«Пламя и лёд»

Пламя и лёд (fb2) - Пламя и лёд 3373K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Иван Беров

И. А. Беров Пламя и лёд

Часть первая Битва во льдах

Глава первая Высадка

Холодная соленая вода мощными толчками била в борт корабля. Гладкие, как горный валун, просмоленные доски крепко держали удары высоких волн, а волнорез рассекал плотные водяные массы. Отважный рыцарь ордена Белых Грифонов, возглавивший королевское войско в долгожданном походе против вечных врагов стабильного хода вещей, стоял на корме флагманского корабля и улыбался, наблюдая за стихией, тщетно пытавшейся противостоять его желанию принести в этот цветущий уголок мироздания покой и процветание.

В покрытой шерстяным капюшоном голове всплывали живые картины из жизни народов и цивилизаций. Словно подхлестывая сильное тело перед решающей битвой, память черпала из своих кладовых виды жилищ различных рас: крупные строения орков из квадратных глыб гранита и толстых дубовых деревьев; аккуратные тоненькие крыши лесных домов эльфийского народа; наполовину вырытые в земле зимовья северных варваров, утепленные шкурами диких зверей; подводные города людей восточной Океании и строений Мейриярда — центра земель короля Эверхарда, его верного командира и наставника, — все они являлись гордостью большого красивого мира, носившего название Лаударум. Но ничто не могло сравниться с позолоченными куполами и причудливыми живыми домами огромного города-страны, вот уже пять веков парившего высоко в воздухе. Бастион Духов — настоящий оплот добра и олицетворение справедливости — в этот час отпустил одного из своих преданных воинов на мягкую пушистую землю. Ему, рожденному в этом прекраснейшем городе, талантливому воителю из мира обыкновенных людей, позволили в полной мере насладиться настоящим шедевром искусства и техники. Он мог каждый день гулять по улицам летающего города и наслаждаться плодами технического творчества нескольких рас; видеть висящие в воздухе большие дома и рядом — высокие, как вековая ель, сторожевые башни; прогуливаться мимо красивых зданий в форме глубоководных кораллов и вдыхать свежий бодрящий воздух — это была настоящая награда для опытного воителя, чье главное дело состояло в умении своевременно применять меч и магическую силу, а также грамотно направлять оружие и магические заклинания подчиненных ему магов и рыцарей. Для сохранения окружающего мира рыцарь и вел в поход войска.

Холодный ветер, дующий с ледяных берегов, превосходно бодрил только что проснувшийся организм. Снежные чайки непрерывно мелькали в воздухе и своими криками приветствовали людей, пришедших к ним в гости. Позади остались красивые позолоченные крыши мейриярдских башен, остался в прошлом двадцатидневный конный переход от столицы Королевства Грифона до Викры. Крупный город, расположенный северо-западнее Мейриярда, оставил в памяти рыцаря приятные вспоминания. Небольшие поселки и деревушки с аккуратными домиками лесников, как грибы, вырастали возле хорошо утоптанной дороги. Викра был первым городом, не считая столицы, который Акмальди и его рыцари посетили во время похода. Высокие деревянные башни викровских звездочетов просто поражали воображение. С высокими строениями гармонично сочетались небольшие кузницы гномов, откуда с утра до ночи раздавались звуки кузнечного молота, бьющего по раскаленным оружейным заготовкам. С аккуратными треугольными домиками гномов с маленькими крышами соседствовали таверны с широкими двускатными крышами, с большими пристройками для карет и лошадей. Иные расточительные хозяева могли свое заведение дополнить архитектурным излишеством в виде небольшого фонтана. Раскрашенные в разные цвета с кричащими рисунками и надписями на висевших у входа вывесках и построенные по архитектурным канонам различных рас, таверны могли удовлетворить пожелания самого привередливого постояльца. Входные двери в эти постройки, как правило, охранялись наемными мечниками из кочевых орочьих племен, часто наведывавшихся с восточных территорий. Рядом с постройками для проезжих воинов и купеческих охранников, вдоль мощеных камнем улиц располагались высокие дома горожан с небольшими садовыми клумбами. Под шарообразными крышами в каждом таком доме жила большая семья, в которой, как правило, было несколько детишек.

«Ты ради них идешь на грядущую битву, ведя за собою мощное войско короля Эверхарда. Этому молодому миру, полному добра и жизни, едва набежало восемь тысячелетий с тех пор, как открытая Бастионом Духов дорога позволила молодым расам основать в Лаударуме свои поселенья. И мой рыцарский орден был для того и создан великими королями древности, пришедшими из Бастиона Духов, чтобы мы могли в нужные моменты поднять свой боевой стяг и разящей стрелой вонзиться в плотный строй нежити!»

Морская вода колющими брызгами ударила в задумчивое лицо рыцаря. Ледяные капли, растекаясь по закаленному ветром и солнцем лицу, попадали в глаза, нос и заползали за шею. Акмальди стряхнул с себя влажные капли, мгновенно почувствовав, как его разум очистился от тревожащих мыслей. Доброта, любовь, окружающая обстановка, притягивающая одинокое сердце, пленяя его своей умиротворенностью и красотой, — все это сейчас было напоминанием, тенью прошлого, пусть и не такого далекого.

Все равно. Акмальди встряхнул головой. Впереди затаился страшный враг, а лишняя меланхолия против воли размягчала и суровый нрав, и бойцовский характер.

Ледяной ветер обжигающим порывом ударил в загорелое лицо.

— Помоги нам, стихия ледяных просторов.

— Мы скоро будем готовы к высадке первых отрядов на берег.

Стоявший на носу корабля рыцарь обернулся на неожиданно прозвучавший голос. Лицо сержанта, посмевшего прервать раздумья своего командира, мгновенно приняло непроницаемый вид. Боец выпрямился, сцепив руки за спиной, и высоко поднял голову, подставив свежевыбритый подбородок зимнему ветру снежных берегов.

— Хорошо, но нам пока еще рано размышлять о высадке, сержант, — ответил командир войска Белых Грифонов.

— Я знаю, лорд, — лицо сержанта было полностью спокойным, — но ледяные иголки мерзлого берега в трех сотнях метров от нас.

Высокий широкоплечий воин в ослепительно белых доспехах медленно постучал рукой по толстому дубовому борту. Крепкая латная перчатка выбила переменчивый ритм неизвестной мелодии. Рыцарь таким образом как бы общался с кораблем. Резкие порывы ледяного ветра теребили аккуратно уложенные бело-голубые волосы, так подходящие к аристократическим чертам его лица.

— Что говорят друиды и маги?

— Они напуганы, лорд Акмальди.

Рыцарь, ведущий войско Белого Грифона, по-волчьи оскалился:

— Иного от них я и не ожидал.

Что-то очень крепкое толкнуло корабль в борт.

— Похоже, не исключена стоянка среди смыкающихся льдов.

Сержант решил подбодрить своего командира:

— Поэтому будет лучше, если мы выйдем в облегченном вооружении на ледяной покров около берега и…

— …и потонем в этом жидком льду, — грозно закончил фразу рыцаря Акмальди.

— Друиды говорят, что в этом месте Северного моря водяная стихия им не подвластна, а, плывя дальше к берегу, мы рискуем получить пробоину.

Новости для лорда Акмальди были далеко не новыми. Вот уже который год возглавляя войско короля Эверхарда в завоевательных походах, Мальвеус выучился наперед просчитывать проблему и стратегию ее разрешения. Стенания волшебников были рыцарю понятны. Оставаясь традиционно в арьергарде прикрытия, маги всегда одобряли те планы руководства, согласно которым они имели меньше всего работы. Но рыцарский орден все равно делал на магов большие ставки — они могли на большом расстоянии чувствовать неприятеля и во время боя в нужное время ставили перед войском магический щит, защищавший Белых Грифонов от атак.

— Что говорят друиды?

«И лучше бы ты ответил на мой вопрос», — размышлял лорд Акмальди, понимая, что возле логова врага не может все выглядеть так безмятежно спокойно. Рыцарь не просто ощущал своего врага, он словно бы видел его. Но тогда почему находившиеся в строю маги до сих пор молчали?

— Сто метров до береговой линии! — это было сообщение от капитана корабля.

Кряжистый бородач знал, где и когда появиться, и всегда вовремя сообщал нужную информацию.

«Отличное место для засады», — мелькнуло в голове рыцаря.

Озабоченное лицо сержанта намекало на то, что им овладевали смешанные мысли. Но пока все шло тихо и не о чем было волноваться.

— Что говорят друиды? — сквозь зубы процедил лорд.

— Друиды говорят, что в воздухе витает страх.

— Засада! — Акмальди не знал, как именно он произнес это слово и произносил ли он вообще это слово. Тело само сделало нужные шаги: несмотря на тяжелые доспехи, рыцарь вскочил на боковые ограждения корабельного борта и в одно движение спрыгнул навстречу мокрым льдам Северного моря.

— Командир, — сержант почувствовал, как холодный ветер пробирает его кожу на лице. Зубы едва не стучали, а цвет губ грозил вот-вот стать синее хмурейшего неба.

— Отдайте распоряжение о высадке на берег, — уже врезаясь в холодную толщу изо льда и воды, прокричал Мальвеус, понимая, что далеко не все его люди достигнут берега.

— Будет исполнено, командир, — боец щелкнул о палубу каблуком начищенного сапога и поспешил удалиться с продуваемой ветром палубы.

Но исполнить все нормативы воинского этикета бравому сержанту не удалось: что-то очень сильное толкнуло корабль в корпус.

Уже по вздувавшемуся льду Акмальди понял, что главная опасность скрывается в холодной морской воде.

— Все отряды в боеготовность! — отдал приказ командир войска.

Беловолосый воин грустно посмотрел вперед, в ту сторону, куда им предстояло пройти еще не один десяток километров до намеченной цели. Изображенная на грудном панцире фигура большого грифона громко вскрикнула. Магический зверь, заключенный в светящийся зеленоватым светом восьмигранник, был окружен охранной магией и магией духа. Магический силуэт грифона — главного слуги бога Солнца Родона — являлся основным символом ордена Белых Грифонов. Потому каждый рыцарь имел на своем доспехе магический барельеф, картинно смотревшийся на нагрудном панцире. Выгравированный грифон каждого воина был крепко привязан к доспеху своего хозяина и потому прекрасно чувствовал одолевавшие рыцаря душевные сомнения. Таившие в себе частички истинного источника добра магические звери могли в любой ситуации доставить нуждавшемуся в помощи собрату необходимую душевную помощь. Недаром рисунок магического зверя был расположен не точно в середине панциря, а был смещен чуть влево — в ту сторону, где у человека находилось сердце. Во время боя раненый рыцарь мог обратиться к своему магическому хранителю, и тот своей силой вылечивал серьезные ранения, помогая храбрым бойцам встать снова в строй. Стоявший сейчас в ожидании боя лорд Акмальди не испытывал никаких телесных или душевных страданий, но тем не менее отважного рыцаря и храброго командира преследовало чувство странного сомнения.

По пояс стоя в холодной воде, Мальвеус вытащил свой рыцарский меч и приготовился к схватке.

Дрейфующие льдины под ногами предательски завибрировали — что-то явно поднималось снизу.

— Неприятель снизу! Всем покинуть корабли и добираться до берега! — магическая сила волшебного грифона умножала силы рыцаря и не только многократно усилила его голос, но и защитила от обморожения в ледяной воде.

Послушные словам своего командира, рыцари Белого Грифона смело обнажали мечи, доставали топоры и подтягивали тросы арбалетов, а затем также резво бросались с бортов кораблей в объятия ледяной воды. Магия Родона не давала им утонуть, а отважный лорд вел их к победе.

Храбрецов из смелого войска нисколько не смущали подпрыгивающие вверх борта кораблей и кренившиеся палубы.

— За лордом!

— За короля Эверхарда!

— Бей нежить!

Сержанты ордена, видя общий настрой и стоящего по пояс в воде командира, бросали свои отряды на начавшийся штурм ледяных берегов.

Немногочисленные отряды гнормов подбегали со стороны ледяных пустынь к берегу и бросали в сторону войска Белых Грифонов копья и дротики. Невысокого роста, не отличавшиеся атлетическим телосложением, гнормы были достаточно крепкими воинами. Щуплое на вид тело обладало прочной кожей, сильными мышцами, а широкие рубиновые глаза на кошачьем лице позволяли воинам этого племени отлично прицеливаться в любое время суток и в любую погоду. Каждое копье, посланное в рыцарей королевской армии, достигало своей цели.

Армию Родона явно ожидали, но вот к стремительной атаке гнормы не были подготовлены.

— Арбалетчики!

Сотни стрел плотной тучей полетели в сторону синих фигур, ползающих по скользким от воды льдам.

Красные брызги, крики о помощи и корчащиеся фигуры человекообразных существ, тонущие в потоках серых стрел с блестящими наконечниками — вот во что превратилась граница водной стихии и белой вьюги.

— Вперед! — кричал Мальвеус, жестами подгоняя рыцарей и сержантов.

Со стороны белого берега, усеянного трупами, в сторону армии Белых Грифонов выпустили свои ветви фиолетовые молнии.

Это шаманы гнормов начали поражать бегущих к берегу рыцарей и магов, пробивая их прочные панцири и магические щиты.

— Пусть маги вступят в битву! — по приказу командира в воздух под углом к горизонту взвились сотни огненных шаров. Через секунду эти смертоносные снаряды накрыли ледяной берег во второй раз. Мальвеус почувствовал, как потоки боли и разочарования пронеслись по ментальному полю противника, а магический грифон магистра рыцарей издал довольный клекот.

Друиды не зря предчувствовали смерть в этих водах. Как только вражеская магия вступила в силу, из воды тут же начали вырастать ледяные иглы, вонзавшиеся в воинов Белого Грифона.

Один из отрядов Белых грифонов сумел прорваться сквозь летящие копья и молнии, и вот уже на границе ледяных простор замелькали мечи Солнца. Армия Родона вступила в открытый бой на вражеской территории. Издали было видно, как навстречу белым рыцарям со стороны ледяных пустынь выступили отряды уцелевших гнормов. Тощие фигурки были одеты лишь в легкие доспехи из шкур, а костяные мечи плохо подходили для боя с закаленными панцирями доспехов. Отряд рыцарей под руководством сержанта Робара, как молния, врезался в гущу синих тел, сея среди гнормов панику и смерть.

— Всем бежать в сторону береговой линии!!! — Акмальди рубил мечом грозившие ему ледяные острия. Обрубленные колья из мерзлой воды звенели, как горный хрусталь, поддаваясь крепкому металлу. Сила и скорость магистра позволяли ему выстоять в этом холодном кошмаре, но его войско могло погибнуть. Вплавленный в доспех волшебный зверь издавал грозный клекот. По-своему он тоже бился.

Волшебство Родона, несущееся в бой за счет силы Белых Грифонов, в незримом противостоянии боролось с притаившейся в этом месте черной магией другого мира — магией личей.

— Друиды! — рыцарь отлично знал, что в подобной ситуации воевать только лишь мощью доспеха и меча будет сложно, особенно если учесть, что львиная доля силы Белых Грифонов уходила только на то, чтобы удержать тяжелых воинов на плаву. Войску короля Эверхарда срочно требовалась помощь.

— Я слышу тебя, князь!

— Да какой я тебе, к личу, князь! — рявкнул Акмальди в ответ.

Укутанный в плотную меховую шубу старый друид поднял вверх свой посох, но больше сделать ничего не успел: словно гигантские ножницы из ледяной воды поднялись огромные клешни. Они в один щелчок прошлись через просмоленные корабельные доски и попытавшиеся им помешать человеческие массы.

Старому друиду не повезло — его тело превратилось в кровавую кашу, застряв между шипованными створками гигантской клешни. Прошел всего лишь один миг — и корабль капитана Владислава Хорста исчез в бурлящих водах Северного моря. Только обломки досок, обрывки корабельных снастей и барахтавшиеся в ледяной воде уцелевшие члены экипажа — вот и все, что осталось от двухмачтового корабля.

— Им нужна помощь! — эти слова были обращены к тому самому рыцарю, что сумел найти в себе смелость для спора со своим командиром.

— Есть, мой лорд! — сержант Сей-Чей Тонг, вооруженный большим двуручным топором, прорывался к уже еле дышащим людям сквозь острые колья выплывающего из воды льда.

Акмальди и сам уже выхватывал из объятий морской смерти два полузамерзших тела, но спасти сразу всех тонущих он не мог.

— Их нужно срочно дотащить до берега! — передавая спасенных людей на руки идущим позади рыцарям, приказал Акмальди.

— Крабы…

— Что? — не сразу понял Белый Грифон.

Один из спасенных людей оказался друидом огня. Возможно, именно поэтому, искупавшись в ледяной воде, он все еще был в сознании и мог говорить.

— … полярные крабы! — прохрипел волшебник перед тем, как двое рыцарей потащили его в сторону берега.

— Гигантские полярные крабы! — кричали другие волшебники, чьи силы уже успели вступить в бой с невидимым противником.

— Одни из немногих обитателей Лаударума, на которых не действует магия природы, — вставил сержант Тонг.

— И элементаль воды здесь также бессильна, — дополнил своего командира один из рядовых рыцарей Белого Грифона.

— Срочно вытаскивайте волшебников из воды! — не желая потерять больше ни одного из своих подчиненных, Мальвеус тут же приступил к оказанию помощи.

И ведь рыцарям было о чем волноваться. Из двадцати кораблей, транспортировавших армию короля Эверхарда, уже восемь погружались в ледяные воды, разрушившись между гигантскими клешнями. Применяемые друидами Огненные стрелы и Молот грома против полярных крабов не срабатывали должным образом. Ледяная вода во многих местах пенилась малиново-красным цветом, а в морозном ветре слышались мольбы о помощи и крики умирающих.

— Тогда сделайте ледяные мосты и обеспечьте людям переправу! — Акмальди спешил на помощь пострадавшим солдатам, волшебникам и случайно попавшим под клешни крабов членам команд.

Входившие в состав войска волшебники услышали слова своего командира, и десятки ледяных мостов протянули свои полотна от стоящих на приколе кораблей до мерцавшей во льдах береговой линии.

На один из таких мостов Акмальди быстро взобрался сам, подавая пример своим рыцарям.

Толстый слой льда, наведенный магией друидов воды, ложился плотным слоем прямо на морскую гладь. Поддерживаемый магией водной стихии лед был крепче и тверже обыкновенного льда, что позволяло рыцарскому войску быстро перейти от пассивной обороны к активной атаке.

— Арбалетчики, залп! — Мальвеус уже слышал впереди себя треск ломаемого льда — клешня гигантского краба жаждала своей добычи.

«Что ж, сейчас ты у меня получишь!»

Стрелы арбалетчиков дружно взлетели вверх.

Акмальди с сожалением увидел, что огневое прикрытие обеспечивают только пятьдесят бойцов. Катастрофически мало для подобного рода маневров, но больше рядовых рыцарей поставить в строй не удалось. Но улыбка грустной радости все равно украсила лицо командира — стрелы Белых Грифонов, снабженные полым наконечником со взрывчатой смесью внутри, смогли поразить три гигантские клешни, резавших уцелевшие корабли.

Словно отплачивая за погубленные корабли, летучие снаряды пробивали крепкую роговицу внешнего панциря, разрываясь внутри клешней.

— Отлично! — наблюдал за ходом боя Акмальди. Хотя он и его армия теряли уже шестнадцатый корабль, но и противнику также досталось. Трупы людей, осколки разрубленного дерева и красный цвет верхних слоев воды хорошо дополняли полыхающее от взрывов небо и пламя на воде. А снизу к ним навстречу поднимались волны красной крови полярных крабов.

— Заряжай! — кричал своим воинам Белый Грифон. — Готовься!

Высматривая те участки багряной воды, где вода наиболее интенсивно бурлила, командир Белых Грифонов быстро указывал пальцем на цель и командовал:

— Пли!

Стая серых металлических стрел устремлялась навстречу врагу, поражая полярных крабов в их родной стихии.

— Лед скоро треснет!

— Я знаю! — отрезал он не вовремя попавшемуся под руку другу. Конечно, у волшебника было неспокойно на душе, потому что именно его силы поддерживали ледяной настил моста. Но опытный военачальник прекрасно знал сам, что может сделать монстр, таящийся в глубине.

— Командир, пора уходить! Иначе нас очень быстро сомнут! — рыцарь, стоявший от Акмальди по левую руку, крепче сжал широкий треугольный щит, готовясь в любой момент прикрыть своего командира.

— Еще не повержен враг! — Акмальди сам не понял, как эти слова были им произнесены, но он в тот момент решил стоять до последнего. Оказавшись лицом к лицу со смертью, магистр все равно не бросал своих воинов в беде, показывая, что отступать рано. — Всем быть наготове!

— Он внизу, — медленно произнес лорд, — приготовились! Торопите бегущих людей!

— Что-то очень мощное приближается к нам со дна моря! — прокричал один из дежуривших магов.

Это был Сирус, Бонус Сирус — маг из Ложи Природы. Он так и не успел понять, что именно его сразило. Просто что-то плотное и длинное пронзило лед и, точно стрела, ударило мага в лицо.

Разбрызгивая фонтаны крови, Сирус упал на скользкую от красной жидкости льдистую пелену.

— Я не могу больше держать нужный уровень прочности! — женщина-друид, владевшая магией воды, уже еле говорила, выдавливая слова сквозь хрип. А ледяной краб тем временем продавливал своим панцирем поверхность наведенного магией льда.

— Полярные крабы поднимаются!

— Всем на берег! — Акмальди запоздало отдал это распоряжение, обращаясь скорее к стрелковому взводу и магам из арьергарда.

— Тогда не будем ему мешать! Отходи! — командир Белых Грифонов опасался новых потерь в рядах своих воинов.

— Командир!

— Отходите назад!

Слово Акмальди было неоспоримо, особенно в боевой обстановке.

Рыцари, стоявшие ближе всех к командиру, попытались защитить его своими бронированными плечами, но монстр опередил отважных воителей.

Мощная ударная волна отшвырнула закованных в прочный металл людей, как кукол, стоило только полярному крабу обратиться к своему магическому дару.

Акмальди увидел, как сочетание потоков воздуха и воды порождает незримый таран. Сила, сметавшая все на своем пути, превратила два десятка воинов в кровавый фарш, перемешанный с металлической стружкой.

Он попытался выставить щит, но вражеская магия согнула его пополам, пронзив все тело острой болью.

Оживший магический зверь жалобно вскрикнул, когда прочные пластины доспеха начали прогибаться под напором магической атаки. Но его грифон смог выстоять в этой неравной борьбе. Лишившись на миг способности двигаться, магистр Белых Гриофнов не мог даже дышать. В легких пылал пожар, занявшийся после полученного удара. Кости были целы, хоть и предательски скрипели в местах соединений. Но Акмальди все равно был жив. Жив и опасен. А его верный меч, выкованный в небесных кузницах Бастиона Духов, по-прежнему был зажат в сильных пальцах. Так что для магистра битва была уже в самом разгаре. Глаза магического зверя, жившего внутри рыцарского доспеха, вспыхнули ярчайшим белым светом, поддерживая своего носителя в стремлении дать отпор врагу. Магический хранитель магистра рыцарского ордена был намного сильнее своих младших собратьев, да к тому же у Акмальди имелся немалый опыт сражений. Акмальди не сомневался, что полярный краб жаждет отмщения — эманации боли от недавней потери словно бы переполняли этот сектор моря, пронзая все пространство незримым полем кипящего гнева.

— Это именно тебе мои арбалетчики только что оттяпали клешню! — сквозь зубы выдавил из себя магистр. Одна клешня за горы мертвых тел — счет был не в пользу Белых Грифонов.

Под ногами раскрывалась черная кипящая мгла, открывая перед человеком бездонные грани холодного моря.

— Я жду тебя там, — говорило существо, чей гигантский панцирь, словно огромный снежный ком, несся на свою жертву.

Акмальди видел эти плотные глаза, утопленные в костяные впадины гладкого панциря, слышал звук скребущих челюстных пластин, готовых попробовать на вкус его плоть и проверить на прочность его доспехи. Голодный монстр ждал своего часа слишком долго, чтобы вот так просто отдаться смерти, и поэтому всей своей массой он несся к своему главному врагу. А густая струя плотной жижи, словно щупальце приклеилась к обрубку левой клешни и медленно выдавливала из полярного краба жизнь.

— Как шарик на веревочке, — спокойно оценил габариты своего оппонента магистр, накапливая силы для решающего броска.

Меч сам влетел к нему в руку, едва только белая кость панциря пробилась наружу.

Забыв о только что пережитой страшной атаке, тело магистра рыцарей Белого Грифона само вскочило на мокрую поверхность панциря, бегом направляясь к середине головогруди. Ни мелкие шипы, ни постоянно меняющаяся скользкая поверхность, ни резкие порывы колючего ветра, поднятые магией полярного краба, — не могли остановить Акмальди, неумолимо приближавшегося к своей победе.

В одно движение запястья и пальцев острый меч был направлен острием вниз. Еще доля секунды, и смертоносное оружие вонзилось в вековой толщины панцирь, разрезая укрепленную магией плоть, как масло. Акмальди за несколько секунд провел длинный разрез на панцире полярного краба, высвобождая из-под белого костяного покрова густую струю пенящейся на морозном воздухе крови.

Чудовище сразу же ощутило холодное прикосновение своего последнего мига в Лаударуме и подняло оставшуюся невредимой клешню вверх.

Панцирные суставы сработали как гигантский капкан, закрывая острые створки гигантской коричневой клешни.

Щелк-щелк-щелк! Акмальди слышал за спиной эти звуки, сопровождаемые звонкими ударами острых концов клешни о панцирь.

Волшебный меч рыцаря быстро взлетел вверх, парируя хлесткую атаку полярного краба.

Панцирь створок в этот раз мечу не поддался — магия монстра смогла выставить противовес волшебной силе клинка. Но удар у монстра все же получился не совсем безрезультатным.

Тяжесть в руках и противное тепло во всей спине могли быть следствием небольшого повреждения связок. Но меч Акмальди не бросил.

Белый Грифон, барельефно красующийся на нагрудной пластине рыцарского доспеха, торжествующе испустил грозный рык, придавая своему хозяину дополнительные силы для решающей атаки.

Сжав в обеих руках волшебный меч, который уже досыта напился вражеской крови и был прочно связан с природной магией Лаударума, рыцарь решил показать неприятелю свои возможности направлять магические потоки.

Издалека было отчетливо видно, как грозная фигура Мальвеуса Акмальди в высоком прыжке взмыла в воздух. По поверхности рыцарского доспеха пробежали голубоватые волны, поднимавшихся из самых недр души опытного волшебника. Всплески живой силы с шипением и воем выходили из груди Мальвеуса, проходя по его рукам и направлялись точно в магический меч. Выкованное в кузнице Бастиона Духов оружие сначала раскалилось добела, а затем засияло мягким голубым светом.

— Во имя Родона! — закричал рыцарь Ордена Белых Грифонов, с силой вонзая меч в прочный костяной панцирь полярного краба.

Получив в свое нутро заряд чужой магической энергии, монстр слишком поздно понял, что произойдет вслед за этим.

Вызывая заклинание левитации, Мальвеус наблюдал за тщетными попытками морского существа уйти подальше от своих сородичей.

— Слишком ты умный и слишком большой, чтобы уйти от подобной мощи, — не без гордости за самого себя отпустил комментарии Мальвеус, отмечая, что вверенные ему солдаты давно уже переправились из бушующей ледяной массы на относительно безопасный берег.

Пронзенный силой светлого бога Родона полярный краб отчаянно начал метаться по мерзлой воде в надежде на помощь, но его сородичи сами уже разбегались, пытаясь избежать смерти.

Мощный взрыв разорвал огромное панцирное тело, выпуская на волю ветви синих молний и направляя бушующую вокруг энергию на морских чудовищ, посмевших атаковать людей. Яркие языки волшебных молний понеслись к оставшимся под водой чудовищам, которые не могли противопостоять заклинанию рыцаря. Магия магистра перебиралась от одного полярного краба к другому. Словно невидимые стрелы, молнии Акмальди проникали внутрь массивных тел, порождая внутри них необратимые процессы разрушения. Магия лорда превращала гигантские тела в готовые разорваться бомбы. Водная гладь расцвела бутонами ярких розово-голубых взрывов. Тела морских гигантов превратились в кровавый дождь из кусков мяса и осколков панцирей.

Мальвеус не смог увидеть всю мощь устроенного им салюта — взрывная волна отбросила рыцаря высоко вверх и надо было подумать о собственной безопасности.

Тяжелые осколки панцирей и разряды чужих магических эманаций ударяли в пластины доспехов, проверяя металл на прочность. Но работа кузнецов Бастиона Духов еще никогда не подводила Акмальди и его войско. А вот его тело отчаянно требовало помощи.

Магический грифон, защищающий доспех, опасливо вскрикнул, сигнализируя своему обладателю о возможном столкновении с землей. Врагов вблизи не было. Его воины с остатками свиты сопровождения уже смогли высадиться на заснеженный берег. Только вот Мальвеусу надо было целым приземлиться на ноги, чтобы возглавить поредевшее войско и выполнить порученное королем Эверхардом задание.

Перевернувшись в полете, Лорд Акмальди сделал мощный рывок вперед, чтобы сделать траекторию падения более пологой, так как физические возможности человеческого тела были ограничены, тем более при падении с такой большой высоты. Магический зверь на панцире встревоженно закричал, воспроизводя крик горного орла. Крылья магического Грифона словно раскинулись в невидимом полете. Магия Родона поддержала Мальвеуса, который уже истощил запасы магической силы и мог рассчитывать лишь на силы своего доспеха. Яркий луч северного солнца мягко пригрел широкий лоб, а ветер подогнул бело-голубые локоны назад, когда командир небольшого отряда рыцарей Белых Грифонов заканчивал свой длинный прыжок. Крепкое тело по самый пояс утонуло в белой холодящей массе.

В груди жгло, во рту плескалась солоноватая жидкость.

— С тридцати метров даже мягкий снег прочнее камня.

Акмальди нечасто полагался на туманные слова друидов, но в этот раз спорить было сложно.

Магический зверь издал победоносный вскрик.

— Верно, приятель, — продолжил друид, — ты только что спас нашему командиру жизнь.

Сзади что-то дернуло за шею, потом послышался старческий стон.

— Не беспокойся, — начал рыцарь, но друид его не слушал.

Чтобы не исчерпать силы одного из последних носителей волшебства, Акмальди с трудом уперся руками в плотный снег, успевший уже немного подмерзнуть. Пара усилий — и мощное тело рыцаря получило свободу. Магический грифон на доспехе лорда встрепенулся, птичья голова коротко вскрикнула, орлиные крылья заколыхались, мускулы нарисованного львиного тела напряглись. Бог Солнца Родон умел быть щедрым со своими эмиссарами — легко, словно пушинка, Акмальди в полном рыцарском доспехе выскользнул вверх, освобождая подошвы из холодного снежного покрова. В следующий миг его плечо было чуть выше плеч друида.

В заклинании левитации нужды больше не было, но друид все равно продолжал творить волшбу, вливая в своего командира энергию.

— Ты тоже не гнушаешься использовать дарованную тебе часть силы от древнего бога, — радостно, на одном дыхании, произнес друид. И слова эти были сказаны скорее не для шутки, а для того чтобы показать командиру, что в немощном на вид теле таится еще очень много силы.

Мальвеусу такая демонстрация вполне была по душе. Ведь если его солдаты шутят — значит, готовы к продолжению боя.

— Я в порядке, — кратко бросил лорд Акмальди стоящему рядом с ним рыжебородому мужчине.

— Рад слышать это, — учтиво поклонился волшебник, искренне радуясь тому, что их вождь сохранил свою жизнь, в одиночку ликвидировав силы неприятеля.

— У нас большие потери, сэр! — это был один из сержантов рыцарского войска. Как всегда, вовремя и, как всегда, с новостями с передовой.

Мальвеус и так прекрасно знал о численности спасшихся с атакованных кораблей людей. И потому его ответ в ту секунду был краток:

— Нас ждали.

Эта новость погрузила подошедших к лорду рыцарей и волшебников в скверные думы. И было из-за чего поразмышлять: среди армии Эверхарда был предатель.

Серебряный шар погрузился во мрак, наполняя корабельную каюту зловещими тенями. Сила, бушевавшая внутри колдовского сосуда, достигла максимума своей концентрации. Волшебник, осмелившийся вести дела с источником подобной мощи, сделал несколько пасов руками, шепча на древних языках забытые заклинания.

— Мои гнормы! — раздался крик боли из магического сосуда.

— Ты опоздал, подослав своих дикарей, — обронил проводник маг, — и Белые Грифоны мигом разделались с твоими копьеносцами и шаманами.

— Но ты мог оказать им помощь! — кричал тот, кто находился по ту сторону колдовского шара.

— Тогда бы убили меня, — спокойно ответил проводник маг.

— А так нас могут убить всех! — выплюнули из шара. — И все из-за твоей трусости.

Это уже было перебором, и проводник терпеть этого не желал.

— Ты хочешь, чтобы я в одиночку вступил в открытый бой с четырьмя тысячами рыцарей бога Солнца и сопровождающими их двумя сотнями магов из эльфийских земель и Мейриярда?

— Нет, — устало ответили из шара, — но ты должен проявлять больше активности.

— Благодаря моим данным о времени прибытия и моей подрывной деятельности в стане королевских магов магистр Белых Грифонов потерял десять кораблей из двадцати. Еще три корабля дрейфуют в огне.

— Этого мало, — произнесли из шара, и в этот раз слова недовольства были подкреплены волной магии разрушения.

Вся мебель в каюте начала дрожать, словно вот-вот должна была разлететься на части, а воздух начал быстро нагреваться, превращая помещение в печк у.

— Я сделал все, о чем вы меня просили, — прошептали бледные губы проводника. — Армия Эверхарда повержена, вторжение Белого Грифона в эти земли остановлено.

— Акмальди жив! — яростно выкрикнул тот, чье лицо проявилось на фоне магических вихрей. Наблюдатель, заключенный в шар, готов был сам ринуться в бой, но заколдованная поверхность шара надежно удерживала рвущуюся наружу силу, и законы магии сдерживали его пыл.

— Полярный краб как раз присмотрел этого бравадца на обед, — медленно произнесло алебастровое лицо. — Корабли солнечного бога потоплены.

Волшебник почувствовал, как вокруг него задрожал воздух. Что-то в его словах не устраивало наблюдателя.

— Акмальди выжил в этой схватке! — яростно прозвенело вокруг.

— Это уже не моя вина, — возразил проводник. Заключив сделку с силами, которые представлял Наблюдатель, его собеседник получил право пользоваться их магической энергией для своих тайных дел. Взамен Наблюдатель через него мог влиять на ход некоторых событий. Поэтому собеседник служил для темных сил проводником их воли в землях Лаударума.

Колдовской шар начал тут же менять свой цвет, покрываясь изнутри слоем мрака. Собеседник почувствовал, что беседа вот-вот может стать слишком жаркой, а подвергать свою жизнь опасности ему не хотелось. Гладкая поверхность шара начала тихо звенеть, испуская мелодичный звук. Словно какие-то наросты выросли на гладкой холодной поверхности и норовили разорвать колдовской артефакт на части. Говорившее из шара лицо также начало менять очертания, показывая истинный облик своего обладателя. Смотрящий в шар не мог точно сказать, к какой расе принадлежал его собеседник, но то, что его облик был ужасен, — в этом сомнений не оставалось. Кто бы он ни был, его явно можно было бы назвать монстром.

— У нас был уговор!

— Уговор, — прошипело лицо Наблюдателя, с отвращением смакуя произнесенное слово.

По тону можно было догадаться, каких усилий стоило Наблюдателю привести свой буйный нрав в мирное русло. Жалкий червяк, посмевший с ним спорить, да еще и в таком бескомпромиссном тоне, готов был отпраздновать свою маленькую победу. Руки Наблюдателя так и горели желанием превратить наглеца в горячий факел, но условия заключенного уговора были нерушимы. Уговор — единственная форма доверия, существовавшая в их круге, и никто не смел его нарушить.

— На этот раз правда на моей стороне, — уже окрепшим голосом продолжил проводник. — И я все выполнил, что обещал. Армия Акмальди понесла большие потери, а схватка с ледяными крабами значительно истощила запас магической силы предводителя Белых Грифонов.

— Моя цель — Акмальди, а не его армия, — проскрипело из черного шара. — А ты обещал помощь нашему повелителю в грядущей битве, поэтому обязан помогать мне.

— И я это делаю согласно нашей договоренности! — проводник сам не заметил, как его подобострастие уступило место властности. Алый язык облизал искусанные губы, словно оценивая на вкус проявленную твердость характера. — А ты не можешь требовать от меня большего: ведь это я поставил на кон свою жизнь, а не ты.

— Я это знаю, — прозвучало из шара, и серебряная поверхность начала возвращать свой естественный цвет. Ярость наблюдателя окончательно отступила. Лицо, показанное магией шара, снова приобрело нормальные черты. Теперь это был человек среднего возраста с неприметными чертами лица. Проводник уже полностью был спокоен — ему уже ничто не могло помешать довести до конца его тайный план по разрушению башни. Но свою радость он решил не показывать собеседнику. Тот мог запросто преодолеть те магические силы, что помещались в его худое тело.

Наблюдающий за ходом сражения тем временем продолжал: — Но Акмальди один стоит целой армии своих рыцарей. Лишь одной его магии хватило, чтобы ликвидировать всех ледяных крабов, которых я выращивал целых пятнадцать лет.

— Это больше не повторится! — покорно склонил голову проводник, дабы услужить более сильному союзнику.

— Тебе лучше не бросать дела на самотек, — прозвучал укор от Наблюдателя, — как ты делал до этого. Я не хочу, чтобы наше дело было загублено из-за какого-то там рыцаря.

— Я понял, — проводник преклонил колени перед колдовским шаром, следуя традициям учтивости, но довольный взгляд успел заметить, что магический артефакт уже не активен, а его собеседник отключился от разговора и не видит его слабости.

— Акмальди ожидает еще небольшой сюрприз, — злорадно произнес проводник перед тем, как покинуть потаенные покои.

Мальвеус был очень зол. Потерять целую армию воинов и волшебников, и притом даже не вступая ни с кем с открытый бой! Такой промах мог сделать только неопытный мальчишка, оруженосец, но уж никак не тот, чьи плечи несут сан магистра.

— Сколько человек выжило?

— Четыре сотни душ, лорд. И это притом, что у нас еще есть в резерве около двух десятков магов.

— Кто были эти дикари, что бросали нам вызов с берега?

— Племена гнормов, — ответил сержант Робар, командир отряда рыцарей, которые вступили в бой с силами дикарей. — Посмотри на их широкие глаза без зрачков. Этих бедняг кто-то загипнотизировал.

— Нас здесь очень даже хорошо ждут, — заключил магистр, осматривая пронзенное мечом Солнца синее тело гнорма.

— Ты, как всегда, прав, командир, — ответил Робар, удаляясь к своему отряду.

— Плохо, — Мальвеус коротко, но ясно изложил свое мнение обходчику. — Собери моих сержантов и передай им, чтобы как можно скорее готовились двигаться дальше.

— Убежать можно от нас, но не от порученного королем задания.

Акмальди оглянулся, хотя уже знал, кого он увидит.

— Я никуда не бегу, — бросил он стоящему сзади.

Эльфийский воин, не носивший на себе никогда белого сверкающего доспеха, был, как обычно одет в серый походный костюм из плотной материи. Акмальди не волновался за судьбу своего лекаря и мага, поскольку костюм у того был изнутри укреплен металлическими пластинами. Плечи гордо подчеркивали статность благодаря широким плоским наплечникам, выполненным из крепкого железа опытным мастером одной из кузниц Бастиона Духов.

— Люди только что пережили первый бой на вражеской территории, а ты их снова подгоняешь за славой.

— Нас здесь ждали, — почти выкрикнул Мальвеус эльфу в лицо. — И я не хочу давать еще один шанс на подготовку тому, кто хочет уничтожить моих людей. Поэтому я считаю, что лучшая защита для нас в данном случае — это нападение.

— Но это же живые люди.

— Это закаленные в боях рыцари Белого Грифона и опытные маги Мейриярда, за которых перед королем поручились представители всех Лож.

— Но нам нужен отдых, — настойчиво произнес эльф, подчеркивая свои слова интонацией. — Ты же сам понимаешь, что мы будем легкой добычей, если двинемся в путь прямо сейчас.

Акмальди злобно оскалился, потирая ладони:

— Я легкой добычей не буду, так что в любом случае неприятель сломает пару-тройку зубов о мой меч. — Хранивший доспех магистра грифон грозно вскрикнул, соглашаясь со своим хозяином.

— Тогда как старший друид и как наделенный полномочиями официального представителя эльфийской расы в этом походе я настаиваю на том, чтобы твои солдаты немедленно разбили укрепленный лагерь и послали весть о помощи в королевство.

— Ты можешь сейчас требовать все, что хочешь, — с наигранной любезностью произнес лорд. — Но я лагерь разбивать не стану, а ждать здесь подмоги под коркой льда — тем более.

— Я могу тебя привести к ответу за такие слова, — эльф сразу же помрачнел, когда понял, что его просто игнорируют. Но Мальвеуса простыми словами напугать было сложно. Предводитель рыцарского войска мог с голыми руками выйти один на один против любого зверя, так что эльфийского мага он не боялся.

— Ты все еще готов тягаться со мной в силах, Дрениган?

— Мне помогает моя хозяйка и верная спутница во всех приключениях.

Акмальди знал, о чем идет речь, но ему было необходимо сейчас поговорить с кем-то, поэтому он притворился неосведомленным по данному предмет у.

— Кто же это, если не король Эверхард, чьи слова олицетворяют волю и желания великого Родона из Бастиона Духов?

Друид не стал притворяться, что не понимает юмор своего командира.

— Нет, мой лорд, мне помогает природа моего эльфийского народа, чьи потомки навсегда унаследовали плавность и гармонию движений и способность адекватного познания мира.

— На сей раз, уважаемый Дрениган, ты забыл упомянуть природу здешнего мира, из чьих кладовых ты одалживаешь необходимое количество манны — магической энергии, когда тебе требуется совершить что-нибудь вроде тридцатиметрового прыжка с борта дрейфующего в ледяной воде корабля прямо в рыхлый сугроб.

— Зато я, таким образом, умудряюсь не проваливаться почти что по грудь в мерзлый снег при своих приземлениях.

Акмальди опустил голову и посмотрел на стоящего на снегу друида. Окруженный серебристым сиянием, волшебник стоял на самом верхнем слое пушистого снега.

— Значит, ты видел мой прыжок, когда твои корабли отошли с ударной позиции?

Дрениган только пожал плечами:

— Я поберег силы твоей армии, и теперь ты имеешь хотя бы часть целых запасов провианта, воды и пороха. К тому же мой ход помог сохранить четыре корабля, а это может очень сильно помочь нуждающимся людям.

Акмальди улыбнулся, устремляя взгляд вдаль. А в глазах его грифона засветились голубые огоньки. Зверь, таким образом, поддерживал своего обладателя на верхушке снежного покрова, не позволяя ему падать вниз.

— А для твоей персоны море также выбросило подарок, — Дрениган сделал быстрый пас рукой, и перед ногами Акмальди на снег упал длинный предмет. Толщиной со среднее дерево, вещь скорее напоминала оружие великана. Начинавшаяся, как у обыкновенного меча, рукоять плавно переходила в узкий изгиб с небольшой спиралью, а затем шло острое лезвие, которое тут же раздваивалось, как близко посаженные когти хищника.

— Нравится сувенир из моря?

Акмальди прекрасно знал, что показал ему друид. Двухлезвийный меч был очень хорошо знаком командиру Белых Грифонов и, к сожалению, не понаслышке. Шея немного задрожала от легкой судороги, как бы напоминая лорду о природе длинного шрама, проходящего от нижней челюсти до середины груди. Тогда его не спас даже прочный доспех и магия великого Родона. А что же ждет его армию теперь?

— Боишься, Дрениган?

— Мне не по душе наше задание, вот и все. — Дрениган повернул в сторону рыцаря голову, встречая его горячий взгляд, полный решимости выполнить поставленную задачу во что бы то ни стало.

— В страхе нет ничего позорного, — тягуче ответил лорд, разминая затекшие под прочными доспехами мышцы. То поражение своей армии он помнил хорошо. Даже ему досталось. Но с того момента он стал еще сильнее и лучше знает своего врага.

— Ты так думаешь, — изрек волшебник, — значит, наполовину веришь в поражение, а пораженческие мысли, в свою очередь, приводят к настоящей победе. К тому же это тебя еле удалось спасти тогда после боя с представителями враждебной расы.

— Ламбирды не враги человеку, — лорд внимательно посмотрел сначала на стоявшего рядом друида, а затем переключил свое внимание на высаживающихся на снежный берег рыцарей. Не так много, как он хотел бы видеть, но первый ход уже был отдан врагу, а это всегда усложняет задачу.

— Их мир по-другому устроен, но это не делает их нашими врагами, — спокойно продолжал свою мысль Акмальди. — То, что ты приравниваешь их к ожившим мертвецам, — ошибка.

— Ты же видишь эти лезвия? — настаивал друид. — А это означает, что в этот раз ламбирды стоят за нашего врага.

— Они могут быть очень сильным врагом, а могут принести пользу Бастиону Духов, — изрек магистр. — Наше дело в порученной миссии — разобраться и в этом вопросе.

— Но именно из их мира король личей Драйг сумел заполучить целый отряд несокрушимых крылатых бестий. Ты, похоже, забыл, великий Акмальди, сколько наших братьев по оружию отдали свои жизни, исчезая в кровожадных пастях этих огромных существ. Тебя тогда не было с нами в тот горестный миг, зато там были твой великолепный брат, нынешний правитель этих земель, и твой покорный слуга. Мы видели, на что могут быть способны ламбирды, если их не остановить.

— Драйг тогда выкрал зародыши из сердца деревьев жизни, а затем его коварные некроманты своими ритуалами изменили невинные создания. Мой немногочисленный отряд сумел проникнуть в их мир, и мы готовы были встретить воинов лича со всей своей мощью, но…

— Но тебе дали отпор, верно?

Акмальди не показал кипевшей внутри него волны гнева. Все на самом деле пошло не так, как это преподносится ныне. Дрениган продолжал:

— Тебе вышли навстречу далеко не с дружескими намерениями, хотя твои воины пришли в тот мир только для оказания помощи. Почему же тогда они не сопротивлялись солдатам Драйга?

Акмальди глушил свое негодование всеми доступными способами. Друид сейчас говорил своим голосом, одновременно произнося слова сотен других своих соратников, мнение которых по данному вопросу неожиданно совпало. «Тот, кто похож на нашего врага, и есть наш настоящий враг», — так говорили многие из братьев по оружию, а их магические грифоны издавали победный крик в знак полного согласия. Лорд всегда смотрел этим людям прямо в глаза, холодно встречая их блестящий огнем взгляд, в котором присутствовали огоньки фанатизма. Но они говорили то, во что верили, и верили в то, что говорили. А заставлял их говорить либо гнев, либо страх за себя и за погибших собратьев. Таких ораторов не всегда удавалось переубедить, особенно если учесть, что главным оружием Мальвеуса Акмальди был верный меч и верная магическая сила Родона. Но даже в таких ситуациях отступать от своих убеждений лорд не собирался.

— Потому что подлый лич послал в их мир своих верных слуг…

— Вампиров, верно? Вампиров, которые были похожи на местных туземцев и по внешнему виду, и по вкусовым пристрастиям, ведь так?

— Нет, не так! — рыцарь мягко опустил свою ладонь на плечо эльфийского воителя. Не сжимая пальцев и не сильно давя на кости, Акмальди просто дал своему соратнику понять, что тема для разговора исчерпана. — Сейчас пока ничья в многовековой войне Солнца и Тьмы. Воинство Драйга вот уже несколько веков назад было окончательно разбито, а сам король живых мертвецов давно уничтожен. Мы с тобой участвовали во многих сражениях и знаем, чего стоило обеим сторонам достижение подобных результатов. Однако все может кардинально измениться, если мы будем видеть в каждом втором создании нашего потенциального врага. Тогда Драйгу и его приспешникам будет легче склонять их на свою сторону. И вот тогда равновесие может нарушиться. И новая война уже не будет столь романтичной, как это воспевается в книгах. И нам будет намного сложнее одержать победу в предстоящей схватке.

— Все равно! — друид с силой сжал посох, как бы отбивая железные аргументы своего командира. Но холодный искрящийся душевной энергией взгляд, доброе улыбающееся лицо и крепкая рука друга на плече резко заставили друида сменить напористый тон и направить беседу в мирное русло. — Мы знаем лишь то, что на этой земле есть существо, которое придерживается иных взглядов, и в его силах подчинить своей воле сильную магию. Нам сейчас всего лишь предстоит разобраться с этим вопросом и никто не настаивает на силовом решении проблемы.

— Проблемы?

Друид и рыцарь разом оглянулись в сторону выкапывавшегося из снежных завалов воина. Весь взмокший от пота и снега, таявшего на разогретых жаром тела доспехах, белоснежный рыцарь не спеша выбрался на верхушку снежного покрова. Дрениган и Акмальди слышали, как трудился магический грифон, извиваясь в плоскости своего рисунка.

— О чем идет спор, Акми?

Мальвеус приветливо улыбнулся своему старому другу и верному соратнику брату Робару.

— И тебе день добрый, сержант Робар, — Дрениган вежливо отвесил поклон, обращаясь к вновь прибывшему Белому Грифону. Не такой широкий в плечах, как его командир, да и в росте уступающий даже друиду целых полголовы, Робар на вид не производил впечатления такого уж сильного и крепкого бойца. Хотя все в их отряде из двух сотен душ прекрасно знали, чего стоит этот не производящий впечатления мощи человек в бою. Его руки хоть и были скрыты от сторонних глаз крепкой пластиной доспеха, но стоило только пожать его небольшую ладонь, чтобы сразу же понять, насколько сильным человеком был Робар.

— О чем идет спор? — воин встал по левую сторону от своего командира.

— О предстоящей миссии, — холодно ответил Дрениган.

— Наш друид считает, что мы не обязательно должны будем пустить в ход наши мечи и боевую магию. — Акмальди еще раз посмотрел волшебнику в глаза, в последний раз пытаясь найти в нем поддержку.

— Особенно если это та магия, которую ты применил против полярных крабов.

— Но ведь мы целы, — констатировал магистр.

— Зато и потери среди наших людей также многочисленны, — не унимался друид.

— Твои-то слуги природы и духи лесов целы и невредимы, чего тебе еще нужно для продолжения атаки?

— Я не против массивной атаки, сопровождаемой хорошим арьергардом, но сейчас мы лишь кучка чудом выживших людей и через пару часов от многих из нас останутся замороженные статуи.

— Разбивать стационарный лагерь нельзя, — возразил друиду Робар. — Мы уже пропустили первый удар, и вторая атака чудовищ приведет к нашей гибели.

— Но тогда мы точно все умрем! — гневу Дренигана не было предела.

— Я лучше умру в бою, мстя за смерть трех десятков своих панцирников, чем буду нежиться у тлеющего костерка в ожидании помощи. — Лейтенант Сильверио подошел как нельзя вовремя. — К тому же среди выживших после морского побоища нет ни одного простолюдина.

Друид яростно сверкнул глазами.

— Люди есть на моих кораблях!

— Тогда пусть они остаются в карауле.

Дрениган уже понял, что бесполезный разговор окончен, да и дела не терпели отлагательств.

— Я пойду посмотрю за остальными рыцарями из нашей армии, пока все они окончательно не провалились в этот рыхлый сугроб, — и друид пошел в сторону берега, попутно жестикулируя руками и помогая завязшим Белым Грифонам вылезти из снега и твердо встать на ноги.

— Мне нужно спросить старейшин о твоем безумном решении, магистр Акмальди, — негромко прошептал друид, все еще надеясь, что командир все же примет сторону здравого смысла, и решение о расстановке лагерных шатров придет в его горячую голову.

— Что ты сейчас чувствуешь, друид? — вопрос, заданный в спину, заставил Дренигана обернуться.

— Подо мной сейчас целый живой мир природы Лаударума, который хочет изгнать иноземных захватчиков со своей тверди.

— Странно, но мои желания совпадают с желанием природы, — улыбнулся магистр. — А твои?

— Я подготовлю магов и солдат для длительного перехода, — бесстрастно обронил Дрениган, не продолжая бесполезный разговор.

«Главное, что ты больше не чувствуешь страх», — прозвучало в сердце магистра. Если он был прав, то ледяные крабы были основной ударной силой врага, а они ее успешно преодолели.

Когда эльфийский волшебник удалился на пару десятков метров, Робар снял со своей головы сверкающий белый шлем с тупоголовым навершием и тихо спросил:

— Ты опять обсуждал приказы короля Эверхарда с одним из его прихвостней?

— Дрениган не только волшебник, вносящий в этот мир ясность гармонии и понимание природы, он и наш верный брат по оружию и соратник по отряду. — Акмальди гордо вскинул голову вверх, всматриваясь Робару в лицо и едва пряча усмешку. — А раз он с нами, то должен учитывать не только волю таких же, как он сам, но и волю своего командира.

— Который, в свою очередь, не должен вести никчемные разговоры, тем более с друидами, — вставил Робар.

— Высокочтимыми друидами.

— Спасибо, лейтенант Сильверио, — Мальвеус показал своему рыцарю двухлезвийное оружие. — Только вот высокочтимый друид не так уж и голословен на этот раз.

Черные брови Франка Сильверио грозно сошлись друг с другом, ясно передавая охватившую рыцаря гамму эмоций.

— Ламбирды, — протянул лейтенант, — но что они здесь забыли? Этот мир принадлежит Родону.

— Это мир принадлежит всем, — поправил магистр своего подчиненного.

— Тогда что мы здесь делаем, если армия личей тоже имеет права хозяина?

— Защищаем этот мир от власти личей, — бросил Акмальди.

— Значит, у нас прав больше?

— Хочешь со мной побеседовать? — Мальвеус легонько хлопнул Робара по плечу и кивком головы указал вперед, делая при этом неторопливые шаги. — Ну, что ж, давай поговорим о нашей миссии. — Акмальди неожиданно ускорил шаг, а потом ненадолго остановился. — Ты же ведь сам не считаешь, что мы должны объявлять войну еще и ламбирдам?

Слово «ламбирд» вызвало в воображении Робара силуэт большого жилистого воина с лицом, напоминавшим нечто среднее между лицом эльфа и человека, с бледно-голубой кожей и длинными верхними клыками. Вещество, которое в мире людей называлось кровью, в их мире вечной мерзлоты и холода встречалось только глубоко под землей в стволах и корнях особых деревьев. Эта цивилизация была техногенной и имела высокие показатели развития. Мудрые маги ламбирдов научились управлять силами всех четырех стихий, что позволило их воинам контролировать царивший на их земле холод. Они превратили лед в свое оружие, которое действовало безотказно в любом из миров. В одной из последних битв в северных морях Лаударума последователи Драйга сумели открыть ворота в мир ламбирдов и призвать оттуда полторы тысячи воинов. Трехметровые гиганты, сплошь закованные в броню из крепкого, зачарованного ледяными чародеями льда, смогли оказать достойное сопротивление магистру Белых Грифонов Мальвеусу Ак-Акмальди. В ходе той битвы армия Бастиона Духов потеряла не меньше десяти тысяч бойцов. Страшные когти ламбирдов, выраставшие прямо из тыльной стороны правого локтевого сустава, беспрепятственно могли прорезать броню Белых Грифонов, а сверкающий лед с блеском выдерживал жесточайшие удары сияющих мечей Солнца. Даже волшебные грифоны рыцарских доспехов не могли победить ледяных воинов, поскольку на доспехах каждого ламбирда ближе к воротнику красовалось изображение летучей мыши. Оно также являлось волшебным и своими силами вполне могло оказать сопротивление магии грифонов. Робар отлично видел этих идущих ровным строем воителей. Все одинакового роста и комплекции, сильные и закаленные к применению магических атак. Рыцарь Белых Грифонов против этих существ не имел ни единого преимущества. С тех пор, как меч Робара нашел серьезное препятствие в виде двухлезвийного когтя ламбирда, а противостоящий ему в схватке оппонент нисколько не уступил ни в силовой борьбе, ни в искусстве фехтования, где-то в душе рыцарь даже проникся симпатией к ледяным гигантам. Как и Акмальди, Робару удалось уйти живым из того сражения. Раненое тело успело восстановиться, а испорченный доспех был восстановлен в кузнице Бастиона Духов. И только память хранила фрагменты той битвы и до сих пор заставляла оценивать противника по достоинству.

— Конечно, нет. — Заданный рыцарю вопрос даже немного смутил его.

— Тогда зачем ты ведешь со мной этот бесполезный разговор?

— Просто хочу тебе напомнить, что с тобой рядом идут сейчас сто девяносто восемь рыцарей из ордена Белых Грифонов, и что мы сейчас принимаем участие только в разведывательном походе, в котором лучше всего не вспоминать о заточенных мечах до той поры, пока не подойдем к башне.

— Башне?

— Да, той самой башне, о которой твой брат Эверхард прожужжал нам все уши перед отъездом. — Робар смахнул иней с замерзших щек, чем вызвал дружеский смешок своего командира. — А ты сейчас уже расцвел, нарисовав себе в мыслях картину кровавых баталий, где якобы нашей маленькой армии придется участвовать.

— Единственное, о чем ты тоже не должен забывать, мой дорогой друг и собрат по оружию, — Робар притворился, что напряг ухо, — мой жужжавший нам в уши брат Эверхард — правитель довольно обширных земель. К тому же мой брат является верховным командиром в нашем ордене здесь, на земле, и мы обязаны выполнять его приказы, нравятся нам они или нет.

— Ладно тебе, Мальви, через пару дней мы доберемся до этой крепости и все узнаем. — С этими словами рыцарь удалился, направляясь к первой двадцатке Белых Грифонов, уже готовых к долгому пешему переходу по ледяным землям снежной пустыни.

«Что ж, брат Робар, спасибо хотя бы тебе на добром слове». Акмальди постоял еще пару минут, давая своим бойцам время для завершения высадки, а затем направился в сторону ожидавших его приказаний боевых собратьев.

— Приготовиться к долгому путешествию! — шутливо покрикивал Дрениган, когда лорд Акмальди подошел к первым рядам Белых Грифонов на близкое расстояние.

— Развернуть передвижные шатры и медленно отправляться вперед. Рыцарям держать ухо востро.

Глава вторая Крепость

Переход через ледяную пустыню длился около суток. Ледяной ветер, словно направленное дыхание ледяного гиганта, бил в лицо, обдувая глаза и губы. Холод сковывал все мышцы лица, заставляя нос и щеки покрываться белой корочкой замерзшей влаги. Если бы не магия Родона, заключенная в каждом доспехе, то на таком холоде от людей, пусть и хорошо развитых физически, остались бы только красные сосульки, закованные в железные куски рыцарских доспехов. Теперь Акмальди понимал, почему именно сюда забрался последний маг личей. В этих местах природа Лаударума наиболее точно копировала их мир. Здесь даже день был короче, а холодная ночь властвовала над снежными холмами практически семнадцать часов в сутки. Теперь уже и ищущий славы Дрениган немного поостыл, почувствовав на себе силу хорошего мороза. Единственный из всего отряда, кому еще удавалось сохранять веселое настроение, был Робар. Правда, несколько часов назад развеселить уставших воителей рыцарю помогла сама природа, послав из своих небесных кладовых пышный снегопад. Их небольшой отряд встречали северным салютом — так Робар представлял всем причуды погоды. Акмальди, в чьем сердце все еще оставалось чувство тревоги, с некоторой опаской смотрел на растущие снеговые шапки, сплющивающиеся под его тяжелыми шагами. Все вокруг было слишком спокойно, а магистр не верил в легкую победу, особенно после того, как во время высадки их ожидала встреча с ледяными крабами.

Идущие вместе с армией королевские маги обеспечили хорошую защиту людям от превратностей походной жизни и капризов природы. Получая чистую энергию от самой земли, воды и солнца, армия Акмальди могла не волноваться по поводу жажды или голода. Оставалось лишь победить врага — вот о чем думали воины.

Кто-то из идущих сзади рыцарей скатывал снежные шарики из мягких снежинок и со смехом кидал их вперед. Но все это было лишь мигом приятной нежности природы. Почти все люди находились в состоянии глубокой усталости, когда, наконец, вернувшийся разведчик не возвестил о голубых стенах ледяного города, который не должен было здесь находиться согласно древним картам. Весь игровой настрой и усталость мгновенно спали. Даже шутливый Робар, призывающий своего командира к мирным азам дипломатии, едва не первым схватился за оружие, едва новость достигла его ушей.

— Не ожидал? — Робар, как верный командиру рыцарь, точно доктор с микстурой от простуды, задал самый неприятный вопрос: — И каковы теперь наши шансы?

— Город в мой план не входил, — задумчиво ответил магистр, пытаясь прикинуть возможное число защитников городских стен.

— Могу поспорить, — хмыкнул друид, — что и сотни зомби и скелетов с острыми мечами также не входили в планы короля Эверхарда.

— А я предупреждал тебя, друид Дрениган, что наш противник может быть не таким безобидным, как тебе казалось.

— Уцелевшие два десятка магов и мои друиды организовали вокруг войска защитный купол. Так что никакая чужеродная магия не сможет нам помешать достичь цели, — закончил верховный друид, кивком головы показывая в сторону чернеющих шпилей высокой крепости.

Задумчивость лорда Акмальди уступила место разуму и хладнокровию. Пока что все шло на удивление мирно, и это не могло не насторожить. Маги, конечно, свое дело знали отлично, и их сила обеспечивала надежную защиту войску, но интуиция бывалого воина все равно выискивала любые признаки засады.

— Здесь все слишком спокойно, — прошептал Мальвеус одними губами, сжимая рукоять меча. — Слишком легко нас сюда подпустили.

Под мягкой ногой темная волна мрака начала медленно проникать в снег. Заклинание, не требовавшее никаких громких песнопений и пасов руками, срывалось с почти недвижимых губ. Все сложные приготовления должны были быть уже готовы, и ожидавший подарка рыцарь вскоре должен был его получить за свое старание.

«А ведь тебе предлагали остаться», — злорадно подумал шпион, направляя идущую из него искру силы в члены тех, кто вот уже столько лет томился в мерзлой постели из земли и льда.

Порыв ледяного ветра накрыл рыцарское войско слишком внезапно. Стоявший рядом с Мальвеусом Белый Грифон просто схватился руками за лицо, огласив страшным криком белоснежную пустыню. Человеческая кожа мигом начала покрываться коркой льда, а глаза и волосы подверглись процессу кристаллизации. Ставший от магии мороза хрупким, как хрусталь, доспех зазвенел, а потом пластины всего доспеха разлетелись массой острых прозрачных осколков. Ставший похожим на кусок кричащего льда человек упал в снег, который уже не казался таким мягким и веселым.

— Атака врага! — прокричал кто-то из магов.

— Магия личей!

Акмальди и сам видел, как несколько десятков его воинов пали от чар вражеской магии. «Песня вьюги», — так называлось это оружие. Оно проникало внутрь брони и организма, превращая жертву в прозрачную ледяную статую, источающую вибрацию на высоких и низких частотах.

— Маги, организуйте защиту! — Акмальди не знал, где находится Дрениган и его помощники. В этот момент арбалетчика, прикрывавшего спину командира, пронзило длинное черное копье. Магический щит каким-то образом дал трещину. Рыцари и маги поняли это слишком поздно, когда магия личей уже нанесла свой первый удар. Магический зверь доспеха тревожно вскрикнул, предупреждая хозяина об опасности. Количество прикрывавших армию магов сократилось в несколько раз. Магистр чувствовал это своей аурой, и теперь перед лицом врага Мальвеус и его воины могли выставить только свои щиты и мечи.

Тут же все пространство вокруг людей начало погружаться во мрак, лишая воинов Солнца возможности рассмотреть врага.

— Атака! — Франк Сильверио, верный соратник по оружию, своим мечом Солнца успел отразить летящую в него стрелу, но его окружению не повезло. Стаи клыкастых тварей начали вылезать прямо из-под земли. Острые когти просто хватали рыцарей за ноги, погружая по пояс в мерзлую землю, из которой тут же начали бить фонтаны крови. Секунды промедления и замешательств дорого обошлись войску Белых Грифонов.

Акмальди выхватил меч, отбивая ногой тянувшуюся к нему лапу.

Серая голова, абсолютно лишенная волос, но зато покрытая жестким чешуйчатым покровом, злобно зашипела на рыцаря, обнажая острые ряды мелких зубов.

— Это земляные гули!

Засверкали молнии, поражая вырывавшихся из ледяных склепов чудовищ. Маги, не жалея, расходовали свои силы, выжигая нападавших созданий огненными шарами и нанося по серым телам удары колдовскими посохами.

Акмальди не нуждался в подсказке: он прекрасно знал, кто перед ним стоит и чем это существо было опасно.

Меч Солнца перерезал тонкую шею монстра, устранив неожиданную угрозу, но на место убитого монстра вставали другие.

— Они вырастают прямо из земли, как проклятые колосья!

Мальвеус не знал имени того, кто это выкрикнул. Только булькающие звуки и запах свежей крови — вот и все, что оставили земляные гули от громогласного оратора.

Мальвеус хотел вмешаться силой своей магии в ход боя, но маг личей опередил его, выпустив очередную порцию «Песню вьюги».

Акмальди присел, уходя от невидимой руки холодного ветра, а вот вполне реальный враг мигом оказался а его плечах. Зубы земляного гуля опасно щелкали возле щеки и шеи.

Магический грифон доспеха издал боевой клич, передавая своему носителю лишнюю порцию сил.

Акмальди схватил насевшего на него монстра за шею и железной хваткой сжал тонкое переплетение шейных позвонков. Негромкий щелчок положил конец созданию из миров смерти. Но опускать оружие было еще рано. Прошло всего лишь несколько минут с начала боя, а магистр Белых Грифонов оказался перед врагом один.

— За Родона! — Меч Солнца описал полукруг, разрубая наступающих толпой врагов.

Свет от мечей бога Солнца развеял ледяной мрак, и звон волшебных лезвий перекрыл голодный рев вырывавшихся из земли монстров.

— Сгруппироваться! — подобный приказ вместе с магистром отдали Робар, Тринг и еще несколько капитанов рыцарского войска.

— Уничтожь Акмальди! — звучало в голове проводника. — Земляные гули его остановят своей массой. Я насчитал этих созданий более двух сотен.

Сбитый с толку столь резким вторжением в свои мысли, проводник на время потерял контроль над окружавшей обстановкой.

— Им нужна помощь! — почти страдальчески простонал наблюдающий за битвой маг. Конечно, он был сильнее того, кто выполнял всю грязную работу и служил в качестве проводника силы, но сейчас многое зависело от того, кто был именно на поле боя. Пока что рыцари одерживали верх над своим противником. Земляные гули гибли, распадаясь на кусочки под ударами острых мечей. Как один из создателей этих тварей, Наблюдающий ощущал каждый полученный его подопечными удар, что было для него слишком большой нагрузкой. — Мечи Солнца и сила Родона быстро поглощают моих воинов. Помоги им …

— Не называй моего имени! — почти прокричал шпион.

Наблюдатель не стал отвечать на эту просьбу — ему просто было в тот момент не до этого. Перед его глазами стояла картина того, как с его плеч срубают голову, а в грудь врезается сильная рыцарская нога, закованная в латы. Его солдатам было больно, равно как и ему самому, поэтому он мог только об одном просить союзника.

— Уничтожь Акмальди и сделай это как можно скорее!

— Это должны были сделать твои твари! — шпион послал гневную мысль Наблюдающему в ответ, ясно представляя, какому риску подвергнется его собственная жизнь, если Белые Грифоны все-таки прорвутся к самой башне.

— Ты поплатишься за свое вольнодумство! — прошипело в ответ, и тут же к нему добавился рев раненого зверя: Наблюдателю пришлось вложить слишком много собственных сил в жизнь своих созданий, и последние раны от мечей достигли и его тела.

Потеряв многих из своих товарищей по оружию, рыцари быстро оправились от первой волны нежданной атаки и начали давать земляным гулям достойный отпор. На вид грозные и сильные твари оказались легкой добычей для мечей Солнца. Нахлынув внезапно и завалив людей своей массой, волна нежити начала постепенно стихать.

Мальвеус отбросил от себя очередного монстра, пробив ему грудь, но тот так и не собирался сдаваться. Тварь хищно оскалила мелкие зубы, высунув наружу длинный черный язык с отравленным шипом на конце. Черная струя крови продолжала литься из раны на снег, но монстр не обращал на это внимания.

— Сегодня ты умрешь, Мальвеус, — процедило создание, нанося удар мощной лапой.

Акмальди заметил, что когти на пальцах гуля выросли и стали прочнее. Щит из небесного металла выдержал удар, выбив сноп искр. Мальвеус с размаху ответил ударом меча, но тварь увернулась, показав при этом немыслимую для гуля скорость. Тут же удар лапы, ставшей вдруг необычайно сильной, отшвырнул рыцаря на несколько метров. Бок противно саднило, но кости и ткани были целы, да и доспех не подвел. Однако верного меча в руках больше не было. Очевидно, каким-то образом тварь выбила оружие Белого Грифона в момент атаки. Акмальди попытался встать, но вступивший с ним в схватку гуль тут же оказался над ним, и в забрало шлема ударили четыре передних клыка. Острые и длинные, как сабли, эти орудия хищника стремились пробить доспех и добраться до человеческой плоти.

— Командир в опасности! — Герд Турс выпрыгнул из стаи земляных гулей и направился на помощь магистру.

Короткий взмах жилистой лапы, человеческий вскрик, разорванное человеческое тело и мелкий дождь из красных капель горячей крови — вот та цена, что рыцарю Турсу пришлось заплатить за свое вмешательство.

Только сейчас Акмальди понял, что его противник сильно отличается от диких соплеменников. Двигаясь не как животное, а как человек, дерущийся с Акмальди гуль проявлял еще и чудеса сообразительности. Монстр удивительно быстро согнул руки в кистях так, чтобы они действовали не хуже заточенного топора.

Мальвеус чудом угадал, где упадет выбитый из рук Турса меч. За секунду до фатального удара рыцарь поймал падающее оружие и отбил нацеленный в его горло удар.

— Им кто-то управляет! — выкрикнул один из уцелевших магов, в чьем изорванном гулями теле еще теплилась искорка жизни.

Желая помочь магистру, волшебник выпустил в голову гуля две ветвистые молнии, но это лишь раззадорило тварь.

Гуль выбросил свою лапу в сторону мага, и тонкая струйка крови сама потекла из вен волшебника в горло нежити. Получившее чужую жизнь сильное тело начало разрастаться в росте и в поясе.

Мальвеус, получивший слишком дорогую помощь соратников, быстро поднялся и отрубил твари заколдованную конечность.

Отрубленная лапа оказалась на вес не легче бревна.

Гуль взвыл, почувствовав, что его так глупо переиграли. Из распахнутой пасти в лицо Акмальди вырвалось ядовитое облако, но рыцарь увернулся, отбросив от себя отродье нежити сильным ударом ногой в корпус. Тварь тут же попыталась начать новую атаку, но магистр одним движением перерубил толстую серую шею, обезглавив монстра.

— Наши маги поставили временный щит от вражеской волшбы! — это была единственная новость, которой каждый рыцарь в войске Акмальди был очень рад. Понеся большие потери, войско Белых Грифонов получило небольшую передышку. «Песня вьюги» больше была не опасна для Акмальди и его собратьев, и на какое-то время под стенами темной башни воцарилось затишье.

— Мы были не готовы к подобной схватке, — озадаченно прозвучал голос Тринга — второго капитана, чей список уничтоженных мертвецов переваливал за несколько сотен. Кто-то поддержал своего капитана, Робар смущенно покачал головой, когда ему на ухо что-то прошептал один из рыцарей его двадцатки.

— Ваш меч, лорд. — Мальвеус взял протянутое одним из его лейтенантов сияющее оружие.

— Благодарю, сэр Турс! — магистр был очень рад ощутить в руке привычную тяжесть своего оружия.

— Это оружие сразило монстров, магистр, — рыцарь Турс лишь коротко кивнул головой в ответ на благодарность магистра Белых Грифонов.

Засады у стен большой крепости Белые Грифоны и в самом деле не ожидали. У них не было сзади многочисленного подкрепления со свежими силами, и они не располагали достаточным количеством людей, чтобы провести качественную разведку. Вдобавок, у рыцарей не было достаточного количества магов и лекарей для того, чтобы приводить в готовность выведенных из боя солдат. Про осадные машины Акмальди, да и никто в отряде, уже не вспоминал. Но приказ был дан, и тот, кто скрывался за стенами этой крепости, должен был ответить на многие вопросы. К тому же оставшиеся в строю пара сотен рыцарей были единственным боевым потенциалом, которым располагал Акмальди, а для выполнения порученного королем задания рыцарям нужно было прорваться внутрь крепости.

— За мной, — негромко, как бы для себя, произнес командир. Он отдавал этот приказ не столько своим людям, сколько самому себе, подсказывая своему верному мечу, что безвыходных ситуаций не бывает. Даже в хорошей кладке можно найти слабый кирпичик, нужно только хорошо поискать, или знать, где искать.

— Что ты сейчас чувствуешь, друид? — этот вопрос был очень не кстати, но магистр ордена его все-таки задал.

— Там враг, — коротко обронил эльфийский чародей, теребя связку оберегов. — И врагов там хватит на нас на всех, да еще и с запасом.

— Мертвяков на всех хватит! — дружно подхватил кто-то из дежуривших рядом рыцарей.

— Вот это по-нашему! — тут же прозвучали радостные крики идущих в бой людей.

— Здесь целых пятнадцать метров в высоту, никак не меньше, — доложил Тринг, едва отряд подошел к месту, указанному разведчиками.

Это было очень ценное замечание, особенно если учесть, что Акмальди эту информацию и сам смог получить, едва его глаза увидели плотную ледяную стену. Как назло вокруг стояла полная тьма, а все небо заволокло тучами. Если бы с ними сейчас были маги Солнца, то своей силой они бы сразу расправились с любителями холода и льда. Но, к сожалению, последний из магов пал, а препятствие нужно было преодолевать и немедленно.

Дрениган пробурчал какие-то странные слова одного из эльфийских заклинаний и, размахивая своим посохом, точно дубиной, бросился колотить им по стене, как кувалдой. Тук! Тук! Тук! Звенящий перезвон трещавшего посоха и крепкого льда заставил рыцарей, промерзших до костей, закрыть ладонями уши. Командир бы с радостью подождал, пока утреннее солнце выйдет на небосклон и растопит своими жаркими лучами эти стены, но до рассвета было несколько часов. За это время его люди успеют замерзнуть. Никакая магия тебя не спасет, если дует леденящий душу ветер и температура воздуха такая, что влажная капля, упавшая на снег, превращается в сосульку еще до того, как достигнет снежного покрова.

— Не подведи меня, друг, — прошептал Акмальди, обращаясь к своему грифону. Из-за спины рыцарь достал острый длинный меч, заточенный с двух сторон. Резная рукоять, украшенная руническими письменами, плотно прилегла к руке. Магический зверь гордо вскинул свою орлиную голову. Мускулы на львином теле грифона напряглись. Еще чуть-чуть и зверь готов был выпрыгнуть из державшей его плоскости рисунка. В маленьких, как бусинки, глазках проблеснул яркий голубой свет. И тут же все тело командира отряда рыцарей стало наполняться лучистой энергией Солнца. Яркие лучи зарождались где-то в глубине его тела, а затем яркими потоками выходили наружу, освещая воинам путь в царившей мгле и согревая замерзшие уставшие тела. Ярче всего светились руки воина. Крепкие и большие, они с уверенностью сжимали длинный меч, наделенный волшебством Бастиона Духов. Своей силой Акмальди делился со своим оружием, превращая холодный металл в яркую огненную ленту. Младшие братья подальше отошли от своего командира, над головой которого засветилось изображение львиной головы — лик самого Родона.

С диким криком командир рыцарского отряда кинулся к ближайшему сектору ледяной стены и начал ее сокрушать. Магический меч, усиленный волей к победе и магией Родона, прорезал ледяную толщу, точно бумагу. Некоторые воины еще стояли в смятении, не зная, что делать, как вдруг над их головами прогремел клич Робара:

— За командиром!

Достав свои мечи, Белые Грифоны тотчас последовали внутрь ледового тоннеля. Со стен на людей капала вода, грозя обрушить ледяную массу стены на их головы. Но никто уже не поворачивал назад, поскольку все знали, что к победе их ведет бравый командир лорд Акмальди, грозный и сильный воитель, который никогда не даст своих подопечных в обиду.

Наконец перед глазами Мальвеуса промелькнул свет башенного фонаря. Последние слои льда Белый Грифон с силой отбросил своим кованым сапогом, врываясь во внутренний двор крепости. Сзади кто-то ругался на теплую воду, текущую из растопленной мечом ледяной стены прямо людям на голову. Кому-то не прекращавший своих атак мороз примораживал промокшие волосы к макушке. Но пытка льющейся водой длилась долго, так как толщина крепостной стены была не больше десяти метров. Меч Акмальди прорезал в стене узкий коридор. Из него рыцари выходили во двор.

Сначала было все тихо. Вот уже в третий раз за этот поход. Воины по одному вставали за спиной своего командира, готовые в любой момент вступить в бой. А впереди блестела высокая ледяная лестница, изнутри подсвечиваемая желтоватым светом. Лестница заканчивалась как раз возле двустворчатых широких дверей, ведущих внутрь высокой сероватой крепости, казавшейся в ночи воплощением ночного кошмара. Настоящая игла холодного мрака, пронзающая небо.

Акмальди и стоявшие рядом с ним воины уже направлялись к первым ступеням светящейся лестницы, когда из задних рядов раздались крики.

— Зомби!

— Мертвяки!

— Нежить!

— Вампиры!

Первых жертв напавших зомби Акмальди заметил не сразу. Только полупрозрачная масса, не заметная во мраке снежной ночи на фоне ледяной сероватой стены, с двух сторон обступила рыцарей. Брызнула первая кровь, упали на ледяную землю оторванные ноги и руки, пальцы которых все еще сжимали эфесы мечей. Серая масса поджарых тел быстро и умело взяла ворвавшихся внутрь крепостных стен воинов в тиски. Те воины, которые были не до конца готовы к подобному развитию событий, первыми поплатились своими головами. Кто-то из капитанов приказал своим солдатам отойти назад.

— За командиром! К воротам! — отчаянно закричал Робар, рубя своим мечом серые костлявые руки, тянувшиеся к нему своими скрюченными пальцами. Чьи-то зубы проскрежетали по его спине. Магический грифон его доспеха дернулся, сверкая яркими, как летнее небо, голубыми глазами. Обидчика тут же охватило пламя, и он судорожно замахал руками, спешно поворачивая назад. Он бежал к своим же собратьям, поджигая их высохшие тела магическим огнем грифона. Остальные воины, видя пример отважного капитана, тоже стали обращаться к своим магическим арсеналам, призывая себе на помощь разного рода заклинания. Теперь уже Белые Грифоны теснили нахлынувших охранников ледяной крепости. Летели серые и черные головы, из отрубленных конечностей лилась густая дурно пахнущая жидкость. Неожиданно все пространство осветилось большим ярким облаком розового света, которое тут же стало мгновенно расползаться, растворяя в своих клубах неживую плоть, поднятую ото сна вечности запрещенными магическими ритуалами.

Глаза Акмальди наполнялись слезами, когда он слышал крики своих погибавших воинов. Его меч не щадил никого из врагов. Но из стоявших рядом с ним рыцарей двое уже успели исчезнуть в месиве челюстей, когтей и пустых глазниц, светящихся голодным светом в зияющих провалах голых черепов. Однако нужно было идти вперед. Он уже прошел почти все расстояние от туннеля в ледяной стене до середины светящейся лестницы. Неожиданно у него на пути встал широченный мертвец. Темно-зеленое тело, грубо сшитое из остатков десятков трупов, ловко прыгнуло почти на самую последнюю ступень и перегородило командиру храбрых воинов путь. Толстенные руки, с трудом сгибавшиеся в локтях, вращали в своих толстых пальцах по большому топору. Кривой рот на маленькой треугольной формы голове расплылся в жалком подобии усмешки, когда на лице Акмальди отразилось удивление. Непропорциональные три ноги и коротенький хвостик ловко подтолкнули грузное тело к пробивающемуся рыцарю. Остальная масса мертвецов на миг отпрянула от Белого Грифона, предоставив своему грузному собрату лично расправиться с рыцарем.

— Иди, иди сюда, — произнес Акмальди, одновременно делая сильный рывок вперед и нанося рубящий удар своим оружием сверху вниз по голове противника. Сияющее оружие рыцаря Солнца столкнулось с лезвиями двух топоров монстра, разрубая сталь, а за ней и мерзлую плоть сшитого тела зомби. Разрубленное пополам тело все еще продолжало размахивать руками, не понимая, что за странный предмет только что прошел сквозь его тучное тело. Белый Грифон просто спихнул замешкавшегося зомби со ступеней. Две половинки все еще шевелящегося существа с грохотом покатились вниз, сшибая своих же собратьев.

Второй капитан рыцарского войска Тринг потерпел сокрушительный удар от худого зомби, к серому торсу которого грубыми швами были пришиты толстые и длинные руки, кисти которых вместо пальцев заканчивались острыми шипами. Рыцарский шлем с расправленными в стороны крылышками орла сделал два полных оборота вокруг своей оси. Захрустели шейные позвонки, и полилась кровь. Робар видел, как его брат по Ордену и оружию пал в жестокой схватке.

— Иди ко мне, — тихо прошептал капитан Белых Грифонов, чья двадцатка воинов уже валялась на бело-желтом льду, обагряя поле битвы своей кровью. Стараясь не потерять равновесие, скользя на полусогнутых в коленях ногах, Робар собрал всю свою волю в кулак и обратился за помощью к магическому грифону, выгравированному на доспехе. А затем слова мощного заклинания сорвались с его заледенелых губ. Волна магической энергии должна была разорвать орудующую когтями и зубами толпу полуживых существ. А затем острые осколки тонких льдинок должны были вступить в игру и окончательно переломить ход сражения. Но прошло десять секунд, время шло вперед, ноги рыцаря не отставали от текущих секунд, а призванная заклинанием сила до сих пор не показывала своего лица. И тут рыцарь почувствовал, как его ноги налились огненным свинцом. Металл растекался по тканям тела, раскаляя сосуды и заставляя кожу и мышцы трескаться. Но откуда взялся тут расплавленный металл, да еще и в такую стужу?

— Мои ноги!

— Мое лицо!

— Мои руки!

— Я замерзаю! — слышались многочисленные голоса раненых рыцарей. В живых осталось не так много. Но Робару было не до подсчета воинов — его ноги оказались в настоящей морозилке. Магия Родона внезапно исчезла, лишив отважных рыцарей своей магической поддержки. Кожа его рук стала лопаться, а вытекавшая оттуда кровь мгновенно превращалась в льдинки, намертво примерзая к доспехам. Все же верный меч доставил почти заживо замороженному человеку немного радости, когда в последний миг, еще не до конца лишившись своей силы, хорошо заточенное лезвие нанесло удар. Тело чудовищного размера зомби лишилось правой лапы. Но не поднятые из могилы мертвецы являлись самой главной опасностью для Белых Грифонов. Низкие температуры и пронизывающий доспехи лютый холод оказались для людей гораздо опаснее. Солдаты Акмальди начали сдавать свои позиции, когда в действие вступил мороз, превращая рыцарей в эдакое вкусное мясное мороженое, упакованное в металлические доспехи.

Шпион слишком поздно догадался, что Наблюдающий мертв. Теперь, лишившись своего покровителя и источника силы, шпион думал только о том, чтобы самому попасть в крепость.

Все земляные гули были уничтожены. Магов у Акмальди почти не осталось, да и войско здорово поредело. Поставленная задача наполовину была выполнена, а за это проводник силы все равно мог претендовать на обещанную ему награду.

Только вот удар арбалетного болта в его планы не входил.

— Там пришел твой враг и хочет тебя лицезреть, — прозвучал звонкий голос в мрачных покоях, эхом отразившись от стен.

— Я бы на его месте был аккуратнее в желаниях: ведь некоторые из них могут сбыться. — Широкоплечий воин в это время как раз заканчивал чистить шиповатый наплечник своих доспехов.

Защитник башни повернул элемент брони к себе. Полукруглый кусок металла, с нанесенными мелкими шипами на внешней стороне, ярко блестел в свете горящих масляных ламп. Меч, щит и остальные элементы рыцарской амуниции были давно уже готовы. Верные своему новому хозяину, они смирно стояли на стенде и ждали своего часа. Черная броня из прочного, правда, слегка тяжеловатого металла, покрывала крепкое тело воина, надежно защищая его от напастей и шальной стрелы.

— Отличные латы, — сквозь молочную пелену колдовского тумана, окутывавшего детали довольно милой, но слегка мрачноватой обстановки, проступили очертания человеческой фигуры. — Они могут быть весьма полезны в предстоящем бою.

— Что тебе здесь нужно, ведьма? — обронили бескровные губы.

— Хочу лично посмотреть, как мой бывший любовник вырвет твое сердце.

В голубых глазах гиганта читалась ненависть, когда он думал об Акмальди и его войске.

— Я еще сохраняю шансы на прохождение через портал.

Дама кивнула.

— Мы достали спрятанную в этой башне реликвию и теперь можем удалиться, — продолжила магиня. — Если бы нас не нашли маги Эверхарда и если бы не армия рыцарей ордена Белого Грифона, то мы бы уже давно прибыли в наш мир. Мир более спокойный и более привычный.

Гигант облегченно вздохнул. Тяжелый и мощный двуручник с обоюдоострым лезвием и треугольным желобом, пробегающим узкой линией вдоль всего лезвия, мог заставить задержать дыхание любого воина. Удлиненный эфес меча позволял физически развитому человеку управляться этим оружием с помощью одной руки. Защитник башни вскинул в сторону вошедшей дамы меч. Мысль о том, как этот клинок пронзит магистра Белых Грифонов, заставила тело защитника башни вибрировать сильнее.

— Знай, магиня, что у меня нет сердца, — проскрипело лицо роглира. — Моя раса лишена этого органа, потому что он рождает слабость.

— Тебя выращивают из заколдованных кусков гранита и обсидиана, растворенных друг в друге, и камни земной тверди дают тебе физическую силу, но где находится твоя душа — вот тот вопрос, коим я интересуюсь.

— Моя душа находится в надежном месте! — роглир одним глотком осушил костяной кувшин жертвенной крови, откусывая часть посуды в приступе экстаза. — И не смей до нее дотрагиваться!

Изящная дамская ручка в полупрозрачном белом одеянии быстро втянула указательный палец, не желая нервировать своего потенциального телохранителя. Надетый на указательный палец правой руки перстень засветился оранжевым светом. Едва заметный силуэт небольшого человечка притаился внутри камня, сжавшись под проницательным взглядом волшебницы.

— Чудесно, не правда ли? — произнесла магиня.

— Я пока еще не мертв, — процедил серо-синий гигант, подставляя подземным карликам нижние конечности, чтобы они быстрее одели их в доспехи.

— Ты либо очень голоден, либо нетерпелив, мой друг.

Роглир облизал губы и хищно ухмыльнулся:

— Похоже, ты мне предлагаешь обед.

Магиня слегка улыбнулась:

— Ты же должен узнать причину, по которой вынужден здесь задержаться.

Роглир плотоядно облизнулся.

— Кто ты? — задало вопрос появившееся в высоком кресле существо.

— Хозяйка этой башни, неудачник, — ответила магиня. Телепортация живых и неживых предметов была для нее сущим пустяком, даже если места отбытия находились на большом расстоянии.

Весь в крови и избитый так, будто по нему пробежало стадо слонов, Наблюдатель (а это был он) поменял позу и повернул голову в сторону призвавших его к ответу.

Сначала фигура молчала, словно размышляя над чем-то, а затем произнесла:

— Зачем вы перенесли меня сюда?

— А как ты думаешь?

Это был оригинальный ход — отвечать вопросом на вопрос. В мирное время магиня с удовольствием продолжила бы разговор в том же ключе, но сейчас за дверями слышались вопли рвущихся в двери башни Белых Грифонов, поэтому ход беседы нужно было менять.

— У меня был приказ, — Наблюдатель первым решил отвечать, надеясь на то, что оппонент поступит так же, но магиня и роглир ответили ему лишь молчанием. Такой разговор мог перейти в допрос.

— Они нашли нас, Банг, — спокойно проговорил роглир, надевая доспех. — Не знаю, как, но какая-то возможность у магов Эверхарда была и была цель для поисков. Понимаешь? Цель для поиска.

— Мой шпион еще жив, и я не проиграл свою миссию.

Наблюдатель вообще не должен был здесь находиться. В его желтых глазах промелькнул страх. Магиня не давила на нового участника беседы, но Наблюдатель ощущал на себе ее опасный взгляд.

Вмешавшись в действия аборигенов Лаударума, Банг нарушил заключенное им соглашение.

Магиня спокойно выслушала короткое оправдание, но свой приговор мастеру провала отменять не собиралась.

— Твои обязанности включают вербовку местных магов и создание тайной агентуры, а ты вместо этого решил заменить моих воинов на поле боя. — Тонкий дамский пальчик, как маятник, покачался перед желтыми глазами. — Нехорошо.

— Но мой шпион еще жив, и я не проиграл свою миссию.

— Я рада, что твой избранник все еще жив, хотя… — магиня взяла паузу. — Его удача через пару минут повернется к нему спиной.

Словно по незримой команде по покоям башни пронесся рев, и нечто массивное выпрыгнуло в одно из верхних окон во двор. Банг не сомневался, что это был хищный зверь, шагающий на четырех лапах, и у него была определенная цель.

— Нет! — Наблюдатель уже догадался о своих перспективах. — Вы не понимаете! Это эльф, друид и притом сильный.

— Мы рады за тебя, — магиня кивнула головой, разрешая роглиру двинуться в сторону трехрогого существа.

— Армия Акмальди почти полностью истреблена нашими совместными усилиями, — продолжал оправдываться Наблюдатель.

— Только у магистра ордена есть сила, полученная им в самом Бастионе Духов. Очень мощное заклятье, позволяющее ему уничтожить всю эту башню и окружающие ее строения, а это означает провал всех наших миссий в этом мире. — Теперь магине точно было не до шуток.

— Он один стоит целой армии, Банг, — защитник крепости процедил это сквозь зубы, ясно представляя меч Белого Грифона возле своего горла.

— Дело ваше, — чернокожий человек, чью голову украшали три острых рога, резко встал со своего похожего на древний трон кресла, и в его руках сверкнул полуторный меч с широким у конца полукруглым лезвием. Красная молния из лавы готова была сорваться с его руки, но магиня лишь улыбнулась, намекая на свое превосходство в искусстве магии.

— Ах, так, значит! — трехглазый чернокожий человек раскрутил свое оружие, направляясь к роглиру.

Экипированный по пояс в доспех роглир был не полностью защищен, но смог увернуться от выпада Банга, а в следующий миг нанес трехглазому удар в челюсть.

Банг поспешил подняться на ноги, но роглир оказался быстрее — мощная рука схватила Банга за рог и одним движением оторвала ему голову.

— Чтоб ты подавился, — успел выкрикнуть желтоглазый Наблюдатель перед тем, как его ворчащая голова исчезла в пасти все еще голодного роглира.

— Уходи-и-и-и! — уже из-за ряда острых зубов закричала голова своему шпиону.

— Будто этот бездарь сможет тебя услышать, — магиня подошла к трону Наблюдателя, пытаясь поймать остатки телепатической связи Банга с его шпионом. В том, что тайный агент слышал последние слова своего хозяина, магиня не сомневалась.

— Как ты это делаешь? — на лице магини проступило искреннее удивление, когда здоровенная морда Банга исчезла в довольно узком рту.

— Мое горло и пищевод состоят из системы мягких хрящей, способных благодаря эластичным мышцам расширяться, — объяснил защитник башни. — А что это было?

— Заклинание телепортации, — равнодушно произнесла магиня, подойдя к окну. — Похоже, Банг был не единственным мастером устраивать сюрпризы. Ну а теперь твой выход.

— Жаль, что у твоих солдат нет магического хранителя, способного противостоять грифону магистра.

— Но твоя армия с ними справится?

Роглир утвердительно кивнул:

— Мои мертвяки и монстры числом их явно превосходят, да к тому же и я немало в битве стою.

— Удачи, — магиня не стала в деталях пересказывать, какую именно картину она увидела из окна. Ее пожелание очень даже понадобится защитнику башни, особенно если учесть, кто именно и в каком количестве материализовался во внутреннем дворе. Охраняемые волей магини главные ворота испытали на себе мощный удар десятков закаленных в боях тел. Все имели отличное вооружение и прошли хорошую школу боя на различных полях Лаударума — так что мертвецам роглира придется попотеть, если они хотят уйти на своих ногах.

— Готовьте портал для перехода! — уже грозным голосом женщина отдала приказание многочисленным подземным карликам. — И не забудьте захватить с собой добытую реликвию!

— Слушаюсь, — виновато прозвучало откуда-то снизу.

— Я хочу увидеть это. — Магиня услышала еле уловимые шаги роглира, поэтому его слова, прозвучавшие над самым ухом женщины, не заставили гибкое тело даже шелохнуться.

— Слуги!

По приказу волшебницы двое подземных карликов быстро побежали в сторону лестниц.

— У меня нет времени, — настаивал роглир, пинком отбрасывая снующих под ногами карликов, в чьих услугах он более не нуждался.

— Одно из желаний моего защитника — закон для меня, — волшебница картинно сделала пас руками в воздухе и произнесла несколько странных слов нараспев.

Вслед за этим трехметрового роста создания, чем-то напоминавшие людей, но только со странными чертами лица, придававшими им сходство со зверем, поставили на пол огромный резной ящик.

— Кто это? — роглир чувствовал себя перед гигантами так, словно обжора перед громадной тарелкой супа. Супа, который сам мог бы переварить едока и сделать это в рекордно короткое время.

— Это мои слуги, — злорадно ответила волшебница, видя, в каком замешательстве находится ее герой на этот час.

Экипированные в легкие доспехи и имевшие из вооружения длинные посохи с двойными лезвиями, слуги магини не без усилий подняли крышку странного ящика. Повинуясь движениям удивительного механизма, из ящика выдвинулся небольшой постамент, на котором ослепительно сиял ярко-желтый драгоценный камень в форме полумесяца. Древняя реликвия, подчиняя своей воле мощное тело защитника башни, закованное в броню, заставила его биться в странном ритме.

— Оно бьется, — одними губами прошептал роглир, без колебаний преклонив колени перед древним артефактом.

— Когда-то великий Драйг вел нас вперед, завоевывая один мир за другим и давая нам силу чужих жизней и мощь от страсти страданий, и я сделаю все, чтобы мой господин, поверженный рыцарями Бастиона Духов, вновь обрел утраченную мощь и силу.

— Тогда иди и дерись за будущее своего господина! — грозно отрезала волшебница, приказывая своим рослым слугам спрятать реликвию обратно в надежное место.

Больше роглир не колебался. Он теперь точно знал, за что именно ему придется отдать свою жизнь и принести в жертву своих воинов, если того потребуют обстоятельства.

— Во имя Драйга! — прорычал защитник башни, щелкая решетчатым забралом и проверяя прикрепленные к спинным пластинам панциря ножны для меча.

Дрениган сразу понял, что все происходит не так. Рыцари дрались отчаянно, не уступая своему врагу ни сантиметра пространства. Но противник постепенно одолевал, оттесняя рыцарей на просторы морозной пустыни. Больше половины воинов уже пополнило ряды павших, когда до друида дошла простая и в то же время верная мысль: сила Родона и способности магических зверей внезапно иссякли. А это означало, что измученные долгим путешествием люди, лишившись питавшей их силы, сейчас могли превратиться в замороженных ледяных статуй. Ведь магические грифоны, нанесенные на панцири Белых Грифонов, не только придавали воинам дополнительные возможности, помогая управлять законами природы и использовать магию, но также охраняли жизни и здоровье своих обладателей во времена трудных и утомительных походов. Мальвеус Акмальди уже почти оказался внутри крепости, когда на друида насели сразу несколько врагов. Верный посох, сделанный из крепкого дерева, мог служить отличной дубиной. Первому зомби сильное оружие раскололо череп. Голова лопнула, точно перезрелый арбуз. От протянутых рук второго врага друида спасла врожденная ловкость, усиленная скоростью природного хранителя. Волк — обитатель леса и вечный охотник. Матерый лесной зверь метрового роста в холке и около двух метров в длину, не считая хвоста, с ворсистым темно-серым мехом, золотом отливавшим на полуденном солнце, тогда пришел на место проведения ритуала. Некогда старый эльфийский друид призвал этого волка из самых глухих лесных дебрей. Он сказал, что дает своему ученику власть над способностями этого существа только для охраны и исправной службы. Молодому ученику тогда было очень лестно, что великий мастер эльфийской магии награждает его, молодого юнца, одним из самых дорогих даров леса. Ах, с каким удовольствием он отправился бы в то время! Такое теплое, мягкое, нежное. Но сейчас вокруг кипела битва, уже переросшая в мясорубку. И перевес в этой мясорубке, грозившей вот-вот перейти в бойню, был явно не на стороне Белых Грифонов и Дренигана. Сила и реакция волка сработали великолепно. Магу в последний момент удалось увернуться от острых когтей, одновременно с этим Дрениган быстро раскрутил свой посох над головой. Очередного противника Дрениган мощно пнул ногой в колено. Нога серокожего существа подломилась, зомби упал лицом вниз. Друид с силой наступил ногой на затылок упавшего. Раздался хруст лицевых костей. И сразу же раскрученный посох ткнул в пустое бездушное лицо своим тупым концом, продавливая носовой хрящ, посылая тем самым сломанную кость в мозг. Зомби судорожно схватился за голову и рухнул на красный от крови рыцарей лед как подкошенный. В живых оставалось не более тридцати рыцарей. Остальные либо получили слишком серьезные ранения и пошли на ужин охране крепости, либо были повержены в неравном противоборстве с серыми и зелеными тварями, коих было раз в пять больше. Но и Белые Грифоны не оставались в долгу. Воодушевленные прорывом своего командира, рыцари также яростно вскидывали мечи и кромсали полуживые тела охранявших крепость зомби на мелкие кусочки. Вокруг места схватки валялись куски серых и зеленых конечностей, вяло скребущие лед, политый еще теплой красной кровью. Могло подуматься, что Белых Грифонов вот-вот сомнут, но и количество зомби также уменьшилось. В живых и с той, и с другой стороны оставались только самые стойкие и изворотливые. Победа так, казалось, близка, что, опьяненный, друид на миг потерял бдительность. Существо, некогда даровавшее друиду силу, теперь обернулось его главным врагом. Ведь именно через волка молодой Дрениган получил когда-то свою силу от искусных магов эльфийского народа. Тогда этот лесной хищник казался ему богом леса, олицетворявшим дух настоящей свободы. А теперь на друида бросился тот самый зверь, которому Дрениган вот уже сколько раз готов был сказать спасибо. Не потеряв самообладания, он сжал посох, вложив в его магическое древко все свои магические силы, и размахнулся, чтобы нанести удар по клацающей зубами волчьей морде. Однако, опередив на долю секунды движения мага, волк первым сумел укусить эльфийского воителя в плечо, оторвав при этом своими зубами часть металлических наплечников. Дрениган завыл, когда клык, несущий отраву, пронзил его плоть, глубоко погружаясь внутрь. Если бы сила Родона не оставила своих верных слуг в самый необходимый момент, то они бы уже раскидали всех этих полуживых созданий. Но бог Солнца отвернулся от них, оставив надежду только на силу крепких мышц и закаленных тел, что в данной ситуации равнялось смерти, поскольку ледяной холод и лютый мороз быстро превращали тела людей в живое мороженое.

Друид собрал в свободный кулак все свои силы и метнул в налитые кровью глаза шар яркого огня.

Чудовище завыло от боли, но не отступило. Зверь поднял друида за плечо, кроша зубами кости. Дрениган боялся, что его рука может просто оторваться от тела. Но в этот момент меч Солнца пришел ему на помощь, погружаясь в шею чудовищному созданию.

Затрещала дубленая кожа. Дрениган еще сильнее завыл, когда хватка острых зубов начала слабеть.

— Отойди, Дрениган! — Робар вскинул свое оружие во второй раз, ловко уходя от мощной атаки зверя.

Кровь алым ручьем хлынула из открытой раны. Друиду пришлось пережать артерию, чтобы не потерять сознание в самой гуще битвы.

Рыцарь ударил волка-переростка щитом. Удар пришелся зверю в бок, оттесняя массивную тушу от раненого волшебника.

Для данного маневра рыцарь использовал мощь своего магического грифона — сам человек никогда бы не смог совладать с подобным созданием.

— Он еще не побежден! — Дрениган хотел крикнуть что-то ободряющее, но из-за обширной кровопотери из горла друида вырвался лишь поток глухих звуков.

Но рыцарь и не нуждался в подсказках — огромный волк был уже перед ним. Зверюга попробовала протаранить оборону человека стремительным рывком вперед, но сила Белого Грифона не уступила натиску чудовища. Когти с лязгом резали металл рыцарского щита, а острые зубы сверкали, как две сабли, пытаясь схватить и оторвать край щита, который пока что защищал рыцаря от когтей и зубов зверя, а сила Бастиона Духов, заключенная в нагрудной пластине доспеха, не позволяла монстру поразить противника одной грубой силой. Меч Солнца Робара поражал жилистое тело зверя с быстротой молнии, но зверь успевал уклониться от точного колющего удара или от хорошей режущей атаки, так что удары Робара приходились на крепкие бока волка. Но вот рука, державшая щит, слегка пошла вниз, поддаваясь усталости. Зверь тут же атаковал, выбросив когтистую лапу рыцарю в лицо. Робар этого и ожидал: меч Солнца сделал в крепкой руке пируэт, и сверкающий металл перерубил толстую лапу. Получив тяжелую рану, чудовище поспешило отойти назад, но отсутствие одной конечности привело к потере равновесия, и огромная туша зверя упала к ногам рыцаря, подставляя под удар массивную голову. Больше медлить Белый Грифон не стал, видя, как его братьям по ордену нужна помощь.

— Что ты будешь делать теперь? — задал вопрос друид, не до конца понимая, кто именно перед ним стоит. Ему очень хотелось, чтобы это был споривший с ним Акмальди. Но Акмальди был очень занят разборкой с массой монстров, и его функции на себя пришлось брать сержанту Робару.

Друид увидел перед собой лишь полоску белого света. Яркого-яркого, как чистый луч Солнца с рук Родона. И тут же вокруг них зашумели сотни мечей, вынимаемых из ножен, раздался привычный для воинов Бастиона Духов клич:

— За Родона!

Мальвеус услышал победоносный клич своих воинов, когда его меч Солнца, полный чистой энергии Родона, разрубил последнюю десятку зомби, окруживших Белого Грифона.

Защитники башни были почти повержены. Остатки стражи, отчаянно защищавшей входные ворота, вот-вот должны были растаять, а за ними находился путь к долгожданной цели. К тому, кто привел солдат короля личей в Лаударум. И для того чтобы добраться до этого существа, нужно было лишь рассечь мечом эту темнеющую во мраке боя дверь.

Удар последовал неожиданно, и магистр оказался к нему не готов.

Тяжелая фигура Акмальди отлетела от входных ворот башни, но Мальвеус даже обрадовался подобному ходу событий. Сквозь пелену дыма и пламени рыцарь видел, как под его ногами взрываются камни и горит воздух. Всего за несколько секунд вокруг ледяной башни образовалось огненное кольцо, порожденное чужой магией. Но ударная волна помогла рыцарю избегнуть худшей участи, его будто выбросили мощным пинком из эпицентра бушевавшей силы. Магический зверь доспеха пронзительно вскрикнул, и Акмальди ощутил, как силы стремительным потоком возвращаются в его тело.

— Выходи на бой, воитель! — грозный всадник верхом на большом звере, экипированном пластинчатой броней, стоял перед рядами рыцарского войска.

Фигура в массивном черном доспехе медленно выезжала из вихрей бушующего пламени, направляясь сторону поднимающегося Акмальди.

— Прикройте командира!

Повинуясь голосу Робара, арбалетчики направили в сторону приближавшегося всадника рой черных стрел, но защитник башни лишь лениво потянулся за мечом, а затем серией молниеносных движений отбил летевшие в него острия.

— Прекратить атаки, — Акмальди сумел-таки встать на ноги после серии акробатических этюдов среди кровавого месива из частей тел и снега. Внутри крепости больше не царила непроглядная белая мгла. Сзади за его спиной остались лежать на вечно мерзлом льду больше сотни его людей. Магия их доспеха ослабла в самый неподходящий момент, но вот на такой случай он и разделил своих рыцарей, оставив в арьергарде несколько сотен воинов. Кто бы он ни был, хозяин этой крепости, он хорошо умел разбираться с магией Солнца. Нужно было просто уничтожить негатор, и тогда кошмар быстро мог бы закончиться. Но для этого рыцарю нужно было пройтись по всем коридорам этой крепости и обыскать здесь каждый закоулок, которых здесь (Акмальди в этом не сомневался) было предостаточно. Сейчас была другая проблема — защитник башни и его свита из темнеющих фигур живых мертвецов, угрожающе бряцающих опасным оружием.

«Кто бы ни устроил мне фейерверк, он сделал хорошую вещь — негатор магии Солнца был в одном из камней той лестницы, что вела к воротам ледяной башни. Лестницы уже нет, и вместо отвоеванного десятками жизней подхода к сердцу холода бушует настоящий огненный кошмар, через который не так-то просто пробиться».

Акмальди стоял с поднятым мечом перед воротами ледяной обители, которая теперь еще больше потрясала своей мощью. Высокое строение имело сходство с дьявольской иглой, воздвигнутой из жерла колдовского пламени. Мальвеус невольно зауважал воина в черной броне, если уж тот осмелился встать на защиту ледяной башни, выступавшей в качестве проводника между двумя мирами.

Роглир слегка поморщился, представив, до какой степени измельчал его противник, если согласился послать на бой обыкновенных арбалетчиков.

Ледяные ворота башни со скрипом закрылись, оставляя рыцарей Белого Грифона наедине с полчищем новых врагов и их командиром.

Четырехлапый зверь, на котором восседал черный рыцарь, напоминал помесь слона и кошки. Туша весом в пять тонн шествовала среди трупов с грацией кошки; в прищуренных зеленых глазах горел огонь жажды крови, а из зубастой пасти раздавались грозные рыки, когда чуткий нос зверя учуял запах свежих человеческих жизней.

— Это армия короля Эверхарда — действующего посланца бога Солнца Родона из Бастиона Духов! — прокричал черный рыцарь, произнося слова максимально отчетливо, чтобы каждый мертвец в его армии смог расслышать своего предводителя. — Они пришли сюда, чтобы убить нас и нашего господина!

— Драйг давно уже мертв, — навстречу защитнику башни вышел грозный рыцарь в измазанной кровью броне.

Блики от колдовского пламени игриво пробежали по начищенным до блеска наплечным и набедренным пластинам, отражаясь от полированной поверхности панциря, подчеркивая при этом всю статность великолепно сложенной фигуры Белого Грифона. К левой руке прикреплен небольшой щит ромбовидной формы, а правая длань крепко сжимает длинный меч, чье лезвие, словно зубы лесного хищника, опасно касалось пушистого снега, пробуя его на вкус. Противника такого сорта явно не ожидали в стане мертвецов.

Роглир сощурил глаза, приготовив одно из своих любимых заклинаний — «дыхание ведьмы», поражающее любую металлическую вещь, покрывая металл слоем коррозии и ржавчины.

Магический грифон Акмальди испугано вскрикнул, чувствуя опасность.

Да, последний подарок короля Эверхарда все же обладал превосходными магическими свойствами! И армии нежити вскоре предстояло испытать его в действии.

— Я хочу говорить с тобой, рыцарь, — спокойно произнес защитник башни, но его голос слегка дрожал, а в словах звучали нотки истерики.

Акмальди поднял забрало овального шлема, показывая, что он соблюдает законы рыцарского кодекса чести.

— Приветствую тебя, воин, — Мальвеус Акмальди попытался приветливо улыбнуться.

— Убирайся! — процедил роглир. — Уходите восвояси по-хорошему!

— Где она? — Вопрос магистра прозвучал очень резко и неожиданно как для самого рыцаря, так и для его собеседника.

Но защитник башни был готов к подобному развитию событий, и не поддался первому порыву чувств.

— О ком ты говоришь?

— О цели вашего визита в Лаударум, — Мальвеус быстро вскинул руку, указывая в сторону ледяной башни. Роглир услышал, как позади его оппонента покинули свои ножны сотни магических мечей. Голоса творивших волшбу магов соединились в сплошной полифонический гомон. В стане мертвецов также прозвенели сотни острых мечей, вытаскиваемых прямо из замерзлой плоти; низшие личи хаотично перебирали свои амулеты, готовясь то к атаке, то к нападению. Но атаковать без приказа никто не решался. Все ждали. На двух рыцарей обратили свои взоры не менее тысячи пар глаз, воинов и магов, готовых к стремительной развязке событий. Слова магистра Белых Грифонов не таили в себе гнева, но Мальвеус заметил, что у противника пальцы вытянутой в его сторону руки сжаты в кулак. Белый Грифон не знал, что за заклинание держит сейчас в своей руке его враг, но на всякий случай слегка подогнул колени, готовясь к резкому прыжку в сторону, а пальцы правой руки крепче ухватились за меч.

— Мы пришли сюда забрать то, что издавна принадлежит нашему королю, — отчеканил роглир.

— Ваш король личей давно убит! — прокричал Акмальди.

— Тогда убирайся отсюда, прислужник Родона! — защитник башни не уступал Белому Грифону в силе голоса, так что все реплики двух военачальников были отлично слышны солдатам обеих армий.

— Ты сюда никогда бы не попал, да еще и со своей сворой монстров, — Мальвеус сделал паузу. — Тебя явно сюда забросил маг. Сильный маг, знающий, как пройти через врата между мирами.

— Это все твои домыслы, благородный рыцарь!

— Выдай нам мага, и мы спокойно уйдем, — пообещал защитнику Мальвеус.

— Здесь живу только я, — ответил на предложение Белого Грифона защитник башни.

— Лжешь! — Мальвеус видел, как по черной фигуре прошла волна мышечного напряжения. Противник явно тянул время, и Белому Грифону это очень не нравилось. Скорее броситься в бой — вот о чем мечтал магистр древнего ордена.

— Ты прав, рыцарь, маг, сотворивший все это, действительно существовал, — роглир специально издал печальный вздох. — К сожалению, он погиб в тот момент, когда я отбросил тебя от ворот крепости.

— Красиво говоришь, рыцарь, — Акмальди притворно закивал головой, — но вот только одно не сходится: если убит маг, построивший это замечательное здание, то после его смерти ледяная башня и окружающая ее стена, а также ворота и все внутренние постройки должны были тут же обрушиться, погребая под своими обломками и твоего великолепного скакуна.

— Мы не хотим насилия, — произнес через силу роглир, выдавливая эти ненавистные слова из своей зубастой пасти. Внутри него все давно жаждало крови, но он должен был дать время ведьме и ее слугам для безопасного прохода к порталу.

— Враждуй, с кем хочешь. Но мы оба знаем, рыцарь, что ты не можешь находиться здесь в полном одиночестве. Я даю тебе последний шанс прекратить бесполезную бойню.

— Бойню? — роглир насмешливо фыркнул, представляя, с какой скоростью магиня поднимет из могил новую армию нежити, если это сражение пройдет неудачно. — Не тебе помешать нам достичь своей цели! — ноги защитника слегка сжали ребра чудо-кошки — от этого зверь, в чьем седле рыцарь величаво сидел, коротко вскрикнул, как бы подтверждая слова своего хозяина. — Башня целиком сделана изо льда, ее стены двухметровой толщины у основания. Стена, окружающая мою госпожу и ворота, ведущие внутрь, также сделаны из этого прекрасного материала. Силы Воды и Природы могут создавать подобные конструкции. Даже если ты победишь меня в бою, то пройти заколдованную ледяную стену ты никогда не сможешь!

Глаза Акмальди зажглись ненавистью. Если бы человек мог убивать одними глазами, то Мальвеусу Акмальди ничего не стоило быстро расправиться со многосотенным воинством и с самим защитником башни.

— Ну же, рыцарь, не томи нас своими играми. — Зверь защитника башни сделал осторожный шаг вперед. — Выходи на честный бой, и я отпущу с миром твоих людей в случае твоего поражения. Может быть, даже сохраню тебе жизнь, хоть твой наглый нрав этого и не заслуживает.

«Никогда!» — рвалось из груди Мальвеуса, но воин изо всех сил сдерживал порыв чувств, иначе это сразу бы выдало его. Он ни разу не шелохнулся с того самого момента, как защитник башни вскинул в его сторону меч и повел своего зверя в наступление. Мальвеус не знал, что за заклинание прячется в сжатом кулаке его оппонента. Но вот пальцы начали медленно разгибаться. Магистр Ордена Рыцарей Белого Грифона и защитник башни стояли друг напротив друга. Акмальди мог отразить любой удар, но вот уровень владения магией у своего оппонента он не мог учесть до конца. Дрениган — вот кто точно знал, что нужно сделать, но он получил очень сильную рану, и рядовые воины отнесли его в задние ряды, чтобы он окреп и набрался сил.

Мальвеус успел в последний миг увернуться от опасных ветвей оранжевой паутины.

А человек, лежавший в сотне метрах сзади, чувствовал дыхание смерти. Тяжелая рана посеяла в его теле новый росток тьмы, который уже начал давать плоды будущего процветания. Не открывая глаз, он мог теперь слышать голоса людей, находящихся на далеком расстоянии, а его магическая аура стала еще более сильной и широкой, позволяя черпать силу из недоступных ранее источников. Мечта об абсолютной власти, какую жаждет получить любой адепт, могла реализоваться. И все это случилось благодаря упорству одного-единственного человека — магистра Белых Грифонов. Того, кто с малыми шансами на победу боролся с армией личей, хотя они были сильнее и мощнее его. Акмальди, как таран, пробил ему дорогу к новым возможностям. Но в крепость, где они таились, еще нужно было войти, а сейчас чужая магия угрожала тому, кто это мог сделать.

Всего лишь пара усилий, и в тело героя вливаются дополнительные силы из самой тверди земли, а из прочных линий воздуха и остатков душ, безвременно павших на поле боя, сооружается щит.

«Акмальди должен выжить!»

Магистр Белых Грифонов даже сам не ожидал, что ему удастся уклониться от магии роглира. Полотно заклинания прошло над его спиной. Сзади трещала ледяная стена, разваливаясь на большие глыбы, которые распылялись на мелкие колющие осколки. Все-таки кто-то из выживших магов Архатры постарался. Если бы такая волшба прошла по его телу, то никакой доспех не смог бы его спасти. Щит, сплетенный неизвестным волшебником, отбил магическую атаку, поддерживаемую чужой силой.

«Ура! Акмальди выжил» — изо рта проводника вырвался хриплый стон… Выставленный им щит сумел-таки отразить удар и направил чужую магию в саму башню. Его герой не сдавался, и сейчас это было самым главным.

Но его собственные силы уже были не так велики, как секунду назад. Он снова погружался в себя, преображаясь в нечто совершенно новое. Новое существо, обладающее более мощными способностями, прорастало в его организме.

«Скоро я буду намного сильнее, чем обещал мне Наблюдающий!» — восторгу раненого мага не было предела.

Роглир уже собирался приступить к истреблению вражеского войска, но его магия встретилась с достойной магией противника. Времени больше терять было нельзя. Искусство магии должно было смениться искусством владения топором.

Белый грифон успел увернуться от удара черного рыцаря. Тяжелый доспех отбил летящие в него ледяные осколки. Припав на одно колено, Мальвеус откатился от своего врага, после чего опередил и магов защитника. Слова заклинания сами слетели с губ рыцаря, и ветвящийся поток молний вырвался из его разжатой ладони, направляя свои наэлектризованные щупальца прямо в грудь своих противников. Громкий крик раздался из-за спины роглира. Сотни сопровождающих его мертвецов и личей все как один схватились за пораженный участок груди. Каждый мертвец пытался вытащить электрическое копье из своего тела, упорно хватаясь двумя руками за сверкающую синеватую змейку, но от этого только получал еще больший заряд.

— Разорвите их на части! — грозно приказал черный рыцарь.

— За Родона! — разнеслось за спиной Акмальди.

Белые Грифоны все как один обнажили мечи. Каждый старался забрать с собой как можно больше вражеских жизней в случае своей смерти. Стоявшие друг напротив друга две армии сшиблись, забыв о дуэли своих командиров.

— Личи, в атаку! — ревел черный рыцарь, видя, что его зомби скоро превратятся в кашу из разрубленных серых тел. Но его маги молчали, будто их кто-то сковал своей волей, намного превосходящей по силе магию низших личей.

Роглир сразу же догадался, каким трюком воспользовался его противник, и сам пошел в атаку, призвав себе в помощь магию Солнца. Луч чистой энергии готов был вот-вот поразить цель, но тут наступила вторая стадия заклинания, призванного магистром, — острые стрелы молний посыпались на полупарализованное воинство с неба. Причем все небесные снаряды были жирными, с искрящимися силовыми отростками по краям и темно-фиолетового цвета, хотя цвет небосвода и оставался бледно-голубым. Одна из молний смогла поразить распаленного своим неудавшимся наступлением роглира, нанеся защитнику ледяной башни прямой удар точно в темя.

Защитник башни вылетел из седла, упав прямо на голый лед. Удар был жестким, но не смертельным. «Гнев Богов», — так называлось заклинание Акмальди. Он его редко когда применял, но если такое случалось, то его противникам приходилось достаточно туго. Пришедшее вместе с призывом брата Робара воинство сейчас все как один врезалось в контуженные полчища мертвецов, оставляя на белом снегу лишь их изрубленные тела. Из Белых Грифонов не умер пока никто, но все личи в стане мертвецов находились в полусонном состоянии, обессилев от крепкого магического удара. Акмальди мог бы с легкостью убить защитника и вступить в общую битву и это, возможно, ему бы и удалось, если бы в поединок двух командиров не вмешался зверь, привезший на своем горбу обладателя черных доспехов.

Чудо-кошка, видя, как ее хозяин падает на лед, издала грозный рык, напоминавший лавинный камнепад, и бросилась на магистра. Когтистая лапа задела с размаху плечо бравого героя, так что Мальвеус невольно упал на одно колено. В глазах зверя сразу же полыхнули злые огоньки мести. Две мощные кошачьи лапы ударили, что было сил, прямо в грудь, выбивая из легких Мальвеуса последний воздух.

Стойкий рыцарь всем позвоночником ощущал, как его тело неумолимо погружается в толщу льда, намертво врастая в мерзлую плоть ледяной пустыни. Зубастая голова зверя начала радостно щелкать клыками, призывая к бою своего хозяина, который уже оклемался и вставал после падения.

Акмальди разозлился на глупого зверя и, упершись руками в лед, толкнул двумя ногами наседавшую на него чудо-кошку в грудь.

Удар человека был не сильным для такого создания, как бродан — хищник бескрайних просторов мира ламбирдов. Это было равносильно попытке в одиночку сдвинуть гранитную глыбу с места. Но тело Мальвеуса само стало будто бы из камня. Словно вся земля сейчас вливала в него свои запасы мощи. Магия доспеха усилила удар. Зверь вскрикнул. От силы атаки чудо-крошку подбросило в воздух, но зверь не сдался. Растопырив лапы, чудо-кошка ловко приземлилась и тут же рванула вперед. Удар крепкой, как таран, головы выбил из Мальвеуса все остатки жизни. Все внутри тела сотрясалось, как студень, пронзая ткани неимоверной болью. Продавливая рыцаря через ряды его же воинов, зверь отталкивал неприятеля от своего хозяина. Мальвеус не имел места для маневра и в ответ нанес лишь удар рукоятью меча Солнца по черепу чудо-кошки. Зверь яростно зашипел, движением головы отбросив рыцаря на десяток метров. Акмальди плашмя упал в грязь, пытаясь нащупать в себе остатки последних сил.

«Вставай! Вставай! Твой бой еще не окончен!» — голос звучал вокруг, наполняя все тело приятным теплом, а его избитые мышцы словно заново рождались. Мальвеус не мог поверить в происходящее: что-то очень древнее и звериное проснулось в нем как раз в тот момент, когда голова чудо-кошки вынесла его с поля боя. Ощутив прилив невиданных сил, рыцарь резво поднялся, сначала на колени, а потом на ноги.

Зверь бросился на Белого Грифона, выбросив вперед жилистую лапу с блестящими тремя когтями.

Мальвеус ожидал от зверя именно такой реакции и был уже готов к встрече. Рыцарь слегка подпрыгнул, как бы взлетая навстречу воинственному зверю, и, что было сил, рубанул своим мечом наискось вдоль всего правого бока. Чудо-кошка жалостливо вскрикнула.

Роглир, которому уже удалось встать на четвереньки и нащупать оружие, увидел, как противник отрубает мечом правую лапу у его любимца. В горле у черного рыцаря застрял яростный крик, когда его любимец камнем упал на снег, орошая белоснежную плоть ледяной пустыни горячей кровью.

Акмальди, ранив зверя, не стал добивать его, а быстро прочитал слова «длани матери». Словно живые, из ледяной земли поднялись две белые руки. Они, будто руки любящей матери, закрыли в своих гигантских ладонях раненое существо. Сомкнувшиеся ледяные руки скрыли от посторонних глаз раненое животное, когда меч рыцаря уже отбивал атаки прорвавшихся через ряды Белых Грифонов зомби. Видя, как по его рыцарям бьют черные стрелы, магистр понял, что до победы далеко, а сила, поддерживавшая лично его, безразлично относилась к судьбе его воинов.

— Умри! — хрипло прокричал его противник, стремясь к Акмальди с высоко поднятым мечом.

Однако атака мертвеца не достигла цели, ударом меча, нанесенным снизу вверх, магистр разрубил полусгнившее тело пополам. Следующие воины-скелеты, наученные опытом погибшего зомби, решили сперва применить против своего врага силу магии, призвав на помощь сражавшихся низших личей.

Костлявые фигуры в плотных одеждах ловко лавировали между рядами идущих в бой скелетов. Свои колдовские удары личи наносили с безопасного расстояния, избегая острых мечей и летящих стрел и только по одной цели: по магистру, чья магическая сила таила в себе опасность для хозяйки ледяной башни.

Желтые огни в форме семилучевых звезд плотным роем врезались в грудь Мальвеуса, отодвигая мощного воина на пару шагов назад, но сила его доспеха без труда им противостояла.

Использовав возможности доспеха, магистр вычислил положения магов в войске мертвецов и тут же нанес по личам удары огненными шарами.

Но их атаки не прекращались.

Белые Грифоны гибли, но внутри магистра не было места жалости. Они все хотели этого боя и именно ради этого собиралась их армия. Каждый рыцарь понимал, что битва начнется неожиданно и уже не сможет остановиться.

Акмальди не колебался в своих действиях — враг должен быть повержен любой ценой. Поэтому и удар огненных шаров пришелся не в нарисованный на костяной груди стяг башни, а в самое незащищенное место воинов-скелетов — в лицо. Сила доспеха опять оказалась мощнее магии мертвецов. Вместо лиц у десяти личей, бегущих между рядами мертвецов, светились обугленные черепа. В войске мертвецов наступал хаос. Тогда кто-то из личей попытался поддержать своих собратьев, заковав их в магическую броню, используя для этой цели большую часть своих колдовских сил. Мальвеус услышал слова и песнопения вражеских заклинаний, и они его не радовали. Магов в стане мертвецов следовало как можно скорее нейтрализовать, иначе они могли своими заклинаниями убить многих доблестных рыцарей раньше, чем до их сердец доберутся мечи скелетов.

Магистр призвал себе на помощь силу огненного великана Геликора — одного из покровителей огненной стихии. А затем обратился за помощью к Тайнаре — одной из трех сестер воды, повелевавших морями. Затем он высоко подпрыгнул и вскинул над головой меч. Слова заклинания сами потекли из его уст. Быстрые и плавные магические звуки, перемешивающиеся со словами гимнов богам, быстро возымели нужный эффект. Фигура магистра на миг застыла в воздухе, а вокруг нее образовался настоящий круг из оранжевого пламени. Огонь горел ярко, а его рыжие язычки начали только громче шипеть, когда их стала окружать плотная стена воды. Огненные и водяные потоки на миг охватили рыцаря, сумевшего достучаться до их повелителей. Потоки стихии общались со своим слушателем. Они внимали его желаниям и мыслям, словно одобряя его поступки. Вдруг висящая фигура резко упала на лед, и от нее в сторону воинов защитника башни полетели магические стрелы. Окутанные живительной влагой воды, внутри себя стрелы несли божественное пламя, способное из пепла создавать жизнь или отправлять неугодных в мир пепла. Акмальди не сомневался в итоге своей атаки, когда услышал многочисленные вопли умирающих. Жизнь воды могла преодолеть любой магический барьер, а дальше в дело вступал огонь, дотла выжигающий души уже мертвых магов, возомнивших себя богами.

Что ж, своим воинам он здорово помог, ликвидировав самых искусных рубак вражеского стана, сумевших пробить оборону Белых Грифонов и добраться до их командира. Теперь уже мертвецов кромсали мечи Солнца, пущенные в ход крепкими руками рыцарей Бастиона Духов.

Когда неожиданный удар сотряс его тело, Мальвеус сразу же догадался о пославшем его воителе.

— Булава Драйга! — яростно закричал бегущий по снегу роглир. — Вспомнил, мерзавец?! — защитник крепости сражался до конца.

Акмальди, конечно же, вспомнил. Особенно когда поток незримой мощи втолкнул его тело в ледяную почву. Нечто подобное имелось и в его магическом арсенале, но вот только силенок для подобного удара у магистра пока не набралось, тем более после стольких атак и отражений ударов.

Ребра трещали, как в пыточных тисках, но все же испытанное в многодневных боях тело не подвело. Все кости остались целы, хотя в первый момент сделать вдох оказалось не так уж просто — в груди, словно бешеная птица, колотилось сердце, а в легких горел пожар. Спину жгло от удара во множестве мест, голова раскалывалась от чудовищной боли. Казалось, будто по нему прошел гигантский воин со своей шипастой булавой. И в дополнение ко всему Мальвеус точно знал, что магическая атака, подкрепленная сильным гневом его врага, загнала его тело на несколько метров под землю.

Защитник ледяной башни громко рассмеялся, когда увидел, как призванное им заклинание сбивает его противника с ног и втаптывает в мерзлую, покрытую льдом землю.

— Я сумел победить тебя, воитель за справедливость Родона, — прохрипел роглир, когда вдруг понял, что из его трехтысячного воинства шесть сотен людей оказались при смерти, больше трех сотен получили тяжелые ранения, а одиннадцать его верных личей пали от рук вызванного им на бой дуэлянта.

— Какой же ты все-таки силач, мой дорогой враг, — нарочито причитал роглир, тяжело опираясь на правую ногу. Левую ногу он повредил при падении. И даже его выращенное из камня тело не смогло спасти своего хозяина от пустякового ранения.

— Могу себе представить, как тебе будет хорошо в моем желудке холодной ночью. — Уже празднуя победу, защитник башни скинул помятый шлем, показывая распахивающуюся зубастую пасть.

Попав в западню, магистр не бросил бороться. Наоборот — ему очень даже захотелось как можно быстрее освободиться и треснуть зубастого негодяя по физиономии.

— Вот почему ты пришел сюда. Ты, который мог бы стать королем, захотел еще небольшого кусочка славы. Ну и пусть! Все равно ты не смог бы отсюда уйти! — Защитник сам не понимал всего смысла тех слов, что он произносил. Все было так, будто кто-то внутри него сыпал цитатами из семейной драмы. — Тебе никогда не проникнуть внутрь моей крепости, как ты это сделал когда-то в прошлом!

Рука уже тянулась поднять острый меч в замах, но словесная атака продолжилась:

— Мы не отпускаем своих самых сильных врагов так просто! А я тем более не позволю какому-то рыцарю встать против нас в грядущих битвах! Ты слышишь меня? Между прочим, это сейчас не ты меня победил, а доспех твоего Родона.

Акмальди не слышал того бреда, который лился целым потоком в его адрес из уст врага. Рыцарь всем телом ощущал, как что-то продолжает вкачивать в него силы. Еще немного и он просто не сможет вдохнуть воздуха, которого в этой узкой яме и так было мало. Облегчение пришло к воину так же неожиданно, как и удар магии от защитника.

Черный рыцарь еще вытягивал держащую меч руку, как гигантские руки, сжимавшие в своих объятиях зверя, схлопнулись, разбросав вокруг красные фонтаны крови. Несколько из брызг попали роглиру в лицо.

Защитник ледяной башни посмотрел в сторону оседавших на снег огромных ледяных рук. Рядом с ним лежала пятнистая лапа огромной кошки. Тут же в его памяти вспыхнуло видение его чудо-кошки, орошающей белоснежную плоть ледяной пустыни горячей кровью.

От злобы и боли черный рыцарь сжал зубы. Акмальди, даже будучи глубоко под землей, сумел ему отомстить.

— Что ж, рыцарь, будь по-твоему! — негромко произнес роглир. А потом длинный меч поднялся высоко вверх, ведомый черной рукой. — Это тебе за моего бродана!

— Нужно отвести меч, — прошептали бледные губы раненого проводника, делая легкое мановение рукой.

Металл щелкнул обо что-то твердое, что прозрачной пеленой закрыло голову Белого Грифона.

— Твои фокусы со мной не сработают! — тело защитника башни напряглось, собирая всю энергию в одну точку, а затем черный рыцарь резко выдохнул, прокричав странные слова заклинания.

— Стихай! — безмолвно прошептали губы.

Удар мощного взрыва сотряс ледяную корку. Волна нестерпимого жара обрушилась на то место, куда посланное черным рыцарем заклинание заточило его же врага. Ослепительная яркая вспышка чистейшего солнечного света пронзила бело-голубую гладь ледяной пустыни. Кто-то из воинов, спешащих на помощь магистру, вскрикнул от слишком яркого света. Самого роглира отбросило на несколько метров назад. Гнев Родона обжег его своим светом. И хотя приземление прошло для защитника башни не столь удачно, на его лице играла радость. Радость за то, что он все же сумел победить в этом сложном противостоянии двух одинаково сильных духом воинов.

Акмальди так и не понял, что послужило причиной ярчайшей вспышки света. Лицо рыцаря вдруг резко обожгло горячей волной ярко-желтого цвета. Мальвеус даже хотел закричать, но потом побоялся, что жар проникнет внутрь и выжжет все нутро. Между тем слои мерзлой земли вперемешку со льдом проскальзывали сквозь металлические пальцы доспеха. Жар мигом согревал скованную льдом землю, лишая магистра последних опор для рук и ног. Все вокруг ежесекундно таяло, превращаясь в густую кашу из глины, песка, земли и талой воды. Образовавшаяся грязная масса увлекала за собой рыцаря ордена Белых Грифонов.

Черный рыцарь вытер кровь с разбитых губ и тыльной стороной ладони стер грязь с расцарапанной щеки. Ему вдруг очень стало жарко, доспех стал сильно давить на тело, а в глазах появились темные круги. Защитник ледяной башни устал. Полученные раны и ответные его заклинания истощили и тело и разум. Он судорожно вдохнул в себя воздух. Теперь было легко и приятно дышать. Организм буквально наслаждался каждым вздохом. Теперь вместо колючего мороза и ледяного ветра тело вдыхало влагу и просто переполненные теплом воздушные потоки.

— Жаль, что твой последний бой окончен, — радостно произнес рыцарь в черных доспехах, обращаясь к тому, кто уже никогда не поднимется на бой. Ведьма из ледяной башни смогла снабдить своего защитника артефактом, использующим основы магии Солнца. Сила Родона обрушилась сама на себя — так, что Акмальди не мог спастись.

— Жаль, я не ем вареное мясо, — плотоядно улыбнулся роглир, играясь мышцами своей глотки, но громкий звук заставил защитника башни вновь взяться за меч.

Слова черного рыцаря тут же перебил своим криком магический грифон, нарисованный на железном панцире.

«Неужели он еще жив?» — с восторгом пронеслось в голове роглира. Инстинкт голодного до свежей крови роглира говорил ему, что его враг, увернувшийся от атаки, сейчас все еще жив и может в любой момент провести встречный выпад.

Острый меч беспощадно пронзал грудь Белых Грифонов, оказавшихся в зоне поражения заклинания. С оторванными конечностями и страшными ранами, рыцари спокойно встречали свою смерть, отчаянно пытаясь в последний миг вонзить свое оружие в крепкую ногу зубастого роглира.

Его ноги крушили черепа и ребра грудных клеток, когда он шел по полю из мертвых тел. В ста метрах впереди обе армии, погрузившись в битву друг с другом, сейчас уже разбились на крупные кучки воинов, выясняющих друг с другом отношения. На помощь Белому Грифону больше никто не придет — это было хорошо, но и сам роглир лишился помощи своих мертвецов. Теперь все было как в сказке: он и враг; черный и белый воины выясняли свою правоту в честном поединке. Вечно голодный людоед мог только мечтать о победе в таком бою.

— Это просто прекрасно, если ты жив! — прокричал роглир, чувствуя, что его противник и впрямь все еще был жив. Внутреннее чутье, словно поводырь, вело черного рыцаря к месту последней схватки.

В том месте, где сила магического удара достигала максимального значения, стоял плотный столб пара. Черный рыцарь чуть не обжег себе лицо, когда попытался поближе подойти к горячему водяному облаку. Его ноги не хотели идти вперед, но звериный инстинкт победителя подталкивал своего хозяина к действиям. Роглир сделал несколько нетвердых шагов в сторону белой стены пара. Вокруг все шипело от испарявшегося снега и воды, но, когда защитнику оставался последний шаг до предполагаемой цели, белесая завеса неожиданно спала, открывая защитнику ледяной башни вид на плод творения его магии.

Большой кратер, выдолбленный магическим ударом во льду и мерзлой земле, сначала заставил защитника несколько отшатнуться. Но потом среди грязных луж голодные глаза увидели поднимающуюся фигуру. Белые доспехи все так же сияли на солнце. Магический удар нисколько не повредил странный беловатый металл.

Защитник башни прыгнул вниз, на ходу вытаскивая меч.

«Убей Акмальди!» — громоподобным звоном зазвенел голос магини в чешуйчатой голове.

— Да! — защитник ледяной башни не заметил, как ноги сами понесли его к цели. Он слушал исходящий изнутри голос и был благодарен магине, что направляла его руки в тот момент. В широкой груди под слоем черного металла разгоралась ненависть. Месть, месть, месть! — вот как внутри все кипело, желая только лишь одного — смерти Акмальди.

Акмальди поднял голову и осмотрелся. Вокруг него поднимался столбами пар, а его руки погрузились в слой жирной грязи. Он не мог понять: откуда слуга Драйга мог дотянуться до силы Солнца. Магический зверь его доспеха молчал — удар подобной мощи явно вывел его из строя, тем более что магия Солнца, питающая грифона, победила саму себя. «Но тогда почему я еще жив?» — задавал себе вопрос Акмальди. Открыв маску забрала, Мальвеус выплюнул частички грязи, попавшие в рот. Поскользнувшись на скользком илистом дне, лорд Акмальди потихоньку стал вставать, осторожно осматриваясь. Вокруг не было ничего слышно — рев белого пара и тающего льда заполняли своим шипением все пространство.

— Вставай и дерись! — громом отдалось в голове.

Мальвеус промочил грязной водой лицо, прогоняя наваждение, но избавиться от последствий удара оказалось не так просто.

— Сражайся! Враг совсем рядом! — больно прозвучало в голове, заставив магистра тут же собраться с силами.

Белый рыцарь просто чудом смог вовремя присесть, уворачиваясь от рубящего удара несущегося меча. Защитник рубил сверху вниз. Сильно и точно. Это и позволило Мальвеусу захватить кисть роглира с опускающимся мечом на левом плече, а правое плечо использовать как противовес. Еще одно большое усилие — и угроза быстрой смерти отошла на второй план, а закованное в черный доспех мускулистое тело с грохотом нырнуло в глубокую лужу.

Роглир быстро поднялся на ноги, хоть падение и причинило ему неудобства — его чешуйчатое лицо, покрытое сеткой царапин, об этом очень хорошо говорило.

«Убей! Убей! Убей!» — гремело в голове. Но защитник не стал с натиском берсеркера бросаться в атаку. Левая рукавица соскребла грязные потоки с перекошенного злобой лица.

— Это тебе за то, что ты уничтожил моего личного бродана, — рыцарь из древнего потустороннего мира быстро сделал длинный выпад мечом, одновременно слегка отклоняясь назад на случай резкой контратаки. У Акмальди меча в руке не оказалось, и ему пришлось парировать точный удар своей белой рукавицей. Магический зверь доспеха тоскливо запищал — существо Солнца отдавало свою силу, чтобы защитить хозяина.

— Кого? — этот выпад был легко отбит, а на лице магистра проскользнула улыбка. Враг злился — это было хорошо. Но вот от этого он думать хуже не стал. Удар вскользь, удар по касательной, а затем движение черной кисти, и острие меча идет прямо. Орудуя закованными в доспех кулаками, магистр ловко парировал первые удары. Металл доспеха противно проскрежетал по лезвию меча, немного отклонив траекторию острия, но все же последний удар черного рыцаря нашел свою цель. Острое лезвие сумело преодолеть броню белого доспеха и вошло на четверть пальца в тело воина.

Мальвеус вскрикнул от боли, когда острый конец меча вышел из раны. Полилась кровь.

Белый рыцарь почувствовал, как его ноги немного скользят, а потом он стал падать.

— На сей раз я тебя точно прикончу, негодяй Акмальди! — роглир радостно погладил свою чешуйчатую голову.

«Я знаю тебя», — мелькнуло в голове магистра, когда он увидел до боли знакомый ему жест. Если бы не это тело хищного монстра из древнего мира, то рыцарь мог бы назвать имя, утопленное в слоях памяти. Это был явно кто-то, кто его очень сильно ненавидел и хотел его смерти.

— Не дождешься, — сквозь зубы проскрипел магистр, и белая перчатка нанесла удар точно по черной ноге, повредив колено.

Защитник ледяной башни взвыл от боли, падая спиной в грязь.

Мальвеус приободрился, все еще морщась от боли. Собрав остатки сил, белый рыцарь вскочил на ноги и нанес по барахтавшемуся в грязной луже чешуйчатому воину несколько болезненных ударов ногами. Акмальди поймал себя на мысли о том, что сейчас бы с радостью использовал очередное заклинание из своего арсенала волшебных трюков. Но организм и разум были истощены до предела. За какие-то десятки минут он уже успел нанести три очень могучих магических удара, один раз призвал себе на подмогу силы двух высших богов и сумел выдержать два мощнейших колдовских удара. Обычный человек от таких подвигов давно бы растаял в воздухе, пытаясь погасить долг перед богами. Но Мальвеуса охраняла еще одна сила — рыцарская одежда Бастиона Духов. Доспех был явно не простым, и Белый Грифон ни секунду не сомневался, что это именно белый чудо-металл доспехов ответственен за то, что тело некоего лорда Акмальди все еще твердо стоит на ногах. Отдельного слова похвалы заслуживал и магический защитник, поддерживающий своего хозяина собственной силой. И если теперь он рискнет проделать нечто большее, то хранители магии Лаударума просто возьмут в качестве платы за свои услуги части его души и тела. А последнее обстоятельство означало прямую смерть.

— Твои силы все-таки имеют пределы! — радостно произнес его враг, поднимаясь из коричневой жижи, но латный сапог белого доспеха хлестким ударом заставил улыбающиеся губы мигом замолчать.

— Магистр! Уходите! — Акмальди запоздало обернулся на крик. Выпущенная красная магическая стрела — явное дело рук одного из выживших личей — ударила его в спину чуть пониже затылка. Волшебный снаряд пробил панцирь доспеха и вошел внутрь тела. Мальвеус яростно вытянул руку в сторону наглеца, посмевшего вмешаться в бой двух рыцарей, и с белых пальцев сорвалась сверкающая изумрудная нить. Тонкий изящный конец ее пронзил красную символику на пыльной мантии восставшего из мертвых мага. Фигура лича, стоявшего на самом краю кратера, немного покачалась вперед-назад, а затем теперь уже точно мертвый маг бесшумно осел на таявший снег и медленно начал сползать по склону кратера. Магический рисунок на мантии мага — две оранжевые волнистые линии внутри оранжевого круга, символизирующий силу огня, — сразу вспыхнул ярким пламенем, а затем потемнел от текущей из раны жижи.

— Это тебе за Рафалиэля! — меч черного рыцаря стремительно взлетел из лужи. Рука защитника ледяной башни направляла его острие прямо в шею противника. Мальвеус уже попрощался со своей головой, а заодно и с телом, когда неожиданно почувствовал, как его пальцы сжимают эфес знакомого меча.

Меч, выкованный кузнецами Бастиона Духов, и меч из мира ламбирдов столкнулись друг с другом посреди быстро замерзающей лужи. От ударов двух лезвий друг о друга во все стороны полетели искры. Акмальди и роглир осыпали друг друга градом страшных ударов. Каждый из двух бойцов вкладывал в свои замахи почти все свои силы. Казалось, будто бы здесь посреди ледяных просторов снежной пустыни сошлись два заклятых врага. Блок, удар, блок, удар, затем опять удар, а потом снова блокирование атаки — так могло бы продолжаться довольно долго: ведь противники были равны по силам. Но Акмальди был ранен, и притом дважды, и из обеих ран текла кровь. Оба рыцаря понимали это, и каждый строил свой бой, исходя из данного обстоятельства. Черному рыцарю нужно было только переждать, пока не закончатся силы у его врага, а потом нанести удар. Магистр тоже понимал это, и не мог позволить мечтам своего противника стать явью.

Белый рыцарь рубил осторожно, вовремя уводя лезвие назад для быстрого контрвыпада, но при этом Мальвеус вкладывал в свои атаки всю силу, отдаваясь бою до конца. Защитнику ледяной башни приходилось очень не легко отражать атаки своего сильного противника. Неожиданно Акмальди удалось обмануть роглира. Он принял на себя рубящий удар, подставляя под острое лезвие внешнюю часть плеча. А сам, не обращая внимания на возникшую в руке боль, нанес точный колющий удар прямо в грудь.

Чешуйчатый воин непонимающим взглядом уставился на меч Солнца, погруженный в его тело почти что до середины лезвия. Оружие врага поразило его в самую грудь, но ни крови, ни боли — ничего не было такого, что могло бы привести к его смерти. Мальвеус сам непонимающим взглядом смотрел на произошедшее чудо и не верил своим глазам.

Тонкая ручка галантно сняла с пальца перстень, зажав светившийся камень между безымянным и большим пальцем. Звонко щелкнул расколотый драгоценный камень, и томившееся внутри создание вырвалось наружу. Вспыхнувший огонь освобожденной сущности не мог повредить волшебнице. Выросший до своих истинных размеров горящий силуэт теперь точь-в-точь напоминал того грозного воителя, что вышел армии Родона навстречу. Зубастая пасть огненного существа хищно раскрылась над хрупкой дамой, но властный голос магини остановил его мятежный напор.

— Твой враг — там, — вещала магиня, указывая ему путь.

Неожиданно образованная в черном доспехе защитника трещина ожила. Черный рыцарь громко закричал, когда из раны стали вылезать крылья яркого пламени, а затем все тело защитника ледяной башни засияло ярким светом. Из середины черного панциря что-то выбиралось наружу. Оно сначала покрыло тело роглира, оставив только пронзающий взгляд ярких синих глаз, а затем из светящегося ореола вокруг защитника в небо взлетело большое существо, своим видом очень напоминавшее черного рыцаря.

«Убийца!» — хотел произнести защитник, но руки его оппонента опередили слова.

Не дожидаясь, пока враг вновь обретет дееспособность, Акмальди выдернул из раны роглира меч и приготовился нанести новый удар.

«Тебе нужно поторопиться, воин! Пока враг не стал сильнее!» — пронеслось чужой мыслью в голове.

Окрепшие руки уже вновь тянулись к мечу, а черный доспех загорелся голубым светом в месте ранения. Мальвеус не верил своим глазам, но трещина в черном доспехе от его меча медленно запаивалась. Кто-то очень мощный все еще был здесь и это именно он вкачивал в черного рыцаря силы.

Прокрутив сверкающий меч в небольшом полукруге, закованная в металл рыцарская длань обрушила острие своего оружия точно на шов между шиповатым панцирем и воротом шлема. Защитник слишком поздно понял, что от этого удара его уже не защитит никто. Дарованные ему секунды новой жизни он не сумел использовать. А ведь это его душа только что приняла смерть от Белого Грифона, подарив ему время для атаки. Время, которого магистру Акмальди, увы, не хватило. Из порезанного сине-серого горла потекла струйка алой крови. Черный рыцарь все еще продолжал стоять на ногах, когда сверкающее лезвие пронзило его грудь и вошло в еще дрожащее место силы, заменяющее созданию из камня сердце.

Роглир медленно оседал в грязную жижу, все еще не веря в свое поражение. Ему очень не хотелось смотреть в лицо победителя. Но последние его мысли сейчас были рядом с заветной реликвией, найденной в этом холодном месте Лаударума. Защитник не хотел, чтобы его враг получил хоть намек на существование сердца Драйга. А где-то далеко-далеко впереди его манила крепкая рука его души. Ее большие синего цвета глаза ласково смотрели на него, а сильные руки раскрылись в нежном объятии.

— Спи с миром, — прошептал Мальвеус, когда, наконец, понял, что в этот раз его противник уже не встанет и не продолжит бой. Черный доспех быстро погружался в слой грязи, скрывая в своем нутре тело сильного некогда воина.

— Победа! — громко прозвучало над головой Мальвеуса.

— Магистр жив!

Робар и пара уцелевших в последнем бою рыцарей тут же спустились на дно ямы, чтобы помочь командиру.

— Сколько из наших уцелело? — верный своему характеру Акмальди сначала интересовался общим ходом дел, а уже потом просил что-нибудь для своей особы.

— Рыцарей Белого Грифона осталось около сорока человек, — по окровавленному лицу сержанта было видно, насколько сложным выдался бой с армией мертвецов.

— Силы были почти равны, лорд, — сержант Алльгейерон словно прочитал мысли своего командира, — но мы смогли выстоять.

Все в ранах и порезах, с ожогами на мерзлой коже, лицо верного воина смогло изобразить подобие улыбки, а левая рука все так же крепко поддерживала раненого друга. Меч Солнца пока что оставался в ножнах, да и взять оружие сержант уже не мог — правую руку в плече и локте смогли сломать шипованные дубины зомби-людоедов. Только небольшой щит, наспех притороченный к наплечной пластине справа, мог как-то помочь рыцарю держать оборону.

— А что с магами и друидами? — задал следующий вопрос Акмальди, вылезая из влажной ямы.

— Все погибли, лорд. Только эльфийский маг Дрениган остался, но очень плох — его атаковал один из тех четвероногих монстров, что выпрыгнули из нижних окон башни.

Сведения эти магистра не радовали. Конечно, он теперь и сам знал, что врага поблизости нет. Дымящиеся стены, ползающие по льду язычки огня и хрустящие кости мертвецов под ногами ясно подсказывали, что силы сподвижников Драйга могут остаться только в одном месте — в ледяной башне.

— Собрать всех воинов, способных держать оружие! — отдал приказ Акмальди, перешагивая через окровавленную фигуру в белом доспехе, насквозь пробитым черными стрелами личей. — Десять человек оставить с ранеными для оказания помощи, остальные — за мной!

— Стой, Акми! — Робар быстро подоспел к своему другу, чтобы успеть провести тактическую консультацию перед решающим штурмом.

— В чем дело, сержант?

— Внутри башни могут быть противники посильнее тысячи-другой мертвецов, зомби и низших личей, а у нас сил почти не осталось для хорошего отпора.

Ледяная башня острым шпилем упиралась в безмятежное небо, обдавая волной холода и ужаса все окружавшее пространство. Темные переливающиеся углы конструкции обманчиво напоминали покой, когда вся природа башни и магии, ее породившей, бросали вызов гармонии Лаударума. А чужие потоки воли заставляли силы воды и земли подпитывать массивную конструкцию, предотвращая процессы обрушения.

— Где-то там, внутри, сидит могущественный маг, — прошептал одними губами магистр, делая первые шаги в сторону того места, где обвалилась ледяная лестница, и откуда затем выехал черный рыцарь, выводя свою армию нежити на бой. — И нашей задачей является уничтожить этого умельца силы!

— В этом ты прав, — не отставал Робар, — но ведь ты же можешь покончить с этой башней одним заклинанием.

Акмальди, конечно, и сам знал об этом.

— Но для этого я должен очутиться внутри этой ледяной фигуры, — последнее слово Мальвеус произнес совсем тихо, вытаскивая из недр своей памяти нечто очень знакомое. Несомненно, Белому Грифону уже удавалось видеть нечто подобное, но вот где именно — Акмальди не помнил.

Идущему рядом Робару стало немного стыдно от того, что он забыл про заклинание исхода. Как сержант Бастиона Духов, Алльгейерон вполне мог нести в своем арсенале подобное оружие из мира магии.

— Извините, магистр, — тут же осекся он, — мы идем следом за вами. За командиром!

Мальвеус слышал звуки вынимаемых из ножен мечей и перезаряжаемых арбалетных затворов. Жаль, что воинов уже не так много, как в самом начале кампании, но зато сейчас его спину прикрывали самые сильные и стойкие рыцари из его ордена.

Потайная дверь, через которую высыпала из крепости лавина мертвецов, теперь надежно была сокрыта магией. Без своих магов и без Дренигана Акмальди почти не имел шансов на то, чтобы вовремя отыскать безопасный вход внутрь. Оставалось только достичь красноватых досок тех небольших ворот, до которых он уже добирался.

«Правда, тогда я шел вверх по полупрозрачным звенящим ступеням, а теперь придется рисковать!» — магистр напряг остатки своей магической воли и выпустил из плотно прижатых друг к другу ладоней огненную стрелу.

Мальвеуса прошиб озноб сразу же, как только его яркая оранжевая стрела разнесла деревянную преграду в ярком огненном взрыве. Бьющий по избитому телу откат говорил о том, что на ближайшее время магистр Белых Грифонов свой запас магии исчерпал, и теперь боги будут брать у него частичку жизни взамен каждого заклинания. Но дымящийся на высоте шести этажей проход так и притягивал рыцаря внутрь. Ведь победа была близка, оставалось только попасть внутрь. Воспользовавшись силой Бастиона Духов, Акмальди в одном прыжке преодолел многометровую высоту, оказавшись лицом к дымящемуся проему.

Глава третья Ледяная башня

Эльфийский маг стоял среди пустынных равнин белесых сугробов. На полуденном солнце они слепили, как тысяча солнц. Как ему хотелось сбросить с себя одежду и подставить свое измученное тело под жарящие лучи отраженного солнца! Укус монстра, который друид получил в драке за ледяную крепость, не позволял опытному врачевателю забыть о себе. Сначала все плечо ныло и горело, не давая сомкнуть глаз. А потом наступали такие приступы кашля и лихорадки, что Дренигану казалось, будто его сейчас вывернет всего наизнанку. В первый миг друид думал, что он вот-вот умрет, но странная болезнь не спешила вести его на просторы Бастиона Духов. Лайлоф, волшебник из Мейриярда, сказал, что его рана полностью зажила и что он скоро поправится. Конечно, молодой лекарь, использующий магию для лечения, оказался прав — рана действительно закрылась так, что не осталось даже малейшего шрама. Но друид все равно знал, что отрава уже поселилась в его организме, и каков будет итог ее действия — ученому мужу оставалось только догадываться.

— Сейчас тебе станет легче, — молодой маг охотно помогал друиду справляться с недугом.

При повторном сеансе лечения Дрениган только все больше удивлялся возможностям молодого мага.

— У тебя у самого рана на голове, — прошептал друид.

— Это ржавый арбалетный болт угостил, — отшутился маг, — когда я замешкался и упал во время прорыва внутрь крепостной стены.

Таящийся в хрупком человеке магический потенциал просто поражал воображение. Эльфийский маг даже где-то испытывал зависть к мальчишке, иногда считая выбор, сделанный богами, не совсем справедливым. В конце концов он тоже был неплохим магом, а в понимании волшебства ему практически не было равных во всем королевстве. Но изначально судьба распорядилась не в его пользу. Дрениган и магия, казалось, были несовместимы до того дня, пока его не встретил рогатый колдун.

— А в теплой корабельной каюте очень даже было комфортно, — отвлеченно произнес маг, связывая целительные потоки.

Приятные мысли о теплой каюте и странно наступившее спокойствие снежной пустыни отлично успокаивали, а песня зимнего ветра здорово восстанавливала ясность ума, приводя мысли в строгий порядок. Теперь Дрениган не жалел, что добрался до этого места.

— Теперь ты в порядке, — радостно сообщил Лайлоф.

Дрениган грустно усмехнулся, когда очередной свистящий порыв ветра принес ему на лицо белую россыпь снежинок. Такие мягкие, такие пушистые снежные звездочки падали на загорелое лицо, тая на обветренной коже, оставляя при этом влажные следы, которые тут же высыхали.

— Спасибо, — он любил так стоять у себя в лесах, проводя многие часы или просто бродя по заснеженным просторам, изучая природу заснеженных зарослей. Сейчас было самое время для яркого солнца. Оно все также исправно светило своими теплыми лучами. Эльфийскому магу казалось, что уже прошло много времени с тех пор, как отрава монстра поселилась в его организме. Теперь, стоя на этом месте, и наблюдая природу снежных земель, друид явно ощущал, что вместе с новым днем в его тело приходит нечто новое и неизведанное. Единственное, что скрашивало томительные часы ожидания — так это новый образ жизни, которым измененный человек должен был наслаждаться. После того как кровавая бойня во дворе ледяной башни утихла, один из рыцарей приказал собрать оставшихся в живых людей в одно место, чтобы Лайлоф смог оказать им посильную помощь.

Бедняга Лайлоф.

— Как ты выжил?

— Что?

— Как ты выжил? — повторил вопрос друид, подходя к молодому магу.

На измазанном кровью бледном лице проступила тень смущения.

— Не знаю. Мне словно кто-то помогал в этой битве, сообщая о возможных последствиях.

— И кто же это был? — Дренигану стало казаться, что он начинает понимать суть происходящего. Лайлофа кто-то защищал, а иначе он бы здесь не красовался.

«А, может, этот маг сам хочет войти внутрь башни узнать все ее тайны?» — лицо Дренигана на миг перекосилось от злости. «— Как же ты выжил?»

— Не знаю…

— А чего же ты здесь так нехотя слоняешься?

— Уж очень хочу попасть внутрь, но для этого нужно оказать помощь всем, кто еще может быть жив.

— Успехов, — почти шепотом пробормотал Дрениган, провожая взглядом щуплую фигурку, шагавшую вдоль стонущих рыцарей.

«Он вошел внутрь башни! Но как?!» — тревожные мысли путались в голове с неимоверной скоростью. Ледяная башня и та сила, остатки которой все еще хранились в мерцавшем льде, манила раненого красотой непознанного и загадочного. Всего за несколько часов он получил такую порцию магических сил, какую не получал от вечнозеленых лесных гигантов за всю жизнь. Это мог дать только новый источник неимоверной силы — источник, сокрытый внутри ледяной башни. И этот источник должен был принадлежать ему. Но магистр Акмальди, оказавший непосредственную помощь в постижении этой новой силы, собирался вот-вот ее уничтожить.

«Такое сокровище обязательно должно быть моим! Моим и больше ничьим!» — собрав все силы воедино, раненый муж поднялся и зашагал в сторону ледяной иглы. Долгожданное могущество было вот-вот у него в руках, оставалось лишь достать его.

— Эй! — это был один из рыцарей, кого Акмальди оставил для помощи раненым. — Куда вы идете?

— Я помогаю раненым, — произнес маг, направляя поток чистой энергии в раненую ногу одного из лежавших на плаще рыцарей.

— Но вам самим нужна помощь.

Маг усмехнулся, вспомнив, как выглядит сейчас его лицо. Все исцарапанное, с обветренными синими губами и подбородком, с белым носом, на котором застыли красные жилы выступивших под кожей сосудов. И завершали картину впалые глаза с розовыми белками и широкими зрачками. Это все боль от ранения и метаморфоз оставила свои следы в живом организме.

— Я замешкался и упал во время первого прорыва внутрь.

— Я тоже из тех, кто отмаршировал почти сутки по снежной пустыне, — гордо сообщил рыцарь. — Так что сам знаю, что всем пришлось пережить. Точно на грани жизни и смерти. Даже не поймешь сразу, что где.

— Вот теперь ты знаешь все о жизни и смерти, — атлетическая фигура Белого Грифона грузно осела на лед, окрашенный горячей красной кровью.

Агент Наблюдателя вытащил тонкое лезвие меча из пронзенного им тела и зашагал дальше. Впрочем, шаг не очень подходил для нужного темпа перемещений: скорость, скорость и скорость — вот что магу сейчас требовалось.

— Акми?

— За мной, — Мальвеус и его небольшой отряд благополучно вошли внутрь ледяной твердыни.

Верный Робар, как всегда, готов был в любой момент прийти на помощь, поэтому шел почти что след в след за своим командиром.

— Внимательно смотрите по сторонам и не смейте разделяться, — негромко отдал приказание магистр, опасаясь, что его могут подслушать многочисленные слуги магини. — Нам нужно добраться до центра башни. Там я смогу активировать заклинание исхода, и эта твердыня начнет разрушаться.

— Не так быстро! — стоявший с краю Белый Грифон так и не успел сообразить, что же именно его сбило с ног.

Точный удар, проведенный булавой прямо по колену, вывел воина из равновесия, а острый штырь, упавший с высокого потолка, с грохотом пробил броню доспеха.

— Карлики, — сплевывая кровь, произнес умирающий.

— К оружию! — прокричал Акмальди, посылая мощную ударную волну в сторону копошащихся в углу теней.

Сквозь шум и грохот до рыцарей донеслись предсмертные крики мелких существ, продолжавших держать треснувшую оборону.

Выпущенные ими из передвижных арбалетов стрелы смогли справиться еще с двумя Белыми Грифонами.

Мальвеус сам, как стрела, прыгнул в сторону перезаряжаемых орудий, и его меч Солнца сразу же сократил численность мелких воинов и их варварских метательных машин. Но и карлики не сдавались.

Напоминавшие двуногих лягушек, эти создания были очень сильны и в бою могли показать настоящие чудеса акробатики, атакуя своими короткими мечами высокого противника.

— Это не то, чего я опасался! — восторженно прокричал Робар Алльгейерон, отражая очередной выпад карликов и тут же нанося собственный удар.

Акмальди успел увидеть перед собой только разрубленные на части тела, падающие в воздухе, когда пелена белого тумана обволокла его с головы до ног.

— Я вижу, твоим людям весело в моих покоях.

Впереди что-то прошелестело. Рыцарь внимательно оглядывался по сторонам, пытаясь найти источник голоса. Висящие по краям окон шелковые занавески медленно заколыхались. Мальвеус уже понял, что сила его доспеха теперь полностью поглощена мощным ликвидатором магии. Теперь он был всего лишь обычным воином в железных доспехах. Меч немного потяжелел, но сильные руки крепко перехватили эфес, поднимая грозное оружие перед собой, готовясь как к защите, так и к нападению. Впереди что-то шевелилось. Рыцарь сделал несколько шагов, продвигаясь внутрь башни. Кто-то его телепортировал в это место и отрезал от силы и все это сделал в тот момент, когда потомки древних ящериц рубились с его людьми. Последними из его людей. Мальвеус решил, что с него вполне хватит.

— Найду — убью! — грозно заявил магистр, обращаясь к сероватому большому шкафу, очевидно служившему вместилищем для парадной одежды.

Сквозь молочную пелену колдовского тумана, окутывавшего детали довольно милой домашней обстановки проступили очертания человеческой фигуры. Белый Грифон напряг зрение, призывая последние остатки своих магических сил на подмогу. К сожалению, его способности сейчас оказались ограничены. Он мог угадать только тоненький расплывчатый силуэт. Мужчина, женщина, эльф, дворф — за странными очертаниями мог скрываться кто угодно. Наконец нервы рыцаря не выдержали, и он спросил неведомого хозяина башни:

— Зачем ты остался здесь? — с нажимом спросил рыцарь.

— Потому что я была вынуждена это сделать.

— Почему? Тебя ведь никто не заставлял. — Глупая фраза вылетела из уст Белого Грифона, но и ответ его собеседника тоже был непростым.

— Я вынуждена была остаться здесь после карательных рейдов против приспешников Драйга.

— Вынуждена? — Рыцарь даже задержал дыхание, когда внезапная догадка пронзила его спутавшиеся мысли, но было уже поздно — хозяйка крепости сама назвала себя.

— Вижу, ты смущен моей внешностью, Мальвеус Акмальди. Ведь я — женщина.

— Шедире?

И словно в подтверждение его слов путавший все дым растаял так, как будто его и не было вовсе. Мальвеусу теперь открылось пространство хорошо обставленной комнаты. На каждом столе лежало по красивой кружевной скатерти аквамаринового цвета, а спинки стульев и крышки больших сундуков были украшены тонкими салфетками овальной формы. Как это он сразу не заметил в этой донельзя домашней обстановке влияние женской руки?! А посреди комнаты стоял до боли знакомый женский силуэт. Она осталась все такой же прекрасной и красивой, как и в тот раз, когда он впервые увидел ее. Белоснежные волосы, уложенные на небольшой голове в форму короны, все так же ласкали его взгляд, бело-голубоватая кожа, отлично контрастирующая с синим платьем, все так же источала великую жизненную силу, а в глазах — больших, немного раскосых, с широкими зрачками чистейшего изумрудного цвета, по-прежнему играли огоньки азарта и страсти. Мальвеус явно не ожидал увидеть здесь свою мечту, казавшуюся давно потерянной, и медленно опустил оружие.

— Вижу, ты все еще думаешь, что видишь сейчас не меня, а один из мороков? — Женщина игриво засмеялась, заметив смущение своего бывшего кавалера. — Ты так и будешь стоять или, может быть, присядешь?

Если бы он не был закаленным в боях воином, его ноги с удовольствием бы выполнили просьбу красивой женщины, но Акмальди был прежде всего рыцарем, поэтому, словно во сне, он произнес:

— Мои люди умирают.

— Уже нет. — Шедире не спеша подошла к одному из стульев и осторожно, стараясь не повредить платье, присела. — Когда я окончательно поняла, кого судьба занесла в мои покои, мои воины почти сразу же отстали от твоих рыцарей.

Рыцарь от злости грохнул свой меч об пол, яростно сверкая глазами.

— Глупая женщина! — зло прокричал он. — Почему ты не сделала этого раньше?!

— Ах, какой умник нашелся! — Шедире притворно надула губки. — Посреди ночи ворвался с толпой орущих солдат в мой дом, перебил мох слуг, разрушил половину моего двора, а когда ему щелкнули по ушам, то стал, видите ли, проявлять недовольство.

Мальвеус сделал быстрый шаг навстречу хозяйке.

— Между прочим, мои солдаты и я пришли с миром.

Женщина взяла в рот несколько виноградин из стоящей рядом вазы с фруктами, а потом перебила рыцаря:

— С миром? — Акмальди сделал недовольную гримасу, явно понимая, о чем пойдет речь.

— С миром? — повторила хозяйка башни. — Ты привел с собой сотни отборных солдат Бастиона Духов…

— Только не начинай, пожалуйста, — негромко проговорил рыцарь, но женщину было не остановить:

— …затем ты, вращая своим чудовищным мечом, прорезал в моей стене целый тоннель, ворвался внутрь и, не разбираясь в ситуации, принялся все ломать и рубить направо и налево. Это ты первый обнажил оружие и призвал свою магию Солнца. А теперь после всех своих подвигов ты хочешь от меня извинений за то, что мои охранники дали по носу твоим железным панцирям.

— Погибло много моих людей!

— Ты и твои дружки варварски ворвались в мой дом и уничтожили почти всех моих слуг!

— У нас был приказ — дойти до твоей крепости и попасть внутрь! — гневно прокричал рыцарь.

— Неужели для такого сильного человека слишком трудно догадаться постучать в двери? — Шедире ехидно улыбнулась. — Похоже, у вас, в Бастионе Духов, это явно не принято, а все, кто ходит друг к другу в гости, обязательно ломают чужие стены и лезут в драку.

Тут уж деваться было некуда. Воин только сейчас сообразил, что у такой хозяйки, как Шедире, в ледяной стене обязательно должны были быть ворота.

Так вот почему ему была знакома эта башня — шесть лет назад, во время одного из проверочных рейдов армии Бастиона Духов, магистру Белых Грифонов уже приходилось видеть подобную геометрию башни. Это произошло в мире ламбирдов. Как раз сам лорд возглавлял тогда штурм и через пару часов рубки сквозь железо и лед смог достать прятавшегося там мага. Им оказалась прекрасная женщина — представитель чужой расы, но Мальвеуса это не остановило тогда, не останавливало и сейчас.

— Но почему именно скелеты и зомби, дорогая? — Он уже забыл о произошедшем сражении и его рука, освободившись от перчатки, почти дотронулась до ее худенькой ладошки.

— А кто, по-твоему, способен еще жить в этой ледяной пустыне, да еще на таком морозе? Любой человек, орк, эльф или гном здесь тут же превратится в лед. А мне нужны слуги.

Мальвеус понимал, что попал под гипноз, но у него не было сил, чтобы тягаться в умении магии с такой волшебницей ламбирдов, как Шедире.

— Убей ведьму! — прокричал голос Наблюдателя в его голове.

Акмальди инстинктивно повиновался приказу, тут же подняв оружие. К нему сразу же вернулись силы, а чужая воля, сковывавшая мысли и тело, начала отступать.

В одном стремительном прыжке Акмальди оказался возле магини, и верный меч Солнца провел аккуратную горизонтальную линию на теле дамы в районе талии.

Мальвеус мог поклясться, что слышал звуки раздираемых мышц и материи, но смотрящая игривым взглядом фигура лишь громко рассмеялась, а затем растаяла в воздухе.

— Я так и знал, что это был обман! — почти со слезами на глазах прокричал Мальвеус, все еще вспоминая моменты, проведенные в объятиях прекрасной женщины из другого мира. Быть может, тогда он был не до конца с ней честен, и она все эти годы желала ему отомстить, но магистр все равно ее любил, потому что других для Мальвеуса не существовало.

— А вот я всегда знала, что все рыцари — идиоты!

— Нет, я с этим утверждением не согласен, — гордо ответил Мальвеус, когда почувствовал, что чья-то рука схватила его за спинную пластину доспеха и со всей силы впечатала в стоящий в стороне буфетный шкаф.

— Нравится?! — сквозь шум разбитой посуды и грохот разрушаемой мебели Акмальди слышал злобные нотки в голосе его бывшей возлюбленной.

«Нет», — хотел честно сознаться Акмальди, но челюсть от ударов очень сильно болела.

— Я никогда не была твоей собственностью, а тем более — женщиной! — еще один мощный удар сотряс все его тело. На этот раз кто-то сильно врезал ему по спине. Кости затрещали так, что все тело, казалось, вот-вот запоет. Похоже, его избранница явно было расстроена.

— Зачем я осталась? — гневу Шедире не было предела. — Чтобы вернуть тебе должок за то, что ты взял меня в плен во время одного из своих карательных рейдов по приказу Бастиона Духов.

«Но я думал, что….» — все кости разом начали трещать, когда Мальвеус хотел ухватиться за выпавший из рук меч. Что-то очень сильно сдавило горло, вызывая спазматический кашель, но рыцарь все еще был жив.

— Невероятно! Тебя, оказывается, кто-то защищает! — магиня аж взвизгнула от злости, когда вопреки всем ее усилиям Акмальди сумел вздохнуть.

Белому Грифону все же хватило магической концентрации, чтобы понять, как окружающая обстановка начала меняться: залы стали более просторными, а зеркальные поверхности со множеством покрывающих их многогранников заставляли законы геометрии отступать от реальности. Казалось, что все вокруг движется. Эдакий плавающий интерьер вокруг застывшего героя.

— Кто же это, если не секрет? — телепатическая сила волшебницы вздернула рыцаря над полом, заставив ноги Мальвеуса болтаться в воздухе, как у тряпичной куклы.

Очнувшись от приступов головокружения, магистр вспомнил, что его бывшая возлюбленная ищет тайного союзника рыцарей.

«А я не так уж и слаб, как говорил наблюдающий!» — проводник был очень доволен тем, что уровень его волшебства сравним с уровнем такой магини, как Шедире. Яркий синий свет резко бил в глаза. Мальвеус прищурился и увидел рядом с собой высокую резную колонну в форме гигантского стебля.

— Родон… — еле-еле вымолвил магистр, чем вызвал взрыв чистого хохота.

Рыцарю было хорошо видно, как по прозрачным холодным каналам энергетического столба мелькают чистые лучи белой и темно-синей энергии.

«Вот оно — сердце башни!» — Рыцарь попытался встать на ноги и начал осуществлять задуманный план. Рядом смеялась Шедире, вспоминая ответ Мальвеуса.

— Кто? Еще раз!

— Родон!

В голове рыцаря сложные элементы магической мозаики уже начали собирать свой сложный узор.

«Родон! Помоги мне!» — прошептал Мальвеус, держа свою часть плана под контролем.

— Ну, конечно, — ответила Шедире, послав стокилограммовое тело магистра через весь зал.

Измазанный белый доспех магистра причудливо переливался яркими отблесками в светящихся сине-голубым светом стенах помещения, когда, повинуясь воле магини, Мальвеусу пришлось пролететь через длинный зал. Изменяющийся угол обзора и постоянно переходящие от темного к светлому оттенки цвета создали незабываемый зрительный эффект, Мальвеусу даже показалось, что он на миг потерял зрение.

— Как экситон в бездефектном кристалле, — с видом знатока прокомментировала Шедире, медленно приближаясь к лежащему магистру.

— В тебе есть частичка нашей магии, — добавила волшебница, подарив рыцарю крепкий удар под дых.

Тонкая ножка женщины, прикрытая лишь прозрачной материей чулка и лакированной туфлей, казалось бы, должна была пострадать от удара, но вышло наоборот: прочный панцирь магистра прогнулся внутрь под тяжестью сильнейшего удара в живот. Несомненно, Шедире использовала магию, даже когда просто злилась или была в гневе.

— Этот неумеха Банг перед смертью передал свою силу своему агенту, служившему проводником силы Драйга в этот мир!

— Кто такой этот Банг? — сплевывая кровь, выдавил из себя Мальвеус, пытаясь понять, куда он попал.

— Какая наглость с его стороны! — Шедире теперь уже была не в синем платье, а сумела переодеться в белые одежды.

«Банг зря передал кому-то свою силу», — понял рыцарь, пытаясь найти ответы сразу на несколько вопросов.

— В твоем войске с самого начала был предатель, — со смехом обронила Шедире, взирая на своего бывшего кавалера сверху вниз. — И не пытайся догадаться, кто это был, — не угадаешь.

«Предатель», — это слово эхом зазвучало в голове магистра, когда он вспомнил щуплую фигурку лекаря, сумевшего выжить во время атаки на ледяную башню.

— И твой антигерой здесь, в этой башне, — произнесла Шедире.

— Реликвия почти на месте, хозяйка, — доложил карлик, войдя в покои волшебницы.

— Похоже, пора и мне уходить, — произнесла магиня, пытаясь определить возможный источник магической угрозы. — С предателем ты расправишься сам, твоя армия превратилась в гору трупов, а опасный артефакт попадет в руки ламбирдов, и уже никто не сможет возродить кошмарного короля мертвецов.

«Убью лично»! — твердо решил Акмальди, вспоминая всех рыцарей из его ордена, отдавших жизнь за эту победу. Меч Солнца сам впрыгнул к нему в руку, а слова заклинания уже слетали с губ.

— Ого! — изумилась Шедире. — Да ты все еще рвешься в бой?!

— Прости, но тебе отсюда никогда не уйти! — почти что прорычал Мальвеус, понимая, что сейчас он поставит на карту все, что у него осталось.

Она была для него сейчас так близка. Ее алые губы, от которых шел едва уловимый аромат цветущих роз, сейчас лукаво улыбались. А всегда живые приветливые глаза бросали на него призывный взгляд:

— Быстро же ты забыл свою возлюбленную, дорогой.

— Опомнись! Когда-то ты была счастлива со мной!

На лице волшебницы отразились эмоции злобы и гнева.

— Я была твоей жалкой наложницей! — вскричала Шедире. — Ты уделял мне столько же внимания, сколько уличной девке, вертящей своими прелестями на потеху глупым богатеям, чьи этические нормы запрещают им брать то, что нравится, на всю жизнь, а слишком тугой кошелек позволяет поставить их титул выше миллионов других человеческих жизней!

Даже сейчас она была прекрасна. Глаза. Эти большие бездонные глубины тайн и неземной красоты не могли оставить удалого рыцаря равнодушным.

— Но я любил тебя, — ответил Мальвеус, понимая всю глупость этих слов сейчас.

Шедире засмеялась:

— Ну, конечно! Ты был так в меня влюблен, что бросил меня в той полузамерзшей заставе, стоило только твоему брату напомнить тебе о кодексе Бастиона Духов и дурацком правиле — бросать использованные трофеи на поле боя.

— Потому что Эверхард — король этих земель и один из посланников Бастиона Духов на землях Лаударума, — Акмальди пожалел об этих словах оправдания только тогда, когда уже произнес их.

— Вот поэтому я и хотела лично увидеть твою гордую физиономию, уверенно произносящую эти слова, — победоносно произнесла волшебница.

— Что ж, — Акмальди уже мог опоздать с разрушением ледяной башни, но он понял, что Шедире не была врагом Лаударуму. Скорее она мстила лишь ему одному. — Только вот причем здесь были четыре тысячи его лучших рыцарей? Извини, если хочешь.

— Нет, Мальви, не хочу.

— Мы можем забыть глупые обиды прошлого и начать все заново, — предложил Белый Грифон.

— Нет, дорогой! — Шедире задумалась. — Ты можешь делать, что хочешь, но я уже получила все, что хотела.

— Значит, — Мальвеус похолодел от ужаса охватившей его догадки, — в Лаударуме действительно похоронен свергнутый король мира мертвых?

— Пополнять свое образование никогда не поздно, — изрекла Шедире. — Но теперь тело Драйга слегка уменьшилось в объеме.

— Неужели вы определили место захоронения так точно?

— Именно, дорогой Мальви, именно.

— Прости, но моя жизнь стоит того, чтобы король мертвецов Драйг спал в своей могиле еще тысячи лет, — твердо ответил магистр, направляя в сторону волшебницы свой меч.

Десяток карликов выступили перед своей хозяйкой, держа наготове метательные топоры и короткие мечи с расплюснутыми кончиками лезвий.

— Акми! — Робар, верный собрат по ордену, как нельзя кстати возник в дверном проеме, разрубив массивную дверь. Его метательные кинжалы точно попали в цель, поразив троих защитников магини точно в горло. — Лорд, мы должны поторопиться: Сайрусу может потребоваться наша помощь.

— Сайрус? — Магиня удивилась, что ее магическое чутье не подсказывало местонахождение некоего рыцаря Сайруса.

Магистр своим нутром почувствовал, как внимание Шедире на секунду отвлеклось от его персоны. Для магии время слишком малое, а вот для броска кинжала — вполне хватит.

Мелкий телохранитель магини смог выпрыгнуть как раз в тот миг, когда его хозяйке уже грозила угроза. Острие вошло точно в середину узкого белого лба; карлик, получив смертельное ранение, упал на блестящий пол мертвым.

Робар ударил плечом. Трое карликов тут же были отброшены от грозного воина, и потом в дело вступила магия. Шедире, верная своей природе женщины-чародейки, смогла скрыть от рыцарей истинный облик одного из ее воинов. Повинуясь инстинкту, рыцарь пригнулся, пропуская полупрозрачный клинок у себя над головой и, не дожидаясь, пока враг опомнится, Робар нанес рубящий удар снизу вверх, разрубая тело невидимого бойца от паха до плеча.

Шедире слишком поздно поняла свою ошибку — рыцари уже действовали сообща. А ее некогда ненавистный Мальвеус был не самым опасным противником. Робар раскрыл ее зачарованного воина и смог одним ударом расправиться с ним, а теперь его меч Солнца мог в одно касание перерезать ее горло. Только вот последнее в планы Шедире никак не входило. Робар вообще не фигурировал в ее предполагаемом разговоре с Акмальди. Конечно, магине жаль было терять башню, но жизнь была дороже. Хотя волшебница ламбирдов была не из тех, кто заранее признавал поражение.

Одно лишь заклинание из арсенала магов воздуха — и бравый сержант рыцарей отлетел на пять метров назад.

— Акми! — Робар слишком поздно понял, что дела пошли не так, как они того хотели.

Обстановка вокруг Мальвеуса и Шедире стремительно начала меняться. Белый туман вдруг, откуда ни возьмись, окутал весь зал. Где-то кричал Робар. Акмальди видел, что маневр верного друга привел к смерти какого-то зачарованного монстра, но это его уже не волновало — последний кусочек магической мозаики встал на место, и Мальвеус уже произносил нужное слово заклинания исхода.

Все вокруг задрожало, и раздался оглушительный треск — ледяная башня разрушалась. И у Акмальди еще оставался меч. Меч, который двигался. Двигался в сторону ускользающей Шедире. Слова «прости и прощай» уже слетали с его губ, когда перед острым сверкающим лезвием появилась еще одна пара глаз.

Ребенок!

Робар увидел, как между магиней и Акмальди откуда-то появился маленький мальчик.

Повинуясь сердцу, сержант перехватил свой верный меч и выбросил оружие, точно копье, в полоску лезвия меча магистра.

— Фанатик долга! — произнесла Шедире, заметив на лице своего бывшего любовника изумление.

Лицо, как две капли воды похожее на него самого, но только юного и молодого, смотрело на Белого Грифона. В широких изумрудных зрачках читалось удивление, а маленькие ручки сильнее сжали платье волшебницы.

— Это… это…

— Твой сын — Никсалорд Летаврус! — громко произнеся имя своего сына в лицо Акмальди, магиня ламбирдов не стала размениваться на приветствия. Все, что она хотела получить — она получила. Оставалось только спокойно уйти из этого мира в родные для нее края. А подлец, чуть не поднявший на своего сына меч, заслуживал хорошего урока. «Кулак ветра» подходил для этого лучше некуда. Магистр ордена, потеряв контроль над ситуацией, пропустил последний удар Шедире. Броня Бастиона духов выдержала удар, не дав трещин и вмятин, а вот сам Мальвеус не смог устоять на ногах: его отбросило назад, а потом все его тело сотряс сильнейший шоковый удар. Что-то очень сильное пронзило все тело магистра. Словно какая-то невидимая игла прошла через кожу, ткань, ребра и добралась до сердца.

Робар видел, как его командир получает самый серьезный отпор за всю эту кампанию. Магиня не стала его жалеть. Она уже с силой направила на Акмальди удар своей магии, впечатав тело рыцаря в энергетический барьер. «Но откуда этот барьер взялся?» Робар сам был в зоне телепортации и находился от Шедире на достаточном расстоянии, чтобы пережить магическую атаку, но его никак этот барьер не задел.

Он прекрасно видел перед собой эту ледяную массу. Такую хрупкую на вид и такую прекрасную в своем строении. Полупрозрачные стенки и переливающиеся всполохи силы, снующие вверх-вниз… Да, вот чего он хотел — познать эту мощь, прикоснуться к ней и почувствовать источник силы. Да, он его видел как на ладони. Кровь убитых им только что жертв и приобретенные от башни навыки показывали ему, что яркий горящий столб силы, питающей ледяную башню, находится недалеко от него. Нужно только попасть внутрь.

Еще теплый, не замерзший человек, визжащий от боли и страха, мог сослужить последнюю службу.

— За короля! — сильная рука мага одним движением подняла тело раненого и со всей силы прислонила его к ледяной стене.

Покрываясь кровавой оледенелой коркой, несчастный быстро врастал в ледяную толщу, проплавляя остатками своей жизни защищающую башню магию.

Прочитав нужное заклинание, маг быстро оказался внутри сине-серых покоев.

Блестящие, холодные и гладкие стены встретили чужака своим вечным спокойствием. Подобно ледяной пустыне они также спали в вечном сне, томительно ожидая своей смерти, сулившей долгожданное пробуждение. Что-то шаркало рядом с ним, а в стороне слышался тихий лязг обнажаемого оружия.

— Похоже, защитник все же бросил не всех своих мертвецов на защиту крепости.

— Замри! — команда, прозвучавшая в адрес белому лицу, возымела эффект отчасти благодаря магическому символу, проступившему на лбу мага.

— Кто сейчас обороняет главный зал?

— Хозяйка, — произнес мертвец, точно выговаривая бескровными губами каждую букву.

— А где покои Азинелиуса?

— На втором уровне телепортации.

— Акмальди уничтожает башню! А вы должны помешать его рыцарям сделать это!

— Слушаюсь! — сверкая своими черными швами на бледно-белых спинах, охранявшие башню мертвецы поспешили выполнить полученный приказ.

Маг довольно улыбнулся, провожая взглядом мощные спины сшитых из отслуживших свое кусков плоти существ. Наделенные толикой разума и частичкой изначального духа, эти выходцы из мира мертвых были отличными солдатами и, в отличие от поднятых из могил полуразвалившихся зомби и скелетов, не демонстрировали животного поведения и постоянного чувства голода и агрессии. Где-то в отголосках памяти всплыла информация о том, что подобное существо может полностью обрести утерянную жизнь и восстановить душу, пройдя череду сложных ритуалов, называемых степенью очищения.

— Да! — ему было очень приятно опробовать свои умения, полученные от башни, внутри ледяных покоев.

Всего пара секунд потребовалась магу для активации перехода в интересующее его место.

Знакомая по воспоминаниям Банга комната встретила его полюбившимся интерьером. Здесь все было на своих местах: роскошные ковры, лакированный деревянный пол, мебель из редчайших пород дерева и высокие книжные шкафы с собраниями трудов по демонологии, магии вызова и реинкарнации — все это магу было почти родным. Родным, поскольку картинки из его памяти могли рассказать о каждом из этих предметов много интересных подробностей. Почти, потому что маг сам оказался в этом месте впервые в жизни. Он пока что лишь аккумулировал полученные им знания. Вот и большой крепкий стол, стоящий, как монолит, на шести толстых ножках. Выполненные в форме волчьих лап деревянные подпорки периодически совершали движения вверх-вниз, подражая движениям натуральных конечностей, отчего тяжелая крышка надрывно скрипела. Имевшая форму прекрасного женского тела верхняя часть стола удерживала яркий хрустальный шар, от которого расходился пучок тончайших блестящих нитей. Маг знал, что эти нити таят в себе мощную магию, позволяя наблюдателю вызывать любого из связанного договором раба.

— Только вот я больше не раб, — сказал маг, адресуя свои слова огромному телу, лежавшему на полу рядом с магическим столом.

Под черной лоснящейся кожей, покрытой возле суставов острыми рожками, до сих пор вздрагивали отдельные мышцы, но могучему телу не хватало головы, чтобы подняться и отомстить за жестокую смерть.

Маг протянул руку и накрыл своей ладонью поверхность колдовского сосуда.

Шесть ножек стола попытались отодвинуть магический артефакт, но маг напустил на деревянные конечности огненных духов. Живое дерево понимало абсурдность борьбы с голодным огнем. К тому же поврежденные оболочки все равно были обречены на верную смерть: из стола уходила магическая сила. Деревянные ножки быстро прекратили сопротивление, предпочтя секунды свободы минутам смерти.

— Теперь я — твой хозяин!

Из ладони мага в колдовской шар порхнула ветвистая молния.

Деревянная голова женщины издала истошный вопль, а превращенные в древесную плоть руки попытались задушить нового хозяина.

Маг прекрасно знал, что для создания подобного артефакта наблюдателю пришлось принести в жертву не один десяток людей. Синеглазой брюнетке, очевидно, пришлось стать последней. Конечно, где-то в глубине души маг об этом пожалел. Ведь с такой талией и гривой волос дама идеально подошла бы к его постели.

Опустошаемый силой мага колдовской шар начал звенеть, и по деревянному дергавшемуся телу побежала трещина. Начавшаяся возле пупка, волна разрушения прошлась вдоль деревянной фигуры в сторону головы и пят.

— Свобода! — произнес артефакт голосом изможденной дамы перед тем, как помещение сотряслось от сильного взрыва.

Сайрус не мог поверить, что среди тучи летающих щепок и обломков кристаллов он видит знакомую фигуру.

— Лайлоф?

Фигура шелохнулась.

— Что ты здесь делаешь?

— Помогаю людям избавиться от сил тьмы, — прозвучал голос молодого мага.

— Но как ты оказался здесь?

— Пришел.

— Но ты ведь ранен арбалетной стрелой?

Маг лишь смущенно пожал плечами, не зная, как объяснить дальнейший ход событий рыцарю.

Рыцарь слишком поздно понял, что перед ним тот самый предатель, благодаря которому Акмальди потерял много людей из своего войска.

— Соображаешь, хвалю, — произнес маг, наблюдая, как его магический меч срубает голову рыцаря с плеч. — Только медленно. Все еще медленно.

— Что это было? — Отряд хорошо вооруженных карликов вбежал в помещение наблюдателя как раз тогда, когда тело Сайруса уже оседало на пол. Вбежавших в помещение карликов поджидал еще более интересный сюрприз: пользуясь своей силой, маг заставил обезглавленное тело рыцаря подняться и вступить в бой со стражей ледяной башни. В отличие от мертвецов и зомби мелкие карлики и сильные гиганты магу не повиновались, поэтому приходилось от них избавляться подручными средствами.

— А вы забавны, когда вас бьют, — с издевкой произнес маг, наблюдая за боем его воина и толпы атаковавших его карликов.

Но веселью не суждено было продлиться долго: сверху на мага упал огромный кусок льда.

Глыба с грохотом пролетела вниз и, точно таран, ударила в пол, оставив на нем много трещин.

— Акмальди все же успел активировать заклинание исхода, — агент Наблюдателя растерянно посмотрел вокруг, пытаясь найти, что в происходящем не совпадает с его планами. Какая-то его часть была сейчас вместе с Мальвеусом, помогая тому преодолеть чары ламбирдской волшебницы. Но силы все еще были не равны. Она была сильнее. Но это лишь потому, что ближе, чем он, находилась к центру. Ему не хватило концентрации для одного финального удара меча Солнца, пусть и совершенного чужими руками.

«Еще этот негодяй Сайрус, посмевший так не вовремя заглянуть в комнаты Банга! Лишние свидетели доставляют мне только лишнюю работу! И почему в живых остаются только самые сильные и занудные?» — сокрушался маг, отчаянно обдумывая свое положение. Помещение уже горело колдовским огнем, не оставляя шансов на спасение даже для колдовских книг, имеющих свою охранную магию. Процесс глобального разрушения имел много стадий и на разных уровнях конструкции реализовывался по-разному. Вот только когда же погибнет сам маг — вопрос оставался нерешенным.

Поняв всю иронию ситуации, маг издал горестный вопль, вовремя уворачиваясь от падавших сверху осколков. На преодоление длинного лабиринта лестниц и коридоров уже не оставалось ни сил, ни времени. Опасность еще была в том, что пол под ногами и стены вокруг могли в любой момент обрушиться, похоронив охотника за силой под грудой гигантских ледяных обломков.

Разобравшись в переплетениях магического узора ледяной башни, маг быстро нашел то место, где располагалось сердце, питающее всю эту конструкцию жизнью.

Заклинание перемещения проглотило агента Наблюдателя за мгновение до того, как поток ледяных глыб завалил то место, где только что стоял чародей.

Маленькие стражники башни продолжали бой с безголовым воином, когда их накрыло волной прокатившегося по башне обрушения.

«Похоже, я как раз вовремя!» — эти слова едва не вырвались из пересохшего горла, но маг решил не радоваться раньше времени.

Ему очень понравилось, что храбрый магистр едва не причинил вред беззащитному существу, пусть и не совсем из этого мира.

Несмотря на то что завязка семейной ссоры была им пропущена, агента Наблюдателя волновало совсем не это. Акмальди слишком быстро хотел завершить то, за чем он явился в эти стены — разрушить ледяную башню и уничтожить заключенную в ней силу. Только вот в планы мага-предателя завершение задач магистра не входило.

«Электрический моллюск» — мощное заклинание магов Природы — сделало свое дело, на время выбив бравого воина из игры.

— Ты!

С рук Шедире уже готова была сорваться молния, но маг опередил волшебницу.

Черный смерч, слетевший с плеч мага, сильно оттолкнул магиню в сторону.

— Мама! — Никсалорд попытался удержать свою мать рядом с собой, но сил у малыша не хватило. Но, рожденный маленьким героем, он не стал сдавать свои позиции. Меч Солнца, спасший ему жизнь, приятной тяжестью лег в руку. Уверенному в своих силах малышу хватило бы и десяти секунд, чтобы добраться до цели, но маг опередил Летавруса.

Крепкая рука без особых проблем отбила прямой рубящий удар в сторону, а появившийся в руках мага посох размашистым ударом отправил Никсалорда в продолжительный полет.

Робар видел, как ребенок упал на пол. Точно кукла, без воли и жизни, небольшое существо сейчас напоминало бездыханный мешок с шелухой.

«Неужели он его убил?» — ярость придала сержанту Белых Грифонов сил. Мальчишка, истекая кровью, сумел-таки подняться на ноги и принялся ощупывать пол в поисках утерянного меча.

— Я чую в тебе много знакомого, — прошептали серые губы, внимательно рассматривая шевелящееся существо, что осмелилось поднять на него свой меч. — Мальвеус может гордиться тобой. Жаль только, что предмет его гордости не проживет так долго.

— Это ты не проживешь так долго, наивный юнец! — опьяненного яростью Робара было уже ничем не остановить: его удары мощной лавиной обрушились на зловещую фигуру мага.

Маг Лайлоф сначала смеялся над попытками рыцаря с помощью одной только физической силы справиться с ним, но скоро его смех прекратился.

Проступившая из раны кровь заставила мага воспринять атаки Робара более серьезно.

— Ты спрятал нож, — прошептали губы мага-агента, резко нанося удар посохом рыцарю в сломанное плечо.

Накатившая боль заставила сержанта Белых Грифонов сдаться. Его ноги стали ватными, а в голове появился одуряющий туман.

— Ты всегда мне глаза мозолил! — огрызнулся маг, готовя в своем кулаке мощное заклинание из арсеналов огненной стихии.

Прокричал магический зверь рыцарского доспеха, как бы возвещая врагов Родона о скорой гибели.

Вопрошающий силу не сразу сообразил, откуда исходит звук. Рука чисто рефлекторно сделала движение посохом, отбивая несущийся в ее сторону меч, но тот, кто направлял светящееся лезвие, был не просто заурядным бойцом. У магистра ордена Белых Грифонов был солидный опыт в боях против владеющих силой магии оппонентов.

Полуоборот корпусом, сопровождаемый перебросом меча из правой руки в левую и мощный тычковый удар в финале атаки привели к тому, что верный меч Солнца погрузил свое лезвие в тело мага.

Перекошенная яростью и злобой фигура мага выпустила прямо в лицо Акмальди оглушающий вопль. Этот предсмертный маневр должен был оглушить рыцаря, но Мальвеус лишь коротко обронил:

— Ты не Лайлоф.

По облаченному в малиновую мантию телу прошла белая рябь.

Повинуясь воле своего обладателя, меч Солнца вытаскивал правду наружу. Магистр видел, с каким упорством чужая воля не желает так просто отпускать своего раба. Тело мага сотрясали судороги, а шея начинала дымиться.

Попавший на острие волшебного меча злодей не мог отказаться от своей двойственной натуры.

Чужая личина слезала с него, как вторая кожа, оставляя после себя лишь тлеющие ошметки.

— Отойди от него!

Мальвеус поздно понял, что ему лучше подчиниться — меч пришлось оставить в теле горящего врага, поскольку тот слишком сильно увяз в черной плоти. Но главного магистр добился — враг показал свое лицо.

— Дрениган! — Акмальди не мог поверить, что эльфийский маг мог пойти на такой шаг, как предательство.

Шедире, придя в себя после чужой атаки, создала вокруг мага магический кокон, чтобы сковать его действия и нейтрализовать черную сторону магии.

Друид даже не шелохнулся. Он спокойно стоял и осматривался вокруг. Весь избитый и злой, его верный соратник и боевой командир сейчас стоял перед ним абсолютно безоружен. Похоже, повернувшаяся неожиданным боком ситуация выбила бравого рыцаря из равновесия. Но он все еще готов был драться. Друид это видел по горящим алчностью боя глазам. И его магический грифон на белом панцире продолжительно вскрикивал, как бы собирая остатки сил для своего хозяина перед финальным рывком. Дренигану эти доспехи тоже нравились. Акмальди всегда восхищался своим приобретением. В бою волшебный зверь, заключенный в доспех, точно второе сердце, бился вместе с хозяином. Но для повседневной рутины магистр использовал наработки гномьих оружейников. Только меч Солнца часто брал с собой рыцарь ордена Белых Грифонов.

— Это и есть тот прощальный подарок от Шедире, который она вручила тебе перед своим поспешным уходом? — маг бросил хищный взгляд в сторону поднимавшегося на ноги ребенка.

Робар, едва услышав эти слова, отчаянно заговорил:

— Мальвеус! Посмотри вокруг! — рыцарь уже подбегал к раненому малышу.

— Это место содержит столько невысвобожденной силы, что сейчас вот-вот разрушится! Нам надо срочно выбираться отсюда, иначе эта ледяная твердыня превратится в нашу ледяную могилу!

— Уведи отсюда мальчика! — магистр отдал этот приказ, уже не задумываясь, кого и за что он спасает. Ледяная твердыня рушилась, с каждой секундой становясь все опаснее и опаснее.

— Я все еще могу прийти за ним! — крикнула вдогонку Робару магиня, но сержант не слышал ее слов: перед ним упал тяжелый осколок ледяной стены, обдав его и мальчика градом осколков. — Береги моего сына, Белый Грифон!

Мальвеус понимал, что эту партию ему будет сложно выиграть. Слишком многое стояло на кону, и слишком многое уже складывалось в его пользу. Врагу тоже должно было повезти — таков закон жизни, к тому же Мальвеус ради сына готов был пожертвовать собою. В том, что юное создание — его сын, магистр был уверен. Какой бы злобной Шедире ни была, она никогда не выказывала пристрастия ко лжи.

Кулаки сжались сами собой, и даже трещавший лед не мог заглушить звук от напрягшихся суставов.

— А ты собрался на старости лет поиграть в рыцарские игры, — подначивал рыцаря маг. — Опомнись, друг мой! Сила Драйга убьет тебя! А если и нет, так это сделает кто-то вместо него. С ним сейчас не меньше тысячи верховных личей с армиями нежити.

— Армия Бастиона Духов пестреет от всевозможных расцветок символик различных магических школ. Маги Огня, Маги Воды, Маги Воздуха, Земли, и даже Ложа Природы — все явятся на битву с вами, с целью поддержать силу добра и своего короля.

— Ты все еще веришь в свои жалкие крохи возможностей? — лицо Дренигана теперь приняло звериный оскал, словно маг и впрямь демонстрировал свою истинную сущность. Двуликий зверь, носящий маску смиренности, сейчас смотрел в глаза рыцаря.

— Ты предал нас всех!

Маг ответил раскатистым смехом на такой банальный упрек.

— Ради чего?

Дрениган снова рассмеялся.

Мальвеус пытался понять то существо, что стояло сейчас напротив него, и не мог. Для человека, способного одним движением обезглавить врага, многое еще было закрыто для глубокого понимания.

— Я тебя убью собственными руками, как только Шедире отсюда уйдет, — сквозь зубы процедил Акмальди, намекая на тот магический кокон, что окружал вражеского мага.

На миг лицо друида стало серьезным.

— Что ж, я, как могу, отвечу на твои вопросы. — Маг прогнулся назад, выпрямив спину.

— Для них, — Дрениган быстро мотнул головой в сторону летящих осколков башни, — найти в мире льдов и ламбирдов проводника в Лаударум не составило особых проблем. Проблема готовящегося вторжения крылась в тебе и твоем глупом ордене. А все потому, что вы — тупые солдафоны, вооруженные волшебными кусками металла, вечно собираетесь, точно мухи на мед, и целым роем сметаете любой отряд разведчиков, несущих маяк. — Лицо Акмальди было мрачным, как туча. — Ведь это именно ты и твой сержант Робар уничтожили три отряда некромантов, посланных в восточные земли Лаударума три года назад. Это была огромная потеря для разведчика мертвецов, оставленного в этом мире в качестве Наблюдателя.

— А причем здесь ты? — Магистру не верилось, что всего пару лет назад он бы доверил свою жизнь этому человеку.

— Потому что такие существа, как я, не могут довольствоваться тем, что могут дать им пара-тройка вековых сосен и куча елей, чей главный секрет кроется в способности оставаться зелеными даже в холодную стужу зимы. Не-ет, мне нужно было больше силы. Я, как ты помнишь, частенько проводил ритуалы по некромантии. Хе-хе-хе, — Дренигану было очень весело видеть на лице магистра растерянность.

Акмальди вместе со своими братьями по оружию обшаривали тогда каждый закоулок Мейриярда в надежде отыскать злодея-убийцу. А он у них был все время под носом.

— Да, Акми, я лично убивал этих богатых щеголей, а потом с упоением наблюдал, как чернь из закоулков радуется очередной похоронной процессии Нобелей.

— Ты — всего лишь маньяк! А маньяков можно убивать, потому что они почти звери.

Дрениган покачал головой:

— Я всего лишь хочу получить свою долю вечной власти. Наблюдатель и искал таких людей, как я. И он нас нашел. В разных уголках Лаударума мы были разобщены и многие скрывали свои воззрения от сторонников короля. Нас поначалу было не так много и мы испугались, когда появился Наблюдатель, но потом разведчик личей начал передавать нам часть своих сил, расширяя области нашего познания. Мир для нас изменился. Мы поняли, что смерть — это лишь неотъемлемая часть жизни, дополняющая процесс эволюции нематериального начала сущности.

— Ты — безумец, Дрениган.

— Нет, магистр, просто я — сторонних неотъемлемого процесса совершенства.

Акмальди промолчал, видя, как руки мага с силой сжимают рукоять его меча.

— Теперь мы были готовы. Готовы к возвращению сердца короля мертвых и к твоему противостоянию. Дальше появляется ледяная башня, которую ведет в этот мир магиня. Мастер магии и не знающая поражения на первый взгляд, и хрупкая, надломленная женщина, в чьем сердце зреет обида — на второй. Она так сильно хотела поквитаться с тобой за ту долгую ночь, что капитан отряда Белых грифонов Мальвеус Акмальди провел с пленной ведьмой несколько лет назад, что на какой-то миг ей было глубоко наплевать на глупый закон равновесия и баланс высших сил. Конечно, какой прок нести счастье другим, если в самом центре раненого сердца алеет пожар? Ее злоба и гнев открыли для наших целей настоящий тракт между мирами.

— А причем тут мой сын? — наконец подала голос Шедире.

— Притом, что сейчас ты все еще держишь врата между мирами открытыми в надежде спастись и спасти сына. Ведь ты только хотела отомстить своему бывшему любовнику, не так ли? Расставание или смерть не входили в твои изначальные планы? Желание, абсурдное для ламбирда, но у тебя есть к чему стремиться, разве нет? Да только вот мальчуган и одинокий рыцарь, в чьем теле осталась пара капель жизни, не смогут больше плутать по ледяной махине, которая вот-вот развалится.

— Негодяй! — прошипела Шедире, тут же скривившись от боли перегрузки.

— Я изменил магическую структуру башни, как только попал сюда, и теперь среди падающих на голову обломков и горящей воды двое раненых беглецов не смогут найти выход вовремя, ведь так? Особенно, когда пара коридоров изменила свои направления.

Его сын сейчас, возможно, уже мертв!

— Я тебя лично уничтожу, тварь!!!

— Близится кульминация! — прокричал довольный собой маг, вытаскивая из своей груди покрытый запекшейся черной кровью меч Солнца. — Твоих сил не хватит, чтобы остановить меня в решающей битве!

Робар вовремя успел закрыть малыша — острые, как бритва, осколки со звоном разбились о его прочный панцирь. Доспех, сработанный мастерами Бастиона Духов, не подвел и на этот раз.

— Давай руку, парень! — слова, прозвучавшие как приказ, не могли требовать отлагательств в выполнении.

Никсалорд ловко схватил руку рыцаря, и сержант Белых Грифонов тут же подтащил малыша к себе. Ровно на том месте, где на синеватом холодном льду виднелись алые капли крови, всколыхнулось пламя.

Яркое, желтое, оно своими огненными рукавами грозило отнять у двоих людей жизнь.

Скорости сержанта вполне хватило на то, чтобы вовремя уйти с огненной дороги, прихватив с собой малыша.

Ведомый только одним желанием — выжить! — Робар, не жалея своих сил, таранил обжигающие холодом переборки и пробивал дорогу на волю.

Под ногами ломался пол, и часто каблук сапога цеплялся почти что за воздух, но рыцарь не останавливался. Его словно несло какой-то невидимой силой. Будто чья-то рука направляла его через все коридоры и лестницы башни, показывая самый короткий маршрут.

«Шедире, она ему помогает, как любая мать, спасая свое дитя. Что ж, я специально был выбран для этого, чтобы потом никому не пришлось сожалеть о прошлом».

Робару помогло обострившееся чутье. В момент, когда рыцарь и его спутник танцевали на грани между жизнью и смертью, весь мир вокруг них, казалось, застыл. Обваливавшиеся глыбы острого льда, которые должны были вот-вот упасть им на головы, точно повисли в воздухе, а бушевавшее пламя застыло, превратив окружающую обстановку в царство огненного леса, где деревья и кусты превратились в огненные языки.

Путь к спасению открылся неожиданно — Робар увидел, как среди необычного сплетения двух стихий впереди начинает оплавляться лед. Время ледяной башни уже подошло к концу, и мир возвращал себе в этой точке контроль над основными силами магии и природы. Рыцарь сам не сознавал, как его тело, точно свинцовая пуля, пронеслось сквозь толщу льда. Все еще холодный и острый, магический лед разрезал доспех. Вскрикнул рядом детский голосок — мальчику также досталось от волны разрушений, прокатившейся по башне. Но сейчас все должно было закончиться, или же наоборот — начаться. Робар смутно себе все представлял, потому что он и спасенное им существо падали. Падали вниз, стремясь к до смерти надоевшему снегу и оттаскивающим раненых выжившим солдатам.

«Это конец!» — сержант Белых Грифонов отлично понимал это. Высота была слишком большой для него, а раненое тело и почти источившийся запас силы доспеха не могли обеспечить благополучного приземления. Впервые сильному рыцарю хотелось умереть. Умереть от отчаяния за то, что, почти дойдя до самого конца, он с позором провалил возложенную на него миссию.

Неожиданно невидимый источник наполнил тело Робара живительной мощью. Магический грифон его доспеха ярко засветился в лучах светлого солнца, и громкий победный крик возвестил всех в округе о том, что добро в очередной раз одержало победу над злом.

Сержанту показалось, что его ноги стали мощнее и длиннее, как у гигантской кошки, а по телу пробежали волны мышечных сокращений, готовя его к неминуемому удару. Обострившееся зрение и вестибулярный аппарат помогли рцарю разглядеть предстоящее место посадки во всех деталях. На спине раздался громкий треск, и что-то сильное зацепило спину и плечи, разрывая крепкие пластины доспеха. Переломов, ранений и усталости больше не было. Это все ушло. Ушло куда-то далеко, уступив место необычайной легкости и силе. Силе, которая есть только у обладателей настоящих крыльев.

Дрениган резким движением вытащил из своей груди меч Акмальди, одновременно сбрасывая с себя кокон волшебницы.

— Смотри, ведьма!

— Негодяй! — картина будущего предстала ей так же ясно, словно наяву. Магиня увидела, как ее сына и спасающего его рыцаря по злой воле Дренигана и его заклинания накрывает обрушивающийся потолок..

Все силы волшебницы ушли на то, чтобы спасти сына и помочь им преодолеть лабиринт коридоров, которые под действием магии Дренигана успели поменять узоры своего переплетения.

Пожертвовав своей безопасностью, Шедире направила свою силу на то, чтобы остановить время вокруг беглецов. В последней возможности помочь беглецам, магиня направила температурный удар в глухую часть стены. По ее расчетам, Белый Грифон вполне мог одолеть высоту в четыре этажа и при этом спасти ее сына.

— Опять я переиграл вас! — с торжеством заявил маг, изменяя для Робара и мальчугана уровень вертикали. — Так что если время простых любезностей и трюков прошло, то мне пора заканчивать и с вами.

Слова и картинки мигали в головах обоих магов с величайшей скоростью.

Шедире получила мощный удар магической волны. Из волшебницы просто выбило весь воздух, едва не лишив жизни. Женщину спасло только то, что ее кости были крепче, чем у людей, а привыкший к суровому миру нулевой температуры организм мог выдержать колоссальные нагрузки.

— Прощай, дамочка!

— Прощай, куча праха! — хотя по сравнению с магами Акмальди двигался до неприличия медленно, но все же его кулак нашел свою цель, попав магу точно в лицо.

Металлическая перчатка впечаталась в жесткую плоть, доводя до звона все кости и сосуды и заставляя мышцы рваться.

— О-очень хорошо, Акми! — Грудь магистра пронзила острая боль, когда эти слова прозвучали в его голове. Алая струя крови хлынула под сверкающий потолок.

Только меч, выкованный кузнецами Бастиона Духов, мог пробить доспехи из их же стали.

Шипящий от крови меч Солнца оставил на теле своего хозяина широкую полосу красного цвета.

— Знаешь, куда этот меч пойдет дальше? — Дрениган с окровавленной маской вместо лица сверкнул волчьей улыбкой и выпустил магический заряд в ту сторону, где приходила в себя Шедире.

Но волшебница успела выставить защитный щит.

Чужая магия с треском отскочила от невидимой преграды, даже не задев ни волоска на голове женщины.

— Что ж, Наблюдающий предполагал, что ты окажешься сильнее нас, — начал Дрениган, — поэтому очень важно было сыграть на вашем влечении друг к другу.

Магистр, накопив достаточно сил в раненом теле, нанес магу удар ногой.

Конечно, остановить Дренигана это не могло, но вот Шедире со своей магией могла получить шанс для атаки.

Маг ловко увернулся, хитрым движением пытаясь отрубить ногу рыцаря по колено. Акмальди в тот момент спасло лишь то, что маг никогда сам не упражнялся с мечом, а только знал о технике боя из книг. Рука не докрутила эфес до конца, и опасное лезвие только чиркнуло по блестящему наколеннику.

— А я даже начал проникаться к тебе симпатией, когда ты почти что в одиночку одолел всех полярных крабов.

Маг своим внутренним взором прекрасно видел двоих великанов, держащих на руках огромный ящик. От поклажи так и веяло древней силой и необузданной магией. Магией, чья воля так и рвалась наружу. таким порывом к жизни мог обладать только его повелитель.

Тот, кому суждено вернуться из мира смерти, потому что он и есть сама смерть, ее суть и смысл существования.

«Я тут, мой повелитель! — ликовал Дрениган. — И я освобожу тебя!»

Пользуясь недолгой паузой в действиях мага, Акмальди пошел снова в бой.

Кровь его собратьев по оружию, чьи тела навеки останутся лежать в этих холодных льдах, придавала ему сил. Хотя мщение — плохое чувство. от которого даже новички в военном деле мечтают и стремятся избавиться, но сейчас это чувство взыграло внутри рыцаря неимоверной волной, придав ему сил. Магистр сделал пару ударов кулаком, целясь магу в голову, но Дрениган ловко уклонился, а потом его рука сама нанесла ответ.

Акмальди на миг почувствовал, как его сознание покидает тело, а конечности становятся ватными. Только спустя мгновение магистр понял, что его бывший друг смог одним ударом согнуть пластины доспеха.

— Я полностью проникся к тебе симпатией, когда ты не стал предаваться слабости и двинул свои войска в поход.

— Рада за тебя! — Шедире, пришедшая в себя, послала в Дренигана кислотную тучу.

Дрениган легко закрылся от жалящего дождя, отпуская при этом ехидный смешок.

— И это все, что ты можешь? — Два волшебника сейчас находились возле самого центра силы ледяной башни. Их атаки и отражения могли бы бесконечно долго проверять друг друга на прочность, пока сама башня своим обрушением не похоронит их заживо.

В планы магини и вопрошающего это не входило. С обеих сторон здесь нужен был творческий и необычный подход.

— Почти! — магиня с издевательской усмешкой щелкнула пальцами, и маг почувствовал, как его ноги прирастают к полу, а потом ледяные плиты вокруг его ступней начали трещать.

— Это еще не конец для меня! — маг использовал свою мощь для того, чтобы в последнем рывке дотянуться до цели своего пребывания в этом месте — пульсирующего шара внутри ледяной жилы.

— Теперь здесь хозяин я! — Рука, своими чудовищными мышцами разорвавшая темную мантию, с наслаждением обняла пальцами источник магической силы.

Вот он! Пульсирующий и бьющийся, словно живой, источник силы, сердце ледяной башни, сейчас сиял на ладонях мага как путеводная звезда.

— В моих руках! — почти пропел маг, наслаждаясь кратким мигом своего величия и власти. — В моих руках с помощью вашей мощи будет скоро весь этот мир.

Не прилагая видимых усилий, Дрениган смог отбить атаки Мальвеуса и Шедире.

Молнии, падающие ледяные обломки, крутящиеся финты и выпады металлической перчаткой — от всего этого магу удавалось уклониться и даже более — он контратаковал.

Магистр уже не помнил, сколько точно на его голове открытых ран и ссадин, а под доспехами насчитывалось несколько переломов.

Получив от взбешенного предателя мощный удар в грудь, Мальвеус решил взять недолгий перерыв. В конце концов, он разбил армию нежити, а башня вот-вот упадет. Так что его миссия выполнена, и ему уже не зазорно было встречать Родона на небе. А с магом пусть его некогда любимая женщина сражается. Все-таки это ее отчасти вина в том, что все так сложилось.

Держалась только Шедире — ее сил хватало на то, чтобы поддерживать эту часть конструкции от обрушения и атаковать зловещего гада.

— Неужели вы, глупцы, не поймете, что ваши попытки тщетны?! Моя армия нежити уже идет на мой зов, а вы скоро станете рабами Драйга!

— Опомнись, силач! — голос магини заставил мага взглянуть на темнеющее окно портала более внимательным взором.

Силуэты двух великанов с носилками, казалось, застыли в этом проходе навечно. Словно они молча стояли и ждали, кто же победит в битве перед полным разрушением ледяной башни.

— Морок, — прошептал маг, слишком поздно сообразив, что его и Наблюдателя очень ловко переиграли.

— Противные кровососы! — вскричал Дрениган. — Как вы можете нас предавать, когда вы должны быть с нами?!

— Потому что в отличие от вас мы — живые! — собрав в своих руках сильную магическую мощь, Шедире точно из пушки выстрелила в обескураженного мага.

Дрениган слишком поздно понял свою ошибку. Чтобы пронзить мороки магини, ему пришлось приложить максимуму усилий и резко ослабить защиту.

Удар Шедире почти что покончил с агентом Наблюдателя. Кости внутри груди рвались, пронзая органы и ткани, а сосуды, полные черной крови, не могли выдержать того напряжения, что сотрясло все тело.

«Артефакт! — молил в мыслях маг. — Артефакт, сердце башни! Он же должен был помочь мне! Как же так?»

— Ты разрушил башню своим заклинанием исхода! — сказала Шедире магистру, переводя дух, и ее взгляд был устремлен туда, где почти что в отключке лежал ее любовник.

— И теперь твое оружие, о котором ты так долго мечтал, нестабильно и его сила с каждой секундой угасает. — Эти слова были адресованы Дренигану, и не без оснований. Артефакт все-таки помогал — ведь маг был серьезно ранен, но все еще жив.

— Я согласилась прийти в этот мир, потому что хотела найти того, с кем провела когда-то ночь, — начала Шедире. — Ваши женщины зовут таких, как ты, — туфелька ткнула острой шпилькой рыцаря в бок, — своими мужьями. Я хотела показать тебе твоего сына. Так, чтобы ты знал о всех последствиях своих приключенческих походов.

Шедире поправила порванное в некоторых местах платье и пригладила белоснежные волосы.

— Я согласилась на эту миссию, поскольку хотела увидеть тебя, Акми. От мира личей меня сопровождал в этом походе защитник башни — роглир и его свита из живых мертвецов.

— Наблюдатель, он же Банг, действовал в Лаударуме как разведчик. Его главной задачей было остановить тебя еще до того, как ты попал к нам во внутренний двор. Но он ее провалил, и я отдала приказ защитнику сожрать того негодяя на месте.

Дрениган заскулил, вспоминая обезглавленный труп и кучу останков от большого темнокожего существа.

— Вступив в постоянную магическую связь с тобой, Дрениган, наблюдатель потерял бдительность, и мы с защитником застали его врасплох. Но на самом деле это я помогла моему так называемому мужу выстоять против ваших козней.

— Я посылала тебе, — магиня с облегчением заметила, что магистр все еще жив, — немного магической энергии, чтобы твои боевые заклинания лучше работали. Я пошла на этот шаг специально, потому что лично хотела увидеть тебя и выслушать поток лживых слов, рвущихся из твоего наглого рта при виде собственного сына, которого ты предательски бросил вместе с его матерью.

Магистр почувствовал, как кто-то или что-то его лечит. Кости начинали быстро срастаться, а мышцы и ткани затягивали свои растяжения и разрывы. Все тело охватило приятное жжение. Может, что-то еще жило, оставшееся от его краткой любви к чужой колдунье, или это его грифон — последнее оружие бога Солнца, которое еще могло помочь в финальном рывке против очередного врага, продолжало поддерживать своего обладателя? Магистр уже ничего толком не понимал. Шедире намекнула, что специально помогала ему драться с ее же собственными воинами, лишь бы только поговорить с ним и показать ему Никсалорда. Вот это был действительно экстравагантный поступок со стороны иномирянки. И все-таки Акмальди тогда был прав: внутри беловолосой фурии находилась настоящая непредсказуемая женщина!

— В женщинах я ошибаюсь редко, — прохрипел рыцарь.

— Рада за тебя! — магиня имела в виду, что ей приятно лицезреть своего «мужа» живым после стольких событий.

— Но зачем ты лишила людей магии, — уже успокоившись, пробурчал усталый воин.

— А что мне оставалось делать, когда твой друид начал плести колдовство, а ты со своим мечом превратил половину моих слуг в кашу, да еще перерубил пополам моего дворецкого?

— Но почему именно скелеты и зомби, дорогая? — Он уже забыл о произошедшем сражении и его рука, освободившись от перчатки, почти дотронулась до ее худенькой ладошки.

— А кто, по-твоему, способен еще жить в этой ледяной пустыне, да еще и на таком морозе? Любой человек, орк, эльф или гном здесь тут же превратятся в лед. А мне нужны слуги.

Там, в ее мире, когда слуги Драйга проникли к древу жизни, именно ее армия вступила с отрядом Акмальди в бой. Ледяные Воины были намного опаснее нынешних зомби. Белые Грифоны тогда почти падали от полученных ран, но она отдала приказ не убивать пленных. Акмальди так до сих пор и не понимал, почему красавица из, казалось бы, враждебного мира сохранила ему жизнь. Глупый слепой рубака, махавший мечом и думавший лишь о деле, только сейчас познал глубину истинного великолепия жизни.

— Ты предала великого короля! — хрипел Дрениган.

— Ты специально дала согласие на открытое вторжение в Лаударум для того, чтобы взять сердце древнего короля мертвецов! — выпалил магистр.

Магиня только рассмеялась, выслушав претензии в свой адрес с обеих сторон конфликта.

— Банг провел много лет, собирая информацию из архивов магов Лаударума, и за это ему многие личи сказали спасибо. Но потом среди высших сословий начал зреть заговор — им нужна была лишь сила Драйга, но не сам король, возвращенный к жизни. Банг ведь тебя этим купил, не так ли? Силу и власть — вот что он вам обещал?

Дрениган заскулил, как прибитый пес. Собственно, магиня открыла ему глаза на многие вещи. Но тогда почему вообще он здесь один и еще живой? Маг попытался все еще раз взвесить и понять, в чем он ошибся.

— Защитник имел силу и армию, вполне достаточную, чтобы сразить твое войско, — продолжила Шедире, обращаясь к магистру. — Но за артефактом пришла в это место именно я. Так что именно мне и достанется приз этой партии.

— Как ты могла?!

— Только не это!

Акмальди и Дрениган кричали воплями протеста, интуитивно понимая, что магиня из мира ламбирдов оказалась в этой игре за власть не просто влюбленной дурашкой. Не-ет, теперь они увидели Шедире совсем в ином ключе. Коварство, ум и сила, приправленные изрядной долей опыта и хитрости — вот кто перед ними стоял. Противник, стоящий целой армии.

— Я, конечно, извиняюсь, но мой народ хоть и находится на пятой ступени эволюции, от породивших нас древних вампиров нам все же достались кое-какие недостатки в виде постоянной потребности в чужой жизни и крови.

— Неблагодарная тварь! — бросил маг, сообразив, с кем именно он столкнулся.

Магиня улыбнулась своими белоснежными зубами, среди которых хорошо выделялись острые клыки.

— Я вовсе не хочу никого убивать, — успокоила всех Шедире. — Да к тому же ламбирды уже превзошли вампиров-полукровок и дампиров в совершенствовании своего морального облика. Мы не испытываем ярость и не впадаем в животное безумие, как наши предки. Также в виду адаптации к суровым условиям нашего мира на нас не действуют многие премудрости магов-охотников, поэтому для нас не вредна соленая вода, серебро или осина. Мы даже можем брать в руки некоторые символики магии Света. Но мы все же не можем отойти от нашего мира далеко, так как отсутствие важного компонента в пищевой и энергетической цепочке приведет нас к смерти. Своими частями сердца Драйг даст нам исцеление от последних напоминаний о наших корнях, а это означает расцвет новой эры для всех жителей наших земель.

— Вот, значит, как…

— Двойное предательство, — закончил за магистра Дрениган, чье тело уже было готово к бою.

— Я лишь провела эту партию с выгодой для себя, — спокойно ответила магиня.

— В конце концов, я же навязывалась помогать вам, — Шедире кивнула скрюченному магу. — И уж тем более я не собиралась прыгать к вам в постель! — магистру достался холодный обжигающий взгляд изумрудных бездонных глаз.

Да, лорд сейчас все бы отдал за поцелуй этой женщины.

— Только вот мой хозяин был немного осмотрительнее тебя и того тупого качка! — магистр с удивлением обнаружил, что Дрениган начал вставать.

— Ах, вот как?

— Да! — маг почти что пришел в свою оптимальную форму. — Он почувствовал твое коварство и перед самой смертью в пасти роглира он сумел передать свою силу мне!

Друид легко оторвался от своего места и как кошка прыгнул на магиню.

Шедире без труда остановила своего врага, заставив мага замереть в полете.

— Я все еще жив! — пролаял Дрениган, когда на его спину со звоном упал острый осколок льда.

— И я все еще контролирую эту башню, — лаял друид. — Контролирую, хоть она и рушится!

Акмальди с интересом наблюдал, как внутри него просыпаются новые силы. Близился его главный бой.

— И я отправляю тебя туда, где тебе и место! — Магистр так и не понял, куда делась Шедире, и почему Дрениган так легко ее сумел одолеть. Просто один лишь раз моргнуть глазом — и волшебницы нет!

Сила, державшая мага, тут же исчезла, и Дрениган плавно опустился на пол.

— Справиться с вами двумя будет для меня сложновато, — скалился маг. — Поэтому я отправил твою подругу в ее родной мир, чтобы лишить тебя помощи!

До магистра не сразу дошел смысл слов мага. Шедире! Его Шедире больше нет! Она не с ним!

— Она опять не со мной! — Магистр, как раненый лев, вскочил, и мощный удар латного кулака рыцарской перчатки поразил мага в живот.

Каким бы могуществом Дрениган ни обладал, он все же был уязвим и смертен.

— Я доверял тебе! — кричал Акмальди, обрушивая на спину бывшего друга могучие удары.

— Ты мне был как старший брат! Ты был мне кем-то, кто мог заменить мудрого отца! — металлическая перчатка всей своей тяжестью спадала на плечи и шею мага. Плечи тяжелые, упругие, с покатой рельефной формой.

Мальвеус в пылу боя не сразу заметил, что его противник далеко еще не повержен. Медленно и плавно Дрениган поднимался.

Наполнявшееся силой тело мага справлялось с ударами рыцаря так же легко, как старый дуб с атакой ребенка.

Мантия мага начала трещать под напором прораставших мышц. Акмальди не знал, что за существо сейчас предстанет перед ним, но рыцарь не сомневался, что этот бой будет для него очень даже не легким.

— А я всегда тебя уважал, Мальви, — Дрениган еще не до конца распрямил ноги, а его плечи уже были выше головы магистра, так что Акмальди приходилось смотреть на мага сверху вниз.

— Разделить свое войско на две части — было хорошей идеей, — похвалил маг. — А отверг ты мое предложение относительно временного лагеря только для того, чтобы предполагаемый диверсант не сумел сообщить своему господину о твоих планах. Умно, ничего не скажешь. Я сначала дико разозлился на тебя, когда ты и пара твоих мужланов с мечами просто взяли исход спора в свои руки. К тому же Банг строго хотел меня наказать за твою выходку против полярных крабов. Признаюсь, я даже немного испугался, когда Наблюдатель показал свою ярость. Во мне тогда бурлило одновременно два чувства: ненависть и уважение. Я к тебе относился как к своему меньшому брату, поэтому на первый раз уважение взяло верх. Потом ты преодолел засаду и вошел за крепостную стену. Тогда я уже получил почти все, что хотел, я думал, что с моей стороны будет незазорно помочь тебе преодолеть последнее препятствие на пути к сердцу ледяной башни.

— Спасибо за все! — Мальвеус не стал растрачиваться на пустые слова, а точным ударом отправил острие своего кинжала магу точно в горло.

— Это я помог тебе сразить защитника башни в поединке! — Дрениган удивленно посмотрел на мелькнувшее у его лица оружие.

— Серьезное препятствие, — заметил маг, перехватывая руку рыцаря. — Для моего накаченного силой тела оно бы не доставило никаких неприятностей.

Магистр почувствовал на своем теле, каково это: держать удар мага.

Вывернутое запястье хрустнуло, причинив немалую боль, а вдобавок к этому мощный кулак Дренигана врезался в грудь Акмальди, выбивая из рыцаря весь воздух.

— Я не мог предвидеть только того, что ты окажешься сильнее нас, — произнес вопрошающий, ударяя магистра лбом в лицо. — Мы все в этом виноваты. Все! Все, кто недооценивал тебя и твое мастерство.

Акмальди пытался смахнуть заливавшую кровь глаза. Все лицо было залито огнем. Мышцы превратились в один болящий синяк, а свистевший нос и льющаяся из ноздрей кровь яснее всего свидетельствовали о наличии перелома.

«Против тебя обычное оружие бесполезно», — магистр вовремя успел уклониться от падающего фрагмента ледяной стены.

— Х-ха! — друид с легкостью выбросил кулак вперед, разбивая полуметровую толщу льда на мелкие осколки.

— Я теперь намного сильнее вас! — хвастал маг, потрясая в воздухе огромными кулачищами и любуясь, как его растущие мышцы разрывают его одежду. — Даже ты не в состоянии помешать мне!

— Разве?

Акмальди мигом встрепенулся, услышав этот голос.

— Ты отправил меня в мой мир, Дрениган, — голос Шедире был вполне миролюбив, а интонация не выдавала никакого беспокойства.

— Я получил свою силу! — пролаял маг, вызывая на своих ладонях кислотный туман.

— И ты забыл еще кое-что.

Дрениган на миг ослабил свой порыв, прокручивая все события в голове.

— Укус моего зверя не был случайным.

Маг чувствовал, что его тело подвергается быстрой трансформации.

— Ч-что это?

— Вирус оборотня, — спокойно произнес голос магини.

— Но…

— Отлично дополнит твою силу, что дал тебе Наблюдатель.

Дрениган дико закричал, когда его левый глаз пронзило обжигающей болью. В маленькой глазнице вращался огромный звериный зрачок, пылающий огнем ненависти. Маг очень хотел что-то произнести в ответ, но утолщившиеся клыки помешали ему, разорвав язык и губы. Вместо хрипа из горла чудовища вырвался вой. Магистр не понял, как Шедире это сделала, но то, что его бывший друг сейчас превращался в кровожадного монстра — это было фактом. До меча Солнца рыцарю было не дотянуться — тяжелые ледяные обломки навсегда погребли под своей толщей магический меч. Оставался только обыкновенный кинжал. Сделанное гномами из крепкого сплава, это оружие было всего лишь искусно обработанным куском металла. Но Акмальди хватало и этого.

— Это тебе не поможет! — словно читая его мысли, Дрениган соединил две свои руки и опустил их на грудь магистра.

Под Мальвеусом проломился лед, Белый Грифон падал.

Поднимая тучу обломков и водяных брызг, Акмальди, как тяжелое ядро, пролетел несколько этажей вниз. Грифон его доспеха, верно служивший своему хозяину, выполнил свое предназначение и в этот раз. Отбросив ударом ноги мощную глыбу льда, упавшую рядом с его плечом, рыцарь высоко вскинул оставшийся в его арсенале кинжал и громко выкрикнул:

— Иди сюда!

Магистр Белых грифонов уже понимал, что это начало великого мира в большом мире под названием Лаударум. Больше не будет ламбирдов и личей, а также их защитников и крепостей. Но до полной победы оставалось пройти самую малость — победить Дренигана.

Клыкастое существо летело на одинокого рыцаря. Сквозь трещавший лед и колдовское пламя умиравшей твердыни вопрошающий приближался к тому самому игроку затянувшейся партии, который мог быть на его стороне.

На руках Дренигана плясали язычки огня. Не решив встретить этот бой, как подобает доблестному воину, подлый маг решил перестраховаться.

— Не ты один, приятель, — как бы в приветствии говорил противнику Белый Грифон.

Собрав последние силы своего магического доспеха, Мальвеус бросил в приближавшегося врага заклинание «плача коррозии». Призванная медленно растворять любую субстанцию, эта волшба действовала как кислота. Кислота, которую не могла удержать ни одна емкость.

Фигура мага загорелась зеленым огнем, едва только магия Мальвеуса пришла в действие.

Словно метеорит с небес, Дрениган кричал, дымился и пылал, приближаясь к своему врагу.

— За Драйга! — вопрошающий навалился на магистра, которому некуда было отступать. Дымящиеся лапы человека-зверя обхватили фигуру в доспехах. На миг Мальвеус вскрикнул, почувствовав, как его кости сжимаются в чудовищном захвате. Последнем захвате, который ему доведется перенести в жизни.

— За Родона!

Из зубастой пасти брызнули капли крови. Дрениган слишком поздно заметил спрятанный магистром кинжал. Верное оружие вошло точно в середину живота, погрузившись в крепкую плоть по самую рукоять.

— Тебе н-не выжить, — хрипел человек-зверь, выплевывая из пасти едкий дым и липкие зеленоватые сгустки. — Ч-что это…

— «Плач коррозии» внутри тебя, — Акмальди из последних сил изобразил дружескую улыбку. — Я специально наложил основную часть своей оставшейся магии на лезвие этого клинка. Теперь разъедающая отрава внутри тебя. От этого нет защиты.

Портал, через который ушла Шедире, должен был уже закрыться, Робар и маленький Никс наверняка спаслись — Акмальди был уверен в своем боевом брате, а «плач коррозии» сейчас наверняка доедал последние слои жизни в теле того, чье вероломство привело к гибели почти всего войска. Зато теперь это место оставит после себя только голые покатые камни. Теперь можно было не опасаться за судьбу его возлюбленной и его сына. Шедире ушла в свой мир, а верный своему бывшему командиру Робар уже наверняка шел неспешной походкой по хрустящему снегу, присматривая за маленьким человечком, впервые оказавшимся в этом мире. Так что Акмальди мог не беспокоиться за своих верных друзей. Они все находились в безопасных местах. Единственный, о ком еще тревожился бывший рыцарь — был эльфийский маг Дрениган. Шедире предупреждала, что его организм поврежден каким-то опасным вирусом, а отсюда выходило, что предавший его друид может преподнести еще много нехороших сюрпризов. Однако тут у Мальвеуса был шанс все исправить. Эльфийский маг дрожал. Отравленный клинок делал свое дело отлично, поражая измененный магией организм.

— Кажется, у тебя закончился поток лживых слов, прикрывавших твою слабость и человеческое бессилие перед жаждой плотских наслаждений.

— Умно, Мальвеус, — хрипел маг, ломая рыцарю спину, — но последний ход я оставлю за собой!

Магический грифон на ярком доспехе громко вскрикнул, когда острые клыки оборотня разорвали магистру Белых Грифонов горло. Последний миг магистра в Лаударуме сопровождался громоподобным раскатом от плавящихся и обрушавшихся глыб синего светящегося льда.

— Когда воители покоренных нами народов прибудут в твои покои с целью уничтожить тебя, я буду радоваться жизни. Пусть даже и останусь навсегда в этих ледяных просторах. Ты хотел узнать причину моего внезапного ухода из твоей армии — ты узнал ее. Доволен?! А теперь кому-то пора исчезнуть! — вскричал Дрениган, свято веря в силу короля мертвых Драйга.

— Присоединяйся к нам! — призвал фанатичным голосом маг, обращаясь уже к умиравшему рыцарю.

— Нет, — было ему ответом.

— Ты понимаешь, что только что расписался в собственном приговоре, рыцарь? Я могу быть точно уверенным в том, что наши маги и верная мне сила древнего короля разом покончат с вами! Посмотри: в этой необычной постройке сплетены магические силы, принадлежащие существам из другого мира. А точнее сказать, из мира кровососов ламбирдов. Это все может принадлежать нам!

Встав перед несложным выбором, Акмальди не стал задумываться о своей будущей жизни. В конце концов, с другой стороны стоял вопрос о жизнях во всем Лаударуме и жизни его сына. И в этой битве магистр все еще мог оставить за собой последнее слово.

Превратившись в большую яркую точку, магистр стал похожим на упавшую с неба звезду. Его сила души и благородства просто ослепляли своей силой и красотой, а распространявшийся от белой фигуры жар грозил вот-вот покончить с последним слугой короля мертвых в этих землях Лаударума.

Дрениган завизжал, когда лучистый белый свет ударил в него ослепляющим дождем. Маг пытался воспользоваться своей магией и уйти, но не мог. Сила магистра приковала его к полу, оставив в эпицентре зарождавшегося взрыва.

Оглушающий треск, сопровождавшийся шипением плавящегося льда, и целый дождь из тающих осколков накрыл лагерь Белых Грифонов, когда все рыцари увидели, как в центре ледяной башни загорелась яркая звезда. Ее лучи пробивались сквозь толстый лед, разрушая стены чужой твердыни, а, вырываясь наружу, волшебные лучи несли с собой свет и тепло.

И каждый в оставшемся войске знал, что этот поход был для их верного магистра последним.

На скорбящие головы рыцарей опустилась первая снежинка. Крупная и мягкая, как перо, она влекла за собой своих подруг, накрывая свежее поле брани белоснежной шапкой.

— Вся природа этого места провожает тебя, — произнес один из выживших рыцарей, победно вскидывая руки. — Ура лорду Акмальди — магистру рыцарей Белого Грифона! Ура королю Эверхарду!

— Ура! — поддержал своих собратьев Робар. Но, несмотря на это, сержант рыцарей ордена Белых Грифонов все еще долго стоял с опущенной головой, тайно надеясь на то, что его брат, так страстно полюбивший иномирянку, вот-вот встанет. Но белый доспех все еще лежал на уже почти замерзшей земле. Это последние следы пребывания в этих землях могучего полководца и храброго воина Бастиона Духов. Два десятка Белых Грифонов, еще сохранивших способность к активным действиям, пройдя через сложную битву, гордо отсалютовали парившей высоко в небе белоснежной птице. Грязная вода превратилась в лед, а в снежных просторах ледяной пустыни поднималась метель, принося с собой крупные хлопья снега. Но магистр, даже уйдя в иной мир, все равно был с ними.

Он любил снег, так же, как его любила его Шедире. Робар готов был так стоять целую вечность в томительном ожидании чуда. Но затрещавший лед заставил сержанта Белых Грифонов быстро выбраться из-за стенок кратера. Его эффектное приземление никого не оставило равнодушным. Стать живым воплощением Белого Грифона и спасти чужую жизнь выпадает не каждый день, тем более не каждый рыцарь может совершить, точно птица, полет в воздухе. Но тяжелые испытания утомили рыцаря. Ему нужна была помощь даже для того чтобы держаться на ногах. Крепкие руки его товарищей помогли своему командиру подняться. Теперь он, Робар Алльгейерон — сержант рыцарей ордена Белых Грифонов — был полноправным командиром оставшегося войска. Опыт, звание и сила — все указывало на его кандидатуру. Оказавшись на твердой ледяной земле, Робар оглянулся и увидел, как толстые ледяные стены странной крепости рушатся, распадаясь на большие куски, и медленно сползают внутрь кратера, погребая храброго воина. Скоро от ледяной крепости не осталось и малейшего следа, ровно, как и от кратера. Десятки пришедших в себя рыцарей во главе со своим предводителем остались стоять посреди снежной пустыни. Впереди на протяжении трех сотен метров виднелись только грубые треугольники осколков льда, и поднявшаяся метель принялась заметать их.

— Какие будут приказы, командир?

Робар повернулся к одному из тех счастливцев, что до сих пор держались на ногах.

— Сколько нужно времени, чтобы приготовить раненых к обратному переходу?

— На наше удивление выживших после ранений не так много, — грустно сообщил рыцарь. — В лучшем случае дееспособных людей наберется около четырех десятков. Остальных мы сможем транспортировать.

— Обратный переход до кораблей мы не выдержим без предварительной подготовки.

— У нас есть парочка уцелевших магов из Мейриярда. Создать целительный щит они пока еще не могут, но развести огонь и подлечить пару человек им вполне под силу. Разбивать лагерь?

Робар молча согласился.

— А мама спаслась?

Робар утвердительно кивнул, хотя ему трудно было это сделать. Сержант Белых Грифонов с легкостью вспомнил, как его, Дренигана и Акмальди лично провожали господа из столицы. Вспоминалось ему и то, как магиня Шедире тащила его вперед, помогая быстро преодолеть хитросплетения ледяных коридоров. Было, правда, и немного грустно вспоминать, как Шедире незадолго до обрушения ледяной башни явила им свой облик. Она подарила всем одну из самых своих теплых улыбок, сказав напоследок, что все еще надеется увидеть их снова. Робар еще тогда пытался убедить мальчика, что все уже позади, но для малыша здесь все было ново, да и обстоятельства его появления в этом мире были мрачноваты.

— Рад снова видеть вас.

— Акми? — Робар как ужаленный обернулся, едва эти слова достигли его ушей. — Как тебе удалось выжить?

На всегда приветливом лице промелькнула грустная улыбка.

— А я и не выжил.

Робар только сейчас понял, что видит перед собой призрака.

Светящийся силуэт его бывшего магистра подошел к сержанту вплотную.

— Я попросил у Родона пару мгновений, чтобы уладить кое-что.

Его друг, только что отдавший жизнь за правое дело, получил от Родона несколько секунд для последнего прощания. Робар потом себя неоднократно ругал за то, что разговор проходил в такой странной манере. Они были больше чем подчиненный и солдат, сержант и магистр, они еще были друзьями, и у них было так много мыслей и идей, а теперь они ничего не могли друг другу сказать, кроме как задавать глупые вопросы и получать на них бессмысленные ответы. Неожиданно Робар спросил:

— Почему Шедире не смогла взять вас с собой? Ведь портал все еще был открыт?

— Потому что без должной защиты мы там все моментально замерзнем, — Акмальди печально улыбнулся. — Когда я туда в последний раз проникал, то со мной был верный магический грифон, сила которого сейчас, увы, не поможет. Тем более что Никс является отчасти человеком.

— Но неужели вы не могли вдвоем избавиться от Дренигана? Отправили бы его. Пусть не в мир ламбирдов, так куда-нибудь еще.

— Не все в жизни бывает так просто, брат. Но Бастион Духов готовил нас к этому, верно?

Робар грустно кивнул, соглашаясь.

— Если бы я остался — исход боя был бы другим.

— Если бы ты остался, — успокаивал друга призрак, — в бою было бы и жертв больше.

— Здесь ты полностью прав, Мальви.

— Сбереги моего сына, Робар.

— А разве ты не сможешь попросить Родона, чтобы он вернул тебя? Куда же ты теперь? — этот вопрос волновал многих Белых Грифонов.

Но магистр не зря носил свой титул, и до срока открывать сержанту великие тайны не торопился.

— А ты, — он лишь шутливо подмигнул своему верному другу, — у тебя ведь есть монастырь Трех Стихий, куда ты все еще можешь вернуться. Так чего грустить? — Робар не хотел этого делать, но ему пришлось согласиться. Староват он стал для таких авантюр, как последний поход.….

— Верно.

— Тогда я приказываю тебе, капитан рыцарского ордена Белых Грифонов, взять маленького Никсалорда Летавруса и воспитать его как собственного сына!

— Спасибо за повышение, друг. Я тоже успел привязаться к твоему мальчугану, Мальви, но ты не забывай, что теперь я уже могу быть не Белым Грифоном и не рыцарем, и ты не сможешь отдавать мне приказы. Но я все равно выполню твое поручение. — Старые братья по оружию скрепили свои последние слова крепкими объятиями. Робар позволил своим ребрам затрещать от радости, когда верная рука командира по-братски стиснула его торс. Рыцарь Белых Грифонов Робар Алльгейерон — так звучало его полное имя вместе со всеми регалиями. И вот в последний раз его бывший командир назвал его рыцарем. Лорд Акмальди, коему он верно служил, отдал свой последний приказ, и Робар обязался выполнить его с честью.

— Счастливой дороги, брат, — торжественно произнес Мальвеус Акмальди, почти что растворившись в воздухе.

— И тебе пусть сопутствует удача на пиру у Родона, — гордо ответил ему Робар, почувствовав, как нечто тяжелое упало с его сердца.

Через два месяца несколько десятков рыцарей Белых Грифонов во главе с сержантом Робаром Алльгейероном добрались в Мейриярд, чтобы доложить королю Эверхарду об успешном завершении миссии и о том, что лорд Акмальди геройски пал на поле боя. Эта новость должна была немного утихомирить воинственного правителя. А весть о разрушении башни сводила на нет все старания шпионов и магов.

Следуя указаниям короля, Первая Волшебница королевства с помощью своей магии уничтожила все следы, когда-либо напоминавшие о существовании ледяной башни.

— Ну, вот мы и дома! — торжественно произнес Робар, держа в своей ладони маленькую ручонку. Малыш с копной бело-голубых волос крутил во все стороны головой, впервые увидев зеленые деревья больших лесов, сочные зеленые поля, полные хрустящих стеблей свежей травы, и ласковое свечение солнца, приятно согревающее кожу на маленьком личике. Большие изумрудного цвета глаза смотрели на окружавший мир с неподдельным восхищением. Никс немного дернулся в сторону, когда дорогу им перебежала большая желтобрюхая ящерица.

— Аккуратнее, Никс, — предостерегающе сказал Робар, — она может быть ядовитой.

— Матильда говорила, что природа Лаударума не обижает детей, — почти на одном дыхании выпалил юный ученик, явно гордый тем, что ему уделила внимание сама Первая Волшебница королевства.

— Положи пресмыкающееся на землю.

— Но… — Никс попытался возразить, но опекун его не слушал.

— Я тебя прошу отпустить это создание, — отставной капитан Белых Грифонов сказал это, не обращая внимания на слабый протест со стороны мальчугана. Любопытный ребенок буквально вырывался из рук, но Робар не придавал этому никакого значения. Бывший рыцарь Белых Грифонов быстро обернулся назад — врата магического портала, через который они прошли, уже закрылись, хотя они должны были функционировать еще пару минут — так обещала Архатра, молодая волшебница, которая в скором времени может занять пост Первой Волшебницы, потеснив пожилую Матильду. Акмальди как-то давно предупреждал Робара, что магия — вещь непостоянная, и ее действие бывает обманчиво, но опекун мальчика прекрасно понимал, что в данном случае исчезновение врат означает только одно.

— Прощай, Мальви, — одними губами, так, чтобы маленький Никс не слышал, прошептал Робар на прощание своему другу, командиру и брату по оружию, вспомнив про то, как пользовался подобным способом перемещения в последний раз.

— Смотри, Робар, какая она большая! — маленький Летаврус с гордостью показал своему воспитателю честно добытый трофей.

Длинная ящерица с гибким хвостом с интересом взирала на мальчугана, чьи ладони легко сжимали ее тело.

— Молодец, Никси! — улыбнулся Робар, радуясь тому, как его друг Кантр обрадуется такому смельчаку в своих классах.

Часть вторая Хатка и Мейриярд

Глава первая Первое задание

Старый ворон сидел на обычном для себя месте в этот предрассветный час.

Тяжелая ветка древнего дуба мирно покачивалась в нежных руках утреннего ветерка. Старому хищнику, помнившему всю историю мрачного леса, снились высокие чертоги поднебесья. Когда-то старый ворон страстно любил путешествовать по бесконечным небесным просторам. Ему было что терять и что вспоминать, и теперь в его снах воспоминания о молодых годах перелетных странствий умиротворяли душу мудрой птицы.

Ворону снилось, как он, подобно великим орлам, срывается с высокой горы, камнем бросаясь вниз, подставляя себя воздушной стихии. Все было как будто наяву. Старые кости еще помнили, как воздух внутри них вибрировал в такт диким необузданным потокам. Старый ворон видел этот сон уже не один раз и знал всю хронологию событий далеко наперед. Именно сейчас, когда стремительный обжигающий встречный ветер плотно пригладил его перья, опытный летяга вот-вот должен был распустить свои огромные крылья и воспарить в небесную высь, навстречу сияющему солнцу.

Но в этот раз сновидение было не таким. Какое-то ощущение беспокойства охватило птицу. Даже хорошо знакомый сон начал казаться ворону в чем-то плохим. В этом сне ворон стремительно падал, никак не в силах справиться с тянувшей его вниз силой. Он отчаянно махал крыльями, но тщетно; острые, как бритва, скалы неумолимо приближались. Отчаянно взмахнув крыльями в последний раз, старая птица почувствовала, как все вокруг нее начинает вибрировать.

Неожиданный звук прервал плен кошмарных сновидений. Взъерошенная после столь раннего пробуждения птица теперь явно чувствовала, как в окружавшем воздухе появился странный запах. Ворон хорошо знал этот запах — это был запах смерти.

Внизу что-то зашумело, а потом чуткий слух птицы уловил чье-то дыхание. Сомнений быть не могло — по его заветному дубу кто-то лез наверх, и очень быстро. От незваного гостя пахло человеком и страхом.

Мир запахов и ощущений, мигом вернувший ворона в реальный мир, подсказывал — надо поскорее убираться в другое место, пока еще не поздно.

Что-то скользкое и теплое обхватило ветку рядом с его лапой. Сначала ворон хотел клюнуть непрошеного гостя, но когда он наклонился ближе, чтобы своим острым клювом прогнать нарушителя спокойствия, глаза птицы увидели его морду.

Это было лицо человека. Человека, напуганного до смерти. Весь в царапинах и кровоподтеках, человек источал страх. В темных, расширенных от ужаса зрачках отражалась уходящая луна. Человека преследовал кто-то, и этот кто-то не был человеком. Это был зверь, страшный и ужасный; зверь, какого еще никто не видел в этом дремучем лесу. И сейчас этот человек укрылся от своего преследователя на его дубе. Старая птица прочла все это в глазах испуганного человека.

— Помоги… — бледные от страха губы произносили эти слова как спасительное заклинание.

К сожалению, ворон не понимал человека. Он мог думать только о своей безопасности, находясь в обществе испуганного человека. Инстинкт ясно говорил ворону, что самое время улететь прочь, но опытному охотнику за падалью не терпелось узнать, от кого же скрывался человек — самый опасный из всех живущих существ.

Ворон слышал громкие крики и вопли, адресованные ему, но он никак не мог и не хотел отвечать на них, он просто смотрел. Смотрел и ждал.

— Не дай другим пойти по моим стопам, — отчетливо произнес беглец, взирая на мудрую птицу перепуганными глазами. — Скажи, чтобы не смели приходить сюда, ибо в этих землях живет древнее зло.

Неожиданно все пошатнулось. Ворон почувствовал, как дерево шатает из стороны в сторону, словно при сильнейшем урагане. Цепкие лапы держались из последних сил, но дерево продолжало раскачиваться все сильнее. Казалось, что могучий дуб, простоявший не одну сотню лет, вот-вот рухнет и погребет под собой и испуганного человека, и глупого старого ворона, чья любовь к приключением помешала ему вовремя улететь прочь со злосчастного дуба.

Человек начал громко кричать и отчаянно хвататься руками за ветки, пытаясь залезть как можно выше.

Ворон попытался взлететь, но в этот момент что-то большое и сильное сбило его с ветки, и, подобно камню, он упал на землю.

Ворон хотел прокричать громкое «к-а-р-р», но тут его взгляд уловил что-то очень большое, силуэт какого-то существа. Внешне очень похожий на медведя, весь покрытый черной шерстью, хищник ловко и быстро взбирался вверх, раздирая когтями прочную, как сталь, кору и ломая ветки. Старый ворон смотрел на нового обитателя леса как завороженный. Теперь его даже не волновало падение: новый хозяин дремучего леса — вот что ограничивало в данный момент его интерес.

Только уловив запах сосновых иголок и копошащихся в них насекомых, ворон отчаянно начал делать какие-то движения крыльями в надежде спастись. Мягкий удар о мох, растущий у подножия дуба, никак не повредил птице.

Ворон перевернулся со спины на бок, а затем встал на лапы.

Наверху раздавался треск ломаемых веток и громкие крики человека. Ворон не мог видеть происходящего, но громкий рык возвестил его об опасности, а зоркий птичий глаз заметил спускающуюся сверху огромную тень.

Перепуганная птица резко взлетела с земли, запуталась в переплетении веток.

Зверь неумолимо приближался. Ворон ощущал исходивший от него запах крови и жажды охоты.

Мощная туша зверя пронеслась рядом с трепыхавшимся вороном.

Старая птица не надеялась на спасение, когда рядом с ее головой пронеслась огромная когтистая лапа, сминавшая все на своём пути. Один из когтей все же слегка задел ворона, отчего на землю вместе со сломанными ветками полетели черные как ночь длинные перья.

Раненая птица безжизненно упала на кучу сломанных веток и текшей из ран дуба смолы.

Перепуганный ворон уже ни на что не реагировал, он только видел перед собой огромную мохнатую тушу, стоявшую неподвижно под лучами утренней зари. А потом что-то упало сверху и наполнило все вокруг запахом крови и смерти.

Ворон плохо знал двуногих в лицо, но взгляд широких от ужаса зрачков птица запомнила хорошо. Этот взгляд принадлежал убегавшему от своего кошмара человеку. Только теперь это был взгляд мертвого человека.

В развалинах Хатки — старого города морлоков — царила мертвая тишина. Только тараканы, жуки и москиты своими шорохами и писком прорывали ткань безмолвия.

Построенный когда-то на развалинах древнего города крестоносцев, Хатка напоминал больше всего плохо восстановленный полуразрушенный замок с широкими, мощеными камнем улицами, и несколькими площадями, располагавшимися в центральной и восточной частях города. Не обладая должным терпением и трудолюбием, рослые длинноухие и серокожие морлоки никак не могли достроить разрушенные войной некогда великолепные башни. Первое поколение морлоков, используя знания пленных карликов, смогло залатать дыры в крепостной стене и частично восстановить разрушенные снарядами катапульт дома и небольшие башенки охраны, однако, пришедшие им на смены потомки погрязли в междоусобных войнах и стали легкой добычей бандитов и троллей.

Летаврус обожал бродить по подземным казематам и разрушенным городам. Они открывали ему свои секреты и показывали новые страницы своей истории.

Шестизарядный самовозводной арбалет с двойным набором запасных стрел всегда сопровождал опытного исследователя старины.

Висящий в специальных ножнах меч был готов в любую минуту оказаться в руках хозяина и спасти ему жизнь. А прочная охотничья куртка, сделанная из кожи черного тролля, служила отличным щитом и могла выдержать удар любого, пусть даже самого острого наконечника или хорошо заточенной алебарды. Жилистое тренированное тело исправно служило своему обладателю: никогда крепкие, как корни столетнего дуба, ноги, изобилующие валиками мышц, руки и торс не показывали слабины и не давали повода усталости напоминать о себе. Кроме меча, крепких мышц и добротной одежды, Летаврус имел при себе перевязь с набором метательных ножей, которые при желании, благодаря своей силе, мог метнуть на добрую сотню метров.

Двигаясь, как пантера, он почти догнал свою цель. К его огорчению, нередко его походы были связаны не с поисками затерянных городов и памятников старины, а сводились к простому преследованию бандитов, державших людей в страхе.

Населенный разбойниками, убийцами и нелюдями старый город представлял для любого путешественника смертельную ловушку, из которой не существовало выхода.

Скрываясь под тенями древних стен и двигаясь по вертикальной стене, словно призрак, Летаврус смог ловко преодолеть спутанный лабиринт переплетающихся мрачных улиц и уже почти достиг своей цели.

Громкий пьяный голос Ранки — вора и убийцы — возвестил о нахождении бандитов.

Летаврус точно помнил описание каждого из членов банды: Ранки — жалкий человечишка, выросший в городских трущобах и с самого рождения познавший только два закона — убей и укради; дальше шел Грех — судебный думстер, в приступе ревности убивший свою жену; и завершал компанию Линь — людоед, поражавший не только своей массой и силой, но также и остротой ума, это именно он планировал грабежи и налеты на деревни.

Темный плащ, скрывающий истинный облик Летавруса, помогал ему продираться через улицы Хатки, не вызывая ненужного внимания у остальных обитавших в этом городе людоедов и морлоков.

— Отпустите, — детский голосок дрожал от страха и холода. Летаврус знал, что девчушку звали Хейли, трио ее похитило во время последнего набега на одну из близлежащих деревень.

— Замолкни, — грубый басистый голос, очевидно принадлежавший Греху, резко осадил всхлипывающую девчушку.

Детский плач прекратился, но пьяные голоса продолжали доноситься из отверстия в стене полуразрушенного дома.

Халатность морлоков и собственное безразличие работало сейчас против бандитов. Очевидно, Линь долго сокрушался, когда обнаружил единственное отверстие в стене специально выбранного им дома.

Высокий карниз и покатая крыша делали путь внутрь через верх невозможным, а лишенные окон толстые каменные стены не давали возможности для перекрестного обстрела. А заложник им обеспечивал относительную безопасность даже в случае полного окружения.

Но Летавруса сейчас больше всего волновало, чтобы у бандитов не появилась группа поддержки из обитателей города.

Прижавшись к холодной стене, охотник попытался заглянуть внутрь. Ему сразу бросился в глаза Линь, сидевший как раз напротив отверстия. Зеленоватые глаза людоеда пристально вглядывались в дырку. Людоед следил за отблесками лунного света, проникавшего через щель внутрь. Стоило только кому-то перейти улицу и случайно загородить проникавший лучик, Линь тут же бы выстрелил из своего стального дротомета. Если бы не осторожность Летавруса, то могло бы показаться, что людоед смотрит ему в глаза. Ранки и Грех были плохо видны из-за неудобного угла обзора, но обрывочные изображения их силуэтов точно рисовали обстановку и расположение бандитов внутри строения. Грузная фигура, сидящая на скамейке справа от Линя, была довольно массивной для лесного воришки. Сквозь изношенную крестьянскую робу проступали очертания валунообразных плеч и широких жилистых рук; маленькая круглая голова, начисто лишенная волос, крепилась прямо к торсу. В лунном свете убийца выглядел как наспех сколоченное из досок огородное пугало. Видневшаяся рядом с бандитом рукоять церемониального топора подтверждала догадку — Летаврус увидел очертания фигуры Греха. Мелькавшие черные полосы слева от Линя явно были ни чем иным, как взмахами рук Ранки. Не так давно, когда банда попала в засаду, им пришлось столкнуться с отрядом королевских патрулей. Завязалась кровопролитная драка, в ходе которой ни один из королевских солдат не выжил, зато Ранки потерял средний и указательный пальцы на правой руке, и у двигающейся тени кисти руки мародера как раз не хватало пары черных линий.

Итак, Летаврус быстро определил расположение бандитов и уже продумывал план молниеносной атаки.

Летаврус рассчитывал немного на другой результат своих поисков. Все же пьяная компания, не ожидающая нападения, и опасные головорезы, никогда не выпускающие оружие из рук, — это не одно и то же.

Больше всего охотника волновал людоед. Летаврус недооценил мощь Линя и сейчас находился в затруднительном положении.

Звуки приближающихся шагов подгоняли; у охотника не было времени на раздумья.

Достать из-за спины тяжелый арбалет и выстрелить из него охотник не успевал, да и диспозиция не была подходящей для точного попадания.

Звук шагов с каждой секундой становился все громче — бандитский патруль древнего города неумолимо приближался.

Захмелевший людоед тихо посмеивался над какой-то пошлой шуткой — Летаврус отчетливо слышал каждый смешок негодяя, охотник также видел смотрящие как будто на него глаза. Линь даже под действием алкоголя сохранял трезвый разум и продолжал контролировать ситуацию.

В одно мгновение охотник оторвался от прикрывавшей его стены дома и, повернувшись несколько раз вокруг себя, подобно вихрю пронесся вдоль стены. Когда Летаврус промелькнул мимо щели в стене, и силуэт Линя оказался в его поле зрения, быстрым движением кисти руки он отправил острый метательный нож прямо в жирную ухмыляющуюся физиономию людоеда.

Тяжелый предсмертный хрип, и поток ругательств в исполнении Греха ясно говорили об исходе атаки.

Сидевший слева от людоеда и смотревший прямо на него Ранки видел, как короткий острый нож бесшумно пронзил помещение и почти так же беззвучно прошел сквозь крепкий череп людоеда. Только стекавшая красная струйка и грозные крики Греха вернули мародера в реальность. Огромная туша трехметрового людоеда осела, а пробитая голова с глухим стуком упала на деревянный стол, отчего тот сразу же развалился.

Грех не стал думать об убитом товарище, и в первую очередь кинулся к тому месту в стене, где была зловещая трещина. Бывший думстер не сомневался, что нож метнули именно оттуда, и очень надеялся, что нападавший все еще стоит у щели снаружи дома и прицеливается для следующего броска. Ловко схватив в одну руку тяжелый двуручный топор, а другой подняв стоявший рядом стул и используя его в качестве щита, Грех в один прыжок оказался рядом со щелью и, не задумываясь ни на минуту, мастерски повернул топор лезвием к себе и просунул в щель рукоять топора.

Ранки не стал ловить нападавшего. Линь мертв — и это было главное. Теперь одинокому преступнику ничто не мешало завладеть девчонкой и покинуть этот радушный город.

Притаившаяся в углу возле двери девочка почти ничего не говорила и не реагировала на происходящее — для нее все окружающие события были очередной страшной маминой сказкой, рассказанной на ночь.

Ранки подбежал к девчушке и грубо схватил ее за руку.

— Наконец-то ты будешь мо… — треснувшая Ранки в лицо входная дверь прервала праздную речь бандита.

Летаврус заранее знал, как будут развиваться действия бандитов, и появился как раз в тот самый момент, когда Грех, убедившись, что нападавший на Линя уже в другом месте, круто повернулся и большими шагами направился в сторону притаившейся в углу девочки.

В планы думстера явно не входила встреча с Летаврусом, зато охотник предвидел ее и был готов к ней.

Быстрым движением рук охотник метнул целую стаю ножей. Грех закрылся стулом и топором. Острые ножи, пущенные в полет сильной тренированной рукой, разбили старый осиновый стул в мелкие щепки.

Отрикошетившие снаряды думстер ловко отбил топором и начал свое наступление.

Метательные ножи против такого детины, как Грех, были бесполезны — Летаврус знал это, но зато ход с ножами помог ему выиграть время, и этого времени охотнику хватило, чтобы схватить девочку и оттащить ее себе за спину.

Придавленный упавшей дверью Ранки жалобно застонал; охотник только посильнее наступил на дверь, и всхлипы вора затихли. Последний хлюпающий всхлип ясно свидетельствовал о том, что Ранки мертв.

Но Греха смерть компаньона нисколько не смутила, наоборот — отбросив остатки стула, он с бешеной скоростью принялся раскручивать свой топор палача двумя руками.

Думстер в припадке ярости двигался с такой быстротой, что его движения сливались в одну серовато-стальную пелену.

Охотник прекрасно видел все движения палача. Каким бы быстрым ни казался Грех, глаз Летавруса был намного быстрее. Позиция на выходе из каменной ловушки была выгодна охотнику как для обороны, так и для атаки, оставалось только подождать приближающегося Греха и вступить с ним в схватку.

Но испуганный крик девочки, увидевшей подходивших к дому стражей, заставил Летавруса покинуть дом и встретиться со стражей города бандитов и нелюдей.

Лохматый морлок, увидев кричащего ребенка, сразу догадался, что с троицей бандитов случилось нехорошее и их пленница оказалась на свободе. Коварный обходчик сбросил со своих плеч тяжелую дубину и со всех ног побежал за подмогой, когда арбалетная стрела вошла ему аккурат между лопаток и пробила худенькое тельце насквозь. Сопровождавший его рослый верзила сначала посмеялся над трусливым коротышкой, но вид пробитого стрелой морлока, кульком падающего на древние камни улицы, заставил его схватиться за висевший за спиной двуручный меч. Но громила не успел даже вскрикнуть, как и сам тихо осел в тени древних стен мрачного города.

Грех не видел, почему их враг отступил, он заметил только еле уловимые движения жилистых рук и большой мощный арбалет, стреляющий не болтами, а длинными черными стрелами. Палачу было наплевать на уже скончавшихся Ранки и Линя, но своя жизнь его еще волновала. Он был вооружен двуручным мощным топором, удар которого в былые годы разрубал несущегося на полном скаку всадника вместе с лошадью. У ночного незнакомца был запас метательных ножей, с которыми Грех уже справился, а сбоку, не целясь, да еще и с длинным в полторы руки арбалетом попасть было невозможно.

Топор Греха почти достал до горла Летавруса — тому едва удалось уклониться. На белой, как снег, шее охотника даже остался розовый след от лезвия топора думстера.

Видя, что противник, вооруженный тяжелым арбалетом и тем самым скованный в своих движениях, почти поддался его топору, палач принялся атаковать его с новой силой.

Занеся топор над головой, Грех сделал рубящий удар вниз и вправо. Палач многих отправлял в последний путь таким ударом, ни одно оружие не могло остановить удар Греха, но Летаврус был готов к такому повороту событий и в одно движение вытащил из ножен меч и просто подставил его под удар.

Звонко звякнул металл. В светлеющее небо полетел сноп искр. Топор думстера от напряжения треснул, Грех в ужасе отшатнулся от своего врага — его удар не просто был отбит, а отбит с такой силой, будто палач бил не по живому человеку, а по толстому камню. По лезвию топора и даже по рукояти прошли несколько трещин.

Палач отшвырнул топор и метнул в незнакомца спрятанный в рукаве нож.

Он был не из тех, кто легко признает свое поражение, и не очень обрадовался, когда его нож был легко отбит.

Думстер никогда еще не видел такого грозного противника. Казалось, незнакомец просто играет с ним. И эта игра им выиграна, выиграна вчистую. Тонкое лезвие, отбив его метательный нож, неумолимо понеслось навстречу его телу и прочертило на его животе длинную черту, не оставив палачу ни шанса. Темная лужа вытекавшей из него крови и покидавшие силы отправили думстера на свидание со смертью.

Только Летаврус знал все о своих силах и ничему не удивлялся. Он специально носил адамантиевый меч как раз на случаи стычек с такими личностями, как Грех.

— Хочу к маме, — голосок стоявшей рядом девчушки прозвучал в зловещей тишине бодро и ободряюще. По крайней мере, она осталась невредима. Летаврус знал, что она никогда не испытывала за всю свою жизнь ничего подобного, и очень надеялся, что не испытает. Девчушка находилась последние четверо суток в кошмаре, и все еще пребывала в шоке. Охотник, вопреки грозящим им опасностям, отложил арбалет и грозный меч и присел рядом с девчушкой.

Ребенок с интересом разглядывал странного незнакомца, пришедшего к нему на помощь.

Рыжие волосы ниспадали почти до самых пят, приобретая в лучах утреннего солнца яркий огненный цвет, а заплаканные серо-голубые глаза уже восстановили свой блеск, свойственный детскому любопытному взгляду. Зеленое с красными полосками платьице было пыльным и в некоторых местах выцвело, но в целом можно было сказать, что девочка не пострадала.

Летаврус тихо погладил ее по мягким волосам и нежно положил свои ладони на маленькие плечи, как бы успокаивая девочку.

— Ты в порядке? — Ответом послужил длинный кивок головой. Серо-зеленые глаза с неподдельным любопытством вглядывались в незнакомое лицо. Стараясь подружиться с ребенком, Летаврус улыбнулся.

Он вспомнил себя маленьким. Каким странным казался большой мир — прекрасным, большим и полным опасностей.

— Мы должны поспешить уйти отсюда, — Никс говорил громко, чтобы вселить в ребенка ощущение безопасности. — Это неудачное место для маленьких девочек.

— И неудачников.

— Таких, как ты.

— Ты окружен, посланец доброй воли, — зубастая пасть плотного морлока довольно четко и ясно произнесла эти слова. Большой отряд морлоков окружил спасителя и спасенную плотным кольцом.

Злобные, отвратительные морды смотрели на попавших в западню людей. Полулюди-полузвери, морлоки продолжали подчиняться традициям людоедства. Близость попавшего к ним в руки свежего мяса будоражила чудовищ. Негромкие шлепки и чавкающие звуки доносились из убежища бандитов. Летаврусу не требовалось много времени, чтобы догадаться о происхождении омерзительных звуков. Но Хейли не догадывалась об истинном положении дел и просто молча осматривала истекавшие слюной морды морлоков.

Замутненные маленькие глазки, лишенные зрачков, хищно выглядывали из-под свисающих длинных волосяных локонов. Челюсти пожирателей падали и то и дело открывались, обнажая кривые острые клыки, кое-где еще заостренные грубым камнем.

— Смотри на меня, — Никс осторожно встряхнул девчушку за плечи. — Хейли мгновенно пришла в себя, освободившись от гипнотического влияния морлоков.

В ясных серо-голубых глазах ребенка орда чудовищ отражалась точно в волшебном зеркале. Девочка видела исходящую от чудовищ опасность и осознавала всю серьезность положения.

Хейли так и не поняла, когда именно морлоки начали свою атаку, просто в один миг все краски мира расплылись, будто в исчезающем мираже. Девочка не видела ни восходящего солнца, ни серых шкур поймавших их в ловушку тварей, ни своих прежних похитителей, ни храброго воина, так неожиданно появившегося из предрассветных сумерек заброшенного города. Иногда взгляд девочки выхватывал отдельные фигурки морлоков — появлявшиеся откуда-то сверху, они словно застревали в воздухе, а потом внезапно исчезали. Взгляд ребенка видел и Летавруса — наемник все время ходил по узкому кругу вокруг нее и странно махал руками, иногда его действия сопровождались медленными пассами ногами в стороны. Хейли едва не смеялась от увиденного — ей казалось, что наемник танцует, точно клоун на воскресной ярмарке в ее родном городе.

Никс не мог видеть лица девочки — нападающие со всех сторон твари заставляли наемника двигаться с невероятной скоростью, — но Летаврус слышал веселый смех ребенка. Он и так был уверен в надежности примененного им заклинания.

Морлоки начали свое нападение одновременно со всех сторон, маленькие тощие ручонки яростно скребли по защитной броне наемника. Шкура черного тролля служила отличным щитом и могла долго сдерживать атаки морлоков, вот только у Хейли такого же костюма не было.

Длинные взмахи адамантиевого меча разрубали маленькие тельца сразу, как только хищные твари подходили на расстояние удара. Необыкновенная сила Летавруса позволяла ему совершать широкие вращательные движения мечом в комбинации с резкими колющими ударами. Наемнику приходилось быть одновременно в десяти местах и упреждать очередное нападение морлоков. Руки Никса сливались с дуновениями ветра, его удары были точны и сильны, адамантиевое лезвие крушило жилистые тельца, точно мешки, набитые горохом, воздух вокруг места засады пропитался запахом крови, потоками льющейся из разрубленных тел, отрубленных лап и голов.

Хейли только весело смеялась, когда первый натиск хищных тварей был отбит и наемник решился быстро обежать полукруг, чтобы добить раненых и отчаянных смельчаков. Зоркие изумрудные глаза заметили топор Греха, который еще мог ему послужить. Никсу не стоило больших усилий извлечь оружие думстера из-под наваленной горы тел и примерить мощный топор к руке.

Хейли весело улыбалась, когда скрещенные лезвия адамантиевого меча и топора думстера разрубили на кусочки напавшего сверху морлока.

«Живой мираж», — так оно называлось. Никс не случайно выбрал именно это заклинание из своего скромного магического арсенала. Попавшая под его чары девчушка никогда так до конца и не узнает, что же произошло на самом деле после того, как ее серо-голубые глаза окунулись в бездонную изумрудную пропасть. Магия должна была нарочно скрыть элементы жестокости и насилия, просто стерев их из мировосприятия девочки на короткое время.

«Тебе лучше этого не видеть», — Никс спокойно посмотрел на ребенка, когда та пыталась понять, что же такое странное щекотнуло ее ногу. Летаврусу пришлось аккуратно оттолкнуть от девочки обрубок ноги морлока, чтобы та так и не смогла дотронуться до странного предмета.

А морлоки все прибывали, причем каждый раз их количество неуклонно увеличивалось, а каждая атака превращалась в бойню. Руки Летавруса с двумя крепкими лезвиями крошили маленьких хищников точно лопасти гигантской мельницы. Блестящий черный костюм из кожи черного тролля весь покрылся кровью и поменял свой естественный цвет на темно-коричневый.

Наемник давно бы уже выбрался из этого злополучного города, если бы он был один, но на этот раз его сопровождал спасенный заложник.

Неожиданно толпу маленьких тел растолкало огромное чудовище. Белая жесткая шерсть покрывала тело зверя с острых кончиков ушей до длинных лап. Глубоко посаженные глаза сверкали ненасытной жаждой крови и яростью мщения. Каждое движение хищных глазенок сопровождалось мышечными сокращениями во всем теле монстра. Плоская, почти ровная, как каменный голыш, морда зверя хищно смотрела на изрубленные тела своих соплеменников. Ноздри вдавленного в лицевую кость носа с шумом вдыхали запах морлочьей крови. Перед наемником предстал сам предводитель плотоядных тварей — король морлоков — одно из самых редких и опасных существ Лаударума. Влажные струйки пара то и дело с шумом выходили из прикрытой пасти и больших ноздрей. Раскрыв огромную пасть, украшенную двумя рядами острых как сабли клыков, чудовище издало громогласный крик.

Летаврус понял, что незваный гость явно не доволен итогами атак своих соплеменников. Первой мыслью наемника было тут же схватить свой верный арбалет и проверить череп короля морлоков на прочность, но, очевидно, предводитель пожирателей живой плоти был намного сообразительней своих подчиненных — мысль про применение арбалета тоже посетила голову монстра. Именно поэтому морлок начал свое нападение с размашистых ударов. Летаврус в момент оценил интеллект короля морлоков. Неожиданное нападение чудовища лишило наемника возможности использовать стрелковое оружие. Размашистые удары огромных когтистых лап заставили Никса забыть об атаке. Чтобы выдержать натиск короля, Летаврусу пришлось сосредоточить все свое внимание на движениях монстра, напрочь упустив из виду перемещения маленьких пожирателей.

Первые два удара Никсу удалось отбить скрещенными лезвиями двух оружий. Топор Греха, и так заметно поврежденный в недавних боях, затрещал, когда мощная лапа морлока-короля ударила по нему со всей силы, однако славное оружие не спешило подводить своего нового обладателя.

Король просто проверял силу наемника. Никс сам сначала наносил пробные удары, проверяя оборону противника — так хорошие воины всегда поступали в поединках. «Сначала прочитай движения врага, найди слабину во вражеских действиях, а потом — убей», — так во всех городах Лаударума мечники обучали своих рекрутов.

Но это был не совсем обычный соперник. Наемнику приходилось часто мериться силой и ловкостью с тем или иным зверем и драться с бандитами и разбойниками, но еще никогда перед Никсом не вставал противник, имевший животный облик и, возможно, человеческий разум.

Несмотря на свои габариты, король морлоков был быстр, как молния, и точен, как оса.

Никс старался координировать свои движения так, чтобы скользящими контрударами гасить чудовищную силу морлока. Наемнику приходилось одновременно пригибаться почти к самой земле, уходя от нацеленных в лицо когтей, и сразу же прыгать вверх, избегая мощного выпада огромной лапы. Теперь Летаврус действительно совершал настоящий танец. Танец со своей возможной смертью.

После очередного удара лапой древко топорища не выдержало и рассыпалось прямо в воздухе, широкое лезвие, оборвавшее не одну жизнь, глухо стукнуло о поросшие мхом камни улицы. Король морлоков заметил, что оборона противника пробита, и тут же усилил свой натиск.

От внимания наемника не укрылся тот факт, что удары монстра с каждым разом становились все точнее и аккуратнее, как будто зверь действительно знал, как преодолеть оборону Никса.

Решив окончательно обезоружить противника, король-морлок схватил острие адамантиевого меча своей огромной лапой и попытался попросту вырвать меч из рук удивленного Литавруса. Когда верное адамантиевое лезвие оказалось намертво зажатым между острых когтей, Никс понял, что если он не найдет способа высвободить свое оружие на волю, то мгновения его жизни вот-вот подойдут к концу. Резкий удар второй лапы чудовища заставил наемника замереть от боли. Не имея возможности отпустить рукоятку меча хоть одной рукой, Никсу пришлось встретить удар короля-морлока своим плечом и ребрами.

Белые когти морлока раздирали броню, кожу, мышцы и плоть, едва не добираясь до самых костей; адамантиевый меч потяжелел сразу на добрую сотню килограммов; раненые руки не могли долго держать оружие; из многочисленных разрезов обильными струйками вытекала алая кровь. Превозмогая боль, Никс отчаянно дернул свое верное оружие на себя и в сторону. Дикий вопль гнева пронесся по давно уже умершим улицам Хатки, пробуждая давних призраков прошлого к жизни. Гулкое эхо усиливало вопль короля-хищника. Но древние развалины поддерживали дерзкого героя-одиночку, осмелившегося бросить вызов ужасу, поселившемуся в древнем городе. Темная кровь хищника багровой рекой заливала покрытые мхом камни, а отрубленная кисть грозно подпрыгивала на камнях.

Перед глазами Летавруса плавали темные круги, наемник уже ничего не соображал, однако вид короля-морлока, прижимающего культю к животу, вселил в него дополнительные силы. Ноги наемника сами понесли его к ослепленному болью врагу. Адамантиевый меч снова запорхал вокруг пятиметровой туши короля морлоков, как бабочка. Каждый удар Летавруса высасывал из зверя последние силы; на белоснежной плотной гриве то тут, то там оставались красные пятна — следы нанесенных ран.

Прижатая плотно к телу раненая рука мешала наемнику одним точным движением в сердце прикончить морлока. Оставалась единственная надежда на победу — атака через пах. Никс ловко ушел от замашистого удара большой лапы и, сделав кувырок вперед, оказался точно под тушей короля-морлока. Когда до окончательной победы оставалось только сделать один хороший удар мечом, неожиданно последовавший удар ногой в лицо окончательно вывел наемника из игры.

Нога морлока толщиной со столетний дуб выбила последние остатки сознания из головы Никса.

Пролетев несколько метров, словно мяч, тело Никса Летавруса врезалось в каменную стену злосчастного дома, едва не пробив в ней дырку. Рядом бесшумно упал верный боевой друг, отлитый из редкого сплава, рукоятью задевая край ноги. Даже в поражении верный меч сам находил своего хозяина и своим присутствием всегда был готов поднять боевой дух наемника. Никс смутно соображал, что с ним происходит, онемевшие от усталости пальцы судорожно ощупывали лицо, на месте которого была жуткая каша из кожи, хрящей и сосудов. Зубы и череп были целы, а вот самой челюстной кости не повезло. Потуги Летавруса вымолвить хоть бы одно слово закончились нестерпимой болью. Никс ощупал глаза — они были не повреждены, — тогда наемник смахнул застилавшую взор кровавую пелену.

Первое, что увидел Летаврус, когда открыл глаза — это огромное белое облако, несущееся к нему на большой скорости. Быстро сообразив, что белое облако — это никто иной, как сам король морлоков, стремящийся своим плечом впечатать Летавруса в стену, наемник попытался увернуться.

Нащупав выскользнувший во время падения меч, Никс быстро выпрямился, взял рукоять меча двумя руками, уперев ее себе в плечо, и с молниеносной скоростью двинулся навстречу морлоку.

Длинное лезвие с треском вошло в тело чудовища по самую рукоять, накрепко застряв в валунообразном плече.

Зверь резко дернулся назад, спасаясь бегством. Силы почти совсем покинули Летавруса, когда скользкие от своей и чужой крови пальцы начали соскальзывать с рукоятки застрявшего в теле морлока оружия. Наемник, как подкошенный, упал на древние камни Хатки, провожая грозную фигуру короля-морлока, выигравшего первый этап поединка.

— Помогите!!

Руки сами метнулись за спину, доставая готовый к бою арбалет. Тяжелое стрелковое оружие едва не выпало из рук Летавруса в грязь — Никс так ослабел, что пальцы рук его уже почти не слушались, но раненое тело все-таки удержало грозное оружие.

Залитые собственной кровью глаза выхватили из общей сумятицы большую белую спину монстра, перескакивающего по крышам полуразрушенных строений. Щелчок спускового механизма послал длинную черную стрелу точно в спину убегавшего монстра. Никс знал, что это подло — бить в спину, но от этого зависела жизнь ребенка и… его собственная, поэтому сожаления вскоре прошли, оставив место жуткой усталости.

Худые тельца хищных морлоков уносили от наемника то, за чем он пришел в эти древние развалины. С каждой секундой детский крик становился все тише и тише. Вскоре на мертвых улицах Хатки вновь ожила тишина.

Только небольшие отряды морлоков, состоящие из любителей падали, неторопливо обступали одинокую фигуру забредшего в их владения героя-одиночки. Маленькие лапки ощупывали валявшийся торс наемника в поисках нежного куска плоти.

Самый любопытный морлок не стал дожидаться, пока остальные собратья подоспеют к горячему телу раненого героя.

Жадный и голодный морлок так и не успел понять, что именно его схватило, когда крепкая рука с силой сдавила его шею, отклоняя клыкастую пасть назад и обнажая горло. Острые зубы прокусили горло точно в месте пересечения сосудов. Попавший в руки более сильного хищника, пожиратель живой плоти просуществовал ровно столько, сколько потребовалось последней капле его крови, чтобы покинуть щупленькое тельце.

Поставленный на край жизни и смерти, наемник обратился к своей второй сущности. Это существо не было зверем, оно просто дополняло внутренний мир Никса, делая его более разносторонним. Летаврус был единственным вампиром, который не боялся ни солнечного света, ни воды, ни соли, да и не имел пристрастия к потреблению живой крови. Впрочем, он никогда до конца не понимал ни сущности, ни причины своей аномалии. Врожденная способность менять свой облик и свою сущность давала ему способность наслаждаться тайнами и красотами мира зловещей ночи, а человеческое начало подарило ему возможность вырасти в обществе живых людей. Наемник никогда не делал никаких исключений и считал себя полноценным членом общества, с уважением относясь к окружающим. Только иногда он вспоминал свое другое начало — когда человеческий организм был недостаточно крепок, чтобы отстоять свои права на жизнь.

В этот раз не только жизнь Летавруса висела на волоске, но и жизнь ребенка также находилась в опасности.

Наемник нисколько не смущался, вонзая свои клыки в горло хищных тварей. В отличие от обычных вампиров Летаврус не получал большого удовольствия от втекавшей в его горло горячей жидкости, и в его душе не возникало желания покорить весь мир, наемник не просто поглощал чужую жизнь, используя силы хищников, чтобы залечить свои раны. Поглощая кровь морлоков, Никс упорно продолжал соображать, сколько времени у него в запасе, прежде чем король морлоков приступит к пиршеству. После того как десяток пожирателей плоти недобровольно отдали свою кровь нуждавшемуся, Никс Летаврус ловким движением запрыгнул на крышу полуразрушенного дома, служившего совсем недавно прибежищем для трех бандитов.

Энергия жизни бушевала внутри Летавруса и готова была вот-вот перелиться через незримый край. Никс в одно мгновение стал выше ростом и слегка раздался в плечах. Одежда из шкуры черного тролля едва не трескалась на преобразившемся теле, изобилующем валунообразными валиками мышц. Белая кожа стала тверже древесной коры, а из кончиков пальцев в любой момент готовы были вынырнуть длинные когти, крепость которых ничуть не уступала горным минералам. Не изменилось только лицо — все такие же изумрудные глаза сурово обозревали развалины древнего города, а короткие бело-голубоватого цвета волосы ровными волнами поднимались вверх под струйками ветра.

Никсу повезло, что Линь выбрал себе в убежище дом, располагавшийся в самой высокой точке Хатки.

Полуразрушенные дома и башни некогда великого города теперь стояли в пыли, но их камни хранили в себе часть великой истории Лаударума. Все же во многих местах над уцелевшими постройками из древних камней были возведены достаточно молодые крыши. Обидно было только то, что древние стены стали пристанищем для изгоев, убийц и бесчисленных орд морлоков и людоедов.

Когда взгляд изумрудных глаз нашел широкую белую спину короля-морлоков, кляксой расплывшуюся вдалеке, Никс, не медля ни секунды, бросился в погоню.

Ипостась вампира предоставляла наемнику небывалые для человека физические возможности — Летаврус перемещался по хрупким соломенным крышам, словно он бежал по гранитным плитам. Его тело буквально летело на крыльях ветра, не встречая никакого сопротивления, стихия сама помогала наемнику довести начатое дело до конца.

Кровавый след, оставленный раненым королем на плитах и пучках травы, служил хорошим ориентиром и направлял движение Никса лучше любого компаса. Верные меч и арабалет хорошо сделали свое дело — полоса крови была четкой и широкой.

Небольшие группки морлоков заметили грозную фигуру, быстро мчащуюся к их повелителю. Мерзкие твари отчаянно пытались помешать Никсу достичь своей цели. Летаврус хищно сверкал своими клыками в некоем подобии улыбки, когда жилистые лапы пытались схватить его за ступни. Однако плотоядные карлики применяли все подручные средства в отчаянной попытке помешать наемнику. В Никса летели камни и деревяшки, но импровизированные снаряды отскакивали от крепкой кожи Никса, не причиняя тому никаких неудобств. С таким же успехом морлоки могли бы кидать камни в кирпичную стену.

Опаснее всего были массивные людоеды, иногда попадавшиеся среди мелких кучек морлоков. Обладая нечеловеческой силой, людоеды бросали в наемника шипастые булавы и длинные заостренные пики. Ловко перепрыгивая между руинами древних построек, наемник уклонялся от запущенных в него снарядов, однако одному из людоедов все же удалось поразить цель — огромный кусок каменной плиты с причудливыми иероглифами задел плечо Никса, когда тот уже почти догнал преследуемую жертву.

Только чудо помогло наемнику сохранить равновесие и не упасть, потеряв при этом драгоценное время. Зло клацнув клыками, Летаврус не хотел так просто отпускать обидчика — рука сама собой нащупала крепкий арбалет, чудесным образом оказавшийся снова за спиной. Почти не целясь, наемник выпустил стрелу в том направлении, откуда в него прилетел камень, — на том конце радостно завопили морлоки, предвкушая свежее мясо убитого соратника.

Когда Никс уже почти настиг короля плотоядных карликов, его оппонент уже был готов к встрече.

В последнем прыжке Никс мощно оттолкнулся от какого-то длинного камня и, совершив кувырок в воздухе, ногами вперед устремился к разъяренной клыкастой морде чудовища.

Король-морлок встретил летящего к нему наемника мощным ударом наотмашь, Никс не стал уворачиваться, хотя мог это сделать — ему очень хотелось испытать свое второе тело, проверить его крепость.

Шлепок от удара был такой, словно два столетних дерева ударились друг о друга.

Но второе «я» Летавруса было намного тяжелее человека, удар был сильным, но тело человека, перевоплощенного в вампира, даже не почувствовало его. Приземлившись на ноги, Летаврус тут же оттолкнулся и со всей силы бросился вперед, выставив свои когти.

Король-морлок обрушил удар Никсу в спину, стремясь переломить наглецу хребет. Но скорость Никса была быстрее — его руки добрались до живота чудовища и острые когти прочертили на шерстистом брюхе две широкие полосы.

Чудовище захрипело, но отступать не собиралось — лишь покрепче еще раз нанесло удар по спине вампира. Прочные кости вампира спокойно поглотили силу атаки короля-морлока. Чудовище готовилось ударить Никса в лицо, но на сей раз наемник был быстрее — когти вампира распороли тыльную часть коленных суставов хищника, и король морлоков рухнул на твердую землю как подкошенный.

Но даже лежа на земле предводитель чудовищ пытался сопротивляться — его тело совершало конвульсивные движения, вырываясь вперед, а зубастая челюсть, как капкан, щелкала острыми зубами. На аккуратном белокаменном лице вампира не отражалось ни единого чувства. Вампир молча смотрел на искалеченное существо, холодно всматриваясь в мелкие красные глазенки короля хищников.

— Где человек? Кто послал тебя? Зачем ты напал на меня? — грозный взгляд Летавруса посылал ментальные импульсы в голову морлока, желая получить важные ответы.

Плоская морда огромного хищника все еще продолжала жадно скалить свои острые зубы, избегая встречи со взглядом изумрудных глаз.

— Это, кажется, принадлежит мне, — Никс сильно стукнул по поврежденному плечу морлока, нарочно причиняя тому боль. Окрепшие в новом облике пальцы наемника обхватили выпиравшую наружу рукоять знакомого оружия.

Чудовище громко взвыло, когда лезвие адамантиевого меча покинуло раненое плечо.

Никс сделал резкий взмах любимым оружием, стряхивая с ровного лезвия капли крови. Последние мышечные связки в единственной целой конечности короля-морлока были окончательно разорваны. Обездвиженный монстр теперь возлежал большой белой грудой на ровных каменных плитах.

— Мы… пришли… за тем… что нам обещали… — обреченный зверь смело смотрел в глаза победителя. От него требовали ответов — он давал их.

— Ты напал на наш город…

— Ты укрыл преступников, — Летаврус не был удивлен тем фактом, что морлокам доступны примитивные задатки речи, но то, что они способны понимать его и отвечать ему на его же языке — это было для наемника явной неожиданностью.

— Нам обещали отдать их…

— Где девочка, которую твои слуги украли у меня?

— Сзади… там… — За тушей побежденного короля как раз виднелся темный проход в старинное здание.

— Нам сказали, что ты придешь…

— Нам сказали, что ребенок наш… — Никс читал поток лившихся в него мыслей, и в них не было ни тени лжи, морлок говорил правду. Этим и объяснялось внезапное появление мерзких поедателей падали как раз в финальный момент драки с бандитами. Морлоков кто-то предупреждал. Кто-то довольно сильный. Летаврус, даже будучи в облике вампира, не ощущал никакого присутствия магии. Либо тайный информатор уже удалился, либо он был намного сильнее Никса.

— Кто послал тебя? — Никс сильнее надавил на сознание морлока, желая получить хоть какой-то намек на происходящее.

— Ма… — Плоскую морду короля морлоков свело странной судорогой: его челюсть, казалось, сама собой выворачивалась, а длинный шершавый язык вываливался изо рта.

— Маг… — Мысли короля морлоков прерывались из-за душившей его боли. Чудовище широко открыло рот и запрокинуло пасть. Что-то душило его. У Никса было не много вариантов для выбора. Неизвестный организатор кровавого боя сейчас применял свою магию, чтобы не дать морлоку произнести имя. Если Летаврус хотел познакомиться с новым врагом поближе, то у него оставался всего один шанс.

Наемник вонзил свои клыки в шею монстра и принялся осушать его вены. Побежденный король был и так уже мертв. Тем более Никсу не нужна была его сила. А вот информация о том, кто предупредил морлоков, — была ценным трофеем. И кровь короля могла открыть завесу тайны. В Хатке находился кто-то третий, кто был явно заинтересован в результатах прошедшей схватки.

Наемник увидел появляющуюся из мрака большую тощую фигуру. Скрытая черной мантией с глубоким капюшоном, она проходила по улицам Хатки и насылала на город огненные потоки, льющиеся прямо с неба. Сознание Никса запечатлело, как странная фигура спускается вниз, в старинные подземелья, призывая морлоков на поверхность. Никс как будто сам видел все это своими глазами.

Неожиданная вспышка боли отбросила Никса от горла морлока. Вампир догадался, что его противник обладал большой магией, и приготовился ответить собственным заклятьем, как внезапно возникшая струя огня заключила наемника в огненный круг.

Огненная стена давила на наемника. Подчиняясь чужой воле, обезумевший огонь готов был вот-вот оставить от вампира лишь горсточку пепла. Никс, как и любое живое существо, не мог открыто противостоять огню. Огонь не просто окружил вампира плотным кольцом, управляемые магией потоки огня захватили в свои объятия и самого наемника. Магическое пламя обжигало его кожу, причиняя невероятную боль, а в легкие прокрадывался ядовитый дым, раздражая и обжигая своими раскаленными потоками внутренности. Летаврус смело применил «водяной потоп» — заклинание, применяющееся пустынниками в западных землях для орошения своих угодий.

Льющийся с неба магический дождь тут же погасил колдовское пламя, превратив его в теплый пар.

Летаврус только теперь смог спокойно вздохнуть и немного перевести дыхание. Магический поединок завершился. Наемник не знал, кем являлся его новый враг и насколько он сильнее, атака пламени отбита, король морлоков и бандиты повержены, верное оружие снова теплой рукояткой лежит в руке. Никс еще раз осмотрел адамантиевый меч, казавшийся в руке вампира обычным кортиком.

Первая капля дождя жирной кляксой стукнула по твердому лбу, наемник сразу же посмотрел на небо, в одно мгновение вдруг ставшее чернее ночи. Незримый враг все еще был здесь и продолжал бой. Никс противопоставил огненной стихии водную, а теперь его заклятье обращалось против него самого.

Засвистел ветер, поднимая тучи пыли и мелкой сорной травы. Час был как раз предрассветный, но солнце еще не показало свой лик, а все вокруг суетилось ярким светом от сверкающих в небе молний. Летаврус с трудом отпрыгнул в сторону от верткого небесного электрического разряда, ударившего всего в сантиметре от него.

— Сюда!!

Никс различил детский голос как раз в тот самый миг, когда вторая молния оставила черный оплавленный след на камне мостовой в опасной близости от его ноги.

Перепрыгнув через тушу мертвого короля морлоков, Никс оказался перед входом в узкий проход, в центре которого стояла Хейли и махала ему рукой.

В небе грохотали громовые разряды, и стрелы молний угрожающе обстреливали развалины старого города.

Древний камень трещал и крошился, разбрасывая в разные стороны острые осколки.

Огромный яркий луч бело-синего цвета прорезал черный небосвод и широким столбом обрушился на древние улицы Хатки. Сопровождаемый громом и молниями небесный луч надвигался на Летавруса, уничтожая все на своем пути.

— Скорее! — Никс схватил девочку на руки и побежал к городским стенам.

Хейли, получившая достаточно впечатлений для одного дня, молча свернулась клубком и с интересом наблюдала за происходящим.

Небесный луч также нарастил скорость и увеличился в диаметре. Вот уже яркие вспышки молний обстреливали руины здания, служившего Хейли убежищем.

До городской стены оставалось более двух километров — Хатка когда-то была процветающим городом и считалась одним из самых большим городов Тысячелетней эпохи. Летаврус уже слышал за своей спиной свистящий грохот отлетающих от мостовой камней, а волосы на голове встали дыбом из-за близости сильных электрических разрядов. Жар от небесного гнева обжигал пятки.

Не сбавляя скорости, Летаврус ловким движением перебросил арбалет и меч в свободную руку и подпрыгнул на несколько человеческих ростов вверх. Чужак хотел уничтожить его, но у наемника было еще много трюков в запасе.

Когда столб яркого света готов был вот-вот разорвать тело вампира на части, огромная фигура взмыла вверх, раскинув широкие перепончатые крылья. Когда трансформация Летавруса окончательно завершилась, и на его спине выросли мощные крылья, в небесах несколько раз прогрохотал гром, словно выражая досаду от упущенной добычи.

Никсу удалось оторваться от яркого столба, продолжавшего разрушать город, но беспокойство все еще не отпускало наемника.

Порхая, словно бабочка, и делая широкие взмахи, Летаврусу удавалось уворачиваться от бьющих ему в спину молний. Но интуиция подсказывала ему, что до мирного успокоения стихии дело не дойдет, должно произойти что-то страшное. Очень страшное. И оно его настигнет как раз тогда, когда он этого не будет ожидать.

Сзади летящего вампира преследовали крики морлоков, людоедов и других мародеров, населявших Хатку. Трещащий громче грома и полыхающий ярче солнца огромный столб пламени сжигал всех, кто попадался на его пути. Крики угроз и ругательств быстро перетекали в мольбы и стоны, стекаясь в один заунывный гул, бьющий по ушам оглушающим ревом. Чуткий нос Никса улавливал запах горелой плоти и запекшейся крови. Никс чувствовал, что огненный столб собирал обильную жатву. Даже встречные потоки холодного ветра не отбивали исходивший от огненного столба запах боли и смерти.

«А вдруг не успею уйти?» — тревожные мысли начали терзать Никса как раз в тот момент, когда слепые струйки жара почти достигли его пяток, опаляя каблуки сапог.

Чувство тревоги немного стихло, только когда наемнику удалось перелететь через городскую стену, окончательно покинув пределы Хатки.

Никс быстро взглянул на девочку, мирно пристроившуюся у него на руках.

Глаза Хейли были широко раскрыты, когда под ее ногами с бешеной скоростью проносилась земля. Девчушка, очевидно, никогда не поднималась так высоко. Ее совершенно не волновало, что именно происходило внутри города, а недавние страхи и переживания оказались в далеком прошлом, уступив место новым впечатлениям. Ребенок был явно в восторге от происходящего. Девчушка даже посмотрела на Никса, и на ее лице расплылась благодарная улыбка. Ей было все равно, кто он такой и почему пришел ей на помощь. Встретившись с ребенком взглядом и поймав ее улыбку, Летаврус убедился, что Хейли была в полном порядке.

Они летели выше деревьев и гор, обгоняя на своих крыльях попутный ветер.

— Держись, — Никс сказал девчушке то, что обычно говорят в ситуациях, когда возникает необходимость совершить что-то рискованное.

Всматриваясь в светлеющее в лучах восходящего солнца спокойное небо, Летаврус почему-то знал, что сзади, ведомый чужой волей, страшный молниевый смерч вот-вот наберет свою максимальную силу и выпустит кипящую в нем энергию на волю, окончательно разметав при этом останки древнего города по всем просторам Лаударума.

Именно поэтому Никс бросил свое оружие вниз в густые заросли леса и камнем бросился следом.

Достигнув верхушек деревьев, Летаврус резко сложил крылья, плотно прижав их к спине, взял девочку двумя руками и, перевернувшись, стал ногами вперед резко приближаться к земле.

Острые ветки верхних ярусов и нижние лапы толстых ветвей больно били по лицу и царапали кожу, но тяжелый наемник и спасенная им заложница с помощью своей массы и большой высоты падения пробивали себе путь к мягкой лесной земле. Летаврус закрыл ребенка руками и сложенными крыльями, защищая девочку от царапин и порезов. К несчастью, их приземление пришлось как раз в гущу еловой чащи. Обычно мягкие зеленые иголочки, часто укрывавшие путников и грибников от дождя, сейчас становились противно жгучими и колкими.

Никсу стоило больших усилий при таком стремительном падении сохранять вертикальное положение. Треск ломающихся веток сопровождался криками лесных обитателей, возмущенных незваным вторжением. Наемнику было жаль, что он рушит чужие гнезда, но у него не было иного выхода. Только падать камнем вниз.

«Хейли цела — это было самое главное», — Никс похвалил сам себя только в тот момент, когда его ноги по щиколотку погрузились в мягкий ковер из еловых иголок.

— Ну вот, мы почти и дома, — Летаврус поставил девочку на ноги и показал на лапы соседней большой ели.

— Ну-ка! Кто быстрее!

Спасенная от лап смерти девочка быстро поняла смысл сказанных слов и с веселым задором побежала в указанном Никсом направлении. У наемника появился еще один повод гордиться собой — заклинание еще не совсем потеряло силу, и для ребенка все происходящее показалось ни чем иным, как самой обыкновенной игрой. Зловещий город, принесший и Никсу, и Хейли много неприятностей, теперь остался позади. Один на пустынном холме.

«Обидно, что одиночество этих руин скоро подойдет к концу», — Никс быстро пошел вслед за Хейли, так как его чуткий слух отчетливо улавливал вибрацию силы разбуженной стихии. Наемник вообразил, какое зрелище представит собой через полминуты взрывающийся город, но посмотреть на это у Летавруса не было времени. Им следовало побыстрее найти безопасное место для привала, чтобы после небольшой передышки снова отправиться в путь по старой дороге, придерживаясь юго-восточного направления.

Когда с вершины холма, на котором стояли руины Хатки, прогремел взрыв, Летаврус и Хейли уже успели найти себе укрытие в ветвях старой ели.

«Вот и твое первое серьезное задание», — сказал тогда староста школы Стражей Леса, когда широкоплечая фигура Летавруса вошла в светлый зал собраний. В свои двадцать пять лет Никсалорд уже имел много успешно выполненных заказов от Гильдий магов Мейриярда. Но маги в основном поручали ему опасную и сложную работу, связанную с расчисткой старинных катакомб от нежити, или добычу раритетных магических трактатов, утерянных во времена глубокой старины. Беловолосый Страж Леса еще никогда не подводил своих учителей и всегда выполнял требование заказчиков работы. Но вот спасать человеческую жизнь Никсалорду приходилось впервые.

«С завершением», — поздравил себя Летаврус, сбрасывая с плеч целую гору давившей ответственности.

— Нам надо поторопиться, — обратился Никс к Хейли, — если мы хотим доставить тебя к маме в срок.

— Поторопимся! — прозвенел голосок ребенка, явно довольного происходящим.

Глава вторая Родные стены

— Ну, где же он? — Кантр ходил кругами по смотровой площадке, жадно считая секунды.

Плотно пригнанные друг к другу доски пружинисто скрипели под мощными шагами мастера меча.

Рядом с пожилым охотником стояла женщина в траурном одеянии и обреченно смотрела вдаль.

— Он впервые занимается подобной работой и… — Кантру ничего не оставалось делать, как утешать горевавшую мать. — В старых руинах всякое может случиться.

После того как несколько ночей назад банда из трех головорезов напала на дом лесника, эта женщина пришла к нему с просьбой о помощи в отыскании дочери. Кантр как старший тренер и староста школы Стражей Леса — одного из подразделений Гильдии Воинов, не мог отказать бедной селянке в помощи. Тем более что городок Майри, в котором была расположена школа Стражей Леса, располагался всего лишь в часе конного пути от места трагедии. Старый воин ничуть не сожалел, когда передал такое ответственное задание Никсалорду Летаврусу — одному из лучших учеников, когда-либо покидавших высокие стены его тренировочных площадок. Хотя Летаврус до этого только и делал, что залезал в старинные катакомбы и дни и ночи проводил в прогулках по руинам древних городов, старый охотник был уверен, что с поимкой бандитов Никсалорд тоже неплохо справится. Для собственного утешения Кантр много раз вспоминал тот эпизод, когда юный Летаврус, вооруженный увесистым поленом, побил толстую крысу, чем привел в восторг всю женскую половину обучающихся адептов.

— До сих пор нет, — эта фраза, произнесенная пожилой дамой, была скорее утверждением, чем вопросом.

Кантр с укором посмотрел на Велму — свою жену. Слывшая когда-то первой красавицей на своем селе, даже сейчас, спустя вот уже три десятилетия, она по-прежнему ласкала глаз. Отточенная тяжелой работой аккуратная спина только подчеркивала пышность фигуры. Роскошные бедра и высокая грудь заставляли многих молодцов останавливать свой взгляд на этой женщине. Карие глаза до сих пор искрились жизнью, пропорциональные нос и рот изящно дополняли портрет Велмы.

Кантр за последние четверо суток не раз с укором вспоминал про то, что он отправил дорогого им Никса почти на верную смерть. «Где же простому искателю справиться с тремя головорезами?» — Велма воспитала Никса как родного сына и была ему матерью во всех отношениях. Старший монах привел Летавруса в их дом, когда тот был еще совсем маленьким, и попросил Кантра, тогда еще красивого крепкого лесника, обучать мальчика азам наук о следах и природе, а заодно и принять юного Никсалорда в ряды будущих адептов школы Стражей Леса. Кантр помнил, как Велма обрадовалась, когда в их доме появился еще один мальчуган. «Посмотри на его большие изумрудные глаза», — с восторгом говорила ему жена. — «В такой доброй и чистой душе не может быть месту злу». Кантр обучал детей из окрестных сел искусству выживания в мире дикой природы. Он учил мальчишек и девчонок, как правильно и быстро достать из ножен клинок, чем можно отразить вражеское лезвие, если нет под рукой крепкой рукояти верной сабли. В своих наставлениях охотник был суров и строг, стараясь тем самым приучать детей к серьезности окружающего их мира. Но каждый, кто хотел выжить в не всегда добром мире дикой природы Лаударума, был обязан владеть своим телом и верными закаленными клинками с неоспоримым мастерством. Школа Майри могла научить молодых людей всем необходимым для выживания навыкам.

Велма очень любила детей, поэтому почти все ученики Кантра были для нее как собственные дети. Она любила прерывать его уроки по фехтованию и беседовать с детьми. Велма рассказывала им разные истории про забытые земли и усопшие царства, а детишки охотно слушали ее, невзирая на гневные окрики сердитого наставника.

Сначала Кантр не сильно поощрял поступки Велмы, поскольку считал, что жена нарочно вредит ему, желая лишний раз показать его ученикам, что за свирепым внешним видом может скрываться обычный человек, способный чувствовать и понимать.

Он скорее испытал удивление, чем страх, когда десятилетний Летаврус впервые воспользовался своим даром перевоплощения в летающее чудище. «Главное то, что будет у него в душе, а не на лице», — старый охотник запомнил эти слова своей верной жены, когда Никсалорд на своих, тогда еще совсем маленьких крылышках, поднялся в воздух чуть выше крыши их родного дома. От всех других учителей школы Кантр скрывал это, не желая, чтобы слишком поспешные суждения возымели верх над добротой и здравым смыслом. Тем более что за успехами подраставшего воина неустанно следил его опекун, настоятель храма Трех Стихий.

Кантр тогда боялся, что полет Никса увидят другие наставники школы. За себя старый воин не опасался, но, зная религиозные взгляды своих собратьев, старший наставник боялся идти на конфликт с остальными мастерами. Далтон — мастер по кулачным боям, наверняка бы вызвал Кантра на дуэль. Опасное увлечение молодости, с годами переросшее в глупость, могло бы привести к плачевным последствиям. Мария — лучшая из воинов в этих зеленых лесах, чей боевой посох не знает непобедимых врагов, вполне бы стерпела такого ученика рядом с собой, и даже взяла бы его под свою опеку. Но Кантр здесь был принципиален: его ученики были только его и именно он держал ответ за них. Петр и Яков — оба великолепные мастера дальней атаки и стрельбы из лука, могли не выказывать свои истинные чувства сразу, но обычно они не очень жаловали полукровок. Жан, Ли и Мегджед полностью были бы на стороне Велмы, поскольку всегда исповедовали путь веры и добра, а святая вера в то, что добро должно иметь более широкий кругозор, добавляла им чуткости в умениях дипломатии.

— Лучше бы ты сам пошел отрабатывать свои деньги, — Велма поправила черные как смоль волосы, лишь в некоторых местах тронутые сединой, и укоризненно посмотрела на мужа.

Среди обструганных бревенчатых перил смотровой площадки фигура Велмы смотрелась просто великолепно.

«Это моя жена сейчас на вас смотрит!» — так и хотелось крикнуть Кантру, чтобы всем было видно, какой красавице он отдал свое сердце.

— Нечего на меня так смотреть! Я научил его всему, что знал, — Кантр, будто бы состарившийся за этот миг раньше времени, смотрелся на фоне красивой жены как брюзжащий старик. На самом деле в свои годы он сохранил достаточно сил и проворности, чтобы неоднократно утирать молодым выскочкам нос, а в бою ему до сих пор в этих краях не было противника, равного по силам.

— Ты учил его охотиться на зверей, а не принимать участие в разборках с беглыми преступниками, — снова укорила его Велма.

Кантр молча смотрел на жену и терпеливо ждал. Ждал, когда его ученик вернется. Летаврус не мог подвести его — ведь он сам учил Никса охотничьим трюкам.

— Робар тебя не погладит по голове, если узнает о том, каким опасностям подвергал ты Никса. — Теперь свой голос подала Кэдлис — воительница, практикующая бои с шестом и тяжелыми копьями. Как и все женщины, она встряла в разговор как всегда не вовремя.

«Женщины!» — Кантр хотел сказать ей всё, что он сейчас думал по поводу того старого монастыря и его нынешнего настоятеля. Хотя Кантр знал, что это только благодаря монастырю Трех Стихий в забытой всеми деревушке обосновалась школа воинов, принадлежащая к одной из палат Гильдии Воинов. И это по просьбе брата Михаила в Майри были привезены каменные блоки для постройки новых каменных домов вместо старых деревянных хат. Кантру казалось, что монахи хотят со временем на этом месте выстроить шикарный город под стать самому Мейриярду. Сейчас уже девять человек орудовали мастерком и кирками, работая над общей стеной вокруг южных врат, и это не могло не радовать старого ветерана. Иногда он с гордостью смотрел на возвышающиеся шпили центрального храма. Как он величественно сияет в лучах заходящего солнца! Многим местным зодчим не дает покоя тайна происхождения странного синеватого свечения, покрывающего скаты крыш монастырских строений. Металл ли; дерево ли; или какая волшебная краска — никому из людей не удалось повторить этот шедевр архитектуры и строительства. Кантр сам в монастыре был много раз, но так и не смог постичь всех его тайн. Старый мечник хорошо знал нынешнего настоятеля — Робара Алльгейерона. Когда-то этот человек защищал честь и знамя королевских земель и нес с собой слово солнцеликого Родона. Сложивший двадцать лет назад в тайный сундук свои белоснежные доспехи, Робар все еще был крепок умом и телом, а посему не допускал в простом народе никаких толков про живые картины, на которых все изображенные предметы находились в движении, и про странные металлические колонны, движущиеся по стальным рельсам. Воин видел эти чудеса своими глазами, и до сих пор объяснения мудрых монахов не укладывались в его голове. В монастыре часто бывала и его жена вместе с другими горожанами — поэтому население Майри знало достаточно о внутреннем монастырском убранстве. Кантр догадывался, что молящимся и просящим помощи или ищущим успокоения тревог своих не обязательно знать все о жизни служителей. «Люди видят то, что должны видеть», — любил говорить Робар. И ведь надо же такому случиться, что именно брат Робар в свое время привел маленького пухленького мальчишку, чьи глаза светились изумрудным цветом, в школу Стражей Леса.

— Вдруг его уже нет? — опять поддела задумавшегося мастера меча Кэдлис.

Услышавшая это мать похищенной девочки тут же пустилась в плач.

— Такого никогда не будет! — Кантр, чувствовавший, как комок подкатывает к его горлу, не выдержал и стукнул кулаком по стоявшей рядом табуретке.

— Нехорошо ломать такой чудесный стул.

— Мама!

— Хейли!

Кантр от неожиданности вздрогнул, когда три голоса прозвучали сразу за его спиной. Старый охотник уже был не так удивлен, когда крепкая рука дружески похлопала его по плечу.

— Я опоздал, — Летаврус спокойно посмотрел на своего учителя.

— Ничего, мой мальчик. Ты вернулся — это самое главное! — Кантр гордо смотрел на своего любимого ученика с большими изумрудными глазами. Велма всегда говорила, что в этих глазах никогда не может быть злых умыслов. Мастер меча, всякое видавший в жизни, постоянно спорил с ней об этих народных сказаниях про вампиров и всякую ночную чушь, но ему самому нравилось проводить свое время с этим зеленоглазым мальчуганом. Ни он, ни Никс даже не заметили, как прошедшие годы припорошили волосы удалого охотника белоснежной сединой. Теперь уже он смотрел на своего ученика сверху вниз, а длины рук уже не хватало, чтобы заключить вернувшегося Никсалорда в крепкие отцовские объятия. Кантр любил Никса как собственного сына и никогда бы не простил себе, если бы с Никсом что-нибудь случилось.

— Прости, — Кантр осторожно погладил руку своего ученика, — мне нужно было пойти с тобой.

— Не волнуйся, — Никс мирно улыбнулся своему боевому другу и товарищу, как будто успокаивая его. — Побить пару — тройку головорезов для меня не составляет труда.

— Спасибо вам! — заливающаяся от счастья мать бросилась на шею Кантра и принялась шептать ему в ухо бесконечные потоки слов благодарности, от которых у старого охотника вырвался глуповатый смешок.

— Есть хочешь, Хейли? — Велма стояла, грозно уперев руки в бока. Она, как жена, со скрипом на зубах смотрела, как посторонняя селянка обнимает ее мужа. Конечно, с виду могло показаться, что Кантр поддался своим годам гораздо раньше ее и уже производил не столь яркое впечатление, чтобы вызывать повод для ревности, но для Велмы ее муж всё равно оставался все таким же бравым и молодым лесным охотником, в густом лесу с каменным ножом в руках бегом преследующим огромного волка.

Кантр стоял к Велме спиной и не видел ее перекошенного от злости лица, когда благодарная за спасения своей дочери мать старалась выразить ему свою признательность.

— Мам, — подошедшая к своей матери Хейли аккуратно подергала ее за подол, — мам, это Никс, — ткнула девчушка пальцем в мускулистого Стража Леса. — Это он спас меня, — щуплые пальчики девчушки показывали в сторону стоявшего рядом наемника.

— Спасибо и вам, мистер, — селянка резко отстранилась от худощавого Кантра, когда в ее поле зрение попал силуэт могучей фигуры Летавруса.

Никс нарочно сложил руки на широкой груди и напряг мышцы, поддразнивая селянку.

— Никсу самая пора отдохнуть, — Велма вовремя успела загородить Никса от рвущейся на его шею селянки. Грозный хозяйский взгляд и скошенные в разные стороны черные брови говорили все сами за себя.

— Попрощайся с Никсом, дочка, — довольная мать поняла жену Кантра без слов. В конце концов, она сама была замужем. Дернув девочку за подол платья, счастливая мать лишь виновато улыбнулась охотничьему семейству и медленно попятилась в сторону входной калитки, бесконечно бормоча слова благодарности.

— До свидания, Никс! — Хейли часто замахала своей ручкой перед тем, как невысокая кладка забора окончательно скрыла ее от глаз наемника.

— Ай!

— Это тебе за твои идиотские смешки, — Велма спокойно потирала правую ладонь — свое оружие мести, которым она со всего маху дала затрещину своему верному мужу.

Кантр обиженно поглаживал ушибленное место и при этом невинно оправдывался:

— Да ничего не было, просто обезумевшая от горя мать выражала мне свои благодарности. Знаешь, что она мне поведала по секрету? — Кантр ехидно посмотрел на Никса и подмигнул ему. — В нашем лесу оказывается, сокрыто место с небывалыми запасами амброзия.

— Смотри-ка! — она ему что-то сказала про какой-то клад! — Велма скорчила смешную гримасу, пародируя возбужденную физиономию своего мужа. — Ты бы поинтересовался, как твоему ученику удалось вернуться с того света.

— С того света?

— Да!

— Да ты посмотри на эти стальные мышцы! — Кантр звучно хлопнул по бицепсу и животу наемника. Сильное тело отозвалось звонким шлепком.

— В бою его не хлопают, а бьют, — строго парировала Велма. — И бьют не всегда руками, тем более такие типы, как та троица, что ты ему поручил ликвидировать.

— Я дал им хорошей сдачи, — улыбнулся Летаврус, поддержав учителя.

— Вот именно! — приободрился мастер меча. — К тому же я сам тренировал его все эти двадцать лет.

— Рада, что хоть этот элемент его воспитания ты держал под контролем.

— А ты знаешь, чего стоит взмах адамантиевого лезвия, когда этот чудо-меч находится в его руках? — Кантр проверил вес прочного оружия, которое Летаврус заблаговременно извлек из-за спины и передал в руки Кантра. Старый охотник все еще мог сладить с подобным оружием, и обе его руки все еще были в состоянии поднять меч вертикально и провести парочку оборонительных и атакующих приемов. Кантр поспешил продемонстрировать остатки прежней ловкости и, взмахнув мечом, со всей возможной для своего тела скоростью принял оборонительную стойку крестоносцев, воевавших в зеленых горах с ордами вампиров.

Наблюдавшие за своим старостой молодые ученики из классов Якова, Далтона и Мегджеда дружно зааплодировали таким отточенным и быстрым движениям. Оружие словно порхало в жилистых руках.

— Ну, — бахвалился мечник, — как вам такой староста городской школы?

— Браво! — улыбнулась Кэдлис.

Мастер меча вдруг сбросил маску веселья, а гибкие кисти рук провели серию гимнастических финтов, заставляя тяжелое длинное лезвие порхать вокруг мечника, как бабочка.

— Лови, ученик!

Сначала провел выброс оружия, а потом сказал — так Кантр лично принимал финальный экзамен у своих подопечных перед тем, как они получали право называться Стражами Леса и получали шанс полноправно вступить в Гильдию Воинов Лаударума. Норов мастера меча со временем не менялся.

Острое лезвие летело с высокой скоростью в сторону Никсалорда, вращаясь, как лопасти ветряной мельницы. Одно лишнее движение или ненужная пауза — и Никс мог остаться без кисти.

Если бы это была обычная сабля или кинжал с короткой ручкой, то любой трехлетний адепт смог бы совладать с оружием, но поймать меч с длинным лезвием — это была совсем другая задача. Летаврусу пришлось даже изогнуть пальцы под непривычным для мечника углом, чтобы вовремя подхватить крутящийся меч.

— Браво, Никс! — наградила аудитория своего старшего выпускника щедрыми овациями.

— Молодец, юноша.

А вот это было уже немного странно. Наставник Мендир, один из почетных членов магов Ложи Природы, появился как раз для того, чтобы похвалить одного из своих учеников. Но маги обычно не интересовались банальными успехами мечников и следопытов.

Поселившийся в Майри на окраине северной части города, Мендир добровольно вызвался приглашать к себе учеников школы Стражей Леса и объяснять им азы магических наук. Всегда помогая нуждавшимся и никогда не отворачиваясь от просящих его помощи, Мендир быстро приобрел популярность среди городского населения.

Кантру самому было спокойнее, когда он знал, что каждый из натренированных им Стражей Леса сможет дать отпор даже квалифицированному маг у.

Мария, Жан и Ли как-то высказали мысль о том, что волшебники королевства специально отправили в их город своего мага чтобы он смог подготавливать квалифицированных солдат для службы в войске солнцеликого Родона.

Мастер меча был и сам того же мнения, но Робар как-то сказал ему, что в круг обязанностей Мендира может входить и слежка за действиями Кантра и его адептов. К тому же просмотреть, о чем конкретно Мендир посылает отчеты в столицу, было просто невозможно, поскольку для доставки важных сообщений было специально призванное создание из мира духов.

Обычно Мендир ждал ребят у своего дома и очень редко заходил в стены школы. В основном его визиты были приурочены к городским праздникам или соревнованиям, проводимым для будущих Стражей Леса лесных эльфов.

Почему-то при виде аккуратного лица в легком капюшоне и короткой рыжеватой бородке Никсалорд сразу вспоминал о тех моментах занятий, когда он с друзьями смотрел на магические трюки Войтуса Мендира и каждый из детей периодически задавал вопросы об увиденном, пытаясь повторить волшбу самостоятельно.

Маг обычно был терпелив и всем честно отвечал, показывая, как именно нужно сгибать руки и какие символы следует представлять в уме, составляя обращение к той или иной силе окружающего мира.

Никсалорду показалось, что сейчас все поменяется местами.

«Наконец-то!» — эта фраза просто пылала в глазах Войтуса, когда по законам справедливости пришел и его черед задавать вопросы.

— Мастер Мендир, какая честь, — Велма, всегда зоркая и остроумная, перехватила инициативу в свои руки, не дав своему приемному сыну почувствовать предательское ощущение беспомощности.

— Велма Нортис, — учтиво поклонился маг, — я тоже рад вас видеть.

— Эй, Войтус! — Кантр гордо выпрямил спину. — Поздравь моего ученика с завершенным заданием.

— Всенепременно, — улыбнулся маг, — но скажи мне, мальчик мой, — его взгляд перешёл на Никса, — зачем нужно было ликвидировать половину города?

— Это была Хатка, — от Кэдлис этой фразы никто не ждал, но всем она очень понравилась.

Всем, кроме Войтуса.

— Морлоки и бандиты тоже являются живыми существами и имеют право на существование под всеобъемлющим солнцем.

— Но они взяли в заложники ребенка! — выкрикнул кто-то из молодых учеников Мегджеда.

— Согласен, — маг кивнул, — это было плохо. Но зачем понадобилось взрывать половину города, учитывая, что он и так почти что разрушен?

— Город разрушил не я, — голос Никсалорда был тверд, а во взгляде не было и тени сомнений.

Но Войтус это сам прекрасно понимал. В конце концов человек, знающий не более дюжины заклинаний и не прошедший специальную подготовку в школе магов Мейриярда, вряд ли сможет вызвать тот катаклизм, что был использован для разрушения целого города.

— Это я понимаю, Никс. И понимаю даже лучше, чем ты сам, но факт есть факт: город еще сильнее напоминает груду камней. И все после твоего визита.

— Тогда спроси о судьбе костюма из шкуры черного тролля.

Только теперь Кантр более внимательно оглядел своего ученика.

Крепкая мускулатура действительно лишь кое-где перехватывалась черными лохмотьями. Летаврус был обнажен почти до пояса. Только в некоторых местах на плечах, вокруг шеи и в локтях могучее тело защищали черные краги.

— Морлоки.

— Что? — Кантр едва верил своим глазам и ушам, когда вдруг до него начал доходить смысл сказанного.

Мендир покачал головой.

— Но разве тебя не обучали, как обходить их патрули? — камень в огород Кантра заставил мастера меча заскрипеть зубами от злости.

— Они специально ждали меня, — ответил Никс. — Девочка была приманкой, а их король перед смертью успел передать мне мысль о каком-то таинственном человеке…

— Человеке? — маг задал вопрос так поспешно, словно для него это было очень важно.

А вот Летаврус немного покачал головой, понимая, что поспешил со своими суждениями.

— Это была какая-то фигура, — тут же поправился Никсалорд, — одетая в мантию мага. Лица я не разобрал.

Мендир утвердительно кивнул, как бы сопоставляя слова Никса с тем, что ему уже было известно ранее.

— А ты его не видел? — задал маг конкретный вопрос.

— Не т.

— Очень странно…

— Их король рассказал, что этот маг обещал им кое-что взамен наших жизней.

— Откуда тебе об этом известно? — Войтус уже получил ту информацию, которую он хотел, но напомнить об ответственности своему ученику лишний раз маг вс же решил. Тем более что магия бывает опасна.

— Их король был очень рассержен, когда я одолел его. Эти слова об обещанной награде и о маге звучали скорее как укор мне за то, что именно я оставил их без законной платы.

— Вполне похоже на этих созданий. Сильные снаружи, они кажутся хладнокровными монстрами, но в глубине души там скрывается типичный ребенок.

— Ты его еще будешь отвлекать или я могу накормить своего мальчика? — Велма как всегда знала, где найти меру. И она не замедлила воспользоваться своими талантами в области ведения тонких бесед.

Услышав материнский укор, в котором звучало также напоминание о том, что Никсалорду пришлось одолеть немалый путь после нелегкого боя, да к тому же он был ранен, и ему требовался отдых, маг смутился, резко отступив на полшага назад.

— Да-да, конечно, я понимаю, что Никсу требуется восстановить силы. Я, собственно, зашел только за тем, чтобы напомнить тебе о тех фолиантах, что твои однокашники достали для меня.

— Не по вкусу?

— Дело не в этом. Просто я закончил их изучать и хочу попросить кого-то из вас, — Мендир наградил торжественным взглядом всех учеников, кто сейчас находился возле него, — доставить эти образцы книгоизданий в руки Первой Волшебницы королевства.

— Почтем за честь! — почти что хором выкрикнули полтора десятка подростков.

— Я извиняюсь и удаляюсь, — почти нараспев произнес маг. — Мои почтения.

Кэдлис издала громкий смешок, когда на том месте, где только что стоял маг, никого не оказалось.

— Все-таки, что он сообщает о нас в Мейриярд? — задал давно всех мучивший вопрос Кантр.

— Если Белые Грифоны нас еще не разгромили, то ничего страшного, — резюмировала его жена.

— И все же, — в глазах старого мечника проблеснули искры любопытства, — что там на самом деле произошло?

— Морлоки, — Никс оставил своего учителя наедине с мечом и спокойно вошел в дом, следуя настойчивым призывам Велмы к ужину.

— Так что все-таки случилось в этих дурацких руинах? — Кантр всерьез забеспокоился открывшимися ему подробностями и не желал ничего упускать. Ложка с горячим супом упорно останавливалась возле губ, не желая попадать в рот, пока последняя деталь, пусть даже самая незначительная, не достигнет жадных до информации ушей.

— Дай ему поесть, — Велма грозно взглянула на своего мужа, предупреждая его об излишнем любопытстве. Ах! Как он был похож на того охотника Кантра, в которого она без ума влюбилась четыре (три) десятка лет назад.

Он был все такой же строгий, принципиальный, желающий во всем разобраться. Велма сама вертелась возле своих мальчишек, как она называла Кантра и Никса, так как ей самой тоже не терпелось узнать все во всех подробностях.

— Морлок сказал, что меня ждали в этом городишке.

Услышав эту фразу, Кантр едва не уронил ложку в полную тарелку, а Велма громко ахнула.

— Морлоки не умеют разговаривать, — старый охотник грозно переглянулся со своей женой, так как супруги начали высказывать свои утверждения хором.

Велма с недоумением взирала на своего старика, которого она в последнее время считала скорее забывчивым и немногословным, чем словоохотливым. После ответного вопросительного взгляда жены Кантру пришлось уступить, и дальше разговор продолжила одна Велма:

— Как мы тебе уже неоднократно объясняли, Никс, морлоки — это подземный народ, что-то вроде злых гномов, которые живут в старых глубоких туннелях и раз в три месяца по ночам выходят на охоту в поисках живого мяса или чьих-нибудь останков. — Велма сделала паузу, чтобы бросить взгляд на мужа, — тот согласно кивал и грозно посматривал на жену, словно проверял каждое ее слово и в случае искажения каких-либо фактов в любой момент готов был прервать ее речь и провести поучительную беседу в нужном русле. «Как в молодости», — уголки губ пожилой женщины чуть изогнулись в улыбке. Велма опустила голову, чтобы скрыть это от своего мужа, снова принявшего на себя облик грозного учителя.

«Как я обожаю входить в этот дом», — Никс с наслаждением поглощал горячий суп из мяса дикого кабана, приготовленный талантливыми руками Велмы. Начавший покрываться белым снегом старости Кантр и все с такой же яркой внешностью Велма сидят напротив него и внимательно слушают рассказ о его приключениях, попутно делая замечания и давая ему ценные советы. Все осталось так, как было прежде, двадцать лет назад, когда его опекун, достопочтенный брат Робар, настоятель монастыря Трех Стихий, привел его в этот уютный дом и представил его своим новым воспитателям. Ни в одной гостинице или постоялом дворе Никс еще никогда не ел ничего похожего. Удивительно, но Летаврус был абсолютно уверен в том, что этот дом для него стал совсем родным, и Никс нисколько не противился этому, наоборот, ему даже было очень приятно расти в большом мире этих добрых людей. «Надо будет спросить у Велмы рецепт этого кулинарного шедевра», — размышлял Летаврус.

— Никс! — Велма рассержено повысила тон в голосе, видя, что ее речи не достигают ушей слушателя.

— Морлоки напали на меня в предрассветный час, — Никс не успел заметить, как вкусное содержимое тарелки быстро исчезло в его желудке — так вкусно он уже не обедал, а вернее, не завтракал уже пятые сутки. Летаврус отодвинул опустевшую посуду и в спокойном ключе продолжил беседу:

— Линь со своей бандой укрепился в самом крепком доме среди оставшихся развалин. Высокая крыша, толстая единственная дверь и практически полное отсутствие окон немного усложнило задачу, — Летаврус заметил, как пальцы рук мечника сжались в кулаки, будто его наставник был готов сию минуту кинуться в бой и своими кулаками барабанить в толстую дверь. — Но в стене была трещина, которая помогла мне метнуть в лицо Линя нож.

Никс рассказывал не все подробности, опуская некоторые детали кровавых драк. Он умолчал о том, как под толстой дверью его ногами был раздавлен Ранки и как его верный адамантиевый меч своим лезвием распорол брюхо Греха. Никс не хотел, чтобы в душе его учителей поселилась тревога за его жизнь. Особенно Летаврус не хотел вдаваться в подробности боя с морлоками, но опытной разговорщице Велме все же удалось подловить его:

— Сколько было этих мохнатых тварей?

— Примерно тысяча, — Никс осекся и понял свою ошибку только тогда, когда из груди красивой женщины вырвался вздох ужаса.

— Я не считал точно, но… — Летаврус всеми силами пытался оправдаться, но в разговор неожиданно вмешался Кантр:

— Значит, мерзких пожирателей падали было намного больше, — на лице старого охотника проскользнула улыбка, и он украдкой подмигнул Никсу, — уж я-то знаю, с какой скоростью может двигаться мой лучший ученик и сколько при этом разрушений он может принести в стан врага. Поверь, мне, жена, их была не одна тысяча, уж я-то точно знаю.

— Но почему они напали на вас? — Велма никак не могла успокоиться, когда услышала о реальных соотношениях сил.

— Да, в Хатхе есть небольшие лагеря бандитов, но это в основном большие и неуклюжие людоеды со своими дубинами и копьями, — Кантр вторил словам своей жены, никак не желая уступать ей в эрудированности.

— Людоеды тоже были, — Никс спокойно кивнул в сторону лежавшего на скамье арбалета, — мне даже пришлось использовать дополнительные стрелы.

— Но как ты смог порвать свой крепкий походный костюм?

— Это сделал за меня король морлоков.

— Кто?! — пожилые супруги хором вскрикнули от удивления.

— Король-морлок или король морлоков, — Никс постарался жестами показать, кто это такой. — Такой высокий, вдвое выше меня ростом, втрое шире в плечах и весь в желто-белом меху и еще источающий довольно неприятный запах спекшейся крови.

— Никс! — Кантр прервал поток слов, так ярко описывающий чудовище. — Знаешь ли ты, мальчик, что такое существо, как королевский морлок, или, как ты его назвал, король-морлок, рождается один раз в два столетия? — Кантр многозначительно посмотрел на свою жену, как бы в поисках подтверждения своих слов. — Велма молча кивнула. — Предводитель этих плотоядных карликов никогда не покидает своих глубоких пещер.

Жена продолжила речь Кантра:

— Его работа в основном состоит в строительстве новых коридоров глубоко под землей, чтобы мелкие сородичи смогли разместить там свои семьи, увеличив тем самым численность населения. Покончив с ним и с основной частью его племени, ты практически избавил запад Лаударума от морлоков как минимум на два столетия.

— Это он сказал мне о таинственном маге, который предупредил их о моем приходе и обещал им в награду за мою поимку Хейли, — Летаврус аккуратно встал из-за стола и хотел пройти отдохнуть к большой скамейке, как мягкая рука Велмы остановила его:

— А что за странная вспышка бело-синего света озарила вчера на восходе западные окрестности?

— Это самое интересное, — Никс понял, что от рассказа о последних обстоятельствах своего пробега из Хатки ему так просто не отвертеться. Хотя реакцию Велмы, любившей его, как сына, Летаврус мог угадать заранее. — Противостоявший мне маг обладает гораздо большим влиянием, чем можно себе представить. Он наслал на меня «кару небес». Этот яркий столб света ты, Велма, и видела вчера на восходе, когда ярость воздушной стихии, достигшая своего апогея, выплеснула всю свою мощь на древний город. Мне пришлось перевоплотиться, чтобы на своих крыльях унести себя и Хейли из обреченного места.

— Значит, ты все-таки использовал свою силу?

— Да, мне пришлось это сделать, сожалею.

— И ты вкусил кровь морлоков? — Велма уже догадывалась об ответе, но все же не побоялась задать вопрос.

— Да, иначе я бы не увидел всю картину правды.

Жена старого охотника нежно провела кончиком пальцев по щеке Никса:

— Ты ни в чем не виноват, Никс. Ты обязан был спасти невинную жизнь и ты спас ее. Хатка все равно уже была мертвой, она умерла в тот день, когда дед нынешнего короля Эверхарда во главе своего войска Белых Грифонов вторгся в стены этого цветущего города и под предлогом борьбы с ересью сжег его дотла, обратив красивые здания в необитаемые руины.

— Но я видел его возрождение, — перед глазами Никса, словно воочию, стояли полуразрушенные древние стены с наспех сколоченной над ними крышей.

— Камень все равно не разрушить. Хатка — это не только высокие башни и осколки древних стен. Хатка — это камень, поросший мхом и травой, с древней мостовой, и подземные катакомбы, прорытые бесчисленными узниками глубоких тюрем. Город имеет свой цикл жизни, и если он только начал возрождаться, то этот процесс еще продлится не один год. — Велма читала Никсу лекцию по истории и мирозданию, желая успокоить взволнованную душу Никса. Она понимала, что чувствовал ее приемный сын, вспоминая, как начавшие просыпаться после многовекового сна древние руины превращались в осколки под действием чужой воли, направленной на Летавруса.

— Города сделаны из камня, а камень — это природа, а природа никогда не уничтожит сама себя, — Кантр молча доедал завтрак, слушая наставления своей жены.

— Это все правильно, — добавил охотник, — магия — штука опасная. Поэтому я и научил тебя делать упор на свою силу и верный меч. — Кантр пальцем вытер края тарелки, собирая все оставшиеся капли супа: — В село, откуда пришла эта дама с ребенком, — при упоминании о наглой селянке, бросившейся на шею мужа, лицо Велмы приняло серый цвет, — пришла депеша из столицы, в которой предписано одному из наших Стражей Леса явиться через пару недель в Мейриярд. Я думаю, что лучше всего будет, если ты пойдешь туда.

— Какова цель моего путешествия?

— Требуется сопроводить обоз с пушниной и вяленым лосиным мясом, — Кантр молча достал документы на проезд через главные ворота Мейриярда и вручил их Никсу.

— Отсюда до столицы путь не близкий, да и места у нас спокойные. Где мне нужно встретить движущийся обоз?

— В получасе пути отсюда. Ты будешь одним из двух сопровождающих.

— Почему именно он? — все еще крепкая рука Велмы звонко шлепнула по плечу мужа. — В окрестных деревнях много молодых охотников, прошедших твои испытания. Никсу незачем идти в большой город, где полным полно магов, особенно после произошедшего в стенах Хатки.

— Напротив, Велма, — Кантр неодобрительно покосился на свою жену, ему было вполне понятно охватившее ее беспокойство. — В столице Лаударума Никсу ничего не будет угрожать, а в залах Храма Солнца монахи наверняка знают что-нибудь о напавшем на него темном маге.

— А как быть с тем, что сообщил в столицу Мендир?

Вопрос от Велмы был в самую точку. Ведь Никсалорду непременно придется столкнуться с монахами Родона. Одна из самых банальных причин такого развития событий — это расположение одного из Храмов Родона, чье строение присоседилось почти что к городской стене, а входные двери смотрят на всех, кто входит в Мейриярд через главные ворота.

Но Кантр и здесь нашелся с ответом:

— Мендир сам обучал Никса магии. И если бы он захотел избавиться от него, то давно бы это сделал.

Велма хмыкнула:

— Маги не могут выступать в открытую, боясь запятнать свое громкое имя.

— Это верно, маги — народ очень скрытый и хитрый, но даже у них есть специальные отряды убийц, или, как они их называют — чистильщики.

Никс много раз слышал ужасные истории о том, как эти доблестные люди разрушали последние остатки памятников старины под предлогом борьбы с вампирами.

— На сей раз я серьезно, — толкнул локтем задумавшегося Никса Кантр. — Если бы мы были у них на заметке, то были бы уже мертвы. И не надо смеяться над этими людьми, вспоминая их неудачные завершения заданий.

— Но обучать магии — это одно, — не унималась Велма, — а вот увидеть свою вторую сущность может далеко не каждый из магов.

— Это верно, Никс, — Кантр кивнул, — ты там не очень-то болтай про свои геройские трюки с королем морлоков. А то кто-нибудь сообразит, что подобную помесь волка и белой гориллы под три метра ростом не так-то просто свалить даже латному рыцарю, а не то что тебе, Стражу Леса.

— Кстати, — мастера вдруг осенила мысль, — а почему бы тебе не опередить магов?

— Фолианты, — догадался Никсалорд.

— Ты же встречался с Архатрой и…

— Этой дамочке не пойми, сколько лет, — грозно выкрикнула Велма, предупреждая Никса о том, какого рода невестку в их дом приводить не надо. Жена Кантра сама очень хорошо знала, как магини могут бороться с возрастом и старением, сохраняя способности молодого тела даже в стопятидесятилетнем возрасте.

— Сейчас не важно, сколько ей лет! — оборвал жену Кантр. — Приди к ней сам. В конце концов она является Первой Волшебницей королевства Грифона, и ее слова и сила многое значат для представителей Лож.

— Так и сделаю, — охотно согласился Никс, одобряя планы Кантра.

— Завтра отправишься в путь, — Кантр не спеша встал из-за стола и подошел к Летаврусу с конвертом документов в руках. Велма тоже поднялась вслед за мужем, ей только что пришлось переживать за судьбу своего названного сына и сейчас, когда наконец-то он снова с ней, в их доме, ей очень не хотелось так быстро расставаться с Никсом, отпуская его на опасные лесные дороги.

— Обещай, что вернешься к нам! — грозно спросила Велма, зная, что Никс всегда выполняет свои обещания.

— Хорошо, Велма, — Никс мирно поднял обе руки вверх, как бы успокаивая пожилую женщину, — я буду осторожен.

— Иногда он возвращается, — попытался пошутить Кантр.

Лицо Велмы по-прежнему не выражало ничего хорошего, а сложенные на груди руки готовы были вот-вот дать мужу очередную затрещину.

— Обещаю, — Никс не желал, чтобы старые супруги ссорились из-за предстоящей ему дороги. Велма и Кантр были ему как отец и мать. Хотя не одному ему. Никс вспоминал, как Кантр в свои молодые годы преподавал уроки фехтования сорока ребятишкам. Многие из этих юных ребят, едва достигнув четырнадцати весен, ушли в большие города на службу знатным дворам Лаударума, и в окрестных деревнях осталось не так много молодых и сильных охотников и лесников. Кантр считал Никса самым сильным из всех людей, кого ему пришлось обучать. Именно это и объясняло желание Кантра отправить в дальнюю дорогу Летавруса, а не кого-то другого.

— Они всегда так говорят, а потом уходят.

— Я не уйду, — твердо ответил Кантру Никс.

— Но ведь это будет неправильно.

— Почему?

— Потому что у каждого свой жизненный путь, — ответил жене мечник.

— Ты так и растерял всех своих учеников за два с половиной десятка лет обучений, потому что верные своему учителю и старосте ученики идут вслед за его мыслями.

— Если каждый из них где-то спас невинное создание от очередной неприятности, я горжусь тем воспитанником своей школы, пусть он и бросил самовольно эти стены десятки лет назад.

— Только учти, что не все бывшие ученики отправились в города завоевывать сердца благородных девиц.

— Велма!

Усталая жена мечника вяло отмахнулась от замечания Кантра:

— Я даже знаю причину такого геройского поступка — это одна из твоих историй о похождениях юного ловеласа Кантра.

Мастер меча неожиданно поперхнулся, а его лицо при этом залилось багровым цветом.

— Я никогда ничего такого им не говорил!

— Ты, может быть, и нет, но вот дамы нашего городка….

— А-а-а…. чтоб вас, — жилистый кулак громыхнул по столу.

— Стыдно стало?

— Нет, — протянул мастер меча.

— Ах, ты… — Никсу было хорошо видно, как женщина с трудом подавила порыв гнева. Да, мало кто мог залепить Велме Нортис подобные фразы в открытом разговоре. Кантр запросто мог, поскольку являлся ее законным мужем и отцом всех ее детей.

— Потому что стыдиться не за что, — все также строго ответил мастер меча своей разгоряченной спором жене.

Никс, переводя взгляд то на мужа, то на жену, еле сдерживал смех. Но долго так продолжаться не могло. Близилась развязка.

— Конечно! — Велма громко хлопнула в ладоши, а затем развела руки в стороны:

— Это из-за тебя наши дети и сыновья покинули родной дом и отправились в странствия по свету в поисках глупых приключений.

— Это неправда! — Мастер меча подошёл к жене, стараясь немного усмирить ее разбушевавшийся пыл:

— Наш старшенький служит в отряде достопочтенного Гнара в самом Мейриярде — столице Лаударума. А Дики, помнишь его? — Никс молча кивнул, когда староста бросил в сторону наемника взгляд. — Он стал великим мореплавателем. Его корабль сейчас бороздит далекие воды глубоких морей у северных берегов нашего королевства.

— Хватит, Кантр, — Велма взмахнула рукой, приказывая мужу замолчать. Она сама была в курсе всех успехов и неудач своих детей, но ей было очень грустно, что дождливыми вечерами она проводила время у запотевшего окна в поиске лекарства от одиночества. Как ей хотелось услышать звук маленьких шагов и порадоваться тому, как переливается детский смех играющих малышей. Да, иногда женщинам этого не хватает. Особенно тяжело переносить период, когда некогда глупые карапузы вырастают в сильных мужчин, а до появления внуков еще ой как не скоро.

Никс молча подошел и нежно обнял вырастившую его женщину.

— Я все еще здесь.

Велма по-матерински прижалась к нему.

— Я знаю, — тихо ответила она, пытаясь прогнать накатившую грусть.

— И я еще долго буду с вами.

— Все в порядке, мальчик мой, — Велма нежно погладила Никса по широкой спине и помогла ему избавиться от остатков шкуры черного тролля, сковывавших шею и руки. Кантр тут же плеснул в таз теплой воды, чтобы Летаврус смог умыться и привести себя в порядок. — А теперь иди и отдохни. Тебе скоро предстоит неблизкая дорога.

«Как приятно снова попасть домой, в родные стены», — успел подумать Никс, едва его голова коснулась мягкой подушки.

Глава третья Конвой

Никсалорд отправился в путь рано утром, почти в самый предрассветный час, когда день еще не вступил в свои права, а ночь не сняла свое темное покрывало мрака. Никс любил предрассветные минуты. «Чем раньше отправишься в дорогу — тем раньше прибудешь к цели», — именно так заканчивался один из давних уроков Кантра. После ранних утренних часов, когда температура лесного воздуха еще холодна для назойливых насекомых, а легкий ветерок бодряще лохматит волосы — вот самое правильное время отправляться в любую дорогу.

Сухие ветки звучно хрустели под ногами наемника. Одинокий ночной мотыль серым кульком прочертил воздух. Шлеп! Ночная бабочка врезалась в ветку засохшего дерева. Летаврус невысоко поднял руку, чтобы погладить тоненький луч восходящего солнца, который ослепил ночного мотыля.

— Приятно видеть тебя у нас дома.

«Рут», — Никс узнал настойчивый голос своей бывшей подруги.

Худенькая, щуплая остроглазая девчонка с остреньким миловидным лицом — так когда-то рисовался портрет одной из самых быстрых учениц школы Стражей Леса в Майри.

Именно ее остренькое личико случайно блеснуло между стволов молодых сосен, когда молодой следопыт следил за потенциальным нарушителем.

— Ну и где же твое оружие? — Ехидный голос пропищал почти над самым ухом, когда холодное стальное острие меча коснулось шеи наёмника.

— Так ты встречаешь своих помощников, Рут?

— Как ты узнал, что это я? — мгновенно оценив обстановку, Рут тут же заговорила естественным языком, из ее голоса исчезли фальшивые издевательские нотки, он снова стал слегка мелодичным, с грубоватыми тональностями.

— Благодарю за то, что вернула свой нормальный голос, — Никс продолжал стоять к девушке спиной, не предпринимая никаких действий.

— Так как же ты узнал, что это я к тебе подобралась? — Никс заметил, как холодный клинок с характерным звуком вошел в ножны.

— Сталь?

— Сталь.

— Этот звук трудно спутать с каким-то другим. Я сам долгое время привыкал к своему первому стальному клинку.

— Это не первый мой клинок. И перестань стоять ко мне спиной, когда я с тобой разговариваю! — сильным рывком Рут дернула Летавруса за плечо.

Серые узенькие щелки прицельно вглядывались в его лицо, надеясь увидеть там что-то необычное.

— Как в зеркало смотришь, не правда ли? — уголки губ на гладком лице Никса чуть изогнулись в насмешливой улыбке.

— Как бы я влепила своим кулаком по твоей бледной ухмыляющейся физиономии, Никс Летаврус! — едва не крича от гнева, Рут уже отвела назад правое плечо, готовясь к замаху.

— Местный лесничий.

— А тебе-то что? — Рут быстро встрепенулась и поправила свой темно-зеленый охотничий костюм.

— Мне казалось, что вы — народ более спокойный.

— С чего бы это? Здесь же лес.

— Вот именно, — продолжал Никсалорд. — Кантр всегда говорил, что в лесу бояться нечего, если….

— ….. знаешь, как грамотно обращаться с лесом, — закончила Рут самый первый урок, с которого мастер меча и мастер Далтон начинали свои семестровые занятия.

— Но ты же лесничий.

— Не люблю рано вставать, — фыркнула женщина.

— Лежебока?

— Ложусь поздно, — процедила Рут, пряча мелькнувшую обиду.

Выкроенные из прочной и теплой материи штаны и куртка идеально подходили под жилистую фигуру Рут. Три синие нашивки с правой стороны груди показывали, что его провожатая удостоилась гордого чина «лесной рыси». Чтобы получить такую оценку своих способностей, надо было пройти действительно отличную подготовку в школе лесных проводников и охотников в Тернаке — большом городе на севере Лаударума. Никс вспомнил, как Кантр рассказывал про то, что учеников этой школы посылают в эльфийские земли для улучшения навыков следопыта и маскировки. Юных мальчишек и девчонок увозят в лес и оставляют там одних, чтобы они самостоятельно могли сориентироваться, разведывать местность и вернуться в стены школы лесных эльфов. Из поучительных рассказов Велмы Никс помнил, что ученики этой школы проводников и охотников за индивидуальные заслуги могут получить в награду повышение своего учебного статуса. «Тихая мышь», «серый лис» и «лесная рысь» — вот те ранги отличия, о которых знала Велма и о которых поведала Никсу. Первый ранг отличия давался ученику за овладевание навыком быстрой и бесшумной ходьбы по лесу, которая мгновенно могла перейти в бег. Второй ранг отличия присваивался тем, кто мог беспрепятственно передвигаться по лесным тропам и безошибочно выслеживать диких зверей; третий ранг был самым серьезным — адепт, удостоившийся этой похвалы, отлично владел стрелковым оружием и сталью клинка. Рут добилась третьего ранга, следовательно, ее умения того стоили.

Никс был искренне рад тому, что его боевая подруга добилась успехов в этом прекрасном мире вечнозеленых сосен и многовековых дубов.

Темно-коричневые ножны, выделанные из лосиной кожи, пристегнутые к узенькому ременному поясу, придавали двадцатилетней девушке внушительный вид. Изящная рукоятка оружия была короткой и худенькой — точно подобранной для маленькой женской ручки, хотя Летаврус знал истинную цену холодного оружия в этих на вид слабых руках.

Никс помнил, на что способны эти хрупкие руки, когда в них зажато крепкое оружие.

— Значит, в городе ты не осталась?

— Это что? — Рут обиженно фыркнула и, звонко щелкнув каблуками, пошла в сторону торговца, ожидавшего сопровождения. — Тоже у меня на лице написано?

— Тебя давно не было в этих краях, — Никс аккуратно шел след-в-след за своей спутницей, не отставая от быстроногой женщины.

— Зато ты облазил все окрестные кладбища.

— Я ищу забытые факты и изучаю жизнь прошлых эпох, а не подражаю черным могильщикам.

Никс увидел большие телеги, до самого верху нагруженные охотничьими трофеями. Два мощных коня мирно катили по лесной дороге снаряженную фуру, возглавляющую обоз.

«Ведущий», — Никс сразу приметил широкого фермера, сидящего на козлах первой повозки.

— Здесь тебе не Хатка, учти это, — Рут негромко предупредила Никсалорда об изначальной важности их задания.

— А что ты знаешь о Хатке? — Никс был крайне напряжен, хотя и не подал вида. Его обеспокоила информативность Рут, а в особенности Летавруса интересовало, откуда в здешних краях так неожиданно возник еще один лесничий, носящий высокий чин следопыта, и почему Кантр ничего не знал об этом?

— Знаешь, когда на небольшое селение нападает банда головорезов во главе с людоедом и похищает только одного ребенка, а спустя пять дней на месте древних руин возникает яркая вспышка, причем такая, что ее свет затмевает даже солнце, — Рут неожиданно сбавила темп, когда они с Летаврусом поравнялись с идущим обозом, — сразу вспоминаешь старого друга получеловека — полувампира, которого неприятности притягивают, просто как магнит.

Никс молча осмотрел проходящий мимо обоз с грузом — так, ничего особенного, запах свежевыделанных шкур и специй для засолки ясно говорили о характере груза.

Рут сразу же перекинулась парой фраз с извозчиком, показывая тому какие-то бумаги и делая при этом некоторые комментарии.

— Добро пожаловать в мирную жизнь, Никс, — эти слова Летаврус сказал скорее сам себе, чем кому-либо. Да, в Хатке произошло что-то необычное. Дурацкий Грех со своим топором и людоед Линь, зачем-то пошедший мимо их лесов. Кантр рассказывал, что раньше в этих лесах вдоль юго-восточной дороги не было ни одного разбойника, так как за каждым вторым кустом сидел в засаде лесной проводник или стоял какой-нибудь охотничий лагерь.

«Может, эльфы наведут тут порядок?» — мелькнула мысль у Летавруса.

— Сопровождать обоз со шкурами и мясом, — Никс во весь голос рассмеялся, когда первая неделя пути подходила к концу.

Летаврус с искренним уважением косил взгляд на тащивших подводу лошадей. Сильные, мощные, здоровые, они тащили эту тяжеленную телегу почти без отдыха, не считая коротких часов, отводящихся для привалов на ночлег.

Рут держалась молодцом, словно не замечая усталости. Седьмые сутки дороги почти никак не отражались ни на поведении, ни на движениях проводницы. Ведущий обоза был опытным путешественником — грузный и тучный детина в самом рассвете сил — он поднимал фермеров за полчаса до рассвета, а отдавал приказ о ночном привале далеко за полночь. Кони-тяжеловозы неустанно катили груженую повозку по неровной лесной дороге с такой скоростью, что часто Рут и Летаврусу приходилось переходить с быстрого шага на бег, при этом отставать от сопровождаемого груза строго запрещалось — за это часто лишали обещанной платы. Никаких других остановок обоз не совершал.

Между тем фермеры внимательно смотрели за действиями своих провожатых, тщательно приглядываясь к малейшим деталям в их поведении и внешнем виде. Никс много раз замечал, как они с Рут попадали в поле зрения зорких глаз ведущего. Летаврус знал, что здоровяк нарочно подстегивал коней, заставляя обоз двигаться быстрее, а затем прислушивался к дыханию бегущих рядом конвоиров.

Миниатюрная Рут бодро вышагивала впереди обоза, деловито поглядывая по сторонам и держа одну руку наготове рядом с торчащей из ножен рукоятью меча. Натренированные ноги Летавруса давно привыкли к быстрым и долгим переходам по дремучей местности. Обычно его задания включали в себя в определенный срок дойти до развалин какого-нибудь города и найти среди поросших мхом камней очередной экземпляр редкой книги заклинаний. В свои двадцать пять лет Летаврусу много пришлось повидать неизведанных горных троп и дремучих чащоб. Сопровождать ровно катящийся обоз для такого путешественника как Никс не составляло никакого труда. Но вот того же самого о Рут Никс сказать не мог — ее лицо иногда принимало красноватый оттенок, а под конец очередного трудового дня дыхание из груди женщины вырывалось с приглушенным свистом.

— Так что все-таки с тобой приключилось? — Никс как раз поравнялся со своей спутницей, в очередной раз догоняя ее и обгоняя идущую повозку ведущего.

Звонко прощелкал хлыст, а тяжелые подкованные копыта с удвоенной силой стали выбивать комья утоптанной земли.

— Что ты имеешь в виду? — лицо женщины было пунцовым — дорога явно не давалась ей так легко, как Никсу. Но Рут по-прежнему продолжала бежать впереди обоза, проверяя дорогу на наличие разбойничьих засад.

— Ну, ты вроде бы уходила в Асброк в надежде стать одним из членов Святого ордена Крестоносцев.

— Прекрати издеваться, мистер спец по кладбищам, — Рут сделала попытку убежать от Никса, но быстрый Летаврус увеличил скорость своего бега, нагоняя свою давнюю подругу.

— Кто сказал тебе о моих увлечениях?

— Это все знают.

— Да, но я не всем об этом говорю, — Никс видел, как красноватое лицо «лесной рыси» начало покрываться легкой испариной. Летаврус украдкой бросил взгляд назад на ведущего. Наемнику было очевидно, что заносчивый фермер под конец пути просто решил измотать своих сопровождающих, чтобы впоследствии не платить им обещанного гонорара.

— Я… — Рут задыхалась, из ее рта с хрипом вырывалась широкая струйка теплого воздуха. Никс внимательно следил за состоянием женщины.

— Хорошо… — «лесная рысь» едва не падала от усталости, ее правая нога подвернулась, и Рут чуть-чуть не упала.

Никс схватил одной рукой женщину за плечи, помогая восстановить равновесие.

— Тпру-у-у!! Привал! — громкий бас ведущего возвестил о привале на ночлег как раз вовремя — Рут уже едва держалась на ногах.

Только теперь оба конвоира смогли спокойно остановиться и немного перевести дух после длительной пробежки.

Никс, как и положено, быстро достал из висящего за спиной вещмешка промасленную головню и мгновенно зажег ее, Рут тоже последовала его примеру.

Наемник отметил неплохую выносливость своей спутницы — ее организм с каждой секундой возвращал себе утраченные силы.

— Затянувшаяся пробежка может выбить из сил любого человека, не привыкшего к длительным нагрузкам. — Никс бросил взгляд на повозки обоза — все возницы мирно сворачивали с дороги чуть в сторону, чтобы встать лагерем на ночь, но Рут из его поля зрения не исчезала. Страж Леса внимательно следил за «лесной рысью», особенно за ее самочувствием.

— Со мной все в порядке, — женщина грозно покосилась на подводу ведущего, от ее внимания также не укрылся маленький фокус с ускорением движения за несколько часов до привала. — Просто я не привыкла к быстрому темпу и долгому времени одновременно.

— Но ведь ты же «лесная рысь». — Рут обиженно фыркнула, когда услышала замечание Никса:

— Завидуешь.

— Нечему.

— Что?

Летаврус быстро обошел вокруг разбитого лагеря, зажигая масляные фонари и проверяя окрестную территорию.

— Все чисто! — Тучный фермер, чья повозка возглавляла обоз, удовлетворенно похлопал Никса по плечу:

— Славный денек выдался. — Широченные плечи фермера слегка опустились, как бы извиняясь за вредную шутку со скоростью. Летаврус явно нравился ведущему. Нешумный, молчаливый, всегда спокоен и в прекрасной физической форме — эти качества говорили только в пользу небольшой надбавки сверх оговоренной суммы за хорошее качество выполнения работы. — Я впервые держу путь из самой западной точки Лаударума в Мейриярд в сопровождении таких проводников, как ты и твоя подружка. — Поросшая густой бородой физиономия фермера довольно фыркнула: — Может, ты и обидишься, приятель, но последние семь дней мы гнали своих лошадей с такой скоростью, что будем в Мейриярде самое позднее через три дня. Я, в свою очередь, учту это обстоятельство как полностью вашу заслугу и накину пару сотен золотых сверх обещанной Эверхардом прибыли.

Новости и впрямь были куда лучше. Никс посмотрел немного выше левого плеча фермера — на проводницу Рут, завершавшую обход периметра. «Она не выдержит больше трех суток такой скачки», — Летаврус заметил явное улучшение самочувствия «лесной рыси»: к ней опять вернулась прежняя живость и легкость движения, удушливая одышка отступила назад, а цвет лица снова принял нежно-розовый оттенок. Прежняя лесная проводница Рут, получившая чин «лесной рыси», снова встала в боевой строй: сильная, упрямая и готовая к бою. Только Никс знал еще одну маленькую деталь — проводнице Рут требовалось около пятнадцати минут, чтобы сделать вынужденную остановку на отдых и привести свой организм в порядок. Но и фермер кое в чем ошибался в своих вычислениях.

— Через два дня мы вступим в личные владения Королевского двора — там наши услуги не понадобятся, — поправил ведущего Летаврус.

На лице фермера отразилось удивление, потому что по части дороги его еще ни разу не поправляли конвоиры. Черные угольки маленьких глаз с восхищением выглядывали из-под густых бровей.

«Сколько же времени этот бедолага провел в изнурительной дороге?»

— Вы едете из самого Громвелла?

— Истинно так, — крепкая ладонь фермера медвежьей хваткой сжала руку Летавруса в дружеском рукопожатии. Наемнику пришлось ответить своей силой на силу кочевавшего фермера, иначе широкоплечий ведущий мог запросто повредить наемнику руку.

— Я действительно провела пару лет в Лейвиле — провинциальном городке к северу от Асброка, — Рут деликатно выждала, пока ведущий обоза не похлопает в свое удовольствие по широким плечам Летавруса, а когда тучный фермер ушел заниматься приготовлением ужина, осторожно подошла к Никсу:

— Только вот я вовсе не мечтала попасть в Святой орден Крестоносцев. Я всегда жила жизнью леса и, как видишь, добилась своего.

— Это не объясняет, почему ты здесь.

— Это объясняет, почему ты здесь, — Рут зло смотрела на своего спутника, не желая ему ни в чем уступать. Женщина прекрасно знала пределы своих возможностей и знала также, что выносливость закаленного в долгих странствиях наемника намного выше, чем у нее, однако Рут ненавидела, когда кто-то в открытую подмечал ее слабость, а уж тем более говорил об этом с ней.

Никс скорее почувствовал, чем увидел, как скрипят кожаные перчатки на узеньких ручках, сжимающихся в кулачки, но ничего не успел ответить на замечание Рут — его рука машинально потянулась за спину.

— Потерял что-то?

— Осторожно! — Никс в одно мгновение схватил женщину в объятия и упал вместе с ней на лесной ковер из сосновых иголок. Реакция Летавруса сработала как нельзя кстати: прямо над наемником и его спутницей просвистела стрела, звонко воткнувшаяся в борт одной из повозок.

— Не мог предупредить заранее? — Рут была вне себя от гнева от того факта, что какой-то наемник спасает ей жизнь, а не наоборот.

— Я не взял с собой свой арбалет. — Никс внимательно смотрел в непроглядную черноту ночного леса. Горящие вокруг телег обоза факелы и осветительные фонари превращали окружающий лес в сплошную черную стену.

— Ты… что? — Рут отчаянно пыталась сбросить с себя крепкое тело наемника и поскорее ринуться в бой с наглым стрелком.

Летаврусу не нужно было дожидаться, пока стрелок выпустит очередную стрелу по охраняемому обозу. Быстро поднявшись на ноги и побежав в сторону темного леса, наемник только успел выкрикнуть засуетившимся фермерам:

— Всем забраться под телеги!

Никсу на бегу удалось уклониться от второй стрелы, выпущенной из лесной тьмы. На этот раз невидимый стрелок целился точно в Летавруса — снаряд пролетел так близко, что наконечник стрелы чуть-чуть не оцарапал наемнику ухо. Великолепная реакция снова выручила Никса, зато теперь Летаврус знал точное расположение стрелка.

— Задержи его! — «лесная рысь» ловко обнажила свой меч, и ее оружие тут же нашло себе цель в виде худого молодца, выскочившего на нее с небольшим топором дровосека.

С другой стороны лагеря спрыгнул грузный силуэт. Этот детина не желал больше сидеть на скрывавшей его ели. Обнажив меч, он ринулся в атаку на первого же фермера, не пожелавшего последовать приказу проводников.

Летаврусу в этот раз просто повезло: у нападавшего верзилы был слишком большой вес, да и вращать двуручным тяжелым мечом — тоже не так просто.

Разбойник услышал свист рассекающего воздух лезвия, и даже успел чуть присесть. Но это его не спасло — метательный снаряд с громким щелчком вошел нападавшему точно в середину лба, хотя Летаврус изначально целился в шею.

— Их не так много! — оптимистично выкрикнула Рут, нанося удар мечом в пах третьему бандиту.

— Осторожно!

Этот выкрик кого-то из лежавших под телегами людей Никсалорд принял во внимание с запозданием, а вот хитрый бандит не стал слишком импульсивно лезть в драку, и его тонкая удавка мигом обвилась вокруг белой шеи.

— Не ограблю, так убью! — прохрипело где-то сзади. — Все одно, хоть помирать не стыдно!

— Верно мыслишь, — спокойно ответил Летаврус, быстро проворачивая в руке меч и направляя блестящее острие клинка себе за спину.

Что-то тёплое и солоноватое капнуло Стражу Леса на ухо. Никс и так прекрасно знал, что это кровь бандита, вздумавшего напасть таким предательским способом.

— Похоже, что это все! — радостно выкрикнула Рут, проводя мечом по горлу истекавшего кровью бандита.

Из зеленеющей чащи вновь прилетел смертоносный снаряд. Кто-то из этой разбойничьей шайки все еще оставался на позиции и преследовал конкретную цель.

Рут ловко ушла от летящей в нее стрелы, укрывшись за углом одной из повозок. Стальной наконечник врезался в деревянный борт.

Неуловимым движением рука наемника выпустила в ночную мглу узкую полоску метательного ножа. Никс не был уверен в стопроцентной точности своего броска, но со стороны леса послышались приглушенные ругательные слова — стрелок был согнан со своей позиции. Летаврусу очень хотелось в это поверить.

Через пару секунд быстрые ноги привели Никса к двум старым елям. Их разлапистые нижние ветви своими крайними ветками почти касались земли и служили отличным прикрытием для притаившегося в засаде стрелка. Никс припал на одно колено, осматривая место засады. Мягкий ковер из опавших еловых иголок устилал пространство вокруг подножия деревьев. Летаврус пальцами погладил слой иголок — он был мягкий и толстый, пальцы наемника сразу же в него погрузились. Никс окинул пристальным взглядом место засады. Рукоятка ножа торчала из елового ствола как раз на высоте человеческого роста. Противник явно был не из медлительных — Летаврус бросал легкий нож с расстояния в пятьдесят шагов, при такой высоте броска нож должен был обязательно ранить противника. Стоило тому чуточку промедлить — и метательное оружие отхватило бы ему пол-лица. Окажись Кантр сейчас здесь, он обязательно похвалил бы своего ученика за такой меткий бросок, да еще и на бегу и ночью. Тем не менее стрелявший негодяй ушел и, возможно, уже целился в затылок Летавруса. У Никса было всего несколько мгновений, чтобы поискать следы нападавшего и предугадать направление следующего выстрела.

Присев на корточки, Никс быстро обошел пространство между деревьев, ощупывая и осматривая чуть ли не каждую иголочку на рыжем лесном ковре. Результат поисков привел наемника к двум небольшим вмятинам, после чего Никс выскочил из-под прикрывавших его еловых лап, в одно движение выхватил свой верный адамантиевый меч и разрубил летящую в него стрелу. Гроздья сухих щепок с треском разлетелись в стороны — третий выстрел нападавшего снова оказался неуспешным, хотя Никс только в последний момент сообразил, куда тот исчез и в какой момент нужно обнажить свое оружие.

Скорость стрелы в это раз была намного выше, чем у двух предыдущих снарядов, — это означало, что противник находится всего в паре десятков шагов от того места, где стоял Летаврус.

Никс со всей возможной скоростью ринулся в сторону расположения нападавшего.

Зрение наемника уже полностью адаптировалось к лесной темноте, так что Никсалорд без труда мог различить очертания всех кустов и деревьев, попадавшихся на его пути.

Довольно необычные звенящие звуки за ближайшим кустом ракиты вынудили Никса с разбега впрыгнуть в густые заросли кустарника.

Только в последний момент изумрудные глаза наемника заметили тусклый блеск закаленной стали. Выставив перед собой меч, Никс отвел лезвие вражеского меча от своего горла. Отразив атаку, наемник выставил перед собой меч, направив его острием в сердце лесного разбойника.

— Никс Летаврус собственной персоной!

До боли знакомый голос заставил наемника застыть от изумления.

— В это трудно поверить, не правда ли? — лесной разбойник зашелся в приступе хриплого смеха.

— Твои неуместные шутки всегда были глупыми и неудачными, и ты был единственным, кто смеялся над ними, так как тебе они казались остроумными и смешными.

— Воистину это так, — широкая белозубая улыбка прочертила яркую линию на скрытом покровом ночи лице.

Но Летаврусу не нужен был свет, чтобы представить себе лицо нападавшего — Никс и так прекрасно знал его.

— Мне сказали, что ты мертв.

— Так и есть, — разбойник театрально развёл руками. — Филипп Одинокий, которого ты знал, давно уже стал частичкой и без того длинной истории небольшого городка в западных землях Лаударума.

— Почему, Филипп? — Никс почему — то с самого начала чувствовал, что здесь что-то не так. С того самого момента, как он увидел непокорную «лесную рысь» Рут, которая ни разу не конвоировала продовольственные и купеческие обозы, Летавруса не покидал вопрос: почему именно он должен принимать участие во всем этом. Теперь не было сомнений, почему старый Кантр выбрал именно его для этого задания. Встретить своим мечом своего же собственного друга. Сердце Велмы никогда бы не выдержало такого удара.

«Может, мастер Кантр этого не знал? А Филипп и Рут и в самом деле оказались здесь совершенно случайно?» — эта гамма изумлений отразилась на лице наёмника довольно хорошо. Даже Филипп смог прочитать ее.

— Тебя ведь именно из-за меня прислали в конвоиры, ведь так?

— Надо полагать, что твои новые друзья тоже приложили к этому руку?

Разбойник рассмеялся:

— Этот сброд, что я нанял в ближайшей таверне? — Филипп махнул рукой. — Не-е-ет, они изначально должны были выполнить отвлекающую функцию, а настоящая работа поручена мне.

— Прирезать невинных людей — это ты называешь настоящей работой?

— Называю, но не я. — Главарь слегка дунул на адамантиевое лезвие, как бы смахивая застывшие на нем капли крови. — Свежие. Держу пари, этот сувенир твоему мечу оставил парень с арканом.

— Хорошо же ты знаешь своих людей, — почти прошипел Летаврус, вспоминая четверку бесшабашных бандюг.

— Я только вот плохо знаю тебя, как оказалось. И в этом был мой главный прокол.

Филипп точным движением взмахнул своим мечом и направил острие клинка строго в сторону Летавруса.

— Я не хочу драться с тобой, — Никс был очень зол на старого друга, но ходу эмоциям не давал.

— Я вижу… Рут с тобой?

— Кто? — Никсу сейчас было совсем не до головоломок, и поэтому он не желал ничего слышать о связи лесного разбойника и лесного проводника. Наемник резко мотнул головой в сторону, как бы стряхивая наваждение.

— А меч-то ты не собираешься опускать.

Никс никогда не опускал оружие перед лицом опасности. Пусть даже если эту опасность представлял его бывший друг, вооруженный закаленным стальным длинным мечом.

— Скольких ты уже убил? — Никс не слышал, как его голос принимает металлический оттенок, все дальше и дальше отделяя его от этого человека.

— Ты не поверишь, Никс, но… — Филипп смущенно пожал плечами, — ни одного. Но не надейся на мою доброту.

— Не убил же!

— Зато я многих ограбил.

На губах Стража Леса проскользнула улыбка.

«Я не буду убивать тебя», — Никс все еще обдумывал это как раз в тот момент, когда его тело само собой взмыло в высоком прыжке в воздух, попутно совершая в воздухе кувырки и нанося частые удары по противнику.

Филипп встретил натиск наемника аналогом веерной защиты. Но Никс прекрасно знал, на что способен ученик Кантра в ближнем бою с хорошим мечом в руках, поэтому наемник специально перевел основные моменты поединка с земли в воздух.

Воздушная акробатика в комбинации с ударами мечом делала наёмника практически непобедимым противником. В воздухе Летаврус имел все преимущества перед стоявшим под ним Филиппом: чтобы начать или завершить очередную атаку, Летаврусу стоило лишь направить острие меча вниз; а для удачного уворота от возможного нападения Никсу нужно было лишь оттолкнуться хотя бы одной конечностью от плеча или руки Филиппа.

— Я вижу, Кантр все еще не потерял способность трезво оценивать ситуацию, — теперь даже безобидные слова давались Филиппу с трудом, не прошло и десяти секунд после нападения наемника, а меч Филиппа уже успел отразить не один десяток ударов. — Ориентируясь даже на пакостные слухи обо мне на городском рынке, наш старина смог быстро подобрать мне достойного противника.

По лицу разбойника градом стекали бисеринки пота — некогда великолепному мечнику сейчас приходилось несладко, а постоянные касания рук и ног кружащегося в воздухе наемника с каждым разом давили на плечи и спину Филиппа с удвоенной силой, погружая подошвы разбойника все глубже в лесную землю.

Когда сапоги разбойника плотно оказались зажатыми в рыхлом мху, Никс завершил все представление одним точным ударом ноги в подбородок.

Пропущенный удар стоил Филиппу потери равновесия и закончился для него глухим падением в лесную грязь.

После удачно проведенной атаки Никс не прекратил натиск, так как его бывший друг все еще представлял потенциальную опасность. Носком ноги Страж Леса наступил на левое запястье Филиппа, вынуждая того разжать пальцы, сцепленные на рукояти меча.

— Кантр этому не учил, — теперь бывшему шутнику было явно не до веселья, когда все его тело изнывало от боли.

— Почему ты напал на нас? — Летаврус готов был закончить начатую работу, и его рука с зажатым в ней адамантиевым мечом широким взмахом поднялась вверх.

— Убьешь меня, да?

— Почему ты нападал на нас?

— Тебя ведь сюда за этим послали?

— Почему ты напал на нас? — повторил свой вопрос Летаврус.

Филипп лишь улыбнулся, не говоря ни слова.

Адамантиевое лезвие готово было вот-вот сорваться вниз, завершив процесс правосудия. Изумрудные глаза ярко блестели в ночной мгле, в них горела настоящая ярость. Ярость и месть. Месть за совершенное предательство и обман.

— Что же ты медлишь? — сплюнув из разбитого рта кровь, Филипп попытался улыбнуться, и ему это удалось.

— Или ты не хочешь присутствовать на чужой смерти? — попытка убийцы разрядить накалившуюся обстановку глупой шуткой также закончилась неудачей.

Из горла наемника вырвался получеловечий — полузвериный рык — ему явно было не по душе любоваться видом своего старого друга, утопающего в лесной грязи и в собственной неудаче.

— Я…

Грозный поток слов, так и рвущийся на волю, оборвался на полуслове. Свободная рука наемника быстро достала метательный нож и молниеносно прочертила им в воздухе вертикальную полосу. Чуткие уши Никса как раз вовремя уловили слабые колебания воздуха в своем направлении.

Металлическая полоска ножа проткнула летящую в Никса арбалетную стрелу точно посередине древка.

— Похоже, что нас трое? — Филипп зачарованно смотрел на смертоносную стрелу, нанизанную на метательный нож наемника. Не требовалось большой гибкости ума, чтобы догадаться: не в него, а в Никса целился третий участник схватки. Последнее обстоятельство означало, что в лесу есть кто-то третий. И он пытается убрать их, причем сразу.

Филипп уже был наготове в одно движение поднять оброненный в падении меч и вступить в схватку за свою жизнь с Летаврусом, как неожиданно занесенное над его головой адамантиевое лезвие быстро направилось навстречу его горлу.

— Подожди…

Металлический лязг сопроводил полет тоненькой иглы, отскочившей от вовремя подставленного под удар адамантиевого оружия.

Острое лезвие адамантиевого меча вплотную прижалось к кожному покрову, местами поросшему плохо выбритой щетиной.

Летаврус в очередной раз убедился, что верный меч и хорошее тренированное тело снова помогли ему спасти чью-то жизнь.

Филипп зачарованно смотрел на дротик, летевший из лесной глуши прямо ему в горло. Вот тоненькая иголочка стремительно приближается, неся в своем конце его смерть. И в самый последний миг крепкое адамантиевое лезвие встает на пути между его жизнью и смертью и защищает его.

Затуманенный происходящим, Филипп не заметил, как его рука, желая убедиться, что он все еще жив, судорожно погладила небритую шею. Филипп встал, как ужаленный, и пристально посмотрел на окружавший его лес. Перед ним до сих пор стояли большие изумрудные глаза, ярко горящие во тьме. Летаврус точно был зол на него. Зол за то, что обстоятельства вынудили опытного воина принять другую сторону закона. Филипп сам прекрасно понимал, что он изменился. Сильно изменился. Так же, как изменился и сам Никс. А ведь всего два года назад вечно добрые Кантр и Велма, ставшие им всем вторыми родителями, преподавали своим ученикам последний урок. Их уже тогда осталось совсем немного. Кантр решил устроить показательные поединки на мечах, чтобы вспомнить свои былые годы. Из восьми пар Никс выбыл из борьбы самым первым, а он — Филипп, прозванный Одиноким, в тот день стал в очередной раз победителем. А сейчас неудачному Никсу потребовалось не более двадцати секунд, чтобы опрокинуть его.

— Почему же именно тебя прислали… — Филипп быстро собрал все свои нехитрые вещи, оброненные в ходе боя с наемником, и бесшумной походкой начал отходить от места неприятной встречи глубоко в лес, под надежную защиту многовековых деревьев.

Никсалорда уже не было рядом, чтобы проводить осуждающим взглядом позорное бегство своего друга с поля боя.

Летаврус вернулся к стоявшим на обочине повозкам не позднее чем через полчаса после первой выпущенной лесным разбойником стрелы.

Рут сердито стояла возле зажженного осветительного фонаря и внимательно вглядывалась во тьму.

— Он ушел.

Никс бодро шагнул в очерченный факелами и фонарями ореол света и укоризненно погрозил в сторону Рут пальцем:

— Могла бы и раньше сказать.

— Что?!! — в голосе женщины звучали неподдельные нотки обиды и изумления.

— Что произошло там, в лесу?

— Эй, проводник, с вами все в норме?

— Кто в нас стрелял?

— Он обезврежен?

Взволнованные фермеры, вооруженные короткими саблями и небольшими луками, со всех сторон обступили вернувшегося из погони Никса. Летаврус поспешил всех уверить в том, что нападавшие разбойники обезврежены, а, встретив мощный отпор со стороны его и Рут, их атаман приказал остальным бежать. Наемник отметил, что, несмотря на неприятные события, произошедшие этой ночью, люди были веселы и не проявляли никаких признаков суеты.

— Стрелявший разбойник был один, — Никс говорил громко, чтобы его слова были слышны даже в самых отдаленных уголках лагеря, о людях он не волновался — в череде таких обстоятельств ни один человек не сомкнет глаз, пока лишний раз не убедится в своей безопасности. — Нападавшие ушли. — Ожидаемого вздоха разочарования Никс не услышал, наоборот, фермеры подняли кружки и баклажки с пивом в честь своего храброго проводника, прогнавшего лесных бандитов. — К сожалению, я не смог поймать их, так как разбойников было много, а атаман направился далеко в сторону лесной чащи, но, думаю, сегодня ночью он нас со своей бандой не побеспокоит.

— А что делать с теми бандитами, которым не удалось уйти живыми?

Вопрос был очень хороший, поскольку ни ведущий обоза, ни конвоиры на подобное стечение обстоятельств не рассчитывали.

— Кто бы они ни были, они заслуживают покоя, — гордо произнес Летаврус, вспоминая наставления мастера Петра о том, что павший в бою враг заслуживает каплю уважения. — В двадцати метрах от дороги есть достаточно глубокая яма. Отнесем их туда и пусть это место станет их вторым приютом.

— А ты ничего, Лесной Стражник, — хлопнул Летавруса по спине довольный фермер.

— Я Страж Леса, — поправил собеседника Никс, но тот лишь отмахнулся.

— Да какая разница, кто ты. Главное, что работаете вы хорошо. За тебя! — опрокинув остатки хмеля, довольный фермер пошел в сторону своей повозки. И где-то его можно было понять — сегодня он сохранил не только свою жизнь, но и свой товар. Последнее тоже являлось для людей немаловажным.

Обрадованные хорошими новостями, фермеры тут же наполнили руки Никса и Рут поджаренным мясом, еще аппетитно пахнущим копченым дымком, кусками ржаных лепешек и баклажками с вином и пивом.

— Спасибо вам за ваши услуги! — ведущий обоза еще раз громко воздал почести умелым действиям Никса и Рут.

Когда утром тяжелые повозки снова отправились в заключительную часть своего путешествия, у двух старых друзей появилась последняя возможность откровенно выговорить друг другу все свои мнения по поводу произошедшего ночью обстрела. Рут как истинная любительница весело поболтать не выдержала и вступила в разговор первой:

— Что ты меня вчера спросил?

— Ты о чем? — Никс покосился на дорожный указатель с надписью «Мейриярд». — Через пару часов наша сопроводительная миссия подойдет к концу.

— Ты что-то видел там, в лесу?

— Следы.

— Следы? Чьи?

— Человека, — Никс заметил, что ведущий, управляющий первой повозкой, потихоньку натягивает вожжи, медленно останавливая лошадей.

«Все верно, хитрец. Хотел нас заморить быстрой ездой и не платить ни гроша, а пришел в пункт назначения с опережением установленного срока и теперь придётся заплатить каждому из нас двойную плату», — Летаврус незаметно подмигнул широкоплечему фермеру, выполнявшему роль возницы.

Ловкие ухмылки, сопровождавшие раздумья Летавруса, удачно скрывались от глаз ведущего тенью деревьев и солнцем, светившим против хода. Но примечательный глаз опытного проводника читал по лицу все мысли Никса.

— Я не удивлена тому, что рядом с землями столицы королевства — центром людской империи — не нашлось ни одного орочьего и эльфийского следа. Никс! Ты, кажется, меня не слушаешь! — Рут резко остановилась и схватила наемника за плечо, рывком поворачивая к себе.

— Следы были еле-еле видны на слое мягких иголок. Человек, который их оставил — не простой разбойник с луком, стреляющий в мирных людей, он значит нечто большее, — на Никса смотрели два небольших сереньких огонька. Взгляд Рут словно пытался прочесть все его мысли.

«Хорошо, что ты многого не можешь из того, что могу я». Рут покинула школу Велмы и Кантра как раз в тот период, когда Никс открыл для себя магическую силу и стал практиковаться с ней. Библиотека старого монастыря содержала на своих пыльных полках много интересных книг. Самые древние и запыленные представляли собой наибольшую ценность, так как они содержали давно забытые тексты заклинаний и обрядов. Именно эти книги пробудили в Никсе интерес к минувшим эпохам мировых войн. С каждой новой прочитанной книгой или новым найденным артефактом Летаврус как маг становился только сильнее.

Да, Никс способен был в одно слово докопаться до сути происходящего, хотя для этого ему даже не требовалась магия.

Филипп обвинил Кантра в том, что тот специально подобрал охрану конвоя под стать готовившемуся нападению. Но и сам одинокий по жизни и природе характера бывший ученик привел с собой подмогу из четырех человек. При этом его первая стрела явно не желала проходить мимо цели. Что же за стрела была выпущена Филиппом? Тем самым Филиппом, чье коварство и хитрость в былые времена позволяли молодому адепту безнаказанно нарушать все установленные старостой школы правила поведения. Если бы обозы конвоя везли что-то важное — Одинокий должен был это просто украсть. Тихо, бесшумно и незаметно, он ведь был мастером таких трюков. Содержимое крытых повозок Летаврус также не знал. Почему нельзя было устроить банальный пожар для создания паники и неразберихи? Никсалорд той же ночью подошел к тем местам, куда острые стрелы вонзили свои жала. Тщательный обыск позволил Стражу Леса только обнаружить глубокие узкие канавки — явно оставшиеся от вытащенных стрел. Только вот кто их вытаскивал и зачем?

— Значит, ты обвиняешь меня в том, что я что-то нарочно скрыла от тебя?! — Рут, как могла, изобразила настоящую невинность во взгляде и так присущее женщинам легкое чувство обиды, что Никсалорду даже стало неловко за свою излишнюю подозрительность.

«Она всего лишь охраняет природу и служит посредником между молодыми расами Лаударума и населяющей его древней природой», — Летаврус где-то корил себя за то, что встреча в лесу с бывшим другом так легко вывела его из равновесия.

— Я … я… — слова застревали в горле, не желая перемешивать правду настоящих эмоций со сладкой выдумкой от видимой умиротворенности. Большие изумрудные глаза с яркими синими зрачками весело смотрели на нее, выдерживая ее эмоциональный натиск.

— Да как ты смеешь, Никс Летаврус! Меня, между прочим, чуть не убили!

— Меня тоже.

«Почему я не могу просто замолчать?» — Летаврус спрашивал себя об этом и не мог сразу найти ответ. «Ее же тоже могли убить. А дурацкую повозку привел в порядок глупый фермер, не желающий ехать на телеге со стрелой в борту. Извини меня, Рут».

Никс даже улыбнулся, проговорив мысленно слова извинения. Только вот «лесная рысь» его мыслей не слышала. Для нее Никсалорд просто молча стоял и смотрел ей в глаза, по-прежнему приписывая в ее адрес свои подозрения, да вдобавок на его лице красовалась слегка нагловатая ухмылка. Возмущению Рут не было предела, и ее рука вот-вот была готова нанести удар по флегматичной физиономии, нагло обвиняющей ее в предательстве.

Словно в ответ на мысленные обиды Рут, Летаврус решил высказаться до конца:

— Я хочу сказать, что нападавший был не простым стрелком, он был лесным проводником, таким же, как ты или я.

— Тогда почему он тебя не убил? — в голосе Рут слышался неподдельный интерес.

— Потому что я был быстрее.

«Иногда мне хочется, чтобы у твоих врагов сил хватило на финальный бросок, — злобно сцепила зубы Рут, тут же себя одергивая. — О, Родон! Вдруг его и впрямь убьют! Нет уж, ухмыляйся и дерись дальше, — искренне пожелала она Никсу, — но только живи!»

— Обязательно живи.

— Что?

Рут только сейчас поняла, что эти слова она произнесла вслух. Ну и ничего, в конце концов она была обычной женщиной и вполне могла позволить себе забыться. Тем более после долгой дороги.

— Я говорю: до встречи в Мейриярде, Никс Летаврус.

— Увидимся! — улыбнулся Никсалорд. — Не в городе — так под лапами лесных елей.

Позвякивая полученной от ведущего конвоя наградой за свою работу, Летаврус свернул с главного тракта и короткой дорогой направился к столичным воротам. К тому же по пути Страж Леса хотел кое-что посмотреть в прилегающих к городу ремесленных лавках.

Никс помахал рукой остановившимся повозкам конвоя, сигнализируя о предстоящем расставании и о хорошей плате за конвоирование.

Глава четвертая Архатра

Никсалорд почему-то был не удивлен тому, что его уже давно дожидались маги Мейриярда.

Выделив из многоликой шумной толпы рослую фигуру Стража Леса, младший из молодых магов сразу же перешел к порученному ему заданию.

— Никсалорд Летаврус, полагаю?

— Вы кого-то конкретно ожидаете? — Никс сразу же понял, что события в бывшем городе крестоносцев породили бурный резонанс в Ложах Магов.

Но пока что события шли своим чередом.

Встречающий Никса маг был еще молодым, а по возрасту едва ли не младше самого Летавруса. Короткие волосы пшеничного цвета легко всколыхнулись на ветру, когда гладко выбритый худой подбородок наклонился в приветливом кивке.

— О вашем визите в столицу нас проинформировал маг Мендир из города Майри.

— Старина Войт, — Летаврус сдержанно подавил смешок, вспоминая опасения Кантра и Велмы по поводу сообщений учтивого мага.

А вот коллега Мендира по профессии был слегка изумлен таким совпадением событий.

— Вы лично знаете мага Войта Мендира?

— Он обучал меня и моих одноклассников магии. — Небольшой походный мешок за плечами Летавруса быстро впорхнул в жилистую руку.

— Нет-нет, — засмущался маг, давая понять, что волшебные вещи, спрятанные в мешке, не предназначены для большинства любопытных глаз. — Прошу за мной.

Никсалорд успел краем глаза заметить десяток странно одетых людей, чьи руки медленно что-то искали под длинными плащами и рылись в слишком глубоких боковых карманах поддетых под плащи сюртуков. Летаврус мог поспорить с кем угодно, что эти люди заранее готовились к любым неожиданностям. Так, неприметные на вид, но несущие секретную службу по приказу самого Гнара, а отчеты доставляющие лично королю Эверхарду. Оружие, которое они могли явить на свет из потаенных мест своих одежд, могло причинить немалый вред даже бойцу со средней подготовкой.

«Неужели вы подумали, что я могу оказать сопротивление тем, кого выучен защищать?» — Никсалорд догадался, что отряды агентов короля не случайно расположились недалеко от него. Ведь если бы Никсалорд оказал сопротивление, то королевские агенты вступили бы в бой, защищая жизнь мага.

— Не обращайте внимания на любопытную толпу.

Летаврусу очень хотелось обратить внимание мага на то, с какой легкостью он ответил в тон его мыслям.

— Кстати, — маг протянул руку, — меня зовут Михаил.

— Никсалорд, — Летаврус ответил на рукопожатие. — Но можно просто Никс.

— Нам лучше взять небольшой экипаж для сокращения времени, — Михаил быстро улыбнулся уголками губ. — Надеюсь, вы не возражаете?

— Нет, — Летаврус очень даже не возражал, учитывая, что путешествия по городским улицам на экипажах могли себе позволить только аристократы и высоко привилегированные горожане, пользующиеся всеобщим почетом.

И, как всегда, маги, не вписываясь ни в одну из этих социальных категорий, могли, подобно королю или министру, доставить нужного им человека, используя самое комфортное и быстрое средство передвижения.

— Я должен вам всего лишь передать пару книг, — как бы невзначай напомнил Михаилу Летаврус о цели своего визита.

— Нервничаете?

— Нет, — Летаврусу было действительно немного не по себе при мысли о том, что резиденцию магов экипаж успел миновать, а на лице Михаила не дрогнул ни один мускул.

— Просто с вами хотелось встретиться ее всемогуществу Первой Волшебнице Лаударума.

— Леди Архатра мной заинтересовалась? — вот это действительно было интересно. Впрочем, Никс сам давно желал встретиться с этой дамой. Тем более что в народе любили приукрашивать слухи о том, как волшебницы с помощью магии меняют свои тела и возраст.

— Вы очень даже интересны внешне, и к тому же получили титул Стража Леса.

— Вы мне льстите.

— Я лишь озвучиваю то, что читаю на лицах молодых особ, провожающих вашу плечистую фигуру влюбленными глазами.

— А к происшествию в городе крестоносцев это имеет какое-то отношение? — Летаврус как Страж Леса обязан был знать о подобных происшествиях в королевстве, поэтому смело задавал вопросы.

— Вы имеете в виду взрыв в Хатке?

Никсалорд задумчиво кивнул.

Здесь все же Михаил слегка приумолк, думая над ответом. Летаврус понял, что перед ним будет стоять далеко не Войт Мендир, и что магам от него нужно гораздо больше, чем простой набор магических диковин из мешка. Поэтому предстоящие разговоры с магами обещали быть не из приятных.

«Конечно, — разозлился Никс, — сначала по приказу магов одной из Лож бандиты нападают на меня и мирно идущий обоз, а потом представители Лож хотят, чтобы я стоял перед ними и благодарил за любезную встречу». В том, что маги замешаны во многих произошедших с ним недавно событиях, Летаврус не сомневался. К тому же еще ни одного Стража Леса, приносящего в Мейриярд древние артефакты, не встречала целая делегация тайных агентов короля Эверхарда и равнодушный ко всему происходящему парламентер. Да еще и Первая Волшебница соизволила проявить к персоне простого наемника свой интерес.

«С чего бы это?» — размышлял Никсалорд, также с улыбкой не отводя глаз от лица молодого мага.

— Думаю, — произнес маг, — это личный интерес.

Летаврус чуть не поперхнулся слюной. Безусловно, он уже видел Архатру раньше и мог подтвердить обоснованность людской молвы о ее неземной красоте. Робар как-то поспособствовал тому, чтобы подросток Летаврус удостоился чести быть представленным самой красивой женщине во всем королевстве. И, как обычно бывает, с той минуты в его сердце поселился росток любви к недостижимому идеалу. Только тогда он был глуп и молод, и весь мир новых впечатлений казался для него настоящим сокровищем. Сейчас годы принесли ему опыт, и наемник только посмеивался над мечтами своего детства. А когда-то он всерьез думал о том, что сможет взять саму Архатру в законные жены, совершив перед этим какой-нибудь великий подвиг. Конечно, это было давно, да и подвигов разного рода он вдоволь насовершался. Но вот что Первая Волшебница проявила интерес к его персоне, далеко не самой заметной в королевстве в плане золотых запасов в кошельке, было странно.

— Вот мы и приехали на место.

Лошади последний раз цокнули копытами и послушно встали.

— Дальше вы пойдете один, — монотонно произнес Михаил. — Не заблудитесь?

Учитывая, что маг подвез Никсалорда до белоснежной лестницы башни Первой Волшебницы, заблудиться дальше по пути было очень трудно.

«Интересно, как это магам удалось проехать половину густонаселенного города, да еще и днем, и за такое короткое время?»

— Я рад, что мы с вами не опоздали, — Михаил по-дружески махнул на прощание рукой, и синего цвета экипаж неторопливо тронулся с места.

— Опоздать куда? — спросил Летаврус у белоснежной колонны, увенчанной скалящейся головой льва.

Изумрудные глаза посмотрели на вырезанные из мрамора глазницы зверя. Каменный истукан банально промолчал, но слова Никсалорда безответными не остались.

Стоявшие по бокам широких ступеней факелы неожиданно вспыхнули синеватым ярким огнем.

Никсалорд теперь точно знал, что именно его и ждут внутри. «Почему все волшебницы живут в башнях?» — задал Никс сам себе этот вопрос, неторопливыми шагами поднимаясь по лестнице и попутно рассматривая тонкие каменные подставки, на которых горели синие огни. Казалось, будто камень вопреки всем законам природы не ощущает жара от огня. А впереди ожидали лишь открытые двери, которые, как и положено в башне магини, открылись сами собой, стоило только гостю подойти к входу.

Тонкий запах алхимических ингредиентов наполнял горьковатым ароматом владения Первой Волшебницы королевства Грифона — одного из самых крупных королевств в мире Лаударума.

Просторное помещение, сочетающее в себе сад, библиотеку, лабораторию и кладовую, было трудно назвать простой, хотя и очень большой комнатой. Древние шкафы из редких пород корабельного дуба хранили на своих полках редчайшие магические фолианты с рецептами и формулами, а хранившимся здесь собраниям звездных калейдоскопов мог позавидовать любой астролог. Растущие прямо из пола диковинные растения превращали каменную комнату в живописный уголок дикой непокоренной человеку природы. А цветы, привезенные из разных уголков мира, покрывали стены помещения благоухающим зеленым ковром. Цветущие бутоны наполняли роскошные покои яркими красками разноцветных лепестков, создавая тем самым естественный узор такой красоты, какая не подвластна ни одному художнику.

Аккуратный обеденный стол, шкафы с фарфоровой посудой, просторная кровать и несколько стульев с широкими спинками придавали помещению атмосферу домашнего уюта и тепла. Кружевные салфетки, украшавшие мебель, белая скатерть на столе и царившие везде безупречная чистота и порядок говорили о том, что здесь распоряжается женщина.

Хозяйка, как всегда в утренний час, сидела у невысокого фонтанчика, бьющего струйкой прохладной воды. Древний том собрания трудов по некромантии и чашка ароматного чая дополняли облик статной рыжеволосой женщины.

Никс шумно вдохнул, когда портал перехода выбросил его прямо посреди роскошного сада. Наемник по-прежнему находился в башне, и все вокруг него было настоящим. Никсалорд сам пока что плохо понимал, как волшебница смогла все это создать и уместить в своем жилище.

Нахальная пчела, заметив грозного чужака в своих цветочных владениях, тут же направилась в его сторону.

— Это их дом, воин, — голос Первой Волшебницы королевства Грифона вовремя остановил быструю руку, приготовившуюся убить насекомое.

— Они здесь живут.

И пчела, приободренная доброй волей своей покровительницы, нанесла легкий укол в незащищенный участок кожи наемника.

Никсалорд, привыкший иметь дело с уловками Кантра и загадками настоятеля Робара, быстро сообразил о возможном подвохе, и его пальцы аккуратно сжали спину насекомого, отстраняя его жало от шеи. Так что пострадала лишь фаланга пальца, да и то несильно — жало не вошло глубоко под к ож у.

— Какие нежными стали Стражи наших Лесов! — покачала головой Архатра.

— Ваше насекомое пыталось меня ранить, — Никс щелчком отправил пойманную пчелу в шуршащие заросли какой-то древовидной травы, а затем медленно и осторожно растер пальцы друг о друга, чувствуя, как назойливое жало покидает плотную кожу.

— Такого крепыша маленькому насекомому не пробить, — сетовала волшебница. — А вот вам обижать жителя наших лугов и лесов не хорошо. Уже большой мальчик, все-таки.

— Но ее жало было всего лишь в миллиметре от вены, — Летаврус был спокоен и абсолютно твердым голосом аргументировал свои возражения. — В случае если бы я не успел, вам бы пришлось меня реанимировать.

— Ты не доверяешь моему уровню владения магией Родона? — в голосе волшебницы зазвучали нотки недовольства. — Или ты думаешь, что твоя безопасность превыше всего в этом Лаударуме?

— Отчасти.

— А вот здесь вы заблуждаетесь, мистер Летаврус, — волшебница с помощью левитации поставила интересовавшую ее колбу с зельем на алхимический стол.

— Меня зовут Никсалорд, — монотонно вставил свою часть реплики Страж Леса.

Рыжая грива переливающихся волос каскадом игриво всколыхнулась волнами, когда рассерженная женщина взглянула в изумрудные глаза.

— А вы, однако, не так глупы, Никсалорд Летаврус, — Архатра еще не привыкла с вызовом смотреть в глаза тем мужчинам, кто открыто не боялся ее власти и был выше ее ростом. Задранный вверх изящный подбородок превращал волшебницу с верхнего ракурса в рассерженного на родителей подростка. — И смелы к тому же. — Голову Архатре пришлось опустить — все-таки ее учили чаще смотреть на страницы книг с формулами и заклинаниями, нежели тягаться с закаленными воинами в силе воли.

— Мощный парень с мышцами, значит, — зеленые глаза волшебницы с некой долей презрения всматривались в изумрудную бездну.

Летаврус даже не моргнул — ему было нечего бояться.

— Ну, конечно, — Первая Волшебница хмыкнула. — Только такой самоуверенный тип, как вы, может устроить сильнейший магический шторм в и без того разрушенном распрями и временем городе.

— Моя задача состояла в том, чтобы спасти невинную жизнь. А насчет города…

— …вам было наплевать, ведь так? — закончила волшебница за Стража Леса.

— В Хатке меня поджидали…

— Троица головорезов во главе с большим людоедом?

— Значит, о них вы не предаетесь сожалениям, — Летаврус отбросил тот факт, что его собеседница являлась магом, и притом одним из сильнейших в Лаударуме. Как человек, привыкший воевать мечом, а не магическими трюками, Никсалорд и в этот раз полагался на свой аналитический ум и логическое мышление. А все сходилось к тому, что в Мейриярде власти хорошо знали обо всех преступлениях троицы головорезов. Сообщили ли обо всех подробностях Кантру перед поручением задания? Как староста школы Стражей Леса, мастер меча обязан был знать всю информацию о предмете задания.

— Вот здесь вы правы, — волшебница поняла, что играть с подобным типом в подростковые игры — «у кого воля сильнее» — бесполезно. Ведь стоявший перед ней человек успел уже пофехтовать с мастерами боя древности, восставшими из могил, а также своими стрелами расчетливо поражал тела живых врагов. — Но за услугу, оказанную вами королевству Грифона, ругать вас я не стану.

Волшебница медленно прошлась вдоль каменных клумб с оранжево-желтыми цветами.

— Услу г у?

— Шайка Линя отличилась не только в окрестностях города Майри, — начала Архатра. — Ложи магов имеют все основания подозревать этих трех преступников в сговоре со шпионами личей. Сумасшествие думстера может служить куда как более чем убедительным доказательством.

— Профессия Греха состояла в том, чтобы казнить людей — от этого любой бы свихнулся.

— А его неуязвимость при побеге из тюрьмы Мейриярда вы тоже сможете объяснить?

«Мне никто не говорил о том, что Греха сажали в тюрьму! — Летаврус сжал кулаки, выражая тем самым обиду на начальников гарнизонов, что отдают объявления о розыске. Подумать только — ведь если бы он знал это раньше, то цена контракта включала бы стоимость Греха. Живой или мертвый — это было уже вопросом вторым. А вот лишние сто золотых монет, не попавшие в его карман, заставляли задуматься об ответственности столичного руководства. — Тогда мне казалось, что Линь был самым опасным. Обладавший умом и силой, этот людоед вполне мог представлять явную угрозу даже для меня, сведи нас судьба в ближнем бою на равных. Но вот то, что ими кто-то командовал и давал им силу, — это уже серьезнее. К тому же морлок сказал, что их всех поднял на авантюру некий маг. А не может ли он быть связан с троицей Линя?»

— Простите? — волшебница с самой своей лучшей улыбкой вежливо обратилась к Летаврусу.

Никсу стало неловко — он задумался слишком рьяно, к тому же в ходе ответственной беседы.

— В Хатке нас ждал какой-то маг, — как во сне, произнес Летаврус.

— Вы в этом уверены?

— Да, — твердо ответил Никс, но волшебница лишь рассмеялась.

— Нельзя быть уверенным ни в чем, — Архатра глубоко вздохнула, отчего ее тяжелая грудь картинно поднялась вверх. — Дайте мне ваши руки.

Никсалорд послушно протянул свою правую руку расслабленной ладонью вверх.

— Обе руки.

Летаврус выполнил просьбу волшебницы.

— Расслабьтесь… — договорить Архатра не успела, поскольку, как только ее ладони коснулись ладоней Никсалорда, волшебницу просто парализовало от нахлынувших образов и воспоминаний. Волшебница сама не ожидала такого ощутимого эффекта, когда поняла, в кого или во что ей предстоит превратиться.

Хрупкая чувственная женщина вдруг предстала в новом облике — настоящего убийцы и разрушителя, обладающго неимоверной силой. В ее руках крошились гранитные булыжники и хрустел сланец, а под напором массивных плеч и высокого сильного тела способна была прогнуться даже пятидесятилетняя ракита. Все выглядело так, будто женщина сама это проделывала — ловила за шкирку прыгавшего на нее лесного волка и одним ударом сильных пальцев пробивала ему брюхо. А потом, мчась через весь лес, ее тело будто само подбегало к краю широкого обрыва и, успев оттолкнуться от острого края скального выступа, прыгало через пропасть. «Только не это!!!» — Архатра не знала, вырвался ли этот крик из ее горла в настоящем мире, и способно ли ее сердце перенести тот всплеск гормонов, что овладел ее новым образом. Волшебница поняла, что влезла не в тот момент памяти Стража Леса. Чувствуя, что ее слова заклинания заглушаются ревом бегущей на дне пропасти реки, волшебница готова была воззвать ко всем богам, населяющим Лаударум, как вдруг ее цепкие пальцы успели ухватиться за что-то очень острое и жесткое. Голова слегка дернулась от удара о шершавый выступ, получив на лбу ссадину, из которой текла горячая кровь. В животе отдавалось неприятным жжением. Сделав небольшое усилие, тело напрягло мышцы брюшного пресса и пару раз глубоко вздохнуло, а потом резко сделало мощный выдох, пробуя языком на вкус скопившуюся во рту слюну. Солоноватого привкуса не было — значит, внутренних повреждений и переломов нет. Волшебница поняла, что не все так плохо, когда ее новое тело напрягло сильные руки и в одно движение руками, лопатками и ключицами выбросило себя наверх.

«Защищайся!» — молодой поджарый воин стоял напротив нее, и Архатра поняла, что от удара поднявшегося в воздух меча ей уже не уклониться. Чирк! — и струя крови льется из пореза на груди, а затем раздается громкий женский голос: «Ты что же делаешь с нашим Никсом, изверг?!» «Дальше!» — приказала себе Архатра, пробиваясь сквозь слои чужой памяти. Дальше в ее руках оказалось оружие Греха. Топор думстера, хоть и здорово поврежденный, но все же вращался как ветряная мельница в ураган, сметая тела хищных морлоков. Узкие глазенки, жилистые тела и скалящиеся клыками пасти… Сверкающий адамантиевый меч разрубил летящую точно в лоб стрелу. Длинную и толстую, вырезанную специально для тугого арбалета людоедов. Да, в этот раз все население Хатки ополчилось на незваного вторженца. А сверху за всем происходящим наблюдала фигура. Не очень большая, одетая в черную мантию, она как будто отдавала приказы этому клыкастому морю живоглотов, как и куда нанести удар. «Это действительно маг», — поняла Архатра, как вдруг почувствовала, что чужая память ее выбрасывает из своих архивов. Но перед этим волшебница смогла запечатлеть еще один кадр. Статная женщина неимоверной красоты с гривой ухоженных белоснежных волос и большими глазами изумрудного цвета. Незнакомка стоит к ней лицом и показывает, как можно вызвать магический огонь у себя на ладони, не испытывая никаких неудобств. Таким потенциалом обладает далеко не каждый маг Мейриярда, а об этой даме вообще никто никогда не знал. А статус Первой Волшебницы королевства обязывает знать все о подобных магах. И притом красивых. «К-кто ты?» — волшебницу так и подмывает узнать о своей потенциальной сопернице, причем не только по части магии, но ее новое тело молчит, наблюдая за действиями другой волшебницы. В расшитом золотыми нитями голубом платье она подходит к ней и ласково говорит: «Запомнил, Никсалорд? Это тебе пригодится». «Да кто ты такая?!» — Архатра понимает, что ее гордыня и тщеславие могут разрушить весь психотип сформированной личности, в чью память она влезла, но ее действия тонут в наивной медлительности, а затем детский голосок произносит: «Мама!»

У волшебницы так заболело в груди, словно ей только что нанесли удар тяжелым предметом.

Вырвав несколько стеблей и разбив алхимический стол, волшебница пролетела несколько метров назад, упав во влажную почву своего личного сада.

Стражу Леса досталось не меньше — сильное тело просто отбросило назад, припечатав к стене. Глухо звякнуло стекло в оконной раме. Нет, оно не разбилось. Просто тяжелая рука воина в падении задела край оконной коробки.

— Ч-что это было? — сквозь зубы выдавил из себя Летаврус, оценивая количество полученных ушибов.

— Я не учла, что откат от заклинания будет таким сильным, — Архатра, привыкшая к миру магии, уже приходила в себя, вспоминая, где лежат целебные зелья.

— Но ведь вы же не использовали магию?

— У вас есть дар? — Архатра ожидала услышать что угодно, но только не эти слова. И уж тем более не от необразованного Стража Леса.

— Нет, — Летаврус тяжело дышал, но быстро приходил в форму.

— Я… — Архатра только сейчас заметила, что на виске Никсалорда алеет кровоточащий порез и из носа текут несколько капель крови.

— Странно, — произнесла волшебница. — Магию применила я, а вам досталось сильнее. Почему?

— Вы узнали, что хотели? — спросил приходящий в себя Страж Леса. Ему явно досталось сильнее обычного. Волшебнице самой было очень интересно, как такое могло случиться. Все было так, будто что-то насильно выпихнуло ее из памяти этого здоровяка. Но это невозможно! Никто не мог мериться силами с самой Первой Волшебницей, да еще и в сонном состоянии, да еще и в ее же собственной башне. В первый миг Архатра ощутила явную неприязнь к этому человеку. Кто-то, сделавший все не так, мог очень сильно повредить если не ей самой, то ее репутации.

«Нужно, чтобы этот наемник поскорее ушел вон, а я смогла бы разобраться в происходящем!» — решила Архатра, намереваясь как можно быстрее избавиться от вынужденного гостя.

— Да, — Архатра кивнула, — вы были правы. Там был маг, и довольно сильный. И он поджидал вас.

— Спасибо, — проговорил Летаврус.

— Не за что.

— Вы можете оставить свои находки вон там, — волшебница показала пальцем в дальний конец комнаты. — На столике.

Никс как зомби достал из мешка врученные Менгиром фолианты, но затем вдруг застыл.

Он только что упустил что-то очень важное, но пока что не мог вспомнить, что именно. Не спеша уходить, Никс подошел к тому самому окну, что чуть не разбил. Так он надеялся пробудить в себе встрепенувшуюся память. Но волшебница его перебила.

— Что вам еще угодно, воин в не сияющих доспехах? — эти слова хозяйка странных апартаментов адресовала фигуре наемника, вырисовывающейся в проеме одного из четырех окон.

Вот уж чего она явно не ожидала — так это того, что гость вдруг встанет как статуя и задержится в ее покоях, да еще и произведя перед этим столько шума.

— Ничего. — Стоявший на подоконнике человек прислонился плечом к оконной раме и спокойно продолжил стоять и осматривать помещение. Одинокого странника вполне устраивал каждый уголок в этой комнате, но он все же продолжал изучать открывшуюся его взору картину. Не было ни вздохов, ни удивлений — казалось, незнакомца все вполне устраивало в господствующей обстановке. Его взгляд свободно блуждал по помещению, прогуливаясь по содержимому книжных шкафов. Стража Леса не интересовало ни содержимое книг, ни их название, но магические руны на обложках древних фолиантов вспыхивали яркими голубыми огнями, как только взгляд незнакомца смотрел на них. Лепестки цветов также чувствовали присутствие постороннего человека. Они колыхались влево — вправо, словно волны в океане цветов.

Летаврус, безусловно, видел все это, и ему нравилось, как дети магии и природы воспринимают его. Единственным человеком, кому не по нраву было присутствие постороннего, — была сама хозяйка диковиной комнаты.

«Почему простое чтение мыслей так подействовало на этого силача?» — Архатра сама думала над ответом, наградив застывшего в ступоре гостя злобным взглядом. «Что ж, — решила волшебница, — хочешь постоять и посмотреть на мои покои — пожалуйста. Ты ведь только что провел телепатический удар и сделал это быстро, сильно и аккуратно. Но сейчас главное, чтобы ты не впал в ступор, — Архатра немного поджала губу. — Надо попытаться тебя разговорить». Как волшебнице Архатре были известны некоторые пределы возможностей задержавшегося в ее покоях Стража Леса, но у Архатры имелось еще много вопросов относительно его пристрастий.

— Вы всегда ведёте себя подобным образом в домах у незнакомых людей? — Архатра — Первая Волшебница при дворе короля Эверхарда — даже картинно села спиной к Летаврусу и продолжила изучать паутину магических иероглифов древней некромантии. Магическая аура и несложное заклинание «третьего ока» помогали волшебнице обозревать всю окружающую обстановку. Ей было не обязательно поворачиваться лицом к Летаврусу, чтобы видеть его физиономию, на которой ясно читался взгляд отдыхающего человека, разглядывающего… О-о! Отнюдь не плавный изгиб ее спины, а внутреннее убранство помещения.

— У незнакомых людей — нет.

— Что ж, маги столицы в моем лице закончили все имевшиеся к вам дела. Вы можете быть свободны, мистер Летаврус. И… отдельное спасибо вам за службу королю.

— Еще не все здесь закончено, — выдавил из себя Летаврус.

— Ах, вот как! — Архатра поймала себя на том, что почти случайно картинно повернулась боком к непрошеному постояльцу, и на ее лице промелькнула озорная девичья улыбка. Быстро прекратив выглядеть глупой девочкой, волшебница подошла к своему широкому креслу и грациозно опустилась на мягкие подушки. — Означают ли ваши слова, что мы с вами где-то встречались?

— Нет, уверен, что нет.

— Но вы так смотрите на мои покои, будто что-то хотите увидеть или найти.

— Это место все создано с помощью сильной магии, и я чувствую бурлящие здесь силы, — Никсалорд не делал из своих ощущений секрета, поскольку волшебница уже прикоснулась к его памяти и многое знала о нем. То, что разум Никса сумел прочитать в мыслях самой Архатры, об этом Летаврус молчал. Но жившая в нем магия ламбирдов и магия этого места притягивались друг к другу.

— Вы способны чувствовать переплетение силовых линий?

— Да, — честно признался Никс.

— Страж Леса, чувствующий магию, это интересно. — Теперь волшебнице было уже самой любопытно, что за сила сокрыта внутри Летавруса. Отложив старую книгу и поставив чашку ароматного чая, успевшего остыть, на стол, женщина повернулась в своем широком уютном кресле так, чтобы продолжить разговор с гостем лицом к лицу.

— Значит, вы утверждаете, что мы с вами знакомы, но при этом ни разу не встречались. — Гость утвердительно кивнул. — Вы очень странный человек, рыцарь в не блестящих доспехах. Извините за мою неготовность, но я боюсь, что не могу привести в порядок ваши раны, поскольку я имею дело с сильной магией, а из готовых зелий ваше крепкое тело не сможет перенести ни одного. Поэтому, если вы ждете чего-то, то…

— Нет-нет, — Никсалорд сделал пару нетвердых шагов в сторону ароматных цветов.

— Вижу, на вас моя магия возымела слишком сильное действие. — Никс кивнул. — Вы понимаете в магии? — Летаврус сделал отрицательное движение головой.

— Но вас ведь обучали?

— Верно, — Никс кивнул опять. — Войт Мендир, местный маг Майри, проводил обучающие курсы для студентов школы Стражей Леса.

«Похоже, ты приходишь в себя, герой, но не так быстро. Неужели в тебе есть мощный магический зародыш? Надо будет расспросить мага Мендира о твоих успехах. А пока… хочешь поговорить и посидеть — я не против».

Летаврус уже дышал ровнее. Архатра видела это. Ей даже захотелось помочь этому размахивателю мечом пережить свое первое магическое крещение, но при таких последствиях от магического воздействия ее пациенту может стать только хуже.

— Что ж, рыцарь в не сверкающих доспехах, — начала Архатра, — может, скажешь что-нибудь о себе? Раз уж ты здесь застрял.

— Чтобы творить добро, не обязательно самому быть в золоте.

Архатра искренне рассмеялась:

— Если вы хотите поговорить о добре и зле и о классовом неравенстве, то могли бы и не утруждать себя забираться так высоко. На рыночной площади, в Палате Мыслителей и в Храме Солнца всегда много философов, мыслителей и купцов, готовых целые дни проводить в рассказах и беседах о том, что могло бы быть сегодня с миром Лаударума, если бы не было великих войн с горными племенами, нашествий гоблинов, троллей и всякой прочей нечисти. Уверена, что вам бы у них понравилось, а вы бы, в свою очередь, приобрели среди рассказчиков большую популярность.

— Для меня это слишком большая честь — посещать Палату Мыслителей. Рыночная площадь изобилует торговцами, продающими товары. Им все равно, что продавать — одежду или еду, правду или ложь, прибыль — вот, что для них главное. А в Храме Солнца и без меня много людей, нуждающихся в помощи.

— Именно поэтому вы отвлекаете от работы Первую Волшебницу королевства?

Последние слова магини вогнали Никсалорда в смущение, он даже на минуту потерял дар речи. Конечно, она сама настояла на этой процедуре, из-за которой у Летавруса перед глазами все плыло, но и он тоже хорош — зачем согласился открыть свою память Первой Волшебнице, да еще и в ее башне?

— Извините, — голос гостя дрожал, выдавая неподдельное чувство стыда за свои действия, — я не хотел вам мешать. Пожалуйста, не обращайте на меня внимания, продолжайте.

Архатра сделала все наоборот: легким и быстрым движением волшебница покинула своё уютное кресло, подошла к крепкому книжному шкафу, открыла стеклянную дверцу и поставила «Основы Призыва» на полку. Затем, не обращая внимания на гостя, нежно провела пальцами по ярким лепесткам цветов, разглаживая и распрямляя их — растения живо откликались на ласку волшебницы и наполняли комнату сладким ароматом.

— Так все же, какова цель вашего поиска? — Архатра продолжала аккуратно водить пальцами по мягким, нежным лепесткам цветов, успев заметить, что ее гость что-то внимательно искал среди стеблей травы и книжных полок.

«Я показал ей нечто, чего она не должна знать, — признался наконец себе Летаврус, устремляя взгляд верх, — не стоило так рьяно всматриваться в окружающие предметы в поисках того, чего нет».

А вот волшебница ждала ответа. В конце концов, совесть не позволяла Архатре просто взять и выкинуть Летавруса на улицу. Никсу оставалось только выкручиваться и ждать. Его мысли вот-вот должны были прийти в себя, а сознание — проясниться.

— Мне нравится смотреть, как вы работаете. — Опытная волшебница, повидавшая много вещей и привыкшая разрешать самые конфликтные ситуации, искренне рассмеялась от прозвучавших слов. Как это было сказано: по-детски обиженно, по-старчески грустно и по-мальчишечьи с вызовом. Как давно она в последний раз слышала подобные фразы в свой адрес. Сколько лет прошло с того момента, как ей в последний раз кто-то дарил цветы, ухаживал за ней. Воспоминания бурной волной вот-вот готовы были захлестнуть ее.

— Значит, вот в чем причина столь задержавшегося визита — вас просто привлекают зрелые женщины, не так ли? — эта догадка привела волшебницу в еще больший восторг, нежели слова незнакомца.

— Я не хотел оскорбить вас.

— А вы этого и не сделали, уважаемый Никсалорд Летаврус. Дело в том, что мы с вами очень хорошо знакомы. — Теперь Архатре нравилось видеть смущение на лице гостя. — Удивлены? — брови гостя слегка выгнулись вверх, — Что стоят отдельные слова, вырванные из контекста целой книги? Я начала задавать вам прямые вопросы и получала от вас столь же прямые ответы. Вы были искренны со мной, а я, в свою очередь, с вами, но искренны вы были не до конца.

Взгляд Летавруса резко остановился на волшебнице: он внимательно слушал ее.

Волшебницу только еще больше развеселило, что исследователь старины из таинственного незнакомца превратился в напроказничавшего ученика.

— Вижу, вам очень интересно узнать о наших с вами неявных встречах, — Архатра ловко прищелкнула пальцами и в ее руке появилась чашка с ароматным чаем. — Не хотите? — Летаврус отрицательно покачал головой. — Жаль. Ну, так вот. Наше знакомство происходило благодаря вот этим самым трудам прошлого, — свободной рукой волшебница медленно провела в направлении книжных шкафов с древними книгами, отчего рунные знаки на их корешках засветились. — Вы — единственный человек во всем королевстве, кто решился в одиночку прогуляться по старым кладбищенским катакомбам личей. Именно от вас ко мне попали такие шедевры древней магии, как «Основы Призыва», «Четыре стихии» и «Дитя магика».

— А вы, оказывается, не только умны, но и хорошо образованны, если сами проводите анализ древних текстов, — прозвучавший от охотника за стариной комплимент не просто перебил слова волшебницы, а вогнал ту в глубокие раздумья.

Для Архатры не являлось секретом, что по меркам магов ее стовосемнадцатилетний возраст не являлся критерием старости. Для старых магов она была, есть и будет еще не одну сотню лет цветущей женщиной, добившейся небывалых успехов в чародействе. Ее кожа была такой же бархатной и упругой на ощупь, как и сотню лет назад. Полные груди, которые со временем только стали пышнее и привлекательнее, озорно натягивали шелковое платье, превращая всех встречавшихся мужчин в потенциальных слуг, готовых на все ради сладкой награды. Стройные ноги и роскошные бедра никого не оставляли равнодушными к своей хозяйке. Сколько богатых купцов и лордов из самых знатных родов боролись за ее руку! Даже сейчас она находилась во всеобщем мужском внимании. Единственное, что для красавицы являлось сюрпризом, так это то, что…

— Что такой страстный любитель мертвых городов нашел особенного в не мертвой волшебнице? — Архатру этот вопрос очень интересовал, поскольку наемника влекло не к ней, а к ее магическим способностям.

— Мне интересно наблюдать за вашей работой. Я могу доставать разные диковины из подвалов разрушенных замков, но мне не хватает смелости открыть эти бесценные фолианты или прочитать содержимое древних манускриптов.

— Означает ли это, что вами движет простое любопытство?

— Я такой же живой человек, как и вы.

— В самом деле, — волшебница подошла поближе к окну, чтобы получше видеть своего собеседника, — только почему все свое время вы тратите на созерцание мертвых катакомб и подземных казематов? Я какое-то время была вами — не забывайте, пожалуйста, об этом, и поэтому я кое-что знаю о вашем далеко не таком ясном прошлом. В ваших жилах течет благородная кровь, но все в этом городе даже не знают о вашем существовании, хотя вам нет и тридцати от роду. Ваш век не так долог, как вам хотелось бы, поэтому для вас просто глупо тратить свою жизнь на созерцание древних фресок на стенах заброшенных городов. А теперь вы приходите ко мне с предложением провести для вас экскурсию работы с магией. — Архатра встряхнула головой, отчего волна густых рыжих волос водопадом рассыпалась по зеленому шелковому платью. — И что же я должна, по-вашему, делать?

— В своих суждениях вы ошиблись трижды.

— В чем же?

— Я не живу мертвой жизнью, я просто проникаю в секреты минувших эпох и беру от них…

— Сокровища, которые по чистой случайности не достались расхитителям могил, побывавшим там до вас, — Архатра отошла дальше от собеседника. — Вы простой охотник за наградой, испытывающий свою удачу и надеющийся, что рано или поздно ему повезет. Пока что удача вам не изменяла, но когда — нибудь придет час и на вашем пути встанет действительно грозный противник.

— Надеюсь, этого не случится.

— А — а — а… Надеетесь на свои крепкие бицепсы, — взгляд зеленых глаз волшебницы с неподдельным интересом пробежал по фигуре гостя. — Сказать по правде, не такие уж они у вас и большие, — Архатра издала издевательский смешок и пристально посмотрела на Летавруса.

— Сила в схватке не всегда все решает, — парировал Никсалорд, полной грудью делая вдох. Он уже чувствовал, что силы вернулись к нему и от последствий магического вторжения не осталось и следа. Но их беседа вдруг переросла в какое-то подобие домашней перепалки.

«Хорошо же откат от сопротивления дал мне по ушам», — хмыкнул Летаврус, в полной мере осознав, как он сейчас выглядит: как взъерошенный воробей после проливного дождя.

— Почему же? — волшебнице нравилось спорить с этим странным человеком, продлившим к ней свой визит столь необычным образом. Она нежно провела по своим волосам, распрямляя их. — Что держит меня от простого решения позвать прислугу или стражу? И даже если вам удастся быстро спуститься по натянутой веревке, то каким бы интеллектом и хитростями вы ни обладали, вас все равно схватит городская стража и затем оправит в темницу.

— Это будет неинтересно, — незнакомец в очередной раз ответил спокойно и точно — Архатру это только раззадорило:

— Вы полагаете, что ваш публичный арест будет для меня не очень интересным? — Летаврус отрицательно покачал головой.

Волшебница подошла почти вплотную к окну, о подоконник которого облокотился ее гость. Рана на голове уже не кровоточила, а ноги стояли ровно, пружинисто и сильно, обеспечивая крепкому телу надежную точку опоры.

— Вы меня плохо знаете, — Архатра со шкодливостью ребенка хлопнула в ладоши, и озорная улыбка промелькнула на уголках ее губ.

Молоденькая послушница открыла большую входную дверь и вежливо поклонилась своей госпоже. Волшебница быстро повернулась к вошедшей служанке.

— Что угодно моей госпоже? — девушка покорно сложила руки на груди в ожидании указаний хозяйки.

— Это вы плохо себя знаете, — монотонный голос гостя мгновенно испарился, уступив место игривому тону.

«И меня — тоже!» — хотелось добавить Летаврусу, но силой воли Страж Леса оборвал странный порыв чувств, внезапно захлестнувший его гигантской волной. Кантр всегда учил, как обойти стороннего наблюдателя. Урок, конечно, был не из легких, но Никсалорд не зря вызывал гордость старосты за своих воспитанников. С таким соперником, как разозленная Архатра или простушка Давиния, этот трюк запросто смог бы пройти, а вот как выйти из башни магини — это уже уроки Войтуса Мендира. Все, что требовалось от Никсалорда — это поставить легкий магический щит, ослабляющий заклинание поиска и «третье око». Само собой, рано или поздно Архатра догадается, как он это сделал, но на это у Первой Волшебницы королевства вряд ли появится время в ближайшие часы. Сам же Никс понимал, что его визит в башню столичной магини и так изрядно затянулся.

Волшебница очень хотела преподать урок дерзкому наемнику, посмевшему потревожить покой Первой Волшебницы королевства. Чутье ей подсказывало, что самодовольный лесной воин как раз хочет показать ей свою силу и отвагу. Архатра живо себе представила, как после крика прислуги ее тихие покои наводнят толпы стражников, и какая будет потасовка бравых гвардейцев с нарушителем покоя, но когда волшебница повернула голову в сторону окна — там уже никого не было.

— Что-нибудь случилось, моя госпожа? — служанка заметила резкую перемену на лице хозяйки.

— Ты свободна, Давиния, — Архатра небрежно взмахнула рукой, отпуская Давинию по своим делам.

Когда дверь хлопнула, волшебница бросилась к окну. Архатра сама не знала, что она хотела найти на месте задержавшегося гостя, но когда ее лицо обожгло холодное дыхание ветра, и ее взгляду открылся Мейриярд — главный город королевства, одна из великих столиц Лаударума, — волшебница была удивлена открывшейся ей панорамой.

Крепкие городские стены, выложенные из белого камня, словно руки матери, заключали в свои объятия многотысячный город. Грозные стены источали из себя поистине огромную мощь. Наставник Архатры говорил, что каждый из двенадцати сегментов городской стены был высечен из монолитной каменной плиты. Мощные стены за свою историю отразили не одну осаду и обломали снаряды не одной катапульты. Архатра пять десятилетий назад, во время войны с нежитью, сама стала свидетелем стойкости крепостных стен. Единственным местом, через которое можно было проникнуть в Мейриярд, были главные ворота. Белокаменные, с золочеными резными узорами ворота охранялись двумя сторожевыми башнями. Добрая сотня отборных солдат, стрелков, и алебардистов неусыпно вели службу на сторожевых постах. За неприступными белокаменными стенами аккуратные домики выстроились вдоль ровных живописных улиц. Своими крышами, покрашенными в разные цвета, жилища напоминали гигантскую цветочную клумбу, а вырывающиеся из труб дымки дополняли впечатление, создавая иллюзию взлетающих с клумбы пчел. Среди красивых цветных крыш большими кругами возвышались позолоченные купола церквей и храмов, блиставшие в утреннем свете, как маленькие небесные светила. А венчала прекрасный вид оживленного города главная башня дворца короля Эверхарда Акмальди, прозванного Великолепным за свою красоту и статность. Построенная по эскизам самих подгорных мастеров башня напоминала монолитный гигантский обелиск, на вершине которого вместо привычного тонкого шпиля стояла огромная малахитовая статуя рыцаря с телом человека и головой орла. Облаченный в красивые доспехи, с руническим щитом в одной руке и большим обоюдоострым мечом в другой сам Бог Солнца Родон охранял столицу своего государства. Мастера резьбы по камню сделали свою работу великолепно. Стоило только внимательнее приглядеться к стоявшему на страже порядка и справедливости воину, как под толщей слоев малахитового камня можно было заметить еле уловимое движение. Иллюзия отлично создавала эффект жизни внутри каменного гиганта. Это была самая большая статуя Бога Солнца во всем Лаударуме.

Строгое лицо каменного воина смотрело прямо на Архатру. Сколько раз Первая Волшебница встречала этот взгляд! Почти каждое утро, подходя к окну, она видела охранявшего город воителя. Она сама когда-то одобрила идею короля — возвести каменные изваяния древних героев и старых богов. «Пример мужества, запечатленный в неживом камне, может передаться смотрящим на него живым людям», — именно так она сказала королю Эверхарду. Как истинный знаток магии и науки, Архатра знала истинную цену всех этих памятников старины и относилась к ним как к обычным кускам камня. Пусть даже и дорогого и красивого. Но сейчас все было по-другому: ей было особенно хорошо. Раскинувшийся перед глазами город просто поражал своим великолепием. Волшебница с трудом удерживалась от того, чтобы не раскинуть руки и броситься вниз, в объятия белокаменных мостовых. Она чувствовала себя восьмилетней деревенской девчушкой, которую заботливые родители взяли с собой в большой город.

— Стоп, — вслух сказала Архатра, — это все не ты, это все Летаврус. Его визит принес в твою жизнь давно забытые чувства.

Только сейчас Первая Волшебница вспомнила о своем утреннем госте. Взглянув вниз, она все еще надеялась увидеть спускающуюся по длинной веревке одинокую фигуру, однако ни веревки, ни фигуры внизу не было. Только многочисленные люди, проснувшиеся ото сна и теперь спешащие на работу. Казалось, Летаврус просто взял и растворился среди многочисленных людских масс. Конечно, это она во всем виновата, раз решилась на проверку достоверности слов о враждебно настроенном маге в Хатке. Ведь когда читаешь чужую память, то сам на краткий миг становишься этим человеком. Вот почему она вела себя так странно в присутствии гостя и вот почему ей хотелось вскружить ему голову и флиртовать с ним, словно он являлся ее идеалом. Из горла волшебницы вырвался звонкий смех.

— Так вот откуда все эти намеки и комплименты! — Архатра искренне веселилась, вспоминая, как частичка ее самой, осевшая в голове Никсалорда, высказывала слова восхищения собственной хозяйкой. Правда, веселье тут же прекратилось, стоило только волшебнице вспомнить, что еще чуть-чуть — и настойчивая часть мужского «я», осевшего в ней, тоже могла бы бросить ее в объятия этого мускулистого громилы с изумрудными глазами. «Стоп! — приказала волшебница сама себе. — А ведь я уже видела где-то этот взгляд. Но где?» Вернее, когда? Архатра вспомнила рыцаря Белых Грифонов, одного из немногих, кто вернулся из последнего похода магистра Мальвеуса Акмальди. Тогда этот сержант удостоился нескольких аудиенций у старой Матильды, носившей титул Первой Волшебницы королевства. Именно Матильда приказала тогда сделать для него и его спутника окно перехода в земли королевства. Щуплый мальчуган с белоснежными короткими волосами и полными восторга изумрудными глазищами как раз сопровождал того самого сержанта.

— Подумать только, — хмыкнула Архатра, качая головой. — Как быстро летит время. А ты молодец, Никсалорд Летаврус, если смог доучиться до такого красивого воина.

Глава пятая Принц

— Ха! — предводитель городской стражи нанес сокрушительный удар мечом плашмя. Его оппонент пригнулся и сместился в сторону, а затем ответил быстрым выпадом снизу. Лязгнул металл. Киринейл — сын короля Эверхарда и новый полководец Белых Грифонов — самого сильного ордена рыцарей во всем королевстве — проводил атаку за атакой, не давая своему сопернику ни одного мгновения на передышку.

Гнар — предводитель городской стражи — был опытным дуэлянтом и мог дать фору любому бойцу королевства, но, похоже, в этот раз ему попался достойный противник.

Сначала атаки обоих бойцов были всего лишь невинными движениями, но после первых пяти минут спаринга пространство вокруг тренировочной арены заполнилось зрителями. В основном на бой двух профессионалов пришли смотреть придворные дамы.

Киринейл проводил бой в своем стиле — его короткие и частые выпады жалили оппонента, точно смертоносные укусы пчел. Каждый раз, когда острие тонкого длинного меча едва не касалось торса начальника городской стражи, по рядам публики проходили волны восторженных вздохов.

Гнар, в отличие от предводителя Белых Грифонов, предпочитал крепкий двуручный фламберт с двумя тяжелыми крестами на конце рукояти и широким обоюдоострым лезвием. Ловко перебрасывая тяжелый двуручник из одной руки в другую и совершая при этом быстрые повороты корпусом, Гнар без труда парировал выпады Киринейла. Совершать контрвыпады стражнику мешала скорость, с которой Киринейл наносил удары, и вес собственного оружия. Если бы на месте королевского принца перед стражником стоял какой-нибудь заурядный хлопец из новобранцев, то Гнар бы уже давно свалил наглеца. Но когда тебе бросает вызов, пусть даже и в шутку, один из лучших воинов королевства, ситуация может принять непредсказуемый ход.

Принц был опасным оппонентом в круге мечника, так как владел оружием, точно собственной рукой. Опытный глаз Белого Грифона замечал слабые места не в самих движениях соперника, а в манере его действий. Видя, что сильные руки стражника успевают вовремя направлять лезвие фламберта как раз под его удары, Киринейл сделал ложный выпад вперед, а сам также перехватил оружие двумя руками, и, когда Гнар направил фламберт вниз, принц резко нанес удар навстречу.

Два меча звонко ударили друг о друга. По лицам бойцов можно было определить, что им стоило больших усилий не выронить оружие. Киринейл хотел таким образом резко отклонить лезвие фламберта вверх и открыть тем самым грудь стражника.

Но крепкие руки Гнара не только удержали оружие, но и продолжали давить на меч принца, опуская его лезвие вниз.

Принц спокойно выдержал натиск стражника; лезвие его тонкого меча, как и лезвие фламберта, не сдвинулось ни на миллиметр. Померившись силой, бойцы ослабили захваты, высвободили оружие и спокойно продолжили поединок.

Частые удары тонкого острия давили на Гнара отовсюду — меч Киринейла настойчиво искал слабые места в обороне стражника.

Когда в очередной раз короткий выпад тонкого лезвия был отбит фламбертом, Киринейл решил сделать развлечение для публики еще более зрелищным: уловив момент, когда Гнар поднял лезвие фламберта достаточно высоко над полом, предводитель Белых Грифонов быстро нырнул под руку стражника и, сделав кувырок, нанес легкий колющий удар в ребра.

Стражник взревел, когда острие меча укололо его в бок. Наблюдавшие за поединком зрители встретили маневр Киринейла бурными аплодисментами.

Гнар готов был разрыдаться от нахлынувшей на него обиды — только что его провели, как последнего новобранца, причем большинство знати и придворных королевского двора были тому свидетелями, а это означало, что уже к вечеру слухи о его оплошности поползут по всем тавернам и кабакам Мейриярда.

Подбадриваемый криками восторга, Киринейл продолжал наносить колющие удары по своему оппоненту. Принц понимал, что это подло и нечестно — зарабатывать популярность только за счет слабых качеств оппонента, но он также знал и возможности Гнара как мечника. Фламберт рубил быстро, но его колоссальная масса требовала больших усилий от фехтовальщика, чтобы удержать оружие в руках.

За час поединка Гнар пропустил всего лишь один удар, а лезвие фламберта все также продолжало очерчивать в воздухе непреодолимый защитный барьер. Струйки пота текли по лицу Гнара, в то время как Киринейл даже не запыхался. Принц очень хотел прекратить этот бой, пока тот не перешел в настоящий танец смерти, поскольку действия Гнара уже несколько раз едва не грозили серьезными последствиями. В конце концов стражник мог просто взять и грубо нанести своим оружием удар по мечу принца под нужным углом, и тонкий крепкий меч гномов из шестикомпонентного сплава мог бы превратиться в груду металлолома. Принц же этого не хотел, но и просто сдаться тоже было нельзя — об их поединке знал уже едва ли не весь город.

Проверив еще раз защиту Гнара, принц снова нанес колющий удар в пояс; боковым движением меча стражник отбил атаку — этого Киринейл и ждал: быстро подцепив лезвие фламберта, принцу удалось отклонить грозное оружие в сторону, открыв бедро Гнара для атаки. С быстротой молнии принц нанес скользящий удар по ноге стражника в надежде опрокинуть того на спину, но Гнар разгадал этот маневр и встретил плечо приближающегося принца тяжелой рукояткой своего меча.

Через мгновение Киринейл лежал на деревянном полу тренировочного зала. По рядам придворных дам прошлись вздохи разочарования — они очень хотели, чтобы победу одержал кумир их сердец, но поединщики распорядились иначе.

— Может, хватит на сегодня? — Гнар отложил меч в сторону и протянул руку своему боевому товарищу.

Откинув со лба прядь белокурых волос, принц задумчиво почесал нос.

— Согласен, — Киринейл ухватил протянутую ему руку помощи и с грацией кошки в одно движение встал рядом со стражником.

— Ну и задал же ты мне трепку, Кири, — когда удовлетворенные зрелищем придворные начали расходиться, принц подошел к стражнику и похлопал того по плечу в благодарность за интересный бой:

— Спасибо тебе, что сделал урок интересным.

— Меня благодарить не за что, — снимавший доспехи предводитель городской стражи молча улыбнулся принцу, — это тебе спасибо. Давно с меня так не сгоняли жир.

— С тебя сгонишь, — улыбнулся принц, показывая на крепкие бицепсы и перекатывающиеся под одеждой валики мышц на спине.

— Но все равно это того стоило, правда? — Гнар вытер вспотевший лоб и многозначительно посмотрел в сторону.

Киринейлу не требовались пояснения; мимолетного взгляда на входную дверь было достаточно, чтобы увидеть спешившую к своему мужу леди Аргаборн. Шелестя многочисленными юбками, дочь одного из самых богатых аристократов и верная жена заключила своего мужа в крепкие объятия.

Киринейл смущенно отошел от супругов. Линда и Гнар вот уже семь лет были вместе; у них уже подрастали двое сыновей, причем оба были такие же сильные и рослые, как и их отец, и подобно матери могли находить выход из любой ситуации без применения силы. Принц на собственном опыте знал, что значит вовремя получить хорошее воспитание. Когда принцу исполнилось двенадцать, Великий Король Эверхард Акмальди вынужден был принять участие в битве с иноземными захватчиками. Законный правитель Мейриярда отсутствовал долгие четыре года, выполняя свой долг чести и воина перед своим народом и государством. Киринейла как самого старшего наследника обучал один из лучших наставников — сам Рутгер — великий охотник Лаударума. Несколько лет назад его наставник сумел в равной борьбе побить лесного выскочку Кантра в финальном поединке за звание лучшего охотника королевства. Принц тогда был очень горд за своего учителя.

Будучи великим человеком и прекрасным воином, Рутгер научил принца самому главному — уважению к своему сопернику. Вот и сейчас принц молча смотрел на счастливую пару. Он не дал чести своего друга упасть в глазах друзей и близких. Если надо, принц был готов сделать то же самое где угодно, хоть на настоящем поле брани. Выручать друзей из беды, — вот то, что делало настоящего воина из обычного мускулистого вояки.

— Трогательно, не правда ли? — старый маг Ариниус вышел из тени, прятавшей его тонкую фигуру, и почти вплотную подошел к принцу.

— Какие новости? — Киринейл с охотой обнял своего наставника в области магии и взглянул в голубые, как небо, глаза старика.

— Изменений пока что нет, — в чистых блестящих в утренних лучах глазах старого мага Киринейл видел свое лицо так же ясно, как в зеркале, — Я никогда не лгал тебе, и ты это знаешь.

Принц отвел взгляд от лица мага. По лицу Киринейла текли слезы.

— К сожалению, — Ариниус положил руку на плечо принца, утешая своего лучшего ученика. — Он всегда возвращался, мальчик мой. Верь в него. Он сильный человек и за его плечами накопленный во многих битвах многолетний опыт. К тому же он вырос в тех краях. — Киринейл накрыл своей рукой ладонь старика и слегка сжал ее.

— Спасибо за поддержку, Ариниус.

Глава шестая Ариниус

Ночной воздух, пропитанный влагой и холодом, обжигал горло, со свистом влетая в легкие.

Посмотрев наверх, на светившие в небесной выси звезды, старик шумно вдохнул морозного воздуха, отчего его уже немолодые легкие ответили хриплым кашлем. Старик молча принял вызов недуга и непогоды; за свои долгие годы жизни старожил Мейриярда привык к капризам здоровья и осенней погоды.

— Ты бы пошел к себе домой, старче.

Поплотнее укутавшись в плащ с теплой подкладкой и закрыв воротником простуженное горло, одинокий старик, прозябавший под ветрами у белокаменных стен Мейриярда, повернулся в сторону появившегося из клубов мрака силуэта.

«Точно по времени», — старик еще раз посмотрел на две сияющие в ночном небе луны. Как и обещал, наемник явился ровно спустя час после того, как часы на городской ратуше побили полночь. Магический кристалл, приколотый слева от шеи вместо броши, сверкнул янтарным блеском — наемник пришел на встречу один и без оружия. Закутавшись поплотнее в теплый плащ, старик сделал шаг навстречу незнакомцу, выставляя перед собой в качестве опоры дубовую трость с набалдашником в виде треугольника.

— Дело есть, — прокаркал старик, подавившись очередным приступом удушающего кашля.

— Стой спокойно, дедушка, а то последний голос потеряешь, — темная фигура приблизилась к старику. Чистые изумрудные глаза незнакомца загорелись ярким светом, а на сером лице промелькнула белозубая улыбка. В один миг вокруг попавшего в сети простуды старика засверкало лиловое сияние. Воздух сразу стал заметно теплее, обжигающие порывы осеннего ветра затихли, а сжимающие старый организм тиски простуды в мгновение сняли свои оковы.

— Наивный глупец, — пробормотал старик, когда его трость звонко ударилась о твердую землю, превращаясь из мертвой толстой палки в сияющее белым светом восхитительное дерево с золотыми листочками, чей шелест был похож на звук девичьего голоса. Одежда старика также претерпела метаморфозы: крепкий теплый дорожный плащ разлетелся на мелкие кусочки, открывая закрытую под ним серебряную мантию мага.

— Меня зовут Никсалорд Летаврус. — незнакомец протянул магу свою руку для пожатия, сделав вежливый кивок головой. — Мечтал с тобой встретиться, конечно, но не при данных обстоятельствах.

Старый маг пожал протянутую ему руку и поклонился в ответ:

— Я — Ариниус — глава Ложи Магов Природы, представитель Первой Волшебницы королевства.

— Чем я могу быть полезен, уважаемый? — поинтересовался Летаврус, но Ариниус небрежным жестом отмахнулся от обходительного обращения. Но все же в зорких глазах промелькнуло изрядное любопытство. Старый маг не зря считался лучшим наставником в области магии. Заклинание, примененное наемником, относилось к магии духа — волшебник использовал силу своего сердца, чтобы войти в соприкосновение с силами природы и на краткий миг подчинить себе их волю. Для такого магического трюка от волшебника требовалось одновременно открыться четырем элементалям — духовным существам, олицетворяющим собой основные силы природы. Силы воздуха и земли отогнали от старого мага, пребывавшего в образе старика, холодное дыхание осени, а сила воды живо справилась с болезнью. Ариниус за свою долгую жизнь не пробовал вот так по-простому поводу ради первого встречного применять такие сложные сплетения сил. Старый маг видел перед собой человека, чьи магические познания конечно еще не достигли уровня мастера, но наемник был явно сильнее самого талантливого адепта магии. Старый маг молча посмотрел в изумрудные глаза Летавруса.

В больших ярких светящихся искренней добротой глазах не было ни намека на слащавую лесть. Уважение, настоящее уважение — вот что прочитал во взгляде Стража Леса маг. Уважение, которое молодость испытывает перед мудрой старостью при эпохальной встрече поколений.

— Я знаю о событиях в Хатке. — На это замечание Летаврус испустил вздох сожаления:

— Я не мог просто так взять ребенка под мышку и перемахнуть через городскую стену в окружавший город овраг. — Летаврус на секунду отвернулся от смотревшего на него мага и немного прошелся взад-вперед. — Хейли была напугана, я не мог позволить этим гадам взять ее душу. — Наёмник громко хлопнул руками. — Ты не знаешь, каково это, когда тот, кого ты считаешь потерянным, вдруг возвращается к тебе. Я сам освободился вместе с ней. Понимаешь?

— Да, — старый маг действительно разделял чувства наемника. В зеркале судьбы Ариниус видел все события в жизни наемника за последние несколько месяцев. — Ты был послан, чтобы спасти невинную душу из лап ужаса и кошмара, и ты сделал это. Тебе пришлось столкнуться с определенными трудностями, а у кого их не бывает, и ты преодолел их. Тебе пришлось обнажить свой меч против живой плоти, а не против безжизненных каменных плит, но твой меч и твоя рука с доблестью справились со своей задачей.

— Это был первый и, надеюсь, последний раз, когда я выполнял не свойственную себе работу.

— А какая у тебя работа, Никсалорд Летаврус?

Наемник, давно ожидавший этого вопроса, вплотную подошёл к старику и откровенно ответил:

— Я изучаю жизнь, а не отнимаю ее. Можете вы это понять? — Летаврус повернул голову так, что его глаза смотрели прямо в глаза старого мага. Изумрудная твердь столкнулась с блестящей водной гладью. — Я — не убийца.

— Никто тебя этого делать и не просит, Никс Летаврус. — Ариниус слегка покачал своим посохом, отчего золотые листки засмеялись звонким переливистым смехом. — Ты сам сказал, что изучаешь жизнь, значит, знаешь, где находится грань между жизнью и смертью. — Маг заметил на лице наемника интерес и продолжил: — В Мудрахане сейчас царит леденящий страх, сковывающий душу его обитателей. Жители этого процветающего города пытались побороть напасть, но им это не удалось. Они нуждаются в ответах на многие вопросы, разгадать которые им не под силу. Мое поколение старо для такого рода авантюр, а ты — молод и умен. Твои странствия по древним полуразрушенным городам сделали тебя хранителем многих тайн. Возможно, ты сможешь найти ключ к свободе жителей Мудрахана.

— Вы, из Ложи Магов, такие смешные, — Летаврус даже не стал скрывать накатившую на него волну смеха, — Мудрахан находится в шестидесяти днях пути отсюда. Даже на самом быстром скакуне понадобится много дней, чтобы туда добраться.

— Полетишь с утренними зеппелинами. Вот пропуск на борт воздушного судна, — маг достал из складок мантии перевязанный золотистой ленточкой свиток, — предъявишь их начальнику караула и тебя пропустят на борт. Первый корабль отходит утром третьего дня. Вот твой аванс, — Ариниус стукнул посохом и под ласковый шелест золотых листков прямо в руки наемника упал тяжелый мешочек золота.

— И можешь успокоить своего старосту, — добавил маг, — школа Стражей Леса в Майри тоже получит свою часть твоего гонорара. А в Гильдию Воинов Лаударума мы отправим официальное письмо, где укажем все твои регалии при выполнении этого задания.

— Не слишком ли вы могущественны?

Ариниус гордо выпятил грудь.

— Мы — маги, — ответил он. — На нас лежит вся ответственность за безопасность этого мира и его обитателей. Поэтому верь нам — мы не подведем.

Летаврус подбросил подарок мага в руке, оценивая возможную стоимость содержимого. Плата была подходящей, да и путешествовать на воздушных кораблях Летаврусу еще не доводилось.

— По рукам, Ариниус, глава Ложи Магов Природы, представитель Первой Волшебницы королевства, я принимаю предложение помочь попавшим в беду людям, — наемник протянул магу руку открытой ладонью.

— Не принимай меня за деревенского простака, — Ариниус недовольно фыркнул и молча пошел в сторону магической двери, тайно ведущей за стены города. — Я в эти трюки не играю, а если захочешь встретиться еще раз, то приходи после того как вернешься обратно. Я жду тебя!

Летаврус молча проводил взглядом одинокую фигурку пожилого мага до того места, где могучие ветви вековых деревьев, хранивших в своих крепких стволах память о первых камнях, заложенных в основания городских стен, скрыли в своих тенях одинокого старика.

Пожилой маг, избравший столь странные время и место встречи, в целом произвел на наемника приятное впечатление, хотя даже сам Летаврус не до конца осознавал причину возникшей симпатии. С одной стороны, маг был мудр и искренне верил в добро. Человек с таким чистым сердцем не мог быть злым. Конечно, Ариниус многого не договаривал, словно чего-то опасался, но наемник сам обожал вести разговор в подобной манере и ни в чем не упрекал старика, особенно после того как тот честно отказался от купеческого обычая скрепления заключенного договора рукобитием, а это означало, что путешествие в далекий Мудрахан обещает быть намного интереснее, чем заурядная прогулка на летающем корабле.

— Интересно, — задавая этот вопрос самому себе, Страж Леса ненадолго задумался, — а почему старый маг назвал меня наивным глупцом?

Догадка пришла в голову сама собой, как только Летаврус вспомнил про Ложи Магов, но было слишком поздно — мощная волна ветра с силой нанесла удар прямо в грудь, сбив наемника с ног. Все произошло так быстро, что Летаврус не успел опомниться, как оказался глубоко вдавлен в твердую землю. Что-то с силой припечатывало Летавруса к земле. Он слышал, как под действием неведомых сил трещат его кости. Наемник поплотнее сжал зубы от накатившей боли.

Пыль и глинистая почва забили рот и нос наемника, перекрывая доступ кислорода в организм. Очевидно, нападавший волшебник решил попросту задушить нарушителя магического щита, окружавшего город, но Летаврус не спешил так просто продавать свою жизнь. Наемник хорошо знал, как натаскивают магов из Ложи Боевой Магии. Летаврус даже чуть не засмеялся, когда вспомнил о своем давнем желании помериться силой с одним из адептов Боевой Магии. Теперь у наемника появилась отличная возможность.

Собрав волю в кулак, Никсалорд обратился к силам природы. В своем прошении он общался с воином воздушной стихии — ветром. Теплый и приветливый, обогревавший холодную землю ранней весной и остужающий горячие камни после жарких лучей солнца, этот же ветер мог запросто валить с толстых длинных ног многовековые деревья, поднимать вверх целые дома, чтобы потом их разбить, и мог также вызвать на огромной морской глади ураганный шторм. Сейчас наемник как раз нуждался в гневе ветра, в самом его мощном ударе. Наемник просил стихию собрать свои тоненькие воздушные потоки в один мощный и плотный воздушный столб. Летаврус своим сердцем видел, как едва заметные струйки воздуха сливаются вместе, трансформируясь в некое подобие человеческой руки; вот пальцы природной длани сжимаются в кулак. Наемник творил ответ на заклинание мага, имя этого ответа звучало «Кулак Ветра».

Когда природная стихия набрала достаточно мощи, наемник отпустил рвущийся гнев ветра на волю.

От звонкого удара у наемника аж зазвенело в ушах. Ветер завывал и грохотал так, будто собирался нагнать самый страшный из ураганов, какой бушевал в Лаударуме за всю его историю.

Противоборствующие магические потоки бушевали с такой силой, что наемник даже обрадовался тому, что противостоящий ему боевой маг вбил его тело на добрых полроста в землю.

По тому, как давление неведомой силы неожиданно стало ослабевать, а вскоре и совсем прекратилось, Летаврус догадался, что его магия в этот раз оказалась сильнее.

Перед тем, как покинуть своё земляное укрытие, наемник применил заклинание «Внутреннего Ока», чтобы осмотреть повреждения в своем теле. К счастью Летавруса, его тело отделалось всего-лишь парой значительных ссадин и множеством мелких ушибов.

Когда наемник вновь оказался на дороге, а не внутри нее, его глазам открылась довольно спокойная картина обыденной жизни, только на некоторых кустах, росших наиболее близко к эпицентру противодействующих сил, были поломаны ветки.

На небе не было ни облачка — воздушная стихия откликнулась на просьбу наемника и, выполнив свое дело, вновь вернулась к мирному существованию. Летаврус подумал, что если бы его учитель видел сейчас результаты его творения, то обязательно остался бы доволен своим учеником.

Картина в целом была приемлемой, и Летаврус уже собирался поскорее убраться подальше от городских стен Мейриярда до того момента, как Белые Грифоны вступят в спор двух магов.

— Защищайся!

Голова наемника в последний момент успела избежать встречи со светящимся оружием высокого рыцаря, на панцире которого красовалось изображение магического существа с телом льва и головой и крыльями орла. Грифон — существо, защищающее силы света в битвах добра и зла. Летаврус также узнал оружие — магический меч, созданный в кузницах Бастиона Духов. Острее и опаснее оружия наемнику встречать еще не приходилось. Из обрывочных знаний древних летописей наемник знал, что против этого оружия практически не существует защиты, его лезвие режет многовековой горный камень точно бумагу.

Противник сделал мощный выпад мечом, метя точно в сердце наемника. Летаврусу снова пришлось уклониться.

— Напасть на безоружного каждый может, — слова наемника ничуть не замедлили действия Белого Грифона, как надеялся Летаврус, а даже наоборот — движения рыцаря стали более частыми, его руки порхали в воздухе, словно мотыльки на фоне двух лун. Однако, рыцарь Белых Грифонов лишь демонстрировал свои возможности, точно примеряясь для последнего точного удара.

Никсу с трудом удавалось уследить за движениями рыцаря. Тот словно растворился в воздухе. Когда то тут, то там появлялось острие смертоносного меча, казалось, что это сам воздух пытается пронзить воина.

Летаврус понимал, что так просто ему от схватки уйти не удастся. Смертоносное оружие рано или поздно найдет его сердце, и тогда все будет кончено.

Неожиданно перед глазами наемника промелькнуло лицо. Обычное человеческое лицо, только слегка размытое из-за быстроты движений. Летаврус громко засмеялся — ему это лицо было очень хорошо знакомо.

— Нехорошо обманывать, принц Киринейл.

Противник, представший сначала как рыцарь Белых Грифонов, потерял свой морок и теперь получил свое истинное обличие назад. Никс не удивился тому, кого он увидел. Его больше удивляло то, почему принц Киринейл, один, в своем будничном королевском камзоле оказался глубокой ночью за пределами городских ворот Мейриярда.

Воспользовавшийся заклинанием ускорения, принц просто бегал вокруг наемника по кругу и периодически совершал короткие атаки своим любимым обоюдоострым мечом.

Летаврус давно понял, что принц любит поиграть со своим противником перед настоящим боем, и наемник решил принять правила игры.

Принц прекратил свои обходные маневры и резко двинулся прямо навстречу Никсу. Киринейл, как только мог, напряг все свои мышцы, чтобы одним ударом разрубить наемника пополам. Обоюдоострый клинок едва не коснулся лба Летавруса, когда его острие со звоном было встречено тонкой адамантиевой гладью меча Стража Леса. Напор Киринейла был резко остановлен, но принц не упал на землю, хотя и допустил секундную заминку, и это стоило ему крепкого удара пяткой сапога в колено. Затрещали хрящи сустава, кости, не прикрытые броней, выдержали натиск, но Киринейл не мог поддерживать равновесие; задетое колено подогнулось, и принц начал падать на землю. Киринейл падал, но оружия не отпускал. Каблук наемника успел ударить принца в лицо как раз до того, как быстрым движением командир Белых Грифонов вытащил из скрытого кармана кинжал.

— Твоя иллюзия не работает, — Летаврус не пользовался слабостью противника и четко дал принцу понять, что теперь есть только они вдвоем и их оружие — мечи.

— Сын ведьмы, — вытирая кровь с разбитой губы, Киринейл смачно плюнул в Летавруса и тут же снова кинулся в атаку.

Никсалорд молча увернулся от плевка, но последовавшая затем атака принца с кувырком вперед и колющим ударом в живот заставила наёмника подпрыгнуть над мечом принца и через эффектное сальто снова приземлиться на ноги прямо перед глазами принца.

Киринейл на этот раз был проворнее и сумел поддеть наемника плечом после того, как тот прямо из воздуха возник перед принцем. Летаврус упал, и его плечо пронзила жалящая боль от раны, полученной от меча принца в момент падения. Белый Грифон, опрокинув Стража Леса на землю, сделал мощный замах и провел рубящий удар мечом сверху вниз. Литаврус сделал кувырок назад и подставил адамантиевое лезвие над своим затылком за долю секунды до того, как принц завершил атаку.

— Тебе запретили показываться в здешних окрестностях, — грозно возвышаясь над оппонентом и покачиваясь от боли в ноге, Киринейл смотрел на наемника сверху, точно лиса на кролика. Нога принца болела, а крепкий удар сапогом разбил губу так, что рот Киринейла наполнялся кровью, отчего ему часто приходилось плеваться кровавой слюной. Парадный камзол, который обычно принц надевал для дворцовых аудиенций, теперь был весь в пыли, а один из рукавных швов начал расползаться, оголяя мускулистое плечо. — Я как смотрящий за порядком в городе и покоем горожан должен наказать тебя. Думаю, если я лишу тебя твоих ушей — это тебе послужит хорошим уроком.

Принц коротко замахнулся, но Летаврус ожидал этого действия и, слегка подтолкнув оружие принца своим мечом, ловко на коленях повернулся вокруг себя и провел адамантиевым острием по бедрам Киринейла.

— Не думаю, что сможешь наказать меня, Белый Грифон.

Принц от жгучей боли поплотнее сжал зубы и закусил уголок ворота у камзола. Рана, нанесенная Никсом, не была смертельной, просто оставленный мечом порез был тонкий и длинный, и из него засочилась кровь.

Видя, что победа ускользает, раненый принц решил, что настало самое время вспомнить о магии. Последнюю атаку Киринейл не смог парировать, поскольку Летаврус двигался очень точно и быстро, но вот хватит ли у него сил справиться с атакой Мстителя — это принц собирался проверить.

Зачарованное волшебное оружие спикировало прямо в шею наемника. Никс в последний момент увидел летящий в его горло предмет, но ранение в плечо и приличная потеря крови помешали Стражу Леса быстро и точно отбить удар. Лезвие волшебного метательного ножа — Мстителя — прошло точно по краю шеи, едва не задев артерию.

Никс зарычал от обиды, когда его пальцы сжали рукоять предательского орудия. Из пореза на шее наемника теплой струйкой бил небольшой фонтанчик крови.

— Надо же, она у тебя красная, — Киринейл только теперь более внимательно посмотрел на своего врага. Обычная одежда лесного путешественника из добротной кожаной куртки и крепких суконных штанов нисколько не пострадала в ходе драки, даже цвет измазавшей ее земли придавал одежде еще более естественный вид; яркое алое пятно слева на груди и руке были результатом атаки принца. Располагавшийся чуть выше порез окроплял кровью пыльную гладь дороги, но в больших изумрудных глазах ясно горело чувство азарта — для наемника битва еще только начиналась.

Сжав Мстителя в кулаке, Летаврус резко бросил его в хозяина, но снаряд пролетел над головой принца, не причинив тому вреда.

— Мститель никогда не нападает на того, кто владеет им, — Киринейл спокойно вытер лезвие своего обоюдоострого меча кружевным рукавом и снова принялся ходить вокруг стоявшего на коленях Никса. — Что ты делаешь в городе? — принц фигурно покрутил в воздухе своим мечом, обходя Летавруса сзади.

— Это ты называешь честным поединком? — сквозь покидавшие его силы Никс еще пытался сохранить спокойствие.

Обрушившийся на него сверху град ударов мог запросто лишить наемника головы. Вращая над головой меч с такой же быстротой, что и принц свое оружие, Летаврусу удавалось парировать атаки Киринейла. Неожиданный прямой пронзающий удар в лицо Никсу удалось отбить резким контрударом снизу вверх; при этом ему удалось слегка отвести меч Киринейла подальше вверх и за плечо вправо. Когда в защите принца открылась брешь, наемник резко прыгнул вверх, а когда его колени находились на уровне груди принца, наемник произвел головокружительный двойной переворот в воздухе и ударил Киринейла сначала ногами в подбородок, а затем тяжелой рукоятью в солнечное сплетение.

От таких ударов принц отлетел на несколько шагов назад, и упал на землю, но рукоятка оружия по-прежнему была зажата в его сильной руке.

— Ты хотел знать, почему у меня красная кровь, не так ли? — На лице наемника промелькнула тень улыбки — ему уже надоело рассказывать шутки про то, какого цвета кровь у неуспокоенных зомби. — Я отвечу тебе: я — человек, такой же человек, как и ты.

— Арр! — Принц с ревом поднялся на ноги и набросился на Никса Летавруса. Вооруженный своим любимым обоюдоострым мечом и магическим Мстителем, Киринейл обрушил на Никса всю свою силу и ярость.

Наемнику удавалось отражать резкие выпады и сложные удары принца, сопровождаемые обманными движениями. Адамантиевый меч порхал в руках Летавруса, точно бабочка. Защитные движения типа мельницы долгое время удачно встречали атаки Киринейла.

Неожиданно Летаврусу удалось опередить движения принца — слившийся в одну серую ленту адамантиевый меч точно отбил удары меча и Мстителя, отклонив каждое из оружий принца в разные стороны. Завершающим движением наёмник приставил адамантиевое острие прямо к горлу принца.

— Сдавайся, принц Киринейл, главнокомандующий Белых Грифонов. — Летаврус старался говорить спокойно и ровно, несмотря на удушающие его тело боль и усталость.

Поединок был закончен. Киринейл проиграл.

— Сдаюсь. — Капающая изо рта кровь мешала принцу точно и аккуратно произносить слова, но он все равно старался говорить четко и размеренно, чтобы его противник смог услышать его.

— Меня позвали сюда маги, принц. Они мне дали разрешение на вход внутрь Мейриярда. И это многие могут подтвердить, а вот зачем ты нападаешь на почти безоружного человека ночью, да еще и за пределами городской черты — на этот вопрос, кажется, ты задержался с ответом. Так что пока ты свободен, принц Киринейл, — странный поток слов, объединивший в себе обязательную фразу в конце поединка и ответ на тот вопрос, который принц никак не решался спросить. Из-за густевшего невдалеке леса поднимались первые лучи солнца. Летаврус посмотрел на восходящее светило. Его меч аккуратно опустился вниз, чиркнув острием по твердой пыльной дороге. Ни принц, ни он даже не обратили внимания на продолжительность боя.

— Почему ты готов убить меня?

— В этот раз, Никс Летаврус, тебе просто повезло, — Киринейл спокойно поправил манжеты и ворот своего камзола, приводя свой костюм в более-менее приличный вид. — В следующий раз я основательно подготовлюсь к нашей встрече, наемник, — принц холодно посмотрел в лицо Никса Летавруса, — у меня будет оружие намного мощнее, и я теперь знаю твой трюк. — Главнокомандующий Белых Грифонов бесшумно повернулся и направился в сторону городской стены.

— Я назвал этот прием «маска» — два быстрых, но плавных движения в стороны и вверх, а затем резко вниз, вверх и прямо. — Летаврус молча убрал свое оружие в ножны за спиной и молча зашагал в сторону вековых сосен на опушке леса.

— Удачи тебе, принц, — слова прощания Киринейл уже не слышал — заклинание магического портала к тому моменту уже доставило королевского сына в его личные покои во дворце.

Удаляющаяся фигура одинокого путника утопала в густой зелени душистых елей старого леса.

Легкий ветерок гонял по пыльной дороге небольшие комочки земли, кое-где окрашенные в темно-красные и буро-коричневые цвета.

— А ты был прав, Никс Летаврус, сдай я тебя толпе городских стражей, это не сделало бы меня единственной свидетельницей такого интересного боя. — Архатра сняла с себя магическую защиту невидимки и, не спеша, прогулялась по дороге.

Арена битвы одного из лучших мечников Лаударума и одного из самых таинственных людей в королевстве привела Первую Волшебницу в полный восторг. Тут было все, чего так хотело пламенеющее сердце одинокой женщины: кровь, боль, пропитанная ненавистью атмсофера и так обожаемые Архатрой следы магии. Необузданной, дикой и прекрасной магии, такой, к какой привыкла она — Первая Волшебница королевства.

— В ходе битвы при двух лунах победила тайна, — Архатра произнесла эти слова почти шепотом. Волшебница пригладила свои яркие пышные волосы, аккуратно поправив прическу. — Мужчины… Вы всегда были, есть и остаетесь драчливыми мальчишками, готовыми подраться из-за любого пустяка.

Волшебница небрежно поддела ногой небольшой серый камень, окрашенный сбоку в темно-красный цвет.

— А вот это уже интересно, — Архатра подняла с дороги камень со следами крови недавно сражавшихся бойцов. В ее профессии любая мелочь, пусть даже самая незначительная, могла сыграть важнейшую роль в очередном плане.

Глава седьмая Ариниус и Архатра

— Ариниус!

Пожилой маг неторопливо обернулся на окликнувший его голос.

Первая Волшебница королевства, шелестя кружевным подолом своей юбки, спешила в сторону главы Ложи Магов Природы. Старый маг аккуратно кивнул волшебнице в вежливом знаке приветствия, в ответ на что Архатра слегка качнула своей головой, отчего ее пышная грива ярко-красных волос волнующе всколыхнулась.

— Вы хотели поговорить со мной, могущественная Архатра? — Старый маг неторопливо протянул женщине руку, приглашая ее провести беседу в процессе прогулки по красивым коридорам Гильдии Магов.

— Благодарю, — Архатра игриво улыбнулась пожилому кавалеру и положила свою руку в раскрытую ладонь старика.

— Так о чем вы хотели поговорить? — Ариниус неспешно повел волшебницу по залам, посвященным Магии Природы.

— Как здесь красиво, — Архатра была очень впечатлена пейзажами и барельефами, написанными магическими красками. Персонажи картин точно чувствовали наступившую за окном осень: птицы с кряканьем улетали за край холста; лесные обитатели готовились к долгой зимней спячке и проверяли запасы еды; а многовековые деревья — истинные хозяева леса — на свои листья набрасывали золотисто-красный платок из отцветших листьев. — Скажите, вы знаете что-нибудь о некоем Никсе Летаврусе?

— Это тот молодой человек, который приносит в хранилища нашей библиотеки давно забытые магические фолианты, — Ариниус на секунду замолчал. — Думаю, что видел его несколько раз, а что?

— Кто же он такой?

— Простой искатель древних сокровищ, на чьей стороне выступает госпожа удача.

— Значит, Никсалорд Летаврус обогащает не только архивы моей библиотеки, но также верно служит представителям других Лож?

— Это верно, — старый маг был сама спокойность. — Он принадлежит Гильдии Воинов и гордо носит титул Стража Леса. А мы лишь пользуемся тем обстоятельством, что школы по подготовке воинов нужно содержать, а для этого требуются реальные деньги. Эльфы и орки также понимают это, поэтому выпускникам боевых школ разрешается называться наемными солдатами и за определенные гонорары предоставлять свои меч и силу нуждающимся в помощи просителям.

— Я когда-нибудь внесу в королевский совет предложение по сокращению подобных заведений. — На лице Первой Волшебницы отразилось истинное наслаждение собственным величием.

— Но зачем?

— Затем, что мы можем из-за этих глупых идей о мнимом благородстве потерять потенциально интересных нам людей, а мне как Первой Волшебнице королевства этого бы не хотелось.

— Великолепный Эверхард Акмальди никогда не пойдет на это, — спокойно заметил Ариниус.

— Как вы скромны в своих суждениях, — Архатра подошла к одному из магических пейзажей: — Какая красота. А вот мне никак не удается создать подобный шедевр из естества магии и красоты природы.

— Скромность украшает человека, — Ариниус многозначительно посмотрел в зеленые глаза волшебницы. — Вы терпите неудачи в своих экспериментах, поскольку пытаетесь приказывать неподвластным вам силам, — старый маг поучительно приподнял левый указательный палец вверх. — Сила творения и смерти подчиняется только мольбам и искренним просьбам, но никак не приказам, особенно если вы демонстрируете природе свою магическую силу. Не противопоставляйте свою волю растениям, а старайтесь объединиться с ними.

— Давайте перестанем играть в глупые игры, — нежный тон Архатры испарился, уступив место холодной приказной манере ведения беседы.

— Почему вы осмеливаетесь разговаривать в таком тоне с самим главой Ложи Магов Природы?! — Ариниус грозно посмотрел на свою спутницу — ему тоже не нравилась их беседа, особенно мага беспокоило то обстоятельство, что Архатра заинтересовалась наемником. Старый маг не имел ни малейшего понятия о том, что Первая Волшебница королевства тайно присутствовала на его встрече с Летаврусом, однако маг Ложи Природы имел достаточно информации о самой Архатре, чтобы не выдавать интересующие ее секреты.

Когда старый маг резко погрозил волшебнице пальцем, та только рассмеялась.

— Дорогой Ариниус, я осмелилась разговаривать с вами в очень лестной манере только благодаря тому, что знаю о ваших тайных планах.

— Это не тайна, леди, это всеобщее горе, — тоненькие брови волшебницы вопросительно выгнулись, — нападение темных сил в Мудрахане каждую ночь уносит чьи-то жизни. Моя миссия как главы Ложи Магов Природы заключается в поиске скорейшего решения этой проблемы.

— А почему бездействует твой коллега Дирк?

— Потому что Ложа Боевой Магии своими слишком импульсивными действиями может принести гораздо больше вреда и разрушений, чем один Никсалорд Летаврус.

— Похоже, — Архатра улыбнулась, — вы, дорогой Ариниус, мало уделяли внимания последним новостям о событиях, произошедших в окружающем мире.

Густые брови мага опасно сомкнулись.

— Инцидент в Хатке не является из ряда вон выходящим.

— Неужели? — теперь настала очередь волшебницы изумляться.

— Представьте себе, группа Дирка разнесла бы не только полгорода, но также и скалу, на которой он стоит. Риск в данном случае вполне оправдан, да и действия Летавруса вполне логичны. Кстати, — Ариниус лукаво мигнул правым глазом, — это именно я запретил на королевском совете посылать в Мудрахан группу Дирка, и совет магов и нобелей не сильно этому противился. Тем более что для обычного молодого мага из Ложи Боевой Магии злодей Мудрахана может быть слишком силен, а жертвовать целым городом, посылая туда толпу Дирка, Совет не захотел.

— Именно для этого ты послал туда своего подопечного.

— Летаврус — это всего лишь наемник, груда мышц с неплохими навыками владения холодным и стрелковым оружием. — Ариниус стукнул своим волшебным посохом об пол, призывая магию иллюзии для показа изображения Никса. — В старых городах и древних катакомбах удачливому охотнику за наградой удалось раздобыть неплохие экземпляры древних магических оружий минувших эпох. Я также владею информацией о том, что Никсалорд Летаврус, вооруженный одним акинаком лесного проводника, в одиночку справился с черным троллем. — Архатра впервые за недолгую беседу удостоила старого мага уважительным взором. — В разрушенном городе Хатке Летаврус в одиночку справился с толпой головорезов и убийц. Можно даже сказать, что он освободил древний город заново. Вы, достопочтенная, смогли бы предложить кого-нибудь другого для битвы со зверем Мудрахана?

— Киринейл, предводитель отрядов Белых Грифонов, главный блюститель безопасности Мейриярда и страж спокойствия всего королевства.

— Мы не можем и не хотим рисковать жизнью принца.

— Мы? — в голосе волшебницы впервые появилась дрожь. Мысль о том, что Ариниус действует не в одиночку, казалось, приводила Архатру в ужас.

— Мы — маги Природы, — Ариниус почтительно посмотрел на окружавшие волшебников магические картины. Словно вторя словам своего старшего друга, все изображенные на холстах представители природы одобрительно подали свои голоса, подтверждая слова мага. От деревьев, нарисованных силой магии, шел четкий звук шелестящих листьев и исходил запах древесной коры, а красовавшиеся в их кронах птицы и звери испускали тихие рычащие и поющие звуки.

— Удивительно, — Архатра никогда не задумывалась над тем, что у вымышленных персонажей, пусть даже олицетворяющих саму мать-природу, может проснуться такая сила духа.

— Мы как истинные дети природы всегда чисты в своих побуждениях.

Сказанное старым магом вызвало мину разочарования на лице Первой Волшебницы.

— И вы также были чисты, когда скрыли важную информацию от королевского двора?

— Да как вы смеете? — Лицо Ариниуса приняло бледно-голубой оттенок, а глаза испуганно моргнули. Проницательная Архатра сразу заметила нервозность в поведении старика — он явно старался обвести ее вокруг пальца, однако волшебница и безо всяких намеков давно знала правду и не побоялась озвучить ее:

— Скажите, а вы ничего не знаете о судьбе королевского охотника Рутгера? — Архатра произнесла имя лучшего охотника и следопыта нарочно медленно.

— Я слышал, что несколько недель назад он внезапно исчез, — Ариниус спешно оправил свою мантию и, как будто залюбовавшись зимним магическим пейзажем, поспешил отвести взгляд в сторону.

— А я слышала, что именно вы послали Рутгера в этот злосчастный Мудрахан, где прославленный воин пал жертвой невиданного зверя.

— Ложь!!! — Ариниус грозно сверкнул своими голубыми глазами. Вены на лбу и на лице мага вздулись от напряжения. — Рутгер жив!! Именно для этого мы и посылаем туда наемника! Он должен вытащить Рутгера, нейтрализовать возможный источник проклятья и все это сделать без помощи грозной армии Белых Грифонов.

— Чтобы он убил его, не так ли? — Архатра грозно сощурила веки, принимая эмоциональный вызов старого мага, и тут же ответила на него:

— Я слышала ваш разговор в лесу и видела своими глазами, как вы отказались пожать протянутую наемником руку для делового заключения договора. Это связано с его вопросом о возможном убийстве невинного человека?

— Это не совсем верно. — Слова Первой Волшебницы в один миг остудили пыл старого волшебника. Женщина в очередной раз оказалась умнее старого придворного интригана и теперь волей-неволей ей известно даже больше, чем ему самому. — Мы общаемся с магами Мудрахана каждую шестую ночь. В последней беседе они рассказали о том, как зверь победил охотника, — Ариниус горестно вздохнул. — Это случилось в предрассветный час, когда все обитатели темного леса находились на грани мира грез и реальности. Никто не видел, как это произошло. На предполагаемом месте схватки нашли только несколько капель крови и черных перьев старого ворона. Бедная птица была единственной живой душой, кому удалось созерцать схватку. Тело сильно израненного охотника обнаружили за полдня перехода от места баталии. — Пожилой маг разочарованно опустил плечи; он реагировал так, будто сам только что услышал эту новость.

— Тогда почему вы скрыли от принца то, что вам исправно приходили вести из далекого города, и почему вы скрыли от принца тот факт, что королевский охотник все еще жив?

— Потому что мы боимся потерять принца — наследника престола и особу королевской крови из рода Эверхарда Великолепного, чьи деяния принесли большую славу Лаударуму как миру, в котором живут истребители тьмы и истинные почитатели Бога Солнца.

Архатра сделала небрежный жест рукой, словно отмахиваясь от назойливой мухи:

— Избавьте меня от высокопарных речей, Ариниус, почему вы думаете, что лучший мечник королевства испугается какого-то лесного четырехпалого зверюгу, в чьи охотничьи привычки входит нападать только на спящих и уставших?

— Вы не знаете всего…

— И поэтому хочу во всем разобраться, — настойчивый тон Архатры говорил сам за себя.

— Летаврус владеет магией и оружием и в многочисленных драках с разбойниками, троллями и людоедами не раз доказывал, что титул Стража Леса он получил не за свои изумрудные глаза. Я дал ему несколько пробных поручений и с помощью всевидящего зеркала следил за тем, как он выполняет порученную ему работу. Никс может убить — это вы верно заметили, но он этого не станет делать сразу — вот что остановило наш выбор на его особе. Если бы мы сообщили принцу об участи его учителя и близкого друга, то вспыльчивый Киринейл от боли и горя экипировался бы в свой магический доспех Белого Грифона и с огнем и мечом в руках вторгся бы в земли Мудрахана, а это вызвало бы недовольство удельных баронов и породило бы междоусобную войну. Одни бароны поддержали принца, разделив его горе, а другие же, наоборот — злорадствуют, стремясь к свержению короля.

Архатра внимательно слушала мага Природы. Его слова действительно имели смысл, особенно в отношении принца. Волшебница прекрасно знала, как Киринейл относился к своему наставнику. Брат по оружию с годами становился для юного принца больше чем братом, а во времена Великого Похода Рутгер буквально заменил принцу отца.

Потеря такого близкого друга обернулась бы большим горем для любого нормального человека. А то, что Киринейл был вспыльчив и любил участвовать в различных драках, так этому Архатре пришлось стать свидетелем прошлой ночью.

— Почему принц так не любит Летавруса? — вопрос застал Старого мага врасплох. Похоже, Ариниус сам никогда не задумывался над ним.

— Не знаю, — Старый маг растерянно взглянул на волшебницу, — с чего вы это взяли?

— Вчера ночью принц атаковал вашего наемника, — Архатра теперь знала все недостающие фрагменты головоломки и больше не нуждалась в обществе старого мага. Неторопливо разгладив рукава платья, волшебница медленно пошла в сторону выхода из чудесной галереи, но по пути она обратила внимание на то, как рот старого мага слегка приоткрылся от удивления. — Да-да, Ариниус, это вы их познакомили. Ведь именно ваше волшебство превращения породило возмущение в магической ауре Мейриярда.

— Это неправда! — старый маг шел позади Первой Волшебницы и что-то напевал себе под нос в отчаянной попытке оправдаться.

— Вы пытаетесь оправдаться? — Архатра так резко обернулась в сторону семенившего позади мага, что тот от неожиданности едва не упал.

— Н-нет, я не пытаюсь… то есть… Вы же сами все видели, — Ариниус недвусмысленно посмотрел на волшебницу после того, как вплотную подошел к ней.

— Да, — Архатра коротко кивнула в ответ, — поединок был что надо.

— Поединок? — голос старого мага дрожал так, словно тот вот-вот сейчас умрет. — Но если принц обнажил против кого-то свой клинок, то этому человеку не суждено жить на этом свете. — Тоненькие пальцы старика крепко вцепились в локти волшебницы.

— Успокойтесь, — Архатре пришлось применить физическую силу, чтобы отстранить от себя разволновавшегося мага. — Никсалорд Летаврус действительно хорош в бою, — Волшебница хищно улыбнулась. — Он даже лучше, чем вы себе представляете.

— А как же принц? — лицо старого мага посерело так сильно, что глава Ложи Магов Природы своим видом скорее напоминал ожившего мертвеца.

— С ним тоже все в порядке.

Ариниус был настолько сконфужен и сбит с толку обилием открывшихся ему новостей, что его старые ноги готовы были вот-вот подломиться. За несколько часов эта бестия с огненными волосами смогла совершить вреда больше, чем все войны, обрушавшиеся на Мейриярд за всю его историю. Только сейчас до старого мага, сыскавшего в свое время славу опытного интригана, начал доходить смысл некоторых поступков Архатры. Ее хищная улыбка говорила все за свою хозяйку — это Архатра выследила время его тайной встречи с наемником у стен города и подслушала их разговор, а потом натравила на Летавруса принца, желая столкнуть двух воинов в открытом бою лицом к лицу. Ариниус был очень рад тому, что принц остался жив; да и новость о том, что Летаврус оказался хорошим бойцом на мечах, оставляла твердые надежды на то, что наемник также остался в живых. Такой поворот событий слегка приободрил главу Ложи Магов Природы.

Ариниус громко хлопнул в ладоши и потер ими друг о друга. Единственной головоломкой, разгадка которой оказалось непосильной для старого мага, это причина, по которой Первой Волшебнице вздумалось выяснять, насколько один боец лучше другого.

— И вы так и не знаете ответа на мой последний вопрос?

— Ну, мы уже имели дело с Никсалордом Летаврусом и знаем кое-какие факты из его биографии.

Архатра заинтересовалась.

— Рутгер действительно заменял принцу отца, учителя и старшего брата — это знает все королевство. Но самому Рутгеру тоже по жизни пришлось несладко. Многочисленные титулы доставались этому воину через сложные дуэли и поединки. Подраставший Киринейл был свидетелем многих побед своего учителя. Обычно Рутгер выходил с честью из круга мечника и легко брал верх над соперником. Так было до того момента, пока одна из сестер принца не захотела посмотреть, как дерутся мальчики. Жена Эверхарда Елена как особа знатного рода и любящая мать решила пойти навстречу желанию своей дочери, и в ее девятый день рождения под напором Елены Эверхард Акмальди объявил о турнире мастеров меча за титул Лучшего Охотника Королевства. В тот день среди приглашенных во дворец мечников оказался некий Кантр. Его в народе называли «сабля из джунглей» из-за беспородного происхождения, но он предоставил все документы, подписанные самим Альгароноомом Гайландским — лучшим мастером меча и танцора с клинками, кого когда-либо воспитывали эльфийские племена. Уже после первых трех боев над этим самым Кантром Нортисом никто не смеялся. Пробиваясь сквозь череду противников, он дошел до финала, где и встретился с Рутгером. «Сабля из джунглей» был настолько хорош, что столичный герой никак не мог с ним совладать. Никак, но до тех пор, пока не прошел час боя, и зрители не подустали следить за мельканием двух блестящих мечей. Не желая попадать в немилость к королевской семье, Рутгер пошел на риск и нарушил правила, подставив Кантру запрещенную правилами подножку. Нортис тогда проиграл, и на его имени стало меньше вечного золота победы. Возглавляя собственную школу, Кантру было нелегко справиться с тем фактом, что он уступил свой шанс, дойдя почти до конца. Но через несколько лет судьба снова свела его с Рутгером при поиске давно утерянной волшебной реликвии. Приняв поступивший от Гильдии Воинов заказ, Нортис ночью ворвался в учебные корпуса своей школы и взял с собой своего лучшего ученика — Никсалорда Летавруса. От имени столичных магов на это задание был отправлен Рутгер, но король настоял, чтобы его сын почувствовал все прелести жизни воина. С благословения своей супруги Эверхард отпустил вместе с Рутгером своего сына — Киринейла. Дальше, — Ариниус пожал плечами, — я не в курсе того, что именно там произошло, но я знаю, что реликвию в Мейриярд доставил Кантр и Летаврус, а Рутгера и Киринейла постигла неудача.

— Неужели это означает, что вражда двух воинов кроется в банальном соперничестве? — Архатра была просто в шоке от услышанного. Серьезные на вид люди вели себя как задиристые мальчишки. Волшебница не могла в это поверить.

Зато это отлично понимал Ариниус.

— Для настоящего воина есть только две вещи во время задания: это время и цель, а также кодекс воинской чести, который нарушать нельзя. Каждый из них представляет конкретного мастера, его школу. Давным-давно эти два мастера поспорили друг с другом и честно решить спор не смогли. Один выиграл тогда из-за хитрости и коварства, а другой зато смог обойти противника через несколько лет. И до сих пор счет между Рутгером и Кантром ничейный. Киринейл и Никсалорд, представляющие школы своих учителей, прекрасно осведомлены об этом, и фатальная неудача одного из них автоматически отправляет тень позора и на его учителя.

— Вы рассуждаете, как лесной тролль, — Архатра аж поморщилась. — Как можно спорить на жизнь из-за какой-то там чести учителя? Я понимаю, они бы из-за женщины дрались — вот это да! — Первая Волшебница закрыла глаза, представляя себя на месте той особы, из-за которой произошла бы такая схватка. Вот это дало бы волшебнице ту бурю эмоций, о которой она так давно мечтала.

Но Ариниус резко перебил мечты волшебницы.

— Я рассуждаю как мужчина, — ответил маг. — Женщинам нас не понять.

Глава восьмая Старый друг

Осенняя ночь застала Летавруса в глухой лесной чаще.

Тихо горел небольшой костер, с треском поглощая ветки хвороста, березовые сучья и труху лесного пня.

— Нравится? — наемник подбросил в огонь березовое полено, и пламя ответило веселым треском и столбом искр, а в лесной воздух сквозь наползавший туман потянулось бело-молочное облачко дыма. Собеседник должен был вот-вот появиться.

— Играешься? — прозвучавший буквально из воздуха вопрос заставлял обычных путников бросать свои вещи и сквозь сон бежать от говорившего с ними места, которое впоследствии называли нехорошим или плохим.

— Тебе меня не испугать, Белвар, — изумрудные глаза, имевшие свойство созерцать невидимое, смотрели на небольшую фигурку, плавно выбирающуюся из своего укрытия.

Сползавшее по стволу дерева существо скорее напоминало большую ночную бабочку: кожистые треугольные крылья за спиной, маленькая круглая голова с большими черными глазами и топорщащимися кверху усиками заставляли многих путешественников принимать хранителей леса за некий аномальный вид насекомых.

Спрятавшись в густой кроне высокого хвойного дерева, лесные хранители могли целыми сутками сидеть на своих сторожевых постах и внимательно следить за всеми событиями, происходящими в их лесу.

Белвар не отличался особой любознательностью, просто его заинтересовал неожиданный посетитель лесных владений, мирно сидящий у костра и понимающий язык пламени.

— Никс, — перебирая своими лапками по мягкой лесной земле, хранитель подошел к костру и присел у огня.

— Давно не виделись, Белвар, — Летаврус достал из вещевого мешка ароматную ржаную лепешку и предложил угощение гостю.

— Ты был в Мейриярде, — Белвар медленно отломил от предложенного ему угощения небольшой кусочек и с довольным мурлыканием отправил лакомство в рот. — Тебе следует быть осторожнее в своих путешествиях по столице королевства Грифона. — Длинные усики на голове хранителя озорно зашевелились, когда следующая порция аппетитной лепешки исчезла за его щекой. — Булочки там действительно хорошие.

— Равно, как и волшебники.

— Так вот откуда ты получил новый шрам на своей шее, — черные глаза хранителя сузились, превратившись в две щелочки, — и теперь мне ясно, почему от твоей одежды исходит запах крови — ты был ранен. И ранен мечом в драке… — Белвар перечислял все события прошедших дня и ночи, словно сам был их очевидцем. — Н-не-ет, это было больше похоже на поединок, что-то вроде дуэли. И… — хранитель сделал паузу, — я чую, что здесь замешана сильная магия и женщина.

— Архатра, — Летаврус достал из-за пояса флягу с ягодным отваром и немного отпил из нее, — в этой волшебнице есть и необыкновенная красота, и необычайная сила.

— Она — маг?

— Первая Волшебница королевства, — Никс теперь очень хорошо вспомнил ее зеленые глаза, так здорово сочетающиеся с роскошной гривой ярко-красных волос. Летаврус не заметил, как его глаза стали сами собой закрываться, а тело начало погружаться в сон.

— Никс!

Резкий окрик заставил Летавруса проснуться и снова перенестись в реальный мир.

— Ты что, заснул? — Белвар очень четко и громко произносил каждое слово, несмотря на набитый кусочками лепешки рот, наемник так и не мог понять, как хранителю удается подобный фокус. Сколько раз Никс обещал себе, что рано или поздно обязательно спросит об этом у Белвара, но в последнее время их встречи проходили в неподходящих для таких разговоров обстоятельствах.

— Нет, мой старый друг. — Никс отхлебнул еще немного целебного зелья и почувствовал, как в его организм вливаются свежие силы.

— Тогда ты попытался уйти от меня в свои грезы, верно? — Белвар негромко рассмеялся, пытаясь принести в беседу немного веселья. — Чего ты хочешь от этой женщины?

Никс обожал проводить свое свободное время в беседах с лесным хранителем. Белвар многое мог рассказать — маленькое тщедушное на вид создание обладало великим даром долголетия и хранило в своей памяти все события минувших веков и знания ушедших эпох. Но самое интересное в разговорах с Белваром было то, что он всегда мог задать самый неожиданный вопрос на любую тему. И Летаврусу, как обычно, было нечего ответить.

— Не знаю, что тебе сказать, — Никс обхватил пальцами шею и попытался аккуратно размять шейные позвонки. — Она в чем-то похожа на меня и в ней есть что-то новое, непонятное.

— Ты до сих пор живешь иллюзиями, мой друг, — Белвар замурлыкал еще громче, выражая своё неподдельное веселье. — Она такой же человек, как и ты, и она красива, несмотря на свой возраст — вот что тебя в ней привлекает. Но ты не забывай, что она еще и волшебница и к тому же является одной из приближенных ко двору, а королевский двор никогда не был до конца честен в своих истинных намерениях — это тебя в ней пугает. Уяснил?

— Я уже не тот мальчуган, с которым тебе когда-то очень нравилось проводить время, — Летаврус поднялся на ноги и попробовал сделать стойку на руках. — Но за совет спасибо, Белвар.

— Странно…

— Что? — Летаврус не сразу понял причину беспокойства своего друга.

Большие глаза хранителя внимательно всмотрелись в лицо Никса.

Стражу Леса даже показалось, что его друг видит его насквозь. Такого Белвара Никсу еще видеть не приходилось. Он точно затаившийся хищник подошел к человеку поближе и плавно начал шевелить усами.

— Что-то не в порядке, друг?

— Магия, — произнес Белвар, сразу же успокоившись.

— Верно, — Никс улыбнулся. — Я эту крошку почти обнял, представляешь?!

— Нет, не представляю.

— Как это? — такой реплики от своего друга Летаврус не ожидал. — Мы же нормальные люди и естественные процессы вполне закономерны между представителями разных полов.

— Но вас тянуло друг к другу не поэтому, — произнес хранитель и громко захохотал, видя недоумевающее лицо собеседника.

— Когда волшебница заглянула в твою память, то по неосторожности она оставила там частичку себя самой, а у тебя взяла частичку тебя, — пояснил Белвар.

— Но это невозможно, — отрезал Летаврус, вспоминая уроки Войта Мендира. — Чтение памяти и мыслей — процесс вполне безобидный, особенно для сильного мага с хорошей тренировкой и отточенным мастерством.

— Ну, конечно, — похлопал маленькими ладошками хранитель. — Это ты все верно говоришь, вернее, повторяешь слова мага Мендира, но вам не сообщили одну очень важную вещь.

Летаврус был само внимание.

— Какую?

— Чтение памяти и мыслей безобидно, если хорошо подготовленный маг влезает в голову к обычному человеку, не обладающему развитыми способностями к магии.

— Перестань, — Никсалорд отмахнулся. — Архатра не зря стала Первой Волшебницей королевства, чтобы допускать оплошности в магии.

— Она заняла этот пост отчасти потому, что Матильда уже намеревалась покинуть его.

— Все-то ты знаешь.

Белвар улыбнулся:

— Я хранитель, и собирать знания — это часть моей работы. А вот вас не отбросило друг от друга, когда волшебница слегка недооценила уровень контактера?

— Откуда ты… — Летаврус потрогал недавнюю ссадину на голове.

— Знаю? — Белвар дожевал своё угощение. — Потому что не являюсь Первой Волшебницей. А треснуло вас, потому что твоя память не захотела делиться с Архатрой частью своих знаний. Какая мысль тебя посещала перед тем, как твое второе «я» вышвырнуло волю волшебницы из твоей головы?

— Значит, — до Никса только сейчас дошел смысл произошедшего, — это я одолел Первую Волшебницу в поединке воль?

Белвар кивнул.

— Но больше так не делай. В следующий раз может все обернуться плачевнее и повреждений получишь больше.

— Я тогда думал о матери.

— А-а, — Белвар издал смешок, — так, значит, твоя избранница увидела потенциальную свекровь.

— Это не смешно, — хотя сам Летаврус готов был хохотать всю ночь. Только теперь ему открылся весь абсурд ситуации: он и Архатра любовники — такое даже в кошмарном сне не приснится.

— Такое даже во сне не привидится, — повторил уже в голос Летаврус, подавляя смешок.

— А что эта волшебница забыла в твоей памяти?

— А-а, — Никс отмахнулся, кривясь от боли, — искала подтверждение того, что в Хатке сидит маг-злодей.

— Тоже мне новость! — Белвар возмущенно зашевелил усами. — Да об этом маге весь лес гудит.

Никс хотел что-то еще сказать другу в тон беседы, но его что-то резко повело в сон.

— У тебя повреждена кость, верно? — Белвар являлся очень опытным врачевателем, и ему было достаточно услышать скрип зубов наемника, чтобы понять причину недомогания. — Вот, возьми. — Маленькая ручка хранителя протянула наемнику небольшой светящийся предмет, по форме напоминавший куриное яйцо.

— Спасибо, друг, — Летаврус, перестав мучить себя, сел снова рядом с Белваром у огня и молча взял странный предмет в свою руку.

Камень магии, объединявший в себе плоть земли и кровь далеких звезд, мог даровать необычайную силу и здоровье своему хозяину. С помощью таких магических артефактов, в древние времена упавших с ночного неба на твердь земли, лесные хранители поддерживали свою молодость и долголетие, сохраняя при этом в своей памяти каждую секунду прожитой жизни. Стоило только обратиться к могущественной реликвии за помощью и камень всегда выручал своих хозяев.

Сжатый в кулаке Летавруса, камень магии начинал оживать, распространяя свою волшебную ауру на все тело наемника. Яркие лучи тоненькими струйками пробивались сквозь кожу, втекая в кровь Никса и тем самым распространяясь по крепкому телу. Магический артефакт знал, что от него требуется. Попавший в чужие руки кристалл начал активно исследовать сущность своего нового повелителя. Проникая глубже в тело, камень овладевал каждой мышцей и каждым нервом, полностью подчиняя крепкие бастионы мускулатуры под свой контроль. Магические лучи по нервным окончаниям проникали точно в сердце и мозг, подбираясь к святая святых — душе смельчака, дерзнувшего предстать перед неподвластной ему силой. У камня был свой характер, и не каждый мог воспользоваться его силой и помощью. Только обладавший огромной силой духа мог подчинить себе магический камень. В противном случае артефакт подчинял своей воле душу неудачливого смельчака и впитывал в себя все силы наглеца, до последней капли осушая его жизненную ауру.

Наемник был знаком с магическими камнями. В свое время, когда он был еще совсем маленьким, ему посчастливилось получить один из таких магических камней в подарок от своей матери.

Крепче сжав артефакт, Летаврус послал внутрь камня мощный магический импульс, усиленный волей духа. Белвар учил Никса началам природы, в которых говорилось, что для достижения гармонии необходимо впустить часть чужой силы в себя и при этом проникнуть внутрь инородной сущности. С магическими камнями Летаврус поступал точно так же. Отдавая часть себя и вбирая мощь другого существа, Летаврус объединялся с камнем на астральном уровне. Не было больше магического камня и Никса Летавруса. После того как их магические силы объединились в душе Летавруса, волшебство камня полностью перешло под контроль наемника. Камень магии не мог сопротивляться самому себе, теперь более сильная душа сделала его своим орудием, инструментом для починки отлаженного механизма из костей, крови, мяса и сухожилий.

Изумрудные глаза наемника приняли красноватый оттенок, когда целительная сила магического камня начала входить в его раненое плечо и шею. Красные всполохи магических флюид оставались ярко-красными, точно сама кровь. Белвар одобрительно шевельнул усиками — магия камня сообщала, что нанесенная Летаврусу рана была лишь обычным порезом, пусть и очень глубоким.

Камень достаточно быстро устранил причину неудобств: сила камня заставляла порванные мышцы и сухожилия срастаться вновь, а поврежденные кости залатывали свои трещины, становясь в местах повреждений еще прочнее.

Летаврус отпустил силу камня на свободу только в тот момент, когда почувствовал, что артефакт завершил процесс быстрого выздоровления.

— Спасибо тебе еще раз, мой друг, — Страж Леса бережно передал мощный артефакт законному владельцу.

— Я не думаю, что женщина, пусть даже владеющая сильной магией, смогла бы нанести такой сильный и точный удар, — Белвар на мгновение задумался, — это ведь оставлено мечом, верно? — Летаврус кивнул. — Да, соперник у тебя был знатный.

— Сам предводитель Белых Грифонов бросил мне перчатку.

При одном только упоминании о великом воинском подразделении Лаударума треугольные крылья хранителя инстинктивно распрямились, подняв испуганного Белвара в воздух.

— Ты знаешь причину его ярости? — Сидящий до этого лесной хранитель теперь порхал вокруг разбитого лагеря, внимательно вглядываясь в темные лесные заросли.

— Успокойся, друг мой. Принц так торопился не опоздать на нашу встречу, что забыл свое парадное вооружение, а вместо магического меча его руку согревала рукоятка обычного обоюдоострого дуэльного меча.

— Тогда представь, что бы с тобой смог сделать магический меч, случись ваша встреча на настоящем поле брани.

— С настоящего поля брани я бы убежал.

Большие глаза Белвара расширились от изумления.

— Разве такой морали я тебя учил все эти годы? — длинные усики хранителя зашевелились в ожидании ответа Летавруса.

— Да, Белвар, — Никс подошел вплотную к своему другу и посмотрел в бездонные зрачки больших глаз, — ты всегда говорил, что честь дорога лишь в том случае, когда бой проходит на равных условиях. Адамантий — крепкий металл, но он плохо подходит для спора с магическим мечом Белого Грифона, а каленые латные доспехи не чета дорожному костюму из обычных штанов, рубахи и куртки. Подобный поединок можно выиграть только с помощью тактической хитрости. Если бы от этого зависела моя жизнь, я бы в открытый бой не вступал.

Хранитель довольно промурлыкал в ответ:

— Вижу, что ты все усвоил правильно, мой ученик. А про неравноценные оружия это ты верно заметил, — Белвар опустил свои усы и закрыл глаза, погружаясь в раздумья. — В далеких землях, что лежат далеко-далеко на юге, есть древний дремучий лес. В этом лесу есть много страшных обитателей, поэтому нога человека или эльфа или орка туда еще не ступала. В самой глухой чаще этого леса растет дерево, что по своей форме напоминает скалу, иглой уходящую в небо. Мой дед рассказывал мне, что это древо является древом самой смерти, ибо его твердь соткана не из луба и коры, а из самого черного камня мертвых. На вершине этого дерева, может быть, и сокрыто то, что поможет тебе отразить последующую атаку Киринейла.

— Это очередная сказка про то, что если подняться высоко-высоко вверх, то можно увидеть целиком весь Лаударум да еще заодно и осмотреть невиданные красоты другой, Забытой Земли, края которой омывает бескрайний океан, до дна которого не может донырнуть ни одно млекопитающее в мире. — Никс иронически посмотрел на своего ученого друга: — Белвар, я уже вырос из этих детских сказок о том, что создавшие наш мир Боги жили на самом деле на этой земле и когда-то проходили вот по этому самому месту, где мы сейчас стоим. Вот, — Летаврус ловким движением извлек из-за своей крепкой спины увесистый адамантиевый меч, — вот, во что я верю.

— Ну и где же ты взял его? В Плагане? Нет? А, может быть, в Викре — городе оружейников и кузнецов, нет? — Белвар замахал маленькими лапками, шутливо изображая кузнеца за работой. — Я тебе напомню, где ты его достал.

— В Валкате, — Никс уныло посмотрел на своего старого друга, словно зная последующий упрек.

— А кто рассказал про цветущий некогда город Валкату, разрушенный до основания во время второго пришествия короля вампиров на землю Лаударума шесть веков назад?

Летаврус с сожалением вздохнул:

— Ты.

Усики Белвара распрямились и разошлись в стороны:

— То-то. Моим словам все еще можно верить, а иногда даже нужно.

— Согласен, — Летаврус покорно вскинул руки, признавая свое поражение.

Белвар громко замурлыкал от восторга, что смог вновь преподать урок своему самому непослушному и капризному ученику, но задумчивое лицо наемника резко прекратило веселье хранителя.

— В чем дело, Никс?

— Ты не в курсе: твой дремучий лес случайно находится не в окрестности южных границ королевства, рядом с пограничным городом Мудрахан, что расположен в шестидесяти днях пути от этого места?

— Ты бывал там прежде? — Белвар был искренне удивлен услышанными только что словами от своего друга.

— Нет, но маги Мейриярда предлагают совершить туда небольшое путешествие.

— Маги Мейриярда? — В голосе хранителя зазвучали неподдельные нотки тревоги. — Это те самые, которые устроили тебе встречу с командиром Белых Грифонов?

— И да, и нет.

— Тогда тебе лучше не идти в Мудрахан в одиночку, — Белвар решительно встал перед Никсом, как бы заявляя неоспоримое право на свое участие в предстоящем путешествии.

— Я всегда работаю в одиночку, — Никс прекрасно знал, чем может обернуться предпринимаемая авантюра и что за водоворот событий может их поглотить во время предстоящего путешествия. Поэтому от помощи маленького друга Летаврус в этот раз решил отказаться.

— Тебе решать, Никсалорд Летаврус, — хранитель горестно вздохнул, — но я тебя предупредил.

— Спасибо, что помог, Белвар, — наемник нежно пожал протянутую ему мягкую лапку.

Лесной хранитель молча смотрел, как его друг тихо подбрасывает в мирно горевший костерок березовые ветки и еловую кору.

— Смотри, что мне удалось приобрести в столице королевства! — Никс достал из своего вещмешка теплую куртку с шерстяной подкладкой и передал ее в лапки хранителя. — Держи, это согреет тебя в твоем холодном дупле лучше всякой магии.

— Оно у меня не холодное, — Белвар искренне возмутился такой похвале своему просторному дому, но довольно замурлыкал под приятными впечатлениями от полученного подарка.

— Где твоя булка? — наемник ловко извлек из вещмешка аппетитную булочку и бросил её Белвару.

Маленькие ручки сразу же поймали угощение и принялись по кусочкам отправлять лакомство в рот.

Возникшая рядом с мягким тельцем кружка с горячим ягодным отваром обещала лесному хранителю веселую ночь в компании старого друга.

Глава девятая Путешествие

— Летающий корабль зеппелинов отправится в путь через несколько минут! Поторапливайтесь! — тучный воин в распахнутой волчовке и подпоясанных шароварах грозно следил за поднимающимися на борт пассажирами.

Купцы, послы, путешественники, небольшие отряды воинов, выстраивавшиеся в длинную очередь на посадку — Летаврус готов был все это увидеть, однако его глазам предстали только тучный страж, большое деревянное днище корабля зеппелинов и тоненький деревянный трап, верхним концом уходящий куда-то высоко вверх.

Никс читал о зеппелинах и их воздушных кораблях. Простое сочетание разных достижений механики превращали обычное морское судно в предмет благородного страха и восхищения. Основной частью летающего корабля являлся большой баллон, наполненный теплым воздухом — именно теплый воздух поднимал корабль вверх. А к килевой части аппарата приделывался мощный винт с широкими лопастями. Команда механиков с помощью набора шестеренок и блоков приводила в движение винт и тем самым заставляла летающий корабль двигаться вперед или в стороны. Конечно, основной агрегат, вдыхавший жизнь в это чудо кораблестроения, оставался самым страшным секретом зеппелинов. Из слов Робара Никсалорд помнил, что основным рабочим телом в этом агрегате является водяной пар, двигающий мощные поршни. Они-то и обеспечивают зеппелинов возможностью с быстротой ветра вращать винтом.

— Ты что, оглох?! — грозная физиономия тучного воина нависла прямо над Никсом.

— В чем проблема?

— Я тебя уже третий раз спрашиваю про документы!

— Документы?

Стражник уже протягивал руки за спину, к тому месту, где на специальной застежке висело увесистое метательное копье. Старое, кое-где обитое тонким слоем железа, но все еще крепкое оружие могло запросто проделать дыру в туше любого нарушителя, пусть даже невооруженного. Хотя перед тем как достать свой грозный инструмент, воин все же повнимательнее пригляделся к замечтавшемуся незнакомцу.

Черная рукоять длинного арбалета грозно выглядывала из-за спины незнакомца. Гладкая поверхность странной ткани дорожного костюма поблескивала под утренними лучами солнца, выдавая свое истинное назначение. Перед стражником стоял не простой ротозей, а неплохо вооруженный воин. Руки верзилы сами собой отказались от возможной проверки на прочность и сразу же оказались упертыми в бока.

— Письменное разрешение подняться на борт воздушного корабля! — последнюю фразу воин едва не кричал во весь голос. По багровому цвету лица и дергающемуся левому глазу Никс понял, что его задумчивость и несообразительность довели стражника до такого состояния, в котором тот вот-вот готов был отвесить хорошую затрещину и выкинуть наемника из очереди пассажиров.

— Вот бумаги, — Никс аккуратно достал из кармана своего дорожного костюма конверт, врученный ему Ариниусом, и на вытянутой руке показал верзиле.

Эмблема Мейриярда: воин с головой орла со щитом и мечом в руках, защищающий город, — на конверте, и пропуск на борт корабля зеппелинов, подписанный самим главой Ложи Магов Природы из столицы, заставили тучного стражника охладить свой пыл.

— Проходи, — страж аккуратно вложил бумаги в конверт и вернул пакет документов владельцу.

— Добро пожаловать на борт, — как ни в чем ни бывало прогудел стражник, обращая строгий взор на следующего пассажира.

Никс молча проследовал по узкому деревянному трапу на палубу парящего в небе летающего корабля.

— Прекрасный вид открывается отсюда, верно? — стоило Никсу подняться на борт корабля зеппелинов, как худенькая женская рука изящно протянулась в сторону наемника в дружеском жесте приветствия.

— Что ты здесь делаешь?

— То же, что и ты — принимаю участие в самой знаменитой охоте за последние сто лет.

— На охоте?

Рут искренне рассмеялась:

— Ариниус не сказал тебе? Странно.

— Кто такой Ариниус? — Никс удивленно посмотрел на свою подругу, напросившуюся к нему в напарницы вот уже во второй раз.

Великолепное серое шелковое платье с закрытыми плечами и рукавами демонстрировало всю прелесть и женственность сбалансированной фигуры и отлично подходило к блестяще уложенным черным волосам и гипнотизирующим своей красотой серым глазам, великолепно подведенным серебристыми тенями. Да, такая «лесная рысь» могла свести с ума любого мужчину. Впрочем, Никсалорд поймал себя на мысли о том, что умение подчеркнуть свою красоту и в то же время сохранить свою скромность — являлось достоинством любой женщины.

— Можешь не отвечать или притворяйся, что ничего не знаешь о своем нанимателе, — Рут спокойно отвернулась и пошла вдоль длинной деревянной палубы.

Никс не отставал от «лесной рыси» ни на шаг, но при этом тактично соблюдал дистанцию, находясь чуть позади женщины. Летаврусу было и впрямь неловко за свое показное притворство, тем более что проницательная Рут быстро раскусила его, так что наемнику не хотелось заканчивать разговор банальной паузой:

— Палата Мыслителей или Храм Солнца?

— Прошу прощения, — Рут снова обернулась к Никсу лицом, подставляя своё прелестное личико теплому ветерку.

— Я тебя спросил о том, где ты узнала про Ариниуса и мой контракт.

— Ах, вот ты о чем, — Рут запрокинула руки за голову, разминая пальцами гибкую шею.

— Все еще считаешь меня шпионкой, — Рут нежно погладила Летавруса по щеке, — или тебе просто нужна от меня информация?

— Интересно просто, — пожал плечами Никсалорд.

— Мне казалось, что мы всего лишь беседуем, а не допрашиваем друг друга. — В голосе женщины сквозила обида.

— Мне всего лишь интересно узнать о своей бывшей однокашнице, как и где она пропадала все это время, не присылая о себе никаких вестей.

— Тебе это очень интересно?

— Да, — Никс многозначительно посмотрел подруге в глаза. — Ведь я тебя встречаю вот уже третий раз за последние две недели, и оба раза мы вместе идем на опасное задание.

— Мы выпускники школы Стражей Леса, — вздохнула Рут, — привыкай к своей постоянной работе.

— Но почему тогда я не работал с тобой раньше?

— А почему я знаю о твоих подвигах все только из рассказов сказителей и скупых бардовских песен?

Никс нисколько не удивился обильным вопросам и довольно скупым ответам — такая уж была натура его напарницы.

— Нам с тобой предстоит целых семь ночей провести в каютах этого летающего чуда техники, а после этого вступим в бой неизвестно с кем. А ты даже не хочешь рассказать немного о себе.

— Неужели тебе скучно? — Брови Рут вопросительно взлетели вверх, когда Никс серьезно посмотрел в ее серые глаза, как бы утвердительно отвечая на её вопрос.

— Никсалорд Летаврус, — «лесная рысь» аккуратно взяла Никса под руку и медленным шагом направилась к нижней палубе и располагавшимся на ней каютам, — сколько времени мы с тобой не проводили в долгих разговорах? Не вспомнишь ли?

— Ты никогда не была любительницей поболтать.

— Я всегда считала, что слова только мешают делу, и до сих пор придерживаюсь этого мнения. Но иногда полезно лишний раз вклиниться в беседу, особенно если дело касается нападения оборотня в землях южной части королевства Грифона.

— Оборотень? — Никс почему-то сразу вспомнил то, как маг отказался закрепить рукопожатием заключенную ими сделку.

— Ого, да нашего тигра обманули, а? — Рут весело рассмеялась, но по выражению лица Летавруса она поняла, что наемнику сейчас не до веселья.

— Что с тобой такое, Никс? Ты же вампир, и при этом далеко не слабый. — От внимания Рут не укрылась пробежавшая по телу наемника дрожь. «Принимай вещи такими, какие они есть, Ники», — Рут очень хотелось самой посмотреть на грозное существо, умеющее обращаться с любым видом оружия и владеющее неплохим арсеналом магических заклинаний. Лесная охотница представляла себе, какое зрелище её ожидает по прибытии в Мудрахан. Именно поэтому она взялась за выполнение этого сложного задания, порученного ей нанимателями. А также Рут хотела увидеть, насколько силен Никс Летаврус в настоящем открытом бою один на один против хорошего бойца или дикого зверя, превосходящего по силам обычного человека. Это ему не мечом махать перед ничего не подозревающим сверстником или брать силой тощего противника в ближнем бою.

— Ты уже на ристалище, верно?

Слова, прозвучавшие из ниоткуда, вывели женщину из мира грез.

— Что ты имеешь в виду? — алые губки Рут чуть припухли, явно выражая обиду.

— Извини, что влез в твои фантазии, — Никс быстро понял свою ошибку и принялся заглаживать свою вину, — но мы ведь действуем вместе в этом задании от магов, поэтому мне очень хочется рассчитывать на твою помощь в предстоящей авантюре.

Когда речь зашла о возможном сотрудничестве, поведение хрупкой на вид женщины кардинально изменилось. Рут резко оттолкнула от себя наёмника, а ее жилистые руки, силу которых не могли скрыть даже свободные рукава серого дорожного платья, грозно уперлись в бока охотницы.

— Запомни, Никс Летаврус, что Рут — «Лесная рысь» — работает всегда в одиночку, и деньги и славу я тоже ни с кем не делю. Даже с великим вампиром — полукровкой, не боящимся солнца. И поручили мне это дело вовсе не маги, а мои дорогие братья по оружию. Запомни это, Никс, — указательный палец уперся прямо в грудь наемника, отчетливо показывая Никсу его место в этой гонке за наградой. — В этот раз тебе придется опуститься на второе место.

— А в лесу ты была другого мнения, — поддел подружку Летаврус.

— В лесу был лес, — ответила Рут. — А там будут люди и волк-переросток, которого надо просто взять и убить.

Непроницаемое выражение лица наемника, не выражающее никаких эмоций, еще больше разгорячило соперничество в молодой охотнице за наградой. Гордо щелкнув каблуками высоких дамских сапог, охотница быстро направилась в сторону лестницы на нижнюю палубу в направлении забронированной для нее каюты.

Когда резные перила деревянной лестницы скрыли фигурку «лесной рыси», Никс больше не мог сдерживать накатившую на него волну смеха. Он — конкурент Рут — эта мысль смешила его больше всего. «Старая подружка Рут», — Никс вспоминал годы своего детства, когда молодой Кантр только начинал обучать их азам боя на мечах, вручив каждому из учеников березовые пруты. Уже тогда в худой сероглазой девчонке просматривался суровый и независимый своенравный характер. А ее талант всегда и во всем оспаривать решения старших перешел в неоспоримое ощущение собственного превосходства в любой ситуации. Никс теперь понимал, почему ее наставники в Ордене дали ей именно звание «лесной рыси». Кошка, абсолютный хищник, превосходящий всех в коварстве и силе и в то же время знающий себе цену.

— Сэр Летаврус, я полагаю?

— Да. — Вспоминания о детских годах и об их отношениях с сероглазой девчонкой отвлекли наемника от подошедшего гоблина-зеппелина.

Небольшого роста зеленый человечек с большим приплюснутым носом и большими остроконечными ушами стоял в парадной синей униформе с золотыми воротником и пуговицами. Дополняли костюм начищенные до блеска хромовые сапоги и большая синяя фуражка с блестящим козырьком.

— Вы, должно быть, Никсалорд Летаврус? — пухлые губы человечка вытянулись в трубочку, нисколько не скрывая некоторое смущение и обиду маленького члена команды летающего корабля на всех высокорослых здоровяков.

— Да, простите, — Никс слишком поздно понял свою оплошность и достал из дорожной сумки небольшой бумажный сверток, — вот мой билет и разрешение на посадку.

— Я знаю о вас. Маги Мейриярда сообщили о вашем прибытии, — человечек показал в сторону лестницы на нижнюю палубу. — Позвольте мне проводить вас в ваши апартаменты. Летающий корабль скоро отправляется.

Глава десятая Сражение в руинах

Хатка. Город, теперь уже точно мертвый. Или мертвый наполовину. Запах жженой древесины и озонированная атмосфера лучше всех слов говорили о той буре, что прошлась по разрушенному городу. Первая Волшебница Королевского двора при короле Эверхарде Великолепном поддела носком изящного сапожка комок песка, грубо сплавленный в непрозрачное стекло грязно-желтого цвета.

— Похоже, здесь было землетрясение, — верная служанка, всюду следовавшая за своей хозяйкой и защитницей, с оханьем перепрыгивала через большие каменные валуны и широкие трещины, украшавшие некогда величавые улицы древнего города.

— Нет, дорогая, — ответила волшебница, — здесь был шторм.

— Еще какой шторм! — пророкотал людоед. — Чую печенкой, это был не простой ураган, а настоящий штормище!

— Таких слов нет в языке, — Давиния показала личному телохранителю Архатры язык, на что людоед притворно зарычал.

— И зачем мы тебя только сюда взяли? А, хозяйка?

— Вы мне нужны оба, Форд, — обратилась волшебница к людоеду. — Особенно в таком месте, как Хатка.

— Здесь полно таких же, как он, — фыркнула Давиния, но Форд только оскалился, поглаживая латными рукавицами свои огромадные бицепсы, что выпирали даже из-под мелкой кольчуги.

Да, такого мечника хотел бы заполучить в свой штаб охраны любой нобель королевства, да только бойцов, подобных Форду, были единицы. Когда-то, использовав свои связи во дворце, волшебница смогла внести за этого громилу залог в несколько тысяч золотых монет и тем самым она добилась, чтобы израненного стража выдали ей на руки. Весь в переломах и колотых ранах, захваченный преступник мог умереть в любую секунду, и только магическое мастерство Архатры спасло людоеда от неминуемой гибели. И сейчас, спустя много лет, Первая Волшебница не пожалела о тех волнах силы и чудодейственных средствах из своих личных запасов, которые она вливала в это мощное тело, чтобы продлить в нем жизнь. Верный своей новой госпоже, спасенный Форд поклялся со всей силой защищать свою спасительницу. Найдя уединенные покои в ее башне, этот воин каждый день упражнялся с тяжелыми мечами и массивными боевыми молотами, оттачивая свое мастерство и силу. Сейчас же этот верный участник всех ее негласных приключений напоминал своим видом маленький кирпичный сарай на двух крепких ногах и с крепкими ручищами. Рутгер когда-то посетовал, что, будучи преследуемым Стражами Леса, он в одиночку смог убить восьмерых, не использовав никакого оружия. Даже самому смелому охотнику в королевстве пришлось позвать три десятка лучников, чтобы их стрелами пробить крепкую кожу Форда, поскольку тонкие острия изящных мечей не могли причинить такой массе сколь-нибудь ощутимый вред. Сейчас же экипированный в легкую кольчужную броню, сделанную под индивидуальный заказ, Форд казался настоящим витязем-горой, способным в одно движение сразить целую армию врагов. И отчасти это было правдой, один лишь его боевой топор смог бы разрубить всадника вместе с лошадью на две половинки.

Щеголявшая в красноватом походном костюме, Давиния тоже нашла свое место в отряде Архатры не только за свои уменья по части домоводства. На вид молодая и щуплая, девушка обладала удивительным даром по части магии: она по своему желанию могла либо лишить мага силы, либо, наоборот, усилить его способности в несколько раз. Конечно, брать с собой Давинию в Хатку было крайне неразумным шагом, но незнакомый маг, что рискнул сотнями жизней и ликвидировал почти всё подземное племя морлоков, населявших Хатку, мог представлять собой большую опасность. А лишний раз подставлять свою спину Первая Волшебница не хотела. Вот почему в этот раз она решила взять с собой свое верное оружие — магический жезл, добытый отважным рыцарем десятки лет назад. В этом орудии магии была сокрыта сила далеких звёзд — что превращало Архатру в практически непобедимого мага.

— Форд, смотри в оба глаза, — приказала волшебница, ступая по крошащемуся камню. — А ты, Давиния, держись ближе ко мне. Так, на всякий случай.

Архатра быстро прокрутила в руках свой магический жезл.

Яркий синий кристалл, вершивший металлический предмет, обладал большим потенциалом, что позволяло волшебнице без колебаний черпать любую мощь, какую она только могла захотеть. Конечно, серебристый предмет был слегка тяжеловат и в руке обычной женщины выглядел довольно нелепо, напоминая тяжелую одноручную булаву с удлиненной рукояткой. К тому же сероватый цвет личного оружия волшебницы совершенно не подходил к алому плащу, рыжим густым волосам и коричневатому охотничьему костюму.

Архатра подняла сиротливо лежавший осколок стекла и внимательно стала его разглядывать. Грубый, невзрачный, с неровностями и выступами по краям, желтоватый комок песка, сплавленного в стекло, едва умещался на изящной ладони волшебницы.

— Возьми с собой, — Первая Волшебница бросила заинтересовавший ее образец горной породы своей служанке. Архатре не требовалось много сил и времени, чтобы точно сказать о причине появления таких камней на улицах Хатки.

Волшебнице с помощью заклинания магического портала удалось перенести себя и верную группу помощников из своей башни в Мейриярде прямо на то место, где некогда располагалась центральная площадь древнего города.

Архатра спокойно стояла на небольшом участке ровной каменной плиты и, закрыв глаза, приготовилась нараспев прочитать слова заклинания обращения.

— Госпожа!!! Что это?!

Неожиданный крик прислуги испугал волшебницу, не дав ей закончить необходимое волшебство.

— Что еще случилось, Давиния? — Архатра была недовольна поведением своей прислуги, которой уже неоднократно объясняли, что нельзя ни при каких обстоятельствах отрывать мага от творения волшбы, но возбужденная служанка продолжала отчаянно звать свою госпожу на помощь, не обращая внимания на сердитый оклик волшебницы.

— Что еще у тебя случилось!? — Архатра в два прыжка преодолела расстояние, разделявшее ее и Давинию. Потрескавшаяся от чужого волшебства мостовая древнего города не могла воспрепятствовать стремительному продвижению разгневанной волшебницы.

— Что случилось? — Архатра сердито посмотрела на кричавшую служанку. Оглохшая от собственного крика Давиния даже не сразу заметила свою госпожу, Архатре пришлось схватить девушку за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы снять оковы охватившей помощницы паники.

Лицо девушки было бледным, глаза широко открыты, а тоненькие пальцы отчаянно показывали куда-то в сторону развалин древнего здания.

— Т-там, — губы Давинии еле слушались, казалось, девушка говорит помимо своей воли, словно повинуясь чьим-то приказам.

Когда Архатра посмотрела в указанном служанкой направлении, и ее взгляд встретился с бесчувственными глазами обезображенной морды морлока, волшебницу тут же скрутило мимолетное чувство отвращения.

Раздавленный навалившейся на него грудой обломков, подземный обитатель лежал на спине. Широко распахнутая пасть и остекленевшие глаза, в самый момент смерти вылезшие из глазниц, порождали чувство мертвого ужаса, каменной маской застывшего на лице несчастного.

— Его раздавило, — Давиния прижалась к Архатре, и волшебница почувствовала, как ткань ее ворота начинает промокать под горячими слезами девушки.

— Зачем мы вообще взяли с собой эту особу? — оскалился Форд, бросая на застывшую морду морлока треснувший осколок каменной стены.

— Вот и все! — пролаял людоед. — Можешь отвернуться от мамы, деточка, страшный дохлик больше никому не испортит настроение.

— Молодец, Форд, — заметила действия гиганта Архатра. — Но только дальше иди ты первым. Будешь показывать нам дорогу.

— Есть, — мощная лапа людоеда отсалютовала волшебнице и ее спутнице, а сам защитник легко и быстро, как тень, обошел обоих дам и принялся за изучение места недавней битвы.

Волшебница нежно погладила несчастную девушку по спине, всем своим видом показывая, что бояться нечего, что опасность давно уже миновала эти несчастные земли забытого всеми города.

— Это всего лишь мертвый морлок, — свои слова Архатра произносила умиротворяющим голосом. Точно любящая мать, поющая колыбельную песенку своему ребенку. — Несчастный глупый пожиратель падали, чей народ обитает глубоко под землей и почти никогда не выходит на поверхность. Ему просто не повезло и в сильный шторм его придавило упавшими сверху камнями.

Архатра не хотела применять магию к своей помощнице, а потому спокойно ждала, пока девушка перестанет плакать от вида раздавленного морлока.

— Ты готова идти дальше? — выплакавшаяся вдоволь Давиния утвердительно кивнула головой.

— Тогда вперед, — волшебница аккуратно подтолкнула Давинию к видневшимся впереди белым осколкам разрушенной мостовой, предлагая своей спутнице перебороть страх и продолжить осмотр места действия разбуженного древнего волшебства.

Архатра спокойно поправила свою прическу — ее обычное действие в неприятных ситуациях, когда требовалось кого-то убедить в своей правоте или непричастности. Сейчас обстоятельства требовали от волшебницы и того и другого.

Едва сделав несколько шагов, Давиния вновь остановилась. Ее лицо приняло мертвенно-бледный оттенок, а губы непослушно совершали какие-то движения, готовясь выпустить томившийся внутри крик.

Архатра уже догадывалась о том, какой пейзаж откроется ее глазам, когда они пройдут к месту непосредственной схватки.

Но когда волшебница подошла к тому месту, на котором стояла ее помощница, губы ее мгновенно произнесли магические слова «Живого миража», наполовину погрузив сознание Давинии в мир иллюзий.

Только Форду нравилось расхаживать среди окровавленных камней и гор распухших трупов. Погрузившись в атмосферу родной стихии, людоед просто ловил кайф от воображения той баталии, что здесь разыгралась.

— Ну и ну, — произнесла волшебница, борясь с приступом тошноты.

— Красиво их порубали, — похвалил невиданное войско Форд. — Сколько их было?

— Один человек.

— Один?! — людоед потерял на миг дар речи, представляя, какой силой должен был обладать этот воин, чтобы в одиночку справиться с целой армией морлоков.

— Это был Страж Леса, — спустя минуту добавила Архатра, любуясь, как кулаки Форда начинают сами собой сжиматься.

— Некто Никсалорд Летаврус.

Людоед шумно вздохнул, пытаясь представить себе этого Стража Леса.

Архатра могла поклясться чем угодно, что ее верный телохранитель сейчас давал себе обет в том, что обязательно попробует силу Никсалорда Летавруса на своей крепкой шкуре. «Что ж, теперь у фанатичного воина будет еще один потенциальный соперник», — Архатра вспомнила недавний разговор с Ариниусом и улыбнулась. М-да, на этот бой Первая Волшебница очень хотела бы посмотреть.

— Неужели когда-то эта куча камней была одним из самых сильных городов Лаударума? — Не прошло и минуты, как розовощекая Давиния смотрела веселыми глазами на свою госпожу. — Госпожа, что с вами? — голос Давинии приобрел прежнюю уверенность и живость — заклинание напрочь стирало из мировосприятия девушки все последствия кровавой бойни, развернувшейся на просторах древнего города.

— Да… Давиния, это развалины Хатки — некогда одного из самых крупных и хорошо укрепленных городов Лаударума.

— Когда-то и я сюда собирался, да только Рутгер и его воины взяли меня на подходе к этим стенам, — вспоминал Форд. — А живущее здесь ворьё и негодяи никому и никогда не выходили на подмогу, все время просиживая в дележке награбленного или просто пережидая немилую погоду. Немудрено, что со временем вся власть в этом городе перешла к подземным монстрам — ведь у них была хоть какая-то социальная структура и был мощный и сильный король, кто своей властью мог держать весь этот сброд в подчинении. А город хорош.

— Он очень древний?

— Да. Его фундамент заложен на руинах города-крепости, служившего аванпостом для крестоносцев Бастиона Духов в древней войне с армиями личей. Бастион Духов тогда отступил от этих земель, оставив местное население под пятой ходячих мертвецов. После того, как во время штурма армия мертвецов сровняла всю восточную часть крепости, а последний воин крестоносец был сломлен, Адраман Дермидот — предводитель армии личей — заложил в той части крепости новый фундамент для своей будущей столицы, где позже он казнил взятого в плен капеллана. Так появилась новая часть города, более укрепленная и находившаяся в самой высокой точке горы Хат.

— Отсюда и получилось название города? — Давиния внимательно слушала рассказ своей госпожи и наставницы о некогда могучем городе на западе Лаударума.

— Да, отсюда Хатка получила свое название. Говорят, что восточная часть города построена на человеческих костях склонивших здесь свою голову воинов. — Архатре было трудно говорить про темное прошлое древнего города, строившегося по частям в разные периоды истории Лаударума. Еще труднее для волшебницы было продолжать идти вперед, по следам бушевавшего шторма. Где-то Архатра даже завидовала своей служанке и ученице — та находилась под воздействием заклинания и поэтому не видела того множества мертвых искромсанных и изувеченных огнем тел, украшавших полуразрушенные улицы Хатки.

Нашедший в этом море запекшейся крови какой-то интересный предмет, Форд махнул своим спутницам рукой, показывая им дорогу.

Морлоки, людоеды и даже люди — среди убитых попадались представители почти всех рас и народов Лаударума.

Архатре больно было смотреть на усеянные трупами улицы, но обладательница титула Первой Волшебницы не сбавляла темп и продолжала идти вперед в том направлении, откуда пришел ненавидящий шторм.

— Кто обитает здесь? — Давиния бодро шла за своей госпожой, смело перешагивая через лежавшие тела морлоков, просто не замечая их.

— Морлоки — подземный народ, — Архатра хотела добавить про то, что морлоки в основном живут глубоко под землей, редко выходя на поверхность, когда ее взгляду попалась выступающая из-под наваленных в груду камней массивная рука. Жесткая желтоватая шерсть плотным ковром покрывала толстую конечность, очень похожую на звериную лапу.

Архатра произнесла слова несложного заклинания левитации, отбрасывая наваленные на несчастного камни.

Сокрытая под камнями туша зверя не оставила в Первой Волшебнице сомнений в том, что перед ней лежит поверженный король морлоков.

— Что там?

— Пожалуйста, отойди назад, — Архатра отстранила Давинию, чтобы та отошла от места гибели предводителя морлоков. Служанка беспрекословно подчинилась ее словам, полностью доверяя своей хозяйке.

— Впечатляет, правда? — довольный своей находкой Форд хищно блеснул зубами, продолжая осмотр территории.

— Невероятно, — Архатра за всю свою жизнь ни разу не встречала существа более могучего, чем лежавшее перед ней существо. Она знала из книг, что удар лапы короля способен разнести вдребезги гранит, а в этих толстых жилистых руках таится столько силы, что это существо в состязании по перетягиванию каната может обыграть сразу всю королевскую охрану в Мейриярде. Волшебница чувствовала, какая сила сокрыта в этом мощном теле. И сейчас он был мертв, сражен в битве с одним из ничем не выделяющихся Стражей Леса.

Волшебница тут же хотела отметить тот факт, что иногда некоторым индивидам везет в подобных вещах, но говорить волшебница ничего не стала. Все ее внимание сразу переключилось на странные две продольные раны, нанесенные по животу существа. Восемь аккуратных борозд, как от удара большой хищной лапы.

Архатра мысленно обругала себя за нерасторопность и беспечность. Опьяненная своим титулом, Первая Волшебница напрочь забыла, что перед когтями такого чудовища ее тело так же беззащитно, как тело любого человека. Пара секунд потребовалось волшебнице на очередное на сей раз охранительное заклинание для себя и стоящей в стороне Давинии.

«А это что?» — когда Архатра увидела бурые пятна крови возле верхней конечности существа, то волшебница сразу же легким заклятием левитации приподняла поврежденную лапу монстра — кисть руки была начисто срезана чем — то определенно острым. Архатре почему-то припомнился адамантиевый меч наемника, которым тот удачно отмахивался от атак Киринейла.

— Руку мечом отрубили, — с видом знатока произнес бродивший в стороне Форд. Верный своей долгу и госпоже, он никогда не оставлял хозяйку без присмотра, даже когда она сама того требовала.

Оглядев развалины древнего города, волшебница твердо решила приоткрыть завесу тайны и узнать, что произошло на руинах Хатки несколько ночей назад.

Отпустив болтающиеся в воздухе тяжелые камни и тушу короля-морлока, Архатра собрала всю свою силу и сконцентрировала внимание только на лежащих у ее ног осколках древнего камня. Сознание магини все глубже проникало в каменные толщи, проникая через многовековые слои и поврежденные обломки, добираясь до самого сердца древнего города. Город тоже обладал памятью и бережно хранил всё пережитое в самых тонких своих кирпичиках, хранившихся в основании прочного фундамента, заложенного еще в эпоху крестоносцев. Архатра не замечала, как её одежда взмокла от прилагаемых усилий, а по лицу градом покатились капельки пота — Хатка высасывал все силы волшебницы, отдавая взамен свои самые сокровенные дары — так того требовал древний закон магии духа.

«Впусти меня!» — Архатра отдавала мысленно приказы духу камня, заставляя его вспомнить ужасные события, засвидетельствованные древними стенами.

Давиния видела, как тело ее госпожи и наставницы начало подниматься в воздух, одновременно закручиваясь в безумном танце. С обескровленных от напряжения губ волшебницы срывалась густая пена — ее рот переставал слушаться, а слова заклинания вот — вот грозили застрять в плененном теле, парализованном древней волей каменного духа древнего города.

— Лови ее за руку! — вскричал Форд, видя, что с госпожой происходит нечто ужасное.

Давиния покорно выполнила приказ людоеда, а затем вся бывшая площадь Хатки сотряслась от женского визга.

Форд слишком поздно понял, что хозяйка отвела глаза Давинии с помощью магии, а сейчас помощница сама стала частью магических сил Архатры, и заклинание волшебницы не срабатывало больше. Бедная Давиния видела теперь все поле битвы во всех деталях и подробностях.

— Заберите меня отсюда и поскорее! — вопила помощница, всем телом ощущая, как что-то очень мощное вытягивает из неё силы.

— Замолчи! — крикнул Форд, оглядывая окровавленные руины.

— Почему здесь так тихо? — задавал себе вопрос людоед и пока что не сумел найти подходящего ответа.

— Форд! Форд!

— Что? — хотел выкрикнуть людоед, но его чуткие уши смогли-таки расслышать арбалетный щелчок, и крепкая рука чудом успела отразить летящую в Давинию стрелу.

— Они живые! — кричала помощница, не в силах сдвинуться с места — волшба Архатры держала помощницу очень крепко.

Людоед сразу же заметил, как на уцелевших темных крышах начали двигаться быстрые тени.

«Хатка — город для негодяев и ленивых уродов, никогда не изменится, пока все будет идти подобным чередом», — размышлял Форд, но его думы быстро развеялись, когда белая лапа морлока вырвалась из-под гущи мертвых тел и схватила Давинию за ногу.

Сапоги из прочной кожи выдержали натиск острых когтей, а в следующую секунду на осмелевшего негодяя опустился топор Форда.

Кто-то жалобливо завыл, а в воздухе запахло свежей кровью. Тут же стая арбалетных стрел мощным дождем пробарабанила по могучей спине. Кольчуга и накаченная спина выдержали удар, но поквитаться с устроившими ловушку обитателями древнего города людоед не мог — он должен был находиться рядом со своей госпожой и ее помощницей, иначе им обоим грозила неминуемая смерть от лап морлоков, притаившихся в засаде.

Город резко усилил свой натиск, словно каменные руины и впрямь пробудились ото сна и начали жизненный цикл с начала. Огромная сила давила на женщину со всех сторон, не прощая ее нежданного вторжения. Но воля волшебницы была сильнее, недаром Архатра носила титул Первой Волшебницы Лаударума.

Ее душа погружалась сквозь каменные толщи разрушенных древних построек в самое сердце города. Глубоко вниз, в самые глубокие подземелья древних руин. Архатра словно плыла, плавно спускаясь по винтовой лестнице, причудливо ведущей куда-то в сторону. Волшебница не заметила, как окружавший ее мир стал полностью реальным, однако увиденное ею никак не относилось к интересовавшим волшебницу событиям.

Архатра начала осматриваться вокруг, но вскоре обнаружила, что находится замурованной в узком каменном тоннеле, плохо освещаемом тускло горящими факелами. Волшебница почувствовала чье-то присутствие в Хатке. Чье-то магическое вмешательство в ее колдовство. Волшебница была знакома с расположением подземных ходов под древним городом, но то место, куда перенесся ее дух, ей было не знакомо. Только полутемная дорога в одном направлении — глубоко вниз, во тьму веков.

Для волшебницы не явилось неожиданностью отсутствие пути назад, что стоило только сделать шаг, чтобы упереться спиной в холодный камень. Ловушка сработала великолепно, Архатра ехидно хмыкнула, когда обнаружила, что ее контакт со своим телом еще не прерван. Тяжесть магического жезла очень хорошо ощущалась в руке, пусть этот предмет и не был реален в мире духов. Также волшебница почувствовала, как нечто вливает в нее целые потоки магической силы. Давиния, как всегда, оказалась полезной в подобных исследованиях древних руин. Немного разрушений, правда, волшебнице пришлось принести в мир духов Хатки, но избавление города от злой магии вполне стоило такой утраты. Щелкнув пальцами и призвав на помощь силу своего мастерства, волшебница создала магический огонек — простенькое заклинание, освещающее дорогу. Под натиском ее магии и двух мощных источников силы чужая ловушка распалась, открыв волшебнице проход в тайное логово злодея. Теперь рыжеволосая волшебница смогла увидеть конечную цель своей волшбы — маленькую узкую дверь, из-под которой предательски выглядывали рассеянные лучики желтого света. Архатра смело направилась в сторону таинственной двери, усмехаясь про себя о маге, сидящем в холодном, сыром подвале и пользующемся пламенем одинокой свечи для поддержания тепла и света.

Архатра только подошла к двери, как та открылась сама собой, приглашая волшебницу в тесную каморку.

— Опять ты суешь нос не в свои дела.

Фигура с покрытой головой, закутанная в темный плащ, восседала на низком полуразвалившемся от времени стуле. Тусклое пламя одинокой свечи скупо освещало тесную каморку, порождая кошмарные тени, пугающе пляшущие по стенам и потолку.

— Нравится?

Изо рта говорившего струйками валил пар, ленточками закручиваясь в воздухе и жадно обнимая заплесневевший потолок.

— Мы знакомы, не так ли? — Первая Волшебница вошла в тесную каморку, желая приблизиться к странной фигуре как можно ближе.

— О! Да! — из черных недр глубокого капюшона звучали хриплые слова незнакомца.

— Это ты сделал такие разрушения в прекрасном городе? — голос Архатры звенел, как обвиняющий колокол судьи — темная фигура неожиданно резко подалась вперед:

— Эти города давно уже мертвы!! Это понятно тебе?! — темный маг выпустил из своей пасти мощную струю зловонного дыма, невидимыми путами окружая волшебницу.

В глазах Архатры блеснули искры, воздух затрещал, а из-под капюшона мага вырвался сдавленный стон.

— Твои трюки сгодятся для клоунов на сельской ярмарке, — с этими словами в руках Первой Волшебницы королевства загорелись два больших огненных шара, которые Архатра тут же выпустила прямо в темноту скрываемого капюшоном лица.

Магический огонь Архатры сразу же сжег остатки темных чар и охватил колдовскую одежду темного мага.

Заманивший Архатру маг не ожидал такой прыти от предполагаемой жертвы и дико завыл, когда магический огонь проник под его капюшон и вгрызся в тлевшую за ним плоть. В мимолетном отблеске Архатра успела увидеть сморщенную морщинистую кожу щек, но противник быстро пришел в себя и ответил на дерзкую атаку магини.

Синие молнии тонкими ленточками слетели с кончиков пальцев колдуна, нацелившись прямо в сердце волшебницы. Магическая защита Архатры не устояла, и несколько молний достигли своей цели, заставляя волшебницу согнуться пополам от накатившей боли.

— Ну, как тебе клоун с сельской ярмарки?

— Впечатляет, — хрипло выплевывая слова, волшебница зло бросала хищные взгляды на противостоявшего ей обладателя магии. Все еще дымящийся капюшон мантии по-прежнему скрывал лицо темного мага, поглощая все его эмоции. Архатра все еще твердо могла стоять на ногах, хотя магия колдуна зацепила ее, — все же противник был очень силен. Волшебница тут же принялась творить целительное заклятье.

— Как ты нашла меня?

— У меня есть свои осведомители, — магия Архатры сделала свое дело — от полученных повреждений не осталось и следа; голос волшебницы вновь стал дерзким и властным — темный колдун зашипел от злости, когда гордая волшебница с вызовом бросила взгляд на скрываемую капюшоном голову.

— Как же ты вышла на мое тайное убежище? — на этот раз темный маг не стал тратить силу понапрасну. Оправдались худшие его опасения, Архатра действительно была крепкой магиней, заклинания, и магические слова волшбы разной категории сложности легко слетали с ее губ, не причиняя волшебнице никаких неудобств.

— У меня есть волшебная шкатулка, — Архатра хотела засмеяться своей ехидной шутке, но неожиданно навалившаяся слабость помешала планам волшебницы.

— Что-то ты не смеешься, — хриплый полуметаллический смех, перебиваемый глубоким кашлем, прокатился по помещению тесной каморки.

Архатра вся вспотела от охватившего ее напряжения — темный маг применил «захват воли», — усиленный вариант гипноза, часто применяемый темными волшебниками. Воля темного мага парализовала тело и разум Архатры, напрочь лишая волшебницу всякой возможности сопротивления. Невидимая хватка сжимала ее горло и ребра. Архатра попробовала выдавить из себя хотя бы одно слово — тщетно, темный маг сдавил голову волшебницы, причиняя женщине нестерпимую боль. Она из последних сил поставила вокруг себя защиту.

— Я, как видишь, тоже не прочь подкрепить свои силы от других источников магии, — медленно произнес маг. — Хотя артефакта, подобного твоему жезлу, я и не имею, но все же…

Волшебница почувствовала, как невидимый кулак сильно ударил ее в живот. Слишком рано магиню посетила догадка о превращении одного вида магии в другой. В данном случае темный маг избрал физический контакт с телом волшебницы через потревоженный дух города. Этого Первая Волшебница не учла. Даже ее щит не спас от такого коварства.

«А ты сам-то защищен от подобного рода трюков?»

— Ты не ответила на мой вопрос, — темный маг покинул свое насиженное место и приблизился к парализованной волшебнице. Холодное темное пятно под капюшоном черной мантии смотрело прямо в лицо Архатры, обдавая ее зловонным обжигающим дыханием. — Дерзкая девчонка! Неужели ты думала, что сможешь помериться силами с таким магом, как я? — Архатра почувствовала, что ей становится все холоднее. И еще магине показалось, что прикоснувшаяся к ней чужая воля была ей до боли знакомой, вот только кто из ее окружения скрывался за глубоким капюшоном — на этот вопрос магиня не знала ответа. — Холодно? — темный маг наклонил голову. — Это сказывается долгое отсутствие кислорода! Глупая, такая же, как и все остальные в этом несчастном городишке, спрятавшиеся за крепкими стенами. Ничего удивительного нет в том, что наши войска не могли прикончить мерзкое племя подземных лоботрясов-людоедов, когда даже Первая Волшебница попалась в простую ловушку. — Темная фигура сделала несколько пасов перед лицом магини, наполняя воздух красочными миражами хаоса и разрушения. — Я сотру в пыль ваши армии так же, как стер руины Хатки!

— Спасибо за признание в содеянном преступлении. — Слова, неожиданно вырвавшиеся из горла парализованной магини, поразили темного мага, но чародей успел до конца возвести магическую защиту. Нечто твердое и сильное ударило темного мага в низ живота, заставляя того корчиться от боли. Архатра ловко прощупала защитную ауру темного мага, определяя ее прочность. Как волшебница и предполагала, физическая атака на какой-то миг лишила темного мага концентрации, и его магическая защита ослабла. Применив усиленное заклинание левитации, Архатра попыталась снять капюшон черной мантии с головы мага — ничего не вышло, — одежда словно намертво приросла к голове, никак не желая с ней расставаться. Нет, так не годилось. Ложи Магов Мейриярда никогда не примут подобные сведения на веру, если только она не сможет явить им лицо злодея.

Волшебница не могла использовать всю свою силу, потому что ее тело сейчас находилось на площади Хатки, и темный маг перехватил только часть ее души, но заклинание мага теряло силу, и волшебница чувствовала, что вскоре вернется назад в свое тело.

— Не уйдешь, — фигура в мантии грозно прошипела неразборчивые слова на одном из древних языков, и в помещении темной каморки начал разгораться большой огненный шар.

— Умно, — улыбнулась Архатра, заставляя стены тусклого помещения покрыться синим инеем.

Вызванная Первой Волшебницей заморозка быстро сможет выгнать противника из тайного убежища. Тем более что он уже себя обнаружил своей магией. И Архатре оставалось только лишь дожидаться темного мага на поверхности, на городской площади.

Форд готов был отдать любые почести тому Стражу Леса, кто сумел в одиночку сразиться с армией морлоков. Только вот людоед никогда не думал, что эти пожиратели плоти окажутся такими коварными и яростными воинами. Получив один разгром от Стража Леса, эти злобные существа так и не смирились с поражением. Словно живая волна из когтей и клацающих зубов, они лезли на массивного Форда, пытаясь расправиться с ним. По могучей спине щелкали арбалетные стрелы и метательные копья. Причем одно из копий смогло пробить кольчужные звенья и нанесло противную кровоточащую рану в плече. Несколько раз слюнявые клыки морлоков пытались отгрызть Форду лицо и едва не лишили его уха, но все равно его руки не переставали вращать чудовищный топор, рубя белые тела морлоков на куски.

Давиния сильно испугалась, когда зеленые зрачки Архатры сильно расширились, а лицо исказила гримаса боли. Что-то было не так, помощница скорее почувствовала миг приближавшейся опасности и за мгновение до прогремевшего взрыва Давиния успела юркнуть за нагроможденные рядом камни, оставшиеся от разрушенного храма.

— Форд! — прокричала помощница волшебницы гиганту, взявшему на себя всю тяжесть битвы с оставшимися в живых морлоками.

Громкий хлопок больно хлестнул по ушам девушки, оглушая ее, а цеплявшиеся за края камня пальцы больно опалило огнем. Давиния не слышала собственного крика, когда загорелись волосы на ее голове под действием чужой магии.

Форд только успел удивиться тому, с какой скоростью Давиния отскочила от своей госпожи.

— Негодя… — договорить людоед не успел: чья-то сильная лапа расцарапала ему лицо, а в спину ударило чем-то очень сильным и горячим и мимо его ушей оранжевой стеной пролетели потоки огня.

«Взрыв», — успел догадаться Форд, всматриваясь в охваченные огнем морды морлоков.

На миг грузное тело оторвалось от земли, и резкая боль в ноге подсказала людоеду, что белые наглецы смогли нанести ему удар как раз по колену, ломая сустав. Удар в пах он также пропустил, увлекшись тем, как его топор разрубает чью-то голову. Не заметил людоед также и то, откуда взялся нехороший камень, упавший на него сверху и больно ударивший по голове. Когда сознание еще не начало покидать Форда, а перед глазами все продолжало кружиться, людоед все еще стоял на своих ногах, размахивая топором. Пока его хозяйка и госпожа находилась в мире магии, он должен был во что бы то ни стало держать вокруг нее оборону. И он ее удержал. Он продержался до тех пор, пока его хозяйка не пришла ему на помощь.

Архатра мигом оценила ситуацию, стоило только ей почувствовать запах свежей крови и услышать ругательства верного телохранителя, чья дымящаяся фигура грозила вот-вот рухнуть под напором наседавших на него тел.

— Так не пойдет, — волшебница решила во что бы то ни стало вмешаться в неравную битву, тем более что ее телохранитель получил серьезное ранение.

«Ярость бури», — одно из заклинаний, которыми пользуются маги Ложи Воздуха для отражения вражеских атак, подходило идеально.

Сильный порыв ветра буквально смел всех наступавших морлоков, раскидав их по обломкам древних построек, и только размахивавшая двуручным топором фигура крепкого Форда продолжала стоять на ногах, несмотря на то, что одна из нижних конечностей была повреждена.

Бушевавший огонь лишь слегка расстроил волшебницу. Сюрприз, подготовленный темным магом, удар по тем, кто охранял ее тело, в то время как она была в темном мире духов города. И если для Форда ранения в бою — дело привычное, то для хрупкой Давинии все сложилось намного печальней.

— Не время спать, дитя мое, — руки волшебницы мягко гладили обгоревшее лицо девушки, накладывая целебное заклятье на ее тело.

— Что это было… — потрескавшиеся губы Давинии чуть шевелились, еле-еле выговаривая слова.

Архатра нежно погладила пострадавшую девушку.

— Кто-то третий вмешался в мою магию, используя ее силу против меня, — волшебница успела произнести охранное заклинание, невидимым коконом окутавшее ее и Давинию. Форд находился далеко от них и ему пока что ничего не угрожало. Заклинание исцеления действовало на Давинию замечательно — полученные ожоги тут же зарастали розовой кожей, не оставляя никаких следов произошедшего. Архатра в целом была довольна своими действиями, охранное заклятие темного мага, поработившее душу города, только лишь немного помешало волшебнице. Архатра вовремя вступила в магический поединок с невидимым магом и сделала урон от чужой магии как можно меньшим. Но основная битва была еще впереди.

Волшебница почувствовала чужую магическую ауру сразу же, как только темный маг материализовался на поверхности.

— Интересно, маг, — в глазах волшебницы загорелся азартный блеск, — ты доказал, что можешь разрушать, но вот можешь ли ты создавать? Это уже другой вопрос.

Когда облаченная в черную мантию фигура прошла мимо груды мертвых булыжников, каменные глыбы, словно притянутые магнитом, двинулись навстречу темному магу.

Темный колдун пытался отгородиться от наступавших сил земли короткими ударами молний, срывавшихся с кончиков его пальцев, но он опоздал — налетавшие отовсюду камни облепляли фигуру темного мага, не давая тому двигаться и превращая его плоть в камень. Синие гудящие и шипящие языки молнии направились в сторону Архатры и ее помощницы. На сей раз возведенная магическая защита сработала — ни одна молния темного мага не смогла пробить защитную сферу Первой Волшебницы королевства. Синие языки молний застревали в воздухе прямо перед волшебницей, словно натыкались на невидимую стену. Между тем заклинание Архатры превращало тело темного мага в каменную статую. Колдун поздно сообразил, что его противник не совсем волшебник — колдуну мстил сам город, чей покой он осквернил своими недавними действиями. Запущенное волшебницей заклинание пробудило дух древнего города, и теперь вся Хатка желала отомстить своему обидчику, заживо замуровывая злого мага в своей каменной утробе. Крупные и мелкие камни катились по израненным улицам древнего города, двигаясь к ждущей их цели. Куски и осколки соединялись в потоки, образуя реки катящихся камней. Злой волшебник соединил руки вместе и воздел их к небу, в надежде вызвать себе на помощь гнев воздушной стихии.

— Ничего не выйдет, милый, — Архатра чувствовала направленный в ее сторону взгляд поверженного врага. Черный капюшон слегка задрался вверх, обнажая старческий подбородок. Темный маг ее не ненавидел, но в его взоре скорее просматривалось удивление.

Волшебница сделала театральное мановение рукой, и тотчас с кончиков ее пальцев сорвались белые молнии, ослепительной стрелой пронзившие грудь темного мага.

Облепившие темную фигуру камни быстро добрались до головы мага. Древний камень словно врастал в его тело, накрепко связывая его с собой. Последняя атака волшебницы не оставила злому магу никаких путей к отступлению, наглухо запечатывая его тело и душу в камне древнего города. Город Хатка в своей мести был неудержим — человеческое тело было поглощено каменной лавиной всего за несколько минут. Теперь уже рядом с Архатрой стояла большая каменная статуя, отдаленно напоминавшая человека.

Дух Хатки успокоился только тогда, когда потоки каменной реки несколько раз обступили захваченного темного мага, сооружая вокруг него надежную темницу.

— Он мертв?

Волшебница обернулась на тихий голосок. Ее служанка и верная помощница Давиния уже самостоятельно поднималась на ноги, но все-таки ее руки все еще опирались на валявшиеся каменные глыбы.

— Да, Давиния, он больше нас не потревожит, — Архатра задумчиво посмотрела на серокаменную статую, возвышавшуюся в центре некогда красивой площади теперь уже не мертвого города.

— Хорошо потрепали меня эти вредные землекопы, — Форд вытирал кровь с разбитых губ и, прихрамывая на одну ногу, медленно шел к ожидавшим его дамам.

— А ты говорил, что крепкий, как скала, — поддела своего телохранителя Архатра, намекая на его побитый вид.

— Меня садануло этим неожиданным взрывом, — оправдывался Форд. — К тому же никакой этот город не мертвый и не забытый. Вон, на крышах кипит целая жизнь. Меня всего буквально завалили своими стрелами. Спасибо моему сильному телу и гномьей кольчуге, а то бы уже помер.

Волшебница всматривалась в окружавшие ее развалины. Где-то новая ставень на окне, а вон не скрипящая дверь легко приоткрыта, а в ином месте серо-черный от времени и плесени камень подходил под новую кровлю, от которой расходился дивный аромат свежей древесины. Да, город Хатка все равно жил. Жил своей жизнью и умирать далеко не собирался, собирая под своими полуразрушенными стенами разные народы и племена.

Но головоломка только начинала показывать свои первые фрагменты, и неизвестный темный маг, вызывающий гнев природы и поселившийся в сырых лабиринтах древнего города, был лишь самым первым решенным вопросом. Решенным ли? Архатра смотрела на огромное каменное сооружение, превышающее в десятки раз человеческий рост. На что еще был способен ее противник и почему он не убил ее сразу? Не смог или не стал — этого волшебнице было уже никогда не узнать. Но больше всего Архатру волновали разрезы, оставленные на многих трупах морлоков. Волшебница не сомневалась, что для такой сильной атаки мечнику — а это точно был мечник — требовалась недюжинная сила. Разве что Белый Грифон обладал такой силой и мастерством. Все это выглядело очень странно. Неужели в Мейриярде назревал заговор против короля? Но эта мысль показалась Архатре полностью абсурдной, и волшебница тут же выкинула ее из головы. А вот о местных жителях стоило разузнать поподробнее. Ведь не всегда же каменный профиль высоких скал и непроходимые гористые дебри будут способствовать процветанию этого города потенциальных изгоев, воров и убийц. Волшебнице пришла в голову отличная мысль по поводу того, чтобы устроить в эти стены военный марш-бросок королевских войск с целью искоренения населявших их негодяев.

— Госпожа? — служанка легонько тронула Архатру за плечо, прерывая грустные размышления своей наставницы и госпожи.

— Да, Давиния.

— Форд говорит, что здесь лучше не задерживаться.

— Взрыв огня и ваше заклинание с ветром испугали многих негодяев, что обстреливали нас с крыш, — начал людоед, — но, боюсь, что скоро они могут вернуться и попытают счастье во второй раз.

Волшебница лишь шутливо покачала головой, осматривая окрестности.

— Пока я рядом с вами, мои верные помощники, эти воры-неудачники ничем угрожать не смогут. Но вы правы, друзья, нам пора возвращаться.

Стоило Архатре произнести простые слова заклинания, как открывшийся магический портал мгновенно перенес ее, Форда и Давинию в знакомую большую комнату, расположенную на верхних этажах одной из башен Мейриярда.

Часть третья Древнее зло

Глава первая Дремучий лес

Одинокий порыв ветра безмолвно срывал последние листья с ветвистых крон, обнажая толстые сучковатые ветки гигантских дубов. Деревья, никогда не блиставшие в летнее время года зеленой красотой, а зимой белоснежным нарядом, скорее напоминали огромного великана, растопырившего свои корявые руки. Даже крепкие стволы за долгое время успели изменить свою форму и принимали самые замысловатые узоры, всем своим видом наводя ужас на животных обитателей и незваных гостей дремучего леса. Закрученные по спирали, раздвоенные стволы с отверстиями посередине, в которых свой дом нашли многие семейства членистоногих паразитов; вылезшие наружу корни, накрепко сросшиеся с нижними ветвями — все это превращало старый лес в дремучие дебри.

— У меня спина холодеет под этими ужасными творениями природы.

— Магии.

— Прошу прощения, — Филипп, с ранних лет не знавший ни отца, ни матери, за что и получил прозвище Одинокий, нервно поглаживал металлическую пряжку толстого кожаного ремня, крепившего к мускулистому торсу искателя приключений ножны с острой шпагой.

— Шпага не спасет тебя, Филипп.

Хранитель, как ни в чем ни бывало, шел по твердой лесной почве, ловко перепрыгивая через толстые корни, выступающие из земли. Древний житель Лаударума по-настоящему наслаждался увиденными картинами. Периодически хранитель даже останавливался около какого-нибудь дерева, явно привлекшего его внимание, и долго делал непонятные пассы руками.

— Сталь, закаленная в свином жире, — это один из прочнейших материалов…

— Среди сельской местности.

— А мы сейчас не в городе.

Белвар только услышал легкий металлический звон — шпага покинула свои ножны с молниеносной скоростью, — быстрорукий Филипп уже принял оборонительную позицию и готов был к отражению нападения. Ноги чуть согнуты в коленях, правая рука отведена немного назад для лучшей балансировки, а левая сжимает смертоносное оружие.

— Что сейчас тебя так напугало? — хранитель насмешливо повернул голову набок, как бы пытаясь что-то рассмотреть вдали.

— Слышал этот звук? — Филипп медленно поводил шпагой перед собой, а затем резко сделал разворот с мгновенным выпадом.

— Браво, — худенькие ручки лесного хранителя захлопали в восхищении, — ты только что победил эхо от волчьего воя.

— Ну и что? — Филиппу не было дела до насмешек хранителя, дремучий лес действительно наводил на человека самые ужасные мысли. — Я не собираюсь ждать, пока мой кошмарный сон станет явью.

Хранитель хмыкнул:

— Тебе снятся кошмары?

— Представь себе — да! — Филипп почти выкрикнул последнее слово — путешествие на такое расстояние, да еще и в незнакомые места, явно выбило бывшего охотника и лесника из обычного настроения.

— И ты — ученик великого Кантра — боишься волка? — Смех Белвара невозможно было остановить.

— Смейся, смейся, маленький друг всех на свете, — оружие Филиппа вновь вошло в ножны, но на сей раз охотник сделал все плавно, словно ученик, только что взявший оружие в руки. — Но учти, что если я тебе могу помочь, а я обязательно тебе нужен, то тебе лучше не шутить со мной и моей шпагой.

Белвар по-прежнему шел впереди, прокладывая дорогу в стене корней и ветвей. Лесному хранителю не было дела до бестолковых слов неудавшегося разбойника: предстоящие события — вот что представляло для Белвара большой интерес.

— Скажи мне лучше вот что, мой вспыльчивый друг, — Белвар неожиданно остановился около высокого старого дуба, чей ствол вбирал в себя четыре человеческих обхвата. — Почему ты не обокрал тот последний обоз, едущий из Громвелла в Мейриярд?

Стук кожаных перчаток, отделанных с тыльной стороны ладони острыми железными крагами, лучше всяких слов подтвердил догадки хранителя.

Белвар молча показал на третий ярус ветвей понравившегося ему дуба и спокойно сказал:

— Вот наш с тобой дом на ближайшие семь ночей.

— Что? — Плечи Филиппа, также облаченные в легкий рыцарский доспех из тоненьких металлических пластин, грустно опустились. Хранитель только моргнул своими широкими глазами: «Привыкай снова к жизни, да вспоминай, чему тебя учили».

— Ты предлагаешь мне полезть наверх? На третий ярус? — Глаза Филиппа Одинокого озорно прищурились, пытаясь точно оценить высоту от своих жилистых плеч до самой толстой нижней ветки. По примерным подсчетам высота предстоящего охотнику прыжка составляла не менее четырех метров.

— Хорошее ты выбрал место для лагеря, — охотнику не требовалось больших усилий, чтобы оценить преимущество пристанища на ближайшую ночь в кроне дубового исполина.

— Я учел, что ты боишься диких зверей, и поэтому выбрал дерево повыше.

— Спасибо тебе, Белвар, — Филипп уже готов был допрыгнуть до нижних ветвей дуба, чтобы закрепить веревку, но слова неожиданно вылетели из его уст:

— Что мы здесь делаем, а, Белвар?

Лесной Хранитель озорно оглядел прочную экипировку Филиппа Одинокого: кроме стандартной плотной куртки, штанов и добротных сапог, защищающих ноги аж до самых колен, снаряжение молодого охотника включало в себя также легкие металлические доспехи, поверх охотничьей амуниции. Тонкие металлические наплечники, нарукавники, и небольшой нагрудный панцирь, состоящий из трех сегментов, плотно прижимались к торсу специальными застежками. Коленные и локтевые суставы охотника были дополнительно прикрыты выпуклыми застежками, туго набитыми истолченной глиной. Такому человеку не угрожали переломы основных суставов при неудачном падении.

Но у всего есть своя цена, и искатель приключений должен был ее вот-вот узнать. По расчетам Белвара, новая экипировка Филиппа прибавляла к его весу еще дополнительных десять килограммов, но когда молодой охотник слегка согнул колени и словно цикада в одно движение допрыгнул до нижних веток дуба, ирония хранителя немного утихла, снова уступив место простому любопытству.

Для сооружения лагеря на толстых нижних ветках дуба Филиппу Одинокому понадобилось всего лишь два часа. И как бы Белвар ни иронизировал по поводу его пристрастий, молодой охотник все еще крепко помнил усвоенные в юности уроки от Кантра и Велмы о способах выживания в лесной чаще. Филиппа беспокоило только то, что он совершенно не мог определить точное время — молодой охотник не мог сказать, когда наступит ночь или утро. Большие кошмарные деревья практически не пропускали ни одного лучика света. Корявые ветки впитывали в себя всю живительную энергию солнца, а затем пропускали ее через свои толстые измученные стволы и только потом отдавали ее через корни в лесную землю. Филипп не знал, как это происходит, но вывод был очевиден — холодной осенью вместо пронизывающего ветра воздух пронизывали тоненькие струйки теплого пара, поднимающиеся прямо от поверхности влажной почвы. Еще больше Филиппа удручало то, что около их пристанища кружили дикие звери. В основном это были волки. Голодные, одинокие и злые — звери в предчувствии возможной добычи отчаянно царапали когтями кору дерева, издавая при этом странный звенящий звук, от которого замирала кровь в жилах. Все тело Филиппа пропахло дымом от небольшого костра, который Белвару удалось разжечь на небольших плоских камнях, каждый из которых весил добрый десяток килограммов. Филиппу пришлось немало попотеть с ремнями и веревками, чтобы поднять их на четырехметровую высоту, а потом еще уложить на толстые ветки. То большое дупло, которое Белвар присмотрел под временные апартаменты, тоже разочаровало молодого искателя приключений. Впервые в жизни молодой охотник ненавидел свои доспехи. Филиппу даже сейчас, спустя два часа, казалось, что по его телу до сих пор ползают отвратительные жуки, червяки и многоножки, оставляя на его одежде маслянистые пятна. Даже сделанные из легкого сплава под его заказ и размер доспехи ужасно давили на плечи и причиняли массу неудобств.

«Звери вас только тогда не тронут, когда вы будете вне зоны их досягаемости», — слова Кантра молотом отбивали дробь в голове молодого охотника, так что Филипп молча терпел непривычную охотничью одежду на своем теле, сжав зубы, и смотрел на яркие пляшущие язычки огня.

Снизу раздался громкий волчий вой — ему тут же ответили сразу с нескольких сторон. Звери явно были голодны и сразу почувствовали пришедших на их территорию чужаков. Разъяренные вторжением, дикие твари периодически подавали свои мерзкие голоса — от чего их вой многих глоток сливался в одну арию кошмара. Полифония волчьих голосов, словно раскаленная игла, проникала в человеческое сознание, заставляя жертву подчиняться командам властелинов природы.

Кора дерева с хрустом затрещала — волчьи когти цеплялись за ствол дуба в надежде достать лакомую добычу.

Что-то шлепнулось о землю, глухо чмокнув при этом, отчего Филипп инстинктивно схватился за рукоять шпаги.

— Нервничаешь, — Белвар, казалось, вовсе не замечал хищников, как не замечал и их страстного желания поскорее добраться до их глоток. Филипп только с завистью посмотрел на своего товарища — лесной хранитель — или хранитель леса, как его расу называли в сказках, — народ, населявший Большую Землю еще в те времена, когда не было ни границ королевства, ни эльфов, ни орков, ни прочей нечисти. Всегда живущие в гармонии с природой, хранители научились разговаривать с Землей, слышать Ее и даже понимать. Велма часто говорила, что один такой хранитель знает больше, чем сотня мудрецов из Палаты Мыслителей. Филипп обычно слушал эти истории вполуха и не придавал им особого значения, пока случайно не наткнулся на представителя этого древнего народа. Хрупкий и безобидный на вид лесной житель не впечатлил своими размерами молодого Филиппа Одинокого, что подобно волку рыскал в густых лесах в поисках крова, но стоило только маленькому существу начать беседу, как одинокий скиталец не смог оторваться от встреченного им существа. Белвар прекрасно знал все о природе и лесах, ему даже были прекрасно знакомы расположения многих городов, причем даже орочьих и эльфийских. Небольшой рост и схожесть с большой бабочкой — вот и предпосылки, необходимые, по мнению Филиппа, чтобы раса лесных хранителей оставалась не изученной.

— Эти волки сведут с ума кого угодно, — Филипп стряхнул с себя гипнотическое наваждение, вызванное волчьим концертом. «Хороший зверь — это зверь, находящийся на безопасном расстоянии от вас», — эти слова Кантра молодой охотник всегда помнил. Стоило только немного опустить взгляд вниз, чтобы лишний раз убедиться в их правоте.

— Вообще-то это не совсем волки, — Белвар впервые за последний час второй раз вступил в разговор, — звери, которые взяли нас в осаду, — это варги — порода диких волков, которая появилась впервые возле орочьих поселений.

— Варги никогда не гуляют по лесам без своих хозяев — орков, — Филипп звучно шлепнул комара, севшего ему на щеку, отчего на его лице показалась тоненькая полоска крови. — Что мы здесь делаем, Белвар?

— Всему свое время, мой друг.

— Я не собираюсь просто так сидеть на этом дереве и кормить комаров, — ладонь Филиппа звонко прихлопнула очередного кровососа, севшего ему на щеку.

— Ты не доверяешь мне? — широкие глаза лесного хранителя медленно моргнули. — Это после того, как я тебе помогал прятаться в лесных угодьях Королевского двора?

— Я не это хотел сказать, — Филипп отошел от горевшего на камнях костра и прошёлся туда-сюда по одной из толстых веток. Слова хранителя задели молодого охотника, и Филипп готов был наказать себя за проявленную неучтивость. Конечно, он был не рад тому, что оказался в этом неизведанном месте, куда даже свет всех светил никогда не попадает. Но Белвар был не просто его друг — за последние месяцы общения с этим существом Филипп уже настолько привык к его успокаивающим словам и интересным беседам, что даже не представлял себе минуту своего расставания с Белваром. — Пойми, Белвар, просто мне…

— Страшно, — Белвар спокойно закончил фразу за своего спутника, и его даже не удивило, что гордый и бойкий Филипп, успевший в свои еще молодые годы наделать много шума в окрестностях одного из самых опасных городов Большого Мира, сейчас стоял спиной к нему и, как завороженный, смотрел на стаю голодных зверей, готовых в любой момент разорвать их на части.

— Паника — вот самый главный враг любого человека во всех ситуациях, а уж тем более в диком лесу, особенно если ты попал в окружение диких варгов. — Лесной хранитель подбросил немного сухих веток в огонь и положил сверху слегка прогнившее полено — все из тех запасов дров, которые были заготовлены Филиппом. Густой серый дым наполнил все вокруг терпким ароматом горящего хвороста и тлевшей гнилушки. Белвар зачарованно смотрел на клубы дыма, мирно тянувшиеся среди ветвей. Города, драконы, замки и рыцари — символы минувших и грядущих эпох, мелькавшие в серых струйках, всегда радовали глаз и наводили на Белвара хорошие мысли.

— Красиво.

— Что? — Филипп, все это время стоявший к огню спиной, упрямо смотрел вниз, в эти пары бесконечных голодных глаз, упорно смотрящих снизу, из мира вечного мрака и ночи.

История грозила повториться. Филипп вспомнил, как тогда, в Асброке, прельстившись беззаботной жизнью городского проходимца, молодой искатель приключений решил сорвать шикарный куш всего за небольшую работу — прогуляться по кладбищу в полночь. Глаза мертвецов, смотревших на него из темноты разрытых могил, также горели красными огоньками, словно ждали чего-то, а их костлявые руки хватались за подошвы его сапог, пытаясь затащить молодого расхитителя гробниц к себе на ужин. И тому странному старику в темной мантии тоже было на все наплевать. Он молча стоял и посмеивался над молодым охотником за наградой. Страх и паника тогда охватили Филлипом настолько, что он даже выронил протянутый ему кошелек с золотыми монетами.

— Ты так и не сказал мне, что за причина помешала тебе ограбить тот обоз со всяким скарбом?

— Можно подумать, тебе всегда везет, — охотник по-прежнему стоял к хранителю спиной и не мог увидеть бросаемых в его сторону взглядов хранителя, но своим нутром Филипп чувствовал нотки насмешки.

Белвар знал, что перегибает палку, заставляя охотника рассказывать о неприятных моментах последних дней, но лесной хранитель также видел панику и разочарование в душе молодого искателя приключений. Лучшее лекарство, которое Белвар знал от паники, — это таившаяся в человеке ярость.

Одно только упоминание о той ночи, когда обоз со шкурами отбился от атаки великого лесного разбойника Филиппа Одинокого, заставило охотника переключить свое внимание.

Белвар заметил, как дернулась его голова. Филипп уже не смотрел на зверей — для него их уже не было. Мысли охотника сейчас на том ночном привале, где пути трех учеников старого Кантра пересеклись.

— Может, расскажешь?

— О чем?

— О своем поражении.

Филипп подошел к костру и сел у огня напротив Белвара.

— Филипп Одинокий никому и никогда не проигрывает.

— Как гордо и с пафосом, — Белвар видел, что его план претворяется в жизнь: лицо человека от ярости стало багроветь, а усталые глаза сузились в маленькие щелки и своим взглядом готовы были прожечь в твердом камне д ыру.

— Моя шпага и мое мастерство — вот, чем я горжусь, — и я могу прямо сейчас спрыгнуть вниз и голыми руками содрать шкуры с этих больших визгливых щенят.

— Тогда почему ты промахнулся?

— Глупым фермерам повезло.

— Значит, ты промахнулся не случайно?

Охотник интуитивно понимал, что Белвар прекрасно осведомлен о произошедших четыре дня назад событиях.

— Что ты хочешь от меня услышать? — Охотник откинулся назад, прижавшись спиной к теплой коре дерева. — Там был мой друг, ясно?

Белвар с пониманием кивнул.

— Мы росли, можно сказать, вместе. Кантр — наш учитель из школы Стражей Леса из западного городка Майри и его жена Велма — в свои молодые годы обучали детей из окрестных сел науке о выживании. Кантр нас таскал с собой по лесам и все рассказывал и показывал о лесных зверях, о том, как можно без ножа и огнива раздобыть еду и огонь в глухой лесной чаще. А еще он обучал нас, как правильно обращаться с мечом. Меня отвели к Кантру, когда моего старшего брата задрал медведь. Вместе со мной в школу Кантра пришел один довольно забавный парнишка с большими изумрудного цвета глазами. Его привел какой-то монах; я потом иногда его видел, а с парнишкой мы довольно быстро сдружились. Его звали Никсалорд. Никс Летаврус.

— Это он тебе помешал?

— Да что ты знаешь об этом? — Филипп смачно плюнул в горящие язычки костра — отчего огонь слегка зашипел. — Я чуть не убил своего друга! Вот этими вот руками! — Филипп протянул лесному хранителю свои мозолистые ладони. — Смотри, я ведь мог бы попасть в него. Стрела прошла всего в нескольких сантиметрах от его спины. В этом дурацком лесу всегда по ночам темно! Не люблю ночь… и лес…

— Значит, ты не хотел его подстрелить?

— Да, конечно же, нет!

— Это хорошо, — Белвар заметил, что, когда Филипп говорил о Никсе, в его голосе звучали нотки недовольства, перерастающего в соперничество. «Люди, люди, всегда вы друг другу завидуете», — Белвар только потом спохватился и вспомнил, что Летаврус — не совсем человек, но Филипп все равно не обратил внимания на небольшое колебание усов хранителя. Молодой охотник даже не догадывался о подготовленном для него сюрпризе.

— Ха! Хорошо! — Филиппа просто прорвало, и поток слов хлынул из него целой рекой: — Да это же просто свинство — убивать в спину своего главного соперника во всем!

— Угу, — усики хранителя энергично задергались, как бы показывая, что именно эти слова Белвар и хотел услышать.

— Да если бы у меня тогда была моя шпага! — острое оружие, словно повинуясь мысли хозяина, молниеносно впрыгнуло в руки. Крепкие кости пальцев аж затрещали, когда руки Филиппа сжали рукоять шпаги. — Если бы я был готов… Я имею в виду — готов заранее именно к встрече с Никсом — я бы ему не уступил!

— Точно?

— Точно!

— И ты уверен в этом?

— Абсолютно!

Маленькие ладошки хранителя леса звучно хлопнули друг о друга, а толпившиеся внизу звери приветливо завизжали. Атмосфера вокруг молодого искателя приключений накалялась и готова была вот-вот взорваться. Только грозный взгляд Филиппа был по-прежнему остр и ясен, а его руки сжимали шпагу, готовясь вступить в бой. Молодому охотнику было все теперь по плечу, и никакие деревья и волки не могли испугать его! Филипп Одинокий был в бою и был опасным противником.

— Через два дня у тебя появится возможность взять реванш у Никса Летавруса.

— Это как это? — голос Филиппа сразу стал тише, а плечи поднялись чуть выше, поспешно пряча голову. Белвар в такие моменты радовался тому, что его лицо больше всего напоминает мордочку насекомого. Широко раскрытые глаза, беззвучно чмокающие губы и шевелящиеся влево-вправо усы могли ошеломить кого угодно, а хранитель тем временем имел шанс от души посмеяться излишней показной храбрости.

— Погоди-ка, — в мозгах охотника начали шевелиться извилины, — если ты хочешь меня убить, то почему привел именно сюда?

— Не совсем так, — лесной хранитель плавно на своих крыльях поднялся в воздух и сделал оборот на триста шестьдесят градусов. — Видишь ли, мне понадобится помощь профессионального вора Филиппа Одинокого, которым ты стал пару лет назад.

Глава вторая Прибытие

После того как семь ночей полета на летающем корабле зеппелинов подошли к концу, и ноги наемника снова оказались на твердой земле, Никс неожиданно обнаружил себя в небольшом поселении, расположенном на вершине небольшого нагорья — самой высокой точке в данных окрестностях.

Небольшой городок Эйлиль, как позже выяснил Никс, являлся большой посадочной площадкой для летающих кораблей, прибывающих из соседних земель. Но основную часть городского населения составляли те, кто нужен был королевству для обеспечения основных функций воздушного причала.

Звук цепной дисковой пилы, ритмичный стук топоров и запах свежей древесной смолы — ясно говорили в пользу того, что городок Эйлиль являлся самым обыкновенным городком лесорубов, и что лесозаготовки были основным ремеслом для местных жителей. Среднего роста, широкоплечие, коренастые — мужская половина населения всем своим внешним видом внушала уважение. Сделанные их руками двухэтажные срубы из толстых стволов деревьев являлись настоящим шедевром зодчества.

Летаврус про себя отметил, что во время подлета к Эйлилю, еще находясь в воздухе, ему удалось насчитать не менее пятидесяти строений, включая и жилые дома.

— Знатный поселочек, да? — «лесная рысь» появилась, как обычно, из ниоткуда и совсем не вовремя, что соответствовало ее стилю и манере поведения.

Летаврус впервые за последние несколько лет работал в связке с такой напарницей, как Рут. Дерзкая, импульсивная, агрессивная и полная неизведанных сюрпризов — вот какая у него в этот раз была компаньонка, но наемник поймал себя на мысли, что постепенно привыкает к давно забытым манерам и странным привычкам своей спутницы. Темно-зеленый охотничий костюм и знакомые ножны с таящимся внутри оружием.

— Неплохой, — Никс мирно подходил к городской черте, аккуратно обозначенной высоким частоколом из крепких стволов столетних сосен. — Только, пожалуйста, не говори Кантру, что какой-то городок лесорубов на юге сопоставим по площади с его родным городком Майри.

— Знатный затвор.

— Прости, что ты сказала? — Никс на секунду отвлекся, любуясь высокой деревянной стеной с заостренными верхушками. Наемник даже не сразу сообразил, что отвлекся от своей спутницы, и ему пришлось быстрыми шагами нагонять ушедшую вперед женщину.

— Ты только посмотри на эти створки!

Никс с неподдельным восхищением смотрел на высокие дозорные башни, построенные по краям большой деревянной арки с двумя толстыми створками. Каждая створка в высоту достигала пяти человеческих ростов. На створках ворот были изображения трех солнц и луны, попеременно сменяющие друг друга.

Дубовые, обитые металлическими скобами ворота и впрямь поражали своим величием.

— Интересно, правда? — в серых глазках Рут поблескивал азартный огонёк, какой обычно бывает у трюкачей, прыгающих в бочку с кипящей водой, а голос рьяной охотницы немного подрагивал в спортивном волнении.

— Очень, — Никсу не было дела до игривого настроя спутницы, волей-неволей сопровождавшей его в этом приключении. — Напоминаю, что мне придется покинуть этот гостеприимный городок, и чем скорее — тем лучше.

— Да перестань ты дуться! — маленький кулачок легонько ткнул Летавруса в плечо. — Я погорячилась на корабле, когда неучтиво обошлась с тобой. — Голосок охотницы стал тихим, выражая неподдельное раскаяние, а серые глазищи все равно продолжали коситься на могучие плечи наемника, ожидая его реакции. Кошка в обличии женщины и женщина с повадками кошки — вот такой была Рут, — всегда и во всем. Она даже гуляла сама по себе, неожиданно исчезая и также неожиданно появляясь в самых разных местах.

— Я нисколько не дуюсь, — наемник беззаботно подмигнул своей своенравной спутнице, а широкая ладонь нежно опустилась на худенькое плечо, и Никс в знак дружбы легонько притянул Рут поближе к себе. Когда ситуация того требовала — наемник мог запросто быть очень обходительным.

— Значит, мир, — женщина игриво посмотрела на Никса, и один из ее серых глаз азартно подмигнул ему.

— Мир.

Летаврус не обращал внимания на пробивавшийся из хрупкого жилистого тельца дух лидерства и соперничества. Рут же, в свою очередь, вынуждена была играть по правилам командной игры, пока ей это сулило хоть какую-то выгоду. Наемник, как и Рут, оба прекрасно понимали, как опасно пересекать неизведанные земли, сплошь покрытые дремучими лесами, да еще и в ночной мгле, а именно такая прогулка и предстояла посланцам Мейриярда в ближайшие пару часов.

— Если ты случайно идешь в Мудрахан — то я составлю тебе компанию, а то мало ли кто встретится тебе в пути, — Никс молча шел в направлении больших деревянных ворот, носивших название Врата Юга. Многие купцы и ловцы удачи, сошедшие вместе с наемником с борта летающего корабля, образовали возле одного из стражников целую толпу, беспрерывно задавая ему вопросы про увиденные в городе места и про странные названия ворот. Никс краем глаза увидел, как бедный парень, экипированный в плотную кольчугу из мелких колец, надетую поверх теплой рубахи, держал в одной руке высокое копье с железным наконечником, а другой еле-еле удерживал бронзовый щит полуметрового диаметра. Летаврус навскидку прикинул, каково это — махать в разных направлениях рукой с зажатым в ней тяжелым куском металла. Пот ручьями катился по лицу бедолаги, а цвет лица переходил от светло-синего к мертвенно бледному — устал бедняга от сильного наплыва туристов. Никс посмотрел на небо. Почему-то у наемника не было сомнений в том, что Врата Юга назывались так потому, что располагались в северной части городка и открывали выезжавшим из Эйлиля путь на южную дорогу.

А вот какой-то бедняжке не повезло — стражники-привратники заглянули в ее торбу и, взяв ловкачку под локти, поволокли ее в стоявшую в стороне будку. Никс не любил жестокого обращения с людьми, а особенно с женщинами, но к ворам и плутам у него не возникало пощады.

Никс уже точно знал, что северная дорога — это именно тот маршрут, который приведет его к намеченной цели.

Единственное, что омрачало настроение Летавруса, так это странные рисунки на створках ворот. Почему для этих людей так важны восход и закат?

Гулкий звук ржавых петель больших закрывающихся ворот отрезвлял ум любого человека, в сумеречное время решившего выступить на пустынную дорогу, проходящую через дремучий лес.

— Прекрасная идея — выйти в такое время на опасную дорогу, — быстрыми движениями пальцев проворная Рут на ощупь проверила свой боекомплект: на этот раз стальной меч дополнялся коротким кинжалом с широким лезвием и небольшой перевязью с тремя ножами для метания, располагавшуюся на правом предплечье. Краем глаза Летаврус заметил острый край рукоятки, искусно замаскированной за голенищем сапога.

Никса даже повеселила излишняя осторожность такого опытного охотника, как человек, носящий титул «лесной рыси».

«В диких местах никогда не надо расслабляться, особенно когда природные часы отмеряют время всеобщей спячки. Волки не будут к вам проявлять милосердие, особенно если они несколько дней не вкушали чужой крови», — Кантр всегда давал дельные советы во время своих занятий на природе. «Лес — это их мир, мир дремучих чащ и кошмарных тварей, скрывающихся внутри темных дебрей. Каждый раз, когда ваша нога вступает в лесные угодья, вы переходите границу и попадаете на их территорию. Почувствовать хищника заранее, приготовиться к атаке, уклониться, нанести удар и убить — если вы можете сделать это, значит, вы выживете в их мире. Если нет, то ваша жизнь закончится на второй ночи».

В памяти Летавруса глубоко засел один эпизод из его детских лет — когда глубокой зимней ночью в деревню недалеко от города Майри забежал матерый волк и начал резать своими клыками всех живых существ, кого могли выхватить из заснеженной пелены желтые горящие глаза. Зверь сначала просто бегал по запорошенной снегом улице и набрасывался на сторожевых собак. Никс вместе со многими детьми тогда гостил у друзей Кантра и Велмы в честь больших зимних праздников и запомнил, как у него на глазах острые желтоватые клыки перегрызли хребет дворовой лайке. Собака была посажена на цепь к крыльцу домика, расположенного напротив. Зверь просто налетел на нее и вонзил в ее загривок свои зубы, а после этого принялся сразу разрывать собачью тушку, еще теплую, разбрасывая при этом комья шерсти и мяса, покрывая белый чистый снег красным покрывалом собачьей крови, а потом серая голова волка повернулась в сторону окна, отделявшего маленького Летавруса от дикого зверя. Будущему Стражу Леса тогда повезло, что умирающая лайка успела пискнуть, после чего в доме хозяев — ими были члены молодой семьи — загорелся свет, и щуплая женщина в одной ночной сорочке и наброшенном сверху тулупе вышла на лютый холод. Зверь, почувствовав новую более легкую добычу, метнулся к вышедшей на мороз женщине. Кто-то из остальных детей в этот момент громко закричал, и в комнату вбежал Кантр. Босая нога охотника со звоном ударила по стеклу и разбила окно, а в руках тут же оказался крепкий тисовый лук с наложенной на тетиву стрелой. Кантр попал зверю прямо в голову, аккуратно пробив тому череп. Наконечник стрелы прошел ровно между желтых глаз, пригвоздив зверя к дверной коробке.

С тех пор Никс решил, что его шестизарядный самовзводной арбалет с двойным набором запасных стрел всегда будет сопровождать его в любых странствиях. Грозное оружие поражало цель, находящуюся на расстоянии более сотни метров, а сила выстрела была такой, что выпущенная из орудия стрела могла пробить ствол столетней липы. Всегда за спиной и всегда готовый к бою, в поношенных ножнах ждал своего часа и адамантиевый меч, превращавшийся в грозное оружие в умелых руках наемника. Только в этот раз Никс не захватил с собой связку с метательными ножами: их нехватку компенсировал плоский охотничий нож и дополнительный комплект деревянных стрел для арбалета.

— Проверишь свое оружие, когда мы пересечем опушку леса и войдем в мир теней и невиданных созданий.

— Ты была здесь? — Никс поймал себя на мысли, что вот уже второй раз за время путешествий с Рут его одолевают смутные сомнения по поводу его спутницы.

— Нет, глупый мой археолог, просто я в отличие от некоторых умею читать книги и использую эту возможность для оперативного получения информации о родных краях.

Простая улыбка на молодом миловидном личике не могла оставить равнодушным ни одного мужчину. Никс не являлся исключением из их числа и не стал уточнять смысл произнесенных слов на тему родного края.

— Тебе не показалось странным, что только мы одни вышли за ворота в сумеречный час.

— Ночной.

— Что?

Никс показал пальцем вверх, в сторону темно-синего полотна ночного неба и вылезшей на небосвод луны:

— Сумерки уже заканчиваются, скоро будет пейзаж пострашнее этого.

— Вечно ты умеешь все портить, Никс Летаврус!

— Я?

— Да… Смотри!

Из — под навеса ветвей дремучего леса показались очертания повозки, мирно ехавшей в сторону городка дровосеков. Маленькая щуплая лошадка спокойно перебирала худенькими копытцами по вязкой лесной дороге.

— Странно, что нет хозяина, — Никс ускорил шаги и направился навстречу повозке по левой стороне дороги. Рут решила пока не обнажать острие своего клинка, но ее правая ладонь все ближе и ближе придвигалась к ножнам с мечом.

— Хозяин! Кто-нибудь есть! — Рут пыталась изо всех сил следовать всевозможным нормам воинского этикета и не предпринимала никаких действий, она просто была готова при необходимости поддержать своего друга. Женщина все равно продолжала надеяться на то, что возница просто уснул или у него какие-то проблемы с желудком, а, может, это была просто какая-то молодая парочка любителей острых ощущений, вроде тех, кто любит решать свои интимные дела на холодных могильных плитах на кладбищах.

Сидевший внутри Никса вампир сразу почувствовал кровь. Она была повсюду, она исходила от повозки. Наемнику не очень верилось в то, что возница все еще жив или хотя бы тяжело ранен, но может говорить.

Когда между Летаврусом и повозкой оставалось не больше пары метров, из ниоткуда на Никса набросился бурый комок шерсти.

Адамантиевый меч в очередной раз сделал свое дело, быстро встав между хозяином и врагом и разрубив нападавшего надвое. Летаврус успел заметить, что нападавший выскочил из самой повозки; невысокого роста, весь покрытый длинной линяющей шерстью, с вытянутой мордой, желтыми глазами, капающей из пасти слюной, и источающий запахи псины и немытого тела. Первое, что Никсу пришло на ум, — это то, что напавший на него из повозки был ни кто иной, как самый настоящий оборотень; второе, о чем успел сообразить Страж Леса, — было то, что нападавший был не один. Об этом Летаврус сообразил, как только второй оборотень сбросил с себя лошадиную шкуру и ударил обеими передними лапами наемника в плечо.

Никс не успел подставить под удар меч, так что на этот раз крепкому телу пришлось принимать удар на себя. К счастью, когти оборотня были намного короче когтей короля морлоков, и поэтому залатанный охотничий костюм из шкуры черного тролля выдержал натиск острых когтей, но сила от удара была такой, что наемник на секунду потерял равновесие. Сзади раздавался стальной лязг — это подружка Рут решилась вступить в игру, но почему-то помогать она не спешила.

Когда первый оборотень выскочил на Никса прямо из кузова повозки, Рут сначала решила метнуть один из своих ножей в появившуюся тварь, но меч наемника оказался быстрее, и тело оборотня развалилось на две симметричные половинки еще в воздухе.

«Как эти твари смогли запрячь в повозку лошадь, чтобы она не брыкалась?» — на этот вопрос Рут быстро получила ответ, когда лошадиная шкура с треском разлетелась в разные стороны, и на месте рохли-лошадки выросло второе порождение мрака.

На этот раз руки охотницы автоматически метнули сразу два кинжала одновременно. Из груди «лесной рыси» вырвался горестный вздох, когда меч Никса не успел вовремя ударить по тянувшимся к нему лапам оборотня.

Ноги охотницы уже сами понесли ее к месту засады. Каждый раз, когда, еще будучи ребенком, Рут слышала истории об оборотнях и вампирах, из нее вылетал вопрос: а что будет с оборотнем, которого укусил вампир, и что будет с с вампиром, которого укусил оборотень? Годы прошли, а ответа на этот вопрос двадцатилетняя Рут так и не получила. И сейчас она ясно и отчетливо поняла, что неразрешимая тайна, мучившая ее все эти годы, вот-вот раскроется прямо у нее на глазах, только происходящие с ней события далеко не являлись сказкой, и ставкой в этом спектакле была жизнь ее друга, пусть и не самого лучшего. И в этот момент охотница корила себя за то, что сейчас ее меч находился от горла врага на почтительном расстоянии.

Горячее надрывное дыхание приближающегося зверя перебило мысли охотницы. Оборотень под номером три обошел ее слева и уже готов был вот-вот обойти ее со спины. Рут не видела своего врага, но понимала, что с оборотнем ей не сладить, и сделала первое, что могло прийти на ум в такой ситуации, — резко сорвалась с места и бегом направилась в сторону городских ворот. Теперь искательнице приключений было ясно, почему вокруг маленького городишки построили такой крепкий частокол и зачем городку дровосеков такие крепкие ворота.

Зверь сделал прыжок, но быстрая Рут увернулась от кинувшейся в ее сторону зубастой пасти. На открытом участке увесистая зверюга имела значительное преимущество, которое необходимо было подавить, и чем скорее, тем лучше.

Кинжалы Рут угодили как раз в спину оборотня, причиняя ему приличные неудобства. Чудовище взвыло, оглашая своим воем все пространство вокруг. Мелкие капли теплой густой крови и рык зверя дали Никсу необходимую паузу для того, чтобы точно раскрутить адамантиевое оружие в руке и в одно движение пронзить брюхо напавшего. Зверь попался очень живучий и, не желая уступать право последнего удара, успел нанести удар когтистой лапой по лицу Никса. Здесь рефлекс одного монстра сработал против атаки другого — инстинкт вампира в мгновение сделал кожу наемника твердой, как камень, — хищные когти только с лязгом проехались по крепкой лицевой маске. В следующий момент Никс принял свое второе обличие, и вот уже раненый зверь, словно нанизанный на шампур, корчился на лезвии адамантиевого меча, зажатого в руке сильного вампира. Никс контролировал свое превращение и не полностью завершил процесс. Вампир только придал ему силы и обострил ощущения.

Попавший в ловушку зверь перестал отмахиваться лапами и принялся, скуля, дожидаться своей участи.

Желтые глаза упрямо смотрели в глаза Никса.

Летаврус видел, как соки жизни медленно покидали тело оборотня, но вот, что было для Никса странным — его второе «я» не чувствовало никакой человеческой души в умиравшем звере. Пустая животная ярость и первозданный голод — вот и все, что сумел увидеть наемник в этих глазах.

Голодный взгляд гипнотизировал Никса, заставляя распороть шерстистую кожу и вонзить два клыка в пульсирующую вену, жадно колышущуюся и дразнящую своим сладким запахом. Но белокаменное лицо только ехидно улыбнулось умиравшему зверю, изящно сверкнув при этом двумя длинными клыками.

— Не с тобой, приятель.

Зверь продолжал ждать, пока природные инстинкты возьмут свое, но в этот момент наемник выхватил тяжелый арбалет и наугад выпустил стрелу.

Рут была удивлена тому, что ей никак не удается оторваться от преследующего её зверя.

В голове гулко стучало. Братья по оружию, как охотница называла своих наставников, иногда заставляли ее бегать наперегонки с животными. «Четыре лапы всегда бьют две», — сейчас горячее дыхание оборотня обжигало ее спину, и охотница просто не верила в то, что незыблемые правила ее наставников когда-нибудь будут опровергнуты.

Крепостные ворота были наглухо задраены, а стражники, несущие караул, не обращали никакого внимания на бегущего к ним человека.

С другой стороны, охотница понимала, что в бегущего на такой скорости зверя попасть из лука невозможно, разве только что хоббиту и эльфу это под силу, да и то настоящим мастерам. А открыть ворота ей навстречу означает подвергнуть жизнь мирного населения неслыханной опасности. Рут помнила нападение волка на деревню и как Кантру чудом удалось пристрелить зверя в спину, не дав ему забраться в дом к спящим людям.

Добежав до самых ворот, «лесная рысь» в самый последний момент прыгнула вверх и начала перебирать ногами по толстым стволам сруба, изображая эдакий бег по вертикали, а затем оттолкнулась ногами от толстых стен и, перевернувшись в воздухе, приземлилась на ноги за спиной зверя.

— Великолепно.

Тяжело дышавшая охотница рьяно оглянулась назад, сжимая в руке твердую рукоять меча.

— Он уже мертв, — Никс подошел к туше оборотня и пальцем показал на торчавшее из его головы толстое древко стрелы. Пристреленный оборотень испустил дух, даже не добежав до ворот. Стрела Никса настигла его голову как раз в тот момент, когда Рут начала совершать свой акробатический пируэт.

Только теперь Рут поняла, почему Кантр так гордился своим учеником.

— Только не распались от гордости.

По белому, как мел, лицу промелькнула мальчишеская ухмылка. Все-таки в наемнике было что-то, что заставляло Рут по-другому смотреть в эти изумрудные глаза. В ее родных местах глаза называли зеркалом души. «В такой доброй и чистой душе не может быть места злу», — Велма, жена Кантра, обучавшего их, когда они были еще детьми, всегда говорила эти слова. Сначала Рут не очень хорошо относилась к Никсу и его необычным свойствам и даже где-то завидовала ему, хотя и считала его одним из самых тупых созданий на земле. Но сейчас это создание спасло ей жизнь. И неизвестно, чем бы закончился ее маневр, если бы не стрела Никса.

— Спасибо, Никс, за твою помощь, но что мы скажем страже, когда эти сони все-таки откроют нам ворота! — Рут в ярости топнула каблуком по железному уголку, выражая своё недовольство. — Нас здесь чуть не убили!

— Р у т.

— Нет, ты видел! — «Лесная рысь» действительно была сильно разгневана на городских стражников, так и не спешивших на помощь людям.

— Рут, — Никс второй раз нежно позвал ее, уже тише, но чуть ласковее.

— Ну что! — Охотница повернула к нему свое лицо — его заливала бордовая краска злости и обиды. — Нет, ты видел?!

— Рут, они не откроют их до самого утра.

— Что? Почему?

— Рисунки.

— Какие рисунки? — охотница не собиралась так просто успокаиваться, но теперь из нее не сыпались ругательства на голову стражников и жителей городка.

— Смена восхода и заката, нарисованная на створках ворот. Ты видела?

Рут только отрицательно покачала головой.

— Я думаю, стражники ждали сегодняшней ночи и не зря закрыли ворота так рано.

— Что ты имеешь в виду? — Рут серьезно посмотрела на наемника, тут же прогнав свое недовольство. «Лесная рысь» была вся во внимании и слушала слова Никса.

— Эти твари, — наемник указал на мертвое тело оборотня, — здесь уже давно промышляют, и местные жители смогли разгадать их повадки, и надеялись, что кровь глупых чужаков отгонит хищников на пару ночей.

— Тогда я вообще никуда больше не пойду, — заявила сероглазая дама. — Мне не так описывали суть данного задания.

— Но мы должны идти дальше, — настаивал Никсалорд.

— Зачем? Ведь мы всего лишь средства от скуки для зверушек.

— Мы нужны кому-то и очевидно, мы с ним скоро увидимся.

— Где?

— В Мудрахане.

Никс спокойно вытащил свою стрелу из тела мертвого оборотня и вытер ее о свежесорванный пучок лесной травы.

Рут молча переваривала все, что сказал ее компаньон, и смотрела на то, как Никс, ловко перезарядив свой тяжелый арбалет, непринужденно махнул ей рукой, приглашая «лесную рысь» продолжить начатое путешествие.

Глава третья Мудра хан

Филипп встал со своего ложа из трухлявых опилок и попробовал потянуться, отчего голова едва не уперлась лбом в потолок. Филипп посмотрел наверх — оттуда на него смотрели фасеточные глаза какого-то насекомого, похоже, в дупле появился третий жилец, а за ним мог появиться и четвертый. Только почесав за ухом, он вспомнил, что половина этих красивых и милых на вид насекомых питается кровью и оставляет после себя на теле красные пупырышки от укусов, которые затем чешутся.

— О, нет.

— Что такое, Филипп? — Белвар уже сидел у горевшего на камнях костра и варил кофе.

— Белвар, — Филипп откашлялся, и лишь убедившись в отсутствии на теле посторонних насекомых, принялся облачаться в свои походные доспехи, — я не выдержу в этом клоповнике еще одной ночи. Эти кровопийцы меня совсем обескровили.

— Короеды не обескровливают.

— Да? — Филипп закатал рукав рубашки по локоть и показал полученные ночью «ранения». — А это, по-твоему, что?

— Комары. Они достают практически всех теплокровных.

Филипп молча взял свою чашку с бодрящим напитком и посмотрел на открывавшийся вид: сплошные ветки и темные переплетения сучьев — вот и все, что молодой охотник лицезрел уже второе утро подряд.

— Я ненавижу этот дремучий лес и это дупло.

— Изнежился в теплых постелях кабачных дам?

Филиппа смутил столь откровенный вопрос, но он привык не лезть за словом в карман:

— Когда есть уютная кровать, и шикарная леди не прочь составить тебе компанию, то нехорошо обижать госпожу Фортуну.

— Сегодня у тебя будет такая возможность.

— Ты сказал, что мы ждем Никса.

— Правильно, — Белвар отправил сочный орех в рот и подмигнул Филиппу. — Никс появится в Мудрахане сегодня утром, через пару часов.

— А когда же мой выход? — Филипп спешно проверил свои ножны и хранящуюся внутри шпагу.

— Ты сам обо всем узнаешь.

— Никогда не люблю подобные разговоры в такой манере, — Филипп оставил пустую чашку и начал приводить себя в порядок перед предстоящей дорогой.

— Да, вот еще что, — при этих словах Филипп повернулся к Белвару и внимательно на него посмотрел, в то время как лесной хранитель дожевывал очередной орех, — когда три светила уступят место четвертому, и ты увидишь Никса, спроси: увидел ли он врага своего?

— Обязательно, — только когда Белвар одобрительно шевельнул усиками, Филипп Одинокий одиноко осмотрел подножье дуба, чтобы обезопасить спуск на землю.

Великолепный замок Мудрахан поражал своим величием: прямоугольные стены замка охранялись с четырех сторон высокими башнями, расположенными по углам, с бойницами для лучников и пушек. От дремучего леса город защищали высокие толстые гранитные стены, обрамляющие городскую черту. Опоясанные глубоким рвом, заполненным проточной водой, в которой плавали большие хищные рыбы, в пасти которых могла поместиться добрая половина лошади, каменные ограждения могли остановить любого врага, даже если он вздумает привести с собой целое войско. Речные акулы — так назывались эти странные существа. Они всегда бороздили своими плавниками холодные глубины рва вокруг замка. Главной достопримечательностью Мудрахана служил, конечно же, дворец местного князя: шестнадцатиуровневое строение, сложенное по готической архитектуре, поражало своей красотой.

Никс грубо прикинул длину внешней стены и получил, что по территории Мудрахан все же уступал столице королевства Грифона — Мейриярду. Однако сами строения внутри городской черты сильно отличались по своему стилю и манере постройки. Если Мейриярд — это был самостоятельно построенный город, то Мудрахан был всего лишь большим замком с расширенным внутренним двором, а точнее — с двумя внутренними дворами. Никс отметил, что камни, из которых построена внешняя стена, и камни княжеского дворца несколько отличаются по возрасту и по цвету. Причем княжеский дворец кое-где начал покрываться плесневым грибком и паразитирующим на нем мхом. А по тому факту, что на некоторых местах прямо из камня вылезали зеленые пучки травы и проклевывались стебельки цветов, Летаврус сделал вывод, что каменная плоть этого города-замка вынесла на своих плечах не одно столетие истории Лаударума. Верхние уровни замка также были достроены после того, как основные восемь уровней начали требовать небольшого ремонта. Все это Никсалорд смог довольно быстро узнать, прочитав то, что сообщал ему древний камень.

— Как тебе этот городок, Рут?

Никс поздно заметил, что его долговременная спутница снова исчезла, буквально растворившись в разноликой толпе.

И вот Никс Летаврус снова оказался один — второй раз за последние две недели. Первый раз его подруга бросила его на борту летающего корабля, а теперь в этом восстановленном старом замке, постепенно превращающемся в город. Только теперь наемник вспомнил про мага Ариниуса и врученный ему пакет документов. Если его послали маги, то Летаврус решил спросить совета у магов по поводу своего задания в этом городе.

— Осторожнее!

Грохот падающих железок и звучный хохот невольно привлекали к себе внимание.

— Отдай то, что взял! — грозно прозвучало от торговых палаток.

— Шел бы ты, дядя!

— Стой!

Никс давно уже решил для себя, что лучше всего не влезать в конфликты, происходящие возле городских ворот, как раз рядом с домом охраны.

— Эй, ты, сотри с моих глаз свою физиономию, пока я не стер тебя самого! — рослый мужик в компании своих друзей пытался бесплатно забрать из лавки торговца понравившийся ему товар.

— Если ты думаешь, что я тебя испугаюсь, то ты ошибаешься! — в руках улыбчивого торговца мигом оказался меч. Острый, сверкающий на солнце и до блеска отполированный, меч смотрел прямо в мускулистую грудь наглеца.

— Фархад!

Тут же кто-то из друзей, прикрывавших тыл мужика, быстро потянулся за кинжалом, но и торговец был в таких делах не простак — по его невидимому сигналу наглых спорщиков обступила группа одетых в черное охранников. Все в одинаковых блестящих костюмах из плотной ткани, охранники передвигались быстро и бесшумно, что позволило им тут же взять наглецов в кольцо. Небольшие мечи с удлиненными рукоятями как по сигналу покинули черные ножны, а на коже Фархада уже красовался кровоточащий порез.

— Спокойно, друг, — наглец в примирительном жесте поднял руки. — Мне просто нужны кое-какие припасы и пара наконечников для стрел, вот и все. Незачем так было горячиться.

— С тебя два золотых, — быстро отчеканил торговец наглецу, — и ни полушкой меньше.

— Смилуйся, — вступил в спор наглец, — мы ведь защищаем твой город от стаи оборотней, а ты к нам как к банкирам цены примеряешь.

— Плати или уходи! — настаивал на своем торговец.

— Ладно, — наглому верзиле некуда было деваться, поскольку драка с охраной торговца в его планы не входила, а отступать, как побитой собаке, вольному ловцу удачи из жарких пустынь не хотелось. — Лови свои деньги, но только потом не визжи, как свинья, когда к тебе придут монстры.

Летаврус спокойно следил за этой сценой, прекрасно понимая, что его задание имеет к этому непосредственное отношение — ведь все эти наемники из южных земель тоже мечтают о шкуре оборотней в качестве трофея. Что ж, в этом Никсалорд им мешать не хотел. А вот при следующем грабеже, да еще и в отсутствие стражи, ему уж придется вмешаться, и тогда верные кулаки проедутся по гладкому выбритому черепу мускулистого хама. А вот тот факт, что подобных верзил возле ворот и в направлении городских улиц околачивалось довольно много, был плохим предзнаменованием. Оборотней в этих стенах очень даже может быть не один и даже не два, а целая стая. Войт как-то рассказывал, что размер стаи оборотней зависит от того, какой силой обладает вожак. Чем сильнее изначальный источник зла — тем ему легче контролировать большее количество обращенных.

«И если судить по тому, что я видел», — размышлял Летаврус, то бой предстоит очень сложный.

Неожиданно Никс почувствовал, как кто-то забирается к нему в карман. Это была явно не Рут — у той бы никогда не хватило на это гордости. Вывод напрашивался сам собой — его испытывали на прочность местные карманники.

— Попался?! — Никс ловко схватил щуплую ручонку наглеца и рванул резко вбок и вверх.

Вором оказался мальчишка лет четырнадцати, весь в саже и в сальных лохмотьях, с большой кепкой на маленькой голове; попавшийся карманник стал резко брыкаться и громко кричать.

— За что ты к ребенку пристал?

Два здоровенных детины подошли из-за ближайшего угла. Первый, лысый и толстый, с мощными увесистыми руками, сплошь покрытыми татуировками, изображающими скачущую по лесу стаю волков. Второй был худой и высокий, с тонкими, как плеть, руками, доходившими до колен. Было очевидно, что они не собирались отстаивать законы справедливости, скорее наоборот — они явно показывали: не дал себя обокрасть по-тихому, сейчас узнаешь настоящую руку. Никс заподозрил, что детины являются членами одной шайки и надо быть готовым к появлению третьего участника представления.

— Ну, так что пристаешь?

— Он у вас слишком наглый.

— Что? — стоявшие напротив Никса амбалы не могли поверить словам, которые до них долетели.

— Приготовься познакомиться с отцом моего сына! — худой громила сделал пробный замах своими тощими руками, надеясь схватить наглеца за горло, — Никс не был готов к такому ходу событий, но инстинктивно пригнулся к камням улицы, — руки грабителя схватили воздух. Ответная атака Летавруса не заставила себя ждать — крепкий удар кулаком в пах заставил тощего амбала согнуться пополам и тоскливо заскулить от боли и стыда. Но победу праздновать было рано: Никсу чудом удалось избежать удара татуированных рук, скрещенных вместе в кистях. Ловко увернувшись от атаки лысого верзилы, Никс увидел, как под ударом его рук треснули вековые камни мощеной улицы.

Прохожие, не обращавшие вначале на драку никакого внимания, теперь собирались вокруг дерущихся кольцом, образуя что-то наподобие арены. Всех очень привлекал длинный мужик, держащийся за низ живота руками и ругавшийся самыми непристойными выражениями.

Лысый громила продолжал махать своими кулачищами перед самым носом Стража Леса. Толпа поддерживала его и всячески подбадривала. На Никса гул и выкрики толпы производили обратный эффект — после хорошего удара у него могли возникнуть нежелательные отношения со стражниками Мудрахана, причем против него в качестве свидетелей выступили бы сразу человек тридцать — этого явно было достаточно, чтобы посадить наемника под арест.

Но и одобряемые толпой атакующие действия громилы начинали надоедать наемнику — верзила словно нарочно избегал ближнего боя, а руками махал не просто так, а умело напрягая руку во время удара и выворачивая костяшки пальцев так, чтобы их нельзя было схватить и вывернуть локтевой сустав.

Противник выдался явно не новичок и знал толк в уличных драках. Никсу было даже интересно обменяться с ним парочкой ударов, но звуки подкованных сапог, цокающих по каменным улицам, заставили его поторопиться с действиями. Когда очередной удар кулака амбала едва не достиг цели, Никс быстро поднырнул под его руку, схватил верзилу одной рукой за горло, другой за пах и, подняв двухсоткилограммовое тело над головой, бросил амбала в сторону приближающихся стражников.

Такого исхода драки не ожидал никто, прежде всего сам Летаврус, — его снаряд из здоровенного мужика угодил прямо в середину ликующей толпы, причинив при этом не малый урон мирным горожанам.

Быстрота реакции и умение слиться с толпой помогли наемнику вовремя избежать объяснений со стражей по поводу того, что двое горожан, наверняка пользующихся уважением, оказались побитыми, да еще и в утренние часы среди большой толпы народу.

Больше всего Никса огорчил тот факт, что на место драки пришел человек в сером балахоне с шерстяной сумкой, источавшей запах сена. «Лекарь», — наемник знал, как выглядит травник, заменявший во многих деревнях и костоправа и повитуху, и лекаря. У них в Майри был похожий старец, даже с похожей сумкой. Летаврус не хотел кому-то портить целостность костей, но драка есть драка.

Слава Солнцу! — его в толпе толком никто не разглядел, а от оружия наемник избавился заранее, заблаговременно оставив арбалет и меч в тайнике в лесу недалеко от города. Так что стражники только разводили руками, когда их капитан прискакал на лошади и стал расспрашивать солдат о случившемся. В одном Летаврус был приятно удивлен — побитые им верзилы, грабившие с помощью детей прохожих, все-таки оказались со скованными за спиной руками и отправились в сопровождении вооруженных воинов в сторону заднего двора.

«Туда вам и дорога», — утешаясь положительным для себя исходом заварившейся потасовки, Летаврус мирно удалялся от места драки.

— Эй, красавчик!

Завсегдатай шумных городов Филипп Одинокий неловко покраснел, когда на его ягодицы игриво опустилась худенькая ладошка.

— Пойдем, повеселимся, красавчик! — Худая брюнетка в цветастом платье и с ярко раскрашенным лицом зазывающим вздохом дополнила свои последние слова.

— Не так быстро, крошка, хорошо? — Филипп, стараясь немного охладить пыл своей новой подружки, нежно обнял женщину за плечо и чуть-чуть прижал к себе. — А что ты можешь мне предложить в стенах этой отреставрированной крепости?

— Ты новенький здесь, да? — рот женщины засиял яркой белоснежной улыбкой.

Филипп сразу догадался, что его довольно приличная фигура попала в поле внимания местных уличных дам. К горлу молодого охотника медленно начинал подходить тревожный комок — ведь одинокое сердце бывшего вора обожало подобные развлечения. Скитаться по тавернам, публичным и игорным домам — вот были все основные события городской жизни Филиппа Одинокого. Именно жажда постоянных удовольствий толкнула молодого охотника на темный путь жизни, заставляя его каждый раз испытывать потрясающую смесь из легкого страха, ребяческого азарта и победной эйфории. Всего много и сразу — вот основной принцип жизни Филиппа Одинокого.

«И где я в итоге очутился?!» — скорее с укором, чем с победой, спрашивал сам себя Филипп, стоя на одной из городских улочек Мудрахана.

А этот город-крепость выделялся своим необыкновенным для города внешним обликом и странным названием, но в остальном он не отличался от других больших городов. И в этот раз Филипп пришел не с пустыми руками, а у него имелось ответственное дело. Белвар сначала просто просил разыскать здесь Никса — для Филиппа это было легче легкого, но только потом хранитель обмолвился о враге, и тогда молодой охотник вдруг понял, что мир молодых шуток и забав на время закончился и началась реальная жизнь, полная опасностей и коварных ловушек.

— Смотри, какая драка! — длинный раскрашенный женский ноготок успел как раз вовремя обратить внимание Филиппа на плотную толпу горожан, весело кричащих и машущих руками.

— Иногда в уличных драках принимают участие пьяные солдаты из местного гарнизона или заезжие в город лесные поводыри! — в голосе своей спутницы Филипп слышал неподдельный восторг. — Ты когда-нибудь видел схватку между паладином и егерем?

Филипп только отрицательно успел покачать головой, когда тянувшая его женщина сумела пробиться сквозь толпу пестро разодетых горожан.

— А вот это я уже видел…

Старый добрый Кантр, только что закончивший очередной урок фехтования, сидит и смотрит на двух одиннадцатилетних мальчишек, толкающихся в пыли. Тогда Никса все-таки одолели и тучный пацан из нижнего рядка домиков ловко положил изумрудноглазого бойца в тучу пыли.

Молодой охотник успел схватить женщину в объятия и отпрыгнуть в сторону от падающего сверху толстого мужика, кричащего при этом невразумительные фразы. Филипп успел почувствовать запах перегара и немытого тела.

«Молодец, Никс, я всегда в тебя верил», — Филипп похвалил своего друга, услышав между тем сдавленные стоны, сопровождавшиеся хрустом ломающихся костей и хрипящих зевак, придавленных грузным телом.

— Разойдись! — голоса стражников, прибывших на место происшествия, громкой волной прошли по всей улице.

— Нам лучше уйти, — брюнетка нежно выскользнула из чувственных рук Филиппа, схватила его за рукав рубашки и потащила за собой в боковую улочку.

Филиппу срочно нужно было найти Никса — об этом его просил хранитель леса, — и он его нашел и тут же потерял, чтобы снова искать. А что было еще делать? Нужно не оборачиваться назад и идти дальше. Но и бросить свою новоявленную подругу в трудный для нее момент он не мог. Потому что слабых он не обижал, а окружающие его дамы были слабее его, к тому же его всегда тянуло на совершение мелких подвигов. Незадачливый охотник понимал, что его ясноглазая провожатая сама добровольно присоединилась к ликующей толпе, и в то же время это из-за его страсти к развлечениям добрая женщина наталкивается на городских стражников, с которыми у нее, судя по всему, не очень хорошие отношения.

Как только темный камень старой кузницы скрыл от беглецов охающую толпу с гарцующими на лошадях стражниками, Филипп замедлил шаг и вскоре совсем остановился.

— Хух! — изящная ладошка откинула прядь черных, как смоль, волос, открывая слегка вспотевшее лицо. — У меня не очень теплые отношения с городской стражей.

— Знакомая картина.

— Неужели? — Оливковые глаза, подведенные темной тушью, спокойно рассматривали нового знакомого.

— Тебя уже ловили, да? — женщина едва заметно кивнула головой.

— Почему бы тебе не попробовать еще что-нибудь, а?

Женщина разразилась смехом, услышав предложение Филиппа.

— Скажи, чем мне еще заняться, когда почти все дома в этом городе постоянно закрыты на засов, а наемные люди наместника то и дело днем и ночью патрулируют улицы в поисках подозрительных личностей?

У меня не так давно была своя лавочка с различным тканями. Я торговала саржей, шерстью, нежнейшим шелком и кружевами, пока меня не выкинули на улицу, а в мой дом не заселили шайку головорезов, все свое время проводящих за кружкой вина и грязными играми.

— За что так с тобой?

— А то ты не знаешь? — на губах темноволосой дамы промелькнула грустная улыбка. Филипп рассмотрел, что его новая подруга была довольно красивой. Молодой охотник снял с плеч шерстяную накидку и набросил на ее изящные плечи.

— Не стоит… — темноволосая красавица не желала принимать подобные жесты внимания, но ее руки действовали сами по себе, рефлекторно поплотнее схватив полы накидки, и крепче затянули теплую одежду вокруг продрогшего тела. По стройному женскому стану прошла мелкая дрожь — это теплая одежда согревала худенькую брюнетку.

— Что происходит в этом городишке? — Филипп положил ладони женщине на плечи. — И почему первыми гостей из самого Мейриярда в вашем городе встречают грабители и убийцы?

— Мейриярд?! — Большие оливковые глаза брюнетки будто вспыхнули. — Так ты сумел пройти к нам из дремучих лесов, населенных ужасными тварями?!

Филипп вспомнил свою бессонную ночь на том дурацком дереве и не без гордости кивнул головой.

Узенькая ручка незнакомки опять схватила крепкую ладонь и чуть-чуть сжала ее середину.

— Мое имя Заира, пошли со мной, если не хочешь попасться на глаза стражникам.

Скромное жилище в старом подвале одной из древних каменных башен не сильно поражало своими просторами, но для Филиппа после злосчастных ночей в лесах и во влажном дупле оно смотрелось как роскошный дворец самого Эверхарда.

— Мило, — уставшее от изматывающих путешествий тело само повело охотника в сторону широкой застеленной кровати.

Заира только тихо хихикнула, когда Филипп, отбросив свою драгоценную шпагу, грузно уселся на мягкую кровать, устало закрыв глаза и прислонив спину к стене, которая, как это ни странно, оказалась теплой. Смех Заиры быстро прошел, когда охотник снял свой дорожный плащ и принялся избавлять свое изнывающее тело от наколенников и наплечников.

— Значит, ты — рыцарь? — в голосе Заиры звучали нотки радости.

— Нет, пока что всего лишь лесной проводник.

— Так, значит, ты сумел пройти через заколдованный лес?

— Почему — заколдованный?

Руки Заиры порхали над очагом, как бабочки над цветами; нос Филиппа услышал запах ароматного травяного чая с мятой и имбирем. Да! Вот о такой обстановке он тосковал последние четыре месяца.

— Ты где-нибудь еще видел такие уродливые деревья?

— Нет, — Филипп схватил обеими руками протянутую ему чашку с горячим отваром и только потом сообразил, что в его ладонях находится настоящий кипяток, — то есть… я… Я пока что мало где побывал…

— А как же оборотни?

— Варги.

— Нет, оборотни, — Заира подняла валявшиеся на полу ножны и аккуратно поставила их в угол. — Ты же видел их взгляд, не так ли? — Филипп кивнул. — Холодный, голодный и злой.

— Ты тоже с ними встречалась?

Заира издала легкий смешок:

— Как такой охотник, как ты, смог проникнуть в наш город и до сих пор не понять причину своего прибытия.

Филипп молча развел руками в ответ на остро подмеченные детали.

— Ты пришел не один, ведь так?

Глава четвертая Дом магов

— У меня был сопровождающий, — Никс немного запнулся, — вернее, сопровождающая, если быть точнее. Ее зовут Рут, она такой же лесной проводник и охотник, как и я.

— Вы прошли через магические врата?

— Нет. Мы прибыли сюда из окрестностей Мейриярда на корабле зеппелинов.

Густые рыжие брови старого мага в изумлении поползли вверх.

— Вам удалось пройти по старой дороге от Эйлиля до Мудрахана?

— Абсолютно точно, — Летаврус не стал приводить всех подробностей своего путешествия, но почему-то наемник подозревал, что старому магу Воды этого и не нужно.

— Значит, — Густав изумленно посмотрел на Никса, — вы первый, кто проделал этот путь и остался в живых.

Синего цвета мантия, украшенная на груди и спине изображением человека, встающего из водной глади и сжимающего в обеих руках сияющий золотой трезубец — символика бога воды и покровителя моряков Нептуния, — все это были обязательные атрибуты мага Воды из Ложи Магов Природы.

— Меня сюда послал Ариниус, Глава Ложи Магов Природы королевства, — Никс нарочно сделал паузу, — с заданием помочь вам с постигшими ваш город несчастьями.

Руки Густава ненадолго поднялись вверх, а потом опустились.

— Я так и знал, что это была плохая затея — запрашивать помощи у столичных магов, но что мне еще оставалось делать, когда я оказался единственным, кому посчастливилось выжить в ту роковую ночь, когда на город напали стаи этих безобразных тварей и начали резать всех подряд?!

Первые слова не столько озадачили наемника, сколько разозлили:

— Если вас во мне что-то не устраивает, то имею честь откланяться, — Летаврус встал со старинного кресла и направился в сторону выходной двери.

— Постой, воин, — Никс, не поворачивая головы, остановился на пути к двери, — доблестные воины так не делают, молодой человек.

— Я — не палладин, я — наемник, и мне никто не говорил, что я должен рисковать своей головой, подкладывая оборотням ее на ужин.

— Наемник, — Густав медленно прошелся вдоль стопок пыльных книг и алхимических реторт, нарочно растягивая произнесенное им слово, словно пробуя его на вкус.

— И ведь что самое смешное — ты уже уничтожил одну из бандитских шаек, сам не зная того.

— Мою подругу чуть не съели, а вот ваши приветливые жители наглухо закрыли за нами ворота и даже не оказали никакой помощи в момент нападения.

— Они были напуганы, — старый маг Воды швырнул огарком свечи в пробегавшую мимо мышь. — К тому же, чего им было ожидать от тебя, если даже великий королевский охотник пал жертвой главаря оборотней?

Никс неслышно повернулся и встал рядом с полкой алхимических ингредиентов.

— Значит, Рутгер мертв?

— Нет еще, — Густав нервно затеребил свою бороду, — пока что он еще жив, но вскоре ему предстоит перейти в мир иной.

— Если его укусили…

Густав поднял руку вверх:

— Не обязательно. Если бы это были обычные перевертыши, мы бы с ними справились. Здесь происходит что-то другое: звери появляются будто бы из ничего и также незаметно уходят. Они могут проникнуть в любой дом и…

Слова мага замерли на сморщенных губах.

— Слышишь?

Никс в очередной раз отругал себя за излишнюю осторожность и за то, что оставил все свое оружие в тайнике в лесу. Рука наемника незаметно поползла по левой ноге к голенищу сапога, пока фаланги пальцев не нащупали рукоять плоского охотничьего ножа.

— Шаркающие звуки, — Густав весь побледнел, нервно закатывая рукава и мысленно составляя формулу заклинания. — Такие же звуки раздавались в главном зале двумя этажами ниже в ту самую ночь, когда твари впервые напали на город.

Никс сначала подумал, что старик окончательно тронулся умом, испугавшись самой обыкновенной крысы, но потом чуткий слух охотника уловил еле слышные цокающие постукивания. Так обычно цокают кончики когтей у собак, когда они идут по крепким половым доскам.

Но Летаврус был уверен, что собак старый Густав не держал в святом для магов Воды месте, а для крысы звуки были слишком глухими и в то же время отчетливо доносились с нижних этажей здания.

Никс жестом приказал Густаву остаться на месте, а сам, медленно переставляя ноги, пошел в темную сторону коридора, в направлении лестницы.

Никс уже успел ощутить на себе всю силу удара местных оборотней. Охотничий нож против такой силы — ничто, но другого оружия в своем арсенале Страж Леса не имел, кроме способности перевоплощения в вампира.

Солнце уже заползало за горизонт, когда рука наемника толкнула входную дверь круглого каменного здания высотой в три этажа с плоской глиняной крышей.

Узкий проход, скрываемый тенью и сумеречным мраком, плотной завесой отделял Летавруса от источника странных звуков.

Никс не был трусом, но и самоуверенным глупцом он не стремился стать. Подойдя вплотную к первой ступеньке лестницы, наемник одними губами прошептал слова несложного заклинания светлячка.

Огромная ушастая морда зверя вынырнула как раз в тот момент, когда магический фонарик осветил небольшое пространство внизу. Вся покрытая шипами и наростами, с огромным носом, напоминающим свиное рыло, из которого клубами валил зловонный жар, голова чудовища разинула свою пасть, обнажая длинные, как кинжалы, и острые, как бритва, зубы, и оборотень издал протяжный вой.

Заклинание Никса мгновенно потеряло всю свою силу, погружая все пространство во мрак.

Лишь демонические красные глаза, лишенные зрачков, словно два фонаря светились в наступившей паутине тьмы.

Летаврус не испугался страшной морды зверя, а вот габариты чудовища заставили Никса забыть об удобном ноже.

Наемник зло усмехнулся — с каким бы удовольствием его небогатый арсенал магических трюков выпустил в эту скалящуюся морду заклинание молнии. Но Никс уже понял, что оборотень — так назвал своего гостя маг Воды — защищен от магии.

Зверь между тем молча взирал на стоявшего перед ним человека.

Повинуясь инстинкту, Никс отступил на два шага назад, когда жилистые передние лапы оборотня резко ударили по камню, высекая в вековых плитах гранита глубокие борозды.

Никс представил, какие кинжалы можно сделать из этих длинных и острых когтей.

Оборотень не спешил нападать — зверь медленно поднимался по верхним ступеням лестницы, неуклонно надвигаясь на Летавруса.

Расстояние между хищником и его жертвой неумолимо сокращалось.

Наёмник еще раз взвесил в руке своё оружие, словно проверял его на прочность перед решающим ударом.

Неожиданно зверь резко ринулся в атаку — наемник двинулся навстречу. На беломраморном лице Никса блеснули очертания двух белых, как сне, клыков, а в изумрудных глазах загорелся настоящий боевой азарт.

Никс слегка пригнулся, пропуская раскрытую пасть чуть вперед, а затем сильной рукой вампира нанес колющий удар ножом снизу вверх.

В воздухе мелькнули когти — зверь разгадал маневр Стража Леса и попытался выбить нож вместе с державшей его рукой, но реакция вампира была быстрее, и тонкое лезвие с чавканьем прошло через нижнюю челюстную кость, разрезав кожу и отвратительный шершавый язык.

Из горла оборотня прохрипел свистящий звук, превращавшийся в глухое бульканье; тонкое лезвие охотничьего ножа скрипело, но не раскалывалось.

Летаврус посильнее сжал рукоятку ножа и рывком потянул застрявшее в теле врага оружие на себя.

Оборотень отчаянно замотал головой, пытаясь избавиться от возникшего перед ним препятствия; зверь был лишь ранен, но ранение было не сильным. Стальное лезвие точно еще один клык торчало посреди огромной глотки. Из пробитых ножом тканей ручьем хлестала темная кровь.

Никс чувствовал, как рукоять ножа, обагренная кровью ночного зверя, выскальзывает из его рук.

Показав очаровательную улыбку вампира, наемник выпустил свои острые когти и принялся руками наносить удары по звериной морде.

Первые удары вампирских когтей нашли свою цель, оставляя на чудовищной волчьей голове кровоточащие порезы.

Никсу казалось, что победа над незваным гостем близка, когда во время очередного удара тело оборотня быстро подалось назад, а затем зверь встал на задние лапы, и наемник почувствовал, как толстая когтистая лапа оборотня ловко хватает его руку чуть ниже локтя и привычным приемом из уличной драки выворачивает локтевой сустав.

Если бы Никс дрался с человеком, то он бы никогда не попался на такой старый контратакующий прием, известный всем мальчишкам. Летаврус вспоминал свой первый бой с оборотнями перед воротами Эйлиля, но там это были всего лишь звери с крупицей разума и звериным чутьем, хотя ни он, ни его спутница Рут так и не могли понять, каким образом зверям удалось так хорошо замаскироваться под мирно едущую повозку, и почему поверженные звери после своей смерти не приняли человеческий облик.

Удар когтистой лапы прервал все размышления Летавруса о странности происходящего. Никс прекрасно видел направленный в его сторону хлесткий удар, но оборотень крепко его держал в своей лапе — так, что наемнику оставалось только подчиниться чужой воле и ждать, пока его начавшееся превращение в вампира не достигнет своей финальной стадии.

Страшные черные когти, коварно блестящие в ночном сумраке, беспощадно расчерчивали себе путь сквозь человеческую плоть. В одно мгновение лицо Никса было превращено в кровавую кашу — часть скальпа, бровей, носа и губ были просто срезаны, а на груди сквозь текущую кровь и свисавшие куски мяса виднелись серые кости ребер.

Никс хотел закричать, но не мог — все его тело в данный момент находилось не в его власти.

Следующий удар, направленный точно в грудь, лишил наемника последних капель воздуха, окончательно разбив при этом грудную клетку и наполнив легкие кровью.

Впервые за два десятилетия существования вампира Летавруса его тело прожгла настоящая боль. В изумрудных глазах тоненькие сосуды налились кровью и готовы были вот-вот разорваться, а на белом, как мрамор, лице отразилась гримаса настоящей боли, словно иглой пронзившей его тело.

Довольно рыкнув, чудовище вполне человеческим движением схватило рукоятку торчащего из своей пасти ножа и легко вынуло острый предмет из своей челюсти.

Летаврус сообразил, нет, скорее, чутье вампира подсказало ему, что огромный волкочеловек наконец-то избавился от своей новой игрушки, попросту отшвырнув ее в сторону. Холодная каменная плита приятно остужала и без того противное ощущение онемения от ушибленного затылка. Теплая и липкая жидкость, приятно согревавшая изувеченное тело снизу, являлась ни чем иным, как собственной кровью Никса.

Силы покидали одинокого наемника.

«Он же не всегда будет вампиром», — рука Велмы нежно гладит молодого мальчугана, машущего растущими за спиной крыльями в ночных сумерках, и тихо говорит своему мужу: «Ты посмотри в эти большие изумрудные глаза. Они такие добрые и проницательные. Смотри, мальчик напуган своими новыми способностями больше тебя. В этой молодой душе не будет никогда зла, в кого бы он ни превратился, и я верю в то, что из этого мальчугана вырастет хороший боец за добро и справедливость». Слова красивой Велмы молотом стучали в голове наемника, заставляя его сердце биться в десятки раз быстрее. «…Я верю в то…. что в этой молодой душе никогда не будет зла, в кого бы он ни превратился». «Молодец, Ники! Ура! Никс умеет летать!»

Наемник Летаврус плавно погружался в мир иллюзий и воспоминаний. Где-то в глубине души наемник знал, что всплывавшие в памяти слова Велмы — ни что иное, как результат обильной кровопотери. Летаврус отчаянно пытался не закрывать глаза и не попадать в руки зловещего сна, но никакие ухищрения ему не помогали — его тело словно растворялось в воздухе, а на рассудок ложилась тяжелая пелена незнания, с силой давящая на крошечные проблески ускользающей реальности.

Никс все глубже и глубже проваливался в сон, теряя контроль над своим измученным телом. Просматривая свою недолгую жизнь, Страж Леса не замечал, как его душа падает куда-то вниз. Сначала медленно и плавно опускаясь, пробегая мимо застывших картинок из пережитых мгновений жизни, затем падение постепенно стало набирать ускорение, жадно унося сущность наемника в бездну вечности. Смешные картинки из теперь уже прошлой жизни с неимоверной быстротой сменяли друг друга, превращаясь в кошмарный трехмерный калейдоскоп красок. Никс уже был готов закричать, когда его полет в никуда резко прекратился. Раскрытые в крике губы судорожно выдавили: «Ах!», когда кошмарный полет резко прервался. Вокруг поднялся гул и свист, словно голодное жерло вечности протестовало против такого неожиданного поворота событий. Летаврус словно застыл в теле свистящего потока Вселенной. Никс только теперь мог разглядеть ступни своих ног, болтающихся в пустоте. Одинокий наемник ощущал себя игрушкой в руках мироздания. Неожиданно что-то вздернуло Стража Леса за шиворот, сотрясая при этом все его тело. Никсалорд вслепую опустил ладони себе на затылок и почувствовал, как его пальцы ложатся на чьи-то сильные руки. Наемник шире открыл глаза, стараясь разглядеть своего спасителя. И он увидел…. Пара широких изумрудных глаз с едва заметными голубыми прожилками смотрела на него, а на белом, как мрамор, лице расплывалась широкая улыбка, украшенная двумя длинными и острыми, как сабля, клыками. На Никса смотрел его двойник — второе «я» в ипостаси существа, восставшего из пыли и праха. Мощная жилистая рука вампира крепко держала падающего в бесконечность наемника; в изумрудном взгляде смешалась целая гамма эмоций — сочетавшая укор, насмешку, азарт и даже испуг — одновременно. Наемник поймал себя на мысли, что его чудом спасло собственное отражение в извращенном магическом зеркале. Только всклокоченная грива длинных бело-голубых волос на голове отражения выдавала в нем что-то иное, какую-то непохожесть на своего оригинала.

На какую-то толику времени два существа с интересом разглядывали друг друга. Две половинки одного целого наконец-то встретились: человек и его неявный союзник, стоявший по другую сторону границы между жизнью и смертью. Никс всегда мечтал узнать как можно больше о другом себе, но страх за жизнь окружающих сдерживал порывы любопытного юнца, а его ипостаси очень хотелось вырваться на волю и вновь обрести себя, вдохнуть полной грудью глоток жизни и ощутить прикосновение прекрасных дланей мира. Они, наконец, встретились потому что в этот момент их объединяло одно и то же — страсть к жизни. Изумрудные глаза смотрели сами в себя и видели там свое продолжение. Угасавший огонек жизни в израненном теле наемника разгорался с новой силой, давая начало огненной буре.

Когда душераздирающий крик вампира сотряс все здание магов Мудрахана, наемник почувствовал себя снова самим собой — сильным и крепким; нанесенные оборотнем раны затягивались, не оставляя за собой ни ниточки шрамов. Летаврус ощущал проснувшиеся в нем силы, струящиеся по всему его организму, и был готов к любым неожиданностям.

Забыв все уроки Кантра и наставления Белвара об осторожности и полной внутренней гармонии, Летаврус поддался настоящему звериному инстинкту.

Обратив свой взгляд в сторону удаляющегося оборотня, вампир ехидно улыбнулся.

— Стой! — безобидное слово, предназначенное для остроконечных ушей зверя, само собой обрело повелительный тон и сказано было с довольно необычной для человеческого голоса интонацией.

Оборотень продолжал медленно шагать в сторону Густава, притаившегося где-то среди полок с книгами; но в последний момент волчья морда все же повернулась на неожиданно прозвучавший в ее адрес приказ.

Никс не стал ждать, когда наступит его час расплаты — ему не терпелось ответить на дружеское приветствие, оказанное ему зверем.

Быстро подскочив к оборотню сзади, вампир Летаврус крепко схватил зверя за загривок, погружая свои когти в звериное тело. Оборотень взвыл от чудовищной боли.

Оборотень жалобно заскулил, когда его черное волосатое тело легко поднялось вверх. По давившей на руки силе, вампир прикинул, что вес оборотня составлял больше двух сотен килограммов. Сильное звериное тело большого волка отчаянно дергало лапами, пытаясь избавиться от чудовищного захвата, но вампир лишь присел, напрягая ноги, и следующим движением опрокинул оборотня на пол, ударив зверя спиной о крепкий камень.

Полетевшие в разные стороны осколки камня и прошедший по всем залам гул опровергали надежды Густава на прочность здания.

Звук трескающейся деревянной палки, сопровождавшийся тихим писком оборотня, являлся последним отголоском сломанного хребта.

Никс улыбнулся своей чарующей улыбкой, когда блеск изумрудных глаз поймал страх опрокинутого зверя.

Противник, причинивший много неприятных моментов, был остановлен, но пробужденное сложным лечением и трансформацией естество вампира требовало своей доли от общей победы.

Наемник знал и понимал это. Именно поэтому в этот раз его мощная рука не дрогнула, вспарывая горло оборотня.

Голодный ночной хищник быстро утолил свой голод, осушив все вены и артерии большого волка. Ему не нужна была информация, и не требовались никакие магические фокусы — просто хорошо слаженный организм вампира нуждался срочно в подпитке своих сил. Да! Сила зверя, таящаяся в его крови, быстро входила в тело своего нового обладателя.

Человек слишком долго сдерживал свое второе «я», и теперь вампир полностью компенсировал все годы воздержания от кровавой трапезы. Ничто не могло остановить долгожданный обед древнего воина. Даже шум лап, одиноко цокающих острыми когтями по каменным плитам. Чуткий слух вампира засек крадущихся сзади зверей как раз в тот миг, когда последняя капля крови покинула артерии оборотня. Знания наемника и человеческая способность к мышлению мигом сказали ему, что у поверженного противника были собратья по стае и сейчас они как раз выходили из нижних этажей подвала, приближаясь к вампиру Летаврусу.

Вампир быстро отбросил ставшее ненужным тело оборотня и с азартом вгляделся в одинокую темноту дальних уголков дома магов.

Враги, безусловно, были сильны, но и Никсалорд теперь чувствовал себя не просто лесным проводником. Охотник — так сам себя ощущал Никс Летаврус, принявший облик своей тайной ипостаси. Кантр не зря иногда называл его именно так: «охотник». «За оборотнями», — так наемник мысленно закончил фразу своего учителя, когда его когтистая рука на ощупь отыскала в полумраке потерянный охотничий нож. Широкое лезвие, оставшееся все таким же прямым и острым, послушно легло в несколько широкую руку. Никс никогда не задумывался над тем, почему его вампирский облик не совсем похож на человеческий, а напоминает скорее какого-нибудь горного тролля, обращенного в слугу ночи.

Что-то едва прошмыгнуло в воздухе — оборотни принюхивались к воздуху, с каждым новым вдохом стараясь определить происхождение странного запаха крови, невидимым покрывалом парившей в воздухе. Никс знал, что это была его кровь. Кровь, пролившаяся во время его ранения, но на полу все же было несколько капель крови и их собрата оборотня.

Летаврус на мгновение прищурился, вспоминая о капающей красной струйкой пронзенной пасти. Звери тоже чувствовали это, и в их действиях появилась некоторая осмотрительность.

Они выжидали чего-то, словно действовали по чьей-то команде. Никс это знал — кровь оборотня сообщала ему об этом, вампир пока не знал только имени таинственного покровителя.

Когда первые шорохи лап отчетливо простучали по полу всего в сотне шагов от него, Никс стремительно помчался на своих врагов, намереваясь продолжить ночную охоту.

Густав был последним из магов Воды, оставшимся в живых после страшного нашествия зверей ночи. И вот теперь они возвращались. Цокающие звуки, дразнящие его слух каждую ночь, теперь снова пришли из глубин таявшегося в душе страха, чтобы в очередной раз замучить испуганного человека.

И даже храбрый наемник, справившийся с шайкой лесных отбросов, не внушал старому Густаву надежд на спасение. Ариниус обманывал его, когда обещал прислать значительную помощь и поддержку. Густав как-то вспоминал свои детские мечты о возможности увидеть в бою легендарных Белых Грифонов — великих рыцарей, облаченных в крепчайшие доспехи, наделенные магической силой; воинов, несущих на концах своих мечей добро и справедливость в удаленные места Лаударума.

— Что ты здесь делаешь? — голос прозвенел над самым ухом.

От неожиданности Густав даже вздрогнул.

— Не ожидал меня увидеть? — ночная гостья легко улыбнулась своими пухлыми губами, с которых впоследствии сорвались нотки истеричного смеха.

— Одри? — Густав провел рукой перед своими глазами, шепча защиту от мороков и иллюзорных чар. — Ты же умерла…

— Разве? — гостья ловко мотнула головой, не соглашаясь с глупыми речами своего бывшего наставника.

Аккуратные каштановые волосы беспорядочно упали на прекрасное женское тело.

Густав хотел что-то спросить у своей гостьи, но его мысли хаотично разбегались от одного только взгляда на бывшую ученицу.

Голубоглазая, худенькая, с молодым, еще почти девичьим телом, она была предметом частых восхищений старого мага. Все уроки магии давались этой девице также легко, как обычные занятия вышиванием или уборка личных покоев. Одри была просто создана для магии, и Густав всегда утверждал это, присутствие такой ученицы вызывало у старого мага Воды одни лишь положительные эмоции.

Одри легко сделала пару шагов в направлении Густава, едва заметно шевеля бедрами.

— Не подходи ко мне…

— Что?

Густав смотрел на свою бывшую ученицу и не мог оторвать от нее глаз. Он знал, что так не должно быть, что такой опытный маг, как он, должен в одно слово остановить представшую перед ним магиню. Магия — вот то оружие, которым одолевала Густава его бывшая ученица. Это было опасно, и все же магу было очень приятно, что его ученица превзошла своего учителя.

Между тем Одри издала еще один язвительный смешок, а ее пухлые губы смачно причмокнули.

Только сейчас Густав сообразил, что его ученица стоит перед ним совершенно обнаженной. Никакие чары не могут противостоять силе молодости и красоты, порожденными самой природой. Красота женского тела притягивала одинокого, пусть и пожилого мужчину, подчиняя все его существо лишь одному желанию.

— Ты — оборотень, — пальцы Густава сложились в знакомом жесте, помогая силам водяной стихии встать на защиту своего служителя.

— Ты только сейчас заметил это, — Одри продолжала расхаживать перед магом, но сосредоточенная в его руке сила заставила женщину-оборотня отступить. — Мы каждую ночь приходим в свою обитель и составляем тебе компанию, помогая скоротать ту малую толику времени, которую ты выделяешь на сон.

— Чего ты хочешь?

Женщина на миг остановилась и на ее лице промелькнула звериная улыбка.

— Я хочу власти.

— Власти?

Женщина кивнула.

— Власти над чем?

Грудной раскатистый смех зловещим эхом отражался от каменных сводов комнаты, служившей Густаву маленькой библиотекой:

— Да хоть над этим дурацким городишкой.

— У тебя ничего не получится, — Густав до сих пор до конца не осознавал всей глубины своих действий, но он знал только то, что стоящее перед ним зло нужно остановить. И остановить любой ценой, но сначала ему нужно было получить хоть какие-то сведения относительно творящихся в городе событий, а Одри была для мага единственным ключом к информации. — Наместник присылает каждый день все новых и новых солдат…

— Тупых наемников, набивающих себе карман за счет бедных горожан, — хороша армия, ничего не скажешь, — Одри вызывающе смотрела на своего учителя. Талантливая ученица без труда раскрыла его замысел, но у нее было целых две причины не огорчать своего учителя. — Нас пока что мало, но благодаря этим дурням с длинными пиками наша стая скоро увеличится втрое, вот увидишь. Так что мы даже рады прибытию нового мяса, что вы зовете солдатами южных земель.

— Скажи мне, моя ученица, кто вами руководит?

Плечики женщины смущенно сжались:

— Этого даже я не знаю.

— А кто знает?

— Тарик, — Одри спокойно перевела взгляд на свои стройные ноги, как бы имитируя утрату, — Тарик, к которому ты всегда питал не очень теплые чувства.

— Потому что он был вором! — воспоминания о хитром проныре, тащившем все, что только можно унести, к старьевщику в ломбард, прожигали сердце старика. Сколько полезных снадобий сбагрил этот мерзавец перед тем, как Густаву удалось его разоблачить! Тарику повезло только в том, что оборотни добрались до него раньше Густава. Но от глаз старого мага не укрылась нежность, промелькнувшая во взгляде его бывшей ученицы при упоминании имени этого негодяя.

— Зачем ты здесь появилась? — Густые брови Густава сошлись на переносице, показывая его опасения относительно визита недавней ученицы. — Каких почестей ты хочешь? И зачем тебе нужен я?

— Столько много вопросов, — нагая девица игриво качнула бедрами, обойдя вокруг одной из книжных стопок, но сделала это так, что ее жадные глаза ни на миг не выпускали Густава из поля зрения.

— И за весь разговор ни здравствуй, ни до свидания, — из груди женщины вырвался вздох. — Мы хотим завоевать весь юг Лаударума…

Брови старого Густава удивленно взлетели вверх.

… — Но сначала наша армия захватит Мудрахан — этот на вид жалкий и никчемный городишко, который таит в себе гораздо больше тайн, чем помнят наши архивы. Эти восстановленные пять десятилетий назад каменные стены и помещения замка, в которых живет наместник — далеко не все архитектурные достопримечательности города.

— Подземный город, — эти слова Густав произнес почти шепотом. Но от отточенного слуха собеседницы фраза не утаилась, и ночная гостья кивнула своему учителю, подтверждая его догадку.

— Я всегда знал, что там, внизу, обязательно сокрыта какая-то тайна. Если внимательно всмотреться в архитектурные характеристики замка наместника, то можно заметить некоторую особенность восточной и южной стен: они слегка наклонены и стоят так, как будто подпирают друг друга, — старый маг был точно во сне. Сейчас ему снова все казалось прежним: тайные поиски ответов на давно мучившие его вопросы и любимая ученица, внимающая его речам.

— Вот зачем я пришла сюда, — Одри театрально раскинула руки в попытке обнять тесное помещение. — Я смогла уговорить Тарика дать тебе шанс и позволить включить тебя в стаю.

Я знаю, что в тебе сейчас борются две стороны твоей личности. Первая, сознательная, говорит тебе, что ты послужишь орудием зла, вторая, чувственная, сулит тебе немыслимые богатства, — Одри печально вздохнула. — Я сама испытывала то же самое, когда после укуса проснулась в тюремной камере в замке, но со временем, когда на небо ляжет одеяло ночи, ты испытаешь блаженство трансформации и окунешься в другой мир. Мир, в котором вкусы и запахи правят наравне со звуком и цветом, а законы волчьей стаи намного проще глупых законов людей.

Голубые, как небо, глаза Одри несколько раз моргнули, а затем она продолжила:

— Разве не это и есть настоящий мир природы? Разве не поисками этих знаний ты жил последние пятьдесят лет? — Женщина-оборотень продолжала расхаживать внутри комнаты, лавируя между стопками книг.

Как же она была хороша! Прекрасное женское тело как магнит притягивало внимание Густава. Магу очень хотелось закрыть глаза и поддаться уговорам. Они обещали ему целый мир. Мир истинного звериного царства, доступный воле человека. Инстинкт против сознания! Да! — таких ощущений не мог постичь ни один волшебник вот уже вторую сотню лет. Но почему про него вспомнили именно сейчас, через два месяца после того, как их верный Вожак впервые напал на город?

— Почему именно сейчас, Одри? — Густав готов был расплакаться от обиды, горечи и утраты. Одри обещала подарить ему целый мир, но Густав знал цену такому подарку и поэтому не мог принять тех даров стаи, которые оборотни обещали ему. Только знание того, что такой вор и пройдоха, как этот жалкий Тарик, добился уважения стаи — вызывало у Густава злость и зависть. Если все действительно было так просто, как говорила Одри, то он — главный маг Воды, один из сильнейших магов Природы в этом городе, — мог стать воистину непобедимым существом. Первым человеческим магом, которому удалось по-настоящему познать мир дикой животной жизни.

— Сейчас ты нужен нам, Густав.

«Ага! Вот оно!» — мысли старого мага быстро заработали в нужном направлении: в данный момент великий Вожак оборотней нуждался в нем, но какой выгоды стая хотела от старого мага — этого Густав не знал.

— Нам может вскоре угрожать большая опасность, — Одри попыталась подойти к магу на два шага ближе, но строгий взгляд Густава остановил ее.

— В чем дело, учитель? — слова, произнесенные по-детски обиженно, пронзали душу старого мага Воды таящейся внутри жалобой. Будто дочь, просящая отца о помощи после того, как уличный мальчишка дал ей подзатыльник. Густаву очень хотелось сказать: «Да». Но кому бы он это сказал? — вот что мучило старого мага. Та девушка Одри, которую он знал, давно умерла, а то, что сейчас стояло перед ним, являлось порождением ночи, таящим в себе великую опасность.

— Я не доверяю тебе, Одри. Прости, но ты чего-то не договариваешь.

— В смысле…

Густав сам не знал, почему до сих пор не решился уничтожить это порождение ночи, хотя прекрасно понимал, что не сможет вот так просто применить заклинание голубой сферы. Два месяца назад их предводитель забрал к себе в подчинение почти всех магов, организовав нечто, что они называют стаей. Ему нужны были все, кроме него. А затем на протяжении шестидесяти ночей его бывшие воспитанники и друзья наведывались к нему в кошмарных снах, и вот наконец-то настал момент, когда ему решили предложить давно подготовленное для него место в чудовищном сообществе зверолюдей. И стая пошла на это только потому, что нечто вскоре может угрожать их любимому Вожаку. Густав очень хотел покончить с бесполезной беседой и существованием своей бывшей ученицы, но неожиданно для обоих собеседников тема затянувшегося разговора затронула интересы обоих сторон — оборотням нужны были любые сведения о могущественных артефактах, таящихся в подземельях замка Мудрахан; маг наконец-то узнал, что поразившая город нечисть все-таки не такая уж непобедимая, как раньше всем казалось, и Густав во что бы то ни стало хотел узнать о причине накативших на стаю страхов.

— Прости, Одри, но почему именно сейчас до этого беспомощный старик, который был вам в тягость, стал единственной надеждой на спасение?

— Ты помнишь орден Крестоносцев?

Густаву никогда не приходилось встречаться лицом к лицу с членами этого братства, но из многочисленных старинных архивов маг почерпнул достаточно информации об этом священном ордене, поклоняющемуся великому Тонгару — богу земной тверди и горных вершин.

Основанный восемь с половиной тысячелетий назад командирами армий первопоселенцев Лаударума, орден Крестоносцев был намного старше своих последователей — Рыцарей Белого Грифона, Войска Светлоглавого Аркара, Служителей Желтой Гидры и Армии Летающих Цитаделей. Сформированный сэром Парсевалем Гаэлем Гоэлебом по прозвищу Лисья Голова — первым Крестоносцем, ступившим из перепутья Миров в Великом Магике на земли Лаударума, — орден представлял собой мощный воинский клан, имевший в своем подчинении сильную армию, укомплектованную как пешими, так и конными рыцарями в мощных магических доспехах, прочность которых не уступала камню. Мощная магия Земли и покровительство земной тверди делали воинов этого ордена практически непобедимыми. Их главное оружие — большой молот, заостренный с одного конца, выполненный целиком из жидкой вулканической лавы, всегда обеспечивал своим обладателям победу. Сочетавший в себе силу земли и огня, молот еще наделялся особой силой Тонгара с помощью специальных рунических символов, и ни силы доспеха неба, ни щиты воды, ни плоть огня не могли противостоять им. Архивы очень подробно расписывали военные кампании преемников Лисьей Головы против вторгшихся в Лаударум орд нежити, в ходе которых в итоге войска Крестоносцев одержали победу, хотя сами понесли многочисленные потери. Пришедший на смену Лисьей Голове сэр Бартон Фон Велдер разделил основные войска Ордена, добыв в одном из пограничных миров мощный магический артефакт: каменную плиту, на которой написана история рождения Тонгара. В своих поучениях Фон Велдер велел не только защищать беззащитных крестьян от орд личей, но и вести наступательные войны с другими кланами рыцарей с целью полного господства над Лаударумом. Вследствие проповедей Фон Велдера после кровопролитной войны с войском Драйга — короля личей — на одном из крупнейших материков Лаударума разразилась междоусобная война среди четырех рыцарских орденов, которая продлилась четыре столетия. О дальнейшей судьбе ордена Крестоносцев архивы Мудрахана умалчивали. Но по скупым слухам от различных послов и из разговоров с наместником Густаву удалось узнать, что якобы орден Крестоносцев или, как его позже прозвали, орден Тонгара, не полностью был истреблен его же собратьями тысячелетия назад, и его выжившим последователям снова удалось созвать воедино своих сторонников. Убежище им якобы предоставил настоятель одного из монастырей в северо-западных провинциях королевства.

«Крестоносцы, — Густав с горечью закрыл глаза, — если священнослужители прислали эмиссара, способного покончить с Вожаком оборотней, я не возражаю».

— Рыцарь ордена вместе со своим напарником уже убил трех наших братьев. Их сюда кто-то специально призвал якобы для оказания городу помощи.

Густав заметил промелькнувший в глазах Одри хищный огонек мести.

«Только бы не улыбнуться», — упорно твердил себе маг, ему было приятно услышать подтверждение тому, что помощь действительно пришла.

Рыцарь ордена Крестоносцев, почти разрушенного восемь тысячелетий назад. А почему бы и нет? Последний век на землях Лаударума все было спокойно, не считая мелких стычек между королевскими стражниками и шайками лесных разбойников, и Маг Воды не видел ничего плохого в том, что монахи стали более снисходительны к людским проблемам и начали возрождать героев давно забытых эпох. И вдруг — нападение оборотней в южном городе Лаударума — великом Мудрахане — городе-замке, в чьих стенах со времен основания не побывало ни единого монстра. Наместник тоже долго смеялся, но все же впустил в город орды грубых наемников, чьи действия скорее разоряют мирных жителей, нежели оберегают.

А второй помощник…. Спутник рыцаря…. Магу почему-то вспомнились бело-голубые короткие волосы и большие изумрудные глаза.

«Летаврус — так, кажется, величал себя незнакомец, представившийся наемником и сказавший, что прошел по старой дороге в компании очаровательной спутницы».

Густав не хотел этого, но его лицо предательски дрогнуло, расплывшись в ухмылке — его явно услышали Маги Природы Мейриярда. Может, и не так, как он хотел, но Густаву помогли, и помощь уже показала себя в деле.

— Это ты?! — удивление, горечь, обида и разочарование — женщина-оборотень смогла вместить всю гамму негодования в одну фразу.

— Прости, Одри, я не расслышал.

— Это все ты подстроил! — Женщина-оборотень зло зашипела и приготовилась к атаке в отместку за погибших братьев.

— Успокойся, моя ученица, я помогу тебе…

Сияющие голубые глаза медленно сужались в узенькие щелочки, приобретая красноватый оттенок. Трансформация уже началась. Наступательное заклинание уже давно ждало своего часа, только крепкие умелые пальцы сдерживали неумолимую силу от прорыва на волю.

— У меня было две причины поговорить с тобой вопреки приказу Вожака, — рот Одри начал удлиняться, придавая лицу треугольную форму и все больше превращаясь в звериную моду. — Первая — я всегда уважала тебя и благодарна тебе за твои уроки; вторая причина — тебе все равно не суждено пережить эту ночь.

— Это за погибших братьев!!! — слова, комками прорывающиеся через рык, послужили для оборотня и мага сигналом к атаке.

Густав понял, что кровопролития не избежать. Его заклинание уже было готово и сила, воплощенная в магии, только ожидала приказа.

Глава пятая Человек-тень

Первая метнувшаяся на вампира четырехлапая тень попала сразу под удар сильной ноги. Оборотень заскулил, когда нога Никса раздробила ему ребра, прекратив ночную охоту осмелевшего зверя.

Эти особи были поменьше, чем первый оборотень. Своими размерами нападавшие лишь слегка превышали крупного волка. Летаврус сообразил, что самым первым на охоту выходил вожак стаи, а теперь за ним тянулись остальные члены их братства. Оборотни, проникшие внутрь дома магов, чем-то напоминали тех троих, которых наемник и Рут встретили возле окраин Эйлиля. Вот только на Никса нападали не один или два оборотня, как в прошлый раз — на этот раз против ночного охотника ополчилась вся стая.

Раненый зверь, пошедший авангардом на Летавруса, все еще был жив и продолжал жалобно скулить, истекая кровью.

Вопли раненого сородича и запах крови Вожака послужили сигналом для всей стаи к всеобщей атаке.

Никс был готов к такому повороту событий, и на его лице промелькнула кровожадная улыбка.

Что-то проскальзывало мимо крепкого тела в непроглядном мраке коридора. Летаврус сообразил, что звери решили взять его в кольцо для того, чтобы совместными усилиями покончить с возникшим перед ними препятствием.

Мохнатые тела по кругу бегали вокруг Никса, периодически пытаясь укусить его за ногу или руку.

Темная шерсть зверей буквально растворяла ночных обитателей в сумраке, делая их движения абсолютно невидимыми для глаз человека. Человека! Но не вампира.

Никс отчетливо видел кружащих вокруг него зверолюдей и ловко уклонялся от их атак, нанося им режущие раны ножом и своими когтями.

Вокруг летели только клочья шерсти и капли крови. Вампир был в своей стихии. Окруженный кошмарным танцем теней и мельканиями зловещих красных огоньков, одиноко тлевших в темном мраке, Летаврус продолжал свой танец уворотов, ударов и выпадов, каждый раз поражая нужную ему цель и оставляя вокруг себя крупные волчьи тела под ногами.

Одному из нападавших все же удалось схватить Никса за кисть руки, но вампир быстро отдернул руку, и широкая длань выскользнула из звериной пасти. Контрвыпад Летавруса не заставил себя ждать — широкое лезвие охотничьего ножа одним колющим ударом остановило звериное сердце.

Другой твари, прыгнувшей на него из кровожадной пушистой массы, Никсу удалось свернуть шею, одним движением поймав голову зверя, когда тот находился в полете.

Участь погибшего друга или подруги — Никс не обращал внимания на детали — отпугнула оставшихся тварей, предоставив Никсу отличный шанс, чтобы перевести дух перед продолжением боя. Вампир не стал ничего делать с только что умершим существом, так как его организм не нуждался в свежей крови, а кидать тело зверя в толпу сородичей Летаврус не стал из-за этических соображений.

«Даже безымянный зверь имеет своё имя в книге матери-природы», — Кантра сейчас не было рядом с Никсом, но усвоенный наемником урок всё еще крепко засел в памяти Летавруса. Уважать этих мерзких зверей Никс уже научился хотя бы потому, что вот уже второй раз подряд ни адамантиевый меч, ни верный нож не могли спасти его человеческое тело в открытой схватке с этими зверями.

Оборотней вокруг Никса с каждым новым его ударом становилось все меньше и меньше. Ноги по щиколотку утопали в мягком ковре из шерсти оборотней, смоченной их собственной кровью.

Неожиданно твари начали резкое наступление сразу всей оставшейся группой. Никсалорду пришлось расправить свои мощные кожистые крылья, которые непробиваемым плащом укрывали до этого его спину и плечи.

Четверо оборотней разлетелись в разные стороны, когда в них ударили перепончатые крылья Летавруса.

Никс посмотрел вокруг себя, одновременно принюхиваясь к пропитанному кровью, потом и шерстью воздухом. Оставшиеся в живых особи спешно удалялись в дальние комнаты дома, зализывая свои раны и жалобно скуля.

Летаврус в облике ночного зверя имел отличное ночное зрение и мог прекрасно увидеть результаты прошедшей драки. На полу и около стен Никс насчитал двенадцать крупных волчьих тел — оборотни лежали точно в тех позах, которые их поверженное тело успело принять за секунду до смерти.

Вампир слышал прерывистые вздохи и одинокие шорохи где-то на нижних этажах здания.

Кто-то стремительно приближался к нему снизу. Кто-то, чьи шаги мягки, как бархат, вес не больше сорока килограммов — так мир звуков и ощущений рисовал портрет незнакомца.

Никс не понял, как пол ушел у него из-под ног и как он, влекомый тонной трескающегося камня, полетел вниз. Никсу не повезло и потому, что камень треснул сразу, как будто по нему ударили, и что именно чья-то сильная рука или лапа породила чудовищный камнепад. Сначала Страж Леса почувствовал, как из-под его ног уходит пол, и в первый же момент инстинкт летающего существа требовал расправить крылья и удержаться на лету, но разум человека взял верх, отдав команду крепким рукам схватить падающий сверху прямоугольный каменный монолит. Кругом раздавался гул и треск, но вампиру хватило сил, чтобы отшвырнуть летевший следом за ним камень и подобрать под себя колени.

Острые осколки камня больно лупили по беломраморной коже, проверяя ее на прочность. Летаврус был уверен в стойкости своего вампирского тела к повреждениям, но в этот раз ему почему-то точно казалось, что после посадки его тело будет все в ссадинах и саднящих ранах. О переломе Летаврус не думал, так как его организм казался Никсу настоящей крепостью, способной выстоять против любой атаки. Одни лишь полчища морлоков в Хатке чего стоили!

Падать пришлось всего один пролет, разделявший первый и цокольный этажи дома магов. Но затем десятиметровая высота цокольного этажа превратила падение в сущий кошмар — все тело Никса было сдавлено навалившимися камнями, а едкая пыль набилась в глаза и рот и раздражала горло, то и дело вызывая позывы к кашлю.

Рядом из-под завала торчала волчья голова одного из убитых оборотней. На морде зверя запечатлелся жуткий оскал. Скорее всего зверь был еще жив в тот момент, когда начался камнепад. Звериная морда смотрела прямо на Никса, едва не касаясь своим холодным носом его лица.

Летаврус попробовал пошевелить руками — они оказались под завалом камней, равно, как и все его тело, не считая головы, одиноко торчавшей между двумя каменными глыбами.

Никс посмотрел наверх. Где-то там, среди полок и книг, сидел одинокий маг Воды — последний из магов Мудрахана. И, возможно, ему требовалась помощь.

Но не это сейчас занимало Никса. Отверстие в потолке, откуда он упал, было идеально ровным, словно кто или что просто вырезало его, чтобы он оказался погребенным под грудой камней.

Мысль о ловушке пришла в голову вампира одновременно с мыслью о том, что его грудь так плотно зажата между камней, что тело не может сделать ни одного вдоха. А ведь рано или поздно облик ночного зверя придется снять и вновь стать обыкновенным Никсом Летаврусом, Стражем Леса из Майри. При мысли о том, как груда камней медленно оседает вниз, раздавливая своим весом тщедушного человека, придала вампиру немного сил. Его пальцы с хрустом оцарапали пол, оторвав при этом пару когтей, но все же вампир почувствовал себя лучше, когда пальцы сжались в кулаки.

— Мистер Летаврус, я полагаю.

Никс не видел говорившего с ним существа, но его ребра и легкие тут же почувствовали сильный толчок и чудовищную силу, вдавливавшую камни, а перед Никсом выросла расплывчатая тень.

— Наконец-то я вижу вас собственными глазами.

Говорить было больно и неудобно — давившие на грудь камни мгновенно высасывали последние капли воздуха из пойманного в ловушку тела.

— Мы знакомы? — каркающий от натуги голос вампира устрашающе прозвучал во мраке.

Чуткий слух Летавруса уловил быстрое движение в нескольких метрах от себя, почти сразу же перед глазами мелькнула черная тень. Никс хотел поверить в галлюцинацию, но зрение ночного существа его не обманывало — впереди действительно кто-то двигался, кто-то очень большой и сильный. И кроме силы, враг также обладал еще и коварством: Никс не сомневался, что ловушка, в которую он угодил, была делом рук тени. И обман с легкой тенью — тоже он подстроил.

«Как же глупо я попался!» — сокрушался Летаврус.

— Мы уже познакомились, — Летаврус почувствовал, как нечто твердое и острое со всех сторон обхватило его голову и рывком дернуло назад. — Твои способности заставляют даже меня испытывать неподдельное восхищение.

Темная кровь струилась из длинных порезов; шейные позвонки ныли от адского напряжения и готовы были вот-вот треснуть, но вампир терпел. Никс внимательно всматривался в окружающий его мрак. Колышущиеся тени и мигающие где-то сверху синие огоньки — вот были единственные ориентиры, на которые вампир мог положиться.

«Эх! Нужно было выпить еще пару глотков живительной влаги из этих тварей. Тогда бы я сейчас был переполнен силой!» — мечтательно подумал наемник.

— Зачем ты выпил кровь Тарика?

Слова словно молнии сыпались на Никса откуда-то сверху, будто капли черной тени, двигающейся под потолком.

«Странно, — подумал Никс, — почему, сидя с запрокинутой головой, я не вижу той злосчастной дыры в потолке, откуда я свалился, увлекаемый камнепадом?»

Державшая голову вампира тень сама ответила на вопрос, словно прочитав мысли:

— Молчишь.… Ах! Прости, коллега! Я, наверное, загораживаю тебе обзор.

Что-то снова мелькнуло под потолком; два голубых огонька исчезли, и перед Летаврусом снова открылся потолок с круглой дыркой. Теперь сомнений не оставалось — перед Никсом кружил некто очень большого роста, а мигающие огоньки были его глазами.

— Так все же: зачем ты взял кровь Тарика, а того никчемного разбойника выкинул в ночь?

Тень отпустила голову вампира из своих острых пальцев, и, получив небольшую передышку, Никс изо всех сил резко напряг, а затем расслабил мышцы своего тела, вытаскивая себя из ловушки, которая грозила вот-вот захлопнуться. Плечи и спина трещали от перенапряжения, но Никс слышал постукивание каменных голышей друг о друга. Вампиру не хватало нескольких попыток для окончательного освобождения. Но грозный собеседник ходил все это время кругами — Летаврус видел его большой силуэт и слышал поступь его шагов. Невидимый противник хоть и был грозен и силен, но сейчас проявлял тактичность и терпеливо стоял в ожидании ответа. Кто бы этот мистер-загадка ни был на самом деле, он очень заинтересовался Летаврусом.

— Твой Тарик был достаточно силен, чтобы ранить меня, — Летаврус натужно ухмыльнулся, — ему почти удалось убить меня — вот я и взял его кровь взамен утраченной своей. — Никс пытался определить реакцию гостя, но мрак своими плотными портьерами упорно скрывал его. Но Никса слушали — в этом наемник не сомневался.

— Оборотень возле Эйлиля был каким-то слабым, так что мне хватило одного удара для того, чтобы отправить его душу в мир иной. А со вторым и третьим его собратьями мне помогли покончить добрые люди, сопровождавшие меня в опасном пути. Так что первый твой боец был для меня, все равно что таракан, а я, знаешь ли, такими не закусываю во время боя. А то мало ли, какие эмоции я могу от него поймать? Вдруг струхну?

К концу своей речи Летаврус поймал себя на том, что его плечи и торс уже достаточно раскачали почти все камни, придавившие его. Вампир продолжал напрягать, а затем расслаблять мышцы своего тела, втягивая и выдыхая при этом полную грудь воздуха.

Никс слышал приглушенное рычание, доносившееся откуда-то сверху. Гулкий рык, сначала надрывный, а потом все более отчетливый, переходил в прерывающийся периодический вой.

— Что ж, — густая тень снова замелькала перед Никсом, — твой рассказ очень увлекателен, но, боюсь, сегодняшняя ночь припрятала для тебя более интересный разговор.

Скрытое кровоподтеками лицо вампира выгнуло бровь.

— Сюда идет стая Торка, — тень нарочно сделала паузу, — боевого друга и Тарика, и Огги.

Волчий рык и звук шаркающих по камню лап бегущего зверя прервал речь высокой тени.

— Рад познакомиться.

Никс никогда не говорил себе напутственных речей, давая самому себе ценные указания, но сейчас наемник оказался в ловушке во вражеском логове в окружении врагов, готовых разорвать его на куски. Плотная завеса мрака растаяла в один миг так же внезапно, как и появилась, открыв Летаврусу чудесный вид разъяренных звериных морд и несущегося из северного конца зала огромного волка, жадно клацающего челюстью.

Оборотень неумолимо приближался, а камни, наваленные на вампира, шевелились под действием его тела, как большие клопы. Никс хотел начать мысленный отсчет, но вот только отсчет чего — это требовало выяснений. Времени, отделявшего жизнь Летавруса от его смерти, оставалось совсем немного. Почувствовав, что камни раскачены с достаточной амплитудой, Никс с ревом выпрямился в полный рост, размашисто раскинув руки в стороны.

Большие валуны идеальной круглой формы, служившие вампиру тюрьмой, выступили теперь в качестве его оружия: камни, отброшенные сильным телом, со скоростью птицы полетели в новых знакомых, ломая им лапы, калеча тела и дробя хребты и ребра. Воздух наполнился запахом смерти и крови. Последняя жадно умыла вампира жизненной силой ночных охотников, в один миг превратившихся в его жертвы. Новые знакомые, представленные Никсу тенью, отвечали на оказанное им приветствие жалобными скулящими звуками — музыка, ставшая для наемника уже привычной, сейчас нисколько не успокаивала его.

Летаврус видел приближающегося к нему оборотня. Доминирующий в данном племени самец был уже в зоне досягаемости Никса, когда вампир легко поднял тяжелый валун, валявшийся у его ног, и опустил его прямо на голову оборотня, когда нос того едва не коснулся живота Летавруса.

Раздавленная камнем голова зверя разлетелась на мелкие кусочки, поливая все пространство вокруг своими мозгами и осколками черепа.

— Торк, если я не ошибаюсь, — Никс хотел сделать театральный поклон над павшим главарем стаи, но оставшиеся особи из стаи Торка не дали вампиру сделать этого.

Летаврус не жалел своих кулаков, когда его сжатая пятерня врезалась в волчьи морды.

Крушились звериные черепа, когда мощные кулаки били их в висок. Звери были словно перезрелые арбузы под ударами молота. Кругом брызгала кровь и летели мозги, измельченные в кашу. Кому-то из оборотней удалось обойти Никса сзади, пока его товарищи своими атаками отвлекали наемника. Тварь прыгнула Никсу на плечо, придавив одну из рук к торсу, и попыталась своими клыками вцепиться Летаврусу в горло, но вампир оказался быстрее — его мощные пальцы схватили оборотня за морду и резко дернули на себя, а острые зубы быстро нашли жизненно важную артерию на шее зверя и вспороли ее.

Кровь павшего зверя добавила Никсу новых сил для продолжения борьбы, переросшей в кровавую драку. Хитрый маневр оборотня не прошел для наемника без последствий: Никс на время забыл об обороне, и это привело к появлению на теле наемника новых следов от волчьих челюстей.

Только теперь Никс с досадой пожалел о сломанных камнями когтях и об утерянном ноже, с болью вспоминая свои насмешки над хорошо служившим ему оружием. Воспоминания о спрятанном в лесу адамантиевом мече едва не накатывали на изумрудные глаза крупные слезы досады.

Вокруг щелкали острые когти и клацали пасти голодных оборотней, а Никс Летаврус проявлял чудеса искусства кулачного боя, уворачиваясь от жадных челюстей и нанося удары, сокрушающие зверям кости.

Где-то под ногами вампира покатывались оставшиеся от устроенной ему западни валуны. Никс, будто деревенский мальчишка, пинал их ногами, посылая смертоносные снаряды в гущу звериных тел.

Звери, впрочем, тоже не оставались в долгу: к концу боя тело вампира-наемника напоминало одну сплошную рану. Крепкая кожа во многих местах поддалась когтям и зубам зверей; из многочисленных порезов ручейками сочилась кровь, а в некоторых местах оборотням удалось отхватить от мощного торса небольшие куски мяса. Летавруса не беспокоили полученные им раны только потому, что тело вампира могло залечивать любые ранения. Для ускорения процесса регенерации Никсу пришлось высушить еще одного оборотня, одного из последних, ринувшихся в схватку, наверняка бывшего при человеческой жизни каким-нибудь трусом, но не ставшего от этого менее полезным.

Поймав в свои объятия последнего оборотня из стаи Торка и переломив ему хребет, Никс отбросил бесполезное шерстистое тело и поспешил покинуть цокольное помещение Дома Магов, в котором он оказался.

Помещение являло собой просторный широкий зал, отделанный в бирюзовых тонах с золотыми вкраплениями. Стены действительно были высокими и, удаляясь от основания пола, слегка изменяли свой наклон, как бы удаляясь друг от друга — отчего потолок казался еще выше и шире. При освещении зала горящими факелами у людей, обращающих взгляд наверх, создавалась иллюзия бездонной голубизны небосвода. Никс не мог точно различить всех оттенков и красок, но чутье подсказывало ему, что весь потолок расписан под небесный пейзаж, в центре которого сияло яркое солнце. Как раз на этом месте висела большая хрустальная люстра с двенадцатью секциями и тридцатью шестью масляными фонарями. Красочность обстановки подчеркивали мебель из редких пород дерева, инкрустированная бирюзой и драгоценными камнями, и красочные картины с изображением различных моментов истории Мудрахана.

«Удивительно, — подумал Никс, — а почему бы этим магам не открыть здесь музей? Ага!»

Вампир-наемник улыбнулся, когда в поле зрения попали очертания широкой винтовой лестницы.

«Вот откуда взялся господин Торк», — Летаврус уже не улыбался, а рассмеялся во весь голос, когда увидел перед собой фрагмент стены, декорированный под витраж, на котором были выставлены на обозрение различные виды холодного оружия.

Глаза умелого воина просто разбегались от большого выбора всевозможных мечей, сабель, рапир и алебард. Безо всяких украшений и дарственных надписей оружие висело на специальных крючках, вбитых в стену, а чтобы рукояти и лезвия не царапались о камень, поверхность стены была отделана синим бархатом, в толстых складках которого оружие смотрелось просто великолепно. Никс также обратил внимание на специальные таблички, искусно сработанные из дерева, покрытого лаком. На каждой из табличек было написано название того оружия, под которым она была установлена.

«Кривая сабля», «Ятаган», «Рапира с удлиненным лезвием для праворукого воина», «Короткий меч», «Длинный меч» — Летаврус мог простоять всю ночь, читая названия атрибутов гладиаторских арен и любуясь шедеврами оружейной коллекции. Такого богатства даже в школе Кантра не было.

И, глядя на оружие, Никс сразу погрустнел, когда вспомнил про свой охотничий нож, утерянный среди большого зала.

Обидно было и то, что, как бы ни был хорош тот или иной предмет коллекции, ни один из них не мог заменить в бою потерянное оружие.

— Не это ли ищешь?

Летаврус узнал голос высокого авантюриста, устроившего ему ловушку.

Руки Никса сами схватили резную рукоятку длинного меча крестоносцев; наемник снова вспомнил про уроки Кантра и, все еще находясь в облике вампира, отдавал предпочтение бою на мечах.

Вампир-наемник резко крутнулся вокруг себя, описывая мечом полукруг, и встал в защитную стойку, слегка приподняв меч и направив его острием в бок.

Широкое лезвие громко чиркнуло о длинный меч, высекая искру.

— Ловко, нечего сказать, — на фоне темного пятна блеснула одинокая белая полоска — противник ухмыльнулся, — такой фокус может проделать каждый алкаш в городских тавернах.

Никс хотел добавить, что вообще-то эти алкаши являются одними из самых лучших наемников юга Лаударума, но серьезность ситуации заставила его деликатно промолчать. Только рука молниеносным движением успела подхватить почти упавший на пол нож.

— Превосходно, — человек-тень слегка заколыхался, а потом за его спиной чиркнул металл.

Удар последовал неожиданно. Даже такой боец, как Никс Летаврус, оценил мастерство нападавшего.

Обоюдоострая секира, с лезвиями на обоих концах древка, потрясала своими габаритами.

Летаврусу удалось только в самый последний момент скрестить двуручный меч и охотничий нож и тем самым остановить продвижение смертоносной секиры в свою сторону.

Лезвие топора было почти круглым и имело не меньше пятисот миллиметров в радиусе. Острое, как бритва, лезвие топора мерцало в кружившем сумраке зловещим светом. Грозное оружие человека-тени, призванное убивать и внушать страх, своими странными бликами помогало наемнику вовремя блокировать удары врага и избегать прямых попаданий.

За каждым ударом секиры чувствовалась нечеловеческая сила. Летаврусу приходилось напрягать все свое тело, чтобы уверенно противостоять обрушившемуся на него граду ударов. Крепкие мышцы стали твердыми как камень, а тяжелый двуручный меч от своих сорока килограммов не оставил ни следа усталости в руках вампира. Никс поймал себя на мысли, что это уже четвертый раз за одну ночь, когда его второе «я» спасает его от лап смерти.

Лезвия секиры исчезали также внезапно, как и появлялись. Окружавший старый зал мрак ловко прятал движения своего фаворита. Мрак — покрывало ночи, незримо окутывающее города, людей и все королевство Лаударума. Человек-тень и покрывало ночи — они хорошо дополняли друг друга. Это было их празднество. Целого мира ночи и тьмы.

Но это был также и мир Никсалорда Летавруса — наемника Гильдии Воинов из школы Стражей Леса, человека в свете дня, ночного охотника в свете мрака. Изнуряющие тренировки под руководством старого воина не прошли для Никса даром. Руки наемника, сжимавшие оружие, словно жили своей жизнью, подчиняясь воле порхающих в ночном воздухе стальных клинков и трещащего от натуги металла. Никс не мог видеть своего оппонента, но знал, что тот точно выше ростом и шире в плечах — это давало преимущества в силовом бою где-нибудь на открытом месте, но только не в ограниченном пространстве, пусть и достаточно большом. Наемнику удавалось предсказывать удары человека-тени и вовремя подставлять нож или меч, отводя или отбивая удар. Но и человек-тень действовал достаточно однообразно, хотя и быстро — его удары были в основном рубящими, хотя человек-тень и наносил их с неимоверной силой и под невообразимыми углами. Летаврус вращал двуручным мечом и ножом, ослабляя смертоносные удары или отбивая их. Поединок принимал затяжной характер, и Никс почувствовал, что по его лицу струятся капельки влаги — он начинает уставать от бешеной скорости обмена ударами. Каждый блок отдавался во всей руке и плече томительной волной чужой силы. Руки болели от физической нагрузки, но продолжали твердо держать оружие. Лезвие меча и ножа умоляюще трещало, а высекаемые от ударов искры наполняли воздух запахом горелого металла.

— Неплохо, — похвалил наемника человек-тень, когда Никсу удалось в очередной раз отбить двуручным мечом нацеленное в него лезвие секиры.

Летаврус за пару минут узнал почти все приемы и удары, которыми осыпал его оппонент. И вот тут в душе наемника появилась надежда на преодоление непробиваемых наступательных ударов, сыпавшихся со всех сторон.

Но надежды оказались напрасными — что-то мелькнуло в сумраке, и воздух рассек легкий свист; очередной удар под прямым углом слева под ребра явно запаздывал, хотя Никс уже готов был к контрвыпаду.

«Мельница!» — неожиданная догадка осенила наемника как раз в тот момент, когда смертоносное вращающееся острие секиры уже опускалось вниз, на голову наемника. Никс в последний момент успел отвести руки с зажатым в них оружием и кубарем прокатиться под дробящим камни лезвием.

Острое лезвие пробило камень как раз в том месте, где только что стоял вампир. Странное оружие прорезало в камне дыру, словно нож в масле.

Никс услышал хриплое дыхание противника — тот, очевидно, пребывал не в лучшей своей форме и тоже не был в восторге от защиты Никсалорда.

«Спасибо тебе, Кантр!» — Летаврус мысленно воздал похвалу своему учителю по бою на мечах, когда кувырками прокатывался через сплошную завесу мрака.

«Получай!» — Двуручный меч, сжимаемый твердой рукой, с силой полоснул по тому месту, где, по мнению Никса, у его противника должны были быть ноги.

Толстое лезвие отскочило от ноги человека-тени, словно это был камень. Отдача от неожиданного блока волнами пробежала по всему телу Летавруса, заставляя его мышцы деревенеть от усилий.

— Ловкий ход, вампир, — слова похвалы скрываемого мраком соперника мало интересовали Никса. Уйти от метнувшейся в его сторону расплывчатой тени — вот что наемнику следовало срочно предпринять.

Но удача не могла улыбаться Никсу постоянно — что-то жесткое и холодное с такой силой ударило Летавруса под ребра, что на миг ему показалось, будто все вокруг него заполняется вечным мраком.

Боль в боку и хриплое дыхание заставили Летавруса в отчаянии прижаться как можно ближе к полу, и наемник, стараясь не попасть под темные столбы, обрушивающиеся на него со всех сторон, начал кувыркаться, подобно жуку-щелкунчику, периодически наугад нанося удары по странным теням.

Атаки Никса порождали лишь звонкие удары металла о металл, а падающие тени стали двигаться все быстрее и быстрее. Быстрее двигался и Никс, упорно уворачиваясь от стремительных атак.

Радовало наемника только одно — нигде не было видно лезвий секиры.

Когда сквозь пелену темноты Никс увидел голубоватый потолок с золотыми красками, его ноги тут же оттолкнулись от пола, в стремительном прыжке посылая тело наемника высоко вверх.

Летаврус мог запросто расправить сложенные за спиной крылья и покинуть поле битвы, но ему бросили вызов на языке меча и стали, и он — боец на мечах — не собирался отступать от боя.

Резко крутнувшись вокруг себя, Никс изо всех сил рубанул ножом и двуручным мечом по странной тени.

Теплая и липкая жидкость брызнула наемнику в лицо, а темная фигура сдавленно вскрикнула.

Летаврус сразу понял, что его удар достиг цели, но вот куда попало острие оружия и каковы последствия — этого Летаврус не знал. Тень ловко скрывала раны своего подзащитного. Теперь Никсалорд уже не сомневался в том, что его противника скрывает магическое заклинание, откуда наемник сразу же сделал вывод, что здесь необходимо применять собственные запасы магических трюков, тем более что от этого зависела его жизнь.

Заклинание светлячка уже слетало с губ вампира, когда в глаза наемнику ударил яркий свет — противник опередил Никса.

От резкого яркого света Лнтаврус на секунду потерял зрение — лучи, испускаемые зажженными факелами, били по чувствительным глазам вампира, до этого пребывавшего в абсолютной темноте.

Наемник был абсолютно беспомощен. Он застыл, словно статуя, по интуиции подавшись спиной чуть назад, вскинув перед грудью меч на случай неожиданного удара и приготовив к броску зажатый в отведенной назад руке нож. Но человек-тень не нападал. Он ждал.

Когда через секунду его глаза адаптировались к свету многочисленных факелов, висевших на стенах, Никс получил-таки возможность вблизи рассмотреть своего врага.

Огромный воин, скрывавшийся под обликом человека-тени, выдерживал паузу, позволяя Летаврусу внимательно себя разглядеть.

Перед Никсалордом стоял пятиметровый гигант с серо-зеленой кожей, под которой перекатывались валики крепких мышц. Вся нижняя часть тела от пояса и ниже была закрыта матовыми пластинами древних доспехов. Наколенники, пояс и пластинчатые щитки, закрывающие бедра и голени, витиеватой змейкой бежали странные символы, отдельные из которых временами вспыхивали темно-алым цветом. Вампир в Никсе всем своим существом почувствовал исходящую от доспехов магическую силу. Больше у наемника не вызывали вопросов безрезультатные атаки по ногам, защищенным этими пластинами. Такой материал нельзя было поразить обычным оружием. Торс странного воина был практически обнажен за исключением верхней части и плеч, защищенных странными белыми пластинами, источавшими легкий запах смерти. Чуткий нюх ночного охотника безошибочно распознал в странном материале кость. Костяные пластины не крепились к телу воина никакими тесьмами или цепями — они просто намертво вросли в тело воина, став его частью. На каждой из трех пластин было выгравировано изображение распахнутого волчьего лика. Горящие голубым светом глаза увековеченных в кости зверей и постоянно изменяющиеся контуры гравировки подтвердили догадку Никса о том, что именно с помощью этих магических артефактов человек-тень превращал всех своих жертв в оборотней и затем повелевал ими, контролируя их действия и сознание.

Лишенный всякой растительности треугольный череп, сплошь покрытый чешуей, покоился на валунообразных плечах воина. Темя и затылок увенчаны остро торчащими рогами, — Летаврус насчитал всего шестнадцать — каждый из которых был размером с хороший нож.

Узенькие щелки глаз, светящиеся голубым светом, тоже не отрывали своего внимания от Никса, в свою очередь, изучая его.

Вдавленный в череп нос глубоко втянул в себя воздух, человек-тень приподнял верхнюю губу, обнажая вторую пару выступающих вперед клыков.

Еще мелкие, но острые молодые клыки прорезались рядом со старыми клыками, торчащими из большого рта словно сабли.

— Меня еще никто не мог ранить в честном поединке. — Только теперь Никс обратил внимание на глубокий порез чуть выше ребер, из которого серо-зеленую кожу омывала красная жидкость.

Перед Никсом стоял такой же вампир, как и он, только намного старше, возможно, на пару сотен лет.

— Кто ты? — Летаврус из вежливости спросил имя своего возможного убийцы или потенциальной жертвы.

До этого проявлявший свои светские манеры, человек-тень в этот раз смолчал, ответив Летаврусу коротким выпадом огромной секиры.

Уроки Кантра требовали от Летавруса оборонительных действий — ведь противник был заведомо сильнее его и имел более мощное оружие, но затем Никс должен был немедленно контратаковать, а единственное место, куда мог направить свою атаку наемник, были ноги человека-тени. Ноги, защищенные крепкой броней, которую не пробить обычной сталью.

Именно в свете данных обстоятельств Летаврус в последний момент подпрыгнул, поджав под себя ноги и пропуская смертоносное лезвие секиры в сантиметрах под своим телом, а сам в это время нанес рубящий удар сверху вниз прямо по запястью серо-зеленой руки, сжимавшей древко секиры.

Тяжелый двуручный меч смог прорубить задубевшую кожу гиганта и погрузить свое лезвие на три сантиметра внутрь руки. Из пореза брызнула алая струйка крови, но древний, как сам замок Мудрахана, гигант не издал ни звука. Его руки только с удвоенной силой продолжали вращать оружие, целясь в дерзкого молодого мальчишку.

Однако Никсалорд уже знал слабое место своего противника. Взятый им впопыхах двуручный меч благодаря своему длинному лезвию точно назойливый комар порхал перед торсом гиганта, но тот оказался достойным дуэлянтом, и его секира все время находила меч Летавруса, блокируя его удары.

Никс был ниже ростом, но превосходил гиганта в скорости. Но все же четкие движения вампира-гиганта топором и огромная сила удара неумолимо оттесняли Летавруса в глубь зала, где было много всякой мебели и посторонних предметов интерьера, грозивших в самый неподходящий момент попасть под ноги и послужить началом конца жизненного пути молодого Стража Леса. Попадавшиеся под ноги пуфики, обитые бархатом, Летаврус поддевал ногами и направлял их точно в голову гиганта, чья секира в одно движение разрубала дорогую мебель.

Улучив момент, наемник увернулся от очередного удара и метнул ставший в таком поединке почти бесполезным охотничий нож прямо в лицо гиганта.

Холодные глаза зло сверкали голубизной, но сделать гигант ничего не мог — секира была слишком далеко, да и меч Летавруса мешал поставить эффектную блокировку. Острие ножа угодило точно между двух светившихся голубизной щелочек, неглубоко погрузившись в череп и застряв в нем.

Гигант отвлекся от поединка, сморщившись от неожиданного исхода броска, но при этом человек-тень все еще был жив и спокойно смотрел на Никса. Очевидно, в пылу битвы гигант забыл об охотничьем ноже и не ожидал броска.

У Никса появился отличный шанс для завершения боя. Летаврус прижал своей ногой древко секиры к полу, мешая гиганту поднять ее. Ловко прыгнув вперед и вверх и выставив перед собой меч, Летаврус почти достал до горла гиганта, когда человек-тень с грохотом отшвырнул свою секиру и двумя своими ручищами зажал руку наемника.

Захватив ее между плечом и локтем, едва не прорвав мясо и разорвав мышцы, когти гиганта добрались почти до самых костей руки Летавруса. Никс был уверен в своей скорости и быстроте реакции, но этот противник был явно быстрее. Очевидно, у вампиров с возрастом сила и скорость только возрастали, но Летаврусу сейчас было не до размышлений. Его пальцы до боли сжимали рукоять меча, все еще стараясь продвинуть вперед острие на те полсантиметра, что отделяли оружие Никса от горла гиганта.

— Признаюсь, — вампир-гигант все еще косился на торчавший изо лба охотничий нож, — из меня всегда был средний фехтовальщик.

«Скорее уж мечник или алебардист», — Никс хотел поправить несоответствие, но слова застревали у него в горле.

— А вот тебе следовало быть чуть посильнее, — серо-зеленая морда гиганта расплылась в жестокой ухмылке.

Никс понял, что сейчас сделает гигант, и изо всех сил напряг руку, захваченную в ловушку из крепких мышц.

Все тело наемника напряглось, как струна. Свободной рукой Никс обхватил локоть гиганта и принялся сдавливать его с максимальным усилием. Наемник надеялся раздробить врагу локоть, но гигант только рассмеялся. Волчьи морды, вырисовавшиеся на костяных пластинах, сразу ожили и принялись громко лаять, словно живые псы, подбадривая своего обладателя и поздравляя его с победой.

Под звуки магических артефактов лицо гиганта начало подвергаться изменениям: серо-зеленую маску натянули сильно выдавшиеся вперед скулы и удлиняющаяся челюсть. Нос также начал вытягиваться вперед, но внезапно трансформация прекратилась. Что-то не давало гиганту возможности для полного перевоплощения в короля оборотней.

Валунообразные валики мышц волной прокатились под серо-зеленой кожей.

Звонко щелкнула костная ткань.

Никс хотел закричать, когда чужая сила ломала ему кости и хрящи локтя и плеча. Гигант-вампир, поймавший наемника в ловушку, одним движением лишил того правой руки, переломив плечевую кость. Летаврус беспомощно обвис на руках гиганта, держась за него левой рукой. Летаврус даже не обратил внимания и не почувствовал удар локтя, которым гигант щедро наградил его, едва не выбив зубы.

Немыслимый приступ боли погасил в наемнике последние остатки воли к сопротивлению.

Страж Леса молча скрипел зубами, когда кулак гиганта молотил его по лицу, в то время как другой рукой человек-тень сдавливал его плечо, вызывая еще больше страданий. Память Никса не зафиксировала, после какого по счету удара гигант отшвырнул его от себя, словно тряпичную куклу.

«Кажется, удача мне изменила», — пронеслась в голове Никсалорда предательская мысль. Но что-то намекало ему на то, что он еще жив.

Глава шестая Файдайер

Только скрипучая на зубах пыль и едкая известка подсказали Летаврусу, что его тело лежит на полу. Во второй по счету раз за одну ночь наемника посылали в сокрушительный нокаут. Никса спасло только то, что физиологически организм вампира был крепче человеческого. Вампир. Ненавистное создание, спасшее человеческую жизнь вот уже пятый раз за одну ночь. Ночь настоящих кошмаров.

«Интересно, — Никс задумался, когда собирался с силами, поскольку был все еще жив и сдаваться не собирался, — а знает ли Белвар о его приключениях в этом городишке?»

Никс уже не думал об Ариниусе — Главе Ложи Магов Природы из Большого Совета Магии в столице королевства. Хотя, вспоминая свое расставание с магом, Летаврус сделал вывод, что Ариниус был с ним почти честен — тогда маг категорически отказался пожать ему руку, толком не объяснив своего поведения.

Через кровавую пелену сознание наемника пронзил отвратительными интонациями громкий свистящий звук, эхом отдававшийся внутри разбитой головы, рождая страшную вибрацию, бьющую по разъеденному болью разуму. Словно сумасшедший кузнец своим молотом отчаянно хотел пробить гранитную стену.

Где-то рядом послышался одинокий писк, иголкой пронзавший ментальную молотобойку страшной какофонии звуков.

Тут же обостренный нюх ночного охотника уловил запах жизни. Жизни маленькой, жалкой, паразитной и хищной.

Толстая крыса, прибежавшая на запах поверженных зверей и острый металлический запах пролитой крови, стала жертвой цепких пальцев наемника.

Летаврус, не задумываясь, поглотил подпольного жителя старого здания. Острые зубы разгрызли сочную тушку, добираясь до ее жизненной силы. Остальное сделал поврежденный организм вампира: израненное тело проглотило каждую клетку крысы, впитывая в себя всю энергию, агрессию, голод и злобу подземного зверька.

Никс чувствовал, что полученного угощения явно недостаточно для восстановления сломанных костей, разорванных мышц и истерзанной плоти, однако жизненных сил зверька хватило, чтобы вернуть в разбитую голову четкость мыслей.

Свет факелов неприятно резал в глаза желтыми отблесками, но это не мешало Никсу заметить серые облака мельчайших частиц, неприятно щекочущих нос и вызывающих удушливый кашель.

«Каменная пыль», — сообразил Летаврус. Его мыслям вторили грохочущий и скрипящие звуки, доносившиеся из смежного конца зала. На полу всего в десяти метрах от наемника лежала большая секира. Та самая, с обоюдоострыми лезвиями на обоих концах топорища. У Летавруса сомнений не было в том, что это то самое оружие человека-тени, с которым ему посчастливилось познакомиться.

Никс четко слышал пыхтение и скрежет режущих камень когтей. Последнее означало, что старый вампир все еще в этом зале и что он явно что-то ищет. Судя по прилагаемым усилиям, Никс понял, что человек-тень ищет нечто очень ценное, что было когда-то вмуровано в камень. Секира так и манила к себе острым лезвием, но Никс никак не мог достать ее. В пяти метрах чуть севернее валялся выпущенный его рукой меч. Расстояние было ближе, но все равно для раненого воина оно казалось непреодолимой дистанцией. Никс пошевелил пальцами на правой руке. Уже начавшие прорастать когти звучно проскребли по каменному полу, но поврежденная конечность непослушно отозвалась на потуги наемника болью.

Теперь Летаврус попытался трезво оценить ситуацию. Он все еще был жив, был в том же злополучном Доме Магов и мог ясно соображать — это хорошо. С другой стороны, перенесенные объятия человека-тени практически полностью лишили его правую руку работоспособности, но не самой руки, как Летаврусу показалось в первый момент.

Правая рука, плечо, предплечье и одно ребро нуждались в хорошем маге жизни для исцеления. Мысли о магическом исцелении заставили Никса вспомнить о Магии Духа, которой научил его брат Робар во времена его детства. Конечно, лучше всего сейчас бы ему пригодился магический камень хранителей леса, но, увы, Белвар был слишком далеко, а помощь наемнику необходима была сейчас.

Летаврус закрыл глаза, представляя себе собственное израненное тело, лежащее на каменном полу в забытом всеми старом зале в Доме Магов Мудрахана. Обычному человеку такое было бы не под силу, но способности вампира и специальные знания позволяли посвященному проводить все необходимые операции. Часть магической силы наемнику пришлось отдать своему духовному началу, чтобы оно могло позволить ему подняться над собственным совершенством и заглянуть за пределы телесного мира. Внутреннее зрение, подкрепленное магией, ловко выхватило одинокий силуэт с четырьмя конечностями и двумя сложенными к спине крыльями. Силуэт источал незримую мощь, озаряя всё окружающее пространство яркими красными лучами. В некоторых местах то тут, то там на ярко красной фигуре вспыхивали белые огоньки. Тело Никса явно просило помощи, и наемнику в первый момент показалось, что, кто-то даже пытается ему помочь. Ему помогали. Но времени для умных раздумий по поводу личности объявившегося помощника у наемника не было. Его силы и так были вот-вот на исходе. Но все равно Никс продолжил магическое лечение: сфокусировав внимание на пострадавшей руке, он нежно попытался обнять поврежденное тело своим теплом, исходящим из глубин его сильной души. Сквозь завесу транса Летаврус ощущал, как по его жилам ускоряется кровь, сломанные кости и суставы медленно срастаются, а к мышцам возвращаются утерянные упругость и эластичность. Никс вел мысленный разговор со своим телом, давая точные указания организму о лечебном процессе. Постепенно острую боль сменило приятное жжение, плавно переходящее в растекавшееся по телу тепло.

— Совсем неплохо для только что проклюнувшегося юнца, — грозный голос вытащил Никса из его внутреннего мира, заново возвращая разум наемника в злополучный Дом Магов.

— Мне даже жаль убивать тебя, Никсалорд Летаврус.

Грозная серо-зеленая фигура нависла над наемником, точно скала. Человек-тень (как прозвал своего противника Летаврус) звучно щелкнул пальцами, и чадившие тусклым светом факелы засветились еще ярче.

В свете загоревшихся магическим огнем факелов фигура древнего вампира казалась еще больше. Только теперь Никс увидел, что на налядниках и ножных сегментах доспеха светятся серые руны. Волки на костяных пластинах дружно загалдели, когда взгляд голубых глаз устремился в лицо Никса.

— Ты опоздал, юнец! — Громила напряг все мышцы, отчего стал похож скорее на груду валунов, чем на человека, и грозно тряхнул головой.

— Теперь Аватара Огненного Волка принадлежит мне! — басистый голос человека-тени сотряс все стены зала.

На какое-то время Никсу очень хотелось повернуть голову в сторону или закрыть глаза. Сегментичные латы, состоящие из плотно спрессованных неизвестным мастером чешуек, засветились ярким голубым светом, ослепляя изумрудные глаза наемника и засыпая их крупными прозрачными слезами.

— Смотри внимательно, Никсалорд Летаврус, — наемник и так хорошо видел, как по напряженным квадратикам брюшных мышц прокатились белые волны силы, больше похожие на мерцающую серебряную паутину, — чему тебе предстоит стать свидетелем.

Паутина просто переполнялась силой. Силой магии.

Летаврус не заканчивал специальных магических школ и не посвящал целые годы жизни изучению таинственных фолиантов, но сейчас наемник знал одно — нечто вливает в древнего вампира колоссальную энергию, наделяя его безграничными возможностями.

Никс быстро сообразил, что за кошмар вырвется на волю, когда человеку-тени удастся подчинить себе подобную мощь.

Наемник смотрел, как огромные ручищи поднимают с пола фиолетовую треугольную плиту с выгравированным на ней изображением бегущего желтого волка. Изображение как будто казалось объемным. Словно неизвестный маг замуровал живое существо в камень, и оно до сих пор там жило и даже могло двигаться.

Но запущенные заклинания исцеления уже начали свою работу, избавляя наемника от неприятных ощущений. Изумрудные глаза быстро привыкли к магическому свечению доспехов. По загадочному вспучиванию поверхности брони Никс понял, что доспех человека-тени явно сделан из сплавов, доселе неизвестных гномам, эльфам и кузнецам. Удивляло то, что доспех вспучивался как раз в тех местах, где на напряженных бедрах и икрах вздувались от натуги крепкие мышцы.

Между тем фиолетовая плита, которую древний вампир поднял высоко над своей головой, начала менять свои очертания, превращаясь сначала в октаэдр, а затем в фиолетовый шар. Желтые контуры рисунка также претерпевали изменения, усложняя композицию, рождая целую сетку новых линий, отчего нарисованный древними мастерами волк оживал прямо на глазах. Крепкие руки держали артефакт так, что глаза заключенного в камень существа ровно смотрели в голубые глаза древнего вампира.

Прозвенел упавший на пол охотничий нож.

«Уже в который раз за одну ночь», — ехидно подумал Никс, глядя на сверкающее в голубых лучах лезвие. Однако намнику повезло — до охотничьего ножа было всего пятьдесят сантиметров. Такое расстояние было вполне по зубам для израненного воина.

«Только бы дотянуться», — Никс приготовился зажмурить глаза и протянул руку к лежавшему оружию, но громкий крик прервал действия наемника.

Летаврус вскинул голову вверх и посмотрел на человека-тень.

Обнажив свои острые клыки, древний вампир кричал во все горло, не переставая отдавать какие-то странные команды фиолетовому шару. Но рычал и выл не человек-тень и не плита.

Никс подумал, что к месту завершенной баталии кинулась еще одна стая оборотней, но в то же время нигде не было слышно ни шагов, ни каких-либо других признаков движения.

Рык и вой прозвучали снова и притом совсем рядом.

Напрягая свое зрение Летаврус, наконец, увидел источник странных звуков. Это выли и рычали магические изображения волков на нагрудной и наплечных защитных пластинах человека-тени.

Увековеченные в кости волчьи морды как будто выходили из державшего их колдовского плена, превращаясь из красивых рисунков в реальных маленьких костяных серых волчат, принимающих вид своих природных собратьев. Края костяных наростов загибались вниз, еще крепче врастая в тело древнего вампира, в то время как середина пластин выгибалась вверх, выпуская из своей плоскости рвущихся зверей древности на волю.

Никс как завороженный смотрел на манящие голубым светом маленькие глазки небольших серых мордочек. Ожившие с костяных пластин волки не только освободили голову, но и стали тянуть вверх маленькие кончики передних лап.

Фиолетовый каменный шар в руках человека-тени загорелся ярким светом; затем его объем стал уменьшаться; магический рисунок волка стал более объемным.

— Кто посмел нарушить мой сон? — Янтарная фигура мифического создания при каждом своем слове изрыгала из пасти шипящие струйки огня. Своими язычками всполохи колдовского пламени пытались дотянуться до головы человека-тени.

Древний вампир по-прежнему держал в своих руках отрытый им магический артефакт. Тонкие длинные пальцы своими фалангами и когтями уже погрузились на полсантиметра внутрь фиолетового предмета, постоянно менявшего форму. Легкий розовый дымок, доносивший запах горелой плоти, поднимался от кожи рук человека-тени в тех местах, где наружный эпителий соприкасался с поверхностью артефакта. Но жилистые руки древнего вампира по-прежнему, не взирая на полученные ожоги, продолжали держать магическую плиту на полуметровом расстоянии от пола и от остального тела. На сморщенном лбу человека-тени появились темные пятна, а кожа начала сморщиваться, щеки впали внутрь, окончательно превратив старого вампира в полуживое существо.

Артефакт высасывал из старого вампира жизнь — в этом Никс не сомневался.

Между тем превращение вампира только начиналось!

Магическая сила человека-тени плотным потоком уходила в янтарного волка. Летаврус видел, как черты головы человека-тени постепенно начинают меняться — вытягиваясь вперед, становясь уже и длиннее; челюсть и нос соединились вместе, наподобие волчьей морды. Серо-зеленая кожа потеряла свой необычный оттенок, принимая типичный для волка серый цвет. Без изменения остались только зубы.

Но существо, начавшее выбираться из камня, уже не было тем самым волком, которого безымянный художник воплотил в фиолетовом куске горного минерала. Очертания выраставшей из камня фигуры начали принимать очертания человеческого тела. Сначала две мощные конечности, выступавшие в качестве рук, стали удлиняться, коротенькие коготки лап увеличились в десятки раз, а в двух местах на них образовались суставы. Шея и спина волка с хрустом приняли строго вертикальное положение, более схожее с человеческим торсом. Желтая фигура принимала форму большого человекообразного существа с головой волка и телом человека, целиком вырезанного из янтаря, он просто поглощал силу таинственного камня, превращаясь из древнего артефакта в настоящее живое создание.

К этому моменту изумрудные глаза уже полностью восстановили зрение и привыкли к колдовскому свечению.

Наемнику теперь ничто не мешало заметить тонкую бледно-голубую линию, соединявшую три каменные пластины, голову человека-тени и таинственное янтарное существо в одно целое.

Трансформация магических зверей на костяных пластинах человека-тени также подошла к концу — Летаврус не мог точно сказать, в какой момент она завершилась, но теперь вместо элементов доспеха, закрывающих те или иные места на торсе древнего вампира, сидели три небольших белых волка. Крепко вцепившись острыми коготками в кожу человека-тени и устремив свои мордочки в сторону янтарного волкочеловека, волчата, повинуясь магической силе, подхватывали интонации человека-тени и артефакта и пели странные слова заклинания на всеми давно забытом языке.

Из каждой пары глаз, горящих голубым светом, струились тонкие нити магического кокона, окружавшего человека-тень. Силовые линии, соединяющие четыре волчьи головы, образовывали что-то вроде пирамиды с треугольником в основании, в середине которого как раз находилась аура от лица человека-тени.

Никс еще никогда не слышал о чем — либо подобном, но предчувствовал, что конец странной церемонии не сулит ему ничего хорошего.

— Кто ты? — желтая волчья голова вторично воспроизвела свой вопрос. Бездонные глаза холодно встретились с таинственной голубизной. Артефакт из минувших эпох, доживший до сих чудесных дней благодаря фиолетовому минералу, и древний вампир, владеющий необходимой магией и силой, осмелившийся вызвать мифическое существо на волю, — противники, а, возможно и союзники, какое-то время молча изучали друг друга.

Губы старого вампира больше не произносили никаких слов.

— Я — твой хозяин и единственный господин! — голоса трех небольших костяных волков хором ответили на вопрос собрата.

— Я нашел всех твоих братьев и я требую награды! — белые костяные волки говорили глухим лающим басом, от которого сотрясались стены, а с потолка, словно снег, сыпалась штукатурка.

Желтая голова янтарного существа неприятно дернулась, а в пустых глазницах полыхнуло желтым огнем, когда костяные волки разом открыли свои пасти, обнажая клыки и шипя странные звуки. На этот раз голос подавал и сам человек-тень:

— Я почти собрал тебя, Аватар! Дай мне заслуженную награду и приди ко мне! Воссоединись со своими младшими братьями, стань снова частью некогда единого целого и восстанови свое имя из многогранных тканей Магика!

Желтая голова волка только громко зарычала, в глазах магической сущности снова блеснуло пламя, но на сей раз призванное из тканей мироздания существо не стало сдерживать бушевавшую стихию внутри себя.

Летаврус едва успел сощурить глаза, когда все дорогие столы и стулья в большом зале вспыхнули ярче солнца, поедаемые языками огня.

Никс никогда еще не видел, чтобы оранжевое пламя так ровно «слизывало» дерево. Аккуратно, слой за слоем, щепка за щепкой красивые предметы мебели превращались в пепел и дым. Хотя запах этого дерева не был Никсу в тягость, даже наоборот, наемнику нравились присутствующие в запахе дыма терпкие и сладковатые составляющие. Наемник предположил, что мебель была сделана из пород хвойных деревьев.

«Как у костра в лесу», — вспомнил Летаврус приятные моменты своей жизни.

— Мне нравится твоя сила, Файдайер! — человек-тень не скрывал своего восторга от происходящего.

— Эта сила принадлежит всем нам! — каменные волки, три разрозненные части одного целого, подали голос.

— Нас уже четверо!

Три костяные волчьи морды смотрели на парящую в воздухе фигуру янтарного создания.

— Верно, — по-прежнему парящая в воздухе фигура волкочеловека слегка дыхнула огнем сначала в лицо, а затем и в ноги человека-тени.

— Кто бы ты ни был, ты почти завершил мое возрождение.

Ползавшие по телу человека-тени язычки магического огня окружили голубоватый магический кокон, прорывая паутину тонких линий, в некоторых местах прерывая и перестраивая их. На глазах у Никса начиналась одна из последних стадий перевоплощения.

Человек-тень и Аватар начали опутывать друг друга магическими потоками, создавая вокруг себя полупрозрачную оболочку. Голубой и желтый цвета сливались воедино, образуя новые зеленоватые узоры. Янтарная фигура пришла в движение и стала сначала вплотную приближаться к человеку-тени, а затем начала медленно врастать в крепкую плоть.

Из плеч и коленей древнего вампира начали вырастать новые шипы и наросты брони. Костяные пластины увеличивались в размерах, покрывая собой еще большую часть торса. Низ живота, голени и стопы — броня на этих участках тела приняла вид цилиндрических лат, соединявшихся с новыми слоями костяных пластин, на глазах покрывавших торс вампира. Выраставшие слои обновленной брони надежно защищали своего владельца. Человек-тень тоже стал меняться — он как будто увеличивался и в габаритах, и в массе, превращаясь из ночного существа в настоящее воплощение разрушения. Трансформация еще не до конца завершилась, но между тем вид у человека-тени был впечатляющий.

Файдайера — так назвал древнее существо человек-тень — явно не прельщало происходящее. Его янтарная фигура еще не до конца растворилась в теле человека-тени, но процесс был неостановим.

Между тем температура в помещении быстро повышалась. Никс ощущал всем телом, как по его конечностям и лицу катятся крупные капли пота, а в лицо бьют волны огненного жара от полыхавших огней.

Очевидно, существу Магика было что-то не по душе, или процесс воссоединения пошел не совсем так, но создание, попавшее в лапы чужой волшбы, должно было подчиниться человеку-тени. И оно подчинялось. Нехотя, протестуя, но подчинялось, делая и без того сильное тело древнего вампира еще крепче.

Никсу очень хотелось увидеть финальный шедевр начавшегося перевоплощения. Скоро освобожденный огромный воин-повелитель огня будет свободен и в лице человека-тени начнет свой поход завоевателя.

Но, как бы любопытство ни овладевало наемником, Летаврус не стал дожидаться конца рождения нового злодея. Шанс у наемника был только сейчас, когда новые костяные наросты еще не до конца срослись со старыми доспехами. Наплечные и наколенные шипы новой брони еще не были велики, и древние руны пока не покрывали новый доспех перерожденного воина.

Тридцать сантиметров. Летаврус чувствовал, как старый охотничий нож почти касается своей рукояткой, обтянутой теплой воловьей шкурой, его пальцев. Еще чуть-чуть. Всего один сантиметр. Сквозь боль и жар, страх и азарт Страж Леса неудержимо протягивал руку к оружию, однажды уже пронзившему толстую древнюю шкуру.

Никс уже не видел, как человек-тень стал вдвое выше ростом и массивнее. Костяные белые волки, число которых уже достигло четырех — четвертый появился в брюшной области живота — завыли.

Блеск в глазах человека-тени менялся с голубого на ярко-желтый. Лицо окончательно утратило сходство с человеческим, превратившись в морду волка. Когда он мигнул, языки огня, уже покончившие с мебелью, поднялись до самого потолка. Но артефакт еще не конца соединился со своим новым хозяином и оставался недоволен сложившимся положением дел.

Но Летавруса это уже не интересовало.

Кантр как-то сказал: «Никогда не поворачивайся спиной к своему врагу, даже если ты уверен в победе и поверженный противник испустил последний вздох».

А, похоже, человек-тень напрочь забыл про своего оппонента.

В который раз Летаврус не пожалел о том, что Кантр не открыл свою школу в каком-нибудь полисе типа Мейриярда, Аргола или Скариланда. Также Никса никогда не покидала мысль о его так называемой непобедимости. На самом деле он еще раз убедился, что половина его победы кроется в том, что это не он такой супербоец, просто у него были не всегда грамотные противники. И хотя было обидно это признавать, но тем не менее наемник был по-прежнему жив — и вот об этом он никогда не жалел.

Пальцы левой руки, твердые, как сталь, полностью сжали рукоятку оружия. Никс чувствовал прилив сил. Наемник не знал, что это: очередной дар вампира, о котором он ни разу не подозревал, чувство мести, азарт в предвкушении продолжения незавершенного боя или просто запах горящей краски на стенах, очень сильно отдававший серым запахом пожара.

Летаврус просто доверился своему чувству самосохранения и с зажатым ножом в крепкой руке в одно движение поднялся и встал напротив человека-тени.

— Кто ты?

Файдаейер — огромный воин с телом человека и волчьей головой — все еще парил в воздухе, но его глаза уже не смотрели на человека-тень. Они упирались своим взглядом прямо в Никса.

— Я — Никсалорд Летаврус — наемник Гильдии Воинов из школы Стражей Леса, бросаю вызов твоему повелителю!

Никс не знал, почему именно эти слова прозвучали в одинокой тишине, нарушаемой потрескиванием горевшего помещения.

Рука Никса сама неслась к цели, сжимая в пальцах опасное оружие. И никакой доспех не помешал Летаврусу вонзить охотничий нож точно в нанесенную ранее рану. Клинок вошел в уязвимую плоть по самую рукоять.

Летаврус не мог толком объяснить, что произошло дальше.

Стена огня вспыхнула ярким белым пламенем, в котором ясно угадывались очертания большой головы большого воина в высоком шлеме в виде волчьей головы с оскалившейся пастью и горящими желтыми глазами.

Человек-тень, мести которого так опасался Никс, отлетел в противоположный конец помещения, с ревом погрузившись в кучу пепла и дыма.

Сначала наемник порадовался ходу развернувшегося боя, но потом судорожно схватился за горло в поисках невидимой руки, перехватившей его шею. Наемнику было очень трудно дышать. Едкий дым противно щекотал ноздри, невидимая сила больно давила на кадык.

«А ведь у меня даже ножа нет», — с досадой подумал Никс.

«А он тебе и не понадобится в противостоянии со мной», — спокойный голос, как завывание уличного барда, прозвучал в голове наемника в ответ на его мысли.

Никс с досадой подумал, что опять он влез не в свое дело, и теперь с досадой и теплотой вспоминал обещание не убивать его.

— Я не убью тебя, Никсалорд Летаврус.

В этот раз Файдайер разговаривал нормальным голосом.

— Я тебя не знаю, — Никс жадно глотал воздух, делая большие паузы между словами. Он не видел своего собеседника, но наемнику казалось, что он знает правду о природе голоса. С ним говорило создание Магика.

— Я — Файдайер — Аватар Огненной Стихии, — теперь Никс видел, как державшая его пустота начала впитывать огненные языки пожарища, царившего в зале. Потоки тепла и огня переплетались друг с другом, создавая узор сухожилий и мышц, искусно имитируя подобие человеческой руки, человеческого тела, только целиком состоящего из огня.

— Ты, — медленно протянул Файдайер, после чего последовала долгая пауза, сопровождаемая усиленным треском огня, — осмелился бросить вызов тому, кто сумел воскресить меня и соединиться со мной.

«Польщен», — Летаврус хотел сказать это вслух, но огненная рука уже начинала обжигать его кожу, и наемник решил не проявлять свою дерзость.

Языки огня снова затрещали и вспыхнули синеватым пламенем — очевидно, Файдайер прочитал мысли Никса, и наемнику показалось, что на большом лице промелькнула тень улыбки.

— Ты нарушил ритуал соединения, и мой хозяин требует твоей смерти, но я не обязан выполнять его приказ, так как благодаря твоему дерзкому поступку, я не принадлежу ему целиком.

— Тогда отпусти меня, — Никс немного удивился, когда хватка, державшая его горло, вдруг резко ослабла, и он понял, что снова свободен. Странные слова сами вылетели из его рта, хотя наемник не собирался их произносить. Ему просто хотелось оказаться как можно дальше от Дома Магов, и это желание пересилило измученную силу воли.

Грозный мускулистый гигант, целиком созданный из огня и дыма, сильно ударил наемника в грудь.

От удара Летаврус почувствовал, как трещат его ребра, а он снова проваливается в пустоту, но только в этот раз пустота находилась не внизу, а сзади.

— Никто не властен надо мной. Ни он, ни ты. — Это были последние слова огненного воина, прогремевшие в стенах горящего дерева и плавящегося камня. Они громом звучали в голове Никса, пока его тело заволакивала тьма. Горящие стены зала, грозный огненный воин и где-то там лежавший человек-тень — все это сейчас для Никса было точно сказка с хорошим концом.

Наваждение продолжалось до тех пор, пока мраморные плиты не ударили в спину наемника.

Зрение вампира тут же помогло Никсу оценить обстановку и определить свое местонахождение.

Летаврус лежал на полу в том самом коридоре на первом этаже в Доме Магов, том самом коридоре, где ему посчастливилось познакомиться со стаей Тарика.

Рядом упал нож, звонко процокав по полу.

Никс узнал падение своего оружия по уже знакомому звуку, и, не глядя, взялся за рукоятку.

Сильный ожог едва не заставил наемника выбросить раскаленное пожаром оружие, но крик: «Одри!» — принадлежавший голосу Густава — старого Мага Воды, — заставил Летавруса забыть о боли, и наемник бегом помчался к заветной комнате со стопками пыльных книг в надежде, что он успеет спасти хотя бы одну человеческую жизнь.

Не задумываясь о своем внешнем виде и приготовившись ко встрече с милыми, но очень голодными и крупными волчатами, Летаврус в одно касание вышиб дверь и, похоже, успел как раз вовремя.

Через завесу пыли и падающих книг Никс увидел поднятый вверх кулак Густава, с чьих пальцев вот-вот готово было слететь смертоносное заклинание, но старый маг не успевал. Прыгнувший на него оборотень был явно быстрее него. То ли годы брали свое, то ли руки были не те — у наемника не было времени думать об этом. Никс метнул нож точно в середину гибкого волчьего тела.

Снаряд со шлепком врезался в живую плоть, с силой пригвоздив оборотня к стенке одного из книжных шкафов, после чего тот стал неумолимо заваливаться назад. От этого вся мебель в комнате грозила вот-вот обрушиться, похоронив под своей тяжестью старого мага, убивавшегося горькими слезами по погибшей ученице.

— Вампир! — только еле слышно вымолвил маг, когда Летаврус мощной рукой сгреб его в охапку и со всех ног бросился к выходу.

Оставляя за собой огромные серые облака пыли и обрушивая лавины толстых фолиантов, Летаврус вовремя успел выскочить из небольшой комнаты, служившей Густаву личной библиотекой, в главный коридор.

— Вампир, — уже еле слышно, но довольно четко и с нотками изумления и страха старый маг еще раз посмотрел на своего спасителя.

— Мог бы и поблагодарить, — Никс косо взглянул на запыленный вход.

— Отпусти его, нежить!

Летаврус так и не смог потом понять, что его больше всего смутило в произнесенной фразе: интонация, сочетавшая в себе тон обвинения и ледяные стрелы северного Айсдорана; неожиданное появление в квесте нового лица, вернее, лиц; или сами слова, среди которых было довольно оскорбительное, первобытное и несоответствующее истине сравнение его с нежитью в лице бездушных зомби, без дела шатавшихся по старым забытым городам и полустертым надгробиям древних кладбищ.

Полусгнившая кожа, лохмотьями свисающая с ничего не выражающих лиц, если так можно назвать череп, изъеденный земляными червями и временем и слегка украшенный остатками плоти, погребальных тканей и светящейся травы — как ни вспоминал Никс зомби — ничего не находил у них общего с собой. Про скелетов Летаврус вообще не хотел вспоминать — вот уж истинный шедевр зла и некромантии.

У Летавруса было не так много встреч с костяными воинами скелетами.

Тощие, но сильные, скелеты были хорошими мечниками и шпажистами, а также неплохо владели луком и арбалетом.

Никс поневоле вспоминал свои встречи с неживыми воинами, как правило, охранявшими какой-нибудь древний тайник в забытых катакомбах, потому что у него стало много времени после того, как в него угодил точный выстрел заклинания статиса.

Попавшее в область действия чар тело вампира полностью утратило подвижность, превратившись в статую.

«Живую статую», — отчаянно пытался сказать Никс, но губы его не слушались.

Но живую нежить никто ни о чем не собирался спрашивать. Приказы старшего в группе солдат, захвативших Никса, не обсуждались, а старшим был.… Да! Летаврус пожалел, что не мог улыбнуться! Гнома или дворфа — так иначе называли эту расу простые селяне — с такими толстенными ручищами наемнику еще не приходилось видеть. Кулачищи — все равно, что трехлитровое ведро, да еще и облаченные в перчатки из дубленой кожи с крупными железными крагами в виде пирамид со срезанными вершинами, могли повергнуть любого людоеда с одного удара. И Летаврус пожалел о наличии крагов на перчатках гнома, когда железные кулачищи стукнули его под ноги. Лишенное всякой возможности двигаться, тело наемника не могло противиться крепким ударам, и поэтому Никсалорд рухнул на колени как подкошенный.

— Какой здоровый верзила, — гном аккуратно взял Летавруса за подбородок и грубо повернул лицом к себе. — А клыки-то какие огромные! Как у высшего вампира, клянусь Тонгаром! — Над густой коротко постриженной пепельной бородой губы гнома растянулись в довольной усмешке, а в глубоких прищуренных васильковых глазах хищно заблестели огоньки азарта. Сразу было ясно, что за поимку высшего вампира, да еще и во время комендантского часа, капитану городской стражи и его мускулистым ребятам полагалось солидное вознаграждение.

Между тем радостными в отряде гнома были далеко не все. Где-то сзади ругались отборными непристойными словами, изредка вставляя между ними слово «нежить».

Летаврус поймал себя на мысли, что он бы с удовольствием лег на пол и позволил заковать себя в цепи, как того требовали ругающиеся стражники, толкавшие без толку его в спину, потому что больше всего сейчас ему хотелось отдохнуть. Но, к сожалению, Никс оказался заперт в собственном теле.

В его крепких руках по-прежнему был зажат старый Густав, который не переставал кричать: «Вампир!» — сотрясая своими воплями весь Дом Магов, ставший теперь окончательно пустым.

На помощь кричащему магу тут же подоспели двое молодцов. Схватив руку Летавруса за пальцы, солдаты с остервенением начали их заламывать, в попытке вырвать из них мага. Грубо и не очень эффектно — так можно было бы охарактеризовать действия двух солдат. Плотные кожаные штаны, байдана и легкий шлем выдавали в этих молодцах наемников из других городов. На гноме и мелькавших мудраханских ребятах Никс успел заметить кольчуги из крупных колец с медными наплечниками и наколенниками, а на их головах красовались крепкие шлемы с открытым забралом и маской, выполненные из прямоугольных полос металла. Хотя у Никса было и мало опыта в кузнечном деле, но во внешнем виде верхней части доспехов глаз наемника безошибочно определил гномью работу. А тем временем пальцы его вот-вот обещали поддаться усилиям наемников.

И здесь Никсом впервые за много лет овладел настоящий страх. Раньше, когда он с легкостью справлялся с любой работой, будь то тяжелый труд или простое подметание двора, или когда в облике вампира его руки могли с легкостью разорвать голодного вепря — Летаврус считал себя абсолютно непобедимым. Но жизнь показала Никсу, что в ней все не так гладко: когда король морлоков едва не вышиб из него дух, и Никс сразу поверил в одну простую истину — всегда есть кто-то, кто сильнее тебя. Затем командир рыцарей ордена Белых Грифонов почти развеял миф о мастерстве Летавруса в фехтовании; а банда оборотней во главе с человеком-тенью доказала Никсу, что его прочная кожа уступает зубам оборотней, а его крепкие кости в объятиях древнего вампира — все равно, что спичка в медвежьей лапе. И, надо сказать, что уроки жизни были очень жестоки и часты — у Летавруса до сих пор ныли старые раны от когтей морлоков, а здесь еще набралась пара десятков свежих острых порезов и два перелома. Но все же три раза почти подряд — приключение с Филиппом наемник не принимал всерьез — Никсу удавалось выжить, вывернуться. И все только для того, чтобы снова влипнуть. На этот раз по-крупному.

Кости уже вот-вот готовы были треснуть, а солдаты уже тянули из-за плеч боевые топорики с узкими, но утяжеленными насадками.

«На сей раз мне конец», — пронеслось голове Летавруса, как раз в тот момент, когда острие топора с хрустом вгрызлось в и без того раненое плечо.

— Стойте, глупцы!

Крик, полный разочарования и ярости, доносился из ближайшего конца коридора, как раз со стороны выхода на улицу, и прервал жестокие потуги борзых молодцов, рьяно выполнявших приказ по освобождению пленного мага.

— Но вы же сами говорили, что нам нужно во что бы то ни стало освободить захваченного вампиром господина Густава Дель-а-Мро.

— Да! — второй наемник, неудачно попытавшийся отломать Летаврусу палец, обиженно посмотрел на гнома, подтверждая тем самым догадку Никса о том, что именно гном и был командиром в этой группе.

Васильковые зрачки зорких глаз бросали громоподобные взгляды на удалых молодых бойцов.

Карлангер — так звали гнома, возглавлявшего отряд мудраханских солдат, — всегда недолюбливал этих наемных ребят, которые за пару медных монет готовы были согласиться на что угодно, лишь бы удовлетворить волю заказчика. А ведь он с самого начала был против того, чтобы эти двое искателей приключений или, как любил говорить Карлангер, неприятностей, входили в его группу. Но Его великое наместничество настоял на своем дурацком решении, коих за всю жизнь принял немало.

— Не смейте больше ничего предпринимать, — погрозил гном, — пока я вам не скажу.

«И что мне с ними теперь делать?» — в который раз сокрушался гном.

Пышные усы пепельного цвета грозно зашевелились под злобно ходившей туда-сюда челюстью. Сотни, если не миллионы бранных слов готовы были сорваться с губ рассерженного гнома. Достаточно было взглянуть в это налившееся краской лицо, чтобы понять, скольких усилий стоило командиру воинской группы контролировать свои эмоции.

В этой ситуации следовало отдать должное и молодым наемникам — они по одному гневному взгляду васильковых глаз и бордовому цвету лица поняли, что сделали нечто очень даже нехорошее.

«Если эти двое отпрысков усов жирного таракана все-таки оттяпали моему трофею руку, я не знаю, что я с ними сделаю!» — Карлангер плотнее сжал кулаки и в гневе скрипнул зубами.

— Да выньте же меня отсюда! — Густав, уже переставший оплакивать свою бывшую ученицу, нервно лупил своими кулачками по рукам Никса. — Какой чудодей додумался применять в данной ситуации поле «статиса»?

Карлангер опасливо прищурил один глаз, а вторым бегло осмотрел снующих по коридору солдат из своего отряда. Он точно знал, что в его подчинении находился десяток крепких воинов. В основном варвары из южных окрестных провинций, а это означало: хорошие воины; преданные друзья и надежные помощники в любой ситуации. Но из-за неожиданных нападений оборотней в последние сорок лун ему в подмогу, а точнее в обузу, придали еще три штатные единицы — двух молодцов, по их словам пришедших из соседнего города дровосеков, и странного парнишку лет двадцати шести, одетого в желтую атласную мантию и носившего на голове длинный треугольный колпак. Опытный гном сразу почувствовал, что этот третий — маг Солнца — когда-нибудь прочтет не то заклинание, и возникнет ситуация, аналогичная создавшейся.

— Я здесь.

«Будь ты неладен со своей магией», — Карлангер зло посмотрел на вошедшего молодого мага.

«Ютлинер — так зовут этого фокусника», — вспомнил его странное имя гном.

По недружелюбному выражению лица Густава гном понял, что Маг Воды явно не в восторге от действий новичка.

— В чем дело? — Ютлинер легонько провел пальцами по тоненькому пушку пробивавшихся усов, выросших за одну ночь на месте сбритых, и с недоумением посмотрел на Карлангера.

Гном в ответ только что-то беззвучно пробормотал.

— Это ты догадался использовать «статис»? — Маг Воды прервал диалог мимики и жестов, возникший между старым командиром и его молодым подчиненным. Карлангер невозмутимо пожал плечами, мол: разбирайся сам, а Ютлинер бросил оценивающий взгляд в сторону Густава.

— А вы, должно быть, Густав, глава Дома Магов Мудрахана?

Густав мысленно поблагодарил по-прежнему державшего его вампира за то, что тот был достаточного роста, чтобы старому магу не приходилось смотреть на Ютлинера снизу вверх.

— Стало быть, ты — молоденький маг Солнца, знаток боевой магии…

— И член Гильдии Света, — не без гордости перебил старца Ютлинер.

— О! Какие мы великие! — Густав зло сощурил глаза. Старого мага в этот миг понимали все, кто родился и вырос в Мудрахане и его окрестностях.

Такие как Карлангер и его парни, люди, чьи тела и души старый наместник выкупил у работорговцев, и чьи шеи вот уже шестнадцатый год кряду охраняют внешние стены города, молча выполняли свою работу и ко всему относились с уважением, поскольку сами знали цену наводимого ими порядка. За это их в городе и любили. А искатели дешевых приключений на свою погибель и легкой наживы за счет чужих бед вроде Ютлинера всегда были, есть и будут. С этим ничего было поделать нельзя, а вот их заносчивость и спесь — этого уже терпеть никто не хотел. Тем более что этот Ютлинер и ему подобные превращали жизнь обитателей города в полный кошмар. Сначала они требовали себе лучшие дома, заставляя неспособную постоять за свой город стражу выгонять добропорядочных горожан на улицу в поисках нового жилья. Гному было противно вспоминать сцены разграбления домов швей, ремесленников и многодетных семей. Нетронутыми в городе оставались только семьи булочников, мясников, кузнецов и оружейников. И то Карлангер своими глазами видел, как лавка старого мечника Амрока за пару часов превратилась в груду развалин и большой поленницы дров для печек наемников, а все запасы руды, железные заготовки и воинская экипировка достались замковому оружейнику. Конечно, наместник был прекрасно осведомлен о положении дел в своем городе, но четыре сотни смертей от ночных нападений волков, да еще и внутри городских стен — это было уже серьезно. «Чрезвычайное положение — это всегда очень трудное время для любого города или страны, — любил говорить наместник. — Если атаки огромных волков и дальше будут продолжаться, то скоро внешние стены города рухнут под натиском серых и бурых тварей. Каждую ночь они уносят из окрестных сел и деревень по десятку жизней. Наш народ медленно умирает, наши стражи, упоенные долгим миром и спокойной жизнью, оказались не способны укротить волну накатившей угрозы. Но теперь у нас есть эти великие мужи, которых я соизволил пригласить в наш город, дабы защитить вас от постигших напастей. Они разбавят нашу жизнь, вернут нам радость и покой, огородив тем самым наш могучий город своими дланями сохранности».

«Этот Ютлинер доставит нам спокойствие — это уж точно!» — гном с сочувствием посмотрел на старого мага, чья воля, похоже, уступала напору юного наглеца.

— Может быть, отпустишь свой «статис»? — лицо Густава, покрасневшее, как вареный рак, покрылось крупными бисеринками влаги. Бедняга аж вспотел, стараясь перерубить магическую нить чужого заклинания, но, к сожалению, достопочтенному Густаву этого сделать никак не удавалось — Ютлинер оказался на редкость сильным магом. Густав уже выдыхался, и его лицо лучше всего свидетельствовало об этом, а на улыбающемся личике юнца не дрогнул ни один мускул. Видевший всё это гном подумал, что, может, наместник и был прав, когда впускал в город молодых и дерзких наемников.

«Они всегда будут выпрыгивать из-за наших спин, когда мы этого не видим», — с грустью подумал гном.

— Отрубите ему руки, — Ютлинер понял, что победил в схватке с сильнейшим магом Мудрахана и сейчас находился на пике своей гордости. «Да! — радовался мальчишка, — он еще побывает в постели не у одной девицы и переломит волю не одному старому магу. Поклоняться водной стихии. Ха! Это даже не божество и не олицетворение природной силы жизни, — Ютлинер после увиденного нисколько не удивился тому, что мудраханские маги потерпели сокрушительное поражение в своей первой и последней схватке с оборотнями. — Но ничего, — твердил молодой маг себе, — я еще с вами повоюю!»

— А вот у меня другие указания! — Карлангер был на две головы ниже молодого мага, но зато в обхвате плеч стоил троих таких Ютлинеров. И хотя в нем не было силы великого Родона — бога Солнца, его тяжелый кулак мог преодолеть отделявший их с юнцом метр со скоростью стрелы, выпущенной из арбалета.

Молодой маг подпрыгнул как ужаленный и грозно посмотрел на гнома.

— Не волнуйся, парень, — гном подмигнул молодому магу, — мои молодцы быстро прикончат этого гада, стоит ему только пошевелиться.

Два крупных бойца, облаченные в кольчугу, встали позади Никса, подтверждая слова своего командира.

Крепкие сбитые плечи, шарообразные бицепсы и жилистые кисти рук в своих объятиях запросто могли дробить известняковые камни, а у Летавруса была всего одна дееспособная рука, так как удар боевого топорика на время опять вывел из строя его правую руку, с которой тоненькой струйкой стекала кровь. Еще полчаса так постоять, и Летаврус мог уже не выжить.

«Но я так просто не сдамся», — решил молодой маг, сказав вслух:

— Вы понимаете, что перед вами высший вампир?!

Гном кивнул.

— И вы знаете, на что он способен, стоит только мне его отпустить?

Гном кивнул опять.

— Поэтому я не отменю своего решения, и буду смотреть, как этот гад умирает! — гордо выпалил дерзкий маг.

— А как же приказ наместника? — холодно спросил Карлангер. — Ведь его светлость лично хотел познакомиться с причиной гибели его подданных. Как тут нам быть прикажешь?

— Эй, маг! — Ютлинер понял, к кому это обращение адресовано и косо взглянул на одного из варваров. — У этого парня рука разбита в кровь и из нее стекает струйка крови. Еще максимум полчаса и он не доживет до посланца ордена Крестоносцев.

Молодой маг с неприязнью посмотрел сначала на гнома, потом на его свору — так он звал варваров, у которых, кроме могучих мышц и острых клинков, ничего не было. Затем его взгляд застрял на Летаврусе. Могучие бугры мышц, покрывавшие все тело плотным ковром защиты, не уступающей тонким железным пластинам кирас, экипированных на бойцах широкоплечего гнома, невольно заставили мага содрогнуться. Посмотрев внимательнее на плечи Никса, Ютлинер усомнился в том, на кого он поставит, сойдись в рукопашной один из варваров из отряда Карлангера и пойманный ими вампир. Нет! Ютлинер точно знал, что ночной гость, пойманный в поле его заклинания, явно был не такой, как все вампиры, вурдалаки и прочая нечисть, описанная в книгах. Во-первых: Летаврус был мощнее и, несмотря на юный по меркам ночи возраст, имел крылья — что дозволено только высшим созданиям. Во-вторых, Летаврус был повержен его заклинанием «статиса», хотя молодой маг знал, что высший вампир может сломать оковы «статиса», как яичную скорлупу, и без труда вцепиться ему в горло. Этот же вампир ждал. Ютлинер видел его изумрудные глаза. Наложенные чары ловили в свои сети тело жертвы, лишая его способности двигаться, но глаза и сознание было не подвластно чарам. Ютлинер был на удивление сильным магом, даже его учителя искренне восхищались его способностями, но он все равно был пока еще юн, и поэтому многого еще не знал и много чего боялся.

— Ну же! Ты, маг! — Карлангер на всякий случай легонько толкнул своим кулачком незадачливого юнца в бок.

«Хорошо», — Ютлинер отпустил свой захват, хотя никому в этом позже не признался.

Первое, что ощутил Нпкс, когда его тело вновь вернулось под его контроль — было отнюдь не боль, а слабость. С каждой вытекшей каплей крови Летаврус терял не только каплю своей жизни, но и силы также медленно оставляли его.

Молодчик, что ударил его по руке, ехидно скривил лицо — мол, знай наших. Слово «вампир» легко угадывалось в конце невысказанной фразы.

— Эй! Чего вы здесь встали? — прогремел один из варваров Карлангера — тот, кого незадолго до этого гном посылал в разведку.

Гном был очень не доволен подобным обращением от своих подчиненных к своей персоне, но сдержал злое слово, готовое вот-вот прыгнуть с его губ, и повернулся вполоборота к своему солдату.

— Чего тебе, Гринг?

— Выбегайте все наружу! Скорее! — Гринг схватил в охапку впавшего в ступор Ютлинера и побежал к выходу. — Там все в дыму и огне!

— Какой огонь, дурень? О чем ты болтаешь? — Карлангеру казалось, что он сейчас кого-нибудь убьет, но неожиданно поваливший из глубин подземных этажей густой дым явно подтверждал слова варвара.

— Нет, только не это, — Густав уже, казалось, забыв о том, что крепкие руки вампира все еще держат его, начал причитать по-стариковски про свои ценные магические книги.

— Мои труды по акванавтике! Спасите их! Кто-нибудь!

Но выполнять последнюю просьбу старого мага никто не собирался.

Изо всех щелей валил густой серый дым с сосновым запахом. Явно огонь, вызванный гневом Файдайера, выбрался из стен нижнего зала и распространился по всему зданию Дома Магов. Каждому было ясно, что через несколько минут древнее хранилище знаний Мудрахана превратится в голые стены из прокопченных кирпичей, покрытых толстым слоем сажи.

Карлангер в ярости хлопнул кулачищами друг о друга.

Командир отряда городской стражи недоумевал, каким образом вампир, будучи не в ладах с огненной стихией, сумел спуститься вниз, устроить пожар, пробраться снова к выходу и при этом не получить ни одного ожога. Да, гном решил, что воистину для нынешнего рейда результат был даже более чем впечатляющий: высший вампир — размер субъекта и кожистые наросты за спиной, скрывающие крылья, — все говорило в пользу того, что в плен к ним попал именно глава шаек оборотней, терроризирующих город.

Вот он! Звездный час для Никсалорда Летавруса! Кульминационный момент для того, чтобы совершить побег из расставленной западни.

Эти самонадеянные вояки слишком сильно зависели от своего мага, но и карлик — явно их главарь — был не просто мальчиком на послушках. Приказ есть приказ. Если предводитель дюжины крепких варваров говорит: снять поле «статиса» — значит, так и надо поступить. Молодой маг здесь дал слабину, поддавшись на грозный вид карлика и его солдат.

Никсу очень понравилась идея о железных крагах на перчатках — настоящее оружие в ближнем бою или хорошей драке. А вот умел ли карлик с ними управляться — этот вопрос тоже мучил Никса, особенно после обидных ударов под колени, нанесенных по практически беззащитному сопернику.

— Да освободите же меня, наконец! — Густав, все еще находясь в объятиях вампира, начинал показывать самое обыкновенное поведение трусливого человека, попавшего в горящий дом.

Правая рука Никса разжалась так быстро, что никто из присутствующих, даже сам старый маг Густав, не сразу сообразили, что происходит. Старческое тело быстро и бесцеремонно упало на холодный камень. Падение было для Густава не очень долгим, хотя и болезненным, что лишний раз подтверждали его вздохи и тихая брань.

Молодой наемник, тот самый, что рубанул по израненной руке своим боевым топориком, первым оценил ситуацию и попытался остановить вознамерившегося убежать вампира, за что и жестоко поплатился.

Летаврус с искренним удовольствием перехватил его запястье и сжал в своей крепкой руке с такой силой, что сломанные кости ответили звучным треском, а через боевую рукавицу проступили капли крови. Летаврусу не хотелось ломать наемнику руку, но Никс был очень зол в данный момент, а вернувшаяся в тело боль, живо показавшая наемнику, что удар топорика по его руке не был столь безобидным, только разжигала в нем ярость. Второй конвоир не заставил себя ждать, и попытался достать из-за спины короткий меч гладиус, но Летаврус не дал ему такой возможности — мощный кулак Никса угодил точно в скулу нападавшего, послав того в бессознательное состояние. Так-то было лучше. Двоих за полсекунды. Наемные воины, конечно, действовали быстро, но Летаврус счел такую скорость действий недостаточной. Хотя Никс отчасти симпатизировал своей первой (в этой компании) жертве — ведь этот парень нанес ему серьезное ранение, приведшее к ослаблению организма Никса и кровопотери, и этот молодой наемник был первый, у кого хватило смелости и реакции для стремительной атаки. Но жизнь — это схватка и борьба. И в этой борьбе были свои правила и законы. Никс в своем поведении руководствовался законом справедливой мести. Да-да. Мести. Мести глупым стражникам, которые не вполне оправданно выбрали для своей атаки именно его персону. Но, с другой стороны, Никса, конечно, задели слова, произнесенные карликом, сравнившим его с нежитью.

— Стой, нежить! — Карлангер, видя, что «своему» наемнику он уже не поможет, живо послал свой огромный кулак, облаченный в боевую рукавицу, прямо в лицо Никса.

Летаврус очень хотел поговорить с этим карликом по душам, обхватив его торс двумя руками и продемонстрировав тому свои «дружеские» объятья, но в этот раз у наемника не было достаточного количества времени, да и к тому же у карлика имелась солидная группа поддержки в лице двух сильных воинов, спешивших на помощь своему командиру.

Уклониться от удара Никсу было очень трудно ввиду его преимущества в росте и тесноте предбанника, поэтому Летаврус встретил атаку мощным ударом по колену противника.

Они сшиблись вместе. Их удары одновременно достигли цели. И они одновременно остались живы — удар Карлангера, в последний момент лишенного твердой опоры, пришелся не точно по намеченной цели, а слегка вскользь; Никс, в свою очередь, добился своего, лишив противника предвкушаемой победы и выводя его временно из игры.

Карлик, ругаясь и держась за разбитое колено, лежал на полу и отчаянно пытался подняться на ноги, чтобы вновь вступить в схватку с пойманным вампиром.

— Задержите его! — Карлангер понял, что его, испытанного забияку, вынесли с поля боя как пятилетнего сорванца, и поэтому в душе маленького воина неожиданно возродилось чувство уважения к сбегавшему субъекту.

Рослые солдаты из группы Карлангера уже на бегу доставали свои ножи и кривые кылычи.

Никс пусть и понаслышке, но все же знал, какими варвары могут быть непревзойденными фехтовальщиками, а их сила и выносливость делала честный поединок с ними просто самоубийством.

Подумав про свою не до конца восстановившуюся руку и потерянный (в который раз за одну ночь!!!) охотничий нож, Никс решил не пускаться в авантюру и просто закрыться от нападавших солдат кем-нибудь в роли живого щита.

Возмущенные вопли молодого мудраханского наемника не заставили Летавруса долго выбирать между тремя кандидатами на эту роль.

Солдаты явно не ожидали такого маневра со стороны убегавшего вампира, но, тем не менее, им пришлось убрать свои сабли в ножны и ловить летящего в них товарища по оружию.

Когда заносчивый Ютлинер снял свои чары, Никс сразу же решил, что если ему выпадет шанс совершить побег, то дорога в горящее пекло и царство пожара являются для него единственным путем к бегству.

— Ты пойдешь со мной! — обезумевший от страха маг Воды едва мог заговорить, когда руки Летавруса снова обхватили его.

— Тебе не уйти, кто бы ты ни был.

— Это мы еще посмотрим, — Никс бегом направился к плотному покрывалу из дыма и жара в надежде найти альтернативный путь на свободу.

— Стой, вампир!

Никс понимал, что медлить ни в коем случае нельзя, но все-таки решил послушать просьбы старого человека.

— Чего тебе?

Глаза Летавруса по-прежнему смотрели в гущу дыма в поиске неожиданного спасения.

— Там же целая огненная стена! Температура, как в печи у Тонгара, и везде огонь, огонь, огонь! Ты же должен уже сейчас дымиться, превращаясь в благоденствующий дым освобожденного духа… — договорить Густаву не позволил кашель, но Никс и так видел нависшую опасность.

Беспокойство мага в первую очередь было вызвано опасением за свою жизнь — ведь руки Никса ни за что не отпустят свою добычу, — а это означало, что наемник, присланный из Мейриярда в «помощь», и в огонь будет также прыгать вместе с плененным магом. Но Летавурс только улыбнулся, когда Густав пожалел его жизнь. Никс признавал, что положение было не из легких, и едкий дым вот-вот должен был добраться и до его легких тоже. Сзади в десяти шагах от него слышался топот тяжелых бегущих ног. Варварам оставалась минута, чтобы снова схватить его. Хорошо хоть, что расползавшийся дым атаковал и преследователей тоже, а серые клубы дыма скрывали его от них.

— Дурак! Лучше сдайся, и все еще, может, обойдется…. Кхе-кхе… Я смогу замолвить пару слов за тебя перед тем, как наместник примет решение о способе казни. Смерть будет быстрой…кхе… как у моей Одри.

«Одри!» — вот он, ключ к спасению. Никс вспомнил странную каморку, сплошь заваленную книгами.

Зрение вампира помогало найти дорогу в непроглядном дыму. Лицо уже опаливал жар — огонь подбирался все ближе и ближе. У Никса не было сомнений в том, что от нижнего зала скоро ничего не останется. Но благо пол в здании на первом и цокольном этажах был из толстого камня — это затрудняло огню путь наверх. Где-то слева слышался кашель и громкая ругань — одному из варваров Карлангера стало плохо. Еще бы! Летаврус сам уже еле стоял на ногах. Спасло от неминуемой смерти только чудо — Никс быстро нашел вход в личную библиотеку Густава.

Глава седьмая Побег

Крепкими пинками Летаврус расчищал себе дорогу, отправляя в недолгий полет бесценные архивы, книги и манускрипты.

Старый маг все это время причитал, вспоминая название каждой книги, и громко произносил его вслух, как бы отдавая последние почести шедеврам литературы.

Летаврус понимал Густава. Ему самому нравилось читать старые книги и узнавать из них что-то новое про окружавший мир. Но ситуация не оставляла Никсу выбора для других действий.

— Моя Одри! — Густав чуть не заплакал, когда Летаврус случайно задел ногой за тело крупной большой волчицы. Его охотничий нож торчал из волчьего тела.

Никс порадовался за свой бросок и пожалел, что этого не видел его учитель Кантр. Ровно между ребер и точно насквозь.

— Ты — еще хуже, чем эти волки, — старый маг во второй раз выпал из рук Никса и принялся быстро уползать, шустро переваливаясь через стопки книг.

— Исчезни, — Летаврус тут же пожалел о сказанных словах, поскольку Густав был явно старше наемника и многое пережил за последние полгода, и заслуживал хотя бы немного уважения, но наемника почему-то не покидало чувство того, что Карлангер со своими ребятами пришел в Дом Магов именно благодаря усилиям Густава. И получалось, что старый маг сам себя загнал в угол.

Когда рукоятка ножа снова оказалась в больших руках вампира Летавруса, к наемнику вновь вернулось чувство уверенности.

Он не вполне сознавал цель своих поисков. Его пальцы машинально ощупывали стены и пол в надежде найти потайную дверь.

Дым потихоньку стал проникать и в маленькую библиотеку.

Никс к этому моменту обыскал почти все помещение и не сумел найти ничего похожего на скрытый ход.

И действительно, зачем старому Густаву нужен подземный ход или потайная дверь в таком месте, как библиотека? Но он не сдавался. Непроверенным местом оставалась только часть дальней стены за большим дубовым шкафом.

— Там, за шкафом… — слабеющий от удушливого кашля голос старого мага.

Никс хотел бы поблагодарить Мага Воды за запоздалый совет, но времени на это уже не оставалось.

Сильная рука просто смела несчастный шкаф в сторону. Как и говорил маг, за шкафом находилась массивная каменная дверь серого цвета, целиком вырезанная из большого куска скалы.

Никс не знал, как воспринимать находку — плакать от радости или смеяться от горя. Эта дверь была чуть шире, чем его плечи, а открыть ее не смогли бы даже те варвары, что преследовали их в дыму. Дверь весила не менее полутора тонн. Но у Никса не было выхода, он уперся ногами в пол, а руками в стену, а затем стал выпрямлять свои сильные руки и ноги, продвигая грудь и плечи вперед. Сначала где-то долго скрипело, но потом дверь поддалась и стала медленно, со страшным скрежетом, проваливаться внутрь. Рука Летавруса сильно болела, но он все равно не переставал нажимать на дверь до тех пор, пока проем не открылся полностью. Вздох облегчения сорвался с пересохших губ, но проникшее в комнату пламя больно хлестнуло по спине и затылку Никса. Огонь был уже возле входной арки, и беглецам стоило поторопиться. Густав, словно таракан, ползал у ног Летавруса, спасаясь от наступавшего огня.

— Это должно быть… — Летаврус не дал Густаву завершить свою речь: он просто грубо взял мага за ворот мантии и довольно бесцеремонно швырнул его в чернеющий проем.

Сзади трещала запалившаяся бумага. Сухая, тонко выделанная из экзотических древесных волокон, она представляла великолепную пищу для надвигавшегося огня и горела очень быстро. Никс не успел уследить за тем моментом, когда огонь обнял отброшенный им книжный шкаф. Вампир был слишком массивен для ловкого прыжка в этой маленькой комнатке, заваленной горящей мебелью, и поэтому ему просто пришлось медленно отступать в потайной ход, закрывая лицо от жара руками. Но огонь все же достал его. Оранжевые лепестки пламени ласково погладили Никса по голове, отчего его бело-голубые волосы загорелись, обжигая кожу.

Громкими хлопками Летаврус пытался потушить огонь на своей голове, пока его мозги не закипели и не вытекли через уши. Ему удалось сбить пламя, но огонь не желал отпускать его так быстро и оранжевым шаром выстрелил в лицо, а стелящаяся по валявшимся книгам огненная река окунула в свои «воды» ноги Никса.

Вопреки всем ожиданиям его тело не превратилось в кучу белого пепла, а душа не покинула жестокий мир. Вампир-наемник успешно противостоял огню, но многочисленных ожогов избежать ему не удалось.

Наконец Никс ввалился в тайный проход и почти без сил упал на спину. Он скорее напоминал ходячий факел, нежели человека. Катаясь по полу, наемник немного утихомирил жарившее его пламя, сбив его с груди, ладоней и ног.

Но беда еще не отступила — до Летавруса доносилось злобное шипение огня. Пламя смеялось над существом, посмевшим бросить вызов огненной стихии. Где-то рядом кряхтел и охал Густав. Никсу сначала показалось, что старый Маг Воды пытался закрыть за собой дверь, но так как та весила слишком много, то ему это не удалось. В противном случае Никс бы остался в пылающей библиотеке и сейчас превращался в жаркое.

Огонь едва не лизнул наемнику пятки, и Летаврус, грубо оттолкнув Густава, налег на дверь, запирая ее. Все тело болело, давали себя знать кровопотеря и не до конца зажившая сломанная рука. Но дверь закрывалась. Ржавые петли грозно скрипели, мешая Никсу двигать дверь на место, но вот камень щелкнул о камень — дверь закрылась, от огненного бедствия теперь беглецов спасала тяжелая каменная плита.

— Это, должно быть, старый проход в древние подвалы, — отползая от грозной фигуры облизывавшегося вампира промямлил Густав.

— Это, должно быть, наше спасение от пожара и твоих дружков варваров, — Никс облизал потрескавшиеся от жары губы.

Он с наслаждением присел на каменный пол, обхватил руками колени и прикрыл глаза. В пяти шагах от него начиналась узкая каменная лестница, спиралью уходившая глубоко вниз. Никсу не было дел до нижних подземелий и до уже теплеющего камня. Потоки холодного воздуха, омывавшие своими струйками обожженное тело, заставляли наемника на время забыть о неприятностях.

Никс сидел, вернее, полулежал у массивной каменной плиты, закрывавшей древний вход в подземелье. Обожженную спину сперва охладил многовековой камень, затем ему стал помогать ледяной воздух, обдувавший ожоги и усмирявший боль обгорелой плоти.

«Воздух! Да, воздух! Холодный, и древний, как вечные льды северных королевств, и такой мягкий, ласкающий нежными воздушными потоками, как мать свое дитя», — Никс подбирал подходящие сравнения для помогавшей ему стихии и сожалел, что он не Маг Воздуха. Если бы было так, то он бы сразу воспользовался силой древней стихии и вылечил свои раны.

Наемнику ничего не оставалось, как снова обратиться за помощью к своему духу, чтобы тот в очередной раз помог ему восстановить поврежденное тело. Летаврус медленно прикрыл глаза, погружаясь внутрь себя и одновременно отдаляясь от окружавшей действительности.

«Ах, как хорошо», — внутренний взор Никса отчетливо видел эманации воздушной стихии. Тоненькие белые нити притекали из глубины подземелья. Они поднимались по ступенькам точно маленькие воздушные бабочки, медленно налетая на каждый уголок древней стены, лаская его своим прикосновением, и, описывая витиеватый узор, устремлялись вперед. Доходя до тела Никса, силы воздушной стихии замедляли свое продвижение, медленно окружая новый предмет. В старом помещении явно давно никого не было, и здешняя природа не привыкла к визиту чужаков. Никс чувствовал, как эти маленькие потоки силы тянутся к нему, стремясь поближе узнать нового обитателя подземелья. Его душа тоже протянула к воздушным частичкам свои невидимые руки. Еще чуть-чуть…. Да! Тонкие линии энергии воздуха сплетаются с жилой бесплотного духа. Никс еще не открыл глаза, но он уже чувствовал, что ожоги перестали болеть, а обгоревшая кожа стала медленно засыхать.

«Просто великолепно…. И этот Маг Воды не мешает…» — Никс не успел как следует разобраться в своих мыслях, как осенившая его догадка вихрем подбросила наемника с пола, и Летаврус со скоростью мысли стал протискиваться вдоль узких стен, спускаясь в темноту подземелья вслед за Густавом.

Старый маг уже успел скрыться за несколькими пролетами крутой лестницы, пока Летаврус излечивал свое тело от прикосновений огня. Опытный знаток эманаций природы даже помог вампиру, предоставив живительные силы воздушной стихии для лечения. Густав даже мысленно поздравил себя с первой за пятьдесят лет успешной охотой и со своей первой жертвой. Вернее, первой жертвой своего коварства. С таким противником, как этот юнец, старый маг мог запросто сдюжить. При желании Густав мог бы применить всего лишь одно заклинание, и от мистера помощника не осталось бы и мокрого места. Сначала, когда Густав впервые увидел эту фигуру сильного воина с голубоватой кожей, длинными клыками и сложенными плащом крыльями, то решил, что сам величайший Раду приеёл по его душу. Потом глупое заклинание «статиса» развеяло его страхи. Высший вампир смог бы разорвать подобные оковы, как старый бублик.

«Ох, как здесь холодно», — Густав плавно дыхнул в мерзлую темноту, и весело смотрел, как теплый воздух серым облачком исчезает во тьме. Вдруг что-то прошелестело сбоку от него, совсем рядом. Старому магу показалось, как чья-то рука сдавливает его плечо. Волшебник сначала усмехнулся, а затем бодро дернул плечом, отбиваясь от нахлынувшего наваждения. Затвердевший от холода наплечник мантии натянулся и начал трещать, но хватка не ослабла, даже наоборот — стала еще крепче. Густав попробовал резко наклониться вперед — державшая его сила не отпускала.

«Да что за наваждение…»

— Не волнуйтесь, Густав, мне поручено помочь вам во всем, кроме своей смерти.

Старый маг весь побледнел от страха. Ну, еще бы! Широкоплечий вампир не смог бы протиснуться на поворотах в этих узких спусках, и остался бы сидеть запертым в каменном мешке. А здесь, на тебе! — он стоит за его спиной, держит его за плечо и еще смеет острить. Да как он посмел!

— Привет еще раз, Густав, — Никс спокойно всматривался в уходящую вниз каменную стену.

Густав видел эти большие изумрудные глаза, с неподдельным любопытством смотрящие на древнюю паутину, серым ковром покрывавшую обросший мхом кирпич, и не мог не удивиться: как вампир в ночное время (ночь еще не сменилась утром) мог вот так запросто превратиться в обычного человека. Того самого, который полчаса назад сидел в его кресле наверху.

— Поразительно, — Маг Воды больше ничего не мог сказать, когда рассматривал поджарую фигуру Летавруса. Те же волосы, только намного короче, черты лица более мягкие, аккуратные, присущие именно человеку, а не монстру. Мышцы и габариты стали немного скромнее, но плечо Густава уже убедилось в том, что крепкость хватки человека Летавруса тоже не так мала, как могло бы показаться.

— Насмотрелся? — Никс грубо толкнул старого мага в сторону, прижимая того к стене.

— Вообще-то в первый раз вы были намного вежливее, — Густав, конечно, был сердит на появившегося в его компании молодого наемника, но с Летаврусом было намного безопаснее.

— В первый раз вы тоже были более скромны.

— Не понимаю, о чем идет речь, — Густав удивлялся бодрым шагам Летавруса. Наемник быстро преодолевал скользкие от плесени ступеньки и неуклонно спускался все ниже и ниже, в давно забытые лабиринты комнат.

— В самом деле, — Никс слышал, как бьется сердце в груди старика, и сделал небольшую паузу, давая возможность Густаву для небольшого отдыха. — Тогда скажите — почему вы бросили меня?

— Когда?

— Да вот только что, возле старой двери.

— Ну — у…

— Надеялись, что я там застряну, как медведь в клетке, а посланная вами магия поможет мне уснуть в моем последнем лечебном сне?

— Учитывая общий ход событий, вы должны меня понять, молодой человек, — начал маг, но Летаврус ему не ответил.

— Спа…. Спасибо, — еле вымолвил изнуренный быстрым спуском Маг Воды.

Никс сделал правильный вывод о плохом самочувствии старика: впалые щеки, синие уголки губ, просвечивающее белизной лицо и глубокая испарина — яснее любого врача говорили о больном сердце и одышке. «Этого мне только не хватало! Почти спас город от трех стай оборотней, а здесь сейчас умирает человек, и я совершенно ничего не могу сделать», — Никс хлопнул себя кулаком по оголенному бедру. Холодная кожа звучно щелкнула от смачного шлепка.

— Вы можете идти или вам нужно посидеть? — Никс учтиво посмотрел в глаза старого мага, как бы извиняясь за свое недавнее поведение.

Щеки мага быстро зарделись, а в глазах вспыхнул азартный блеск.

— Идти я, конечно, смогу, но только не с такой скоростью. Хорошо?

— Хорошо, — Летаврус на всякий случай попытался прощупать жизненную ауру Густава, но потом быстро сообразил, что подобный магический трюк может еще сильнее вымотать волшебника. Все-таки Густав, хоть и был пожилым человеком, но все равно он в первую очередь являлся магом, служителем водной стихии, и его дух мог воспротивиться внезапному вторжению чужой волшбы в свое поле маны, а это уже грозило перейти в ментальное противостояние двух духов, причем последствия этого противостояния также пагубно отразились бы и на самочувствии наёмника.

— Со мной все в порядке, — Густав, безусловно, почувствовал кратковременный порыв своего попутчика, но прикладываемая ментальная сила наемника была не так велика, и старый маг быстро восстановил свою ауру, не придавая значения импульсивным порывам Никса. «В конце концов, — смирился Густиав, — этот вампир, или как его там, помогает мне».

— А вот для вас в нижних комнатах, возможно, найдется кое-что очень полезное. — С ехидными нотками продолжал старый маг.

— Вы это о чем? — Никс, нисколько не ожидавший такого поворота в разговоре, даже несколько сбавил темп ходьбы, чем старый маг тут же воспользовался, вырываясь пусть даже на пол-локтя, но вперед.

— Об одежде.

«Вот незадача», — Летаврус только теперь сообразил, что от его добротного костюма не осталось и следа — сначала его разорвала трансформация в вампира и последующие баталии с человеком-тенью и его сворой милых волчат, а затем в дело вступил огонь, порожденный гневом огненного монстра. Сейчас Никсу впервые было не совестно идти навстречу неизведанному вслед за кем-то, пускай даже его провожатый и был старше него самого всего-то на какие-нибудь два столетия. Единственное, что служило наемнику успокоением — это старый верный охотничий нож, дважды ранивший человека-тень и оба раза в самые необходимые моменты поединка, который был не такой уж и равный.

— Уже недалеко, — Густав неаккуратно поставил ногу на ступеньку, и это ему непременно обошлось бы в шикарное падение по остальной части лестничного серпантина. Никс вовремя успел подставить под спину мага руки, подхватив того как раз тогда, когда поскользнувшаяся нога уже проваливалась в темноту.

— Спасибо.

— Так вы бывали здесь раньше? — Летаврус не был уверен в том, что из-за входной арки в конце спуска их не будет поджидать целый отряд вооруженных охотников за наградой, да и насчет старого мага у наемника уже имелись сомнения.

— Вы ведь мне не доверяете, верно?

— С чего вы взяли?

— Молодой человек, поживете с мое, тоже научитесь видеть подвохи в простых вещах и словесных потоках.

Крутой спуск лестницы сделал еще один неожиданный поворот, и ступенька верхнего лестничного яруса так быстро предстала глазам Никса, что он еле успел пригнуть голову.

— Осторожнее, — Густав предостерегающе моргнул глазом, и окружавшая двух беглецов темнота беззвучно проглотила этот жест старого мага, но глаза Никса, еще не утратившие своего четкого ночного зрения, все же уловили перемену в мимике Мага Воды.

— И что же нас ждет дальше? — Летаврус сам не заметил, как его пальцы до боли сжали рукоятку охотничьего ножа.

Нагретое огнем железо быстро остывало, но крепкие пальцы Никса, сжимавшие все это время рукоять оружия, не давали ему окончательно остыть, сохраняя в куске металла (спасшего Никсу жизнь уже четыре раза за одну ночь) ту самую искру жизни, что теплилась в живом организме наемника. Он наделял металл жизнью, своей жизнью, отдавая оружию часть своей энергии и тепла. Стражу Леса казалось, что еще чуть-чуть, и его живая вопреки всем ожиданиям плоть сольется со спасительным охотничьим ножом в одно целое. «Он и его нож — великолепный отряд истребителей оборотней», — так Никсу виделась проделанная им в эту ночь работа. Да-да, именно работа и ничего больше. Его учитель Кантр всегда говорил: «Нет ничего постыдного в том, чтобы позволять своему оружию совершать благо, помогая попавшим в беду людям». И сейчас Никс был горд тем, что сумел успокоить пару десятков потерявшихся душ и нарушить планы человека-тени по захвату города. Позже Летаврус себя неоднократно спросит: «А считал ли Кантр оружием обычный нож, пусть и со слегка модернизированным лезвием, и пару-тройку крепких когтей, пусть и принадлежащих не совсем человеку, но и не зверю?» Там, в нижнем зале, во время осмотра он увидел великолепный выставочный стенд с различными видами оружия, в котором каждый экземпляр коллекции имел свое имя и место. А интересно, есть ли у его ножа имя? — подумал Никс. Но гораздо важнее было думать о безопасности пути. Имя ножа могло подождать до более спокойного случая, а перспектива за следующим поворотом лестницы увидеть физиономию Ютлинера или Карлангера с его солдатами заставляла наемника принимать оборонительные предосторожности уже сейчас.

Маг Воды заметил, вернее, почувствовал происходящую внутри наемника дуэль сомнений и решил вмешаться.

— Об этом месте не знает даже сам наместник, не говоря уже о Ютлинере и других наемниках.

— А Карлангер?

— И Карлангер.

— И его солдаты? — Никс хотел бы поверить до конца словам старого мага, но бушевавшая наверху огненная буря так просто сдаваться не собиралась, и резко наступившее затишье слегка настораживало.

— И его солдаты тоже не знают об этом месте, — Густав тяжело выдохнул на последнем слове. Безусловно, старый маг лгал, и ложь давалась ему не так легко, как казалось на первый взгляд. Густав догадывался о подозрениях молодого вампира и прекрасно понимал причину их появления. Летаврус не верил ему, и правильно делал. Ведь Густав пять минут назад мечтал заманить наемника в ловушку узких стен, но неожиданный фокус с превращением в человека с нормальной комплекцией нарушил весь хитрый план старого мага, и все же Густав не собирался так просто сдаваться. Старое подземелье хранило множество тайн и, безусловно, Карлангер как один из капитанов городской стражи знал о некоторых из них, да к тому же и его солдаты были далеко не слабаки, и в душе мага появилась искренняя надежда на то, что пара-тройка молодцов из отряда гнома все же смогут отодвинуть массивную каменную дверь, ведущую к их нынешнему местонахождению. Но в то же время что-то было не так. И это что-то находилось очень глубоко внутри самого Густава. Это нечто говорило ему о том, что это именно благодаря наемнику-вампиру старые кости в бренном теле все еще кряхтят, и древний, как стены города, маг все еще вынашивает коварные планы.

— Спасибо, — Густав сам не знал, почему сказал это. Слова прозвучали громко и поразили не только его самого, но и его слушателя.

— За что?

— За Одри. За то, что уничтожил то существо, которое поработило мою ученицу, и освободил тем самым ее душу от пленения мраком.

Никс молча шагал вперед, пытаясь понять странные слова благодарности.

Густав тут же сообщил Никсу, кто такая Одри и что она для него значила.

«Как я и Кантр», — Никс сразу нашел подходящее сравнение для Густава и Одри, подобрав аналогию из своей собственной жизни. Учитель и его ученик — вечная пара бойцов с непреодолимыми трудностями жизни, и вечные победители всех невзгод, в которой наиболее опытный передавал молодой жизни свои знания, свой опыт и при этом с каждым словом и делом отдавал частичку самого себя, делился накопленной годами жизненной мудростью. И каждый бы из этой пары несравненно скорбел о кончине другого. Так было в случае с Одри и Густавом, так было и с самим Летаврусом, так до конца и не узнавшим тайну своего появления в этот мир. И на какой-то миг наемник почувствовал горечь утраты чего-то большего, и это никак нельзя было описать или выразить словами. Но делиться своими грустными мыслями в такой час Никс не стал, а на проявленную вежливость коротко ответил:

— Всегда пожалуйста.

— Карлангер и его громилы случайно залезли ко мне в…

— Дом, — закончил фразу Летаврус, когда неожиданно голос старого мага замолчал, а на лице застыло выражение страха и изумления, вопреки которому лицо наемника озаряла улыбка хитрого проныры, вовремя распознавшего подвох. И оба беглеца в этот раз прекрасно видели друг друга. А все потому, что впереди, пятью ступенями ниже, на стене висел горящий факел.

Немая пауза длилась всего секунду, а потом в разговор снова вступил Никс:

— Значит, — он снова хитро подмигнул магу, незаметно отводя руку с ножом для броска на случай нападения из засады, — этого места никто, кроме тебя, не знает?

— Нет, — стоявший позади наемника маг сам был поражен горевшей головешкой не меньше Никса, если не больше.

— Тогда откуда здесь взялся факел, и, судя по высоте пламени, еще хороший? — Никс нарочно добавлял в беседу немного сарказма, желая хоть как-то разбавить угрюмую обстановку. То, что в этом подземелье нет стражников города и наемных солдат, — в этом Летаврус был больше чем уверен. В противном случае их бы уже схватили. Но что, кроме них, в этом большом подвале никого больше нет, у Летавруса были большие сомнения. И чтобы здешние обитатели, да не заметили незваных гостей, ворвавшихся к ним прямо из недр адского пламени, — в это наемник тоже не верил.

Никс повернулся боком, всей спиной прижавшись к камню стены. Густав быстро понял смысл действий наемника и сделал как он.

До факела оставалось всего две ступени вниз, когда Никса что-то царапнуло, как будто деревянная не струганная доска вонзила в его обнаженную спину одну из своих острых заноз.

— Куда ведет эта дверь?

Никс не знал точно, почему именно дверь, но что еще могло быть таким объемным и деревянным, вмурованным в каменную кладку? Поэтому Летаврус и задал этот вопрос, как-будто и глупый в данной ситуации, но, к удивлению Никса, оставшийся без ответа.

Густав тихо шел позади наемника и сам не знал, что ждет их впереди, а тут на него еще и издевательские вопросы посыпались. Если бы старый маг выложил про это подземелье всю информацию, что находилась в бездонных кладовых его памяти, наемник тут же бы всадил свой…. Нет, не нож — Никс не был хладнокровным убийцей — Маг Воды был в этом твердо уверен. А вот крепкий кулак наемника вполне мог встретиться с его старческим лбом — старый маг в этом не сомневался. Густав в данный момент твердо знал только одно — его симпатии к наемнику резко возросли, потому что он сам не знал, с чем или с кем придется встретиться его старым костям в этом древнем подземелье, а у его спутника все же был с собой нож, и его молодое крепкое тело умело очень хорошо с ним обращаться.

— Я думаю, здесь должно быть одно из старых хранилищ алхимических ингредиентов, — Густав, не желая наводить на себя лишние подозрения, быстро вспоминал старинные зодческие книги с описанием различных подземных конструкций. Разумеется, эта литература не касалась непосредственно построек в Мудрахане, но зато могла дать хоть какую — нибудь информацию.

Неожиданно Летаврус резко остановился, и в его руке ярко блеснуло широкое лезвие.

Густав не удивился действиям своего спутника, когда услышал шорох, доносившийся из-за деревянной створки.

В следующую секунду лицо Летавруса повернулось в сторону мага. Аккуратные брови выгнулись вверх, правая щека чуть дернулась, а левый глаз, светившийся изумрудным светом, быстро моргнул. Стороннему наблюдателю это могло показаться смешным, но старый маг понял воина без слов и быстро припал к противоположному концу лестницы, встав напротив Летавруса. Густав беспрекословно выполнил команду наемника, хотя и считал, что опасения Летавруса беспочвенны и горящий факел висит на стене вот уже добрый век, поддерживаемый нехитрым заклинанием одного из умерших братьев, но неожиданный смешок резко повернул мысли мага в иное русло, заставив его губы произносить первые строки заклинания «броска».

Смех прозвучал снова, и беглецам показалось, будто за дверью и в самом деле находится ребенок и действия взрослых его забавляют. Но наемник не спешил вышибать дверь и, желая спасти дитя, врываться в запертую комнату. Он бы так и сделал, если бы запертая дверь вела внутрь старой избушки, но сейчас Летаврус находился в старом забытом подземелье, о котором не знал даже нынешний хозяин этого строения.

«Отлично», — Никс посмотрел на дверь. Коробка полностью закрывала края дверных досок, а это означало, что дверь открывалась внутрь.

Ситуация складывалась далеко не в пользу наемника, но ждать больше не имело смысла, и Никс, держа нож наготове, с силой толкнул дверь.

В открывшемся дверном проеме было темно и никаких призраков или грозных силуэтов не наблюдалось.

— Очевидно, это выл гонимый по подземелью ветер, — Густав спокойно выдохнул и отпустил охвативший его поток силы, но наемник все еще крепко сжимал в руке свое единственное оружие.

— Я же говорил, что здесь никого нет, а это помещение — простая кладовка с алхимическими ингредиентами.

— Откуда ты знаешь?

— Не забывай, мистер Летаврус, что я — Глава Водных Магов Мудрахана, — Густав не без гордости ткнул себя пальцем в грудь и гордо выпрямил спину, став на какой-то момент выше ростом.

— Да? — Никс по-прежнему всматривался в черноту обнаруженного ими помещения. — Тогда объясни мне: откуда здесь этот факел и почему он до сих пор не сгорел.

— Тебе, юноша, этого, наверное, не понять, но есть одно нехитрое заклинание, позволяющее вызвать магический огонь, освещающий путь. Его практикуют адепты всех школ магии в нашем королевстве.

«Ну конечно, а ветер и есть причина тех странных звуков, доносящихся из-за двери», — Летаврус не дослушал до конца объяснений природы странного факела, а просто сделал шаг внутрь.

Крепкая деревянная дверь точно по чьей-то команде захлопнулась, и странный детский смех прозвучал опять.

Теперь Густав не терял времени даром. Прекратив все свои речи, Маг Воды обратился к силам своей стихии и выпустил накопленную энергию в виде сферы льда прямо в центр двери.

Дверь затрещала, но выдержала, хотя в месте попадания сферы красовалось дымящееся черное пятно.

Волшебник понял, что дверь заколдована, но с заклятьем можно бороться, и вторая сфера сорвалась с его рук.

Летаврус так и знал, что обязательно попадет в западню, и дурацкий детский смех, доносящийся сверху, подтверждал его догадку.

Очень хотелось поднять голову и посмотреть в лицо предполагаемого врага, но Никсу повезло, что он не стал в этот раз испытывать свою судьбу. Следующим движением Летаврус быстро присел на корточки и наотмашь рубанул ножом воздух над своей головой.

Накинутая сверху сетка со звуком лопнувшей струны разлетелась в стороны, разрубленная широким лезвием ножа.

— Так нечестно, — обиженно прогнусавил детский голосок, и наемник почувствовал, как кто-то, или, точнее сказать, некто крупный передвигается по стене.

В помещении было очень темно, но Никс, вовремя призвавший зрение вампира, смог выхватить очертания алхимических скамей с автоклавами, колбами и ретортами. Верно говорят, что правда иногда бывает горше любой лжи. Если бы Маг Воды сказал, что в этой комнате находится оружейная, то Никс был бы менее пессимистичен. Но зато в помещении, которое было довольно большим, наемник находился не один, и опасная близость плотоядного соседа заставила Стража Леса быстро добежать до конца противоположной стены. И странное создание, издававшие детским голоском жалобные звуки, сразу же пустилось в погоню за своей жертвой.

Острые коготки существа вышибали на стене ровную дробь.

Нечто мягкое и жгучее ударило Никса в плечо, когда он уже был у большого алхимического стенда.

Наемник полоснул ножом по настигшей его липкой массе и обернулся.

Обитатель комнаты снова засмеялся и стал медленно опускаться с потолка.

Теперь Летаврус отчетливо видел пять пар паучьих лап, служивших существу ногами, брюхо насекомого и грудь человека с довольно жилистыми тоненькими ручками. На худеньких плечиках существа покоилась маленькая голова с полностью лысым черепом, узкими широкими глазами и большой кожистой складкой, тянувшейся от уха до уха.

— Попался, — существо радостно пропищало, и большие губы растянулись в хищной улыбке, обнажив два ряда острых, как иглы, зубов.

Летаврусу очень хотелось сострить, но ему сразу же пришлось отбиваться от липкой паутины, которой паукочеловек с азартом плевался в жертву — свою добычу.

Охотничий нож в руках Летавруса нещадно кромсал накатывавшие на него кружева паутины, но противостояние сил было неравным. Слюна паучьего существа облепляла и обжигала кожу наемника, замедляя его движения. Никсалорд попробовал попрыгать между лабораторными столами, но это не помогло уйти от метких выстрелов слюны паукочеловека. Тело наемника с каждым шагом все сильнее и сильнее прилипало к полу. Верный охотничий нож был весь покрыт едкой паутиной, и от этого его лезвие перестало быть таким острым.

А паукочеловек продолжал показывать свой оскал и ехидно смеялся. Существо неумолимо следовало за наемником, но при этом сохраняло дистанцию.

Паутина должна была вот-вот закончить свое дело, когда Никс решил пойти на крайние меры и, позаимствовав у своего вампирского тела немного сил, поднял ближайший алхимический стол и швырнул в противную смеющуюся физиономию.

Летавурс надеялся, что хрупкое насекомое превратится в кашу от удара восьмидесятикилограммовым предметом. Но тело создания было не таким уж хрупким: две тоненькие ручонки ловко поймали брошенный снаряд и с треском разорвали алхимический стол пополам.

— Так нечестно, — обиженный голосок жалобно пропищал, когда от его паучьего брюха пошел дым, а на человеческой груди появились дыры, из которых выливалась черная кровь.

— Один-один. Счет равный, — Летаврус почти закончил счищать с себя паучью слюну, возвращая своему телу потерянную маневренность. Наемник понял, что может быть ключом к победе над существом, и рука Никса нащупала на ближайшем алхимическом столе несколько баночек, в которых булькали какие-то жидкости.

От Войта Мендира Никсалорду уже приходилось слышать о жидких веществах, которые при попадании на кожу, камень, металл или дерево просто растворяли его, превращая прочную субстанцию в едкий пар. Эти снадобья хранились у алхимиков в особых стеклянных колбах — только специальное алхимическое стекло могло противостоять силе этих жидкостей. Теперь Летаврус видел действие кислоты воочию. Паучье тело окуталось дымом, и горелая плоть кусками исчезала с пораженных участков, испуская зловонный смрад, от которого слезились глаза и першило горло.

Паукочеловек стал грозно шевелить своими ручонками, а ноги насекомого быстро понесли израненное тело на Никса.

Кислота все еще прожигала тело твари, но в слабых на вид детских ручонках таилась невообразимая сила, поэтому испытывать крепость паучьих объятий наемнику совсем не хотелось.

— Отойди от него! — Никс никогда бы не догадался о личности своего спасителя, если бы не пролетевший в воздухе снаряд изо льда, словно пушечное ядро ударивший в спину паучьему созданию. Детский смех тут же уступил место вполне взрослому крику отчаяния.

— Я возьму одного из вас с собой! — существо, державшееся на последнем издыхании, понимало, что его конец предрешен, но оно не хотело уходить одно. Тонкие руки угрожающе протянулись к наемнику, норовя разорвать добычу на куски.

Твердая рука Летавруса с зажатым в ней ножом прочертила в воздухе линию из сверкающего металла. Две отрубленные по локоть кисти паучьих рук шлепнулись на пол. Паукочеловек горько зарычал, выдыхая зловонные испарения. Но наемника было не остановить. Противник нарушил дистанцию и тем самым дал ему возможность для боя. Ловко повернувшись вокруг себя, Летаврус следующим движением провел лезвием по горлу существа, быстро отскочив от истекающего черной кровью и все еще терзаемого кислотой тела.

— Я же говорил, что это самая обычная алхимическая лаборатория, — успокоившийся Густав стоял в дверном проеме возле черного дверного косяка, протягивая руку к стоявшей на алхимическом столе газовой горелке.

— Что это было?

Летаврус видел лицо мага, освещенное горящей смесью так ясно, как солнце в полдень. Покрывшая лицо испарина и всклокоченные седые пряди говорили об истинном состоянии последнего Мага Воды из Мудрахана.

— Это был страж.

— Простите?

— Страж, — Густав осторожно зажег несколько настольных ламп, отчего в помещении стало не так мрачно, — паукочеловек. Я таких уже давно не видел.

Летавурс с проклятьями отлеплял остатки паучьей слюны от своего обнаженного тела.

— Значит, ты знал о нем?

— Не о нем конкретно, — Густав перестал всматриваться в мертвое тело создания, и его взгляд снова вернулся к Никсу. — Но о существовании их вида, то есть, я хотел сказать расы….

— Я знаю, что такое вид, раса и народы, — наемник явно был рассержен. — Пожалуйста, продолжай.

— А продолжать тут особо нечего. Эти создания тут жили давным-давно, когда первые кирпичи этого замка еще не образовали будущий фундамент. Называли их стражами, поскольку мои учителя иногда любили устраивать личные тайники и таких вот особей оставлять вместо охраны.

— А почему ты молчал об этом раньше?

— Забыл, — пожал плечами Густав. — Я же тогда был совсем мальчишкой.

Еще один слой паучьей сетки отделился от крепкой кожи, но при этом липкая масса задела один из старых швов, еще розовый, не успевший как следует зарубцеваться, и повредила его, отчего по боку Никса заструилась сукровица.

— Тебе повезло, что их паутина не ядовита, — Густав с сочувствием смотрел на товарища, угодившего под обстрел стража.

— Где здесь может быть одежда? — Летаврус вытер со скрипом лезвие ножа от склизкой массы и по-хозяйски оглядел помещение. — И спасибо тебе.

Старый маг удивленно хмыкнул:

— За что?

— За то, что вовремя вмешался и заставил это мерзкое создание забыть об осторожности, — Летаврус аккуратно протиснулся между алхимическими скамьями, стараясь ничего не задеть ни сбоку, ни снизу от себя. Его путь был нацелен на три стоящих в углу высоких шкафа из резного дуба.

— Посмотри в левом, — Густав догадывался, каково было молодому воину в первую минуту своего знакомства со стражем. Старому магу, представившему себе эту картину, хотелось одновременно плакать и смеяться. Картина того, как молодой наемник, вооруженный лишь жалким ножиком и абсолютно лишенный одежды, ворвался в древние лабиринты и, открыв ногой первую попавшую дверь, попал на обед к голодному паукочеловеку, вызывала ассоциации с комичными куплетами уличных певцов. С другой стороны, если бы Никс погиб, то окрепший паукочеловек вскоре отведал бы на десерт и самого мага.

— Так намного лучше.

Маг Воды на секунду отвернулся, а когда снова посмотрел на спутника, то на том уже красовалась обновка.

Плотная роба послушника трещала по всем швам, облегая крепкое тело воина. Летаврус приседал, махал руками, сгибал конечности в коленях и локтях, проверяя новую одежду на прочность. Конечно, это была не кожа и не ткань из древесных волокон. Материя, из которой была скроена узкая одежда, трещала и растягивалась при каждом движении, грозя вот-вот разорваться, но не разрывалась.

— Не волнуйся, это скоро пройдет. — Эти слова вернули Никса от приятного ощущения пусть и не прочных, но все же надетых рубахи и штанов, обратно в подземную комнату в общество мага, рассматривающего странные колбочки с разноцветными жидкостями.

— Что ты имеешь в виду?

— Твою одежду, — Густав рассмеялся, — вернее, ту мантию, что ты нашел.

При виде ухмыляющегося мага Никс почувствовал укол обиды.

— Ты сам сказал, где лучше всего поискать.

— Прости, прости, — ладони старого мага в примирительном жесте взлетели вверх, — действительно, голый рыцарь без доспехов в гостях у голодных пауколюдей — это, согласись, хороший сюжет для уличных песенок. Ха-ха-ха.

Летаврус хорошо себе представлял, с каким удовольствием он бы проучил излишне хитрого старика. Тоже хорошо: послал свой запрос о помощи не в Гильдию Воинов, а в Ложу Магов Природы, чем вызвал наемника в свой далекий город. Затем стравил его со стаей голодных оборотней и здоровым вампиром-магом, потом подослал к нему солдат, чуть не заморозил в этом подземелье, а теперь говорит, что этих, так называемых паучьих стражей больше, чем одна особь.

— Стоп!

Густав перестал смеяться, и его лицо снова стало серьезным. Видимо, Магу Воды пришли в голову те же мысли, что и Никсу, и он решил первым начать неприятный разговор с целью отвести от себя всякие подозрения.

— Я знаю, что тебя волнует, воин, но поверь мне, мы в безопасности.

— Мы? — Никс, все еще улыбаясь и напрягая бицепсы, проверял свою обновку на прочность, но при этом его большие изумрудные глаза неотрывно следили за действиями мага, и Густав заметил это, но не подал вида. — Мы не в безопасности, если учесть, что я — вампир, которого ищет весь гарнизон Мудрахана вместе с армией наемных солдат, а ты — последний маг, оставшийся в живых после первого нападения оборотней, и эти милые зверюшки спешно стремятся исправить свою оплошность. Это было во-первых, — Никс сделал паузу. — Во — вторых: мы находимся в древнем подземелье глубоко под городом, да еще в таком месте, о котором даже ты, будучи еще мальчишкой, слышал только в рассказах своих наставников. И, наконец, в-третьих: в этих узких лестничных пролетах некогда зародилась жизнь, владеющая магией и обладающая достаточным уровнем интеллекта для того, чтобы заманить человека в хитрую западню, а также в их тоненьких ручонках столько силы, что они ими ломают полновесные бревна, словно детские карандаши.

— Это все?

— Ну, если не считать бушующего наверху пожара, — Никс развел руками, — то, пожалуй, все.

Летаврус видел, что Густав зол, хоть старый маг и пытался это скрыть. Чутье вампира подсказывало наемнику, что пожар в маленькой библиотеке и целые стопки горящих фолиантов по космологии и алхимии навсегда останутся в памяти старого мага. И виноват в этом будет ни кто иной, как Никс Летаврус — наглый вампир, разрушающий все на своем пути. И сейчас Густава просто распирало от желания показать молодому выскочке, по чьей вине он оказался в этом забытом месте. Никс видел, как иссякает сила воли мага, и его спина чувствовала, что вот-вот и ледяные шары полетят уже в него, в предполагаемого союзника. Поэтому Никс немного успокоил дыхание и сказал:

— Это не так.

Старый маг, до этого все время молчавший, не мог поверить своим ушам.

— Что не так?

— Пожар в твоей библиотеке и вообще в вашем Доме Магов устроил не я и не оборотни. Это сделал Файдайер, — наконец ответил наемник на немой вопрос, написанный на лице волшебника, а затем его чуткого слуха достиг печальный вздох.

— Только не это, — Густав обреченно положил руки себе на колени и тихо присел в уголке.

— Магический огонь, вызванный гневом Рыцаря Огня, нельзя потушить простым ведерком воды.

Летаврус молча слушал речь мага, между тем Густав продолжал:

— Он угаснет сам по себе, когда пройдет время, отведенное духом огня на щедрое пиршество.

В голосе мага звучала грусть. Ну, еще бы, его дом сейчас полыхал огнем, и никто не мог ему ничем помочь. Но тем не менее пожар двоих беглецов не страшил, а вот как выбраться из подземелья — об этом Летаврус решил спросить мага.

— Что делать нам теперь?

— Ждать, когда погаснет огонь, не имеет смысла, — Густав уже спокойно смотрел на воина, почти вплотную подойдя к нему. — Волшебный огонь может гореть несколько дней. Камню дома это не повредит, но зато у нас все шансы встретить в этой комнате смерть от голода, — маг опасливо отошел немного назад, вспоминая, с какой силой вампир, в которого может превратиться наемник, схватил его и вынес из библиотеки.

«И с такой же легкостью он может убить меня».

Никс не умел читать мысли, но вставить пару слов про свое второе «я» было необходимо.

— Я не пью кровь только от желания утолить голод.

«Еще бы, — раздраженно рассуждал в мыслях маг, — я уничтожу тебя раньше, чем ты себе это можешь представить». Густав нарочно переваривал в уме мрачные варианты развития событий. Ему очень хотелось проверить, сможет ли Никс прочитать и эту его мысль, или это просто измученные недавними событиями тело и лицо выдают его тайные мысли.

Опасения мага не оправдались.

— Итак, Густав, — продолжил Никс, — что это за создание лежит у твоих ног и в каком количестве они населяют это подземелье?

— Это, — Густав указал пальцем, — паукочеловек или паучий страж — называй, как хочешь, — спокойно начал маг свое краткое повествование. — Их вызывают с помощью специального волшебства, выращивая из небольших насекомых взрослую особь. Количество может быть любым, начиная от одного и заканчивая сотней. Минимальный размер паукочеловека — с годовалого ребенка, максимальный — вдвое выше тебя ростом и весом в добрых четыре сотни килограммов, — Густав сделал небольшую передышку и еще раз посмотрел на остывавший труп паукочеловека. — Живут где угодно. Обычно там, где жила породившая их особь. Что еще? — Маг недоуменно посмотрел на Никса. — Ах, да! Плетут паутину, могут имитировать голоса. Имеют некоторую форму языка, хотя и не очень развитую.

— Это все?

Старый маг немного подумал, а затем уверенно сказал:

— Да!

Никс не источал оптимизма после услышанных слов. «Просто великолепный прогноз. Особенно, что касается предполагаемого количества этих пауколюдей и их возможные габариты в совокупности с их физической силой», — как ни крутил Летаврус в голове полученную информацию, ничего хорошего в его мыслях не вырисовывалось.

— Итак, — теперь уже маг многозначительно взглянул на наемника. — Что мы собираемся делать теперь?

Запах сгораемого в парах кислоты трупа паучьего стража навел наемника на интересную мысль.

— Сколько таких колбочек ты можешь найти? — в руке Летавруса как у фокусника на ярмарке появилась небольшая емкость с темной жидкостью.

— Здесь четырнадцать алхимических стендов плюс еще те шкафы, в которых должны храниться запасные реактивы.

Летаврус был очень доволен словами мага. Густав же, наоборот, резко замолчал, словно сообразив, какие цели преследует Страж Леса, и зачем ему понадобилось столько алхимической посуды, заполненной кислотами.

— Ты же не собираешься идти дальше вниз по лестнице? — маг шел за Летаврусом след-в-след, ни на шаг не отставая от наемника.

— Именно это я и собираюсь сделать.

Густав не верил своим ушам.

— И это после того, как я тебе прочитал лекцию про паучьих стражей?

Наемник кивнул, и его руки быстро и аккуратно положили очередную склянку в раздобытый им в шкафу небольшой дорожный мешок.

Маг схватил Никса за плечо и попытался рывком повернуть снаряжавшего дорожный мешок наемника лицом к себе. Летаврус без заминки повернулся в сторону мага.

В старых глазах, горевших огоньком азарта, возгорался страх, пеленая Мага Воды своими обманными путами. Взгляд Никса видел охватившее мага сомнение, и, словно отвечая на поставленные вопросы, он произнес:

— Возможно…

Но Густав сделал вид, что ничего не понял, хотя знал, что его физиономия выдает его чувства, особенно тревожные.

— Возможно, мы оба останемся в живых, — пояснил свою речь наемник, открывая дверь знакомого шкафа в поисках необходимых снадобий. — Ты, кажется, говорил, что пламя Файдайера угаснет, когда от Дома Магов останутся только каменные стены? — Густав утвердительно кивнул. — И ты в своих рассказах об этих существах, — Никс показал рукой в сторону полуразложившегося тела, — упомянул, что они могут общаться.

Густав хотел хлопнуть себя по ученому старческому лбу за проявленную медлительность, но не хотел сознаваться, что его сведения о подземелье оказались не совсем верные, и поэтому молча слушал Никса, хотя уже знал, к чему идет дело.

Никс уже был возле почерневшего дверного проема и осторожно осматривал лестницу.

— Интересно, — Никс на всякий случай вытащил из мешка один из флакончиков с кислотой, — тот, первый страж, успел сообщить своим братьям о нас?

Старый маг, опасливо выглядывающий из-за плеч наемника, хотел высказать свои мысли на этот счет, но противный детский голосок опередил его.

— Я люблю новые игрушки.

Хотя Никс уже был готов ко всему, когда оставил старого Густава в пяти ступеньках позади себя, а в руки взял все возможное оружие, но детский голосок, прозвучавший сзади, оказался для него неожиданным.

Густав вовремя пригнулся, давая наемнику возможность бросить флакончик с кислотой в улыбающуюся зубастую физиономию, но паучий страж успел выбросить сетку прочной паутины, пригвоздив старого мага к каменным ступеням.

— Освободи меня, — Маг Воды отчаянно пытался выпутаться из склизкой массы, когда дымящаяся фигура паучьего стража в один прыжок оказалась с ним рядом.

— Свежее мясо, — существо упорно протягивало свои тонкие руки, с которых стекала прожженная кислотой плоть.

— Убей его!

Страж неумолимо приближался. Зловонный запах горящего в парах химиката паучьего тела бил в нос, затрудняя дыхания и наполняя легкие отвратительным едким смрадом.

— Убей его! — Густав, позабыв окончательно о своей гордости и своем мужском достоинстве, отчаянно кричал, жадно цепляясь за жизнь.

Никс в сотый раз за эту злосчастную ночь, которую наемник никогда не забудет, корил себя за то, что согласился на это на вид простое задание. Простая на первый взгляд ситуация уже в который раз выходила из-под контроля, и наемник оставался в патовом положении. Вот и сейчас паучьи стражи оказались умнее, чем они с Густавом предполагали, и теперь паучьи ноги с острыми когтями грозили пронзить приклеенное к полу тело старого мага. Между хищником и жертвой оставалось не больше двух метров. Никс видел, что кислота почти сделала свое дело — грудная клетка стража и часть его левого плеча обуглилась и высохла почти до самых костей, но паукочеловек все равно продолжал наступать, жадно разевая свою полную острых зубов пасть. Наемник не мог кинуть еще один снаряд с кислотой, потому что капли кислоты могли попасть на Густава, а это просто убило бы мага. Нож тоже отпадал, так как дистанция между Летаврусом и стражем была все еще достаточно велика, вдобавок паукочеловек находился на несколько ступеней выше наемника — и это было не на руку Ни кс у.

— На этот раз не уйдешь….

Отвратительные дымящиеся пальцы вытянулись в направлении наемника, а толстые ноги насекомого грозили раздавить несчастного мага.

Никс не заметил, как его губы произнесли слова призыва «кулака ветра». Легкий выдох наемника и мановение сильной руки, подкрепленное разрушительной силой воздушной стихии, отправили паучьего стража прямиком в многовековую каменную кладку.

Удар воздушных потоков, собранных в единую силу, был такой мощи, что тело стража от удара о камень превратилось в отвратительное месиво из дымящейся плоти и разлетевшихся на осколки тоненьких костей.

— Молодец, — голос мага, который только что едва не визжал о спасении, снова стал нормальным и даже приобрел командный тембр.

— А теперь, будь добр, освободи меня.

Но Никсу не требовались дополнительные указания, его руки ловко разрезали ножом крепкую слюну паукочеловека.

— Откуда ты знаешь «кулак ветра»? — Густав, уже позабыв про близкую руку смерти, теперь не вспоминал ужас, а только и успевал вертеть головой то в сторону хлопотавшего над ним наемника, то в сторону размозженного о стену стража.

— Об этом позже, — Летаврус быстро освободил мага от клейкой массы и, проигнорировав заданный ему вопрос, привычным движением схватил Густава в охапку и бегом на полной скорости помчался вниз.

Никс ловко перепрыгивал через три ступени, не оглядываясь назад и не обращая внимания на мелькавшие в свете факелов дверные проемы. Из-за одних дверей доносились женские крики, умоляющие о помощи, за другими надрывно плакали дети, а из-за одной двери Никс услышал голоса Велмы и Кантра — людей, заменивших ему семью и ставших для него всем.

«Не оставляй нас здесь! Стражи захватили нас в плен и ждут, когда ты придешь нам на помощь»! — уныло завывал прятавшийся за своей ловушкой паукочеловек. Тело Никса едва не встало, как вкопанное, стоило только словам Велмы достичь его ушей. На какой-то момент Летаврусу показалось, что он подчинился зову, и его рука уже тянулась к створкам закрытой двери. И только чудо помешало ему попасть на обед к паучьему стражу. Позже Летаврус скажет успевшему надоесть старому магу много слов благодарности, так как это именно его дикий вопль, эхом отдававшийся от стен, вернул разум наемника в мир реальности.

— Быстрее! — Густав громко кричал, не жалея своих голосовых связок, не переставая при этом стрелять своими ледяными сферами в тела жутких паучьих тварей, вылезавших из своих нор-ловушек будто какие-то тарантулы.

«Тарантулы, — маг задумался. — Так вот какой вид пауков использовал древний волшебник для создания стражей». Мага Воды просто распирало от гордости за самого себя оттого, что он решил очередную магическую головоломку. И это придало ему сил, правда, всего лишь на время, потому что его ледяные сферы не причиняли серьезного урона паучьим стражам. Бесконечные повороты винтовой лестницы мешали магу прицеливаться, но также мешали и стражам точно посылать струи своей паутины. Но все-таки стражей было больше, и ног у них было больше двух. Последнее обстоятельство увеличивало скорость пауколюдей.

— Поднажми, вампир! — Густав прищурил глаз, выцеливая очередного многоногого врага. — Они нас догоняют!

Звук громкого хлопка, сопровождаемый визгливым криком, огласил древние стены, на которых на одинаковом расстоянии друг от друга горели свежие факелы.

Летаврус не стал напоминать своему новому собрату по несчастью, ставшему ему почти другом, что это по его воле наемник сейчас убегает по всеми забытому подземелью от роты диких пауков-переростков с магом-неумехой за плечом. Единственное обстоятельство, которое в данной ситуации радовало Никса — так это то, что впереди, в четырех шагах, спуск по ступеням кошмара подходил к концу.

Глава восьмая Подземный город

— Открывай дверь!

Грозный голос гремел на все помещение, сотрясая всю мебель и нехитрый скарб.

— О нет, — Заира пробормотала какое-то неслышное ругательство и быстро встала с постели, протягивая руку за выцветшим халатиком.

Стройная, поджарая, с растрепанными черными волосами, водопадом ниспадающими на изящные плечики, Заира еще больше нравилась Филиппу в свете раннего утра. Довольное лицо Филиппа расплылось в теплой улыбке, когда обладательница красивых оливковых глаз прошмыгнула мимо него к двери.

— Именем наместника Мудрахана! Если вы сейчас же не откроете дверь, мы просто снесем ее, но при этом вам не поздоровится.

— Иду! — сильные пальцы Заиры повернули ключ в дверном замке, отпирая засов.

С улицы тут же дунуло утренней прохладой осени, а в дверном проеме нарисовалась заплывшая физиономия одного из городских стражников. Нечесаный и небритый, с красными от недосыпа глазами и источая запах давно немытого тела, незваный гость с потрясающей скоростью прошмыгнул в помещение.

— Вот, возьми, — Заира достала из-под старого горшка две золотые монеты и протянула их стражнику.

— Я возьму то, что захочу! — грубая ручища ударила женщину по протянутой руке, выбивая из нее деньги.

— По какому праву такая оборванка, как ты, занимает этот теплый и уютный дом? — стражник грозно навис над женщиной, показывая, кто в данный момент олицетворяет закон.

— Потому что я заплатил за него, чумазоид.

Стражник и Заира одновременно повернули головы в сторону третьего лица, мило присоединившегося к беседе.

Филиппу нравилось смотреть, как сытая физиономия наглого стражника багровеет от гнева.

«Хвала тебе, Белвар, за твои дурацкие прогулки по лесу с ночевками в гигантском дупле, населенном кровососущими насекомыми». Филипп сам не ожидал, что произнесет, пусть даже в мыслях, добрые слова в адрес лесного хранителя. Но пережитые за последние месяцы походные условия поневоле заставили Филиппа Одинокого за считанные секунды надевать свой легкий доспех и быть готовым к бою в любых условиях.

Стражник был явно не новичок в подобных облавах, и его руки сразу потянулись к висевшей у пояса дубине, но молодая рука Филиппа Одинокого все же была быстрее — острие длинной шпаги почти вплотную подошло к упругой коже на горле блюстителя порядка.

— Эта девушка со мной, — Филипп проговорил эти слова как можно четче и постарался, чтобы в его словах было больше спокойствия, чем грубости, к которой так привыкли городские вояки.

Стражник спокойно посмотрел в направлении валявшихся на полу монет, давая понять, что, мол, инцидент исчерпан, однако молодой искатель приключений не доверял переменчивому настроению стражника, и поэтому шпага только плотнее прижалась к его горлу.

Заира, уже привыкшая к происходящему в городе беспределу, снова попала в ситуацию, когда от нее мало что зависело. Женщина смутно помнила первый приход стражников в свой большой дом. В то утро ей посчастливилось уйти из дома, так что о ее горькой участи ей сообщили соседи, видевшие, как ее дом разграбляла шайка жирных проходимцев, пришедших в город по зову наместника. Охотники за головами — так, кажется, назывались похожие на ее временных постояльцев головорезы. Ей повезло, что шайка дикарей не застала ее в тот день дома. Вино, деньги, женщины и кровь — вот основные цели, которые преследовали наемные убийцы и искатели приключений, которых собрал городской наместник для поимки опасного зверя, совершающего дерзкие преступления в городе и окрестных землях. Позже Заире посчастливилось наблюдать за судьбой своей соседки, которую наемники захватили в качестве своего трофея.

Женщину позже мучил вопрос: почему горожане добровольно впускают грабителей в свои дома и не могут, собравшись все вместе, дать отпор незваным гостям. Позже она выяснила причину. Ответ был прост: каждый раз в дверь стучал один из городских стражников и требовал срочно впустить его в дом, а потом наемники врывались в жилище и все ценное забирали в качестве трофея.

Но Филипп, неожиданно вторгшийся в ее пристанище и в ее жизнь, похоже, сам был один из любителей выйти на охоту за крупной добычей.

Его скорость владения оружием и его реакция поставили в тупик не только вторгшегося стражника, но и стоявших снаружи «квартирантов».

— Откуда ты?

— Мейриярд.

Филипп не видел говорившего, но подозревал, что стражник — это лишь ничтожный человечишка, чье присутствие необходимо, чтобы при нежданном налете очередных «съемщиков» подавить любую попытку горожан к сопротивлению. Но Филипп не был горожанином Мудрахана и стражник его нисколько не пугал, даже напротив, искателю приключений так и хотелось врезать кулаком по этой немытой и нвыспавшейся физиономии.

Молодого Филиппа нисколько не пугали стоявшие на улице наемники — на их счет у искателя приключений была припасена парочка маленьких метательных дротиков, а вот стражник его явно раздражал. И Филипп уже хотел осуществить свои намерения относительно местных властей, когда прозвучал нежданный вопрос:

— Не боишься участи Рутгера?

— Нет, — на лице искателя приключений проскользнула невинная улыбка, хотя мысли о том, что лучший охотник королевства повержен таинственным зверем, не добавляла оптимизма. Но произнесенное слово возымело нужный эффект.

Филипп слышал, как входная дверь медленно начала закрываться. Слух Филиппа еще уловил несколько фраз по поводу оценки его расположения и сожалений о потерянной хорошей женщине и не менее хорошей квартире.

— Уходи! — Филипп неспеша убрал острие шпаги от горла стражника, но при этом не сводил с того глаз.

Почувствовав, что опасность миновала, стражник жадно посмотрел сначала на внутреннее убранство небольшого помещения, потом перевел взгляд на закутавшуюся в халатик Заиру. Потом на блестящую в свете углей монетку и в последнюю очередь бросил полный ненависти взгляд в сторону молодого воина, одним движением тоненькой шпаги лишившего его целого состояния.

— Ты все равно все потерял, глупец, — стражник быстро попятился в сторону двери, попутно не сводя глаз с Филиппа, — этой ночью мы поймали вампира — виновника всех беспорядков.

Когда дверь хлопнула, Филипп Одинокий, непревзойденный вор и покоритель женских сердец, подумал, что сейчас вот-вот свалится на пол. Ноги в один миг стали мягкими, будто сделаны из ваты, а в голове всё плыло перед глазами. Даже радостный смех Заиры и ее нежные прикосновения не могли вернуть Филиппа в прежнее состояние.

«Ну почему слова „вампир“ и „Никс Летаврус“ наводят меня на одни и те же мысли?» — Филипп в который раз спрашивал себя о причинах накатившего на него страха за какого-то лесного проводника, зарабатывающего себе на жизнь, продавая свой меч за деньги.

«Наемник! Ха! Да он ничуть не лучше тех парней, что только что пытались разрушить мирную жизнь самой прекрасной женщины в этом заброшенном городишке».

Но Филипп хорошо запомнил, как этот наемник одним движением отбил от его головы смертоносную иглу. И это несмотря на то, что минутой раньше Филипп первым покушался на его жизнь, и первым обнажил свое оружие против Никса. Он помнил бушевавшую в изумрудных глазах гнев и ярость, вспомнил он и полет адамантиевого клинка, направленного к его горлу. Ему до сих пор казалось, что поперек его шеи все еще приставлено холодное лезвие меча. Никс и тогда проявил милосердие — он не просто отпустил Филиппа, он спас его. И в него верили. Верил Кантр, верила Велма, верил Белвар. Да и сам Филипп тоже верил в невиновность своего… Кого? Этот вопрос Филипп никогда раньше не задавал себе, пока не покинул школу Кантра и Велмы в городке Майри, который уже успел стать для него маленьким домиком. Кантр когда-то сказал, что каждый воин приходится боевым братом по отношению к остальным своим товарищам. Сначала одинокий дерзкий пацаненок долго считал, что все слова — это просто сотрясание воздуха, которое ни к чему не приведет, но сейчас Филипп видел, как его жизнь медленно утекает в песок. Годы, проведенные в шумных городах, и праздная жизнь уличного искателя шальных приключений, не дали ему ровным счетом ничего. Покоритель чужих сердец сам не знал до конца о причинах возникшего беспокойства и страха. А вдруг Летавруса уже ведут на эшафот? Теперь Филипп Одинокий понял, что Никс был для него самым близким другом, и сейчас его боевому брату угрожает опасность. А Кантр и Велма на своих уроках всегда учили уважать своих близких и друзей и помогать тем, кто попал в беду. Именно это сейчас и требовалось от бывшего вора Филиппа Одинокого.

Согнав с себя всю слабость и взвесив оружие в руке, Филипп нежно провел рукой по волосам Заиры.

— Где у вас содержат опасных преступников?

А в голове у бывшего вора вертелась другая очень интересная мысль: «Откуда Белвар, который никогда не бывал в этом городе, смог предвидеть вероятность того, что его друг, Никсалорд Летаврус, попадет в тюрьму? А ведь чтобы вытащить человека из тюрьмы, нужен как раз опытный сообщник, умеющий открывать любые замки. То есть именно вор. Такой, каким был Филипп Одинокий».

Густав успел только жалобно охнуть, когда Летаврус бесцеремонно одним движением сбросил старого мага со своих плеч в дальний конец открывшегося перед беглецами помещения.

— Поаккуратнее….

Густав неторопливо почесывал ушибленный бок, разгребая вокруг себя осколки разбитой им при падении мебели. Но на стоны Мага Воды Никс внимания не обращал, погоня — вот, что больше всего волновало наемника.

Отвратительные цоканья паучьих лап кошмарной дробью разносились по подземелью, невольно заставляя наемника испытывать неподдельный страх.

— Я немного остудил их пыл.

Последнее заявление мага наемника не впечатляло. По оценкам Никса ему во время этой пробежки по лестнице подземелья удалось миновать не меньше дюжины ловушек паучьих стражей, следовательно, из-за лестничного поворота должно было выбежать не меньше десятка странных существ. Наемник надеялся, что остальных преследователей, чьи ловушки они пробежали, удалось на себя взять Магу Воды и его волшбе.

— Он здесь….

— Здесь….

— Здесь….

— Свежее мясо….

— Добыча…. — голоса голодных созданий побудили Летавруса к действиям. И он начал действовать.

Быстро достав несколько флакончиков с кислотой, Никс крепко стянул шнуровку сумки, и со всей силы запустил ее в показавшиеся паучьи силуэты. От крепкого удара флакончики с кислотой разбились, освобождая страшное оружие алхимиков на волю. Кислота вмиг прожгла ткань сумки, и капли зловещей жидкости дотянулись до попавших в западню пауколюдей.

Зрение вампира и яркий свет факелов давали Никсу отличное обозрение того, как первых трех тварей струи разлетевшейся кислоты просто полностью растворили, превратив их тела, руки и головы в белый дым. Остальные особи, попав в губительное место, лишались глаз, вдыхали едкие кислотные пары внутрь, отчего их грудные клетки просто сминались, словно пауколюдей что-то поедало изнутри. Горели членистые ноги насекомых, отчего стражи просто падали в еще не высохшие кислотные лужи, обрекая себя на мучительный конец.

— Нам лучше поспешить и найти себе укромное место, пока ядовитые пары кислот не испарились.

— Пожалуй, ты прав, достопочтенный мудрый маг.

Густаву было приятно, что хоть раз за всю ночь ершистый наемник согласился с ним во мнении, но прозвучавшее в устах Летавруса немного озадачило старого мага.

— Где мы?

— А-а…. — Густав еще не отошел от пережитых эмоций. — Мы где-то на нижних этажах подземного города….

— Что-что?

— Подземный город…. он….

Густаву было сложно одновременно отвечать на сыплющиеся от наемника вопросы и бежать вдоль пыльных каменных стен, отделанных бронзовыми изразцами и тонкими малахитовыми пластинами, освещаемых чадящими факелами, которые аккуратно висели на специальных подставках через каждые три метра.

— Ты продолжай, продолжай.

Никс слышал хриплое дыхание мага, но упорно продолжал быстро идти вперед, подальше от шипящей и дымящей мешанины тел паучьих стражей. Большой лабиринт из комнат и залов открывал перед парочкой искателей неприятностей новые повороты и новые двери. Высокие потолки одних комнат, отделанные розовым мрамором, сменялись мрачной атмосферой коридоров с отделкой из дымчатого агата. Позолоченные плинтуса и бронзовые резные короба в углах стен сводили с ума своими блестками. И почти в каждом помещении находилось несколько скульптур, целиком вырезанных из больших каменных глыб. Проходя мимо каждого шедевра, Никс не мог не восхвалять их ваятелей. Плавные контуры неживого камня точно повторяли каждый изгиб человеческого тела.

— Память о царицах минувших эпох и знатных мужах нашего славного города, — вставил свое слово маг, дополняя экскурсию.

Густав хрипло глотал воздух, и каждое слово давалось ему с трудом, но после продолжительного бега наемник первый раз сделал привал, остановившись возле статуи воина, целиком отлитой из черного металла.

— Великолепно выполненная работа, — Никс смотрел на высокого металлического воина с неподдельным восхищением. Высокий, почти под самый потолок ростом. А это ни много, ни мало, пять с половиной метров. Могучий исполин в тяжелых доспехах, вооруженный длинным, больше человеческого роста, двуручным мечом в одной руке и держащий в другой руке наготове поднятый на уровень груди треугольный щит, умбон которого был украшен изображением большой летучей мыши, летящей навстречу лунному диску. Статуя заставляла уважать себя, с первого взгляда поражая жалкого зрителя своей хранящейся внутри слоев металла титанической мощью.

Густав не стал подходить к странному памятнику старины слишком близко — ему и так было понятно, на что так страстно смотрит наемник.

— Кто выковал эти доспехи?

— Извини, друг, — плечи мага на мгновение дернулись вверх, — но мы, маги, в своих апартаментах не держим рыцарских атрибутов.

— Вот это зерцало, — Никс попытался коснуться середины груди статуи, символически вытянув руку вверх и растопырив пальцы, словно ребенок, вышедший на дневной свет и попытавшийся поймать теплый яркий диск солнца.

Маг Воды наблюдал за тем, как мечта, рвавшаяся на волю из глубин горячей души, медленно угасает. По мере того, как человек понимает, что прекрасный мир искусства показал ему свое второе лицо — лицо реальности — прекрасное стремление человека исчезает, оставляя свое место для незамедлительно наступающих тоски и грусти.

— Кто он?

Никс медленно отходил от величественной статуи, искоса посматривая в сторону мага, ожидая от него развернутого ответа на свой вопрос.

Но Густав, покопавшись в недрах своей памяти, вынужден был огорчить Никса.

— Я не знаю.

Наемник в первый момент не поверил своим ушам.

— Что ты сейчас сказал?

Маг Воды, услышав очередной вопрос, стал как будто меньше ростом. Тело старца неожиданно скрючилось, пригибаясь перед наступающей фигурой рассерженного Никса Летавруса.

— Я… — видя хмурое выражение лица своего коллеги по несчастью, маг отступил на пару шагов назад.

Никсу очень не хотелось принимать крайние меры по отношению к старому жителю Мудрахана, но действия мага Густава с каждой минутой становились все подозрительнее и подозрительнее.

— Может, — Летаврус натянуто улыбнулся, — теперь все объяснишь?

— Ладно, — видя серьезный настрой наемника, Маг Воды пошел на попятную, — мы в подземном городе….

Говорить Густаву не дали цокающие паучьи коготки, выбивающие противную дробь на лакированном камне.

— Скорее! — Никс хотел привычным жестом взять тело старого мага себе на плечо, но Густав неожиданно попятился назад. Как раз в ту сторону, откуда доносились «шаги» приближавшегося паучьего стража.

— Куда ты?! — Летаврус протянул руку в сторону пятившегося мага, но тут каблук Густава нажал на какую-то пластинку, вмонтированную в пол, чем привел в действие старый механизм, открывающий потайную дверь, или….

«Ловушку», — догадался Никс, когда каменные плиты полированного пола, словно гигантские горизонтальные двери, разъехались в разные стороны, разевая под ногами наемника врата неизведанных глубин мудраханской бездны.

Никсу сначала хотелось проверить свою растяжку, и в первый момент подошвы его ног расположились на краях разъезжающихся плит. Встать на какую-то одну плиту было невозможно — слева припирала стена, за которую было трудно уцепиться, а справа в двадцати шагах стоял металлический рыцарь минувших эпох. Летаврусу хватило бы сил допрыгнуть до постамента статуи, если бы бормотавший Густав, пошедший на поводу у своих хитростей, не заставил наемника отойти подальше от художественного произведения. Плиты пола, разрисованные под стандартный мозаичный рисунок, великолепно замаскировавший западню, неумолимо расходились в разные стороны. Никс чувствовал, что длины его ног не хватит, и он рано или поздно сорвется в бездну.

— Придумай что-нибудь, — кричать было бессмысленно, так как Густав стоял рядом и все же был довольно сильным магом, несмотря на свой возраст, поэтому наемник попросил помощи именно у него.

— Они уже здесь, — бормотание мага подсказало наемнику, что его спасение находится в руках него самого, и, более того, ему еще придется спасать и этого несчастного старика. Надежда, хоть и маленькая, но оставалась. Единственное, на что Никс продолжал надеяться — так это на небольшую оплошность древних строителей и на несовершенство старинных механизмов.

Ноги Никса уже соскальзывали со скользкой поверхности камня, а пластины все продолжали разъезжаться. Для осуществления своей идеи наемник, совершив сложный трюк акробатики, сумел выпрямиться и совершить длинный прыжок в сторону стоявшей в дальнем углу зала статуи. Правая пластина имела еще четыре метра в запасе, у левой оставалось всего тридцать сантиметров. Действовать нужно было быстрее. Повернувшись на одних пятках и чуть согнув колени, Никс снова распрямился и опять прыгнул, на этот раз уже в левую сторону. Холодный ветер бездны тонкими струйками ударил Никсу в лицо, когда его вытянувшееся в прыжке тело пролетало чудовищную пропасть. Но Никсу снова повезло — его пальцы смогли ухватиться за край пластины, которая уже почти скрылась в плинтусных складках стен. Почти — вот на это-то Никсалорд и рассчитывал. Сзади что-то громко заскрипело, и послышался гулкий грохот — это падала в бездну статуя древнего рыцаря.

«Какие великолепные доспехи!» — Никс с сожалением закрыл один глаз.

— Паучий страж уже здесь.

Летаврус не ожидал такой прыти от старого мага.

— Только не дави на горло, — цепкие костлявые пальцы мага мертвой хваткой сцепились на горле наемника. Никс очень бы хотел посмотреть на Густава, с разбегу прыгающего через край бездны, но сейчас ему было не до этого. Звук паучьих коготков как метроном отсчитывал оставшиеся мгновения жизни.

Но Никс потом поймал себя на мысли, что все могло быть еще хуже. Поврежденная рука напомнила о себе как нельзя кстати. Летаврус так и не уследил за тем мигом, когда его пальцы, точно сделанные из пакли, разжались, а в правой поврежденной конечности остро стрельнуло в том месте, где заклинание лечения не до конца срастило кость.

Никс не помнил, как он приземлился, и тем более был совершенно не в состоянии описать свое падение.

Голубоватая рука ощупала окружающее пространство. Из горла вырвался звучный рык. «Я снова в облике вампира», — это Никс точно осознавал. Но как произошло превращение и почему он ничего не помнит — на эти вопросы у наемника не было ответа. И самый главный вопрос: где маг Густав — тоже оставался без ответа.

Густав отчетливо запечатлел в своей памяти ту секунду, когда наемника вдруг скрутила волна боли и как затем державшиеся за край выступа пальцы начали судорожно разгибаться.

Густав знал, что висеть на шее нельзя и тем более нельзя сдавливать руки, так как это может задушить того, за чью шею держишься. Но в критической ситуации маг сделал все по-другому. Когда Никс повис на одной левой руке, их сплетенные тела наклонились немного в правую сторону, и бездонная тьма открыла перед магом свои непроглядные объятья. Старческие пальцы от страха еще крепче сжали шею наемника. Маг бы с удовольствием схватился за полу мантии, если бы он был на добрый век помоложе и имел свои прежние скорость и реакцию.

Едкая жидкость плеснулась на стену, вспенивая поверхность полудрагоценного камня. Это был выстрел паучьим ядом.

— Только не смей сейчас вступать с ним в схватку!! — кричал Густав на ухо наемнику во все горло, но Никс его уже не слышал. Он уже падал.

Маг Воды никогда еще не видел таких мертвенно серых стен, кружащихся перед его глазами и в то же время медленно отдаляющихся от него.

Еще чуть-чуть и Густав точно сошел бы с ума от воя ветра, могильного холода, губительной неизвестности и собственного крика.

Он понимал, что для спасения жизни ему нужно сначала прекратить бесконечное падение вниз, но меняющиеся местами верх и низ не позволяли ему это сделать, потому что для заклинания левитации магу надо было сконцентрировать внимание.

Маг не понял, когда тело наемника начало меняться, становясь крепче и сильнее. Только когда большие крылья летучей мыши прекратили падение, превратив его в полет, только тогда к магу вернулось самообладание.

Крылатый монстр, в которого превратился несговорчивый воин Никс Летаврус, поражал своим величием и силой.

— Как ты, маг? — грозный голос вампира громоподобно звучал в стенах каменного колодца.

— Нормально, — Густав, обнимавший теперь шею толщиной со среднее дерево, прокручивал в голове все произошедшие события, начиная с того момента, когда этот голубокожий монстр устроил в его доме настоящее побоище, а затем у него на глазах метнул в его ученицу свой охотничий нож. Орудие варваров и прирожденных убийц. Таких же, как этот вампир.

«Ты должен умереть», — Густав твердо решил одним махом покончить с мучившими его чувствами горя и утраты. Ему надоело препираться с этим молодым выскочкой по каждому вопросу, да еще вместо благодарности получать в свой адрес лишь пренебрежительные кивки, ухмылки и слушать сплошные мальчишеские отговорки. «Ведь это именно из-за него возник пожар, — что-то говорило внутри мага, что так оно и есть, — до этого стая Тарика навещала Дом Магов неоднократно и никаких пожаров не было. Они же просто хотели поговорить со мной, дать мне шанс обрести истинное бессмертие. Нет, мой крылатый и клыкастый друг, пора и тебе отведать прощального ужина». Когда взмахи крыльев стали не такими частыми, маг понял, что монстр скоро совершит посадку. Снизу проглядывал блеклый огонек осветительного фонаря.

— Это тебе за Одри! — С громким криком Маг Воды собрал свою силу в левый кулак и, сконцентрировав магическую энергию в форме тонкого сияющего ледяного копья, обрушил свой смертоносный снаряд точно между лопаток летящего монстра.

Вампир слишком поздно понял, в каком месте находится новая опасность, и не успел вовремя среагировать на возникшую угрозу.

Глубокий колодец на миг озарила вспышка магического копья, а каменные стены сотряс шумный треск молнии и победный раскат грома. Так силы природы, направляемые рукой обозленного мага, проводили падающего воина ночи.

Густав почти как подросток пережил настоящую эйфорию, когда его заклинание поразило цель. Густая алая кровь, предательски отсвечивающая в редких бликах света, фонтаном выбилась из раны, окрасив мантию Мага Воды в алый цвет смерти. А Густав начал надрывно смеяться, ощущая всем своим телом, что его недавний спутник летит комом навстречу своей смерти. Теперь уже их не сможет спасти никто.

— О, нет! — маг вдруг понял, что его смерть наступит в то же время, что и смерть вампира, который явился к нему по его же мольбе о помощи.

— Что я наделал! — Густав хотел схватиться руками за свои старые космы, но клейкая паутина сковала его движения.

— Нехорошо себя так вести с друзьями.

«Он мне не друг», — Густав отчаянно хотел ответить вкрадчивому женскому голоску, источник которого находился где-то наверху, но вместо этого с его губ сорвалось только:

— Наемник!!! Спаси меня!!

Голубоватая фигура падающего вампира таяла в темной бездне, постепенно превращаясь сначала в размытый силуэт, потом в точку, а затем мрак каменного колодца поглотил раненое создание. А потом тяжелый звук упавшего тела эхом поднялся со дна колодца, провожая пойманного в ловушку мага последней надеждой на спасение.

Никс поднялся на ноги, стараясь сразу же поймать равновесие. Его шатало в стороны, в глазах стояли разноцветные пятна, нелепо контрастирующие с окружающей темнотой. Левая нога начала подгибаться, и Никс почувствовал, что скоро ему предстоит пережить второе падение на дно гигантского каменного колодца. Ему в нос бил запах собственной крови, отметившей след от его падения.

Слова Густава: «Это тебе за Одри», — и пронзающая спину боль бешеным калейдоскопом крутились в голове вампира.

«Мерзкий старикашка», — Летаврус отчаянно боролся с накатывавшей на него волной тошноты, пока что-то не дернуло его за ногу. Никс упал, но его левая рука с уже отросшими когтями успела схватить твердое туловище пещерного червя. Двухметровый сегментичный хлыст, извивающийся во всех направлениях, выскочил из-под земли и слепо попытался ухватить своей зубастой челюстью наглеца, посмевшего вытащить его из норы. Но Летаврус был быстрее. Правая рука, успевшая немного окрепнуть от травмы, нанесла удар своих когтей точно по сегменту, отделявшему тело червя от головы, нанося обитателю пещер тяжелую, но все же не смертельную рану. Желтоватая кровь поверженного, но еще живого червя была горька на вкус и имела отвратительный запах. Но раненый вампир все равно с удовольствием заправил свой организм имевшимся у местных обитателей запасом сил. Между прочим, как потом отметил Никс, не таким уж и скудным. Летаврусу только было искренне жаль, что пещерный охотник был один.

— Я давно не видел человека.

Мягкие паучьи лапы несли в сторону Никса паучьего стража. Раздутое тяжелое тело паукочеловека плохо подтверждало его слова по поводу пищевого рациона.

«Вот кто слопал всех пещерных червей», — подумал Никс, вовремя уворачиваясь от летящего в него комка паутины.

Никс сложил крылья за своей спиной, чтобы они не мешали ему в драке, отчего левое плечо и лопатку слегка кольнуло — видно, сломанное при падении крыло еще не до конца восстановило силы. От этого грозное лицо вампира исказила гримаса боли.

Паукочеловек почувствовал это и с большей скоростью бросился в атаку. Горящий недалеко факел осветил наступающего врага.

«Будь неладен этот дурацкий маг со своей ученицей и со своими советами вместе взятыми», — Никс видел, как паучьи ноги резко вынесли своего обладателя вперед, давая стражу возможность для неожиданной атаки. Летаврус вовремя отскочил, пропуская толстую, как бревно ясеня, руку паукочеловека в полуметре от себя.

Трехметрового роста, в несколько обхватов и с шипастой броней на груди, плечах и паучьем брюхе — вот так выглядел новый соперник Никса. Наемник в самый последний момент заметил тяжелый меч, который его оппонент успешно прятал за своим паучьим туловищем. Лишь краткий блик тусклого факела и острое зрение вампира спасло Никса от неминуемой гибели.

Летаврус только в последний момент резко упал вниз и откатился в сторону, избегая рубящего удара сверху.

Но прочный клинок никак не хотел уходить от наемника. В последний момент, едва не коснувшись земли, паукочеловек сумел резко изменить направление удара, отправив острие меча вдогонку за откатившимся беглецом. Вампир издал тихий всхлип, когда на его плече появилась тоненькая алая борозда с сочащейся кровью — первый пропущенный удар в дуэли, которая вполне могла стать последней.

Широкий металлический охотничий нож подвернулся как раз вовремя, заставив наемника пожалеть об оставленном в лесном тайнике адамантиевом мече.

«Теперь все будет не так просто для тебя, паучок», — Никс в оборонительном жесте выставил нож перед собой, направив острие лезвия вверх.

— Неравное противостояние стали, — зубастый рот паукочеловека изобразил нечто вроде улыбки. В следующий миг существо провертело своё оружие мельницей, как бы прицеливаясь для атаки, а затем нанесло пробный колющий удар.

Никс не пытался парировать этот удар, так как догадывался, что это создание явно умнее и сильнее своего собрата из лестничных комнат. Вампир быстро уклонился влево, предварительно присев на корточки. Паукочеловек снова в самый последний момент изменил направление удара, и снова острие меча пошло в сторону Никса. Охотничий нож не подвел, лезвие не сломалось от столкновения с вражеским оружием, зато по руке Летавруса прошла волна неприятной вибрации.

Но этот удар заставил паучьего воина отклониться от изначальной позиции. Теперь страж находился в темноте каменных стен, а за спиной Никса открывалась ровная дорога, освещаемая факелами.

Каменная стена в направлении, параллельном дороге, имела несколько каменных выступов, растянувшихся на несколько метров.

Вот туда Никс и побежал, вложив в свою скорость все оставшиеся силы.

— Дерись как настоящий воин!

Паучий страж крикнул еще пару громких фраз вдогонку убегавшему вампиру, но Никсу было не до законов чести.

Летаврус цеплялся за каменные выступы, стараясь как можно дальше убежать от преследователя.

В то же время паукочеловек не мог пуститься в погоню за ловким вампиром по скальным выступам, потому что его объемное ассиметричное тело не могло удержаться на вертикальной поверхности.

Никсу казалось, что он долго бежал по узким дорожкам, высеченным духами горы в каменной тверди. Бег требовал от жилистого тела всех сил и всей скорости, на которую только был способен вампир Летаврус. Узенькие тропки порою сменялись вертикальными абсолютно гладкими участками, на которых все решала скорость передвижения ног. Летаврус очень обрадовался, когда его взору предстала небольшая тропинка, ведущая в темнеющую пещеру. Но наемник уже не мог просто приостановиться и сбросить скорость, иначе он бы сорвался вниз, на ристалище к паучьему стражу. На счастье Никса выступы на стенах горы, вдоль которых он бежал, находились на достаточном расстоянии для того, чтобы лучи факелов не смогли выхватить одинокий силуэт вампира, бегущего к своему временному пристанищу.

Летаврус вбежал внутрь пещеры и, только убедившись, что сзади никого нет и под ногами твердый пол, судорожно начал глотать воздух, приводя дыхание в норму. Прохлада воздуха подземелья заставила поежиться человеческое тело, по-прежнему прикрытое одеждой послушника. Наемник не знал, как и почему его второе «я» снова покинуло его, в очередной раз вытащив из западни в момент смертельной опасности.

«А Густав был, пожалуй, прав, — Никс пощупал свою одежду. — Ни единой трещины или шва. И впрямь одежда волшебников».

Но посмеяться собственной шутке у наемника уже не хватило сил — так утомила его ночь. Ночь, которую еще предстояло минуть, а его уже не раз отправляли на свидание со смертью. Будучи вампиром, за последние три часа он выпил кровь стольких созданий, сколько не убил за всю жизнь. Летаврус попытался подсчитать их, но не смог. Его веки закрывались, а голова проваливалась в сон. И это всего лишь последствия стометровой пробежки!

«Ха! Да кому рассказать об этом в Майри, то надо мной будут смеяться все ученики и деревенские ребятишки. И первый, кто будет ухахатываться над ним, показывая в его сторону пальцем, это его несравненный друг и учитель Кантр».

— Надо же, мой шустрый драчун! Ты победил стаи оборотней и остался цел только для того, чтобы потерпеть поражение от стометровой пробежки. Пусть даже и после падения в бездну и со сломанной рукой и крыльями, и с порезом на груди, из которого все еще сочилась кровь, и даже после удара магией.

Представленный Никсом диалог заставил наемника рассмеяться. Сначала тихо, потом громче, а затем и во весь голос. Ему было весело, несмотря на свалившиеся на его голову неприятности.

Впервые за долгие минуты кошмара наемник испытывал настоящее веселье. Пусть это и являлось всего лишь результатом физического и морального утомления, но Никсу было просто приятно ощутить хоть небольшую толику радости, пусть даже и не надолго.

Несколько бутылочек с кислотой, чудом не разбившихся во время падения и все еще позвякивавших в кармане волшебной одежды, и охотничий нож, спокойно лежащий на каменном полу пещеры — все это приободрило измученного наемника достаточно для того, чтобы грамотно оценить обстановку и принять нужное решение. Попутно наемник отметил, что пещера, в которой ему посчастливилось оказаться, не имеет другого выхода.

— Летаврус!! Спаси меня!!

Никс шутливо покачал головой — похоже, решение уже приняли за него. И опять это было сделано не без помощи коварного Густава.

Маг висел на высоте четырех метров над землей, оплетенный прочной паутиной. Белая, как снег, и крепкая, как корабельный канат, материя прочно держала в своих клейких захватах тело старого мага.

— Что вы забыли в нашем городе? — страж, стоявший в сорока шагах от паутины, неторопливо начищал свой панцирь, выделанный из чьих-то панцирных костей, как отметил про себя маг.

— Мы с другом…

Паукочеловек хмыкнул:

— Тот вампир, который тебя все время опекал?

— Да, вы его знаете? — в голосе мага звучали нотки непонятной надежды.

— Представь себе, — паукочеловек взял со стоящего рядом блюда сочный кусок мяса и отправил его себе в рот, — он не только выжил после твоего героического выстрела, но даже попытался сойтись со мной в поединке.

— Я — Густав Дель-а-Мро, последний Маг Воды и самый сильный из Дома Магов города Мудрахан в Лаударумском королевстве.

— Похоже, — зубастый рот паукочеловека хищно улыбнулся, — банда серых прохвостов все же оказалась сильнее.

— Ты можешь улыбаться?

На лице мага царило истинное изумление.

— А разве вы — люди — этого не можете? — шестиногий собеседник мага удивился вопросу, чем еще больше поразил попавшего в плен человека.

— Как ты смеешь смеяться надо мной! Ты, животное.

Паукочеловек громко рассмеялся.

— То есть, насекомое, — спешно поправил себя висевший в центре большой паутины маг.

— Тебе лучше замолчать, игрушка! — новый участник разговора внезапно возник прямо перед смеющимся стражем, спустившись откуда-то сверху на своей паутине. Слегка вытянутая форма черепа, с густой гривой изумрудных волос, большие глаза с фиолетовой роговицей и округлые выступы на груди, закрытые зеленой материей, указывали на то, что это хозяйка данного дома.

— Я — Аль-эм-Ашвул, Главный страж в паучьем городе и Первая помощница Великого Паучьего Короля Грин-Шагра, — стражница гордо подошла на своих шести ногах вплотную к магу, томно раскачивая своим бархатистым брюшком.

Только теперь Густав понял, что над леди-паучихой не стоило смеяться.

— Гина — иш-шил-ль — к-а-а-а — нр — р! — Густав начал громко петь странную песню из непонятных слов в надежде на скорое спасение.

Женщину паучьих стражей тут же охватило желтое сияние, полностью погрузив грозную даму в свои клубы. Маг видел, как беседовавший с ним до этого воин судорожно взял стоявший поодаль топор и уже готов был двинуться на мага, как вдруг женский голос остановил его:

— Жаль, великий маг, что ты слишком поздно вспомнил это заклинание, — Густав с удивлением смотрел, как его колдовство спокойно исчезло, не причинив подземной даме никакого ущерба. Женщина-страж медленно повернула голову набок и тихо выдохнула теплую струйку воздуха, как бы шутливо сдувая с себя навеянные чары, а затем спокойно встряхнула густой гривой темно-изумрудных волос и засмеялась. Как и всем красавицам, подземной жительнице было приятно загнать умного мага в безвыходное положение.

Густав был просто ошеломлен увиденным.

— Этого не может быть!

Аккуратные брови женщины паучьих стражей медленно поднялись вверх, а широкие темные глаза засветились фиолетовым цветом.

— Но в книге призыва и в трактате по созданию живого из живого ясно сказано, как бороться с паучьими стражами, выращенными из кладки обыкновенных насекомых!

«Ах ты, мелкий плут!» — пальцы Никса, крепко державшиеся за оконную решетку, плотнее сжались, норовя вот-вот выдавить из стальных прутьев воду. Наемник, услышав, что его спутник взывает о помощи, вынужден был отказаться от чувства мести и отправиться на поиски мага. По пути Летаврус услышал, как кто-то не очень большой царапает камень. Это оказался детеныш пещерного червя. Нож Никса оказался быстр и точен, и хотя кровь пещерных червей имела отвратительнейший вкус и ее было немного, организму наемника этого хватило, чтобы немного восстановить силы. По счастью, искать мага пришлось недолго — поймавший Густава страж, смеясь и тряся его телом над головой, гордо шел по широкой дороге, принимая приветствия и поздравления от жителей своего города. Никс хотел сначала прокрасться по каменному выступу и затем прыгнуть на спину паукочеловека и всадить в его широкую спину нож, как вдруг его глаза выхватили силуэты детишек, бегущих навстречу шестиногому созданию. Увиденное настолько поразило наемника, что он едва не потерял равновесие и не сорвался со стены. Наемник смотрел во все глаза, как дети, обычные человеческие дети, подбегали к грозному воину, хлопали в ладоши и трепетно трогали хитиновый панцирь его конечностей. Смотрел и не верил своим глазам, отчаянно мотая головой из стороны в сторону. Ему казалось, что воин в два с лишним метра ростом сейчас схватит своими ручищами одного из детей и отправит в свою чудовищную пасть, однако ничего подобного не происходило. Даже наоборот — паукочеловек немного сбавил шаг и присел на своих сегментивных ногах, так чтобы несколько детей смогли усесться к нему за спину и прокатиться немного на нем. Летаврусу несколько раз пришлось себя ущипнуть, прежде чем он убедился, что все события происходят наяву. Но широкое лезвие ножа Никс на всякий случай прикрыл подолом одежды. Прокрасться незамеченным в Подземный город было делом довольно сложным даже для такого опытного наемника, как Летаврус.

Прыгая от одного угла дома к другому, наемник строго следовал советам своего наставника Кантра. «Ведя слежку, старайся не слишком перестраховываться, но всегда держись в тени». Хотя в условиях города, освещаемого волшебными голубоватыми фонарями, выполнить слежку, оставаясь незамеченным, было просто невозможно. Правда, Летаврусу очень повезло, что странные жители подземного города предпочитали вырезать свои жилища прямо из гигантских каменных глыб или осколков сталактитов, а затем украшать стены своих жилищ редкими люминесцирующими минералами или полудрагоценными камнями. Наемник чуть не задохнулся, когда, спрятавшись от посторонних глаз за стеной очередного домика (кстати, в два этажа и довольно просторного), увидел, как в странной симфонии оттенков и цветов загадочный минерал переливался ярким белым цветом. За такой алмаз в наземном мире Летаврус мог бы купить половину земель Лаударума. Пальцы сами крепче вжимались в твердую поверхность драгоценного камня, но унести его наемник никак не мог — размер минерала был очень большой, и к тому же для этого наемнику пришлось бы разбирать всю стену каменного дома, а последнее Никсу делать не хотелось. В конце концов он был всего лишь наемником, а не вором. Отчаянно кричащий Густав не позволял Летаврусу заблудиться или потерять его. Но долго бегать по городу наемник не мог — рано или поздно страж, пленивший мага, пройдется по центральной улице, где во всех городах в любое время дня и ночи полным полно жителей и хранителей правопорядка, и тогда, зная силу паучьих воинов и остроту их оружия, Никс мог вполне предсказать, в чью пользу закончится его последний поединок. К счастью для обоих беглецов, удача снова улыбнулась Никсу! Воин паучьих стражей дошел до башни в двадцать этажей, целиком сложенной из синего гранита, и исчез внутри. Дальше все для Никса принимало обычный оборот, а вовремя добраться до нужного окна — это было дело техники, которой наемника научили.

— Но как же так?

Маг по-детски надул губы и обиженно посмотрел на подземную жительницу.

— Успокойся, великий маг, — женщина паучьих стражей махнула рукой, — твое заклинание слегка запоздало.

— Это как так?

— А вот так! — жилистые тонкие пальцы звонко щелкнули. — Твое волшебство действует только против глупых охранников, которых мы специально выращиваем из молодняка подземных тарантулов. Интеллект у этих существ почти отсутствует, а все, что ими движет — это выполнение полученных от нас приказов и голод.

— Да! — Густав несколько раз попытался пошевелить руками. — А еще они могут читать мысли и имитировать голоса, и у них огромная сила, и они — ваши творения — могут устраивать великолепные ловушки. — Теперь настала очередь подземной женщины испытывать удивление.

— И именно для получения этих знаний ты посмел нарушить запрет и спуститься в наш город? — В голосе паучихи открыто звучал сарказм. Висевший снаружи окна караульной башни наемник прекрасно видел, что старый пройдоха попал на обычный допрос. Наемнику сначала не очень хотелось присутствовать на подобном процессе, но потом Никсу даже понравилось, как местная представительница власти издевается над старым магом. И наемник не испытывал к Густаву ни капли сострадания. В конце концов старый маг сам был виноват в сложившемся положении.

— Нет, госпожа, — неожиданно голос мага стал мягким. Очевидно, он догадался, для каких целей воин паучьих стражей принес его в это помещение. — Нас сюда загнал пожар. Это такой страшный огонь, который все сжигает на своем пути, оставляя за собой кучи пепла.

— Пожар?

— Да, — магу еще никогда не приходилось висеть в паутине и отвечать перед мутантом на коварные вопросы, поэтому Густав до конца еще не во всем разобрался, но по крайней мере был твердо уверен, что в данном случае правда — лучшее средство от придирчивой дознавательницы.

— А почему великий Маг Воды не смог вылить на огонь ведро воды и тем самым ликвидировать угрозу?

Никс поймал себя на мысли, что ему в голову тоже приходил этот вопрос. «Браво, браво, мисс паучиха! Еще чуть-чуть разговора в том же настрое, и я вам зааплодирую», — в руках тупо ныла боль, и Никс невольно скрипнул зубами. Все-таки он сейчас был в облике человека, и ему посчастливилось держаться голыми руками за толстые железные прутья окна целых два часа с того самого момента, как воин на шести ногах притащил плененного мага в это подобие караульной башни, выполнявшей в этом городе также и функцию тюрьмы.

— Видите ли, — Никс слышал, как голос Густава слегка задрожал. — Моего спутника преследовала городская стража, и поэтому нам необходимо было скрыться внутри горящей библиотеки, а потом огонь добрался до пыльных фолиантов, и мы, едва не задохнувшись в дыму, чудом сумели отодвинуть дверь потайного хода.

— Твой друг — вампир?

В голосе дознавательницы опять звучали насмешливые нотки. Похоже, она уже решила судьбу пленного мага, а вот Густав наконец-то показал свое истинное лицо.

— Он мне вовсе не друг! Он убил мою лучшую ученицу и устроил в моем доме пожар; это из-за него погибла моя бесценная библиотека, а огонь Файдайера будет еще несколько дней бушевать в стенах моего дома.

— Но разве он не спас ваш город от стаи оборотней?

«А она откуда об этом знает?» — Никс был так удивлен услышанным, что его затекшие от напряжения пальцы едва не выпустили прутья окна, за которые держался наемник. Переливающиеся огни гигантского купола из фиолетовых самоцветов, заменявшего здешним обитателям небо, хорошо освещали территорию подземного города, но — хвала паучьим архитекторам! — окно помещения, где проходил допрос, было с улицы дополнено широким навесным козырьком. Именно его тень до сих пор помогала Летаврусу быть у всех на виду и в то же время оставаться незамеченным.

Никс с большим интересом прислонился к окну, пристально всматриваясь в дознавательницу. Между тем беседа продолжалась.

— И поэтому ты не стал предупреждать своего, — женщина паучьих стражей задумалась, — хм… компаньона, — наконец произнесла она, — об опасности? Ведь ты знал, что за дверью притаился страж.

Это уже совсем никуда ни шло. Никс вспомнил, что именно благодаря действиям Густава он вышел из той драки победителем, но слова мага опять повергли наемника в шок.

— Да! — Густав злобно стрельнул глазками по мощному женскому стану. Он говорил четко и громко. Что же, пауки ему уже вынесли приговор?! Ну и пусть. Ему терять было нечего. Тем более что маг был уверен в конфиденциальности проходящей беседы.

Первая помощница Великого Паучьего Короля Грин-Шагра продолжила:

— А потом ты испугался, что останешься один в этой большой ловушке. И уж если ты знал о стражах, то наверняка знал и об их точном количестве. — Густав утвердительно кивнул. — А в зале с ловушкой-полом ты, испугавшись, что Крейн убьет тебя, прыгнул на спину тому самому воину, что в очередной раз спас твою шею от смерти. И сделал ты это только затем, чтобы отомстить ему за все причиненные тебе неудобства?

— Верно.

— Его превращение слегка спутало твои планы, да? — Дознавательница с деловым видом уперла руки в бока. — И ты решил покончить со своим врагом подлым ударом колдовства в спину, а затем, когда Крейн все-таки тебя поймал, на твою злобную голову снова накатил страх?

На сей раз, Густав вздохнул.

— Тоже верно.

— А сейчас ты висишь здесь в нашем зале суда и, трясясь от страха, ждешь, что твой приятель, или вернее сказать — недруг — придет и спасет тебя? — Ее розовый язычок облизал полные губки, привычным для женщины жестом, а красивые руки слегка взъерошили волосы, как бы расправляя их, а затем вторая рука снова соорудила на изящной голове настоящий шедевр из изумрудных волос.

— Крейн? — паучья дознавательница легко для своей комплекции повернулась к стоявшему до этого в стороне шестиногому воину.

Тот утвердительно кивнул и положил за пояс круглый светящийся шар.

Маг Воды слишком поздно понял, что их разговор носил совершенно определенный характер и в привычной для себя манере начал оправдываться.

— Вы не имели никакого права вести этот допрос, и тем более записывать наш разговор в этот камень памяти! Я протестую!

Никс сейчас очень хотел, чтобы маленькая женская ручка влепила этому скользкому пройдохе хорошую пощечину со всей своей неженской силой.

Но помощница Короля Грин-Шагра лишь громко рассмеялась.

Летаврусу ее голос показался очень приятным, а смех был подобен звону летних колокольчиков. Такого приятного смеха не было даже у Архатры. И эти изумрудные волосы, и приятные черты лица. Вот если бы не паучье тело, вернее, не нижняя его часть, то — Никс поймал себя на мысли о том, что, из Аль-эм-Ашвул могла бы получиться неплохая жена.

Пока Никс предавался праздным раздумьям, Аль-эм-Ашвул внимательно посмотрела на плененного ее воинами мага.

— Ты точь-в-точь такой же, как и твой предшественник.

— Не понимаю.

Густав притворился, как всегда, невиновным — Аль-эм-Ашвул ничего другого от него и не ожидала.

— Я говорю про Мага Воды по имени Форбариус, которому два десятилетия назад тоже удалось путем обмана и интриг спуститься в наш город. Человек, попавший в наш мир, не мог никак внятно объяснить, каким образом ему удалось проникнуть в наши владения. Он тоже сначала говорил, что пришел к нам с миром. Мы, как истинные жители подземелья, были очень рады появлению в нашем городе настоящего человека с поверхности. Ему были оказаны высокие почести. Наш великий король Грин-Шагра пригласил гостя к себе в дом, ему были показаны все сокровища нашего города. — Лицо мага выглядело сплошной гипсовой маской: Густав явно что-то скрывал, Летаврус сразу понял это, стоило ему посмотреть на то, с каким вниманием плененный маг слушает речь женщины паучьих стражей. — Человек с великим восхищением смотрел на стены наших домов. Его сильно впечатлила архитектура наших построек.

«Ну, еще бы! — Никс представил себе лицо Форбариуса, когда его взору предстали дома, сплошь вырезанные из огромной глыбы александрита. — Сплошные драгоценности!»

Аль-эм-Ашвул продолжала:

— Этот человек долго ходил по нашему городу, проводил свое время в праведных беседах с нашими жителями, делясь своими тайнами и изучая нашу культуру. Он так же, как и ты, — женщина грозно посмотрела на мага, — говорил, что нашел вход в наши земли случайно, и что его главная цель состояла в том, чтобы только найти наш город и принести в поверхностный мир доказательства нашего существования, дабы убедить своих соплеменников в нашем существовании. Я и Крейн убеждали нашего короля не доверять слащавым речам пришельца, которому неизвестным образом удалось обезвредить все наши ловушки и отпереть сложный дверной замок.

«Ха! Сложный! — Никс почувствовал внутри себя поднимающуюся волну гордости. — Скорее уж тяжелый».

— Но наш честный король доверился пришлому чужаку и поведал ему о нашем главном сокровище — Хранилище Аватаров — перерожденных душ великих воинов, некогда пришедших к нам из погибших миров с целью помочь в великих битвах между добром и злом. Я видела, как глаза пришельца алчно загорелись, когда слова Грин-Шагра достигли его ушей.

— Но Аватара не может взять ни живой, ни мертвый, ибо тогда владелец обретет такую силу, что будет равен Родону или Тонгару, — Густав, как школьник, радостно вставлял свои комментарии, перебивая речь изумрудноволосой Аль-эм-Ашвул. — На это наследие древних войн времен колонизации Лаударума древние боги наложили заклятье.

— Отличные познания, — Аль-эм-Ашвул ехидно ухмыльнулась, подтвердив свою очередную догадку. — Но человек по своей натуре является очень коварным существом.

— Спустя несколько дней после прихода человека в нашем городе стала появляться таинственная тень. Она была всего лишь игрой света в ярких цветах наших камней, но меня все равно охватывало беспокойство. Однажды ночью мы с Крейном заметили гулявшую тень и проследили за ней. Она металась по городу, как безумный пещерный червь, пока не остановилась у дверей Хранилища Аватаров. Наложенные охранные чары мешали ей подойти. Таившееся под маской тени существо злобно шипело заклинания на нескольких давно забытых языках. Волшебство вступило в поединок с волшебством. Тень отчаянно боролась с нашей магией, желая любым способом получить во владение тайное оружие древних эпох. И ей это почти удалось. Охранительные щиты сопротивлялись долго, но все же тени удалось открыть небольшую брешь, однако при этом сила тени была также на исходе, и я ясно увидела, как из-под расплывавшихся очертаний темной фигуры проглядывает человеческий силуэт. Во мне больше не оставалось сомнений по поводу дальнейших действий — я с силой выстрелила заклинанием молнии прямо в спину наглому предателю, и мой снаряд попал точно в цель. Маг Воды, пропустив мощный удар, потерял часть своих сил и окончательно принял нормальный облик. К этому времени на звуки нашей битвы сбежались многие воины нашего города, готовые к немедленным действиям. Но мы опоздали. К сожалению, коварному магу удалось проникнуть внутрь храма через пробитую им брешь в магическом щите. Наши воины тут же ворвались внутрь следом за подлым вором, но он нас опередил, и ему удалось взять магический артефакт невообразимой силы, с помощью которого вашему магу удалось открыть магические врата и уйти из окружения.

Густав шумно сглотнул, едва воительница закончила свой рассказ.

— А что было дальше?

Аккуратные плечики Аль-эм-Ашвул слегка приподнялись.

— Не знаю, — таков был ее окончательный ответ.

«Зато я, кажется, знаю, — Никсалорд вспоминал ужасное лицо человека-тени (как наемник удачно его прозвал). — Действительно, лицо того, кем он стал, лучше всего держать сокрытым ото всех». А дальше Никс предполагал, что коварный маг нашел первый фрагмент доспехов Файдайера — Аватара Огня, существа, способного повелевать огненной стихией и лесными волками. Дальше Маг Воды наверняка притащил украденный им артефакт в свою лабораторию и принялся его исследовать. В ходе своей работы он обнаружил, что непонятно, каким образом, но кто-то в древние времена разбил Файдайера на части и захоронил их в разных местах Мудрахана. И вот он начал поиски, и, похоже, древний маг (он же человек-тень) все же сумел собрать все части головоломки воедино, но вот почему он стал вампиром и зачем ему понадобились оборотни? На это у Никса не было ответов.

«Странно, а куда делся Крейн?» — мысль пронзила мозг Никса, как стальной нож масло. Наемник снова пристальнее припал к окну, стараясь всмотреться в дальний от него конец помещения. Ошибки быть не могло — Крейна нигде не было. Вот и был Никсу ответ на вопрос, зачем дознавательница поправляла свою прическу и томно потягивалась, отвлекая внимание. Его внимание! Его, а не Густава!

Прямо под укромным карнизом, под которым притаился наемник Никсалорд Летаврус, процокали шаги одного из паучьих солдат.

— Магистр Крейн, — солдат сделал паузу, — мы обыскали город согласно вашему приказу и не обнаружили никаких следов вампира.

«Вот оно что, — Никс только крепче сжал пальцами решетку окна. — Значит, они меня ищут».

— Вы подключили наших Пауков-искателей для проверки пространства над городом?

— Да, магистр.

— Вы осуществили ментальную проверку города?

— Да, магистр.

— И каковы ваши результаты?

— Отрицательные, магистр.

«Они думают, что я сейчас парю на своих крыльях над городом и контролирую мысли Густава», — Летаврус с трудом удержал равновесие, стараясь покрепче закрепиться за решетку окна и не выдать своего убежища.

— Признавайся, подлый маг! Где твой сообщник? — Нежная рука женщины пауков с силой сжала челюсть старого мага.

Густав попытался сказать хотя бы слово в свое оправдание, но не мог — его рот был прочно сжат мощной хваткой, а острая боль мигом привела все мысли старого мага в порядок. Густав тут же вспомнил про то небольшое, но важное обстоятельство, что коварный злодей Форбариус некогда обучал его парочке магических трюков, причем незадолго до своего исчезновения.

— Довольно ваши поступки были безнаказанными, Гильдия Воды! — с этими словами паучья воительница ловко сняла испуганного мага с паутины, и вместе с Густавом их скрыло облачко тумана, а затем они просто исчезли.

Руки, державшие тело Никса, онемели от напряжения настолько, что сначала наемник даже побоялся разжать пальцы.

У входа в здание башни начали собираться мирные горожане. Похоже, что его все-таки кто-то смог заметить, хотя сейчас это уже было не так важно. Наемнику очень хотелось спрыгнуть вниз и убежать в маленькую спасительную пещерку, но только маг знал выход из этого мира подземелья. А чтобы найти этого мага, наемнику пришлось усердно напрячь извилины, прежде чем пускаться в поиски по большому городу.

Летаврусу стоило больших усилий выломать решетку и проникнуть внутрь помещения, где проходила процедура допроса, но это было лучше, чем прыгать прямо на голову и острые пики городских стражников с высоты в двадцать этажей.

Грохот от треснувшего камня и падающую каменную крошку наверняка уже заметили, но Никса это уже не волновало.

Кое-как наемнику удалось втиснуть свое затекшее тело в оконный проем, а вот первый за последние три часа прыжок с высоты семи метров оказался далеко не приятным событием.

— Не хватало еще ногу переломать, — сказал в пустоту Летаврус и сразу же направился к заранее замеченному стулу и столу, на котором лежало запасное вооружение паукочеловека, имя которого звучало как Крейн.

Кожаный пояс оказался слегка великоват для человеческого облика Летавруса, зато небольшой дуэльный меч с длинным узким лезвием с ромбовидным сечением мог стать серьезным аргументом в умелых руках. К тому же это придавало человеку, привыкшему общаться на языке оружия, дополнительные силы и надежду.

К сожалению, Никс не нашел ни единого лука или арбалета или хотя бы какого-нибудь подобия их среди местного вооружения, но от этого он сильно не расстроился. Настоящий меч, пусть и слегка необычный и немного тяжелый, да еще и не под него сбалансирован, но все же это было уже серьезное оружие даже в позиционных схватках.

Бросив ремень и ножны с мечом себе на плечо, наемник как следует разбежался и, проявив чудеса скалолазания, подбежал почти вплотную к стене и прыгнул высоко вверх, а затем быстро начал перебирать руками и кончиками пальцев ног по каменной кладке, по счастью неоштукатуренной.

Когда солдаты пауколюдей открывали дверь в комнату допросов, Никс уже благополучно вылез из окна и, цепляясь за резной козырек, вылезал на крышу башни.

Шершавые стены из камня не могли задержать наемника, а на возгласы типа: «Он был здесь!» или: «Смотрите! Он влез через окно!» Летаврус не тратил свое внимание.

Как уже успел приметить Никсалорд, все постройки в этом городе были в основном высокими, но нигде Никсу так и не попалась хоть одна небольшая лестница, ведущая с улицы на крышу.

А вот у городской тюрьмы географическое положение было просто великолепным: здание находилось на некотором возвышении. С ее крыши можно было просмотреть весь город как на ладони, да и стоящие по соседству здания уступали тюремной башне всего пять этажей высоты.

Поэтому Страж Леса как следует разбежался и прыгнул через разделявший строения пятиметровый пролет. Ноги наемника удачно приземлились на крыше соседнего строения всего лишь в тридцати сантиметрах от края. Длинный трофейный меч неумолимо тянул вниз, и Никсу стоило больших усилий сохранить равновесие, но все же наемнику удалось обрести твердое вертикальное положение.

Соседнее здание располагалось чуть подальше и было почти в одну высоту с тем зданием, на котором наемник стоял.

Летаврус прикинул необходимое расстояние и скорость разбега, как вдруг знакомый шестиногий силуэт мощно приземлился почти рядом с ним.

— Нехорошо, мистер воин, убегать от выпавшего вам поединка.

Никс тут же узнал и доспехи, и голос, и первого аборигена, с мечом которого ему довелось скрестить свой нож.

— К сожалению, — Никс знал, что его прекрасно понимают, поэтому решил немного пошутить, — я тороплюсь.

Наемник шутливо присел в реверансе, как бы искренне извиняясь, а затем резко встал, выхватил трофейный меч и нанес рубящий удар сверху, повернув в последний момент лезвие меча чуть наискось.

Крейн не ожидал такой прыти от показавшегося ему на первый взгляд трусливым воина, но тем не менее паукочеловек успешно парировал этот удар, хотя для этого ему и пришлось держать меч двумя руками, чтобы погасить лишнюю инерцию и силу атаки.

На это и рассчитывал наемник. Резко ослабив натиск и присев вниз, Летаврус оперся на одну руку и нанес удар обеими ногами по первым четырем левым ногам паукочеловека.

Если бы этот бой происходил на земле, наемник бы никогда так не сделал, а Крейн бы просто опустил свой меч вниз и перерубил наемнику обе ноги. Но сейчас схватка была на крыше, а оппонент Никса проигрывал ему и в габаритах, и в весе. Тем более, как и рассчитывал Никс, пауколюди не привыкли вести бои на крышах собственных домов. И Крейн, для которого это был первый подобный бой, не являлся исключением.

Паучий страж слегка наклонился, как бы на секунду теряя равновесие. Здесь наемнику снова повезло в том, что архитекторы, строившие это здание, решили сделать крышу слегка покатой. Никсу большего и не требовалось.

Наемник с разбегу прыгнул на соседнюю крышу, но, похоже, появление Крейна внесло некоторые коррекции в уверенность Никса — не дотянув до края заветного карниза, он начал стремительно падать… Единственное, что удалось ему сделать, — это зацепиться за первую же попавшуюся щель в каменной кладке, после чего он начал подтягивать свое тело вверх. И вот тут-то удача впервые за эту зловещую ночь отвернула от Никса свое лицо. У пауколюдей все-таки были аналоги арбалетов. И Крейн не преминул им воспользоваться. Раненая рука второй раз заставила Никса сорваться вниз с большой высоты. Единственный плюс в данный момент заключался в том, что падать наемнику пришлось невысоко. Некое подобие сарая в шесть этажей с мягкой крышей, заполненное доверху шерстью, не позволило Летаврусу разбиться, хотя столкновение, пусть и с мягкой кровлей, после двадцати метров свободного падения превратили всю спину наемника в сплошной ушибленный синяк. Но Никс не сдавался. С трудом поднявшись на ноги, наемник сполз вниз и едва успел сделать небольшую передышку, как до его ушей долетел звук девчачьего голоска:

— Мама, пойдем, посмотрим, как пришелец с поверхности починит Хранилище Аватаров?

«Спасибо тебе, незнакомая девочка, за сделанный сейчас подарок!» — Никс мысленно произнес не одну сотню добрых слов в адрес славного ребенка и его родителей. Среди кучи старых вещей наемник также отыскал большой шерстяной плащ с капюшоном темно-синего цвета.

«Отлично, — Никс посмотрел на очередную свою обновку, — это поможет мне скрыться в толпе»

Глава девятая Хранилище Аватаров

— Где мы? — Вопрос прозвучал скорее как утверждение, но женщина паучьих стражей прекрасно поняла смысл отпущенной фразы.

— Возле Хранилища Аватаров! Смотри, маг, на истинную цель своего визита.

Густав посмотрел на толстую вибрирующую массу, потрогал ее рукой.

— Магическая стена силы, — маг бережно касался гладкой студенистой поверхности. Гладкий, как шелк, и упругий, как кожаный мяч, магический защитный экран являл собой настоящее произведение волшебства. — Тонкое древнее волшебство, обладающее многими формами различной магии. Должно быть, этому сооружению много лет.

— Твой учитель говорил те же самые слова, когда в первый раз увидел его.

Аль-эм-Ашвул сделала несколько пассов руками и нараспев произнесла несколько магических слов.

Будто по мановению чьей-то руки в магическом экране открылась небольшая круглая ниша трехметрового диаметра.

— И зачем я здесь, по-вашему, оказался? — Густав попытался пошутить, но не был по достоинству оценен.

— Чтобы ликвидировать ту брешь в силовой оболочке, что твой учитель создал в этом сооружении, — гордо объявила изумрудноволосая дама.

— Но как я, по-вашему, это сделаю? — Да, такой подарок от Форбариуса Густаву был не нужен. Особенно сейчас. Но люди-пауки были непреклонны в своих приказах.

— Пройди внутрь и исправь чудовищную ошибку своего наставника. — Голос женщины был по-прежнему мягок, и в нем все еще звучали насмешливые нотки.

— Но если я войду туда неподготовленным, то стены Хранилища просто поглотят мои душу и тело без остатка. Навсегда!

— А если ты туда не пожелаешь пойти, то я на всякий случай пригласила несколько своих воинов посмотреть на великого Густава в решающей битве.

Так, на всякий случай, — женщина напоследок решила одарить мага одной из своих самых обворожительных улыбок и грубо подтолкнула растерявшегося волшебника к открытой бреши.

— Нет! — Густав отчаянно вырывался, но крепкие руки Аль-эм-Ашвул не давали ему отойти назад.

— Простите! — Никсалорд Летаврус появился на месте событий как раз вовремя.

Маг ощутил, как хватка на миг ослабла, а потом прозвучал слегка обиженный голос Аль-эм-Ашвул:

— Солдаты Крейна должны были поймать тебя!

— Извиняюсь вторично, мисс! — времени на шутки и галантный поклон джентльмена у Летавруса уже не оставалось.

Густав наконец-то понял, где он раньше слышал этот голос, но оптимизма это ему не прибавило.

— Только не надо нервничат ь! — Летаврус с силой втолкнул мага вну т рь любез — но открытой двери, а затем сам тут же последовал за ним внутрь неизвестности.

Сразу за спиной наемника прозвучал гулкий щелчок — магический щит вновь захлопнулся, а по гладкой стене прошла небольшая вибрация.

— Ты хоть понимаешь своей варварской головой, что ты сейчас наделал! — Густав стоял перед Никсом, точно скала, и грозно тряс руками.

— Вытащил нас из лап приветливой дамочки из подземелья, а как у тебя дела?

Густав ожидал чего угодно от своего потерявшегося спутника, но вот таких слов маг точно не рассчитывал услышать.

— Ты понимаешь, дуболом, что мы здесь заперты?! — Густав показал пальцем куда-то вверх и грозно потряс головой.

— Раз твой учитель выбрался отсюда, — Никс осторожно снял трофейный плащ, мысленно еще раз поблагодарив добрую семью за такие роскошные подарки, — то и нам улыбнется удача. Верно?

— Нет, не верно!

— А это еще почему?

— Потому что Форбариус был настоящим асом в мире магии! — вскричал Густав. — Недаром он в свое время обучал нас всех азам Магии Воды. Ведь это его архивы ты видел в моей библиотеке…

— Целые шкафы книг с формулами? — Летаврус почему-то вспомнил, как эти книги живо вспыхнули и чуть не погубили их обоих.

— Именно! Понимаешь теперь, какой силой обладал мой учитель?

Летаврус усмехнулся:

— То, что разрушил один мудрец, другой — восстановит.

Подобная философия мага только взбесила:

— А такие вот народные мудрости цитировать в нашем положении неуместно, — пробубнил маг. — Это место я не знаю, и даже не читал о нем ни в одном из трудов по истории.

— Да ну? — Никс ему ни на грош не верил, но вслух свои мысли не высказывал.

Густав с измученным видом посмотрел на Летавруса и только теперь увидел, что роба послушника в области предплечья обильно смочена кровью.

— Ты что, ранен?

— Крейн — отличный стрелок. — Никс попытался выдернуть застрявшую в его теле стрелу — безрезультатно, боль еще больше заставила его согнуться. Он не заметил, как медленно закрыл глаза и его тело осело на пол. Следом за наемником на мраморном полу оказались его охотничий нож и трофейный меч.

— К сожалению, я не могу тебе ничем помочь без необходимых ингредиентов.

— Можешь за меня не беспокоиться, — Никс знал, что мага лучше всего оставить в этом месте одного, таким образом ловкий старик быстрее найдет выход из паучьего города. Как только шаги старого авантюриста стали понемногу затихать, Никс, стараясь не производить лишних звуков, отправился вслед за ним, держась в отдалении.

Несколько поворотов по просторным коридорам неожиданно привели Никса к маленькому залу, в центре которого на круглом деревянном столе стояла небольшая чаша, доверху наполненная синей бурлящей жидкостью.

Сходящиеся к потолку стены и четкие прямые углы на соединении плинтусов подсказали наемнику, что он попал в небольшую пирамиду.

«Странно, Густав точно не заходил сюда, а ведь я следовал строго по его следам. А, как болит рука!» — Никс закрыл глаза, прогоняя чужое наваждение. Наемник прекрасно понимал, какие силы сошлись в этом месте, но пока все выглядело спокойным, за исключением того, что теперь Густав — единственный в этом Хранилище человек — как всегда, куда-то исчез. Никс повернулся и посмотрел в ту сторону, откуда он только что пришел. Как он и ожидал увидеть, его встретила равнодушная малахитовая стена. Точно такая же, как и три ее сестры, составляющие каркас помещения.

Никсалорд провел языком по пересохшим губам, его язык защипало от полученного пореза. Странно! Летаврус ощупал рот, зубы и обнаружил, что у него выросли клыки, совсем как у вампира, в которого он может превращаться. Но никаких признаков опасности наемник не заметил, хотя его пальцы инстинктивно сжали рукоять меча. Пусть и в ослабевшей руке, но все-таки это было оружие и довольно опасное.

«Не может взять ни живой, ни мертвый», — эти слова, только почему-то произнесенные голосом Аль-эм-Ашвул, сами собой всплыли в памяти Никса, а его раненая правая рука сама потянулась к стоявшей на деревянном столе чаше. Наемник знал, что трогать неизвестный сосуд, а тем более пить из него нельзя ни в коем случае, но вампир, сидевший внутри изможденного человека, настаивал на том, что чаша безопасна. По крайней мере, Летаврус точно ощущал, как внутри него что-то поднимается, и еще чуть-чуть, и невероятные силы раскроются перед ним.

«Глупый вампир! Хе-хе», — Густав довольно потирал свои руки ладонями друг о друга, готовясь к произнесению очередной тирады заклинаний.

Через миг путь перед магом освещала магия «светлячка» — магического огня, совершенно безвредного, с помощью которого рудокопы и паладины часто освещали свой путь. Густав чуть было не порадовался удачному концу своего ночного путешествия в подземный город, но неожиданный резкий хлопок погасил его плоды волшбы и погрузил мага в объятья темноты.

Заклинание рассеивания — мощная вещь, но не против того, кто знает, как с ней бороться. Хранилище Аватаров своим существованием вносило искажения в существующий баланс сил. Густав только сейчас понял, что именно с ним приключилось этой ночью и куда его занесла судьба.

Создавать нового «светлячка» Густав не хотел, а вот «зрение комара» вполне могло помочь ему ориентироваться во мраке.

«Так-то лучше», — одобрительно похвалил сам себя маг, когда его глазам предстала широкая улица, с обеих сторон которой возвышались резные колонны с причудливыми канелюрами в форме тоненьких нераспустившихся цветов.

Дорога, мощенная нефритовыми кирпичами, вела в красивую долину, где росли чудесные райские деревья, и прекрасные райские птицы пели свои нежные песни.

— Как здесь красиво, — невольно произнес Густав.

— И как ты посмел колдовать в таком чудесном уголке?

Маг повернулся в сторону говорившего и едва не потерял дар речи — перед магом стоял один из его учителей, Форбариус — человек, достигший больших успехов в области изучения водной стихии и археологии. Именно он двадцать пять лет назад поделился со своим бывшим учеником сокровенной тайной — подземным городом, в существование которого Форбариус верил всем своим сердцем. Иногда он даже высказывал мысль, что нынешний Мудрахан построен на развалинах древнего города, но этим утверждением он зарабатывал себе только насмешки.

— Ты говорил всем, что города нет, но я знал, что он где-то существует. Я искал среди древних чертежей Мудрахана скрытые подсказки, оставленные нам в наследство древними архитекторами. Наклоны главных башен, необычная геометрия фундамента, более прочный материал цокольных помещений: все это говорило о том, что поверхностный город — это всего лишь надстройка над истинным шедевром древних цивилизаций. Шестиногие пауки, выращивающие с помощью магии десятиногих пауколюдей, чтобы использовать их как цепных псов и рабов. — Густав говорил так быстро, словно читал стихотворение, и, казалось, его ничто не могло остановить. — Кто бы мог подумать, что они когда-то были одной из господствующих в Лаударуме рас! Ты не поверишь в это, равно как в это не верил и я сам до того времени, пока не нашёл привезенный эльфами интересный пергамент, на котором нарисовано несколько изображений человекопаука.

— Их действительно называют паучьими стражами и они на самом деле существуют и живут в подземном городе. Ты не поверишь, какие невиданные шедевры из драгоценных и полудрагоценных камней их резчики могут сделать. Статуи, картины, карнизы, резные панели, — Густав всплеснул руками. — Да что там говорить! Они могут высечь из гигантской глыбы камня большой каменный дом высотой в двадцать этажей, с просторной лестницей, по которой рядом могут запросто проехать два всадника. А что за чудный внешний вид местных аборигенов! М-м-м! — Маг мечтательно закатил глаза. — Эта Аль-эм-Ашвул чуть не свела меня с ума своей шикарной фигурой и роскошной гривой изумрудно-зеленых волос. А какие у нее глаза… — Густав слегка замычал от удовольствия.

— И ты пришел в нижний город, преодолев множество опасностей, только чтобы посмотреть на Первую помощницу Паучьего Короля Грин-Шагра?

— Ну-у — у…нет, — Густав тут же опомнился, и поспешно продолжил:

— Хотя ты можешь мне не поверить, учитель Форбариус, но я, кажется, знаю, как нашу великолепную шестиножку превратить в прекраснейшую женщину.

Высокая длинная фигура Форбариуса повернулась к Густаву спиной.

— Ты так и не ответил нам, Густав Дель-а-Мро, последний Маг Воды из Ложи Магов Природы в городе Мудрахан Лаударумского королевства Грифона, зачем ты пришел сюда и кто позволил тебе творить свое никчемное колдовство в этом месте.

«Зрение комара» покинуло глаза мага, погрузив его на миг в полную черноту, но вскоре его обычное человеческое зрения смогло без проблем созерцать окружающий мир.

— Я пытался найти путь отсюда назад в свой мир, а попал я сюда только благодаря стараниям упомянутой Аль-эм-Ашвул.

— Но ты ведь и так в своем мире. Тебе просто надо выбраться на поверхность. А для этого не обязательно было приходить сюда и нарушать древние законы, установленные самим богами.

— Но как?

Фигура неспешно стала удаляться, направляясь в сторону цветущей долины.

— Ты не Форбариус, ведь так?

Форбариус повернулся лицом к своему ученику:

— Твой учитель однажды сотворил зло, нарушив наш строгий запрет, и поплатился за это.

Густав не знал, с кем именно он общался, и что нужно отвечать неизвестному собеседнику.

— Я вижу, что ты очень хочешь знать о судьбе своего учителя.

— Да, — твердо ответил Густав, и фигура Фарбариуса молча кивнула.

— Хорошо, я отвечу тебе: твой учитель в последние дни своей жизни заболел тяжелым недугом, имя которому — жажда слепой власти. Можешь не волноваться, маг, он действительно нашел то, что так долго искал, но, к сожалению, его душа и тело претерпели большие искажения, подвергшись влиянию злобы и разрушения.

Густав посчитал, что услышал достаточно гадостей в адрес своего учителя.

— Прекрати! — маг злобно щелкнул пальцами, и с его ладони сорвалась ветвящаяся цепь молний. Снаряд попал в одну из колонн, разрушив ее до основания.

— Настоящий Форбариус был не таким! Слышите! — Густав еще никогда не испытывал подобной ярости. Сила и гнев переполняли его, настойчиво требуя выхода наружу. — Он бы никогда на это не пошел! Попрать законы древних ради призрачного могущества — никогда! Вы все лжете! И вас тут вообще нет! Этого места не существует!

— Я не такой уж слабак, как вы думаете, духи вечности! — Густав почти прокричал слова обращения к собеседнику.

Фигура Форбариуса только улыбнулась.

— Настоящий Форбариус смог отсюда выйти, а это означает, что вы не являетесь абсолютно неуязвимыми, а это означает, что я смогу одолеть ваши никому не нужные запреты. Я знаю, что это за место, и я требую своей доли мирового могущества в качестве платы за то, что часть моей души уйдет на восстановление мирового магического баланса. Так что покажите мне камни Райдо-ап-Гуула — Аватары Звездного Сияния, или ваши страдания будут вечными.

— Почему ты так считаешь, маг Густав?

— Потому, что вы не должны пропускать сюда смертных.

Густав видел, как потупился гордый взгляд его собеседника. Один из духов вечности — смотритель, охраняющий осколки душ великих воинов, павших в былых битвах Добра и Зла. Он его встретил почти у самых ворот, значит, этот дух был всего лишь привратником. С таким у Густава вдоволь было сил для расправы, но только он не будет повторять ошибки своего учителя.

Но Лжефорбариус только рассмеялся.

— Ты, кажется, хотел попасть в свой родной Дом Магов, верно? Ну, и зачем же ты нам грозишь, если власть тебя не прельщает?

— Я могу справиться с тобой!

— А с остальными?

Вопрос бил в самую точку, и маг не знал, как на него ответить.

— Но вы же сами призвали меня сюда! — громко произнес маг. — Ваша дама сама меня сюда затолкала! Для чего? Значит, я вам очень даже нужен.

— Но ты так и не узнал, для чего именно, — тут Форбариус многозначительно поднял указательный палец вверх.

Густав понял, что произошло нечто столь ужасное, отчего его выгода опять рассыпалась в пух и прах. Но кто на сей раз, в этом уединенном ото всех месте, в самом центре мировой магии, маленьком мире, в котором все решают только истинные познания магии, посмел бросить ему вызов?

— Хочешь уйти той же дорогой, что и пришел, тогда тебе лучше спросить совета у своего друга вампира.

— Не может быть!

Густав в ярости схватился за волосы и в отчаянии выдрал из макушки клок седых волос.

— Ни живой, ни мертвый не может по доброй воле попасть внутрь Хранилища и взять находящиеся там сокровища, — маг Воды беспомощно шевелил губами, повторяя слова из древнего манускрипта как наказ, в то время как его ноги быстро мчали его к тому месту, где он оставил Никса.

— Никогда не вдыхал ничего ароматнее, — Летаврус держал заветный сосуд в руках. Приятный запах задорно щекотал ноздри, а изголодавшийся организм требовал новых сил для выхода из стен древней магической ловушки.

Никс ощущал, как ужасно болели израненные кости правой руки, а из простреленной раны сильно текла кровь, пульсирующей болью напоминая о сидевшем внутри раны осколке снаряда, который наемнику никак не удавалось извлечь, а, между тем его кровь все капала и капала из раны, унося с собой его жизнь.

В какой-то момент отчаяние пересилило рассудок, и Никс, быстро схватив чашу, поднес ее к губам и жадно начал пить.

Живительная влага мощным потоком впитывалась в уставшее от драк, погонь и убийств тело, наделяя каждую его клеточку невероятной мощью. Никс почувствовал себя гигантом, способным нести на своих плечах Вселенную. Летаврус сделал дюжину мощных глотков, а жидкость все лилась и лилась в его горло, с каждым новым глотком только распаляя его жажду. Наконец-таки осушив странный сосуд до дна, наемник сжал в кулак пальцы, державшие ручку чаши. Никсалорд тут же почувствовал, как твердый металл поддается его плоти, пропуская его пальцы внутрь. Толстый металлический стержень, служивший чаше ручкой, был смят, точно кусок масла, а из горла наемника вырвался настоящий крик. Крик победы. Летаврус всем телом ощущал, что его кости и суставы, поврежденные в перепалке с человеком-тенью, в настоящий момент точно новые. На крепком человеческом теле уже не было ни следов от укусов, ни следов от ожогов — так работала настоящая магия регенерации, заключенная в его теле. Так работал его организм, организм человека, но с клыками вампира.

— Радуешься?

Голос должен был прозвучать неожиданно, но восстановленный чудесным напитком наемник быстро уловил чье-то присутствие в юго-восточном направлении. Да, не в углу, а именно в направлении, поскольку Никс был знаком с магией и прекрасно понимал, что стоит ему сейчас осмотреть пирамидальную комнату еще раз и он обнаружит себя парящим в пустоте.

Поэтому вместо этого Летаврус решил сострить:

— Нет, — наемник машинально нащупал кончиками пальцев рукоять трофейного меча. — Просто дожидаюсь приятной кампании.

— Очень давно я не слышал саркастических реплик в свой адрес. — Голос подходил все ближе, постепенно обретая форму, а окружающее пространство быстро изменилось, отправив Никса на середину узкого моста, висящего над бездной. Но наемник об этом не сильно волновался. Хранилище уже излечило его, дало ему силы, а это означало, что здесь ему не спешат желать смерти. Хотя голос Никс точно слышал впервые, а по законам квеста, призрак должен был иметь облик знакомого ему человека.

Словно сотканная из молочного тумана, фигура была объемной, осязаемой, но в то же время выглядела как призрак.

— Я даже тебя не знаю.

— А ты разве должен?

— Но это не по правилам.

— О каких правилах ты говоришь?

— О правилах, которые диктуют законы жизни.

От приближающегося силуэта послышался смех.

— Рад, что сумел напомнить тебе, что такое юмор, — Никс внимательно следил за собеседником, но что-то подсказывало наемнику, что этого духа вечности можно не опасаться.

— Ты, похоже, знаешь о нашем существовании, не так ли? — Вопрос был задан, и теперь Никсу нужно было точно отвечать, но наемник и тут решил не рассказывать много о себе.

— У меня были великолепные учителя.

— Кантр и Велма из маленького городка Майри. Настоятель Робар из монастыря Трех Стихий. Хм… — дух вечности задумался. — Действительно ты подобрал правильные слова, когда сказал, что они великолепные учителя. Не отличные, не хорошие, а великолепные! Ха! — призрак, успевший обрести человеческие очертания, громко зааплодировал.

— Приятно слышать такие слова от ученика, столь лестно отзывающегося об учителях.

Никс не знал, почему появившийся дух не хочет показать свое лицо, однако наемник решил смело пойти навстречу говорившему субъекту.

— А какие слова ты хотел от меня услышать?

— У меня все время все чего-то спрашивают.

— А что ты можешь сказать мне, мой собеседник?

Призрак еще раз хохотнул, а затем ответил вопросом на вопрос:

— Смотря, что ты хочешь знать?

— Я хочу знать все, — Никс старался разглядеть лицо говорившего, но этого ему пока никак не удавалось — призрак, похоже, разгадал скрытые намерения наемника и медленно отходил назад.

— У тебя не будет столько времени.

Летаврус искренне удивился.

— Я думал, что здесь наше время — вечность.

Дух вечности снова рассмеялся.

— Что ж, всем людям свойственно ошибаться.

— Но я не человек. — Впервые у Никсалорда появился повод возгордиться своим происхождением, но и тут сложившаяся беседа в силу обстоятельств вынуждена была его огорчить.

— Отчего же, — призрак взмахнул руками, словно отгонял минутное наваждение, — ты вполне нормальный человек, только наполовину.

— Молодец, — Никс твердо решил, что этот разговор ни к чему не приведет, и поэтому хотел его закончить. — Но для того, чтобы обсуждать меня, ты выбрал неподходящее место, согласись?

Призрак поднял правый указательный палец вверх, произнося следующие слова:

— В тебе скрыто два совершенно разных существа.

— Это я и так понял, когда пару раз превратился в большое крылатое чудовище, — Летаврус отмахнулся.

— Ты желаешь все узнать в подробностях, — призрак на сей раз подлетел ближе к Никсу, заставляя наемника немного отступить назад.

— А ты мне все вот так и расскажешь? — Летаврус сам не верил в подобную развязку беседы.

— Твою мать звали Шедире, и она была могущественным магом из далекой цивилизации ламбирдов. У нее даже была своя цитадель и большая армия из снежных пиратов и ледяных троллей. А твой отец, Мальвеус Акмальди — вот это был настоящий человек. Бравый воин, рыцарь Белого Грифона, дослужившийся до должности магистра и имеющий опыт более чем в тысяче военных кампаний.

Никс никогда раньше не слышал этих имен, и поэтому стоял, как статуя, завороженный словами духа.

— Они познакомились случайно во времена Последнего Крестового похода нынешнего короля Эверхарда. Акмальди был одним из командиров экспансионного отряда Белых Грифонов, когда те по приказу Бастиона Духов начали вторжение в земли одного из четырех соседних миров, вход в которые находится среди королевств северных земель Айсленда. Лорд Акмальди тогда занимал высокий пост в иерархии управления Мейриярда. Сам Эверхард пожаловал ему родовое поместье и представил к баронскому титулу. Но незадолго до торжественной церемонии в тронный зал Мейриярда пришел из Тайных Врат посланник Бастиона Духов — Великой Цитадели Света — и указал на большую территорию, попавшую под контроль мрака. Провинция Амрод находилась рядом, и возникла опасность того, что во власти древнего короля монстров и его посланников могут оказаться сотни мирных жителей. Акмальди как верному воину солнечного Родона и бравому командиру было поручено собрать две сотни хорошо организованных воинов и двинуться на борьбу с неприятелем. Верный своему приказу, рыцарь отобрал из мейриярдских гарнизонов лучших воинов и двинулся в долгое путешествие сначала через врата между мирами, а потом по суровым ледяным пустыням чуждых земель. Когда отряд лорда Акмальди достиг первых границ вражеской территории, его отряд уменьшился почти на треть — даже такие бравые воины, как рыцари Белого Грифона, и те не все смогли выдержать суровые испытания вечного царства льда и живших там созданий. Акмальди как истинный Белый Грифон не стал идти на переговоры с силами зла, а просто отдал приказ на штурм неприступных укреплений.

Летаврус очень смутно представлял себе целую пустыню, сплошь покрытую льдом и населенную какими-нибудь созданиями, кроме троллей. А вот батальные сцены живо всплывали в его воображении.

— Хорошая была битва.

Призрак согласился:

— Это верно. Лорду Акмальди пришлось два дня и две ночи пробивать крепкую оборону снежных пиратов и ледяных троллей, прежде чем ему удалось своим волшебным мечом прорубить в стене Цитадели достаточного диаметра дыру, чтобы он и десяток выживших солдат смогли проникнуть во внутренние помещения крепости. Им удалось пробить живой щит из големов и зомби, но в ходе этой битвы многие из счастливого отряда Акмальди получили тяжелые ранения, и поэтому командиру пришлось добираться до короля вампиров в одиночку.

— Дальше я не знаю подробностей, — призрак ехидно хохотнул. — Скажу только, что король вампиров оказался, как выяснилось позже, не таким уж великим воином. Твой отец быстро победил его. Единственное, что омрачило этот поход — так это появление на арене битвы воинов ламбирдов. Агенты личей специально столкнули эти две армии друг с другом. Мальвеус едва тогда избежал смерти от их лезвий. Но потом начались краткие вылазки по зачистке территории и охоте за трофейной добычей. Как раз в мире непроходимого холода и враждебных рас отряд белых Грифонов наткнулся на небольшую крепость. Никто сейчас не знает, почему Акмальди сделал это, но одно известно точно — он не смог убить Шедире, даже наоборот, он решил защитить ее, хотя огнем и мечом его воины разрушили пристанище злобной ведьмы, оставив ее на погибель. Говорят, Мальвеус хотел взять Шедире с собой в Лаударум, но Бастион Духов узнал о действиях Акмальди и сообщил об этом королю Эверхарду. Король посчитал поступок своего верного воина слегка поспешным и лично отдал приказ уцелевшим отрядам вернуться в Мейриярд. Вот так они и встретились на далеких дорогах чужих миров. Потом, через шесть лет, твой отец возглавил военный поход в северные земли Лаударума, туда, где агент мертвого короля личей смог воздвигнуть свою крепость. А потом настала великая битва, в которой тысячи Белых Грифонов во главе с лордом Акмальди расправились с армией нежити, а потом и с агентом Драйга.

— Не очень-то у тебя красочный рассказ выходит, — похвалил духа Летаврус.

— А ты попробуй охватить в двух минутах разговора восьмилетний период истории, да еще и в деталях.

— По-твоему выходит, что мой отец в итоге погиб?

— К сожалению, да, — нехотя ответил призрак.

— Печально, — Никс почувствовал, как на него накатила боль и горечь утраты. — Но только как тогда смог выжить я?

— С этим все предельно просто, — призрак вздохнул.

— У лорда Акмальди был преданный ученик, которого бывший рыцарь и Шедире заблаговременно отослали подальше от злобного врага. Имя этого человека было Робар Алльгейерон, которого ты сейчас знаешь под именем настоятеля Робара.

Никс чуть не выронил меч.

«А ведь все пока что складывается в неплохую мозаику», — Летаврус вспомнил, что Архатра говорила про его родословную — когда она сказала, что его род довольно славен, он принял это за насмешку, но теперь получается, что Первая Волшебница королевства оказалась как всегда права.

— Не расстраивайся, — призрак почти вплотную подошел к Никсу, да так близко, что наемник мог слышать его дыхание. Но при этом на голове мага был капюшон из серой ткани. — Ты ведь не за этим сюда шел, не так ли?

— О чем ты?

— В тебе нет той злобы, что живет в существах, подобных тебе, и ты можешь контролировать себя.

— Поэтому Хранилище так просто впустило меня и дало мне сил?

— Хранилище Аватаров никто не строил.

Никс очень удивился, когда услышал эти слова. Призрак продолжал:

— По крайней мере, никто из ныне известных богов об этом не знает. Но тем не менее сюда может попасть каждый из тех, кто очень хочет обрести до конца свою силу. Но только желанное могущество требуется заслужить!

— Да я сюда вообще чисто случайно попал, — скороговоркой выдавил Летаврус, когда первое его испытание от Хранилища Аватаров дало о себе знать.

Дальше Никс так и не понял, что произошло потом.

Его собеседник резко вытянул свою белую руку вперед и в клубах призрачного тумана сверкнул настоящий меч.

— Защищайся, мистер Летаврус!

Никсалорд успешно отбил сделанный в его сторону выпад, хоть это едва не стоило ему вывихнутого запястья.

В следующей атаке призрак крутанулся чуть влево, нанося при этом наискось удар мечом.

Этот выпад был сделан для контратаки ножом, но наемник не хотел раскрывать все свои карты, тем более что они по-прежнему стояли на подвесном мосту, а ходить по воздуху Никс не умел. Поэтому вместо парирования удара Летаврус попросту ушел от него. Сделав эффектное сальто назад с последующим выбросом руки вперед, наемник нанес колющий удар точно в грудь наступающему сопернику.

Из-под бежевой одежды призрачной фигуры хлынула вполне осязаемая розовая кровь — удар Никса поразил бывшего собеседника в самое сердце. И в это время что-то отбросило наемника назад, будто растащило дерущихся мальчишек в разные стороны. Летаврус словно попал в ураган во время летней грозы.

Поднявшийся ветер сорвал капюшон с головы призрака, так что наемник смог увидеть лицо говорившего. Это был Рутгер — лучший охотник королевства, который пропал несколько недель назад в мудраханских землях.

— Похоже, меня ждут крупные неприятности. — Никс почему-то вспомнил злобного принца Киринейла, кто так хотел сразить его в поединке. Ведь если он узнает, кто убил его друга и учителя, то за молодым Стражем Леса будут охотиться все Белые Грифоны Лаударума, а этого Никсу не очень хотелось.

«Вот и послушал двух магов в свое время», — успел пошутить Никсалорд, прежде чем кошмар продолжился.

Окружающая обстановка начала стремительно меняться. Летавруса швырнуло в воздух, отрывая его подошвы от тонкого настила моста. Никс чувствовал, что он вот-вот упадет в настоящую бездну, из которой ни один вампир, пусть даже и высший, не в состоянии будет выбраться.

«Мои неприятности только начинаются!»

— Ты даже не представляешь, какие неприятности, мистер Летаврус.

Наемник едва успел сгруппироваться, когда невиданная сила подбросила его в воздух.

Когда Никс приземлился на ноги, то обнаружил, что стоит на твердой земле.

Действительно, настоящие испытания только начинались. Похоже, не Густава хотели отдать Хранилищу Аватаров. Хотя зачем странный призрак напал на него и почему он надел именно лицо королевского охотника Рутгера — человека, без вести пропавшего шесть недель назад, на эти вопросы Летаврус ответа не знал.

Между тем холодный ветер бездны, обжигающий при каждом вдохе рот и легкие, тоже исчез, уступив свое место в этом кошмаре горячему воздуху пустыни, насыщенному парами воды.

Никс вдыхал часто и глубоко и никак не мог надышаться. Влажные испарения накатывали на наемника волны усталости. Небольшое пространство, где стоял Никс, было окружено тонкими деревьями, уходящими стволами в небо, с гигантскими вытянутыми листьями у самой верхушки. Древесные исполины обнимали тот крохотный песчаный островок, на котором стоял наемник, образуя вокруг Никса сплошную стену непроходимых джунглей. Сверху и снизу по этому скоплению невиданных деревьев свисали толстые, как рука взрослого мужчины, стебли растений, по которым, точно по лестницам, сновали вверх-вниз разнообразные представители мира насекомых. Разноцветные жуки, хрустящие своими панцирями, длинные мохнатые гусеницы, покрытые цветастым мехом, большие кузнечики, чьи челюсти могли спокойно откусить человеку палец — все эти создания ощущали здесь себя, как дома. Тут были и причудливые создания с вытянутой головой треугольной формы, большими глазами, расположенными по краям головы и передними лапами, напоминающими короткие фальчионы, готовые в любой момент нанести удар.

— Богомолы, — Летаврус вспомнил название этого вида прямокрылых.

— Они не самые опасные из здешних обитателей.

Летаврус обернулся на голос.

Призрак с лицом Рутгера парил в тридцати сантиметрах над влажной землей. Левой рукой он закрывал полученную в бою с Никсом рану.

— Зачем ты напал на меня? — Летаврус на всякий случай поудобнее схватил меч, готовясь к продолжению боя.

— Таковы условия для тех, кого Хранилище выбрало в кандидаты хозяина Аватары.

— Но испытание не закончилось?

Призрак отрицательно покачал головой.

— Я — это всего лишь дух-привратник, встречающий гостей. Ответить на вопрос пришельцев или задать вопросы самому, дать пришедшему знания или прогнать его прочь — вот моя обязанность, ибо все сюда приходят, ведомые тремя желаниями: стать мудрее, стать сильнее и получить абсолютную власть. Ты хотел узнать тайну своего рождения, и я раскрыл ее перед тобой.

— За это я благодарю тебя, — Летаврус подкрепил свои искренние слова легким наклоном головы. — Но причем тут поединок?

— Узнать разгадку тайны и стать мудрее за счет других может каждый, а вот удержать ее смысл и справиться с собой и ситуацией — вот это по силам не каждому.

— Уроки истории мне нравились гораздо больше, чем неожиданные танцы с мечами над пропастью.

— Я, — призрак слегка виновато улыбнулся, — тоже имею некоторое право выбора.

— Но тогда почему именно бой на мечах, да еще и над пропастью?

— Способность быстро отреагировать и сориентироваться — вот что помогло тебе победить меня. Даже падая вниз, ты не выпустил рукоять меча, а, рискуя потерять самое ценное — жизнь, ты все же решил довериться неизвестному. И ты выиграл.

«Просто меня этому контрудару научил мой наставник и друг Кантр», — Никс еще раз высказал в мыслях слова похвалы в адрес своего учителя, но озвучивать их при призраке он не стал. Наемник только задал единственный, но важный в сложившейся ситуации вопрос:

— А что будет дальше?

— Смотри сам.

После этих слов призрак исчез, а в том месте, над которым только что парила фигура духа вечности, выросла надгробная плита.

Никс подошел поближе к траурному монументу и прочитал надпись. «Вельегор Крейн», — гласила каменная табличка.

Летаврус на всякий случай отпрыгнул подальше от странной находки. Кто такой Вельегор, Никс не знал, но вот имя Крейна внушало далеко не оптимистичное настроение.

— Только этого еще здесь не хватало.

Земля под надгробием зашевелилась, вздуваясь в огромный бугор, из которого с торжествующим ревом показалась знакомая голова паучьего стража. Того самого, с которым Никсу посчастливилось столкнуться уже дважды.

В плотных чешуйчатых доспехах, на шести ногах, вооруженный широким абордажным топором и длинным мечом, тем самым, которым ему удалось нанести наемнику несколько порезов во время их первой схватки, воин паучьих стражей был готов к предстоящему бою.

— Тебя здесь не может быть!

Паучий страж лишь улыбнулся всеми своими острыми зубами:

— Нехорошо, мистер воин, убегать от выпавшего вам поединка.

Длинный меч описал в воздухе дугу, чиркнув по воздуху как раз в том месте, где секунду назад была голова наемника.

Никс успел отпрянуть назад, но сила удара была такой, что даже на отдалении от лезвия меча в лицо наемнику дыхнула волна горячего воздуха. Летаврус знал, что на мягком песке старый трюк не сработает, но все же решил попробовать. Быстро пригнувшись, наемник поднырнул под руку паучьего стража, уходя от следующего удара, и неожиданно упал на спину, вращая перед собой мечом. Лжекрейн тоже повторил свой коронный номер, в последнюю секунду вывернув кисть руки под невозможным для человека углом и тем самым изменив направление удара. Вращающийся в руках Никса меч хоть и внушал опасения, но напор стража выдержал, даже не погнувшись. Только металл стукнулся о металл, два лезвия проверили друг друга на прочность, высекая одно из другого искры. И в этот момент наемник смог дотянуться до одной из шести паучьих ног и нанес размашистый удар своим излюбленным охотничьим ножом прямо по суставу. Тело Крейна было сплошь покрыто панцирной броней, но сил наемника вполне хватило, чтобы направляемое его рукой оружие рассекло вражескую броню и плоть. Паучий страж зашипел от боли, когда одну из его ног ниже коленного сустава увенчал кровоточащий обрубок. Резко повернув рукоять меча в своих пальцах, паукочеловек снова быстро и точно контратаковал, метя наемнику прямо в сердце. Никс не мог парировать этот удар, да и не ожидал он такой скорости и быстроты реакции от тяжелого шестиногого соперника. Летаврусу ничего не оставалось делать, кроме как уйти от атаки, перекатившись вбок. Для удачного завершения этого маневра Никсу не хватило всего секунды — меч стража глубоко рассек ему плечо, щедро оросив желтый песок красной кровью.

Но атака Лжекрейна только начиналась. Паукочеловек подпрыгнул вверх и в прыжке повернулся на сто восемьдесят градусов.

Летаврус едва не упал от дикой боли, когда лезвие абордажного топора проехалось по его голове, оставив от левого виска до нижней скулы длинный кровоточащий порез.

Этого Никс не мог ожидать, так как никогда еще наемнику не приходилось видеть прыгающего паука.

— Ты не чета мне, вампир.

Кровь заливала почти все лицо, раненое плечо отказывалось устойчиво направлять оружие, но наемник все-таки нашел силы для продолжения поединка.

Лжекрейн в это время дико хохотал, стоя на одном месте, и вращал свои меч и топор, ловко перебирая пальцами каждой из рук по рукоятям оружий.

В этот момент Никс жадно облизал пересохшие от потери влаги губы и с удивлением обнаружил, что из его верхней челюсти выпирает пара блестящих клыков.

Его противник тоже отметил этот странный факт.

— Не надейся, — паукочеловек медленно покачал головой, — тебе ни за что не прокусить мою броню! Ха-ха-ха!

— Ну, это мы еще посмотрим, — Никс почувствовал, что его правая нога упирается во что-то твердое и теплое. Это была часть надгробия Крейна.

— Счастливо оставаться! — с этими словами Страж Леса подхватил валявшуюся на песке каменную глыбу и что было сил запустил ее в своего врага.

Лжекрейну ничего не стоило разнести пущенный в него снаряд на аккуратные две половинки.

— Ты начинаешь повторяться, наемник из Майри, — торжествующий голос паучьего стража долго гремел среди высоких пальм, когда Летаврус быстро ретировался, растворившись среди многообразия лесной растительности и насекомых.

Это было, безусловно, похоже на трусливое бегство, но Никс воспользовался шансом дать себе передых и как следует обдумать ситуацию. Он не бежал, а отступал на выгодную позицию.

— Я все равно найду тебя, вампирчик! — Паукочеловек мощными ударами своего длинного меча вырубал целые заросли тростника, лиан и папоротников, очищая место предстоящей битвы.

Никса охватила злость, когда он услышал это оскорбительное по отношению к себе слово. Его одежда промокла насквозь, а при каждом вдохе из горла вырывался свистящий воздух. Наемнику было душно, жарко и к тому же тропический воздух отнимал много сил, заставляя все чаще сбивать дыхание, чтобы вовремя глотнуть очередную порцию кислорода. Острые клыки царапали Никсу губы и язык, отчего во рту все противно щипало, но Летаврус продолжал уходить все дальше в тропический лес. Никс точно не знал, что ищет и куда бежит, но противостоять в открытом бою на твердой земле такому существу, как Крейн, было немыслимо. Пока что все шло хорошо, он сумел оторваться от своего преследователя, заставив того орудовать мечом точно косой и тратить силы на борьбу с диким лесом. Однако когда по телу наемника поползли разноцветные многоножки, опасно щелкая своими жвалами, наемником овладела настоящая злоба. Он возненавидел и гонящегося за ним паукочеловека, и этот большой лес, и этот губящий влажный воздух, и эти противные полчища насекомых, нахально ползающих по его телу. Никсу очень многих усилий стоило подавить рвавшийся наружу крик. Но Страж Леса сумел сдержаться, а вот ближайшему дереву не так повезло — сильным ударом трофейного меча Летаврус перерубил крепкий жилистый ствол, отчего по всему лесу прогремел неприятный треск и его обитатели заголосили на своих языках, предупреждая друг друга об опасности. А наемник молча стоял и смотрел, как перерубленное им дерево быстро падает, приближая свою верхушку к тому месту, где Лжекрейн продирался через тропические заросли.

Наемник замер в ожидании худшего, но треск панцирной брони, лопающейся под ударом длинного ствола, и гневный крик Лжекрейна побудили Летавруса к продолжению действий.

— Это тебе не поможет, наемник!

«Хорошо, что не вампирчик», — Летаврус мрачно улыбнулся, растаптывая ногой очередного мохнатого паука, и его руки, покрепче сжав меч, в очередной раз рубанули по длинному стволу пальмы.

Он рубил деревья, точно камыш в болоте, обваливая стволы тропических царей леса так, чтобы они обязательно падали на голову его оппонента. Теперь меч Лжекрейна стал меньше шелестеть, выкашивая траву, и все чаще паукочеловек с криком пускал в ход свой абордажный топор, освобождая тело от тяжелых стволов, падающих сверху.

— Посмотрим теперь, кто побежит назад, — Никс уже с азартом наносил по стволам рубящие удары, оставляя за собой пальмовые пеньки. Победа была близка, когда над лесом поднялся невообразимый шум птичьих и обезьяньих голосов.

Летаврус сначала не придал этому никакого значения, но потом что-то заставило его резко отпрыгнуть в сторону, а рука сама выставила перед собой охотничий нож.

— Я все равно тебя уничтожу, и никакие фокусы с деревьями тебе уже не помогут! — Лжекрейн, совершив гигантский прыжок через лесные джунгли, теперь пикировал точно в то место, где секунду назад стоял наемник. Видя, что Летаврус почувствовал опасность и совершил маневр, Лжекрейн метнул в противника свой абордажный топор.

Металл зазвенел о металл, когда острие топора ударило точно в середину лезвия охотничьего ножа.

Никс вовремя закрыл глаза, когда металлические осколки прочертили на его лице широкие линии, рассекая его сине-голубую бровь и вспарывая кожу на лбу. Летаврусу почудилось, что он слышит, как металлические осколки скребут по лобной кости, пробуя ее на прочность. Где-то свалилось тело обезьяны, пораженное отскочившим от удара оружием.

Торжествующий вопль Лжекрейна вернул Никсалорда в реальность.

Кровь заливала ему глаза, мешая обозревать происходящее, а в голове стоял гул и скребущий звук, но краем уха наемник уловил рассекаемые мечом потоки воздуха и навскидку выставил свое оружие, блокируя вражеский уд а р.

— Я тебя уничтожу так же, как мой абордажный топор раскромсал твой любимый ножичек! — Паукочеловек громко захохотал, еще сильнее при этом надавливая на свой меч. Никс не парировал удар, а поставил именно блок. Меч держал напряжение, а сталь не хотела ломаться, но оружие наемника оказалось снизу — это требовало вдвойне прилагать усилия, чтобы освободиться от угрозы Лжекрейна.

— Что, — паукочеловек хищно оскалил свои острые зубы, — не ожидал, что твой же ножичек разрежет твою же умную головушку!?

Потоки крови лились из рассеченных порезов, заливая нос, рот и глаза, вызывая при этом непреодолимое рвотное ощущение. Рассеченное плечо еще сильнее стало саднить, давая наемнику понять, что скоро приближающееся лезвие вражеского меча покончит со всеми страданиями Никса, ровно, как и с ним самим.

Аль-эм-Ашвул молча смотрела, как спина вампира скрывается внутри Хранилища Аватаров.

— Задержите нарушителя! — Крейн, припадая на одну ногу, пробрался через толпу многочисленных зрителей и подошел вплотную к стене Хранилища.

— Только не говори мне, что он тоже попал внутрь?

Аль-эм-Ашвул, приняв человеческий облик, спокойно выдержала укоряющий взгляд Крейна, молча кивнув в ответ.

— У вампира есть шанс выжить. Ты знаешь об этом?

— Сказки все это про выбор между добром и злом, — жительница подземного города молча повернулась к дежурившим стражникам. — Незваные гости ушли, можете снимать паучьи обличья.

По толпе шестиногих солдат прошелся вздох облегчения.

— А нам, Крейн, осталось только доложить нашему королю, что Хранилище получило в свое распоряжение две души вместо требуемой одной. Защита древнего артефакта восстановила свою целостность и нам теперь незачем волноваться.

— Но вампир, — Крейн замялся, — он ведь ни живой и ни мертвый.

Воительница грозно повернулась на малахитовых каблучках, украшавших ее зеленоватого цвета сапожки.

— Крейн, неужели ты веришь в эти сказки о перерожденных душах воинов из других миров, погибших в бесконечных войнах за справедливость?

— Но вдруг Аватары действительно существуют?

— Крейн, мой милый и глупый Крейн, — Аль-эм-Ашвул весело рассмеялась, — сколько правдивых рассказов можно прочитать в хрониках наших архивов. — Женщина вопросительно посмотрела на своего товарища. Тот лишь пожал плечами.

— А я могу тебе точно сказать, что наши воины и мудрые братья совершили не один десяток так называемых путешествий внутрь стен Хранилища. И я могу тебе сказать, что там, кроме большого сияющего шара, стоящего на треугольной пирамиде, ничего больше нет. Там даже нет статуй, как у нас, нет даже никаких магических рун или заклинаний. Пустота и источник чистой магической силы — вот что там можно обнаружить.

— Но тогда что за камень вытащила та тень, за которой ты охотилась? На допросе плененный маг сказал, что некий Файдайер вызвал в его доме пожар.

— К чему ты это, Крейн? — Женщина напустила на себя недовольный вид, открыто демонстрируя свою неприязнь к происходящему разговору.

— К тому, что Файдайер — это один из заблудших воинов, осколки души которого попали в наш мир. Он принимал активное участие в битве во время вторжения в Лаударум армии личей, именно тогда их шаман поразил грозного рыцаря, разбив его душу на четыре части, и заточив каждый осколок пылкой души в мертвый кусок камня. И, согласно хроникам, один из этих камней должен находиться в нашем Хранилище.

— Один из каких-то камней лежит за той могучей стеной, — подытожила дама. — Ну и пусть его утащили. Главное, чтобы равновесие силы восстановилось. В противном случае нам придется восстанавливать город после большого взрыва. А Файдайер — это всего лишь сказки.

— Не совсем так.

Крейн и воительница разом обернулись в сторону идущего к ним короля подземного города.

— Файдайер покорил огненных духов и теперь может контролировать огонь во всех его проявлениях, а любимым и близким другом рыцаря был большой красный волк. Он сопровождал своего хозяина во всех походах.

— Вы полагаете, что нашествие оборотней в городе людей связано именно с Файдайером?

Король неуверенно пожал плечами:

— Я ни в чем особо не уверен, Альви, но скоро сюда придут мудрые братья, и мы откроем магическую дверь Хранилища, чтобы своими глазами увидеть то, как Хранилище Аватаров встретило незваных гостей.

Аль-эм-Ашвул презрительно посмотрела на своего господина.

— Если там действительно есть Аватары, то, скорее всего, мага-неумеху быстро превратят в одного из духов вечности, стоящих на страже ворот, а вампиру назначат какое-нибудь коварное испытание, вроде драки с огромным великаном, и незадачливый мистер Летаврус пойдет на корм очередному томящемуся в недрах небытия монстру.

Король молча выслушал комментарий воительницы и задумчиво посмотрел на магическую стену, ставшую белой и плотной, как яичная скорлупа.

— Посмотрим, посмотрим, Альви. Такого развития событий даже я спрогнозировать не могу.

— Я с удовольствием разрежу тебя своим мечом на две аккуратные половинки. — Лжекрейн улыбался, капая своей зловонной слюной.

Никс очень пожалел о сломанном ноже, лезвие которого не один раз за эту ночь спасло ему жизнь.

Мысли о полюбившемся оружии и горечь утраты породили внутри наемника неясное чувство из гнева и радости, которое только придало ему сил. Нож, милый нож, поразивший грозного человека-тень и ранивший самого Файдайера — это оружие было достойно теплых воспоминаний, и как он удобно лежал в руке, прибавляя уверенности в так необходимой победе. А теперь варварский абордажный топор этого паука-переростка просто взял и разнес хорошее оружие на куски. Ну, это было уж слишком! Никс даже не вспоминал о полученных им порезах.

Летаврус просто напряг посильнее мышцы и в одно движение скинул давивший на оружие меч врага. Глаза, забрызганные кровью, выхватывали окружающий мир в ярких красных тонах, а из горла вырывался звериный рык.

Никс не заметил, как ногти на правой руке стали толще, превратившись в острые когти, им руководило в данный момент только желание поскорее победить в этой схватке.

Летаврус ловко подбежал к паучьему стражу и когтями нанес мощный удар по прикрытому слоями брони животу существа.

Когти без препятствий пробили панцирные щиты и вошли в паучье тело, точно оно было сделано из масла.

Лжекрейн громко зашипел, когда его желтая кровь полилась из открытой раны. Паучий страж поднял меч, готовясь обрушить тяжелую рукоять на голову врага, но свисавшие ветви растений и стебли лиан помешали ему вовремя нанести удар. От потери крови ноги стража подкосились, а организм стремительно слабел. Паукочеловек начал медленно оседать на влажную жирную землю. Никс не стал медлить, и нанес своими когтями еще один удар, на этот раз метя существу в горло. Но паукочеловек оказался сильнее тропического леса и в последний момент успел-таки нанести удар своим тяжелым мечом прямо по голове наемника. Только удар пришелся не острием, а рукоятью.

Щедрый фонтан крови, брызгающей из порезанной когтями шеи Лжекрейна, возвестил Никсу, что его удар пришелся точно в цель, но наемник этого уже не осознавал, так как удар большой силы сотряс его череп, вытрясая последние оставшиеся в голове мысли.

Летаврус не знал точно, сколько времени он пролежал в отключке, но проснулся он оттого, что его избитое тело тонет в странной тягучей жидкости. Он попытался приподнять голову, и ему это удалось. Лжекрейн был повержен, а его тело, лежавшее рядом, неумолимо тонуло в потоке собственной крови, которая вытекала обильной струей из горлового пореза.

Летаврус чувствовал себя очень разбитым, а кровь противника так аппетитно щекотала ноздри, что наемник даже зачерпнул горсть странной жидкости и хотел восстановить свои силы, но тут же его организм отреагировал на это сильнейшим рвотным спазмом.

Не помня, как он это сделал, Никс быстро вскочил на ноги и со всей возможной скоростью стал убегать от трупа паучьего стража.

— Ловко ты придумал с лесоповалом.

Никс уже знал, кого он увидит, но все же законы этикета требовали, чтобы он повернулся.

Призрак с лицом Рутгера теперь просто стоял у наемника за спиной и осматривал поле недавнего боя.

Никсу очень хотелось что-нибудь сказать, но тошнота все еще не отпускала его, хотя уже и не была такой сильной.

— Понимаю, — призрак сочувственно посмотрел на наемника, — а тебе все же удалось избежать подставленной ловушки.

Никс с вызовом посмотрел на призрака.

— Кровь этого существа начинена сплошной отравой, особенно для таких существ, как ты. Стоило тебе проглотить хоть каплю его крови, и ты бы уже умер. И это случилось бы с тобой на самом деле. Здесь все реально, хоть ты находишься и в совершенно другом мире и месте.

Летаврус в страхе ощупал полученные им в бою раны.

— Зря волнуешься, Летаврус, — призрак дружески похлопал Никса по п л е ч у.

— Пока что твой организм работает за тебя, вовремя отражая и закрывая полученные в бою раны. Когда ты на минуту потерял сознание, тело тут же затянуло следы от ранений. Шрамы, конечно, останутся, но зато тебя будут сильнее любить девушки.

Никс в испуге провел пальцами, нормальными человеческими пальцами, по своему лбу. Действительно, шрамы от полученных порезов достойно бороздили его голову.

— Гд е я? — это Никс тоже очень хотел узнать, поскольку спектакль с магическими фокусами давно уже стал реальностью.

— Ты в том мире, где обитает родственное с тобой существо.

— Что это за существо?

Вместо прямого ответа призрак повернулся и махнул рукой.

— Вон там, в тридцати километрах отсюда, расположено подножие горы, на вершине которой растет исполинское дерево.

«Дерево, — Никс живо вспомнил разговор с Белваром, — Хранитель тоже говорил ему про дерево».

Опершись на трофейный меч, уже ставший наемнику своим, Летаврус поднялся во весь рост и спросил:

— Ты ведь должен делать меня мудрее, не так ли?

Призрак кивнул.

— А он должен был дать мне сил? — Никс указал рукой в сторону валявшегося трупа.

— А разве ты не почувствовал, с какой легкостью твое тело оттолкнуло меч Лжекрейна? И ведь ты был отчасти монстром, но в душе и в теле ты остался человеком, не так ли?

Наемник проверил одно из креплений на украденном оружейном ремне и грустно улыбнулся.

«Ты мне послужил пусть недолго, но зато честно», — Никс мысленно произнес слова благодарности оружию.

— Вот тебе на память сувенир, — призрак достал из туманной ткани своего плаща маленький кусочек металла и кинул его наемнику.

Никс налету поймал брошенную ему вещь.

Это была рукоять его охотничьего ножа.

— Когда выберешься отсюда, просто отдай кузнецу. Металл простой, так что тебе без труда его перекуют.

— Кто будет меня ждать на вершине?

Призрак только недоуменно подмигнул и его силуэт растворился в воздухе.

— Спасибо за сувенир, дух вечности.

Путь до заветной цели оказался очень даже не близким. Летаврусу пришлось потратить массу времени для того, чтобы добраться до заветной горы. В этом мире бесконечных джунглей наемник не мог точно сказать, сколько времени у него ушло на то, чтобы продраться через сельву зеленого леса. Облегчило задачу то обстоятельство, что, не доходя до цели несколько километров, Никс увидел высокий склон горы, уходящий в небо.

Примерно столько же времени заняло восхождение на вершину горы. На самом деле подъем оказался не таким уж и сложным, а высота горы была не больше полутора километров. Низкие из-за влажного воздуха облака опускались достаточно низко к земле, что и создавало иллюзию непокоримой вершины. Путавшиеся вечно под ногами корни тропических растений и ветви лиан существенно облегчали восхождение. По ним, как по отвесной лестнице, Никс взбирался все выше и выше, пока, наконец, не достиг последней каменной кладки.

Глава десятая Бетлерус

— На помощь!

«Только не это!»

— Помогите! Кто-нибудь!

Никс ожидал встретить на вершине горы кого угодно, встреча с Лжекрейном даже приготовила Никса к возможному появлению рыцаря Белого Грифона во всем боевом облачении. Но только не….

— Маг Густав, — проглатывая очередной недозрелый плод тропического дерева, Никс пошел в сторону раздававшегося крика, хотя заблудиться здесь было невозможно: вершина горы представляла собой ровную площадку, окруженную с трех сторон каменной стеной высотой в полтора метра. В середине площадки росло толстое дерево с кустистой кроной и большими синими листьями. Именно под деревом и находился источник звуков. Маг Воды Густав, привязанный к большому каменному алтарю, быстро вращал во все стороны головой и громко кричал о помощи.

— Ну, если это опять все твои шуточки, маг, — Летаврус пару раз сжал пальцы рук в кулаки, как бы разминая их.

— Никс! — Густав радостно посмотрел в сторону медленно приближавшегося наемника.

— Помоги мне! Нет! Стой!

Летаврус был озадачен такой кардинальной переменой настроения своего спутника и поэтому слегка замедлил шаг, внимательно посмотрев по сторонам.

— Беги отсюда! Слышишь! Беги! — Густав истошно вопил, отчаянно пытаясь своим голосом заставить наемника свернуть с намеченного маршрута.

Никс чувствовал подвох, но не знал, где он.

— Послушай, Густав, раз уж мы с тобой многое прошли, ты должен знать, что мне было жаль твою Одри, когда я высушивал ее вены.

— О чем ты говоришь, глупый варвар! — В глазах мага загорелся яростный блеск. — Я тебе ни за что не прощу, что ты сжег мою библиотеку и запулил свой дурацкий нож в мою, пусть и слегка изменившуюся ученицу.

Никс сразу же схватил рукоять меча поудобнее и сделал пару шагов назад.

Густав действительно был настоящий, и он действительно был связан и лежал на странном алтаре. Но тогда в чем же был подвох и где же была обещанная власть — этого Никс не знал, но чувствовал, что ответ ему вряд ли понравится. Ноги наемника сделали еще пару шагов назад, когда раздавшийся сверху голос остановил Никса:

— Я бы не советовал этого делать, наемник!

Голос звучал из самой гущи синей кроны. Густые листья скрывали третьего участника беседы.

— Покажись сначала, — Никс не думал, что его просьбу выполнят, но он ошибался.

Когда из кроны дерева показался третий участник разговора, Никс сразу почувствовал, что ему очень даже нравилось иметь дело с человеком-тенью и воином паучьих стражей Крейном, а также его двойником.

Представшее глазам Никса существо ростом было выше человека в три с половиной раза, а размах плеч был такой, что этому воину наверняка приходилось входить в свою крепость через специальные ворота. Как сложено тело гиганта, наемник не мог сказать, поскольку могучий торс был скрыт от глаз странными голубоватыми доспехами, которые ослепительно сверкали в лучах солнца. Зачарованный минерал типа горного хрусталя или особый сплав неизведанных металлов — наемник не мог точно определить, из чего сделаны красивые переливающиеся компоненты брони. Белые наплечники с загнутыми шипами, наручи с широкими вставками с внешней стороны и широкие сапоги, верхняя часть которых имела форму четырехлучевой звезды и закрывала коленную чашечку — все это отлично гармонировало с плотным бело-голубоватым панцирем, в центре которого сверкал бледно-голубой кристалл.

Лицо было скрыто под остроконечным шлемом в форме головы гигантской летучей мыши, но специальные выемки в маске на уровне губ явно были сделаны под клыки зверя.

Воин сделал несколько шагов в сторону наемника. Никс уже приготовился к тому, что сейчас земля под его ногами начнет сотрясаться от тяжелых шагов монстра, но этого не произошло — гигант ступал легко и мягко, точно летящий по ветру пух. Только неглубокий след от его сапог отставлял свои отпечатки на плотной земле.

— Зачем ты пришел ко мне? — воин немного наклонился вперед, и наемника, разгоряченного местным климатом, обдало волной ледяного ветра, заставив вспотевшую кожу на руках и лице покрыться тонким слоем воды.

Никс еще раз осмотрел своего потенциального противника.

«Лед, — промелькнуло в его голове. — Доспехи этого гиганта сделаны целиком изо льда. Вот почему они так странно сверкают в лучах солнца!»

— Куастро, энечи, вельмир!

Густав решился-таки пробормотать одно из своих заклинаний, и, как всегда, оно подействовало с точностью, но наоборот.

Сразу же в воздухе прошелестел запах горелой одежды и паленой кожи.

Из под бледно-голубой маски послышался легкий смешок:

— На меня твои огненные шары не подействуют!

— Но такого не может быть! — Густав, как всегда, упирался до последнего, вступая в бесполезный спор.

— Ты способен поглотить мою силу, но не можешь отражать мои удары!

— Как видишь, Маг Воды Густав, мои трюки с магией будут посильнее твоих жалких способностей.

«Хорошо, что я не решился использовать магию», — здесь простое отсутствие достаточной сообразительности сыграло наемнику на пользу.

— Это ты верно заметил, человек, — гигант выдохнул струйку холодного воздуха. — Если попытаешься использовать магию, то я просто отражу твое заклинание обратно в тебя же, но только с удесятеренной силой.

— Не слушай его! Он — настоящий вампир!

— Вампир! — Гигант повернулся к магу. — Может, ты еще скажешь, что я похож на выкопанный из земли труп?

Густав не унимался:

— Но я видел твое лицо! И крылья, как у летучей мыши! И клыки!

— В моем мире так выглядит каждый из моего народа. И мы действительно умеем отбирать чужую силу и жизнь и делаем это только, чтобы выжить в ужасных условиях вечного холода, ледяных пустынь и непроглядной ночи.

— Но ты же так залечиваешь раны, используя при этом чужую жизнь и чужые силы.

— Отбирать силу у тех, кому она уже не поможет, не является преступлением. А для нас все может оказаться помощью в вопросе выживания.

— Скажи это своим жертвам! — от напряженной перепалки лицо мага стало красным.

— Нет, маг, — гигант неспешно протянул в сторону Густава руку, и державшие мага цепи туже сдавили тело старика, лишив на мгновение старого мага речи.

— Может, лучше ты расскажешь своему другу секрет своего долголетия? Почему такие лесные проводники, как он, живут от силы сотню лет, а племя магов может проживать века и даже не замечать старости?

Густав молча хлопал глазами, пытаясь произнести очередное оскорбление.

— Тогда я отвечу за тебя, — гигант с шумом вдохнул побольше воздуха. — Вы забираете жизненную силу из сердца мира, в котором живете. Вот почему вас так мало, и по той же причине во времена войн ваш вид людей бепощадно истребляли, поскольку вы пожирали большое количество магической силы только с целью продлить именно свою жалкую жизнь, а не ради общего дела.

Никс решил, что пора принять участие в напряженной беседе:

— А зачем ты нам это рассказываешь? И кто ты такой?

Гигант снова повернулся к наемнику лицом.

— Один из вас страстно желал получить свой Аватар! Что же, смотри, мистер Летаврус! — с этими словами гигант поднял свою маску, открыв свое лицо.

«Кстати, вполне человеческое, — облегченно подумал Никсалорд. — Если не учитывать двух больших клыков, слегка выступающих из-под верхней губы».

Цвет бровей был такого же оттенка, как и у Никса, только немного темнее, а глаза были чистого синего цвета.

Густав вновь встрял в разговор:

— Я хотел получить совсем другого Аватара в свое распоряжение!

«Распоряжение, — Никс грустно ухмыльнулся. — Кто им всем наговорил эти сказки про добрых магических рыцарей, чьи силы способны решить исход любого сражения? Может быть, все как раз наоборот: это они ведут непрерывную борьбу со злом. Каждый в своем уголке Вселенной, а Хранилище Аватаров — это всего лишь источник пищи для этих монстров, поставляющий для их существования души глупых искателей приключений».

Неожиданно солнце на небе зашло за облако, отчего сразу же подул прохладный ветер, и над вершиной горы наступили сумерки.

Летаврус теперь отчетливо видел то, о чем говорил гигант: от тела связанного мага в небо уходила тоненькая ленточка бледно-розового сияния.

«Сила жизни», — что-то подсказывало Никсу, что именно этого момента и ждал гигант, а теперь точно придется с ним подраться. И не только из-за никчемного мага. Летаврус был абсолютно уверен, что такой же жизненный след сейчас развивается у него за спиной.

— Сумерки равновесия, — медленно произнес гигант, сжимая правую руку в локте. — По аналогии с вампирами — истинными детьми ночи — я тоже имею определенный временной цикл, в течение которого мне можно поглощать души непрошеных гостей.

— Я этого тебе не позволю.

Летаврус приготовился нанести удар по ледяной броне гиганта, но тот двигался так быстро, что наемник сам пропустил удар.

Гигант бил локтем со всего размаху.

Крепкий кулак прошелся по всему телу наемника, начиная от подбородка и заканчивая пахом. Следом за кулаком гиганта шел его локоть.

— Только не ко мне! — Густав сам не знал, на что он рассчитывал, когда хрупкий человек предстал перед пятиметровым ледяным гигантом.

И вот сейчас наемник был повержен.

«Бедняге наверняка свернули шею», — Густава переполняли грустные мысли, а гигант в два коротких прыжка преодолел разделявшее их с магом расстояние.

— Смотри! Ламбирд! У наемника линия жизни толще и ярче.

Гигант лихо разорвал цепи, державшие мага.

— Зато твой источник жизненных сил более неисчерпаем, нежели у наемника.

Холодные пальцы гиганта схватили мага за горло и потянули тело Густава вверх, точно в клыкастую пасть.

Неожиданно толстый металлический штырь, остро заточенный по краям, пронзил державшую мага руку.

Гигант явно был обескуражен, но добычу выпускать не собирался, и Густав так и остался висеть в руке ламбирда.

— Сразись с равным себе, монстр! — вампир Летаврус, в которого превратился поверженный наемник, крепко держался правой рукой за шею гиганта, в то время другой рукой нажимая на рукоятку трофейного меча..

Гигант не растерялся и, схватив вампира Летавруса за развевающиеся волосы, ловко сдернул наемника со своей спины, звучно приложив Никса на алтарь. Густав как настоящий герой принялся как можно быстрее бежать от дерущихся вампиров, не желая доставаться ни одному, ни другому в виде горячей закуски после долгого боя.

Плоский старый камень затрещал, не выдержав удара спины Никса. Летаврус хотел тут же встать, но гигант быстро нанес серию сокрушительных ударов ногами по животу наемника.

Трещал камень и трещали кости, рвались мышцы и лопались сухожилия, но Никс даже в такой ситуации смог перехватить опускающуюся на него ногу противника и резко дернул ее влево.

Гигант, которого Густав прозвал ламбирдом, слегка зашатался, но чудом сохранил равновесие и не упал, однако замешательство ледяного гиганта дало наемнику передышку. Никс, видя, что противник уменьшил натиск, быстро оказался на ногах и нанес два удара своими руками в пах и низ живота гиганта. Острые когти вампира звонко чиркали по зачарованному льду, тщетно пытаясь оставить на нем хотя бы царапину.

Казалось, что от бесполезных маханий кулаков и лязганья когтей не было никакого толку, но тут гигант согнулся пополам, и, скрипя зубами, отошел на пару шагов назад.

Летаврус собрался с силами и сделал замах на тяжелый удар по лицу оппонента, но ламбирд правой рукой перехватил руку наемника, а левой рукой обхватил его шею. Затем Никс почувствовал, как его тело поднимают вверх, а потом верхний шип сапога гиганта крепко ударил наемника в лицо, разбив ему нос и верхнюю челюсть.

— На этот раз поражение неизбежно, — промямлил Густав, когда увидел, что несокрушимый воин попался на простой прием уличной драки. Впопыхах Маг Воды начал вспоминать все, чему его учили в Доме Магов. Минуту назад ламбирд сказал, что он отразит любое заклинание. Маг не знал, что делать, и растерянно стал хлопать себя по полам своей мантии. На голове мага до сих пор торчали опаленные кончики волос — след запущенного им огненного шара, который гигант сумел отразить.

— А что, если сработает, — произнес Густав, когда ему в голову пришла хитрая идея. Ему нужно было только, чтобы Никс еще раз ослабил магическую концентрацию ламбирда.

— Кажется, это твои ребра только что хрустнули? — Густав видел, как гигант схватил своей ручищей Никса за нижнюю челюсть и поднял его над землей.

У Летавруса в голове все смешалось. Аватар действительно обладал огромной силой. Никсу казалось чудом то, что он выжил в схватке с человеком-тенью и Лжекрейном, но сейчас в бою с ламбирдом у него не было шансов на победу вообще.

Кровь и осколки костей и зубов — все это шевелилось под натянутой маской почерневшей от кровоизлияния кожи. Когда что-то сдавило его разбитую голову снизу, Летаврус точно знал, что его череп и шея треснут от давления, но шейные позвонки, натянутые, как струна, выдержали, а голова все еще продолжала работать.

Откуда-то снизу прозвучала глупая шутка по поводу его ребер. Никс попытался в обычной для него манере улыбнуться, и его пальцы сами выпустили когти, а рука наугад произвела мощный удар.

Смех угас, шутки прекратились, а пальцы застряли в чем-то мягком и теплом.

— Вот и мой выход, монстры! — Густав прекрасно видел, как почти побежденный наемник вдруг нанес удар по лицу ламбирда, точно угодив в отрытую прореху маски ледяного шлема.

Гигант в недоумении замотал головой, явно не ожидая такого развития событий, но быстро пришел в себя. Схватив руку наемника, которой тот нанес подлый удар точно в лицо, выбив ему правый глаз, гигант вывернул руку Стража Леса, поставив локтевой сустав на излом, и мощно обрушил захваченную конечность локтем о свое колено.

Никс слышал, что где-то трещат чьи-то кости, а правая рука погружается в теплый поток горячей жидкости.

Вдруг он почувствовал, что его глаза готовы открыться и до боли знакомый голос будит его.

— Никс, Никс, — существо, похожее на большую бабочку, все так же сидело у костра и с удовольствием поедало принесенные Никсом из Мейриярда лепешки.

— Вкусно, — хранитель леса аккуратно собрал в ручку сладкие крошки и с аппетитом отправил их в рот.

— Белвар! — Летаврус попробовал встать и подойти поближе к своему другу. — Что ты здесь делаешь?

— Сижу, — спокойно ответил хранитель леса.

— Но… — Никс хотел задать сразу много вопросов, но разрозненные мысли путались, и наемник просто не знал, с чего начать.

Белвар продолжал:

— Я вижу, ты все-таки смог дойти до Хранилища Аватаров. — Никс кивнул. — Прискорбное место.

И тут наемник не выдержал и спросил:

— Я не понимаю, Белвар, ведь Аватары должны быть добрыми, а они почему-то злые. А Хранилище — это что-то вроде моста между мирами, поставляющего души таких людей, как я, на корм таким монстрам, как этот ламбирд.

Белвар отрицательно покачал головой:

— Хранилище — это действительно нечто вроде моста между мирами. Душа великого воина, погибшего в какой-нибудь войне, конечно же, сразу отправляется на Мост Вечности, где ее ждет смерть и перерождение, во время которого сильная душа должна отдать свою силу новым существам, только что появившимся на свет. Но если человек или орк, или эльф, или кто там еще — неважно, попал на Мост Вечности, то всегда существует обходная дорога. Им нужно пройти… назовем это тестом на сообразительность. И тогда они целиком воскресают в некотором уединенном месте, напоминающем что-то вроде мира, в который даже боги не могут попасть. Всякие правители и маги, друиды и оракулы — они способны открыть дорогу в закрытый мир. Но если твоя душа достаточно сильна, то Мост Вечности высосет из нее не все силы, и ты имеешь право после своего перерождения вновь обрести себя. Этот путь и приводит великих воинов в Хранилище Аватаров, давая им возможность поделиться своей силой и опытом с другим менее удачливым воителем. При этом процессе старая сущность как бы встраивается в новую, продолжая жить в новом мире, а отдавший свою силу воин получает шанс начать все заново в спокойном и тихом уголке, где нет алчных правителей и бесконечных войн. Получается нечто-то вроде биологического симбиоза. Каждый существует какое-то время за счет другого, но при этом никто никому не вредит. Но кто тебе сказал, что Аватары пожирают души тех, кто приходит к ним за помощью?

— Но этот ламбирд — так его назвал Густав — набросился на меня, а перед этим он говорил что-то вроде, того, что такое вампиризм, и откуда у магов такое долголетие.

Белвар медленно покачал усиками.

— Поединок — это всего лишь испытание.

Наемник перебил своего друга:

— Но неужели обязательно друг друга убивать? — спросил наемник. — Зачем же тогда…

— Испытание для обоих — искателя и награды. Если ему удастся победить тебя, то Аватар может высушить твои силы, чтобы нарастить свои и вернуться в родной мир. Но такой сюрприз может предложить своему просителю только действительно черная душа. Если же выиграешь ты, то … Впрочем, до этого тебе, как я вижу, еще далеко.

Никс не знал даже, что сказать, а Белвар продолжал:

— Видишь ли, Никс, небольшие мирки Хранилища Аватаров — это всего лишь крохотные участки нейтральной территории среди фронта противоборствующих армий добра и зла. Но в Хранилищах никогда не заточались Аватары Тени. Их просто не существовало.

— Выходит, ламбирд — один из них!

— Нет, — Белвар взял свою любимую чашку и налил в нее ароматный цветочный нектар.

— Подожди, — тут на хранителя леса нашло озарение. — А что у тебя за проблема? Или тебя уже съели?

— Нет, меня еще не съели. А проблема моя в переломанном лице и оторванной по локоть правой руке.

Тут Белвар ехидно засмеялся.

— Тебе разве не говорил дух вечности, что свой Аватар — частичку силы древних Богов — нужно заслужить, пройдя несколько испытаний?

— Да, — наемник хотел подойти ближе, но не мог. Его ноги словно растворялись в воздухе.

Никс громко захохотал:

— Но я ведь уже и так стал мудрее и сильнее. А власть оказалась всего лишь жестокой дракой с вампиром-гигантом.

— Я тебе что говорил искать, глупый варвар?! А ты что нашел?

«Дерево», — Летаврус воспользовался своей здоровой рукой, чтобы перевернуть свое избитое тело на живот. Теперь он мог ползти.

Гигант никак не ожидал, что сразу после того, как он об колено сломает руку вампиру, в его спину ударит острое водяное копье.

Густав довольно потряс руками, когда увидел плоды своей волшбы: его «копье ливня» точно достигло спинных пластин доспеха ламбирда. И вот тут маг действительно не растерялся, проявив смекалку — в момент удара Густав заставил водяной снаряд замерзнуть, превратив его в лед. Замороженное водяное копье пробило зачарованный ледяной доспех гиганта, на целых полторы ладони погрузившись в крепкое тело.

Ламбирд пусть и поздно, но все же понял свою ошибку.

— Славный трюк, маг, но больше он тебе не удастся.

Густав задрожал, как осенний лист, видя, как крепкая рука гиганта молча вытаскивает его магический снаряд из своей спины.

Маг со страху стал пробовать все свои заклинания, которые знал. В ход пошли огненные шары, заклинание «вязкого воздуха» и сила «статиса» — магических заклинаний, заставлявших противника застревать в воздухе, словно затвердевать в нем. Но гигант неумолимо пробивал щиты мага, разбивая силу пущенных против него заклинаний.

— Твои жалкие трюки надо показывать на клоунских выступлениях в ярмарочных балаганах, — гигант развел руки в стороны и с грохотом свел их ладонями вместе. Поток воздуха от ударной волны сбил Густава с ног, но маг быстро поднялся.

Полз к странному дереву с голубыми листьями и наемник, сантиметр за сантиметром преодолевая расстояние, отделявшее его от потенциальной победы.

— Только не убивай меня! — взмолился маг, когда, преодолев все его магические атаки, гигант схватил Мага Воды за воротник мантии и поднес его шею к своим зубам.

Когти вампира рассекли кору дерева, которая на удивление оказалась мягкой. Никс сначала подумал, что он сошел с ума, но когда струйка теплой жидкости брызнула ему в лицо, чутье вампира тут же распознало в древесном соке кровь. Жидкую и горячую, в которой блестели искорки гигантской мощи. Сладкая, соленая и одновременно горькая, от которой покалывало нёбо и язык — древесная кровь, бившая из пробитого ствола ключом, действительно не имела себе аналогов в мире Лаударума. Никс с трудом сделал первый глоток, и тут же его разбитый рот наполнился живительной влагой.

Во рту все щипало, но Летаврус заставлял себя глотать кровь Аватары. Глоток за глотком к наемнику возвращались силы, но на этот раз его организм не только заживлял свои раны. Легкий холодок приятно растекался по венам наемника-вампира, делая сильные руки крепче, придавая им не только физическую силу, но также наделяя их естественной магией. Летаврусу казалось, что он сможет повелевать водой и ветром. Он не помнил, сколько времени прошло с того момента, как его когти пробили древесную кору, а тело начало поглощать живительную жидкость, но за это время его организм стал почти как новый, если не сильнее чем прежде.

— Смотри, — Густав отчаянно ткнул пальцем в сторону пьющего древесную кровь наемника. — Похоже, вампир нашел-таки способ восстановить свои силы.

Гигант не хотел обращать свое драгоценное внимание на жалкие уловки мага, но подозрительная дрожь, пробежавшая по его телу, заставила его отложить долгожданный обед.

Густав приземлился на пятую точку, когда сильная рука просто отпустила воротник его мантии.

Маг Воды сначала не понял, почему гигант вдруг зарычал, упав на колени, а потом его руки скинули с головы ставший тесным шлем, подставив голову ламбирда под струи легкого ветерка.

Маг Воды с интересом и опаской смотрел то на рычавшего гиганта, то на своего приятеля по приключению, с жадностью поглощающего древесный сок неизвестного представителя иной флоры.

Густав слегка вздрогнул, когда до этого сломанная левая рука Никса мощно обхватила ствол, когтями взрывая древесную кору. Ясно было только одно — вампир, до этого поверженный в схватке, нашел способ обрести силы без всяких жертв и убийств. Или же… Густав с ужасом смотрел на то, что делает наемник. Он хотел остановить его, но чувствовал, что это ему не по силам. Хранилище действительно выбрало себе жертву, и этой жертвой должен был стать не Летаврус.

— Мне кажется, мы еще не один раз пожалеем о том выборе, который сделали духи вечности, — произнес старый маг.

Жуткий вопль гиганта прервал размышления мага:

— Я не позволю ему так просто поработить меня!

Густав в ужасе отшатнулся, когда ламбирд гневно зарычал. Теперь на бывшем до этого человеческом лице проступили черты настоящего зверя, обитающего в глубоких ледяных пещерах. Остроконечные конические уши стали более длинными, слегка удлинившись назад; надбровные дуги сильнее выдались вперед, как бы закрывая глаза, из которых исходило неестественное синее сияние; носогубная часть черепа также немного выдалась вперед, больше напоминая морду хищника. Бывшие до этого не такими большими острые верхние клыки стали такими длинными, что не уступали в своих размерах маленькой сабле.

— Бетлеруса не так просто заставить служить кому-то!

Гигант расправил до этого сложенные за спиной крылья, и, встав на четвереньки, кинулся к странному дереву, как раз туда, где Летаврус поглощал древесную кровь.

Да, Никс теперь явно ощущал, как дополнительные силы вливаются в его организм, придавая ему новые возможности. Он точно помнил, что делал разрез на дереве чуть повыше своей головы, а теперь, чтобы поглощать живительную силу, ему нужно было сгибаться в поясе. Он стал выше и сильнее. Его ноги могли теперь так же легко ступать по мягкой земле, не оставляя заметных следов, как это делал ледяной гигант. Да, теперь он был таким же ледяным гигантом, пришедшим в Хранилище Аватаров из далекого мира сплошного льда и холода. Но зато там было целых пять небесных светил на звездном небосклоне: два светили дням, три дарили свое тепло по ночам. Там горные вершины, целиком состоящие изо льда, красиво отсвечивали всеми оттенками цветов в лучах трех лун и двух солнц. А красивые города, в которых строения сооружены из неизвестного белого металла, раскидывают пределы своих границ на несколько километров. И еще свет. Да, много света. И высокие тонкие шпили башен, где живут такие же люди, только их организмы более адаптированы к суровому климату. Обычные люди, такие же, как у них в Лаударуме, имеющие такой же цвет крови, живущие своей мирной жизнью. Там тоже встречались женщины, одетые в красивые платья, и статные мужчины в черных строгих костюмах. Высокие, низкие, миниатюрные и пышнотелые, блондинки, брюнетки, рыжие, русые — они точь-в-точь были такими же, как сотни тех людей, которых он встречал на улицах Мудрахана или Мейриярда. А еще там были аналоги магов. Их называли учеными. Это именно они выращивали существ, подобных ледяному гиганту. Густав назвал его ламбирдом. И еще эти ученые сумели сохранить в мире вечного льда целые леса красивых зеленых деревьев. Все эти знания о чужом мире обрывками погружались в голову наемника, как бы сообщая ему о неизведанном клочке Вселенной, которая сейчас дает ему новые силы. И самое главное, Никс почувствовал, что ему нравится этот мир, хоть там и преобладает минусовая температура. Летаврус словно сам только что побывал в тех местах и ему захотелось вернуться туда еще, чтобы лучше изучить жизнь местных обитателей.

Теперь он был таким же ламбирдом, как и гигант, с которым ему пришлось вступить в бой и который до сих пор не желал сдаваться.

Обострившийся слух позволил Никсу заметить стремительно приближавшегося к нему гиганта.

Крепкий удар ламбирда был перехвачен такой же крепкой рукой Никсалорда, не уступавшего теперь величиною своему противнику.

Когда Густав заметил двух гигантов, вышедших из-за дерева, то Магу Воды сначала показалось, что у него от переизбытка приключений просто двоится в глазах.

У обоих теперь были лица, похожие на морды летучих мышей. И одинаковый рост, и одинаковый бледно-голубой цвет кожи. Вот только на одном из дерущихся ламбирдов по-прежнему поблескивали матовые грани ледяных доспехов, а тело другого защищала трещавшая роба послушника мудраханских магов.

— Это невозможно, — Аль-эм-Ашвул стояла ровно посередине тропического рая на желтой песчаной поляне. За спиной отважной женщины толпились пятеро фигур в темных балахонах. Братья мудрости, являвшиеся в подземном городе аналогом магов, изумленно смотрели на странную обстановку, перебирая в своей памяти все прошлые походы внутрь Хранилища. Все пребывали в явной растерянности, так как никто не знал, чего ожидать от возможных обитателей здешнего мира. Крейн и несколько Мудрых братьев перед самым открытием дверей приняли паучий облик шестиногих воинов, облаченных в панцирную броню, но Король приказал на этот раз всем войти во чрево тайны в своем нормальном облике — обычном человеческом теле.

— Мы должны показать свои истинные намерения, — властно сказал правитель, — мирные намерения. Я хочу знать, какую тайну древние боги и воители оставили нам на сохранность.

Крейн был явно ущемлен таким желанием своего короля, и ему очень хотелось высказать свои соображения по этому поводу, но воин тактично промолчал, понимая всю серьезность ситуации.

— Идти дальше опасно, — высказалась Альви.

Неожиданно в поддержку Короля высказали свое мнение и Мудрые братья.

— Если там действительно есть врата в другой мир, то там также могут быть и вполне мирные обитатели.

— Это возможно, если все написанное об этом месте в древних преданиях является правдой, — Король Пауков, возвышаясь за счет своей мощной фигуры почти на метр над всеми остальными, медленно подошел к ближайшей пальме. По ворсистой коре дерева полз небольшой паук со светящимся ядовитыми оттенками брюшком.

— Осторожно! — один из Мудрых братьев предостерегающе поднял палец вверх, но Король Грин-Шагра аккуратно взял тельце насекомого и принялся его рассматривать.

Паук шевелил жвалами, пытаясь зацепиться за палец, державший его, и выпускал из нижней части своего брюшка тонкую струйку паутины.

— Он такой же, как мы, — Аль-эм-Ашвул подошла вплотную к своему правителю, — только маленький и примитивный.

— Но все равно он может быть опасным. Даже у нас есть антидоты не ко всем ядам пауков, — телохранитель в непривычном для него человеческом обличии важно вышагивал, с недовольством каждый раз вытаскивая свою ногу из мягкого песка.

Крейн со свойственной ему скоростью и статусом личного телохранителя короля Грин-Шагры быстро обежал поле недавней битвы двух воинов.

— Здесь явно была нешуточная борьба, — задумчиво заявил Крейн, на всякий случай поудобнее сжав древко своего боевого топора. Валявшиеся обрубки пальмовых стволов и куски панцирной брони, такой же, какую носил на себе Крейн, когда патрулировал окраины города — все это наводило на тревожные мысли. Наемник явно здесь с кем-то подрался, с кем-то, чья внешность очень напоминала паучьего стража.

Неожиданно голос подал один из Мудрых братьев:

— Я, кажется, нашел кое-что интересное.

Своими длинными руками Мудрый брат показывал на отрубленную нижнюю часть паучьей ноги. Рана уже не кровоточила, но остаток конечности все еще был мягкий и не успел поддаться разложению.

— С кем же скрестил мечи наш незваный гость? — Грин-Шагра прошелся по вырубленной Лжекрейном просеке до того места, откуда лжестраж совершил прыжок.

— И я, кажется, догадываюсь, с кем, — один из Мудрых братьев с трудом поднял осколок большой каменной плиты, на которой было крупными буквами выгравировано имя Крейна.

— Почему именно ты? — Аль-эм-Ашвул на всякий случай положила руку на меч, покоящийся в небольших ножнах из кожи пещерного червя. Взгляд фиолетовых глаз внимательно посмотрел на Крейна. Женщина явно хотела узнать ответ на этот вопрос.

Воин прекрасно знал, почему именно его двойник предстал перед нахальным наемником и его другом магом. Тогда, у стен колодца, Крейн имел все шансы на победу. Наемник хуже фехтовал, да и падение в колодец и предательство мага сильно истощили его организм, лишив сил. Если бы он тогда не убежал. Очевидно, хитрец ставил свою жизнь выше законов чести, да и Меч паучьего воина здорово потрепал заносчивого мальчишку. Если бы Летаврусу не удалось совершить дерзкий побег, то Крейн мог в свою пользу обратить исход встречи, прерванной так грубо и бестактно. Но судьба во второй раз предоставила паучьему воину шанс восстановить справедливость и вернуть себе победу и свела его с наемником в поединке на крыше здания. И если бы крыша не была покатой, то Крейн бы не потерял равновесие и не оказался в затруднительном положении после простого удара со стороны наемника. Воин мысленно улыбнулся идее Хранилища Аватаров в третий раз столкнуть их лицом к лицу, и, похоже, здесь наемник все же смог вырвать победу. Это слегка омрачило настроение воителя, но он только отмахнулся, как бы прогоняя свои доводы, а на заданный вопрос пробормотал какие-то абстрактные слова.

— Похоже, мы успели увидеть самый главный момент испытания, — Король Пауков как раз осматривал куски панцирной брони, лежащей рядом с обрубками пальмовых стволов.

Альви заинтересовалась:

— Испытания чего?

На что Грин-Шагра ответил:

— Испытание, устроенное для наших незваных гостей. Нам следует поспешить, если мы хотим узнать интересующие нас тайны.

Никто из остальных членов процессии не имел ни малейшего понятия, куда идти дальше.

Но Король Грин-Шагра безошибочно указал направление и, ускорив шаг, задумчиво произнес:

— Лишь бы только мы не пришли слишком поздно.

Но Мудрые братья заранее позаботились об этом. Пятеро магов встали в круг и принялись громко произносить слова древнего заклинания. Окно пространственного портала быстро появилось над головами Мудрых братьев. Серые молнии, бьющие в середине межпространственной дыры, подтверждали слова старшего Мудрого брата о готовности портала к транспортировке отряда.

— На вершину горы! — Король Пауков Грин-Шагра жестом поторопил остальных членов отряда, призывая их за собой в окно портала. И тихо-тихо, так, что его никто не слышал, правитель подземного города произнес:

— Как давно я здесь не был.

Ламбирд не хотел сдаваться, хотя и понимал, что победа уже не будет так легка, как раньше.

Оба участника возобновленной драки молотили друг друга своими кулаками, вкладывая в каждый удар всю имевшуюся силу. Гигант сначала думал, что наемнику просто везет, но вскоре ему пришлось изменить мнение. Летаврус совсем не уступал ему ни по технике, ни по мастерству, награждая ледяного воина такими ударами, от которых по зачарованным ледяным доспехам шли волны противной вибрации, кое-где временами перерастающие в неглубокие трещины. Но на Летаврусе не было ледяной брони, придававшей не только определенную защиту телу, но и добавлявшей дополнительный вес и силу кулакам. Еще Никсу очень не хватало оружия, которое оппоненту заменяли странные выступы на внешней стороне нарукавников. Когда после очередного пропущенного контрудара Никс ощутил, как что-то острое пропороло ему бок, он решил немного передохнуть, слегка поддавшись гиганту. Лицо наемника отлично передало поддельное выражение поражения.

Гигант в отличие от Летавруса не думал о стратегических планах. Почувствовав, что противник подустал, ламбирд решил покончить с назойливым наемником. В этот момент жилистые пальцы схватили Летавруса за горло, а закованные в специальную броню крылья царственно распрямились за спиной гиганта, поднимая его и Летавруса в воздух.

Гиганту удалось оторвать наемника от спасительного древесного сока. Два гиганта были уже в десяти метрах над землей, а Густав все продолжал бегать то влево, то вправо, в отчаянии не зная, что делать.

Наконец, когда ноги поднимающихся в воздух ламбирдов скрылись в густой синей кроне дерева, маг переборол страх и быстро подбежал к бьющему фонтанчику темно-красной жидкости.

— Не смей! — спокойный голос прозвучал за спиной мага, когда его ладони, сложенные лодочкой, готовы были зачерпнуть горсть древесного сока.

— Я буду таким же, как они!

— Нет, ты будешь тем же, кем стал твой настоящий учитель.

Густав застыл, не зная, что делать. Ведь в книгах написано, что духи вечности никогда не лгут, а его учитель Форбариус действительно таинственным образом исчез десять лет назад. Это ведь именно от Форбариуса старый маг узнал о существовании тяжелой каменной плиты, ведущей в подземелье. Именно Форбариус был первым, кому за последние десять столетий удавалось открыть тяжелую дверь. Густав еще тогда удивился, откуда у щуплого мага вдруг стало столько силы. Форбариус показал ему заветную комнатку с алхимическими столами, под потолком которой висел паучий страж. «Его не надо бояться», — сказал тогда Форбариус, и в тот момент Густав услышал странные слова, превращающие паучьих стражей в маленьких пауков, из которых их вырастили. Густав никогда себя не спрашивал, откуда его последний учитель все это знал. А вдруг Форбариусу об этом сказал тот артефакт, который ему удалось вынести из этого места?

— Твои выводы неверны, — призрак словно слышал, о чем думает маг, и поэтому всячески предостерегал его.

— Вся сила ламбирда будет моей! — глазки мага бешено забегали в стороны, испуская лучи алчности и азарта.

— Моей! Моей! И только моей!

Руки Густава медленно потянулись к текущей жидкости.

— Не пей это! — духу вечности с лицом Форбариуса очень хотелось, чтобы в этот момент произошло какое-нибудь чудо. И оно свершилось.

Маг уже почти коснулся древесного сока, когда крону дерева сотряс громкий рев, а сверху гулко затрещали сломанные ветки.

Сможет ли сила Аватара растечься в нем так быстро, чтобы пятиметровое тело ламбирда, упав на него сверху, не сломало ему все кости? На это маг ответить не мог. Страх за свою жизнь победил жгучую алчность, и маг еле-еле успел отскочить, уворачиваясь на бегу от летящей сверху груды ледяных доспехов и обломков древесных веток.

Гигант все выше и выше поднимался в высь, унося от земли наглеца, сумевшего-таки разгадать его тайну.

Никс знал, что хочет сделать гигант, а поэтому не мешал вечному воину осуществлять задуманное.

Добравшись до вершины синей кроны, ламбирд перестал набирать высоту, наблюдая, как наемник тщетно вцепился в его руку, пытаясь ослабить сжимавшие его горло пальцы.

В это время заслонившие солнце тучи разошлись, прогнав окутавший гору сумрак.

В лицо гиганту полыхнули яркие лучи солнца, пролетавшие сквозь толщу синей листвы, не замечая преграды.

Яркие лучи ударили по удивленным синим глазам.

Летаврус почувствовал, как хватка оппонента ослабла, и в это время решил перехватить инициативу.

Жилистые руки быстро сбили захват ламбирда, повредив при этом тому локтевой сустав. Теперь Летаврус решил показать свою силу и способность к удушающим захватам. Его пальцы мгновенно нашли шею ледяного гиганта и обхватили ее, в то время как другая рука нанесла серию мощных ударов в середину грудной клетки, выбивая последние остатки воздуха из легких ламбирда.

— Ты не успел уложиться в отведенное тебе время, — Никс почувствовал, как противник согнулся от его ударов. Доспех, похоже, не являлся абсолютной защитой.

Гигант, поняв, что ему нечего терять, начал складывать за спиной свои крылья, готовясь к долгому падению.

— Это ты не смог меня победить, жалкий кровосос! Теперь ты разобьешься, а ко мне еще придет парочка таких же искателей приключений, их души быстро восстановят мои силы и я снова смогу отправиться в свой мир.

Гигант раскрыл рот в улыбке, хищно обнажив клыки, и его крылья сложились за могучую спину.

Но изумление ламбирда быстро сменилось разочарованием, когда он почувствовал, что, вопреки всем законам природы, они все еще продолжают висеть в воздухе.

Никс успел расправить свои крылья, которые также стали больше и мощнее, сразу же, как только гигант задумал размазать их обоих о крепкую землю с высоты пятидесяти метров.

— Это невозможно… — гигант пытался сопротивляться, но наемник не позволил ему сделать и мановения. Пальцы Никса сдавили горло гиганта, заставив ламбирда судорожно прекратить свою прощальную речь.

— Я теперь такой же, как ты, Бетлерус, Властитель Вечной Жизни и Повелитель Ледяного Вихря. Я побывал в твоем мире, видел прелесть чистых ледяных вершин и величие пяти небесных светил. Я отведал сока Древа Жизни, что растет в глубоких ледяных пещерах, и видел наших создателей. Теперь в моих жилах течет твоя кровь и у меня есть часть твоей силы. — Ледяной гигант сделал отчаянную попытку дернуться, но Летаврус удержал его. — Я сумел одолеть тебя в честной борьбе, и теперь твоя сила и твои знания принадлежат мне!

Лучи сияющего солнца осветили силуэты Никса и поверженного ледяного гиганта, когда клыки наемника погрузились в могучую шею, а крепкие пальцы пробили середину ледяного панциря, вытаскивая оттуда сияющий кристалл.

Никса и ламбирда теперь окутывало ослепительное белое свечение, в середине которого угадывался призрачный силуэт, принявший форму летучей мыши.

Гигант в ярости закричал, когда последние его силы перешли в тело нового хозяина Аватара. Его рев сотряс всю синюю крону и ствол Древа Жизни, многократно отражаясь от вибрирующих веток.

Фигура ламбирда медленно растворялась в воздухе, по мере того, как его жизненная сила переходила к наемнику.

— Свобода! — наконец прохрипел гигант, и после этого его тело навсегда растворилось, оставив после себя только пустые доспехи из зачарованного льда, которые, лишенные всякой поддержки, медленно начали падать, с треском ломая ветки.

— Поздравляю, — голос прозвучал за спиной наемника, но Никсу не требовалось оборачиваться, чтобы узнать говорившего. И все же для спуска Летаврус ловко повернулся, маневрируя крыльями.

Дух вечности, один из тех, кто охранял Хранилище, по-прежнему парил в воздухе. И снова лицо первого королевского охотника внимательно смотрело на Никса.

— Ты прошел третий этап испытания и получил то, за чем сюда явился.

Никс аккуратно ощупал руками слегка изменившееся лицо, выступающие, точно сабли, из-под верхней губы клыки, сделал пару движений плечами, чтобы получше оценить новые габариты своего тела.

— Разве это, — Никс внимательно осмотрел свой торс, — и есть та власть, о которой ты говорил?

Призрак кивнул.

— Но ведь это было у меня и раньше. Способность перевоплощаться в непобедимого монстра я получил от своей матери, и я сумел ранить Файдайера.

Рутгер на сей раз отрицательно покачал головой.

— Тебе удалось лишь оцарапать его тело, но в настоящей драке одной грубой силы мускулистого вампира тебе не хватит.

— Но почему нельзя было вручить мне какой-нибудь артефакт или чудо-нож, способный гасить пламя?

— Потому что это было бы бестактно.

— Бестактно? — Никс вплотную подлетел к призраку. — А превращать меня в пятиметрового гиганта было просто глупо.

— Но иначе ты не одолеешь Форбариуса.

«Наконец-то что-то проясняется», — радостно подвел итог наемник, но призрак прервал его довольный порыв:

— Не недооцеоценивай противника. Форбариус был искусным магом. Его сил вполне хватит, чтобы ранить тебя, даже если ты превратишься в пятиметрового вампира-гиганта. С силой огненной стихии Форбариус стал почти непобедимым воином. Эдакий воин огня, знающий почти все о магии, или маг, умеющий обращаться с любым оружием, и для которого разрушить замок или крепость голыми руками всего лишь детские забавы, — призрак облетел наемника по кругу. — А тебе еще нужно научиться управлять своими новыми способностями. А если ты будешь немного сильнее и выше, то вероятность твоей победы в данной ситуации слегка увеличивается. Но это ты освоишь быстро, — призрак умолк, как только увидел сомнение на лице наемника. — К тому же артефактом в этом поединке являешься ты сам.

— Сила ламбирда, — Летаврус деликатно подсказал тематику мучившего его вопроса.

— Что? — призрак сначала не понял, о чем идет речь, но потом сообразил, что смущает наемника.

— Что я такое?

— Твой мир очень молод по нашим меркам, и потому мы так дорожим им. Все, что мы сейчас можем сказать тебе, — это лишь малая часть большой правды. Ламбирды — это некий аналог вампиров, только в том мире, который тебе показало Древо Жизни, таких гигантов, как ты теперь, выращивают из особых зерен, какие находят в толстых нижних слоях льда. В отличие от чистых порождений тьмы, ты не требуешь каждодневной кормежки кровью. Тебе вообще кровь нужна лишь в самых крайних случаях. Особенно сильная жажда крови просыпается в тебе тогда, когда ты получаешь в бою серьезные увечья или когда ломают или отрывают конечность. Вообще твой организм может многое из того, что пока тебе неизвестно. Ты сейчас очень зол на нас за то, что Хранилище выдало тебе не такой приз, о котором ты мечтал, но со временем ты оценишь наш выбор, увидев все достоинства и недостатки твоего нового облика. Но… — призрак нахмурил брови и внимательно посмотрел куда-то вниз. Никс перевел свой взгляд в интересующее призрака направление, но ничего, кроме толстых веток и мясистых синих листьев он не увидел.

Призрак между тем облегченно вздохнул:

— Я вижу, что у тебя еще есть вопросы, и один ответ ты получишь сам, причем очень скоро.

Никсалорд слушал слова призрака, не желая пропустить ценных указаний.

— А на другой вопрос могу ответить я, — призрак очень внимательно посмотрел на Никса. — А теперь решай, какая из проблем для тебя интереснее.

Никс сам до конца не понимал, о каких проблемах толкует собеседник. Густав спасен, угроза жизни миновала — о чем еще сейчас можно было волноваться, Летаврус не знал, но все же несколько интересных мыслей в голове наемника крутилось. Призрак хотел услышать самую интересную — пожалуйста:

— Если мы сейчас не в Лаударуме, и даже не в каком-то конкретном мире, а силы Аватаров бесконечны, то как Форбариусу удалось захватить отсюда одну из пластин Файдайера и как это помогло ему выбраться отсюда?

Дух вечности выполнил свое обещание, хоть вопрос и был слишком размашист по содержанию. Однако призрак решил быть краток в своем ответе.

— Форбариусу помогли.

Летаврус ожидал услышать что угодно, но не этот набор слов. В голове наемника сразу родились уже конкретные вопросы по этому поводу, но призрак быстро поднял ладонь вверх, пресекая все возможные продолжения разговора.

Спустя мгновение перед Никсом прямо в воздухе возник большой полупрозрачный ящик, в котором было несколько странных предметов доспеха. Никсу показалось, что на этот раз ему достались изделия из непрозрачного тумана. Остроконечный шлем, напоминающий скорее голову снежной ящерицы с плоской мордой, нежели голову летучей мыши, Никс сразу же примерил к своей голове — шлем сидел точно влитой. Плавные изгибы охватывали низ шеи, обнимая скулы, и ровно подходя к щекам, а затем нежно перетекая в лобные пластины. Глаза закрывались прочными ледяными вставками. Никс отчего-то был уверен, что такое ледяное окошко способно выдержать удар арбалетного болта. Следующим компонентом, заслуживающим восхищения, была пара наплечных пластин, соединяющихся между собой крепкой цепью с квадратными звеньями. Пластины были отлиты из белого легкого металла и напоминали громадную руку, обнимающую воина. С боку пластины имели встроенные соединения, к которым крепились дополнительные сегменты брони, прочно закрывающие предплечье.

— У нас на это нет времени, — дух вечности недовольно смотрел на наемника и на то, как тот, будучи еще в воздухе, принялся сразу же прилаживать доспехи к своему новому телу. — Возьми свою экипировку и быстрей уходи! — призрак снова применил свой фокус с исчезновением в воздухе.

Внизу о чем-то спорил маг Густав, пытаясь в очередной раз оправдаться. Летаврус сразу же узнал его голос, а вот голоса собеседников мага наемнику тоже хорошо были знакомы, но их появление ничего хорошего не обещало.

— Не приближайтесь! — Густав сделал предупредительный выстрел одной из своих ледяных сфер.

Опасный снаряд грозил пробить голову Королю Пауков.

Портал открылся ровно на том месте, где наемник встретился с ледяным гигантом. Правитель подземного города вышел из окна портала первым, поэтому к нему маг и послал свой первый снаряд. Высокая фигура в плотном кожаном дорожном костюме и темном плаще быстро выхватила из-под полы плаща тонкий посох, в навершии которого сиял большой алый алмаз. Магический кристалл (а в том, что кристалл на посохе Короля обладал силой, в этом Густав не сомневался) беззвучно поглотил пущенный в своего обладателя снаряд.

Ситуация начала приобретать серьезный характер.

— И ты все еще жив?! — Из окна портала выступила фигура с хорошо знакомой магу гривой изумрудных волос.

Аль-эм-Ашвул тут же достала свою остренькую хорошо заточенную шпагу и направила ее острие в сторону мага.

— Видят боги, — сказала женщина, — справедливости на свете нет.

— Но мы все еще живы, — произнес маг, недвусмысленно намекая на то, что их следует отпустить.

Изумрудноволосая Аль-эм-Ашвул была непреклонна в своих намерениях и не собиралась второй раз совершать одну и ту же ошибку.

— Ты все равно должен умереть за тот проступок, что совершил твой учитель!

Густав еле успел поставить магический щит, защитивший Мага Воды от нацеленной в него молнии. Ответ тут же не заставил себя ждать: маг, быстро прошептав слова заклинания, выставил свою руку, вытянув пальцы. С каждой фаланги сорвались язычки красного огня и захватили в свои объятья Короля Пауков, его Первую помощницу и трех воинов паучьих стражей. Предводитель группы сначала понадеялся на свой посох, а воительница решила просто применить силу «отражения». Но Густав прикинул возможную силу своих врагов и поэтому, не раздумывая, применил против соперников заклинание, которое придумала Ложа Огня в последние сто лет. Как маг и предполагал, волшебный посох в руках Короля Пауков сразу же загорелся. Огонь Густава заставил красный алмаз расколоться на мельчайшие кусочки (что стоило Густаву больших усилий). Тут же возбужденный огонь перекинулся на плащ Короля, превратив его в кусок сморщенной материи.

Король Грин-Шагра ловко освободился от горевшего плаща и от ставшего бесполезным посоха.

Аль-эм-Ашвул пришлось намного хуже: огонь без проблем пробил ее «зеркало» и пламя с ног до головы окутало свою вторую жертву. Паучьи стражи заранее были обречены в этом поединке магов, бравые воины, успев принять свое боевое обличье, превратились в горящие живые факелы, оставив после себя лишь горстку пепла.

— Ну, хорошо, маг, — Грин-Шагра быстро бросился на Мага Воды, обнажив свой меч.

Густав с нетерпением ждал, когда Никс (маг уже догадался об исходе схватки наверху) спустится и поможет ему. Нет, не выиграть, а уйти отсюда. Но Никса все не было, а Король Пауков приближался. Густав уже видел Мудрых братьев. Нейтрализовать пару старых игрушек — это было одно, но противостоять семерым волшебникам — это было уже совсем другое. Маг все же попытался замедлить стремительное продвижение Короля Пауков заклинанием «твердого воздуха». Король после этого резко замедлил бег, словно застыв в воздухе, но все же это не остановило его. Густав прилагал все усилия, чтобы не дать Королю Пауков со своим мечом добраться до него. Пот лил с него градом. И это было не удивительным. Старый маг в который раз сражался за свою жизнь с превосходящим его по силам соперником. Мудрые братья тоже уже вступали в игру. Один из них, правда, сразу же бросился помогать раненой Аль-эм-Ашвул, а другой занялся магическим пламенем.

Магу Воды было очень сложно выступать одновременно против трех соперников. Но это было только начало. Три оставшихся Мудрых брата быстро вернули свои паучьи облики, отчего стали только сильнее.

Ментальная атака не заставила себя ждать. Удар был сильный. Из носа и рта Густава потекла струйка крови. Магу было по-настоящему больно. Причем Густав все же сумел поставить слабый щит и тем самым ослабить натиск стражей. В этот момент концентрация мага ослабла. Его огонь тут же погас, а Грин-Шагра почти приблизил меч к горлу мага.

— Остановись! — Дух вечности возник прямо перед застывшим правителем, закрыв собой мага.

— Маг должен умереть! — прохрипел Король. — Мои воины пришли сюда, чтобы проверить восстановление магического баланса.

— Все уже давно пришло в норму.

— Я думаю иначе! — предводитель паучьих стражей горло вскинул голову, посмотрев своими глазами в лицо призрака. — Ты знаешь правила. Только один человек может сюда войти, равно, как и выйти. И это не маг!

— Не тебе решать, что правильно по эту сторону мира. Здесь мы хозяева, — призрак слегка нервничал, а Летаврус, спрятавшись между веток дерева, отлично видел всю серьезность ситуации, но пока все шло хорошо. И ему очень было интересно, зачем Король Пауков и его свита решили проверить, все ли здесь в порядке.

— Ты осмеливаешься приказывать мне?! — Наемник услышал, как голос Короля стал странно меняться.

Его величество был явно чем-то недоволен. Летаврус почувствовал, как вокруг высокого жилистого человека в походном костюме концентрируется настоящая сила. В воздухе сразу запахло грозой. Где-то ударила яркая ветка молнии, свалив высокую пальму.

— Здесь я — хозяин, — призрак сделал пас рукой, и в ней тут же появилась длинная коса с сияющим лезвием.

— Где Бетлерус?

— Его место больше не здесь.

— Но это невозможно! — процедил Король.

— У него есть новый хозяин, — призрак, теперь облаченный в легкую броню шпажиста, не парил в воздухе, а твердо стоял на ногах, как бы готовясь к драке.

Никсалорд чувствовал, что сейчас прольется кровь. Причем чья именно кровь — этого он не знал. Но то, что Король Пауков был не просто пауком и не просто человеком — Летаврус это увидел так же ясно, как он видел солнце. Наемник сразу же пообещал себе, что позже он непременно спросит у Белвара, кто такой этот Король Пауков. Но сейчас ему требовалось срочно вступать в игру, однако Никса все же терзало сомнение: а имеет ли он право выступать здесь со своим оружием, да и не весь положенный ему доспех наемник успел надеть.

Между тем над спорщиками с обеих сторон все же возобладал глас разума, и они вернулись к переговорам.

— Ты знаешь не хуже меня, что это невозможно. — Король Пауков слегка приглушил свой гнев, но меча не опустил. — Я сам видел, что делал этот ламбирд со всеми горе-искателями приключений. Я сам когда-то пробовал бросить ему вызов, но не смог победить его.

— И тогда Хранилище пошло тебе на уступки, — призрак перехватил древко своего оружия поудобнее, но поединка не начинал.

— Да, на уступки, навсегда лишив меня возможности снова увидеть эти места и получить большую силу.

— Для чего она тебе? — призрак опасливо сощурил глаза, приглядываясь к Королю Пауков.

— Почему ты нервничаешь, Айели? — рука Короля, в которой был зажат меч, медленно опустилась.

Опасность миновала! Но наемник рано обрадовался легкой победе. Король не делал никаких движений, но зато знакомый силуэт паучьего стража с длинным топором в руках стремительно подбежал к стоявшему магу и приготовился нанести удар, его губы в тот момент еле-еле слышно произнесли слова:

— Слушаюсь, мой Король.

Никс догадался, что мага держат в своих полях «статиса» пятеро Мудрых братьев, а призрак, охранявший вход в Хранилище, похоже, встретил в лице Короля Пауков достойного соперника. Волшебный меч опасно гудел, поблескивая темными искрами. Наемник понял, что такое оружие может нанести смертельный удар даже ему, но ситуация приняла не совсем тот оборот, и Летаврусу нужно было как-то выкручиваться из сложившегося положения. На этот раз охота велась именно за ним, вернее, за Бетлерусом, тем самым воином из другого мира, чью силу Летаврусу удалось получить.

«Ну почему именно я в эту ночь влипаю в неприятности?» — Никс в последний раз обдумал возможные последствия и решил вступить в игру.

Никто не ожидал его появления именно при таком раскладе сил.

Призрак, имевший в тот момент лицо Форбариуса, не дрогнул ни мускулом. Его руки продолжали держать сияющую косу, а взгляд даже не скользнул в ту сторону синей кроны, откуда выпрыгнул наемник. Король Пауков яростно посмотрел в сторону наглеца, посмевшего расстроить его несбыточные планы, но его меч уже ничего не мог сделать, поскольку излюбленный Никсом «кулак ветра» отправил командира экспедиционного отряда на добрых полтора десятка метров влево. Страж Леса старался контролировать свою силу и не хотел убивать существ, которые явно не желали его смерти, а маг Густав… Вот об этом Летаврус старался не думать. Хоть этот прохвост и пытался уничтожить наемника, все же именно этот человек позвал его себе на помощь и убивать в данный момент его было не совсем красиво. Да и противоречило тем моральным императивам, которым его обучал Кантр. Что касается призрака, то, как успел понять Никс, после его ухода врата в Хранилище Аватаров закроются, и храброму духу вечности ничего не будет угрожать. А вот Крейн, занесший для удара свое оружие, заслуживал удара обеими ногами в грудь. Возможно, что это было чересчур — так быстро и при свидетелях выводить паучьего стража из игры, но тут у Никса тоже имелись свои соображения. Все-таки оба реальных поединка с этим воином заканчивались для наемника с переменным результатом, и Летаврус не хотел отдавать свою победу в последнем бою. Но и контрудар со стороны группы сопровождающих Мудрых братьев не заставил себя долго ждать — маги подземного города приготовились показать свою совместную силу. Только тут наемнику снова повезло: Аль-эм-Ашвул громко выкрикнула странный приказ:

— Его нельзя убивать! — Мудрые братья впятером теперь пытались провести против Никса ментальный захват. Летаврус ощутил, как его ноги стали тяжелыми, будто их приклеили к земле, но его новое сильное тело, как могло, сопротивлялось наложенным чарам. Ментальная воля Мудрых братьев была велика, но и полученная сила Аватара не уступала их натиску. Было видно, как скрипят зубы Летавруса, острые, как сабли, клыки хищно блеснули в лучах жаркого солнца, а Мудрым братьям пришлось осесть на свои паучьи лапы, пригнув нижние сегменты ног к земле.

Воительница, быстро оправившись от шока, властным жестом подняла руку:

— Прекратите эту бесполезную свару, — Альви догадывалась, что ее повелитель не одобрит сделанных женщиной поступков, но Первая помощница Короля Пауков Грин-Шагра знала традиции этого места. Она не верила в передаваемые из поколения в поколения легенды о погибших героях минувших эпох, чьи души и сила заключены внутри Хранилища. Только вот о правилах поведения в местах скопления большой магической силы женщина знала очень хорошо. Она не понимала, почему ее повелитель принял бой (хотя, как всегда, начал все маг Густав), но Альви точно пришла в это место не за тем, чтобы участвовать в бесполезной драке.

— Мы пришли сюда не за грубой силой и славой, — Никс зло сощурил свои большие изумрудные глаза, поскольку камень был брошен именно в его огород, — нас просто тревожат многие вопросы, на которые мы хотим получить ответы.

Мудрые братья с сомнением слушали речь единственного командира, оставшегося стоять на ногах, но все же выполнили отданное им приказание.

Густав облегченно вздохнул, когда державшее его силовое поле исчезло, а Никс, почувствовав, что державшие его оковы пали, быстро взвалил себе на плечо верещащего мага.

— У нас у самих пока что не так много ответов, — деликатно произнес призрак.

— Но мы только хотели побольше узнать о вверенной нам тайне. — Изумрудные волосы воительницы красиво развевались на теплом ветерке. Она смотрела на пятиметрового гиганта с неподдельным интересом. Король Пауков уже был снова на ногах, и его волшебный меч все так же хищно поблескивал и жужжал.

— Похоже, твой господин пришел сюда не совсем для мирных бесед, — прокомментировал ситуацию призрак.

Аль-эм-Ашвул испуганно посмотрела на своего господина. Вопросы у воительницы действительно были, и их было немало. К примеру, бывал ли король в этом месте раньше? Знал ли ее повелитель, где расположен выход из Хранилища и как можно противостоять призракам, охранявшим это место? Альви понимала, что сейчас все ее знания ничего не изменят, но в то же время они помогали выжить в мире Аватаров, а воительница не знала всех правильных ответов.

Мудрые братья должны были возобновить прекращенный поединок с магом из внешнего мира, но Король Пауков почему-то не спешил отдавать такой приказ.

Летаврус уже видел уходящие очертания предметов, слышал радостные вопли Густава. Похоже, что все они возвращались в подземный город. Летаврусу срочно нужно было бежать, но он не торопился этого делать. Вместо этого он смотрел на нарушившую приказ Короля воительницу.

— Ты можешь уйти, воин, — Король все еще сжимал меч, — но предавший тебя маг должен остаться здесь и стать одним из духов вечности.

— Этого не будет! — Никс сейчас очень сожалел, что его охотничий нож сломан, адамантиевый меч закопан в лесу, а трофейный меч потерялся.

— Но это против установленных правил! — Грин-Шагр повернулся к фигуре духа вечности. — Я и мои люди были вами избраны в качестве стражей этого места. Вы дали нам силу гигантского насекомого и открыли способ выжить в подземном мире, но при этом навсегда заперли нас под замком, оставив навеки жить под землей! Именно поэтому я стал разгадывать тайну этого места и, когда мне это удалось, стал собирать силу заключенных здесь Аватаров, чтобы вернуть своему народу свободу. Вот для чего мне нужна была сила ламбирда! Мне тогда никто не помогал! Я решил сам прийти в это место и попробовать завладеть могуществом Бетлеруса. Но, вступив в честный бой с ламбирдом, я переоценил свои силы. Бетлерус победил меня, выпив запас моей жизни почти до капли. А потом он просто вышвырнул меня, словно куклу. Вы, — палец Короля грозно указал на призрака, — вы тогда не разрешили мне взять с собой моих воинов, а затем через два десятилетия пропустили к своим мирам этого лжеца Форбариуса, которому сначала помогли уничтожить духов вечности, охранявших душу Файдайера, а затем его, словно по веревочке, вытащили отсюда, и вы до сих пор не знаете имя этих наглецов! А теперь вы осмелились впустить сюда этого вампира и позволили ему захватить власть над одним из сильнейших Аватаров этого места!

— Мага прислал нам ты, и мы, не моргнув глазом, отдали его Бетлерусу, — призрак убрал свое оружие, снова нацепив на себя лицо Рутгера. — Летаврус честно вступил в схватку с Аватаром за жизнь человека, принесенного в жертву. И он выиграл тот приз, за которым пришел сюда.

Король Пауков ухмыльнулся:

— Великолепный план! Только почему-то я себя чувствую полным дураком.

Призрак наклонил голову:

— Таковы правила этого места, и мы должны следовать им.

— Не всегда выполняя каждый из пунктов.

Рутгер развел руками:

— Так сложились обстоятельства в этот день и час.

— Тогда я тоже нарушу правила! — неожиданно Король Пауков указал своей рукой на воительницу и пришедшего в себя Крейна. — Вот эти двое пойдут с пришельцами наверх! В мир людей!

— Это необоснованное условие, — попытался оспорить желание Короля призрак.

Только Грин-Шагр был отличным мастером вести беседы и мог быстро повернуть орудие слова в свою пользу.

— Сейчас вы позволили мне взять с собой моих людей, а наемнику разрешили воспользоваться помощью мага, — начал Король, — а это означает, что Хранилище еще не вынесло своего окончательного решения по поводу нашей дальнейшей судьбы.

Лицо призрака стало серьезным.

Такого развития ситуации никто не мог заранее учесть. Даже призраки, охранявшие силу Хранилища Аватаров, не знали, как поступить. Поскольку раньше все было совсем иначе и наглецы, посмевшие вторгнуться через магический барьер насильно, навсегда оставались внутри заколдованных стен, потому что Хранилище никогда никому ничего не прощало. Но сейчас все пошло по другому пути: искатели силы выдержали испытание и получили доступ к желанной награде, а людям из подземного города выпала честь проникнуть внутрь Хранилища и даже поучаствовать в испытаниях для искателей силы.

— Мы сейчас являемся частью их испытания, и оно должно вот-вот завершиться. И завершите его никто иные, как вы сами — истинные хозяева этого места, — продолжал Король.

Никс не мог поверить своим ушам; Крейн и Альви также удивленно слушали слова своего повелителя. Их головы поворачивались то в сторону Короля, то в сторону призрака, который уже был не один. Похоже, пылкая речь стража Хранилища возымела-таки определенный эффект. Никс посмотрел на новоприбывших духов вечности. Орки, эльфы, люди, гномы — здесь были представители всех рас. Даже нелюди и твари из миров мрака подняли свои головы, шепотом обсуждая сложившуюся ситуацию. Летаврус насчитал около двух сотен бесплотных воинов, пришедших на зов Короля. Ему вдруг стало очень интересно, чью сторону в случае отказа займет он — Никс Летаврус — обычный наемник, которому просто заплатили (кстати, мало) за то, чтобы он немного помахал своим мечом. С одной стороны, он симпатизировал красавице с изумрудными волосами, которая, несмотря ни на что, оставалась в своем человеческом облике очень даже привлекательной дамой. Да и ее напарник Крейн тоже заставил себя уважать, когда не стал хладнокровно убивать горе-воителя, выступившего против него с небольшим ножиком. Но и призрак — обитатель Хранилища, рассказал Никсу много интересных вещей, за что воин был ему очень благодарен. И пусть рассказы призрака не были столь насыщены подробностями, Летаврус все равно узнал необходимую ему информацию. Выбор был очень непрост, но Никсу было не привыкать. В случае чего, двоих можно было на время оглушить. Его мощные крылья смогли бы поднять его самого, двух людей и трехметрового паукочеловека в воздух. Поэтому понемногу план действий вырисовывался.

А вот свое решение духи вечности оглашать не спешили.

Никсалорд уже приготовился к продолжению битвы, но привратник Хранилища сказал потрясшие всех присутствующих слова:

— Пусть уходят с миром.

Глава одиннадцатая Карлангер

Крейн все еще продолжал вертеть головой, а его руки судорожно схватились за рукоять топора, когда окружающий их мир исчез, превратив твердую землю в зловещую пустоту. Аль-эм-Ашвул где-то испуганно кричала, впервые оказавшись в свободном падении. Летаврус был единственный в этой компании, для кого падать в никуда являлось делом привычным. Его сильные руки подхватили женскую фигурку, которая оказалась довольно легкой, а затем Летаврусу удалось поймать руку Крейна, после чего мощные крылья ламбирда или все-таки вампира вывели падающую четверку из штопора. Маг Воды, которому непонятно, как все удалось проделать, уселся на спину Никсалорда, вызвав бурю отрицательных эмоций в душе Стража Леса. Здесь наемник вспомнил, как трудновато было ему спускаться в бездну с сидящим на спине магом, да еще и творившим против него свою волшбу. Теперь его новое тело могло запросто висеть в воздухе, неспешно махая крыльями, и даже подниматься вверх.

Коготки паучьих ног Крейна гулко цокнули по древнему каменному полу, а женщину с изумрудными волосами Летаврус бережно поставил на ноги, после чего его тело вернуло себе нормальный человеческий облик. Единственный, кому явно не понравилось развитие последних событий, был маг Густав.

— Не-е-ет! Только не это! — его вопящий голос яростно отдавался от каменных стен.

Аль-эм-Ашвул поправила прическу и слегка пожала плечиками, как бы извиняясь за свое присутствие:

— Наша раса имеет часть силы древних богов, впервые прибывших на земли этого мира из далеких недр космоса. Наше тело может принимать некоторое сходство с анатомией пауков, от этого мы становимся крепче и сильнее, но наш естественный вид — это обычный людской облик.

Крейн, немного покраснев, быстро превратился в обыкновенного мужчину средних лет с неприметной внешностью. Русые волосы, серо-голубые глаза, пропорциональное уставшее лицо и небольшая двухдневная щетина на его щеках придавали ему сходство с любым деревенским дровосеком. Панцирная броня тоже изменилась, уступив свое место плотной бежевой рубашке с высоким воротом и потертым кожаным штанам. Единственное, чего не хватало Крейну — так это добротных хороших сапог. Надетая на его ноги обувка скорее походила на домашние тапочки, но все равно это было лучше, чем босиком. Но не это сейчас беспокоило Никса. Проведя ночь в обществе Мага Воды, наемник прекрасно понял, что собой представляет Густав.

— А ну-ка выкладывай все, да побыстрее! — Никс, не удержав гнев, все-таки схватил своего спутника за горло и поднял на полметра над землей.

Альви перехватила руку наемника и слегка сжала его запястье:

— Прекрати!

— Никс, — Летаврус был бы рад представиться этой женщине в более располагающей обстановке, но незнание его имени уже вызывало у воительницы неловкую паузу в неотложном разговоре.

— Прекрати, Никс! Сейчас он безопасен, а мы по-прежнему в подземелье.

На лице Густава мелькала усмешка. Маг ее скрывал, как мог, но Летаврус применил свои способности вампира (ламбирда), и мысли старого мага целыми волнами стали отражаться на его лице.

Крейн не очень-то был в восторге от сложившейся ситуации (в отличие от Альви, ему нравилось жить в подземном городе и он всегда беспрекословно выполнял приказы своего повелителя), но паучий страж был, в первую очередь, воином, и поэтому он быстро схватил свой топор, а тренированное тело приняло оборонительную стойку. Зал, в котором они оказались, был недалеко от того места, куда их привела лестница со стражами. Потолок помещения был высоким, а вот в ширину габаритов явно не хватало для того, чтобы Крейн и Альви держали оборону в своих боевых обличиях. А враги уже приближались. Топот солдатских сапог и дружные голоса уже достигали ушей ламбирда. Крейн и Альви испуганно посмотрели на наемника, когда его пальцы сильнее сдавили горло мага, а человеческое лицо хищно блеснуло своей обворожительной улыбкой ламбирда. Когти мигом вспороли мантию волшебника, обнажив его грудь.

— Так я и думал! — Летаврус с гневом сорвал с груди мага висящий на цепочке медальон в виде треугольника со встроенным посередине драгоценным камнем. Ладонь Летавруса тут же задымилась, а Густав заулыбался самой хитрой из своих улыбок.

— Только не надо убивать его, — Альви все еще держала руку наемника, но теперь ее прикосновение было скорее дружеским, нежели останавливающим.

Свое мнение тут же высказал Крейн, решив поддержать сразу обоих своих товарищей:

— Этот предатель может послужить нам в качестве живого щита.

— Вряд ли он продержится долго, если учесть, что по его следу идут такие же негодяи, как и он сам. — Женщина паучьих стражей свободной рукой выхватила свою тонкую и острую шпагу и тоже приготовилась к бою.

— Не один ты умеешь подстраивать сюрпризы, — наемник хищно обнажил свои ослепительно белые клыки и прижал дымящуюся ладонь вместе с медальоном к обнаженной груди мага.

Густав громко застонал, когда плавящийся металл стал прожигать кожу, оставляя большой след от ожога.

— Отпусти его, нежить! — Знакомый до боли голос прорезал пустые стены помещения.

Альви и Крейн тут же упали на пол, выронив свое оружие, а противный молодой маг Солнца Ютлинер жадно улыбался и смотрел на плоды своего заклинания.

Пальцы Никса выпустили магический медальон, но рука, державшая Густава, не разжала пальцы.

— Вот это да! — Ютлинер поправил венчавший его голову колпак, и изумленно указал на валявшуюся без сознания Аль-эм-Ашвул. — Эй, смотрите, какая киска! Да еще и с таким дурацким цветом волос! Лично я беру ее в свои трофеи.

— Да ладно тебе, парень, — знакомый широкоплечий гном в своем обмундировании гордо вышагнул из тесного прохода. — Да-а-а, знатная дамочка, — сальный взгляд карлика несколько раз прошелся по фигуре женщины, а затем Карлангер обратился к магу:

— Ты нам должен будешь отдать и плененного вампира, и его дружков: горе-вояку и ведьму.

— Ведьму я уже взял себе! — Фигура в желтой мантии гордо подошла к гному, но Карлангер только отмахнулся:

— Не злись, парень, она, — его толстый палец, закованный в броню шипастых рукавиц, указал на грудь женщины, — крепкая. Сразу видно. Так что здесь хватит на всех наших парней.

Сзади послышалось ржание доброго десятка людских глоток. Все были в сборе, но Густав, внимательно присмотревшись к Никсу, как всегда не вовремя все испортил:

— Он сломал твой «статис»! Аркх…. — маг хотел крикнуть что-то еще, но пальцы наемника быстро прекратили жалкие попытки мага продолжить беседу.

— Ах, ты… — закричал гном, но здесь пущенное в ход заклинание «ментальной волны» мощно врезало командиру отряда мудраханских стражников прямо под ребра, начисто вышибая из него дух.

Ютлинер, явно обескураженный своим провалом, принялся что-то шептать на каком-то языке, но Никс, не щадя молодого мага, ударил дважды: первой волной дикой воли он припечатал молодого выскочку к стене, а второй удар наемник направил в средоточие сил мага — в его челюсть. Впавший в полубессознательное состояние Ютлинер больше не контролировал свои чары.

Никс облегченно вздохнул, когда Крейн и Альви благополучно очнулись, приняв сидячее положение. Но угроза еще не миновала: спереди все еще выскакивали толпы варваров. Летаврус пожалел, что у него нет меча, но тут его левое предплечье слегка обожгло странное жжение. Никс видел, что глаза Густава в испуге стали вдвое шире, но больше старый маг его не интересовал, поэтому Летаврус молниеносно разжал захват и тут же с разворота нанес кулаком старому магу удар по лицу, надолго выпроводив его из игры.

Карлангер почти пришел в себя, когда наемник коленом, закованным в сверкающую бело-голубую броню, крепко уважил его подбородок. Гулко лязгнула челюсть, а голова карлика страшно отклонилась назад под довольно опасным для его шеи углом, но перелома не было. Только широкоплечий командир стражников бессознательной грудой костей и мяса осел на пол.

И вот теперь Никс оказался один перед толпой варваров. Первый охотник за удачей, явно вспомнив все, чему его учили, немного приостановился, желая сначала оценить силы противника, а потом уже начать свою атаку. Никс встретил его крепкую физиономию кулаком, нанеся удар в прыжке. Наглецу, попытавшемуся обойти Летавруса сзади, хорошо ответил пришедший в себя Крейн. Рукоять его топора со звоном встретилась со лбом варвара. Где-то позади основной гущи нападавших звонко щелкнула тетива мини-арабалета, выпустив стрелу прямо в сторону вовремя подоспевшего Крейна. Альви метнула свой небольшой изогнутый нож, который иногда называли крисом.

Метательный снаряд без особых препятствий расправился со стрелой, расщепив ее на две аккуратные половинки, а затем по рукоять вошел в широкое плечо гиганта с двуручным топором, прорывавшегося к наемнику.

Отряду Каралангера не удалось нанести предполагаемой жертве серьезный урон. Грозные варвары, надеявшиеся на помощь мага, явно не ожидали, что вампир будет им противостоять не один и сопровождать его будет не только Густав. Зато отряду Никса удалось отбросить своих врагов немного назад и при этом вывести из строя половину отряда Карлангера. Крушились древки оружий и звенели выбитые зубы и покалеченные челюсти. Кое-где проливалась кровь, сочившаяся из тонких порезов, не приводящих к летальному исходу. Единственное, о чем сожалел Никс, — так это отсутствие своих любимых меча и ножа. Из-за этого все свои удары наемник раздавал сжатыми в кулаки руками.

Мастерство боя Крейна, великолепно орудовавшего топором, позволяло ему эффектно выводить противников из строя. Поэтому Никсу на какое-то время пришлось встать на задний фронт обороны. При этом нечто довольно тяжелое сильно оттягивало его правую руку вниз. Как раз, когда рыжебородый гигант с топором проскользнул мимо Крейна и направился прямо на Никса, тот сделал небрежное движение правой кистью руки, будто сбрасывая с себя какой-то груз. Из горла гиганта вырвался громкий вой, и силач тут же осел на пол в луже собственной крови, которая полилась из колотой раны, полученной от тайного оружия Никса.

Летаврус в изумлении выставил свою правую руку вперед, одновременно используя элементы полученного в Хранилище Аватаров доспеха как щит, и попутно разглядывая свое новое оружие. Нечто, напоминавшее меч с двумя лезвиями, расположенными параллельно друг другу с одной стороны рукояти, просто выскальзывало подобно жалу насекомого как раз из странного утолщения на локтевом сегменте доспеха. Хитрое оружие ярко сияло в темном мраке подземелья. Ближайший противник Крейна, засмотревшись на неизвестное оружие, пропустил от паучьего стража удар топора, который вывел из строя плечо варвара и заметно порезал шею.

Альви, стоявшая до этого позади обороняющихся мужчин, все это время не спускала глаз с шевелящихся на полу фигур Карлангера и Ютлинера. Последний оказался на редкость живучим и быстро сумел прийти в себя, но удар изящного женского каблука снова отправил самовлюбленного мальчишку в мир сновидений. Следующим потенциальным врагом был гном, который уже перевернулся на живот и вот-вот готов был встать за спиной Никса и Крейна.

— Они мои, — азартно сказал паучий страж, когда из дюжины солдат гнома против него остались только двое: молодой мускулистый пацан с большой гривой темных нечесаных волос, вооруженный шипастой дубиной, и крепко сбитый седовласый боец с жилистыми руками и худощавым телом.

Никс видел, как его двойное лезвие ловко подрезало молодому мальцу левую половину груди, заставив мускулистую грудь кровоточить, и поэтому наемник решил дать паучьему стражу немного поиграть с отборными солдатами Мудрахана.

Крейн покончил с черноволосым мальцом быстрыми и точными ударами сначала в пах, а затем в подбородок, отправив молодого искателя приключений в нокаут.

Но оставшийся седовласый солдат оказался самым опасным противником. Прикрепленный к левому локтю солдата маленький железный щит создавал дополнительную угрозу при атаке и позволял его обладателю парировать удары Крейна. Паучий страж, получив небольшую свободу действий, все еще продолжал раскручивать перед собой свой топор наподобие мельницы, периодически при этом нанося удары кромкой лезвия по рукам и ногам противника. Седовласый легко уходил от атак, вовремя ныряя под удар и сразу же производя контрвыпад. Либо, наоборот, применял тактику временного отступления, не забывая при этом делать опасные выпады своим коротким мечом. Крейн бы с легкостью победил такого противника в реальном бою не на жизнь, а на смерть, но паучий страж не забывал во время сражения поглядывать в сторону Никса. Наемник калечил и ранил наступавших на него солдат, но при этом он их не убивал и не наносил смертельных ран. Рубашка Крейна взмокла от напряженной работы. Его топор пока что не рубил чужие головы, но вот послышался крик Аль-эм-Ашвул. Наемник тут же подоспел к ней на помощь. И как раз в этот момент седовласый боец сумел достать своим ножом до пальцев Крейна, сжимавших оружие. Короткий меч лишь чудом не отрезал Крейну палец, но паучьего воина это не на шутку разозлило. Слегка отклонившись назад и сделав ложный замах, Крейн дал оппоненту обойти себя и выждал, когда седой солдат сделает разящий удар тыльной стороной обоюдоострого лезвия с размаху. Только теперь паучий страж мог запросто нейтрализовать соперника. Солдат мудраханаской армии ожидал, что противник эффектно отобьет нацеленный в него меч, но вместо этого Крейн пошел вперед, едва уклоняясь от смертельного острия, оцарапавшего его рубашку, и поднял топор одной рукой вверх. Седой солдат слишком поздно разгадал трюк Крейна. Паучий страж уже вгонял рукоять своего топора в низ груди седовласого, а другой рукой он ударил в седой висок. Последний солдат из отряда Карлангера впал в отключку, в одно мгновение очутившись на полу, но радоваться было еще рано.

Из-за тайного прохода, открывшегося в стене, на Никса и Альви напали три крепкие существа со звериными телами, сплошь покрытыми шерстью, с человеческой осанкой, но остроконечными мордами. Оборотни — так наверху называли этих созданий.

Когда ногой изумрудноволосой воительнице удалось нейтрализовать Карлангера, то до ее чуткого слуха достиг звук когтей, скребущих по камню.

Альви быстро повернулась на звук, и в этот момент сильная мохнатая лапа, поросшая бурой шерстью, нанесла ей удар по лицу, сбив ее с ног.

Летаврус услышал звук падения, и его изумрудные глаза встретились с желтыми глазами большого оборотня, который бежал к Никсу на двух ногах, наступая только на переднюю часть стопы. Подобно человеку, чудовище занесло лапу для удара, в темноте хищно сверкнули черные когти. Никс провел двумя остриями своего оружия по шее монстра, перерезая его горло, и на всякий случай пнул хищника ногой в живот. Зверь отлетел, но его место тут же занял новый. Вставший на смену своему товарищу оборотень перед самым ударом резко встал на четвереньки и согнул голову к полу. Плотное высокое туловище зверя ударило Никса точно в солнечное сплетение и сбило с ног.

Альви краем глаза увидела, как наемник ликвидировал первого напавшего на него монстра. Теперь врагов осталось всего двое. И один уже сбил наемника с ног, а другой нанес удар своей крепкой ногой женщине в самую середину живота. Нормальный человек давно бы умер от такого удара, но организм паучьего стража был намного крепче, поэтому Аль-эм-Ашвул не умерла, но ей все еще трудно было подняться. Оборотень, напавший на нее, продолжил свою атаку, выбив шпагу из рук женщины. Волчья морда нависала прямо над ее ухоженным лицом. Зверь хищно клацал челюстями, стараясь укусить попавшую к нему в лапы жертву. Но странный цвет волос несколько сбивал зверя с толку. Альви посмотрела в эти голодные желтые глаза, и прочла в них холодный расчет чужого разума, приказывающего зверям. Это и спасло женщину. Монстр стоял над почти побежденной жертвой с уже занесенной для рокового удара когтистой лапой, но руководящий разум задумался, и этого мига воительнице вполне хватило для того, чтобы прямо под голодными глазами зверя начать свою трансформацию в воина-паука.

Оборотень почуял неладное и нанес удар. Альви уже ощущала острые концы когтей на своем горле, когда ее рука перехватила звериную лапу, остановив ее в сантиметре от своей шеи, и со всей силой паучьего стража сдавила ее. Брызнула кровь, прозвучала песня раздробленных костей. Монстр страшно зарычал и попытался укусить свою жертву, но резко выросший паучий страж со всей высоты своего трехметрового роста отшвырнул хищного зверя на пол. Оборотень падать явно не умел, и при приземлении ударился своей сломанной лапой, отчего еще сильнее завыл, и в этот момент передняя пара сегментичных ног нанесла удар оборотню по голове, пробив в двух местах крепкий череп.

Напавший на Никса зверь очень хорошо знал своего врага и, не теряя времени, сразу же попытался вцепиться наемнику в лицо. Летаврус, придавленный к полу всем весом зверя, показал волчьей морде свою улыбку вампира, щелкнув клыками прямо перед волчьим носом — зверь немного ослабил натиск, и тогда Никс нанес ему в брюхо сильный удар снизу двумя ногами, подбросив оборотня вверх. Затем Страж Леса резко выпрямился и хотел добить монстра, однако оборотень, нарушив все законы анатомии, сумел сделать в воздухе кульбит через голову и обойти удар Никса. К счастью, в этот момент подоспел Крейн, и его двуручный топор врезался в мощную шерстистую грудь, разрубив чудовищного волка пополам.

— Эти зверюги крупнее тех, с которыми мне пришлось разобраться в Доме Магов.

Крейн присел возле первого поверженного зверя, у которого наемник перерезал горло.

— Любопытное существо.

Альви, снова приняв человеческий облик, как ни в чем не бывало поправляла свою прическу.

— Перестань чмокать, Крейн, — Аль-эм-Ашвул нашла свою шпагу и стерла с нее капли волчьей крови, а затем повернулась к Летаврусу. — У нас водится нечто похожее, только у них нет меха на теле и они передвигаются не на четырех, а на двух ногах, и мордочка слегка приплюснута.

— Ты имеешь в виду двороков?

— Да.

— Ничего похожего.

— Как ваши успехи? — Никс не знал, что еще он мог спросить у своих новых друзей; ему было даже немного стыдно оттого, что первые люди, встретившие их, были не приветливые городские жители, а отряд вооруженных варваров, ищущих легкой наживы, а первые звери, осмелившиеся протянуть свои лапы в момент знакомства, были отнюдь не красивые лохматые собачки, а самые настоящие оборотни.

Альви увидела неловкое выражение на лице Летавруса и изобразила одну из своих очаровательных улыбок.

— У тебя так всегда бывает?

Никс честно ответил:

— Почти каждую ночь.

— Весело, — Альви подошла к варвару из отряда гнома, стонущему над своим разбитым носом.

— Никогда так раньше не разминался! — эта реплика, принадлежавшая Крейну, чуть не повергла Никса в шок. Его новые друзья как будто обрадовались тому, что с первых минут прибывания в новом мире их уже пытались не один раз лишить жизни. Но затем паучий страж подошел к наемнику и по-дружески похлопал его по плечу.

— Не волнуйся, Никс, — Крейн вытер лезвие своего топора о кусок одежды какого-то солдата. — Здесь даже весело, не находишь?

— Мы сумеем постоять за себя, — Альви искусно крутанула свою шпагу в руке. — А вот наши противники…. Я имею в виду ту толпу людей и маленького широкого человечка, которые встретили нас первыми. Они очень скоро придут в себя и нам снова придется ввязываться с ними в драку.

— Нам лучше поспешить, — Никс снова сделал неприметное движение рукой, и его двойное лезвие исчезло, равно как и сам доспех, оставив наемника в одной робе послушника.

— Хорошее волшебство тебе подарили в Хранилище.

— Это все Бетлерус и его трюки.

Альви показала своим указательным пальцем на шею Никса.

— И этот амулет тоже не плох.

Никс потрогал свою шею, на ней действительно висел амулет в виде восьмиугольника с изображением летучей мыши в середине.

— Знак ламбирда.

И в этом было нечто действительно важное. Первый раз Летаврус убедился в силе Аватара, когда его крылья смогли удержать и поднять в воздух его самого и еще трех существ. Сейчас Никс словно мог видеть через камень. Его ноздри вдыхали воздух подземелья, и словно его мозг мог тут же определить маршрут, проделанный воздушными потоками. Они всплывали у него перед глазами в виде еле заметных серых ленточек. Они пронизывали все подземелье, унося с собой тайны его лабиринтов. Но в одном из потоков, несущихся через подземелье, Никс уловил давно ставший ему любимым запах свежей утренней росы и сосновых шишек, а также мягких шелестящих листьев и пожухлой осенней травы. Несомненно, это был воздух из леса. Летаврус тут же выделил эту струйку воздуха и, ориентируясь по своему новому чувству, повел своих друзей к выходу из этого неприятного места.

— За мной! — команда прозвучала коротко и громко. Никс так увлекся своей новой способностью, что даже не заметил, как у него выросли клыки, черты лица стали более резкими, а волосы немного удлинились. Крейн и Альви, конечно, заметили перемену в облике Никса. Но они сами могли изменять свой облик кардинальным образом. К тому же ведущий их ламбирд был на их стороне, а впереди их ждал неизведанный никому из их народа поверхностный мир. И в такой ситуации Крейн и Альви решили полностью довериться своему новому другу.

Глава двенадцатая Битва титанов

— Это было не совсем хорошо — оставить вашего спутника в стенах нашего города, — наместник Мудрахана слегка покачал головой, чем заставил свои элегантно уложенные в прическу волосы шевельнуться.

Потомственный выходец из местной купеческой знати, Альфор Брикс Лоуд являлся довольно незаурядным человеком. Простая внешность обыкновенного жителя южных земель Лаударума и сорокалетний возраст скрывали под скромной телесной оболочкой настоящего мастера политики и дворцовых интриг. И Альфред был бы сам не свой, если бы несколько недель назад, сразу после того как оборотень напал на жителей окрестной фермы, убив всю семью из семи человек, он не составил план предполагаемого разговора с кем-то, очень похожим на нынешнего гостя. Пока что все шло как по нотам, и наместнику лишь оставалось только мысленно рукоплескать своему гениальному уму.

Рыцарь Крестоносец стоял к правителю города спиной и молча любовался видом просыпающегося города.

Перестроенная крепость, за несколько десятилетий успевшая обзавестись двумя кольцами стен, худенькие домики, вырастающие на любом свободном участке земли, спящие горожане и легкий серый дымок, кое-где тянувшийся через дымоходы — предрассветная городская жизнь производила умиротворяющее действие на беспокойную душу рыцаря.

— У нас, знаете ли, — наместник подобрал полы своего шелкового халата и взял стоявший рядом на ночном столике кубок вина, — у нас, знаете ли, не очень спокойно нынче по ночам стало.

— Вы меня за этим сюда и пригласили?

— Ну, что вы, — градоправитель шумно вздохнул, — мои золотые запасы вполне достаточны, чтобы нанять хороших воинов.

— И именно поэтому они с таким азартом по ночам грабят дома мирных жителей?

— Понимаете ли, — наместник с громким шлепком поставил пустой бокал, — ситуация выходила из-под его контроля с тех пор, как этот рыцарь из древнего ордена своей легкой ногой открыл двери дворца, в нашем городе сейчас очень много людей. Они все в страхе пришли из окраинных деревень, когда стаи голодных зверей неожиданно начали нападать на их земли. Понимаю, вам легко выражать свое недовольство моими действиями, но что еще я мог поделать, когда добрых полсотни воинов из гарнизона моего замка бесследно пропали в этих дремучих лесах? Сначала мы думали, что их поход просто затянулся. И ведь, как назло, атаки оборотней прекратились на какое-то время, но затем мы нашли целую поляну в лесу, сплошь усеянную костями. — Наместник протянул руку в сторону кувшина и налил себе еще порцию вина. — С вашего позволения, — рыцарь только небрежно махнул, когда Альфор сделал два добрых глотка кисловатой жидкости.

— Мне было очень нелегко призывать в свой город этих так называемых профессионалов. — Плечи крестоносца слегка дернулись. — А что мне оставалось делать, когда перед этими вот окнами встали около семи десятков горожан и все как один потребовали, чтобы я нашел неких людей, способных ликвидировать угрозу? И еще они требовали у меня ответа за смерть своих родных и близких, за тех людей, кто пошел на охоту и не вернулся.

— А почему вы не сообщили об этом в столицу?

Наместник ехидно прыснул от смеха:

— А вы знаете, чем для нашего города обернется снаряжение войска Белых Грифонов? Эверхард, безусловно, прослыл не только хорошим воином и истребителем нежити, но показал себя и хорошим управителем. Мы, представители местной знати, слишком хорошо знаем, во что обошлась помощь Эверхарда северным землям. Морские пираты, живые мертвецы — нет проблем. Отряд Белых Грифонов быстро расправился с неприятностью, только в обмен на это все флотилии северного города Лейвиля встали под командование жалких капитанишек из отрядов этого тяжеловеса Гнара. — Со стороны стоящего спиной рыцаря снова послышалось хихиканье. Но наместник прекрасно все спрогнозировал и продолжал свою тираду: — Можете смеяться. Вы, может, и не знаете, что теперь даже бывшие рыболовные шхуны должны день и ночь совершать путешествия в неизведанные земли вечного холода и ледяных пустынь?

— Им за это платят, — голос крестоносца был снова спокоен. Об усмешках и юморе великий воин тут же забыл, снова став серьезным.

— Но они рыболовы. Рыболовы, в конце концов! А не исследовательский корпус магов.

— Но они отлично знают те моря и в любую погоду могут доставить нужных людей в нужное место, — ответил рыцарь. — Ситуация в целом такая же, как была когда-то у народа зеппелинов, но Белые Грифоны им помогли, а летающие корабли теперь за плату перевозят нужных людей. Меня к вам как, по-вашему, доставили?

«А ты не так прост, как я погляжу», — Альфор Брикс Лоуд поправил складку на своем халате, но для рыцаря произнес совсем другие слова:

— Но путешествия, за которые Эверхард щедро платит, не всегда бывают удачными. Некоторые капитаны навсегда остаются в этих льдах в объятиях мерзлоты и холода вместе со своими кораблями и командами. Вам, конечно, весело, но количество мужского населения за эти восемь лет договора сократилось в десять раз. Если король Эверхард и дальше продолжит посылать своих подданных на верную смерть, моим наемникам не придется долго искать новое место работы. — Наместник, удачно присвоив победу в этой части диалога себе, позволил себе ухмыльнуться собственной шуточке. Рыцарь, как заметил Лоуд, на этот раз не смеялся. Между тем речь наместника продолжалась: — А вы не забыли про налог на торговые сделки, взимаемый купеческой Гильдией Мейриярда с палаты купцов Лейвиля? Наши южные земли всегда были предметом зависти многих столичных торговцев. Гильдия Купцов Мейриярда спит и видит, как мейриярдские лесорубы будут задаром вырубать наш лес, а на наших границах со старыми королевствами встанут столичные блокпосты, которые будут взимать дополнительную пошлину с любого, кто захочет пересечь кордон. И это будет только лучший исход для нашего города в подобной ситуации. А вы не так принципиальны и жадны, поэтому я и выбрал вас.

Рыцарь молча переваривал услышанное в свой адрес. По крайней мере в выпущенной в него тираде звучали слова одобрения в его адрес, а это было приятно.

«Похоже, возразить вам, фанаты горного бога Тонгара, на сей раз нечего», — Альфор Брикс Лоуд, победно радуясь выбранной заранее тактике ведения беседы, позволил себе улыбнуться. Совсем чуть-чуть. Только лишь одним уголком губ. Тем более что этот герой сам пришел к нему. Наместник еще был не так глуп, чтобы доверять каким-то жалким монахам свою жизнь. Но цена оговорена, а крестоносцы и монахи — это всегда люди слова и чести, так что волноваться было не о чем. У нынешнего ордена Крестоносцев пока еще нет территориальных и политических замашек. Орден пока должен завоевывать симпатию людей и набирать себе сторонников по всему Лаударуму. Итак, Альфор с удовольствием ждал ответа рыцаря, но он его не порадовал.

— Как вы банальны и предсказуемы, — начал рыцарь. — Жадность до чужих денег и боязнь хорошей работы всего лишь за пару сотен человеческих жизней. Плюс немалые затраты на оплату гонораров этим наемникам, а точнее, бандитам, которыми вы наполнили город. Лишь бы только создать видимость работы и посильнее запугать народ. Вы, кажется, были когда-то купцом и отлично знаете цену здешним землям и лесам, а также как для градоправителя для вас не секрет, кто владеет какими участками. Может, оборотни — это всего лишь прикрытие для совершения незаконных сделок и захвата чужого имущества? Цена совсем нормальная, если учесть, сколько ваши наемники успели наворовать и награбить в покинутых деревнях и в городе, выгоняя и без того несчастных людей на холодную сырую улицу. И теперь вы надеетесь, что доброе сердце и крепкий молот спасут вашу шею от виселицы, как только слухи о ваших действиях достигнут ушей королевского двора?

Теперь Лоуду стало не до улыбок. Крестоносец откуда-то получал шикарную информацию о делах в его городе. Неужели кто-то догадался о его намерениях? Наместнику очень хотелось выпроводить незваного гостя прочь, но в голосе рыцаря звучала сталь. К тому же доспех из живого камня Тонгара мог запросто выдержать не одну сотню ударов от княжеского копья, а висевший за плечами здоровенный боевой молот с красной резной рукоятью, украшенной рунами силы, мог с одного удара превратить крепкого воина в полном обмундировании в кровавое месиво. Телохранители Лоуда — худощавый пожилой эльф и толстенный людоед, сделали половину шага вперед в сторону по-прежнему стоявшего ко всем спиной рыцаря, который завершал свою речь:

— Асброк хороший город, но нашему ордену может не хватить тамошних ресурсов.

— Это неслыханная наглость и шантаж! — Наместник Лоуд очень хотел встать и закричать во весь голос какое-нибудь ругательство, но этикет и статус гостя не позволяли сделать этого. — Народ не потерпит чужую шипастую рукавицу вместо шелковой своей.

— Зато никакие оборотни, бандиты и волки никогда не будут беспокоить местных жителей. К тому же, мы сможем укрепить внешние стены и караульные башни, предоставив дополнительную безопасность.

— А как же Белые Грифоны?

— Но вы ведь позвали сюда нас, а не их.

На минуту в зале для аудиенций воцарилось молчание. Лоуд тут же подумал о руководителе этих самых «бандитов», — как назвал представитель ордена Крестоносцев наемников. После столь напряженных событий воитель из восточных королевств Ильт Оскариози самолично решил отправиться в караул вместе с вверенными ему в подчинение наемными солдатами. Уж наверняка его колдовской меч мог бы пробить эти доспехи, а зачарованный доспех, выкованный в эльфийских мастерских, без труда выдержал бы удар тяжелого молота воителя Тонгара. Тогда посланец Крестоносцев не посмел бы выдвигать свои требования, которые хоть и в намеках, но были довольно ясны. Однако великого мечника здесь не было, и Лоуду пришлось терпеть дальше.

Ненадолго в зале воцарилось молчание.

Лоуд понял, что все его козыри сейчас биты и ему никак не отвертеться от расправы. Кто бы ни пришел в итоге к власти — ответ был для него один. Правда, слабая надежда на лучший исход все же оставалась.

Наконец рыцарь крестоносец нарушил молчание:

— А вы думали, что сможете обойтись малой кровью, умолчав о ваших маленьких неприятностях перед королевским двором?

— А вот вы и не правы. Мы попросили о помощи Мейриярд. Только не у короля, а у Ложи Магов. Они вняли нашей просьбе, и уже через час был открыт портал, который принес нам великого королевского охотника.

— И все?

— Да. Маги сказали, что если напавшие на нас существа — это действительно оборотни, то нужно отыскать их вожака и в полнолуние поймать его, прочитав при этом особое заклинание. Только тогда дикие звери и обращенные в волков люди снова вернут контроль над собой, а из крови вожака можно сварить противоядие, которое вылечит измененные темной магией тела.

— Ну и где он сейчас?

— Этого никто не знает.

— Просто замечательно. — Рыцарь хотел сказать что-то еще, но тут его прервали:

— Наместник Лоуд! — запыхавшийся охранник графских покоев влетел в палату аудиенций, в изнеможении упав на полированный деревянный пол.

— Наместник Лоуд! Группа Карлангера доложила, что поймала вампира, а в Доме Магов бушует настоящий огонь Тонгара!

Напомаженное лицо Лоуда резко вытянулось.

— Опять эти маги! Но ведь там же никого не осталось после прошлого нападения.

— Г— Густав.

— А он-то тут причем?

— Вампир нес его в своих руках, когда отряд гнома заглянул на огонек.

Наместник, уже предчувствуя неладное, торопливо сбросил с себя шелковый халат, тут же выхватив из большого сундука позолоченную кирасу и крепкие штаны из золотистой парчи.

— И где они сейчас?

— Когда Ютлинер снял свое заклинание, вампиру удалось убежать.

— В город? — Рыцарь и наместник Лоуд одновременно задержали дыхание, но охранник графских покоев их успокоил:

— Не, он убежал обратно в огонь. Карлангер пытался его догнать, но бестия умудрилась кинуться в самое пекло.

— А где маг Густав?

— Вампир захватил его с собой в качестве заложника.

Рыцарь по-прежнему стоял у высокого запыленного окна и с трудом подавлял улыбку. «Только ты, Никс Летаврус, можешь попасть в подобный водоворот событий!» — Рут очень надеялась, что ее партнеру по заданию все же удастся выбраться из переделки и остаться в живых, сохранив при этом и жизнь захваченного в плен мага. В противном случае….

— В районе трудится пожарный расчет. Ютлинер сказал, что Густав все еще жив — он это вычислил по данным какого-то амулета, а Карлангер предположил, что вампир мог утащить мага в древнее подземелье.

Наместник тут же приободрился:

— Я знаю, где можно найти другой вход в подземные лабиринты.

Рут ничего не оставалось делать, кроме как проверить свой молот, после чего она, тихо звякнув доспехами, направилась вслед за выбежавшими воинами: наместником и его слугой.

Филипп точно знал, где содержатся осужденные. Вернее, где они содержались, так как с момента введения в городе чрезвычайного положения провинившихся людей отправляли не в тюрьму, а во внешний патруль для обхода городских стен. Многие горожане после этого даже слегка сочувствовали потенциальным заключенным, поскольку из внешнего патруля еще никто не возвращался, хотя никто из местных жителей не особо скучал по пропавшим ворам и убийцам. Филиппа это тоже не особенно волновало. Гораздо интереснее было местоположение тюрьмы — она располагалась в одной из угловых башен внутренней стены. Только сейчас, крадучись в сумерках наступающего рассвета мимо спящих в ночи домиков, Филипп по достоинству оценил услугу, оказанную ему Заирой. Домик, в котором они переночевали, находился всего в сотне метрах от интересующего Филиппа здания, но подойти близко к тюрьме все равно являлось трудной задачей. Из внутренних покоев башни все время выбегали воины, одетые в плотные кольчуги из крупных колец. Сначала Филипп решил раствориться в толпе стражников — ему это было вполне по силам. Конечно, два десятка воинов наводили на Филиппа страх, но опасение, что Никс может оказаться на виселице, пересиливало любые страхи. И Филипп уже ровными быстрыми шагами подходил к толпе, когда впереди блеснули доспехи рыцаря из ордена Крестоносцев, заставив Филиппа Одинокого свернуть с намеченного пути в первый же проулок. Сердце вора и мошенника бешено колотилось, грозясь выскочить из груди. Он не боялся стражников, и его не испугало само присутствие Крестоносца в городе в такое время, но этот серый блеск напомнил Филиппу одну очень неприятную особу, чей меч и стрелы охотились за его шеей. Вор сам не понял, как его ноги оказались в удаленных от башни переплетениях улиц и маленьких домиков. Что-то подсказывало Филиппу, что он на правильном пути, но он еще пока не осознавал, откуда ему приходят подобные мысли. Неожиданно он почувствовал, что ему необходимо перевести дух, и его рука аккуратно, нежно облокотилась на деревянную стену дома, сложенного из кругляка.

В окне было светло — в камине горел огонь, а к потолку была подвешена лампа с горящим масляным фитилем внутри. Худой старичок, одетый в домашнюю одежду и потрепанную безрукавку из волчьей шкуры, спокойно сидел за столом, наслаждаясь горячим отваром из смородиновых листьев. Филипп все это видел в окне, и ему понравилось увиденное. Не то, чтобы он любил подглядывать в чужие окна, просто вору было приятно от знания того, что даже в такое суровое для всех время кто-то чувствует себя счастливым.

Старческая рука неспешно взяла лежавшую на крепком дубовом столе резную фигурку с изображением горящего огонька. Когда высохшие пальцы старика сжали желанную вещь, перед ним появилась высокая фигура в плотных красноватых доспехах, от которых противно разило дымом. Волчьи морды на плечах, груди и голове жадно разевали свои маленькие пасти, а в ненавистных желтоватых глазах полыхал настоящий огонь.

— А, Форбариус!

Человек-тень что-то промычал в ответ, но старик не слушал своего большого питомца, хотя и был настроен на недолгий разговор.

— Почему весь город гудит, точно улей? — Вопрос хлестнул по ушам древнего вампира точно хлыст. Форбариус обнажил две пары клыков, но старик только сильнее сдавил деревянную фигурку.

Человека-тень пронзила невероятная боль, заставившая его присесть на одно колено.

— Мы так не договаривались, — через силу прохрипел вампир, но старика это не проняло.

— А я с тобой ни о чем не договаривался.

Голубые горящие глаза изумленно расширились.

— А уговор?

— Какой уговор, милейший?

— Который мы заключили.

Щуплый старик неожиданно быстро подбежал к стоящему на коленях вампиру и с силой схватил его за горло.

— Я тебе ничего не обещал! — прохрипел он с такой яростью, что рычавшие амулеты волков на доспехах вампира сразу смолкли.

— Н-но… — Человеку — тени сначала хотелось тупо подчиниться постоянно помогавшему ему старику, но внезапно все внутри вампира забурлило от горящего чувства гнева и разрушения. Ему впервые за много лет захотелось проверить обретенную им силу, а заодно и силу мудрого старика.

— Файдайер, — чуть было не выкрикнул Форбариус, но тут пальцы старика еще крепче сжали его горло. Шейные позвонки захрустели, и горло человека-тени пронзила невыносимая боль. Крепкий доспех сразу же загорелся ярким бело-красным пламенем, но старика это не пугало: огонь как будто стороной обходил его руки.

— Смотри-ка, как заговорил, — старик рывком вздернул своего гостя вверх. Форбариус не успел опомниться, как его ноги повисли в воздухе. Он висел только на одной шее, которая уже отведала гнева старика. Рот вампира широко приоткрылся, что вызвало у старика издевательскую усмешку:

— А разве ты забыл, кто рассказал тебе о подземном городе, а также показал тебе тайный проход из книгохранилища в подземелье? А кто рассказал тебе о способе преодоления магических ловушек и о заклинании, уничтожающем паучьих десятиножек?

Форбариусу не хотелось злить своего бывшего советника, а теперь и хозяина. То, что сила Файдайера против старика бессильна — об этом маг догадался, и рисковать своей головой ему больше не хотелось. В средствах самозащиты руки человека-тени обхватили вытянутую вперед и вверх руку старика. Это хоть слегка сняло напряжение с бедных шейных позвонков.

Филиппу, видевшему все это в маленькую щель окна, происходящее казалось ненастоящим. Тощий старик в тонком белом хитоне и надетой поверх потрепанной волчовке душил своей тощей ручонкой здоровенного воина в больших красных доспехах!

— Может, ты забыл, кто именно помог тебе преодолеть защиту Хранилища Аватаров, сообщив тебе нужные слова и вручив тебе древние ингредиенты? А может, ты заодно и не помнишь, кто именно уничтожил вставшего у тебя на пути духа вечности, и кто потом вытащил тебя обратно наверх? А? Чего ты теперь молчишь? Ах, да, — старик мельком взглянул в измученное недолгой пыткой лицо существа, которое когда-то было человеком по имени Форбариус. Светло-желтые глаза старика встретились с колдовским голубым светом очей человека-тени, а затем он отшвырнул от себя незваного гостя в дальний угол комнаты.

Филипп еле сдержался, чтобы не присвистнуть: щуплый старикан смог отшвырнуть от себя воина в доспехах почти на шесть метров, и при этом даже не запыхался. Для вора Филиппа Одинокого это было поразительным зрелищем.

— Ты мне обещал… — Форбариус быстро приходил в себя. Хотя в этом ему отчасти помогал горящий в камине огонь. Морда волка, расположенная на нагрудной пластине его доспеха, хищно разинула свою пасть, жадно поглощая в себя огонь, жар и свет горевших поленьев.

— Ты был одержим бредовой идеей, и я помог тебе осуществить ее! Разве нет?! — Старик в гневе хлопнул ладонью по стене. — А сейчас, когда я прошу тебя об одной услуге, ты переворачиваешь все вверх дном, вместо того чтобы как следует выполнить порученное тебе задание.

— Вампир, — прохрипел Форбариус, потирая грудь и шею. Боль уже утихла, дух огня вылечил его, но говорить все еще было трудновато. Хотя сказанные слова не произвели на старика должного эффекта.

— Ты шутить вздумал? — старому человеку даже хотелось засмеяться, но он сдержал свое веселье до более подходящего момента. — В Мудрахане нет вампиров! Ни одного. Покойный лорд Акмальди, — Филипп видел, как при упоминании этого имени голова необычного старика качнулась вперед, — перебил всю эту нежить еще в те времена, когда Бастион Духов только прислал его сюда из другого мира. Знаешь, чего мне стоило сотворить из тебя то, что ты есть сейчас? — старый человек погладил мех волчовки. — Мне потребовалось для этого использовать кровь древних вампиров, остатки которых мне посчастливилось отыскать на островах Зеленой Вьюги. Результат, конечно, получился так себе, но, — старик развел руками, — пройти через город паучьих стражей и проникнуть внутрь Хранилища тебе удалось!

— Он пришел из столицы.

— Из Мейриярда?

Форбариус кивнул.

— Очевидно, этот глупый Лоуд все же послал вторую просьбу о помощи столичным магам. — Человек-тень отрицательно покачал головой.

— Гу с та в.

— Что?

— Это сделал Густав.

— Кто такой Густав?

— Мой ученик.

Старик покачал головой, а потом истерично хмыкнул:

— Все-таки ты сумел загадить мозги кому-то из магов. Как тебе это нравится — пригласить для борьбы с тобой вампира, раз отважные рыцари и гордые городские увальни-стражники не смогли прикончить главного оборотня. Глупцы! Они думают, что, убив тебя, они разом избавятся от всех своих напастей. Очевидно, ты себе выбрал ученика по своему образу и подобию.

Форбариус уже поднялся на ноги, но больше перечить старику ему не хотелось. Пусть старик и не знал, что он перед своим окончательным превращением в вампира сумел рассказать своему подопечному обо всех своих неожиданных открытиях и познаниях, но сказанные в адрес человека-тени слова явно задели бывшего мага за живое.

— Его действия вполне оправданны, если учесть, что мои стаи быстро навели страх на жителей окрестных деревень. А королевского охотника ты легко взял в плен.

Старик гневно прорычал:

— Если бы не ты и твои дурацкие эксперименты с обращением мудраханцев в зверей и подчинением их разума, то сейчас вампир бы не стоял у нас на пути.

— А король? Я создавал армию оборотней только для того, чтобы мы могли в любое время схватиться с отрядами Киринейла и его отца.

— Король Эверхард? Никогда я не боялся этого выскочки, который всю свою жизнь оставался в тени.

— Он уничтожил короля вампиров.

— Ах, какая жалость, что я лучше тебя это знаю! Ты бы видел физиономию Акмальди, когда выяснилось, что правит бал не король, а королева, да к тому же она еще и является пришельцем из того же мира, что и он, — старик показал свои ослепительно белые зубы в хищной усмешке. Филиппу почудилось, что он увидел настоящую улыбку зверя. — Но еще смешнее было лицо этого Великолепного Эверхарда, когда в своем выступлении перед магами он заявил, что лично покончит с нежитью, а в конце своего триумфального периода он еще больше обезумел, когда узнал, что волей-неволей убил своего собственного брата, послав того на верную смерть.

— ??? — Форбариус смотрел на старика с большим удивлением, слушая его откровения.

Не меньше удивлен был услышанным и Филипп, хотя ему в голову приходили много раз мысли по поводу того, как родилось такое странное название, как Лаударум.

— Теперь Эверхард не участвует ни в каких походах, да и раньше, если его просили это сделать, он выдвигал такие условия молившим о помощи городам, что наш Лоуд никогда не позовет в свой город орден Белых Грифонов.

— А принц?

— Киринейл… — Старик задумался. — А вот здесь нам и пригодится взятый в плен Рутгер. Пусть только грустный принц сунется к нам со своими отрядами, мы ему приготовим царский подарочек.

— Я слышал, в городе есть рыцарь Крестоносец. — Форбариус уже спокойно смотрел на старика, но шея вампира все еще болела.

— Ты же не думаешь, что я отступлюсь от своего великого замысла — создать целую империю оборотней, только из-за того, что какой-то одиночка встал у меня на пути? К тому же, я слышал, что этот рыцарь ни кто иной, как самая обыкновенная дамочка, только закованная в вязкий камень.

«Рут!» — Филипп зажал себе рот рукой, чтобы подавить крик. Возможно, это она пришла сюда вместе с Никсом из Мейриярда. Филипп знал, что именно с ней Летаврус конвоировал тот злосчастный обоз. Добрый Ники так до сих пор и не понял, с кем имеет дело. Так же, как и не понял, кому спас тогда жизнь в лесу. Да, его меч отбил смерть от Филиппа, но сам же наемник и помешал вору выпустить свою стрелу точно между двух серых глаз Рут. Именно она и охотилась за Филиппом целых полгода, с тех пор как он бежал из Асброка.

— Эй! — кричавший со стороны улицы (как Филипп выяснил позже, он был обычным солдатом городской стражи) радостно помахал руками, чем привлек сразу же внимании Форбариуса и его собеседника. Филипп, не зря носивший титул вора, вовремя успел пригнуться почти вплотную к земле. Близость городской стены, отбрасываемая ею тень и темный предрассветный час помогли шпиону остаться незамеченным. По крайней мере Форбариус не подавал вида, что его обеспокоил пробегавший мимо дома стражник, а вот старик как явно уважаемый житель Мудрахана вышел на крыльцо и приветливо кивнул блюстителю порядка головой.

— В чем дело, человек? — старик, выглядевший со спины чахлым и жалким, не спеша подошел к солдату.

— Вы разве не знаете? — молодой стражник явно раструбил новость по всему городу. Это было видно по тому, как он запыхался, и по его вспотевшему лицу, от которого поднимались настоящие волны жара. — Вампира поймали.

— Да ну? — Старику очень хорошо далась эта удивленная фраза, поскольку сам он не ожидал такого развития событий.

— Говорят, он поджег Дом Магов, а потом сумел победить наемных магов вместе с варварами Карлангера и после этого ушел в подземелье!

— А вы уверены, храбрейший, что это был именно вампир, а не оборотень?

Солдат утвердительно кивнул головой и, улыбаясь хорошей новости, побежал рассказывать о ней дальше.

Филипп воздал хвалу Родону и Тонгару, а также не забыл вспомнить и Желтую Гидру, а все потому, что его не заметили. Между тем разговор продолжался:

— Я тебе говорил, что все не так безоблачно. — Филипп отошел по стене дальше от окна, когда силуэт Форбариуса прошелся по комнате.

— Ты чего-то мне не договариваешь, мой сильный, но глупый маг.

— В общем, — вампир слегка замешкался, — этого типа зовут Никс Летаврус. Так, по крайней мере, его называла сероглазая подружка, с которой он пришел по старой дороге, заодно уложив моих незаменимых братьев-убийц, а потом, когда я пришел в Дом Магов за пятой частью Аватара, этот уже ждал меня. Я отправил к нему стаю Тарика, Торка и Огги. И знаешь что, я даже зауважал этого парня. Ему действительно удалось сотворить небывалое — он убил почти три десятка моих зверят, а еще он прикончил Одри — магиню, которая мне нравилась.

— Почему ты его не убил?

— Потому что он оказался неплохим воином, и к тому же достаточно живучим.

Здесь старик издал громкий рык. Филипп сначала даже не понял, какое существо может издавать подобные звуки. Рычание, рев, крик и лай — все гамма звериных звуков смешалась в этом вопле.

Форбариус отступил назад, явно не ожидая подобной реакции.

— Значит, этот вампир обладает такой силой, что смог за одну ночь уничтожить плоды многих месяцев работы?! — и тут Форбариус увидел нечто, от чего даже ему стало страшно. Рот старика неожиданно широко раскрылся, как бы увеличиваясь в размерах, и вместо нормальных человеческих зубов вампир увидел длинные острые как сабли клыки. Глаза старика тоже стали другими: ярко-желтого цвета с вертикальным узким черным зрачком.

— Пошли еще своих оборотней в это подземелье и в лес. Убей их! — прорычало чудовище.

Филипп решил, что уже увидел и услышал достаточно для того, чтобы вновь возвратиться в уютное дупло к вежливому и смешному Белвару и его загадочным разговорам. И даже толпы жирных вездесущих обитателей древесного дома, которым так нравилось кусаться и сосать кровь из ранок, — даже им Филипп сейчас готов был отдать все самое ценное, лишь бы только поскорее убраться от этого дома и его зловещих обитателей.

Путешествие по катакомбам подземелья продолжалось недолго. Обострившиеся чувства наемника безошибочно вели его по верному пути среди бесчисленных поворотов, небольших лестниц и верениц комнат. Альви частенько сбавляла ход и прислушивалась к какафонии окружающих звуков. Никс знал, что его новые друзья уже слышат шепот одиноких тараканов, прерывные трели сверчков и шорох встревоженных их появлением крыс. Звуки были не из приятных, но сейчас они обнадеживали: погони за ними не было.

Очевидно, старый гном не счел нужным сообщать остальным командирам стражников о местонахождении беглецов. Форбариус тоже приостановил своих оборотней, но здесь Никс знал причину такого послабления — этой ночью маг потерял почти половину своих подопечных. И виной тому был сам Летаврус, хищно рассекавший своими когтями, мечом и кинжалом звероподобных солдат Форбариуса.

Крейн тем не менее не терял бдительности, и, проходя очередной поворот или лестницу, паучий страж то и дело поудобнее перехватывал древко своего топора.

— Кажется, пришли, — Летаврус остановился у поросшей паутиной каменной плиты.

Альви провела тыльной стороной ладони по шву — ночной воздух тонкой струйкой приятно холодил руку.

— Сквозняк.

Крейн, внимательно вслушиваясь в каждый шорох позади пройденного пути, сумел бросить пару взглядов на преградившую путь потайную дверь.

— Я справлюсь.

Крейн только кивнул, давая Никсу возможность расправиться с каменной дверью.

Альви задержала дыхание, когда когти наемника вонзились в каменную твердь. Затем был рывок, небольшое усилие и каменная плита поддалась, почти бесшумно открывая друзьям путь наружу.

— Я пойду первым, — Крейн ловко вскинул в своих руках топор и быстро побежал вверх по ступеням каменной лестницы.

Никс сначала пропустил Альви, а затем, убедившись в том, что погони за ними нет, встал на первую ступеньку последней за эту ночь лестницы и начал медленно задвигать каменную плиту на место. Наемник старался не задеть висящие гроздья паутины, и ему это удалось. И только теперь Летаврус позволил себе улыбнуться — настырный гном и его парни долго будут плутать по этим коридорам.

— Как приятно вдохнуть поверхностный воздух. — Аль-эм-Ашвул стояла в лучах восходящего солнца, отчего ее лицо и человеческая фигура казались еще прекрасней.

— Настоящее солнце, — с восхищением произнес стоявший рядом Крейн, — настоящие деревья с нормальными зелеными листьями. Как это красиво! — воин даже опустил свой топор и поправил сбившийся ворот рубашки. По восторженному выражению лиц было видно, что для обитателей подземного города выход на поверхность был подобен настоящему празднику.

Никсу было приятно, что хоть чем-то ему удалось порадовать своих друзей. Он сам уже давно не встречал рассвет в диком лесу и уже успел забыть, как выглядят спутанные ветки корявых деревьев в лучах восходящего солнца. Осенние, но еще с листвой, исполинские деревья словно получали новую жизнь, расцветая в ярких лучах переливающимися красками всех оттенков. А в небе, как на параде, в ровный ряд выстроились худенькие облачка. Подставляя свои молочно-белые тельца на пути встающего солнца, они подчеркивали желто-красный оттенок небесного светила.

— Рассвет в лесу — это красиво, — Летаврус не смог промолчать в такую минуту, когда природа сама показывает своим детям одно из красивейших чудес на свете.

— Это действительно настоящее чудо — жить в мире живых красок и ощущений, — Альви сделала глубокий вдох, и в этот момент ее пробрал легкий кашель.

«Дым», — Летаврус сразу посмотрел над головой — из-за крепостных стен поднималось облако серо-белого дыма. Летаврус сразу же нашел ответ на вопрос, почему часовые не подняли тревогу, когда трое разыскиваемых беглецов вынырнули из подпола, точно мыши. Ответ был ужасен. Пока что Никс видел только дым, но вскоре раздались и голоса людей. Сначала это были испуганные вопли, но затем они переросли в предсмертные крики ужаса и агонии.

— Файдайер, — медленно произнес наемник имя хозяина огненной стихии, и его кулаки непроизвольно сжались.

— Горит город? — Крейн сам не знал, что таится в его словах: вопрос или утверждение, но у друзей не было времени разбираться.

Летаврус прикинул их нынешнее положение — в соответствии с картой Мудрахана они находились в трехстах метрах от той самой дороги, по которой он и Рут отважились прогуляться в этот чудный гостеприимный город. В следующее мгновение наемник понял, что ему срочно нужно увести Аль-эм-Ашвул и Крейна подальше от этого места, прежде чем обгоревшие стражники и наемники начнут в агонии падать с крепостных стен им на голову. Такое зрелище будет не по нраву даже ему — человеку, в чьем теле сидит часть могучего монстра, а что уж говорить о впечатлительном женском сердце?!

— За мной! — Летаврус махнул Альви и Крейну рукой, а сам побежал в сторону уходящей от городских ворот старой дороги. Он бы с радостью спрятал своих новых друзей где-нибудь в лесу, возле толстого раскидистого дуба или у старой высокой ели. Но его новые спутники были, в первую очередь, воинами, и поэтому они бы ни за что не оставили своего, пусть и только что обретенного, но все же боевого друга в опасности.

Городские ворота приближались, хоть Никс и не хотел сразу вступать в бой с солдатами местной стражи, но пожар явно был связан с событиями прошлой ночи. Вызвать огонь, пожирающий камень — только Файдайер был способен на такое. Он же отвечал и за нападение оборотней, и лично Ариниус как-раз Никсу и заплатил, чтобы его меч ликвидировал и самих зверей, и их хозяина.

Изображение летучей мыши на доспехах Аватара гордо засияло синеватым светом.

Изумрудноволосая воительница и воин паучьих стражей трезво оценили ситуацию и сразу же приготовили оружие к предстоящему бою, однако они не стали пока принимать боевой облик людей-пауков.

Летаврус заранее почувствовал своего врага: Бетлерус ощущал враждебный огонь Файдайера, а естество вампира не могло простить сломанной руки человеку-тени, тем более что тот оказался и не таким уж сильным воином. Добавлял тревоги и амулет Бетлеруса, который теперь засветился ярким голубым светом, чувствуя приближение великой битвы. Никс на всякий случай потрогал свою шею — амулет был теплым, и хоть это и было немного странным, но все-таки немного успокоило Никса.

Филипп со всех ног мчался по улицам города, стараясь как можно скорее добраться до Белвара. Никс был явно не в тюрьме, тот воин в красных доспехах точно сказал, что наемник взял в плен какого-то мага и затерялся среди многочисленных ходов в лабиринтах какого-то подземелья.

— Человек! — Филипп обернулся на позвавший его голос. Рука сама сжала эфес шпаги, а внутреннее чувство тревоги обострилось до предела, но на сей раз опасения оказались ложны. И стоило только неудачливому диверсанту посмотреть в приветливое лицо спешившего к главным воротам горожанина, как все напрасные мысли тут же отошли на второй план.

— Карлангер, — довольным голосом, слегка дрожащим от возбуждения и долгой пробежки, счастливый житель Мудрахана принялся рассказывать о произошедших в городе за ночь событиях. — Карлангер и его ребята смогли поймать вампира! Представляешь, вампира! Живого, настоящего! А все наши правители говорили, что в нашем великом королевстве вот уже целую сотню лет нет ни одной неживой души! А тут вампир, да еще и высший! Нет, ты себе только представь!

Филипп даже не знал, что ответить на такую пылкую речь — обычно люди, узнавшие о живущих по соседству обитателях мрака, мчались к первому же белому Грифону, с воплями и молитвами о пощаде прося отважного рыцаря ликвидировать чудовищное порождение тьмы. Тут же мудраханец показывал совсем противоположную реакцию на новость о бродящем по родному городу вампире. Горожанин был не только не напуган, его распирало от счастья. И это все потому, что Никс являлся первым созданием ночи, посмевшим объявиться в этих стенах за последние если не три сотни лет, то уж за полтора века точно.

«И это в городе, окрестные земли и стены которого вот уже более двух месяцев осаждают стаи оборотней».

— А как же оборотни? — Филипп не очень хотел делиться своими мыслями с первым встречным. Вора тоже распирала радость за своего друга, пусть и имевшего некоторые неординарные способности, но все же в целом доброго и отзывчивого существа. В особенности искатель приключений больше всего радовался той новости, что Летавруса не содержат в тюрьме и что ему не угрожает в ближайшие часы гильотина или жаркий костер. Филиппу едва не удалось испортить свое напущенное безразличие — веки сами собой прищурились, а верхняя щека дернулась в попытке улыбнуться. Вору повезло, что, несмотря на предрассветные минуты, в городе все еще было темновато, и горожанин просто не заметил чувств Филиппа.

Мудраханец сначала немного смутился, а потом гордо и радостно ответил:

— Эта серая братия всегда воевала с вампирами. Так что, я думаю, в нашем городе скоро все придет в норму, и эти наемники уберутся в свои невиданные земли, и наши жители возвратят себе свои законные дома и земли!

Филипп даже не знал, как воспринять такие речи. Из слов прохожего получалось, что Никс уже стал кем-то вроде местного героя, а ведь за ним сейчас гоняются все солдаты в городе. Свои или наемные — неважно. Поймать вампира — вот что главное для городских служак, а между тем мирные горожане собираются на все происходящее посмотреть собственными глазами. А этот любопытный человечек с почти потухшим факелом в руке и весь перепачканный угольной сажей несется сейчас по городу и радуется бедствию, постигшему Дом Магов. Филипп действительно был в растерянности. Ему очень хотелось что-нибудь сказать. Обычно красноречивые слова так и лезли из его уст, особенно в подобных ситуациях, когда вокруг всем было не до смеха и уж тем более не до задушевных бесед. Но сейчас в голове вора не было ничего. Пустота. Его бегство из Асброка, ночная охота за караваном и его конвоиром, битва с Никсом, который вдруг стал не простым проводником, а еще и высшим вампиром, и вообще все это приключение с Белваром — бешеный водоворот мыслей крутился в голове вора. Он почувствовал, как страстная ночь в объятиях Заиры породила в его теле и разуме настоящую усталость. Красные от недосыпа глаза мудраханца быстро вывели Филиппа из состояния полусонной статуи, в которую тот мог запросто превратиться.

— Личный телохранитель наместника Лоуда указал вход в старинные подземелья под городом. Карлангер говорит, что этот вход находится в фундаменте караульной башни внешних ворот!

— Сейчас точно будет нечто очень интересное!

— Эт-то точно, Карлангер — классный парень!

— Гном! Девчата, наш боец — это гном!

— Они такие славные!

Филипп не сазу заметил, как к его собеседнику присоединилось еще, по меньшей мере, добрых полтора десятка мирных граждан, вставших со своих постелей только для того, чтобы посмотреть на долгожданное зрелище.

— Пойдем с нами!

— Пойдем к воротам!

— Будет интересно!

— Такого ты можешь не увидеть еще лет сто!

— Скорее! — разноцветная толпа, состоящая из мужчин и женщин, стариков и детей, быстро продолжила свое продвижение, не желая упускать такую возможность: посмотреть на живого вампира, да еще и который умеет летать, драться и разводить огонь.

— Расступитесь! — грозный бас прогремел над толпой жаждущих приключений горожан. Все веселые выкрики разом смолкли. Не улюлюкали подростки, не улыбались женщины и уже не смеялись дети, когда из темного переулка вышел высокий человек. Весь закутанный в темный плащ, с головы до ног сокрывший его от людей, человек быстро приближался к толпе. К месту, где стоял Филипп.

— Ты кто такой? — рослый юнец, поигрывая своими еще не окрепшими бицепсами, заступил дорогу новоприбывшему.

Человек в темном плаще шумно выдохнул, и из-под капюшона прогремел смех.

— Уходи от него! — крик Филиппа опоздал, мощная рука, окутанная темной материей плаща, со всей силы ударила мудраханца по лицу. Треск разрываемых связок и ломаемых костей вынес жестокий смертный приговор молодому защитнику. Перекошенное от удара лицо, смотрящее на своих приятелей под неестественным углом, мигом привело толпу охотников за зрелищем в настоящий ужас. Веселья больше не было. Все застыли словно во сне. Люди видели произошедшее, но никто не двинулся с места, чтобы убежать от страшного незнакомца. Филипп подумал, что эти люди вконец обезумели от страха. Он инстинктивно достал шпагу и приготовился защищать людей, когда незнакомец в плаще двинулся на толпу. И тут в страшного ночного визитера полетели камни и горящие черенки факелов. И здесь Филипп увидел нечто невероятное: незнакомец в плаще просто растворился в воздухе. Его движения стали размытыми, а силуэт тела стал виден сразу в нескольких местах. Только черный широкий плащ выдавал присутствие своего обладателя в определенном месте. Камни и другие запущенные снаряды отскакивали от странного воина, поражая своих же хозяев. Кто-то вскрикнул жалобным голоском, у кого-то закружилась голова, и он, точно, кукла медленно отходил в сторону большого дома. Незнакомец двигался словно тень.

«Человек-тень», — так прозвал это существо Филипп. Он раньше никогда не видел ничего подобного, еще ни один инструктор из школы в Майри не мог уклониться от десятка брошенных в него камней, да еще и удачно при этом отразив их. Филипп решил, что настало его время вступать в игру, но опьяненные уличной дракой люди слепо неслись в бой, отчаянно желая помериться силой с врагом. Здесь бесполезно было что-либо кричать или говорить. К тому же решивший помочь Мудрахану вор не мог пускать свое оружие против живших в этом городе людей. Но Филиппу все же пришлось прорываться сквозь толпу для схватки с человеком-тенью. Всякая мораль сразу же отошла на задний план, когда в руках человека-тени появился длинный топор с двумя обоюдоострыми лезвиями по обоим концам топорища. Головы, руки, рассеченные по пояс тела людей и брызги крови в один миг окрасили мрачные камни мостовой в пурпурный цвет кошмара. Филипп поскользнулся в луже крови и упал — это спасло его жизнь. Кто-то за его спиной с хрипом посмотрел на свою руку, отрубленную страшным топором.

Вор видел, как отведавшее человеческой крови лезвие неумолимо приближалось к его груди. Его шпага могла парировать удар меча в натренированных руках, но он уже видел нечеловеческие возможности человека-тени, а острота его оружия не вызывала никаких сомнений. Так что вору пришлось спешно уворачиваться, подставляя острому топору прочную твердь камня. Чиркнуло лезвие, высекая из мостовой искры. Тело раненого мудраханца без одной руки с грохотом и криками падало рядом с Филиппом.

Вор, борясь изо всех сил с тошнотой, сумел быстро перевернуться на спину и что было сил нанес удар двумя ногами по древку секиры. Человек-тень явно не ожидал такого маневра, и оружие кошмара просто выскользнуло из его рук, с шумом упав на камни дороги. Вор жутко обрадовался своей удаче и тут же встал в боевую позицию, а его шпага, ведомая твердой рукой, принялась наносить удары по телу врага. Звенел доспех, звенела от ударов шпага. Филипп в глубине души очень надеялся, что сможет поразить мудраханского убийцу, а это был именно он — вор узнал тот голос, который он услышал в доме старика.

— Эй ты! А ну-ка положи свое оружие! — из открывшейся двери ближайшего дома (висевшая над входом доска с нарисованным тортом ясно намекала, что это строение недавно принадлежало семье кондитера) выбежал полуголый воин. Мускулы так и блестели на потном торсе. Звонко щелкнула струна арбалета. Филипп едва не закричал от ужаса, когда выстрел наймита сбил капюшон плаща с головы человека-тени. Вытянутое лицо чудовища скалилось клыкастой крокодильей улыбкой. Из широких ноздрей серыми струями валил дым, треугольные оттопыренные уши придавали существу сходство с летучей мышью, а ярко-голубые глаза отливали мертвенным блеском. Филипп еле успел отскочить назад, когда каменная волчья морда с рычанием и рыком бросилась на него. Выбежавшие на шум битвы наемники уже успели приготовить свои мечи и тут же вступили в схватку. Окруженный полуголыми воинами со сверкающими мечами в руках, человек-тень с силой сбросил с себя плащ, запустив им в окруживших его солдат. Колдовская материя тут же вспыхнула ярчайшим огнем, стоило только ей соприкоснуться с человеческой кожей. Полтора десятка вооруженных людей тотчас превратились в ходячие факелы. В нос ударил запах горелого мяса, и барабанные перепонки разрывались от нечеловеческого крика. Филипп, едва не задыхаясь от дыма и огня, кое-как отполз от разбушевавшегося существа и быстро, по-звериному, опираясь на ноги и руки, побежал в сторону главных городских ворот.

— Ты не уйдешь от Файдайера!

Филипп бежал, что было сил, перепрыгивая через неровности мощеной серым камнем улицы. В спину ему ударила волна жара. Где-то заплакала женщина, а потом ей ответил крик многочисленных несчастных душ, заживо сгоревших во чреве уничтожающего огня.

— Помогите мне! — к Филиппу бежала обнаженная женщина. Полупрозрачная одежда, яркий макияж и аппетитные формы тела выдавали в ней женщину легкого поведения. Филипп от неожиданности чихнул, когда густые локоны ее волос золотистым каскадом опустились на его лицо.

— Там люди… много… и они горят заживо, превращаясь в обугленные скелеты, и еще они громко кричат, — сбивчивая речь женщины внезапно прервалась, а в лицо вора ударила волна нестерпимого жара. Ловкач Филипп Одинокий еле успел оттолкнуть от себя преградившую его путь особу. Позднее он будет ненавидеть себя за это. Но сейчас это был единственный шанс для него на спасение. Волосы дамы в один миг превратились в настоящее жерло вулкана. Прозрачная одежда, на вид хрупкая и тонкая, тем не менее не желала поддаваться огню. Ткань быстро нагревалась и прожигала кожу, будто искала спасения от жара внутри человеческого тела.

Филипп надолго запомнит этот миг: такую смерть не встретишь даже на самой жестокой казни. Ему было противно, и он хотел зажмурить глаза, но не мог этого сделать, потому что человек-тень и его огонь искали определенного человека среди многоликой толпы. Человек-тень явно искал его!

Яркие голубые глаза, светившиеся маяками кошмара, вглядывались в густой туман из дыма, крови и остатков горящей плоти. Филипп как загипнотизированный смотрел в эти зеркала ужаса и видел свое будущее. Свою будущую смерть.

Руки огненного монстра сомкнулись вместе, порождая огромный шар ослепительного белого пламени. Жар шара был такой, что Филипп на расстоянии тридцати метров чувствовал, как на его коже вспучиваются волдыри от ожогов. Вор из последних сил зажмурил глаза. Бежать от такого врага не имело смысла, а родная шпага тут не помогала.

Когда огненная смерть уже приближалась к нему, вор почувствовал, как его толкнули, причем с такой силой, что он пролетел добрых полтора метра, прежде чем нагретый пожаром камень остановил его падение. И тут Филипп почувствовал, как его обожженное тело погружается в волны приятной прохлады. Он вскинул голову, поднимая взгляд на своего спасителя. Широкоплечий воин с длинными золотистыми волосами стоял напротив огненного страшилы. Подогнанный под габариты владельца легкий доспех на теле храброго воина изредка мерцал зелеными огоньками. В руках воин сжимал неимоверно длинный и тонкий меч, в эфесе которого светилась пара ярких фиолетовых камней.

«Волшебный доспех и волшебное оружие, — подумал Филипп, — не иначе, как сам телохранитель наместника».

— Как ты посмел нарушить покой смиренных граждан! — воин произнес это таким тоном, точно судья, выносящий свой приговор. Филипп сначала решил похлопать мужеству и силе героя, но внезапно осторожность взяла верх, и вор быстро начал отползать от места будущей схватки, к которому подтягивались новые силы наемников и мудраханских солдат.

Подоспевшие на помощь своему командиру, отважному полуэльфу, наемные солдаты, облаченные в полную боевую экипировку, встали полукругом за спиной храброго воина. Не отстающие от своих коллег маги Солнца принялись тушить разбушевавшийся пожар и помогать пострадавшим от ожогов.

И все это происходило под зловещий смех огненного воина, на плечах, коленях и груди которого жадно скалились волчьи морды, исторгая из своей пасти огонь.

— Наконец-то мы встретились, — Форбариус, предвкушая славную битву, сладко зевнул, показывая всем одну из своих обворожительных клыкастых улыбок.

— Ты всего лишь жалкое подобие настоящего солдата! — выкрикнул полуэльф.

— А я беру пример с твоих воинов. Ха-ха-ха! — бывший маг Воды прошептал заклинание, и тушившие огонь маги все как один начали быстро раздуваться, превращаясь в живые воздушные шары, а воины вдруг схватились за свои животы и головы, с ужасом наблюдая, как их тела начали неумолимо ссыхаться, вдавливаясь внутрь. Огромный фонтан крови, мяса и костей вознесся в небо из лопнувших тел магов, окропив страшным дождем из людских останков полуживых скелетов, в чьих глазах еще теплилась жизнь. Доспех полуэльфа тоже почувствовал волшбу мага, но у магии доспеха не было сил полностью погасить заклинание монстра. Чарам эльфийской брони оказалось по силам всего лишь сохранить жизнь своему хозяину. Эфес волшебного меча тоже неприятно жег руки, сопротивляясь волшбе огненного кошмара, но Ильт Оскариози уже понял, что противник превосходит по силам даже его чудо-амуницию.

«Это тебе за моих людей», — полуэльф хотел произнести эти слова, но его тело само ринулось в атаку, пробиваясь сквозь стены пожирающего все и вся огня.

Волосы развевались вокруг облаченного в зеленый доспех воина.

Фоорбариус, не желая прослыть нечестным, убрал все орудия, а потом свел свои ручищи вместе, а затем развел их в стороны. Из потоков лившегося с его рук пламени возникло длинное лезвие шириной с ладонь взрослого мужчины. Форбариус сделал своим новым оружием несколько незамысловатых пассов, как бы пробуя свое оружие, проверяя его балансировку и оценивая вес.

Потерявший за одну ночь едва ли не половину своей внушительной армии, Ильт Оскариози решил не продлевать себе удовольствие от боя и провел один из своих коронных приемов.

Отбив попытки Форбариуса провести атаку, полуэльф быстро перебросил меч из одной руки в другую, направляя оружие острием в центр груди врага, приседая при этом на одно колено и отклоняясь слегка в сторону.

Мощная рука человека-тени подставила под эльфийский клинок горизонтальный блок, чтобы меч оппонента сам себя затупил.

Человек-тень слишком поздно заметил, как вражеское лезвие проходит его неуклюжий блок и смещается прямо в сторону его сердца.

Ильт был очень удивлен, когда острие его меча пронзило воздух. Этого не ожидал и сам Форбариус. Здесь незадачливому магу Форбариусу явно помог дух огненного рыцаря Файдайера. Человек-тень неожиданно совершил немыслимый для человеческого тела наклон спиной назад, почти прогнувшись под смертоносное лезвие. Файдайер разгадал маневр с перемещением эльфийского мечника, и его ноги тут же отреагировали, переместив массивное тело. Рискуя потерей равновесия, Файдайер нанес удар правой ногой под согнутое колено эльфа, выбив из-под ног эльфийского воителя точку опоры. Вместе с тем запястье огненного воина совершило немыслимый пируэт, умудрившись повернуть лезвие меча на девяносто градусов, а потом еще на двести семьдесят. Эльфийский воин так и не понял, как противнику удалось избежать его атаки, и каким образом его рука, все еще сжимавшая горевший самоцветами эфес, упала на горящие камни в трех метрах от него. Эльф все еще был жив, когда меч Файдайера совершил в руках огненного воина красивый кульбит и направился своим острием прямо в раскосый янтарный глаз.

Рут видела, как одержимый силами Тьмы победил эльфийского воина. Правда, побежденный лишился руки, но все еще был жив. Поэтому рука Рут не дрогнула, метнув свой молот, оружие грозного небесного кузнеца Тонгара, прямо в ухмыляющееся лицо человека-тени. Треск разрываемой кости возвестил Рут о том, что ее удар достиг цели. Столпившиеся за ее спиной люди, увидев, как Форбариус с силой Файдайера с грохотом и криком отскочил в завесу бушующего пламени, тут же стали выражать свою поддержку отважной женщине-силачу. Только Рут было в тот момент не до шуток и веселья. Эльфийский воин все еще был жив и ему требовалась помощь. Со скоростью, превышающей человеческую, Рут двинулась к стонущему Ильту, заодно не забыв и про его чудо-меч.

— Ты дорого за это заплатишь, Крестоносец, — последнее слово Форбариус произнес с такой интонацией и произношением, будто плевал против ветра.

Доспех Рут начал стремительно нагреваться, а нарисованный на фоне синего креста кулак, сжимающий молот, засветился голубоватым светом. Магия Тонгара явно не хотела так просто уступать силе Файдайера.

— Твоя жалкая сила против меня — ничто! — Рут злорадно улыбнулась, не забыв при этом вложить в свой жест немного женского шарма.

Результат получился даже лучше, чем она задумывала — Файдайер яростно раскрыл свою клыкастую пасть и выдохнул жирную струю огня, а пять волчьих морд яростно мигнули своими желтыми глазами и протяжно завыли. Огненный воин был взбешен, а в бешенстве люди часто совершают необдуманные поступки. Именно на это Рут и рассчитывала. В ярости Файдайер решил не применять против рыцаря своего меча. Огненный воин просто сжал свои большие кулачищи, которые тут же заполыхали огнем, и бросился на Рут.

Форбариус сделал пробный замах, целясь Крестоносцу в левый висок. Его движение можно было легко отбить или просто уклониться, но маневр огненного воина был выполнен с такой скоростью, что наблюдавшие за схваткой наемные солдаты только ахнули от удивления, когда на Рут накинулась расплывающаяся стена огня. Женщина же, напротив, могла видеть каждый шаг Файдайера. Сила Тонгара, наполнявшая ее доспех, уравнивала скорость движений, позволяя Рут не только наблюдать за противником, но и уклониться от его удара, нанеся при этом ответный контратакующий джет прямо в зерцало доспеха. Такой удар повредить Файдайеру не мог, а вот магическая волчья голова огненного доспеха, располагавшаяся в центре нагрудной части, получила сполна — серый кулак Рут разбил волчьей голове оба глаза, впечатав носовую перегородку в основание черепа.

Огненный монстр протяжно завыл, когда из желтых глаз раненого магического зверя полилась густая желтая жидкость. Четыре остальные волчьи головы неистово завертелись, злобно клацая своими челюстями. Бушевавший вокруг пожар разгорелся с новой силой, выбрасывая языки горячего пламени высоко в небеса. Рут показалось, что в яростном стоне красного воина тихо прозвучало слово, похожее на имя. Но прислушаться как следует к стонущему воину огня у Рут не было времени. К тому же Файдайер, даже после ранения, не собирался так просто покидать поле битвы — его тяжелая нога крепко ударила женщину в живот, отбросив рыцаря Крестоносцев на несколько метров назад.

Доспех Тонгара выдержал удар, но поверхность брюшной пластины украсилась внушительной вмятиной, в которой надолго сохранится отпечаток огненной подошвы. Рельеф ее был шипастый, а острые пластины расположены елочкой.

Рут приходила в себя от сильной боли в месте промятого доспеха. Она могла дышать, и при этом внутри не чувствовалось никаких неудобств. Только немного саднило, неприятно сводя мышцы. Огненный воин разом преодолел расстояние, разделявшее его и Рут. Девушка закричала, когда огненные пальцы с жаром и силой схватили ее за горло и приподняли над землей.

— Ты не нужна мне! — слова Файдайера были резки, и было видно, с каким удовольствием огненный монстр добил бы серого рыцаря, но сейчас огненный охотник из междумирья жаждал получить другую жертву.

Рут всем телом ощущала под собой бушующее пламя. Огонь нежно щекотал своими языками ее ноги, ласково нагревая подошвы доспеха; ресницы и челка опалились от нестерпимого жара; в боку противно болело. Женщина что было сил вцепилась в руку злодея, одновременно пытаясь сжать его горло в ответном захвате. Но стоило только ей прикоснуться к огненной броне, как ее пальцы даже сквозь магический доспех сильно обожгло.

— Я вижу, ты предпочитаешь все погорячее! — с этими словами огненный воин громко захохотал, а потом его крепкая рука отшвырнула от себя рыцаря, словно соломенную куклу, посылая отважную воительницу в охваченные пламенем стены ближайшего дома.

Едкий запах горевших предметов человеческого обихода и деревянной мебели, а также зловонный серый дым от тлевших полусгнивших досок ворвался воительнице в легкие. Едкие пары выжигали тело женщины изнутри, лишая при этом ее самого главного — кислорода. Магия доспеха помогала своей хозяйке сохранить жизнь, как могла.

Огонь не мог протиснуться ни в какую щель — амуниция властителя гор и покровителя кузнечного дела надежно защищала своего служителя. А вот задохнуться от недостатка воздуха и от отравления угарным газом, а потом заживо свариться в этом жаропрочном наряде — об этих последствиях Рут старалась не думать, когда решала вступать в бой. Несмотря не недостаток воздуха и саднящие от дыма легкие, женщина сумела довольно быстро подняться на ноги. Заскрипела потолочная балка, посыпались фонтаны искр. Шлем защитил волосы и голову женщины от неминуемой беды, но потолок тут же многообещающе заскрипел. Рут догадывалась, что сейчас все межэтажное перекрытие обрушится. Рыцарь Крестоносец помнила внешний вид домов, что были поблизости. Они все были снаружи из камня, три этажа высотой плюс чердак, деревянная внутренняя отделка и планировка. И тут еще одна мысль пришла в голову Рут: где-то в этом ревущем пламени должен был находиться ее молот — молот Крестоносца.

Понимая, что сейчас не время для магии, Рут из последних сил прошептала слова призывающего заклинания. Тут же раскаленная рукоятка, ставшая в миг холодной, приятно отяготила руку. Через горящие камни стены ей сейчас было не выбраться. Быстрая скорость драки и задыхавшееся от дыма тело потеряло много сил и требовало законной передышки. Что-то громко упало наверху, отчего на голову рыцарше посыпался целый дождь искр, а за ними и первые истлевшие и догорающие доски поспешили обрушиться на женскую спину. Рут что было силы метнула молот в стену. Со страшным грохотом магическое оружие пробило каменную кладку. Бушевавшее пламя сразу ударило Рут в спину. Огненная стихия почувствовала путь к свободе. Громко кашляя и судорожно глотая капельки свежего воздуха, рыцарь Ордена Крестоносцев сумела выпрыгнуть из горящего здания на прокопченную дымом улицу как раз за мгновение до того, как крыша и все стены горящего дома с треском обрушились, вметнув в небо большой столб пламени.

Но битва еще не закончилась. Случилось как раз то, чего Рут опасалась больше всего — противник оказался слишком силен для нее. Следовало заручиться поддержкой хотя бы старшего брата по камню, чей молот был богаче алмазами Тонгара. Но решения принимала не она, а главный настоятель храма, а сейчас уже нельзя было повернуть ход истории вспять. Оставалось только действовать.

Быстро призвав свой молот, воительница произнесла короткую молитву богу гор, приложив при этом один из самоцветов к своему сердцу. Рукоять и камень магического оружия засветились. Эмблема ордена Крестоносцев также озарилась ярким зеленоватым светом. Тело раненой воительницы поднялось на пол-ладони вверх, застыв на мгновение в воздухе. Уцелевшие в пламени остатки наемного войска и мудраханских стражей изумленно смотрели, как из молота выстрелил короткий луч, пронзив грудную пластину доспеха в том месте, где у Рут находилось сердце. Тело женщины сразу же начало дергаться в конвульсиях. Тонгар — крепкий кузнец человеческих, гномьих, эльфийских и людских сердец, щедро делился своей силой с нуждавшейся в помощи. По серым пластинам доспеха прошли яркие волны чистой магической энергии. Рут почувствовала, как мощь ее бога переполняет ее вены, наделяя рыцаршу нечеловеческой силой. Воительница тотчас же вернулась в строй и вскинула волшебное оружие вверх. Камень молота ярко светился и мерцал, переливаясь синими, зелеными, фиолетовыми и красными цветами одновременно. В серых глазах женщины полыхали зеленоватые огоньки силы великой земли, а из зрачков периодически вылетали ленточки электрических молний.

— Во имя великого Тонгара — властителя Каменных гор и Покровителя кузнечного дела во всем Лаударуме! Пришли на горящий от пожара город проливенный ливень! Обрушь свои небесные запасы на стонущий камень! О, Дух Воды Валаш, затопи нечестивый пожар огненного воина Тьмы и спаси невинные жизни! Природа воздушной стихии, пошли своих ветряных гонцов и сгони свои набухшие влагой тучи на погибающий город! — закончив свою тираду, воительница с силой обрушила молот на камни дымящейся улицы.

Сначала все было без изменений, но затем на небе вихрями начали сходиться тучи. Дух Воды Валаш и другие великие правители Бастиона Духов уважили прошение Рут, подкрепленное силой и волей самого Тонгара.

Темное небо, почерневшее от принесенных ветром грозовых туч, раскололось паутиной молний, одна из которых ударила прямо в рыцаршу, поразив воина Ордена Крестоносцев точно в голову. Электрическая энергия колышущимися сполохами разошлась по крепкому телу. Рут всем своим существом ощущала, как присланный дар Бастиона Духов жадно поглощался ее организмом.

— Спасибо, великие держатели силы!

Высоко в небе звучно прогремели раскаты грома — Духи Воздуха и Воды охотно принимали слова благодарности и отвечали воительнице тем же.

Стук барабанных дождевых капель возвестил о начале великого ливня. Крупные, толщиной в ноготь большого пальца водяные шарики, точно грозди прозрачного винограда падали на горящий город. Каждая такая капелька со звоном пробивала огненные языки, звучно щелкая о копченый камень. Вскоре шум пожара сменился бешеной какафонией водяных струй призванного ливня.

— Славная волшба.

Рут повернулась на голос. Ильт Оскариози стоял на ногах. Он оставался в своем зеленоватом зачарованном доспехе, такой же худой, жилистый и статный, хотя отсутствие правой руки сильно портило облик несокрушимого воителя-полукровки.

— Рыжий демон ушел в сторону главных ворот, — ясный взгляд светло-коричневых глаз был по-прежнему спокоен. Левая рука твердо сжимала меч, а верные руки соратников по службе поддерживали эльфийского воина, не давая ему упасть. По бледному лицу было видно, что командир наемного войска потерял много крови.

— Кого он ищет? — Рут и сама догадалась, за кем гонится огненный монстр, но свои догадки она решила оставить при тебе.

— Не… Не знаю, — еле-еле прошептал эльф, и его голова безвольно повисла на груди.

— Разве ты не видишь, что ему плохо! — хлопотавший над раненым воином сердито посмотрел на Рут. Желтый цвет мантии выдавал в нем служителя солнечного культа. Рут моча усмехнулась, увидев деловое выражение на лице наемного мага. Молодой и дерзкий, не имеющий опыта в серьезных ситуациях. Это объясняло, почему огненному воину удалось так просто одолеть толпу магов, подоспевших в разгаре бесчинств.

— Тогда вылечи его! — Рут произнесла эти слова почти приказным тоном, да еще и громко, чтоб все его дружки слышали. Тоже мне, спаситель! Если бы не ее вмешательство, то сердце эльфийского бойца сейчас бы уже переваривалось в желудке этого красного чудища. Маг оторопело открыл рот, не найдясь, что ответить. А Рут гордо повернулась к нему спиной, бегом направляясь в сторону караульной башни и главных городских ворот.

Если не хватило сил для этого огневика у нее одной, то хватит ли силенок и у них двоих? И сможет ли Никс продержаться до ее появления, не сильно уступив врагу в рукопашной битве? Ведь это именно его хотел найти огненный монстр. Никс, как всегда, успел и здесь ее обогнать, но только этот кусок приключения ему одному не по зубам. Если уж ее магический доспех помялся от удара огненной ступни, то уж кожа Летавруса, даже если он и будет находиться в теле вампира, мигом превратится в кусок прокопченной обугленной сажи, а от его когтей и клыков останутся только оплавленные солевые остатки, когда он попытается прокусить или разорвать горло противостоящего ему существа.

«Все-таки зря ты оставил свой арбалет и запрятал адмантиевый меч. Только так можно было нанести врагу урон — вблизи он явно непобедим», — пробегая мимо дымящихся в струях дождя остатков домов, Рут прокручивала в своей памяти фрагменты прошедшего боя. Женщина, ученица школы в Майри и воспитанница ордена Крестоносцев из Асброка — сероглазая Рут упорно искала ответы. И пока не находила их. Женщина только сжала покрепче молот, когда до ее ушей донеслись крики сгоравших в пламени людей.

Огненный воин возвышался над сжавшимся стражником. Мудраханский воин закрывал кого-то своей широкой спиной.

И всего пять минут прошло с того момента, как Филиппу удалось подслушать странный разговор в доме старика, а почти вся северная часть города сейчас была объята огнем. Филиппу еле удавалось обгонять преследовавший его по пятам огонь. Горели люди и дома, наемники, выбегавшие из своих пристанищ, также становились добычей огненной стихии. По улице широкими ручьями текли потоки расплавленных доспехов, мечей, наконечников стрел и других элементов обмундирования наймитов и стражников. Ноги, утопающие в этих горячих ручьях, сами почти превратились в обугленные головешки. Он слышал, как сзади кто-то продолжал драться с Форбариусом, и восторженные крики горожан, и дикие всплески огня, праздновавшего свою победу.

Вор не помнил, как добрался до главных ворот. Единственное, что он помнил — бегающий человек в форме мудраханской стражи, быстро жестикулирующий руками и что-то кричащий про опасных зверей и закрытые ворота.

Филипп отчаянно метался у дверей караульной башни. Наверху крепостной стены мельтешили солдаты.

— Нельзя туда! — мудраханский стражник размахивал руками, предупреждая об опасности.

— За воротами полно диких волков-людоедов! А здесь под караулкой бродит настоящий вампир-здоровяк, пьющий кровь. Говорят, это именно он уничтожил всех волшебников из Дома Магов, а когда его почти взяли с поличным, ему удалось взять в заложники достопочтенного господина Густава.

— Это неправда! — Филипп бросился к воротам, оттолкнув стражника. Он содрал себе ногти и поранил в кровь ладони и пальцы, взбираясь по гладко отполированным деревянным доскам.

— Эй! Туда нельзя!

— А-а-а! — крики стражника оборвались булькающим хрипом, а вокруг тут же накрыл все тошнотворный запах горящего заживо человека.

Филипп уже знал, кого он увидит, когда горящие пальцы Файдайера схватили вора за обожженную кожу. Он закричал от дикой боли, когда длань огненного кошмара частично погрузилась в его плоть, вырывая из спины клок мяса. Филипп упал, едва не задев головой череп препиравшегося с ним стражника. Обугленная почерневшая кость смотрела на раненого вора пустыми дымящимися глазницами.

— Никому еще не удавалось бесплатно подслушать мои разговоры, — монстр со смаком отправил кусок вырванной из спины вора плоти себе в рот. Филиппа чуть не стошнило от омерзения. Он пытался дотянуться до своей шпаги, но руки не слушались. Файдайер гулко зарычал, выдохнув тонкую струйку огня.

— Мне нужны солдаты, такие как ты, — растянуто произнес огненный воин, — особенно после того, как этот мистер Летаврус уничтожил половину моих оборотней.

Филипп с ужасом смотрел, как огненный монстр раскрыл свою пасть, готовясь отведать его крови.

Летаврус полностью соединился со своим Аватаром. Бетлерус — Властитель Вечной Жизни и Повелитель Ледяного Вихря, чувствовал Файдайера — Аватара Огненной Стихии. Лед и пламя — два начала, вечно противоборствующие между собой и противоположные силы, способные дать жизнь даже безводному миру каменной пустыни. Почувствовав, что теперь его новое тело — тело ледяного гиганта ламбирда, готово к бою, Летаврус с разбегу ударил своим плечом прямо в центр створок мудраханских ворот, напрочь снеся их с петель, словно гнилую дверь какой-нибудь избушки. Амулет ламбирда жег кожу, как бы предостерегая хозяина о том, что враг подошел совсем близко и настала пора для проведения хорошей атаки.

Треск разрываемого дерева прервал намерения Файдайера. Огненный воин сразу же достал меч. И сделал это как раз вовремя — снесенные с петель половинки ворот падали прямо на него. Форбариус, конечно, умел обращаться с мечом, но навыки Файдайера были искуснее. Вовремя пригнувшись и проведя над головой огненным мечом полукруг, воин огня без труда рассек толстые доски ворот, разворотив их на маленькие кусочки.

Четыре волка, широко раскрыв свою пасть, смотрели голодными глазами на высокого ледяного воина в странных доспехах.

Никс едва не застыл от изумления, когда увидел, мимо чьего тела прошли ножищи огненного монстра.

Филипп молча лежал, истекая в луже собственной крови, и смотрел на двух рыцарей Аватаров. Легкая улыбка и простое детское выражение лица свидетельствовали о том, что герой воровского дела находился в состоянии сильнейшего болевого и эмоционального шока. Ему все происходящее стало казаться простой детской забавой, что-то вроде театра на ярмарке во время праздника урожая. Огненный демон и отважный рыцарь из ледяного замка — где-то он уже встречал подобный сюжет, вот только отравленная дымом и страхом голова не могла вспомнить автора этого рассказа, равнó как не знал Филипп и о конце этого необычного спектакля. Огненный воин что-то закричал, а ледяной рыцарь ему так же злобно ответил, а потом они пустились в дикую пляску, грохоча своими волшебными оружиями и сотрясая при каждом движении землю. Обычно в таких сказках не бывает победителя. Оба персонажа должны кануть в Лету — так говорил ему разум, однако его сердце упорно делало ставку на бело-голубого бойца в ледяных сверкающих доспехах. Он не знал почему, но ему точно верилось в то, что он очень хорошо знает человека, чье лицо сокрыто под маской ледяной летучей мыши. Он твердо верил, что знает, но, к сожалению, он ничего не помнил. Потому что вор и гроза Асброка Филипп Одинокий умирал.

— Зря ты не дал мне испить его крови! — Файдайер сделал пару пасов мечом. — Я тебя не стану жалеть во второй раз. Вызов принят, Никсалорд Летаврус!

— Теперь и я не промахнусь, Файдайер! — Летаврус не знал, почему именно эти слова вырвались из его рта, но это возымело должный эффект: огненный монстр разозлился.

Четыре волчьи пасти разом выдохнули толстые струи огня. Пламя взметнулось высоко в небо, сохраняя при этом форму огненных жгущих столбов. Подобно змеям четыре огненных ствола начали обвиваться вокруг ламбирда.

Пылающие кончики огня даже шипели и извивались, как настоящие гады, всем своим поведением копируя природный аналог. Огню требовалось еще немного времени для того, чтобы верхние кончики огненных столбов превратились в настоящие змеиные головы. Все стражники мудрахана и маги Солнца, кто оказался поблизости, тут же сгорали заживо в истребляющем жаре огненных змей. Обхватив своими кольцами руки, ноги и торс ледяного гиганта, огненные змеи подбирались к его голове, стараясь своим жаром и своей магией растопить крепкую плоть гиганта, чтобы превратить затем Повелителя Ледяного Вихря в облако жирного пара.

Аль-эм-Ашвул стояла и не знала, какие действия следовало предпринять. Наемник, получивший силу, нашел себе не уступающего по возможностям противника, и сейчас выяснял с ним давние разногласия. Ее магия могла бы не сработать в данной ситуации, воплощения двух сил природы сошлись в битве. А бушевавший огонь продолжал поедать тела беспомощных людей, и даже нахлынувший внезапно ливень (Альви сразу определила, что в каплях дождя тоже присутствует сильная магия) не мог сохранить жизнь попавшим в беду людям.

— Куда ты! — Крейн был парализован увиденным зрелищем. Такого развития событий в его родном подземном городе никогда не могло быть. Горящий камень, капающий со стен своими пылающими каплями, и породивший его колдовской огонь собирали с людей щедрую дань, уничтожая за мгновения человеческие жизни. А еще неприятный воздух, смешанный с дымом и чадящим смрадом, и все это раскалено в потоках бушующего пламени. И посреди этого раздолья огня два хозяина Аватаров выясняют свои отношения — такого воителю из подземного города еще не приходилось видеть.

— Там люди, и их еще можно спасти! — Альви решительно сбросила с себя человеческую личину и смело бросилась в жерло пожара. Паучий страж был массивнее и сильнее человека, а три пары ног увеличивали скорость передвижения. Панцирная броня хорошо держала жар и не трескалась, и не дымилась от соприкосновений с горящими досками и камнями.

Крейн, подгоняемый действиями своей подруги, поудобнее перехватил топор и тоже, превратившись в паукочеловека, ринулся на помощь горящим людям.

Магический амулет ламбирда завибрировал, когда первые язычки огня коснулись ледяной брони Аватара. Доспех хорошо сопротивлялся натиску огненной стихии, но долго так продолжаться не могло. Огонь, пожирающий все на своем пути, и ледяной материал доспеха, изготовленный в мире вечной ночи и холода, где ледяные вершины исполинских гор пронзают своими сверкающими голубовато-фиолетовыми шпилями бездонную синеву звездного неба. В изумрудных глазах ламбирда промелькнули синеватые искры, и в следующий момент левой рукой он схватил одну из огненных змей; при этом он всем телом ощутил, что его пальцы сжимают не просто сполохи огня, а живое существо. Огонь Файдайера принимал физическое обличие, находя свои отражения в форме гигантских змей.

— Замерзни, — негромко произнес Летаврус, отдавая приказ скорее своему новому облику.

Ледяной гигант, в которого трансформировался обычный вампир, точно исполнил команду, надорвав пальцами верхние слои огня и впрыснув внутрь захваченного змеиного тела холод ледяного мира.

Толстый огненный столб в руке ламбирда тут же стал охлаждаться, огонь Аватара огня превращался в толстый кусок льда. Летаврус свел пальцы вместе, сжимая застывший огонь. Посыпались льдинки, и одна из огненных змей, опутавших ледяного гиганта, развалилась на куски, а затем заморозка дошла и до головы одного из магических волков. Рыжий пылающий зверь, украшавший правый наплечник Файдайера, сначала запищал, а потом превратился в небольшую ледяную фигурку.

— Замерзни в вечных льдах! — теперь ламбирд это говорил уже не себе, а пораженному его силой волку огня. Застывший волшебный зверь какое-то время колебался, пытаясь сопротивляться чужой силе, а потом правый наплечник Файдайера вдруг стал прозрачным и затем разлетелся множеством ледяных осколков.

Аватар Огненной Стихии закричал.

Летаврус, не дожидаясь, пока три оставшиеся огненные змеи доберутся до его горла, схватил тела двух гадов руками и повторил трюк с заморозкой. Хрустальный звон мелких ледяных осколков, в какие превратились огненные змеи, прохладным дождем обрушился на стихающие язычки огня. Файдайер упал на колени, когда два взрыва сотрясли его ноги и его доспехи потеряли еще два источника силы. Огненный воин наконец-то стал сдавать свои позиции, но отказываться от борьбы он не собирался.

— Ты еще не выиграл, ламбирд! — с этими словами Файдайер зажмурил глаза, уперев дымящиеся кулаки почти остывшего доспеха в горячие камни дороги.

Никс поздно почувствовал, как тело четвертой змеи резко утолщилось, набирая в размере и весе все больше и больше.

Скоро огненный гад стал таким сильным и длинным, что все пятиметровое тело гиганта оказалось обхвачено огненным телом.

Пламя так и бушевало на верхних слоях змеи, приобретая определенный рельеф. Перекошенная елочка с двумя продольными зазубринами — точь-в-точь как у лесной гадюки. Огненный хвостик тоже приобрел очертания живой змеи.

Летаврус вскрикнул, когда огненная гадина раскрыла свою пасть и вцепилась в грудную пластину доспеха. Хлещущая в теле змеи ярость Файдаейера проплавила ледяной доспех. Клыки были готовы добраться до бело-голубой плоти ламбирда.

— Сгори в раскаленных чертогах голодных вулканов! — Файдайер потерял много сил на пожар и на борьбу с Летаврусом. Но полученные от странного старика способности вампира позволили огненному воину собирать силу из душ поглощенных им людей. Пусть он лишился трех древних источников силы, но сейчас ему казалось это не столь важным — жизнь ледяного гиганта станет принадлежать ему, и новый источник силы не только восстановит утраченные способности, но и преумножит их.

Сконцентрировавшись, Файдайер отдал мысленный приказ своему колдовскому зверю — змея тут же усилила натиск, вонзив один из своих клыков в тело ламбирда.

Никс хотел двинуть рукой, чтобы достать свое оружие, но змея крепко прижала локоть, блокируя все попытки Аватара уничтожить ее. Толстое пылающее тело не давало возможности расправить заостренные по краям крылья и разрезать змею пополам. Никс схватил пальцами тело огненной гадины, но оно оказалось слишком жирным и толстым. Холодные пальцы соскальзывали со змеиного тела, не причиняя огненному гаду никакого вреда.

— Выпей его душу до дна! — Файдайер, предчувствуя свою победу, стал быстро выкачивать из захваченного в плен Аватара жизнь, направляя ее в свои поврежденные источники силы. Трех взорвавшихся ледяными осколками магических волков ему было не восстановить, а вот самого главного — огненного волка с янтарным блеском в глазах, сидящего в центре грудных пластин красного дымящегося доспеха, можно было быстро поставить в боевую готовность. Толстое тело змеи исправно перекачивало жизнь из ламбирда в тело своего хозяина, восстанавливая полученные повреждения. Острые ушки большой волчьей головы поднялись торчком, а в разбитых Крестоносцем янтарных глазах зарождался новый блеск. Где-то внутри себя Файдайер-Форбариус произнес благодарность старику за то, что тот наградил его способностью поглощать чужую жизнь, восстанавливая при этом свою.

Ледяной рыцарь проигрывал битву. Он нанес урон врагу, но оказался скован по рукам и ногам и вынужден был медленно отдавать свою жизнь более коварному противнику.

Рут, которая видела борющихся гигантов, на секунду застыла в нерешительности. Здоровенная огненная змея плотными кольцами окутывала пятиметрового получеловека-полунетопыря, закованного в ледяные доспехи.

Она ожидала увидеть перед воротами что угодно, но только не такую картину. И отважная Рут оказалась впервые в настоящем тупике. В кого же из этих исполинов бросать молот? Позволить огненному монстру (уже стоящему на коленях и держащемуся на пределе своих сил) выиграть, а потом с ним расправиться самой, или сначала добить раненого огневика, чтобы потом столкнуться лицом к лицу с неизвестным врагом? Это требовало однозначного ответа, а у воительницы его не было. Правда, где-то в сердце она чувствовала, что монстр ей очень даже близок. Что-то родное и до боли знакомое было в его действиях. Рут словно заранее знала, как и что он сделает в следующий миг. Решение приходило само собой. Поэтому огненный монстр, спаливший город, перешел в разряд первостепенной цели.

В это время силы покидали Никса, и в который раз за эту ночь он почувствовал себя беспомощным. И теперь уже никто ему не в состоянии был оказать помощь.

Получив силу гиганта, он столкнулся с не менее гигантской змеей, и все его фокусы с силой оказались беспомощны. Как бы Летаврус ни напрягал свои мускулы, змей делал то же самое, что сводило на нет все попытки освободиться от него.

На секунду Никс вспомнил, как ему пришлось драться со старым вампиром, чьи возможности он уже хорошо знал. Тогда ему не смогло помочь второе «я». Ламбирд тогда оказался слабее противника. Монстр из мира вечного движения и вечной ночи со своими длинными волосами, острыми клыками и способностью поглощать чужую жизнь с помощью крови врагов — даже он тогда оказался недостаточно сильным, чтобы остановить Форбариуса-Файдайера. Но больше в мозгу свербила таинственная фраза Файдайера: «Выпей его!» Эти слова тут же вернули в глаза гиганта озорной блеск.

— Спасибо за подсказку, — прошептал ламбирд, не забыв при этом улыбнуться. Кажется, Файдайер плохо оценил возможности своего противника. Голубые глаза Аватара Огненной Стихии широко раскрылись, когда рот Летавруса раскрылся в хищном зеве, обнажив два острых, как сабли, сверкающих клыка.

Никс без колебаний вонзил свое природное оружие в толстое тело змеи, и потоки чужой силы хлынули в него настоящим горным водопадом, возвращая не только утерянный дар, но и осушая силу оппонента. Тело змеи вдруг стало тоненьким, точно ветка, а под ледяными пластинами доспехов вновь заиграли валики тугих мышц. Правая рука, почувствовав свободу, готова была показать Файдайеру свой подарок.

Огненное тело змея вмиг было располосовано двухлезвийным оружием ламбирда. Жилистое огненное тело змея упало на дымящуюся дорогу кусочками замерзшей плоти. Тело Файдайера сотряс последний — четвертый взрыв ледяного дождя. Пятый и последний магический зверь, один из тех, кто вечно служил огненному рыцарю и сопровождал его во всех войнах, покинул пределы Лаударума.

Огненный рыцарь, чьи доспехи перестали пылать огнем, превратившись в обычные металлические латы, от взрывной волны упал навзничь, растянувшись на горячих камнях городской улицы.

Никс так и не понял, что сбило его с ног. Рут впоследствии пожалеет о сделанном ею выборе, но сейчас именно ее молот дал Файдайеру необходимую передышку.

— Спасибо тебе, девочка, — вампир Форбариус, потеряв контроль над огнем, все же сумел сохранить свои магические способности. Бежавшая воительница надеялась обезвредить сразу обоих воинов, так как и один, и другой представляли собой потенциальную опасность для всего королевства. Но ее планы оказались невыполнимыми.

Форбариус, не желая терять времени даром, произнес слова заклинания, и пласты земли под ногами Рут неожиданно вздыбились вверх, накрыв рыцаршу крепким пластом земли.

Спешившие за Рут солдаты, которым посчастливилось уцелеть в пламени пожара, принялись срочно разгребать земляной завал, стремясь как можно скорее освободить плененную воительницу.

Альви и Крейн к этому времени успели вытащить из огня около сорока человек. У всех были тяжелые травмы от упавших камней и горячих балок.

Лица многих украшали многочисленные ожоги. Альви следила внимательно за каждым из спасенных. Состояние многих людей было тяжелым, и женщина паучьих стражей точно не могла сказать, доживут ли раненые до следующего утра. В основном это были солдаты и наемники, стоявшие в этот час на постах. Альви наложила несколько целительных заклинаний, которые слегка уменьшили боль и подлечили тела пострадавших, но на полное лечение всех ран у подземной дамы не хватало сил. К тому же многих бросало в шок, когда их подхватывал огромный паукочеловек и уносил за пределы городских ворот.

— Нам следует отойти в лес, пока остальной город не прибежал сюда и не увидел наших вторых обликов.

Крейн был прав, но у Альви имелись свои аргументы для возражений.

— Этих людей нельзя оставлять без присмотра — они ранены.

— Жаль, — вздохнул Крейн, — но зато в городе полно всяких магов, тем более в обстановке повышенной опасности.

Алви искренне удивилась:

— С чего ты взял?

— А ты где-нибудь видела столько вооруженных людей на караульных постах в предрассветный час?

— Их всего сорок.

— Это мы вытащили четыре десятка, да и то это лишь только тех, кто оказался ближе к воротам. Если бы мы зашли подальше в город, то нас бы просто уничтожили. Кстати, для удовлетворения твоего любопытства могу сообщить, что среди вытащенных мною людей есть один довольно интересный субъект.

Тут Альви разозлилась:

— Ну конечно, великий Крейн что-то нашел, и всем нужно бросить свои дела, чтобы заняться его делом, так?

— Нет, не так, — принявший вслед за своей подругой человеческое обличье воин паучьих стражей спокойно показал рукой в сторону стонущего человека с обгоревшими волосами и промокшей от крови одежде.

— Ну и что с ним такое? — Альви подошла к раненому и внимательно посмотрела его ранения. — Выдрана часть плоти. Обширные ожоги и нервное переутомление. Сильный шок. У меня полно таких, как он, и есть даже хуже.

— Никс…

Альви не могла поверить услышанному, а Крейн лишь одобрительно кивнул головой.

— Этот человек, кем бы он ни был, знает нашего друга, и явно его сбросили с ворот, когда он пытался перелезть их, выбегая нам навстречу.

Изумрудоволосой красавице трудно было не согласиться с доводами воителя, но еще труднее было не замечать пятерку сильных волшебников, бегущим со всей скоростью с западной части города.

Доспех выдержал удар пущенного в ламбирда снаряда, хоть сила удара и была такой, что гиганта сбило с ног и отбросило на добрый метр назад. Доспех не прогнулся и не треснул — лед из чужого мира был что надо. А вот исписанный странными письменами украшенный самоцветами молот не оставлял Никсу сомнений в том, что его хозяин был из ордена Крестоносцев.

— Глупая девчонка, — наемник с негодованием вспомнил Рут, — только она могла сначала сделать, а потом подумать.

Но времени для сожалений не оставалось — Файдайер был уничтожен, но вот его хозяин Форбариус все еще был на свободе и был потенциально опасен. У него еще остался один волшебный волк, а это давало ему шанс на создание новых партий оборотней.

Подумав о нормальном человеческом облике, Никс тут же снова ощутил на себе робу послушника вместо доспехов изо льда. Только теперь, приняв нормальный размер, Летаврус удивился причиненному масштабу разрушений, которые учинил сначала Файдайер и его огонь, а затем и он. Толстые доски городских ворот казались теперь такими прочными и крепкими, что наемник едва не усомнился в том, что это именно его плечо снесло их с петель.

Холодный ливень полностью погасил пожар. Никс поежился от крупных капель, падающих на его голову и лицо. А город по-обычному оживал после прошедшей ночи. Прибывали все новые и новые группы солдат. Слышались цокающие звуки конных патрулей.

Глава тринадцатая Форбариус

Впереди, чуть севернее того места, где недавно лежал Форбариус, толпа воинов мудраханской стражи деловито молотила своими топорами большую земляную кучу, в которой шевелилось пойманное в ловушку существо.

«Длань матери», — наступательное и в тоже время оборонительное заклинание магов из Ложи Природы. Рут получила по заслугам — так ее отблагодарил Форбариус, которому она дала шанс уйти. Теперь Никс с горечью прикинул, как ему и его новым друзьям придется прочесывать этот далеко не гостеприимный город в поисках преступника.

— А я говорю, что во всем виноват этот здоровенный вампирюга!

«Только не это!» — Никсалорд почти выкрикнул эти слова, когда широкоплечий гном вылез из какого-то люка и направился в сторону ворот.

— Натворил парень делов! — Карлангер с помятым лицом фиолетового цвета и прихрамывающей ногой подошел вплотную к петлям и криво ухмыльнулся:

— Хорош! Х-хе! — сильный кулак хлопнул по дереву. — Силен! Да-а! Силен!

— Точно, точно! И я вам говорю. Вы не знаете, какой это изверг. Он мне чуть голову не отвернул.

«И очень жаль, что не сделал!» — Летаврус с ненавистью смотрел на предательского старика, семенящего с важным видом за командиром стражников. Единственный, за кого из этой компании был очень рад Никс — так это был Ютлинер. Беднягу еле выволокли под руки, как он тут же упал на колени и его ужин на пару с обедом и завтраком оказался на камнях улицы.

«Нет. Нет. Нет и нет», — бубнил себе под нос бредущий против толпы путник. Накрытый прокопченным и продымленным одеялом, он спешно направлялся к своему убежищу. Ему сочувственно кивали наемные воины и городские стражники. Кто-то легко похлопал по плечу, кто-то одобряюще сказал, что все в жизни идет полосами, и что черная полоса обязательно сменится светлой, и что все придет в норму. Вместо сгоревшего дома построится новый, а старую погибшую жену заменит новая молодая красотка, от которой у него еще будет целая орава детишек.

«Верно, касатик, у меня еще все будет», — Форбариус ехидно усмехался над выражавшими ему соболезнования вояками. Интересно, как теперь этот полуэльф будет оправдываться перед семьями десяти сотен людей, сгоревших в огне Файдайера. Над этим и Наместнику Лоуду предстоит поломать голову. Хотя добрых шесть сотен из погибших составили души отчаянных искателей приключений.

А как все начиналось, когда пару десятков лет назад в этом славном городе появился настоящий друид. Весь Дом Магов, да что там магов! — весь город только и говорил об этом событии. Позже Форбариус узнает настоящее лицо этого на вид доброго и отзывчивого старика. Как назло, ему в тот вечер подбросили древний манускрипт, на котором было изображено странное событие. Позже старик встретит его в одном довольно неплохом трактире, когда старый маг пройдется вечерком по злачным местам. Старик ему скажет, что на этом пергаменте запечатлено одно из главнейших событий в истории Лаударума — приход в наш мир инопланетных поселенцев. Еще он сказал, что таким образом отщепенцы из разных миров давным-давно заселили наши земли, дав начало современным странам и королевствам. Еще он сказал, что может показать тайный проход в один город, который сумел сохранить культуру иноземных вторженцев. В тот же вечер друид покажет ему замаскированную шкафами дверь. Форбариус до сих пор не забыл, как повредил себе спину и колено, пытаясь отодвинуть тяжеленную плиту. Друид только посмеялся над ним, сказав, как человек жаден до власти, но ненароком обмолвился, что внизу могут быть всяческие ловушки, которые обычный человек ни за что не пройдет.

«Как же так?» — возмутился старый маг.

«Оружие власти создано не для людей», — таков был ответ друида.

Затем Форбариус не видел старика довольно долго. Наверное, недели две — сейчас маг этого уже не помнил, а тогда метался по всем имеющимся архивам в поисках недостающих ответов. Кто такие эти древние люди? Как их победить? Как они устроены? Как выглядят? Сильно ли отличаются от обычных людей? И почему их мир закрыт для человеческих глаз? Все это множество загадок заставляло уставшего от рутинных экспериментов мага работать над поиском ответов. Он достал древние чертежи городских зданий и внешних крепостных стен и принялся изучать геометрию расположения построек. В ходе своей кропотливой работы он обнаружил некоторые архитектурные соответствия. Форбариус испытал за себя большую гордость, когда ему удалось вычислить пересечение древних коридоров под основной улицей от ворот до дворца. По его расчетам, где-то в фундаменте новой караульной башни должен был располагаться еще один вход в подземелье. На это старый друид только расхохотался, сказав при этом, что знает местоположение еще как минимум сотни ходов в тайное подземелье, а магу он показал один из самых древних. Еще друид поведал, что далеко не каждый скрытый винный погреб ведет к древнему артефакту невиданной магической мощи. Увидев, что завладел вниманием мага (а так на самом деле и было), друид как-то под большой черпачок вина проговорился, что знает способ преодоления древних ловушек. Маг тогда так мечтал о силе, богатстве и славе, что даже и не догадался поинтересоваться: а почему сам друид не взял такие великие магические сокровища. Позже старик привел его в лес, а после этого собрал полторы дюжины волков. Форбариус это как сейчас помнил. В ту ночь друид посоветовал ему посетить самый дорогой бордель в городе, сказав, что потом у мага не будет времени для веселья. Он оплатил магу самую дорогую проститутку и даже заплатил за дюжину выпитых бутылок старинного вина. Сначала маг удивился такой щедрости старика.

«Ничего, ничего, — говорил тот, посмеиваясь, — у меня в жизни было мало приятных моментов, пусть хоть ты сможешь немного повеселиться за нас двоих».

Старик тогда, конечно же, лукавил. Потом, когда во время колдовского ритуала маг увидел истинный облик старика, у Форбариуса отпали все сомнения относительно благих намерений доброго дедушки. Маг даже произнес высокопарную речь и осмелился вызвать своего советника на магический поединок. Друид пролаял своей хищной пастью, что принимает вызов, и с легкостью поиграл с двухсотлетним магом в перестрелку. Форбариус призывал силы стихий, метал огненные шары, накидывал заклятье паралича, стрелял молниями, вызывал голема, поднимал мертвецов — старика ничего не могло взять. Все старания Форбариуса уходили в никуда, а чудовище стояло над ним и посмеивалось.

— Ну что, маг Воды, помогли тебе твои многолетние опыты? — спросило оно и громко засмеялось, а клыкастые звери, которые видели происходящую дуэль, радостно завизжали.

А затем то, что имело личину друида, подняло свою чудовищную лапу в замахе и громко и четко спросило мага:

— Выбирай, маг Воды Отто Форбариус: или ты с нами, или ты против нас.

Магу Воды ничего не оставалось делать, как только упасть на колени и молить старика о пощаде.

— Начнем, — сказало тогда существо и принялось читать заклинания. Отто до сих пор не помнил и не понимал, что именно проделал тогда старый монстр, но таких экспериментов по переселению душ еще никто не осуществлял. В памяти мага до сих пор сохранились обрывки воспоминаний о том, как он парил в пустоте, обозревая свое тело, лежащее на белом снегу, и как в лунном свете несколько голодных волков выедали его внутренности, а потом, оставив от его тела только лишь кожу да кости, начали запрыгивать в пустую оболочку, растворяясь в ней. Так и началась его трансформация. Его руки стали сильными и мощными, ему не был страшен мороз и холод, он мог охотиться на дикой природе, точно зверь, и ему это понравилось. Все это пролетало в голове мага с пугающей быстротой, а где-то сзади надрывно пел странные слова каркающий голос друида. Завершил процесс перерождения какой-то длинный змей, которого друид выловил прямо из-под снега.

— Он, — старик показал на извивающееся в руках тело, — рождается глубоко под землей и все основное время спит, выползая на свет лишь в самый лютый мороз. Это один из детенышей, — маг запомнил гибкое зеленоватое тело, обвивающее руку друида. Длина змея была, наверное, метра два.

— Он ни жив, ни мертв. Таким вот существом ты и должен стать, чтобы преодолеть ловушку Короля Пауков.

Маг лежал на земле, видя, как зеленый гад заглатывает его тело, а потом друид резко выкрикнул его имя, и маг тут же поднялся на ноги, обнаружив на себе новое сильное тело.

Форбариус поиграл мышцами — это действительно его впечатлило, и двинулся на друида. Но его мести не суждено было сбыться — старик сжал в руке какую-то фигурку, и мир вокруг мага наполнился сильной болью.

— Не так быстро, мой воин, — друид заговорщицки улыбнулся, — ты ведь хочешь пообщаться с пауколюдьми, не так ли?

А дальше все было, как в кошмаре: магу пришлось навсегда исчезнуть с глаз людей, потому что в новом обличии он не мог нигде показаться. В момент общительный старик, глава Дома Магов Мудрахана, сделался отшельником-призраком в собственном городе, лишь по ночам позволяя себе выходить на прогулки. Именно тогда, гуляя ночью по лесу, Форбариус открыл в себе способность управлять волками и видоизменять их, делая сильнее и крупнее обычных особей. Со временем его это так увлекло, что он начал делать жуткие эксперименты над людьми. Вот так у него появилась небольшая армия оборотней.

Друид лишь усмехнулся, когда увидел шедевры творений Форбариуса. Хоть многих первых оборотней и убили мудраханские охотники, все равно перерожденный маг был горд тем, что его маленькие щенята, как он звал свои шедевры, сумели унести на тот свет около сотни человеческих жизней.

— Мне нужен хороший магический артефакт, — заявил один раз друид, — ты готов раздобыть его для меня?

Форбариус кивнул, и после этого начался поход в подземный город. Друид снабдил мага древними манускриптами и склянками. Это для того, чтобы пробить «щит богов», как пояснял странные письмена и ингредиенты старик. «А вот тебе камень. Межуровневый камень портала», — произнес старик и вложил магу в руку небольшой черный голыш. «Он работает только один раз, — зловеще проговорил друид. — Но он вытащит тебя обратно!»

Дальше все было предельно просто: сила перерожденного тела позволила магу без труда отодвинуть каменную дверь и проникнуть внутрь подземелья. Он знал про заклинание, способное остановить паучьих солдат, а путешествие по городу Пауков можно было без труда осуществить, воспользовавшись маской тени.

Дома, вырезанные из хрусталя, и цветное небо из магического камня — эти феномены поражали воображение Отто. А высоченные здания квадратного сечения со светящимися огнями на крышах — такие архитектурные излишества не снились даже каменщикам из Мейриярда. Но больше всего мага поразили местные обитатели подземного города. Таких наивных глупцов ему еще никогда не приходилось видеть. Они поверили его словам, будто он сам сумел пробраться к ним в подземье только для того, чтобы изучить их образ жизни и особенности языка. Их король сразу же откликнулся на просьбу мага и сам показал лазутчику Хранилище Аватаров, предупредив, так, на всякий случай, что попасть внутрь не так-то просто, и что только избранный может найти туда дорогу. Но добрый король не знал, что у мага в запасе имеется парочка непростых магических заклинаний, которые отопрут все заслоны древнего сооружения. Из всего города только у одной из помощниц короля и одного стражника возникли смутные подозрения на его счет, но у них не хватило улик для доказательства корыстных намерений Форбариуса. Ну, а когда он решил войти внутрь Хранилища, паучьи воины не успели застать его врасплох, а с духами вечности он быстро расправился при помощи врученных ему снадобий и свитков. Когда он попал в Хранилище, то уже был готов к увиденному и знал, что и как нужно сделать — друид его всему научил. Жаль было только этих духов вечности, но их и так много, одним больше, одним меньше — не имело значения. И вот в итоге дальнейших приключений в руках у мага оказался один из артефактов — одна из пяти плит огненного рыцаря Файдайера. А дальше пришел этот наемник… Х-хе, — Форбариус усмехнулся. Наемник, которого позвал из Мейриярда Густав — этот неудачник, доживший до седин только потому, что Форбариус всегда прикрывал его спину.

— Ну да ничего, мой хороший, — шестипалая рука нежно погладила фигуру последнего волшебного зверя. Один глаз не успел полностью восстановиться, зато другой по-прежнему светился чистым янтарным светом.

Форбариус слишком поздно догадался о причинах беспокойства магического зверя.

Из последних сил бывший маг Воды достал свой огненный меч, который все так же светился ярким пламенем.

— Как ты нашел меня? — глупый вопрос, маг понимал это, но он должен был что-то сказать.

Никсалорд сложил свои крылья за спиной, аккуратно спрыгнув с верхней каменной перемычки, и улыбнулся.

Такой же вампир с голубоватой кожей, бело-голубыми длинными волосами и ослепительно белыми клыками все так же стоял напротив него. Под магической тканью робы послушника все так же синхронно двигались валики мышц. Только вместо музейного трофея и охотничьего ножа вампир был экипирован ледяной перчаткой с квадратными гранями, на локтевой части которой было что-то вроде небольшого нароста. Никс расправил пальцы, слегка напрягая кисть руки и из нароста выстрельнули два плоскопараллельных лезвия. Оружие ламбирда тоже работало исправно и было готово к бою.

Форбариус сильнее сжал рукоять своего огненного меча — колышущееся пламя задрожало только сильнее, как бы отвечая на зов хозяина, а в глазах человека-тени промелькнули холодные всплески энергии. Оружие Никса отреагировало на вызов, брошенный огнем: два лезвия покрылись инеем, а с обоих остриев прошлась волна зимнего холода. В воздухе вокруг клинков тут же завертелось несколько снежинок.

— Клинки мороза — отличная вещь. — Форбариус кивнул на заиндевевшее оружие наемника. — Но почему ты преследуешь меня? Ведь Файдайер уничтожен твоим Аватаром, и ты это знаешь.

Никс согласно кивнул, но огорчил обнадежившегося Форбариуса:

— Меня посылали, чтобы ликвидировать именно тебя, а не Файдайера. Про Аватаров в Мейриярде не знают. Твой Густав побоялся им о них сообщить.

— Не догадался, — скромно поправил Никса человек-тень. И неожиданно его сгорбленная фигура выпрямилась во весь свой рост в два с половиной метра. Плащ, покрывшийся склизкой коркой копоти, скользнул на пол, последняя пластина доспехов Файдайера слетела на пол. Магический зверь умер, теперь уже окончательно и навсегда. Янтарный блеск волчьего глаза медленно гаснул, как бы напоминая последний огонек жизни, покидающий древнее тело артефакта. Теперь человек-тень был абсолютно голый, если не считать набедренной повязки. Ситуация менялась. История сделала полный оборот, и события вновь вернулись к тому часу, когда вампир Летаврус и маг-вампир человек-тень скрестили свое оружие. Только сейчас сила Аватара была не в Форбариусе, а в Никсе. Его рост и сила мгновенно восполнились — теперь ламбирд Летаврус не уступал в высоте человеку-тени ни миллиметра, а в ширине плеч даже превосходил мага.

Зеленокожий, с диким выражением лица, Форбариус раскрыл свою пасть в хищном зевке, обнажая две пары почти одинаковых по длине клыков. Человек-тень свел руки над головой, зажав в них переливающийся огненными язычками меч. Под толстой кожей Форбариуса прокатилась волны напрягающихся мышц. Сила Форбариуса в этом теле полуволка-полуящерицы впечатляла. Парировать такой верхний удар будет далеко не так просто. Но Никс не стал ждать, пока противник нанесет удар. В прошлый раз человек-тень нападал первым, теперь пришла очередь Никса.

Быстрым ударом ноги Летаврус нанес точный удар прямо в центр живота Форбариуса. Человек-тень захрипел, злобно клацнув челюстями. От удара его немного отодвинуло назад, но все же Форбариус устоял, и его меч огня сразу же обрушился на голову наемника. Глупо со стороны Никса было парировать этот удар, проще было нырнуть под руку и вонзить сове оружие в сердце, но наемник решил так не делать. В конечном итоге ему бросили вызов. Он лишь на него отвечал своим вызовом, который выиграл. Меч огня столкнулся с двухлезвийником мороза. От удара затрещал окружающий воинов воздух. Форбариус посильнее напряг мускулы, давя на оружие Никсалорда, стараясь изо всех сил прожечь лезвия оппонента и обрушить свое оружие ненавистному наемнику на голову. Однако Летавруса было не так просто одолеть. Бело-голубая кожа и мышцы под нею вздулись от шеи до кисти. Жилы и мускулы Никса отвечали в тон действиям зеленокожего вампира.

— Мне дали такую силу, что тебе не победить меня в честном бою! Зря ты геройствуешь, глупец! Тебе не сокрушить нас! — Форбариус гневно вращал своими голубыми глазами; слюна так и капала с его клыков. Он всем своим видом показывал, как жаждет победы.

Левая рука Летавруса тоже приготовилась вступить в бой. Словно из ножен из-под надкостницы вылезли пять острых, как бритва, и длинных, как кинжалы, когтей. Колющим ударом когти Летавруса пробили плотную зеленую кожу на животе вампира-мага. Рука Летавруса почти до ладони вошла в сильное тело человека-тени. Форбариус не закричал, но его зубы с лязгом сжались от боли. Используя тело и оружие врага как опоры, а свои руки и двухлезвийник как рычаги, Никс следующим движением перебросил Форбариуса через себя.

Зеленокожий воин взлетел высоко вверх, а затем с грохотом упал вниз, пробив остатки межэтажных балок. В месте падения поднялась большая туча сажи и золы, внутри которой копошилось нечто огромное и неповоротливое. Но Форбариус быстро вскочил на ноги и с вызовом посмотрел на Летавруса.

— Это ты называешь честным боем? — гневу Форбариуса не было предела. Его глаза бешено мигали, отсчитывая каждую каплю густой крови, пролившуюся из раны. — Спрятать оружие в своем теле! — гневно выкрикнул Форбариус. — Такое даже мне в голову не приходило!

Никс издевательски посмотрел на оппонента:

— Я всего лишь последовал твоему совету, — и на лице наемника появилась ехидная улыбка. — Ты в прошлый раз одержал победу, использовав силу Аватара.

Человек-тень зарычал, с яростью бросаясь на наемника. Его полыхающий пламенем меч бешено вращался в жилистых зеленых руках.

— Я тебя уничтожу собственными руками! — Огненный меч несколько раз описал опасные траектории вокруг головы Никса. Амулет ламбирда грелся — Аватар желал вступить в бой и защитить своего хозяина.

«Нет, — решил Никс, — это мой бой. И я доведу его до победы!»

Двухлезвийник оказался слегка неудобен в одиночном бою против конкретного меча, порхавшего постоянно вокруг цели. Но Никс быстро привыкал к своему оружию, отмечая его достоинства и недостатки. Два лезвия отлично парировали рубящие удары, а локтевой сустав, хоть и не давал стопроцентной блокировки вражеских атак, но зато позволял наносить очень опасные колющие удары. Ты делаешь одно движение, а оружие делает два! — вот это было особенно приятно. К тому же такой расклад позволял Никсу использовать еще и свои когти как на правой, так и на левой руках одновременно. Это позволяло комбинировать оборонительные и наступательные приемы. В одной из таких атак Никсалорду удалось поднырнуть под меч Форбарисуса и полоснуть своими когтями по запястью его зеленой руки. Отрезанная кисть, брызгая кровью, картинно описав в воздухе пару пируэтов, упала на засыпанный золой каменный пол. Форбариус только опять с силой сжал зубы, быстро взяв меч в здоровую руку. Ему никак не удавалось пробить оборону наемника. Похоже, двухлезвийник ламбирда был идеальным оружием для Летавруса. Ни один удар Форбариуса не мог достигнуть цели, а по его зеленому телу катились крупные капли пота. Но тем не менее, хоть Форбариус и был магом, меч держать в руках он умел, об этом Никс ничего дурного не мог сказать. Атаки зеленокожего воина были выполнены с точностью и трезвым расчетом, за каждым оборонительным движением стоял расчетливый ум. А причина неудачных результатов действия вампира-мага крылась только в более тренированном и хорошо вооруженном оппоненте. Хотя бывшего мага Воды когда-то и обучали бою на мечах, но против такого противника, как Никс, требовался еще и немалый опыт.

После очередной неудавшейся атаки человек-тень сделал ложный выпад, а затем быстро ушел в оборону, вращая свой меч мельницей перед собой. Летаврус нанес пару ударов когтями для уверенности — оборона противника была хорошо организована, но Форбариус уже подустал. Все-таки сил в нем было меньше, чем в наемнике. Тем более что его Аватар уже не мог ему помочь, а Никсу помогал Бетлерус. Движения человека-тени хоть и были правильными, но немного запаздывали по времени. Воспользовавшись усталостью Форбариуса, Никс начал резкую атаку — крепко напряглись мускулы, когда правая рука нанесла встречный удар по вращающемуся пламенному м е ч у.

Человек-тень не выпустил оружие, но зато Летаврус остановил бешено крутящийся огненный меч. И снова когти наемника нанесли удар, прочертив на зеленой груди пять широких полос, сочащихся алой кровью. Вампир-маг отскочил назад, его губы, посиневшие от потери крови, приготовились к произнесению заклинания, но наемник применил свой излюбленный удар в живот. На этот раз Форбариус сложился пополам, истекая кровью. Двухлезвийник двумя ударами обезоружил противника, сначала отклонив пылающий меч в сторону, а затем прорезав сухожилие на зеленой руке. Магическое оружие со звоном и треском выпало из обессиленной руки.

Человек-тень, отрубленной культей зажимавший рану в животе, грустно посмотрел на Никса.

— Вот и все, мой мальчик. — Голубые глаза по-прежнему с вызовом смотрели на возвышавшегося победителя, хоть в голосе вампира-мага и чувствовалась грусть поражения.

— Ты ведь знаешь, как должен поступить, не так ли?

Летавурс знал. Клыки вампира давно уже чувствовали жажду вражеской крови, а амулет ламбирда жадно сверкнул глазками.

Форбариус не закричал, когда Летаврус поднял его над полом и погрузил свои клыки в зеленую шею монстра.

Горькая, густая и горячая жидкость наполнила рот наемника. Обычай среди похитителей жизни — при победе над врагом в честном поединке победитель забирает жизнь проигравшего. Но Никс отведал противной крови вовсе не потому, что разделался с врагом Мудрахана, а потому, что в крови Форбариуса еще остались частички силы Файдайера. Горевший пламенем меч ясно подтверждал это. Никс следил именно за огненным лезвием меча. Его клыки освободили шею зеленокожего существа, как только пламя меча погасло и само оружие растворилось в воздухе. Только теперь Летаврус упал на колени. Ему тоже пришлось не сладко во время прошедшей ночи. Теперь еще и амулет ламбирда намного стал тяжелее. Наемник снял восьмигранный артефакт с шеи — он явно увеличился в размере и стал теперь еле-еле помещаться на ладони. Внутри восьмиугольника по-прежнему красовалась мордочка летучей мыши. Только теперь она была какая-то другая. Вроде как ушки стали острее, а глаза шире. Двухлезвийное оружие довольно завибрировало, когда по нему пробежались красные всполохи, а на тыльной стороне локтевой пластины ледяного доспеха проступило изображение небольшого крылатого ящера — Аватару явно пришлось по душе и проведенное сражение, и уровень магической силы соперника. Но теперь все было в прошлом. Форбариус превратился в тощий черный скелет. Его лицо приняло нормальные человеческие черты. Теперь он напоминал типичного пострадавшего при пожаре человека.

Летаврус отсалютовал своему противнику, человеку-тени — некогда искусному магу, обманом проникшему в подземный город и завладевшему мощными магическими артефактами — каменными волками Файдайера. Но все же это был сильнейший из всех противников, с которыми Никсалорду приходилось драться. Проводить такого воина тоже следовало с честью, хоть он честным и не был.

— Прощай, коллега, мне хотелось не убивать тебя, а сдать в какую-нибудь тюрьму Мейриярда. Архатра была бы очень довольна, — Никс уже слышал топот солдатских сапог, когда его мощное тело в два прыжка взобралось под крышу здания.

— На крыше! То есть под крышей, — Никс ненавидел этот слащавый старческий голос. Густав что-то громко выкрикивал ему в спину, давая попутно указания стрельцам. Арбалетные болты едва не задели Летавруса, когда он мощно оттолкнулся от каменного карниза. Без крыши, сгоревшей в огне, взлететь с верхней потолочной балки было для наемника плевым делом. Летаврус широко расправил крылья и поспешил на встречу со своими друзьями, коих, как ему подсказывали чувства ламбирда, было немного больше трех.

Глава четырнадцатая Древний враг

— Долго нам еще идти? — Крейн, выполнял привычную для него миссию конвоира и шел позади Аль-эм-Ашвул, которая несла на своих руках паукоженщины раненого человека. Раненый изредка открывал пересохший рот и что-то тихо говорил. Альви трудно приходилось, поскольку обгоревший человек был практически на грани смерти. Женщине паучьих стражей пришлось изрядно напрячь свои колдовские способности, чтобы залечить ему кровоточащую рану на спине. Теперь человек нуждался только в хорошем уходе и постельном режиме. Альви настаивала, чтобы они остались в городе, но Крейн советовал ей взять этого странного человека и отойти под прикрытие лесного массива. Воин объяснял это тем, что после случившегося в городе пожара городские власти будут искать виновника происшествия. А так как внешность Альви довольно необычна для поверхностного мира, да и в городе их раньше никто не видел, то их тут же будет ожидать суровая расправа. Женщина в свойственной себе манере упорно настаивала на своем, но лишь до той поры, пока к лежавшим за пределами ворот раненым не подоспели люди в цветных мантиях. Их магическая сила поражала воображение женщины. Это были наемные маги из других городов, котрых нанял наместник. Как только Крейн узнал о приближении магов, так сразу же взял необычного раненого и бегом стал удирать в лес, пока их не заметили. Потом женщина настояла на том, чтобы раненый был у нее в руках, так как только она умеет врачевать и может применять магию.

— Дупло, — Филипп в очередной раз прошептал заветное слово, означавшее название теплого сухого места, где его ждал старый друг, у которого могли найтись ответы почти на любые вопросы. Приветливое женское лицо улыбнулось своему подопечному самой обворожительной улыбкой. Вор даже подумал, что уже попал в сады Бастиона Духов, когда ослепительный каскад изумрудного цвета волос всколыхнулся под порывом ветра.

— Как твое имя, красавица? — Филипп попытался улыбнуться в ответ, растянув свои потрескавшиеся от ожогов губы в усмешке.

— Эй, Крейн, — Альви обернулась, — по-моему, я ему нравлюсь.

— Великолепно, — паучий воин смачно сплюнул себе под ноги, с интересом наблюдая, как стая ворон вспорхнула с толстой дубовой ветки. — Тогда брось его на землю и пусть идет на своих двоих.

— Ты ревнуешь, — Альви ничего не имела против того, чтобы нравиться мужчинам, но как настоящей женщине ей очень хотелось подразнить своего охранника.

Крейн, находясь в облике человека (похоже, ему нравился внешний вид и тело наземных обитателей) спокойно перебросил топор в левую руку.

— Тогда он сможет нам помочь отбиться от здешних обитателей.

— Это всего лишь волки. Никс нам рассказал о них.

— Эти звери, конечно, не такие опасные, как в подземелье, но их много, а у нас всего лишь две руки, способные держать оружие.

— Что ты предлагаешь? — Альви нахмурилась. — Бежать по этому лесу?

— Нет, принять бой, — Воитель был готов к нападению. — Убежать в таком кустистом месте мы не сможем, поэтому нам придется немного поработать руками, — он посмотрел на паучьи ноги Аль-эм-Ашвул, — и ногами.

— Ну, спасибо, если ты меня приглашаешь, — ответ у женщины паучьих стражей получился ироничным, но ни в коем случае не насмешливым.

— Всегда пожалуйста, — Крейн даже бровью не повел, когда его топор разрубил первого волка, выбежавшего на путников из лесной чащи. Следующий зверь атаковал воина в прыжке; Крейн просто присел, пропуская животное над собой. Незадачливого волка добили острые ноги Альви. Еще два волка, шедшие в арьергарде, видя судьбу собратьев, немного сбавили скорость перед самой атакой. Крейн резко бросился на зверей, одновременно атакуя их тычковыми ударами в основание шеи. Два удара — два мертвых волчьих тела. Воитель улыбнулся себе и своему стилю, когда до его слуха донеслись еще звуки бегущих по веткам хвороста зверей.

— Альви!

— Что? — Женщина никогда еще не видела, чтобы Крейн в разгаре боя звал ее на помощь, но сейчас он это сделал.

— Дай мне свою шпагу! — звуки шаркающих лап приближались. Воин знал, с чем придется ему столкнуться, и поэтому требовал себе все оружие, пригодное для схватки. Видя, что женщина его не совсем поняла, он произнес снова, но уже громче:

— Мне нужно твое оружие и сделай это как можно быстрее!!

Альви кинула ему свою шпагу, Крейн поймал ее точно за гарду еще в тот момент, когда оружие пребывало в своем полете. Его тело тоже преобразилось в паучьего стража. Аль-эм-Ашвул быстро отошла на несколько шагов назад, и ей в спину тут же врезалась мощная звериная туша, от которой отвратительно пахло псиной.

Женщина паучьих стражей покачнулась, но смогла удержать равновесие, правда, ей пришлось выпустить из рук тело раненого Филиппа, чтобы перехватить когтистые лапы оборотня, норовившего откусить ей лицо.

Использовав свою силу, паучья воительница широко развела руки в сторону, отчего тело оборотня неприятно дернулось, а потом зверь как-то странно обмяк. Видно, ее атака перебила животному позвоночник.

Крейн отрубил первому оборотню голову, оставив жилистое волосатое тело шагать еще добрых пять метров. Другой зверь оказался более удачливым и сумел пару раз провести своими когтями воину по лицу и груди прежде, чем острие шпаги пронзило звериное сердце. Не успел второй оборотень упасть на ковер из опавших листьев, как топор воина уже отсекал руку очередному нападавшему зверю. Паучьи ноги, выставленные навстречу нападавшим, нанизывали на свои острые нижние сегменты несколько тел.

Крейн с яростью сбрасывал со своих конечностей трупы. Его топор, вращаясь, как мельница, крушил черепа и тела оборотней направо и налево. Бой начался всего минуту назад, а вокруг Крейна валялась на цветном ковре осенних листьев целая куча лохматых тел. Его действия приносили успех — оборону с его стороны не прорвал ни один шерстистый звереныш. Но зверей было слишком много, и действовали они не как звери. В их тактике чувствовался разум. Они не лезли напролом, а пытались обходить своего врага.

Аль-эм-Ашвул старалась не уступать Крейну по количеству убитых существ, хотя она была безоружна и ей приходилось действовать только лишь силой мощных паучьих рук. Женщина паучьих стражей хватала окружавших ее зверей за глотки, сворачивала их лохматые шеи и втаптывала их волчьи тела в осеннюю лесную грязь.

Филипп, видевший батальную картину, лежал в желтой траве и пытался сообразить, в какую сторону и как ему лучше передвинуться, чтобы уцелеть в этой настоящей войне чудовищ.

Спина у него уже не болела — за это он был премного благодарен лекарше из подземелья. Хотя ее паучий облик все-таки и вызывал отвращение, Филипп начинал привыкать к необычной внешности своих спасителей. Особенно ему было приятно то, что оборотни и люди-пауки дрались друг против друга.

На Альви приятных мыслей в этот момент не находило. Ее облепили со всех сторон мохнатые немытые звериные тела. Оборотней было так много, что женщина решила, будто звери хотят просто задавить их своим числом. На крепкой пластинчатой броне пауколюдей уже красовалось несколько следов от зубов и когтей, и каждую секунду новые участники драки добавляли к ним свои следы от ударов. Самой слабой в этой паре дерущихся воинов была представительница женского пола, поскольку у нее не было никакого оружия, кроме сильных пальцев да прочных ног. Именно на нее звери и перенесли всю силу удара. Альви могла отбить нападение сразу троих зверей. Оборотни все рассчитали точно. Воительница даже не сразу сообразила, зачем двое людей-волков бросились прямо ей в руки, жертвуя своими жизнями. Только когда четыре их сильных собрата смогли захватить ее руки, женщине паучьих стражей стал ясен план лохматых зверюг. Альви упорно пыталась вывернуться из захвата. На вид щуплый бицепс темноватой ручки потихоньку вырастал — оборотни захрипели от натуги, но рук воительницы не выпустили. Сразу чьи-то лапы вцепились ей в горло. Шея задрана высоко вверх, острые когти отчаянно пытаются разорвать жизненно важную артерию, а кожу черепа скребут острые, как иглы, зубы. Альви повезло, что организм пауколюдей был намного крепче человеческого.

«Сейчас этому союзнику придет конец», — подумал с горечью Филипп, когда несший его на руках шестиног покрылся горой мохнатых серых и бурых тел.

Тело паука сильно толкнули в бок, потом звери резко повторили атаку, но уже пытаясь завалить Аль-эм-Ашвул в другую сторону. Пока что воительница выдерживала натиск кровожадных зверюг, но рано или поздно ее броня должна была треснуть, тем более что многие пластины уже трещали. Острые когти уже добрались до паучьего брюха, пытаясь нанести паукочеловеку удар снизу. Положение казалось безвыходным, но только до того момента, пока изо рта Альви не выплеснулась струя паучьего яда. Двое зверей, державших ее левую руку, сразу же лишились голов — яд паука просто растворил их и принялся пожирать лоснящиеся от пота мохнатые тела. Получив свободу одной из своих рук, женщина — паукочеловек быстро свернула шеи и оторвала руки державшим ее в своих захватах тварям. И тут же ее тело сотряс очень сильный удар. Его нанесли ей в спину с такой силой, что затрещали все панцири наружного и внутреннего скелета. Альви шумно выдохнула, пытаясь прийти в себя, когда еще два удара сотрясли ее голову и нижнюю часть тела. Женщина почувствовала, как у нее из носа и затылка течет кровь. Ее сразу же затошнило, а перед глазами все поплыло и появились круги. Невидимый противник, атаковавший паукоженщину сзади, не отступал. Альви сначала подумала, что это ее душа отбывает в родной мир, а потом ее тело пронзила острая боль. Тут же острые когти нашли брешь в ее броне, нанеся удар между двумя выпирающими нагрудными пластинами. Радостный рык зверолюдей подтвердил ее худшие опасения.

— Таких больших пауков я никогда не встречал, — гулко прогремел перед самым ухом лающий голос.

Альви очень нуждалась в помощи, но Крейн не мог ей ничем помочь, поскольку сам находился не в лучшем положении. Конечно, его не пытались перевернуть, да и силы в его руках было побольше, да и топор со шпагой не подводили воина и кололи и резали всех, кто только попадался ему на пути. Правда, одному из раненных воителем существ удалось дотянуться до его суставов. Крейн едва не упал, когда когтистая лапа нанесла отчаянный удар по тыльной стороне одного из сочленений ноги. К тому же острые ноги утопали в грязи и плотном ковре из волчьих тел и крови. Чужая кровь заливала лицо и глаза. Воин паучьих стражей чувствовал себя уставшим, хотя с момента начала боя прошло не так много времени, но Крейн продолжал рубить звериные тела направо и налево, не позволяя атакующим тварям почувствовать хотя бы на минуту свое превосходство. Неожиданно поток лохматых тел с его стороны стал заметно редеть. Пропитанный кровью и мозгами оборотней топор опустился на голову последнего нападавшего.

Только сейчас воин пауколюдей обернулся назад, и едва не потерял дар речи от увиденного — Аль-эм-ашвул лежала на влажной листве. Добрая дюжина крепких оборотней держала ее за руки и ноги. Она была похожа на громадного паука косиножку, попавшего в липкий мед. Ее сильное фиолетово-синее тело отчаянно пыталось освободиться, но движения были вялыми. Крейн не мог поверить своим глазам, когда один здоровенный волк встал на задние лапы, сделал пару шагов в сторону раненой паукоженщины и нанес несколько мощных ударов ребром ладони по ее голове, а потом его когтистая лапа резко, словно копье, нанесла удар в середину груди. Крейн закричал, когда увидел, как лапа монстра вошла внутрь тела почти на треть ладони.

— Таких больших пауков я никогда не встречал, — главарь оборотней вытащил свою лапу из тела раненой паукоженщины и принялся слизывать кровь со своих когтей. Тут же из нанесенной им раны вырвался фонтан красной крови. Алая струя из груди Аль-эм-Ашвул окропила хищные морды оборотней, держащих еще живую воительницу.

— Альви! — Крейн что было сил метнул топор, метя прямо в сердце ненавистного двухметрового волка.

Жилистая лапа зверя вполне по-человечески перехватила в полете брошенное оружие.

— Меня зовут Гримнор, — предводитель лесных оборотней взвесил в своей руке пойманное оружие и сделал им пару пробных замахов. — Это мои ребята наводили страх на этих жалких крестьянских людишек.

Крейн слишком поздно понял, что перед ним далеко не простой зверь, а страшное создание со звериным волчьим лицом и вполне разумными человеческими мозгами.

— Сорок убитых почти за десять минут боя, — Гримнор удовлетворенно прорычал, посмотрев на раненую Альви.

— Интересная дамочка, не находишь?

Крейн хотел вступиться за свою подругу, но, видя играющие на теле Гримнора шарообразные мускулы, паукочеловек решил не торопить события. Тем более что у него в руках осталась только шпага, которой можно колоть, в то время как топор сейчас был в руках у Гримнора.

— Я теперь точно знаю, как одолеть тебя, и знаю твои возможности. — Гримнор сделал пару быстрых шагов в сторону Крейна. Воин паучьих стражей понимал, что сейчас он бессилен против такого противника, но инстинктивно вскинул свое оставшееся оружие и принял боевую стойку. Они оба были сильнее человека, а он был чуть посильнее Альви — следовательно, оборотень не совсем правильно представлял себе расклад сил.

— Сразись со мной, воин из подземного города пауколюдей! — Гримнор сделал два быстрых шага, а затем прыгнул в сторону Крейна. Занесенный в замахе топор мог запросто переломить острие шпаги, а затем и броню паучьего стража.

Но отступить Крейну все же не пришлось — Гримнор просчитался — у паучьего стража тоже был союзник.

Мощные руки вовремя поймали брошенный ему предмет.

Крейн не глядя взмахнул мечем, блокируя удар Гримнора. Острое адамантиевое лезвие успешно отбило удар топора. Оборотень изумленно рыкнул, а его глаза расширились, когда его атака дала сбой. Когтистая лапа метнулась к груди Крейна, но паучий страж был проворнее и точно нанес удар Гримнору в горло. Оборотень захрипел, его мускулистое тело зашаталось. Крейн тут же воспользовался моментом и вонзил коготки своих передних лап в колени зверя. Хрустнули суставы, Гримнор утробно зарычал, отдавая своим лохматым братьям последнюю команду, но паучьего стража это не беспокоило. Альви была уже в безопасности, а приземлившийся на землю Никс Летаврус, крушащий своими когтями и двухлезвийником лохматых тварей, вселял в паучьего стража больше уверенности в победу.

Лишенный своих ножных суставов, Гримнор грудой мяса упал на еще теплые тела своих же собратьев.

— Кто осмелился тебе помогать в моем лесу? — Гримнор лающим голосом надрывно произнес свой последний вопрос, так и не получив на него ответа.

— Сейчас узнаем, — адамантиевое лезвие меча, движимое крепкой рукой Крейна, обезглавило лохматого бандита, навсегда избавив мудраханские леса от угрозы нападения хищных тварей.

Но Крейну было сейчас не до ответов, хотя заданный оборотнем вопрос действительно был очень важным. Кто-то еще находился на месте битвы. Он просто наблюдал и не лез в гущу событий, но оборотням не помогал.

— Интересный экземпляр, — небольшого роста существо с худеньким тельцем и головой насекомого вышло на поляну и с интересом посмотрело на убитого Крейном зверя.

Паукочеловек быстро принял человеческое обличие, боясь испугать нового союзника.

— Не стоит, — маленькая ручка лесного хранителя сделала непринужденный жест, касающийся и ненужных благодарностей, и лишнего беспокойства по поводу внешнего вида. Крейн лишь коротко кивнул, как бы соглашаясь с хранителем. На плечи воина давила сильная усталость, а в голове мысли путались так, будто это были пылинки в потоке тайфуна. Всего за каких-то пару часов живший в спокойствии в подземном городе воин попал в верхний мир, увидел его разумных обитателей в лице солдат Карлангера и удивительных лохматых зверей. Стал свидетелем восхода легендарного светила Солнца, видел пожар, а затем едва не попал на обед к банде оборотней, шарящих по лесу. Воину было очень неудобно перед Альви за то, что он не смог ее защитить, но у него не хватало сил на извинения, чудовищная усталость просто заставила его расслабить ноги и сесть прямо на слой мокрых от дождя осенних листьев. На большее Крейна уже не хватило.

— Белвар?! — Никс бодрой походкой направился к небольшому существу.

Хранитель помахал наемнику своей маленькой пушистой ручкой в знак приветствия.

Никс мягко пожал протянутую Белваром руку и быстро повел его за собой.

— Там Альви ранена, ей нужна срочная помощь.

— Альви? — хотя Белвар и делал вид, что не понимал ситуацию, его шевелящиеся усы говорили совсем обратное.

— Я все вижу, мой друг, — Никс с укором посмотрел на своего старого приятеля, который все так же продолжал улыбаться.

«Как и я, мой глупый варвар, как и я», — Белвар молча потер ручки, готовясь к процессу лечения. Свои последние мысли он решил оставить при себе, хотя уже знал, что Альви довольно симпатичная женщина. По крайней мере, она была моложе Архатры на целых сто тридцать пять лет.

— Постойте! — Белвар уже знал, кому принадлежит этот голос, но для Летавруса появление этого персонажа было неожиданным.

— Филипп? — Никсалорд не мог поверить своим глазам.

— Что ты здесь делаешь?

— Это была моя идея — подключить Филиппа Одинокого к нашим приключениям.

Летаврус смотрел на спешащего к Альви хранителя, не совсем понимая, о чем идет речь.

Белвар обернулся и заговорщицки ему подмигнул:

— Я, кажется, говорил тебе, что в этом приключении у тебя появятся возможные попутчики.

В это время Филипп почти доковылял до наемника, и радостно посмотрел в большие изумрудного цвета глаза.

— Может, объяснишь свой внешний вид? — Никс, конечно, был безумно рад увидеть Филиппа здесь, в лесной глуши, а не за решеткой мейриярдской тюрьмы и уж тем более не на виселице. Только вот порванные элементы легкого доспеха, все забрызганные кровью, следы сильных ожогов на лице и руках, и крепкий запах продымленного тела — все это производило далеко не самое приятное впечатление на наемника.

— Никс, послушай… — Филиппу было очень неудобно выползать из-под кучи опавших листьев, в то время как паучьи стражи едва держались на ногах после изматывающего боя.

— Значит, ты все это время был вместе с Белваром? — Летаврус сложил сильные руки на груди, бросая на еле идущего воришку суровый взгляд.

— Нет, я провел разведку в городе, опасаясь, что ты попал в тюрьму.

А вот это было точно подмечено. Действительно, наемнику чудом удалось избежать подобной участи. Когда Ютлинер отпустил свой «статис», Никса выручил огонь Файдайера. В противном случае, его бы ожидала сырая каморка в тюремной башне Мудрахана. В таком случае Филипп должен был тайком проникнуть в город и выручить своего друга, попавшего в тюрьму. Но тревога Белвара не оправдалась — в тюрьме Никс не побывал, так что многое осталось неясным.

— Как ты оказался сегодня утром в городе во время пожара? — Никс видел, что его друг серьезно ранен. Конечно, Летаврус имел к нему много претензий и с удовольствием бы съездил по этой Одинокой физиономии, но сейчас вор с трудом держался на ногах. На раненого разведчика накатила слабость. Летаврус вовремя успел схватить его за шкирку, когда ноги измученного человека бессильно подкосились.

«Я ведь еще не начал падать, а он уже поймал меня. Вот это быстрота движений!» — Филипп искренне восхищался реакцией наемника, но вслух он произнес совсем другое:

— Я…э-э, — здесь вор запнулся, зная, к чему приведет его рассказ, — мне нужно было срочно кое-что передать Белвару. Понимаешь, когда я шел тебя освобождать из тюрьмы, то стоило мне отойти от дома Заиры на несколько шагов, как я увидел…

— Я в тюрьме не был, — Никс все еще был зол на Филиппа и не до конца верил в его историю.

— Я знаю.

— Тогда что ты так долго делал в городе?

— Искал тебя.

Летаврус издевательски улыбнулся, показав один из своих красивых клыков.

— Не смейся, хотя можешь смеяться, если хочешь. Ну так вот, — Филипп немного передохнул, — когда я убегал от толпы солдат, то есть, когда я понял, что ты в подземелье, я тут же побежал к воротам и, запыхавшись, сделал остановку возле одного старого дома. Там жил старик.

— Что ты делал в городе целую ночь? — Этот вопрос Белвара потряс вора и наемника до глубины души. Один прекрасно знал, что делал его приятель в городе во время комендантского часа, и он за это готов был лично придушить своего легкомысленного товарища. Другой же, наоборот, решил, что его сбивчивый рассказ так все запутал, что Летаврус ни за что не догадается, чем был занят Филипп Одинокий прошлой ночью.

— Отвечай, — Летаврус не кричал на раненого, так как это было не этично, но зато его цепкие пальцы немного крепче сжали воротник прокопченной рубашки, отчего Филипп немного закашлялся.

— Хорошо! Хорошо! — вор легонько постучал Никса по плечу.

«Что поделать, ты ведь все равно никому из моих подруг об этом не расскажешь», — пронеслось в голове вора и ловеласа.

— Я провел эту ночь в доме прекрасной женщины Заиры!

Как легко было сказать правду, особенно когда из тебя выжимали ее силой.

— Ты глупый легкомысленный дурачок! — Летаврус готов был убить своего приятеля за опрометчивый поступок. — Наемники Мудрахана, грабившие каждую ночь по нескольку домов, могли тебя попросту убить! А оборотни, устраивающие засады, просто разорвали бы твою довольную физиономию на части! — Никс повернулся к Белвару. — А меня бы ты потом заставил собирать твоего шпиона по частям?

Филипп надеялся на заступничество Белвара, но хранитель леса только с иронией произнес:

— Не знаю, все возможно.

Летаврус быстро поднес дрожащего шпиона-неудачника к Белвару, произносившему магические заклинания лечения над изумрудноволосой красавицей. Альви уже была в облике человека и, посмотрев на Летавруса, радостно улыбнулась.

— Мы нашли твоего приятеля среди толпившихся у городских ворот воинов.

— Спасибо, — Летаврус присел рядом с женщиной. Ее высокую грудь перехватывала белая плотная повязка, а на лице и руках быстро затягивались немногочисленные порезы.

— Она будет в полном порядке, — Белвар закончил делать пассы ручками над ногой женщины паучьих стражей. Рана перестала кровоточить, и место пореза быстро затягивалось ровно розовой корочкой.

— Осмотри его, а я скоро вернусь. — Никс положил дрожащего Филиппа на сухое теплое одеяло из шерсти. Альви тут же сделала попытку встать и сразу же принялась помогать Белвару.

Пятеро его друзей были в полном, ну, почти в полном порядке, Форбариус остановлен, а убивавшие людей оборотни уничтожены все до единого. И для завершения квеста требовалось прояснить одну вещь. Всего лишь одну, но зато для этого Никсу пришлось снова подняться в воздух и на своих бело-голубых крыльях летучей мыши отправиться в гости к местному градоправителю Лоуду.

Внутри городских стен бегали люди, неся своих руках тряпки, щетки, полотенца и ведра с водой. Все сейчас были при деле — кто отправлялся разгребать остатки зданий, не уничтоженных пожаром, кто отскребал с улиц вплавленные в камень кости погибших людей, коих насчитывалось около тысячи, даже без учета покалеченных и раненых. Больше всего пострадал один из новых районов, находившийся ближе всего к главным воротам. Все сгорело дотла, даже камень фундаментов и то расплавился. Кухарки, уличные девки, мальчишки, завсегдатаи таверн, солдаты — все только и обсуждали, что невиданную битву двух титанов. Многие утверждали, что драка произошла оттого, что эти два здоровяка не поделили жизни убиенных мудраханцев.

— А я тебе говорю, что второй был вампир! — дородная дама в выцветшем полушубке спорила с плюгавым мужичком.

— У него за спиной видал, какие крылья были? Как махнул — так и головы с плеч.

— Куда тебя понесло, — мужик отмахивался от слов спорящей женщины, точно от назойливой мухи. — Ты же сама видела, как он этих змеюк-то огненных хвать руками, да и заморозил, а потом дождь пошел и враз потушил огнь.

— Да уж дождик, так дождик! До сих пор льет как из ведра, — вмешалась в разговор худая старушка, спешащая к своей семье из лотка продавца. — Если этот ливень не прекратится в ближайший час, то скоро мы будем плавать по нашим и без того тесным улицам на лодках.

«Будешь, будешь, это я тебе обещаю», — старый высокий друид в белом плаще важно прошел мимо спорящих людей.

— Сиди уж со своей лодкой! — мужик плюнул в сторону старухи. — Если бы дождь пошел на пару мину раньше, то глядишь, мы бы и не доставали своих друзей и братьев из-под завалов.

— Можно подумать, у тебя брат был? — тетка в полушубке важно сложила руки на широкой груди.

— Был.

— А, может, я твою мать знала и точно помню, что такого хрыча, как ты, у нее больше не было, — старуха ехидно поправила сбившийся на бок головной платок.

Стоявшие рядом ребятишки заливисто хохотали, слушая реплики разговаривающих людей.

— Был у меня брат! — мужик все никак не сдавался. — Только не родной! Двоюродный! Он в карауле был на стене, когда камень гореть начал!

— Да ладно врать-то, — широкая в поясе дама поддержала смеющуюся старуху.

— Был, был у тебя братишка, да только он не погиб вовсе, а вытащили его из огня-то самого, у магов Солнца он. В конце улицы шатер желтого цвета стоит.

Старик не обратил внимания на вытянувшиеся физиономии троих спорщиков, да ему это и не нужно было. Хоть жизнь и сделала его не таким, как все, он еще помнил те времена, когда воинство Акмальди пришло в этот мир из Бастиона Духов. Тогда он был уже не молодым, но все же горький яд существа из Тьмы тогда еще не коснулся его крови.

— Приветствуем тебя, мудрейший, — солдаты, охранявшие вход в замок Мудрахан, вытянулись при виде идущего в их сторону друида.

— Вольно, ребятки, — произнес старик, когда солдаты отдали ему честь. Начищенная форма, блестящие сапоги, выглаженные и выстиранные плащи — все это солдатское великолепие униформы превосходно смотрелось на дневальных.

«Повезло вам, ребята, что не ваш черед был стоять в караулке», — старик был бы рад исправить эту небольшую несправедливость, но ему не нужны были лишние кривотолки и паника среди бела дня, да еще и при свидетелях. На примыкающей к замку рыночной площади в этот час всегда было полно народу, и все устремили свои взгляды на шедшего к градоправителю старика.

Наместник Лоуд злобно выкрикнул очередное ругательство, когда миловидная служанка принесла ему поднос с бокалом вина и вазочку фруктов для закуски.

— Она ни в чем не виновата, — Ильт Оскариози сидел в кресле напротив разозленного градоначальника и утомленным взглядом смотрел на расписной потолок. — Оборотни мертвы, огненный демон тоже. Чего тебя не устраивает?

— Не устраивает, говоришь?! — Лоуд с силой сорвал со стены старинный щит и попытался запустить им в угол, но щит оказался слишком тяжел для чахлого управителя и просто с грохотом упал на пол. — Одна треть города сгорела дотла, до золы, до пепла — называй это как хочешь! Потом этот рыцарь Крестоносец, будь он неладен, вызвал своей магией этот исполинский дождь, который теперь грозит потопить в моем городе все то, что не забрал пожар. У меня более десяти сотен убитых пожаром жизней, сгорел полностью Дом Магов, а ты еще осмеливаешься спрашивать, чем я недоволен?! — глаза Лоуда готовы были вот-вот вылезти из орбит — так он был недоволен прошедшими событиями.

— Кстати, — полуэльф почесал пришитую магами Солнца руку, на которой шрам все еще зудел и чесался, но маги сказали, что это побочный эффект заклинания присоединения. — Как она?

— Кто?

— Этот Крестоносец, который вызвал дождь!

— А-а-а, — наместник отмахнулся, раздраженно повернувшись в сторону окна. — Маги Солнца ее уже освободили от заклинания. Она, конечно, прыгать до неба не сможет какое-то время — чужая волшба выпила из нее все силы — но лекари обнадеживают сообщениями, что с ней все будет в полном порядке.

«Хвала Тонгару, она осталась жива», — доблестный воитель лесного народа не стал озвучивать свои радостные думы, которые жадному до власти и денег наместнику было не понять. Между тем отвага Рут, бросившейся на огненного монстра, спасла наемнику жизнь. Даже и раненный до этого броском молота, Файдайер представлял большую опасность. Ильт еще раз прочитал молитву гномьему божеству, хоть этого никогда раньше и не делал, только бы жизнь храброй женщины оставалась вне опасности еще на протяжении долгих лет.

— Договоренность об оплате помнишь? — эта фраза была произнесена так, что любой, даже не искушенный в дипломатии человек, заметил бы тайный смысл, укрывшийся за произнесенной репликой.

— Нет, — наместник взял бокал вина и мигом осушил его, а потом отправил в рот горсть сушеных яблок. — Получишь ровно столько денег, сколько требуют оставшиеся в живых наймиты, и не монетой больше!

— Но ведь ты договаривался об оплате именно со мной! И мы обсуждали общую сумму, не оговаривая, на какое количество человек данные деньги будут распределяться! — Щеки полуэльфа запылали гневной красной краской.

— Во-первых, мой дорогой друг, — Ильт при этих словах сильно поморщился, — твои ребята довольно здорово покутили и пограбили за мой счет, а во-вторых, оборотней уничтожил вовсе не ты и твои парни, а Крестоносец и этот бело-голубой гигант, что разрушил главные ворота. Так что я и так, считай, плачу тебе ни за что!

— Вор и обманщик! — Ильт так рьяно хотел проучить нечестного властолюбца, что совсем забыл о недавнем ранении. Плечо тут же отозвалось на необдуманный порыв злобы, проснувшейся в желавшем мести за погибших солдат полуэльфе. — Мои солдаты достойно выполняли свой долг! То, за что ты им платил! Конечно, ты хотел набирать себе все больше и больше солдат, думая, что от количества мечей будет лучше уровень безопасности. Но вот дилемма: наемным солдатам тоже нужно где-то жить, где-то есть и где-то ремонтировать свое оружие.

— Только не начинай старую песню.

Альфор притворно закрыл уши ладонями, давая понять, что разговор на эту тему окончен. Однако эльфийский воин, под чьими командами стояли восемь сотен наемных душ, не собирался так просто сдавать свои позиции:

— А я начну! — Тут больная рука вновь напомнила о себе, отчего Ильт прерывисто застонал.

— Не греми костяшками, Ильти, — Лоуд подошел к воину и по-дружески похлопал того по раненому плечу. Командир наемников протяжно застонал от противного ощущения боли в еще не окрепшем сочленении костей. Пальцы другой руки судорожно сжались на мече. И только сейчас эльф заметил изменившееся выражение лица Лоуда.

— Зря ты волнуешься, царек, — эльфийский воин из последних сил поднялся на ноги и встал напротив градоправителя. — Я не собираюсь забирать с собой твою жалкую душонку, а тем более жизнь.

Но наместник только дольше отошел от полуэльфа. В руках у Лоуда тут же возник двуручный меч, острие которого смотрело прямо на дверь, ведущую из приемного зала во внутренние покои.

— Камни!

— Что?

— Камни на твоем мече! — поведение Лоуда говорило само за себя — наместник был напуган. И далеко не дружелюбный разговор с эльфийским мечником испугал его.

Ильт, тут же забыв о боли и отбросив все мысли о раненой рыцарше, вскинул свое оружие наизготовку и внимательно осмотрел эфес меча. Магические камни ярко светились, предупреждая своего обладателя об опасности.

— Может, сходишь вниз и посмотришь, все ли там в порядке? — Наместник осторожно покосился на входные двери, как бы лишний раз намекая эльфийскому воину на его обязанности.

— Похоже, ты во мне снова стал заинтересован? — Полуэльф попробовал сделать несколько движений раненой рукой — та все еще болела, а каждое резкое движение сопровождалось неприятным жжением в области предплечья и вызывало головокружение. Держать щит или какое-либо другое оружие для блокирования вражеских выпадов являлось для недавно пришитой конечности практически невыполнимой задачей.

— Чего ты встал? — градоправитель заметил колебания наемника и тут же не забыл подначить эльфийского мечника ехидным словом: — Похоже, что ты тоже не торопишься отрабатывать свои денежки, а требуешь, брат, немало за свои ночные прогулки на постах перед кабаками.

— Я тебя сейчас точно прирежу, — процедил сквозь зубы командир наемников, поднимая свой зачарованный меч в сторону стоявшего возле дальнего окна Лоуда, но взгляд раскосых миндальных глаз не отрывался от входной двери. Самоцветы заблистали ярче солнечного света. Ильт даже прищурился, когда лучи зачарованного камня ударили ему прямо в глаз.

— О чем идет спор, хлопцы?

Ни эльф, ни наместник не заметили, как входные двери неслышно распахнулись, и в зал аудиенций вошел непримечательный старик в белой домотканой одежде с выцветшим волчьим полушубком на тощих плечах.

— Ох, — градоправитель облегченно вздохнул. Тяжеленный меч сразу же оказался на полу, наместник больше не нуждался в бесполезном оружии. — Это вы, мастер Дрениган, а мы уж тут забеспокоились. Тут, знаете ли, такие события в городе приключились. Сначала нападения кошмарных оборотней, затем поголовное исчезновение магов, пожар в Доме Магов, потом пожар во всей южной части города, а потом у самых главных ворот два гиганта устроили настоящую драку. А потом какой-то умный Крестоносец попросил своего бога залить наш город водой, и вот этот ненавистный ливень сейчас затапливает город.

Ильт внимательно следил за вошедшим стариком. Рукоятка меча стала сильно греть руку. Оружие мечник опустил, но расслаблять хватку пальцев на эфесе меча он не стал. Что-то его верному артефакту не нравилось в этом Дренигане.

— Что поделать, мальчик мой. Иногда жизнь преподносит не совсем приятные сюрпризы. — Дрениган задумчиво потеребил свою небольшую коротенькую седую бородку. Морщинистые веки старого друида на секунду закрылись, потом на чистых аквамариновых зрачках проступили капельки влаги. — Теперь уже и Гримнор отправился в мир мертвых.

Альфор сначала подумал, что старик окончательно спятил, сидя целыми днями у себя в доме и читая всякую астрологическую чушь.

— Прошу прощения, мудрый Дрениган, но позвольте вам напомнить, что лесного бандита Дагора Гримнора вот уже пять лет, как поймали наши доблестные мудраханские стражники, а потом лично я, еще будучи вашим учеником, зачитал этому мародеру обвинительный приговор, после чего палач выбил из-под него кругляк, и кровожадный бандит повис на пеньковой веревке, да так и провисел целых три дня и две ночи, пока по приказу тогдашнего градоначальника солдаты не сняли мертвое тело и не зарыли в нашем лесу.

— Нет-нет, мой бывший ученик, я ничего не путаю. — Друид медленно покачал головой. — Просто ты не знаешь, что случилось с беднягой Гримнором после того, как мой верный слуга Форбариус откопал его тело и провел с ним парочку своих экспериментов.

Наместнику показалось, что все происходящее с ним — это ни что иное, как кошмарный сон. Он ожидал подобных речей от кого угодно, даже от самого себя, но только не от существа, чьи жизненные взгляды ставились многим в пример, и уроки которого не сделали из купеческого баловня солидного управителя. Внезапная догадка пришла в голову и эльфийскому мечнику. Самоцветы в мече теперь не просто светились, от них исходил настоящий жар, того и грозивший расплавить тонкое лезвие.

— Меч, — выкрикнул громко командир наемников, успевая выставить свое оружие наизготовку и сделать первый шаг в направлении друида.

Градоначальник не мог понять, как старому друиду удалось передвигаться с такой высокой скоростью. Эльфийский воин не успел даже закричать, когда нечто большое и сильное ударило его по лицу.

Когда Ильт уже падал на мягкий цветастый ковер, Альфор успел заметить на лице храбреца пять глубоких порезов, из которых вытекали кровь и мозги полуэльфа. Края порезов поблескивали белым светом — разрезанные кости черепа перемешались с хрящами и лицевыми мышцами. Такое ранение не восстановить никакому магу. Ильт Оскариози умер и уже окончательно. А наместник, чье слово являлось вот уже четвертый год законом в городе Мудрахане, ошарашенно смотрел на труп наемника. Эльфийский воин — самый быстрый и самый искусный среди фехтовальщиков, сейчас лежал мертвым телом с разрезанной головой. Чудо-меч по-прежнему был зажат в его руке, а самоцветы продолжали светиться, показывая опасную близость врага.

— Верно, мой ученичек, — друид плавным движением пригладил свои каскады седых волос. — Это именно я стою за всеми бедами в твоем городе.

— По-поч-чему? — наместник нащупал рукоять кинжала, висевшего в небольших ножнах на поясе, но страх перед невероятной силой и скоростью старца застопорил любую попытку Альфора достать оружие и выступить против самого главного врага.

— Боишься меня? — Старик спокойно подошел к осевшему на пол правителю и насмешливо погрозил ему пальцем. Как это ни странно, но кожа на руке была совсем гладкой, розовой и крепкой. Кисть руки выглядела явно не по-стариковски молодой и просто переполнялась физической силой. — Правильно делаешь, что боишься. Хотя, если бы ты не стал посылать за помощью, то мои оборотни просто пощипывали бы и дальше этих засидевшихся на своих грядках фермеров. Наймиты потрошили бы содержимое лавок ремесленников и выгоняли бы неспособных к выживанию людишек из домов прямо на ночные улицы, где перерожденные мною Гримнор и Форбариус поджидали бы их со своими щенятами. Так нет же, угораздило тебя пожелать быть умнее всех.

— Я ничего такого не делал, — наместник с ужасом слушал своего бывшего учителя, сопоставляя некие даты. Ведь это именно при нем начались нападения оборотней на жителей окрестных сел и деревень. Лоуд тогда осваивал преимущества праздной жизни градоначальника и не мог позволить каким-то там зверям подпортить его репутацию. Все эти дела закрывали, списывая убийства на стаи голодных волков, а свидетелям происшествий и родственникам погибших наместник выплачивал несколько горстей серебра, заставляя их забыть о случившемся несчастье. Когда жители сел всеми семьями начали перебираться в город, а количество жертв за два месяца превысило пять десятков жизней, то именно Дрениган посоветовал Альфору отказаться от услуг Белых Грифонов. Это именно друид рассказал Лоуду про жадность Эверхарда, описав в подробностях возможные последствия помощи от столичных воинов. Тогда же друид посоветовал нанять в качестве командира наймитов эльфийскорго мечника. Благо, Ильт тогда нуждался в деньгах и хорошем крове, поэтому Альфору без труда удалось заполучить эльфийский чудо-меч к своим услугам.

— Что я сделал не так? — почти жалобно промямлил Лоуд, чувствуя близость смерти.

— Тебе не следовало доверяться магам. Этим напыщенным дуракам, которые решили все же обратиться за помощью в столицу, обойдя мой запрет. Крестоносец и воин-вампир — хорошая команда для борьбы с оборотнями, ничего не скажешь!

— Это сделал ученик твоего мага Форбариуса.

Летаврус, воспользовавшись своей способностью вампира проходить без шума через двери, незаметно появился в зале для аудиенций.

— Я уже понял, кому обязан твоим появлением в этом городе. — Друид внимательно всмотрелся в лицо Никсалорда.

Лоуд немного привстал со своего места, чтобы получше разглядеть нового гостя. Вначале наместник решил, что это очередной сообщник огненного монстра, устроившего в городе пожар. Внешность Никса была вполне приемлема для мест, где несколько раз в месяц останавливаются торговцы из гномьих, орочьих и эльфийских земель. Существ с бело-голубым цветом волос можно было найти сколько угодно, особенно в эльфийских землях. Изумрудный цвет глаз тоже был вполне обычным делом, правда, уже среди жителей подземного народа. Портили впечатление немного выступающие из-под верхней губы белоснежные клыки — этот атрибут ночного народа безошибочно выдавал вторую сущность Никса.

— А — а-а, может, это… — наместник побоялся договорить дальше, но кивок головы и направление взгляда ясно показывали сначала на сверкающие самоцветы эльфийского меча, а потом на стоявшего в дверях наемника.

— Нет, глупец, — друид укоризненно покачал головой, — этот воин как раз помог твоему городишке освободиться от моих слуг.

— Но как ты прошел через охрану? — наместнику показалось, что его вопрос прозвучал до возмутимого громко. От испуга за возможное наказание градоправитель втянул голову в плечи, по-детски съежившись.

Друид хотел как раз дать глупому человеку хорошую затрещину, но Никс быстро перехватил инициативу:

— А я отвечу тебе, наместник Лоуд, — Летаврус внимательно следил за мимикой старика. Слишком густые брови мешали Никсу заглянуть старику в глаза. Остроконечная форма ушей, слегка вытянутое книзу лицо, немного острая форма скул, пропорциональные рот и нос, широкий лоб — на вид лицо друида представляло лицо обычного человека с примесью эльфийской крови. Так сказали бы многие, но зрение вампира, усиленное силами Аватара, позволяло Летаврусу видеть немного дальше. Под гладкой кожей старого человека, лишенной каких-либо признаков старения, ходили туда-сюда двигающиеся мышцы, коих в эльфийской или людской анатомии просто не существовало.

— Все твои охранники внутренних покоев замка лежат на полу возле своих постов с перерезанным горлом.

Лоуд весь тут же изменился в лице: сначала посерел, а потом и побледнел. Летавруса почему-то в этот миг заинтересовало, а потеряет ли градоправитель сознание, когда друид сбросит человеческую личину и покажет свой настоящий облик.

Старик в свою очередь не сводил глаз с Никса.

— А ты, оказывается, обладаешь неплохим умом, если догадался, в каком месте следует меня искать, — Дрениган внимательно изучал Летавруса, который, по-прежнему одетый в робу послушника Дома Магов Мудрахана, стоял перед живым воплощением всех бед, обрушившихся на город.

— Дешевая лесть тебе не поможет. — Никс смотрел в глаза друида, пытаясь проникнуть в его мысли. Пока что безрезультатно.

— Если бы ты слепо доверился тому, что твой шпион рассказал обо мне, ты бы сейчас переворачивал все вверх дном в одном маленьком домике внутри стен этого городка. А если бы поверил в могучего вампира-мага по имени Форбариус, то сейчас ты бы спокойно уходил в свой Мейриярд.

«А вот это да! — Никс поймал себя на мысли, что надо будет извиниться перед Филиппом. — Оказывается, Филу удалось подслушать разговор этого старика с Форбариусом». Теперь Летаврус понимал, кому обязан неожиданной схваткой перед главными воротами и почему события приняли такой стремительный оборот.

— А кого бы ты взял в заложники в том случае, если ситуация выйдет из-под контроля? — продолжил Страж Леса. — Наемные войска погибли большей частью в пожаре, храбрый посланец ордена Крестоносцев ранен и находится вне игры, а самые сильные и преданные слуги, в обучение коих ты вложил массу времени и сил, лежат мертвым грузом на куче прелых листьев либо в прокопченном полуразрушенном доме. У тебя в этой ситуации остается только один выход — прийти в замок к градоправителю и взять его в заложники.

— Силен ты рассуждать, — друид нервно поиграл желваками: логика наемника явно не сочеталась с его планами.

Альфор Лоуд при словах о заложнике еще сильнее постарался вжаться в пол.

— Присоединяйся ко мне, Никсалорд Летаврус! Ведь в тебе есть небольшая частичка того самого гена тьмы, что носит каждый из нас в своих клетках. Ты — такой же, как и мы все, служащие королю Драйгу! Так зачем нам с тобой воевать, когда мы можем прекрасно ужиться друг с другом? Тем более что я никогда не собирался делить что-либо с расой ламбирдов. — Друид затягивал время пустыми разговорами. Кем бы ни был этот старый человек, но он точно знал, что наемник никогда не согласится на его условия. И тем не менее он тянул время.

Но ситуация требовала ответа. По крйаней мере, хотя бы из приличия.

— Нет, мистер, — ответил Никсалдорд. — Я видел тот мир. И скажу тебе, что ты не оттуда. Да и здесь, как я вижу, тебе становится тесновато. Извини.

Никс понял смысл этого фокуса, когда старик выпрямил спину, неожиданно став как будто выше ростом.

— Почту за честь, — произнес Никсалорд.

Дальше Летаврус не стал ждать, чем закончится трансформация друида.

Наемник в один прыжок оказался возле старика и быстро нанес несколько мощных ударов в солнечное сплетение, горло и челюсть.

Градоправитель жалостливо заскулил, когда фигура старца, преодолев в полете несколько метров, с грохотом опустилась на пол.

— Ты, мерзкий вампир! — кричал в истерике Лоуд. — Ты… ты убил его! Ты только что убил его!

— Хорошо, если так, — Летаврус с надеждой смотрел на упавшее тело. Руки наемника быстро взяли стоявшие на полу предметы мебели. Никс, не думая о том, как выглядят его действия со стороны, принялся кидать в раненого друида дорогие столы, стулья, кресла и тумбы. Мебели, к несчастью, оказалось не так много, чтобы окончательно подмять под себя тело старца, но зато старое дерево было довольно тяжелым, что вполне подходило для нанесения болезненных ран и ушибов. Тумбы и столы трескались и отбрасывали при падении отбитые ножки, ручки и резные украшения. Часть из них отскакивала от меняющегося тела друида. Наемник не без довольных мыслей заметил на краях упавшей мебели кровь. Пока что план работал, осталось только убедиться в том, что старец не сделает какой-нибудь сюрприз. Наместник визжал и ерзал по полу, все еще боясь подойти поближе к лежавшему на полу телу друида или к наемнику. Руки Лоуда беспокойно шарили по полу в поимках своего оставленного без присмотра двуручного меча.

— Возьми, — Никс толкнул носком ноги лежавшее невдалеке на полу оружие. Конечно, это был не тот меч, который искал Альфор, но клинок бастарда все же был лучшим вариантом для возможного сопротивления, чем голые руки и сжатые кулаки.

Под грудой белой одежды что-то шевелилось, пытаясь выбраться из плотной ткани. Оно сопровождало свои действия странными криками и утробным рычанием. Трещала брошенная наемником на тело мебель, слышались звуки рвущейся ткани. Наконец с шумом и треском из-под кучи сломанной мебели начала вырастать огромная фигура того, кто прятался все эти годы под личиной старца. Тот факт, что существо было человекоподобным, обрадовал Никса. Летаврус сам не знал, почему, но ему было приятнее скрестить оружие, вернее, когти с себе подобным созданием. Волчья голова с большой пастью и узкими, но длинными глазами тоже не явилась для наемника сюрпризом. Все-таки этот лжедруид плодил оборотней — помесь человека и волка.

Широкий размах плеч и развитая мускулатура существа также не удивили Летавруса. Он уже привык к тому, что все его соперники в основном были далеко не слабыми существами. Что король морлоков, что принц Киринейл — командир отряда Белых Грифонов, что человек-тень, что Бетлерус — все эти существа обладали недюжинной физической силой и имели атлетическое телосложение. Темно-серый цвет меха также не вызывал неприятных ассоциаций — в конце концов лжедруид был наполовину волком. А вот слегка отливающие металлическим блеском плечи, локти и голени насторожили наемника. Существо, в которого превратился лжедриуд, находилось в полусидячем положении. Острые волчьи уши почти упирались в потолок. Никс потому и не решился перевоплощаться в ледяного гиганта, что для такого массивного тела вести бой в просторном по человеческим меркам зале для аудиенций было немного неудобно. Всего в семи метрах над головой постоянно маячил куполообразный потолок, с которого на цепях то тут, то там свисали двадцатирожковые люстры. Человек-волк вылез из своего людского облика как раз в одном из дальних углов зала. Лжедруид картинно зевнул, показав при этом все свои три ряда острых зубов.

— Я никогда не думал, что мне выпадет честь уничтожить сына своего старого командира.

Для Никсалорда это заявление хоть и было неожиданностью, но тем не менее наемник был готов к какому-нибудь трюку. Особенно после разговора с духом вечности.

— Одни раз я тебя чуть не достал, — произнес Летаврус. — Тогда, в башне моей матери.

— Хе-хе-хе! — посмеялся Дрениган. — А мне помешал твой наставник Робар, что вынудил меня смягчить удар.

— Где Рутгер? — Летаврус старался не менять свой облик так же резко, как и его оппонент, но все равно инстинкт сохранения работал независимо от наемника. Голос Летавруса тоже получился немного басистым, со звериными нотками. Резко удлинившиеся за долю секунды клыки снова оцарапали губу и язык, но тело само тут же залечило эти раны. Правая рука резко стала толще, валунообразные мышцы сразу же покрыл полупрозрачный слой ледяного доспеха. Из правого локтевого сегмента медленно начал выдвигаться двухлезвийник.

— Королевский охотник сейчас находится в моем загородном доме в трех километрах отсюда, — Лоуд выкрикнул эти спасительные, как ему казалось, для него слова, в самый последний миг переборов страх.

Гигантский человековолк аккуратно вышел из угла. Только теперь Никс сумел разглядеть своего противника во всей красе. Больше пяти метров в высоту с четырехметровым размахом плеч. Все мощное тело бугрится от напрягшихся мускулов, так что наемнику показалось, что того и гляди, превращенный друид сейчас взорвется. Тело человековолка было покрыто жесткой лоснящейся шерстью, но кое-где кожный покров ярко поблескивал черным металлом. Рельефные пластины доспехов, чья выделка точно повторяла каждую мышцу, каждое сухожилие, искусно огибая каждую форму мощного тела, настолько плотно прилегали к телу существа, что создавалось впечатление, будто доспех является частью единого организма. Кроме плеч, локтей и голеней, металлические вкрапления покрывали косые мышцы живота и фигурно огибали квадратную сеточку брюшного пресса. Летаврус хотел воздать похвалу мастеру кузнечного дела, кому по силам смастерить подобный шедевр, но тут оборотень вздохнул, и железные участки живота ровно задвигались вслед за крепкими мышцами, передавая такт движения от низа живота к верху груди. Это было невозможно для кузнецов и даже магов Лаударума, но движения армированных участков тела дало явно понять, что это совсем не доспех, а сросшийся с живой плотью металл.

— Что, хозяин Аватара, — гигантский человек-волк, носивший маску друида, лаял точно дворовый пес, причем так громко, что от его рыков сотрясалась настенная штукатурка. — Старый Робар грамотно обучил тебя, если ты не гнушаешься вступать в драку первым.

«Меня этому научил Кантр, — вспомнил уроки своего учителя Никс, — который в таких ситуациях всегда говорил: перед сильным противником в серьезной схватке только внезапность первого удара может принести тебе шансы на победу. И не смей слушать всяких умников, которые готовы склонить свою беззащитную голову в приветливом поклоне, как перед благородным нобилем, так и перед голодным троллем».

— Ты, верно, опасаешься моих металлических пластинок. Хе-хе-хе. Это вовсе не доспех, а часть моего настоящего тела!

— Я это уже понял, — сквозь зубы процедил наемник, предчувствуя далеко нелегкий поединок, а в голове завертелась спасительная мысль: «Мое превращение в ламбирда почти закончено»!

— Это отличная новость.

Дальше все произошло слишком быстро. Человековолк мгновенно оказался возле дрожащего от страха наместника. Лоуд по инерции выставил перед собой оружие и попытался оказать хоть какое-то сопротивление. Тонкое лезвие его оружия со звоном переломилось посередине, отскочив от металлической лапы, сворачивающей ему шею. Гигантский человек-волк даже не смотрел на свою жертву, его лапы сами знали, что нужно делать и с какой скоростью.

Летаврус не мог спасти жизнь градоправителя — лжедруид был к нему ближе наемника, а скорости монстра и ламбирда были одинаковыми. Только когда блестящие черные когти монстра пронзали тело Лоуда, лишь в тот момент двухлезвийник Никса полоснул по темно-серой спине. Лжедруид взвыл, из полученного пореза заструилась черная кровь. Ответ человека-волка не заставил себя ждать — мощная полуметаллическая лапа со всей силы нанесла удар по виску ламбирда, а правая нога монстра нанесла наемнику удар по тыльной стороне колена. Ледяной доспех выдержал все удары. По крайней мере, Никс не слышал никаких звуков треснувшего материала, звон в голове от контратаки зверя тоже быстро прошел, а вот пол затрещал, когда тяжелое тело гиганта, весившее вместе с доспехами больше трехсот килограммов, упало. Человек-волк сразу же замахнулся ногой, целясь в лежащее тело. Доспех бы этот удар выдержал, но вот уже трещавший пол мог точно обрушиться, а это могло бы привести к нехорошим последствиям. Доспех изо льда хоть и выглядел тяжелым и неповоротливым, на самом деле оказался легким и мобильным. Опрокинутый на пол ледяной гигант успел поджать к груди ноги и сделал перекат назад через спину. Тяжелый удар лапы монстра прогремел по полу в том месте, откуда наемник уже успел отскочить на безопасное расстояние. Деревянное покрытие затрещало, разбрасывая вокруг щепки. Летаврус не стал отвлекаться на такие мелочи и сразу же пошел в атаку — пригнувшись немного к полу и резко ускорившись, наемник послал свое тело вперед, а правая рука выставила острое оружие с двумя лезвиями как пику.

Человек-волк успел заметить маневр ламбирда, и его лапы тут же перехватили шею и выставленную руку наемника. Никс почувствовал, что его ноги оторвались от пола и каменная стена затрещала от столкновения с мощным телом ледяного воина.

— На помощь! — истошно завыл какой-то паренек, когда Никс всем своим пятиметровым телом ввалился в соседнее помещение.

Ламбирду повезло — он удачно приземлился на обе ноги, а не упал на спину, как того ожидал враг.

Удар в колено оборотня не заставил себя ждать. Лжедруид от удара потерял опору и упал на одно колено, немного заваливаясь вбок. Его лапа, поигрывая блестящими когтями, прошла всего в сантиметре от ледяного панциря доспехов. Летаврус уже успел повернуться для нанесения рубящего удара двухлезвийником. На этот раз Никсу повезло — его оружие достигло цели как раз за секунду до того, как пол под тяжелым человеком-волком начал рушиться.

— Позовите кто-нибудь стражу!!! — непрерывно раздавалось сзади, но никто на клич о помощи не спешил отвечать.

— Почему никто не отвечает?! — возмущались люди.

«Никто и не ответит», — Летаврус грустно посмотрел на пухлого человечка, орущего во все горло: «Помогите!» Наемнику очень хотелось сказать, что все, способные оказать нуждающемуся помощь, в данный момент мертвы, но на это у ламбирда просто не было времени — снизу раздавались звуки человеческих рыданий и предсмертных стонов, часто перебиваемые утробным рычанием зверя и звуками жующих кости челюстей.

Летаврус сумел доползти на корточках до дырки в полу зала приемов — все-таки для тела ламбирда условия проходящего боя были не очень хорошими: было мало места и было слишком узко. Не теряя времени на размышления, наемник прыгнул вниз, и его оппонент тут же встретил его новыми наступательными действиями.

Никс тут же получил мощный удар крепкой лапой в бок. Лед снова не уступил металлу, но наемник не знал, как долго так будет продолжаться. Лжедруид в своем волчьем облике провел серию мощных атак, целясь в коленные суставы ламбирда. Доспех отразил и этот натиск, но вот приземление после прыжка в дыру прошло не столь удачно — человеку-волку удалось свалить ламбирда на бок и тут же шлем и панцирь Летавруса затрещали от нескончаемых ударов мощными когтями. В нос неприятно ударил запах свежепролитой человеческой крови. Неожиданно горло и грудь пронзила боль.

— Я тоже обладаю мощным оружием, — человек-волк мощным ударом пробил грудную пластину доспехов и его тайное оружие — острый тонкий шип, выскочивший из тыльной стороны ладони, — пронзил грудь ламбирда. Летаврус, не обращая внимания на свою кровь, мгновенно отреагировал и нанес ответный удар наотмашь правой рукой. Голубоватый ледяной панцирь вмиг залился черной жидкой кровью. Лжедруид нанес сильный удар ногой в пах, после чего спешно отошел назад. Двухлезвийное оружие срезало кожу с левой стороны волчьей морды, оголив кости черепа и срезав начисто левое ухо. Левая рука монстра, поигрывая сверкающими когтями, пыталась остановить текущую из раны кровь. Правая конечность, как бешеная, завертелась в воздухе, стараясь остановить кровотечение из глубокого пореза на предплечье.

— Мое ухо, — прошипело существо, и только теперь Летаврус увидел на своей груди кусок темной шерсти, пропитанный черной кровью. Отовсюду слышались крики людей, попавших под кровожадные лапы лжедруида. Видимо, монстр даром времени не терял и уже успел здорово подкрепиться. У наемника не было времени для хорошего осмотра помещения. Но по достаточно большому пространству Никс понял, что это было нечто вроде личного кабинета градоначальника. Пострадавших слуг было не так много. Летаврус успел почувствовать кровь пяти человек.

Никс тут же поднялся на ноги и вновь устремился в атаку. На сей раз его двухлезвийник сверкал вокруг серого тела точно молния.

Оружие ламбирда наносило жестокие раны и длинные порезы, из которых сочилась кровь. Под ногами хлюпало море из красной и черной крови, в котором плавали куски оторванных людских конечностей, обрезки серого мяса и колючие клочки шерсти. Похоже, что порез на голове вывел монстра из равновесия, и тот перестал на какой-то момент думать о защите.

— Давай прогуляемся по городу, — истекающий черной кровью злодей разбежался, что было сил, обхватив Летавруса руками, и, приподняв тело ламбирда над полом, бегом направился прямо к большому окну.

Затрещали цветные стекла и деревянные рамы.

— Тебе нравится летать? — длинные глаза хищного зверя скрестили свои взгляды с изумрудными очами Никса.

Наемник не стал отвечать, только лишь пронзил своим двухлезвийным оружием живот волкочеловека.

— Я люблю, когда мое оружие ламбирда пробивает твой металл, — Летаврус хотел хищно клацнуть зубами, но тут он почувствовал в спине сильнейшую боль — его тело со звоном ударилось о твердые камни внутреннего двора. Монстр оказался сверху, и тут же воспользовался своим выгодным положением — серия ударов по ледяному шлему прямо в прорезь для глаз. Никс сделал попытку перехватить левую лапу монстра — это ему удалось — и затем наемник нанес ответный удар когтями прямо по скалящейся челюсти.

Глава пятнадцатая Финал

— Стража! Охранники! — худощавый садовник выставил впереди себя узкую лопату в качестве средства защиты от огромного зверя и принялся звать стражу.

— Они уже здесь! — волкочеловек сгреб за шкирку попавшего под руку человека и с жадным чмоканьем прокусил ему горло.

— Оставь его, — Летаврус хотел вскрикнуть, но мощный удар железной ноги в челюсть отбросил его на несколько метров назад.

В голове был гул, все тело болело от силы удара при падении. Летаврус старался как можно быстрее подняться, поскольку, как он знал, к территории замка примыкала рыночная площадь. В ранние утренние часы на рынок выходила большая часть женщин, мужчин и даже детей. И если этот кошмар ворвется туда, то город Мудрахан надолго запомнит этот знаменательный день.

Ледяной гигант поднялся на ноги легко и непринужденно. Все-таки тело Аватара давало много преимуществ: в облике вампира Никсу было бы не продержаться против такого противника и двух минут. Человек-тень, поймавший его руку в силовой захват, сумел враз переломать ему все кости, а здесь, получив удар огромной металлической лапой пятиметрового монстра, тело Никса даже не почувствовало, как его спина раздавила при падении каменную клумбу для цветов. Отряхнув с себя корешки колючих роз, Летаврус грозно зарычал и со всей возможной скоростью кинулся на врага. На этот раз наемник не был стеснен в пространстве, хотя Летаврусу было приятно обнаружить, что замок градоправителя действительно представляет собой нетривиальный образец каменного зодчества. Если смотреть со стороны рыночной площади, то строение выглядело как большой прямоугольник с окнами и балконами, и все это великолепие пересекалось шестью открытыми коридорами для патрулей и снующих слуг. Но если оказаться внутри замковых стен, то с удивлением обнаруживаешь, что основная замковая стена идет вокруг тебя полукругом.

— Красивый вид отсюда открывается, не так ли? — волкоподобный гигант схватил пробегавшую мимо служанку и, разорвав ей шею, жадно вылакал всю кровь вместе с жизнью. Теперь вместо оголенной окровавленной черепной кости с левой стороны на голове существа красовалась тонкая розовая пленочка, а порезанное плечо полностью восстановило свои функции.

— Я тоже могу забирать чужие жизни, — торжествующе проговорил монстр. — А вот и мое супероружие, ламбирд. — С этими словами волкочеловек прохрипел несколько непонятных слов, и его правая лапа начала удлиняться, превращаясь в огромный обоюдоострый топор с большими шипами на тыльной стороне лезвия. Одновременно с этим на левом предплечье существа вырос большой впалый щит, на умбоне которого скалилось изображение большого серовато-синего зверя с волчьей головой и телом ящерицы. Щит покрывал почти все плечо, вплотную подходя к шее, и также закрывал верхнюю часть предплечья. Как и на доспехах Форбариуса, изображенное существо не было просто рисунком — оно обладало своей собственной жизнью.

«Только этого мне не хватало», — пронеслось в голове у Никса.

Оборотень и зверь синхронно зарычали, яростно стреляя своими горящими смертью глазами в ледяного гиганта. Топор, чье лезвие было в половину роста человека, грозно засветился ядовитым зеленым светом — колдовское оружие предвкушало начало великой битвы.

— Начнем наш бой сначала, герой из Мейриярда!

Летаврус не стал ничего говорить, а просто принял вызов и сделал это так, как его учили в родном городке Майри. Против такого врага, да еще и с раной в груди и без магического щита — Никс был точно обречен на поражение. Если бы не одно маленькое «но», которое, как всегда в таких случаях, наемник оставил напоследок.

Льющийся с неба дождь стал поливать каменные улицы с удвоенной силой. Капли дождя звонко барабанили по ледяному доспеху, выбивая тревожную дробь. Водная стихия мстила дерущимся гигантам за разрушенное святилище Магов Воды и за убитых в пожаре людей. Тонгар злился за раненого воина из своего ордена. Ничего, ничего, древние и молодые боги. «Злитесь, злитесь, показывая свое негодование. Но только не забывайте, кто из двоих дерущихся находится на вашей стороне», — комментировал про себя действия богов наемник. Бетлерусу нравился дождь. Это явление природы также имело отношение к водяной стихие и ко льду.

Под каплями живительной влаги ламбирд быстро пошел в наступление. Щита у Летавруса не было, поэтому в качестве защиты Никс выставил левую руку, предварительно согнув конечность в локте.

Человек-волк скалился своей пастью, поджидая врага. Его топор засветился еще ярче, а когда расстояние между ним и наемником сократилось до полутора метров, зверь на его щите утробно зарычал.

Двое гигантов сшиблись как раз посередине замкового двора. Монстр нанес удар снизу вверх. У Летавруса было слишком мало времени, чтобы уклониться от удара. Острое лезвие топора прорезало бело-голубую пластину нагрудного панциря, словно деревяшку. Летаврус почувствовал, как у него все внутри взрывается от колдовских чар магического оружия. По венам с большой скоростью растекалось некое вещество, ярко люминесцирующее своими цветами смерти. Колдовской свет проникал даже сквозь доспехи. Летаврус применил уже знакомый прием с ударом в коленный сустав, но нога человека-волка была далеко, для того чтобы наемник смог выбить у лжедруида опору из-под ног. Острые когти волкочеловека проскрежетали по ножному сегменту брони.

— Замерзни, — Летаврус с силой вонзил двухлезвийник прямо в шею лжедруида.

Синие всполохи ледяной стихии незнакомого мира хлынули с острия Аватарского оружия. Никс не мог парировать подлый удар Дренигана, но зато впрыснул в тело темно-серой твари яд, пропитанный особой магией. Магией холода, крепкого льда и морозной свежести. Середина груди лжедруида мгновенно покрылась ледяной пленкой, а липкая от крови шкура стала затвердевать, образуя игольчатую структуру.

Человек-волк яростно завыл. Никс ощутил, как металлическая лапа наносит удар по голове, но наемник перехватил лапу противника, и с силой ударил коленом в его грудь. Послышался хруст ледяного покрова. Изображение зверя на щите лжедруида стало громко рычать, силясь хоть как-то защитить своего хозяина. Амулет ламбирда тут же засветился колдовским светом, противопоставляя свою магию охранительным чарам противника. Магия боролась с магией, пока мышцы боролись с мышцами.

— Ты не выйдешь победителем из этого боя так просто, — Дрениган отстранился от ламбирда.

Двухлезвийник Летавруса с хрустом вышел из волчьего тела, оставив в замороженном теле монстра большую дыру, откуда вываливались мерзлые куски черной окровавленной плоти.

Никс все еще чувствовал жгущий внутри себя яд. Летучая мышь на амулете ламбирда стала отчаянно биться, пытаясь откуда-то достать энергию для своего раненого обладателя. Заключенная в восьмигранник зверюшка готова была вот-вот покинуть державшие ее границы амулета, лишь бы только помочь Никсу справиться с напавшим на него монстром.

Синий лед замерзшей плоти волкочеловека обагрялся красной кровью из обширной раны ламбирда.

Никс чувствовал, как его тело начинает перебарывать ползущий в нем яд от колдовского топора. Монстру приходилось хуже — волна запущенной Никсом заморозки никак не отпускала тело бывшего друида.

Синеватая пелена замерзающей плоти коснулась верхних участков шеи, дойдя волку почти до самой пасти.

— Ловкий ход, наемник, — из последних сил прохрипел Дрениган.

И в тот же момент Летавруса ослепила сильнейшая вспышка молнии. Сияние ярчайшего света исходило из левой лапы монстра. Ветвь мощного электрического разряда, направляясь прямо на Никса, метила в незажившую кровоточащую рану на его груди. Это будет его последняя битва, если заряд попадет в цель, но в то же время за спиной гиганта стояло здание, где за мутными от дождя окнами спрятались перепуганные дракой двух гигантов люди.

Ламбирд покрепче напряг мышцы своего тела, и с бело-голубоватых губ слетели магические слова силы. Летаврус чувствовал, как все его существо напряглось, собрав в одно место всю мощь, и …

… отразило удар чужой магии.

Пущенный разряд молнии отскочил от тела ледяного гиганта, точно лучик солнца от зеркала, и поразил своего же создателя.

Чудовищное рычание сопровождало падающее тело волкочеловека.

Никс только теперь смог перевести дух, когда его оппонент, проломив своей спиной стену жилого помещения для слуг, исчез в одной из комнат первого этажа левого крыла мудраханского замка.

Несмотря на все еще вытекавшую из пореза кровь и текущую в венах ледяного тела отраву, Летаврус напряг свою правую руку, посылая в двухлезвийник заряд заморозки, а потом ледяной воин быстрым шагом направился к месту пролома замковой стены.

Чего только не увидел наемник внутри резервного помещения, стоило ему только заглянуть внутрь! И нагромождения старой мебели, и древняя кухонная утварь, и целые стопки зимней одежды, включавшей валенки и телогрейки, и стоведерные бочки, из которых тянуло приятным запахом острого маринада, и нескольких амбарных служанок, наговаривавших массу всяких бранных слов и кидавших старую глиняную посуду в лежащего человека-волка.

Лжедруид, которого при жизни в мире людей звали Дрениганом, лежал на каменном полу, истекая черной кровью. Ледяное заклятье, запущенное Никсом в его кровь, поразило почти все тело. Крепкие ноги теперь намертво были скованы синеватым льдом; в животе и на груди зияла огромная рана, через которую можно было увидеть почти все внутренние органы существа. Окруженное сетью крупных и мелких сосудов, с левой стороны груди все еще билось крупное сердце, отчаянно заставляя еще не заледеневшую кровь бежать по венам. Правая рука в виде осколков была разбросана по всему помещению. Голова чудом осталась на плечах, а шея стала почти хрустальной — ледяной вирус сковал голову почти целиком. Синеватой дымкой покрывался череп, уцелевшее ухо превращалось в сосульку.

— Т-ты, — прохрипел Дрениган. Длинные глаза непонимающе мигнули. Похоже, лжедруид не ожидал подобного конца своего выступления против Аватара.

— Я тебя поразил твоим собственным оружием. Мой коготь, — Никсалорд высоко поднял двухлезвийник, как бы салютуя им в честь побежденного, — никогда бы не справился с твоим магическим щитом, но ты сам смог противостоять самому себе. Я тебя лишь только ранил.

Один из глиняных кувшинов полетел прямо Никсу в голову. Стукнулся о крепкий шлем ламбирда и разлетелся вдребезги. Летаврус грозно сверкнул своими изумрудными глазами и показал меткой служанке одну из своих самых красивых улыбок. Кидания посуды в его голову тут же прекратились.

— Зато моя кровь источает яд для тебя, ламбирд, — капая желтой слюной, радостно произнес человек-волк, находясь на последнем вздохе. — И рана от моего зачарованного топора все равно возьмет над тобой верх, и ты вскоре отправишься вслед за мной, в темные лабиринты Крепостей Драйга.

Летаврус заскрипел зубами от будоражившей его тело боли. Ядовитая отрава с каждой секундой наносила его организму непоправимый урон. Нужно было что-то делать. Он не мог противостоять волшебству древнего чародея, но друид мог справиться со своим ядом сам.

— Зато я знаю другой способ залечить свои раны.

— Глупец! Король Эверхард всю жизнь посвятил истреблению существ, подобных мне и тебе! Сейчас он со всей своей свитой уже мчится сюда для того, чтобы прилюдно проткнуть твое сердце и уничтожить тебя!

— С этим я сам как-нибудь разберусь.

— Да, — протянул Дрениган, — тем же самым способом, которым он когда-то отвечал мне десятилетие назад. На самом деле я случайно тогда послужил причиной смерти твоего отца. Я не враг тебе, Никс Летаврус, сын Акмальди и Шедире! Я твой друг, который хочет помочь тебе.

Ника заколебался:

— Помочь в чем?

— Помочь тебе выжить.

Интересная мысль о возможном сотрудничестве с этим наполовину замерзшим существом заставила наемника призадуматься о дальнейших действиях. В конце концов, это существо все еще оставалось друидом и в нем еще жила искорка добра. И сейчас его бывший враг уже перестал быть врагом. Он ведь предложил наемнику сотрудничество, как в прошлый раз, а его знания и сила могли бы вполне сослужить для людей хорошую службу. В конце концов, никто из живых существ не выбирает заранее свою судьбу, но зато в любой момент ситуацию можно выправить. Летаврус уже собирался опустить оружие, когда заметил, как левая лапа монстра пытается дотянуться до валявшегося рядом острого осколка замерзшего лезвия топора.

Яркие глазищи монстра широко раскрылись от ужаса, когда Никсалорд, подпрыгнув вверх и сделав картинный поворот в воздухе, ловко приземлился рядом с грудью человека-волка и вонзил двухлезвийник прямо в бьющееся сердце.

— Твоя душа и сила теперь принадлежат мне, — громко сказал наемник, и тут тело поверженного врага сотрясла крупная дрожь.

Гигантский человек-волк выгнулся дугой, пасть его была широко открыта, превратившиеся в сосульки когти с азартом замолотили в воздухе. Из самой середины груди стало вырастать большое красное облако, от которого исходил жар.

— Мое имя Дрениган! Мое имя Дрениган! Я еще не умер! — Эти крики уже исходили не из мертвого тела, а из его пламенной души, которая огненными вихрями закружилась вокруг правой руки ламбирда. Пламя жизни пыталось обжечь его, истребить, разрушить, а потом вдруг сделалось мягким и нежным, предлагая свою заботу, любовь и ласку. Последнее желание душевной сущности и решил выбрать Никс, предоставив чуждой воле по доброму согласию поделиться с ним силами. Доброе начало все еще жило внутри живой сущности. Сила побежденного духа сама проникала в организм ламбирда. Пламя несогласной со своей судьбой души быстро находило ядовитые щупальца вируса и уничтожало их. Это должно было выглядеть со стороны очень красиво — ледяной воин в полупрозрачных доспехах, тело которого окружают яркие потоки вечного огня жизни.

— Теперь я, наконец, обрел свободу, — прошептал дух Дренигана, когда последние капли яда в организме ледяного воина были ликвидированы.

— Ты исполнил свой долг, магус Дрениган, — наемник не понял сам, почему именно эти слова прозвучали из его уст, но зато пламя жизни мягко обволокло голову ламбирда и тихо-тихо прошептало на ухо:

— Спасибо.

Труп человека-волка постепенно стал превращаться в темную лужу.

— Пошел вон отсюда, большой мерзкий поджигатель, — Летаврус оглянулся на маленького лысого мужичка, бегущего к нему с ухватом. Домашние тонкие брюки, потрепанная телогрейка, надетая на голое тело и старая шапка — ясно говорили о том, что человечек готовился к выходу лицом к лицу с ледяным гигантом в большой спешке.

— Слышишь, что тебе говорят? — одна из прислуг опасливо выглянула из-за плеча мужчины, пытаясь своим взглядом прогнать вломившегося в их дом гиганта.

Никс, правда, слышал, что со стороны торговой площади приближается сотня разъяренных солдат, поэтому ему следовало поторопиться.

Рана от магического топора больше не беспокоила ламбирда. Никс решил, что настало самое время ретироваться. Он спешно прошел через проломленную в стене дыру и вышел на территорию внутреннего двора.

— Смотрите! Вот он! — кричал до боли знакомый голос противного гнома, за которым, сверкая своими худющими коленками, бежал уже известный наемнику маг Густав.

Конечно, перед своим отлетом Стражу Леса очень хотелось сказать что-нибудь вроде: «Прощайте, неблагодарные мудраханцы!» или: «Я еще вернусь». Но почему-то Никсу показалось, что в данной ситуации не время и не место для глупых насмешек. Он выполнил свою работу и теперь мог спокойно удалиться, взяв с собой то, что по праву заслужил.

— Я тебя еще найду, воин! — широкоплечий гном, окруженный полусотней храбрых солдат, грозно тряс своим кулаком, как бы напоминая сбежавшему вампиру о своем существовании.

Гном, окруженный доброй полусотней солдат, посылающих стрелы в спину тому, чей меч и щит вовремя пришли городку на помощь, и с замиранием сердца смотревшие ему вслед простые мальчишки и девчонки, в чьи обязанности входило выполнять черную работу в мудраханском замке — вот и вся награда, которую Никс получил от города Мудрахан.

Зато как было приятно увидеть на лесной поляне под ветвистыми стенами большого шалаша знакомые силуэты четверых друзей: воина паучьих стражей Крейна, красавицу из подземного города Аль-эм-Ашвул, шпиона Филиппа и лесного хранителя Белвара. Летавурс не стал сразу же спускаться на землю, чтобы не мешать своим друзьям вести мирную беседу. В лесу они бы без труда могли услышать его шаги, особенно благодаря стараниям Белвара, поэтому Никс решил еще сделать парочку кругов над своими друзьями.

Когда прошел основной накал страстей, то последствия приключений понемногу развеялись, оставив после себя лишь яркие воспоминания, а жизнь возвращалась в свое русло. Крейн чистил адамантиевый меч, с восхищением отмечая все его превосходства над своим топором. Филипп мирно посапывал, лежа на мягкой подстилке из сухих еловых веток и завядшего мха. Похоже, бедный парень здорово натерпелся во время пожара. Намазанный каким-то целебным составом, Филипп крепко спал, не замечая даже большого жука-носорога, ползущего по плечу, и притаившейся в теплых ветках шалаша древесной цикады. Альви и Белвар о чем-то беседовали, иногда прерывая свой разговор какими-то пассами рук в воздухе. Очевидно, речь шла о лечебных свойствах наземных трав и деревьев. Кто сильнее, чем молодая волшебница, хотел побольше об этом узнать, и кто лучше лесного хранителя мог ответить на все ее вопросы? И они все были живы и сидели возле яркого пламени костра, радуя духов огня новыми сухими березовыми чурбаками и сухими дубовыми ветками. А на треноге стоял котелок с душистой кашей. Что могло быть лучшей наградой для наемника в этой ситуации? Только ощущение того, что все его друзья находятся по одну руку с ним. Теперь стало понятно, почему Король Пауков так просто решил отпустить двоих своих слуг в незнакомый мир, и почему именно Аватара Бетлеруса Хранилище Аватаров выбрало ему в качестве трофея. Только холод и мороз далекого мира ламбирдов мог потушить пожар воинственного Файдайера. Аль-эм-Ашвул владела магией, а коварному лазутчику когда-то помогал сильный маг. К тому же за ним шли по пятам солдаты из армии наемников. Здесь пригодился Крейн, который не побоялся скрестить топор с целой армией оборотней и сошелся один на один с их предводителем.

«Ну, вот и настало время спускаться вниз к варившемуся в котелке обеду».

Крейн первым заметил его, хотя Белвар в привычной манере коварно улыбнулся.

— А, Никс.

— Как все прошло? — Альви тут же достала большую ложку и принялась угощать вернувшегося героя заслуженным завтраком, а точнее, обедом.

Никс не мог не улыбнуться, когда нежная женская рука протянула ему глубокую миску, доверху наполненную вкуснейшей едой. Наконец-то можно было нормально поесть обычной людской пищи, не изнуряя организм грубым залечиванием ран и глотанием всяких отвратительным жидкостей.

— Он мертв? — Крейн отхлебнул немного чая из своей кружки.

Никс кивнул, с жадностью облизывая ложку. Каша и впрямь была хороша.

— Дай ему поесть, а уже потом приставай со своими глупыми вопросами! — Альви дотянулась до смущенного воина и легонько шлепнула его по плечу. Как она сейчас напоминала Велму из родного городка! Летаврус с трудом подавил улыбку, чего Белвар, в отличие от него, делать не стал.

— Как он? — покончив с едой, наемник показал кивком головы на мирно посапывавшего Филиппа.

— Он в полном порядке, — Альви поспешила первой сообщить хорошую новость, но Белвар тут же влез в разговор:

— Только получил много серьезных ожогов. Если бы не целительная магия Аль-эм-Ашвул, то сейчас он был бы уже мертвым. Шрама на спине не останется, когда заклинание лечения закончит свое действие.

Тут и Крейн подал голос:

— А откуда у него такая рана?

Альви чуть не поперхнулась чаем, когда ее собрат воитель с любопытством бросил в сторону женщины взгляд. Положение спас словоохотливый Белвар:

— Это ему достался подарок от захвата Форбариуса.

Тут Никс впервые решил обратиться к своему давнему приятелю и учителю напрямую с очень давно мучившим вопросом:

— А что он тут делал?

Хранитель быстро пошевелил в разные стороны усиками, как бы обдумывая свой ответ, а потом просто решил отмахнуться:

— Перестань, Никс. Ведь если бы ты действительно попал в тюрьму, то как бы я смог вытащить тебя, ведь Крейна и Альви тогда с нами еще не было? А Филипп был вором и мог запросто проникнуть в любое помещение. И не забывай, — Белвар погрозил пальцем, — тебя в худшем случае могли тут же казнить.

Последние слова хранителя леса заставили изумрудноволосую красавицу ненадолго затаить дыхание.

— Но ведь этот пройдоха целую ночь развлекался, за что сам мог угодить в крепостные застенки.

Белвар протестующе заморгал глазами.

— Ну, подумаешь,… в конце концов я продержал его целую ночь в дупле, а до этого заставил поднимать на дерево камни.

Никс тут же пустился в яростный спор по поводу всех «за» и «против» похода Филиппа в город. Крейн в это время с удовольствием следил за разгоревшимся спором — воры, казни, оружие и крепости были его любимым предметом беседы. А вот Альви решила сменить мрачную тему на что-нибудь более интересное.

— Как ты вычислил главного злодея? — женщина мигом затронула волновавший всех вопрос, тут же прекратив все споры о дальнейшей судьбе Филиппа в случае, если бы наемники его схватили.

— Друид допустил ошибку, когда сказал Карлангеру, где нас найти в подземелье и в какой час мы там появимся. Сначала я думал, что за всем стоял Форбариус — ведь именно он первым напал на меня, устроив ловушку в Доме Магов. Но его вопросы, касающиеся того, почему я не выпил кровь всех его творений, а удовлетворял потребность своего организма только по мере необходимости, и его отчаянное рвение изучить мои способности, наводило на размышления. Форбариус как будто собирал для кого-то информацию, как если бы готовил детальный отчет о своих неудачах, а это означало, что за ним стоял еще кто-то. Дальше был маг Густав, который ни разу не бывал в подземелье, но почему-то, как потом он сам признался, все знал и про ловушки, и про дверь, и про стражей, и даже про Хранилище Аватаров в подземном городе. Когда на допросе у Альви, — сидящая рядом красавица нежно улыбнулась, — маг сказал, что Форбариус, обучавший его, знал все об этом месте, и даже сумел попасть сюда, тогда я заподозрил Густава. Но потом появился гном, который все испортил.

Паучий страж, покончив с горячим чаем, не преминул задать вопрос:

— А причем здесь был замок градоправителя?

Здесь тут же оживилась Альви, дав Никсу небольшую передышку:

— Потому что информацию солдатам по поводу нашей поимки должен был дать кто-то третий. Человек или кто иной — не важно. Это существо должно было прекрасно знать все входы и выходы из подземелья, иметь хорошие контакты среди командиров городской стражи и знать магические свойства Хранилища Аватаров. Ведь это именно оно нас выпустило в том зале. Верно? — Женщина внимательно посмотрела на Никса, ожидая его комментариев по поводу своих слов. На что наемник согласно кивнул, полностью подтверждая версию Альви.

— Именно поэтому ты пошел в замок на поиски сильного волшебника? — подвел итог Белвар, гревший свои маленькие ручки, обнимая в ладошках теплую глиняную кружку.

Летаврус подтвердил:

— Друида.

— Ну и что мы планируем делать дальше? — под конец спросил уставший от разговоров, дозоров, баталий и падений Крейн. Воина можно было понять, особенно после перенесенной им схватки.

На заданный вопрос Белвар задумчиво покачал головой, Альви только смущенно пожала ровными плечиками, а вот у Никса уже был готов ответ:

— Отправимся в город лесорубов, сядем на летучий корабль и отправимся домой.

Белвар немного подумал, а затем переспросил:

— Все?

— Ну, — Никс задумчиво покачал головой, потом ответил: — Да…

Хранитель леса лукаво посмотрел на еле сидящего воина и громко усмехнулся:

— Только ты не учел того, что твое время пребывания в этих уютных и интересных краях длится всего два дня. И что следующий корабль зеппелинов появится здесь только через пару недель как минимум. — Видя, что наемник скис, Белвар продолжил: — К тому же, разве Ариниус не сказал тебе, что врученный им тебе билет действителен только для путешествия в один конец? — Эта новость окончательно выбила Никса из сил. Хоть внутри шалаша и было уютно и тепло, на улице по-прежнему шел холодный осенний дождь, грозивший в ближайшие дни превратить все эти леса в непроходимые болота. А тут еще выясняется, что Филипп серьезно ранен, но, возможно, жить будет, а самому здоровому в этой компании — то есть Никсу — придется тащить на себе этого нытика. «Да, — подумал Летаврус, — в ближайшие дни жизнь в лесу может обернуться настоящим кошмаром. Билет в один конец! Ариниус все-таки сумел обмануть его. Ладно, об этом позже. А сейчас надо как можно подольше поспать». С этими думами наемник полез в глубь шалаша, где ему уже была приготовлена широкая еловая подстилка с подголовником из сплетенных веток хвороста.

Наемник не помнил, как его голова опустилась на лесную постель.

— Ненавижу магов, — еле-еле проговорил Никс и тут же улыбнулся от прикосновения мягких пушистых волос.

— В самом деле? — Изумрудноволосая красавица нежно прижалась к Летаврусу всем телом и ласково поцеловала в щеку.

Оглавление

Часть первая Битва во льдах

  Глава первая Высадка

  Глава вторая Крепость

  Глава третья Ледяная башня

Часть вторая Хатка и Мейриярд

  Глава первая Первое задание

  Глава вторая Родные стены

  Глава третья Конвой

  Глава четвертая Архатра

  Глава пятая Принц

  Глава шестая Ариниус

  Глава седьмая Ариниус и Архатра

  Глава восьмая Старый друг

  Глава девятая Путешествие

  Глава десятая Сражение в руинах

Часть третья Древнее зло

  Глава первая Дремучий лес

  Глава вторая Прибытие

  Глава третья Мудра хан

  Глава четвертая Дом магов

  Глава пятая Человек-тень

  Глава шестая Файдайер

  Глава седьмая Побег

  Глава восьмая Подземный город

  Глава девятая Хранилище Аватаров

  Глава десятая Бетлерус

  Глава одиннадцатая Карлангер

  Глава двенадцатая Битва титанов

  Глава тринадцатая Форбариус

  Глава четырнадцатая Древний враг

  Глава пятнадцатая Финал Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg