«Долг, честь и taimas»

Как всегда первыми его появление заметили долгоживущие и дети.

Эльф, задумчиво почивавший на лавочке напротив ворот мастерской, неожиданно вскинул голову и обратил взгляд в сторону ближайшего перекрестка. Один из троих орков-подростков, что втихую давили в подворотне бутылку ворованного портвейна, уронил полупустой стакан, а остальные двое его даже не обматерили.

К перекрестку приткнулся старенький пикап, прирученный, наверное, еще до Крымского Передела.

Орки торопливо отступили в спасительную полутьму подворотни. Эльф принял менее расслабленную позу, даже оторвавшись от давно не крашенной скамеечной спинки.

Из пикапа вылез живой, одетый в выцветшую джинсу и тяжелые гномьи ботинки. Он был совершенно лыс; даже с такого расстояния эльф различил татуировку на голове. Экскаваторный ковш, зависший точно над ухом. И силуэт живого рядом — не то эльфа, не то человека. А, может быть, не слишком коренастого орка.

Эльф мгновенно понял, что у другого уха вытатуирован собственно экскаватор, а лапа с ковшом тянется через весь обритый затылок.

Орки татуировки не рассмотрели. Главным образом из-за иного строения глаз. То есть, что-то такое темное, украшающее голову приехавшего на пикапе они различили, но внимание их было занято в основном пристегнутым к куртке ружьем — тяжелой помповухой без приклада.

Живой забросил за спину бурый шмотник — всего на одну лямку — и неторопливо направился к воротам, над которыми красовалась (если это слово можно было применить к выцветшим буквам) лаконичная вывеска:

«СХОД. РАЗВАЛ. ВУЛКАНИЗАЦИЯ. КРУГЛОСУТОЧНО.»

Мимо эльфа живой прошествовал даже не взглянув в сторону скамейки.

За воротами открылся небольшой дворик, упирающийся в вереницу боксов-гаражей; на площадке перед единственным открытым боксом замер грузовик «Ингул» с болезненно откинутой вперед кабиной. Рядом в не меньшей задумчивости чем грузовик стоял пожилой кобольд в истертом от долго употребления кожаном фартуке поверх спецовки. Обуви на кобольде не было.

Когда лысый приблизился, кобольд порывисто обернулся, разомкнув сложенные на груди руки.

— Геральт? — сказал кобольд с удивлением. — Какими судьбами? Привет!

— День добрый, Сход Развалыч, — поздоровался тот, которого назвали Геральтом. По тону его чувствовалось, что к кобольду он питает глубокое и совершенно искреннее уважение. Как к отцу или учителю.

— Геральт, — послышался голос, который мог принадлежать только эльфу. — Значит, ты и правда ведьмак?

Геральт чуть повернул голову и скосил взгляд: в воротах стоял эльф, решившийся наконец покинуть лавочку.

— Это кто, Сход Развалыч? — осведомился ведьмак после десятисекундного раздумья.

Кобольд снова раскинул руки в стороны, только на этот раз не для объятий:

— Не знаю. Назвался Иландом. Он ждет тебя уже седьмой день, и я его считал полным идиотом, потому что не ожидал твоего появления. А он сослался на какой-то неведомый мне принцип Шекли и принялся тебя ждать. Глазам не верю просто. Что за принцип, а, почтенный?

— А, — ведьмак неожиданно вздохнул и устало махнул рукой. — Дурацкий принцип. Но иногда работает. Потом как-нибудь расскажу.

И он повернулся к эльфу.

— Зачем ты ждал меня?

— Я хочу тебя нанять.

— Я работаю за деньги, — предупредил ведьмак. — Причем, за немалые.

— Я знаю, ведьмак. Я знаю даже то, что вы, ведьмаки, работаете только с полной предоплатой. Но у нас нет выхода.

— Ну, что же… Где мы можем обсудить вашу проблему? Здесь недалеко, на Туровской есть замечательный шинок.

— Мне все равно, — ответил эльф.

— Сход Развалыч, — ведьмак снова обратился к кобольду, — я снова у вас остановлюсь, вы не против?

Но кобольд ответить не успел: его перебил потенциальный наниматель Геральта:

— Останавливаться не придется, — заявил он не допускающим возражений тоном. — Мы уедем очень быстро.

— Посмотрим, — хладнокровно отозвался ведьмак. — Посмотрим. А пока я мечтаю только об одном: о сичениках по-винницки и о бокале темного пива.

— Будут и сиченики, будет и пиво, — все так же хмуро заверил эльф. — Пойдем.

И они пошли. Свернули с Нижнего Вала в сторону Щекавицы; эльф явно знал, где находится упомянутый Геральтом шинок.

«Что ж, — подумал ведьмак. — Начало этой истории мне нравится. Впрочем, истории я пока как раз и не слышал. Но у каждой истории бывает начало, когда еще ничего не ясно, когда контуры будущих событий только намечаются, но когда уже задается настроение. Так вот: мне начинает нравиться настроение этой истории…»

В шинке Геральт отвлекся: он был достаточно сильно голоден, чтобы помышлять о чем-нибудь помимо еды. Эльф не мешал насыщаться, просто безмолвно сидел напротив, вяло ковырялся вилкой в салате и цедил «Слезу Элендила» из высокого бокала на потемневшей от времени серебряной ножке. «Слеза» стоила так называемую «прямую цену»: грамм — гривна. Так что Иланд только за свое питье выложил не меньше сотни. Это весьма обнадеживало.

Насытившись, Геральт залпом заглотал бокал «Черниговского темного» и взялся за второй, уже не торопясь, с расстановочкой, слизывая с губ пену и потягивая пиво маленькими глотками. Организм блаженствовал.

— Ну, — вопросительно протянул Геральт, — что там у вас?

Ему понравилось, что эльф не форсировал событий. Собственно, ведьмак даже устал ожидать, когда же ему изложат задачу. Поэтому и спросил сам.

— У нас четыре смерти, — мрачно сообщил эльф. — Я поведаю предысторию для начала, ладно?

— Конечно, — Геральт поудобнее откинулся на спинку стула. — И велите, чтобы не забывали подносить пиво…

Эльф сухо щелкнул длинными пальцами с тщательно ухоженными ногтями; тут же примчался официант.

«Ну, еще бы, — подумал Геральт. — К тем, кто заказывает „Слезу Элендила“ официанты спешат в первую очередь…»

— Наверное, стоит начать с легенд. Так будет правильнее.

«С легенд? — удивился ведьмак. — Господи, что ж за работу мне хотят подсунуть-то?»

— Ты знаком со специальной техникой радиосвязи? — спросил эльф.

— Ну… — Геральт пожал плечами и глянул в сторону, на секунду, не больше. И снова встретился со льдистым взглядом эльфа. — В общих чертах. Я ведь ведьмак.

— Слыхал байки о заблудившихся радиосигналах?

— Слыхал. Кто ж подобных баек не слыхал?

— Это не байки, Геральт.

Ведьмак вдумчиво осушил бокал; пустой тут же заменили на полный.

— Это действительно не байки. Наш предводитель — его зовут Финдамиэль — занимается заблудившимися радиосигналами уже более полутора тысяч лет.

— Ого, — честно признал Геральт. — Впечатляет. И до чего же он дозанимался?

— Ну, во-первых, выделил частоты, на которых заблудившиеся радиосигналы звучат особенно часто. Во-вторых попытался систематизировать периодичность и продолжительность диких передач.

— И?

— Они чаще всего звучат весной, в периоды первых гроз. И почти никогда не случаются зимами, во время снегов. Впрочем, это не очень важно. Важно другое. За последние пятнадцать лет число диких передач возросло.

— Сильно?

— Сильно. В семьдесят раз.

— Ого! — вторично впечатлился ведьмак. — Это что же получается?

— Получается, что заблудившиеся радиосигналы проскакивают не два-три раза в год, а раз в сутки. Ну, немного реже, если честно, — уточнил эльф. — Кроме того, они стали гораздо длиннее по времени и чище от помех.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что ваш предводитель сумел эти передачи раскодировать?

Эльф поднял на ведьмака морозный взгляд долгожителя.

— Именно это я и хочу сказать.

Геральт зябко поежился — отчасти от взгляда собеседника, отчасти от его слов.

— Там были координаты, — хмуро пояснил Иланд. — Координаты в какой-то неизвестной цифровой системе. Шесть лет назад Финдамиэль впервые осуществил реальную привязку к реальным картам. Год назад впервые выделил обе координаты и пересчитал их в общеупотребительную проекцию.

— Где? — коротко справился Геральт.

— Под Черновцами. Старый-престарый замок.

— Вы его обследовали?

— Пытались. Погибло два эльфа. В первый же день.

Ведьмак неодобрительно покачал головой:

— Как они погибли?

— Один нарвался на ловушку в коридоре — его проткнуло железной арматуриной. Второй провалился в подземелье. Он был еще жив, когда его начали пожирать крысы, я сам слышал его крики.

Глаза эльфа стали еще белее, чем раньше.

Геральт, хоть и мутант, но все же короткоживущий человек, прекрасно знал, как относятся к смерти долгожители-эльфы. И как дорого они ценят жизни собратьев. Их ведь очень мало рождается, эльфов. Каждый новорожденный долгожитель в пределах Большого Киева — праздник для любого из взрослых эльфов. Но эти праздники случаются все реже.

— Им не было еще и по четыреста лет, — глухо сказал Иланд. — Погибли в сущности дети…

«Эх, жизнь… — подумал Геральт со смешанным чувством. — Мне нет еще тридцати пяти. По меркам эльфов я еще эмбрион… И именно поэтому они хотят сунуть в самое горнило меня, человека, чья жизнь не стоит и серебряного гроша. Сохранив тем самым свои драгоценные тысячелетние жизни…»

— Дался вам этот замок, — буркнул ведьмак вслух. — Неужели он вам так важен?

Иланд снова уткнулся в бокал.

— В замке находится один из запеленгованных источников диких радиосигналов. Точнее, исторгнутые из замка радиосигналы спустя какое-то время повторяются в эфире. Самопроизвольно. Без поддержки передающих контуров. Ну, и, само собой разумеется, замок не числится в реестре зарегистрированных у Техника Большого Киева официально прирученных источников радиосигналов.

Повисло тяжелое молчание. Как и все долгожители, эльф мог молчать часами. Но человек спешит жить, Иланд это вполне понимал.

— За год погибло еще двое наших. И почти два десятка нанятых сорвиголов — в основном людей. Ни единому живому не удалось пройти дальше холла. Собственно, сегодня в холл мы ходим почти безбоязненно, но вот дальше — увы. А нужно подняться в башню.

— И вы решили нанять ведьмака, — подытожил Геральт. — Что ж, разумно, хотя можно было и раньше принять такое решение.

— Решение принято давно, — буркнул эльф с демонстративным равнодушием. — Мы искали подходящую кандидатуру.

Геральт хлебнул пива и с отчетливым стуком опустил бокал на столешницу.

— Задание не из легких, — признал ведьмак. — Я слыхал кое-что о зданиях-убийцах. Вопрос, полагаю, упирается только в цену. Сколько вы можете заплатить?

— А как дорого ты ценишь свою жизнь?

Ведьмак откровенно рассмеялся, запрокинув голову:

— Разве жизнь можно оценить в гривнах?

— Можно, — парировал эльф. — Если прожить достаточно долго.

— Но я еще не прожил столько.

— И не проживешь, — вздохнул эльф. — Такова участь однодневок. Хоть ты и ведьмак, хоть ты и протянешь заметно больше остальных людей, но из духовного младенчества тебе все равно не выбраться. Поэтому я хочу услышать сумму, которую ты запросишь. Она будет взята, безусловно, с потолка. А уж мы сравним ее с нашей оценкой ведьмачьей шкуры. И если сравнение будет в интересную для нас сторону, ты получишь свои деньги и отправишься в замок.

— Забавно, — Геральт поковырялся в зубах колючкой южной акации, срезанной с дерева позапрошлым летом и исправно служащей зубочисткой до сих пор. — Ну, допустим, мы договорились. Ну, допустим, сунулся я в этот замок-убийцу. А что если и я не пройду дальше холла? Что даст вам моя смерть?

— Ты ведьмак, — сухо заметил Иланд. — Ты в любом случае обязан пройти гораздо дальше холла. В идеале — в башню. И рассказать все, что там увидишь.

— Обязан… — горько усмехнулся ведьмак. — Обязан я буду только после того, как возьму ваши деньги. Не раньше.

— Безусловно, — подтвердил эльф. — Но ты их возьмешь. Я-то знаю. Итак, твоя цена?

Геральт попытался подпустить холода во взгляд, но потом понял: с эльфом в этом не ему тягаться. И просто объявил:

— Двадцать пять тысяч. Вперед.

— Мы согласны, — без тени колебания выдохнул эльф. — Еще пива?

— Еще.

— Но учти, — предупредил эльф. — Мы должны выехать сегодня же. Если перепьешь, тебя просто погрузят в лимузин и увезут.

— А то я не знаю, — фыркнул Геральт и с удовольствием хлебнул темного.

Те, кто может погибнуть в любой момент, умеют и радоваться жизни.

Как никто.

* * *

Очнулся Геральт от равномерного покачивания. Трясли не его, покачивалось все ложе.

Он открыл глаза. Небольшое тесное помещение; потолок можно достать рукой, не вставая.

Свесился с полки; внизу обнаружилась еще одна. Где-то снаружи равномерно гудел мощный двигатель.

«Ни хрена это не лимузин», — подумал Геральт потихоньку спускаясь на пол.

Более всего помещение походило на кунг большого грузовика; вдоль одного борта — полки в два этажа, застеленные походными клетчатыми одеялами; вдоль второго — столы и стеллажи с технической и научной аппаратурой. У Геральта создалось впечатление, что аппаратура явно имеет отношение к радиосвязи. В передней стене кунга — овальная дверца, скорее всего в кабину водителя. У задней стены, в закутке за полками, новомодный химический туалет.

Геральт хмыкнул. Последнее открытие было очень кстати, ибо выпитое вчера пиво неистово рвалось на свободу.

Кабинка была тесная, там только и умещались унитаз да узкая хромированная раковина с хромированным краном. Когда Геральт, заодно и умывшись, вернулся в кунг, его встречали.

Два эльфа, Иланд и еще один. От Иланда второй отличался только одеждой да еле заметным шрамом на переносице. О возрасте его, разумеется, внятно отозваться было чрезвычайно трудно. Не оставляло сомнений лишь одно: эльф не из молодых, ему явно больше полутысячи лет.

— Проспался? — сухо спросил Иланд.

— Да. Спасибо.

— Твой рюкзачок и твое ружье вот здесь, — он потянул на себя ящик одного из столов. В ящике и впрямь обнаружился выцветший шмотник ведьмака и его верная помповуха. А больше у Геральта ничего своего и не было — разве что несколько счетов в нескольких банках Большого Киева.

— Где мы сейчас?

— Около Винницы. Можно выйти и отведать твоих любимых сичеников. Только сегодня я рекомендовал бы тебе воздержаться от пива.

— От пива воздержусь. Я все-таки ведьмак, — пообещал Геральт. — А в плане еды мне сейчас милее мясная солянка. Вот ее бы выхлебал целую миску.

— Хорошо.

Иланд повернулся к своему молчаливому сородичу и распорядился:

— Скажи Эранвальду, чтоб остановился у какой-нибудь закусочной.

От внимания Геральта не ускользнуло, что Иланд обращается ко второму эльфу не как старший, а как равный. Так что его распоряжение скорее походило не на приказ, а на просьбу.

Эльф со шрамом ушел в кабину, а Иланд снова обратился к Геральту:

— Если хочешь еще поваляться — эта полка твоя. Удобствами, я вижу, ты уже выучился пользоваться. Свет, если нужно, включается здесь. Откидные сидения — вот. Что еще тебе может понадобиться?

— Выход в сеть, наверное? — задумчиво предположил Геральт. — И источник техники для ноутбука, а то мой переносной что-то подыссяк.

Иланд переключил несколько тумблеров на ближайшей панели и откинул плоскую заглушку. Все необходимые разъемы на тонких, самопроизвольно втягивающихся внутрь панели шнурах, ведьмак разглядел тут же.

— Хороший у вас лимузин, — похвалил Геральт. — Жаль, только бара нет.

— Бар есть, — сухо отозвался Иланд. — Но кое-кто, помнится, обещал воздержаться от пива.

— Но от минералки-то я воздерживаться не обещал! Или у вас в баре нет минералки?

— Есть минералка. Даже несколько сортов. Пойдем, выберешь.

В этот самый момент «лимузин» сбросил скорость; ведьмак с эльфом были вынуждены схватиться за поручни, благоразумно прикрепленные к прозрачному потолку.

— Кажется, закусочная, — сказал эльф. — Там и попьешь минералки. Пошли.

Овальная дверь действительно вела в кабину — просторную и удобную. Слева в кабине располагалось место водителя, справа — сдвоенный диванчик для пассажиров. В данный момент сидение диванчика было поднято, а пассажирская дверь открыта. Эльфы уже выбрались наружу.

Геральт тоже покинул кабину, с удовольствием ступив на твердую землю. Обернулся и поглядел как выглядит снаружи «лимузин».

Выглядел тот что надо — камуфлированный грузовик, больше похожий на автобус, только без окон. Но при прозрачном потолке окна действительно не нужны нигде, кроме кабины.

Закусочная тоже оказалась под стать — модерновая, дальше некуда. Верно, выросла совсем недавно. И готовили в ней неплохо. Во всяком случае Геральт долго колебался: взять вторую порцию солянки или не брать. Эльфы есть не стали, выпили только по рюмке какого-то своего пойла из купленной из-под прилавка клетчатой фляжечки и принялись сосредоточенно дымить длинными коричневыми сигарами с короткими пластиковыми мундштуками.

Когда Геральт все же решил не брать еще солянки и молча встал, эльфы оставались неподвижными чуть ли не минуту. Но в итоге поднялись и потянулись к выходу, совершенно не обращая внимания, что ведьмак направился к прилавку.

Ведьмак не искал ничего особенного, просто лениво осмотрел витрину, встретился взглядом с барменом, в котором явно текла кровь виргов, и ушел вслед за эльфами.

Водитель Эранвальд — молодой, кстати, эльф, еще без Антарктиды во взгляде — уже сидел за рулем. Иланд и второй, чьего имени Геральт до сих пор не знал, переминались с ноги на ногу у распахнутой двери грузовика. Отчего-то грузовик с распахнутой дверью показался похожим ведьмаку на грузную, давно утратившую способность к полету птицу, тоскливо оттопырившую крыло.

Не дожидаясь приглашения, Геральт вскочил на подножку и скользнул в кунг. Почти сразу же «лимузин» тронулся, равномерно набирая скорость.

Иланд заглянул в кунг — ведьмак как раз добывал из шмотника потрепанный долгими путешествиями, но отнюдь не потерявший надежности спецноутбук. Эту верную и преданную научную машинку ему вручили в Арзамасе-16, в ведьмачьей школе, откуда либо выходят хладнокровными и расчетливыми убийцами чудовищ, либо не выходят вовсе.

Задумчиво кивнув головой Иланд захлопнул дверцу и Геральт остался предоставленным самому себе.

Неторопливо подключая разъемы, одновременно он поглаживал ноутбук, словно уговаривал в который раз помочь. Помочь одиночке и скитальцу, не знающему ни любви, ни жалости. Одному из самых независимых живых созданий во всей укутанной мегаполисами Евразии.

Загрузилась система, как по маслу прошла процедура входа в сеть. Геральт влез на ведьмачий сервер и застыл перед открывшимся окошком справочно-поисковой системы.

«Что мне нужно-то? — подумал он, сосредотачиваясь. — Попробуем-ка это…»

И он ввел: «Radio».

А потом нажал на «Поиск».

Естественно, поисковик вывалил необъятную тучу ссылок, даже после фильтрации результатов особыми скриптами ведьмачьего сервера. Испустив тяжкий вздох, Геральт принялся методично вводить уточнения, а потом перебирать оставшиеся ссылки в надежде выудить из сети что-нибудь полезное, что-либо могущее пригодиться в нынешнем найме.

Ведьмак — это не только монстр, забрасывающий гранатами осатаневший бульдозер. Не только воин, палящий из ружья в озверевший механизм или выслеживающий боевого Рипа-эспера. Ведьмак — это еще и долгие часы перед экраном ноутбука, это бесконечные блуждания в сети. Это покрасневшие от недосыпа глаза и мозоль на указательном пальце, та самая мозоль, что елозит по серому прямоугольничку тачпеда и влечет по экрану шустрый мышиный курсор.

Но главное, ведьмак — это знание и умение найти все необходимое для выполнения работы, за которую уже получены деньги. Ведь ведьмаки никогда не подводят. Они или выполняют работу, или гибнут.

* * *

У Финдамиэля взгляд был совершенно не ледяной — напротив, тусклый какой-то, словно подернутый дымкой. Смотреть старому эльфу в глаза не хотелось ни капельки, поэтому Геральт, откинувшись на спинку резного стула, рассеянно изучал расписные стены.

— Двадцать пять тысяч? Хм… — эльф пошамкал губами, совсем как человеческие старики, хотя лицо его до сих пор не знало ни единой морщинки. — Неплохие деньги! На них можно долго жить.

— Можно, — согласился Геральт.

— Но ведь можно и умереть, отрабатывая их.

— Что ж, — Геральт пожал плечами. — Тогда Арзамасу-16 достанется весь мой гонорар, а не обычный процент.

— А какой процент ведьмаки платят Арзамасу-16? — поинтересовался эльф.

Геральт едва заметно обозначил улыбку, собрался с силами и все-таки взглянул эльфу в глаза — как в бездну.

— Вы ведь прекрасно знаете, почтенный Финдамиэль. Наверняка вы успели забыть в несколько раз больше, чем все присутствующие здесь когда-либо знали. Разве не так?

Эльф как будто оцепенел; потом неохотно склонил голову набок:

— Мне действительно известен процент отчислений каждого ведьмака Арзамасу-16.

— Тогда зачем спрашивать?

— Должен же я тебя проверить?

— Проверить? Зачем? Если вы не доверяете мне, не имейте со мной дела. А если доверяете — к чему ненужные вопросы?

— Мне интересны твои мотивы, ведьмак. Ваш брат всегда отличался от обычных людей.

— Конечно. Ведь мы мутанты. Все, как один. Иначе мы не смогли бы ведьмачить.

Эльф снова на некоторое время оцепенел. Потом задумчиво, обращаясь куда-то в пустоту огромного зала, произнес:

— Пятьдесят процентов! Половина того, что тебе платят за риск! Ответь, ведьмак, зачем ты отдаешь эти деньги тем, кто сделал из тебя чудовище?

— Ты уверен, что хочешь знать это?

— Уверен.

— Затем, чтобы такие как ты могли послать на смерть вместо себя таких как я. И мне не кажется чрезмерным отчисляемый процент.

— И ты послушно идешь на смерть? Ради денег? Ради половины гонорара?

— Иду.

— Но почему? Почему, скажи на милость?

— Потому что именно за пятьдесят процентов от доходов всех, кто шел на смерть до меня, ведьмака Геральта научили оставаться живым, идя на смерть.

— Ты боишься смерти?

— Все боятся смерти.

— И тем не менее, берешься за работу, где шансы на успех зачастую бывают довольно призрачными?

— Берусь. Это моя работа.

— Но ведь ты боишься смерти. Я не понимаю тебя.

— Почтенный Финдамиэль… Возможно в силу своего возраста, несравнимого с возрастом даже какого-нибудь захудалого орка, я просто не успеваю осознать сформулированное вами противоречие. В Арзамасе-16 меня не учили не бояться смерти. Поэтому я боюсь. Но меня научили выживать. Я ведь уже говорил. Поэтому я иду на смерть, выживаю, но при этом все время боюсь смерти. Где здесь противоречие? Я не вижу.

— Если не ходить на смерть, нечего будет бояться.

— Если не ходить на смерть, нечего будет есть. Мне и тем, кто еще только учится быть ведьмаком.

— Хорошо! — эльф порывисто хлопнул по столу холеной ладонью. — Вот контракт. Погляди, есть ли у тебя претензии к каждому из пунктов.

Геральт двумя пальцами принял распечатку на тончайшей гербовой бумаге и углубился в чтение.

— Претензий нет, почтенный Финдамиэль, — объявил он спустя какое-то время. — Но есть два замечания. Например, формулировка «в приемлемые сроки» кажется мне расплывчатой. Приемлемые кем сроки? Вами? Я могу не дожить, для меня время течет иначе. И вот еще: «любым доступным способом предотвратить дальнейшие смерти…» и так далее. Не боитесь ли вы такой формулировки? А если я взорву к чертям собачьим замок вместе с его тайной? Формально я буду прав. Но останетесь ли довольны вы?

— Ты не сделаешь этого, — тихо сказал Финдамиэль. — Ни один ведьмак не причинит вреда городу, который принял его.

Эльф вдруг вскинул голову и с характерным каноническим пришептыванием процитировал:

— Ибо хрупко равновесие городов, и разрушив дом возможно погубить весь район, а погубив район возможно обратить в развалины весь город. Помни о Карфагене…

Взгляд эльфа снова потускнел, голос стал тише, а пришептывание растворилось в обычном для эльфов смягчении согласных.

— Вы только называетесь истребителями чудовищ. На деле — вы сами чудовища, чудовища-санитары. Поэтому я не боюсь второй формулировки. А что до первой — сформулируй сам как считаешь нужным.

Геральт задумался, а потом предложил:

— А давайте пункт о сроках вообще вымараем. Не думаю, что вы заподозрите меня в желании остаток дней провести в этой дыре…

— Вымарываем, — коротко согласился Финдамиэль, а через какую-то минуту Геральту уже подали новую распечатку.

Бегло проглядев ее, ведьмак удовлетворенно кашлянул:

— Кхе-кхе… Вот теперь все как нельзя лучше. Подписывайте, почтенный Финдамиэль.

Эльф, на миг застыв со стильной чернильной ручкой в тонких пальцах, размашисто подписал контракт. Встал со стула и Геральт, оперся о столешницу локтем левой руки и тоже расписался.

Теперь он официально был нанят на работу.

— Как ты предпочитаешь получить плату, ведьмак? Наличными? Переводом?

— Лучше переводом. Что-то неохота мне таскать столько наличности в шмотнике так далеко от Центра… А назад вы меня, понятно, доставлять не собираетесь.

— Эранвальд! Подготовь машину! Мы едем в банк, в Черновцы, — велел Финдамиэль молоденькому эльфу-шоферу. И повернулся к Геральту:

— Это не займет много времени. Как, надеюсь, не займет много времени твоя работа.

— И я надеюсь, почтенный Финдамиэль, — совершенно искренне заверил ведьмак.

И действительно, в банк и назад смотались за каких-то полтора часа. Геральт проконтролировал как на один из его счетов в «Гномиш Кредитинвест» капнуло ровно двадцать пять тысяч гривен и успокоился окончательно.

Не привык он, что эльфы так спокойно платят огромные деньги за такую необычную и неопределенную работу.

* * *

Сначала Геральт вторично, с изнурительными подробностями, выслушал историю неудачных попыток проникновения в замок. Эльфы проявили в этом недюжинную изобретательность: пытались добраться до башни и через центральный вход, и через несколько малых, и в окна, и даже высадиться непосредственно в башенку из вертолета. Бесполезно. Окна они даже не сумели вскрыть; вертолет, едва приблизился к замку, впал непонятное оцепенение и рухнул вместе с орками-добровольцами в близлежащий парк. Малый вход в левом крыле удалось вскрыть без проблем, но двое сорвиголов из ближайшего квартала, которые туда сунулись, попросту не вернулись.

Терпеливо, метр за метром, шаг за шагом эльфы и их недалекие помощники из местных, привлеченные блеском солидной награды, вылизывали каждый из семи коридоров, что ответвлялись от холла у центрального входа. Тщетно. Добровольцы гибли, причем даже не всегда понятно от чего. Ни один из коридоров не оставался прямым больше двух десятков метров. Исследователь скрывался из виду, а потом доносился истошный крик, иногда — шум, и все. А иногда ни крика, ни шума. Доброволец просто исчезал без следа.

Время от времени по ночам в окнах верхних этажей мерцали огни, тусклые и неверные, ничего общего не имеющие с обычными лампами или лампами дневного света. Скорее это напоминало мертвенное свечение гнилушек в глуши заброшенных парков. Именно в такие ночи радиоприемник Финдамиэля взрывался звуками дикой передачи. Геральт прослушал записи — передачи и в самом деле казались дикими. Ни намека на связный текст — всхлипывание какое-то, бормотание, шепот. Да и на голос, если честно, передачи не всегда походили, скорее на какофонический опус какого-нибудь менестреля-авангардиста, не брезгующего ни скрипом несмазанных петель, ни мявом возмущенного кота, которому ненароком оттоптали хвост.

Полторы тысячи лет занятий дикими радиосигналами явно не прошли для Финдамиэля даром. Эльф регистрировал и мощность случайных передач, всякий раз иную, от нескольких ватт до шести с небольшим киловатт. Первый сигнал вряд ли можно было засечь уже за десяток километров, второй без труда ловился даже на восточных окраинах Большого Урала. Пытался эльф и пеленговать сигналы, для чего организовал в округе три точки радионаблюдения. Источником передач можно было с уверенностью считать условную сферу десятиметрового диаметра в центре которой располагалось основание шпиля башенки. Геральт лично просмотрел несколько пеленгов, благо по пути сюда основательно проштудировал материалы с ведьмачьего сайта. Ошибок в расчетах он не обнаружил.

Единственное, чего не показал Геральту Финдамиэль — это раскодированные передачи с координатами некоторых мест в пределах Большого Киева. Что это были за места — Геральт на всякий случай даже спрашивать не стал. Но упоминание о них, невзначай оброненное Иландом, ведьмак до поры спрятал в памяти. Тем более, что Финдамиэль искусно и ненавязчиво столкнул Иланда со скользкой темы и заговорил совсем о другом. Естественно, Геральт не подал виду, что обратил внимание на неосторожные слова Иланда. Но запомнить — запомнил.

В конце концов, устремлениями таких, как старый эльф, искателей руководит страсть к чему либо — власти, наживе или знанию. Финдамиэль не походил на фанатичного приверженца чистого знания. А значит, он чего-то хотел от этого мира. И пытался добиться этого путем разгадки тайны диких радиосигналов. Заблудившихся передач.

Передачи, однажды зафиксированные, продолжали блуждать в эфире годами. Финдамиэль аккуратно засекал их периодичность, вычислял затухание, пытался даже пеленговать источники эха, но никакого упорядоченного вывода на основании полученных данных сделать все равно не сумел. Он скармливал десятки килобайт наблюдений компьютеру, но и тот не смог свести все это хоть в какую-нибудь систему.

В общем, надежды Геральта разрешить проблему кабинетно-аналитическим методом не оправдались. По правде говоря, за всю его недолгую пока карьеру ведьмака ни одна проблема не разрешилась кабинетно-аналитическим методом, но Геральт все надеялся, что когда-нибудь такое произойдет.

Но не сейчас. На этот раз придется все же лезть в загадочный и — чего там говорить? — вполне зловещий покинутый замок. Геральт заранее настроил себя на паутину по углам, на летучих мышей и заржавленные цепи на стенах. На пыль и ветхие гобелены. На непредусмотренные опасности и опасности заведомо известные, такие как неожиданно выскакивающие из стен металлические прутья или подвал, полный крыс, куда сбрасывают хитроумно сработанные на опрокидывание каменные плиты в полу.

Возможно Финдамиэль ждал, что ведьмак просто навесит на себя спецснаряжение из рюкзачка, возьмет ружье и очертя голову попрется в замок. Возможно. Но Геральта в Арзамасе-16 не зря учили ВЫЖИВАТЬ при любых обстоятельствах. Выживает лишь тот, кто осторожен, как сталкер в Зоне. Кто лишнего движения не сделает, если не уверен, что оно не приведет к смерти.

Поэтому весь оставшийся день Геральт бродил вокруг замка по замшелым камням, по давно не стриженным лужайкам, прислушивался, принюхивался и думал.

Думал.

* * *

— Будь осторожен, ведьмак, — напутствовал его Финдамиэль.

— Спасибо, — ответил Геральт и подумал: «Осторожен… Нет, я сейчас, насвистывая, попрусь в самое пекло…»

Перед выходом он проглотил несколько таблеток-стимуляторов и сейчас в крови бушевал настоящий химический смерч. Каждый звук, каждое движение, улавливаемое глазами, приобрели ни с чем не сравнимую отчетливость. Мир стал непривычно ярким и неторопливым, в каждое мгновение Геральт теперь мог уместить массу поступков и мыслей.

Он проверил, легко ли выскакивает из боевого чехла ружье, на месте ли нож, не мешает ли чего. Ничего не мешало. Нож был на месте. Ружье исправно прыгало в руку.

Последнее — шнурки. Однажды у Геральта в самый неподходящий момент распустился небрежно завязанный шнурок и ведьмак проклял все на свете, потому что спотыкаться тогда ему было никак нельзя.

Все. Пора.

Провожаемый взглядами двух десятков эльфов, Геральт размеренно и — как ему казалось — медленно зашагал по гравиевой дорожке к замку.

Он уже заходил сегодня в холл — утром, вместе с Иландом и Эранвальдом. Геральт надеялся, что ведьмачье чутье что-нибудь ему подскажет — но тщетно. Замок казался мертвым, никаких механических чудовищ, никаких научных сюрпризов или ловушек. Он не ощутил НИЧЕГО, хотя обычно чувствовал враждебную технику сразу. Особенно под стимуляторами.

Семь дорог к смерти. Семь коридоров, каждый из которых уже собрал кровавую жатву.

Эльфы в холл не вошли. Остались сидеть на лужайке перед замком, время от времени вскидывая головы и провожая взглядами скользящие над башенкой белоснежные облачные горы. Изредка эльфы пускали по кругу небольшую фляжечку, из которой каждый отхлебывал по глотку. И — еще реже — кто-нибудь из круга косился на виднеющийся вдалеке флигель, который избрал своей резиденцией Финдамиэль. На взгляд до флигеля было километра четыре; от замка его отделяла плоская, едва заросшая зданиями и деревьями низина.

Ведьмак вывалился из холла спустя четыре с половиной часа; за это время никто из ожидавших не проронил ни слова. С виду ведьмак выглядел целым, только слегка помятым. Пояс с патронташем сбился набок, правый рукав джинсовой куртки был оборван чуть ниже локтя. На щеке багровел и наливался густой чернотой овальный кровоподтек.

Сделав несколько шагов ведьмак рухнул на колени, а затем повалился на спину, неловко подогнув ноги. Как по команде, эльфы вскочили и бегом кинулись к нему.

— Пить… — прохрипел ведьмак; Иланд без колебаний протянул ему ту самую фляжечку.

Геральт с видимым усилием сел, принял фляжечку и приложился к узкому горлышку, но тотчас захрипел и закашлялся.

— А, мать вашу! Я же просил пить, а не выпить!

Эранвальд мягкими стелющимися прыжками понесся к вишневым «Черкассам», на которых ведьмака привезли к замку. Вернулся Эранвальд с двумя бутылками местной минералки.

Геральт выхлебал обе, жадно, проливая солоноватые капли на подбородок и грудь.

— Фу!!! Ну и задачки у вас, господа долгожители!

— Ты дошел до верха? — жестко спросил Иланд.

Ведьмак вытряс в рот последние капли и с сожалением взглянул на пустую бутылку.

— Дошел, — вздохнул он. — И до верху дошел, и назад. Хоть это и было чертовски трудно.

— Поехали к боссу! — Иланд взял было его за рукав, для чего пришлось нагнуться.

— Погоди, Иланд. У меня есть к тебе пара вопросов.

Ведьмак оживал буквально на глазах. Сначала он сел, глядя на сгрудившихся вокруг эльфов, и так живых немалого роста, снизу вверх. Потом с некоторым усилием привстал, опираясь на свое могучее ружье. Даже теперь он был на голову ниже самого невысокого из эльфов.

— Sattae, Seidhe! — сказал Иланд своим. — Unn heda pas eonalta bitae…

Все, кроме Эранвальда и самого Иланда послушно развернулись и направились к дороге, что убегала от замка к флигелю.

— Пойдем в машину, — предложил Иланд.

— Пойдем, — не стал возражать ведьмак.

Перед тем, как сесть на ухоженную обивку сидения, он даже попытался очистить испачканную одежду. Впрочем, делал он это вяло и неохотно.

— Садись, — велел ему Иланд. — Сиденье есть кому вычистить.

Геральт сложился чуть ли не пополам и втиснулся на заднее сидение. Иланд примостился рядом; несмотря на то, что он был выше ведьмака, эльф устроился в машине с куда большим изяществом и грацией.

Эранвальд сел за руль.

— Скажи, Иланд… Только говори, пожалуйста, правду, от этого впрямую зависит то, что я для вас делаю. Ты и остальные эльфы — вы помогаете Финдамиэлю добровольно? Или по принуждению?

Иланд не нахмурился — он просто помрачнел взглядом, словно солнечный с утра день, на который наползли невесть откуда взявшиеся грозовые тучи.

— Почему ты об этом спрашиваешь, ведьмак?

Геральт запрокинул голову, шмыгнул носом и устало прикрыл глаза.

— Я хочу понять — зачем вы помогаете ему выяснить незарегистрированный источник радиосигналов? Каков в этом ваш интерес?

По тому, как эльф вдруг отвел взгляд, Геральт понял, что попал в самую точку.

— Это как-то связано с отношениями между эльфами? — настаивал ведьмак. — Я слышал, у вас есть какой-то формальный приказ старшего более молодому. И что старшего ослушаться нельзя. Это так? Финдамиэль призвал вас этим приказом?

— Да, — глухо сказал Иланд. — Финдамиэль — наш отец. И мой, и Эранвальда, и всех присутствующих здесь эльфов.

Ведьмак, готовый задать следующий вопрос, проглотил фразу. Пару секунд он сидел с приоткрытым ртом. Потом сказал:

— Ух ты…

И снова умолк.

— У эльфов отношения между родителями и детьми совсем не такие как у вас, короткоживущих, — Иланд говорил неохотно, но почему-то говорил. — У вас это просто опека более опытного над зеленым и несмышленым. Финдамиэль, конечно, опытнее любого из нас. Но мне тоже не двести лет, я успел повидать немало. В общем, по нашим обычаям нельзя ослушаться кровного отца. Даже если он пошлет тебя под колеса дикого грузовика на скоростной трассе.

— Ты знаешь, чем занимается твой отец на самом деле?

— Догадываюсь.

— И чем же?

Иланд долго молчал. Потом сухо приказал молодому эльфу:

— Эранвальд! Иди пешком. Мы тебя нагоним, я сяду за руль.

Молодой эльф безропотно подчинился — без тени недовольства или досады. Просто вышел из машины, захлопнул дверцу и размеренно зашагал прочь.

— Он тоже обязан тебе подчиняться? — поинтересовался ведьмак у эльфа. — Как младший брат старшему?

— Эранвальд — мой сын, — сообщил Иланд; кажется он уже взял себя в руки. Снова установил полный контроль над эмоциями.

— Не понял, — удивился Геральт. — Ты же говорил, что здесь все сыновья Финдамиэля?

Иланд вяло пожал плечами:

— Ну, говорил, и что? Так все и есть. Какая разница? Кровь Финдамиэля через меня передалась Эранвальду. Вы, люди, назвали бы Финдамиэля дедом Эранвальда. Эльфы называют его отцом. Если на то пошло, то я тоже не прямой сын Финдамиэля, а сын его сына.

— Тогда Финдамиэль Эранвальду не дед, а прадед, — проворчал Геральт. — Ладно, я понял. Стало быть, приказ прямого кровного родственника для вас закон?

— Не приказ, — поправил Иланд. — Призыв. Если отец призывает сына, сын приходит. Вообще-то слово «призыв» тоже неточное, но в вашем языке нет понятия точнее. По-эльфийски этот призыв называется «taimas».

— И пока Финдамиэль вас не отпустит, вы будете безропотно служить ему?

— Да.

— И лезть в этот треклятый напичканный смертью замок?

— Да.

— И не отступитесь?

— Нет. Собратья нас не поймут, если мы нарушим taimas.

— Спасибо, это все, что я хотел узнать. Впрочем, нет, не все. Ты что-то хотел мне поведать о планах Финдамиэля. Или это нарушение taimas?

Тень снова легла на лицо эльфа. Ведьмак понял, что Иланд заставляет себя говорить с усилием, словно переступая через некую запретную черту.

— Финдамиэль расшифровал несколько заблудившихся передач. Точнее, сумел их составить в нужной последовательности и раскодировать часть большого сообщения. Насколько я могу судить, в этом сообщении идет речь о каких-то фундаментальных научных формулах устройства нашего мира.

— То есть, в конечном итоге, Финдамиэль стремится ко власти и могуществу, — заключил ведьмак.

Иланд саркастически улыбнулся:

— А разве в этом мире есть что либо еще, к чему стоит стремиться?

— Ты прав, — покачал головой Геральт. — Ты прав, долгожитель. Даже я это понимаю. Что ж, поехали…

Иланд перебрался за руль и «Черкассы» охотно рванули по гладкому, вылизанному ветрами асфальту. Геральт задумчиво наблюдал, как в уменьшается в зеркале заднего вида злополучный, напичканный настоящей смертью замок.

Эранвальд не успел уйти далеко. Да и остальных эльфов, бредущих по дороге, они обогнали. Хотя в машине еще оставалось два места, Иланд не стал никого подбирать.

У флигеля возился одинокий эльф, сын Финдамиэля или пра-пра-правнук — поди разбери? Выглядел он таким же молодым, как и Эранвальд, только взгляд был пожестче. Значит, старше Эранвальда.

Финдамиэль пребывал в большом зале флигеля, у окна, нервно вертя в руках изящную чернильную ручку, явно завезенную в Киев из Большого Парижа. Старый эльф мазнул по ведьмаку молниеносным взглядом и снова отвернулся к окну, куда глядел, похоже, уже довольно долго. На фоне предзакатного неба чеканно выделялась башня со шпилем. Даже окно башни можно было без труда рассмотреть — окно, откуда Геральт недавно взглянул на окрестный мир.

— Итак, ведьмак? — не оборачиваясь спросил Финдамиэль. — Ты поднялся в башню?

— Да, почтенный Финдамиэль. Я поднялся в башню. Но, боюсь, мне нечем вас обрадовать. Я не увидел там ничего такого, что могло бы существенно повлиять на ваше стремление добраться до тайны случайных радиопередач.

Старый эльф порывисто обернулся и в упор взглянул на Геральта.

— Вот как?

И ненадолго задумался.

— В таком случае, ты должен научить меня или любого из моих живых добираться до башенки живым. И, разумеется, возвращаться живым, как сумел это сделать ты.

Геральт остался таким же невозмутимым.

— Боюсь, почтенный Финдамиэль, что это также не представляется возможным.

— Интересно, почему?

— Потому, почтенный Финдамиэль, — смиренно объяснил ведьмак, — что мне не нужна тайна этого замка. Точнее, неинтересна. Поэтому я и сумел выжить там. Ну, и еще благодаря кое-каким специфическим навыкам. Но смею вас заверить: на одних навыках я бы не выжил. Ключ как раз в том, что я шел не за тайной.

— А за чем же я тебя посылал? — удивился Финдамиэль. — Если я все правильно понимаю, во-он там на столе лежит контракт. Согласно которому ты обязуешься решить нашу проблему и предотвратить смерть моих сородичей на территории замка.

— Совершенно верно, почтенный. Я именно хочу предотвратить смерть ваших сородичей. И посему советую вам: уезжайте отсюда. Забудьте об этом замке, а заодно и о проблеме заблудившихся радиопередач. То, что составляет их основу — это слишком опасное знание даже для вас. И уж тем более опасен будет обладатель этого знания, тем более что это эльф, проживший не знаю даже сколько тысяч лет.

— И кому же будет опасен обладатель этого знания? — не скрывая иронии поинтересовался Финдамиэль.

— Большому Киеву, — ничуть не смущаясь ответил Геральт. — А, возможно, и всей Евразии.

Иланд и Эранвальд с самого начала разговора безмолвно стояли у закрытых дверей зала.

Финдамиэль язвительно улыбнулся:

— Я вижу, ты основательно подготовился, ведьмак. Ты даже выяснил кое-что такое, что я не открыл даже своему старшему сыну — Иланду. Но неужели ты всерьез думаешь, что я отступлю?

— Нет, — все так же невозмутимо ответил Геральт. — Я так не думаю. Но я обязан был предложить вам отступить и уехать.

Финдамиэль сделал шаг вперед и заговорил; в каждом звуке его голоса звенел металл; этому голосу невозможно было не внять… Но все дело было в том, что обращался старый эльф не к кому-нибудь, а к ведьмаку.

— Итак, ведьмак… Что же у нас получается? Я уже говорил, во-он на столе лежит контракт. С твоей подписью. Ты отказался сообщить интересующие меня сведения. Стоит мне сейчас послать Эранвальда или Годфройда, или любого из эльфов в замок… Тот, кого я пошлю пойдет, можешь не сомневаться. И гарантированно не вернется. После этого я смело могу сообщить обо всем в Арзамас-16. Как ты думаешь, сколько тебе после этого останется жить, а ведьмак? Как быстро тебя отыщут и прикончат твои верные ведьмачьим законам коллеги? Тебя, отступника, подписавшего контракт, взявшего плату и не выполнившего взятые на себя обязательства?

— Почтенный Финдамиэль, — терпеливо произнес Геральт. — Я вынужден напомнить, что ваши изыскания несут прямую угрозу близлежащим районам. А значит — всему Большому Киеву.

— В тебе заговорил санитар? — Финдамиэль азартно потер ладонь о ладонь; Геральт машинально отметил, что не отследил момента, когда и куда эльф спрятал ручку, которую до этого вертел в руках. — Отлично! Давай, ведьмак, разорвись между долгом и честью! Послушаешь меня — предашь город. Не послушаешь меня — предашь ведьмачий кодекс. Мне крайне интересно что ты изберешь. Кстати, напоминаю: контракт заверен в нотариальной конторе «Селемеш и сыновья», так что ты можешь, если угодно, рвануться к столу и изорвать лежащие там документы на клочки. Это ничего не изменит.

— Надо ли понимать, почтенный, Финдамиэль, что вы не откажетесь от исследований замка, откуда я только что вернулся?

— Разумеется, не откажусь, — фыркнул Финдамиэль.

— В таком случае, — вздохнул ведьмак, — мне придется с честью исполнить свой долг.

Неуловимым движением он вскинул ружье и выстрелил.

В Финдамиэля.

Эльфа швырнуло на спину и протащило по полу добрых два метра — ружье у ведьмака было просто чудовищной убойной мощи. Но старый эльф еще долгую секунду жалобно глядел на Геральта, на хлещущую из груди на пол кровь; у него достало сил поднять голову и удерживать ее на весу все это время, а глаза полнились непониманием и обидой.

А потом Финдамиэль уронил голову на пол и умер.

Геральт навел ружье на Иланда, с ужасом взирающего на мертвого предка.

— Надеюсь, ты не станешь посылать своих… своих сыновей в замок?

Иланд перевел безумный взгляд с тела Финдамиэля на черный, как ночь, провал ствола ведьмачьей помповухи.

— Не стану, — прошептал Иланд.

— Вот и отлично. Это означает, что в замке никто больше не погибнет. Я хорошо помню все пункты контракта, Иланд. Я точно знаю, что выполнил все, на меня возложенное и ни на йоту не нарушил ни один из пунктов. Мне жаль, что пришлось прибегнуть к крайнему методу из возможных… Но, видит жизнь, я предлагал твоему предку забыть обо всех нелегальных радиопередачах. Теперь я рекомендую забыть о них тебе. И твоим родичам.

Ведьмак твердой походкой пересек зал и подобрал с дивана свой верный рюкзачок-шмотник.

— Вы свободны от taimas, Иланд. Ваш безумный отец больше никого не пошлет на смерть. А это значит, что я могу уходить. И я ухожу, Иланд.

Геральт приблизился к остолбеневшим эльфам, плечом отодвинул с дороги Эранвальда и взялся за ручку двери.

— Ведьмак, — глухо сказал ему в спину Иланд. — Я клянусь не лезть в замок. Я клянусь, что не стану изучать радиопередачи. Но скажи все-таки — что ты видел там, в башенке?

Ведьмак медленно обернулся. Взглянул эльфу в глаза.

— Я живу мало, — промолвил Геральт задумчиво. — И я унесу эту тайну в могилу. Довольно быстро по твоим меркам, долгожитель. И, пожалуйста, больше ничего не спрашивай у меня.

Иланд больше ничего не спросил. Но вопрос эльфа вертелся на уме у Геральта все время, пока Геральт шагал к трассе, и позже, когда и голосовал. И лишь когда его подобрал веселый розовощекий гном-дальнобойщик, водитель прирученного трейлера-«Кенсуорта», Геральт осмелился ответить на этот вопрос. Разумеется, мысленно.

«Что было в той башенке? Да ничего. Ровным счетом ничего. Только пыль и дохлые пауки. И это лишний раз доказывает, что я поступил правильно.»

«Кенсуорт» мчал навстречу наползающей на Большой Киев ночи, а у розовощекого гнома оказалось полно пива в бортовом холодильнике. Темного пива.

Геральт очень любил темное пиво.

(c) март-апрель 2000

Николаев — Москва — Николаев.

Оглавление