«Нам не узнать друг друга сразу»

Нам не узнать друг друга сразу (fb2) - Нам не узнать друг друга сразу 2032K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Алена Викторовна Медведева

Алёна Медведева НАМ НЕ УЗНАТЬ ДРУГ ДРУГА СРАЗУ

ПРОЛОГ

Сегодня день переброски… В каждой профессии есть свои минусы. Идеальных профессий не существует по умолчанию. И даже если вы, выбирая свою дорогу в жизни, испытываете на этот счет какие-то наивные заблуждения, все они рассеиваются с приходом суровых трудовых будней. Нет, конечно, есть профессии замечательные и уважаемые, и люди, которые для этих профессий просто созданы и идеально подходят, в полной мере смогли найти себя на избранном поприще, раскрыться во всей полноте своих возможностей, самореализоваться… Но даже при таких воистину счастливых совпадениях, когда специалист и его профессия, казалось бы, созданы друг для друга, бывают дни… неудачные. И это мягко сказано. Дни, когда решается все или почти все; и самое плохое в этом случае, когда от тебя ничего не зависит. Ты можешь только положиться на волю обстоятельств и просить… просить судьбу быть к тебе благосклонной.

Я же не просила, я слезно умоляла, валяясь у нее в ногах и стеная о милости. Молча, беззвучно, замирая в душе и шаг за шагом приближаясь к развязке. Какой она будет? Ответа на вопрос осталось ждать совсем недолго. Буквально несколько минут. Но мне они казались вечностью, бесконечно длинной и непреодолимой. Но это если думать о хорошем, что мне опять повезет. А если — нет? При одной, даже мимолетной мысли о подобном варианте — а они, как я ни гнала их, мелькали все чаще и чаще, — становилось страшно, а время мгновенно ускорялось, практически со свистом проносясь мимо. Как много и одновременно как мало осталось минут до конца…

Переброска! Это был самый страшный, фактически судный день моей профессии. Я — прогнозист. Да, для землянки это — достижение, своеобразный подвиг, дающий право на многое, о чем другие могут лишь мечтать. Конечно, это не руководящий состав и даже не управленческий, но и не уровень рабочих и обслуживающего звена. Прогнозист — это специалист основного состава, обязательная единица любого космического экипажа или исследовательской группы в любой сфере нынешнего устройства межгалактической конфедерации. Мы — земляне — слишком слабая и не обладающая особыми способностями раса, чтобы быть успешными на межгалактическом трудовом рынке. Поэтому встречались представители человеческой расы в составе специалистов наиболее престижных в конфедерации профессий очень редко, практически все эти случаи можно было сосчитать по пальцам… наших рук.

А эти профессии, этот уровень давали многое: доход, льготы, привилегии, право на выбор во многих вопросах и возможность устраивать свою жизнь по собственному желанию. Но была и цена этого, по земным меркам, успеха. Ее я начала платить еще в процессе обучения. Меня презирали представители фактически всех рас, оказавшиеся в одном учебном потоке со мной, гнобили насмешками и доводили презрением; преподаватели открыто изумлялись самому факту моего существования и присутствию на своих занятиях. Да, у нас не было способностей ни к изменению формы тела, ни к телекинезу, ни острого слуха, ни умений управлять стихиями или энергией, ни даже ночного зрения, а уж о физических возможностях и говорить не стоит. Ради того, чтобы сдать какой-то простейший для остальных спортивный норматив, мне приходилось изводить себя до седьмого пота, даже в этом случае еле-еле дотягивая до необходимого минимального показателя.

Мы были никчемной, не способной оказать ощутимую помощь в любом деле расой. Поэтому нашим уделом оставалась грубая монотонная работа, невысокий, по сравнению с прочими планетами конфедерации, доход и фактическая изолированность в своей звездной системе. И пусть эта участь не была страшной или губительной, но возможностей для «жизненного полета» у землян практически не было. А я мечтала о космосе, о свободе, о самостоятельности, о достижениях… Поэтому и решила отважиться и идти этой дорогой, стать фактически земным кадровым первопроходцем, если учитывать еще и мой пол. Выдержать обучение и получить заветный диплом с лицензионным правом на работу по своей профессии стоило мне титанического труда и закалившегося характера. Я выдержала, выстояла и удивила всех сокурсников, все же став прогнозистом. Но если бы они знали, что возможности отступить и повернуть назад у меня не было, — прямо за моими пятками начиналась бесконечная губительная пропасть семейных обстоятельств. У меня был только один путь — двигаться вперед, выдержать все испытания и получить свое право на привилегии.

С первой переброской мне повезло. Тогда единый межгалактический управленческий процессор, который ежегодно осуществлял перераспределение контролирующего состава специалистов конфедерации (к которым я и относилась) по новым местам работы, где им предстояло трудиться весь последующий год, предложил мне отличный вариант трудоустройства. Как и на каком основании происходило это перераспределение, не знал никто: мы просто ежегодно в определенное трудовым контрактом время являлись в Кадровый Центр и, введя свой индивидуальный номер, получали направление на переброску.

Весь прошлый год я трудилась на небольшой сельскохозяйственной базе в системе Тель, прогнозируя погодные условия, показатели урожаев и необходимые запасы посевных материалов. Там в основном работали этельги и граны, тоже не слишком продвинутые в плане возможностей расы, поэтому взаимоотношения сложились вполне комфортные, общение в коллективе было на равных и полноценным, позволив мне немного оттаять и отдохнуть душой после сурового студенческого периода. Но счастье было недолгим. И возможно, уже сейчас оно сменится очередным мучительным испытанием длиною в год.

Я, внутренне подобравшись, внешне невозмутимо поднималась по лестнице Кадрового Центра, спеша выяснить свою дальнейшую участь. Пусть опять повезет, пусть… Ведь я выпила до дна чашу отмеренных мне испытаний еще за время учебы. Навстречу мне спешили множество различных существ: кто-то с радостью, а кто-то — с горестной обреченностью. Вскоре и я вот так же выйду отсюда со знанием своей грядущей судьбы. Пусть повезет… пусть.

Странно, но моя интуиция, затаившись, молчала. Обычно она, называйте это как хотите — шестое чувство, женская интуиция, особая проницательность, подсознание, — всегда подсказывала мне, ускоряя советом-ощущением в нужном направлении, но не сегодня. Сегодня в душе царил только страх, затопив собой все прочее и не давая пробиться даже ростку предчувствия.

Вот и терминал ввода; кругом постоянно толпятся прибывшие, ожидая возможности войти в индивидуальную прозрачную ячейку для запроса. Я тоже притерлась с краю, ловя момент. Никто не общался, все напряженно и сосредоточенно ожидали своей очереди, чтобы услышать кадровый приговор, ловя выражения лиц выходящих и гадая о собственном будущем. Переброска… Вот кабинка передо мной освободилась, и я машинально шагнула вперед. Внезапно одеревеневшими пальцами ввела свой индивидуальный шифр и замерла, ожидая распечатки с вердиктом.

Страшно медленно белая лента кодировки-назначения полезла из предназначенной для этого прорези. Я, дождавшись полного ее извлечения, медленно, осторожно протянула руки, отрывая заветный приказ, и застыла, боясь развернуть. Итак, глубокий вдох и — раз! Я развернула пластиковый лист…

«„Эндорра“ — корабль-флагман главной космической разведывательной эскадры конфедерации!» — не веря собственным глазам, выхватила из текста главное, чувствуя, как от потрясения проваливаюсь в обморок. Последней мелькнувшей мыслью стало: «Мне конец!»

ГЛАВА 1

Ольга

За два дня добравшись до базы Триас, где находилась штаб-квартира космической разведслужбы конфедерации, я, вместе с остальным свежим набором специалистов контролирующего состава, ожидала прибытия корабля, который должен был забрать обновленное кадровое пополнение в виде нас. Ожидавших было порядка тридцати существ, поголовно представители самых элитных рас — и я. Все косились с очевидным недоверием, обходя стороной и игнорируя, явно задаваясь вопросом: Что это тут забыло?

Собственно, я тоже задавалась этим вопросом, глядя на окружающих меня тамлингов, айкаров, тарнов и одного верша. Эти расы могли совершать такое, до чего даже наши фантасты вряд ли додумались бы. И тут я среди них… Такое уже было в моей жизни — весь период обучения. Хорошо, что за прошедший год я не успела все это забыть, полностью отойти от того состояния и физически, и морально. Поэтому не так жалко было снова расставаться с прилично отросшими уже волосами, обозначившимися бровями, напяливать на себя неприметное тряпье, возвращаясь к принятой в учебный период стратегии существования. И готовясь снова жить в атмосфере всеобщего неприятия. Неприметное серое нечто. На целый бесконечно длинный и морально тяжелый год. Мало того что я — слабая землянка без умений и способностей, так еще и стаж самостоятельной работы по специальности всего год. Не представляю, как центральный кадровый мозг конфедерации мог сформулировать подобный вариант с моим участием? Особенно если учесть, что руководящий состав корабля, да и всего разведывательного ведомства, был сплошь из неймарцев! Самая сильная, полифункциональная и элитная раса конфедерации. А капитан являлся, собственно, главой космической разведслужбы. Но и ошибиться кадровый интеллект не мог, он в принципе был не способен на ошибку. Значит, выбора нет, и надо всего лишь пережить, перетерпеть, перемучиться… всего год. Мне же не привыкать? А через год снова переброска! Вот уж тогда это будет днем праздника, ибо участи, хуже нынешней, не существует.

Мы все вместе с вещами разместились в ожидании в специальном зале огромного космопорта Триаса. «Эндорра» должна была вот-вот приземлиться. Все присутствующие интуитивно разместились группами сообразно своим расам, только я одиноко сидела в отдалении от всех.

Посадку объявили внезапно, или это я, погрузившись в свои невеселые думы, не заметила, как промелькнуло время? Сигнал селектора, обозначающий построение, сорвал нас всех с места. Быстро подхватив вещи, все направились в посадочный рукав, напрямую состыкующийся с кораблем. Нас встречал неймарец, очевидно, один из помощников капитана. Он, невозмутимо застыв у входа в посадочный отсек, просматривал у каждого извещение о переброске, после чего пропускал внутрь, сообщая номер каюты для проживания на ближайший год. Я, ожидаемо оказавшись в самом конце вереницы новобранцев, топталась на месте, ожидая, пока все пройдут. Медленно, но верно приближаясь к входу, обратила внимание, что неймарец часто бросал быстрые пристальные взгляды на наш поток, словно стремясь кого-то найти. На мне взгляд не задержался ни разу, безразлично проскальзывая по ходу движения.

И вот, внутренне уже смирившись с любой его реакцией, я шагнула к мужчине, сжимая в ладошке свое извещение. Неймарец, не удостоив меня даже взглядом, безразлично произнес:

— Вход персонала для уборки через сектор «Л».

Я скорее почувствовала, чем услышала волну смешков еще не успевших удалиться будущих коллег по экипажу. Угрюмо уставившись взглядом на носки своих походных ботинок, внутренне сжавшись от унижения, я обреченно пробормотала:

— Я на переброску…

Неймарец, впервые удостоив меня полноценным взглядом, изумленно замер, пристально изучая.

— Кем? — резко и отрывисто спросил он.

— Прогнозистом, — с трудом разлепив губы для ответа и протягивая извещение, пояснила я.

— Но ты же землянка! — Потрясенный очевидным, неймарец все так же вглядывался в меня, словно ожидая, что вот сейчас я, как айкар, сброшу видимую иллюзию и окажусь кем угодно, только не собой. Увы, мне это было недоступно. Осознав это, неймарец резко выхватил мое извещение и с возрастающим изумлением принялся вглядываться в него.

— Действительно… — Его шок был сродни моему, когда я впервые увидела свою цель переброски. Хотя тогда от потрясения и вовсе вырубилась, заставив окружающих испугаться. — Ну проходи… Куда же тебя поселить? Все предпочитают жить рядом с представителями своих рас, но для землян ничего не предусмотрено. И кто согласится на такое соседство? Давай в каюту на том этаже, где общая столовая: там свободный сектор и никто не живет. И вам, и остальным членам экипажа так будет проще и комфортнее.

Определившись наконец и немного отойдя от изумления, он тем не менее продолжал изучающе наблюдать за мной. Его огненные глаза странно блестели, а когтистая ладонь как-то с опаской, легонько подтолкнула меня, застывшую на месте, вперед. Я от этого толчка буквально влетела в шлюз, едва вписавшись в проход. Оглянувшись через плечо, успела уловить промелькнувшую растерянность на смуглом лице неймарца.

— Настоящая землянка на «Эндорре»… Это будет что-то, — пробормотал он, подтверждая мои наихудшие опасения.

Подхватив сумку и активировав электронный наручный маяк, ввела координаты своей каюты и отправилась вселяться. Остальные новобранцы уже растеклись по отведенным им «жилплощадям». Я решила не отставать. И пусть разместили отдельно от всех! Так даже лучше. Год и в одиночестве проживу, и так вряд ли кто-то из экипажа общаться захочет.

Добравшись до каюты, только успела забросить сумку и наскоро осмотреться, как активировалось голографическое изображение визуальной личности процессора центральной системы корабля, сообщив о том, что для знакомства прибывших специалистов с командным составом всем необходимо собраться в церемониальном зале, координаты которого всем разосланы. Бросив быстрый взгляд в зеркало у выхода, я побежала на общий сбор, ведомая маяком. Хотелось успеть пораньше, чтобы забиться в какой-нибудь неприметный уголок, не привлекая к себе излишнего внимания. Увы, к моменту, когда я добралась до нужного сектора корабля, в зале уже была огромная толпа. Пришлось прислониться к стене у входа, надеясь, что не снесут и не затопчут ненароком.

Прошло буквально несколько минут, когда в дверь возле меня вошли трое неймарцев. Я замерла, боясь невольным жестом привлечь к себе их внимание. Наиболее власть имущая раса межгалактической конфедерации. Практически все основные посты в нашей глобальной управленческой иерархии занимали представители именно этой расы. Всегда отстраненные, сдержанные, закрытые и эмоционально холодные, совершенно не соответствуя своим поведением и манерой держаться пламенной внешности смуглых, красноволосых, огненноглазых крылатых мужчин. Да, по слухам, у них были крылья, но не мне об этом судить. Неймарец, стоявший у входа в корабельный шлюз, встречая прибывших, был первым, которого я видела в своей жизни в непосредственной близости.

Среди трех пришедших был и он. Но внимание, в первую очередь, приковывали двое других. Одним своим присутствием они подавляли, заставляя каждого чувствовать себя беззащитным и незначительным на фоне представителей своей невероятной расы. Мне стало необъяснимо страшно, как-то жутковато находиться в обществе этих мужчин. И, видимо, не только мне. Страх буквально разливался в воздухе, окутывая каждого, заставляя напряженно замирать, уставившись на неймарцев.

— Приветствую специалистов контролирующего звена, попавших по переброске на «Эндорру»! — прозвучал отстраненный голос стоявшего немного впереди огненноглазого высокого неймарца. — Я — капитан Гайяр. Хочу также представить вам первого и второго помощников — Крейвана и Эльдара соответственно. Непосредственно на нас лежит ответственность за корабль и ваши жизни.

Капитан, плавно обернувшись, обвел присутствующих внимательным взглядом. Когда его глаза на миг остановились на мне, меня пронзило ощущение жгучего холода и какого-то необъяснимого, леденящего душу безудержного страха. Задохнувшись, я быстро опустила глаза, уставившись в пол, боясь снова напороться на этот жуткий огненный взгляд. Его лицо выражало силу и несокрушимую волю. Мне ли было играть с ним в гляделки!

— У вас будут сутки для того, чтобы устроиться в своих каютах и прийти в себя. Завтра в это время вам надлежит приступить к знакомству со своим будущим рабочим местом и начать принимать дела у предыдущего потока. У вас будет месяц для этого, прежде чем трудовой контракт ваших предшественников истечет и у них состоится переброска. Вся необходимая информация о расписании жизни корабля, распределении дежурных смен, обязательных требованиях к каждому члену экипажа находится на личном зуме. Но хочу особенно отметить основное правило, которое будет действенно для вас на весь ближайший год: абсолютно любые мои приказы должны выполняться мгновенно, без каких-либо обсуждений. Пока вы в составе экипажа, любое мое решение для вас — единственный закон, и обсуждению этот пункт не подлежит. Можете приступать к выполнению!

Совершенно лишенный эмоций, жесткий голос капитана оставлял ощущение гнетущей силы и несгибаемой воли. Пугал и обволакивал одновременно. Стояла гробовая тишина. Все, казалось, не дыша слушали приветствие капитана «Эндорры», ощущая себя в эти мгновения лишь незначительными статистами. Что уж говорить обо мне! Троица неймарцев развернулась, так же стремительно покинув помещение, и оставила нас переваривать увиденное и услышанное. Ждать какого-то понимания от руководства не приходится. Год будет кошмарным. Дождавшись, пока все разойдутся, я одной из последних отправилась назад.

Надо стать совершенно незаметной, безликой, не привлекать к себе внимания и справляться с работой, тогда удастся отделаться малой кровью. Главное, не потерять лицензию, право на свою работу, возможность не возвращаться на Землю! Да уж, тут точно будет что-то посерьезней прогноза погоды. Интересно, кто мой предшественник? Впрочем, кем бы он ни был, он явно не землянин, а значит, радости по поводу контакта со мной можно не ожидать…

С такими грустными мыслями я вернулась в каюту, быстро разложила немногочисленный скарб по полкам, проверила комплекты формы на завтра и отправилась в душ. Предстоял еще ужин в общем пищеблоке, а это, как я знала еще из опыта студенческой жизни, непростое испытание. Быстро избавившись от своего бесформенного комбинезона и косынки, которая всегда покрывала мою лысую голову, я влезла под струи воды. Немного постояла, привыкая к температуре и пытаясь хоть чуть-чуть расслабиться, затем принялась мыться. Намылившись, провела покрытыми пеной ладонями по собственной гладкой голове, с затаенной грустью вспоминая о густых когда-то волосах. Они тоже были роскошью для землянки, обучающейся на интернациональном межгалактическом потоке.

Не выделяться, не нравиться, не привлекать внимания. Эти три постулата давно стали моим жизненным кредо. Не выделяться, оставаться всегда незамеченной — так безопаснее. А для меня, слабой землянки в окружении мужских представителей стольких сильных рас, вопрос безопасности был наиболее актуальным. Поэтому я привыкла быть пугалом, отребьем, ничтожной страшной землянкой, скрывая все — пол, внешность, мысли, чувства и по возможности сам факт своего существования. И эта тактика приносила свои плоды — я смогла выжить, закончить обучение и остаться неиспользованной.

А сейчас просто надо пережить все это снова, только год — и все! Мне не привыкать. Продержусь это время, а потом наступит неминуемое облегчение, потому что хуже быть уже не может. Судьба именно в этой раздаче сдала мне самые никчемные карты, предлагая разыграть свою партию. И я разыграю! Ибо других вариантов у меня нет…

Вытершись казенным полотенцем, натянула корабельный комплект формы, повязала привычную косынку на лысый череп и устроилась с зумом за столом, планируя изучить план корабля и присланную информацию о рабочем графике и распорядке дня экипажа. Торопиться не имело смысла — столовая в паре метров от каюты, а попасть в самый наплыв народа не хотелось. Дождусь, пока основной поток пройдет. Меньше цепляться будут. Хотя совсем этого не избежать, особенно в начале. Надо собраться, быть готовой к нападкам в любую минуту и — выдержать! Все элементарно. Главное, чтобы хватило сил и выдержки.

Корабль был огромным — настоящий мобильный многофункциональный офис-штаб, при этом маневренный и оснащенный самым современным вооружением. Один, самый верхний этаж занимали неймарцы; интересно, сколько их в составе команды? Еще на двух этажах, разделенных на несколько расовых зон, были расквартированы остальные. Один этаж корабля был полностью отведен под рабочее пространство, именно тут проводили свои трудовые смены члены экипажа. И пятый, самый нижний этаж имел больше функционально-хозяйственную направленность. Именно тут находились всевозможные грузовые и складские отсеки, машинное и топливное отделение, различные зоны оборудования, пищеблок, медотсек и, собственно, моя каюта. Разобравшись в общих чертах с зонированием корабля, решила, что уже пора идти на ужин. Собравшись с духом, спрятав глубоко все чувства, запретив себе реагировать на любую провокацию и внутренне приготовившись к худшему, вышла из каюты.

Уставившись в пол, не глядя по сторонам, я осторожно двинулась в сторону раздаточной зоны. Подойти, молча и быстро нажать кнопки выбора блюд в меню и, продвинувшись чуть-чуть, получить свой заказ. Минутное элементарное дело. Но не в моем случае. Я словно прокаженная — все отшатываются, но при этом, задержавшись неподалеку, начинают унижать и осыпать оскорблениями:

— Ого! Вот это экземпляр отвратной человечки!

— Я в одной столовой с какой-то… землянкой! Да я бы ей свой туалет вымыть не доверила. А уж принимать пищу в ее присутствии меня никто не заставит! Возмутительно!

— Меня сейчас стошнит! Откуда тут это насекомое?

— Будет кого натянуть при случае, если заскучаю…

— Убогая тварь, возомнившая, что может быть нам ровней!

Стремительные минуты, когда я, практически не глядя, нажимаю три кнопки и выбираю какую-то еду, все так же не поднимая глаз. Больно, нестерпимо горько и страшно находиться в их окружении. С каждой секундой я чувствую, что все больше дрожу внутри от страха и кипящей ненависти одновременно. Как бы мне хотелось им всем… Но все это лишь глупые порывы, я не способна на подобное, и мой удел — горькое смирение. Стремительно схватив выкатившийся заказ, желая оглохнуть и ослепнуть, почти бегу к самому удаленному столу, стремясь хоть как-то отдалиться от окружающих. Есть сложно. Под этими вязкими, словно осязаемыми, пренебрежительными и ненавидящими взглядами я давлюсь каждым куском. Да, ненависть чувствуется тоже. Ненавидят, потому что посмела захотеть быть среди них, стать подобной им, и смогла… Есть невозможно. И так уже одни кости, обтянутые кожей, а тут еще и это. Надо было на прошлой работе питаться лучше, наверстывая утраченное за годы обучения, но кто же знал, что запастись калориями впрок не повредит. Я, судорожно поперхнувшись, начинаю резко кашлять, каждый миг ощущая на себе злорадные и удовлетворенные взгляды окружающих. Начни я сейчас смертельно давиться, ни один из них даже пальцем не шевельнет ради спасения. Я одна, совсем одна, даже посреди толпы. И так всегда, так везде за пределами Земли!

Быстро вскочив, отправляюсь к выходу, так и не наевшись, но находиться тут больше не могу. И не ходить сюда, каждый раз заказывая еду в каюту, не могу тоже — тогда они решат, что смогли сломать меня, продавили…

Гайяр

Резко постучав, в каюту влетел Крейван.

— Гайяр, ты просматривал данные по специалистам последней переброски? — прямо с порога вскрикнул он.

— Разумеется.

— Ты обратил внимание, что нам перебросили землянку?! Мне Эльдар сообщил. Он ее сначала пропускать не хотел, подумал, что она из службы уборки и входом ошиблась.

— Эльдару стоило бы быть внимательнее.

— Но как? Как ее могли перебросить к нам? Почему?

— Ты намерен обсуждать выбор Кадрового Центра?

— Нет, но… Я сейчас хотел посмотреть ее данные, и мне было отказано в допуске. Впервые за время службы! Как такое возможно? Это сбой?

— Нет! Право на просмотр информации о ней есть только у меня.

Крейван замер.

— Только у тебя? — недоверчиво повторил он. — Первый уровень секретности? Но в связи с чем…

— Полагаю, этот вопрос неуместен. У тебя все?

Недоуменно кивнув, первый помощник развернулся и вышел. Вот далась ему землянка! Какое-то никчемное оно, а не женщина. Мне хватило доли секунды сегодня, чтобы понять это. Ее страх даже на фоне общего настороженного изумления резал восприятие. Можно понять потрясение Крейвана, тоже видевшего ее.

ГЛАВА 2

Ольга

Утро моего первого дня на «Эндорре» началось очень нетривиально. И, что досаднее всего, очень рано. Около пяти утра меня разбудил сигнал вызова от двери каюты. Ошалело покосившись на часовое табло, поняла, что сейчас без четверти пять по космическому времени. Если учесть, что вчера от переживаний я поздно заснула, то оставшиеся два часа до нормированного пробуждения хотелось бы доспать. Но повторные звуковые сигналы сообщили мне о настойчивом стремлении посетителя лицезреть меня именно сейчас, поэтому пришлось вставать и прямо в казенной пижаме плестись к двери. Предусмотрительно для начала включила на дверном табло опцию окна и, когда часть стены сделалась для меня прозрачной, с настороженным интересом уставилась на стоявшего за дверью тарна. И зачем я ему? Активировав звуковую связь, прямо спросила:

— Что вам надо?

— Поговорить с вами. Не бойтесь, я — ваш предшественник, прогнозист прошлогодней переброски. Я не причиню вам вреда, но хочу кое-что обсудить.

Прислушавшись к своему внутреннему голосу, поняла, что он молчит. Или досыпает, в отличие от меня, или от этого тарна мне ничего не грозит.

— Подождите, — решившись, отошла от двери и натянула халат, с трудом спросонок попав в рукава.

Открыв дверь и пропуская незнакомца внутрь, внимательно его осмотрела. Тарн как тарн, явно немолод, лицо сосредоточенное, а каждое движение расчетливо выверено. Эта раса относилась к небелковым формам жизни, обладая изначально отличной от нас анатомией, морфологией и иным геномом, а также способностью трансформировать тело по желанию. Могли растечься лужей у твоих ног, а могли превратиться в твое подобие.

— Итак? — Я вопросительно уставилась на разглядывающего меня мужчину.

— Действительно, землянка, — разочарованно протянул он, заставив меня ощетиниться от обиды.

— Ну, раз вы лично в этом убедились, уходите! Я с удовольствием еще посплю, — прошипела я.

— Просто жалко вас, поэтому решил сообщить то, что в свое время никто не сказал мне, — примирительно объяснил он. — И лучше бы вам послушаться дельного совета.

Я заинтересованно уставилась на него.

— По правилам, после переброски у вас есть неделя на то, чтобы написать в Кадровый Центр отказ от указанного места трудоустройства. Сделайте это, не теряя времени, — очень серьезно посоветовал он.

Опешив от такого предложения, я прошептала:

— Но меня тогда лишат лицензии, и придется позже заново пересдавать аттестацию на профессию…

— Пересдадите! Поверьте, это лучше, чем остаться здесь.

Для кого-то — возможно, но при моих обстоятельствах…

Потеря лицензии означала необходимость возвращения на родную планету и ожидающий там самый жуткий конец… В общем, лучше уж я тут тихо сгину от чего угодно, чем вернусь на Землю.

— А что, здесь так сложно? — озвучила свое недоумение.

— Тут не просто сложно. Вы хоть сознаете, куда попали? Это вам не прогнозирование показателей нового урожая, объемов увеличения переработки шлака или перспектив добычи полезных минералов на неизученной планете! «Эндорра» подчас решает такие задачи, что становится жутко. И это — ответственность, колоссальная ответственность! Понимаете ли вы, насколько тут страшно ошибиться в прогнозе? Когда от этого зависит, выживет ли разведгруппа, вернутся ли с задания штурмовики, спасут ли заложников. Вообще, в нужном ли направлении ведется работа. Когда смертельно опасна потеря каждого часа! Я за этот год словно прожил три жизни! Если бы знал, что так будет, ни минуты бы не раздумывал над отказом!

— Но… — Я запнулась, пытаясь выразить в одном вопросе все то, что взметнулось в душе от пояснений тарна. — Ведь решает капитан? Прогноз на то и прогноз, чтобы прислушаться к нему или проигнорировать (именно так поступала сама, когда внутреннее «я» твердило мне о неточности выданного программой вердикта). Ответственность не на вас. Или он всегда поступает согласно заключению прогноза?

На последних словах мой голос дрогнул. Да быть такого не может! Эти неймарцы… Да никогда они не будут считаться с чем-то, противоречащим их собственным убеждениям. Хотя что я о них знаю? Возможно, наоборот, такой подход удобен в случае, когда нужно найти крайнего, снимая с себя ответственность за последствия. Вроде как это не я отправил разведгруппу на верную гибель, это вот он — штатный прогнозист. Не получится ли у меня из огня да в полымя?

— Капитан… В этом вы правы, он всегда поступает только так, как считает нужным. И часто оказывается прав, — как-то подавленно признался тарн, — но осознавать это нисколько не легче! Начинаешь чувствовать себя пустым местом, чем-то никчемным и ненужным…

Поймав мой взгляд, он осекся: верно, все это и есть моя жизнь, в двух словах. Видимо, я просто создана для этой работы. В этом и была логика мозга Кадрового Центра.

— Все годы до этого у меня были колоссальные успехи в прогнозировании, я не привык чувствовать себя непрофессионалом, — уже спокойно разъяснил тарн. — Да, я не предупредил, вы можете обращаться ко мне Шейн-оган.

Ко мне, очевидно, обращаться не планировали, и мое имя тарна не интересовало. Но зря я придираюсь: тайно явившись сюда с целью, как он полагал, спасти меня от профессиональной трагедии, Шейн-оган поступил очень… по-человечески. Со мной так редко обходились.

— Спасибо за ваше предупреждение и пояснения, — искренне поблагодарила его.

Тарн изучающе обвел меня взглядом, проявив недюжинную стойкость и не вздрогнув от представившегося зрелища.

— Но последовать моей рекомендации вы не намерены? — как-то даже снисходительно уточнил он.

Я кивнула. Шейн-оган, пожав плечами, шагнул к выходу из каюты, пробормотав на ходу:

— Что ж, было глупо с моей стороны рассчитывать на разумность землянки! Остается только пожелать «успехов» на новом поприще!

Мысленно вздохнув, я заблокировала за ним дверь и обессиленно привалилась к ней. В чем он был прав, так это в том, что я плохо представляла себе специфику своей работы на «Эндорре». Но вот в том, что я соглашусь тихо смириться со своей профессиональной ненужностью, — ошибался. Работа фактически была смыслом моей жизни и моим единственным поводом для радости. Лишившись этого, превращу свою жизнь даже не в существование, а в прозябание. Поэтому я была намерена приложить все силы и старания, чтобы в профессиональном плане проявить и зарекомендовать себя с наилучшей стороны.

Снова взглянув на табло, решила, что ложиться досыпать уже смысла нет. Лучше приму душ и отправлюсь в столовую, в надежде, что так рано туда больше никто не соберется, и я смогу наконец поесть нормально.

Быстро сполоснувшись, натянула форму, повязав на голову свою обязательную косынку, и решительно распахнула дверь. Мои расчеты оправдались: помимо меня, в столовой обнаружились еще два позевывающих члена экипажа. Я, обрадованно подскочив к меню раздачи, выбрала себе «завтрак атлета» и с выданным набором блюд прошмыгнула к дальнему столику, полностью сосредоточившись на завтраке.

Увы, насладиться едой в полной мере мне было не суждено. Не прошло и двадцати минут, как я была потрясена тем, что кто-то поставил поднос с едой на мой столик возле сидения напротив. Причем это не был поднос, полный грязной посуды и огрызков, какими, бывало, заставляли стол, за которым я сидела, во время обучения. Нет, тут кто-то явно намеревался присоединиться ко мне, составив компанию за завтраком. Боясь поднять взгляд на существо напротив, я уставилась в свою тарелку, судорожно размышляя о том, что теперь делать. Может быть, это кто-то из прошлогоднего обновления и думает, что я — айкар, просто ради шутки принявший эту личину?

— Вкусно? — Неожиданный вопрос застал врасплох.

Я медленно подняла глаза и… обомлела от ужаса. Напротив сидел неймарец! Первый помощник капитана — Крейван, кажется. Невероятно! Я сегодня утром что-то слишком уж востребованный собеседник! С чего бы это?

— Угу, — снова опустив взгляд в тарелку, выдавила из себя. Аппетит резко пропал, еда стала безвкусной, а женская интуиция зашлась в истеричном визге, требуя срочно сменить место дислокации. — Кушайте, — дрогнувшим голосом сказала я, отодвигая свой поднос с намерением встать из-за стола.

— Сидеть! — тут же отбросив дружелюбную интонацию, четко скомандовал неймарец. И непререкаемым тоном добавил: — Уйдешь, когда разрешу!

Влипла! Лучше бы пошла в основном потоке. Насмешки и издевки — это ерунда, а вот интерес этого… полубожества пугал своей намеренностью.

— Обучение давно прошла?

Подняв на миг взгляд, обожглась о ледяной огонь глаз первого помощника. От страха и волнения горло так сжалось, что голос совершенно пропал, не давая выдавить и звука.

— Когда я спрашиваю, ты отвечаешь! Быстро, четко и откровенно. Если не поняла — сейчас объясню доходчиво, уяснила? — ледяным бесстрастным тоном предупредили меня.

Я судорожно закивала. Всем было известно, что они могли ментально замучить насмерть, медленно сжигая или замораживая любого.

— Итак, давно?

— Год назад, — сипло прошептала я.

— Всего год профессиональной практики? А куда была переброшена после диплома?

— Сельскохозяйственная база 34–6ТМ в системе Тель.

— Значит, ты год прогнозировала дождик после обеда и заранее подсчитывала поголовье каких-то лопающих этот урожай жуков. — Неймарец сверлил меня пристальным изучающим взглядом, оставляя полное ощущение, что меня разобрали на молекулы и каждую осмотрели со всех сторон. — И все?!

Подобно болванчику, я снова закивала. Неймарец нахмурился, его взгляд потяжелел, рождая у меня предчувствие беды.

— Ничего не происходило за это время? Ничего… необычного?

Что ему надо от меня?

— Нет! — затрясла я головой.

Неймарец задумался, машинально барабаня по столу когтистыми пальцами, а я вдруг осознала, что в столовой мы одни. Те двое, что завтракали одновременно со мной, незаметно испарились.

— А может быть, родня у тебя какая-то слишком… — бросил на меня острый взгляд Крейван. — Впрочем, какая родня — ты же землянка… Любовник! — неожиданно озарило его. — Скажи-ка мне, кому это ты так удачно согрела постельку? На вид ты, конечно, редкое страшилище, но… извращенцев тоже хватает.

Меня буквально затрясло от ужаса, кожа покрылась мурашками, а волоски на ней встали дыбом. И чего он пристал ко мне? Или это судьба приготовила мне новый вид издевательств, и он просто решил развлечься за завтраком?

— Н-нет, — заикаясь, ответила я. — Н-никому не грела п-постельку. Вы личный файл мой посмотрите и убедитесь, что я вам все рассказала!

Чувствуя, что от страха вот-вот сорвусь и разрыдаюсь, сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Только бы выдержать! Неймарец после моего вскрика отвел глаза и задумался, давая мне необходимую передышку.

— Хорошо, за этот год ничего не было необычного. Ведь не было? А чего-то, отличного от всех? Пусть даже немножко? — Опять пристальный, выворачивающий всю подноготную взгляд.

Я затрясла головой, абсолютно уверенная в ответе. Неймарец еще больше нахмурился, рождая у меня ощущение, что он мне не поверил.

— Ладно, посмотрим… Уходи. И чтобы ни звука об этом разговоре, иначе поговорим уже серьезно и в другом месте! — Ледяной голос и отстраненный взгляд.

И я снова киваю, быстро вскакиваю со стула и бегом устремляюсь к выходу. Ног не чувствую, спиной ощущаю сверлящий взгляд. Сердце бьется как безумное, рождая в ушах монотонный гул, перед глазами серая пелена. Уфф… Нет, понимания от начальства не будет, это гарантировано. И вообще, лучше от этого начальства держаться как можно дальше! Срочно в душ — смыть с себя этот липкий страх и прийти в себя. Что это было за необъяснимое любопытство к моей наверняка жалкой, на его взгляд, персоне? Почему?! Я стремительно заворачиваю за угол и, не успев затормозить, практически врезаюсь в кого-то. Подняв голову, упираюсь взглядом в лицо капитана… Да что за день сегодня?! Он тоже смотрит на меня, при этом недовольно придерживая меня руками за плечи, удерживая пусть и на минимальном, но расстоянии.

— Будьте внимательнее! — холодно и безразлично.

Совершенно растеряв речевые способности за сегодняшнее утро, я опять только киваю. Капитан, окинув меня напоследок пренебрежительным взглядом, отпускает мои плечи и отступает в сторону, позволяя продолжить движение вперед. Я, сгорая от стыда и чувствуя себя в его глазах особенно непрезентабельной и придурковатой, тут же бросаюсь к своей каюте.

Только отгородившись от всех дверью, перевожу дыхание. Механически раздеваясь и топая в душ, продолжаю мысленно прокручивать разговор с Крейваном. Все же непонятное какое-то любопытство. Но, с другой стороны, мне и самой с момента появления в Кадровом Центре все кажется нереальным сном. Кошмаром! При этом одно понятно: и в профессиональном плане, и в плане взаимоотношений с окружающими будет невероятно тяжело. Эх, нам бы день простоять да ночь продержаться…

К моменту, когда надо было отправляться на инструктаж и ознакомление с текущей ситуацией к Шейн-огану, я уже вполне спокойна. Будь что будет, а я постараюсь в грязь лицом не ударить! Активировав маяк, отправляюсь на четвертый этаж, туда, где базируются прогнозисты. Первое знакомство с рабочим местом, обстановкой… но мне уже не страшно. Утренние переживания все эмоции выжгли. Прибыв, застаю на рабочем месте собственно моего утреннего посетителя и рядом хмурого тамлинга.

— Я — лучший прогнозист всего потока! Да у меня показатель верных прогнозов знаете какой? Такого процента вы еще попробуйте добейтесь! — сварливо дребезжит мой перспективный напарник в «предвкушении» совместной работы. — И мне работать с кем? Со страшной землянкой? Да это просто неуважение к моему статусу!

Шейн-оган совершенно безразлично, как мне кажется, даже не вслушиваясь в смысл этого монолога, просто отрезает:

— Вот если вы мне через год все это скажете, я буду впечатлен. А сейчас — это все ерунда, и вы совсем скоро в этом убедитесь. Не теряйте ни мое, ни ваше время: на «Эндорре» свободное время при нашей профессии вообще редкость. Присаживайтесь в кресла по бокам от меня, — уже обращаясь и ко мне, плавно перешел тарн к делу, — включайте свои системы. Ваши личные пароли входа на ваших зумах, вводите, и приступаем к изучению процессов. В системе «Эндорры» есть несколько принципиальных отличий от аналоговых программ, на которых работают прогнозисты конфедерации. И отличия эти связаны со спецификой работы ведомства, к которому мы относимся. Тут нет узконаправленных задач, большинство вопросов, которые будут стоять перед вами, имеют масштабный характер, и сложность составления прогноза по ним состоит именно в наличии необычайно большого количества внешних факторов, влияющих на развитие прогнозируемой ситуации.

Мы с тамлингом послушно ввели индивидуальные данные входа, загружаясь в единую систему корабля, и приготовились следовать инструкциям более опытного предшественника. Но неожиданно наше ознакомление было прервано срочным сообщением. Прямо перед нами вспыхнуло табло настенной связи, отобразив лицо капитана, который непреклонным тоном приказал:

— Отложить все! Похищение ребенка одного из членов Совета Верховных! Все имеющиеся в наличии сведения о происшествии, причастных лицах, очевидцах и прочая относящаяся к делу информация уже в системе. Мне нужен прогноз с максимальной вероятностью относительно возможного местонахождения девочки. На работу — час! Ситуация критическая, похитители угрожают жертве смертью.

ГЛАВА 3

Ольга

Ну а как же еще? Конечно, все отложить! Ведь ребенка не у кого-нибудь похитили, а наверняка у неймарца! Вряд ли бы они еще ради кого-то так торопились оказать помощь… Подобные размышления, однако, нисколько не помешали мне тут же включиться в работу, параллельно с двумя коллегами вбивая данные из имеющейся информации в алгоритм расчета прогноза.

Так, а данных-то — и разгуляться негде. Видимо, с личностью пострадавшего я угадала верно. Поэтому даже членам экипажа корабля ведомства излишнюю информацию не доверили. Девочка десяти лет во время прогулки с няней была захвачена группой непонятных существ, по словам очевидцев, все они были под личинами. Похитители быстро выскочили из зависшего над объектом летательного аппарата, схватили ребенка, забросили внутрь и смылись, иначе не скажешь. Интересненько… Все это на одной из самых защищенных планет конфедерации — неймарской, фактически под носом у службы безопасности. А управление полетов куда смотрело? Не мог же незарегистрированный летательный аппарат перемещаться в атмосфере планеты, будучи незамеченным? И исчезнуть так же внезапно, как и появился над этим местом. Однако исчез… Потратив несколько секунд на просмотр приложенной ленты информационной записи службы полетов планеты, убедилась в этом лично. Локаторы очень четко и прямо, как специально, отобразили летательный аппарат в момент похищения, а вот данных о координатах его перемещения до этого момента, равно как и после, не было. Вообще! Словно он возник из ниоткуда и так же исчез в никуда. А так не бывает, следовательно…

И эти личины… Пробежав глазами все показания опрошенных свидетелей, опять же изумилась: чтобы профессиональные похитители (а другие не связывались бы с подобной задачей, справедливо предполагая глобальное возмездие), и так нарочито засветиться на глазах стольких зевак. И казалось бы, если личины, то похитителями наверняка должны быть айкары (неймарцы обладали способностью как-то изначально, на энергетическом уровне отличать визуальные личины айкаров от трансформации тела тарнов). Но опять же не слишком ли это очевидно, не слишком ли прямо указывает путь? Если отвлечься от аксиомы о привычной ассоциации «личина — айкар», то личину можно создать и техногенным путем, каким-либо визуализирующим устройством. Ведь похитителей только видели, но не касались. А тогда… Под ней кто угодно может быть, да хоть я! Но это сложно, иначе бы уже давно создали подобный механизм и использовали соответственно. И зачем? Самый важный вопрос, на который всегда необходим ответ, иначе ты не будешь иметь верного представления о ситуации. В данном случае было слишком много этих «зачем», причем без ответа.

Неожиданный писк заждавшейся программы отвлек меня от размышлений, напомнив о стремительно тающем времени. А я еще даже не перешла к вопросу о предполагаемом месте доставки похищенной девочки. Но уже сейчас можно было предсказать крайне низкий процент вероятности любого прогноза… Сколько же всяких планет, спутников и прочих космических тел на расстоянии элементарного межгалактического прыжка от изначальной планеты? Сотни! И на любой из них могли спрятать ребенка! А есть еще вариант со вторым космическим кораблем — похитители могли доставить ребенка к нему, а тот, в свою очередь, уйти в еще один прыжок и… Да мало ли еще вариантов! Но даже на то, чтобы отработать уже имеющиеся, необходимо огромное количество времени, а уж ресурсов… Не могли не понимать всего этого похитители, когда обозначали такие малые временные рамки. А значит, либо жертву изначально хотели уничтожить, или все совсем не так очевидно, как представляется. И если пойти от обратного, то получается совершенно невероятная вещь…

— Готово! — Резкий и самодовольный голос тамлинга окончательно вернул меня в реальность.

Тут же с максимальной скоростью принявшись вбивать данные в алгоритм, я даже не обращала внимания на презрительные взгляды, что он кидал на меня. А вот Шейн-оган совсем не спешил с отчетом, хмуро всматриваясь в полученные результаты. Бросив быстрый взгляд на тарна, поразилась напряженному выражению его лица. Кажется, сейчас мы получим о капитане всестороннее представление.

Словно подслушав мои мысли, неожиданно синхронно с моим запуском обработки лихорадочно быстро введенных данных окружающие стены плавно втянулись в потолок, заставив нас с тамлингом напряженно осмотреться. Оказалось, что рабочий этаж устроен очень интересно. Капитанский мостик располагался в самом центре, а прочие рабочие отсеки отделялись от него перегородками, убрав которые можно было объединить зоны. Вот как сейчас. Мы втроем неожиданно для меня оказались в обществе капитана, его помощников и еще трех незнакомых мне членов команды. Присмотревшись, поняла, что тарн и тамлинг были наверняка пилотами, а вот кем был еще один присутствующий неймарец, я не знала. Впрочем, ситуация, и особенно лицо капитана, не располагала к отвлеченным размышлениям. Он, обернувшись к нам, решительно обежал наше трио таким взглядом, что я отчетливо ощутила близкие к панике чувства. Ох и порадовать его конкретно нечем!

Как раз завершившая обработку данных система принялась выводить мне итоговый протокол, неприятно поражая обилием предполагаемых прогнозом объектов местонахождения похищенного ребенка, а также низким процентом вероятности этих предположений — от трех до семи. Кошмар! Обычно из-за такого низкого показателя вероятности прогнозы даже не принимались в расчет. И сейчас подсознание упорно твердило другое… Не тот путь. Не тот подход. Не верь, не бойся… Что-то настораживало во всей произошедшей ситуации. Сказать об этом или промолчать? Скажу… А если ошибусь? Прошиб холодный пот, сразу вспомнились утренние пояснения Шейн-огана о колоссальной ответственности. Ошибка в данном случае это… страшно. Она чревата многим. И не только гибелью ребенка, горем в семье, напрасной и безнадежной работой многих и многих, но еще и последствиями для личной карьеры. «Профессиональная несостоятельность» — набатом прозвучало в голове. Нет, лучше промолчу. Я еще официально не приступила к обязанностям штатного сотрудника, поэтому моим мнением и не поинтересуются. Остановившись на этой спасительной мысли, облегченно выдохнула. Да! Так и сделаю, решила я, пытаясь глубже затолкать гложущую совесть и вопящий громогласно об ошибке внутренний голос.

— Я слушаю! — Голос капитана заморозил бы и жерло проснувшегося вулкана.

Тамлинг тут же, не давая тарну даже открыть рот, принялся зачитывать прогноз, в общем-то мало чем отличающийся от высветившегося на моем экране. Все, кроме благостно вещавшего тамлинга, замерли, не издавая и шороха; стояла такая тишина, что мне казалось, что я слышу, как шуршит струйка пота, сбегающая по спине. А в голове все стучало: скажи, скажи, скажи…

Наконец, завершив длительное перечисление вероятных объектов возможного обследования, тамлинг перевел дыхание и замолк. И тишина стала абсолютной. Я сидела, глядя строго перед собой, даже не помышляя о том, чтобы бросить хоть взгляд на неймарцев, боясь малейшим движением напомнить о себе.

— Всё?

Поразительно, но я внезапно поняла, что тон предыдущей фразы капитана был верхом дружелюбия. Я почувствовала, как тамлинг растерянно замер, кажется, начиная осознавать, что вовсе не блеснул только что своей компетенцией.

— Да-а-а, — недоуменно протянул он, как-то резко сгорбившись и вжавшись глубже в кресло.

Осторожно скосив глаза, я очень медленно повернула голову, но, увидев взгляд, который капитан вперил в несчастного торопыгу, просто помертвела. Три жизни за год… Начинаю в это верить!

— Бездумно вбить информацию в программу способен и безмозглый робот, — неимоверно спокойно и тихо произнес капитан, заставив кровь в наших жилах (или что там у кого было) застыть вязкой тяжелой массой. — Поэтому — вон! Ссадим на ближайшей базе. Рапорт о вашей профессиональной непригодности сегодня же будет в Кадровом Центре!

Боже! Как жестоко! Так сразу и бескомпромиссно… Сурово. На несчастного, судорожно задыхающегося тамлинга я не смотрела, внезапно осознав, что тоже не избегну этой участи.

А в голове настойчиво стучало: «Скажи, скажи, скажи…»

— Шейн-оган? — все так же спокойно обратился капитан к тарну.

Тот, глубоко вдохнув, словно нырнув в омут, произнес:

— Я бы исключил из перечисленного ранее прогноза порядка ста двенадцати объектов, сообразуясь с элементарной логикой, — тихо прозвучал ответ.

— И сколько останется? — Безэмоциональный голос капитана.

— Семьдесят четыре… — еле слышно прошептал тарн.

Капитан, все так же стоя к нам боком и глядя на информационное табло перед собой, нахмурился. А я в этот миг, наблюдая за ним, поймала сочувственный взгляд Эльдара, второго помощника.

— Олга?

Неожиданно осознала, что этот жуткий ледяной неймарец обратился ко мне, причем назвав по имени, хотя и исковеркав его.

Безмерно поразившись тому факту, что кто-то все же решил не только познакомиться с моим личным файлом, но и снизошел до обращения ко мне напрямую, причем по имени, я от изумления выпалила откровенно, не подумав:

— Объект вероятного местонахождения похищенного ребенка — один!

Опять гробовая тишина. Теперь уже все, явно лишившись дара речи, шокированно уставились на меня. Эти взгляды ощущались просто физически. А я — ни жива ни мертва — сидела, уставившись на переплетенные пальцы рук, и натурально дрожала от страха. Ой, что будет! Шейн-оган, по ощущениям, всем корпусом развернулся ко мне и сверлил прямым взглядом. Сейчас ведь спросят почему. И что я им отвечу? Что женская интуиция в совокупности с женской же логикой землянки подсказывает? Да они тут помрут, как жуки от пестицидов, от смеха над моим обоснованием.

— Почему? — эхом моих мыслей пришел ровный вопрос капитана.

Эх… Вот не зря говорят, что молчание — золото. А теперь остается только уйти в глухую профессиональную оборону. Лишиться лицензии и потерять работу я не могу, значит — будем барахтаться, в надежде выплыть.

— Капитан, это — мой прогноз. Мы что, сейчас будем разбираться в технических нюансах моей профессии? Девочку с планеты не вывозили, искать надо там же. Кажется, ваша раса обладает способностью ментально исследовать территорию. Это было сделано? Ваши бы ее наверняка почувствовали. — Я все же набралась храбрости и на мгновение взглянула в сторону капитана.

— Процент вероятности? — Капитан так ни разу и не взглянул на меня, продолжая хмуро смотреть перед собой.

Уфф, вопросик! И, решив, что если уж пошла на поводу у внутреннего «я», то отступать поздно, выпалила:

— Абсолютный!

Уверенный тон, которым я озвучила ответ, никак не соответствовал забившемуся в испуге сердцу и задрожавшим коленкам. Только бы не ошибиться!

— Я вас понял, Олга. — Неизменно безэмоциональный голос капитана на миг опередил вновь вернувшиеся на исходные позиции стенные перегородки, отрезая нас от мостика.

Последнее, что я заметила за миг до этого, был какой-то напряженный взгляд огненных глаз Крейвана.

Мы с тарном, все так же замерев в неподвижности, полностью исчерпанные эмоционально и обессиленные физически за этот час, еще минут пятнадцать просто молча сидели, по инерции продолжая прислушиваться к тишине. Потом Шейн-оган, протянув руку, поднял мою голову, легко обхватив подбородок своей трехпалой лапой.

— Уверена? — с реальной искренностью озвучил основной вопрос.

— Нет, — откровенно пискнула я.

— Ну, будем надеяться… А ты молодец! Не ожидал от земл… — осекшись, он поправился: — От женщины.

— Главное, чтобы девочку нашли. В этом и смысл нашей работы, а что да как — зачем выяснять, ведь главное, чтобы это сработало. Поэтому не представляю, что почувствую, если окажется, что лишила ее всех шансов на получение помощи, сосредоточив всю спасательную деятельность на неверном пути.

— Ты не права! Капитан не сказал тебе, что поступит согласно твоему прогнозу или будет ориентироваться только на него. Не переживай так, он очень опытный в своем деле специалист! И, наверное, потому так не любит непрофессионализма.

Я устало вздохнула. Хорошо бы…

— Продолжим? — вопросительно взглянула на него, намекая на введение в курс дела.

Но тарн не спешил как с ответом, так и с обзором текущей рабочей ситуации.

— Знаешь, а давай-ка на обед сходим! — неожиданно предложил он.

— Мм… — тревожно замялась я, не уверенная, что он хорошо понимает, во что собирается ввязаться и как подмочит себе репутацию, засветившись в моем обществе на обеде. — Давайте по отдельности?

Тарн усмехнулся:

— Девочка, мы с тобой не совсем верно начали, но это не самое важное. Главное — вовремя осознать свою неправоту. Вот считай, что я осознал. И еще… Я значительно старше и, хочу надеяться, мудрее. Поэтому скажу тебе: все пройдет, главное, не бойся.

Подхватив меня за локоть, направил в сторону выхода.

— А мы узнаем… об итогах? — задала мучивший вопрос.

— Да, обязательно! — успокоили меня.

В столовой был наплыв посетителей, и, конечно, наше совместное появление всех очень впечатлило. Разговоры стихли, а множество взглядов сосредоточилось именно на нас. Чувствуя себя особенно неловко из-за страха навредить этому в принципе очень хорошо ко мне отнесшемуся мужчине, я неловко пыталась хоть как-то слиться с мебелью. Но при таком ажиотаже любые попытки казаться незаметной заранее были обречены на провал.

Радовало одно — пусть все и шептались между собой, вслух выкрикивать привычные оскорбления никто не решился. Шейн-оган совершенно невозмутимо выбрал свой обед и, подождав, пока я нервно попаду на нужные кнопки и получу еду, проследовал за мной к столику. На сей раз я села за другой. За утренний решила не садиться, опасаясь, что аппетит будет испорчен плохими ассоциациями.

— А что вы думаете о Крейване? — еле слышным шепотом спросила у тарна, устроившись за столом напротив.

Он, не показав закономерного удивления моим вопросом, пожал плечами:

— Он непростой. Но неймарцы в основном все такие. Скрытный, но это тоже не редкость. А так… Он непредсказуемый. Ты бы лучше штатного медика спросила. Они лучшие друзья. Он сейчас был на мостике, если обратила внимание. Зовут Тинараг. Ну да еще познакомишься обязательно.

Мы приступили к обеду. Пусть и под пристальным вниманием окружающих, но пока это была моя лучшая трапеза на «Эндорре». Мы еще не закончили с едой, когда к столику кто-то подошел. Обернувшись синхронно с Шейн-оганом, обнаружила остановившегося рядом Эльдара. Неймарец, скользнув по нам безразличным взглядом, спокойно сообщил:

— Нашли девочку. Совсем неподалеку от места похищения. Ее просто связали, усыпили и оставили в заброшенном жилище.

Сообщив новости, он развернулся и, уверенно балансируя подносом с завтраком, отправился за свой стол, а мы обрадованно переглянулись. Ура! Все получилось!

И тут же, охлаждая восторг, в голове оформился вопрос, ответ на который я так и не получила: зачем было нужно это нелепое похищение?

ГЛАВА 4

Ольга

Пребывая в самом приподнятом настроении, мы с тарном завершили обед и отправились обратно на рабочие места — с новыми силами продолжать процесс передачи опыта. По пути Шейн-оган, что-то обдумав, произнес:

— Я вот решил, что было бы как-то не слишком разумно пытаться твой подход в работе подогнать под наши привычные методы, — начал он объяснять мне свою мысль, заставив насторожиться, — учитывая, что ты добилась успеха, в отличие от нас. Поэтому не вижу смысла натаскивать тебя на стандартные действия, лучше научу максимально эффективно взаимодействовать с системой интеллекта корабля. Так ты всегда сможешь собрать более полную и всестороннюю информацию по любому вопросу, научишься быстро делать аналитическую выборку.

В состоянии восторженной благодарности я схватила тарна за руку и, горячо пожав ее, прошептала:

— Спасибо вам огромное за помощь и поддержку!

Тарн недоуменно воззрился на наши сцепленные руки, явно не понимая, чего это я так остервенело трясу его конечность, но потом, сообразив, с улыбкой протянул:

— А-а-а… это по-земному… Смешные вы все же существа.

Возмущенно поперхнувшись, я тут же возразила:

— Вот кто бы говорил!

Так, на удивление быстро найдя общий язык, мы дошли до своего рабочего сектора и погрузились в процесс информативного общения. Шейн-оган за последний год овладел многими навыками работы со специфичной системой «Эндорры», обзавелся несколькими полезными кодами и паролями допуска в ряд закрытых информационных блоков. Всеми этими наработками он щедро делился, явно признав во мне достойного преемника. Общаться друг с другом нам было очень легко, словно мы и не были представителями столь далеких рас. Почти до самого вечера тарн гонял меня по информационным потокам, обучая собирать необходимую информацию по крупицам, вычленяя ее из разных источников. Давал мне различные задания, ограниченные по времени, вынуждая меня работать оперативнее.

Не заметив, как подошло время конца смены, я изумилась его быстротечности. Мне казалось, что мы только вот сели.

— Так, я — на ужин! Ты со мной? — уже вполне по-свойски потрепал меня тарн по плечу.

— Нет, — уверенно отказалась я; проголодаться не успела, а вот желание поработать еще было.

Пробормотав что-то насчет того, что некоторым надо есть впрок, а не пропускать ужин, тарн попрощался до завтра и вышел. Я же задержалась намеренно. Есть действительно не хотелось, а вот голод любознательности требовал пищи. И немедленно! С того самого момента, как услышала сегодня о похищении, меня не оставляло чувство какой-то незавершенности. Да, я загнала его поглубже, чтобы не мешать подозрениями получению новых навыков, но перестать ощущать не могла. Смутное беспокойство моей интуиции игнорировать было нельзя.

Первым вопросом на повестке был странный корабль-невидимка, который был доступен наблюдению в строго нужное ему время, все остальное оставаясь вне видимости системы контроля. Выводы напрашивались очевидные: или это неизвестные технологии, позволяющие по желанию пропадать или появляться в зоне восприятия контролирующих радаров, или… все совершенно банально объяснялось вмешательством какого-то заинтересованного лица, имеющего возможность оперативно всю ненужную информацию с носителей систем контроля подчистить.

Второе, не менее странное, обстоятельство в этом похищении — это иллюзии. И опять же возможно использование неизвестных технологий. Но основная загадка для меня состояла в другом: зачем вообще надо было организовывать это громкое похищение, привлекая к себе столько внимания, рискуя получить вполне реальные проблемы с неймарцами? Тем более что и похищения фактически не было. Привлечь к себе внимание с целью добиться чего-то? Но, насколько мне известно, никаких требований предъявлено не было, а вот силы и ресурсы для их поимки мобилизовали колоссальные, если даже «Эндорру» задействовали.

Стоп! А вдруг это был просто отвлекающий маневр, имеющий целью оттянуть на себя внимание, ресурсы и время? Поэтому и фигурировали такие строгие временные рамки. Что такого могло произойти за этот час, пока ресурсы многих ведомств задействовали в поисках, чего не должны были заметить за всей этой суетой с заложницей? И как это можно выяснить?

— Предпочитаете и спать на работе? — Неожиданный вопрос, выдернувший меня из глубоких размышлений, заставил испуганно вздрогнуть.

Нервно оглянувшись, обнаружила капитана и второго помощника, подпирающих входную дверь в блок прогнозистов. Давно они тут стоят? И зачем? Я снова испугалась, тревожно озираясь и обдумывая пути отступления, когда капитан, отделившись от дверного косяка, шагнул ближе и сообщил:

— Сегодня вы очень хорошо себя проявили. Профессионально и ответственно. А сейчас я хочу узнать все, что вы думаете по этому поводу. Почему вы пришли именно к такому прогнозу?

Эльдар, так и оставшись у входа, невозмутимо наблюдал за мной, отрезая мне все пути к отступлению. Надо было в каюте размышлять, а не на виду у всех! Как же я не учла, что они чувствуют постороннее присутствие поблизости. Расслабилась от проявленного тарном дружеского участия, задумалась…

— Итак? — Тон капитана недвусмысленно говорил о том, что мое мнение или желание в данном вопросе даже не второстепенны. И, решив, что в сложившихся обстоятельствах это будет самым верным способом получить хоть какие-то ответы на вопросы, сообщила ему все имеющиеся у меня по этому поводу мысли и только что сделанные выводы.

Оба неймарца сосредоточенно слушали, ни словом не перебивая. До конца. И потом еще долго молчали, сверля меня одинаково огненными глазами. Хотя нет! Присмотревшись, заметила, что огонь в глазах нашего сурового капитана был как-то насыщеннее, темнее и одновременно ярче. Он то вспыхивал мерцающими точками радужки, то гас до затухающих угольков в процессе моего рассказа.

— Какая вам нужна информация для прогноза? Что могло быть тем событием, которое хотели скрыть? Я склонен согласиться с вашей догадкой: похищением нас лишь хотели отвлечь, — очень серьезно, уже привычным безразличным тоном уточнил капитан.

Я растерялась:

— Даже не знаю… Если учесть, что похищение, оттянувшее с планеты ресурсы большинства соответствующих служб, произошло на Гарнере, одной из планет основного расселения вашей расы, можно предположить, что скрываемый эпизод произошел тоже там. Но что это может быть — не представляю. Пожалуй, я бы хотела увидеть списки кораблей, в это время покинувших планету или, наоборот, приземлившихся на ней. А еще… Даже не знаю.

Внимательно вслушиваясь в мой сумбурный лепет, капитан кивнул и, уже обращаясь ко второму помощнику, распорядился:

— Немедленно по моему личному распоряжению предоставить абсолютно все данные по всем событиям сегодняшнего дня на Гарнере, сделав особый упор на этот временной период с учетом ближайших часов, плюс всю информацию о прибывших и отбывших космических судах. Информацию на личный зум прогнозиста.

При последних словах он кивнул в мою сторону. Эльдар со стремительностью, присущей этой расе, исчез в переходе. А капитан снова перевел свой ледяной огненный взгляд на меня, заставив быстро опустить взор на ладони, а сердце, резко дернувшись, забиться в ускоренном режиме.

— Почему вы все время дрожите? Вы боитесь?

Его вопрос меня потряс. Не зная, как ответить и объяснить ему, никогда не знавшему чувства неполноценности, свое состояние, просто молча покачала головой.

— Тогда почему вы ведете себя, как затравленный зверек: дрожите, заикаетесь… И я постоянно чувствую ваш страх.

Ему никогда не понять, что я и есть этот зверек! И сделали меня им подобные ему! А сейчас рядом со мной… удав. Голодный, холоднокровный и безмерно опасный. Если я допущу слабину… Слов для ответа не было. Неймарец, стремительно приблизившись, рывком склонился ко мне, сидящей в рабочем кресле, заставив душу буквально рухнуть в пятки.

— Вот и сейчас я чувствую ваш страх, его можно загребать руками, настолько он осязаем. Сегодня вы были очень хороши, на миг заставив меня поверить, что я не ошибся, и вы сможете стать полноценной частью моего экипажа. Но вы снова трясетесь от страха; что за нелепая черта — всего бояться? Вы представляете, как отвратительны в этом своем извечном дрожании? Как безобразны в этой вашей смехотворной попытке превратить себя в пустое место? Как ничтожны и несостоятельны в своей женской природе? Понимаете, как невыносимо всего лишь находиться рядом с вами?

Не знаю, как это получилось, не представляю… Видимо, его слова стали той самой песчинкой, которая, прибавившись к чаше с огромными булыжниками пережитых мной оскорблений и унижений, наконец-то сместила равновесие моего долготерпения в нужную сторону. Я сама, не говоря уже о нем, не поняла, как это случилось… Только резкий, оглушающе громкий в это мгновение внезапной тишины звук удара моей ладони о его щеку. И мы застыли, столкнувшись взглядами, оба боясь поверить в то, что произошло. Пытаясь осознать, как это вообще стало возможным. В то же мгновение, не дав мне отвести руку, он перехватил мою ладонь, сжимая ее, сдавливая с невероятной силой, причиняя мне боль. Замерев на самой грани практически ломающихся костей, адски крепко сжимая в своей руке мою безвольную слабую ладошку, он очень-очень тихо и расчетливо-спокойно произнес, не отпуская своим ледяным взглядом моего.

— Собирайте вещи и готовьтесь к высадке.

Парализованная ужасом, совершенно раздавленная тем, что позволила себе, уничтоженная фактом неминуемого возвращения на Землю, я с мольбой о прощении уставилась в его мерцающие от гнева глаза. Не имея возможности от сдавившей грудь обреченности вымолвить и звука, ощутила, как задрожали губы, а в уголках глаз стали собираться слезы, срывающиеся горячими ручейками вниз. Неожиданно он резко отпрянул, выпуская мою руку и отшатываясь назад. Я же, бессильно поникнув, медленно обмякла, опустившись на пол.

— П-пожалуйста, — прижав ладони к лицу и пытаясь сдержать рвущийся наружу поток слез, сдавленно прошептала я, — не отсылайте меня, умоляю…

Совершенно не обращая на меня внимания, Гайяр бесстрастно ответил:

— Вы позволили себе оскорбительные действия по отношению ко мне, вашему капитану. И радуйтесь, что вы — какая никакая, а женщина, поэтому просто лишитесь лицензии. Будь вы мужчиной — убил бы, не задумываясь. Осмелиться ударить меня! Землянке!

— В-вы и так убьете меня, если отошлете в Кадровый Центр! И разве вы не оскорбляли меня? То, что вы говорили, не считаясь со мной, обходясь как с лишенной разума тварью. Вы, все вы… Разве это не оскорбительные действия по отношению ко мне?! — сорвавшись на крик, выплескивала я из себя накопленное годами. — И мне еще надо радоваться всего лишь лишению лицензии? Мне?! После того, как сделала лишь то, что вы заслужили?

Внезапно слезы иссякли, сметенные горечью понимания: мне пришел неминуемый конец. Какое нелепое завершение такого великолепного дня! Поддавшись промелькнувшей мысли, взываю к последнему аргументу:

— У вас же не было лучшего прогнозиста! Прошу, не отправляйте рапорт в Кадровый Центр! Я сделаю все, что угодно, только оставьте меня! — замираю напротив него, не поднимая головы и ожидая отказа.

— Все? — Ледяной вопрос.

Смелости ответить уже нет, поэтому просто киваю.

— Раздевайтесь! — все так же безэмоционально.

Вздрогнув, застываю, пытаясь осознать: не ослышалась ли, смогу ли вообще сделать требуемое? Переступлю через себя? Смогу… Иного выбора нет! И, так и не подняв головы, начинаю медленно и неловко непослушными пальцами снимать форму: куртку, брюки, рубашку… потом майку, оставшись в одном белье. В абсолютной тишине, уставившись взглядом в пол, тянусь к застежке бюстгальтера…

— Достаточно. — Боюсь поверить, что он все же сказал это. Стою не шевелясь, уже не чувствуя себя живой, а только пустой и морально измученной, в страхе замерев в ожидании. — Возвращайтесь в каюту и завтра предоставьте отчет по информации о всех происшествиях на Гарнере. Мне нужен адекватный прогноз относительно вероятной причины устроенного переполоха.

Боясь поверить в помилование, срываюсь с места, бросаясь к выходу. Но резкий захват руки и толчок назад возвращают меня на исходную позицию.

— В одежде! — холодно цедит неймарец.

Не помня себя от нахлынувшего облегчения, нервно подбираю одежду и принимаюсь натягивать ее. На волне ликования от того, что рапорта в Кадровый Центр все же не будет, даже не думаю о том, какое впечатление произвожу со стороны. Когда мне остается застегнуть рубашку, распахнутую на груди, в блок неожиданно быстрым шагом входит Крейван.

— Гайяр, — начинает он, обращаясь к капитану, но тут же замолкает, наткнувшись взглядом на меня.

А я внезапно словно отмираю, осознавая целый поток собственных ощущений: облегчение, радость и смущение. Резко запахнув рубашку, хватаю форменную куртку и выскакиваю из блока, даже не попрощавшись. Что за день сегодня?!

Гайяр

Сам от себя не ожидал подобного. Сегодня землянка меня впечатлила. Очень. Я бы сказал — восхитила. Кажется, в тот миг, когда мне сообщили, что поисковая группа, созданная на планете по моему распоряжению, уловила потерянную девочку, я начал верить в то, что мой план удастся. И потом, когда она четко и последовательно изложила свои соображения, столь созвучные моим, проснулась уже уверенность. Да, я не зря рисковал, решившись на этот выбор, — результат наконец-то будет!

Но землянка настораживала: при всей никчемности их расы — и вдруг настолько продвинутый экземпляр. Да еще и непонятная какая-то, скрытная невероятно. И я неожиданно решил в ней разобраться. А лучший способ вынудить раскрыться — заставить потерять самоконтроль. Заставил… Теперь думаю, что с этим дальше делать.

Основной вывод — есть что-то, чего она боится даже больше, чем меня, и это что-то заключено в ее прошлом, очевидно, на Земле. Вопрос — что? Не люблю неприятных сюрпризов. Особенно в распланированной игре. А значит, необходимо собрать о ней всю информацию, о каждом дне ее жизни. Необходимо знать. Отведенная ей роль слишком важна, чтобы допустить вероятность появления сбивающего все мои планы сюрприза из прошлого, а значит, необходимо устранить любую возможность подобного поворота событий. И вообще, надо вернуть ей нормальное поведение и самочувствие, уверенность в себе, а то действительно — безобразное, вечно боящееся нечто! От одного взгляда на нее становится неприятно, а уж о вреде для взаимоотношений внутри экипажа от присутствия столь очевидного раздражителя и говорить не приходится.

Остановившись на этом решении, развернулся к изумленному помощнику:

— Необходимо провести для землянки курс вооруженной подготовки. Хотя бы упрощенный. Займешься?

ГЛАВА 5

Ольга

Добравшись до своей каюты, заперлась и долго-долго стояла под душем, приходя в себя, успокаиваясь, обдумывая и заново переживая эту невероятно унизительную сцену. Да и вообще весь прошедший день. Сегодня со мной столько всего случилось впервые. Впервые пошла наперекор собственному страху и озвучила прогноз; впервые за время, проведенное в космосе, мне кто-то по собственной инициативе составил компанию за обедом; впервые меня по-настоящему похвалили; впервые я ударила кого-то, испытав при этом пусть и секундное, но удовлетворение; впервые разделась в присутствии мужчины; впервые избежала возвращения на Землю… От всех этих событий в душе была страшная неразбериха из мыслей и чувств, не позволявшая разобраться и определить свое отношение к происходящему. Но что я испытывала точно, так это облегчение. Огромное и невыразимое! Возвращения на Землю я избежала!

Да уж… Но капитан… Никогда бы не подумала, что можно одновременно уважать, бояться и ненавидеть кого-то. А вот теперь точно знаю, что возможно. И очень даже легко, как оказалось! Но не время для рассуждений, вернее, для рассуждений на эту тему. Чтобы окончательно увериться в своем помиловании, мне предстоит еще разобраться с загадкой нелепого похищения. Поэтому, быстро завернувшись в полотенце, я отправилась к зуму, в надежде, что второй помощник уже успел отсортировать информацию за необходимый период.

Открыв отправленный мне канал связи, задохнулась от потрясения. Да уж, неймарцы поражали своей ответственностью и основательным подходом к любому делу! Просто, пролистав весь объем отсортированного, поняла, что до утра я в лучшем случае успею только прочесть все по диагонали. Поэтому, не теряя ни секунды, занялась изучением данных. Чего тут только не было! У меня сложилось впечатление, что Эльдар умудрился найти в жизни каждого жителя и гостя планеты что-то необычное в эти злополучные три часа. Потрясающе! Первое прорезавшееся крыло и тайная встреча двух партнеров с целью обсуждения механизма укрывания прибыли, прибытие инопланетного корабля с грузом редчайших минералов и вспышка неизвестного вирусного заболевания среди домашних питомцев, упомянутая в местных СМИ. И первая презентация каких-то военных разработок, и победительница планетарного конкурса домашней выпечки, и отправление корабля с исследовательской группой в интересующее конфедерацию созвездие Триад. И радостная новость о появлении потомства у какого-то редкого представителя местной фауны в зоологическом саду… и масса всего прочего.

Устало отодвинувшись от зума, растирая затекшую шею и слезящиеся глаза, взглянула на часовое табло. Почти шесть утра! А я так и не сдвинулась с исходной точки! Наверняка по количеству событий эти три злополучных часа были самыми насыщенными в жизни абсолютно всех, а возможности разведывательной службы меня сразили совершенно! Но определить, что из них могло бы относиться к похищению или быть связанным с ним, я не сумела. И была уверена, что, начни я хотя бы по каким-то из этих событий вносить параметры в программу, результат прогноза по вероятности не дотянет и до процента, а это несерьезно… Получается — ничего. Конечно, нафантазировать искомую связь и притянуть за уши можно было многое, но я интуитивно знала — все не то. Значит, или я изначально ошиблась и ищу не то и не там, или… Или все настолько очевидно и находится прямо под самым носом у общественности, что никому и в голову не приходит этому удивляться или что-то заподозрить.

В голове была адская каша из каких-то малозначительных фактов жизни рядовых неймарцев, прилетевших и улетевших кораблей, удививших меня своей иноземностью событий и кучи еще всякой всячины. Чувствуя, что просто тону во всем этом новостном изобилии, встала, умылась и принялась думать, что делать дальше. По факту сообщить капитану мне нечего, а это плохо, очень плохо.

Скверно уже то, что я не справлюсь с возложенной на меня задачей, но в свете вчерашних событий… В общем, для меня все складывается весьма печально. Решив, что хоть что-то мне надо предъявить, оделась и отправилась в блок прогнозистов — внесу в программу основные характеристики двух-трех новостей и получу прогнозы хотя бы по ним. Еще решит, что я вовсе ничем по сути проблемы не занималась и распоряжение его проигнорировала. Прибыв на рабочее место, обнаружила, что перегородка, отделяющая от мостика, поднята. На мостике помимо дежурной смены стоял и второй помощник. Заметив мое появление, он быстро приблизился и обеспокоенно спросил:

— Удалось? Есть вероятный прогноз?

Я устало покачала головой. Эльдар в ответ кивнул, сообщив:

— Понятно. Я тоже пытался разобраться, но ничего необычного не заметил.

Кинув на меня еще один пристальный взгляд, развернулся и вышел.

А я, практически упав в кресло, ошалело застыла. Как же я сразу об этом не подумала? Да ведь для меня в их неймарской жизни почти все необычно: и крылья, и диковинные зверушки, и даже рецепт инопланетного пирога! А вот что необычно на их взгляд? Ведь это внимание не людей пытались отвлечь, а именно неймарцев. Значит, именно для них происшедшее событие — что-то настолько необычное, что понадобилось похищать дочь какого-то важного неймарца! А где искать информацию о подобном? Конечно, в их аналоге информационных ежедневных порталов!

И я с энергией кота, весь год ожидавшего прихода весны, ринулась в систему, пытаясь за оставшееся время добраться до информационного поля планеты и изучить все новости вчерашнего дня. Как же я была благодарна сейчас Шейн-огану за то, что вчера он научил меня во всем этом информационном море ориентироваться! Уже через полчаса я сосредоточенно вчитывалась в ленту, стараясь при этом воспринимать новости Гарнера с точки зрения не землянки.

Опять эти питомцы, пироги, инопланетные гости, погода, заблудившиеся в дебрях девственной природы туристы, море всяких официальных сообщений о грядущих проектах и действиях конфедерации, материалы об известных личностях и их жизни. Мелькнуло даже имя капитана «Эндорры». Сообщение об утечке данных о научной программе по разработке синтезатора ментального воздействия; опять же эти новые технологии вооружения; небывалый урожай местного аналога маиса; странная эпидемия, поразившая каких-то птиц, осложняющая им возможность полета; различные упоминания о природных и техногенных ЧП, в том числе обнаруженные в каком-то их непроходимом лесу обломки военного летательного аппарата; пиар-кампания какого-то мероприятия… Кажется, из событий вчерашнего дня — все. И что же из этого странно с точки зрения неймарца? Я задумалась, прокручивая в голове новость за новостью. Увы, я была землянкой, и увидеть мир их глазами или хотя бы почувствовать с точки зрения их восприятия было для меня непосильной задачей. С кем бы посоветоваться? В надежде на возвращение Эльдара оглянулась на мостик и вздрогнула от испуга. Там, устроившись в кресле и не сводя с меня пристального изучающего взгляда огненных глаз, сидел капитан. И давно он так… наблюдает?

— Помогите мне… пожалуйста, — с перепугу попросила я.

Бровь капитана медленно приподнялась и изогнулась, выказывая всю степень моей неразумности, но терять мне было уже нечего. Потом капитан плавно и как-то картинно встал и медленно двинулся ко мне. Я, напряженно застыв в кресле, решала, в каком ключе лучше ему все преподнести, чтобы не показаться смешной.

Как только капитан вошел в блок, первым делом склонился над системой тарна и ввел какие-то коды команд. И отделявшая нас от мостика перегородка вернулась на место, а входная дверь заблокировалась, отрезая нас от остального экипажа. Оказаться после вчерашнего тут с ним вдвоем было некомфортно, но… от конфиденциальности никуда не денешься. Поэтому я, глубоко вздохнув и повернувшись лицом к перечню новостей на табло, попросила:

— Извините, что я вас отвлекаю, но мне нужна помощь именно неймарца. А кроме вас, других тут сейчас нет.

— Какого рода помощь? — Капитан, как всегда, был неприступен и безэмоционален.

— Можно я вам зачитаю список новостей, а вы послушайте — вдруг что-то странное заметите? А то, на мой взгляд, там не странное искать надо, — четко разъяснила я ему суть своей идеи.

— Слушаю! — согласился он, присаживаясь в кресло тарна.

Нервно поджав ноги, чтобы случайно не коснуться его, я начала последовательно и четко перечислять все ранее вычлененные мною события капитану.

— Птиц? — неожиданно гневно перебил он меня и, резко вскочив с кресла, склонился рядом, сосредоточившись на табло. — Покажите, где эта новость!

Я, внутренне подобравшись от такого неприятно близкого соседства, тут же раскрыла новостной источник, сообщивший об эпидемии. Капитан вдумчиво принялся читать весь текст, потом, гневно хлопнув когтистой ладонью по столу, рывком развернулся и шагнул к двери. Дверной сканер, мгновенно идентифицировав главную персону корабля, тут же послушно сработал, открывая дверь, в которую смерчем вылетел впервые на моих глазах проявивший какие-то эмоции капитан. Я, потрясенно уставившись ему в спину, боковым зрением заметила неуверенно мнущегося за дверью Шейн-огана и вездесущего, сверлящего меня подозрительным взглядом Крейвана. Да чем его птицы так взбесили?

Крейван, первым шагнув внутрь и обежав пристальным взглядом меня и помещение, шокировал заявлением:

— Отправляйся в Медицинский Центр на осмотр. По распоряжению капитана я буду заниматься с тобой боевой подготовкой. Необходимо предварительное заключение медика относительно состояния твоего организма, а также допустимых норм нагрузки. Да и вообще, предел возможностей надо выяснить. — И, уже обращаясь к Шейн-огану: — Тренировки будут с утра, до завтрака. Поэтому ей на это время разрешается отсутствовать на рабочем месте.

Тарн кивнул, бросив на меня весьма встревоженный взгляд. А у меня все птицы, похищения и капитаны резко вылетели из головы. Это что, месть мне такая? Да еще и Крейван в нагрузку! Ну, беда мне…

— А з-зачем? И в-вы сами?.. — пролепетала я, сжимаясь от ужаса и предчувствуя это действо.

— В медцентр! — рявкнул Крейван. — Завтра с утра начнем. Координаты места тренировок будут на зуме. Исполнять! Немедленно!

Я, не задумываясь, ведомая только животным ужасом от тона этого приказа, сорвалась с места. Как так выходит, что оба этих неймарца, будучи настолько разными, пугали меня одинаково? Один — совершенно неприступно-холодный, другой — с бешеным темпераментом, но оба были невероятно пугающими! Только выскочив в общий коридор и едва не сбив с ног какого-то брезгливо оттолкнувшего меня айкара, опомнилась и, перейдя на более спокойный темп, отправилась уже шагом на пятый этаж, где и располагался медицинский отсек.

Войдя внутрь, осторожно застыла, прислушиваясь и осматриваясь вокруг. Стандартно безликая белизна, стерильная отчужденность и медицинское оборудование.

— Что-то беспокоит? — Спокойный вопрос, прозвучавший сбоку, заставил резко развернуться.

Тот самый неймарец, замеченный мною вчера на мостике, склонившись к анализатору форм генома, вопросительно поглядывал на меня.

— Первый помощник капитана отправил на осмотр в связи с назначенной боевой подготовкой! — четко отрапортовала я, страшась еще и тут нарваться на гнев.

Неймарец, недоуменно обведя меня изучающим взглядом, разогнулся и, шагнув мне навстречу, произнес:

— Ну раз так, приступим к осмотру. Я — доктор Тинараг. Проходите к медицинскому сканеру, раздевайтесь до белья и ложитесь на выдвижную полку.

Видимо, заметив, как я неприязненно поежилась от перспективы снова раздеться, пусть и из медицинских соображений, решил занять меня беседой:

— А вы владеете навыком использования оружия, хоть какого-нибудь, или любой боевой техникой? — очень спокойно, отвернувшись и раскрывая мою медицинскую анкету на рабочем табло, поинтересовался Тинараг.

— Максимум — могу огреть сковородкой, — честно призналась я. — Во время обучения еле-еле общую нормативную физнагрузку дотягивала, а владение оружием, к счастью, на нашей специализации в обязательную программу не входило. Как и боевые искусства.

Понимающе кивнув, все так же вчитываясь в мои медицинские характеристики, он посоветовал:

— Тогда сковородку прихватите обязательно — уверен, именно ею Крейвану никто еще не угрожал. Он наверняка впечатлится и трусливо сбежит.

Это шутка? Я растерянно, не зная, как реагировать, покосилась на доктора, уже устроившись на полке. Впервые вижу неймарца с чувством юмора, да и при виде меня не бьется в истерике отвращения.

— А вообще, — развернувшись, доктор направился ко мне, — вчера меня ваш профессионализм и спокойный подход к делу очень впечатлили, поэтому — как специалист специалисту — могу поделиться полезным советом из области анатомии нашей расы. Зная, куда ткнуть или нажать, можно и такого бойца, как Крейван, одолеть.

С этим заявлением, потрясшим все основы моих представлений о неймарцах, доктор задвинул полку внутрь и запустил анализатор. Процедуру общего анализа я проходила не первый раз, поэтому знала, что сканеру потребуется минут десять, чтобы исследовать мое физическое состояние и приступить к заключению. Постаравшись за это время прийти в себя от удивления, вызванного необычайной лояльностью медика к моей персоне, я решила, что если он говорит серьезно, то получить эту информацию об их уязвимых местах была бы рада…

Закончив изучение, анализатор автоматически выдвинул меня наружу. Присев на полке, я свесила ноги вниз, чтобы встать, и ощутила, что меня немного повело. Неприятные последствия этой медицинской процедуры бывали у меня всегда, но доктор осторожно поддержал за локоть, не давая упасть. При этом он наклонился ближе ко мне, и я заметила необычный маленький футляр, чем-то похожий на простую пулю, висевший на непонятном шнурке у него на шее.

— Какой кулон интересный, — в благодарность за поддержку вежливо отметила я.

Неймарец поспешно поправил украшение, скрыв его за одеждой.

— Это не кулон, а капсула с эниаром! — как-то торжественно пояснил он.

— Э-э-э… — С таким неймарским понятием я раньше не сталкивалась, поэтому единственное, что пришло в голову, то и спросила: — Так это что, популярно у многих?

— У всех… до определенного момента, — озадачил он меня ответом.

Тут, запищав, анализатор сообщил о готовности моего медицинского заключения. Неймарец отправился его читать, а я, немного придя в себя, принялась одеваться.

— Что ж, Олга (что, они теперь все меня так называть будут?), порадовать Крейвана вам определенно нечем. Вы для него как домашний питомец. Да плюс состояние ваше далеко от идеальных показателей даже вашей расы. Есть, спать и меньше волноваться не пробовали?

Я промолчала, посчитав вопрос риторическим. Как в таком окружении не волноваться землянке? Он сам смог бы?

— Вколю вам полный комплекс витаминов, стимулятор роста волос, а также возьму кровь для изучения, — объяснил он мне свои дальнейшие намерения. — Чего же так с прической обошлись?

— Чтобы меньше приставали! — честно ответила я. Вот было в нем что-то располагающее к доверию, поэтому я решилась на вопрос: — Э-э-э, вы же друг Крейвана? Вы пошутили насчет уязвимых точек?

— Дружба — понятие широкое и поспособствовать возможности утереть зарвавшемуся другу нос никак не мешает, — подмигнул в ответ Тинараг, впиваясь мне в плечо пистолетом с витаминами. — Так что давай решим так: после смены вечером жду — проведу тебе короткий экскурс в нашу анатомию. Твоя каюта на этом же этаже, так что никто и не узнает. А завтра Крейвана «порадуешь» приобретенными знаниями!

И этот невероятный неймарец неожиданно звонко рассмеялся. Человечный он какой-то, хотя и не простой… Эта мысль резко вернула меня к действительности:

— А ничего, что со мной придется… Ведь я… — и окончательно запнулась, не зная, как все тактично объяснить.

— Землянка? — понял он. — Так я же врач и в силу своей профессии не брезглив и, что важнее, привык видеть суть, а твоя «начинка» вызывает уважение. Поэтому не переживай, иди. Буду ждать после смены! И кстати, зайди-ка в столовую, я отмечу твое отбытие на полчаса позже по времени.

Совершенно сраженная его словами, я вышла из Медицинского Центра и потопала к столовой в сомнамбулическом состоянии. Есть действительно очень хотелось, со вчерашнего обеда во рту не было ни крошки. Но несравнимо больше голода грызло чувство любопытства. Доктор определенно вызвал в моей душе массу эмоций и породил море вопросов…

ГЛАВА 6

Ольга

Состояние потрясения от нехарактерной для их расы общительности и дружелюбия неймарского медика в совокупности со страшной сонливостью, одолевающей меня после сегодняшней утомительной ночи, сделали свое дело. Если сегодня кто-то из небольшого числа присутствующих в столовой что-то и говорил обо мне, все прошло совершенно незамеченным. На автопилоте выбрав блюда позднего завтрака, я тяжело прошагала к ближайшему столику, совершенно не задумываясь сейчас о том, что стану центром внимания присутствующих членов экипажа.

— Олга! — Ой, кажется, попалась — за стол напротив присел второй помощник. — Ну, как вы?

— Плохо! — с чувством и совершенно искренне ответила я, усиленно пытаясь держать глаза открытыми.

Эльдар, сочувственно кивнув, уточнил:

— Наказал?

— Ага! — Жалость к себе стремительно разрасталась, грозя развести болото. — Буду по утрам с Крейваном боевой подготовкой заниматься.

— Мог рапорт подать, — резонно возразил мне Эльдар.

— Мог, — в полусне согласилась я. Неймарец бросил на меня, механически что-то жующую и упоительно глядящую в одну точку, подозрительный взгляд и, вставая, добавил:

— Не стоит расстраиваться, сегодня не справились, зато вчера был успех. Все меняется. Вы неплохо начали, Олга.

И, только когда он ушел, до меня дошло, что он еще не в курсе, что странность я все же обнаружила, пусть и с помощью капитана. Эх, а могла бы его про птиц расспросить… Интересно же, что там в них такого удивительного? Закончив завтракать, отправилась к Шейн-огану. Тарн, сосредоточившись сразу на трех прогнозах, о чем-то размышлял. Осторожно проскользнув в уже облюбованное мною кресло, со вздохом спросила:

— Работы много?

— Ты глупых вопросов не задавай! В этом ведомстве постоянно куча данных и версий, которые нуждаются, в первую очередь, в хорошем прогнозе на вероятность, поэтому работы тут всегда полно, — обозначил мне перспективу коллега.

— Дай мне что-нибудь? — предложила я, усиленно натирая глаза.

Тарн оглянулся и, заметив мое движение, спросил:

— Не выспалась? Совсем о себе не думаешь. Как тебе, кстати, Тинараг?

— О! — Я даже не нашлась сразу с ответом.

Понимающе хмыкнув, коллега шепотом предупредил:

— Имей в виду, он — страшный ловелас! Вообще, не понимаю, как они с Крейваном дружат. Один такой открытый, другой — вечно угрюмый, — поделился он своими наблюдениями.

— Лично мне Тинараг значительно приятнее показался, — высказала и я свое мнение. — Давай помогу, хоть взбодрюсь немного, а то уже клюю носом. Кстати, а про птиц там нигде ничего не мелькало? — придвинувшись к системе и вводя собственный код, проявила я терзающее любопытство.

— Птиц? — Тарн недоуменно уставился на меня. — А птицы к чему вообще должны мелькать? Тем более в потоке событий разведывательной службы конфедерации, да еще и контролируемой неймарцами?

— Да я так, просто спросила… А что, у неймарцев к ним какое-то особенное отношение? — удивилась я замечанию Шейн-огана.

— Ничего особенного. Просто нет у них птиц — и все! — уже снова развернувшись к рабочему табло, пробормотал тарн.

— Как нет? — переспросила я, изумившись его замечанию.

— Вы, земляне, вообще другими расами интересуетесь? — удивился он моему непониманию и пояснил: — На каждой планете эволюция идет своим путем, в этом залог существования стольких уникальных разумных рас и просто видов живых организмов во вселенной. Так вот, у них в процессе эволюционного отбора выжил единственный вид, способный к полноценному полету, он же и разумный — собственно неймарцы.

— Совсем-совсем нет? Точно? И на Гарнере? — замерев в ожидании ответа, напряглась я.

— Совсем. И на Гарнере. Чего тебе эти птицы дались? — уже серьезно уточнил тарн.

— Э-э-э… Да вот, сама не пойму, — пробормотала я, растерявшись. — Так что ты хотел дать мне за задание для обработки?

Попытка сменить тему вышла удачной, тарн тут же развернулся к системе и принялся что-то искать, одновременно бормоча:

— Вот сначала хочу тебя основательно озадачить, раз уж ты себя таким логиком проявила. Капитан неделю назад дал поручение, просил не спешить, задачу не афишировать, но постараться выйти на прогноз с наивысшей вероятностью. Дело уж очень щекотливое. Но мы о твоей причастности, если у тебя не выйдет, капитану не сообщим, ты же пока стажер. А ты подумай, не спеши, вдруг и сделаешь прогноз. Тут уверенность нужна абсолютная…

Безмерно заинтригованная, я тут же полезла смотреть задание, на которое тарн поставил мне эксклюзивный допуск, и не поверила собственным глазам. Если исходить из задачи, капитан подозревал, что кто-то из управленческой верхушки корабля является засланным агентом и занимается сбором и передачей информации о деятельности службы и расследуемых ею делах. Обалдеть! Это же получается… кто-то из неймарцев? Разве так может быть?!

Откинувшись в кресле, задумалась. Могу ли я в принципе браться за подобное задание? Ведь особенность этого прогноза состоит в том, что, внося данные в систему, надо быть в них уверенной настолько, чтобы можно было, исходя из вероятности прогноза, предъявить такое серьезное обвинение. Тем более неймарцу. Особенно, если инициатива будет исходить от меня. Да уж! Что я знаю о них? Ничего! Знаю ли я их? Нет!

Смогу ли с абсолютной уверенностью ответить на вопросы системы о них? Нет! Получается, с заданием мне не справиться. Поскольку, рассуждая масштабно, если на «Эндорре» реально и есть двойной агент, им быть может кто угодно! Да хоть капитан! А что? Специально, чтобы отвести от себя подозрения, он выдвигает идею с поиском, и в результате сможет избавиться от неугодного ему сотрудника, усыпив при этом бдительность остальных!

Или тот же Эльдар… Начать с того, что именно он вроде как не заметил промелькнувшего сообщения об этих, оказывается, несуществующих птицах. И это при той тщательности, с которой для меня были отобраны совершенно все, даже самые незначительные события планеты. Почему бы не предположить, что этим шквалом ненужной информации он пытался потопить любую вероятность того, что я все же замечу нужное. Опять же потом в столовой подсел выяснить, добилась я успеха или нет, а казалось бы, чего проще — возьми и спроси капитана, чем отмечаться в обществе землянки.

А уж Крейван… Тут надо скорее искать аргументы против того, что именно он засланец! И странные разговоры, явно за спиной капитана, и эти вечно преследующие подозрительные взгляды, и постоянное присутствие именно там, где происходит что-то крайне значительное, да и вообще, какая-то вечная злобная издерганность, нехарактерная для неймарцев. А вдруг это его совесть терзает?

Есть еще и Тинараг… Этот, наоборот, излишне приметен среди представителей их расы своей доброжелательностью и простотой. Но! Не внешняя ли это видимость, своеобразный вид маскировки? Вроде как я такой весь из себя чудесный, и думать обо мне плохо не надо…

А возможно, есть еще кто-то? Я далеко не весь экипаж видела. К тому же любому их странному поведению могут найтись совершенно объяснимые мотивы. Или это элементарно может быть следствием того, что они также пытаются выявить чужого агента? Получается, взяться за задание я не смогу, поскольку обо всех встреченных мною на «Эндорре» неймарцах представление имею весьма поверхностное. И интуиция подозрительно молчит — или сама еще не определилась с выбором, или это кто-то, кого я не знаю. Поэтому остается наблюдать и иметь данный факт в виду…

— О чем это ты задумалась? — из размышлений вырвал недовольный вопрос тарна. — Или уже спишь с открытыми глазами? Имей в виду, капитан, если заметит, такого не спустит!

Уж в этом я не сомневалась, как и в том, что лично мне особенно надлежит быть идеально профессиональным сотрудником.

— Задумалась о задании, — пояснила я честно. — Решила, что не смогу взяться за этот прогноз — совсем ничего не знаю о неймарцах, а участь того, кого обвиню, будет предрешена. Но буду думать об этом по ходу дела. Капитан торопил с поручением?

— Нет! Он слишком заинтересован в том, чтобы прогноз был максимально высокой вероятности и полностью обоснован, — успокоил Шейн-оган, даже не оборачиваясь ко мне.

— Тогда давай мне еще что-то, но не столь глобальное, — попросила я.

Тарн, кивнув, ненадолго задумался и произнес:

— Давай вот это. Контрабандистов на просторах конфедерации немало, и, наверное, нет расы, которую бы это не касалось. Чего только повсеместно не ввозят и не вывозят! Какого-то значимого ущерба контрабанда не наносит, поэтому смотрят на это сквозь пальцы. Так, иногда рейды проведут для острастки. Но вот с недавних пор часто стали проскакивать сообщения о похищениях: то с планеты или базы какой-нибудь несколько жителей похитят, то прямо целый экипаж корабля исчезнет… А это уже странно. Задача в том, чтобы с максимальной долей вероятности вычленить хотя бы сектор или, что совсем уж прекрасно, созвездие, куда адресуется похищенный живой груз.

— А что в этом странного? Возможно, это просто новый способ борьбы с конкурентами путем их устранения? — предположила я.

— Нет, — поморщился тарн, — тут точно что-то серьезное — просматриваются общие черты, хотя порой их пытаются выдать за несчастные случаи или расовые междоусобицы. Поэтому капитана это и насторожило. Так что попробуй выяснить искомый сектор!

Я согласно кивнула, уже переключая систему на нужные параметры, и принялась вдумчиво вчитываться в подборку информации по этому вопросу. А было ее немало. Действительно, количество случаев исчезновения жителей конфедерации изумляло, еще бы это не насторожило капитана! Потратив часа два на просмотр данных по зафиксированным случаям, пришла к выводу, что логика в принципе в этом отсутствует. Складывалось впечатление, что таинственные похитители — к слову сказать, никем ни разу не замеченные, ни одним видом средств наблюдения не зафиксированные, что само по себе уже настораживало, — хватали кого попало и там, где придется. А если предположить какой-то системный подход, на который намекал тарн, а также соотнести это с той тщательной незаметностью, с которой были совершены похищения, то вырисовывалась четкая система, и случайность любого ее элемента исключалась. Но какой-либо картины в голове не складывалось, не говоря уже о выявлении предполагаемого места нахождения заказчика этих похищений или собственно их жертв. Опять же — зачем? С какой целью их похищают? В качестве вероятных целей рисовались только самые неприглядные варианты. Если вспомнить ситуацию с птицами, возможно ли, что информация в подборке перечня похищений не полная? Возможно! Тем более что тот, кто ее готовил, мог иметь причины для исключения ряда случаев, вероятно имеющих какие-то отличительные особенности или еще какие-то объективно раскрывающие дополнительную информацию о заказчиках нежелательные подробности. Ведь как бы идеально ни была спланирована операция, место случаю остается всегда, кому как не прогнозисту это знать…

Придется самой заняться изучением и извлечением необходимых данных из общей гражданской информативной базы конфедерации плюсом к информации в системе нашей службы. Времени, конечно, потрачу массу, но главное — результат получить.

— А много вообще прогнозистов в разведслужбе? — по ходу дела спросила Шейн-огана, уже предвидя свою низкую производительность труда.

— Очень! Четыре огромных отдела, и все постоянно завалены работой. Это только на «Эндорре» два штатных специалиста, но корабль решает лишь какие-то экстренные задачи исключительного порядка, а все остальные прогнозы передаются на базу, корабль постоянно взаимодействует с ней, осуществляя контроль и руководство, — быстро пояснил тарн.

Ну и отлично! Успокоившись относительно того, что, если увязну в подборке надолго, не окажусь виноватой в простое массы прогнозов, я увлеченно принялась за дело. О сне уже не думалось — вся сонливость испарилась под напором любопытства и огромного желания разобраться. Раскрыв на табло огромную карту конфедерации, принялась отмечать на ней значками места известных похищений, обозначая каждую расу похищенных отдельным цветом. В таком русле работала несколько часов, не отвлекаясь на общение с коллегой. Впрочем, тарн тоже был занят невероятно, поэтому к пустой болтовне и не стремился. Изредка мы перебрасывались какими-то профессиональными вопросами, советуясь друг с другом, но не более того.

Прервавшись на полчаса, сходили в столовую, где тарн опять же, не обращая внимания на окружающие пересуды и шушуканья, уселся за одним столиком со мной и настоял на том, чтобы я не только съела полноценный обед, но и выпила бодрящий энергетический напиток. Вернувшись на рабочие места, мы с удвоенным энтузиазмом погрузились в работу, действуя в таком темпе до окончания смены. Итогом моих стараний за сегодняшний день стала пестро раскрашенная разноцветными отметками карта конфедерации. Надеюсь, что отобрала все и ничего не напутала. Утомленно осмотрев полученный результат, решила, что изучать его и делать выводы начну завтра, потому как сегодня сил на это уже нет и мозг конструктивно работать отказывается. А еще с анатомией неймарцев знакомиться предстоит! Потянулась, разминая затекшее от сидения в одном положении тело, посмотрела на тарна, который что-то внимательно вбивал в программу, спросила:

— Еще хочешь задержаться?

— Нет, что ты — устал неимоверно. Просто привычка с прошлой переброски, всегда копирую работу системы за смену, а то вдруг сбой произойдет и что — с утра все с нуля начинать? — устало пояснил тарн.

Я, впечатлившись перспективой потери результата всех колоссальных сегодняшних трудов, тоже скопировала все в личный зум. И мы, отключив систему и закрыв блок, спокойно направились к каютам.

— Ты в медцентр сейчас? — спросил тарн.

Я согласно кивнула.

— Ну, успехов! — подмигнул он. — И сегодня, и с утра!

Я тяжело вздохнула.

— Кстати, — неожиданно остановился он на месте, — хотел тебе еще за обедом сказать, да забыл. Вспомнилось, что год назад, когда, как ты сейчас, только попал на корабль, слышал что-то о деле с птицами у неймарцев. Там кто-то или погиб из них, или пострадал… Но подробностей не знаю, посмотри при случае в базе.

Я застыла тоже, с тоской обернувшись на вход в блок. Усталость сняло как по волшебству, захотелось быстро вернуться и найти упомянутое тарном дело, любопытство выросло до небывалых вершин. Но ожидающий медик…

— Не глупи, — усмехнулся сразу сообразивший, в чем дело, тарн, — подумай о том, что ждет тебя с утра!

Да уж, аргумент весомый! Тренировке под руководством Крейвана предстояло стать самым кошмарным событием дня, поэтому все неудовлетворенное любопытство отходило на второй план. А если представить, что это станет ежедневной нормой? Тут оставалась одна-единственная надежда: мучиться предстоит только год, хотя и бесконечно длинный.

Попрощавшись с коллегой, я шустро понеслась в медцентр.

Гайяр

К чему я был готов меньше всего, так это к тому, что история с птицами прошлогодней давности начнется снова. А землянка-то какая молодчина! Мы бы наверняка из-за всей суеты с поисками пропавшей девочки не заметили этой новости, и время было бы упущено; а это обернулось бы катастрофой. Получается, в прошлый раз нам так и не удалось добиться успеха. Как же тяжело это сознавать, учитывая масштабность предпринятых тогда мер и усилий! И как Эльдар мог это проморгать?! Уж кто-кто, но не он, после того, что случилось в прошлом году. Опять же вопрос к размышлению…

А землянка — это какое-то чудо логики и профессионализма. При невероятной внешней невзрачности — я был в шоке, обнаружив у нее грудь, — интеллект и разумность никаких нареканий не вызывают. Надо будет известить Кадровый Центр, что под параметры переброски она больше не подпадает.

Быстро открыв личный зум, направил на базу приказ в кратчайшие сроки собрать максимально полное досье о ее жизни. Надо все о землянке выяснить, чтобы избежать любых непредвиденных проблем. Хватит мне и того факта, что кто-то из своих перешел на сторону соперника.

ГЛАВА 7

Ольга

На миг замерев перед дверью в Медицинский Центр, я глубоко вздохнула и решительно прошла внутрь. Тинараг уже явно ждал меня, он вышел из рабочей зоны и подошел ближе.

— Настроилась? — с усмешкой спросил он.

— Как-то не очень, — честно ответила я, — неужели есть вероятность, что он меня узелком не завяжет в первые же пять секунд?

— Если заранее себя в этом убедишь, — уже серьезно взглянул на меня неймарец, — то даже за две завяжет.

Я тоскливо застонала:

— И за что мне это? Теперь каждое утро будет начинаться с гарантированного избиения!

— Не преувеличивай. Его же просили с тобой заниматься, а это значит, он будет тебя учить. Максимум в первый раз наваляет, чтобы имела уважение к учителю. Как ты в плане обучаемости?

— Если речь о навыках владения оружием или о всяких там боевых искусствах, то безнадежна. И это не шутка, а жизненный опыт. — Я понуро склонила голову.

Тинараг, отступив на пару шагов, задумчиво меня оглядел.

— Любой бой выигрывается во многом не оружейными возможностями и боевыми навыками, а верной и продуманной стратегией. Запомни! Ты, как никто другой, знаешь себя, поэтому твоя основная задача — повернуть все так, чтобы твои очевидные для соперника слабости превратились в козыри. Это не просто и действует не всегда, но стремиться необходимо именно к этому результату! Итак, скажи мне, что ты можешь?

Я основательно задумалась. Потом робко предположила:

— Завизжать?

Неймарец смешливо поморщился:

— Ах да! Желательно еще что-то знать о своем сопернике. Поэтому имей в виду: у нас в ушах и ноздрях имеются дополнительные перепонки, которые, отгибаясь рефлекторно при опасности появления токсичного запаха или неприятных частот шума, совершенно нас от всего этого уберегут. Так что не трать силы, только голос сорвешь, а он даже не вздрогнет.

Я совсем упала духом — собственно, на большее я не способна. Быть мне битой! Не то чтобы я рассчитывала на что-то другое, но все же робко надеялась… глубоко внутри. Пожав плечами, ответила своим скрытым мыслям. Но Тинараг упорствовал:

— Что еще?

— Пнуть его? — уже безнадежно предположила я. — Или укусить?

Неймарец, покачав головой, шагнул ближе, на ходу поднимая рукав и оголяя руку до локтя:

— Попробуй!

Недоуменно покосившись на предложенную на пробу часть тела, я осторожно отступила.

— Конечно, я не ужинала, но всякую каку в рот брать не привыкла, — медленно начала я, надеясь указать ему на морально-санитарный аспект этого действия, но неймарец был не настроен на диалог и просто рявкнул:

— Кусай!

Подпрыгнув от этого рыка, я тут же с профессионализмом питбуля-медалиста впилась обеими челюстями в конечность… и взвыла от боли.

— О-о-о… Кашется, я зуп шломала!

— Во-от! — довольно прокомментировал неймарец. — Теперь ты в курсе о нашем умении управлять собственной мышечной системой. Миг — и мышцы в нужном месте буквально окаменеют, затвердев.

— Я бы и на слово поверила, — возмутилась я.

— Наглядность, — с мудрым видом заявил Тинараг, — это наиболее эффективный образовательный прием!

Учитель, тоже мне! Я осторожно ощупала несчастный зуб, убеждаясь, что он все же уцелел.

— Пинать будешь? — совершенно серьезно уточнил неймарец, выдвигая вперед ногу в качестве мишени.

Судорожно замотав головой, я отскочила назад, боясь снова пострадать ни за что.

— Молодец, — почти восторженно заметил Тинараг, — а говорила — с обучаемостью сложно!

Я угрюмо посмотрела на доктора. Кажется, он тут развлекается, а я в качестве клоуна-мазохиста присутствую.

— Еще варианты есть? — продолжал допытываться неймарец.

— Нет! — сразу созналась я.

— Совсем? — недовольно уточнил он.

— Да! — тут же отрапортовала я, но, застигнутая внезапной мыслью, произнесла: — А хотя…

— Ну? — с нездоровым интересом уставился на меня медик.

— Можно ему пнуть коленкой… э-э-э… между ног! — сказала и сразу пожалела о своих словах. Как это по-человечески, по-женски, да и вообще нелепо.

— А ты знаешь, — начал в ответ убийственно серьезным тоном неймарец, но тут меня посетила запоздалая мысль об исповедуемом им принципе наглядности, и, вторично подпрыгнув, я завопила:

— Нет! Не надо! Я понимаю, там у вас или ракушка выдвигается железобетонная, или каменеет все насмерть, или… — Я запнулась, сознавая иссякнувшую фантазию, и начала маленькими шажками пятиться к выходу. Вот как так происходит? Они все совсем разные, а пугают меня в итоге одинаково!

— Стоять! — железным тоном отчеканил Тинараг.

Лучше бы завтра просто побили, а теперь еще и сегодня опозорить успеют! Я, внутренне собравшись, приготовилась к насмешкам, но доктор удивил неожиданно серьезным тоном:

— Олга, вспомните, как вы вчера поступили с прогнозом? Вы не пошли стандартным путем, как этот глупый тамлинг. Нет! Вы сделали то, что интуитивно чувствовали верным, ваш логический ум подвел вас к решению, собрав воедино все имеющиеся факты. И вы оказались правы! Правы именно тогда, когда не побоялись довериться своим ощущениям, своей логике, когда не думали о невозможности осуществить это. И именно таков ваш путь всегда. Обдумайте это, сделайте ваши слабости вашими сильными, в силу своей неожиданности, сторонами. Будьте стратегом во всем! Ведь главное — выиграть бой тут. — И он постучал себя по голове. — Помните, всесильных соперников не бывает.

Замерев, я внимательно ловила каждое его слово, одновременно пытаясь поймать нечто — образ или ощущение, — еще не оформившееся понимание того, что он пытался донести до меня. Понаблюдав немного за мной, Тинараг бодро предложил:

— А сейчас — основное. Уязвимых при ближнем бое мест у нас крайне мало, но они есть… Запоминайте, а как это использовать — решать вам. Первое: во рту в нижнем небе располагается особый одиночный маленький клык. Он выдвигается в состоянии опасности и выделяет из железы под собой особое парализующее вещество, которое через слюну действует на всех, кроме представителей нашей расы. На нас оно тоже действует, но при условии попадания в кровь. Мгновенно! Второе: места, доступные для удара, в которых мышцы в принципе отвердеть не могут, — это виски. Третье — ступни ног. Они очень чувствительны. На этом — все, — спокойно разъяснил он мне. — Можете идти. Главное — выспитесь!

И я, нелепо закивав головой, попятилась к выходу, пытаясь на ходу собрать все, сказанное им, в общую кучу и понять, как я смогу использовать выданные Тинарагом сведения. Незаметно проскользнув в свою каюту, обрадованно кинулась в душ, желая только скорее добраться до кровати. Сонливость с каждой минутой накрывала сильнее. Видимо, связано это с окончанием действия выпитого за обедом энергетического напитка. Мозг был совершенно не в состоянии о чем-то думать, а тело испытывало одно страстное желание — принять горизонтальное положение. Такой бешеной гонки долго не выдержу. Надо как-то менять ритм существования… Вопрос — как?

Возможно, выход найдет меня завтра… сам… с утра. Попаду в медцентр, там и отосплюсь… На этой мысли меня вырубило.

Проснулась резко. Дернувшись, сразу подумала о Крейване и посмотрела на часовое табло. Надо вставать! Еще ведь предстоит с зума на наручный маяк координаты спортзала перекинуть, и главное, придумать что-то. Какая тут может быть стратегия? Выдержать бы… Убить, конечно, не убьют, но поколотят наверняка. В первый-то раз. Пока умывалась, чистила зубы, приводила себя в порядок и натягивала спортивный комплект формы, продолжала мучительно размышлять, что же мне делать. Как ни крути, но мой единственный шанс состоит в том, чтобы приблизиться к Крейвану непосредственно, максимально прижаться… В дистанционной схватке только тумаков схлопочу, а возможности добраться хотя бы до одного уязвимого места не получу. А чтобы хоть разок от души треснуть ему пяткой по «лапе», надо быть совсем рядом, а еще хорошо, чтобы он в это время отвернулся… Ага, минут на пятнадцать, чтобы я приготовилась, морально собралась и наверняка не промазала, а еще присел бы и любезно поддержал, пока ему на закорки вскарабкаюсь и приноровлюсь укусить за шею… В общем, кого я обманываю? Для меня все это недостижимо!

И зачем капитан мне навязал эти уроки? Уж явно такая «боевая» единица, как я, ему мало пригодится. Наверняка месть, все же схлопотать оплеуху от землянки оскорбительно. Горестно настроившись получить по заслугам, поплелась к спортзалу. Идти было недалеко. Я же слабая, ничего не умеющая землянка! Вот именно! Внутри что-то кольнуло… Идея! И он так же считает, и вести себя будет соответственно. Как бык, просто снесет меня, и все! А мне тогда остается быть… лисой. А что? Прикинусь трупиком, глядишь, в телегу с рыбкой и пристроят, а уж там я развернусь… Ободренная новой надеждой, на ходу обдумывая варианты развития событий, уже значительно бодрее двинулась к спортзалу. Крейван уже был там, а также еще несколько представителей экипажа. Кто-то тренировался, борясь в паре, кто-то просто наблюдал. Но после моего появления в дверном проеме, а также приглашающего жеста неймарца в моем направлении все присутствующие шокированно замерли и уставились на нас. Могу себе представить: жалкая землянка собралась сразиться, пусть и в учебном, но бою с представителем сильнейшей расы! Да это даже не новость дня, это на сенсацию недели тянуло.

Пытаясь убедить себя, что все не смертельно, я двинулась ближе к первому помощнику, легко ступая босыми ногами по упругому покрытию пола. Все присутствующие, дружно отложив собственные тренировки, приготовились насладиться зрелищем моего стремительного поражения. Вдвойне сокрушительного от того, что происходило оно на их глазах. А уж каким стимулом эти наблюдатели стали для меня! Теперь проявить всю сообразительность и изворотливость, но постараться не проиграть стало для меня принципиальным вопросом. Хоть какая-то возможность повысить мнение о себе.

— Готовы? — резко спросил неймарец, окидывая меня неприязненным взглядом.

Решительно кивнув, я подошла и встала напротив, точно так же рассматривая его. Высокий, мощный, но при этом пластичный и невероятно быстрый. Он тоже был в свободной спортивной форме, босиком, а красные волосы были собраны в хвост на затылке. Абсолютно расслабленный, но при этом была внутренняя уверенность — врасплох его не застать!

— У меня предложение, — надменно, но негромко заявил он, — побеждаю я, и вы откровенно отвечаете на пять моих вопросов.

Какое, однако, великодушное предложение! И что он от меня узнать хочет, вроде бы и так его ни в чем не обманывала.

— А если я? — осторожно прошептала в ответ.

— Что — вы? Победите? — Уловив мой робкий кивок, усмехнулся и щедро предложил: — Да все, что пожелаете, тогда!

Мне его что, тоже допрашивать? Но я, в отличие от него, не смогу почувствовать искренность его слов, поэтому предложила:

— Пусть вы будете должны мне желание!

— Не проблема! — Крейван предвкушающе оскалился. — Что будем считать условием поражения?

Я неуверенно пожала плечами.

— Проигравшим будет тот, кто первым окажется лежащим на животе на полу, — предложил он, и я в ответ кивнула, — любой вариант был для меня одинаково сложен. — Итак, убогонькая, начинаем? — все же не смог не подчеркнуть свое превосходство мужчина.

Можно подумать, у меня есть выбор! Хотя ситуация в чем-то нелепа: понимаю, что убивать меня никто не намерен, но… Ощущение какого-то далеко идущего умысла присутствует. Вопросы, как всегда, зачем и чей умысел — капитана или первого помощника? Ответа тоже, увы, нет! И что мне остается? Я кивнула, показывая готовность. Вряд ли это займет много времени.

Он не бросился на меня, как я ожидала, чтобы одним махом снести с ног и в первое же мгновение повалить на ковер, нет… Он как-то слишком медленно и пластично принялся перемещаться, обходя меня по дуге. Я осторожно, стараясь не упустить момент броска, разворачивалась тоже. И вдруг — раз! — и он в один мощный прыжок, расплывчатой тенью мелькнув надо мной, оказался сзади. Я же, реально не успев даже дернуться, ощутила себя уже прижатой к его груди сильнейшим захватом и не удержалась от испуганного вскрика.

И тут же мой мозг резко перестроился на работу в чрезвычайном режиме. Словно бы разом успокоившись и четко следуя инструкции верного прогноза, принялся быстро и без эмоций управлять моим телом. Ударить пяткой в его стопу со всей возможной силой. Не думая. Сделано! Почувствовав, что по телу, сжимавшему меня, прокатилась волна дрожи, немного ослабляя захват, напружинившись, одним рывком подскочила вверх, с максимальной силой врезаясь головой в его подбородок. И тут же мы рухнули. Как-то неловко, вдвоем — замершее в неподвижности тело неймарца и я, по инерции захваченная толчком его рук, нелепо завалились на бок. У меня из глаз от удара сыпались искры, не давая возможности что-то рассмотреть, сбитое дыхание возвращалось неровными рывками, а в ушах громко стучала кровь. Но даже сквозь этот шум я уловила единый мощный вдох общего изумления присутствующих. Ой!

Почти на ощупь отцепив от себя его руки, я, сначала оперевшись на локти, а потом постепенно перенося свой вес на трясущиеся от перенапряжения ноги, встала. Глубоко вдохнув несколько раз, пытаясь успокоиться и унять сердцебиение, оглянулась. Неймарец так и лежал в непонятной позе на боку. Совершенно неподвижный и обмякший. Но вот его алые глаза… Они в упор смотрели на меня с таким выражением, что я на дрожащих еще ногах поспешила его перевернуть на живот, не столько ради полноценной победы, сколько желая скрыться от этого взгляда. Вот уж тренировка… Теперь с меня за это десять шкур сдерут. Но было приятно, даже эйфорично легко от невероятного ощущения собственной крутизны! Пусть и по стечению обстоятельств, и благодаря советам доктора, и тому, что неймарец сражался в шутку, но я — слабая землянка — его завалила! И что бы ни было потом, ни один из нас этого уже не забудет. Да и иметь в запасе выигранное желание тоже нелишне. Уря-я-я! Эх, надо Тинарага поблагодарить вечером!

Когда я уже наклонилась к Крейвану, желая попрощаться и напомнить о его обещании, дверь в спортзал резко распахнулась, и на пороге возник взволнованный Шейн-оган:

— Олга, скорее в блок прогнозистов! Там… диверсия!

Вечером того же дня в Медицинском Центре.

— Да не дергайся же ты! Сейчас вколю противоядие, и совсем отпустит.

— Чтобы я вас еще когда-нибудь послушался!

— Да ладно, зато какая тема для слухов, ха-ха!

— Тема для слухов? Ха-ха? Это, между прочим, моя репутация первого бойца. Была… Еще и желание ей проиграл!

— И мне, кстати, тоже! Зато желание Гайяра выполнили.

ГЛАВА 8

Ольга

Больше испуганная очевидным волнением тарна, чем пониманием сути случившейся проблемы, я стремительно бросилась к выходу. Надеюсь, первого помощника там не бросят в одиночестве. Эйфория уходила, оставляя после себя чувство непонятной смутной тревоги.

— Что случилось? — задала Шейн-огану главный вопрос.

— Пришел в блок и обнаружил, что кто-то пролез через систему в нашу программу и… все, что ты сделала вчера, стерли. Хоть и выглядит все так, словно это случайный сбой и ликвидация информации по причине истечения срока давности, но поверь моему опыту — кто-то это намеренно подстроил! Причем перед самым моим приходом! Так время верно рассчитать… Почти все, кроме совсем занятых и отчаянно любопытных, решившихся на личное присутствие в спортзале, зависли у табло наблюдений, настроившись на ваш с Крейваном бой в спортзале.

— Капитану сообщил? — Я вздрогнула при мысли, что сейчас тут будет. Даже всеобщее любопытство отходило на второй план. Диверсия на флагмане разведслужбы, да еще и таинственный шпион где-то рядом…

— Да, сразу. Потом заблокировал систему в состоянии стазиса, закрыл блок — и за тобой, — замялся тарн.

— А… зачем? — Уж я-то последняя на подозрении.

— Понимаешь, причина в тебе, уверен! Конечно, по мелочам и у меня потерли, но твою вчерашнюю работу так тщательно, что все-все уничтожили, даже исходники информации, даже старые совсем… Если все это собирать сейчас заново, это же сколько времени и сил уйдет, ведь информация по всей конфедерации. Да и не факт, что кое-что уже по сроку давности не изничтожили. Думаю, капитан в первую очередь спросит, что там было, поэтому и пошел за тобой. Вдобавок подумал, выдерну тебя заодно из лап Крейвана. — На последней фразе мужчина смутился.

Но я даже значения не придала этому завуалированному вопросу, сосредоточившись на очевидной странности.

— Как можно с такой легкостью взломать систему «Эндорры»? Это даже звучит немыслимо, не говоря уже… Но отследить же можно, выявить место внедрения? — От переполнявших эмоций я схватила спутника за руку.

— Если это кто-то свой, неймарец, — почти шепотом ответил тарн, нервно передергиваясь, — система полностью их, они с ней даже взаимодействуют иначе, кажется на уровне сознания, и доступна она остальным процентов на тридцать. Я отследить не смог. И еще есть один момент, — ты же знаешь, что приказы капитана не обсуждаются. Так вот, вчера с утра это он приказал мне задействовать тебя в работе над этими двумя прогнозами, но без излишнего шума. И вот такое невероятное происшествие. На совпадение не похоже.

Кивнув, отпустила руку тарна и последовала за ним к входу в блок прогнозистов. Дверь уже была открыта, и внутри ожидаемо находился капитан. Бросив на меня какой-то слишком внимательный взгляд, заставивший меня нервно вздрогнуть, резко напомнив, что я так и осталась в спортивной форме, без привычной косынки и с крохотным ежиком проклюнувшихся волос, он обратился к тарну:

— Что исчезло?

Странно, но голос был, как всегда, нейтрален. Или так себя контролирует, или это вопиющее событие его не удивило. Тарн принялся четко перечислять пострадавшие зоны, поясняя на ходу содержание пропавших участков.

— Копии сделали? — обратился капитан уже ко мне.

Мысленно поблагодарив тарна, я кивнула.

— Покажите!

— Зум в каюте, разрешите принести? — вспомнила я.

Неймарец кивнул и, сразу развернувшись к системе, уселся в кресло и принялся что-то делать. Я же немедленно понеслась в каюту. Надеюсь, ее не взломали за это время.

В своей каюте я в безумной спешке переоделась в форму, повязала косынку и, подхватив зум, понеслась обратно на рабочее место. Капитан с тарном о чем-то тихо беседовали, но при моем появлении замолчали.

— Готовы? — не глядя на меня, уточнил капитан.

Быстро подключив зум к центральной системе, я развернула карту со вчерашними отметками, по ходу дела поясняя, на что потратила прошлый день. Внутри меня, сжавшись тугим кольцом, сидел страх. А вдруг посчитает, что данная задача не стоит того, чтобы терять на нее столько времени? Но капитан не спешил с порицанием; внимательно уставившись на карту, он о чем-то думал.

— Зеленый цвет какую расу обозначает? — неожиданно отрывисто прозвучал его вопрос.

— Ортеги, — не понимая, к чему этот интерес, сообщила я.

— Та-а-к…

Я просто кожей почувствовала, что неймарца что-то озадачило в моем ответе.

— А вот это какой сектор?

Проследив за рукой капитана, я быстро увеличила изображение необходимого участка и синхронно с ним выдохнула:

— Млечный Путь…

Капитан опять задумался и молчал минут пять, прежде чем распорядиться:

— Продолжайте работу, о результате прогноза сообщить мне сразу, когда он будет готов. Не опасайтесь, системой я займусь, больше подобное не повторится!

На этом он развернулся и уверенно вышел из нашего блока.

— Уфф, — синхронно выдохнули мы с тарном, испытав облегчение.

— Легко отделались, — поделился соображением напарник.

— Ну, мы особенно ни в чем и не виноваты, — резонно заметила я.

— Не скажи, — поймав мой недоверчивый взгляд, разъяснил Шейн-оган, — как-то допустили утечку информации, хотя не пойму как. Но иначе бы в систему не полезли. А тут явно прицельно забрались!

Пораженная этой мыслью, задумалась тоже. Действительно, как?

— Ладно, оставим выяснение личности диверсанта и причин совершенного капитану, — вернул меня к действительности Шейн-оган. — А сейчас надо бы за работу браться. Ты, кстати, опять без завтрака?

Рассеянно кивнув, объяснила:

— До тренировки мне бы и кусок в горло не полез, а потом возможности не было — сам же понимаешь.

— Хм, но на обед сходи обязательно!

И было что-то в его голосе такое предвкушающе восторженное, что я, оторвавшись от изучения своей карты, обернулась к тарну:

— В чем дело?

— Да ничего особенного, просто за завтраком в столовой табло с картинкой вашей тренировки во всю стену любопытствующие развернули. Так что, поверь, не только тебе кусок в горло не полез с утра. — Тарн, довольно хихикнув, строго посмотрел на меня, указав взглядом на зум.

Уловив намек, вернулась к работе, решив, что есть отныне буду в одиночестве в каюте. Тарн, видимо, почувствовав мой настрой, задорно фыркнул и сообщил:

— Да ты теперь всем страшна! Но это не самое главное. А главное на «Эндорре» — быть успешным профессионалом, так что давай не отвлекайся, тебе отчитываться еще, и лучше бы, чтобы было о чем.

С этим я была совершенно согласна, перспектива опять предстать перед суровыми огненными очами капитана стимулировала как ничто другое. Развернув вчерашние наработки, попыталась взглянуть на все это отстраненным, свежим взглядом, попытаться как бы объять всю картину сразу. Чего-то очевидного не усматривалось. На карте творился сплошной хаос из разноцветных отметок. А к чему это капитан про зеленый цвет спросил?

— Ты про ортегов что-нибудь знаешь? — не удержавшись, опять отвлекла коллегу.

— Я тебя точно справочник по расам выучить заставлю! — недовольно пробурчал тарн.

— А есть такой? — Я даже подпрыгнула в кресле.

С мученическим вздохом тарн нашел что-то в системе и перенес мне на табло. Взвизгнув в восторге, тут же перекинула себе информацию в зум, решив пристально изучить на досуге. Будет же у меня выходной…

Вернувшись к карте и присмотревшись, поняла, что отметок зеленого цвета крайне мало. Решила разложить имеющуюся картинку на несколько изображений по цветам отметок и пришла к странному заключению: все похищения ортегов можно было перечесть на пальцах одной моей руки! И это на фоне того, что представителей прочих рас похищали десятками! Очень интересно… Получается, они или не подходят для целей похитителей, или их и так много там, куда доставляют похищенных. Быстро вернувшись к справочнику, нашла необходимый раздел по интересующей расе и принялась читать. Изучив всю приведенную там информацию, несколько растерялась. Совсем не доминирующая раса, чем-то схожая с нами. Тоже гуманоиды, пятипалые, меднокожие, схожая анатомия, разрез глаз, строение ушных раковин, но… И именно это «но» крайне интриговало: при всей своей схожести с людьми, ортеги обладали способностью к полету. Единственная, помимо неймарцев, крылатая раса. Хотя у ортегов способности к полету были менее выраженными и ограничивались умением скорее парить в воздухе, планируя вниз с характерных для ландшафта их родной планеты высоких скал. Свободно, в любом направлении перемещаться в воздухе, в отличие от неймарцев, им было не дано. Ортеги предпочитали довольно уединенное существование на своих двух расположенных рядом планетах и вовсе не являлись сколько-нибудь значимой в конфедерации расой. Их планеты располагались в нашей Галактике, резонно даже предположить наличие общих корней между их расой и моей.

Быстро переключившись на общую карту конфедерации с пометками, обратила внимание на ту же особенность, что и капитан: все редкие зеленые точки были отмечены очень кучно и в районе нашей общей Галактики. Учитывая, что ортеги, как и люди, крайне мало работали в космосе где-то далеко от планет своего расселения, а незначительное — на фоне остальных рас — количество исчезнувших из их числа можно было объяснить тем, что они случайно, в составе экипажей захваченных кораблей, попадали в плен. Исходя из этого, можно было предположить, что база похитителей располагалась именно там.

Обдумав возникшую идею, решила рискнуть и ввести данные в систему формирования прогноза конкретно по этому критерию. Система учитывала огромное количество факторов, которые охватить и проанализировать у меня физически не было возможности. Чаще это приводило к множеству прогнозов с низкой вероятностью, но если направление выбиралось верно, точность прогноза была невероятной. Я решила, что надо попробовать, и занялась внесением данных. Часа два кропотливой работы, и процесс обработки был запущен.

Удовлетворенно откинувшись в кресле, я потянулась. Бросив на меня быстрый взгляд, тоже на чем-то сосредоточенный, тарн спросил:

— Нашла?

— Узнаю, когда результат будет, — сдержанно ответила я и, прикрыв глаза, откинула голову на спинку кресла, пытаясь расслабиться и настроиться на позитивный результат. Не знаю, сколько минут прошло, прежде чем своеобразный писк системы известил о готовности итога. Распахнув глаза, уставилась на табло. Да! Вероятность — девяносто пять процентов. Они там!

— О! — впечатлился тарн, тоже среагировавший на писк. — Иди докладывай!

И весь мой восторг от успеха сразу сник, сметенный волнением и страхом. Идти на мостик… Брр…

Зато потом с полным правом изучу архив и найду это прошлогоднее дело с птицами! Подбодрив себя таким образом, отправилась к капитану.

Гайяр

Наконец-то у нас что-то получилось! После того как выяснилось, что наши прошлогодние задачи так и не удалось разрешить, да еще и один из нас оказался предателем, стало очень тревожно. Пришлось пойти на этот маневр с землянкой, в надежде на то, что он воспользуется моментом, а мне удастся тогда выявить чужого агента. И я испытал настоящее ликование, когда он все же выдал себя! Прозвучал сигнал, сообщающий о посетителе. Это был Крейван… Бедняга.

— Ну, засек? — захлопнув дверь в мою каюту, первым делом спросил он. — Я не переживу, если мой общественный позор был напрасным!

— Да какой позор? Так, пошумят денек и забудут, а особо памятливым сможешь лично доказать, что они напрасно списали тебя в запас, — усмехнулся я, не отрывая взгляда от изображения на табло.

— Денек, как же… Да о том, что землянка завалила неймарца, они будут помнить вечно! Жалею, что согласился участвовать в этом. Выгляжу глупцом.

— Удар по ступне ты реально прошляпил! Я вот запись просматриваю. И не впечатлен тобой. Хорошо, хоть капсулу с парализатором вовремя надкусил. Еще зачем-то на желание поспорил!

— Ну, что она после слов Тинарага ударит меня в челюсть, это я понял сразу, поэтому и прижал ее так. А вот что решит оттоптать мне ноги — не ожидал. Но в остальном очень реалистично вышло. А желание… Ну, я рассчитываю на кое-что в этом вопросе, и так достовернее, что она решится на ожидаемое, — заметил друг, тоже уставившись на табло. — Ты так и не сказал мне, — он воспользовался моментом?

— Да…

— Значит, диверсия — это его работа? — Крейван напряженно смотрел на меня.

— Да. — Я кивнул, понимая, как ему будет тяжело принять это. Первый помощник до последнего убеждал меня в том, что мои подозрения ошибочны.

— Не понимаю… почему? — Крейван тяжело опустился в кресло напротив.

Ответа у меня не было. Увы, это бы многое объяснило. Мы оба замолчали, обдумывая ситуацию.

— И что теперь с ним? И с землянкой, кстати, тоже? — глухо прозвучал вопрос.

— Хочу использовать его, пока он не понял, что раскрыт. Возможно, он выведет нас на источник. А землянку — учи, она не совсем безнадежна! Сегодня, кстати, вычислила сектор, куда увозят похищенных.

— Ого! — Крейван дернулся. — А он… не решит ее убрать? Сначала инцидент с похищением, потом заразу эту засекла, и вот — сектор обнаружила. Я б ее устранил, уж слишком много помех приносит.

— Постараемся не допустить: будем приглядывать за ней. Думаю перевести ее из контролирующего звена в управляющее — повысив званием и исключив этим из переброски. Оставлю в экипаже на постоянной основе.

— Ого! Землянка в управляющем составе! Не слишком ли большая честь? — выразил недоумение помощник.

— Такой ресурс нельзя не использовать. Глупо из-за предубеждений лишиться талантливого прогнозиста.

— Но ей-то будет каково? Ты только подумай, как все возмутятся подобным повышением, совсем сгрызут!

— Неуставных отношений на корабле не допущу! А с остальным пусть учится справляться, а то во всем, что к работе не относится, совсем никчемная. Меня это ее дрожание постоянное так раздражает… Никакой воли и чувства собственного достоинства нет.

— А чего ты хотел в таком окружении? Я лично до сих пор мучаюсь загадкой, как землянку могли на «Эндорру» отправить?

Я промолчал, проигнорировав очередной вопросительный взгляд Крейвана.

ГЛАВА 9

Ольга

Собиралась я очень быстро; время конкретно поджимало — до второй тренировки с неймарцем оставались минуты. Одним прыжком выскочив за захлопнувшуюся позади дверь, я по инерции пронеслась вперед по коридору еще метров пять, прежде чем резко остановилась, осознав то, что зафиксировало боковое зрение. Медленно повернулась — и обмерла от негодования. В расслабленной позе, скрестив когтистые руки на груди, небрежно оперевшись на стену и откинув голову, окруженную несколько взлохмаченной красной шевелюрой, возле двери в мою каюту стоял Крейван собственной персоной! Я настолько поразилась этому факту, что, осознав достоверность происходящего, буквально раскрыла рот от удивления. Но тут же, встрепенувшись от мысли, что чем бы это ни было вызвано, ничего хорошего мне не светит, затараторила:

— Первый помощник капитана, прошу простить меня за незначительное опоздание, я спешила… — и запнулась, осознав несуразность своих оправданий.

Неймарец, легчайшим движением оттолкнувшись от стены, легкомысленно взмахнул рукой.

— Вы никуда не опоздали, Олга. — Сказано это было с особенно невероятным, по контрасту с расслабленной позой, напряженным выражением лица.

— И вы тут… э-э-э… по делам? — промямлила я, чувствуя себя крайне глупо и не понимая, стоит мне остаться тут и разговаривать с ним или надо бежать в спортзал.

— Я вас ждал, — поразил меня окончательно Крейван. Может быть, я его слишком сильно ударила вчера? Хотя вряд ли. А с чего бы это он ко мне, убогонькой, на «вы»? — Хочу вот подарок сделать…

Мое потрясение, вызванное его словами, было в разы больше его смущения. Широко распахнув глаза, наконец-то обежала его взглядом полностью и разглядела на полу, рядом с его ногами, нечто, напоминающее горшок с растением. Да, точно растение!

— Оно что, выделяет ядовитые пары? — вырвалась мелькнувшая мысль.

Неймарец опешил:

— В смысле? Это гирденция… Просто ничего другого из цветов больше не нашел — космос все же. Эту уволок из теплиц с биопосадками. Но я выяснил, что землянки цветы любят, и вот…

И все это с сосредоточенно-угрюмым выражением лица, уставившись мне куда-то в область плеча! Я, постаравшись сделать это незаметно, ущипнула себя за руку, пытаясь убедиться, что мне все это не снится. А может быть, это меня вчера на тренировке головой приложили и с тех пор мне все и мерещится? И нереальная победа, и капитан, который, заслушав итог моего прогноза, просто молча кивнул на выход, и вот — первый помощник… с гирденцией. Да, наверняка, это глюки! Уфф… Каким же облегчением было все осознать!

— Так, я не понял, что за проволочки?! — неожиданно привычно-зверским тоном рявкнул неймарец. — Живо цветок приняла — и рысью на тренировку! Нет, галопом!

Не глюки… А как все хорошо объяснялось! Мгновенно сорвавшись с места, схватила горшок с несчастной флорой и пулей метнулась в направлении лифта, ощущая за своей спиной присутствие крылатого кошмара. В лифте мы так и поднимались втроем: я, как бы ненароком прижавшись к самой дальней от неймарца стене; гирденция, горшок с которой я судорожно сжимала в руках, боясь даже случайно на него покоситься; и вперивший в меня возмущенный взгляд красноволосый мужчина. Кажется, за ночь мир сошел с ума! Страшась даже думать о причинах происшедшего — уверена, что утреннее отражение в зеркале сегодня было таким же страхолюдным, как и всегда, — я обреченно протопала за помощником капитана, тоже облаченным в спортивную форму, к месту тренировки. Внутри было пусто! Но мне почему-то отчаянно захотелось, чтобы, как вчера, тут были и прочие члены экипажа. Лучше бы, как вчера. Ища повод держаться подальше от него, я медленно прошагала к дальней стене, демонстрируя намерение пристроить растение на безопасном расстоянии. Но стоило мне разогнуться, как я спиной наткнулась на стоящего вплотную ко мне неймарца. Он тут же обхватил меня лапой за талию и, слегка поддернув, прижал к своему боку.

— Как я заметил вчера, вам, Олга, наиболее близок вариант ближнего боя с непосредственным контактом с соперником? — как-то даже промурлыкал он мне на ухо.

И тут я отчетливо осознала, что мне пришел неминуемый конец, или гарантированная расплата, или… Ну чем еще можно объяснить творящийся беспредел? Дар речи меня покинул, и, судорожно дыша, я попыталась проикать нечто разумное, но меня никто не слушал. Размашисто шагая и держа меня фактически на весу, неймарец вышел в центр зала. Медленно, с саркастической улыбкой скользнув моим телом по своему, поставил меня рядом.

— Итак, враг совсем близко, — выпуская меня из своей хватки, он, словно бы невзначай, невероятно медленно провел ребром ладони вдоль моего горла, проследовав от уха до ключицы. — И что предпримем?

Я, пребывая в неадекватном состоянии от глубокого шока, на автомате резко двинула ему коленом, не успев даже вспомнить о чем-либо железобетонном. Упс! Попала…

— А ничего более оригинального в голову не пришло?! — резко передернувшись, с шипением выплюнул он вопрос. Но тут же схватил меня за плечи и встряхнул так, что я чудом не откусила язык.

— Так ведь сработало-о-о, — промычала я в свое оправдание.

— Сработало? — вознегодовал Крейван. — Сработало, это когда…

И он нарочито медленно ударил носком ноги в мою коленную чашечку, лишая опоры, и одновременно коротким толчком кулака ощутимо двинул в солнечное сплетение. Буквально тут же поймал мое задохнувшееся тело, в полете развернул лицом вниз и плавно опустил на пол, неподвижно заломив руки и придавив сверху собственным ощутимым весом.

— Вот так бы сработало! — потеревшись носом о мою открытую шею, опять промурлыкал он.

Совершенно перепуганная, лишенная возможности двигаться и для полноты кошмара распластанная под ним, я неожиданно отчетливо поняла две вещи: вчера я не могла, не могла реально победить его так легко и сейчас надо срочно что-то делать!

— А кто из команды погиб при прошлогодней эпидемии птиц на вашей планете? — Не иначе подсознание решило вмешаться в спасательную операцию, выдав самый невероятный вопрос, возникший у меня вчера, когда я сумела раскопать в архиве это дело. Увы, разочарованию моему не было предела: на нем значилась отметка о первом уровне секретности, лишая меня всякой возможности разведать его суть.

«Шейн-оган, — буквально взмолилась я тогда коллеге, — ну подумай, неужели ты про этих птиц ничего не помнишь?»

Тарн, недовольно поморщившись, ответил:

«Да мне это и важным не казалось тогда. Кто-то из неймарцев погиб, а двое в плен попали, кажется, но точно не скажу…»

Мгновенно вскочив и рывком подняв меня, первый помощник окатил меня волной бушующего в глазах огня и прорычал:

— Откуда ты знаешь об этом?! — Он меня настолько напугал, что язык буквально онемел, не позволяя выдавить и звука. Я судорожно захрипела, испытав совсем уж невероятное потрясение, когда обнаружила за его спиной два алых расправленных крыла. Ого, невероятно! Потрясающе красиво! Они такие…

— Вон! — неожиданно прогремел приказ, ослушаться которого не было возможности.

Я, словно подхваченная стремительным смерчем, подскочила на месте и понеслась к выходу. В одно мгновение преодолев расстояние до лифта, я обессиленно привалилась спиной к стене кабины. Ноги дрожали, в голове был хаос самых невероятных мыслей, а в душе сумбур совершенно разных чувств и эмоций. Столько всего необычного случилось за какие-то полчаса. Как это все осмыслить? Как понять мотивы настолько странных действий? Немного переведя дух, решила, что раз тренировка так стремительно завершилась, можно и на завтрак сходить. Заодно и успокоюсь, в себя приду, ибо Крейван выбил из колеи основательно. Как хорошо, что завтра выходной! Можно будет сесть и спокойно все обдумать.

Придя к этой мысли, я уже вполне уверенно поспешила в каюту — переодеваться. Столовая встретила гробовым молчанием. Стараясь ни с кем не встречаться взглядом, я прошагала к меню выбора блюд и, получив желаемое, удалилась к свободному столику у задней стенки. При этом каждую секунду ощущая буквально прожигающие спину взгляды и атмосферу гнетущей тишины. Еще неизвестно, что лучше — скабрезный шепот за спиной или вот такое молчание. Приготовилась завтракать, полностью сосредоточившись на стене напротив. Но успела проглотить лишь пару ложек каши, как на мой стол поставили второй поднос с едой, а на соседнее сиденье кто-то опустился. И это точно был не Шейн-оган! Осторожно повернув голову, встретилась взглядом со вторым помощником…

— Олга, готовы к началу рабочего дня? — с реально сногсшибательной улыбкой спросил Эльдар.

Я так и застыла, уставившись на его улыбку, практически не вдумываясь в смысл фразы. Впервые вижу, как улыбнулся кто-то из них. Невероятно! Улыбка совершенно преобразила лицо неймарца, разгладив суровые черты, сделав добрее и ближе. Осознав, что вот так, уставившись на его губы, застыв с не донесенной до рта ложкой, выгляжу как стукнутая из-за угла пыльным мешком, быстро отвела взгляд в сторону и неловко кивнула, отвечая. Но оказалось, удивляться я начала рано. Эльдар, все так же светясь очарованием и ни на кого не обращая внимания, ласково накрыл мою ладонь, лежащую на столе с его стороны, своей огромной, по сравнению с моей, лапой и, слегка сжав, принялся плавно поглаживать когтистым пальцем. Совершенно обалдев от происходящего, я, хлопая глазами от изумления, перевела взгляд на наши объединенные ладони, чувствуя, что явно теряю нижнюю челюсть. Что происходит? Это коллективный неймарский сговор с целью довести меня до инфаркта, или Тинараг из «лучших» побуждений под видом витаминов вколол мне какой-то афродизиак, отсроченно действующий только на неймарцев?

Прежде чем я успела остановиться хоть на каком-то предположении, на столе появился еще один поднос с едой, и, громко проскрипев ножками придвинутого стула в окружающей нас тишине, казалось, замершей в заинтересованном предвкушении, сбоку за наш столик присел Крейван. Прямо передо мной появился уже знакомый мне горшок с цветком, и невероятно обаятельным тоном первый помощник сообщил:

— Вы забыли…

Я перепугалась окончательно. С усилием вытащив свою руку из-под противящейся моим действиям ладони мужчины, я, быстро отодвинувшись от стола, вскочила на ноги.

— М-мне п-пора на работу, — кое-как объяснив свои действия, уже развернулась к выходу, забыв даже отправить поднос с остатками еды в утилизатор, когда со стороны первого помощника донеслось недовольное скрежетание:

— Цветок!

Решив не вступать ни в какие пререкания, одним махом подхватила горшок и уже на бегу к спасительному выходу уловила предложение второго помощника:

— Давайте вас провожу!

Фраза возымела на меня эффект, соизмеримый с основательным пинком, придав ускорение и заставив в несколько прыжков долететь до двери. На ходу успела заметить, что присутствующие члены команды — причем обоих полов — с алчным любопытством следили за нами, боясь упустить мельчайшую деталь происходящего действа. Кошмар! С сегодняшнего дня начинаю питаться в каюте!

Все еще дрожа от пережитого потрясения, я влетела в блок прогнозистов. Шейн-оган, уже сидевший в рабочем кресле, удивленно на меня оглянулся.

— Скажи, как я тебе внешне? — убила я его морально, протараторив вопрос на одном дыхании. — Случайно ни на что личное при виде меня не тянет?

— Тебя что, в столовой фанаты одолели? — помолчав немного, осторожно поинтересовался он. — Что до тебя, то у нас женщины как-то… э-э-э… повнушительнее. На тебя же и самый последний тарн не взглянет! Отсутствие волос — это ерунда, у нас тоже многие женщины просто украшают череп татуировками, но тело… Эти кости и кожа… Говорил уже — тебе надо есть и есть, причем впрок!

Уфф… Я облегченно выдохнула. Мир все же не сошел с ума! От огромного чувства облегчения, не сдержавшись, порывисто обняла тарна за шею, и именно в этот миг раздвинулась дверь и на пороге появился капитан. Я в страшном напряжении замерла, с ужасом ожидая продолжения. Если сейчас и капитан…

— Олга, — окинув меня несколько презрительным взглядом, распорядился неймарец, — у вас на рабочем табло два задания. Мне нужны прогнозы по обоим. По возможности быстрее, но не в ущерб качеству. Как получите результат — перешлете мне информацию.

И, отступив в коридор, уже собрался уходить, когда неожиданно снова обернулся ко мне, все еще стоящей возле тарна, и холодно уточнил:

— Времени не теряйте.

Я резко дернулась к своему креслу. Или на капитана афродизиак не действует, или… или все это надо будет тщательно обдумать!

Пока я загружала систему, вводила свой код, стремясь выяснить, что же ожидает меня на рабочем табло, тарн не сводил с меня внимательного взгляда.

— Так что произошло? — все же не утерпел он. — Или это на тренировке тебя первый помощник… за вчерашнее?

— Да-а-а… — Я сокрушенно качнула головой. — Не знаю даже, как объяснить. Ощущение, что происходит что-то, а я не понимаю что…

Недоумение на лице тарна лучше всяких слов выразило его мнение, а я неожиданно выпалила:

— А… помощники капитана женаты?

У кого еще я могла об этом спросить?

Брови коллеги медленно поползли вверх:

— Вопросы у тебя сегодня… как на подбор. Уже боюсь того, что еще услышу. Женаты — по-вашему, с парой?

Энергично кивнув, с надеждой уставилась на тарна. Он задумался:

— Ты учти, что я всего год под их командованием провел, и со мной никто личным не делился, но, кажется, у первого помощника есть постоянная пара. Но я опять же не уверен, просто сложилось такое впечатление по ряду проскользнувших замечаний. Но точно не знаю, и про второго — тоже.

Да уж… Темные лошадки. Но я-то им к чему? Или что-то надо им от меня? Каких-то вразумительных мыслей на этот счет не возникало. Переключившись на изучение заданий капитана, подумала, что завтра разберу ситуацию по камушку и решу, как себя поведу, если это безумие повторится.

ГЛАВА 10

Ольга

Если отвлечься на минутку и подумать — какие у меня впечатления о капитане? Конечно, ничего личного, знаю его всего ничего, и то как непосредственного начальника. Но именно в профессиональном поле мы взаимодействуем, тут он себя и проявлял, причем неоднократно даже за этот короткий временной промежуток. Сдержанный… очень, до безразличия порой. Суровый? Однозначно! Особенно нетерпим к профессиональной некомпетентности или необоснованной поспешности в исключительно важные рабочие моменты. Стоит вспомнить того же тамлинга. Ведь мог дать ему второй шанс? Мог! Но не сделал и попытки. Опять же невозможно понять ход его мыслей. Или узнать о произведенном на него впечатлении. Остается лишь гадать. К примеру, вчера — зачем ему было требовать немедленно доложить о результате прогноза? Почему-то было ощущение, что он все понял, еще когда карту с моими отметками разглядывал. Опять же фактически проигнорировал мой доклад. Вообще, рыбина какая-то холоднокровная, словно лишенная всех присущих живому существу чувств и эмоций. Но с другой стороны, для начальника это плюс: можно быть уверенной, что, пока с работой справляешься, лишний раз дергать тебя не будут и посторонних вопросов не возникнет. Опять же мне казалось, что хоть немного, но зарекомендовать себя в его глазах уже удалось… И тут — это!

Я раза четыре в полнейшем недоумении прочитала задания, высветившиеся на рабочем табло. Помогло мало. Поверить в их реальность все равно не получалось. Если подумать, задания, которые дали мне в первый раз для формирования прогноза во время учебы, были… сложнее, что ли. Или значимее. А тут? Да тут и без прогноза все заранее ясно. Только время зря потрачу на работу. Неуверенно взглянув на пристроенный рядом горшок с инопланетного вида кактусом, мысленно его спросила:

— И зачем ему это? Не знаешь? Вот и я тоже…

Еще ведь и лично притащился озадачить выполнением! Мог, как, собственно, и всегда, отправить распоряжение через систему. Или Шейн-огану приказать меня подключить, как и вчера. В общем, делать придется, это без вариантов. Потрачу массу сил на внесение в программу кучи всяких данных. Исходя из опыта, могу уже заранее предположить, что каждый информативный вброс повлечет шквал уточняющих вопросов от программы, на которые также придется искать информацию. Характер поставленной задачи был настолько обобщенный, что для получения прогноза с адекватной вероятностью необходимо будет проанализировать огромное количество сравнительных показателей разного плана.

Итак, с чего начать? Можно ли выявить преимущества физического, геномного, психологического, эволюционного характера или прочих сторон функционирования расы землян над неймарцами в условиях усредненной среды обитания? Или с другого? Можно ли выявить преимущества физического, геномного, психологического, эволюционного характера или прочих сторон функционирования расы ортегов над неймарцами в условиях усредненной среды обитания? Оба вопроса были, мягко говоря, риторическими. И чтобы еще раз убедиться в этом общеизвестном факте, мне предстоит перелопатить кучу данных. Эх!.. Надо было идти в регулярные войска конфедерации в качестве рядового. Там, наверное, было бы проще.

Начну с ортегов. Своих оставлю на потом… Собравшись, со всем вниманием и сосредоточенностью приступила к внесению данных. Чего только не требовалось программе! И подробнейшая анатомия, и физиология, и море поведенческих реакций, и описание стандартного эмоционального поведения, и не стандартного, и в стрессовых условиях, и масса всяких эволюционных и геномных критериев. А плюсом — эмоциональные психотипы, перечень здоровых и социально принятых эмоциональных фонов, и различные вариации с отклонением от нормы, и много еще всяких «мелочей»! И все это не было нигде представлено в уже готовом виде. Мне приходилось выискивать и отсортировывать данные из множества прочих деталей. За более чем пять часов, потраченных мною на внесение необходимой программе информации, я два раза вставала, чтобы просто походить вдоль удаленной от нас стены и умыться, чувствуя, что мозг готов взорваться от напряжения, а от сосредоточенного внимания вот-вот заболит голова.

Вот кто считает работу прогнозиста легкой? Его бы сейчас на мое место! Момент, когда после очередного ввода данных программа не выдала последующий уточняющий запрос, был встречен мною с опасливым недоверием — да неужели?.. Когда же, сбалансировав все, активировала запуск обработки с последующим формированием прогноза, я с чувством невыразимого облегчения откинулась на спинку кресла. Уфф… Год за три — это стопроцентно!

— Все? — спокойно поинтересовался тарн. Повернув к нему голову, обнаружила, что он, отложив дела, внимательно меня рассматривает.

— Ага. С половиной задания почти закончила. Сейчас получу прогноз и займусь вторым, — грустно поведала я ему.

— Отлично! Значит, отправляемся обедать. Самое время! — с энтузиазмом предложил он.

Но у меня при одной мысли, что надо вставать, идти куда-то — а если там снова неймарцы будут? — одним словом, есть как-то сразу хотелось гораздо меньше.

Я начала было отказываться, когда коллега резким хлопком ладони о стол оборвал все мои возражения.

— Быстро в столовую! И считай это приказом. Весь этот месяц я имею полное право тобой командовать. Поняла? О чем я тебе каждый день говорю? Еда, еда и снова — еда! Сегодня Тинарагу на тебя пожалуюсь, в конце концов, это его обязанность — спасать членов экипажа от верной гибели. В твоем случае — верней уже некуда, — как-то даже гневно возмутился он.

Упоминание этого не менее загадочного неймарца возымело на меня магическое действие. Снова в Медицинский Центр не тянуло. Поэтому я живенько подскочила с кресла, готовая отправиться куда угодно, но тарн, недовольно насупившись, притормозил меня:

— Ты где работаешь?

Я, озадаченная вопросом, непонимающе уставилась на него.

— Давай отходи уже от сельскохозяйственного типа мышления, — со вздохом пояснил Шейн-оган. — Тут разведслужба, куча конфиденциальной, а порой и страшно секретной информации, а ты все словно выводок ваших земных курей прогнозируешь. Запомни раз и навсегда: все и всегда дублируешь себе! Все и всегда кодируешь! Все и всегда закрываешь, блокируя систему и непосредственно вход в помещение, даже если пошла в туалет на две минуты. И еще — обо всем и всегда помалкиваешь. Тебя происшедшая диверсия ничему не научила? И зря! Значит, снова напорешься кулаком на ту же стену!

Пристыженно ссутулившись, я шмыгнула обратно в кресло и принялась копировать проделанную работу себе на зум, после чего, под одобрительным взглядом опытного напарника, заблокировала вход в систему.

— Вот теперь — идем, — удовлетворенно заявил он. — Не будешь глупить в элементарном — выйдет из тебя толк.

Смирившись с любым исходом нашего посещения, в сопровождении тарна отправилась в столовую. В принципе зря сопротивлялась, я же не одна. Новая форма моего «приветствия» в столовой в виде гробовой тишины и неусыпного внимания уже начинала казаться нормальной. Думая о том, что необходимо бы выяснить, как ухаживать за инопланетной флорой (а то, возможно, ей тоже кушать хочется), я, обзаведясь скромным на фоне коллеги перечнем блюд, устроилась с ним за боковой столик и только тогда решилась на стремительный обзор по сторонам. М-дя… Излишняя любознательность аппетиту во вред, это факт! Встретившись взглядами с помощниками капитана, сидящими неподалеку по отдельности, но с одинаково нездоровыми выражениями восторга на лицах, угрюмо уставилась в тарелку и до конца обеда так в ней и ковырялась. Вот же напасть! Нет, решено — убью завтрашний выходной, но докопаюсь до истины! Ибо это так «правдоподобно» — оба руководителя как-то резко и, что примечательно, одновременно стали моими фанатичными поклонниками, и это с учетом того, что я — все то же внешне никчемное, лысое нечто.

Вернулась в блок прогнозистов значительно приободренная — все же на полный желудок жизнь воспринимается в более позитивном свете. Усевшись в кресло, обнаружила, что система за время обеда успела обработать заданные параметры и сформировала прогноз. Принялась читать. Невероятно… С трясущимися от волнения руками встала и, отойдя к дальней стене, принялась равномерно вышагивать вдоль нее — туда и обратно, — пытаясь успокоиться, прийти в себя. Получалось плохо. Что неудивительно после того, что я только что прочла. Когда я увидела в Кадровом Центре сообщение о переброске, думала, большего потрясения уже никогда не испытаю, но сейчас… рекорд определенно был побит!

Поплескав в лицо воды из расположенной в уголке блока раковины, вернулась на рабочее место и принялась перечитывать заново, пытаясь осознать новый поворот событий. Сухой итог прогноза гласил:

Физические показатели. Ортеги уступают по ряду основных характеристик, но имеют огромный эволюционный потенциал, являясь носителями соответствующих участков генома — пусть и в рецессивном, на данный период, состоянии, — при резко изменившихся условиях среды способных пробудиться и за три-четыре поколения перейти в доминантную форму, спровоцировав мутагенные процессы, резко повышающие данные показатели.

Психологические показатели. Ортеги относительно равны неймарцам по ряду основных характеристик, имея также значительный эволюционный потенциал, рассчитать предполагаемую вариативность которого не представляется возможным без учета конкретных данных изменившейся среды. Потенциальная поливариативность может носить разнонаправленный характер — как усилив, так и ослабив действительные показатели. Ортеги обладают эволюционным непостоянством и высочайшим уровнем пластичности в этом виде выборки по сравнению с неймарцами, колоссальным внутривидовым разнообразием проявления индивидуальных форм исследуемых показателей, что также предопределено постоянно идущими мутациями в этом направлении эволюции вида. Это разнообразие создает предпосылки для появления форм, характеризующихся крайними значениями исследуемых показателей, формируя у носителей фанатичную убежденность, необоснованную агрессию и допустимость нанесения смертельного вреда себе подобным. Процент подобных проявлений относительно общего количества представителей данной расы очень высок.

Эволюционные показатели. Ортеги превосходят неймарцев по ряду основных характеристик, обладая более скомплектованным и древним геномом, аккумулирующим в себе неисчислимое множество вариантов приспособленческих мутаций, закрепленных на генном уровне. В эволюционном плане, как вид, способны выжить и адаптироваться практически к любым изменениям окружающей среды, эволюционируя за три-четыре поколения. В равной степени имеют и склонность к регрессу, усилив этой эволюционной разнонаправленностью естественный отбор и закрепив эволюционные изменения.

Геномные показатели. Ортеги значительно превосходят неймарцев по всем характеристикам в данном критерии. Обладают высочайшим уровнем пластичности и быстрой адаптивности генома. Имеют хорошую геномную совместимость с генетическим материалом большинства других рас.

В памяти резко вспыхнули воспоминания о том, что я давно запретила себе вспоминать, даже думать об этом, даже вскользь упоминать… Семья. То, что вдалбливали с раннего детства, то, что привело нас к конечному результату. К трагедии. Мы — величайшая раса. Мы — настоящие властители миров и вселенной. Мы, мы, мы… Меня затрясло. Чувствуя, что сейчас сорвусь и разрыдаюсь, медленно опустила голову, практически ложась на прохладную рабочую поверхность. Надо успокоиться. Сейчас это уже ничего не меняет. Даже тогда бы не изменило… Только ускорило бы наш конец.

— Олга? — Я от потрясения совсем забыла, где нахожусь, и обеспокоенный тон тарна ясно говорил о том, насколько странным мое поведение кажется со стороны. — Тебе плохо? Связаться с Тинарагом?

— Нет! — Крик сорвался прежде, чем я успела подумать.

Увидеть сейчас кого-то из них в тот момент, когда память раздирают жуткие воспоминания, когда душу рвут на части давно забытые эмоции и чувства… Я бы сейчас не смогла, не вынесла бы этого! Столько всего я сделала, чтобы забыть, столько перетерпела, чтобы вырвать все это из своей памяти, из сердца. И мне казалось, что все получилось… Казалось.

— Что с тобой? — Тарн, поднявшись из кресла, подошел ко мне и осторожно коснулся своей трехпалой ладонью плеча. — Не получается? Или что?

Не зная, как объяснить ему все, как справиться с собой, чтобы не выглядеть в его глазах безумной, кивнула на табло с результатом прогноза.

— Ого! Девяносто семь процентов вероятности! — первым делом скользнул он взглядом по показателям. — Да любой такой прогноз заслуживает наивысшей похвалы, чего так переживаешь?

И он начал читать итоговый вывод. Дочитал, подумал и вздохнул.

— Странная вы раса, никогда вас не пойму, — задумчиво потрепав меня по голове, протянул он. — Ортеги же ближайшая к вам раса, возможно, даже родственная?

Я судорожно кивнула.

— Понятно… Знаешь, ты — первый представитель землян, с кем я общался. Наверное, для тебя эта информация означает что-то иное, но попробуй взглянуть с моей стороны — ведь это только прогноз. Пусть и впечатляющий и вызывающий некоторый трепет, но только прогноз! У нас говорят: пока будет раздумывать над тем, что могло бы случиться, — то, что есть, упустит. А вы все какие-то фанатики в области утопических амбиций. Вообще не пойму, зачем конфедерации Земной союз и ваша раса? Хотя рядовых землян действительно жалко. У вас же постоянно то тут, то там появляется какой-нибудь идейный агрессивный лидер, проповедующий вечную борьбу за свободу. Вы хоть сознаете, что так мирно и благополучно живете, находясь под защитой конфедерации? Представляете, что было бы, существуй вы в анархическом хаосе за ее границами? Я вот бывал там и видел немало… Вас бы уже уничтожили ради банальных ресурсов. И никакой генетический и эволюционный потенциал не спас бы от единовременной ликвидации всего населения. Слышала о том, с кем приходится сталкиваться охраняющим границы конфедерации армейским кораблям? Кровь в жилах стынет! Но вам бы такой урок не повредил — с вашей воинственностью и стремлением к уничтожению. Еще когда в образовательный период историю создания конфедерации читал, удивлялся этому… Хотя вам это, наверное, как-то иначе преподносят.

— Мы — единственные, кто знает правду! — возмущенно воскликнула я.

Шейн-оган снова вздохнул и вернулся в свое кресло.

— И какая же это правда? Что вы — самые великие и неоцененные? А кругом одна несправедливость? И тут, и там притесняют? И развернуться вволю не дают? Так? Почему-то при всей своей популистской агрессивности ни один ваш лидер не предложил конфедерации исключить вас из ее состава. Все предпочитают пакостить и создавать проблемы втихую. А отпустили бы без проблем, уверен! В принципе конфедерация во внутренние вопросы планет и рас не вмешивается, если не встает вопрос безопасности. А так им главное, чтобы исполнялись их законы, и все вступившие в конфедерацию расы идут на это добровольно. Да, неймарцы очень суровы, и, если ты установленный порядок нарушил — будешь наказан. Но скажу тебе — а с неймарцами я взаимодействовал значительно больше, чем с землянами, — они и своих так же карают. Конечно, никто не идеален, но вы, с вашими идеями всегалактического господства, это вообще что-то! Да если даже вы — прародители многих рас (я наслышан об этой теории), то это — прошлое, а живем мы все настоящим. Так что относись к этому нейтральнее.

Ему легко рассуждать об этом. А мы как? Как можно относиться нейтральнее, когда прошел через все это? Потерял самое дорогое ради этого? Чувствуя, как по щекам заструились ручейки соленых слез, прошептала:

— А ты хочешь сказать, что всего этого нет — притеснения, предвзятости, несправедливости?

— Наверняка есть! Раз уж вы себя в этом убедили, остальным трудно этому не соответствовать. Говорю же — утопичные фанатики, — согласно кивнул Шейн-оган. — А кто-нибудь пробовал вести себя не как притесненный и недооцененный?

— Да! — с вызовом ответила ему. — Я!

— Это ты-то ведешь себя не как жертва всеобщей несправедливости? — Тарн расхохотался. — Нет, я точно никогда не пойму землян! Ты же неглупая, подумай об этом при случае и попробуй действительно вести себя как представитель расы, равной остальным. Тогда и скажешь мне, есть ли разница. А сейчас хватит болтать, иди умойся, и за работу — у тебя же два задания было.

ГЛАВА 11

Ольга

Быстро выполнив инструкции тарна и спрятав поглубже все впечатления и грустные мысли, принялась за второй прогноз. Но не успела внести в систему данные и по паре параметров, как вспыхнуло табло внутренней связи, отобразив капитана.

— Немедленно доложить… — начал он привычно-каменным тоном, когда в его взгляде, устремленном на меня, мелькнуло удивление. — Вы что там, рыдаете? — с холодным недоумением осведомился он.

Вот какое ему дело? Отдать девушку на избиение помощнику ему не жалко, а тут, видите ли, обеспокоился!

— В глаз что-то попало, — тут же солгала я.

Табло погасло. И что бы это значило? Пребывая в состоянии крайне обостренной неприязни ко всей их неймарской расе, я, проигнорировав как опасения внутреннего голоса, так и укоризненный взгляд коллеги, снова переключилась на работу. Но не успела произвести и пары манипуляций, как дверь резко разъехалась в стороны, явив нам капитана уже собственной персоной.

— Как продвигается работа над прогнозом? — окатив меня стандартно-ледяным взором, с порога спросил он.

Вот же не терпится некоторым!

— По ортегам прогноз готов! — с ответным «любезным» от переживаемого раздражения и шквала эмоций взглядом сообщила я.

В ответ меня пригвоздили таким взглядом… Лучше бы я в пол смотрела, как обычно.

— Что тут произошло? Доложить! — обращаясь к тарну, скомандовал капитан.

— Прогноз прочла, испереживалась… — пояснил Шейн-оган со вздохом.

Левая бровь Гайяра медленно поднялась, после чего, оглядев мое напряженно замершее в кресле от дурного предчувствия тело, он спокойно приказал:

— Прогноз покажите!

— Секундочку, — разворачивая итоговое заключение, неожиданно съязвила я, удивив этим даже себя. Вот что злость с людьми делает!

Капитан читать не спешил, уставившись на мой профиль пристальным изучающим взглядом. Я же, израсходовав весь запал, развернуться и встретиться с ним взглядом так и не решилась. Но на злобное фырканье меня еще хватило. И гори все синим пламенем! Наконец он отвернулся к экрану, позволив мне облегченно перевести дыхание. Читал спокойно; в отличие от меня, первые пункты его совершенно не впечатлили — или уже знал, или не считал их важными. Но, дойдя до заключительных данных, неожиданно вздрогнул:

— Ответ все время был на поверхности! Мы — слепцы! — Гнев в словах капитана невероятно изумлял с непривычки.

Быстро склонившись к системе, успел только протянуть к ней руки, как необходимые опции стремительно начали включаться, соединяя его с мостиком. Реально, они взаимодействуют с ней как-то иначе…

— Ульрген, — обратился он к дежурному офицеру, сверля последнего хмурым взглядом, — курс — на Млечный Путь. И отправь мое личное распоряжение: все свободные от патрулирования армейские крейсеры и корабли отправить в этот же сектор! Никого, кроме дежурных пилотов, в известность об изменении маршрута и моем распоряжении не ставить.

Опешив от этого приказа, я даже неосознанно вздрогнула, с ужасом вдумываясь в смысл его слов. Видеть армейские крейсеры конфедерации в действии мне уже приходилось. Перед глазами встала пелена алого тумана, огонь, тела убитых, в беспорядке лежащие тут и там, и зависший над колонией неймарский военный корабль… Каратели! И за их спинами — пустая, выжженная территория, лишенная разумной жизни.

Капитан отреагировал на мое дерганье очередным пристальным взглядом. Но я, охваченная ужасом от пережитого, каким-то инстинктивным страхом перед извечной суровой безальтернативностью их действий, уставилась на свои сцепленные пальцы. Сейчас ощущать его присутствие было больно, невыносимо больно и, как никогда раньше, неприятно. Не сумев перебороть этот глубинный страх и отвращение, я снова поежилась, так и не подняв взгляда.

— Работать над вторым прогнозом нет необходимости, мне достаточно сделанного. Хорошая работа!

Если капитан полагал, что своими словами порадует или приободрит меня, то он невероятно заблуждался. Одна мысль о том, что следствием моих действий станет повторение того кошмара, что навсегда был запечатлен в моей памяти, заставляла отчетливо ощутить, как где-то в глубине начинает зарождаться истерика, готовясь стремительным пожаром охватить душу, а тело забиться в судорогах конвульсий. Только не это! Я не выдержу, на этот раз точно не выдержу!

— Олга… — Исковерканное обращение жутковатого неймарца резануло по натянутым до предела нервам. — У вас странное состояние. Немедленно отправляйтесь в Медицинский Центр!

Тон капитана не оставлял сомнений в том, что это было не вежливое предложение, а категорический приказ. Как же он… невыносим. Ненавижу! Прекрасно понимая, что ослушаться не получится, устало поднялась с кресла и, старательно обогнув капитана, бросила удрученный взгляд на наблюдавшего за мной коллегу и направилась к выходу.

— На сегодня вы свободны! — догнало меня очередное распоряжение.

Какое великодушие, однако! И это за целых два часа до окончания рабочего дня! Идти к Тинарагу тоже не хотелось, сейчас бы лучше всего забиться в свою нору и просто переждать, перетерпеть, переплакать этот всплеск воспоминаний, нахлынувшую боль, переживания по поводу грядущего… Но выбора не было — пришлось идти. Как лунатик, не обращая внимания на всех встреченных по пути членов экипажа, кое-как добралась до нужного отсека. Медицинский Центр встретил тишиной и неожиданно сочувственно-серьезным вопросом неймарского врача:

— Судя по виду, допрыгалась? Знал, что так и будет, но чтобы так скоро…

А меня словно прорвало. Чувствуя, что закружилась голова, привалилась к стене, уже не сдерживая рвущихся наружу рыданий. Тинараг, стремительно подскочив, подхватил меня на руки и перенес на кушетку. Потом так же быстро метнулся к своему оборудованию и вернулся уже с медицинским пистолетом, наполненным каким-то лекарством. Раз — и, ощутив быстрый укол в руку, я почувствовала, что начинаю проваливаться в блаженную негу и умиротворяющую тишину.

— Что стряслось-то? — уже с юмором уточнил Тинараг.

— Капитан отправил почти все вооруженные силы конфедерации в галактику Млечный Путь по моей наводке. Боюсь того, чем это обернется… — не осознавая смысла того, что говорю, пробормотала я.

Последним, что отпечаталось в моем стремительно уплывающем сознании, был потрясенный взгляд неймарца и звук разбившейся вдребезги ампулы из-под лекарства, выпавшей из его руки.

Пришла в себя в собственной каюте. В голове была мутная тяжесть, перемежающаяся какими-то размытыми воспоминаниями, во рту все пересохло, занемевшая от неудобной позы рука невероятно ныла. С трудом приподнявшись, осмотрелась кругом. Первым делом взгляд остановился на горшке с гирденцией. Уверена, что в последний раз видела его на рабочей поверхности в блоке прогнозистов. Интересно, как мы обе в итоге оказались в каюте? Последним воспоминанием было появление мое в Медицинском Центре…

Озадаченно прислушавшись к себе, пришла к заключению, что состояние вполне даже достойное. Поспала, отдохнула, успокоилась — теперь можно жить дальше, по крайней мере, попытаться. Для начала посмотрела на время — оказалось, что сейчас глубокая ночь, так что неудивительно, что чувствовала себя отдохнувшей. А еще явственно ощущала голод. Придется воспользоваться доставкой. Желудок при мысли о еде вдохновенно заурчал, поддерживая инициативу. Есть ночью, конечно, неадекватно, но если очень хочется и ужин ты проспала, а до завтрака еще далеко… В общем, заказала. Поднявшись с кровати, потянулась, возвращая полноценную подвижность и избавляясь от последних остатков сна. Прохаживаясь туда-сюда по каюте, в ожидании, когда откроется окно раздаточной системы, выдавая бокс с выбранной едой, бросила очередной взгляд на гирденцию. Есть в нас что-то общее. Обе постоянно зависим от чужой прихоти и существуем в режиме стремительных изменений окружающей действительности. Да, стабильности не хватает…

Взглянув на странный розоватый иноземный кактус с другого ракурса, обнаружила, что под горшком белеет лист записки. Быстро достав и развернув, прочитала: «Решили, что проснуться в каюте вам будет предпочтительнее, чем в Медицинском Центре. В честь выходного тренировка отменена. Капитан». О-о-о! Конечно же, кого еще система корабля впустит в любые двери? Как же я сразу не догадалась! Потрясающе — я была удостоена великой чести быть собственноручно доставленной непрошибаемым капитаном в каюту! При этом действо прошло мимо меня — все проспала и не заметила. Ах, он же еще и кактус мой приволок… И да, самое важное: для него разносить по каютам обморочных землянок и их имущество — в порядке вещей. Поправьте меня, если я в чем-нибудь ошиблась!

А еще есть два помощника, которые внезапно прямо-таки воспылали ко мне неземным интересом, причем один использует вариант интеллигентного ухаживания, а другой, беззастенчиво пользуясь возможностью меня как угодно потискать, собственно, этим в открытую и занимается. И это меня — страшную, лысую, никчемную, убогонькую землянку! Если это естественно, нормально и объяснимо, то я — первая красотка корабля! Ведут они себя крайне странно, причем только неймарцы. Реакция остальных членов экипажа вполне привычна и естественна, а красноволосые крылатые… Мало того что я землянка, поэтому в принципе должна восприниматься ими как пустое место, так еще и страхолюдная, что опять же должно как минимум вызывать отвращение. А по факту выходит что-то странное… Ключевой вопрос, как всегда, очевиден: в чем причина? Еще бы ответ найти!

Звуковой сигнал доставки проинформировал о появлении долгожданной пищи. Задумчиво раскрыв бокс, принялась за поздний ужин или ранний завтрак — кому как привычнее. Одновременно, решив позаботиться и о присутствующих, полезла через зум в систему выискивать подробности по уходу за гирденциями. Раз уж у меня появился подшефный, надо учиться о нем заботиться. Информация впечатлила. Интересно, Крейван цветочек мне со значением подбирал, или это от судьбы очередной подарочек? Эта живность непонятной этимологии могла самостоятельно передвигаться! А если учесть, что взрослые особи отличались плотоядностью, возникал закономерный вопрос: не имел ли этот в высшей степени неожиданный эпизод с подарком далеко идущих планов по моему «изведению»? Брр… Спать теперь не смогу спокойно, зная, что оно рядом. Опасливо покосившись на розоватое шипастое нечто, отметила, что необычные бесформенные вроде как листочки грустно увяли. Опомнившись — сочувствие к ближнему и мне не чуждо, — выискала раздел с описанием питательной смеси и быстро заказала требуемый органоминеральный коктейль.

— Сейчас похомячишь! — успокаивающе прошептала цветику.

Он в ответ радостно колыхнулся. Я замерла. Что это было? Показалось? Конечно! Несколько успокоив себя этим убеждением — чего только спросонок не привидится! — вернулась к изучению информационного мануала по уходу за обретенной флорой. Выяснилось, что растение очень неприхотливо, способно долго обходиться без воды, пищи (да, она ему изредка тоже требовалась!) и полноценного освещения. Быстро адаптируется к разным газовым составам воздуха; некоторые хищные виды могут продуцировать парализующий яд; отличается контактностью и привязчивостью… Я потрясенно застыла, опять покосившись в сторону инопланетного кактуса, с самым невинным видом торчащего из горшка. Последнее — это как? Будет пробираться ко мне ночью и злобно покусывать, требуя почитать ему последние новости конфедерации в виде сказки на ночь? А может быть, Крейван не очень обидится, если я ему растеньице обратно передарю? По земному времяисчислению, как раз Восьмое марта скоро. Он все равно не знает, а мне — приятно. Идеалистка! Передаришь ему, как же… Потом будут долго носом возить по полу, причем буквально. Эх…

Сигнал доставки снова звякнул, сообщив о том, что скоро еще одним голодным в моей каюте станет меньше. Отлив из полученной емкости примерно треть содержимого в горшок, решила с остальным пока повременить. Отвернувшись, чтобы убрать бутыль с остатками питательного коктейля, неожиданно услышала раздавшееся позади смачное чавканье. Неужели… Резко развернувшись, уперлась возмущенным взглядом в невоспитанный кактус, который с вздымающимися на глазах корявыми листочками всем своим видом давал понять, что он тут ни при чем. Вот свалился на мою голову! Но, присмотревшись к нему, решила, что он такой же страшный и никому не нужный, как я, так что решено — будем дружить домами, то есть каютами. В смысле — делить ее пополам.

А жаль, что по неймарцам информационного мануала нет. Хорошо бы было — прочел и знаешь, как себя вести. Я же справочник по расам скачала. Интересно, они там тоже упоминаются? Переключив зум на другой режим, открыла закачанную подборку. Автоматически перестроившись на единый межгалактический алфавит, пробежала его глазами, выискивая «Н». Вот! Раскрываю. Есть! Принялась читать со всем вниманием:

«Раса — неймарцы.

Статус: верховная раса конфедерации, ее основатели.

Морфотип: обладают высоким подвижным телосложением, смуглой кожей, красными волосами разных оттенков, глазами и крыльями; черты лица изящные; пятипалые.

Физиология: плацентарные живородящие.

Возможности физические: намного сильнее и выносливее прочих разумных рас конфедерации, наделены огромной физической силой, стремительностью, способностью к регенерации тела. Погибают только при полном сожжении. Единственная разумная раса конфедерации, способная к полноценному полету.

Пассивные навыки: очень высокий уровень сопротивляемости холоду, ночное зрение, сопротивляемость любым ядам, умение дышать в водной среде, непроницаемая для внешних повреждений кожа, умение „видеть“ истинную сущность.

Активные навыки: при желании — пробуждение способностей берсерка, невероятная скорость, способность ментального воздействия на любое сознание, значительная сила, навык индивидуального боевого крика — очень высокочастотный, дезориентирует и оглушает противника; полноценный полет.

Социальная организация: образуют пожизненные семейные союзы. Каждая семья входит в состав определенного рода. Всего родов семь. Главы родов составляют высший орган верховной власти.

Особенности: наиболее закрытая из разумных рас конфедерации. Более детальной информации о внутреннем устройстве их жизненного уклада составители справочника не имеют.

Слабости: составителям справочника не известны».

Дочитав, задумчиво встала и отправилась в душ. Поразмышлять было о чем… Ни одна из уязвимостей, упомянутая Тинарагом, в данном тексте не фигурировала. Надо бы при случае провести небольшой эксперимент с Эльдаром, к примеру. Хорошо бы, проходя мимо, уронить ему на ногу кувалду и понаблюдать — заметит или нет. Мечты, мечты… Определенно, или меня за глупышку держат, или это у них форма издевательства такая? А может быть, еще и между собой соревнуются — кто меня быстрее доконает? Одни наверняка фиктивные «советы» доктора чего стоят! А если учесть, что в бою они «сработали», то можно смело предполагать коллективный сговор. И чего они все ко мне прицепились? Что бы такое устроить, чтобы и себе проблем не нажить, и им весомо щелкнуть по носу?

ГЛАВА 12

Ольга

Вымывшись, с чувством удовлетворения вышла из душа и, вытираясь полотенцем, оглянулась на зеркало. Сейчас без косынки был отчетливо виден ежик коротких волос, покрывавших голову. Прилично так отрасли с того момента, как я обрила голову, готовясь к отправке на новый объект переброски. На сантиметр, не меньше, торчат. По-хорошему, надо опять сбривать, но… Я, медленно подняв руку, провела ладонью по ершистой поверхности собственной головы. А что, если оставить? Что-то изменится, если у меня появится волосяной покров на голове? Под косынкой все равно не заметят, ну, не сразу, надеюсь… В голове как заведенная крутилась и крутилась фраза тарна насчет поведения жертвы и необходимости быть равной остальным. Неужели это… возможно? Для землянки? Для меня? Мысль была даже не осторожной, она была дрожащей от проявленной самим фактом своего появления невероятной смелости. Суметь победить уже проросший в тебя, сроднившийся с тобой страх и решиться. Но однажды я уже смогла — и отправилась получать свой диплом. Смогу ли сейчас?

Натянув для удобства спортивную форму, вернулась в каюту. Кактус, уже вполне живо растопырив свои нелепые розоватые колючки, гордо восседал в горшке.

— И что? Поел — и жизнь удалась? Хорошо тебе, все так просто. — Неплохо все же, что Крейван его подарил, хоть ощущение чьего-то присутствия рядом появилось, есть кому пару слов бросить. А то все одна и одна. Надо будет поблагодарить первого помощника, если возможность представится.

Инопланетный цветик в ответ хранил невозмутимое молчание.

— Жалко, что ты не ромашка… А то загадала бы вопрос, пробежалась по лепесточкам, и — ответ готов! — продолжала я бормотать вслух мысли, используя горшок с гирденцией в качестве собеседника.

Воспоминание о ромашках острой болью вернуло мысль о родине. Стало грустно-грустно. Как же все это для меня теперь недостижимо!.. Чтобы отвлечься, решила все же шутливо погадать на кактусе, используя вместо лепестков его забавные корявые розовые выросты-листочки, усыпанные острыми колючками.

— Итак, — пробормотала я, подбадривая себя и придвигая горшок ближе, — давай-ка выясним, стоит ли мне рискнуть и попробовать сменить линию своего поведения с окружающими?

Осторожно указывая пальцем на каждый отросточек, стараясь при этом не задеть его — возможно, ядовитых — иголок, я принялась последовательно перебирать их все, бормоча при этом:

— Стоит — не стоит, стоит — не стоит…

И когда до определяющего окончательный выбор отросточка-листика оставалось еще два и по всему выходило, что «не стоит», произошло невероятное событие: два из трех оставшихся розовых отростка, тесно сжавшись, пошли какой-то пульсирующей рябью и, словно ложноножки земного простейшего, слились в один лист!

Так и застыв с открытым ртом, отказываясь доверять собственному зрению, потрясенно уставилась на коварный кактус. Просто вопиющий случай! Он еще и подтасовкой информации занимается! Все же хорошо, что год предыдущей переброски я провела на сельскохозяйственной базе и чего только не видела у всех этих нереальных инопланетных растительных форм! Но даже на их фоне гирденция смотрелась какой-то уж очень нахальной интеллектуалкой.

Итог такой: мне ясно дали понять — линию поведения менять надо! Что ж, если учитывать еще и тарна, то с кактусом их уже двое, а это уже коллективная точка зрения, как ни крути. Надо! Сказать это легко, а вот как осуществить на практике, перебороть себя не на словах, а в нужный момент не сплоховать и, собрав всю волю в кулак, осуществить намерение на деле? Надо пытаться. Попробую начать с малого — буду стараться не упираться глазами в пол, не отводить взгляда, а открыто смотреть в лицо собеседнику. По крайней мере, попытаюсь, а там — как пойдет!

Определив для себя общее направление плана действий на будущее, снова прошлась по каюте. Вопрос с неймарцами оставался открытым, и тут гадай не гадай (при этом я бросила настороженный взгляд на «изображающего примус» розового шипастого махинатора), делу не поможешь, надо предпринимать какие-то контрмеры. В идеале, конечно бы, хотелось знать причину их странного поведения, но, увы, пока любые предположения на этот счет носили характер невероятных. Информации для правдоподобных выводов у меня еще маловато. А если добавить к этому тот факт, что кто-то из них — предатель и уже предпринимал попытку навредить мне, пусть пока только на служебном уровне, то мысль устранить меня непосредственно, как досадную помеху, тоже может прийти в голову. А я слишком хорошо знала, насколько малоценны для неймарцев жизни землян. Поэтому основания опасаться физической расправы были. С другой стороны, а вдруг, учитывая полезность сделанных мной прогнозов, они, наоборот, стремятся навязать мне свое общество под видом ухаживаний, чтобы защитить ценного сотрудника? Шпионкой они меня считать не могут, по крайней мере, я надеюсь на это. Если это коллективный сговор, с целью максимально эффектно надо мной поглумиться, то мне тем более надо попытаться хоть как-то разобраться в происходящем, чтобы по возможности испортить им планы. Вариант, что я им просто понравилась, и вовсе в расчет не беру.

Получается, в первую очередь, важно не пресечь их странные попытки к сближению, а по возможности выявить их мотивы и истинное отношение ко мне. А вот как это сделать? Ответа у меня не было. Рассеянно вздохнув, опять взглянула на кактус. Гм, ответ «да» или «нет» тут невозможен. Надо что-то более развернутое, хотя бы совет, как действовать, по какому пути пойти. Набраться бы смелости и у Шейн-огана спросить. У него в эти выходные дежурная вахта, значит, сегодня днем он будет на рабочем месте. И тут меня озарило! А что, если просто воспользоваться служебным положением, прогнать ситуацию через рабочую программу, а в итоге получить прогноз? Понятно, что при столь скудной исходной информации любой прогноз будет с невысокой вероятностью, но хоть с чего-то начну! Воодушевленная новой задумкой, быстро схватила косынку, обвязывая голову, и бросилась к двери. Сзади протестующе зашебуршились. Оглянувшись, ничего необычного не заметила, поэтому сразу уперлась взглядом в «соседа». Ясно! Есть желающие быть со мной до конца. Пришлось прихватить горшок с кактусом: не бросать же своих сторонников переживать в неизвестности.

Быстро проскользнув по коридорам спящего корабля, оказалась в блоке прогнозистов. Водрузив горшок с любознательной флорой на рабочую поверхность, заблокировала входные двери изнутри — быть застуканной с поличным в неурочное время, с сомнительными целями находясь здесь, совсем не хотелось. Активировала систему и ввела свой код, ожидая, когда программа станет доступна. Надо не забыть потом все подчистить, а то еще кто-нибудь увидит — позора не переживу.

Как только программа стала доступна, без проволочек принялась за работу, уже предвидя колоссальное количество уточняющих вопросов, возникающих на каждый мой информационный вброс. Пришлось потрудиться, надо было вносить максимально объективные данные, в которых я была уверена фактически, отринув все собственные впечатления и эмоции. Надеюсь, что смогла быть беспристрастной.

Запустив обработку, обнаружила, что просидела за программой больше двух часов. До начала рабочего времени оставалось часа полтора. Надеюсь, обработка информации не затянется, и я не попадусь на глаза тарну. Боюсь, не одобрит он моего деятельного рвения…

Подергавшись в нервном ожидании почти полчаса, наконец-то увидела окошко готового прогноза. Не раскрывая, сбросила его на зум и принялась удалять следы своего пребывания. Итог и в каюте прочту, а вот если попадусь — допрос с пристрастием в лучшем случае неизбежен. С зачисткой справилась быстрее, чем планировала, поэтому, поддавшись зудящему любопытству, все же раскрыла нужную вкладочку. Вероятность — шестьдесят один процент. Что ж, для данной задачи очень даже неплохо! Прогноз был следующим: исходя из эмоциональных характеристик расы неймарцев, с учетом обозначенных характеристик конкретных представителей расы, для их дезориентации с целью выявления фактического отношения и истинных эмоций, определяющих мотивы их поступков, необходимо действовать максимально неожиданно, стремясь в каждом ответном действии использовать наименее ожидаемые механизмы.

М-дя… Это надо обдумать. Но сначала — сбежать отсюда. Быстро выключив и заблокировав систему, подхватив зум и горшок с кактусом, выскочила из блока прогнозистов. Заблокировав и входную дверь, с чувством громадного облегчения понеслась по коридору в направлении лифта. Неожиданно остро ощутив взгляд в спину, споткнулась. Пока я, пытаясь не выронить свою ношу, балансировала на грани падения, потеряла время. Поэтому, когда обернулась, желая выяснить, кто тут еще находится, естественно, никого уже не обнаружила.

Размышляя над вопросом, кто это мог так рано находиться возле нашего рабочего сектора, спустилась на свой этаж и мимо входа в столовую направилась к каюте.

— Олга! Какая удача! — неожиданно вспугнул мои раздумья восторженный вскрик первого помощника, оказавшегося ранней птичкой. — А я вот пришел завтракать. Не желаете ли присоединиться?

Это шанс! Больше никого нет, а значит, если и лопухнусь, позориться особенно не перед кем. Мысль мелькнула стремительно, не оставляя времени на раздумья и сомнения. Быстро нагнувшись, поставила кактус и зум на пол, а потом, плавно развернувшись и уставившись на покрытие под ногами, двинулась к ожидавшему ответа Крейвану. Приблизившись, собралась с духом и, глубоко вздохнув, подняла на него взгляд, сопроводив его самой радостной улыбкой, на какую только была способна в состоянии невероятного нервного напряжения. Быстро поднялась на носочки и, не давая неймарцу времени отступить, обвила его за шею руками и, притянув к себе, чмокнула куда-то в область то ли подбородка, то ли щеки…

— Спасибо за прекрасный подарок, мне он очень нравится, — томным, прерывающимся от волнения голосом прошептала, глядя прямо в его изумленные красные глаза.

После чего, плавно отступив назад, развернулась и, одним махом подхватив имущество, поспешила в каюту. На ходу обернулась через плечо и крикнула:

— Завтрак с вами — это великолепная идея! Займите нам столик!

Влетев в каюту, привалилась спиной к двери, буквально сползая по ней от ужаса. Вот идиотка-а! Зачем столик в пустой столовой занимать? И зачем я согласилась? Я же первым куском от волнения и испуга подавлюсь! Но идти придется; если не явлюсь, а засяду в каюте, первый помощник обо мне вообще невесть что подумает. А ведь у нас тренировки совместные, при таком раскладе они просто пыткой для меня станут. И так-то от них впечатления самые неоднозначные.

Осознав безвыходность для меня сложившейся ситуации, попыталась взять себя в руки. Надо думать о главном! О его мотивах и цели. Возможно, шпион — это он. Гипотетический враг. Причем опасный, умный, коварный и совершенно безжалостный. Иным он быть не может. Во-первых, предал своих, причем не кого-то, а неймарцев. Во-вторых, он был в окружении главы службы безопасности конфедерации, а этого абы кто не добьется, а уж тем более если ты работаешь на два фронта. Маловероятно, что он изначально мог быть внедренной фигурой. Если это он, то, вероятнее всего, завербован. Вообще, не представляю, чем надо быть мотивированным, чтобы на это решиться. Ведь найдут, рано или поздно найдут… И скорее рано. А если тарн правду сказал — а сомневаться в его словах не приходится, — и они действительно наказывают своих так же, как нас… От мгновенно вспыхнувших воспоминаний передернуло. Не представляю, ради чего можно пойти на такой риск? Я бы, наверное, только в одном случае согласилась обречь себя на неизбежный жуткий конец — если бы могла вернуть семью. Но для меня это уже невозможно. А есть ли семья у него? Жена, дети?.. Эх, узнать бы заодно, что там год назад у них с птицами стряслось! Но как? Не начать же расспрашивать, только внимание к себе привлеку. Способ что-то выяснить только один, но он очень уж радикален, чтобы на него решиться.

Отлипнув от двери, поставила горшок с гирденцией и зум на стол. Нечего время тянуть, растрачивая решимость. Но взять и просто так заявиться в столовую нельзя. Пока я тут нервы в порядок привожу, он там тоже очухается, а значит, хоть ненадолго увидеть его истинное лицо можно, лишь снова поступив нестандартно. Резко дернувшись, ринулась к шкафу. Где-то там, еще с прошлой, «нормальной» жизни, оставалось платье. Совершенно простое, серое с легким голубоватым отливом платье, которое я не надевала последних лет семь. Мама всегда говорила, что оно мне очень идет, в точности соответствуя цвету глаз и облегая по фигуре. Наверное, в память о ней я его и оставила — единственную вещь из моей счастливой жизни. Вряд ли я пополнела с тех пор, скорее наоборот. Если только грудь… Но нет, платье наделось легко, плавно скользнув по телу, и даже грудь, пусть и обтянуло ее сильнее прежнего, смотрится очень даже естественно. Вот только голова… Поизящнее повязав косынку, бросила для бодрости духа взгляд на шипастого соседа и отправилась на завтрак. Страшно — жуть! А надо…

Учитывая раннее время, неудивительно, что в столовой Крейван был один. И для меня это очевидный плюс. Вести себя решила достойно, пусть не все сразу и одновременно начнется. Сейчас бы первого помощника попытаться прощупать, хотя бы общее впечатление о его истинных намерениях получить, хотя бы ощущения… Своему внутреннему «я» доверяла безоговорочно, вдруг что-то да и зацепит.

Неймарец явно выжидательно посматривал на дверь, поэтому меня приметил сразу. Увидел и застыл. Вот в буквальном смысле застыл, на мгновение превратившись в сидячую статую. Наверное, это должно было мне польстить, если бы причиной не был столь сильный контраст с моим обычным видом. Поэтому не льстило. Скорее злило. В самом буквальном смысле, ибо именно такой я была когда-то, до того как в мою жизнь впервые вошла их раса. И именно из-за их вмешательства быть такой перестала! Эта вспышка гнева как-то отрезвила, приведя чувства и эмоции в порядок, позволяя более спокойно продолжить движение. Широко улыбнувшись мужчине, я плавно шагнула к меню выбора блюд, каждую секунду ощущая на себе его пристальное внимание. Конечно, я не заблуждалась насчет его чувств — даже в платье, со своей лысой головой, еле наметившимися бровями и самыми посредственными чертами лица я была далека от образа красавицы и по земным меркам, но тем не менее представляла собой невероятный контраст с тем бесполым образом, в котором существовала до этого. И это цепляло, вызывало интерес и ожидание того, что будет дальше. Интересно было и мне; в первую очередь, какую линию поведения он выберет после произошедшей со мной перемены. Он же не может не задумываться о причине сего явления? Интересно будет выяснить его предположения на этот счет.

Подхватив поднос, плавно двинулась к столику. Пристальный изучающий взгляд огненных глаз сопровождал каждый шаг, рождая в душе смятение и неуверенность. Все же кто я и кто он! И дело даже не в расах. Он — профессионал, для него скрывать свое истинное лицо, намерения и эмоции — норма жизни. И не такому дилетанту, как я, пытаться задеть его за живое. Если только пальцем в небо попаду…

— Отличный выбор, — кивнув на платье и помогая мне установить на столе поднос, прокомментировал ситуацию Крейван. — Работая совместно, порой совершенно забываешь о поле своего коллеги. Тем вернее с вашей стороны в выходной от работы день так эффектно преобразиться, напомнив всем нам, с кем имеем удовольствие сотрудничать.

Собран, деловит и сдержанно вежлив. Интересненько… Если я ничего не путаю, настрой у нас схожий, ожидается непростая беседа. Налет восторженной увлеченности отринут — во мне признали достойного оппонента. Время потратил не зря, — обдумал, взвесил и принял единственно верное решение. Я поступила бы так же. Нивелировав все свое предыдущее эпатажное поведение до вежливо-заинтересованного общения с коллегами. Впечатляюще! А ведь внутри он спокоен и критичен, и это совсем не совпадает с его темпераментно-порывистым внешним видом и поведением. Он определенно стратег и логик. И нам предстоит шахматная партия в обоюдном стремлении разобраться друг в друге. И если со мной все понятно, то с чем связан его интерес ко мне?

ГЛАВА 13

Ольга

— Крейван, вы не поверите, насколько мне действительно приятно ваше по-партнерски доброе расположение, пришедшее на смену той необъяснимой настороженности, что вы испытывали изначально, — старательно улыбаясь и всем своим видом выражая удовлетворение, первым делом произнесла я, устроившись на стуле напротив неймарца и намекая на то, что помню о нашей первой беседе в этой столовой.

— Вы не представляете, — сдержанно улыбаясь в ответ, любезно поспешил уверить меня он, — сколько раз я корил себя за тот эпизод, осознав, насколько неверно были мной поняты истинные мотивы вашего присутствия на «Эндорре».

Это о чем он сейчас? Надо ли понимать, что теперь ему известна причина моей переброски, или он предполагает, что знает ее? Или же она вообще известна всем, за исключением меня? Решив идти ва-банк, с легким налетом недоверия уточнила:

— Надо ли понимать, что вам раскрыли истинную причину моей переброски?

— Знайте, что характер вашей взаимосвязи с заинтересованным в вашем присутствии лицом мне теперь известен, а значит, — неймарец так и не расстался с располагающей улыбкой, — вы можете полностью довериться мне.

Ага, уже спешу! Но вот на что он сейчас намекает? Неужели на капитана? Что именно он как-то повлиял на мое неожиданное трудоустройство? И если да, то зачем?

— Вас что-то смущает в сложившейся ситуации? — наугад выстрелила я резким вопросом.

Неймарец ненадолго задумался, окинув меня очередным внимательным взглядом, прежде чем несколько покровительственным тоном заявить:

— Испытывая к вам бесспорное профессиональное уважение, не могу не отметить, что посчитал бы значительной потерей для коллектива нашего экипажа утрату столь ценного специалиста, как вы. Но которая, по прошествии какого-то времени, видится мне неизбежной.

Это он в открытую заявляет, что меня планируют пустить в расход? Или что еще такое в ближайшее время обязательно гарантирует мою утрату? Чувствуя, как от тревоги и волнения взмокла спина, улыбнулась в ответ с не менее покровительственным видом:

— Может статься, что все повернется таким образом, что без меня не смогут обойтись.

Ох, мои бы слова — да кое-кому в уши…

Крейван бросил на меня резкий, какой-то колючий взгляд, всего на долю секунды, но показавший истинное лицо этого мужчины. Сквозь тщательно натянутую овечью шкуру блеснул настоящий волчий взгляд! Рождая в моей душе ассоциацию с этим земным хищным зверем, который, будучи загнанным в угол, способен на все. Ох, как бы на себя такой напраслины не возвести, что за нее где-нибудь при случае тихонечко и удавят. Вернее, загрызут.

— Довольны ли вы тем, как проходят наши тренировки? — сменил он тему.

Если учесть, что их пока было всего две и обе завершились крайне неоднозначно… Я даже растерялась, не понимая, к чему он решил затронуть эту скользкую тему, поэтому необдуманно прошептала с застенчивым смущением:

— Понимая, кому мы обязаны данной инициативой, вряд ли можно рассуждать об актуальности каких-либо личных впечатлений, — пропустив в тоне намек на двусмысленность, пробормотала я.

— Разумеется, — ни на грамм не уступив мне в использовании многообразия оттенков эмоционально-смысловой нагрузки тона, поспешил согласиться первый помощник.

Сама не осознала чем, но он какой-то скрытой в ответе издевкой смутил меня. Стараясь не выдать своего состояния, я словно бы случайно скользнула взглядом по его лицу, груди… Все же невероятно сильный и внешне впечатляющий мужчина. Упоминание наших совместных тренировок в первую очередь ассоциировалось у меня с Тинарагом. И его сомнительными, но столь чудодейственно эффективными «советами». Вообще ситуация с этим завтраком и непонятным разговором все больше тревожила. Не сглупила ли я, согласившись прийти сюда? Рассеянно проглотив пару ложек модифицированного салата, чтобы скрыть собственную заминку, я неожиданно вспомнила необычную подвеску-капсулу медика. Скользнув взглядом в расстегнутый ворот форменной рубашки Крейвана, ничего там не обнаружила. Кажется, доктор говорил, что эта капсула с эниаром бывает у всех до поры до времени. А вот у сидящего напротив неймарца ее не было. Любопытная все же вещь непонятного назначения… Спросить, что ли? Все равно только загадками общаемся, причем мне совершенно неясными. «Спроси!» — неожиданно кольнул внутренний голос. Ну, раз так…

— А ваша капсула с эниаром где? — не совсем уверенная в правильной формулировке вопроса, вкрадчиво поинтересовалась у сидящего напротив мужчины.

Неймарец, также поглощавший завтрак и с пристальным прищуром наблюдавший за мной, вздрогнул. Сама поразившись неожиданной реакции, успела увидеть потрясение, на миг мелькнувшее в его взгляде. Почему-то сразу вспомнилась его реакция на вопрос об эпидемии птиц. Я определенно постоянно умудряюсь его взволновать. Так и сейчас, опустив взгляд в тарелку, он, потратив некоторое время на то, чтобы собраться с мыслями и взять себя в руки, ответил:

— Олга, ваша любознательность поражает, наравне с вашим незнанием элементарного. Запомните на будущее: никогда не спрашивайте об этом, если не хотите… пострадать.

И впервые за сегодняшнее утро в его прямом взгляде, устремленном мне в глаза, появилась твердая уверенность и открытость.

После чего, уже совсем лишив меня дара речи от изумления, неймарец поднялся и, как-то резко кивнув мне, попрощался:

— Был очень рад вашему обществу за сегодняшним завтраком. Полагаю, мы еще продолжим нашу беседу.

Проводив обескураженным взглядом решительно удалившуюся фигуру, задумчиво оглянулась по сторонам. Так непривычно было находиться в одиночестве в этом огромном зале. Как странно вообще стремиться быть здесь одному! И не напрягает первого помощника это ощущение давящей пустоты, если он часто так рано тут бывает?

Чем-то я его задела, это наверняка. Вопрос — чем? Как сложно, когда не владеешь всем объемом информации. Из состоявшегося только что разговора я вынесла абсолютное убеждение, что могу смело считать себя слепым котенком, тыкающимся наугад во всех направлениях. Что-то было там сейчас, какая-то фраза… или ощущение… Я чувствовала, что упускаю какую-то важную часть всей этой головоломки.

— Олга? — Голос, который я желала бы услышать сейчас в последнюю очередь.

Оглянувшись, увидела вошедшего в столовую капитана. Кажется, сегодня все настроены на ранние завтраки. Сразу подумав о записке под гирденцией, смутилась. К встрече с капитаном я была морально не готова совершенно. Отдав столько сил и нервов предыдущему общению, сейчас чувствовала, что сразу сорвусь и в лучшем случае убегу в слезах, а в худшем… В общем, это мы уже проходили, и лично меня на повтор не тянуло. Да и вообще, общество безэмоционального капитана «Эндорры» с недавних пор стало для меня труднопереносимым, тяготящим неимоверно. Поэтому, быстро спихнув поднос с остатками еды в утилизатор, я поднялась и, стараясь, чтобы мое отступление не очень уж походило на паническое бегство, развернулась к двери, на ходу обратившись к неймарцу:

— Приветствую! Рано проснулась, поэтому решила позавтракать пораньше. Приятного вам аппетита!

Бросив взгляд на капитана, так и застыла с занесенной для шага ногой. Удивления на этом лице видеть мне еще не приходилось, однако сейчас… Ой, я же в платье! Появление капитана настолько деморализовало меня, что я, сосредоточившись только на мысли, как бы поскорее испариться из одного с ним помещения, совсем забыла про свой внешний вид. Так и получилось, что, когда Крейван, очевидно что-то забыв, стремительно вошел в дверь столовой, мы с капитаном стояли рядом, напряженно уставившись друг на друга. Он пристально рассматривал меня, я же, чувствуя себя загипнотизированным кроликом, мучительно пыталась решить, как лучше повести себя в данной ситуации, чтобы не выглядеть совсем уж странной.

— Почему… — недовольно начал капитан, но осекся, уловив мой нервно метнувшийся в сторону первого помощника взгляд.

Обернувшись к входным дверям, он бросил на неймарца короткий резкий взгляд.

— Заступаешь на дежурство, — не спросил, а уверенно распорядился.

— Да, но хотел спросить… — Крейван как-то помедлил с вопросом, покосившись на меня, так в нерешительности и замершую рядом с капитаном. — Почему ты распорядился отстранить две запасные смены пилотов? Получается, Нимас и Толнк сейчас по очереди контролируют автопилот, чтобы хоть иногда отдыхать. Надолго это? Если до самого Сириуса, то они не выдержат.

Он не знает о смене курса! Ведь до моей Галактики чуть меньше недели, если использовать максимально возможное количество пространственных прыжков, в отличие от более значительного пути до созвездия, к которому мы направлялись изначально. Я испуганно замерла, от всей души желая находиться сейчас в другом месте. Быть свидетельницей недоверия, проявленного капитаном к собрату по расе, хотелось меньше всего. Такого унижения Крейван мне не забудет. И так уже с первым помощником отношения хуже некуда — из крайности в крайность кидает. Но, будучи неуверенной, что разговор с капитаном можно считать завершенным, я не знала, могу ли покинуть столовую. Или дожидаться, пока обо мне вспомнят, или тихо улизнуть — авось и не заметят? Пока же, постаравшись изо всех сил слиться с мебелью, я мечтала о том, чтобы команда наконец-то массово явилась уже на завтрак, разбавив своим присутствием наш тройственный тет-а-тет.

— У меня есть некоторые нарекания по качеству их работы, — отчеканил между тем капитан. — Позже разберусь с ними и по итогам, возможно, верну допуск к полетам.

— Ясно, — внешне вполне спокойно принял к сведению информацию первый помощник, хотя и заметил: — Они с нами уже не один год, вполне проверенные и доказавшие свой профессионализм пилоты, все четверо. Так что ты все же подумай на их счет.

Неожиданно для меня, буравящей носки туфель отчаянно смущенным взглядом и как никогда сожалеющей о том, что наша раса не может, как энергетические по сущности формы разумной жизни, проходить сквозь стены, капитан, полуобернувшись, распорядился:

— Олга, вы свободны! Вызову вас позже, — самым нейтральным тоном огласил он мне кошмарные перспективы очередной встречи.

Выходной мгновенно потерял для меня всякую прелесть. Лучше бы на рабочем месте сидела, туда он сам приходит обычно, и Шейн-оган там… обычно. Обреченно кивнув, под удовлетворенным взглядом первого помощника — не одному ему сегодня попадать под раздачу — немного суетливо засеменила к выходу, столкнувшись по пути с первой группой проголодавшегося за ночь экипажа. Пребывая в тревожных размышлениях о грядущем разговоре с капитаном, я индифферентным взглядом скользнула по их ставших изумленными при виде меня лицам. Вот не было печали…

В каюту явилась в самых расстроенных чувствах, успев за эти несколько минут представить себе самое худшее — от повторения сцены с раздеванием до сообщения об отправке на все четыре стороны с «волчьим билетом». Кто его знает, что еще взбредет в голову нашему рыбоподобному капитану. Вон, пилоты и не думали, а в один миг оказались не у дел. С другой стороны, припомнив распоряжение капитана о неразглашении его распоряжения о смене курса, подумала, что тут все может быть не так драматично. Но мне-то уж ожидать хорошего не приходится…

Резко захлопнув за собой дверь в собственную каюту, ошеломленно замерла, застукав нахальный кактус на месте преступления. Это нехорошее растение, оставив на полу полоску земли, протянувшейся характерной дорожкой от стола к шкафу, при моем внезапном появлении так и застыло на самых кончиках своих белесых мясистых корешков. И буквально в струнку вытянуло розовые корявые отростки-листики в явной попытке добраться до ручки шкафа, в который я убрала столь впечатливший его питательный органо-минеральный коктейль.

— Вот поросенок! — возмутилась я, увидев эту картину. И без него неприятностей выше крыши.

В ответ вредный кактус воинственно передернул несуразными листками и наглядно растопырил колючки, всем видом демонстрируя мне намерение настоять на своем, проще говоря, выбить из меня еще одну порцию вкусняшки.

— Будешь столько лопать — треснешь по швам. Питание должно быть четко регламентированным. В твоем случае — раз в три дня, и это было черным по белому написано в статье по уходу, — категорично отрезала я, нутром чувствуя, что, если сейчас дам слабину, очень скоро окажусь в собственной каюте в качестве бесправной приживалки.

Выждав немного в той же позе, в явной надежде все же продавить меня своей угрожающей бравадой, розовый шипастик расстроенно понурился и с обреченно поникшими листиками забавно заковылял к горшку. На жалость давит, однозначно. И ведь успешно! Понимая, что не вынесу этого зрелища, в сердцах топнула ногой.

— Ладно! Но в первый и последний раз! — чувствуя себя страшным монстром, отбирающим у ребенка последнюю конфетку, заявила я.

Никогда бы не поверила, если бы не увидела сама, но внешний вид этого мелкого шантажиста мгновенно преобразился в какой-то хитрющий облик с задумчиво сложенными отросточками. Мне крышка! Сразу ускорившись и при этом умудряясь как-то облепить насоренным грунтом свои корешки, устраняя созданный беспорядок, кактус необычайно проворно вполз вверх по ножке стола и забрался в горшок. Устроившись и окопавшись на изначальном месте, замер, явно в ожидании обещанной добавки. Поняв, что моему господству пришел абсолютный конец, полезла в шкаф за заветной бутылью. Интересно, как бы он ее открывал? Хотя от этого нахала всего ожидать можно…

— Меня капитан «порадовал» предупреждением, что вызовет для разговора, — поплакалась я в воображаемую жилетку обжоры, плеснув ему питательного коктейля.

Смачное чавканье прервалось, после чего ближайший к моей руке отросточек-листочек, мгновенно втянув внутрь иголки, несколько неловко, но с очевидным намерением утешить попытался погладить меня. Я изумленно замерла. Вот уж где не рассчитывала найти поддержку! Но неожиданное безмолвное сочувствие этого оболтуса меня приободрило, натолкнув на логичную мысль: «А вдруг он меня, чтобы похвалить, вызывает? Чего я сразу в пессимизм ударилась?»

Убрав под ощущаемым вниманием кактуса в шкаф повыше бутыль с остатками его питательной смеси, решила поваляться на кровати и обдумать очередное намерение — сходить к Тинарагу и под видом просьбы о стимуляторах роста волос и витаминах попытаться выведать что-нибудь полезное о событиях прошлогодней давности и об их странных капсулах-кулонах. Вот только здравомыслие задумки несколько смущало… Он ведь тоже мог быть тем предателем, а его добродушие и открытость — лишь умелым прикрытием. Но не успела я даже стянуть платье, готовясь завалиться на кровать, как раздался сигнал звонка от двери, — ко мне кто-то пришел. Только кто? Единственный посетитель, которому я была бы рада, сейчас в одиночестве трудился в блоке прогнозистов, остальные же…

Тревожно покосившись на дверь, подумала, а не сделать ли вид, что меня нет в каюте? Но что, если это… капитан? Решил по пути из столовой сэкономить время и заскочил ко мне. Ведь принес же он меня из Медицинского Центра? Брр… Решительно шагнув к двери, нажала функцию «окна» на панели управления и очень удивилась, узнав своего посетителя, — это был Эльдар. Вот уж денек у меня сегодня! Интересно, что этому надо?

ГЛАВА 14

Ольга

Распахнув дверь, предстала перед очередным за сегодняшний день неймарцем. Если потом еще и доктор явится с намерением, к примеру, пригласить на ужин, уже не удивлюсь! Эльдар, не скрываясь, окинул меня вдумчивым, пристальным взглядом, откровенно надолго задержался на обтянутой тканью груди, дальше зрительно скользнул вдоль линии талии к округлостям бедер и ниже, основательно зависнув на видневшихся из-под платья коленках, по обнаженным ногам до самых носочков моей обуви. Причем все это настолько откровенно и без тени смущения, что меня затрясло от возмущения. Никуда не пойду с ним, тут же решила я, и вообще сейчас дверь перед его носом захлопну! У меня выходной. Возмутительное поведение! Но прежде чем я успела осуществить свои гневные намерения, второй помощник наконец-то нашел в себе силы оторвать взгляд от моего тела и озвучил цель своего визита:

— Капитан отправил меня проводить вас к нему на беседу.

Проводить?! Он что — конвой? Весь оптимизм, обретенный после общения с инопланетным цветиком, исчез в то же мгновение. Это определенно не предвещает мне ничего хорошего…

— П-проводить? — эхом моих мыслей прозвучал потрясенный вопрос. — А я сама не дойду?

— На первый этаж так просто не пройти, — снисходительно пояснил мне Эльдар.

И тон этот словно резанул по сердцу воспоминанием о нашей первой встрече, когда он принял меня за уборщика. Но тут до меня дошел смысл ответа, и внутренне содрогнулась от возникшего подозрения.

— П-первый этаж? А… почему? — Я отчего-то предполагала, что беседа состоится на мостике.

— Распоряжения капитана я исполняю, а не задаюсь нелепыми вопросами, что и вам делать советую! Видимо, ему так предпочтительней, — как-то неприятно ухмыльнувшись, прокомментировал неймарец.

Меня просто передернуло. Прежде чем успела осознать, что делаю, резко отпрянула назад, захлопнув-таки дверь перед его чрезмерно любопытным носом. Как жаль, что не прищемила! Функция окна была активирована, предоставив мне возможность хотя бы на миг испытать всплеск удовлетворения от обескураженного выражения лица второго помощника. Но отказаться я права не имею, слово капитана — закон. Поэтому, выждав еще несколько секунд, активировала звуковую связь и резко бросила неймарцу:

— Мне надо переодеться!

После чего, вырубив звук, мягко осела прямо на пол. Несколько раз глубоко вздохнув, попыталась успокоиться. Как ни страшно топать в самое логово жутковатого неймарца, а придется. И также придется уповать на то, что причина для встречи у него самая нейтральная, а в свою каюту позвал действительно потому, что так ему удобнее!

Быстро стягивая платье и вытаскивая комплект спортивной формы для быстроты облачения, припомнила пару откровенно скверных для меня моментов. Из Медицинского Центра, судя по записке, сам меня принес, а еще сегодня, до появления Крейвана, когда меня в столовой заметил, взгляд у него был та-а-акой изумленный, что так не характерно для него… Неужели и правда ко мне интерес проявил? Ух, неужели намеки Эльдара к месту? Нет, невозможно! Столько женщин на корабле, и расы многих считаются очень достойными, да и любая наверняка на роль и. о. любовницы капитана согласится… Так что зря и паникую! Он же неймарец, да еще какой! Поэтому все мои измышления на данную тему — сплошной бред. Чтобы он с землянкой связался? Да никогда и ни за что! На собственном самолюбии и самомнении удавился бы, что и к лучшему для меня.

Ну а вдруг? Какой-то червячок сомнения все никак не желал угомониться. Тогда меня, без вариантов, вывернет наизнанку от отвращения и ужаса. А он наверняка отбросит всякие личные мысли на мой счет, при условии, что они у него вообще имеются. Успокоив себя этим рассуждением, быстро натянула одежду, максимально непривлекательно повязала косынку и, послав розовому обжоре воздушный поцелуй, открыла дверь. Второй помощник с недовольным видом поджидал снаружи. На сей раз, быстро окинув меня взглядом, скривился, пробормотав:

— Дуреха…

И куда делась вчерашняя галантность? Что за пинг-понг в его отношении ко мне? Кидает из крайности в крайность, то я — великолепный собеседник, то — дуреха. Странные они, и чего им всем от меня надо? Эх, скорее бы год прошел!

— А… может быть, обратно в платье переоденетесь? — не двигаясь с места, посоветовал второй помощник. — Поверьте мужчине — так шансов больше. Тем более с неймарцем.

Скрипнув зубами от бешенства, не сдержалась и окатила его ненавидящим взглядом. Пусть он окажется предателем! И пусть они его покарают — он точно заслужил! Уже в печенках эта их небожительность и вседозволенность! Злобно фыркнув на волне своих кровожадных мечтаний, развернулась и, не обращая на него внимания, потопала к лифту. Так и не обменявшись ни взглядом, ни словом, мы достигли нужного этажа. Первым вышел неймарец и, подойдя к сканирующей системе, уверенно замер. Почти сразу же дверь отъехала в сторону, пропуская нас.

Сделав первый шаг, я замерла, озираясь вокруг. Ощущения были совершенно дикими для обитателя космического корабля. Как если бы я, такая маленькая и незаметная, стояла посреди пустого футбольного поля. Непривычный в космосе простор заставлял нервно ежиться, чувствуя себя как-то беззащитно. Тут не было стандартных узких коридоров, а потолки… Задрав голову вверх, поняла, что до прозрачного потолка метров семь. Да тут летать можно, не то что ходить! Ой, они, наверное, и летают… Сообразив, что выгляжу наверняка нелепо, оглянулась на сопровождающего. Так и есть — наблюдает за мной с надменной снисходительностью.

— Куда дальше? — насколько могла равнодушно поинтересовалась я.

Эльдар мотнул головой, призывая следовать за собой. И мы отправились к капитанской каюте. Хотя каюте ли? После увиденного «холла» я в последнем была не уверена. Дойдя до двери пункта назначения, неймарец придержал меня немного в стороне, а сам, поднеся к устройству замка руку, замер. Прошла секунда, другая… и дверь неожиданно отъехала в сторону.

— Прошу, — несколько гнусаво протянул неймарец, отвесив мне поклон в оскорбительно-скабрезном стиле.

Решив не обращать на него внимания, осторожно шагнула вперед. Стоило мне оказаться внутри помещения, как дверь тут же плавно вернулась обратно, отсекая меня от второго помощника. Однозначно у капитана была не каюта, а целые апартаменты! Находилась я, очевидно, в гостиной, причем одна. Нервно оглядев просторную комнату, озадаченно застыла, не зная, как себя вести и действовать дальше. Одна из стен была полностью занята огромной голографической панелью, которая на данный момент транслировала какой-то странный пейзаж незнакомой мне местности. Напротив располагались два огромных мягких кресла и поразивший меня своей красотой столик. Столешница представляла собой своеобразный бассейн, давая прекрасную возможность наблюдать за буйной пестротой колышущейся водной жизни. Стена напротив меня была закрыта большим стеллажом, заполненным книгами.

— Олга?

Я даже подпрыгнула от неожиданности, услышав недоуменный голос капитана. Оглянувшись, шокированно дернулась — капитан, застывший в дверном проеме соседнего помещения, был явно только что из душа. Из одежды на нем были блестящие капли воды и темные шлепанцы на узких ступнях. Но необычайно потрясла меня даже не очевидная нагота, а два расправленных карминово-красных крыла за его спиной. Падшие ангелы… Невообразимо прекрасные и чудовищно скверные. Прямо на моих глазах, стремительно дернувшись, одно крыло резко взмыло вперед, почти полностью скрывая от меня капитана.

— Олга. — В голосе звучала обжигающе-ледяная сталь. — Как вы тут оказались?!

Гайяр

Редко в жизни случались моменты, когда я был так удивлен. Землянка в этом плане била все возможные рекорды! В первый раз она удивила меня своим необычайно смелым, на грани ясновидения прогнозом в деле поиска похищенной девочки, и вот сейчас… Когда система запросила у меня разрешение на допуск Эльдара, я вход в первое помещение позволил, но застать здесь в итоге землянку ожидал меньше всего. Кого угодно, но не ее! Это даже забавно: маловероятно, что еще когда-нибудь я смогу увидеть подобное выражение лица. Невероятная по накалу эмоций смесь — от дикого потрясения и колоссального испуга до полного неверия собственным глазам. Она восхищенно и одновременно перепуганно таращилась на крылья, пытаясь при этом что-то мне сказать… Получалось плохо.

— К-капитан… я… м-меня… Эльдар… по вашему приказу… — уже второй раз предпринимала она попытку объяснить мне очевидное, но так и не смогла выдавить из себя внятного ответа.

— Садитесь, — кивком указал я на кресло, в которое она практически рухнула. — Ждите тут, я сейчас.

И, плавно отступив назад, отправился одеваться. Все же что-то неизменное в землянах есть. При виде ее реакции мне припомнились еще детские образовательные периоды, когда в истории первых космических полетов упоминались времена задолго до конфедеративного времяисчисления о первых исследовательских посещениях Земли, или Сизиары, как называли планету тогда у нас. Их раса всегда стремилась поклоняться нам, воспринимая уже тогда как существ высшего порядка, сошедших с небес.

Впрочем, сейчас все это второстепенно. Следует сосредоточиться на конкретно сложившейся ситуации. Невозможно, чтобы Эльдар решился на этот поступок сам. Значит, его умело спровоцировали. Так и не одевшись, я сразу метнулся к центральному средоточию системы корабля, мгновенно погружаясь в нее. Ага! Так и есть! Пусть и не совсем так, как я думал, но он начал действовать… Возможно, надеялся, что эта суматоха с прогнозистом и разбирательства по факту ее появления ненадолго отвлекут меня, притупив бдительность и позволив ему совершить задуманное. Но надо будет выяснить, как он поступил с Эльдаром. Быстро удостоверившись, что ситуация, в общем, движется в нужном мне направлении, хотя и не без некоторых неожиданностей, несколько успокоился. Хотя до абсолютной уверенности было далеко, слишком много присутствовало сторонних факторов, имеющих возможность повлиять на ход событий. Вот землянка, к примеру.

Вчера меня, несколько запоздало, посетила мысль, что в том нервном состоянии, в котором она пребывала, выяснив эти давно известные нам перспективные глупости об ортегах и землянах, она могла, не контролируя себя, что-то сообщить Тинарагу — ведь я не предупредил их с тарном отдельно о неразглашении. Но я не успел проконтролировать этот момент. Когда следом явился в Медицинский Центр, она была уже в состоянии искусственного сна. Поэтому пришлось сделать вид, что я обеспокоен ее состоянием и настолько переживаю за бесценного сотрудника, что притащился лично доставить ее в каюту, а заодно велел доставить туда же ее гирденцию. Кстати, странный питомец для землянки, впервые встречаю такой случай. Хотя ее экземпляр еще совсем маленький. Тинараг был в таком изумлении от моего поведения, что это гарантирует мне на ближайшие два года массу подколов. Но будут ли у нас эти два года? И кстати, не в связи ли с этим случаем был подстроен данный эпизод с появлением девушки в моей каюте? Как же все забавно получилось…

Послав системе сигнал заказать в первое помещение каких-нибудь напитков для землянки, сам связался с Эльдаром.

— Капитан?

Столько ехидного самодовольства в голосе!

— Напомни-ка мне, как я передал тебе сообщение относительно доставки ко мне прогнозиста? — сразил его неожиданным вопросом.

Повисла недоуменная пауза, во время которой помощник все обдумал, проанализировал и, сделав выводы, четко, уже без малейшего намека на юмор, отчитался:

— Распоряжение пришло на зум, когда я передавал смену Крейвану. Отправлено из системы под вашим личным кодом. Текст распоряжения следующий: «Земного прогнозиста немедленно сопроводить ко мне в жилое помещение». Это… ошибка? Сопроводить обратно? — На последнем вопросе голос дрогнул.

Надо понимать, сумел проявить недюжинное рвение в вопросе содействия моей личной жизни. Это частично объясняло ее испуг при виде раздетого меня.

— Да, будь готов… позже, — решил, что проучить его не помешает, и разорвал контакт.

Что ж… Предатель определенно на пределе… Чувствует, что близок к разоблачению, если еще не раскрыт, раз пошел на такой откровенный маневр. Он же не может не понимать, что я легко разберусь в этой маленькой заварушке. А значит, идет на это осознанно. Получается, ему настолько важны эти выигранные минуты? Или он всерьез полагает, что я реально заинтересован землянкой, которой намеревался отвлечь меня? Дам ему возможность осуществить задуманное, иначе так и не пойму, к чему он стремится. А позже отслежу — задумка имела целью получить время и возможность выяснить маршрут или передать что-то им, врагам. Ведь система «Эндорры» — полностью моя, и абсолютный контроль над ней только у меня. Но как бы это не повлекло попытки атаки…

Быстро сложив крылья, одевшись в стандартный форменный костюм, переобулся и, откинув влажные волосы на спину, отправился к землянке. Все равно намеревался с ней побеседовать. Девушка относительно пришла в себя, хотя тревога и непонимание, очевидно, сохранились, — она сидела в кресле, напряженно выпрямившись и не касаясь спиной мягкой поверхности, в ожидании моего возвращения. В глазах и мимике явно просматривались настороженность и бдительная готовность к любой неожиданности. Бросив на нее один взгляд, понял, что не смогу упустить столь прекрасную возможность прояснить для себя некоторые стороны ее характера. Она и так основательно потрясена, но стоит деморализовать ее еще немного, и все — готова, можно выяснять что угодно. Быстро достав из блока доставки напитки и тарелку со сладостями, осторожно поставил их на столик перед прогнозистом.

— Угощайтесь, — спокойно предложил я, усаживаясь в кресло напротив.

Обежав ее быстрым взглядом, понял, что она опять замкнулась в своей скорлупе. Сегодня утром, заметив ее неожиданно уверенное поведение, очень удивился. Все же она не безнадежна…

— Олга. — Я выдержал паузу, заставив ее взглянуть на меня. — Как вы относитесь к детям от межрасовых союзов?

Вопрос был не просто стремлением поразить ее, мне важно было выяснить ее позицию в отношении именно этой конкретной ситуации. Ее реакция на вчерашний прогноз вызвала у меня опасения, что в дальнейшем могут возникнуть сложности, когда личностное восприятие начнет превалировать над профессиональной непредвзятостью, сводя на нет достоверную вероятность любого прогноза. Однако я неожиданно ошибся, а она в третий раз с момента появления на корабле меня удивила. Я ожидал шока, непонимания. Страха, наконец… А землянка как-то резко собралась, распрямилась и ответила мне уверенным, но совершенно закрытым взглядом. Сплошная броня — ни эмоции, ни предательского жеста. Полный самоконтроль и, как результат, четкий и сдержанный ответ:

— Я полагала, вы вызвали меня для беседы на профессиональные темы, обсуждать с вами свои взгляды на деторождение я не обязана.

Она не права. На моем корабле и в моем экипаже для меня нет ничего запретного, поэтому, если я намерен обсуждать эту тему, она обязана была подчиниться. И знала это. Но уверенно поступила иначе. Интересно… Такой силы мотивы, что заставили ее решительно отреагировать, должны основываться на чем-то личном, очень личном… А это плохо. Это лишь подтверждало мои опасения. В любой момент она может сорваться… и сорвать все мои планы. Пока она очень четко соответствует им, но проблема не решена, а значит, землянка мне еще нужна. А также нужна уверенность в ней. Вчера пришло досье со всей информацией о ее прошлом, но времени заглянуть в него я еще не нашел. Надо обязательно сделать это сегодня.

ГЛАВА 15

Ольга

Внимательно, стараясь максимально отрешиться от эмоций — иначе не выдержу и сорвусь на банальную истерику, — смотрела на мужчину в кресле напротив. Только что он казался мне невероятно красивым, возвышенно-идеальным и совершенно неповторимым. Но… Это просто образ, общий эффектный фенотип этой расы. А вот что за ним? Конкретно у этого мужчины — безжалостность. Я это знала, семь лет назад испытала на собственном опыте, а сейчас чувствовала всей своей интуицией. Чувствовала, знала, что сейчас он просто проводит на мне исследовательский эксперимент, не задумываясь о том, что задевает меня за живое, делает больно. Нет! Вернее, он как раз к этому и стремится.

Находиться с ним рядом было откровенно страшно; до ощущения леденящего ужаса страшно, что он поймет, нащупает мое уязвимое место, сумеет пробиться сквозь всю броню и проникнет в душу. Я как никогда отчетливо осознавала свою незначительность и оттого боялась еще больше. Если он захочет, все что угодно со мной сделает. Отчетливо поняла сейчас, что этот год, он даже не за три считаться будет, это целая жизнь пройдет — мучительная и безысходная.

Капитан молчал, привычно безэмоционально и внимательно наблюдая за мной. Чувствуя себя под этим взглядом редкой и беззащитной бабочкой, внутренне собралась и морально приготовилась к самому худшему в ожидании его ответа. Я открыто ему не подчинилась, пошла наперекор. И пусть свидетелей у этого события, помимо его самолюбия, не было, но это вовсе не означало, что мне забудут открытый протест. Поэтому, стараясь выглядеть максимально бесстрастно и неприступно, я смотрела прямо в его алые глаза. Не знаю, сколько мы играли в гляделки, минуту или час, — для меня, скованной внутренним напряжением, это время показалось бесконечностью, но он, с ледяной ухмылкой подмигнув мне, отвел взгляд первым.

— Тогда перейдем к профессиональным темам. — И с изумительной для такого мощного тела легкостью он поднялся из кресла, направившись к стеллажам с книгами. — Вам надо сделать… прививку.

Я шокированно смотрела в его спину. От бешенства, что ли? Или о чем это он? Услышать от него о прививках я ожидала меньше всего, поэтому в недоумении пробормотала;

— Тинараг меня осматривал. Весь необходимый базис вакцинации у меня есть. Но если он что-то не учел, я могу прямо сейчас пройти в Медицинский Центр…

Да я сейчас хоть в ад в гости прогуляться согласна, только бы вырваться отсюда!

— Нет-нет! — Капитан, на миг обернувшись, одарил меня улыбкой настоящего сатира, заставив прикусить язык от страха. Чтобы он улыбался? Да это не то что странно, это опасно. — Тинараг тут ни при чем, да и вообще, говорить об этом ему не надо. Рукав до плеча заверните!

Меня ощутимо передернуло. Он что, сам мне что-то вколоть намерен? Сейчас? Тихо отравит или просто обездвижит, а потом, отведя душу, попинает?! Если не еще что-нибудь похуже.

— Не надо мне при… — начала я попытку протеста, но взгляд снова обернувшегося капитана пригвоздил меня к креслу несгибаемым металлом невысказанного приказа. Мне конец!

— А от чего она? — в полной растерянности попыталась я хоть как-то разобраться в неожиданном намерении капитана.

— Мм… Можете считать, что от межрасовой беременности, — презрительно вскинув одну бровь, заметил капитан.

— Что значит — можете считать? — Я возмущенно вскочила. — Я не позволю вам вколоть мне непонятно что, предварительно даже не сказав мне что…

Ответом на мое возмущение было полное игнорирование со стороны неймарца. Снова развернувшись ко мне спиной, он открыл какой-то небольшой шкафчик, из которого извлек медицинский пистолет и несколько ампул. Я испуганно попятилась к двери. Он действительно намерен мне что-то вколоть, причем не утруждая себя не только получением моего согласия, но даже предварительным объяснением того, что это и зачем оно мне надо?

— Я… я подам рапорт о вашем поступке в Кадровый Центр! — в отчаянии выкрикнула я, ощутив спиной дверь и понимая, что он элементарно может заставить меня силой.

— И это мне говорит землянка, которая ради того, чтобы не потерять лицензию прогнозиста, была готова абсолютно на все? А подав рапорт, вы ее наверняка лишитесь, это я гарантирую. А вот мне это скромное мероприятие наверняка простят, — остановившись в шаге от меня, спокойно уточнил он.

Шах и мат! Вот оно в действии — знание об уязвимых местах противника.

Подхватив ампулу, капитан уверенным движением вставил ее в специальный отсек пистолета и, наклонившись ко мне, в ужасе застывшей у двери, нарочито медленно приподнял до плеча рукав моей спортивной куртки. А все, что могла в ответ сделать я, это только безмолвно прожигать его ненавидящим взглядом. Потерять лицензию действительно было страшнее для меня, чем умереть. Если существует в этом мире какая-то высшая справедливость, пусть… пусть ему воздастся за все!

Плечо на миг обожгло болью, и я напряженно замерла, ожидая последствий укола. Из глаз от обиды и невыносимого унижения текли слезы, застилая глаза и давая возможность избежать встречи со взглядом ледяных алых глаз, с исследовательским интересом наблюдавших за мной. Так мы в абсолютной тишине простояли несколько минут. Плечо в месте укола неприятно покалывало, но каких-то более трагичных последствий я пока не ощущала.

— Можете уже начинать помирать, — спокойно прокомментировал капитан мое напряженное ожидание и, развернувшись, отошел к креслу.

— Что это? — с надрывным хрипом выдавила я из себя.

— Органический маяк, подстраивающийся под вашу физиологическую клеточную структуру. Его невозможно идентифицировать ни одним существующим способом. Одна из последних разработок. Активируется гуморальным путем. Любой значительно повышенный выброс адреналина мгновенно активирует сигнал, так что постарайтесь лишний раз не нервничать, а только в условиях реальной опасности, — безразлично пояснил он мне, удобно откинувшись в кресле и наблюдая за мной из-под прищуренных век.

Я потрясенно застыла. Маяк?! Неужели нельзя было сказать об этом сразу, не заставляя меня переживать этот ужас! Проклятый неймарец! Развлекается за мой счет, совершенно не думая о моих переживаниях.

— Вам пора, — к моей великой радости, объявил он о долгожданной свободе. — И лягте спать пораньше — завтра рабочий день.

Почувствовав, что дверь за моей спиной дрогнула и начала отъезжать в сторону, резко развернулась и выскочила наружу, едва не налетев на ожидающего Эльдара. Второй помощник, бросив на мое залитое слезами лицо быстрый взгляд, тут же повернулся и, пригласительно махнув мне рукой, направился к выходу с этажа неймарцев. Я безвольно поплелась следом, ощущая себя как никогда измученной и усталой. Один выходной день оказался тяжелей всей рабочей недели.

Добравшись до каюты, прямо на ходу стянула спортивную форму и забралась под душ. Осторожно коснувшись плеча, ощутила на нем крохотную ранку, служившую наглядным подтверждением, что все случившееся не было кошмарным сном. Как же мне вынести целый год этого ада? Прижавшись лбом к прохладным панелям стены, снова и снова переживала тот ужас неизвестности, что испытала, когда он сделал мне укол. Вот же безжалостное чудовище! Ничего, когда-нибудь и ему кто-то сделает больно!

Спала я после всех треволнений выходного как убитая, едва не проспав тренировку. Спасибо кактусу — он явно вознамерился крайне бдительно отслеживать дни кормления (а мы вчера вечером договорились, что будут они через день), причем начинать напоминать мне об этом важном вопросе с самого раннего утра. Так, сегодня этот оболтус, очевидно устав выжидать, когда я уже встану и выдам ему вожделенную вкусняшку, принялся будить меня сам.

В итоге, успев покормить вечно голодающий растущий инопланетный организм, вбежала в спортзал в последний момент. Но неймарец, на удивление, никак это не отметил. Сегодняшняя тренировка прошла необычайно спокойно. Крейван был задумчив и, заставляя меня снова и снова отрабатывать эту злосчастную комбинацию с одновременными ударами в солнечное сплетение и коленную чашечку, даже не критиковал за очевидную неповоротливость. В результате, когда я наверняка побила все существующие рекорды по падениям за одно утро, меня отпустили на работу. Какое же это счастье — обычный рабочий день!

Завтрак пришлось променять на душ, при этом освоившееся на нашей совместной жилплощади розовое нечто именно этим утром решило примкнуть к рядам чистюль, едва не перепугав меня насмерть в момент, когда я ощутила, что помимо водяных струй моей ноги касается еще что-то. Этот оболтус задумал тоже освежиться, для чего весьма бодро взобрался ко мне и, блаженно растопырив свои несуразные листочки, пристроился рядом. Скоро и из душа выживет…

Пока я спешно натягивала форму и повязывала на голове косынку, кактус, смешно встрепенувшись, избавляясь от лишней воды, проковылял к выходу и занял стратегическую позицию у двери. Обнаружив, что сидеть в каюте он в одиночестве не намерен и мне предоставлен выбор: или я остаюсь с ним, или беру его с собой, быстро определилась с наименьшим злом. Подхватив горшок, поставила его рядом, наглядно требуя, чтобы он хотя бы соблюдал видимость приличия и не привлекал общественное внимание, ковыляя со мной рядом. На это условие он охотно пошел, сразу забравшись в родную «норку».

Подхватив горшок с Оболтусом, отправилась в блок прогнозистов. Если учесть, что у Шейн-огана сегодня выходной, то с кактусом даже как-то веселее. Расположившись на рабочем месте, пристроила горшок неподалеку и осмотрелась. Непривычно было находиться тут одной, а через несколько недель так будет постоянно. Сразу взгрустнулось — к Шейн-огану я привязалась, и расставаться совсем не хотелось. Активировав систему и введя собственный код, обнаружила сообщение от тарна. Он предусмотрительно отобрал три первоочередных прогноза и оставил мне информацию о том, в какой последовательности надо их сегодня сделать и куда занести результат.

Не затягивая, включилась в работу по первому. Речь шла о каком-то политическом лидере айкаров. Необходимо было, сообразуясь со всей наличествующей информацией о нем, составить прогноз вероятности его победы на грядущих выборных встречах планеты. Ерунда! Не сложнее, чем спрогнозировать урожай прихотливой культуры. Три с небольшим часа вдумчивой работы, и прогноз с высокой вероятностью готов. Собралась приступать к следующему, как тут в блок прогнозистов решительно вошел капитан. Я, испуганно оглянувшись на звук — дверь была заблокирована изнутри, — проводила его настороженным взглядом, недоумевая, что ему могло тут понадобиться. Видеть его после вчерашнего не хотелось абсолютно. Однако капитан о вчерашнем и не вспомнил. Развернув кресло тарна в моем направлении, он уселся и уставился на меня непривычно угрюмым взглядом. Что-то произошло? А я не в курсе?

— Олга, — сразу перешел он к делу, — соберитесь и хорошо подумайте. Мне надо услышать ваше мнение, но только, если вы в нем абсолютно уверены. Эти случаи — похищение ребенка и… э-э-э… похищения на космических просторах конфедерации, — есть в них что-то общее?

Нет, вот как он так может? Словно вчера и не обращался со мной как с бесправным бревном! Но раздумывать над ответом мне не было необходимости, я не раз и не два за последнее время прокручивала в голове эти события, поэтому давно выявила и сейчас точно знала, что их объединяло. Но отказать себе в попытке хотя бы под видом уточнения информации выяснить хоть что-то о так возбудившем мое любопытство деле с эпидемией птиц не могла.

— Капитан, я полагаю, — старательно сдерживая раздражение и пытаясь сохранить нейтральный тон, — дело с эпидемией птиц тоже связано с этой цепочкой похищений, раз похищением ребенка пытались его прикрыть, и могло бы привнести в ситуацию некоторую ясность…

Неймарец яростно сверкнул глазами и резко бросил:

— Там и так все ясно! Это вне вашей компетенции — там ситуация особого характера. И это знание для вас может быть опасно. Так что вопрос закрыт.

Поняв по тону, что пытаться изменить его позицию бесполезно, решила зайти с другой стороны, пусть и опираясь на недостоверные данные от Шейн-огана.

— Но там похитили кого-то из экипажа «Эндорры»?

Неймарец молчал некоторое время, сверля меня задумчивым взглядом, потом качнул головой.

— Не представляю, какую пользу это может вам принести. Там никого не похищали. Двое моих сородичей, члены команды, попали в плен в ходе особой операции и погибли.

Очевидно, это было все, что он был намерен мне сообщить. В общем, мне это мало что давало…

— Итак? — напомнил он мне о цели своего визита.

— Везде одна закономерность, — сразу начала я излагать свои соображения, — фактически полное отсутствие сопротивления.

— Психоэнергетическое воздействие? — тут же предположил капитан. Ну конечно же кому что ближе… Но вероятность того, что за всем этим стояли неймарцы — а только им была доступна данная техника, — мной даже не рассматривалась. Мне реалистичнее и осуществимее казалось другое предположение.

— Техногенное! Какая-то высокотехнологичная разработка, способная влиять не только на разум живых существ, но и на искусственный интеллект систем управления кораблями. Иначе как похитители могли оставаться незаметными для всех систем контроля? Всегда нападая настолько неожиданно, что практически не встречали сопротивления. И при похищении ребенка корабль оставался незаметен для службы контроля полетов основную часть своих перемещений в атмосфере планеты. И это на неймарской планете!

Я замолчала, переводя дыхание и надеясь, что смогла донести до него суть своих умозаключений. Неймарец немигающим взглядом смотрел на меня минуты три, а потом резко дернулся к системе.

— Терез. — Тон, каким он обратился к ответственному за безопасность «Эндорры» айкару, меня бы просто прибил, расплющив навечно. — Немедленно привести весь атакующий состав и системы корабля в полную боевую готовность!

И тут же, разорвав контакт, поднялся и, бросив на меня непривычно напряженный взгляд, вышел.

Я, пытаясь унять тревожно забившееся после заявления капитана сердце, посидела недолго, успокаиваясь и обдумывая отданный им приказ.

— Кажется, у нас ожидаются глобальные проблемы, — сообщила розовому соседу очевидный вывод. — Надо как-то не попасть под раздачу…

Кактусик явно был со мной солидарен, так как, воинственно передернувшись, максимально растопырил свои колючки.

ГЛАВА 16

Ольга

Это случилось на следующий день. Потом я много-много раз вспоминала, как развивались события, снова и снова дотошно прокручивая мгновение за мгновением или, наоборот, выхватывая из памяти какие-то отдельные куски или наиболее ужаснувшие меня эпизоды. Так, с утра мы с Шейн-оганом, пока ожидали активации системы, дружно хохотали, обсуждая очередную проделку присутствующего тут же кактуса. Я решила так и называть его — Оболтус. Улыбающееся лицо тарна, его глаза, лучившиеся невероятным лукавством и добротой… Наверное, именно этот его образ навсегда останется в моей памяти.

В следующий миг мысль перескакивает уже на другое. Странное ощущение внезапно накатившего напряжения, невероятного по силе, схожего с резкой ударной волной. Взгляд — и я вижу застывших в какой-то болезненной скованной позе коллегу и розоватого обжору. И система… Она просто сходит с ума. В ужасе от непонимания происходящего, от ощущения накатывающей паники, от осознания, что происходит что-то неправильное, ужасное, я вскакиваю, пытаюсь трясти Шейн-огана, что-то кричу… Ничего не меняется, и я в отчаянии от страха кидаюсь к выходу, сосредоточившись на мысли о том, что надо позвать на помощь. Доведенным до автоматизма жестом мгновенно блокирую вход в отсек прогнозистов. Делаю это даже не потому, что обязана, а потому, что страшно. Страшно оставить их одних там, за спиной, таких неподвижно-беззащитных.

Я бегу в какой-то невнятной абсолютной тишине. Все дальше и дальше по коридору. Кругом тамлинги, айкары, тарны — и все, словно статуи, застывшие… И глаза всех наполнены болью и ужасом. Одна я не понимаю ничего, но могу двигаться свободно. Это пугает еще больше! И это напряжение — давящее, окутывающее, — оно не покидает, оно постоянно рядом… Я кричу, зову на помощь, панически пытаясь хоть что-то решить — и не могу, просто не понимаю, что делать.

Внезапно впереди, в полускрытой от меня темноте коридора я улавливаю резкое движение и вижу фигуру… человека. Я потрясена. Человек? На «Эндорре», кроме меня, людей не было. Я резко отступаю назад, запоздало понимая, что кем бы он ни был — он опасен, потому что сам факт его нахождения на корабле противоестественен. Он так же резко шагает следом за мной, выступая из тени. И я тут же на миг застываю, как соляной столб, потрясенная увиденным. Это… не человек. Вернее, человек, но… не человек! Фигура, тело, пропорции, движения — все человеческое, наше, земное. Но кожа… медного цвета, как у ортега, волосы и глаза, как у неймарца. Алые и пылающие невероятным гневом, эти глаза уставились на меня. Крик обрывается в горле, сдавленном резким спазмом. Что это?! Я в ужасе, не в силах оторвать взгляд от его лица, расползающегося в циничной ухмылке, пячусь назад, ощущая, как в животе собирается ледяной ком всепоглощающего страха.

— Я нашел девчонку! — неожиданно злобно говорит мой преследователь кому-то невидимому, объединенному с ним средством связи.

И этот голос, и особенно эта ухмылка, они словно разрывают пелену панического тумана, заставляя меня резко сорваться с места. Так я еще никогда не бегала… Бежать от смерти, наперегонки с ней, когда затылком ощущаешь ее ледяное дыхание, чувствуешь прикосновение костлявой руки к своему плечу — это невероятно, неописуемо. Каждую секунду, каждое мгновение понимая, что вот сейчас — умру. Я мчалась, не разбирая дороги, не думая о маршруте, гонимая инстинктом, единственной мыслью — убежать, спастись, оторваться. Преследователь не отставал ни на шаг, продолжая бежать сзади, фактически нагоняя…

Поворот — и я, так и не замедлив движения, врываюсь в огромный церемониальный зал, в котором, как это ни невероятно, идет настоящая битва. Тут все движутся, и мне, на ходу влетевшей в тут же поглотившие меня ряды атакующего подразделения экипажа «Эндорры», это уже кажется каким-то чудом. Но одного дикого взгляда, брошенного на окружающих, хватает, чтобы понять его причину — тут находятся неймарцы. Все — и капитан, и оба помощника, и доктор. Они не только безжалостно сражаются с настоящей лавиной этих не совсем людей, но еще и прикрывают атакующих от какого-то очевидного воздействия, обездвижившего остальных членов экипажа. Ведь присутствующие тут атакующие подвижность не утратили. Захлебываясь судорожным, совершенно сбитым от невероятного бега дыханием, озираюсь кругом. Безумная вакханалия смерти, жестокости и целеустремленности. Эти странные люди с маниакальным упорством сплошным потоком напирают на четырех красноволосых представителей руководящей в конфедерации расы. Но, это очевидно и на мой непрофессиональный взгляд, в силе, скорости и выносливости полноценным неймарцам они уступают. Однако их много, и на смену уничтоженным приходят все новые и новые… особи.

Как?! Вопрос бьется в сознании. Как так получилось, что напали на «Эндорру»? Внутри границ конфедерации! И почему система это допустила, почему не было оказано сопротивления? Почему бездействовало боевое оснащение корабля? Даже сигнала тревоги мы не слышали. Все так внезапно и стремительно… Как все это вообще возможно? Как? Кто отважился на подобное и зачем? И тут же приходит понимание: вот почему на кораблях с похищенными экипажами не было следов сопротивления.

Кругом реки крови, разорванные тела, какие-то органические ошметки… Безумие эйфории боя. Все четверо неймарцев, явно пребывая в состоянии «берсерка», уверенно и методично крушат наседающих со всех сторон противников, уничтожая их как только возможно — разрывая на части руками и зубами, разрубая странными лазерными палашами, или же просто короткими рубящими ударами рук ломая им хребты. Тут же и рассредоточившаяся полукругом охрана корабля. Эти стараются на расстояние ближнего боя никого не подпускать — расстреливают лучами огненной плазмы издалека, по возможности также скашивая лавину нападающих. В таком режиме проходит не меньше получаса. Я, дрожа от ужаса и боясь помешать кому-нибудь или попасть под обстрел, напряженно перемещаюсь внутри кольца защитников «Эндорры», уворачиваясь от летящих со всех сторон частей разорванных тел. Постепенно все же намечается прогресс, ряды этих странных людей постепенно редеют, хотя и в атакующем подразделении корабля колоссальные потери.

У меня даже мелькает надежда, что выжить все же удастся, когда резкий рывок за плечо отбрасывает меня в сторону. Успеваю понять, что дернул меня Крейван, и вижу подпрыгнувшего, почти взмывшего вверх капитана. Но он не успевает — обхватив меня, первый помощник таким же затяжным прыжком резко перемещается в ряды нападавших… Всего мгновение мы с капитаном стремительно проносимся почти рядом, но при этом так недосягаемо далеко. Я инстинктивно, в неосознанной попытке спастись, рефлекторно взмахиваю рукой, успевая мазнуть ею по обнаженной и липкой от крови груди капитана в тщетной надежде ухватиться за него, но резкий рывок в одно мгновение уносит меня за пределы защитного кольца.

«Это он… Крейван — предатель», — успевает мелькнуть в сознании мысль, прежде чем меня сильным ударом по голове лишают сознания.

Медленно прихожу в себя. Мне очень плохо: голова невероятно гудит, накатывает ощущение дурноты, отдаваясь отвратительным привкусом во рту, тело горит от боли. Впечатление, что я столкнулась с космолетом… Невероятным усилием немного приподнимаю веки, чтобы тут же опустить их от резкой слепящей белизны. Как это знакомо — безликая отчужденная холодность больницы… Сразу всплывает глубинный, давно укоренившийся, безотчетный страх, отгоняя дурноту и заставляя меня найти силы, чтобы повернуть голову. Я вижу Крейвана. Он, зафиксированный каким-то светящимся каркасом, неподвижно сидит у противоположной стены. Скорчившись. Замерев в безумно скрюченной позе. Я какое-то время недоуменно смотрю на него, пытаясь понять… Что произошло? И тут я вспоминаю — бой, его предательство… Это он!

— Зачем я им? Где мы? — Слова с огромным трудом исходят из пересохшего горла.

Неймарец медленно поднимает голову, всматриваясь в меня мутным, расфокусированным от боли взглядом алых глаз.

— Хотят тебя использовать. Мы на их корабле, направляемся в галактику Млечный Путь к их базе-лаборатории. — Голос совершенно безразличный и безжизненный.

— Как? — Сердце сжимается от страха.

— Как всегда, — шепотом отрезает он и снова роняет голову на согнутые колени.

Что-то странное есть в его состоянии — не похож он на удачливого шпиона, воссоединившегося со своими.

— Почему меня? — шепчу я пересохшими губами.

— Хотят закрепить и усилить твои способности, — спустя время доносится со стороны неймарца глухой ответ. — Они долго искали проявление подобных способностей. А тут — у землянки. Такая удача.

Сразу вспомнился получеловек-полунеймарец, всплыла строчка из моего прогноза по ортегам: «Имеют хорошую геномную совместимость с генетическим материалом большинства других рас», а у людей, надо полагать, еще лучше. И становится ясно, что понял капитан, увидев прогноз, почему был так взволнован. Если предположить, что в нашу ДНК можно встроить участок инопланетного, сходного с нами по структуре и органике ДНК, применительно к тем расам, что подобно нам являются их носителями, и подопытный выживет, то можно с большой вероятностью предположить его видоизменение, какую-то внешнюю или функциональную трансформацию. А если подобную, насильственно вызванную мутацию закрепить специальной геномной селекцией в последующих поколениях? Можно с большой вероятностью предположить создание нового вида, значительно превосходящего по функциональным возможностям существующие сейчас. Кто-то занимается практическими попытками создания новой расы или возможностью усиления имеющихся путем внедрения на генном уровне способностей более продвинутых рас. И наша раса, со своей геномной пластичностью, это подходящий плацдарм для подобных экспериментов! Вот только для той же селекции нужно время, хотя бы три-четыре поколения… Зашло ли все настолько далеко, или это только попытки совершенствования отдельных особей, но не вида в целом? И кто за этим стоит?

Вот почему в конфедерации невероятно суровые законы, всегда смертью карающие попытки вмешательства в геном любой расы, вот почему запрещены несанкционированные межрасовые союзы и тем более возможное в таких случаях потомство полукровок. Для любой пары, являющейся представителями разных рас и желающей заключить семейный союз, обязательным условием становилась специальная медицинская процедура, призванная блокировать геном одного из возможных в будущем родителей, чтобы не нарушать видовую чистоту линии наследования.

Так вот почему капитан спрашивал о межвидовом потомстве! Пытался почувствовать мой эмоциональный отклик, выяснить мое отношение к вопросу… И вот почему направил в тот сектор карателей! Если они найдут лабораторию, ни у кого из ее обитателей не будет шанса выжить. А что, если эти эксперименты имели успешный характер? Ведь те странные полулюди, напавшие на «Эндорру», могут быть всего лишь расходным материалом, неудачным результатом, а лучшие «экземпляры» укрыты где-то отдельно. Пока не ясен масштаб происходящего, но в любом случае — это реальная угроза спокойствию конфедерации и господству неймарцев.

Но Крейван? Как он мог? Кто угодно, но не неймарец…

— Почему? — следствием размышлений вырывается вопрос.

Опять затянувшееся молчание, и в итоге все же ответ, произнесенный через силу:

— В прошлом году они захватили в плен мою дейрану — мою пару. Она также работала на «Эндорре». По всем проверкам она погибла, но… я продолжал чувствовать ее. Поэтому, когда вышли на меня и предложили информировать о ходе действий Гайяра под угрозой ее ликвидации, я не мог отказаться.

— Радостно сознавать, что хоть у кого-то неплохие перспективы, — от отчаяния съязвила я, как-то стремясь задеть его.

Неймарец опять долго молчал, прежде чем ответить:

— Я перестал чувствовать ее сегодня утром… Они ее уничтожили.

Теперь уже молчала я. Получается, в отключке я пробыла не меньше суток. Было страшно. Оказаться подопытным кроликом, стать кем-то, но уже не собой, не хотелось ужасно… Сколько раз за последние семь лет я мечтала, что вот если бы я была не такой слабой, имела бы реальные шансы отплатить неймарцам за свое горе, хоть как-то навредить им… Но сейчас, как никогда, четко поняла, что, если бы ради этого надо было стать чужой самой себе — не смогла бы тоже. Страшно было за всех тех обреченных, кого эти жаждущие власти естествоиспытатели захватили в плен, с кем сотворили такое… Страшно было и за Крейвана, потому что на собственном опыте знаю, каково это — делать выбор в таких условиях. Мне тоже приходилось делать это постоянно, и даже сейчас. Чем, как не предательством своих соплеменников можно назвать мой прогноз, направивший космическую армаду конфедерации в родную Галактику? А ведь я достоверно знаю, каковы последствия этих налетов. Как никто иной понимаю, какой ужас, отчаяние и безысходную боль приносят действия карателей. И я помогаю им, помогаю врагам. При этом продолжая каждую минуту снова и снова возвращаться к мысли о тех, кто пострадает, лишится родных… и по моей вине тоже. Как я буду жить с этим дальше?

Было страшно и за себя. Одна мысль о том, что скоро я фактически исчезну, превратившись, возможно, во что-то неимоверно далекое от исповедуемых мной истин и законов, от моего внутреннего мира и моей души, во что-то чужое, заставляла беззвучно кричать в протесте, предпочитая гибель такому исходу. Но кто позволит мне такую роскошь, как выбор?

— А что на «Эндорре»? — Одна мысль о том, что тарн и Оболтус могли пострадать, сжимала сердце спазмом безысходности.

— По сравнению с другими нападениями — все неплохо. Гайяр словно предвидел все, видимо, он меня все же давно раскрыл. Жертв, конечно, немало. Но они вообще никогда сопротивления не встречают, поэтому, поняв, что не справятся, — бросили тех, кто не успел вернуться, и скрылись. У меня был четкий приказ: привести тебя. Прости.

В голосе и взгляде неймарца была мертвая пустота.

— А откуда они знают обо мне? — уже понимая, что он ответит, с мучительным напряжением прошептала я, чувствуя, что состояние слабости только усиливается.

— Я же должен был объяснить им, как нашли похищенную девочку.

— Как они подавляют и обезвреживают защитную систему? Это какое-то устройство?

— Да, по-видимому, я точно не знаю. Но мне передали устройство для связи, его сигнал в принципе не регистрировался нашими системами.

— Нас будут искать? — выдавила я мучающий меня вопрос.

— Вряд ли. Все маяки, которые были на мне, — сняли, даже встроенную в тело капсулу. А так… Как нас найти в космосе?

Интересно, он так и не знает, что капитан уже владеет информацией о нужном созвездии? И что тот маяк, что он впрыснул мне, действует? Или его сигнал тоже блокируется этим неизвестным устройством? Как же во многом оказались верны мои прогнозы и догадки и как горько было это сознавать!

Мы оба надолго замолчали. Я вспоминала дни, проведенные мной на «Эндорре», и удивлялась — как я могла не понять раньше, что он шпион. Сейчас, вспоминая прошлое, все казалось таким очевидным.

— А зачем надо было устраивать этот цирк с первым боем и «уязвимыми местами неймарцев»? — вырвался у меня вопрос.

— Проверял тебя, пользуясь распоряжением Гайяра. Он велел заниматься с тобой, надеясь, что это повысит твою самооценку, поможет стать увереннее, — все так же безразлично, уткнувшись головой в согнутые колени, пробормотал неймарец. — Просто очень странно, что тебя перебросили на «Эндорру», даже невероятно. Я думал, это под меня копают, хотя логики в этом не видел. Но от Гайяра всего можно ожидать… Так и не понял насчет тебя: вряд ли бы даже с бывшей любовницей он стал так носиться — пристраивать на корабль. А когда ты прогноз по поискам девочки сделала, я испугался. Потому и старался не выпускать из вида.

Как глупо все. И трагично. Так горько быть для окружающих всего лишь объектом для манипуляций. Хотя мотивы его игры я понимала. Но и результат, полученный им, считала закономерным. А на что еще он надеялся? Собрав остатки сил, попыталась сесть. Надо было осмотреться, понять, зачем мы тут. Тело было бесчувственным, неловким и уже, кажется, чужим. Почувствовав боль в онемевшей ладони, поднесла ее к глазам, с удивлением обнаружив, что в кулаке что-то зажато. Разогнув одеревеневшие пальцы, с изумлением обнаружила там неймарский кулон-капсулу с эниаром.

ГЛАВА 17

Ольга

В ответ на мой непроизвольно-удивленный всхлип неймарец, подняв голову, посмотрел в мою сторону. Его взгляд, коснувшись лица, быстро метнулся к ладони и… замер. Крейвана передернуло.

— Чья? — раздался его хриплый вопрос.

— Кажется, Гайяра, — сосредоточившись на том, чтобы удержаться в сознании, припомнила я. — Он пытался меня перехватить, а я, наверное, машинально уцепилась за цепочку на его груди.

Понятно, почему так рука онемела, если от рывка Крейвана у меня в ладони лопнула та странная веревочка, на которой висела капсула.

— Он же из первородных… — донесся до меня шепот отчего-то охваченного ужасом неймарца.

Крейван так смотрел, что мне стало еще хуже, хотя казалось, что это уже невозможно. Чувствуя, что больше не выдержу, начала плавно заваливаться на бок.

— Олга! — Мольба, звучавшая невероятно в его устах, вызвала недоумение, несколько потеснив ощущение дурноты. — Держитесь! Сейчас нельзя отключаться! Если это найдут… Нельзя допустить подобного!

Он мощно дернулся вперед, словно стремился вырваться из удерживающих пут, но не смог даже сдвинуться с места.

— Попытайтесь встать! Вы должны! Обыщите шкафы. Это какое-то медицинское помещение, похоже на операционную. Возможно, найдете шприц или медицинский пистолет.

Я, из последних сил удерживаясь от потери сознания, недоуменно посмотрела на него, с трудом прошептав:

— Зачем? Я не смогу…

— Сможете!!! — с диким возбуждением выкрикнул неймарец. — Вставайте и ищите! Дорога каждая секунда, они могут прийти за вами в любое мгновение!

Совершенно не понимая, что его так взбудоражило, но чувствуя, что он как никогда серьезен, с мучительным стоном опираясь на кушетку, встала, пошатываясь, рядом с ней. Перед глазами все плыло. Совершив фактически подвиг, умудрилась постепенно обойти маленькое помещение, открывая дверцы множества белых шкафов. Но ни шприц, ни пистолет мне не попались. Неймарец все это время напряженно молчал, не сводя с меня горящего воспаленного взгляда.

— Нет, — закончив осмотр последнего шкафа, я измученно прислонилась для устойчивости спиной к стене.

— Подойдите ко мне, — резко скомандовал Крейван.

Я испуганно вздрогнула. Поведение неймарца с момента обнаружения у меня этой капсулы было явно неадекватным, и приближаться к нему казалось опасным.

— Зачем? Что вам надо?

— Раз нет пистолета, остается просто сделать разрез на теле и впрыснуть эниар в рану. Возможно, получится. Другого варианта я не вижу, — хрипло пояснил он.

— В рану на вашем теле? — напряженно застыв, уточнила я.

— На вашем, конечно! Это же мужской эниар, — раздраженный этой заминкой, почти прорычал неймарец.

А я просто рухнула от такого заявления — в буквальном смысле съехала спиной по стене. Что за потребительское отношение? То капитан, то вот — предатель. И все, не интересуясь моим мнением на этот счет, стремятся в меня что-то «добавить»! Категорично качнула головой, отказываясь.

— Я вам сознание выжгу! — заорал он на меня, буквально заходясь гневом. — Немедленно идите ко мне, иначе… будут необратимые последствия для всей конфедерации!

Упрямо дернув подбородком, отказалась. И тут голову что-то сдавило, сплющивая кольцом огня, неимоверно надавливая на виски. Я, непроизвольно рухнув вперед, уперлась руками в пол и заорала. Во весь голос закричала от нестерпимой боли.

— Идите ко мне! — Яростный приказ неймарца, и я, ослепнув от боли, поползла к нему, так и сжимая проклятую капсулу в руке.

Как только я оказалась в зоне его досягаемости, Крейван тут же выхватил из моей ослабленной болью ладони капсулу, а другой рукой, плотно обхватив мое запястье, притянул к себе. И тут же обжигающая боль отступила, оставив меня в его власти полностью обессиленной. Мучившая меня изначально головная боль от этого воздействия на мое сознание усилилась настолько, что я была не способна даже полностью раскрыть глаза, с усилием наблюдая за Крейваном сквозь натужно приоткрытые веки. Неймарец же, не обращая на меня внимания, деловито закатал мне рукав форменной куртки и, достаточно глубоко вспоров мне когтем кожу, притянул локоть с ранкой ближе. Осторожно надломив капсулу, невероятно бережно отделил верхний кончик, потом поднес вскрытую капсулу к ране и перевернул отверстием вниз прямо над ранкой. Я, уже смирившись со всем от отупляющей боли и уверенного ощущения, что сейчас все равно умру — не от этого, так от головной боли, — проследила, как две крохотные и искрящиеся прозрачные, словно росинки, капельки выкатились из капсулы и упали прямо в мою кровоточащую рану. Мы вдвоем замерли, сосредоточив взгляды на месте их падения. Не знаю, чего ожидал Крейван, а я — так снова боли. Но… не произошло ничего. Никаких необычных ощущений и внешних эффектов не было. Я облегченно перевела дух, мечтая лишь отползти обратно на кушетку. Чувствую, меня вот-вот просто вывернет наизнанку.

— Не вышло. — Голос неймарца буквально звенел от эмоций. — Гайяр… как же он теперь? Этим я смог бы хоть как-то возместить ему причиненный вред. Конечно, землянка — это худший из вариантов для него, но… они могут использовать эниар в еще более жутких целях. Тем более в твоем случае. Ведь капсула поддалась?

Он, на мгновение плотно сжав края ранки, раскатал рукав и выпустил мою руку, которая тут же опала безжизненной плетью. Я из последних сил принялась отползать от него, стремясь уже только к одному — остаться одной. Неймарец опять поник, еще больше напоминая наглядное олицетворение скорби и отчаяния, словно эта вспышка бешеной активности забрала последние силы и жизненные ресурсы.

С трудом взобравшись на кушетку, обессиленно рухнула на подушку, ощущая, что проваливаюсь в спасительную темноту.

Сколько проспала — не знаю, но, очнувшись, чувствовала себя не менее разбитой физически, хотя головная боль отступила. Крейван, все так же скорчившись, сидел у противоположной стены, уставившись в никуда пустым взглядом. Как же его все-таки жаль! И себя жалко, и всех других похищенных для экспериментов… Кто же те нелюди, что задумали все это, что сознательно разрушили столько судеб?

— Кто они? — прошептала хрипло, привлекая его внимание. — Кто стоит за всем этим?

Крейван качнул головой:

— Могу лишь предполагать. Это или ваши, или ортеги. Те, кто полагает, что будущее — за насаждаемым насильно прогрессом.

— Почему ты? Почему поступил так? Неужели неймарцы не помогли бы своим? Ты мог бы рассказать им о своей дейране. — Было страшно и хотелось обвинить во всем его.

— Тебе этого не объяснить. Гайяр — в непробужденном состоянии, он бы не смог осознать… Он просто принял бы иное решение, пытался бы удержать меня, изолировать…

Я с трудом различала его голос, не понимая, о чем он вообще говорит.

— Но они знают, что армада летит в Млечный Путь? Ведь нас могут спасти, если успеют?

Надеяться и жить хотелось до последнего.

— Нет, я не сообщил об этом. Слишком поздно узнал. Думаю, Гайяр все понял. Потому перенастроил систему, незаметно ограничив мои возможности. Я случайно выяснил, что курс изменили, — мне сказал Тинараг. Но и найти их базу в вашей, не самой маленькой, Галактике — это сложно, это потребует времени. Нас спасти они точно не успеют. — На миг подняв голову, неймарец бросил на меня пустой взгляд.

— Тинараг? — Как он мог узнать об изменении маршрута? — Он тоже предатель? Я еще во время первой тренировки после этого боя заподозрила вас в сговоре.

— Нет! Олга, Тинараг… Мы — одна семья. Дайлия, моя дейрана, — его племянница. Он просто знал о моем состоянии, я сказал ему, что чувствую, что она жива, чувствую ее боль… Но понимал, что для капитана это не будет аргументом для поисков. Тем более где искать, было неясно. Тинараг пытался поддержать меня, как мог, даже старался разработать блокаторы, подавляющие восприятие определенной частью мозга излучений дейраны. Он и сам находится в безвыходной ситуации — из-за интересов Гайяра и нашей расы лишен перспективы на обретение личного счастья. И с тобой он помогал, потому что капитан попросил. Гайяр хотел тебе самооценку повысить, уверенности в себе добавить. А то как специалист ты хороша, но в остальном… А ведь он решил оставить тебя в экипаже! Как бы ты работала в обстановке всеобщего презрения? А ты так всего боялась… Вот он и решил назначить эти тренировки, а также попросил что-то придумать, чтобы ты поувереннее себя почувствовала. Жалко ему было, что отличный специалист из-за собственной забитости в итоге себя не реализует. Хотя нам тогда показалось… В общем, не важно все это. С тобой связано немало и других странностей, я так и не понял, почему тебя на «Эндорру» отправили, какое отношение ты к капитану имеешь, зачем ты ему? Все время опасался, что ты там из-за меня, хотя не понимал сначала, как ты можешь повлиять на мое разоблачение.

— Но как?.. — Я была потрясена этим сумбуром бессвязной, на мой взгляд, информации. — Как произошла диверсия? Как раз, когда мы… тренировались.

Крейван измученно хмыкнул:

— Да разве это бой? Тогда Гайяр еще меня не ограничил, и системой я пользовался, вполне успешно маскируясь и ликвидируя следы вмешательства. А тут такой шанс! Все отвлечены, и я, сражаясь с тобой, легко проник в систему, удалил все твои наработки и сумел прикрыться Эльдаром, оставив у Гайяра впечатление, что именно он совершил диверсию. Впрочем, Гайяр сам предполагал, что предатель воспользуется любой возможностью, он сам и натолкнул меня на мысль так поступить. Если подумать, возможно, он уже тогда понимал мою истинную роль в происходящем и просто манипулировал мной, и слепок сознания Эльдара его не обманул. В каком же отчаянии я был, если не понимал этого!

Неймарец вновь глухо застонал.

— Но почему вам так важно было удалить мои наработки для прогноза? Вы же не могли знать, какие результаты он даст, на что укажет? Да и в этом случае вам только на руку было бы обнаружение базы похитителей. Если Дайлия была там, неймарцы бы получили реальный шанс ее спасти!

Он долго молчал, и я почти уверилась, что ответа мне не дождаться.

— Ее бы не стали спасать, — неожиданно расслышала я его шепот, — наши законы этого не допускают. Измененные, не важно, кем они были раньше, подлежат только уничтожению. С недавних пор я понял, что боюсь обнаружения этой базы, понимая, что это предречет дейране конец. А ты… Сначала это похищение, а в результате выявили проведение испытаний над птицами. Еще после твоего первого ошеломительного прогноза я испугался. Тогда подумал, что ты слишком опасна, — ты чувствуешь, как-то невероятно ясно чувствуешь, где надо искать ответ. И ищешь его, пока не найдешь! Поэтому стал следить за тобой, ежедневно через систему проверял абсолютно все, что ты делала. И скрывал все следы об этом контроле. Ты стала для меня необъяснимой загадкой, непонятно зачем, откуда, как взявшейся. И главное, ты неудержимо быстро и верно шла к обнаружению этой базы, а значит, приближала гибель моей дейраны.

— Ты… это так прозвучало… Ты убил бы меня? — Голос дрогнул.

— Сначала думал, что так и поступлю, но потом… Гайяр так странно реагировал. До твоего появления он лично блок прогнозистов не посещал и самооценка сотрудников его не беспокоила. Но я предполагал, что, возможно, ты — специально организованная им наживка. В общем, я запутался, чувствовал, что почти раскрыт, и главное — ты была близка к раскрытию моей тайны. Поэтому сообщил о тебе тем, кто держал мою дейрану в заложниках. Я надеялся, что они захотят заполучить тебя, чтобы усилить способности или, скажем, как-то выявить их геномную основу и воспроизвести где-то еще.

От услышанного откровенно передернуло. Понятно, что меня ждет.

— Но разве это возможно? В смысле это же не способности, это… просто интуиция. Как ее можно генетически закрепить?

— Вы так мыслите. Ищете всегда метафизические способы, идете путем разрушений. Вы не правы, но это не мешает вам пытаться и даже получать какой-то результат, — отстраненно сообщил неймарец.

— А птицы? Они все же были на планете? — понимая, что не могу осмыслить его объяснений, пыталась я разобраться хотя бы в простом.

— Да. Опять же ваш подход. Сначала опыты по геномной трансформации с птицами. И почему-то вы полагаете, что причина способности к полету нашей расы может быть заключена в нашей среде обитания — притяжение планеты, газовый состав атмосферы… Поэтому и проверка результатов эксперимента проводилась у нас. В общем, вы не понимаете того, что лежит на поверхности, а ищете какие-то, по-вашему, научно обоснованные причины.

— А почему из-за них такая суматоха? Птиц нельзя доставлять на территорию ваших планет?

— В каком-то смысле да. Сами птицы нам безразличны, но ввоз любого инопланетного пернатого на нашу территорию строго регламентирован. В прошлом мы столкнулись с тем, что наши дети оказались подвержены некоторым вирусам, переносчиками которых являются именно летающие инопланетные виды. Как раз в прошлом году была «эпидемия птиц», тогда и попали в плен двое неймарцев, в том числе и Дайлия. А обставлено все было так, словно оба атакующих сгорели во время зачистки, и сигналы их сознания чем-то блокировали, создав полное ощущение их гибели. Только я чувствовал ее, но сам полагал, что просто схожу с ума от горя. Мы тогда еще не поняли, с чем столкнулись, полагая, что это просто несанкционированный ввоз зараженных пернатых. Так и не сумели выяснить, как и откуда они появились. Но заболели очень многие дети. Видимо, уже тогда это было испытание, попытка выявить возможности влияния на нашу расу. И уже тогда у них были способы проникнуть на планету незаметно для нас.

Мне стала понятна необычная реакция капитана на сообщение о птицах. Но…

— А почему новость была такой незначительной? Почему никого не заинтересовала, если это так необычно и даже опасно? — выдала собственное недоумение.

— Так в том-то и дело, что в этот раз все обошлось без последствий, поэтому и резонанса не было. Так, заметили нескольких птиц где-то в глубинке, но должного значения не придали и панику решили не поднимать. Только какой-то местный информационный портал попытался сделать из этого новость дня, но продолжения не было, и все так и затухло. Но ты заметила…

Чем больше я слушала его, тем больше жалела скорчившегося напротив мужчину. Как он вообще существовал все это время? Как мог настолько контролировать себя, что внешне казался вполне нормальным?

— Я думаю, капитан вас вычислил давно. И вы решили, что лучше сбежать вместе с напавшими?

— Понял, что в этот раз им не справиться. Гайяр… его сознание сильнее этих их технологий. И он был в каком-то смысле готов к нападению. Видимо, сумел предвидеть или перехватить мой сигнал. Он прикрыл нас и атакующих, и я понял, что защитники корабля с нападавшими постепенно справятся, поэтому предпочел выполнить требование создателей Измененных и забрал тебя. Я отчаянно надеялся, что в обмен мне позволят забрать Дайлию. Это было наивно, но остаться на «Эндорре» я тоже не мог.

— И вы вот так просто отдали бы им меня?

— Да. — Он прямо и открыто взглянул на меня.

Поразительно, насколько же сильно эти неймарцы могут любить и быть верными своей половинке до последнего!

— А гирденция? Вы ее просто так подарили?

Сейчас я подумала, что, возможно, ядовитый кактус и был оружием моего уничтожения.

Неймарец резко мотнул головой, выражая несогласие.

— Это был порыв. Не знаю, можешь ли ты понять, но я постоянно метался между страхом быть разоблаченным и необходимостью действовать с пользой для врага. Я страдал от тоски по Дайлии, я не хотел твоей гибели, не хотел подставлять друга, но… иначе сделать не мог. А гирденция… Это питомец моей дейраны, она его совсем крошечным взяла и занималась с ним.

Ему было плохо со мной, он почти не рос. И мне было тяжело с ним, живым напоминанием о дейране. Вот я однажды утром вдруг и решил, что вам вдвоем будет лучше. Как-то так…

Я молчала. Сказать было нечего. Отчаяние и страх, вызванные словами и чувствами неймарца, затопили душу. Вот так всегда со мной: если существует худший сценарий, то реализуется именно он. И неожиданно я решилась:

— Капитан… Он впрыснул мне маяк какой-то органический, его не распознать, — шепотом сообщила неймарцу.

Крейван резко вскинул голову и в упор посмотрел на меня.

— Сам? Впрыснул тебе? Но… Да еще и капсула! Неужели он предвидел мой поступок, пытался защитить… — Его странный, неразборчивый голос долетал урывками, но внезапно неймарец решительно мотнул головой. — Тогда есть шанс! Мы должны постараться дождаться прибытия своих.

Последние слова Крейван произнес с одержимостью и фанатичным блеском в глазах. А мне надеяться было не на что. Чувствуя, что сознание медленно уплывает, пытаясь хоть так защитить разум от грядущих неотвратимых бед, провалилась в беспамятство.

ГЛАВА 18

Ольга

Сколько раз в своей жизни я была уверена, что вот он — худший ее миг, когда беда неотвратима и надежды на спасение больше нет. Но только сейчас, ощущая этот странный обволакивающий наркоз, от которого тело медленно леденело, а сознание шаг за шагом отступало дальше, я по-настоящему осознала, что именно сейчас наступило последнее мгновение моей жизни. Видя застывших рядом в ожидании врачей, я как никогда ясно понимала, что после того, что они намерены сделать, все изменится уже навсегда. И как-то повлиять на ход событий было не в моих силах, для этого я была слишком слаба. Прощай, настоящая я… Последним моим ощущением стала резкая встряска — то ли судорога передернула замирающее тело, то ли всколыхнулся окружающий мир.

В себя приходить было сложно. Окружающая вязкая пелена не отпускала, стараясь все крепче оплести, затянуть в свои глубины. Но даже сквозь эту липкую муть до меня долетали какие-то раздражающие сознание ощущения. Раз — и боль опалила, два — и вздрогнуло тело, реагируя на какой-то нечеловеческий вскрик. И я поняла, что слышу…

— Олга! Просыпайся же! Я не могу тебя все время нести. Сейчас брошу тут! — Голос определенно был гневным и вроде бы идентифицировался, но вот кому же принадлежал? Странно-сонная память никак не могла сориентироваться.

Крейван! Меня же увезли в операционную! Пришли непонятные существа в светлых комбинезонах и эластичных шлемах, без объяснений обездвижили каким-то разрядом и сразу ввели наркоз. Потом меня везли по длинному коридору, в ушах до сих пор стоял странный гул, потом врачи в прозрачных масках склонились сверху… Неужели уже все?.. Желание приходить в себя исчезло — лучше вообще не пробуждаться, чем проснуться с мыслью, что отныне я начну превращаться в стремящегося только уничтожать монстра.

— Да пусть их вечная тьма поглотит! — рявкнул снова этот раздражающий голос, и меня опять ощутимо тряхнуло и — раз! — лицо опалило болью.

«Оплеуха», — явилась отстраненная мысль. А просыпаться все равно не хотелось. Но тут раздался неимоверный грохот, словно рядом разом извергались несколько мощных вулканов. Мозг, опаленный инстинктом самосохранения, мгновенно прояснился, а глаза распахнулись сами. Кругом творилось что-то невообразимое. Мы находились в узком коридоре, стены которого буквально ходили ходуном, с потолка сыпались части покрытия, какие-то каркасные балки и пыль. Стоял жуткий шум, в котором угадывались крики сотен живых существ, рев каких-то машин и гул взрываемых снарядов. Что за ад?!

— Что это? — хрипло прошептала я.

— Наши! — возбужденно рявкнул неймарец. — Сама идти сможешь? У меня нога сломана и приходится быть готовым к любому нападению, поэтому нести тебя сложно. Надо выбираться из этих катакомб, пока не стало слишком поздно.

Я, тут же вознамерившись идти, а если надо, то и бежать, невзирая на свое состояние, попыталась встать на ноги. Неймарец, одновременно осматриваясь вокруг, придержал меня одной рукой, пока все еще расслабленные ноги перестали дрожать, обретая устойчивость.

— Давай, — толкнул он меня вперед, ковыляя следом, — иначе будем погребены тут заживо!

Угроза впечатлила, жить все же хотелось, поэтому я, поначалу кривясь от боли в затекших конечностях, спешно поковыляла в нужном направлении. Голова все еще кружилась и временами картина мира плыла перед глазами, но я упорно продвигалась следом за неймарцем, раз за разом падая от резких толчков, снова вскакивая и двигаясь к выходу. Коридор привел нас в достаточно большую пещеру, разделенную на множество отсеков-клеток. И каждый из них был заполнен… живыми существами. Все кричали, тянулись к нам сквозь заграждение, умоляя о помощи. Я, охваченная ужасом, болью и желанием спасти хоть кого-то, кинулась в направлении первой клетки, но была перехвачена Крейваном. Неймарец, жестко удерживая меня за плечо, практически поволок вперед, целенаправленно идя сквозь зал и не обращая внимания на стоны и мольбы пленников.

— Они обречены, — глухо произнес, глядя только вперед, — если не поспешишь — и сама тут погибнешь.

От этого бескомпромиссного и сурового тона ноги мои ослабли, и я споткнулась, наверняка бы упав, не держи меня второй помощник. Обречены… Голова словно опустела от ужаса и боли, разом лишившись всех мыслей, а сердце заколотилось в груди. Обречены… Я хорошо знала, что это значит.

Неймарец, ни на миг не прерывая своего решительного движения вперед и продолжая тянуть меня следом, выскочил из этого страшного, пронизанного отчаянием зала, наполненного молящими о спасении. Стоило нам выйти в очередной коридор, как снова раздался оглушающий хлопок. Прямо надо мной послышался резкий треск, и прежде чем я успела понять, что происходит, сверху рухнули какие-то перекрытия, а плечо пронзило резкой болью. Лишенная возможности двигаться, придавленная упавшими балками и куском покрытия потолка, я с трудом могла дышать. Плечо горело огнем, в глазах от удара головой об пол потемнело.

— Олга? — донесся, словно сквозь вату, зов Крейвана. — Жива?

Я с огромным трудом попыталась что-то прохрипеть, содрогаясь от боли. Почти сразу почувствовала, как неимоверная тяжесть, выдавливающая из груди последнее дыхание, стала сдвигаться — это неймарец пытался мне помочь. Вытащив меня из-под завала, подхватил на руки и поковылял дальше. Как он вообще идет со сломанной ногой?!

— А охраны тут нет? — оформилась в стон беспокоящая мысль.

— Думаю, все разбежались в надежде укрыться и спастись, — прохрипел неймарец, — тут все сейчас взорвут. Они это тоже понимают.

Мне было больно до безумия; кажется, есть переломы, а плечо пропорото арматурой, но при одной мысли о том, что будет дальше, всю боль физическую заслоняли муки душевные. Ожидать от карателей сочувствия не приходилось. Они всегда поступали одинаково — тотальное уничтожение виновных решает любую проблему. И все пленные… они действительно были обречены. И даже не потому, что виноваты, — они просто были живой угрозой конфедерации.

Кое-как нам удалось выбраться на поверхность, очевидно, какого-то спутника не идентифицированной мной планеты. Она огромным розовато-зеленым шаром виднелась рядом, буквально нависая сверху. Было ветрено, меня в просторной длинной медицинской рубахе мгновенно прохватило резким порывом ледяного ветра, заставляя съежиться от холода. Но Крейван, не позволяя себе замедлиться, так и шел упорно вперед, удаляясь от входа в катакомбы. Неожиданно я заметила, что мы не одни — по обеим сторонам нас обгоняли стремительно бегущие в панике существа… Кого только тут не было!

Но неожиданно бегущий впереди ортег резко замер, едва не став для нас непреодолимым препятствием. В последний момент обогнув застывшего инопланетянина, поняли причину его остановки. Навстречу нам, растянувшись бесконечной цепью, шли неймарцы! Каратели прибыли… Я застыла тоже, не понимая, как вести себя, внезапно остро вспоминая эту, уже виденную мною однажды, картину… Неразрывный, монолитный строй красноволосых, словно спаянных расправленными крыльями мужчин. В душе вспыхнул какой-то врожденный инстинктивный страх, заставляя сердце бешено забиться в груди. Они прибыли, сейчас начнется… Крейван резко опустил меня на ноги и, схватив за руку, дернул вперед, заставив зашипеть от резкого прострела огненной боли в раненом плече. Слепо подчинившись, двинулась за ним во внезапно наступившей тишине. Молчали, застыв, каратели, молчали, замерев, те, кому удалось выскочить из подземной лаборатории и добраться сюда. Только мы, движимые несгибаемым стремлением Крейвана, упорно брели вперед. И вот уже они рядом, сомкнутые ряды безжалостных ликвидаторов. Шаг… еще… Они неподвижно стояли у нас на пути. Нас не пропустят…

— Пропустить. — Этот холодный безэмоциональный голос не узнать невозможно.

В тот же миг ближайший к нам неймарец отступил в сторону, позволяя нам выйти за пределы «кольца смерти».

Как только мы оказались позади единого крылатого щита, Крейван остановился, отпуская мою ладонь. Я испуганно взглянула на него, не понимая, что делать дальше. Его ответный взор… он был пустым. Не задерживаясь на мне, его взгляд скользнул дальше, явно сосредоточившись на чем-то. Я инстинктивно обернулась и ожидаемо наткнулась на ответный взгляд стоявшего неподалеку капитана «Эндорры». Время словно застыло, заставив замереть и меня, пока эти двое настолько разных неймарцев молча прощались. Я внезапно поняла это, почувствовала. Интуитивно распознав и боль потери, и утрату чего-то по-настоящему дорогого, и безысходность выбора обоих. Не сдержавшись, всхлипнула, боясь поверить в то, о чем кричало сердце.

Крейван, мгновенно отреагировав на мой всхлип, оглянулся. Потом, резко схватив мою руку, задрал рукав, чтобы взглянуть на рану, что сам оставил мне. Я тоже опустила взгляд и изумилась. Ранки, даже шрама не было! Недоуменно посмотрев на неймарца, успела заметить на миг вспыхнувшие радостью глаза.

— Мой долг оплачен, а вред, нанесенный нашей расе, компенсирован с лихвой, — еле слышно шепнув мне, он скользнул по щеке мимолетным ласковым жестом и, повернувшись ко мне спиной, шагнул назад.

Тот неймарец, что отступил, пропуская нас, так и стоял отдельно. Но как только Крейван вновь оказался внутри кольца, тут же вернулся обратно. А я, в бессилии продолжая отчаянно вглядываться в мощную прихрамывающую фигуру навсегда уходящего неймарца, переживала даже не утрату этого спасшего мне жизнь мужчины, а ту, семилетней давности, гибель семьи. Я снова слышала:

— Уничтожить все! Выжечь полностью, — произнесенное уже голосом Гайяра.

И чувствовала, что это — предел моих сил, последняя капля того страдания, тех мук, что я была в состоянии выдержать. И когда вспыхнуло алое зарево очистительного огня, я почувствовала, как взмыло и в моей душе пламя внутренней свободы, выжигая въевшийся в душу страх, покорность и осторожность. Что-то умерло во мне, сгорело в огне жутких воспоминаний в этот миг, рождая понимание, что меня уже ничем не сломить. Переведя взгляд на ледяного мужчину с пылающими огнем глазами, со всей силой обретенного бесстрашия и скопившейся ненависти крикнула ему прямо в лицо:

— Каратель!

Гайяр

Было тяжело. Тяжело все знать и понимать, что изменить что-то ты уже не можешь. Только теперь я понял, что ключ к предательству в том, что его дейрана осталась жива. Разберись я в этом раньше… Ведь я доверял ему. Мы всегда были друзьями, партнерами. Почему он не попросил о помощи? В этом был весь Крейван! Всегда сам… А сейчас у меня не было права поступить иначе.

Землянка сделала невероятное — своим гениальным предположением о создании какого-то техногенного устройства, обладающего подавляющим действием, ставшим последним и самым непредсказуемым кусочком всей этой головоломки, она не только открыла наконец мне картину происходящего, но и дала нам шанс приготовиться к атаке.

Но появления Измененных в таком количестве не ожидал даже я. А также не ожидал, что Крейван решит прихватить с собой Олгу. Было облегчением увидеть ее живой, хотя я надеялся, что напавшим будет не до блока прогнозистов, когда они столкнутся с отпором защитников «Эндорры». Многое мне виделось не так, и в этом была моя ошибка. Я слишком поздно понял, что именно она была их целью. Потому и не успел. Найдя наконец толкового специалиста, так нелепо его потерял. Одно обнадеживало: вчера, обдумав этот странный маневр с появлением у меня в каюте землянки, я понял, что ей отводится определенная роль в игре предателя, и вживил ей маяк. На всякий случай. О его существовании не знал никто. И сейчас, если подумать, ее захват был мне на руку — это был реальный шанс выйти на создателей Измененных. Еще неплохо было бы отбить ее живой, но это уж как пойдет.

Как только они внезапно отступили, бросив остатки своих нам на растерзание, приказал сохранить нескольких для обследования и уничтожить остальных. Сам же бросился на мостик, оценивая потери и надеясь, что сигнал от ее маяка уже активен. Она и так всегда боялась, а уж сейчас… Сигнал был! Оставалось идти по следу. Скоординировав также перемещение военной армады, тут же распорядился максимально охватить сектор, постаравшись лишить их возможности уйти от облавы. Первоначальной задачей стало никого не упустить. Сейчас внезапными, непредсказуемыми и невидимыми предстояло стать нам. Важно было не только найти место, где они обосновались, где содержали всех этих несчастных, где проводили свои эксперименты, — главной задачей стал поиск и захват «идейных вдохновителей и организаторов» этой очередной попытки подрыва существующего устройства конфедерации.

Захваченный своими планами, я слишком поздно заметил, что лишился капсулы с эниаром. Когда привычным жестом коснулся груди и не ощутил под рукой ставшей за жизнь словно частью меня капсулы, замер, буквально застыв от ужаса. Неужели потерял в бою?! Судорожно вспоминая недолгий бой с врагами, убедился, что в пылу сражения потерять бесценный эниар не мог. Да и невозможно это… И тогда в памяти четко отпечаталась неудавшаяся попытка перехватить прогнозиста. Именно в этот момент я и лишился эниара. Возможно, капсула упала и так и находится в зале? Боясь даже думать о худшем варианте, бросился назад. Но, методично обыскав каждый сантиметр помещения, понял, что надеждам не дано осуществиться. Видимо, капсулу подобрал кто-то из врагов. А это означало для меня мрачные перспективы. Да и для нашей расы — тоже. Если они знают, что заполучили (а в этом сомнений у меня не было), то смогут ввести его любой особи женского пола. И — все! Мне конец. Я буду бессилен противостоять этому зову. Как не мог и Крейван. Не смог противиться призыву своего эниара, ради своей дейраны пойдя на невероятные, по неймарским меркам, преступления — помощь в выведении новой расы и предательство своих. Меня же он поработит совершенно…

Отчаянно гоня от себя мысли о будущем, погрузился в работу. У нас была важнейшая цель — найти и обезвредить создателей этих разработок — как технологичных, так и геномных. Неужели опять земляне? Когда же они успокоятся? Что за маниакальное стремление к самоуничтожению? Неужели они не осознают, что в своем навязчивом желании самоутвердиться готовят себе безальтернативный конец? Неужели они не понимают, что создай они по-настоящему сильную расу, сами тут же будут уничтожены ею. Любые существа высшего порядка не потерпят власти более слабых. Как самонадеянно полагать, что они позволят использовать себя исключительно в интересах создателей! Они предпочтут заменить их интересы собственными. Это — закон выживания, закон равновесия. И ведь это не общая черта этой противоречивой расы. Но всегда находится кучка отчаянных «гениев», стремящихся поработить мир. И если они не занимаются созданием какого-нибудь оружия глобального радиуса поражения, они тут же кидаются выводить биологически новый вид или искусственный агрессивный интеллект. Последняя такая попытка была предпринята семь лет назад. И вот снова! Да еще с таким масштабным подходом!

Мы знали о существовании землян, со стороны следили за их развитием, даже помогали порой, вмешиваясь в какие-то наиболее пограничные моменты развития их цивилизации. Не раз и не два они стояли на самом краю бездны. Возможно, было ошибкой с нашей стороны поступать так. Я не раз задавался вопросом, не лучше ли было позволить им уничтожить себя? Но эта их поразительная живучесть… Сколько раз они почти вымирали, деградируя и фактически самоуничтожаясь как вид! Но на обломках прежней жизни возникала новая, формируя очередной виток поразительной по организации и простоте формы жизни. Возможно, когда-нибудь они все же достигнут прорыва, совершив скачок в развитии видового сознания, и все же перейдут на иной уровень восприятия гармонии жизни и баланса существования. А пока нам оставалось все так же контролировать их опасные стремления.

Сигнал маяка Олги четко указывал нам путь. День за днем, боясь потерять его, мы приближались к цели — туда, где была база этих странных существ. Операция по охвату всего сектора была почти завершена, вселяя в меня надежду, что в этот раз мы наверняка никого не упустим и ликвидируем очаг проблемы. Координируя работу космических сил конфедерации, я все так же пребывал в невероятном напряжении, будучи не в силах забыть об утраченном эниаре. У нашего народа было всего четыре первородных семьи, и среди них я был единственным наследником мужского пола. Поэтому еще с детства я знал, кто станет моей дейраной, с кем мне предстоит совершить обмен эниаром. Надо было давно сделать это, подчинившись давлению семьи, но я был всегда занят работой, выполняя свой долг и храня целостность и неприступность конфедерации. И вот сейчас я не только лишен шанса поступить единственно верно, предложив избраннице свой эниар, я лишен даже гипотетической возможности обрести собственных первородных наследников, продолжив свой исключительный род. Или же его введут той, кого я никогда не выбрал бы сам, а возможно, и Измененной, превратив меня в управляемую марионетку. Подобного я допустить не могу!

И спустя несколько дней отчаянной погони и не менее отчаянных размышлений я нашел решение. Выходом станет полное уничтожение всего живого в лабораториях этих безумных экспериментаторов. Если мой эниар или уже его носительница сгорят, я избавлюсь от этого бремени нависшей опасности, но… при этом лишусь и всякого шанса на Пробуждение. Смогу ли я пойти на это? Справлюсь ли с последствиями? Да, я могу потом принять эниар давней избранницы, став ее дейраном, но… совершенно холодным, пустым, безответным. Смогу ли выдержать это я? Устроит ли это ее? Подобная односторонняя всепоглощающая привязка, непреодолимая тяга и потребность в том, кому ты безразличен. Вряд ли… Я разрушу ее мир, отказав ей в ответном чувстве. А о реакции семьи думать не хотелось совсем. Единственный наследник рода, лишившийся эниара… Мои родители будут раздавлены, просто уничтожены этим фактом!

Но ощущать непреодолимую тягу к Измененной… Я судорожно выдохнул, на миг утратив самоконтроль. Худшей доли не представляю! По крайней мере, пока. Как только эниар прорастет в ней, тогда я лишусь и этого понимания, тогда зов дейраны заслонит для меня все. Решено, я пойду на полную зачистку, я все там уничтожу! Лично! Надеюсь, успею сделать это до того, как начну ощущать полностью поглощающее влияние…

Крейван. Я был рад, несмотря ни на что, увидеть его, получить возможность проститься. Мы оба понимали, что для него уже все решено. Но отдать дань когда-то верному соратнику, другу я мог. Его мотивы теперь стали мне понятны. Захватив Дайлию, они лишили его воли, права распоряжаться собой. Никто бы не поступил иначе на его месте. Вина за его предательство лежала на мне. Не смог уберечь ее год назад, не смог спасти, поверив в факт ее гибели, не смог адекватно предположить естественных последствий. Все остальное предопределялось уже моими ошибками. И отвечать за это мне еще предстоит!

Он также смог спасти Олгу, сохранив мне действительно ценного сотрудника. Даже в этом он остался верен себе…

Мысленно прося прощения, глядя на его удаляющуюся фигуру и готовясь дать сигнал полного уничтожения, я беззвучно кричал ему, что сейчас теряю то же самое, только при этом буду вынужден жить. В бессмысленном холоде, одиночестве и горечи утраты. Отдавая приказ о зачистке, я все же испытал сиюминутное ликование, вспышку восторга. Я не позволил врагам использовать мою слабость, пусть и ценой невосполнимой потери для себя. Но я сохранил за собой право распоряжаться собственной судьбой! Пусть и в обездоленном ее варианте.

И даже нелепая вспышка ненависти землянки не задела меня. Какая же они эмоциональная раса! Понятно, что пережитый плен и зрелище полной зачистки ее взвинтило. Наблюдая, как она, очевидно растратив на свой порыв последние силы, падает на землю, кивнул в ее направлении Тинарагу. Прогнозист она профессиональный, и пока еще найдешь подобного…

А сейчас можно подвести итог: я лишился первого помощника, есть потери среди экипажа, но удалось захватить находившихся на орбитальной станции рядом с этим спутником ученых-создателей этого «проекта» и уничтожить непосредственно лабораторию, а также большую часть созданных генетически измененных особей. Опять же прогнозиста вернули. Но сначала надо проверить, не успели ли и ей вживить что-то в геном. Если успели — тоже ликвидировать. Теперь создателями проекта и данными с захваченной станции займется Совет, собирая полную информацию об их работе. А мне еще предстоит поиск тех кораблей с модифицированным экипажем, которые в данный момент отсутствуют, отправленные с различными заданиями. Опять же необходимо выяснить, как на них влияли, подчиняя, заставляя повиноваться приказам создателей. Видимо, опять какое-то воздействие или в заложниках оставляли близких. И прогнозист в этом деле понадобится как никогда. Да и для военных сил найдется немало работы по прочесыванию просторов конфедерации.

ГЛАВА 19

Гайяр

Земляне… Опять насущный вопрос. Все экспериментаторы оказались все же с этой планеты. И что теперь? Через семь лет, а может быть и раньше, очередная кучка безумцев, мечтающая о мировом господстве, разработает очередную версию переворота в конфедерации? Определенно, бесконечно это длиться не может. Хорошо, сейчас Олга подвернулась, а в следующий раз? Надо что-то решать с ними. Возможно, стоит действительно исключить их из конфедерации. Большинство из нас так привыкли по ходу развития как-то содействовать им, оберегать (порой от самих себя), что подобная возможность кажется кощунственной, но… Возможно, земляне действительно заслуживают шанса самостоятельно выяснить, имеют они право на существование или обречены погибнуть в противостоянии с более сильными существами Вселенной. Хотя о каком праве на существование я говорю? Стоит нам убрать их за кордон щитов, полностью выпустив из-под опеки, и тут же, к примеру, гаэланх-ты — странная разумная энергетическая форма жизни, соседствующая с конфедерацией территорией расселения, захватит их, уничтожив большую часть вида. А оставшихся клонирует и, ликвидировав разум, превратит в органических самовоспроизводящихся роботов, добывающих для них из недр планеты источники необходимой энергии. Они и так, при всем нашем бдительном контроле на подступах к границам конфедерации, умудряются изредка похищать землян, доставляя нам немало проблем с их возвращением. Удается далеко не всегда, часто возвращать уже некого.

Надо поднять этот вопрос на ближайшем Совете…

Мысли с землян как-то незаметно перескочили на Олгу. Она вот уже четвертый день нашего полета находилась в Медицинском Центре, странным образом все чаще и чаще за последние дни какими-то всплывающими в памяти мелочами напоминая о себе. Поразительно, но я уже несколько раз ловил себя на мысли, что размышляю о ней. Она, конечно, профессионал, но чтобы думать о ней столько… Я сам от себя подобного не ожидал! Надо бы сходить в Медицинский Центр, выяснить ситуацию с ее состоянием. Наверняка в этом причина, меня беспокоит ее отсутствие на рабочем месте. Так объяснив самому себе странное, какое-то ноющее желание увидеть ее, спокойно поднялся и покинул мостик.

Изумил несвойственным мне появлением в Медицинском Центре Тинарага, который не преминул сообщить:

— Гайяр, если ты продолжишь в том же духе, по «Эндорре» пойдут страшные слухи, что ты стал относиться к экипажу с отеческой заботой. Ведь не оценят! Ты лишишь меня профессиональной практики.

Грозно зыркнув на неуемного весельчака, уточнил:

— Над ней опыты проводились?

— Нет, я первым делом проверил. Она осталась неизмененной землянкой, — уверенно успокоил медик.

— Как ее состояние? Сильно она пострадала? Когда сможет… вернуться к работе?

— Я потрясен!.. В ведомстве бессчетное количество прогнозистов, а бедной землянке даже не дают спокойно отлежаться на законном больничном! — Он расхохотался, но тут же, перейдя на серьезный тон, отчитался: — Земляне — более хрупкие существа, и заживает у них все очень долго. Я и так использую все биоэнергетические технологии, но еще недели полторы ее не жди. В наличии переломы ключицы и пары ребер, рваная рана плеча и множественные ушибы. И плюсом ко всему — серьезное сотрясение мозга. Так что уймись, рабовладелец!

Усмехнувшись под конец, Тинараг выразительно помахал мне рукой. В принципе я действительно все выяснил и мог удалиться, но вопреки логике неожиданно даже для себя произнес:

— Можно ее увидеть?

Док опешил. Да уж, я бы на его месте тоже был поражен…

— Э-э-э… Не то чтобы нет, но она находится в биоэнергетической восстановительной капсуле в состоянии лечебного сна. Поэтому разве что приоткрыть верхнее окно и полюбоваться на отсутствие прически, — ехидно предложил он.

Я кивнул, соглашаясь. Причем стремительно! Опа… Может быть, у меня тоже сотрясение? Увидев этот же вопрос в глазах Тинарага, резко развернулся и вышел из Медицинского Центра. Невероятно озадаченный собственным состоянием тревоги, прошел по коридору мимо каюты Олги, мимо столовой, дошел до лифта… и, резко развернувшись, побежал назад. Бежал как безумный, при этом еще и ускоряясь с каждым шагом. Что со мной? Резко замерев перед дверью медотсека, прижался лбом к холодной поверхности двери. Внутрь тянуло просто неимоверно, пришлось впиться когтями в ладонь, чтобы удержать руку на расстоянии от запирающего устройства. Что со мной?! С титаническим трудом, сосредоточившись только на поочередном перемещении ног, сумел снова вернуться к лифту. Кажется, на это возвращение ушел час, я же, пока дошел, весь покрылся испариной. В лифте, чтобы удержаться и не нажать кнопку возврата, пришлось впиться когтями в стену, раздирая отделочную панель в клочья.

Ввалившись в свою жилую зону, приказал системе заблокировать дверь в мои апартаменты на ближайшие пять часов и не открывать ни при каких обстоятельствах. Это совершенное безумие. Я как капитан на это права не имею, но была абсолютная уверенность, что, если выйду отсюда под любым предлогом — сорвусь и побегу к ней. Даже сейчас, затрачивая неимоверно много сил, стараясь не потерять самоконтроль, с трудом удерживал себя от того, чтобы не броситься на дверь. Надеюсь, она прочная, надо бы установить дополнительные опоры… потяжелее. Меня била крупная дрожь. Что со мной?!

Добравшись до купальной комнаты, набрал целый бассейн ледяной воды и тут же нырнул в него. Надо срочно прийти в себя! И разобраться в происходящем. Состояние такой неадекватности я себе позволить не могу. Мелькнула мысль — возможно, эти Измененные как-то заразны, и тогда, во время нападения на «Эндорру», я заразился? Но прошло почти две недели. Да и все странности сводились к тому, что мне нестерпимо хотелось быть рядом с землянкой.

Идиотом я не был, и состояние ощущения первого зова дейраны представлял, не раз видел, да и вообще это знание было вполне обыденным для неймарца. Но одного я не знал, не понимал и не представлял… Как? Как это могло случиться? Как я мог чувствовать в ней свой эниар? Ощущать ее частичкой себя? Себя — частью ее? Ведь это все та же Олга — несуразная, вечно дрожащая землянка, с изуродованной своими же руками головой. Хотя в данной ситуации это и к лучшему, если осмелится возражать — элементарно прикажу ей. Других вариантов у меня нет. Пробуждение началось.

В состоянии неимоверного напряжения, постоянно контролируя самого себя, смог продержаться два дня. Потом все же пошел в Медицинский Центр… снова. Тинараг встретил уже без улыбки, но я не дал ему даже открыть рот, с порога распорядившись:

— Покинуть помещение отсека. Немедленно!

Бросив на меня растерянный взгляд, он подчинился, быстро проскользнув мимо.

А я, ведомый целенаправленным притяжением, двинулся в одно из внутренних отделений Медицинского Центра. Уверенно подошел к капсуле и замер… наткнувшись на преградившую мне путь гирденцию. Что за неразумное растение? Вставать на пути того, кто может мгновенно выжечь его жалкое сознание! Времени обращать внимание на незначительную преграду не было, хотелось как можно скорее увидеть Олгу, поэтому, ловко поддев подвижный кустарник ногой, я отшвырнул его в сторону. И тут же, наклонившись, осторожно приоткрыл верхнюю обзорную крышку капсулы. Она действительно спала там…

Упс! Ощутив резкий укольчик боли, перевел взгляд на собственную руку и с изумлением обнаружил впившееся в мой палец настырное растение. Медленно приподняв руку, уставился на так и висящего на пальце неразумного самоубийцу. Выпустив изнутри одного из верхних отростков два небольших, расположенных рядом и усыпанных мелкими иголками плотных «листика», на манер челюстей обхватил ими мой палец. Если бы не совершенно непривычное состояние эмоциональной бури в душе, связанное с началом Пробуждения, в один момент сделал бы из зарвавшегося недоразума банальный овощ, но сейчас колебался. Такая отчаянная забота рождала в душе благодарность и понимание. Раньше я бы этого не почувствовал. Впрочем, некоторое изумление тоже ощущалось — эта неуемная полуживность, видимо, приняв мои колебания за признаки собственного успеха, тут же попыталась его развить, впившись всеми расположенными в зоне досягаемости колючками. Ядовитыми! Хорошо, что меня ни одним ядом не взять, но сам факт этой беспрецедентной наглости шокировал. Щелчком пальцев стряхнув его на пол, припечатал грозным обещанием:

— Если бы твоим владельцем был кто-то другой… — Но тут меня осенила многообещающая мысль: — Отныне у тебя не только хозяйка, но и хозяин. И твоим воспитанием я займусь лично! Понял?

И вот не представляю, как это возможно, но в ответ кактус как-то так умудрился сложить свои выросты-листочки, что я со всей очевидностью осознал, что меня только что облили холодным презрением и… проигнорировали. Грозно зарычав на него, заставил отступить. На шаг. Где Олга его откопала? Как ни странно, он мне чем-то маму напоминал. Несгибаемым упорством, наверное. Очень странная степень разумности для гирденции… Очевидно, кто-то ее развивал. Неужели землянка?

Пусть и на удивление понятливое растение, но занимать меня надолго, когда рядом была его хозяйка, оно не могло. Поэтому, несмотря на то что розовый агрессор так и отирался рядом, явно ожидая шанса совершить очередную подлянку, ограничился только предупреждающим рыком и снова склонился к окну в крышке капсулы, наблюдая за спящей девушкой.

Я никогда не видел ее по-настоящему. Нет, конечно, я знал, как она выглядит, как двигается, но без эмоциональной окраски, малейшего интереса, образного восприятия это не давало мне и отдаленного представления о ней. Сейчас же я не смотрел, я просто впитывал каждую черточку, легчайшее движение глаз и губ, каждый отпечаток переживаемого ею сна… Кажется, я действительно видел ее впервые. По-настоящему видел. Я знал, что она девушка с обычными чертами лица, вполне гармонично сочетающимися между собой, правильной формы носом, с большими серыми глазами, всегда выражающими страх и напряжение. Сейчас же, действительно всмотревшись в нее, я видел иное: какую-то детскую ранимость в расслабленных чертах, но в то же время мягкую женственную одухотворенность в овале лица; вызывающую восхищенное желание коснуться светлую кожу; чувственно пухлую нижнюю губку, одна мысль о первом прикосновении к которой заставила меня скользнуть пальцем по собственным губам. В ее чертах я читал и обычно скрытую нежность, и таящуюся эмоциональность, и восторгающую силу, наравне с побуждающей самые глубинные порывы неимоверной беззащитностью. Был потрясен ее красотой, даже не столько внешней, сколько внутренней, только лишь проглядывающей неуловимым образом в ее чертах и ждущей условий для того, чтобы проявиться. Поклялся себе, что создам эти условия, сделаю все, чтобы увидеть это лицо сияющим от счастья, открытым и наполненным своей истинной неповторимостью.

Не знаю, сколько времени я вот так стоял, рассматривая ее, желая коснуться, предвосхищая нашу первую близость, предполагая эти новые для нас отношения, когда из омута мыслей и образов вырвал вопрос Тинарага:

— Полагаю, ты обязан объяснить мне это!

С трудом осознавая факт его присутствия, возвращаясь в окружающий мир, долго молчал, прежде чем ответить:

— Я приказал выйти!

— Но не приказывал не возвращаться! — безапелляционно отрезал он. — У меня обязательства, она не единственный пациент. Ты готов ответить мне?

Его взгляд выражал явную обеспокоенность, поэтому, чувствуя, что не в силах сдержать собственные переживания, тихо пояснил:

— Мой эниар в ней…

Грустно усмехнулся, увидев его потрясенное лицо.

— Но неужели ты… — Док запнулся, понимая неприглядность вопроса.

— Нет, не отдавал. Она сама сняла капсулу, — ответил на невысказанный вопрос.

— Как? Это же невозможно! Без твоего внутреннего на то согласия…

— Сам не понимаю, как это можно объяснить, — серьезно взглянул на Тинарага. — Я потрясен не меньше твоего.

Док замолчал, испуганно переводя взгляд с меня на медицинскую капсулу, в которой мирно спала Олга.

— Но это же… катастрофа. Как же Ниранда, как твоя семья, твои обязательства? Как ты вообще держишься? Ведь первый зов — это непреодолимо! А она еще и землянка… Для нее суть подобных взаимоотношений вообще немыслима. — Тинараг с ужасом взирал на меня. — Могу я помочь? Может быть, ввести тебе блокаторы? Хотя не уверен, что это сможет сдержать зов дейраны.

— Спасибо. Я постараюсь выдержать, ждать недолго, — отрезал я. Еще жалости мне не хватало!

— Гайяр, а как ты будешь… Она же землянка, она вообще не поймет тебя! — Тинараг напряженно хмурился.

— Не знаю, но не отпущу ее. Если потребуется — удержу силой! — категорично заверил я дока, краем глаза отметив волнение гирденции. — Откуда здесь цветок?

— Это ее. Его прогнозист принес, тарн. И вот с тех пор он уходить отказывается, я уже как только не гнал! Еще и сожрал съедобные образцы копченого мяса, отложенные для разведения микроорганизмов! Самостоятельный до ужаса, но так предан ей, что наказать рука не поднимается.

Я еще раз внимательно посмотрел на растение, внезапно сознавая, что мысль о том, что Олга может быть привязана к кому-то другому… болезненна.

— Они же совсем другие, — продолжал проникаться кошмаром ситуации док, — ты о ней вообще много знаешь?

Совсем ничего не знаю! Даже злосчастное досье в этой круговерти событий не просмотрел…

— Буду приходить, когда сил сдерживаться не останется. — Кивнув Тинарагу, я развернулся и, ощущая растущую тяжесть от расставания с дейраной, отправился к себе. Займусь сейчас досье!

Устроившись в кресле, распахнул первую страницу и застыл. Несколько секунд всматривался в страшный код, значившийся в самом начале досье, и понимал, что все мои ожидания и восторженные планы обречены. Захлопнув досье, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, пытаясь сдержать отчаянно-горький смех. Если судьба умела шутить, то в моем случае она проявила безграничное чувство юмора!

Сразу вспомнил, как семь лет назад разгребал последствия очередного земного заговора, грозящего человечеству скоропостижной кончиной. Руководить тогда пришлось с границы, где многократно возросло давление со стороны медузообразной расы эйш-авый. Я лично отслеживал все разведданные, пытаясь спланировать наиболее продуктивную операцию контратаки. Поэтому на Землю спешно отправили стандартный отряд карателей с приказом локализовать место разработки биологического оружия колоссального поражающего радиуса действия, а также уничтожить всех причастных, причем территорию выжечь в обязательном порядке. Тогда, в ходе сражения с эйш-авый, пришел запрос от командира карателей. У тех ученых оказалась крошечная капсула, и ею успели до начала зачистки выстрелить в атмосферу, причем на борту был распознан один живой объект — человеческий ребенок семнадцатилетнего возраста, женского пола. Спрашивали, расстрелять капсулу орудиями корабля или позволить ей задержаться в атмосфере и позже спокойно приземлиться в произвольном месте. Мне было совсем не до детей, к тому же вряд ли в таком возрасте она могла быть причастна к созданию разработки, вероятнее всего, была из семьи кого-то из тех ученых… Я разрешил оставить ей жизнь, но велел идентифицировать и поставить на контроль службы, на случай, если она все же причастна.

Спустя год снова услышал о ней, когда пришел запрос, допустить ли ее с этим кодом к обучению. Помню, еще отметил факт ее настойчивости, для землянки пытаться получить профессию в управляющем составе — это что-то невероятное. Поэтому опять дал разрешение.

И спустя шесть лет судьба снова нас столкнула… Интересно, что она делала целый год между зачисткой и началом обучения? Быстро пролистав отчет, нашел ответ. Безрадостный. Почти год в специальном медицинском заведении для страдающих расстройствами психики. Сбежала оттуда и, нелегально добравшись на пассажирском звездолете до Венеры, подала заявку в образовательную межгалактическую вступительную программу на соискание места абитуриента. Тогда-то мне и пришел второй запрос…

Преждевременно я тешил себя скорыми перспективами в обретении пробужденного равновесия… Мало того что ей, как представителю отличной от нас расы, в принципе был не близок и непонятен наш подход к организации семейных отношений, так для нее я был еще и виновником гибели семьи, а также всех последующих жизненных испытаний. Первоначально, вспоминая ее потрясенное восхищение, мелькнувшее в глазах в первое мгновение, когда я неожиданно после душа столкнулся с ней в своих апартаментах, была убежденность, что большего, чем легкая недоверчивость и вызванное быстротой произошедшего сопротивление, преодолевать не придется. Однако сейчас пришло понимание — все будет не так просто…

ГЛАВА 20

Гайяр

Снова захлопнув досье, развернул последнюю страницу, желая найти ее изображение. Тут она совсем другая… Минаева Ольга Романовна. Видимо, это фото — из жизни до встречи с карателями. Счастливая, серьезная девушка с длинной пушистой темной косой, с предвкушающим грядущую спокойную и распланированную жизнь взглядом, со светящимся любовью к близким и уверенностью в будущем выражением лица. Умиротворение, уверенность, счастье, внутренняя красота и душевная открытость — вот что было в ней до столкновения с нами. А что сейчас? Вечный страх, отчужденность, полное недоверие к окружающему миру и — несгибаемый характер. Уже не девочка, уже давно не ребенок… и, несмотря на кажущуюся уязвимость, непоколебимо сильная личность. Пусть это и скрыто так глубоко внутри. Кажется, я подсознательно понимал это с первой встречи.

Резким движением погрузившись в систему, мгновенно среди миллионов жителей конфедерации отыскал ее личный файл, открыл… и, не задумываясь, провел ладонью, стирая все. Отныне у нее не будет биографии, не будет прошлого, не будет корней, не будет ничего ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем. Отныне вся ее судьба, весь ее мир — это я! И ей предстоит со временем научиться быть для меня тем же. Белый лист! И я сам буду писать на нем…

Я не спрашивал, не оставлял ей выбора, права передумать — все было решено для меня в эти мгновения, осознано глубоко внутри и предрешено для нее. Четким стремительным росчерком я вписал в ее жизнь только одно слово — то, что для всех навсегда должно определять ее восприятие; то, на чем отныне будет строиться взаимоотношение мира с ней. Неприкосновенна.

Дни до ее выздоровления тянулись невыносимо медленно, я все больше и больше времени проводил в Медицинском Центре, ощущая непреодолимое стремление быть рядом, достичь хотя бы обмена. Розовая гирденция неизменно «в шипы» встречала каждое мое появление. И хотя я, учитывая тот факт, что это несуразное растение было питомцем моей дейраны, больше не допускал никакой агрессии по отношению к нему, но до мирного сосуществования нам было невообразимо далеко. Цветок не доверял мне, не выражал стремления идти на контакт или хотя бы дружелюбия. Единственной его реакцией на меня стало постоянное и откровенное игнорирование. Но меня это не волновало. Придет время — выдрессирую и его.

Тинараг больше мне не препятствовал и никак не вмешивался в мои действия, оставив за мной право находиться здесь любое количество времени. Но вот попыток помочь мне он не оставлял.

— Гайяр, завтра закончится период работы капсулы, и она очнется здоровой. Позволь мне сначала поговорить с ней, как-то подготовить, объяснить наши действия и мотивы выбора пары! — уже в который раз просил он.

— Нет! — традиционно отрезал я. — Все объясню ей сам.

— Ты… слишком властен! Привык приказывать и ожидаешь слепого подчинения! — в отчаянии пытался он достучаться до меня. — А эта землянка… Она непростая. Я наблюдал за ней. И опасаюсь, что ты неверно настроен в отношении ее, и боюсь последствий твоего отношения. Ты намерен поработить ее? Сделать зависимой от себя? Ты загубишь собственную жизнь! То, что подошло бы неймарке, с ней не сработает. Даже если сумеешь ее подавить, в итоге только сделаешь хуже себе…

Меня это взорвало. Так непривычно было ощущать, как разум накрывает пеленой разрушительного чувства. Я все чаще отстраненно наблюдал эту внутреннюю картину, осознавая и наслаждаясь происходящими в себе изменениями. А стоит представить, что меня ждет обмен!.. Мм…

— Я сам все ей объясню! — грозно оборвал я его очередную попытку.

Тинараг грустно вздохнул, смиряясь:

— Обещай хотя бы быть спокойным и расскажи ей все заранее. Учитывай и ее чувства!

— Так и намерен поступить, — уверенно кивнул я, не отрывая взгляда от расслабленно-радостного лица спящей дейраны. Что видит она во сне? Даже это незнание отдавалось болезненным уколом внутри. Хотелось знать о ней все: мысли, чувства, даже сны…

Последний день ожидания дался особенно сложно. Я полночи просидел рядом с ее капсулой, а вторую половину провел, поливая себя ледяной водой. Инстинкты все больше овладевали разумом, требуя незамедлительно заполучить свою дейрану. Но разум содрогался от абсурдности сложившейся ситуации: носительница моего эниара — рядовая сотрудница ведомства, к тому же несуразная землянка. Было откровенно тревожно в преддверии встречи. Да и ожидать с ее стороны простого согласия мне не приходилось.

Так, чередуя ледяной душ и задумчивое хождение по апартаментам, я провел время до ее пробуждения. Приказав Эльдару принять смену, полностью сосредоточился на наблюдении за пробуждением Олги.

С характерным писком капсула отключилась, завершив процесс восстановления. Почти тут же изменился ритм дыхания землянки. Миг — и Олга, встрепенувшись, пробудилась. Крышка тут же отъехала, и моя несколько взъерошенная и недоумевающая со сна дейрана приподнялась следом, садясь на выдвижной панели. К ней тут же подошел Тинараг. Олга отчего-то настороженно посмотрела на него.

— С выздоровлением, — спокойно приветствовал док свою пациентку.

Она неуверенно кивнула в ответ. Но тут же радостно улыбнулась, обнаружив притершегося рядом розового питомца.

— Оболтус! Как же я рада, что ты в порядке! — довольно пробормотала она. — Надеюсь, тебя подкармливали? Погоди, доберусь до каюты — устрою тебе пир на весь мир!

— Вот… — Медик протянул девушке комплект формы, предлагая облачиться в него взамен однотонно-безликой медицинской полуробы. — Я выйду, а вы пока переоденьтесь. Вам приказано сразу явиться к капитану.

Олга четко, хотя и несколько нервно исполнила распоряжение. То ли я смотрел на нее иным взглядом, то ли длительное пребывание в восстановительной капсуле пошло ей на пользу, но девушка преобразилась внешне. Цвет лица радовал здоровым румянцем; несколько отросшие волосы, не скрытые косынкой, в беспорядке живописно разметались на голове; обозначившиеся брови вдумчиво хмурились, а пухлую нижнюю губку она периодически задумчиво покусывала, готовясь к встрече со мной. Представляю, чего она ожидает после своего оскорбительного выкрика, но реальность наверняка потрясет ее больше, чем любое воображаемое наказание…

Быстро собравшись, землянка, подхватив горшок с уже раздражающим меня цветком, последовала за врачом, которому я поручил проводить ее на неймарскую территорию. Ко мне Олга входила с очевидным напряжением, явно настраиваясь на худшее, а я внезапно застыл, чувствуя, как сметающей волной накатывают собственнические инстинкты и бешеный восторг от самого факта ее присутствия рядом. А также приходит осознание, что я не знаю, как начать этот разговор.

— Приветствую. — Олга настороженно застыла возле двери, бросив скупой взгляд вглубь уже печально известной ей комнаты. — Готова приступить к работе.

— Входите, — четко и максимально холодно распорядился я, указывая на одно из кресел, понимая, что резкая смена моего поведения ее напугает.

Олга, как-то тревожно озираясь и продолжая сжимать в руках горшок с также настороженно замершей гирденцией, подошла к креслу, устраиваясь напротив меня.

Чувствуя себя идущим по кромке кратера пробудившегося вулкана, осторожно начал:

— Вы — штатный прогнозист моего экипажа…

— До следующей переброски, — нервно вставила она.

— Мм… — Надо уже сообщить ей, что навсегда. — Вопрос тут в другом: вы понимаете, что перед вами капитан этого корабля, а также глава ведомства? И вы обязаны исполнять мои приказы и распоряжения?

Олга сразу уперлась взглядом в свои колени, напряженно ожидая моих разъяснений.

— Э-э-э… в большинстве случаев это касается профессиональных вопросов, но бывают в моей рабочей практике и более личные ситуации. — Землянка как-то сгорбилась, склонившись ниже к растению. — К примеру, ваше недопустимое поведение по отношению к собственному руководителю. Вы понимаете, что заслуживаете немедленной отправки домой, лишения лицензии и, как следствие, права заниматься профессиональной деятельностью?

В ответ Олга неожиданно резко вскинула голову и бросила на меня какой-то даже вызывающий взгляд. Но почти сразу отвела глаза куда-то в сторону, взволновав меня, заставив незаметно впиться когтями в обшивку кресла в надежде вернуть исчезающий самоконтроль. Очень тяжело было видеть ее совсем рядом и сдерживаться.

— В тот момент я была очень напугана, — наконец выдавила она и явно через силу добавила: — Извиняюсь…

— Собственно, ваши извинения мне не нужны, я хотел уведомить вас о принятом в связи с этим событием решении, — максимально выдержанно сообщил ей. — У вас есть два дня, чтобы, не отвлекаясь от рабочего процесса, собраться и переехать в мои апартаменты.

Шокированно дернувшись, дейрана уставилась на меня недоверчивым потрясенным взглядом.

— Вы… у вас есть чувство юмора. Как-то не ожидала… Это ведь шутка? — залепетала она, с трудом выдыхая слова.

— Нет! — резко отрубил я. — Подобные разговоры для меня не обязательны — я не привык давать объяснения своим поступкам.

— Но… мне без объяснений никак, — бледнея на глазах, прошептала землянка. — Вы же не можете взять и вот так просто заставить меня это сделать!

Осознав, что, очевидно, был излишне прямолинеен и все же напугал свою дейрану, понял, что в моих навыках общение с небезразличными мне женщинами — явно не на первом месте. Пугать Олгу мне хотелось меньше всего, но взять и вот так сообщить ей, что мы отныне семья, я тоже не мог. Поэтому пытался действовать в рамках того, что, на мой взгляд, она от меня могла ожидать.

— Вы это серьезно! — между тем, вскочив, почти закричала она.

— Сядьте! И успокойтесь! — резко приказал я. Что-то непривычно резка она для вечно запинающейся Олги. — Да, абсолютно серьезно!

Землянка ошеломленно плюхнулась в кресло, трясущимися руками поставив горшок с питомцем на стол перед собой, и обхватила ладонями голову. Ее непонимающий взгляд не отрывался от моего лица.

— В чем причина? Это такое наказание за оскорбление? Вы не лишаете меня лицензии, но вынуждаете жить с вами? Не понимаю! Откуда такое дикое решение?! — Олга в отчаянии смотрела на меня. — У меня ощущение, что я отключилась в одном мире, а пришла в себя — в параллельной реальности. Этого же не может быть на самом деле!

И вдруг ее осенила какая-то мысль. Судорожно выдохнув и сосредоточенно впившись в меня взглядом, она медленно процедила вопрос:

— Причина в оскорблении или… в чем-то другом?

— В другом, — откровенно ответил я, еле сдерживая в себе желание подскочить к ней и прижать к себе, чтобы успокоить. — За оскорбление я бы лишил вас лицензии и высадил на ближайшей базе.

— В чем причина? — Вопрос выкрикнут с остервенением. — Все дело в той проклятой капсуле? В эниаре?

— Да. — Сохранять ледяной тон мне стоило невероятнейших усилий. Кресло придется выбросить. — Как он попал в вас?

— Объясните же мне все! Я требую! — Дейрана резко хлопнула ладонью по ручке кресла. — Меня Крейван принудил. Моей вины, как и согласия на участие в этом, не было. Он мне его в рану впрыснул под угрозой сжигания сознания, когда увидел у меня капсулу.

Под конец фразы она немного сникла и, откинувшись головой на спинку кресла, замерла, уставившись на меня неподвижным взглядом, явно ожидая разъяснений. Отчитываться перед кем-то было крайне непривычно, поэтому я начал издалека, не зная, смогу ли объяснить ей все аспекты сложившейся ситуации.

— Мы — иная раса, и у нас есть свои… э-э-э… условности для процесса создания пар. — На последнем слове Олга резко вздрогнула. — Вы, земляне, привыкли потреблять все — от ресурсов до возможностей собственного организма, в итоге истощая все, за что ни возьметесь. А использовать то, что неистощимо, для вас почему-то проблематично и трудоемко. Это касается даже возможностей собственного разума. Вы используете только жизненно необходимое, оставляя прочие функциональные зоны мозга законсервированными. А только полноценное функционирование разума и сознания позволяет всегда находить гармонию в любой жизненной ситуации. Тогда все проще и сложнее одновременно. Многое из того, что вы сейчас с трудом осуществляете, или где действуете по наитию, стало бы для вас очевидно и легко решаемо, но сразу возросла бы и ответственность за собственные деяния. Нельзя поступать легкомысленно и безответственно, нарушая существующие законы мироздания. Но вернемся к частному случаю. Выбор пары у вас — это процесс сугубо интуитивный, эмоционально-субъективный и поразительно поверхностный. Отсюда столько негармоничных союзов. И это при том, что в головном мозге существует специальный сектор, отвечающий за выбор оптимальной пары.

Не в силах смотреть на потрясенно внимавшую моему рассказу дейрану, я встал и прошелся по комнате. Хотелось одновременно и защитить ее от неизбежной в ее случае горечи узнавания, и честно рассказать ей обо всем. Мы — совершенно разные, и не было ли с моей стороны чересчур наивным рассчитывать на ее понимание? Но хотя бы в общих чертах разъяснить все необходимо…

— Мы выбираем себе пару раз и навсегда, при этом стремясь к созданию максимально гармоничных отношений, к счастливой семье, взаимной любви и страсти. И тут, это сложно объяснить словами… — Я посмотрел на девушку, провожающую каждое мое движение озадаченным взглядом. — В нашем варианте эволюционного развития в нашей физиологической природе закрепился некий сложный, но при этом и поразительно простой механизм определения своей пары. Есть область мозга, она до определенного момента как бы спит, вернее, находится в неактивном состоянии. Пробуждаться она начинает с того момента, как в нашу кровь попадает эниар нашей избранницы или избранника.

Увидев, что Олга, услышав про попадание в кровь, всем телом подалась вперед с явным намерением уточнить об эниаре подробнее, остановил ее жестом, обещая еще вернуться к этому моменту.

— Но даже в пассивном состоянии этот участок мозга формирует особые излучающие импульсы — кажется, вы тоже уже открыли, что каждая зона мозга обладает особым излучением. Мы очень чувствительны к восприятию этого излучения разума. Так вот, импульсы этой, пока пассивной зоны мозга в какой-то момент жизни его владельца встречаются с импульсами предназначенного ему природой спутника. И эта зона мозга мгновенно их распознает и запускает определенный процесс логического интереса. Так, порой неявно, но нас все больше интересует личность этого, скажем так, объекта. Причем это обоюдно-направленный процесс. Первоначально появляется интерес, потом желание узнать ближе; так со временем приходит понимание, что мы созданы друг для друга. Но все это исключительно на безэмоциональном и разумном уровне. Мы сначала умом понимаем, что станем прекрасной семьей. Когда двое это осознают, они решают обменяться эниаром. Это своеобразный сильнейший органический катализатор, запускающий Пробуждение. Так называется процесс перехода этой зоны мозга в активное состояние. Сразу меняется и излучение этого участка мозга, уже целенаправленно влияя на избранника, опять же обоюдно усиливая его Пробуждение. Первое ощущение этого излучения… оно невероятно. Для того, кто не знал такого накала эмоций, оно ошеломительно, поэтому сопротивляться такому зову невозможно. Весь последующий остаток жизни эта доля мозга влияет на нас, развиваясь и эмоционально-гуморальным путем меняя нас, — мы на подсознательном уровне всегда продолжаем учиться и совершенствоваться для своей пары, подстраиваться под нее, меняться. И… вот мой эниар в тебе. Догадываюсь, почему Крейван на это решился, но с того момента все стало необратимым. Для нас отныне нет другого пути.

На последней фразе я повернулся и очень серьезно посмотрел на Олгу. Землянка неподвижно замерла, уставившись на меня своими огромными, прекрасными серо-зелеными глазами, полными отчаяния и протеста.

ГЛАВА 21

Ольга

Мне было даже не страшно. Настолько я была потрясена, возмущена и шокирована объяснением капитана. Как я ни пыталась, но осознать услышанное не могла. Через два дня стать его… получается, женой?! Сама мысль об этом была настолько невероятна, что я не могла даже предположить подобного заявления с его стороны. Даже если не принимать во внимание наши прежние взаимоотношения, различия в социальном и расовом статусах, мою личную неприязнь к неймарцам, просто сам факт настолько разительного изменения делал невероятным вариант моего согласия с ситуацией. Слишком резко все изменилось!

Эх, жаль, Крейван — не птица-феникс… Сама бы его за это сожгла еще пару раз! Знал ведь, на что меня обрекает, но обо мне в тот момент меньше всего думал. Как же, гораздо важнее было куда-нибудь пристроить бесценный эниар великого Гайяра! А тут только я под рукой и подвернулась, других вариантов, куда его деть, не предлагалось. Иначе гореть бы мне так же, как и моей семье, и тащить на себе меня никто не стал бы… Получается, спасал он новый «сосуд» семейного счастья друга, а вовсе не меня — землянку Олю.

Какая, однако, идиллия — его «прошибло» на ощущения, а это значит, быть нам вдвоем отныне и навсегда. А что там я думаю по этому поводу, кому это интересно? Раньше об меня могли вытирать ноги все, а теперь только наш бесподобный капитан. Зато круглосуточно и с полным правом! Вот она — формула моего грядущего семейного счастья. Я в отчаянии вслушивалась в его размеренные слова (и где там эмоции?), пытаясь для себя решить, что делать дальше. Знала бы, что этот эниар так важен, эх… А на меня он действует?

— А на меня он как влияет? Я тоже почувствую этот зов… к вам? И вообще, в вас нет ничего такого… моего, а вы пробудились, — тут же уточнила я.

— Нет. Ты — землянка, и хотя мой эниар в какой-то степени повлиял на твой мозг, заставив определенную функциональную часть его излучать по-новому, но действует это только на меня. Ты не способна осознанно ощутить ни собственное излучение, ни мое. Зато я ощущаю импульсы твоего сознания в полной мере. И они влияют на меня, оживляя, преображая, рождая заново! А твой эниар, вернее его отсутствие, для меня несущественны, потому что, будь он у тебя и подари ты его мне, это только тебя привязало бы ко мне. Мое состояние, моя привязка была бы такой же. Но… я все обдумал. Вы раса и так эмоциональная, а я тебя и без эниара привязать сумею. Уверен!

Приковать — это будет точнее. Предварительно еще надев ошейник, намордник и стреножив конечности. Какой он, однако, оптимист и как о своей семейной гармонии радеет! Умилилась бы, если бы не со мной в качестве супруги.

— А откуда эниар возникает? — продолжала допытываться я.

— Это сакральный процесс. Эти бесценные капли выделяются в момент обрезания пуповины, их собирают для каждого родители, — пояснил неймарец.

— А то, что при должном старании капсулу может заполучить любой, это вас не смущает? — задала вопрос, который давно мучил меня.

— Ее не заполучить любому. Тут странная ситуация, я пока не разобрался. Но капсулу, помимо владельца, может снять лишь тот, чьи излучения мой отдел разума уловил и признал, запустив процесс интереса. — Капитан даже немного замялся с ответом.

— Значит, у нас, несмотря на все наши очевидные различия, есть шанс найти подход друг к другу? — очень спокойно уточнила я.

— Абсолютно уверен!

— Уверены — это хорошо, — с сарказмом в голосе медленно протянула я. — А вот у меня есть сомнения. Вы даже мое имя нормально произнести оказались не в состоянии. Или это у вас нормально? По-внутрисемейному, по-гармоничному? А мне вас как тогда звать прикажете? Господин — почти муж — Гайяр? А как жить, зная, что вы меня элементарно не уважаете, я не говорю о том, чтобы считать равной? Это как вписывается в ваш идеальный союз? Или мои чувства, как обычно, вас не волнуют?

Неймарец напряженно застыл в противоположном конце комнаты, скрестив руки на груди и прожигая меня немигающим огненным взглядом. Но мне сейчас сам черт был не брат, ибо я осознала основную истину: он ошибся с прогнозом, это не для нас отныне не было другого пути, а для него. А для меня иной путь был, и именно по нему я и намереваюсь двигаться.

— Имейте в виду — ничего не выйдет. Я отказываюсь подчиняться приказу, — совершенно спокойно заявила ему. — Можете отправлять рапорт в Кадровый Центр, лишать меня лицензии, высадить на любой базе. В любом случае больше чем на год я здесь не задержусь.

Он молча отвернулся и… сломал весь книжный стеллаж. Вот просто одним махом — раз! — и уже книги, обломки пластика и какие-то мелочи разом посыпались на пол. Мне стало страшно. Тем более капитан, так и не обернувшись ко мне, продолжал молчать.

— Вы переведены в постоянный состав экипажа, переброски для вас не будет, — донесся наконец его ледяной голос.

Новость была сокрушительной. Я села, от потрясения лишившись дара речи. Неймарец как-то конвульсивно дернулся в моем направлении, но резко замер, оборвав движение. Остаться тут… Навсегда. Под его командованием. Страшнее перспективы не бывает.

Тут мой взгляд остановился на кактусе, который сочувственно колыхался, и в глаза бросилась какая-то необычно распухшая и надломленная веточка. Резко дернувшись вперед, склонилась к Оболтусу, разглядывая повреждение.

— Как же ты так умудрился? — пробормотала вслух.

И тут, словно под действием скрытого рычага, все отростки розового чуда выстроились в одном направлении, проследив которое я уткнулась взглядом во встревоженного этим маневром капитана. Он?!

— Вы еще и кактус мой покалечили?! — сорвавшись, возмущенно вскрикнула я. — Вам мало надо мной издеваться, решать все за меня, так еще и невинное растение своим репрессиям подвергли!

Капитан, очевидно не ожидавший подобных действий от гирденции, перевел на нее тяжелый взгляд. Я тоже посмотрела на кактус. Оболтус, скромно разложив листики веером, выглядел невинным, словно божий агнец, защищающий свое попранное достоинство.

— Этот куст! Я его сейчас изничтожу!

Я даже подпрыгнула на месте, поняв, что разгневанный капитан уже стоит за моим плечом.

— Что?! — Я вскочила с кресла, преграждая неймарцу путь к питомцу. — Это мой кактус. Мой! И в обиду его не дам!

Я была полна решимости защитить единственного преданного друга. Гайяр, всмотревшись в меня пристальным взглядом, внезапно отступил на шаг и с расчетливой искоркой в алых глазах озвучил ультиматум:

— Хорошо. Выбирай: невредимый кактус или переезд ко мне. — И он с самым дружелюбным видом отвесил мне поклон.

Мы уставились глаза в глаза и, замерев, принялись сверлить взглядами друг друга. Первой взгляд отвела я, решив, что просто буду хитрее.

— Хорошо, переезд, — согласилась я. — Но пообещай не вредить Оболтусу, и эти два дня меня не беспокоить. Мне надо все обдумать и примириться с этим… новым статусом.

Вопреки моим ожиданиям, он молчал, ни единым признаком не выдавая своей реакции. Молчал и задумчиво смотрел на меня. Но, наконец, кивнул:

— Обещаю.

Я внутренне возликовала. Ура, попался!

Скупо улыбнулась и, подхватив горшок, развернулась к выходу, намереваясь уйти. Не дали. Одной рукой быстро обхватив мое запястье, другой нарочито медленно взял горшок со сразу насторожившимся кактусом и, вернув его на стол, развернул меня обратно — лицом к себе.

— Если ты хочешь, чтобы я продержался в отдалении двое суток, подари мне первый обмен едиными эмоциями. — Буквально выдохнув фразу, он медленно-медленно склонился и легонько прикусил мою нижнюю губу. Я застыла от страха. — Мрр… Полторы последних недели мечтал об этом, — глухо пророкотал он мне в подбородок и уверенно накрыл своими твердыми губами мой рот.

Замерев в его руках, еще не сообразив, какой линии поведения придерживаться, внезапно ощутила себя неимоверно женственной, почувствовав, как мои, оказывается, мягкие губы смялись под натиском его решительного рта. Уфф… Из принципа хотелось вырываться, но и восторг от ощущений присутствовал. Неймарец, сильнее притиснув меня, в последнем страстном порыве неожиданно нежно скользнул своими губами по моим, заставив взорваться в душе маленький фейерверк сокрушительного восторга.

— Спасибо, — прошептал он, отпуская, и, вложив в руки несколько дезориентированной мне горшок с кактусом, стремительно потащил к двери. — Два дня, помни!

Оставшись у резко захлопнувшейся за мной двери, несколько секунд приходила в себя. Брр… Надо собраться. Пусть это сражение проиграли, но войну выиграли. Он так и не понял обо мне главного: заставить кого-то подчиниться своим решениям можно в том случае, если есть что терять. Мне терять уже было нечего. Но для осуществления моего плана нужно время. Двух дней должно хватить!

Вернувшись в каюту, поставила горшок с Оболтусом на стол и уселась рядом. Состояние было неописуемым — полный разброд и хаос в мыслях, чувствах и эмоциях. Намеченный столь внезапно план пугал своей смелостью и массой практически неосуществимых деталей. Было откровенно боязно и по-женски тревожно ввязываться в очередной жизненный переплет. Причем какой… Но и с вариантом остаться и согласиться на все условия капитана я не могла смириться. В принципе, если подумать отвлеченно, не такими уж и невыносимыми обязательствами он меня связывал. Для землянки вступить в союз с неймарцем — это что-то из разряда сказочно-несбыточного, а тут не предлагают, тут безальтернативно настаивают. И как бы заносчиво он себя ни вел со мной до впрыскивания эниара, теперь бы все определенно изменилось. Даже неймарцы не смогут, сосуществуя в одном союзе, не изменить отношения к своей спутнице жизни. Поэтому было бы более здравомысляще остаться и медленно, но непреклонно переламывать ситуацию под себя. Если он — со своим подходом гармоничного союза, то почему бы и мне в ответ не со своей философией «женщина в семье — шея: куда повернет, так и будет»? Так бы со временем не только уважения его добилась, но и полноценно равной супругой стала… Но нет. Вариант воспринимался совершенно чуждым: представить, что вот так, ради каких-то перспектив «сладкой» жизни и недосягаемого статуса, откажусь от собственного мироощущения, перечеркну всю ту боль, что пережила, забуду все те истины и обещания, вынесенные из собственного жизненного опыта… Не смогу. Просто не переступлю через себя! Или ничто уже не будет в радость, сама к себе уважение утрачу. Так и получится из меня не достойный партнер в отношениях, а сломленный и совершенно размякший воск, из которого он, и только он, слепит желаемое, не задумываясь о том, чего это будет стоить мне.

Поэтому, пусть и опрометчиво, пусть необдуманно, пусть неверно, но я пойду наперекор. И наверняка пожалею, но поступить иначе не могу, хотя и понимаю, что навлеку своим решением на свою голову огромные трудности. Причем осознанно. И проблем себе наживу, и лишусь всего, ради чего столько вынесла, чего так долго добивалась. И все опять же добровольно и осознанно. Почему? Возможно, подсознательно угнетал тот факт, что без этого эниара я ему совершенно была не нужна? Или то, что смогу понять, действительно ли так важна ему? Ведь если нужна — так просто не отступит. А если отступит, то ничего я не потеряю — просто потом обрету в новом виде. Хватит уже бояться перемен! Возможно, начать с нуля — это именно тот шанс, который нужен мне, чтобы найти свое место в этом мире, доказать себе и окружающим, что я не абсолютный ноль.

Эти потаенные мысли клубились легким туманом где-то глубоко в душе. Я сама еще себе в них не признавалась, решив оставить на поверхности сознания мысль о том, что я просто не смогу согласиться с приказом капитана. Я не то что не люблю его, он мне… неприятен. И весь его впечатляющий внешний облик, и даже невероятно волнующие навыки поцелуев не могли изгнать из моей души той обиды и чисто женского унижения, которые этот бесчувственный неймарец посеял там за время нашего знакомства.

Поэтому решено — я поступлю так, как решила во время разговора с ним. И пусть в моем плане неразумного больше, чем оправданных поступков, я все продумаю и осуществлю. Или я не лучший прогнозист на свете! Осталось продумать, как при этой своей авантюрной выходке уберечь единственное близкое существо от неминуемой мести капитана. Обдумав ситуацию, решительно встала и, предварительно заказав, покормила кактус огромной свежей порцией обожаемого им минерального коктейля, а потом решительно направилась в блок прогнозистов для разговора с тарном.

— Олга! — Шейн-оган встретил меня с искренней радостью. — Как же невероятно и чудесно, что тебе удалось спастись! И как я рад возможности сказать тебе спасибо за то, что спасла мою жизнь. Заблокировав вход в блок, ты спасла меня от физического уничтожения Измененными! И как прекрасно, что свою благодарность я могу выразить при личной встрече! А то я уже начал волноваться, что ты до моей переброски так и не поправишься. Но ты все же успела, пусть и в предпоследний день.

Тарн с улыбкой крепко обнял меня, удивив этим земным жестом благодарности и расположения.

— Шейн-оган, — сразу, опасаясь разволноваться и растерять решительный настрой, перешла я к основному вопросу, — хочу попросить тебя о помощи, мне просто не к кому обратиться с этой просьбой. Ты можешь ненадолго взять с собой Оболтуса? Мне будет значительно легче, зная, что он у друга.

— Но почему? — Тарн недоуменно окинул меня внимательным взглядом. — Почему он не может остаться с тобой?

— На то есть свои причины, я не могу сказать тебе, чтобы не навредить. Прошу лишь тайно взять кактус к себе и заботиться о нем, а я позже свяжусь с тобой и найду способ его вернуть. Это надо сделать сегодня… Нет, завтра! — Я, невыносимо опечаленная разлукой со своим питомцем, все же решила провести с ним еще и этот вечер. Взять его с собой никакой возможности не было.

Шейн-оган задумался:

— Ты объяснишь мне?

— Нет!

— Хорошо, я его возьму. Мы неплохо контактировали, пока ты была в плену, а потом поправлялась. Он поразительно общительный! И тебе на зум отправлю мои домашние позывные, — спокойно пообещал Шейн-оган мне.

— Спасибо! — Я порывисто обняла в ответ шею огромного тарна, мысленно умоляя судьбу не стать причиной его неудач.

Развернувшись, убежала к себе. Меньше всего хотелось, чтобы меня застали в обществе Шейн-огана. Слишком хорошо понимала, что тогда его наверняка ожидает допрос с пристрастием.

ГЛАВА 22

Ольга

Ночь провела беспокойно. Размышляя и обдумывая каждый пункт своего плана, понимая всю его нестандартность и во многом нелепость, размышляла о целесообразности этих шагов. Любой здравомыслящий человек сказал бы — абсурд, и был бы прав, но… Но мой неуемный внутренний голос твердил, чтобы я следовала первоначальному намерению. И я сразу решила в этот раз ему не противоречить. Сделаю это, а если и пожалею, то не о том, что так и не нашла в себе сил полностью изменить свою жизнь. Пусть! Она меня, в ее нынешнем варианте, давно не устраивала. И как бы ни был труден новый путь — я им пойду!

Однако решимость не отменяла страха и отчаянного желания сдаться и предпочесть более разумный и очевидный выбор — союз с неймарцем. Мучимая сомнениями, я тихонько плакала в подушку, сама не в силах определиться, о чем рыдаю — об утраченной уже устоявшейся реальности, о потерянных перспективах, об не обретенном до сих пор личном счастье? В темноте ночи впервые задумалась о своем одиночестве, захотела, чтобы рядом был кто-то, по-настоящему близкий, тот, кто стал бы опорой мне и нашел бы поддержку во мне. А все треклятый неймарец со своим поцелуем — сумел все же затронуть глубоко в душе потребность любить и быть любимой!

Оболтус, с которым я предварительно долго говорила, объясняя ему, почему вынуждена покинуть, и обещая непременно вернуться за ним, расстроенно бродил по каюте с приглушенным освещением. Но какое-то время спустя я заметила, что он замер возле входной двери, словно бы настороженно прислушиваясь к чему-то.

— Не переживай, — шепнула ему, — Шейн-оган будет о тебе заботиться, и формулу вкусного коктейля он знает. А я заберу тебя при первой же возможности!

Наутро встала с таким ощущением, будто не спала совсем. Кактус неожиданно снова обнаружился возле входной двери. Но не успела я окончательно проснуться и привести себя в порядок, как зум выдал сигнал отложенного сообщения. Очевидно, оно пришло, пока я спала. Причем, судя по звуку, сообщение было послано не из внутренней системы корабля, а из внешних потоков связи. Подгоняемая любопытством активировала запуск, и с удивлением увидела на табло лицо незнакомой неймарской женщины. Решительная, зрелая, высокомерная и абсолютно уверенная в себе красноволосая незнакомка без представлений и предисловий заявила:

— Полагаешь, что уже добилась этого беспрецедентного союза, умудрившись заполучить его эниар? Уверяю — напрасно! Он под нашим давлением одумается и предпочтет договорный союз. Ты же в лучшем случае можешь рассчитывать на место постоянной подстилки. Мой сын — и никчемная землянка! Представляю твой жалкий восторг, но очень рекомендую не обольщаться. Я лично займусь этим вопросом!..

И экран погас. Забавно. Наверное, было бы страшно и обидно услышать подобное, намеревайся я действительно стать его парой, а так… мадам попала пальцем в небо со своими угрозами. Очевидно, это моя несостоявшаяся свекровь. Интересно, капитан в курсе, что его идеи гармоничного союза так рьяно отвергли в собственном семействе? Что ж, облегчу дамочке совесть.

— Увы и ах, перепугалась до судорог! Место постоянной подстилки не впечатляет, поэтому, поразмыслив, решила бросить его сама и насовсем. Удачи вам в идее договорного союза!

Надиктовав сообщение, с особой тщательностью выставила время доставки, планируя, что маман Гайяра получит его уже после осуществления моих сегодняшних планов, значительно позже. И пусть они тогда всем семейством кусают локти. А может быть, и наоборот — действительно обрадуются.

Мой расчет был прост. Кто обращает внимание на землян? Никто абсолютно! Если вдуматься — идеальная раса для любого агентурного наблюдения. Ведь тот, кого не замечают, имеет возможность, в свою очередь, заметить больше.

На следующий день «Эндорра», чтобы высадить специалистов предыдущей переброски, пополнить запасы и конечно же провести генеральную чистку внутреннего пространства, приземлилась на основной базе на Триасе. В допустимые для посещения зоны хлынула волна уборщиков, а я, в заранее преображенном виде, постаралась слиться с этой серой, безликой для большинства высших рас массой. Именно эта идея осенила меня во время вчерашней незабываемой беседы с капитаном. Среди клининговых специалистов было немало людей, в том числе и женщин. И что поразительно — ни один из встреченных членов экипажа, почти месяц обедавших со мной в одной столовой (даже фактически налетевший на меня из-за поворота коридора Эльдар), не удостоил меня ни единым пристальным взглядом, способным распознать во мне штатного прогнозиста. А система… Она, поскольку я после выздоровления еще не приступила к своим должностным обязанностям, не сменила мой статус на действующего члена экипажа.

Таким образом, не привлекая внимания, я сумела пройти на выходе необходимую проверку сканера, выявлявшего только что-либо вынесенное с территории корабля. Ведь любой представитель экипажа был бы там виден невооруженным глазом, несмотря на любые ухищрения и попытки сменить личину. Любой, кроме меня! Вскоре я благополучно оказалась за его пределами в составе разрозненной клининговой группы. Еще до нашего ухода должны были постепенно начать покидать корабль те, кто оказались на нем по прошлогодней переброске. Именно поэтому я надеялась, что система корабля не сразу среагирует на несоответствие между численностью присутствующих и необходимым количественным показателем экипажа. Ну, и верила в чудо и занятость капитана!

Как только небольшой скайтер доставил нас на базу, рванула к ближайшему финансовому процессору, первым делом обналичивая свой зарплатный счет. Учитывая, что зарплата у меня была вполне приличной, а денег тратить было не на что, средств там скопилось немало.

Став обладательницей небольшого состояния, почти бегом устремилась к пассажирскому космопорту, влетев в первый отправляющийся прямо сейчас звездолет. Наверное, спеши так кто-то другой, это привлекло бы внимание, а по землянке в несуразном балахоне только мимолетно скользили взглядами, не придавая значения, и через секунду уже забывали о ней. Купив билет за наличные средства и избежав идентификации по финансовой карте, сразу рванула к маршрутному листу, обдумывая, где лучше выйти. Звездолет покинула через несколько часов, выйдя на искусственной промежуточной станции, и снова почти сразу села на звездолет, идущий в обратном направлении. Не долетев до базы одной остановки, сошла на спутнике планеты и снова села в ближайший, по срокам старта, пассажирский звездолет. И так повторяла снова и снова, но уже выбирая наиболее невероятные маршруты и стремясь удалиться подальше от места приземления «Эндорры». При этом оплату билетов производила только наличными средствами.

Я прекрасно отдавала себе отчет, что весь этот хитроумный маневр позволял выиграть совсем немного времени. Слишком наивно было полагать, что таким по-детски простым путем можно сбить со следа главу разведывательной службы конфедерации, обладающего колоссальными ресурсами и возможностями, о которых я даже не подозревала. Изначально я опасалась, что впрыснутый еще в первое памятное посещение его апартаментов органический маяк сведет на нет все мои усилия, но, разобравшись в информации о работе биоэнергетических лечебных капсул, с максимальной долей вероятности выяснила, что в процессе лечения все инородное и опасное из моего организма было устранено. Опять же к вопросу об эниаре. Его устранить из меня не смог даже такой лечащий ресурс, как медитекс, воспринимая как уже органичную часть меня.

Но и без этого поводов обольщаться не было. Команда прогнозистов, заполучив данные о моих перемещениях, — а в том, что их смогут добыть, я не сомневалась, — очень быстро рассчитает мои маршруты, выдав с большой вероятностью точное направление моего местонахождения. Поэтому все мои перемещения имели лишь одну цель — выиграть толику времени, необходимую мне для следующего этапа моего полноценного исчезновения.

Я готовилась. Я все обдумала. Я полночи выискивала необходимую информацию и уничтожала все следы своих действий. И я с точностью до минуты знала, как должна поступить. Моей целью была небольшая планета Изорг в этой же звездной системе — центр всевозможных развлечений, а также один из основных негласных пунктов скопления нелегалов конфедерации. Именно туда я стремилась попасть, причем с определенной целью.

Мне, немедленно после обнаружения факта побега объявленной Кадровым Центром персоной, лишенной профессиональной лицензии, а также находящейся в конфедеративном розыске, предстояло исчезнуть физически! Лишь это давало мне возможность избежать обнаружения и возвращения к последнему месту службы для определения наказания. Взвесив и обдумав все имеющиеся для этого возможности, я сразу остановилась на транслитической операции. Причем я осознанно шла на риск, обращаясь в нелегальную клинику Изорга, рискуя нарваться на шарлатана и искалечить себя. Менять внешность в худшую сторону было не привыкать, поэтому особых душевных мук я по этому поводу не испытывала. Как получится, так и получится. Главное — скрыться.

Тем более по истечении определенного срока липидные трансплантаты рассасывались, позволяя мышечной структуре тела вернуться в естественное для нее состояние, автоматически возвращая телу, а также мимике и чертам лица врожденные характеристики. Боль при их установке была адской: естественный мышечный каркас скелета неимоверно сопротивлялся подобному надругательству над собой. Эти операции были вне закона. Об этом предупреждали везде, поэтому обычно их проводили крайне редко и тайно, в основном поэтапно, а стоимость их была колоссальной. Но я решила, что единственный мой шанс состоит в том, чтобы сделать все сразу. Естественно, специалистов, способных на подобную операцию, можно было пересчитать по пальцам. Это единственный шанс по-настоящему исчезнуть — я стану совершенно другим человеком, даже отпечатки пальцев изменятся. Причем это не будет иллюзией, которую, к примеру, те же неймарцы легко распознают.

Единственной уязвимой стороной процесса внешней визуализации оставалась радужка. Но я уже знала, где можно будет обойти этот момент, раскрывающий мою личность. Отправлюсь туда, где данный критерий идентификации не используется. Я не зря умела находить и отбирать информацию, при разработке деталей моего плана этот навык как никогда оказался полезен. Поэтому и клинику выбирала с особой тщательностью. Мне удалось выяснить, что при благоприятном стечении обстоятельств и наличии конкретной суммы смогу там обзавестись и документами, уже с новыми внешними характеристиками и, конечно, на новое имя.

Прибыв в клинику, действующую под прикрытием ветеринарного медицинского центра, сумела договориться об операции и, согласившись на обозначенную сумму, настоять на том, чтобы провели ее сегодня. Бонусом мне обещали ввести препарат, изменяющий даже естественный запах пациента. Будущий внешний образ оставила на выбор медика, у меня было лишь одно пожелание: стать совсем не похожей на себя. Было устойчивое ощущение, что ищейки конфедерации мне буквально дышат в затылок.

Операция длилась почти сутки, оставив жуткие впечатления. За этот бесконечный отрезок времени миллионы раз пожалев о своей принципиальной неразумности, я беззвучно кричала, находясь полностью в сознании и чувствуя боль, но не имея возможности шевельнуть и пальцем, скованная инъекциями медикаментов. Мысленно умоляла врача остановиться и отпустить меня, просто сжечь заживо или выдать в руки преследователей, но не могла уже ничего изменить. Приходя в себя после очередного беспамятства, вызванного болью, недоумевая, как я еще могла сохранить рассудок, страшилась задать себе главный вопрос: «Уверена ли я еще в своих намерениях?» Тело, пылающее огнем невыносимой боли, неожиданно стало подчиняться мне, позволив с невыразимым облегчением понять, что операция завершилась. И я ее пережила!

Меня погрузили в специальный холодный раствор заживляющей субстанции, чтобы ускорить регенерацию бессчетного множества мелких уколов на теле и позволив почти сразу обрести возможность самостоятельного передвижения. В это же время должны были подготовить и мои документы.

Спустя два часа, одевшись и воспользовавшись услугами робота-парикмахера, чтобы нарастить волосы, а также сменить их цвет, я, испытывая при каждом движении неописуемую боль, получила необходимую личностную карту и вполне реально существующую биографию на имя землянки Киры Возгарн. Тут же расставшись практически со всеми сбережениями, проконтролировав абсолютную зачистку информации о моем пребывании здесь, а также об итогах операции, со скупым кивком покинула скрытые помещения ветеринарного центра.

Идти было невыносимо больно, я чувствовала себя как человек, очнувшийся после комы, не владеющий собственным телом. Изменились все ощущения, я реально чувствовала, что стала обладателем нового тела: сместился центр тяжести, походка, пластика движений, жесты — все выходило как-то иначе и с трудом. По-хорошему, надо бы отлежаться, свыкнуться. Но я нутром чувствовала — времени на это нет, надо пусть превозмогая боль, но покинуть эту планету.

Уже в холле центра, почти покинув его, внезапно засекла трех очень естественных посетителей — тарна, неймарца и айкара. Не знаю, что меня смутило в них — абсолютная адекватность и непримечательность или буквально опалившие волной беспокойства ощущения, но твердо поняла: это по мою душу! Как же быстро они нашли…

Раздирающая тело боль оказалась мне на пользу, не позволив поддаться панике, дрогнуть. Я смогла спокойно, на миг поравнявшись с ними, покинуть здание. Потом долго шла, не разбирая дороги, элементарно боясь оглянуться, каждую секунду напряженно ожидая укола парализующего луча… Не произошло. Меня никто не остановил и не преследовал. У меня… получилось?

Решительно двинувшись в сторону одной из сотен частных космических стоянок, на последние деньги купила билет на нигде не зафиксированного перевозчика, направляясь к конечной цели намеченного путешествия — туда, где меня ожидал завершающий этап моей авантюры. Надеюсь, оно будет того стоить, и мои даже самые тайные ожидания оправдаются.

ГЛАВА 23

Кира

— Причина? — безразличным тоном, но пристально всматриваясь в меня, отчеканил сержант приемного армейского пункта.

— Личные обстоятельства, — спокойно ответила я, продолжая палец за пальцем вносить свои отпечатки в расположенный напротив синхронизатор.

Равнодушный субъект понимающе кивнул — сюда с другими не приходили. Кому еще, кроме совершенных лишенцев, нелегалов или потерявших надежду на лучшее будущее, идти в неквалифицированные вояки. Это же пушечное мясо, особенно учитывая постоянную напряженную обстановку на границах конфедерации. Там и профессионалы, элитные подготовленные армейцы, гибли массово, а уж добровольцы рядовые… А тем более из землян… Я просто явственно прочла в его глазах мысль: «И недели не протянет!»

— Направление? — продолжал сержант зачитывать стандартные строчки опросника для добровольных новобранцев.

— Нападающие, — все так же спокойно сообщила я, явно выбив его из колеи.

— Может, медицинское? Или обеспечение? — не удержался сержант от разумного совета. Вот чего не ожидала от айкара.

— Нападающие, — упрямо повторила я.

Он, недоуменно пожав плечами, отметил мой выбор в электронной анкете, бросив на меня быстрый взгляд, в котором явно читалось, что срок моей жизни скорректирован им до первого боя. А я фаталистически не испытывала и малейшего ощущения страха. Я сделала выбор еще тогда, когда услышала ультиматум Гайяра. Выбор в пользу своей собственной судьбы. И если он был верен, то и в этой русской рулетке жизнь подбросит мне холостой патрон. Ну а если нет… Терять мне нечего. А внутренний голос непривычно молчал.

К тому же если меня отследят до армии, то о нападающих подумают в последнюю очередь. Я и сама знала о специфике их службы немного, но решила, что буду плыть по течению.

— Приняты! — вернул меня из размышлений в действительность все тот же безразличный голос. — Личные вещи сдать. Проходите на сбор и расформировку.

И он тут же закрыл анкету, кивнув мне на нужную дверь. Обо мне айкар уже не помнил.

Гайяр

Отказа дейраны я не ожидал. Возмущения, нежелания, даже истерики — возможно, но не категоричного отказа. А раз не ожидал, значит, что-то в ней не понял, хотя ряд попыток разобраться в землянке при случае и предпринимал. Необходимо ее понять — поставил перед собой конкретную цель. Невозможно влюбить в себя, привязать кого-то, не разобравшись в его характере и мотивах действий.

Упреки Олги меня сразили, — как же я обидел ее с этим неверным произношением имени! А уж действия гирденции в поддержку хозяйки просто изумили. Я всего за несколько минут до момента, когда дейрана заметила «перелом», прекрасно видел, что с этим отростком все было нормально. Растение намеренно «подарило» землянке предлог для открытой конфронтации со мной. Или — внезапно молнией сверкнула мысль — это был шанс для меня все же удержать ее? Утверждать что-либо с уверенностью о намерениях этого необычайно сметливого питомца я бы тоже не стал. Как они подходят друг другу! Определенно, и его изучить не повредит. Иначе вся гармония моего семейного союза окажется под большим вопросом…

Захлопнув за дейраной дверь, выкрикнул системе приказ — распахнуть перед ней двери с нашего этажа, и рванул изучать злосчастный засекреченный личный файл. Оля! Ольга! Оленька! Захотелось стукнуться лбом о стену. Такая обида для нее и проблема для меня, созданная мною же. Но ничего, двое суток — и я все сделаю, чтобы постепенно раскрыться перед ней, доказать, что все ее впечатления обо мне очень поверхностны.

После проделки гирденции так и не понял, было ли это проверкой для меня или реальной попыткой питомца расстроить мои планы, но одно осознал сразу же: позволить им оставить все как есть, без моего последнего слова, не могу. Иначе дальше будет сложнее. Да и сознавая, что буквально разрываюсь от эмоций и невыносимого желания быть рядом, чувствовать ее, лишиться первого обмена не мог. Поэтому поддался чувствам, уступил эмоциям и поцеловал ее, замкнув нашу взаимосвязь, нашу импульсную настройку только друг на друге, позволив мне физически ощущать ее даже в отдалении.

Разобравшись с ее именем, прошел в душ и долго стоял под струями воды, снова и снова вспоминая ощущения от нашего поцелуя, вкус ее губ. Странно — это не был мой первый поцелуй, но я понял, что не помню прошлых. Ощущение ее губ поразило меня восторгом узнавания чего-то необычайно родного, мягкого, долгожданного… Я еле сдерживался. Оля вызывала в душе такую бурю противоречий, она даже воспринималась иначе, в сравнении с тем, как виделась, словно все это видимое было ненастоящим. Внутри меня вспыхнул огонь предвкушения. Всего двое суток перетерпеть, и она будет рядом! Я даже на придирки и скандалы поначалу согласен, лишь бы рядом, лишь бы уже избавиться от этой нестерпимой тяги…

Охваченный резким порывом, заметался по своей жилой зоне, пытаясь увидеть окружающее ее глазами. Пусть она и была здесь только в первой, доступной большинству посетителей комнате, но оба посещения вряд ли оставили в ее душе приятные впечатления. А значит, тут ей не будет хорошо. А если ее что-то будет тяготить при проживании со мной, тяжелее будет мне. Осознавать, что ей плохо рядом, было бы для меня трагедией. Но была решительная уверенность: стоит ей узнать меня настоящего, и все наладится.

Сейчас здраво и отстраненно рассуждать я не мог, все заслоняли пробудившиеся эмоции и желание добиться дейраны. Поэтому возникшее где-то на заднем плане моего сознания тоскливое ощущение беды я отринул. Хотя предупредить родных об изменении семейного статуса я обязан. Тем более что со стороны матери было немало разговоров о возможности рассмотреть вариант с договорным союзом, и она даже подходящую неймарку в одном из достойных родов подыскала. Кажется, и с девушкой обсудить успела. Вот только я все никак не мог окончательно решиться, тянул с ответом. А сейчас… Сейчас, испытав на себе всю головокружительную силу счастливого безумия обретения истинной пары, уже не смог бы довольствоваться жалкой, холодной и бесчувственной альтернативой.

Пока ожидал ответа на свой вызов домой, успел приказать системе внести Олю в программу запирающего устройства как на этаже, так и в моих апартаментах.

— Гайяр? — Величественное лицо мамы потеплело при виде меня. — Поздравляю! Наслышана о твоей очередной успешной операции. Твои амбициозные перспективы всегда были для меня очевидны, поэтому уверена — ты добьешься того, о чем я мечтала с твоего рождения. Вчера заседание Совета Верховных было во многом посвящено твоей карьере и последнему предотвращенному заговору. Как уже надоели эти убогие земляне!..

Меня передернуло. Неужели таким же по отношению к Оле был и я? А все окружающие? И стоит ли тогда удивляться ее категоричному отказу?

— Мама, отныне тебе надлежит пересмотреть отношение к землянам. Моя дейрана из их числа, — спокойно и уверенно произнес я. — К тому же я пришел к выводу, что мы неверно используем потенциал этой расы. Они способны на большее, чем принято считать, и на ближайшем Совете я планирую поднять эту тему. Полагаю, земляне могут принести конфедерации значительную пользу.

Мама шокированно уставилась на меня с экрана. Пауза затягивалась, пока родительница пыталась в полной мере осознать сказанное.

— Но как же… Мы ведь уже выбрали прекрасный вариант. Надеюсь, это — нелепая шутка? Что за потенциал? Откуда?! Не может же твоей дейраной действительно быть… землянка? — выдавила она наконец из себя.

— Может, и уже ею стала. В ней — мой эниар. Все вышло довольно неожиданно, но в собственных намерениях я уверен. Так что готовься принять ее в семью. Понимаю, что такая смена направления для тебя непроста, поэтому сообщаю заранее, — сдержанно прокомментировал я, понимая, что ей понадобится время на пересмотр собственных взглядов и планов.

— Как?! — закричала мама в холодном гневе. — Как такое могло случиться, чтобы эниар первородного неймарца достался землянке? Она кто вообще? Что она сделала, чтобы заполучить его? Как ты допустил подобное? Это же катастрофа! Это же полный провал всех моих планов, всех надежд!

— Не стоит так драматизировать. Оля — прогнозист, по последней переброске попавший на «Эндорру», она… сирота и невероятно умная девушка. И ничего она не делала — по сути, была против его введения. Но… так получилось. И ничего это не разрушит — я же не стану менее профессиональным или успешным оттого, что обрету семью. Мама, твоя задача — принять этот факт и приготовиться к встрече с ней. Обсуждать свои решения я не намерен. — Последнее я заявил твердо, с ноткой предупреждения в голосе.

Но мама не пожелала ее расслышать, категорично заявив:

— Сын, это разрушит твое будущее! Одумайся, вспомни, как прекрасна Ниранда. Насколько успешным и перспективным был бы ваш союз! — В волнении взмахнув рукой, мама обреченно смирилась. — Пусть эта землянка остается, к примеру, на «Эндорре». Там, во время полетов, она всегда будет в твоем распоряжении, и, если не афишировать этот факт, я уверена — все близкие и даже Ниранда закроют на это глаза. Раз уж в ней твой эниар. Хотя в принципе не понимаю, как можно было совершить подобное! И появления детей у нее… допускать нельзя.

Одна мысль о том, что Ольга останется в глазах большинства окружающих свободной, а в один прекрасный момент я могу и вовсе потерять ее, рождала в сердце чувство невыразимой ярости и боли. Удерживаясь от желания расколоть экран, сжал ладонь в кулак, впиваясь в нее когтями.

— Это мое решение не подлежит обсуждению и пересмотру! — угрожающе отрезал я, давая понять матери, что она переходит допустимые границы.

— Гайяр, одумайся, — не менее грозно заявила мама. — Подобное сомнительное дополнение к тебе не стоит таких жертв.

— Тебе не понять, поэтому ты так категорична, — сделал я попытку достучаться до нее. — Вы с отцом заключили договорный союз, поэтому вам не ведомы ощущения Пробуждения. Ольга уже неотъемлемая часть меня и моей жизни. И на этом мы закончим разговор. Сообщи новости отцу.

Я разорвал контакт, чувствуя, что слова родительницы усилили непонятную глубинную тревогу. Постаравшись собраться и приказав себе хотя бы до вечера не терять самоконтроль, отправился на мостик — проанализировать текущее положение дел. Но мысли об Оленьке не покидали, стоило в рабочем процессе возникнуть паузе, как я тут же думал о ней, при этом отчетливо ощущая ее присутствие на корабле. Это как-то собственнически грело душу. Осталось еще заполучить дейрану в свои апартаменты и… полномасштабные осадные мероприятия с моей стороны тут же начнутся. И тогда — держись, Оля!

Дел было немало; скопилось много донесений, а также требующих лично моего внимания и решения рабочих вопросов. А еще завтра корабль прибывал на базу, где предстояло высадить поток специалистов с предыдущей переброски, плюс у меня был запланирован ряд мероприятий на время личного посещения базы моего ведомства. В связи с этим я задумался о Шейн-огане. В тандеме с Олей он был более продуктивен. А с моей точки зрения, полезен еще и тем, что помогал ей грамотно организовать рабочий процесс и сумел найти к ней подход, разобрался в ней настолько, что стал другом. После разговора с родительницей я в полной мере осознал всю сложность взаимоотношений Оли с окружающими, поэтому последний факт счел немаловажным. Определенно моей дейране будет психологически комфортнее работать и дальше в его обществе. Поэтому перевел в основной состав и его, уведомив Кадровый Центр о своем решении, а Эльдара отправил с распоряжением приказать тарну задержаться с отбытием и завтра явиться ко мне на разговор.

С приходом ночи вернулся к себе, но уснуть был не в состоянии. Ольга неимоверно притягивала, заставляя желать хотя бы увидеть ее, душу разрывали противоречивые ощущения необъяснимой давящей тревоги и предвкушение восторга. Поэтому, бесцельно побродив по своим апартаментам, сам не заметил, как направился к ее каюте. По корабельному времени была поздняя ночь, и мой приход только помешал бы ей отдыхать, к тому же я обещал ей дать эти два дня. Но находиться вдали было невыносимо. Поэтому, усевшись под дверью, не замеченный ею, отделенной от меня дверной перегородкой, в попытке держать себя в рамках самоконтроля бороздя пол когтями, решил хоть так охранять ее сон, мечтая о том, что совсем скоро буду рядом с ней. Мысленно связавшись с системой, приказал отключить вокруг меня любые формы наблюдения, а попытки членов экипажа спуститься сюда — блокировать. После чего успокоился и просидел под дверью до утра, чутко прислушиваясь, не доносятся ли какие-нибудь звуки из каюты моей дейраны, а также размышляя о дальнейшей стратегии своих действий.

Утром, оказавшись на мостике раньше новой смены, погрузился в текущие дела, периодически прислушиваясь к собственному ощущению присутствия Оли. Мы почти подлетели к базе, и поток неотложных дел все возрастал. Помимо обычной текучки, необходимо было отобрать наиболее перспективные решения по ряду ключевых операций и распланировать общую стратегию сбора разведданных на территории одной из соседних с конфедерацией разумных рас.

Поэтому, погрузившись в работу, я не сразу обратил внимание на возросшее чувство беспокойства, а когда заметил его, не сразу осознал, что оно имеет отношение к Оле. Когда же понял, что ощущаю ее как-то размыто, мгновенно приказал системе сообщить ее местонахождение. В ответ получил шокирующую новость: на «Эндорре» ее не было!

Я застыл на месте, пытаясь абстрагироваться от гнева и неимоверного страха, закрыл глаза и принялся быстро анализировать ключевые моменты своих дальнейших действий. Страшно было понапрасну упустить хоть миг, ведь именно в это мгновение она могла подвергнуться опасности.

— Переориентировать все системы слежения на базе на выявление любой информации об Ольге; разослать системные запросы по всем кораблям и звездолетам, покидавшим в последние часы базу; после этого разослать аналогичные запросы с ее идентификационными данными по всем космическим кораблям, перемещающимся в любых направлениях в пределах данной системы; всем системам слежения на всех абсолютно планетах конфедерации перейти на режим выявления искомого объекта, об обнаружении сообщать сразу автоматически; привести в полную готовность все поисковые группы; отправить тридцать восемь кораблей по разным направлениям, с готовностью немедленно стартовать на место выявления объекта.

Одним движением раскрыв данные по ее зарплатному счету, убедился в том, что ровно сорок две минуты назад он был опустошен. Сбежала! Осознанно! Неужели Тинараг был прав?.. Почему? Найду! Переверну каждую планетку в конфедерации, но найду! И тогда, Оля, разговор у нас с тобой будет… только держись, какой он будет! Но подобные опасные поступки ты сразу совершать отучишься!

Сорвавшись с места, побежал в каюту тарна, не задумываясь о том, какое впечатление произведу на него и окружающих. На «Эндорре» любые двери для меня были открыты, поэтому мое появление застало его врасплох. Впрочем, меня кое-что тоже изумило. В каюте помимо Шейн-огана обнаружился Олин питомец, вальяжно раскинувшийся в кресле. Тарн точно знал о побеге!

— Куда и с какой целью она направилась? — ледяным, угрожающе острым тоном бросил я вопрос.

Тарн судорожно вдохнул, понимая, что как никогда близок к выжиганию сознания, и качнул головой.

— Она не сказала, чтобы не подвергать меня опасности. Попросила только заботиться об Оболтусе, — тихо и испуганно прошептал он.

И я поверил, потому что это было на нее похоже.

— Каюту не покидать! Со вчерашнего дня вы — в постоянном экипаже «Эндорры». Выполнять! — и, развернувшись, так же решительно покинул каюту потрясенного и напуганного тарна.

Умная у меня девочка — и сама так нелепо не подставилась бы, и друга не подвела. Умная, но глупая-а-а… Найду — получит феноменальный нагоняй для повышения рассудочной деятельности! Ужас за мою неразумную буквально связывал внутренности узлом, сжимая сердце и леденя душу. Только бы найти раньше, чем во что-нибудь влипнет…

ГЛАВА 24

Гайяр

По возвращении на мостик застал там недоумевающего Эльдара, а также первые данные по перемещениям Оли. Шустра… И не скрывается — ни одной попытки уйти от систем слежения и космопорта и пассажирского звездолета, на который она почти влетела в последние минуты перед стартом. В десятый раз просматривая изображение Оли, стремительно несущейся через космопорт к звездолету, ловил себя на четкой мысли: она прекрасно понимала, что мы сразу ее отследим, и не тратила время на ухищрения. Отметил также, что для окружающих она словно была невидимкой, если и замечали, то лишь натолкнувшись физически, да и то так, как налетели бы на воздушную преграду — не вглядываясь, а просто обойдя. А не попробовать ли мне землян в агентурной работе? Мысль промелькнула, не отвлекая меня от основной задачи — поиска Оли.

— Странная землянка, — неожиданно раздался позади задумчивый голос Эльдара, — меньше всего я ожидал, что эта трусишка решится на побег. И это после фактически невероятного карьерного взлета! Опять же перед вами себя зарекомендовала.

— Она — моя дейрана, — резко и холодно поставил подчиненного на место.

Пока единственный помощник замер, шокированный новой информацией, распорядился:

— Собирай все данные, отсортировывай малейший намек на нее и все отправляй в отдел прогнозов. Мне нужен прогноз с высокой вероятностью относительно цели ее пути. Как только будет достаточно информации о перемещениях — запускай отдельно по этому вопросу лучший отдел прогнозистов базы. Результаты — мгновенно мне на зум, — коротко кивнув неймарцу на выход, отправил действовать.

Была устойчивая уверенность — надо спешить. С одной стороны, спрятаться от меня в конфедерации невозможно, с другой — она не раз доказывала, что как стратег способна на многое, и эта ее странная очевидная манера побега… напрягала. За этим что-то было, помимо очевидной глупости, а уж глупой она точно не была. А значит, я что-то упускаю. Ключевой вопрос — зачем? Хотела быть скорее пойманной, лишь дразня меня стремлением «показать характер»? Я уже не раз был в отношении дейраны излишне самонадеян, поэтому сейчас на это предположение не поставил бы… Но тогда что? Что ей дают эти не скрываемые хаотичные перемещения? В итоге она же где-то неминуемо нарвется на группу перехвата и преследующих по пятам агентов. Да ее сегодня и задержат…

Последующие часы прошли для меня в состоянии адского напряжения. Каждое сообщение о том, что Ольгу засекло очередное контролирующее устройство в очередном неожиданном пункте, рождало в душе невероятное облегчение — она жива! — но вместе с тем вызывало колоссальную тревогу. Непонятно, как Оля это делала, но, словно предвидя или предчувствуя заранее, она всегда исхитрялась покинуть очередной пассажирский космический корабль за остановку до того, как его перехватывал наш ближайший ведомственный крейсер. И бросаться в погоню ему было бессмысленно — Оля меняла направления движения совершенно произвольно, поэтому чаще при поступлении следующего сигнала обнаружения было гораздо продуктивнее отправить другой корабль, более удачно расположенный относительно ее очередного маршрута. Так она почти сутки крутила и вертела нами, все больше склоняя меня к действиям по крайнему варианту — напрямую связаться с капитаном очередного звездолета, пассажиркой которого Оля была, и приказать ему остановиться в ожидании судна нашего ведомства. Останавливало пока одно — боязнь огласки и то, как это отразилось бы на будущем дейраны. К тому же она очень грамотно избегала мгновенной идентификации, используя наличные средства при оплате билета, а сигнал контролирующих систем несколько запаздывал, в связи с тем что требовалось время на выявление, идентификацию искомого объекта, а также на передачу кодировки и распознание нами полученного информационного сигнала. Поэтому всегда оставался значительный риск разминуться просто физически. И как будет выглядеть ведомство в подобной ситуации? Нашей обычной установкой являлась конфиденциальность и «сохранение лица» конфедерации. Поэтому обнародование малейшего эпизода любой операции строжайше воспрещались. И я понимал, что если нарушу этот неписаный закон, пусть даже ради жизненно важного лично для меня дела, получу массу нежелательных последствий. Престиж ведомства, а также существующей системы я был обязан поддерживать. Но чем больше времени проходило с момента побега, тем больше становилась решимость, вопреки огромной вероятности утечки информации, начать действовать в открытую. Только сейчас я понял Крейвана до конца — как тяжело выбирать между личными пристрастиями и долгом. Хотя выбора тут не было… Я неожиданно четко понял, что отныне для меня на первом месте уже не стоят ни карьера, ни ответственность перед расой.

Возрастало и предчувствие необратимой беды, я почти махнул на все рукой, измученный страхом за дейрану и неимоверной силы тягой быть рядом с ней. Инстинкты сходили с ума, требуя куда-то мчаться и что-то делать. Чувствуя, что уже готов убить кого-нибудь, вызвал Тинарага.

— Не говори ничего, — сразу предупредил его, — просто, если можно что-то с этим сделать, — сделай! Я уже еле сдерживаюсь, боюсь, что всех перекалечу, если сорвусь…

Мы на миг пересеклись взглядами. Он был необычайно серьезен:

— Я попробую, но не уверен…

Тут же раскрыв принесенный бокс, извлек какие-то ампулы и медицинский пистолет.

— Что это? — уточнил я, прежде чем оголить руку.

— Блокаторы. Я обдумывал этот вариант с самого начала. Хочу попытаться снизить активность процессов той зоны мозга, которая реагирует на эниар. Это моя собственная комбинация, надеюсь, получится. Но я опасаюсь побочных болей…

— Делай! — Я решительно подставил руку.

Тинараг не менее решительно приставил к ней пистолет и надавил на курок-поршень.

До чего я докатился! Но иначе не выдержу. Как Крейван смог себя сдерживать, зная, что дейрана в руках врагов?..

После впрыскивания блокаторов каких-то изменений я не почувствовал, но думать об этом было некогда — пришло сообщение о том, что Оля все же сошла на одной из планет системы и покидать ее, кажется, не планирует. Я внутренне подобрался. Изорг… Планета, кишащая нелегалами. Очень удобная для конфедерации своей хаотичной внутренней средой и обстановкой некой вседозволенности. Все это умело режиссировалось, и с помощью нашего ведомства в том числе. Не раз и не два нежелательный для конфедерации исход определенных процессов заканчивался именно там. Но что могло понадобиться на Изорге Оле? В этой клоаке страстей и страстишек разумных существ? Вот уж определенно не то место, где я желал бы оставить дейрану.

Немедленно распорядившись о смене маршрута «Эндорры», направил корабль к планете. Сутки с небольшим, и мы будем на месте. Вопрос в том, как их пережить… И это с учетом запоздалого сигнала. Сколько часов она уже на Изорге? Приказал отправить туда же и все ближайшие ведомственные суда, по возможности максимально задействовать всех имеющихся на планете агентов, а также осуществить переброску дополнительного кадрового ресурса. Если потребуется — наводнить эту планету нашими сотрудниками, но земляночку мою найти. Искать, искать и искать!

Зачем ее туда понесло? Точно с каким-то намерением! Меня озарило откровение: она реально хотела сбежать! Возможно, надеялась затеряться в среде нелегалов, в надежде переждать там какое-то время. Тем более у нее с собой были значительные средства. Нервно расхаживая по мостику, обдумывал различные варианты ее дальнейших действий.

И тут неожиданно накатила боль. Я даже споткнулся, не имея сил удержаться от охватившей ледяной дрожи. Блокаторы? Или… Оля? Мой эниар в ней навсегда останется моей частичкой, связывая и объединяя нас. Можно ли переживать ощущения, схожие с ощущениями его носительницы, будучи далеко от нее? И если да, то что с ней?! Или это все же побочный эффект вмешательства дока?..

Мучимый сомнениями и адскими болевыми ощущениями, отправился в каюту, стремясь побыть в одиночестве и все еще раз обдумать. Боль ощущалась просто зверская, а у нашей расы болевой порог очень высокий. Поэтому, чем больше я прислушивался к своим ощущениям, тем с большей паникой осознавал, что они не мои. Я их чувствовал, но не испытывал. Значит, Оленька. Значит, это возможно — в какой-то мере чувствовать дейрану даже на расстоянии. Меня передернуло; представить, чем были вызваны подобные муки, я не мог. От жуткого страха и завертевшихся в безумной пляске мыслей стало плохо, непривычно плохо физически. Душа разрывалась на части от этой боли и невероятного желания помочь и защитить. А сердце замирало от понимания, что сделать что-то я не в силах. Как же это выдержал Крейван?!

Обратившись к системе корабля, отправил приказ отложить все операции и по абсолютному максимуму задействовать всех наших сотрудников и внештатных агентов в поисках на Изорге. Истерзанный самыми невероятными предположениями, прошел в спальню и рухнул на кровать. Закрыв глаза, снова и снова представлял Олю, всем существом стремясь хоть как-то поглотить, оттянуть на себя эту боль. Не понимать причины происходящего было непреходящим кошмаром. Только бы она не погибла!.. Мучительная неизвестность, ощущение невыносимого бессилия были адом. Наверное, переживай я предсмертные муки всех уничтоженных мною землян, не испытал бы того, что сейчас ощущал, всей этой невыносимой боли, многократно усиленной для меня осознанием того факта, что испытывало их самое дорогое и бесценное для меня отныне существо во Вселенной — Ольга.

В отчаянном стремлении предпринять хоть что-то действенное, переломив это безысходное бессилие, мысленно стараясь не сорваться от страха, пытался понять — почему она сбежала? Возможно, осознав это, смогу приблизиться к пониманию и цели ее путешествия. Снова обратившись к искусственному интеллекту, потребовал предоставить мне всю имеющуюся информацию по действиям Оли.

Увы, даже для создателя системы найти следы ее действий не представлялось возможным. Она методично зачистила за собой все данные, прекрасно оперируя собственными навыками как при сборе необходимой информации, так и в пользовании системой. Я все же перекинул предоставленные системой данные аналитикам, с приказом попытаться найти там что-нибудь по существу проблемы, что-то, способное подсказать ее цель или конечный пункт маршрута. Еще раз пробежав все глазами, зацепился за нехарактерную особенность: за месяц ее пребывания на борту «Эндорры» был единственный контакт по внешней связи, причем накануне побега. Приказав себе не думать о страданиях дейраны, полностью переключился на данный информационный эпизод. Система тут же отобразила мне копию разговора.

Боясь поверить собственным глазам, увидел маму. От состоявшегося между ними разговора затрясло от ярости. «Ты же в лучшем случае можешь рассчитывать на место постоянной подстилки! Мой сын — и никчемная землянка…» Чувствуя, что начинаю задыхаться от безумной злости на родительницу, вскочил с кровати, в одно мгновение сокрушив все вокруг. Но тут раздался непривычно веселый голос дейраны. Он меня буквально раздавил ужасающим смыслом ответа, заставив скорбно застыть: «Место постоянной подстилки не впечатляет, поэтому, поразмыслив, решила бросить его сама и совсем!» Со стоном агонии упал на колени…

Мир любого может рухнуть — или расколоться на крупные осколки, или разбиться вдребезги. Мой же в данный момент взорвался, разбив на осколки разумность и выдержку, выпустив вулкан огненной злости на себя. Жутко было осознавать, что во всем происходящем повинна моя семья. Сначала я шантажом и приказами вынудил ее согласиться на союз со мной, а потом она услышала подобное от моей матери. А если учесть ее изначальное сопротивление… Итог был предопределен, и понять это я должен был сразу. Слепец! Я обязан отыскать ее и разобраться во всем!

Отступившая, словно ушедшая вглубь холодного тумана боль нахлынула вновь с неимоверной силой. Рефлексировать некогда: сначала надо ее найти, а уже потом пытаться исправить собственные ошибки.

Ближайшие ночные часы я наверняка весь остаток жизни буду вспоминать с содроганием. Затрачивая колоссальные силы на то, чтобы контролировать себя и не сорваться в пропасть отчаяния от чувства вины и ощущений дейраны, приказав себе сосредоточиться только на деле, разбирался с координацией действий нашего ведомства на Изорге. По ходу дела просматривал все, по мере готовности отправляемые мне прогнозы. Чувствуя, что упускаю что-то почти очевидное, снова и снова просматривал выходные данные, доклады поисковиков. Увы, мысль никак не желала оформиться.

Прогноз Шейн-огана, которому тоже была поручена работа в рамках основной задачи, в силу его более глубокого, в отличие от остальных, знания Оли, я прочитал с особым вниманием. С вероятностью в восемьдесят три процента он говорил о том, что Изорг она посетила не с намерением затеряться среди нелегалов конфедерации, а стремясь оборвать след путем изменения личностных характеристик или инсценировки собственной гибели. Определенно с решением по тарну я не ошибся — он уже принес мне пользу. Я и сам предполагал, что Ольге потребуются новые документы в случае успеха. И тут, словно высветив отдельные моменты, в голове вспыхнули все составляющие ответа: у нее при себе значительные средства, ощущения все длящейся, но не убивающей ее боли, и прогноз об изменении личностных характеристик. Конечно, в последнем пункте имелись в виду анкетные личные данные, но почему бы не помыслить более широко? Как Оля обычно… И тогда выходит, если сложить все вместе… Выходит — транслитическая операция! Она решилась на временную трансформацию тела, на полную смену внешнего облика! И каждый, с трудом выдавленный из спазмированной груди выдох недвусмысленно говорил мне о том, что процесс уже идет. И давно! На Изорге как раз встречаются подпольные медицинские центры, которые, вопреки запретам, берутся за подобные операции. С трясущимися от напряжения руками склонился к рабочей зоне системы, отсылая срочное распоряжение немедленно обследовать все структуры Изорга, не гнушавшиеся транслитией. Но, уже отдавая, приказ, я больше всего боялся, что мы опоздаем. И она сумеет сбежать… Исчезнуть…

Раздался вызов зума. После безумного ночного испытания из-за ощущений Олиной боли и своего последнего открытия говорить с кем-то не было сил. Я чувствовал себя опустошенным, полумертвым. А если не смогу найти? Подобной мысли я не допускал, но сейчас, когда она внезапно пришла в голову, ужаснулся последствиям. Крейван, на что же ты обрек меня?..

Звук сигнала не замолкал. Машинально взглянув на него с целью выяснить, кому понадобился, обнаружил, что на общении настаивают родители. Каким-то неживым жестом активировав очередную визуальную панель, уставился в алые глаза матери. Она тоже виновата…

— Сын, я сегодня говорила с Нирандой. Она согласилась на незаметное существование землянки где-то неподалеку от тебя. Прошу, не поступай необдуманно. Ниранда — очень разумная девушка. Она понимает, что твой эниар ей уже не получить, но готова заключить договорный союз и без него. — Мама закончила речь с триумфальным видом, с вызовом уставившись на меня.

А я стоял и, почти не понимая, о чем она говорит, пытался представить свое существование в вынужденной разлуке с дейраной. И не мог… Будущее виделось мне в самых мрачных красках.

— Гайяр! — Недоуменный окрик матери. — Ты вообще меня слышишь? Что с тобой? Ты сам на себя не похож!

— Оля меня бросила и сбежала, — резко и холодно отрезал в ответ, сумев вынырнуть из своей отчужденности. — И полагаю, о ее решении ты узнала раньше меня. Отныне не беспокой меня. Если что-то понадобится, сам свяжусь.

Прежде чем разорвал контакт, уловил потрясенный и какой-то напряженно-застывший взгляд матери.

Прошел месяц. Месяц почти без сна. Месяц напряженной, на грани возможного, работы по поискам Ольги — бесполезным, отчаянным, обреченным. Кажется, еще никогда мое ведомство за столь короткий срок не проделывало такой громадный объем работы. И настолько же малоэффективный…

Мама, словно сойдя с ума, снова и снова день за днем весь этот месяц предпринимала попытки связаться со мной. Безуспешные. Упорные. Настойчивые. Говорить с ней, простить ей, что пренебрегла моим решением и неимоверно унизила Ольгу, не мог. А осознание того, что и сам вел себя по отношению к ней не лучше, погружало в состояние тоскливого отчаяния. Как же я хотел найти ее, как стремился к ней, как мечтал хотя бы увидеть ее!.. Но мог довольствоваться лишь тем, что чувствовал — она жива.

Искать неизвестно кого на просторах конфедерации — это даже не невозможно, это абсурдно. Но я искал. Настойчиво. Неумолимо. Неуклонно. Все, чем я располагал, это три незыблемых факта о ее внешнем виде: пол неизменен, радужка глаз неизменна, рост неизменен. Все! Ухватившись за это, разбирался — в каком виде деятельности не фиксируются все эти критерии? После огромной аналитической проработки структуры конфедерации выяснил: в армии. Когда пришел к этой мысли, очень испугался. Подобная возможность для землянки была наихудшим вариантом. А при мысли о том, что именно я подтолкнул Олю к такому решению, хотелось проломить ближайшую стену. Сейчас, помимо поисков кораблей с Измененным экипажем и мест их возможного размещения, космическая армия конфедерации сдерживала давление обитателей приграничных космических территорий.

Представить Ольгу задействованной на любом из этих направлений военных действий конфедерации было жутко. Поэтому я, ради ускорения поисков, решился на крайние меры.

ГЛАВА 25

Кира

— Рыжуха, прыгай сразу за мной! — Почти неслышный, но при этом необычайно отчетливый шепот Ревуна.

Уже привычно и как-то по-дружески тепло было ощущать его плечо рядом. Знать, что, случись что — он прикроет.

— Прыгай, чтоб тебя… — Шепот приобрел характер гневного окрика.

— Нет, — безмолвно, но решительно мотнула ему головой. Вот как объяснить, что сейчас чувствовала, просто знала, что прыгать нельзя? Там опасно! Почему — не знаю, но шестое чувство буквально душит, требуя двигаться вперед по верхам.

Резкий, привлекающий внимание, но не сильный толчок в носок ботинка. Это айкар, расположившийся следом за мной, также максимально вжавшийся в скалу за спиной в этом подземном тоннеле на неимоверно узкой тропе под самым потолком, ткнул в меня концом огневого автомата. Немного повернув голову и скосив глаза, ловлю его вопросительный взгляд. Он тоже кивком подбородка беззвучно указывает вниз. Я снова легонько качаю головой и тут же читаю вопрос по медленно и отчетливо приоткрывающимся губам:

— Боишься?

Опять беззвучно качаю головой: «Нет». Сам прыжок действительно не беспокоит. Идти тут по скользкой узкой тропе (она шириной с мою ступню) в темноте над пропастью гораздо страшнее. Но твердо уверена — идти надо именно так. Поэтому вновь медленно поворачиваю голову к распластавшемуся впереди Ревуну и слегка дергаю подбородком, показывая, что движение вперед должно продолжаться. И он, на миг закатив глаза, блеснув странно синеватыми белками в приборе ночного видения, неимоверно осторожно начинает двигаться, стремясь переместиться дальше. Я максимально собранно и осторожно копирую его движения. За мной Хромой, за ним остальные — все семеро, весь наш квадр. Медленно, плавно и бесшумно перемещаемся. И тут я понимаю, почему Ревун настаивал на смене характера продвижения вперед.

Прямо перед нами и так безмерно узкая тропа превращалась… в лаз. С потолка, вплотную к краю, примыкал похожий на скалу нарост, создавая у тропы естественную стену, противоположную скале. И все бы хорошо, но ширина этого лаза… Если я еще пролезу — ой, с новыми формами, может быть, и я застряну, — то мощный тарн или айкар… Это безнадежно. Если застрянет хоть один — нам всем конец. Те, кто пройдет раньше, не смогут вернуться, а те, что позади, одни не справятся. А ведь еще «вертушку» тащат.

Ревун все это понял сразу и сейчас снова вопросительно взглянул на меня. Я взволнованно провела языком по губам: было страшно ошибиться и привести весь квадр к гибели. Быстро скользнула взглядом вниз — там, где-то далеко внизу, была вода. Очень тихая, темная, ее поверхность вообще не колыхалась. А впереди — непонятный крохотный лаз, и неизвестно, какой он длины и что ждет в конце. А может быть, все же прыгнем? Пусть в странном поле притяжения этой планеты вообще не срабатывали магнитные крепежи наших ботинок, иначе можно было бы пролезть прямо по отвесной скале, а не трястись от мысли, что не удержишься на узенькой тропке. Прыгать или нет? Прислушавшись к себе еще раз, поняла — нет. Причем очень категорично.

Понимая, что айкар так и наблюдает за мной, уверенно указала подбородком в сторону лаза. Он поморщился, с сомнением глядя на меня, но сделать ничего не мог, даже если был не согласен. Нападающим в нашем квадре была я, а атакующим оставалось только одно — подчиняться, уповая на удачу. Что он и сделал. Насколько позволяло окружающее пространство, быстро и тихо подобрался, перестегнув назад оружие и, максимально сжавшись, осторожно и пластично начал ввинчиваться в лаз. Я, неожиданно сообразив, выдернула из специального отсека гибкого скафандра трос из очень прочного термосплава с крохотными карабинчиками и, пристегнув к специальному крючку на спине айкара, прикрепилась и сама, передав трос Хромому, а он — следующему. Так мы были связаны вместе. Или справимся, или погибнем.

Ревун, между тем, почти исчез в лазе. Только бы прошел, хоть бы этот участок был неглубоким, только бы дышать мог, только бы не застрял… Представить себе ощущения живого существа, застрявшего в темноте в неимоверно узком, сдавливающем со всех сторон пространстве, когда ни шевельнуться, ни развернуться, ни вздохнуть, и все это в холодной неподвижной темноте… Жуть! Это как заживо замурованный. Только бы прошел…

Не сознавая, сколько так простояла, я напряженно всматривалась в темноту отверстия, но ничего не было видно. Неожиданно трос дернулся два раза, заставив меня встрепенуться. Прошел! Это был наш условный сигнал. Уфф…

Бросив быстрый взгляд на Хромого, в точности повторив маневры Ревуна, тоже скользнула в лаз. Идти приходилось боком, втягивая живот и вжимаясь в скалу, но даже при этом ощущение угнетающего давления не оставляло ни на миг, вжимая грудь и придавливая спину, затрудняя дыхание. Ползла я так, по ощущениям, неимоверно долго, но неожиданно проход стал шире, позволив мне даже развернуться лицом вперед. Тогда же я уловила и слабое свечение впереди. Сразу распознав сигнальный фиолетовый луч, увереннее устремилась на свет, понимая, что это Ревун стремится приободрить и указать путь. Дальше проблем не возникло, и уже через полметра, обогнув резкий выступ, увидела айкара и сразу же дважды дернула трос.

Потом мы долго и напряженно ждали… каждого. Когда шел тарн — а он был самым мощным, — у меня от страха судорогой свело мышцу на ноге. Так, сдерживаясь от крика, кусая губы, я напряженно его ждала. За ним еще двое. Как и боялись, Громила намертво застрял. А значит, и мы.

— Рыжуха! — Резкий окрик вырвал из мутного, насыщенного страшными воспоминаниями сна. — Сколько тебя учить — не спи после приема тиренгов, кошмары замучают.

Ревун по-свойски сгреб меня в охапку, на миг приподнял в воздух, чтобы тут же опустить обратно, но уже пристроив мои ноги на своих коленях.

— Эх, хорошо как… Люблю перелеты. Внутри конфедерации вряд ли нападут, так хоть расслабиться можно, — как-то по-доброму протянул он.

Я, все еще со сна, неловко кивнула, и тут же была захвачена врасплох двумя достаточно болезненными ударами по бокам.

— Опять ты замечталась? Что же вы, земляне, наивные такие! С таким подходом до рестарта не дотянешь, — сурово отчитал меня атакующий.

— Не-е, — восстанавливая дыхание, замычала я. — Надо дотянуть, я только ради этого и пришла.

— Так мы все только ради этого в эту свистопляску ввязались, — несколько резковато возразил он. — Но прежде надо три с половиной года на благо конфедерации отстоять, а по статистике, это хорошо, если процентам восьми добровольным рядовым удается.

— Зато потом — представляешь? Свобода… Полная независимость… Никому не подчиняешься… Никому ничем не обязан. Никто ни к чему не принудит! — Я осторожно сжала его ладонь.

— Свобода, — кривляясь, передразнил он меня, подражая голосу, но тут же, резко став серьезным, добавил: — Попробуй выживи еще за этот срок!

Расслабленно потянувшись, весело рассмеялась:

— Ну, я же с вами, а вы со мной, значит — выживем!

Ревун как-то грустно взглянул на меня, потрепал по взлохмаченной со сна рыжей шевелюре и пробормотал:

— Эх, Рыжуха, Рыжуха…

Не знаю почему, но, встретившись впервые месяц назад, мы оба почувствовали, что можем доверять друг другу, что ли… Странное, даже дикое ощущение в тех обстоятельствах — приемный пункт, расформировка. В один квадр попросились. Бывает так, вроде бы и незнакомец, а чувствуешь, что вот очень-очень близок тебе по духу. Я Оболтуса так же ощущала. Эх, хорошо ему! Наверняка новая переброска у Шейн-огана гораздо лучше — хуже-то ведь некуда. Устроился там, конечно, объедает всех, хамит… Скучаю по ним до одури.

В армии все было иначе. В первую очередь, взаимоотношения. Со старшими по званию — все по уставу. А между собой… тут каждый был за себя. И не важно, айкар ты или ортег. Все равно сам за себя, и если не справляешься — твои проблемы. И имен тут не называли — зачем? Все мы пришли сюда, потому что бежали от прошлого. Поэтому чаще использовались или прозвища, или вовсе порядковые коды. А вот с Ревуном, несмотря ни на что, мы как-то сдружились, причем искренне.

— Странный ты нападающий. В остальных квадрах они из-за модели — никуда, а ты с нами в пекло лезешь.

— Это ты к чему? — сразу насторожилась я.

Айкар хмыкнул, потом, подумав, пояснил:

— Рестар не скоро, а шансы твои до него дожить резко уменьшаются, если ты с нами лично на каждой операции присутствуешь. Вот сейчас мы летим на Крелад, а на одном из его спутников, по данным разведывательного ведомства, были замечены эти Измененные. — Я непроизвольно вздрогнула, напоровшись на пристальный взгляд айкара. — Нам и придется их ликвидировать. А вдруг там есть база или еще что? Не хочу, чтобы ты в эпицентре оказалась. Ты все себе смерть Ломаного простить не можешь, а тут может вообще весь квадр полечь.

Я грустно вздохнула. Ломаного забыть не могла, это верно, потому что знала: должна была его спасти, могла предвидеть возможность его гибели. Тот страшный тоннель в темноте мне часто снился.

— Мы бы все там остались, — разгадав мои мысли, тихо прошептал Ревун. — Гарантированно решили бы спрыгнуть в воду, в том подавляющем наши силовые магниты поле, без возможности прикрепиться к поверхности скалы, решили бы проплыть этот тоннель, ведь все равно в скафандре и функция турбодвижения есть. Опять же казалось, что так быстрее можно справиться. И воду проверили, ладно бы кислота там какая-нибудь присутствовала, так нет — состав был в пределах допустимой химической нормы. Кто же мог предположить, что там микроорганизмы эти в анабиотическом состоянии, реагирующие на любую, чуждую им органику? Мы же всего лишь добровольное пушечное мясо. Понятно, что ради нас никто туда ученых-исследователей не засылал. Как вспомню, что они прыгнувшего Ломаного за несколько минут переварили… Как кричал он вначале! И скафандр не спас. А мы даже вмешаться не успели. В общем, не знаю, почему ты с этим лазом уперлась, но мысленно благодарю тебя все время. Одним словом, я тебе уже говорил, и мы между собой мнениями перекидывались, что, когда тебя нам всучили, подумали: все, до первого боя. Отправишь нас на верную смерть. А еще когда на первом задании вопреки действиям нападающих прочих квадров поступила… Скажу тебе: летели тогда мы с полной уверенностью, что на верную гибель идем. А уже потом, когда все так удачно обернулось, и мы, в отличие от остальных прорывавшихся в лобовой атаке, на этих юрких атакующих капсулах этим медузам инопланетным прямо под брюхо корабля подскочили, когда поняли, что можем им энергетический каркас повредить и они сбежать не смогут… А уж когда внешний контур защиты сорвали…

Ревун с усилием сжал мне руку, не умея как-то выразить словами переполнявшие его чувства.

— Вот тогда еще поняли, что повезло нам с нападающим! Поэтому сейчас и не хотим, чтобы ты собой рисковала. Считай меня общим засланцем от квадра с этим благодарным посылом!

Я молчала. Сказать было нечего. Я сама больше всех их, вместе взятых, была заинтересована в том, чтобы они выжили, потому и старалась всегда быть ближе, за исключением моментов, когда дистанционно принесла бы больше толку. Каждый из нас стремился к рестарту, но для меня он был возможен только в том случае, если хотя бы сорок процентов моего квадра доживет до конца срока службы. Со мной это четыре человека из десяти. Одного я уже потеряла. В первый же месяц. Снова вздохнула… Рассказать об этом не могла, даже Ревуну. Было запрещено.

Мы еще немного посидели в тишине, думая каждый о своем. Ревун как-то рассеянно гладил меня по ноге и тихонько насвистывал.

— Сейчас в новости заглянул, — неожиданно для меня переключился он на другую тему. — А то мы все где-то вне пределов цивилизации пребываем, так вот, хоть посмотреть, что в конфедерации делается. Служба безопасности вдруг неожиданно обнаружила и ликвидировала повсюду все нелегальные клиники, проводящие транслитические операции. Так необычно. Наверняка они и раньше о них знали, но жить им это не мешало, а тут — одним махом.

От услышанной новости внутри все замерло. Конечно, может быть, что и совпадение, но в совпадения я не верю. Неужели Гайяр так и не успокоился и даже спустя месяц все еще меня ищет? Лучше бы мамочку свою послушался — сразу бы обрел свой вожделенный семейный союз. Раз она утверждала о возможности проигнорировать факт нахождения во мне эниара, значит, есть способ и этот их эниар обойти, но семьей обзавестись. Весь этот месяц я запрещала себе вспоминать о нем, боясь накликать беду.

Вынырнув из своих размышлений, заметила, что айкар очень внимательно из-под прикрытых век наблюдает за мной. Ой! А почему это он вообще мне об этом сообщил? Новостей наверняка немало, но он именно об этой сказал… Неужели он как-то понял, что нынешний облик — не мой истинный? У их расы была способность менять визуальный образ — личину, поэтому они были в этом осведомлены, как никто другой, и наблюдательны в отношении каких-то не поддающихся изменению особенностей. Но интуиция меня не беспокоила. Я внутренне напряглась от неожиданно мелькнувшей мысли: а не агент ли он разведывательного ведомства? Но нет, это уже паранойя! Я все слишком хорошо рассчитала, чтобы можно было столь идеально внедрить ко мне «своего». Ведь так? Тревога уже не покидала меня, усиливая дурное предчувствие.

Мы всего два часа как прибыли на временную базу на орбите Крелада, когда меня неожиданно вызвал к себе командор военного корпуса, в состав которого входил и наш квадр. Мучимая различными подозрениями, отправилась на встречу. Представившись высокому начальству, замерла в ожидании причины моего вызова. Она не замедлила обозначиться.

— Ваш квадр в этом месяце потерял одного атакующего бойца? — Тон вопроса был странно напряженным.

Кто бы подумал, что командор может снизойти до такой мелочи? Тем более и боец — доброволец. Странно… А что странно, то опасно, как правило.

— Да, — настороженно ожидая продолжения, подтвердила я.

И тут в распахнувшуюся дверь вошел… Гайяр! Испуг и оторопь, охватившие меня, были неописуемы. Как же так? Как он смог меня обнаружить? И что теперь? Но неймарец, скользнув по мне безразличным взглядом, прошел мимо. Уфф… От страха и удивления я совсем забыла, что выгляжу иначе! Теперь, собрав волю в кулак, надо собраться и не выдать себя собственной реакцией или взглядом. Может быть, это случайность? Да! Как же я сразу не сообразила — ведь мы тут находимся по наводке его ведомства. И наша цель — остатки тех самых Измененных. Точно, совпадение! Мне, главное, себя не выдать, и тогда он не заметит.

— Нападающий, выйти! Ожидайте в коридоре, вас вызовут, — отчеканил наш командор, повелительно кивнув на дверь.

И я на негнущихся ногах, с дико бьющимся сердцем потопала к двери, страшно боясь ощутить прожигающий спину взгляд. Но нет, ничего не произошло. Неймарец так мной и не интересовался, проигнорировав мои действия. В коридоре, не обращая внимания на ожидающих своей очереди на аудиенцию, привалилась спиной к стене и, прикрыв веки, постаралась успокоиться. Нельзя из-за глупого испуга самой же все испортить! Нельзя!

Очнулась от вызванного шоком транса, почувствовав чье-то прикосновение. Это помощник командора обращался ко мне:

— Входите! Вас вызывают.

С трепетной надеждой, что Гайяра уже нет в помещении, шагнула за дверь. Увы! Он был там, уверенно застыв немного в стороне. Стараясь выглядеть максимально естественно и соответственно ситуации, остановилась напротив командора. Он не тянул с приказом:

— Взамен погибшего за отменные результаты в состав вашего квадра назначен новый атакующий, — кивнув в сторону неймарца, отчеканил командор. — Будьте ответственнее при выборе решений. Можете идти!

В состоянии необъяснимого ужаса, не веря глазам и ушам, развернулась и вышла, чувствуя, как прямо за мной идет и он. Невероятно! Это невероятно! Как только мы оказались снаружи, я скованно застыла в ожидании разоблачения, а неймарец, слегка кивнув мне, представился:

— Летун.

Летун? Летун?! Как это понимать? Что за розыгрыш? Что за игра?

ГЛАВА 26

Гайяр

Оленька! Живая и здоровая! Таким неимоверным облегчением было наконец оказаться рядом, увидеть ее собственными глазами! Хотелось, в буквальном смысле, расправить крылья и взмыть высоко-высоко под облака, туда, где свободно гуляет ветер и поет душа. Только благодаря профессиональной выдержке, умению не терять лицо, годами формировавшемуся навыку самоконтроля, который за последний месяц был колоссально испытан на прочность, а также зверской дозе блокаторов, закачанных в меня Тинарагом, смог при встрече придерживаться нейтрально-безразличной линии поведения.

А вот она почти не дрогнула! И, в отличие от меня, заранее об этом не знала. Молодец! Если бы я не ожидал этих признаков, не искал их в отчаянной надежде, что сумел хоть как-то затронуть ее, — не заметил бы. Боясь пристальным вниманием вызвать ее подозрения, я старался не смотреть на Олю, ограничившись первым пристальным взглядом и еще парой мимолетных. Хотя посмотреть было на что. Если бы я не чувствовал ее изначальной сущностью, внутренним естеством, не встретил на миг взгляд ее изумленных и таких узнаваемых глаз, то никогда бы не узнал Ольгу в этой землянке. Как, оказывается, эффективна транслития! Не зря я, в гневе приказав ликвидировать все центры, практикующие ее, лучших специалистов распорядился отобрать и сохранить для работы в нашем ведомстве, решив, что данный ресурс нами недостаточно освоен и мог бы использоваться эффективнее.

Она была… невообразимой. Совсем не моей Олей, хотя и значительно более привлекательной молодой женщиной. С ярко-рыжими волосами, эффектной фигурой, какими-то до изумления гармоничными чертами лица. Губы стали гораздо полнее; подбородок приобрел приятную взгляду мягкость; нос тоже изменил очертания, став как-то задорнее и визуально чуточку длинней; скулы несколько скрылись под ставшими округлее щеками, и даже разлет бровей изменился. Поразительно! Совсем другой человек! Но, как ни странно, мне моя Оля нравилась больше. Если бы не ее знакомый взгляд, собственным глазам бы не поверил. Как же гениально она придумала с этой операцией — все обратимо, но при этом невероятно эффективно. Не чувствуй я свой эниар в ней, поиски мои были бы обречены на провал. Сейчас, увидев ее, это отчетливо понял. И испытал… гордость. Вот вам и представительница, как принято считать, низшей расы! В одиночку переиграть, пусть и с такими потерями, разведывательную службу конфедерации — это дорогого стоит. Определенно к землянам надо присмотреться: мы их функциональный потенциал во многих сферах недооцениваем.

Шагая следом за безумно напряженной Олей, просто закрыл глаза и наслаждался ощущением непосредственного присутствия дейраны. Наконец-то она рядом, и я смогу хотя бы защищать ее! В крайнем случае, махну на все рукой и верну ее на «Эндорру». Но предстояло еще самое трудное — необходимо было убедить ее в том, что она осталась неузнанной, а случившаяся встреча — роковая шутка судьбы. О том, что она подумает по поводу того, что глава разведывательной службы конфедерации самолично подался «в поле», словно обычный агент, выдав себя за рядового атакующего, я даже представить не мог. Зная Олю, не сомневался, что в ее голове родятся и будут обдуманы самые невероятные версии, но даже она вряд ли сможет догадаться об истинной причине. Поэтому пусть предполагает все, что угодно. Мне это даже на руку, чем непонятнее для нее ситуация, тем больше моя персона будет ее занимать. А больше здесь меня в лицо не знает никто.

Едва оказавшись за дверями кабинета давнего друга, по счастливому совпадению бывшего командором этого корпуса, я поспешил представиться в принятой в армии манере, сразу обозначая для Оли ситуацию. Отныне я — атакующий ее квадра. И это — незыблемый факт, что бы она по этому поводу ни думала. Она несколько секунд, словно ожидая чего-то и расстроенно покусывая губу — жест, до боли поразивший меня узнаванием, — смотрела в сторону, прежде чем обреченно кивнуть своим мыслям и почти прошептать:

— Идемте, я покажу, в каком секторе и казарме нас расположили, чтобы вы могли устроиться. Времени мало, завтра на весь день вводный инструктаж о текущей ситуации, а уже послезавтра начнутся первые боевые задания.

И Оля несколько скованно, но все же двинулась вперед, молча приглашая следовать за собой. Как и следовало ожидать, сектора с добровольными солдатами были самыми удаленными, поэтому, пока мы туда добирались, дейрана явно что-то для себя решила и относительно успокоилась. Казарменный блок, отведенный Олиному квадру, был типичным — три комнаты для размещения личного состава и пять душевых помещений, отдельный спортивный зал, помещение с модулирующими тренажерами и закрытая комнатка со специальным оборудованием для нападающего.

Оля уверенно подошла к двери одной из комнат и, предварительно постучав, распахнула ее, кивком головы предлагая мне входить. Так я и сделал. В помещении находились двое — мощный тарн и айкар. До нашего появления они что-то обсуждали, но при виде меня диалог резко оборвали и в изумлении уставились на нас.

— Вот, принимаем пополнение, — неестественно бодро заявила Оля. — Это — Летун. Думаю, к вам его подселю.

Айкар тут же вскочил со скамьи, на которой сидел при нашем появлении, и, быстро шагнув к Оле, очень даже панибратски обхватил ее за плечи, заставив меня внутренне невероятно напрячься. Та-а-ак… Кажется, вовремя я появился!

— Рыжуха, — странно громко зашептал он Оле, — а можно не к нам устроить это… э-э-э… пополнение? А то я спать не смогу, серьезно! Впервые слышу, чтобы неймарец добровольно отправился в армию, да еще в статусе атакующего. Он, очевидно, ненормальный!

Не дав Оле вмешаться, сам ответил этому, во всех смыслах не понравившемуся мне айкару:

— Я действительно добровольно попал сюда, а что до моей нормальности, то лучше подумай, можно ли считать нормальным того, кто публично вешается на своего нападающего, не задумываясь о том, насколько этим подрывает ее авторитет в глазах остального квадра и случайных очевидцев.

После этого ответа, проигнорировав удивленные взгляды Оли и тарна, а также гневную вспышку в глазах айкара, внешне безразлично развернулся ко всем спиной и, подойдя к ближайшей кровати, бросил на нее небольшой непромокаемый бокс. Останусь тут и только тут, чтобы этот айкар у меня под присмотром был. Позади меня стояла тишина.

— Тарна мы зовем Громилой, а айкар представляется Ревуном, — наконец справилась с потрясением от моего ответа дейрана. — Сегодня день планируй сам, вызов на ужин услышишь, а завтра после завтрака — со всеми на инструктаж.

После этого сообщения Оля быстро ретировалась из помещения. А я, с трудом удержавшись, чтобы не проводить ее взглядом, сосредоточился на изучении выделенного спального места. М-дя… Спать в одном помещении с кем-то незнакомым, да еще в таких спартанских условиях, мне пока не приходилось. И надо будет как-то решать вопрос с необходимыми мне полетами — фланировать по узким коридорам базы точно не смогу. Плюс этот уже раздражающий айкар под боком… Даже на бытовом уровне воплощение планов по завоеванию доверия дейраны простым не будет.

— Летун, значит… — В принципе я вполне ожидал, что меня сразу попробуют прощупать. Все же в квадре они вынуждены полагаться друг на друга, доверяя в критических обстоятельствах товарищу собственную жизнь. К тому же я неймарец, что заведомо определяло отношение ко мне всех экс-нелегалов. — И как залетел к нам?

— Ветром перемен! — не оборачиваясь, холодно отрезал я.

— Крылышки-то ветром не помяло? А то, может, зря приземлился? Несло бы и дальше, — начал определенно наглеть айкар. — Что-то очень правильный, как я посмотрю, — и минуты в квадре не провел, а гонор свой неймарский уже проявил, ценные указания выдавать начал…

Хана тебе, айкар! Ревун ты или Шептун, все равно хана! С абсолютным безразличием прислушиваясь к замечаниям, высказываемым позади, продолжал разбирать свой бокс, при этом всеми органами чувств контролируя происходящее за спиной. Ждал. И дождался! Айкар был неуловимо стремителен, но мои врожденные рефлексы все же быстрее. Как только он резким движением руки соприкоснулся с моим плечом, синхронно был отброшен к противоположенной стене ударной мощью выстрелившего крыла, которое тут же, плавно свернувшись, втянулось назад. Плюх! Айкар как раз успел съехать по стенке на пол.

— Как видишь, не помяло, — выждав немного, пока он придет в себя достаточно, чтобы услышать ответ, холодно произнес я.

Больше вопросов не возникло, но до самого ужина провалявшись в раздумьях на кровати, я ощущал бдительное наблюдение со стороны соседей по помещению. За это время, отведенное нам для отдыха, комнату под разными предлогами посетили все оставшиеся члены квадра. Понятно, каждому хотелось убедиться, что информация о вхождении в их состав неймарца не шутка. Видимо, Оля предупредила остальных. Айкар тоже был настороженно-задумчив. Проведя рядом со мной почти все часы до ужина, больше не предпринимал попыток атаковать или общаться со мной. И что-то меня в этом вояке беспокоило, почему-то даже в его расслабленной позе мерещилась какая-то скрытая нервозность. Вообще раздражающий субъект, у себя сразу бы без сомнений списал его в расход, а здесь придется мириться, да еще и взаимодействовать в самых непредсказуемых условиях, возможно, и полагаться на него. Пристально к нему не приглядывался, но успел уловить видимую только нам дымку размытости по границам его тела — кажется, под личиной он, не в истинном облике. Возможно, и нервозность отсюда — не может он не понимать, что я это замечу. Вопрос, зачем ему растрачивать значительные ресурсы организма, поддерживая личину в качестве постоянного облика?

Итак, ее квадр… Здоровенный, даже для тарнов, Громила вполне соответственно этой расе сдержан и молчалив. Определенно насторожен, но все в пределах разумного любопытства к новичку-неймарцу. Занят невозмутимо чтением, по всем ощущениям, использует время по назначению — отдыхает. На первый взгляд, он именно тот, кем кажется.

Есть еще один тарн — Топтун. Тот хоть и тоже крупный, но не такой великан, как его соплеменник. Зашел на минутку, что-то спросил у Громилы и, бросив на меня резкий взгляд, вышел. Нелюбопытная раса. Довольствуются тем, что знают, в чужие души и дела не лезут. Хорошо, что они в квадре. Надежны, скорее всего. Если Оля сама квадр отбирала — не сглупила, взяв их.

На оставшуюся половину приходятся три ортега — Сиплый, Скорый и Ведун, а также два рившана — Болтун и Прыгун. И если с ортегами все ясно (Оля, в связи со своим отношением к этой расе, не могла не включить их в свой квадр), то вот рившаны, да еще сразу двое в одном квадре, — это большая редкость. Для этой расы характерна клановость, покровительство семьи и рода, там стать изгоем очень сложно. Тоже интересный объект для изучения.

Но главной моей задачей остается наблюдение за дейраной. Надо узнать ее, разобраться наконец-то в характере своей Оленьки. И постараться позволить ей увидеть меня с другой стороны, изменить впечатление обо мне.

Раздался звуковой сигнал оповещения об ужине. Там, в огромной общей столовой, за длинными столами было принято располагаться квадрами. Я, плавно следуя за основной частью моего нового коллектива, добрался до столовой. Оля, которая шагала немного впереди меня в компании одного из ортегов, что-то шепотом обсуждала с ним, изредка посмеиваясь. Но при этом я отметил, что спина ее была несколько напряжена. Получив в пищевых автоматах подносы с одинаковым набором еды, мы разместились за одним столом. Кругом на всем протяжении огромного зала шумели в привычной суете сотни прочих квадров. Я предусмотрительно присел с самого удаленного от дейраны по диагонали края стола. Тут я был свободен в любом маневре, не пытался как-то нахрапом сразу вклиниться в их уже сформировавшуюся группу и при этом отлично видел Олю.

Ревун присел с ней рядом, а по другую сторону расположился тот самый ортег, с которым она шутила по пути сюда. Оба тарна и рившана сидели рядом, общаясь в основном между собой, а большей частью времени просто сосредоточенно поглощая ужин. А вот у Оли аппетита, очевидно, не было. А если присмотреться, от Оли в этой Рыжухе не мало — едок она всегда была сомнительный. Эта информация была в числе той, что за прошедший месяц мне удалось выяснить о ней у Шейн-огана и зверской гирденции. С растением было особенно трудно. Явно отведя мне роль виновника исчезновения любимой хозяйки, оно при малейшей возможности находило способ потрепать мои и без того истерзанные нервы. А уж попытки разведать у него что-то об Оле были невероятно трудны…

Я с самым невозмутимым и безразличным видом ел, при этом боковым зрением отслеживая действия присутствующих и особенно Оли. Вот обреченный айкар, тоже заметивший отсутствие аппетита у девушки, немного склонив к ней голову и отведя рыжую, непривычно длинную прядку, выбившуюся из косы, что-то прошептал на ухо, заставив ее усмехнуться, а меня в бешенстве согнуть вилку. Пожалуй, не будет значительной потерей для квадра, если он случайно где-нибудь… сгинет.

В мою сторону дейрана не смотрела, ограничившись единственным, как она, очевидно, полагала, незаметным взглядом. Я тоже не обращал на нее видимого внимания. А вот остальные, в том числе и из прочих квадров, то и дело бросали на меня любопытные взгляды с разной степенью удивления. Часто поглядывал и айкар. К концу трапезы дейрана несколько расслабилась, отойдя от своей первоначальной, немного скованной манеры держаться. Вернувшись с нами в блок, напомнила про завтрашний инструктаж и уже собиралась уйти. Но я не дал, остановив негромкой, но решительной фразой:

— Нападающий, мне необходимо обсудить с вами ряд первоочередных вопросов, — рассматривая спину напряженно замершей в шаге от двери в свою комнату Оли. — Лично!

Она напряглась еще больше и, несколько секунд постояв на месте, так и не обернувшись, позвала меня следовать за собой, махнув рукой в сторону помещения для моделирования.

В комнате моя дейрана первым делом опустилась в кресло за голографическим модулятором, таким образом максимально отгородившись от меня. Но в мои намерения не входило давить на нее, поэтому, остановившись в отдалении, достаточно располагающим тоном, но с нейтральным видом сообщил:

— Мне для поддержания формы необходимы не физические нагрузки, а возможность полноценно летать.

Знакомые глаза на незнакомом лице округлились, выдавая изумление Оли и несколько притупившуюся осторожность дейраны, поскольку до этого момента встречаться со мной взглядом она избегала. Еще бы!.. Вряд ли она когда-нибудь видела полет представителя нашей расы. И если на «Эндорре» для подобных разминок все было предусмотрено, то здесь, где, помимо меня, неймарцы были только в высшем эшелоне управления, среди главнокомандующих и военачальников, в этом не было необходимости. Особенно в типовом казарменном блоке. Одним словом, нападающий квадра был озадачен потребностями нового члена группы.

— А в спортивном зале сможете? — подумав, неуверенно спросила Оля.

Собственно, других вариантов и не было, да и этот я заранее обсудил с другом, дабы с получением соответствующего разрешения у Оли сложностей не возникло, поэтому, подумав немного, согласно кивнул.

— Но зал — помещение общего пользования, а полет — это… э-э-э… несколько личное. В общем, лишних свидетелей не хотелось бы, — все так же сдержанно добавил я.

Оля мысль поняла. Как ни запрещай, а ажиотаж от возможности лицезреть порхающего неймарца гарантирован. Наверняка и из других квадров желающие подтянутся. И тут был риск, что она предпочтет назначить мне караульного у входа, а не согласится посторожить сама. Я все же надеялся, что любопытство пересилит осторожность, поэтому изображал равнодушие и полное безразличие к ней, не позволяя закрасться и мысли о том, что ее личность давно раскрыта.

— А долго вы… — начала было она.

— Нет, раз в три дня часок, не больше, — быстро уверил Олю.

В принципе важность и необходимость процесса я изначально преувеличил, но уж очень захотелось после наблюдения на ужине за айкаром как-то впечатлить ее, отличившись в ее глазах. А величие и красота наших полностью распахнутых крыльев — в отсутствие других вариантов — были наилучшим способом заставить думать о себе в нужном ключе.

— Ну хорошо… — немного напряженно протянула дейрана. — Сегодня я вам обеспечу уединение сама лично, а завтра спрошу разрешения, чтобы периодически таким образом использовать помещение, и, наверное, назначу вам сопровождающего.

Попалась!

ГЛАВА 27

Кира

В таком напряжении я не ощущала себя даже в плену. Тогда все было понятно и просто страшно. А сейчас, наоборот, — все было непонятно и соответственно неясно — надо ли уже бояться или пока можно с этим подождать? Как мог Гайяр оказаться тут, да еще и в качестве атакующего моего квадра?! Узнал ли он меня, или это все же случайность? Внутренний голос твердил «нет», а значит, верить неймарцу нельзя. Но… зачем? Неужели дело в эниаре? И как теперь мне быть, что делать со своими планами, как вести себя с ним дальше?

Беспокойство, любопытство, масса осознанных и неоформившихся опасений кружили в голове, не давая прийти в себя, успокоиться, рождая самые невероятные версии и варианты развития событий. Время до ужина я провела в какой-то прострации. Провалялась на кровати, размышляя о случившемся, уставившись глазами в потолок. Но понять что-то была не в силах. Мелькнула даже дичайшая мысль связаться с его мамочкой и поинтересоваться, как продвигается подготовка к заключению договорного союза. И один факт обдумывания подобного абсурда говорил о том, что у меня определенно абсолютный деструктив на почве шока и полной паники.

Но сдаваться нельзя, пока плывется, буду пробовать выплыть. Главное, поменьше с ним пересекаться и — подождать.

Обязательно станет понятно что-нибудь… со временем. А время сейчас работало на меня. Конечно, неймарец вызвал целую волну любопытства у рядовых вояк нашего корпуса. Заранее предупредив своих, я вскоре заметила, что сегодня в наш блок массово зачастили гости из других квадров. Но радовало то, что в целом моя группа проявила сдержанную заинтересованность, видимо, решив, что сначала надо бы неймарца в деле увидеть, а потом уже восторгаться. Вот и мне надо этой же линии поведения придерживаться, чтобы естественнее смотреться на общем фоне.

А вот Ревун изумил. Каким-то внутренним женским чутьем я почувствовала, что он… злится. Причем причиной его состояния стал именно Гайяр. Возможно, в прошлой жизни он тоже пострадал от неймарцев?

В любом случае на практике проявлять выдержку в присутствии неймарца было сложно. За ужином я, стараясь казаться веселой, болтала с Ведуном и слушала шутки Ревуна, но при этом успела отметить явную молчаливость тарное и нехарактерную в нашем тесном кругу сдержанность рившанов. И даже сидящий рядом айкар был как-то излишне собран. И чего они все выжидают?..

Ускользнуть в комнату до утра неймарец не дал, вынудив согласиться на беседу. Остаться с ним один на один было откровенно тревожно. Вдруг это попытка подтвердить свои подозрения насчет моей личности? Чем чаще будет подобное, тем быстрее я раскроюсь. Оставшись с ним наедине, ожидала любых расспросов о квадре, опыте выполненных заданий, успехах и прочем, что могло бы затянуть разговор. Но меня ждал очередной сюрприз — он только попросил о возможности летать! Я даже задохнулась на миг от мгновенно вспыхнувших в памяти картин: Крейван с перекошенным гневом лицом и распахнутыми за спиной алыми крыльями и потрясенное лицо обнаружившего меня в своих апартаментах обнаженного капитана с расправленными крыльями за спиной. Я тогда в обоих случаях от страха и потрясения толком и рассмотреть их не успела, сначала выгнанная приказом, а потом — потупившаяся от стыда и потрясения, но размытый образ невероятной мощи, красоты и недоступности остался, преследуя желанием увидеть еще, рассмотреть и даже коснуться. Одно «но»: в данном случае вся эта сказочно-прекрасная мощь принадлежала моему преследователю, тому, от кого я бежала, пойдя на все эти мучения и риск!

Но эти крылья… Будет ли у меня еще когда-нибудь шанс увидеть полет? Тем более если он достоверно знает, кем я являюсь, мой отказ ничего не изменит. А если не знает, то не будет ли подобное решение неестественным, только укрепив его в подозрениях? Уверена, любой пожелал бы увидеть это чудо. Раса неймарцев с фанатичностью безумцев охраняла свои тайны, поэтому я понимала, насколько это уникальная возможность. Да и интригующе было увидеть всегда ледяного капитана максимально открытым, истинным! И как нападающий я должна максимально больше знать о возможностях каждого: вдруг в решающий момент это даст нам спасительный шанс? Рискну! Один разок, а уже завтра приставлю к нему Ревуна или Громилу.

Я согласилась. После чего, стараясь держаться спокойно, проследовала за невозмутимым неймарцем в спортивный зал. Причем весь квадр в полном, за исключением нас, составе так и находился в коридоре блока, выжидательно уставившись на дверь. А неймарец прошел мимо, словно не видя их. Казалось, он весь был захвачен предстоящей «разминкой», уже забыв обо мне. Но сердце тревожно ныло…

Осторожно сомкнув створки незапираемой двери, привалилась спиной к стене рядом, со скучающим видом посматривая кругом. Встречаться с ним взглядом я боялась. Не знаю, насколько хорошо Гайяр меня помнил, но узнать глаза, как правило, просто.

Неймарец вышел в центр довольно высокого зала, на миг как-то нерешительно застыл, и — вжик! Легкий шелест, и вот передо мной мощно вздымающиеся за спиной мужчины два больших карминово-красных крыла. В прошлый раз я так и не поняла, каково их функциональное устройство. Почему-то у нас с древнейших времен, воспринимая их ангелами, им приписывали какие-то птичьи аналоги, но нет, тут совсем другое. У них, как я помнила из справочника по расам, необычайно прочный кожный покров. Крылья были, судя по легкости и простоте сворачивания, из какого-то аналога нашего рогового вещества — гибкие, но необычайно прочные. А вот снаружи их покрывала непробиваемая неймарская кожа, но тут она была выраженного ярко-красного цвета. Так и у Гайяра, они сверкали размыто-алым, переливаясь каким-то перламутровым отсветом.

Зачарованно засмотревшись на эту красоту, я как-то совершенно не подумала о том, что это и эффективнейшее смертоносное оружие. Ударом крыла, при желании его владельца, можно было переломить хребет даже тарну, при условии, что он получит такой удар в твердой скелетной форме. Я молчала и, широко распахнув глаза, вглядывалась в невероятно красивые переливы игры света на его крыльях. Коснуться их хотелось неимоверно. Я даже не заметила, как сжала пальцы в кулак, стремясь сдержать порыв. Он — угроза для моего будущего! Нельзя поддаваться этому поверхностному очарованию. Нельзя! Я резко опустила голову, пытаясь изгнать из воображения картинки с этими прекрасными «дарами ветра». И тут по едва уловимому шелесту поняла, что он взлетел. Опять, не сдержавшись, бросила быстрый взгляд, да так и не смогла отвести глаз. В несколько сильных, размеренных взмахов Гайяр мгновенно пересекал зал и, совершив изящный вираж, разворачивался обратно. Как потрясающе, как свободно! Всегда мечтала тоже уметь летать, пусть и несколько в ином понимании, но… летать. Как, должно быть, прекрасно ощущать проносящийся мимо ветер, возможность безграничной свободы действий и невероятный простор выбора. Увы! Это не для меня. Но даже видеть, как это делает он, было завораживающим зрелищем, рождающим чувство общности, ликующей взаимосвязи. Чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, а из груди рвется стон отчаяния, резко отпрянула от стены и, рывком распахнув дверь, выскочила наружу, захлопнув дверь за собой и привалившись спиной к ней снаружи. Почему-то эти ощущения напомнили мне о семье.

— Рыжуха, что случилось? — Тревожный голос Ревуна вернул в реальность, заставив сосредоточиться и сквозь застилающие глаза слезы рассмотреть двоих соквадровцев.

Вздрогнув, сообразила, какое произвожу впечатление и где нахожусь.

— Все нормально. Так, что-то взгрустнулось, — быстро смахнув слезы рукой, кивнула подбородком на дверь сзади. — Покараульте, чтобы никто не заглядывал. Там Летун… разминается.

И, не оглядываясь на Громилу с Ревуном, как-то не очень обрадовавшихся моей просьбе, убежала в комнату, желая только одного: рухнуть лицом в подушку, с головой накрывшись одеялом. Ощущения и эмоции, вызванные полетом неймарца, всколыхнули воспоминания, казалось, давно похороненные под слоем пепла. В нашей семье была взаимосвязь, духовная общность, понимание. У меня было счастливое детство, заботливые и любящие родители, у них была я, крепкая семья и интересная работа. Ученые… Возможно, в чем-то Шейн-оган был прав — они одержимы. Одержимы своей целью, стремлением совершить прорыв, сделать новый шаг в развитии, стать лучше, совершеннее. И они не думают о зле, о каких-то побочных, параллельных путях использования своих открытий. Они просто, как дети, стремятся его совершить — неумолимо, не отступая в сторону и не пасуя перед преградами. Думал ли Сахаров о смертоносности своей водородной бомбы; полагала ли Темерецкая, что ее гелиотопливо, помимо перемещения в гиперпространстве, поможет уничтожать огромные космические объекты; предвидел ли Торогов, заключая от лица Земного союза первый договор об обмене технологиями с инопланетянами, что это приведет к такому скачку в сфере развития военных технологий?..

Как-то это необъяснимо, но неизбежно — в нашем мире любой прогресс всегда совмещен с чем-то в перспективе гибельным, если не напрямую, то косвенно. Почему? Возможно, прав был неймарец, когда говорил о том, что нашей расе не хватает более ответственного отношения к содеянному, какой-то на физиологическом уровне осознанности своих поступков. Но как разбудить, в масштабах расы, наш спящий мозг, как подтолкнуть землян к этому эволюционному скачку? Иначе так и будет продолжаться — наши ученые не остановятся, неймарцы и конфедерация не позволят им совершить желаемое. А страдать от этого будут такие, как я. Просто погибнуть в пламени суровых карателей или долго и безнадежно угасать, потеряв все… Зачем он опять появился в моей жизни, снова заставив испытать эту боль утраты, вновь осознать недосягаемость желанных перемен?..

Я еще долго, давясь слезами, беззвучно рыдала в подушку, размышляя над своей неспособностью изменить хоть что-то в глобальном мироустройстве, в нашей судьбе, в собственном прошлом. Было отчаянно больно ощущать себя обычной песчинкой, безжалостно перемолотой жерновами системы. Неужели не появится никогда булыжник, от которого они застрянут, не имея возможности двигаться в этом направлении дальше?

Обессиленная своими переживаниями, я наконец заснула. И что поразительно, мне приснился неймарец. Сначала тот, еще неизвестный мне, свободный в своем выборе мужчина, сильными взмахами крыльев рассекающий пространство бесконечного земного неба, а потом его лицо в ореоле рассыпавшихся волос, с пылающим алым взором, склонившееся ко мне в тревоге. И я успокоилась, во сне как-то осознав, что все в итоге сбудется…

С утра, подскочив по сигналу, быстро собралась, и в составе своего квадра отправилась на завтрак, а потом на инструктаж. Все вчерашние переживания оставила в ушедшем дне, сегодня день был новый и очень ответственный — на основе полученной информации и собственного опыта мне предстоит смоделировать для квадра схему выполнения очередного задания, которое нас наверняка ждет уже завтра. Я была максимально собранна и сосредоточенна, не позволяя себе отвлекаться на что-либо, поэтому в направлении неймарца не бросила ни одного взгляда, боясь утратить с колоссальным трудом восстановленное спокойствие. Но даже при этом невнимании к окружающему от меня не ускользнул тот факт, что оба соседа Гайяра по жилому помещению, Громила и Ревун, светились внушительными гематомами на лице. Этого мне только не хватало! Придется ему еще выговор и предупреждение делать… Смелости на то, чтобы проверить, есть ли повреждения у Гайяра, я так и не нашла, решив отложить «разбор полетов» на время после инструктажа. Но все же сквозь зубы буркнула, на миг удержав Громилу за руку:

— Что, не нашли двух минут на медицинскую капсулу?

После чего, развернувшись, прошагала в общий зал для получения необходимой информации. В огромном длинном помещении, вмещающем сотни квадров, в двадцать рядов располагались специальные небольшие кресла с примыкающей стойкой, увенчанной панелью управления. Быстро забравшись в единственное свободное кресло в крайнем ряду, предназначенном для нападающих, натянула специальный шлем, транслирующий как звуковую, так и визуальную картину. Устроившись поудобнее, включила начало передачи и погрузилась в усвоение информации.

Крелад располагался в одной из наиболее отдаленных систем конфедерации, а конкретным объектом интереса военных стала небольшая, максимально удаленная от своей звезды планета с единственным спутником — Галана. Ее годовой цикл был невероятно долгим, длился почти семь наших земных лет, атмосферы практически не было, тепловое излучение от звезды системы фактически не доходило. Вечная ночь, вечная зима. В общем — голый, безжизненный космический шарик, скованный льдом, гарантированно непригодный для жизни. Именно там, по данным определенных источников (знаю я эти источники!), была зафиксирована активность сумевших избежать вмешательства карателей Измененных. Ну, сколько их там смогло спастись? Экипаж корабля? Двух? Трех? Вряд ли больше… И на их отлов отправят целую армейскую армаду! А ведь когда-то они были такими же гражданами конфедерации, и совсем не их вина, что внезапно оказались по другую сторону баррикад. И наверняка погибать им не хочется — вон куда забрались в надежде укрыться!

Понимая, что повлиять на ситуацию я не могу, вернулась к просмотру. Голые и скупые виды Галаны, достаточно размытые кадры с теми самыми подозрительными кораблями. Как они вообще тут обосноваться смогли?.. Внимательно прослушав все климатические, геологические и географические характеристики планеты, переключилась на описание, собственно, цели поиска. Основной критерий искомой цели — Измененные обозначались как особо опасные и неизученные формы жизни, предполагалось, что встреча с ними сродни столкновению с новой инопланетной разумной живностью и непредсказуема. Доподлинно не известно, каким набором возможностей они обладают, чем могут ответить на атаку. Примечательно, что не сообщалось даже то, что известно мне: жертвами облавы были представители аналогичных нам рас конфедерации, но с целенаправленно трансформированным геномом. Видимо, предполагалось, что чем меньше знаешь, тем лучше спишь. В таких случаях применялось мгновенное и преимущественно дистанционное уничтожение. Понятно, нас отправят, чтобы максимально точнее выявить их место базирования, и расстреляют космическими торпедами. Потом отправят группы контрольной зачистки, которые выжгут все следы их пребывания. И все! Вопрос решен, проблема снята. Стало неимоверно грустно.

В заключение сеанса мне, как и прочим нападающим, был отдан приказ: выделить от каждого квадра по три группы минимальной численностью для завтрашнего пробного облета прилежащей к планете территории с целью сбора информации. По результатам нападающим необходимо приступить к разработке стратегии уничтожения выявленной цели. Вот так-то…

Отключив передачу, стянула шлем и помассировала виски — мыслей было так много, что голова грозила не выдержать и разболеться. Оглянувшись, поняла, что практически все уже закончили инструктаж — зал был почти пуст. Выбравшись из кресла, на всякий случай протопала до расположения своей группы и обнаружила, что в креслах оставались еще двое — Ревун и Громила. Странно, обычно для нападающих информационный блок был больше. Постояв немного рядом, осторожно коснулась сжатых в кулаки рук обоих — вдруг что-то случилось, какие-то скрытые последствия ушибов…

Оба отреагировали сразу. Громила резко сдернул шлем и каким-то ненавидящим взглядом уставился на меня. Но буквально через секунду, заставив меня сомневаться — не показалось ли мне, — взгляд изменился, став привычно нейтральным. Ревун и вовсе не спешил снимать шлем. Немного приподняв его, но так, что глаз не было видно, спросил:

— Рыжуха, что? — и не было в его тоне привычного ерничества, только какая-то усталость.

— Вы закончили? — обратилась сразу к обоим, не зная, как трактовать эти странности.

— Да. — Тарн ответил за двоих.

— Мне надо с вами поговорить. Идемте в наш блок! — решительно сообщила я им и, развернувшись, зашагала к выходу из зала.

ГЛАВА 28

Гайяр

Ликование! Именно его испытывал я, ощущая интерес и восхищение дейраны. Крылья и возможность полета для неймарца — священное, доступное только своим таинство. И мне вдвойне радостно было раскрыться перед ней с этой стороны. Олю явно захватило зрелище — она даже забыла о своем очевидном намерении не смотреть в мою сторону. Отлично! Так, заинтересовав ее для начала этим, постепенно укреплю ее интерес, дам ей понять, что я не только суровый глава секретного ведомства. Стану ей полезен, завоюю доверие, добьюсь понимания, прощения, наконец, стану необходимым, и в итоге — она полюбит меня!

Но ликование оборвалось на самой феерической ноте моих размышлений. Крак! И облом… Даже обрыв — пропасть непонимания между нами. Я так и не понял, из-за чего в какой миг она вдруг из восхищенной дейраны превратилась в отчужденно-отстраненную незнакомку. А потом и вовсе, стремительно развернувшись, убежала…

Я рухнул на пол, едва сдержав порыв броситься следом. Почему? Определенно за мгновение до того, как она отвернулась, я заметил блеск набегающих на глаза слез. Что произошло? Чего я опять не учел? Что снова не понял в Оле? Ругая себя последними словами, корил за то, что поспешил, размечтался об успехе, когда сам еще только в начале пути. Было непреодолимое желание со всей силы треснуть по чему-нибудь, но пришлось сдержаться. Странно было бы проявлять такие сильные эмоции в отношении действий нападающего, увиденного вчера впервые. Прислушавшись, понял, что дейрана оставила кого-то на карауле, поэтому, снова взмыв вверх, решил сделать еще несколько кругов по залу — успокоиться, да и легенду надо было поддерживать. На душе было муторно и тоскливо — причиняя Оле боль, сам страдал вдвойне. Плюс зрело ноющее отчаяние — какая же она… другая. Непонятная…

Кого бы Оля ни оставила присматривать за входом, он или они остались снаружи, внутрь так никто и не заглянул. Странно. Или кто-то совсем не любопытный, или кто-то, не желающий проявлять любопытство. Впрочем, сейчас это заботило мало. Будучи уверенным, что клокочущее негодование на себя и на судьбу надежно скрыто под видимостью хладнокровного безразличия, опустился вниз и направился к выходу. Распахнув двери, ожидаемо обнаружил своих временных соседей. Айкар, отвернувшись вполоборота, со скучающим видом обозревал стену сбоку, не обращая на меня внимания, а тарн ответил на мой резкий взгляд пустотой, бессмысленностью ответного взора. Туповатый он какой-то, на первый взгляд…

Оба на мое появление почти никак не отреагировали, я в свою очередь с ледяным безразличием прошел мимо, направляясь в комнату. Так и хотелось на ком-нибудь отыграться! Вспомнилась Олина гирденция… Хотя там случай спорный — отдача мстительного кактуса может иметь нежелательные последствия, да и с прошлого месяца у нас договор о ненападении. Поэтому пришлось ограничиться пинком кровати. Душила какая-то тоска, ноющая печаль, глухая обреченность… Оля. Что же такое она почувствовала, о чем подумала, наблюдая за мной, что рвет ее душу на части, истощая тоской и мукой? Что-то личное, очень личное. Значит, семья… И это страшно. Прямая ассоциация между мной и их гибелью — это и так огромное препятствие на пути нашего сближения, но если у нее еще и реакция такая мучительная от одного моего вида будет возникать… Захотелось уже убить кого-нибудь!

Часа два провел, пытаясь сдержаться, твердил себе, что сам, собственными руками все уничтожу; что, не задумываясь ни на мгновение, сам такого агента отправил бы в Кадровый Центр, но… сопротивляться этой тяге не мог. Знать, что она рядом, отделена от меня всего лишь стеной и так мучается, было не легче, чем не знать о ней вообще ничего. А Оля все терзалась, изводя себя прошлым. Не смогу! Бесшумно, но решительно вскочил, стремясь не разбудить моих недавних караульных. Но они, словно ожидая этого, тоже поднялись.

— Не трогай ее, — прошелестел в темноте странный шепот айкара. — И так девочке досталось в жизни, чтобы сейчас еще и ты донимал…

— Не лезьте, — посоветовал им безразлично, в душе терзаясь от подозрений относительно их мотивов. Ведь бдили, стерегли меня… оба!

Тут же почувствовал, что они беззвучно переместились, встав на моем пути к выходу. Что ж, это даже к лучшему, не соседи, а исполнение мечты! Решительно шагнул вперед, не дав им времени на ответную реакцию, отвел душу и целенаправленно врезал одновременно обоим. После, стремительно скользнув мимо рухнувших тел, прошипел, не оборачиваясь:

— Она — моя, уяснили?

Оказавшись в коридоре с рассеянным ночным освещением, бесшумно переместился к двери комнаты, где помимо Оли должны спать еще ортеги. По крайней мере, надеюсь, что они спят, иначе не знаю, как буду выкручиваться. Код двери ее помещения, помимо прочей информации о ней и квадре, я знал еще до встречи с дейраной в кабинете друга. Поэтому, быстро его введя, проскользнул внутрь. Сориентировавшись и прислушавшись, прокрался к кровати Оли и, радуясь хотя бы такой возможности побыть с ней, присел рядом. Оля металась во сне, тихонько постанывая и нервно вздрагивая. Бедняжка. Какая же она ранимая, как глубоко в душе прячет свои переживания! Ведь я и раньше предполагал подобное, несмотря на внешнюю намеренную изувеченность и озлобленность на мир, прозревая в ней чуткую душу. Сможет ли она быть доброй ко мне, сумеет ли однажды понять?.. Прикрыв глаза, представил вместо этого незнакомого лица родные уже черты дейраны, попытался передать ей свое ощущение уверенности, силы. Все у нас обязательно будет хорошо, а главное — мы будем вместе. Иного я не допущу!

Не удержавшись, прежде чем уйти, легчайшим движением отвел с лица прядь волос, хоть так стремясь коснуться бесценной для меня женщины. Все получится, обещаю.

Инструктаж, запланированный на следующий день, был мне не интересен. Все, что там сообщили бы рядовым и даже нападающим, я знал. Сам принимал участие в планировании всей операции. Отследить и вычислить участок конфедерации, где осели не попавшие под акцию карателей Измененные, мы смогли. Теперь военным осталось определить конкретное место их расположения и ликвидировать, уничтожив все следы их существования. Поэтому терять минимум три ближайших часа на просмотр уже известного я не собирался. Выждав немного, пока все наверняка приступят к процессу получения информации, тихонько стянул шлем, встал и, по пути приметив Олю, вышел из зала. Вернувшись в отведенную комнату, прихватил зум и отправился в спортзал. Там, связавшись с замещавшим меня на период специального отпуска Эльдаром, распорядился выяснить максимально больше информации о своих несдержанных соседях по помещению — Ревуну и Громиле. Скудных данных военной приемки было явно недостаточно. А эта парочка меня весьма интересовала. Да и меньше всего хотелось каких-то опасных интриг за спиной дейраны. В данном случае любое предательство изначально лучше упредить.

После этого, пользуясь возможностью побыть в одиночестве, расправил крылья и взлетел. В ближайшие часы все равно все заняты и любопытствующих не ожидается. Пока летал, обдумал грядущее задание, которое сегодня получат атакующие. База Крелада располагалась на некотором отдалении от Галаны, на которой предположительно и находились остатки Измененных. Отправят множество самых маленьких одно-двухместных летательных капсул с системой невидимого полета. Именно им и предстоит, рассредоточившись в практически отсутствующей атмосфере планетки, обследовать ее поверхность и выявить цель. Пожалуй, неплохо бы слетать самому. Но оставлять Олю с Ревуном и Громилой не хотелось. И дело не в том, что я опасался какого-то вреда, скорее каких-то излишне личных взаимоотношений между нами.

После инструктажа состоялся обед. Все были сосредоточенны, явно размышляя о том, что их ждет дальше. Оля была задумчива, отстраненно ковыряя вилкой в тарелке — скорее обдумывала что-то, чем ела. Да уж, гирденции на нее не хватает! Логично, что дальше последовал общий сбор.

— Необходимо от каждого квадра выделить по две-три группы в составе одного-двух атакующих для завтрашнего облета Галаны. Будем искать следы присутствия Измененных, — серьезно сообщила Ольга сразу, оставшись среди своих. — Желающие есть?

— Я бы слетал, — вальяжно предложил Ревун и кивнул на тарна: — С Громилой за компанию, если он не против.

Тарн безразлично кивнул.

Оля почему-то нахмурилась. У меня она уважение к своей логике и наблюдательности уже воспитала, поэтому такие моменты я отмечал с особым вниманием. Еще бы знать, что ее смущает! Наконец, так и не ответив айкару, она окинула свой квадр быстрым взглядом и уточнила:

— Еще добровольные желающие есть?

Добровольно никто больше лететь не вызвался, а вот я решил, что подобный энтузиазм смущавшей меня излишним единством пары напарников нуждается в определенном контроле, поэтому собрался уже предложить себя, когда неожиданно Оля решительно сообщила:

— Тогда назначу сама. Завтра летят три группы: Летун, Ведун и Скорый, ну и пусть — Ревун и Громила. Остальным — тренировки. Полагаю, скоро будет военная операция и как минимум понадобится кордон, поэтому задействуют весь корпус.

Ого! А при произнесении имен айкара и тарна я услышал в ее голосе нотку сомнения! И меня тоже назначила. Хотя в профессиональном плане дейрана отличалась практичностью, поэтому, скорее всего, исходила из моих возможностей. А вот зачем отправила отдельной группой ортегов? Я бы отправил рившанов… Язык чесался приказать объяснить предложенные варианты, но, увы, сейчас мой удел — слепо следовать ее распоряжениям, поэтому ограничился лишь сдержанным кивком. Но мы достаточно успели поработать вместе, чтобы я понял, что Оля преследует какую-то цель, назначая именно такой разведывательный состав. Еще бы неплохо понять — какую? А вообще она молодец! Кто бы подумал, что та серенькая безропотная мышка, какой Оля так долго всеми воспринималась, способна пусть и в новом внешнем облике, но так решительно управлять квадром?

Конечно, несогласных быть не могло, поэтому все, определившись с планами хотя бы на завтрашний день, разошлись, а Оля, все так же о чем-то размышляя, ушла в помещение с модулятором, — видимо, разрабатывать стратегию дальнейших полетов.

Вылетали поздней ночью или ранним утром, по времени базы. По направлениям — на каждый сектор намеченной для осмотра территории было выделено определенное количество летательных исследовательских капсул. Они были маневренны и стремительны, но оружия практически не имели. Поэтому предполагалось, что система невидимого полета станет лучшей защитой, позволив избежать непреднамеренной встречи с искомой целью. Но я знал, что у Измененных имеются схожие технологии, а возможно, и что-то особенное в запасе. Исследование и обработка информации и материалов, полученных на исследовательской базе с учеными-создателями Измененных, еще не завершены, и утверждать однозначно что-то по данному поводу не взялся бы и я. Понятно, что сообщать об этом атакующим никто не станет, и если они нарвутся на секретное оружие Измененных, то такова их судьба.

Знала об этом и Оля, ведь именно она первая предположила наличие у Измененных подобных устройств. Возможно, поэтому отправила меня и ортегов, хотя с последними наверняка все не так просто. Но именно мы были представителями тех рас, на которые, судя по опыту, это устройство воздействия не оказывало. Но почему не хотела, чтобы в поисковом вылете участвовали тарн и айкар, не понятно. И почему в итоге все же отправила их? Мелькнуло какое-то подспудное тревожное чувство…

В нашем направлении стартовало примерно семьдесят капсул. Я еще на этапе подготовки полета засек для себя капсулу Ревуна и Громилы, решив выполнением задания озаботиться в последнюю очередь, а сосредоточиться на том, чтобы не терять их из вида. Уж очень беспокоило их профессиональное рвение.

Взлетев с базы, все четко распределились по отведенным маршрутам и практически сразу исчезли из поля видимости. Но я, заранее соотнеся координаты с данными внутренней опознавательной системы, продолжал сосредоточенно отслеживать единственный интересующий меня корабль. Пока мы летели к орбите Галаны, все было прекрасно — отклонений от заданного маршрута не наблюдалось. При приближении к объекту активировал дополнительные системы записи и контроля, чтобы проходила фиксация всех полученных данных и параметров. Убогая, холодная, безжизненная планета. Темный, в основном скрытый в скорлупе льдов, космический шар. И именно где-то тут разосланными нами во всех направлениях конфедерации спутниками-роботами были несколько раз зафиксированы те самые сомнительные, никуда не приписанные корабли. Три.

Получается, тут или должна быть основана временная база, или они просто садятся здесь и живут в корабле. В любом случае определенные техногенные признаки должны быть найдены. Трудно спрятаться на поверхности голого льда.

Преодолев условную атмосферу планеты, двинулся параллельно однотипному ландшафту поверхности. Каждый кадр, каждое изображение фиксировалось, сканировалось, прямо на ходу обрабатывалось, выдавая итог: ни скрытых полостей, ни искусственно созданных углублений обнаружено не было. Просматривая итоговые данные, двигаясь сообразно движению преследуемого мной объекта — так, чтобы мои намерения не бросались в глаза, но и не теряя их из виду на экране системы, — я продолжал отслеживать вектор направления их движения. Они яркой точкой прекрасно были видны на табло. И вдруг исчезли. Резко рванул ближе, сокращая расстояние, в надежде на то, что они просто выскочили за границу восприятия радара, но нет — капсула Ревуна и Громилы исчезла бесследно.

ГЛАВА 29

Кира

С момента инструктажа в душе плотно поселилась тревога — интуиция неумолимо предрекала скверный итог всех наших грядущих проектов. Причем при любом повороте событий, какой бы вариант я ни предполагала, — душа ныла в предчувствии беды. Эта странная, незримо нависшая опасность пугала, в первую очередь, неизвестностью — откуда ждать удара? Измененные? Наверняка! Уж очень нарочито размеренной казалась вся эта военная операция по их ликвидации, рождая ощущение какой-то… неестественности. Опять же, элитные боевые корпуса армии конфедерации почему-то пока не привлекли. Да и сами Измененные вряд ли сидят на месте и спокойно ждут смерти. Тогда бы изначально не пытались спастись. Получается, и у них есть чем ответить, как бы абсурдно это ни звучало, применительно к вероятным контрдействиям по отношению к военной армаде конфедерации. Или что-то еще. На что-то же они рассчитывают. Явно рассчитывают… Затаились и даже не пытаются снова сбежать. В том, что Измененные там, я не сомневалась — присутствовала внутренняя убежденность. Чем так привлекла их именно Галана? И чего ждать нам? По сути, никого не предупредили о том, что имеется реальнейшая вероятность значительного сопротивления и что противостоять придется существам весьма сильным, сравнимым по мощи с теми же неймарцами, к тому же имеющими на балансе неизвестные технологии. А что, если они небывалой мощности? Нашей расе всегда было свойственно стремиться к масштабности в средствах нападения, компенсируя этим недостаток физиологических ресурсов. А вдруг Измененные тут в состоянии не только выдержать удар конфедерации, но и адекватно ответить? Мысль хоть и казалась нереальной, но одновременно пугала своей вероятностью. Тогда мы… просто приманка? И наша невольная задача — заставить цель среагировать, проявив себя и раскрыв возможности? Смертники, отправленные вызвать огонь на себя? Кто знает, нет ли поблизости профессиональных военных корпусов, чьей задачей станет очень «своевременно» вступить в игру… И как мне, подозревая все это, отправлять туда свой квадр?

А неймарец? Мог ли глава разведывательного ведомства конфедерации «вдруг» оказаться простым атакующим? Естественно, нет! Вполне возможно, что на свой счет я зря переполошилась, и причина появления Гайяра в моем квадре предопределена совсем другой, более глобальной причиной? Хотя осторожности с моей стороны это не отменяет. Возможно, он уже и думать обо мне забыл… Эх, хорошо бы, но, зная упертую настойчивость этого неймарца, верилось с трудом. Поэтому он и задуманный план относительно ликвидации Измененных провернет, а если при этом появится возможность прихватить беглого прогнозиста и заодно несостоявшуюся пару, — ее тоже не упустит. Надо бы Летуна при любой возможности на передовую выдергивать. Посмотрим, как поведет себя великий и непогрешимый капитан, когда загребать жар чужими руками возможности не будет, а заодно и мы посмотрим, куда соваться не стоит. Вот и покажет, чего он стоит на деле! С другой стороны, у него возможности иные и шансов вырваться из любого ада значительно больше, чем у нас. А вытаскивать квадр у него, в отличие от нас, резона нет.

Но в покое его не оставлю, если будет на то моя воля, не отвертеться ему от побоища, уготованного остальным. Пусть почувствует себя в шкуре тех несчастных, кого не раздумывая кидает в топку костра интересов конфедерации. Вот только он, зная все наперед, на верную смерть не пойдет… И ему за неподчинение ничего не будет. Ну да ничего, мы тогда тоже не полезем — хоть какая-то польза от него будет.

А вот что происходит с Ревуном, я вообще не понимаю. Чувствую, что-то не так, но что? Определенно с той поры, как нас отправили к Галане, в нем интуитивно ощущалось напряженное ожидание. Поэтому айкара лучше бы придержать, а то он в таком состоянии неизвестно на что способен. Все же наверняка есть что-то в его прошлом, что его, как и меня, не оставляет равнодушным к горю тех несчастных, кого превратили в Измененных. С другой стороны, кто я такая, чтобы решать за него? Предложу сначала вызваться на разведывательный полет добровольно, ну а если не захотят… тогда неймарец и ортеги. Его не жалко — все равно выберется отовсюду, а у них наибольший шанс не попасть под влияние этого парализующего устройства.

В итоге так и вышло — пришлось состав для полета назначать самой. И Ревуна с Громилой тоже отправила, это все же их добровольный выбор и их право. Хотя желание примечательное. Сочувствуй они Измененным — наоборот, стремились бы максимально дальше держаться от всего, что приблизило бы их конец. В итоге их мотивы остались для меня загадкой. Тревожной загадкой. Уже вечером, размышляя о них перед сном, обратилась к ортегу.

— Скорый, хочу попросить тебя, — прошептала я, убедившись, что он тоже еще не уснул, — постарайтесь завтра за капсулой Громилы с Ревуном присмотреть, что-то они меня беспокоят. Визуально, конечно, не отследить, но хотя бы по системе координат отслеживайте и маршрут фиксируйте, хорошо? А то как бы дров не наломали…

— Рыжуха, если тебе надо, то и визуально отследим, — с усмешкой ответил этот уже не молодой ортег, неожиданно обрадовав меня. — Я, может быть, видоизменяться, как некоторые, и не умею, да и мозги по желанию не вскипячу, а вот инженером в свое время был хорошим. Так что знаю, как во внутреннюю систему слежения вмешаться так, чтобы она показывала то, что нужно, а не то, что есть.

Я восхищенно уставилась на напарника по квадру:

— Получается, вы можете лететь рядом с другой капсулой — в пределах визуальной видимости, но система слежения вас не обнаружит?!

— Угу, — гордо кивнул ортег, — по официальным данным мы будем лететь своим маршрутом, а отведенный сектор потом заснимем и проанализируем на обратном пути.

— Отлично! — с облегчением выдохнула я и улыбнулась мужчине: — Буду знать, чему у вас поучиться можно. При случае поможете в этом разобраться, ладно? А то вдруг тоже понадобится от кого-нибудь удрать, но так, чтобы не сразу обнаружили.

При последнем замечании задорно усмехнулась, про себя думая, что тогда мне, скорее всего, будет не до смеха.

— Конечно, хоть завтра, после возвращения. Там не сложно, просто необходимо знать одну программную особенность. Так что и ты справишься.

— Спасибо. — И я с долгожданным облегчением от принятого решения заснула.

Во время первого исследовательского вылета пребывала в напряженном ожидании, сама не зная отчего. Хотела, чтобы не нашли Измененных? Наверное. Чтобы вернулись мои? Да. А еще немного хотелось, чтобы неймарец хотя бы с чем-нибудь не справился. Раздражал он меня своей надуманной идеальностью. И пугал одним фактом присутствия. Завидую, наверное. В нетерпеливом ожидании прошел день, первые капсулы стали возвращаться только вечером. Все сгружали сделанные изображения планет и итоговое сканирование — как в общую программу, так и отдельно своим нападающим, для более пристального изучения конкретного сектора.

Просматривая все новые и новые изображения планеты, недоумевала — почему именно здесь? Кроме льда, ничего нет! Вечная тьма и холод. И поверхность относительно ровная, ну негде спрятать тут корабли! И если бы они умудрились как-то внедриться в тело планеты, то сканер бы это засек, но пока никаких данных относительно наличия каких-то полостей или подземных тоннелей не было. Пока. Группы из моего квадра еще не вернулись, заставляя сердце биться в отчаянной тревоге. И тут мелькнула мысль: а почему мы так уверены, что сможем что-то увидеть? Не важно, собственным зрением или с помощью имеющихся технологий. Если они создали устройство, подавляющее волю и парализующее движение, почему они не могли сделать какой-нибудь техногенный полог? Возможно, наши капсулы сегодня множество раз пролетели мимо, но были неспособны распознать их корабли, скрытые особым образом. А если какое-то технологичное устройство, не важно на каком топливе, так напряженно и много работает — а иначе невозможно, ведь скрываться от военных надо постоянно, — оно неминуемо будет нагреваться, а значит, ему необходимо охлаждение. А для этого неимоверно суровые климатические условия планеты подходят идеально. Надо будет это обдумать…

Первым вернулся неймарец. Неожиданно. Стараясь не смотреть на него прямо, уставилась на информационную панель, делая вид, что сосредоточена на перекачке информации в общую программу и в свой модулятор. Но вот не чувствовать его, буквально впившегося в меня взглядом, не могла. Чего же он меня так беспокоит? И чувствовалось, что он взволнован, если это определение применимо к мужчине с нейтрально-холодным лицом.

— Спасибо, отдыхайте, — поблагодарила, желая скорее избавиться от его нежелательного внимания. Почему-то всегда хотелось держаться от него на расстоянии.

— Остальные… вернулись? — неожиданно удивил он вопросом.

— Нет. Пока нет. Ты первый, — честно ответила я, так и не подняв на него взгляд. — Вот, жду…

Неймарец еще некоторое время молча постоял рядом, неимоверно смущая меня своим присутствием, но в итоге все же развернулся и вышел. А я, стремясь отвлечься от зародившейся паники, вызванной его приходом, с головой погрузилась в работу, изучая доставленные им материалы. И вот что странно, чем больше вглядывалась в изображение, тем больше убеждалась: заданного маршрута он особенно не придерживался, на каком-то этапе вообще показалось, что он летал кругами над одним и тем же местом. Интересно, что его там заинтересовало? Увеличив участок, над которым его «носило», тщательно осмотрела каждый квадрат, но… ничего особенного не обнаружила. Подозрительно!

В ожидании еще двух групп из своего квадра вся извелась — фактически все уже прибыли, а Ревун с Громилой и ортеги так и не вернулись. Испытывая страшный разброд в предположениях и мыслях о причине их задержки, я нервно расхаживала по помещению с модулятором, когда вошел Ревун.

— Наконец-то, — выдохнула я с облегчением. — Случилось что-то?

— Зря беспокоилась, Рыжуха. — Веселость айкара была какой-то деланой. — Все под контролем, просто хотели территорию побольше облететь, все думали — сами их найдем.

И, быстро передав чип с информаций, ушел. Что это с ним? Вставив чип в модулятор, залив данные себе и в общую картинку, принялась изучать их. Да что за ерунда?! Соотнеся параметры, пришла к заключению, что они с неймарцем летали почти над одним местом. И это называется территория побольше? Чем они там все занимались?! Может быть, это результат какого-то внешнего воздействия, и они не сознавали, что делают? Хотя на Гайяра это бы не подействовало… Остается ждать ортегов в надежде, что они прояснят эту странность.

Ортеги, к счастью, почти сразу и прилетели. Я как раз выключила систему слежения в помещении. Скорый сам принес мне чип и с очень серьезным выражением лица сообщил:

— Беда у нас, Рыжуха.

Я сама чувствовала, что беда, но от этого решительного и серьезного подтверждения стало вообще не по себе.

— Что случилось?

— Не знаю, что и думать, но Ревун с Громилой неспроста в этот полет напросились. Если бы не сам это видел, никогда бы не поверил. Как объяснить тебе, не знаю, но вот тут, — он протянул мне еще один накопитель информации, — то, что видели мы с Ведуном, реальная съемка. То, что на предыдущем, — это мы при обратном пролете быстро свой сектор просканировали. Мы рядом с ними держались. Немного позади, чтобы в визуальный обзор не попасть, но сами из вида не теряли. И знаешь, они словно под лед провалились! Я сначала испугался, что неполадки у них и врежутся в поверхность, потому что неслись, не снижая скорости, а потом как-то резко пропали. В общем, посмотри сама. И что это может значить, я даже думать боюсь…

Ортег выглядел очень встревоженным. Оно и понятно — неясно, что теперь ждать от напарников по квадру. А это в нашей ситуации может при любой опасности обернуться летальным исходом. Чувствуя, что должна хоть как-то поддержать его, с внешним спокойствием заверила:

— Не волнуйся, я все выясню.

Скорый благодарно кивнул и вышел. А я тут же вставила чип и, даже не перенося с него информацию, стала просматривать запись. Все было, как описал ортег: капсула с Ревуном и Громилой стремительно спланировала вниз и… исчезла. Перейдя на максимально замедленный режим, до предела увеличила визуальное изображение исчезающего исследовательского кораблика. Просмотрев запись в таком режиме, поняла, что исчезала капсула постепенно, по мере вхождения в определенную зону. Значит, реально действует какое-то поле, причем искажающее не только визуальное восприятие, но и возможности сканирующей системы — ведь ни полости, ни углубления не выявили. Но может ли существовать генерирующее поле, способное прикрыть всю пусть и небольшую, но планету? Ведь любую нору в ней все равно бы обнаружили, просканировав с другой стороны, да и с любого другого участка с орбиты. Но не обнаружили! Невозможно создать такое… я надеюсь. Но что тогда мешает нашим аэрографам, локаторам и тектографам просветить нутро Галаны?

Я вернулась к тем данным о планете, что были розданы нападающим на инструктаже, ища геологические показатели. Планета на восемьдесят один процент состояла из таурена. Металл известный, но малоиспользуемый — добывать сложно, а никакой обработке практически не поддается. Но сам по себе прочный, сродни нашим титановым сплавам по физическим данным. Оптимальные показатели прочности имеет в условиях запредельно низких температур, что здесь присутствует. Возможно, у Измененных есть устройство, продуцирующее поле, которое этот металл усиливает, или он, наоборот, сам обладает не известными нам свойствами отражать сигналы любых сканирующих систем. Если вдуматься, такое космическое тело само выдержит столкновение с множеством огромных метеоритов или даже с другим космическим телом, не расколовшись, а в худшем случае только сместившись с орбиты. Но атмосферы и жизни на ней нет, поэтому даже смена орбиты и длительное космическое путешествие для Галаны мало что изменит. Но это и не важно. Важнее другое: наверняка поверхность планеты устоит и при массированном военном ударе, даже попытке взрыва самого тела, на что в принципе вряд ли пойдут ради ликвидации Измененных. Ведь взрыв одного космического тела повлияет на всю данную звездную систему, а она имеет заселенные планеты. Значит, их будут либо брать в осаду, что достаточно бессмысленно, ибо сейчас любой корабль снабжен замкнутой системой жизнеобеспечения, либо… задавят массой. Какими бы супербойцами не стали Измененные, с лавиной атакующих им не справиться. Но с поддержкой наверняка существующих у них технологий — если они успели тут хорошо обосноваться — сопротивляться они смогут долго. А значит, полягут здесь многие. И, уже имея представление о педантичности Гайяра при планировании любой операции, я не сомневалась, что все это неймарцы учли. Ужас!

А что с Ревуном и Громилой? Наверняка там, где они исчезли, есть вход, и, что самое пугающее, чтобы попасть в него, мои соквадровцы должны быть осведомлены о нем. Получается… Получается совсем плохо, как и думал ортег. И что делать, совсем непонятно… Откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза, пытаясь успокоиться и унять колотящееся сердце. Не время для паники, надо что-то делать, пока не стало поздно.

Решившись, встала и, уничтожив второй чип, переданный мне Скорым, отправилась за айкаром и тарном. Они, как и неймарец, были в своем спальном помещении, отдыхая после вылета. При моем появлении только Летун сразу обернулся, выжидательно уставившись на меня. Оба его соседа не шелохнулись, но я чувствовала — они знали, что я пришла. Повисла тишина.

— Ревун, Громила! Мне надо обсудить с вами непродуктивную работу во время вылета, — решительно прервала я затянувшуюся паузу. — Идемте со мной.

После чего, не обращая внимания на острый взгляд как-то сразу подобравшегося неймарца, развернулась и вышла из помещения. Вернувшись к модулятору, села, напряженно ожидая прихода соквадровцев и решая, можно ли быть откровенной. Ревун и Громила вошли молча; не присев, оба встали немного в стороне возле стены. Лица были серьезны до угрюмости. Встав, заблокировала изнутри дверь и, отключив все системы внутренних наблюдений, спросила:

— Вы из Измененных?

Ревун изумленно мигнул, а вот Громила выдохнул от неожиданности:

— Рыжуха, что за дикие…

— Прекрати, — гневно оборвала я его. — Не знаю, почему вы так поступаете, но неужели не понимаете, что весь квадр ликвидируют, обнаружив, что вы лазутчики? И если вы продолжите отпираться, сообщу о вашем сегодняшнем визите к своим! Единственная причина, почему я этого еще не сделала, в том, что хочу понять — зачем?

Оба замолчали, на миг став какими-то потерянными, чужими. Мы все здесь не близкие, но нас сплачивало одно — желание выжить. А сейчас я четко поняла: для этих двоих было что-то важнее даже собственной жизни.

— Квадр в любом случае обречен, — глухо прошептал Ревун, — и не только наш…

— Я из Измененных, — неожиданно громко сказал тарн, мгновенно визуально преобразившись. На месте апатичного, всегда какого-то безжизненного Громилы стоял решительный мужчина с цепким и умным взглядом.

В принципе я знала это еще до того, как он сказал. Заподозрила давно. Первые засевшие в душе подозрения зародились еще тогда, на первом задании, когда тарн не смог преодолеть лаз, намертво застряв в нем. И казалось бы, что может быть проще, трансформируйся он в нечто более тягучее или вытянутое — проскользнул бы быстрее меня. Но не смог… Уже потом, после того как нам пришлось, затратив кучу времени и усилий, медленно подрубая с обоих концов окружающую его скалу, смазывая склизким спасательным жиром поверхность, вытаскивать его, — уже потом он признался мне в том, что с детства неполноценен. Природа сыграла с ним жестокую шутку, лишив присущей их расе способности к трансформации. И я поверила тогда… почти.

— Далеко не все эксперименты с геномом давали положительный эффект, часто не происходило ничего, а иногда, вот как у меня, был регресс. Таких… ошибочных обычно уничтожали, но меня оставили, решив, что смогу быть полезен по причине обладания огромной физической силой. — Тарн говорил отрывисто, как-то безысходно, заставив меня вновь пережить собственные ощущения, пережитые накануне операции, от которой меня спас неймарец. — Знаешь, Рыжуха, можно потерять в жизни все и не раз, но суметь снова возродиться и встать на ноги, но, потеряв себя, исчезнув как личность, как полноценное разумное существо, лишившись самой жалкой надежды, уже практически невозможно вернуться. А я смог. Мне повезло встретить среди таких же несчастных ставших дорогими и близкими мне существ, обрести семью. И я на все пойду, не только на предательство квадра, ради того, чтобы спасти их. На все!

Я обреченно молчала. Возражать, упрекать, убеждать было бессмысленно. Тем более я была согласна с ним во многом. Но проблемы это не решало.

— Ты тоже? — посмотрев на Ревуна, тихо спросила я.

— Нет. — Он смотрел в сторону, скрывая боль во взгляде. — Я не из Измененных. Это моя жена, она работала на одном из космолетов, экипаж которого был похищен. У нашей расы постоянным парам делают объединяющие вязи на висках — если твоя пара гибнет, они исчезают.

Внезапно он как-то дрогнул, облик поплыл, окутался мутной дымкой, и вот передо мной тот же айкар, но с ярко-красными хитроумными узорами на висках. Значит, выжила…

— Я понял, что Лидола не погибла, долго искал. Потом эта жуткая история с карателями, уничтожившими обнаруженную лабораторию с Измененными. Узнал о них случайно от знакомого военного, служившего на одном из кораблей, которые направили в помощь карателям, и понял, что с ней. Осуществил используемый в нашей расе обряд призыва, она отозвалась. Так мы смогли отыскать друг друга, снова встретиться. Но она… Ей уже не вернуться на Айку, не жить среди наших. — Он судорожно сглотнул. — С Громилой познакомился там же. Они не погибли, потому что были на корабле, направленном на захват кого-то, поэтому не попались карателям. Но мы понимали, что их будут искать и уничтожат. Потом, через того же знакомого, узнал, что конфедерация стягивает силы к Креладу, и мы поняли, что обнаружены. Оба решили пойти в армию, чтобы иметь хотя бы возможность информировать своих.

Не представляя, что делать дальше, я потрясенно закрыла лицо ладонями. Вот это действительно беда…

ГЛАВА 30

Гайяр

Последующие дни стали невероятным по накалу эмоций кошмаром. Сначала Оля неожиданно вызвала на разговор находящихся у меня на подозрении соседей-соквадровцев. Как же мне хотелось присутствовать при нем! Но здесь я на положении одного из многих, и права на чем-то настаивать как бы лишен. Однако, оставшись без присмотра с их стороны, незаметно выскользнул из блока, намереваясь использовать подвернувшийся шанс, чтобы повидаться с другом. Во-первых, воспользуюсь системой слежения и все же узнаю содержание так интригующей меня беседы; во-вторых, выясню, подготовил ли Эльдар необходимую информацию об этих двоих.

Но меня ждал сюрприз. Оказавшись в жилом секторе командования корпуса, услышал знакомые интонации. Мама?! Я рванул к жилому боксу друга, чтобы столкнуться с ним у входа. При виде меня на лице военного командора отразилось такое колоссальное облегчение, что я понял — родительница в ударе.

— Гайяр, тут твоя мама почтила визитом наше спартанское убежище. Мы конечно же всегда рады приветствовать на вверенной нам территории посла Совета Верховных. — При этом он обменялся со мной выразительным взглядом и быстро закруглился, перейдя к сути: — Но, полагаю, вам тоже, пользуясь случаем, хочется побыть вдвоем. Поэтому приглашаю, — располагайте моим блоком любое необходимое вам для беседы время.

И, быстро кивнув мне, удалился с самым довольным выражением лица. Мне же только осталось, глубоко вздохнув и запасшись бесконечным терпением, шагнуть внутрь. Как же это несвоевременно!

— Гайяр! — Не успел я захлопнуть за собой дверь, как услышал возмущенный вскрик родительницы. — Что ты себе позволяешь? Как можно так необдуманно поступать? Сначала отказываешь Ниранде, потом заявляешь об этом нелепом поступке с землянкой, а потом и вовсе прекращаешь отвечать на мои вызовы! И что в итоге? Я узнаю, что ты еще и взял отпуск! И это в такой ответственный для твоей карьеры момент! Мне, чтобы увидеть тебя и разобраться в ситуации, пришлось самой лететь на эту забытую сознанием базу. И ты представляешь? Этот командор мне заявил, что взять и просто сейчас увидеться с тобой я не могу! Я так понимаю, ты решил лично контролировать ход операции? Ты такой молодец! Твою невероятную ответственность и самоотверженную преданность работе необходимо обязательно отметить на Совете. Ну, этим я займусь…

— Мама, — холодно отрезал я, — ты напрасно потратила время и силы, добираясь сюда. Мое присутствие здесь в последнюю очередь связано с операцией по ликвидации Измененных.

Я вполне мог бы все контролировать с «Эндорры». Тут я надолго. Здесь я исключительно ради Оли.

Мама, опешив, застыла с едва приоткрытым ртом, как раз собираясь что-то мне возразить.

— Как — ради Оли? — наконец растерянно повторила она. — Той самой Оли?!

Я раздраженно кивнул. Мама, шокированно глядя на меня, от волнения взмахнула резко выпущенными крыльями, при этом снеся что-то с ближайшей полки.

— Но я полагала, что за прошедший месяц ты успокоился, все обдумал…

— Обдумал и решил я все еще до того, как сообщил вам. Ты отцу сказала?

— Но этот месяц прошел спокойно, ничего не происходило. Вы не прилетели, вот я и решила, что ты все осознал, даже Ниранду обнадежила…

Тут я не выдержал.

— Оля месяц назад убежала, как раз на следующее утро после твоего сообщения. Да, я знаю о нем, слушал запись в системе. И я настолько возмущен твоим вмешательством, тем, в какой манере ты с ней общалась, что решил вопрос дальнейших взаимоотношений с моей семьей оставить на усмотрение дейраны. Сам подобного простить не могу. Как Оля решит, так и будет. А до этого не преследуй меня, я же сказал, если что-то случится — свяжусь сам. С Нирандой разбирайся сама, меня это больше не касается.

— Но, сын, ты подумал, как подобный союз отразится на твоей карьере? — Мама с угрозой притопнула ногой.

— А как отсутствие его отражается на моей жизни, тебя не интересует? В любом случае карьера не имеет значения, мама. Все обдумав за время поисков Оли, я решил, что сразу по завершении этой операции подам в отставку и буду готов принять любой другой пост, на который Совет пожелает меня назначить, при условии согласия с этим дейраны. У Оли с моим ведомством связаны самые негативные ассоциации, поэтому вряд ли, останься я и дальше во главе его, это будет способствовать гармонии в нашем союзе.

Мама с потрясенным видом почти рухнула в кресло, в ужасе прикрыв рот ладонью. Долго молча смотрела на меня, пытаясь поверить в услышанное.

— Ты в шаге от того, чтобы стать полноправным членом Совета Верховных, а в будущем, вероятно, и возглавить его. И ты вот так откажешься от всего ради этого ослепляющего призыва эниара? Настолько поддашься эмоциям, что совершишь такой безрассудный шаг, перечеркнув свое прошлое, отринув мнение семьи? Не было среди нашей расы настолько недопустимого союза! Я не могу поверить… — наконец прошептала она. — Вот почему я в свое время предпочла договорный союз, в этом случае такой ослепленности нет. Гайяр, неужели ты не понимаешь, что, не произойди это несчастье и не окажись в ней твой эниар, она была бы для тебя пустым местом? Я просто не понимаю твоей одержимости! Ведь она никогда не сможет ответить тебе тем же! Почему ты настолько уверен, что между вами возможна гармония, что ее выбрало твое сознание? Нет, пойми же: то, что случилось, — это трагическая ошибка. Ты до утраты эниара мог представить себе подобное? Ее — своей парой?! И ты предлагаешь мне спокойно смотреть на крах жизни единственного сына? Что ждет тебя дальше?

Поразительно, насколько же мы неполноценны без гармонии единения, слепы без дара любви, выбранного на рассудочном уровне, насколько узко восприятие жизни, масштаб интересов… И я мог бы остаться таким навсегда. Как мама.

— Ты могла бы объяснить тому, кто никогда не отрывался от земли, всю полноту чувств и ощущений полета? Вряд ли. Так и я сейчас в затруднении. И не думай, что это — водоворот эмоций, заслоняющий от меня истинный смысл происходящего. Поверь, мой разум и четкость мышления никуда не исчезли. Но… изменились приоритеты. И я знаю, что в твоем состоянии этого не осознать. Поверь мне на слово, мама, я, в отличие от тебя, представляю, каким, образно говоря, был мир до того, как мой эниар оказался в идеально подходящей мне женщине, и каким стал после. И не говори мне об ослепленности — я как никогда четко вижу картину жизни, как никогда ранее расчетлив, осторожен в выборе любых решений, как никогда решителен и бесстрашен — просто потому, что теперь мне есть что терять. Скажи мне честно: погибни отец, да даже просто внезапно реши он жить отдельно, — для тебя это стало бы невозможным? Нет, и ты сама знаешь это. А для меня станет! Будет полным крахом. Если Оля вдруг предпочтет другого, или я не смогу убедить ее идти вдвоем по дороге жизни. И дело не в том, что я ослабну физически или стану эмоционально несдержанным и натворю необдуманных поступков. Тут другое. Ощутив истинную гармонию единства, обретя того, кто для тебя станет всем, так же, как и ты для него, найдя полное понимание, доверие, совершенную близость, — разве можно после этого довольствоваться простым существованием рядом или вовсе — одиночеством? И не думай, что я идеалист, нет. Я прагматичен и реалистичен как никогда ранее, именно поэтому я четко осознаю, что между нами так и будет, надо лишь заполучить этот шанс. Поэтому меня ничто не остановит, я пойду на все ради обретения дейраны! Уже сейчас я не чувствую себя целым без нее. Оля уже часть меня, часть нас. Она мне подходит, я уверен. Я просто знаю это — знал бы давно, если бы набрался смелости поверить своим ощущениям. И зря ты думаешь, что для меня смена работы — это крах жизни. Поверь, с такой женщиной рядом я стану сильнее, совершеннее и успешнее. Я не боюсь этого, потому что знаю — вдвоем мы добьемся большего. Мое честолюбие, амбиции и здоровый расчет, как и всегда, при мне, просто я теперь смотрю и вижу картину жизни объемнее и ярче, а ты, увы, плоско и однотонно.

Мама потрясенно молчала, нервно сжимая руки и все порываясь что-то сказать, но обрывала себя, так и не сумев в итоге озвучить что-то конкретное.

— Но почему? Почему ты так уверен в том, что это она? Что это выбор сознания, а не обычное слепое притяжение эниара? — наконец нервно вскрикнула она.

— Мама, ты противоречишь сама себе. Задайся вопросом: тебя тянет настолько непреодолимо к отцу или его к тебе? А вы так же обменялись эниаром, — усмехнулся я, медленно пересекая комнату и опускаясь в кресло рядом. — Я сам не сразу это осознал. Далеко не сразу. Увы. Боязнь, неверие, какой-то страх быть непонятым, осмеянным, нарушить сложившиеся устои, опасения утратить привычные жизненные стереотипы мешали мне до последнего прислушаться к себе и осознать, что именно к ней я неспроста цепляюсь, извожу ее, стремлюсь понять, с интересом жду реакции на свои эксперименты, ну и прочее. В общем, она меня заинтересовала, скажу больше — поразила с первой встречи. И все, дальше я сам не понял как, но внутренний интерес, какая-то подспудная ироничная, даже немного жестокая заинтересованность оставалась со мной. Хотя тогда я об этом не думал, не осознавал. Но рано или поздно понял бы! Скажу тебе одно: я не отдавал ей эниар, никаким образом его с меня не сняли насильно и не передали ей. Оля сняла, вернее, сорвала капсулу сама. И если бы я взял на себя труд еще тогда задуматься об этом, понял бы главное. В обстоятельствах, когда я был на грани того, чтобы потерять разумом выбранную дейрану, мое сознание сделало мгновенный выбор, подарив ей, да и мне, этот маленький шанс на счастье. Она, именно она, идеальна для меня, как и я для нее. Вот только она это принять на физиологическом уровне не может.

— Сама?.. — Мама смотрела на меня неверящим взглядом, силясь осознать услышанное. — Сняла сама. Невероятно…

— Да, тебе скажу о том, что вряд ли сказал бы кому-то еще. Но снова предупреждаю, что ставлю вас перед выбором — или вы относитесь к Оле с уважением, как к моей дейране, или испортите взаимоотношения со мной. У вас все в порядке?

Мама рассеянно кивнула, пробормотав:

— Все прекрасно, только за тебя переживаем. Иди, мне надо подумать. Командор устроил меня с комфортом…

Быстро коснувшись щеки родительницы в прощальном жесте, покинул блок. На этот разговор я потратил немало времени, и кто знает, о чем могли успеть договориться за это время Оля и Ревун с Громилой! Оказавшись в специальной аппаратной, получил доступ к системе слежения, чтобы тут же выяснить, что просчитался, — Оля предусмотрительно отключила абсолютно все виды слежения в помещении, где они беседовали. Похвалил бы, если бы теперь этот разговор не заинтересовал меня еще больше.

Быстро вернувшись в блок, успел на несколько минут опередить вошедших следом соседей. Оба молча, ничего не обсуждая (к моему разочарованию), легли спать. Я же спать не мог. Лежал и снова и снова мысленно прогонял ситуацию, пытаясь понять, какая может быть взаимосвязь между этой подозрительной парой, планетой и грядущей зачисткой. Из-за неожиданно свалившейся с визитом мамы еще и с Эльдаром не связался, так бы, возможно, уже что-то знал. Я совсем уже собрался было встать и снова незаметно исчезнуть, с целью изучить отчет помощника, когда уловил легчайший шорох практически бесшумно отъехавшей двери. Очень удивившись, опознал в вошедшей фигуре Олю — вернее, ее видоизмененный вариант. Но мое удивление переросло в настоящий шок, когда она, постояв немного неподвижно, тихонько двинулась в сторону моей кровати и осторожно присела рядом с изголовьем. Сосредоточившись на контроле дыхания, чтобы не выдать себя преждевременно, из-под прикрытых век наблюдал за ней, все больше поражаясь ее поведению. В отличие от осторожно шарящей руками по моей подушке в темноте помещения Оли мне ее было прекрасно видно. Явно чем-то взволнована — нервно кусает губы и периодически испуганно жмурится. Сориентировавшись наконец относительно моего расположения на подушке, дейрана еле ощутимо коснулась щеки, заставив меня внутренне застонать от удовольствия. Но тут Оля склонилась к моему лицу и еле уловимо прошептала:

— Гайяр! — одновременно прикладывая пальчик к моим губам с беззвучной просьбой не шуметь.

Я опешил. Сказать сейчас, что я был потрясен, — это ничего не сказать. За доли секунды в душе родились сразу несколько вопросов, но ни один из возможных ответов не объяснял ее шокирующего поступка. Выдала себя полностью?! Или… что? Как понимать ее последние действия? Я в жизни не был так растерян.

Оля же, поняв по моему оборвавшемуся от потрясения дыханию, что сумела меня добудиться, быстро поднялась и, так же тихо двинувшись к выходу, прошелестела:

— Идем…

Ситуация была невероятная, но я менее всего намерен был сопротивляться призыву своей женщины, поэтому, стремительно и бесшумно вскочив с кровати, в три шага нагнал ее у двери. Оля невероятно потрясшим меня своей естественностью жестом переплела свои пальцы с моими и, развернувшись, тихо прикрыла за нами дверь в помещение, где все так же спали тарн и айкар. Потом, стеснительно потупившись в приглушенном освещении коридора под моим недоуменным взглядом, безмолвно потянула меня в сторону модуляционной. Захлопнув изнутри дверь, разъединила наши руки и так же молча скользнула к огромному иллюминатору, в который рассеянной пылью попадал отсвет габаритных огней базы и сверкали звезды бесконечной Вселенной.

Несколько расстроенный потерей ощущения тепла ее руки, испытывая все более возрастающее непонимание, я на автомате щелкнул выключателем, зажигая свет, — ведь ей в темноте было не видно. Но Оля, вскинув ладони к лицу, неожиданно запротестовала:

— Нет, пожалуйста, выключи! Я со светом совсем не смогу. В темноте как-то проще, не так… страшно.

Чувствуя, что эту ночь уже можно смело считать самой невероятной ночью в моей жизни, я подчинился, снова погружая нас в серую тьму. Лично мне так тоже больше нравилось — пусть я и хорошо различал дейрану, но ее черты, приглушенные тенями, смотрелись несколько размыто, позволяя мне видеть в этой незнакомке мою Ольгу.

— Ты… не против? — снова долетел ее шепот.

Не совсем поняв, к чему относился вопрос — к свету или происходящему, все же уверенно ответил:

— Нет, — понимая, что, чем бы ни был вызван ее сегодняшний поступок, готов на все.

Шагнув ближе, замер за ее спиной, молча ожидая пояснений. Оля не спешила, видимо, собираясь с духом. Но я был готов ждать. Стоять вот так рядом в темноте безмолвной ночи было невероятно радостно. Душу переполняло восторженным томлением и непонятным теплом.

— Я не люблю тебя, скорее ненавижу, — наконец прошептала она, вздрогнув.

Шагнув вперед, преодолел разделявшее нас расстояние и медленно скользнул ладонями по ее скрещенным на груди рукам, обнял за плечи и осторожно, но уверенно притянул к себе.

— Знаю, — шепнул ей на ушко, — обещаю не давить на тебя, не торопить. Прошу только попробовать. Я просто чувствую, знаю, что смогу изменить твое отношение. Просто поверь и больше не беги.

Мгновение Оля стояла, напряженно застыв, но потом, расслабившись, прислонилась спиной к моей груди. Я буквально ликовал от внутреннего восторга, ощущая ее в своих объятиях.

— Сомневаюсь, что получится, — говорю искренне, — как-то рассеянно прошептала дейрана. — Слишком много всего между нами, слишком. И личные обстоятельства, и общее отсутствие взаимопонимания между нашими расами.

— Справимся, не бойся. Постарайся довериться мне, хотя бы попытайся. — Я, наслаждаясь каждым мгновением, сунул нос в Олину гриву. Какое непривычное ощущение. — Тебе нравятся длинные волосы?

— Нет. Неудобно, — честно ответила она. — А тебе?

— Мне без разницы. — Ответив, понял, что тоже был честен. Мне в самом деле было не важно, какой длины у дейраны будут волосы.

— Мы о какой-то ерунде говорим, — недовольно фыркнула Оля, — я хотела иначе. Думала выяснить все серьезно.

— Сразу все? — непроизвольно улыбнулся я. — Давай попробуем постепенно? Сразу у нас как-то не выходит.

И, не удержавшись, я потерся носом о ее шейку. Но Оля, недовольно передернувшись, прошептала:

— Прекрати, мне неприятно! Что еще за нежности с врагом?

Глубокомысленно хмыкнув, отстранился, но тут же, не удержавшись, подул ей на шею. Оля опять дернулась, при этом хихикнув:

— Щекотно. Кожа все еще болезненно чувствительная.

Помолчав немного, решил соответствовать этой странной линии поведения, выбранной Олей, — словно мы два случайных незнакомца, столкнувшихся на миг на перекрестке судьбы, чтобы потом разойтись навечно, а оттого совершенно откровенные и раскованно бесстрашные и ничего друг другу не объясняющие, как и ничем друг другу не обязанные.

— Долго болело?

Оля тоже помолчала, прежде чем порывисто прошептать:

— До сих пор…

Судорожно выдохнув, ощутил, как от испытываемых эмоций выстрелили, расправляясь, крылья. Неосознанно поверх своих рук обхватил крыльями дейрану, защищая ее. Очень хотелось сказать «глупышка», но я промолчал.

— Ой! — Оля тут же ладошкой провела по внутренней поверхности крыла, заставив меня вздрогнуть от удовольствия. — Я потрогаю, да?

— Крылья врага? — прошептал я ей в макушку. — Что еще за нежности?

Теперь хмыкнула Оля. И снова замолчала, уставившись в звездную даль. Я тоже молчал, тихонько баюкая дейрану в объятиях. Тишина не мешала, было комфортно находиться рядом с ней и как-то… правильно. Простоял бы так всю жизнь.

— Мы неправильно ведем себя. Я думала переубедить тебя, уговорить оставить в покое… — нерешительно протянула Оля.

— Врешь, — тут же подловил ее и сразу предложил: — Раз и так все неправильно, можно я тебя поцелую?

— Не стоит, — возразила она, разворачиваясь ко мне лицом в кольце моих рук и крыльев. — Поцелуй с врагом — это как-то уж слишком.

— Думаешь? — Я еле ощутимой дорожкой поцелуев скользнул по ее чувствительной шее, подбородку, ища своими губами ее рот. — Все равно ведь ненавидишь, а так будет лишний повод ненавидеть сильнее…

Целовались мы долго, с чувством, с полной самоотдачей, с наслаждением — причем явно обоюдным. И при этом оба помнили о ситуации, не забываясь ни на миг. Невероятно будоражащий опыт. Ну Оля и организатор душевных комбинаций, просто талант!

— Понравилось? — первым делом спросил девушку, как только мы, оторвавшись друг от друга, отдышались.

— Завтра скажу, — блеснула хитрым взглядом дорогих моему сердцу глаз дейрана.

— Ловлю на слове, — усмехнулся я.

И мы, медленно отступив друг от друга, не сговариваясь, двинулись к выходу. Проводив Олю до двери ее спального помещения, вернулся в свое.

Рухнув на кровать, поймал себя на ощущении блуждающей на лице счастливой улыбки и чувстве неописуемого счастья. Да уж, действительно сон устроила, сказку на ночь подарила, затейница! Все же бесстрашная она у меня. И хитрющая! Последняя мысль как-то резко заставила собраться, возвращая в реальность. Что это было? И зачем?! Так ва-банк пойти… неспроста это. Но сколько ни думал, пришел только к одному выводу: меня определенно и очень успешно мотивировали. Осталось понять, на что…

Вздохнув, закрыл глаза. Надо спать. Полночи позади, а завтра день сложный — первый боевой вылет.

ГЛАВА 31

Кира

Сосредоточенно глядя перед собой, я спешила к стартовым отсекам. Очень надеюсь, что внешне не слишком заметно, что у меня внутри все сжалось от напряжения и страха. Только бы успеть, только бы получилось! Я была уже в стандартном комбинезоне пилота, волосы скручены в узел и убраны под специальную эластичную шапку. Надеюсь, что со стороны не отличаюсь от многих и многих атакующих, спешащих сейчас туда же, куда и я. С утра объявили первый боевой вылет. Вчерашняя информация была изучена командованием корпуса, и сегодня перед атакующими поставлена задача силового прорыва. Причем конкретные координаты участков были даны сверху, помощь нападающих не потребовалась. У всех назначенных сегодня на вылет квадров была одна задача: попытаться прорваться внутрь обустроенной тут базы Измененных, преодолеть ожидаемое сопротивление. Значит, они тоже понимают, что есть что-то невидимое внутри, и сумели предположительно выявить места входа, которые наверняка будут защищать Измененные. Мясорубка начнется уже сегодня.

От нашего квадра тоже был призван один экипаж боевого скайдера в составе четырех атакующих. И я снова назначила Ревуна с Громилой и вчерашнюю пару ортегов, мотивируя тем, что им местная обстановка уже знакома. Гайяр вполне ожидаемо не вызвался и не воспротивился тому, что его обошли в сегодняшнем распределении. Вообще, за сегодняшнее утро я ни разу не встретилась с ним взглядом, ни разу не посмотрела в его направлении, хотя постоянно ощущала его пристальное, какое-то ожидающее внимание.

Но я для себя все решила еще вчера вечером, до ночного разговора с неймарцем. И с того момента намерена была четко следовать своему плану, поставив на кон все. Или получится то, что я задумала, или… О втором «или» я предпочитала не думать, потому что тогда все сложится весьма грустно. И не только для меня…

Вчера, подавленная рассказом Ревуна и Громилы, неожиданно поняла, что есть только одна возможность для нас всех изменить эту патовую ситуацию. Ведь уничтожь конфедерация тут остатки Измененных, земляне обязательно придумают и создадут новую угрозу. Пусть сейчас мы не выручим всех, но, возможно, сможем подарить шанс на спасение кому-то, подарить шанс землянам на новую жизнь. Возможно, сумеем изменить существующее положение вещей. Возможно, если я выдержу и не испугаюсь, а Гайяр согласится на то, что я придумала… возможно…

— Но не в наших силах что-то изменить! Нам не избежать как собственной гибели, так и смерти ваших близких! — в отчаянии прошептала я. И, закрыв лицо руками, укрываясь от молящих взглядов Ревуна и Громилы, пыталась сдержать слезы горечи и отчаяния.

— Рыжуха, мы — да, но не он… — Айкар напряженно смотрел мне прямо в глаза. — Скажи честно, ты знала этого неймарца раньше?

Я застыла. Честный ответ предполагал абсолютное доверие. И было непонятно, с какой целью они задали вопрос и как готовы распорядиться полученной информацией. Но сам факт того, что они об этом спросили, говорил о многом. Где-то я просчиталась и выдала себя. Или… он.

— Да, — наконец решилась я на ответ.

Оба соквадровца переглянулись.

— Мы заметили, что ты для него очень… важна, — осторожно, напряженно вглядываясь в меня, прошептал тарн. — Ты ничего не подумай на наш счет, но абсолютно невероятно, чтобы неймарец подался добровольцем в рядовые. Да и ты…

Вздрогнув, прошептала:

— Что — я?

Неужели то, о чем шептал внутренний голос, правда? И моя личность уже не тайна для него? Но тогда…

— Не знаю, поймешь ли… Я служил на военном звездолете когда-то под их началом. Они ведут себя иначе, не так, как он. Они холодные, суровые и безэмоциональные. Но там еще была пара, супруги, так вот тот неймарец вел себя иначе. И Летун, он в отношении тебя такой же… живой, собственник, защитник. Вот мы и подумали, обсудив, что, возможно, если вы в прошлом были знакомы, он тут из-за тебя…

— С-собственник? Из-за меня? — Я судорожно вдохнула. — Да он не знает, кто я.

— Если вы пара, он чувствует тебя как-то внутренне, поэтому дело не в визуальном узнавании. Тот неймарец чувствовал свою спутницу.

Шокированно обхватив голову руками, застыла. Об этом я не знала! Я бы не поверила им, если бы сама, где-то в глубине души, уже не осознала эту правду. Все мои ухищрения и страдания ожидаемого эффекта не дали — он нашел меня. Но тогда получается, я действительно важна ему? Ведь не сдался, искал, и вот сейчас… рядом. Хотя только ли из-за меня он тут, это еще вопрос.

— И еще… — Ревун осторожно взял меня за руку и, не отводя взгляда, спросил: — Ты же знаешь, кто он?

Я кивнула.

— Я его видел однажды — давно, мимолетно, во время инспектирования нашего корпуса, но сейчас сразу узнал. Мы сегодня потому так и рискнули — надо было сообщить нашим о том, что есть способ… Рыжуха, он для тебя важен? — Взгляд айкара резко стал напряженным, и я неожиданно поняла, на что он намекает, и… испугалась.

Знают ли они, что это ничего не решит? Этот поступок только усугубит их участь, приведя к неминуемой каре, которая не замедлит воздаться конфедерацией. Пленение такой фигуры, это им аукнется десятикратно, да и как его пленить они планируют? Вспомнился бой на «Эндорре». Легко он не дастся, да и не так глуп, чтобы попасть в ловушку. А я? Смогу допустить подобное? Стать приманкой… осознанно? Это реальный шанс хоть как-то отомстить ему за все! Другой вопрос — есть ли в этом смысл? Очередное кровопролитие, которое приведет к еще большим потерям. Я не могла ничего изменить в момент гибели родителей, не могла повлиять на смерть Крейвана и всех тех несчастных, но сейчас… сейчас я могу попытаться, ведь выход есть, он так очевиден.

Но только, если он меня услышит, поймет, захочет поддержать. Одна я бессильна что-то сделать. Важна ли я ему действительно настолько, что он хотя бы попытается дать мне этот шанс? Шанс искупить вину за то, что осталась жива, за то, что смирилась? Сможет ли он сделать это ради меня, в память о моих близких? Захочет ли…

— Нет! Я хотела сказать — то, что задумали сделать, вам не поможет. Но способ есть, только другой. По крайней мере, я надеюсь, что есть шанс все изменить, если вы готовы рискнуть, — затараторила я, боясь, что они не поймут, не откажутся от жуткой мысли, поспешат. — Вас много?

— Около полутысячи взрослых, — с недоумением пробормотал Громила, — но что…

— Взрослых? — перебила я.

— Должны появиться двое детей. — Его голос дрогнул.

— Ясно, — прошептала я, чувствуя, как из глаз потекли слезы. — Тогда мы просто обязаны постараться! Поступим иначе, если завтра объявят вылет — назначу вас обязательно. А потом надо максимально незаметно и мне присоединиться к вашей группе. И еще прошу: ночью, что бы ни произошло, не реагируйте! Мне надо кое в чем убедиться…

Тогда, расставшись с обнадеженными мной напарниками, отправилась в свое жилое помещение — предстояло договориться со Скорым. Объяснила ему все откровенно, попросила помочь. Он согласился. С Ведуном мы договорились, что перед вылетом незаметно подменим друг друга, чтобы в итоге на вылет четвертым членом скайдера отправилась я. Но так, чтобы это как можно дольше оставалось неизвестно для оставшихся на базе.

Гайяр

С утра повсеместно ощущалось напряжение. Оно витало вокруг, заставляя настороженно обдумывать дальнейшие планы, выискивая в них брешь. Когда я увидел Олю, понял, что в ней ничего не напоминало о ночном разговоре. К этому я был готов, понимая, что так сразу обрести взаимное доверие и близость нам не удастся. Однако вопросы и подозрения относительно причин, сподвигших ее на эту чарующую встречу, никуда не делись. Поэтому я напряженно следил за ней, стопроцентно ожидая подвоха. Причем, судя по предпринятым ею заранее усилиям, это должно быть что-то невероятное.

Обдумав, решил, что сегодня, как только запланированная операция будет запущена, изолирую Олю от участия в ней, разместив в одном из жилых блоков командного состава. Раз ситуация приняла такой оборот, изображать бесправного вояку мне нет нужды, а там она и в большей безопасности будет на случай самых неожиданных контрмер со стороны Измененных, и избежит эмоционального погружения в происходящее, и элементарного риска не сдержаться и наделать глупостей. Решено: попрошу друга, чтобы после старта скайдеров распорядился в приказном порядке явиться ей в сектор командования. Ну а там я ее уже не отпущу. Определившись с намерениями, несколько успокоился в ожидании старта вылета боевых скайдеров. На него Оля назначила вчерашнюю команду, за исключением меня. В принципе все логично, но… почему меня не включила? Возможно, потому, что сработанности со мной у квадра еще не было? Неясность беспокоила.

Заранее отправившись к командору, сообщил о своей просьбе, так и оставшись с ним в ожидании дейраны, наблюдая за перемещением уже стартовавших боевых вооруженных кораблей.

Сообщение о том, что Оли на базе нет, стало потрясением. Все, что угодно, кроме этого! Где она, я понял мгновенно. Дрогнувшей рукой быстро развернул отчетный табель и с ужасом понял, что скайдер с ее соквадровцами улетел одним из первых. Тут же переключив управление их кораблем на центральный мостик, попытался его развернуть и с помощью активированной системы автопилотирования вернуть на базу, но не смог! Управлять кораблем дистанционно не получалось… Я понял, что совершил роковой просчет, дав ей время для маневра. Надо было еще ночью тащить в отдельный блок и запереть там! И плевать на скандал и обиду. Ведь понимал же, что подвигнуть ее на ночную выходку могла только какая-то крайность. То, что произошло сейчас, — гораздо страшнее. Ведь последствия Олиной выходки непредсказуемы. И мне придется разбираться с этим, выбора нет. Судорожно отыскав на табло конкретную точку, понял, что они целенаправленно движутся к Галане.

— Может быть, приказать остальным скайдерам задержать их? — предложил склонившийся над плечом командор.

— Они откажутся и будут продолжать двигаться. И что делать остальным — расстреливать их? Я не позволю, — угрюмо бросил я.

— Тогда что? — Друг напряженно ждал.

— Отдавай приказ о приостановке операции на день, отзывай скайдеры. Совету сообщи, что сделал это по моему личному распоряжению, скажи — появились неожиданные обстоятельства, требующие немедленного выяснения. Я сам скоро буду готов связаться с Советом Верховных и дать объяснение своим действиям. Призывай все ожидающие в резерве военные корпуса, надо организовать вокруг Галаны воздушную блокаду — и чтобы даже тень не проскочила! Мне понадобится исследовательская капсула.

— Полетишь один? Им только это и надо. Одумайся!

— Даже если окажусь в заложниках, ничего не изменится. Операцию проведут и их ликвидируют. Дай мне сутки, если за это время я не вернусь, — действуй по плану.

Кивнув другу, переключился на внешние контакты, вызывая нужный борт.

— Слушаем, — раздался в ответ спокойный голос дейраны.

Я вынужден был выдержать паузу, услышав голос Оли. Наверное, в душе все же до последнего теплилась надежда на ее пребывание на территории базы. Увы.

— Не успела соскучиться по врагу? — наконец собрался я с духом.

Теперь долго молчала она.

— Еще как успела! Вся в предвкушении встречи! — наконец услышал ее взволнованный ответ.

— Предвкушай! С этим ты не прогадаешь, гарантирую.

Даже самому голос показался зловещим, но желание, как минимум выдрать ее если удастся вытащить оттуда, было неимоверным, а уж как максимум… Тут фантазия предлагала огромный выбор желаемых мер.

— Ловлю на слове. — Кажется, в ее голосе проскользнуло облегчение.

— Жди! — коротко и холодно бросил я, разрывая контакт.

Ух, как же страшно за Олю! Понимает ли она полностью, осознает ли в полной мере, на что пошла, кому доверилась?

Обсудив с другом все возможные варианты развития событий и его соответствующие действия, рванул в стартовый отсек. Учитывая разницу в скоростях исследовательской капсулы и боевого скайдера, а также их фору во времени, у Измененных дейрана окажется минимум часа на три раньше. Как же страшно… Кажется, никогда еще так не боялся. По пути вспомнился жуткий месяц ее поисков, те необъяснимые и, казалось бы, оставленные в прошлом ощущения ее боли, страх потерять ее навсегда.

Вспомнил, что испытал тогда, когда окончательно уверился в успешности ее побега, убедился, что упустил, из-за своего упрямого нежелания брать в расчет ее чувства и потребности, потерял, возможно, навсегда. Удар был сокрушительным! Осознав, что не представляю, какие еще действия могу предпринять для ее поиска, что след оборвался в проклятой нелегальной клинике, едва не сошел с ума. Чувствуя, что полностью сломлен происшедшим и совершенно измучен неосуществимым, мучительным желанием быть с ней рядом, понимая, что сейчас способен на что-нибудь страшное, категорично приказал Эльдару заменить меня и ушел…

Куда и как я брел, не помню: все чувства и эмоции поглотила разъедающая душу тоска. Сознавая себя одиноким и ненужным, понимая, что готов поддаться панике, не заметил, как оказался возле двери в каюту Оли. Вошел. Тут все еще ощущался ее аромат, рождая обманчивое ощущение присутствия дейраны. Не сумев перебороть себя, опустился на ее кровать и зарылся лицом в подушку. Что делать дальше, не представлял. Искать! Это понятно. Но как, где и сколько это продлится? Как жить все это время? Как быть одному, сгорая в муках тоски и разочарования? Как не сойти с ума от чувства вины?

Сомкнув веки, вспоминал те немногие эпизоды с ее участием, что сохранились в памяти. Вот она, невообразимо испуганная и вместе с тем несокрушимо решительная, сообщает мне о том, что похищенный ребенок остался на планете. Она думает, что я не смотрю на нее, не подозревая о том, что я прекрасно вижу ее в отражении висящего передо мной рабочего табло. Она волнуется, она откровенно дрожит (а еще эта ее несуразная внешность!), но тут, полагая, что никто не заметит, кидает на меня быстрый внимательный взгляд. Но я замечаю, всего на мгновение ловлю его в отражении, отмечая его внутреннюю уверенность. И это цепляет, позволяя осознать, что это внешне запуганное существо обладает внутренней отвагой, а характером едва ли не сильнее меня. Но тогда это воспринималось просто как факт, сейчас же я запоздало переживаю эмоции той первой встречи.

Встал рано. Иду на завтрак. Можно уже наверняка утверждать, что предателя я выявил. И теперь надо было как-то принять этот факт, попытаться минимизировать нанесенный ведомству ущерб. И тут, совершенно поразив меня своим внешним видом, прямо в меня врезается Оля. В принципе несколькими днями ранее, заставив ее раздеться, я имел возможность убедиться в том, что пусть и излишне стройная, но фигура у нее была вполне женской. Однако именно сейчас, впервые увидев ее в нормальной одежде, подчеркивающей силуэт, обрисовывающей округлости тела, осознал в ней женщину. И удивился тому, что данный факт был для меня значимым.

Я снова ошибся. Очередной роковой просчет. Такого быстрого развития событий я не ожидал, потому не успел в полной мере подготовиться к нападению. Но первым уловил беспокойство системы, предшествующее ее бездействию, и успел приказать всем неймарцам собраться в одном месте, стянув туда же атакующие подразделения корабля. И все, больше ничего. Жизни многих, вверенных мне сотрудников, уберечь не смог. Как не сумел сохранить и Олю. Тогда, в пылу боя, буквально пронзила мысль: он ее забирает! Не думая, на уровне подсознания, уже понимая, что не успеваю, прыгнул в отчаянной попытке перехватить. Не успел. Ее лицо в тот кратчайший миг, когда мы почти соприкоснулись, не было испуганным. Оно было… удивленным. И это мгновение тоже сохранилось в памяти неизгладимым впечатлением.

Так, раз за разом, я не осознавал, что все эти впечатления оседали где-то глубоко в голове, формируя понимание ее истинной натуры. И вчера я снова, стремясь добиться мгновенного согласия, не учел этого глубинного знания о ней. Она была настоящей женщиной: где-то слабой и испуганной, но решительной и несгибаемой, когда дело касалось чего-то принципиально важного для нее, и невообразимо коварной и прагматично-расчетливой в том, чего желала добиться всей душой. Но все это было скрыто под отталкивающей внешностью.

А я? Был глуп и непонятлив, эгоистично самонадеян и, отказываясь замечать очевидное, не желал уступать ни в чем. В результате остался ни с чем! Поэтому, если хочу все изменить, найти ее и доказать, что чего-то стою, пора учиться слышать и Олю. Тем более что она не раз доказывала, что достойна последнего. И учиться находить общий язык с тем, кто дорог ей! Иначе жизнь станет одинокой и бессмысленной, ведь мне не удастся убедить дейрану в искренности своего отношения, заслужить ее прощение.

Неожиданно уловил странное поскрипывание за дверью. Движимый какой-то безрассудной надеждой — а вдруг! — вскочил и резко распахнул дверь. Естественно, за ней не было чудом вернувшейся дейраны, зато обнаружился явно не ожидавший этого Олин питомец. Кактус замер в неловкой позе, очевидно переваривая факт моего нахождения тут. Я красноречиво отступил в сторону, приглашая его войти. Он, резко передернувшись, уверенно и высокомерно прошествовал мимо, вызвав у меня приступ смеха. Хоть что-то неизменно! Но сейчас, в состоянии разлуки с дейраной, я был рад ему. Он тоже в какой-то мере был ниточкой к ней. Гирденция между тем, уверенно вскарабкавшись на стол, выжидательно замерла, выражая немой укор всем свои обликом.

— Расстроен, вот и пришел сюда, — неожиданно для себя признался я. — Переживаю ее побег, ругаю себя за то, что вынудил ее пойти на это.

Кактус согласно кивнул, поразив этим неимоверно. Он у нее еще и разговаривает?! А что, если… И я на уровне сознания послал ему мыслеобраз Оли. Питомец передернулся всем телом и… в ответ я уловил немного размытое другое ее изображение. Вот это да! С ним можно полноценно общаться!

Олин цветок стал моим спасением. Я поставил Шейн-огана перед фактом, уведомив о том, что забираю его к себе. Конечно, контактировать с ним было испытанием для любых нервов, тем более что во мне он видел причину отсутствия хозяйки, поэтому не упускал возможности досадить. Но это было ничто по сравнению с его помощью. Так, пообещав ему, что сделаю все, чтобы вернуть Олю, и не причиню ей вреда, заручился его согласием и начал задавать вопросы о хозяйке. Поначалу в ответ на любой мыслеобраз мне являли изображение какой-то бутылки и счастливой гирденции рядом. И лишь когда я понял намек и обеспечил его требуемой едой, стал получать адекватную информацию. Но избирательно. Были ситуации, где этот проглот прикидывался ничего не понимающим бревном, намеренно уходя от ответа. Но, даже несмотря на это проявление его верности, мыслеобразы, которые я получал от него об Оле, стали моей последней отрадой и спасением от гнетущего отчаяния. В дополнение к блокаторам, которыми накачивал меня док. Так я и существовал этот месяц, кое-как справляясь с работой. Она больше не приносила удовлетворения. Хотя я и дорабатывал масштабную кампанию по ликвидации Измененных, остатки которых нам наконец удалось обнаружить. Но все мои стремления и мысли постоянно возвращались к одной цели — найти дейрану.

День за днем я искал, анализировал, думал, снова и снова ошибался, напрасно надеялся и раз за разом разочаровывался, прежде чем пришел к пониманию того, куда она могла отправиться. В армию! Мысль была спасительной и пугающей. Но страх за жизнь дейраны стимулировал вдвойне. За три дня были выявлены все землянки подходящего роста, находящиеся на военной службе конфедерации. И я с диким рвением принялся изучать данные о них. Но, увы, не представляя, как она выглядит сейчас, отыскать ее не смог. Тогда решил, что устрою рейд по всем существующим местам дислокации военных корпусов армии конфедерации. Окажусь недалеко от нее — почувствую сразу!

Так и поступил. Пока искал, думал о том, что сделаю дальше. И решил, что просто постараюсь закрепиться с ней рядом, быть полезным, защищать ее и позволить узнать меня лучше. И в третьем по счету военном корпусе мне повезло! Едва «Эндорра», не афишируя факт своего прибытия, опустилась на базу Крелада, как мучительная тяга, сжигавшая меня изнутри весь последний месяц, неожиданно стала целенаправленно острой. Я едва устоял на ногах, осознав, что нашел ее. Ольга была на Креладе! Дальнейшее было вопросом времени, причем очень небольшого.

Но прошлое тем и хорошо, что позади, а вот будущее… Сейчас оно вызывало множество вопросов. Мне было непонятно — зачем она так поступила, открыто пойдя на предательство, фактически подставив себя под трибунал, перечеркнув любые будущие перспективы? Впервые порадовался, что для окружающих она — Кира Возгарн, которую можно наказать, применив высшую меру, а моя Оля при этом нигде упоминаться не будет. Устроить это не проблема, главное — вырвать ее из лап врагов. Как это сделать, не представлял, но не лететь к ним не мог. Ведь в их руках была самая важная часть нас. Оля.

Что заставило ее довериться Измененным, поверить в призрачную надежду, не понимал. И смогу ли я убедить ее вернуться, и главное, что потребуют от меня за эту возможность? Готов был предложить взамен себя, но не потребуют ли от меня выполнить больше того, что в моих силах и возможностях? Только сейчас я осознал в полной мере, в каком безвыходном положении был Крейван, почему не обратился за помощью ко мне… Потому что понимал — я бы не помог, просто не понял бы его, а у бедняги не было возможности отказаться…

Мне навстречу летели получившие приказ о возвращении скайдеры. Мой мгновенно созревший план вступил в силу. Весь перелет до Галаны я внутренне настраивался на преодоление препятствий. Вряд ли со мной будут вести переговоры, вряд ли предложат выбор. И есть ли у меня шанс спасти дейрану? Ведь в данной ситуации ни от меня, ни даже от моего выбора ничего не зависит. Понимают ли это Измененные? Стань я предателем, перечеркни ради Оли всю свою жизнь, — это уже ничего не решит. Неужели она не понимает? А может быть, именно в этом она видит способ избавиться от меня?

Мысль была горькой, но одновременно и исцеляющей. Какой бы отчаянно гнетущей не была сейчас обида на дейрану, на ее необъяснимый маневр, в чем-то инфантильную манеру поступка, на стремление вслепую использовать меня в собственных интересах, но присутствовала убежденность в том, что Оля не могла вот так просто предать. Даже меня. Иначе она никогда не была бы распознана моим сознанием как идеально соответствующая мне женщина, я не смог бы любить и уважать существо, способное на подобный шаг. Поэтому сейчас вперед, в этот одинокий и совершенно отчаянный с точки зрения здравого смысла полет меня гнала вера! Вера в дейрану, в то, что она знает, что делает, и надеется, даже ждет понимания от меня… Именно сейчас важно было не столько понять ее, сколько не подвести, утратив шанс на наше совместное будущее.

ГЛАВА 32

Кира

До последнего оставаясь в напряжении, не верила, что все получится. Но мы стартовали. И он понял, что я сделала и где нахожусь, связавшись напрямую со скайдером. Осталось убедить Измененных, а потом — его. Было страшно, даже жутко от одной мысли, что не справлюсь, не смогу доказать им всю ошибочность ожиданий, бессмысленность их планов и бесперспективность борьбы. Вспомнив ту озлобленную толпу красноглазых, напавших на «Эндорру», на миг усомнилась. Не заблуждаюсь ли я, не поддалась ли эмоционально-поспешному порыву, самостоятельно отдавшись в лапы врагов и, что самое жуткое, приведя туда же неймарца? Как бы я ни относилась к нему, в чем бы ни обвиняла, но уподобляться карателям и вершить суд я себя вправе не считала!

Поэтому и выбора особого не было: придется их убеждать, как угодно, но убеждать… Словно понимая, что сейчас творится в моей душе, тарн легонько в безмолвном одобрении сжал мне руку, а айкар бросил благодарный взгляд. Да! Я же смогла убедить их в реальности своих замыслов, значит, и с остальными получится, главное — не воспринимать их как что-то чуждое и априори несущее зло.

Все было как на той визуальной записи, предоставленной мне Скорым. Наш скайдер, управляемый Ревуном, быстро, с явным намерением разбиться, устремился вниз. Стена стремительно приближающегося по курсу льда была настолько пугающе натуральной, что в момент предполагаемого столкновения с этой поверхностью я зажмурилась, подсознательно ожидая удара. Но нет, мы очень плавно продолжали двигаться вперед. Распахнув глаза и уставившись на табло внешнего вида, была потрясена капитальностью сооружения, по специальным летательным тоннелям которого мы неслись. Очевидно, эта база была здесь ранее — невозможно за месяц с небольшим создать подобное. Ревун наконец посадил корабль в огромном подземном куполе рядом с еще несколькими космическими судами и вопросительно обернулся ко мне:

— Готова к встрече?

Готова или нет, а времени на сомнения не было — неймарец дышал в затылок, и вдобавок я не знала, сколько времени понадобится на переговоры. Да и кто знает — устроит ли их мой вариант спасения?

— Да, готова, — ответила я, уверенно подавая ему руку.

Мы так и вышли наружу втроем, держась за руки: Ревун, Громила и я между ними. Скорый держался позади. Под куполом был привычный воздух, позволяя свободно перемещаться внутри без скафандра. Осмотревшись кругом, опять поразилась масштабности сооружения. Своеобразный автономный непроницаемый огромный многосекционный бункер в центре, окруженный мощнейшими, непонятного мне назначения, электромагнитами, незнакомыми системами вооружения и странными источниками энергии. И вряд ли все защитные ресурсы, имеющиеся у Измененных, были на виду. Впрочем, меня это мало заботило. Гораздо важнее была значительная по численности группа обитателей этого подземелья, которая двигалась в нашем направлении.

— Не бойся, просто объясни все, как и нам, — прошептал тарн, снова сжимая мою ладонь.

Нас встречали мужчины. Определенно что-то иное я сказать о них не могла. Невероятно! Не представляю, какими были результаты всех этих опытов, но однозначно, передо мной были наиболее успешные их плоды. Жуть… Понятно, почему для неймарцев так неприемлема идея использования их генома в попытке модифицирования иных рас. Я растерялась.

Вперед выступил мощный мужчина, похожий на неймарца, вот только легкая дымка, делающая силуэт немного размытым, выдавала и гены айкара.

— Я Лиртан, лидер тех, кому удалось спастись. А ты та, кто дорога неймарцу, возглавляющему карателей?

— Нет, — уверенно возразила я. — Я та, кто знает, как получить шанс на спасение!

Как встречали Гайяра, я наблюдала на специальном экране, устроившись в отдалении от посадочной зоны, в надежде успеть собраться с духом перед встречей с ним. На подлете к поверхности планеты-базы его перехватили два непривычных летающих объекта Измененных — и обездвижили. Исследовательская капсула внезапно резко дрогнула и как-то безжизненно зависла, потом, накрытая странным синеватым лучом, исходящим от одного из кораблей, плавно поплыла вперед. Так она и была доставлена внутрь защищенной территории.

Едва капсула опустилась, дверь отъехала в сторону, позволяя высокому неймарцу шагнуть вперед. Тут же, держась на расстоянии метра-двух, его обступил вооруженный конвой из самых смертоносных Измененных. Но Гайяр, скользнув по ним ледяным взглядом, быстро обежал взором открывшуюся картину и решительно двинулся вперед. Двигался он настолько целеустремленно и решительно, олицетворяя собой силу, непоколебимость и угрозу, что Измененные не препятствовали, расступаясь перед ним. Словно не в присутствии ненавидящих врагов, не в окружении вооруженной охраны, не под прицелами десятков видов оружия. С совершенно неприступным видом, игнорируя окружающих и угрозу расправы, он хладнокровно шел… И мне понадобилось совсем немного времени, чтобы понять, что шел он ко мне.

Наступила какая-то невероятная давящая тишина. Все шокированно, даже с каким-то затаенным интересом наблюдали за Гайяром, неумолимо продвигающимся вперед. Как можно идти, ощущая столько бластеров и парализаторов, направленных в спину, в окружении тех, кто мечтает разорвать тебя на части, чувствуя их ненависть, злобу, ликование от пусть и относительной, но победы? Он шел, ни на миг не отводя взгляда от моего лица, не позволяя мне отвести глаза.

Судорожно вздохнув, нервно переплела пальцы и, отчаянно пытаясь не дрожать, приготовилась к худшему. Это придется выдержать. Вспомнилось, как Крейван тогда в плену, всего лишь желая принудить меня подойти ближе, едва, по ощущениям, не вскипятил мне мозги. Что может ожидать меня за переход на сторону врага, было страшно даже представить. Но Гайяр ведь мог и не лететь сюда, не останавливать первый рейд. Но после вчерашней ночи я уже наверняка знала, что полетит, что небезразлична ему по-настоящему. Почувствовала его настрой, незыблемую уверенность в том, что он — мой, а я — его…

Подойдя вплотную, неймарец ненадолго замер передо мной, прежде чем решительно ухватить за локоть и прижать к себе. Судя по хватке, мне не вырваться уже никогда. Ну, хотя бы не убил на месте.

— Дайте нам поговорить! — в привычной безэмоциональной манере разнесся под куполом приказ Гайяра.

Это он зря, все и так на пределе. Впрочем, мне изначально была отведена роль посла, представляющего интересы противной стороны. Все отступили — не ушли, нет, — но относительное уединение и возможность общения нам предоставили. Уфф…

— И? — Гайяр тем же памятно знакомым по совместной работе ледяным взглядом выбил у меня почву из-под ног.

Надо бы сразу сказать ему что-то такое, что-то важное…

— Я решила, что предпочту погибнуть с ними, — прошептала в итоге явную глупость.

— И?

— Есть возможность не уничтожать их! — выпалила я основную идею.

— Нет, у них нет ни единой возможности! Оглянись: их вид — уже приговор. — Все так же нейтрально.

— А если бы они не угрожали вам?

— Оля, сам факт их существования — угроза. Нам страшен не конкретно этот или тот, страшна перспектива, непредсказуемая вероятность последствий их существования.

— Гайяр, ведь это ничего не даст! Вы уничтожите этих — создадут новых или придумают что-то еще. И наступит момент, когда вы не успеете. Непредсказуемая перспектива никуда не исчезнет. Вы знаете, кто был инициатором проекта?

— Да, почти уверены. После обработки информации, полученной с научной базы возле лаборатории с Измененными, узнали, что за этим стоит, финансирует и подбирает научные кадры руководство Земного союза. И ты права, все повторится. Думаю, нам придется исключить вашу расу и планеты расселения из конфедерации.

— Но ведь ты сам говорил, что это будет означать нашу гибель! А ведь большинство землян в принципе жизнью довольны. Получается, вы просто обрекаете их на смерть? Как сейчас и этих Измененных?

— Какой выход ты видишь? — Гайяр напряженно ждал.

— Отпустить их. Дать шанс доказать себе и вам, что они не выбракованный материал, а имеющие право на существование личности.

— Отпустить… куда?

— Куда захотят! За пределы конфедерации!

Гайяр устало вздохнул:

— Они за пределами наших границ так же погибнут, не проще ли позволить им сделать это здесь?

— Почему ты так уверен? Когда-то в каждой расе находились первые космические колонисты, которые, рискуя жизнью, отправлялись покорять неизвестные еще миры и планеты. Иначе не было бы того, что мы имеем сейчас. Мы не знали бы друг о друге, не было бы конфедерации, взаимодействия рас. Это шанс для них не только выжить, но и развиваться дальше, обрести дом. Вселенная огромна, и почему бы им не обнаружить планету, на которой они смогут жить?

— Отлично. Полагаю, это можно легко устроить, учитывая, что ты также обрекаешь их на верную смерть. Насколько бы их ни модифицировали, кучке даже усовершенствованных существ не выдержать противостояния с мощью агрессивных нам рас.

— Вот именно, кучке. А если их будет значительно больше?

— Откуда? Сколько их тут? Меньше тысячи? Это все!

— Нет! Раз вы готовы исключить землян из конфедерации, не проще ли просто позволить им то, к чему они так стремятся?

— Захватить мир? — Гайяр рассмеялся.

— Да что угодно! Объявите общую мобилизацию. Если будут желающие — пусть тоже отправляются с Измененными в неизвестность, получают право выбора, свой шанс совершить прорыв и обрести желаемую свободу.

— Оля, — окинул меня снисходительным взглядом Гайяр, — ты представляешь себе, какие ресурсы нужны для подобной межгалактической эпопеи? Сколько необходимо кораблей, способных выдержать перелеты на огромное расстояние, атаки и нападения иных рас? А источники энергии, топливо?..

— Это уже не ваши проблемы! Вы предложите, а если захотят — возьмутся с небывалым энтузиазмом, сами построят, сами изобретут. Меньше сил останется на то, чтобы создавать проблемы конфедерации. Главное — у них будет реальная возможность добиться желаемого.

— Хорошо, допустим, мы их отпустим, все горячие головы, неудержимые естествоиспытатели нас покинут, снизив уровень напряженности на Земле. Но… вы так устроены. Сменится поколение, два — и снова появятся те, кто изберет целью жизни борьбу за господство, хотя бы в границах конфедерации.

Я взволнованно засопела, неосознанно ухватила его за вторую руку и нервно ее затеребила.

— Наверное, это покажется тебе чрезмерно радикальным вариантом, но не пришло ли время несколько изменить ситуацию с положением нашей расы в конфедерации и отношением к ней? Вы раз за разом на собственном примере убеждаетесь, что и мы на многое способны. Как пример — те же технологии, с помощью которых удавались похищения и укрытие этой базы. Почему бы вам не направить нашу разрушительную энергию, так сказать, в полезное для конфедерации русло? На границах ситуация напряженная, поэтому любые ноу-хау, помимо существующих у вас разработок, не повредят. Уверена, земляне тоже в состоянии вносить ощутимый вклад в мироустройство конфедерации! — Я, волнуясь, несколько раз глубоко вздохнула. — Опять же, кто мешает вам поддерживать связь с колонистами или позволить им в будущем, если сумеют где-то закрепиться, сообщаться с конфедерацией? Вы можете в далекой перспективе обрести сильного союзника, связанного с вами исходными корнями. И кто знает, на какие ресурсы они смогут наткнуться?

— Относительно положения и пользы землян, я уже думал об этом, есть даже конкретные соображения, так что в этом ты права, время пришло. Но быстро это не произойдет, понадобятся поколения для смены привычного мировоззрения, — все так же нейтрально высказался Гайяр. — Но допусти мы массовый исход недовольных и случись чудо — выживи они и сумей где-то закрепиться, — не получим ли мы в далекой перспективе под боком не сильного союзника, а сильнейшего соперника, претендующего опять же на нашу территорию?

Да, здесь было слабое место моих рассуждений, поэтому я честно призналась:

— Все возможно. Но кто способен заглянуть в будущее? С другой стороны, если вы будете поддерживать контакты, объединяя при необходимости усилия, обмениваясь ресурсами и технологиями, то маловероятно, что ситуация так повернется. Опять же все это время конфедерация тоже не будет стоять на месте. Ибо, если допустите, чтобы новая колония стала более привлекательной для граждан, сами будете виноваты. Но я не думаю, что так случится, в общем плане вы хорошо справляетесь с управлением, в большинстве случаев руководствуясь реальными интересами рас, входящих в состав конфедерации.

— Оля, ты все хорошо обдумала, молодец, но поверь моему опыту — все это идеализм, о котором можно долго рассуждать, а на деле… они улетят, чтобы погибнуть. — Гайяр серьезно смотрел на меня, не отводя взгляда.

— Ты сам говорил, — горячо затараторила я, — что мы даже собственный мозг используем не полностью, несовершенно мыслим и агрессивно недальновидны. Но вспомни прогноз про потенциал расы! И я вот подумала: возможно, все дело в среде? Мы почти не развиваемся, законсервировались на одном уровне, а вы замыкаете нас там еще больше. Вдруг именно изменение внешних обстоятельств в масштабах расы даст нам этот толчок к выходу на новый уровень сознания, и мы наконец-то сумеем осознать свою ответственность перед мирозданием? И не важно где — в границах конфедерации или вне их, — но дайте нам шанс проявить себя, а не заставляйте снова и снова сосредотачиваться на перегрызании прутьев клетки! И если они погибнут, отправившись в неизвестность, значит, так тому и быть. Но они пойдут на это осознанно и упрекнуть смогут только себя.

Гайяр задумался, ненадолго замолчав и скользя каким-то рассеянным взглядом по противоположной границе подземного полога.

— Я тебя услышал, я тебя понял, но чего ты хочешь конкретно от меня? Ведь и ты, и они не можете не понимать, что выполнить все это не в моих силах? — При этом неймарец обвел меня таким пристальным взглядом, что у меня язык прилип к небу, лишая дара речи.

— Ты… э-э-э… я надеялась… рассчитывала… — Я смутилась, резко обрываясь на полуслове.

— На что?

— Что ты сможешь донести эти мысли до Совета Верховных, представив наши интересы, попытаешься убедить их. Ведь у нас нет возможности передать им свои предложения. — Я зажмурилась от осознания своей глупости (но ведь прилетел же он за мной!). — Я даже согласна в благодарность вернуться и попробовать наладить с тобой взаимоотношения, попытаться стать тебе достойной парой, если ты еще не передумал…

— Даже так? — Гайяр невесело усмехнулся. — А если у меня ничего не получится?

— Это тоже возможно, понимаю. — Я опять взволнованно задышала. — Но никто из нас и попытаться не может, а ты… Я надеюсь, что Совет будет исходить сугубо из своих практических интересов и увидит выгоду и перспективу для конфедерации. Ну а если не выйдет, то, значит… мы обречены.

— Мы?!

— Ну, Измененные и я. Я же сказала тебе, что решила остаться с ними.

— Нет!

И, даже не слушая возмущенные возражения, быстро развернулся к ожидавшей толпе, впрочем, так и не отпуская моего плеча.

— Я готов передать Совету ваши предложения. Ответ получите через три дня. И очень не советую пытаться бежать — это не только разорвет нашу договоренность, но предопределит и вашу гибель. Мы улетаем сейчас, времени и так мало.

— Мы?! — синхронно воскликнули я и Лиртан, который сразу подошел, как только понял, что мы договорились. — Женщина останется здесь как гаран…

— Нет! — не дав закончить фразу, категорично и холодно оборвал неймарец. — Или она летит со мной, или мы ни о чем не договоримся. Не обольщайтесь, что мое присутствие тут спасет вас.

— Но какие у нас гарантии? — зло прищурившись, спросил подошедший Громила.

— А какие гарантии есть у вас сейчас? Вам остается только положиться на мое обещание и ждать…

При этом взгляд, брошенный Гайяром на Громилу, был чрезвычайно тяжелым и угрюмым. Как заметила я, он также отыскал в толпе Ревуна, задержавшись взглядом на его связующих вязях на лице.

— У него ожидается ребенок, — прошептала я тихо — так, чтобы услышал только Гайяр, и надеясь, что он поймет причины грубости тарна.

— Через трое суток получите ответ, — спокойнее повторил неймарец и, решительно потянув меня за собой, двинулся обратно к исследовательской капсуле.

Присутствующие встали на нашем пути, создав непреодолимое препятствие и взяв Гайяра на прицел множества орудий. Но он, словно не замечая, продолжал решительно шагать вперед, увлекая растерявшуюся меня за собой. Мы подошли почти вплотную к этой живой стене, когда под сводом купола раздался приказ Лиртана:

— Пропустите их!

Гайяр, не замедлившись ни на мгновение, решительно рассек ряды Измененных, видимо, даже не сомневаясь в том, что нам позволят вернуться. Мою руку он выпустил, только когда мы оказались внутри капсулы, готовые следовать за теми же двумя летательными аппаратами, которые доставили его внутрь.

ГЛАВА 33

Кира

Летели мы в полном молчании. Сначала напряженно ожидая, когда, преодолев систему тоннелей, окажемся на поверхности ледяного шарика, потом — когда отлетим на критическое расстояние, достаточное для удара в спину. Не знаю, почему молчал неймарец, но я была в растерянности. В изначальных планах мне все виделось несколько иначе, не ожидала я, что вот так сразу, без всяких условий, вернут обратно. Это несколько меняло ситуацию. И как быть теперь, я не совсем представляла, особенно, как вести себя с Гайяром. Поэтому, решившись, спросила прямо:

— Ты полагаешь, есть возможность убедить Совет?

От этого зависело многое. Собственно, все. Поставив Гайяра в такую безвыходную ситуацию, фактически вынудив отложить атаку и согласиться на переговоры, добровольно направиться в лапы врагов, я реально потребовала от него очень многого, если не максимально возможного, и понимала это. Потому и сама согласилась поступить так же в ответ — уступить в самом принципиальном для меня вопросе и согласиться на брак с ним. Ну, или что там у них вместо этого… Вникнуть в их странности с эниаром я еще даже не пыталась. Взвесив и обдумав это решение, еще после ночной встречи решила, что в принципе получу больше, чем потеряю. Положа руку на сердце, сама себе призналась, что не могу однозначно утверждать, что он неприятен мне. И все заявления о ненависти если не изжили себя, то как-то поблекли за последние дни.

Определенно я солгала бы, утверждая, что, объявив его источником и первопричиной всех своих жизненных испытаний и горестей, была права. Что он знал обо мне в тот период? Для него не существовало конкретной землянки по имени Ольга. Многое он делал в силу взятой на себя ответственности и профессионального долга, а также руководствуясь исповедуемыми принципами и существующей доктриной конфедерации, полноправной частью которой являлся. Это был его долг, его форма защиты интересов собственного мира, его обязанность. Другое дело, как все это виделось с моей стороны, но тут встает вопрос приоритетов и личностного восприятия. Могла ли я винить его в гибели родных и своих последующих страданиях? Наверное, да, но одновременно понимала, что иначе поступать он не мог. Опять же сейчас, пойдя мне навстречу в данной ситуации, он предпринял попытку в какой-то мере загладить ту существующую для меня вину, видимо, сумев понять значимость этого поступка для меня. А ведь все это будет иметь последствия! Сам факт вмешательства в одобренную Советом Верховных операцию, его непосредственные действия по общению с врагами, мой проступок, сам факт переговоров — за все это еще предстоит ответить, причем ему в первую очередь.

Понимая все это, сознавая, чем он рискнул ради меня, ради того, чтобы пойти навстречу и хотя бы попытаться помочь, могу ли я не оценить этого мужчину? Не буду ли жалеть впоследствии, если пренебрегу подобным отношением, упущу шанс для нас обрести друг друга? Чему-то глубоко женскому, скрытому за слоем отчуждения и одиночества, необычайно льстило внимание такого потрясающего мужчины, его стремление завоевать, доказать, что достоин быть рядом. Наверное, он сможет. К тому же — билась где-то на периферии сознания мысль, — находясь рядом с этим мужчиной, я получу некоторый шанс не только сделать собственную жизнь полноценной, обрести семью, но и помочь многим. И хотя бы попытаться повлиять на Гайяра в принятии решений по вопросам, касающимся собственной расы. Поэтому говорить о горькой доле вряд ли придется. Хотя — в памяти всплыло сообщение его родительницы — торопиться с выводами не буду, кто знает, что еще потребуется от меня и смогу ли я пойти на это? Но попробовать пойти навстречу, попытаться обрести в нем близкое существо, довериться — я должна. Теперь даже обязана.

И поддержать тоже! Ввергнув его в грядущий хаос проблем, должна поддержать и помочь всем, чем смогу…

— Возможность убедить Совет есть, но нужно содействие неймарцев, имеющих там определенный вес, но этим вопросом я озадачу маму. — Я нервно поежилась, а Гайяр, бросив на меня резкий взгляд, нахмурился и помрачнел. — Ну, у меня тоже есть друзья в Совете, и наша семья имеет определенный статус, поэтому, полагаю, меня выслушают… Да и аргументы в поддержку этого варианта должны быть неопровержимыми. Я как раз обдумываю их.

Последняя мысль была мне созвучна, поэтому, осторожно посмотрев на его сосредоточенное лицо, спросила:

— Гайяр. — Он в ответ на обращение встретился со мной алым взглядом, заставив несколько стушеваться. — Может быть, если на базе найдется программа, я могла бы сделать прогноз по перспективам отбытия Измененных и желающих присоединиться к ним землян? Так Совету было бы более наглядно продемонстрировано, какие выгоды или потери может ожидать конфедерация в случае, если они согласятся одобрить идею с космическими колонистами.

Неймарец, прищурившись, некоторое время вглядывался в меня, прежде чем неожиданно ласковым жестом отвести постоянно падающую на лицо рыжую прядку и решительно сообщить:

— Рад, что ты сама это предложила. Я очень благодарен за желание помочь. Программу я организую. Прогнозы нужны с утра. И кстати, в квадр ты больше не вернешься. Считай, что по причине неисправности навигационных радаров скайдер с экипажем из вашего квадра при подлете разбился о поверхность Галаны. Кстати, как сумели изменить настройку управления скайдером?

От обилия свалившейся информации и вызванных ею впечатлений, а также от контраста между его нежным жестом и той четкостью и даже некоторой резкостью, с которой были озвучены данные, я опешила. Опять вспыхнула неуверенность — смогу ли я быть рядом с таким мужчиной, соответствовать ему? Но все сомнения тут же подавила волевым усилием, смогу — не смогу, а надо! Все же последние два месяца многому научили меня, изменили, позволив перестать быть тем забитым, вечно дрожащим зверьком, в которого я превратилась.

— Это я сделала, — сразу обозначила я ситуацию, заслужив брошенный сидящим в соседнем кресле мужчиной изумленный взгляд, поэтому тут же пояснила: — Под чутким руководством кое-кого…

— Вы, Рыжуха, полны сюрпризов, — после паузы отметил Гайяр, при этом накрыв мою лежащую на панели управления руку своей ладонью. — Я просто восхищен масштабностью твоих талантов и разносторонностью интересов! Буду иметь в виду, что сбежать моя дейрана при случае и на аналоге земного самоката сможет.

Я вздрогнула от ощущения близости его ладони, но руку не убрала. Пора привыкать к прикосновениям. А что до его шутки-намека, только философски пожала плечами. Надо будет — сбегу и без самоката! «Моя дейрана»… От этой фразы екнуло сердце. Что ни говори, а находиться в таких надежных объятиях неймарца мне понравилось. Впрочем, не спешит ли он? Ответить я не успела. Навстречу нам приближался патруль, а вдалеке замелькал габаритными огнями Крелад.

Как только мы приземлились, Гайяр, все так же удерживая меня за руку, быстро повел в сторону сектора, где размещалось командование военным корпусом. Ну кто бы сомневался? Остановившись возле одной из дверей, развернул к себе и, быстро коснувшись губ в мимолетном поцелуе, заявил:

— Помещение покинуть не сможешь, еду получишь через систему доставки. Над прогнозами работай, рабочую программу прогнозирования сейчас распоряжусь включить в имеющуюся в блоке систему. Я приду, как только смогу, — разгребать предстоит немало.

После чего, развернув возмущенную меня, подтолкнул в уже предусмотрительно отъехавшую дверь, которая тут же задвинулась за моей спиной. Вот же… Додумать мысль я не успела, привлеченная радостным возгласом, донесшимся откуда-то сбоку:

— Оленька! Извини, что ворвалась без разрешения, но уже отчаялась дождаться!

Я слышала этот голос всего раз, а лицо видела единожды, но узнала сразу. Мама Гайяра! Я напряженно застыла.

Казалось бы, позади были невероятные события: признание Ревуна с Громилой, разговор с Измененными, встреча с Гайяром в стане врагов, но все они, как неожиданно поняла я, не поразили меня так, как непосредственное явление этой высокой, решительной неймарки! Отчаянно захотелось застонать. Даже в себя прийти не дали будущие родственнички… Не совсем представляя, чего ожидать от родительницы возможного супруга, особенно в свете высказанного ею ранее отношения к подобной перспективе, я озадаченно на нее воззрилась. Ладно, я ее узнала, но она меня как? Это что, очередная провокация?

— Оленька! — быстро поняла мое недоумение гипотетическая родственница, решительно поднимаясь с дивана и с настораживающе добродушной улыбкой направляясь ко мне. — Мы же с тобой неглупые женщины. Что, мы друг друга не поймем и не договоримся?

Степень моего изумления неожиданно для меня возросла — хотя, казалось, куда уж больше? Неймарка предлагает мне… договориться? Или я чего-то не поняла? И откуда она знает наверняка, что это я?

— Стоп! — Так и не сдвинувшись с места, я решительным взмахом руки затормозила надвигающуюся на меня красноволосую и подозрительно уточнила: — Кто вы и что здесь делаете?

— Жду тебя. Хотела поговорить до того, как состоится официальное знакомство. Полагаю, мой сын намерен представить мне свою избранницу, — серьезно сообщила дама.

Вслушиваясь в уверенные интонации ее ответа, я уверилась в том, что для нее моя личность тайной не является. Тоже через этот эниар меня «по-родственному» чувствует? Вот ведь удружил Крейван!

— О чем нам говорить? А как вы узнали, где меня найти? И вообще, что это я?

Как-то иронично вскинув бровь, неймарка легко развернулась и прошествовала обратно на диванчик у боковой стены, с задумчивым выражением лица снова на нем устроилась и, помолчав немного, заговорила:

— Мы с тобой как-то неверно начали, землянка. Но это мой просчет. Откровенно говоря, я в тебе серьезной угрозы не рассмотрела, да и от потрясения наговорила ерунды. Но выбора нет, придется мириться с тем, что предложили. И где же еще тебя было найти, если не в отведенном Гайяру блоке? О тебе я за последние сутки постаралась выяснить больше информации. — Я внутренне напряглась. — В том числе и с командором общалась. Он неохотно, но рассказал мне о причине личного присутствия моего сына на Креладе, а также о нападающем по имени Кира Возгарн.

Я внутренне застонала.

— Почему вы решили, что я захочу с вами что-то обсуждать, не говоря уже о том, чтобы о чем-то договариваться? — медленно, цедя слова, спросила я. Откровенно говоря, несвоевременна сейчас эта дискуссия, надо за работу над прогнозами садиться — и так времени в обрез.

Неймарка очень знакомо прищурилась, сразу же напомнив мне Гайяра, окинула меня хищным взглядом, после чего сладким тоном сообщила:

— Нам, девочка моя, предстоит стать одной семьей, причем семьей не рядовой. Ты имеешь представление о том, чей эниар приняла? — При этих словах я непроизвольно поморщилась, припомнив обстоятельства «добровольного» согласия. — Так вот, сообщу тебе сразу: в скором будущем для тебя все изменится. В первую очередь, добавятся новые общественные обязанности. Без моей помощи не обойтись, поэтому предлагаю сразу заключить перемирие. Работа по формированию из тебя достойной спутницы для моего сына предстоит огромная, и в наших общих интересах, чтобы случилось это скорее. Опять же надо обсудить, какой ты должна видеть вашу дальнейшую совместную жизнь, карьеру Гайяра, твою роль в его судьбе.

Кошмар! Вот так сразу — и о глобальном? Мой мозг наверняка не выдержит такого напряга. Она обо мне ничего еще не знает. И что значит — «должна видеть»? Пока я должна только Гайяру, да и то это под вопросом. Но быть обязанной еще и его семье… Как-то уж это слишком «ответственно». Ну уж нет! Почти все последние годы за меня решали, как жить, и что — все начнется сначала? Даже за такой небольшой срок, как месяц в армии, я успела оценить преимущества самостоятельного управления своей судьбой. К тому же сначала хотелось бы позицию неймарца выяснить по этому вопросу. Что-то не припоминаю, чтобы он хоть раз о чем-то таком обмолвился. И вообще, доверять данной особе оснований не было.

— Это все решайте как-нибудь без меня, — решительно возразила я, давая понять, что обсуждать ничего не намерена. — Приятно было встретить вас, но у меня крайне важное задание. От вашего сына, кстати!

И я решительно отклеилась от пола и двинулась вперед, — надо хоть осмотреться в моем нынешнем карцере.

— Как — без тебя? — Кажется, она искренне изумилась. — Ты хотя бы думала, где вы жить планируете?

— Я — на Земле. Все свободное от работы время.

— Как — на Земле? От какой работы? — Мама Гайяра всполошилась.

— Я — прогнозист, на случай, если это вы еще не выяснили. И хороший!

— Ну, это уже не важно.

Снисходительный тон меня возмутил.

— Для меня это важно! На данный момент, уж извините, работа для меня — вопрос гораздо более насущный, чем ваш сын. — Я все же не сдержалась. — К тому же окончательно мы еще не определились. Я — так точно. Возможно, вы поспешили, записав меня в его спутницы жизни, а следовательно, и планировать еще нечего. И кстати, судя по успехам договорного союза, организацией которого вы, помнится, занимались, к вам за подобным опытом обращаться не стоит. А если поспособствовать карьере сына совсем невтерпеж, лучше помогите ему убедить Совет отпустить Измененных и объяснить им причины приостановки военной кампании и начало переговоров с бывшими пленными по его инициативе.

Резко хлопнув ладонью по столу, к которому успела подойти, я развернулась в ее направлении.

— Как это — не определились? — Перспективная родственница в изумлении вскочила с дивана. — И что значит — приостановка? Гайяр что, обезумел? Это правда?!

Я в отчаянии закатила глаза, мысленно укоряя себя за эмоциональный срыв. И так времени мало, а тут еще теряю его на пустую болтовню. Чувствуя, что на разъяснения меня не хватит, да и гораздо лучше выяснить все из первоисточника, махнула рукой на дверь:

— Спросите у своего сына — я не в курсе его планов в деталях.

Стремительным вихрем, в котором ярким всполохом мелькнул красный блик волос, она бросилась к двери. Причем система, распознав ее, дверь тут же отодвинула, пропуская наружу. Мне такое наверняка не грозит.

Да уж, поговорить с его мамой надо будет обязательно… Только позже. Сейчас задача номер один — сделать прогнозы, причем от всей души надеюсь, что они не опровергнут все мои гипотетические выводы и надежды. Собравшись таким образом с мыслями, огляделась. Стандартный, безликий жилой блок военной базы. Минимум самой необходимой мебели, однотонная успокаивающая отделка в серебристой цветовой гамме, отсутствие чего-либо личного. От того блока, где был расквартирован наш квадр, отличался только размерами. Помимо приемного помещения, где меня и ожидала родительница Гайяра, имелись спальня (с широкой двуспальной кроватью, перепугавшей меня одним своим видом), ванная и своеобразный кабинет.

Решив сосредоточиться на первоочередном, быстро отправилась в ванную, умылась и, скинув комбинезон, форменные армейские боты и носки, осталась в форменных футболке и облегающих слаксах. Босыми ногами прошлепала в явно предназначенное для работы помещение — тут была система с программами. Надеюсь, Гайяр, как и обещал, не забыл добавить мне разработчик прогнозов. Включив систему, разобралась с начинкой, отметив наличие нескольких заблокированных для просмотра зон. Пожалуй, пока это было единственным признаком того, что помещение было обитаемым. Вспомнились апартаменты Гайяра на «Эндорре», явно несущие отпечаток личности хозяина, — строгие, но какие-то… одушевленные. Хотя я же только общедоступное помещение видела. Вслед за этим сразу всплыла мысль об Оболтусе и Шейн-огане… Без тарна блок прогнозистов станет таким пустым. А уж как грустно и одиноко без Оболтуса!.. Надеюсь, Шейн-оган балует его любимым питательным коктейлем. Как только появится хоть какая-то определенность в моем будущем, свяжусь с тарном с просьбой передать мне зловредный кактус. Теперь в соблюдении инкогнито нет надобности.

Опомнившись, тряхнула головой, отгоняя сторонние мысли, и, обнаружив искомую программу, погрузилась в работу. С Измененными я провела достаточно времени, успев обсудить с ними множество вопросов, которые касались их физиологического состояния, физических возможностей, а также их намерений и планов. Но все это никак не позволяло сформировать сколько-нибудь адекватный прогноз относительно перспектив их существования за пределами конфедерации. Учитывая колоссальный объем неучтенных факторов за пределами границ нашего космического пространства, рассчитать что-то достоверное программа не смогла бы. А вот вариативность результата их отбытия для конфедерации спрогнозировать было реально, особенно если разбить на конкретные варианты возможных сценариев развития ситуации. Придя к этой мысли, полностью погрузилась в привычный, доведенный до автоматизма процесс, навыки которого, как оказалось, за прошедший месяц ничуть не утратила. Данных потребовалось безумно много. Вбивая информацию, запрашиваемую программой по ходу построения задачи, я настолько углубилась в процесс, что не услышала сигнала службы доставки и не заметила выкатившегося из специального отсека бокса с едой.

Закончив вносить информацию, устало потерла глаза и запустила обработку данных. Понимая, что времени на это потребуется немало, встала, расхаживаясь и разминаясь.

Долгожданный результат, сообразно с изначально заданными мной параметрами, приятно изумил солидными процентами вероятности прогнозов. Слегка подрагивающими от волнения руками раскрыв результат по первому предусмотренному мной сценарию прочитала следующее:

1. Пессимистичный сценарий с итогом в виде гибели всех покинувших пределы конфедерации добровольцев из числа землян и Измененных в результате космической, климатической, бактериологической, военной, колониальной или прочих видов угроз их существованию в ближайшие два года обозначался максимальным из полученных прогнозов процентом — пятьдесят семь.

Польза для конфедерации данного сценария: значительное уменьшение затрат на уничтожение Измененных; контроль над возрастающей напряженностью на территории Земного союза и эффективный способ первоначальной борьбы с ней; овладение технологиями, которыми на данный момент обладают Измененные или скрывают земляне; сохранение реноме лояльных и разумных управленцев.

Ущерб для конфедерации: существует риск того, что Измененные хотя бы частично за период подготовки этого космического колониального похода сумеют рассредоточиться и затеряться на просторах конфедерации, что в дальнейшем приведет к самым непредсказуемым последствиям.

2. Пессимистично-реалистичный сценарий с итогом отложенной по времени гибели в результате вырождения или самоуничтожения выражался следующим значением процента вероятности — тридцать четыре. Данный вариант предполагал, что колонистам удастся избежать гибели на просторах космоса, но они в силу различных причин не сумеют колонизировать какую-либо подходящую для жизни планету. В итоге через несколько поколений, существующих в замкнутых пределах своих кораблей, начнется вырождение, которое приведет ко всем формам деградации и самоуничтожению.

Данные о пользе и вреде для конфедерации совпадали с указанными в предыдущем прогнозе.

3. Оптимистичный сценарий с итогом в виде успешной колонизации как минимум одной планеты, достаточной для закрепления и расселения прибывших, их адаптации с последующим формированием в самостоятельную цивилизацию, способную выжить, защитить себя и развиваться дальше, обозначался вероятностью в девять процентов.

Польза для конфедерации данного сценария: значительное уменьшение затрат на уничтожение Измененных; контроль над возрастающей напряженностью на территории Земного союза и эффективный способ первоначальной борьбы с ней; овладение технологиями, которыми на данный момент обладают Измененные или скрывают земляне; сохранение реноме лояльных и разумных управленцев; долгосрочная перспектива, путем заключения дружественного союза и поддержания регулярных взаимоотношений с новообразовавшейся цивилизацией, обретения союзника; расширение сферы влияния конфедерации с возможностью бороться за новые ресурсы вселенной.

Ущерб, наносимый конфедерации: существует риск, что Измененные хотя бы частично за период подготовки этого космического колониального похода сумеют рассредоточиться и затеряться на просторах конфедерации, что в дальнейшем приведет к самым непредсказуемым последствиям; долгосрочная перспектива обретения опасного и сильного соперника, претендующего на территорию конфедерации.

Уфф… Прогнозы весьма неоднозначные, и сложно сказать, к какому выбору они подтолкнут Совет Верховных. Хотелось верить, что к нужному нам. Но тут мне предстояло надеяться только на возможности Гайяра и его дар убеждения. В совокупности прогноз их вероятной гибели составлял девяносто один процент, по сути тот же результат, к которому стремились неймарцы, только без их непосредственного вмешательства. Остается надеяться, что это их убедит. Я же буду верить, опираясь на внутреннюю убежденность, что своим шансом колонисты воспользуются и реализуют именно оптимистичный сценарий.

Я устало потянулась, разминая напряженные плечи. Бросив взгляд на таймер, изумилась тому, что уже почти пять утра по времени Крелада. Какой же бесконечный день! Усталость свинцовой тяжестью давила на плечи, заставляя мечтать только о постели. И было уже не важно, что она одна. Главное, она есть!

Распечатав и сохранив полученные данные, положила пластиковый лист с прогнозируемыми результатами на видное место на случай появления Гайяра и, выключив систему и проигнорировав два пищевых бокса — усталость подавляла даже аппетит, — побрела в спальню. На умывание сил не осталось, поэтому, стянув слаксы, в футболке упала в кровать и, кажется, заснула еще в процессе залезания под одеяло.

ГЛАВА 34

Кира

Просыпалась я как-то медленно, с неохотой. Сознание, упираясь всеми силами в надежде отдохнуть еще, цеплялось за последнее сновидение. В итоге я в полусонном состоянии вяло пыталась сосредоточиться на окружающем, желая понять, отчего проснулась. Поняла. Это был голод. Зверский. Есть хотелось неимоверно — живот бурчал и нервно дергался от предвкушения. Повод в принципе серьезный, но спать было так хорошо, так уютно… Стоп. Сейчас, сосредоточившись, я уловила чье-то дыхание рядом. Глаза распахнулись одновременно с осознанием личности расположившегося рядом. Гайяр. Вот же! Развезло меня от усталости вчера основательно, раз плюхнулась на его постель, ведь думала же изначально на диване пристроиться!

Сфокусировав наконец сонные глаза, поразилась увиденному чуду: укрывая меня, лежало карминово-красное, поблескивающее переливчатыми бликами крыло неймарца. М-дя. Учитывая, что сплю я буйно, ворочаюсь и разбрасываюсь, видимо, когда он появился, ему представилась занятная картина — я, сбившая одеяло в мягкую кучу и обнявшая его. Решил, что замерзну? Или у них это нормально? Как же они тогда спят — крыльями навстречу и в обнимку? Неудобно же… Хотя не мне судить. И вообще, мне лучше бы озаботиться вопросом, как выбраться отсюда, не разбудив при этом Гайяра.

Для начала решила произвести разведку окружающей обстановки, для чего осторожно повернула голову в сторону спящего рядом мужчины. Похоже, не только я еле нашла силы добраться до кровати. Гайяр расслабленно и безмятежно спал рядом. Обхватив подушку двумя руками, прижавшись к ней щекой, с лицом, повернутым в мою сторону. Полная умиротворенность и нега — вот что он олицетворял собой. Задержавшись на непривычно расслабленном лице с закрытыми глазами, скользнула взглядом ниже по сильной, равномерно вздымающейся груди к широким штанам, одетым на нем. Дыхание неймарца было ровным, подтверждая глубокий сон. Поэтому я решилась на попытку избавления от шелковистого кокона его крыла. Осторожно, стараясь не потревожить спящего мужчину, начала медленно вывинчиваться из-под укрытия. Если остаться на месте, возмущенный голодовкой живот все равно разбудит неймарца.

Но сбежать из кровати незамеченной мне не удалось: добравшись до края крыла, была вынуждена чуть-чуть приподнять его, открывая себе путь к завтраку. Гайяр тут же открыл глаза. А сразу же за этим укрывающий полог резко исчез, сложившись и втянувшись куда-то за его спину. Эх, посмотреть бы, как там у них все это устроено! Резко опомнившись, сообразила, что осталась в задравшейся до самой талии футболке, и тут же рывком села, одновременно одергивая вниз одежду. Хорошо, что армейские комплекты нижнего белья не страдали минимализмом. Но все же как-то неловко стало.

— Можешь не волноваться — я еще утром налюбовался, — ехидно прокомментировал мои метания неймарец.

Я, возмущенно засопев, резко к нему обернулась, намереваясь… Что? Сама забыла, обнаружив на его лице широкую улыбку, по какой причине хотела возмутиться. Ведь если он так рад…

— Все получилось? — с надеждой спросила я.

— Пока ничего определенного не скажу. Вчера с раннего вечера и до поздней ночи вынужден был отчитываться перед Советом Верховных за предпринятые действия. Потом общался с друзьями, которые имеют возможность повлиять на позицию некоторых членов Совета, потом долго беседовал с отцом, объясняя ему все.

В свете знакомства с его мамой личность отца заранее представлялась пугающей. Я ужаснулась, представив себе эту семейку, не сдержав нервного подергивания. Гайяр неожиданно рассмеялся. Вообще он в каком-то непривычно хорошем расположении духа пребывает сегодня с утра.

— Маму не бойся, она не так плоха, как кажется при первом знакомстве. Стоит ей узнать тебя лучше, она поймет, какое ты сокровище, и тогда со всем старанием и усердием примется тебе помогать, поддерживая во всем.

Это и пугало. Но о собственном отношении к ситуации я решила не распространяться.

— А… твой отец?

До сих пор он выглядел для меня весьма таинственной фигурой, учитывая, что в этом семействе два знакомых мне представителя были весьма непросты.

— А что он? — Гайяр пожал плечами. — Он — член Совета Верховных, глава рода, и он сдержанный и мудрый глава семьи. Я очень люблю и уважаю отца. С ним даже мама не пререкается. Так что всегда можешь рассчитывать на него как на крайнее средство.

Вот уж семейство — один другого интереснее! Я на их фоне совсем затеряюсь… Впрочем, не стоит спешить.

— Ты видел, я прогнозы сделала.

— Да, молодец. Думаю, это то, что надо, чтобы переломить сопротивление Совета. Вчера все были сильно потрясены стремительностью перемен, поэтому какого-то полноценного диалога не получилось. Но сегодня, полагаю, можно ожидать града возражений, порицаний, возмущений и гневных претензий. Это не говоря уже об общем протестном отношении к подобной перемене планов.

Я поникла. Да, видимо, большой наивностью с моей стороны было ожидать, что вот так легко будет свернуть верховных неймарцев с проторенного пути. Кровать рядом прогнулась, и еще до того, как я ощутила ладони Гайяра на своих плечах, я поняла, что он тоже привстал, оказавшись рядом.

— Не расстраивайся раньше времени, уверен, что шансы переубедить их неплохие. В любом случае ты уж точно сделала для этого все возможное.

Последняя фраза прозвучала как-то двусмысленно, заставив меня напрячься. Тут же, видимо, не выдержав или решив разрядить обстановку, заурчал мой многострадальный живот.

— Ты что, решила заморить себя голодом? Вчера так и не поела. Или заставить тебя нормально питаться только твой зловредный Оболтус может?

Упоминание моего обожаемого кактуса удивило, сразу породив массу вопросов.

— А… тебе откуда об этом известно? — Я резко развернулась лицом к нему.

Во взгляде алых глаз мелькнула хитринка. Мелькнула и пропала, а неймарец медленно, не отводя уже серьезного взгляда, склонился ко мне, соприкоснувшись своим лбом с моим, и одними губами еле слышно прошептал:

— О, это большая тайна. Я не выдам ее и под пытками. Если только за поцелуй…

Я смешливо фыркнула, не отстраняясь и также вглядываясь в него. Ну кто бы мог подумать, что он способен в каком-то смысле на игривое поведение?

— И это — суровый капитан «Эндорры»? Возмутительно! Это же натуральное вымогательство! — Я расслабленно засмеялась и неожиданно, не удержавшись, взлохматила его красные и без того беспорядочно разметавшиеся волосы.

Взгляд неймарца сразу изменился, став таким трогательно-восторженным, что руку я поспешила отдернуть. Вот поддалась моменту на свою голову! Все же утро — не мое время, мозг, в отличие от желудка, еще сладко посапывал. Гайяр неожиданно зажмурился, продолжая касаться меня лбом, к тому же я почувствовала, что и мои ладони постепенно, но целенаправленно тоже пытаются «прихватизировать».

— Совесть проснулась? — с улыбкой поддела я. — В глаза смотреть стыдно?

— Нет, просто представляю тебя настоящей…

Ну, представлять предстоит еще долго. Словно услышав мои мысли, пробормотал:

— Еще месяца полтора, так?

— Ага, — подтвердила я. — Самой не нравится, но…

— Зачем тогда такую внешность выбрала?

— Я не выбирала, оставила это на усмотрение медика… Вы с ним, кстати, сурово обошлись? Жалко сознавать, что из-за меня пострадал.

— Лично его я взял в свое ведомство, так что трудится теперь на благо конфедерации, — хмыкнул Гайяр.

В изумлении я уставилась на него, пользуясь тем, что не видит. А потом… взяла и поцеловала. В благодарность!

— Мм… — довольно, все еще зажмурившись, прошептал неймарец, невероятно смущая меня интонацией. Поэтому я тут же выпалила:

— Это за Оболтуса! Быстро рассказывай про него!

— Мм… — с еще более возмутительной медлительностью протянул мужчина. — Маловато будет…

Уже открыв рот для того, чтобы покусать его в знак протеста против возмутительного шантажа, вздрогнула от неожиданно резкого звукового сигнала. Отпрянув от Гайяра, недоуменно оглянулась кругом, сама не зная, чего ожидать. Он тоже выпрямился с явным сожалением в распахнувшихся глазах, выпуская мои ладони. Сигнал повторился. Неймарец, вытянув руку, коснулся небольшой консоли на стене, и тут же перед нами появилось визуальное табло, выплывшее откуда-то сверху. И кто же там отобразился? Упомянутая выше не ко времени родительница неймарца! У-у-у…

Инстинктивно, не задумываясь над собственными действиями, я рухнула на кровать, укрываясь с головой одеялом. Вот уж с кем общаться с утра хотелось меньше всего! Я еще морально не готова к встрече, поэтому прикинусь тюфячком, может быть, и не заметят. Гайяр, чуть повернув голову в мою сторону, пронаблюдал мои попытки скрыться от ответственности, но ничего не сказал, ограничившись иронично приподнятой бровью. Я же в ответ, поглядывая из-под краешка одеяла с очевидным намерением подслушать, ответила ему самым честным взглядом.

— Сын! Что происходит? Почему командор категорически отказался позволить мне увидеть тебя, заявив, что ты крайне занят? Почему я обо всем должна узнавать последней, причем от твоего отца? И как быть с отцом Ниранды? — Родительница была вся охвачена праведным гневом. — И почему твоя дейрана заявила мне, что вопрос ваших отношений для нее еще не решен? Что она вообще о себе возомнила? Как можно говорить подобное о тебе? Ты не какой-нибудь землянин! А еще она собирается жить на этой своей Земле. Как это понимать? Мне теперь для встречи с тобой предстоит мотаться на эту, забытую всеми планету? О! И мои внуки будут расти там? Вдали от меня?!

Хорошо, что я лежала, иначе упала бы непременно. И поводов для этого было множество. И неправы те, кто утверждает, что, подслушивая, ничего хорошего о себе и для себя не услышишь. Нет, я, конечно, тоже не услышала… хорошего, но вот полезного — очень даже. И выводы сделала.

— Мама! Когда Оля имела возможность сообщить тебе об этом?

Ух, обратись он ко мне таким тоном, я бы, наверное, снова сбежала… от ужаса.

С лица Гайяра прямо на глазах пропали все следы радости и умиротворения, снова превратив его в бесчувственную холодную маску. Он ловко отогнул с краю кровати укрывающее меня от зоркого взгляда его мамочки одеяло и одарил меня очень многозначительным и суровым взглядом пылающих гневом глаз. Ясно! Мне красноречиво намекают на то, что выяснять отношения намерены без меня. А вот зря! Я бы посмотрела. Со стороны. Прежде чем выбирать мужчину в спутники жизни, как раз не помешало бы увидеть его не только с самой благоприятной стороны, а данная ситуация как никогда располагала к подобным наблюдениям. Тем более если этот мужчина — неймарец, о расе которых и мне мало что известно.

Однако мои намерения были неосуществимы. Бросив стремительный взгляд на табло, на котором виднелось нисколько не испуганное, а скорее нахмуренное лицо его мамы, я пристыженно слезла с кровати и потопала в ванную. Для протеста аргументов у меня не было. К цели двигалась намеренно медленно, в надежде, что кто-нибудь из них не выдержит и еще что-нибудь скажет. Увы, выдержали оба. Когда я уже закрывала за собой дверь в ванную, в животе раздался стон отчаяния. Да уж, завтрак снова откладывался. Остается только помыться.

Пока плескалась в душе, снова вернулась мыслями к только что услышанному. Ну что он не нашел еще времени поговорить с мамой, — понятно, а вот что за Ниранда, отец которой был упомянут в данном контексте? Неужели та самая, за договорный союз с которой радела его мама? А от ее отца сейчас зависит что-то в вопросе принятия решения… Как же плохо ничего не знать! Пожалуй, пора побеседовать с мамой. Очень обстоятельно. То, как ее задевала моя раса, в принципе не трогало. Другого ожидать не приходилось. Вряд ли кто-то из неймарцев с пониманием отнесется к выбору Гайяра. Так что ожидать иного приема не приходится, меня скорее могут изумить проявления радушия и симпатии. А вот попытки его родительницы наставить меня на путь истинный — вернее, тот, который виделся собственно ей, напрягали. Опять же надо исключить элемент непонимания из этого уравнения. В общем, план такой: выяснить, понадобится ли моя помощь Гайяру сегодня, и, если нет, попытаться откровенно поговорить с его мамой. Найдем общий язык — хорошо, нет — не такая уж и проблема. Гайяру я обещала только попытаться, не получится у нас пары — не моя вина, значит, просто не судьба. Но первоочередной целью был завтрак. Плотный! Поэтому, выбравшись из душа, быстренько обсушилась полотенцем и, обернувшись еще двумя, осторожно выглянула за дверь ванной.

Никого. Раньше почувствовала, чем собственными глазами удостоверилась в том, что остальные помещения блока были пусты. Прошлепав босыми ногами к уже застеленной кровати, обнаружила шлепанцы, пусть и большего, чем надо, размера, но… И лежащий аккуратной стопкой на краю кровати полный комплект армейской формы. И на том спасибо, не в полотенце же ходить? Быстро переодевшись, подбежала к замеченному мною сразу боксу с завтраком. Наконец-то!

Хотя масштабность обнаруженного напугала. Это был даже не плотный, а невероятно плотный завтрак. Это только Оболтус может лопать бесконечно много, мне же, чтобы объесться, вполне хватит порции творога с жирными сливками и сублимированного бутерброда с напитком. Кстати, в ставший уже привычным армейский рацион ни то, ни другое не входило. Остается сделать вывод, что меня целенаправленно решили откармливать. Причем любимым набором продуктов. Творожок на завтрак я обожала с детства. Кроме Оболтуса, никто этого знать не мог. Интересненько, это совпадение или нет? Может ли быть, что неймарец сумел найти подход к моему зарвавшемуся обжоре? Но когда бы он успел? Не вовремя его мама вмешалась, я бы наверняка выяснила, что там он про мой кактус скрывает. Бросив взгляд на зеркальную поверхность встроенного в стену комнаты гардероба, вздохнула про себя: пройдет полтора месяца, липидные импланты рассосутся, и все нынешнее телосложение превратится в мое привычное теловычитание. Пора уже взяться за себя и хоть немного отъесться. Поэтому за еду принялась с удвоенным аппетитом.

Позавтракав, озадачилась вопросом: что делать дальше? Быстренько осмотрев рабочую зону, обнаружила исчезновение приготовленного вчера листа с прогнозом и отсутствие указаний на сегодняшний день. Так-с, Гайяру сегодня не до меня. А мне что делать? Можно, конечно, воспользоваться возможностью и залечь в спячку, но из-за волнения и множества мыслей об Измененных точно не усну. Стоит только представить, каково им сейчас в ожидании ответа конфедерации… Значит, остается мама неймарца. Опять же какая разумная девушка определится с выбором спутника жизни, не оценив предварительно его семьи? Папу, по причине отсутствия, оставим на потом, а вот с маман, пока свежа и полна сил, надо пообщаться. Сказано — сделано. И уже через пару минут, устроившись поверх стандартного чехла, укрывавшего постель, занималась изучением расположенной там же консоли быстрого управления. Если неймарка смогла связаться с блоком Гайяра, значит, и ее контакты должны быть где-то тут. Искать ничего не пришлось; неожиданно снова раздался так напугавший меня утром звуковой сигнал. Быстро отыскав кнопку визуальной связи, приняла звонок. Очевидно, нас с мамой Гайяра одновременно посетили одинаковые мысли.

ГЛАВА 35

Кира

В ожидании появления родительницы неймарца, которая совершенно неожиданно связалась со мной, проявив аналогичное намерение пообщаться, я обдумывала нашу беседу. Два наших предыдущих разговора как-то не слишком сложились, но будем надеяться, что третья попытка станет более удачной. Услышав звуковое предупреждение о посетителе, шустро спрыгнула с кровати и понеслась в общедоступную комнату блока. Как раз к моменту, когда входная дверь отъехала, являя мне суровую даму, я уже в ожидании чинно сидела на диванчике.

— Оля, — с серьезным видом приветствовала меня неймарка.

А вот я даже имени ее не знаю!

— Давайте мы уже познакомимся? А то, в отличие от вас, не знаю, как к вам обращаться.

— Полагаю, мамой ты меня называть не желаешь? — От такого прямого, а главное, преждевременного вопроса я растерялась. Пока я еще и Гайяра мужем не решалась называть, а уж «мама»… — Можешь обращаться ко мне по имени — Лана, это уменьшительное от Ланаиры, так меня называют только близкие.

— Вы все время, так или иначе, пытаетесь привязать меня к вашей семье, — откровенно высказала я возникшую мысль. — В то время как я еще не готова к подобному решению и, возможно, не буду готова никогда. И вашего имени я не знаю потому, что ваш сын нас друг другу не представил, поэтому давайте не будем так спешить с далеко идущими планами.

Мама Гайяра, не отрывая от меня взгляда алых глаз, подошла к дивану и села рядом.

— А что может быть уместно в данной ситуации, кроме далеко идущих планов? — наконец спросила она.

— Мне бы хотелось разобраться в текущих вопросах. И я понимаю ваше негодование и гнев — не случись меня, Гайяр не попал бы в эту ситуацию и не был бы вынужден отстаивать перед Советом альтернативное предложение. И я очень хочу помочь ему! Но не знаю чем. Поэтому прошу вас подсказать, есть ли такая возможность? Вы и плохого для него не посоветуете, и знаете лучше меня, как обстоят дела.

Последние слова я сопроводила умоляющим взглядом, очень надеясь на то, что она согласится помочь. Сама я была не в силах что-то сделать, а Гайяр помощи не просил.

— Как ты повлияла на эту ситуацию? Почему он вдруг передумал проводить полностью спланированную операцию? — Лана прервала возникшую после моих слов паузу и, перестав пристально вглядываться в меня, рассеянно скользнула взглядом вокруг.

— Попросила его помочь Измененным, потому что не знаю больше никого, кто бы смог пойти на подобное. И я обещала, что, если получится им помочь, я попробую стать его женой, в смысле дейраной. А почему попросила? Мою семью ликвидировали в подобной операции (кстати, по распоряжению Гайяра), я лично знакома с некоторыми Измененными, и мне известно и понятно их состояние, их отчаяние. В конце концов, они не виноваты в происходящем! Это, скорее, вина конфедерации, которая допустила их похищение и подобные опыты над ними. А теперь их же и уничтожат! И самое страшное, что я понимаю, — уничтожат напрасно. Для конфедерации это проблему землян не решит.

— Оля, я тебя выслушала, Гайяр тоже, но остальные… Ты же сама землянка. Вряд ли членов Совета заинтересует мнение и видение ситуации кем-то из твоей расы, — очень осторожно, отведя взгляд, ответила неймарка. И уже совсем грустно добавила: — Но теперь мне ясно, что сын не отступится.

— Вот и отношение к моей расе надо менять! Возможно, уже эти перемены позволили бы избежать многих возникших проблем. А чье мнение было бы весомым для Совета? — Я твердо была намерена разобраться.

Неймарка встала и задумчиво прошлась по комнате, не реагируя на мой напряженно следующий за ней взгляд.

— В Совете есть двое, кому никто не посмел бы противоречить. Если бы они оба высказались «за», вопрос был бы решен в пользу Измененных.

— Кто они? — Я затаила дыхание.

— Диал — отец Гайяра, и Торнаг — глава Совета и отец Ниранды, той девушки, которая предназначалась моему сыну в договорном союзе. Предполагалось, что со временем Гайяр тоже войдет в Совет, а в будущем и возглавит его. Это был уже решенный вопрос. Давно решенный. И тут возникаешь ты… Не пойми меня неправильно, но от одного известия, что сын предпочел Ниранде землянку… Понимаю, что тогда, связавшись с тобой после его сообщения о выборе дейраны, была некорректна, но я была настолько потрясена его словами, его выбором, самим фактом происшедшего! Я не желала поверить в то, что все так необратимо изменилось, поломав все планы!

От вспыхнувших эмоций я тоже вскочила и в несколько шагов подбежала к ней.

— Ланаира, поверьте, — то, что приключилось с этим эниаром… Там от меня ничего не зависело! Я сопротивлялась, как могла, но не в моих силах было противостоять Крейвану. Это он влил эниар мне в рану перед тем, как добровольно сгореть вместе с теми пленными, кого уничтожили каратели.

— Крейван?! — испуганно перебила меня неймарка. — Он влил тебе эниар? А почему он сгорел? Гайяр сообщил в рапорте, что он погиб при нападении Измененных на «Эндорру», защищая экипаж.

— Нет. — Я растерянно покачала головой. — Я все видела собственными глазами, он сгорел среди пленных.

— Но почему?

— У Измененных была его дейрана. Он помогал их создателям, в надежде спасти ее. И потом он почувствовал, что она… уничтожена.

Мама Гайяра вглядывалась в меня напряженным взглядом, беспокойно сжимая руки. Неожиданно резко сказала:

— Крейван — сын Торнага и брат Ниранды. Они с моим сыном с детства были вместе. Крейван младше, но он всегда тянулся за Гайяром. И работать пошел под его началом…

— И именно он сделал так, что я стала дейраной Гайяра, он принудил меня, — прошептала я, желая объяснить, что не желала навредить ее сыну.

Ланаира помолчала, опустив глаза.

— Оля, мы — другие. Ты поговори об этом с Гайяром. Думаю, Крейван понял то, что мой сын должен объяснить тебе сам. Просто поверь, что он сделал лишь то, что было правильным. И еще… Ты — дейрана Гайяра, этого не изменит даже твой отказ. Это необратимо. И я прошу тебя, — она неожиданно подняла голову и встретилась со мной взглядом, — не отворачивайся от него.

Так и застыв напротив этой женщины, честно говоря, пугающей меня своим напором, я с абсолютной очевидностью поняла простую истину: она очень любит своего сына. И ради него готова на все. Как и моя мама когда-то ради моего спасения была готова на все, так и она сейчас, перешагнув через себя, попросила меня о главном.

Не зная, какие подобрать слова, как объяснить, что поняла ее, я просто молча взяла Ланаиру за руку и, слегка сжав ее, кивнула.

— И надо Торнагу рассказать правду о сыне. Я думаю, это повлияет на его решение, — прошептала она, сжимая мою руку в ответ.

Мы еще немного постояли рядом, вслушиваясь каждая в свои мысли и ощущения, прежде чем неймарка отступила и, развернувшись к выходу, предложила:

— Я сейчас же свяжусь с ним. И если он захочет, попрошу связаться с тобой.

— Хорошо, — решительно согласилась я. — И спасибо вам!

Неожиданно легко улыбнувшись на прощание, мама Гайяра исчезла за дверями.

А я, с ощущением необъяснимой надежды, осталась ждать. Как же это сложно! Последующие часы казались бесконечными — томиться в ожидании, терзаясь неизвестностью, было невыносимо тяжело. Я лежала, свернувшись на кровати в комочек, и думала, накручивая себя. Меня кидало из крайности в крайность, то представлялась неизбежная бойня, то отлег Измененных навстречу свободе, причем обязательно со счастливым концом. Да, они наверняка смогут найти для себя подходящую планету, не может во Вселенной на их долю ничего не найтись, и достичь ее они должны — ведь смогли же стать незаметными для систем слежения конфедерации. Ну хоть бы кто-нибудь хотя бы словечко сообщил, а то оставили одну взаперти!.. И тут, словно подслушав мои мысли, раздался звуковой вызов. Метнувшись к консоли, активировала визуальную связь и растерянно застыла, уставившись на незнакомого неймарца. Я же в блоке Гайяра, возможно, это вызывают его…

— Приветствую! — Голос, тон, да и сам вид говорящего были настолько величественными, что о его личности я догадалась за миг до того, как он представился. — Я — Торнаг, глава Совета Верховных.

Когда мама Гайяра предупреждала о возможности объяснить все ему лично, я себе и представить не могла, что это действительно случится. И сейчас, немного оробев и растерявшись, с трудом выдавила из себя ответ:

— Приветствую! — и замерла в ожидании разъяснений.

— Расскажи о том, почему и при каких обстоятельствах погиб мой сын. — Безэмоциональный тон и полное безразличие в глазах.

Но меня уже было не обмануть этой внешней холодностью, поэтому, не скрывая ничего, подробно пересказала все, что знала, от начала до самого конца. Повисла тишина.

— Да… с Далией у них был гармоничный союз, они оба узнали друг в друге предназначенную пару и поэтому обменялись эниаром, — нарушил безмолвие Торнаг. — Ее похищение надломило его духовно, лишило смысла жизни. И ты серьезно полагаешь, что ваша раса достойна быть признанной равной остальным?

Неожиданный переход обескуражил, но, подавив панику, собралась с мыслями и ответила:

— Да, серьезно! И это не голословные эмоции. Я полагаю, Гайяр уже проинформировал вас о технологических возможностях Измененных, да и сам факт их существования говорит о многом. Их создателями были земляне.

Неймарец иронично прищурился:

— Никто не утверждает, что вы — безнадежная в интеллектуальном плане раса, не способная на научные разработки. Нас беспокоит ваше несовершенное восприятие мира, безответственно потребительское отношение даже к самим себе, ваша ментальная незрелость. А выпусти мы ситуацию из-под контроля, обрести его снова будет значительно сложнее.

— Если изменений в окружающей нас среде и мироустройстве не будет, шансов на то, что мы обретем все это, нет. Будет лишь хуже, и тогда что? Уничтожите постепенно всех? Я не говорю, что менять все надо сейчас и повсеместно. Нет, переход должен быть постепенным. Пойдите двумя путями. Измененных и самых мятежных из числа нашей расы отправьте за свои границы. И не ваши проблемы, если они проиграют в сражении за свой новый мир. Но параллельно начните менять и ситуацию с положением в конфедерации рас, не обладающих сверхвозможностями. За несколько поколений это можно сделать. К примеру, позвольте землянам или тем же ортегам обучаться более востребованным в конфедерации профессиям, создайте для них подобные возможности. Дайте нам шанс учиться у более зрелых рас, перенимать их видение и отношение к законам мироздания, ощутить себя полноценной частью конфедерации, вносить свой вклад в ее существование. И это шанс для нас постепенно, но самостоятельно завоевать уважение к себе, переломить существующее положений вещей. Я — живой пример подобной практики. Если смогла я, почему бы не суметь и другим?

Неймарец молча сверлил меня задумчивым взглядом.

— Я тебя услышал, — в итоге кивнул он мне. — Но для таких глобальных для конфедерации проектов необходим долгосрочный и постоянный контроль. А я, признаться, к такому уже не готов. Мы рассчитывали на сыновей, особенно на Гайяра — он единственный наследник первородных. А Крейвана предполагали сделать его правой рукой. И что имеем в результате? Мой сын, надломленный потерей дейраны, бесславно завершил свой путь, а Гайяр — в шаге от этого. И в таких обстоятельствах ты предлагаешь нам идти навстречу Измененным? Увы!

Мое сердце словно оборвалось, в отчаянии рухнув вниз.

— Получается, вы неверно поставили перед нами вопрос. Его сумела сформулировать мне сейчас Ланаира, — продолжал он, словно поучая меня. — Мы должны выбрать не между изначальным и предложенным сейчас способом избавиться от Измененных, нам надо решить, готовы ли мы к тому, что лишимся и Гайяра и вынуждены будем оказаться перед проблемой поиска и подготовки достойной замены ему. А таковую найти сложно…

Я смутилась. Получается, все пытаются меня тем или иным способом привязать!

— Значит? — прозвучало несколько натужно, вынуждая меня прочистить горло.

— Значит, если хочешь спасти Измененных и сделать что-то для своей расы, будь готова взять и на себя в полной мере часть ответственности за последствия. Быть всегда рядом.

Да что за невероятная настойчивость?! Чтобы глава Совета напирал на меня, тем более в свете того, что Крейван был его сыном, а Ниранда — дочерью… Как-то невероятно подозрительно. Соглашаюсь на брак, и все? Измененные спасены, с моими идеями согласны, и никаких препятствий со стороны Совета? Бред! Не может все быть так просто! Или может? Но тогда почему? В чем подвох?!

— Зачем вы меня убеждаете? Ведь ваша дочь в результате лишилась пары, а я так вообще землянка — получается, заведомо невыигрышный вариант для спутницы жизни, — не сдержала я недоумения.

— Это долгая история. И давняя. Поверь, в данной ситуации мы и на землянку согласны, тем более ты его сознанием выбрана. А это уже вообще редкое везение в данных обстоятельствах. При случае расспроси об этом Гайяра. И за Ниранду не переживай, она скорее рада, что избежала уготованной участи. — Неймарец невесело усмехнулся.

А меня кольнуло беспокойство.

— И что, все так просто? Вы вот так сразу согласны на все условия?

— Нет, конечно, от вас потребуется ряд предварительных шагов. И в случае, если вы на них согласитесь, Совет не видит значительного ущерба для конфедерации в следовании вашим путем, — с самым непроницаемым выражением лица окончательно перепугал меня неймарец.

— Каких шагов?

— По результатам соглашения. Гайяр тебя о них уведомит. А я прощаюсь. Обдумай, так ли уж важны для тебя прогрессивные идеи?

И табло визуальной связи погасло, оставив меня в абсолютной растерянности.

Я нервно вскочила и заметалась по блоку. Сижу тут взаперти и ничего не понимаю! И что обидно, объяснять никто не спешит! Все рады использовать втихую… Да и с Гайяром что-то непонятное, надо бы выяснить, что означает слово «первородный». И он, получается, вовсе не завидный жених у них? Или женить его уже такой критичный вопрос, что и моей скромной персоне рады? И главное, как мне, не разобравшись в этом, слепо соглашаться на замужество? Судя по всему, альтернативы мне уже вообще никто не предоставит. Ведь Измененных я бросить на произвол судьбы не смогу, да и шанс изменить хоть что-то тоже…

От тревоги совсем пропал аппетит, поэтому, поковыряв вилкой обед, есть так и не стала, а снова легла на кровать и, свернувшись клубочком, расплакалась. Так в слезах и заснула…

ГЛАВА 36

Кира

Пробуждение было внезапным. Так бывает, спишь в каком-то коконе спокойного безразличия, и вдруг — раз! — и что-то тревожное или важное словно физически кольнет. Вот и я одним рывком села на кровати и принялась судорожно озираться, соображая, что же случилось. И сразу поняла: Гайяр пришел. Я не слышала его и пока не видела, но чувствовала — он где-то рядом. Лавиной тревоги нахлынули воспоминая о прошедшем дне, все вопросы и сомнения, что одолевали накануне. Рефлекторно переведя взгляд на часы, обнаружила, что уже пять утра по времени Крелада. Получается, вырубило меня основательно. Но хотя бы выспалась, отдохнула, взяла себя в руки — и уже готова к любому раскладу.

Он вошел мягко, пружиня шаг. И явно рассчитывал увидеть меня спящей. Натолкнувшись вместо этого на мой напряженный взгляд, на миг опешил и застыл в дверях. Но сразу же решительно шагнул вперед.

— И как? Решилось? — Сама почувствовала, что в голосе звучала обреченность.

Гайяр прищурился и, приблизившись к кровати, с самым хладнокровным видом одним махом стянул форменную куртку и футболку, плюхнулся, а затем и растянулся рядом.

— Как же я сегодня измотался-а-а, — на выдохе протянул он, переворачиваясь на бок лицом ко мне.

В душе шевельнулась совесть. Чего бы я там себе не воображала, но он реально работал, честно выложившись по максимуму, стараясь сдержать данное мне обещание — помочь Измененным. Даже мелькнула неожиданная мысль погладить его по разметавшимся карминовым прядкам, а то и вовсе ласково провести ладонью по сильным плечам, снимая напряжение и даря покой уставшим мышцам. Но идею я задушила в зародыше, решив, что нежность сейчас не к месту, ибо надо еще определиться в вопросе, кто тут кому большее одолжение делает. Да и страшновато было взять и самой первой коснуться его. Поэтому ограничилась тем, что, немного развернувшись к Гайяру, уставилась на него вопросительным взглядом. Неймарец с ответом не спешил, откинувшись на подушку и из-под полуопущенных век наблюдая за мной.

— Ты отдохнула сегодня? — наконец нарушил он молчание.

— Более или менее, — сдержанно отозвалась я, начиная нервничать. Вот чего он тянет?

— Скучно было? Извини, что вынудил весь день просидеть в одиночестве.

Сейчас это меня волновало меньше всего. Нашел, за что извиняться!

— Так что? Совет Верховных что-то решил? Есть определенность какая-то? — настойчиво переспросила я.

Гайяр как-то иронично фыркнул, видимо, признавая факт того, что избежать разговора на упрямо развиваемую мной тему не удастся.

— Нам удалось договориться. Совет готов согласиться с твоим вариантом развития событий. Но с их стороны есть некоторые… дополнения.

Ага! Я молча внимательно смотрела на неймарца, а он в ответ нахмурился.

— На подготовку к этому полету отведут два года. Измененным на этот срок запретят покидать Галану под любым предлогом. Кордон вокруг планеты оставят, и при попытке его прорвать уничтожат уже сразу и без вариантов. Их потребности будут обеспечены и необходимая помощь оказана. Им разрешено отобрать небольшую группу, строго из тех, кто, как Ревун, сам трансформирующим опытам не подвергался, но разделяет их интересы. Задачей этой группы будет организация полета пожелавших присоединиться к Измененным землян. Дистанционные контакты ограничений не предполагают. Все этапы подготовки, поиска и отбора желающих будут строго контролироваться. С ресурсами мы им готовы помочь. Ограничений по количеству желающих из числа землян не будет. Но это будет билет в один конец, права на возвращение у них не будет, независимо от обстоятельств. С момента пересечения границ конфедерации они могут считать себя автономной группой или расой. Уже сегодня им будут оглашены эти условия и предоставлено право выбора.

На этом Гайяр замолчал. Молчала и я, ожидая, когда он перейдет к прочим условиям.

— И это все? — осознав, что продолжать он не намерен, спросила я.

Неймарец медленно кивнул. И что тогда? Торнаг ввел меня в заблуждение или… недоговаривает Гайяр?

— Больше никаких условий нет? — допытывалась я уперто.

Гайяр, откинувшись на спину, заложил руки за голову, отчего мышцы пресса напряглись, непроизвольно смущая и притягивая мой взгляд, при этом основательно сбивая с мысли, и задумчиво уставился в потолок. Совершенно неожиданно для меня он потянулся к функциональной консоли и, быстро выдвинув экран визуальной связи, что-то активировал. К моему ужасу, табло послушно отобразило главу Совета Верховных и повторило все его слова. Я мысленно застонала. Мне было бы неприятно, если бы вот так, за моей спиной… А Гайяр… Не знаю уж, что он там от меня скрывал, что они все скрывали, — но пока он по отношению ко мне вел себя безукоризненно. Тот, кого я встретила под кличкой Летун, невероятно отличался от того капитана, от которого я сбежала. Гайяр, при всей своей сохранившейся непримиримости и властности, изменился в главном: он признавал за мной право быть ему равной и относился соответственно. Или это все временное явление, имеющее целью заманить меня в оковы брака? Вот теперь, пока не разберусь, на что намекал Торнаг и почему Гайяру так важно обрести пару, во всем буду сомневаться.

— Оля, — прервал очень сдержанным тоном мои мысленные терзания неймарец, — у вас, землян, кто считается хорошим мужем?

Озадачить меня сильнее, чем удивил сейчас этим вопросом, он вряд ли бы смог. Опытом и знаниями в этой сфере я в принципе не обзавелась. Никаких отношений, хотя бы в отдаленной перспективе ведущих к супружеству, в моей жизни не было.

— Э-э-э… Тот, кто заботится, любит, обеспечивает. Понимает, поддерживает… Не знаю даже, так сразу не сообразить… Для каждого есть что-то свое, у меня вообще идеал какой-то получился, — в итоге пробормотала я нечто несусветное.

— Все вышеперечисленное могу тебе гарантировать, — все так же глядя в потолок, отозвался неймарец. — А лично для тебя что важно?

— Честность! — не задумываясь, сурово припечатала ответом.

Повисла пауза. Я выжидательно замерла, надеясь, что загнала его в угол. Но нет. В один миг передвинувшись, он уже сидел напротив, вперив в меня непривычно суровый взгляд.

— Ты мне обещала, что, если я смогу убедить Совет, ты попробуешь стать моей парой, так?

Я осторожно кивнула. С этим не поспоришь: обещала и от слов своих не отказываюсь. И он справился — это тоже факт. Но вот к чему он клонит?

— Каковы критерии успешности? В каком случае ты признаешь союз состоявшимся, а меня — полноценной парой?

На лице такая знакомая ледяная маска. Как с ним быть? Вообще не ясно, что для него важно, а о чем из вежливости спросил.

Я зависла. Вот серьезно! Почему-то во время всех этих споров, уговоров, побега и ссор я ни разу не задумалась о том, каково это — быть его женой? Не представила, так сказать, на практике. А сейчас… испугалась. Ведь это означает, что мы будем вместе. Во всех смыслах вместе — жить рядом, постоянно контактируя друг с другом, и работать вместе, и спать тоже будем друг с другом! Да, я думала о том, что жуткой в этом браке моя доля не будет, но какой же она будет тогда? Получается, мой удел — скрытность и постоянное лицемерие, какая-то видимость вместо реальных взаимоотношений? Ибо как можно строить совместную жизнь с тем, кому не доверяешь, кто заведомо нечестен с тобой, от кого ждешь удара в спину? Никак! Подобная жизнь станет пыткой, сведет на нет все мои намерения стать счастливой, самодостаточной, обрести себя. А значит, любая попытка уже сейчас обречена на провал, ибо, как ни старайся он стать идеалом, меня постоянно будет преследовать извечный вопрос — зачем? Но выбора нет, я попытаюсь. Ведь если не получится, моей вины в этом не будет? Как бы объяснить ему все это? Да и сейчас я должна что-то ему ответить, хотя сама и склонялась все больше к пессимистичному исходу нашей попытки.

— Предлагаю следующее: давай установим срок — к примеру, месяц-два… И если за это время сумеем сами поверить в то, что стали настоящими мужем и женой, в смысле парой, то… так все и оставим.

— А если нет? — Все такой же безэмоциональный вопрос сидящего напротив мужчины.

— Ты меня отпустишь, — стушевалась я, понимая, что ставлю уж очень невыгодные для него условия.

Но что еще я могла предложить в таких обстоятельствах? Научившись быть хозяйкой своей судьбы, вновь возвращаться к безнадежной забитости не хотелось.

Гайяр медленно выдохнул, потом плавно скрестил на груди руки и так же, с ледяным спокойствием в голосе, уточнил:

— А что, если за этот период возникнет перспектива появления ребенка? Каких действий ты ожидаешь от меня в этом случае?

Потрясенно вздрогнув, я нервно икнула и недоверчиво уставилась на него.

— Но как… Я полагаю, мы не станем пока, еще все не ясно окончательно… Поэтому стоит повременить с такой близостью…

Гайяр неожиданно резко встал с кровати, в бешенстве подскочил к типовому безликому комоду и одним стремительным ударом… проломил его до основания. Почти тут же застыл на мгновение спиной ко мне, прежде чем обернуться и безапелляционно заявить:

— Оля, я как последний безумец рискнул всем ради того, чтобы помочь тебе, ради осуществления твоих невероятных планов. Ты обещала мне, что попытаешься! И я со всей ответственностью заявляю тебе, что намерен воспользоваться этим шансом сполна. И целибат я хранить не собираюсь. Я и так неимоверно долго нахожусь в отдалении от своей дейраны. А ты не хочешь задуматься над тем, чего мне это стоит. Поверь, я на пределе! В общем, ты не только идеалистка, ты еще и очень наивна, если полагаешь, что я буду соответствовать этим твоим смехотворным ожиданиям. Нет, я твердо намерен привязать тебя всеми возможными способами, использовать с пользой каждый подаренный миг и об этом предупреждаю тебя честно, как ты и хотела! Два ближайших месяца мы проведем, живя по моим правилам!

— Прекрасно! Раз ты так горячо заявляешь мне о честности, поясни слова Торнага! — переполненная возмущением от его заявления, крикнула я, тоже вскакивая с кровати. — Почему это они даже на меня согласны, готовы позволить Измененным выжить, только бы не сорвать обретение тобой дейраны? И почему Ниранда рада-радешенька от тебя отделаться? И кто такие эти первородные?

Под конец я уже кричала. Гайяр, неожиданно устало вздохнув, обхватил мое запястье и потянул в ванную. Там заставил умыться и так же молча сопроводил обратно в спальню.

— Не стоит придавать такое значение заявлениям Торнага. Вся эта их суета с моим союзом раздражала меня и раньше. Поверь, они — просто кучка паникеров, которым за каждым деревом мерещится моя гибель. Для Ниранды же это возможность встретить предназначенную пару и обрести гармоничный союз. А первородные…

Я затаила дыхание, ожидая ответа.

— Обещаю, что расскажу тебе о них, как только мы станем родителями. — Его голос дрогнул.

Меня же затрясло от гнева. Получается, замуж за капитана — это без вариантов. Сам он железно уверен, что после испытательного срока в два месяца я уже никуда не денусь, да еще и забеременею. Торнаг опять же прямо намекнул, что должна теперь пожизненно рядом быть и всю посильную помощь оказывать, раз втянула Гайяра в такие передряги. И я совсем не против последнего — понимала изначально, на что иду.

А мне что? А мне остается кот в мешке! Вот чувствую, что-то в этих первородных непросто… А еще и на детей намекают! Это вообще как понимать? Жизнь у меня — сплошные виражи, когда от меня никому и ничего не нужно — все презирали, теперь уважение наметилось, так всем от меня что-то сразу стало необходимо.

Гнев, возмущение, искренняя обида — все одновременно взыграло, забурлило, резко, одним огромным всплеском адреналина снося мое смущение, скованность, страх перед Гайяром и общественные ограничения. Не найдя слов для ответа на столь возмутившее меня заявление — фактически прямой намек на то, что так и быть мне в неведении, да еще и ребенка ему обязательно родить, — я сорвалась. Не помня себя от злости, сжав кулаки, кинулась к нему с единственным желанием — треснуть этого зарвавшегося деспота.

Не удалось! К моему вящему сожалению. Поймали на подлете и, спеленав намертво объятиями, прижали к себе.

— Ш-ш-ш… Оля, тише… Зря я так сказал. Не то имел в виду, что прозвучало, не то… Прости!

При этом он, как и накануне ночью, прижался своим лбом к моему, пристально вглядываясь в глаза.

И был этот взгляд таким… не ледяным. Непривычно обеспокоенным, живым, искренне переживающим, горячим, что у меня от неожиданности перехватило дыхание. Но активированный запал эмоций, всплеск силы и злости так просто сойти на нет не мог. Поэтому в отчаянной попытке все же воздать по заслугам этому тирану, я взбрыкнула и попыталась пнуть его в коленку. Мгновенно донесшийся шорох за миг до собственных ощущений сообщил о последствиях. Поверх кольца сильных рук меня уже по всей поверхности тела обхватили невыразимо сильными крыльями, полностью притиснув к мужскому телу и лишив всякой возможности нападать и сопротивляться. Ррр…

— Извини, — очень нежно прошептал Гайяр мне на ухо, — ударишься. У нас прочный наружный покров.

Его тон деморализовал меня настолько, что, совершенно не поняв смысла сказанного, я замерла в этих двойных объятиях, пытаясь вообще вспомнить, из-за чего на него накинулась. Ах да, дети!

— Я не так выразился. Не думай, что давлю на тебя или тороплю, нет. Просто смогу только после этого рассказать, это… личное, — снова уткнувшись в мой лоб и встретившись со мной взглядом, прошептал неймарец. — Когда бы это ни случилось.

Чувствуя, что от сердца немного отлегло, но до полного спокойствия еще ого-го как далеко, решилась на искренний ответ:

— А как мне предлагаешь жить и чувствовать себя, зная, когда что-то словно нависает, грозясь вылиться неизвестно во что?

— Поверь, тебе волноваться не из-за чего. Опасности там нет… для тебя. Но рассказать не могу. Пока, — тихо-тихо прозвучал ответ, а алые глаза необъяснимо запылали.

— Почему? — от глубины и открытости ответного взгляда ощущая себя словно окутанной им, прошептала я.

— Личное, Оля, слишком личное… Доверься мне.

Я неуверенно кивнула. А что еще оставалось? Свой выбор я сделала, когда поставила перед выбором его. В очередной раз жизнь задавала мне уравнение с неизвестными. Но была уверенность — заветный икс вычислю, надо лишь прийти в себя и все обдумать.

Медленно скользнув по спине, плавно обежав то, что ниже, руки, вслед за крыльями, вернули свободу. А я… я смутилась и, резко развернувшись и сгорая от стыда, на негнущихся, словно деревянных ногах отправилась в душ. Но не успела дойти, как сзади догнал уже снова спокойный, ровный голос:

— Кстати, завтра к Креладу за нами прилетит «Эндорра». Мне пора возвращаться на свое место, да и тебе тоже.

— Но я думала… — Я резко обернулась, уставившись на Гайяра и вмиг забыв о своем смущении. — Я считала, что смогу еще встретиться с Ревуном, Громилой и Скорым.

— Нет. — Гайяр, холодно зыркнув на меня, отвернулся к кровати с явным намерением лечь спать. — Больше твоего присутствия среди них я не допущу. Но дистанционно связь можешь поддерживать. Тем более что я планирую приобщить тебя к контролю над этим делом.

Чувствуя, что вот-вот начну скрипеть зубами и снова разозлюсь, резко рванула в ванную и, от души хлопнув дверью, мысленно обозвала неймарца бездушным свином. Если дело и дальше так пойдет, придется идти к Тинарагу лечить нервную систему. Вот он посмеется! Эх, «Эндорра»… Что там меня еще ждет? И что, увы, уже не ждет? Вернее, кто. Ни Оболтуса, ни тарна там уже нет. Надо связаться с Шейн-оганом и договориться о возвращении хотя бы кактуса. С ним и жизнь как-то веселей…

ГЛАВА 37

Кира

Принять душ оказалось полезным. Сама по себе процедура очень бодрит и повышает жизненный тонус, плюс успокаивает взбудораженные нервы и дарит ощущение расслабляющего комфорта. Опять же обдумать можно многое, спокойно взглянуть на ситуацию со стороны и сделать определенные выводы. Поэтому, подняв навстречу тугим струйкам воды лицо с закрытыми глазами, с ощущением какой-то отрешенности от всего окружающего я сосредоточилась на собственных мыслях, эмоциях и впечатлениях, осознанных и не очень. Вода шумела, монотонной дробью барабаня по плечам, острыми уколами приятно массажируя лицо, снимая появившееся напряжение, смывая злость… Да, именно так — вместе с булькающим потоком, исчезающим в направлении слива в замкнутую систему водоснабжения базы, маленькими, но уверенными ручейками утекали возмущение, гнев, раздражение. В душе осталось только непреложное убеждение — да! Браку быть! И это уже данность. Гайяр сделал все, что можно было в этих обстоятельствах, хотя где-то в подсознании и билась мысль о том, что только мне казалось, что предметом обсуждения была именно участь Измененных. Внутренний голос настойчиво шептал, что совсем не случайно за мной так решительно помчались прямо в лапы к врагу, а потом сразу изолировали, лишив малейшего шанса убежать или участвовать в обсуждении. Да что там участвовать, хотя бы послушать. И искал ведь! Искал, не бросил, и в армии нашел. Значит, все же нужна. Остается надеяться, что лично ему нужна, а не им всем для чего-то.

Ладно, будем исходить из того, что имеем: постараюсь постепенно убедить Гайяра довериться мне, плюс буду держать глаза и уши открытыми — что-то да услышу, замечу, остальное додумаю и пойму. И к Тинарагу надо будет сходить на консультацию, что-то слишком уж рано возник вопрос о детях. Может быть, у них с рождаемостью проблемы? Или союз считается общественно состоявшимся только после появления ребенка? В любом случае я же сама, в первую очередь, могу повлиять на собственную перспективу стать мамой. Или нет? Все же что с этими первородными не так?

А вода, приятно лаская кожу, окружая пологом бурлящего гула, создавая ощущение уединения и покоя, струилась по телу. Со всем справлюсь. Замужество — не смерть, да и Гайяр не тот мужчина, который может оставить равнодушной… Ему бы только открытости, умения довериться, перестать таиться, скрываясь за безликой холодностью. Задача ясна. Дело за малым — определить пути ее осуществления. Возможно, стоит на собственном примере показать ему, какими я вижу отношения в семье. Вспомнились родители… Между ними всегда были доверительные отношения.

Решено! Требовать от кого-то, а тем более от мужчины другой расы, да еще и фактически мужем тебе приходящегося, искренности и доверия, не доверяя самой, сложно. Значит, надо учиться быть с ним откровенной и открытой тоже, вообще учиться жить вдвоем. И надеяться, что заметит, поймет и оценит. А еще подтолкнуть к тому, чтобы брал пример… Женщина я или нет, в конце концов? И счастья тоже заслуживаю. Неужели, сумев справиться с собой и переломив собственную жизненную неудачливость, не сумею научить неймарца доверять мне, тем более что он (и это мне уже очевидно) во мне нуждается? Сумею! Главное, идти к цели продуманно, последовательно, решительно и без страха. В теории все, конечно, всегда яснее и легче, чем на практике, но надо стараться.

Откинув голову и отклонившись назад, позволила тугим струям забарабанить по шее и груди, скатываясь на живот бойкими ручейками, сбегающими по ногам уже полноводным потоком. Как здорово! Здорово быть живой и, по большому счету, в безопасности. Знать, что и для спасения своего квадра сделала все, что могла. И это главное. И за это я с полным основанием могу сказать спасибо неймарцу. А остальное… Все приложится, все утрясется, со временем во всем разберусь.

Не разжимая век, развела в стороны руки, ища опору на всякий случай, и неожиданно коснулась рукой… чего-то твердого и теплого — определенно живого. Застыв от неожиданности, боясь распахнуть глаза, медленно шевельнула пальцами и, вслушавшись в ощущения, поняла то, о чем надо было догадаться сразу. Я так растворилась в этом ощущении абсолютного одиночества, так погрузилась в монотонный успокаивающий гул воды, что не заметила появления Гайяра. Как давно он тут? Что успел прочесть на моем лице? Впрочем, не важно. Раз решила учиться ему доверять — значит, буду. Вот прямо сейчас и начну! Но почему-то силы воли на то, чтобы распахнуть глаза и встретиться с ним взглядом, не нашлось. Делаем вывод: вся ушла на только что принятое решение. Я даже усмехнулась этой мысли. Мужская грудь под моей рукой (а это стопроцентно была она!) тут же шевельнулась, и рука, плавно скользнув вниз, упала, чтобы тут же быть подхваченной и приобнятой твердыми мужскими ладонями. Неймарец, вступив ко мне под упругие струи, обнял за плечи и, немного склонившись к еще открытой шее, потерся об нее подбородком и тихо прошептал:

— Злишься?

Немного разогнувшись, ощущая себя несколько неуверенно от непонимания того, как надо повести себя в данной ситуации, слегка осипшим от волнения голосом честно пробормотала:

— Больше нет… А тебе важно, что я чувствую? — решилась спросить в надежде вызвать его на искренний разговор.

Повисла пауза. Неймарец при этом, по ощущениям, ловил губами брызги воды, разлетавшиеся с моих плеч во все стороны.

— Мне тяжело, когда тебе плохо, — наконец еле слышно пробормотал в ответ.

И так тепло стало от его ответа, так по-женски приятно! Я для него точно важна, точно-точно! Когда уже смогу убедить себя в этом? Окончательно поверю? Настолько это невероятное для меня чувство — быть кому-то нужной, по-настоящему нужной, важной, значимой! Неожиданно подумалось: возможно, в этом и причина его напускной холодности. Ведь он тоже может быть не уверен в моей реакции, в моих впечатлениях от его действий, такого его напора? Может опасаться испытать разочарование от моей безответности, не добившись от меня вожделенного результата — ответных чувств? Может наверняка. Как это трудно — учиться быть парой. А ведь он пытается… Пусть он постоянно и сбивается на командный тон, но внимание и забота обо мне тоже проглядывают. И ему, наверное, так же сложно, когда от меня нет отклика.

Испытав невероятное облегчение и радость от того, что хоть в чем-то разобралась, я расслабилась и, вернув голову в привычное положение, откинулась спиной на стоявшего позади неймарца. Он на мгновение застыл, или пытаясь определиться с моими намерениями, или давая мне шанс отступить обратно. Но я в ответ только настойчиво прижалась теснее. И он отреагировал сразу, стремительно обежав ладонями мои плечи, скользнув по груди вперед, чтобы, обхватив ниже, крепко-крепко прижать к себе. Теперь водные струи разбивались о нас двоих, сбегая вниз уже по нашим максимально сблизившимся телам, не имея возможности просочиться между ними.

А я с затаенным интересом первооткрывателя вслушивалась в собственные тактильные ощущения, впервые ощущая его тело так близко, так естественно, так… откровенно. Такой сильный и уверенный! Но одновременно я четко ощущала какую-то трепетную дрожь нетерпеливого, очевидного, предвкушающего восторга. В том, что он впечатлен, сомнений не осталось даже у меня. Ему явно нравилась… Кира. Мысль была неожиданной и резко приводящей в чувство. Я даже вздрогнула, вспомнив, что через полтора месяца стану совсем иной.

— Боишься? — отреагировав на мою дрожь, прошептал Гайяр, снова склонившись к уху. — Я тебя пугаю?

— Тебе нравится… это тело? — Вопрос прозвучал как-то нелогично, но сейчас меня это не волновало. В душе в ожидании ответа все сжалось. Хотелось нравиться ему в своем истинном виде.

Гайяр хмыкнул. Потом склонился к плечу и шутливо прикусил плечо, заставив меня подпрыгнуть в его руках от неожиданного ощущения удовольствия. Потом, так же ощутимо лизнув место укуса, еще и потерся об него подбородком.

— Я не смотрел. — Снова тихий смешок и небольшое ослабление объятий. — Только слушал и… представлял тебя.

Воспользовавшись предоставленной возможностью для маневра, я, распахнув глаза, немного отклонилась в сторону, переместив голову на его руку и, подняв лицо вверх, взглянула на неймарца. Он действительно стоял с закрытыми глазами и… счастливо улыбался. Я с каким-то упоительным восторгом вглядывалась в его лицо. Сейчас оно было искренним, дышащим эмоциями, чувством радости и счастья. Мой! Неожиданно проснувшийся инстинкт собственника обескуражил. Но таки да, такой восхитительный и… мой!

Мысль для моего сознания была революционной. И наверняка на лице от потрясения все было написано крупными буквами. Поэтому я была благодарна неймарцу вдвойне за то, что не смотрел сейчас на меня, а стоял с закрытыми глазами, давая мне возможность чувствовать себя увереннее. Ибо под его взглядом, в обстановке нашего совместного присутствия в ванной я бы наверняка извелась от смущения. А так… выдохнув и смирившись с тем, что и он каким-то непостижимым образом перестал быть мне чужим, я отважилась на большее. Чувствуя, что объятия, продолжая удерживать меня в кольце рук, стали менее тесными, развернулась к нему лицом и, чуть склонив голову набок, избавляясь от слепящих потоков воды, принялась рассматривать его, ощущая, как голова закружилась от увиденного. Какой все же мужчина… невероятный! Конечно, тогда (сейчас казалось, что в прошлой жизни), когда я, оказавшись в его апартаментах на «Эндорре», застала его вышедшим из душа, мне уже представилась возможность оценить это истинно идеальное тело. Но! Тогда я смотрела на него как на некую недосягаемо-идеальную живую скульптуру, вышедшую из-под резца талантливейшего скульптора, своеобразный божественный эталон красоты. Сейчас же он был совсем рядом — протяни руку и коснись где угодно, ощущая живое тепло и, что грело не меньше, собственное право на это.

Взгляд, а вслед за ним и руки, погрузившись в контактный транс, отрешившись от ситуации, скользили по широким смуглым плечам, пытались обхватить мощную мускулатуру рук, сбегали по четким линиям груди, устремляясь к поджарому торсу… Чувствуя, что попросту не верю собственным глазам, желая на ощупь удостовериться, что этот несопротивляющийся моим прикосновениям полубог — не иллюзия, не плод расшалившейся фантазии, не ожившая мечта моего воображения, я тягуче-медленно опустила свои руки на его запястья, прижимающие меня за талию вплотную к себе. Немного отклонившись назад в стремлении вобрать в себя представившуюся картину полностью, я с тщательностью слепца, исследующего на ощупь нечто жизненно важное, провела ладонями по всей длине его рук, задержавшись на плечах, стремясь снова и снова гладить их, то ласково, то с усилием сжимая. Утолив немного завораживающее стремление касаться, вбирать в себя, каждой клеточкой своих ладоней впитывать эту силу, я медленно-медленно, немного царапая его ноготками, переместила руки на грудь, расположив свои ладошки точно посередине…

И замерла на один невыразимо долгий миг, просто наслаждаясь ощущением уверенности, вслушиваясь в сильные и четкие удары его сердца. И это мой мужчина? Действительно мой? Весь? Я отказывалась верить и собственным ощущениям тоже. Поэтому, не вдумываясь в собственные действия, не задаваясь вопросом, верно ли поступаю, я, поддавшись естественному порыву, наклонилась вперед и самым простым и бесхитростным поцелуем коснулась его груди…

Неподвижный, полностью открытый каждому моему изучающему прикосновению неймарец вздрогнул и, неожиданно резко откинув назад голову, гортанно застонал, одновременно еще больше вжимаясь в меня бедрами. На меня этот стон произвел такое же впечатление, как резкий выстрел на затаившегося зайца. Я конвульсивно дернулась, осознав собственное бесстыдное поведение, и неосознанно сжалась от ужаса, не представляя, что последует дальше.

— Нет, пожалуйста… — Казалось, он говорит с огромным трудом, с невыразимой мукой, а хриплые, как-то придушенно звучащие слова продираются сквозь его горло. — Не останавливайся!

Ему нравится! Мысль потрясла. Нравится! И я, вся испуганно застывшая в ожидании пристального взгляда алых глаз, понимая, что буквально растекусь лужицей растопленного воска, сжигаемая пламенем собственного смущения, испытала невыразимое облегчение. Глаз неймарец так и не открыл, позволяя мне и дальше изучать себя.

Чувствуя, как от ощущения вседозволенности голову вновь кружит феерия чувств и эмоций, поспешила воспользоваться предоставленной возможностью и мягко, едва касаясь, скользнула подушечками пальцев по высокой, беззащитно открытой шее, отодвигая влажные прядки волос, стремясь к твердым, сжатым в напряженном стремлении оставаться неподвижными губам. Обежав их контур подушечкой большого пальца, пробуя ощутить их твердость и одновременно расслабить, освобождая дыхание, я прижала к его губам ладонь, мысленно представляя, что ощущаю сейчас ожог его поцелуя своими губами.

Чувствуя, что ноги начинают слабеть, а я все ближе к тому, чтобы все же безвольно стечь вниз, я, намеренно качнув головой в сторону, оказалась под водопадом льющейся воды, дарящей освежающую струю, приводящей меня в сознательное состояние. Но не тут-то было! Гайяр, притиснув меня снова к себе и шагнув вперед, переместил нас, оставляя бьющий из потолка поток за своей спиной, отрезая меня от последней надежды на благоразумие. И все… Лишившись последнего шанса на попадание в освежающий водопад, я окончательно пропала, потонув в водовороте собственных страстей и желаний, полностью растворившись в своем стремлении познать готового отдать мне себя мужчину. Кто бы знал, что во мне скрыто столько смелости и безрассудной исследовательской отваги. Руки жили какой-то отдельной жизнью, то сжимая и царапая его плечи, то скользя по высоким скулам в стремлении добраться и разгладить напряженную морщинку между его бровями. Губы снова и снова принимали активное участие в этой бесконечно томной и страстной анатомической экскурсии, касаясь его влажной кожи поцелуями, слизывая сверкающие капли с его груди. Уже не осознавая ничего, я застонала сама, отдаваясь в полной мере восторгу собственных ощущений, принимая наконец понимание того факта, что он действительно реален и он — мой. Мой неймарец!

Гайяр отреагировал на мой стон ответным гортанным хрипом и, в очередной раз притиснув к себе, шагнул назад, подставляя наши разгоряченные вспыхнувшей страстью тела под охлаждающие потоки воды. Не успела я немного прийти в себя, как почувствовала, что меня освободили от объятий, продолжая всего лишь легонько поддерживать руками.

— Оля, уходи немедленно! — все так же с закрытыми глазами и невероятно напряженным лицом прохрипел Гайяр, подталкивая меня в направлении выхода.

И я, дезориентированная собственными чувствами, запоздалым осознанием содеянного, до крайности смущенная своим поведением, на ватных ногах потопала наружу, даже не задумываясь о влажных ручейках, стекающих на пол с тела и волос. Страшнее всего сейчас было встретиться с ним взглядом!

Привалившись спиной к двери ванной, принялась глубоко дышать, надеясь хоть так обрести какое-то душевное равновесие. Это было невероятно! Такого со мной не было никогда. И я никогда не испытывала подобных эмоций. А самое кошмарное — я совершенно не представляла, как вести себя теперь с неймарцем. Осознав данный факт, резко отпрянула от двери и кинулась вперед, стремясь непонятно куда. По пути, выхватив чистую простыню из шкафа, закуталась в нее, надеясь хотя бы скрыть наготу. Потом, в панике заметавшись по блоку, в итоге побежала в спальню и, натянув первую попавшуюся чистую футболку, погасила освещение и юркнула в постель, решив сделать вид, что сплю.

Не знаю, насколько поверил появившийся через четверть часа Гайяр в старательно поддерживаемый мной образ спящей красавицы. Но он просто лег с другой стороны и, молча притянув меня к себе, невозмутимо обнял и… в отличие от меня, реально заснул. А вот ко мне сон не шел еще долго. Вслушиваясь в равномерное дыхание мужчины, я неожиданно задумалась о том, каким станет мое появление на «Эндорре» в новом качестве и новом облике. О том, какой будет наша совместная жизнь, после инцидента в ванной думать было страшно, страшно нестерпимо…

ГЛАВА 38

Гайяр

За годы службы у меня выработалось внутреннее чувство времени, поэтому, дав себе установку встать через определенное количество часов, всегда просыпался четко в нужное время. Так и сегодня, планируя до появления «Эндорры» осуществить намеченные планы, решил встать за пять часов до прилета своего корабля. Однако, проснувшись, почувствовал такое непривычно-желанное присутствие рядом дейраны, что впервые за свою жизнь, мысленно пробежав перечень дел, кое-что отложил на потом, решив еще задержаться в постели, оторвав от обязанностей кусочек времени для возможности побыть рядом с Олей. А учитывая, что она еще сладко спала на моем плече, то и возразить или переубедить меня было некому. Вслушиваясь в ее спокойное сопение, ощущая ее собственным прижатым вплотную телом, обнимая второй рукой и укрывая поверх крылом, кажется, был счастлив, как никогда. Вспомнив утро прошлого дня, осторожно подняв руку к консоли, убрал внешний звук на случай, если маму посетит непреодолимое желание пообщаться. Хотя, учитывая время — почти два часа дня по времени базы, — на связь мог выйти кто угодно. А хотелось дать Оле выспаться. В последнее время дейране выпало немало испытаний, да и будущее не обещает спокойствия. Причем в основном по моей вине. Первородность — это не столько уважение соплеменников, сколько огромная ответственность перед собственной расой и необходимость подчинять собственную жизнь, а теперь и жизнь Оли, дополнительным законам.

Не привык я признавать собственное бессилие и неспособность что-то изменить. Но в отношении перспектив нашего будущего было именно так. Увы, никогда еще первородство не ощущалось мною так невыносимо тяжело. И будь дейрана одной со мной расы и обменяйся я с ней эниаром на основании истинного выбора, она бы поняла, смогла бы смириться с неизбежным. В отношении Оли я подобной уверенности испытывать не мог. Вряд ли она поймет столь чуждую ее природе особенность. И никогда не смирится. Возможно, и вовсе испытает настолько глубокое отвращение, что не сумеет остаться рядом. А значит, я обречен хранить свою тайну от дейраны, как бы невыносимо тяжело это ни было. И еще бояться, что она поймет, догадается сама. Ведь она может…

Как возликовал Совет, когда в ходе выяснения мотивов моих неожиданных действий всплыла информация о том, что Оля не просто носительница моего эниара, а предопределенная пара! Как они дружно наседали на меня, требуя не тянуть с наследником, гарантировав расе преемственность и залог будущего развития. Вот только реакция Оли их в данном случае заботила мало, а меня, наоборот, страх вызвать ее отвращение пугал неимоверно.

Вчера дейрана подарила мне первый отклик, первый раз в наших взаимоотношениях по собственной инициативе сделав шаг мне навстречу. И я намерен был трепетно хранить этот дар зарождавшегося доверия, постараться и самому не оттолкнуть ее поспешным напором. С Олей спешить нельзя, иначе замкнется в себе и уйдет в глухую оборону. Именно поэтому вчера остановился, почувствовав, что достиг границ собственной выдержки, и осознав, что если прямо сейчас не остановлюсь, то все — наша семейная жизнь начнется прямо там! А этого хотелось меньше всего. Во-первых, опыт подсказывал, что, несмотря на проявленную смелость, дейрана еще не окончательно утвердилась в своих намерениях и, став всецело моей, испытает смятение и, вероятнее всего, опять отдалится, стремясь внутренне оправдаться и принять произошедшее. Во-вторых, хотелось, чтобы это была «Эндорра», где была привычная и более соответствующая обстановка и возможность сделать так, чтобы корабль начал ассоциироваться у Оли не только с чем-то плохим.

Поэтому стремительно выставив дейрану из душа, переключил воду в ледяной режим и полчаса ответственно терпел обжигающе холодные струи, приходя в себя. Справиться было непросто, моя и так колоссальная тяга к землянке удесятерилась под невероятными прикосновениями ее рук и губ. Мое и так измученное долгими попытками сдержаться сознание в этот раз даже не пыталось сопротивляться. Определенно Оля невероятным образом все больше и больше становилась для меня жизненно необходимой. Наверное, остановился я еще и потому, что сам должен был приготовиться к осознанному началу нашей с дейраной семейной жизни, принять для себя незыблемую данность — отныне мы существуем только друг для друга. Она — моя, а я — ее.

Сейчас, еще на миг прикрыв глаза, сосредоточившись на ощущении ее тепла рядом, глубоко вдохнул ее запах, стремясь запомнить это первое пробуждение, когда мы действительно уснули рядом. Во всех смыслах. Оба настроенные на будущее. Совместное. Иначе бы она так себя не вела. Но как бы хорошо тут ни было и как бы еще ни хотелось отдохнуть — а препирательства с Советом вымотали неимоверно, — но пора было вставать и дейрану будить тоже. Освободив ее от объятий, склонился к плечу и, нежно поцеловав, прошептал:

— Оля…

В ответ что-то недовольно пробурчав, она попыталась еще глубже зарыться лицом мне «под крылышко». Выглядело это невероятно умилительно, и я тут же решил, что не смогу лишиться такого удовольствия и постараюсь будить ее всегда лично. Но сейчас лишнего времени, увы, не было, поэтому я снова, предварительно легонько подув ей в шею, поцеловал ее в видимый из-под загнувшегося рукава футболки кусочек плеча и позвал:

— Оля, просыпайся. Скоро прилетит «Эндорра».

На этот раз она отреагировала. Медленно открыла глаза и, сонно осмотревшись, повернулась ко мне. Было крайне интересно наблюдать, как по мере окончательного пробуждения и осознания ситуации лицо дейраны приобретало все более смущенное выражение, а в глазах появилась растерянность.

— Добрый уже день! — шутливым тоном, стараясь немного понизить градус ее волнения, поздоровался я и, не удержавшись, чмокнул в нос. — Ты такая соня! Я уже думал, что маму вызывать придется, чтобы она командным рыком тебя подняла.

— А сам? Ну, командным рыком? — грудным со сна и от смущения голосом спросила Оля, стеснительно отводя взгляд.

— Увы, на тебя рычать не могу, — снова улыбнувшись, покачал я головой, но тут же, переходя на серьезный тон, поторопил: — Вставай, приходи в себя, обязательно позавтракай и будь готова. Как только мой корабль прибудет на базу, сразу пересаживаемся на него и отбываем.

Уже ухватившись за край одеяла с намерением откинуть его, чтобы отправиться в ванную, а потом — к другу, чтобы попрощаться, поймал неожиданную мысль:

— Кстати, о маме. Ты как предпочитаешь — чтобы мы ее взяли «подвезти» или не взяли?

Глаза дейраны в изумлении распахнулись, и, выдержав паузу, она тихонько уточнила:

— А… э-э-э… в смысле?

— Тебе не будет неловко, если она тоже на «Эндорре» отправится, или маму отложим на потом? Я планировал сейчас быстро с текущими делами разобраться и взять отпуск, чтобы тебя официально семье представить.

По растерянности, снова появившейся в глазах Оли, понял, что переборщил с мерами по борьбе с ее смущением. Определенно теперь она от обилия информации и ожидаемых от нее решений уже не смущалась, а элементарно собиралась сделать вид, что не просыпалась вовсе. Поэтому решил за двоих:

— Думаю, без мамы пока будет лучше.

— Нет. — Оля неожиданно мотнула головой. — Если можно, то с мамой.

— Уверена? — Я вопросительно уставился на нахмурившуюся Олю, которая явно что-то мысленно прикидывала. А я переживал, что ей с утра будет нелегко думать. Наверняка уже мысленно рассчитала многоходовую комбинацию по вытрясанию из мамы всей наличествующей информации и моего последующего психологического расчленения. Я с предвкушением улыбнулся. Как же здорово, когда рядом близкая по духу женщина!

Оля решительно кивнула.

— Хорошо, я ее предупрежу. Заодно спрошу, сможет ли она снабдить тебя одеждой, не в военной же форме тебе отправляться?

Дейрана опять смутилась, явно желая что-то прояснить.

— Что? — спросил, уже поднявшись и вынимая себе комплект свежей одежды и полотенце. Специально повернулся к Оле спиной, надеясь, что так ей легче будет высказать терзавшие ее мысли.

— А мы уже… э-э-э… Когда у вас официально становятся супругами? — В голосе почувствовалось облегчение.

— С момента обмена эниаром. У меня уже нет подвески с капсулой — для окружающих это знак того, что я связан со своей парой. А женщина, наоборот, только после обмена надевает подвеску с уже пустой капсулой избранника в знак своего статуса. Мою уже не вернуть, но я тебе сделаю дубликат. Так что, Оля, — я намеренно обернулся, встретившись с ней взглядом, — по-вашему, мы уже официальные супруги.

Она опять сосредоточенно нахмурилась:

— Я так поняла, что есть и другие варианты…

О чем это она? Подняв недоуменно бровь, спросил ее взглядом. Она снова смутилась, слегка покраснев.

— Не тяни, времени мало, — сурово поторопил ее.

— Да это не важно, потом спрошу, — уклончиво ответила она.

Если бы время не поджимало, добился бы объяснений, а так сделал себе заметку позже вернуться к вопросу и, подмигнув Оле, отправился в душ, крикнув:

— Я в душ, если будет настроение — присоединяйся. Всегда!

Сзади была тишина. Абсолютная. Верно я вчера поступил.

Страшно представить, как бы она сегодня терзалась. Определенно спешка мне в данном вопросе только навредит. А так, пока буду купаться, она встанет и немного освоится.

Быстро вымывшись и одевшись, вернулся в спальню. Оли там уже не оказалось. Обнаружилась хмурая дейрана в рабочем помещении, задумчиво созерцающая систему, рядом лежал невскрытый бокс с завтраком. Подкравшись сзади, воспользовался ее задумчивостью и чмокнул в макушку.

— По какому поводу грустим? И почему не позавтракала?

— У меня два вопроса, — спокойным голосом, сразу заставившим меня насторожиться, отозвалась завернутая в простыню дейрана. — Во что одеться? И главное, как мне всем объяснить свое появление на «Эндорре»? И вообще, у меня аппетита нет… от волнения.

Тут же склонившись через ее плечо и вызвав канал связи родительницы, положил руку на пальцы Оли и развернул ее к себе лицом.

— Об одежде не волнуйся, сейчас мама снабдит чем-нибудь. И что тебя смущает в появлении на корабле? Кому и что ты собралась объяснять? Ты волнуешься по этому поводу?

Она сумрачно кивнула, отводя взгляд таких дорогих моему сердцу серых глаз.

— Я же… Кира Возгарн. Со стороны, по крайней мере. Ну и все остальное: почему вдруг начну работать штатным прогнозистом, откуда вообще дейрана взялась. И я же через полтора месяца стану собой… Как тогда все объяснять?

— И это все, что тебя беспокоит? — Я усмехнулся.

— На данный момент — да, — кивнула дейрана, не отводя от меня вопросительного взгляда.

Нет, определенно она — мой идеал.

— Оля, отныне на «Эндорре» у тебя равные со мной полномочия и права. Объяснять никому и ничего ты не должна. Я сделаю для экипажа официальное сообщение, проинформировав о том, что стал семейным человеком. Тебя представлю уже в соответствии с новым статусом, уже нет Киры, теперь ты — Ольга Тьер-Танг. А что с тобой будет или не будет происходить, никого, кроме меня, не касается. Не переживай из-за такой ерунды. В крайнем случае, обновлю экипаж или заменю кого-то конкретно, если захочешь.

Оля уже приоткрыла рот, судя по выражению лица, намереваясь возмутиться таким произволом, когда вспыхнуло табло визуальной связи и раздался веселый голос мамы:

— Ну наконец-то! Я уже опасалась, что улетите, не попрощавшись.

— Ты с нами летишь, если нет категорических причин для отказа. Это желание Оли. Мы потом тоже домой, — не теряя времени, сообщил я маме цель звонка, заставив родительницу удивленно посмотреть на мою дейрану. — Оле нужна хоть какая-то одежда на первое время. У тебя наверняка гардероб на полкорабля с собой?

— Конечно! — довольно подтвердила мама. — Оля, что ты хотела бы конкретно?

— Что означает Тьер-Танг? — вместо перечня необходимого неожиданно выпалила Оля, а мама так же на автомате протараторила, не дав мне времени вмешаться:

— Двуединый…

— Мама! — сердито прошипел я, одновременно разворачивая кресло с Олей снова к себе. И, не глядя, бросил маме, прежде чем отключиться: — Отправь нам любую одежду.

Сосредоточив серьезный взгляд на дейране, спокойно попросил:

— Не лезь в это, ладно?

Упрямо нахмурив брови, поразив меня мгновенно вспыхнувшим узнаванием этого жеста, Оля ответила:

— Ты же не можешь всерьез думать, что я не буду интересоваться этим вопросом? А вдруг это потенциально опасно?

Мысленно вздохнув, признал: не думал. Но надеялся хоть на какую-то отсрочку.

— Обещаю, что расскажу тебе все сам, когда буду готов.

Оля явно несогласно засопела.

— И я обещаю, что это не опасно… для тебя.

— А для кого опасно? — тут же прицепилась к словам дейрана.

Вот упрямица. И не скажешь ведь ей, что для ее собственного ребенка! Тогда меня точно в шею погонят с этой идеей, и заслуженно. Мама мне рассказывала, сколько времени она решалась, а тут — землянка.

— Пока ни для кого, — испытывая угрызения совести, глухо ответил ей.

Желание махнуть рукой на Совет и остаться вовсе без наследника становилось все ощутимее. Благо в моей власти влиять на ситуацию с зачатием, определяя результат.

— Поговорим об этом позже, — пытливо вглядываясь в меня, предупредила дейрана. — Сейчас времени нет.

С облегчением выдохнув, обрадовался и этой маленькой отсрочке. Но при этом ясно понял: Оля что-то или чувствует, или подозревает, а потому не отступится. Надо придумать какой-то выход — правду сказать сейчас я себе позволить не мог, а лгать ей не собирался. Спасительным горном прозвучал сигнал доставки внутреннего обеспечения базы.

— Думаю, это пришла одежда для тебя, — предположил я самое очевидное, помогая встать Оле.

Мы вдвоем, пройдя в помещение общего доступа, открыли отсек доставки, и я застонал при виде громадного, битком набитого бокса. Оля, все еще несколько напряженная после разговора, растерянно на меня оглянулась:

— Зачем так много?

— Мама всегда и во всем действует с размахом и стремительно, — иронично охарактеризовал я родительницу. — Возьми то, что надо, а остальное я уложу в свой багаж, предназначенный для отправки на «Эндорру».

Оля потупилась, стремясь скрыть вспыхнувшее смущение. Поэтому, поймав ее ладонь и выждав, пока она встретится со мной взглядом, решил хоть в этом вопросе поставить точку.

— Не забывай, мы — пара. Поэтому жить будем в моей жилой зоне в неймарском секторе. Сразу по прибытии можешь собрать то, что пожелаешь забрать из своей прежней каюты, и отправляйся обживаться ко мне. Если хочешь, со сборами помогу.

В ответ она молча покачала головой, отказываясь. Что ж, желание побыть одной в данных обстоятельствах мне было понятно.

— Хорошо, как хочешь. И повторяю, не волнуйся относительно экипажа. Я сейчас уйду, надо закончить несколько важных заданий, заодно выясню, как обстоят дела у оставшихся на Креладе твоих соквадровцев. — Я знал, что Оле это будет приятно, и стремился реабилитироваться в ее глазах, помня инцидент с первородством. — А ты пока готовься к отбытию и обязательно поешь. Слышишь, обязательно!

Дейрана с неожиданной улыбкой кивнула, и когда я, влекомый порывом, потянулся к ее щеке, не отстранилась, а наоборот — потянулась навстречу. В итоге поцелуй получился вполне полноценным, и я, окрыленный ее ответом, выскользнул за дверь блока.

Последующие два с лишним часа посвятил общению с командором корпуса, который лично встречался на нейтральной территории с представительством Измененных. Обсудили прогнозируемое согласие последних с условиями Совета, договорились о функциональных аспектах космической блокады Галаны, об осуществлении снабжения временной резервации, о распределении на объекте и задачах, поставленных перед находящимися тут сотрудниками моего ведомства.

Отдельно встретившись с мамой, договорился с ней о благоразумии, которое ей необходимо проявить при общении с моей дейраной. Родительница была счастлива подвернувшейся возможности лучше узнать Олю, попытаться наладить с ней отношения, поэтому с деятельным энтузиазмом готовилась к отправке на мой корабль. Между делом узнал о судьбе оставшихся членов бывшего Олиного квадра.

Дополнительно связавшись с Советом Верховных, согласовал разработку мер по оздоровлению ситуации с отношением к расе землян в конфедерации, а также по старту программы отбытия желающих стать космическими колонистами. В этих направлениях предполагалась колоссальная системная работа, рассчитанная на многие годы, и на мое ведомство ложилась дополнительная нагрузка. В ближайшие годы Земной союз будет существовать в условиях пусть и незримого, но жесточайшего контроля моих сотрудников. Будем направлять ситуацию с изменением роли землян в протекающих в конфедерации процессах к необходимому нам результату. Заодно согласовал и участие дейраны в данном историческом проекте. Последнее горячо поддержал Торнаг, напомнив о своем, с моей точки зрения неприемлемом, общении с моей Олей. О чем я уведомил его в отдельной беседе, запретив в дальнейшем в обход меня пытаться оказывать на нее какое-либо давление. Контроль над исполнением высказанного закономерного согласия главы Совета мне поможет осуществить отец. Он, кстати, тоже вызвался принять активное участие в организации работы в Земном союзе, мотивировав это тем, что должен больше узнать о расе, к которой относится дейрана единственного сына. Напомнив мне, что с нетерпением ожидает личной встречи с нами, он попрощался.

Таким образом, к моменту, когда поступило сообщение о появлении «Эндорры» в зоне действия локационных систем базы, я успел разобраться с необходимыми задачами и даже пообедать. Поэтому, не задерживаясь, поспешил в блок, где находилась Оля, чтобы уже вдвоем проследовать на мой корабль. Наконец-то мы будем вдвоем и фактически дома!

ГЛАВА 39

Кира

В отличие от Гайяра, я какой-то особенной радости от возвращения на «Эндорру» не испытывала. Тарна и Оболтуса там давно не было, а они были единственными светлыми воспоминаниями о моем пребывании на корабле. И мне, по большому счету, было неважно, где жить. Я даже опасалась, что, будучи «рожденной ползать», не слишком удобно буду ощущать себя в масштабном неймарском секторе. В том числе и по этой причине я попросила Гайяра согласиться на присутствие его мамы. Будет хоть с кем поговорить, помимо моего неймарца. Прогнозист по последней переброске уже новый, и кто знает, сложатся ли у нас взаимоотношения, располагающие к общению.

Поэтому после ухода Гайяра, несколько встревоженная его очевидным нежеланием обсуждать вопрос первородства, отправилась в душ, где, погрузившись в атмосферу воспоминаний о вчерашнем, еще больше разволновалась. Ух… Сегодняшняя ночь будет уже на его корабле, в его апартаментах, на его территории… Надо, наверное, морально готовиться к тому, что уже не отпустят укладываться спать в одиночестве. Как сегодня утром… Страшно. Волнительно. И так… неуверенно как-то. С моим опытом в вопросе близости откровенно боязно. Остается только на естественный ход событий положиться. Опять же сегодня утром все как-то само получилось, и так волнующе причем, что до сих пор от одной мысли о вчерашнем купании тело дрожало в мучительном предвкушении уже испытанного и от того желанного томления.

Спешно завершив все утренние гигиенические процедуры, закутавшись в полотенце, отправилась изучать присланную одежду. Что порадовало — все было новое, в одноразовых экологичных упаковках с какими-то странными маркировками вместо привычных этикеток. Покопавшись в стопочке с комплектами одежды, выискала самый относительно простой и уверенно его распаковала. Как и большинство белья на территории конфедерации, оно было униразмерным. С облегчением натянув комплект однотонного голубого цвета с неярким незнакомым орнаментом, принялась выискивать хоть какие-то брюки. Спустя четверть часа активного копания в груде одежды помянула маму неймарца нелестным эпитетом, осознав, что женщина была явной сторонницей юбок и платьев всех фасонов. Я же первый и последний раз за долгие годы платье надевала в тот памятный день, когда завтракала с Крейваном, решив наконец-то измениться и начать управлять своей судьбой. Если подумать о том, до чего я в итоге докатилась, делалось страшно!

Однако проблемы с одеждой это не решало. Мне и так было основательно не по себе от мысли о реакции экипажа «Эндорры», а перспектива появиться там в неудобном платье откровенно раздражала. Что бы Гайяр ни говорил насчет безразличия к окружающему мнению, это не он был всеми гоним и презираем и это не ему предстояло сейчас показаться в ином виде, оказавшись в другом статусе. Вряд ли вчерашние злопыхатели и обидчики так просто возьмут и забудут прошлое. Может быть, сказать ничего и не посмеют из-за страха перед неймарцем, но подумают уж точно. А такое всегда чувствуется…

Поэтому я, в отчаянии пнув громадный бокс, набитый бесполезными тряпками, решила, что остается только надеть безликий комплект армейской формы, когда, на свое счастье, заметила среди устроенного мною одежного беспорядка упаковку с обычными слаксами. С огромным облегчением выхватив их и уже значительно быстрее разыскав примеченную ранее тунику, выдернула из отдельного отсека всеразмерные, нейтрального цвета балетки и наконец-то оделась. С ума сойти — такая куча одежды, а надеть нечего!

Убив на сборы неоправданно много времени, почувствовала, что аппетит проснулся, причем самым основательным образом. Но в отсутствие Гайяра хотелось еще раз попытаться связаться с Ревуном или Громилой — неймарец же обещал не ограничивать дистанционное общение. Поэтому, подхватив давно ожидавший меня бокс с завтраком, устремилась в рабочую зону блока, благо система уже была активирована. Устроившись в кресле, распаковала герметичный бокс с едой и с удовольствием втянула дразнящий аромат завтрака, одновременно по памяти вбивая позывные Ревуна.

На запрос ответили сразу, и, успев проглотить только первую ложку еды, я увидела улыбающееся лицо айкара. От одного вида этой улыбки сразу стало спокойнее.

— Рыжуха, спасибо! Неймарцы сегодня ответили! Все получилось во многом так, как мы и надеялись. Через два года мы сможем покинуть конфедерацию. А пока нам разрешили остаться тут, и уже сегодня мы отправили неймарцам перечень необходимого.

— Надеюсь, что вы об этом не пожалеете. Ты уверен, что реально сможете справиться… там?

С одной стороны, сейчас все мы испытали облегчение, получив отсрочку, но что будет дальше?

— Уверен! Да у нас и выбора не будет. Не может быть, что во Вселенной не найдется для нас места. А уж как до него добраться, это наша забота. — Айкар подмигнул мне.

— Как Громила?

— Отцом стал! Жена его от волнения, в ожидании ответа конфедерации, немного раньше разродилась. Но все обошлось, а вместе с ответом неймарцы свой медитекс нам привезли. Очень своевременно, кстати.

Потрясенно уставившись на бывшего соквадровца, боялась представить, что было бы, атакуй их армейская армада. Словно поняв мои мысли, Ревун серьезно кивнул:

— Хорошо то, что хорошо кончается. У нас, понятно, до конца далеко, но уже все неплохо обернулось. Неймарца своего от нас поблагодари, понимаю, что не ради нас старался, но все же…

Рассеянно кивнув, сообщила:

— Мы улетаем сегодня с Крелада, но на связи я останусь. Вроде бы даже предусмотрено какое-то мое участие, поэтому обращайтесь, когда понадобится, если смогу — помогу обязательно. И Громилу от меня поздравь! — ободряюще улыбнувшись другу, разъединила дистанционный контакт связи.

Закончив завтрак-обед, сдобренный хорошими новостями с базы Измененных, ощутимо приободрилась. Раздумывая над тем, не пора ли сейчас оставить сообщение Шейн-огану с просьбой сообщить об их с Оболтусом местонахождении, раскачивалась в кресле, когда прозвучал сигнал от входной двери в блок, извещающий о появлении кого-то. Наверняка Гайяр! Предположение тут же подтвердилось раздавшимся голосом мужа:

— Оля, ты готова? «Эндорра» прибывает к базе, можно уже отправляться в стыковочный отсек Крелада.

Вслед за голосом появился и сам его обладатель. Гайяр был собран, привычно бесстрастен и холодно профессионален. Может быть, с утра это все мне приснилось? Медленно поднявшись из кресла, шагнула ему навстречу:

— Я готова.

Сказать проще, чем на все настроиться, но… я была реально готова к этому шагу одновременно в прошлое и будущее. Позади оставался наведенный мной относительный порядок, и главное — мир. Подойдя к сосредоточенному Гайяру, взяла его за руку и серьезно спросила:

— Мама твоя где? За ней зайдем?

Неймарец как-то немного оттаял, проследил взглядом за моей ладошкой и, неожиданно усмехнувшись, сообщил:

— Мама наверняка еще раньше нас там окажется. Я про квадр твой выяснил: их доукомплектовали и у них новый нападающий. Останутся здесь на ближайшие два года контролировать базу Измененных.

— Ну, значит, главное, чтобы не произошло какой-нибудь провокации, — успокоилась я. — А там, через два года, большинству немного до рестарта останется.

Потом, еще подумав, свободной рукой немного смущенно притянув Гайяра к себе, поцеловала в скулу и прошептала глухо, не отрывая губ от его щеки:

— Тебе Ревун благодарность передавал от них всех, а это… от меня тоже большое спасибо! И за то, что медитекс им отправили. Как раз пригодилось — у них одна роженица не выдержала нервного ожидания. Кстати, папой стал Громила.

— Этого я и опасался, — не позволяя мне отстраниться, прошептал Гайяр. — Когда ты так нежна со мной, чувствую, что готов на все.

— О, — шептала я в ответ шутливо, чувствуя, как его губы медленно-медленно приближаются к моим, скользя по подбородку. — Этим надо воспользоваться. Как доберусь до блока прогнозистов «Эндорры» — запущу прогноз на предмет выявления наиболее нуждающихся в помощи и поддержке категорий граждан конфедерации.

Вслед за ехидным хмыканьем донесся тихий насмешливый ответ:

— Желаешь сделать из меня мессию конфедеративного значения? Имей в виду, это тебе дорого обойдется. Пожалуй, завтра же загружу тебя делами в пожизненном масштабе, чтобы некогда было ничего выявлять.

Дальше разговор как-то сам сошел на нет, потому что наши губы все же встретились… От увлекшего нас обоих процесса оторвал резкий звук вызова, заставивший меня уже как-то привычно вздрогнуть.

— Мама, — проскрежетал Гайяр, бросив взгляд на светящуюся панель системы. — Не могу поверить, что согласился на ее присутствие на борту «Эндорры»!

Но уже через мгновение, активировав связь и продолжая прижимать меня к себе, с самым радушным видом жизнерадостным тоном вопросил:

— Мама, чем-то могу помочь?

Я, максимально откинув голову назад, подняла взгляд на его лицо, наблюдая это диво — добродушного капитана. Вот так метаморфоза!

— Дорогой мой, я к Оле! Внезапно сообразила, что не отправила девочке ни одного клочка ткани, чтобы было чем ночью прикрыться. Ни одной сорочки и даже пижамки. Еще замерзнет! Эти земляне такие хрупкие, я сегодня про их вирусные заболевания читала. Кошмар! А у меня такая потрясающая пижама есть! Между прочим, вся в земных овечках. Вот думаю, не поздно еще дослать?

Сообщение Ланаиры резко выдернуло меня из мира грез и фантазий. Пижамка с овечками, конечно, сокрушительный для любого воображения факт, но в свете настроения одного (не стоит указывать пальцем) конкретного мужчины… В общем, зря она этот вопрос подняла. Чувствуя, как от смущения волной жара обдает шею и щеки, попыталась предпринять попытку стратегического бегства, но была категорично притиснута к твердому торсу и остановлена излишне внимательным взглядом, который, обежав мои пылающие щеки, спустился вниз вдоль шеи и как-то слишком глубоко провалился в вырез туники. Мамочки! Какие там сорочки? Да лучше бы она мне изоляционный защитный скафандр класса «экстра» прислала! По всем признакам, выдержка неймарца уже совсем покидала, это чувствовалось, я бы сказала, очень чувствовалось…

Стало откровенно страшновато: а что делать-то с этим напористым… собственным мужем? Жуть! И страшно, и интересно…

— Досылать не надо, — произнес Гайяр, не отрывая от меня голодного взгляда, — а за овечками сами зайдем.

Ой! Надеюсь, не получится так, что на корабль я вернусь не только в измененном внешнем виде, но еще и переброшенной через плечо бегущего, а местами и летящего в собственную спальню капитана! Не слишком ли круто для неискушенной меня и неподготовленного морально экипажа? Невероятным усилием отыскав собственную отвагу, пробормотала, стараясь не шевелиться, дабы не спровоцировать его на немедленные действия:

— Тебя там, наверное, ждут, встречают… на корабле. И ты же хотел сначала представить меня. И командор провожать будет…

В алых, обежавших меня голодным взглядом глазах полыхнуло что-то совсем дикое, раздался глубокий вздох, но меня медленно отпустили и, подхватив за руку, повели к выходу из блока. Чувствую, какие бы механизмы самоконтроля капитан ни использовал за прошедший месяц, эффект от них почти испарился.

На «Эндорре» Гайяра действительно ждали. Как только мы в сопровождении величественной Ланаиры вышли из стыковочного рукава, оказавшись внутри корабля, сразу стали объектом пристального внимания порядка двадцати ожидающих. Все быстро построились в определенном порядке, вперед шагнул Эльдар и четко отрапортовал Гайяру о выполнении в его отсутствие всех поставленных перед экипажем и ведомством задач. Затем спросил, планирует ли капитан сейчас заслушать отчеты командиров отделов и пилотов корабля.

Сейчас о живой природе капитана напоминало только тепло сжимавшей мою руку ладони, а в остальном за четверть часа, за которые мы достигли стыковочного отсека, неймарец снова превратился в безэмоциональную льдину. Интересно, а раздвоение личности именно так выглядит? Впрочем, времени на глупые мысли не было, ибо я каждой клеточкой кожи чувствовала почти незаметные, но недоуменно изучающие взгляды всех двадцати присутствующих. Всячески стараясь подражать лицом сфинксу, а взглядом блуждать где-то там, за горизонтом, я все же умудрилась напороться на пронзительный взор завершившего короткий доклад первого помощника. Знакомый неймарец, поймав мой взгляд, неожиданно вздрогнул, а густо-красные глаза широко распахнулись. Неужели запомнил и опознал мои серые очи? Поспешно переместив взгляд за его плечо, я продолжала чувствовать пристальное внимание неймарца.

— Эльдар! — Ледяной тон капитана сразу переключил внимание помощника на главную персону. — Всем разойтись по рабочим местам! Объявить общий сбор всех членов экипажа через полчаса. Выполняйте!

Спустя пару-тройку минут мы с неймарской составляющей моего нынешнего семейства остались втроем. Сразу немного полегчало, хотя ощущение липкого налета от избыточного числа посторонних взглядов присутствовало. Но то ли еще будет…

— Оля… — Мой неймарец повернулся ко мне лицом. — Ты предпочтешь сейчас наведаться в свою бывшую каюту или… отложишь на потом?

Все еще пребывая под впечатлением от предыдущего эпизода и опасаясь, что, отправься я сейчас с ним в его апартаменты — и общий сбор накроется, и в свою бывшую каюту я неизвестно когда попаду, сразу отозвалась:

— Сейчас!

По губам Гайяра на секунду скользнула понимающая улыбка.

— Хорошо, только не задерживайся надолго. Все, что соберешь, отправь системой пересылки корабля и сразу отправляйся к нам. Я устрою маму, назначу дежурную смену, потом проинформирую экипаж о появлении семьи и… приду. — На последнем слове ровный голос дрогнул, заставив меня снова смутиться.

Быстро кивнув, не дожидаясь, пока Ланаира и Гайяр отправятся к лифтам, прошла к собственной бывшей каюте, которая располагалась на том же этаже корабля, что и стыковочный отсек. Проходя мимо входа в столовую, отметила недоумение небольшой группы экипажа, покидавшей помещение, видимо, после сообщения Эльдара о сборе. Недоумение переросло в нездоровый интерес, когда я, уверенно подойдя к сканеру входной двери каюты, активировала отпирающий механизм. Быстро проскользнув внутрь, с неожиданным чувством ностальгии упала на кровать. Моя нора, мое верное убежище, укрывавшее от неприязни и пренебрежения окружающих… Эх, теперь тут не отсидишься. Не думала, что окажусь в ней снова. И Оболтус… Как же его сейчас не хватало, особенно на «Эндорре»!

ГЛАВА 40

Кира

Подавив зарождающуюся хандру, смахнув как-то незаметно набежавшие на глаза слезы, с усилием поднялась, понимая, что надо браться за дело. Засижусь тут, и неминуемо явятся извлекать! А по причине расположения рядом столь посещаемой зоны, устраивать концерт для общественности не хотелось. Оглянувшись вокруг, поняла, что все так и осталось на местах, как в день моего побега. Вот только подушка лежала странно, словно кто-то или спал на ней, или мял в руках. Распахнув шкаф, обнаружила свое верное и единственное платье, а также форменные комплекты одежды и белья. Присовокупив к этому всю имеющуюся обувь, на всякий случай забрала все. Если не удастся внушить свекрови понятие о собственных предпочтениях в одежде, — однозначно пригодится! В ванной, прихватив свое, тоже добавила к скромной кучке пожитков. И свой зум, и даже безликие тапочки. М-дя… небогатое у меня приданое. Собрав все и уложив в открытый бокс системы транспортировки, задала параметры каюты капитана и активировала перемещение. Все! Надо идти обживаться на новом месте.

Но ноги, подрагивающие от моего нервозного волнения, двигаться в нужном направлении не желали. Тогда, с явным чувством облегчения от возникшей идеи, решила еще немного потянуть время и прогуляться по «местам былой славы», то есть до блока прогнозистов. Уже завтра в новом статусе явлюсь туда официально, и все будет иначе, а пока… Тем более там наверняка никого нет, ведь общий сбор объявили. Решено! Схожу, вспомню, как мы с тарном там работали, как он учил меня хорошему…

Быстро поднявшись на нужный этаж, подошла к привычно заблокированной двери своего рабочего блока и, надеясь, что перекодировки не было, по памяти ввела активационный код. Дверь послушно отъехала в сторону, позволяя войти внутрь. Что я и сделала, обнаружив, что помещение покинули еще не все. Взглянув на обернувшегося на звук отъехавшей двери сотрудника, потрясенно застыла. Шейн-оган!

Но как? Откуда? Я изумленно, боясь поверить собственным глазам, вглядывалась в мощную фигуру тарна. Невероятно! Но да, это был он. Все хоть сколько-нибудь здравые мысли по поводу присутствия друга там, где он находиться не мог в принципе, улетучились, уступив место одной неудержимой, огромной радости. Шейн-оган! Ура! Не помня себя от восторга, я кинулась к нему, на бегу распахивая объятия.

— Девушка! — решительно затормозив меня на подходе, произнес тарн суровым тоном. — Кто вы и как сумели войти?

Я растерянно остановилась. Что с ним?

— Шейн-оган! Я так рада, так рада, что ты здесь! Но… как? — И неожиданно поразила другая мысль: — А Оболтус? Он тоже с тобой?

— Оля?.. — Безмерное удивление, подобное моему, проступило на лице и прозвучало в голосе. — Это ты? Что с тобой?

И тут частично вернувшийся разум напомнил мне о трансформированной внешности.

— Ой! Извини! Я так обрадовалась, тебя увидев, что совсем забыла о том, что выгляжу другим человеком! Это транслитическая операция. А так — это все та же я.

Взволнованно подпрыгивая на месте, тормошила тарна за руку, стремясь подтолкнуть процесс узнавания.

— Оля?! — Все еще масса сомнений в тоне друга и пристальный испытующий взгляд в глаза.

— Я! Я! Хочешь, спрогнозирую что-нибудь? Только про Оболтуса расскажи!

— Оля… — оттаял тарн. — Ну, ты… поразила, в общем! Не думал, что на побег способна. Да ты хоть представляешь, что было после того, как ты скрылась? Такая кутерьма была… А Оболтус, — с ним все хорошо. Правда, никакого сладу нет, совсем оборзел. Считает себя, кажется, первейшей и наиважнейшей персоной корабля. Всех третирует и гоняет. Так что берись за его воспитание — тут он, на «Эндорре».

Счастье навалилось ощущением неподъемного груза, но я была безумно рада этой тяжести. Как же здорово! И Оболтус здесь!

— А ты? Ты тут надолго? И где мне кактус искать? Хочу увидеть его, соскучилась о вас невероятно!

Хотелось разом узнать столько, что я тараторила все вопросы сразу, а потом и вовсе, не сдержав эмоций, повторно кинулась обнимать тарна.

На сей раз меня подхватили и по-дружески сжали в ответ.

— Ой, Оля, мне надо бежать, и так задержался, объявили общий сбор! Я теперь в постоянном экипаже, поэтому еще все расскажу и тебя выслушаю. Оболтус, наверное, у капитана в апартаментах, он в основном там теперь обитает, поросенок. Ну, или гуляет где-то по кораблю, выясняя, где еще права не качал. Ему же никто не указ.

В легкой несознанке от неожиданного вороха новостей, влекомая Шейн-оганом наружу, покинула вместе с ним блок. И тут вдруг поняла:

— У капитана?!

— Да-да… Тут все так обернулось, расскажу потом. Все, я убежал. — И, ласково чмокнув в щеку, коллега действительно шустро припустил в направлении лифтов.

А я несколько минут неподвижно простояла на месте, отсутствующим взором глядя в сторону, куда исчез тарн, но затем все же сумела вычислить нужное направление дальнейшего продвижения. К капитану! Так и мне надо туда же! До верхнего этажа добиралась с таким сумбуром в голове, что непонятно, как не заблудилась. Почему Гайяр так поступил? Почему не сказал мне? Как нашел подход к моему зверскому кактусу? Так вот почему он недоговаривал, когда я спрашивала о нем! Вопросов было море, но даже не это было основным. Самым главным была огромная искренняя благодарность за то, что сохранил мне друзей, не лишил возможности быть с ними рядом. Это в корне меняло мое отношение к вопросу пребывания на «Эндорре». Вот уж сюрприз устроил! И все дорогие сердцу существа рядом. Ура! Жизнь определенно наладилась…

Добравшись в процессе своих восторженных размышлений до входа в неймарский сектор, неожиданно поняла собственный прокол. А как я смогу войти? Со мной сопровождающего нет, а ждать под дверью как-то неловко… В отчаянии уставившись на сканер запирающего устройства, надеялась на чудо, что кто-нибудь все же задержался. И чудо случилось. Дверь с легким писком отъехала в сторону, пропуская меня внутрь. Оказавшись в гигантском холле, знакомом мне по прошлым посещениям, энергично зашагала к памятной двери капитанских апартаментов. И тут опять была проблема с замком!

Решив снова попробовать, уставилась в глазок сканера, и… опять получилось. Только теперь на модификационном табло отобразился статус — «хозяин помещения». Я едва не села от изумления. Ну, раз хозяйка… Активировав функции табло, зашла в параметры высветившейся «учетки» и потрясенно зависла над датой ее создания. Месяц и почти неделю назад! Накануне моего побега с «Эндорры»! Доступ — абсолютный. Обалдеть…

На деревянных ногах, непроизвольно зажмурившись, перешагнула порог, позволяя двери с тихим шорохом сомкнуться за спиной. Неожиданно накатило ощущение дурноты, напоминая о том, в каком состоянии уходила отсюда в предыдущий раз. Вспомнились кресла, в подлокотники которых впивалась ногтями, стремясь выдержать то, что тогда говорил неймарец, стеллаж, разбитый им в порыве гнева после моего отказа… Но надо оставить эти воспоминания в прошлом и жить уже будущим, пусть даже и здесь. Решившись, распахнула глаза… Не было кресел, стола между ними, не было ничего, что напоминало бы о стеллаже с книгами у дальней стены. Не было вообще ничего. Совершенно пустая комната с голыми стенами! Даже огромный экран во всю боковую стену исчез. Ого! Что тут случилось?

Осторожно, прислушиваясь к собственным гулким шагам по поверхности пола, направилась в соседнее помещение, там я не была еще ни разу. Но мне же сказали — обживайся. С облегчением отметила, что тут «жизнь присутствовала». На полу наличествовал пушистый коврик, стены необычайно насыщенного лазурного цвета были украшены прекрасной вязью странного орнамента, бесконечного и переплетающегося в непонятном мне узоре. Помещение было небольшим, но из него вели четыре двери. Осторожно заглянув за ближайшую ко мне дверь, сообразила, что это — то самое «оно», сердце системного обеспечения «Эндорры» и рабочая площадка Гайяра. Тут царил легкий полумрак, насыщенный густым, казалось, живым туманом. Он клубился, плавно перетекая, загадочно поблескивал и плотным покрывалом укрывал интерьер помещения. С отголосками какого-то первобытного трепета тихонько прикрыла дверь, решив, что сюда мне лучше не лезть, пока не разберусь детальнее в процессах.

Следующая по ходу движения дверь открыла мне помещение, бывшее явно тренажерным залом. Свободное пространство с пластичным и упругим покрытием на полу, спортивный инвентарь вдоль боковой стены и универсальный тренажер в углу. Эх, по всему выходит — не дадут по утрам долго спать.

Заглянув за следующую дверку, сразу почувствовала себя девочкой из той самой старой детской сказки, которая побежала за странным белым кроликом. Если до этого чувство присутствия на космическом корабле не покидало меня, то, непроизвольно шагнув внутрь распахнувшейся сказочной реальности, потерялась в нахлынувших ощущениях, перестав понимать, где и зачем нахожусь. Вау! Над головой, несколько скрытое кронами переплетающихся и шелестящих голубоватой листвой гигантских ветвей, простиралось того самого невероятно лазурного цвета небо, рядом росли незнакомые кусты и притягивали взгляд крупные цветы. Не удержавшись, провела по ближайшим из них ладонью. Под ногами мягко стелилась голубовато-зеленая травка со странными плоскими стебельками, напомнив мне земные ажурные лишайники, маня стянуть обувь и потанцевать по ней босыми ступнями. А немного в стороне, между стволами невероятной толщины деревьев висел большущий гамак — из числа тех, в которых можно валяться, лежа и вдоль, и поперек, и даже с легкостью поместиться вдвоем.

Ко мне, от потрясения временно лишившейся всех органов восприятия, кроме зрения, начал возвращаться слух. И, неожиданно распознав звучание журчащей воды, я перевела взгляд в другую сторону. Обалдеть! Кажется, небольшой водопад с настоящей водой… Она лилась, перетекая из потока в поток, сверкая драгоценными камнями в брызгах. Хотя, с точки зрения земного притяжения, смотрелось это невероятно, ведь водопад, вырываясь из стены, взмывал вверх, кружась виражами искристых спиралей, чтобы потом, плавно скользя, вновь уйти вниз, исчезая уже в другом месте. И все это вживую, в постоянном движении, в завораживающей и притягивающей взгляд красоте… Выдохнула, поняв, что временно забыла, как дышать. Стены помещения, видимо, были полностью скрыты экранами с изображением незнакомых мне, уходящих в бесконечность ландшафтов, стирающих восприятие границ, создавая полное ощущение присутствия в укрытом от всех раю.

Бесподобно! Так волшебно! Можно провести здесь вечность, просто наслаждаясь покоем, счастливой негой и вслушиваясь в баюкающие звуки окружающей природы. Если бы не продолжала машинально держаться за ручку двери, не нашла бы ее. С усилием возвращаясь в реальность, отступила назад, захлопывая за собой дверь. В душе царило такое смятение, такой накал восхищенных эмоций, такой вулкан счастливого восторга, что я реально боялась не выдержать и просто умереть на месте. Неужели бывает… так?! Так идеально прекрасно все, и так созвучно моему ощущению всепоглощающего счастья и радости. Не было ни слов, ни мыслей, чтобы выразить все бурлящие во мне эмоции, бьющие ключом чувства. Не знаю даже, была ли я так счастлива в самом раннем детстве, обнаружив в новогоднюю ночь под елкой все самые вожделенные подарки? Вот это день! Мне не выдержать столько радости! Я просто сойду с ума от счастья!

Обессиленно привалившись спиной к двери, прижав руку к колотящемуся сердцу, пыталась успокоиться, хоть немного прийти в себя. Открывать последнюю дверь было немного страшно. Но, к невообразимому облегчению, там оказалась спальня. Причем очень простая, можно сказать, аскетичная. Широкая кровать, типичные встроенные поверхности для вещей и большой, такой несуразный коврик рядом. Вошла. И первое, что увидела на небольшой тумбочке, — до боли знакомый горшок и бутылку с минеральным коктейлем. И все. Это стало последней каплей, переполнившей чашу моих эмоций. Слезы сами собой полились из глаз — слезы радости, слезы обновления, смывая мою горечь, одинокую тоску. В душе разливалось тепло, и росла, крепла надежда на счастье. Гайяр… он молодец! Просто самый лучший на свете после всего этого! И мои друзья, и Измененные, и даже эти его апартаменты — все это лучше любых слов и уверений говорит о нем, о его отношении ко мне. Стал бы он заморачиваться подобным, будь я ему безразлична? И пусть это только влияние на него собственного эниара, а не искренняя любовь, пусть! Если сложилось так, что он попал ко мне, значит, буду считать это знаком судьбы, предопределением. У неймарцев свои убеждения, у нас, землян, — свои. И чем, как не высшей игрой, счастливым случаем мною должно восприниматься все происшедшее за последние месяцы?

Неожиданно мои ладони, прижатые к глазам, отвели от лица, и я сквозь пелену слез увидела моего неймарца, с тревогой в алых глазах рассматривающего меня.

— Оля! Кто-то обидел? Что произошло? — Опустившись на колени напротив рыдающей на краю кровати меня, неймарец осторожно сжимал мои руки.

— Люблю тебя, наверное, за все это! — прошмыгала я, и потянулась к нему с намерением обнять, спрятать лицо на груди мужа, понимая, что выгляжу и веду себя неадекватно, пугая его. — Даже несмотря на то, что такой злыдень!

Рассудок от всего навалившегося за сегодня, видимо, не выдержал и безоговорочно сдался на милость сердца.

— Оля… — Столько сдерживаемых эмоций, столько силы и страсти было в его глухом полустоне. А потом меня обхватили уверенные руки, на миг сильно-сильно прижав к себе и подняв, осторожно опустили уже на кровать.

ГЛАВА 41

Кира

Закрыв глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям, просто доверилась ему.

Никаких сил о чем-то думать, оценивать свои или его поступки, тем более брать инициативу в свои руки не было, да и желания делать это тоже. Просто в кои-то веки почувствую себя женщиной — слабой, мягкой, желанной, любимой, в конце концов! Сейчас все, что было за пределами объятий моего неймарца, меня не интересовало. Вообще! Словно исчезло, оставив нас во Вселенной только вдвоем. Только он, его руки, губы, прикосновения тела, его шепот…

— Дейрана… — Даже это их название жены звучало для меня возбуждающе. — На животик повернись.

Ой! Совсем погрязнув в своих робких предвкушающих фантазиях, рожденных томительными касаниями его рук и губ, я настолько выпала из реальности, что не заметила, что уже пребываю в состоянии раздетости. Вернее, легкой одетости — собственно, тот голубой простой комплектик остался единственным рубежом на страже моей скромности. Как-то быстро он все так… И на животик еще? Ой, зачем?

— Погоди-ка, — сделала я попытку замедлить ход происходящего, но договорить возможности не дали, ловко перевернув меня на живот, причем так аккуратно и точно, что я только нижней частью лица оказалась на подушке, что не мешало носу дышать, но совершенно лишало способности к речи.

— Мм… мм… — сделала я очередную попытку сообщить о том, что происходящее несколько настораживает. Вот только почему-то затуманенный тактильным восторгом от быстро заскользивших по моим бедрам и спине рук мозг выдавать отказывался.

— Массаж, — пророкотал искушающим тоном Гайяр, — это то, что доктор Тинараг прописал расстроенной красавице для укрепления нервной системы.

Причем параллельно с напряженным пыхтением судорожно пытающегося собраться в кучу растекшегося мозга я с отчетливым трепетом ощутила на своей, кажется, резко ставшей сплошной эрогенной зоной спине его обжигающее дыхание. И все! Оформившаяся в сознании мысль: «Я же девственница» — полноценного развития так и не получила, бесславно канув в Лету, потонув в потоке моих невообразимых ощущений. Спустя несколько минут я уже неимоверно радовалась и подушке, которую остервенело кусала, и невозможности что-то произнести, ибо тогда бы шумно дышала и стонала, как новобранец, впервые преодолевающий полосу препятствий.

О-о-о! Умру на месте неминуемо! От того, что неймарец делал с моими тылами, хотелось просто сдаться на его милость и стыдливо авансом согласиться на все-все. Мой неопытный в этих вопросах мозг по ощущениям тихо упал в глубокий обморок от такого шального напора, оставив меня на волю победителя. О-о-о! Умру наверняка! Если остановится… Он кусал, прикусывал, лизал, согревал дыханием, гладил, царапал, мял и с усилием абсолютно везде самозабвенно тискал меня, заставляя уже рыдать и конвульсивно взбрыкивать в водовороте головокружительно-сильных ощущений. Было совсем не до того, что меня как-то неощутимо лишили последнего оборонительного редута, и теперь страстно сминали беззащитную попку большущими ладонями, периодически награждая ее обжигающими хлопками. А потом неимоверно ласково и медленно-медленно, заставляя меня в тщетном стремлении поторопить с вожделенной лаской, вскидывать ноги и колотить ими по также обнаженным спине и бедрам устроившегося на мне мужчины.

Когда мне начало казаться, что вот он — невыносимо острый и невообразимо восхитительный конец моей жизни, и вот еще миг, еще секунда — и меня разорвет на атомы от бурлящего восторга, неймарец отстранился от меня, породив неосознанный стон протеста, и тут же решительно снова рухнул сверху. Уже всем телом накрыв меня, укутав собой каждый сантиметр моей плоти, максимально прижался, упершись сильными руками в кровать по бокам от меня. И замер на миг. Замерла и я, уже ощущая зарождающуюся где-то глубоко внутри дрожь предвкушения.

А потом он с невероятной интенсивностью принялся тереться об меня своим телом, сразу везде. Губы в страстном стремлении вобрать в себя частичку плоти покрывали поцелуями мои плечи и шею, изредка немного прикусывая и заставляя меня испытывать особенно острое наслаждения. Твердая грудь, по ощущениям, растерла каждый кусочек моей спины, разогнав вскипевшую кровь и заставив спину гореть в предвкушении тягуче-ласковых касаний широких ладоней, несущих охлаждающую прохладу и выписывающих на моей коже незнакомые узоры. Эти же ладони успевали стремительно проскальзывать ниже, обхватывая полушария попки, и даже искушающе медлительно опускаться между ними, легкими прикосновениями все шире раздвигая мои ноги и раскрывая меня.

Я же стонала, глухо молила, кричала от безумной, накрывающей меня волны страсти. Хотелось еще и еще, больше и сильнее. И бесконечно, бесконечно…

— Не останавливайся! — Крик ли, шепот ли — не знаю.

И он меня слышал и повиновался, ускоряясь, становясь все необузданнее… И вот уже меня, совершенно оглушив, ослепив и расщепив на молекулы, накрыло этой нарастающей изнутри волной, заставив забиться в колотящей конвульсивной дрожи, выгнуться под ним. О-о-о! Я все же умерла, не иначе…

— Шш-ш-ш… — Тихий шепот-шелест возле моего уха и медленные успокаивающие, поглаживающие касания его ладони на моей спине.

Кажется, что я опустошена до донышка, исчерпана и эмоционально, и физически. Но стоит ему, выждав, пока мое сердце уймется в своей бешеной пляске, скользнуть губами вдоль позвоночника, оставляя после себя дорожку из поцелуев… А потом с пронзающей душу нежностью замереть в самой верхней ее точке, на границе с шеей, как я понимаю, что и там эрогенная зона, и вулкан страсти во мне просыпается вновь.

— Гайяр… — Сил и возможности облечь в слова испытанное не было, но, кажется, он все понял сам.

— Ш-ш-ш… — И снова нежный поцелуй. — Дейрана…

И снова губы, его руки, его тело сверху… сбоку… рядом… И я с неожиданным восторгом с каждым его касанием чувствую его ответную страсть, его ощутимое желание. Безумие восторга, максимальный накал ощущений приходят быстрее, опять зарождая во мне искорку, стремительно перерастающую в полноценный пожар, охватывающий все тело. Его руки, на сей раз скользнув вдоль спины, продолжают движение, сбегая вниз, и, обхватив меня за бедра, немного приподнимают попку. С ответным желанием выгибаюсь сама, стремясь ощутить его встречное касание. И, не отпуская моих бедер, он нарочито замедленно, вплотную соприкасаясь со мной, опускается сверху, сминая, вновь укрывая собой. От этого ощущения надвигающейся мощи, властной непоколебимой силы меня снова безумно заводит, отрезая от всего мира, концентрируя только на ощущении подчинения ему. И я согласна покориться… очень.

Взмыв на волне чувственного порыва, упускаю момент, когда мы становимся близки. Но первый же ощутимый рывок пронзает таким удовольствием, что я непроизвольно сжимаю бедра, желая его сохранить в себе, и подаюсь назад еще сильнее, в ответном движении стремясь прижаться к бедрам мужчины. Гайяр в ответ, немного отступая, тут же подхватывает мой порыв и, ласково сжав за талию, поднимает меня с кровати, заставляя перенести опору на согнутые колени и откинуться ему на грудь. Тут же набрасывается на мои плечи, снова безжалостно целуя их, и одновременно резким толчком устремляется вперед… Безумие!

В этот раз проторенным путем огненная лавина экстаза продвигалась увереннее, в считанные секунды доведя меня до очередной смерти в муках оргазма. Опять с глубинным стоном бессильно повисаю на его руках. Гайяр, поддерживая за плечи, опускает меня на кровать и, пристроившись вплотную сбоку, позволяя мне в полной мере ощутить, что для него еще ничего и не начиналось, снова гладит по спине и тихо шепчет:

— Оленька, земляночка моя, ты такая отзывчивая, такая страстная. Я не выдержу больше.

А я неожиданно, вместе с порывом ответной нежности, ощущаю потребность в иной близости — в духовной, в единении душ. Потому ищу его взгляд и, желая развернуться к нему лицом, начинаю неуклюже барахтаться. Немного откатившись, Гайяр помогает мне, и вот уже мы лежим в едином объятии, вглядываясь в глаза друг друга, общаясь без слов. Он открыт, совсем не таится, позволяя мне увидеть в его глазах нежность и счастье влюбленного мужчины, и гордость победителя, и безмолвный вопрос. Я отвечаю поцелуем, не разрывая контакта глаз, стремясь наслаждаться одновременно и собственными ощущениями, и его…

И снова танец тел, песня губ, музыка прикосновений… Мы, все теснее сплетаясь, погружаемся друг в друга, сливаясь и телом, и душой. Взгляды переплетены до последнего, усиливая единение, даря ощущение завершенности. И только в последний миг, не справляясь с бурей чувств и ощущений в груди, я сжимаю веки, полностью отдаваясь во власть собственного восторга. Я взмываю вверх, теряя ощущение реальности и паря в тумане счастья, все сильнее сжимая его ногами и прижимаясь к груди. Он в ответ так же с глухими стонами все теснее сдавливает в кольце рук, создавая ощущение неимоверного единства. Мы оба, сотрясаемые дрожью экстаза и стонами удовольствия, словно парим на волне реального ветра. Я открываю глаза, — и оглушающий крик вырывается инстинктивно, ведь за плечом мужа я вижу… потолок! А он в неймарском секторе страшно высоко!

Тут же мы падаем. Действительно, на миг я спиной чувствую невероятно уплотнившийся воздух, который с усилием врезается в кожу. И перед распахнувшимися в ужасе глазами мелькают сначала совсем размытые, а потом более плавные всполохи движений его крыльев, восстанавливая ощущение полета. Отвожу глаза от лица мужа с еще напряженно закрытыми глазами, и, повернув голову в сторону, бросаю взгляд за собственное плечо вниз. И-ик! Все верно… Мы висим в воздухе. Вернее, распахнув крылья и делая ими стремительные взмахи, тихонько фланирует в подвешенном состоянии неймарец, а я… Я просто продолжаю при этом находиться в кольце обнимающих меня сильных рук, в ответ обхватив его ногами. Мамочки! Ну предупреждать же надо!

Потрясенно уставившись на Гайяра, сипло шепчу:

— И как это понимать? Это… нормально?

Неймарец, с возмутительным спокойствием распахнув глаза и с самым самодовольным видом потеревшись носом о мой, пробормотал, предварительно лизнув меня в ухо:

— Абсолютно. Так случается, когда мужчина моей расы полностью теряет самоконтроль, оказываясь на самом пике наслаждения. После этого, кстати, — на сей раз мне многозначительно хмыкнули в ушко, — незнайка ты моя, дети появиться могут.

Как ни странно, но сообщение о детях, после только что испытанного уже не смущало.

— И часто ты так «взлетаешь»? — С выводом насчет мозга я, пожалуй, поспешила, но и вовремя язык не прикусила.

Муж расхохотался, заставив меня откровенно смутиться.

— Даже и не вспомню сейчас, когда в последний раз «взлетал», еще совсем молодым, кажется.

— Не помнишь? А сколько тебе лет?

— Вопрос из разряда своевременных, — промурлыкал Гайяр, щекоча дыханием мою шею. — Может быть, и познакомимся заодно, раз уж у тебя любознательность проснулась. Самое время! Мне семьдесят три.

— Ско-о-олько? — изумленно выдыхаю я.

Гайяр, довольно жмурясь — наверняка предвидел мою реакцию, — плавно опускает нас на кровать, укладывая меня. Каким-то неуловимым для моего взгляда движением свернув и убрав куда-то за спину крылья, он, блаженно вытягиваясь, ложится рядом.

— Ты, оказывается, такая разговорчивая. — Я, смутившись, покраснела. — Если мой возраст соотнести с земным, это порядка сорока двух лет. У нас медленнее происходит обновление тканей, медленнее метаболизм, другой химический состав костей скелета, опять же излучение нашей звезды не так губительно, как вашего Солнца. Как итог, продолжительность жизни больше. В среднем мы живем до ста пятидесяти лет. Так что я еще вполне…

При этом Гайяр, многозначительно состроив зверскую гримасу, навис надо мной. Ну нет! Со смехом, уперев руки в его грудь, возмутилась:

— Тихо-тихо! Меня только что озарило: у нас с тобой уже все было, а я о тебе совсем ничего не знаю. И это пугает. Никому не пожелаю открыть глаза в такой момент и обнаружить себя висящим под потолком. У меня едва сердце не остановилось.

Сразу посерьезнев, муж снова откинулся на подушку и, подтянув меня к себе под бочок, с показным недовольством буркнул:

— И кто тебе мешал обо мне больше узнать? Сама не желала!

— Признаю, — задрав голову вверх, показала я ему язык, — вот сама и исправляюсь. Я же не знала, что ты — Злодей с добрым сердцем. Ты в зеркало вообще смотришься? У тебя всегда такой вид, словно еще секунда, и ты меня съешь. Живьем!

— А это идея. — Неймарец очень внимательно окинул все мое тело взглядом и, плотоядно облизнувшись, игриво набросился на мое плечо с самыми съедобными намерениями.

— Фу! Фу! — Было откровенно смешно и щекотно, пока я, всячески брыкаясь и пинаясь, в шутку отбивалась от него. — Невкусная я!

— Не поверю, пока сам не попробую. Ну хоть кусочек, а? Маленький кусочек распробую! — смеясь, глухо взмолился он, когда я решительно прижала к его голодному рту свою ладонь, которую тут же и лизнули. — Можно ушко, к примеру!

При этой страшной угрозе он нежно обвел подушечкой пальца наружный контур розовой раковинки.

— В твоем возрасте, — насколько смогла сурово провозгласила я, заставив его резко упасть на подушку и, закатив глаза, застонать, — пора уже о полезной для здоровья диете думать. А не бросаться на аппетитных младенцев и девственниц!

И, не сумев до конца соответствовать ситуации, расхохотавшись, рухнула сверху ему на грудь.

— Вот зачем я сказал тебе о возрасте? Не будет мне теперь покоя! — трагически прошептал Гайяр, целуя меня в подвернувшуюся макушку.

— Да-да! Это я тебе обещаю — покоя не будет, и не только поэтому. Ведь теперь я знаю, — многозначительно замерла, дожидаясь его заинтересованного взгляда, — какой ты профи в массаже. А ведь доктор прописал…

Гайяр, сразу показушно приободрившись, опять двинулся ко мне, когда неожиданно остановился сам.

— Оль, а ну вставай! В ванну сначала тебя надо окунуть, сразу подобреешь. Опять же ты так и не поужинала. А уж потом… повторный сеанс массажа!

Состроив разочарованную гримасу, я начала плавно сдвигаться к краю постели, мысленно планируя решающий удар.

— Согласна, что мне еще остается? Какой уж повторный сеанс массажа в семьдесят три года?

И, быстро сорвавшись с кровати, рванула в ванную, чтобы тут же с растерянным видом застыть на месте. А ванная-то где?

Гайяр, даже не сделав попытки меня догнать, от одного взгляда на меня расхохотался так задорно, что заразил и меня.

— Незнайка! — С этими словами, поднявшись и приобняв за плечи, он развернул меня в нужном направлении.

Хищно щелкнув челюстями, пригрозила:

— Смотри, проверю на прочность!

— Так я только «за»! Для полноценного эффекта нужно два, а то и три раза в день отдаваться в руки талантливого массажиста.

Все, надо идти к Тинарагу на консультацию.

— И скромного!

— Да ты читаешь мысли, дейрана. Мало того что разговорчивая оказалась, так еще и наблюдательная. Как я рад, что в тебе не ошибся.

— А я как рада, — развернувшись, встала на цыпочки и потянулась к его губам, — что ошиблась в тебе!

ГЛАВА 42

Кира

До ванной комнаты мы шли долго. И вроде бы она не так чтобы далеко, и мы даже спешили… поначалу. Но потом задержались. Почти-почти у входа, к которому меня целенаправленно влекли, обхватив за плечи. И тут — о радость! — вернулась ясность мыслей. А вместе с ней и так давно беспокоящий меня вопрос: куда у них крылья деваются? И вот так он меня давил и мучил, что я споткнулась и, вывернувшись из рук удивленного моими маневрами неймарца, развернулась к нему лицом.

— Нет! — Что-то подозрительно быстро он во мне разобрался. — Что бы это ни было — нет! Идем в ванную!

— Пожалуйста, пожалуйста, — тут же потянувшись к нему с объятиями, попросила я.

— Это безобразие! — возмутился он. — Ты мне все планы по обольщению поломаешь. Что?

— Спиной повернись!

— Насмотреться не можешь? — Ехидно подколов меня, он с картинным поклоном развернулся.

А я, решив, что грех терять такой шанс, заодно пробежалась глазами по всему виду сзади… И не только взглядом, каюсь. Но руки как-то сами потянулись удостовериться, что вот оно — такое бесподобное, сильное и красивое, — все мое! Чувствуя себя последней хапугой (но кто бы мне пару месяцев назад сказал, что такой мужчина станет моим?), особенно тщательно ощупывая, провела ладонями по сильным рукам, потом, скользнув ими ему на грудь, на миг вплотную прижалась к его спине и бедрам своим телом… Тут же донеслось энергичное рычание, сопровождавшееся суровым напоминанием:

— Ванна! Ужин!

Пришлось чуть отстраниться и приняться за изучение спины. Узрела следующее, — там, где у нас располагаются внутренние края лопаток, у них присутствовали своеобразные щелеобразные углубления, ведущие в какое-то подобие подкожных карманов. Именно туда, сложившись, и втягивались крылья. Немного отогнув край одного кармашка, увидела уголок перламутрового густого пламени. И так его потрогать захотелось…

— Гайярушка, а можно… крылышко посмотреть? — При этом я, не очень рассчитывая на успех, снова вплотную к нему прижалась, обвив руками торс и прикоснувшись лбом к спине немного ниже этих самых карманов.

Муж горестно вздохнул, но крылышко специально медленно поползло наружу. Радостно взвизгнув, полностью сосредоточилась на зрелище раскрывающихся перед глазами крыльев. Бесподобно красивые, завораживающие, такие шелковистые на вид… В следующий миг я уже, забывшись в восхищении, нежно гладила их, наслаждаясь прикосновениями. Неожиданно теплые, изумительно гладкие и бесконечно сильные. Это так возбуждало! В душе боролось чувственное и эстетическое восхищение, порождая какой-то объединенный шквал восторгов. Прихотливо лаская крыло, приблизилась к его основанию. Проведя пальчиками по костному остову, покрытому бликующим покровом этой странной кожи, поднырнула рукой вниз — туда, где крыло соприкасалось с карманом. Там узкой полоской, расположенной у основания, неожиданно обнаружилась почти невесомая перепоночка. Такая мягкая, изумительно бархатистая и волшебно воздушная на ощупь. Наверное, таким же было бы облако, сумей я его погладить. Зачарованно касаясь ее, я неосознанно закрыла глаза, с полной отдачей погрузившись в невероятно чувственные ощущения от этих прикосновений.

Поэтому, вновь и вновь пропуская через себя, переживая это открытие, настоящий тактильный праздник, я не заметила, когда крыло ловко отвели, а его хозяин, стремительно развернувшись, подхватил меня на руки. Словно бы только этого и ожидая, мое тело податливо выгнулось, прижимаясь к нему, стремясь максимально соприкоснуться. Уверенная ладонь обхватила меня под бедра, подтолкнув вверх, а ноги сами распахнулись, обвивая его торс, соединяя нас. Одновременно рывок внутрь меня сопровождался толчком его сильных ног, отделившим нас от пола. И все — я поплыла, полетела, возносясь в вихре чувств и ощущений ласкающего кожу ветра, рожденного его крыльями. Руки мужа, обхватив за спину, держали уверенно, позволив мне, в экстазе разорвав объятие, развести свои, словно крылья, в стороны, наслаждаясь этим безумно возбуждающим чувством полета.

Мы носились по спальне, кружа в непонятном ритме, диком, даже агрессивном возбуждении абсолютной страсти. И вот уже я, стремясь взлетать все выше и выше, упираясь руками в его плечи, вскидываюсь вверх одновременно с взмахом его огненных крыльев. Чтобы тут же уйти вниз с их возвращением…

В эти мгновения я исчезла, превратившись в алчный сгусток огненной энергии. Максимально откинувшись назад, позволяя его рту жадно сминать мою грудь, вбирая в себя, терзая, я гортанно стонала, ловя губами ветер нашей страсти. Это было невероятно — стремительно, первобытно, естественно. И в этом было столько любви!

Последний рывок крыльев, последний толчок. Мой стон, его… И острая мука сладкого восторга. Беспамятство. Блаженство. Бесконечность. Я, сотрясаемая дрожью экстаза, продолжала плавать в своем внутреннем космосе, залп за залпом выплескивать всю бурю переживаемого удовольствия. Ноги ослабели, плавно соскальзывая вниз, руки безжизненно повисли вдоль тела, сердце стучало неимоверно. Я все отдала ему в эти минуты, исчерпала себя абсолютно.

Чувствуя, как мы плавно опускаемся на пол, как Гайяр подхватывает меня на руки, я была рада, что мне есть кому подарить свой гигантский запас нежности, свою любовь, что есть кому позаботиться обо мне в ответ.

И, только погрузившись в обволакивающее тепло ванны, начала оживать, возвращаясь из мира своих феерических восторгов в реальность.

— Оля, — слышу взволнованный голос мужа, чувствую его ласковые руки, которые меня моют. — Я тебя совсем замучил? Подумать боюсь, ведь в первый раз. Зачем же ты трогала милэйн? Это самое чувственное место на неймарском теле. Как же ты завтра будешь?

Мамочки! Предупреждать же надо! Хотя я, честно говоря, не жалею. И пусть до сих пор ноги меня не слушаются, а руки дрожат от силы испытанного восторга. А хочется еще…

— Я, кажется, скоро зависимость приобрету, — шепчу скорее сама себе, и тут же, вдумавшись в его слова, спрашиваю: — А что завтра? Ой, ведь на работу… И Оболтус, кстати, где? Или он завел дурную привычку гулять по ночам?

— Считай, что завтра у тебя выходной. Нет, лучше сразу — отпуск! Да, точно, до самого дома — ты в отпуске. Я Шейн-огану велел сегодня кактус взять к себе, но уже завтра его увидишь. Вымахал невероятно, подозреваю, что он освоил механизм использования системы доставки по конкретному коду операции. В общем, тут предстоит колоссальная работа. Оль, давай я ему сознание снесу, а? А ты его элементарным командам потом обучишь — сидеть там, гулять, рядом… С ним сложно так, вредный он — просто до неприличия.

— Я тебе снесу! — резко села я. — Он — моя семья, считай. Больше у меня никого нет. У тебя мама, у меня — Оболтус. И точка. Только попробуй ему что-то сделать! Я не знаю… Я разведусь!

Гайяр впечатлился.

— Значит, мы обречены на оболтусотиранию, — задумчиво, явно намечая перечень адекватных мер, протянул неймарец. — О! А давай его маме подарим? Ну, или хотя бы временно сошл… э-э-э… погостить отпустим?

Проигнорировав умоляющий взгляд, категорически отрезала:

— Нет! У нас будет счастье втроем, уверена. И на отпуск я не согласна. Завтра еще, может быть, отосплюсь денек, а потом — на работу. Хотя страшновато, я сама еще окончательно осознать не могу, к скольким вещам привыкать придется. То, что под ледяной маской капитана есть живое существо, — я с усмешкой коснулась рукой его груди, — уже стресс, а тут еще команда…

Ладонь шустро поймали, притянули к губам и поцеловали, а потом и меня, осторожно потянув, вернули в исходное положение.

— Это только потому, что ты разбудила во мне это живое, — тихонько прошептали мне на ушко. — И такой я лишь с тобой, так что не обольщайся.

— Злыдень. — Я вздохнула. — Придется всех брать под крыло — ой, под опеку. Кому, как не мне, понимать, как ты умеешь третировать окружающих!

В ушко фыркнули.

— О команде не переживай, я всех проинформировал о последствиях.

— Как о последствиях? Ты им что сказал?

— Сообщил, что обзавелся семьей. Моя дейрана — наш штатный прогнозист. И с этого мгновения приравнивается в статусе ко мне. Все!

— Не густо… Подозреваю, любопытство всех задушит. Надеюсь, в наш рабочий блок не будут ходить на экскурсии, показывая на меня пальцем.

Гайяра, по ощущениям, передернуло.

— Если кто-то посмеет показать на тебя пальцем… — Тон его при этом был капитанским, прямо из прошлого, и резал по ушам.

Я поморщилась:

— Я пошутила.

— А я нет!

Мы оба замолчали, думая каждый о своем.

— Кушать хочешь? — задал муж неожиданно прозаический вопрос.

Прислушавшись к себе, честно ответила:

— Зверски!

— Наконец-то, — довольно проворчал этот вредный мужчина. — Наконец-то я нашел способ нагулять твой аппетит. Давай под душ — и ужинать!

Меня оперативно подняли, не встретив сопротивления, вымыли волосы и сполоснули все тело. Потом, поставив рядом с купальней, строго сказали:

— Стой на месте!

Я расслабленно кивнула. Состояние было таким довольно-блаженным, что и пальцем шевелить не хотелось. Пускай поухаживает, и ему приятно, а уж мне как хорошо! По ходу дела оглянулась кругом — ванная тоже была помещением из разряда «есть, где расправить крылья». Но ведь и их мыть надо, так что все логично. Напротив находилась большая кабина душа, а в противоположном углу еще какая-то — может быть, еще душ, поменьше? Надо будет посмотреть. Но любопытство было вялым, безынициативным, что ли… Гайяр завернул меня в большущий теплый халат, нахлобучил на влажные волосы капюшон и подхватил на руки со словами:

— Что покушать хочешь? Закажем в синтезаторе или сами сделаем?

— Сами? Как?! — Я была потрясена.

— Есть тут небольшая кухня и запас продуктов. Я люблю иногда самостоятельно приготовить завтрак.

— И что мы сделаем? Яичницу?

Вот уж поразил он меня! Не вязался образ капитана с фартуком и поварешкой. Неужели реально что-то умеет?

Сказала и поняла, что сморозила глупость. Во-первых, ляпнула так по-земному. Во-вторых, они ведь тоже в каком-то условном смысле пернатые.

— Ой, не подумала я, извини! Вы яиц, наверное, не едите. — В меню корабельной столовой их точно не было. — Хотя вы же не птицы в буквальном смысле и не из яиц вылупляетесь.

Думала пошутить, неудачный ляп загладить, а в итоге застыла, уловив выражение его напрягшегося лица. Спросить, вылупляются ли — язык не поворачивался. Опять же как тогда я? Яйцо уж точно не снесу, даже учитывая уровень нынешней медицины.

— Вылупляемся… в ряде случаев. — Я так и села на бортик ванны… И об этом не предупреждали! — Правда, яйца, если их можно так назвать, совсем не птичьи. Но давай сейчас об этом не будем, а то боюсь, ты в страхе сбежишь в неизвестном направлении, перепрограммировав какую-нибудь штатную капсулу.

Да уж, опасения были в чем-то обоснованными. Откровенные сомнения насчет реакции экипажа, пусть и не явной, никуда не делись плюс все эти неосознанные страхи по поводу загадочного первородства, а тут еще и яйцекладущими оказались. Или не оказались? Неясно тоже. Всего ничего замужем, а уже голова кругом идет от таинственности этих неймарцев! Но назвался груздем…

Я прекрасно помнила, что все непонимания и сомнения родители всегда обсуждали, стремясь избежать обид и недомолвок. Мне в своей, хотя и настолько неожиданной семье, хотелось того же, пусть и не сразу.

— Понимаешь, убегать я не собираюсь точно. Намерена честно и ответственно пытаться стать твоей парой. Скрывать не буду, в душе переживаю о многом — и о поведении экипажа «Эндорры», и о взаимоотношениях с твоей семьей, вообще о том, смогу ли тебе соответствовать, являясь ничего о вас не знающей землянкой. Ведь не всю жизнь мы будем на «Эндорре», а в вашем мире придется еще сложнее. И наверняка есть масса сложностей, о которых я пока не знаю, опять же — твои тайны с первородством, а вот и вопрос деторождения, оказывается. Но я готова искать пути их решения, тебя же прошу только об одном — о доверии!

Поднявшись, подошла к Гайяру и, сжав его ладонь руками, открыто посмотрела в глаза. Он взгляда не отвел, но я интуитивно почувствовала, что напрягся. Определенно он темнит… И это его угнетает.

— Дейрана… — Глубокий вздох, и меня прижали к себе, чтобы немного растерянно прошептать: — Ты меня восхищаешь. И твой ум, и смелость, и искренность, и твоя сила. В этом ты определенно меня сильнее. Я услышал тебя и попытаюсь. Дай мне время собраться, сначала убедиться, что то, что появилось сегодня, не исчезнет в одно мгновение.

— Гайяр, вся моя жизнь может послужить примером того, что я морально готова ко многому, если не ко всему. И поверь, я не так слаба духом, чтобы бросать все и бежать при первых же трудностях, раз уж приняла решение остаться, — поднявшись на носочки, потянулась к его тут же приблизившимся губам. — Я буду ждать. Но не затягивай! А то по поводу детей я реально тревожусь!

Мы целовались долго, упоительно, как-то особенно остро ощущая взаимное тепло и доверие. И тут… заурчал живот.

— Вот, — простонала я, смутившись. — Мы с ним уже на все согласны, кормите нас хоть чем-нибудь!

— А хочешь мой фирменный завтрак? — с ухмылкой увлекая меня к выходу, поинтересовался неймарец.

— А хотя бы перечень ингредиентов можно узнать? — подозрительно уточнила я, опасаясь провести остаток первой брачной ночи в медотсеке. — При всем уважении, общество Тинарага сейчас как-то не привлекает.

Гайяр задорно рассмеялся:

— Кто тут только что говорил, что сложностей не боится?

— Ладно, — смирилась я, — голод не тетка. Но чур, — первым пробуешь ты!

— Ага, меня, значит, не жалко.

Мы уже дошли до выхода из спальни. Все же как привыкнуть к этой пространственной гигантомании?

— Жалко. — Я ободряюще сжала его ладонь. — Но Тинарага жальче.

В итоге мы попали в то самое общедоступное, странно пустое помещение, из которого, как выяснилось, незаметная дверка вела в очень скромную по размерам, даже в моем понимании, кухоньку. Уже предчувствуя, что полюблю этот маленький, уютный, укрытый от всех уголок, по ходу возникшего интереса уточнила:

— А там, — я мотнула головой, указывая назад, — смена интерьера запланирована? Старый надоел?

Тут я увидела на крошечном столе, рассчитанном на одного, максимум двух пользователей, миску со зрелыми крокари — неимоверно вкусными тартскими фруктами. Или овощами? Слышала, что ученые до сих пор определиться не могут. Я первый и последний раз пробовала их на своей первой работе, когда трудилась прогнозистом на сельскохозяйственной базе. И до сих пор хранила самые восторженные воспоминания об этом гастрономическом опыте. Поэтому, упустив из виду молчаливую реакцию на вопрос, тут же воодушевленно плюхнулась на одинокий стул и выхватила самый-самый крупный. Мм!..

ГЛАВА 43

Кира

Пока я с полной самоотдачей лопала — иначе не скажешь — крокари, Гайяр деловито сдвинул дверцу, как выяснилось, большого, во всю стену, герметизатора, в котором я разглядела весьма внушительный запас продовольствия. Причем и земные продукты наличествовали тоже. Вот это знак внимания, вот это пример заботы! С момента побега с Земли я родную еду видела очень редко, разве что наш злаковый хлеб иногда встречался. А тут — сначала творог на Креладе, теперь вот — полгерметизатора земных продуктов!

— Вау! — подскочив к неймарцу, обвила его руками, прижавшись к спине щекой. — Спасибо!

— Пока не за что, скажу честно, как все это ваше готовится, я не совсем понял, — погладив меня по руке, сказал муж.

— А не страшно! Я сама лет шесть ничего не готовила, так что с огромным желанием возьмусь за дело. И вообще, давай по очереди? Я тебя угощу земной кухней, ты меня — неймарской. А для того, чтобы не накормить друг друга чем-то для нас несъедобным, предварительно договоримся пропускать каждый продукт через анализирующий сканер.

— О! Хочешь мне что-нибудь приготовить? Это приятно, и я с интересом познакомлюсь с вашей кухней. Многое о земной жизни я уже узнал.

— Только не сейчас, — хмыкнула я.

— Да, через пятнадцать минут ужин получишь. — И Гайяр достал из своей половины продзапаса что-то необычно ярко-зеленое, похожее на огромный пупырчатый турнепс.

Тут же закинув его в кабинку анализатора, выждал результат и довольно сообщил мне, вернувшейся за стол:

— Вполне для вас съедобен!

Живот облегченно заурчал.

В итоге к моменту, когда я, блаженно жмурясь, дожевывала второй крокари, передо мной поставили тарелку с чем-то… красным. Это как рак, что ли? Стало немного не по себе, сейчас блюдо смотрелось своеобразно — этакие кругляши-пельмешки нездорового цвета. Живот заурчал озадаченно.

— Э-э-э… А что это? — нашлась я.

Гайяр, устраиваясь с тарелкой на раздвижном сиденье напротив, задумался.

— Наверное, рыбогриб по-вашему! — Ответ определенно не располагал к дегустации, хотя подтверждал его утверждение о том, что «разведданные» о нас изучили.

— Как это? — выразила я естественное недоумение.

— Это — транос. Он является симбиотическим растительно-животным организмом, в точности как ваши грибы, но при этом обитает и питается в водной среде, как ваши хищные рыбы. Пробуй, транос очень вкусен, это деликатес.

Решив, что лучше умереть от отравления, чем от голода, отважно засунула красный кусочек в рот и впилась в него зубами. Ах! Действительно, вкус был бесподобным! Ни на что не похожим, но очень, очень восхитительным! Прикрыв веки, откинулась на спинку стула и сосредоточилась на новых вкусовых ощущениях. Офигенно!

— Так, говоришь, это твой фирменный завтрак? — заискивающе вопросила я мужа, бросая на него щенячий взгляд. — Имей в виду, я всегда в доле.

Живот заурчал солидарно. Вот же разговорчивый!

Гайяр с хитрым видом кивнул и напомнил:

— А ты чем можешь удивить?

— Пока не знаю, но подумаю, — не попалась я в ловушку. — Возможно, и завтра. И вообще, за столом, особенно с такой вкусняшкой, должна быть тишина. А то все тут… разболтались.

И мы, синхронно орудуя неймарскими острыми палочками, принялись за траноса. Райская пища!

— Считай, что заработал сейчас весомый аргумент за то, чтобы я осталась. — Я даже немного объелась, но оставить на тарелке хоть крошку было выше моих сил.

— Только сейчас? — Муж, еще раньше покончивший со своей порцией, иронично приподнял бровь.

— Угу, на этом фоне, — я показательно ткнула в свой наконец-то умолкший живот, — меркнет все!

— Давай-ка спать отправляться, а то время движется к утру, — поторопил меня Гайяр, бросив взгляд куда-то в сторону. Проследив за ним, обнаружила привычный часовой таймер на небольшом кухонном автомате, установленном в углу. Вот возьмусь за готовку и обследую тут все, а сейчас — лень.

После сытной еды как-то внезапно навалилась сонная вялость, поэтому я, не протестуя, поплелась за своим неймарцем в спальню. Сбросив халат, отдернула покрывало, а то мы его так и использовали.

— Я тебя укутаю и согрею, если потребуется, — прошептал муж, убирая освещение.

Крылом? Немного растерялась.

— Мне без одеяла непривычно, люблю его в комочек скатать и облапать, — пошутила я, забираясь на кровать. — А вы так всегда делаете? Крылом укрываете, в смысле? Это ничем не чревато?

— Да, это естественно, инстинктивно так выходит. Защитный рефлекс у мужчин, даже во сне укрываем самое дорогое. — Меня притянули на мужнино плечо и уверенно обняли.

— Мы спать будем? — подозрительно уточнила я, когда поняла, прижавшись к нему, что далеко не все охвачено сонной негой. — Или…

— Спать, — хмыкнул Гайяр мне в макушку. — Я месяц был вдали от тебя, а в самом начале это очень трудно. Тянет к дейране безумно, поэтому, кстати, напрасно ты терпела этот ужас и внешность меняла. Я тебя в любом виде чувствую. В общем, мне теперь надо долго наверстывать, готовься. И так незапланированно получилось, завтра тебе будет тяжело.

— А я как бы даже не против, — совершенно честно созналась я в желании еще «полетать».

— Завтра, как проснешься, мне это скажи. Ты знаешь, я опасался, что ты стесняться будешь.

Я задумалась. И правда, так все комфортно ощущалось — ни стыда, ни стеснения. Ни перед ним, ни перед собой. Прислушалась к себе в поисках ответа.

— Знаешь, думаю, причина в этом трансформированном теле. Я его как свое не воспринимаю, наверное, поэтому. Даже обнаженной себя как-то не ощущаю. Плюс ты… отвлекаешь.

Снова поцелуй в волосы и тихое:

— Спи, чувствую, что ты совсем вымоталась. А завтра уже гирденцию свою увидишь.

И, вопреки моим сомнениям, стоило закрыть глаза, уютно свернувшись рядом с мужем, как сон незамедлительно выкрал из реальности. Я даже не слышала легкого шороха расправившегося крыла.

Проснулась я от какого-то движения. Оказалось, что во сне умудрилась оказаться распластанной поверх обнимавшего меня мужа. А сразу надо мной, образуя живой и теплый кокон, сомкнулись оба неймарских крыла. Гайяр уже не спал, видимо, обдумывая и предпринимая попытки осторожно меня переложить. Их я и ощутила.

— Уже утро? — Казалось, что вот только-только сомкнула глаза.

— Я встану, а ты спи. Отсыпайся хоть до вечера, — тихо прошептал неймарец, опустив меня на кровать и укрыв одеялом. — Если будешь плохо себя чувствовать или синяков много окажется — в ванной есть медитекс, обязательно воспользуйся. Завтрак тебе оставлю на подогреве. Если что-то понадобится — свяжись, просто вслух позови по имени. Я систему настроил на твой голос, поэтому сразу получу сигнал.

Уже почти во сне я хмыкнула, давая понять, что услышала. В ответ меня поцеловали в приоткрытое плечо и ласково погладили по волосам. Как же хорошо замужем. А за собственным руководителем — вдвойне.

Как Гайяр собирался, как уходил, уже не слышала, снова сладко задремав. Но поспать подольше было не суждено. Неожиданно, перепугав меня со сна неимоверно, на одеяло, укрывавшее меня, что-то плюхнулось. Судорожно дернувшись, я резко села, озираясь кругом и пытаясь понять, от чего проснулась. Злостным пробудителем оказался… Оболтус! Увидев свой обожаемый кактус, так обрадовалась, что все недовольство от недосыпа забыла. Кактусяра! А вырос-то! Мне до талии, если не выше.

— Оболтус! Ты такой большущий уже! Как же я скучала! — протянула руку к питомцу, замершему в какой-то настороженной позе, ожидая, что колючки втянутся, и я его поглажу по розовым отросткам-листочкам.

Но нет. После встречи с тарном я сразу сообразила, в чем проблема. Не узнал!

— Поросенок ты, а не гирденция! Стоило мне немножко вид «подправить», как не признают. Вот не угощу я теперь тебя вкусностями в честь встречи, и не надейся! Тем более имеются жалобы на твое поведение, — заметила я многозначительным тоном, погрозив ему пальцем.

А кактус неожиданно встрепенулся и, втянув таки свои ядовитые шипы, смешно «вразвалочку» заковылял по одеялу своими отросточками-корешками. Я с внутренним восторгом наблюдала за приближением питомца, но при этом сидела с неприступно-возмущенным видом. Кактус наконец добрался до меня и, подпрыгивая от радостного возбуждения, потянулся розовым листиком к моей руке. Осторожно погладил, совершенно умилив меня этой лаской.

— Солнышко мое, — на радостях изрекла я и погладила его в ответ. — Опознал!

Розовый подхалим тут же взволнованно заколыхал отростками, всем своим видом подтверждая данный факт.

— Как ты без меня? Скучал?

Оболтус нарочито поник, повесив все листики. Ясно!

— Я тоже очень-очень скучала… Кэп тебя не обижал? А то я ему…

Розовый вредина картинно рухнул в обморок.

— Угрожал-таки беспамятством? В следующий раз — смело кусай!

«Воскресший» Оболтус в сердцах очень эффектно махнул самым длинным отростком, четко дав понять, что пытался. Не помогло!

— Тогда мне сразу жалуйся! Я его сама покусаю, — тут же предложила помощь верному соратнику.

Кактус, обдумывая идею, туда-сюда проковылял по кровати и в итоге качнул вперед туловищем, явно соглашаясь.

Но тут же неловко сполз с кровати, бурно замахал отростками и двинулся к выходу, явно призывая меня следовать за собой. Растерянно оглянувшись, озаботилась, что бы на себя накинуть. К счастью, Гайяр об этом подумал за меня — рядом с изголовьем лежала… да, она. Пижама с овечками! Или с барашками. Остается надеяться, что к маме за ней он сам сходил, а не она по доброте душевной рано утром занесла.

Встав с кровати, непроизвольно застонала. Тело основательно ломило, низ живота сжимал небольшой спазм, а кожу внутренней стороны бедер и вовсе саднило… Так, где там медитекс? Неловко накинула пижамку и заковыляла за уже скрывшимся за дверью кактусом. Что у него там, пожар? Нетерпеливо пританцовывающий питомец обнаружился в пустой комнате под дверью кухни. Странно, остальные двери перед ним как-то открывались сами. Подойдя к ней, раскрыла, позволив кактусу «просочиться» внутрь. В кухне он тут же боевито протопал к блоку доставки и многозначительно указал мне на пульт листочком.

— Так ты кушать хочешь? — дошло наконец до меня.

Розовое здоровенное нечто поникло и стеснительно пошаркало перед собой нижним отросточком. Бедняжка мой! Такой большой уже стал, кушает наверняка больше, а позаботиться о нем некому. Подскочив к пульту, задумалась над заказом. Пожалуй, одной бутылки питательной смеси ему уже будет маловато.

— Тебе коктейльчика минерального бутылочки две надо? — проворковала я.

Оболтус на мгновение замер, а потом уверенно выставил вперед три листочка-выроста. Ого! Вроде бы не похоже, что его держали в черном теле, но кто знает, может быть, вчера в суматохе и ужином не накормили. Поэтому, выбрав необходимую комбинацию, кстати сохраненную в меню постоянных опций, заказала тройную порцию вкусняшки.

— Сам дождешься, если я в душ пока схожу? — не подумав, поинтересовалась я, но тут же опомнилась: — Хотя тебе же не открыть…

Оболтус тут же энергично замахал всеми свободными от хождения отростками. Движения были призваны, как не сразу поняла я, выразить мне благословение на приведение себя в порядок и уверение в своей полной самостоятельности в данном вопросе.

— Точно откроешь? — с сомнением переспросила я. Крышка же отвинчивалась.

В ответ кактус, кивая, уверенно махнул вперед верхним кончиком. А потом, поразмыслив чуток, изобразил боковой веточкой горизонтальное покачивание, очень похожее на красноречивый жест «поспеши уже». Обалдеть! Надеюсь, за месяц моего отсутствия он не освоил четырехмерный математический анализ! Надо бы присмотреться к его поведению.

Впрочем, мое состояние требовало срочного вмешательства, да и вообще в ванну по-утреннему тянуло, поэтому, решив обдумать все позже, поплелась в желанном направлении. Первым делом направилась ко второй, меньшего размера кабинке, примеченной мною вчера. Внутри действительно находился аппарат экстренного лечения. Раздевшись, ужаснулась количеству красноречивых синяков на коже, поэтому сразу забралась внутрь и выбрала программу физического восстановления, быстро захлопнув крышку изнутри. Ощущения были своеобразные — кожу покалывало, чувствовались какие-то волновые потоки и импульсы. В итоге процесс «лечения» занял минут пятнадцать. Но результат был потрясающим! Вылезла я с ощущением, что здоровее всех здоровых и готова горы свернуть. Теперь можно и в душ — получить с утра заряд бодрости и смело бросаться в бой, в смысле идти на встречу с экипажем.

ГЛАВА 44

Кира

Приняв душ, с ощущением абсолютной обновленности влезла во вчерашний громадный халат и вернулась на кухню. Оболтус был все там же, причем в замеченном мною вчера горшке. Прожорливый кактус, в экстазе сжимая своими смешными несуразными отросточками бутыль, выливал себе под корешки остатки питательной смеси уже из последней. Вот это аппетит! Времени прошло, ну, с часок.

Решив последовать его примеру, занялась осмотром того, чего вчера из-за широкой спины мужа не рассмотрела. Места тут было мало. Стоя в центре, можно было дотянуться до любой необходимой вещи. Ну, стену с солидным герметизатором я уже видела. В противоположном углу находился совсем простой кухонный универсальный комплект — откидывающаяся рабочая поверхность, волновой нагреватель и встроенный блок со всякой кухонной утварью и посудой. К стене крепился анализатор и уже замеченный мной таймер. Стол плюс два втиснутых стула — и все. Осторожно заглянула внутрь нагревателя. Обнаружился обещанный завтрак. К моей радости, им оказался творог. И это к лучшему, всякие там неймарские деликатесы в одиночестве есть было бы страшновато. Подумав, заглянула в герметизатор и, обнаружив кусочек буженинки и кукурузный хлеб, соорудила себе солидный бутерброд. Пусть лопну, но зато моменту соответствует. Кушать очень даже хотелось. А начинать утро новой, семейной жизни лучше не только довольной, но и сытой. Вынув встроенный в нагреватель кувшин с горячей водой и раздобыв кружку, озадаченно замерла, раздумывая, где бы могли храниться питьевые концентраты. Не в герметизаторе же! Вариантов не было. Гайяра беспокоить по такому поводу не хотелось, но и насладиться напитком желание было.

— Оболтус, — безжалостно отвлекла я кактуса от вдумчивого процесса пищеварения, в который он, судя по плавному блаженному раскачиванию, погрузился. — Ты не в курсе, где тут питьевые концентраты обитают?

Кактус недовольно зашебуршился в своем горшке, но в беде не бросил. Выбравшись из «домика», проковылял к столу и, шустро вскарабкавшись по ножке, ткнул листиком в его центр. Я озадаченно присмотрелась и обнаружила там сдвигающуюся крышку небольшого внутреннего ящика. В нем стройными рядами располагались разноцветные пакетики. Благодарно погладив кактус, вчиталась в названия, и в который уже раз изумленно застыла. Как увижу мужа — расцелую. Больше половины имеющегося ассортимента занимал обожаемый мною земной чай из боярышника и липы! Где его умудрились достать? Погрузившись в приятные размышления на тему такого внимания к моей скромной персоне (и не важно даже, что все из-за эниара), на автомате заварила любимый чай, который ассоциировался со счастливым детством, и принялась за еду.

И тут меня осенило! Творог на завтрак, чай опять же… А откуда Гайяр мог узнать о таких подробностях? При всем уважении к разведслужбе конфедерации, получить эту информацию практически невозможно. Просто нет уже тех, кто мог бы рассказать. Вывод напрашивался один. Только Оболтусу, во время нашего соседствования в каюте, я несколько раз, пребывая в расстроенном состоянии, рассказывала о далеком прошлом, каких-то счастливых моментах земной жизни. Выговаривалась, пользуясь его молчаливым вниманием. Но как? Как мог безмолвный, да и, скажем прямо, эгоистичный кактус сообщить мужу все это?

Перестав жевать, недоуменно уставилась на гирденцию. Кактус снова вернулся в свой горшок. Но или я ему всю мантру сбила, или его посетила закономерная мысль объесть еще и меня, — он больше сосредоточенно не раскачивался, а как-то пристально следил за мной, расположив все свои розовые отростки в моем направлении.

— Что? Признавайся, ты доносчиком заделался? Как смог Гайяру все сообщить? — грозно нахмурилась я для придания авторитета своим словам.

Кактус весьма эмоционально всплеснул листиками и, снова выбравшись из горшка, засеменил ко мне. Подойдя вплотную, как обычный котяра, потерся о мою ногу, а потом… потянувшись, ловко выудил, подцепив двумя расположенными рядом отросточками, самый толстый кусок буженины. Вот ведь неисправимый! Но препятствовать не стала — интересно было увидеть процесс поедания твердой пищи. Все оказалось прозаично. Несколько этих его бесформенных отростков, сблизившись, слились в широкое основание, на которое и была опущена добыча. А потом мяско просто стало как-то погружаться внутрь «тела», медленно оплывая по бокам. И все! Не прошло и двадцати минут, как об утраченной мною буженине ничто не напоминало.

Как бы ни треснул, серьезно!

— Так это ты рассказал? — содрогнувшись от страшной мысли, повторила я вопрос.

Оболтус уверенно кивнул, качнув в мою сторону телом.

— Но как?! — Он, конечно, умный до ужаса, но все равно не представляю, каким образом это можно было осуществить.

Кактус между тем, ненадолго зависнув в раздумьях, развел отростками в стороны. Красноречиво, но не по делу.

— И что ты листьями разводишь! С Гайяром как-то договорился, а мне объяснить не можешь? — Я возмущенно потрясла остатками бутерброда.

И что же в ответ сделал этот поросенок? Он, предварительно топнув корешком, проковылял к двери и, уперев в нее два крайних отростка, принялся стучать между ними… э-э-э… верхушкой. Я опешила, резко вынырнув из состояния безмятежности, но тут же возмутилась:

— Это ты на что намекаешь? Что я глупая?

Кактус, резко прервав самоистязание, обернулся ко мне и солидарно закивал. Вот же Крейван! И этим «подарочком» удружил!

— Ладно, попробую зайти с другой стороны. Допрошу неймарца, — буркнула я розовому вредителю. И, быстро проглотив последнюю ложку творога, запила ее чаем и сообщила: — А сейчас одеваться — и к Тинарагу!

Оболтус вопросительно качнул листиком.

— На консультацию. Врач он или нет, в конце концов? У меня к нему куча взрослых вопросов. И все по существу, что немаловажно.

Кактус умоляюще сложил пару листочков перед собой.

— Со мной хочешь?

В ответ уверенно кивнули. Я согласно улыбнулась. Ха-ха, кто в его ядовито-шипастой компании на меня пальцем покажет?!

Пока мы с кактусом добирались до Медицинского Центра «Эндорры», встретили не одного и не двух членов экипажа. Начнем с того, что еще в необозримом неймарском холле в полном боевом снаряжении «порхал» Эльдар. При нашем появлении он тут же приземлился немного впереди по ходу нашего движения и с очень серьезным видом поздоровался:

— Приветствую, Ольга. Извините, что сразу не узнал.

«Мне не привыкать. У нас с ним при каждой встрече возникают подобные сложности, хорошо хоть в этот раз на корабль впустил», — подумалось мне, но озвучивать это я не стала. Доброжелательно улыбнувшись (не зря минут десять у зеркала сейчас тренировалась), поздоровалась:

— Добрый день! Надеюсь, мы вам не помешали?

И поскольку времени терять не хотелось, уверенно двинулась дальше, хотя ощущение сверлящего спину взгляда не покидало до выхода.

Хорошо, что, выбирая между платьем и своей формой, выбрала в итоге первый вариант. И солиднее для первого выхода в качестве жены капитана — а думать о репутации мужа тоже надо, — и выходной сегодня, поэтому с формой можно до завтра подождать.

А потом, как специально, нам снова и снова кто-то попадался навстречу, неизменно обдавая сомнительным потоком вряд ли искреннего почти обожания и какого-то подспудного ужаса. Это откровенно раздражало и рождало недоумение. Начинаю понимать, почему Гайяр внешне такой неприступно-холодный. Да, приятного мало, когда те, кто вчера тебя всячески унижали и не замечали, вдруг воспылали стремлением к общению. Поэтому, поймав себя на том, что тоже пытаюсь сохранять нейтральное выражение лица, мысленно расхохоталась. Какой шок ожидает всех через месяц с небольшим!

Перед дверью в вотчину Тинарага ненадолго застыла, собираясь с мыслями; разговор предстоял важный. Однако сюрпризы начались еще на входе. Нажав на кнопку вызова, почти сразу услышала щелчок открывающегося механизма, и в проеме двери показался еще один знакомый мне неймарец.

— Ольга. — Обладатель насмешливого голоса обежал меня любопытным взглядом. — Я бы на твоем месте сделал постоянную пластику и оставил это тело. Оно какое-то более откормленное…

Какой он все же не неймарский неймарец! Яркое исключение из всех. Сейчас, зная о них больше, подумала: «Пробужденный?» Но капсула с эниаром, как я помнила еще с прошлого общения, при нем. Мелькнувшую в подсознании мысль поймать не успела, ибо взгляд Тинарага переместился ниже, натолкнувшись на скромно стоящего возле меня Оболтуса. И — бах! — лицо медика в один миг преобразилось. Заледенев и перекосившись в гримасе гнева, выражение его лица заставило меня испуганно задержать дыхание.

— Этого не пущу!

Ого, судя по тону, как неймарец он не безнадежен. Это даже хорошо, поняла я в этот момент, что общение с капитаном закалило мои нервы, иначе бы трусливо бросилась бежать отсюда. А так, вдохнув поглубже, спросила:

— Успел наследить? — при этом, опустив вниз руку, ободряющим движением коснулась питомца.

— Не то слово! Ноги его, или что там вместо этого, в Медицинском Центре не будет! — категорически отрезал док.

— Тинараг, не бузи, я к тебе пришла за медицинской помощью, а Оболтус со мной. Обещаю, он ничего не сделает плохого. Какие у тебя к нему претензии?

Бросив на кактус, быстро спрятавшийся при этом за подол моего платья, крайне недовольный взгляд, Тинараг все же отступил, позволяя нам пройти внутрь. Я направилась к кушетке, решив присесть заранее, а то кто их знает, в чем причина недовольства. Как-то не замечала раньше за ним истерической реакции.

— Слушаю! — Я со всей ответственностью готова была выслушать всю правду о нелицеприятном поведении питомца. Мы, как известно, в ответе за тех, кого приручили.

— Не считай, что я жалуюсь, но если бы не распоряжение Гайяра, снес бы уже ему сознание только из профессиональных соображений. — И этот туда же! Оболтус взволнованно переминался рядом со мной. — Пока ты тут восстанавливалась после плена, он постоянно был рядом, как я его ни гнал. И это бы не страшно, но он повадился подъедать все, что… В общем, все. И это я стерпел. Но после твоего… гм… исчезновения гирденция, очевидно, решила, что неймарцы — вот причина отсутствия хозяйки, ну и остальным за компанию доставалось. Лично у меня негодник буянил, капсул для медицинского пистолета набил, пару экспериментов зарубил, еще по мелочи поломки устроил. Потом реактивы назло выпил и… совсем с ума сошел. У меня в жизни не было тут столько пострадавших! Носился по кораблю и жалил, кусал всех несчастных, попадавшихся на пути. Вроде бы что такое гирденция? Всего лишь растение. А ведь так озверел — справиться не могли. И ядовитый жутко, еле спас некоторых пострадавших. После этого весь экипаж пуще капитана в страхе держит. И отказов никаких не признает. Чуть что не по нему — как топнет основанием, как шипы распушит — и попрет на несогласного. А в результате ко мне с нервными срывами ходят. И тарна твоего не слушался вовсе. Пока Гайяр ему не поклялся, что вернет тебя, не успокоился.

Я была в шоке. Ощущение вины присутствовало в полном объеме. И хотя я и сейчас понимала, что взять его с собой было невозможно, и тут ему, несмотря ни на что, было лучше, но… последним предателем себя почувствовала.

— Извини меня, — тихонько прошептала я, склоняясь к кактусу.

— Хорошо бы еще и от этого… индивидуума подобное услышать, — в сторону, уже спокойнее, прокомментировал док. И снова мне: — Что за медицинская помощь тебе нужна? Гайяр у меня и так одну капсулу медитекса уволок в личное пользование, готовясь к твоему вселению, так что я думал, теперь разве что в столовой увидимся.

Проигнорировав вопрос, дождалась, пока кактус в знак прощения потерся о мою ногу, и снова его погладила.

— Спасибо.

Потом перевела взгляд на неймарского медика и задумалась. Как начать?

— Тинараг, что можешь посоветовать из контрацепции? И еще мне необходимо медицинское вмешательство для появления потомства, мы же разные виды собой представляем.

Он от души расхохотался, возвращая себе привычно-насмешливый вид.

— Это шутка, да? У тебя муж — первородный, это лучше всех контрацептивов, вместе взятых! И никакое тебе медицинское вмешательство с их особенностями не нужно.

— Как это? — О подобном я не слышала. Что еще за сюрпризы таит в себе это первородство?

Тинараг напрягся; внешне ничего не изменилось, но интуиция уверенно кольнула — чем-то удивлен.

— Гайяр тебе про свою семью рассказывал?

— Я с его мамой знакома.

— А с папой?

Я отрицательно покачала головой.

— А что, с папой что-то не так?

— Не то чтобы с ним было что-то не так. — Тинараг встал и прошелся по помещению, явно растерянный. Он заставил меня уже вообразить не знаю что…

— Некоторых жизнь ничему не учит, — пробормотал неймарец между тем. — Говорил же ему, все расскажи.

— Он боится, — пояснила я. — Сказал, что позже расскажет, когда готов будет. А сейчас почему-то думает, что я от него из-за этого отвернусь. Это первородство правда так отвратительно?

Медика передернуло:

— Оля, никогда не говори так! Для нас это очень значимо. Очень важно, можно сказать, архиважно. Гайяр — последний в нашей расе потомок первородной семьи мужского пола. Есть еще трое, но все они женщины. А ген первородства наследуется исключительно по мужской линии. Поэтому, — неймарец резко развернулся ко мне, — вся надежда только на вас и ваше потомство. Тем более хорошо, что он выбрал тебя еще разумом. Мы, кстати, подозревали…

Но, резко оборвав себя на полуслове, он смутился.

— Что подозревали? — тут же переспросила я. — О чем?

— Все. С мужем все выясняй. Иначе мне за это Гайяр спасибо не скажет. А мне, знаешь ли, в последнюю очередь хотелось бы вызвать его недовольство.

Вот же! Профессиональное это у них, что ли. Как секретные агенты на допросе — попробуй что-то вытянуть. Хотя разговор с Крейваном после общения с его отцом предстал несколько в ином свете, рождая почти на подсознательном уровне подозрение… Нет, уверенность!

— Тинараг, а ты не считаешь, что многим мне обязан? Нельзя ли мне в порядке ответной любезности ожидать большей откровенности, если не помощи?

Взгляд неймарца полыхнул ярко-алым, пусть и на миг, но я заметила. Поэтому, когда прозвучал безразличный вопрос, уже не сомневалась в правильности своей догадки.

— О чем ты?

— О Ниранде. Вы ведь очень заинтересовали друг друга? Полагаю, в вашем случае есть все предпосылки для гармоничного союза. А эниаром обменяться и завершить пробуждение вы не могли по причине того, что ее предопределили Гайяру. Видимо, найти ему пару было даже важнее, чем объединить предопределенных супругов. Я, знаешь ли, заметила, что к появлению моей персоны все проявили неожиданное рвение. А я ведь землянка. Землянка! И это, честно говоря, настораживает. Так что не появись я на его жизненном пути, у тебя не было бы надежды. Так что давай и ты мне немного поможешь, — спокойно разъяснила я.

В алых глазах сидящего напротив мужчины появилась грусть. Он задумался, глядя почему-то на Оболтуса. Последний тоже явно преисполнился любопытства, всеми отростками сосредоточившись в направлении неймарца и буквально подпрыгивая в предвкушающем нетерпении.

— Хорошо, — наконец решился Тинараг, — кое-что я тебе расскажу.

ГЛАВА 45

Кира

— Итак, что конкретно тебя интересует? — Тинараг стал очень собран и непривычно серьезен.

Тоже собираюсь с мыслями, стараясь ничего не забыть.

— Что вообще подразумевает первородство? Какая связь между ним и нашими детьми? Для них это несет какую-то опасность? Почему все так рады факту моего появления? Как Гайяр может влиять на зачатие?

Тинараг еще на середине моей речи вскочил. Но до конца все же выслушал.

— Оля, извини, но об этом ты можешь только Гайяра расспрашивать. Я и так подозреваю, что за этот разговор с его дейраной меня ожидают большие неприятности от капитана, а сообщи я тебе все желаемое…

— Он не узнает о нашем разговоре. Я обещаю ему не говорить!

Неймарец усмехнулся:

— Ты связала жизнь с единственным в своем роде представителем нашей расы, незаменимым для нас. Но это не преимущество, наоборот. Первородство — это колоссальная ответственность. Сейчас, пока жив его отец, это, возможно, не так ощущается. Хотя ты заметила, как он сдержан? Как никто другой из нас. И он с детства знает о том, что ему предстоит. Я расскажу об одной из его задач. Мы — раса, умеющая влиять на сознание, чувствующая, осязающая любые формы излучения, издаваемые живыми организмами. Но подумай о том, каково нам существовать в любой естественной среде? Когда кругом не мертвый мир, а перенасыщенное жизнью пространство? Это что-то сродни ощущениям удушья. Мы все «перегорели» бы в этой колоссальной мешанине импульсов и потоков живого излучения, тем более что в определенном смысле связаны друг с другом сознанием в единый гигантский муравейник, поэтому и друг на друга воздействуем тоже. И изначально среди нас существовали созданные эволюцией несколько особей в каждом поколении — мы называем их первородными, — которые, помимо прочего, постоянно оттягивают собственным сознанием и гасят вот эти излишки сторонних излучений.

— А для них это не опасно? — тут же перебила я.

— Нет, они в разы сильнее по ряду причин. У них природой предусмотрено иное строение сознания. Поэтому сами «перегореть» не могут. Они могут сублимировать, перенаправлять эти потоки, пропуская через себя. Это происходит естественно и не требует от них дополнительных усилий. Всю эту энергию, трансформированную в собственное излучение, они могут раздавать обратно в измененном виде. Такое возвращенное излучение нам полезно, оно лечебно, гармонично, оно оздоравливает духовно. Мы тянемся к нему, постоянно улавливаем сознанием на инстинктивном уровне. Поэтому первородные могут так же влиять на нас, управляя и направляя. В нашей расе не будет расколов, войн, диссонансов любого рода, пока есть они, пока они оттягивают негативные излишки, пока направляют наше развитие. Они — основа поддержания жизненного баланса нашей расы, залог ее существования.

— Значит, мой муж — несгораемый предохранитель и вечная батарейка? — несколько изумленная значимостью вопроса, подытожила я.

— Да. И он гиперактивен во всем, начиная от работы и заканчивая личной жизнью. Это я тебе к тому, что скучать в союзе с ним точно не придется.

— Но их, получается, совсем мало. Как хватает на всю расу?

— Повторяю, все мы связаны в единую цепь, поэтому хватает каждому, но сейчас момент очень критический. Если у Гайяра не будет наследников мужского пола…

— И кто его пара, не важно? Значит, обрадовались не мне, а вообще факту его объединения с кем-то?

— Тому, что он наконец собрался завести семью, конечно, обрадовались. До этого, как ни старались объединить его с Нирандой, он все тянул и откладывал. Хотя поначалу тебя всерьез не воспринимали, полагая, что ты легко подчинишься его воле. Ну и раса твоя… Все же стереотипы сильны и у нас. Но когда он осознанно подверг себя такому риску, отправившись лично к Измененным, всем — и Совету Верховных — стало ясно, что твоя значимость для него колоссальна. А когда выяснили, что он тебя выбрал разумом и у вас будет гармоничный союз, а значит, большая вероятность нескольких потомков… К тому же в таком союзе первородный более продуктивен в силу того, что лично мотивирован, изначально «заряжен» на созидание. Ты, Оля, придаешь ему жизненные силы, а значит, и нам всем тоже. Так что, уверяю тебя, мы — заявляю от лица нашей расы — очень рады твоему в конечном итоге воссоединению с нашим первородным. И я полагаю, что скрывать это от тебя неверно. Ты достаточно разумна и ответственна, чтобы понимать, что в любом союзе присутствуют не только блага и привилегии, но и налагается ответственность. В данном случае это ответственность за всю нашу расу.

Да уж… Сейчас, подумав о том, что вынудила его пойти на переговоры с Измененными, я испугалась, если можно так сказать, задним числом. Что бы я натворила, не осуществись эта рискованная задумка? Если бы Измененные знали значимость того, кто оказался в их руках? Понятно, почему они столько скрывают о себе. Это же неимоверная уязвимость! Смогу ли я быть достойной его и помогать на его пусть и в какой-то мере физиологически естественном поприще? Служить поддержкой в его нелегкой судьбе? Вот уж точно, Советом Верховных вариант моего последующего ухода не рассматривался. А что я? Достаточно ли будет просто любить его, всегда быть рядом, разделять с ним груз принятых решений? И тут меня запоздало торкнуло:

— Подожди, как это — выбрал меня разумом? Ведь дело в том, что Крейван в плену впрыснул мне в рану его эниар, — боясь поверить в такую возможность, переспросила я.

— Оля, если бы было иначе, ты бы не сдернула тогда с него эту капсулу. Не будь на то его подсознательного желания, ничего бы не вышло. Сам шнурок, на котором мы ее носим, — это наше рудиментарное образование, отделяющееся от тела на третьем году жизни. Оно подобно покрову наших крыльев — неимоверно прочное. Разорвать без соответствующего импульса от сознания владельца его нельзя. И Крейван понимал это глубоко внутри, уверен. Даже если сам и не мог поверить в такую возможность, он не мог не считаться с тем фактом, что капсулу ты сняла сама. Потому и впрыснул, потому и спасал до конца. Ведь это был эниар первородного, а значит, залог дальнейшего благополучия его народа.

— А опасность для наших детей есть? — Эта мысль не давала покоя.

— Оля, тут все не так однозначно, и пока ты не знаешь о сути первородства, ты не поймешь. Мой тебе совет — жди. Если он обещал тебе рассказать — расскажет.

— Но что, если я забеременею до этого?

— Полагаю, ему слишком важно твое отношение, чтобы допустить подобное. Доверься ему в этом. Сомневаюсь, что он пойдет на утрату твоего доверия, на твою заведомую обиду или ненависть ради попытки манипулировать, используя свои возможности.

Это несколько обнадеживало. Хотя не проясняло положение вещей.

— А с медицинской точки зрения? Ты уверен, что мне не надо проходить процедуру подавления генетической составляющей в репродуктивных клетках?

— Уверен. Даже земляне, пусть и на неосознанном уровне, подвержены влиянию различных излучений. А уж силовое целенаправленное излучение первородного неймарца… Поверь, он твоим сознанием и любыми физиологическими процессами организма управлять может. Как-нибудь, для опыта, пожалуйся ему на плохое настроение или головную боль — вот и проверишь.

Это натолкнуло на мысль о яйцекладущих. Но как, не обидев, изложить суть сомнительного вопроса?

— Тинараг, я… э-э-э… на случай заблуждения, не принимай близко к сердцу, но вы — живородящий вид?

— Если бы ты спросила именно о неймарцах, я бы ответил — да. Но с первородными все немного иначе. Повторяю, они устроены немного по-другому, и отсюда вытекают определенные отличия. И это имеет обоснованные причины. Но зачатие происходит естественным для тебя путем.

— Но как же я? Ты же понимаешь, я физиологически не могу иначе… — Я растерялась, не зная уже, что и думать.

— Не переживай, все не так страшно, как ты представляешь себе. Просто подожди и доверься ему.

Медик осторожно в дружеском легком пожатии коснулся моей руки. И тут же, привлекая внимание, меня тронул Оболтус. Переведя взгляд на кактус, обнаружила, что он солидарно кивает, присоединяясь к совету неймарца. Проследив за этим маневром, док недовольно буркнул:

— Он все же не безнадежен. Но одного больше не оставляй!

Оболтус снова закивал.

— Спасибо большое тебе за беседу, — поблагодарила неймарца, — хоть в чем-то разобралась.

Тинараг ехидно хмыкнул:

— Угу, а меня за это частично разберут на запчасти.

— Если что — сигнализируй, и мы с Оболтусом единым фронтом встанем на твою защиту, — улыбнулась я.

— О! — Док впечатлился. — Оля, не зря ты мне с самой первой встречи понравилась. Хотя кэпа ты вообще потрясла!

Попрощавшись с все больше вызывающим мое уважение медиком, мы с Оболтусом отправились к Шейн-огану. Если повезет и он задержался с обедом, составлю ему компанию — надо прояснить текущие дела.

Повезло! Тарн обнаружился в блоке прогнозистов сосредоточенно погруженным в работу и забывшим о времени. А еще обнаружилась… поднятая перегородка, отделявшая помещение от капитанского мостика, и собственно муж, что-то обсуждавший с Эльдаром, склонившись над визуализатором. Но стоило мне показаться в проеме двери, как он сразу бросил внимательный взгляд в мою сторону. Выражение лица не изменилось, но в глазах появилось тепло. Ненадолго задержавшись на месте, не зная, как поступить — подойти к нему и расцеловать, как намеревалась, или не мешать рабочему процессу и увести тарна в столовую, застыла в нерешительности. Но Гайяр позвал сам:

— Оля!

С улыбкой, ощущая бросаемые украдкой взгляды присутствующих пилотов, помощника и еще неизвестного мне айкара, стараясь не выдать волнения, подошла к своему неймарцу и, привстав на носочки, потянулась к его губам. Гайяр склонился навстречу и, слегка приобняв меня за плечи, позволил себя поцеловать.

— Выспалась? — совсем тихо, на ушко, все с тем же нейтральным выражением лица.

— Не-а, — мотнула я головой. — Оболтус притащился.

Гайяр окинул недовольным взглядом скромно оставшийся в моем рабочем блоке кактус.

— Но все хорошо, — поспешила я прошептать, радуясь, что Эльдар отступил в сторону, давая нам возможность пообщаться. — Я так рада была его увидеть!

Гайяр хмыкнул.

— Вот хочу с Шейн-оганом на обед сходить, а у тебя узнать следующее… Думаю организовать земной ужин, может быть, маму твою пригласим? Или это для нее не вариант — в смысле земная еда?

— Думаю, идея замечательная. Я ей предложу. Тем более что она сегодня с самого утра ведет какие-то дистанционные посольские переговоры и наверняка будет рада возможности отвлечься и просто побыть в семейном кругу, — сразу же отреагировал муж.

Довольно кивнув, тут же двинулась обратно, чтобы не занимать у мужа много времени. Гайяр пошел рядом, видимо, решив проводить до блока. Друг и коллега, наблюдавший за нашим приближением, вопросительно посмотрел на меня.

— Думала тебя на обед сманить, — пояснила я причину появления. — Обсудить рабочий график. Может быть, введешь меня завтра в курс текучки и послезавтра возьмешь выходной? А я поработаю за двоих. Не только тебе все тащить.

Тарн задумался, размышляя над вариантом.

— Что ж, я с удовольствием готов и на обед, и на выходной, — в итоге заверил он меня. — Оболтус с нами? А то я его с утра уже на весь день покормил.

— Как? — неожиданно вмешался стоявший рядом со мной Гайяр. — Я его тоже с утра плотно покормил. И кухню потом для его посещений заблокировал, чтобы он сам в системе доставки еще порцию не добыл.

Тарн и неймарец с немым вопросом в глазах дружно уставились на меня. А что я? Я была в шоке от прожорливости этого розового оглоеда, но выдавать его язык не повернулся. Но, видимо, мое ошарашенное лицо было красноречивее любых слов, поскольку разом посуровевший взгляд мужа переместился на несчастную жертву злонамеренного стечения обстоятельств. Кактус, не ожидавший от судьбы подобной подлости, экспрессивно всплеснул отростками и, сжавшись в предчувствии выволочки, спрятался за мое кресло. Чувствуя, что питомцу, как никогда, нужна поддержка, я высвободилась из рук обнимавшего мужа и уверенно шагнула вперед, закрывая собой Оболтуса.

— Ну что вы в самом деле. Жалко, что ли?

— Но, Оля… — растерянно промолвил Шейн-оган.

— Ты думаешь, он просто так столько лопает? — очень серьезно перебил тарна муж.

— Растет ведь, — высказала я единственное разумное предположение.

— Он уже вырос, — уверил друг. — В том-то и дело.

— И что? Теперь толстеть начнет? — К чему они ведут, никак не понимала.

— Нет, — значительно пояснил Гайяр, — размножаться!

Ого! Об этом моменте я как-то не подумала. В данном вопросе я о гирденциях узнать все так и не успела. Но на автомате обернулась и тоже вопросительно уставилась на кактус. Последний от такого избытка пристального внимания смутился и даже… покраснел! Да-да! Привычно розовые отростки немного заалели. Во дает!

— А как он… ну, один… — как-то растерялась я от их очевидной озабоченности этим вопросом. — И вы разве против что-то имеете?

Шейн-оган испуганно на меня уставился, а Гайяр вздохнул:

— Почкованием, Оля! Вот из каждого этого его маленького отросточка, — при этом красноречивым жестом он обвел уже отчетливо пылающие многочисленные листики кактуса, — может появиться новая гирденция. Достаточно его отделить и временно укоренить в грунте. А ты только представь себе такое множество Оболтусов! Боюсь, этого мы все не вынесем.

В полной растерянности я взирала на поникший кактус, который находился в крайней степени смущения, судя по общей красной расцветке.

— И что с этим делать? Может быть — пускай, отдадим в добрые руки? — внесла я рацпредложение.

Оболтус резко воспрянул духом и, встрепенувшись, кинулся ко мне благодарно обниматься.

— Вряд ли теперь кто-то возьмет. После всего, — обреченно сообщил коллега. — А может быть… э-э-э… обрезать их?

Кактус нервно дернулся и начал заваливаться набок, явно намереваясь упасть в обморок от ужаса. Но потом, передумав, остановился на полпути к полу и, резко разогнувшись, начал распушивать колючки, всем своим видом сообщая тарну, что живым не дастся.

— Не поможет, — заверил Гайяр, — он их быстро отрастит снова.

— Стойте! — спохватилась я, не меньше Оболтуса перепугавшись подобной перспективы. — Давайте без крайних мер. Мы с ним все обсудим и сами решим, как быть. Ведь так, мой хороший?

Розовато-красный перспективный родитель быстро-быстро согласно закивал и не мешкая заковылял к выходу из блока. Мы втроем молча наблюдали эту картину панического бегства.

— Гирденция-интеллектуал с проснувшимся инстинктом размножения — это страшно! — озвучил общую мысль тарн, после чего кивнул на выход и мне: — Идем?

Быстро чмокнув Гайяра в щеку, я последовала примеру кактуса, слыша, как тарн топает следом.

ГЛАВА 46

Кира

В столовой, помимо нас, обнаружилось немало народу. В принципе я была к этому готова и весь путь сюда настраивалась на первое появление в обществе членов экипажа, подозревая, что не мы одни припозднились с обедом. Потому и Шейн-огана с собой позвала — так увереннее как-то, потому и Гайяра не пригласила — в его обществе нервничала бы еще больше, чем сейчас. Оболтус после пережитого стресса решил удалиться в каюту. Надеюсь, для размышлений о насущном, а не для размножения.

Заметили меня все, это очевидно. И поняли, кто я, тоже. Но вот пренебрежения, в избытке присутствующего ранее, я не чувствовала, хотя любопытные, местами оценивающие взгляды ощущала постоянно. Уважительно здоровался с нами каждый встречный, мы в ответ с тарном сдержанно отвечали. Но при этом скованность и напряженное ожидание просто витали в воздухе. Периодически коллега ободрял меня и выражал поддержку легким пожатием локтя. В таком режиме мы заказали свои обеды и получили боксы с едой. Причем я не могла не заметить, что меню столовой тоже пополнилось ассортиментом земных блюд. Чем я, разумеется, и воспользовалась, заказав первое, второе и компот.

Ели мы в основном молча. Несмотря на изначальные намерения обсудить рабочие планы, полноценной беседы не выходило. Не знаю, как тарна, а меня не покидало ощущение, что все окружающие прислушиваются к каждому слову. Поэтому, перекинувшись шутками по поводу Оболтуса, принялись каждый за свой обед. В моем случае это было только к лучшему, так как я просто упивалась наслаждением от вкуса обычного борща — как давно я его не ела!

Однако даже гастрономический восторг полностью расслабиться не позволял, ощущение тревоги не покидало. И мы, уже насытившись и отправив боксы с остатками еды в утилизатор, направились к выходу, когда неприятность все же произошла. Наше продвижение к выходу сопровождалось всеобщим любопытным вниманием, но каких-либо высказываний себе никто не позволял. По крайней мере, до этого момента.

Проходя мимо панели выбора, возле которой стояли три только что вошедшие айкарки, я услышала показавшееся неимоверно громким в окружающем молчании злое шипение:

— Тянет его на этих никчемных подстилок, нет бы кругом осмотреться! Что предыдущая землянка была чучело чучелом, что эта. Вульгарная, как и все они!

Я поперхнулась. И как быть? Наверняка не только я слышала, но и большая часть сидевших неподалеку, а значит, уже сегодня инцидент станет достоянием общественности. А обо мне сделают первые выводы! Проглочу сейчас этот злобный выпад — быть мне навеки пустым местом, незначительным постельным приложением к Гайяру с соответствующим отношением к моей персоне. Может быть, в лицо и будут улыбаться, боясь капитана, но вот за спиной будут шептаться, и наверняка так, чтобы и до меня долетало. Да и позволять неймарцу решать за меня все проблемы не хотелось. У него и без этого есть чем заняться. Но и любительницей женских свар я не была и опускаться до публичного выяснения отношений не желала. Поэтому, решившись, развернулась к троице и в духе Гайяра, стараясь выдержать максимально возможный ледяной тон, на ходу сообщила:

— Учитесь завидовать молча. Начнете обучение прямо сейчас. Все трое развернулись — и отправились на прием в Медицинский Центр по данному вопросу! (В том, что Тинараг мою позицию поддержит и дам встряхнет, я не сомневалась). О диагнозе, дальнейших планах лечения и результатах отчитаться мне сегодня же после посещения. Выполнять!

Говорил же мне и экипажу муж, что у нас теперь права равные. Вот и посмотрим, как услышали.

Троица замерла на невыносимо долгий для меня миг. Если проигнорируют, останется только позорно звать Гайяра на помощь. Но все же, злобно сверкая глазами в мою сторону, развернулись и с показной неохотой отправились к выходу. Я непроизвольно зевнула — недосып сказывался…

И вот, когда обиженные вниманием капитана дамы были в шаге от двери, навстречу им неожиданно шагнул он сам. Да как шагнул! Даже у меня выступила холодная испарина от его сурового вида, а уж как там айкарки… Мне, к счастью, их лиц не было видно. Гайяр выглядел настолько жутко-ледяным, что айсберг на Северном полюсе моей родной Земли показался бы наитеплейшей и наиприятнейшей компанией. Кроваво-красным взглядом он уставился на подчиненных, заставив меня неожиданно пожалеть дам. Вот уж получат сейчас за свое злопыхательство и глупую зависть! Эта мысль резко отрезвила. Конечно, приятно, когда за тебя заступаются, но у всего есть свои границы. А Гайяр выглядел так, словно сейчас готов был их переступить. Вокруг стояла гробовая тишина. Это опять же не радовало — учинив расправу прилюдно, заставит всех от меня вообще в страхе шарахаться.

— Ты тоже на обед поздно собрался? — от души надеясь, что голос не похож на писк, обратилась я к мужу, делая шаг в направлении застывшей друг напротив друга четверки.

Гайяр очнулся и перевел взгляд на меня. Брр… В первое мгновение меня основательно тряхнуло, напугав пониманием: айкаркам еще и по сознанию шарахнули! Со мной так жутко и на самых первых порах нашего общения не поступали. Не зря их трясет крупной дрожью. Уже, пожалуй, одного испуга в воспитательных целях достаточно. Гайяр же, мгновенно прикрыв глаза веками, распахнул их с угрюмым, но вполне осознанным взглядом. Поэтому, сделав последний шаг, не думая о куче наблюдателей, оказалась вплотную к мужу, позволив обхватить себя его рукам. Осторожно положив ладонь ему на грудь, принялась спокойно поглаживать и, откинув голову, чтобы видеть его лицо, снова спросила:

— Будешь обедать?

— Нет! Я уже ел. — Немного напряженно, но хорошо, что хоть вообще ответил.

— А мы тоже как раз закончили, — сообщила я. Вся эта мертвая тишина напрягала. — И как раз собирались обратно идти, Шейн-оган на работу, а я — к тебе. Совсем забыла, что хотела тебе подарок передать. Вот решила вернуться. А девушки… девушки тоже уходят — у них незапланированный визит к Тинарагу, так что отпусти их.

И я, ухватив его за плечо другой рукой, потянула в сторону. Гайяр помедлил несколько секунд, окинув троицу задумчивым взглядом, а потом отступил в сторону, освобождая им путь. Но прежде чем айкарки сумели справиться с волнением настолько, чтобы сделать хоть шаг, в привычной безэмоциональной манере сообщил:

— К окончанию смены всем троим прибыть на мостик для получения представления об отстранении от занимаемых должностей. Рапорт в Кадровый Центр будет направлен уже сейчас. «Эндорру» покинете завтра с утра на транспортировщике, который доставит на ближайшую базу. Выполнять!

Я откровенно расстроилась. Все же каратель он, без крайних мер — никуда! Не мог не понять, что я хотела избежать этого. Но публично пререкаться не стала, хотя от тихого разочарованного вздоха не удержалась. Тишину огромного зала так никто и не нарушил. Айкарки заметно сникли и побрели к выходу. А за ними и я, увлекаемая мужем. Шейн-оган тоже двинулся с места, но, стоило всем выйти из столовой, обогнал почти остановившихся нас и, быстро кивнув мне, ушел в направлении лифтов. А мы с Гайяром остановились, оба понимая, что сейчас поспорим, каждый готовясь максимально спокойно подойти к этому неизбежному эпизоду. Высвободившись из рук мужа, потянула его в сторону расположенной неподалеку своей прежней каюты. Выяснять отношения у всех на виду совсем не улыбалось.

— Как ты так «удачно» оказался тут? — сразу спросила я, стоило сомкнуться за нами двери.

— Система известила, и я сразу рванул сюда. — Гайяр был спокоен и явно откровенен. Безликая маска исчезла, уступив место беспокойству. Это утешало, — понимает, что я не рада, и ему это не безразлично. Настроившись на серьезный разговор, он присел на кровать, избавив меня от необходимости задирать голову, чтобы видеть его глаза.

— А система… — Я растерялась. — Она что, следит за мной?

— Я ее попросил реагировать на любые попытки тебя обидеть, сообщая мне, — и все.

— Ясно. Считаю, ты был излишне суров. Рапорта они не заслужили. Слишком радикальные последствия для глупого поступка. Всего-то и хотели меня поддеть. Думаю, это своеобразная проверка на прочность. Просто переведи их на Триас, к примеру. Не лишай профессиональной лицензии, — глядя прямо в его уже привычно-алые глаза, по возможности мягче попросила я.

Гайяр напрягся; я отчетливо поняла это, видя, как заходили желваки и окаменел подбородок. Но, выждав паузу, подавил решительный и категоричный отказ, прежде чем сосредоточенно мне ответить:

— Оля, давай мы сейчас раз и навсегда договоримся: я всегда с огромным желанием выслушаю твое мнение по любому вопросу и честно тебе обещаю его учесть и обдумать, но обещать тебе всегда поступать так, как хочешь ты, — не могу. Твои суждения я уважаю и восхищаюсь твоей разумностью и профессиональной смекалкой, но в принятии решений всегда исхожу из собственных умозаключений. Я не говорю, что ты не можешь повлиять на них, как раз наоборот. Но данный случай этого не предполагает. Они не просто оскорбили мою дейрану, они нарушили прямой приказ командира. Итог в этом случае предопределен, они не могли этого не понимать. Это решение останется неизменным.

Я в отчаянии всплеснула руками:

— По-моему, это не предопределенный результат, а показательная порка! Ты просто воспользовался таким удачным моментом, чтобы всем наглядно продемонстрировать свою категоричность в вопросе защиты моих интересов. А айкарок этих откровенно жалко. Ведь дурищи, больше от глупости, чем со зла сказали, а теперь все их перспективы — пшик! — Я подошла и села рядом с мужем.

— Поверь, я поступил бы так же, будь вы там только вдвоем. И да, моя реакция на любые нападки на тебя всегда будет самой радикальной. Просто прими это как данность. Тут ты меня не переубедишь, не сумеешь. Это инстинкт! И еще имей в виду, что «Эндорра» — не гражданский космолет, а военный корабль, и слово «дисциплина» здесь не пустой звук. А что до жалости, то не равняй их с собой. Ты боялась потери лицензии как полного краха жизни, для них все не так глобально. Не хотелось бы напоминать тебе о наболевшем, но на данный момент айкары имеют значительно больше возможностей для устройства в конфедерации, чем земляне. Поэтому не трать ни нервы, ни силы напрасно, лучше направь энергию на разработку мер по изменению существующего порядка. — Гайяр ласково взял мои руки в свои ладони и заглянул в глаза.

— Не передумаешь? — заведомо зная ответ, все же уточнила я.

— Нет, — качнул он головой, привлекая к себе.

И я сдалась, податливо прижимаясь, решив уступить ему в этом вопросе. Но только в этом! В конце концов, он — мужчина, и право защитника никто не отменял.

— Оль, а что за подарок? Я весь в нетерпении, — сменил неприятную тему неймарец.

— А вот, — хихикнула я, и поскольку никакого подарка, естественно, не было, притянув к себе, накрыла его рот своими губами.

Муж ответил с огромным желанием, и в итоге вскоре мы, забыв обо всех ссорах и айкарках, самозабвенно отдались процессу, целуясь так, что, прервавшись, не могли отдышаться. А потом и того больше…

— А что это у нас за платьице? Так непривычно тебя в нем видеть, кстати. Но вот что же под ним, интересно до ужаса, — бессвязно бормотал Гайяр в перерывах между поцелуями.

Дальше про платье ничего не помню, все так сумбурно отложилось в памяти, что впору фантазировать, додумывая в любом масштабе. Помню его руки везде-везде на своем теле; его плечи, которые я то кусала, то лизала, надвигавшиеся и вновь опадавшие вниз; помню его язык, что расшалился в моем рту до восхитительного произвола; помню его поцелуи, почти вбирающие в себя мою плоть, и конечно же полет. Ощущение крепких рук, обнимающих меня, и просто стремительную музыку его сердца рядом.

Крак! Бум! Ой! Что-то ощутимо загрохотало, выдернув меня из упоительного состояния единения с любимым мужчиной. Первым делом мой взгляд встретился с виноватыми глазами мужа.

— Извини, — покаянно прошептал мой неймарец, — крыльями тут особенно не поразмахиваешь.

Меня плавно опустили на пол, позволяя ногам соскользнуть вниз. Оглянулась. М-дя. Разнесли каюту. В смысле сломали внутри все: дверцы встроенного шкафа как-то странно вдавлены внутрь, на противоположной стене виднелась ощутимая вмятина, потолочное покрытие треснуло во многих местах. Ну и по мелочи: кровать немного деформирована и стол в углу перевернут. Бедняжка мой! Ударился же капитально.

— Тебе не больно? — испуганно потянулась руками к голове мужа.

— Нет, — засмеялся Гайяр, целуя в шею и позволяя ощупать собственную макушку, — хотя отрезвило быстро. Ты не испугалась?

— Не успела, не сразу поняла, что случилось, — честно призналась, вороша его необычайно яркие волосы.

Мы, тесно прижавшись друг к другу, молча наслаждались чувством обоюдной радости просто от того, что мы рядом, что вдвоем, что у нас есть это здесь и сейчас. Столь стремительно оборвавшаяся близость не позволила в полной мере отдаться возникшему ощущению абсолютного единства, восторгу взаимной любви, поэтому было особенно трогательно смотреть в глаза друг друга и видеть там отражение собственного счастливого лица.

— Люблю тебя, — одними губами прошептала я.

Меня молча, но с таким значением поцеловали, что и без слов стало ясно — мой, без остатка.

Потом мы, постоянно прерываясь на стремительные поцелуи, собрали разбросанную одежду, при этом я бесконечно страдала и высказывалась мужу по поводу того, что в шоке от собственной беспечности — сама не представляю, как могла оторвать его от работы посреди дня. На что мне безапелляционно возразили, что подарок вышел выше всяких похвал, и он прямо-таки требует регулярных подношений. Опять же напомнили, что слово капитана — закон. Я, разумеется, не удержалась от замечания, уже направляясь в душ, о том, что в семьдесят три года можно надорваться от такого постоянства, а уж о вреде, наносимом работе, я и вовсе молчу. Итог провокации был печален. Догнали, утащили со страшной скоростью в душ и довели до белого каления, заставив от восторга в голос кричать, что он самый-самый лучший, самый молодой и великолепный, и вообще, что надорвусь по ходу дела я.

В итоге, когда мы вернулись в несколько помятую каюту и оделись, я заставила Гайяра еще и высушить волосы, чтобы не было так очевидно, где он пропадал. Что он, хотя и с самым саркастическим видом, но сделал, явно пытаясь показать всем своим видом, что это никого не обманет. Ну и пусть, а я буду верить, что все на корабле недогадливые.

— А с каютой как быть? — торопливо заплетая в косу эти неудобные длинные рыжие волосы, поинтересовалась я.

— Дам распоряжение хозяйственной службе корабля, и все приведут в порядок, — успокоил муж.

— Ну что ж, хорошо, что не ты ко мне переехал, — пошутила я. — Кстати, а у нас в первой комнате почему так пусто?

Гайяр замялся, отведя взгляд, чем возбудил мое любопытство.

— Просто думаю, что с твоей мамой втроем мы в кухне не поместимся, а стол только там, — пояснила я причину интереса.

— Мне просто стыдно за тот разговор… первый. Меня так накрыло тягой к тебе, пробудившимися эмоциями, что я сам в глубине души испугался, потому и был так непреклонен. Сам себя уверил, что надо лишь приказать — и все, а в итоге только напугал и оттолкнул. Я всю ночь тогда провел снаружи у двери в твою каюту, сил не было находиться вдали, но убеждал себя, что надо только два дня продержаться. А ты сбежала на следующий день.

Я, изумленная его откровенностью, опустила руки, выпуская почти доплетенную косу.

— А когда понял, что ты реально сбежала, твои следы затерялись. Пока искал, много думал обо всем этом и не мог представить, что ты снова окажешься в той обстановке, где я тебя так унизил. Что ты предпочла неизвестность, боль эту — я же не знал, что происходит, но чувствовал все во время операции. Простишь меня когда-нибудь за тот разговор?

Такого ответа не ожидала. До сих пор мы этой темы не касались, а сейчас я почувствовала, что слезы навернулись на глаза.

— И ты меня тоже прости! Мне бы остаться, разобраться, выслушать, дать тебе шанс все объяснить. Но я так была ослеплена своей ненавистью, вдолбленными с детства истинами, так боялась. Я же с вашей неймарской позиции совсем ситуацию не представляла, хотя не знаю — изменило бы это что-то во мне? Не уверена. Может быть, и надо было всему случиться, чтобы мне поверить в тебя. В общем, сейчас и не понять, кто виноват больше. Так что забудем, о прошлом жалеть бессмысленно, уж я это знаю, — и снова шагнула в объятия мужа, прижавшись щекой к его груди.

— И Измененным шанс дала, и стольких жертв с нашей стороны избежала, — поддержал он меня, гладя по вновь растрепавшимся волосам. — И главное, меня многому научила.

— В общем, отправляй хозяйственную службу и к нам, — решила я прервать эти болезненные для нас воспоминания, — надо со столом что-то решать. И пойдем уже. Я тебя и так от работы отвлекла. А мне еще разговор с Оболтусом предстоит, и ужин продумать и организовать надо. Надеюсь, твоя мама не привереда.

— Не переживай, — раскрывая дверь и помогая мне выйти, заверил муж… нет, уже капитан. — Часть моего сознания всегда с системой связана, поэтому полностью я из работы не выпадаю. И маме важнее общение с нами, чем то, что ты на ужин приготовишь. Так что не усердствуй чрезмерно.

Быстро чмокнув мужа на прощание, перебросив на спину так и не прибранные волосы, поспешила к неймарскому сектору. Где-то там сидел в засаде наверняка уже все обдумавший кактус.

ГЛАВА 47

Кира

Однозначно, если у глубокой задумчивости есть облик, то Оболтус сейчас был его олицетворением. Кактус в самых расстроенных чувствах, о чем красноречиво свидетельствовали поникшие отростки, расположился посередине нашей кровати в ожидании моего появления. Глядя на это зрелище, отчаянно захотелось махнуть рукой и дать ему добро на все. Пусть пускается во все тяжкие! Но подобная мысль точно не была здравой.

— Погоди, — первым делом предупредила я его, влетев в спальню, — сначала прочитаем информацию по данному вопросу.

Сказано — сделано. Тут же, притащив свой зум, расположилась на кровати по соседству с кактусом. Введя запрос в систему, ободряюще погладила розовое чудо, пообещав:

— Придумаем, что делать с твоим перспективным потомством!

Оболтус несколько приободрился, подполз ближе и с любопытством принялся ощупывать зум. Информация нашлась следующая: гирденции действительно начинают стремиться к усиленному питанию по достижении максимальной физической формы, что является предпосылкой готовности к размножению; именно появление потомства и уход за ним — основной императив в существовании этого вида.

В советах по размножению значилось еще, что в период почкования и ожидания, пока черенок укоренится, гирденции проявляют повышенное волнение и беспокойство, поэтому нуждаются в дополнительном уходе со стороны хозяев. И дальше подробно описывался процесс почкования, укоренения и первичного ухода за потомством. Что лично меня поразило, — гирденция-родитель лично занимается воспитанием собственного потомства, с неукоснительным вниманием и терпением заботясь о каждом подрастающем растении. Вот это номер! С одной стороны, хорошо — на нас не возложат дополнительных забот и ответственности, но с другой, зная щепетильность и требовательность кактуса… Надеюсь, нам с Гайяром не придется, образно говоря, по плинтусу пробираться в спальню или еще куда-нибудь, чтобы не нарушать строгий режим дня и кормления, установленный Оболтусом для своего… э-э-э… потомка? Обдумав все, предложила:

— Вообще-то я не против. — Розовый кактус облегченно встрепенулся. — Но вопрос в количестве. Учитывая отсутствие опыта и навыков, предлагаю остановиться на одном… малыше.

Перспективный родитель напрягся и недовольно замахал на меня розовыми отросточками.

— Погоди. — И я вслух зачитала буйному цветику удивившую меня строку. — Сам подумай: одному малышу сможешь полностью уделять все свое время, отслеживать все потребности и поддерживать морально личным примером. Опять же заниматься с ним! Да если не будешь разбрасываться по нескольким направлениям, вырастишь гения!

С триумфальным видом уставившись на питомца, я была уверена, что последний аргумент для его самомнения станет решающим. Однако кактус, вопреки моим ожиданиям, соглашаться не спешил, а задумчиво завис, потирая листиком о листик.

— Только представь, как ты будешь им гордиться! Пусть один, зато какой! Самый лучший! Уверена, не будет во Вселенной гирденции умнее. Ну? — напирала я на него.

Оболтус неуверенно закачался.

— И я тебе во всем помогу, и даже могу тебе… э-э-э… «лапку» поддержки в нужный момент подставить. И вообще, я все прочла, так что теперь знаю, с какой стороны к этому вопросу подходить. Предлагаю ему по наследству твой горшок передать, а то он тебе уже неприлично мал. — Я махнула рукой в направлении ценного имущества, пристроенного розовым упрямцем неподалеку. — А завтра днем схожу в теплицы и тебе что-то посолиднее подберу.

И он таки поддался уговорам! Согласно кивнув в мою сторону отросточками, выставил вперед один розовый лист. Ура! Но война еще не выиграна. Понимая, что ступаю на зыбкую почву, поинтересовалась у питомца:

— А когда ты планировал заняться… э-э-э… почкованием?

Оболтус, недоуменно поколыхавшись, уверенно ткнул листиком вниз, мол, здесь и сейчас и начну. Бесподобно! Началось все с того, что меня почти выжили из моей прежней каюты, а закончилось тем, что вот-вот с первым семейным визитом явится свекровь, а у меня тут размножающийся нервный ядовитый кактус. Это даже не смешно, это откровенно пугает.

— Прошу тебя — давай отложим на полтора месяца. Погоди, погоди, — затараторила я, видя возмущенно замахавшего в моем направлении отростками Оболтуса. — Сам подумай, какая в ближайшее время будет нервная обстановка, а для малыша это плохо. Сначала мы тут с семейством будем разбираться, потом через месяц с небольшим тело вернется к прежнему состоянию — наверняка опять суматоха будет. Опять же сейчас мне нужна твоя поддержка в рядах экипажа. Одним словом, все обстоятельства говорят, что нужно подождать. А там к неймарцам прилетим — естественная среда… э-э-э… свежий воздух… И пока будешь плотно питаться, подготовишься, чтобы на пике формы подойти к началу процесса. Хорошо?

И с надеждой уставилась на гирденцию. Кактус, по ощущениям, вздохнул — все растение на миг словно стало выше и тут же опало вновь, — но кивнул, соглашаясь. Ура-а! Подозреваю, аргумент с кормежкой был самым убедительным. А мне, кстати, о родном мире мужа надо все выяснить, а то мало ли, — вдруг воздух свежим не окажется?

И к ужину необходимо приготовиться. Еще даже с основным вопросом не определилась — что приготовить. Надо для начала ассортимент продуктов изучить. Надеюсь, курицы там не обнаружится. Призвав с собой Оболтуса для компании, отправилась изучать содержимое герметизатора. Выбор определенно имелся, а так как готовила я давно, решила не умничать, а сделать мясо с овощным гарниром. Вынув все необходимое, сначала проверила продукты в анализаторе. Все, кроме моркови, неймарцам вполне подходило, а вот избыток каротина в рыжем овоще был признан анализатором опасным. Значит, без моркови. Благо в наличии, помимо картофеля, имелись кабачки, баклажаны и маленькие кругляши брюссельской капусты. Вскрыв специальную, сохраняющую мясо в естественном свежем состоянии упаковку, залила выбранный кусочек говядины предварительно проверенным на безопасность кефиром — кстати, анализатор «сошел с ума» от восторга, всеми огоньками сигнализируя о том, насколько молочнокислые бактерии полезны для неймарского непробиваемого организма. Ну и чудненько. Мало им первой землянки, еще и возможность распробовать земную молочную продукцию вдобавок получат. Так и взаимопонимание, может быть, быстрее наладится. Буду свое семейство приучать, пусть станут законодателями нового обычая. Поэтому вытащила всем по порции натурального фруктового йогурта и, получив восторженный допуск анализатора, решила, что его на десерт мои неймарцы и попробуют. Пусть несколько странно, зато экзотично и, как выяснилось, сверхполезно.

А моркови применение нашлось тоже. Ее под шумок уволок Оболтус, и к моменту, когда я это обнаружила, уже аппетитно ею «похрустывал». Выглядело это забавно: предварительно разломив морковку отростками на кусочки, кактус осторожно брал каждый по отдельности и, плотно сжав между двумя листиками, сначала перемалывал, измельчая, а потом происходило то же, что и с прочей твердой пищей, — еда обволакивалась поверхностью розового листа, погружаясь куда-то в ненасытное нутро этого странного организма. Подивившись зрелищу (почти каннибализм какой-то), махнула на него рукой — может быть, ему для размножения неимоверно нужен каротин?

За чисткой шести картофелин меня застал вызов, прозвучавший у входа, и тут же откуда-то сверху выдвинулось визуальное табло, позволив мне увидеть Эльдара и двух тарнов позади, топчущихся у двери в капитанские апартаменты.

— Оля, извини, что без предупреждения, но Гайяр сказал, что тебе нужна помощь сотрудников хозяйственной службы. Вот я их и сопровождаю.

Сообразив, по какому поводу нашествие, активировала отпирающий механизм и, отложив дела, вышла из кухоньки в общественно-доступное помещение. Эльдар и тарны тоже вошли и осмотрелись.

— Разрешите представиться, — выступил вперед один из них. — Риот-ранг — ведущий специалист, робототехник хозяйственной службы корабля. Какие есть пожелания относительно отделки помещения?

Машинально кивнув в ответ, я откровенно растерялась. За годы самостоятельной жизни я привыкла к спартанским условиям проживания, а о том, чтобы помещение самой обставить, и мысли не возникало. Да и желания. Не мое это, мне главное, чтобы было где сидеть, спать и есть, а уж уют… До феи домашнего очага мне как до Земли пешком. Поэтому единственная адекватная идея, основанная на детских воспоминаниях, была следующей:

— Стол нужен — круглый, на пять персон, но не очень большой. А еще лучше, если он трансформироваться будет. Ну и на чем сидеть за ним, и диванчик какой-нибудь можно к стеночке. Что-нибудь на пол мягкое. А! Еще большой экран тут был раньше, если можно — верните. И для книг что-нибудь… Вроде бы все.

— Если надо будет что-то дополнить, можете всегда сказать. А цвета какие?

Я вообще стушевалась. Озадачили капитально.

— Родовые цвета Тьер-Тангов — жемчужно-серый и бледно-голубой, — пришел на помощь первый помощник, чем и заслужил мой благодарный взгляд.

— Вот! — тут же поддержала я идею, махнув рукой в направлении Эльдара.

— Отлично! — почему-то довольно сообщил тарн. — В течение часа все организуем. Не пугайтесь шума, сюда явятся роботы.

— Я останусь и присмотрю до конца, — невозмутимо сообщил неймарец.

Облегченно вздохнув, — торчать тут все это время не хотелось, — я направилась к кухне, по пути поблагодарив его:

— Спасибо за помощь. Если я буду нужна — зовите.

Загнав на кухню любопытного Оболтуса, выглядывающего из кухонного проема, вернулась к приостановленным делам. Быстро промыв овощи, обваляла в смеси специй и соли и отправила в нагреватель, активировав режим пароварки. А потом занялась мясом: нарезав его красивыми крупными кусками, чуть поперчила, посолила и заложила в другой отсек нагревателя — уже запекаться. Быстро приготовив тертый сыр для мяса, достала перец и томаты, соорудила из них салат и… предвкушающе втянула в себя такой аппетитный аромат родной еды. Эх, не быть их траносу моим любимым блюдом, не быть!

Оболтус, непонятно когда успевший ликвидировать морковь без остатка, лениво гонял по столу капустный шарик. Хорошо, что хоть его не ел — наверное, наконец-то насытился. А я, пользуясь свободным временем, в ожидании готовящейся еды выглянула в соседнее помещение, откуда безостановочно доносились какие-то шорохи и скрипы. Там шла деятельная работа: по полу, стенам и потолку носились неутомимые роботы различной модификации, в центре стоял тот самый робототехник и командовал парадом, а входную дверь подпирал невозмутимый Эльдар. Решив, что я здесь однозначно лишняя, поманила за собой кактус, и мы, максимально осторожно просочившись через развернутый фронт работ и задвинув за собой дверь, оказались в освежающе-спокойной обстановке маленького коридорчика. Причем оба, не сговариваясь, двинулись в сторону двери, ведущей в сказочный природный уголок. Вся суета осталась где-то далеко.

С облегчением скинув обувь и босыми ногами протопав к гамаку, рухнула в него, мгновенно обмякнув и расслабившись. Как же хорошо! Иллюзия лазурного неба над головой была полной, умиротворяюще мерно покачивались странные ветви, шумела вода… Лениво повернув голову в сторону невероятного водопада, обнаружила в нем Оболтуса. Кактус тоже явно наслаждался отдыхом, максимально растопырив свои отростки и улавливая разлетавшиеся брызги. Как выяснилось дальше, делал он это с далеко идущими намерениями. Выждав, пока весь покроется капельками влаги, коварный розовый монстр приличных размеров резко встрепенулся, взмахнув всеми листочками одновременно. Искрящиеся брызги воды полетели во все стороны, на миг затмив собой первоисточник. Несколько капель упало и мне на лицо, заставив недовольно вскрикнуть.

— Оболтус, — лениво попыталась я призвать озорника-переростка к порядку. Но куда там!

Наблюдая за резвящимся кактусом, быстрыми виражами водопада, монотонно покачиваясь в удобном гамаке, прислушиваясь к ласкающему слух журчанию, я заснула. Недосып все же сказался.

— Оля, Оленька!..

Реагируя на призыв, я медленно выплывала из волшебного сновидения. Мне снились цветущие деревья, волшебные птицы и райские яблочки.

— Дейрана, просыпайся! — Очередной тихий призыв, и на сей раз я ощутила, как меня нежно погладили по волосам.

— Гайяр, — в полусне прошептала я, пробуждаясь. — Так хорошо… мм…

Гайяр! Его мама! Ужин! Бли-ин! Я резко вскочила, едва не вывалившись из гамака, но неймарец поддержал.

— Не паникуй, все хорошо. Ты совсем недолго спала, меньше часа. Я пришел, потому что Эльдар не смог с тобой связаться, а только в этом помещении нет консоли видеосвязи, так что я так и подумал, что ты тут.

— А… мама? Ужин? — все еще не полностью осознав обстановку, выдохнула я.

— Мама еще не приходила, ужин, думаю, тоже цел, просто перешел в режим подогрева, так что поводов для паники нет. А вот отоспаться кому-то надо! — При этом гневный взгляд был брошен на моего, кажется, тоже прикорнувшего питомца.

— Эльдар… — Мысли как-то не собирались вместе. — Зачем я ему?

— Они закончили приводить помещение в порядок и хотели узнать твои впечатления, — спокойно с улыбкой разъяснил мне Гайяр, отводя с лица прядку волос.

— Ах, точно — комната! — опомнилась я.

И, резво соскочив с гамака, поспешила к выходу. Быстро впрыгнув в обувь, распахнула дверь и, ощущая присутствие мужа позади, выскочила в обновленное помещение. Ух ты!

— Очень здорово все придумала! И спасибо за выбор моих цветов! — похвалил Гайяр, обнимая за плечи.

— Э-э-э… Это не я, это мы сообща. Но получилось здорово!

Я была восхищена результатом. Тут я чувствовала себя дома. Все — и спокойная цветовая гамма в светло-серых и голубых тонах, и удобное распределение мебели внутри помещения, ее функциональность — мною одобрялось полностью. Ближе к входной двери располагался строгого дизайна диван — можно и просто посидеть в ожидании, и пообщаться. У стены напротив — три стула, это на случай, если не все собеседники на диван поместятся, да и к столу именно они нужны. Сам стол, в изначальном виде имеющий вид куба, по желанию хозяев трансформировался во вполне приличный круглый стол. Чем я быстро Гайяра и озадачила, предварительно выяснив, что уходить он уже не намерен. В той же части помещения, что и стол, располагались оригинально размещенные книжные полки, которые, надеюсь, муж догадается заполнить сам. И экран визуальный во всю стену вернули!

— Подобрать какое-нибудь особенное визуальное изображение к вечеру, или это значения не имеет? — спросил Гайяр, проследив направление моего взгляда.

— Мм… У нас ужин земной, поэтому найди… клены. Да! Я дома обожала в кленовом парке гулять, — поделилась я пришедшей неожиданно мыслью.

— Попробую найти, — понимающе кивнул мой неймарец.

А я понеслась на кухню, выяснять, жив ли ужин или придется положиться на систему питания корабля. Обошлось! Быстро присыпав мясо тертым сыром, отправила его обратно в нагреватель и, довольная, поспешила назад. Надо еще самой собраться. А то Ланаира наверняка явится при полном параде.

ГЛАВА 48

Кира

Кто бы и что по этому поводу ни говорил, но редкая женщина, готовясь пусть и к скромному семейному, но торжеству, не озаботится вопросом собственного внешнего вида. Вот и я, удостоверившись, что невосполнимых потерь ужин не понес, вернулась в спальню с мыслью, во что бы приодеться. Придется в платье, хотя эта идея не сильно грела. В брюках привычнее — последние годы из формы не вылезала. Хотя и поводов наряжаться не имелось, скорее уж наоборот. Но даже и платья лично я предпочла бы другие. Недовольно вглядывалась в уже развешанные роботом-уборщиком во встроенном шкафу наряды. Непроизвольно фыркнула, — сложно все же, когда выбор сделан не тобой.

— Что случилось? — Оказывается, это незаметно подошел Гайяр, заглянув из-за моего плеча внутрь шкафа.

— А, — махнула я рукой на все это безобразие, — сложно выбирать из того, что не нравится.

Решив надеть свободный вариант платья рубашечного типа, сняла его с вешалки и, бросив на кровать, потопала в ванную. Быстро ополоснувшись, вымыв голову и взбодрившись, посмотрела на ситуацию с другой стороны, подумав, что надену свое собственное, единственное. И никто особо не удивится, и чувствовать себя буду легко. Встреча несколько волновала, как я ни пыталась подавить в себе эти переживания.

Впрочем, переживала напрасно. По всему выходило, что и Гайяр, и его мама приложили максимум усилий, чтобы свести на нет все мои волнения. Ланаира, предварительно связавшись с нами и уточнив, можно ли уже являться на ужин, поступила крайне предусмотрительно. Мы с Гайяром, уже сервировав стол в ожидании его мамы, на пять минут присели передохнуть на новый диванчик и уже на тот момент полчаса как целовались. Поэтому, услышав сигнал вызова, резко вскочили и начали активно наводить последний лоск. Перетащили с кухни салат, кувшин с напитком и, запоздало сообразив, добавили к нашим земным ложкам-вилкам их неймарские острые палочки, на которые насаживалась еда. А суп они тогда что, не едят? Или это не все их столовые приборы?

Ланаира была сама чуткость и внимание. Похвалила меня за новую обстановку помещения; по поводу земной кухни, представленной моим кулинарным «шедевром», совместно с Гайяром рассыпалась в восторгах, пообещав, что при должном внедрении она неминуемо завоюет популярность среди представителей их расы, подвигнув меня на шутку:

— Тогда необходимо извлечь из этого пользу. У вас имеются какие-либо сетевые заведения общественного питания? Может быть, мне стать основателем сети с земной кухней?

Родительница Гайяра явно растерянно взглянула на сына и с недоумением переспросила:

— Так ты все же дальше работать собираешься? И… нет, у нас не принято коллективное питание — в смысле нет аналогов сетевых столовых разного уровня и разной степени всеядности.

В моем понимании работа и основание собственного бизнеса не совсем соотносились, но намерения отказываться от любимого прогнозирования у меня не было точно. Мысленно сделав заметку вечером расспросить мужа об их мироустройстве, довольно сообщила:

— Конечно, собираюсь.

— А я так надеялась поскорее стать бабушкой, — совершенно искренне заявила неймарка. При этом алый взгляд заметно заволокло грустью.

Но не успела я и рта раскрыть, дабы как-то прокомментировать ситуацию, вежливо сообщив, что спешить никогда не стоит и надо бы еще собственные отношения на прочность проверить, как Гайяр, бросив на маму весьма тревожный взгляд, ее урезонил:

— Этот вопрос мы решим сами, исходя из собственных соображений и желаний! — И тут же сменил тему, сделав мне очередной комплимент: — Оля, ну какое же это мясо вкусное!

И что характерно, за вечер его маман с невероятной настойчивостью раз семь возвращалась к теме потомства, а муж, с каждым разом все больше мрачнея, тему закрывал. И так до тех пор, пока я в качестве аргумента не привела состояние Оболтуса, для которого данный вопрос был болезненным. А поскольку кактус периодически радовал нас своим присутствием, имевшим целью, разумеется, выпросить у меня что-нибудь съестное, то обсуждать такой актуальный для Ланаиры вопрос было неудобно.

В какой-то момент, смакуя вкус давно забытой пищи и вяло прислушиваясь к неспешному разговору между мужем и свекровью, я погрузилась в свои мысли. При этом поймала себя на ощущении, что словно бы вижу все со стороны, как какая-то бесплотная сущность, наблюдаю сбоку. Вижу себя, Гайяра, его маму за столом, ужинающих в семейном кругу. В приятной обстановке, в ладу друг с другом, успешные, улыбающиеся, довольные жизнью, спокойные за будущее… Так странно, было ли на моей памяти нечто подобное? Пожалуй, нет… Кто бы сказал раньше, что такое возможно, не поверила бы никогда! Судьба непредсказуема, и каждого может ожидать самый невероятный поворот, каждому она дает шанс на счастье. Надо лишь воспользоваться им, не упустить, не побояться пойти своей дорогой, как бы тревожно и страшно ни было…

— Оля? — Рука Гайяра осторожно ложится на мою ладонь, нежно сжимая и возвращая в окружающий мир.

— Простите, я задумалась, — с ласковой улыбкой глядя на мужа, извиняюсь я.

— Все хорошо? — вспыхнул беспокойством алый взгляд.

— Да-да! — Я уверенно киваю. — Задумалась о хорошем.

— О хорошем — это правильно, — тут же вмешалась Ланаира. — Я как раз убеждаю Гайяра, что для семьи его прежнее дерево не подходит и надо думать о новом гнезде. О хорошем, добротном, большом, наконец!

Я внутренне поперхнулась. Дерево? Гнездо?! Нет, конечно, понятие о доме у всех разное, это только для нас четыре стены и потолок, а так — нечто большее. Это место, где живешь, где безопасно, где все твое. Но дерево? Я же не летаю и вообще высоты боюсь, если откровенно. Определенно родной мир мужа уже не интриговал, он вызывал беспокойство своей непохожестью. Смогу ли я принять его, существовать там? Примет ли он меня?

— Мама! — Судя по его тону после пристального взгляда, брошенного на меня, муж уже пожалел о приглашении родительницы на «Эндорру». — Оля увидит все собственными глазами и решит, подходит нам мое гнездо или нет.

И-ик! Я нервно кивнула. Я решу, я ему так решу! Вот только мама нас вдвоем оставит, и я ему нарешаю… программу-минимум по объяснениям на ближайшие десять лет. Гайяр тяжело вздохнул, видимо, разглядев собственный диагноз на моей физиономии. Но Ланаира настаивала:

— А вот я считаю, что вам обязательно надо перебраться в…

— Мама! — Тон был таким резким, что даже Ланаиру пробрало.

Мне же и вовсе было не по себе, снова накатило беспокойство об этой загадочной первородности и ее влиянии на наших детей, тема которых — и это очевидно — была для всех так актуальна. Да плюс еще их условия жизни… Не дано мне вить гнездо, тем более в буквальном смысле! Поэтому, решив быстро «сворачивать банкет», я с неимоверным энтузиазмом под внимательным взглядом мужа сообщила:

— У меня для вас сюрприз! Земной десерт который, по результатам обследования в анализаторе для вашей расы безумно полезен. Надеюсь, что и вкус вам понравится. — Объявив о грядущей дегустации, сразу ретировалась на кухню, собственно за разрекламированным десертом.

Гайяр тоже пришел, с явным намерением не дать мне надорваться под тяжестью трех креманок. А вот о том, что мое тревожное любопытство разрослось до неподъемных размеров, он не беспокоился! В гневном состоянии излишне резко шмякнула на поднос три вазочки и принялась с невероятным рвением перекладывать в них фруктовый йогурт.

— Оля, не воспринимай все так, — тихо на ушко, обняв за плечи, прошептал муж.

— Как — так? — прошипела я. — Я обещала тебя не торопить и не спрашивать? Так и поступаю! Но не реагировать, когда каждый будет тыкать меня носом в то, что, как все полагают, мне известно, извини, не могу!

И, резко передернув плечами, я вывернулась из его рук и, подхватив поднос, решительно протиснулась мимо. Да, обидно не знать того, о чем известно всем остальным. Но назвалась груздем… Остается ждать.

Йогурт имел огромный успех у неймарской половины моего семейства. Определенно надо проанализировать экономические перспективы открытия неймарских кафешек с земной едой. Задала заковыристый вопрос:

— А что вкуснее, йогурт или транос? — и оба представителя неймарской цивилизации озадаченно задумались.

Интуиция завопила: озолочусь! Наверняка прогноз будет стопроцентным!

— Оленька, ты такое чудо! Мне все очень понравилось. Осталось еще тебе повлиять на моего упрямого сына. Думаю, Диал будет очень рад такой дейране для него. Как прилетим домой, соберемся всей семьей, и я обязательно угощу тебя собственными деликатесами. Это так приятно, я просто отдохнула душой после сегодняшнего суматошного дня. Переговоры по предложенным вами мерам практически завершены. Все будет вводиться постепенно. Начнем с информирования. Как о проекте с отбытием Измененных и возможности присоединиться к ним в одностороннем порядке, так и о грядущих перспективах. На первом этапе введем возможность для землян обучаться в образовательной системе с последующим распределением Кадровым Центром на вакансии конфедерации, позволим им открыть свои представительства на планетах прочих рас, чтобы начинался культурный обмен, ну и законодательно все подтвердим. Их права и обязанности будут пересмотрены, появится ответственность для представителей прочих рас за нанесение им вреда любого характера. И мы предоставим им возможность организованным образом покидать конфедерацию, если на то будет их воля, — проинформировала меня Ланаира.

— Навсегда? — уточнила я последний пункт.

— Да, безвозвратно.

— А я? Какова будет моя роль?

— Мы решили, что наибольшую пользу ты принесешь собственным примером, уже самим фактом своего существования, — серьезно глядя на меня, пояснила неймарка. — Поэтому будешь назначена в качестве уполномоченного представителя конфедерации. Полномочия будут самые широкие, тебе позволят принимать решения по широкому кругу вопросов, хотя кое-что ты должна будешь согласовывать с мужем или Советом Верховных. Но во многих организационных начинаниях мы готовы положиться на твое видение и следовать твоему подходу. Опять же ты более доступно сможешь донести масштаб грядущих перемен до своих соплеменников. Ты сможешь задействовать все ресурсы и возможности конфедерации. И не бойся: с тобой будет огромная команда наших специалистов. Опять же, повторяю, спешить не будем.

Понятно, значит, мессией буду я! А еще переживала, справлюсь ли с ответственностью в роли жены первородного! Уфф… Кто ищет себе проблем, всегда их найдет. Решила сдвинуть с места камень преткновения — вот сама его и толкай. Это основной лейтмотив действий конфедерации. В этом свете слова Торнага о взятой на себя пожизненной ответственности воспринимались в ином ключе. Да уж, навеки рядом. У Гайяра — ответственность за благополучие его расы, у меня — за перспективное развитие моей. А может, ну их, детей совместных? Будем гуманистами и избавим возможных потомков от подобной участи — чувствую, спасибо они за нее не скажут.

— А что с Измененными? — Судьба друзей, хотя бы ее ближайший двухлетний период, волновала.

— Контактировать будешь, — успокоила Ланаира. — Без этого никак, ведь впереди огромная работа по организации их совместного полета с землянами. Они, кстати, твою кандидатуру полностью одобрили.

Вот так, озадачив меня заведомо неспокойным будущим, свекровь распрощалась, отправившись к себе. А мы еще минут десять сидели молча, обдумывая каждый свое.

— Оль… — Какой-то Гайяр напряженный. — Иди, ложись спать, а то так никогда не выспишься. А мы с Оболтусом тут все приберем.

— Просто надо вызвать роботов-уборщиков. — Естественно, я удивилась его намерениям.

— Нет, мне подумать надо. А мытье посуды очень располагает.

Ого, что там за думы такие у него?

Впрочем, сама мысль мне понравилась. Спать реально хотелось. А пойди мы сейчас в спальню вдвоем, не видать мне сна.

Или, того хуже, взялись бы по итогам беседы с мамой отношения выяснять. Хотя последнее не помешало бы. Но — спать, спать, спать…

В спальне быстро разделась, приняла душ и забралась в постель. Я уже было задремала, однако какая-то подспудная тревога не давала расслабиться и забыться во сне. Выдвинув визуальное табло, переключила его на реальное изображение окружающей Вселенной. Выключив освещение, сосредоточилась взглядом на бесконечной россыпи звезд, чувствуя, что начинаю медленно уплывать к ним.

Разбудил меня Гайяр. Хотя и не намеренно. Просто я даже во сне ощутила тепло любимого мужчины рядом и попыталась придвинуться. Он обнял и прижал к себе, вздохнув:

— Оленька, как же страшно тебя потерять!

Я, в совершенной уверенности, что сплю, прошептала:

— Не потеряешь, не бойся.

— Это ты так говоришь, пока не знаешь, какой я. — Такая горечь в голосе.

— А какой ты? — Мой все такой же сонный шепот.

— Я — чужой… — Не поняла совершенно, но во сне не страшно.

— Мм, — протянула в ответ.

— Да, внутри меня живет некто, о ком ты не имеешь представления, тот, кто в любой момент может вырваться наружу и с равнодушной жестокостью причинить тебе боль.

— Серый волк? — Это же сон? Значит, сказка. — Съест меня?

— Оля… — Отчаянный стон.

— Ты оборотень, да? И ждешь полнолуния? — бормочу я смешливо. Во сне такие глупости нас посещают!

— Я не оборотень, я — Тьер-Танг. У меня нет иной ипостаси, но есть другая сущность.

— Это как? — Какая-то незнакомая сказка.

— Это так — существует энергетическая копия меня, мой безразлично-холодный бестелесный клон.

— Мм, — разочарованно тяну я, — бестелесный… Не нравится.

— Оля, даже без тела он опасен. Очень. Это — выражение моего сознания, его воплощенная форма. Он может сделать с тобой что угодно, внушить тебе ощущение пылающего вокруг огня — и ты будешь гореть, испытывая адские муки; утопить — и ты, захлебываясь, умрешь от удушья; может просто породить ощущение невыносимой боли. Или заставит тебя сделать что угодно, навредить себе.

— А я ему не нравлюсь?

— Ему никто не нравится, ему все безразлично, он просто оживающая мощь моего сознания.

— Покажи! — Во сне мы все бесстрашные.

— Нет. — Тело мужа содрогнулось. — Вдруг не успею отреагировать? На свободе он достаточно автономен, хотя и связан со мной. Я за тебя боюсь…

И столько отчаяния в последней фразе, что я просыпаюсь, сознавая, что это не сон, все это действительность. Двуединый! Медленно разворачиваюсь, стремясь быть к нему лицом, но темнота спальни не позволяет что-то рассмотреть. Тогда поднимаю руку и касаюсь его. Гайяр напряжен, черты лица обострились, выдавая волнение.

— Покажи! Ты же говорил, он мне не опасен?

— Думаю, да — тебя же выбрало мое сознание. Значит, и он.

— Тем более, — шепчу в его губы. — Уверена, что он меня тоже любит. Мне не страшно. Ты часто его выпускаешь?

— Раньше — каждую ночь.

— Раньше? А сейчас?

— А когда нашел тебя, боюсь и не позволяю вырваться. Тяга к тебе непреодолимая. Опасаюсь, вдруг он как-нибудь повлияет на тебя, подтолкнет к чему-нибудь вопреки твоей собственной воле. Но он рвется на свободу… Все сильнее и сильнее!

— Так еще хуже — дотянешь до крайности. А мне все равно надо с ним знакомиться. Тем более ты же рядом, если что, подстрахуешь. Иначе это твое первородство так и будет стоять между нами.

— Нет!

— Пожалуйста! — страстно целую его.

— Ладно… — все же соглашается он.

ГЛАВА 49

Кира

Гайяр подхватывает меня на руки и куда-то несет. Вскоре понимаю — в спортзал. Устроив полусидя на груде мягких матов, отходит к центру помещения и… замирает. Взгляд, устремленный на меня, такой уверенный и беззащитный одновременно. Ой! Сердце тревожно кольнуло. Наконец-то узнаю, вернее, увижу эту его страшную тайну.

Муж сосредоточенно застывает на секунду, и — раз! — от всей поверхности его тела целостно, каким-то вязким тягучим движением отделяется его прозрачное, поблескивающее переливами искр подобие с широко распахнутыми крыльями. Стремительный взмах — и, обдав меня, кажется, настоящим ветром, сущность взмывает вверх, закладывает широкий вираж и неожиданно резко опускается напротив.

— Нет! — успевает выкрикнуть Гайяр, метнувшись ко мне, когда его прозрачный вариант неуловимым порывом кидается вперед, прямо на меня.

Испуганный крик, зародившись в груди, не успевает сорваться с моих губ, настолько все стремительно происходит. И за мгновение до того, как руки Гайяра отдергивают меня с пути решительной сущности, она мощно врезается в меня. Не знаю, что там с его бестелесностью, но ощущение удара под дых полное! Я, судорожно захрипев в тщетной попытке вдохнуть хоть глоток воздуха, резко отталкиваю мужа, стремясь получить свободное жизненное пространство. Дышать не получается, и я, в панике широко распахнув глаза и хаотично дергая руками, уже почти собираюсь закричать, когда сделать вдох все же удается. Глубокий, жадный, спасительный — и парящий! Это невероятно, но синхронно с вдохом я чувствую, что отрываюсь от пола. Ужас! От страха, в попытке удержать равновесие, опять нелепо взмахиваю руками и кричу:

— А-а-а-а!..

Но когда мечущийся по залу взгляд встречается с алыми, искрящимися восторгом глазами так и оставшегося стоять внизу с вытянутыми руками мужа, замираю, снова забывая дышать, и начинаю падать вниз.

— А-а-а-а!..

Опять испуганный вдох — и снова чувство полета, а вместе с ним и учащенное, бешеное биение сердца. Пытаясь унять разбушевавшийся пульс, прижимаю руку к животу и, стараясь не думать о том, что происходит, просто равномерно дышу. Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох-выдох… И тут же ловлю себя на том, что сообразно моему дыханию тело тоже движется рывками — вверх-вниз. Не может быть! Испуганно бросаю взгляд за плечо. Так и есть, там — прозрачные, словно невесомые, но при этом невероятно реальные крылья второй сущности мужа…

— Гайяр? — Я недоуменно смотрю на него. Муж неотрывно смотрит на меня странным взглядом. В нем и растерянность, и радость, и гордость, и грусть. — Как это понимать? Что это значит?!

Толчок, взмах его переливающихся бликами света карминовых крыльев, и он оказывается рядом со мной.

— Оля, — осторожно берет за свободную руку, — что ты чувствуешь? Что понимаешь?

Я внимательно, стараясь не сбиться с ритма дыхания, прислушиваюсь к себе. И — о чудо!

— Тепло так и щекотно в груди, — начинаю перечислять, закрыв глаза, крепко сжимая руку мужа, — и я чувствую… воздух! Он упругий, осязаемый, плотный. Он окружает, уверенно баюкает в объятиях, обволакивает спокойствием, служит опорой. Нет, не чувствую, не так!

Я резко распахиваю глаза и смотрю на неймарца.

— Я знаю, что он такой! Знаю! Я понимаю это, уверена, что не упаду, потому что и воздух реально материален! Я даже идти по нему смогу! Знаю это, но… Я так никогда не воспринимала окружающее. Гайяр, что это?

Мне не то чтобы страшно, но все так странно. Такой контраст с привычным мироощущением, все словно незнакомое.

— Это, Оля, сознание. Такое, каким оно может быть, если вы научитесь полноценно использовать ресурсы собственного мозга. Вы привычный мир увидите заново, станете действительно теми, кого сейчас считаете сверхрасами, получите свои вожделенные сверхспособности. Хотя, по сути, это просто обычные возможности сознания — как метаморфизм тарнов, как объемные иллюзии айкаров, как наше управление сознанием. Все это в ваших силах, надо лишь суметь перейти на этот новый уровень взаимоотношения с законами мироустройства, а не стремиться прирастить себе что-то, вывести или досоздать. Это уже есть там, законсервировано в вашем сознании. Мы летаем не потому, что у нас есть крылья. Когда вы — земляне — осознаете это, вы сумеете многое. Вопрос в том, дадите ли вы себе такой шанс или все же самоуничтожитесь в процессе бесплодных попыток найти истину? Мы пытаемся, всю вашу историю пытаемся удержать вас от последнего. Но, увы — сложно объяснить тому, кто не готов еще понять.

И я сейчас, пытаясь охватить хотя бы общую картину реальности, понимала, как мы далеки еще от подобного восприятия. Но главное — идти к цели! Каждому из нас пытаться работать над собой, учиться, всегда учиться сознательной ответственности перед законами мира. И теперь я вижу цель и постараюсь сделать все для того, чтобы подтолкнуть свой мир вперед. И появилось даже понимание, как сделать это.

— Тс-с-с… Оля, не пытайся сразу объять необъятное, ты тоже не готова к этому, — обеспокоенно сжал руку муж. — Просто расслабься и погрузись в распахнувшиеся объятия мира.

Так я и поступила. Закрыла глаза и порхнула навстречу Гайяру. Сейчас моим миром был он. Он подарил мне эту возможность смотреть на все истинным зрением. В ответ уверенно подхватили и закружили уже в равноправных объятиях, помогая скользить рядом в воздушных потоках. Это было так феерично — состояние легкости, невероятного подъема и единства. Было прекрасное настроение от ощущения духовной близости, искрящих восхищением глаз мужа и просто от того, что могла летать сама! По-настоящему! Для рожденного ползать — впечатления неописуемые. Обвив шею своего неймарца руками, притянула его к себе и поцеловала. Даже его губы, его ответ воспринимались по-другому — более четко, яростно, откровенно чувственно. Уже только этот поцелуй взвинтил эмоции, заставил воображение играть, захотеть соперничества…

И я рванула, устремившись выше, а потом резко интуитивно ушла в сторону в стремительном вираже. Тут же нагнал заразительный смех Гайяра, который на миг опоздал, не успел схватить меня. Или дал мне шанс увернуться? Избыток всего — понимания, чувств, новой окраски окружающей реальности — пьянил. Голова кружилась в восторге, хотелось чего-то неимоверного, нового, озорного… Хотя бы догонялок в воздухе! Шестым чувством улавливая, откуда ожидать погони, снова и снова с ликующим смехом, как-то совершенно естественно кружась и совершая замысловатые пируэты, избегала крепких рук мужа.

— Не поймаешь! — веселясь от души, выкрикнула я, изгибаясь в очередном вираже, ощущая стремительный ток бурлящей в жилах крови.

Ответом мне стал гортанный смех, и меня возмутительно легко, в два взмаха, поймали, заключив в кольцо когтистых рук.

— Поддавался? — с возмущенным вскриком толкнула я его в грудь. Пьянящее чувство эйфории отказывалось признавать поражение, стремление сопротивляться росло, ища выход для восторженных эмоций, что перехлестывались через край.

И, резко устремившись к нему, фактически врезаясь в тело мужа, накрыла его губы решительным, даже грубым поцелуем. Ответ был под стать: меня стиснули, сдавив в объятиях, и смяли рот в ответном, на грани жестокости, страстном поцелуе. Кровь, разгоняясь, стучала, крылья двигались в едином ритме, глаза закрылись, позволяя мне полностью отдаться ощущениям от этой сладкой борьбы. Наши губы и языки в решительном стремлении покорить терзали друг друга, рождая не испытанную ранее остроту ощущений, создавая невиданный накал желания и страсти. Обнаженные тела обдавало жаром внутреннего огня обоюдного желания и тут же омывало прохладными потоками, рождаемыми взмахами крыльев неймарца.

Он, резко отстранившись, позволил мне сделать полный вдох и тут же, склонившись к моему плечу, укусил. Меня пронзило молнией сладкой, ноющей боли, и я в ответ впилась в его плечи своими ногтями, стремясь привлечь, вынуждая сделать это снова. Но он медленно, с усилием провел по плечу подбородком, отвлекая внимание, и тут же неожиданным рывком развернул нас и, сметая все мои попытки воспротивиться движению, в несколько взмахов донес нас до ближайшей стены, резко притиснув меня к ней. Удар о стену непонятно как приняли на себя бестелесные крылья. Но в тот момент я не думала об этом. В голове бурлил пьянящий восторг и гул сражения! Хотелось победы, абсолютного покорения, его капитуляции, поэтому я со всем пылом сжигающего желания впилась зубами в нижнюю губу уже снова целующего мой рот мужчины. И одновременно, обхватив для упора его плечи, запрыгнула на него, с силой сдавив коленями его тело.

Гайяр гортанно зарычал и, не отрывая от меня пылающего взгляда, резко подбросил выше, сдавив бедра руками, и тут же рывком опустил обратно, встречным движением одним толчком врываясь в меня до основания.

— А-а-а-а!.. — запрокинув голову, вскрикнула я от неожиданности и пронзившего невообразимого ощущения острого, на грани насилия, покорения.

Все воспринималось неимоверно ярко, насыщенно, сильно и невыразимо чувственно. Этот контраст между внешней, какой-то дикой непреклонной решительностью и непередаваемо чувственной и нежной волной моих ощущений! Огненная спираль обжигающе сладкой боли, томительного желания чувствовать это снова и снова, теснее и теснее, жестче и жестче, стремительно раскручивалась, устремляясь волной по венам, потоками мурашек по коже, стремительно разбегающимися от низа живота по всему телу. Пелена желания накрыла, лишив остатков понимания, оставив одни инстинкты, одно намерение — владеть им, быть покоренной им.

И, резко наклонив голову вперед, впилась зубами в его грудь, одновременно сильно ударив пятками по бедрам, понуждая его к новому рывку, к ощущению трения естественных соприкосновений, новой молнии сладкого восторга. И снова рык. И, вновь подкинув меня, освобождая полностью, заставив разочарованно всхлипнуть и полоснуть ногтями по мужским плечам, одним ударом наполнил снова, снося напором все преграды, не позволяя проявить сопротивление, ускользнуть.

Мы, словно обезумев от страстной жажды извечного соперничества, сражались в объединяющей борьбе за новую порцию невообразимого восторга. В жалящей сладости максимально близких соприкосновений пожирали друг друга обоюдной алчной страстью. Мы любили и ненавидели, мирились и сражались, мы проживали жизнь в эти мгновения во всей ее полноте, насыщенности и непредсказуемости. Мы были счастливы. Мы любили с полной самоотдачей, отдавая и забирая без остатка.

«Дети? — на волне экстаза подумала я. — Да! Тысячу раз да! Только от него! От этого мужчины! Чтобы тоже могли любить и быть любимыми, могли испытать то же, что и мы!»

И его рвущий душу на части шепот:

— Оленька…

И крылья… Да, я тоже почувствовала это, когда после безумия резких взлетов и падений в его руках меня вдруг охватило непреодолимым порывом взлететь. Просто взлететь. И когда наступил этот миг — самый невыносимый, запредельный, взрывающий, — я ощутила, как нереально медленным и сильным движением взмахнули за спиной крылья, заставляя устремиться вверх, взлететь. И синхронно его рывок вверх, последний… И вот мы, обессиленно сжав друг друга в объятиях, так и зависли где-то под потолком, паря на волне единого экстаза.

У меня уже не осталось сил ни думать, ни говорить, ни слышать. Довольно зажмурившись, положила голову ему на плечо, ощущая, как медленно, вместе с его второй сущностью, уходит чувство полета, впечатление многогранности, покидает безумие эйфории, возвращая меня себе. И вот я снова обессиленная, распластанная на муже, поддерживаемая лишь его руками. Мы плавно скользим вниз, и я соскальзываю тоже, чтобы ощутить под ногами привычную твердую основу. Что тут скажешь? Ради этого стоило жить.

Мы так и стоим — обнявшись, молча, позволяя сердцам замедлиться и перейти на привычный ритм, а дыханию восстановиться. Оба насытившиеся, оба переполненные. Открывать глаза не хочется. Хочется уснуть сегодня с тем ярким, полным истинной жизни миром перед глазами. Словно понимая, муж бережно подхватывает на руки и несет.

— В ванную? — еле слышный вопрос.

— Нет. — Такой же почти неуловимый мой шепот.

Надо бы, но нет… Хочу сохранить воспоминания о нем как можно дольше. Заснуть с ощущением его запаха на своем теле. Меня осторожно укладывают на кровать и накрывают одеялом.

— Спи. — Такой же тихий приказ и ласковое касание волос.

И я с желанием подчиняюсь, отдаваясь умиротворяющим волнам сна. Но до конца не уплываю, балансируя на границе сновидения и реальности. Меня что-то беспокоит. Но что именно, уже совсем расслабленный, настроившийся на отдых разум не понимает. Так и лежу, пытаясь поймать неуловимую мысль, вслушиваясь в тишину. Тишину? А где Гайяр? Резко просыпаюсь и сажусь, оглядывая постель. Я одна. И тут же понимаю, что подсознательно так беспокоит. Он. Что-то не так с ним, я чувствую. Соскользнув с кровати, быстро иду в душ, в надежде, что муж там. Тихонько приоткрыв дверь, подхожу к кабинке, в которой шумит вода, и осторожно проскальзываю внутрь. От вида моего неймарца сердце замирает, пропуская удар. Он стоит спиной ко мне, прижавшись лбом к стене, с поникшими плечами, позволяя струям воды напрасно разбиваться о пол. Не понимая, что происходит, делаю шаг к нему и, подойдя вплотную, обнимаю за талию, прижавшись щекой к одному из карманов для крыльев. Он легонько вздрагивает от моего прикосновения, но больше никак не реагирует. Так мы и стоим, не двигаясь, некоторое время.

— Гайяр, — шепчу, не выдержав собственного беспокойства.

Он снова вздрагивает, как-то конвульсивно передернувшись всем телом. Это уже пугает. Но тут он отстраняется от стены и, перехватив мои руки, освобождается из объятий. Потом, развернувшись, прижимает меня к себе и гладит по спине. Медленно так, рассеянно.

— Что случилось? — Он сам на себя не похож. — Это плохо для тебя? То, что твоя вторая сущность так в меня перетекла на время?

Он снова вздрагивает. И я тоже, по инерции.

— Что? Не пугай меня! Объясни все, — резко отступив, смотрю на мужа.

А глаза Гайяра… они словно почернели от отчаяния. Страшные глаза. Такой взгляд был у мамы — тогда, в последний раз, когда она уже понимала, что потеряет все. Я оцепенела.

— Что?!

— Оля, ты беременна… — Слова словно застревают, со скрежетом продираясь из его горла.

А я недоуменно смотрю на него. Смеюсь:

— О чем ты? Когда? Я второй день замужем!

Он снова вздрагивает, как-то сжимаясь и закрывая глаза.

Уже не смешно.

— Ты серьезно?

Кивает.

— Но как? И почему ты уверен?

Сразу вспоминаются слова Тинарага, что Гайяр — первородный, и поэтому может влиять на зачатие. Но неужели…

— Прости меня, — с горечью шепчет он, не открывая глаз, — я впервые в жизни не справился…

ГЛАВА 50

Кира

Вот уж каким точно никогда бы не представила капитана, так это растерянным и подавленным, если не сказать больше — раздавленным. Не может, просто не может Гайяр пребывать в таком состоянии, слишком он решительный и сильный духом мужчина. Тут же, подтверждая мои выводы, Гайяр распахивает уже совершенно безэмоциональные глаза и, отстранившись, берет меня за руку.

— Идем! — и столько холодной решимости в его голосе, что я понимаю — до этого страшно не было, а испугалась я только сейчас.

Он, неотвратимо увлекая меня за собой, выводит из душа и подводит к медитексу.

— Пока еще можно, придется решить эту проблему.

Я в ужасе отскакиваю, уставившись на него.

— Я правильно понимаю, ты сейчас не диагностику состояния моего здоровья сделать хочешь? — бормочу я ошалело.

— Да! Нам с тобой не нужны дети! Нам хорошо и вдвоем, — решительно и безэмоционально подтверждает он мою догадку, продолжая выбирать нужную программу.

Потрясенная его поведением, подобной логикой и вообще ситуацией, понимаю, что находиться сейчас тут — элементарно опасно. Чего ожидать от него дальше, после всего заявленного только что, я не представляю. И вообще, сама еще не могу осознать происшедшее, разобраться в своем отношении к сообщению Гайяра. Надо успокоиться и подумать. Поэтому молча разворачиваюсь и иду в спальню, проигнорировав его возмущенный крик:

— Оля!

Ну не заставит же он меня? Схватив ту самую пижаму с овечками, судорожными движениями натягиваю ее на себя и иду на кухню. Надо… Не знаю, что надо. Сделаю себе любимый чай… и просто подумаю. Так и поступаю. Достав кружку и пакет концентрата, заливаю кипятком и сажусь за стол, спиной к двери. Раз, два, три — начинаю думать.

Сразу задаюсь главным вопросом. Хочу? Да! Пусть несвоевременно, но раз уж так вышло… Все важное в моей жизни случается внезапно и незапланированно. А тут появится существо, самое близкое и родное. Так тому и быть. Значит, да. Не будет ли полукровкой? И чего так боится Гайяр? Ведь предложенный им вариант, согласись я на это, обрекает его расу на гибель. И надо ли этого бояться мне? Не знаю. Но пора выяснить, сейчас точно не до тайн и страхов.

— Объяснишь? — Не оборачиваясь, знаю, что он тут. Стоит и ждет. Молча.

Вздыхает.

— Оттягивать глупо.

— Да. Теперь это бессмысленно. — Все с тем же каменным капитанским лицом садится напротив.

Я жду, нервно отпивая чай.

— Первородные обладают сверхразвитым сознанием. И это закреплено на генетическом уровне именно по мужской линии наследования. Подобная сила и энергетическая наполненность сознания предусматривает определенное физическое и психологическое состояние ее носителя. Если наделенный ею по любым причинам обладает незрелым сознанием, неспособным поглотить, вместить, взрастить в себе энергетический клон, он не выдерживает и погибает, просто выгорает еще на этапе послеродового развития. Применительно к нам сам этот процесс длиннее — от момента зачатия и до появления ребенка проходит год. — Я потрясенно замерла. — Это время для того, чтобы сформироваться не только физически, но и довершить развитие второй сущности. Хотя она вместе с нами продолжает потом расти и развиваться на протяжении жизни. Поэтому так мало первородных. Это постоянный естественный отбор. Выживают только сильнейшие и достойные быть наделенными второй сущностью. Случаи, когда в семье первородного больше одного ребенка, очень и очень редки. И это в паре, где оба неймарцы. А ты — землянка. Я просто боюсь за тебя, Оля, очень боюсь.

— Но ты уверен? Точно уверен? И как ты это понимаешь? И когда? — В голове такой сумбур, что не знаю, о чем думать в первую очередь.

— Да, уверен стопроцентно. Вот сейчас, в спортзале. В этом и есть моя вина — я боялся, что мое сознание повлияет на тебя, подтолкнет к необходимому решению. Видимо, так и произошло. Иначе как бы еще ты согласилась?

— Согласилась? — Я не понимаю.

— Да, первородный всегда заручается согласием своей пары. Никто не обречет свою дейрану на переживание вероятной гибели своих детей насильно. Но неймарки знают об этом изначально, поэтому, когда соглашаются на обмен эниаром, делают это осознанно. Ты же… Думаю, мое сознание глубоко внутри имеет представление о том, что ты не пойдешь на это добровольно, поэтому так и стремилось вырваться, повлиять на тебя. И когда оба принимают решение попытаться стать родителями, тогда зачатие и происходит. Сознание может влиять на все процессы нашего организма, и на репродуктивные в том числе. Что я, поддавшись бессознательному порыву, и сделал сегодня, почувствовав твой добровольный отклик. Не сообразил сразу, что это ты не сама так решила.

Была ли мысль о детях чуждой — внушенной, навязанной? Даже сейчас я не ощущала противоречия в этом своем решении, дискомфорта, отсутствия желания. Жизнь — понятие эфемерное, и мы по-прежнему теряем близких, несмотря на все возможности современной науки. Но собственный ребенок… Выдержу ли я его утрату? А если это будет не единожды?

— Фактически из-за меня ты потеряла семью, но если еще и ребенка… Не знаю, как сам смогу пережить подобное, смириться с ним. Пережить ощущение твоей боли. — Муж протянул руку, слегка сжав мою ладонь. — Тем более по причине своей собственной минутной слабости, утраты самоконтроля.

— Да уж, поставил Крейван нас перед выбором, — с печалью вспомнила я первопричину всех моих сегодняшних сложностей.

Гайяр грустно вздохнул:

— Его вмешательство лишь ускорило естественный ход событий. В результате я в любом случае предложил бы тебе свой эниар. Нет, не так — я бы принудил тебя принять его. В тех обстоятельствах компромисс для меня был невозможен.

— Значит, ты и без его «помощи» предложил бы мне союз?

Об этом и Тинараг мне говорил!

— Да. — Гайяр бросил на меня быстрый взгляд и отвел глаза в сторону. — Ты меня с первого раза, когда увидел тебя, а главное — услышал, что ты по поводу похищения спрогнозировала, равнодушным не оставила. Я сам это поздно понял, просто слишком невероятным, даже для меня, казался этот союз — землянка и первородный неймарец. Но я все время наблюдал за тобой, сам не отдавая себе в этом отчета, пытался задеть, растормошить, вынудить открыться. Прости меня за то, как я вел себя тогда! Слишком поздно понял, в чем причина. Понял, когда потерял. И могу тебя заверить, что побегом и этими долгими поисками ты мне втройне отплатила за каждую обиду, за каждую придирку с моей стороны.

Отставив чашку, крепко сжала его ладонь в своих руках.

— Этого я не хотела — ну, наверное. Я просто боялась, ненавидела и не понимала. Потому и убежала. Так что и мне есть за что просить прощения. Но ты не думал, что это, может быть, и есть ответ на наш вопрос? Если ты полюбил меня, пусть и неосознанно, еще до порабощающей привязки эниара, а твое сознание, несмотря на всю невероятность подобного выбора, признало во мне твою пару, основывалось же оно на чем-то? Высшему разуму виднее. Возможно, именно нам суждено иметь детей, достаточно сильных, чтобы выдержать формирование второй сущности! Вот только я не пойму, как такое длительное внутриутробное развитие возможно в моем случае? Я физиологически на это неспособна. И какими будут наши дети? Ведь необходимого в таких союзах медицинского вмешательства я не делала.

— Обычная беременность у наших женщин длится семь месяцев и мало чем отличается от вашей, мы так же рождаемся на свет. В случае с первородством, поскольку вторая сущность начинает закладываться уже после формирования у ребенка полноценного головного мозга и энергетической структуры его живой материи, процесс затягивается. Ведь второй сущности необходимо немногим меньше времени для полноценного, готового к вылупливанию состояния. Отсюда эти дополнительные шесть месяцев развития.

— Вылупливанию? — Я опешила.

— Да, после семимесячного развития ребенок первородного рождается в легком эластичном полуэнергетическом коконе, который сразу отделяют от пуповины. Тут же собирают и эниар. В этом коконе помимо энергии находятся полностью усваивающиеся питательные вещества, необходимые ему для физического существования в последующие месяцы. И практически сразу кокон начинает твердеть, образуя защитный барьер, который проницаем только для воздуха. Ребенок пребывает в состоянии стазиса, активно лишь его сознание. Так и идет формирование и развитие второй сущности. И именно в этот период ребенок может погибнуть, если его сознание не выдержит нагрузки. Раньше эти коконы просто помещали в тепло, сейчас созданы специальные инкубаторы, контролирующие условия дозревания. Когда формирование сознания первородного завершено, внутренняя сущность пробуждает ребенка, и он, начиная стремиться наружу, вылупливается.

Обалдеть! У меня не было слов.

— А неймарский год в земном эквиваленте, это сколько? — на всякий случай уточнила я.

Гайяр, на секунду задумавшись, сообщил:

— По-вашему, тринадцать месяцев.

Получается, чуть больше года подвешенного ожидания — выживет или нет? И это — свершившийся факт. Этого нам уже не избежать.

— А ты сам? Хотел бы ты ребенка? — глядя ему глаза, спросила я.

— В данном случае я не знаю. Я бы выбрал тебя.

— Но лично мне ничего не грозит, кроме душевных переживаний, — грустно усмехнулась я.

— Это как посмотреть. Ты воспринимаешься мною как дейрана, предназначенная для гармоничного союза, но если мы будем терять своих детей, вряд ли наш союз станет для тебя идеальным. А значит, и жизнь со мной. Поэтому я внутренне противлюсь такому повороту. Однако я все думаю над этим твоим утверждением, что мое сознание при выборе тебя учитывало и возможность иметь совместных детей. Вы — очень выносливая и легко приспосабливающаяся раса. Что до того, будет ли наш ребенок полукровкой, то, скорее всего, нет. В принципе во Вселенной, пусть даже и в разных расах, есть самый крошечный процент генетического сродства, это идет от изначально общей жизненной материи. Поэтому если в нашем геноме подобные родственные локусы обнаружатся, то и толика чего-то твоего ребенку может достаться, в самом широком смысле понимания этого вопроса, но в основном малыш будет подобием меня. В союзе первородного с представительницей любой расы будет так. Иного сознание не допустит, а все физиологическое — в его власти. Согласишься ты на это?

— У нас, — усмехнулась я, — принято считать, что гены — это только половина, а вторая составляющая полноценной личности — воспитание. Так что мне тоже найдется что вложить в ребенка! Главное, чтобы он сумел все осилить и выжить. Но если он будет подобен тебе, — ты же справился? Значит, и твой потомок осилит. Должен.

Мы переплели пальцы рук и молча смотрели друг на друга, опасаясь спугнуть надежду. Пусть будет так, пусть. Нам остается только верить и ждать.

— Не будем никому говорить, хорошо?

Он вздохнул:

— Тинарагу надо.

— Да, в этом случае я не против. Но — никому из Совета и даже Ланаире!

— Я не скажу.

— Спасибо. Но ты должен был рассказать мне обо всем сразу. Я бы все обдумала, заранее как-то смирилась.

— Не мог. Дети — это для женщины важнее даже мужа. Моя мама тому пример. Думал, ты сразу посчитаешь, что у нас ничего не выйдет и семьи не получится. В последнее время я больше склонялся к мысли, чтобы нам вообще остаться бездетной парой.

— Как? А ваша раса? — Я реально была потрясена его словами.

— Не знаю. Честно. Мучился, думал и выхода не находил. Наверное, этим и подвиг свое сознание на активные действия. Сам себе вырыл яму.

— Надо было просто рассказать мне! Мы действительно станем семьей, когда начнем доверять друг другу. Хотя я тоже еще не научилась этому.

— Страх не чужд и нам. Особенно страх потери дейраны. Крейвана он толкнул на предательство, меня — на это глупое упорное молчание. Оля, спасибо тебе. Сейчас я понимаю, как был неправ, держа все в себе. Но принуждать тебя таким образом не стал бы наверняка!

— И что бы сделал, не заставь я тебя рассказать сейчас?

— Утром нашел бы способ уговорить тебя для профилактики воспользоваться медитексом и запрограммировал его на… В общем, ты бы не узнала, — глядя в глаза, честно сказал о том, на что решился.

В ужасе прижав ладони к лицу, смотрела на Гайяра. И сделал бы, безумец! И жил бы потом с этим!

— Обещай мне, что никогда не примешь решения касательно нас, не посоветовавшись со мной, — попросила я очень серьезно. — Иначе я просто не смогу тебе этого простить. Никогда! Понял? Мне даже кажется, что пробуждение эмоций вам не во всем идет на пользу.

Усмехнулся. Грустно.

— Понял. Я не уверен, что сделал бы так. Это был порыв в минуты отчаяния.

— А твоя мама? Ты ее единственный ребенок?

Опять отвел взгляд, и я поняла еще до того, как услышала тихий ответ:

— Нет.

— Понятно. Это многое объясняет. И ее фанатичное беспокойство о тебе, в первую очередь.

— Да, но она, как никто другой, понимая всю степень моей ответственности, в конечном итоге всегда позволяла мне идти своим путем, всегда закаляла мой характер, с детства готовила к ноше предопределенных обязательств.

— Ясно. Знаешь, я привыкла полагаться на свою интуицию. Сейчас, — я прислушалась к своим эмоциям и ощущениям, — когда мне все понятно, я чувствую себя вполне спокойно, даже умиротворенно. Думаю, все будет хорошо — и мы бездетной парой не останемся, и раса твоя не лишится первородных. Но…

— Что?

— Ведь может быть и девочка!

— Тогда через семь месяцев у нас обычным путем родится малышка, — улыбнулся Гайяр. — Но тоже по характеристикам похожая на папу. От мамы — только пол. Но подозреваю, это было бы слишком просто для намеченной сознанием программы-минимум.

— Да уж, — усмехнулась я, но тут же опомнилась. — А ваш мир? Что это за деревья и гнезда? Мы скоро в вашей галактике окажемся, да еще год беспокойного ожидания предстоит, так что давай в остальном без сюрпризов!

Муж удивился:

— А какие тут сюрпризы?

— Вы на деревьях живете? — озвучила я свои впечатления от его разговора с мамой.

— Да.

— В гнездах?

— Да!

— И как ты меня там представляешь?

Гайяр рассмеялся по-настоящему весело:

— Не переживай, этот сюрприз точно станет приятным!

— Да? — Я возмущенно нахмурилась.

— Да! И пока не прилетим — не скажу.

Я разочарованно застонала.

— Спать! Теперь тебе вообще важно отсыпаться. — Муж указал на дверь.

Согласившись, встала и взяла его за руку.

— Надеюсь, и ты тоже? Еще одного неожиданного заявления сегодня не выдержу.

Гайяр серьезно кивнул.

ГЛАВА 51

Кира

Проснувшись, сразу поняла — проспала! И не то чтобы в этом было что-то удивительное после сегодняшних ночных разговоров и итогового укладывания под утро, но… Но сегодня же на работу! Я шустро ссыпалась с кровати и понеслась в ванную, по пути отметив, что ни Гайяра, ни следов его присутствия нет. Вообще, очень аккуратный мужчина мне попался, как бы не забыть, что мы тут вместе обитаем. Наверняка решив, что я в нынешнем положении нуждаюсь в полноценном сне и покое, тихонько встал и ушел на мостик с утра, а меня оставил отдыхать.

Уже запрыгнув под душ, подумала, что даже на время не посмотрела. На всякий случай ускорившись, быстро вымылась и, завернувшись в полотенце, принялась сушить волосы. Надо уже собраться и сделать короткую стрижку, а также вернуть свой цвет волос. Взглянула на числовое табло и обомлела: время было обеденное! Шейн-оган наверняка в недоумении. Быстро скрутив недосушенные волосы в узел, понеслась в спальню одеваться.

И Оболтуса нет, что странно. Не мог же он до сих пор не проголодаться, разве что Гайяр на сей раз не заблокировал кухню от него, а просто запер где-нибудь сам кактус. Но прежде чем я успела одеться в спешно выдернутое из шкафа белье и форму, дверь в спальню распахнулась, явив мне… кажется, мужа! В шоке я села. Хорошо, что рядом с кроватью стояла, поэтому приземлилась удачно.

Зрелище было невероятным. Насколько же многогранная натура скрывается за этой безэмоциональной капитанской внешностью! Вчера я узнала, что он может пойти на поспешные необдуманные поступки, ведомый страхом, а вот сегодня, видимо, познакомлюсь с еще одной стороной его личности. Домашней. Одно то, что неймарец в это время находился в апартаментах, уже говорило о многом. Но что при этом он был полуодет, в одних широких штанах от спортивной формы, позволяющих мне с неожиданным смущением в очередной раз облизнуться на его впечатляющий торс и позавидовать самой себе, красноречиво утверждало, что на капитанский мостик он не собирался. В руках он держал большущий поднос с чем-то аппетитно благоухающим и, судя по пару, горячим. Под мышкой одной руки был зажат какой-то непонятный цветок иноземного происхождения ярко-желтого цвета. Через локоть другой была перекинута и болталась пара невообразимо мохнатых розовых домашних тапочек, скрепленных между собой носками. Его потрясающие красные прядки волос сбоку были основательно припорошены чем-то, наводящим на мысль о муке, нос и щека испачканы в неопознаваемой густой белой массе, а на груди отчетливо поблескивала капля… варенья. Но самым бесподобным было выражение лица, которое я уловила сразу после его появления. Во-первых, он явно не ожидал застать меня бодрствующей, поэтому растерялся. Во-вторых, он просто лучился от искреннего счастья и радости — на губах играла улыбка, а глаза сверкали алыми угольками и смешливыми искорками. Что случилось с мужем?

— Оленька, — несколько смутившись, пробормотал Гайяр, — что же ты так рано встала?

И, пристроив поднос с едой и яркое растение на столик, резво метнулся вместе с тапочками, задорно порхающими позади, в ванную. Я, в полной мере ощущая себя от изумления рыбой, выброшенной на сушу, открыла рот, наблюдая этот маневр, но сказать хоть слово так и не сумела. Однако к чему бы это? И надо ли еще спешить на рабочее место?

Но не успела я мысленно обозначить весь список возникших вопросов, как, наверняка поставив рекорд по времени приведения себя в порядок, вернулся уже отмытый муж. Прокашлявшись, я все же разродилась вопросом:

— А… э-э-э… как же…

— У тебя выходной! — непререкаемым тоном пресекло мои здравомыслящие попытки руководство, решительным шагом направляясь к оставленному подносу. Тапочки на сей раз были зажаты в кулаке.

— Но Шейн-оган…

— Он уведомлен. И прекрати уже думать об этом! — Цветок и поднос были вновь ловко подхвачены, а тапочки раздраженно отброшены в сторону.

— А ты? Это ничего, что ты тут?

— Оля! — Муж вплотную подошел ко мне. — Я все контролирую. Вчера проверил все текущие операции, решил все накопившиеся вопросы, отдал все дальнейшие распоряжения, произвел необходимые назначения. Можно мне сегодня тоже взять выходной?

— Ну, если ты наста… — растерянно пролепетала я.

— Спасибо! — категорично прервал он меня. — Забирайся в кровать и готовься завтракать!

— Но я не хочу… — попыталась я объяснить, что с утра аппетитом не страдаю.

— Так! Лежишь, молчишь и, когда я скажу, рот открываешь! — опять сурово припечатали меня приказом.

Совершенно растерявшись от неожиданности и непонимания того, что сделали с мужем, решила не пререкаться и прямо как была, в единственно надетых на мне трусиках, перевернулась на четвереньки и поползла к подушке и краю одеяла. Под суровым взглядом моего неймарца устроилась полусидя на подушке, натянула на себя одеяло, прижав его руками, и приняла тут же спикировавший мне на колени поднос. На завтрак мне принесли тарелку с творогом, три очаровательных золотистых блинчика, мисочку с жидким джемом и кружку любимого чая. Невероятно земной завтрак! И несмотря ни на что, при одном взгляде на всю эту вкуснотищу есть захотелось сразу. Но прежде чем я успела сообщить об этом мужу, он уже уверенно поднес к моему рту ложку с творогом. Осталось только, как послушному малышу, открыть рот и скушать любимое лакомство.

— Я са… — прожевав, попыталась я изменить положение вещей, но Гайяр тут же воспользовался моей оплошностью, и в приоткрытый ротик влезла следующая ложка с кисломолочным продуктом.

В общем, сказать в свое оправдание я так ничего и не смогла, но вынужденно съела почти половину творога, когда со стороны входной двери раздался жуткий грохот.

— Прожорливый хулиган! — гневно вскрикнул Гайяр и, в одно мгновение спрыгнув с кровати, стремительно выскочил из спальни.

Быстро сообразив, что питомцу угрожает реальная расправа, на пределе доступной мне скорости отставила с колен поднос и, спрыгнув с кровати, понеслась следом. В итоге я чудом успела влететь в кухню за секунду до того, как опомнившийся муж захлопнул туда дверь. Влетела и застыла, в потрясенном изумлении оглядываясь кругом.

— Пока я спала, на нас напали враги? — на полном серьезе спросила я, пытаясь вспомнить, видела ли еще следы разрушения, пока бежала.

Маленький стол был проломлен, один стул сломан до состояния жалких обломков, второй едва стоял на двух оставшихся в наличии ножках, в металлической стене над нагревателем виднелась приметная вмятина. В крошечной мойке высилась гора странных обгорелых и комковатых блинов, а щедрой россыпью на полу вокруг понурого Оболтуса валялась грязная посуда. Рабочая кухонная поверхность была поднята, обильно присыпана мукой и обляпана вареньем.

— На сей раз, — грозно взмахнув рукой, ледяным тоном сообщил Оболтусу муж, — ты попал безальтернативно! Иди и готовься к заслуженному наказанию!

Вопреки приказу, кактус с нехарактерно высокой для него скоростью передвижения резво бросился ко мне и, быстро втянув распушенные колючки, обхватил мою ногу всеми отростками в явном намерении провести так остаток жизни.

— Оля! — К счастью, в отношении меня превентивных мер не планировалось и тон смягчили. — На сей раз твое заступничество ему не поможет. Я сказал — снесу сознание, и будет только на команды лежать-сидеть реагировать!

Как содрогнулся розовый неудачник, я почувствовала в полной мере. Но прежде чем успела высказаться в защиту застуканного на месте преступления кактуса, Гайяр подхватил меня под локоток и, вытащив из разрушенной кухни в общее помещение, сокрушенно признался:

— Все ваше земное так сложно готовить! Я в системе нашел простые (как там было сказано) рецепты и описание, но на деле… В общем, я думал тебя покормить, а потом все убрать…

Ого! Теперь, зная, какой ценой достались эти три прекрасных блина, съесть их я посчитала кощунством. Я даже не нашлась, что сказать. Просто послала мужу восхищенный взгляд.

— Пойдем, этот розовый прилипала сбил мне все планы! — И уже кактусу: — Отцепляйся немедленно. Этим ты все равно ничего не добьешься!

— Стой, — обернувшись к мужу, я обняла его и потерлась о его грудь, — ну не будь таким злыднем! Я Оболтусу вчера обещала, что, пока он готовится к периоду размножения, питание будет обильным. Так что наказывать придется нас обоих.

Отстранившись, я скромно потупилась. Муж глубоко, очень глубоко вздохнул и рявкнул несчастной гирденции:

— Уйди с глаз долой! Но помни: попадешься ты мне однажды!..

Оболтус тут же отлип от меня и, проковыляв к приставленному у стенки горшку, поспешно корнями в него утрамбовался и, красиво развесив по сторонам листочки, сделал вид, что он тут круглосуточно помещение украшает. Хмуро пронаблюдав за телодвижениями цветика, мой неймарец, ухватив меня за руку и ведя за собой, зашагал к спальне. Поэтому он не видел того, что заметила я, бросив на кактус ободряющий взгляд через плечо. А именно злопамятный обжора, невообразимо скрутив три рядом расположенных отростка, изобразил вслед Гайяру эффектный кукиш! И откуда он такие жесты знает? Всего-то пару раз в его присутствии использовала…

Меня доставили обратно, снова загнали в постель и, водрузив поднос на колени, велели есть.

— Ты сам завтракал? — чувствуя, что не осилю больше ни крошки, спросила я.

И, подхватив еще теплый блинчик, скатала его трубочкой и, обмакнув в варенье, протянула пристроившемуся рядом мужу. Он откусил, но тут же, повторив мои действия с другим блином, вынудил съесть и его тоже.

— Завтракал, — довольно сообщил он, когда мы поделили последний блинчик и дружно запили его чаем из одной кружки.

— Все так вкусно, — честно похвалила мужа. — Я бы ничего неймарского точно не приготовила. Иди ко мне!

Отставив поднос с посудой и остатками творога, Гайяр забрался ко мне в теплую норку под одеялом.

— И что у нас сегодня за невероятное начало дня? — промурлыкала я, приникая к нему всем телом.

— Проснулся рано и понял, что ты права в главном — надо надеяться на лучшее, а не прожить этот год в ожидании неминуемой беды. А еще понял, что очень счастлив. Душа просится в полет просто от того, что со мной рядом ты, и есть надежда, что у нас и ребенок будет. Надеюсь, это будет девочка. Опять же решил попытаться загладить вину за свои ночные глупости, ну и просто хотел сделать приятное.

— У тебя получилось, — снова промурлыкала я, чувствуя, что и моя душа поет от счастья.

Меня умопомрачительно нежно поцеловали в ответ.

— Все забываю спросить, — лениво пробормотала я, развалившись на груди мужа, — ты же от Оболтуса узнал, что я творог люблю, и про чай мой любимый. Как вы объясняетесь?

— У него поразительно развитое для гирденции сознание, — глухо пробормотал муж, зарывшись лицом в мои волосы, — мне удается достаточно точно улавливать его мыслеобразы и четко передавать свои.

— Ну вот, — взгрустнула я, — и на общение с любимым питомцем моего сознания не хватает.

Скорее почувствовала, чем услышала, что Гайяр усмехнулся.

— Вы с ним прекрасно друг друга понимаете, не сомневайся. Мне такое взаимопонимание с ним не грозит. Думаешь, я не знаю, что твой мстительный прожорливый кактус задумал сегодня мне страшную и мучительную месть?

Я хихикнула.

— Не обижай его, — примирительно попросила мужа.

— Постараюсь нечаянно не прибить. Но уверяю тебя, он нарывается, как может, — засмеялся Гайяр.

— Будь терпеливее, просто попробуй его понять. Зато только представь, как с ним ребенку будет здорово!

— Ага! С ужасом это представляю: он будет учить малыша объедаться круглосуточно и громогласно вопить в знак протеста, если его в чем-то ограничат.

— Зря ты так, — укорила я мужа, проводя подбородком по его груди. — Вот увидишь, все будет иначе, и в лице Оболтуса мы обретем верную и строгую нянюшку. Ты убедишься в этом, когда увидишь, как он будет воспитывать собственного потомка.

Гайяр откинулся на подушку и простонал:

— Еще и это!

Не выдержав, я расхохоталась в голос, но неожиданная мысль о друге заставила оборвать смех.

— Нехорошо получилось с моим сегодняшним «прогулом», — заметила вслух. — Мы планировали, что Шейн-оган меня в курс текучки введет и завтра возьмет выходной, а то он, бедняга, из-за меня весь прошлый месяц работал без напарника.

— Дейрана, — тут же подхватил тему Гайяр, — думаю, тебе лучше вообще не работать. Я — глава службы безопасности конфедерации, капитан «Эндорры», потомок известного неймарского рода, — одним словом, я вполне обеспечен и способен тебя прокормить. А в свете твоего состояния, может быть, лучше просто жить, наслаждаясь спокойствием, а не тратить нервы на прогнозы по нашим в основном скверным проблемам. Будешь, конечно, по возможности заниматься координацией действий по работе с землянами и Измененными. Подумай об этом. А Шейн-огану я завтра собственным распоряжением дам три выходных подряд, для чего часть текущей работы переброшу в отдел прогнозирования на Триас. И тебя при необходимости сам в курс текущих дел введу.

— Не знаю, — обдумывая его слова, неуверенно возразила я, — работа так долго была смыслом моей сознательной жизни, основополагающей целью, что пока я не могу представить без нее свое существование. Но, наверное, позже, когда станет сложнее… В общем, посмотрю по своему состоянию, если буду чувствовать, что надрываюсь, так и поступлю.

Мы оба замолчали, раздумывая о будущем, о том, какие еще испытания нас ждут.

— И мы же решили пока держать все в тайне, а если ты так очевидно будешь надо мной трястись, — все сразу догадаются. Поэтому будем просто жить и вести себя как обычно, пусть все идет, как идет — без лишней суеты, — озвучила я следующую мысль.

— Попробуем, — серьезно кивнул Гайяр, но тут же с усмешкой подул мне в нос. — Но ведь пока никто не видит, можно?

— Можно, — с ответной улыбкой разрешила я.

И мы в едином порыве чувств страстно поцеловались, а потом и того больше…

Спустя полчаса, довольные друг другом, спрятавшись под одеяло с головой и забавляясь щекоткой, дружно хохотали. Несправедливость жизни проявилась в том, что у меня почти любое его легкое касание вызывало приступ смеха, а Гайяр, где и как бы я его ни щекотала, отсвечивал невозмутимой физиономией. Но под конец и он не выдержал и задорно расхохотался. Набесившись вволю, стали решать, чему посвятить этот исключительный день, когда мы могли побыть только вдвоем.

— Давай ты диагностику в медитексе сделаешь и подтверждение беременности получишь, а то я вижу, что до конца поверить не можешь. Я пока на кухне все приберу и потренируюсь немного, а потом побездельничаем.

— Отличный план на день! — искренне восхитилась я.

На этом и разошлись.

ГЛАВА 52

Кира

День выдался великолепным. Пройдя диагностику, собственными глазами увидела в полученном заключении, помимо легкого авитаминоза и небольшой анемии, обозначенный мужем диагноз. Надо будет к Тинарагу сегодня зайти.

Потом опять с разочарованием осмотрела неудобные платья и в итоге натянула полюбившуюся пижаму с барашками. И отправилась на розыски Гайяра. Обнаружился он в спортзале, где сосредоточенно занимался оттачиванием техники боевого искусства, наверное. Мне подобные движения были не знакомы. Понаблюдав немного за мужем, который то стремительно метался по залу, то замирал в невообразимой стойке или даже неожиданно ловко взлетал, решила не отставать и поддержать семейную тенденцию здорового образа жизни. Поэтому, сходив и переодевшись в спортивную форму, пристроилась в уголке и сделала гимнастику с небольшой растяжкой.

Завершив разминку, вдвоем отправились в душ. Причем меня еще и на руках донесли, мотивируя тем, что дейрану надо беречь. Очень-очень. Пришлось возмутиться: чувствовать себя хрупкой было как-то неловко и противоестественно. Муж все невозмутимо выслушал и только улыбнулся. Вообще, пока методично покрывала себя пеной, не лишая себя приятной возможности пробежаться руками и по стоящему рядом поджарому мужскому телу, подумала о том, насколько неверным бывает первое впечатление. Порой за самой неприветливой и холодной внешностью скрывается родная душа, и наоборот — внешним расположением и проявлением всяческой приязни многие прикрывают душевную гнильцу и собственные эгоистичные намерения. Нельзя судить по первому впечатлению, не разобравшись в характере и личностном мироощущении любого, нельзя! Обязательно научу этому своего малыша. Я, не заметив, в задумчивости опустила руку на живот и ласково погладила его, мысленно обращаясь к ребенку.

— Дейрана? — Гайяр, накрыв мою руку своей большой ладонью, с беспокойством во взгляде смотрел на меня.

— Все хорошо, — улыбнулась я и, потянувшись, поцеловала его в тут же подставленные губы, — просто мысленно с малышом говорю.

Неймарец бросил на меня странный долгий взгляд и несколько недоуменно кивнул, принимая мой ответ.

— У нас стараются не привязываться к ребенку до момента его полного рождения, — еле слышно из-за шума воды прокомментировал он свои мысли.

— И зря! — уверенно заявила я. — Сам же говорил — сознание малыша находится в активной работе. Значит, он все будет воспринимать. Поэтому общаться с ним важно, поддержим его. Пусть знает, что мама с папой его ждут, что он нужен нам, и не сдается.

Гайяр промолчал и просто прижал меня к своему скользкому от мыльной пены боку. Так мы застыли на миг, объединенные общим сокровенным желанием, позволяя упругим струям барабанить по спинам, стекая пенными дорожками вниз.

— Кстати, — сменил тему муж, — к маме сегодня зайдем?

— Давай, — расслабленно прикрыв веки и наслаждаясь ощущением его близости и уверенных объятий, пробормотала я.

Муж осторожно развернул, прижав к себе вплотную, и, склонившись ближе к лицу, поцеловал. Спокойно так, уверенно, по-домашнему. Я тоже не удержалась от ответа и, выпустив из рук мыльную губку, обняла его за шею. Ощущение скользящих влажных тел под ладонями вызывало в душе какое-то невероятное состояние скоротечности всего происходящего, неуловимости. Мы обвивали друг друга, соскальзывали и вновь сближались. В какой-то момент меня подхватили и приподняли вверх, позволяя обнять, прижаться всем телом и — вновь соскользнуть вниз. И так несколько раз. Под конец желание сблизиться, стать единым целым стало непреодолимым, вынуждая цепляться ногтями, стремясь задержаться в его объятиях навечно. Мой мужчина! И только так.

В итоге, проведя в душе больше намеченного времени, выбрались из кабинки. Гайяр, пока я сушила волосы, взглянул на результаты обследования в медитексе и… остолбенел.

— Оля! — Я даже подскочила от неожиданности. — Немедленно идем к Тинарагу! Что же ты не сказала, что у тебя уже тревожные показания?

— А! — Я с облегчением махнула рукой. — У меня это нормально. Тинараг еще при первом посещении посетовал на нехватку витаминов. Но я к нему собиралась зайти.

— Идем сейчас! — безапелляционно уведомили меня железным капитанским тоном.

После этого заявления, не дав мне и слова возразить, муж в два взмаха осушился полотенцем и решительно вышел в спальню. Я, махнув рукой на немного влажные прядки (какая же морока с ними, длинными!), поспешила следом. Тем более что уже полуодетый муж с нажимом торопил:

— Одевайся!

— Надену форму, — вслух решила я не мучиться с нарядом, — все равно опять разденут для обследования.

— Вот. — Муж хмуро кивнул на не замеченные мною ранее два стандартных бокса в углу. — Сегодняшний погрузчик, вместе с необходимыми ресурсами, доставил тебе земную одежду, какую нашли. Все же ваша галактика далеко, а такая одежда у остальных рас не очень популярна.

Извиняющиеся нотки в голосе меня удивили, — да все, подходящее для повседневной носки, а не торжественного выхода, меня бы сейчас устроило. Даже айкарский сплошной комбинезон! Раскрыв первый бокс, испытала чувство облегчения — одежда была нормальной, повседневной. Все же расхаживать постоянно в официальном платье — не для меня.

С чувством неземного счастья выволокла из общей массы свертков и упаковок обычные хлопковые штанишки и, отыскав им в пару футболочку, принялась одеваться.

— Все! — с довольным видом заявила мужу, поворачиваясь спиной, чтобы помог с застежкой бюстика. — Теперь для счастливой жизни есть все!

Неймарец глубокомысленно хмыкнул, явно не понимая моих восторгов. Но был бы он женщиной, да еще беременной, понял бы, как раздражает даже малейшее чувство дискомфорта. А в парадном платье, к примеру, и в гамаке с удовольствием не поваляешься, да и просто в повседневной жизни неудобно.

До Медицинского Центра добрались быстро. Через необъятный неймарский холл меня в буквальном смысле пронесли на руках. И дальше все шло так же динамично. Видимо, постоянно взаимодействуя с системой, он уже все заранее предусматривал. Поэтому каждый лифт, не требуя вызова или ожидания, радушно распахивал двери при нашем приближении. И Тинараг нас уже ожидал. Потому как встретил у двери и, не спрашивая о причине появления, с невозмутимым видом загнал в медитекс, не слушая возражений о том, что уже была там сегодня.

Вынырнув из капсулы после завершения работы медицинского чуда, услышала, что неймарцы за перегородкой тихонько что-то обсуждали между собой. Пока одевалась, они замолчали. Поэтому, выйдя к ним, первым делом поинтересовалась, глядя на обоих:

— О чем спор?

— Да пытаюсь ему втолковать, — невозмутимый док махнул рукой на моего мужа, — чтобы успокоился и тебя не дергал не по делу.

— Мм, — согласно закивала я головой, бросая на внешне безразличного Гайяра хитрые взгляды, — я ему тоже говорю, что авитаминоз — это мое нормальное состояние.

— Нет же, — перебил Тинараг, хмуро вчитываясь в ленту результатов, — как раз тут он прав! Твоему организму придется нелегко, и нечего испытывать его на прочность напрасно. Капитан беспокоится, не тяжело ли тебе будет трудиться, вот я ему и советовал в этом вопросе положиться на твои собственные ощущения. Нет, ты вообще нормально питаться и высыпаться в этой жизни будешь?!

В последнем вопросе было столько возмущения, что мне стало стыдно. Действительно, прошедший армейский месяц в этом плане был даже для меня сверх меры напряженным. Но здоровому аппетиту и сну мешали угнетающие размышления и тоска по друзьям.

— Значит, так, как врач тебя уведомляю. Сейчас составлю тебе определенную диету, будешь ее пока придерживаться, — и раз в неделю обязательно ко мне на осмотр. И спи, спи уже! — При этом он смотрел не на меня, а на безэмоционального капитана.

Я тоже смотрела на него со все возрастающим чувством восхищения. Ведь теперь я знала, какой он там внутри, за этой маской холодного безразличия. Мм… Одна мысль об этом была такой возбуждающей! Подумав об этом контрасте и о том, что он сулил, я провела кончиком языка по внезапно пересохшим губам. Взгляд вспыхнувших алых глаз внимательно проследил за этим моим жестом, когда Тинараг, неожиданно схватившись за голову, простонал:

— Оля, прекрати! Меня и ничего не понимающего Эльдара сейчас разорвет от переизбытка его счастья! — И уже не мне: — Капитан, вон! Я ей только витамины вколю и тут же отпущу.

Гайяр, резко развернувшись, вышел из отсека. Я, недоуменно проводив глазами его уход, перевела взгляд на Тинарага.

— Ну что с вами делать? — отвернувшись от меня и заправляя медицинский пистолет порцией витаминов, пробормотал док сам себе. — Понятно, почему редчайшие случаи гармоничных союзов у первородных так ценились. С вашим объединением к нам придет эра успеха и процветания — это неминуемо. Ты так воздействуешь на него, что он нас всех напитает счастьем и подтолкнет к свершениям.

— Главное, чтобы с малышом все было хорошо, — вернула я его к реальности.

— Вот уж не сомневаюсь в этом! — фыркнул неймарский медик.

Я изумленно, с немым вопросом в глазах уставилась на него.

— Твое непрошибаемое упрямство и его несгибаемая целеустремленность… Ваш ребенок обречен выстоять!

— Это все бабушкины сказки. — Я думала, что он из каких-то медицинских соображений так утверждает.

— Это, Оля, — и Тинараг шутливо, на манер боевого вскинув медицинский пистолет, двинулся ко мне, — проявление сознания, так что не сомневайся.

Мне в плечо загнали дозу витаминов, сообщили, что сформированная для меня диета внесена в параметры пищевой службы корабля, и с весомым заявлением о том, что мне отныне надлежит обязательно съедать завтрак, обед и ужин, я была отправлена к ожидающему капитану. Гайяр действительно обнаружился за дверью в компании взволнованного Эльдара. Понятно, прибежал выяснять, что происходит.

— Приветствую! — Голос и взгляд помощника были как-то уж слишком восторженные.

Поэтому я с недоумением на него покосилась и тоже поздоровалась. А вот муж одарил сотрудника таким тяжелым взглядом, что последний, немедленно опомнившись, убежал по делам.

— К маме зайдем? — осторожно поглядывая по сторонам, уточнила я у Гайяра. — Или она занята сейчас?

Он сдержанно кивнул и задумался.

— Нет, она согласна и ждет нас, — ответил спустя некоторое время.

Пока мы добирались до неймарского этажа и апартаментов его матери, Гайяр где-то мысленно отсутствовал, явно о чем-то размышляя. Поэтому я не удивилась, когда, обменявшись приветствиями с родительницей, он под видом того, что нам с ней найдется о чем поговорить и он мешать не хочет, сбежал. Как обещал, ненадолго.

С Ланаирой последующие полтора часа мы провели действительно великолепно. Я расспрашивала ее о социальном устройстве и обычаях, принятых в их расе, готовясь к жизни на их планете. Хотя после разъяснений Тинарага о значимости моего мужа в их социуме, а также о моей роли в его благоденствующем состоянии было уже не так страшно. Беспокоило лишь, смогу ли я адаптироваться и нормально существовать в привычных для них условиях. Но на все мои вопросы об их быте, жилищах, условиях жизни Ланаира отвечала очень обтекаемо, явно уходя от ответа, заставив меня заподозрить, что сын уже провел предварительную разъяснительную работу, заручившись маминой поддержкой в запланированном для меня сюрпризе. Остается надеяться, что он не доведет меня до инфаркта в надежде осчастливить по-неймарски.

Появившись, Гайяр сразу же позвал нас обедать. Мысль всей семьей посетить столовую показалась удачной — так почувствуешь себя увереннее, ведь ходить туда все равно придется. Мне был выдан сразивший наповал размерами пищевой бокс с едой. С ума они с Тинарагом сошли, что ли, если думают, что я столько съем? Но честно поела всего понемногу. Все это сопровождалось таким неусыпным вниманием со стороны мужа, что я, мысленно смирившись с тем, что наша тайна скоро станет секретом Полишинеля, из вредности показала ему язык. Половина присутствующих в столовой в шоке уронили столовые приборы и спешно бросились их поднимать, а Гайяр неожиданно тепло улыбнулся в ответ. Это добило и самых стойких, породив в помещении гул брякающей посуды и отодвигаемых стульев. А Ланаира только молча, с улыбкой наблюдала за нами.

Прежде чем вернуться в наши апартаменты, я обзавелась семью бутылками обожаемого Оболтусом минерального коктейля и вручила их Гайяру под его возмущенное сопение.

— Лопнет! — горестно высказался он в пространство, направляясь к лифту. — И всех забрызгает. А он, хочу напомнить, ядовитый.

— Не переживай, — поспешила я его успокоить, — не все сразу, часть останется про запас.

— Ты сама в это веришь? — проявил объективный скептицизм муж.

Поскольку возразить мне было нечего, поспешила сменить тему:

— А где это ты пропадал, пока я с Ланаирой болтала?

— Э-э-э… секрет, — с небольшой заминкой нашелся муж.

— Начинается! Замужем всего ничего, а уже есть секреты от меня, — трагическим голосом сообщила я.

— Нет, это не секрет, это… В общем, я готовлюсь к прилету и делаю тебе сюрприз.

Горестно вздохнула. Меня обняли свободной рукой и чмокнули в висок.

— Не переживай, тебе понравится. Только обещай мне одну вещь. — Голос мужа странно дрогнул, заставив меня напрячься.

— Что? — настороженно спросила я.

— Можно по прибытии на Неймар я тебе глаза завяжу и открою их немного позже? — Взгляд такой… ну, умоляющий, не иначе.

Ой! Ну как тут откажешь? Смиренно кивнула.

— Но, — тут же решительно заявила я, — не забывай о моем состоянии — пугать меня нельзя и нервировать тоже нежелательно.

Мой неймарец довольно кивнул. Даже подозрительно, вот на что я подписалась? Гадай теперь…

Активировав отпирающий механизм, уже собралась шагнуть вперед, когда муж придержал на месте:

— Погоди, дадим Оболтусу шанс вернуться в горшок и сделать вид, что он там весь день отдыхал и совсем не предпринимал попыток штурма кухни, — тихо прошептал он мне на ушко.

Поразившись прозорливости мужа, застыла. И за что он мне достался, такой понимающий? Минут через семь вошли. Кактус как ни в чем не бывало восседал в родном горшке, но, видимо, по причине страшной спешки, частицы грунта неподалеку от кухонной двери его выдали с головой.

— Оболтус! — укорила я его, окинув возмущенным взглядом.

Гайяр позади философски хмыкнул и, помахав одной из бутылочек на виду у кактуса, передал ее мне. Развернувшись под ободряющее молчаливое скандирование всех отросточков будущего розового няня, изъяла у мужа еще одну бутылочку. Кактус в предвкушении кормления радостно закачался. Не дав ему погибнуть голодной смертью, влила смесь в горшок. И, понаблюдав немного его блаженное плавное колыхание, вслед за мужем ушла в спальню.

Остаток дня провели в сказочной обстановке природного уголка, развалившись на гамаке, и под чарующую музыку водопада делились друг с другом детскими воспоминаниями. Давно я не смеялась столько, как во время описаний мужем упорных споров с Ланаирой маленького Гайяра.

А перед сном, когда мы уже устроились в постели, Гайяр показал мне, как можно раскрыть потолок, сделав его прозрачным. Так и заснули, укутанные одеялом бесконечного, в россыпи звезд, космоса.

Глава 53

Гайяр

Оля с Шейн-оганом тихонько спорили, обсуждая только что подготовленный прогноз. Тарн всегда с большим уважением относился к ее суждениям, но в шутливой форме задеть ее профессиональную горячность возможности не упускал. Так и сейчас — дейрана рвалась для подтверждения результатов сделать дополнительный прогноз по сопутствующим данным. Они занимались анализом информации, полученной от одной из наших разведывательных сетей. Было ощущение, что часть ее — это дезинформация, имеющая целью вынудить нас на неоправдано рискованное разоблачение собственного агента. И вот именно сработавшейся паре прогнозистов «Эндорры» я и дал задание выявить недостоверные куски данных. Оля, как всегда опираясь на свою гениальную интуицию, начала копать в совершенно неожиданном месте, в результате выявив целую группу моих собственных сотрудников, работающих параллельно и на Объединенную межгалактическую торговую гильдию, что приводило к тому, что многие нежелательные операции несколько коррелировались в отчетных данных ведомства. Сейчас эта вечно ищущая истину в спорах парочка занималась проверкой каждого агента в проштрафившемся секторе, готовя по каждому прогноз с определением процента вероятности работы на сторону. И мне оставалось только терпеливо дожидаться результатов. В том, что они справятся и раскроют весь замысел, я даже не сомневался. Оля всегда доводила дело до конца.

Дейрана стала для меня невероятным откровением. Ни одна женщина до этого не удивляла меня с такой регулярностью. Каждый день приносил новые открытия, позволяя мне увидеть ее с новой стороны. Мы всегда были вместе. На работе переборка, отделяющая блок прогнозистов от капитанского мостика, опускалась в редчайших, самых конфиденциальных случаях. Вне рабочего времени мы тоже не расставались. За месяц, предшествовавший прибытию на мою родную планету, Оля стала самым главным существом в моей жизни. Важнее даже сущности первородного. Поэтому, придя в себя и осознав факт зачатия, впал в отчаяние, в результате решив, что предпочту ее интересам собственной расы. Возможно, утешал я себя мыслью, чуть позже попробовать с ребенком можно снова… Но Оля и тут оказалась на высоте, сумев собственным примером изменить мое восприятие ситуации. Если может она, то и я смогу наверняка. Суждено нам иметь детей — они у нас будут, не сумеют выжить — переживать это будем вдвоем. Все равно никто другой понять нас и помочь не сможет. Поэтому просьбу Оли держать беременность в тайне воспринял с облегчением. Независимо от результата, чем меньше чужое окружение будет беспокоить ее как поздравлениями, так и сочувствием, тем лучше.

Постоянно наблюдая за ней, я убеждался, что какая-то часть меня настроена на нее постоянно. Чем бы я ни занимался, насколько глубоко ни был бы погружен в изучение очередных данных с границы или планирование новой операции, всегда знал, чувствовал ее. Они с Шейн-оганом составили великолепный профессиональный дуэт, значительно повысив результативность ведомственного прогнозирования. Не раз отмечая этот факт, я думал о том, что оказался трижды прав в своем рискованном плане, доверившись выбору Кадрового Центра, хотя в то время не мог и предположить последствий, к которым он приведет.

Как-то, когда мы вечером были у себя, Оля задумчиво спросила:

— Можешь ответить мне на один вопрос? Я давно думаю об этом, но ответа не нахожу.

Я со всем вниманием кивнул, а Оля, ненадолго замолчав, собралась с духом и озвучила мучивший ее вопрос:

— Как получилось, что меня, землянку, направили по переброске на «Эндорру»?

Улыбнулся. И всего-то?

— Это моя вина, если можно так сказать, — признался откровенно. — Мы раз за разом в чем-то ошибались, что-то упускали. И даже когда казалось, что проблему удалось устранить, я чувствовал, что это заблуждение, что чего-то не вижу. А потом стал догадываться, что где-то в моем окружении завелся шпион. Самому вычислить его не получалось, к тому же ощущение опасности нарастало. А прогнозы снова и снова откровенно расстраивали отсутствием конкретики. Тогда, наверное, в отчаянии, связался с Кадровым Центром и потребовал предоставить мне лучшего прогнозиста конфедерации. Независимо от того, кто он и где работает. Выявить лучшего и направить ко мне! Так что благодари свой талант и профессиональное мастерство. Как бы смешно это ни звучало, но направление ко мне ты заслужила собственным трудом, оказавшись единственным прогнозистом, за время работы не сделавшим ни одного неверного прогноза. И процентный показатель был наивысшим.

Оля шокированно ахнула, вглядываясь в меня изумленными глазами.

— Что ты — та самая спасшаяся после зачистки землянка, я обнаружил позже, пока ждал твоего выздоровления после плена. И когда Крейван уже впрыснул тебе мой эниар. Так что это уже ничего не меняло. Хотя не уверен, что изменило бы что-то и при другом развитии ситуации — уж слишком хорошим прогнозистом ты оказалась, а я специалистами разбрасываться не привык. Поэтому, как только тебя перебросили на корабль и ты нашла похищенную девочку, я сразу решил, что наконец-то заполучил долгожданного профессионала, и использую тебя как наживку, попытавшись под угрозой разоблачения вынудить шпиона раскрыться. Но все получилось иначе…

— У нас бы сказали, что это была судьба. — Оля многозначительно хмыкнула.

— А у нас, что это — программа сознания, — умилился я их земному фатализму. — Поверь, ваша земная «судьба» в ваших же руках, когда-нибудь вы это осознаете.

Оля задумчиво кивнула:

— Пожалуй, это я уже знаю не понаслышке…

Естественный внешний облик начал возвращаться к дейране примерно за неделю до прилета на Неймар. Случилось это немного раньше, чем мы ожидали. Видимо, сказалась беременность — все системы организма перестраивались, готовясь действовать максимально эффективно, заодно избавляясь от всего чуждого, рассасывая и лизируя лишнее. Липидные транспланты рассасывались в течение четырех дней, позволяя телу постепенно обрести истинный вид. Было это, по ощущениям Оли, большим облегчением. Весь период трансформированного облика собственное тело ощущалось несколько напряженно, сохраняя какую-то степень болезненности, к которой привыкаешь. А когда она, пусть и постепенно, но уходит, сразу осознаешь необычайную легкость и комфорт естественности. Все это испытала дейрана, а отголоски переживаемого коснулись и меня.

На исходе четвертого дня Оля, нарушив ставшую уже приятной традицию возвращаться после завершения рабочей смены в апартаменты вдвоем, куда-то неожиданно исчезла. Решив, что будет излишне деспотично выяснять у системы ее местонахождение, в одиночестве отправился к нам. Оля ощущалась вполне довольной и спокойной. Пока готовил ужин, решив на этот раз сделать неймарский вариант, услышал звуковой сигнал открывания двери и понял, что дейрана благополучно объявилась. Но вот чего я не ожидал, так это сюрприза с ее стороны. Оленька как-то умудрилась изменить прическу — вернула себе естественный цвет и сделала короткую стрижку. Последняя очень шла ей, подчеркивая серые глаза любимой и делая ее внешне совсем юной.

— Ну как? — со счастливой улыбкой покружилась она в дверном проеме.

— Что тебе сказать, — намеренно насупился я, заставив дейрану насторожиться. — Теперь ты стала собой! Ты не забитое перепуганное существо в косынке, всячески скрывающее любой намек на естественное обаяние, но и не вычурная рыжая красотка. Та, которую увидела моя внутренняя сущность еще до того, как сумел ее рассмотреть я. Просто моя Оля. И я счастлив!

Дейрана, сверкнув на меня в ответ искрящимися от удовольствия глазами, подошла и обняла, приникнув щекой к груди.

— Ой! — Оля с подозрением уставилась на активированный нагреватель. — У нас ведь не транос сегодня на ужин? Что-то мне от него как-то не по себе в последнее время.

С усмешкой качнул головой:

— Не волнуйся. — И тут же выразил вслух мучивший меня вопрос: — Как ты справилась с волосами?

— Мне твоя мама помогла, — подтвердила дейрана мои наблюдения, что с родительницей они все больше сближались, общаясь ежедневно, что позволяло узнавать друг друга лучше.

Вообще, мама удивляла меня своей сдержанностью и тактичностью в отношениях с Олей. Зная ее лучше, я не раз замечал, как она сдерживается, не позволяя себе в привычной манере вмешаться и направить процесс в ключе собственного видения. Она оставляла за Олей право и возможность подстроить ситуацию под себя. Практически в любом, пусть и шуточном споре между нами она принимала сторону моей дейраны, порицая меня за излишнюю тягу к контролю и придирчивость. Порой я ловил на себе или Оле ее задумчивые, какие-то обеспокоенные взгляды, и тогда мне казалось, что она догадывается о нашей тайне. Но тему внуков она больше не поднимала. За что мы с дейраной были ей искренне благодарны, потому что сейчас для нас это был самый тревожащий вопрос. Пусть мы, не сговариваясь, и решили, что исходим только из благоприятного итога, но лично меня не покидали внутренние страхи и опасения. Олю, думаю, тоже.

Моя дейрана, безусловно отмечая проявленный мамой такт, всячески старалась окружать ее вниманием, максимально вовлекая в нашу жизнь. А мне оставалось радоваться тому, что рядом — две достаточно умные женщины, делающие все, чтобы не усложнять собственную и мою жизнь дрязгами и интригами по обретению контроля и власти в семье. Оля часто расспрашивала меня об отце, желая получить представление о нем, как-то подготовиться к тому, что сулила неизбежная встреча. Но отец был настолько колоритной личностью, что я понимал — никакие слова и пояснения тут не помогут. Увидит — и сама все поймет.

С течением времени я открыл в Оле невероятно удивившую меня особенность. Она совершенно не могла противостоять нахальному напору Оболтуса, невероятно попустительствуя его прожорливой и вредной натуре. Это настолько не вязалось с ее волевым характером и достаточно взвешенным подходом к жизни, что вызывало у меня недоумение. Призывать к порядку невообразимую гирденцию постоянно приходилось мне. При этом у меня сложилось устойчивое впечатление, что не делай я этого периодически, мы бы давно оказались в собственных апартаментах (если не на самом корабле) на правах жалких приживалов. Я-то уж точно. Ибо этот кактус был столь же амбициозен, сколь и злопамятен. Мне в буквальном смысле приходилось бороться за место в собственной постели, поскольку Оболтус однозначно не сомневался в том, что место поближе к хозяйке в первую очередь принадлежит ему.

Я уже не говорю о том, как он «случайно» падал мне на грудь посреди ночи — вроде бы ему показалось, что дейрана тревожилась во сне и он всего лишь стремился ее успокоить. Или подворачивался под ноги, особенно шипастым боком, на выходе из душа, если и вовсе не вытеснял оттуда, стремясь поблаженствовать под «дождиком» самому. А однажды, после особенно длительного воспитательного внушения с моей стороны и введенного моратория на излишки питания, кактус, пребывая в состоянии праведного гнева, умудрился за ночь перетаскать из шкафа все комплекты моей формы, разодрать их шипами в клочья и живописной дорожкой рассеять лоскутки от кровати до самого выхода из апартаментов. Олю этот его маневр безумно развеселил. Пожалуй, только ее веселый смех спас вреднющую гирденцию от очередного моего порыва снести его сознание. Кактус также сформировал у меня стойкую привычку предварительно проверять любую обувь на предмет наличия там его острых, сброшенных в линьке иголок, которые он упорно пихал в мои ботинки, пользуясь любой подвернувшейся возможностью.

Но при этом Оболтус платил Оле совершенно невероятной преданностью. Я ни минуты не сомневался, что, если ее кто-то обидит — не миновать ему долгой и мучительной смерти по причине отравления. А также в том, что кактус не упустит шанса замахнуться и на победный танец на поверженном теле врага. По отношению к дейране гирденция всегда шла на компромисс. Меня подобной чести обычно не удостаивали — или вынужденно, но с самым гордым и неприступным видом подчинялись, или высокомерно игнорировали. Но с этим я готов был мириться, видя искреннюю радость Оленьки от общения со своим питомцем. Тем более что она постоянно уверяла меня в том, что стоит ему обзавестись отпочковавшимся потомком, как ему сразу станет не до трепания моих нервов. Получается, я — его нынешнее развлечение!

— Я просто очень люблю Оболтуса и понимаю, что все его фокусы — желание добиться внимания, — обычно успокаивала Оля меня.

В общем, первый месяц семейной жизни протекал бурно. Тем более значительную дозу в переживания добавляло напряженное ожидание впечатлений Оли о родном Неймаре и, собственно, моем жилище. Последнее тревожило особенно. Все же у землян свои стереотипы в отношении быта. И пусть в космосе условия как-то усреднены, но на планете они иные. Каким покажется дейране мой мир? Согласится ли она принять его?

Ольга

Сегодня мы прибываем. Месячный перелет «Эндорры» — и мы на основной неймарской планете, их изначальной родине. На Неймаре. Стоило кораблю достичь атмосферы планеты, как я, бросив все сборы и подготовку, под ироничным взглядом мужа прилипла к табло визуализатора, переключив его на реальный режим трансляции. Неймар пока виднелся небольшим желтоватым шариком, окруженным тремя более мелкими.

— У вас три спутника? — сразу проявила я любопытство.

— Да, — усмехнулся Гайяр, отложив в сторону личный зум, на который что-то перекидывал. И, предвосхищая вопрос: — Две дневные звезды.

— Два солнца? — изумилась я. — Мне пока не доводилось бывать в таких звездных системах. Получается, климат у вас должен быть очень теплым? И два Солнца — это красиво?

Гайяр, снова вернувшись к сбору каких-то вещей в транспортировочный бокс, согласно кивнул:

— Климат очень жаркий, и за счет разнонаправленных орбит светил нет каких-то более холодных зон, жарко по всей поверхности планеты. Но там, где находится мое жилище, нет засушливого зноя. И да, две звезды — это прекрасно! А если учесть, что они разного класса и излучают немного разный свет, то и вовсе необычно, особенно для тех, кто не видел подобного.

— У-у-у, — простонала я, — как хочется скорее прилететь! А твой отец нас встречать будет?

— Нет. Зачем? У меня тут свой вместительный леталет. Так что просто пересядем и полетим к моим, знакомить тебя с отцом.

— А ты мне сразу глаза завяжешь? — вспомнила я наш разговор, скосив глаза на Оболтуса, который пристроился рядом, тоже желая посмотреть на нашу почти достигнутую цель.

— Нет. — Муж по пути легонько чмокнул в щеку. — Потом, когда ко мне полетим. А сейчас по дороге налюбуешься. Я даже специально пониже полечу, хотя обычно предпочитаю среди облаков.

Я заметно приободрилась. Было очень интересно увидеть неймарскую планету. Кроме собственной планеты, Венеры и маленькой типовой сельскохозяйственной Тель, я ничего другого еще не посещала. А тут сразу такая возможность! На неймарские планеты посторонних в принципе редко пускали. Отсюда и мое любопытство.

Когда «Эндорра» начала заходить на посадку, моему взгляду открылись огромные пространства желтовато-бурой поверхности, перемежающиеся более яркими зелеными областями, а также небольшие вкрапления каких-то странных серебристых пятен, разбросанных по всей видимой части планеты.

— А что это там за серебристые пятна? — не удержалась я от вопроса к мужу, молча стоявшему рядом.

— Это лес, — спокойно сказал он. — Вечный лес.

Недоуменно посмотрев на Гайяра, переспросила:

— Как это — вечный?

— Все увидишь. Пожалуй, пора уже отправляться. — Он кивнул на дверь и подхватил горшок с Оболтусом.

Сгорая от любопытства, я быстро устремилась за мужем. Мы направлялись к стыковочному отсеку. Там обнаружились уже поджидающие нас Тинараг и Ланаира.

— Как же домой хочется! — улыбнулся медик.

Мне было понятно его нетерпение, ведь впереди его ждала встреча с Нирандой, и теперь у них есть возможность, обменявшись эниаром, стать парой.

Мама Гайяра тоже явно находилась в предвкушающем ожидании. Как только прозвучал сигнал завершения приземления, система открыла ближайший шлюз, позволяя нам выйти наружу. Мы с Гайяром, переглянувшись и взявшись за руки, шагнули навстречу его родному миру.

По ощущениям, пока мы собирались и ожидали прибытия, наступил поздний вечер. В сумерках над головой отчетливо виднелись все три небесных тела, сопровождающие Неймар. Ветерок с едва уловимыми нотками чего-то солоноватого взъерошил мои короткие волосы, обдавая лицо теплом. Мы стояли возле «Эндорры» на непривычно небольшой площадке космопорта.

— Это ведомственное поле, — пояснил муж в ответ на мои удивленные взгляды вокруг. — Я иду за леталетом. Ты со мной или тут подождешь?

Не раздумывая, вложила свою ладонь в его руку и, кивнув весело улыбающемуся доку, потопала следом за мужем. Мы, наслаждаясь зрелищем настоящего, живого мира вокруг, отошли метров на пятьдесят от своих спутников. Было невероятно легко и радостно, все же обстановка корабля за долгое время пребывания там становится слишком однообразной и угнетающей.

— Летим? — спросил Гайяр, подхватывая на руки.

Я тут же согласно кивнула. И мы взмыли вверх, плавно поднимаясь над площадкой и устремляясь к видневшимся в отдалении странным конусообразным сооружениям с подсветкой. Оказалось, это — своеобразные аналоги ангаров. Внутри обнаружилась спиральная поверхность, на которой равномерными рядами располагались непривычные летательные аппараты. К ближайшему такому аппарату мы и подлетели. Леталет оказался весьма небольшим средством передвижения. Внутренняя его часть помимо навигационного пульта включала четыре сиденья и была накрыта сверху прозрачным откидным куполом. Мы забрались внутрь, и Гайяр поднял леталку в воздух, направляя в сторону ожидающих нас неймарцев.

— А у вас дороги вообще есть? — озвучила я мелькнувший вопрос, наблюдая в отсвете габаритных огней поверхность под нами. — Или вы только по воздуху перемещаетесь?

— В твоем понимании, наверное, нет. Но ландшафт планеты достаточно ровный и есть землеходы. Они обладают высокой проходимостью, и их используют в том случае, если необходимо перемещаться по поверхности планеты. Поэтому мучиться и строить специальные транспортные пути нам не приходится. Во-первых, нам они не очень-то и нужны, а гостям планеты вполне хватает землеходов.

Придется осваивать землеход!

— Жалко, что мы так поздно приземлились — ночью ничего толком не разглядишь, — пожаловалась я мужу.

— Это я специально велел пилотам так рассчитать время прибытия. Сейчас домой маму завезем, с отцом увидимся, переночуем у них, а завтра, с самого раннего утра, полетим тебе мое гнездо показывать. Хочу, чтобы это стало твоим первым впечатлением о Неймаре.

Мысленно застонав, пообещала Гайяру:

— Смерть от любопытства мне гарантирована!

Подобрав Ланаиру и Тинарага, снова взлетели, плавно направившись в сторону от космопорта.

— А остальной экипаж?

Вокруг, сколько я ни вглядывалась, не было видно ничего техногенного. Под нами смутно угадывался природный ландшафт, а вдали светили огоньки космопорта и габаритные огни «Эндорры».

— На период стоянки корабля они могут в дневное время, согласно графику дежурных смен, отлучаться на планету, но живут все так же на «Эндорре». А Эльдар сегодня за главного остался, а завтра, по окончании смены, тоже домой отправится. У него свой леталет есть, — разъяснил муж.

Мы в нетерпеливом ожидании летели еще часа полтора, когда я заметила впереди несколько прозрачных голубых лучей, устремленных в небо. Ориентиры? Именно к ним мы и летели. Не успела я налюбоваться этими столбами света, рассеивавшими окружающий мрак и позволяющими мне различить какие-то острые, песочного цвета пики под нами, как леталет сманеврировал, приземляясь на небольшую площадку где-то явно вверху. После чего Тинараг, поспешно с нами попрощавшись, вылез наружу и исчез из моего поля зрения, завернув за виднеющийся выступ и растворившись в темноте.

А мы полетели дальше.

— Еще долго? — не вытерпев, спросила Ланаиру.

— Нет. — Неймарка радостно улыбнулась. — Наше с Диалом жилище в соседней вертикали. Так что совсем немного осталось.

Вертикали? Как-то все «высотно» у них, даже на слух. Но хорошо, что осталось совсем немного лететь. Нетерпение терзало с жуткой силой, не позволяя спокойно сидеть на месте.

— Не волнуйся, все будет хорошо, — тихонько поддержал муж, незаметным жестом сжав мою руку.

Еще минут десять — и снова впереди показались столбы света. Я, прильнув изнутри к куполу, пытаюсь что-нибудь рассмотреть. Но ночь невероятно темная, поэтому различаю лишь размытые контуры чего-то монументального. Гора?

— Оль, — позвал муж, — садись рядом, я сейчас спущусь ниже и включу все осветительные огни, чтобы ты все увидела.

Я с радостью перебираюсь на соседнее с ним сиденье, приготовившись смотреть. Наш леталет ощутимо снижается, потом внезапно включаются передние огни, ослепляя меня ненадолго, и я наконец-то вижу их жилище…

— Пирамида?! — непроизвольно вырывается возглас. Пусть на Земле они значительно более древние и громоздкие, но почти такие же. — И сфинкс есть?

Мои неймарцы дружно смеются.

— Нет, сфинкс — это уже ваша мифология, выражение собственных впечатлений от представителей нашей расы. А так — да, когда-то наши предки, которые посещали вашу планету, спасая ее население от страшного катаклизма, возводили у вас подобные, — усмехнулся Гайяр.

А я, хоть и была потрясена столь невероятным для землянина фактом, расстроилась и откровенно растерялась. Если исходить из земного аналога, жизнь в склепе как-то не прельщала.

— И внутри они… э-э-э… тесные? — высказалась я наконец.

— Нет, — поспешила успокоить меня свекровь. — Это ведь жилые вертикали, хотя как энергетические приемники и накопители они тоже используются. Но внутри просторно и удобно. Их форма позволяет нам максимально эффективно улавливать, концентрировать и излучать контактные импульсы. Причем сделаны они из материала, который есть только на Неймаре. Изнутри они совершенно прозрачны и пропускают естественное освещение. Пирамиды, которые есть у вас на планете, очень старые. Их строили на века, даже на тысячелетия, и из имеющегося на вашей планете материала. С момента их создания вы — третий возродившийся виток вашей цивилизации. К тому же они не жилые, а функциональные — рабочий вариант. Ваши пирамиды — это ретрансляторы, у них множество полезных функций, но жить в них нельзя.

Облегченно вздохнув про себя, я продолжала вслушиваться в напористый голос Ланаиры.

— Вот об этом я Гайяру и говорю: вам надо перебираться в вертикаль, а не по старинке в гнезде ютиться. А тут и мы рядом, и вообще цивилизация — каждый этаж жилой. В зависимости от уровня, на каждом живет от одной до трех неймарских семей.

Это что-то вроде нашей многоэтажки получается, только в неймарском исполнении. Почему-то перспектива жить в гнезде заранее манила уединенностью. Социум — это хорошо, конечно. Но мне как-то проще было бы жить в отдельном доме, чем бы он ни являлся.

— Насмотрелась? — сдержанно поинтересовался муж, бросив на родительницу вымученный взгляд.

Еще раз окинув взглядом внушительное, огромной высоты сооружение, я кивнула. Мы тут же стали подниматься вверх, устремляясь явно к одному из самых высоких уровней. На подлете, послушная сигналу леталета, из стыка разноэтажных блоков появилась широкая полоса, на которую и приземлился наш летательный аппарат. Прозрачный купол отъехал в сторону, и мы выбрались наружу. Я, осторожно шагнув к краю выдвижной основы, глянула вниз. И впервые обрадовалась беспросветной черноте ночи. Даже того небольшого обзора, что давали сигнальные огни леталета, мне хватило, чтобы осознать, что мы очень высоко. Им легко — порхай себе с этажа на этаж, а мне как тут жить?

— Не спеши с выводами. — Гайяр взял меня за руку, приглашая идти за собой.

Ланаира уже уверенно шла к видневшейся недалеко высокой стене этой неймарской пирамиды. Мы отправились следом за ней. Но не успели подойти, как преграждающая путь гладкая поверхность бесшумно отъехала в сторону, открыв светящийся приятным голубым светом проход. Навстречу нам шагнул высокий мужчина. Отец Гайяра! Даже не видя его лица, я сразу узнала в нем такой знакомый силуэт мужа. Да, наследственность очевидна.

— Лани, Гайяр и Оля, — прозвучал сильный, уверенный, но одновременно добродушный голос свекра, — добро пожаловать! Совсем вас заждался!

Мы дружно шагнули в освещенное помещение, оказавшись рядом с встречавшим нас неймарцем. Я потрясенно застыла, разглядывая отца Гайяра. Первой мыслью стало: теперь я точно знаю, каким мой муж будет со временем. Диал обладал невероятно сильной харизмой. И если его внешность, с учетом возраста, вполне соответствовала неймарской, изначально привлекательной наружности, то светившаяся во взгляде, видневшаяся в мимике и жестах сила духа, волевой характер и разумная выдержка производили неизгладимое впечатление. Но при этом в алых, таких уже родных глазах отчетливо светилась доброта и жизненная мудрость. Сразу стало понятно, что передо мной стоит настоящий мужчина и отец, глава рода!

Диал, очевидно, был уже очень зрелым неймарцем. Его красные волосы пестрели серебристыми прядками, а вокруг глаз разбегались веером морщинки, но при этом даже я ощущала невероятную энергетику и исходящую от него силу. Именно силу, какую-то скрытую, но бурлящую и подавляющую. На него хотелось смотреть, ему хотелось верить, за ним хотелось следовать. Мотнув головой, отгоняя невероятно захватывающее впечатление, вспомнила о том, что говорил Тинараг. Первородные настолько сильны, что могут влиять на окружающих. С этим определенно не поспоришь. Мне не приходилось еще встречать настолько сильную личность. Я была впечатлена, осознав, сколько еще изменений ждет моего мужа, а значит, и меня вместе с ним.

Пока мать и сын обменивались приветствиями с Диалом, я неуверенно мялась рядом, кляня себя на все лады за то, что не догадалась выяснить, — может быть, у них есть специальная процедура представления собственно свекру и главе рода? Произвести впечатление недостойной землянки совсем не хотелось, а как себя вести в данной ситуации, представляла с трудом. Но неожиданно Диал сам, шагнув ближе, взял меня за руки и с улыбкой приветствовал:

— Рад видеть тебя, Оленька, на нашей планете и в нашем жилище. Рад и горд тем, что ты выбрала моего сына. Пусть наш дом всегда будет для тебя местом, куда хочется вернуться, где любят, ждут и всегда помогут!

Я была настолько потрясена его словами, добротой его глаз, что растрогалась.

Смутившись, благодарно улыбнулась Диалу и отвернулась, чтобы приникнуть к Гайяру, спрятав на его груди набежавшие слезы. Душу стиснуло от сильных эмоций, не давая возможность сделать вдох, не давая ответить. Именно здесь, на непостижимо далеком от родной планеты Неймаре, я сейчас почувствовала, что обрела то, что считала для себя уже невозможным. Любовь. Семью. Дом.

И, желая как-то ответить, дать понять, что тронута, что оценила и оказанный прием, и их доверие, и благодарна за проявление по-семейному теплого отношения, решилась сообщить им о нашей главной новости. Бросив на мужа быстрый вопросительный взгляд и получив в ответ понимающий кивок, снова шагнула ближе к Диалу. Протянув ему одну руку, второй обняла Ланаиру и со счастливой улыбкой сообщила:

— А мы малыша ждем!

Что тут началось… Нас обнимали, поздравляли, желали только хорошего… Ланаира тоже расплакалась и, выпустив сына из горячих объятий, побежала организовывать настоящий неймарский праздничный ужин. Не менее своей дейраны обрадованный Диал молча, но с такой гордой радостью в глазах пожал нам руки, что сомнений у меня не осталось — быть нашей семье большой и любящей.

И мне уже было не страшно ждать завтрашнего дня, знакомства с новым миром, с гнездом Гайяра, да и вообще дальнейшей жизни. Я знала, всем существом чувствовала, что мне все понравится, что я полюблю этот мир, этих неймарцев. Мое сознание уверенно твердило мне о том, что я наконец-то нашла свое место во Вселенной.

Вместо эпилога КАДРЫ ПАМЯТИ

Вряд ли когда-нибудь сумею забыть первое мгновение, когда открыла развязанные Гайяром глаза. Даже не знаю, от какого чувства в первую очередь перехватило дух — от страха или восторга. Первая осознанная мысль — я высоко, очень высоко, а вокруг — необозримый простор. Над головой то самое лазурное до прозрачности небо, а впереди — бесконечный, с убегающими к горизонту барашками пены зеленый океан. Ощущение невероятной свободы, какой-то естественной легкости и вечного дыхания жизни.

— А знаешь, как тут потрясающе вечером, на закате наших звезд? — едва слышно прошептал на ушко обнимающий меня за талию муж. — Нравится?

Не находя слов для ответа, просто кивнула. Как тут может не нравиться? Это же материальное воплощение моего извечного желания свободы! Это абсолютно мое место! Я чувствовала его, ощущала энергетику, пропитывалась внутренним духом, сроднялась. Да, это — судьба. Или программа сознания. Мне суждено было встретить этого мужчину, оказаться на этой планете, в этом месте.

Еще раз вобрала в себя взглядом раскинувшуюся панораму, чтобы навсегда сохранить в памяти этот чудесный миг, ощущение умиротворяющего покоя, чувство дома…

Высвободилась из объятий Гайяра и, развернувшись, принялась рассматривать собственно дом. Дерево? Ну да. Без вариантов. Гнездо? Однозначно! Собственно мы стояли на своеобразной площадке, образованной расширенной и сплюснутой поверхностью… ветки, видимо. В принципе это выглядело как дерево — мощнейший, в диаметре метров до пятнадцати, ствол серебристого цвета и несколько очень толстых веток, отходящих от него во все стороны, формировали своеобразную крону. Причем эти гигантские ветви разделялись на все более и более мелкие побеги. А все вместе, как-то естественно переплетаясь, они отдаленно напоминали гнездо. Вот только громоздкое какое-то. И листва! На этом исполине не было привычной для меня зеленой массы, колышущейся от любого дуновения ветерка. Вообще все дерево ощущалось как-то неподвижно, монументально и основательно. А кончики относительно небольших ветвей были усыпаны своеобразными иголками. Или утолщенными шипами различных оттенков? Выглядело экзотическое зрелище непривычно. Эти острые уплотненные иголки изредка поблескивали, отражая лучи светил, и чем-то напомнили мне…

— Капсулы под эниар! — вслух высказала я идею.

— Верно. — В голосе моего неймарца звучало удовлетворение. — Их делают из игл твиррового дерева, немного стачивая острые края кристаллических образований. Твирр — это такой металл, он со временем полностью пропитывает дерево, образуя чрезвычайно прочные древесные ткани и позволяя дереву существовать тысячи лет.

— Вечный лес? — переспросила я, опускаясь на корточки и осторожно постукивая костяшками пальцев по основанию под ногами. — Да оно каменное!

Звук был глухой.

— Твирр невероятно прочен, ваш титан и его сплавы несравнимы с ним, — пояснил неймарец. — Он встречается только на Неймаре.

— Получается, дерево — мертвое? — спросила я.

— Нет, почему же? Живое. Оно просто существует в таком застывшем состоянии. Ты научишься слышать его со временем, будешь улавливать мягкую музыку подрагивающих на сильном ветру иголок.

Мне припомнились многогранные переливы поющего хрусталя. Если музыка жизни этого дерева будет похожей, обязательно научусь ее слышать. Муж, приобняв за плечи, подтолкнул вперед, куда-то вглубь этих переплетенных монументальных ветвей.

— Готова увидеть мое гнездо?

— Не только увидеть, но и поселиться там, — со смехом успокоила его, бросая через плечо взгляд на необъятную красоту океана. — Один этот вид является гарантом моего абсолютного согласия. Не понимаю, почему твоя мама настаивала на смене жилплощади?

— Твирровые деревья — это наша исконная среда обитания, но сейчас, переняв кое-какие бытовые навыки и стереотипы других рас, многие предпочитают жить в альтернативных жилищах, как у моих родителей. Но для меня это место является единственным настоящим домом. Здесь… Не знаю… Здесь ощущаю себя иначе.

— Понимаю. — Я действительно понимала его, потому что чувствовала то же самое. — Но где же непосредственно жилая зона? Не среди ветвей же вы обитаете?

— Сейчас, — тепло улыбнувшись, обнадежил муж.

Мы проскользнули в удобный проем между ветвями и, преодолев последние метры, подошли к серебристому стволу твиррового дерева. Осторожно коснувшись его рукой, неожиданно ощутила приятное тепло его гладкой поверхности. Сейчас, находясь совсем рядом, смогла рассмотреть едва видимые очертания входной двери. Гайяр надавил на верхний ее угол, заставив дверь медленно приоткрыться и открывая вход внутрь. Жилая зона была в стволе!

— Но как вы тут живете? — удивилась я. — Ведь дерево живое!

— Когда начинается его отвердение, сердцевина лопается, образуя естественную полость. Эти труднодоступные, а от того безопасные укрытия с древнейших времен обживались нашей расой. Сейчас, конечно, все не так, здесь более комфортно, но принцип остался прежним, сохранилась простота и естественность. С таким гнездом срастаешься душой, всегда стремишься сюда вернуться, потому что только тут ощущаешь мир и покой прошедших столетий.

Перешагнув порог, оказалась в округлом просторном помещении с центральной колонной, вокруг которой спиралью вился ручеек, убегая куда-то под потолок. Внутреннее убранство было достаточно аскетичным. Серебристый цвет стен здесь был более насыщенным, давая мягкое свечение, которое составляло естественное освещение помещения. В его обволакивающей прозрачной пелене комната казалась волшебной и очень-очень домашней. Крепкий стол у дальней стены, два стула в ряд, крутящийся книжный столб-шкаф до потолка, заполненный уже виденными мной непривычными неймарскими пирамидальными томиками, и притягательно удобная тахта, небольшим полукругом расположившаяся вдоль другой стены, составляли весь интерьер помещения.

— Чудесно, — прошептала я, глубоко вдыхая аромат, витающий в воздухе. Пахло чем-то едва уловимым, но определенно растительным. «Аромат дерева!» — осенило меня.

— Наверху две спальни, — удивил меня сообщением муж.

— А как… — изумилась я, вспомнив, что летать не умею.

— Смотри! — Гайяр уверенно подошел к колонне, увлекая меня следом, и решительно шагнул прямо в искрящуюся ленту воды.

Однако она неожиданно уплотнилась под его ногами, подхватила и понесла вверх. Я машинально сделала то же самое, ощутив неожиданно прочное основание под ногами, и… поплыла, плавно увлекаемая потоком к верхушке колонны, уходящей на следующий этаж. Ведь Гайяр говорил мне о том, что, если понимать ее суть, то и по воде ходить можно. Рука мужа ободряюще сжала мою ладонь, но по-настоящему испугаться я не успела — мы быстро оказались наверху. Второй этаж делился пополам перегородкой с той же колонной в центре, образуя уже упомянутые неймарцем спальни. Заглянув в ближайшую, отметила необычного вида кровать, оказавшуюся при ближайшем изучении своеобразным аналогом водяного матраса, и широкий шкаф во всю длину стены. Некоторую дымчатую размытость интерьеру придавал все тот же мягкий серебристый свет внутренней поверхности ствола.

— Ванная, — кивнув на дверь в стороне, пояснил наблюдающий за мной муж.

После водяного лифта я уже не раздумывала над вопросом организации помывочного процесса, полностью уверившись в том, что с водой неймарцы обращались мастерски. Видимо, управляемая сознанием, она послушно поступает во все необходимые зоны жилища.

Этажом выше обнаружились еще два помещения, а над ними «чердаком» находилась уютная куполообразная кухня, напомнившая мне эргономичностью обстановки аналогичное помещение в апартаментах на «Эндорре». Чувствовалась рука Гайяра.

— Осмотрелась?

Я восторженно кивнула.

— Давай еще снаружи все покажу.

Мы быстро спустились на первый этаж и снова вышли за дверь.

Если с одной стороны дерево смотрело на бескрайний океан, начинающийся в пятидесяти метрах от его подножия, то с другой обнаружился необычный для меня лес. Он, очевидно, был твирровым — деревья напоминали застывшие в движении скульптуры, удивляющие причудливыми формами и ощущением живой неподвижности. Располагались они достаточно редко, но в силу своих исполинских размеров ощущение леса действительно присутствовало.

Я присмотрелась к сверкающим бликами гнездообразным кронам.

— А они все обитаемые?

— В основном, — кивнул Гайяр, — но рассмотреть ничего не сможешь. Кристаллические иглы так преломляют свет наших светил, что делают невидимым все, что укрывают среди ветвей. Нас тоже не видно.

Подойдя к краю плоской ветки, на которой мы стояли, разглядывая окрестности, взглянула вниз. Ух! Дух перехватило от ощущения неимоверной высоты. Этаж десятый, не меньше. Стало немного страшно — не сорваться бы случайно.

— Оля. — Уверенные руки мужа легли на мои плечи, легонько сжимая. — Помни о сути материи, не позволяй страху невежества подчинить сознание, укрывая естественное знание. Нельзя упасть в воздухе, он задержит любое падение.

Закрыв глаза и сосредоточившись на ощущении его груди позади меня, попыталась расслабиться и воскресить в себе то состояние знания и уверенности, которое испытала, разделяя с ним сущность. Постепенно мир уравновесился, достигнув баланса умиротворения, и пришло осознанное понимание — да, действительно не упаду.

— А вниз как? По воздуху? — спросила я. Все же на состояние незыблемой уверенности мне надо основательно настраиваться.

— Нет. — Я почувствовала, как Гайяр качнул головой. — Там такой же механизм действия подъемной системы, что и внутри гнезда. А внизу стоят леталеты.

Проследив направление его жеста, заметила у основания ствола, который обегал шустрый ручеек, на земле тот самый аппарат, на котором мы сюда добрались. Рядом с ним заметила и тропинку, извилисто убегающую в направлении океана.

— Далеко отсюда поселение, где живут твои родители?

— Нет, почти сразу за лесом, — пояснил муж.

Продолжив осмотр, обнаружила укромный уголок, скрытый от глаз особенно плотной завесой игольчатых ветвей. Там, совсем недалеко от края, позволяя любоваться роскошным зрелищем бескрайней водной стихии, висел широкий гамак. Взгляд непроизвольно снова сместился на зеленоватое, бликующее россыпью искр буйство водной стихии. И тут вдруг из воды взметнулся стремительный поток и закружился убегающей вверх спиралью. Виток за витком, увеличивая амплитуду оборотов, он поднимался выше и выше, пока не застыл на миг на максимально доступной для него высоте, и… рассыпался брызгами драгоценных искр, вернувшись в родной мир.

— Обожаю наблюдать за волчками! Они возникают часто, и обычно их несколько, следующих друг за другом, — прошептал мой неймарец с ощутимым трепетом в голосе.

— Это чудесно! — выдохнула я в ответ. — Райское место.

— Значит, остаемся жить тут? Принимаешь гнездо? — сдержанно спросил Гайяр.

— Да! — Ни тени сомнения у меня не было. — Можно перевозить Оболтуса с «Эндорры».

Позади раздался обреченный страдальческий стон.

Год пролетел стремительно. Год трепетных надежд, новых невероятных впечатлений, уверенных устремлений и колоссально-напряженной работы. Мы прожили его вместе, объединенные не только семьей, совместной работой, но и единым, невероятной силы желанием — мы очень ждали малыша. Как и предупреждал Гайяр, через семь месяцев начались роды. Мы к ним готовились, настраивались морально…

Оболтус трепетно колыхался в уголке. Муж помогал, Тинараг был рядом, контролируя ситуацию, хотя медитекс в принципе не оставлял возможности для осложнений. Малыш появился крошечным, на мой испуганный взгляд — величиной в две отцовские ладони, окруженный плотным и невероятно пластичным пузырем прозрачной колышущейся материальной энергии. Неймарцы действовали быстро. Один — подхватив этот живой и непривычно молчаливый для меня сверток на руки, второй — обрезая соединявшую его со мной пуповину и тут же собирая в специально сделанную Гайяром капсулу прозрачно-хрустальные капли эниара. Кокон с ребенком прямо на глазах менялся: мутнел, постепенно скрывая от нас малыша, приобретал четкий контур и твердел. Минут через десять на руках отца уже было довольно большое, овальное, плотное на ощупь, мутно-серое яйцо.

Я изумленно наблюдала за происходящим из распахнутой капсулы медитекса. Самой не верилось, что это реальность, и он, мой ребенок, сейчас один, в вязкой субстанции, — там, внутри этого яйца.

— Ой. — Я испуганно пискнула, привлекая внимание мужчин. — А кто родился?

— Мальчик, конечно. Девочка не погружалась бы в формирование второй сущности, — напомнил мне Гайяр.

Голос его при этом напряженно подрагивал, местами сбиваясь на некоторую хриплость или, наоборот, становясь выше. А алый взгляд, на миг оторвавшийся от яйца и метнувшийся ко мне, пылал невероятным огнем испытываемых чувств. Точно! Впереди шесть месяцев нового изматывающего ожидания и отчаянной надежды.

— А как понять, если вдруг… — Сказать это вслух было страшно.

— Оно почернеет, — кратко пояснил муж, бережно опуская яйцо в специальный, заранее приготовленный неймарский инкубатор.

— Все будет хорошо, не переживай, — уверенно и спокойно произнес Тинараг, активируя медитекс и накрывая капсулу со мной крышкой. — Восстанавливайся.

К вопросу почкования Оболтуса мы с ним подошли основательно. Иначе было нельзя — въедливый кактус крайне болезненно воспринимал и мстительно реагировал на любые шутки по этому поводу. Гайяр сначала неосмотрительно предпринимал подобные попытки, но довольно быстро осознал крайне неприятные последствия своих шуток и решительно встал на путь исправления. Так, мы раз десять назначали день «икс», но потом, в связи с громадным волнением гирденции, сдвигали его. В итоге, когда кактус все же решился, мы уже два месяца как прилетели на Неймар, и я была почти в середине периода беременности.

Оболтус с умилительным упоением готовил отдельный уголок для грядущего потомка. Сначала тщательно его выбирал: тут ему не нравилось освещение, там казалось, что дует, еще где-то было слишком далеко от кухни. В итоге решил обустроиться в месте, облюбованном моим неймарцем для чтения. Вытесненный с «насиженной ветки» Гайяр, разумеется, «пылал восторгом», но пререкаться со мной, учитывая мое состояние, не стал.

Накануне долгожданного события мы всем семейством летали в огромный межпланетный торговый центр, находящийся на орбите Неймара, с целью обзавестись приданым для малыша, а Оболтусу купить обещанный горшок. В итоге кактус «присмотрел» новое имущество и вожделенному потомку. Причем стоило нам это невосполнимого количества нервных клеток.

Оказавшись в нужном отделе, будущий родитель, шустро пробежавшись по рядам с самыми популярными моделями цветочных горшков, отобрал два: побольше для себя и маленький для потомства. Но тут случилось страшное. К нам с добродушной улыбкой на визуальной панели подкатил робот-продавец, и началось… Запрограммированный рекомендовать посетителям товар с подробным описанием его характеристик, он принялся бесконечно предлагать нам все новые и новые варианты, сопровождая каждый подробным описанием его достоинств. Кактус, замерев в абсолютном внимании, выслушивал полностью информацию о каждом горшке, решая в очередной раз изменить выбор. И так снова и снова. Мы, в отличие от лишенного способности уставать робота и находящегося на нездоровом эмоциональном подъеме кактуса, страшно утомились уже где-то на трехсотой модели. Но Оболтус с таким трепетным волнением то сжимал розовые отростки, то разжимал их, что рука не поднималась лишить его подобного счастья. Поэтому мы, дружно рухнув на диван, терпели еще моделей пятьдесят. Но потом мне стало плохо, спина разболелась, на лбу выступила испарина, а во рту ощущалась вязкая засуха. Пришлось Гайяру подключиться и дезактивировать настойчивого робота.

Оболтус был безумно разочарован, когда столь услаждавший его скрупулезную натуру объект неожиданно перестал подавать признаки жизни. В результате, на всякий случай для проверки ткнув в робота иголкой и убедившись, что ожидать продолжения не приходится, величественно сделал нам одолжение и указал на отобранные первоначально горшки. Естественно, мы их тут же взяли и, подхватив кактус, понеслись к выходу.

Поскольку мы с Оболтусом изначально договорились, что в первый раз проверять свой воспитательный потенциал он будет на одном потомке, перед измученным волнением и ожиданием процесса размножения кактусом встал неразрешимый вопрос: какой из своих отростков отобрать для черенкования? Этим выбором он мучился дня два, пока не решил положиться на волю случая. Честь стать перстом судьбы выпала, конечно, Гайяру. Проснувшись однажды утром, в связи с появившейся привычкой не будить меня, муж максимально тихо выбрался из кровати с намерением идти в душ. Не дошел… Рухнул с жутким грохотом, споткнувшись о неожиданно подвернувшуюся под ноги бутыль из-под любимого минерального коктейля Оболтуса. Оказывается, кактус рассчитал целую комбинацию. Предварительно стащил к нам в спальню весь свой продовольственный запас вкупе с уже пустующей тарой и, условно закрепив каждую принесенную бутылочку за определенным отростком, засел в засаде, выжидая, какой из бутылок проснувшийся неймарец коснется первой.

Как потом сознавался — мысленно — розовый членовредитель взбешенному Гайяру, у него и в мыслях не было наносить серьезные повреждения супругу хозяйки! Но я, естественно, проснувшись от грохота, еще долго слышала долетавшие из ванной обещания в этот раз неминуемо снести сознание паршивцу. В итоге, поостыв в процессе водных процедур и вернувшись в спальню, Гайяр собрал остальные бутылки, так и валявшиеся на полу, и серьезно мне заявил:

— Нельзя ему размножаться! Это неминуемо будет иметь страшные последствия. Представить не могу, на что способно множество подобных ему, излишне разумных гирденций!

— Уверена — родительская ответственность пойдет ему на пользу, — успокоила мужа.

Так в итоге и вышло. Оболтус, поднапрягшись, постепенно истончая место соединения, отделил отобранный им отросточек для укоренения. Я осторожно воткнула его одной стороной в грунт, специально приготовленный в новом горшке, и мы укрыли отросток от любопытных взглядов в выбранном Оболтусом месте. Предстояло ждать, пока маленький розовый черенок адаптируется и начнет обживаться. Первоначально гирденции слишком малы и действуют на инстинктивном уровне. Поэтому, опасаясь, что сразу с несколькими несмышлеными розовыми малышами мы не справимся, и уговорила Оболтуса начать с одного потомка.

Последующая неделя выдалась очень напряженной. Помимо наших собственных волнительных ожиданий, мы переживали за кактус, который, в свою очередь, очень переживал за своего малыша. Причем делал это повсеместно и так драматично, что мы сами не могли дождаться, когда уже у малыша отрастут корешки и он сделает свой первый шаг. Собственно, с этого момента маленькое неразумное чудо будет нуждаться в постоянном присмотре, поглотив все внимание нашего злого гения, по крайней мере, мы очень рассчитывали на это. А Гайяр даже мечтал.

Поэтому, когда спустя неделю немилосердно ранним утром мы были разбужены резко упавшим сверху на Гайяра Оболтусом, который при этом эмоционально подпрыгивал и размахивал всеми шипастыми листиками-отростками одновременно, мы уяснили главное: что-то случилось! Оказалось, кактус призывал нас следовать за собой, решив разделить с нами торжественный момент: Оболтус-младший… пошел! Или пополз. А скорее, даже полез. Везде.

Выглядело это захватывающее зрелище так: розовый крошка, умильно ковыляя вразвалочку на своих еще не окрепших корешках, постоянно находился в активном поиске очередной беды на свои шипики. Может быть, интеллект пока и не развился, но унаследованная от родителя любознательность была представлена во всей красе. Только в первый день его дважды чуть не смыло в систему канализационной очистки, едва не зажарило до хрустящей корочки в нагревателе и бессчетное количество раз придавило, притоптало нами и прилетело чем-нибудь откуда-нибудь.

Теперь жизнь Оболтуса била ключом. Он носился по гнезду вслед за своим неутомимым потомком в тщетной попытке оградить его от неприятностей и загнать в горшок. При этом он так угрожающе размахивал своими розовыми листочками, что мы только изумлялись, как он еще не взлетел.

— Настоящая курица-наседка, — сообщила я с интересом наблюдавшему за очередным забегом гирденций мужу и рассказала об этих земных птицах.

Гайяр долго смеялся, а потом предложил организовать насест в семейном уголке Оболтусов. Впрочем, и без насеста утомленный этой вечной гонкой, истерзанный страхом за безопасность потомка Оболтус сонно опадал каждый день, едва из последних сил переваливался через край собственного горшка. Даже есть не просил. Я сама осторожно подливала ему в горшок минеральной смеси, подкармливая заодно с малышом.

Зато в нашей с Гайяром жизни наступили райские времена. Если бы не неопределенность с ребенком, можно было бы сказать, что у нас идиллия. Совершенно погрузившийся в семейную жизнь Оболтус наконец-то позволил нам насладиться любовью, единением и покоем нашего гнезда.

Вопреки всем утверждениям Гайяра, что я напрасно терзаю себя, все месяцы ожидания я постоянно разговаривала с яйцом и развивающимся в нем ребенком. Рассказывала детские сказки, делилась мыслями и планами, говорила о том, как мы ждем его, как рады будем его появлению. Почему-то внутренний голос подсказывал, что мои обращения не безответны.

«А имя?» — как-то однажды подумала я и адресовала вопрос мужу:

— У тебя есть варианты?

— Дейрана, — осторожно начал отвечать Гайяр, — может быть, не стоит спешить?

— Стоит! — убежденно возразила я.

Так мы с Гайяром, обсудив массу вариантов, остановились на имени — Леакрэ, что на неймарском означает «долгожданный».

Все это время мы провели на Неймаре. Из местного подразделения своего ведомства Гайяр координировал работу сотрудников, а я и вовсе работала дистанционно, из дома отслеживала процесс организации полета Измененных и желающих присоединиться землян, а также анализировала степень эффективности первых действий, направленных на изменение отношения к моей расе.

За этот год желающих покинуть пределы конфедерации моих соплеменников набралось больше полутора миллиардов. Основная лавина заявлений была в самом начале, когда земляне поверили в реальность этой возможности. Очень многие отправлялись семьями. Представителей каких только профессий не было среди желающих! Но в ближайший год им предстояло пройти сжатый информационный курс, призванный хоть немного подготовить их психологически и функционально к тяготам жизни колонистов, да и навыки защиты и нападения были нужны.

Сейчас же заявления стали редкостью, постепенно сходя на нет. С каждым человеком, выразившим желание покинуть конфедерацию, работали неймарские специалисты, на уровне сознания проверяя адекватность и осознанность принятого решения. Находились и те, кто решал изменить заявленный выбор. Большая часть из сотен кораблей для грядущего полета была готова, полным ходом шла подготовка топливных резервов и лечебных комплексов с медикаментами, а также продовольственных запасов, которых хватило бы на пару-тройку ближайших поколений. Везде, где только возможно, в системы кораблей встраивались цикличные процессы самообеспечения, — чем меньше они будут зависеть от сторонних ресурсов, тем лучше для переселенцев. С собой они забирали и множество мобильных баз под куполом, на случай высадки на планете с неподходящей атмосферой или просто для жизни в период первого освоения новой родины. Куда бы ни занесла их судьба, там придется начинать все с нуля, встретиться с новыми видами патогенных организмов, в том числе и вирусов, нести потери, учиться жить в иных условиях, приспосабливаясь к ним и меняясь самим. Но все это — в случае реализации оптимистичного сценария. О неблагоприятном для них сценарии я себе думать запретила. Буду программировать сознание на успешное выполнение задачи.

Для доукомплектации вооружением, помимо используемых в конфедерации технологий, все корабли в обязательном порядке отправлялись на Галану, где Измененные самостоятельно проводили наладку и обучение экипажей функциональному использованию тех самых, созданных вместе с ними в лаборатории технологий. Естественно, конфедерация тоже получила данные о них. Помимо этого, на территории временной резервации Измененных велась масштабная аналитическая работа, целью которой была выработка хотя бы общей концепции дальнейших действий космических колонистов. Собирались всевозможные сведения, накопленные конфедерацией и предоставленные в том числе и ведомством Гайяра, о необозримых просторах Вселенной. Все данные с самых дальних зондов подвергались скрупулезному изучению, проводились всевозможные спектральные и дисперсные анализы доступной нам материи космоса, могущие указать ориентировочное направление на существующие планеты, подходящие гуманоидным расам хотя бы по физико-астрономическим показателям. Все это было относительно, но позволяло хоть как-то определить направление будущего полета, порождая веру в конечный успех.

Работа над проектом отправки Измененных велась полным ходом, и оставался еще год, чтобы успеть подготовиться окончательно. В организации полетов были задействованы практически все планеты конфедерации, что привлекло к проекту колоссальный интерес представителей большинства существующих в ее рядах рас. Уже одно это стало неким поворотным моментом в восприятии окружающими землян. Они уже возбудили любопытство многих. А кто знает, возможно, вслед за интересом придет и желание лучше узнать и понять нас.

В тот день, примерно за две недели до срока окончательного формирования внутренней сущности первородного, с удовольствием устроилась в гамаке под жаркими лучами светил и радующим приятной прохладой ветерком с океана. Я удаленно обсуждала с Ревуном очередную партию выводов об одном из очень далеких от конфедерации секторов Вселенной, когда неожиданно услышала резкий хруст. Быстро осмотрев окружающее пространство в поисках источника звука, остановила взгляд на вынесенном мною на солнышко инкубаторе. На яйце была видимая трещина!

В первое мгновение, неимоверно испугавшись, резко, без объяснений захлопнула зум и, спрыгнув с гамака, подскочила к инкубатору. В голове был хаос из множества судорожных мыслей. Рано! Что делать?! И надо ли что-то делать? Плохо это или допустимо? Прижав руку к груди в надежде унять колотящееся сердце, рванула к зуму, трясущимися руками вызывая Гайяра. Он ответил сразу.

— Оля, что с тобой? — услышала его взволнованный голос еще до того, как засветилось маленькое откидное визуальное табло зума.

— Яйцо! Оно треснуло! Что делать?!

— Лечу! Ничего не делай!

И экран погас.

Как я не свихнулась за последующие полчаса, которые понадобились мужу на дорогу к нам, я и спустя столько лет не представляю. Даже не подумала о том, как он сумел так быстро появиться, добравшись из их подразделения. Мне время ожидания показалось вечностью. Я сидела, держа инкубатор на коленях, и, впившись взглядом в надтреснутое яйцо, медленно снова и снова умирала от страха и тревоги за своего ребенка. За эти пять с половиной месяцев во мне с каждым днем все больше крепла уверенность, что все получится, что появится у нас сын, а у расы — следующий первородный. Неужели я слишком убедила себя в этой мысли? А сейчас? Вдруг он там дышать не может, вдруг ему нужна помощь? От ужаса конвульсивно потряхивало. Но и сделать что-то было безумно страшно — я боялась навредить своему ребенку. Нет ничего хуже беспомощного ожидания, когда в твоих силах только бестолково смотреть на мучения близкого и не иметь возможности чем-то помочь ему.

Когда наконец с последним мощным взмахом крыльев Гайяр плавно опустился рядом со мной, не осознавала уже ничего — ни заливающих лицо слез, ни собственных хриплых рыданий, ни бьющей тело дрожи. Слышала только гулкие удары крови в ушах и покрывалась холодной испариной от накрывшей с головой волной паники.

— Оля! — Голос мужа был очень серьезен, даже требователен, и я постаралась собраться. Сейчас нельзя впадать в истерику, как бы ни дрожало сердце в предчувствии беды. Нельзя! Гайяр осторожно, но решительно забрал инкубатор из моих рук и хмуро всмотрелся в него.

— Что? — не выдержала я. — Что это значит?

— Это ненормально. Что-то пошло не так. Попробую слиться с ним сознанием. Это невозможно сделать в обычных обстоятельствах — барьер препятствует и такому проникновению, защищая еще не полностью сформировавшееся сознание малыша от дополнительной нагрузки, но сейчас есть щель. Надеюсь, не нанесу вреда. — Он выдохнул из себя ответ как-то разом, сосредоточившись на чем-то внутри себя, не слыша моих слов.

Я напряженно замерла рядом, боясь спугнуть надежду, каким-то отголоском мелькнувшую в его словах, невольно помешать малейшим движением, обречь на гибель сына… Пусть все обойдется, пусть. Успокаивала только одна мысль, и я цеплялась за нее в отчаянии: яйцо не почернело! По крайней мере, пока. Как же страшно было, как страшно! Как переоценила я свои возможности, как заблуждалась вначале, когда так категорично и самонадеянно отмела тревоги и опасения мужа в моей способности выдержать и суметь пережить утрату собственного ребенка. Не имея сил больше лгать самой себе, осознав, что маленький Леакрэ уже жил в моем сердце, завладев его частичкой навеки, зажмурилась, пытаясь сдержать новый поток слез. В этот момент я готова была возненавидеть Гайяра, обвинить в самом страшном — в предательстве, в том, что обрек меня на это испытание. И тут же обругала себя за эту глупую слабость, ведь не только я сейчас могу лишиться ребенка.

— Оля! — Голос мужа так резко сорвался, что сердце, замерев на миг, ухнуло вниз, полностью уничтожив все мои хлипкие попытки успокоиться. Случилось. И я затряслась, забилась в судорогах отчаяния. — Дейрана, — уже шепотом, — спасибо тебе…

Голос мужа опять оборвался, так и не позволив закончить мысль. Но благодарность в такой момент?! Я резко распахнула глаза, боясь поверить в зародившееся в данный момент ощущение. Получилось?! Невероятный, горящий ярко-ярко алым светом, сверкающий от восторга, преклонения, обожания взгляд мужа сказал мне все. Получилось!

С волнением и надеждой я опустила взгляд на яйцо и увидела… маленькую ручку с крошечным кулачком, проглядывающим наружу. Трещина стремительно разрасталась, проседая под натиском упорно стремящегося выбраться из яйца малыша. Леакрэ!

— Все хорошо, да? Это окончательно, да?

Собственный голос тоже дрожал от бури эмоций, рвавших на части и душу и сердце. Судорожно схватила свободную руку мужа и сжала ее, хоть так стремясь разделить с ним это мгновение, это колоссальное облегчение и счастье. Оторвать взгляд от собственного ребенка, который появлялся на свет, я была не в состоянии. Муж, думаю, тоже. Поскольку молча, с усилием сжал мою ладонь в ответ и прохрипел, с титаническим усилием находя силы для ответа:

— Все хорошо! Просто его сознание уже сформировалось полностью, и вторая сущность, стремясь на свободу, пробудила его. Наверное, твое обращение повлияло.

Было совершенно не важно, что поспособствовало этой преждевременной радости, главное заключалось для меня в первой фразе: все хорошо! Уфф… Неимоверное облегчение. И мы застыли как два счастливых безумца, с фанатичной внимательностью вглядываясь в собственного ребенка, фактически появляющегося на свет. Леакрэ уже снес половину скорлупы, когда поразил меня уверенной посадкой в сидячем положении и сфокусированным на мне взглядом алых глаз.

— Копия папы! — успела я трепетно озвучить собственное наблюдение, но тут малыш раскрыл рот и огласил окрестности громким криком.

Нас словно подбросило вверх. Мы с Гайяром, одновременно дернувшись, хаотично заметались вокруг, пытаясь хоть как-то вернуться в реальность и начать вести себя осознанно.

— Ему же холодно!

В стрессовом состоянии срабатывали только стереотипные до инстинкта навыки, о том, что неймарцы фактически невосприимчивы к температурным колебаниям, я совершенно забыла.

Метнувшись к ребенку, подхватила голенького малыша на руки и, инстинктивно пытаясь поддерживать его любопытно вертящуюся во все стороны головку, понеслась внутрь гнезда. Сзади бежал Гайяр с зачем-то прихваченным инкубатором и безумно нехарактерно для него кричал:

— Оля, Оля, что делать?! Почему он кричит? Ему больно? Или хочет есть?

Я, уже влетев на первый этаж нашего жилища, резко остановилась, услышав последний вопрос. Чем кормить? После родов молоко появилось, но, оказавшись невостребованным, вскоре пропало. А как быть теперь? И вообще? Я не представляла.

— Маму зови! Срочно! — устремляясь наверх в спальню и чувствуя, что прижатый ко мне ребенок начал успокаиваться, крикнула я мужу.

Ерунда все это. Справимся. Главное, что он выдержал! Главное, что у нас сын!

Мы прилетели на Землю. До завершения проекта «Измененные» оставался месяц. И я решила, что должна лично выступить перед теми землянами, которые решили отправиться в неизвестность космоса, дать им последний шанс осознать все тяготы и опасные последствия этого решения, позволить передумать. К тому же этот год стал первым, когда в высшие учебные заведения конфедерации земные абитуриенты подали целых двенадцать заявлений. Со всего Земного союза… Но это было на целых одиннадцать больше, чем в том году, когда поступала я. И мне хотелось верить, что это была первая ласточка — или маленький робкий воробушек грядущих перемен, начало отдачи от тех информационных и законодательных мер, которые проводила конфедерация, желая изменить ситуацию с землянами.

Мне хотелось поддержать этих первых авантюрных смельчаков, тем более что им вряд ли будет легче, чем мне. Три девушки из этих двенадцати, подавших заявления, и вовсе шли по моим стопам, выбрав карьеру прогнозиста. И Венерианская образовательная академия, в которой я когда-то получила свой вожделенный диплом, в качестве исключения пригласила меня в состав приемной комиссии, давая мне возможность поддержать девушек личным примером и присутствием.

И еще… мне очень хотелось вернуться домой, снова оказаться в Канаде, в тех местах, где когда-то жила наша семья. Поэтому, прилетев, мы оставили маленького сына на «Эндорре» под присмотром уже обменявшихся эниаром Тинарага и Ниранды и отправились с мужем гулять. Там, где я жила когда-то, сейчас не существовало поселения, остался один заброшенный пустырь. Что тут когда-то была жизнь, напоминала лишь гладкая плита, установленная в память о погибших. Я долго стояла перед ней, вспоминая родных, людей, которые окружали меня в детстве. Просила прощения за то, что избежала их участи, и благодарила за это же. Обещала, что сделаю все, что в моих силах, чтобы использовать подаренный ими шанс во благо жителей Земли, что постараюсь осуществить их мечты и планы.

— Прости меня. — Тихий голос мужа и ласковое касание щеки, по которой, не замеченные мною, текли слезы.

— Они тоже были не безгрешны, — вздохнула я. — И наверняка понимали это.

Постояв еще мгновение, резко развернулась и, взяв Гайяра за руку, пошла в обратную сторону. Там, чуть дальше, когда-то был старый парк, в котором мы любили гулять всей семьей. А сейчас в Канаде стояла осень во всей своей красе. Множество кленов и рябин, раскрашенных природой в яркие алые, желтые и оранжевые краски, смешанные с разлапистой вечной зеленью елей, были припорошены искрящимся снегом. Таким белым и девственно чистым он бывает только в самый первый раз! И это восхитительное и прекрасное мгновение контраста, когда природа всего на миг застыла на стыке осени и зимы, было таким до боли знакомым, родным. Примиряющим. Мы медленно, держась за руки и молча наслаждаясь окружающим великолепием, с ощущением невыразимой душевной близости шли по старой дорожке заброшенного парка, направляясь к существовавшему в моих детских воспоминаниях мостику через небольшой ручей. Мостик не сохранился, а вот старая скамейка с узким и длинным сиденьем каким-то чудом еще стояла, припорошенная сверху белыми хлопьями снега. Не удержавшись от детского порыва, протянула к ней руку и медленно вывела пальцем в белоснежной пурге: «Я вернулась!»

И рассмеялась. С радостью. С облегчением. С надеждой. Как-то сразу отпустило, полегчало на душе. Быстрыми ручейками слез убежали последние терзания, смывая печаль, вину и чувство горечи, возрождая к жизни, даря понимание высшего смысла происходящего. Так было суждено или… запрограммировано. Каким-то высшим смыслом, а может быть, судьбой. И мне остается подчиниться, жить будущим и верить в свое предназначение. Предназначение быть любимой и любить самой, быть матерью и женой, помогать и получать в ответ поддержку от мужчины, с которым таким странным образом свели нас дороги жизни, хотя мы не смогли сразу узнать друг в друге созвучные во всем души…

Осознав всю простоту и одновременно непостижимость плетения своей жизни, ощутила невероятное умиротворение, абсолютную уверенность в своих силах, значение важности своего пути. Медленно выдохнув облачко пара, понаблюдала за тем, как оно растаяло дымкой неуловимого тумана, и спрятала подбородок в широкий красный шарф, укутывающий мою шею. Зябко потерев ладони, засунула их в карманы, и тут же ощутила, как надежным согревающим пологом сверху опустились крылья мужа, обнимая меня, и прозвучал его тихий шепот:

— Замерзла?

— Немного, — просто ответила я. — Отвыкла от холодов на вашем жарком Неймаре.

— Тогда пора на корабль, — бескомпромиссно прозвучало позади, и кольцо крыльев сменилось на уверенные объятия рук.

Меня подхватили и, сильным толчком оторвав от поверхности земли, подняли в воздух. Чувствуя себя в совершенной безопасности на руках мужа, наблюдала за расстилавшимися уже под нами разноцветными верхушками деревьев, с каждым взмахом крыльев все больше отдалявшимися, тающими позади… Я чувствовала, что больше не вернусь сюда никогда, и, впитывая взглядом эту яркую картину дорогих сердцу детских воспоминаний, старалась запомнить ее навсегда.

Сам факт моего появления на Земле в качестве супруги одного из верховных неймарцев стал сенсационным. Пожалуй, он принес больше пользы, чем вся информационная агитация, проведенная конфедерацией за этот год. Люди наглядно поняли, что равенство и уважение между нашими расами возможно. Я предполагала это, поэтому заранее предупредила Гайяра, что ему предстоит пережить не самый простой период. Так и получилось, — всю неделю, что мы провели на Земле, мы постоянно общались с различными представителями земных СМИ, записывали визоролики и обращения к гражданам Земного союза. Любой информационный выпуск в этот период в основном был посвящен нашим перемещениям, встречам и мероприятиям, организованным в этой связи на планете.

А мое обращение к землянам, решившим стать участниками проекта «Измененные», транслировалось повсеместно. Откровенно говоря, я волновалась невероятно. Ощущение колоссальной ответственности и чувства, что я являюсь своеобразным катализатором всех грядущих перемен, не покидало. Было страшно обмануть чужие надежды и заставить разочароваться в собственных планах. Но при этом я хотела, чтобы будущие колонисты понимали — возможно, приняв решение отправиться в никуда, они сделали тот самый роковой шаг с карниза, падение их будет недолгим и в итоге приведет к гибели.

Я честно рассказала им о прогнозах, сделанных мною для Совета Верховных, о том, что их, скорее всего, ждет совсем негероическая смерть или медленное, безнадежное угасание в одиноком холоде космоса. О том, что обратно им не позволят вернуться никогда. Ответом мне была абсолютная тишина, и я, следуя подсказке собственной интуиции, не сдержалась и добавила:

— В любом случае, что бы вы в итоге ни предпочли — остаться на Земле или уйти навсегда в неизвестность, — настройтесь на это решение, осознайте и прочувствуйте свой выбор, представьте свою цель мысленно. Тщательно, подробно и осознанно. И думайте об этом только как о единственном результате, как о реальной цели. Если вы будете видеть, к чему движетесь, — достигнете обязательно. Иначе невозможно. Не сомневайтесь в себе!

По огромному залу, вместившему не больше одного процента пожелавших присоединиться к Измененным землян (для остальных была организована повсеместная визуальная трансляция), прокатился шумный вздох. А я, ощущая себя едва ли не пророком, подтвердила:

— Это действует для всех нас, землян. Если вы хотите стать равными прочим расам, постичь иную мудрость, научиться совершенствоваться и управлять собой — настройте себя на это. Нет недостижимых вершин, есть лишь надуманные нами непреодолимые трудности. Представьте свою цель или множество маленьких целей и задач на пути к основной, почувствуйте, какой она будет, осознайте ее — и идите, идите к ней, не выпуская из рук ни на миг. И что бы вы ни решили, будьте осознанны и ответственны в своем выборе!

Как уходила из молчаливого, потрясенного моими словами зала, не помню. Было жутко страшно, и, если бы не муж, придерживающий за плечи и направляющий в нужном направлении, наверное, упала бы в обморок.

— Оля. — Гайяр неожиданно коснулся губами моего уха. — Молодец ты! Сама что чувствуешь? Справятся?

— Наверняка, — ощущая себя пророком, объединенным сознанием с вселенской космической энергией, брякнула я.

А муж довольно хмыкнул и, ласково погладив по коротким темным волосам, улыбнулся:

— Ну и прекрасно.

После пережитого выступления присутствие на вступительной беседе с абитуриентами на Венере было для меня уже совершенно обыденным мероприятием. Я, совершенно спокойно устроившись в компании своих бывших преподавателей, перебрасывалась с ними шутливыми замечаниями в ожидании начала приема, когда почувствовала на себе чей-то взгляд. Три взгляда — поняла я, оглянувшись. Мои соплеменницы, нервно озираясь кругом, испуганно жались к стенке. Улыбнувшись, уверенно направилась к этой робкой компании, на которую презрительно косились находившиеся рядом представители других рас. Но косились молча. Закон, предусматривающий достаточно жесткую кару за попытку причинения землянам любого вреда, уже вступил в действие. Но я не обольщалась, прекрасно понимая, что в ходе обучения у них появится масса возможностей унизить девчат.

— Страшно? — спокойно спросила я, остановившись рядом и касаясь руки одной из них.

Все трое дружно кивнули и тут же опустили взгляды в пол. Как же мне это знакомо!

— Нас не возьмут, да? — боязливо прошептала одна, резко отшатнувшись, когда совсем рядом, не посчитав нужным обойти нас немного, прошел молодой айкар.

А вот я не отступила, в результате чего не разобравшийся в ситуации и не ожидающий этого молодой человек основательно задел меня плечом. Не удержавшись, зашипела от боли, а молодой айкар презрительно оскалился. Но муж был неподалеку и тут же подошел к нам, решительным шагом преодолев толпу абитуриентов. Одна его рука тяжело опустилась на плечо вздрогнувшего от страха парня, а вторая, под изумленными взглядами моих соплеменниц, обняла меня за талию и привлекла к себе.

— Это — моя дейрана, — веско сообщил Гайяр моментально посеревшему айкару. — А вам гарантировано зачисление в данное образовательное заведение и последующее трудоустройство в мое ведомство. Будете учиться вести себя достойно… под моим чутким руководством.

Последняя фраза была в стиле капитанского варианта моего мужа, ледяной и безэмоциональной, отчего айкара затрясло, а очертания контуров тела поплыли, выдавая охвативший его панический испуг.

— Исчезните! — лениво рыкнул муж, заставив меня недовольно пнуть его по ботинку. Совсем разошелся — дети же кругом!

Айкар тут же сбежал, а я перевела взгляд на девушек. Все трое, в шоке уставившись на живого неймарца, стоящего так близко, обмерли.

— Он — милашка, — не удержалась я от подкола, стремясь вернуть их к реальности, и, ласково взъерошив красные волосы мужа, поцеловала его в подбородок.

Гайяр, видимо, специально не смотревший на девушек, не желая пугать их еще больше, улыбнулся и, отстранившись, прошептал:

— Я рядом.

Когда Гайяр отошел и мы снова остались возле стены вчетвером, одна из девушек застенчиво спросила:

— Вы в самом деле его жена?

Кивнув, сообщила:

— У нас и сын есть.

— И… как? — потупившись, спросила другая.

— Любит, обожает, на руках носит, — честно перечислила я. — Так что в качестве мужей неймарцев очень рекомендую. Главное — выбирайте с умом, на кого попало не кидайтесь.

Трио будущих прогнозистов круглыми глазами недоверчиво уставилось на меня.

— А что? Никто не знает, что дальше случится. Все может быть. И не бойтесь так — никто не обидит, а втроем вам легче будет. И на всякий случай, — я вручила каждой по магнитному звуковому чипу, — вот мои позывные, если будет нужна помощь — свяжитесь. Так что смелее, за вас есть кому заступиться! Если что — мужа попрошу. И увереннее, увереннее ведите себя, тогда и остальные соответственно воспринимать будут. Равные так у стен не жмутся.

И, весело подмигнув девушкам на прощанье, двинулась в направлении мужа.

День прощания с моими бывшими соквадровцами оказался полон сюрпризов. Было безумно тяжело — ведь расставались навсегда, безумно страшно — ведь их могла ждать гибель. Но выбора у нас не было. Вернее, он был сделан два года назад в подземном нутре Галаны, на базе Измененных.

Сегодня улетал последний корабль с переселенцами, который должен был присоединиться к уже ожидавшим возле границы конфедерации космическим судам. После моего обращения передумавших было всего несколько человек, так что десант космических первопроходцев оставался весьма внушительным. Хотя их количество было понятием относительным, ведь неизвестно, с чем им предстоит встретиться вдалеке от своего прежнего дома. Мне оставалось надеяться на лучшее и верить в них. Это было тем труднее, что я понимала — узнать о них что-то определенное не смогу никогда.

Началось все с того, что старший недоросль из плеяды Оболтусов-младших (а к тому времени их было трое!) внезапно решил, что тоже отправится покорять неизведанный космос и, отказываясь внимать отчаянным попыткам родителя призвать его к серьезности, решительно вознамерился стать колонистом. Наш розовый кактус до последнего надеялся, что его «первенец» одумается и останется в конфедерации, но нет.

Так одна неимоверно сметливая гирденция (ведь ее воспитанием занимался наш мудрый и разумный розовый тиран) оказалась на последнем корабле Измененных, врученная Громиле в качестве питомца с самым горячим наказом от Оболтуса: беречь неимоверно и кормить регулярно.

Когда об этом узнал Гайяр, он иронично заметил:

— Все, теперь я не сомневаюсь, что они найдут для себя новый дом. На самый крайний случай, у них остается стопроцентный способ захвата любой территории — это полчища разумных гирденций. К этому моменту Оболтус-младший как раз размножится до нужного количества, — расхохотался муж и, ободряюще махнув рукой нашему Оболтусу, со значением сообщил: — Только представь себе — твой потомок станет великим, вошедшим в историю сразу двух галактических держав, покорителем нового мира!

Тщеславная натура нашего питомца мгновенно ухватилась за эту мысль, позволив пережить расставание со старшеньким с наименьшими душевными потерями.

— Что, Рыжуха? — А друзья по привычке продолжали обращаться ко мне именно так. — До встречи?

Завершался последний сеанс общения, последний корабль должен был вот-вот пересечь границу, став для конфедерации решенной проблемой. Я смотрела на лицо тарна, отвечающего мне улыбчивым взглядом с экрана визуального табло, и чувствовала себя разрывающейся на части.

— Не шути так, — прошептала я, пытаясь сдержать набегающие слезы.

— А я не шучу, — хмыкнул всегда сдержанный друг. — Твой муж нам даже передал особый сигнал позывных — на случай, если когда-нибудь представительство от нашей колонии пожелает вступить в торговые взаимоотношения с конфедерацией и заключить договор о мире и военной поддержке. Чтобы нас подпустили к границе. А значит, он этого ждет.

Я потрясенно охнула, бросив на невозмутимо стоящего рядом Гайяра быстрый взгляд. Он лишь философски пожал плечами.

— Тогда до встречи, — прошептала я и, прежде чем связь прервалась, успела добавить: — Счастливого вам пути!

Стоило экрану погаснуть, как я не выдержала и расплакалась. Вот столько времени держалась, целых два года носила это в себе, копила силы, а сейчас не выдержала… Слезы текли и текли, избавляя от груза скопившихся эмоций и волнения от невозможности хоть как-то повлиять на ситуацию. Теперь все зависит от них. Почувствовала, как Оболтус подошел и, обхватив мою ногу, прижался всем своим уже немалым телом. Он меня понимал. Он испытывал сейчас то же, что и я. На плечи опустились руки мужа и начали осторожно покачивать меня, утешая. А я рыдала и рыдала, под конец сама не понимая, что со мной. Когда, немного успокоившись, встала, окружающий мир, размытый пеленой слез, неожиданно закружился и поплыл… Я потеряла сознание. А когда очнулась на руках у мужа, увидела рядом улыбающееся лицо Тинарага и узнала о том, что нам снова грозит счастье стать родителями. Причем одного взгляда на изумленное лицо моего неймарца хватило, чтобы понять, что и он об этом не догадывался.

— Сколько это можно терпеть?! — Мы с Гайяром резко проснулись и, с изумлением переглянувшись, вслушались в трубный вопль его мамы, донесшийся откуда-то снизу. — Я бабушка или кто?

Так, понятно — свекровь и Оболтус снова выясняли отношения, пытаясь в который уже раз устроить передел сфер влияния в вопросе воспитания наших сыновей. Я, быстро взглянув на часовое табло, застонала. Выходной ведь! Зачем же с раннего утра?

— Думаю, — с горестным вздохом муж выбрался из кровати и потянулся за одеждой, — бабушка под покровом раннего утра попыталась умыкнуть детей в гости на недельку-годик, но Оболтус бдительно не допустил попытки похищения.

— Ага, — сонно зевая, согласилась я. — Подозрительно, что малыши молчат.

— Так, наверное, мама в качестве отвлекающего маневра, чтобы шум не поднимали, им вкусных сладостей дала, вот рты и заняты, — предположил мой неймарец. — Ты спи дальше. Я всех завтраком накормлю и заберу на прогулку на леталетах.

Какое облегчение! Я послала мужу благодарный взгляд и рухнула обратно на подушку, натягивая одеяло. Развлекутся, и Оболтус передохнет. А так только его подрастающее поколение за ум начало браться, как Ланаира решила взять бразды воспитательного правления в свои руки, наступив тем самым Оболтусу на самую больную мозоль. Он тайно и совсем для всех незаметно мнил себя непревзойденным педагогом и воспитателем, помимо своих отпрысков взяв «под крыло» и наших маленьких первородных.

— Надо будет, пока мы на Неймаре, к твоим родителям на недельку наведаться. Пусть с внуками повозятся. Что Ланаира, что Диал им всегда так рады, — почти засыпая, пробормотала я.

— Ага, нас тогда возьмут в плен и уже не выпустят! Давай им просто очередного поумневшего потомка Оболтуса подарим? Вот Тинарагу с Нирандой обещали — и с тех пор как отрезало: они к нам в гости не ходят и к себе не зовут. Заняты чем-то постоянно, бедняги. Я уже волнуюсь, — мало ли, вдруг мне на «Эндорре» врачебная помощь понадобится…

Но выспаться не получилось. Только сон начал возвращаться, погружая в мир чудесных сказок, как резко хлопнула дверь, и неимоверно расстроенный голос свекрови простонал уже рядом:

— Оля, ну хоть ты мне помоги! Он совсем и окончательно страх потерял! Как вообще так можно? — В голосе свекрови была откровенная обида.

Я села, сонно протирая глаза. Свекровь энергично размахивала передо мной пластиковым листком-распечаткой. Сфокусировавшись, перехватила лист и вчиталась в каракули. А надо заметить, что с недавних пор Оболтус начал писать, забавно, на манер стилуса, водя отросточком по сенсорной панели. Алфавит он освоил как-то сам и однажды с утра потряс наше воображение, заявившись с плакатом: «Голодающий». С тех пор так и повелось: он при необходимости писал нам строгие записки, выдавая в том числе и воспитательные цэу. Мы с этим тоже смирились, особенно потому, что нянем и педагогом он был строгим, взыскательным и обязательным. Слава о нем и его потомках шагнула далеко за пределы нашего гнезда, и все знакомые под страхом смерти отказывались принимать от нас презенты.

Так и сейчас: вглядевшись в лист, я обнаружила знакомый корявый почерк, но вот то, что там было написано, поразило и меня.

«Перечень условий посещения бабушкой внуков» — значилось в оглавлении. Я нервно икнула, резко пробудившись и начиная понимать, почему у нашей обожаемой и прекрасной бабули разве что пар из ушей не валит.

— Он же шутит, — попыталась я вывернуться из ситуации, но увы…

— Шутит?! — Свекровь передернуло. — Вот это, пункт первый: «Запрещено плохо говорить об Оболтусе детям». Это как понимать? Он что, думает, мне больше заняться нечем? И вообще, я всегда говорила и сейчас лишний раз в этом убеждаюсь: у вашего кактуса завышенная самооценка!

— А-а-а… А мы всей семьей к вам на недельку собирались, — нашла я спасительную тему, поняв, что выступать третейским судьей в этих спорах дело неблагодарное.

Эти их препирательства и постоянное перетягивание одеяла на себя было делом привычным. Хотя сегодня розовый многодетный родитель посягнул на святое, судя по пункту три, который гласил, что о своем появлении Ланаира должна известить заранее, дня за два, причем… Оболтуса. Понятно, отчего бабушку переклинило.

— А зачем всей семьей? — тут же ухватилась за идею неймарка, присев на кровать. — Вы — это значит и кактус. Нет! Давайте вы отдохнете, друг с другом побудете, может, и еще кого организу…

— Мама, — перебил, оказывается, уже подошедший Гайяр, — ну что, тебе двоих внучат мало?

Сыновья удобно расположились на папиных руках и грызли по сладкому неймарскому фрукту. Но, увидев, что мама проснулась, оба завозились с желанием перебраться поближе ко мне. Шестилетний Леакрэ и вовсе расправил крылышки и уверенно порхнул ближе. А за ним и младший братик, потянувшись ручками вслед, вынудил папу поднести его к кровати. В итоге обе деточки довольно пристроились по бокам от меня.

— Мало! — категорично возразила родительница мужа, с восторженной любовью наблюдая за внучатами. — Вон как хорошо у вас получается!

И тут же, не дав нам вставить и слова, заявила:

— В общем, забираю их на неделю! И без возражений. Мы соскучились ужасно. А вы все время со своей работой, и дети с вами. Хоть самой за вами лети, чтобы на внуков посмотреть! А Диал как? Все! Забираю. Вы можете в гости набегами залетать, но не часто. Считайте, что у вас отпуск. Леакрэ, малыш, пойдешь с бабушкой? Над океаном полетаем. Волчки половим.

Тактика была выбрана верно, что подтверждало и недовольное притопывание Оболтуса. Он тоже вслед за всеми просочился в спальню. Но Ланаира ловко легким, но рассчитанным движением ноги плавно задвинула ощерившийся иглами в знак протеста кактус под кровать. Вот хорошо этим неймарцам, им никакой яд не страшен! Старший сынок задумчиво застыл, перестав грызть вкусняшку и неуверенно переводя взгляд с меня на хитрющую бабушку. Ловля волчков была обожаемой забавой. Всегда, когда мы семьей возвращались в свое гнездо, они с папой много времени уделяли этой поучительной игре, в процессе совершенствуя навыки полета и оттачивая координацию и скорость реакции Леакрэ. А мы с малышом веселились, наблюдая за их маневрами из гамака между ветвями нашего дерева.

Переглянувшись с Гайяром, решили, что под таким напором остается только полностью капитулировать. Да и побыть деткам с бабушкой и дедушкой действительно было нужно. Поэтому, ласково погладив старшего по красноволосой головке, поцеловала в висок и прошептала:

— Ладно уж, иди с бабушкой! И к дедушке отправиться можно. Главное, как в прошлый раз, всех в округе с ума не сводите.

— Не переживай, Оля, — тут же встрепенулась свекровь. — Мы в тот раз все уяснили, больше ошибки не повторим. Давайте, пока мы полетаем, мелкого собирайте и вещи ребячьи. Но не много, у нас и свой запас имеется.

Кто бы сомневался! Бабушка с дедушкой у нас маньяки в вопросе снабжения деток подарками. Когда сыновья немного подросли и приятность получения презентов осознали, началось… безумие. И ведь не только свекор со свекровью одаривали, но и просто многие посторонние неймарцы — все были так рады первородным малышам! Пришлось мне волевым усилием пресечь эту полноводную реку подношений, публично пригрозив перебраться на Землю до совершеннолетия детей. Стало страшно, что разбалуют сверх меры, а в концепции воспитательной доктрины я во многом была согласна с Оболтусом. Излишнее попустительство и вседозволенность воспитательному процессу только вредят. И не зря кактус пытался воспрепятствовать отбытию мальчиков к дедушке. Знал, что вернутся бесенятами!

Но мы с Гайяром давно решили, что иногда побаловать можно, а бабушка с дедушкой с этим справлялись на все двести процентов. Хотя и там накладки были. Так, еще не способные полностью контролировать свое сознание, малыши в прошлое посещение родных выплеснули огромную волну восторга, заставив окружающих неймарцев сходить с ума от счастья. Ведь в отличие от нашего прибрежного уединения родители Гайяра жили в поселении с большой численностью населения. Но тут какой уж с малышей спрос, если и их папа, во второй раз став отцом, создал своим сознанием восторженную панику в рядах соплеменников. Мне напрямую, конечно, ничего не говорили, но доходили слухи о том, что на следующий день был совершен научный прорыв и открыта новая форма материи, а также, что ровно через семь месяцев после той ночи, с опять же преждевременным вылупливанием нашего второго сыночка, как-то подозрительно много неймарских малышей появилось на свет.

Бабушка с внуком, предварительно перекусив, упорхнули на прогулку. Быстро накормив и нарядив малыша, приступили к сборам багажа. Тут невероятно помог рациональный подход кактуса. Он, понаблюдав за нашими дружными метаниями между полками и шкафами, принялся, тыкая розовым отростком в нужные вещи, направлять процесс сборов. Апофеозом сей процедуры стал момент, когда питомец подвел меня к горшку со старшим из имеющихся потомков кактуса и решительно указал на него.

— Тоже к бабушке погостить? — неуверенно спросила я.

Воспитательный гений недвусмысленно кивнул.

— И тебе их не жалко? — попыталась усовестить питомца.

— Дейрана, — хмыкнул заглянувший мне через плечо муж, — идея отличная. И детям будет с кем побеситься, и моим расслабиться и забыть все наказы не дадут. Опять же привыкнут за неделю, потом с ними и оставим. Тогда и скучать родителям будет некогда. Мы же на Неймаре только треть года проводим.

В общем, и в этом вопросе пронырливый розовый обжора умудрился оставить за собой последнее слово. Представляю себе «восторг» бабушки!

Как только дети и свекровь отбыли, а утомленный обороной своих интересов кактус удалился поспать в горшок, мы немедленно рванули в спальню. Вот он, счастливый миг семейной жизни — возможность побыть наедине! Рухнув на кровать, оба синхронно накрылись одеялом с головой и прислушались.

— Тишина… — блаженно протянул муж.

— Не-а, — радостно возразила я, — слышишь? Ветер играет иголками.

И действительно, я впервые поймала себя на том, что на каком-то подсознательном уровне улавливаю этот невероятно гармоничный перезвон. Чарующий. Завораживающий. Возбуждающий.

— А может быть, права твоя мама? И нам стоит подумать о пополнении? — прижимаясь к мужу всем телом, улыбаясь в темноте, прошептала я.

— Нет, — уже почти целуя меня, отказался муж, — мне двух раз испытания жутким страхом вполне хватило.

— Ну, посмотрим… — в перерывах между поцелуями пробормотала я, мысленно усмехаясь.

— Мама! Отец! — Голос Леакрэ для невозмутимого непробужденного неймарца звучал излишне взволнованно. — Получен сигнал со странными позывными. Система их распознает, но при этом не идентифицирует. Как такое возможно?

Наш старший стал уже настоящим зрелым сорокалетним мужчиной. И пусть по неймарским меркам это еще самый расцвет молодости, для меня это был уже очень самостоятельный возраст. Период обучения позади, уверенная, состоявшаяся карьера в ведомстве отца, венцом которой были планы Гайяра передать ему собственный пост. Муж планировал через два года уйти на покой и возглавить Совет. Вот только дейрану свою сын пока не встретил… Но не сомневался, что найдет. Я научила своих детей руководствоваться не только доводами сознания, но и доверять внутреннему чутью, интуиции. И мы с мужем в этом личном вопросе его не торопили, основываясь на собственном опыте. Вся длинная неймарская жизнь впереди. Да и сын, глядя на нас, всегда говорил, что будет искать пару для гармоничного союза. Ждать предназначенную ему дейрану.

Сейчас, устроившись на диване рядом с мужем, я любовалась решительным и сосредоточенным лицом сына на визуальном табло. Просто вылитый отец в молодости! Сын связался с нами и просил прояснить ситуацию с необъяснимым сигналом.

— Какой сигнал? — Гайяр пусть и стал значительно старше, но хватку не потерял.

— Сейчас…

И тут же комнату наполнили непонятные для меня звуковые комбинации. Однако для моего неймарца они вовсе не были загадкой, хотя явно поразили. Муж вскочил с дивана с резвостью мальчишки и резко, как-то напряженно воскликнул:

— Когда получен сигнал? Откуда?

Мы с сыном обменялись недоуменными взглядами, после чего Леакрэ отчитался:

— Сигнал получен сегодня. Идет из сектора темных галактик, откуда-то издалека, потому что система, зафиксировав его, сработала на максимальном пределе. Но не совсем понятно, как его расшифровывать.

— Перекинь полный объем полученного сообщения ко мне сюда, — четко заявил отец, — я смогу его расшифровать. Я сам его создал.

Теперь уже мы смотрели на Гайяра с откровенным любопытством.

— Выполняю, — сообщил сын.

А муж, развернувшись, поразил меня своими словами:

— Оленька, эти позывные я передал Измененным, когда они улетали сорок лет назад.

Тут вскочила (хотя и более осторожно) и я. Ой! Неужели? Неужели мне дано будет в жизни счастье узнать о них что-то… Чувствуя, что вот-вот расплачусь от невыразимой радости, кинулась в объятия мужа.

— Отец! — В комнату, резко распахнув дверь, вбежали наши младшие — двойняшки Стерган и Аалина. — Что с тобой? Нас так шарахнуло!

Вбежали и застыли, увидев нас, обнимающихся и заливающихся слезами в центре комнаты. Последнее, конечно, относилось ко мне, но и Гайяр был невероятно взбудоражен.

— В чем дело? — Это Аалина, развернувшись к изображению старшего брата, попыталась выяснить причину явного сумасшествия.

— Появилась информация по проекту «Измененные». Пришел сигнал, — веско пояснил Леакрэ.

Младшие потрясенно замолкли. Еще бы! Об этом проекте в нашей семье знали все. Столько разговоров было в детстве, столько самых фантастических предположений! Но о том, что мы все когда-нибудь снова о них услышим, не мечтал никто.

— Так. — Гайяр решительно отстранился. — Я пойду займусь расшифровкой. Стерган, позаботься о маме, она сейчас очень взволнована. Аалина, а ты чаю завари, маминого любимого, и сама не тревожься лишний раз.

С этими наказами муж спешно вышел, направляясь к средоточию собственной системы.

— Мам, ты не переживай! Я же всегда говорил, что они всех победят и откроют самый прекрасный и волшебный мир, — попытался немного рассмешить меня сын, принимая в объятия, не менее уверенные, чем у отца.

Какие все же у нас дети потрясающие! Совсем взрослые уже все. Все при деле. Старшим сыновьям сорок и тридцать семь соответственно. Один работает с отцом, другой выбрал военную карьеру. А двойняшкам по тридцать два. Они у нас вообще торопыги. И родились раньше срока; пусть совсем немного, но это задало тон всей их дальнейшей жизни. Как же мы безумно обрадовались, когда одновременно с мальчиком, окруженным пузырем энергии, на свет появилась Аалина! Впервые нам оставалось не только ждать грядущие шесть месяцев, мучительно гадая — сумеет ребенок сформировать вторую сущность или нет? У нас была малышка, настоящий новорожденный младенец, и масса удовольствий и тревог, связанных с первым полугодом жизни. И конечно же старшие дети добавляли нам и забот, и радостей, скрашивая период ожидания.

Нам очень повезло в этой жизни — все наши дети выжили. Аалина, которую я назвала в честь мамы, стала всеобщей любимицей и моей отрадой. Девочке пришлось нелегко — трое старших братьев, к тому же первородных. И пусть внешне она была типичной неймаркой, характер у малышки сформировался мой — она никогда не спорила со старшими братьями, просто тихо и неуклонно делала то, что ей надо, в итоге переубеждая их наглядным результатом. И за это мы всей семьей очень уважали ее. Так поступила Аалина и в выборе своей дороги в жизни. Она, с детства присматриваясь к работе Тинарага, стала медиком. К тому же еще и встретила во время обучения того, с кем обоюдно решила обменяться эниаром. Сейчас молодая пара ожидала своего первенца, а мы — своего первого внука.

Стерган, выбравший в жизни научную стезю, тоже уже успел, в обход старшеньких, встретить свою дейрану. И их союзу мы были искренне рады, отмечая очевидные признаки любви и согласия. А вот старшим как-то пока не везло с поиском спутниц жизни. Мы с Гайяром порой даже шутили: не слетать ли им за невестами на Землю?

— Очень рекомендую, — игриво дуя мне в шею, заявлял муж в такие моменты, — такие сокровища попадаются!

— Да мы уже подумываем об этом, — полусерьезно отшучивались оба.

Не скажу, что ситуация с землянами претерпела резкие изменения, но процесс уверенно шел вперед. Так, в последние годы присутствие сотрудника-землянина в управляющем составе межгалактического звездолета или в структуре космической организации уже не казалось таким выдающимся событием, хотя количество таких специалистов не дотягивало и до процента от общего числа межгалактических кадров. Но это вопрос решаемый, ведь с каждым годом росло количество желающих получить образование и диплом не только земного уровня.

Так же менялось и мироощущение землян. Пусть пока немного, но осознание ответственности за свой мир приходило, смещая вектор направления нашего развития от потребления к глубокому познанию окружающего, поиск необходимых для жизни ресурсов именно там, где он не грозил исчезновением. Сменится еще немало поколений, пока мы научимся понимать свой мир, а с ним и всю Вселенную, заботиться о нем, получая в ответ необходимую для жизни поддержку. А пока… пока неймарцы будут направлять нас и беречь, пусть и по-своему.

Желающих повторить исход, подобно Измененным, больше не находилось. Отсутствие каких-то известий о них, скорее всего, воспринималось как самый трагичный результат. Да и вообще земляне как-то поутихли: снизилось количество региональных конфликтов, вспышек агрессии в разных точках планеты, нападок на соседние территории. Земля словно замерла в преддверии больших перемен. Я очень надеялась, что они придут.

— Мамуль, держи чай. — Это Аалина тихонько присела рядом на диван, передавая кружку с моим любимым напитком.

Сын, сидевший с другой стороны и ободряюще сжимавший мою руку, посоветовал:

— Подождем, просто спокойно подождем, пока отец расшифрует сообщение.

— Точно, — согласился с братом Леакрэ, также не разрывавший дистанционную связь и сдержанно ожидавший дальнейшего развития событий. — Кто знает, что там еще.

Все же мои мальчики такие… неймарцы.

Я не успела осилить и половины чашки чая, когда вернулся муж. Мы все дружно впились в его бесстрастное лицо взглядами, ожидая ответа.

— Не томи! — сразу же потребовала я.

— Оля. — Гайяр, нахмурившись, окинул нас всех ответным взглядом. — Сообщение отправлено около десяти лет назад, так что информация не самая свежая. Но главное, теперь нам хоть что-то известно. Они очень далеко забрались, но не настолько, чтобы разорвать связь с нами полностью. Я откровенно поражен! Им удалось организовать колонию, причем вовсе не насильственно-захватническими методами вашей расы. Они нашли мир, планету с полуразумной материей! Причем она их изначально отторгала, и все, рискнувшие высадиться на поверхность под первый созданный купол, несмотря на все меры предосторожности, погибали. Просто умирали во сне. Думали, возможно, это какие-то вирусы, ядовитые споры. Искали источник, потому что мир им понравился и не имел собственной разумной жизни. В итоге все разрешилось неожиданно. Оболтус-младший, а вслед за ним и его потомки смогли вступить в мысленный контакт с местным миром. Вот с этого и начался их контакт и обретение новой родины.

— Невероятно! — изумленно воскликнула я. — Надо немедленно сообщить Оболтусу!

— Причем они были вынуждены адаптироваться к существующим там законам, а не насаждать свои. Так и землянам пришлось научиться «слышать» этот мир, тренируясь и концентрируясь, развивая сознание, внутренние ощущения. В итоге, как сказано в сообщении, они стали замечать, что уже в первом поколении родившихся в новом мире землян проявляется пока не сильная, но способность к мысленному общению. Еще они выявили неизвестную ранее форму энергии, и возможность ее использования их поразила. Есть и прочие открытия. Ревун сообщает, что они готовятся и планируют через два-три года отправить к нам космические корабли с посольством с целью закрепить отношения и не терять связь с прежней родиной, чтобы и их потомки знали о своих истоках. Хотел, чтобы мы знали об этом и ждали их. Еще была передана огромная благодарность твоему кактусу и тебе лично, дейрана.

Каким облегчением было все это услышать! Пусть не просто и не без жертв, но своего они добились. Стиснув руки, пытаясь сдержать эмоции, я сквозь туман слез смотрела на мужа и благодарила и судьбу, и сознание, и маму за то, что в моей жизни все сложилось именно так.

— Сын. — Гайяр развернулся лицом к Леакрэ. — Ты все услышал? Запомни эти позывные. Я покажу тебе расшифровку кода. Встречать это посольство предстоит уже вам.

Мы стояли на самом краешке толстой ветки, на том самом месте, где я когда-то впервые увидела его гнездо. Стояли, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели на дивный закат. Обе неймарские звезды неимоверно медленно погружались в бархатные воды раскинувшегося перед нами океана, рождая в отражении зеленоватой воды две алые закатные дорожки. Их контуры размыто колыхались, пересекаясь в поблескивающих лучами заходящих светил волнах, создавая ощущение чего-то сверхъестественного и космически-прекрасного. Зрелище было неземным, завораживающим…

Не знаю, сколько мы так простояли, наблюдая, возможно в тысячный раз, эту красоту, испытывая необъяснимое чувство, что видим все впервые. Каждый раз погружаемся в эту атмосферу величия и неповторимости природы, чувствуя себя органичной частичкой этого мира.

— Оля. — Муж, склонившись, нежно поцеловал в плечо. — Как же я благодарен сознанию за то, что смог найти тебя! Ты не жалеешь о своем решении попробовать стать моей парой?

— Ни на миг, — прикрыв глаза и расслабленно откинувшись головой на грудь мужа, прошептала в ответ. И это была абсолютная правда. Сейчас, оглядываясь назад на уже прожитую жизнь, я была уверена в этом абсолютно.

— Дейрана… — Гайяр еще крепче прижал меня к себе, расправляя крылья. — Полетаем?

И я привычно ощущаю, как выпущенная им на свободу внутренняя сущность жарким теплом проникает в меня, опаляя, возвышая, позволяя воспарить…

— Да! — шепчу в ответ, одновременно с мужем отрываясь от поверхности и взмывая вверх.

Вдвоем мы молча делаем вираж над нашим деревом, любуясь своим гнездом, и устремляемся вперед, навстречу исчезающим в волнах светилам. Как прекрасно! Как восхитительно! Как легко! И главное — впереди еще немало лет вдвоем. Да что там — впереди еще целая счастливая жизнь вместе!

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ГЛАВА 23

ГЛАВА 24

ГЛАВА 25

ГЛАВА 26

ГЛАВА 27

ГЛАВА 28

ГЛАВА 29

ГЛАВА 30

ГЛАВА 31

ГЛАВА 32

ГЛАВА 33

ГЛАВА 34

ГЛАВА 35

ГЛАВА 36

ГЛАВА 37

ГЛАВА 38

ГЛАВА 39

ГЛАВА 40

ГЛАВА 41

ГЛАВА 42

ГЛАВА 43

ГЛАВА 44

ГЛАВА 45

ГЛАВА 46

ГЛАВА 47

ГЛАВА 48

ГЛАВА 49

ГЛАВА 50

ГЛАВА 51

ГЛАВА 52

Глава 53

Вместо эпилога КАДРЫ ПАМЯТИ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg