанного Крайнату стало не просто не по себе — ему казалось, что сейчас он умрет на месте от ужаса. Он прекрасно понимал, что стоит хоть кому-нибудь из трех магов узнать, что он все слышал — и он покойник. А умрет он — и некому будет платить за лечение малыша…

Строго в назначенный час капитан вошел в кабинет вар Айренала, изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие — хотя бы внешне. Вот только пытаться обмануть мага такого уровня — довольно неблагодарное занятие.

Условия, которые выставил Саллан, немногим отличались от рабства. Фактически, Крайнат переходил в собственность мага, за одним только исключением: если за поступки и преступления, совершенные рабом, ответственность нес владелец, то в случае провала вар Дарнаса он отвечал за все сам, больше того — не имел никакой возможности выдать своего нанимателя. С другой стороны, оплата была более чем щедрой: во-первых, Саллан обязался оплатить лечение малыша в случае, если Крайнат погибнет, во-вторых — у самого капитана оставался шанс выжить. Кроме того, вар Айренал обещал позаботиться о том, чтобы не пострадала дочь Крайната.

И начался кошмар… Каждый день вар Дарнасу приходилось убивать, похищать, воровать, грабить, снова убивать… За две декады его жертвами стали более двадцати человек, преимущественно — молодые девушки и юноши, которых он выкрадывал для жертвоприношений магов. Капитан ненавидел и презирал себя, как никогда в жизни, даже работорговля начала казаться ему почти невинным занятием.

А Эгленор трясло. Люди были охвачены ужасом, ни один не знал, проснется ли он утром и вернется ли домой со службы. Тень жуткого Черного Мага, успешно забытая тысячи лет назад, вернулась из небытия, каждый день он напоминал о себе, каждый миг его проклинали, призывая на голову древнего чудовища всевозможные кары — но он продолжал творить свои безумные ритуалы, заливая Эгленор кровью. Каждую ночь город кричал от боли, но никто не рисковал выйти из дома, откликнувшись на вопль о помощи — ведь это означало самому подвергнуться риску стать жертвой. Каждый вечер люди, приходя домой, видели на дверях своих домов страшный знак Черного — стилизованное изображение черепа, объятого пламенем, означавший, что их сына или дочери, мужа или жены, брата или сестры больше нет, и утром стража найдет их зверски изуродованные трупы.

Вар Дарнас, знавший правду, только и мог, что напиваться до потери сознания каждую ночь. Он уже подумывал, что настоящий Черный Маг далеко не так страшен, как озверевшая троица заговорщиков, но сделать ничего не мог.

Или мог? Этот вопрос иногда всплывал из подсознания, всякий раз пугая Крайната до полусмерти. Возможно, ценой его жизни, и жизни его детей можно было бы остановить этот ужас. Если бы он только рассказал правду, например, вар Гарреху или вар Гаделаху, возможно, они могли бы что-то сделать… Возможно…

Каждый раз он изо всех сил гнал от себя эти жуткие мысли. Ведь они означали, что вина непосредственно Крайната была гораздо больше, нежели ему хотелось бы думать. Впрочем, какая разница, какая именно вина лежит на нем? Важно, что лежит…

Чем больше крови обагряло руки капитана, тем чаще он об этом задумывался. И все больше понимал, что не сможет повернуть назад. «Слишком поздно платить жизнью детей за прекращение кошмара, ведь этот ужас сам скоро закончится, надо только несколько дней потерпеть… Теперь поздно, так пусть хотя бы они живут!» Самообман помогал держаться. Пока помогал. Но… Крайнат был сволочью, и никогда с этим не спорил. Но даже для него это было слишком.

А сегодня днем дочь не пришла домой после школы. А на двери появился страшный знак. Капитан попытался связаться с вар Айреналом — не получилось, маг словно сквозь землю провалился…

Ночь вступала в свои права. Люди исчезли с пирса, все попрятались по норам, зарывшись как можно глубже, затыкая уши, чтобы не слышать многоголосого крика боли и ужаса, пронизывающего столицу.

Крайнат вар Дарнас стоял на причале, невидяще глядя на волнующееся море. Ему не было дела до того, переживет он сегодняшнюю ночь, или же нет. Ведь он возвращался домой после разговора с вар Гаделахом, во время которого старый целитель сказал, что у маленького сына капитана обнаружился невероятный дар целителя, и с этого момента Школа берет на себя все расходы по лечению и дальнейшему обучению мальчика, а если понадобится — то и по его содержанию. Это было первой новостью за последние две декады, которой Крайнат искренне обрадовался — он не очень-то верил в благотворительность вар Айренала, обещавшего платить за малыша в случае смерти его отца. Он тогда еще не знал, что его ждет дома…

Жизнь закончилась. Дочери больше не было, а о сыне позаботятся целители — с ними ему будет куда лучше, чем с нелюдью-отцом. В какой-то момент капитан подумал было о том, чтобы вернуться к вар Гаделаху, и рассказать ему правду про заговор магов Синклита, и про то, что Черный Властитель не имеет ни малейшего отношения к происходящему, но смелости не хватило. Теперь вар Дарнас только и надеялся, что не переживет этой ночи.

За спиной прозвучали тихие шаги — он даже не обернулся.

— Помнишь меня? — голос был девичий, с едва заметным темноэльфийским акцентом. Капитан обернулся.

Перед ним стояла хрупкая черноволосая девушка, одетая в облегающие штаны и шелковую рубашку мужского покроя, поверх которой был наброшен короткий плащ с капюшоном. Странная прическа — височные пряди значительно длиннее затылочных, и обрамляют лицо — показалась Крайнату смутно знакомой. Он напряг память, пытаясь вспомнить…

Эльфийка. Темная эльфийка в ошейнике, которую он привез в своей первой партии рабов. Изогнувшаяся непредставимым образом под ножом палача в подвале вар Айренала. Только почему сейчас она выглядит, как человек? А, впрочем, неважно. Едва ли она убьет его болезненнее, чем палачи магов-заговорщиков.

— Помню, — кивнул он, без страха глядя в глаза своей смерти.

— И даже не боишься, — с некоторым удивлением констатировала девушка. — Думаешь, тебе удастся выжить?

— Нет.

— Тогда почему?

— Боятся за свою жизнь только те, кому есть ради чего жить. Мне — незачем, — он пожал плечами, и отвернулся, вновь глядя на волны.

— Всем есть ради чего жить. Кому-то — ради родных и близких. Кому-то — ради собственной шкуры. Ради чего живешь ты?

— Уже — ни ради чего. Уже — не живу. Какое тебе дело? Делай то, за чем пришла.

— Не тебе мне указывать, — насмешливо проговорила эльфийка. — И ради чего ты жил?

— Ради детей.

— Расскажи.

— Зачем?

— Учитель просил меня сперва узнать историю человека, которого я собираюсь убить, а потом уже решать, стоит ли делать то, что я хотела, — честно ответила Мария.

— А кто твой учитель? — спросил Крайнат — просто для того, чтобы что-нибудь спросить.

— Седьмой маг Синклита, Вангейт вар Гаррех, — ответила девушка.

Капитан вздрогнул. Он никогда не верил ни в какие высшие силы, но такая встреча… она не могла быть случайной.

— Само Небо послало тебя мне, — с невероятным облегчением сказал он, вновь оборачиваясь к собеседнице. — Я расскажу свою историю. Только об одном прошу — перескажи ее своему учителю, он поймет, о чем я.

— Даже так? Хорошо. Но учти, я почувствую ложь. Рассказывай.

И Крайнат начал рассказывать. С самого начала. Вкратце, по просьбе самой эльфийки — о своем детстве и юности, о первой жене, от которой осталась дочь, и о второй, которая умерла, родив нежизнеспособного сына, о единственной возможности его спасти, ради которой вар Дарнас и стал охотником на рабов. Упомянул о Танар Намаскае, древнем артефакте, который привез вар Айреналу в Серебряной Сети. И начал подробнее с того момента, как подслушал случайно заговорщиков, и до сегодняшнего дня.

— Вот как-то так… — закончил Крайнат. — Больше мне добавить нечего, пожалуй.

— Сволочи, — очень тихо прошипела эльфийка. — Они смеют прикрывать свои грязные дела именем Черного Властителя? Что ж, они мне за это ответят!

— Да кто ты такая, чтобы они ответили тебе, да еще и именно за это? — с горькой усмешкой поинтересовался капитан, глядя на нее.

— Я? Я — та, кого очень скоро назовут Черной Ведьмой, — ухмыльнулась она.

Крайнату стало страшно. И почему-то — очень легко.

— Что ж… я могу только надеяться, что ты не станешь соответствовать своей нынешней славе, — неожиданно для себя сказал он. — Делай, зачем пришла.

— Сделаю, — кивнула она. — Что ж, ты заслужил это. Прощай.

Вспыхнуло черное пламя — и капитана Крайната вар Дарнаса не стало.

Аенгрост, королевство Алеарт, Эгленор. Западный причал

Вангейт вар Гаррех, седьмой маг Королевского Синклита

10-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

— Так, а теперь сядь, успокойся, и расскажи все по порядку, — Вангейт укоризненно посмотрел на встрепанную и запыхавшуюся ученицу, ворвавшуюся в дом минуту назад, и тут же начавшую с бешеной скоростью что-то тараторить.

Мария сбросила плащ, быстро прошла в гостиную, рухнула в кресло, залпом выпила стакан воды, и перевела дыхание.

— Я нашла его, учитель, — начала она, стараясь говорить как можно медленнее и спокойнее. — Того капитана, который продал меня и остальных вар Айреналу. На пирсе. И он рассказал мне такое, что… я даже не знаю, что об этом думать. Но зато я теперь знаю, что происходит в городе на самом деле.

Выслушав ученицу, Вангейт почти насильно отправил ее спать, а сам глубоко задумался. Ситуация в Эгленоре последние две декады пугала даже его — при всей своей силе как классического мага, так и посвященного Предела, он понимал, что ему не справиться с кровавым чудовищем, которое растили неизвестные, напитывая его шиином — энергией боли и страданий.

Собственно, план заговорщиков был прост: прикрываясь именем известного пугала, они копили энергию, дабы создать Къерза, искусственного демона. С его помощью они намеревались уничтожить остальных членов Королевского Синклита и самого Короля-мага. Элементарно, очень грязно, и почти наверняка провально — как только Къерз наберет определенную силу, присутствие этой мерзости тут же ощутит любой человек, хоть сколько-нибудь чувствительный к магии. Однако, несмотря на бешеный риск, даже сверхосторожный и вечно дрожащий за свою шкуру вар Айренал пошел на это. Странно, очень странно…

Мозаика не складывалась. Вроде, все кусочки есть, и вроде, даже все на месте — но ощущение, что часть из них — от какой-то другой картинки. Вангейт кожей чувствовал опасность, но пока никак не мог понять, откуда именно она исходит.

Его размышления прервал осторожный стук в дверь.

— Войдите.

На пороге появился Ларра'ти. Эльф был явно взволнован, на красивом лице читалась тревога и нервозность.

— Что случилось? — вар Гаррех подался вперед — ощущение опасности усилилось.

— Тирэн'лай пропала. Я нигде не могу ее найти, — выдохнул целитель.

— Когда ты ее видел последний раз?

— Сегодня днем, мы ходили в город. Потом я вернулся домой, а она осталась — хотела куда-то еще одна зайти. Я вам говорил, это не в первый раз… Но она всегда предупреждала, если не собиралась ночевать в особняке, а в этот раз сказала, что придет. Но ее нигде нет!

Бывшая архатис и вправду некоторое время назад завела привычку оставаться в городе, порой не возвращаясь даже на ночь. Приходила она обычно под утро, разгоряченная и с блеском в глазах, на расспросы не отвечала, и тут же ложилась спать. В общем-то, всем все было понятно — у девушки появился кто-то, и она проводит ночи у него. Вангейт ничего против не имел, и эльфу в скором времени оставили в покое, прекратив донимать расспросами — маг только попросил Тирэн'лай всегда предупреждать его о том, что она не придет. Та согласилась, и всякий раз либо говорила Ларра'ти — или самому Вангейту — либо же просто оставляла записку.

А теперь архатис исчезла, никого не предупредив. Именно тогда, когда маги-заговорщики собирают жертвы для создания Къерза. Нет, конечно, девушка вполне была способна за себя постоять — по крайней мере, охотнику вроде покойного вар Дарнаса она точно не попалась бы. Но если за нее взялся какой-нибудь маг посильнее, то Тирэн'лай вполне могла и оказаться на жертвенном алтаре.

Перед глазами вар Гарреха на миг встала картина — гордая архатис, распятая цепями на грубом камне, ее изрезанное тело, и безмолвный крик, которому она ни за что не позволит сорваться с губ… Маг вздрогнул. Ну уж нет! Он этого не допустит!

Никому седьмой маг Синклита никогда бы не признался в том, что испытывал к этой вздорной, непокорной темноэльфийской красавице, пиратке и сорвиголове, но себе лгать он был не приучен. Возможно, будь его чувство к ней любовного толка, Вангейт попросту не позволил бы ему перерасти в хоть что-нибудь большее, нежели обычное увлечение, но тут дело было в другом. Вар Гаррех в детстве переболел какой-то экзотической болезнью, целители вообще уверяли, что он не выживет — и ошиблись. Он выжил, но у болезни оказалось одно неприятное последствие: бесплодие. И с этим сделать ничего не смогли ни лучшие целители Эгленора, ни сам Вангейт, ни даже магия Предела. У него не могло быть детей, но иногда маг позволял себе помечтать. И Тирэн'лай с первого же взгляда вызвала у него такое чувство, словно перед ним — его родная дочь.

Кто бы знал, чего ему стоило убедить эльфу в том, что Предел и ее собственные представления о Черном Властителе — результат предрассудков и пропаганды драконов, которым было удобно, чтобы темные эльфы свято верили, что сила Предела идет только от них, а все прочее есть зло! Как тяжело ему было добиться доверия со стороны этой жесткой, даже жестокой девушки, которая с детства не мыслила себе иной судьбы, кроме как стать архатис пиратского корабля, и носиться по Южному океану, обрывая жизни тех, кто осмелился выйти в море, не будучи этого достойным! И чего же ему стоило убедить Марию в том, что Тирэн'лай ей не враг, и Тирэн'лай в том, что Мария — вовсе не Черная Тварь из жутких легенд, а та, что желает изменить этот мир к лучшему… И ведь ему удалось. Девушки, конечно, не стали подругами, но архатис, по крайней мере, перестала бросаться на ведьму в безнадежных попытках все же уничтожить «Черную Тварь», а сама будущая Властительница уже спокойно относилась к присутствию в доме, который привыкла считать почти своим, женщины, заковавшей ее в цепи и намеревавшейся убить.

Конечно, Вангейт ни минуты не надеялся, что Тирэн'лай останется с ним — нет, она не была создана для жизни в Алеарте, даже после того, как эта страна кардинально изменится. Архатис была создана для моря и корабля, для соленого морского ветра и яростных схваток на палубах сцепившихся кораблей… Поначалу вар Гаррех подумывал о том, чтобы добиться для нее в последствии флибустьерского патента, но потом понял — такая жизнь эльфу не устроит. Тирэн'лай могла принадлежать только себе, и никому другому. Но маг все равно хотел, чтобы ставшая ему дочерью, хоть и не зная об этом, девушка выжила, и могла быть свободной — со своими пиратами, кораблями и чем угодно. А для этого требовалось, чтобы Мария ее не ненавидела, больше того — позволила уйти в море после того, как Эгленор будет захвачен.

А сейчас Тирэн'лай исчезла. Не предупредив, не сказав ничего. И это было так не похоже на нее, привыкшую очень неохотно давать обещания, но дав их — держать неукоснительно, что ему стало страшно, сердце сжала ледяная лапа ужаса.

Резко выдохнув, Вангейт вскинул голову. Его взгляд, в котором на короткий миг промелькнула паника, вновь стал спокойным и собранным, и когда маг заговорил, его голос был ровным.

— Ясно. Позови Марию, и приходите в нижний зал. Не волнуйся, Ларра'ти, мы найдем ее, — ободряюще улыбнувшись эльфу, маг встал, и направился к лестнице.

Заклятие Поиска, которое он собирался применить, было достаточно несложным в использовании, и гораздо больше сил уходило на то, чтобы скрыть ото всех истинную природу творимой в особняке вар Гарреха магии — магии Предела…

За пять минут, что прошли до возвращения эльфа, Вангейт сумел полностью взять себя в руки и подготовиться к работе. Наверное, только благодаря этому он сумел выдержать следующий удар, никак не проявив своих эмоций.

— Марии нет в особняке! — выпалил Ларра'ти, влетая в зал. — Ни в ее комнате, ни в библиотеке, ни в тренировочном зале — нигде!

Если бы кто-нибудь из простых жителей Эгленора был бы настолько смел, безрассуден, или же попросту глуп, чтобы выйти из дома, он бы немало удивился: по узкой, неосвещенной улице спокойно, будто бы по собственному поместью, шла девушка. На первый взгляд вроде бы даже и самая обыкновенная, но только на первый…

Заостренные кончики ушей и манера двигаться мгновенно выдавали в ней эльфийскую кровь, черный же оттенок волос указывал на то, что эльфа эта — темная. Впрочем, не так уж редки были представительницы этой расы в портовой столице Алеарта… вот только на руках девушки не было невольничьих браслетов, а это уже выбивалось изо всех правил и законов. Не-человек может быть только рабом! А если даже кому-нибудь и удавалось обмануть хозяина и скрыться, ухитрившись избавиться от браслетов, то этот кто-то ни за что не стал бы вот так вот в открытую идти по улицам Эгленора.

Хотя сейчас и маги не рисковали лишний раз покидать защищенные жилища. Страх перед жутким Черным Магом, чудовищем из древнего, хорошо, казалось, забытого прошлого, не давал людям дышать, превращая их в перепуганное стадо, с наступлением темноты забивающееся в свои норы и не смеющее даже нос высунуть. Люди прекрасно научились не слышать криков и достигли невероятных высот в самообмане, отворачиваясь от двери соседа, изуродованной страшной печатью Черного Мага, вспоминая жуткие вопли, доносившиеся из-за этой двери прошлой ночью, вопли о помощи, которые все слышали… но, тем не менее, оставшиеся неуслышанными, люди отворачивались и говорили себе: «Со мной этого не случится, надо только не подавать виду, что со мной вообще может это случиться, и надо не рисковать лишний раз — и все будет хорошо, меня это минует, обойдет стороной». Люди научились лгать себе так виртуозно, что попробуй кто убедить их в обратном — его бы засмеяли и разошлись по домам, чтобы ночь вновь трястись в страхе и молиться всем известным богам и демонам о том, чтобы Черный Маг и в эту ночь обошел их нору и ограничился бы соседями…

Спокойно и как-то даже почти весело идущая по улице девушка-эльф словно бы слышала эти людские страхи и презрительная ухмылка кривила ее губы. «Вы боитесь Черного Мага, твари? Что ж, вы правильно делаете. Потому что когда Черная Ведьма и вправду возьмет в свои руки эту страну, вы узнаете, что такое настоящий ужас, трусливые свиньи! Каждому достанется по заслугам!».

Впереди показался высокий забор, сплетенный из витых стальных прутьев. На первый взгляд казалось — не слишком надежная защита от нежелательных гостей, но стоило лишь взглянуть на ограду в магическом спектре зрения, как становилось ясно — сквозь такой забор не смог бы проникнуть ни один вор или убийца.

Так подумал бы любой житель Эгленора. Но не эльфа.

Приблизившись к решетке на расстояние около десяти футов, девушка закрыла глаза, прижав пальцы к висевшему на поясе прямоугольному черному бруску. Несколько минут постояла, глубоко дыша, и, внезапно присев, резко толкнулась от земли, в красивом сальто перелетев через ограду.

Серебряная нить, обвивающая верхнюю часть забора, на миг осветилась тревожным холодно-голубым сиянием — но тут же погасла навсегда, не успев сигнализировать хозяину о незаконном вторжении. А виновница гибели магической охранной системы криво усмехнулась, сделала сложный пасс — и, на мгновение окутавшись полупрозрачной темной дымкой, исчезла.

К темнеющему невдалеке силуэту особняка Мария шла куда осторожнее. Тщательно выверяла каждый шаг, просматривая пространство на всех известных и доступных ей уровнях, тщательно обезвреживала или просто обманывала бесконечные ловушки, стараясь при этом расходовать как можно меньше энергии — ошейник до сих пор не позволял ей связаться с Мечом и получать силу напрямую от него, и девушке приходилось пользоваться энергохранителями, благо, Вангейт постоянно их подзаряжал. Жаль, что удалось прихватить из дома только один, ее личный — остальные учитель держал в своем кабинете, а эльфа не была самоубийцей, чтобы соваться туда без его разрешения. В общем, энергию надо было беречь.

Путь от ограды до стены особняка занял почти полчаса — зато она была уверена, что не потревожила ни одной ловушки, и ни единая сигнальная нить не оповестила хозяев о вторжении.

Практически бесшумно взобравшись на растущую у самой стены миту[*], Мария осторожно заглянула в окно и разочарованно выдохнула, окинув взглядом пустой темный зал. Что ж, она и не рассчитывала на то, что ей повезет с первой попытки.

Выпрямившись, эльфа осторожно шагнула на портик, опоясывающий флигель особняка, и прижалась к стене. Сделала пробный шаг — все в порядке, удержаться можно. При других обстоятельствах она бы ни за что не решилась бы на подобный эксперимент, но пока действовало увеличивающее ее физические способности заклинание, можно было и рискнуть.

Медленно продвигаясь вдоль стены, Мария осторожно заглядывала в окна, пытаясь увидеть то, ради чего она, собственно, и пришла. Около четвертого по счету окна ей, наконец, повезло…

Небольшая комната была погружена в полумрак, разгоняемый только неяркими огоньками нескольких свечей и классическим Шаром Света — осветительным заклинанием низкого уровня. Шар этот висел слева от кресла, в котором удобно устроился с книгой двенадцатый маг Королевского Синклита, Саллан вар Айренал.

Мария хищно оскалилась — да, все правильно. Она нашла то, что искала, и теперь осталось только ждать…

Впрочем, ждать пришлось не так уж и долго. Буквально через полчаса в дверь комнаты осторожно постучали.

— Кто? — резко вскинулся вар Айренал, на кончиках его пальцев задрожал небольшой серый шарик. Эльфа гадливо поморщилась, видя это — нельзя же и в самом деле быть настолько трусливым!

Из-за двери последовал глухой ответ, которого ведьма не разобрала. Зато расслышал Саллан. Шарик в его пальцах медленно растворился.

— Заходи, заходи!

Дверь распахнулась, и в комнату быстрым шагом вошла… Тирэн'лай.

— Есть новости, — вместо приветствия бросила она.

— Зачем же так сразу к делам? — слащаво улыбнулся маг. Он окинул ладную фигурку эльфийской архатис быстрым взглядом, и в глазах зажглись едва различимые огоньки похоти.

— Затем, что вар Гаррех знает о вашем заговоре, — насмешливо отозвалась девушка, с явным удовольствием наблюдая, как самодовольное выражение медленно сползает с рожи собеседника, сменяясь откровенным ужасом.

— Но… Как такое могло произойти? — пролепетал он, судорожно сплетя пальцы рук.

— Как, как… по вашей же глупости! Зачем вам потребовалось отдавать палачам дочку человека, работавшего на вас? Успокойтесь, вар Гаррех не будет ничего предпринимать, пока не соберет достаточно информации, так что не стоит паниковать.

— Подожди, о каком человеке ты говоришь? — маг судорожно пытался взять себя в руки, но получалось пока не очень — Вангейта он отчаянно боялся, и боялся не зря.

— Капитан галеры «Любимец Ветра», не помню его имени, — отозвалась Тирэн'лай. Мария, остававшаяся незамеченной, беззвучно ухмыльнулась: в этом была вся архатис. Она могла не запомнить лицо и имя человека, о котором говорила, зато была способна назвать количество весел «Любимца», его достоинства и недостатки, и все прочее, связанное с кораблем. Для нее не существовало Крайната вар Дарнаса, и не существовало человека, который взял ее в плен — был капитан определенного корабля.

— А, вар Дарнас… Увы, с его дочерью произошло трагическое недоразумение, — притворно вздохнул Саллан. — Я не отдавал подобного приказа, честное слово.

— Верю. Вот только вы не озаботились и выполнением своего обещания, не предупредив охотников за жертвами о том, чтобы они не трогали семью вашего человека.

— Каюсь, грешен — забыл! Но что с того? При чем здесь вообще этот несчастный капитанишка?

Эльфа запрокинула голову и хрипло рассмеялась.

— Знаете, пока вы так наплевательски относитесь к тем, кто на вас работает, вы не сможете добиться ничего.

На лице вар Айренала отразилась злость.

— А ты мне не указывай, к кому и как мне относиться! — прошипел он. — Ты полезна — но не более. Понадобится — найду тебе замену.

— Не найдете, — холодно отозвалась Тирэн'лай. — Но речь, кажется, не об этом.

— Верно, мы отвлеклись. Так при чем тут вар Дарнас?

— При том, что это именно он взял «Ласточку». И именно по его вине мы все, включая Черную Тварь, угодили к вам. И вы думаете, она ему это простила? Короче говоря, сегодня ночью Тварь нашла этого капитана и перед смертью он рассказал ей все, что знал. Я слышала разговор Твари с вар Гаррехом — она называла имена. В том числе — ваше. Мне пояснить, чем это может обернуться или вы сами догадаетесь? — голос эльфы звучал насмешливо.

Как ни странно, Саллан пропустил насмешку мимо ушей, сосредоточенно обдумывая услышанное.

— Это еще не катастрофа, — наконец, заговорил он. — Вар Дарнас знал только то, что ему положено было знать. Как и прочим охотникам, я скормил ему ложь про Къерза, и он поверил. О том, что мы собираем силу для себя, он не знал, и, следовательно, вар Гаррех этого тоже не знает. Он будет искать демона — а получит нас. Вернее, меня…

— Мое дело — передать информацию, — Тирэн'лай пожала плечами. — Мне плевать на ваши дела. Я хочу только, чтобы Черная Тварь сдохла. До разборок людей мне дела нет, хоть все друг друга поубивайте.

— Черная Тварь умрет, не беспокойся. Мне она будет мешать ничуть не меньше, чем тебе. Больше того, я не отказываюсь от своего обещания, и когда все это закончится, ты получишь обратно свой корабль и команду — по крайней мере тех, кто останется жив и кого нам удастся найти.

— Вот и хорошо. Что вы сейчас собираетесь предпринимать? Я хочу сама убить Тварь, если это возможно.

— Да пожалуйста, вот уж чего не жалко, — сделав чудовищное усилие над собой, Саллан вернул на место свою обычную добренькую улыбочку. — А сейчас… Есть два варианта: либо ждать, пока вар Гаррех сам подставится, разыскивая этого придуманного Къерза, либо же ударить сейчас, пока он не начал копать, и, не дай Силы, не заподозрил чего-нибудь лишнего.

Тирэн'лай демонстративно пожала плечами: мол, меня это не касается, решайте сами. А вар Айренал снова задумался…

В молчании прошло минут десять. Наконец, маг заговорил.

— Рассвет через два часа, так быстро собрать людей я не успею. Но тянуть не будем. Следующей ночью возьмем особняк вар Гарреха штурмом.

— Ваши люди возьмут, — эльфа как бы невзначай подпустила шпильку, намекая на любовь Саллана таскать каштаны из огня чужими руками.

— Ага, мои люди. Черная тварь — твоя, но ее тело потом заберут мои люди: оно мне нужно. Вар Гарреха будут брать живьем, он мне тоже… пригодится. Со своими эльфами и всеми прочими его рабами разбирайся сама — специально никого убивать не будут, но и церемониться не станут.

— Хорошо.

— А теперь возвращайся, ни к чему нам сейчас вызывать лишние подозрения…

Архатис кивнула, и покинула комнату. Саллан же выбрался из своего кресла, походил немного кругами, что-то бормоча себе под нос, и тоже вышел за дверь, задув свечи и прихватив с собой осветительный шар.

Мария выждала еще минут двадцать, и начала осторожно продвигаться к выходу. Ее переполняла дикая, неконтролируемая ярость. Как смела эта тварь, эта мерзкая сука, предать ее учителя?! Лгунья, двуличная мерзавка! А ведь Вангейт верил ей и помогал во всем, и даже саму Марию долго убеждал ее не ненавидеть, и просил простить ее за те несколько дней в кандалах и за ошейник… И ведь почти простила! А эта… эта… Ведьма почти задыхалась от злости.

Преодолев забор, эльфа медленно выдохнула, осторожно отпуская маскировочные заклятия и восстанавливая вангейтовскую иллюзию, благодаря которой ее принимали за человека. Сперва она хотела ринуться домой через портал, но сейчас, оценив остатки энергии в хранителе, предпочла не рисковать, и добраться своим ходом.

Быстрым шагом направляясь в сторону особняка Вангейта, Мария пыталась обдумать ситуацию трезво. По большому счету, они были в выигрыше, опережая противника на несколько ходов. Во-первых, вар Айренал даже не подозревает, что им известна настоящая правда. Во-вторых, и это даже важнее, вар Айренал уверен, что они действуют согласно той версии происходящего, которую, по его мнению, знают. В-третьих, теперь-то учитель снимет с нее ошейник — раз они все равно знают, кто она, то маскироваться, теряя столько сил, становится бессмысленно. В-четвертых, Марии известно о планах заговорщиков, а вот заговорщикам о планах Марии — нет! В общем, сплошные плюсы…

От этих размышлений девушку оторвал отчаянный вопль ужаса и боли, раздавшийся неподалеку. В первый момент она презрительно поморщилась: и ведь ни одна тварь не придет на помощь, все запуганы и сидят по своим норам. А через мгновение опомнилась.

Жутко оскалившись, ведьма повернула в ту сторону, откуда раздавался крик. Нет, дорогие палачи, одна Тварь на помощь придет. И вы эту Тварь не забудете до конца своей жизни… впрочем, до этого самого конца осталось буквально совсем чуть-чуть.

Спешно преодолев полтораста футов, отделявшие ее от небольшого домика, из-за которого продолжали доноситься крики, Мария завернула за угол. Ее взору предстала ужасающая картина…

— И они еще смеют называть себя «достойнейшей расой», — побледнев, прошептала она, не в силах отвести взгляда от трех растерзанных тел, вокруг которых стояло несколько человек.

Одна из жертв, молоденькая девушка лет четырнадцати (ее лицо показалось эльфе смутно знакомым) была еще жива. Стоящий подле нее человек в балахоне и тряпичной маске, скрывающей лицо, хрипло усмехался, поигрывая жуткого вида зазубренным ножом. Взмах, кошмарное лезвие впивается в плоть…

— Скоты! — зашипела Мария, делая шаг вперед. С ее ладони сорвался язычок черного огня, в доли секунды преодолевший расстояние до палача, и ласково коснулся его кожи. Несколько секунд тот удивленно разглядывал странное пламя…

А потом случилось одновременно несколько событий. Взвыл от чудовищной, невыносимой боли нелюдь. Вскрикнул, удивленно показывая на эльфу, один из охотников. Из последних сил приподняла голову распятая жертва. Мария на мгновение замерла, с удивлением узнав в этой девушке черты Крайната вар Дарнаса. И в этот миг кто-то схватил ведьму за запястья одной рукой, другой сжав ее горло, еще один охотник ударил ее в живот, и стиснул жесткой ладонью грудь.

Сознание Марии накрыла черная пелена…

Одиннадцатая глава

Аенгрост, Империя Христесар, Третий город Атан, особняк де Ульгене

Хейсар де Ульгене, маркиз Нейдерский, избранник Сойхе, Ковен

6-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Пять высоких, толстых свечей освещали неровно дрожащим от легкого сквозняка пламенем низкие своды крохотной часовни, спрятанной в подвале фамильного особняка. Каждая была посвящена одному из Покровителей, и выделялась цветом — темно-красный оттенок Вейде, яркий серебряный — Бяйле, тепло-желтая свеча Мийне, льдистая синяя — Тэйре, и, наконец, переливчато зеленая, посвященная Кайте. На небольшом алтаре, рядом со снопом пшеницы, деревянным кубком с вином и сплетенным из нитяных шнурков браслетом — символическими жертвами — ровно и сильно горела белоснежная свеча Сойхе, воплощения Веры.

Хейсар замер перед алтарем, не отводя взгляда от огня, и негромко произнося нараспев слова молитвы-призыва. Сегодня Сойхе не торопился ответить на зов своего Избранника, и это настораживало старого аристократа. Обычно Покровитель приходил в течение пяти минут после того, как пламя белой свечи освещало часовню, но в этот раз прошло уже более четверти стана…

Наконец, ниша за алтарем налилась ослепительным светом, в котором проявилась фигура, скрытая белым плащом.

— Приветствую тебя, избранник, — прозвенел под сводами чистый голос, настолько высокий, что с непривычки можно было и не понять, мужчине он принадлежит, или же женщине.

Аристократ быстро опустился на колени.

— И я приветствую тебя, великий.

— Встань, — негромко проговорил Сойхе. — Что случилось, что ты решил позвать меня?

— Я стою пред тяжким выбором и хотел бы услышать совет, — признался старик.

— В чем заключается выбор?

— Инквизиция взялась за охоту на нас особенно яростно, и птенцы подвергаются немалому риску, погибли уже двенадцать человек из младших гнезд, и четверо более опытных. Я помню, что мы должны были оставаться в империи, что бы ни случилось, ведь кроме нас, открыть людям правду некому. Но сейчас обстоятельства изменились, и я хотел бы вывезти птенцов из страны, — осторожно подбирая слова, проговорил Хейсар. Он не мог даже предположить, как отреагирует Покровитель на известие о возвращении Властителя, и решил сперва подготовить почву для этой новости — если, конечно, Сойхе этого еще не знает.

— Ты знаешь, что только на Ковен надежда несчастных жителей Христесара и все же хочешь бросить их? — с мягкой укоризной в голосе спросил Покровитель — и аристократа охватил жгучий стыд.

— Нет, не хочу, — все же нашел он в себе силы возразить. — Ковен останется в империи, как и птенцы третьего уровня посвящения — но младшие могут только бессмысленно погибнуть в той кровавой войне, что буквально в течение двух декад охватит наш город.

— Кровавая война? — с некоторым удивлением переспросил белоснежный. — Ты сказал: обстоятельства изменились. Что ты имел в виду?

«Н-да, вот и „подготовил почву“» — с досадой подумал Хейсар. «Что ж, придется напрямую…»

— Черный Властитель вернулся на Аенгрост, великий. Он в Атане, и он объявил войну Инквизиции.

На миг старику показалось, что Сойхе вздрогнул.

— Ты уверен, что это именно Черный Властитель, а не некто, прикрывающийся его именем и грозной славой? — уточнил Покровитель с сомнением в голосе.

— Да. Я видел его и я разговаривал с ним. Больше того, я видел Черный Меч, который он достал из своего тела, — уверенно ответил Хейсар.

В часовне повисло тягостное молчание. Избранник отчетливо ощущал, что его собеседник вовсе не рад появлению Властителя, больше того — он почти что раздосадован.

— Это очень плохо, — наконец заговорил Сойхе. — Черный Властитель есть зло, больше того — он есть самое главное проклятие Аенгроста. Он повинен во многих преступлениях, включая геноцид и предательство доверия целого народа, он в каждый свой приход погружает наш мир в пучину хаоса и беззакония. Он должен быть уничтожен до того, как войдет в полную силу.

— Мне он не показался злом, — осторожно заметил удивленный Хейсар. — Скорее, наоборот — он хочет уничтожить настоящее зло, Инквизицию!

— Ты сомневаешься в моих словах, избранник? — вкрадчиво поинтересовался Покровитель, в его голове послышалась угроза.

— Нет, великий, — старик поспешно склонил голову, кляня себя на чем свет стоит. Как он мог усомниться в словах самого Сойхе?! Неужто вера его настолько ослабла? Если тот сказал, что Властитель — зло, это значит только то, что сам Хейсар оказался настолько глуп, что не увидел этого!

— Но сейчас он может быть нам полезен, — чуть смягчился собеседник. — Сделаем так: ты позаботишься о вывозе младших птенцов в безопасное место — но в пределах империи, чтобы они могли вернуться в Атан, как только все закончится. Сам же ты вместе со всем Ковеном вступишь в войну против Инквизиции — и на стороне Властителя. Твоя задача — сделать так, чтобы он доверял тебе. Тебе оказана великая честь — ты станешь оружием в руках бога и получишь силу, достаточную для того, чтобы уничтожить нависшую над миром угрозу! А пока пусть одно зло обернется против другого. Ты понял меня?

— Да, великий.

— Я верю в тебя. Иди, и да пребудет с тобой благословение мое и божие!

Вновь вспышка белоснежного света — и Хейсар остался в часовне один.

Через полстана старый апостолит сидел в глубоком кресле у камина, погруженный в тяжкие размышления, и пил крепкое вино. После разговора с Покровителем на душе остался мутный осадок и подсознательное ощущение подлога, словно выпил залпом кубок дешевой отвратительной бурды вместо благородного напитка.

Хейсар всю свою сознательную жизнь посвятил служению Сойхе и его братьям и сестрам, он полностью разделил сущность своего Покровителя и сам стал живым воплощением Веры. О, верить он умел! И сегодня он поверил этому странному графу Этьену, его открытому взгляду и горячим словам, за которыми явственно прослеживался трезвый и расчетливый ум. Поверил почти сразу. И не увидел в нем никакого зла…

Тихо скрипнула дверь, в гостиную вошел Найчелл.

— Отец, я тебе не помешаю? — негромко спросил он.

— Нет. Скорее, даже поможешь, — после секундного раздумья ответил Хейсар.

Молодой человек приблизился к догорающему камину, подбросил пару поленьев, и сел во второе кресло. Щелчком пальцев — старик недовольно поморщился — создал себе хрустальный бокал, наполнил его вином.

— Твое здоровье, отец, — Найчелл пригубил рубиновую жидкость. — Хорошее вино… что тебя тревожит? Я чувствую в тебе смятение и неуверенность.

— С каких это пор ты начал читать чужие чувства? — с подозрением поинтересовался аристократ.

— С тех самых, как научился наблюдательности и умению делать логические выводы. Последний раз ты вот так вот сидел в кресле и пил вино в одиночестве при угасающем камине, когда решал, встать ли тебе во главе Ковена.

Хейсар глухо рассмеялся.

— Ты прав. Я в смятении и не знаю, что мне делать.

— Расскажи, что случилось — если имеешь право говорить об этом. Возможно, я смогу что-нибудь подсказать…

— Чуть меньше стана назад я разговаривал с Сойхе, — и он вкратце поведал сыну суть разговора с Покровителем.

Когда рассказ закончился, несколько минут оба молчали. Бокал в руках Найчелла нервно менял форму, перетекая и искрясь, превращаясь то в вычурное украшение, то в необычный стилет. Наконец он заговорил:

— Я тоже разговаривал сегодня с Кайте. А Вирена — с Бяйле. И оба отреагировали на весть о Властителе одинаково, заявив, что он должен быть уничтожен. Причем Вирена рассказала мне, что когда она услышала от Покровительницы приказ убить Властителя при первой же возможности, то не удержалась — ну, ты же знаешь нашу горячую красавицу — и уточнила, что ей делать, если в ее руках будет острый кинжал, а Этьен повернется к ней спиной. И Бяйле несколько секунд молчала, прежде чем ответить. Угадай, что она сказала?

— Как и всегда, нечто вроде: честь — превыше всего, и бесчестный поступок даже во имя великой цели опорочит не только совершившего сей поступок, но и саму цель, сколь бы возвышенной и светлой та не была.

— А вот и нет! Бяйле, скрепя сердце, сказала, что Властитель представляет собой такую угрозу нашему миру, что Вирене простится даже удар в спину — ведь она совершит это ради Аенгроста!

Хейсар чуть не выронил бокал. Он впервые слышал о том, чтобы Покровители учили идти против всех их прежних наставлений — даже во имя величайшей цели. А Найчелл тем временем продолжал:

— Вирена в состоянии, близком к шоку, примчалась ко мне и рассказала обо всем этом. Собственно, после этого я и пошел спрашивать Кайте.

— И что он? — подался вперед старик.

— Как обычно, — молодой человек грустно усмехнулся. — Он загадочным тоном произнес, что у гитары шесть струн и каждая звучит по-разному — но в умелых руках все шесть сливаются в прекрасную мелодию, и будет эта мелодия звучать созидающе или же разрушающе — зависит лишь от музыканта.

— И что это может значить?

— Все, что угодно. От просто красивой фразы до аналогии — только мне интересно, кого он подразумевал под струнами и музыкантом, нас и их, или их и бога?

Они разговаривали еще очень долго. И только когда за высокими окнами забрезжил розовым и золотым рассвет, Найчелл встал.

— Мне кажется, что дальнейший разговор ни к чему не приведет, отец. Мы только запутаем друг друга еще больше. Единственное, что еще скажу: мне кажется крайне подозрительной такая единодушная ненависть Покровителей к Властителю. И лично я на твоем месте пока не стал бы принимать решения. В любом случае, пока что у нас есть время получше присмотреться к Этьену, и составить о нем собственное мнение. А потом, если подозрения Покровителей ничем не подтвердятся, потребовать у них ответа. К счастью, мы не рабы им, единственный из шестерых, кто требует безусловной веры, и никогда не обосновывает свои приказы и решения — это Сойхе. Возможно, Мийне или Тэйре будут более откровенны и объяснят, чем вызвана их ненависть к Властителю.

— Пожалуй, ты прав, — устало кивнул Хейсар. — Так и поступим. Спокойной ночи, сын.

— Спокойной ночи, отец… то есть, утра. Не сиди долго, ложись.

— Я постараюсь. Хотя мне все равно не удастся заснуть.

Вопреки его уверенности, сон сморил апостолита прямо в кресле.

Аенгрост, Империя Христесар, провинция Клетер, Третий город Атан

Грегориан, Инквизитор третьего ранга, глава Тайного Ордена

8-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Власть. Тяжкое бремя. Великая ответственность. И в то же время — упоительный наркотик.

Разумным свойственно либо стремиться к власти, либо избегать ее. Первые рассматривают власть, как инструмент для достижения собственных целей и как возможность управлять другими. Вторые боятся ответственности, боятся работы — и стараются держаться подальше от любого проявления власти. И ни тех, ни других к власти подпускать нельзя и на пушечный выстрел.

Власть должна принадлежать лишь тем, кто желает ее, но принимает все бремя ответственности. Тем, кто осознает последствия своих действий в полной мере, осознает и принимает их. Тем, кто готов на решительные действия. Тем, кто видит в ней не самоцель, а всего лишь инструмент.

Инквизитор третьего ранга отец Грегориан был именно из этой категории людей. Он с юности знал, чего хочет добиться и для чего ему это нужно — и он добился. Он стал одним из самых влиятельных в Атане людей. Он создал жизнеспособную организацию, справедливо возложив надежды не на грубую силу или же магическое превосходство — в этом с Инквизицией спорить было почти невозможно — а на власть имущих. На тех, кто разделял его убеждения и при том имел широкие возможности каждый в своей области. Торговцы и дворяне, военные и ремесленники, управляющие города и люди из Воровского братства — разные по рождению и положению, каждый из них добился той или иной власти. Над деньгами, над законами, над ворами… И каждый новый член Тайного Ордена органично вписывался в великолепно отлаженную машину отца Грегориана, до поры работающую бесшумно и незаметно для всех. Вписывался — и начинал работать. Их жизнь почти не менялась, но каждый поступок члена Ордена, так или иначе, служил на благо Ордену.

А машина набирала обороты. И каждая ниточка, каждый рычаг управления ею надежно держал в своих руках отец Грегориан, Инквизитор третьего ранга.

Появление Властителя едва не спутало главе Тайного Ордена все планы. Молодой, пылкий человек, возмущенный происходящим до глубины души, имеющий великую Силу, но не умение ею правильно пользоваться — все вместе это превращалось в желание прямо сейчас идти уничтожать инквизиторов и жечь храмы. Тем более приятно был удивлен Грегориан, поговорив с Этьеном лично, и узнав, что граф на пару десятков лет старше его самого, достаточно опытен, сдержан и прекрасно понимает, что в одиночку или даже с пятнадцатью-двадцатью соратниками он едва ли добьется хоть какого-нибудь результата.

Удостоверившись в том, что Властитель — не помеха его планам, инквизитор лишь немного их подкорректировал — и остался доволен результатом. Атан падет.

И наконец настал день, когда это произойдет.

В просторной гостиной особняка, принадлежащего Мари де Реннит, сегодня было гораздо меньше людей (и не-людей), нежели можно было ожидать, зная, что сегодня за день. Однако Грегориан понимал, что очередное собрание не требуется — каждый знал свою роль и сейчас проводил приготовления на месте. Потому напротив инквизитора сейчас сидела только герцогиня.

— Знаешь, Грег, я и не думала, что доживу до этого дня, — улыбнулась пожилая женщина, однако улыбка ее была напряженной.

— А я знал, что не могу до него не дожить, — спокойно отозвался Грегориан.

— И все же большая удача, что Этьен с нами.

— Безусловно. Я восхищен им — проделать такую работу, находясь под прикрытием, вынужденным играть роль двадцать станов в сутки, и ни на чем не проколоться — это многого стоит.

— Да еще и привлеченный на нашу сторону Ковен, и вырезанное полностью Кровавое братство, и наши люди на ключевых постах, и небольшая армия, наполовину состоящая из великолепных воинов, наполовину — из боевых магов, и сокращенное почти вдвое поголовье инквизиторов… перечислять его достижения можно долго.

— Остается надеяться, что он сможет довести начатое до конца, — на этот раз в голосе Грегориана такой уверенности, как ранее, уже не звучало. — Одно дело — убивать тварей божьих поодиночке, отправлять на эшафоты и подписывать смертные приговоры. Другое дело…

— Он справится, — Мари покачала головой. — Он не может не справиться. Я в него верю… с самого начала поверила.

— Я тоже в него верю. Но ты должна меня понять — я принял меры на тот случай, если его твердости не хватит, чтобы идти до конца. Равно как и на случай, если победа скажется на нем… негативно.

— Я понимаю, — аристократка склонила голову, но тут же вновь вскинула ее. — Но я все равно уверена в нем.

— Вот и хорошо.

Ночь была самая что ни на есть обычная. Такая, как и всегда. Разве что жертв на эшафотах, оставленных умирать в мучениях, было мало — но и это в последние полтора месяца стало нормой, негласный правитель города, инквизитор второго ранга Себастиан предпочитал уничтожать врагов Святой Церкви — как и своих собственных — быстро и надежно.

Атан был таким же, как и в любую другую ночь. По крайней мере, инквизиторы были в этом уверены — ну, за исключением некоторых. Впрочем, именно это и стало главной ошибкой Инквизиции.

Уверенность в собственной безопасности и непогрешимости. Уверенность в собственной силе, которой никто не осмелится бросить вызов. Уверенность, которая веками питалась покорностью людей, безропотно восходивших на костры и эшафоты, идущих на муки и на смерть. Людей, у которых не было надежды, и которым нечего было противопоставить безжалостным псам божьим.

Вот только Инквизиторы не знали, что все изменилось. Инквизиторы не знали, что судьба их уже предрешена. Они спокойно спали в своих постелях и видели сладкие сны о безоблачном будущем. А в этот момент во мраке ночи яростным огнем загорались глаза тех, кто посвятил свою жизнь этому моменту. Они готовились сбросить ярмо — ждали лишь сигнала.

И сигнал им был дан.

Над резиденцией Инквизиции вспыхнуло белое пламя. Казалось, горел сам воздух — но горел, не обжигая.

Сотни людей вышли на улицы города. Сотни вооруженных и очень-очень злых людей. Тех, кому было за что мстить Инквизиции. Впрочем, почти каждому жителю Империи Христесар было за что мстить Инквизиции…

Над Атаном забрезжил золотисто-розовый рассвет. Он окрасил в нежные тона белый камень домов, мягкими бликами засверкал на серебристых шпилях… и высветил залитые кровью мостовые, скорчившиеся тела тех, кто не пережил этой ночи, пепелища на местах эшафотов и многое другое.

На бледных лицах людей, многие из которых сегодня впервые пошли в бой, понемногу начали появляться улыбки. Но ни один не бросил оружия — сложно было поверить, что ночное побоище окончено.

Из разных районов города людские потоки стекались на площадь, где все должно было и в самом деле закончиться. Тайный Орден вышел из тени. Тайный Орден объявил войну Инквизиции — и выиграл ее.

Мало кто задумывался о том, что война на самом деле не выиграна. Это только первое сражение, на подготовку к которому ушло немало лет. Война всего лишь объявлена, и объявлена в таком виде, что Инквизиция не простит оскорбления — скоро к стенам Атана подойдут регулярные войска Святейших отцов и вот тогда начнется настоящая война. А то, что было сегодня ночью… даже не битва — резня. Слишком многих привлек на свою сторону Тайный Орден. Хватило, чтобы перерезать всех приспешников святош, пока маги Ордена и Ковена во главе с Этьеном сражались с самими Инквизиторами. И если бы не они — город сегодня захлебнулся бы в крови, задохнулся бы в дыму костров разъяренных церковников.

Люди сходились на главную площадь Атана, где победители собирались объявить о дальнейших действиях и где должна была состояться казнь оставшихся в живых инквизиторов и их сторонников из числа влиятельных людей города. Атанцы выходили из переулков на площадь, подходили как можно ближе к высокому помосту, наспех установленному перед дворцом, в котором ранее располагалась резиденция святош и садились прямо на мостовую. Сотни людей, тысячи… И все они не сводили глаз с помоста, пока прибывали все новые и новые горожане…

Наконец, людские потоки иссякли. Еще подбегали опоздавшие, усаживались в задних рядах, располагавшиеся уже даже не на площади — на прилегающих улицах. А на помост вышли пятеро. И толпа настороженно замерла, не спеша чествовать своих героев.

Инквизитор третьего ранга, отец Грегориан. Богатая аристократка, мать инквизитора, Мари де Реннит, герцогиня Руэлская. Неизвестный людям черноволосый апостолит, явно главный в этой компании. Стройный светловолосый полуэльф, держащийся за плечом апостолита. Высокий сухощавый старик, чье лицо также было отмечено печатью дворянской крови — Хейсар де Ульгене.

Враги. Аристократы, инквизиторы, нелюди. И это они уничтожили прежнюю Инквизицию? Не для того ли, чтобы построить свою? Изменится ли что-нибудь теперь или лучше сразу же наброситься толпой на помост, свалить не такую уж и прочную деревянную конструкцию и разорвать этих пятерых прежде, чем они натворят дел? Люди заволновались, по рядам прокатился тихий ропот, где-то блекло сверкнула уже испачканная сегодня кровью сталь, кто-то начал неуверенно подниматься на ноги…

Черноволосый апостолит подошел к краю помоста и поднял руку, призывая всех к тишине. За его плечами неподвижными статуями застыли Грегориан и полуэльф.

— Приветствую вас, люди Атана! — не то, чтобы очень громко проговорил он — но услышали этот спокойный, уверенный голос все, даже те, кто не попал на площадь и был вынужден слушать с прилегающих улиц. — Мое имя — Этьен де Каррадо, граф Нисселет. Я из Тайного Ордена, как и все те, кого вы видите сейчас рядом со мной.

Я пришел издалека… и был шокирован увиденным здесь. Зверской жестокостью тварей, называющих себя слугами божьими, но на самом деле являющимися слугами лишь самих себя… и покорностью, с которой вы принимали их зверства. Молчаливым согласием на казни ваших родных и близких. Страхом, пропитавшим стены и воздух этого города. И тогда я поклялся изменить это. Сегодня я начал выполнять данное мною слово.

Я вижу, вы в смятении. Вы ожидали увидеть простых людей, таких же, как вы сами — а увидели тех, кого ненавидите. Апостолитов, инквизитора… Но если вы посмотрите по сторонам, вы увидите людей благородного происхождения рядом с вами. Тех, кто по рождению имеет право носить громкий титул и благородную приставку к фамилии. Тех, кто сегодня сражался вместе с вами, плечо к плечу. Не в рождении дело, а в том, что у человека в душе! Благородство — это качество, а не фамилия! Я хочу, чтобы вы понимали это и не спешили осуждать кого-то лишь за то, что он родился бароном.

С сегодняшнего дня жизнь города станет иной. Не будет больше инквизиции. И не будет больше Церкви! Да, не будет — ибо вся религия Христеса есть с самого начала ложь и обман. Да, вас обманывали! Вам лгали на протяжении всей вашей жизни, и отцам, и дедам вашим лгали! Святейшие отцы — они лгали всем. Даже своим же верным псам-инквизиторам. Сегодня пришло время узнать правду.

Этьен сделал шаг назад, уступая место Хейсару. Старый апостолит вздохнул, обвел взглядом толпу — и заговорил.

Он рассказывал простым и понятным языком. Без прикрас описал настоящую историю восхождения на трон империи Христеса, поведал о первой жертве, которую Сияющий обманом выпросил у жителей, о чудовищном обмане, из-за которого несколько веков люди добровольно принимали мучительную смерть, и правнуке Христеса, который попытался изменить сложившуюся ситуацию и почти преуспел, об участи его, когда разгневанный Сияющий, прознавший о подвиге правнука, вернулся в Христесар. Он говорил около получаса — а люди на площади, затаив дыхание, слушали его, боясь упустить хоть слово.

Наконец, глава Ковена закончил. Слово взял Этьен.

— Прежние законы, по которым вас вынуждали жить многие века, теперь недействительны. Никто теперь не имеет права убить другого разумного. Мы признаем наличие души у представителей нелюдских рас — убийство не-человека теперь такое же преступление, как и убийство человека. Мы упраздняем вседозволенность аристократии — теперь любой апостолит будет отвечать за убийство, разбой, насилие наравне с простолюдином. Мы упраздняем и всячески порицаем любое преследование разумных за использование магии, больше того — мы обязуем каждого жителя Атана, обнаружившего у себя магические способности, немедленно прибыть во дворец для зачисления в школу магического мастерства.

На площади вновь воцарилась тишина. Каждый пытался осмыслить и осознать все сказанное. Нелюди теперь будут жить наравне с людьми? Магов и ведьм больше не станут сжигать на кострах? Апостолитов за насилие и убийство накажут так же, как и любого другого? Нет, в это невозможно было поверить…

— Также, мы категорически запрещаем любой самосуд. Если кто-то виновен в каком-либо преступлении, он должен быть доставлен в суд.

Этьен еще минут пять перечислял основные постулаты новых законов, над которыми верхушка Тайного ордена корпела в течение нескольких месяцев, и только закончив с этим крайне важным пунктом, перешел к следующему.

Повинуясь его знаку, с задней стенки помоста сорвали ткань. Толпа вздрогнула при виде ровного ряда виселиц. Перед виселицами быстро поставили плаху, на нее положили топор. И на помост начали выводить людей. Грегориан объявлял имя, обвинение, приговор (а приговор был только один — смертная казнь) и человека подводили к виселице или же — если это был бывший инквизитор — к плахе.

Когда возле виселиц оказалось равное их числу количество людей, граф дал знак палачу. Тот деловито одел каждому приговоренному на шеи петли и дернул рычаг, одновременно открывая все десять люков.

— Эй, а не слишком ли мягкое наказание для этих тварей? — крикнул кто-то из толпы. Хранитель вздохнул — он ждал этого вопроса.

Кричавший тем временем поднялся на ноги — вернее, кричавшая. Это оказалась молодая женщина, изможденная и бледная, но в глазах ее горел неукротимый огонек, выдающий ту породу людей, которых не возможно сломать, а на поясе женщины висел меч — пусть не очень умело подвешенный, но он значил, что она сражалась сегодня ночью.

Тем временем из толпы все чаще начали доноситься крики, поддерживающие женщину.

— На костер тварей!

— Колесовать святош!

— На кол посадить!

— Хватит! — голос Этьена заглушил выкрики, и странным образом подействовал на них успокаивающе. — Приговор — смерть. Какая разница, как они умрут?

— Моему мужу была разница! — возразила все та же женщина. — Он бы предпочел, чтобы его тоже повесили — а его четвертовали! Почему вы даете этим тварям легкую смерть, хотя за все свои зверства они заслужили как минимум кол?

— Потому что я не хочу уподобляться им, — ответил граф, в его взгляде на миг отразилась боль. — Они должны умереть — и они умрут. Но я — не они, чтобы наслаждаться чужими мучениями, пусть даже это и мучения моих врагов! — негромкий вначале, на последней фразе голос его окреп, Этьен вскинул голову, в его глазах сверкало непреклонное решение следовать своему решению до конца.

— Я не собиралась ими наслаждаться! Но пусть уж они на своей шкуре испытали бы, что такое боль! — не сдавалась женщина.

— Сейчас ты хочешь справедливости, — проговорил Хранитель, глядя ей в глаза. — Завтра ты потребуешь мести. Послезавтра ты просто пожелаешь снова увидеть, как корчится в агонии человек, услышать, как он кричит от боли, срывая голосовые связки. И превратишься в такого же зверя, как они. Ты и правда этого хочешь?

— Не превращусь, — упрямо заявила она.

Граф открыл было рот, чтобы ответить, но его остановили.

Мари де Реннит положила ему ладонь на плечо, вынуждая замолчать, и подошла к краю помоста.

— Я была точно так же уверена в своем сыне. Он стал Инквизитором. Сейчас он умрет, — негромко, только для упрямой женщины проговорила она и отвернулась.

Тем временем приговоренных на виселице снова стало много, и палачи взялись за работу.

— Этьен, — негромко позвал Хранителя Грегориан. — Пора.

Граф вздрогнул, но тут же взял себя в руки. И в который уже раз обратился к толпе.

— Я объявил эту войну инквизиторам. Те, кого уже повесили, и кого еще повесят — это люди, замешанные в делах Инквизиции, но не сами святоши. Это те, кто ради своих целей подставлял других, те, кто покупал свои жизни чужими, те, кто пользовался своим положением и издевался над простыми людьми, незащищенными законом. Эти же, — он указал на скованных преступников, стоящих на коленях возле плахи, — Эти — инквизиторы, имеющие ранг.

Сегодня вам пришлось убивать. Почти каждый из вас сегодня обагрил свои руки кровью. Мне убивать не пришлось, моя задача состояла в том, чтобы обезвредить магов-инквизиторов. Но я не считаю себя вправе остаться в стороне. Если сегодня мы совершили преступление — мы совершили его вместе!

Этьен замолчал, обвел взглядом собравшихся на площади, и поклонился им. Потом подошел к плахе, вытянул руку — кто-то вложил в нее обнаженный меч. Двое стражников подтащили к плахе первого попавшегося инквизитора, заставили встать на колени. Грегориан зачитал имя и приговор.

— Да свершится правосудие, — глухо проговорил Хранитель, поднимая меч.

Отсеченная голова покатилась по доскам эшафота.

Имя, обвинение, приговор. Удар.

Имя, обвинение, приговор. Удар.

Имя, обвинение, приговор. Удар.

Никто не знал, чего Этьену стоило стать палачом. Но он считал, что не имеет право остаться в стороне.

Разве что Кёрнхель, стоявший все время в двух шагах от него, незаметно кусал губы и вздрагивал всякий раз, когда меч перерубал чью-то шею. Он-то чувствовал, каково приходится его повелителю…

А на помост, превратившийся в эшафот, выводили все новых и новых приговоренных…

— Неррек де Реннит, бывший инквизитор четвертого ранга, — безразличным тоном начал по памяти Грегориан. — Обвиняется в убийствах, издевательствах, насилии, грабежах, воровстве, притеснении… Приговор — смертная казнь!

В глазах поверженного инквизитора полыхала ненависть — но умевший видеть глубже граф разглядел, что за гневом и яростью скрывается ужас. Инквизитору страшно было умирать.

Внезапно Неррек увидел стоящую в стороне герцогиню… и в его взгляде мелькнула искорка надежды.

Нет, в глубине души он понимал, что гибель неизбежна, что еще несколько секунд — и он умрет, но даже самый мизерный шанс на спасение он хотел использовать. Чего бы ему это не стоило. Унижаться? Хорошо! Стать рабом? Пожалуйста! Отказаться от самого себя? Легко! Только бы жить, только бы продолжать дышать, только бы…

— Мама! — закричал этот большой, страшный мужчина, проливший крови столько, сколько не всякому солдату приходится. — Мама, пожалуйста! Спаси меня!

Этьен с отвращением отшатнулся от упавшего на колени инквизитора, по лицу которого текли слезы.

— Мама, прошу тебя, умоляю, спаси меня! Я не хочу умирать!

— Те, кого ты убил — они хотели? — негромко спросила Мари.

— Нет, но… я просто делал то, что должен был делать! Мама, пожалуйста, я не хотел ничего дурного!

Герцогиня пошатнулась. Ее руки дрожали.

Внезапно Хранитель поймал ее взгляд и прочел в этом взгляде мольбу.

Коротко кивнув, он взмахнул рукой — какая-то нематериальная сила подтащила бывшего инквизитора к плахе. Взмах меча…

В какой-то момент Этьен подумал, что Мари потеряет сознание. Но пожилая аристократка выдержала — только схватилась за плечо Грегориана с силой, которую вряд ли можно было ожидать в этих суховатых пальцах.

Спустя полчаса казнь, наконец, закончилась. Тела убрали, плаху унесли, кровь наскоро затерли.

Хранитель вновь обратился к толпе с речью — он уже не помнил, с которой по счету. Но это необходимо было сделать, причем именно сейчас.

Предел тек по венам вместо крови, его сила переполняла Этьена. Но графа это не радовало — слишком уж нечестным было то, на что он собирался пустить эту силу.

— Вы все прекрасно понимаете, что Святейшие отцы не простят нам того, что мы посмели сбросить их ярмо, опровергнуть их ложь, — начал он. — Скоро под стенами Атана встанут войска Иоаннита. И мы просто обязаны дать им отпор! Стены города хорошие, крепкие. Защищаться можно долго. Припасы и вода тоже есть. Но ведь не будем мы вечно отсиживаться за стенами?! Нам придется дать бой врагу, превосходящему нас численностью и выучкой. И нам придется победить. Но на нашей стороне будут маги! Каждый из вас, кто обладает магическим даром, пройдет краткое обучение и освоит азы боевой магии. Все остальные будут обучаться боевому мастерству. Женщины помогут плотникам делать боевые машины, сооружать помосты для чанов со смолой и так далее. Все вместе — мы сумеем победить Иоаннит!

— Да! — в один голос взревела толпа.

Этьен говорил что-то еще, такое же патриотически-высокопарно-нелепое, люди кричали и приветствовали его, кое-кто уже сейчас предлагал собрать войско и двинуть на штурм Иоаннита… А Хранитель чувствовал себя последним дерьмом.

Договорив, он передал слово Грегориану, который выдал людям четкие указания относительно того, куда и кому приходить, а сам при первой же представившейся возможности скрылся.

Кёрнхель нашел Этьена только спустя час. Граф сидел на краю городской стены, свесив ноги на внешнюю сторону, и мрачно пил вино прямо из бутылки. Полуэльф бесшумно приблизился и сел рядом.

— Не против? — негромко спросил он. Хранитель мотнул головой.

— Я рад тебе. С тобой можно быть откровенным.

Он сделал еще глоток.

— Что тебя гложет? — Кёрнхель взял протянутую бутылку, отпил.

— Я поступил бесчестно? — вопросом на вопрос ответил Этьен.

— Смотря как смотреть. Если рассуждать грубо, не беря в расчет мотивации и цели — да. Ты поступил бесчестно, воздействовав силой Предела на население Атана и внушив людям готовность сражаться, которой никогда не добился бы в иных обстоятельствах. Но при этом ты сам прекрасно понимаешь, что если бы не это — Атан взяли бы почти без боя. Сколько у Ордена воинов, считая боевых магов? Дай Создатель, тысяча наберется. А скольких пригонят сюда оскорбленные и разозленные Святейшие?

— Тысяч десять, в лучшем случае, — прикинул граф. — Но это не отменяет того, что я обманом отправляю людей на смерть. Невзирая на мотивации и цели.

— Не отменяет, — согласился полуэльф. — Но такова доля Черного Властителя. Они первые, но далеко не последние, кого ты отправишь на верную смерть, увы. Это твой долг, честен он или бесчестен — уже не имеет значения.

— Неужели долг может быть бесчестным?

— Разумеется, может…

— Нет, я не про факт. Если долг истинный, то как он может повлечь за собой бесчестье?

Кёрнхель тихо рассмеялся.

— А тут уже только от твоего решения и твоих действий, ну и отношения зависит все. Либо ты сделаешь акцент на бесчестье, и долг не будет истинным, а все преступления, совершенные во имя него, останутся преступлениями. Либо же возобладает понятие долга, ты примешь его для себя всей душой — и тогда бесчестье станет военной хитростью, преступление — оправданной жертвой, и так далее. Поменяется акцент.

— Это называется — игра словами и подмена понятий, — Этьен недовольно фыркнул. — Так получается, что только от твоего отношения зависит, совершил ты благородный поступок, или же подлый.

— Именно, — кивнул полуэльф, доставая откуда-то гитару.

«И где он ее держал?» — мельком удивился Хранитель, он ни разу не видел у друга инструмент. — Больше того, этот принцип касается всего. Для кого-то поедание печени убитого врага — честь и геройство. А для кого-то самым великим подвигом является убить женщину. Этика у всех разная, как и мораль. То, что естественно и правильно для тебя, для кого-то может быть мерзким и подлым.

— Но есть общепринятые нормы!

— Есть. Но они везде разные. Например, в стране, где мы с тобой сейчас находимся, общепринятая норма — всех разумных, не относящихся к человеческой расе, предавать мучительной казни. Еще одна норма — аристократы могут делать с простолюдинами все, что им заблагорассудится. В Алеарте, например, любой человек, не имеющий магических способностей, от рождения становится рабом.

— Это не морально-этические нормы. Это следствия законов.

— А что тогда, по-твоему, морально-этические нормы? Это то, что прививается от рождения, то, что естественно и понятно, как дышать воздухом, например. Знаешь, есть такая замечательная поговорка — в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

— А если у кого-то в качестве этой «нормы» — каннибализм? — Этьен начал злиться.

— Значит, это почему-то. Как бы то ни было, люди — не хищники по биологическому происхождению. Что бы ни говорили некоторые философы, в людях нет изначальной склонности к жестокости, к получению удовольствия от страданий других и так далее. Если это возникает — то всегда по какой-то причине.

— И что, если у какого-нибудь народа была «уважительная причина» на то, чтобы, например, своих женщин держать исключительно, как скот для размножения, то я должен оставить это как есть, и не лезть «со своим уставом»?

— Этьен, ты — Черный Властитель. У тебя в самой сути заложено лезть в этот мир со своим уставом, — Кёрнхель допил вино, его пальцы легко коснулись струн. — Это твоя природа. Каждый раз, когда Черный Властитель приходил на Аенгрост, мир менялся до неузнаваемости. Тем более, учитывая специфику Меча. Ты знаешь его второе имя, отражающее его суть? Извращающий Сущности. И тебе не уйти от этого. Что же касается приведенного тобой примера… Можно запретить им это. Но чего ты добьешься? Они не поймут, почему нельзя. Ты не объяснишь им этого. Сложившийся менталитет, определившееся поколения назад мировоззрение… этого не изменить запретами.

— И что делать? Смотреть на то, как…

— Нет. Искать способ не ломать и делать заново, безо всякой гарантии, что получится, а изменять осторожно, исподволь, так, чтобы изменения проходили естественно и гармонично.

Хранитель опустил голову, размышляя над словами друга. Вернее, пытаясь размышлять — его мысли упорно возвращались к подмене понятий при определении, что первично — его долг, который следует исполнить, или бесчестье, испачканные в еще не пролитой крови руки…

Кёрнхель глубоко вздохнул, посмотрел на повелителя, на того, кому принадлежала его душа, его тело, его разум — он весь целиком, сколько его есть. Он принадлежал Этьену так, как еще никто и никогда в этом мире никому не принадлежал. И это не было рабством, хотя именно так и назвал бы это граф, расскажи ему полуэльф о Связи, что была между ними. Это не было рабством, на то имелась причина.

Он попытался поймать взгляд Хранителя — но тот смотрел вниз, в крепостной ров. Кёрнхель еще раз вздохнул и запел:

Что охраняет камень наших лиц? Зачем звезда, с росой полночной споря, Рождает ожиданье для убийц, И время пасть в обойме для героя? Очередной бесславной пустоты Честь сохранится на шаблоне речи, И вечной плазмы жадные цветы, И вечный взгляд пронзающей картечи…

При первых звуках его голоса Этьен вздрогнул и посмотрел на певца. Нет, голос полуэльфа не отличался особым тембром, да и идеальным слухом Кёрнхель похвастаться не мог, как и виртуозным владением инструментом — но что-то было в его музыке такое, что цепляло за душу и заставляло вслушиваться сердцем.

Не надо. Просто там прошла война, Война рассудка с сердцем, воли с чувством. И что поделать, если есть вина, А точность обвинения — искусство. Слова сквозь холод падают в песок, И пепел остывает чьим-то сердцем. Ты смог подняться, но взлететь не смог. И кровью став, ушел в свое бессмертье…

— Это твоя песня? — тихо спросил граф, когда смолкли последние отголоски звона струн. Кёрнхель тихо рассмеялся.

— Ну что ты, нет, конечно. Эта песня… она издалека. Мне просто показалось, что она будет созвучна тебе сейчас.

— Созвучна? Да, пожалуй… именно созвучна, — Этьен прикрыл глаза, и воспроизвел звучание в голове. — Созвучна… А что такое плазма?

— Эм… — полуэльф на секунду замешкался. — Что-то… что-то вроде пули. Вернее, не совсем пули… в общем, этим стреляют из определенного типа пистолетов.

— Здесь знают огнестрельное оружие? — поразился Хранитель — он ни разу не видел здесь пистолетов или ружей, равно как и не слышал упоминания о них.

А Кёрнхель замешкался с ответом, мысленно костеря себя на все лады. Это же надо так проговориться!

— Здесь — не знают, — медленно, осторожно подбирая слова, начал он. — Но я много путешествовал, и бывал в разных местах… Кое-где это понятие уже существует…

На беду полуэльфа, обмануть графа было не так-то просто. В глазах Этьена уже зажегся огонек подозрения.

— Ты никогда не рассказывал о том, что путешествовал.

— Ты не спрашивал.

Повисло тягостное молчание. Этьен понял, что очень многого, оказывается, не знает о том, кому привык, не задумываясь, доверять свою жизнь. А Кёрнхель с ужасом почувствовал, что наладившиеся между ними дружеские отношения дают трещину. Если Хранитель перестанет ему доверять, то он не сможет в полной мере стать для него тем, кем должен быть.

О том же думал и сам аристократ. До этого момента он мог с уверенностью сказать, что Кёрнхель — единственный, кому он доверяет полностью и во всем, от начала и до конца. Но теперь уверенность поколебалась, и Этьену это не нравилось. Помимо всего прочего, он просто привязался к странному полуэльфу, и мысль о том, что их дружба может быть убита недоверием, вызывала боль.

— Кто ты, Кёрнхель? — тихо проговорил Хранитель, поймав взгляд друга.

Полуэльф помолчал несколько секунд, потом спросил:

— Если я расскажу тебе правду, поверишь ли ты мне, какой бы дикой и странной для тебя не оказалась эта правда?

— Да, — ответил граф, не колеблясь.

— Хорошо. Все, что я тебе говорил — правда. И мое имя, и моя история, и то, что я рассказывал о родителях — все это было. В этой жизни. Но я прожил их уже великое множество, не одну тысячу перерождений. И я помню их. Включая самое первое. Таких, как я, в Мироздании мало — я сам и два десятка моих учеников. Тогда я был молод и еще не понимал, на что обречен и на что обрекаю их, иначе учеников бы у меня не было — я просто не взял бы на себя такую ответственность. Нас называют по-разному, но чаще всего — Вдыхающими Жизнь. Мы бесконечно перерождаемся, и в каждом перерождении наступает определенный момент, когда мы начинаем чувствовать свою Связь с каким-либо разумным мира, в котором родились на сей раз. Природу этой связи невозможно объяснить, она просто есть. Тот или та, с кем я связан — всегда значимы для конкретно этого мира, как минимум. Великие императоры и ученые, властители и философы, маги и боги… кого только не было. Связь… она заключается в том, что Вдыхающий принадлежит тому, с кем связан. Душой, телом и разумом. Любой твой приказ, любое твое желание — для меня закон. Не знаю, как мои ученики сейчас, но раньше я был единственным, кто научился обходить это правило в том случае, если действия человека, с которым я связан, причиняли миру недопустимый, с моей точки зрения, вред. Помнишь, ты спросил меня, буду ли я на твоей стороне, если ты решишь уничтожить разумную расу? Я тогда сказал, что лучше убью тебя, чтобы не позволить тебе нанести такой страшный вред своей душе, а после покончу с собой, потому что не смогу жить без тебя.

— Да, я помню, — ошарашено пробормотал Этьен.

— Собственно, это был пример того, как я могу обходить основной закон моего существования.

— Я понял…

— У меня были разные перерождения в разных мирах. Из одного такого перерождения я узнал понятие пистолета, из другого — эту песню, из третьего… в общем, я много знаю. Иногда слишком много для одного меня, — Кёрнхель невесело улыбнулся. — Вот такая вот история. Веришь?

— Верю, — уверенно ответил Хранитель. Он и правда верил. И теперь, когда некоторые странности были объяснены, пусть даже и столь невероятным образом, он снова доверял другу. Да, именно другу — что бы там Кёрнхель не говорил насчет принадлежности, для цивилизованного человека семнадцатого века это означало рабство, а принять друга, как раба… нет уж, увольте!

— Спасибо, — серьезно проговорил Кёрнхель. — Ты не представляешь, что для меня это значит.

— Не представляю, — честно согласился аристократ. — Только… можно спросить?

— Да, конечно.

— Кто я для тебя? Просто тот, кому ты принадлежишь из-за этой твоей… Связи, или все же друг? — решился граф. Он чувствовал, что не смог бы держать этот вопрос в себе долго, а раз уж сейчас пошел такой откровенный разговор, глупо было бы не спросить.

На сей раз полуэльф молчал около минуты. А когда заговорил, то старался не смотреть Этьену в глаза.

— Ты для меня нечто гораздо большее, чем друг. И уж, конечно, не просто хозяин, которому я принадлежу. Я не знаю, как правильно сформулировать, чтобы не задеть тебя…

— Скажи, как есть. Думаю, я пойму.

— Хорошо, — он резко выдохнул, как перед прыжком в холодную воду. — Я…

— Вот вы где, господин Этьен! — оборвал Кёрнхеля звонкий голос Найчелла да Ульгене. — Мне срочно нужно с вами поговорить!

— Это настолько срочно? — поморщился Хранитель.

— Да! Это… это касается Покровителей, — значительно тише добавил молодой человек.

— И что же случилось с Покровителями? — Этьен изо всех сил старался спрятать досаду.

Найчелл несколько секунд смотрел на графа, словно бы решаясь… а потом быстро и тихо выдохнул:

— Они хотят вас убить!

Двенадцатая глава

Аенгрост, Аргонрадская Федерация

Аре-о-Ката Дирити, вартен полиции

20 день хатена, год 528 (летоисчисление местное)

Сколько не говори о преимуществах демократии, при более детальном изучении этого государственного строя становится ясно, что выборная власть — отнюдь не панацея для народа. Слишком многое зависит от результатов выборов, а их обычно выигрывает тот, кто вложил наибольшее количество денег в свою предвыборную кампанию. Таким образом, к власти зачастую приходят те, кто заботится больше о собственном благосостоянии, нежели о нуждах государства и народа. Но также следует признать, что панацеи как таковой не существует не только в медицине, но и в политике. Любой государственный строй имеет ряд недостатков. Монархическая страна может пострадать в случае, когда на престол восходит слабый, безвольный монарх. У близкого к идеалу коммунизма только один недостаток, но напрочь перекрывающий все достоинства — его невозможно построить. Ну а если говорить о диктатуре, то можно вывести целый ряд ее минусов. Мало того, что все государство зависит только от личностных качеств диктатора, так еще и диктатура практически всегда создается на военной основе и плохо приспособлена для мирной жизни. Но у диктатуры есть одно достоинство, каковым не обладает ни монархия, и демократия, ни даже коммунизм — жесткая система данного государственного строя позволяет почти при любых обстоятельствах удержать страну от распада, революции и всего тому подобного — разумеется, если поводом для революции не послужила эта самая диктатура.

Профессор Лар-и-Норэй ро Неве Ранато Из лекции «О государстве и его структуре»

* * *

Отключив питание компьютера, Аре откинулась на спинку стула. Она безумно устала за последние две недели, прошедшие с ее переэкзаменовки, по результатам которой ее неожиданно повысили сразу на два звания и тут же назначили начальником отделения полиции, в котором мирра работала. Женщина без промедления начала вникать в свои новые обязанности — и пришла в ужас, осознав, как же все запустил ее предшественник. К сегодняшнему дню, кажется, удалось разобраться с проблемами, которые требовали скорейшего решения, но впереди было еще столько работы…

Вот только вартену не давал покоя один вопрос, возникший при детальном анализе всего происходящего в последний месяц в комитете полиции. И ведь только в зависимости от ответа на этот вопрос она могла решать, как действовать дальше. Но дать ответ мог только один мирр, Сен-о-Летер ро Дейне Солано, действующий министр полиции. Правда, пробиться к нему будет нелегко — но трудности Аре не пугали.

Встав из-за стола, мирра налила себе чашку обжигающе крепкого тарра, сделала несколько глотков, чувствуя, как бодрящее тепло разливается по всему телу, и решительно взялась за коммуникатор, выданный ей одновременно с назначением на должность. Начала было набирать номер… но неожиданно для самой себя сбросила вызов и выбрала из списка телефонной книги другого абонента.

— Я слушаю, — спокойно отозвался Рик.

— Привет, это я, — Аре улыбнулась, услышав серьезный голос старшего приемного сына.

— О, привет! Как ты?

— Работаю, как же еще… у вас там как дела?

— Все более-менее в порядке. Девчонки вернулись из школы и уже сделали уроки, теперь возятся с малышней. А я готовлюсь к экзаменам.

Рик буквально месяц назад досрочно закончил школу и готовился к поступлению в Полицейскую Академию. Когда Аре услышала об этом впервые, то очень удивилась — была уверена, что юноша пойдет куда угодно, но только не в полицию — после того, как арестовали их отца, у Рика и его брата и сестры не могло остаться добрых чувств к служителям закона, хотя их и усыновила женщина-полицейский.

Кстати говоря, отца ребят скоро должны были выпустить — Аре приложила все усилия для того, чтобы он отделался годом исправительных работ, с возможностью проживать на свободе. Правда, теперь не очень понятно было, что делать с документами — ведь официально матерью детей являлась она. Ну да это вторичная проблема.

— Тогда не буду отвлекать. Ужин я оставила в плите, поешьте без меня. Я поздно приду.

— Хорошо. Расскажешь что-нибудь, когда придешь?

Рик был сам не свой до рассказов об разных случаях из практики вартена. Говорил, что собирает учебный материал, но на самом деле ему просто было интересно.

— Конечно, расскажу. А сейчас занимайся, извини, у меня дела…

— Конечно. Удачи!

— И тебе тоже, — Аре повесила трубку, и улыбнулась. Все же ей очень повезло с приемными детьми — несмотря на то, какое участие мирра, хоть и невольно, приняла в судьбе их отца, Рик относился к ней хорошо, понимая, что лично она ни в чем не виновата, а сделала для них ой как много. Младший, Лек, еще просто не понимал, что произошло, а восьмилетняя Иле, невзлюбившая приемную мать, сошлась с Утой, и девчонки проводили вместе уйму времени, готовясь к годовым экзаменам, благо учились теперь в одном классе, и возясь с маленькими Леком и Еной.

Допив тарр, вартен налила себе еще одну кружку и, собравшись с силами, набрала найденный в полицейском справочнике номер.

— Добрый вечер, приемная министра полиции, чем могу помочь? — раздался в трубке серьезный девичий голос.

— Добрый вечер. Я вартен полиции, Аре-о-Ката Дирити, начальник четвертого отделения. Мне необходимо встретиться с господином министром по очень важному делу.

— Одну минуту, я посмотрю его график, — проговорила мирра, в трубке послышалось тихое шуршание клавиш. — К сожалению, у министра окно только через две недели. У вас очень срочное дело?

— Да, — Аре досадливо поморщилась. Нет, она и не рассчитывала на скорую встречу, но две недели — это слишком много. Решать надо сейчас.

— Тогда давайте я вас соединю, возможно, министр согласится встретиться с вами в какое-то другое время, или же вы решите ваш вопрос по телефону.

— Спасибо, соедините, пожалуйста.

— Одну минуту…

Раздалась негромкая музыка, а спустя полминуты — спокойный голос министра.

— Добрый вечер, госпожа вартен. Я вас слушаю.

— Здравствуйте, господин министр, — у мирры перехватило дыхание. Она разговаривает с самим министром! — Мне необходимо с вами встретиться, чтобы обсудить одно очень важное дело. Я не отниму у вас много времени и готова подъехать в любое место, которое вы укажете.

Сен-о-Летер на минуту замолчал, явно что-то обдумывая.

— Хорошо. Подъезжайте в штаб комитета через… полтора часа. Вас это устроит?

— Более чем! — радостно ответила Аре. Она не ожидала, что министр так быстро согласится.

— Тогда до встречи. Покажете на входе удостоверение, вас пропустят.

— До встречи.

Повесив трубку, женщина вскочила. Времени оставалось мало, а подготовить все документы было необходимо.

Сен, закончив разговор, задумался. Он лично подписывал назначения и повышения этой мирры, сильно его заинтересовавшей — по результатам переэкзаменовки, ее можно было повышать сразу до кер-вартена, но министр побоялся торопиться. Пусть покажет себя, а там посмотрим, решил он.

И вот сейчас вартен Дирити направляется к нему для очень важного разговора. Интуиция подсказывала полицейскому, что разговор действительно будет серьезным, но вот о чем именно он будет?

Мирр поднял трубку внутреннего телефона, и связался с охраной на входе, велев пропустить вартена Дирити, как только она приедет.

— О чем же вы хотели со мной поговорить? — Сен-о-Летер встал из-за большого стола, заваленного разнообразными бумагами, и подошел к столику у окна, указывая мирре на второе кресло.

Аре неуверенно огляделась, что не укрылось от взгляда министра. Он улыбнулся и покачал головой.

— Не волнуйтесь, этот кабинет абсолютно точно не прослушивается. Прошу, садитесь. Тарр будете?

— Да, спасибо.

Сен наполнил пиалы ароматным дымящимся напитком.

— Я вас слушаю.

— Министр, позвольте, я буду задавать откровенные вопросы? — решилась, наконец, женщина.

— Если они не касаются моей личной жизни — пожалуйста, — он иронично улыбнулся.

— Нет, конечно. Они касаются исключительно нашей страны в целом и комитета полиции в частности.

— Тогда задавайте.

— Я внимательно наблюдала за вашими реформами и за всей реорганизацией комитета. Кстати говоря, лично от меня отдельное спасибо за новое положение о государственном займе.

— Всегда пожалуйста.

— Так вот. Я следила, анализировала, вычисляла — все пыталась понять, чего же вы хотите. И, кажется, поняла.

Сен чуть отвел назад уши.

— Что же вы поняли? — негромко спросил он.

Аре набрала в грудь воздуха, помолчала несколько секунд, и выпалила.

— Вы готовите внутреннюю армию, преданную лично вам. Скорее всего — для переворота.

— Что же вы предпримите, если я скажу, что вы правы? — вкрадчиво поинтересовался Сен.

— Я буду задавать много вопросов. А результатов у нашего разговора может быть два. Либо ваши ответы удовлетворят меня, и тогда я буду готовить свое отделение в соответствии с вашими планами, либо же нет — и тогда живой я отсюда не выйду, — она решила играть в открытую.

— Даже так? Что ж, хорошо. Да, я готовлю внутреннюю личную армию для свержения ныне действующего правительства и захвата власти в стране.

— Зачем вам это?

— Аргонрад умирает. Тысячи мирров ежедневно погибают от болезней, хотя уже давно изобретены биованны, позволяющие лечить почти любые болезни, включая кангейреву, и даже отращивать новые конечности. Но эти биованны не запущены в производство, более того — строго засекречены — потому что это не выгодно верхушке комитета здоровья. Сотни мирров ежедневно умирают от голода — а главы комитетов выбрасывают сотни тысяч сьеров на развлечения и деликатесы. Талантливые дети не могут получить достойное образование — потому что все академии и институты, кроме полицейской, платные. В них учатся сынки богачей, которым нужно не реальное образование, а престижные дипломы, — Сен тяжело вздохнул. — Все силы исследовательских лабораторий пущены на изобретение того, что принесет доход, а не того, что действительно полезно. Достойных мирров, каким-то чудом оказавшихся у реальной власти, убирают как можно скорее, пока те не успели хоть как-то поднять общий уровень жизни в стране. Взять хотя бы Кая-и-Йенира ро Кари Санато, бывшего главу комитета государственной безопасности, и его брата, Рана-и-Леони, — это они разработали ту биованну, о которой я говорил. После того, как изобретение засекретили и запретили о нем даже упоминать, Кай возмутился и попытался протолкнуть проект другими путями. Через несколько дней он вылетел из КГБ. Потом они с братом создали собственную политическую партию, но не успел добиться ровным счетом ничего — кого-то из тех, кто его поддержал, запугали, кого-то — купили, самых упрямых попросту убрали. Сам Кай сумел сбежать — и теперь возглавляет одну из двух мощнейших оппозиционных группировок.

Так вот, вы спросили, зачем мне власть. Затем, чтобы изменить эту страну. Аргонрад может жить гораздо лучше. Весь Аргонрад, а не только высокопоставленные чиновники и олигархи из корпораций. Затем, чтобы мирры не умирали от голода и болезней, которые лечатся за неделю в биованне. Затем, чтобы исследовательские институты разрабатывали, например, оборудование для терраформирования — вы же знаете, что более половины земель материка не заселены только потому, что не приспособлены для жизни. Мне продолжать?

— Не стоит… я все поняла, — сказать, что Аре была поражена — не сказать ничего. Большое дело на себя взял новый министр… слишком большое, чтобы потянуть его в одиночку. — Вы работаете на Орден Свободы, да?

Сен усмехнулся.

— Вы очень сообразительны. Можно сказать и так, хотя вернее будет — я работаю вместе с Орденом Свободы. И только благодаря их поддержке мне удалось стать министром и добиться всего того, чего я уже добился.

— Но ведь Орден Свободы — террористы. Несмотря на все их пропагандируемые «благие цели» — они добиваются этих целей такими средствами, что зла от них гораздо больше, — возразила Аре. Она не была уверена, что обладает всей информацией, более того — она точно знала, что не всей — но и того, что имелось, вполне хватало для обоснованного недоверия к этой оппозиционной организации.

— Я так и думал, что вы это скажете. Одну минуту, — Сен взял со столика коммуникатор. — Юна, пожалуйста, запиши для госпожи Дирити диск номер семнадцать и принеси его, — и добавил, обращаясь уже к Аре: — просмотрите информацию и сразу же уничтожьте диск. Не выбросьте, а именно уничтожьте.

— Что за информация?

— О реальных делах Ордена Свободы. Не о тех, что им приписывают, а о настоящих. Плохих и хороших. Списки убийств, списки спасенных. Некоторые имена встречаются по нескольку раз — за каждое спасение, так сказать. Я среди них лидирую с существенным отрывом — меня они спасали уже четырнадцать раз.

— Я посмотрю, — Аре кивнула. Ей все больше нравился этот мирр. Он знал, что и зачем делает, и не боялся говорить об этом. Он осознавал, что его жизнь каждую минуту подвергается опасности — но все равно делал то, что должен был делать. И она поверила ему.

— Тогда, наверное, нам имеет смысл встретиться после того, как вы ознакомитесь с содержанием диска.

— Нет. Я верю вам на слово, хотя диск все равно посмотрю — для общего развития, так сказать.

— Так вы согласны участвовать в заговоре? — Сен с некоторой иронией произнес последнее слово. Мирра кивнула.

— Да. Я согласна. Но я хочу, во-первых, обезопасить семью, а во-вторых — делать реальное дело, а не оставаться пешкой.

— Я понимаю и одно, и другое. У вас двое детей, да?

— Уже — пятеро. Я усыновила троих сирот, чьего отца арестовали, он потерял работу и воровал, чтобы прокормить детей.

— А кем он работал? — заинтересовался министр.

— Главным врачом инфекционной больницы, по совместительству — исследователем в той же области. Его скоро освободят, я позаботилась, чтобы суд ограничился условным наказанием и годом исправительных работ.

— И как, он хороший врач?

— Судя по его личному делу — великолепный.

— За что уволен?

— Официально — как обычно, служебное несоответствие и растрата. На самом деле — наоборот, он пытался сделать свою больницу по возможности бесплатной.

— Прекрасно! Как только его освободят — а я позабочусь, чтобы это произошло как можно скорее — приведите его ко мне. Придумаем что-нибудь. Следующие на очереди комитеты, которые мы будем менять, и менять жестко — это комитеты здоровья и соцобеспечения. Думаю, найдется к какому делу пристроить вашего протеже.

О многом еще говорили Сен и Аре в тот вечер, и когда мирра покидала кабинет министра, тот, глядя ей вслед, думал о том, что более преданного союзника ему не найти — не считая Кера, конечно.

А вартен, сев в служебный мобиль, долго размышляла обо всем, что узнала за несколько часов разговора.

Спутник Аенгроста, база Ордена Свободы

Вольфганг Эрих Шварц-Кёниг, Орден Свободы

18 день рокоса, год 528 (летоисчисление местное)

Вольфганг отложил в сторону толстую папку, присланную аналитиками. Они наконец-то сподобились закончить полный обзор происходящих в Аргонраде событий и разработали общую модель дальнейшего развития страны. Все шло так хорошо, что лорд-командующий сам не мог поверить, что это происходит на самом деле.

С того дня, как Йон принес ему известие о том, что Кай и Ран подобрали раненого эльфа, события понеслись вскачь. За два с половиной месяца удалось добиться того, на что планировалось потратить многие годы — комитеты полиции и здоровья полностью под контролем Ордена Свободы, министр соцобеспечения делает то, что указывает его заместитель — неприметный рыжий мирр, найденный Сеном-о-Летером. Скоро биованны, производство которых в государственных масштабах уже начато, установят в трех городских больницах — остальные же заведения подобного рода закроют на переоборудование, в них разместятся новообразованные исследовательские институты. Затем придет черед прочих городов Первой республики Аргонрада.

Непонятно пока, что делать с КГБ. С одной стороны, уничтожить угрозу в лице зловещего комитета можно только вместе с самим комитетом, с другой — слишком уж много там толковых мирров, вполне способных послужить на благо государству и после переворота. Хотя ведь переворота, как такового, не будет — после захвата комитета образования достаточно будет только убрать действующее правительство и провозгласить новое, заодно доведя до конца изменения, начатые сейчас — например, сделать лечение в биованнах почти бесплатным. По официальному плану, предоставленному правительству новым министром здравоохранения, стоимость такого лечения была по карману далеко не каждому жителю страны, но в противном случае все выглядело бы совсем подозрительно.

Нет, безопасники уже сейчас видели, что ситуация выходит из-под их контроля, но пока еще почему-то не вступали в открытый конфликт, хотя могли бы. Вместо этого они усиленно копали под новых министров и их окружение, и пытались добраться до продолжающего сеансы исцеления Ученика. Но Йон, Вольф, Нарх и все остальные тоже были не лыком шиты, и все осторожные прощупывания со стороны КГБ натыкались либо на очень умелую дезинформацию, либо и вовсе на непроницаемую стену — Шварц-Кёниг не хотел давать потенциальному врагу лишних козырей.

В общем, все шло великолепно. И это Вольфгангу не нравилось. Очень сильно не нравилось. Он кожей ощущал надвигающуюся опасность, вот только пока не мог понять, откуда она грядет. Президент и его присные кормились усиленно подбрасываемой им дезой, новые министры изо всех сил показывали, что почти ничем не отличаются от своих предшественников, разве что поумнее немного и не пытаются сожрать зараз слишком большой для них кусок пирога, предпочитая отщипывать понемногу. Изменения в остальных федерациях проходили еще тише, чем в Первой — но происходили, там тоже готовился плацдарм для введения новых законов, которые сейчас тщательно прорабатывались верхушкой Ордена Свободы. В нее сейчас входили министр полиции Сен-о-Летер ро Дейне Солано, министр здравоохранения Ган-а-Нарит ро Вара Кольне, Кай-и-Йенир, Йон-а-Рахен, сам Вольфганг и Нархгал. Впрочем, последний скорее выполнял роль консультанта, у Дракона было слишком много собственных дел — он даже исцеления в роли Ученика сократил до минимума. Где он пропадал — никто не знал. Единственное, что было известно о его делах, так это то, что Нарх каким-то образом ухитрился найти четверых мирров из ОС, способных к магии Предела, и в кратчайшие сроки (за полтора месяца) обучить их азам. На взгляд Вольфганга, этих «азов» было более, чем достаточно для столь короткого срока, да еще и учитывая, что правительству Аргонрада нечего будет противопоставить магии — даже простая защита остановит выстрел из плазмера, не говоря уже об электрете или, тем более, обычном пистолете, каковыми мирры почти не пользовались. Но несмотря на это, Дракон продолжал зло шипеть на учеников и гонял их почти до потери сознания. Впрочем, никто и не пытался этому препятствовать. Чем быстрее эта четверка станет полноценными магами, тем быстрее они сами смогут заняться обучением других.

Пожалуй, реальные опасения вызывало только одно — неожиданное исчезновение Клана, оппозиционной группы мирров, возглавляемых так называемым Повелителем. В свое время Клан и ОС сотрудничали, но потом разошлись из-за слишком разного отношения к достижению цели — Повелитель и его соратники готовы были ради победы вырезать половину мирного населения Аргонрада, Вольфганг же, как и Кай, и Йон, никогда бы на подобное не пошли. Когда пути Ордена Свободы и Клана разошлись, организации чуть не стали враждовать. Положение спас Гер, молодой ученый и медик, до того работавший на Повелителя, а потом сбежавший в ОС как раз когда начиналась эта война. Принесенной им информации оказалось достаточно, чтобы на время заставить Клан оставить Орден в покое. Немного позже появился Нархгал, и всем резко стало не до Повелителя. А чуть больше месяца назад, в начале месяца хатена, Клан внезапно появился словно бы из ниоткуда, устроил несколько террористических актов — надо отметить, что три из них, направленные против мирного населения, были предотвращены полицией — и вновь исчез, получив несколько чувствительных ударов. Но Шварц-Кёниг достаточно неплохо успел узнать образ мышления и психологический тип Повелителя, и прекрасно понимал, что тот от своего не отступится, и то, что его сейчас нигде нет, означает, что он очень хорошо спрятался и в любой момент способен нанести удар. А сейчас это было бы очень некстати…

Примерно через три недели планировался выход на большую политическую арену мирра, который назовет себя Учителем. Жесткого, властного, сильного лидера, потенциального правителя и диктатора. Его роль должен был сыграть сам Вольфганг, с этого момента навсегда обреченный жить не только в чужом мире и с чужой расой, но и в чужом теле.

Хотя если чуждость тела и мира была бесспорной, то вот насчет чуждости расы немца одолевали смутные сомнения. С одной стороны, мирры, безусловно, принадлежали к иному биологическому виду, нежели люди, и если некоторые земные ученые утверждают, что человек произошел от обезьяны, то в среде мирров порой заходила речь о предках-котах — не зря ученые-генетики и медики ставили эксперименты именно на кошках, как на существах с наиболее схожими свойствами организма. Правда, обезьян в Аргонраде не водилось совсем, а то и с ними нашли бы немало сходства. Правда, не изначальных, а приобретенных, словно бы кто-то очень осторожно менял целый биологический вид по собственному желанию. Вольф подробно изучил историю мирров и Аргонрада, историю права и законов, он читал все, что мог достать, о социологических системах, о государственном строе и несметное количество книг по психологии — и чем дальше, тем больше утверждался в своих подозрениях.

Все время существования расы мирров их держали под жестким контролем, подбрасывая определенные законы и социологические модели, изобретения и новшества, морально-этические принципы… Все это было привнесено извне. Мирры должны были стать совершенно не такими. И мирры были бы не такими, если бы их не вели по четко выверенному пути. Но кто являлся этим загадочным кукловодом, использовавшим в качестве марионетки целую разумную расу?

Драконы. Иных вариантов не было. Кроме крылатых, ни у кого попросту не хватило бы ни сил, ни возможностей, ни знаний. Да и… не знал Вольфганг иных сил в этом мире, способных на подобное, разве что Черный Властитель — но Аргонрад появился спустя почти два с половиной тысячелетия после ухода прежнего Властителя. Даже если допустить, что до образования государства мирры с полтысячелетия жили в дикости… но почему нет никакой информации об истории этой расы до образования Аргонрада?

В общем, все это было странно, и никак не укладывалось в логику общей картины происходящего. Хотя с другой стороны — объясняло очень многое, что до сих пор казалось странным. Например, откуда у хоть и гуманоидной, но совершенно нечеловеческой расы, произошедшей биологически от хищников, и просто обязанной развиваться совершенно иначе, нежели человеческая, столь много сходства именно с людьми.

Немец плеснул в стакан местного подобия виски и закурил. Слишком много вопросов, слишком мало ответов. Да и это невозможное везение будило нехорошие предчувствия — рано или поздно, но чаша весов качнется в противоположную сторону…

С другой стороны — пока что им везло. И Шварц-Кёниг намеревался использовать это по полной программе.

Аенгрост, Аргонрадская Федерация

Аре-о-Ката Дирити, кер-вартен полиции

28 день рокоса, год 528 (летоисчисление местное)

— Знаешь, а я ведь до встречи с тобой и не помнила, что бывает так… тепло и спокойно, и хорошо, — промурлыкала Аре, прижимаясь к пушистому боку Нарха. Тот улыбнулся, и лизнул подругу в нос.

— Я тоже, малыш. И давно уже не верил, что когда-нибудь еще будет так…

В голове кер-вартена чуть шумело от выпитого веллерта. Она до сих пор не могла окончательно поверить, что события последнего времени происходят на самом деле, а не в фантастическом, сказочном сне. Еще два месяца назад женщина была в ловушке государственного займа, в доме часто было нечего есть, работа, о которой она так мечтала в юности, оказалась скучной и совершенно бессмысленной, а беспросветное одиночество, казалось, останется с ней навсегда. Теперь же Аре хорошо зарабатывала, занимаясь тем, чем мечтала заниматься всю жизнь, дети всегда были сыты и одеты, а она сама больше не одна.

Иногда ей казалось, что их с Нархом роман был предопределен заранее, задолго до их первой встречи. Иногда — что они не могли быть вместе просто потому, что этого не должно было быть, это было невозможно. Иногда удавалось просто принимать то, что было, не задумываясь о предназначении и предначертании. Просто любить друг друга — это такое счастье…

Единственным, от чего Аре было немного не по себе, оставался тот факт, что она ровным счетом ничего не знала о своем возлюбленном. Нарх был богат, но откуда у целителя-альтруиста, не берущего с пациентов ни сьера, такие деньги, чтобы спокойно кататься на такси, покупать веллерт в ночном частном магазинчике и оплачивать обучение детей? Кер-вартен ни разу не видела его документов и даже не знала его полного имени и фамилии. Чем он занимается в жизни, кроме целительства? На что живет?

— Ты обещал мне когда-нибудь рассказать про себя, — тихо шепнула женщина, переворачиваясь на спину и потягиваясь.

— Расскажу, обязательно, — в который уже раз ответил Нарх, проводя пальцами по нежному подшерстку на ее животе. — Но не сейчас, прости…

— Секретничаешь все, — грустно вздохнула мирра. — А потом окажется, что ты — глава какого-нибудь… ну, Ордена Свободы, например.

В глубине сознания Нарха Дракон Предела заинтересованно поднял голову. «Ну и как теперь будешь выкручиваться, совестливый ты наш? Лгать нехорошо!»

— А что, вполне возможно, — загадочно улыбаясь отозвался Ученик. И тут же получил игривый удар лапой.

— Да ну тебя, не шути так. Давай лучше выпьем еще веллерта…

— К Псэту веллерт, — он зарылся носом в густую шерсть на загривке подруги, легонько укусил. Та тихо, беззлобно зарычала, выпуская и тут же втягивая когти…

Спутник Аенгроста, база Ордена Свободы

Эла-и-Нари, жена Йона-о-Рахена, главы СБ ОС

28 день рокоса, год 528 (летоисчисление местное)

— Ты опять вернешься через неделю, да? — тихо спросила Эла, глядя куда-то в стену. Йон тихо выругался.

— Ты же знаешь, кем и где я работаю. Я тебя предупреждал еще до свадьбы.

— Я помню, помню… И прекрасно понимаю, как важно и нужно то, что ты делаешь… — голос мирры стал еще тише и словно бы обесцветился. — Я просто… просто скучаю без тебя.

Тяжело вздохнув, глава службы безопасности Ордена Свободы обнял жену. Сколько раз он уже проклинал себя за то, что поддался год назад собственным чувствам, да и ей делать больно не хотел… Вот и получилось, что не хотел — а теперь делает гораздо хуже. Ушел бы тогда — и переболело бы, успокоилось. А так Эла его видит в лучшем случае раза три в месяц, да и то — придет, усталый настолько, что только поесть и рухнуть спать сил хватает, а утром быстро соберется, лизнет в нос и уйдет. Она-то все понимала и с самого начала готова была выносить все тяготы семейной жизни с мирром, занимающим такой высокий и ответственный пост… но не выдерживала, и с каждым днем угасала.

— Йон, тебе пора, — почти неслышно вымолвила Эла, осторожно высвобождаясь из объятий мужа. — Я тебе собрала поесть с собой и в сумку положила, а то опять будешь целый день голодным бегать. Там контейнер с мясом с овощами, и пара банок консервов рыбных.

— Спасибо, — безопасник взял сумку. — Я постараюсь завтра прийти хотя бы на ночь.

— Я буду рада, — она старательно отводила взгляд, пряча выступившие на глазах слезы. — Ты иди, иди… у меня тоже дел много.

Йон прекрасно знал, что жена лжет — дел у нее почти не было. Она просто не хотела затягивать момент прощания — в то же время отчаянно не желая опускать любимого. Вновь вздохнув, он вышел из квартиры и закрыл за собой тяжелую стальную дверь.

Жилые этажи находились в противоположном относительно главного штаба конце базы, и мирру предстоял примерно получасовой путь до кабинета Вольфганга. Как правило, этого времени ему вполне хватало, чтобы считать с портативного компа все оперативные сводки, проанализировать их и сделать свои выводы.

Он не знал, что едва за ним закрылась дверь, как Эла медленно сползла на пол, и сжалась в клубочек. Пролежав минут десять почти без движения — только плечи иногда вздрагивали от рыданий — мирра поднялась, быстро умылась и прошла на кухню. Налила себе полный стакан веллерта, выпила, не чувствуя вкуса, снова наполнила стакан — и опять расплакалась. У нее оставалось полчаса.

Все существо Эла противилось тому, что она хотела сделать. Но у мирры просто не было выбора — это странное существо, назвавшее себя Кьяной, очень хорошо умело убеждать.

Как же они могли такое допустить? Йон, Кай, Ран, и все остальные? Как могли настолько бездарно выпустить из виду столь опасного врага? Как вообще могли не понять, что перед ними именно враг? Впрочем, какая теперь разница… Катастрофа неминуема, и задача Элы — спасти Йона и себя. Орден Свободы уже обречен, у них нет шансов. Кьяна показала мирре, что будет с ними со всеми, когда Повелитель победит. Сначала Эла не понимала, что этой странной безволосой страшненькой самке от нее надо, но та говорила что-то про отрицательную энергию, возникающую при гибели большого количества разумных, и про то, что она хочет по возможности избежать жертв с обеих сторон, и так далее. Мирра никак не могла взять в толк, что же требуется от нее, а когда Кьяна сказала прямым текстом — испугалась и возмутилась. Ей предлагали предать мужа, подставить его, украсть у него секретнейшие файлы! Но безволосая продолжала убеждать, обещала, что если Эла поможет ей, то она позаботится, чтобы и Йона, и саму Элу никто не тронул, что она предоставит миррам убежище, и так далее…

Если бы жена Йона была бы хоть немного умнее, она прекрасно поняла бы, что ей лгут и никакой помощи не предоставят. Но, к сожалению, Эла была хоть и симпатичной и доброй девушкой, но очень недалекой, и никогда не блистала умом. Потому посланнице Повелителя и удалось ее уговорить.

Сегодня ночью, когда Йон спал, Эла подключила к его компу устройство, данное ей Кьяной, и ввела необходимые пароли. И еще минут двадцать в каком-то ступоре следила за тем, как все файлы копируются в память устройства.

Сейчас Кьяна должна была придти за этим самым устройством, в памяти которого теперь хранилась засекреченная информация Ордена Свободы, доступная главе службы безопасности.

Синеватая вспышка у двери — и в кухне материализовалась невысокая девушка-человек с коротко подстриженными светлыми волосами.

— Ты сделала то, о чем мы договаривались? — вместо приветствия спросила она. Эла кивнула, с трудом сдерживая слезы, и протянула чародейке плоскую коробочку портативного компа.

— Вот. Я все сделала, как вы мне сказали. На мониторе было сообщение «копирование успешно завершено». Возьмите.

Кьяна буквально вырвала носитель бесценной информации из пальцев мирры.

— Прекрасно. Ты молодец, Эла. Ты спасла и себя, и своего мужа. Как только начнутся боевые действия, вас обоих заберут, пока вы не успели пострадать. Постарайся сразу же успокоить мужа, чтобы он не натворил лишних глупостей — не хотелось бы его усыплять.

— Да, конечно… А может, мне ему уже сейчас обо всем рассказать, и вы нас заберете?

Девушка покачала головой.

— Ну что ты, разве ты его плохо знаешь? Ему нужно время, чтобы понять, как героически ты поступила. Если рассказать сейчас, он назовет тебя предательницей и побежит докладывать своему начальству. В результате наша с тобой работа пойдет насмарку, и вы оба погибнете. Лучше подожди до эвакуации, а там у вас будет время поговорить, обещаю.

— Как скажете…

— Спасибо тебе, ты нам очень помогла, — Кьяна обворожительно улыбнулась. — Ладно, извини — мне пора. А ты вытри слезы и успокойся — он не должен ни о чем заподозрить до самой эвакуации. Пока!

И чародейка исчезла в новой синей вспышке, предварительно поместив комп в особый футляр, изолирующий электронику от разрушительного воздействия магии.

В полумиле от жилого отсека базы чуть встревожено вскинул голову Ран-и-Леони, заместитель главнокомандующего Ордена Свободы и первый ученик Черного Дракона. Мирр внезапно ощутил присутствие на базе учителя, но ведь тот говорил, что его не будет несколько дней! Странно. Защита, установленная на базе Нархгалом, позволяла использовать любую магию, включая Предел, только пятерым — самому Дракону, Рану и еще троим ученикам. И сейчас Ран отчетливо увидел след связки перемещения, выплетенной, судя по остаточной ауре, учителем. Правда, сама связка была довольно странная, Дракон обычно плел иначе. На миг мирром овладело дурное предчувствие — но тут же схлынуло, оставив после себя горьковатый привкус. Не могло здесь быть никого чужого, настроенная на пять определенных аур защита просто выжгла бы наглого мага. И все же Ран решил рассказать учителю о странном событии. В крайнем случае — услышит несколько резких слов. Собственно, скорее всего, так и будет — не мог же и вправду кто-то чужой обойти защиту, которую ставил сам Дракон!

Спутник Аенгроста, база Ордена Свободы

Йон-а-Рахен, глава Службы безопасности ОС

18 день рокоса, год 528 (летоисчисление местное)

Дочитав сводку, Йон задумался. Вроде как, все шло по плану, и даже некоторые сбои вполне укладывались в систему, разработанную лучшими социологами Аргонрада, работающими на Орден Свободы. Только вот кадровые перестановки в комитете госбезопасности вызывали некоторые подозрения — не просто так вдруг уволились, не став даже отрабатывать положенные по закону двадцать дней, два десятка опытнейших сотрудников ГБ, чьи должности тут же заняли юнцы-недоучки, еще ни разу усов не опалившие. Ох, что-то там происходит такое, о чем он, Йон, ничего не знает. И это матерому безопаснику очень не нравилось.

Пискнул коммуникатор, высветив входящий вызов от Вольфганга.

— Я слушаю.

— Ты уже читал сводки по КГБ? — осведомился глава Ордена.

— Да. Что-то мне не нравится, чем пахнет вся эта кадровая возня. Ощущение, что кто-то, обладающий достаточно большими возможностями, попросту чистит комитет, ставя своих мирров на важные посты. Правда, эти самые «свои» у него как-то слабоваты…

— Ну… отчасти ты прав. Но только отчасти. Где ты сейчас?

— В четвертом отсеке, минут через двадцать буду.

— Постарайся поскорее. У меня тут одно очень любопытное письмо, тебе будет интересно с ним ознакомиться.

— Хорошо, я срежу через складской сектор.

— Жду, — немец отключился.

Йон вызвал на экран коммуникатора карту базы, пытаясь сориентироваться в бесчисленном множестве почти одинаковых дверей и коридоров. Найдя нужный проход, открыл автоматические створки своей идентификационной картой, которая на базе заменяла все — деньги, ключи, документы — и вошел в широкий коридор, освещенный только неяркими лампами под потолком. Эта дорога была вдвое короче, и через десять минут Йон планировал добраться до кабинета Вольфганга.

— Да, если не знать, что базу когда-то давно строили драконы, можно только подивиться размаху проектировщика, — пробормотал безопасник, обходя очередной высоченный стеллаж.

Внезапно ряд ламп над головой мигнул — и склад погрузился во тьму. Откуда-то из-за стены глухо, еле слышно, взвыла сирена аварийной тревоги. Йон вздрогнул от неожиданности.

Подобное случалось не очень часто, но все же случалось — а все из-за параноидальной драконьей защиты, которую специалисты мирров так и не смогли отключить. Стоило десяти разным операторам за разными компами общей сети случайно набрать какую-то определенную комбинацию символов — причем сигналы с разных машин воспринимались, как единый код! — как срабатывала аварийная тревога. Все двери блокировались, энергия ограничивалась, работали только системы жизнеобеспечения, медблок, компы, внешнее вооружение, и в ограниченном режиме — освещение. Все складские и подсобные помещения, за исключением ангаров с техникой обесточивались. Как правило, восстанавливали энергосеть около двух часов.

Мирр выругался, зло прижав единственное ухо. Вот ведь угораздило его именно сейчас срезать через склады! Теперь придется сидеть здесь Псэт знает сколько. Хотя… На память пришел рассказ одного из бойцов отряда Рана — тот тоже оказался в подсобных помещениях в момент срабатывания защиты, но сидеть ему было скучно, он пошел вперед — и буквально через двадцать минут выбрался наружу через одну из не работавших дверей, которая просто не заблокировалась при отключении энергии.

Покопавшись в сумке, Йон вытащил фонарь, включил — и едва сдержал желание швырнуть его куда-нибудь подальше. Аккумулятор бесстрастно показывал оставшееся время работы в энергосберегающем режиме: четыре с половиной минуты.

К счастью, коммуникатор безопасника был заряжен полностью. Хотя подсветка экрана не могла сравниться по яркости с фонарем, но все же не полная темнота, да и мирровскому ночному зрению было вполне достаточно даже слабого источника света.

Ориентируясь по памяти, Йон двинулся к противоположной стене склада, где могли были находиться старые, сломанные двери. Через четыре минуты дисциплинированно погас фонарь. А через еще десять мирр, ругаясь уже в голос, полез в коммуникатор — он все же ухитрился заблудиться в этом хитросплетении стеллажей и шкафов.

Подсветка несколько раз мигнула, показывая строку загрузки локатора, и на экране появилась карта. Вот только что-то с ней было не так. Приглядевшись, Йон понял что — и сдавленно охнул.

Складское помещение от неиспользуемых отсеков отделяло два стальных перекрытия. Расстояние между перекрытиями составляло около двадцати футов, а в длину они были примерно вдвое больше. Согласно всем картам, в том числе — созданным на основе данных локаторов, полость между перекрытиями была полностью залита пенобетоном. Зачем — никто не знал, но не удивлялся, слишком уж много на бывшей драконьей базе имелось того, что нельзя было понять и объяснить привычной логикой.

Вот только сейчас на экране коммуникатора Йона отображалось помещение двадцать на сорок футов, вход в него и надпись: Инфоцентр.

— Что за… — потрясенно прошептал безопасник и протер лапой глаза. Но карта не изменилась, все так же демонстрируя ему информационный центр, которого не существовало, который, спрятался в залитой пенобетоном просторной комнате.

Еще несколько секунд мирр колебался — любопытство боролось с осторожностью. Но у последней не было ни единого шанса, и он уверенно направился ко входу в центр.

Тускло мигнула огнями панель, расположенная на высоте полутора ростов — Псэт бы побрал этих драконов с их размерами! Отступив на несколько шагов, Йон на миг прижался к полу — и прыгнул. Когти впились в полипластик, мирр повис на правой лапе. Огоньки панели перемигивались прямо перед его мордой.

Глубоко вдохнув, он набрал на неудобной большой клавиатуре длинный общий пароль доступа. Одобрительно блеснул зеленый огонек, и тут же сменился синим, предлагающим ввести следующий пароль. Шипя сквозь зубы, безопасник вбил пароль внутреннего доступа.

Всего паролей оказалось семь — и на последнем Йон споткнулся. Он его не знал. Помянув крылатых параноиков последними словами, мирр с силой ударил кулаком по пульту.

Лампочки мигнули белым — и тяжелая дверь медленно поползла вверх.

Не веря в собственную удачу, мирр еще несколько секунд повисел на панели, и только потом спрыгнул.

В помещение центра он входил опасливо оглядываясь и сжимая в пальцах правой лапы плазмер — просто так, на всякий случай.

Разумеется, никого здесь не было. Причем не было уже очень, очень давно.

Все помещение оказалось заставлено огромными компьютерами, адаптированными под драконьи размеры. Компьютеры стояли на столах и на полу, на стульях и под столами, на стеллажах у стены и еще Псэт знает где. Все покрывал такой слой пыли, что очертания техники едва угадывались.

— Не может быть, — Йон выдохнул, неверяще оглядывая информационное сокровище, и прислонился спиной к стене. Вспыхнул неяркий, мягкий свет, слабо замерцали мониторы нескольких машин, загудели процессоры… — Еще и своя энергосистема, независимая от нашей, — почти грустно констатировал он. — И все это великолепие долгие годы пряталось от нас за стальной перегородкой и словами «залито пенобетоном». Ну, драконы, ну, псэтовы дети…

Ладонями смахнув толстенный слой пыли с центрального серверного компьютера, мирр протер монитор — и, конечно, не понял ни слова. Впрочем, уж что-то, а азы хакерства безопасник знал на отлично.

Он разгреб себе кресло, устроился в нем поудобнее, подключил свой комп к местному монстру и увлеченно занялся подборкой паролей и перекодировкой данных.

Спустя три часа в память мощного компа главы СБ Ордена Свободы хлынули секретные данные драконов, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не должны были попасть к людям, эльфам, миррам и всем остальным разумным обитателям Аенгроста — ибо сам факт существования этих данных уже являлся совершенно убийственным компроматом на крылатых экспериментаторов.

Закончив перекачивание информации, Йон отсоединил комп, и встал. Потянулся, разминая затекшие мускулы, обернулся к двери — и вздрогнул.

Стальная переборка была опущена.

Одним прыжком оказавшись у выхода, мирр ударил лапой по двери — разумеется, никакого эффекта это не возымело. Панели для ввода паролей с этой стороны тоже не было. Оставался вариант, что код для открытия двери вводился с компьютера — но даже талантов Йона не хватило бы, чтобы подобрать ключ с драконьего компа для драконьей двери, да еще и по драконьей логике.

— Чем могу помочь? — заставил мирра подпрыгнуть высокий, скрипучий голос, исходящий как будто ниоткуда.

Аенгрост, Аргонрадская Федерация

Кьяна вар Даллан, советник Повелителя, Клан

28 день рокоса, год 528 (летоисчисление местное)

— Прекрасная работа, Кьяна, — Повелитель довольно ощерился, просмотрев последний документ, и закрыв комп. — Ты молодец. Это именно то, чего нам так недоставало.

Девушка грациозно поклонилась.

— Я могу быть вам еще чем-нибудь полезна?

— О, да! Собирай свои отряды — завтра на рассвете начнем высадку десанта в Столице. Аргонрад наш, что бы там не делали Орден Свободы и все прочие.

— А драконы?

— Разве я тебе не говорил? Драконы бросили Аргонрад на произвол судьбы. Они получили искомый результат экспериментов, и наша страна им более неинтересна. Я разговаривал с их посланником — и получил добро на любые действия, кроме геноцида и тому подобных кошмаров.

— Значит, можно начинать вторжение, — Кьяна хищно улыбнулась — и любой, кто увидел бы эту улыбку, сразу оставил бы все иллюзии, навеваемые милым личиком юной чародейки. Матерая убийца, готовая абсолютно на все ради достижения своих целей.

— Да. Готовь отряды. Завтра столица будет нашей.

Тринадцатая глава

Аенгрост, Некрополь, свободный город охотников Глерт

Свенз, старший охотник Глерта

4-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Когда к старшему охотнику Глерта примчался гонец от дозорных со стены и доложил новости, Свенз вначале не поверил тому, что тот сказал.

— Охотники? Трехсотенный отряд? Под флагом? — прищурился рослый, широкоплечий воин. — Ты уверен, что это не кровососы?

— Дык ведь день на дворе, — рассудительно заметил мальчишка. — Солнышко-то того, поджаривает.

— И в самом деле, — пробормотал охотник, мысленно обругав себя последними словами. — А что за флаг?

— Черный флаг, на нем — белой линией меч нарисован.

— Хм… Ну ладно, посмотрим, — Свенз накинул перевязь с мечом, поверх набросил куртку, не застегивая. — В каком секторе? Веди.

В отличие от Элерты, Глерт не стоял на самом побережье, и не был защищен водой, зато одной из стен служила высокая, широкая скала, непонятно откуда взявшаяся в этих холмисто-лесистых местах. Но, опять-таки, в отличие от второго города, стена Глерта была выстроена в форме незамкнутого круга, а не прямоугольника, а соединением ее служила та самая скала. Потому здесь не было понятия, к примеру, западной или северной стены — только номер сектора, от одного до семи.

— Четвертый, я провожу.

— Я сам дойду. А ты бегом к старейшине, позови его тоже.

До ворот, на которые приходился четвертый сектор, Свенз дошел за десять минут. Глерт был небольшим городом. Да и не требовалось много места охотникам — их численность не превышала шести тысяч человек, считая детей и немногочисленных стариков. А к следующему году должна была вновь сократиться раза в полтора… Главный воин города заскрипел зубами, вспоминая о недавней трагедии.

Вампиры почти никогда не приближались к Глерту. Боялись, и правильно делали, да и бессмысленно — что они могли против мощных городских стен, серебреной сети, натянутой над домами от стены до скалы, глубокого рва, наполненного заговоренной водой, и пусть не очень сильных, но направленных именно против вампиров защитных заклинаний местных магов?

Но две декады назад случилась беда — небольшой отряд кровососов буквально через полчаса после заката вылетел из леса верхом на каких-то ящероподобных тварях. В первый момент дозорные на стенах только усмехнулись — пусть солнце уже зашло, но стрелять в свете луны умел каждый, благо, небо было безоблачным. Наконечники стрел — из осины, с железными сердечниками, а утром выйдет солнышко и обратит парализованных тварей в прах.

Вот только вампиры не собирались идти на верную гибель и не стали приближаться к стенам на расстояние досягаемости мощных охотничьих луков. Кровососы разделились пополам и направили ящеров по обе стороны от скалы. Командир дозора, терзаемый страшными подозрениями, послал за старшим охотником, Свенз примчался спустя двадцать минут… и в полной мере получил сомнительное удовольствие наблюдать, как широкие, когтистые лапы ящеров вытаптывают поля Глерта, расположенные в некотором отдалении от стен.

Весна в этом году была ранняя, необыкновенно теплая, и потому старейшины решились на посевы в конце третьей декады. Казалось, не прогадали — осень обещала быть такой же, и есть шансы собрать два урожая. Вот только не так много было семян с прошлого, неурожайного года, и три четвертых части ушло на первый посев, который вампиры издевательски вытоптали на глазах старшего охотника и дозорных.

Городу пришлось перейти на строго ограниченный режим. Конечно, оставалось еще мясо, но не так уж легко было добывать дичь в лесах, где каждый с легкостью мог сам превратиться в чей-нибудь обед. Свенз уже мрачно подумывал о том, что если к осени не удастся придумать чего-нибудь и призрак голода встанет перед населением Глерта во всей красе, то придется взять всех старых охотников и охотниц, из числа тех, кто уже начал сдавать, и пойти в самоубийственную атаку на ближайший город вампиров — и некоторое количество кровососов за собой увести удастся, и город от лишних ртов будет избавлен. От мысли просить помощи у Элерты старейшины, подумав, отказались — во-первых, население второго города было большим, а поля — меньшими, во-вторых — слишком уж натянутыми в последнее время стали отношения между советами двух городов. Свенз только кулаки сжимал, думая об этом: какие могут быть разногласия перед лицом извечного и непобедимого врага? Ан нет, старики и тут нашли повод погрызться, и хотел бы старший охотник этот повод знать.

С налета вампиров прошло две декады, и как раз завтра должны были начать заново обрабатывать почву, и сажать оставшиеся семена — хоть что-то будет, возможно, удастся зиму пережить… Да и охоту на кровососов если немного сократить, можно больше времени потратить на заготовку мяса, авось, повезет…

Обо всем этом Свенз думал, поднимаясь на городскую стену. Новость, принесенная мальчишкой, оказалась настолько нереальной и неправдоподобной, что о ней охотник даже не думал. Чтобы собратья из Элерты покинули стены города таким большим отрядом? Быть такого не может. А вампиры не могут находиться на солнце. Так кто же эти неведомые гости, если они вообще есть, и не стоит ли ждать от них беды еще большей? Жизнь приучила Свенза, как и всех прочих жителей обоих городов, что подарков от судьбы ждать не приходится, а чудеса бывают только в сказках. А все, что приходит извне — по определению враждебно, и ничего, кроме новых проблем, принести не может.

— Старший охотник, наконец-то! — завидев Свенза, бросился к нему командир дозора. — Посмотрите! Я не могу поверить своим глазам, но…

В общем-то, воину добавить к словам дозорного было нечего. Ибо он тоже не верил. Ни глазам, ни другим частям тела.

К воротам Глерта действительно направлялся трехсотенный отряд людей под странным флагом. И во главе этого отряда ехали пятеро всадников. Присмотревшись, Свенз узнал троих из них — старшую охотницу Элерты Йенну, ее внучку Сигурни и пожилого старейшину второго города, уважаемого Векеля. Четвертым всадником был незнакомый юноша, чем-то похожий на Йенну, а пятый…

Свенз вздрогнул, его рука машинально дернулась к висевшему на поясе мечу.

Пятым был высокий, крепкий, черноволосый мужчина. Явно возглавляющий отряд. Вампир, возглавляющий отряд охотников! Что может быть бредовее? Свенз яростно помотал головой.

— Елен, ты видишь то же, что и я? — тихо спросил он дозорного.

Тот покачал головой.

— Я не знаю, что это. Может, просто игра света? И его волосы не черные?

— Черные, уж поверь мне, — пробурчал Свенз. — Но с ним старшая охотница Элерты, и старейшина, и… солнце в зените! А, ладно, разберемся. Подъедут — открывай ворота. Мы их встретим! Зоден, Васт, Арленк — быстро найдите два десятка охотников, молодых и свежих, и приведите их к воротам. Быстро! — и он первым бросился к ведущей вниз со стены лестнице, где его уже ждал приведенный мальчиком-посыльным старейшина.

Свенз в двух словах объяснил главе города ситуацию, тот не поверил, пожелав самолично подняться на стену. Пока старый мужчина взобрался по лестнице, пока разглядел «гостей», пока спустился… отряд был уже в сотне шагов.

— Ты-то сам что думаешь? — встревожено спросил старейшина.

Охотник пожал плечами.

— Пустим внутрь пятерых, которые верхом. Но черноволосого — под прицелом. Да и остальных на всякий случай тоже… И поговорим.

Семнадцать охотников — те, кто успел подойти — выстроились полукругом вокруг начинающих открываться ворот. Старейшина торопливо кивнул.

— Делай, как считаешь нужным. Это твоя вотчина, не моя.

«Спихнул ответственность, старый хрыч», — выругался про себя Свенз. Он никак не мог понять городской совет. Казалось, что для них важнее, кто будет занимать более высокий пост, а не благополучие жителей и плодотворность охоты на кровососов. Даже случившуюся две декады назад катастрофу совет воспринял как повод сместить прежнего советника по полям, отвечавшего за заготовки припасов на зиму, посевы, семена и так далее. Ему припомнили все — и прошлый неурожайный год, и то, что высадили весной более половины семян, в результате чего теперь сажать оказалось нечего, и то, что он не предусмотрел подобной подлости со стороны вампиров… В результате почетное место перешло к сыну старейшины, в прошлом году потерявшего ногу и неспособного далее продолжать охоту на вампиров. Который только спустя десять дней после своего избрания сообразил, что надо отправить людей на поля, да и то — сообразил лишь после того, как к нему пришел лично Свенз и обложил парня такими матюгами, что тот сразу перестал корчить из себя невесть что и начал пытаться заниматься делом. Именно пытаться — руководитель из бывшего охотника был весьма посредственный, да и в делах возделывания полей и прочем он не шибко разбирался. На самом деле, довольно редкий случай для охотничьего города — почти каждый житель Глерта, помимо охоты на вампиров, имел знания в разных областях. Кто-то умел шить и ткать, кто-то — строить, кто-то — мостить улицы, кто-то — сажать и растить урожай, кто-то — ковать оружие… Ослабев с возрастом или став калекой, никто не оставался не у дел. Сын же старейшины почему-то выбивался из общей канвы, и выбивался, мягко говоря, не в лучшую сторону. Единственным, что он умел, кроме охоты на кровососов, было блаженное ничегонеделание.

Фыркнув на себя, Свенз отогнал лишние мысли и посмотрел на въезжающих в ворота всадников. Йенна, Сигурни, Векель, племянник охотницы и черноволосый тип. Ворота за их спиной тут же начали закрываться — юноша дернулся, подозрительно глядя на Свенза, но заметив спокойствие тетки, замер. По сомкнутым губам черноволосого скользнула тень усмешки, когда он оценивающим взглядом провел по сжимающим заряженные и взведенные арбалеты, направленные на него.

— Думаете, поможет? — ухмыльнулся вампир — именно вампир, сомнений не было! Свенз успел различить выступающие клыки. — Я бы не советовал.

— С чем вы пожаловали в наш город, старшая охотница Йенна? — настороженно спросил старейшина Глерта, Жавет.

— С предложением о заключении военного союза, — ответил вместо нее вампир. И Свенз не выдержал.

— Что это за тварь вы приволокли с собой? — грубо бросил он, делая шаг вперед. В руке охотника чуть заметно подрагивал готовый к броску нож, изготовленный по стандартной технологии: железная основа, края лезвия — из тщательно оструганной, острой осины.

— Я бы хотела говорить с Советом Глерта, — спокойно произнесла охотница, проигнорировав реплику коллеги.

— Прежде, чем мы будем говорить, я хочу повторить вопрос, заданный старшим охотником, — осторожно начал Жавет. — С какой целью вы привезли в наш город это… существо?

Черноволосый усмехнулся, но ничего не сказал. Зато Йенна…

— Я неясно выразилась? Мы будем говорить только с советом города. Не здесь, и не сейчас. Но чем быстрее вы соберете совет, тем быстрее узнаете, с чем мы приехали.

Жавет обернулся к Свензу, стараясь понять, что думает охотник по поводу происходящего. Он привык легко решать все городские дела, но сейчас, когда в стенах Глерта появился, страшно сказать, живой и свободный кровосос, которого еще и солнце не убивает, старейшина несколько растерялся.

— Собирайте совет, — негромко бросил охотник. — Желательно — без советника по огороду, — презрительно добавил он, выделив насмешливое прозвище члена совета, ответственного за поля. Жавет хотел было что-то сказать — но наткнулся на ледяной взгляд Свенза и передумал.

— Совет состоится через час, — обратился старейшина к Йенне. — В каком составе будет присутствовать делегация от Элерты?

— Старейшина Векель, старший охотник Йенна и советник Сергаал, — отозвалась та.

Аенгрост, Некрополь, свободный город охотников Глерт

Сергаал Черный Клинок, носитель Духа Предела

4-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Зал совета представлял собой стандартный бревенчатый четырехстенный сруб с невысоким потолком. В центре довольно просторного помещения находился массивный стол, вокруг которого были расставлены удобные кресла, в трех из которых расположились Йенна, Векель и Сергаал. За их спинами выстроились в ряд пятеро охотников с взведенными арбалетами, направленными на Волчонка.

— Этот «почетный караул» начинает меня утомлять, — сквозь зубы процедил Хранитель.

— Вы должны понимать, повелитель — люди здесь привыкли видеть в каждом черноволосом вампира, а любить этих тварей нам не за что, — негромко отозвалась Йенна. — Но я думаю, что когда они поймут, в чем дело, то этой проблемы больше не будет. В конце концов, в Элерте вам оказали тоже… не самый теплый прием.

— Я помню, — проворчал Сергаал. — Где же эти чертовы советнички?

— Собственно, вот и они, — дверь отворилась, и в зал неспешно прошествовали шестеро мужчин и женщина. Советник полей, в чьем ведении находились все вопросы, связанные с заготовкой припасов, посевами и скотом. Советник домов, отвечающий за своевременный ремонт зданий и дорог. Советница по вопросам магии и советник оружия, он же главный кузнец города. Советник ремесла, следящий за кожевенниками, горшечниками и прочим ремесленным людом. Старший охотник, исполняющий также обязанности главы дозоров и ответственный за оборону города, и старейшина, он же — глава совета.

Каждый, входя в зал, бросал на Сергаала ненавидящие, презрительные, испуганные, в общем, весьма недружелюбные взгляды. Волчонок ухмылялся, едва сдерживаясь от мальчишеской шалости — показать этим господам, так напоминающим родную российскую Думу, длинные вампирские клыки, и посмотреть на их зеленеющие от страха рожи. Однако вовремя себя одернул — все же, каждый член совета в прошлом был охотником, причем охотником выдающимся, иначе черта с два смог бы войти в совет города. А бывшие охотники едва ли испугаются клыкастой улыбочки кровососа, особенно если учесть, что оного кровососа держат на прицеле пять арбалетов.

— Так о чем же вы хотели с нами поговорить, уважаемые? — обратился Жавет к Векелю и Йенне.

— Я начну издалека, — охотница на несколько секунд поднялась на ноги, демонстрируя уважение к совету, а Сергаал в который уже раз за последние полчаса с тоской вспомнил совет в ставшей уже почти родной Элерте. Система, казалось, была такой же, но не было всех этих церемониальных проволочек, все дела решались быстро и в оперативной обстановке, царило всеобщее уважение и никто не пытался совать нос в дела, в которых ни черта не понимал. Может, дело было в том, что в Элерте новых советников выбирали жители города, а не остальные члены совета, которые могли лишь отказаться от нового «коллеги», и то, только если решение это было поддержано единогласно советниками, старейшиной и старшим охотником?

Сергаал откинулся на спинку своего кресла и прикрыл глаза, погружаясь в особое состояние расслабленности, в котором ему лучше всего удавалось поверхностное сканирование и выстраивание «долгоиграющих» заклинаний на расстоянии.

«Что думаешь по поводу всего этого?»

«Люди, — презрительно отозвался Эстаи. — Даже перед лицом постоянной угрозы они ухитряются тратить драгоценное время на борьбу за большую власть, даже если власть эта заключается в отслеживании поголовья скота!»

Волчонок привычно пропустил мимо ушей ворчание Меча — в последнее время тот стал крайне раздражительным, постоянно куда-то исчезал и возвращался, как правило, либо очень недовольным, либо наоборот — почти что счастливым. Перепады настроения артефакта несколько напрягали Хранителя, но особого вреда от них не было, так что Сергаал терпел.

«Вообще-то, я спрашивал твое мнение об успехе нашей миссии».

«Я понял. Ну как тебе сказать… Их мало что волнует, кроме целостности их же задниц. А задницам даже сейчас ничего не угрожает — члены совета и в голод не умрут. Зато всем остальным жителям города придется несладко, да…»

«С чего голод?»

Эстаи вкратце пересказал Волчонку события, произошедшие две декады назад.

«Отлично, — улыбнулся молодой человек. — Это именно то, что нам надо».

«Не понял…»

«И не надо. Лучше помоги».

«Как?»

«Объясни-ка мне, как лучше построить вот это заклинание?»

Несколько секунд Меч молчал, потом довольно хмыкнул.

«А ты растешь. Молодец. Может и сработать…»

«У нас было бы куда меньше проблем, если бы ты соизволил перекрасить мне волосы», — не удержался Сергаал от подколки.

«Вот станешь настоящим Владыкой Предела, тогда и будешь менять внешность, как тебе заблагорассудится, а пока — терпи, что есть», — не остался в долгу Извращающий Сущности.

Йенна неторопливо излагала совету легенду о Черном Клинке, а этот самый Клинок тем временем осторожно наполнял силой готовое уже заклинание. Теперь оставалось лишь послать активирующий импульс — и подарок жителям Глерта готов.

— Это очень интересная и красивая семейная легенда, не спорю, — хмыкнул Свенз. — Но нам с нее какая польза и какое вообще отношение она имеет к нам и нашей ситуации?

— Старший охотник, не торопитесь, — подобралась полноватая светловолосая женщина, советница по магии. — Йенна, вы уверены, что описание Клинка было именно такое? Длинный меч из черной стали, вместо рукояти и гарды — тело и крылья дракона?

— Именно так, — кивнула та.

— Интересно…

— Если вы удовлетворили свое любопытство, советник, то может и мне ответят на мой вопрос? — Свенз немного повысил голос.

— Конечно. Дело в том, что в конце восьмой декады весны Черный Клинок появился в Элерте, — негромко, но очень весомо проговорила Йенна.

Семь взглядов скрестились на Сергаале.

Волчонок вздохнул. Встал, наклонил голову — и привычным жестом выхватил из своего тела Эстаи.

По залу пронесся приглушенный вздох.

— Черный Властитель, — неслышно прошептала побледневшая советница. — Боги, если вы есть, помилуйте нас…

Хранитель не заметил ее слов.

— А что дальше-то? — поинтересовался Свенз, глядя на Сергаала с интересом, и недоверием. Охотник из всего рассказанного понял три вещи: первое — этот тип крайне силен, даже сильнее высших вампиров, второе — он остается вампиром, третье — он почему-то не стал уничтожать жителей Элерты, и, кажется, даже нашел с ними общий язык. — Как я понял, этот Клинок — нереально сильный маг. Но это не отменяет того факта, что он…

— Не надо! — резко прервал его Волчонок, которого проблемы, связанные с цветом волос, безумно раздражали еще с самой встречи с Сигурни. — Сразу поясню пару моментов. Во-первых, я, как и любой Черный Властитель, пришел из другого мира. А у нас черные волосы — довольно распространенный вариант для совершенно нормальных людей, у нас и вампиров-то не водится. Второе, проистекающее из первого: Я. Не. Вампир. Все ясно? Третье, наиболее важное для вас: кровососов я ненавижу ничуть не меньше вашего.

— Докажи, — тут же отреагировал старший охотник. — Докажи, что не вампир, и что ненавидишь их.

— Того, что солнце не причиняет мне никакого вреда, вам уже недостаточно? Йенна может подтвердить, осина на меня не действует, как и серебро. Хотя мои физические данные во много раз превосходят человеческие.

«Эстаи, мне хочется их убить».

«Убей. Мне тоже противно смотреть, как Черный Властитель, самое могущественное существо этого мира, владыка и творец его, пресмыкается перед кучкой двуногих прямоходящих полуразумных», — делано спокойным тоном отозвался Меч. Сергаал почувствовал, что несмотря на эту внешнюю спокойность, Эстаи и вправду с превеликим удовольствием порубит на мелкие кусочки всех присутствующих… ну, кроме Йенны и Векеля. Возможно.

Хранитель невольно вспомнил их с Мечом разговор, состоявшийся незадолго до отправления в Глерт. Волчонок тогда планировал переговоры с советом города, и спросил Эстаи, что тот думает по этому поводу. Сперва Меч подозрительно долго молчал… а потом взорвался. Орал он около получаса, и за это время Сергаал очень много нового узнал о том, что же думает великий артефакт о бестолковом, глупом, безвольном, тупом Хранителе, который даже не способен подчинить себе старых пердунов силой, из-за чего вынужден что-то там им доказывать и объяснять.

«Ты — хозяин этого мира, хочешь ты того, или нет! — кричал Эстаи. — Все здесь принадлежит тебе! Я бы понял, пытайся ты договориться с теми же драконами о чем-нибудь, но это отребье? Ты собираешься пресмыкаться перед сворой тупых кретинов, неспособных справиться с мелкими паразитами, доказывать им, что ты хороший, белый и пушистый? Создатель, за что мне попался в Хранители такой бездарный, безмозглый и абсолютно не уважающий себя кретин!?»

«Все сказал? — холодно поинтересовался Сергаал, когда поток брани иссяк. — Тогда заткнись, и не забывай, кто в триаде главный. У меня есть свои принципы, нарушать которые я не собираюсь. В том числе — я не буду тащить за собой силой. Предложу, если откажутся — их проблемы. Тебе все ясно?»

Меч заткнулся. И никак не давал о себе знать в течение нескольких дней. Когда же объявился — снова вел себя, как всегда, словно той ссоры и не было. Разве что некоторая отстраненность чувствовалась.

А теперь Волчонок на несколько секунд признал его правоту. И в самом деле, что он возится с этими человечишками? Уничтожение вампиров — разве это ему надо, а не этим потомкам приматов? В конце концов, он может пойти и к вампирам — те не откажутся заполучить такого сильного союзника.

— Это действительно так. Несмотря на необычную для нас внешность, Сергаал — не вампир, — словно сквозь вату, донесся до него голос Йенны.

— И зачем же вы пришли к нам, если на вашей стороне такая сила? — осторожно поинтересовалась советница по магии, чьего имени послы Элерты не знали.

— Предложить вам помощь, например, — подавляя глухое раздражение, бросил Хранитель. — И предложить поучаствовать вместе с нами в войне против вампиров.

— Мы в ней участвуем уже много столетий, — хмуро проговорил Свенз. — И до сих пор справлялись. Чем нам может быть полезна ваша помощь?

— Вы называете это войной? — Черный Клинок презрительно рассмеялся. — Вы сидите за стенами города и трясетесь от страха. Изредка охотникам удается убить одного-двух кровососов. Знаете, как это расценивают сами вампиры?

— Как единственные потери, которые они вообще несут! — запальчиво выкрикнул советник полей.

— Нет, как естественный отбор самых слабых особей их вида, — выплюнул Сергаал, обводя всех тяжелым взглядом. — Я был в городе вампиров, расположенном к востоку от Элерты. Я видел, как живут кровососы и как живут там ваши собратья, люди. Я слышал очень много всего, и знаете, какую судьбу вам готовит герцог Некрополя? Свежей крови, вливание которой необходимо, дабы избежать полной деградации рабов! Отлавливать охотников и заставлять их совокупляться с рабынями, этими полулюдьми-полуживотными, почти потерявшими разум. Племенной скот и фактор естественного отбора, вот кто вы для вампиров! Как угрозу охотников не рассматривает никто. Вас слишком мало и вы слишком слабы, чтобы быть по-настоящему опасными для них.

— К чему это все? — по лицу Свенза ясно читалось, что он сдерживается из последних сил, чтобы не броситься на наглую тварь, посмевшую такое говорить в зале совета города вольных охотников!

— К тому, что раз уж вы имеете наглость называть себя охотниками на вампиров — то будьте ими, черт вас раздери! — Сергаал резко вскочил, не обращая внимания на то, что двое из стоявших за его спиной стражников от неожиданности выстрелили — впрочем, бельты вспыхнули, не коснувшись кожи Хранителя. — Если вы охотники, если вы — освободители расы людской от порабощения кровососущими паразитами, так идите и убивайте этих тварей! Хватит отсиживаться за стенами!

— Молодой человек, вы говорите все очень складно и красиво, не спорю, — прервал его глубокий голос советника ремесла, невысокого лысого мужчины с глубоко посаженными глазами, в которых светился незаурядный ум. — Я полагаю, вы прекрасно понимаете, что на стороне вампиров — скорость, выносливость, регенерация, и множество других преимуществ. На нашей же стороне — всего лишь яростное желание жить свободными — или же свободными умереть, тут как уж повезет. Наши маги слабы, наше оружие — примитивно, наши дети рождаются на бесконечной войне, чтобы на ней же погибнуть. Я уверен, вы все это прекрасно понимаете. Но тем не менее спрашиваете, почему мы не идем в открытый бой. Возможно, вы поясните нам, что изменилось? Почему вы считаете, что теперь мы сможем одолеть вампиров, превосходящих нас почти во всем?

— Потому что теперь у вас есть я, — усмехнулся Сергаал — лишняя скромность сейчас была бы не просто лишней, а даже очень вредной.

— Простите, но вы — всего лишь один человек. Возможно, вы не уступаете кровососам в физических данных. Возможно, вы даже превосходите их магов. Но вы — один. А их — тьма.

— Уважаемый, я уже говорил, что побывал в одном из их городов? — прищурился Волчонок, предвкушая, какие сейчас будут рожи у всех этих надутых индюков.

Отчего-то сейчас он не помнил о том, что все эти люди прошли страшную школу жизни, и повидали на своем веку столько, сколько ему пока что и в страшном сне привидеться не могло. Он не помнил, что они всю жизнь ходили по тончайшей струне между жизнью и смертью, и достаточно насмотрелись на гибель друзей и родных, чтобы удостовериться: ничего хорошего в жизни не бывает. Он видел только колеблющихся, боящихся людей — боящихся того, с чем он сам без особых проблем справился. Также он не помнил о том, что его возможности превышают человеческие настолько, что несчастным обреченным и представить страшно…

— Да, упоминали.

— Так вот, этого города более не существует, — веско произнес Сергаал. — Я уничтожил его. И всех его жителей, до единого. Каждого кровососа. Ни один не ушел.

Но восхищенных вздохов, к разочарованию Волчонка, не последовало. Только Свенз в очередной раз тяжело бросил свое коронное:

— Докажи.

Хранитель нехорошо улыбнулся. И резким движением скинул с плеч короткий плащ, скрывавший его куртку. Куртку, почти всю поверхность которой покрывали вампирские клыки.

— Еще примерно столько же досталось моим соратникам — двум охотникам из Элерты, и девушке, которую мы вытащили из лап вампиров. Вам нужны еще доказательства? — зло спросил он.

Совет колебался. Совет не был уверен. Совет все еще боялся соглашаться. Совет…

Совет ждал чуда. А Сергаал чувствовал, что впадает в бешенство.

Вокруг Хранителя закружились черные вихри, по телу потекли молнии.

— Вам нужны еще доказательства? — прорычал он.

Вихри ринулись в стороны, сметая свободные кресла, разбрасывая предметы, роняя на пол людей, раскидывая их к стенам. Кто-то пытался ухватиться за стол, кто-то завывал — страшно, обреченно, на одной ноте. Они поняли, кого оскорбили, они поняли, что теперь им не поможет даже чудо.

Вихри сорвали крышу, отшвырнув ее куда-то к городской стене. Сергаал, объятый молниями и черным пламенем, поднялся в воздух, он воздел руки к небесам, хохоча и что-то выкрикивая. Еще полчаса назад по-летнему яркое и безоблачное, небо потемнело, его заволокли тяжелые, свинцовые тучи. Жители города, привыкшие встречать любую опасность лицом, сейчас прятались в свои дома, отчетливо ощущая, что эта угроза не из тех, с чем можно справиться…

Раскаты грома заглушили дикий хохот Сергаала только на мгновение.

Все, находившиеся в зале, отдали бы половину жизни за возможность оказаться как можно дальше отсюда, не видеть этого кошмара, этого живого воплощения силы, которой нечего, совсем нечего противопоставить, но было и что-то завораживающее в страшной картине, представшей их взорам. Как иначе объяснить тот факт, что ни один не отвел взгляда от висящего в воздухе человека… человека ли? Молнии, исходящие прямо из его тела, били повсюду — в дома, в стену и в поля, в ближайший лес и в озеро, в животных и людей…

Все стихло так же неожиданно, как и началось. Сергаал мягко опустился на пол оставшегося без крыши дома, и только Йенна заметила, что Хранитель с трудом удержался на ногах.

— Этого достаточно? — коротко спросил он.

«По-моему, ты перегнул палку», — недовольно заметил Меч.

Сергаал перевернулся на другой бок, подтягивая сползшее одеяло.

«А по мне — так в самый раз. Я не обязан вытирать сопли каждому встречному. В конце концов, это я им нужен, а не наоборот. Я с гораздо большим успехом мог бы пойти к вампирам и сделать их своими вассалами — гораздо более полезными и сильными, между прочим».

«Тогда почему же ты этого не сделал?»

«Потому что они — мерзкие кровососы. Паразиты. Твари, живущие за чужой счет», — вздохнув, в который раз пояснил Хранитель.

«Кто бы говорил… Ладно, это твое дело. Но я буду надеяться, что ты все же не будешь в дальнейшем понимать мои советы настолько буквально. Выбрал одну линию поведения — так и держись ее».

Дверь тихонько скрипнула, и в комнату проскользнула Сигурни. Волчонок мгновенно закрыл глаза и притворился спящим — меньше всего на свете ему хотелось сейчас объясняться с возлюбленной.

Охотница осторожно, чтобы не скрипели половицы, подошла, села на край кровати, положила руку ему на плечо.

— Сергаал, я знаю, что ты не спишь, — негромко проговорила она.

Подавив вздох, Хранитель открыл глаза.

— Не сплю. Что решил совет?

— Они согласны на твое предложение, — глядя в сторону, ответила девушка. — Практически единогласно решили, что ссориться с тобой опасно, а раз уж ты и вправду такая сила, то лучше тебе подчиниться. Они тебя боятся, потому и согласились.

— В противном случае пришлось бы сражаться только силами Элерты, — напомнил Волчонок, садясь на постели.

— Я знаю. Но это неправильно — вести за собой, подчиняя страхом.

— Другого выбора не было. Они могли просто согласиться, я предоставил достаточно доказательств того, что могу уничтожить кровососов и освободить Некрополь. И даже когда меня вынудили продемонстрировать мою силу, я пустил ее только на благо.

— Знаю. Старейшина просил передать тебе благодарность за то, что ты восстановил поля и все прочее сделал.

— Мог бы и лично поблагодарить, — буркнул Сергаал.

Только Эстаи знал, чего Хранителю стоило напитать смертоносные по природе своей молнии живительной силой, которая возродила посевы на вытоптанных полях, восстановила изношенные дома и стены города, излечила болезни, причем как людей, так и скота. Если бы все это произошло при иных обстоятельствах, если бы Волчонку не пришлось ставить своей целью напугать совет, то более беспроигрышный и действенный вариант трудно было бы себе представить — он одновременно и продемонстрировал свое могущество и направил применение его в созидательное русло, спася людей от угрозы голода.

— Может, и мог бы. Но едва ли кто-нибудь из жителей Глерта подойдет к тебе по собственной воле. Тебя боятся гораздо больше, чем если бы ты и в самом деле оказался вампиром.

— Я знаю. Но есть одно «но». Сиг, этот мир принадлежит мне. Я его повелитель. Так уж сложилось, и мое желание или нежелание никакой роли не играет. Это мой мир, и меня не устраивает, в каком плачевном положении он находится. Я собираюсь его менять. Волею судьбы, я оказался на этом острове и начал с него. Но впереди еще — бездна работы. И если я буду каждого уговаривать встать на мою сторону, то мне не справиться и за сотню лет. Я не имею права позволить себе возиться с каждым мелким чиновничком, который за своим страхом не видит ничего и готов вечность прозябать, потому что просто боится пойти за мной. Мои личные желания тут роли не играют.

— Но зачем…

— Сиг, знаешь, я ведь по натуре — человек мирный. Все эти военные операции, захваты городов, не говоря уже о мировом господстве — это не для меня, я никогда не хотел себе ни такой силы, ни такой власти. Но так получилось. Дух выбрал меня. Я не знаю, почему. Так получилось — и теперь я несу ответственность за этот мир и его жителей. Это мой долг. Хотя видит Бог, я с куда большим удовольствием поселился бы с тобой в небольшом лесном домике и прожил бы счастливо свою простую человеческую жизнь, — Сергаал перевел дыхание. — Не я выбрал себе такую судьбу и этот Долг. Но раз Долг выбрал меня — я должен исполнить его, чего бы это мне ни стоило.

Охотница немного помолчала, потом тяжело вздохнула.

— Сергаал, я… я понимаю. Но мне кажется, ты хочешь что-то доказать не миру, а себе. Что ты можешь, что ты справишься… Себе, и тем, кто тебе дорог. Так вот, мне ничего доказывать не надо. Я просто верю тебе и в тебя — в такого тебя, какого знаю и какого считаю настоящим. Верю и люблю.

Она встала, быстро скинула одежду, и скользнула под одеяло, прижавшись к Волчонку всем телом. Он хотел было что-то ответить, но ее губы накрыли его рот, и все остальное потеряло значение…

Аенгрост, Некрополь, столица вампиров Вазенстар

Сергаал Черный Клинок, носитель Духа Предела

9-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Если бы кто-нибудь из бывших жителей Вазенстара увидел сейчас Черного Клинка, ночной кошмар всех вампиров Некрополя, то он бы не поверил, что вот этот изможденный, едва стоящий на ногах человек и есть тот самый Сергаал. Пошатываясь и держась за стены, Хранитель мучительно преодолевал себя, заставляя делать очередной шаг.

Наконец, пытка закончилась. Он с третьей попытки сумел достаточно сильно толкнуть дверь, и буквально рухнул за порог, не сумев удержаться на ногах.

— Надо встать и дойти до кровати, — прохрипел Волчонок, обращаясь к самому себе. — Сюда могут придти, никто не должен видеть меня… таким.

Тело не слушалось, на каждую попытку движения отвечая только очередной волной боли. Пересиливая себя, Сергаал все же сумел встать на колени и ухватиться за дверную ручку, и теперь, тяжело дыша, пытался заставить себя подняться на ноги и дойти до кровати.

Наконец, ему это удалось. Упав прямо поверх покрывала, Клинок глубоко вдохнул, переходя в состояние транса.

«Тебе не кажется, что ты несколько… перебарщиваешь во время штурмов?» — осторожно спросил Эстаи.

«Нет. Мы должны захватить Некрополь как можно скорее. Захватить Некрополь, добраться до Рэйкорна, выяснить, что там происходит, разобраться с этим и скорее отправляться на материк!»

«Ты становишься одержим идеей поскорее отправиться на материк».

«Да, одержим. Эстаи, ты не хуже меня слышал, что там творится! Алеарт, с этим жутким обязательным рабством для не-магов и не-людей — это еще не самое страшное! Чего стоит Христесар с его чудовищной религией или Драгонда, где убивают слабых детей, хотя для выживания это совершенно не нужно! Или Таллос, где могут казнить за неправильный цвет одежды! Или…»

«Сергаал, я знаю, — тихо напомнил Меч. — Я все это знаю не хуже тебя. Но если ты не прекратишь так себя загонять, то в один далеко не прекрасный день даже я не смогу вытащить тебя из переутомления и энергетического истощения! Ты талантлив, у тебя огромный потенциал — но развивать его надо постепенно! Ты уже превзошел большинство Хранителей, которые были до тебя, мало кто мог за столь краткое время достичь таких высот, но если ты не дашь себе отдохнуть, то помочь жителям Алеарта, Драгонды, Талласа и других стран будет просто некому!»

«Но если бы мы не были настолько быстрыми, то нам ни за что не удалось бы взять Некрополь так быстро! Неполных пять декад прошло с того дня, когда объединенная армия вольных городов выступила в поход против вампиров. Неполных пять декад! А мы уже уничтожили население пяти городов, и захватили их столицу! Я считаю, что оно того стоило».

«И что, ты собираешься продолжать в том же духе?» — если бы Сергаал был чуть менее вымотан, он бы заметил странные нотки в голосе Эстаи, но…

«Пока мы не закончим с этими двумя островами — да. Потом дам себе три или четыре дня отдыха — и отправлюсь на ближайший материк, в Драгонду».

Меч тяжело вздохнул.

«Что ж, извини — но ты сам виноват. Я хотел решить дело миром», — и умолк.

«Что ты имеешь в виду?» — запоздало спросил Волчонок, уже чувствуя, что артефакт ушел.

Но ответ на вопрос он все же получил. Этот ответ ворвался в комнату минут через пять, в виде встревоженной и разъяренной Сигурни.

— Сергаал, это правда? — с порога спросила она, не успев толком разглядеть, в каком состоянии находится возлюбленный.

— Э… Как ты меня нашла? — не придумал он лучшего способа уйти от разговора, которого так не хотелось. Мысленно Хранитель на все лады проклинал говорливого Эстаи, сующего нос не в свои дела.

— Эстаи подсказал.

— И что он тебе еще подсказал? — Волчонок всеми силами старался оттянуть тот миг, когда она увидит, в каком состоянии он находится.

— Много чего. Например, то, что ты будешь заговаривать мне зубы, чтобы я тебя не увидела, — с этими словами охотница быстро пересекла комнату, и сорвала с незадачливого возлюбленного одеяло.

Что ж, все могло быть и хуже. По крайней мере, читать Сергаалу нотации девушка не стала — зато угрожая созвать консилиум из всех имеющихся магов, она заставила его выдать, что необходимо для его выздоровления. И теперь Клинок был заперт в одной из башен Вазенстарского замка, в которой уже успели проделать окна, и пытался наслаждаться бездельем. Сигурни заходила по несколько раз в день, докладывая новости и получая новые распоряжения, иногда, когда выдавалась минутка, забегала просто поболтать. С Эстаи Волчонок принципиально не разговаривал — впрочем, Меч платил ему тем же, помимо всего прочего, заблокировав несчастному Хранителю доступ к Пределу.

— Сколько еще мне здесь лежать, пока вас убивают вампиры? — вскинулся он, едва дверь отворилась, и в комнату вошла Сигурни с подносом.

Охотница уже не обижалась на подобные выпады — привыкла за четыре дня.

— Еще дня три, наверное, — прикинула она. — По крайней мере, Эстаи рекомендовал устроить тебе постельный режим на семь дней, лучше — на декаду. Так что все зависит от твоего поведения.

— Создатель, за что ты меня так покарал? — простонал Сергаал, откидываясь на подушки.

Сигурни хмыкнула, ставя поднос на прикроватный столик.

— Поешь, пока не остыло.

— Сперва расскажи, как идут дела.

— Нет, сперва ты поешь, а потом уже расскажу.

После недолгих препирательств Волчонок настоял на компромиссе — он будет есть, а охотница излагать новости.

— Большая часть домов уже пригодна к жизни. Тлайрат вычистила энергетику, строители закончили переоборудование под человеческие нужды. Местная Арена разрушена, как ты и приказал. Всех «кандидатов» повесили, тела сожгли. Жители вольных деревень к нашему приходу отнеслись хорошо, хотя до сих пор боятся. Отловили еще около тридцати «животных», пока что их приводят в порядок, насколько это возможно. Почти все могут выполнять простейшие работы.

— Главное — позаботиться о том, чтобы они не оставили потомства, — нахмурившись, напомнил Сергаал.

Проблема вампирских рабов, чей интеллект находился где-то чуть выше обезьяньего, решить полностью до сих пор не удалось. Убивать ни в чем не повинных «животных» никто не хотел, но жить нормально они просто не умели. Пока что было решено отправлять их на простейшие работы, преимущественно — в новые деревни, под руководство нормальных людей. Может, удастся немного обучить их, но вероятность этого была невысока. На совете единогласно решили, что главное — не позволить им размножаться, чтобы не пришлось потом иметь дело еще и с умственно отсталыми детьми. Жестоко, конечно, но какие потомки могли родиться у существ, некоторые из которых даже говорить не умели, и были предназначены исключительно для питания или развлечения вампиров.

— Разумеется. Тлайрат предоставила на рассмотрение совета свое новое заклинание, которое магически стерилизует женщин. Безболезненно, безопасно, эффективно.

— Хорошо, я посмотрю. Герцога до сих пор не нашли?

— Нет, к сожалению. Зато удалось захватить еще двух вампиров-аристократов. Что с ними делать?

— Пока что пусть посидят в камере. Выйду отсюда — разберусь. Что еще?

— Из важного — вроде, ничего.

— Вот и ладно, — он привлек девушку к себе.

— Сергаал, я хотела спросить… а где твои ручные вампирчики? Что они вообще делают?

— Ты имеешь ввиду Мартина и Вивьенна?

— Да.

— Вив отправился отлавливать беглых. У него это неплохо выходит, да и солнца не боится. А Мартин здесь, я у него учусь этой их магии. Он сам не маг, но теорию знает прекрасно.

— Ты и правда ему доверяешь?

— Он связан вассальной клятвой. Даже если захочет, не сможет меня предать или как-либо мне навредить.

— Когда ты собираешься его уничтожить? Когда он перестанет быть полезен? — как ни в чем не бывало, спросила Сигурни.

Волчонок выронил вилку.

— Сиг, ты хорошо помнишь слова клятвы? Она взаимная. Я господин Мартина, но не его хозяин. Он не принадлежит мне, только служит. И я клялся благодарить его за службу.

— Вот и отблагодари его несчастную душу, раз уж ты так уверен, что у кровососов она есть, освобождением из этого мерзкого воплощения! — девушка повысила голос.

— Стоп, — холодно оборвал ее Сергаал. — Мы больше не будем разговаривать на эту тему. Что и как мне делать с моими вассалами — я решу сам. Договорились?

— Как скажешь, — охотница встала. — Разрешите идти?

— Как хочешь, — он отвернулся. Лучше было поссориться сейчас и, как обычно, помириться вечером, чем снова ругаться до хрипоты по поводу «ручных вампиров» Хранителя, которых девушка ненавидела так же сильно, как и всех прочих представителей этого племени. Даже Йенна в этом плане была настроена не столь категорично.

Сигурни вылетела за дверь, едва удержавшись, чтобы не хлопнуть ею. Волчонок же, тяжело вздохнув, принялся вновь прогонять в памяти события последних пяти декад.

Первый город вампиров, к которому подошла пятитысячная армия охотников, взять было проще всего, несмотря на то, что люди волновались, и не чувствовали веры в собственные силы… как, прочем, и Сергаал. Он совершенно не был уверен, что сумеет повторить свое заклинание, которое уничтожило предыдущий город. Проблема решилась случайно, благодаря мечтательной шутке Тлайрат:

— Эх, вот если бы ночью зажечь над городом солнце, хотя бы искусственное, хотя бы на несколько секунд, — вздохнула девушка.

Волчонок едва не кинулся ее обнимать.

После удара Хранителя, охотникам осталось только добить перепуганных таким неожиданным капризом мироздания кровососов. Конечно, за те десять секунд, что магическое светило полыхало над городом, насмерть никто не сгорел, но все, находившиеся на улицах, получили такие страшные ожоги, которые не могли регенерировать, что охотникам действительно осталось только дорезать воющих от боли и ничего не соображающих вампиров серебряными ножами.

Во втором городе все вышло сложнее, и около трехсот воинов сергааловской «армии» так и не увидели победы. Но самое главное было сделано — люди поняли, что вампиров можно побеждать, что они не так страшны, как раньше считали, и теперь мстили кровососам за годы страха, за погибших родных и близких, и за многое другое…

Вазенстар, столица вампиров, оказался шестым по счету городом, который взяли охотники. Вернее, как раз Вазенстар взял практически один Сергаал.

Герцог уже достаточно хорошо представлял себе, на что способен его враг, и созвал в столицу всех уцелевших магов, выстроивших великолепную защиту. Вот только герцог не ждал удара изнутри, он не знал, что Хранитель — сам вампир. Волчонок незамеченным проник в Вазенстар, и атаковал кровососов в спину…

Для охотников взятие Вазенстара стало одним из самых простых. Для Сергаала — самым сложным. Именно после этой битвы он заработал почти полное энергетическое истощение, а несколько дней после штурма вымотали его окончательно. Потому-то теперь и приходилось отлеживаться в этой идиотской башенке… Впрочем, Клинок и сам понимал необходимость этого отдыха. Но все то, что он узнал от Тлайрат о порядках, царящих на материках, заставляло его гнать события вперед со скоростью взбесившегося дракона. Этот кошмар необходимо было прекратить как можно скорее…

Аенгрост, Некрополь, столица вампиров Вазенстар

Сергаал Черный Клинок, носитель Духа Предела

1-ая декада осени, 2904-ый год Восьмой эпохи

— Вы уверены, повелитель, что вам стоит так рисковать? — незнамо в который раз осторожно проговорил Мартин. Сергаал только отмахнулся.

— Я должен как можно быстрее попасть в Рэйкорн. Ждать, пока местные умельцы сумеют соорудить хоть какой-нибудь кораблик, я не могу. Телепортироваться же на тот остров нельзя, у них слишком хорошая защита, с такого расстояния пока что не пробить даже мне.

— Но к чему такая спешка? — спросил Вивьенн.

Двое вампиров и Хранитель стояли на морском берегу. Полная луна отбрасывала блики на волнующуюся воду, наполняя красивый, но простой пейзаж каким-то мистическим очарованием.

— Вчера на площади казнили вампира из Рэйкорна. Я не успел ему помочь, — коротко ответил Волчонок. — Сумел подойти, когда он уже умирал. Он узнал меня, и его последними словами была просьба как можно скорее встретиться с герцогом Рэйкорна. Видимо, этот самый герцог продолжает слать послов… интересно, если ему так нужна эта встреча, почему он сам не придет?

— Во-первых, герцог едва ли знает, что именно происходит на Некрополе, — ответил Вивьенн. — Во-вторых… он не может покидать свой замок.

— Почему?

— Это не моя тайна, — вампир склонил голову. — Я не могу об этом говорить.

— Ладно, не можешь — значит, не можешь. Суть в том, что я должен побыстрее попасть на Рэйкорн и узнать, что там происходит, — упрямо проговорил Волчонок. — Я должен знать, можем ли мы быть союзниками или хотя бы не врагами.

— Повелитель, если вы не хотите открыть нам истинную причину, то так и скажите, — немного обиженно бросил Мартин.

Хранитель тяжело вздохнул.

— Спустя примерно шесть-семь декад остров Некрополь прекратит свое существование. Почему — пока неважно, — короткими, рубленными фразами заговорил он. — Я не могу предотвратить эту катастрофу. Именно поэтому я стараюсь, чтобы люди как можно меньше сил тратили на обустройство здесь. Я собираюсь вести с герцогом Рэйкорна переговоры о переселении жителей Некрополя на Рэйкорн. Времени в обрез, потому и отправляюсь прямо сейчас.

Четырнадцатая глава

Аенгрост, город Эгленор, столица королевства Алеарт

Мария Сантьяго Рикка, носитель Духа Предела

9-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

У каждого разумного существа, будь то человек, дракон, эльф, орк, или кто угодно еще, есть какие-то вещи, которых он терпеть не может. Кто-то не выносит, когда хрустят пальцами, кто-то ненавидит, если трогают его кружку, кто-то содрогается, если при нем сморкаются, кто-то готов убивать за привычку грызть ногти…

Мария же ненавидела, когда она, очнувшись, не могла сразу понять, где она находится и что произошло перед тем, как она уснула или потеряла сознание. А поскольку за время ее жизни на Аенгросте приходить в себя неизвестно где, неизвестно как там оказавшись, почти вошло в привычку, эльфа приучила себя прежде чем открывать глаза, тщательно восстанавливать в памяти все, что предшествовало ее «засыпанию», и, по возможности, сканировать окружающее пространство. И терпеть не могла, когда ее прерывали.

«Нашлась пропажа», — негромко проговорил кто-то, явно обращаясь к ней.

Девушка вздрогнула, едва сдерживая ругательства — очень уж хотелось этого кого-то послать куда подальше… но вовремя опомнилась, все же узнав этот спокойный, доброжелательный, порой немного насмешливый голос. Голос, которого она не слышала уже девять декад…

«Эстаи!»

«Тише, тише», — казалось, Меч улыбается.

«Но… что случилось? И… как ты можешь со мной разговаривать? Ведь ошейник…»

«Какой ошейник?»

Мария медленно подняла руку, коснулась шеи. Ненавистного стального ободка не было!

«Это ты сделал?»

«Нет, ты сама, хоть и неосознанно. Я не мог дотянуться до тебя все это время. Как только ошейник перестал действовать — я позвал тебя, но ты была без сознания. Мне даже пришлось самому считывать твою память, чтобы понять, что здесь вообще произошло».

«И… что скажешь? По поводу моих действий. Кажется, мне почти удалось сделать так, чтобы Алеарт стал моим».

«Посмотрим, — уклончиво отозвался Меч. — Впрочем, у нас есть время поговорить, пока твое тело приходит в норму, это займет еще около десяти минут. Советую пока что по возможности не двигаться, особенно резко — слишком много всего надо поправить».

«Поправить? А что случилось вообще? Я помню только, что здесь убивали девушку, дочку того капитана, я попыталась вмешаться, а потом меня схватили, и… не знаю, дальше ничего не помню».

Эстаи полминуты молчал, потом тяжело вздохнул.

«Натворила ты дел, девочка. Драконий гнев в таком состоянии, при полном энергетическом истощении, да еще и без меня… Хорошо, что ошейник не выдержал превращения, а то ты погибла бы».

«П-подожди, какого превращения? Почему погибла бы? Что вообще случилось?»

«Если вкратце, то ты впала в драконий гнев. Это особое состояние Хранителя, в котором его силы многократно возрастают, но он почти не осознает себя, его разум захвачен яростью. Помнишь историю Нииля? Вот он тогда впал в драконий гнев. А если катализатором этого состояния становится что-то совсем из ряда вон выходящее, или же нечто, приводящее Хранителя в ярость, неконтролируемую и безо всякого драконьего гнева, то есть вероятность того, что Хранитель сам превратится в дракона. На время, конечно. Вот это с тобой, собственно, и произошло».

«Я… превратилась в дракона?!?» — ошарашено пробормотала Мария.

«Именно. Потому и ошейник не выдержал».

«И… что я сделала?»

«Да ничего такого особенного. Сожгла всех мучителей, и заодно — тех двоих, которым было уже не помочь. Напугала спасенную девушку до обморока — впрочем, ей полезно. Ну, разумеется, заявила о себе всем магам Эгленора как минимум, а то и других алеартских городов. И остальным двум Хранителям».

«Ой-ё… Это совсем плохо?»

«Уже — нет. Скажем так, то, что о тебе теперь знают все маги Синклита и многие простые жители, которые почувствовали выплеск Силы, хотя и не смогли определить, что это Предел — это не очень страшно, особенно учитывая то, что о тебе и так знали. А вот Хранители… это хуже. Впрочем, тебя это сейчас волновать не должно».

«А что потом было? После того, как я…»

«Ты почти потеряла сознание. Мне удалось тебя удержать в полуосознанном состоянии, заставить сменить облик, оказать первую помочь спасенной девушке, накрыть вас обеих пологом невидимости и сплести маскирующее заклятие, благодаря которому заговорщики не взяли вас, пока вы были без сознания. Я бы телепортировал вас в безопасное место, проще было бы, но я не знал, куда. Так что телепортироваться тебе придется уже самой, с моей помощью, разумеется».

«А почему ты не перенес нас туда сразу?»

«К сожалению, я только позже смог считать твою память, а тогда я еще не знал ничего о вар Гаррехе».

Упоминание имени учителя подействовало на эльфу, как ведро холодной воды.

«Вангейт! Они же собирались напасть на него ночью! Эстаи, сколько времени я пролежала без сознания?»

«Немногим меньше суток».

— Что?!? — выкрикнула Мария вслух и, забыв обо всех советах Меча, резко села.

Огненная волна боли прокатилась по всему телу, девушка едва сдержала крик — но тревога за учителя была сильнее. Ведьма заставила себя встать, огляделась…

Вокруг расстилался тот самый двор. Вокруг трех камней чернели пятна — все, что осталось от палачей. На самих импровизированных алтарях тоже рассыпался серый пепел, останки несчастных. Возле одного из них, сжавшись в комочек, тихо дрожала во сне молоденькая девушка — дочь Крайната вар Дарнаса, из-за которой Мария и ввязалась в эту драку.

«Эстаи, ты сказал, что с твоей помощью я смогу телепортироваться. Как?»

К счастью, Меч не стал тратить время на расспросы (а может, считал все с мозга девушки напрямую), а коротко и максимально просто объяснил принцип построения заклинания. Если бы не знания, полученные от Вангейта, она ни за что бы не смогла бы буквально в полчаса разобраться с тем, как именно выплетать структуру заклятия и совмещать его с реальностью.

«Будь очень осторожна — во-первых, само плетение очень энергоемкое, несколько секунд после перемещения ты не сможешь даже осветительный шарик создать, а во-вторых — я не могу просканировать дом, он слишком хорошо защищен, а я слишком далеко. Так что перемещаться будешь наугад».

«Хорошо, я поняла», — спокойно ответила ведьма.

Ею овладело состояние странного внутреннего покоя, собранности, и уверенности. Не было ничего лишнего — ни эмоций, ни движений, ни даже мыслей. Абсолютное спокойствие.

«Не забудь свою… спасенную», — напомнил Эстаи. Он, похоже почувствовал, что Мария сейчас вполне способна забыть о девушке.

«Потом заберу. Если выживу, — все так же спокойно равнодушно отозвалась ведьма. — Сейчас она мне только помешает, да и опасно там».

Меч едва подавил желание спросить:

«А что бы тебе на это сказал твой учитель?».

За те три месяца, что у него не было никакой связи с Марией, девочка полностью вышла из-под контроля Эстаи. Слишком своевольная, слишком определившаяся… и слишком привыкшая обходиться без него. Впрочем, как раз последнее легко поправимо, как и все остальное — просто потребуется немного больше осторожности и чуткости. В этот раз нельзя ошибиться, слишком многое поставлено на кон, и слишком высокая цена уплачена. Он не имеет права ошибиться в воспитании Хранителей. И тем более — он не имеет права выбрать не того, когда придет час решать — кто из троих останется в живых.

Пока что все складывалось не в пользу Марии. Но Эстаи не собирался бросать начатое — даже из самого порченого алмаза при должной огранке можно получить блистательный бриллиант.

«Удачи».

Ведьма встряхнула волосами, закрыла глаза, сосредотачиваясь — и активировала заклинание.

Аенгрост, королевство Алеарт, Эгленор. Особняк вар Гаррехов

Вангейт вар Гаррех, седьмой маг Королевского Синклита

9-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Со двора доносились яростные крики, чьи-то громкие приказы, кто-то грязно ругался, проклиная строптивого мага, не желающего сдохнуть, как положено.

Строптивый маг тем временем удобно расположился в любимом кресле у камина, и неспешно потягивал из бокала легкое вино. Айренал и его дружки здорово просчитались, решив, что смогут застать его врасплох — Вангейт отличался не только магическим талантом, но и острым умом. Когда Ларра'ти вчера сказал ему, что Марии тоже нет в доме, он сразу решил, что отсутствие обеих девушек как-то взаимосвязано. И вернувшаяся буквально полчаса спустя Тирэн'лай только подтвердила его подозрения, хотя, казалось, никакого логического подтверждения тому не было. Кроме того, Мария ведь принесла ему ученическую клятву — следовательно, он всегда чувствовал, где она и что с ней. Вскоре после возвращения архатис маг на несколько секунд ощутил опасность, угрожающую ученице, но спустя несколько секунд это чувство исчезло.

Вангейт не сразу принял решение готовиться к обороне. Только к полудню следующего дня, когда он в очередной раз предпринял попытку дозваться до ведьмы через ментал, но смог понять только, что девочка жива и в данный момент ей ничего серьезного не угрожает, мага внезапно посетило чувство опасности уже для него самого. Такое случалось не единожды и еще ни разу интуиция не подводила. Подумав, вар Гаррех решил, что с вар Айренала и остальных вполне станется отправить к нему ночью банду убийц, пока он не начал мешать его планам. Потому-то весь оставшийся день он потратил на превращение собственного особняка в максимально неприступную крепость — и оказался прав.

Крики снаружи ненадолго стихли, а зазвучав заново, приобрели некоторую согласованность — противники снова готовились к штурму. Маг поставил бокал на стол и закрыл глаза, объединяя часть сознания с системой слежения за прилегающей к дому территорией и со сложными хитросплетениями защитных и атакующих заклинаний, опутывающих каждый дюйм пространства вокруг — Вангейт постарался на славу.

Эта атака заняла у нападающих ровно пять минут, после чего они напоролись на небрежно замаскированную, а потому совершенно незаметную Ледяную Сеть. Несколько промороженных до потрохов тел здорово охладили пыл штурм-группы… впрочем, до этого их вопреки своему названию неплохо остудило Кольцо Огня. Старые добрые стихийные заклинания, банальные до невозможности… Только напитанные энергией по максимуму, что позволяло пробивать почти любые магические защиты, и скрытые при помощи плетений Предела, что делало их совершенно необнаружимыми.

Через несколько минут голоса снова стихли, даже кто-то, попавший под удар заклинания частично, и до того оглашавший окрестности дикими воплями, затих — видимо, добили. Зато в ментале появился новый образ, и вот это Вангейту уже не понравилось. Нет, он не сомневался в том, что сумеет справиться с вар Айреналом, но само появление здесь осторожного и опасливого мага заставляло засомневаться в том, что все и вправду так просто.

Тихо отворилась дверь, ведущая в коридор. Маг открыл глаза.

— Тирэн'лай? Что-то случилось? — удивленно спросил он — никак не ожидал увидеть здесь эльфу, совершенно ни на что не способную в магическом сражении, и прекрасно это осознающую. Вообще-то архатис, как и все остальные, должна была сейчас находиться в нижнем зале, представлявшем собой большую часть лаборатории Вангейта и являвшемся одним из наиболее защищенных Пределом помещений особняка.

— Простите, если отвлекаю, но я хотела задать один вопрос, — отчего-то Тирэн'лай избегала смотреть ему в глаза.

— Спрашивай, — он немного встревожился — чувство опасности, тихо дремавшее в глубине сознания, внезапно охватило все его существо. И опасность эта исходила от девушки, которую он искренне считал своей приемной дочерью.

— Где Мария? Почему она не с вами?

— Я хотел бы знать, где она, но увы… — Вангейт развел руками. — Ничего, я и сам справлюсь. Главное, что она в безопасности и ты тоже.

— Она что, и не появится? — напряжение в комнате начало нарастать.

— Насколько я понимаю — нет. Почему ты спрашиваешь?

— Да просто… не понимаю, почему она где-то там, когда нужна вам здесь. Ладно, извините, что отвлекла, — Тирэн'лай вежливо наклонила голову, и направилась к двери.

Черная вспышка на миг ослепила и эльфу, и самого Вангейта. Правда, в отличие от архатис, маг сразу понял природу этой вспышки и вскочил на ноги, мгновенно выплетая несколько подготовленных заранее защитных и атакующих заклинаний.

Вот только посреди комнаты материализовался не ожидаемый враг. Как только ослепленные вновь обрели способность видеть, они узрели Черную Ведьму.

— Надо же, какое везение, — холодно проговорила Мария, прожигая Тирэн'лай взглядом. — Вот уж не ожидала тебя здесь застать. Я думала, что ты подстилкой при Айренале, а ты почему-то здесь.

Клинок из ножен архатис выхватила в долю секунды и с диким воплем бросилась на ненавистную Тварь. Но Мария была готова к подобному повороту, и узкий меч эльфы рассек прозрачную иллюзию. Стоявшая в двух шагах в стороне ведьма в момент атаки шагнула навстречу Тирэн'лай, поднырнула под лезвие, и несильно ударила ладонью по бедру — куда достала. Впрочем, точка касания значения не имела — достаточно было просто краткого контакта.

Эльфа рухнула на пол, продолжая судорожно сжимать рукоять меча, но не в силах пошевелиться. Ее глаза метали молнии… но, в отличие от Марии, молнии эти были исключительно воображаемыми. А ведьма уже сплетала пальцы в Знаке Боли, одном из классических активаторов определенного рода заклинаний.

— Что происходит, мне кто-нибудь объяснит? — остановил ее ледяной голос Вангейта.

— Эта стерва — предательница, — бросила Мария. — Прошлой ночью я видела ее в особняке вар Айренала…

И девушка вкратце поведала учителю обо всем, что происходило в личном кабинете Саллана чуть меньше суток назад.

— Так что никакого Къерза. Всего лишь три сумасшедших мага, по самое не хочу напитанных шиином, — закончила она свой рассказ.

Около полуминуты вар Гаррех молча стоял, закрыв глаза. Потом посмотрел на Тирэн'лай.

— Это правда? — очень тихо спросил он.

Архатис промолчала, но по ее глазам, в которых сверкала бешеная ненависть, все было ясно без слов.

— Я только не могу понять, зачем тебе это понадобилось, — абсолютно безэмоционально спросил маг, вновь опускаясь в кресло. — Уехать отсюда, уйти на своем корабле? Ты и так получила бы это, я же обещал.

— Она ненавидит меня, — отозвалась Мария. — Ненавидит за то, что я такая, какая есть. За то, что драконы прозвали меня Черной Тварью и объявили вне закона меня и мою силу. Она верила их лжи, верит ей и теперь. Ее не переубедить. Когда она разговаривала с вар Айреналом о своей награде, то выразила готовность отказаться и от корабля, и от свободы, и даже от жизни — лишь бы получить право убить меня. Или хотя бы удостовериться, что кто-то другой сделал это достаточно надежно.

— Почему ты вообще начала следить за ней? — все так же безразлично поинтересовался Вангейт, не глядя на скорчившееся на полу тело.

— Я не так много времени провела среди темных эльфов, учитель, но научилась неплохо в них разбираться. Тирэн'лай из той их породы, что считают достойными внимания только представителей своей расы и своего вида, и только свободных. Тот, кто попал в рабство и смирился с этим — никогда не сможет рассчитывать на внимание со стороны подобных Тирэн'лай. А раб-бунтарь, если бы даже и не был в результате уничтожен, вряд ли имел бы возможность проводить ночи с девушкой. Из этого вывод: вся картинка вспыхнувшей страсти, которую нам так усердно демонстрировали — ложь. Но ведь куда-то же она отлучалась ночами? Вот я и решила проверить, куда. Особенно, когда заметила, как она выскальзывает из дома после нашего с вами последнего разговора, причем явно пытается остаться незамеченной. Я разглядела ее совершенно случайно — задумавшись, отпустила контроль над осветительным шаром, и его слегка сдуло… — Мария покаянно опустила голову.

Вот только учителю сейчас было вовсе не до промахов ученицы.

— Итак, что мы имеем, — он встал, прошелся по комнате. — Три мага-предельщика, при этом имеющие чудовищный запас шиина. Заговорщики, знающие, что мы их подозреваем. При этом каждый из этих троих имеет пару десятков зубов на меня лично. И тут им представляется возможность буквально двумя ударами завершить все начатое.

— В смысле?

— Сейчас в королевском дворце проходит заседание Синклита. Там присутствуют все, кроме заговорщиков, меня и вар Гаделаха, следовательно, восемь магов плюс король, который председательствует на совете. В принципе, Синклит в таком составе не оставит от заговорщиков мокрого места, и вар Айренал не может этого не понимать. С другой стороны, он не может также не понимать того, что подобное нападение на особняк мага Синклита ему с рук не сойдет — но, тем не менее, он решается на это, чтобы перестраховаться. Значит, он уверен, что сможет выйти сухим из воды. И мне почему-то кажется, что он все же собирается сегодня уничтожить не только меня, но и Синклит… и, заодно, своих приятелей, чтобы властью делиться не пришлось. Также, не будем забывать о том, что истинный уровень его силы нам неизвестен. — Вангейт остановился у столика, сделал пару глотков вина прямо из горлышка, поставил бутылку обратно, и вновь начал обходить кресла по кругу. — Главный вопрос сейчас — как он разделит силы, если разделит. Он вполне может отправить двух других магов против Синклита, а сам заняться нами. Естественно, его друзья проиграют, но и их противники будут несколько измотаны, и тогда уже Айреналу будет проще их уничтожить. Мария, что ты думаешь по этому поводу?

— Я уверена, что Айренал здесь. Он слишком сильно вас ненавидит, чтобы уступить кому-нибудь удовольствие вас убить. Кроме того, Айренал — сумасшедший садист, и он не позволит вам умереть просто так. И — я чувствую присутствие сильного мага. Но только одного, следовательно, он здесь без подельников.

— Значит, они во дворце, — кивнул Вангейт. — Идеи, предложения?

Девушка на секунду задумалась.

— Учитель, вы сможете некоторое время продержаться здесь против Айренала? Не победить, а именно продержаться. Хотя бы час.

— Надеюсь, что да. Точно сказать не могу, хоть я и более сильный маг Предела, чем Саллан, но мы не знаем, что ему дала энергия шиина и что он вообще сейчас собой представляет.

— Постарайтесь. Я же отправляюсь во дворец. У меня будет возможность ударить по остальным в тот момент, когда они этого не ждут.

— По кому именно? — уточнил маг, внимательно глядя на ученицу.

— Для начала — по заговорщикам. А потом — в зависимости от ситуации.

— Жаль будет, если ты не успеешь и они успеют прикончить Синклит, — вздохнул Вангейт. В его ярко-синих глазах горел хищный огонек.

— Да, жаль, — Мария понимающе улыбнулась. — Учитель, давайте напрямую. Вы хотите, чтобы я под шумок прикончила и Синклит, дабы он нам не мешал?

Вар Гаррех поморщился — он не любил при ком-то лишнем называть подобное своими именами.

— Да. Глупо было бы упускать такой шанс, не правда ли? Из всего Синклита мне хотелось бы оставить в живых только одного мага — вар Гаделаха. Но, к счастью, его на сегодняшнем собрании быть не должно. Ты справишься?

Ведьма вскинула голову, провела кончиками пальцев по шее, демонстрируя отсутствие ошейника. Вангейт только усмехнулся.

— Справлюсь.

— Тебе открыть портал или правишься сама?

— Лучше откройте — у меня слишком маленький опыт в этом деле…

— Хорошо.

— Учитель, а что вы собираетесь делать с этой? — эльфа кивнула в сторону по-прежнему парализованной заклятием Тирэн'лай.

— Там разберемся, — отмахнулся маг. Закрыл глаза, проговорил сложную формулу — перед ним возникла светящаяся арка портала. — Иди и… удачи тебе.

Девушка кивнула и сделала шаг в проход, ведущий в королевский дворец Эгленора, прямо к залу, в котором сейчас собрались восемь из тринадцать магов Синклита. Как они думали — для того, чтобы найти способ защитить город от Черного Мага, или же того, кто прикрывается этим именем.

«На самом деле, они собрались здесь, чтобы умереть», — со злой радостью подумала Мария.

Аенгрост, королевство Алеарт, Эгленор. Королевский дворец Синклита

Мария Сантьяго Рикка, Носитель Духа Предела, Черная Ведьма

9-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

— …а поскольку нам абсолютно точно известно, что выплесков силы Предела в городе за последние две декады не замечено, это позволяет полностью опровергнуть навязываемую нам мысль о том, что за этой кровавой бойней стоит Черный Властитель.

— Вы забываете, дорогой коллега, о чудовищном выплеске энергии Предела прошлой ночью, — встал со своего места худой старик с длинными волосами и гладко выбритым лицом.

— Отнюдь, отнюдь. Но выплеск носил явно стихийную форму, не был приложен к какому-либо заклинанию, был единичным и не повлек за собой прекращения жестоких ритуальных убийств, — возразил первый. — Я считаю, что Черный Властитель не причастен к происходящему в Эгленоре.

— Что не должно помешать нам именно на него повесить все эти убийства, — вставил грузный пожилой мужчина.

— Разумеется.

— А что вы скажете по поводу подозрительного отсутствия наших коллег вар Айренала, вар Гаделаха, вар Гарреха, вар Эйзенкеля и вар Мерритана? — вкрадчиво поинтересовался худой.

— Хотите намекнуть на их причастность? — понимающе хмыкнул грузный.

— Нет, вар Гаррех и вар Гаделах ничем подобным заниматься точно бы не стали, — покачала головой седоволосая маленькая чародейка, единственная женщина, входящая в Синклит. — Они слишком большие чистоплюи, эти двое. А вот дорогой Саллан подходит, и подходит вполне — ни для кого из нас не секрет его милые увлечения… А вар Эйзенкель и вар Мерритан вполне могли соблазниться возможностью заполучить побольше силы, они же у нас самые слабенькие…

— Я все равно не понимаю, зачем им это. Ведь не могут не понимать, что рано или поздно, но их выходка всплывет, и тогда им конец.

— Еще не факт, что именно они стоят за убийствами. Это только одно из двух десятков предположений и оно не обоснованно никакими фактами, — охладил пыл магов высокий темноволосый мужчина лет сорока, сидящий во главе стола. Его лоб охватывал тонкий золотой обруч, ничем другим король Алеарта не выделялся среди остальных членов Синклита. Не считая уровня силы, конечно.

Внезапно затемненная арка в конце зала осветилась вспышкой, и из нее в зал по очереди шагнули двое магов.

— Господа вар Мерритан и вар Эйзенкель, — холодно констатировал король. — Чем изволите объяснить ваше отсутствие?

— А ничем, — грубо бросил Эйзенкель, поднимая руку, и демонстрируя собравшимся предмет, который он сжимал в пальцах.

Изящный стеклянный кувшинчик, в котором причудливо перемешивались струйки дыма всех оттенков алого, игриво посверкивал бликами от высоких светильников, хаотично расставленных по залу.

Реакция магов была разной — кто-то замер, не шевелясь и, кажется, даже не дыша, кто-то осторожно начал отодвигаться к стене вместе с креслом, кто-то судорожно схватился за край стола, кто-то вполголоса ругался последними словами…

Король медленно поднялся на ноги.

— Что это значит? — ледяным тоном спросил он.

— Всего лишь то, что вашему балагану пришел конец, — ухмыльнулся Мерритан, подходя к приятелю. Он тоже держал артефакт — правда, не столь узнаваемой конструкции и назначения.

— Вы отдаете себе отчет в том, что творите?

— Более чем, — осклабился Эйзенкель. — Ваше время прошло, коллеги. Отныне это будет наша страна.

Мария медленно шла по пустынному коридору, опоясывающему зал собраний Синклита. Со стороны она выглядела странно — казалось, каждый шаг дается ей с неимоверным трудом, будто она волокла за собой какой-то невозможно тяжелый груз. В какой-то степени так оно и было.

«И как я могла наивно полагать, что магия — это просто?» — тихо стонала она про себя. Мысли путались, ей не хватало способностей и возможностей, чтобы удерживать в голове настолько тонкий расчет. Однако у ведьмы не было права ошибиться, и она делала то, что пока еще лежало за пределами ее возможностей. Через «не могу» и через «невозможно».

Наконец впереди показалась огромная двустворчатая дверь, единственный вход в зал собраний, отправная и конечная точка ее пути. Еще десять шагов… девять… шесть… три… Все! Выдохнув, Мария сползла по стене. Самое сложное было позади — теперь, после того, как проклятый ошейник был уничтожен, и она снова могла держать связь с Эстаи, такое понятие, как нехватка энергии, начало быстро забываться. Зато учителем Меч оказался гораздо более жестоким, нежели Вангейт — возможно, просто потому, что давать материал ему приходилось в боевых условиях и в огромных количествах.

«Молодец, девочка, — раздался голос Эстаи в ее голове. — В следующий раз тебе будет уже не так сложно использовать это заклинание — ты ведь запомнила основной принцип построения?»

«Запомнила, конечно».

«Вот и хорошо. Отложи связку в памяти, как я тебе объяснял. При необходимости не потребуется выплетать все с нуля, как сейчас — просто возьмешь готовый шаблон, и подставишь в него нужные данные».

«Хорошо, я поняла».

«А теперь передохни пару минут — и надо начинать. Двое приятелей вар Айренала уже здесь, и мне очень не нравится общая обстановка в зале. Кажется, они притащили какой-то очень опасный артефакт».

«Какой, ты не можешь определить?».

«Увы — это новодел, а я в них пока что еще не очень хорошо разбираюсь. Все же три тысячи лет прошло, слишком многое изменилось, принципы магических плетений — тоже».

«Понятно. Что ж, будем действовать наугад. Да и… Знаешь, я не думаю, что им этот артефакт хоть как-нибудь поможет — учитывая то, что мы с ними сейчас сделаем» — в улыбке Марии Появилось нечто хитрое, как будто бы звериное.

«О, да… Ты молодец. Мне подобное в голову не пришло бы, честно признаю. Вот сколько уже десятков тысячелетий существую, скольких хранителей перевидал — и все вы чем-нибудь таким, да отличитесь. Странный вы народ — люди…»

«Я — не человек, — неожиданно жестко оборвала его девушка. — Я — эльф. И неважно, кем я изначально была. Теперь я принадлежу к темноэльфийской расе. Я так решила».

Меч умолк. А ведьма поднялась на ноги и уверенно двинулась к двустворчатой двери, из-за которой доносились голоса. Прислушавшись, она разобрала последнюю фразу:

— … Ваше время прошло, коллеги. Отныне это будет наша страна.

Лицо Хранительницы осветила злая улыбка. Она шагнула вперед, толкая двери, и одновременно активируя разрушающее магические запоры заклинание.

«На что он рассчитывает? — мелькнула суматошная мысль. — Даже если Эйзенкель решится разбить сосуд, все маги Синклита успеют уйти через порталы. Ну, почти все… А кто не успеет — те сами виноваты, их не жалко. Главное, я успею точно…»

Однако внешне король оставался спокоен. Иронично приподняв бровь, он открыл рот, чтобы дать Эйзенкелю достойный ответ и заодно — протянуть время.

Но сказать ему не дали.

С негромким шорохом распахнулись тяжелые створки двери. За порогом, не входя в сам зал, стояла невысокая изящная девушка. Темная эльфа.

— Что за… — начал Мерритан.

— Знаете, а ведь вы в чем-то правы, господин Эйзенкель, — задумчиво проговорила она, ни на кого не глядя. — Но только в том, что время Синклита закончилось. А вот во второй части вашего высказывания я с вами не соглашусь. Теперь это — моя страна!

Король застыл, не отводя взгляда от говорившей. Кажется, Айренал и его подпевалы доигрались, используя имя Черного Мага для своих целей, и теперь Черный Маг и вправду явился. Странно, что он оказался женщиной, но какая, в сущности, разница? Да и раса… раньше Черные, кажется, всегда были мужчинами. Впрочем, это не имеет значения. В том, что перед ним — Владыка Предела, король не сомневался, перепутать с чем-либо эту ауру было невозможно. Он не сомневался, что пощады не будет — Черная не за тем пришла, да и ее слова не оставляли ни малейшей надежды.

И потому король сделал единственно разумное, что ему оставалось.

— Властительница, я хотел бы принести вам вассальную клятву, — громко произнес он, в тот же миг запуская все подготовленные ранее защитные заклятия.

— Да чтоб тебя, трусливая скотина! — взревел Мерритан, и выкрикнул фразу, активирующую артефакт портала, который держал в руках.

Мария улыбнулась. Эйзенкель, видя эту улыбку, и растерянное лицо приятеля, побледнел.

— Из этого зала не удастся построить ни одного портала. Так что я советовала бы вам покрепче держать этот сосуд, господин Эйзенкель. А то, не ровен час, уроните — и вам тоже конец.

— Ведьма! — прошипел маг, ненавидяще глядя на девушку. Он начал понимать, что живым ему отсюда не выйти.

— Черная Ведьма, — продолжая улыбаться, поправила его эльфа. — Так что вы там говорили, ваше величество? — обратилась она к королю.

— Я хотел бы принести вам клятву вассальной верности, — повторил тот.

— Абсолютной верности, — безразлично поправила Мария. — Или умрите. Мне все равно.

Глава Синклита прикусил губу. Если человек, принесший вассальную клятву, обладал свободой выбора, то тот, кого угораздило поклясться в абсолютной верности, становился добровольным рабом. Он мог делать все, что угодно, если не получал приказа. А если получал, то ослушаться просто не мог. Король слышал, что вар Айренал как-то раз поиздевался так над одним не в меру строптивым магом из темных эльфов — тот принес хозяину Дома невольников абсолютную клятву, а потом резал себя на кусочки, повинуясь приказам Саллана. Да и не только резал…

«Умереть я всегда успею», — подумал король.

— Я согласен.

— Хорошо. Подойди.

«Девочка, ты уверена, что оно того стоит?» — осторожно поинтересовался Эстаи, пока король Алеарта медленно шел к Хранительнице, тщательно пряча ненависть в глубине глаз.

«Уверена. Прекрасное наказание для этого самодовольного урода» — ухмыльнулась Мария.

«Он тебе ничего не сделал».

«Он допустил существование закона, из-за которого я попала к Айреналу. Пусть только на одни сутки — но тем не менее. И он понесет за это наказание».

«Вангейт тоже это допустил».

«Учитель пытался хоть как-то с этим бороться».

«Мне кажется, это называется двойными стандартами», — невесело усмехнулся Меч. Чем дальше, тем меньше ему нравилось поведение девушки.

«Мне плевать, как это называется. Я знаю, кто и за что будет наказан. Остальное неважно. И, пожалуйста, не надо мне навязывать мораль. Терпеть этого не могу».

«Даже так? Что ж, хорошо».

Голос Эстаи прозвучал зло. Если девочка не хочет сама за собой следить, то он ее научит. Уж Черному Мечу эта соплячка, толком ничего не умеющая дерзить точно разучится!

Ведьма вздрогнула, в ее глазах отразилось сперва недоумение, а потом страх, что не ускользнуло от внимательного взгляда короля.

«Эстаи, что…»

«Я перекрыл поступление кислорода в легкие, — безразлично проинформировал ее Меч. — Считай это возможностью подумать о своем поведении и о том, не слишком ли рано ты себя возомнила великой и непобедимой Властительницей всея Аенгроста».

«Черт… Прости, я не сдержалась… не подумала… пусти… я же… задохнусь…» — делать вид, что все в порядке, и держать спокойное выражение лица становилось почти невозможно, хотелось раздирать горло пальцами, разорвать грудную клетку, лишь бы вдохнуть — Меч перекрыл ей кислород на выдохе, когда воздуха в груди почти не оставалось.

«На первый раз прощаю, — сухо бросил Эстаи. Жесткая хватка разжалась, в легкие хлынул воздух. — В следующий раз будет хуже, учти».

«Хорошо. Прости».

Тем временем король приблизился, и остановился в шаге от Марии, еще оставаясь в зале.

— Чего же ты ждешь? — ухмыльнулась девушка.

— Если я решу умереть, я выберу менее болезненный способ, — отведя взгляд, сказал он.

— Разглядел барьер? Неплохо… для человека, — насмешливо отозвалась ведьма. — Подойди. Он не причинит тебе вреда, — король опасливо перешагнул порог. — На колени! Назови свое имя.

— Ренгар вар Кельхад, Властительница.

— Клянешься ли ты, Ренгар вар Кельхад, мне, Марии Сантьяго, именуемой также Марийей, Черной Ведьме, Владычице Предела, в вечной и абсолютной верности? Клянешься ли принадлежать мне телом, духом и разумом? Клянешься ли каждое свое деяние творить лишь во имя мое? Клянешься ли жизнь свою и каждый свой вздох, и смерть свою посвятить мне?

— Да, клянусь.

— Я принимаю твою клятву. Черный Меч Предела засвидетельствует ее! — сжала пальцы на рукояти, показавшейся из ее спины, и резко выхватила Меч.

Дикая, невыносимая боль на мгновение охватила все ее тело — а потом ведьму наполнило ощущение невероятной силы. Не энергии, нет — энергии, наоборот, стало ощутимо меньше. Именно Силы. Она не могла словами или даже образами описать это безумное ощущение, но понимала, что многое отдаст за то, чтобы оно не покидало ее.

— Я подтверждаю клятву и покараю преступившего ее, — разнесся по залу и коридору безразличный голос Эстаи.

Эльфа медленно коснулась мечом плашмя плеча короля и убрала клинок обратно в «ножны».

— Вот так вот. А теперь вернемся к вам, господа, — она окинула взглядом зал.

Ренгар обернулся — ему казалось странным, что за все это время никто из Синклита, включая предателей, не попытался ничего предпринять. Но присмотревшись к магическому фону, понял. Понял, что Мария собиралась сделать, и что она уже сделала. А когда понял — его охватило противоречивое чувство, смесь безграничного восхищения и безудержного страха.

Вокруг зала был вычерчен овал, границы которого являли собой сложнейшее плетение, отделяющее темпоральную составляющую пространства в зале от всего остального мира. Король почувствовал эту линию, еще когда только приблизился к двери, но только сейчас разглядел, что именно сплела эта сумасшедшая. Течение времени в зале контролировалось Марией, что считалось в принципе почти невозможным, и «почти» — только потому, что маги никогда и ни на чем не ставили штампа «невозможно», всегда оставляя тысячную долю процента на вероятность того, что кто-нибудь, наделенный достаточно нестандартным мышлением, сумеет-таки найти способ это невозможное реализовать. И вот этот гипотетический нестандартно мыслящий стоял рядом с ним…

Собственно, никто в зале не пытался ничего предпринять просто потому, что время для них текло со скоростью густого меда. Только после слов Марии оно вернулось к своему естественному ходу.

— Господин Эйзенкель, будьте любезны, отдайте мне этот сосуд. Я найду ему более достойное применение, — девушка улыбалась почти ласково — и это выглядело гораздо страшнее, нежели самый жуткий оскал.

Маг дрожал и трясся, как осиновый лист на ветру. Его пальцы все сильнее сжимали тонкое стекло, и это не осталось незамеченным. Мерритан, бледнея, отступил на несколько шагов от подельника, остальные члены Синклита тоже пытались отползти к стенам, хотя и прекрасно понимали, что если это взорвется — не станет не только зала, но и всего дворца. Да что там дворца — неконтролируемый выплеск шиина в столь концентрированном виде разнесет половину города!

— Тарнан, отдайте вы его ей, — тихо проговорил Мерритан, пока еще сохраняющий остатки хладнокровия.

— Ни за что, — прохрипел Эйзенкель, продолжая сжимать сосуд. — Эй, ты! Я отдам тебе это, если ты поклянешься выпустить нас отсюда живыми!

— Клясться? Тебе? — Мария удивленно приподняла бровь. — Зачем? Взрывайся на здоровье, мне не жалко!

— Тебе ведь тоже не выжить!

— Кто тебе сказал такую глупость? — девушка довольно рассмеялась. — Так что же ты, взрывай! Мне совершенно не хочется самой пачкаться об эту свору колдунчиков.

На этом нервы Тарнана вар Эйзенкеля не выдержали. С диким воплем он бросился в сторону ведьмы, потрясая страшным артефактом…

…и поскользнулся на лакированном паркете.

Восемь пар глаз с ужасом проводили взглядами взлетевший к потолку тонкостенный сосуд. На стекле ярко и весело вспыхнули блики, а потом эта красивая с виду и такая неотвратимая смерть начала падать, и казалось, упадет прямо в руки Эйзенкелю, казалось, он ее поймает и шанс еще будет, и…

Тонкий, мелодичный звон бьющегося стекла был заглушен многоголосым стоном.

Мария секунду смотрела на то, как по залу разлетаются смертоносные струйки дыма, как алый и багровый сереют, превращаясь в цвет пепла, какой бывает на месте погребальных костров… и активировала одновременно два заклинания.

Время потекло параллельно самому себе, ведьма существовала одновременно в двух реальностях, отразившихся от основного потока. В одном из этих потоков время рванулось вперед, взрыв разорвал в клочья оставшихся в зале магов, метнулся к стенам, намереваясь и их обратить в ничто — и остановился, натолкнувшись на непреодолимую преграду темпоральной границы. А во втором потоке ткань времени вывернулась наизнанку, отбрасывая повелевающую ею девушку на секунду назад, в точку, где разбился сосуд, за миг до этого падения, и тонкое стекло, рассыпая отраженные блики, легко легло в подставленную ладонь. После чего оба потока вновь слились воедино, вот только даже самый опытный маг не смог бы сказать, что именно здесь произошло.

Вар Кельхад, оцепенев, смотрел на расползающуюся по залу смерть. Еще мгновение — и смерть коснется стен, выйдет за их пределы и примет его в свои объятия…

Внезапно реальность словно бы подернулась рябью, как стоячая вода, в которую бросили мелкий камешек. Когда же эта рябь исчезла, вырвавшейся энергии шиина, грозящей уничтожить Эгленор, не стало. Как не стало и магов — на их местах остались лишь обрывки истлевшей одежды, наполненные прахом и потемневшие от времени украшения. Исчезла и деревянная мебель, осыпавшись трухой, и ковер, обратившийся в тлен, и все прочее.

За секунду в зале собраний Синклита прошло более ста лет.

Кроме обрывков одежды и горсти праха, от семи магов не осталось ничего. От семи — потому что вар Мерритан все же успел в какой-то из двух реальностей перенестись коротким порталом (ведь внутри зала ограничения на магические перемещения не было!) к двери, и попытался все же спасти свою никчемную жизнь, бросившись в соблазнительно открытые двери. Он только не учел, что течение времени за порогом было иным, нежели в самом зале. И эта разница перемолола его тело, размазав плоть по полу, потолку, стенам…

А сотворившая этот кошмар юная девушка, тихо поскуливая от боли, сжалась на полу в комочек. Откат, вызванный сотворенными одновременно сложнейшими заклинаниями и чудовищным перерасходом энергии, жег пламенем каждый нерв скорчившегося тела.

Ренгар молча смотрел на нее. Клятва огненной печатью жгла его душу, ежесекундно напоминая, что он больше не принадлежит себе. Но маг знал, что он еще может перебороть это и оборвать жизнь Черной Твари, которая может со всем миром поступить так, как только что поступила с Синклитом. Один шаг, один удар. Кинжал на поясе остер, хотя король и привык во всем полагаться на магию. Один удар — и все будет кончено.

Мария медленно подняла голову, кое-как переборов дикую боль. Огляделась, пытаясь осознать масштаб разрушений и понять, все ли у нее получилось. И увидела то, что осталось от третьего мага королевского Синклита Алеарта.

— Но… это… я не… — пролепетала она, мертвенно бледнея. Желудок метнулся куда-то вверх, девушку вытошнило желчью…

Король Алеарта медленно отвел ладонь от рукояти кинжала. Что-то не давало ему убить эту маленькую эльфу. И это что-то почему-то вызывало желание ему довериться.

Аенгрост, королевство Алеарт, Эгленор. Особняк вар Гаррехов

Вангейт вар Гаррех, седьмой маг Королевского Синклита

9-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Тонкая струйка крови, медленно стекающая по лицу, достигла губ. Вангейт вздрогнул. Открыл глаза, осторожно перевернулся на бок, сплюнул кровь на пол, и попытался сесть. С третьей попытки ему это удалось, и вар Гаррех окинул взглядом гостиную вокруг себя.

Первым, что бросилось в глаза, оказался труп вар Айренала, приколотый к стене копьем. В голове всплыло смутное воспоминание…

Саллан допустил в этом бою только одну ошибку, которая стоила ему жизни. Он попытался убить Тирэн'лай. Но маг не знал о том, что эльфа, несмотря ни на что, все же носила подаренный Вангейтом амулет, отражающий некоторые заклинания… Айренал, зная, что архатис не владеет магией, ударил обыкновенной Ледяной Стрелой, которую амулет успешно отвел в сторону. В результате Тирэн'лай, которая в противном случае была бы на стороне Айренала, сама же нанесла решающий удар, метнув в уже вымотанного мага висевшее на стене охотничье копье. Вангейту оставалось только добить поверженного противника Пределом. А потом что-то взорвалось, вар Гарреха отшвырнуло к стене, он сильно ударился виском и дальше не помнил уже ничего…

Голова раскалывалась, маг сжал виски, пытаясь простым заклинанием унять боль. Спутанные воспоминания понемногу прояснялись…

— Тирэн'лай!

Он быстро огляделся, ища девушку взглядом.

Она лежала у стены, в противоположном конце гостиной, придавленная рухнувшей с потолка балкой — взрыв покорежил часть дома до неузнаваемости, и счастье, что здесь вообще не обвалился потолок.

Вангейт, шатаясь и придерживаясь за стену, приблизился к той, которую искренне считал своей приемной дочерью и которая оказалась предательницей. Осторожно сел рядом на пол, взмахом руки отшвырнул в сторону тяжелую балку — и включился в работу. Диагностика, оценка повреждений, выявление наиболее опасных участков, трансформация энергии, вливание, изменение костной ткани в местах переломов, сращивание послушного материала, обратная трансформация, вливание энергии…

К концу исцеления вар Гаррех едва мог дышать. Несколько минут он сидел, закрыв глаза и привалившись спиной к стене, и впитывал силу отовсюду, куда только мог дотянуться — в том числе, безо всяких угрызений совести, из недобитых псов Айренала. Наконец, маг снова обрел некое подобие уверенности в собственных силах.

Наскоро проведя повторную диагностику, он удовлетворенно кивнул — эльфа была здорова, только без сознания. Потом поманил рукой кувшин с холодной водой, незнамо каким образом уцелевший в битве, и аккуратно вылил эту воду прямо на лицо архатис.

Тирэн'лай вздрогнула, дернулась, и открыла глаза. Увидев перед собой Вангейта, она попыталась отползти — помня, что ее предательство раскрыто, девушка не рассчитывала на пощаду, да и просить о ней не собиралась.

— Уходи, — коротко бросил вар Гаррех, лицо мага было непроницаемым.

— Что? — ей показалось — ослышалась. Но тот повторил:

— Уходи и поскорее. В любой момент может вернуться Мария — она тебя не отпустит.

— А ты почему отпускаешь?

— Потому что не хочу, чтобы ты умирала.

— Думаешь, сумеешь мне этим что-нибудь доказать? — зло ощерилась архатис. — Я не знаю, чего ты на самом деле добиваешься, но я тебе не верю. Все вы, люди — лжецы и предатели по сути своей!

— Считай как хочешь, — Вангейт равнодушно пожал плечами. Ему действительно было все равно. — Но у тебя есть ровно десять минут на то, чтобы убраться из этого дома. Этого времени тебе вполне хватит, чтобы взять все необходимое. Амулет, меняющий внешность, у тебя есть. Кристаллы можешь взять в кабинете, защитных заклинаний там сейчас нет. Твоя шхуна стоит в порту, ее продают. Возьми столько, сколько надо, и исчезни из Алеарта. И никогда мне больше не попадайся.

— Зачем это тебе? — неверяще прошептала Тирэн'лай. Сперва она подумала, что Вангейт выгоняет ее на медленную и мучительную смерть — рабу, от которого отказался господин, на улицах Эгленора делать нечего. Но маг предлагал ей маскировочный амулет и сумму, на которую можно выкупить «Ласточку»… нет, что-то здесь не так!

— Я хочу, чтобы ты жила. Остальное тебя не касается. Можешь взять всех из своей команды, кто захочет идти с тобой — маскировку на сутки я вам сделаю, а если вы не выберетесь из Эгленора за это время — вам не поможет ничего, — в голосе Вангейта нельзя было прочитать ни единой эмоции — только холодное безразличие ко всему на свете. — Бери все, что тебе нужно, и уходи. У тебя десять минут!

Тирэн'лай вскочила на ноги, отстраненно удивившись тому, насколько хорошо она себя чувствовала — эльфа абсолютно точно помнила, что у нее были переломаны ребра и рука, и что она была неоднократно ранена. Бросив взгляд на закрывшего глаза мага, она вполголоса выругалась на родном языке и бросилась вниз, к подвалу, где Вангейт запер всех «рабов», чтобы они не пострадали во время боя магов, где простому смертному, как правило, делать нечего.

Спустя пять минут взбешенная архатис выбежала на улицу. С собой она взяла только оружие и маскировочный медальон — на всякий случай. К кристаллам Тирэн'лай даже не притронулась.

Никто из ее команды не захотел идти с ней. Может быть, Ларра'ти согласился бы… но целителя в подвале не оказалось, а искать его времени не было.

Отбежав от дома вар Гарреха на полмили, девушка свернула в какой-то дворик и тихо сползла по стене. У нее не было ни кристаллов, ни магии, ни бумаг, ни кого-нибудь, на кого можно было бы положиться. Одна в чужой стране враждебной расы. Но выжить она обязана!

Немного отдышавшись и успокоившись, архатис открыла глаза. Оставаться здесь и дальше опасно, необходимо было пробраться в порт, и там уже ориентироваться по ситуации… Встав, она надела маскировочный амулет и вышла на улицу.

— Тирэн'лай!

Вздрогнув, она обернулась на зов.

Ларра'ти стоял в сотне футов от нее.

— Что?

— Позволите идти с вами?

Несколько секунд помолчав, эльфа выдохнула.

— Только в тебе я и не сомневалась… Спасибо. Идем.

Весь город трясло, люди прятались по домам и даже в порту не было никого…

Исчезновение темноэльфийской шхуны заметили только утром — да и тогда всем было не до нее.

Свежий морской бриз шевелил волосы Ларра'ти. Эльф стоял у борта «Ласточки», и смотрел на тающий вдали алеартский берег. Вангейт, Мария, друзья… все это оставалось там. А у него — только Тирэн'лай, «Ласточка» и последняя просьба единственного человека, которого он искренне уважал и понимал.

«Ларра'ти, ей нельзя здесь оставаться. Мария не простит предательства, и даже мне не удастся удержать ее от мести. Я же хочу, чтобы Тирэн'лай жила. Она не взяла кристаллы, хотя я и предлагал — слишком гордая… прошу, помоги ей. Отправляйся вместе с ней и помоги. В этом кошеле — драгоценные камни, которые очень высоко ценятся в Даркваале. Хватит на ремонт шхуны, если потребуется, или же на покупку нового корабля. Иди с ней и помоги. Удержи от безрассудных поступков, и не дай ей еще хоть раз приблизиться к берегам Алеарта…»

Ларра'ти не мог отказать Вангейту в просьбе, которую так хотелось выполнить ему самому. Единственное, на чем он настоял, так это на том, чтобы маг дал ему кристалл для связи. На всякий случай…

Аенгрост, королевство Алеарт, Эгленор. Королевский дворец Синклита

Мария Сантьяго Рикка, Носитель Духа Предела, Черная Ведьма

1-я декада осени, 2904-ый год Восьмой эпохи

Первый осенний дождь успокаивающе шуршал по парусиновой крыше, укрывающей террасу королевского дворца. Мария, сидевшая в кресле у балюстрады, задумчиво смотрела на затуманенный струями воды город. Ее город.

Она понимала, что Алеарт еще не принадлежит ей. Но Эгленор уже был ее. Она добилась этого гораздо быстрее, чем ожидала — и, как ни странно, произошло это благодаря неудачному заговору покойного вар Айренала и его сообщников. Забавно получилось — они хотели захватить власть и уничтожить Черную Ведьму, а в результате умерли сами, и власть оказалась в ее руках.

Через декаду должна была состояться церемония коронации Вангейта вар Гарреха. Мария решила не отказываться от выборной монархии, но сама становиться королевой не захотела — слишком много мороки, да и выше она, чем любой король или император! После коронации Вангейт должен был при всех принести ей клятву вассалитета от своего имени и имени всей страны. Потом нужно будет привести в порядок город, разобраться с отвратительными законами, до которых руки не дойдут до коронации, и можно будет начинать захват остальных территорий Алеарта. Впрочем, это девушка планировала свалить на Вангейта — пусть сам разбирается со своим государством. Ее ждали океаны, ее ждал Даркваал… Или не ждал — тогда она просто придет без приглашения!

Единственным, что злило ведьму, было то, что чертова Тирэн'лай ухитрилась сбежать, пока Вангейт лежал без сознания после боя с Айреналом. Жаль, что сразу не прикончила предательницу! Да еще и Ларра'ти куда-то делся…

Ничего, проклятая архатис еще получит свое.

Мария довольно улыбнулась и отпила легкого ягодного вина из бокала. Этот мир принадлежал ей и едва ли кто-нибудь сумел бы разубедить ее в этом.

Хотя нет. Эстаи мог. Но пока что молчал. Эльфа еще не знала, что находится в шаге от того, чтобы Меч поставил на ней крест. А Меч не торопился ей об этом сообщать…

Пятнадцатая глава

Аенгрост, Империя Христесар, провинция Клетер, Третий город Атан

Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Хранитель Меча

8-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

— Я не понимаю только, зачем им это, — растерянно проговорил Этьен, выслушав рассказ Вирены и Найчелла. — И еще я не понимаю, почему вы мне это рассказали.

— Ответа на первый вопрос я не знаю, а вот второе… — молодой маркиз де Ульгене хитро улыбнулся. — Понимаете ли, Властитель, мой Покровитель, Кайте, имеет привычку на вопросы давать очень витиеватые, многозначные ответы с двумя-тремя двойными смыслами. Но в этот раз, когда я спросил его о том, что же мне делать в сложившейся ситуации, он не стал загадочно улыбаться и…

— Найчелл хочет сказать, что Кайте сам предложил ему придти к вам и все рассказать, — недовольно перебила Вирена витиеватый поток речи единоверца.

— Ага. Именно это я и хотел сказать, — недовольно пробурчал избранник Кайте.

— Хорошо, с этим примерно ясно, — кивнул Этьен, наполняя бокал белым вином. — А почему вы пошли против своей Покровительницы? — спросил он напрямую, пристально глядя в глаза девушке.

Та на несколько секунд задумалась, формулируя.

— Поймите, граф, Покровители — не боги, а мы — не их рабы. Ученики — да, но не рабы. Покровители не отдают нам приказов — только миссии, от которых мы вправе отказаться. Правда, как правило, миссии даются такие, что отказаться никому и в голову не приходит… но это к делу уже не особо относится. Главное, чему Покровители учат своих избранников — это никогда, ни при каких обстоятельствах не отказываться от избранного пути, не предавать свою суть. Нам проще умереть, пусть даже мучительно и страшно, чем Найчеллу — перестать творить, Дарнасу — отказаться от любви, а мне — совершить бесчестный поступок. Сейчас же… Сейчас Бяйле сказала мне, что ради великой цели я могу нанести удар в спину безоружному человеку и мне это простится, больше того — это будет подвигом с моей стороны. Такого не было никогда, и не могло быть! Но сейчас… Четверо из нас разговаривали с Покровителями о вас, граф. Хейсар, Найчелл, Дарнас и я. Не знаю, что сказал своему Избраннику Сойхе, Кайте предложил Найчеллу поговорить с вами откровенно, Бяйле… по поводу своей Покровительницы я уже все сказала.

— А… Мийне? — припомнил Этьен имя воплощения Любви.

— Мийне не отдавала приказов и ни о чем не просила, — заговорил молчавший до этой поры Дарнас. — Но когда я рассказал о приходе Властителя и спросил, что она думает по этому поводу, она сказала, что ей следует обсудить это с братьями и сестрами… а голос ее был полон ненависти. После этого я встретился с Виреной и узнал, что не только моя Покровительница ведет себя странно. А с Найчеллом Вирена успела поговорить раньше.

— Н-да… И чем это мой предшественник сумел так насолить этим Покровителям? Да и кто они вообще такие? — задумчиво протянул Этьен.

«Стоп! Что вы сказали?» — чуть ли не закричал в голове графа Меч.

«Что мне интересно, чем же мой предшественник успел так здорово насолить этим загадочным Покровителям, — немного недоуменно протянул Хранитель. — А в чем, собственно, дело?»

«Я пока еще не уверен… Сейчас поговорю с Найчеллом, и там посмотрим. Если мои подозрения подтвердятся, то нам или сильно повезло, или же сильно не повезло!».

Судя по тому, как вдруг вздрогнул и побледнел юный маркиз, Эстаи не стал терять время.

Несколько минут прошли в молчании — каждый обдумывал услышанное, сопоставлял с известными ему фактами и приходил во все больше недоумение. Задачка не сходилась — не хватало некоего решающего фактора, какого-то неизвестного, которое просто нужно было угадать, чтобы найти решение уравнения.

«Похоже, я все же был не прав, — Меч вздохнул. — Драконы здесь ни при чем, а других таких сильных врагов у Властителя не было».

«О чем ты говорил с Найчеллом?»

«О его разговоре с отцом. Сойхе — явно главный в этой шестерке, а его избранник — Хейсар. Вот мне и было интересно, как отреагировал Сойхе на известие о вашем появлении».

«И как же?»

«Ну… Не очень хорошо. Вас обвинили в том, что вы — воплощение зла и самое страшное проклятие Аенгроста, что вы повинны во множестве злодеяний, в том числе — в геноциде целого народа, и так далее. Ну и, разумеется, Сойхе отдал приказ вас убить, как только будет уничтожена Инквизиция».

«Однако… Только при чем тут драконы?»

«При том, что именно драконы испокон веков были самым главным врагом Властителя. Знаете, Черная составляющая Предела — она, как бы правильно выразиться… самая ненормальная. Только Черный Дракон способен покидать свой домен. Только в Черном мире между Владыкой Предела и драконами извечно идет война. И много всего еще».

«Понятно. Почему же ты тогда уверен, что драконы не имеют отношения к Покровителям?»

«Я не говорю, что я в этом уверен. Отношение, возможно, имеют, но наверняка не стоят за ними непосредственно».

«Почему ты так в этом уверен?» — повторил Этьен.

«Потому что геноцид драконам ни один из Властителей точно не устраивал. А до других рас крылатым особого дела нет».

«А вот у меня появилось предположение, — внезапно протянул граф. — Но мне надо его проверить. Пока что рано еще о чем-либо говорить».

«Уже интересно, — Эстаи хмыкнул. — И что вам нужно для проверки?»

Хранитель загадочно улыбнулся и заговорил, обращаясь к Найчеллу.

— Скажите, вы можете устроить мне встречу с Кайте?

Аенгрост, Империя Христесар, Третий город Атан, особняк де Ульгене

Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Хранитель Меча

8-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Святилище Покровителя Творения разительно отличалось от располагающейся в том же доме часовни Сойхе. Такая же небольшая зала с купольным потолком, те же пять свечей цветов Покровителей и отдельная переливчато-зеленая свеча Кайте — на этом сходство заканчивалось. Повсюду на стенах висели картины и полки с книгами и альбомами, стены украшала затейливая резьба, воздух, казалось, был пропитан почти неуловимой, но ощутимой музыкой. На алтарном камне лежали символические подношения — вырезанная из дерева флейта, изящный бокал бледно-зеленого хрусталя и небольшой рисунок на дощечке, на котором были изображены двое танцующих эльфов.

Найчелл приблизился к алтарю, взмахнул рукой — повинуясь его жесту, свечи затеплились разноцветными огоньками. Молодой человек был бледен, но ничто больше не выдавало его нервозности, избранник Кайте хорошо владел собой, когда это требовалось. Самоконтролю его обучил отец, несмотря на то, что сам Кайте был не в восторге, считая, что умение контролировать себя совершенно не нужно и даже вредно для человека, посвятившего себя стихии Творения. Однако Найчелл овладел этим сложным, при его бурном темпераменте, искусством, и даже сумел доказать Покровителю его полезность — например, в актерском деле. Да, человек, который играет чью-то роль, должен полностью вживаться в образ, но как искоренить при этом остатки собственного «я», вполне возможно, совершенно не сочетающегося с образом? Правильно, железным самоконтролем. Не сразу, но Кайте согласился с юношей и даже одобрил его решение.

Но сейчас даже прекрасное владение собой не сильно помогало Найчеллу. Еще бы, ведь он совершил почти святотатство — привел в святилище посторонних людей, не входящих в линию Творения, больше того — даже не принадлежащих Ковену! Не говоря уже о том, что одним из них был тот, кого Покровители объявили своим врагом. В общем, у молодого избранника имелся повод нервничать.

Однако, несмотря на страх, он был уверен в правильности своих действий. И в том, что убедил Вирену и Дарнаса открыться Властителю, и в том, что не сообщил отцу о своем замысле, и в том, что привел чужаков сюда, в святая святых. Найчелл верил в правильность своих действий — следовательно, не чувствовал за собой вины. Все шло так, как должно было.

Глубоко вдохнув, Найчелл положил на алтарь руки, и потянулся к звенящему в глубине его души огню Творения. Обычно процесс воззвания к Покровителю занимал довольно много времени, так как Кайте, любящий все вокруг себя превращать в воплощение красоты и искусства, создал сложный и долгий, но удивительно красивый ритуал, каждое действие которого было наполнено глубоким смыслом постижения Творения и Красоты. Но сегодня Покровитель не скрывал собственного волнения и заинтересованности во встрече с избранником — Найчелл не успел даже начать ритуал, когда ниша за алтарем расцветилась переливами зеленого тумана разных тонов, и из нее шагнула высокая, стройная фигура в шелковых зеленых одеяниях. Как и все остальные покровители, Кайте не показывал лица, но зато он не оставался в нише в течение всего разговора с избранником, в отличие от других.

— Найчелл, ты не один, — прозвенел под сводами святилища высокий, мелодичный голос.

Молодой де Ульгене прикусил губу, Этьен мысленно выругался — он был уверен, что достаточно надежно замаскировал их с Кёрнхелем. Полуэльф же при звуках голоса Покровителя вздрогнул и пристально вгляделся в облаченную в шелка фигуру.

— Да, друг мой, — согласно склонил голову избранник. Несмотря на такое вольное обращение, на котором настаивал сам Кайте, молодой человек все же старался соблюдать субординацию — особенно в присутствии непосвященных.

— И не просто не один, а с тем, кого я меньше всего ожидал увидеть… несмотря на то, что сам жаждал этой встречи, — в голосе Покровителя звучало удовлетворение.

— Жаждал? — изумился Найчелл. — Но я думал…

— Ты неправильно думал, — прервал его Кайте, но голос его оставался мягким. — Не хочу тебя обижать, но вынужден попросить оставить меня с Властителем наедине. Нам есть, что обсудить.

В глубине души избранника зародилось нехорошее подозрение. Он поднял взгляд на Покровителя.

— Я согласен, — Этьен сделал шаг вперед, одновременно с тем снимая с себя и Кёрнхеля защитное заклятие, делавшее их невидимыми.

— Вот и хорошо, — по голосу было слышно, что Кайте улыбается. — Найчелл и вы, — кивок в сторону полуэльфа. — Оставьте нас, пожалуйста.

Де Ульгене вздохнул и направился к выходу из святилища. Кёрнхель даже не пошевелился — он принимал приказы только от самого Этьена.

— Пожалуйста, Кёрнхель, — негромко проговорил граф. — Нам и вправду нужно поговорить наедине.

Тот коротко поклонился и вышел вслед за Найчеллом.

Когда за ними затворилась дверь, Кайте повернулся к Властителю. Этьен коже почувствовал пристальный, изучающий взгляд.

— Я не ожидал, что вы согласитесь, — признал Покровитель.

— Я тоже этого не ожидал.

— Не сомневаюсь. Вы рисковали.

— Я знал, на что и ради чего иду.

— И ради чего же?

— Хочу понять. Кто вы и зачем вам Христесар.

— Вы откровенны.

— Чего не скажешь о вас, — Этьен выразительно посмотрел на скрытое шелком и магией лицо Кайте.

— Хм… что ж, вы правы. Глупо было бы с моей стороны рассчитывать на вашу откровенность и честность в той мере, в какой мне бы хотелось, не совершив перед этим первого шага навстречу. В конце концов, это я затеял нашу встречу — следовательно, мне и делать этот шаг, — с этими словами Кайте повел рукой перед лицом. Шелк и магический туман растворились, будто их и не было.

Граф удовлетворенно выдохнул. Он увидел то, что и ожидал увидеть.

По зеленому одеянию рассыпались длинные серебряные волосы. Огромные сиреневые глаза, точеное лицо, пугающая своим нечеловеческим совершенством женственная красота и чуть удлиненные уши с острыми кончиками. Светлая, почти белая кожа выдавали расу эльфа.

Перед Этьеном стоял потомок Кириты — одной из тех, кто правил величайшим государством эльфов, Картаей… до того, как безумие Черного Властителя Нииля за считанные минуты превратило цветущий материк в выжженную, мертвую пустыню, в которой и поныне неспособна существовать никакая жизнь.

«Вот тебе и геноцид целого народа», — мысленно усмехнулся граф, вежливо поклонившись высокому эльфу. Кайте — разумеется, это было его ненастоящее имя — ответил тем же.

— Может быть, вина? — радушно предложил Покровитель.

Этьен покинул святилище Кайте только два стана спустя. В его глазах горело мрачное ликование. Если все получится как надо, то от Инквизиции в скором времени не останется и следа! Лишь бы только остальные не напортили… Впрочем, даже если это и случится, то явно не в ближайшее время. Следовательно, Этьен успеет подготовиться. А от удара Покровителей пострадает только сам Кайте, если окажется настолько глуп, чтобы попасться. Нет, все должно пройти успешно. Неудачи быть не может!

Найчелл тут же принялся засыпать графа вопросами, от которых тот легко отделался, сославшись на обещание сохранить разговор до поры в тайне, данное Покровителю. Кёрнхель, наоборот, спрашивать ни о чем не стал, справедливо рассудив, что если Властитель пожелает, он сам расскажет, а коли нет — то и задавать вопросы бессмысленно.

Аенгрост, Империя Христесар, провинция Клетер, Третий город Атан

Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Хранитель Меча

9-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

— Это безрассудство. Нет, это просто самоубийство!

— Если все сделать правильно — мы победим, — возразил Этьен.

— Граф, я всегда считала вас здравомыслящим человеком, и всегда ценила ваше умение находить нестандартные решения, но в этот раз я согласна с Грегорианом: атаковать Венелис — самоубийство, — негромко проговорила Мари де Реннит. — Мы еще не настолько укрепили свои позиции в Атане, чтобы приступать к захвату Четвертого города.

— Вы не понимаете другого, — мрачно возразил Властитель. — Еще немного — и в Иоанните убедятся, что Атан захвачен. Пока что нам удается обманывать Святейших отцов, но это только пока! Я не думаю, что мы сумеем продержать их в неведении больше трех-четырех, максимум — пяти дней. А стоит им понять, что Атан в руках мятежников, как спустя полторы декады под стенами Атана окажется десятитысячная армия Христесара. Если же мы сейчас сумеем нанести молниеносный удар по соседнему городу, Венелису, то когда святоши приведут войска, мы сможем провести их — ведь о захвате Четвертого города они знать еще не будут! Спрячем наши отряды и зажмем армию Иоаннита под стенами Атана — с одной стороны от них окажутся очень злые защитники Третьего города, а с другой их атакуют наши основные силы.

— Этьен, план прекрасен, — Грегориан тяжело вздохнул. — Но есть одно «но». Вы рассуждаете так, словно Венелис уже наш. А он, смею вам напомнить, таковым не является.

— Потому я и предлагаю захватить его. В противном случае у нас почти нет шансов пережить осаду Атана, особенно если учитывать фантастические способности инквизиторов к деморализации противника.

— Хорошо, я соглашусь на захват Венелиса — но только в том случае, если вы предоставите мне план, по которому мы сможем взять город, потеряв не больше пятой части войск.

— Мы потеряем не больше одной десятой части войск, — победно улыбнулся Этьен. — А еще мы сможем разбить армию Иоаннита, потеряв не больше тысячи человек.

Все. Грегориан дрогнул. Он готов согласиться, если ему докажут, что захват Венелиса не может провалиться — а граф знал, что сможет это доказать.

Когда он закончил излагать свой план, в зале на несколько минут воцарилась тишина.

— Я же говорила, что ценю ваше умение находить нестандартные решения, — выдохнула Мари. — Великолепно. Я — за захват Венелиса.

Следующим, проголосовавшим «за», оказался Грегориан.

— Граф, только скажите — вы не так давно в нашей стране и даже в нашем мире — откуда вам известно про Ересь Вектерна и про то, как инквизиторы сражаются с большим количеством противников на открытой местности? — спросил он только.

— Во-первых, у меня абсолютная память. Все, что я читаю, я запоминаю. Во-вторых… — Этьен вымученно улыбнулся. — Вспомните, как меня гоняли перед тем, как я должен был занять место Себастиана.

Аенгрост, Империя Христесар, провинция Райтлан, Второй город Венелис

Ладэн, инквизитор второго ранга, глава Инквизиции в Венелисе

9-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

— Вы хотите сказать, что чернь захватила город? — недоуменно протянул Ладэн, главный инквизитор Венелиса. Губернатор, Гарет де Вайстек молча и с недоверием разглядывал неожиданных гостей.

Они примчались стан назад, на взмыленных, запалившихся лошадях, большая часть которых пала буквально через несколько минут после того, как беглецы из Второго города Атана ворвались в город. Небольшой отряд в пятьдесят человек, двенадцать Инквизиторов низкого ранга, один третьего, один четвертого, и один — второго ранга, с ними три с половиной десятка Стражей, причем — капитанов и лейтенантов, ни одного простого воина. По каждому члену отряда было видно, что люди не так давно побывали в бою — одежда порвана, в грязи и копоти, кто-то несильно ранен, люди взбудоражены и нервничают.

Возглавлял этот отряд старший по рангу, известный на весь Иоаннит и все четыре провинции инквизитор Себастиан, не так давно назначенный в Атан.

— Да. Сперва я подумал, что происходит обыкновенный бунт, который легко удастся подавить силами Стражей и нескольких братьев, но… — Себастиан на миг запнулся, даже ему тяжело было говорить о подобном. — Брат Ладэн, я хочу поговорить с вами наедине. Это слишком важно.

— Хорошо, брат Себастиан. Следуйте за мной.

Инквизитор проводил гостя в свой рабочий кабинет, на ходу судорожно перебирая варианты событий в Атане. Что такого могло там случиться, чтобы такое количество инквизиторов было вынуждено бежать с поля боя и просить помощи в соседнем городе?

— Так что у вас случилось? — нетерпеливо спросил он, закрыв дверь и плеснув в простые стальные кубки холодного вина.

— Ересь Вектерна, — коротко и емко проговорил Себастиан. — В Атане вернулась из небытия Ересь Вектерна.

Ладэн замер, не донеся кубок до рта. Ересь Вектерна! Ночной кошмар любого Инквизитора или Стража, в общем, каждого, кто использовал божественную энергию Сияющего. Этой истории исполнилось уже около тысячи лет…

Их было десятеро. Десятеро приговоренных к казни за ересь и колдовство магов человеческой расы. Бежавшие с эшафотов неизвестным образом — они просто исчезли, словно растворившись в воздухе. Их искали, перерыли весь Иоаннит, где это случилось — не нашли даже следов. А через несколько дней город охватило пламя яростного бунта.

Их сила пугала. Каждый был магом среднего уровня, с таким справился бы любой инквизитор, прошедший первичное обучение — если бы мог использовать свою силу. В присутствии любого ересиарха использовать энергию Сияющего могли только Святейшие отцы, которые и уничтожили пятерых носителей силы Вектерна, как называли ее мятежники. Со второй половиной магов справились… простые Стражи, не имеющие возможности пользоваться силой церковной магии. Природу Ереси Вектерна так и не смогли выяснить, удалось только узнать, что ее сила может быть обращена только против магов Инквизиции, причем чем сильнее Страж или инквизитор, тем разрушительнее для него воздействие Вектерна. Но вся их мощь ничего не могла противопоставить обычной стали мечей и палиц простых воинов.

Когда спустя полсотни лет Ересь возникла вновь, с ней справились куда проще и быстрее. Все, владеющие силой Сияющего, спешно бежали из города, обычные же бойцы, поддерживаемые магией инквизиторов, за два дня вычистили восставших. Больше о Ереси никогда и нигде не слышали… до сегодняшнего дня.

Впрочем, вновь терять верных своих псов Церковь не хотела и потому на случай возвращения Ереси Вектерна существовали четкие инструкции — магам покинуть «зараженную» область, направить в нее воинов и поддерживать их дистанционно. До сих пор никому не доводилось выполнять эти инструкции.

— Как вы ухитрились проглядеть ее? — жестко просил Ладэн.

— Пик зарождения произошел за четыре декады до моего назначения в Атан, — инквизитор подал плечами, демонстрируя собственное пренебрежение к серьезному обвинению — значит, считал себя невиновным. Или способным оправдаться. — Когда я прибыл в город, там назревал кризис с Кровавыми братьями, и на этом фоне недавние подозрения по поводу Ереси затерялись. Когда же мы уничтожили секту, в Атане все стихло — я был уверен, что дознаватели ошиблись и никакой Вектерна уже нет. Да и… Брат Ладэн, вы бы и сами не поверили и не стали придавать особого значения одному-единственному отчету, в котором упоминалось, что есть малая вероятность возвращения забытой почти тысячу лет назад страшилки.

Ладэн кивнул, неохотно соглашаясь с братом по церкви.

— Что именно у вас произошло?

— Бунт начался ночью. Многие братья погибли в своих постелях, удар ересиархов застал их врасплох. Видимо, они неплохо научены горьким опытом — наскоро уничтожив тех, до кого легко было добраться, посвященные Вектерна отправили своих бойцов из числа простых горожан, примкнувших к бунту, против Стражей. Я не знаю, кто возглавляет бунтовщиков, но командует он неплохо — большая часть Стражей Атана погибли, мне с небольшим отрядом едва удалось вырваться из города.

— Какую именно помощь вы хотите получить? — быстро проанализировав рассказ Себастиана, проговорил Ладэн. Он намеренно не употребил форму «попросить» — понимал, что в данной ситуации инквизитор из Атана имеет право требовать.

— Большой отряд бойцов. Как можно больший отряд! И магическая поддержка для него — я и мои спутники вымотаны, от нас толку не будет, а бойцов должен кто-то защищать.

Ладэн задумался. С одной стороны, ему не хотелось оставлять свой город без защиты. С другой же… Если Ересь доберется до Венелиса, будет хуже. А так — не такой уж и большой риск. Отправить половину воинов Венелиса в Атан, с поддержкой двадцати инквизиторов — и у Вектерна нет шансов. Да, пожалуй, так и стоит сделать… Хотя если город всерьез бунтует — лучше отправить тридцать инквизиторов, и три четверти отрядов. В конце концов, за это Ладэн получит благодарность Себастиана, а она значит немало, и награду Святейших отцов — они не могут не отметить того, кто победил восставшую из небытия Ересь!

— Хорошо. Вы получите десять отрядов Стражей, с ними поедут тридцать инквизиторов — это все, что я могу сделать для вас.

— Благодарю, — Себастиан на миг вежливо склонил голову — просто для того, чтобы скрыть блеснувшее в глазах торжество.

Спустя два стана из ворот Венелиса выезжали тысяча Стражей, и три десятка инквизиторов от шестого до третьего ранга включительно. Внушительная армия.

Обреченная армия.

А через стан после того, как основные силы покинули город, кинжал Себастиана, легко преодолев сопротивление одежд и кожи, вошел под лопатку отца Ладэна.

Лишенный почти всей своей боевой силы город захватили за несколько станов. Еще около двух станов ушло на то, чтобы объяснить горожанам, что именно произошло, какова теперь будет их жизнь… в общем, все то же самое, что почти две декады назад происходило на главной площади Атана. Перемены были восприняты людьми спокойно, но положительно — и один только Кёрнхель мог бы знать, чего это стоило Этьену, и помочь ему… Увы, полуэльф не смог поехать в Венелис, слишком уж это было опасно для не-человека.

Аенгрост, Империя Христесар, провинция Клетер, Третий город Атан

Кольер де Кельн, избранник Вейде, Найчелл де Ульгене, избранник Кайте

9-ая декада лета, 2904-ый год Восьмой эпохи

Едва ночь вступила в свои права, окутав город темным покрывалом, как ворота Атана распахнулись, и на давно уже ставший декоративным мост хлынул отряд Тайного Ордена, ведомые Колером. Сам избранник Вейде скакал во главе этого небольшого войска, насчитывающего три тысячи человек… и еще сотню особого отряда, состоящего из лесных и высоких эльфов, полуэльфов и даже восьми орков.

Не было ни барабанов, ни труб — разве что копыта лошадям тряпками не обматывали, и то только потому, что не нашлось бы столько тряпок, на шесть тысяч четыреста лошадиных ног. Войско покидало город максимально тихо, хотя и не таясь от горожан — ни от кого не было секретом, что война Иоанниту практически объявлена, но вести ее по правилам атанцы не собирались — и без того слишком велико было преимущество армии Святейших отцов.

Найчелл нагнал Кольера, когда отряд уже отъехал от городских стен на пару миль.

— Что ты думаешь об этой… «армии»? — не считая нужным скрывать пренебрежительный тон, спросил избранник Кайте.

— Как тебе сказать, — задумчиво протянул худощавый и миниатюрный военачальник. — С одной стороны, костяк этого так называемого «войска» составляют наши люди, побывавшие в настоящей битве и не раз проливавшие кровь, и бойцы Тайного Ордена, которые тоже дорого стоят. Простые же горожане прошли жесткий отбор — Властитель не собирается вести людей на верную гибель, их у него не так много. Так вот, они прошли жесткий отбор и жесткие тренировки. С другой же стороны, минус один: этих тренировок была — декада. Одна декада. Десять дней. Как ты думаешь, многому можно научить за это время? В общем, я буду очень надеяться, что сражаться нашему войску не придется. Простые горожане, ремесленники и рабочие — в бою от них мало толку. Я положу половину армии в сражении с тысячным отрядом Иоаннита, и буду считать, что мне повезло.

— Но у нас есть маги, — возразил Найчелл.

— Да, у нас есть почти три сотни магов. Из которых две трети способны разве что на пару огненных шаров или молний — ничего, кроме.

— Пара огненных шаров, помноженная на двести способных их создать магов — это уже четыреста огненных шаров, — посчитал молодой человек.

— Ага. Только ты забыл поделить это количество на защиту армии инквизиторов, — Кольер скептически усмехнулся. — Нет, это не войско и это не маги. Если честно, я бы предпочел идти в бой без всего этого ополчения. Тысяча нормальных бойцов и магов — и я чувствовал бы себя куда увереннее, чем с этим хвостиком из двух тысяч почти не обученных поваров, ткачей и прочих мирных жителей, которых я вынужден вести на верную смерть.

— Не забывай, у нас будут немалые преимущества в бою, — тихо напомнил Найчелл. Он уже понял, что поднять настроение собрату, скорее всего, не получится, но все еще пытался. — Да и эти люди… Знаешь, те, кто сражается не за жалование, а за идею, способны на очень многое — даже если их выучка оставляет желать лучшего. А граф после того собрания на площади стал для них идеей и кумиром. Больше того, он сумел сделать так, что они готовы рисковать за него жизнью, и при этом не хотят за него умирать — они хотят за него жить. А это…

— Это очень подозрительно, Найчелл, — оборвал его сильнейший боевой маг Ковена. — Тебе не показалось странным, что люди, много поколений назад разучившиеся верить кому-либо, внезапно вот так взяли и согласились идти на смерть за никому не известного подпольщика, да еще и апостолита? И вообще, то, как его принимают… это не естественно, брат мой. И у меня предостаточно оснований не доверять Этьену де Каррадо. Ты знаешь, я терпеть не могу кукловодов, которые считают людей марионетками, разменными пешками в своей игре, тех, для кого цель оправдывает любые средства. А Этьен, похоже, заставил этих несчастных пойти за ним, воздействовав на них Пределом. Это подло.

Найчелл опустил голову. Возразить ему было нечего. Молодой человек очень хотел доверять Этьену, граф вызывал у него огромное уважение и симпатию, но… Слишком много было подобных неувязок. Слишком легко Властитель лишал людей права на свободу воли.

— Слишком легко он обманывает, причем в таких вещах, где обманывать — и вправду, подло… — тихо пробормотал себе под нос избранник Кайте.

— Вы уверены, что так уж легко? — раздался слева негромкий голос Кёрнхеля. Найчелл вздрогнул — в первый момент он немного испугался. Зная, что полуэльф фанатично предан своему господину, он не удержался от мысли, что за подобные высказывания Кёрнхель может его и убить.

Или рассказать Этьену.

— Я не знаю, — внезапно ответил Найчелл, ответил искренне, и не задумываясь об опасности. — Я хочу ему доверять. Очень хочу. Но эти люди…

— Этьен — человек чести. Ему проще принять мучительную смерть, чем так поступить с людьми, чем искусственно заставить ему и в него верить, — все так же негромко проговорил полуэльф. Молодой человек хотел было вздохнуть с облегчением, но тот продолжил: — Увы, иногда нам приходится делать то, что для нас — страшнее всего на свете, потому что если мы не сделаем этого, каким бы подлым и мерзким оно не казалось — результат будет катастрофическим. Поверьте мне, маркиз, Этьену вовсе не доставляет удовольствия быть кукловодом. Больше того, я не знаю, кто презирает его за «кукловодство» сильнее, чем он сам. Но если люди не пойдут в бой — мы не удержим Атан. Если мы не удержим Атан — у нас нет ни единого шанса на то, чтобы выжить. Понимаете?

— Не уверен, — честно отозвался избранник, его пальцы нервно теребили повод. — Но я постараюсь понять. Спасибо, — он дал коню шпоры, и умчался вперед.

Кёрнхель же грустно улыбнулся, глядя молодому человеку вслед.

Аенгрост, Империя Христесар, где-то на границе провинций Клетер и Райтлан

Кенгер, инквизитор первого ранга, командующий второй армии Иоаннита

1-ая декада осени, 2904-ый год Восьмой эпохи

Старый инквизитор нервничал. Тревожное, мутное предчувствие не покидало его с самого утра, Кенгер уже и не знал, на ком бы сорвать дурное настроение.

Позавчера его подняли с постели среди ночи, и срочно вызвали в резиденцию к Святейшим отцам. Там его встретил главнокомандующий Иоаннита и дал прочесть письмо, пришедшее из Атана, Третьего города. Письмо было подписано инквизитором второго ранга Себастианом и написано полностью его рукой. Верный слуга церкви сообщал, что в провинциях Клетер и Райтлан поднялся бунт, и скромных сил Атана и Венелиса недостаточно, чтобы подавить его. Мятежники в шаге от того, чтобы захватить Атан и, дабы не положить на бессмысленной защите всех своих людей, Себастиан намеревался отступить, сдав город бунтовщикам, сам же, со своим отрядом и войском Венелиса, ждать подкрепления из Иоаннита на Бестанрийском поле, находящемся на границе Клетера и Райтлана.

— Я хочу, чтобы ты отправился в Атан, и уничтожил бунтовщиков всех до единого, — жестко проговорил старик-командующий. — В живых не оставлять никого, в том числе — женщин и детей старше пяти лет. Тех, кто младше, отправишь в лагерь — они станут Стражами. Да, и… Это письмо — одно из двух, отправленных братом Себастианом. Ты прочел официальное. В неофициальном же содержалась информация, категорически запрещенная к распространению, — старик понизил голос. — Бунт подняли сектанты из так называемого Кровавого Братства. В их армии есть колдуны и чудовища. Потому я и приказываю тебе не брать пленных. Все твари должны быть уничтожены, и пусть тебя не смутит вид детей и женщин — под их слезами и милыми лицами скрываются монстры. Знаю, в это сложно поверить, но я слишком хорошо знаю брата Себастиана. Если даже он запросил помощи — значит, дело дрянь. Твоя армия — вторая по силе в Империи.

Армия выступила на рассвете, и вот сегодня к вечеру, в первый день осени, прибыла на место встречи с отрядами из Атана и Венелиса.

Вот только отрядов отчего-то не было.

Кенгер отдал приказ вставать лагерем — двигаться на Атан было уже поздновато.

Шатер командующего поставили первым, но инквизитор не торопился отдыхать. Он стоял на холме, задумчиво оглядывая окрестности, и размышлял о том, что предстояло сделать. Не давала покоя мысль, что для бунтующих провинций здесь слишком тихо…

— Господин командующий! — к Кенгеру бегом направлялся молодой человек в одежде Стража. — Господин командующий, взгляните! — он протянул инквизитору подзорную трубу.

— Ну что там еще? — проворчал тот, но трубу взял и взглянул в указанном юношей направлении. Несколько секунд вглядывался в горизонт, а потом…

— Отставить лагерь! Готовиться к бою! — заорал он во всю мощь натренированных легких. — Командиры отрядов, ко мне!

Молодой страж, опасливо отодвинувшийся от грозного командующего, быстро подобрал трубу, и присмотрелся сам — раньше он увидел только подозрительное облако, вызвавшее смутное чувство опасности, и никак не ожидал от инквизитора настолько бурной реакции.

Впрочем, увиденное заставило юношу затрястись в ужасе.

На лагерь надвигалась черная лавина чудовищных тварей, на которых сидели звероподобные всадники…

Сеннек де Варан, командовавший тысячным отрядом стражей и инквизиторов, отправленных отцом Ладэном против бунтовщиков Атана, терпеть не мог Бестанрийское поле. Холмистая долина, с какой-то стати именующаяся полем, отчего-то вызывала у него глухое раздражение и отвращение, потому де Варан отказался от предложения разбить лагерь на нем.

— Пересечем поле и встанем у Делльского озера, — распорядился он.

— Но уже смеркается, — возразил Сибальт, его первый помощник.

— А ты что, темноты боишься? — ухмыльнулся командир. Сибальт заткнулся.

Но слова помощника чем-то задели Сеннека, потому он отправил вперед десяток разведчиков, а сам поехал во главе основного отряда, чтобы как можно быстрее услышать, что впереди все в порядке, и буквально через час можно будет остановиться на ночлег на берегу Делльского озера, одного из прекраснейших водоемов этого края.

И вид несущихся во весь опор к нему разведчиков командира отнюдь не вдохновил — стражи мчались, как еретики от инквизиторов.

— Командир, впереди лагерь мятежников! — осадив коня рядом с де Вараном, выпалил один из разведчиков.

— Численность отряда? — мгновенно спросил Сеннек, мысленно прощаясь с ночевкой на красивом берегу.

— Около пяти тысяч. Но, командир… Я не уверен, что это те самые мятежники.

— Это еще почему?

— С ними, — разведчик понизил голос почти до шепота. — С ними чудовища…

Инквизиторы Христесара умели использовать свои преимущества в бою. Отряд чудовищ шел довольно плотно, и если бы они смогли врезаться в защитное построение войск Кенгера, то обороняющимся пришлось бы плохо… Но у Христесара было достаточно опыта сражений с противником, чье численное превосходство напугало бы кого угодно. Только не инквизиторов…

Заклинания массового поражения отнимали уйму энергии — зато были невероятно действенными. И именно такое заклинание сейчас готовили Кенгер и трое инквизиторов второго ранга, поднявшиеся на холм, с которого прекрасно было видно медленно наползающую лавину чудовищных тварей, вызванных из бездны проклятыми бунтовщиками.

— Их слишком много, а нас уже заметили. Проклятие! — Сеннек нервно кусал губы.

— Не так уж это и страшно, — заметил подъехавший ближе инквизитор. — Сейчас ударим по ним Дождем гнева. Сплетем в круге, так что эффект будет великолепный, — он хищно осклабился.

— Тогда у нас есть шансы, — с облегчением выдохнул де Варан.

Круг из двух десятков инквизиторов — еще десять займутся защитой воинов — это много. А если они вложат свои силы в такое кошмарное заклятие… Сеннек почти посочувствовал тварям.

Готовящиеся к заклинанию инквизиторы встали кругом, один, самый сильный, вышел в центр — именно он должен был сплести смертоносный Дождь гнева Господнего, и направить в него всю ту энергию, которую ему передаст круг.

Чеканные слова не то молитвы, не то проклятия молоточками били по ушам ближайших стражей. Инквизиторы подняли сомкнутые руки над головами, стоящий в центре начал уже не выговаривать — выкрикивать заклятие, до активации осталось несколько секунд…

В этот момент небо над отрядом словно бы раскололось пополам. Чудовищные змеи рухнули на воинов, в одно мгновение унеся несколько десятков жизней, но этого монстрам было мало — извиваясь, они старались дотянуться до людей, давя тех, кому не повезло оказаться ближе всех…

И тут инквизиторы ударили в ответ…

Когда молнии, вызванные Кенгером, ударили по чудовищам, инквизитор рассмеялся — несмотря на то, что после заклинания болела голова, он ощущал наполняющую его радость. Кенгер обожал творить магию.

По его войску прокатился победный крик…

…сменившийся воплями ужаса, когда в одно мгновение над головами людей сгустились багрово-черные тучи, из которых ударили тонкие змеящиеся щупальца, пронзающие магическую защиту, доспехи и плоть…

А через миг хлынул уже настоящий, природный ливень, отряд Венелиса налетел на армию Иоаннита, все смешалось…

И никто не обратил внимания на троих всадников, во весь опор несущихся прочь от сошедшихся в бою церковников. Трое лучших магов-иллюзионистов Ковена, один из которых еще и обладал неплохими способностями к погодной магии и вполне способен был вызвать ливень…

Аенгрост, Империя Христесар, провинция Клетер, Третий город Атан

Хейсар де Ульгене, маркиз Нейдерский, избранник Сойхе

1-ая декада осени, 2904-ый год Восьмой эпохи

Поглубже накинув капюшон, Хейсар поднялся по мокрым от дождя ступеням на городскую стену и обвел взглядом расположившуюся у ее подножия армию Иоаннита.

Весьма, надо заметить, потрепанную армию.

Представив себе, что творилось на Бестанрийском поле, когда иллюзии спали, и святоши разобрали, кого бьют, старик не сдержал усмешки. Так им и надо, палачам и лжецам!

От десятитысячной армии, вышедшей из Иоаннита, дабы усмирить мятежников, осталось немногим больше половины. Из отряда Венелиса вообще уцелело человек сто. Итого — около шести тысяч бойцов и инквизиторских магов. Почти в два раза меньше, чем предполагал Этьен в разговоре с Кёрнхелем.

Но это были очень злые инквизиторы и стражи. И — это были почти самые лучшие воины Иоаннита. Армия Кенгера была второй не только по номеру, но и по силе, и пятитысячное войско могло на равных сражаться с двадцатитысячной пятой армией, например. Так что граф не сильно ошибся…

Но Властитель планировал победить десятитысячную армию. И вдвое меньшее количество воинов, начинающих осаду Атана, его не пугало. Хейсар помнил об этом и потому совершенно спокойно смотрел на лагерь инквизиторского войска и спешно строящиеся катапульты и лестницы.

Аенгрост, Империя Христесар, провинция Клетер, предместье Атана

Этьен де Каррадо, граф Нисселет, Хранитель Меча

1-ая декада осени, 2904-ый год Восьмой эпохи

— Мы нападем на них ночью? — поинтересовался подъехавший Грегориан.

— Нет, к ночным нападениям они уже привыкли и в темное время суток выставляют двойные караулы — научены горьким опытом, — улыбнулся Этьен. — Посмотрите, они не собираются осаждать город. Кенгер в ярости, его не устроит долгое сидение под стенами. Завтра они пойдут на приступ, поверьте мне.

— Атан долго не продержится, — бывший инквизитор с сомнением покачал головой. — В городе не осталось умелых бойцов и командиров, а простой люд, который сейчас стоит на стенах, долго не продержится.

— Вы думаете, они могут сдать город?

— Нет, они прекрасно понимают, что взбешенные инквизиторы предадут их мучительной казни, не разбираясь, кто прав, кто виноват. Меня, скорее, пугает, что после первых же залпов катапульт среди защитников начнется паника. Признаться честно граф, я до сих пор не понимаю, как вам удалось вдохновить их на бой. Простые люди, они не привыкли сражаться за свою жизнь.

— Они не впадут в панику. Я уверен. По крайней мере — поначалу. А нам только и надо, чтобы Кенгер повел войска на штурм. Тогда мы зажмем их у стен. Инквизиторы попадут в незавидное положение — с одной стороны кипящая смола и камни со стен, с другой — наши отряды. Они растеряются, и мы успеем использовать это преимущество.

— А потом они немного оклемаются и по нашим людям тут же ударят уже не воины Иоаннита, а сами инквизиторы, — возразил Грегориан, но у Властителя и на это нашелся ответ.

— Нет. Вы забываете, что в отличие от них, наши маги могут сражаться и врукопашную. А магия… магия действовать не будет. Я смогу продержать блокирующее энергию поле около трех часов — этого времени нам хватит, чтобы разбить войско Кенгера. Разумеется, после того, как наши маги нанесут первый удар.

Глава Тайного Ордена немного помолчал.

— Пожалуй, я соглашусь с герцогиней: ваш нестандартный подход — это нечто!

— Господин граф, противник готовит катапульты к бою! — на пригорок, где стояли Этьен и Грегориан, взбежал Найчелл.

Хранитель помрачнел.

— Они все же решились идти на приступ сейчас? — уточнил бывший инквизитор.

— Не думаю. Скорее, хотят лишить защитников города возможности отдохнуть. Ударят несколько раз горючими снарядами — и горожанам обеспечена веселая ночь, — зло бросил Этьен, разглядывая лагерь противника через подзорную трубу.

— Может, стоит атаковать сейчас? — с надеждой проговорил молодой де Ульгене.

Граф покачал головой.

— Нет. Они пока еще ждут подвоха.

— Но погибнут люди!

Он стиснул кулаки.

— Я знаю.

Лучники ударили вовремя. Ровно тогда, когда и должны были ударить — вражеские бойцы еще не увидели мчащуюся на них из-за холма конницу Кольера, но ударить она должна была буквально через минуту, что давало фактор неожиданности. Стрелки успели сделать три залпа, одновременно с тем ударили маги, расцветив вражеские порядки вспышками огненных шаров и ледяных молний — и армии сшиблись.

Всадники стоптали задние ряды осаждающих, и клином вонзились в середину войска, стоявшего у ворот. Лучники тем временем принялись выбивать расчеты катапульт — стены и дома Атана и так понесли достаточно немало потерь. Маги наносили последние удары, но их атаки выглядели уже куда слабее первой. Да и первые-то огненные шары далеко не все достигли цели — защита инквизиторов была не так проста.

Появление под стенами города Этьена и его отрядов мгновенно подняло боевой дух защитников — сверху раздались радостные крики, а на воинов Инквизиции полилась кипящая смола и посыпались камни. Задело и кого-то из своих, но подавляющее число потерь было все же со стороны осаждающих.

Церковники оправились довольно быстро.

— Их не так много! — крикнул Кенгер. — Размажем их!

Он еще не знал, что отрезан от магии.

Бой продолжался около часа. Вначале ошарашенные внезапностью нападения, вскоре воины Иоаннита опомнились — численное преимущество было все еще на их стороне. Вот только им еще не приходилось иметь дела с людьми, сражающимися так яростно — где те проигрывали в выучке и вооружении, там брали страстью к победе и верой в собственную правоту.

Спустя сорок минут с атаки конницы Кольера, стражи и инквизиторы дрогнули.

Пленных, несмотря на строгий приказ, брали только по необходимости — особенно из числа церковников. Если стражи еще могли рассчитывать на милосердие и плен, то инквизиторов старались убивать на месте. Тем не менее, Кенгеру и еще нескольким удалось выжить. Хотя если бы они знали, что их ждет, то предпочли бы быструю смерть в бою…

Потери со стороны войска Этьена оказались немалыми, но учитывая, что с противоположной стороны полегло впятеро больше — просто смешными. Около тысячи человек. Одна третья часть.

Но граф был уверен, что сумеет поставить в строй около половины пленных из числа стражей, то есть — около пяти сотен хорошо обученных бойцов. Неплохой размен, если не думать о его этической составляющей…

Инквизиторы были допрошены в присутствии Этьена при помощи магии, после чего без особого шума казнены.

Часть стражей тоже пришлось повесить, но почти шестьсот человек, узнав правду о боге, которому молились, перешли на сторону мятежников. Разумеется, не обошлось без магии Предела… Во главе этого отряда Хранитель поставил Ньерта де Лайкара, стража второго ранга, который принес ему вассальную клятву, тем самым обезопасив графа от предательства стражей — теперь они просто не могли обернуться против Черного Властителя.

За декаду люди восстановили пострадавшие во время осады дома — благо, их оказалось не так уж много, и горожанам активно помогали маги.

А вскоре проросли брошенные три декады назад семена — несколько небольших городов, находящихся в дальних секторах провинций Клетер и Райтлан, подняли бунт и скинули не ожидающих подобного святош… Армия Властителя росла на глазах.

Четыре месяца назад Этьен объявил войну Инквизиции. Объявил для самого себя. А сегодня под его командованием находилось пятнадцатитысячное войско, и пусть выучка двух третей этой армии оставляла желать лучшего — но люди готовы были сражаться до последнего за предоставленный им шанс навсегда сбросить ярмо церковников.

Граф же твердо решил объявить людям о том, кто он такой. В конце концов, Черного Властителя злом объявили все те же Инквизиторы, а самого Этьена люди любили и верили ему. О силе Властителя ходили легенды, и тот факт, что обожаемый всеми граф окажется тем самым великим магом, пойдет на пользу всем.

А пока что следовало подумать о захвате Керта, Первого города.

Нет, он не забыл про девочку, которая спасла ему жизнь в день его перемещения на Аенгрост. И теперь, когда Этьен был уверен, что сможет ее защитить, он хотел захватить город, в который Анж отправил Кетару, и позаботиться о том, чтобы та точно не пострадала в пламени страшной войны, готовой охватить всю Империю Христесар. Граф часто вспоминал это светлое дитя, безумно жаждал встречи с ней — и в то же время страшился: не превратился ли он уже в такое чудовище, с каким Кетара даже разговаривать не захочет? Увидит ли он в ее глазах радость от встречи или только страх перед безжалостным завоевателем? Узнает ли она в нем врага Инквизиции или только стремящегося к захвату Империи Властителя? Хранителю не давали покоя мысли о всех тех, кто погиб ради его победы. Его пугал путь, на который он ступил. Путь крови и страха, путь бесконечных сражений, заговоров и предательств, страшный путь, черный, как Дух Этьена и как его Меч.

Шестнадцатая глава

Спутник Аенгроста, база Ордена Свободы

Йон-а-Рахен, глава Службы безопасности ОС

18 день рокоса, год 528 (летоисчисление местное)

Одним прыжком преодолев половину помещения, Йон перекатился по полу, оставляя след в пыли, и нырнул под массивный стол, тут же выхватив из кобуры плазмер.

— Что-нибудь тут испортишь — перекрою подачу кислорода, — каким-то делано-равнодушным тоном предупредил невидимый собеседник. — Все системы жизнеобеспечения в инфоцентре контролирую я.

— Кто ты такой? — хвост Йона хлестал по бокам, выдавая крайнее душевное смятение — всей выдержки безопасника уже не хватало, слишком много потрясений за несколько часов.

— Может, сперва сам представишься? Наглые вы пошли — вламываетесь, грабите, хамите, творите Дракон знает что, а потом еще и ругаетесь, когда вас арестовывают, — мирр вздрогнул от этого брюзжания — он точно знал, что живых существ в центре не было, но такой тон и такие интонации не могли принадлежать программе или механизму!

— Йон-а-Рахен, — все же представился он.

— Вот так-то лучше. А я… Ну, можешь называть меня Кулэйтом. Погоди, погоди, Йон-а-Рахен, Йон-а-Рахен… не помню такого. Какого ты цвета?

— Эм… палевый, а что? — миру начало казаться, что он попал в какой-то фантасмагорический бред.

— Палевый? Не помню такой расцветки чешуи, — почти обиженно проговорил Кулэйт после нескольких секунд раздумий.

Йон сполз на пол, едва сдерживая стон. Его приняли за дракона! И неизвестно, как это… этот… в общем, как оно отреагирует на существо другой расы! Но лгать казалось себе дороже.

— У меня нет чешуи. У меня только шерсть, — осторожно произнес он.

— Ты не дракон?

— Нет.

— Странно, а кто тогда? Человек? Нет, у людей волосы, а не шерсть, и у эльфов тоже… Погоди-ка… — невидимый собеседник вновь умолк, а через несколько секунд радостно воскликнул: — О! Нашел! Ты этот, как его… ну, кошак! В смысле, кот!

— Мирр, — холодно поправил его Йон.

— Ну да. Какая разница-то?

— Разница? — бредовость ситуации достигла апогея. Безопасник уже не мог бояться. Он полностью отдался во власть интуиции и чувств, сперва делая или говоря и только потом позволяя себе подумать: а что это такое он сказал или сотворил? — Скажите, уважаемый Кулэйт, вы дракон?

— Да! — гордо заявил невидимка, и тут же добавил чуть тише: — Ну, почти. Но ты можешь считать меня драконом.

— Замечательно. А теперь скажите, вам будет приятно, если я назову вас… крылатой ящерицей? — поинтересовался мирр максимально вежливо.

— Что?! — Возмущению Кулэйта, казалось, не было предела, и Йон даже на какой-то миг испугался, что тот обидится и перестанет общаться, или в самом деле отключит системы жизнеобеспечения. Но тот, помолчав, сказал уже тише: — Что ж, урок усвоил. Назвать мирра котом — то же самое, что дракона — ящерицей, или человека — обезьяной, так?

— Именно.

— Но справедливости ради, следует отметить, что вам досталось наиболее симпатичное сравнение, — проговорил «дракон» почти грустно.

Безопасник улыбнулся.

— Да, пожалуй. Кулэйт, скажите — а вы вообще кто? Или, простите, что?

Невидимка опять замолчал — на сей раз на несколько минут.

— К величайшему моему сожалению — скорее, что. Я оцифрованная психоматрица главного инженера информационного центра базы ноль четырнадцать дробь зет, Кулэйарианелинета. В какой-то степени меня можно назвать искусственным интеллектом. Слежу за инфоцентром, маскирую от чужих следящих систем, не позволяю расхищать информацию… Ну, должен не позволять. Ты — первый за две тысячи лет, кто сюда вломился, если честно.

— На наших картах вообще указано, что это пространство залито пенобетоном. Мы даже не знали, что здесь что-то есть.

— Моя работа! — хихикнул Кулэйариане… тьфу, просто Кулэйт! — Хотя я в последние полтысячелетия очень жалел, что так надежно спрятал инфоцентр. Знаешь, как тут скучно…

— А зачем ты его вообще прячешь? — поинтересовался Йон, как-то незаметно переходя на «ты».

— Как это — «зачем»? Здесь же компьютеры, здесь же информация по проекту «цивилизация» и все такое! План развития стран и разумных рас на тысячу лет вперед! Это же сверхсекретная информация!

— Эта тысяча лет уже давно минула, — чуть насмешливо проговорил безопасник. — Так что все твои страшные секреты совсем не так страшны. Хотя честно признаюсь, мне было бы интересно сравнить то, что есть на самом деле, с тем, что вы планировали много веков назад. Кстати, ты мне уже выболтал эти самые секреты.

— Н-да, — Кулэйт тяжело вздохнул. — Слушай, а какой там у вас сейчас год?

— Пятьсот двадцать восьмой, а что?

— Нет, по общему летоисчислению.

— Понятия не имею. Мы не контактируем с другими расами и цивилизациями, кроме драконов. Да и с драконами-то не очень…

— Жаль… Слушай, может, расскажешь мне, что там у вас творится? Интересно было бы сравнить с моей моделью.

Йон устроился поудобнее, глубоко вдохнул, восстанавливая в памяти давно забытую древнюю историю, и начал рассказывать — кратко, сжато, но выдавая максимум информации по социологическим и прочим изменениям расы и государства. Кулэйт слушал с глубоким интересом, иногда задавая уточняющие вопросы — куда подевались его некоторая неуклюжесть и легкая тень сумасшествия? Безопасник разговаривал с ученым-социологом высочайшего уровня, причем ученым, беззаветно влюбленным в свое дело.

— Убийственно, — простонал Кулэйт, когда мирр закончил. — Как они могли…

— Могли — что? — мирр чуть напрягся.

— Сделать это с вами, — горько ответил ученый.

— Они — это кто? И это — это что?

— Они — мои бывшие соплеменники. Драконы. А «это»… Социологический эксперимент. Понимаешь, драконы много тысячелетий ищут способ построения идеальной цивилизации. Причем никто не знает, как она должна выглядеть, эта идеальная цивилизация, но все уверены, что как только они ее построят, то сразу ее узнают. На моей памяти возгласов «мы в шаге от цели!» было больше десятка. Это происходит примерно так: группа ученых разрабатывает некую цивилизацию. Придуманную. Продумывает государственный строй, менталитет, законы — все, что только можно продумать. А потом берут какую-нибудь страну, и за пару веков меняют ее — когда исподтишка, когда — в открытую. Иногда создают страну с нуля. Иногда даже расы создают, как, например, орков и мирров. Причем если орков «позаимствовали» в соседней вселенной — есть там подобная раса — то вас то ли в какой-то книжке вычитали, то ли просто придумали… В общем, так они экспериментируют.

— Но… зачем?

— Изначальной причиной был Черный Властитель… а, ты же, наверное, не знаешь, кто это такой.

— Знаю. Я вообще знаю больше, чем вашим экспериментом мне положено, — холодно проговорил Йон, в его душе поднималась волна лютой ненависти к крылатым «экспериментаторам», которые решили, что раз на их стороне сила, то им все позволено.

— Ну раз знаешь, значит, не буду рассказывать. Так вот, тысяч двадцать лет назад драконы пытались… нет, не примириться с ним, но найти способ безболезненного для всех избавления Аенгроста от Властителя. И один догадался спросить самого Властителя. Тот рассмеялся и сказал, что как только он перестанет быть нужен этому миру, то мир его не позовет. Вот тогда драконы и решили построить идеальную цивилизацию во всем мире, чтобы Властитель больше не приходил. А потом их захватила сама идея.

— Понятно. Значит, благая цель, — прошипел мирр, скалясь. — Ладно, я им это еще припомню… Кулэйт, а ты сам-то какое отношение ко всему этому имеешь?

— Ну как тебе сказать… Я — ученый-социолог, политолог и очень много чего еще — профессия демиурга, как у нас называют разработчиков новых цивилизаций, обязывает иметь много специализаций. Я был лучшим в свое время… — его голос стал грустным. — Больше всего на свете я хотел создать настоящую идеальную цивилизацию, где никто не будет причинять боль другому, где все будут счастливы… ну, утопию, короче говоря. Я начал учиться на демиурга, отлично сдал все экзамены, даже защитил диплом по сложнейшей теме — «устойчивое государство, основанное на жестокой религии, подразумевающей жертвоприношения разумных». Ну, он, конечно, не так назывался, но общая суть такая. Я для диплома проработал такую цивилизацию. С привлечением демона, с добровольным жертвоприношением, с жесткой церковной иерархией и так далее. Диплом защитил, начал работать по специальности, вскоре поднялся до главного инженера-демиурга, работал, работал, работал… Я сейчас уже не вспомню, сколько цивилизаций я разработал, но точно знаю, что несколько моих проектов подготавливались к реализации. Кстати говоря, для вашей расы общество моделировал тоже я, в обоих вариантах.

— Обоих?

— Да. Сперва вам дали развиваться естественным путем, с минимальной коррекцией. Увы, спустя семьсот лет ваша цивилизация, слишком увлекшаяся генетическими мутациями, была уничтожена как потенциально опасная для всего мира. Вас создали заново, предоставив возможность естественного развития в условиях средневековья, в вашем случае эксперимент заключался в другом.

— И в чем же?

— Было интересно узнать, сможет ли хищная по биологическому происхождению раса максимально приблизиться по менталитету к людям. Судя по твоему рассказу — эксперимент удался отлично! Вы почти полностью утратили расовую индивидуальность, превратившись в полное подобие людей, разве что внешность у вас другая. А законы, менталитет, мировоззрение… да что там мировоззрение, у вас инстинкты почти человеческие, у вас даже организмы изменились, ваши самки рожают одного, редко — двух детенышей, как правило, не больше четырех детенышей за всю жизнь самки, хотя в норме должны приносить по десять-двенадцать приплодов по три-пять детенышей за раз! У вас брачных игр нет, их заменили человеческие ухаживания! Вы стали моногамны, хотя для вас полигамия должна была быть нормой жизни. У вас даже гомофобия точно такая же, как у людей, хотя ее вообще не должно быть, как таковой!

— Хватит! — взвился Йон. — Хватит, я уже наслушался!

— Ой, извини, — виновато пробормотал Кулэйт. — Ладно, вернусь к своей истории. Так вот, я работал, мои работы были востребованы, все такое… а надо заметить, что инженеры-демиурги, как правило, не знают о промежуточных результатах. Да и вообще, очень редко покидают свои лаборатории. Да и человеческого желания на всем поставить свою подпись «это сделал Я!» у нас нет. Так что кто-то может реализовать разработанный когда-то кем-то проект, а демиург-разработчик узнает об этом лет через шестьсот или даже больше… Так получилось и со мной. Я сидел в своей лаборатории — вот в этой самой, кстати говоря. Сидел, разрабатывал, ставил эксперименты на моделях и все пытался найти тот самый идеал. И тут ко мне приходит один старый приятель, мы с ним учились вместе, только он пошел не на разработчика, а на реализатора. В общем, приходит он ко мне, довольный, и говорит, что реализовал и запустил мой старый проект, и лет через двести можно будет кое-что очень интересное посмотреть. Я был в недоумении — что за проект. Он мне показывает мою дипломную работу…

Я до сих пор не знаю, как не кинулся на него тогда. Понимаешь, я же просто теоретическую модель сделал, для диплома, не для реализации! Там же жуть кромешная, там для демона, который держит систему страны, подпитка только болью чужой возможна! Добровольные и не очень жертвоприношения, и вся прочая гадость, вроде инквизиции! Только теоретическая работа! А он ее реализовал. На живых людях!

Мне совесть не позволила оставить все, как есть. В конце концов, это я придумал ту кошмарную цивилизацию, следовательно, я был виноват… В общем, я стал добиваться встречи с высокопоставленными драконами, пытался докричаться до Совета, и так далее… а потом мне посоветовали хоть раз побывать в человеческих и прочих странах, и посмотреть, как оно на самом деле бывает.

Я послушал добрых советов и полетел. Знаешь, на всю жизнь насмотрелся. Самое противное — я вот наблюдаю за какой-нибудь страной, за ее скотскими законами, за жестокостью и несправедливостью — и вижу, кто из знакомых реализаторов это делает, как он это делает, какие лично мои разработки, порой измененные — но все равно мои, использует…

Тогда-то я и понял окончательно, что этот мир — просто огромный эксперимент для драконов. Что им плевать на результат, важен только процесс, для них эксперимент — самоцель.

Не знаю, чего я хотел добиться, но я таки дорвался до Совета. Высказал все, что думаю по этому поводу, меня выслушали довольно вежливо, сказали, что понимают мои чувства, но я неправ, потому что не вижу великой цели, до которой ровно один шаг, и все те несчастные люди, эльфы, орки, гномы (они, кстати, в результате совсем вымерли), мирры и прочие, которые сейчас страдают и мучаются — они не просто так страдают и мучаются, а ради прекрасного и светлого будущего своих потомков. Я сделал вид, что им удалось меня убедить, а сам принял решение расшатывать систему изнутри, переманивать молодежь на мою сторону.

Вот только они мне не поверили. И когда я вернулся в свою лабораторию, отсюда потихоньку перевели всех ученых, вывезли самое ценное оборудование — и в одно далеко не прекрасное утро я проснулся, и обнаружил, что я здесь один, а выход надежно закрыт.

Как я бился, как я пытался отсюда выбраться — но бесполезно… Они позаботились, чтобы я издох здесь со всеми своими вредными мыслями. Понимаешь, у драконов не принято, как у людей, убивать сородичей. По крайней мере — напрямую. А тут… пищевой синтезатор, системы очистки воздуха, все прочее… я прожил в полном одиночестве еще пятьсот лет. Потом… не помню, что потом было. Свихнулся, наверное, и залег в анабиоз. Но перед этим снял слепок своей личности и загнал в компьютерную систему, наподобие искина — только понятия не имею, зачем. Вот так вот, — Кулэйт тяжело вздохнул, и замолчал.

Молчал и потрясенный историей дракона Йон. Надо же, прожить несколько веков и сохранить такую наивность… И ведь не позволил себя переубедить принципиальный ученый, хотя не мог не понимать, как рискует. Да и пять веков в полном одиночестве… брр!

— И что ты собираешься делать теперь? — спросил мирр.

— В смысле?

— В прямом смысле. Что ты будешь делать со мной и что будешь делать сам.

— Вот и я думаю, что же мне с тобой делать, — грустно проговорил дракон. — С одной стороны — я должен тебя убить, чтобы ты не растрепал секреты. С другой стороны — а оно мне надо, эти секреты хранить? Может, будет лучше, если мир о них узнает?

— Это тебе решать, — безэмоциональным голосом, словно бы и не его судьба решалась, сказал безопасник.

— Не хочу тебя убивать. Вообще убивать не хочу. Так что я тебя отпущу. Даже информацию, которую ты взял, не буду отбирать. Может, вам потребуется… Только ты сперва для меня доброе дело сделаешь, хорошо?

— Какое?

— Там в углу есть дверь, ее просто не видно за слоем пыли. За ней — анабиозная камера, в которой лежит мое тело. Отключи камеру. Когда тело умрет — если не сложно, вытащи его как-нибудь наверх и сбрось с утеса. Можешь кого-нибудь помочь попросить или просто подъемником… но это потом, конечно. А сейчас, после того, как я открою дверь и передам тебе все коды доступа, ты включишь главный компьютер и сотрешь из его памяти меня-программу. Хорошо?

— Эээ… — только и смог пролепетать Йон. — Но… зачем?!

— Надоело, если честно. Не живой, не мертвый. Не то груда замороженного мяса, не то программка вроде вирусной, — с горечью проговорил Кулэйт. — Не хочу так дальше. Лучше уж просто не быть…

— А почему не наоборот? — отчего-то предложенный драконом план Йону не просто не нравился — против его выполнения восставала вся сущность мирра!

— Поясни.

— Ты говоришь — не живой, и не мертвый. И хочешь умереть. А почему бы не наоборот, почему бы тебе не вернуться к нормальной жизни? Да и помочь нам ты сможешь очень во многом, у нас толковых социологов и политологов всегда острая нехватка, да и в любом случае — наш уровень знаний до твоего, мягко говоря, не дотягивает.

— Как тебе объяснить… Я и сам не против бы пожить. Но тот я, который сейчас разговаривает с тобой — это не настоящий я. Просто оцифрованная психоматрица. Настоящий я сошел с ума чуть меньше тысячи лет назад, и с тех пор лежит в анабиозе. Причем психоматрица была записана еще до окончательного безумия.

— Но, может, все же удастся как-то это… исправить? — несколько секунд Йон колебался, а потом все же решился. — Кулэйт, а как лично ты относишься к Черному Властителю?

— Сложный вопрос. А почему ты спрашиваешь?

— Я потом объясню. Просто ответь, пожалуйста.

— Хм… Я считаю, что его есть за что уважать. По крайней мере, он сделал для Аенгроста гораздо больше хорошего, чем драконы. Я его не ненавижу, в отличие от моих собратьев. Но я знаю, что личность Властителя сменяется от прихода к приходу, и считаю, что составлять мнение надо о каждом отдельно.

— А к Черному Дракону?

На этот раз ученый молчал дольше.

— Я его не люблю. Он жестокий и эгоистичный субъект. Но уважаю за все то, что он вместе с Хранителем сделал для мира. Только, насколько мне известно, его же убили во время последнего прихода Властителя. И все же, почему ты спрашиваешь?

Йон резко выдохнул, как перед прыжком в холодную воду.

— Потому что он вернулся. И Властитель, и Дракон. Я не знаю, где Властитель, но Дракон регулярно бывает на базе. Это он помогает нам менять Аргонрад. И я могу попросить его помочь тебе — думаю, он не откажет.

Безопасник приготовился было к очередному сеансу молчания — но на этот раз Кулэйт оказался не столь сдержан. Мирр не понимал точного значения слов, но их общий смысл легко угадывался по интонации — дракон матерился на чем свет стоит.

Когда поток ругательств иссяк, Кулэйт в очередной раз издал звук, означающий тяжелый вздох.

— Да, ты мне сполна отомстил за всю ту шоковую информацию, которую я на тебя вывалил. Что ж… Я не сомневаюсь, что он согласится мне помочь — в конце концов, я могу быть ему полезен. И… я согласен! Раз уж есть возможность хоть как-то поправить то, что я по недомыслию натворил, я эту возможность упускать не намерен! — он рассмеялся.

Йон с облегчением выдохнул.

— Вот и прекрасно. Он должен появиться на базе в ближайшее время, и я сразу с ним поговорю по твоему поводу.

— Спасибо! Я буду ждать. Надо же, никогда бы не подумал, что может так получиться…

— Знаешь, мне как-то тоже ничего подобного в голову не приходило, — усмехнулся безопасник. — А теперь я буду тебе очень благодарен, если ты меня все же выпустишь — не знаю, сколько времени я тут провел, но меня наверняка обыскались. Коммуникатор ведь здесь не ловит…

— Да пожалуйста, — хмыкнул Кулэйт, и дверь медленно поехала вверх. — Я буду тебя ждать. Кстати, та информация, которую ты спер… в общем, не смотри ее. Я решил пошутить над воришкой-хакером и насыпал тебе в комп всякой гадости. Так что ты лучше удали папку «Secret of Dragons», а информацию я тебе потом в адаптированной кодировке сброшу.

Мирр фыркнул, услышав название папки.

— Хорошо. Я узнаю, когда Дракон вернется, и сразу к тебе зайду.

— Буду ждать!

Как только Йон ступил за порог лаборатории, его коммуникатор истошно запищал. Тридцать пять пропущенных вызовов, десять текстовых сообщений… Безопасник вздрогнул, и бегом бросился к выходу со склада.

Перепугав по пути всех встречных мирров, через пять минут он уже осторожно стучал в дверь кабинета Вольфганга.

— Войдите, — такого ледяного тона от бывшего эсэсовца Йон еще не слышал. Вздрогнув, он толкнул дверь, и вошел в кабинет, где тут же зашелся в приступе дикого кашля — дышать было нечем, все пространство заполнил густой сигаретный дым. Фигура немца едва виднелась сквозь серо-сизые клубы.

Шварц-Кёниг помедлил несколько секунд, потом щелкнул тумблером кондиционера. Негромко загудели системы воздухоочистки, и через минуту дымовая завеса рассеялась.

— Извольте объяснить ваше пятичасовое отсутствие и невозможность с вами связаться, господин Йон-а-Рахен, — все так же холодно проговорил Вольфганг, подчеркнув полное имя главы СБ, что выдавало его крайнее раздражение.

— Вольф, я прошу, выслушай меня, а потом хоть казни, честно, — простонал мирр, падая в кресло — впервые он не стал дожидаться разрешения.

Брови немца удивленно приподнялись.

— Рассказывай.

И Йон стал рассказывать. Как решил срезать через склад, как заблудился, как случайно нашел инфоцентр драконов, как познакомился с Кулэйтом, потом пересказал вкратце содержание разговора…

— Ничего себе, — выдохнул Вольф, когда безопасник закончил. — Да, пожалуй, это того стоило.

— Чего стоило?

— Нервов, Йон, нервов! Меня совершенно не обрадовала перспектива лишиться мирра, которому я доверяю больше, чем кому бы то ни было здесь! — резко бросил человек. — Впрочем, не о том речь. Хорошо, насчет дракона я понял. Вернется Нархгал — расскажешь ему. Кстати о Нархгале… Ко мне недавно заходил Ран. Говорил, что чувствовал присутствие Нархгала где-то в жилом отсеке, причем недалеко от твоей квартиры. Ты не видел его там?

— Нет, — тот удивленно шевельнул ухом. — Его же не должно было быть на базе сегодня.

— Вот именно. Но Ран готов поклясться, что он почувствовал заклинание перемещения. А магию на базе использовать могут только Нарх и его ученики. И Ран говорит, что почувствовал ауру именно Нарха. На всякий случай он проверил — остальных троих учеников и близко там не было, когда кто-то использовал этот портал.

— Странно. А Ран уверен, что это был именно наш Дракон?

— Да. Он видел ауру.

— А кто-то другой не мог на себя напялить ауру Нарха, чтобы выдать его за себя и обмануть защиту? То же самое, что сетевая маска при взломе определенного типа защиты компа.

— Хм… Не думаю, Нарх все же не какой-то там маг, а сам Черный Дракон Предела. Но проверить стоит.

— Я займусь.

— Вот и хорошо. А теперь давай поговорим о КГБ. Ты ведь видел в сводках новости о кадровой перестановке?

— Да.

— Так вот, это не чье-то воздействие и не замена мирров на своих. Это просто неожиданный уход со своих постов почти всех более-менее толковых гэбэшников. Причина совершенно непонятна. Хуже того — после увольнения они испарились в неизвестном направлении. И еще хуже — то же самое происходит в армии.

— А полиция?

— Нет, полиция все же у нас под контролем, хотя и там было несколько неожиданных увольнений. А вообще у меня такое ощущение, что кто-то стягивает в одно место разбросанные и замаскированные до этого силы.

— Похоже… Предлагаю перевести полицию в предбоевую готовность.

— Согласен. Я отдам распоряжение Каю. Теперь что касается изменения КГБ…

Аенгрост

Нархгал, Черный Дракон Предела

20 день рокоса, год 528 (летоисчисление местное)

Тревожно гудел взрезаемый мощными крыльями воздух, солнце отражалось хищными бликами на антрацитовой чешуе, а в глазах горело упоение погоней и близкой, в двух взмахах крыла, победой. Светло-синий дракон — совсем молодой, едва ли больше двух веков — отчаянно рвался вперед, пытаясь ускользнуть от неминуемой гибели. Он прекрасно понимал, что черный убийца, неожиданно спикировавший на него из-за облаков, не даст уйти живым, но сдаваться просто так не собирался.

Увы, черный был свеж и полон сил, а светло-синий летел уже почти сутки, его крылья устали и магическая энергия тоже была на исходе — а до берега лететь оставалось еще очень долго. Шансов выжить не было, осталось только принять бой.

Наклонив правое крыло, синий заложил крутой наклонный вираж, снизив высоту, и начал планировать над самым океаном. Он был меньше соперника, и собирался выжать из этого преимущества все, что можно.

Черный тоже снизился, взмахнул крыльями, набирая скорость, и пошел на прямое столкновение. Выждав несколько взмахов, пока противник не приблизится на достаточное расстояние, синий резко ударил по воздуху, имитируя встречную атаку — и нырнул под удар, пропуская врага над собой.

Увы, таким простым трюком древнего дракона было не обмануть. Черный в момент атаки тоже снизился и полоснул когтями по светлой спине.

Раненый отчаянно вскрикнул, теряя равновесие, загреб лапами воду, едва не рухнув в волны, забил крыльями, пытаясь вырваться вверх…

Нархгал почти с удовольствием наблюдал за судорожными дерганьями синего юнца — одного из тех, кто отказался от Предела, и выбрал сторону большинства драконов.

«Учитель, наконец-то я смог с тобой связаться! — ворвался в сознание ментальный образ от кого-то из учеников. Вслушавшись, Нарх узнал Рана. — Ты срочно нужен на базе!»

«Что случилось?» — недовольно поинтересовался он. Прерывать охоту не хотелось…

«Здесь был кто-то, использовавший магию, и прикрывшийся твоей аурой — защита его не распознала!»

«А почему тогда ты уверен, что этот кто-то был?»

«Я видел в ментале тебя. Но ведь ты уже три дня не появлялся на базе, а произошло это позавчера».

«Не появлялся, — согласился дракон, про себя обещая отомстить неизвестному наглецу-магу и за испорченную хоту тоже. — Хорошо, я возвращаюсь. Через час буду».

Спикировав к воде, где только-только сумел выровнять крылья светло-синий, Дракон пронесся несколько раз над ним, выпуская когти и делая вид, что сейчас вцепится. Одновременно он готовил заклинание, которое должно было уничтожить юнца.

Внезапно Нархгал понял, что теряет контроль над телом. В первый миг стало не по себе, потом он, как всегда — запоздало, но понял, что это опять его шизофрения.

Эльф подозрительно легко перехватил тело и поставил жесткие блоки, не позволяя Дракону снова вернуть себе доминирующее положение в сознании.

«Ну и зачем тебе это сейчас?» — скучающим тоном поинтересовался Нархгал. Эльф не удостоил его ответом. Вместо этого он вновь набрал высоту, и почти что рухнул на бьющегося над водой противника, вместе с ним проваливаясь в волны — и тут же активировал подготовленное заклятие перемещения.

Оба дракона вывалились из облака где-то над плоскогорьем Сайала — эти места были необитаемы, но располагались на достаточно большом расстоянии от границ материка и для раненого дракона являлись прекрасной тюрьмой. Поврежденная перепонка крыльев не позволяла совершать продолжительные перелеты, но не мешала охотиться — благо, дичи здесь хватало, а источником воды могла послужить бурная горная речка. Крупных хищников, способных навредить даже раненому дракону, здесь отродясь не водилось. Одно слово — комфортабельная крепкая тюрьма.

Опустив потерявшего сознание во время перемещения пленника, Нарх взмыл вверх, в полете выстраивая вторую связку перемещения — даже драконьи физические данные, помноженные на силу Предела, не могли помочь передвигаться на крыльях по космосу.

Телепортировавшись в небо над базой, эльф отпустил контроль над сознанием, возвращая его разозленному Дракону. Тот фыркнул, и начал снижаться.

«И зачем тебе это было надо?» — поинтересовался он, в который уже раз не понимая мотивов своей шизофрении, уже довольно уверенно претендующей на звание отдельной личности.

«Во-первых — не допустить совершенно неоправданной жестокости, — невозмутимо отозвался эльф. — Во-вторых — я считаю, что нам полезно будет с ним поговорить. Возможно, удастся переманить на свою сторону. Молодой дракон лишним не будет, поверь».

«Допустим. Но я считаю, что это необоснованная трата времени. Проще было просто убить его».

«Думай как хочешь. Я буду делать по-своему».

Эльф умолк и все дальнейшие вопросы Нархгала нагло проигнорировал.

Опустившись на площадку перед входом на базу, Дракон принял гуманоидную форму, предпочтя более привычный и удобный в общении облик Ученика. У входа его ждал Йон.

— У тебя тоже что-то случилось? — недовольно поинтересовался Нархгал. Мало ему было Рана, так еще и этот…

— О, да! — безопасник довольно осклабился. — Я тут случайно такое нашел — вы не поверите!

— Я иду к Рану. По пути можешь рассказать.

Мирр ухмыльнулся — и второй раз за день максимально подробно поведал историю своего знакомства с Кулэйтом.

— Ты прав, не поверю, — потрясенно проговорил Нархгал, когда Йон закончил. — Такое я должен увидеть собственными глазами. Но сперва мне нужно поговорить с Раном. Потом пойдем к этой твоей находке.

Разговор с учеником тоже был достаточно коротким, благо, речью маги почти не пользовались, а невербальное общение давало возможность не объяснять детали по полчаса, а передавать полноценный образ во всех подробностях. И результаты этого общения Дракону очень не понравились. Он детально проверил защиту и все возмущения в ментале и убедился, что на базе действительно побывал кто-то чужой, успешно притворившийся им. И об этом чужом маге не было известно ровным счетом ничего — кроме того, что он не является драконом, ни одного дракона к базе не подпустил бы внешний слой защиты.

— Ничего не понимаю, — вынужден был признать Нархгал после часа активных поисков хоть каких-то следов в ментале. — Ладно, давай от обратного. Где именно ты его видел?

— Жилой отсек, сектор В-2.

— Вывести на экран! — скомандовал он компу. — Где-то здесь. Точнее показать можешь?

— Здесь, — Ран выделил небольшую область, включавшую в себя двенадцать квартир. Рядом со схемой появились имена проживающих там. Всего четыре семьи — остальные квартиры стояли пустые. Но внимание дракона привлекли два имени.

— Йон-а-Рахен, Эла-и-Нари… его жена, так?

— Да.

— Что ж, давай прогуляемся в гости к нашему дорогому главе СБ, — хмыкнул Нархгал, предоставляя ученику лишнюю возможность попрактиковаться в перемещении с кем-то. Пока еще мирру требовался тактильный контакт, но это только пока — брат лорда-командующего вообще прогрессировал с потрясающей скоростью, и даже Дракону, как правило, было не к чему придраться. Из Рана на глазах рос великолепнейший маг Предела.

Короткая вспышка перед глазами — ученик строил заклинания с визуализацией портала — и они оказались в коридоре, прямо перед спешащим куда-то Йоном. Безопасник только выругался, глядя на возникших перед ним из воздуха магов.

— Я решил, что нам стоит прихватить с собой Йона, — сказал Ран в ответ на недовольный взгляд учителя.

«Какой же он своевольный!» — выругался Дракон про себя. Он-то как раз очень не хотел брать Йона — кто знает, к чему придет разговор с Элой, и как именно его придется вести? Но ученик, судя по взгляду, прекрасно это понимал… и решил позвать безопасника как раз в целях ограждения Элы от чрезмерной резкости, порой проявляемой Нархгалом в случаях, когда кто-то не хотел говорить то, что тот очень хотел услышать.

Но внешне он никак не проявил своего раздражения, только хмыкнул.

— Да как хочешь. Переносить троих все равно тебе, — в голосе Дракона звучала тень насмешки.

Ран оскалился, попавшись на провокацию, положил лапы на плечи Нарха и Йона, напрягся — и через несколько секунд все трое стояли перед дверью квартиры безопасника.

— Молодец, — сдержанно бросил Дракон ученику. Тот, конечно, почувствовал вмешательство учителя в момент перемещения — но вмешательство для страховки, не более. Нархгал только чуть-чуть помог.

— Может, теперь кто-нибудь из вас все же снизойдет до того, что объяснит мне, что происходит? — очень тихо и очень угрожающе поинтересовался Йон. В другой раз он бы тут же получил от Черного порцию ледяного презрения и десять раз пожалел бы о том, что осмелился пусть даже только голосом, но выразить угрозу — но сейчас Дракон пребывал в благодушном настроении, гордый фантастическими успехами ученика, и «снизошел до объяснений». Услышав, что некий маг побывал где-то возле его квартиры, безопасник почувствовал некоторое беспокойство. Что-то интуитивно подсказывало ему приближение глобальных неприятностей.

Вздохнув, мирр вставил идентификационную карту в щель считывающего устройства. Дверь открылась, и все трое вошли в квартиру. Им навстречу тут же выбежала Эла — Йон автоматически отметил, что жена плакала, и плакала недавно.

— Йон? Лорд Ран? Эээ… Что-то случилось? — спросила она, в недоумении глядя на незнакомого ей черного мирра.

— Да как вам сказать, — оскалился черный. И, внезапно сделав резкий шаг вперед, положил ладонь на лоб девушке. Та вскрикнула — и обмякла, подхваченная свободной лапой Нарха.

Глядя на них, безопасник судорожно выпускал и втягивал когти. Ощущение катастрофы усиливалось.

Через несколько минут Дракон выпустил мирру, бесцеремонно сунув ее мужу.

— Уложи и быстро возвращайся, — мрачно бросил он. — Быстро!

Йон молнией метнулся в спальню, осторожно положил Элу на постель, и вышел в коридор.

На этот раз Нархгал перенес всех сам. В кабинет Вольфганга.

— У нас очень большие проблемы, — коротко проговорил он в ответ на удивленный взгляд немца, которого неожиданные гости отвлекли от чтения очередного отчета.

— Итак, Клан. Повелитель и Кьяна. Мирр, одержимый жаждой власти, и человеческий маг, использующий школу Смерти и Предел. Обладающие всей информацией, которая на сегодняшнее утро содержалась в компе Йона. И планирующие вторжение в течение нескольких дней, — подытожил Нархгал. — Да, это уже не просто «проблемы», это почти катастрофа.

Вольфганг судорожно закурил, просчитывая все возможные варианты.

— Хуже всего то, что мы даже приблизительно не знаем, какими силами они располагают, — проговорил он. — И я не знаю, насколько опасна для нас эта Кьяна.

— Насколько я понял — достаточно опасна, — заговорил Ран, которому Нарх еще с самого начала скинул всю информацию, считанную с мозга Элы, и настоящий слепок ауры побывавшего на базе мага, который Дракону все же удалось выкопать из глубоких слоев ментала. — Но ее я могу взять на себя.

— Уверен, что справишься? У нее гораздо больший опыт, — прищурился немец.

— Зато у нее точно не было такого учителя, как у меня, — мирр уважительно поклонился Нархгалу. Тот дружелюбно кивнул — в словах ученика не было лести, только искренние восхищение и благодарность.

— Я тоже считаю, что Ран с ней справится. Он лучший из четверых… и даже, пожалуй, лучший из всех моих учеников за много тысячелетий. Великолепный маг растет.

Если бы Ран был человеком, он бы вспыхнул до кончиков ушей. Но по взгляду молодого мирра было видно, насколько приятна ему подобная похвала.

— Ладно, дифирамбы отложим на потом, — чуть поморщился Вольфганг. — Значит, Кьяну берет на себя Ран. Хорошо. Всю полицию и подконтрольную нам часть армии переводим в боевую готовность, на улицах выставляем усиленные патрули — но без формы, незачем пугать гражданских и предупреждать Клан о том, что мы знаем про нападение. Кроме того, сейчас же необходимо отправить к Аргонраду хотя бы три полностью укомплектованных боевых корабля — во-первых, я не исключаю атаку с воздуха, во-вторых — даже если этой атаки не будет, наши бойцы и внизу пригодятся, полиции не так много, как хотелось бы. Дополнения, возражения?

Возражений не было. А вот на обсуждение дополнений ушло еще часа два. Закончив, Ран, Нарх, и Йон разошлись, у каждого в предстоящей контроперации хватало задач. Вольфганг же вновь включил комп, и занялся рассылкой писем с приказами.

Кто бы знал, как ему надоело сидеть в этом чертовом кабинете, и руководить, руководить, руководить… Бывшего эсэсовца тянуло в настоящий бой, он устал читать в сводках о количестве погибших в результате тех или иных действий. Шварц-Кёниг чувствовал себя трусом, отсиживаясь в кабинете в то время, когда мирры проливали кровь по его приказу. И, пожалуй, именно это стало основным доводом в пользу предложенного Нархгалом полного преобразования тела.

Через три часа после окончания переговоров в кабинете немца, с поверхности спутника поднялось четыре небольших корабля, которые тут же направились к Аенгросту — на форсаже, с перегрузками, но сейчас было не до комфорта. На одном из этих кораблей находились Йон, Кай, Ран и Нархгал, и еще по магу Предела на остальных. И, конечно, корабли несли по полторы сотни воинов Ордена Свободы — прекрасно обученных воинов, облаченных в новейшую броню и вооруженных, помимо обычных плазмеров, деструкторами, разработку которых, наконец-то, завершил научно-технический отдел.

Внешне в Столице не происходило ничего, достойного внимания… ну, не считая всего того необычного, что стало уже почти привычным в последние месяцы. Но те, кто был вовлечен в силовую структуру, выстроенную ОС в главном городе Аргонрада, прекрасно понимали, что готовится что-то не очень хорошее, возможно, даже война.

Спешно отзывались из отпусков полицейские всех рангов. Им давали спецназовские плазмеры в дополнение к табельным электретам и отправляли в патрули — причем в штатском и с указанием изображать мирных жителей! Все скоростные мобили комитетов полиции, здоровья и соцобеспечения согнали в подземные гаражи и наскоро переоборудовали — извлекли задние сиденья, вместо них установили медицинские столы. В навигаторы мобилей ввели координаты трех переоборудованных больниц, а водителям — отобрали лучших из лучших — выдали жесткие указания: собирать всех хоть сколько-нибудь тяжело раненых и свозить в эти больницы, где уже дежурили операторы биованн. Спешно готовились с переброске в Столицу на сверхбыстрых флаерах несколько подразделений спецназа.

Орден Свободы готовился к войне.

Аенгрост, Аргонрадская Федерация

Кьяна вар Даллан, советник Повелителя, Клан

20 день рокоса, год 528 (летоисчисление местное)

— Достаточно. У вас шесть часов на отдых и подготовку к переброске, — Кьяна потянулась, провела рукой по волосам.

Ее личный отряд, численностью сто мирров, потянулся к выходу из огромного тренировочного зала. Девушка короткой сверткой привела помещение в порядок, и направилась в душ.

Вымывшись, она переместилась в свою комнату и развалилась на широкой, удобной тахте. Кому-то постороннему, если бы он увидел ее сейчас, показалось бы, что чародейка отдыхает. На самом же деле Кьяна в последний раз прогоняла в памяти план операции по захвату Столицы. Остальными городами займутся мирры Повелителя, она же со своей отборной сотней должна стальной хваткой сжать сердце Аргонрада — и она это сделает! Слишком долгим и трудным был путь к этой победе, слишком давно она мечтала об этом, слишком высокая цена была заплачена…

Невольно Кьяна вспомнила себя двадцать лет назад. Маленькая рабыня из Алеарта, малышка из бедной семьи. Девочка, у которой при обязательной проверке в семь лет не нашли магического таланта. Ребенка в таком случае ждала одна только судьба — рабство.

Кьяну продали какому-то магу с не очень хорошей репутацией — его подозревали в незаконной магии и использовании запрещенной энергии, получаемой при пытках. Если бы родители могли распоряжаться судьбой дочери, они никогда бы не отдали ее, оставив себе — но рабыню продавало государство, а у почти нищей четы вар Далланов не было столько кристаллов, чтобы хватило на выкуп девочки.

Первые три года Кьяне даже везло. Поскольку у девочки не имелось не только дара, но даже магической энергии, которая нередко встречается у не-магов, старик использовал рабыню для работ по дому, благо, малышка была физически крепкой и прекрасно справлялась с хозяйством. Когда ей исполнилось десять лет, маг начал привлекать ее для помощи во время экспериментов. Тогда-то она и заработала иммунитет к крикам и крови — подозрения насчет специфики магии ее хозяина были полностью оправданы, весь подвал его небольшого дома занимала прекрасно оборудованная пыточная камера. Увы, к хорошему приложилось и плохое: старый маг искренне считал, что хорошо пытать может только тот, кто на собственном опыте знает, какое именно ощущение причиняет то или иное воздействие, и Кьяне пришлось провести на пыточном столе почти полгода. После этого она и возненавидела хозяина самой лютой ненавистью, на какую только была способна. Она ненавидела его даже сильнее, чем родителей, допустивших, чтобы дочь попала в руки этого сумасшедшего садиста, каковым девочка искренне считала своего владельца.

Допустив рабыню до подвала, маг также дал ей доступ в библиотеку — хотел, чтобы помощница могла ассистировать без его подсказок, а он мог бы работать, не отвлекаясь. Она быстро прочитала все книги, рекомендованные «учителем»… а потом взялась и за остальные. Прекрасная память, желание стать сильной, навязчивая идея вырваться из рабства и отомстить всем за искалеченное детство сделали свое дело: через несколько лет Кьяна, которой как раз исполнилось четырнадцать, подала учителю на ужин чай, в который добавила экстракт синебриуса, обладающий парализующим действием и не имеющий вкуса и запаха.

Скованного действием экстракта мага девушка перетащила в подвал, где за два часа до этого тщательно подготовила все к ритуалу и приковала к пыточному столу, вокруг которого была выписана идеальная по своим пропорциям гексаграмма, после чего он смог на собственной шкуре убедиться, что маленькая рабыня великолепно усвоила уроки пыточного мастерства и очень хорошо запомнила все, что он в обучающих целях делал с ней. Только вот в отличие от него Кьяна не ставила своей целью сохранить жертве жизнь и рассудок…

Спустя трое суток с момента начала ритуала острый узкий клинок оборвал мучения мага — точно в рассчитанный миг. Что именно творилось дальше в подвале, рабыня не запомнила. Она пришла в себя через несколько часов, когда тело хозяина уже остыло. И первым ощущением Кьяны было чувство переполняющей ее магической силы.

Подробно описанный в древней, разваливающейся книге ритуал отъема силы у мага сработал идеально. Рожденная без всякого дара девушка стала магом, и магом довольно сильным.

Но ей этого показалось мало. Бывшая рабыня хотела быть самой сильной. За время жизни со стариком она достаточно много узнала о его делах, в том числе — о его немалых деньгах. Маг жил скромно не из-за бедности, а из-за скромных потребностей. Кроме того, он почти ни с кем не контактировал, был замкнутым и необщительным типом и даже в город выходил только по крайней надобности, перепоручив Кьяне почти все дела за пределами дома — в частности, продукты, книги, материальные составляющие для заклинаний и ритуалов и даже рабов уже года два как покупала она.

О том, что старик умер, а его милая рабыня приобретает рабов и книги для себя, никто не знал еще четыре года. За это время Кьяна отняла силу у еще шестерых магов-нелюдей, купленных в Доме Невольников, и собрала достаточно много книг, в том числе — запрещенных. Катастрофа случилась, когда ей исполнилось двадцать.

В Эгленор приехал внук покойного хозяина девушки, с какой-то стати возжелавший пообщаться с дедом. Обман раскрылся, Кьяне едва удалось бежать.

Около года чародейку носило по всему Аенгросту, пока она не нашла в горах могилу старого отшельника. Вернее, не могилу — похоронить-то его было некому — а просто пещеру, где на каменном ложе лежал высохший скелет.

Скелет был бесцеремонно вышвырнут, а девушка принялась за изучение книг отшельника. Книг, в которых рассказывалось о величайшей в этом мире силе, имя которой — Предел…

Через три года Кьяна покинула пещеру, так и не удосужившись закопать скелет. Недавняя рабыня, не имеющая даже тени магического дара, стала столь сильной чародейкой, что могла даже потягаться с магами Синклита — правда, с каждым один на один. Но этого ей было мало. Нужна была армия, нужна была еще сила, нужен был плацдарм, с которого можно будет потом нанести удар по Алеарту. Кьяна собиралась захватить родную страну и полностью подчинить ее своей власти.

А пока она искала этот самый плацдарм. Но вместо него нашла странное существо, при помощи медитации случайно вышедшее в ментал и теперь удивленно изучающее новое пространство, пытаясь придумать, как можно использовать его в своих целях.

Кьяна считала память существа — и осталась довольна. Несколько месяцев она копила энергию для перемещения на далекий материк Аргонрад, а там все было делом техники — осторожно попасться на глаза охране, добиться личной встречи с Повелителем, заинтриговать его своими странными способностями…

Через год с небольшим Кьяна стала личным советником Повелителя. Они прекрасно подходили друг другу, а их цели во многом совпадали — но не во всем, что позволяло не плодить конкуренции еще и между собой. Мирра интересовала власть в его родной стране, чародейке же было достаточно небольшого города, в котором она сможет собрать армию для завоевания Алеарта.

Три года заняла подготовка к захвату Аргонрада. В идеале, операция должна была быть проведена еще через полгода, но активность, развитая в последнее время Орденом Свободы, смешала Клану все карты. Да и маги Предела, появившиеся непонятно откуда на базе, тоже не улучшали настроение. Было решено атаковать, не дожидаясь, пока Орден подомнет под себя страну, после чего обязательно займется чисткой остатков оппозиции, не пожелавших к нему присоединиться.

Маги на базе вызывали у Кьяны больше всего опасений. Непонятно, откуда они взялись, кто у них там такой сильный, что ставит такие защиты, и так далее. Хотя эту самую защиту удалось обойти довольно легко — заклинание чародейки просто считало ауру, которой был дан допуск, и сымитировало ее. Но девушка все равно беспокоилась.

— Ладно, — негромко сказала она самой себе. — Уже завтра все решится.

Закрыв глаза, Кьяна погрузилась в глубокий транс, давно заменяющий ей сон.

Эпилог

И все же они молодцы. Обладая лишь частью положенных сил, оказавшись в таких ситуациях, когда весь мир не торопится приносить им клятву вассалитета, как тоже бывало — выжили. Выжили, и борются за лучший мир — так, как они его видят. Жаль, что только одному из них удастся выжить. И пока еще нельзя с уверенностью сказать, кому именно.

Пожалуй, больше всего их троих носителей Духа меня беспокоит Мария. Девочка играет с огнем, и очень ловко врет самой себе, искренне веря, что на самом деле — она почти ангел, вот только внутри нее сидит злой демон, который и толкает бедняжку на преступления. В глубине души Мария, наверное, еще понимает, что все это самообман, а ложь себе еще никого не доводила до добра. Жаль, что она такая слабенькая — ее Сущность слишком податлива, слишком легко меняется, искажается, извращается… С одной стороны, мне бы радоваться — если бы не тот договор трехтысячелетней давности. С другой — если Мария так легко поддается моему влиянию, то как я могу быть уверен в том, что она так же легко не прогнется под кем-то другим, преследующим иные цели, отличные от моих? Нет, разумеется, я всегда смогу это предотвратить и не допустить. Вот только на кой черт Аенгросту такой Владыка, который без меня ни на что не способен? Но вопреки всему этому, в девочке есть некий стержень, она не отягощена чрезмерными моральными ограничениями, и прочей блажью, которая, безусловно, нужна героям и спасителям, но только помешает существу, которому предстоит стать новой эрой в истории целого мира… а если нам все удастся, то и не одного. Кто знает, что сейчас творится там, за пределами Аенгроста, в недоступных уже полтора десятка тысячелетий остальных мирах Черного домена?

Этьен… Прекрасный, честный, добрый человек. Достойный человек. Великий мог бы быть правитель — но не Черный Властитель, нет. Хотя кто знает, возможно, мне и удастся пробить этот его панцирь, и доказать, что даже то, что он считает злом, может послужить на благо. Но он изначально не способен на удар в спину, на атаку безоружного, на все то, что необходимо любому правителю мира. Да и Сущность его слишком сильна — впервые за всю историю моего существования, мне еще ни в чем не удалось воздействовать на него! Обмануть, подбросить ложные сведения, и так далее — да, легко. Но изменить саму суть графа — ни разу. А это может помешать, да что там может — это обязательно помешает! А тут еще Вдыхающий на мою гарду. Вот ведь приспичило ему родиться именно на Аенгросте, и получить Связь именно с Этьеном! Тоже ведь защита. И Кёрнхель знает мою суть. Он слишком хорошо представляет, что такое — Извращающий Сущности, и если он сочтет, что так нужно — вполне может настроить графа против меня. А в данной ситуации я даже не смогу избежать такого — ведь Этьен не поддается моему воздействию! Впрочем, ничто не мешает мне позаботиться об устранении Кёрнхеля. Не сейчас, конечно. Пока он может быть полезен. Но если со стороны Вдыхающего жизнь будет хоть какая-то угроза исполнению договора — то я убью его, не задумываясь.

А вот Сергаал не перестает меня радовать. Поначалу я даже жалел, что оказался именно у него из троих носителей Духа — но теперь искренне рад этому. Сколько соплей и колебаний было поначалу — и каким решительным и жестким он стал теперь! В отличие от Этьена, Сергаал вполне способен принимать по-настоящему жестокие меры, а в отличие от Марии, он осознает всю степень своей ответственности. Но пока что он решал все при помощи грубой силы. Сейчас же ему предстоит проводить переговоры, и не с кем-то, а с древним, тысячелетним мудрым вампиром. Посмотрим, что из этого выйдет… и посмотрим, как он справится с самым страшным своим испытанием. Пока же — Сергаал самый вероятный кандидат на роль Властителя. Из всех троих только ему я позволил бы пройти Слияние. Но не сейчас, конечно. Не сейчас.

Зато во владении силой Предела все трое почти равны. Правда, у каждого свое преимущество — Мария способна сплетать сложнейшие заклинания, и даже начинает осваивать манипуляции временем. Сергаал берет силой, даже удивительно, как такой талант мог прорезаться у человека родом из земного двадцатого века, где вся магия осталась только в придуманных книжках. Он невероятно силен даже для носителя Духа. Этьен же, при том, что его уровень поразительно низок, и способности минимальны, берет искусством. Он не способен на воздействия такого уровня, с какими легко справляется Мария, и у него нет и половины силы Сергаала — зато он выплетает свои заклинания столь изящно, и находит настолько нестандартные решения, что я бы считал его лучшим магом Предела из этой троицы.

Но вот что меня сейчас беспокоит более всего — так это молчание драконов. Ведь не могли крылатые не почувствовать возвращения Духа и Меча, и тем более, не могли «не придать значения» этому факту. Но тем не менее — тишина. Словно бы их и не волнует происходящее. Или все же могли? Дух разделен натрое, да и я не обладаю обычным уровнем Силы. Но если это и вправду так — то будем надеяться, они не узнают о нас как можно дольше.

И, конечно, Дракон. Что случилось с ним после Картаи? Куда он исчез? Почему ментальное поле мира не несет в себе ни малейших следов его присутствия? И самое главное — какой он сейчас?

А еще Нииль. Вот его-то я почувствовал. И не могу понять, как? Откуда? Ведь он уничтожил себя настолько верно, насколько это вообще возможно! Да и не так уж это и сложно — мальчик ведь так и не прошел Слияния, потому и смог поднять меня на Дракона. Но тем не менее — он здесь. На Аенгросте. Как и зачем — не знаю. И это меня, удивительно сказать, злит.

Еще покоя не дает странное ощущение, что я что-то забыл. Что-то очень важное не принимаю в расчет при анализе ситуации. Но что? Впрочем, время покажет.

Главное — свершилось. Носители Духа покинули родную землю, приняли Предел, и ступили на свой Черный Путь. И теперь только от их действий зависит, кто умрет, а кто единственный из троих останется жить, станет Черным Властителем, пройдя слияние с Драконом, и…

И что-то еще. Но почему я не могу это вспомнить?..

Весь день коронации над Эгленором весело светило яркое солнце — маги-погодники постарались. Но к вечеру, как обычно и бывает после подобных воздействий, небо затянуло тучами от края до края, зарядил холодный дождь, а над крышами домов зловеще завыл пронизывающий ветер.

Бросив последний взгляд на выражение негодования природы, возмущенной наглым дневным вмешательством, Вангейт отпустил штору и подошел к уютно полыхающему камину. Опустился в кресло, плеснул в бокал крепкого вина — он устал за этот день куда сильнее, нежели за последние несколько декад.

— Какая жалость, что Мария не согласилась оставить королем Ренгара вар Кельхада! — пробормотал он. — Впрочем, после того, как Властительница покинет земли Алеарта, я, наконец, смогу навести здесь порядок. Увы, она слишком во многом эльф, и слишком в малом — человек! Первым же своим приказом запретить рабство нелюдей, и при этом даже не подумать об отмене аналогичного закона в отношении людей, не обладающих магическими способностями… да, только не-человек мог бы так поступить. Хотя, в конце концов, Мария все же носительница Духа Предела, Черная властительница — и она еще слишком молода, время на осознание у нее есть. Остается только надеяться, что оно не пройдет слишком поздно.

Хлопнула балконная дверь. Вангейт резко вскочил на ноги, за долю секунды подготавливая атакующее заклятие, и обернулся.

В комнату шагнул человек. Болезненно худой и очень высокий, с коротко подстриженными мокрыми волосами цвета воронова крыла. Лицо с заостренными чертами, слегка насмешливый, и в то же время бесконечно спокойный взгляд черных глаз, в которых не различить было ни радужки, ни зрачка.

Но Вангейт атаковал раньше, чем сумел разглядеть неожиданного гостя. Заклинание, наполненное силой Предела, сорвалось с пальцев новоиспеченного короля…

…и ничего не произошло. На тонких губах ночного визитера на мгновение появилась улыбка, и тут же пропала. Энергия, вложенная вар Гаррехом в удар, словно бы впиталась в кожу незнакомца.

И только тут до мага дошло, у кого бывают такие глаза.

— Осознание никогда не опаздывает, — словно бы нараспев проговорил черноволосый. — Но и раньше времени тоже не приходит. Вот только большинство разумных, выбравших не тот путь, никогда не достигают уровня, на котором осознание возможно.

— Кто вы? — хрипло спросил Вангейт, холодея от единственного предположения, пришедшего ему в голову.

— А Мария, да будет вам известно, не единственная Властительница на Аенгросте. Три тысячи лет назад Дух был разделен на три части, и сейчас в мир пришли все трое носителей.

Словно бы повинуясь воле незнакомца, его одежда и волосы мгновенно высохли. Он бросил взгляд на кресло у камина — и рядом появилось еще одно, а на столе возник наполненный вином бокал. Обогнув застывшего вар Гарреха, визитер опустился в это кресло, и пригубил вино.

— Мое имя — Нииль, ваше величество. И нам с вами очень о многом нужно поговорить…

Конец второй части.

Санкт-Петербург

Август — ноябрь 2009

1

Репатриация – переезд в Израиль на ПМЖ

(обратно)

2

Ульпан – учебное заведение, в котором новые репатрианты изучают иврит

(обратно)

3

Шмира – «охрана» (ивр.), а также название фирмы, специализирующейся на охране разных объектов. Использует необученных, очень малооплачиваемых охранников.

(обратно)

4

Израиловка – Израиль («фольклор» репатриантов из России)

(обратно)

5

Сабры – самоназвание уроженцев Израиля

(обратно)

6

Стихи Е. Коненкина

(обратно)

7

Закрытые деньги – в Израиле очень распространены различные банковские сберегательные программы, деньги, переведенные на них, и называют закрытыми, забрать их раньше срока можно только уплатив штрафные проценты.

(обратно)

8

Киббуц – кооперативное поселение в Израиле, члены которого занимаются сельским хозяйством, реже – промышленным производством

(обратно)

9

Ишув – небольшой поселок в Израиле

(обратно)

10

Аданхилд – чрезвычайно редкий драгоценный камень светло-серого цвета

(обратно)

11

Красного цвета крупный плод, распространенный на Колхрии. По вкусу напоминает нечто среднее между яблоком, клубникой и манго. 

(обратно)

12

Клубни, напоминающие по вкусу батат или слегка сладковатый картофель. 

(обратно)

13

Мертвые урры, высасывающие у живых кровь, упыри. В реальности не существуют, фольклор племени уррун-хурров. 

(обратно)

14

Большие обезьяны, живущие на Пустошах Марранхи. 

(обратно)

15

Клубни, очень похожие на картофель, но с другим вкусом и более сытные. Цвет мякоти – бурый. 

(обратно)

16

Адмирал у схорров. Дарвар – вице-адмирал. 

(обратно)

17

«Айар! Как вы здесь оказались?»(темноэльф.). (Айар – у темных эльфов аналог дьявола.)

(обратно)

18

«Похоже, у бедной девушки шок» (темноэльф.).

(обратно)

19

«Отведите ее в каюту!» (темноэльф.)

(обратно)

20

«Есть, господин капитан» (темноэльф.).

(обратно)

21

Вообще у темных эльфов не бывает черных глаз, но у всех Носителей Черного Духа радужка именно такая.

(обратно)

22

Над морем восход! (Темноэльфийский аналог «доброго утра».)

(обратно)

23

Боевые искусства орков отличаются от боевых искусств в нашем понимании.

(обратно)

24

1 кварт равняется 40 сантиметрам.

(обратно)

25

В том мире, где происходят описываемые действия, единственная гуманоидная раса – люди.

(обратно)

26

Говорить драколич не может по указанной в тексте причине. Зато они владеют телепатией.

(обратно)

27

Сергей Маврин, «Мираж».

(обратно)

28

Группа «Мельница», «Дракон».

(обратно)

29

Сергей Маврин, Валерий Кипелов, «Ночь в июле».

(обратно)

30

Несмотря на то, что вообще-то орки не признают оружия дальнего боя, корабельные орудия являются исключением из этого правила.

(обратно)

31

«Пли» (орочий).

(обратно)

32

Морские животные, похожие на земных дельфинов. Обладают крайне развитым для животных интеллектом, очень дружелюбны; используются морскими магами в качестве фамиллиаров　– животного-спутника.

(обратно)

33

Крест　– местная монета.

(обратно)

34

Стихи Ирины Вайс.

(обратно)

35

мирры развиваются быстрее людей, официальное совершеннолетие — четырнадцать лет.

(обратно)

36

слабоалкогольный напиток, похожий на пиво

(обратно)

37

видимо, пережиток прошлого, тех времен, когда существовала религия. Сейчас — просто цензурное браное слово

(обратно)

38

размягчение костей. Считается неизлечимым современными средствами.

(обратно)

39

в отличие от кошек, мирры воды не боятся, и с удовольствием купаются

(обратно)

40

аналог земных сатанистов. Считают Псэта могущественным демоном

(обратно)

41

электрический пистолет, стреляющий аналогами шаровых молний различного напряжения

(обратно)

42

от жаргонного слова «спец», т. е. солдат спецвойск. Что-то вроде спецназа.

(обратно)

43

крепкий алкогольный напиток, похожий на виноградную наливку

(обратно)

Оглавление

Иар Эльтеррус Серый меч

  Пролог

  Глава 1 О странностях в образе жизни

  Глава 2 Много дорог в никуда

  Глава 3 Ветер изменений

  Глава 4 Как изменяется жизнь

  Глава 5 Странности нового мира

  Глава 6 Как дарят народы

  Глава 7 Пути драконов

  Глава 8 Вассалитет

  Глава 9 В дороге, как в дороге…

  Глава 10 Забытые песни

  Глава 11 А так бывает?.

  Глава 12 Странные песни Архра

  Глава 13 Мышиная возня больших котов

  Глава 14 Странные пути мести

  Глава 15 Отблески Великой Тьмы

  Глава 16 Ветер навстречу

  Эпилог

Иар Эльтеррус Серый смерч

  Пролог

  Глава 1. Шторм надвигается

  Глава 2. Дочь бури

  Глава 3. Не создай себе кумира

  Глава 4. Волчонок

  Глава 5. Право выбора

  Глава 6. Корень предательства

  Глава 7. Узел кармы

  Глава 8. Слезы орка

  Глава 9. Право учиться

  Глава 10. Искусство флотоводца

  Глава 11. Новые вехи

  Глава 12. Дорогая цена

  Эпилог

Влад Вегашин Черный меч

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Эпилог

Влад Вегашин Черный путь

  Первая глава

  Вторая глава

  Третья глава

  Четвертая глава

  Пятая глава

  Шестая глава

  Седьмая глава

  Восьмая глава

  Девятая глава

  Десятая глава

  Одиннадцатая глава

  Двенадцатая глава

  Тринадцатая глава

  Четырнадцатая глава

  Пятнадцатая глава

  Шестнадцатая глава

  Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg