«Тень ее высочества»

ТРОЕ ВОПРЕКИ СУДЬБЕ Тень ее высочества

Глава 1. Возвращение проклятого мага

Северные врата,

1-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Двенадцать высших магов выстроились цепью перед Северными вратами Грани. Той самой стены, что отграничивает их мир от других, враждебных. Границы, которая неумолимо истончается. Границы, которую нужно подпитывать силой, чтобы орды тварей не ворвались в Межграничье.

По очереди восемь хранителей вставили ключи в замочные скважины. Заняв свои места в живой цепи, они взялись за руки.

Предрассветные серые сумерки. Тишина, нарушаемая лишь легким дыханием двенадцати человек. Пар изо рта в холодном воздухе плыл небольшим облачком.

Стены задрожали. Промерзшую землю всколыхнуло, как от удара. Ледяной ветер разворошил опавшую листву и поднял ее вверх красно-золотым вихрем.

Ключи тяжело проворачивались по часовой стрелке. Волна силы, отделяясь от артефактов, фиолетово расплескивалась по вратам и разливалась дальше по стене.

— Уже скоро, — облегченно прошептала хрупкая брюнетка с длинными распущенными волосами. — Ненавижу ритуал, он — самое неприятное из обязанностей хранителя.

Ее сосед справа, огненно-рыжий долговязый малый, едва заметно улыбнулся:

— А я ненавижу подходить к Грани, когда она еще голодна.

— Боишься, что засосет? — усмехнулась брюнетка. — Она может. Столько беспечных магов растворилось в этой пиявке, ведают одни боги.

— Знаешь, Вейра, а я ведь всегда считал, что ты обожаешь ритуал изъятия силы, — задумчиво протянул рыжий чародей.

— С чего вдруг?

— Мне казалось, во время него ты упиваешься своим могуществом.

— Ох, Лавджой, какое могущество? — скривилась магесса. — Я уже ощущаю себя как новорожденный котенок, а ведь сила еще не до конца вытекла из меня.

Рыжеголовый кивнул в сторону высокой магессы с синими волосами:

— Посмотри на магистра водников — она практически без сознания, а ты зажимаешь лишнюю капельку силы. Жадина ты, Вейра.

— Вот и отдавай последнее сам. Я не Сиелла, мне для восстановления не хватит пары часов.

— Отцепись от девочки, Лавджой, — утомленно произнес второй сосед черноволосой магессы. Заметно, что и он на грани обморока. — Вы не магистры, вы — хранители и должны сберечь толику силы на случай опасности.

Альберт, магистр ордена Земли, прикрыл красные от недосыпа глаза. Хоть и выглядел он как тридцатилетний, ему сто сорок три года, и добровольно расставаться с силой ему тяжело. Гораздо труднее, чем Сиелле, самой молодой из магистров стихий.

Тягуче, невыносимо медленно сила текла из каждой поры его кожи. Вытекая тоненькими ручейками, она вливалась в общий широкий поток у самих врат. И дальше, проникая в ключи, растворялась в стене. Грань, словно ненасытная пиявка, требовала еще и еще, набухая магией.

Восточный край неба окрашивался в розово-желтые тона. Сумерки оборванными лохмотьями стелились у самой земли.

— Вот и все, — Альберт первым отпустил руки соседей, размыкая ритуальную цепь.

Синеволосая девушка устало легла на ворох прелой листвы. Как всегда, магистр ордена Воды отдала больше всех. Наблюдая за коллегой, Альберт думал о ее неразумной щедрости и расточительности. Он не раз указывал молодому магистру на ее ошибку, но та только злилась. Сиелла не верила ему, хоть он и желал ей добра. Никто не верил в чистоту его помыслов, считая, что его советы — очередные придирки. А ведь все, что он делал, для общего дела и пользы Межграничья…

Шепот земли прервал грустные размышления Альберта. Твердыня под ногами обреченно стонала, пытаясь предупредить…

— Всем назад! — властно крикнул маг.

Хранители, отправившиеся миг назад за ключами, бросились прочь от врат. Но слишком поздно. Ярко-алая вспышка накрыла их стремительной волной.

Крича от боли, маги попадали на колени. Даже через ладони кровавый свет продолжал жечь глаза.

Разум Альберта, пробиваясь сквозь агонию, лихорадочно искал выход… Хаос, паника, один хаос… Ни одной связной мысли…

Мучительный крик перерастал в предсмертный визг. Его люди умирали. Ненавистные и в то же время близкие люди умирали рядом с ним…

Разбивая пальцы, сдирая кожу до мяса, он по самые запястья вогнал руки в землю. Магия крови остается даже, когда нет больше силы.

— Я призываю стихию Земли! — кричал, срывая голос, маг. — Покорись мне или уничтожь!

Земля натужно застонала — и покрылась трещинами. Ширясь и углубляясь, они тысячами дорожек разбежались под корчащимися в судорогах телами. Еще один стон земли — и она поглотила магов. Темное облако из праха плотным покрывалом упало сверху.

* * *

Больно. Как больно… Болью отзывалась каждая клеточка ее тела. И средоточие боли — глаза. Неужели ее глаза выжжены?.. Неужели она ослепла?.. Слепой маг… Какая насмешка Судьбы!

Сиелла попыталась прикоснуться к лицу. Руки не слушали ее. Она не могла пошевелиться. Скованная страхом, она пыталась кричать. Горло издало странный хрипящий звук. Она сорвала криками голос — страшная догадка молнией блеснула в мозгу. Она не сможет позвать на помощь. Ее будут искать, но не найдут под этим обвалом. Ее никто не найдет!..

Ужас мертвой хваткой вцепился в свою жертву. Она останется погребенной под земляным завалом. Убежище, призванное Альбертом, станет ее могилой…

Спокойно, Сиелла, спокойно. Дыши. Дыши ровно. Дыши глубже. Да, дыши, пока еще остается воздух. Магесса оборвала панически настроенный внутренний голос.

Что делать? О, Судьба, что делать?! Как сообщить о своем местонахождении? Разве мысленно? Да, да, она готова открыть свои мысли даже перед Альбертом! лишь бы ее вытащили отсюда. Но, прежде всего, лучше обратиться к своим.

Сиелла сосредоточилась и мысленно потянулась к Мариону, хранителю своего ордена. Его сознание темно. Он или еще не пришел в себя, или уже… Нет, нет! Магесса снова и снова пыталась достучаться к сознанию своего хранителя и друга. Бесполезно. Она не могла пробиться сквозь оболочку мрака вокруг него.

Лидо, второй хранитель ордена Воды. Его сознание робко светилось где-то там, во тьме. Изо всех сил Сиелла потянулась на огонек.

«Ты жив?»

«Пока да. Но скоро мне нечем будет дышать. Не могу двинуть даже рукой. А ты как, Си?»

«Со мной та же ситуация. Ты понимаешь, что происходит?»

«Это ведь было «Пламя зари», да, Сиелла?»

«Похоже на то. Но кто сумел воспользоваться этим древним заклинанием? Из членов Братства оно по силам всего пяти-шести магам».

«И еще стольким же, если они воспользуются мощным накопителем. Не верю, что это кто-то из наших. Может некромант из Аг-Грассы?»

«Может быть. Нам от этого не легче. Лидо, постарайся взять под контроль свое тело. Скоро действие Альбертового заклинания закончится — и мы задохнемся. Кто-то должен выбраться и вытащить остальных».

Они замолчали, но их сознания все еще открыты друг перед другом. И, не прилагая особых усилий, они читали безрадостные мысли друг друга. Сиелла концентрировалась на своих руках. Если удастся пошевелить хотя бы одним пальцем, она сможет выползти из своей могилы…

«Си, ты еще здесь? Мне кажется, защитная оболочка скоро лопнет. Си, я не смогу выбраться… передай Мейган, что я умирал с мыслью о ней…»

«Нет! Лидо, не разрывай связь! Ты сильный! Борись, ну же, борись! Слышишь?!»

Молчание. Тьма. Мысленным взором она окинула эту тьму — и пришла в отчаяние. Одна. Во тьме она одна.

Что-то мелкое покатилось по ее спине. Земля. Ей за шиворот посыпалась земля. Стало душно. Она чувствовала, как дрожит вокруг ее тела защитная оболочка, вернее то, что от нее осталось. Еще миг — и она лопнет, и земля придавит всем своим весом.

Ну же, шевелись! Давай! Пальцы дрожали, но послушно тянулись к магистерскому символу на шее. Если она успеет к нему прикоснуться…

Глухой щелчок. С чмокающим звуком пласты земли рухнули на нее, погребая под своей тяжестью. Воздух… Она не успела задержать дыхание и втянула в легкие прах…

Внезапно ее тело потянуло вверх. Больно, как больно! Быстрее, пожалуйста, быстрее! Свет… Больно… Воздух сладкий, живительный…

Сиелла лежала на боку и широко открытым ртом жадно дышала. Откашливая землю, поняла, что не ослепла. Лучи восходящего солнца ползли по ее лицу. Сквозь мутную пелену на слезящихся глазах она различала контуры деревьев дубовой рощи.

Кто-то заслонил собою свет. Магистр, напрягая зрение, смогла различить лишь двоящееся очертания человека. Чуткие пальцы осторожно прикоснулись к ее лбу. Чужая сила тяжелыми каплями проникала в нее, с легкостью сметая ее слабое сопротивление.

«Черный плащ, на нем черный плащ некроманта…», — ужасающая мысль затерялась в ее затухающем сознании.

* * *

Вариор не задумываясь, черпал силу из своего амулета-накопителя. Треугольный рубин ярко светился и щедро одаривал своего обладателя. Магистр ордена Огня спешил, он не прельщал себя надеждой, что тайный враг ограничится одним «Пламенем зари». Скоро последует еще один удар, который они должны встретить во всеоружии.

Маг в первую очередь привел в чувство остальных целителей Дюжины — Лавджоя, Лидо и Шелли. С их пробуждением дело пошло быстрее.

— Лидо, ты жив, — прохрипела Сиелла и отстранила руку целителя. — Спасибо, дальше я сама. Займись Марионом.

— Чудо, — прошептал целитель, помогая ей подняться с земли, — я не надеялся остаться в живых.

— Еще ничего не кончено, — возразила магистр. — Вернись к Мариону, приведи его в сознание, мы должны восстановить наши силы.

Сиелла сжала в кулаке магистерский амулет — сапфир размером с перепелиное яйцо, ограненный в виде капли воды. Сила неспешно потекла в нее, наполняя спокойствием и уверенностью.

— Си, можешь помочь мне? — донесся откуда-то издали голос магистра огневиков.

Магесса открыла глаза. В паре метров от нее хмурый Вариор и рыдающая Шелли склонились над неподвижным телом.

— Петер! — охнула Сиелла и бросилась к ним. — Что с ним? Почему он до сих пор не пришел в себя?

Оказавшись рядом с ними, она увидела багряное пятно на его некогда белоснежной рубашке. Кровь продолжала сочиться из раны, собиралась в лужу под его поясницей и понемногу впитывалась в землю.

— Помогите ему! Он умирает!

Магистр ордена Огня покачал головой:

— Он в трансе. Если мы сейчас займемся его раной, он может и не выйти из такого состояния… Тот, кто вытащил его из земли, прекрасно это знал, поэтому лишь растворил пробивший живот корень и слегка заморозил рану.

— Тот, кто вытащил?.. О чем ты, Вариор? Разве это не ты?

— Не я, но не об этом сейчас речь. Ты можешь поговорить с Петером, чтобы он вернулся.

От внезапности этих слов магесса невольно сделала шаг назад.

— Почему я, Вариор? У него есть хранители!

— Шелли пыталась, но безуспешно. Из такого транса, если кто и выведет Петера, так человек, к которому он неравнодушен.

Магистры вцепились друг в друга взглядами. Синие глаза, сверкающие гневом, и черные, полные вызова и сочувствия, вели молчаливую дуэль. Запорошенное смуглое лицо Вариора стало еще темней, а рваный шрам на левой щеке наоборот побелел.

Сиелла первой отвела взгляд и зарделась от смущения.

— Но как ты узнал? Мы ведь так осторожничали!

— Любовь и кашель не скроешь, — пряча улыбку, молвил Вариор. — Ценю, что ты не стала опираться… Поспеши, Си, у нас мало времени.

Магесса опустилась на землю и прислонилась спиной к дубу. Целители осторожно переместили раненного магистра ближе, чтобы его голова легла Сиелле на колени.

Под глазами Петера залегли тени. Двухдневная темная щетина на скуластом лице резко контрастировала с мертвенной бледностью. Магистр Воды положила руку на грудь — его сердце едва слышно билось. Закрыв глаза, Сиелла соскользнула во тьму.

— А я ведь два года гадал, кто ее новый сердечный друг. Даже грешил на Мариона, — разочарованно молвил подошедший к целителям Альберт. — Ну, а тебе хватило пары взглядов, чтобы обнаружить преступное чувство. Хм, интересный вопрос будем рассматривать на следующей встрече.

Вариор с досадой встряхнул иссиня-черными волосами.

— Аль, сейчас не время и не место обсуждать чужие чувства. Хоть на время забудь, что ты Верховный маг Дюжины и не ищи преступление там, где его нет.

— Тебе напомнить Кодекс магистра? «Отказ от семьи, длительных связей и любых сильных привязанностей». Продолжить, Вариор?

— Хорошо, Аль, ты прав. Но степень вины будем определять не сейчас, — примирительно произнес магистр Огня и, чтобы перевести разговор на другое, поинтересовался: — Как твои хранители? Ничего серьезного?

Альберт, словно что-то вспомнив, переменился в лице.

— Мне нужна помощь Марка — исчезла Вейра.

— Ее нет на поверхности? Вы хорошо искали? Марк, подойди!

Низенький темноволосый следопыт ордена Огня прервал разговор с другим хранителем и подошел к магистрам. Лишь он без особых затрат силы и времени мог найти пропавшую магессу.

— Попытайся обнаружить Вейру. Возможно, она все еще под землей.

Вариор сочувственно посмотрел на магистра Земли. Если девушка осталась погребенной, она, скорее всего уже мертва. Но почему неизвестный спаситель вытащил из-под земли всех, кроме нее? Кажется, Вариор знал ответ.

Марк направился в сторону Врат. Вариор, Альберт и все хранители Дюжины последовали за ним. Не доходя до стены несколько метров, ищущий стал на колени и стал лихорадочно рыть руками рыхлую землю. Альберт глухо застонал и взмахнул рукой, «сметая» насыпь.

Остекленевшие глаза, в которых застыл ужас. Волосы оплавились, свернулись в мелкие кольца и закрыли половину грязного лица.

— Она не задохнулась, она умерла на месте, — медленно произнес Вариор. Маг присел возле тела и осторожно, словно еще может причинить боль, откинул волосы. — Вейра оказалась первой на пути силы и, став нечаянным щитом, взяла большую часть удара на себя.

Магистр ордена Земли опустился на одно колено и закрыл глаза своему хранителю.

— Тело сжечь, а пепел развеять — такой была воля Вейры в случае смерти, — голос Альберта едва заметно дрогнул.

— Нет, сначала ее родители должны проститься с дочерью, иначе они никогда не смогут смириться с мыслью, что ее больше нет. Будут годами верить, что она жива, хотя ее плоть давным-давно источили черви.

— Да, ты прав, Вариор. Кому, как не тебе, знать лучше, — прошептал Альберт и, повернувшись к своему целителю, добавил: — Лавджой, телепортируй Вейру в школу.

Рыжеволосый маг кивнул и, подхватив тело девушки на руки, шагнул в открытый магистром светящийся проход.

— Вариор, Альберт, я не могу вынуть ключи! — испуганно закричал следопыт ордена Огня.

Магистры быстро приблизились к Марку. Некоторое время они разглядывали застывшие в замочных скважинах серебряные артефакты. Затем Вариор протянул вперед руку — и с кончиков пальцев сорвался молочный туман, жемчужно засиявший в лучах утреннего солнца. Чары плотным колпаком упали на ключи.

Несколько долгих секунд маги ждали результата. Ничего. Туман медленно истаял. Магистры растеряно переглянулись и бросились к остальным членам Дюжины под сень дубов.

— Сиелла, возвращайся, ты нам нужна, — Вариор склонился к неподвижной магессе, все еще пытающейся вытянуть из транса Петера. — Возвращайся, Си, мы все в опасности.

Ресницы магессы дрогнули, но глаза остались закрыты.

— Мы не можем вынуть ключи, погибла хранитель ордена Огня… что-то происходит страшное, Сиелла. Ну же, приди в себя!

Лицо магессы оставалось неподвижным, как и у Петера. Магистр Огня говорил что-то еще, пытаясь достучаться до их сознания.

— Безнадежно, Вариор, оставь их, — с сожалением проговорил Альберт. — Похоже, мы потеряли их обоих.

— Нет, — упрямо возразил маг и продолжил уговаривать Сиеллу.

— Пойдем, Вариор, пока не поздно, нужно восстановить силы хранителей. Я возьму себе тех, кто ни разу не получал силу от чужого магистра — Шелли и Сиеллиных магов.

Маги, на удивление, быстро восстановили свои силы и вернулись к застрявшим ключам все, кроме Вариора. Он возвратился к магам, находящимся в трансе.

— Сиелла, я знаю, ты меня слышишь, — прошептал магистр Огня. — Поэтому послушай старого друга твоего учителя: возвращайся. Мы заберем Петера с собой, и снова попытаемся. Но сейчас ты ничем ему не поможешь. Хариус не одобрил бы твое рискованное поведение.

Веки магессы вздрогнули. Ярко-синие глаза осуждающе уставились на Вариора.

— Ты всегда вспоминаешь Хариуса, как последний аргумент.

Магистр помог Сиелле подняться, переложив неподвижного Петера на холодную землю.

— Тебе не удалось его зацепить? — понял маг.

Сиелла вздохнула и пожала плечами:

— Мне не удалось даже найти его. Чужое сознание потемки, сам знаешь…

Магесса не договорила. Вспышка света и волна силы. Не сговариваясь, маги побежали в сторону Врат.

Бывшие там члены Дюжины как пьяные, шатаясь и падая, пытались твердо встать на ноги. Но никто серьезно не пострадал.

А у самих Врат безбоязненно находился человек в черном плаще. Он с легкость вынимал из замочных скважин ключи и нанизывал на полоску металла.

Вариор недоверчиво помотал головой, прогоняя видение. События казались абсурдным кошмарным сном, хоть и происходили в реальности.

Надев восьмой, последний ключ, человек сомкнул полоску в кольцо и бросил полученную связку в широкий карман плаща.

— С пробуждением. Долго пришлось вас ждать, — шипяще проговорил человек в черном плаще.

— Попрошу вернуть артефакты, собственность Дюжины. И вообще, что здесь происходит? Кто ты? Как посмел находиться здесь во время подпитки Грани? — зло спросил Альберт, приближаясь к незнакомцу.

Человек поднял руку — волна силы отшвырнула магистра Земли, избавляя хозяина от назойливого мага.

— Сидеть! — прошипел незнакомец и откинул капюшон своего плаща. Под ним скрывалась белая, плотно облегающая череп, маска с темными провалами на месте глаз и нарисованной кривой улыбкой. Похожие ритуальные маски надевали черные колдуны во время своих кровавых обрядов.

Вариор подобрался, наполняя ладони «Живым огнем», стоит плеснуть им на противника — и ничто не остановит его горение.

— Кто ты? — спросил магистр ордена Огня. — Это ты вызвал «Пламя зари»?

Маг в черном хрипло засмеялся и легонько дунул в сторону огневика. «Живой огонь», слегка пролившись на землю, потух как фитилек свечи.

— Вы как дети малые — наивные и любопытные. Вначале противника обезвреживают, а потом задают вопросы. Ладно, начнем со знакомства. Я тот, кого вы ждали столько столетий. Тот, о ком говорит предсказание нашей незабвенной Микаэль.

— Эвгуст! Согласно предсказанию, проклятый маг пришел в наш мир на рассвете, — произнес на одном дыхании Вариор.

— Я стану новым хозяином Межграничья. И вы принесете мне присягу.

— С какой радости?! — разъярился Альберт, пытаясь подняться с земли — волна силы снова ударила по нему, возвращая на указанное место.

Маг уровня фиолетового луча, магистр ордена и Верховный повелитель Дюжины беспомощен против неизвестной силы. И, похоже, черному магу это нравится.

— Вы присягнете мне — и я верну ключи от Врат. Если будете бороться со мной, через девяносто три дня вы не сможете закрыть следующие, Восточные врата. Тогда граница рухнет, и тьма заполонит ваш мир, — шипящий голос проклятого колдуна глушила безобразная маска. — Время пошло, чародеи.

— Тебе не справиться со всеми, Эвгуст. Ты один, а нас сотни. Микаэль и Антар предупредили мир о твоем приходе, — Вариор удивительно спокоен. — Межграничье готово к тому разрушению и хаосу, что придут вместе с тобой.

— Разрушению? Кто говорит о хаосе? Я настроен на созидание. Пока на созидание, а там все зависит от того, какой прием окажут мне император и остальные правители Межграничья. Кстати, об императоре. Я думаю, он не прочь породниться с новым хозяином мира. Тем более Микаэль, основательница его рода, была моей невестой. Так пусть хоть пра-какая-то ее внучка пойдет со мной под венец. Согласитесь, это справедливо.

Эвгуст, не обращая внимания на застывших магов, создал портал. Вариор наблюдал за его действиями и не мог избавиться от ощущения нереальности происходящего, ощущения нарочитой игры, словно он попал на представление посредственных актеров провинциального театра.

Дойдя до черты, проклятый маг остановился и предупредил:

— Грань истончилась. Будьте готовы, что, открывая портал, вы можете «пригласить» в свой, хм, мой мир недружелюбно настроенную нечисть. Пора поработать ножками, риэллы. Поэтому не повторяйте за мной.

Хрипло загоготав, он шагнул в телепорт.

* * *

В кронах деревьев гулял ветер. В темно-синем небе кружилось воронье. Лежать на промерзшей земле приятного мало, и Петер попробовал подняться. Боль пронзила все тело. Определив сосредоточие боли, маг расслабился и призвал силу. Вначале остановилась кровь, затем точно невидимая игла с ниткой прошлась над раной, стягивая края. В последнюю очередь исчезла краснота. О недавнем ранении напоминали следы крови на коже.

Магистр ордена Воздуха огляделся вокруг. Дубрава тихо шепталась с ветром. Ни одного мага вокруг. Со стороны Врат доносились крики, звон мечей, рычание — и Петер поспешил на звук.

Горгоры! Крылатые создания тьмы, покрытые серой чешуей, с мощными когтистыми лапами и шипастым хвостом. По величине, как годовалые телята, они быстры, как юркие ящерицы.

Петер ускорил свой бег, на ходу вытаскивая из воздуха меч. Сиелла, которую три твари теснили к краю рощи, первая увидела подкрепление.

— Ты жив, — обрадовалась магесса и вдруг гневно завопила: — Я думала, ты никогда не вернешься! И уже оплакала тебя как дура!

Маг вклинился между магессой и двумя горгорами, оставив ей лишь одного противника. Серия быстрых ударов заставила тварей отступать к Вратам.

— Извини, там, где я был, время течет иначе, — Петер извлек из воздуха небольшой щит и отшвырнул им ринувшегося в атаку горгора.

Сиелла хлестала противника своим любимым оружием — полупрозрачной плетью, создавала синие кристаллы льда и бросала в раскрытую пасть визжащей твари. Но лед соскальзывал по гладкой плоской голове, оставляя кровавые следы, которые сразу затягивались.

— Мазила! — рассмеялся Петер и ловко вонзил меч в пасть атакующего горгора. Монстр повалился набок, задергался в конвульсиях, выдирая когтями траву. — А я говорил тебе — тренируйся на меткость!

Оскорбленная магесса стала быстрее орудовать плетью. Бронированная шкура надежно защищала от смертельных ударов, но горгор сделал несколько отступающих прыжков назад. Шипя и плюясь ядовитой слюной, тварь распахнула кожистые крылья и взлетела. Серебристая плеть с шипеньем разорвала левое крыло, сбивая горгора на землю. Крылья и пасть — единственные, пожалуй, уязвимые места твари. Остальные части тела от магии и стали защищала чешуя.

— Я многое пропустил? — маг повернулся к Сиелле и едва не схлопотал по ноге шипованным хвостом.

— Не очень, всего лишь пришествие Эвгуста, — Сиелла задыхалась — тяжело одновременно говорить и уворачиваться от ударов горгора. — И потерю ключей от Врат.

Магесса, напряженно следившая за тварью, наконец, дождалась своего звездного часа. Злобно шипя, горгор распахнул клыкастую пасть — и синий кристалл воткнулся ему в глотку. Утробно заурчав, тварь проглотила досадную помеху и взлетела, чтобы начать атаку сверху. Где-то внутри нее раздался хлопок — ошметки плоти кровавым дождем упали на головы магов.

— Фу, Сиелла, так нельзя, — скривился Петер, вытирая рукавом лицо.

— Извини, мечом я владею плохо, — нисколько не смутившись, магесса сложила руки и с интересом следила за боем Петера. — Может, возьмешься за мое обучение? А то ведь, если Эвгуст и дальше будет спускать на нас подобных тварей, мне придется туго.

Горгор Петера зашипел и выплюнул струю яда. Магистр махнул рукой — тварь, оказавшись под замедляющим заклятием, заторможено закрывала пасть. Рисуясь, Петер отвел меч назад и вверх, затем эффектно воткнул его в почти сомкнувшуюся пасть.

— Фу, позер! — притворно возмутилась магесса и бросилась в объятие мага. — Как я рада тебя видеть!

Несколько секунд они, замерев, стояли обнявшись. Затем Сиелла нехотя высвободилась из кольца его рук и предложила посмотреть, как там справляются другие.

— Думаешь, без нас не справятся?

— Давно мечтаю, чтобы какая-нибудь тварь откусила Альберту голову. Но в свете последних событий без него Дюжине не обойтись, — вздохнула Сиелла, — придется пойти и спасти его задницу.

— Не будь грубой, Си. Самое ценное в Альберте — его мудрая голова, ее-то мы и спасем. А все остальное — как получится…

Глава 2. Совершеннолетие принцессы

Северная империя, Семиград,

24-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Огромный букет скрывал Лилиану до половины. Девушка тяжело дышала, но без посторонней помощи втащила в покои корзину с пурпурными цветами. Упрямица.

Кира и Далия оставили в покое мою бедную талию и склонились над цветами.

— Хм, а записочки то нет, — возмутилась Кира, зарываясь носом в лилии. — Видать, воздыхатель из тайных. Как вы думаете, кто он, Ваше Высочество?

Я равнодушно пожала плечами. С тайными и явными поклонниками вскоре предстоит разбираться другой. Если я кого и нечаянно влюбила в себя, мне уже все равно. И та, другая, получив обожателей в наследство, может еще и спасибо скажет. А не скажет, тоже ничего — мне слов благодарности не надо, если, конечно, они не выбиты на слитке золота.

Далия вернулась к своему черному делу — затягиванию корсета. Цветы от таинственного воздыхателя ее так вдохновили, что у меня появилось «дивное» ощущение: еще чуть-чуть и глаза украсят лоб. Видя, что я теряю сознание, Лилиана бросилась меня спасать и задумчиво произнесла:

— Странно, принцесса не могла так сильно поправиться. Во время последней примерки платье сидело идеально и без корсета.

Я могла бы поделиться догадками с фрейлинами, но зачем? Мучиться мне оставалось всего несколько часов, в крайнем случае, дней.

— Девочки, давайте передохнем, — взмолилась я и в не зашнурованном корсете и одном нижнем белье выскользнула на балкон.

Свежий воздух привел в чувство. Сад, раскинувшийся внизу, радовал глаза палитрой оттенков. Величие золота, спокойствие коричневого, страстность красного и благородство желтого — столько красок смешала природа! Обожаю осень.

А с талией все-таки нужно что-то делать. Наверное, Ириэн посчитала, что испорченное платье — достойная месть принцессе в день ее рождения. Как низко! Как просто! Не то, что мой розыгрыш, после которого она на время перестала быть папочкиной фавориткой. Жаль, что только на время.

Вдох и глубокий выдох. Мои ребра медленно, болезненно сдвинулись внутрь. Все, талия стала уже, а мне ощутимо поплохело. Да, смещать кости — не то, что убрать надоевший прыщ, отрастить волосы за пару минут или изменить цвет глаз. Это жутко больно! Но красота, действительно, требует жертв. Желательно, от других.

Я обернулась к почему-то притихшим девчонкам и обомлела. Все три мои фрейлины лежали на полу. Бледные. Бездыханные. С закатившимися глазами. Сквозь открытую дверь из комнаты просачивался сладковатый аромат. Лилии отравлены. Ох, если бы я не вышла на балкон!

Зажимая нос, я выскочила в коридор. Охрана у двери несколько секунд тупо смотрела на меня, пытаясь понять, чего хочет от них полуголая визжащая принцесса.

— Идиоты! Вытащите их! Они умирают! — в бешенстве я даже, кажется, надавала страже оплеух. — Быстрее!

Охранники невидящими глазами смотрели куда-то вдаль, как замороженные заклятием. Как замороженные! Точно! Оставив попытки растормошить их, я побежала назад, в покои.

Лилиана, лежащая ближе всех к двери, несмотря на худобу, оказалась ужасно тяжелой. Подхватив ее под мышки и стараясь не дышать, я потянула ее к выходу.

Меня резко оторвали от безжизненного тела. Приподняли над полом и сильно встряхнули.

— Ты что здесь делаешь? — голос телохранителя давно не переполняло столько гнева.

Вытолкав меня в коридор, Грэм резко сорвал с себя плащ и швырнул прямо в лицо.

— Одевайся, позорище! — рыкнул телохранитель, метнулся в покои — и вынес Лилиану.

— Ты подвергла всех риску, — Грэм аккуратно положил на пол Далию и побежал за третьей фрейлиной.

— Ты должна звать на помощь, а не геройствовать, — зло шипел телохранитель, возвращаясь с Кирой на руках. — Ты дура, сапфироглазая!

На спасение фрейлин и мою выволочку у него ушло не больше минуты. А как иначе? Ведь он сатуриец — представитель расы воинов, которые делают все гораздо лучше и быстрее, чем обычные люди.

Продолжая нравоучительную беседу, в которой мне не позволялось вставить и слова, Грэм осмотрел девушек и заявил, что опасности нет, они не успели надышаться отравленным воздухом. По чистой случайности, я снова пережила покушение на свою жизнь.

— Какой нужно быть глупой, чтобы принять подарки, не проверив дарителя? — телохранитель успокоился, и в голос вернулась привычная язвительность. Но я-то знаю: он чувствует свою вину, ведь когда произошло покушение, его не было рядом.

Закутавшись в плащ телохранителя до самих глаз, я сердито смотрела себе под босые ноги и молчала. Грэм проследил за моим взглядом и, снова рассердившись, подхватил на руки и куда-то потащил. Сквозь тонкую ткань я чувствовала жар его тела и то, как напряглись мускулы рук и торса. Мм-м-м… так приятно и волнующе, что на некоторое время я забыла о своей неприязни к нему. А вот мой телохранитель о своей помнил всегда.

— Некоторые ради божественной внешности готовы простить своей избраннице отсутствие мозгов. Красота есть, ума не надо. Что ж, сочувствую тому несчастному, который свяжет свою жизнь с такой красавицей.

Я не прерывала обидный монолог Грэма, ведь сама ввела его в заблуждение. Он предложил помощь, которую я бестактно отвергла.

— Какая честь! К нам пожаловал сам хранитель монаршего тела, — грудной голос Ириэн вернул меня к реальности. И реальность эта предстала в облике прекрасной, но скандальной и завистливой женщины. — И, конечно же, не забыл прихватить это тело с собой. Чего тебе надо, Курт?

Он притащил меня в покои фрейлины, все еще числящейся в моем штате, а на самом деле являющейся фавориткой императора. Не ожидала от Грэма такой подлости.

— Не будь дурой, — словно прочитав мои мысли, прошептал Грэм на ухо, — если цветы — лишь первая стадия покушения, будет еще одна попытка. Но никто и не подумает искать тебя здесь.

— Так чего тебе надо, Курт? — повторила вопрос Ириэн.

Старшая фрейлина обращалась к моему телохранителю всегда по названию его клана, наверняка, это о чем-то говорит. Скорее всего, о ее комплексах, ведь сама придворная дама не знатного рода, а дочка купца средней руки, чудом попавшая в фавор к императору.

— На принцессу совершено покушение. В ее покои возвращаться опасно. Вам, высокородная риэлла, придется уступить принцессе свои комнаты и помочь одеться, — Грэм по-хозяйски опустил меня в кресло.

Ириэн, сама еще не готовая к празднику, обиженно надула губы. Легкий халатик из зеленого шелка «нечаянно» чуть распахнулся, приоткрывая роскошные полушария грудей.

— Мне жаль, но это теперь не входит в круг моих обязанностей, — бархатистый голос фрейлины пролился медовой рекой.

Ха, она не знает, что Грэм не любит сладкое.

— Хорошо, — телохранитель подхватил меня на руки и пошел к двери, — спрошу у императора, в чей круг обязанностей входит забота о его дочери.

— С огромным удовольствием окажу принцессе посильную помощь, — пробормотала Ириэн, преграждая Грэму дорогу.

Вот так мне пришлось провести с Ириэн несколько удручающих часов. Впрочем, они не лишены приятных моментов. До появления рокового букета мне успели сделать прическу и макияж. Ириэн осталось натянуть на меня платье, которое она тайно приказала ушить, подкупив одну из помощниц швеи.

Когда его принесли, мы благоговейно застыли. Шедевр портновского и ювелирного мастерства. Пышный низ — вискурский синий шелк, а верх — серебристые кружева-паутинка с вкраплением из мелких сапфиров, бриллиантов и хрусталя.

Лицо старшей фрейлины вытянулось от удивления, когда это совершенство идеально подошло, словно и не подкупали портниху. Ничего, таким, как Ириэн, полезно разочаровываться: выражение лица становится не таким приторно-сладким, а почти нормальным.

Сопроводить меня в тронный зал, кроме Грэма, явился и старший придворный маг. Тристан придирчиво осмотрел наряд и зачем-то подергал трехметровый шлейф. Если бы так сделал Грэм, я решила бы, что телохранитель проверяет, удобно ли с ним убегать от убийц.

Шесть лет Тристан учил меня магии, пока я не достигла своего потолка. Хоть я и слабачка, всего лишь уровень красного луча, чародей называл меня любимой ученицей, что не могло не льстить.

Церемониймейстер объявил о моем приближении:

— Ее Высочество наследная принцесса Мариэлла!

С почетной свитой из мага и элитного телохранителя я вплыла в Белый тронный зал. Вытянутой формы, с огромными окнами, сотнями зеркал и обилием позолоты на снежной мраморной глади стен, зал давил на присутствующих своей торжественностью.

Его еще называют Залом горгоров — четыре твари из белого мрамора держат на своих спинах платформу с императорскими тронами. Чтобы туда подняться, нужно преодолеть семь высоких ступеней. Как я не люблю этого делать! Шесть лет назад — слава богам, что во время репетиции! — я оступилась и проехала на спине до самого низа. Теперь один из моих самых жутких кошмаров — сон, в котором падение повторяется, но на глазах у всего двора и гостей. Правда, парадной лестницы я боюсь все-таки больше.

Кстати, о гостях. Шествуя к трону, кивая и мило улыбаясь, я не увидела послов ни из Вискура, ни из Камии. Можно сказать, уже традиция, что к вискурцам отправляют вежливое приглашение, а они также учтиво отказываются. Могучая держава, предоставившая сто лет назад убежище гонимой расе хэмеллов и закрывшая свои границы для чужих. Впрочем, туда стремились только купцы, ведь Вискур — главный поставщик дорогих тканей, зерна и вин для всего Межграничья. А вот в Камию приглашение не отправят никогда — преобладающая часть населения полиса — демоны-камийцы. Единственные разумные демоны, которые мирно соседствуют с людьми. Правда, в Северной империи их не любят.

До трона еще несколько десятков шагов по мутно-молочной поверхности пола, а у меня уже болит шея и спина. Нет, я не создана для участи принцессы. Многие завидуют, не понимая, как тяжело таскать на себе тяжелые наряды и украшения, следить за каждым своим словом, жестом и мимикой. От любопытных глаз не скроешься, кажется, все ждут с надеждой твоей малейшей ошибки. Ну, конечно, ведь любая оплошность принцессы — прекрасная тема для сплетен.

Остановившись у подножия трона, я сложила руки на груди, склонила голову и опустилась на одно колено. В резко наступившей тишине слышно мелодичное пение ударявшихся друг о друга сапфиров, хрусталя и бриллиантов.

— Поднимись, возлюбленное чадо, дочь императрицы моего сердца, — голос императора Константина звучал торжественно и холодно. — Займи место, по праву принадлежащее тебе.

Поднявшись, я встретилась глазами с императором. Черноволосый гигант, одетый в цвета затяжного траура — серое с серебром, он заставлял придворных трепетать и покрываться липким потом. Легкие морщинки вокруг синих глаз и возле плотно сомкнутых губ нисколько не портили его лицо с резкими чертами. Прирожденный повелитель, красивый надменной красотой. Даже и не верится, что он регент и получил корону благодаря женитьбе на императрице Лелии. Еще четыре года — и после полного совершеннолетия дочери он станет всего лишь отцом новой императрицы.

Преодолев семь ненавистных ступенек, я облегченно опустилась на мягкие подушки. Грэм аккуратно расправил шлейф, почтительно поцеловал запястье и стал рядом с троном.

Церемониймейстер прочел первое поздравительное послание и перечислил дары полиса Арахар. Представитель арахарцев, статный знойный красавец, почтительно склонился. Гражданин вольного града, он и под страхом смерти не станет на колени перед правителем, даже если он хозяин четверти Межграничья.

Пока зачитывают поздравления гордых пустынников, можно слушать невнимательно, машинально кивать и наблюдать за придворными.

С моей стороны, кроме телохранителя, три фрейлины — они заняли свои места у трона и на первой верхней ступени, сев на подушки. А со стороны императора — его фавориты: Ириэн, числящаяся вообще-то в моей свите, ну да ладно, для любимого родителя мне ничего не жалко. Рядом с ней примостились рыжеволосая красавица-танцовщица Лия и Аллегра, певица с удивительным голосом. Чуть поодаль восседала Корделия, прославленная целительница и знаток ядов. Кроме роскошных женщин, в любимчики императора попали и кулачные бойцы — Герк и Янис. Что поделаешь, даже у великих мира сего есть маленькие слабости. Пристрастие императора Константина — красивые и талантливые люди, которых он собирал вокруг себя с азартом коллекционера.

Чуть ниже безо всяких подушек устроился, нетерпеливо подпрыгивая, Локки, шут покойной императрицы. Хотя император и ненавидел наглеца, но отдалять от двора после смерти жены не стал. Придворные шептались, что Локки, будучи шпионом и тайным советником императрицы, отказался сотрудничать с Константином. Император разозлился и затаил обиду, а по мне, так невелика потеря — от Локки я никогда не слышала ничего путного. Да и не верилось, что в его подчинении шпионская сеть, «сумрачные тени», империи.

О, боги Семиграда! Словно почувствовав, что я о нем думаю, Локки, криво ухмыляясь, с места сделал кульбит и оказался напротив меня. Надеюсь, он свернет когда-нибудь себе шею.

Шут сел на шпагат и, заглядывая в глаза, просюсюкал:

— Наша принцесска еще любит цветы? А злодеям помог тот, кто с ними на ты.

Локки постоянно говорил мне гадости, вот и в день рождения не сделал исключения. Шут заметил, как на миг исчезло благодушное выражение моего лица, захихикал и резвым козликом поскакал к фаворитам императора. Как мало нужно для счастья некоторым ущербным!

Честно признаться, Локки не выглядит ущербным. У него нет явных уродств, наоборот, под разноцветными тряпками и бело-синим гримом скрывался остроумный человек с телом гимнаста. Видимо, безобразная душа заставляет его делать и говорить людям гадости.

— Как я понимаю, шут намекает, что Лилиана замешана в попытке отравления, — шепот Грэма застал меня врасплох. — Если ты не будешь возражать, допрошу ее сразу после праздника.

— Не смей! В прошлый раз Локки в покушениях обвинял Братство магов, но ты ведь не стал выдвигать против них обвинения? Тем более от букета пострадала и она сама.

— Возможно, выпила противоядие? Или с ней работали втемную? — предположил телохранитель. — Ладно, как хочешь. Тем более это твой последний день с фрейлинами. Твоей преемнице с ними контактировать не придется — девушек, как сообщил мне Тристан, отдалят от дворца. Но не тревожься, они получат компенсацию.

Не скрою, я знала, чем окончится моя авантюра для приближенных ко мне людей. Все, с кем я близко общалась, будут отосланы с дворца и заменены другими людьми. И все равно мне горько и грустно.

Я сижу на троне принцессы Северной империи. На мне груда драгоценностей, вокруг толпы царедворцев, готовых выполнить любое желание. Меня стерегут серьезней, чем императорскую сокровищницу.

И все-таки я никто. Сейчас моя единственная задача — вести себя тихо и не дать себя убить. Трон Севера — самый лакомый кусочек во всем Межграничье. И любой человек, хотя бы мало-мальски принадлежащий к роду первой императрицы Микаэль, предтечи магов, хочет его урвать. По закону, корона передается старшей дочери, но если таковой нет, наследницу ищут в другой ветви.

Поэтому чтобы обезопасить единственную дочь, а заодно и свое регентство, Константин готов пойти на многое.

Церемониймейстер невозмутимо оглашал имена гостей, почтивших наследную принцессу, и не обращал на расшалившегося шута внимания. Новой мишенью для своих острот Локки выбрал принца Артура. Двоюродный братец вертелся в своем кресле, гневно краснел, сжимал кулаки, но терпел выходки паяца.

Тридцать восемь лет назад мать Артура, принцесса Донна, пыталась свергнуть с престола свою сестру, за что и была казнена на Хрустальной площади Семиграда. Императрица простила юного племянника и приняла в свою семью. Но, как известно, сколько змею не грей на груди, она когда-нибудь укусит. Артур «кусал» тайно, организовывая покушение за покушением. Но «шипел» открыто, всячески меня оскорбляя. Он не имел права на трон, но старался его заполучить для трехлетней дочери, при которой собирался быть регентом.

— Что, Артурчик, приуныл? Сесть на трон не хватит сил? Не видать короны, как кончиков своих ушей, скоро будем гнать тебя взашей! — Локки сделал сальто назад и прошелся перед принцем на руках.

Отэмис, жена принца, едва успела придержать мужа за руку и бросила на меня рассерженный взгляд. Можно подумать, виновата я в несдержанности ее благоверного! Артур не бросился бить шута, но также злобно покосился в мою сторону.

По-моему, шутка об ушах лишняя. Однажды принц стрелял из окна по голубям кристаллами льда, отрабатывая новое заклинание. Не сдержавшись, я попыталась спасти невинных птиц от бессмысленной охоты, и отвела одну из ледышек. Заклинание срикошетило… Ледяная стрела пролетела рядом с головой принца — и счесала кончик левого уха. Конечно, целитель нарастил ему ухо лучше прежнего. Но Артур все равно вошел в историю, как Безухий принц, и, увы, не оценил мои старания по увековечиванию своего имени.

— Альберт Элевтийский, Верховный маг Дюжины, магистр ордена Земли!

Придворные зашептались. Никто не ожидал, что после отказа прийти на помощь полису Камбэр, атакованному черным магом, Братству хватит наглости почтить нас так скоро своим присутствием.

Этого гостя, согласно этикету, полагалось приветствовать не просто кивком головы. Грэм спустился с тронного помоста вместе со мной и стал за спиной.

— Будь осторожна, сапфироглазая, — шепот телохранителя, как ни странно, придал сил.

Альберт Элевтийский, его еще называют Географом за страсть к путешествиям, величаво шествовал к трону в неизменном сером плаще. И хотя Белый зал заколдован от боевой волшбы, у магистра грозный вид. Говорят, он не проиграл ни одной магической дуэли. Не хотела бы я стать его врагом.

— От имени Братства магов приветствую владыку Северной империи и его прекрасную дочь, — маг склонил голову перед императором и приблизился ко мне. Протянутую руку он взял почтительно и, скользнув сухими губами по запястью, тут же отпустил. — Ваше Высочество, ваша божественная красота — бриллиант в лучах света, я едва сдерживаюсь, чтобы не зажмуриться.

Когда магистр Земли говорит вычурные комплименты, толком и не знаешь, издевается он или пытается быть галантным. Придется мило улыбнуться — пусть себе злорадствует, если это насмешка.

— Мы признательны, что вы оставили все свои дела и совершили столь длительное путешествие, — голос императора прозвучал холодно-официально, как и требовал протокол, но мне почудилась легкая ирония.

Приятно видеть, что и маги страдают без телепортации. Братство сообщило, что из-за Грани происходит сбой во время перемещения, и на место назначения человек прибывает по частям. Подобное уже происходило когда-то, и все телепортационные круги беспрекословно опечатали. Теперь людям приходится пользоваться услугами пегасов. Впрочем, ходят слухи, что никаких сбоев нет, просто одно из условий проклятого мага Эвгуста. В случае его невыполнения он уничтожит мир… по-моему, откровенная чушь.

Локки перевернулся через голову и оказался распластанным перед магистром. Приподняв голову, шут плаксиво пропел:

— Не играйте с магом черным в жмурки! Пешки вы, доверчивые дураки!

Локки, кривляясь, начал целовать магу сапог — магистр гадливо отдернул ногу.

— Закрывай на все глаза, ведь идет уже гроза! — с последним стишком на устах шут вприпрыжку метнулся в толпу придворных.

Несколько секунд еще слышались недовольные повизгивания придворных красавиц. Наверное, такой переполох возникает в курятнике, когда туда забирается лис. А дамы, действительно, напоминали куриц — модные в этом сезоне диадемы, заколки и броши с перьями невольно навевали такое сравнение.

Почетные гости потянулись вереницей к подножию трона. Мне, виновнице торжества, кроме комплиментов, причиталось целование руки. В запястье целуют почтительно, чуть ниже — по-дружески, в кончики пальцев — по-родственному. Ну, а внутренняя сторона ладони — место для поцелуев любовных. Как и любая древняя традиция, эта также предполагала издевательства над персоной: ты — одна, а отдающих дань — много.

От усталости дрожали колени, спина болела, требуя опору под пятую точку. И тут, скосив глаза, я увидела Тристана. Маг поднялся к императору и что-то шептал ему на ухо. Новость досадна — Константин нахмурился и бросил в мою сторону нервозный взгляд.

Церемониймейстер дернулся, точно от удара, и срывающимся голосом прокричал:

— Повелитель Камбэра, Эвгуст Великий!

Хм, интересно, что нужно совершить проклятому магу, чтобы считаться великим? Покорить Камбэр? Или утереть Дюжине нос?

Серебристое сияние обозначило в свободном от людей месте очертание портала — придворные в ужасе отскочили еще дальше. Из нестерпимого сияния выскочили, цокнув когтями о пол, два горгора. Ящероподобные твари спокойно сели рядышком как хорошо выдрессированные псы. Секундой позже вышли три фигуры в черных балахонах с низкими капюшонами.

Один отделился от группы и шагнул к трону. Ранее невидимые воины личной гвардии императора щитом выросли перед магом. Он прошел сквозь их строй, точно не заметив никакого препятствия. Серебристоволосые телохранители, обездвиженные, замороженные заклятием, остались стоять на месте.

— Я пришел с миром, — хриплый голос разрушил мертвую тишину. — Всего лишь поздравить принцессу с ее совершеннолетием.

Черный маг слегка сдвинул капюшон. Белая маска с чудной улыбкой испугала меня больше, чем все предыдущие его действия. По-моему, надеть на себя такое уродство может лишь одержимый.

— Принцесса, — Эвгуст без препятствий завладел моей рукой, — вы копия своей прародительницы Микаэль. Хотя нет, вы очаровательней.

На комплименты принято отвечать — и я сумела выдавить из себя слова благодарности. Маг изящно склонился и поцеловал запястье, слегка оцарапав маской кожу. Прикосновение вышло пугающе холодным, и я чуть вздрогнула.

Эвгуст взмахом руки подозвал к себе свободное кресло. С противным скрежетом оно подъехало, и маг с явным удовольствием в него сел. Я осталась стоять.

— Итак, принцесса, вам двадцать, и после первой коронации вы отправитесь в четырехгодичное путешествие, чтобы увидеть Межграничье. Ваш отец будет править как раньше. Я ничего не упустил? — спокойный голос мага казался дикостью в напряженной тишине коронационного зала.

— Нет, все правильно, — не сдержавшись, я нервно облизала губы — впервые в жизни стою навытяжку перед проклятым магом, который может убить, если верить слухам, одним взглядом. — Будущая императрица отправляется в путешествие инкогнито, чтобы увидеть мир без прикрас и иметь на все собственное мнение.

— Но ведь увидеть мир без маски можно и другим способом, не подвергая себя опасности, — разглагольствование черномага, объявленного Дюжиной вне закона, походило на светскую беседу. — Если вы пожелаете, я могу рассказать как.

— Спасибо, я уж как-нибудь по старинке, — ответив чуть резче, чем нужно, я преследовала две цели: узнать, что проклятому колдуну от меня надо, и поскорее закончить фарс — моя спина ныла, умоляя о передышке.

Если я не ошиблась и магу я зачем-то нужна, он не убьет меня за пару резкостей. Если ошиблась, можно напоследок и поострить.

Маг издал чуть слышный хрипловатый смешок.

— Не буду настаивать. Но на вас у меня несколько иные планы. Всем известно, что до моего так называемого перехода на сторону Тьмы, я считался женихом Микаэль. Мне кажется, что я имею некоторое право поучаствовать в судьбе ее потомка. Вы согласны со мной, Ваше Величество?

Нарушая все правила этикета, я обернулась к императору. Лицо Константина серое, как и его одеяние. На миг мне даже привиделось, что правый глаз монарха дергается в нервном тике.

— Вы согласны со мной, Ваше Величество? — повторил свой вопрос Эвгуст.

Придворные, послы и другие гости, затаив дыхание, смотрели на Константина. А император смотрел на своих сатурийцев, напоминавших сейчас больше статуи, нежели самых лучших бойцов Межграничья, стойких против гипноза и ментальных атак.

— Пожалуй, справедливо, — Константин ответил спокойно, но чувствовалось, что обманчивая безмятежность далась ему нелегко — он сам признался в своем бессилии, разрешив чужаку влиять на судьбу дочери.

— Отлично! — черный маг поднялся с кресла и развернулся к гостям императора. — Вам известно, что полис Камбэр предложил мне венец повелителя и права арбитра. Также я стал опекуном несовершеннолетнего герцога Низинных долин.

Возмущенный шепот пробежался по толпе. Эвгуст прибирал к своим загребущим рукам все больше земель и власти. И это начинало пугать.

Увидев ожидаемую реакцию, маг продолжил:

— Бабушка герцога Риза в свое время претендовала на трон Северной империи, но ее кузина, заручившись поддержкой Братства магов, сумела ее обойти. Я считаю, справедливость восторжествует, если принцесса Мариэлла станет женой герцога Риза, и две враждующие ветви одного рода будут примирены. Надеюсь, ни у кого нет возражений?

Посол Аг-Грассы, герцог Мальто Доминни, презрительно скривил губы и сделал шаг вперед.

— Я против! Как посол своей страны и представитель знати, выражаю свое недовольство. Принцесса с пяти лет помолвлена с нашим правителем, и никто не имеет права разрывать эту помолвку! — герцог хорош в своем праведном гневе: темноволосый, стройный, с горящими темными глазами.

— Разве никто? — хохотнул маг. — А сами помолвленные? У них есть подобное право.

Герцог Доминни зло прищурился:

— Возможно, принцесса под влиянием отца и может дать отказ. Но принц Дариан никогда не откажется от суженой. За что я могу поручиться честью!

Маг медленно подошел к своему оппоненту и в напряженной тишине переспросил:

— Вы уверены? Тогда на вашей чести — пятно, — выдержал паузу и, наконец, произнес с ехидством в голосе: — Принц Дариан разорвал помолвку.

Герцог, сжимая кулаки, свирепо прокричал:

— Ложь! Не знаю зачем, но вы врете!

— Нет, мои слова могут подтвердить еще четыре принца, семь принцесс и два герцога, — маг перечислил свидетелей, как довольный купец, проводящий ревизию своего товара.

— И где вы встретили такое скопление титулованных особ Межграничья? — насмешливо спросил, оживившийся император. На миг мне тоже показалось, что черный маг шутит, а потом я все поняла…

— Все эти титулованные особы, заметьте, что среди них больше половины наследников разных государств, мои… как бы мягче выразиться… мои гости. И сколько гостить у меня они будут, зависит от вас, уважаемые господа послы.

Что тут началось! Оцепенение с послов точно рукой сняло — я видела, как они вынимают из-под одежд кристаллы связи и спешат стать перед свободным зеркалом, распихивая локтями придворных.

Я слышала их тревожные вопросы о месте нахождения монарших наследников.

Я чувствовала, как обстановка в тронном зале становится все гнетущее. Черный маг взял в заложники весь цвет монархии и аристократии Межграничья. И невольно я ощутила восхищение. Поставить на колени державы? С легкостью! Главное — суметь заполучить детей правителей.

— Я дал достаточно времени, чтобы вы убедились в правдивости моих слов, — жестко произнес Эвгуст и хлопнул в ладоши: — Я сказал, хватит!

Зеркала разлетелись серебристыми брызгами осколков.

В воцарившейся вновь тишине каждый мог услышать свое неровное дыхание.

— Я решил, что судьба принцессы Мариэллы и герцога Риза важнее всяких условностей и законов. Поэтому я прослежу, чтобы они воссоединились в крепком браке. Но для этого я должен стать соправителем империи, вторым регентом.

Если бы не боль в спине, я бы развеселилась. Нет, правда, невероятно смешно!

— От вас, уважаемые послы, требуется клятвенное подтверждение моих прав. Как представители своих правителей, вы можете свидетельствовать.

Эвгуст ждал ответа. Я тоже ждала с нетерпением: куда мог завести страх.

— Я — Ориван Ли, посол Лулианского королевства, подтверждаю: маг Эвгуст имеет право стать соправителем императора Константина. Мое слово нерушимо, — клятва первого решившегося дипломата золотисто высветилась в воздухе, обозначив герб Лулианского монарха — двуглавого змея, догоняющего свой хвост.

— Я — Халед Фарри, посол Боррикана, подтверждаю: маг Эвгуст имеет право стать соправителем императора Константина. Мое слово нерушимо, — посол страны-соседки Лулианского королевства все делал с оглядкой на соседа и тоже произнес клятву.

Остальные послы опасливо посматривали друг на друга, не решаясь последовать примеру «сладкой парочки», как называли Оривана и Халеда.

— Прекрасно, я готов поощрить смельчаков, — у мага ощутимо улучшилось настроение и он, зажав в руке кристалл связи, громко произнес: — Принц Зоор и прекрасная Яндра оценили мое гостеприимство, но желают вернуться домой. Аташ, доставь их ко мне. Остальные вернуться после коронации.

Послы быстро поняли свою выгоду.

— Я — Дина Справедливая, посол Итэры, подтверждаю: маг Эвгуст имеет право…

— Я — Александрит из рода Ита, посол королевства Хевикан, подтверждаю…

Послы старались опередить коллег и произнести клятву раньше других. Магические знаки быстро загорались и мгновенно гасли. М-да, было бы смешно, если бы не было так страшно.

Недалеко от Эвгуста засеребрился контур портала. Из круга света вышагнул, прихрамывая, как всегда взъерошенный, принц Зоор, или Хитрый Хромой, как прозвали его лулианцы. Спустя мгновение появилась рыжекудрая красавица — дочь борриканского короля.

И только после них вышел слуга проклятого мага, одетый в черный плащ, как и его повелитель. Единственное различие — он откинул капюшон и не носил маску. Высоченный — я никогда не видела таких высоких людей! Широкоплечий, с угловатыми чертами лица, темными глазами и чувственным ртом, до черноты смуглый, как жители одной из колоний империи. С трудом отвела от здоровяка взгляд — уж очень притягательная внешность! — и почувствовала, как нагрелся мой защитный браслет. Ага, вот и разгадка феноменальной привлекательности — новоприбывший весь обвешан приворотными амулетами, что запрещено законом.

Аташ, ни на кого не обращая внимания, склонился в низком поклоне перед Эвгустом.

— Мой верный друг, поприветствуй принцессу Мариэллу. Отныне она — невеста нашего герцога, — в голосе Эвгуста явно слышались нотки самодовольства. Да, он гениально все провернул, наш второй регент.

Великан медленно повернулся в мою сторону. Он смотрел на меня всего лишь миг — и на его лице проступило удивление и дикая ненависть. Черные крылья, вырвавшись из его спины, разорвали в клочья балахон, темные глаза загорелись красным.

— Ты?! Тебя ведь больше нет, Микаэль!!!

Когтистая рука Аташа в мою сторону… Крик Эвгуста… Спина Грэма перед моим лицом… Нечто красное обволакивает мое тело…

Боль разрывает грудь — боли больше нет.

Мое сердце остановилось…

Глава 3. Демонова бессонница

Школа ордена Воды,

24 — 25-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Четырнадцатый магистр ордена Воды страдала бессонницей. Лежа на прохладных шелковых простынях, она сознательно расслабляла мышцы, очищала голову от тревожных мыслей, считала быстрокрылых пегасов — и не могла уснуть.

Стоило в изнеможении закрыть глаза, как возникали образы погибших людей — и сон куда-то пропадал. Сжимая виски, магесса стонала от боли, ее душа скулила от вины. Забыться не помогали ни травы, ни усилия воли. Хранители предлагали свою помощь, но Сиелла слишком горда, чтобы сознаться в своем бессилии.

Верховный маг Братства проигнорировал предупреждение ренегата — и погибли люди.

Двадцать три дня назад, закончив разбираться со стаей горгоров, маги вернулись каждый в свою школу, как и привыкли, с помощью телепортов. Не успели они отдохнуть после славной битвы с горгорами, как поступили сообщения о нападениях нечисти. Два поселения оказались уничтожены за одну ночь.

Один из пострадавших хуторов находился на территории ордена Воды. Отмахнувшись от протестов Мариона, Сиелла сама возглавила команду зачистки.

Жители погибли. Смерть настигла их в кроватях и была мучительной, о чем говорили искаженные агонией лица.

Кровь и разбросанные куски плоти сразу подсказали магам, кто посетил одинокий хуторок. Сердцеедки охотились семьями, и ареалом их местообитания обычно считались трущобы крупных городов. Несмотря на название, в сердцеедках не было ни капли романтики, а получили они его из-за своих гурманских пристрастий. Чуть больше обычных крыс, они неслышно подбирались к спящим жертвам и перегрызали горло. Разрывая мощными когтями живот, первым делом пожирали сердце. После чего выедали остальные теплые внутренности.

Магам повезло, о тварях им сообщили вовремя. Сердцеедки — ночные хищники, которые не передвигаются днем. Магам оставалось их обнаружить и уничтожить, переходя из дома в дом.

Окруженная пятью искрящимися шаровыми молниями магистр ордена Воды вместе с Марионом переходили от одного дома к другому. Работали маги попарно — сердцеедки не особо умны, но запросто нападали со спины. Так зачищая последствия пиршества сердцеедок, Сиелла и Марион дошли до последнего для их пары дома.

Испепелив сердцеедок в кухне и кладовке, магесса хотела пройти в спальню, откуда доносился в особенности удушливый запах крови. Марион преградил ей дорогу и стал настойчиво уверять, что помещение осмотрено. Оттолкнув хранителя в сторону, магесса решительно прошла в комнату.

Она видела много смертей. Ей приходилось убывать самой. Но то, что предстало перед ее глазами, заставило желудок извергнуть содержимое.

Обломки деревянной колыбели залиты кровью и покрыты кусочками недоеденной плоти. От грудного ребенка остался скелет…

Выбравшись на свежий воздух, Сиелла присела на землю. Злость копилась в ней, не находя выхода. Она знала, кого винить в гибели этих несчастных. Если бы Альберт прислушался к словам черного мага… Но он просто отмахнулся от его предостережения. Если бы он сразу проверил реакцию Грани на перемещения… Но голову Верховного занимали другие проблемы. Если бы…

Было столько этих «если бы», что Сиелла в изнеможении потерла слезящиеся глаза. Тогда она сказала Мариону, что с удовольствием дала бы Альберту по роже за его непростительную беспечность и самоуверенность. Пускай последовал бы вызов на дуэль, но она отвела бы душу.

А потом пришло понимание, что в случившемся виноват не только Альберт. Но и она сама. Если бы кто-то из магистров или хранителей настоял на проверки слов Эвгуста… Но всем хотелось быстрее попасть домой.

Застонав, Сиелла спрятала голову под подушкой. Демонская бессонница! Через пару часов обитатели школы проснутся и приступят с новыми силами к повседневным обязанностям. Одна она чувствовала себя вареным овощем и не готова принимать важные решения.

Повздыхав, магистр решила, что сегодня она не откажется от помощи.

* * *

Школьный сад пронизан солнечными лучами. Совсем не по-осеннему тепло, и Сиелла ступала по извилистой тропинке, довольно щуря глаза. До обеда Марион вел индивидуальные занятия с двумя истинными «дикарями».

Первые признаки силы проявлялись в семь лет, отчего обучение начинали именно с такого возраста. Дети, принятые позже, тяжелее усваивали знания, а их сила, ничем не сдерживаемая, неуправляема. Неудивительно, что их прозвали «дикарями». Чтобы догнать свою возрастную группу, им приходилось прилагать максимум усилий.

Но истинными «дикарями» считали тех, кого родители добровольно не отдавали в школу. В соответствии с законом Антара-Микаэль, такое своеволие строго каралось — маг должен учиться контролировать Силу. Неважно, где он получит свои здания: в школах Братства, при храме одного из семи богов или от частного учителя. Однако если в роду три мага гибли на благо ордена, родственники решали судьбу одаренных, пока им не исполнялось шестнадцать лет. Тогда дети сами избирали свою участь: учиться управлять своим Даром или остаться под сдерживающими Силу печатями до самой смерти.

Впервые за годы магистерства Сиеллы орден получил таких сложных учеников. Братья-близнецы воспитывались магессой, которая потеряла сыновей и мужа в последней войне с многоликими. Старуха приложила все силы, чтобы отбить у внуков тягу к магии. Не получилось. И теперь Марион в ускоренном режиме вталкивал в юные головы общеизвестные знания о магии, магах и орденах.

Подойдя к беседке, густо увитой отцветшими розами, Сиелла, прежде чем вызвать Мариона с помощью кристалла связи, прислушалась к раздающимся внутри голосам.

— Прежде чем приступить к новой теме, проверим, как вы усвоили предыдущую. Я задаю вопрос — вы отвечаете быстро, не задумываясь. Договорились? — хорошо поставленный голос Мариона звучал напряженно. Похоже, детишки вывели его из себя. — Вопрос тебе, Гай. Перечисли ордены и назови имена магистров. Быстро!

— Предтеча магов Антар создал четыре ордена-школы. На сегодняшний день магистр ордена Воды — Сиелла Иллиан, магистр ордена Земли — Альберт Географ, Огня — Вариор Эспинс и Воздуха — Петер Воронов.

— Он ошибся, учитель! Можно я его исправлю? — довольный голосок Корвина стал для Сиеллы неожиданностью. Обычно, в качестве наказания ученика отправляли в помощь библиотекарю, а сегодня Марион почему-то держал его рядом с собой. — Географ — прозвище магистра, а фамилия его, как и моя, Элевтийский. Мы с ним оба сироты и земляки. Вот так-то!

Сиелла поморщилась — радость ее ученика по поводу какого-либо сходства с ее недругом раздражала и, пожалуй, даже оскорбляла. Магесса достала кристалл вызова из-под плаща и сжала в кулаке, вызывая Мариона из беседки. Она позвала бы его мысленно, если бы не поднятые хранителем ментальные щиты.

— Я дам тебе слово, Корвин, но чуть позже. Дон, почему верхушку Братства, Магистрат, называют еще Дюжиной? Кто такие хранители? В чем заключаются их главные обязанности?

— Во главе ордена, кроме магистра, стоят два хранителя. По три руководящих мага в каждом из четырех орденов — двенадцать, то есть дюжина. Хранители помогают магистру нести бремя власти, поддерживают, дают советы и оберегают артефакты своего ордена. Все.

— Они также избирают Верховного мага Дюжины на четыре года, — снова отозвался Корвин.

— Хорошо, Дон, а теперь дай обозначение магической ауры. Расскажи так, как понял ты, — Марион проигнорировал вмешательство Корвина, следовательно, его гнев вызвал именно он.

— Магическая аура — то, чем отличается маг от обычного человека. Существует семь типов. Аура уровня красного луча говорит о том, что магу доступны бытовые заклинания и легкие боевые. Среди магов уровня оранжевого луча много мастеров стихий, управляющих силами природы. Желтый уровень, очень редкий, дает возможность видеть скрытое, это аура чародеев ищущих детей, одаренных магией. «Зеленые» маги наделены особенно сильными способностями к целительству. «Голубые» и «синие» — стражи Грани, боевики. Ну, а уровень фиолетового луча — творцы новых заклятий, артефактов, самые сильные маги. Из них выбирают хранителей и магистров.

— Очень хорошо, Дон. Ответ приемлемый, но слишком категоричный. С твоих слов можно решить, что маги поделены на касты, что не есть достоверно. Да, магистр или хранитель — завсегда «фиолетовый», но вот целитель, артефактор и воин может иметь любую другую ауру. Грубо говоря, аура — как емкость, которую наполняет сила. Чем она глубже, тем сильнее, выносливее маг, тем сложнее и более затратные заклинания он может творить. Вам понятно?

— Ага, понятно, что приятней быть бездонным колодцем, чем глиняной чашкой, — хихикнул Корвин и вкрадчиво спросил: — А радужные маги? Вы не будете о них рассказывать, учитель? Ведь Антар и Микаэль были именно такими магами?

— Легенды и мифы мы рассмотрим чуть позже. Раз ты не можешь сдержаться, Корвин, я даю возможность внести свою лепту в занятие. Расскажи товарищам, как ты попал в школу. Твой пример докажет им: даже несвоевременное обучение приносит свои плоды.

Высокий, худощавый маг вышел из беседки. Его пронзительные темно-карие глаза и угольно-черные брови, на удивление, гармонировали с контрастным серебристо-пепельным цветом волос. Оглядевшись и увидев Сиеллу, Марион широко улыбнулся:

— Доброго утра, Си. Хорошая сегодня погода, правда?

— И тебе доброго и светлого, Марион. Прости, что отрываю от урока, — магесса приняла протянутую руку, и они отошли чуть дальше и начали тихий разговор.

Звонкий голос Корвина позволял следить за нитью его рассказа.

— В общем, как ни обидно звучит, я тоже «дикарь». Раньше, когда меня так называли, я сильно расстраивался, сейчас мне почти все равно…

— Вижу, что и эту ночь ты провела без сна, — посочувствовал Марион.

— Наведешь на меня «Утопию»? Убедилась, что сама уснуть не могу. Стоит закрыть глаза — и передо мной снова та разбитая колыбелька.

— …Когда мне исполнилось шесть лет, мои родители умерли от лихорадки Мульхема. Никто из родичей не захотел брать на себя обузу — и я очутился на улице. Мне повезло сразу попасться на глаза одному из братства нищих. После обучения меня пристроили к делу — я начал попрошайничать…

Марион успокаивающе погладил магессу по плечу:

— Ты не виновата, никто не виноват. Не забывай, спасти всех не могут даже боги.

Сиелла встряхнула гривой синих волос и сердито возразила:

— Боги могут, но не хотят. А мы хотим, но не можем. Но в том, что сталось с теми людьми, виноват Альберт. И все знают, но молчат!

— …Не прошло и года, как я пошел на повышение, став уличным вором. Два с половиной года я без особых приключений оттачивал свое мастерство и уже успел свыкнуться с уличной жизнью. И вдруг случилось непредвиденное…

— Ты не права, Си. Кто мог знать, что проклятый колдун не соврал?

Было видно, что магистр не согласна, но вместо этого сказала другое:

— А теперь послушай Корвина. Сейчас будет самое интересное.

— До сих пор не могу поверить, что мальчишка открылся тебе. Обидно, я бился за его доверие неделями.

— … Наступил праздник Радужных шаров, день, когда «серые плащи» (так мы называли магов) проверяют детей горожан на магическую одаренность. Пока собранные на площади детишки ловят белые шары, их предки и прочие любопытные ротозеи ловят ворон. И совсем не следят за своими карманами. Поэтому я с легкостью им их облегчал. И вдруг вытащил из сумы какой-то толстой тетки белоснежный шар. Не взирая на запрет, она хотела прихватить с собой «подарочек» с магического праздника. Я чуть копыта не отбросил от страха, когда шар вдруг ярко вспыхнул синим и засветился ровным белым светом. От неожиданности зашвырнул его тетке под ноги и дал деру, — Корвин сделал эффектную паузу.

— Ну и? Поймали тебя? — не выдержал один из близнецов.

— Нет, куда им до меня? — юный рассказчик негромко хихикнул. — Пришлось много дней прятаться в катакомбах. Наверх поднимался ночью, да и то на пару часов, чтобы достать еды. На пятую ночь, когда вернулся в свою нору, застал там высокого мужика в сером плаще мага. Бросив хавчик ему под ноги, попытался сбежать. Не получилось — зловредный чароплет вдруг оказался передо мной, отрезав единственный путь к спасению.

Когда Корвин снова замолчала, не выдержал второй брат:

— А дальше что? Что из тебя клещами тянуть придется?

Тяжелый вздох рассказчика — нет, не те слушатели пошли, не ценят драматические приемы.

— Ну, чародей предложил поговорить. Мне пришлось согласиться, тем более он пообещал меня накормить от пуза. «Серый плащ», назвавшийся Ронарком, поведал о моей одаренности и принадлежности к ордену Воды. Пока я обгладывал косточки запеченного в меду гуся, он повествовал о школе и веселых буднях учеников. О счастливом будущем, которое может у меня быть, если я пойду в школу. И лишь прикончив, — с этого момента голос Корвина стал мечтательно-задумчивым, — кольцо кровяной колбасы, большое блюдо пирожков и кувшин сметаны, я сообщил, что согласен. И, поверьте, не жалею. Ронарк не солгал — моя жизнь стала лучше. Я один из любимых учеников магистра…

— Да ладно, хорош привирать, магистр не жалует хулиганов, — усомнился один из близнецов.

— Я никогда не вру о том, что касается магистра, — гордо заявил Корвин. — Она, как и Ронарк, подарила мне новую жизнь.

Сиелла с Марионом переглянулись и не сдержали улыбок. Слышать такое от недавнего ужаса учителей — верх блаженства!

— Думаю, можно оставить их одних, — одними губами произнес маг. — Они увлечены Корвином, а тот свежими слушателями.

Неторопливо они шли по осеннему саду. В воздухе витал запах спелых яблок и меда. Еще пахло сухой травой и прогретой солнцем землей. Полное увядание сказалось пока лишь на цветах. Деревья, поддерживаемые магией мастера Воды, еще держались. Ханна принадлежала к тем мастерам, которые настаивают на своем праве оказывать помощь природе и не боятся изменять живую материю. Сиелла смотрела на опыты своего мастера сквозь пальцы, и орден собирал урожаи два-три раза за сезон.

Тихо переговариваясь, маги дошли до маленького, но щедрого на рыбу озера. Сиелла сбросила обувь и зашла по колено в теплую воду. Марион присел на покатый песчаный берег. Они так увлеклись спором, что не заметили мастера Воды, стоящую на коленях в зарослях лозы.

— Ты думал над планом Альберта?

Марион, не отрывая взгляда от обнаженных до середины бедра ног Сиеллы, пожал плечами:

— А что тут думать? Если отшельник не предложит другого выхода, замысел Географа вполне приемлем.

— Вы, мужчины, ради достижения цели редко думаете о том, какую цену придется платить.

— Ошибаешься, Си. Мне не безразлична участь детей, я переживаю за них, так же как и ты. Но если станет вопрос — падение Восточных врат или опасный ритуал, — я соглашусь рискнуть. В конце концов, мы все маги, и дерзость — часть нашей натуры.

Магистр вышла из воды, Марион помог ей выбраться на берег.

— Почти убедил, осталось найти третьего «дикаря» фиолетового уровня.

Маги продолжили свой путь. Ханна, невольно подслушавшая разговор, вышла из высоких зарослей лозы и, задумчиво покусывая кончик выгоревшей толстой косы, долго смотрела им вслед.

* * *

Сиелла босиком шла по бескрайней луговине, сиреневой от сотен тысяч колокольчиков. От цветов исходил дивный аромат, с совершенством которого не сравнятся ни одни духи. Над головой магессы раскинулся бездонный, индигового цвета, как ее глаза и волосы, небосвод. Золотые лучи солнца пронизывали чистое небо.

Сиелла брела в высокой траве и чувствовала, как теплая земля тянет, впитывает в себя печаль, боль и сомнения. Страх отступал, разум заполняло спокойствие. Легче становилось с каждым вздохом…

И вдруг все резко изменилось. Подул ветер. Сиелла удивленно подняла голову — по небу бежали темные грозовые тучи.

Холодно. Воздух замерзал у самих губ, превращаясь в изморозь на коже. Кристаллики инея тонко звенели, осыпаясь с уст.

Босые ноги защипал мороз. Магесса опустил глаза вниз. Трава стремительно чернела и покрывалась белесым налетом…

Разрывая призрачную паутину исцеляющей «Утопии», наброшенную на нее Марионом, магистр проснулась. Укутанная в одеяло, она несказанно замерзла в своей теплой спальне.

Дыхание, вырываясь изо рта, замерзало как в лютый мороз. Все еще под действием заклятия Мариона, магесса недоуменно огляделась. В приглушенном свете светляка спальня казалась такой же, как и всегда. Но Си уже все поняла.

Медленно сползла с высокого ложа. Обувь остались у изножья кровати — поступь должна быть тихой.

Дверь без скрипа открылась, выпуская ее в полумрак холла. Запах крови. Всюду запах свежей крови…

Магистр кошкой кралась в сторону хлюпающего звука. В сторону зала совещаний. Близко. Еще немного, о боги, дайте еще пару мгновений побыть незамеченной!

Липкая кровь под голой ступней. Рвущаяся плоть. Тихое рычание. Демон. Серокожий, мускулистый, покрытый защитными шипами низший демон.

Учуяв человека, демон оторвался от истерзанной жертвы. В дверях стояла новая добыча — хрупкая девушка в белой ночной сорочке. В ее синих глазах плескалась боль. И это демону понравилось.

Оставив потерявшую привлекательность жертву, демон напрягся перед прыжком. Прыжком, который собьет с ног новую, еще живую добычу.

Синеволосая вскинула руки — в ладонях заплескались сгустки голубого пламени. Демон прыгнул — магесса бросила пламя навстречу. На лету демон покрылся льдисто-сизой чешуей. Морда вытянулась, тело удлинилось, превращаясь в змеиное с двумя хвостами.

Синеволосая упала на пол и откатилась от живого снаряда. Змей забил хвостами, стремясь зацепить юркого человечка. Шаровые молнии, кружась, тщетно бились о плоть демона и таяли без следа.

Острый кончик-жало одного из хвостов пробил девушке предплечье. Заклинание «Серебристой плети» с шипеньем рассекло жало — демон тут же отрастил себе новое. Град из заостренных кристаллов льда посыпался на змея, высекая из чешуи искры и не причиняя особого вреда.

Одним из хвостов демон зацепил магессу, подбив под колени. Сиелла упала, перекатилась — и оказалась в кольце-объятии. Змей обвивал, опутывал ее новыми кольцами, пока весь не обернулся вокруг ее тела. Сплетенные, они замерли. Желтые глаза, переполненные злорадством и жаждой, встретились с синими.

Объятия стали крепче, демон медленно, растягивая удовольствие, сжимал кольца. Хрустнули кости. Сиелла застонала, с кончиков ее пальцев сорвались тонкие молнии. Демон вздрогнул точно от щекотки.

Змеиная голова отклонилась чуть назад и ринулась (понеслась), ускоряясь, вперед. Клыки разорвали податливую плоть между шеей и плечом. Сиелла заорала и потеряла сознание…

Жгучий язык вылизывал ей лицо. Магесса открыла глаза. Демон вернулся к своему первому обличию и удерживал ее всеми четырьмя лапами, крыльями и хвостом. Он не убил ее сразу — похоже, забава только началась.

Демон лакал кровь магессы, пытаясь добраться до ее памяти, ее души. Сиелла равнодушно закрыла глаза и распахнула дверь, закрывающую ее сознание от внешнего мира. И выпустила темные эмоции, отброшенные воспоминания, страхи, обиды, десятками лет копившиеся в душе.

Демон жадно пил без разбора, стараясь быстрее добраться до самого вкусного.

Глоток, еще пару глотков. Сиелла открыла глаза — перед лицом морщинистая подрагивающая кожа твари. Еще один глоток ее памяти… Пора! Магесса активировала висящую на шее рубиновую подвеску-амулет.

Багровое пламя накрыло их сплетенные тела плотным колпаком. Демон взревел, завизжал, задергался, полосуя когтями тело девушки. Огонь расползался по его плоти, вгрызаясь внутрь, раздирая, пожирая…

Запах горелого мяса. Визг демона и вопли человека…

Перекатываясь по залитому кровью полу, тварь пыталась сбить с себя смертельное пламя, не выпуская из когтей жертву. Огонь не унимался. Демон швырнул человека в стену и взлетел под потолок.

Багровое пламя стало черным. Последний агонический визг, тихий стон — и обгорелая туша рухнула с высоты.

Сиелла, не делая попыток подняться, подползла до поверженного противника убедиться, что он мертв. От трупа твари веяло жаром.

Без единого ожога, но исполосованная когтями, искусанная, магистр истекала кровью, не в силах исцелить себя самостоятельно. Оставалось позвать помощь через кристалл, и пытаться удержаться на рубеже между реальностью и бредом.

В зал совещаний стекались испуганные маги. Сон слетел с них, стоило увидеть лужи крови в холле.

— Си! О боги! — Марион упал на колени рядом с мертвенно бледной магессой.

Сиелла открыла глаза и попыталась улыбнуться.

— Я уничтожила морозного демона. Но если бы не подарок Карима, демон сожрал бы мою память…

Хранитель вскрикнул, увидев, как закатываются глаза магистра. Хотел подхватить ее на руки — и не успел. Подоспевшая целительница, белая как молоко, оттолкнула его в сторону.

— Ты мне мешаешь, отойди, — прошептала магесса, возлагая руки на залитую кровью грудь магистра.

— Мейган, она выживет? — хриплым от волнения голосом спросил хранитель.

— Если ты не будешь мешать делать мою работу, я спасу ее, — руки целительницы деликатно касались ран, оставляя на них легкую дымку зеленого сияния.

Болезненно худенькая, достающая хранителю головой лишь до плеча, Мейган, тем не менее, обладала ледяной выдержкой, бездонной живительной силой и безграничным милосердием. Идеальное сочетание качеств для целителя.

Несколько страшных часов маги ордена Воды убирали трупы, лечили раненых и стирали следы кровавой оргии демона. Не верилось, что один демон мог натворить столько зла и растерзать восемь опытных боевиков.

Ужасало, что демон смог пробиться сквозь защитные заклинания стен школы. Потрясало и то, что напавший демон был из тех, с кем тяжело было справиться магам-водникам. Если бы не Сиеллин амулет, содержащий заклинание огневиков, морозный демон собрал бы более кровавый урожай…

* * *

За несколько часов до рассвета Марион пытался уснуть. Жизни магистра ничего не угрожало, и хранитель немного успокоился. Правда, сон все равно не шел к нему. Марион горько усмехнулся — похоже, бессонница заразна.

В дверь еле слышно постучали. Удивленный маг поспешил открыть нежданному гостю. Каково было его изумление, когда он увидел на пороге своей спальни Ханну. В алом халате, с распущенными волосами, спускающимися до ягодиц. В руках у мастера Воды матово поблескивала запыленная бутылка вина.

— Мне не спится, — промурлыкала девушка, входя в спальню хранителя, — вижу, что и тебе тоже. Думаю, у нас найдется занятие приятнее сна, успокаивающее нервы.

— Э-ээ, — несмышленым ягненком проблеял Марион.

— Я предлагаю выпить агграсского розового, — улыбаясь, пояснила Ханна.

По-хозяйски расхаживая в спальне мага, мастер Воды взяла с дубовой полки два бокала и наполнила вином.

Марион, заворожено наблюдая за покачиванием бедер всегда скромной девушки, сглотнул слюну и взял протянутый бокал. Вино слегка пузырилось и источало нежный пьянящий аромат.

— Предлагаю выпить за погибших товарищей, за мужество и силу нашего магистра. Если бы не Си, нас могло бы уже и не быть, — Ханна пригубила вино, искоса наблюдая за Марионом.

Маг согласно кивнул и большими глотками выпил вино. В богатом букете чувствовалась кислинка и едва ощутимая горечь.

— Мы выпили, можешь идти, — произнес устало маг. — Если, конечно, ты пришла только за этим.

— Ты прекрасно знаешь, почему я здесь. Я все еще жду твоего ответа. Знаю, ты любишь Си, что меня не смущает. И снова предлагаю тебе необременительную связь, — Ханна медленно приблизилась к мужчине и нежно провела ладонью по щеке.

Хранитель вздрогнул от прикосновения, но не отстранился. Он оцепенел в растерянности: то ли сказалось нервное напряжение, то ли испугала настойчивость девушки, то ли в голову ударило вино.

Приподнявшись на цыпочки, мастер Воды одной рукой ласково притянула хранителя за плечи, другой взяла за затылок и наклонила его голову к своей.

— Соглашайся, Марион, ведь я тебе нравлюсь, — дыхание магессы у самых его губ воспламеняло кровь. — Ты ведь хочешь поцеловать меня…

— Не надо, — маг попытался сделать шаг назад — гибкие руки оплели его тело, не давая отстраниться. — Мы возненавидим друг друга…

— Марион, почему ты такой зажатый? — она, дразня, коснулась губ мага языком. — Ты не оставил мне выбора — я добавила в вино отвар, пробуждающий желание.

Хранитель вырвался из нежного плена не по-женски сильных рук.

— Да как ты посмела, Ханна! Это подло!

— Марион, сладкий мой… ты такой милый, когда сердишься, — улыбаясь, магесса снова обвилась вокруг него.

— Да ты!.. Ты ведьма! — покраснел светловолосый.

— А когда ты смущаешься, я вся покрываюсь мурашками, — Ханна целовала его отчаянно, самозабвенно.

Он попытался отойти — и не смог. В его крови шумело зелье, пробуждающее дикое желание. А почему бы и нет?.. Кто знает, сколько жизни отпустила им Судьба?..

Он перехватил инициативу в свои руки и, не прекращая поцелуя, потеснил Ханну к кровати. Повалил девушку на пушистое покрывало и подмял под себя.

Ощутив на себе тяжесть желанного тела, магесса счастливо засмеялась. Маг в ответ улыбнулся кончиками губ и проложил горячую дорожку из поцелуев на открытом участке кожи. Зубами развязал пояс и распахнул халат.

Глава 4. Без масок

Северная империя, Семиград,

26-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Боль — единственная нить, которая не дает окончательно затеряться в темноте. Незнакомые голоса. Шепот. Смутные образы. Обрывки картин прошлого…

Я металась в бескрайнем море боли и тьмы. Я тонула, зная, что никто не протянет руку. Зачем мне возвращаться? Меня никто не ждал. Оставалось сделать последний шаг, но я не успела.

— Вернись… Иди ко мне, ты нужна мне…

Боль осталась где-то в темноте. Возвращение к действительности похоже на пробуждение от кошмара. М-да, кривая улыбка на белом лице-маске — не самое приятное зрелище после сна.

Черномаг сидел на краю кровати и крепко держал мою левую руку. Легкое покалывание шло от кончиков пальцев вверх по руке к сердцу, а оттуда разливалось по всему телу. Эвгуст переливал в меня свою силу.

— Не надо… больно, — я пыталась вырваться из цепких пальцев. — Хочу умереть, пожалуйста…

— Нет, ты нужна мне, — Эвгуст медленно покачал головой, — я не могу отпустить тебя.

— Почему… — я не смогла договорить, и вновь окунулась во тьму забытья.

Но боль, изгнанная странным черномагом, ушла.

Солнечный зайчик удобно устроился на моей щеке. Пришлось перевернуться набок, чтобы от него убежать. Представшая перед глазами картина напугала до глубины души — на моей кровати снова сидел Эвгуст. Проклятый маг совсем рядом, неподвижный, как статуя.

— Что вы здесь делаете? — я подтянула одеяло повыше. — И вообще, что вам от меня нужно?

— С возвращением, принцесса, — хриплый голос почему-то звучал иронично. — После того, что между нами произошло, стесняться глупо.

— А что между нами было? — я дерзко заглянула в щели для глаз на маске. Странно, даже вблизи цвет глаз Эвгуста рассмотреть точно не удалось. — Вы поделились со мной силой, что ускорило выздоровление. И больше ничего!

— Нет, я спас тебе жизнь. И я жду, что в ответ ты поделишься своими маленькими секретами.

— У меня нет секретов.

— Жаль, что ты не можешь видеть себя в зеркало. Разве это не твоя маленькая тайна? — маг больно потянул меня за волосы и помахал ими у самих глаз.

Мои волосы золотисты, как осенние листья.

Сердце забилось быстрее, кажется, я попалась. Скорее по привычке, а не по необходимости, попыталась все исправить, восстановив облик.

— Поздно, многоликая, я несколько часов с удовольствием наблюдал за твоими частичными оборотами. Особенно очаровали глаза: то серые, то зеленые, то желто-карие… Должен признать, твоя многогранность впечатляет, — Эвгуст глухо засмеялся.

Его веселье — ложь. Он в бешенстве, ведь его обманули. Он полагал, что в его руках наследная принцесса, а оказалось, что двойник.

— Я жду, — терпеливо произнес маг. — Не стоит врать — я почувствую.

— Да, вы узнали мой ужасный секрет: будущая императрица — хэмелл, многоликая…

Эвгуст резко взмахнул рукой — острая боль обожгла все мое тело, хотя он не коснулся его и пальцем.

— Я попросил не врать!

Новая волна боли заставила корчиться и скулить.

— Хорошо! Самозванка, самозванка я! Хватит, умоляю!

Боль стихла, смененная тупой апатией. Если я все расскажу, меня убьет император. Но зная его горячий нрав, можно надеяться, что быстро.

— Спрашивайте, что хотите…

— Давно бы так. Поверь, я не люблю причинять боль без особых на то причин, — черный колдун сделал вид, что сожалеет о жестокости. Ну а я сделала вид, что верю. — Назови свое имя, многоликая, и расскажи, как получилось, что хэмелл заменила настоящую Мариэллу. Расскажи, как вышло, что ты отказалась от своего лица и собственной жизни.

Хорошо ему говорить: отказалась от собственной жизни. Да нет у меня никакой своей жизни, и не было никогда!

— У падчерицы Судьбы не может быть своей жизни — она принадлежит богине.

— Так ты сирота? — маг не мог скрыть удивления. — У хэмеллов родство ценится превыше всего. Как ты попала в храм?

— Я полукровка, жрицы нашли меня на ступенях храма и взяли на обучение. Когда мне исполнилось четырнадцать, Тристан пришел к моей покровительнице Регине и выбрал среди десятков падчериц Судьбы, узнав, что я из многоликих…

— Регине? Сестре покойной императрицы? — перебил Эвгуст.

— Да, Регина — одна из старших жриц Судьбы. Тристан сказал, что император Константин хочет обезопасить дочь, найдя двойника, который до совершеннолетия будет рисковать жизнью вместо принцессы. И на эту роль идеально подходила девушка-хэмелл, ведь ауру Мариэллы видели маги-ищущие. Я могу не только принимать чужую внешность, но и создавать ауры — обычную и магическую. Если поставить нас с Мариэллой рядом, ни один маг, даже ищущий не отличит настоящую принцессу. Мы тождественны до самой незаметной родинки, малейшего пятнышка ауры.

— Я знаю возможности многоликих. Не отвлекайся на мелочи. Ты не назвала свое имя, представься.

— Эвангелена, можно просто Эва, — я не сдержала нервный смешок, осознавая, насколько невообразима ситуация. — Шесть лет я жила чужой жизнью, с чужим лицом. В день совершеннолетия принцессы, я должна была уступить ей законное место. Ведь после первой коронации она получает некоторую защиту от Звездного венца, и покушения будут уже не так страшны. А я вернулась бы в храм, и никто не заметил бы особых перемен. Но император, не объясняя причин, продлил контракт еще на некоторое время.

— Как часто ты встречалась с принцессой, чтобы отзеркалить внешность?

— Мы не встречались. Дважды в год Регина привозила кристаллы памяти, на которых запечатлен обычный день принцессы и ее жесты, мимика. Если что-то претерпело изменения, я также менялась. Еще жрица открывала мне свои воспоминания, и оттуда я брала слепок обычной ауры принцессы, — воспоминания малоприятны, и я против воли поморщилась. — Магическую ауру я аккуратно изменяла по своему усмотрению.

— Кто еще, кроме императора и Тристана, знает, что ты двойник? — продолжил допрос маг.

Что я самозванка, знают еще трое.

— Регина и мой телохранитель, — не знаю почему, но я решила не говорить о жрице, которую храм приставил наблюдать за мной.

— Хорошо, телохранителя можно уже не брать в расчет. Регина будет молчать, раз сама заключила с императором такую сделку. Остаются Константин и маг, — колдун рассуждал вслух, совсем не обращая на меня внимания. — Поэтому ты можешь продолжать выдавать себя за принцессу, и никто не уличит тебя.

— Почему не стоит брать в расчет телохранителя? — я вдруг ясно вспомнила, как сатуриец закрыл меня собой. — Что с Грэмом?

Маг помолчал, а потом тихо произнес:

— Он умер.

Нет, мое сердце не разорвалось от боли. Грэм — всего-навсего телохранитель, шесть лет стоявший между мной и смертью. Сколько покушений я пережила благодаря его преданности? Я сбилась со счета на втором десятке. Грэм закрыл своей грудью, зная, что особой ценности я, фальшивая принцеса, не представляю. Разве кто-то делал для меня что-то подобное? Нет, для жриц и нанимателей я — не личность, я — существо, умеющее прикидываться кем-то другим. И в тоже время Грэм — сатуриец, для которого умереть с честью — благословение бога Войны, возможность, переродившись, подняться выше.

Тогда почему мне так больно? Почему хочется кричать?

Отдавшись на милость эмоций, я забыла о присутствии черномага. Он терпеливо ждал, пока я размышляла. Я подняла на него взгляд. Боги, могу поклясться, что он наблюдает за моей реакцией с интересом! Как будто ему есть дело до чужих переживаний.

У меня нет права показывать свою слабость. Грэм не хотел бы этого.

— Пусть бог Войны одарит его своей милостью, — прошептав короткую молитву, в ожидании посмотрела на Эвгуста. — Спрашивайте, риэл маг, я готова отвечать дальше.

Эвгуст вдруг подобрался как зверь перед прыжком:

— Спрошу-спрошу, и ты ответишь, но позже. В твоих интересах сделать вид, что спишь.

Наверное, меня выдрессировал Грэм — не единожды сначала выполняла приказы, а потом уже спрашивала зачем. От скорости выполнения команды часто зависела моя жизнь. Впрочем, послушалась я и потому, что распоряжение исходило от проклятого мага.

— Что с моей дочерью? — в голосе императора звучала лицемерная тревога. — Я имею право знать, что с ней.

— Поздно ты вспомнил о своих правах. Я бы тоже хотел знать, что с твоей дочерью, — молвил Эвгуст и многозначительно подчеркнул: — с настоящей дочерью.

Подсматривая из-под ресниц, я видела крупную фигуру императора, нерешительно застывшего в паре шагов от моего ложа.

— Я так полагаю, притворяться больше нет смысла?

Самообладанию Его императорского величества впору позавидовать.

— В твоих интересах признаться, где настоящая наследница. Иначе…

— Иначе? Что ты мне сделаешь, маг? — император, к моей позорной радости, насмешничал недолго — мой наниматель захрипел, когда рука Эвгуста вцепилась в его горло.

От неожиданности я, не скрываясь, уставилась на поразительную картину.

Они стояли лицом к лицу, боком ко мне. Без видимых усилий Эвгуст вытянул руку, отрывая мощное тело императора от пола. Правитель захрипел, задергался в попытке вырваться из захвата.

Не осознавая, что делаю, перешла на внутренний взор — и мир окрасился дополнительными цветами и оттенками.

Как и все маги, я вижу Силу и внешнюю ауру. Как и магам-ищущим, мне видна и аура магическая. Но иногда магия обретает звук, запах и вкус, вот прямо как сейчас. Комната переполнена озоном и ароматом жженых специй — не самое приятное сочетание для тонкого обоняния хэмелла.

Император Константин не просто дергался как червяк, он наносил Эвгусту магические удары. Я едва успевала следить, что за заклинания он использовал. Да вот беда, черномагу все нипочем.

Пока я цинично оценивала поединок-удушение, внезапная вспышка света извне (я не успела заметить, откуда именно) опалила руку Эвгуста. Проклятый вскрикнул — и выпустил свою жертву.

— Ты под защитой Звездного венца, — потрясая почерневшей кистью, поразился Эвгуст. — Императрица тебя, воистину, любила, коль разделила власть. Почему же она не дала защиту дочери, что приходиться ее прятать?

На удивление, император печально ответил:

— Не успела… Лелия умерла вскоре после рождения Мариэллы.

Эвгуст склонился над поверженным противником. Константин держался за горло и тяжело дышал. И хотя он столько раз оскорблял меня, что впору возненавидь, его жаль. Такой гордый мужчина не должен подвергаться унижениям.

— Внушению ты не поддаешься, пытки не допустит Венец, а убивать пока нельзя. Что же мне с тобой делать? — вопрос явно не требовал ответа императора. — Мне нужна Мариэлла. Обещаю, что не причиню ей вреда, наоборот, дам ей большую Силу, чем у нее сейчас есть.

Император приглушенно возразил:

— Прости, верится с трудом. В пророчестве сказано обратное: она нужна для ритуала. Ты хочешь разрушить Грань, пролив кровь потомков предтеч. Я никому не отдам мою дочь. Можешь убить меня, но ее ты не получишь.

— Далось вам пророчество! Я не собираюсь устраивать конец света! Микаэль видела будущее смутно, за что ей слава оракула?!

Забавная ситуация: проклятый маг уверяет в своей безобидности, император проявляет неожиданную самоотверженность, а Звездный венец, главный артефакт правящего рода, может подчиняться и мужчинам.

Его Императорское Величество поднялся с ковра и бросил взгляд в мою сторону. Надеюсь, он не успел заметить, как дрогнули мои веки.

— Что с ней? Она оправиться?

— Потрясающее сострадание! — умилился Эвгуст, театрально всплескивая руками. Из-под ресниц мне отлично видно, что чернота с кожи сошла, не оставив отметин. — Вспомнил о маленьком хэмелле через столько часов… я и то переживал больше.

— Так забирай ее себе, — огрызнулся Константин и решительным шагом отправился к выходу из моих апартаментов. — Однако гляди в оба, твоя протеже из лживого народа.

Вот так всегда. Хэмеллы — зло, а спрашивается, чем эта раса заслужила такую дурную славу?! Вон младшая ветвь расы стихийных демонов, низшие демоны тьмы, охотится за кровью и душами людей. Ламчерионы, когда без контроля всадника принимают крылатую ипостась, разрушают целые города. И ничего. Хэмеллы все равно страшнее. Может мне перестать возмущаться, а начинать гордиться?!

— Ты слышала императора. Его волнует исключительно дочь, а на твое благополучие ему наплевать. Он не поможет тебе, даже если появится благоприятная возможность.

Ха-ха, а я дура и ничего не понимаю! Да в первый же день во дворце я столкнулась с ненавистью такой силы, что едва не попала преждевременно за Грань.

Шелест одежды. Вкрадчивый голос прозвучал над самим моим ухом:

— Я предлагаю союз, Эва. Поможешь мне, и твои мечты обретут жизнь. Я дам все, что попросишь. Все, что попросишь, Эва, я очень щедр с преданными мне людьми. У тебя ведь есть желания?

Каждый лелеет мечты, но их исполнение в руках богов.

Маг говорил и говорил, в полной мере проявив красноречие оратора. Внимательно вслушиваясь в его предложение, я осознала, что почему-то не боюсь его. Черный плащ и ритуальная маска некроманта — такая нелепость! Разве можно бояться то, что вызывает усмешку?

Уход мага не принес облегчения. Мне нужно время, чтобы все обдумать и придти в себя. То, что предложил маг пугающе и вместе с тем заманчиво. Можно и дальше играть роль принцессы, выйти замуж за его ставленника и вскоре стать соправительницей.

Да кому я верю?! Проклятому богами колдуну! Тому, кто тысячу лет назад поднял восстание против богов, обучивших его магии. Когда он найдет настоящую Мариэллу, надобность во мне отпадет, и он от меня избавится. Сейчас я — его козырная карта в игре за трон. Но ведь и козыри сбрасывают ради победы.

Целитель разрешил фрейлинам посетить меня. Их счастливый щебет слегка развеял мрачные мысли. Все-таки хорошо, что колдун не разрешил им ухаживать за мной. Если бы они видели мой неустойчивый облик, вся симпатия сошла бы на нет.

Я — одна из немногих многоликих, уцелевших на территории Северной империи во время последних массовых гонений. Остальные или убиты, или высланы в Вискур. Нас боялись и ненавидели, что однажды и послужило причиной войны, а потом и тайной жестокой охоты. Ах, конечно же, ведь мы крадем чужую внешность! Как отвратительно! Как страшно! Но разве люди лучше хэмеллов? Они уничтожают все, чего не понимают или боятся.

И я не знаю, кем мне, полукровке, хочется быть — человеком или хэмеллом. Ни те не другие не вызывают патриотических чувств и расовой гордости…

— Ваше Высочество! Ваше Высочество, что с вами? — голос Лилианы вернул к действительности. — Мы понимаем, принцесса, вы страдаете по другу, каким был Грэм. Но не стоит так убиваться! Не для того он отдал свою жизнь!

Нет, я довольно-таки бессердечна! Мой телохранитель пожертвовал собой, а я, нормально не помолившись за него богам, думаю о своих проблемах.

Кира задумчиво накрутила рыжий локон на палец и тихо произнесла:

— Мне кажется, Грэм не хотел бы, чтобы вы грустили. Ведь у сатурийцев совсем другие взгляды на жизнь и смерть. Живи сейчас и не заглядывай за край — эти слова он мне сказал, когда умер мой муж. Молодой вдове нелегко находиться при дворе — все эти разряженные коршуны быстро слетелись на мое горе. Если бы ни Грэм, меня утопили бы в грязи.

Я смотрела на Киру — и не верила. Морщинка между ее бровей говорила о крайней степени огорчения, но в глазах не только печаль.

— Ты его любила? Я даже подумать не могла! Он ведь сатуриец… был сатурийцем. Всегда такой холодный, чопорный…

— Даже у них есть чувства, — веско заметила Далия и слегка покраснела. — Они скрывают их глубоко в душе.

Лилиана, как и я, недоуменно смотрела на девушек.

— Что и ты тоже?!

Далия кивнула и спрятала лицо в ладонях:

— Как и Кира, я нуждалась в защите, вы знаете, как относится ко мне дядя. Сначала дружба, а потом — нечто большее.

Девушка вдруг заплакала — и Кира крепко ее обняла.

— Вы все знали? — поразилась Лилиана. — И совсем не ревновали друг к другу?!

— А почему мы должны ревновать? — резко спросила Кира и презрительно сузила глаза. — Как можно собственнически относиться к сатурийцу? Ведь он никогда не будет твоим? И у Далии, и у меня нет шансов. Не забывай, невестой сатурийца может стать лишь светловолосая девушка, не обладающая магическим Даром.

Да, это так. Столетия назад бог Войны благословил общину воинов, назначив своими земными слугами, при этом дав свод законов. Главный запрет — брать в жены магичку. Ходят леденящие душу истории, что бог жестоко мстит нарушителям, не щадя ни родителей, ни детей, появившихся от неугодного союза. Чистота крови во всей своей абсурдности. Но благодаря все той же кровной чистоте, сатурийцы видят сквозь иллюзии, не поддаются внушению и ментальной магии. Им не страшны ни твари, владеющие силой подчинения, ни пожиратели душ, которые, очаровав жертву, выхолащивают ее разум, память и эмоции — все, что делает человека личностью. Вот почему сатурийцы идут впереди магов и охотников на нечисть, когда продвигается Грань. Ну а почему сатурийцы женятся на светловолосых? Да просто бог Войны испытывает слабость к этой масти. Вот так и возник полис Сатур, населенный тысячами блондинов и блондинок.

— Но как Грэм… мм-м-м… мог быть с вами обеими? — глаза Лилианы сверкали любопытством.

— Он сатуриец! — улыбнулась Кира и подмигнула, объясняя: — Сатурийцы — самая выносливая раса Межграничья. Для тех, кто не понял, скажу прямо: выносливы они не только как воины.

Даа-а-а, смерть открывает столько секретов: мой телохранитель — очень любвеобильный мужчина, а фрейлины — обыкновенные развратницы. Ох, прости, Грэм, за эту иронию. Если бы я могла все вернуть назад, то призналась бы, как ты мне дорог. Да прибудут с тобой боги, Грэм…

В день моего пробуждения мне разрешили принять еще одного посетителя.

Тристан влетел в комнату как порывистый осенний ветер и принес с собой свежесть дождя и запах мокрой листвы.

— Девочка моя, ты жива! — маг и не пытался скрыть свою радость. — Чудо, что ты жива! О, боги, как я рад!

Придворный маг бесцеремонно уселся на край кровати, схватил мою руку и крепко сжал.

— Счастлив видеть тебя живой и невредимой!

Последний раз его таким довольным я видела в день, когда сумела сотворить заклинание, которое вообще-то мне не по силам.

— Мы все испугались, когда камиец напал на тебя…

— Это был камиец? Один из демонов полиса Камия? — перебила я мага. Интересно, что-то новенькое. — Я думала, высший демон одной из стихий. Почему он на меня напал? И, главное, назвал Микаэль?

Тристан нахмурился:

— Прости, все время забываю, что тебе не довелось учиться в школе магии, и ты с трудом различаешь виды демонов.

Хм, я тоже постоянно забываю, чего лишена из-за своего родства с хэмеллами. И вообще, чего Тристан ко мне прицепился? Можно подумать, мне доведется когда-либо общаться с демонами.

— Как ты знаешь из легенды, камийцы — дети богини Любви и огненного демона. Слуга Эвгуста — тот же высший демон. Его трудно отличить от человека. Как и низшие, он может пить энергию и через кровь, и через эмоции. Но он также может поглощать ауры и души, что свойственно одним высшим демонам.

Что-то сумбурно все учитель объяснил. Или это я еще не пришла в себя? Ладно, ясно одно: демон голодным не останется в любом случае. Главное, о чем следует помнить: камийцы могут свести с ума, точно приворотное зелье. Если не ошибаюсь, в древних легендах таких существ называли инкубами и суккубами.

— Не знаю, как Эвгусту удалось подчинить себе камийца, — продолжил Тристан. — Но события в Белом зале показали, что контроль его слаб. И мне трудно верить слову Эвгуста, что его слуга не начнет охоту на дурочек-фрейлин, жаждущих любовных приключений. А почему он набросился на тебя, черномаг не знает и сам.

— Ты вот так просто называешь проклятого колдуна Эвгустом? — я недовольно прищурилась. Ладони учителя сильнее сжали мою руку.

— Ведь ты ничего не знаешь, правда? Он тебе не сказал?

— Что не сказал? О чем ты? — мое непонимание позволило Тристану расслабиться и немного улыбнуться.

— Он спас тебя. Не целители, а он. Понимаешь, важность подобного поступка?

О да, понимаю. Магический кодекс учитель заставил вызубрить еще шесть лет назад. И пятое правило таково: «Магу-недругу твоему, спасшему жизнь твою, отплати тем же или исполни сокровенное». Вот так-то, если маг намеренно спасает от смерти своего противника, тот должен вернуть долг жизни или исполнить любую просьбу. Если спасенный поднимает руку на спасителя, его карают боги, отбирая магический Дар. Для магов страшнее участи нет, поэтому ни один не нарушил закон.

— Эвгуст знает, что я двойник Мариэллы. Знает, что среди моих предков имелись хэмеллы.

— Да, он мне сказал, когда пришел выпытывать место убежища настоящей принцессы, — учитель равнодушно пожал плечами. — Я ничем не могу помочь. Где принцесса, знает ее отец, а пытать императора Эвгуст не будет. Кстати, Его Величество приказал продолжать играть роль его дочери. Он снова продлил соглашение и теперь на неопределенное время.

Я вздохнула. Ждать целых шесть лет дня свободы — и узнать, что увязла еще сильней. М-да, такого и врагу не пожелаешь.

— Как все запутанно, Тристан, и страшно. Послы принесли клятвы, что требования захватчика правомерны. Теперь, если император попытается свергнуть сорегента, все государства Межграничья объявят ему войну.

Маг встал и спокойно произнес:

— Ты не должна бояться, что империя захлебнется в крови. Это не твои заботы. Что тебе делать дальше, обсудим завтра. А сейчас отдыхай — ты еще очень слаба.

Маг покинул мои покои — и запах осени исчез вместе с ним. Сразу после его ухода на меня навалилась слабость, и я не заметила, как уснула.

* * *

Дождь мерно стучится в окно. Комната погружена во мрак, и только далеко в углу тлеет слабый камень-светляк. Я дышу глубоко, как и полагается спящей. Даже сердце бьется ровно.

Я знаю, что кто-то таится во мраке. Кто-то стоит рядом с моей постелью. И сжимает в руке нож.

Дыхание размеренно, а тело напряжено в готовности отразить удар. Осторожно шарю под подушкой в изголовье. Если мне посчастливится, спрятанный кинжал все еще там. Пусто.

Шорох примявшегося ворса на ковре. Стройная фигурка выступила из тени, на миг оказавшись на освещенном участке комнаты, и склонилась надо мной. Быстрый перехват запястья руки с ножом, движение ногой — и ночной посетитель перелетает через кровать. Глухой стук о стену и тихое постанывание.

— Ох, принцесса! Зачем вы так! Я не собиралась причинять вам зло.

— Лилиана?! Почему ты здесь? — бросившись к фрейлине, я все еще настороже и готова отразить нападение.

По моему приказу свет в комнате стал ярче. Девушка, приложенная о стену, терла помятые бока и даже не смотрела в сторону выпавшего ножа.

— Ну, вы и зверь, Ваше Высочество! Уроки Грэма не прошли даром.

— Будь добра, расскажи, что ты делаешь в моих покоях?

Лилиана перестала стонать и, хныкая, обхватила мои колени:

— Ваше Высочество, простите, умоляю! Простите! Не знаю, как я согласилась, демон попутал! Пощадите, Ваше Высочество, умоляю!

— Довольно, успокойся! Объясни, что происходит.

Рыдая и цепко держась за мои ноги, фрейлина поведала романтическую сказочку. Якобы магистр ордена Земли, очарованный моей персоной, уговорил Лилитану срезать прядь волос его «любимой». Не знаю, зачем Альберту мои волосы, но уж точно не на долгую память. Существует столько жутких заклятий на волосах, самое безобидное из которых — краткосрочное любовное наваждение. И против него нет контрзаклятий, поэтому несчастного запирают под замком и не выпускают пару дней. Иначе сожаления до конца жизни обеспечены.

Отругав фрейлину, я прогнала ее из спальни и легла спать. Сон не шел, мысли о странном поступке Альберта заставляли ворочаться. Что за игру затеял маг? Что ему нужно? Подкуп Лилианы — серьезный проступок, за такое Верховный рискует поссориться с императором и Тристаном. Конечно, если я расскажу им о ночном инциденте. А я буду молчать и постараюсь сделать магистра своим должником.

«А ты не так проста, как кажешься. Странно, что я не замечал на протяжении шести лет. Хорошая игра, сапфироглазая».

Голос, прозвучавший в моей голове, точно не внутренний. Когда слышишь голоса — это телепатия или душевная болезнь. Голос принадлежал умершему телохранителю. Только он величал меня сапфироглазой, чтобы не называть чужим именем. Значит… Я сошла с ума!

«Нет, пока не сошла. Успокойся, Эва. Это, действительно, я».

«Грэм?! Что ты делаешь в моей голове?! Мне сказали, что ты погиб, закрыв собой!»

«Да, умер. Но, кажется, не полностью. А что я делаю в твоей голове? Я здесь живу. Вернее существую».

«Если это точно ты, убирайся прочь, Грэм! Моя голова для одной меня!»

«Я бы с радостью, Эва, но не могу. Я пытался, честно. Что-то меня держит в твоем теле. Я хочу уйти. Неужели ты считаешь, мне нравиться находиться в твоей прелестной, но ветреной головке?»

«Откуда мне знать, что это ты, Грэм? Я могла сойти с ума после удара камийца. Или же, пока валялась без сознания, какой-то телепат сломал мою защиту и теперь вовсю развлекается. Чем докажешь?»

«Спроси меня о чем-нибудь, Эва».

«Не думаю, что ответ поможет узнать правду. Ты просто прочтешь его в моей голове. О, Судьба! За что мне все это?! Чем я прогневила богов?»

«Прекрати причитать. Я думаю».

«А почему я не слышу твои мысли? Ты можешь рыться в моей голове, а я нет! Где справедливость?!»

«О чем ты, девчонка? Определись, что тебя больше раздражает: мое присутствие или то, что моя память для тебя закрыта?! Можешь быть спокойна — не все твои мысли мне доступны, лишь четко сформированные. Если бы я мог слышать твой поток сознания, то давно сошел с ума!»

«Ну, ты и хам, Грэм! Каким был при жизни, такой и после смерти».

«Принимаю, как комплимент. Я, кстати, придумал, как доказать тебе, что я — настоящий я, а не демоническая сущность или твоя расщепленная личность».

«Как?»

«Иди в мою комнату. Я покажу тайник. Его я делал сам, ни один живой человек во дворце не знает, где он. Давай торопись, на рассвете смена караула».

«А почему я не могу воспользоваться тайной дверью?»

«На ней магические охранки, хочешь поколебать магический фон? Зачем, если есть более простой вариант?»

Собрав волосы в пучок и накинув халат, я осторожно выскользнула в полумрак коридора. Два стражника дружно сопели под пение дождевых капель.

Они всегда под утро дремали. Такая халатность в порядке вещей, ведь мой личный телохранитель спал рядом с моими покоями. Теперь это может стоить мне жизни.

В комнате Грэма никаких изменений пока не произошло. Убеждена, император скоро найдет другого сатурийца беречь тело любимой «дочери». И новый телохранитель займет место Грэма.

Тайник, до смешного ненадежный, находился под кроватью. Под мысленные шуточки Грэма я, прихватив камень-светляк, заползла в пыль и стал искать нужную мраморную плитку. Не знаю, как ее открывал Грэм, а мне пришлось приложить толику Силы, чтобы поднять тяжеленную штуковину.

«Стой! Сначала опусти вниз какой-либо предмет».

«Какой? Раньше предупреждать надо. У меня ничего нет!»

«Развяжи пояс и медленно опусти в тайник. Сделала? А теперь вынь его и повтори снова».

Маленькие металлические стрелки пробили ткань и в первый, и во второй раз. Вот тебе и ненадежный тайник!

«Стрелы отравлены? И яд наверняка быстрого действия?»

«А ты как думаешь?»

В тайнике я увидела арсенал своего телохранителя: два коротких меча, арбалет с колчаном стрел, парочку гаррот, коллекцию ножей — метательных и для ближнего боя. Здесь нашелся и широкий кожаный пояс, который Грэм надевал, когда мы покидали дворец. Я знала, что в нем он хранил сюрикэны — метательные лезвия.

«Мм-м-м, значит, ты правда в моей голове. Теперь научишь меня бросать свои звездочки?»

«Не трогай чужое! Кому сказал, убрала руки! И вообще, сколько раз повторять, не звездочки, а сюрикэны. Звездочки на небе, поняла?»

Голос в моей голове сердит. Как говорится, бешеного ламчериона не перевоспитает и наездник.

— Что вы делаете, принцесса? — хриплый голос заставил содрогнуться — я, дернувшись, больно стукнулась головой о днище кровати.

«Вылезай скорее, пока тебя не вытащили за ноги, — ехидно посоветовал Грэм, — Эвгуст на такое способен».

Чувствуя себя идиоткой, пятясь, выползла из-под кровати. Отряхнулась от пыли и виновато произнесла, не глядя на фигуру в темном балахоне:

— Я шпильку потеряла.

— Понятно, что вы не ради развлечения забрались под кровать, вкрадчиво произнес проклятый маг. — Что вы делаете здесь? Вам полагается быть в свое постельке и видеть радужные сны.

«Скажи, что испытываешь чувство вины за мою смерть. Пришла поплакаться…»

«Заткнись! Я сама знаю, что говорить!»

— Мне не спалось, я думала о телохранителе. Не могу поверить, что его нет. Вот, пришла убедиться.

— Хорошо, ответ принимается. В последний раз вы покидаете свои покои без сопровождения. Если подобное повторится, ждите наказания. Вам ясно?

— Да. Следующего раза не будет.

Маг развернулся к выходу.

— Идем, я проведу тебя. И заодно поговорю с охраной.

«Колдун такой заботливый… поздравляю! Тебя уже провожают, так и до полноценного ухаживания недалеко».

«Как ты мне надоел, Грэм! Я устала от твоего ехидства. Он заботлив, пока во мне нуждается».

«Не скромничай, Эва, никто не может устоять перед хэмеллом. Только, думаю, стоит взглянуть на него без маски. Под ней или урод, или красавец, избегающий толп поклонниц. А вдруг тебе повезет?»

«Ага, сию минуту попрошу снять его маску. И он это сделает с радостью».

«Попроси, тебе трудно отказать».

Я зашла в свои покои, а проклятый колдун остановился рядом с дремлющими стражами. Не успела я дойти до кровати, как дверь открылась, пропуская Эвгуста.

— У тебя были посетители?

— Нет, а почему вы спрашиваете?

— Ругать стражей не за что — кто-то навел на них сон, невзирая на амулеты, которыми они обвешаны, — мне показалось или в голосе мага и вправду послышалось беспокойство? — Как ты думаешь, Эва, кому выгодно и по силам такое?

— Не знаю, мечтающих о моей смерти так много, что легко ошибиться.

— Почему-то мне кажется, что вы врете принцесса, — прошипел маг и подошел ко мне на расстояние вытянутой руки. — Хорошо, я разберусь сам, и если ты соврала, мы вернемся к разговору.

Уже стоя у двери, Эвгуст задал неожиданный вопрос:

— Что такого ты сделала императору, что он тебя невзлюбил?

— Я бы сама хотела узнать причину, думаю, он просто расист.

Страх смешивается с любопытством. Ведь не прибьет он меня за маленький вопросик?

— Эвгуст, почему вы носите маску?

Маг глухо рассмеялся. Мне показалось, что он ждал подобного вопроса.

— Пустой интерес — слабость, принцесса, и она достойна сожаления.

Черномаг медленно снял маску.

Даже в полумраке я разглядела все. И не сдержав крик, отскочила от колдуна.

Эвгуст засмеялся и, надев маску, ушел.

Глава 5. «Дневник магистров»: страницы прошлого

Школа ордена Воды,

26-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Незадолго до полуночи Сиелла проснулась отдохнувшей. Мейган предписала постельный режим, и оба хранителя строго следили за его исполнением. Поэтому ей оставалось подчиниться.

Отдав свои негативные эмоции морозному демону, магистр чувствовала непривычное душевное спокойствие. С усмешкой подумала, что темная тварь исцелила душу как самая утонченная «Утопия».

Вздохнув, магесса потянулась за «Дневником магистров», лежащим на прикроватном столике. Она не любила оставлять в книге свои воспоминания, считая их слишком личными, чтобы оставлять тем, кто займет место магистра после нее. Поэтому решила пересмотреть свою самую продолжительную запись. Длинная запись для долгих часов бездействия. Воспоминания о тех безоблачных днях, когда пришествие Эвгуста слыло смешным туманным пророчеством, которым пугали детей.

Положив книгу на колени, Сиелла опустила на страницу ладонь и закрыла глаза. Ее сразу затянуло в воспоминания. За сорок шесть дней до прихода черного колдуна.

* * *

Поверхность зеркала бездушно отображала дорогое ей лицо. С Каримом они последний раз виделись вживую в день совместного упокоения выводка коконов. Полгода назад.

— Сиелла, я сожалею, что снова принес дурные вести. Боюсь, у тебя сложится впечатление, что я объявляюсь только, когда случается какое-то несчастье, — арбитр из Мектуба невесело улыбнулся. Даже по отражению в магическом зеркале видно, как он устал. — Считаю, что о Ронарке ты должна узнать раньше, чем остальные в Магистрате. Ведь он твой ищущий.

— И я благодарна, Карим, за чуткость. Надеюсь и на дальнейшее твое понимание. Когда мой маг придет в сознание, сообщи — я сразу же прибуду в Мектуб, — поверхность зеркала вздрогнула и покрылась рябью, скрыв друг от друга напряженные лица магов. Прикоснувшись кончиками пальцев к раме, Сиелла Синеглазая быстро урегулировала изображение.

— Замалчивая происшествие, мы выгадаем всего лишь день. Однако его мне должно хватить, — арбитр с сожалением смотрел своей собеседнице в глаза. — Чем еще я могу помочь, не нарушая законов?

— Поддержи телепорт для моего врачевателя. Знаю, ты приставил к Ронарку лучшего мектубианского целителя. Но ведь раны мага быстрее заживают под дланью собрата по стихии…

— Хорошо, но кого ты пришлешь, Си? — арбитр утомленно потер воспалившиеся глаза. — Насколько я знаю, твои целители со своими учениками в Аг-Грассе ведут борьбу с красной лихорадкой. А остальные, естественно, разбросаны по форпостам всего пограничья. Кого ты можешь послать безболезненно для школы?

На бледных скулах Сиеллы вспыхнули багряные пятна гнева. Зло прищурившись, магистр ордена Воды тихо, но твердо, словно чеканя слова, произнесла:

— Все, что касается моей школы, Карим, не должно тебя волновать. Ты — арбитр, вот и занимайся своими делами.

— Конечно, Си, ты права, я арбитр. Но также и твой друг. А это дает мне право предостерегать от возможных ошибок.

— Я не считаю помощь Ронарку ошибкой. Со школой ничего не случится, если Мейган покинет ее стены на пару дней.

Карим еле сдерживался, чтобы не расхохотаться:

— Ты хочешь послать Мейган? Ту самую девчонку, которая до смерти боится перемещаться?

— Она сильный целитель и почти переборола свой страх, — возразила Сиелла. — К тому же она сестра Ронарка. Так ты поддержишь для нее свой телепорт?

Карим, улыбаясь, согласно кивнул:

— Сиелла, я не хочу обращаться в Магистрат с просьбой, чтобы они прислали мастера для восстановления Мейсианского оазиса. Да и к тому же, честно говоря, рассчитываю на твою поддержку…

— Ох, ты не должен просить, — магистр в волнении закусила нижнюю губу. — Прости, я сама хотела предложить помощь, но за этими всеми событиями совсем забыла. Исправить причиненный Ронарком ущерб — мой долг. Вместе с Мейган мы отправим и мастера Воды.

— Воспользуюсь моментом, пока ты испытываешь чувство вины, и попрошу об одной услуге, — Карим лукаво усмехнулся и продолжил: — Свяжись с Альбертом и договорись о мастере Земли. Он, наверное, не откажет мне, но я не сумею отвертеться от его вопросов.

— Ах, Карим, я бы с радостью тебе помогла. Но магистр Земли не разговаривает со мной после последнего сбора Дюжины. Извини, мне очень жаль, — печально прошептала магесса и протянула руку к поверхности зеркала.

Арбитр со своей стороны сделал ответное движение. Их ладони соприкоснулись. Но это всего лишь иллюзия, подаренная чарами зеркала.

— Ладно, не переживай. Моя мать сможет один день обойтись своими силами.

— Да, Анна — великий мастер. Передавай ей мои извинения…

— Си, дорогая, перестань себя винить — ты не можешь быть в ответе за каждого мага ордена, — тихо произнес арбитр и улыбнулся, признаваясь: — Знаешь, мне так не хватало тебя… И, стыдно признаться, я даже рад, что твой маг разгромил мой оазис.

— Да, отличный повод, чтобы встретиться, — невесело пошутила Сиелла. Отняв руку от зеркальной поверхности, она бессознательно взъерошила свои короткие синие волосы. Как знал Карим, этот жест говорил о крайней степени растерянности магессы. — Что ж, часа через четыре жди гостей.

Арбитр поклонился и нехотя попрощался.

— До встречи, Эспинс, — прошептала Сиелла и затемнила зеркало.

Некоторое время магистр неподвижно сидела в кресле, запустив тонкие пальцы, унизанные серебряными кольцами, в окончательно распавшуюся прическу. Приняв решение, она сжала кристалл вызова в руке.

Старший наставник школы Марион вошел в ее кабинет спустя пятнадцать минут. Почему-то Сиелле вспомнилось, что он был одним из любимых учеников предыдущего магистра и одним из претендентов на его место. Но Хариус, тринадцатый магистр ордена Воды, передал свои полномочия, к большому негодованию Магистрата, девчонке еще так далекой до магической зрелости. Марион и Лидо, третий претендент на пост магистра, безропотно согласились стать хранителями ордена и, соответственно, старшими среди наставников школы. И, похоже, совсем не тяготились таким положением дел.

— Извини, Си, что так долго, — маг беспардонно плюхнулся в одно из кресел для гостей. — Мальчишки устроили бой подушками — пришлось задержаться.

— И кто победил? — спросила, ехидно усмехаясь, Сиелла. — Могу поспорить, что не ученики.

Казалось, маг обиделся и открыто выразил свой благородный гнев:

— Что за инсинуации? Ты за кого меня принимаешь, Си?!

Побушевав для вида, Марион заразительно рассмеялся:

— Зря ты так. Я, конечно, люблю подурачиться, но отнимать победу у ребят не стану. Мое время прошло, и титул чемпиона подушечных боев по праву сейчас принадлежит Корвину.

— Похоже, без участия Элевтийского теперь ни одна пакость не обойдется, — хмыкнула Сиелла. — Мальчишка совсем страх потерял, а ты непедагогично потакаешь ему вместо того, чтобы, поставив на место, перевоспитывать.

— Ну-ну, поставь его на место — и он снова начнет думать о побеге, — недовольно скривился маг. — Вспомни, что говорил Хариус, счастливый ученик — послушный ученик.

— Ага, Корвин — просто идеал послушания, — съязвила Сиелла. — По-твоему, чем бы ученик не тешился, лишь бы не поглядывал за врата?

— Точно! — притворно радостно воскликнул Марион, хлопая себя по лбу. — Ты сформулировала новый педагогический принцип! Ну, да ладно, не думаю, что ты пригласила меня для разговоров о воспитании подрастающих магов, — вздохнув, старший наставник поднялся с кресла и перешел на более серьезный тон. — Что случилось, Си? Это так ужасно, что не могло подождать до утра?

— Если вопрос о волонтерстве или, упаси нас Судьба, запечатывании Ронарка может подождать до утра, можешь идти спать, — холодно сказала Сиелла.

Волонтерство, а по-другому бесплатное оказание магической помощи населению в сельской глуши, пугало многих молодых магов. Старшие, особенно те, кто долгое время охранял границы от порождений тьмы, порой мечтали о годике-двух подобных каникул. А вот запечатывание — принудительное лишение Силы — ужасало всех без исключения.

Марион переменился в лице и снова упал в кресло.

— Рассказывай, Си, не томи!

Магистр чуть слышно вздохнула и, нервно прохаживаясь по кабинету, сообщила то, что стало известно ей самой.

— Около часа назад со мной связался арбитр Мектуба. И поделился пока еще не известной Магистрату новостью: сбесившийся маг иссушил Мейсианский оазис, смешал с песком поселение и попутно разгромил прибывший не вовремя караван. Число человеческих жертв еще точно не установлено, но, по подсчетам Карима, где-то с десяток набежит…

— Ну и каким здесь боком Ронарк? — спросил удивленно Марион и тут же испуганно прикрыл рот ладонью. — Не хочешь ли ты сказать, что отмочившие подобное маг — наш ищущий?!

— Да, сбрендивший маг — наш безобидный, ранимый душой Ронарк…

Сиелла истерично рассмеялась и, сев на подлокотник кресла Мариона, спрятала лицо в ладонях. Хранитель, видя, как едва заметно дрожат изящные пальцы магистра, сдернул ее себе на колени и крепко обнял.

Магесса, уткнувшись ему в шею, горестно зашептала:

— Я не переживу подобное снова, Марион, не переживу. Если его признают виновным, не знаю, что со мной будет…

— Ну-ну, Си, успокойся, — маг утешающее, с нежностью гладил ее по спине. — Я не верю, что Ронарк мог совершить такую мерзость, его оправдают… вот увидишь! Ну, не реви, пожалуйста, не надо…

Сиелла перестала вздрагивать, подняла голову и зло посмотрела на Мариона сухими глазами:

— Я не реву. Маги, как мне говорили, не должны плакать. Они обязаны отражать удары Судьбы и мстить своим обидчикам. Я все прекрасно понимаю, просто обидно, что наши законы в который раз отбирают у меня надежду на спокойную жизнь. И почему лишь наш орден постоянно теряет ищущих? Словно заговор какой-то…

Маг, не прекращая успокаивающих поглаживаний с незаметным вливанием толики своей силы, задумчиво-печально согласился:

— Да, слишком много совпадений. Лишь у нас такие потери за последние семь-десять лет: Эрик, Хариус, а вот сейчас и Ронарк. Притом маг, далеко не безразличный магистру… Кстати, о небезразличных магах, — вдруг оживился Марион и гаденько захихикал: — А ведь недаром ты привадила пустынного арбитра. Да, Карим еще тот фрукт! Ради твоего расположения водит за нос Магистрат!

— Не обольщайся, Марион, он просто знает Ронарка. Если он и пошел против правил, то ради справедливости, — невозмутимо объяснила Сиелла.

— А я-то грешным делом подумал, что благородный арбитр забыть не может, как вы вместе коконов гоняли, — снова захихикал маг и получил, словно невзначай, в подбородок макушкой Сиеллы.

Магесса встала с гостеприимных колен и решительно заявила, что время проливать слезы закончилось — пора действовать. И обговорила с хранителем их последующие шаги. Чтобы не просочилась важная информация и не началась паника в ордене, отправить целителя и мастера к Кариму нужно тихо.

Спальня и кабинет предыдущего магистра пустовали, и мебель покрывалась пылью. Лишь сильно разросшуюся паутину Сиелла смахивала раз в два-три месяца. Чаще заходить в покои Хариуса Громовержца ей не хватало духу. Но, а другим даже к двери подходить нежелательно.

Первой Марион привел Мейган. Когда девушке объяснили, для чего с такой осторожностью ее провели в пыльные покои, голубые глаза целительницы заблестели от восторга. Да, все знали, что кроме боязни телепортов у Мейган был еще один грешок. Неуемное, порой даже нездоровое любопытство.

— Но как я без своей сумки? — возмутилась целительница, когда Марион отказался отпустить ее за необходимыми вещами. — Там все мои инструменты и снадобья! Как я без них?! А ведь мы еще не знаем, что именно потребуется Ронарку из моего арсенала!

Сиелла приложила палец к губам, призывая не создавать много шума.

— Не беспокойся, возьмешь сумку магистра Хариуса.

У целительницы на пару минут отобрало речь. Она испуганно смотрела на своего магистра и не могла поверить своим ушам. Нервно пригладив темно-каштановые волосы, коротко остриженные из-за соображения практичности, магесса несмело подошла к столу бывшего магистра. Она давно мечтала покопаться в его сокровищах и уже не помнила, сколько раз просила дозволения у Сиеллы. Но любимая ученица тринадцатого магистра никому не позволяла рыться в личных вещах обожаемого учителя. Хариуса по истине благословили боги, наделив тремя Дарами — взором ищущего, силой целителя и мировоззрением творца. Он умел создавать артефакты и амулеты, которые никто не мог потом повторить. И вот все эти сокровища попали наконец-то в дрожащие руки одной из поклонниц его таланта.

Пока Мейган, позабыв все на свете, собирала синюю сумку с эмблемой ордена, Сиелла кратко обрисовала ситуацию мастеру Воды. Невысокая, как и целительница, Ханна выглядела крепче своей спутницы. Наверное, сказывалось постоянное пребывание на свежем воздухе и возня с растениями и водоемами школьного сада.

— Конечно, я согласна, — произнесла спокойно Ханна. — И я не боюсь гнева Магистрата. В конце концов, орден все равно должен заняться восстановительными работами в Мейсиане. Так почему не сейчас? Или нужно специальное благословение Альберта? А ведь чем дольше медлить, тем сложнее вернуть оазису первозданность.

Мастер усмехнулась и с вызовом посмотрела на Сиеллу. Магистр подавила вздох и подумала о правоте дальновидного Хариуса. Много лет назад он вступился за Ханну и, не взирая на возмущение Магистрата, не стал выгонять из школы, оставив на должности садовода и учителя. Он открыл глаза Сиелле на скандальную магессу, готовую опровергнуть любые правила, но не отступиться от своих принципов. Он сумел объяснить юной ученице важность того, что у школы есть такой человек.

И вот спустя столько лет Сиелла пожинала плоды доверия Хариуса. Мастер Воды готова нарушить закон ради истины по первой просьбе своего магистра.

— Ханна, — окликнула Сиелла мастера, — задержись на пару минут.

— Вы там поспешите, а то я умираю от желания поспать, — попросил недовольный Марион и добавил: — Мы с Мейган будем ждать возле телепорта.

Магистр сняла широкое кольцо с указательного пальца левой руки и протянула Ханне.

— Возьми, тебе пригодиться в Мейсиане. Артефакт силы сделал Хариус, и я еще ни разу не разряжала его. Кроме того, думаю, он не ограничился источником энергии и добавил еще какие-нибудь полезности.

Мастер Воды трепетно приняла предложенный дар. Серебряное кольцо, покрытое изысканной вязью, еще хранило тепло прежней владелицы. Ханна поблагодарила и одела его на безымянный палец. Узор засветился синим — и погас.

— Так и должно быть? — заинтересовано спросила Ханна, протягивая магистру руку. — Или я ему не понравилась?

— Думаю, это как-то связано со сменой владельца, — предположила Сиелла и провела острым ноготком по кольцу.

Артефакт снова вспыхнул.

— Что ж, разберемся с этим явлением после твоего возвращения…

* * *

Сиелла открыла глаза и сразу зажмурилась. Солнечный свет, едва проникающий сквозь тяжелые шторы, казался нестерпимым. Тяжелая голова раскалывалась, как после жесткой попойки. Хотелось пить, есть, блевать — и все это одновременно. К симптомам магического отката ей не привыкать. Но как же хотелось хоть однажды избежать этих «радостей»!

На маленьком столике, приставленном к ее кровати, магистр увидела стеклянную пиалу с облегчающим магическое похмелье желе. Рядом лежала записка от Мариона: «Пока все спокойно. Думаю, тебе нужно немного отдохнуть. Но после ужина будь готова к педсовету: Корвин «выбил» в транс трех сокурсников».

Сиелла скомкала записку и нахмурилась — не хватало еще решать такие мелкие вопросы. Да, по сравнению с судьбой Ронарка стычки желторотых магов ничто…

В дверь постучали. Магесса не стала отвечать и даже затаила дыхание. Несмелый стук снова повторился — и Сиелла спрятала голову под подушкой. Утром, кроме Лидо и Мариона, ей не хотелось кого-либо видеть. Но Лидо находился с дипломатической миссией при дворе императора в Семиграде, а Марион, обычно заходивший без стука, сейчас вел урок.

Убедив себя и совесть, что имеет законное право на отдых, Сиелла решила обезопаситься от нежеланных встреч. Наскоро ополоснувшись в бассейне, магистр надела простую светло-голубую тунику без каких-либо знаков отличия. Затем встала возле зеркала и не поленилась набросить на себя качественный морок. Синие глаза стали карими, волосы и брови сменили цвет индиго на темно-русый, нос стал чуточку тоньше, а скулы — круглее. Окинув критическим взглядом свою внешность, Сиелла изменила длину волос, «вытянув» их до пояса. С таким мороком-маской ее точно никто не узнает.

Зажав под мышкой «Дневник Магистров» и прихватив с собой желе, магесса спустилась в библиотеку. Водники по праву гордились своим многотысячным книжным фондом, где некоторые рукописи в единичном экземпляре. Неудивительно, что подобные богатства привлекали и магов с других орденов.

Быстро пройдя через зал, на треть заполненный алчущими знаний магами всех возрастов, Сиелла прошла в огромное библиотечное хранилище. Непосвященный рисковал заблудиться среди исполинских стеллажей, выстроенных, словно по принципу лабиринта. Но магистр в годы проказливого ученичества отбыла здесь достаточно часов в наказание и знала, куда ей нужно повернуть.

Хранилище свитков в десятки раз меньше главного библиотечного зала. Определенная температура, влажность и уровень освещения позволяли ценным рукописям не рассыпаться в прах от старости. И попасть сюда читатель мог лишь по специальному разрешению, подписанному магистром. Нужную рукопись выдавал библиотекарь, а один из его помощников оставался с посетителем и следил за тем, чтобы древний манускрипт умышленно или нечаянно не испортили.

Сиелла прошла под двусторонней складной стремянкой, стоящей возле стеллажа с рукописями ордена Огня. Оставив желе и книгу на дубовом столе возле кувшина с водой, вольготно расположилась в одном из глубоких кресел.

Закрыв глаза, магесса составила план действий на остаток дня, выделив на отдых лишь один час. Однако и эту короткую передышку перед сражением за свободу своего ищущего она собиралась потратить на поиск в «Дневнике магистров» аналогичного случая. Положив книгу на колени, Сиелла мысленно описала ей ситуацию с Ронарком. «Дневник» вздрогнул — и страницы, медленно перелистываясь, тихо зашуршали. Уникальная, единственная в своем роде книга. На ее бесконечных страницах магистры запечатлевали личный опыт для последующих приемников. С ее помощью их и выбирали: тот маг, который мог прочесть написанное на страницах «Дневника магистров», считался идеальным претендентом на должность.

Магистр невольно усмехнулась, увидев, где раскрылась книга. Она нисколько не сомневалась, что необходимая информация находится в разделе, написанном магистром-ищущим.

При жизни Хариус, как рассказчик, составлял достойную конкуренцию Альберту Географу, который считал писательский труд одним из главных смыслов своей жизни. Но, по мнению Сиеллы, емкий стиль ее учителя выгодно отличался от велеречивой манеры магистра ордена Земли.

Просматривая записи Хариуса, магесса не забывала и о желе. Так, совмещая приятное с полезным, она прочла пару страниц, когда ей почудился приглушенный чих. Сиелла оторвалась от книги и огляделась вокруг. Никого… Оставив ложку во рту, она перевернула еще одну страницу. Тоненький звук снова нарушил тишину.

— Будьте здоровы, — машинально произнесла магистр и резко вскочила с кресла. — Кто здесь?!

— Я. Извините, не хотел вас отвлекать, — донеслось откуда-то сверху.

Сиелла посмотрела вверх. На площадке стремянки, подобрав под себя ноги, сидел худощавый мальчишка с ярко-рыжими волосами.

— Ты что здесь делаешь? — задавая вопрос, Сиелла прекрасно знала, что ответит ей Корвин.

— Отбываю часы своего наказания, — печально произнес малолетний хулиган и, обиженно шмыгнув носом, добавил: — Незаслуженного наказания…

— Так уж и незаслуженного? — с усмешкой переспросила магесса. — Насколько я знаю, старший наставник Марион человек справедливый.

— Справедливый, — легко согласился Корвин, — но сегодня что-то не очень. Наверное, не выспался. Бедненький, он зашел в свою комнату в три утра, а вставать-то нужно к первому уроку. И где можно шляться полночи?..

Жалостливая болтовня мелкого негодника вывела Сиеллу из себя. Ей захотелось добавить пару часов к наказанию Корвина, но пришлось сдержаться, чтобы не выдавать свое инкогнито.

— А вы что здесь делаете? — вдруг спросил мальчишка и обвиняющее заявил: — Рукописи не читаете, пришли со своей книжкой… странная вы какая-то. Наверное, мне стоит позвать Черепаху… тьфу ты! Я хотел сказать магессу-библиотекаря…

Сиелла улыбнулась и пожала плечами:

— Зови, если хочешь. Конечно, правильно, что ты такой бдительный и обращаешь внимание на подозрительных читателей. Но вся твоя внимательность напрасна.

— То есть? — удивился Корвин.

Магистр вернулась в кресло и с улыбкой объяснила:

— Допустим, ты догадался, что посетитель замыслил что-то нехорошее. Ты позовешь Агнессу, которая (ведь недаром ее прозвали Черепахой) придет слишком поздно, а злоумышленник тем временем успеет скрыться.

— Не скроется, я придержу его, — серьезно пообещал одиннадцатилетний маг.

Сиелла не стала травмировать детскую психику и сумела сдержать улыбку:

— И как бы ты его придержал?

— Долбанул бы боевой «Утопией» — и всех-то дел, — гордо сообщил Корвин.

— Да ну? — иронично подняла бровь Сиелла. — А не рано ли ты хвастаешься столь сильным приемом? Ведь «Утопию» — и боевую, и лечебную — вам будут преподавать через несколько лет?

Мальчик вначале смутился, но потом, гордо вскинув голову, объяснил:

— Мне уже не будут. Я ее сам выучил. Не верите? Могу показать!

И не дожидаясь согласия от незнакомки, мальчик сделал в ее сторону быстрый пас рукой. Заклятие еще такое неумелое и неотработанное, но все же, бесспорно, боевое окутало магистра с головы до пят. На миг Сиелла увидела размытые контуры жемчужно-серого замка на изумрудном склоне, прежде чем «Утопия» рваными клочьями тумана опала на пол и исчезла. Лишь запах прелой листвы разлился по всему хранилищу.

Едва сдерживая праведный гнев, магесса взглядом подняла мальчишку со стремянки и подвесила под самым потолком.

— Ты хоть понимаешь, что творишь, щенок? — рявкнула Сиелла, держа юного мага за шкирку силой мысли. — Ты напал на незнакомого человека! Может быть, я важный гость вашего магистра! Не боишься начать новую ссору между орденами?! Впрочем, что я говорю о чужих? Ты ведь сегодня напал на своих сокурсников!

Магесса легонько встряхнула малолетнего пакостника, но он все равно клацнул зубами. Извиваясь в воздухе, как червяк, нанизанный на рыболовный крючок, Корвин некоторое время мужественно молчал, а потом, перестав дергаться, жалобно захныкал:

— Я больше не бу-у-у-у-ду!.. Риэлла магесса, отпустите меня!..

Сиелла опустила хлюпающего носом ученика в свободное кресло. Почувствовав под ногами пол, Корвин рванул к выходу. Натолкнувшегося на прозрачную, пружинящую стену мага с силой развернуло в обратную сторону. Корвин обреченно вздохнул и понуро побрел назад.

— Учтите, это насилие над ребенком. Я буду жаловаться своему магистру! — пригрозил мальчишка, усаживаясь в кресло.

Дальнейшие его запугивания стали беззвучны — магесса отобрала у него голос. Корвин, смешно открывая рот, словно рыба, беззвучно что-то произнес, по-видимому, ругательства в адрес незнакомки.

Сиелла, откровенно насмехаясь, выдержала недолгую паузу и ехидно произнесла:

— Видишь, как плохо хватать вершки знаний, игнорируя предложенный учителем материал. Как говорится, поспешишь — всех магов насмешишь. Вместо того чтобы воровать из книг запретные заклинания, вел бы себя хорошо и никогда бы не оказался в такой ситуации.

Корвин желая, видимо, оправдаться, что-то беззвучно произнес. Магесса смиловалась и вернула ему голос.

— Ничего я не воровал! Просто когда стирал пыль, нечаянно упустил книгу, а она и открылась на утопии… Я даже не заучивал слова — они сами вспомнились, стоило Барику с ребятами снова обозвать меня «дикарем»…

Мальчишка обиженно надулся и снова захлюпал носом. Еще чуть-чуть — и малолетний хулиган, доводящий сверстников до слез, мог зареветь и сам. Сиелла испытующе взглянула на Корвина и припомнила все, что знала об этом трудном ребенке.

Его путь в школу был долгим. Сначала сирота, бродяжка, попрошайка, затем вор-карманник. Он прошел все стадии уличной жизни беспризорной детворы. И не разу не попался на глаза магам, ищущих одаренных во время праздников Радужных шаров.

Обучали в начальной школе с семи лет, Корвину через пару месяцев после обнаружения исполнялось девять. Он отставал от своих сверстников на два года. Но бывший вор, закаленный улицей, поставил себе за цель догнать свою возрастную группу. И за год он сравнялся в знаниях. Пока Корвин наверстывал упущенное, а затем еще год обучался уже вместе с одногодками, он радовал всех наставников. Затем его группа перешла в старшую школу, где адептов распределили по стихийным школам согласно их магическим сущностям. Встретиться снова им предстояло лишь в высшей школе — через шесть лет. С этого момента характер Корвина и испортился. Он стал грубить наставникам, не проходило и дня без стычек с соучениками. Но, что интересно, как его не допытывались, Корвин никогда не признавался, из-за чего происходила драка.

— Они дразнили тебя «дикарем»? — переспросила Сиелла, пытливо заглядывая мальчишке в глаза.

То, чего добивался Марион несколько месяцев, она получила за полчаса. Доверие Корвина и правду.

— Вы и представить-то себе не можете, каково это, — мальчик запнулся, — быть не таким, как все. И мне постоянно напоминают, каждый день! Сирота, вор, да еще и «дикарь»… Мне не дают забыть, что я всего-навсего отребье, случайно получившее подарок от Судьбы в виде магического дара…

— Так говорят все ученики?

— Нет, что вы! Только те, у кого непростые мамочка с папочкой, ребята попроще никогда не косились на мое происхождение. Но и они понимают, что из «дикаря» ничего путного не выйдет…

— Кто тебе такое сказал?

— Учитель Вэффин, мастер Воды. Но и без него мне понятно, что раз орден нашел меня слишком поздно, я уже не стану великим магом. И никогда мне не стать воином боевой «четверки», — исповедь Корвина становилась все тише и оборвалась на трагической ноте.

Потрясенная Сиелла молчала недолго.

— Вэффин — старый дурак, нашел кого слушать! Из «дикарей» получаются полноценные маги, как и из тех детей, которые попали в школу в семь лет. Главное, не лениться, а добросовестно учиться!

Корвин с интересом смотрел, как разгневанная магесса расхаживает взад-вперед, взволнованно размахивая руками, с кончиков пальцев которых слетают искры.

— Нет, надо же такому случиться! Травля «дикарей» спустя годы возобновилась опять! И где?! В моей школе! Какая ирония!..

Корвин, наконец, решился прервать разъяренный монолог магессы и робко задал мучающий вопрос:

— Значит, я смогу попасть в боевую «четверку»?

— Да хоть в Дюжину, — отмахнулась Сиелла, — главное, учись прилежно.

— Вы меня не обманываете? Хоть я и «дикарь», я смогу стать боевым магом?

— Но я ведь стала! — словно не замечая недоверие на вытянувшейся мордашке ученика, Сиелла налила себе стакан воды и залпом ее выпила.

Немного успокоившись, магистр вернулась в кресло и благодушно посмотрела на Корвина.

— Ну, давай, не стесняйся — можешь задавать свои вопросы, — милостиво предложила магесса. — Догадываюсь, что их, по крайней мере, два.

— Вы взаправду «дикарь»? А ваша четверка — действующая? А кто вы в ней? Наверняка целитель?..

Из Корвина вопросы сыпались, точно из рога изобилия. Сиелла улыбнулась и постаралась удовлетворить его любопытство.

— Да, я была «дикарем» в полном смысле этого дурацкого слова. Меня обнаружили гораздо позже тебя, — магистр лукавила, обзывая себя «дикарем» — когда она появилась в школе, то оказалось, что ее знания глубже, чем у сверстников, ведь ее обучала мать. — Сознательно овладевать даром в таком возрасте очень тяжело. Но магистр Хариус помог мне его обуздать, всячески оказывая поддержку. Как и ты, я столкнулась с предубеждением против поздно открытых детей с магическим даром. Даже в высшей школе мне приходилось доказывать, что я не хуже других. Но, в отличие от тебя, я не использовала краденые заклинания, — Сиелла прервала свой рассказ, с удовольствием наблюдая, как Корвин смущенно опускает глаза.

— А как доказывали?

— С помощью старой доброй физической силы. Может, и банально, даже грубо для мага, но на меня смотрели с уважением. А мой дорогой учитель мог не бояться, что моя магия причинит кому-то серьезный вред… Забавно, однажды мне пришлось расквасить нос магу-огневику, который через год стал моим побратимом по «четверке», — Сиелла иронично хмыкнула и продолжила: — Как ты знаешь, боевые «четверки» — объединения магов разных стихий. Наша «четверка» — истинный квадратом, то есть мы меняемся ролями. Чаще всего мне доставались обязанности телепорта, огневик был боевиком, земляной маг — целителем, а воздушный ставил непробиваемые щиты. За четыре года практики мы стали верными друзьями…

Магесса оборвала свой рассказ и, охнув, сорвала с шеи кристалл вызова. Он приобрел ярко-зеленый цвет и ощутимо нагрелся. Посмотрев с сожалением на Корвина, Сиелла взяла кувшин со стола и резко выплеснула воду вверх. Нарушая закон земного тяготения, водный поток завис в воздухе, разделился на отдельные капли и вновь собрался в переливающийся всеми цветами радуги овал. Его поверхность на миг подернулась молочной дымкой и стала прозрачной. Но вместо книжного стеллажа «окошко» показало совсем другое. В кресле с высокой спинкой сидел золотоволосый мужчина. Его красиво очерченные губы приветливо улыбались, но серые глаза оставались холодными.

— Я приветствую тебя, Сиелла.

— Приветствую, Альберт, — магистр успела сбросить морок и теперь едва заметно приглаживала свои синие вихры.

— Итак, моя дорогая коллега, ты кое-чем забыла поделиться с остальными членами Дюжины. Не хочешь исправить упущение?..

— Понимаешь, Альберт, — начала оправдываться Сиелла и резко закончила: — Нет, не хочу. Зачем эти игры, Альберт?! Ты знаешь, что я сделала, и все остальные тоже. Но сейчас не время для оправданий… Хотя на всякий случай скажу следующие: вина исключительно на мне.

— Я запомню, Сиелла. И напомню, когда настанет время, — магистр ордена Земли, казалось, светился от счастья. — Я уполномочен сообщить, что суд над твоим ищущим состоится во дворце арбитра Мектуба. Карим проявил любезность, согласившись побыть нашим радушным хозяином на время сбора Дюжины. Так что мы с нетерпением ждем магистра и хранителей ордена Воды уже этим вечером.

— Бедный Карим — ему еще восстанавливать Мейсиан! Зачем доставлять ему такие хлопоты, если в Мектубе прекрасные гостиницы?!

— Увы, Сиелла, хоть ты и берешь на себя всю вину, избежать наказания никому не удастся…

Альберт Географ ехидно улыбнулся и, не прощаясь, прервал связь.

— Эвгустов ублюдок! — магесса в ярости грязно выругалась — и прикрыла рот ладонью.

Но ушей, которые она могла бы травмировать непотребными словами, в хранилище не было. Корвин ушел, тоже не прощаясь.

* * *

Как и во время воспоминаний, кристалл связи позеленел и, нагревшись до предела, обжигал кожу груди. Быстро поморгав, чтобы избавиться от видений перед глазами, Сиелла отложила «Дневник магистров» в сторону. По привычке, помянув Эвгуста, мановением руки активировала зеркало.

Зеркало показало до дрожи знакомую картинку. В кресле с высокой спинкой сидел золотоволосый мужчина. Его красиво очерченные губы приветливо улыбались, а серые глаза оставались ледяными.

Магесса нахмурилась, подумав о странном совпадении. Впрочем, сегодня физиономия Альберта бледнее, чем в тот памятный день. Да и обстановка за его спиной другая, незнакомая.

— Приветствую, магистр. Буду краток. На орден Огня совершено нападение водяных демонов. После твоего сообщения Вариор предусмотрел возможность атаки, но полноценно к ней подготовиться не успел.

— Жертвы? — Сиелла, волнуясь, сцепила пальцы в замок.

— Три боевика. Меньше, чем у вас, и все же… Пока я нахожусь в Семиграде, Вариор примет мои полномочия и отзовет с Приграничья несколько «боевых четверок». У каждого ордена должна быть надежная защита от демонов любой стихии. Хватит быть легкой мишенью!

Глава 6. Когда боги были молоды

Северная империя, Семиград,

27-й день пришествия Эвгуста Проклятого

На рассвете я проснулась, пробужденная соседом по телу. Грэм, подымавшийся с первыми лучами солнца, чтобы поупражняться с мечом или арбалетом, распространил свою привычку и на меня. Хотя мне ближе ночные посиделки с фрейлинами и балы, длившиеся далеко за полночь.

«Привыкай, теперь так будет каждый новый день», — съехидничал телохранитель.

«Если это самая большая цена за счастье иметь тебя в своей голове, то я согласна», — я тоже любила язвить.

Мысленно пререкаясь, мы пришли к выводу, что хотим чаю. Я еще хотела и в туалет, но не знала, как сказать об этом Грэму. Стеснение стеснением, а природные потребности оставались. И если нам суждено некоторое время пробыть вместе, с этим что-то придется решать.

«Перестань, Эва, мы теперь свои, ближе просто нет. Да и скромность тебе не идет. К тому же очнулся я раньше тебя и успел ознакомиться с новым телом. Так необычно — ощущать женское тело и снаружи, и изнутри».

Подначка чистой воды! Но я все равно не сдержалась.

«Как ты можешь?! Так нечестно! Ты хочешь, чтобы я возненавидела тебя еще больше?»

«Нет, это не оскорбление, это факт. Стоит принять сложившуюся ситуацию: у нас одно тело на двоих. У тебя больше нет секретов от меня. Отбрось ложную стыдливость. И делай то, что требуется».

Разумно. Особенно, когда на стороне разума естественные потребности. Пока я занималась утренней гигиеной, Грэм не подавал признаки своего присутствия. Интересно, пока мы вместе, я смогу сделать хоть что-то, о чем ему не станет известно? Что-то подсказывает, что нет.

Настал черед раннего чая. Завернувшись до пят в пушистое полотенце, я перешла в зал с выходом на балкон. Кругом белые, серебристые и синие тона, четкие линии — убранство комнаты я продумала сама вплоть до мелочей. Получилось строго и в тоже время женственно. Низкие синие диваны и кресла пустовали. А на стеклянном столе, за которым иногда обедала с фрейлинами, лежала груда подарков в неоткрытых ларцах, ящичках и чехлах. Все дары принадлежали принцессе, и я не мучилась любопытством. Только пробежалась по ним взглядом, ища что-нибудь скоропортящееся, что можно употребить с чаем. Нет, я не опасалась, что в иноземных лакомствах окажется яд — подарки проверяли дворцовые маги под руководством Тристана.

Мой скучающий взгляд натолкнулся на синий пакет с печатью школы ордена Воды. Как интересно! К бечевке приколота записка: «Ваше Высочество, именно об этой книги мы говорили с Вами в башне Тристана. Магически созданная копия ответит на все Ваши вопросы. Меня радует, что молодое поколение магов продолжает изучать старые языки и стремится раскрыть тайны прошлого. Да прибудут с Вами боги! С чистосердечными пожеланиями счастливого и долгого правления, Сиелла Иллиан».

С племянницей учителя мы встречались один раз, разговор занял не больше получаса, а она помнит мой интерес. Приятно, ой, как приятно!.. Да вот вопрос: прислала бы она копию заинтриговавшей меня книги, знай, что я не принцесса, а всего лишь двойник?

«Ты можешь хотя бы на время оставить уничижительные мысли? Лучше открой книгу, мне тоже любопытно».

«Ты помнишь наш разговор с Сиеллой? — поразилась я. Грэм, как и полагается телохранителю, находился рядом, но нисколько не показал, что наш спор с магичкой ему интересен. — И что ты думаешь? Кто прав?»

«Слышала выражение — истина где-то рядом? По-своему, и ты, утверждающая, что боги покарали не тех, и Сиелла, отстаивающая честь предтеч, правы. Мы не знаем, что произошло на самом деле между богами и магами. Поэтому давай почитаем».

Развернув подарок, я углубилась в чтение предания о сотворении Межграничья.

«И создал Зиждитель миры. И устав от деяний сиих, удалился на покой, оставив присматривать за мирами детей своих. И было сие велемудро.

Восемь богов правили справедливо, разделив власть над расами, созданными Отцом. Бог Жизни творил новое, храня настоящее. Пророчествами ведала, вглядываясь в будущее, богиня Судьбы. Ее сестра, богиня Любви наделяла пылающим сердцем и соединяла равных. Бог Войны стирал неугодное, расчищая путь новому. Бог Смерти принимал ушедшее, защищая прошлое. Бог Мрака искушал ищущих истину и утешал оступившихся. Богиня Искусства открывала прекрасное, приумножая радость. Богиня Стихий одаряла Силой отмеченных искрой Зиждителя. И было сие разумно.

Когда боги были молоды, ходили они среди людей, вольнодумных и любопытных. И видели боги у младших братьев тягу к знаниям. И наградили их познаниями и Силой. И стали маги помощниками и жрецами богов. И было сие праведно.

Шли тысячелетия. Маги человеческие превознеслись в могуществе и непокорности своем. Усомнились они в силе своих покровителей и в поисках нового могущества отважились на запретную магию. И было деяние сие опрометчивым.

И вызвали сыны неразумные из небытия первозданную Силу, не злую и не добрую, приспанную Зиждителем. И начался хаос в мирах: звезды упали с небес, земля извергла темное пламя, а вода встала стеной бесконечной и покрыла сушу. И гибли звери, птицы и гады. И поднялся плач горький, и не справились маги со стихиями, и возроптали на богов. И обесчестили себя неблагодарные речами дерзкими.

Смилостивились боги над несмышлеными и перенесли праведных в мир иной, сысканный богом Жизни и богиней Судьбы. Ведать не ведали дети Зиждителя, что мир тот не любит нежданных гостей. И создали боги Стену против тварей тьмы и хаоса, Грань между миром большим и миром малым. И было сие прозорливо.

Шли столетия. Жители между Граней размножились и начали раздоры за территорию. Узрев гнев и ненависть, боги спешили дать им новую землю — и раздвинули Грани на север, юг, восток и запад. Но все имеет цену свою — истинные чада мира большого проникли сквозь истончившуюся Грань и пролили реки крови захватчиков… И скорбь охватила землю.

И решили боги дать магам возможность исправить свои ошибки. Новых учеников взяли и дали им Силу, знания и закон. Антар и Микаэль, светлые душой брат и сестра, прониклись словом и верой служили наставникам. Третий ученик, Эвгуст Кудрявый, прислушался к нашептываниям Мрака и затаил в сердце своем зерно темных желаний. И было сие началом времен смутных.

Антар и Микаэль ходили среди людей и рас иных, передавая мудрость бессмертных наставников. Эвгуст искал недовольных и учил своеволию. Мрак укрывал темные мысли его от других богов. И стало сие предательством истины.

И пробудил Эвгуст гнев против богов, и затмили речи его истины свет в сердцах Антара и Микаэль. Заручились маги поддержкой трех народов: хэмеллов, ламчерионов и демонов. И началась война. Погиб Мрак, а первые маги стали перед выбором — признать неправоту свою или разделить участь их искусителя. Мудрая Микаэль послушалась богиню Судьбы, раскаялась и достучалась до сердца брата своего. Эвгуст же, преисполнившись гордыней, отверг предложенный мир. И боги прокляли его, наказав тьмой забытья на сотни лет.

Шли годы. Множились миряне Межграничья. Антар по воле богов основал ордены стихий и магические школы, сестра его с благословения богов правила Севером. Новые маги поили Силой своей четыре Грани, отделяющие мир от тьмы и ее порождений. Каждые двести лет по желанию богов Грань продвигалась вперед, открывая свободные земли. Люди рождались и умирали, чтили божьи законы и возносили хвалу. И пожинали в награду свет, изобилие и мир.

Перед смертью своей императрица Микаэль изрекла пророчество: вернется проклятый маг и, пролив кровь предтеч, пробудит Мрак ото сна и разрушит мир меж Граней. И наступит погибель сущего».

— Ну и что здесь странного? — разочаровавшись в легенде, спросила я вслух. — Ни единой новой строчки! Классическое сказание, которое малыши в Северной заучивают наизусть!

«И ты заучивала?»

«Нет, — смутилась я. — Зачем? Падчерицы Судьбы зубрят законы богини своей… тьфу ты, привязался высокопарный слог!»

«А вот я легенду на всеобщем знаю на память. Порадую тебя — отличия есть. Например, Мрак называется богом всего один раз, с момента искушения Эвгуста его титул опускается».

«Ошибка летописца? Или намеренно подчеркнутое презрительное отношение?»

«Вряд ли. Боги выше мелкой мести. К тому же в этой легенде Эвгуста называют Кучерявым».

«Прозвище? Название рода? Как считаешь, Грэм?»

«Думаю, это кличка. На самом деле под капюшоном голова Эвгуста такая же волосатая как птичье яйцо».

Я фыркнула: «Очень смешно!»

«Кстати, а что ты жаждала найти в легенде о сотворении?»

«Сведения о хэмеллах. Ладно, пойдем пить чай, дочитаем позже».

Одна из стен комнаты полностью стеклянная и позволяет видеть, что солнце поднялось из-за горизонта почти наполовину.

Опустив амулет в стеклянный кувшин, я проверила воду на наличие яда. Затем с помощью магии вскипятила ее в глиняном чайнике и засыпала пригоршню трав. Аромат лета заполнил комнату.

С чашкой в руках я вышла на балкон и уселась в одно из трех стоявших там плетеных кресел. Сад, раскинувшийся внизу, завораживал своим величием. Здесь самые старые фруктовые деревья во всей империи. Во время занятий Тристан рассказал, что первая императрица приказала разбить сад на облюбованном участке земли еще до начала строительства дворца. Конечно, сад Микаэль давно усох, но потомки неукоснительно заботились о новых насаждениях.

В детстве мечтала объездить все Межграничье: погостить в Сатуре, Мектубе и других полисах. Еще грезила о городах магов — Акве, Терре, Игнисе и Аэре… Повзрослев, поняла, что для счастья требуется всего ничего: покой, безопасность, какие-нибудь красоты природы и чашка чая. А вот с вчерашнего дня к списку добавилось и отсутствие постороннего голоса в голове.

«Не обольщайся — я все еще с тобой. Просто пытаюсь быть вежливым гостем и не нервировать свою хозяйку».

«Вежливый гость гостит недолго. А ты — наглый захватчик, но твоя учтивость принимается к сведению».

«Надеюсь, я все-таки гость. Чем раньше мы узнаем, как разъединиться, тем лучше для нас обоих».

«Тристан найдет способ — он сильный маг. Но прошло уже много времени, твое тело в некрополе. Мне жаль, Грэм, ты не сможешь в него вернуться».

«Я знаю. Если Тристан не придумает ничего другого, я умру».

Наш диалог прервался на этой трагической ноте. В саду по тропинке шли двое. Их фигуры то скрывались за деревьями и подстриженными кустами, то мелькали вновь. Мое зрение многоликой гораздо острее человеческого. Я узнала в ранних пташках принцессу Отэмис и посла Аг-Грассы, Мальто Доминни.

Жена кузена сердито говорила, подкрепляя слова бурной жестикуляцией. Герцог сдержанно отвечал, стараясь придержать ее за руку. Не люблю наблюдать за чужими разборками. Я бы ушла с балкона, но принцесса — та самая шпионка, приставленная ко мне храмом Судьбы. Хочешь не хочешь, а знать, что происходит с твоей коллегой, приходится.

Отэмис гневно отбросила руку Доминни и ускорила шаг. Посол догнал ее, преградив путь. Хотела бы я слышать, о чем идет речь.

«Хочешь, озвучу язык их жестов? Она говорит: уходи, я больше тебя не люблю! А он ей: не разбивай мое сердце, жестокая!»

«Я и вправду подумала, что ты умеешь читать по губам. Какое разочарование!»

«Мне совсем не любопытно, о чем может говорить парочка повздоривших людей. Но ради тебя, так и быть, нарушу приватность разговора. Отэмис говорит, что она больше не играет в его игры. Что ей все равно, что бы ни рассказал он принцу. Мальто требует выполнить свою часть сделки, иначе тайна ее прошлого выплывет наружу, и Артур сможет разорвать узы брака. Теперь они стали к нам боком, не пойму о чем они. Подожди, вот опять могу видеть Мальто. Он напоминает о том, что было между ними…»

«Не знала, что они знакомы. Всегда держались так холодно на приемах. Я так понимаю, герцог знает, что Отэмис — жрица Судьбы. И пытается ее этим шантажировать».

«Судя по разговору, они близки очень, очень тесно».

«Хочешь сказать, они любовники? Не думаю, Грэм. Все детство и юность Отэмис прошли у перед моими глазами. Такая же падчерица Судьбы, она не намного старше, года на три, в храме мы сталкивались ежедневно. И она сразу переехала за мной в Семиград, чтобы шпионить для настоятельницы. У нее просто не было времени, чтобы стать любовницей Доминни».

«Что-то мне подсказывает, ты приложила руку к ее замужеству с принцем».

«И ты не ошибаешься. Если бы ты знал, Грэм, как тяжела участь жрицы Судьбы. Помогая Отэмис устроить личную жизнь, я сделала ее своей должницей. После окончания нашего общего задания, она останется женой принца — храму это выгодней, нежели отзывать ее для новых заданий. А ведь Отэмис искренне любит принца, и его ужасный характер ей не в тягость».

«Устроив судьбу коллеги, ты приобрела своего человека в окружении принца. Умно».

«Видишь? А ты постоянно сомневался в моих умственных способностях».

«Ну-ну, Эва, не дуй обижено губы, тебе не идет».

Я фыркнула и вернулась к наблюдению за Доминни и коллегой.

Посол и принцесса вновь показались на открытой местности. Но теперь к ним присоединился третий.

Его звали Фирон. Худощавый, невысокий парень с очень светлой кожей, серыми льдистыми глазами и коротко остриженными светлыми волосами. Бывший охотник за нежитью, сейчас при дворе принца он исполнял роль тайного палача. С ним, слава богам, мы виделись лишь издали.

«Блеклый требует оставить принцессу в покое и приглашает Доминни на встречу с Артуром».

«Как ты назвал Фирона?»

«Разве этот выскочка не блеклый?»

«Ну, честно признаюсь, он напоминает мне сатурийца, малость выгоревшего на солнце».

«Оскорбительное сравнение! — волна праведного негодования затопила меня изнутри. — Ни один человеческий охотник за нежитью не сравнится по силе и реакциям с сатурийцем»

«Ладно, прости, неудачная шутка!» — лучше извиниться сразу, а то он долго не успокоится.

«А я ведь все слышу, Эва! Но так и быть прощаю. Знаешь, милая, раз меня нет с тобой рядом, постарайся не оставлять подобных маньяков у себя за спиной».

«Странно, что Артур не поручал ему мое устранение».

«Блеклый не спец в тихих убийствах. Тем более, если жертву охраняет сатуриец».

Я хотела подколоть Грэма за самодовольство — и не успела.

Чашка выпала из ослабевших пальцев. Золотые в солнечных лучах брызги чая полетели на пол.

Дрожа, покрываясь испариной, я тщетно пыталась закричать. Боль, идущая от живота, обволакивала тело. Ловя воздух ртом, попыталась, пошатываясь, выбраться из своих покоев. Я шла как во сне. Каждый шаг отдавался болью. Еще чуть-чуть и смогу выйти из покоев… Еще один шаг…

Поздно. Яд добрался до мышц — и тело свело судорогой. Я упала на белоснежный ковер. Боль заставляла неуправляемо корчиться, сбивая стулья. Предметы расплывались перед глазами, теряя четкость очертаний.

Боль заглушала крики Грэма в моей голове. Вот и все. Мы умрем вместе, умереть в одиночестве страшней…

Оглохшая и ослепшая, я почувствовала, как кто-то поднимает меня с пола. Давление на живот. Горячая волна омывает тело от пальцев ног до макушки. Кто-то держит меня за талию и продолжает нажимать на живот. В глазах немного проясняется, чувство нереальности постепенно уходит.

— Теки назад! Возвращайся! — приказывал хриплый голос. — Теки!

Горячая жидкость хлынула изо рта и ноздрей.

— Теки! Теки!..

Резкое просветление перед глазами позволило увидеть бурую жидкость, мешанину чая и отравленной крови, льющуюся, на белый ковер. Колдун продолжал держать меня на весу.

Близость к колдуну вызвала отвращение, как к заразному больному, подцепившему нехороший недуг. Даже умирая, я не могла не вспоминать его лицо — красные струпья, нарывы, лохмотья облезающей кожи… боги, какое страшное лицо… Если бы я успела позавтракать, к чаю присоединилось бы кое-что еще.

— Хватит, остановись, — шелестящий шепот и горячее дыхание у самого моего уха — и кровь прекратила вытекать.

Маг опустил меня на пол и спокойно произнес:

— Ты выпила яд, поражающий органы чувств и ведущий к параличу. Кто-то тебя сильно не любит, принцесса, раз выбрал такую мучительную смерть. Ты во второй раз моя должница. Подумай, чем расплатишься со мной.

Я не могла говорить — прокушенный язык онемел и, кажется, распух, едва помещаясь во рту. Слабость разлилась по телу, заставляя цепенеть и сосредотачиваться на дыхании.

— Тебе повезло, что в моих планах тебе уготована далеко не последняя роль, самозванка. Будь все иначе, я бы с удовольствием посмотрел, как ты умираешь от редчайшего яда.

Я не могла ответить. Тысячи проклятий вертелись на языке. Мне хотелось вцепиться в маску, сдернуть ее и расцарапать его уродливое лицо. Но я не могла говорить, не могла шевелиться. Мне оставалось слушать и терпеть его прикосновения.

— Пока ты мне нужна, я буду беречь тебя как зеницу ока, — черномаг усмехнулся и засунул руку под полотенце. — И чтобы быть в курсе всего происходящего мне придется тебя пометить.

Маг по-хозяйски подвернул полотенце до коленок. Легонько ущипнул за голень и цепко обхватил рукой за щиколотку левой ноги.

— Попытаешься стереть мою метку — будешь наказана. Будет больно и сейчас, — честно предупредил он и усилил давление на ногу. Точно огненное кольцо обернулось вокруг моей лодыжки.

Наверное, я потеряла сознание. Эвгуст исчез. Я лежала в собственной блевотине и пока не могла двигаться. Он спас мне жизнь, но поставил свое клеймо, точно агграссец на своей рабыне. Ублюдок.

«Он спас жизнь нам обоим. Забудь об унижении».

«Раньше я и не думала его ненавидеть. Я даже его и не боялась. Но вот после такого появился повод».

«Не думай о мести. Ты ведь не сможешь его убить. Ты маг, не забыла? За спасение жизни маг расплачивается со своим собратом тем же. Ты должница Эвгуста, пока дважды не спасешь ему жизнь или не окажешь желанную услугу».

Я знаю и сама. И от этого паршиво на душе. Один вопрос не дает покоя: как маг оказался в нужном месте в нужное время? Я ведь не сумела позвать на помощь! Сейчас-то он меня чувствует, а как раньше смог узнать об угрожавшей мне опасности?! Интересный вопрос без ответа.

Приподнявшись, я посмотрела на клеймо. Оно почти красиво. Серый мотылек, сидящий на ветке какого-то колючего растения. Плавные четкие линии без единой лишней завитушки. Магическая татуировка слегка искрила от силы. Как унизительно быть магом, которого отметил черный колдун! Единственная радость — не все ее могут видеть.

Пошатываясь, я едва доползла до купальни и отмокала в воде до появления сморщившейся кожи. Кровь, своя или чужая, меня пугает, хочется быстрее отмыться. Нагота в компании Грэма больше не смущала. Когда стоишь в шаге от смерти, не можешь ответить на оскорбление, стыд куда-то улетучивается. Во время покушения он был со мной единым целым.

«Тьму и Свет пополам поделим ныне, кровь и плоть — теперь едины, а Любовь главнее Силы», — Грэм иронично произнес слова брачной клятвы.

«Не смешно, Грэм, с серьезными клятвами не шутят. Лучше вернемся к тому моменту, на котором нас прервали. Когда Тристан нас рассоединит, ты погибнешь и…»

«Похоже, ты испытываешь вину, Эва? Не стоит. Если телохранитель не может предотвратить смерть подопечного, он закрывает его собой. Таков кодекс телохранителя. Не готов умереть за другого человека, выбери другое призвание».

«Разве сатурийцы имеют право выбора? Я думала, это зависит от ваших врожденных способностей: воин, стратег, телохранитель. Вам с детства говорят, что ваша судьба предопределена. Разве не так?»

«Хм, а ты достаточно просвещена. Я мог стать наемным убийцей. Но мне больше нравиться спасать жизнь, нежели ее отнимать».

«Ты ведь говорил, что сатуриец совершает те поступки, о которых в дальнейшем не пожалеет? Иначе скатится на ступень ниже в духовном перерождении».

«Эва, я говорю о священных убийствах. Об устранении злодеев, моральных чудовищ. Но ты права, нечистая совесть — шаг назад в цепочке перерождений. Я знаю, что, закрыв тебя собой, не уронил чести в глазах моего бога. Следующая моя жизнь поднимется на ступень выше».

«Наверное, мне не понять. Я знаю, что мне, как магу отмерено Судьбой немало, если, конечно, меня не убьют раньше. Ну, а что после смерти? Не знаю, я не заглядываю так далеко».

«Разные народы — разные взгляды на смерть. А мне твоя позиция кажется странной. Но и живут ведь сатурийцы чуть больше, чем люди, но в два-три раза меньше магов».

Нашу философскую болтовню прервал истерический визг. Ой! Кажется, мои фрейлины пришли меня будить и обнаружили кровь.

Обмотавшись полотенцем, я поскорее выбралась из купальни. Кира, Лилиана и Далия испуганы насмерть — лица девушек красноречивее слов. Убедившись, что я цела, фрейлины, поохали, а затем все-таки помогли мне одеться.

Слушая рассказ о попытке отравить меня чаем, то, что меня спас Эвгуст, я утаила, Далия настаивала на визите к Тристану. Она не могла поверить, что со мной, действительно, все в порядке.

«Скажи Лилиане, что больше не нуждаешься в ее услугах и удаляешь ее от двора».

«Зачем, Грэм? Девочка не сможет жить не придворной жизнью — она умрет от отчаяния, если с позором вернется в дом родителей».

«Вспомни, что ее все равно собирались удалить от двора. Позора не будет, просто сообщи, что она тебе больше не нужна. Ты не можешь рисковать. Сначала корзина с отравленными цветами, потом нападение ночью с ножом. А теперь вот отравленный чай. Прямых доказательств нет, но она точно замешана во всем этом».

Грэм прав.

— Лилиана, я хочу, чтобы ты вернулась к родным.

Фрейлина, мастерившая на моей голове замысловатую прическу, упустила костяной гребень и, заикаясь, переспросила:

— Простите, принцесса, что вы сказали?

— Я не нуждаюсь больше в третьей фрейлине. Ты свободна от своей должности.

Это была моя лучшая игра в драме под названием «надменная принцесса Мариэлла». С таким талантом впору с бродячими артистами выступать. Такой холод никогда не звучал в моем голосе раньше. Видимо, лицо тоже было по-королевски каменным и заносчивым.

Остальные фрейлины молчали. Бледная девушка сжала плотно губы, подняла с пола гребень и передала Кире.

Не люблю быть сукой.

— Вы еще пожалеете, принцесса, что прогнали меня, — произнесла девушка у двери.

— Угрожаешь? — я надменно подняла бровь.

— Нет, просто я лучше всех делала вам прически.

Мой утренний туалет завершался в гробовом молчании. Далия распорядилась заменить испорченный ковер и чуть позже слуги принесли завтрак. Мой аппетит ничто не испортит. Даже кислые физиономии фрейлин.

Мм-м, как же я люблю рыбу! Сегодня из нее два блюда: легкий суп и рулет с ароматными травами. Еще шеф-повар приготовил обожаемые мною пироги с зеленью и печенью, воздушные пирожные с миндалем и фрукты в меду. Он меня баловал вот уже второй день, как я пришла в сознание после нападения демона. Сознаюсь, у нас с ним был маленький секрет: порой я делала набеги на кухню в ночное время. И ему безумно нравилось! Он постоянно говаривал, что настоящим женщинам свойственны отличный аппетит и гурманские наклонности.

«Вот значит в чем дело. Я когда-то зашел под утро проверить как ты. И чуть с ума не сошел, когда обнаружил пустую постель. Хорошо, что ты появилась до того, как я поднял на ноги стражу. Почему ты не сказала, что была на кухне?»

«А ты ведь меня и не спрашивал. Ты был убежден, что я встречалась с каким-то убогим… я хотела сказать, придворным».

«А что мне оставалось думать? Ты была такой довольной, как кошка, обожравшаяся мясом».

«Вот именно! Наевшаяся, а не нагулявшаяся!»

«Иногда это выглядит одинаково».

«Вот какого ты обо мне мнения. Обидно».

— Ваше Высочество, — испуганно позвала Кира, — мы не можем выйти из ваших апартаментов.

Далия хмурила брови. На ее лице калейдоскопом менялись самые разные чувства: растерянность, страх, любопытство.

— Как не можете?

— Вам лучше увидеть собственными глазами.

Вздохнув, я отложила пирожное, встала из-за стола и стремительно пошла к выходу из покоев. Фрейлины семенили рядом.

Дверь открылась свободно. Что им помешало выйти? Ого…

Похоже, Эвгуст всерьез обеспокоен моей безопасностью. Вместо привычных стражников, дверь охраняла парочка горгоров. Твари выжидающе смотрели на нас и лениво зевали, демонстрируя клыкастую пасть.

Девушки уже рассказывали, что дворец наводнен этим монстрами. Они охраняли территорию по периметру, свободно гуляли по саду, неожиданно выскакивали из ниш в стене. Кормили зверюшек на заднем дворе отборным мясом — повар ругался, видя, как горгоры пожирают по пять-семь свиных туш за один присест. Кстати, именно они (конечно, горгоры, а не туши) стерегут комнаты черного колдуна и его капюшоноподобных слуг. Слово капюшоноподобный, кстати, придумала Лилиана. Кроме того, горгоры сопровождают Эвгуста повсюду, как обычные сторожевые собаки.

Такой властью над этими тварями, если верить летописям, обладала лишь Микаэль. Первая императрица запрягала их в свою колесницу и носилась смерчем по всему Межграничью, навещая венценосных соседей.

Горгор, находящийся слева, сощурил змеиные глаза и придвинулся ближе.

«Не шевелись. Иначе он бросится», — предупреждение Грэма было лишним.

Я не могла сдвинуться с места от страха. Не думаю, что Эвгуст спас меня лишь затем, чтобы скормить своим «собачкам». И все же…

Горгор замер в шаге от меня. Лег на брюхо и прополз оставшееся расстояние. Его голова, утыканная шипами, оказалась прямо под рукой. Птицеящер сделал неловкое движение, точно ластившийся кот.

Машинально я погладила по сухой, грубой шкуре. Горгор вздрогнул и утробно заурчал. Ему нравились мои прикосновения! О боги Семиграда! Что за шуточки?!

Второй жуткий страж подошел к моей правой руке и потребовал свою долю ласки. Я гладила страшилищ и все ждала, когда наступит пробуждение ото сна.

«Ты еще пахнешь Эвгустом. Они считают, что ты принадлежишь их хозяину. Его продолжение или вещь. Когда запах смоется окончательно, они снова воспримут тебя как закуску».

«Спасибо, Грэм, ты знаешь, как сделать приятно девушке. Что мне делать? Я ведь не могу вечно их гладить?»

«Оттолкни. Не бойся — не укусят. Они у тебя из рук есть будут, пока обоняют на коже запах Эвгуста».

Горгоры недовольно зафыркали, когда руки вместо ласки стали раздавать тумаки. Но оттяпывать их не собирались. Пока не собирались.

Захлопнув дверь, я сползла по стене на пол. Фрейлины упали рядом и облегченно засмеялись.

— Великолепно, принцесса! Спустя столько поколений вам передался дар императрицы Микаэль, — Кира уважительно склонила голову. — Вы сумели приручить их, сумеете ими и управлять. Эвгуст отныне — не единственный их повелитель!

Фрейлины, оттаяв, шутили по поводу остальных моих нераскрытых талантов. Они не понимали, почему я прогнала Лилиану. Но приняли решение беспрекословно. В чем была заслуга и горгоров.

Жаль, что власть над ними скоро закончиться.

Мы вернулись к прерванному завтраку. И его продолжение существенно отличалось от начала! Поспешно глотая горячий чай, фрейлины, перебивая друг друга, рассказывали о последних новостях и сплетнях.

Пока я валялась без сознания, черный колдун подавил восстание в южных провинциях: главарей казнили, а рядовых членов отправили в каменоломни. Наместника одной из провинции, мага ставящего опыты над людьми, он отправил на хианитовые рудники, а его сына сделал новым правителем. Охотники получили от Эвгуста новые поисковики. Теперь с помощью этих амулетов они могут выследить любую мелкую нечисть, даже сердцеедок и коконов.

А еще каждое утро Эвгуст целый час выслушивал жалобы и просьбы представителей содружеств. И — о чудо! — не отказывался от дельных предложений Совета и даже почти не хамил послам.

Он — полная противоположность императора Константина, которого, кстати, перестают величать этим титулом. Теперь его называют вторым регентом, правда, пока за глаза. Власть вытекала сквозь пальцы моего «папочки». Уверена, он мечтает прикончить Эвгуста и вернуть свои позиции.

Кира, понизив голос, поведала слух, что император, смирив гордыню, тайно обращался за помощью к Дюжине. Но маги не ответили. Тогда Константин отправил ноты протеста каждому правителю Межграничья, требуя отказаться от клятв, данных послами. Никто из его коронованных собратьев не покаялся в содеянном. Все в один голос подтвердили правомерность действий Эвгуста.

«И теперь, открытое уничтожение Эвгуста обернется войной со всеми державами Межграничья», — Грэм не мог не поделиться своими выводами.

«Да. Ведь клятвы чтят все — клятвопреступники долго не живут».

«Единственное исключение — Эвгуст, проклятый маг, нарушивший обещание служить богам и сумевший вернуться через тысячу лет».

— Ваше Высочество, у вас посетитель, — тревога в голосе Далии прервала зарождавшуюся мысленную дискуссию.

Не вставая, я подняла голову и посмотрела на вошедшего. Помяни Эвгуста — и он тут как тут.

— Доброго утра вам, принцесса. Как себя чувствуете? Как настроение?

— И вам, Ваше Величество, доброго и светлого. Благодарю за беспокойство, я здорова, — мне пришлось опустить глаза, в них маг мог увидеть ненависть к себе.

— Не награждайте меня титулами, которыми я не владею и не хочу владеть. Вы знаете, принцесса, что сорегентство для меня — не способ захватить трон, а средство установить справедливость, — Эвгуст замолчал на мгновение и продолжил в приподнятом тоне: — Я пришел не для разговоров о политике, которая не интересна юной девушке. Я пришел пригласить прекрасную принцессу на прогулку по Семиграду. Покажете мне чудеса столицы и заодно познакомитесь с Дрейком, своим женихом.

— Герцог Риз уже здесь? — я недоверчиво посмотрела в прорези для глаз на маске Эвгуста.

Маг пожал плечами:

— Чего ждать, принцесса? Через несколько дней ежегодный смотр имперских войск, если вы не забыли. В год совершеннолетия будущей императрицы военный парад превращается в грандиозный праздник. Нельзя лишать народа зрелища. В тот день мы, возможно, объявим и о помолвке.

— Но ведь первой коронации не было! До Примерки титул мне не принадлежит!

— Коронация состоится чуть раньше, чем помолвка, — спокойно объяснил Эвгуст и, чуть наклонившись ко мне, сочувственно прошептал: — Не переживай, я сделаю так, что корона признает тебя. И никто не догадается, что ты самозванка.

Глава 7. «Дневник магистров»: тени прошлого

Школа ордена Воды,

26-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Сиелла смотрела на миниатюрный портрет Хариуса. Великий маг и хороший человек. Чистый душой, с возвышенными помыслами, он ненавидел бремя власти, но продолжал служить ордену. Ради него она переняла нелегкую ношу, хоть и не желала подобного. Если бы не просьба учителя, ее жизнь сложилась бы по-другому.

Сиелла отложила портрет и взяла со столика «Дневник магистров». Магесса к своему стыду вспомнила, что отдавая воспоминания книги, забыла почистить некоторые слишком личные моменты. Теперь стоило их найти и стереть.

Открыв запись, в которой говорилось о несправедливости по отношению к лучшему ищущему ордена, магистр положила руку между страниц. Магия книги тотчас перенесла ее в воспоминания.

* * *

Вода в самом большом бассейне школы была теплой, как парное молоко. Прощально помахав рукой коллегам, стоящим у края бортика, Сиелла поплыла на середину. После перемещения Мариона вода успела успокоиться, и след от прыжка успел померкнуть. Доплыв до центра (для точности место на дне обозначалось кругом из черных камней), магесса сделала глубокий вздох, нырнула и исчезла. Ни бурления воды, ни ярких вспышек, ни громких хлопков — магистр не любила показухи и всегда телепортировалась по-боевому — как можно тише и незаметнее.

Вынырнув в чужом бассейне, магесса быстро огляделась и поплыла к краю. Вода, обжигающе горячая, как в ванной, заставила ее поморщиться, и она в два быстрых взмаха достигла бортика. Марион помог ей выйти.

— Как Ронарк? Ты его видел?

— Увы, не получилось — Альберт приставил к его комнате охрану и велел пускать одних целителей. Но Мейган и Лавджой божатся, что выглядит он неплохо.

Магесса нахмурилась. Она надеялась, что Альберт не злоупотребит властью Верховного мага Дюжины. Похоже, Географ был уверен, что продержится на посту еще срок, раз так яриться.

— Кстати, ты последняя, — разорвал тишину маг. — Нам нужно поспешить, если тебе дороги остатки твоей репутации магистра. И, будь добра, высуши одежду, а то кое-кто изойдет слюной при твоем появлении

— Неужели Лидо явился раньше меня? — Сиелла, привычная к пошловатым подколкам Мариона, сосредоточилась на важной информации. Но все-таки провела рукой по подолу туники, высушивая ее. — Он уже успел поделиться с тобой новостями из Семиграда?

— Ну-ну, Лидо поделится новостями, — хмыкнул хранитель. — Ты неверно поставила вопрос, Си. Успел ли я вытянуть из него хоть что-то — вот что нужно узнавать. А Лидо только и успел, что удрать.

— Куда и с кем?

— Главный бабник нашего ордена не устоял перед просьбой Роны и Шелл и согласился их сопровождать на ночной базар в Мектуб. Лидо был уверен, что ты не будешь возражать, ведь и Вариор и Петер разрешили своим хранителям отправиться в город. Лишь Альбертовы хранители остались с ним, точно сторожевые собачки, — с ехидцей наябедничал маг.

— Ты также можешь присоединиться к коллегам, я не буду брать пример с Географа.

— Ну уж нет. Я ни за что не пропущу этот вечер. И не проси.

— Конечно, мне бы хотелось обсудить с Лидо ситуацию при дворе, — задумчиво произнесла магистр. — Но, что поделать, подожду до утра. О! Свяжись с Лидо, пожалуйста, пусть он прикупит мне коврик поворсистей для кабинета…

Сиелла мечтательно закрыла глаза. Утром блудные маги вернуться счастливые, отдохнувшие от размеренной и чуточку нудной жизни в школе. Вернуться, затаренные покупками, нужными и скупленными просто из-за их дешевизны. Известные всему Межграничью ковры, поделки из оливкового дерева, плетения из пальмового листа, одежда из верблюжьей кожи, чеканка, керамика, вышивка, серебро и эмаль, парфюмерные эссенции, специи и сладости… Невозможно устоять, когда сокровища восточного базара простираются перед тобой. Сиелла знала это по себе — Карим не раз устраивал ей подобные вылазки, и она самозабвенно торговалась за каждую монету не потому что была жадной, а потому, что это было весело.

Марион досушил одежду магистра со спины и распахнул дверь, ведущую в коридор. Тихо разговаривая о несерьезных вещах, они шли по широкому ярко освещенному (видимо, чтобы гости не заблудились) коридору. Марион провел магистра в отведенные ей покои и нерешительно остановился в дверях.

— Си, ты будешь ужинать со всеми или распорядиться, чтобы тебе принесли сюда?

— С моей стороны ужин в одиночестве воспримется как слабость. Придется пойти. Но ты свободен в своем выборе.

— Ну, нет, повторяю: пропускать такое зрелище я не собираюсь, — возмутился Марион. — Да и то разнообразие блюд, что обычно готовит мама Карима, не поместиться на подносе.

— Тогда зачем мне предлагаешь, искуситель?! Жаль, не удастся поговорить с Анной до ужина. А как там Карим? Он уже вернулся?

— Нет. Он вместе с Ханной в Мейсиане. Анна покинула оазис, чтобы распорядиться на счет ужина. Поэтому скорее переодевайся — я зайду за тобой через полчаса.

Для женщины тридцать минут на подготовку к встрече с давним недругом определенно мало. Но, увидев Сиеллу, Марион изменил свое мнение.

Белая рубашка без рукавов с высоким воротником тесно прилегала к фигуре, очерчивая высокую грудь. Синяя юбка спереди едва закрывала бедра, а сзади шелестящий материал был уложен в форме турнюра со шлейфом до пола. Кожаный пояс с серебряной пряжкой охватывал поверх рубашки тонкую талию. Черные сандалии с цепочкой у щиколотки дополняли ансамбль магессы. Растрепанные локоны органично сочетались с легким макияжем — подкрашенными синим ресницами и карминными губами.

— Как я тебе? — Сиелла кокетливо покружилась перед растерявшимся хранителем.

— Альберту кусок в рот не полезет, — честно ответил Марион.

Еще раз придирчиво осмотрев магессу, он решительно расстегнул три верхние пуговицы ее рубашки и с хитрой улыбкой объяснил:

— Если уж бить, то наверняка. И так лучше видно знак магистра.

Притаившийся в ложбинке между грудей символ ордена Воды — сапфир размером с перепелиное яйцо, ограненный в виде дождевой капли, соседствовал этим вечером всего лишь с кристаллом вызова. Остальные магические «побрякушки» магистр сняла, посчитав неуместными.

— Ты тоже сегодня ничего, — милостиво кивнула магесса, одобрив его наряд.

Уголки губ Мариона чуть приподнялись — он был одет, как всегда, в синюю рубашку свободного покроя и черные брюки. Слегка вьющиеся пепельные волосы блестели еще влагой, а лицо было чисто выбрито. Маг выглядел жизнерадостным и отдохнувшим, словно и не было последних тревожных дней.

Взявшись за руки, они двинулись в сторону террасы, куда из-за жары был перенесен стол для позднего ужина. Открытая всем ветрам, просторная, она размещалась над ниже расположенным этажом и имела крышу из вечнобагряного плюща. Вид на роскошный сад матери Карима заставлял сомневаться, что за стеной дворца раскинулась бескрайняя пустыня.

Когда они вышли на террасу, все разговоры сразу стихли. Маги уважительно поприветствовали их в ответ, и Сиелла немного прибодрилась. Значит, Марион ошибался, и ее репутация магистра — по-прежнему больше, чем остатки.

— Раз все в сборе, прошу всех к столу, — произнесла Анна, и гости поспешили к своим местам.

Сиелла заняла место по правую руку от хозяйки дворца, сидящей во главе стола. Рядом с ней присели Мейган и Марион.

Разговор за столом не клеился, да и пока никто не хотел его начинать, не утолив предварительно голод. Сиелла положила себе на тарелку рубленое мясо птицы, завернутое в конвертики из широких листьев кисло-горьких на вкус. Рядом насыпала горку из соленых и маринованных маслин.

— Будешь? — Марион предложил ей мисочку с острой пастой из красного перца и оливкового масла, приправленную чесноком и тмином.

Припомнив ощущение пожара во рту, Сиелла отрицательно покачала головой.

— Ну и зря, — обиделся оскорбленный в лучших гурманских чувствах Марион и щедро намазал кусок ягнятины. — Очень даже рекомендуется к обильной жирной пище…

— Не переживай, я не буду наедаться на ночь, — успокоила ценителя специй Сиелла.

Делая вид, что увлеченно гоняет вилкой оливку по тарелке, магистр под прикрытием длинных ресниц незаметно наблюдала за вкушающими ужин магами.

Альберт занял хозяйское кресло отсутствующего Карима и теперь с превосходством глядел на собравшихся. Серые глаза в открытую скользили по напряженным лицам. Точно споткнувшись на Сиелле, его взгляд замер. Побледневший от злости маг тихо прошипел нечто из своего скудного запаса ругательств — он терпеть не мог, когда магессы одевались нескромно. Одеяние Сиеллы было, пожалуй, даже чересчур смелым. Но обидные слова услышали лишь хранители, сидящие по правую и левую руку от него.

Вейра, хрупкая девушка с черными волосами, собранными в конский хвост на затылке, оторвалась от омлета с сыром и презрительно сморщила свой аккуратный носик. Она была одета в светло-зеленое платье, простое и скромное, и, похоже, полностью разделяла взгляды своего магистра.

Второй хранитель ордена, Лавджой, огненно-рыжий нескладный малый с очень бледной кожей, попытался урезонить магистра. Но тот махнул на него рукой. Целитель смутился и опустил глаза к столу. Будучи правой рукой Альберта и побратимом Сиеллы по «четверке», Лавджой пытался усидеть на двух стульях сразу: всем угодить и не с кем не поссориться. Но ему удавалось крайне редко.

— А, по-моему, Си выглядит просто чудесно. Согласен со мной, Вариор? — вкрадчиво произнес магистр ордена Воздуха.

Петер Воронов происходил из рода охотников, и тонкий слух был одним из многих талантов, унаследованных от предков. Вечная двухдневная щетина на скуластом лице, легкая небрежность в одежде — Петер был верен своему стилю. Но, не смотря на показное разгильдяйство, это был волевой человек, привыкший повелевать и не раз смотревший в глаза опасности. В любой ситуации он излучал уверенность и силу.

— Ты знаешь, Петер, я не разбираюсь в моде, — дожевав кусок жаркого, произнес Вариор, магистр ордена Огня. — Единственное, что могу сказать, из юбочки выглядывают поистине дивные ножки…

Анна, подавившись, закашлялась. Сиелла и Вариор, сидевшие ближе всех, одновременно постучали ей по спине и рассмеялись. Магесса с укоризной посмотрела на брата своего покойного мужа и попыталась перевести разговор в безопасное русло:

— Между прочим, шелестящий шелк, из которого сшита юбка Сиеллы, снова подорожал. Вискурцы подняли налог на вывоз материи из страны, и модницы Семиграда рвут на голове волосы.

— Я так понимаю, сестра, новостью с тобой поделился Лидо, — молвил заинтересовано Вариор.

— Да, он был так мил, что рассказал все свежие сплетни. Представьте, на императора снова накатила волна паранойи: в каждом своем придворном он видит потенциального заговорщика и отравителя. А принцесса так вообще шокирует фрейлин…

Злоречивые слухи редко привлекали Сиеллу. И она вернулась к еде, попутно украдкой разглядывая магистра ордена Огня. Вариор, бесспорно, был самым колоритным из присутствующих здесь мужчин. Как ни старалась Сиелла, она не могла привыкнуть, что магистр Огня был старшей копией Карима, своего племянника. Точно такие иссиня-черные волосы, бронзовая кожа и глаза черные, как беззвездная ночь в пустыне. Нос с горбинкой, чувственные губы, красиво очерченные брови. И при всей утонченности черт его лицо казалось высеченным из камня. Одно лишь портило его облик и чего, (слава Судьбе!) не было у Карима — рваный шрам на левой стороне лица.

Вариор перехватил ее взгляд и подмигнул. Сиелла без смущения подмигнула в ответ. Шрамы ее не отталкивали — она искренне считала их украшением для боевого мага, вступившего в неравную схватку ради спасения людей.

Окончательно расслабившись, магистр перестала следить за нитью разговора. Стол поражал разнообразием блюд — Анна была неподражаемо щедра в своем восточном гостеприимстве. Сиелла насчитала пять блюд из рыбы, два вида рагу, ассорти из морепродуктов и овощей, два слоеных пирога, пирожки из пресного теста и пирожные с миндалем и фисташками. Магистр малодушно порадовалась, что не увидела лишь одного варварского, на ее взгляд, блюда. Зажаренного целиком верблюжонка с жареным бараном внутри, в середине которого зашит заяц, начиненный рыбой, которая, в свою очередь, заполнена яйцами. Обычные вина из винограда соседствовали со сладким пальмовым вином и душистым финиковым ликером. Но к спиртному притронулись немногие: молчаливая Мейган и раздраженный Альберт.

Слуги вынесли на террасу подносы с напитками: зеленый чай, заваренный вместе с мятой, и крепкий кофе с кардамоном.

— Прошу меня простить… Вынуждена вас покинуть — мне до восхода солнца нужно быть в Мейсиане, — тихо произнесла Анна и удалилась в свои покои.

Мейган пробормотала что-то пьяно-неясное и покинула не слишком теплую компанию. На террасе остались члены Дюжины.

— Думаю, что теперь, когда все наелись под завязку, стоит поговорить о том, ради чего мы, собственно, здесь и собрались, — Петер Воронов насмешливо посмотрел на Альберта, вальяжно откинувшегося на спинку кресла.

— Присоединяюсь к твоему предложению. Ведь нехорошо как-то получается: магистр Воды вся извелась в ожидании обвинений Альберта. А наш Верховный лишь пузо чешет, вместо головы, — съязвил Вариор.

Альберт быстро убрал руки с живота, заметно увеличившегося после ужина.

— Хотите рассмотреть дело? Пожалуйста! Буду только рад, если мы раньше осудим виновного.

— Осудим виновного?! — задохнулась от гнева Сиелла. — Так ты уже вынес приговор? А может быть оправдаем оклеветанного?! Не спеши с выводами, Альберт!

— Она права, Аль, — веско произнес Вариор. — Суд не может состояться, пока Карим не закончит расследование.

Со словами магистра Огня Альберт всегда считался. Они практически равны: по возрасту, времени пребывания во главе ордена, боевому опыту и многим другим показателям. Кое в чем Вариор даже достиг большего, нежели магистр Земли.

— Хорошо, но некоторые аспекты дела мы можем рассмотреть прямо сейчас, — покладисто согласился магистр и попросил Вейру принести его заметки.

Марион прошептал Сиелле на ухо:

— Иногда завидую его трудоспособности. Прибыл на пару часов раньше нас, а уже собрал компромат на Ронарка и, в храм Судьбы не ходи, на тебя тоже…

Сиелла досадливо поморщилась:

— Молчи уже, не каркай! И без тебя тошно, оракул Эвгустов…

— Не поминай черных магов ночью, Си, — упрекнул Петер и вырисовал в воздухе ограждающий от несчастий светящийся знак.

Хранительница ордена Земли принесла нужные записи. Альберт долго их раскладывал, сортируя на две стопки. Указав на большую из них, маг, сияя, пояснил:

— Пишу новую книгу. Давно хотел рассмотреть особенность территориального распределения магической одаренности по Межграничью…

Маги для вида вежливо порадовались за коллегу.

— Все, я готов. Мне удалось собрать сведения людей-очевидцев из Мейсиана и магов, работающих над восстановлением оазиса…

— Давай, Альберт, не томи, а то спать безумно хочется, — попросил Петер.

Сверяясь со своими листочками, маг стал прояснять ситуацию:

— Итак, Ронарк, маг Воды, ищущий, четыре дня назад пребывает в Мейсиан. Причина визита пока не выяснена. Через день после появления мага в оазис приходит торговый караван при котором два было мага, их уровни силы — желтый и зеленый лучи. Принадлежность к ордену пока не установлена. Между Ронарком и магами-охранниками происходит конфликт, основания которого устанавливаются. Ссора перерастает в боевое столкновение. Хотя уровень Ронарка — выше, голубой луч, он мог и не выстоять против двух бойцов. Поэтому ищущий произвел забор силы из окружающей среды, то есть центральной долины Мейсианского оазиса. Итог сражения — гибель мага-охранника и шести человек, оказавшихся не в том месте. Мейсиану также был нанесен серьезный урон: усохла пальмовая роща, выжжена плодоносная земля и нешуточно разрушены водоносные пласты…

Альберт оторвался от записей и окинул взором собравшихся. Лица магов мрачны, Сиелла огорченно пряталась за ладонями.

— Может что-то нужно повторить? Нет? Согласно законам Антара-Микаэль, Ронарку светит и волонтерство, и запечатывание. Осталось определиться со сроками…

— Ты забываешься, Альберт, обвиняемому полагается слово в свою защиту. До этого момента и речи идти не может о виде наказания, — возразил магистр ордена Воздуха.

— Тогда давайте предоставим ищущему возможность оправдаться, — предложила немногословная Вейра.

— Не думаю, что это хорошая идея, — оспорил ее предложение Лавджой. — Он находится в шоке. Еще рано для таких вопросов.

Но магистры посчитали, что время истины пришло. Возле комнаты, предоставленной Ронарку Каримом, два мага Земли стояли в карауле. Сам подследственный, бледный, с потухшими глазами, неподвижно, точно в ступоре, лежал посередине огромной кровати, а на ее краю прикорнула целительница. Разбуженная шумной толпой, Мейган резко вскочила.

— Оставь нас, пожалуйста, — попросила Сиелла и вдруг с ужасом заметила на шее своего ищущего серебряный ошейник с напылением из мелких белых кристаллов.

— Альберт! — в гневе магистр повернулась к Верховному магу. — Зачем ты приказал надеть на него хианит? Он и так никуда не денется!

— Таковы правила, Си, — попытался успокоить магессу Вариор, — и они придуманы задолго до нашего рождения, предтечей магов — Антаром.

Марион помог Ронарку приподняться и удобно устроиться, опираясь на гору подушек.

— Вы пришли выяснить, что случилось в Мейсиане? — скривил в полуулыбке разбитые губы маг. — Вынужден вас огорчить: я и сам не могу разобраться, что произошло.

— Тогда просто расскажи все, что помнишь, — предложила Сиелла. — Постарайся восстановить все детали.

Ронарк очарованно засмотрелся в глаза своего магистра, сейчас темно-синие, как грозовое небо, от переполнявшей их печали.

— Я не знаю, как это произошло. Я просто шел по следу дара. Это как одержимость: ты не можешь нормально ни спать, ни есть до тех пор, пока не отыщешь избранного. Я чувствовал, что цель близка, но что-то мешало мне видеть ее ясно, как прежде. Дойдя до Мейсиана, я, наконец, их обнаружил — трех одаренных, пропущенных во время праздника Радужных Шаров…

— Что?! — перебил ищущего Альберт. — Невозможно! Все дети обнаружены и разосланы по школам…

На магистра зашикали, заставив замолчать, и Ронарк продолжил свой рассказ:

— Я был так рад, что не стал в тотчас сообщать Магистрату о своей находке. Мне хотелось раскрыть причину такой вопиющей халатности. Но тут пришел караван… Какие-то выскочки хотели помешать избранным попасть в школы. Мне пришлось силой доказывать их право на обучение… Дальше я ничего не помню… Очнулся от ледяного холода и понял, что вокруг нет ничего живого: ни людей, ни животных, ни растений… Иссушенная в сражении земля. Меня тошнило, все тело горело режущей болью, так, что я не мог думать… Я снова отключился и пришел в сознании во дворце Карима…

На лице ищущего отображалась гамма чувств: боль, гнев, страх, отчаяние…

— Мы услышали все, что нужно, — заявила Сиелла. — Пойдемте, пусть Ронарк отдыхает.

Маги возвратились на террасу. Зной немного спал. С севера дул охлаждающий ветерок. Запахи сада в цвету наполнили ночной воздух.

— Полный бред, — высказался первым Альберт. — Он нагло врет. Месяц назад всех детей Мейсиана проверили: одаренные отсеяны, обычные детишки заклеймены. Рождаемость избранных в оазисе за последние десять лет заметно понизилась, но винить проверяющих глупо.

— А я бы поостерегся обвинять Ронарка, он тоже может обмануться, — задумчиво произнес Вариор. — По крайней мере, дождемся Карима — он отличит правду ото лжи.

— Арбитр тоже может обмануться, — перефразировал магистр Земли.

— Не может. Арбитра, читающего правду в душах, нелегко обмануть, — вступился за племянника огневик. — И не забывайте, судить ищущих нужно осторожно, лишь скрупулезно все проверив.

— Боишься пророчества про конец света? — улыбнулся Петер и дурашливо, в напевной манере процитировал: — «И в тот час, когда искателя дара обвинят несправедливо, Эвгуст Проклятый обретет свои силы. И повергнет мир в хаос, и придут сонмы теней из-за края. И рухнут границы, смытые монаршей кровью…»

— Зря ты так, все пророчества Микаэль исполнились…

— Ну, сестра Антара была великим магом. Но даже оракулы ошибаются. Пойдемте спать, — предложил сонный Марион, и первый ушел с террасы.

Сиелла нервно расхаживала по комнате. Остатки сна прогнали тревога и ощущение какой-то неведомой опасности. Обнаженная магесса, завернутая в одну алую простыню, остановилась у зеркала и вгляделась в свое отражение. Взлохмаченные волосы, влажные глаза, бледная кожа — и не скажешь, что магистр. Просто испуганная беззащитная женщина…

Сиелла рассердилась на себя за глупые мысли, бросилась в постель и хлопком ладоней погасила свет. Несколько минут лежала в кромешной тьме, внимая едва слышным шорохам, доносящимся из коридора. Снова хлопнув в ладоши, магесса зажгла камни-светляки, льющие матово-желтый свет, и встала с постели. В недрах своей бездонной сумки она отыскала маленькую серебряную шпильку и воткнула в край постели. Погасила свет и вернулась в постель, застеленную приятно холодившим тело шелковым бельем.

Сиелла в ожидании закрыла глаза и не сразу почувствовала, как прогнулась пуховая перина под дополнительным весом. Мускулистое тело внезапно навалилось на нее сверху.

— Попалась, — прошептали у самого ее уха горячие губы, пахнущие кардамоном.

— Попался, — согласилась Сиелла и, ловко перекатившись, оказалась хозяином положения. — Думала, ты уже не придешь.

— А я думал, что ты уже не позовешь, не активируешь маячок телепорта. И чуть не умер от горя, — дразнящее произнес насмешливый, такой родной теплый голос.

Сиелла с нежностью потерлась губами о его заросший жесткой щетиной подбородок.

— Что ты обо всем этом думаешь?

— Си, давай не будем о делах, — тяжело вздохнув, попросил он. — Все мои мысли о нас. Хочется мечтать о том недалеком дне, когда мы сложим с себя ненавистные обязанности магистров. Дне, когда сможем любить друг друга в открытую, не таясь под покровом ночи. Сможем жить вместе и нарожать кучу детей…

— Только и остается, что мечтать. Семья, по закону, не для магистра… Ты хоть уже растишь себе смену, а у меня ни одного ученика на примете. Обидно, в школе сейчас учится девять «фиолетовых» магов — и не один не подходит на роль пятнадцатого магистра!

— Может, стоит их перепроверить?

— Петер, ты неисправимый оптимист…

— Ничего не могу с этим поделать…

Дальше слова им больше не нужны. Только их губы и руки говорили прикосновениями. Его пальцы неутомимо скользили по ее спине, гладили ягодицы и бедра, пробуждая желание. Она и не заметила, как снова оказалась снизу. Петер прикоснулся кончиком языка к животу, несколько раз обвел пупок, затем стал двигаться ниже. Он целовал ее так яростно-жадно, что в пору было испугаться его напора. Жидкий огонь проносился под ее кожей, гася сознание, заставляя забыть о проблемах и прислушиваться лишь к тому, что происходило сейчас…

— Стой, подожди, пожалуйста, — Сиелла сумела первой вернуться к реальности.

Тайные любовники удивленно смотрели на одновременно засветившиеся кристаллы вызова.

— Эвгуст их всех подери! Никакого покоя! — возмущалась магесса, поспешно натягивая одежду.

— Не переживай так сильно, когда все уляжется, устроим для средних классов какие-нибудь соревнования на неделю — и нагоним все упущенное сегодня, магистр ордена Воздуха успокаивающе поцеловал ее в щеку и перенесся назад в свою комнату.

Верховный маг рвал и метал. В буквальном смысле этого выражения: Альберт в гневе срывал шторы, бросал подушки и вазы в стены. И все никак не мог успокоиться.

— Как это могло произойти? Как?!

Марион в двух словах разъяснил ситуацию Сиелле:

— Ронарк сбежал.

— Но как?! Ведь на нем был хианитовый ошейник — он никак не мог призвать силу…

— С помощью телепорта, подробностей сам не знаю, — прошептал маг и, наклонившись ближе, насмешливо произнес: — Подними воротник повыше — засос у тебя на шее, конечно, распаляет воображение, но лучше его спрятать. Пока его не увидел кто-нибудь гораздо завистливее меня…

Магистр натянула халат почти до ушей.

— Не мельтеши, Альберт. Лучше расскажи, как сбежал мой маг, — попросила Сиелла.

Альберт сделал резкий разворот в ее сторону и с удивлением переспросил:

— Как сбежал твой маг? А то ты не знаешь! Или скажешь, что ты ни при чем?! Говорил же Хариусу: не оставляй бывшей любовнице такую власть! Нужно было меня слушать… Магистерская подстилка!!!

Оскорбления в адрес Сиеллы заставили магов замереть. Петер весь подобрался, готовясь заступиться за честь возлюбленной магессы, но не успел.

Волна точно направленной «сырой» силы сбила Верховного мага с ног, отправив его в обморок.

— Простите, не сдержался, — Карим быстро вошел в комнату, устало вздохнул и добавил: — Слишком велик был соблазн, да и нервы после недосыпания сдают…

Маги понимающе закивали. Приступы неуместного гнева Альберта достали всех. Лишь Вейра бросилась к магистру, чтобы привести его в чувство.

Арбитр Мектуба расспросил о последних событиях и предложил осмотреть комнату Ронарка. Пару долгих минут Карим ползал на коленях по пестрому ковру. Наконец он триумфально поднял вверх руку с обычной запонкой для рубашки.

— Посмотри, дядя, — арбитр бережно положил находку Вариору на ладонь. — Чувствуешь?

— Да, остаточная магия присутствует. Давно я не видел таких штучек. Похоже, Ронарк использовал древний артефакт переноса, позволяющий сбежать даже в хианитовых оковах…

Маги долго рассматривали использованный артефакт. К членам Дюжины примкнул сумрачно-молчаливый магистр ордена Земли.

— Абсурдная ситуация. Зачем невиновному человеку совершать такой дерзкий опасный побег? — спросил удивленно арбитр.

— Ронарк невиновен? — оживилась Сиелла.

— Да, доказательства со мной. Прежде всего, объясните мне, почему он сбежал?

Лавджой пожал плечами и не стал таить перед побратимом по «четверке» правду:

— Его побег на совести Альберта. Когда все разошлись по спальням, он потребовал, чтобы мы с Вейрой пошли вместе с ним к Ронарку. Магистр сообщил, что его участь уже решена и завтра его запечатают на пятнадцать лет…

Сиелла с ненавистью рванула к магистру Земли. Петер успел ее перехватить и крепко прижал к груди, не давая вырваться.

— Ищущий вынул из рукава запонку и бросил себе под ноги. Волна силы едва не впечатала нас в стену…

— Чего ты добивался, провоцируя моего мага? — возмутилась магесса.

— Он должен был сознаться в преступлении…

— Не было никакого преступления. Ронарк наоборот помешал негодяям делать их черное дело. Подождите, я сейчас приду.

Карим вернулся вместе с Ханной и темноволосой девочкой семи-восьми лет. Ребенок, увидев столько незнакомых людей, спрятался за вымазанную землей юбку мастера Воды.

— Знакомьтесь, это Чарити, — мягко произнес арбитр. — Чари, покажи добрым дядям и тетям свою правую ладошку.

Оказавшаяся в центре внимания девочка засмущалась еще больше.

— Не бойся, Чари, здесь никто не причинит тебе зла, — Марион присел на корточки и протянул свою широкую ладонь. — Здесь собрались самые добрые маги в мире.

Альберт, не сдержавшись, презрительно фыркнул. Но девочка доверчиво протянула руку хранителю. Маг осторожно провел большим пальцем по детской ладошке. Под кожей засветился магический символ — пустой круг.

— А теперь смотрите внимательно, — Карим, как ярмарочный фокусник, вытащил белый шар и протянул девочке.

Чарити с готовность взяла радужный шар. Он вдруг ярко вспыхнул синим — и засветился ровным белым светом.

Тишина была Кариму наградой за труды. Маг довольно улыбнулся и пояснил, опережая вопросы:

— В Мейсиане осталось еще два мальчика, как и Чари, помеченные знаком отсутствия дара. Но один принадлежит к стихии Огня, а второй — к стихии Воздуха. Обнаружить избранных мне помогла Ханна.

Мастер Воды слегка кивнула и продолжила рассказ Карима.

— Чари, заинтересовавшись моей работой, подошла ко мне и предложила свою помощь. Я разрешила ей поиграть рядом со мной в мастера Воды. И вдруг девочка поскользнулась и упала прямиком в грязь. Я помогла ей подняться и заметила, как на нее реагирует кольцо, данное мне в дорогу Сиеллой. Узор кольца светился синим. Я позвала Карима, а он сориентировался быстро.

— Получается, кто-то метил одаренных детей знаком пустышки, а потом куда-то их увозил, — подвел черту Вариор. — Ронарка клеймо не убедило, и он сцепился с теми загадочными магами… попутно вспугнув остальных заговорщиков. Да, Карим, дело темное, но наверняка концы уже спрятаны, и до истины мы теперь не докопаемся.

— И маг, без которого мы не узнали бы и этого, исчез, — грустно закончила Сиелла.

* * *

Вынырнув из воспоминаний, показанных «Дневником магистров», Сиелла с улыбкой вспомнила то, что не внесла в книгу.

Она сидела на подоконнике в садовой беседке и обрывала красные лепестки с бутонов вьющейся розы. Растение так сильно заплело постройку, что дверной проем напоминал вход в темный грот. Здесь Сиелла не боялась быть обнаруженной: мало кто знал об этом месте, да и на улице лил дождь. Время от времени магесса высовывалась из окна и глотала дождинки. Капли соленые, как и ее слезы.

Ронарк пропал бесследно. А для Межграничья наступили черные времена. Не проходило и дня, чтобы на границе не происходил разрыв силовой стены. Боевые «четверки» с немыслимыми усилиями сдерживали наступление тьмы. Казалось, древнее пророчество начало сбываться, и появление проклятого мага Эвгуста не за горами.

Альберт попросил у нее прощения. Магесса не стала настаивать на дуэли, ведь Альберт не проиграл ни одной за свою жизнь, а сразу приняла извинения. Члены Дюжины одобрили решение магистра, хоть многие склонялись к мысли, что прощение Верховный получил слишком легко. Магистр Хариус относился к Сиелле, как к дочери, ведь именно он спас их с дядей из плена захудалого клана степняков, где с юными магами обращались, как с рабами.

Один Карим знал, с какой болью в сердце прощала Сиелла оскорбившего. Он единственный знал ее семейную тайну, случайно забравшись в самые сокровенные уголки памяти во время одного ритуала. Тринадцатый магистр был больше, чем просто наставник.

Магистр выбросила в окно оборванные лепестки и потянулась за своим желе.

— А вы все едите и едите, — весело прозвучало за спиной магессы.

Сиелла обернулась и увидела промокшего насквозь Корвина. Немного подвинувшись, магистр помогла мальчишке забраться к ней на подоконник.

— Хочешь?

— Не-е-ет! — наморщил курносый нос мелкий пакостник. — Что это такое страшное?

— Страшное? — удивилась Сиелла и помешала желе ложкой. — По-моему, наоборот красивое. Прозрачное… зеленое и слегка дрожит…

— Фу! Все, теперь мне обед в рот не полезет, — возмутился Корвин. — Подозреваю, вы специально, чтобы сэкономить на мне харчи!

Сиелла рассмеялась. Слезы давно высохли. Рыжий негодник вызывал в ее душе десятки самых разных эмоций, но уныние в их число не входило.

— Почему ты не на уроке? — магесса придала своему голосу больше строгости.

Корвин жалобно засопел.

— Марион меня выгнал — я подбил Барику глаз…

Магистр не знала плакать ей или смеяться — Корвин, воспринявший ее советы всерьез, начал воплощать их в жизнь.

— Кстати, риэлла магистр, — оживился мальчишка, — вы в хранилище забыли свою книжку. Я не подозревал, что там есть секреты, и немного почитал. Я и не знал, что сильные эмоции мага могут влиять на природу. Вот, например, когда вы плачете, идет дождь! Но вы не бойтесь, я умею хранить секреты. Особенно чужие…

Корвин вытащил из-за пазухи «Дневник магистров» и протянул ошеломленной Сиелле.

Да, в те дни происходили не только грустные события. Она наконец-то обрела своего ученика, которому в будущем передаст пост магистра.

Глава 8. Проводник смерти

Северная империя, Семиград,

28-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Паланкин двигался медленно, и нас покачивало точно лодку на спокойных волнах. Не в силах сдержать своего ехидства я с умилением смотрела на Эвгуста. Маска скрывала выражение его лица, но вот эмоции спрятать удавалось не всегда.

— Что? Полагаешь, мне нужно было его прибить? — насмешливо произнес маг. — Избавление от этого чудика — мечта большей части обитателей дворца, но я вам не добрая колдунья из детских сказок, чтобы ее исполнять.

— Признайтесь, что боитесь обвинений в излишней жестокости, и я отстану, — увы, я не могла сдержать свой глупый язык, нарываясь на неприятности.

— Нет, не боюсь. Когда придет час, я залью все реками крови, — Эвгуст говорил полушутя-полусерьезно — и у меня пошел мороз по спине, — а сейчас слишком рано. Они меня боятся, но терпят. Когда страх перерастет в ужас, они начнут трепыхаться в тщетной попытке сбросить мое иго. Так всегда бывает с правлением тирана. Когда страх подданных достигает потолка, они идут на смерть лишь бы избавиться от монарха-монстра.

«Неплохая лекция по политологии. Слушай внимательно дядю, он научит тебя не только плохому».

«Грэм, помолчи, пожалуйста, ты мешаешь мне сосредоточиться».

«Хорошо, но не вздумай потом просить подсказать тебя невыученный урок».

— Почему вы говорите «они»? Вы не причисляете меня к числу недовольных запуганных поданных? Но ведь и я в паре шагов от обморока, стоит вам взглянуть на меня грозно?

— Ты со мной кокетничаешь, Эва? Не советую, — в голосе мага прозвучала насмешка. — Хочу, чтобы ты знала: я надеюсь найти в тебе потенциального союзника.

Я хмыкнула:

— Что-то не верю в такие союзы. Когда найдете настоящую принцессу, вы от меня избавитесь. Позвольте узнать, как продвигаются поиски?

— Никак. Будто ее и не существовало. Чего у Константина не отнять, так умения прятать концы в воду.

Я отвернулась к окну. Нас проносили по боковым ответвлениям главной улицы — самому короткому пути до храма Судьбы, нашей первой остановки. Незаметно для себя самой стала нервно теребить кончик широкого кожаного пояса, подобранного в тон к бежевому платью. Ради прогулки я оделась тепло и неброско.

— Мариэлла существует. Я видела ее, когда впервые считывала ауры и внешность, — признание далось нелегко, девушка, чьим двойником мне доводится быть, мне не безразлична. Но и не настолько дорога, чтобы упускать возможность завоевать благосклонность мага.

— Обнадеживает, но пока настоящей принцессы нет, ты исполняешь ее обязанности. Обещаю, если согласишься помочь мне добровольно, я награжу тебя по окончании нашего сотрудничества. Даю слово.

Ну-ну, слово — именно та гарантия, которая мне нужна. Чтобы я заняла чужое место, нужно больше, чем награда.

«Да? Занятно, а что тебе шесть лет назад предложил император? Ты так и не призналась, сколько ни спрашивал».

«Ох, Грэм, давай без параллельных разговоров? И так голова раскалывается. Будем одни — отвечу на любые твои вопросы».

«Только попробуй потом отказаться!»

— В знак своего расположения даю слово мага, что отпущу сразу, как найдется Мариэлла, — торжественно проговорил маг. Обещание Эвгуста подкрепило действие — магический знак золотисто зажегся над его головой.

Пораженно уставившись на колдуна, я сглотнула и прошептала:

— Теперь верю, но… мне нужно время. Чтобы разорвать соглашение с императором, нужны веские основания. Вы ведь подождете?

Черный маг промолчал. И тишина затянулась.

Тяжелые тканевые стены паланкина позволяли слышать мерные шаги несущих нас слуг и шум оживленной улицы. Горожане и гости столицы спешат по своим делам, озабоченные своими мелкими личными проблемами. И нет им дела до того, кто ими правит. Лишь бы не было войны, не повышали налоги, лишь бы жизнь протекала спокойной и безопасной. Эгоисты… как я им завидую!

Семиград — самый красивый город Межграничья. Первая императрица Микаэль строила его до самой своей смерти. Но и потом он достраивался, перестраивался много раз. Каждая императрица желала внести свой вклад в архитектуру вечного города. И теперь Семиград оправдывает свое название — город семи. Город, посвященный семи богам-покровителям. Верующий мог выбрать любого бога, пойти в любой из семи храмов или поклоняться сразу всем семи. Полная свобода выбора! Город семи архитектурных стилей. Как торт, Семиград разделен на семь равных районов-кусков, каждый из которых имеет свои особенности — неповторимое убранство и достопримечательности.

И вот эти красоты потребовал показать Эвгуст. М-да, конечно, приятней осматривать все в одиночестве, но мне не привыкать. Тем более по городу я гуляла бессчетное количество раз.

С нами поравнялся темно-синий паланкин. Из окна высунулась голова Локки. С вечной ухмылкой на раскрашенном лице он, слава богам, иногда говорил нормально, не зарифмовывая фразы. Зря я так подумала — сглазила.

— Кто-то встречи с будущим искал? Знайте, храм Судьбы — через квартал! — шут захихикал и задернул шторку.

Локки навязался в качестве моего сопровождающего, руководствуясь тем, что принцесса должна общаться с женихом лишь в присутствии двух посторонних людей. Эвгуст, запретивший брать фрейлин, не смог по-тихому избавиться от вцепившегося в сапоги визжащего шута.

Но когда я увидела герцога Риза, я улыбнулась, представив, как худощавый перепуганный подросток пытается меня соблазнить. Ради любопытства я взглянула на его ауры: мальчишка сильный маг, но неуравновешенный подростком — внешняя аура запятнана пунцовой яростью и темной злостью.

По настоянию шута приличия соблюдены: в одном паланкине ехали Локки и герцог, в другом — я и «опекун» жениха-малолетки.

— Вы дали слово, но я-то нет. Что если сбегу? — вернулась я к разговору.

— Я счел возможным такой вариант и перестраховался. Одна из особенностей твоей татуировки — моя осведомленность о твоем месте нахождения. Я найду тебя в любом уголке Межграничья.

— Звучит пугающе, однако я не буду останавливаться надолго в одном месте. Вы устанете гоняться за мной.

— Что ж, попробуй, — предложил безразлично маг. — Но сначала выберись из дворца.

— Кстати, а почему изображение серого мотылька?

— Тысячу лет назад сквозь дыру во Вратах в Межграничье пробралось безобидное насекомое. Безобидное — на первый взгляд. Оно было хуже саранчи. За одну ночь незаметный мотылек мог воссоздать несколько себе подобных особей и совместно уничтожить целое поле посевов, затем они продолжили двигаться дальше. Так и я…

«Быстро размножается?» — хохотнул Грэм в моей голове.

— … расширяю свою власть незаметно, неотвратно. И так же быстро нахожу новых союзников.

— Это те, которые под капюшонами? Кстати, почему вы в черных плащах? Чтобы позлить Братство? Ведь после войны с агграсскими некромантами этот цвет традиционно выбирают черные колдуны? — мне было действительно любопытно.

— Мне наплевать, что подумает Дюжина или окружающие. Считай, что черный — самый немаркий цвет, что немаловажно, когда имеешь дело с кровью, — голос мага прозвучал нарочито зловеще, но мне уже все равно — меня понесло.

Жажда риска у меня в крови. Какой-то жрец Жизни писал в своем трактате, что играть со смертью любят те, кто не был желанным ребенком. Меня, сироту, брошенную у храма, это оправдывает, не так ли?..

— Наверное, тяжело, когда приходится выступать против всего мира?

Мне показалось или маг и вправду напрягся?

— Эва, понимаю, что ты любопытна, как и всякая женщина, но с меня довольно. Хочешь развлечься, пригласи барда. И, если не заметила, мы приехали.

Черномаг рассердился, а я нашла ту черту, за которую переступать нельзя. Но он не повысил на меня голос и подал руку, когда я выходила из паланкина. И даже накинул мне на плечи теплую накидку.

Храм Судьбы поражал потрясающим стилем архитектуры. Его шпили терялись где-то в облаках, — магическая иллюзия, но величия строения это не умаляло. Оказываясь у его подножия, каждый раз замираю, с трудом сдерживая вздох восхищения.

Эвгуст подозвал герцога, соединил наши руки и хрипло произнес:

— Дрейк, мальчик мой, пообщайся со своей невестой. Ей одиноко, как и тебе.

Мальчишка одернул свой темный прогулочный костюм и повернулся лицом ко мне. Боги, сколько злости на этой юной мордашке!!! Его рука, горячая и крепкая, напряглась, больно сжимая мои пальцы. Он быстро пошел к храму, заставляя меня ускорить шаг.

Наверное, комичное зрелище мы собой являли. Он на полголовы ниже меня, выглядит щуплым, несформировавшимся, тогда как у меня вполне приятные округлости. Я — синеглазая брюнетка, он — шатен, с шоколадными глазами.

Пока мы поднимались по ступеням храма, Дрейк держал меня за руку. Но стоило нам войти в холодный полумрак здания, он ее отпустил. Хм, малыш, стесняется?

Храм торжественен. Кажется, время здесь не властно над входящими, время замерло по велению более могучей силы. Тишина вечности нарушается лишь успокаивающими звуками льющейся воды. Аромат благовоний, сжигаемых жрецами на алтаре богини, заставляет сдерживать каждый вдох и выдох.

Десятиметровая статуя Судьбы, высеченная из белого мрамора, возвышается над просящими точно живая. Вот-вот она сделает движение, протянет точеные руки… Я видела ее, наверное, тысячи раз. И каждый раз пугающее чувство возникает в моей душе. Я — букашка перед ликом Предвечной. Я — песчинка на ее пути. Частичка ее грандиозного непостижимого замысла, в котором моя участь предрешена еще до моего рождения…

— Ошибаешься, — хрипло прошептал Эвгуст над моим ухом. Я вздрогнула — он подкрался незаметно, напугав меня до дрожи, и словно читал мысли. — Она ничего не решает. Твоя жизнь в твоих руках. Прости за каламбур, но решать твою судьбу — не судьба Судьбы…

Слова того, кто пошел против воли богов, предав друзей. Любимый ученик богов, поднявший против своих учителей восстание. Тот, кто стал на сторону зла, тот, кто нарушил все клятвы, лишь бы доказать свои убеждения. Но что еще мог он мне сказать, вернувшись из небытия? Что он ошибался? И зря разрушил свою и чужие жизни?!

— Мне, воспитаннице жриц Судьбы, сложно поверить. Уж не обессудьте, — пожав плечами, я оставила Эвгуста у подножия статуи и подошла к остальным.

Дрейк и Локки стояли у фонтана Истины. Жрецы уверяют, что каждый, кто выпьет из него воды, познает свое предназначение. Неправда, я пила эту воду с самого детства, а моя судьба так и осталась во мраке тайн.

Шут подставил деревянный кубок под тонкие струйки, не рискуя зачерпывать в бассейне, на дне которого валяются груды монет. Какой-то паломник-остолоп первым бросил монетку — и теперь это целая традиция. Жрецы, правда, не жалуются и смиренно чистят фонтанчик каждые три дня…

Локки сделал глоток и передал кубок мне.

— Испей, красавица, до дна — откроется тогда тебе судьба!

Не выпить поднесенную воду Истины — значит смертельно обидеть. Вода холодная, чуть пузырящаяся, утоляла жажду. Следуя традиции, я передала кубок Дрейку. Мальчишка замешкался, недобро усмехнулся, глядя мне в глаза, но не решился нанести оскорбление.

Юный герцог снова наполнил кубок и понес воду магу. Локки о чем-то мне рассказывал, оживленно размахивая руками. А я не могла оторвать взгляд от удаляющегося Дрейка и продолжала следить за ним краем глаза, невпопад поддакивая шуту.

Я скорее почувствовала, догадалась, чем в действительности увидела, как мой «жених» высыпает из перстня какой-то порошок. Хотя нет, не какой-то — Дрейк бросил в кубок яд. Когда тебя с трех лет учат основам невидимого убийства, чужие попытки кажутся явными и неуклюжими.

Эвгуст обернулся к Дрейку и принял из его рук отраву. Я оцепенела. Я не понимала, чего хочу больше: закричать, предупредив об опасности, или промолчать, надеясь, что Эвгуст ничего не заметит и выпьет воду Истины.

Но магический долг! Я забыла о нем!

И я положилась на Судьбу.

Мысленное обращение к своей стихии, просьба о помощи — все заняло мгновение.

Колдун, не мешкая, спокойно осушил кубок до дна. Дрейк, не показывая своего волнения, шел назад к фонтану. Но я-то видела его глаза! Глаза полные надежды, ожидания и ненависти… Юный герцог шел к нам, напряженный, скованный предвкушением глухого стука от падения мертвого тела.

Я тоже ждала, нервно теребя висящий на поясе кошель для подаяний. Миг перерастал в вереницу секунд. Эвгуст все также, не шевелясь, стоял у статуи Судьбы. Голова приподнята, точно он ведет молчаливый разговор с мраморной богиней. И он оставался жив.

У меня получилось… Я не могу поверить. Стихия ответила — и дерево кубка впитало яд из воды! Я спасла колдуну жизнь, вернув долг жизни…

Дрейк обернулся и потрясенно уставился на мага.

Я взяла его за руку и склонилась, приблизив губы к уху:

— Яд мгновенного действия? Если да, можешь больше не смотреть, он не сработал.

— Ты меня выдашь? — прошептал мальчик, испуганно вздрагивая.

— Зачем? Я заложница, как и ты. И ненавижу его не меньше твоего. Но надеюсь, что для освобождения мне не придется убивать.

Мальчишка потрясенно взглянул на меня, а потом дружески сжал руку:

— Прости, я думал о тебе плохо. Я видел, как ты флиртуешь с ним, и думал, что новое положение тебя устраивает. Прости…

Вот это да! Я флиртую с темным магом! Хотелось рассмеяться, чудом сдержалась — нельзя поколебать доверие мальчишки — оно может пригодиться.

Храмовая музыка стала громче. Сбоку от алтаря, вырезанного из гигантского куска хрусталя, открылась потайная дверь. Жрец Судьбы, окруженный стайкой подростков лет двенадцати-пятнадцати, вплыл в зал и, не спеша, направился к нам. Молодые послушники скромно попрятались за колонами.

— Приветствую вас, дети Предвечной! Желаете помолиться за свои судьбы, судьбы родных или друзей? А может, вы хотите спросить оракула о своем предназначении?

Седые волосы жреца свободно касались плеч. Высокий и по-стариковски костлявый он выглядел внушительно. Речь его была неторопливой и неэмоциональной, ну а глаза цепко высматривали что-то известное лишь ему одному. Жрец знал, что за гости посетили храм его богини, но вел себя без суеты и страха.

— Всеблагой отец, я хочу помолиться об исполнении желания, — попросила я жреца.

Отдав распоряжение занять остальных посетителей, жрец провел меня в иной зал. Идти пришлось через хитросплетения переходов и туннелей. Локки увязался следом. Но лучше уж он, чем Эвгуст.

Зал Желаний напоминал пещеру: стены, выложенные диким камнем, низкий потолок, глинистый пол — все освещали чадящие факелы. Прямо из пола выбегал ручей и, свирепо журча, тек куда-то во тьму по узкому руслу. Человек, решившийся узнать, исполнится его желание или нет, зажигал свечу, ставил ее в маленькую лодку и опускал на воду. Если свеча терялась во тьме, Судьба благосклонна к желающему.

Я пустила свое желание за водой. Ручей закрутил в бешеном танце моего посланника к Предвечной. Еще миг — и лодочка перевернулась, туша огонек свечи. Не суждено, придется желать чего-то другого.

— Не расстраивайся, благословенная, — тихо промолвил жрец. — Ты не позабыта Госпожой. Когда придет время, она наградит своих слуг сторицей. Тебе ли не знать, юная принцесса?

— Увы, от Предвечной я получала только горькие уроки. Будь так, как вы говорите, я бы узнала первой, — отказаться от удовольствия сыронизировать я не могла.

— А твоя мать, императрица Лелия? Она молилась богине, и та ответила на ее просьбу. А ведь проклятие родной крови не просто снять даже богам.

Я уставилась на жреца. Из его бреда понятно лишь то, что в надежде что-то получить императрица истово поклонялась Предвечной. Но ее фанатизм известен и за пределами Северной.

— Принцесса не ведает, какой подвиг совершила мать. Просвети ее, пора ей узнать, — нахально потребовал Локки.

Что-то подсказывало мне, что история долгая и прелюбопытная.

Задумчиво поглаживая золотой медальон, регалии старшего жреца, старик стал неторопливо рассказывать:

— Тридцать восемь лет назад принцессу Донну казнили на Хрустальной площади за попытку свергнуть с престола старшую сестру. Перед смертью она успела воспользоваться магией крови…

— «Чрево замкну — горе сломает печати. Смерть твоя — плата за жизнь дитяти», — напевно процитировал шут, прерывая рассказ жреца.

— Да, она прокляла родную сестру двойным проклятием: бездетностью и мучительной смертью для дитя, если императрица все-таки сумеет зачать, — продолжил рассказ жрец. — Несколько тягостных лет Семиград кишел целителями со всего Межграничья. Но их усилия были напрасны, надежда передать трон дочери таяла. Лелия молилась каждому богу из Благой Семерки — одна лишь Предвечная услышала ее мольбы. Отдав богине свою силу мага, императрица понесла. Первая часть проклятия была сломлена волею Судьбы. Но проклятие крови не может пропасть бесследно. Рожая в муках долгожданное дитя, императрица молила свою покровительницу о милосердии для новорожденного. И богиня перенесла проклятие с плода на его мать. Императрица, подарив жизнь дочери, умерла, так и не взяв ее на руки. Зная правду о своем рождении, тебе ли говорить, что подарков богини не было?

Мое сердце сдавила тоска. Зачем, ну зачем он мне рассказал такое?! Как больно слушать о чужих матерях, которые ради своих детей готовы пожертвовать своей жизнью. В то время как твоя оставила тебя на пороге храма… Я никогда не завидовала Мариэлле-принцессе, но испытала это чувство к Мариэлле-дочери. Нет, настоящая принцесса тоже не получала подарков от богов, а жизнь ей подарила мать, ценой своего Дара и самого своего существования.

Отбросив эмоции, я сделала то, ради чего попросила Эвгуст включить храм Судьбы в наш прогулочный маршрут.

— У меня к вам просьба, всеблагой отец, — покосившись на шута, я вынула из карманчика плаща незапечатанное письмо и протянула старику. — Передайте, пожалуйста, старшей жрице Пустынного храма мое послание. Я давно не писала тете Регине, и наверняка в свете произошедших событий она волнуется за меня. Знаю, что даже в смутное время между храмами связь хорошо налажена, поэтому исполнить мою просьбу вам не составит труда.

— Поговорите со старшей жрицей через зеркала, — жрец спрятал руки за спиной, точно боясь обжечься о мое послание, — что проще и гораздо быстрее воздушной почты.

— Отче, вы знаете о моем положение во дворце. Мне запрещена любая связь с внешним миром. Моих птиц обязательно перехватят, а зеркало просто не ответит… Вся надежда на вас, во имя богини, не разбивайте мне сердце! — мой голос дрожал, а вредный старикан косился на письмо, как на скорпиона. — Вы можете прочесть его и убедиться, что я не замышляю ничего дурного против сорегента Эвгуста!

Старик бросил хмурый взгляд на молчаливого шута и аккуратно, двумя пальцами взял конверт.

— Ох, принцесса, ваша просьба умножает мою скорбь!

Жрец оставил нас, и Локки пришлось показывать дорогу назад.

— Прекрасно, я почти что верю — у тебя таланты лицедея! — хихикнул шут мне в лицо и повернул в новое боковое ответвление туннеля.

Плутали мы недолго и скоро вышли в зал Истины. Как оказалось вовремя.

Эвгуст и герцог Риз решили выяснить отношения. Вернее это делал мой юный жених, а маг замер холодной статуей и внимательно его слушал.

— Вы — монстр! Вы прокляты богами и людьми! Как смеете вы решать чужие судьбы, дергая людей за ниточки, точно мы марионетки?! — бескровное лицо мальчишки не уступало по белизне маске колдуна. — Вы топчите своими грязными сапогами чужие жизни, уверовав, что вы бог! Но вы всего лишь злой колдун без сердца и души, забывший, что такое честь и доброта! Я проклинаю вас, Эвгуст, идите вы за Грань!

— Все? Закончил, щенок? А теперь послушай меня, — Эвгуст схватил мальчика за воротник камзола и поднял над полом. — Что же ты целовал мои грязные сапоги, когда я вытащил тебя из подземелья с крысами, где ты оказался по милости родного дяди? Разве тебя волновали честь и доброта, когда ты смотрел на его казнь? Молчишь, герцог? Ты так справедлив, герцог! Но позволил матери уговорить отца отдать старшего сына в услужение Жизни.

Маг отбросил полузадушенного мальчишку и повернулся в мою сторону.

— Забери своего жениха, принцесса, и следи за его языком, если не хочешь получить в мужья кого-то другого, — голос колдуна звучал устало.

Мальчишка выглядел жалко: растрепанный, испуганный.

— Он прав, — прошептал юный герцог. — Я знал, что ради моего выздоровления мать пообещала отдать моего старшего брата в услужение храму. Будь брат дома, дядя не захватил бы полис…

— Кто знает? И брат мог не справиться с наемниками, вы всего лишь дети, — попытка утешить провалилась — Дрейк безразлично отвернулся.

Грустная история правителя полиса Камбэр долго занимала воображение людей. Хотя у вдовствующего арбитра был наследник, он женился вновь. Младшенький также унаследовал Дар видеть правду, но рос болезненным ребенком. Мачеха пообещала жрецам Жизни отдать в услужение пасынка, если они излечат ее ребенка. И арбитр не стал возражать. Через несколько лет правитель погиб при загадочных обстоятельствах, а его брат, во что бы то ни стало, решил возглавить полис. Мачеха обратилась в храм с просьбой отпустить из услужения пасынка. Ей отказали, объяснив, что юноша трагически погиб. И никто не смог противостоять захватчику. Осмелился один Эвгуст, который назначил себя опекуном герцога, фактически став хозяином полиса и земель его рода.

Мальчишка немного успокоился, и мы попрощались со служителями Предвечной. У дверей нас ждала охрана — два сатурийца из личного отряда императора Константина. Дюжий воин взял герцога под локоть. Второй телохранитель шел рядом со мной.

На площадке храма к нам присоединились еще четыре солдата из числа гвардии. Эвгуст и Константин как соправители сошлись в одном: они удвоили мою охрану.

Солнце стояло в зените и нещадно жарило, раскаляя стены домов и брусчатку. Осень в столице коварна своим непостоянством: утром идет промозглый дождь, а под вечер начинается парилка. Из-за жары улицы Семиграда вымирают на несколько часов. Я сняла теплую накидку и отдала ближайшему гвардейцу. Воин поморщился, но беспрекословно понес ее как заправская фрейлина.

Эвгуст все еще не выходил из храма. Прикрыв глаза ладошкой, я посмотрела на солнце. Хм, если вскоре я не зайду в тень, моя аристократическая бледность сменится неблагородным загаром. Легкий ветерок принес откуда-то аромат спелых яблок. Я подставила ему лицо и довольно зажмурилась.

— Принцесса, принцесса!..

По ступеням поднималась нищенка. Седая, морщинистая и неестественно смуглая, она медленно шла ко мне в развевающемся грязном тряпье. Облачко из роящихся мух кружило над ее головой.

— Принцесса, молю о милосердии! — старуха беспрестанно кланялась и трясла головой. — Принцесса!..

Ее отчаянный визг резал по живому — во времена правления императрицы Лелии, если верить летописцам, нищих не было.

— Что тебе, гражданка Семиграда? Я слушаю внимательно, — вонь от лохмотьев гражданки была такой силы, что мне, стоящей против ветра, приходилось нелегко.

Воины, не стесняясь, прикрыли носы руками и даже попятились назад. Ну да, общаться с народом — одна из обязанностей принцессы, м-да, моя обязанность.

— Мои дети, принцесса… мои детки не ели хлеба два дня… Прошу, принцесса, проявите милосердие! Я не хочу видеть смерть своих детей! — старуха стояла уже в трех шагах от меня и протягивала скорченную руку за милостыней.

Быстро отцепив кошель от пояса, я начала его развязывать — и, передумав, протянула его нищенке. Пусть забирает все — и скорее убирается прочь.

Старуха ловко преодолела оставшееся расстояние между нами и схватила деньги… вместе с моей рукой!

Звон рассыпавшихся монеток о мрамор. Мощный рывок — и я воткнулась лицом в зловонное тряпье на крепком плече нищенки.

— Всем стоять! Иначе я перережу ей горло! — мнимая нищенка издала грубый мужской рык — и я почувствовала, как холодное лезвие ножа вдавливается в область сонной артерии.

Смрад жег глаза, сбивал дыхание. Еще чуть-чуть и потеряю сознание.

— Принцесса не пострадает, если вы не будете дергаться! Братство справедливых не убивает женщин. Но во имя будущего нашего народа мы отступим от правил!

Я практически повисла на плече повстанца, вжатая в его тело. Его рука стискивала так сильно, что еще чуть-чуть и затрещат ребра.

— Назад, сатуриец! Мой нож быстрее тебя!

Крича на мою охрану, бунтарь медленно отступал, пятясь по ступенькам вниз. Я слышала, как лихорадочно бьется его сердце. Дыхание оставалось ровным — он был удивительно сильным и тренированным мужчиной.

«В рядах Братства много бывших воинов. Тех, кому с самого начала не понравилась политика Константина».

«Что мне делать, Грэм? Меня прирежут как куренка!»

«Пока не дергайся, еще не время…»

«Грэм! Я уже не могу! Я задохнусь, или он сломает мне ребра…»

«Да, объятия излишне крепки, как у изголодавшегося любовника… Прости, сапфироглазая! Потерпи немного! Я с тобой, малышка, я с тобой!»

Справедливый брат вдруг выронил меня, придушенную до синевы лица. Больно ударившись попой о камень, я жадно глотала свежий воздух.

— Свободу народу богов! — повстанец в лохмотьях вдруг как-то странно попятился и продолжил фанатично орать: — Смерть тиранам! Свободу северянам!

Зрачки его глаз расширены как у курильщика дурманного моха. Когда он поднял нож вверх и приставил к своему горлу, я все поняла.

Резко обернувшись к храму, я, что силы завопила:

— Нет!!! Не надо!

Я опоздала — повстанец взмахнул ножом и раскроил себе горло. Горячие брызги, блестя на солнце, полетели в лицо.

— Нет… нет, — как молитву шептала я, глядя на мертвеца, грузно осевшего к моим ногам.

Стоны и крики ужаса вывели из оцепенения. Внизу, у подножия лестницы корчились трое мужчин, также переодетых в лохмотья нищих. У двоих из них шла кровь — текла точно слезы из глаз, лилась из ртов, ноздрей и ушей. Темная кровь вытекала неудержимыми ручьями, заставляя их орать, срывая голоса. И не было уже в тех криках ничего человеческого.

Эвгуст, спускаясь к своим жертвам, прошел мимо, вскользь взглянув в мою сторону. Его плащ развевался против ветра как крылья воронья, слетающегося на мертвечину.

Я посмотрела на свои окровавленные руки — и неслышно заскулила.

Глава 9. Маги в городе

Школа ордена Воды,

28-й день пришествия Эвгуста Проклятого

— И почему мы водимся с таким проходимцем, как ты? — удивился рыжий юноша.

— Потому что я веселый? — состроив невинную мордашку, предположил мальчишка и, усмехаясь, добавил: — И единственный, кто вас различает.

— Сие умение несомненной ценности, — буркнул третий рыжик, как две капли воды, похожий на первого, — и достойно поста магистра.

— А что? Может, я, правда, фиолетовый? — задиристо спросил мальчишка. — И стану хотя бы хранителем?

— Ты — и хранителем?! — в один голос возмутились близнецы. — Сначала школу закончи!

Спор разгорелся снова.

Проснувшись рано поутру, Корвин осознал, что обязан показать своим «дикарям» Акву. Почему своим?

Ведь без него рыжие не протянут и дня, померев со скуки.

И вот спозаранку, подкупив старшекурсника на воротах обещанием принести бутылочку винца, они топают в Акву.

Лицом любого города являются архитектурные сооружения различной масштабности и размаха. У Аквы лицо было внушительно и виднелось далеко благодаря двум башням-обсерваториям. Построили их в свое время маги-астрономы, соперничающие еще со времен школы. Один доказывал теорию, что полет кометы Сельх они наблюдают последний раз, другой ученый опровергал его теорию. Веские доказательства предоставить не мог ни первый, ни второй — возможность понаблюдать за кометой появлялась раз в 500 лет. Так и спорили они безрезультатно до самой смерти, а городу достались строения, выше которых не было во всем Межграничьи.

Школа ордена Воды размешалась на вытянутом острове посреди невероятно синего озера. Идеальное место для обучения юных магов. Ближайшие жилые дома находились в черте города, покинуть остров непросто. Летом комары и мошкара благодаря заклинанию также особых хлопот не доставляли.

Близнецы не верили, что свободно пройдут по мосту мимо дежурного боевика. Корвин пренебрежительно хмыкал — подготовку к прогулке он начал еще вчера, когда попытался сорвать урок мастера Вэффина. Старый ворчун, как всегда отправил его на кухню, чистить горшки. И там-то Корвин развернулся, проявив свои таланты в зельеварении, пока помощник повара отлучился в кладовку.

Ажурный мост издали казался нереально легким, словно держался на одной магии.

Ребята затаились в кустах, наблюдая, как молодой маг в сером плаще прохаживается по бережку.

Корвин загадочно улыбался и терпеливо ждал.

— Долго еще сидеть будем? — прошептал недовольно Гай, старший брат.

— Мы пропустим завтрак из-за тебя, — вторил Дон.

— Еще и будем наказаны за побег, — добавил первый и заявил: — Еще чуть-чуть и мы идем назад. Может, нас еще не кинулись.

Корвин победно ухмыльнулся:

— Ждать больше не надо, смотрите.

Маг расстроено помянул Эвгуста и его вероятные нетрадиционные предпочтения в любви — и бросился в ближайшие кусты. Похоже, наведывался он туда часто и давно.

— Что с ним? — поинтересовался старший близнец.

— Естественная реакция на двойную дозу горечавника пушистого, — невозмутимо объяснил Корвин, — Вы, скорее всего, еще не проходили: он начинает действовать через несколько часов. Так что наш красавец, отужинав, успел выспаться… Видите, я не так жесток, как кажется на первый взгляд.

Ученики легкими птичками миновали мост и, ежеминутно оглядываясь назад, поспешили к воротам города.

Аква хоть и находилась под боком у ордена, но стены свои укрепила основательно. Неудивительно, что города магов считались самым безопасными в мире.

Правда, случались неприятности и здесь. И не всегда магический патруль успевал предотвратить их или смягчить последствия. Много лет назад последователи культа Башевиса похитили несколько молодых магов, едва закончивших обучение. В числе пропавших были дети магистров: сын Вариора Эспинса, дочь Хариуса Громовержца и внучка тогдашнего магистра ордена Воздуха.

Башевисты, поклонявшиеся демонам, пытались выторговать у Дюжины уступки. Однако, маги не пошли на переговоры. Детей искали все члены Братства. И почти всех нашли. Внучку водника выкупили на рабских торгах через год и вернули семье. К Вариору и Хариусу дети так и не вернулись…

И к законам Антара-Микаэль добавился следующий: «Магистры и хранители орденов не имеют права на семью до тех пор, пока состоят при власти».

Случалось и так, что на Площади согласия, куда приезжие приходили нанимать мага, жаждущие получить работу, обижались на более удачливого конкурента и опускались до элементарной драки. Вместо разрешенной дуэли.

А так вполне благополучный город, в котором проживали старшекурсники, маги-практиканты, их семьи и те, кто сумел доказать полезность ордену и получил право на постоянно жительство.

— Ну что, детишки, как вам дядя Корвин? Правда, мудр и хитер? — спросил победоносно рыжий негодник, когда они беспрепятственно прошли в город.

— А еще дядя Корвин чересчур задирает нос. Наверное, пора надавать ему по шее, — угрожающе протянул Гай.

— Но-но! Попрошу без угроз, а то не покажу, где продаются самые вкусные пирожные.

Так беззлобно пререкаясь и дурачась, они шагали по мостовой Аквы.

И не замечали черноволосого мужчину, следовавшего за ними с тех пор, как они вошли в город…

* * *

Сиелла устало откинулась в кресле. Перед глазами затухали последние отблески изображения. Зеркало подернулось молочной дымкой — и стало обычным.

Магесса устало помассировала виски — переговоры шли не один час. Семья мальчика-«дикаря» согласие на ритуал не дала, и она не представляла, где искать нового кандидата.

Проблемы нарастали снежным комом. Такое ощущение, что вскоре она окажется погребенной под ними…

Сиелла вздохнула и, встав из кресла, прошлась по комнате, размахивая руками, чтобы размять затекшие мышцы.

Магический фон натянуто звякнул — Сиелле на руки упало магическое послание. Цидулка в виде клочка помятой бумаги с тремя строчками.

Магистр внимательно прочла их и скрипнула зубами. Зря она подумала, что у нее серьезные проблемы. Они только начинались.

Чтобы убедиться, что сказанное в записке правда, Сиелла вызвала двоих: дежурного по школе наставника и мастера магической защиты.

— Магистр, что-то случилось? — старший маг выразил волнение и своего коллеги.

— Найдите мне учеников — Корвина и близнецов-«дикарей», — потребовала Си у наставника, а второму магу задала вопрос: — Кто-нибудь выходил за ворота?

Не получив никаких внятных объяснений устроенному переполоху, маги озадаченно покинули кабинет магистра и вернулись через считанные минуты.

— Их нет, — выдохнул взволнованно дежурный наставник. — Честное слово, Сиелла, я пересчитал всех за час до подъема — они мирно спали в своих кроватях.

— Иллюзия — Корвин на них мастер, — предположил маг, отвечающий за внешнюю защиту. — По словам покаявшегося практиканта, он выпустил детишек в город. Парень был уверен, что они дойдут лишь до моста, а там их завернут назад, отхлестав прутом по мягкому месту.

— Хорошо, вы свободны.

— Но магистр, а как же дети? — испугался наставник.

— Я знаю, где они. И вскоре верну обратно в школу, — произнесла Си и скомкала записку.

Она хорохорилась перед своими подчиненными и не стала срываться на виновных в происшедшем. За безалаберность они ответят потом, когда мальчишки вернутся под своды школы.

Стиль письма в записке смутно напоминал кого-то. Но кого?

Она снова перечитала сообщение: «Если тебе дороги твои рыжие ученики, двое из которых дики, словно неприрученные зверьки, приходи в «Половину северина» через полчаса. Одна. Не соблюдешь условия, попрощаешься со своими малявками».

И улыбнулась. Нехорошая шутка… пошатнула ее нервы. Однако она отлично знала шутника.

Магистр сжала кристалл вызова, представив того, с кем хотела дружески поболтать. Зеркало мгновенно потемнело — весельчак ждал ее с нетерпением.

— Здравствуй, великая!

— И тебе не болеть, правдивый, — улыбнулась натянуто Сиелла и попросила: — Успокой меня, сказав, что дурная шутка — твоих рук дело.

Смуглый мужчина с каштановыми волосами, собранными в хвостик, белозубо оскалился:

— Не так давно ты сама была не прочь жестоко пошутить над своим магистром.

— Ну-ну, Шайдер, не преувеличивай, я заставляла волноваться о себе, а не о ком-то другом.

— И тем самым добавляла Хариусу седин.

— Ладно, кто старое помянет… Что с моими учениками?

— Запер в своей комнате, которую снял в «Половине северина». Заметил твоих беспризорников, едва они успели зайти в город. Подошел, познакомился, представился летописцем и пригласил разделить со мной трапезу… Плохо учишь, Сиелла, они сразу мне поверили. А если бы у меня были дурные намерения?! Хотя… у меня они есть: хочу развести тебя на бутылку агграсского.

— Шайдер, все, что угодно!

— Осторожнее, магистр, поймаю на слове, — ухмыльнулся мужчина. — Я их приведу где-то через час, тем более, что нам надо увидится. Только у меня условие.

Сиелла приподняла бровь.

— Чего ты хочешь?

— Накажи их и накажи строго. Это не безвредная шалость: посмеялись, отшлепали и забыли. Нет, это опасный проступок. Помнишь о похищениях детей магистров?

— Еще бы мне не помнить… Будут неделю помогать на кухне.

— Нет, недостаточно. Близнецы пусть поработают две недели. А третий рыжий, наглый такой паренек, пусть походит в хианитовом ошейнике недельки три-четыре.

— Не много ли для бедняжки Корвина?

— Так-так, беспристрастная Сиелла выбрала себе любимчика? — притворно удивился летописец.

Магистр развела руками:

— А что делать? Корвин — единственный, кто прошел испытание «Дневником магистров». Вот и рощу себе смену из того, что есть.

— А надо не просто растить, но и воспитывать, — наставительно изрек темноволосый и продолжил: — Пусть прочувствует на своей шкуре. Он заводила, Си. С одной стороны хорошо, но с другой — он может завести в беду.

* * *

Марион нежно гладил светлые волосы. Они сидели с Ханной, прислонившись к стволу шершавой ивы. Не то чтобы они прятались от учеников, просто только в этой части сада они могли побыть вместе, не опасаясь любопытных глаз.

Ханна загадочно улыбалась. Марион молчал, но счастье красноречиво плескалось в его глазах. Он представить не мог, что чужие эмоции найдут отзыв в его сердце. Любил ли он эту женщину? Нет, столь сильное чувство не возникает так быстро. Нежность, доверие, радость, полное принятие другого — хорошая основа для отношений…

Обрывок разговора, донесенный ветром, застал их врасплох. По дорожке медленно шли Мейган и Лидо. Рука второго хранителя по-хозяйски лежала на талии целительницы.

— Такая же парочка, как и мы, — шепнул хранитель и легонько поцеловал мастера Воды в макушку.

Вторая пара, погруженная в свои мысли, влюбленных не заметила и прошла на берег озера. Они долго молчали, глядя на безмятежную гладь озера. По-настоящему близкие люди не испытывают неловкости в тишине, разговаривая друг с другом без слов.

— Милая, я в отчаянии, — хранитель, наконец, оборвал молчание и сжал крепкую ладошку Мейган. — Я рассчитывал, что к зиме передам свои обязанности ученику, и смогу назвать тебя своей женой. А тут пришествие колдуна!

— Я тоже рассчитывала совсем на другое, — прошептала девушка, — хотела, чтобы церемония состоялась в Семиграде, и в храм Жизни меня привел брат, передав с рук в руки, как того требует традиция.

— Поверь, все еще наладится, — маг поцеловал девушку в висок и добавил: — Ронарк вернется в орден. И, когда мы остановим Эвгуста, твой брат благословит наш семейный союз. Мы переедим в наш дом на берегу реки и…

Хранитель не договорил. Вытащив из-под рубашки мерцающий кристалл связи, он вздохнул и сообщил, что должен идти.

— Извини, вызывает Сиелла. Я и забыл, что сегодня всеобщий сеанс связи Дюжины. Лихорадочный ритм жизни Семиграда плохо действует на Альберта — теперь мы видим его ежедневно.

Когда Лидо проходил мимо ивняка, оттуда вылез недовольный Марион. В его волосах торчали сухие листики. Хранители внимательно осмотрели друг друга — и рассмеялись.

— Что, дружище, никакой личной жизни? — понимающе усмехнулся Лидо и бросил заинтересованный взгляд на заросли. — И кто твоя дама сердца?

— Ну, брат-маг, такой бестактности я ожидал от кого угодно, но не от тебя! — притворно рассердился Марион.

— Да, ладно тебе, можно подумать у тебя был выбор, — смеясь, Лидо ободряюще хлопнул хранителя по плечу. — Она так долго держала тебя в осаде, что твоя капитуляция закономерна. Ладно, пошли быстрее, а то Си нам уши оборвет за опоздание.

Ханна, не спеша, выплыла из ивняка и присоединилась к Мейган.

— Поздравляю, — тепло проговорила целительница. — Первая битва за тобой.

Мастер Воды нахмурилась и поинтересовалась:

— Ты думаешь это начало?

— Я уверена. Она просто так не отпустит свою игрушку, будет вертеть им просто в силу привычки. Марион бегает за ней влюбленным щенком вот уже столько лет. С самых первых дней, как Хариус притащил ее в школу. Видела бы ты ее тогда! Сущая дикарка — нелюдимая, обозленная, недоверчивая… Она нормально общалась лишь с магистром, а чуть позже — и с Марионом. Он ведь такой — с любым найдет общий язык.

— Как интересно… Тебе повезло наблюдать за таким важным событием, как развитие характера нашего магистра.

— Смешно, тогда никто и представить не мог, что синеглазая дикарка возглавит орден, — Мейган покачала головой и продолжила: — От ее дурного настроения страдали даже учителя. О боги, а что было, если она решала, будто кто-то на нее посмотрел криво! В старшей школе Карим Эспинс не раз оставался со сломанным носом, и я устала ему его исправлять…

— Они с Каримом враждовали? — удивилась мастер и с горящими глазами посмотрела на Мейган. — Как тогда они попали в одну «боевую четверку»?

— А вот так и попали. Магистры распределили, им пришлось смириться. После первого боевого крещения, они, кажется, усмиряли поднятый некромантом-самоучкой скотомогильник, вернулись в школу друзьями. Вообще это была удивительная «четверка», состоящая из лидеров, магов одинаковой силы. И все, заметь, универсалы. Они и сейчас дружат. Лавджой, родственник Карима со стороны отца. Искандер, принц Лулианский, также о друзьях не забывает. Сиелла для них троих свой брат-маг, да-да, не маг-сестра, все гораздо серьезней.

— А роман Си с Каримом? Сплетни?

Целительница загадочно улыбнулась:

— А ты как думаешь? Помнишь, как во время той трагедии с Ронарком арбитр обхаживал Си? Как по мне, ему больше ничего не светит. Между ними произошло что-то такое, что навсегда оттолкнуло магистра от огневика. Вот такая вот любовь.

Магессы помолчали каждая о своем. Ветер бросал в воду листья ивы, и они, похожие на вытянутые лодочки, кружились по сморщенной глади водоема. Заметно похолодало.

— Ронарк подал о себе весточку? — спросила Ханна и тотчас прикусила язык — многие считали, что ищущий погиб, чем и объяснялось его длительное отсутствие.

— Нет, но я провела обряд на крови. Он жив, но очень изменился. Ханна, он больше никому не верит! Он растерял все свои убеждения, все моральные ценности, для него нет ничего святого, — целительница говорила быстро, глотая окончания слов, точно боялась, что ей не дадут высказаться. И уже злым голосом проговорила: — И во всем этом виноват человек, оклеветавший моего брата, а перед этим лишивший семьи… магистр Земли, Альберт Элевтийский.

— Серьезные заявления, Мейган. Ты уверенна?

— Да! Помнишь, как сразу в трех провинциях Северной империи вспыхнула лихорадка Мульхема? Жена и ребенок брата были обычными людьми, и он волновался, что они могут умереть. Ронарк хотел перевезти семью в Акву — Альберт не позволил, приказав закрыть зараженные города. Он уверял, что местные целители справятся своими силами. Когда от них не поступили вести, телепортировали молодых целителей. Успели переправить только двоих — третьего разорвало на наших глазах. Так вышло, что в тот миг случился прорыв Грани. Семья Ронарка погибла — целители, истощенные множеством больных, не справились со своими обязанностями. Брат возненавидел магистра Земли, а я с тех пор безумно боюсь телепортов…

* * *

Лидо переглянулся с Марионом и задал волнующий обоих вопрос:

— Си, можно ли доверять тому, кто передал эти сведения? Или это данные от твоего загадочного человека, который боится выйти из своей тени?

Магистр солнечно улыбнулась и откинулась на высокую спинку кресла:

— Ребята, вы не поверите, но он решил открыться и вам тоже. Шадейр, можешь зайти.

Марион удивленно поднял бровь, увидев, как открывается потайная дверь за гобеленом с гербом школы. Он полагал, что знает все секреты кабинета Сиеллы.

Стройный, смуглый мужчина с каштановыми волосами, собранными в хвостик, поздоровался с хранителями кивком головы. От него разило магией, хотя одет он был как обычный путешественник — в светлую рубаху, кожаные куртку и штаны. Лишь сапоги щегольские, из кожи молодого горгора с серебряными клепками.

Дав на свой осмотр магам пару мгновений, гость чуть заметно улыбнулся и произнес:

— Пока вы не успели причислить меня к некромантам, путешествующим инкогнито, сразу оговорюсь, что черную магию не практикую. Да и вообще никогда толком не учился магии. Я — летописец. И сила моя совсем из другого источника.

Стало заметно, что именно такие страшные подозрения закрались в голову, по крайней мере, Лидо. Хранитель расслабился, морщинки на лбу разгладились.

— Давно хотел побеседовать с кем-нибудь из вашей неуловимой братии.

— Рад, что исполнил твое желание, — сухо произнес Шадейр.

Магесса поднялась с кресла и прислонилась к столу.

— Итак, как уже я вам сообщила, летописцы утверждают, что Эвгуст собирается снести Грань. Случится это в день подпитки Восточных врат, когда защитные силы Стены будут нестабильны.

— И для этой цели он использует кровь наследницы Микаэль, — добавил тихо летописец.

— Прошу меня простить, но откуда сведения? Твоему первоисточнику можно доверять? — Лидо неотрывно с любопытством смотрел в темные глаза гостя, и тот, похоже, не собирался отводить взгляд.

— У каждого свои маленькие секреты, — улыбнулся гость, — но вы ведь знаете, что мои слова правдивы.

— Да, конечно, летописцы не лгут даже ради спасения собственной жизни. Но ведь вас тоже можно обмануть, и вы разнесете по всему Межграничью ложь.

— Ложь — мнимая реальность, а иллюзии над нами не властны. Никто не сможет солгать летописцу.

Лидо иронично приподнял бровь:

— Неужели? А я думал, что лишь арбитры четко видят правду.

— Арбитры и летописцы обладают одинаковым даром. Мы служим всему человечеству, а они — лишь своему полису. Человек, не задумываясь, врет не мене двадцати раз за день. До моего появления в кабинете магистра ты соврал четырежды: первый раз твои уста произнесли ложь, когда сказал, что провел последний час в обществе адептов. Затем ты соврал на вопрос Сиеллы о целительнице Мейган. На самом деле ты ее видел, разговаривал и не только…

— Хватит, Шадейр, — засмеялась Си. — Мы тебе верим, не сомневаемся и в том, что Лидо — первостатейный лжец ордена.

— Ну, вот, то был первым бабником ордена, теперь обманщик! — возмутился Лидо. — А я, между прочим, давно остепенился, собирался жениться…

— И женишься, — Сиелла примирительно похлопала мага по руке, — разберемся с Восточными вратами, и женишься.

Лидо скептически хмыкнул. Он прекрасно знал, что даже после удачной подпитки Восточных врат его никто не отпустит из ордена. Да он и сам не сможет бросить все, когда ситуация так сложна. Новый хранитель, его преемник, не успеет войти в курс дела быстро, а ведь может начаться война с Эвгустом, или истончится грань. Нет, он не скоро назовет Мейган своей женой. Хранитель печально вздохнул и уже без раздражения посмотрел на Шадейра.

— А ты знаешь, сколько крови наследницы нужно для обряда? Вся или пара капель?

— Не думал, что когда-нибудь такое скажу: к счастью, Эвгуст должен заколоть Мариэллу на жертвеннике.

— К счастью, будет вынужден заколоть?! К счастью?! Ну ты и отмочил, мужик! — Марион грубо хохотнул, выразив всеобщее возмущение. — Что-то уж ты больно кровожаден, летописец!

— Подумайте, ведь пролить незначительное количество крови так легко, даже не понадобится присутствие принцессы. А вот если она вдруг исчезнет, колдун не сможет притащить ее к вратам и совершить жертвоприношение.

— Да, хороший выход, но как принцесса «потеряется»? Ее и раньше охраняли, как зеницу ока оракула, а теперь уж и подавно, — Лидо наморщил лоб и пытливо посмотрел на Сиеллу. — Как ты думаешь, у Альберта есть шанс выкрасть принцессу после коронации? Ведь он там, что ему стоит?

Сиелла посмотрела на часы и ответила:

— Мы спросим у него прямо сейчас. Все, ребятки, время настало.

Обернувшись к летописцу, магистр ордена Воды попросила:

— Прогуляйся, пожалуйста, по саду. Уверена, совет не затянется, и я вскоре к тебе присоединюсь. А там вскоре и ужин подоспеет.

— Конечно, о чем речь, — летописец пожал плечам и вышел из кабинета.

— Он найдет дорогу, не заплутав? — озабоченно спросил Лидо. — А то не хотелось бы с его товарищами разбираться, если он где-то затеряется в школе.

Магесса отмахнулась от язвительного хранителя и, закрыв глаза, стала плести заклинание. Казалось бы, чего боятся магам в собственном ордене? Но тайны на то и тайны, чтобы их кто-то ненароком не подслушал. Мгновение — и кабинет магистра отрезало от внешнего мира. Пока не позволит магистр, в комнату никто не войдет, и никто не сможет покинуть его стены. Все, что здесь произойдет, все, что здесь произнесут, останется между членами Дюжины.

Расставив кресла полукругом, хранители призвали зеркала. Для сегодняшнего сеанса связи с коллегами вместо трех понадобилось четыре зеркала: по одному на каждый орден и персональное для магистра Земли.

Удобно расположившись в креслах, маги в ожидании попивали холодный чай. Ни Сиелле, ни хранителям говорить не хотелось — и тревожная тишина, тяжелым покрывалом упала на плечи.

Второе зеркало слева мелодично звякнуло. Молочный туман поплыл по его поверхности и растаял, показывая собеседников. Первыми объявились маги ордена Воздуха. Петер Воронов и его хранители радостно поприветствовали собратьев.

Еще одно зеркало прояснилось, показывая Лавджоя, хранителя ордена Земли. Второго хранителя у ордена все еще не было — и груз ответственности сказывался на внешности мага: лицо его осунулось, а глаза утратили беспечный блеск.

Маги Огня вышли на связь спустя миг после целителя-землевика. Вариор Эспинс выглядел озабоченным, а его хранители не переставали тихо перегрызаться даже после установления всеобщего контакта.

Альберт запаздывал. Маги, скучая, делились незначительными новостями, перебрасывались шутками и делали ставки, как скоро Верховный маг Братства вспомнит о совете, который сам и созвал.

Последнее зеркало подернулось молочной пеленой — и показало Альберта.

— Приветствую, братья! — Верховный выглядел непривычно обеспокоенным. — Простите за опоздание. После того, как Эвгуст перебил зеркала во всем дворце в день рождения наследницы, их нелегко достать, не выходя в город.

Маги вежливо промолчали.

— Итак, с чего начнем? — Альберт опустил взгляд на исписанный листок. — Предлагаю отчитаться ордену Воздуха. Я так понял, Петер, ты намеревался лично пообщаться с затворником?

Петер прокашлялся и кивнул:

— Да, затворник даже не заговаривает с незнакомыми магами. Ну а меня ему представил когда-то отец. Я думал, сопьюсь, пока дождусь от него внятного ответа по нашей проблеме. Лишь продержав меня в напряжении и пьяном хмеле два дня, он соизволил поведать, что наше решение — единственно правильное и возможное. Конечно, он еще посоветовался наведаться в храм Забвения, и попытать ушедших магов, но кто на такое решится?

— Отрицательный результат — тоже хорошо, это развязывает нам руки, — Альберт сцепил пальцы домиком. — Да и магистр Воздуха чуть развеялся, что тоже не может нас не радовать.

— А как нас радует, что ты отдыхаешь в Семиграде, — шепот Сиеллы услышали только ее хранители.

— Раз затворник не подсказал ничего нового, будем действовать, как наметили ранее. Как продвигаются поиски «дикарей»? Ордену Земли, к счастью, искать трех фиолетовых под печатями не пришлось. Изменилась ли ситуация у вас? Вариор, что скажешь?

— Два из трех. Третьего кандидата, пятнадцатилетнюю девочку, родственники обязались привезти в школу через две недели.

— Хорошо, — одобрительно кивнул Альберт, — что у вас, Петер?

— У нас один «дикарь» и два запечатанных мага, нарушивших Кодекс. Они готовы рискнуть жизнями, если с них досрочно снимут наказание. Предлагаю проголосовать, и если большинство поддержит, мы прекратим переговоры с родителями «дикарей», не достигших шестнадцати лет.

— У вас еще есть время уговорить родителей, Петер, освобождать преступников не в наших правилах, — магистр Земли перевел взгляд на орден Воды: — Как обстоят у вас дела, Сиелла?

— Два полноценных фиолетовых «дикаря» и ни одного возможного кандидата в третью жертву, — Сиелла стойко выдержала недовольный взгляд Аля и продолжила: — Увы, даже запечатыванием орден давно никого не наказывал. Но ведь у нас, как и воздушников, предостаточно времени, ведь правда?

— Не думаю, Сиелла. В вашем случае проще запечатать фиолетового ученика подходящего возраста. Настоятельно рекомендую провести ритуал, пока не поздно.

Сиелла криво улыбнулась:

— Мы рассмотрим твои рекомендации, Верховный.

Некоторое время между собравшимися магами пролегла натянутая тишина.

— Кстати, Аль, какие настроения в столице? — полюбопытствовал Вариор. — К нам докатились слухи, что семиградцы начинают восхвалять нового регента?

— Нет, до такого, слава богам, ситуация не докатилась. Но потепление по отношению к Эвгусту заметно. Если бы не было на нем еще маски… вы сами знаете. Что безликим не доверяет ни один народ Межграничья, уж слишком силен страх перед подменышами.

— Вот заживут раны от «Пламени зари» — и Эвгуст еще откроет свое личико, — успокоил своего магистра Лавджой. Единственный хранитель Земли оживился и уже не выглядел потерянным и одиноким. — Вчера арбитры признали его своим и вручили браслет истины. Как сказал Карим, они вынуждены так сделать — Эвгуст чудесным образом прошел испытание и доказал, что видит правду не хуже остальных. Но главное, он первым заговорил о заложниках, пообещав, что отпустит наследников в день коронации принцессы.

Не удивились одни маги Огня — конечно, в первую очередь Карим поделился новостями с дядей.

— Похоже, проклятый колдун придерживается своего плана. Глядишь, и все Межграничье подгребет под себя, — высказанное Петером опасение, похоже, волновало каждого. — Нам нужно поспешить с его устранением.

— Нет, ничего предпринимать нельзя до тех пор, пока мы не закрыли Восточные врата, — поспешно возразил Альберт.

— Кстати о Вратах, — опомнилась Сиелла и слегка нахмурилась. — Летописцы утверждают, что Эвгуст намерен разрушить Грань, пролив кровь потомка Микаэль. Похищение ключей — отвлекающий маневр, наша присяга ему не нужна. Ошибаются летописцы или нет, они повторяют слова пророчества Первой императрицы, как раз ту запрещенную часть. Предлагаю предупредить такой исход, выкрав принцессу.

— Но это повод к началу войны с империей! — возмутился Альберт, взволнованно приподнявшись с кресла.

— Лучше рискнуть миром, чем отдать Межграничье тьме.

— И кто похититель, магистр? О! Не говори, что сию почетную роль ты отвела мне!

Магесса усмехнулась:

— А что, ты боишься испортить репутацию похищением девицы? Не волнуйся, это сделаем мы с Марионом. В праздничной суете выкрадем Мариэллу после коронации и доставим в Тетрарион. Уверена, что сумею убедить Тристана занять свободное место хранителя. Ведь дядя отверг твое предложение? Я права?

Магистр ордена Земли недовольно поморщился и скрестил руки на груди:

— Да, твой дядя отверг оказанную ему честь. Орден будет благодарен, если сумеешь открыть ему глаза на ошибки. Но это, увы, не в твоих силах. До коронации два дня, а телепортом пользоваться нельзя. Или ты забыла?

— Ну, что ты, Альберт, как можно? Я еще не так стара, чтобы страдать забывчивостью, — притворно обиделась Сиелла. — Зачем мне телепорт, когда на руках амулеты переноса?

Лицо у магистра вытянулось и застыло как маска изумления.

— Откуда у тебя такой раритет?!

— Да так… на днях разбирала вещи магистра Хариуса и наткнулась случайно, — Сиелла неопределенно пожала плечами и улыбнулась магу. Она понимала, что Альберт злится на нее. Магистр Земли ненавидел перелеты на пегасах, а она не предложила ему амулет.

Альберт Географ не сказал ни слова, но Сиелла знала: он еще припомнит ей это.

— Отлично, — произнес Верховный маг, — буду ждать вас в Семиграде. Итак, собратья, давайте обсудим следующий вопрос…

* * *

Сиелла задумчиво шла рядом с летописцем. Листья бронзового клена, опадающие с веток в первые дни осени, сухо шуршали, как будто под ногами перекатывалась галька. Шадейр, как и его спутница, молчал.

Солнце медленно опускалось за горизонт. Сумерки незаметно стелились по земле, предвещая скорый приход ночи.

Тревога запустила цепкие коготки в души и магессы, и летописца. Разговор, который между ними состоялся, натолкнул на неприятные мысли о смерти. Оба понимали, что грядут перемены. Что былого покоя не будет. Что Межграничье встряхнут судьбоносные изменения, и дай боги, чтобы они не сопровождались реками крови.

— Нэлион! Стой, негодник! — сердитые крики раздались за их спинами.

Сиелла и Шадейр развернулись и стали свидетелями любопытной сцены.

Маленький мальчик, заливаясь серебристым смехом, убегал со всех ног от сердитой немолодой женщины. Личико ребенка разрумянилось, глаза светились проказливым огнем. В белокурых вихрах запутались лучи багряного заката.

— Стой, Нэлион! — женщина почти схватила малыша за курточку, но проказник увернулся и спрятался за спиной магистра.

Внезапно Сиелла почувствовала, как маленькие хваткие ручки обхватили сзади за ноги, требуя защиты.

— Ох, магистр, простите, — запыхавшаяся женщина положила руку на бурно вздымающуюся грудь. — Мы искали мастера Ханну, но негодник решил поиграть. Простите за беспокойство! Нэлион, оставь магистра в покое!

Сердитая нянька попыталась разжать ручонки цепко удерживающие ткань Сиеллиной юбки. Мальчик захныкал.

— Подожди, Кара, — мягко произнесла Сиелла. — Нэлион, хочешь, поищем твою маму вместе? Она, наверное, сейчас в оранжерее. Пойдешь со мной?

Нэлион, размазывая по щекам слезы, кивнул и протянул магистру руки.

— Ты уже большой, Нэлион, — строго произнесла няня, — уже должен сам ходить ножками. Не обращайте на его капризы внимания, магистр.

Но Сиелла улыбнулась и подхватила мальчика на руки. Нэлион доверчиво обнял ее за шею.

— Вы уж простите нас, магистр, — попросила женщина виновато. — У меня сестра на сносях, вот-вот первенца родить должна. Мастер была так добра, что разрешила побыть с сестрой. Я и привела Нэлиона в школу.

— Можешь не объяснять, Кара, все в порядке, — сказала Сиелла и повернулась к идущему рядом летописцу. — Ты был в нашей оранжерее? Нет? Тогда ты просто обязан посмотреть, какие великолепные зимние розы выращивает мама вот этого проказника.

Шадейр кивнул, с любопытством наблюдая за магистром. Он видел, как бережно держала магистр ребенка, какая нежность светилась в ее глазах. Шепча что-то ласковое, Сиелла сумела окончательно успокоить малыша и даже вернуть ему смех.

Летописец грустно покачал головой, припоминая жесткие правила кодекса магистров: отказ от сердечных привязанностей и невозможность иметь детей. Жестоко. И правильно. Ради любимых и детей можно выполнить все, что потребует враг. Однако если таковых уязвимых мест нет, маг непобедим.

Ханна благодарно забрала сына из рук магистра, и ушла проводить няню к воротам школы.

Шадейр и Сиелла остались одни среди роскошной зелени трав и неистовства красок цветов.

— Что за боль ты скрываешь, великая? — прошептал Шадейр.

— Разве у тебя нет тайн, правдивый? — магистр виновато отвела глаза от вопрошающего взора летописца.

— Согласен, что ваш кодекс слишком строг, но так не смотрят, когда не могут получить желаемое. Это не тоска по невозможному, это боль от потери.

Сиелла без сил опустилась на скамейку.

— Я восхищаюсь своим мастером Воды. Оставшись без мужа и поддержки его родни, она сумела отстоять своего ребенка. Свекровь так хотела заполучить внука, что не постеснялась угроз, но Ханна выдержала и унижения, и давления. И ее дитя сейчас с ней.

— Сильная женщина, — согласился Шадейр. — Но не сильнее тебя.

Магистр пытливо взглянула на летописца. Тринадцатый магистр доверял этому спокойному брюнету, и как знала Сиелла, никогда не ошибался в людях. К тому же в силу своего призвания летописец был хранителем многих тайн.

— Почти тринадцать лет назад я официально согласилась сменить Хариуса на посту магистра. Ради него я сознательно отказалась от очень дорогого человека. Наверное, он до сих пор считает, что я предала его. Я оставила его в самый сложный для него момент. Не считаю это предательством, просто Судьба развела наши дороги. Он полагал, что я должна стать его спутницей жизни, и расстроился, когда отказалась находиться в его тени, — магесса иронично улыбнулась, — Вы мужчины такие гордецы…

Магистр немного помолчала и продолжила:

— Магистр, уговорив принять его бремя власти, не мог знать о моем положении — мне пришлось извернуться, чтобы не выдать свою тайну. Мой друг-целитель отдал малыша на воспитание в одну хорошую семью. Я собиралась укрепиться в должности магистра и со временем приблизить своего сына. Но тут неожиданно случился разрыв Грани, а Хариус попался в ловушку адептов Башевиса. И я потерялась в горе и сражениях… я забыла, что у меня есть сын.

Летописец успокаивающе положил ладонь на локоть магессы, хотя ее голос звучал почти равнодушно. Кажется, он понял, каким будут следующие слова магессы.

— Когда разрыв залатали, а тринадцатый магистр был отомщен, оказалось, что мне некого забирать из Элевтии. Во время эпидемии лихорадки Мульхема мой сын умер.

Летописец подавился словами утешения. Как-то странно взглянув на магистра, он тихо произнес:

— В то время я был в Элевтии. И чтобы там не утверждали слухи, болезнь вовремя остановили, не дав добраться даже до пригорода. Твой сын никак не мог умереть от лихорадки.

Глава 10. Самая страшная примерка в мире

Северная империя, Семиград,

29 — 30-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Через несколько часов я умру. И моя смерть никак не отразится на бытии мира. Его устои не разрушатся, его жители не станут рыдать от горя…

Деревья купались в красных лучах заходящего солнца и бросали на землю причудливые тени. Не до конца облетевшая листва о чем-то шепталась с ветром, и умиротворение пришло вместе с вечером. Каждый заход или восход непохож на предыдущие. Жаль, что я не художница и не смогу передать на холсте эту красоту, всю палитру закатных оттенков красного и желтого.

Теплый чай пах медом и цветами. Я смотрела то на закат, то на свои руки, казавшиеся в лучах солнца окровавленными, и жалко улыбалась словам, нашептанным Грэмом. Он говорил, какая я молодец, как смело держалась и вообще отважно орала на Эвгуста. Приятно слышать, особенно в последний раз.

Черномаг убьет меня. Там, на ступенях храма он едва сдержался. Его голос дрожал от гнева, он кричал на меня при свидетелях. Никто не заступился за меня, даже Локки назвал убийство заговорщиков благим делом. Грэм мысленно поддержал его, назвав поступок колдуна разумным. Да, повстанцы собирались хладнокровно прирезать меня, но не стоило убивать их так. Они же люди! Никто не заслужил такую смерть.

И вот теперь Эвгуст покарает за такое мнение… Ладно, я, конечно, преувеличиваю — он не убьет меня. Как он сказал, без двойника принцессы ему не обойтись. Но и просто так не оставит. Особенно, после того как я, ослушавшись его приказа сидеть в своих покоях, собиралась улизнуть в башню Тристана.

Горгоры снова ластились ко мне и выпустили из покоев. Еще бы! Проведя полдня в компании Эвгуста, я пропахла им, точно искупалась в озоне. Но, не пройдя и половины пути, я столкнулась с демоном Аташем, слугой колдуна. Он злорадствовал так искренне, когда докладывал о моем побеге хозяину, что мне стало завидно. Я не умею так ненавидеть, хотя многие люди на моем жизненном пути заслужили этого чувства.

Увлекшись самокопанием, заметила Эвгуста лишь тогда, когда он положил руку мне на плечо. Лишь немалая практика в искусстве держать лицо помогла не вздрогнуть.

— Любуешься? — маг опустилась в кресло напротив меня.

— Ага, своим последним закатом.

— Глупая, я не собираюсь тебя убивать, — произнес Эвгуст и, помолчав, добавил: — Хотя признаюсь, мне, как и Аташу, нелегко видеть перед собой живое воплощение первой императрицы. Ты так на нее похожа — те же глаза, губы, улыбка, фигура, — что становится жутко… Демон знает, что ты всего лишь двойник Микаэль, даже не родственница, но руки так и чешутся оторвать тебе голову.

— Ну, за него постарается Звездный венец, — похоже, о том, что корона северных императриц поджаривает мозги самозванок и мужиков, дерзнувших ее «примерить», не знал исключительно один Эвгуст. — Пожалуйста, не говорите, что в вашей власти договориться с венцом!

Маг хмыкнул.

— О, да, в моей. Я сказал, что ты пройдешь испытание, значит, так тому и быть. Жаркое из двойника Мариэллы не входит в ближайшее меню.

— Но почему? Откуда у вас такая уверенность? Объясните!

И он объяснил, да так, что у меня упала челюсть:

— Венец создал я.

И не вдаваясь в дальнейшее разъяснение, маг нарочно перевел разговор на другую тему. Мы даже обсудили мое платье и завтрашнюю церемонию. Он был безмятежен, точно и не было нашей стычки на ступенях храма Судьбы. И от этого мне страшней. Как можно оставаться равнодушным, когда ты с легкостью убил стольких людей? Разве их образы не предстают перед глазами каждую ночь? Мне убитые являлись. Лже-нищенка приходила в мои сны и просила милостыню. Только вот не подаяние ей нужно, а милосердная смерть…

— Ладно, тебе пора спать, принцесса, — маг поднялся с кресла и сделал шаг ко мне. — И, чтобы ты действительно спала, а не бродила по дворцу, мне придется сделать кое-что неприятное.

Он вскинул руку и неожиданно провел по моему лицу.

— Спи…

Мое тело обмякло, глаза закрылись под давлением невероятной сонливости.

И все-таки я не уснула. Тело не слушалось меня, мысли путались, и все-таки я не спала, осознавая, что происходит. Маг перенес меня в спальню и аккуратно положил на постель.

Через час я смогла пошевелить рукой. Еще через полчаса — сползти с постели и выпить воды. Временный паралич, невыносимая жажда и мелкая дрожь — вот и все, чем я отделалась от влияния колдуна. Эвгуст не властен надо мной! Я устояла! Даже сатурийцы сломались после его ментальной атаки, а я выдержала. Почему?

«Возможно, потому что ты двоедушница, — Грэм высказал догадку и посоветовал: — главное, не выдай себя утром, когда он придет будить тебя. Иначе в следующий раз прикует тебя цепями к кровати».

* * *

Я не могла побороть тревогу. Впервые за много лет я не могла взять себя в руки и справиться со страхом. Мне предстояло появиться перед тысячами глаз, следящих за каждым моим движением. Не люблю быть в центре внимания! Одно дело — балы и приемы, где взоры прикованы к другим более важным персонам, а я всего лишь главное украшение Семиграда. И совсем другое дело — моя первая коронация, в шутку прозванная Примеркой. Звездный венец укажет, принимает он новую императрицу или нет. В истории были такие случаи, когда венец отвергал старшую принцессу, и новой императрицей становилась ее младшая сестра. Правда, преимущество отдавалось старшей дочери, как и завещала Микаэль.

Я задыхалась, и корсет тут не причем — платье идеально подчеркивает фигуру. Широкая юбка из складок-волн плавно переходит в длиннющий шлейф. Белоснежная ткань с платиновой вышивкой — произведение искусства, уникальна по своей природе. Корсаж усыпан крупными бриллиантами, ограненными в виде капли.

Чтобы успокоиться я переключила внимание на подсчеты. Каждый камень весит чуть больше грамма, на корсаже их пара сотен, получается около двухсот граммов бриллиантов чистой воды. На метр особенной ткани уходи до пятнадцати грамм платины, на платье вместе со шлейфом ушло триста семьдесят пять грамм. Сама ткань весит около трех килограммов. Сколько же всего? Ах, да, не посчитала гарнитур из бриллиантов и белого золота. Браслеты массивные, из белого золота, усыпаны бриллиантами. Каждое украшение затягивает грамм на сто пятьдесят. Серьги, длинные с каплеобразными бриллиантами, сильно оттягивают уши. Тяжелое колье холодит шею, стесняя дыхание. Вместе с серьгами оно весит не больше ста грамм. Все вместе… ого! А еще думала: почему у меня уши большие?! М-да… Уфф, какую тяжесть иногда приходиться таскать! Не всякая девушка может выдержать в таком наряде длинную церемонию. И пусть теперь попробуют сказать, что принцессы — слабые существа! Итак, окончательные подсчеты показывают, что на мне…

«Эва, прекрати. Все хорошо. Хватит бессмысленных подсчетов, лучше поговори со мной, — голос Грэма слышался смутно, похоже, наша связь становилась слабее, когда меня одолевали сильные эмоции. — Вот-вот, тебе нельзя испытывать сильные эмоции. А то я к тебе не докричусь. Дыши глубже, Эва, дяденька черный колдун велел не бояться. Он позаботиться о тебе, точнее о нас».

«Я не верю. Звездный венец еще никто не обманывал. Его нельзя заколдовать, он беспристрастен в выборе будущей правительницы».

«Ты веришь всему, что говорят? Никто и не признается, что ему удалось обойти защиту короны. Гораздо выгодней трубить о том, что выбранная правительница — выбор неподкупного древнего артефакта».

«Нет, Звездный венец видит правду не хуже арбитров и летописцев…»

«Тогда, значит, ты умрешь! — Грэм перебил меня резко и некрасиво. — Хватит ныть! Соберись!»

Мои фрейлины, молчаливые и торжественные, испуганно зашептались, когда в спальню зашли три серебристоволосых сатурийца, похожих друг на друга, как близнецы. Вот она какая — моя новая охрана вместо погибшего телохранителя…

Ох, Грэм, каким ты был чудесным, пока не умер! В меру брюзгливый и ироничный, ты никогда не лгал мне, не скрывал своих чувств. Ты ненавидел меня, но закрыл собой…

«Я тебя ненавидел?! — возмутился сатуриец в моей голове. — Да с чего ты взяла, милая?»

«Ну, как же? Ты сразу невзлюбил меня. И неудивительно: после всех моих гадостей я бы тоже жаждала прибить подопечную».

«Каких гадостей? О чем ты, Эва? На момент нашей встречи тебе было всего четырнадцать — как я могу возненавидеть ребенка?!»

Перед моими глазами замелькали обрывки воспоминаний. Вот я стою в окружении двух десятков фрейлин, юных аристократок, ехидных и дерзких. Тристан, мой дорогой учитель магии, представляет нового телохранителя. Статный золотоволосый мужчина с холодными серыми глазами был красив и так не похож на напыщенных придворных щеголей. Тристан говорит, что Грэм Ли-э-Курт будет со мной днем и ночью — девчонки весело хихикают, слыша эти слова. Маг ушел. Фрейлины смеются и шушукаются. Телохранитель спокойно стоит, не делая никаких попыток завязать разговор. Ну, подожди, независимый красавчик… Я быстро плету любовное заклинание, я выучила его на днях, и была безумно горда собой. Я чувствую, что на нем нет ни единого защитного амулета — какая непростительная глупость при дворе! — мое заклятие пройдет без помех к своей цели.

— Иди ко мне, — приказала я намерено безразличным тоном. Мое заклинание было готово и брошено в Грэма. — Ближе, еще ближе…

Фрейлины догадались, что я не просто так зову красавчика к себе. Практически все они были магессами и чувствовали разлитую в воздухе магию.

— Подними вверх правую ногу…

Телохранитель послушно выполнил мой приказ — он был мой, весь с потрохами. Недаром я училась у лучшего мага империи!

— Подними вверх левую руку, — Грэм покорно сделал и это. Его глаза остекленели — и я самодовольно улыбнулась. — А теперь попрыгай на левой ноге и расскажи, как я прекрасна.

— Вы прекрасны, принцесса, спору нет, но прыгайте сами.

Грэм улыбнулся и опустил руку.

— Неужели ее высочество не знает, что на сатурийца не действует ментальная магия? И уж тем более не желторотой недоучке наводить на меня любовные чары…

Мои фрейлины не могли сдержать хихиканье, и веера прикрыли их злорадные мордашки. Не хотела показаться мстительной, но когда Грэм предложил отослать лишних фрейлин, я сразу согласилась. И пожалела только тогда, когда узнала, что он оставил всего лишь четверых.

«Прости, сапфироглазая, я тогда был жесток. Нельзя было издеваться над ребенком».

«Да ладно, Грэм. Я тоже не идеал подопечной. И спасибо тебе за все, если бы не твои одергивания, двор мог превратить меня в монстра».

«А так ты всего лишь маленькое чудо… вище», — телохранитель произнес так тепло и нежно, что мне захотелось закружиться в танце.

За двадцать лет моей жизни меня никто не любил. Родители предали, оставив на ступенях храма. Жрицы косились как на выродка, которого лучше придушить, пока он маленький. У меня не было друзей, не было юношеской влюбленности. Даже играя роль принцессы, мне не довелось встретить родственной души, которой можно довериться полностью… Я так думала до нынешнего момента.

Нет, я сделаю все, чтобы Грэм обрел новое тело! Я не могу потерять единственного близкого человека, не могу и не хочу!

— Принцесса, — лишенный эмоций голос Аташа вернул меня к реальности. — Пойдемте, нам пора.

Камиец явился, чтобы сопроводить к моему кортежу. Всему Межграничью известно, что Аташ пытался меня убить, и Эвгуст решил показать, что у него все под контролем. Его демон — опасная, но ручная зверушка, которая выполняет все приказы колдуна.

Аташ накинул мне на плечи плащ и предложил опору в виде своего локтя. Не могу сказать, что в обществе своего убийцы мне было комфортно, но уж лучше он, чем Эвгуст.

Торжественное шествие к месту коронации — часть древней традиции. Претендующая на корону принцесса, окруженная молодыми представителями имперской аристократии, преодолевает довольно таки приличное расстояние. Дорога до Хрустальной площади — последняя возможность совершить на меня покушение. Будет смешно, если меня убьет не примерка венца, а вполне живой человек. Жаль, посмеяться не смогу…

Я содрогнулась, когда увидела свой кортеж. Чокнутый колдун! Переходит все границы!

Когда я набралась смелости спросить, что случится с аристократами-заложниками, Эвгуст ответил, что отпустит их после коронации. Теперь мне понятно, что не все так просто. Три принца и два герцога понесут шлейф моего платья, чтобы еще раз напомнить Межграничью, кто хозяин положения.

Глаза высочеств пусты — черномаг основательно затуманил им сознания. Они послушно подняли шлейф и пошли вслед, подстраиваясь под мой шаг. Озирающиеся по сторонам сатурийцы шагали впереди, десять горгоров замыкали процессию. Аташ все еще молчал, но мне наплевать — я волновалась из-за того, что связь с Грэмом прервалась, и в моей голове царила непривычная тишина. Такое уже случалось, но я расстроилась — Грэм пропал в тот самый момент, когда нужен больше всего.

Главная улица, по которой мы добирались до места назначения, безлюдна. Одним словом, очищающий путь, дорога молчания. Согласно традиции, принцесса обязана провести в безмолвии последние минуты… нет, не жизни, минуты перед коронацией. Хотя, кто знает, может и последние минуты моей жизни. Пережив десятки покушений, не думаю, что Артур упустит последнюю возможность заполучить трон.

Уличные фонари, точно в знак солидарности с моими дурными предчувствиями, дружно погасли. Ни в одном окне не горели камни-светляки — жители Семиграда не могли пропустить такое важное событие как коронация. Поэтому дорогу освещал свет луны и звезд.

Полнолуние. Осенний холодный ветер залетает под плащ, развевает выбившиеся пряди волос из прически. Неприятный запах коснулся ноздрей, наверное, опять забило канализацию. Наши шаги звучат глухо в кромешной тишине. Неестественная тишина, не к добру она, не к добру…

— Хррр… хррр, — зарычало справа, я собиралась в шутку спросить камийца, случайно, не его ли живот урчит, как звук прозвучал и слева: — Хррр… Ау! Ауу-ууу-уу!

Я дернулась, вырываясь из рук Аташа, и сотворила световой пульсар. Если мне суждено умереть, предпочитаю сделать это не во тьме и знать от чьих клыков и когтей. Пульсар рванул вверх и размножился на сотни светящихся шариков, озаряя внушительное пространство внизу. Тьма клочками расползлась по щелям — и нашим взорам предстало отвратное зрелище.

Прижимаясь к брусчатке вздутыми животами, коконы-людоеды готовились наброситься на нас и растерзать. Боги Семиграда! Да их здесь сотни! Судя по их количеству и голодному блеску запавших глаз, нас сожрут заживо вместе с одеждой и костями. Обычно, эти твари нападают исподтишка. Человек — не только еда, но и гнездо для потомства. Молодняк, подрастая, оставляет после себя такие «гнезда» иссушенными, крошащимися, точно пустой кокон бабочка…

Издавая рычание и плаксивое ауканье, белесые твари одновременно двинулись на нас.

Аташ, принявший боевую ипостась, ударил огненной волной. Запахло горелой плотью. Сверкающие синим мечи в руках сатурийцев мелькали так быстро, что я не замечала движения лезвия, видя результат — рассеченные на две части трупы. Горгоры тоже не отставали: их когти легко полосовали плоть противника, убивая сразу или серьезно лишая маневренности.

Только я и пребывающие в трансе принцы стояли в круге наших защитников без дела. О-о! Кажется, я поспешила…

Самый ловкий кокон спланировал с ветки дерева, решив влиться в наш узкий круг. Я видела их на картинках в учебнике по типологии нежити. Неудивительно, что немного растерялась и подпустила тварь к себе слишком близко.

Когтистая лапа, пронеслась рядом с моим носом. Я завизжала, отпрыгнула назад, заваливая какого-то принца, и бросила в кокон айсболл. Тварь заморозило. Поднявшись, я ударила ледяную статую ногой — и она рассыпалась на осколки.

— Аташ! Заложники не должны пострадать, иначе начнется война!

Я быстро огляделась. Мы долго не продержимся. Коконы все прибывали и прибывали, словно стекались со всего Межграничья.

Разве такое возможно?! В столице, как нигде, полно охотников и магов! Как им удалось собраться в таком количестве незаметно?! Магия… кто-то прикрыл их магией и натравил на меня, когда пришло время.

Швыряя в монстров айсболлы, я смотрела, как самоотверженно дерутся мои защитники. Сатурийцы, вспотевшие и окровавленные, все еще бодро отражали атаку за атакой, но в таком темпе их хватит ненадолго. Демон магически выдохся и рубил коконов в ближнем бою двумя черными клинками, которые, казалось, растут прямо из кистей рук. Одно его крыло было сломано, изодрано и висело вдоль спины парусом без ветра.

На моих глазах два горгора скрылось под массой людоедов. Отвратительный хруст и жалобный вой присоединился к звону стали.

Присев на корточки, я засунула руку под подол и прикоснулась к магической татуировке. «Помоги, помоги, умоляю…» Ладонью я почувствовала всплеск тепла, серый мотылек слегка затрепетали крыльями по моей коже и замер. Мне ответили.

Коконы, вдохновленные примером собрата, прорвавшегося внутрь круга, взбирались на деревья и оттуда сыпались на защитников, как спелые плоды. И урожай был кровавым.

Две твари одновременно налетели на центрального сатурийца. Телохранитель не успел увернуться и упал под их натиском. Короткий крик — и он исчез под десятками оголодавших монстров.

Аташ, оставшиеся сатурийцы и горгоры шагнули назад, сужая круг. Лихорадочно размышляя, как нам спастись, я приготовилась рискнуть и создать портал, но осознала, что моих сил на него уже не хватит.

Когда по спине мурашки ужаса забегали табунами, я интуитивно подняла голову вверх. В эффектно развивающихся черных одеждах на фоне огромной луны парил Эвгуст. Оценив ситуацию, он приземлился прямо в гущу коконов.

Он еще не коснулся земли — от него отделился вал слепящего света. Разрастаясь и ширясь, он сметал со своего пути тварей, превращая их в пепел. Нечисть бросилась бежать, но смерть быстрее…

Серо-белый пепел еще кружился в воздухе, когда черномаг приблизился ко мне.

— Так-так, принцесса, тебя нельзя оставлять одну, — Эвгуст тяжело вздохнул и критически оглядел меня с ног до головы.

Знаю, я сейчас далеко не красавица — грязная, оборванная покрытая кровью и обрывками чужой плоти. Слава богам, что чужой.

— Коронация откладывается по не зависящим от меня причинам, ведь так? — как я не старалась, но голос выдал мою радость.

— Да, будущая императрица, конечно, не должна являться своему народу грязной оборванкой, но раз другого выхода нет…

Увидев мое вытянувшееся несчастное лицо, маг глухо засмеялся и сделал пас рукой. Лишь на миг заклинание легким прикосновением оплело меня, и я почувствовала прилив сил, будто поплавав в купальне. Я посмотрела на свои руки и низ платья. Еще пару секунд назад они были в жутком состоянии. А сейчас, как до нападения.

Впервые за время нашего знакомства я с благодарностью взглянула на колдуна. Правда, благодарность быстро потускнела, стоило вспомнить о его жестокости на ступенях храма…

— Спасибо. Было такое чувство, что Судьбой мне предопределено сегодня умереть.

— Сколько можно повторять?! Она не властна над тобой! Час твоей смерти зависит от твоей мудрости или глупости, — зря я заикнулась о фатализме — Эвгуста зацепило, и он читал мне мораль еще долго.

— А мы так и будем стоять здесь? — жалобно поинтересовалась я. — Нехорошо заставлять народ ждать.

— Мы не просто так стоим. Мы ждем, — произнес маг и продолжил читать мне нотации.

— Кого мы ждем? — я перебила его, с любопытством всматриваясь в его маску.

Фонари снова горели, и в их ярком свете маска проклятого колдуна зловеще белела.

— Мы ждем твой дополнительный эскорт — уверен, нападавшие испытают удачу еще раз. Я не могу остаться, но защиту ты получишь надежную. Слышишь их?

Хлоп-хлоп-хлоп… Слаженный топот десятков ног. Ветер принес в нашу сторону трупный смрад. Запахло так же плохо, как и от коконов.

— Не кривись, оно того стоит. Правда, они красавцы?

Я хотела уточнить, что стоит, кто красавцы, но увидела уже сама. К нам приближались сатурийцы. Мертвые сатурийцы.

Десятки погибших и похороненных в некрополе Семиграде элитных воинов слаженно шагали по мостовой. Каждое движение слажено, точно они единое существо. На каждом парадное обмундирование, в руках оружие. Серебристое напыление на доспехах и сизая сталь клинков тускло поблескивает в лунном свете.

Они шагали, отбивая четкий такт, и ничто не могло остановить их. Зомби, элитные зомби… Не уверена, что они дерутся также великолепно, как и при жизни, но тот, кто решится напасть на меня, сильно удивится.

Они приближались к нам неотвратно, как в каком-то затяжном кошмаре. В первых рядах шагали свежие трупы, без заметных следов разложения. Дальше шли те, кто уже поддался тлену. Замыкали шествие выбеленные временем скелеты, и только доспехи говорили, что это воины из полиса Сатур.

Стон в моей голове стал полной неожиданностью. Отчаяние затопило меня откуда-то из глубин моего естества. Грэм дико кричал. Кричал от отчаяния и ярости.

В первых рядах шло тело Грэма. Оно двигалось в едином ритме с остальными, но как жутко смотреть на него! Сатурийцы-мертвяки остановились в нескольких метрах от нас.

— Подойдите ближе, — Эвгуст властно протянул руку. Три мертвых воина, в их числе и Грэм, подошли к черному магу. — Вы возглавите отряд и станете моими глазами.

Воины звонко ударили наручнями в знак согласия.

— Быстрее всего трупы разлагаются на воздухе, медленнее в воде и еще дольше под землей. Хорошие экземпляры, — тихо произнес маг. — Они вернутся в могилы, как доведут тебя до Хрустальной площади.

— Вы еще и некромант, — обвиняющим тоном прошептала я, — как я сразу не догадалась?

— Да, я могу поднимать мертвых, зачем отрицать? Но некромантия — искусство, которое постичь дано не каждому. Истинный некромант — тот, кто возлюбит смерть больше, чем жизнь. Зои — прирожденный некромант, а я всего лишь подельщик.

Видимо, он говорит об одной из своей свиты, тех, что скрываются под плащами. Честно признаюсь, я пыталась хотя бы сосчитать, сколько у Эвгуста помощников. Но попробуй это сделать, если они все, кроме Аташа, в масках!..

Ладно, не время для чужих тайн… Маг не хотел, чтобы его причисляли к некромантам, и оправдывался передо мной. Вот над этим стоило бы поразмыслить.

Я все еще ощущала внутри тоску Грэма. Ярость ушла, оставив темный горький осадок в душе.

— Ничего не бойся, доиграй свою роль до конца, Эва, и я тебя награжу.

С этими словами Эвгуст поднялся в воздух и исчез.

Аташ подставил мне локоть и, усмехаясь, промолвил:

— Жаль, что ты в фаворе, и я не могу тронуть тебя, ложная принцесса. Но как только он перестанет в тебе нуждаться, я уничтожу тебя. Помни и дрожи от страха, Эва.

Утихнувшая ярость сатурийца поднялась снова и затопила меня стремительной волной.

— Ты первый нанес удар. Ты хотел меня убить. Я помню. Но и ты знай, что я не упущу момент, чтобы ответить, — мои уста шипели мысли Грэма. И я ничего не смогла с этим сделать — я не управляла собственным ртом…

— Принято к сведению, — Аташ дурашливо поклонился и снова предложил опереться на свою руку.

«Что ты себе позволяешь?! — мысленно заорала на телохранителя и добавила, чеканя слова: — Подставлять меня не в твоих интересах, сатуриец».

Грэм не отвечал, и я вздохнула. Не знаю как, но сегодня я встречусь с Тристаном и расскажу, как влипла. Боги, как же я влипла!..

Мертвые сатурийцы были бы великолепны, если бы не вонь. Конечно, ими как марионетками управлял колдун, наблюдая за нашим шествием через избранную троицу. Но слаженный марш не мог не вызвать трепет.

Тишина внешняя и тишина внутренняя напрягали. Безмолвие заставляло вздрагивать при каждом подозрительном звуке, который не создавали члены нашей процессии. Аташ, сатурийцы, принцы (интересно, как бы выкручивался Эвгуст, если бы одного заложника съели?!) и я шли окруженные поднятыми воинами. Горгоры уступили мертвякам свои позиции и передвигались по краям, принюхиваясь тревожно к воздуху.

Со свистом из темноты вылетела стрела и впилась в плечо Аташу. Если бы целились ниже, она пробила бы мне голову. С отвратительным хлюпаньем демон невозмутимо выдернуло стрелу из тела. Мертвые сатурийцы приблизились к нам вплотную и подняли щиты.

Стрелы посыпались со всех сторон. Стрелки, похоже, засели где-то на крышах. Демон гортанно отдал приказ — и горгоры, взлетев, скрылись во тьме. Еще несколько тягостных секунд под перекрестным обстрелом — и я услышала предсмертные вопли. Мои крылатые защитники начали рвать стрелков на куски.

Я не буду строить из себя святую: крики несостоявшихся убийц принесли мне утешение…

Сатурийцы не опускали щиты долго, пока огни Хрустальной площади не показались из тьмы.

Мертвое воинство ударило наручнем об наручень и зашагало на покой. Разлагающееся тело Грэма ушло со всеми. Сатуриец внутри меня беспокойно зашевелился, словно пытался вырваться и броситься вдогонку. Меня зашатало, затошнило, звуки пропали, все поплыло перед глазами… Действительность размазалась как краска под кистью художника на холсте…

Я очнулась после парочки хлестких ударов Аташа. Одной рукой он поддерживал меня, другой, довольно таки тяжелой, бил по щекам наотмашь.

— Нет… достаточно, — шатаясь, я выкрутилась из лап камийца и отскочила на безопасное расстояние. — Ты мне лицо испортил, идиот, сейчас оно распухнет!

— Ты глаза закатила, что мне оставалось делать?! — демон обеспокоенно смотрел, как я терла гудящие скулы. — Ты точно чувствуешь себя хорошо?

Внезапно его лицо удивленно вытянулось. Неожиданно оказавшись рядом, я даже не успела испугаться, Аташ крепко схватил меня за плечи. Зарывшись лицом в мои волосы, он сделал глубокий вдох.

Ненавижу, когда ко мне прикасаются! Еще несколько вдохов-выдохов… Я стояла, боясь пошевелиться, с каждым ударом сердца ожидая нападения. Он обезумел, а иначе зачем ему тыкаться в меня своей мордой? Горячий язык скользнул по шее…

— Ты другая, — обвиняющее прошептал демон, дыханием щекоча мое ухо, — пахнешь по-иному, вкус у тебя не тот, что был раньше…

Он пробовал меня на вкус?! Когда?! Возмущение стало последней каплей — я оттолкнула Аташа и вскинула перед собой руки. Ладони замерцали зеленым пламенем. Паршивая магесса, я недолго смогу противостоять ему, но лучше так, чем терпеть издевательства.

Аташ расхохотался:

— Успокойся! Ничего я с тобой не сделаю, мне просто любопытно. Пойдем, мы и так опаздываем.

Огни Хрустальной площади все ближе. Я на ходу лечила слегка опухшее лицо и больше не чувствовала страха. За шесть лет жизни двойника на меня покушались десятки раз. Смерть проходила близко-близко, касаясь своим плащом. Если я еще жива, значит это зачем-то нужно богам. Я — жрица Судьбы, я обязана принять свое предначертание.

После тьмы яркий свет немного ослеплял. Мы приближались к Поющим вратам, где нас ждут — наследница должна предстать пред народом вместе со свитой. Никак не могу привыкнуть к магии архитектурного чуда, коим является Хрустальная площадь. Высоченная, почти тридцать метров, арка врат была построенная тысячу лет назад самой первой императрицей. Естественно, она руководила, а возводили духи четырех стихий.

Хрустальная площадь, согласно летописям, была заложена некромантами, теми, что стали пленниками Великих Магов-предтеч в Первой войне пепла. Более деликатную работу сделали Микаэль и ее брат Антар: они наложили заклятие такой силы, что Хрустальная площадь и спустя тысячелетие остается прежней. Она может вместить несколько сотен тысяч зрителей, из любой точки отлично виден помост, на котором коронуют или лишают голов. Здесь невозможна магия, кроме чар, творимых носительницей Звездного венца. А еще фонтаны, хрустальные фонтаны… Очаровывающая музыка их струй — то, что заставляет путешественников возвращаться в Семиград вновь и вновь. Неудивительно, что есть люди, которые приняли подданство, плененные магией Семиграда…

Досада на лице принца Артура доставило мне кратковременное удовлетворение — похоже, он искренне верил, что последняя попытка моего устранения завершится удачей. Дорогой братец быстро совладал с негативными эмоциями, изобразил милую улыбку, и нежно поцеловал мою руку в кончики пальцев.

Мой «женишок», герцог низинных земель, и другие представители высокой знати Северной империи почтительно поклонились. Принц предложил руку, заняв место Аташа, и повел впереди кортежа.

— Я буду за тобой скучать, сестренка, — прошептал принц и, понижая голос еще больше, добавил: — Поразительно, но ты мне нравишься. До тебя я не встречал такой живучей, гибкой девушки! Ты изящно избегаешь ловушек, зализываешь любое количество ран — и идешь дальше. Жаль, действительно, жаль, что ты не из числа моих союзников.

Удивленно приподняв бровь, я также тихо ответила:

— Ох, братец, что-то поздно проснулись твои родственные чувства. Впрочем, выразить их ты сможешь еще две праздничные недели, прежде чем я отправлюсь в путешествие.

Странная улыбка — без тени теплоты или доброго чувства — тронула красивые губы принца.

— А будет ли оно, Эва, путешествие?

Я дернулась, как от удара. С ужасом развернувшись к принцу, стала ждать продолжения.

— Шш-ш-ш, милая, — принц успокаивающе похлопал по руке, — я не собираюсь трубить о твоей маленькой тайне. Зачем? Так уж вышло, что твоя смерть меня устроит, особенно, если тебя прикончит Звездный венец.

— Братец, по-моему, ты перенервничал. Вся эта праздничная суета не лучшим образом сказалась на твоем здоровье, — я говорила пренебрежительно-насмешливо, а по спине ползли мурашки страха. — Ты уже оговариваешься, называя меня чужим именем, бредишь какими-то тайнами — плохой знак!

Принц Артур издал глухой смешок.

— Как всегда ядовита и невозмутима! Мне будет не хватать твоих колкостей, думаю, и Доминни тоже. Ему не терпится с тобой попрощаться, Эва…

«К чему принц приплел агграссца?» — удивился Грэм.

«Думаешь, я знаю ответ?!»

Испуганная, растерянная, я бездумно шла, ведомая принцем. Теперь я поняла, о чем разговаривали Алисия и агграссец тогда в саду: она предала меня, рассказав, кто я. Если Мальто Доминни все известно, у меня появился еще один враг — не последний колдун Межграничья. Выбирать противником посла Аг-Грассы, страны, где некромантия поощряется законом, я стала бы в последнюю очередь.

«Но, кажется, выбор уже сделан и без твоего участия, — промолвил грустно Грэм. Подумай, коконов ведь призвал в Семиград некромант…»

Наша процессия проходила под аркой — и волшебные звуки зазвучали над Хрустальной площадью. Человеческое море заволновалось, приветственные крики заглушили музыку врат.

Мы с принцем первыми вступили в живой коридор из отборных воинов империи. Ликующие крики, веселые лица, яркие огни — все потускнело, перечеркнутое нарастающим ужасом, казалось нереальным. Если сегодня мне суждено умереть, то — боги, молю! — не от руки узнавшего правду Доминни.

«Эва, раз уж мы связаны, о какой тайне идет речь? Почему ты так боишься агграсского посла?»

«Потому что я убила его отца…»

Глава 11. Звездный венец

Северная империя, Семиград,

30-й день пришествия Эвгуста Проклятого

— А наследница-то не спешит короноваться, — чей-то злорадный шепот отвлек магистра Воды от горьких дум.

— Может она поняла, что корона императрицы слишком тяжела? — не менее колкий голосок вторил первому.

Магистр недовольно поморщилась. Она ненавидела сплетни, а ей пришлось вот уже который час их выслушивать. Словно специально, четырех приглашенных в императорскую ложу магов, рассадили далеко друг от друга. Тристан не мог уделить племяннице и минуты, Марион наслаждался вниманием придворных красавиц, которые не отводили жадных взглядов от прославленного хранителя. Ну, а Альберт холодной статуей замер в своем кресле и, казалось, полностью погрузился в наблюдение за людской массой, нетерпеливо ждущей зрелища.

Огни Хрустальной площади завораживали. Взволнованное человеческое море, разлившееся перед императорской ложей, оглушало и гипнотизировало. Магистр ордена Воды чувствовала, как тяжело удержаться в реальности и не соскользнуть в грезы наяву.

Она думала о сыне. Оставаясь наедине со своими мыслями, она постоянно думала о сыне. Он жив. Ей хотелось верить. И она верила.

Как могла произойти та чудовищная ошибка? Недоразумение, заставившее поверить, что Сандра больше нет? Как мог обмануться целить? Сиелла терялась в догадках.

В то время о зеркальных разговорах и кристаллах вызова можно было мечтать. Мысленно общались одни фиолетовые маги. Оттого новости доходили с опозданием или очень перекрученными. Маги-боевики едва справлялись с наплывом нечисти из-за Грани, а задерганные целители — со вспышками эпидемий.

Сейчас Сиелла с трудом и неверием вспоминала, как держалась на одной силе воли. Прорыв за прорывом Грани высасывал Силу, не оставляя времени пополнить запасы. Как и другие члены Дюжины, она сутками не смыкала глаз, выпивая бодрящее зелье фляжками. Дни сливались в одно сплошное серое месиво.

Нет, она не имела права винить в непредумышленной лжи своего друга. Однако разговор о предполагаемой смерти мальчика должен состояться как можно быстрее.

Кортеж принцессы вступил под арку — и завораживающие звуки зазвучали над Хрустальной площадью. Человеческое море заволновалось, приветственные крики заглушили музыку Врат.

Наследница под руку с принцем Артуром вступила в живой коридор из имперских гвардейцев.

«Марион, если не трудно, вынь глаза из выреза платья своей соседки. Всего пару слов — и можешь вернуться к созерцанию».

«Хм, ну не зажмуриваться мне — декольте перекрывает весь обзор…»

«Помнишь, Тристан говорил, что у принцессы три телохранителя-сатурийца? Почему сейчас их два?»

«Потерялся по дороге».

«Подозрительная потеря… Недавно у меня мороз пошел по коже, словно поблизости произошел мощный всплеск Силы».

«Ты хочешь проверить? Я с тобой, одну не отпущу».

«Сразу после коронации, пока след не остыл. Не говори Альберту, ладно? А то еще увяжется за нами и испортит веселье своими занудными нотациями».

Закончив мысленный разговор, Сиелла зябко укуталась в теплый плащ. Скосив глаза в сторону магистра Земли, она успела заметить, что он за ней наблюдает. Поняв, что попался, землевик криво улыбнулся и развернулся к соседке, фрейлине с высокой прической, утыканной красными блестящими перьями.

Сиелла терялась в догадках, но так и не смогла найти причину неприязни Альберта. Он вспылил, когда тринадцать лет назад магистр Хариус озвучил ее кандидатуру как своего приемника. Магесса старалась изо всех сил, но так и не смогла найти общий язык. Альберт не желал идти ей навстречу.

Магистр Воды решила почтить коллегу ответным вниманием — и нарочито тяжелым взглядом вперилась в профиль Элевтийского.

Маг сидел, замерев, не показывая, что чувствует ее взгляд. Четкий профиль резко выделялся на фоне стены освещенной магическим фонарем. Странно, сейчас магесса с удивлением заметила, что магистр повышенной носатостью может потягаться с сатурийцами императора. Такой же острый, крючковатый — так и хотелось сказать «клюв»…

Радостные крики и свист сопровождал поднимающуюся по ступенькам принцессу. Находящиеся на помосте, прозванному Кровавым (на нем и короновали, и рубали головы врагам империи), видны как на ладони. И если сплести убийственное заклинание здесь невозможно, то арбалетчик не промахнется. Чтобы первые лица не становились легкими мишенями, о безопасности заботилась тайная стража — в простонародье «сумрачные тени» империи. Несколько раз в истории страны к власти приходили те императрицы, к которым благоволил начальник этой таинственной службы.

Принцессе все известно, но лицо девушки безмятежно. Наследница величественно восседает на трон, одаряя народ искренней улыбкой.

Главнокомандующий армией и казначей становятся по обеим сторонам от трона — сегодня их место рядом с будущей властительницей.

Верховный жрец храма Судьбы восходит на помост в окружении верховных жрецов других шести храмов Семиграда и спрашивает у наследницы, отдает ли она свою жизнь в длани Предвечной. Принцесса, грациозно поднявшись, четко и спокойно дает утвердительные ответы.

Под музыку Хрустальных фонтанов жрец Судьбы подносит на черной подушке корону императриц и молит богиню дать знак. Звучат последние слова молитвы — и принцесса осторожно, вытянув руки вверх, поднимает венец над головой. Дивной красоты камни мягко блестят. Еще миг — и принцесса сама возлагает венец на голову.

Оглушительная тишина. Тысячи пар глаз неотрывно следят за венцом на черных распущенных волосах. Состоится Примерка, или артефакт отвергнет наследницу? Или вообще — не дай боги! — накажет безумием?..

Звездный венец, ожив, ослепительно сверкает, заставляя отводить глаза. Достойна! Артефакт императриц признал новую госпожу!

Принцесса вновь опускается на трон — и в тот миг многоголосый рев разорвал тягостную тишину, а залпы магического огня раскрасили ночное небо в семь цветов радуги.

Первыми поздравили будущую императрицу ее опора и помощники — главнокомандующий и казначей. Суровый воин и седовласый старик, они с благоговением и священным трепетом взирали на новую повелительницу. А будущая императрица растерянно искала кого-то глазами. И нашла. Их взгляды встретились. Ужасный человек в черном плаще и маске едва заметно кивнул.

Праздник своим размахом поражал воображение гостей и жителей столицы. И это первая коронация, позволяющая понять, достойна ли наследница властвовать над северянами… Что придумают тогда для второй?!

Между тем императорский двор покидал Хрустальную площадь. Вереница представлений и бесплатное угощение должны усладить уши, глаза и уста простых семиградцев и неродовитых гостей. Знать и магов ждет более изысканное мероприятие во дворце.

Народное ликование достигло апогея, когда из хрустальных фонтанов вместо воды забило вино…

* * *

— Уронишь — отдам тебе все свои уроки, — пригрозила Сиелла и полезла по хранителю вверх.

Марион крякнул от натуги — магистр ордена Воды, сама по себе не легонькая, безбожно топталась каблуками по его плечам.

Можно применить левитацию, но маги решили по возможности не возмущать магический фон.

— А могли бы сейчас дегустировать деликатесы во дворце, — жалобно протянул хранитель. — Я не ужинал в предвкушении застолья.

— Поверь, ни роскошные яства, ни фрейлина с ее не менее роскошной грудью от тебя не убегут. А вот выяснять, что случилось с сатурийцем принцессы, лучше по горячим следам.

Сиелла схватилась за тонкую ветку, подтянулась, закинула правую ногу, крутанулась — и оказалась на дереве. Магесса, игнорируя подозрительный треск, полезла вверх, до развилки веток, где блестел какой-то предмет.

Эту странную вещь, излучавшая незначительную магию, засек Марион. Они шли по маршруту принцессы от площади в сторону дворца, по все еще темной улице в надежде заметить что-то непонятное. И заметили.

— Есть! — довольно воскликнула Си. — Угадай, что?

— Ни одной умной мысли в голове. Пощади мое любопытство.

— Бляшка городского мага-цеховика. И ты не поверишь в чем она лежала… В кучке дерьма, которое обычно отрыгивает кокон.

— Ты шутишь?! — Марион пораженно поднял голову и немедля зажмурился — в глаза посыпался древесный мусор.

— Да нет, я не склонна шутить. На коре немного свежей слизи, точно след кокона, — Сиелла немного повисела, ухватившись за ветку, и спрыгнула на землю.

— Дожили — коконы разгуливают в центре Семиграда. Что себе позволяют городские маги? И куда смотрят боевые четверки? — возмущение мага подогревало разочарование: он догадывался, что во дворец они вернуться нескоро. — Координатор четверок — Пол, лучший ученик Альберта, он не мог позволить нечисти расплодиться в столице.

Магистр вытерла бляшку погибшего мага краем плаща, который успел накинуть ей на плечи Марион. Цифры и знаки указывали, что кокон закусил вполне опытным магом стихии Огня, с уровнем Силы желтого луча. Подозрительно. И наталкивает на определенные мысли.

— Мы не можем оставить все на самотек, — решительно произнесла Сиелла. — На огневика напало несколько выводков, в противном случае он бы справился. Мы должны выследить тварей и зачистить территорию, или они полакомятся пьяными семиградцами.

Марион обреченно вздохнул:

— Вызываем подмогу?

— Двух фиолетовых магов достаточно. Безопасность дворца, высоких гостей, предупреждение заварушек на площади и присмотр за Эвгустом — семиградские братья падают с ног. Естественно, что Пол не справляется.

Нарушив магическую тишину, магистр с хранителем приступили к поиску кокона, оставившего слизь на дереве. Артефакт слежения четко вел по следу твари.

Маги постепенно углублялись в старые кварталы. В районах с древней архитектурой особняки, как правило, принадлежали знати. Но не в этом квартале. Полвека назад в одной из лабораторий храма бога Жизни эксперимент вышел из-под контроля — и на тысячи шагов вокруг магическое пламя выжгло все, даже верхний слой грунта.

Образовавшийся пустырь снова застроили. Селиться желающих оказалось мало, и градоправитель отдал новостройки общине из Аг-Грассы. Практикующие черную магию и некромантию поселенцы опаснее жрецов любознательного бога, поэтому соседей не нашлось. Так и получилось, что целый квартал оказался подмят ничего не боящимися агграссцами.

— Чутье мне подсказывает, что здесь замешаны черномаги, — прошептал Марион.

Квартал агграссцев казался сейчас безжизненным, как и любой другой в празднующей столице. Однако маги говорили шепотом.

— Думаешь, у них сейчас модно выбирать в домашние любимцы коконов? — плоско пошутила Сиелла.

Маги остановились у приоткрытого входа в канализационный лабиринт. Щиток из железных прутьев, покрытый напылением серебра, сдвинут наполовину — размер дыры позволял пролезть человеку.

Марион склонился над отверстием и поцарапал блестящее напыление ногтем.

— Краска, — взволнованно пришел к выводу хранитель. — Теперь любая нечисть может свободно гулять по канализации. Явная диверсия, Си!

— Похоже на то, — согласилась магистр и вопросительно взглянула на мага. — Что думаешь? Стоит туда соваться? Или пойдем праздновать, а завтра дадим боевым четверкам разгон за плохую службу?

— А вдруг твоя теория верна, и цель диверсии — принцесса? Что если завтра все следы подчистят?

— Тогда пошли? — магесса хмурилась, жалея, что наплевав на статус гостя, подалась удовлетворять любопытство.

Маги начали осторожно спускаться. Букет разнообразнейших ароматов городской канализации ударил в нос, вызвав у Сиеллы дрожь отвращения. Вот ноги нащупали твердь — и заклинание блуждающих огней разогнало темноту, позволив разглядеть место, куда они на свою голову сунулись.

Канализационная система Семиграда по праву считается грандиозным сооружением, единственным в своем роде. Сетка сводчатых подземных туннелей тянется под городом, зеркально повторяя большие улицы столицы. Ширина туннелей достаточна, чтобы идущий по ним человек мог свободно расставить руки.

Канализация развивалась достаточно медленно, столетиями, пока ею не заинтересовались маги. Целители давно жаловались, что недостроенные туннели — источник многочисленных эпидемий, регулярно вспыхивавших летом. В переломный для развития канализации год лихорадка Мульхема выкосила треть населения Семиграда. Но не она послужила главной причиной.

Когда лихорадка отступила, и приглашенные целители массово телепортировались по своим домам, тогдашний Верховный магистр возжелал пройтись по ночному городу. И умудрился упасть в открытый сток. После такого купания едва не утонувший в фекалиях сильнейший маг Межграничья и озаботился перестройкой канализационной системы.

Часть пути маги шагали у стены туннеля, зажав носы, потом слегка привыкли, но продолжали дышать через раз. Вдоль неспешно текущего потока жидких отходов они шли в течение часа. И за это время успели проникнуться сочувствием к местным нарушителям магического кодекса.

Одним из серьезных наказаний для провинившихся столичных магов было дежурство на отстойниках. В задачи штрафников входило уничтожение отбросов и подзарядка высвободившейся магической энергией использованные артефакты. Когда молодые маги принимались возмущаться не эстетичностью подобных действий, старшие отвечали, что Сила не пахнет…

— Хмм… — нарушил тишину Марион. — Это наяву или миазмы окончательно ударили мне в голову?

— Да нет, друг мой, дуреют в одиночестве.

В стене туннеля зияла дыра. Магесса послала на разведку огонек. Разогнавший тьму «летающий светильник» открыл перед магами еще один туннель, правда, без канала с плывущими нечистотами.

— След твари ведет именно сюда, — прошептал Марион и ожидающе посмотрел на своего магистра. — Все запутанней и запутанней.

— Пойдем, — Сиелла без колебаний зашагала в ответвление туннеля.

Узкий, ведущий под уклоном вниз, с плохо отшлифованными стенами он вряд ли относился к канализации.

Пройдя несколько сотен шагов, маги остановились возле еще одного проема. Два блуждающих огонька перелетели порог и разогнали тьму. Маги шагнули вслед за ними — за спинами послышался грохот.

Ловушка! Сиелла среагировала мгновенно — ударила воздушным «Тараном» по закрывшей выход стене. Заклинание срикошетило — отшвырнув магов на десяток шагов в сторону.

Сбивающий с толку визг ударил по магам, заставив зажать уши.

Острые когти черкнули по спине сжавшегося в позу эмбриона Мариона.

— Осторожно! — Сиелла выставила щит и прыгнула на хранителя.

Щит выдержал последующий мощный удар. По волнообразным колебаниям купола магесса в ужасе поняла, что удары не только физические, но и с оттенком магии.

Сиелла почувствовала под грудью влагу. Свет бешено кружащихся огоньков позволил увидеть страшные последствия нападения. На серой ткани плаща Мариона ширилось темное пятно. Потерявший сознание хранитель истекал кровью.

Не обращая внимания на новые удары, магесса разрезала одежду ножом, который всегда носила за голенищем.

Монстр пробил тело Мариона достаточно, чтобы зацепить внутренние органы. В отчаянии Сиелла попыталась исцелить друга без предварительного изучения раны.

Сила вытекла из нее и исчезала, словно в бездне. Жизнь в Марионе едва теплилась.

Горячечные действия навредят…

Сиелла в волнении закусила губу. Единственный выход — ввести Мариона в состояние стазиса.

Оглушающий визг атакующего существа мешал сосредоточиться. Магесса сконцентрировалась, закрыла глаза и мысленно позвала Альберта.

«Аль! Аль, ты слышишь меня?! Аль!!!»

«Да, Сиелла, слышу. Я не глухой. И в отличие от некоторых всегда доступен и не закрываюсь ментальными щитами, — голос Верховного магистра звучал менторски строго. — Сколько раз просил не отгораживаться от меня? Но ты…»

«Марион умирает! — перебила магесса нравоучения Верховного. — Нам нужна помощь, Аль!»

«Где вы?»

«Канализация, в рукотворном туннеле… под кварталом агграссцев…»

«Вышли картинку — я уже спешу к вам…»

Магесса выполнила просьбу магистра Земли.

«Куда ты пропала, Сиелла?! Что с тобой?»

«Исцеление, а теперь и щит выпивают Силу. Я была почти пуста, когда спустилась в канализацию».

«Говори со мной, Сиелла, не вздумай отключаться! — настаивал Альберт. — Потеряешь сознание, щит упадет — и вас искромсают на куски».

«Хорошо, Аль».

«Что за существо на вас напало? Опиши его», — потребовал магистр.

Сиелла перевернулась на спину — и задохнулась от ужаса. Прямо на нее несся остроконечный хвост.

Щит отразил удар, осыпая каменный пол голубыми искрами. Немного привыкнув к виду мелькающих когтей, клюва и жуткого хвоста, магесса внимательно рассмотрела тварь.

Удлиненный череп с усеянными острыми зубами челюстями, когтистые мощные лапы. Но не зубы его главное оружие. Длинный подвижный хвост, как у скорпиона, заканчивался жалом, которое может пробить сталь. Кожистые крылья, как знала магесса, у взрослых особей достигающие размаха двенадцати метров, покрывал короткий мех, а тело — неуязвимая шкура. Заканчивалось крыло длинными пальцами с острыми когтями. И этим придавало существу сходство с гигантской летучей мышью.

Когда-то один жрец, увидев подобное существо, решил, что именно так выглядел конь богов — легкокрылый пегас. Но подобное прозвище ламчерионы, так себя назвали новые жители Межграничья, считали оскорблением. Откуда пришли эти удивительные создания и какова природа их силы, гадали и маги, и жрецы бога Жизни. Ламчерионы — удивительно выносливые создания, взлетали в небо с грузом в пять раз превышающий по весу собственный. Правда, они ничего не стоили в своей второй ипостаси без всадника. Ментальное управление выбранного в спутники жизни человека без Дара позволяло пегасам избежать безумия и ярости, которые затопляли их, когда они принимали второй облик…

И это существо оказалось один на один с магами в закрытой пещере.

«Этого не может быть!»

«Чего, Си? Что ты видишь?»

«На нас набросился пегас!»

«Пегас?! Гигантский ламчерион в канализации?!»

«Он меньше своих размеров… без всадника… совсем обезумевший!»

«Меньше? Какого цвета его шкура?»

«Странно… он зеленый! Разве такое возможно, Аль? Детеныши не могут принимать вторую ипостась!»

Альберт задумался. Магесса воспользовалась молчанием и наконец-то осматрелась. Они находились в огромной пещере, до потолка свет блуждающих огней не доходил, и точную ее высоту установить трудно.

Магесса перевела взгляд на метущегося пегаса. Ламчерион поднимался вверх, делал круг по пещере — и снова падал вниз, чтобы нанести удар.

«Сиелла, держись! Мы спускаемся в канализацию».

«Не могу понять, что с ним не так? Этим пегасом? Разве может ребенок принять взрослую форму?»

«Присмотрись — на нем, скорее всего, ошейник. Ты слишком молода, чтобы слышать об экспериментах рискового жреца Жизни. Он похищал детей ламчерионов и заставлял принимать боевую форму. Удерживал превратившихся с помощью хианитовых ошейников. Дюжина поймала и осудила его. Привести приговор в исполнение мы не успели — ламчерионы выкрали его из-под стражи и разорвали в клочья».

«А если снять ошейник? Он может принять мирную форму самостоятельно?»

«Может да, а может и нет… Что ты задумала, Сиелла?! Не отгораживайся от меня!..»

Помощь ждать долго. Она не хотела больше дрожать под щитом. Поблескивающий кристаллами ошейник на длинной зеленой шее манил ее расчетливый взгляд.

Глубоко вдыхая затхлый воздух подземелья, магесса настраивалась на ритм кружащегося пегаса. Вот он поднимается вверх, устало машет крыльями, совершая круг вдоль стен пещеры. Планирует вниз — и ударяет по щиту клювом. Поднимается вверх — круг вдоль стен пещеры. Планирует вниз — удар по щиту. Вверх — круг… Вниз — удар…

Поднимается вверх… Сиелла мягко просочилась сквозь свой щит. Вскинула правую руку, направляя тонкую молнию точно в ошейник. В один удар она вложила остатки Силы, не оставляя ни капли для защиты.

Единственный удар! В случае промаха — смерть…

Пегас нервно замахал крыльями и стал терять высоту. У самой земли громадная туша подернулась рябью. Визг перетек в крик. Насильственное изменение корчило тело пегаса — нет! — уже человека.

Глухой стук. Обнаженное тело подростка распласталось на полу.

На ходу снимая с себя плащ, Сиелла поспешила к мальчишке. Нескладный, худой, покрытый грязью и россыпью пота, он больше не вызывал опасений. Он пробуждал жалость.

Магесса накрыла пегаса плащом и попыталась привести его в чувство, хлопая по ввалившимся щекам.

— Эй! Ламчерион! Очнись! — девушка отвела темные пряди спутавшихся волос с лица мальчишки. — Мне хватит одного бесчувственного тела. Очнись!

Желтые, истинно ламчерионские глазища уставились на магессу с испугом.

— Кто вы? Что со мной? — прошептал мальчишка и попытался встать.

Сиелла легонько толкнула его на каменный пол:

— Не вставай, а то голова закружиться. Я — магистр ордена Воды и не причиню тебе вреда. Наоборот, хочу помочь тебе, малыш.

Ламчерион нахмурил брови.

— Я смутно помню, что здесь произошло… Ярость… я не мог контролировать свою ярость. Хотелось крушить, уничтожать… Кажется, я кого-то ранил…

Подросток бросил взгляд на Мариона — и отвел глаза.

— Мне не показалось… Простите, я не мог остановиться, — прошептал молоденький пегас и после секундного замешательства осторожно спросил: — Он жив?

— Да, он выживет, — Сиелла, хоть и опечаленная ранением друга, не гневалась на ребенка, который не владел собой.

Без всадника, ментально соединенного с его разумом, ни один пегас не умел управлять своими эмоциями. Малейший толчок — и ламчерион, пребывающий в боевой ипостаси, попадал в омут ярости.

— Откуда ты? Кто сотворил с тобой такое? Как ты оказался здесь? — магесса засыпала мальчишку вопросами.

Подросток отвечал без утайки, время от времени бросая взгляды на Мариона. Похоже, он сильно переживал, что едва не стал убийцей мага.

«Аль, вы скоро?» — спросила магесса.

Ее мысленный собеседник ответил вспышкой гневного возмущения.

«Зачем ты это сделала?! Как ты могла?! Ты однозначно сошла с ума!»

«Мне приятно, что ты волновался, — усмехнулась магесса.

«Это не шутки, Сиелла! Как ты? Тебе удалось?»

«Я разорвала ошейник «Рассекающей молнией». Пегас в порядке, хоть и сильно истощен».

«Я не ошибался — ты сумасшедшая! Ты ведь не знала, какое количество хианита в ошейнике! А вдруг было бы больше нормы?! Молнию бы срикошетило — и он размозжил бы тебе голову!»

«Но ведь не размозжил! Как скоро вы будете?»

«Мы спешим, приходиться пробиваться сквозь стаи коконов. Со мной боевая четверка Пола — мало, чтобы быстро справиться с таким скопищем нечисти».

«Мы коконов не встретили. Как рассказал мальчишка, он, кстати, из степной колонии, его купил на Призрачных торгах черномаг. Притащил в пещеру, надел ошейник и заставил выпить дурно пахнущую жидкость… Коконы наверняка тоже принадлежат магу».

«Нужно его найти, пока он не забился в какую-нибудь нору. Держись, Сиелла, мы скоро. Прости, но мне тяжело поддерживать разговор».

«Тогда до встречи».

— Помощь прибудет скоро? — полюбопытствовал пегас.

— Ты слушал? — поразилась Сиелла, хоть и знала, что пегасы — наиболее склонные к телепатии существа Межграничья.

— Нет, просто почувствовал, что вы сейчас не со мной. И если бы мог, то не стал бы. Вы спасли меня, моя благодарность будет вечной. Как я мог вас оскорбить подслушиванием?

Магесса заметила, что его бьет сильная дрожь. Удобно умостившись на полу, магистр переложила голову пегаса себе на колени.

Успокаивающе провела по жестким темным волосам и тепло произнесла:

— Конечно, ты не стал бы подслушивать. Я верю тебе, малыш. Теперь ты закроешь глаза и представишь перед собой степь. Сейчас ведь время цветения серебристой полыни?

Мальчишка послушно закрыл глаза.

— Да, дома цветет полынь.

— Ты идешь по серебристому ковру, терпкий запах приятно окутывает тебя. Теплый ветер ласково веет в лицо…

Глава 12. Бал наследницы

Северная империя, Семиград,

30 — 31-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Заяви кто-нибудь, что на балу мне доведется подпирать стену, я бы расхохоталась. Но вот сейчас происходило именно это.

Часть гостей танцевала в Изумрудном зале, остальные подкрепляли силы в саду, где слуги расставили столы с угощением. По правилам этикета, после Примерки пригласить принцессу на танец должен отец, и лишь потом — остальные. Император Константин не спешил закружить меня в танце, и я уныло сидела в кресле, изукрашенном золотой вышивкой, словно трон.

Танцы — моя стихия, моя слабость. Я готова раствориться в музыке, ведомая умелым партнером. Поддаться завлекающему ритму, ощущать движение каждого мускула, каждой мышцы. Благодаря танцу понимаешь, что живешь.

М-да, сейчас я порадуюсь и неумелому партнеру — если что, отдавленные ноги целители излечат в одно мгновение. Увы, приходится отсиживать пятую точку. И мои фрейлины скучают вместе со мной, так сказать за компанию.

Эвгуст и его капюшоноголовые слуги испарились сразу после церемонии, и атмосфера бала радовала легкостью и раскованностью. Наверное, я единственная, кто хотел его увидеть, чтобы искренне поблагодарить второго сорегента за укрощение венца. Не будь его там, Звездный венец опознал бы во мне самозванку…

Поздравлениям с удачным прохождением испытания Звездным венцом и пожеланиям долгих лет правления пришел конец, и меня оставили в относительном покое.

— Ваше Высочество, — зашептала Далия, потупив искрящиеся смехом глаза, — что вы думаете про камийцев?

— Про Аташа? — я пожала плечами. О демоне я не думала вообще, а вот его хозяин сейчас занимал центральное место в моих мыслях, даже страшно. — Высший демон, злобный, мощный, хитрый.

— И красивый, — мечтательно добавила Кира.

Сила влечения к демону такова, что защитные амулеты дохли в его присутствии на раз. Один его чарующий взгляд — и самая добродетельная девушка готова похотливо запрыгнуть ему на шею. Главный придворный маг требовал ослабить демонское обаяние. Аташ искренне возмущался, говоря, что ничего не делает. А заглянув в его честные глаза, понимаешь, что он честно врет… Маги-артефакторы тихо ругались, создавая очередную партию амулетов, и при этом бессовестно гребли северины лопатой. Мой браслет, подарок Братства на шестнадцатилетие, напор выдерживал, что радовало несказанно.

— Этот красивый смотрит на постель не так, как ты, Кира, — наставительно произнесла я. — Не забывайте, постель для высшего демона — все равно, что стол, уставленный любимой едой. Пока жертва в плену безумной страсти, он беспрепятственно пьет ее жизненную силу.

— Постель — не единственное место, где можно плениться страстью, — прозвучал глубокий голос слева. — Прискорбно, что вы такая ограниченная, принцесса.

Клянусь престолом всех богов, я ни капельки не покраснела! Видать, разучилась после Примерки, раз пикантные ситуации перестали смущать.

Спокойно посмотрев в темные продолговатые глаза Аташа, я поинтересовалась:

— Разве не прискорбней дурманить женщин? Или, скажете, что не питаетесь от своих любовниц?

— Ничто не дается просто так, Ваше Высочество. Вы поймете меня, когда подрастете.

Обиженный демон оставил нас, но гордым одиночеством наслаждался недолго. Стайка придворных красавиц, казалось, следовала за ним по пятам. Аристократки мельтешили вокруг Аташа, как бабочки вокруг сладкой приманки. О, а ведь я подметила точно: веселые, в изысканных ярких платьях, они похожи на беззаботных мотыльков. Хм, тогда демон — жрец Жизни, изучающий насекомых? Вот только не все аристократки попадут в его сачок: бдительные родственники потихоньку, с извинениями, уводили девушек от греха подальше.

Грех, с сардонической усмешкой на божественно красивом лице, принимал оправдания, забавляясь потугами отцов и братьев не нанести оскорбления слуге второго сорегента. В результате рядом с ним остались две магессы и вдова, обычная женщина, министра внешней политики. Негусто. Что понадобилось магессам от камийца, можно гадать. Защита от демонского магнетизма у них не слабее, чем у меня. Риэллы, неодобрительно косясь друг на друга, оживленно задавали Аташу вопрос за вопросом. Вдова, в принципе не старая еще тетка, сладко улыбалась, с обожанием заглядывая демону в глаза.

Вот, что нужно ей от слуги Эвгуста, я прекрасно знаю. Полис Камия — единственное место, где мирно уживаются две расы. По слухам, своим человеческим избранникам, не отмеченным магией, демоны продлевают жизнь и молодость. Наверняка вдова метит к Аташу в любовницы… Вот дура, проще и безопасней заплатить магу за омоложение!

— Принцесса, а что вы думаете о моде на камийский бальзам? — Далии явно не хотелось молчать.

— О чем? Я о таком не слышала!

— Вы знаете, что придворные дамы разделились на две группы: на тех, кто боится проснуться среди ночи и обнаружить в своей спальне камийца. И тех, кто посчитает такую ситуацию подарком Судьбы.

— Еще есть лицемерки, которые при виде Аташа падают в обморок от ужаса, а втайне исходят слюной, — добавила Кира.

— Так вот, один маг под заказ делает особый бальзам, который поможет в течение часа удерживать демона в повиновении. Его рекомендуется хранить наготове на туалетном столике возле кровати, — дойдя до этого места, Далия захихикала и, немного успокоившись, продолжила: — При появлении демона-камийца нужно окунуть пальцы в бальзам и быстро смазать ему интимные места. После чего демону можно приказать уйти или наоборот остаться. Говорят, бальзам не очень приятно пахнет, болотным орехом и диким чесноком, но дамы готовы терпеть.

«Болотный орех и чеснок? — отозвался в моей голове ошеломленный Грэм. — Это горькие специи! Наверное, больно — смазать ими интимные места…»

Я повторила размышления сатурийца вслух. Кира и Далия до неприличия громко расхохотались. В нашу сторону обернулось несколько не танцующих аристократок. О чем мы говорим, из-за музыки не слышно.

— Одно неясно: зачем ждать появления камийца в спальне? Если можно заловить его в темном коридоре? Девочки, может, поделитесь моими размышлениями с другими?

Наблюдая, как довольные фрейлины «отправились в народ», я даже немного пожалела о своем жестоком розыгрыше.

«Он тебя не пожалел, когда набросился. Нападение на будущую императрицу, как и моя смерть, сошло ему с рук. За что его жалеть?»

«Так ты одобряешь мои пакости?»

«Да разве это пакость? Вот Ириэн, подмешав в шампунь крем, удаляющий волосы, ты сделала мерзость».

«Я же не думала, что она облысеет на целых четыре дня! Да еще безостановочно икать будет… Я считала, что вылечить ее недомогание на один взмах руки целителю…»

«Давай сделаем вид, что ты не говорила подобную глупость? Магессе стыдно не помнить, что смешивание готовых зелий приводит к неожиданным последствиям».

«Грэм, ты опять занудствуешь! Хватит! Я хочу развлекаться».

«Готовься, Эва. Твое желание сейчас исполнится».

— Моя принцесса всех лучше — самая красивая на земле и суше! — шут пританцовывал, ритмично ударяя в маленький бубен, увешанный серебряными колокольчиками.

Локки пару раз прошелся вокруг кресла, наступая сатурийцам на ноги. Затем демонстративно поклонившись, словно из воздуха вынул белый цветок и бросил мне на колени.

— Храни его, богоданное дитя, и тайны все раскроешь ты, шутя! — пропел он и уселся на пол, преданно заглядывая в глаза.

Ради праздника шут приукрасил себя, выкрасив волосы с правой стороны головы в зеленый цвет.

— Как мило, спасибо, Локки. Ты появился вовремя, а то на бале в мою честь чувствую себя покинутой.

После совместной прогулки в город и неудавшегося покушения я почти его не боялась. Он, конечно, главный стервец Северной империи, но не злее остальных придворных.

— Ах, что такое честь! Многим давным-давно ее не лицезреть, — печально промолвил шут и подпер подбородок рукой. — Ведь ею так легко вертеть, пора бы вам учесть.

— С тобою могут поспорить наследники аристократических домов. И маги, ведь также они дрожат над своей честью, держа слово, данное и врагу.

— Считала бы иначе — о, принцесса! — будь рождена ты демонессой, — глубокомысленно заметил шут и, резко подорвавшись на ноги (я спиной ощутила, как напряглись сатурийцы), сделал кульбит.

Шут скользнул между танцующими парами. Лавируя, он то и дело наступал возмущающимся аристократкам на подолы платьев. Естественно, страдали наряды тех девушек, у которых не было способностей к магии. Когда-то он нарвался на магессу, у которой тоже было чувство юмора. За оторванные кружева она его «отблагодарила» стелящимся по полу длинным пушистым хвостом. Теперь шут побаивается незнакомых магичек.

Возвратившиеся фрейлины отчитались в проделанной работе. Отныне Аташу лучше не ходить по темным коридорам в одиночку…

Заиграл гимн Северной империи — окруженный свитой и телохранителями в зал торжественно прошествовал император Константин. Он не отказался от серебристо-серого облачения даже ради первой коронации дочери. Интересно, будь на моем месте настоящая принцесса, он носил бы траур?

«Скорее всего. Он любил жену».

«Уверен, Грэм? Мне казалось его единственная возлюбленная — власть. И Константин страшный ревнивец, одержимый желанием удержать ее любой ценой».

«Мой наставник — телохранитель покойной императрицы. С его рассказов, Константин едва не умер, тоскуя за женой».

«Никогда бы не подумала…»

«Интересно, что имя Константин в переводе с одного из древних языков означает постоянство».

От дальнейшего обсуждения императора нас отвлекло появление принцессы Отемис. Моя наблюдательница от храма Судьбы стояла в одиночестве возле вазона с вечноцветущей желтой лилией. В руках жрицы сверкал гранями хрустальный бокал, его ножку она поглаживала указательным пальцем. Один мимолетный взгляд из-под густых ресниц сказал о многом. Убедившись, что я готова к зрительному контакту, Отемис на языке жестов передала сообщение. Прикоснулась большим пальцем к длинной изумрудной серьге — неприятности. Изящный пальчик поправил кокетливый локон — нужно немедленно поговорить.

Запретив фрейлинам и сатурийцам следовать за собой, я с улыбкой направилась к жене кузена.

— Ваше Императорское Высочество, какая честь, — поклонилась Отемис. — Чем могу послужить высокой родственнице?

Все правильно: скрытность, скрытность и еще раз скрытность. Хоть на первый взгляд кажется, что нас игнорируют.

— Дорогая сестра, вместо услуги мне нужен от вас совета.

— Вы можете рассчитывать на меня, Ваше Высочество, — потупив взор, Отемис нервно постучал пальчиком по ножке бокала — меня раскрыли, нужно спасаться.

— У вас, сестра, потрясающий вкус в подборе украшений. Собираюсь приобрести несколько новых комплектов, какого ювелира посоветуете, Отемис?

— Вы не поверите, но между моим мужем и послом Аг-Грассы совсем недавно состоялся спор: где ювелиры лучше? В Семиграде или Грассе?

— Как? — изумление сдержать трудно. — Как могут мужчины разбираться в таких вещах? Как могло такое случиться?

— Припоминаю, что шесть лет назад в Грассе, действительно, был великолепный ювелир, специализировавшийся на черных бриллиантах, — принцесса Отемис недовольно поджала губы. — Ну а с недавних пор слава держится за мастерами Семиграда.

— Мне нравятся черные бриллианты, они большая редкость, — улыбнулась я. — Вы не знаете, тот мастер все еще в столице Аг-Грассы?

— Не думаю, Ваше Высочество, шесть лет назад находясь там проездом, я сделала заказ мастеру. Это была его последняя работа, он не смог мне отказать, хотя спешно готовился к переезду на север Боррикана.

— Жаль, Отемис.

— А мне как жаль, принцесса! — вздохнула жена Артура, поднесла бокал к губам и, не сделав глотка, добавила: — Кстати, я бы тоже не отказалась от путешествия в Боррикан, сейчас там отличная погода. Вам, Ваше Высочество, тоже не помешало бы отправиться в путешествие.

— О да, оно мне предстоит, длинной в четыре года.

— Простите, принцесса, — Отемис бросила быстрый взгляд мне за спину. — Я обещала рассказать дочери сказку, она ждеть, хоть и должна давно спать.

Жрица поклонилась и оставила меня в одиночестве.

«Просветишь?»

«Ты не смог сломать шифр, — от всего сердца обрадовалась я. — Отемис предупредила, что Артур и агграсский посол нас раскрыли. Причина кроется в моем пребывание в Грассе шесть лет назад. О том, что она там также была, я не знала, наверное, храм послал ее на замену, в случае моего провала. Герцог Доминни раскрыл ее еще тогда, а муж — в недавнем времени, и страшно зол. Отемис собирается бежать и советует делать ноги и мне».

«И ты последуешь ее совету?»

«С удовольствием, но как?»

Наш маленький диалог пришлось прервать, принц Артур решил почтить меня своим вниманием.

— Случайно не моя любимая жена заставила хмурить ваше чело, принцесса? — любезно осведомился принц. В руках у временного родича два бокала с белым вином. — О чем призадумалась, сестренка?

— Ни о чем таком, что может заинтересовать Ваше Высочество.

— Кто знает? Может, ошибаешься? И все твои мысли и тайны представляют для меня особый интерес? Например, почему Звездный венец признал тебя хозяйкой?

Принц, невесело улыбаясь, протянул бокал — я потянулась за вином, но прежде, чем сделать глоток, поинтересовалась:

— Яд? Или просто плюнул?

Артур ошарашено посмотрел в мои серьезные глаза, потом перевел взгляд на Звездный венец в волосах.

— С твоей защитой только хороший яд портить, — пожал плечами давний враг. — Как тебе удалось обмануть Венец? Или тебе помогли? Ладно, и так ясно, что без вмешательства Эвгуста не обошлось. Счет в твою пользу, сестренка. Но знай, в следующей игре я так просто не отдам победу.

Мне хотелось сказать, что я отнюдь не играю. Я живу. И если в случае проигрыша он теряет сомнительную честь быть регентом, то я — жизнь. Но принц не поверит, так зачем пытаться объяснить? Разве он может понять, что кто-то согласится подменить принцессу не ради денег, временных почестей и славы, а из-за того, что страшно? Нет, Артуру не понять.

«Ты так и не рассказала, почему согласилась стать двойником принцессы Севера», — мягко напомнил Грэм.

«Прости, не сейчас. У нас полно времени для раскрытия тайн».

Прошлое отозвалось тягучей болью внутри. Настроение бала резко отличалось от моего. Веселая музыка, беззаботный смех, яркий свет и блеск драгоценностей раздражали. Хотелось оставить беспечных гостей, удалиться в свои апартаменты и тихонько заскулить. Заскулить то ли от обиды на прошлое, то ли от облегчения, что снова осталась жива… Пора лечить нервы травкой, вот окажусь в своих покоях — сразу заварю огромную чашку успокаивающего чая…

Живое воплощение высокомерия, окутанный пряным облаком духов, император Константин соизволил приблизиться ко мне и покровительственно улыбнуться.

— Наша прекрасная дочь, я сегодня горжусь вами, как никогда ранее, — произнес император, растягивая губы в фальшивой улыбке. — Конечно, у меня не было сомнений в том, что дитя Лелии достойно взойти на трон. Но ведь всегда приятно, когда и другие видят подтверждение твоей веры?

Император протянул согнутую в локте руку, я опустила ладонь на серо-серебристый камзол. Когда мы оказались в центре Изумрудного зала, музыканты заиграли пронзительно грустную мелодию, величественную в своей скорби. Музыку, звучащую, когда прощаешься с дорогими людьми, отправляя их в путь за Последнюю Грань, когда заканчивается один этап, и впереди маячит неизвестность. Песнь Прощания и Перемен, она появилась в те времена, когда Межграничье сотрясала самая длинная война в истории — Вторая война пепла.

«Папочка» уверенно вел меня в танце. На лице застыла нежная улыбка. Но я-то знаю, как ему нелегко. Он ненавидит хэмеллов и меня заодно. Несколько десятков лет назад императрица подписала мирный договор с расой меняющих лик, но ее муж расторгнул его сразу после ее смерти. Я не знаю, за что он не любит хэмеллов, меня он возненавидел в первые же мгновения знакомства.

Шесть лет назад Тристан привел меня в покои императора, а так как тот опаздывал, я успела хорошенько оглядеться. Увидев портрет императрицы Лелии в полный рост, я замерла перед ней на долгие минуты. Она была так прекрасна и так похожа, словно близнец, на мою воспитательницу Регину. Впрочем, что тут удивляться, раз они сестры? Те самые нереально синие глаза, нежные губы, черные слегка вьющиеся волосы. Единственно у императрицы была миленька родинка на упрямом подбородке.

Ее-то я и добавила к своему облику. Я наивно посчитала, что «клиент» должен сразу видеть мое мастерство. Вот только я не ожидала того странного взгляда: удивление, восторг, неверие, понимание, горечь и наконец гнев… Чувства быстро сменяли друг друга, пока император не взорвался в крике.

Если бы не щит Тристана, оскорбленный император, довольно-таки сильный маг, испепелил бы «Огненным смерчем» малолетнюю дуру. И не пришлось бы мне мучиться шесть долгих лет, живя чужой жизнью…

Танец закончился. Мы стояли в центре освобожденного другими танцорами зала, и рука императора крепко сжимала мою. Так крепко, что впору шипеть от боли. Можно понять этого несчастного человека: я оскорбила его, приняв облик жены, а потом шесть лет мозолила глаза внешностью дочери. Могла бы понять. Если бы он понял, что я не виновата в его несчастьях: ни в смерти жены, ни в покушениях на единственную дочь.

Император обвел холодным взглядом подданных, гостей и громко сообщил:

— Завтра, когда наступит полдень, Храм всех богов откроет двери для претендентов в спутники моей дочери.

Шепот легким облачком окружил оживившихся аристократов. Такая заманчивая возможность, урвать кусочек — нет, кусище! — власти.

— Достойных сопровождать принцессу в ее четырехгодичных странствиях, как всегда, укажет жребий. В течение двенадцати дней любой желающий, невзирая на возраст, звания и происхождение, может попытать счастья. Да пребудут с нами боги!

Константин подвел меня к фрейлинам и охране, затем покинул Изумрудный зал. За регентом потянулась свита и несколько послов.

Когда заиграла веселая музыка, закружиться в танце поспешили немногие. Новость, сообщенную императором, ожидали, слишком будоражила она умы. Спутники принцессы, разделяющие тяготы и радости путешествия, ее защитники и помощники, становились ее друзьями. Ближайшими людьми, на которых обопрется во время будущего правления. Доверенными людьми, которым поручат ответственные посты в государстве.

О странствиях принцесс Севера летописцы слагают героические песни и увлекательные истории. Чудесные сказки рассказывают вечерами детям.

Попутчики последней императрицы, Лелии, как и ожидалось, заняли свои высокие места. Молодой маг по имени Тристан стал главным придворным чародеем, сын разорившегося купца — казначеем, сатуриец, едва окончивший обучение, быстро продвигался на воинском поприще, пока не стал главным военачальником. Локки, мошенник, укрывшийся от погони в Храме всех богов и внезапно вытащивший жребий, избрал для себя роль шута, а по совместительству (если верить неподтвержденным слухам) — главы «сумрачных теней», имперской разведки.

Но самое невероятное досталось на долю пятого попутчика принцессы Лели, Константина. Никому не известный, не принадлежащий к древнему роду, с мутным прошлым, молодой человек стал мужем императрицы. Интересно то, принцесса повторила судьбу своей матери, которая встретила мужа также во время путешествия. Поэтому многие мечтают повторить легендарный путь спутника, заканчивающийся на троне Северной империи.

Размышляя о том, что предпримет «папочка», чтобы не допустить моего путешествия в компании амбициозных прохиндеев, я танцевала с любым придворным или гостем, возжаждавшим меня пригласить. Как поступит император? Заменит меня своей настоящей дочерью накануне путешествия? Или побоится Эвгуста? Неужели мне придется отправиться в проклятое путешествие на целых четыре года?! Нет, такое не может, не должно случиться!

Празднование плавно перетекло за полночь. Голова гудела от громкой музыки и смеха, глаза болели от яркого света, мышцы рта устали напрягаться в милой улыбке. Я устала, так сильно, что погружалась в свои мысли на несколько минут и оставалась там до тех пор, пока не обращались непосредственно ко мне.

Тристан, Альберт Элевтийский и Пол, глава городских магов, вели необременительный разговор о необходимости увеличения количества охотников на нечисть. Тварей становилось с каждым годом больше, поэтому дополнительные отряды не помешали бы. Мы разошлись с магами в одном моменте: они считали, что школы охотников должны попасть под протекторат Братства магов. Я не соглашалась, указывая на то, что подобные перемены вызовут волну недовольства. Большинство охотников — обыкновенные люди без Дара. Они, безусловно, пользовались магическими штучками, защитными и следящими амулетами и прочими артефактами, но недолюбливали магов, считая, что могут уничтожать нечисть не хуже. И что удивительно, справлялись со своей работой.

Приводя очередной аргумент против моей позиции, Альберт Элевтийский запнулся, закрыл глаза и буквально выпал из действительности. Мне не раз доводилось видеть, как учитель общается с коллегами на расстоянии, поэтому просто развернулась к другим магам.

Альберт извинился, поцеловал руку и ушел, забрав с собой Тристана. Пол, очаровательно улыбнулся и еще раз попросился простить неожиданный уход магистра. Честно говоря, несколько минут общения с молодым магом мне показались настоящим отдыхом. Все-таки статус почти императрицы накладывал свой отпечаток. Предполагается, что будущая владычица должна знать ведущих магов державы в лицо и отлично ориентироваться в обстановке страны…

— Ваше Высочество, прошу простить меня за вмешательство, — хрипловатый голосок Ириэн привлек интерес Пола — маг с одобрением оглядел фаворитку регента. — Его Высочество император желает видеть вас в малом зале совета.

Кивком поблагодарив, я попрощалась с городским магом и покинула Изумрудный зал. Фрейлина, одарив молодого мага многообещающим взглядом, семенила за мной, сатурийцы двумя тенями следовали по попятам. Жаль, если маг попытается после праздника назначить свидание этой, хм… риэлле. Она навлечет на голову парня гнев повелителя. Или хуже — размягчит его мозги, сцедит их в свой бокал и проглотит одним глотком. Ну да ладно, взрослый мальчик, место главы столичных магов дается не за красивую улыбку.

У дверей в малый зал совета стоял церемониймейстер, значит, разговор предстоит официальный с важными политическими деятелями.

Увидев нашу процессию, слуги заблаговременно распахнули двери. А дальше произошло странное. Наверное, фаворитка императора переусердствовала с вином — Ириэн ускорила шаг, стараясь идти вровень со мной. Неужели она думает, что император простит любовнице нарушение этикета? Я не могла позволить ей прогневить «папочку» и наступила ей на подол. Получилось удачно — кружевная лента повисла отдавленным хвостом. Риэлла, поминая демонов, бросилась в сторону, спасать погубленный наряд.

И охрана, и слуги сделали вид, что ничего необычного не произошло. Довольно заблестевшие глаза церемониймейстера выдали его злорадство. И я понимала его чувства: в прошлом сезоне Ириэн ради развлечения расстроила помолвку его дочери.

Я сообщнически подмигнула седовласому мужчине и горделиво распрямила плечи.

— Ее Высочество наследная принцесса Мариэлла! — объявил польщенный слуга.

А дальше последовали пустые разговоры. В малом зале совета, кроме меня и императора находились советники и… Эвгуст. Проклятый маг наконец-то объявился, и мне почему-то стало спокойней.

О чем совещались влиятельнейшие люди империи? Обо мне, естественно, точнее о путешествии принцессы и выборе спутников. Советники предлагали императору самому находить кандидатов в мою свиту, а не вручать их выбор на милость богов. В принципе подобные предложения не слишком нарушали традиции. Однажды спутников наследной принцессе выбрали родители. Однако четырехгодичное путешествие дочери едва не закончилось трагедией — на корабль плывущей в Аг-Грассу напали пираты. И лишь вмешательство морской колонии пегасов предотвратило несчастье.

В итоге советники приняли решение, что все остается по старому…

Я с облегчением обрадовалась, что можно возвращаться на праздник, как император вежливо попросил-приказал:

— Драгоценная наша дочь, я хочу поговорить с вами наедине. Жду вас в моих покоях.

Его Величество удалился, а ко мне приблизился Эвгуст и тихо посоветовал:

— Будь осторожна, не дай его гневу вспыхнуть сильнее. И отвечай правдиво.

О чем говорил маг? Разве я сделала, что-то дурное?! Такое странное предупреждение-совет пробудило страх, и я застыла в дверях малого овального зала.

— Проходи, чего стоишь, — хмуро бросил Константин. — Садись.

Я нерешительно закрыла за собой дверь. Мелкими шажками подошла к развалившемуся в кресле императору и осторожно присела на краешек низкого диванчика. Теперь регент возвышался надо мной на две головы. Расстояние между нами недостаточно, чтобы чувствовать себя уютно: вытянув руку, можно дотронуться до собеседника кончиками пальцев.

Стараясь не смотреть на молчавшего нанимателя, я скользнула взглядом по покоям. Мы снова один на один, что случается не часто. И от этого мне не легче, ведь даже минутный разговор без свидетелей портят настроение на несколько дней вперед.

За шесть лет в монарших покоях ничего не изменилось. С немногочисленной мебелью малый овальный зал выглядел безликим. Поговаривают, некоторых после таких особых аудиенций с глазу на глаз больше не видели, якобы они переезжали в другое государство. Ну-ну, все верят в эти сказки.

— Ты снова уцелела. Прими мои поздравления, — серые глаза смотрет холодно, мой наниматель и не пытается скрыть отвращение. — Постарайся объяснить, почему Звездный венец признал тебя достойной.

— Ваше Величество, вы прекрасно знаете, что тут нет моей заслуги. Это все черномаг Эвгуст, — сложив руки на коленках, преданно смотрю поверх левого плеча императора. — Он пообещал, что я переживу Примерку, и сдержал слово. Что он сделал, ведают лишь боги.

— Что еще пообещал тебе твой новый дружок? С чего бы ему помогать, а, безликая?

Императору невозможно соврать. Он словно арбитр видит правду и ложь, как зрячий различает свет и тьму.

— Он предложил стать его союзницей, но я сразу отказалась.

— Почему? Разве тебе не понравилась жизнь принцессы?

— Нет.

— Ложь! Не лги мне, безликая.

— Я не доверяю Эвгусту. И клялась, что шесть лет буду тенью вашей дочери. Я не могу предать вас, Ваше Величество.

Император слегка улыбнулся.

— А вот это правда. Кстати, ты ничего не хочешь вернуть мне, безликая?

Я непонимающе подняла на него глаза.

— Корону, дура, — устало вздохнул император. — Ее нужно вернуть в сокровищницу.

Снимая Звездный венец с головы, я почувствовала, как что-то посыпалось мне за шиворот. Что-то холодное. Точно утренняя роса с потревоженной ветки.

Император нетерпеливо выхватил корону и внимательно ее оглядел. Я ждала с замершим сердцем. Осмотр удовлетворил его, и Константин отнес венец в другую комнату. Пока его не было, я засунула руку за шиворот в поисках выпавших из оправы камней. Ничего. Странно. Пошарив в декольте, я убедилась, что и там пусто. Нет, там конечно, не пусто, посмотреть есть на что. Но выпавших камней не было. Неужели мне показалось?!

Послышались шаги возвращающегося императора. Я сидела, как воспитанная благородная риэлла, сдвинув коленки вместе и сложив руки.

Константин мою позу не оценил — оплеуха наотмашь скинула меня с диванчика, как пылинку.

— За что?! Что я сделала не так?! — щека горела, и я не спешила подниматься с пола, ведь лежачих не бьют.

— Просто так. На будущее, — презрительно выплюнул объяснение императора. — Помни, ты работаешь на меня, хэмелл. Не хочешь повторения, меньше любезничай с Эвгустом. Малейшее подозрение, что ты перешла на его сторону, — и ты окажешься в руках палача. Ясно?

— Да, Ваше Величество.

Регент в изнеможении развалился в кресле.

— Завтра отправишься в Храм всех богов, старший жрец объяснит, что от тебя требуется, — проинструктировал император и лениво махнул рукой: — А сейчас убирайся.

Глава 13. Прошлое украдкой

Северная империя, Семиград,

31-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Грязный, пропахший канализаций, магистр ордена Земли насторожено вошел в пещеру. Одного взгляда хватило, чтобы узреть картину целиком.

Смертельно раненый хранитель пребывает в состоянии стазиса. Сиелла, закрыв глаза, опирается спиной о стену пещеры, на ее коленях лежит голова спасенного мальчишки.

Следующие за Альбертом маги-боевики приступили к исследованию пещеры, а целитель — к лечению Мариона.

— Магистр, — тихо позвал магессу землевик, настороженно вглядываясь в изможденное лицо пегаса.

Сиелла не отвечала. Альберт внутренним взором вгляделся в ее ауру. Внешняя энергетическая оболочка была цела, а за внутреннюю, которую видеть, увы, не мог, он не поручился бы. Она как всегда, пренебрегла личной безопасностью, действуя импульсивно и безмозгло. Элевтийский не переставал удивляться, что она держится на посту магистра вот уже двенадцать лет. Поистине пути богов неисповедимы!

Не то чтобы Альберт мнил, что женщина не должна занимать столь высокую должность… Нет, он считал, что быть магистром не должна именно эта женщина. Такая порывистая, безрассудная и не уважающая авторитет и мудрость старших!

Теряя силы, она ввела себя в состояние, промежуточное между полудремой и исцеляющей утопией. Хоть на это у нее хватило здравого смысла.

Испытывая приступ острого любопытства, Альберт нерешительно прикоснулся к бледной щеке девушке. Обычно, в таком состоянии маги видят картины прошлого. Он должен знать все, что касалось Сиеллы. И, наплевав на этику, маг скользнул в ее грезы…

* * *

Темно-сизая полынь умиротворяюще шелестит под ногами. Теплый ветер овевает лицо и заставляет травы бежать серебристыми волнами. Терпкий запах дурманящим покрывалом укутывает землю.

Степь. Бескрайняя. Дикая. Требовательная.

Над головой безмятежное небо. Хочется раскинуть руки и кружиться, кружиться до потемнения в глазах. Потом лежать на ласковой земле и наблюдать за полетом коршуна в серой выси. Или мечтать о дожде.

Девушка подавила неуместные желания и вернулась к прерванной работе. Преклонив колени на густой ковер, в который сплелись ковыль, типчак, тонконог и мятлик, она продолжила рыть землю широким ножом. Если она не принесет нужное количество клятых корешков, шаманка опять двинет палкой по спине. Мерзкая карга…

Скоро закончиться сезон, а она так ее ничему и не научила, лишь загоняла, как рабыню. За все, что она умеет, стоит благодарить покойную мать. Словно предчувствуя скорую смерть, в последние свои дни она не отпускала дочь от себя, продолжая учить и глубокой ночью, когда бодрствовали одни часовые.

Воспоминания о недавней потере отозвались ноющей болью в груди. Вытерев рукавом запыленной рубашки синие глаза, девушка снова принялась за работу.

После смерти матери она не смела мечтать о школе магии. Старший братец, новый глава рода, четко указал на ее место. Она — лишь жалкая женщина, ее удел рожать детей и слушаться мужа.

Девушка вздрогнула — по законам степи она давно вошла в возраст невест. Вот предложит братцу какой-нибудь степняк свадебные дары — и прощай свобода!

Именно страх и толкнул девушку согласиться на ученичество у колдуньи рода. Ушлая старуха хитро пообещала передать свои знания, хотя умирать, конечно, не собиралась.

— Лазурит! — окрик младшего брата оторвал от горьких дум.

Синеглазая девушка с нежностью смотрела, как единоутробный брат, родившийся на пару минут позже ее, скачет на разгоряченном жеребце. Они не были близнецами. И внешностью похожи на родителей: брат на отца, она на мать.

Тристан спешился и взволнованно заговорил:

— Ты должна вернуться на стоянку! Твоя судьба решается!

— Моя судьба? — всполошилась девушка. — Что произошло, Трис?

Парень отряхнул с ее одежды комья земли и усадил впереди себя на лошадь.

— Братец принимает посланцев рода Лисов. Похоже, они договорились о прекращении вражды и платы за пролитую кровь. И заплатят тобой, — горько объяснил он.

— С чего ты это взял?! Братец уверил, что никому не отдаст меня, я буду следующей колдуньей рода!

Жеребец несся наравне с ветром, из-под копыт летела сухая трава, а иногда выпрыгивали испуганные сурки.

— Жена прежнего главы со злорадством открыла мне решения своего сыночка, — Тристан, как и Лазурит, никогда не называли человека, сделавшего их мать наложницей, отцом.

— Зейнар зла, ей нравится тебя расстраивать.

— Ты права, Лазурит, но мы должны убедиться.

— А ты клялся, что тот раз был последним! — возмутилась девушка и соскользнула с коня.

До стана рода Кочета оставалась пара сотен шагов. Девушка быстро поднималась на пологий холм. За возвышенностью, поросшей чахлым кустарником, в продолговатой низине, разместились шатры.

Жизнь степняков подчиняется сезонам. Когда начинает дуть ветер с севера, они ведут оседлый образ жизни. Стоит принести ветру на своих крыльях нежные ароматы из пробудившейся пустыни, и род снимается с места. Главное их богатство — табуны быстроходных, выносливых лошадей. Но не брезговали мужчины и работой проводниками через пустыню, и даже разбоем.

Лазурит, спустившись с холма, ждала брата у камня похожего на заснувшего великана. Ее поспешность вознаградило зрелище драки каменисто-серых ящериц.

Стремительно наскакивая друг на друга, каждая старался схватить противника за шею или затылок, чтобы перевернуть на спину. Однако они достойны друг друга. Один из самцов раскрытой челюстью попал в пасть другого — и ящерицы исступленно покатились по траве.

Когда Тристан, стреножив жеребца, подошел к сестре, ящерицы в полном изнеможении замерли в прежней позе. Услышав шелест осыпавшихся под ногой человека камней, более слабый самец вырвался из схватки. И ящерицы дружно юркнули под камень.

Вынув из заброшенной лисьей норы глиняную миску, парень вылил в нее воду из фляги. Брат умоляюще посмотрел на сестру — и Лазурит сдалась. Девушка прошептала слова заклинания — «глаз», превращенную магией в следящее зеркало шпильку, воткнула в шатер главы она, поэтому и обращаться к нему могла только она.

Вода подернулась рябью — и застыла темной поверхностью, отражающей все, что происходило в жилище старшего брата.

С Джагаром беседовало двое: невысокий крепыш с бритой головой и серьгой в ухе и настоящий гигант, бронзовый от загара, с кривой улыбкой и холодными серыми глазами. Лазурит не понравились они оба, интуитивно она поняла, что посланцы Лисов — не последние люди в своем роде.

— Кроты объединяются с Волками, теперь они — сила. Чем мы хуже, Джагар? — горячо вопрошал невысокий Лис.

— Подумай, Джагар, хорошенько подумай. Собрав лучших воинов из двух родов, мы можем пощипывать караваны в открытую. Не нужно будет, нанимаясь проводниками, исхитряться, чтобы опоить попутчиков сонным зельем. Ты представляешь, какова вероятная добыча? — добавил вкрадчиво гигант.

Старший братец потирал подбородок, словно в задумчивости. Но его младшие брат с сестрой видели по жадно блестевшим глазам, что решение он принял. Лишь жаждет провернуть сделку с большей выгодой для племени.

— Приятны ваши речи, бесстрашные сыны Лиса, но не нравится мне запрошенная цена.

Всплеснув руками, мужчина с серьгой притворно возмутился:

— Да разве честь, оказанную моим родом твоему, ты называешь ценою? Род Лисов готов принять рожденную рабыней девчонку, как свободную жену. Мой брат оказывает милость твоему дому, Кочет!

— Так-то оно так, — хмуро протянул Джагар. — Помните, девчонка отмечена Силой? Ее слушает вода, она умеет призывать дождь, находить источники и отворять скрытые родники. И ты, и Саид, знаете, что Дар стоит многого.

Низкорослый крепыш весь подобрался, как пустынная кошка перед прыжком:

— Твои люди пролили кровь Лисов, Джагар. Ее смоет лишь кровь из-под клинка или кровь, пролитая на брачные простыни. Вот тебе моя рука, дважды предлагать не стану.

Низкорослый протянул открытую мозолистую пятерню. Джагар кисло скривился и ударил по ладони со всей дури. Ни один мускул не дрогнул на лице бритоголового.

Лазурит прикоснулась к горящим щекам. Они ударили по ладоням, не спросив ее согласия. Старший брат нарушил слово. Ее продали, как племенную кобылу!

— Тише, Лазурит, успокойся, — Тристан обнял ее за плечи и быстро зашептал, точно боясь, что их подслушают: — Мы найдем выход, сестра. Ты назовешь мужем того, кого выберешь себе сама. Мы сбежим и поступим в школу магии, как хотела мать. И в этом нам поможет чужак…

Лазурит испуганно отстранилась. То, что предлагал брат, было предательством рода. Но разве род не предал ее? Собственный брат, пусть всего лишь по отцу, но все-таки родная кровь!

— Ах, вы щенята! Дурной плод!

Старуха в черной хламиде, опираясь на корявую клюку, быстро приближалась к ним. Под свободную руку ее поддерживала кругленькая женщина в богато вышитом платье и шелковом платке.

— Колдунья, — испуганно прошептала Лазурит.

— Зейнар, — обречено добавил Тристан.

Приблизившись, старуха перетянула парня палкой по спине один раз, второй, третий… Потом взялась за его сестру, свою ученицу. Лазурит она била, можно сказать даже любя, без лишнего фанатизма. Наверное, опасалась, что синяки не понравятся ее жениху.

Зейнар, улыбаясь, наблюдала, как шаманка учит упрямых сопляков, выродков магички, плененной семнадцать лет назад. Покойный муж, воспылал желанием к строптивой красотке и сделал своей наложницей. Когда рабыня родила двойняшек, он назвал их своими перед всем родом, вручая новорожденным все права законных детей. Поэтому она готова удушить ублюдков магички. Если бы могла…

— А это что? — пораженно воскликнул Зейнар, толкнув ногой миску. — Посмотри, матушка!

Колдунья хищно зыркнула в сторону «глаза» и сипло захихикала. Смех старухи напоминал скрежет мелких камней по стеклу.

— Нехорошие детки, — погрозила скрюченным пальцем колдунья. — Мы с Зейнар хотели вас порадовать, а вы уже все знаете. Как думаешь, Лазурит, что сделает с твоим братиком совет рода, если узнает о новом проступке?

— Но ведь колдовство мое! — возмутилась девушка. — Тристан не виноват!

— Если я скажу, что колдовство — дело рук Тристана, как ты думаешь, кому поверят? Тебе? Или мне?

Девушка нахмурилась, она догадывалась, куда клонит колдунья.

— Чего ты хочешь?

— Ты должна подтвердить, что покидаешь род по доброй воле.

Юный маг горячо схватил сестру за руку:

— Нет, Лазурит, не надо! Ничего они мне не сделают, не бойся!

— Конечно, ничего, — вкрадчиво вклинилась в разговор Зейнар. — Всего лишь до конца жизни придется носить ошейник.

— Я согласна на ваши условия, — устало молвила девушка и вырвала свою руку из горячей ладони брата.

После смерти матери жизнь Тристана и Лазурит усложнилась. А после кончины их отца, главы рода, и вовсе превратилась в кошмар наяву. Дети пытались сбежать, но их вернули и наказали. Ошейник с хианитом — самая страшная кара для мага, особенного юного, и родственники об этом ведали. Старший брат определил место Тристана при табунщике, запретив колдовать. И пригрозил, что в случае ослушания носить ему ошейник до смерти. До смерти, как носила их мать…

Когда последние лучи закатного солнца поглотила тьма, Лазурит позвали в шатер главы рода. Переодетая в светлое платье до пят, с красиво заплетенной русой косой девушка покорно шла, ведомая под руку шаманкой. Старая карга не отходила от нее ни на шаг, точно чего-то боялась.

Стараясь не смотреть в недоуменные глаза подруг, девушка зло стискивала зубы. Она имела право на выбор. Еще не поздно сказать нет — и ни глава, ни совет, ни колдунья не заставят ее. Но ради брата придется отказаться от свободы.

Если бы навязанный жених ей попросту не нравился. Как говорили старейшие рода, после первой зимы в одном шатре отношения теплеют. Нет, она не видела себя женой и матерью, мечтая выучиться на магичку. Теперь о мечтах останутся лишь воспоминания…

Спокойствие, как вода сквозь пальцы, ушло, уступив место страху. Оказавшись возле шатра старшего брата, Лазурит нерешительно остановилась. По беззвездному нему плыли лохматые тучи, время от времени наползали на полную луну и продолжали свой путь дальше. Вокруг горели костры. Пахло жареным мясом и травяным настоем. Сродники мирно беседовали, готовясь ко сну.

Отведя полог, девушка обреченно вплыла в шатер и оказалась в крепких объятиях старшего брата. Колдунья засеменила следом и заняла свое место в углу.

— А вот и наша Лазурит! — нарочито весело произнес Джагар и обнял ее за плечи.

Руки старшего брата с силой вцепились в хрупкие позвонки шеи. На миг стало страшно. Если что-то пойдет иначе, не сломает же он ей шею! Или сломает?..

Мудрые глаза старейших рода внимательно следили за девушкой. Любая гримаса, малейшая эмоция не ускользнет от их подслеповатых глаз. Пять стариков, против воли которых не пойдет и глава, решали ее участь.

Одобренный влиятельными сродниками жених придирчиво рассматривал Лазурит с головы до ног, его брат с ухмылкой наблюдал за выражением ее лица.

Не по-старчески сильный голос задал страшный вопрос:

— По своей ли воле покинуть род готова ты, дитя?

— Да, — прошептали ставшие чужими губы. — По своей, отец.

— Будешь ли чтить мужа своего, как Зиждителя?

— Да, — Лазурит захлебывалась в тоске и отчаянии. Вот и все, она дала согласие, и она обречена.

Старик с серебристыми волосами-паутинками обратил свой взор на жениха.

— Саид, сын Лиса, берешь ли деву эту в свой род и дом свой?

— С радостью, — усмехнулся мужчина, поднимаясь с ковра во весь свой немаленький рост.

— Будешь ли учить ее покорности воли мужа и Зиждителя?

— Да, и буду счастлив, — с кривой улыбкой произнес жених и принял из рук колдуньи ритуальный нож из серебра.

Подойдя к невесте, жених резко схватил ее за косу. Лазурит, не вздрогнув, стерпела то, как он грубо намотал косу на кулак и приставил нож к затылку. Лезвие на несколько мгновений замерло в опасном положении, затем мягко переместилось по шее и разрезало нитку. Кулон, синий камушек, упал на ладонь Саида, символизируя расставание с девичеством.

Вот теперь точно все. Они муж и жена перед Зиждителем и людьми. Лис не нанес ей оскорбления, срезав волосы, тем самым обрекая на участь нелюбимой жены, значит не все так страшно. Возможно, она даже испытает счастье и смирится с судьбой…

Словно во сне, Лазурит шла, поддерживаемая за плечи, к загону с лошадьми. Она не помнила, о чем говорилось в шатре главы Кочетов. Когда обряд закончился, невесту оставили в покое, вспомнив лишь, когда гостям пришлось уходить.

Гости не пожелали отойти ко сну в чужих шатрах, и Джагар облегченно вздохнул. Равнодушное выражение лица младшей сестры вызывало непонятный стыд.

Лазурит смутно помнила, как ее обнимали: со слезами радости — Зейнар, подружки — с улыбками и смущенными пожеланиями счастья.

Стороживший лошадей Кочет сладко сопел, положив голову на камень. Лисы, пренебрежительно отозвавшись об умениях хозяев, отправились за своими лошадьми.

— Лазурит, — шепот прозвучал у самого уха девушки.

Из темноты выступил Тристан. Глаза парня лихорадочно блестели, руки сжимались в кулаки.

— Ты как? Они ничего тебе не сделали?

Девушка равнодушно покачала головой. Обеспокоенный ее реакцией, юный маг помахал рукой перед ее лицом и зло выдохнул:

— Негодяи! Они посмели тебя опоить! Ничего, я еще поквитаюсь с ними!

Тристан потянул сестру за руку в темноту, подальше от загона. Лисы, ведущие под узду лошадей, не обратили на них никакого внимания, продолжая незначительный разговор. Они не видели их. Ни для новоиспеченного мужа, ни для его брата Лазурит не существовало. По замыслу юного заклинателя, опомниться они должны лишь на рассвете. Плененная Кочетами магичка могла бы гордиться своим сыном — он хорошо усвоил ее уроки иллюзий и внушения.

Идти недалеко — и беглецы скоро оказались возле ямы, в которой держали пленников. Сейчас там всего один, но зато такой, что стоил дороже десяти.

— Эй, маг, — позвал Тристан — он не боялся разбудить охранника, которому предстояло спать до самого утра.

— Я слышу тебя, мой юный друг, — донеслось из темноты.

— Наш уговор остается в силе?

— Не сомневайся, одаренный, действуй.

Тристан достал из-под одежды веревку и бросил в яму. Закрепить ее не за что, и ему пришлось попросить сестру помочь. Если бы маг выбирался дольше, они не смогли бы удержать его.

— Твоя сестра? — с интересом спросил мужчина, указывая на безвольно опустившуюся на землю девушку.

Грязный, окровавленный, в одних кожаных штанах, он, тем не менее, выглядел внушительно. Возможно, из-за седых волос, достигавших плеч.

— Да, ее опоила чем-то шаманка, ты сможешь помочь?

Маг пожал плечами и прикоснулся к горлу, на котором поблескивал кристаллами хианита ошейник:

— Смогу узнать, когда сниму его.

Рядом раздался смешок. И в круг света, отбрасываемый костром, вошла колдунья. Старуха улыбалась. И ее улыбка обещала неприятности.

— Зря ты пришел к нам, ищущий. Зря не поверил, что в нашем роду одаренных нет. Зря понадеялся, что с помощью мальчишки сможешь сбежать. Зря… Теперь не только ты умрешь, но и щенок!

Четыре здоровых Кочета хмуро окружили беглецов. Тристан пытался сопротивляться, вырывался, звал сестру…

Измученный пребыванием в яме маг не оказал никакого сопротивления. Его скрутили и бросили на траву, лицом вниз. Колдунья рода увлеченно наблюдала за расправой.

— Об одном жалею… Не верил слухам, что Кочеты приняли чужую религию и приносят в жертву Танатосу магов, — прошипел маг и охнул, когда один из степняков ударил его ногой под ребра.

— Наш род восхваляет Зиждителя! Мы никогда не убивали магов до тебя, — возмутилась колдунья. — Лучше молчи, маг, ведь умереть можно по-разному!

— А наша мать? — прошептал горько Тристан. — Разве неволя и шестнадцать лет в хианитовом ошейнике — не убийство?

— Селин виновата сама. Она могла добровольно остаться с выбравшим ее главой. Но не захотела, не оставив нам выбора, — прошипела колдунья и дернула за руку Лазурит, поднимая девушку с земли.

Маг словчившись, повернул голову к старухе и, глядя в глаза, холодно произнес:

— Спасибо.

— За что? — старая женщина вдруг ощутила, как липкий страх прикасается к ее душе.

— За правду. Мне нужно было знать причину, почему мага, мою дочь, удерживали в этом гадючнике.

Сразу после этих слов на спине мужчины проявилась магическая татуировка — пылающий алый круг. С чистого звездного неба ударила молния, четко выбрав цель — шею мага. Яркая вспышка ослепила всех.

Когда Тристан смог снова видеть, маг стоял над мертвыми Кочетами, держа колдунью за горло. Ошейник валялся на земле.

— Сейчас я заберу своих внуков и уеду, — он говорил властно, словно имел право повелевать. — Я не щажу ваш род — я оставляю за собой право мести. Передай всем: я могу прийти в любой час, и найду вас в любом месте. И тогда не пощажу никого.

Маг брезгливо разжал руку и повернулся к ошарашенному Тристану.

— Осторожно! — вдруг закричал парень.

Поздно. Из палки шаманки вырвалась зеленая плеть — и ударила по магу. Синее сияние вспыхнуло вокруг мужчины, поглощая колдовство.

— Как грубо, — сказал маг и, слегка взмахнув открытой ладонью, невидимой волной отшвырнул колдунью на камень. — Мало чести биться со старухой… Хватит баловства. Я подарил тебе жизнь, цени это.

Они ехали под стремительно светлеющим небом. До восхода солнца оставалось совсем немного. По-осеннему холодно и сыро. Маг зябко кутался в куртку, снятую со спящего сторожа. Тристан болтал без умолку, благо стараться приходилось за двоих: Лазурит находилась под властью зелья.

Девушка делала все, что ей говорили, и отвечала на простые вопросы. Но глаза ее оставались пусты, с остекленелыми зрачками.

— Лазурит… что за странное имя для моей внучки выбрала моя дочь, — задумчиво проговорил маг. — Селин любила легенды погибшего мира, я был уверен, что и детей она назовет именами древних героев.

— Вы правы, так меня нарек отец, — внезапно ответила девушка. — Мама наедине называла меня Сиеллой. И я хочу, чтобы имя, данное степняками, было забыто.

— Хорошо, Сиелла, — наклонил голову в знак согласия маг. — В свою очередь попрошу не быть со мной такой официальной, ведь я твой дед.

— Как скажешь, дедушка.

— Нет, Сиелла, зови меня Хариусом. Мы должны скрыть наше родство, на то есть серьезные причины. Ты также должна звать Тристана не братом, а… скажем, дядей.

— Но…

— Тише, дети, я все объясню…

Над путниками занималась заря. Желтые, розовые, оранжевые цвета и оттенки смешивались на синем полотне неба.

* * *

Альберт убрал ладонь со щеки Сиеллы. Прошло не больше минуты, а такое впечатление, что пролетели часы.

Магистр Земли с первых дней подметил особое отношение магистра Хариуса к синеволосой ученице. Мог ли он догадаться, что Сиелла — его внучка? Мог. Девушка похожа на свою мать, которую долгие годы считали погибшей. Селин, Александра (сына Вариора Эспинса) и Дину, внучку тогдашнего магистра ордена Воздуха, выкрали почитатели культа Башевиса, чтобы выторговывать у Дюжины некоторые уступки. Лишь у Альберта не нашлось близких, которыми можно шантажировать.

Юных магов искали все члены Братства. Безуспешно. Похитителей нашли, а следы детей потерялись. Лишь через год Дину выкупили на рабских торгах и вернули деду. Что с остальными заложниками, девочка не знала. Вариор Эспинс искал Александра долго и со временем отчаялся, а вот Хариус продолжил поиски дочери и много лет спустя нашел уже внуков.

После того похищения к законам Антара-Микаэль добавили следующий: «Магистры и хранители орденов не имеют права на семью до тех пор, пока состоят при власти». Длительные связи и любые сильные привязанности также не приветствуются и могут подвергнуться порицанию. Была одна лазейка в законе, но ею никто еще не воспользовался.

Тяжело вздохнув, Аль с завистью подумал, что род Хариуса дает Межграничью четыре поколения магов фиолетового луча без перерыва. Чрезвычайно щедрый подарок богов. Однако и платить приходиться соответственно. Воспоминания Сиеллы еще раз подтвердили, каким все-таки талантливым артефактором был тринадцатый магистр ордена Воды. Создать заклинание-татуировку, разрезающее молнией хианитовый ошейник — немыслимо, поразительно!

Впрочем, немыслимо и то, что старый маг решил пристроить своих внуков на руководящие должности Братства. Сиеллу сделать магистром он сумел, благо повелевала девушка Водой, как и дед. А вот с Тристаном не повезло. Альберт самодовольно усмехнулся, вспоминая, сколько приложил усилий, чтобы молодой маг не стал хранителем ордена Земли. Магистр землевиков даже продвинул вперед Вейру, хоть та и не так талантлива, как брат Сиеллы. Была талантлива, мысленно поправил себя Элевтийский.

Магистр Земли почти нежно похлопал магессу по щеке.

— Наконец-то, думала, что вы никогда не объявитесь, — прошептала магистр, с трудом разлепив пересохшие губы. — Есть попить?

Альберт отцепил от пояса фляжку с бодрящим эликсиром, прозванным в шутку «живой водой». Магесса аккуратно, стараясь не разбудить мальчишку, потянулась за зельем и сделала большой глоток.

— Пол считал отпечатки нашего пакостника, — стразу к делу перешел магистр Земли.

— И? — Сиелла нетерпеливо приподняла бровь. — Куда привел след?

— К дому, где останавливается агграсский посол.

— Ну, и дела, — магистр Воды покачала головой. — И что теперь делать? Герцог Доминни еще тот фрукт, он не станет с нами сотрудничать. А допросить его без дипломатического скандала не удастся.

Альберт Элевтийский задумчиво уставился в стену пещеры.

— Мы поступим следующим образом. Ты вернешься в резиденцию, приведешь себя в порядок, позаботишься о своем хранителе и ламчерионе, — магистр Земли небрежно махнул в сторону пегаса. — Я вернусь на прием и побеседую с герцогом. Что-нибудь да выйдет.

Сиелла возражать не стала. На сегодня свою порцию героизма она получила. Обессиленная, с раненным другом и испуганным детенышем пегасов на руках, она жаждала одного, нет, двух вещей: принять ванну и уснуть.

Альберт и часть магов ушли первыми. Пол продолжал осмотр пещеры, остальные сооружали носилки из плащей для хранителя и ослабленного маленького ламчериона.

Сиелла, в меру возможностей приводившая одежду в пристойный вид, обнаружила на ней волос магистра Земли. Призвав блуждающий светлячок, она интуитивно осмотрела золотистую находку. У самого корня волосок отливал серебром. Магесса пренебрежительно усмехнулась. Красить волосы, чтобы скрыть седину? Гм, до такой степени тщеславным она Альберта не считала…

* * *

Тристан нетерпеливо мерил комнату шагами. На душе тревожно. Сиеллин крик о помощи застиг Альберта прямо посредине разговора с имперским магом и принцессой, и магистру пришлось рассказать дяде, что его племянница в опасности.

Маг порывался пойти вместе со спасателями, но Альберт высказался против, приведя веские доводы. И один из них — поиск пророчества Микаэль.

Теперь Тристан умирал от беспокойства. Его единственный родной человек оказался в ловушке, а Верховный магистр заставил рыться в древних дневниках!..

В дверь постучали. Маг торопливо распахнул дверь.

Смазанное черное пятно ринулось на него, сбивая с ног. Острое жжение в груди…

— Уверен, ты знаешь, что это. Но на всякий случай напомню — пиявник, — хрипло прозвучало с порога. В жилище мага неторопливо вплыл Эвгуст. — Если не будешь дергаться и сделаешь, как я скажу, останешься жив. Начнешь снимать его самостоятельно — захлебнешься в крови.

— Что тебе нужно? — возмущенно спросил Тристан, поднимаясь с пола.

Кожа на груди немилосердно пекла. Расстегнув рубашку, он увидел багровые пузыри, как при ожоге.

— К тебе скоро придет двойник принцессы. Ты должен уговорить девушку покинуть дворец и отправиться прямиком к Регине.

Маг понимающе воззрился на Эвгуста:

— Пытаешься добраться до принцессы Мариэллы через ее тетку? Умный ход. Но как мне заставить Эву сбежать из дворца? Не уверен, что она жаждет вернуться к жрицам.

— Что ты ей наплетешь, не моя головная боль, — жестко отрезал Эвгуст. — Жить захочешь — найдешь причину. Эва должна покинуть дворец до рассвета, или ты подохнешь, маг.

Глава 14. Башня мага

Семиград, Северная империя,

31-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Горящие желтые глаза глядели на меня из темноты. Замерев в неудобной позе, я наивно надеялась, что тварь образумится и не станет нападать. Попутно молилась богам и ругала себя за беспечность и ту умную мысль, из-за которой здесь оказалась…

А оказалась я в ловушке из-за «папочки». После отвратительной «семейной» сцены меня долго трясло от злости. Император измывался и оскорблял, словно я была его рабыней, а не наемницей… Да и напряжение из-за коронации все еще не ушло. Ведь я приготовилась умереть и долго не могла поверить, что осталась жива. Еще эти странные ощущение, возникшие во время коронации, но о них потом. Слишком ярки они и остры…

Ситуация беспросветная. С одной стороны — император и колдун, требующие исполнять обязанности принцессы и дальше. С другой — Артур и посол Аг-Грассы, желающие моей смерти. Да и вопрос с присутствием души Грэма в моем теле так и не решен. Хотя… возможно, уже ночью мы получим избавленье.

Я пережила очередное покушение, избежала участи быть поджаренной Звездным венцом. Может, благосклонность богов все еще со мной? Может, у меня получится обходными путями пробраться к Тристану?

Грэм не осудил эту идею, и, набросив теплый халат, я отправилась в башню мага, и путь мой лежал мимо музея. Горгоры одобрительно обнюхали мои ладони и после дани в виде почесывания спинок выпустили из покоев.

Звуки веселья слышны и в семейном крыле дворца. Порой меня умиляет свойство людей продолжать праздник, когда уже отсутствует сам виновник торжества… Ну да ладно, до рассвета пять часов — все-таки я рано покинула гостей. И это мое право.

В выставочном зале тихо. Рассеянный свет двух камней-светляков позволяет видеть лишь часть экспонатов, остальные скрывает темнота. Чучела редких животных Межграничья в бледно-желтом свете лампад вызывают стаю мурашек, которые бодрым маршем прошли по всей спине. Прошлый раз, собираясь к Тристану, я не дошла сюда каких-то пары метров, остановленная Аташем. А сегодня он вроде не собирался выпрыгивать из темноты, и я немного успокоилась.

Идея выставить на всеобщее любование чучела монстров Межграничья пришла в голову нынешнего императора. Ничего не скажешь, гениальная мысль!

Здесь наиболее полная коллекция, даже у ордена Земли такой нет. А я, привереда, за шесть лет пребывания во дворце так и не рассмотрела это собрание мертвечины ближе. Как подумаю, что вон та, хвостатая тварь с иглами на загривке еще несколько лет назад летала, дышала и пожирала людей, — становится не по себе. Или вон та группка, семейка сердцеедок, таилась во тьме в ожидании часа, когда жертва уснет. Или тот упитанный мусорщик, совсем недавно лакомившийся трупами на кладбищах и не брезгующий тяжело раненными воинами на поле боя. Или вон тот обладатель желтых мигающих глаз в углу… Мигающих глаз?!!

Я замерла. Нет, мое больное воображение не разыгралось. Или маги-таксидермисты создали свои детища правдоподобно живыми, а я не знала, или среди чучел находится живая тварь…

Горящие желтые глаза продолжали глядеть на меня из темноты. Заметит или нет?.. Я стояла, стараясь дышать тише. Я просила Судьбу не наказывать за плохую службу и пренебрежение предписанных правил для ее жриц. Лишь бы меня не заметили, лишь бы…

Меня заметили… Желтые глаза стали двигаться в мою сторону.

Ладони нервно сжали холодные рукоятки пламенных кинжалов. Единственное доступное мне магическое оружие никогда не подводило, являясь по первому зову.

Светящиеся глаза выплыли из тьмы… и я с облегчением рассмеялась.

Горгор, чуть виляя хвостом, приблизился и ткнулся шершавой мордой в ладонь. Кажется, я начинаю привыкать к этим чешуйчатым «поклонникам». Естественно, я не забывала, что твари, хоть и ластятся точно щенки, все-таки опасны. Им ничего не стоит разорвать человека за пару секунд.

Пока я искала нужный узор на барельефе, занимавшем всю западную стену зала, горгор тревожно принюхивался. Есть! Я нашла нужную выемку. Нажав на нее и добавив толику магии, бросилась к противоположной стене. Горгор не зря тревожился — до меня долетели обрывки разговора.

Тайный проход между стен, сетью опутывающий дворец, мне показал Тристан. Правда, мне известны два входа в лабиринт, и второй находился на кухне. Птицеящер сунулся было за мной — я оттолкнула наглую морду ногой и закрыла проход. Вовремя. В зал кто-то зашел. Я решила подождать и убедиться, что за мной никто не следил.

Акустика здесь отличная. Смех, нежный шепот и звуки поцелуев… Ну, а затем раздался женский визг. Видимо, горгор разрушил романтику, явившись пред отуманенные страстью очи парочки. Ну и ладно, пускай развлекаются! Ничего он им не сделает без приказа Эвгуста…

Во всех историях, преданиях и сказках, что я слышала или читала, великий маг жил в башне. Тристан не был исключением. Бодренько протискиваясь между стен, я скоро оказалась перед ложной стеной, которая прикрывала вход в обитель моего учителя. Надеюсь, он уже вернулся и еще не лег.

Тристан не спал. Войдя, я окунулась в такую знакомую и успокаивающую атмосферу апартаментов учителя. Этим комнатам неведома тишина — десятки, нет, сотни часов равнодушно отсчитывают бег времени. Тристан собирает старинные или необычные часы: настенные, напольные, настольные, подвесные, песочные, водяные — и вся эта поистине пугающая по величине коллекция размещалась в покоях мага.

Бегло оглядевшись, я увидела разбросанные листы на столе, бутылку вина и несколько хрустальных бокалов.

— Эва? Что случилось, девочка моя? — учитель выглядел обеспокоенным.

— Пока ничего страшного, не тревожься. Ждешь гостей? Если вашего Верховного, то я сбегаю за ядом.

Тристан подавил усмешку:

— Нет, с Альбертом мы наговорились на балу.

— А кого тогда?

— Любопытная магесса не выбралась из запретного леса.

— Прости, ничего не могу с собой поделать, — сделав смущенное лицо, я присела в одно из особенных кресел учителя.

Как живая, зачарованная мебель содрогнулась и подстроилась под мои габариты — и это не было единственной ее особенностью. По приказу хозяина она могла вцепиться в неугодного гостя и слегка (или даже не слегка!) его придушить. Когда мне было шестнадцать, я жутко боялась, что учитель за плохо выученный урок мог натравить ее на меня. Слава богам, ему и в голову не приходила наказывать таким образом.

— Итак, милая, слушаю тебя, — учитель опустился в кресло-близнец напротив.

— Не знаю с чего и начать… В общем у меня неприятности.

— А когда их у тебя не было? — учитель вздохнул и бросил взгляд на огромные часы с серебряным циферблатом.

Как сказать, что в твоем теле живет душа твоего погибшего телохранителя? Хм, почти каламбур: в твоем теле твой телохранитель, а, главное, пошло… и правдиво. О том, что в одном теле может быть две души, я слышала. Такая ситуация была обычной среди служителей Башевиса, стремящихся стать демоноподобными и получить невероятную силу. Но я-то не стремилась кому-то уподобиться, то есть одемониться?!.

— Милая, ночь на исходе, — напомнил Тристан. — Может, зайдешь в другой раз? Мне некогда играть в молчанку — скоро должны прийти за воспоминаниями Микаэль, а я так и не нашел нужные страницы.

Я с интересом посмотрела на ворох листочков, исписанных мелким почерком. Значит, вот они какие эти легендарные воспоминания! Кучка бумажек с закорючками. Теперь понятно, почему пророчества предтечи магов такие туманные и не до конца расшифрованы — их жутко тяжело читать.

— А почему они у тебя? Я думала, что это одна из реликвий императорского рода и находится в сокровищнице, а она так запросто валяется у тебя на обеденном столе.

— Нет, это магически созданная копия, одна из трех. Дневник, действительно, под охраной. Кое-кому понадобился оригинальный текст последнего пророчества императрицы, и я теперь ищу его как дурак…

— Хочешь, я помогу? Что нужно искать? — я поспешила утащить часть листков, чтобы учитель оставил сомнения.

Маг устало потер виски. М-да, этот кто-то (подозреваю, что Альберт Элевтийский) настоящий садист, раз заставил Тристана копаться в бумажках после напряженной коронации и расслабляющего застолья.

— Откладывай в сторону все страницы, где говорится о Грани и ее вратах.

Какое-то время мы молча шуршали бумагами. Мне пока не везло, и нужные слова все не встречались. Но зато страницы с именем Эвгуста словно сами лезли в руку. А ведь о враге нужно знать все? Поэтому такие записи я аккуратно складывала в отдельную стопку.

— Может, все-таки расскажешь, что произошло? — спросил Тристан, не поднимая головы от записей.

— Может, все-таки и расскажу, — скрывать правду, нет смыла. — Грэм не погиб. Он живет во мне.

Тристан смотрел на меня как на блаженную.

— Эва, ты снова курила черный мох? — от строгости в его голосе заболели зубы.

— О, боги Семиграда! Стоило всего лишь раз поддаться любопытству — и вы с Грэмом напоминаете при каждом удобном случае!

— А нечего было слушать Зоора! Лулианский принц еще тот обалдуй, а ты повторяешь за ним как неразумное дитя. Он дурно влияет на тебя.

Похоже, учитель собирался перемусоливать давнюю историю.

— Последний раз я общалась с Зоором полгода назад. О каком влиянии идет речь? И я не курила, а душа Грэма, на самом деле, вселилась в мое тело! Мы можем доказать!

Тристан как-то странно оживился. Похоже, он готов мне поверить.

— Ну и как вы, — он преднамеренно подчеркнул слово «вы», — докажите?

— Спроси меня о чем-то, что ведомо лишь Грэму. К примеру, о какой-нибудь беседе или событии, известной лишь вам двоим

Маг просветлел лицом и, улыбаясь, спросил:

— Что обещал сделать Грэм, если еще раз поймает тебя с принцем во время прогулки по ночной столице?

— То, что мой телохранитель грозился сделать принца хромым на обе ноги, можно и догадаться. Задай вопрос сложнее.

— Хорошо, тогда скажи, в какой стране сатуриец собирался продолжить службу?

— Моя охрана — последнее его задание. Грэм собирался вернуться в Сатур и создать семью.

Тристан задумчиво кивнул. Что-то не нравятся мне перемены в настроении учителя — он как-то сразу подобрался, глубокая морщина перечертила переносицу, выдавая обеспокоенность.

— Когда ты узнала, что делишь с Грэмом одно тело на двоих? И не опускай детали, важна любая мелочь, — маг налил большую чашку успокаивающего отвара и принес несколько тарелочек с угощением.

Попивая чай и с аппетитом, точно и не сидела за праздничным столом, вгрызаясь в соленое печенье, я поведала учителю все без утайки. Почти без утайки. Почему-то стыдно признаваться, что Эвгуст поставил на мне метку. Серый мотылек больше не подавал признаков жизни, сидел себя спокойно на моей коже, вот пусть и сидит себе так дальше. А то ведь учителю еще захочется провести над ним какие-то исследования — и мне потом новую кожу отращивай.

— Ты поможешь нам? — я умоляюще посмотрела на учителя, закончив рассказ. — Ведь можно как-то перенести душу Грэма в другое тело? Мертвое, бесхозное, но свежее?

Учитель подавил нервный смешок. Заложив руки за спину и слегка сутулясь, он молчаливо ходил по комнате то хмурясь, то светлея лицом. Одна из странных привычек учителя — ему плохо думается без движения.

Ничего не говоря, Тристан зажег курильницу в форме треножника и засыпал в нее измельченные в порох травы. Дивный аромат скошенного луга и чего-то еще незнакомого заполнил комнату. Запах пьянил, разливая по телу чувство истомы. Ну и кто после этого любитель дурманящего зелья?!

Комната медленно кружилась, я старалась не уснуть, но манящая темнота искушала покоем…

Настойчиво потормошив за плечо, учитель заставил проснуться.

— Прости, лишь усыпив твоего «соседа», мы сможем поговорить один на один. Ты помнишь, я рассказывал о культе Башевиса? Ну, про Йоса Башевиса, мага, которого Братство лишило сил? Как ты знаешь, он принял в свое тело дух демона, выиграл поединок воли и получил все могущество соперника. Демон — как бы лучше объяснить? — растворился в теле мага. Пример Йоса вдохновил обычных людей на подобные ритуалы, дающие силу тем, кто не имеет магического Дара. Помнишь?

Я кивнула, отвечать не было желания. Башевисты объявлены вне закона в империи и большинстве государств Межграничья. Они призывают в наш мир низших демонов. И чаще всего проигрывают битву с новой сущностью, теряют свою личность, поглощенную монстром. Таких вот одержимых безумцев, жаждущих крови и власти, отлавливают и уничтожают маги.

— К чему ты вспомнил Башевиса? — прошептала я, с трудом разлепив непослушные губы. — В меня ведь вселился не демон?

— Но принцип тот же: кто сильней, того и тело, — расстроено произнес учитель и потер подбородок с едва заметной щетиной. — И не делай такое страшное лицо, девочка! Я знаю, Грэм никогда не обидит тебя по своей воле, но выбора у него нет. Пойми, Эва, таковы законы природы: две души не могут находиться в одном теле.

— И что мне делать? Разве ты не знаешь, как вытянуть его из меня?

— Прости, Эва, я не знаю, — смущенно произнес Тристан и потер кончик носа. — Мне ведомо, как убивать одержимых, но не как рассоединять слившиеся сущности.

— Но наши души не едины, — возразила я, окончательно прогоняя сонливость, — должен быть способ спастись, и я его найду.

— Тогда ты поспеши. По-видимому, до слияния и подавления твоей сущности столько времени, сколько и при одержимости обычным демоном.

— Сколько, Тристан? — страх отрезвил полностью.

— Если начать отсчет с того дня, когда тебя пытался убить Аташ, осталось два лунных цикла. Мой совет: постарайся управиться за один.

Учитель с трудом отодвинул от стены высокие, в рост человека, часы. Быстрое движение чутких рук — и в стене открылась потайная ниша. Пока маг возился в своем тайнике, я вяло размышляла, к кому еще можно обратиться за помощью. Странно, но в голову пришло только одно имя — Эвгуст. Кстати, об Эвгусте. Я воровато оглянулась на учителя и засунула отложенные записи о черном колдуне в карман халата.

— Вот, — учитель положил на стол три серебряные булавки, такими обычно пользуются портнихи, и снова уселся в кресло. — Это артефакты переноса, для активации не требуется магия, всего лишь капля крови. Увы, они слабые — перемещаться можно на расстояние, которое покрывает путешественник за трое суток верхом на лошади. И, естественно, ты должна знать место, куда стремишься попасть.

— Телепортацию ведь запретили!

Тристан снисходительно улыбнулся:

— Поверь мне на слово, на артефакты переноса запрет не распространяется. Расходуй экономно, Эва. Больше выделить не могу, их осталось очень мало, а маг, который их создавал, унес секрет в могилу.

— Но зачем куда-то ехать? Разве я не могу найти ответ здесь, в столице? Пороюсь в имперской библиотеке, да и Эвгуст может что-то подсказать.

— Эвгуст?! — от возмущения Тристан задохнулся. — Эвгуст?! Да ты знаешь, что он с тобой сделает, будь его воля? Это сейчас он с тебя пылинки сдувает… Если кто и поможет тебе, то Верховная жрица Судьбы. Этой ночью отправляешься к Регине, ясно? Помощь у храма проси через нее, иначе жрицы бессовестно воспользуются твоим положением и потребуют вначале ответных услуг.

— А знаешь, Тристан, после окончания договора с императором я ведь не собиралась возвращаться в храм, — мне грустно и обидно до слез.

Я не хочу возвращаться в Храм! Я так ждала тот день, когда смогу покинуть дворец и пойти по жизни своей дорогой. Стать, наконец, самой собой, никого не играть, ни от кого не зависеть, никому не подчиняться. И наконец-то отыскать свою мать.

— Знаю, Эва, знаю, — маг тяжело вздохнул. — Разговаривая с Региной последний раз, мы пришли к выводу, что возвращаться тебе не обязательно. Шесть лет работы на храм вполне покрывают долг за приют, обучение и воспитание.

— Если вернусь, меня снова заставят кем-то стать, а я не хочу, Тристан, не хочу, — вкладывая в каждое слово горечь понимания своего положения, я впервые изливала учителю душу. — В детстве меня дразнили безликой тварью, крадущей чужую внешность. И только после первого задания жрицы осознали мою ценность — и стало еще хуже. Игра в принцессу Мариэллу на шесть лет избавила от череды превращений, но я устала. Я хочу побыть немного собой, пока окончательно не срослась с маской.

— Сожалею, тебе придется вернуться в храм и попросить совета у Оракула.

— Хорошо, Тристан, я найду Регину. Но к чему такая спешка?

— Вспомнив пророчество Микаэль. Братство решило, что Эвгуст принесет принцессу в жертву, дабы уничтожить Грань. Они хотят тебя защитить, увезя в безопасное место. Этим вечером Альберт рассказал план твоего похищения.

Я улыбнулась. Становится все интересней и интересней.

— Грани ничто не угрожает — Эвгуст знает, кто я.

— А Дюжина не знает! И я не могу подойти к Верховному магу и запросто сказать: Аль, вы зря суетитесь, настоящая принцесса в безопасности, а ложная, которую вы хотите спасти от жертвоприношения — многоликая! — Тристан произнес длиннющую фразу на одном дыхании и рассерженно вскочил с кресла.

После Второй войны Пепла, когда от сотен селений и десятка городов осталась выжженная, покрытая прахом земля, маги заключили перемирие с народом меняющихся. Многоликие без особых на то причин не посещают Северную империю, а маги в свою очередь оставляют их в покое и не разжигают в народе ненависть. В действительности, если верить Тристану, Братство не упускало возможности отлавливать многоликих поодиночке даже в тех странах, где к ним относились лояльно. Впрочем, от опытов над хэмеллом не откажутся ни жрецы Жизни, ни некроманты. Именно поэтому я не стала спрашивать учителя: знают ли маги, как вынуть из тела лишнюю душу. Окончить свою жизнь в их пыточных подвалах я не собираюсь.

— Хорошо, через час буду готова к свершению побега. Артефакт можно активировать во дворце?

— Нет, защита не пропустит. Выбраться в город ты сможешь? Как-то ведь сбегала на встречу с принцем Зоором? Оказавшись в точке перемещения, найди безопасное место, где сможешь пересидеть три-четыре дня, пока сыскари будут злобствовать на торговых трактах. Таким образом, ты позволишь погоне оказаться впереди себя и сможешь воспользоваться этим.

Тристан протянул бумажный пакет.

— Я хотел помочь тебе сбежать от храма и подготовил легенду. По ней ты — магесса, мечтающая стать охотницей. Здесь все, что потребуется для поступления в Пармильскую школу охотников на нежить. Держись легенды, и убережешься от многих неприятностей странствия, ведь охотников уважают и побаиваются. Постарайся найти спутников, не разговаривай с подозрительными личностями и не путешествуй по ночам.

— Не волнуйся, мамочка. — Всегда хотела сказать эту фразу! — Я буду очень осторожна.

Тристан погладил меня по волосам.

— Все очень серьезно, Эва. Мне тяжело отпускать тебя одну, но по-иному нельзя, — маг утомленно потер переносицу. — И еще. Не рассказывай Грэму о нашем разговоре. Конечно, сатуриец за шесть лет не раз рисковал своей жизнью ради тебя. И все же особо не надейся на него.

— Но почему, учитель?

— Ты не заметила, что перенимаешь его привычки?

— Что?!

Землевик указал рукой на мой недопитый чай:

— Вместо любимых засахаренных фруктов ты выбрала другое угощение, то, что предпочитал Грэм. И даже не заметила! Слушай внимательно, Эва. Как личность он старше и опытнее тебя. Его железная воля и сила духа с легкостью сломят твое сопротивление. Сам того не подозревая, он начнет брать над тобой верх, пока не станет абсолютным хозяином твоего тела. Поверь мне, тебе нечего противопоставить ему.

Я ушла от Тристана с горстью редких артефактов, пакетом охотничьих аксессуаров и отвратительным настроением. Первые два жизненно необходимы, а вот от третьего поможет избавиться набег на кухню. Тем более что нужно договориться с повором о выходе в город.

* * *

Вода остыла, и новый облик почти готов.

Когда мне исполнилось семь лет, я решила, что выросту и стану самой прекрасной женщиной Межграничья. Мной будут восхищаться, со мной все захотят дружить. И однажды меня, такую чудесную, похитит злой жрец Жизни, а прекрасный могущественный маг спасет и предложит стать его женой. Замужеством мои мечты и заканчивались, дальнейшего развития событий я просто не представляла.

Года через три мечта поблекла, столкнувшись с несладкой правдой жизни. Жрецов Жизни простые девчонки интересуют редко, могущественные маги женятся на сильных магессах, а красота относительна. Кому-то нравятся темненькие, а кто-то без ума от рыжих.

Впрочем, я особо не расстроилась. К тому моменту у меня открылись способности менять внешность, и жрицы рассказали о меняющихся. Что это? Особенность моего организма? Какая-то своеобразная магия, присущая многоликим? Я не знаю. Но с того момента моя жизнь превратилась в карнавал со сменой масок.

Пошатываясь, я выбралась из воды. Зеркало отображало незнакомую девушку.

Четкие черты лица, немного грубоватые и слишком яркие для золотоволосой блондинки. Серые глаза, над верхней губой запоминающаяся родинка, гибкая фигура. Ничего особого, но и не страшная. Аккуратно укоротив влажные волосы, я превратила отрезанную косу в пепел. Легенькое очищающее заклинание также уничтожило все до последнего волосы на мебели и полу. Если я сбегу… когда я сбегу, преследователи не смогут использовать их для изготовления следящих амулетов.

После смены облика или восстановлений каких-либо повреждений всегда хочется есть, и я голодным горгором набросилась на всю ту снедь, что принесла с кухни. Кроме внезапного жора, главный повар хранил еще один секрет принцессы. Она, то есть я, пользуясь черным ходом для поставщиков и слуг, сбегала по ночам в город. Естественно, одна я на такое не решилась бы. Моим компаньоном был старший лулианский принц, не раз приезжающий с дипломатической миссией в Семиград. Благодаря Зоору я побывала на кулачных боях, в таверне для охотников, в театре иллюзий и на городских карнавалах. Мы часто гуляли по ночным улицам, болтая и смеясь. Рядом с принцем уютно и легко, я забывала, кто я на самом деле. Я была просто девушкой, очарованной молодым человеком.

Грэм злился, когда они с Тристаном находили нас (а разыскивали нас в самых, по его мнению, опасных местах), и ругал Зоора. Принц очаровательно улыбался и уверял, что сумеет защитить наследницу Севера. И это злило Грэма еще сильнее.

Может быть, со временем мне разрешили бы такие прогулки в компании Зоора, приставив одного из телохранителей. Но однажды нас поймали в притоне для черни. И я в тот момент попробовала курить черный мох, вызывающий у магов всплеск ясновидения. Лулианский принц был сам не рад, что поддался на мои уговоры, а тут еще взбесившийся Грэм нагрянул не кстати. В итоге мои беспечные прогулки прекратились вообще — сатуриец ночевал в моих покоях все то время, пока принц Лула гостил в Семиграде. Сейчас это смешно вспоминать, а тогда я не разговаривала с телохранителем неделями.

И в эту ночь мне без труда удалось уговорить Олива помочь одной моей знакомой выбраться из охраняемого дворца. Отправляясь менять внешность, я предупредила, что светловолосая девушка придет через час, без меня.

«Узнал бы я об этом год назад, повару пришлось бы туго, — мой внутренний голос заговорил как всегда не вовремя. — Глупая, глупая девчонка…»

Я не стала отвечать. К чему? Он никогда не поймет.

«Могу с этим не согласиться, но времени мало. Будь добра, сходи в мою комнату за деньгами».

«Зачем? Немного наличности у меня есть, да и от исчезновения пары колец — император не обеднеет!»

«Да, император не разориться, но первый же ювелир, котрому ты попытаешься продать драгоценности, сдаст тебя страже. Возьмешь деньги в моем тайнике, да и оружие нам не помешает».

«А ты не мог предложить мне это до того, как я сменила облик? — моему возмущению нет предела. — Если меня сейчас схватят, второй возможности совершить побег не будет».

Злая, как пегас без наездника, я сложила драгоценности в шкатулку. На туалетном столике лежал цветок, подаренный шутом. Странный аромат у растения — тягуче-нежный, волнующий. Я вдохнула его — и тут цветок вспыхнул. От неожиданности, я бросила подарок на ковер. И на пол вместо странного растения плавно опустилась записка.

Пара строк заставила сердце забиться сильнее: «Тайнам прошлого пора возникнуть из забвения. Задержись завтра в молельне храма — я приоткрою завесу».

Вот так всегда! Стоило собраться в бега, как начинается самое интересное. Очередная насмешка Судьбы, не иначе!

«У нас мало времени. Мы должны спешить, разрешаю открыть тайную дверь».

Грэм подозрительно легко воспринял новость, что у нас осталось чуть меньше двух лунных циклов до гибели и нам следует спешить в храм Судьбы. Его также не насторожило, что он потерял со мной связь и не смог слушать розговор с Тристаном. Впрочем, такое, как он признавался ранее, уже случалось.

Мне везло: я легко открыла секретную дверь между моей гардеробной и спальней телохранителя и забрала из тайника, все что указал сатуриец. В наследство от Грэма мне достались: три с половиной сотни северинов, абола, то есть непромокаемый воинский плащ, легкий арбалет, короткий меч, ножи и сюрикэны. Все это со сменной одеждой и пакетом Тристана я засунула в походную сумку.

Из потайного ящика гардеробной я достала мужскую одежду, в которой не так давно щеголяла инкогнито по столице.

Еще я не забыла захватить единственную вещь, которая принадлежит мне с самого рождения. Кольцо. Простое кольцо, которое нашли в моих пеленках. Женское украшение из меди, без каких-либо особых примет, кроме глубокой царапины изнутри ободка. Украшение не представляет ценности, наверное, поэтому его у меня и не отобрали. В годы обучения я носила его на нитке, и когда приходилось особо тяжко, оно напоминало, что если самые родные предают, то чего ждать от посторонних? Подобные утешения помогали переносить обиды и насмешки остальных падчериц Судьбы.

Да, я никогда не прощу свою мать за то, что она меня бросила. Но когда-нибудь благодаря кольцу я найду ее и потребую назвать причину предательства.

В последний раз окинув свои покои придирчивым взглядом, поняла, что уже тоскую. Тоскую по «серым» будням принцессы, по ненавистным обязанностям, этикету, по фрейлинам и дворцовым интригам, по великолепным нарядам и даже по тому бодрящему ощущению, которое возникает всякий раз после неудавшегося покушения на мою особу. Глупо? Наверно. Но зато честно. Как бы я не лукавила, мне понравилась роль принцессы.

Олив в волнении то и дело промокал платочком лоб. Любимый кулинар императора, нервно озираясь и жалобно вздыхая, почти силой затолкал меня в бочку из-под пива.

— Спасибо, риэл Олив, — придержав крышку, с чувством поблагодарила я повара.

— Никогда не думал, что буду кому-то помогать выбраться из дворца… Благодарите принцессу, риэлла, только ей я готов оказать подобную услугу, — и кулинарный гений запечатал бочку, едва не стукнув по голове крышкой (интересно, был бы он аккуратней, если бы я не сменила внешность, а убегала бы в облике принцессы?).

Очередная телега с пивом следовала прямо на Хрустальную площадь — жители и гости столицы по обычаю будут праздновать до полудня. Потом несколько часов на сон — и народное гулянье продолжится. Аристократы покинут свои покои к вечеру, когда начнется бал.

Сидеть в дурно пахнущей бочке — малоприятное занятие, и Грэм старался развлечь меня разговором о нашем будущем путешествии. Я хотела перенестись в Итэрион, крупный торговый город в Рионской провинции, где можно приобрести лошадь и недостающее снаряжение. Сатуриец считал мое решение неразумным и настаивал на маленьком поселке, в котором мы останавливались на ночь во время дипломатической поездки в Хевикан.

Мы подъезжал к площади, а наш спор ни к чему не привел. Появление очередной порции хмельного пойла встречали радостные крики. Меня ощутимо встряхнуло, когда гуляки стали скачивать бочки с подводы. Я сгруппировалась, зажав амулет переноса в кулаке. Слегка затошнило, когда дошла очередь до моего гробоподобного пристанища и бочка оказалась на земле.

— Э! Да тут пустышка! Нас надули, жадные сволочи! — праведное возмущение послужило сигналом к действию.

Выбив ногами дно, я, как можно шустрее, выскочила из бочки и оказалась посреди огорченных любителей пива.

— Держи пацаненка!

Злобное выражение мятых рож говорило о том, что «пацаненка» сейчас будут бить. И бить будут долго. И, похоже, ногами…

— Хватай щенка!

Увертываясь от скрюченных пальцев, я пыталась выскочить из окружения смурых мужиков.

— Йоськин демон, да это ж девка! Лови, лови бабу! Лови!

Больше не пытаясь отбежать подальше, я активировала амулет, вонзив шпильку в ладонь. Тошнота, а затем пронзительно-тонкий звук и ослепляющий свет накрыли меня тяжелой волною.

Глава 15. Распутье

Элевтийский тракт, Северная империя,

34-й день прихода Эвгуста Проклятого

Холодный свет луны серебрил выжженную землю. Гарь пропитывала воздух, ветер раздувал пепел. Успокаивающе оглаживая лошадь, всадник быстро осмотрелся. Хутор вырезали дочиста прошлой ночью — это понятно и без помощи магии.

Игреневый жеребец, нервно всхрапывая, недовольно затряс дымчатой гривой. Карим Эспинс спешился и подошел к ближайшему пепелищу. Встал на колени и набрал пригоршни золы. Жители хутора защищались до последнего. Но силы были не равны. А он опоздал. Снова. Всадник сжал кулаки, просыпая пепел, и прошептал слова короткой молитвы.

Арбитр преследовал убийц несколько дней подряд без передышки. Началась гонка еще в его полисе, и он не собирался отступать только из-за того, что след потянулся в земли Северной империи.

Закрепив на обгоревшем дереве маяк для отстающего отряда, маг вскочил на лошадь. Нет, он больше не упустит демонов, даже если придется рискнуть собственной жизнью.

* * *

Трактир «Перекресток ветров» стоял на пересечении трех торговых путей. До Элевтии, ближайшего города, восемь-девять дней езды верхом. Двухэтажный дом, сложенный из серого камня и дубовых бревен, виден издали. Старое, но ухоженное здание, на окнах первого этажа установлены вычурные решетки. Широкий двор, хозяйственные постройки и длинная добротная конюшня. Видно, хозяин процветает и не знает недостатка в постояльцах.

Вихрастый подросток с готовностью принял повод коня и с пытливостью посмотрел на серый плащ, признак принадлежности к Братству магов.

— Риэл маг, вычистить вашего коня?

— Да, вычисти, и засыпь двойную меру овса, — благосклонно согласился Карим и бросил мальчишке медный севрик. Ловко схватив монетку, парнишка повел коня в стойло.

Дверь трактира открылась сама — вышибала вышвырнул орущего пьянчугу. Узрев серый плащ, здоровяк вежливо поклонился и пропустил мага вперед.

Почти незаметная сизая дымка, пряный аромат жаркого и гул пары десятков голосов.

Хотя вечер давно вступил в свои права, посетителей было негусто. Маг увидел двух охотников, сидящих за одним столом, и шесть солдат с гербом империи на плащах. Остальные — обычные селяне, спешащие на ежедневное торжище в ближайший крупный поселок.

Он выбрал стол подальше, не желая, чтобы к нему кого-то подсаживали. С выбранного места можно охватить взглядом весь трактир — от двери до стойки, за которой протирал кружки сам хозяин заведения, немолодой худощавый мужчина. Прихватив поднос с пивом, он подошел к магу сразу, как только тот уселся.

— Приятного вечера, риэл маг! Я счастлив, что вы посетили мое скромное заведение, — он вежливо, но без тошнотворного подобострастия поклонился и поставил на стол кружку с высокой пенной шапкой: — За счет заведения, риэл маг… Данка! Обслужи риэла!

Плавной походкой девушка подошла и, старательно отводя взгляд, произнесла:

— Наш повар славится своим рагу. Закажите к нему грибной пирог, риэл маг, не прогадаете.

Мужчина только и смог, что кивнуть.

Словно привороженный, Карим следил за подавальщицей, пытаясь понять, что в ней особенного. Подумаешь, стройная фигурка с аппетитными формами. Длинной льняной косой тоже не удивишь. Правда, глаза удивительно насыщенного синего цвета, но такие же и у его знакомой магессы. Ага, магесса. Может, у девчонки есть магический дар, и она нанесла на себя паутинку обаяния? Арбитр закрыл глаза, стараясь разглядеть отблески Силы. Нет, магией здесь и не пахло. Ни одаренности, ни каких-либо амулетов привлекательности он не обнаружил. Заурядная человеческая девушка. Но что же в ней так притягивает?

— Приятного аппетита, риэл маг, — девчонка с вызывающе громким стуком опустила тарелки на стол.

Хм, да у нас характер с перцем! Не побоялась проявить недовольство из-за его бесцеремонных разглядываний. А ведь клиент всегда прав, тем более, когда он маг.

— Посиди со мной, красавица, выпей пива, — предложил маг, хищно улыбаясь.

Девчонка обернулся и, зло блеснув синими глазищами, вежливо отказалась:

— Благодарю, риэл маг, я не пью, да и к тому же много работы, — и уже тихо, только для него, добавила: — Если со всеми сидеть, задницы не хватит.

— Данка! Что ты ползаешь как муха по разлитому пиву? Шевелись быстрей! — отозвался хозяин со своего места. Похоже, он опасался, что девушка может чем-то расстроить клиента. Напрасно — острый язычок еще никогда не доставлял магу огорчения.

Карим усмехнулся своим мыслям — кровь любвеобильного предка, Антара, как всегда сказывалась в неподходящий момент. Ему, преследующему демонов, только влюбленности не хватало…

Когда он уже заканчивал ужин, в трактир с шумом ввалилась прелюбопытная троица. Судя по одежде, хозяин торгового каравана, молодой худощавый маг и жилистый сатуриец. Видать, весьма серьезный товар везет купец, раз нанял такое сопровождение. Проходя мимо его стола, коллега учтиво поклонился — Кариму кивнул в ответ. Даже если у мага всего лишь уровень красного луча, этого было бы достаточно, чтобы назвать караван отлично защищенным. Зачем же тогда было привлекать еще и наемника-сатурийца?

Хорошая задачка. Не то, конечно, за чем он охотился, но разобраться стоит.

Сатурийцы по праву считаются непревзойденными в воинском искусстве. Владея в совершенстве любым видом оружия, они еще и гениальные стратеги. Немаловажную роль играет и то, что они не поддаются гипнозу и тонким чарам, подчиняющим волю. Неудивительно, что все видные посты в армиях всех государств Межграничья занимают именно они. А как может быть иначе, если их жизнь от первого и до последнего вздоха — верное служение богу Войны?

Но, наняв и мага, и сатурийца, купец, несомненно, перестарался.

Маг нерешительно приблизился к столу Карима. Новенький серый плащ, еще не пропыленный дорогами странствий, цепочка с бляхой мага демонстративно висит поверх рубашки. Поздоровавшись, едва не заикаясь, он предложил присоединиться к их компании.

— Я пойму, если вы откажитесь. Уж сильно мой наниматель настаивал, а так я бы к вам и не подошел, — маг Земли виновато опустил глаза.

Сущий юнец, только прошел магическую практику и все еще робеет перед старшими по возрасту и уровню силы.

— Почему бы и нет, коллега? — удивился Карим, подхватил тарелку и кружку, последовал за онемевшим мальчишкой.

Сатуриец оторвался от жаркого, холодно оглядел подошедшего и вернулся к своему копченному окороку.

— Позвольте угостить вас пивом, риэл маг, — пыхтя и отдуваясь, просипел купец. — Для меня честь, что вы приняли мое приглашение.

— Ну, что вы, что вы, почтенный…

— Каромирос, — подсказал купец, вытирая лысину белоснежным платком.

— Ничего нет лучше, чем скоротать вечер с интересными людьми. Куда направляется ваш караван, почтенный Каромирос?

Купец воткнул вилку в толстую колбаску и, не спеша, ответил:

— Везу вискурские шелка в Семиград. Сейчас на них бешенный спрос — Аг-Грасса снова цену взвинтила на свою парчу. А у меня с прошлого сезона на складах сотни рулонов прибережены, вот, наконец, собрался их удачно продать, риэл …

Купец выжидающе замолчал, надеясь услышать имя нового знакомца. Ага, размечтался.

— Игнис, — сухо произнес маг и сделал большой глоток пива. Он в своем праве назвать только стихийное общее имя, каким называют всех магов Огня.

Но Каромирос не обиделся, напротив его голубые глаза радостно заблестели.

— Ах, риэл Игнис, какая честь сидеть рядом с вами! Нам случайно с вами не по пути? Я был бы самым счастливым человеком в мире, будь это так!

Вот теперь растерялся Карим. Зачем ему еще один маг?! Он ведь явно собирается предложить работу, только пока не знает, как это сделать деликатней.

— Нет, не по пути, — отрезал огневик. — Мне нужно в другую сторону.

— Жаль, очень жаль, а я думал, вас посла сама Судьба, — купец не смог скрыть огорчения и откусил кус от колбасы так, что в стороны полетели капли жира.

— Возможно, вы не ошибаетесь, почтенный Каромирос, — интригующе произнес маг и закатил левый рукав рубашки. — Судьба имеет самое прямое отношение к тому, что я здесь нахожусь.

Взгляды сотрапезников Карима прикипели к его браслету в виде рук, держащих молочного цвета шар. Браслет правды, символ власти арбитра-пустынника и третейского судьи, благословенного Предвечной.

— Не понимаю, что я такого сделал, что накликал гнев риэла арбитра? — лоб купца покрылся испариной. — Я честный человек, исправно выплачиваю десятину государю и делаю щедрые пожертвования храмам. Вот, к примеру, вчера…

— Я вам верю, почтенный, — Карим остановил словоизлияния испуганного толстячка, — верю, что вы ни в чем не виноваты. Просто хочу задать несколько вопросов.

И арбитр устроил настоящий допрос: что они знают о разрушении Мейсианского оазиса? Знают ли купца, чей караван пострадал тогда? Где его можно найти?

Купец и маг отвечали, не в силах отвести глаз от браслета правды, а сатуриец продолжал ужинать, словно ничего необычного и не произошло. К чести допрашиваемых, молочная белизна камня ни разу не сменила цвет, что говорило об искренности ответов. Подобные вопросы Карим задавал всем встречным купцам, но напасть на след каравана, пострадавшего от неосторожных действий ищущего ордена Воды, он не смог.

Самое интересное, что торговская братия сильно струхнула. Теперь проводников в пустыню нанимают только проверенных ни одним годом сотрудничества. Даже паломничество к храму Судьбы стало возможно только для тех, кто получил рекомендательные письма от влиятельных лиц Лула или Северной империи.

— И последний вопрос лишь вам, почтенный Каромирос, — арбитр многозначительно помолчал и тихо спросил: — Что за ценный груз вы перевозите, раз для его охраны потребовались услуги и мага, и сатурийца?

Купец посмотрел на молодого мага, тот растерянно пожал плечами, и Каромирос прошептал:

— Предлагаю вам взглянуть самому. Идемте, риэл маг.

Заинтригованный арбитр последовал за толстячком и строил предположения одно другого невероятнее. Поднявшийся ветер теребил полы расстегнутого плаща мага. Звезды невозмутимо-холодно взирали с чистого неба.

Караван расположился вне двора трактира, на пустыре, специально созданном для постоя. И состоял он из десяти крытых повозок, которые размещались кругом. Пока они к нему шли, маг успел продрогнуть.

— Риэл Игнис, если вас это не оскорбит… Я могу попросить вас сотворить защитный полог, если не для всего лагеря, то хотя бы для этого эээ… груза? Разумеется, за хорошее вознаграждение?

Карим не ответил, и купец засеменил к проходу между повозками.

Каромирос перекинулся парой слов с каравановожатым и отпустил дежуривших погонщиков.

С непонятной гордой улыбкой купец оглянулся на мага, затем подошел ко второй слева от прохода повозке и отвязал веревку, крепящую покрывало. Блеснули толстые прутья клетки…

— Срань богов! — опешил маг и отскочил от клетки.

* * *

Вцепившись зубами в подушку, девушка глухо стонала. Пальцы судорожно сминали простынь. Обнаженное тело покрылось испариной.

На правой лопатке медленно затухал, застывая под кожей, огненный косой крест. Предпоследняя магическая татуировка, призванная защищать разум от ментальных атак, оказалась самой болезненной.

Всего их шесть. Полдюжины магических охранок. Солярный знак, застывший схематичным оранжевым солнцем на левом предплечье должен предупредить о приближении нечисти. Серая снежинка под золотоволосым затылком, символизирующая стороны света — четыре основных направления и четыре вспомогательных — не позволит своему носителю заблудиться в самых глухих чащах. Татуировка на бедре в виде жука-песчанника обещала магическую защиту против проклятий и усиливала интуицию. Зеленый ромб, разделенный на четыре части, древний знак стихии Земли, она нанесла на живот, справедливо рассудив, что именно там место оберегу против ядов.

Почти полный набор, очень щедрый подарок со стороны Тристана. Магические татуировки стоили баснословных денег и доступны не всем. Кроме магов, свои тела украшали такими охранками охотники на нечисть и элитные воины. Впрочем, послы тоже не брезговали татуировками против яда и внушения.

Оправившись от боли, Эва вынула из сумки последнюю охранку. Маленькая засушенная змейка, свернувшаяся кольцом, судя по яркому окрасу, была при жизни очень ядовита.

Содрогаясь от отвращения, девушка положила чучело на ладонь и произнесла заклинание пробуждения. Мерзкий гад не заставил себя долго ждать: изящное тело заблестело, наполняясь жизнью. Попеременно высовывая и убирая раздвоенный язычок, змея извилистым ручейком потекла вверх по руке. От ощущения влажного пощипывающего холода спина покрылась гусиной кожей. Охранка перебралась на плечо, замерла на миг у основания шеи и стала спускаться вниз вдоль позвоночника. Щекотно, Эва передернула плечами. Холод остановился на пояснице и свернулся, засыпая, в кольцо. Нанесение шестой татуировки оказалось почти приятным и теперь должно обеспечить в пути здоровье и быструю реакцию.

Беглянка удовлетворенно погладила поясницу. Вот теперь она полностью соответствовала придуманному образу юной охотницы, отправившейся поступать в школу для борцов с порождениями тьмы.

В дверь постучали. Эва завернулась в одеяло, но выглядывать в коридор не спешила.

— Кто?

— Риэлла, ваша одежда готова.

Девушка узнала голос служанки и отодвинула задвижку.

Спасаясь от пьяных мужиков на площади, Эва указала не те координаты, что собиралась. И вместо пригорода Итэриона оказалась в лесу, недалеко от элевтийского тракта.

Грэм был доволен, правда, триумф сатурийца немного остудила лужа, в которую они упали. То, что телохранитель время от времени может чувствовать то же, что и она, Эву не испугало. Наоборот девушка злорадствовала, что тяготы путешествия придется терпеть не только ей одной.

Молоденькая служанка вручила вычищенную от грязи одежду и предложила принести как обычно ужин в комнату.

— Благодарю, сегодня я спущусь вниз, — отказалась постоялица.

Не выходя больше двух суток из маленькой комнаты, она хотела выть от скуки. Поэтому была готова пойти на риск. Вчерашний день она провела над картой в обсуждениях с Грэмом маршрута пути в Первый храм Судьбы. Добраться туда можно разными путями. Оставалось выбрать тот, который отвечал требованиям безопасности и времени, отпущенному до слияния.

Первый храм Судьбы размещался в самом большом оазисе Пустыни Согласия. Через эту точку на карте пролегал торговый путь и дорога паломников, жаждущих увидеть Оракула. Чтобы купить себе место в торговом караване, нужно добраться до Лапимара, с которого начинался паломнический ход.

Столица Лулианского королевства, Лапимар, считался благословенным городом. В одном из его храмов хранился величайший Дар богов — Сосуд с капельками их крови. Считалось, что пока древний артефакт находится в столице лулианцев, их страна процветает в мире и благоденствии.

Таких Даров удостоились также Аг-Грасса и Северная империя. В свое время один из агграсских правителей старины использовал магию, заключенную в Сосуде, чтобы прожить еще срок жизни. Омолодившийся государь радовался своей второй юности недолго — заждавшийся трона наследник попросту его отравил. Таким образом, Сосудов осталось всего два.

Эва могла не утруждать себя путешествием — и нанять комфортного быстрого пегаса. При этом она точно попалась бы в руки погони, отправленной императором. А то, что погоня будет, они с Грэмом не сомневались. Вероятней всего, ее исчезновение было подано как отбытие в четырехгодичное путешествие. И все же — она в этом верила — император постарается вернуть «блудную дочь» домой.

Шанс избежать встречи с имперскими сыскарями есть.

Но если ее захочет вернуть Эвгуст, он быстро отыщет ее с помощью магической метки, оставленной на ее ноге. Правда, прошло несколько дней — проклятый маг не объявлялся. Значит, она для его планов не так уж и важна. Придя к такому выводу, Эва, к своему удивлению, ощутила легкое разочарование.

Посовещавшись, беглецы выбрали дорогу паломников. Несколько дней на дорогу до Элевтии, оттуда еще две недели до Лапимара, а потом вместе с богомольцами — в пустыню.

Утро третьего дня своей свободной жизни она провела над записками Первой императрицы. Чтение воспоминаний заставило усомниться в правдивости того, что занесено на скрижали истории. Микаэль не выглядела такой уж всепрощающей и мудрой, как рисовали ее хроники. Одни рассуждения о способах присоединения к империи новых земель показывали беспринципность и жестокость правительницы.

И только после полудня Эва набралась смелости нанести на тело магические охранки охотника. Процесс оказался болезненным, как она и предполагала.

Девушка натянула черные штаны, серую рубаху мужского кроя, поверх нее застегнула непременный атрибут охотника — пояс из посеребренных острых бляшек. По нему судили об опытности и успешности охотника, так как количество убитых тварей тьмы отмечалось на его кругляшах. Затем девушка рассовала за голенища сапог ножи. То, что она умела их метать, целиком заслуга Грэма.

В летние месяцы, когда двор спасался от жары в загородной императорской резиденции, Эва училась стрелять из арбалета и сражаться на мечах. Умение отстоять свою жизнь — часть обучения жриц Судьбы. Что поделаешь, слуги Предвечной всегда отличались некоторой воинственностью. И Регина взяла с Тристана слово, что девушка, вырванная из храма в юном возрасте, будет уметь все, что и любая другая жрица.

Решив оставить меч в комнате (все равно оружие в трактире сдавали на хранение вышибале), Эва стала плести охранное заклинание для вещей. Пояс с сюрикэнами Грэма притягивал взгляд. Не удержавшись, девушка в который раз провела кончиками пальцев по опасным лезвиям.

Маленькие, легкие, смертоносные… Грэм не понимал ее блажь, ведь метать сюрикэны Эва не умела. Но как заманчиво научиться ими пользоваться! Сюрикэны с шестью лучами покрывал парализующий яд, который мог, если не убить, то серьезно ранить противника. Лезвия с девятью лучами изготовлены из ненавистного нечисти серебра. Двенадцатилучевые входили в список запрещенного оружия: «звездочки», покрытые тонким напылением хианита, на некоторое время лишали стихийников Силы. Поэтому возникли бы неприятности, попади она под обыск магическим патрулем.

Прищурив правый глаз, Эва метнула сюрикэн в дверь. «Звездочка» с глухим стуком отскочила от дубовой доски.

«Я думал, ты хочешь есть», — проявил недовольство Грэм.

«Вообще-то есть хочешь ты, — возразила девушка. — С тех пор, как ты во мне застрял, я стала точить больше обычного. Просто хомяк какой-то».

«Не надо сваливать на меня свое обжорство, деточка. Стой, ты неправильно его держишь. Сдвинь ниже большой палец. Да, вот так. Теперь прицелься и бросай».

Эва, все так же щурясь, сделала бросок — и от радости захлопала в ладоши. Она попала!

После подсказки сжалившегося над неумехой сатурийца обучение пошло веселее. С глухим звуком раз за разом лезвия вонзались в дерево.

Став спиной к мишени, она бросила сюрикэн с разворота — и завопила от ужаса.

Смертоносная «звездочка» вонзилась в человека!

Темноволосый парень взвыл от боли и выдернул сюрикэн из плеча. Оцепеневшая метательница с облегчением заметила, что метнула в него серебряной «звездочкой». Хорошо, что не ядовитой…

— Вот и побеспокоился о благополучии соседки, — скривившись, прошипел шатен и зажал кровоточащее плечо. — Попади ты выше и левее — и здесь валялся бы труп.

— А какого демона ты вломился без стука?! — придя в себя, Эва бросилась к заплечному мешку в поисках материала для перевязки.

— Услышал подозрительные звуки и поспешил на выручку прекрасной деве, а тут полоумная охотница, — огрызнулся пострадавший.

В волнении кусая губы, Эва указала на кровать:

— Садись, я обработаю рану. Снимай рубаху, пока не вымазал ее всю.

— Право, мне как-то неловко раздеваться, когда девушка одета, — попытался пошутить парень, но сделал так, как потребовала Эва.

Промыв глубокую рану заживляющей настойкой, девушка собралась ее перевязать и вдруг передумала. Парень пострадал из-за своего человеколюбия и ее глупости, ведь это она не закрыла дверь. С нее не убудет, если она залечит рану магическим способом.

Возложив ладони на смуглое жилистое плечо, Эва перешла на магическое зрение, сконцентрировалась и направила Силу к пульсирующему алому пятну. Стоя вблизи к пострадавшему можно рассмотреть его удивительно красивое лицо. Но скромная девушка уставилась на одинокую серьгу в левом ухе. Серебряная, с матово-черным камешком она придавала парню игриво-лихой вид.

— И охотница, и магичка, — уважительно протянул молодой мужчина.

— Магесса, — поправила его Эва, не открывая глаз. Пренебрежительно-простонародное прозвание магов-женщин ее всегда раздражало.

Пациент улыбнулся и пожал здоровым плечом.

— Меня, кстати, Юлианом зовут.

— Угу, а приходишь ты даже, когда не зовут.

— Могла бы и представиться, все-таки такую дыру в моем теле проделала…

— Какую дыру? — мягко спросила девушка, убирая ладонь. — О чем ты?

Парень скосил глаза — кожа была слегка красной, но целой.

— Быстро ты справилась! — восхитился Юлиан. — У меня бы так не получилось.

— Так ты маг? Чего же тогда ныл над своей ранкой? Мог бы и сам подлатать.

— Нет, целительство не в числе моих талантов. Я всего-навсего простой следопыт, — скромно произнес парень и опустил карие глаза, полные лукавства. — Благодаря дару, я прочувствовал отголоски чужой боли и, услышав странные звуки, поспешил на помощь.

Эва недоверчиво посмотрела на собеседника.

Следопыты — маги, читающие отпечатки заклинаний и сильных эмоций, — рождались редко. Поэтому она не удивилась, что парень слегка двинулся на своей исключительности.

— Как интересно, — пробормотала девушка, — мне остается только порадоваться за тебя и твой дар.

Не дождавшись предполагаемого восхищения, Юлиан разочаровано проговорил:

— Кстати, могла бы извиниться, что ранила человека, желавшего тебе спасти.

— Хотя помощь не требовалась, я благодарю за твои намерения. И хотела бы загладить свою вину.

— О! И я знаю, как ты это сделаешь, — промолвил Юлиан, плотоядно оглядывая ее с головы до ног. — Угости меня ужином.

* * *

Карим, откинувшись на спинку стула, незаметно обводил трактир взглядом. Браслет правды тревожно потеплел на запястье, предупреждая, что рядом опасность. Но откуда ее ждать, маг не мог разобраться.

Артефакт, который вручает оракул Судьбы каждому новому арбитру, принявшему обязанности, таил в себе большую силу. Бесполезную для всех, кроме видящих правду. Такие браслеты крали, снимали с мертвых судьей, хотя многие знали, что в чужих руках они всего лишь украшения. Увы, возможность видеть истину слишком заманчива, чтобы попытки прекратились.

Арбитр покрутил браслет вокруг руки и, не закрывая глаз, снова обвел внутренним взором жующих и пьющих людей.

Народу прибавилось. В трактире теперь сидели почти все, кто шел с караваном Каромироса, кроме, конечно же, охранников, сторожащих повозки. К имперским солдатам присоединились товарищи, шесть хмурых уставших воинов, заняв соседний стол.

Маг прищурился. Со второго этажа, где размещались комнаты, спускалась прелюбопытная парочка. Высокому парню далеко за двадцать, второй выглядит лет на семнадцать, хотя мог быть и чуть старше. Один темноволосый, с карими глазами, второй — полная его противоположность даже по ауре. У старшего мага внешняя аура светилась холодными оттенками голубого, у младшего преобладал мягкий оранжевый цвет. Магические ауры арбитр рассмотреть не смог — ищущим он, увы, не был.

То, что они маги, Карим понял с первого взгляда — от них исходила уверенность, которую мог дать лишь магический Дар. То, что на них не было серых плащей, не нарушение правил, однако, по мнению Карима, досадное упущение — магам легче путешествовать по торговому тракту, чем молодым аристократам.

Молодые люди сделали заказ и стали о чем-то оживленно разговаривать. Карим присмотрелся лучше и усмехнулся над своей слепотой: младший, смазливый «паренек», оказался девчонкой. Коротко остриженные вихры могли ввести в заблуждение любого. Но женственная фигура и лицо с приятными чертами расставляли все по местам.

Когда взгляд арбитра вновь вернулся к молодым магам, они спешно заканчивали ужин. Парень что-то тихо говорил, склонившись к девушке. Лицо стриженой блондинки выражало недоверие, рука машинально терла левое предплечье. Наконец она кивнула и поднялась из-за стола.

— Что за дрянь мне принесли?! — от неожиданного крика арбитр вздрогнул и повернулся к источнику шума.

Холеный шатен, офицер, командующий имперскими солдатами, вывернул миску с рагу на пол. Яростно топча овощи, быстро превращающиеся в месиво, он продолжал орать.

— Я заказывал рагу с кроликом! А не с тараканами! К тому же живыми!

В животе у арбитра возмущенно заурчало, и он с трудом подавил неприятные позывы. Ему рагу понравилось, и ничего подозрительного он не заметил.

— Ну, и кого заставить жрать этих тараканов? Повара? Или хозяина? — офицер выхватил у соседа ополовиненную тарелку с рагу и угрожающе посмотрел на хозяина. — Так я и думал. Пойду, поблагодарю повара…

В голосе огорченного гурмана было столько злости, что останавливать его никто не собирался. Наоборот, народ улюлюкал и подначивал молодого офицера. А когда из кухни выглянул на шум повар и быстро спрятался, подзадоривал и свистел почти каждый. Опечаленный трактирщик переглянулся с вышибалой, но спасти повара они не могли — сорится с северным аристократом себе дороже.

С кухни донеслись крики, грохот, звон битой посуды. Наконец северянин, отряхивая с мундира муку, вернулся в зал и под возгласы одобрения спокойно уселся на свое место.

Положа руку на сердце, Карим не мог осуждать молодого военного. Наверняка и он, будучи на его месте, не удержался бы от желания настучать черпаком по казанку повара.

Размышляя о справедливости наказания за испорченный ужин аристократа, Карим отметил, что темноволосый маг, расплатившись, стал подниматься на второй этаж, а его стриженая подруга вместе с подавальщицей направилась на кухню. Похоже, жуки в рагу ее не испугали, и небрезгливая девушка собиралась прикупить провизии в дорогу. Другой причины, по которой она ушла на кухню, Карим не видел.

Вслед за молодыми магами ужин закончили и солдаты. Офицер отсчитал монеты хозяину, и шестерка северян дружно двинулась к выходу.

Татуировка-охранка опалила арбитру лопатки. Подчиняясь инстинктам, он пригнулся — стрела с хианитовым напылением просвистела у виска и впилась в глаз одного из охотников.

Воздух задрожал от Силы — маг выставил универсальный щит и развернулся к противнику.

У выхода лежал с перерезанным горлом вышибала. Имперские солдаты, сверкая рдяными глазами, перекрыли путь к отступлению. Из их глаз, ноздрей и рта бежали тонкие струйки крови. Так всегда происходит, когда демон берет полную власть над одержимым.

Да, демоны. Карим нашел их, но радости от этого не испытал. Так ошибиться мог только неопытный маг, хотя охотники их ведь тоже не почувствовали, а это их основная работа. Только парочка молодых магов успела вовремя смыться, оставив остальных на мучительную смерть.

Арбитр создал «Огненный рой» и бросил в противника. Офицер с кровоточащими глазами, злобно оскалившись, отклонил заклинание — и огненные стрелы полетели в крестьян. Даже не осознав, что происходит, люди вспыхнули и осыпались серым пеплом.

Демон, обладающий магией. Высший демон-маточник, переносящий в себе сущности десятков демонов и заражающий ими людей…

— Здесь маточники! — рявкнул уцелевший охотник. — Не колдуй! Рубай головы!

Карим уже понял и сам, но вот молодой коллега не послушался и послал в одержимых темное облачко.

Демон в обличье офицера отбил заклинание в сторону погонщиков. С жуткими криками, сбивая мебель, натыкаясь друг на друга, люди валились на пол. Воя, корчились и умирали.

Огневик с тоской кинул взгляд на зарешеченные окна и, выхватив из-за голенища длинный нож, бросился на ближайшую тварь.

* * *

Эва тянула упирающуюся подавальщицу к выходу из кухни. Девушка потрясенно ахала и порывалась оказать помощь лежащим на полу людям.

— Не трогай их… Это уже не твои друзья, это демоны, — горячо шептала Эва и тянула недоверчивую девчонку за собой. — Они скоро очнутся и убьют нас… или сделают такими же, как сами…

— Нет, нет, их нельзя так бросать, — качала головой ошалевшая Данка и выворачивалась из рук странной посетительницы.

— Идем, пожалуйста, иначе мы погибнем. Слышишь крики в зале? Они напали и режут их, как курят…

Подавальщица плакала и упрямо мотала головой. Заветная дверь, ведущая на задний двор, где находилась конюшня, так близко. Юлиан должен быть там, он не будет долго ждать…

Эва, разозлившись, зашла упрямице за спину и стала толкать ее вперед. Мысль бросить шокированную девчонку на кухне манила своей простотой. Но Грэм был непреклонен, намереваясь спасти хоть подавальщицу. Ни один человек не заслуживал страшной участи — быть зараженным демоном. А они со следопытом позорно сбежали, оставив в трактире десятки…

У самой двери, перекрывая выход, лежал вихрастый мальчишка, помощник конюха. За эти дни Эва часто видела его, снующим по двору, в окно. Похоже, ему единственному почти удалось спастись бегством.

— Нет, нет, подожди… это ведь мои друзья, родные, — приглушенно молила Данка. — Им еще можно помочь…

Эва со всех сил сделала последний толчок — Данка переступила труп мальчишки и вывалилась во двор.

Ее спасительница осталась внутри, упав на грязный пол. Когтистая рука схватила за ногу и рывком дернула назад.

— Куда же ты, милая? — неестественно взрослым голосом пробасил очнувшийся мальчишка и вмиг оказался стоящим над девушкой.

Кровь заливала его полудетское лицо. Глаза сверкали дикой радостью. Губы кривились хищным оскалом.

— Ты ведь не покинешь меня, милая? — демон поставил ногу Эве на живот. — Милая, ты такая милая, когда дрожишь как испуганная мышка.

Демон засмеялся над своим каламбуром и усилил нажим.

Девушка застонала и задергалась в тщетной попытке освободиться.

— Оставь ее, она моя! — властно прозвучало за спиной у одержимого. — Иди к остальным, малыш, еды хватит на всех.

Низший демон в теле подростка не смел ослушаться высшего, подарившего ему это тело, и уступил свою жертву.

Имперский офицер с улыбкой склонился к Эве. Девушка, моментально зажмурившись, приподнялась на руках и поползла назад, к двери.

«Не смотри ему в глаза и не отрывай рот, — заходился внутри в тревожном крике Грэм. — Только так он может подсадить тебе демона. Только не смотри!»

— Какая же ты невежливая! — засмеялся офицер и, схватившись за рубашку у нее на груди, оторвал от пола. — Когда разговаривают, на собеседника положено смотреть!

Эва с ужасом почувствовала, как отрывается от земли и летит через всю кухню. Затормозив об висящие над столом железные сковородки, она чуть-чуть не долетела до стены. И отделалась сломанными ребрами и носом.

Кровь бежала из рассеченной губы, но она не чувствовала боли. Демон, играя, медленно шел к ней. Ласковая улыбка не сходила с тонких губ.

— Моя подруга давно требует себе тело, но попадаются одни крестьянки, — пожаловался маточник. — Она сказала, что ты ей подходишь. Гордись. Тебе оказали честь.

Стиснув зубы и прищурившись, Эва на карачках юркнула под широкий разделочный стол.

Демон стремительно ринулся за ней, наклонился и потянул за ногу.

— Плохая девчонка! — демон несколько раз дернул ее, но оторвать от дальней ножки стола не смог. — Хорошо, я иду к тебе сам!

Холеный офицер опустился на заляпанный жиром пол и перекатился к жертве, подминая ее под себя.

— Открой глазки, девочка, разожми зубки… и впусти новую хозяйку!

Рука демона сжимала горло. Задыхаясь, Эва отчаянно сжимала губы и шарила рукой среди липкой овощной кожуры и прочего кухонного мусора.

Пальцы коснулись холодного металла. Превозмогая желание втянуть воздух ртом, она ударила кухонным ножом прямо перед собой. Кровь демона брызнула в лицо.

Демон взвыл и, резко поднимаясь, перевернул массивный стол.

Вскочив, девушка кинулась к выходу, не озираясь, не обращая внимания на горение в груди.

Холодная ночь раскрыла ей объятия. Понимая, что Юлиан, не дождавшись, ускакал без нее, Эва побежала в сторону костров, раскинувшихся цепочкой возле трактира.

У караванщиков есть оружие из серебра. Демона, не зная к какому роду он принадлежит, тяжело одолеть магией, но можно убить, перерезав горло или пронзив сердце.

Ветер принес запах дыма. Девушка обернулась — «Перекресток» лизали робкие язычки пламени. Похоже, демоны убирали за собой следы, поджигая место преступления.

То появляясь, то снова прячась среди тяжелых туч, луна равнодушно следила за окровавленной девушкой. Из последних сил она бежала к постою караванщиков, пока боль окончательно не напомнила о себе. Она долго не выдержит. Нужно остановиться и немного подлечить сломанные ребра.

В центре круга, который образовывали повозки, пылали костры, слышались испуганные голоса людей. Они заметили пожар и догадались, что в трактире что-то произошло. Однако никто не спешил проверять, как там их товарищи.

Эва кривилась от боли. Наконец-то и проход между повозками. Еще несколько шагов — и она спасена.

— Лучше не делай этого, — прошипел внезапно объявившийся одержимый офицер.

Появление убийцы придало сил. Девушка рванула в проем, в последний миг ощутив невидимую преграду.

Магический щит прогнулся — и грубо отбросил ее назад, попутно выпивая запасы Силы.

— Я же предупреждал, — ласково проговорил демон и неторопливо направился к ней.

Глава 16. Беглецы

Элевтийский тракт, Северная империя,34-35-й день прихода Эвгуста Проклятого

Я не могла поверить, что это происходит со мной. Демон с окровавленным лицом и предвкушающей улыбкой — не ужасный сон, который растает с пробуждением.

Это реальность, которая жаждет моей смерти.

Он приближался медленно, не спеша, ведь я никуда не денусь. Онемевшее тело не слушалось — щит караванщиков выпил не только магические силы, но и простое желание сбежать.

— Как ты думаешь, они поспешат к тебе на помощь, — вкрадчиво произнес демон, — когда я начну рвать тебя на куски?

— Тебе ведь нужно мое тело невредимым? — пискнула я.

— Я передумал.

Длинные когти серебристо блеснули в свете луны. Я не могла кричать. Я не могла пошевелиться. Но могла закрыть глаза и стиснуть зубы.

— Что-то подсказывает мне: тебе никто не поможет. Спрятавшись за щитом, они будут дрожать от страха, и никто не спасет тебя.

Резкий рывок — и я ударяюсь о ближайшую повозку. Мимолетное прикосновение к щиту причиняет большую боль, нежели сам удар.

— Ты не можешь мне противостоять, ты не можешь убежать. Тебя никто не спасет. Смирись, это твоя Судьба.

Он поднимает мое безвольное тело с земли. Когтистая рука сжимает горло. Удушье сменяется плотной тьмой, разреженной красными пятнами.

Крики Грэма были последним, что я слышала.

Сырость и холод привели в чувство. Я лежала на чем-то неудобно твердом и мокром. Осторожно открыла глаза — и тут же зажмурилась. Я лежала на скрюченном трупе демона. Досчитав до десяти, я снова открыла глаза, надеясь, что это не демонская уловка.

Он не притворялся. Он действительно мертв. Что-то невероятно острое рассекло его череп от макушки до подбородка. И это что-то было немыслимо опасно.

Пошатываясь, я поднялась на ноги, напряженно всматриваясь во тьму.

Шорох за спиной. Резко обернувшись — так, что закружилась голова — я уставилась на полотнище, прикрывающее повозку. На уровне немногим выше моей головы по нему шел разрез, края ткани слегка трепетали под легким дуновением ветерка.

Отчаянно труся, я подцепила выступающую за оболочку щита ткань и потянула на себя. Полотнище легко сползло вниз, обнажая толстые прутья клетки, между которыми могла пролезть человеческая рука. И не только человеческая.

В клетке сидел скованный хианитовыми цепями монстр. Самый настоящий монстр! И смотрел на меня с надеждой в светящихся по-звериному зеленоватых глазах.

— Я убил твоего врага, — густой, бархатный баритон не мог принадлежать этому, — освободи меня.

И тогда я поняла, кто он.

Ненавидя бросивших меня родителей, я с упоением слушала сказки и легенды о меняющихся. И только повзрослев и ощутив проклятие многоликости, возненавидела и весь свой народ.

Мне хватило мгновения, чтобы рассмотреть его. Увиденный впервые в жизни хэмелл находился в боевой ипостаси, которую принимают лишь чистокровные мужчины расы. Сизо-серая покрытая шипами кожа, под которой перекатываются бугры мышц. Звериные глаза, крылья как у демона, заканчивающийся жалом кинжально острый хвост. Да, боевую форму хэмелла ни с чем не спутаешь…

Многоликий до упора натянул цепь, крепящуюся к ошейнику. Напряженный, ожидающий, готовый к прыжку…

— Почему я должна помогать тебе? — хрипло прошептала я. Кажется, захват демона повредил голосовые связки. — Я не просила о помощи. Ты оказал ее добровольно.

— Хэмеллы помогают своим, даже если они полукровки.

На мне написано, что я из меняющихся?! Если это так, то нужно эту надпись найти и стереть!

— Извини, но я не принадлежу к твоему народу, — в моем голосе было столько искренности, что любой другой в нее бы поверил. — Я — человек.

— В какой-то мере так и есть, — спокойно согласился монстр. — Но ты хэмелл, я вижу тебя сквозь все предыдущие смены облика.

Мое сердце забилось быстрее. Он видит мое настоящее лицо?! Мое первое лицо? То, которое я успела забыть?..

— Значит, полукровка, ты не собираешься отдавать долг жизни? — прошипел хэмелл.

— Разве ты использовал Силу, чтобы убить демона? Поправь, если я ошибаюсь, но ты всего-навсего поиграл мышцами и своим чудным хвостиком, — усмехнувшись, я сделала несколько шагов назад — попасть под раздачу разъяренного монстра отнюдь не хотелось.

— Какой глупец учил тебя, младшая? Долг жизни и смерти отдают независимо от способа его воплощения.

«Помоги ему, если сможешь, — шепнул Грэм, — он спас нас обоих».

«О боги, Грэм! Я боюсь его, закованного в хианит, до дрожи в коленках. Я умру со страха, если он окажется на свободе!»

«Он — меняющийся, представитель твоего народа».

«Вот поэтому-то я его и боюсь. Хэмеллы — страшные кровожадные существа. И я не чувствую к нему никаких родственных чувств!»

Волна осуждения, идущая от Грэма, в прямом смысле сбивала с ног — я даже пошатнулась. Вот поганец! Нашел способ влиять на меня! Ладно, я припомню ему…

«Я постараюсь… только ради тебя».

Чтобы спасти меняющегося, нужно сделать две вещи: сломать защитные заклинания на клетке и разбить цепи. Но прежде всего — преодолеть проклятый щит, что может оказаться самым сложным. Определенно, и хэмелл, и Грэм спутали меня с радужным магом, которому заклинания любых стихий и лучей нипочем.

— Хорошо, я попытаюсь тебе помочь. Но обещай, что не проклянешь, если ничего не получиться.

— Даю слово, что не буду требовать невозможного, — проворчал хэмелл и отступил вглубь клетки. Похоже, он понял, как нервировал его вид.

Закрыв глаза, я призвала Силу, вернее то, что от нее осталось. Внутренний взор позволял видеть двойное плетение щита. Красная сетка, тонкое витье — почти работа мастера щитов. Ненавижу работу огневиков! Слишком уж их заклинания болезненны для магов других стихий. М-да, игнисы — настоящие садисты в магии…

Внутренне прикоснувшись к красной нити, слегка потянула, распуская первую петлю. Огненная вязь покрылась рябью — я в панике содрогнулась, но продолжила распускать щит. Осторожно скручивая нити заклинания в клубочек, проделала небольшую брешь и попыталась ее закрепить.

Переплетение огненных нитей ярко засветилось, ослепляя и обжигая. Я сказала, что это работа почти мастера? Я ошибалась! Маг, сделавший ее, находится на уровне фиолетового луча, и не мне тягаться с ним.

Открепившись от щита, я открыла глаза и уселась на землю. Меня трясло и подташнивало. Напрасная трата Силы и времени! Мне не по зубам этот проклятущий щит!

— Прости, не мне тягаться с тем, кто поставил щит.

Подавив вздох, меняющийся проявил благородство:

— Я и не виню, полукровка. Есть еще один способ… Эй, младшая, что с тобой?!

В который раз за последние сутки я готовилась вырубиться. Я уже ничего не слышала и не видела… когда надо мной мелькнуло тревожное лицо Юлиана.

— Эва! Не смей терять сознание!

Парочка бесцеремонных ударов по щекам привела в чувство.

— Ай! Больно же!

Юлиан прекратил экзекуцию и радостно завопил:

— Ну ты даешь, подруга! Я думал, ты сожгла себе всю ауру. Кто ж так надрывается, да еще ради хэмелла?!

Меняющийся в клетке оскорблено зашипел и ударил хвостом по прутьям. Молодой маг засмеялся и ребячливо показал ему язык.

— Да, скрывать не буду: я — расист. Не знаю причин, по которым тебя заперли, но в клетке тебе самое место. Или сидите в Вискуре, или отправляетесь в лаборатории магов! Пойдем, Эва.

Юлиан помог подняться и, поддерживая, повел от клетки. Мне было так стыдно, что я не осмелилась бросить на меняющегося прощальный взгляд. А вот хэмелл попрощаться не забыл…

— Слышь, расист! Спроси свою подружку, насколько человечна ее природа?

Сжавшись в ожидании неприятных вопросов, я попыталась отстраниться от мага. Юлиан мне этого не позволил и продолжал уводить дальше от стоянки каравана.

И только когда повозки остались далеко позади, он остановился и спокойно произнес:

— Возможно, я нетерпим к расе хэмеллов, и на это у меня есть свои причины. Но я не могу винить за смешанную кровь тех, кто родился после войны с меняющимися.

О боги Семиграда! А ведь я никогда не думала, что могла быть последствием насилия. Когда я появилась на свет, мирный договор с хэмеллами уже подписали. Но вот мое зачатие припадало как раз на пик противостояния… Получается, мне нужно благодарить мать, кланяться ей в ноги, что она, обесчещенная вражеским воином, выносила позорный плод, хотя могла его вытравить? Да еще и оставила у храма Судьбы, а ведь могла утопить в сточной канаве?!

— Ты давно понял, что я не совсем человек? — мрачно поинтересовалась у парня. — Чем я себя выдала?

— Ничем. Не забывала, что я следопыт? — голос Юлиана безмятежен — жаль, что я не могла видеть выражение его лица. — Давай поспешим, пока есть возможность убраться без лишних разговоров.

— Что ты имеешь в виду?

— Я видел карательный отряд магов, который тушил пожар. Если в трактире продержались до появления подмоги, нас вспомнят и будут разыскивать. Лично мне отвечать на их вопросы не хочется.

— Ох, Юлиан, мне так стыдно! Мы их бросили! — я до крови закусила губу. — Не пойму, почему послушалась тебя и удрала, даже не попытавшись предупредить о демонах!

— Если тебе легче, вини одного меня, — насмешливо произнес маг. — Я предпочитаю быть живым и бесчестным, нежели благородным и мертвым. Впрочем, мне нисколечко не стыдно.

— Но ведь ты мог предупредить их!

— И что бы это дало? Я — слабый маг, ты — слабый маг, останься мы там со всеми, погибли бы в числе первых. Так что заткнись, Эва, или давай прощаться, — Юлиан выжидающе остановился и перестал меня поддерживать.

«Ты не воин, девочка, — согласился со следопытом Грэм, — как ни больно мне это признавать, но парень прав. Здоровый эгоизм человека, жаждущего выжить любой ценой. Он говорил, что направляется в сторону Элевтии? Ты собираешься туда же, так почему бы не поехать вместе с ним?»

«Ага, и всю дорогу быть начеку. Ведь такой спутник предаст, не поморщившись».

«Издержки пути, сапфироглазая, издержки пути. А ты думала, в сады богов попала?»

Не проронив ни слова, я вцепилась в рукав кожаной куртки мага. Он понимающе промолчал и возобновил наш путь. Грэм одобрил мое решение, но почему на душе так гадко?! И еще брошенный хэмелл не добавляет душевного спокойствия…

Боги Семиграда, станьте свидетелями! Если появится возможность, и Судьба снова пересечет наши пути, я помогу ему!

Грэм не остановил меня, но грустно шепнул:

«Порой идти на поводу у совести опаснее, чем послушаться советов страха…»

На краю пустыря, среди зарослей пожелтевшего орешника, стояли стреноженные кони. Одна лошадка принадлежала следопыту, под седлом второй была попона с гербом Северной империи. Ушлый маг рассудил, что солдат, одержимый демоном, больше не имел на нее прав, и я буду лучшей хозяйкой.

Юлиан, как и обещал, выбрался из трактира, прихватив наши вещи. Я в который раз порадовалась, что собрала сумку заранее и познакомилась с таким ловким прохвостом.

Вцепившись в поводья, я доверилась лошади и обессилено на нее навалилась. Смутно помню, как выбрались на тракт и быстрым аллюром скакали до самого рассвета.

Когда Юлиан дал добро на остановку, мы углубились в лиственный лес. Небольшая полянка стала временным пристанищем. В полусонном состоянии я распрягла, стреножила свою гнедую и повалилась спать.

Надеюсь, мой спутник побеспокоится о щите.

* * *

Меня разбудила сорока. Стрекотание назойливо просочилось в сон, а солнечные зайчики бессовестно запрыгали по щекам. Приоткрыв один глаз, я увидела Юлиана, подкладывающего сухие сучья и кору в весело горящий костер. Тени под глазами, легкая щетина, осунувшееся лицо — маг выглядел помятым и уставшим, точно и не ложился спасть.

— Доброе утро, — немного сипло произнес следопыт и повесил над костром котелок. — Готовить умеешь?

— Ага, мне доводилось жить в лесу. Дядя научил готовить пищу на костре, — в трактире я рассказала выдуманную историю своей жизни, что происхожу, мол, из рода охотников и собираюсь вступить в школу для дальнейшего обучения семейной профессии.

— Тогда свари кашу, а я немного посплю.

— Ты разве не ставил щит? — удивилась я и вылезла из меховой полости.

— Ставил, но мы все еще недалеко от «Перекрестка», не хотелось бы, чтобы нас спящими обнаружили члены Братства.

Юлиан за секунды разложил меховое одеяло и, не раздеваясь, завернулся в него с головой. Мне стало любопытно, почему он неодобрительно отозвался о Братстве магов, но спрашивать не захотела. Расстанемся мы нескоро, еще успею.

Сладко потянувшись и зевнув, я шикнула на стрекочущую птицу. Сорока продолжала невозмутимо сидеть на ветке, чуть вздрагивая и покачивая длинным хвостом. Большая часть тела птицы черного цвета, с металлическим отливом, остальное оперение — чисто-белое. Казалось бы, обычная сорока. Но то, как она безбоязненно сидела у самой черты невидимого щита и внимательно следила за каждым моим движением… Все байки о черных колдунах и их способности следить за врагами глазами птиц и животных пришли на ум и пробудили мурашки страха.

О боги! Как можно было забыть о невидимой магической татуировке — сером мотыльке на щиколотке, — которую оставил Эвгуст? Непростительная глупость с моей стороны. Хотя… он не возвращает меня назад в Семиград. Так что пусть следит себе на здоровье.

И все-таки ненавижу, когда за мной следят!

Наплевав на опасения попутчика, я воспользовалась капелькой Силы. Дерево ответило на мою мысленную просьбу — и встряхнуло веткой, на которой сидела птица. Сорока тяжело снялась в воздух и полетела в чащу, часто взмахивая короткими крыльями.

— Ты только что магичила? — высунулась голова Юлиана из-под одеяла. — Больше так не делай. Малейшее проявление Силы — и нас обнаружат.

— Я всего лишь поговорила с деревом! Всего капелька Силы!

— Даже на легкое колдовство землевика есть артефакты-определители. Хорошо, что ты меня разбудила — сверну щит.

Юлиан, не вставая, лениво махнул рукой против часовой стрелки и опять спрятался под одеяло. Отлично! Без защитного купола чувствую себя голой…

Пронизанный солнечными лучами лес тихо разговаривал с ветром. Птицы выводили мелодичные трели или отрывисто чирикали. Между переплетенными ветвями прогладывали кусочки неба, не по-осеннему чистому и синему. Безмятежное спокойствие природы понемногу стирало ощущение беззащитности. Успокаивающе пахло слегка жухлой травой.

«Грэм, поговори со мной. Мне жутко».

«Есть причины для страха? Чего ты боишься, Эва? Или запоздалая реакция на вчерашние события? Ночью ты была смелее».

«Ага, ночью у меня не было времени на размышления — одно событие накладывалось на другое со скоростью падающего карточного домика».

«Должен сказать, ты держалась молодцом. Лишь благодаря твоей силе воле и жажде жизни мы уцелели. Бесстрашная воительница!»

«Спасибо, Грэм. Уверена, что бесстрашие передалось от тебя по наследству», — я скромно вернула сатурийцу комплимент. Он прекрасно знал, что я визжала бы от страха и грохнулась бы в обморок, если бы у меня нашелся защитник.

Я позавидовала себе той, которая пару недель назад находилась под надежной защитой элитных телохранителей. Естественно, больше всего доверяла Грэму.

«Сапфироглазая, не наговаривай на себя. Ты не из тех, кто визжит от страха. Итак, предлагаю обсудить наши дальнейшие действия, пока тебя ничто не отвлекает от мысленного разговора».

«Да, когда рядом люди, я боюсь потерять нить внешнего разговора, отвлекаясь на беседу с тобой. Поэтому старайся меня не отвлекать».

Вода в котелке закипела. Огляделась в поисках провизии — одна из сумок Юлиана лежала возле кучки хвороста. Я не ошиблась в своих предположениях и нашла соль, крупу и вяленое мясо. Следопыт — опытный путешественник — крупа бла заранее промыта, а потом высушена, оставалось только отмерить ее и засыпать в кипяток.

«Когда твой новый друг проснется, спроси, куда конкретно он направляется. Будем надеяться, до Элевтии вы проедете хотя бы половину пути».

«Да, было бы хорошо. Если Юлиан отколется, мне придется купить недостающие в походе вещи и сутками не спать. Тракт, говорят, безопасен днем. Мне почему-то слабо в это верится».

«Нет, почему же? Дорога, в самом деле, безопасна. Но не для тебя. Днем на ней можно встретить боевые четверки магов и патрули солдат империи. Ночью одинокому путнику, конечно, туда лучше не соваться, но выбора нет. Тебя будут искать на тракте днем».

«Разве с этой внешностью я хоть чем-то напоминаю принцессу?»

«Нет, разве что ростом. Но у слуг императора может оказаться поисковый амулет».

«Да, как я не старалась прибрать за собой, пару волосинок они вполне могут достать», — согласилась я задумчиво и посолила кашу.

«Будем надеяться, что поисковые группы получат только отпечатки ауры принцессы. Ты-то ведь изменила ауру?.. Эва? Ты ведь изменила ауру?!!»

«Ой…»

«Ой?! Эва! — голос Грэма в моей голове стал натянутым, а потом и вовсе гневным: — Ты о чем думала, когда покидала дворец?!»

«Грэм, не надо на меня орать! О чем только я не думала! Каждый может закрутиться и позабыть о маленькой детали…»

«Маленькой?! Ты понимаешь, что, по крайней мере, три мага видели и запомнили твою ауру? Как думаешь, что подумает твой следопыт, если вдруг увидит, что твоя аура кардинально поменялась? На какие мысли это его натолкнет?!»

«Не ори на меня! И следопыт не мой! Подумаешь, увидит другую ауру! Он ведь знает, что я полукровка! Не нагнетай обстановку, ничего страшного не случилось».

«Хорошо, Эва, — успокоился сатуриец, — больше ты не услышишь от меня ни слова упрека. Только, закрывая глаза на свою небрежность, ты роешь яму не только себе, но и мне».

Я посолила пузырящуюся кашу и ответила, от злости произнося слова вслух:

— Уверена, что тебе, как паразиту в моем теле, даже эта яма приятнее, чем разложение в могиле.

Молчание. У меня появилось такое ощущение, что внутри меня захлопнулась глухая дверь. И я осталась в одиночестве. Внезапно вся оскорбительность моих слов пробилась через гнев. О Судьба! Что я наделала?!

«Грэм! Прости меня, Грэм! Я не имела в виду то, что сказала! Боги! Грэм! Ты слышишь меня? Прости, пожалуйста, прости меня…»

Сатуриец молчал. Неприятное чувство, точно я ударила ребенка или утопила щенка, стало давить на сердце.

Как я могла такое сказать? Как я могла?.. Но ведь и Грэм хорош! Как он мог так на меня кричать?! Мне и так сейчас тяжело, а тут еще и его обвинения в глупости. Разве можно все продумать наперед и оставаться спокойной и сосредоточенной, когда творится такое?!

Я тоже могу обидеться и прекрасно умею дуться… Злая, как пегас, не получивший наездника, я доварила кашу и занялась своей аурой.

Хэмеллы — единственная раса Межграничья, которая может скрывать свою ауру, накинув на нее непрозрачную пленку ложной энергетической оболочки. Насколько я знаю, ни маги фиолетового уровня, ни даже ищущие настоящую ауру многоликого увидеть не могут. Вот такая вот особенная раса.

Из-за того, что я злилась, новая аура получила много красного, цвета агрессии и силы, питающейся яростью. На самом деле, я очень спокойная. Но если довести меня до состояния невменяемого гнева, могу покусать. Принц Зоор в этом убедился лично…

Стыдно вспомнить, но завелась я из-за простого подначивания его высочества по поводу моего телохранителя.

Мы с Зоором прятались от Грэма на террасе за кадками с лапайей, вечноцветущей желтой лилией. Когда Грэм во второй раз прошел мимо, не заметив нас, принц пожалел меня за неразделенное чувство к сатурийцу. Естественно, он нагло наговаривал!

Принц ехидно настаивал на том, что не мог ошибиться: я втюрилась в своего охранника как маленькая, глупая девочка… Я зловещим шепотом предупредила, что укушу за ухо, которое как раз находилось у моих губ (между вазонами было тесто, и мы стояли, обнявшись), но принц не поверил.

Крик Зоора услышал даже Тристан в башне…

Воспоминания о задорном принце, за несколько месяцев ставшем моим другом, вернули хорошее расположение духа.

Лулианский принц — первенец короля Фадиаса, но наследовать трон по законам страны права не имеет. Когда ему исполнилось четырнадцать, вспыхнуло очередное восстание. Заговорщики взяли юного наследник в заложники и держали несколько месяцев в подземелье дворца последователя бога Жизни. Окончательно свихнувшийся жрец ставил на Зооре опыты. Он мечтал создать идеального охотника на нежить, и выбрал «добровольцем» принца, семью которого люто ненавидел.

Принца освободили поздно — он оказался сломлен духовно и изувечен физически. Раздробленные кости и страшные шрамы по всему телу… лучшие маги Межграничья собирали наследника буквально по кусочкам.

Основатель Лулианского королевства, устанавливая правила наследования, категорически запретил возводить на трон уродливых, психически неполноценных и магически измененных. Зоор попадал под все три запрета: хромой, покрытый сеткой тонких шрамов, нелюдимый и трансформированный десятками целителей. У него даже ауры изменились: обычная лишилась почти всех светлых оттенков, магическая опустилась на один луч. Кстати, меня всегда возмущала несправедливость богов: усилить ауру нельзя, а вот ослабить легче легкого, особенно если окажешься в руках черномага или демона.

От печальных размышлений захотелось есть. Шепотом позвав Юлиана и убедившись, что следопыт впал в спячку, я насыпала себе полную чашку. Мисок у моего попутчика не было, но зато обнаружилось две ложки и две чашки из легкого магически укрепленного материала.

М-да, кашка получилась на любителя. Буду надеяться, что Юлиан не прочь похлебать солененького. Первый раз — и так опозориться!

Воровато оглядевшись, я прошептала заклинание улучшения вкуса. В кулинарной магии я не особо сильна, но достаточно опытна — в храме часто наказывали работой по кухне.

После каши хотелось пить. Вода попахивала тиной, и я, уже не опасаясь наказания, наложила на фляжку освежающее заклинание. Борясь со скукой, вспомнила о записках первой императрицы.

Отсиживаясь в трактире, я немного с ними ознакомилась. Но моя за… низ спины болел после неудачного перемещения, вернее малоприятного приземления в лужу, и чувство разбитости не давало в полной мере сосредоточиться.

А концентрация внимания была, ой как, необходима. Почерк императрицы, как у ребенка, недавно научившегося писать. Да еще и вела она большинство записей на одном из старых языков, который я знала благодаря Тристану почти сносно. Поэтому приходилось перевод записывать — просто читать моих умений не хватало.

В конечном итоге получился перевод, от которого глаза полезли на лоб.

«Эвгуст сделал мне свадебный подарок. Она так прекрасна! Корона будущей королевы! Правда, пока королевы без королевства… Хотя Эвгуст посмеивался над моими мечтами о державе, где я была бы повелительницей, называл их блажью, венец он мне подарил.

Сейчас это лишь артефакт. Но какой силы! В короне тридцать камней, тридцать фириллов. На вопрос, откуда такое богатство, Эвгуст загадочно улыбается и молчит…

Любимый вложил в создание венца бездонную прорву Силы и бессонные ночи. Он сам нарисовал мастеру эскиз и в процессе изготовления накладывал заклинание за заклинанием… А мы-то с Антаром гадали, почему он такой вялый все эти дни. До миссии считанные дни, а он старался сделать мне приятное. Он, действительно, влюблен и это наполняет меня гордостью — пробудить чувства в таком мужчине сможет не каждая.

Я жду день свершения с нетерпением. Я уверена, что у нас троих все получится. Мы просто обязаны добиться успеха. Если миссия провалится, не видать мне моего королевства.

А корона так прекрасна… Я не могу налюбоваться, боюсь, что не решусь оставить ее здесь в день свершения. Да и зачем? Одним артефактом больше, одним меньше… она не оттянет сумки.

Когда Эвгуст возложил венец на мою голову, его глаза светились гордостью. Он пообещал, что сделает все, чтобы к короне я получила и королевство. Королевство, где будут править наши дети и дети детей наших детей… Звучит так запутано и смешно, но — честное слово! — Эвгуст сказал именно так.

Как можно не любить такого восхитительного мужчину?!»

Я дочитала до конца и усмехнулась. Тысячу лет назад был «восхитительный мужчина», а сейчас монструозный маньяк. Не знаю, что конкретно случилось с его лицом. Почему-то кажется, что это физический откат после очень черного и очень злобного колдовства.

Тристан рассказывал о трех оставляющих отметины на теле и разуме заклинаниях.

«Червоточина» — самое милосердное, убивает мгновенно. Жертва не успевает ничего почувствовать. При исследовании трупа обнаруживается сердце сплошь продырявленное, как яблоко, испещренное ходиками червя.

«Пламя зари» — массовое заклинание, применялось во время войны с многоликими. Придумал маг-огневик, обезумевший после потери всей семьи. Волна обжигающей энергии подкашивает противника, превращая его внутренности в пепел, заставляя умирать в муках.

«Красная капель» — тело несчастного медленно истекает кровью сквозь маленькие порезы, нанесенные невидимым лезвием по всему телу. По всем показателям это пыточное заклинание, любимое в арсенале любого черномага.

Эвгуст, «восхитительный» мужчина первой императрицы, мог использовать одно из трех, либо какое-то другое, о котором я не слышала. Спрашивается, почему у могущественных заклятий неприятные последствия? Ну, так за все нужно платить! Боги не любят, когда не они, а кто-то другой, портит их игрушки…

Кстати, об игрушках. Получается, главный артефакт Северной империи — подарок ренегата, человека, которого, «ужаснувшись его деяниям», прокляла собственная невеста, а боги отправили в небытие на тысячу лет? Ирония Судьбы!

Corona astralis, Звездный венец, поистине удивительный и таинственный предмет. Думаю, немногие знают, что в оправе из белого золота не бриллианты, а редчайшие фириллы. Вычислить, что это магический камень легко, достаточно поместить корону в кромешную тьму. Сияние, излучаемое фириллами, не прекратится, а станет ярче. Хм, не скажу, что мне льстит посвященность в эту тайну, наоборот, чем меньше знаешь, тем дальше от Последней грани.

Одна только примерка венца уже понижала шансы жить долго и счастливо. Хотя признаюсь: корона императриц риска стоила. До последних мгновений своей жизни буду помнить трепет, охвативший изнутри, когда она увенчала голову.

Миг страха — и пронзительное чувство всезнания. Перед моими глазами раскинулась карта империи — внутренним взором я видела все семь провинций, точно с высоты полета птицы. И видела так четко, как не может видеть ни человек, ни полукровка-хэмелл… А потом все исчезло. Корона признала меня, ведь того захотел ее создатель. Как и обещал Эвгуст, Звездный венец не наказал самозванку.

«На твоем месте я бы не стал расслабляться, — у Грэма прорезался голос, и, надо сказать, голос язвительный. — Наказание может быть отстроченным. Поймают тебя, вернут в Семиград, а венец возьми — и проявит свою сущность. Сама знаешь — старые артефакты имеют подобие разума, кто знает, когда он прозреет и наплюет на просьбу создателя?»

«Ты хочешь сказать, дорога в Семиград мне заказана?» — я не стала обижаться на злое пророчество телохранителя, он простил мою грубость, почему я не могу извинить его за такую мелочь? К тому же доля правды в его словах была.

«Пожалуй, в предместье столицы соваться тоже не стоит. Венцу тысяча лет — радиус его влияния мог увеличиться».

— Я просил не колдовать! — послышался недовольный голос Юлиана. Попутчик, сонно моргая, потянулся за фляжкой с водой: — Боги! Ты не только нарушила магическое молчание, ты еще испортила заговоренную фляжку, уничтожив чары свежести!

— О, прости, не думала, что болотный привкус — это сохраняющие чары.

— Ладно, думаю, маги убрались восвояси. И флягу я замагичу по-новому.

Юлиан поужинал, похвалив мои кулинарные способности. Потом мы быстро свернули наш лагерь, выбрались на тракт и ехали почти до самого рассвета. Попутчик пообещал, что это последняя ночь, когда мы передвигаемся ночью. Погоню он не чувствовал, значит, можно путешествовать, как все нормальные люди, днем.

Я выяснила то, что собиралась: Юлиан направлялся в Элевтию и не возражает против попутчицы. Как мне показалось, он даже обрадовался такому повороту. Грэму его реакция показалась странной. Но ведь подозрительность — хроническая болезнь всех телохранителей? Или я вновь вляпалась во что-то нехорошее?

А еще сегодня я вдруг поняла: маска принцессы Северной империи спала с меня, и больше одевать ее никто не заставит. Отныне я — беглянка, путница, ищущая ответы на свои вопросы, просто девушка, спасающая собственную жизнь.

Глава 17. Нежданные гости

Провинция Элевтия, Северная империя,

43 — 44-й день пришествие Эвгуста Проклятого

Когда под вечер они прошли в открытые городские ворота, Эва могла думать лишь об одном. О большом количестве горячей парующей воды, в которую она сможет погрузиться по шею. Читая о приключениях магов и охотников, ей и в голову не могло прийти, что путешествия — не только веселье. Это плохая погода, запах лошадиного пота, быстрые перекусы всухомятку, тревожный сон на твердой земле. Но главное — невозможность сменить одежду и принять ванну.

Во время путешествия они трижды наталкивались на солдатский патруль, один раз на разъезд боевой четверки магов и один раз попали в засаду охотников на нечисть. С последними потратили времени больше всего.

Юлиан оказался молчаливым попутчиком. Он раскрывал рот только во время привала, да и то, если наступала в том нужда. И ей не хватало общения. Привыкнув к бесконечному щебетанию фрейлин, с тишиной тяжело мириться. Впервые Эва порадовалась Грэму, безотказному внутреннему собеседнику. За восемь дней совместного путешествия Эва знала о Юлиане столько же, сколько и до этого. Не то, чтобы она стремилась залезть к нему в душу и узнать все его тайны. А тайны, несомненно, у Юлиана были: ведь не может же человек с безоблачным прошлым кричать во сне почти каждую ночь?!

В пригороде Элевтии между попутчиками состоялся малоприятный разговор.

— Юлиан, ты говорил, что направляешься в Лул, — начала было девушка.

— Да, я помню, что и тебе в ту же сторону, — перебил ее парень. — Но поспешу опередить твое щедрое предложение: туда я буду добираться один. Я понял, что ты не простая риэлла, а риэлла с проблемами. Прости, Эва, у меня своих неприятностей хватает, чтобы еще рисковать из-за твоих.

— Конечно-конечно! — рассердилась девушка. — Не очень-то и хотелось заполучить в спутники мрачного молчуна!

Юлиан едва заметно улыбнулся и не ответил.

И не смотря на размолвку, попутчик галантно проводил Эву до постоялого двора и подождал, пока она договорится о комнате. После чего попрощался и отправился на поиски стана пегасов, занимающихся перевозками.

Эва с завистью смотрела ему в след. Счастливый, он мог позволить себе комфортный перелет в любую точку Межграничья, а она вынуждена передвигаться по земле, чтобы не наткнуться на преследователей…

Постоялый двор не мог похвастаться удобствами, созданными магами-проектировщиками, и привычной ванной не было. Эва с нетерпением наблюдала, как слуги наполняют горячей водой деревянную бадью, стоящую посредине комнаты. Желание вымыться пересилило чувство голода.

И вот теперь, нежась в ароматной воде, девушка чуть слышно постанывала от блаженства. Часы в седле не прошли даром для кожи ягодиц и бедер. Исцеляющая магия хэмеллов хороша, когда есть время на нее настроиться. Конечно, регенерация происходит и без сознательного участия меняющегося, но только если повреждения значительны и опасны для жизни.

Эта особенность стоила многим молодым хэмеллам жизни в годы войны. Нанося раны подозреваемым, маги могли выявить в своих рядах шпионов. И только зрелые многоликие умели контролировать регенерацию, замедляя исцеление.

Должно быть умиротворенная ласковыми объятиями воды она уснула. Шорох разбудил ее, привлекая внимание к двери.

Задвижка медленно отодвигалась в сторону.

Дверь комнаты резко открылась, а потом захлопнулась с тихим стуком. Сначала она подумала, что это сон — и потерла глаза мыльными руками. Но нет! Возле нее стоял Юлиан в пропыленной подранной рубашке и босяком. В одной руке он держал сапоги, через плечо перекинуты сумки.

Взъерошенный парень улыбался, нагло разглядывая недавнюю попутчицу. И эта усмешка так разъярила девушку, что она не сдержала своих эмоций.

— Убирайся! — рявкнула Эва, сердито ткнув пальцем в дверь и обдавая его капельками воды.

На лице Юлиана расплылась широкая ухмылка: с шапкой пены на волосах властно кричащая попутчица выглядела несколько глупо.

— Не могу, детка, — мурлыкнул маг и объяснил: — Меня преследуют законники. Я должен либо выбраться через окно, либо спрятаться где-то в твоей комнате.

— Проваливай! — повторила Эва. — Я не намерена прятать у себя бывших попутчиков.

— А не бывших? — быстро спросил маг, заталкивая свои вещи под Эвину кровать.

— И не бывших тоже. Потому что их у меня нет — я путешествую одна. Убирайся!

Из-за двери донеслись оживленные голоса — разговаривало несколько человек одновременно — и топот тяжелых сапог.

— Да ты на меня дуешься, подружка! — удивился парень. — Но ведь я был хорошим товарищем? Я не бросил тебя в беде, когда на трактир напали демоны. В шкафу хватит места?

У Эвы от ярости свело челюсти.

— Прочь! — прошипела она, тряхнув мокрыми волосами.

Однако маг, не обращая на нее внимания, распахнул створки шкафа и юркнул внутрь.

— Не выдавай меня, — попросил он, прежде чем захлопнуть дверцу изнутри. — Одной тебе не выбраться из города.

Почти одновременно раздался тарабанящий стук в дверь.

— Именем императора откройте!

Эва вылезла из воды, обмоталась простыней и замешкалась, не зная, то ли идти открывать дверь, то ли выволакивать Юлиана из шкафа. Пока она решала, дверь распахнулась и — в комнату ввалились владелец постоялого двора, худощавый маг невысокого роста и бритоголовый мускулистый субъект в традиционном костюме охотника. Эва в шоке заметила на лбу истребителя нечисти рабское клеймо, которое ставят в Аг-Грассе. Последствия ношения невольничьего ошейник легко удалялись, но охотник, похоже, оставил его как напоминания…

— Как вы смеете врываться ко мне! — придя в себя, возмутилась девушка такому непочтению.

— Прошу прощения, риэлла, что потревожили вас, — проговорил маг, обводя комнату пристальным взглядом, вместо того чтобы, как того требуют правила приличия, смотреть Эве прямо в глаза, — нам сказали, что сюда забежал преступник.

В отличие от мага его бритоголовый напарник оглядел закутанную в простыню девушку и, зацепившись взглядом за магическую татуировку на предплечье, нахмурился.

— Вам сказали? — надменно переспросила Эва. — И где вы видите этого преступника? Еще скажите, что я его спрятала! Может, заглянете под кровать? Или в шкаф? Если нет, предлагаю убираться и дать мне закончить одеваться.

— Прошу простить нас, риэлла, — снова извинился маг, бросив взгляд сначала на закрытое окно, потом на кровать и на шкаф. — Но мы должны обыскать комнату. Для вашей же безопасности, риэлла. Этот мужчина — безумный жрец Жизни. Его присутствие в комнате такой хрупкой, не способной постоять за себя девушки небезопасно.

— Какой такой девушки?! — Эва надменно вскинула подбородок, как это делала на протяжении шести лет, будучи двойником принцессы, уставилась, на мага таким холодным взглядом, что тот наконец-то соизволил взглянуть на нее и, похоже, в первый раз ее увидел. — Я не способна постоять за себя? Я?! Меня еще никогда так не оскорбляли!

Она перевела взгляд на молчавшего до сих пор охотника:

— При вас оскорбляют честь охотников — и вы стоите, точно окаменев, не возразив ни словом, когда этот вот… этот вот риэл делает нелепое заявление, что собирается обыскать мою комнату!

— Очевидно, вы ошиблись, — проговорил бритоголовый, обращаясь к хозяину постоялого двора. — Жрец наверняка побежал в другую сторону — не мог же он спрятаться в комнате охотницы. Прошу прощения, коллега.

Маг, наконец-то заметивший свешивающийся со стула пояс охотника за нечистью, попытался было возразить:

— Не слишком ли вы юны, риэлла, чтобы называться охотницей? Мы опасаемся за вашу безопасность, риэлла, иначе не стали бы нарушать ваше уединение.

Эва, окончательно рассердившись, невоспитанно указала на седеющие виски мага и ехидно поинтересовалась:

— А вы, риэл маг, не слишком стары, чтобы бегать за преступниками? Неудивительно, что они от вас убегают!

— Она тебя уела, — засмеялся охотник и, хлопнув мага по плечу, произнес: — Еще раз прости за беспокойство, сестра, мы уходим. До утра будем проверять остальные комнаты, так что кричи, если еще кто-то лишит тебя покоя.

Нарушители спокойствия удалились, и она осталась в комнате одна. Ненадолго.

За разговором Эва почти забыла о спрятавшемся Юлиане и вздрогнула, когда противно скрипнув дверцей, он вылез из шкафа. Глаза молодого мага смеялись — для сложившейся ситуации он был чересчур весел.

— Отменное представление, — заметил он, усаживаясь на ее кровать. — Не хотела бы выступать с бродячими артистами? Нет? Не сердись, я всего лишь спросил. Хотя, пожалуй, ты переигрывала. Подобное негодование больше подошло бы принцессе, а не простой охотнице.

— Сваливай! — уже в который раз приказала девушка, указав на дверь.

Ухмыльнувшись, Юлиан покачал головой.

— Ты же не хочешь, чтобы меня поймали? У меня выгодное предложение.

— Обойдусь без твоих предложений, — холодно произнесла Эва. — Можешь вылезть через окно. Терпеть не могу сумасшедших.

— Сумасшедших? — маг улыбнулся. — Как это я раньше не заметил, что ты забавная, подружка?

— Не называй меня подружкой, — обозлено потребовала девушка. — Считаю до трех, а потом буду кричать. Не думаю, что законники ушли далеко. Раз!

— Может, выслушаешь мое предложение?

— Два!

— Хорошо, кричи, но знай, что и я тебя выдам, — быстро проговорил маг. — Ты также от кого-то скрываешься, Эва, я ведь не слепой. Пусть убегаешь ты не от законников, но они только обрадуются, если поймают хэмелла-полукровку.

Девушка тяжело вздохнула и, резко вскинув руку, с силой ударила Юлиана в нос.

— Ой! — вскрикнул шантажист — Эва с удовлетворением заметила, что разбила нос до крови. — За что?

— За угрозы, — холодно бросила она. — Ну, чего ты хочешь?

Юлиан улыбнулся и вытер нос краем сорочки.

— Отличный удар, после него можно поверить, что ты охотница…

— Ближе к делу, балабол, — прервала его Эва, — то за неделю слова лишнего нельзя выжать, а теперь не заткнешь.

— Ладно, грубиянка… Из Элевтии незаметно не выбраться. Взлетная площадка, городские ворота — везде стоят имперские солдаты. Ищущие проверяют ауры почти у каждого встречного. Кого-то ищут, и как бы я себя не любил, не верю, что это по мою душу. Не настолько я им нужен.

— Да неужели? — наигранно удивилась девушка. — Что же за тобой гнались, как Дюжина за недобитым некромантом?

— Меня узнал один из законников, когда я пытался нанять пегаса. Под раздачу можешь попасть и ты. Хоть ты и хэмелл с возможностью менять ауры как одежку, одинокая охотница привлекает внимание.

— И что ты предлагаешь?

— Слышала об ауре-зеркале? Мы можем выбраться из города вместе, под видом родственников. Наймем пегаса до Лапимара — тебе ведь туда надо? Прилетим в Лулианское королевство — и разбежимся.

— Ты заинтересовал меня, беглый жрец, я готова выслушать твой план подробней.

Внезапно Эва улыбнулась. Потом хмыкнула. И, усевшись на кровать, громко расхохоталась.

Боги Семиграда! Какая нелепая ситуация! Эва не помнила, когда в последний раз ей было так весело.

* * *

Эва злилась.

Она не выспалась. Грэм не замолкал полночи, не давая уснуть, требовал быть бдительной перед угрозой. Опасным он посчитал безмятежно сопящего Юлиана, развалившегося рядом с девушкой, на единственной в комнате кровати. Телохранитель сердился, что она не спросила, за что разыскивают жреца (а вдруг он маньяк-убийца?!) и требовал быть начеку. Эва возражала, говоря, что у Юлиана было бесчисленное количество возможностей за девять проведенных бок о бок ночей. Но сатуриан не переставал ворчать, говоря о влиянии каких-то фаз луны…

Потом, когда Грэм немного успокоился, и разрешил ей закрыть глаза, Юлиану приснился страшный сон.

Маг стонал, мелко дрожа, и бормотал на древнем языке слова то ли молитвы, то ли проклятия. Эва терпела недолго — растормошенный маг ошалело смотрел на соседку по кровати и не мог понять, чего она от него хочет. Он не помнил, что ему снился кошмар. Или не хотел признаваться.

Он вскоре уснул, и на этот раз сон его был спокоен. Засыпая, девушка почувствовала, как сосед по кровати подкатился ближе и подгреб ее себе под бок. Выскальзывать из сонных объятий Юлиана она не стала — так теплее.

Завтрак Эва заказала в комнату, но могла лишь облизываться, наблюдая, как Юлиана уплетает жареную курицу. Ей предстояла сложная магия, и делать ее лучше натощак.

На краешке кровати развалился Юлиан, девушка стала на колени, опираясь локтями о матрас. Единственное в комнате зеркало они поставили рядом, подперев стулом.

Эва злилась. И переживала. Впервые она будет менять внешность без контакта с водой. Вода помогала переносить боль, а как оградиться от нее в этом случае, она не знала.

Вглядываясь в черты попутчика, как художник рассматривает модель, она мысленно отметила те, на которые стоит сделать акцент. Нос. Тонкий, с небольшой горбинкой — такие называют аристократическими, а она его едва не сломала. Глаза. Теплого темно-карего оттенка, напоминающий горячий шоколад, продолговатый разрез, придающий взгляду хитрое выражение. Брови — темные, густые. У нее будут более тонкие и высокие, как и положено девушке. Губы и подбородок с ямочкой тоже придется смягчить.

Не обращая внимания на парня (он слегка нервничал под ее оценивающим взглядом и пытался шутить), Эва посмотрела на свое отражение в зеркале.

Магия меняющихся заполнила ее изнутри…

Ее кожа покрылась золотистым загаром.

Ее радужка повторила цвет глаз Юлиана до самой маленькой золотистой крапинки. Такие же длинные пушистые ресницы прикрыли ироничный взгляд. Тонкие дуги темных бровей придали несколько удивленный вид.

Нос с горбинкой получился чуть изящней, чем оригинал, рисунок губ она оставила собственный. Когда на подбородке стала «продавливаться» ямочка, девушка от боли едва не потеряла сознание.

Немного отдохнув, она «перекрасила» волосы в темно-шоколадный, почти черный цвет. Закончив нелегкие, ускоренные перемены, довольно оглядела себя в зеркало и перевела взгляд на Юлиана.

Маг недоверчиво рассматривал ее и молчал.

— Ну как? — Эва, красуясь, покружилась по комнате. — Похожа я на твою сестру?

— Тебе очень идет моя великолепная, сногшибательная внешность, — улыбнулся Юлиан и повторил: — Очень.

— М-да, а ты скромный. Переходим ко второму этапу?

— Может, сначала перекусишь?

— Нет, — отмахнулась она, — не переживай — еще час-два я не умру от голода.

Эва уселась на кровать напротив мага и взяла его за руки. Юлиан весь подобрался.

— Больно не будет, — успокоила его девушка и пообещала: — Я не стану копировать магическую ауру, не переживай.

— А я и не боюсь.

— Тогда зачем прикрыл ее щитом, словно магистр-параноик? Или быть может ты радужный маг, путешествующий инкогнито?

— Щит — один из моих многочисленных талантов, — Юлиан пожал плечами.

Через время полукровка прошептала:

— Интересная у тебя внешняя аура — разочарование, боль и жажда мести закрасили ее глубоко.

— Какая есть… Ты вот свою настоящую хоть помнишь? — сквозь зубы произнес маг.

— Конечно, она ведь остается при мне, — девушка не обиделась на откровенное оскорбление. — Не верь тем, кто говорит, что хэмеллы перекраивают собственную ауру, когда одевают маску. Чужая аура — лишь дымка, окутывающая нашу собственную.

— А внешность? — уже с любопытством произнес парень. Что ж, любознательность — отличительная черта любого жреца Жизни, пускай он и в бегах.

— Про внешность говорят правду. Если долго носить маску, свое лицо можно и не вспомнить. Я вот начала изменяться по глупости, еще в детстве. Хотела быть похожей на свою наставницу, старшую жрицу, думала таким образом вызвать у нее теплые чувства…

— Ты воспитывалась в храме?

Девушка хмыкнула:

— Я почему-то думала, ты быстро опознаешь во мне божью падчерицу. Да, я училась в храме Судьбы.

— Тебе повезло. Лучше Судьба, чем Жизнь.

— Ну, а Жизнь лучше, чем Любовь или Танатос, — закончила Эва присказку, знакомую всем храмовым выкормышам.

Немногие родители готовы отдать своего ребенка в служение богу или богине. Поэтому подавляющее большинство жрецов — сироты, воспитанные при храме, в народе прозванные пасынками и падчерицами того бога, которому служат.

Маги остались довольны результатом обряда. Эва проделала его правильно: видоизменила свою внешнюю ауру, сделав ее чуточку похожей на ауру жреца. Потом перебросила ее зеркальное отражение на Юлиана. Теперь они, действительно, похожи на двойняшек — и лицами, и внешними аурами.

Позавтракав и собрав вещи, Эва покинула комнату через дверь. Юлиану, как тайному постояльцу, пришлось выбираться через окно, благо, что дикий виноград оплел всю стену.

* * *

— Эва, дай руку, иначе в такой толчее мы друг друга потеряем, — предложил маг.

Девушка послушно вцепилась левой рукой в Юлиана, правой придерживала карман с кошельком.

Людская масса медленно двигалась в сторону городской площади. Молодые люди оказались в самом центре и никак не могли выбраться. Когда солдаты стали сгонять с базара горожан на площадь, они как раз выходили из оружейной мастерской. Вчера Юлиан, уходя от погони, потерял ножи, вернее они застряли в его преследователях. Конечно, они могли откупиться от сомнительной чести выслушивать выступления наместника, но решили не привлекать внимания и затерялись в толпе.

Мужчины, женщины, дети, представители низшей и средней прослойки населения беспрекословно передвигались в указанном направлении.

Эва почувствовала легкую усталость, когда они, наконец, оказались на площади. Новый указ императора зачитывал помощник второго регента. Демон Аташ. Девушка, хоть и стояла за спинами десятков людей, затаила дыхание.

Стоя на возвышении, в окружении четырех позорных столбов, он казался грозным и значительным. Аташ вдохновенно читал о смене действующего наместника, уличенного в растрате городской казны. Элевтийцы возбужденно переговаривались — то, что часть налогов оседала в карманах местного правителя, знали все. Император прозрел недавно. И, похоже, не без помощи второго регента.

Эва с удивлением слушала хвалебные речи в честь Эвгуста. Он, мол, проводит реорганизацию армии, с его подачи охотники за нечистью получили более действенные артефакты по приемлемой цене. Его стараниями сменяют вот уж третьего недобросовестного наместника.

Две молоденькие цветочницы язвительно перетирали последние дворцовые сплетни. Они сошлись на том, что принцесса как-то странно сорвалась в странствия, раньше назначенного времени, а это еще раз подтверждает, что она — капризная и чересчур взбалмошная девушка. И неудивительно, она ведь росла без матери, да еще и отец не обращал на дочь внимание. Одна надежда, что будущий муж сможет положительно влиять на императрицу. И было бы неплохо, чтобы им стал второй регент, а не его подопечный, герцог Риз…

Слушая столь дикие речи, Эва с трудом сдерживалась, чтобы не захихикать. Бедная Мариэлла! Какого женишка ей желают поданные! И ведь не скажешь, что со зла. Наоборот, девочке желают счастья и сильного мужниного плеча, на которое она сможет опираться… Умеет Эвгуст работать с массами, ничего не скажешь. А ведь совсем недавно его именем ругались, пугали детей. Теперь же о пророчестве позабыли, он больше не маг-отступник. Нет, он не ренегат, а кандидат в императоры!

Размышляя над дикостью сложившейся ситуации, Эва почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд. Девушка подняла голову и встретилась взглядом со светловолосым мужчиной с голубыми ледяными глазами.

Фирон. Тайный убийца, служащий принцу Артуру. Между ними стояло четыре-пять человек, но возникло такое чувство, что взгляд холодных глаз осязаемо-колючий.

Эва захлопала длинными ресницами, улыбнулась и слегка покраснела, как и положено кокетливой девице, заметившей лестное мужское внимание. Смущенно опустив глаза, девушка пыталась успокоить дыхание. Нет, он не мог ее узнать. Она второй раз сменила ауру и внешность. Нет, нет! Он не мог обладать поисковым амулетом. Она замела за собой следы, она не могла оставить ни единого волоска в покоях принцессы. Или могла?!

Продолжая гадать о возможном, нужно держаться и играть новую роль дальше.

Эва потянула за руку Юлиана, чтобы тот наклонился ближе. Что-то быстро ему зашептав на ухо, девушка скосила глаза в сторону Фирона.

Блеклый не отводил от нее пристального взгляда. Юлиан засмеялся и взъерошил ее короткие волосы. Фирон переменился в лице — он только сейчас заметил, что девушка, за которой он следит, не одна. Слуга принца заметно поскучнел и переключился на другие объекты. Благо выбор был: почти рядом с ним стояла пышная розовощекая горожанка, судя по дорогой одежде, дочь купца. Чуть дальше находилась сердитая магесса, в сером запыленном плаще и при мече.

Значит, поисковой амулет у Фирона все-таки есть. Но толпа мешает найти искомого человека. Нужно убираться от него, смешавшись с толпой.

Юлиан точно читал ее мысли. Она всего лишь шепнула, что недалеко человек, который с помощью поисковика разыскивает ее, а парень сразу начал действовать. С извиняющейся улыбкой на привлекательном лице он легко проталкивался сквозь толпу, работая свободным локтем, и не забывая крепко держать подругу. При этом умудрялся прокладывать маршрут так, чтобы вокруг не оказались одни только мужчины. Преследователь поймет, что объект движется, но вычислить его среди десятков женщин, не сможет.

— Как мне себя вести, когда мы окажемся у пегасов? — поинтересовалась Эва под вечер.

Они уладили все свои дела: забрали вещи из номера Эвы, продали уже ненужных лошадей и плотно пообедали.

— Во-первых, отвыкай называть их так. Народ ламчериона не любит дурацкую кличку, данную человеческим магом, — наставительно произнес Юлиан. — Не рассматривай их, как диковинку, они умеют считывать эмоции.

— Они эмпаты?

— Можно сказать и так. Они чувствуют ложь, так что нам придется изворачиваться, прикрываясь полуправдой.

— Кругом одни правдолюбцы, — пробормотала Эва, — арбитры, летописцы, ламчерионы, а лжи меньше не становиться…

* * *

Оазис Мектубиан, дворец рода Эспинс,

44-й день пришествие Эвгуста Проклятого

— О чем задумался, племянник? — спросил Вариор у сидящего на подоконнике Карима.

— Да так, — отмахнулся арбитр, — соприкосновение со смертью навевает философские мысли: о смысле жизни, о праве выбора.

— Ты бы лучше подумал о лихорадке Мульхема.

— Она-то и настроила на такой лад. Смерть рядом, мы не замечаем ее, не ощущаем ее дыхания за нашей спиной.

Вариор усмехнулся кривоватой улыбкой и указал на пустынную пантеру, чья голова примостилась на колене арбитра. Рука младшего мага без устали чесала светлошкурого хищника между острыми ушками.

— Значит, о смерти за спиной рассуждаешь? А опасности перед лицом не видишь.

— Какая же это опасность, дядя? Песчинка — ласковая кошечка, она еще маленькая, чтобы считаться опасной. Да, моя девочка?

Точно в подтверждение слов, пустынная пантера потерлась клыкастой (два верхних клыка выпирали наружу из пасти) мордой о колено хозяина.

— И как ты не боишься? Я бы не стал рисковать самым дорогим для мужчины, — с усмешкой проговорил магистр ордена Огня.

Карим снисходительно улыбнулся и погладил питомицу по загривку.

— Больше шансов подхватить лихорадку Мульхема и стать бездетным, чем случится то, от чего ты предостерегаешь.

— Наверное, ты прав.

— Так что там на счет лекарства, дядя? Стоит надеяться или рассчитывать только на свои силы?

— Прости, Карим, я подвел тебя — лекарства пока нет.

Вариор отвернулся к раскрытому окну. Внизу, в саду, выращенном вдовой младшего брата, пели цикады, и ночные цветы благоухали душно-сладкими ароматами.

— Не люблю прикрываться подобным оправданием, но, кажется, в игру вступила Судьба. Со дня на день я ожидал посланца вискурского двора. Он не прибыл на условленное место. Марк вычислил возможный путь следования хэмеллской свиты: они угодили в ловушку разбойников. Людей перебили, след хэмелла затерялся.

Арбитр не мог скрыть досаду:

— Почему ты не сказал мне о договоре с Вискуром раньше?

— Из предосторожности, мой мальчик, я доверяю тебе, не подумай обратного…

— Я видел его дядя, — перебил магистра Карим, — видел в клетке, на цепи, закованного в хианит.

— Что?! И ты молчал, зная мое отношение к хэмеллам?!

Вариор взволнованно заходил вдоль стены.

— Я собирался выкупить его у купца по имени Каромирос. Мы даже сговорились о цене, но нападение демонов изменило ход событий. Ты сам знаешь, в каком состоянии меня доставили домой.

Племянник, болезненно морщась, прикоснулся к боку, где остался след лапы демона. Пять широких, багровых рубцов от когтей.

— О боги! Карим, ты как мальчишка нарываешься на неприятности! Кто мешал тебе подождать карательный отряд? Зачем ты полез в тот трактир, если подозревал, что там засели демоны?

— Если бы меня там не оказалось, демоны успели бы заразить людей и скрыться. И я не смог бы спасти отмеченную девчонку. И, следовательно, не заинтересовались бы сотрудничеством пегасы.

Вариор пожал плечами:

— Благодаря Сиелле, спасшей юного пегаса, у нас и так сложилось сотрудничество. Ты рисковал, Карим, неоправданно. Я давно заметил, племянник, что тебя тянет на подвиги, ты пытаешься спасти тех, кого спасти невозможно.

— Разве не это часть обязанностей арбитра? — молодой маг с вызовом вздернул подбородок.

— Правильно заметил: часть обязанностей, всего лишь малая часть. Ты правитель полиса, занимайся своими делами, а не мотайся по Межграничью в поисках приключений. Ты — арбитр, а не юнец-маг, только покинувший стены школы…

Карим прищурился:

— Тебе ли говорить подобное, дядя? Разве ты отсиживаешься за спинами своих подчиненных? Нет. Так по какому праву требуешь благоразумия от меня?

— По праву старшего родственника, — Вариор потемнел лицом, — и по праву твоего магистра, огневик.

— Тогда повелите мне, магистр Огня, сидеть дома, и я исполню ваш приказ, — сквозь насмешливость племянника проступала обида.

— Пойми, я не хочу потерять и тебя, как Александра. Не хочу вновь пережить тот момент, когда объявят, что самый дорогой мне человек не вернулся с задания. И жив он или мертв, не ответит и Предвечная.

И столько печали было в голосе старшего мага, что младший устыдился.

— Прости, я не хотел напоминать.

— А я никогда и не забываю, — возразил Вариор. — Разве можно забыть о гибели единственного сына?

Молчание, прервавшее разговор не угнетало, но остро подчеркнуло усталость и печаль.

— Хэмелла захватили, когда он направлялся к тебе. Выходит, в твоем окружении шпион? — первым опомнился Карим.

— Нет, Карим, это чистая случайность, — магистр потер уставшие глаза. — Ловушку расставили на караван, который немного задержался, пропустив вперед свиту хэмелла. Мне пришлось поставить вискурцев в известность. Они дали один лунный цикл на поиски, а потом они прервут свое уединение. И знаешь, прозвучало, как угроза. Межграничью только новой войны не хватало, Аг-Грасса подозрительно активна, и эти туда же, — маг снова потер красные от недосыпания глаза.

— Если это не тайна, чем ты привлек внимание вискурцев, что они пошли на сделку?

— Светоч Мульхема.

Всего два слова — и вдаваться в объяснения не надо. Древний артефакт, выявляющий многоликих. В годы войны их было пара десятков. После подписания мирного договора хэмеллы правдами и неправдами собирали опасные для их расы артефакты по всему Межграничью. Один из Светочей, собственность рода Эспинс, хранил магистр ордена Огня. И вот теперь он готов обменять его на лекарство от лихорадки, которая могла выкосить густонаселенный город за две недели, а магов лишить возможности иметь детей.

— Не слишком ли высокая цена? — нарушил тишину младший маг.

— Если ты не понял, племянник, заражение лихорадкой — не простое совпадение. Последние случаи возникновения болезни — хорошо спланированные действия. Кто-то целеустремленно сеет смерть и панику.

— Эвгуст…

— Нет, Карим, не он. Удобно обвинять во всем проклятого мага, но… Это не он. В провинции Эшер была вспышка заболевания. Второй регент с трудом подавил ее и вовремя положил конец слухам. Он же и сообщил Дюжине на первый взгляд незначительные факты, предшествующие эпидемии.

— Но зачем ему нам помогать? — изумился арбитр. — Странный поступок, да и он сам ненормальный.

— Хочешь, еще удивлю? — спросил Вариор и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Я получил сведения об одном из его прислужников. Увы, ни одного мага-ренегата под маской я не вычислил. Но зато получил ответ из Жиаро.

— И? Нет, подожди, — Карим поднял руку и отошел от окна к столу, на котором стоял графин с вином. Разлив его по высоким бокалам из зеленого стекла, Карим попросил дядю продолжить рассказ.

— Полис Жиаро официально сообщает, что демон Аташ не является его гражданином и никогда им не был, — Вариор пригубил хмельной напиток. — А вот в небольшой дружеской приписке одного державного лица другому советуют обратиться к свиткам летописцев первых лет правления Микаэль. Я, конечно, не стал лениться и просидел в библиотеке ордена полдня. Затем я обратился к воспоминаниям основателя нашего рода — Антара. Собрав знания воедино, я получил прелюбопытную историю. На втором десятилетии правления у Микаэль возникли неразрешимые проблемы с правителем маленькой, но гордой страны Хекет. Упрямый царек, кстати, по происхождению камийский демон, а по имени Аташ, отказывался от протектората молодой империи. Не прошло и сезона, как правителя обвинили в пристрастии к кровавым оргиям. Подданные подняли восстание против государя-изверга и свергли с трона. Знаешь, как в древности наказывали за жажду крови? Захоронением живьем. Опоенного снотворным Аташа, сковали хианитовыми цепями и похоронили по-царски в роскошной гробнице где-то в горах Хекета. А еще через сезон мать наследника, одна из наложниц свергнутого правителя, попросила императрицу Севера взять страну под свое крылышко. Так благодаря бабскому заговору Хекет стала провинцией империи, кажется, пятой по счету.

Карим, хмурясь, разлил остатки вина.

— Не могу поверить, что наш предок не остановил свою одержимую сестричку. Хекет — не единственная провинция, присоединенная предательством и жестокостью.

— Антар перестал общаться с сестрой после войны. Каждый занимался своими делами, не вмешиваясь в чужие.

— Можно лишь посочувствовать демону, тысячу лет пролежавшему в спячке. Наверное, когда его нашел Эвгуст, от Аташа остались одни мощи.

— Демоны — живучие твари. Правда, тысячелетнее заточение не проходит бесследно ни для одного существа. Поначалу я думал, что и остальные ренегаты имеют какое-то отношение к первой императрице. Однако ниточка оборвалась, так и не начав тянуться. Кто они? Почему пошли в услужение к проклятому колдуну? Остается лишь гадать.

Магистр ордена Огня немного помолчал, а потом спохватился:

— Давай, племянничек, вернемся к лихорадке и пропавшему посланцу. В храм Судьбы не ходи, я уверен, что наша пропажа всплывет на Призрачных торгах. Понимаю, что у тебя сейчас полно своих дел, и все-таки попрошу твоей помощи. Выкупи хэмелла, Карим, денег я не пожалею.

Арбитр растерянно взъерошил темные волосы.

— Дядя, ты меня с кем-то путаешь? Я никогда не участвовал в запретных торгах, мне репутация дорога!

— Но ты знаешь человека, которой за нее не боится, приобретая там редкие артефакты, — Вариор упрямо поджал губы — и Карим обреченно вздохнул.

— Зоор — подлый ублюдок, он ненавидит всех друзей своего брата.

— Неужели Искандер не сможет с ним договориться о такой мелочи?

— Ты представить себе не сможешь, чего ему это будет стоить, — Карим тряхнул головой. — Я и так в долгу перед наследным принцем Лула, не хочу злоупотреблять дружбой.

— Побратимы по боевой четверке для того и существуют, чтобы помогать, — наставительно произнес магистр. — Если Искандер откажется, попроси поговорить с ним Сиеллу, уж ей-то принц не откажет. Помни, ты делаешь это не только для меня, Карим. От тебя зависит — начнется война или нет.

Хлопнув племянника по плечу, магистр отправился на поиски Анны.

Молодой маг рассеянно гладил свою любимицу. Обожает дядя распределять ответственность… Можно подумать, ему своих проблем мало. Снова поставил сложную, если не сказать невыполнимую, задачу. Стоило ее хорошо обдумать, прежде чем воплощать в жизнь.

О Призрачных торгах ходило столько противоречивых слухов, что впору усомниться в самом их существовании. Место и время проведения каждый раз было другим и держалось в тайне до последней минуты. За присутствие на торгах взималась баснословная плата, даже если участник ничего в итоге не покупал. Призрачные торги предлагали анонимность и безопасность во время приобретения редких, а то и запрещенных Братством магов, животных, артефактов и книг.

Но не это ставило торги вне закона Межграничья.

Там выставляли рабов. Воинов — для кровавых забав, прекрасных женщин — для постельных утех. Скованных хианитом магов и плененных хэмеллов покупали некроманты или жрецы Жизни для опытов.

Арбитр почувствовал, как напряглись мускулы под гладкой шкурой кошки. Хищница поддалась вперед, прижатые от удовольствия уши стали торчком.

За что огненный маг любил пустынных пантер, так это за восприимчивость к магии. Они видели скрытое, как маг-следопыт. Умели идти по остаточным следам заклинаний. И чувствовали, если кто-то творил волшбу.

Карим прислушался к шепоту дворца — благодаря ритуалу на собственной крови арбитр знал, что происходит в его стенах. Охранки предупреждающе звенели: на территорию проник сильный маг. И явился он без приглашения.

Не дожидаясь приказа хозяина, пантера быстрыми скачками понеслась в сторону нежданного гостя, который, как известно, хуже некроманта, ведь от последнего хотя бы знаешь, чего ждать.

Запах дождя, заполнивший коридор, заставил арбитра ускорить шаг. Малейшее промедление — и у него не станет любимицы.

В полумраке сковывающее заклятие красиво засверкало синим — пантера, зависнув в воздухе, окаменела в прыжке. Вокруг гибкого тела застывшей кошки танцевали индиговые огоньки. Неизвестный воспользовался безобидным заклинанием, которое обожают юные маги во время постановочных драк, хотя мог запросто уничтожить животное.

— Ты как всегда милосердна, Сиелла! — Карим с улыбкой поспешил навстречу побратиму по боевой четверке. — Весьма благодарен, что не прибила моего невоспитанного котенка.

— От эффектного появления твоего котенка, — насмешливо произнесла магистр Воды, протягиваю магу руку для приветствия, — мое сердце едва не выпрыгнуло из груди.

— Твое сердце не так чувствительно, как говоришь, иначе я бы продолжал надеяться, — тихо произнес огневик и почтительно поцеловал Сиеллино запястье, после чего нежно — внутреннюю сторону ладони.

Сиелла ворвалась в резиденцию рода Эспинс, как горячий ветер хамсин. Установленный на дверь артефакт, определяющий посетителей, узнал ее в тот же миг, как она приложила к нему руку, и стража не смела препятствовать. А вот проклятая кошка за что-то невзлюбила, словно в противовес хозяину, который чересчур неравнодушен…

Осторожно выдернув пальцы из хватки арбитра, магистр Воды натянуто улыбнулась и перешла к сути своего визита:

— Я хотела бы встретиться с Лавджоем.

— Мне жаль, Си, его нет во дворце, — Карим вовсе не казался сокрушающимся. — Он в полисе и обещал вернуться утром.

Магесса подошла к окну. Вид на глухую стену — сомнительное удовольствие, зато подходит, чтобы скрыть разочарование.

— Не расстраивайся, Си, до рассвета не так уж и далеко. Уверен, мое гостеприимство поможет времени пролететь незаметно.

Девушка, услышав вкрадчивые нотки в бархатном голосе, развернулась, но слишком поздно. Сердце не успело сделать и трех ударов, как она оказалась сидящей на широком подоконнике.

Карим крепко обхватил девушку за тонкую талию, став между ее разведенными коленями.

— Поговорим о нас? — жаркий шепот волнующе коснулся виска.

— К чему подобные разговоры, Карим? Прошлое не вернешь, — Сиелла попыталась отодвинуться и уперлась спиной в раму окна.

— Зачем нам прошлое, где осталось так много обид? Давай поговорим о нашем будущем.

Он слегка отклонился, чтобы взглянуть ей в лицо. Карие глаза пытливо заглянули в притягательную лазурь, сейчас такую холодную и чужую. Но он знал, как растопить лед отчуждения. И если позволит время…

Теплые губы нежно коснулись уголка ее рта. Сиелла отвернула голову, смазывая особый поцелуй, их поцелуй, поцелуй из прошлого.

Невеселая усмешка на миг искривила его губы. Затем рот арбитра припал к ее шее за ухом.

— Знаешь, как называется подобное поведение? — чуть охрипшим голосом спросила магесса.

— Соблазнение? — предположил Карим, щекоча хрупкую ключицу горячим дыханием.

— Соперничество. Ты вновь воспылал страстью, увидев, что другой претендует на то, что когда-то было твоим.

Маг отстранился, меж бровей пролегла глубокая морщинка.

— Посмотри мне в глаза и повтори то, что сейчас произнесла, — потребовал Карим. Сиелла виновато опустила глаза. — Не можешь. Так зачем наговаривать? Ты знаешь, будь моя воля — ты стала бы моей женой двенадцать лет назад.

— О да! Будь твоя воля — и ты воплотил бы в жизни свои желания, позабыв о моих.

— Назначение магистром — желание Хариуса, не твое.

— Решение принимала я, он не давил на меня, — твердо сказала Сиелла и приказала: — Отпусти меня.

Магесса попыталась оттолкнуть Карима и сомкнуть колени. Маг насмешливо поцокал языком и, быстро чмокнув в щеку, ослабил объятия.

— Мы созданы друг для друга, Си. Ты идешь против Судьбы, может, хватит гневить богиню?

— Получил персональное пророчество в храме Предвечной? — сыронизировала магесса. — За оказанные услуги они нынче расплачиваются предсказаниями?

Арбитр никак не отреагировал на подначивание. Молча снял со своей кошки сковывающее заклятие и поддержал потерявшее равновесие животное. Кошка недоуменно огляделась по сторонам. Увидев Сиеллу, пантера презрительно фыркнула и обвила ноги Карима хвостом.

— Уверен, ты умираешь от усталости. Как всегда, за тобой синяя комната для гостей, — глухо произнес маг. Помолчал и уже в приподнятом тоне добавил: — Говори, что хочешь, но когда-нибудь ты вернешься ко мне.

Глава 18. Крылатая пара

Провинция Элевтия, Северная империя,

44-й день пришествия Эвгуста проклятого

Из-за того, что я сменила внешность, мне пришлось одеть серый плащ мага, глубокий капюшон которого идеально скрывал «обновленное» лицо.

Ключ от комнаты приняла дочь хозяина. Веснушчатая девчонка испуганно защебетала, заверяя, что если бы ее отец знал, что я магичка, то комнату выделил бы лучше. Взмахом руки я остановила поток извинений и попрощалась.

Вообще-то я еще не имею права на серый плащ — клятву верности Братству магов принцесса Севера должна была дать во время путешествия. Поэтому, напорись я на магический патруль, объяснять почему я в плаще, но без личного знака, придется долго… и в дозновательской.

Юлиан также надел плащ мага, но чувствовал себя в нем вполне уютно и уверенно.

Когда мы подходили к трактиру «Серебряный клинок», я терялась в догадках, как же будем разыскивать пегасов среди такого скопления народа. Оказалось, искать и не нужно.

Крепко сбитый смуглый парень и хрупкая нежная девушка казались такими разными. Пока я не увидела их глаза — нечеловечески прекрасные, сияющие сдерживаемой Силой.

— Разрешите поинтересоваться, есть ли на сегодняшний полет свободные места, — вежливо произнес Юлиан. — Мы с сестрой надеемся покинуть Элевтию в ближайшие часы.

Желтые, как у пустынной кошки, глаза девушки встретились с сапфировыми глазами парня — словно они мысленно общались, да, наверное, так и было.

Парень кивнул и указал рукой на свободные стулья, предлагая присесть.

— Места найдутся, если объясните к чему такая спешка, — голос желтоглазой девушки полон чарующей хрипотцы.

— Мы вынуждены спрашивать о причине отъезда, — поспешил стереть грубость подруги парень. — Были такие случаи, когда должники или преступники, сбежавшие из-под стражи, пытались скрыться с нашей помощью. А нам проблемы с законом не нужны.

— Проблем не будет, — пообещал Юлиан и стал обговаривать цену.

Я, конечно, оплачу половину стоимости перелета, но раз Юлиан взял на себя роль старшего брата, пусть крутится. Оплата, кстати, обошлась мне в три четверти всей имеющейся наличности. Если бы не складчина с магом, то никуда я бы не улетела…

Трактир отличался от подобных заведений убранством зала — на стенах висели чучела голов хищных животных и темных тварей Межграничья. Я присмотрелась… Ого! Если это не иллюзия, то хозяин — весьма примечательная личность. Над камином висело чучело дымчатого волка. То ли животное, то ли порождение тьмы, этот хищник был умен почти как человек. Сбиваясь в стаи, дымчатые волки за несколько часов вырезали селения, и еще двадцать лет назад держали в страхе степные и лесные районы империи. Убить хитрую тварь неимоверно тяжело — не все заклинания ей опасны, а сталь не всегда успевает пробить сердце монстра. Быстрая, смертельно быстрая тварь… И тот, кто ее одолел — мастер меча.

— Хозяин таверны — бывший охотников, — подтвердил ламчерион, словно прочитав мои мысли. — В следующий свой приезд в Элевтию, найдите время и поставьте ему пиво — он не откажется поделиться своим боевым прошлым. Вам, ученице, наверняка будет интересно и полезно его послушать.

Пока я рассматривала интерьер, парень рассматривал меня. Малоприятное открытие. И неуютное ощущение.

— Подавальщиц не дождешься, — мрачно проговорил Юлиан, — что будешь, Эва? Я пойду, сделаю заказ.

— Я не голодна, но от пива не откажусь.

Как только Юлиан отошел, ламчерионы назвали свои имена и уставились на меня так, словно я им была должна.

— Твой брат знает, кто ты? — вкрадчиво спросила Валэри.

— А кто я? Я его сестра, — пожала плечами и, чтобы не лгать, мысленно уточнила: «Сестра по несчастью».

— Смотри, девочка, заиграешься. Аура-зеркало имеет последствия, — прищурив глаза, произнес Ян.

— Все имеет последствия, даже жизнь. И, тем не менее, мы продолжаем жить, наслаждаясь этим процессом.

Я несла бред, прекрасно понимая это, но остановиться не могла. Мне было страшно. Получается, что я полукровка из хэмеллов, видел едва ли не каждый встречный. Я считала себя неуязвимой, неузнаваемой. Выходит, ошибалась? Неужели проклятие моего рождения так заметно? Неужели грязная кровь одного из моих родителей будет мешать жить спокойно? Я не хочу быть хэмеллом! Хочу быть чистокровным человеком! За подобное счастье я готова даже отречься от магии…

— Это будет тяжело, — произнесла Валэри.

Мне стало жарко: она что, читает мои мысли? Да нет, не может этого быть.

На всякий случай я переспросила:

— Что будет тяжело?

— Жить так, как ты живешь сейчас. Что ты позабыла на просторах Северной империи? Почему не в Вискуре? К таким, как ты, здесь относятся плохо, так что тебя держит?

— А может, я шпионю потихоньку на благо родины, — улыбнулась я в ответ.

— Нет, — покачала головой желтоглазая, — они не посылают на смерть детей. Каждый ребенок, пускай кровь его разбавлена, ценность всего народа.

— Так что же ты здесь делаешь? — задался вопросом второй ламчерион. — Ходят слухи о пропавшем представители твоего народа. За сведения о нем назначена знатная награда. Это случайно не ты?

Вспомнив хэмелла в клетке, я ужаснулась и похолодела. Видя мое изумление и страх, парень расшифровал их неправильно и поспешил успокоить:

— Ладно, не трусь — ищут мужчину, а не девушку. Хотя и я не понимаю, что ты делаешь в недружественном государстве. Ты должна бояться за свою жизнь.

— Боюсь, — согласилась я. Как им объяснить, что Вискур снится мне в кошмарах? И я не хочу обретать кровных родственников? — Но я родилась в империи и умру на ее просторах.

Ламчерионы переглянулись и пожали плечами.

— Смотри, как бы это не случилось в ближайшем будущем. Ты доверяешь своему спутнику?

— Он спас мне жизнь.

Тайны Юлиану я не доверю, ну а жизнь уже вверяла не раз.

Ламчерионы принялись за свой ужин, состоящий из вареного мяса, овощей и фруктов. Ели они красиво и, пожалуй, даже чувственно. Никогда бы не подумала, что подобные могущественные существа могут получать удовольствие от такого простого действия, как еда.

Ян заметил мой наглый интерес, томно надкусил яблоко и весело подмигнул.

— Можно два вопроса? Заранее приношу извинение, если обижу своим любопытством.

— Да хоть с десяток вопросов! Если это не требует разглашения тайн нашего народа, мы с удовольствием ответим, — милостиво разрешила девушка.

— Я читала легенду, что хэмеллы — дети любви между ламчерионом и камийцем, демоном страсти. Это правда?

Они смеялись долго. И до слез. Обижаться стоило только на себя за наивные вопросы.

— Нет, легенда — глупая сказка. Если второй вопрос такой же веселящий, то лучше не задавай — на нас уже оборачиваются.

Я с обидой смотрела на ламчерионов. Как же так? А хвост? В боевой ипостаси хэмелла появляется хвост, очень напоминающий жало ламчериона. Разве это не доказательство родства? Ну да ладно, может это страшная тайна, которую полукровкам знать не обязательно.

— Все-таки рискну и задам еще один вопрос. Вы когда-нибудь летали возле Грани? Есть ли у нее край? Можно ли ее перелететь?

В глазах ламчерионов сразу пригасли смешинки. Смена настроения на их лицах — как игра света и тени: в любой момент может обнажиться что-то новое.

— Эти вопросы задает себе каждый ламчерион, впервые раскрывший крылья, — начал парень и неуверенно посмотрел на подругу, точно не зная, что говорить дальше.

— Нет, у Грани нет края, ее невозможно перелететь, — продолжила девушка. — Чем выше поднимаешься, тем становится холоднее, тяжелее дышится. Что за странный вопрос? Хочешь покинуть наш уютненький мир?

Быстро замотав головой, я поспешила откинуть страшные обвинения. Нет, оказаться за Гранью, в компании порождений тьмы, я не хотела. Слава богам, разграничившим миры!

Появление Юлиана прервало нашу познавательную беседу. Мой товарищ основательно оголодал — он нес большую миску с рагу и мое пиво, еще два блюда с хлебом и мясом несла вслед за ним подавальщица. Довольно таки миленькая девчонка, с приятными глазу формами. Но нахальным взглядом, который она не могла оторвать от моего спутника, хотя бы ради приличия.

— Зря ты отказалась, — произнес Юлиан, толкнув кружку в мою сторону, — неизвестно, когда еще мы сможем поесть.

— Ну почему же? До отлета есть время, — возразила желтоглазая.

— Скоро сядет солнце, разве еще придется ждать?

— Отлетаем в полночь, если что-то не нравится, маг, можешь оставаться в городе, — отрезал Ян. — Через два дня мы вернемся и будем летать в старом режиме.

— В полночь так в полночь, — вздохнул маг. — Мы успеем еще и выспаться. Я сниму комнату, не возражаешь?

Я пожала плечами:

— Как хочешь, мне и здесь неплохо сидится.

Мой спутник быстро расправился с заказанной снедью. По моим наблюдениям, он не отказался бы и от добавки, но на пегасах вообще-то не рекомендуют летать на полный желудок.

Юлиан поднялся наверх, оставив мне второй ключ от комнаты.

— Ты все же ему доверяешь, — констатировал Ян. — А он тебе?

— Думаю да, если столько ночей спокойно спит, повернувшись ко мне спиной. Кстати, почему вы не делаете перелеты в пустыню?

— Не наш воздушный маршрут. Если тебе нужно в оазисы, можешь договориться с ламчерионами из Лапимара.

М-да, легко сказать — договорись. До столицы Лулианского королевства еще добраться нужно. До Лапимара, если ехать напрямую по Лулианскому тракту, то дней за двадцать шесть можно добраться до места назначения. Естественное, меня это не устраивало. По моему личному календарю до возможной смерти оставалось не так уже много времени. Подумать только! Мои дни сочтены — ужасающая фраза, если вдруг осознаешь ее смысл. Знать дату смерти, отсчитывать до нее дни — это страшно… Лучше не знать, сколько Жизнь и Судьба отмерили вздохов до прихода бога Смерти, который выпьет последний…

«Как поэтично выражаешься! Ладно, хватит, ныть. Это не поможет», — Грэм всегда отзывался, не давая мне пожалеть себя.

«Знаю, что не поможет. Твоей стойкости у меня нет, уж не обессудь».

«Вообще-то я на тебя и не сильно давлю. Ты бессовестно пользуешься моей добротой».

«Угу, попользуешься твоей добротой, которой нет… Кстати, теперь уже ты жалуешься. А что, скажешь это не так?»

С телохранителем можно пререкаться часами, получая от этого взаимное удовольствие. Но всему свое время. Сейчас стоит прислушаться к разговору ламчерионов с богато одетым иностранцем. Что к столику пегасов подошел чужеземец, понял бы и ребенок.

Темные раскосые глаза, смуглая кожа, рокочущий звук «р» — все это характерно для граждан Аг-Грасса. Единственное несоответствие образу типичного представителя западной страны — невысокий рост и полнота. Оказалось, мужик — купец, который заказал себе полночный перелет. Теперь он требовал совсем другого и сильно возмущался, что ламчерионы не хотели плясать под его дудку.

Перенос времени обошелся агграсскому купцу в дополнительную плату.

— Эва, сообщи своему брату, что мы взлетаем через час. Ждем вас возле круга, — произнесла Валэри и, не обращая внимания на брызгающего слюной агграссца (он видите ли не хотел попутчиков!), посоветовала поужинать.

Советуют поужинать? Почему бы и нет. Тем более обжора в моем теле требовал еды. Предупрежу об изменившихся планах Юлиана — и за ложку…

Благодаря обряду отзеркаливания ауры, я прекрасно чувствовала своего спутника. Своим ключом я открыла номер, в котором ощущался маг.

Дверь распахнулась тихо.

Впрочем, даже ее скрип не отвлек бы моего попутчика. Да и ритмичный стук ножек кровати о пол заглушал посторонние звуки.

Юлиан был занят. Очень. И его занятие разделяла симпатичная подавальщица…

— Ой, простите! Я зайду попозже!

От смущения хотелось провалиться прямиком на первый этаж… Молодой маг невозмутимо натянул простыню на обнаженную девушка, сам остался, как был. Мне пришлось отвернуться.

— Что случилось, сестренка? — забавляясь ситуацией, весело спросил Юлиан. — Трактир горит? Или потеряла свою игрушку?

— Ламчерионы перенесли время отлета, — стиснув зубы, холодно процедила я. — Через час нужно быть возле телепортационного круга…

— Хорошо, я скоро спущусь в зал. Иди, поужинай, сестренка.

С горящими щеками и напутствиями заботливого «братика» в спину, я выскочила в коридор. Грэм внутри меня ржал, как безумный. М-да, ситуация потешная, обхохочешься…

Немного успокоившись, я спустилась вниз и сделала заказ. Вторая подавальщица, уставшая женщина с добрыми глазами, стала искать свою помощницу. Честно, я не хотела, чтобы беспокоили временную подругу Юлиана, но как-то помешать не могла.

Мою еду взъерошенная девица несла, сердито перекривив хорошенькое личико. Миска с супом брякнула на стол, обдавая меня капельками жирного бульона.

— Благодарю, — холодно произнесла я.

— На здоровье! — рявкнула подавальщица, наверняка мысленно пожелав: «Чтоб ты сдохла!»

Я, конечно, понимаю девичье разочарование. В кои-то веки удалось потискаться. Да еще и с красавчиком, а я помешала. Ну, кто я после этого? Ясное дело, первейший враг.

Разъяренная девица вскоре вернулась с коронным блюдом повара этого заведения — жареным мясом под красным соусом. Тарелка, брошенная с еще большей злостью, заскользила через весь стол и аккуратно приземлилась прямиком мне на колени. Аппетитные кусочки в художественном беспорядке украсили мои штаны и подол светлой рубашки.

Я не могла подавить гнев:

— Дрянь!

— Сука! — парировала девчонка.

— Корова! — ответила я.

— Шлюха! — голословно обвинила она.

— Сама подстилка! — я окончательно обиделась и зашвырнула в подавальщицу суп. Запустила метко. Жаль, любимый суп… с грибочками…

Подавальщица с криком, напоминающим рычание, бросилась на меня, намереваясь вцепиться в волосы. Не получилось — ее товарка, вторая подавальщица, успела схватить девчонку за подол платья.

— Извинись, — зашипела старшая женщина, — твое поведение будет стоить нам доброй славы.

Девчонка пробормотала что-то неразборчивое и ушла вслед за старшей.

Точно выйдя из пьяного угара, я с удивлением оглядела поле битвы. Нам едва ли не аплодировали. А что? Драка никак не созреет, ни летописец, ни бродячие артисты своим присутствием не почтили. А девичья грызня — тоже развлечение…

«И это принцесса Северной империи, — притворно вздохнул Грэм. — Благородная аристократка, жрица Судьбы, магесса немалого уровня… Перечислять дальше? Или хватит, уже застыдилась?»

«А что мне было делать? Утереться — и молчать, как скромная долготерпеливая послушница богини Любви?»

«А хотя бы и так. Ты уедешь, а девчонке здесь работать. Зачем ломать ей жизнь?»

«Ну ты даешь! Повторяю, сносить оскорбления — не в моем характере!»

«Знаешь, смирение — нужная вещь, никогда не знаешь, что уготовила в скором времени Судьба. Сегодня ты пинаешь, завтра пинают тебя».

«И это мне говорит сатуриец! Человек, отвечающий на малейшее оскорбление ударом меча!»

«Не преувеличивай. В нашем кодексе есть точные правила, когда смирение — вынужденная необходимость».

Старшая подавальщица вытерла стол. Мой заказ повторили за счет заведения и принесли с извинениями и смущенными улыбками. Есть совершенно не хотелось. Посетители таверны время от времени бросали на меня любопытные взгляды: а вдруг еще что-нибудь надумаю учудить? Такая популярность, мягко говоря, меня не устраивала. И кто в этом виноват? Мой попутчик!

Когда Юлиан спустился вниз с нашими вещами, я была зла. Шуточки парня по поводу моей невежливости — стучаться, мол, надо! — настроение не улучшили. Стараясь поспевать за широко шагающим магом, я чувствовала, как закипаю от злости. Еще пара таких фраз — и я буду плеваться огнем, как песчаные саламандры. Клянусь Гранью, мне никогда не хотелось кого-то так стукнуть! И это притом, что у меня мягкий и незлобивый характер…

«Хм, у тебя характер незлобивый? — сыронизировал Грэм. — После шести лет в роли принцессы ты растеряла последние крупицы добродушия. И, по-моему, тут пахнет ревностью».

«Чего?! — опешила я. — Я?! Ревную этого… этого волокиту с плохим вкусом? Как же ты плохо меня знаешь!»

«Наоборот, я хорошо тебя знаю, детка. Ты ревнуешь. Но не потому, что Юлиан тебе нравится. Просто он не проявлял к тебе интереса, как к девушке, ты к такому не привыкла».

«А-а-а, — быстро успокоилась я. Неприятно, когда тебя обвиняют в том, чего нет. — Кстати, как думаешь, а почему не обращает?»

Грэм рассмеялся и принялся подтрунивать дальше.

Вечерняя Элевтия отличается от столицы. В Семиграде в такое время ночная жизнь только начинается. Здесь же она, что называется, кипит. Прогуливающиеся парочки, компании веселых студентов (Элевтия славилась университетом, выпускающим архивариусов, писарей и прочих книгочеев и бумагомарателей) и просто горожане, спешащие по своим делам.

Возле телепорта безлюдно. Только два стражника, призванных следить, чтобы каменные блоки не растащили предприимчивые люди. Да, дико звучит, но охрана требовалась. Временно опечатанные круги разбирали на замагиченный от разрушения стройматериал и добавляли в заборы и фундаменты для большей стойкости. А что? Неплохая вещь в хозяйстве — маги заботились о безопасном перемещении и строили телепорты на века. Понятное дело, что и для гусей сарайчик из таких блоков простоит немало…

Понаблюдав некоторое время за ламчерионами (кстати, сдавать запечатанные телепорты под посадочную площадку первым придумал элевтийский наместник, а за ним подхватили уже остальные правители) солдаты ушли чаевничать. Благо здание городской стражи находилось рядом с телепортом.

От громадного в диаметре круга из серых камней веяло стужей, вызванным остаточной магией. Усевшись на холодный, высотой до пояса бортик телепортационного кольца, солдаты молча наблюдали за ламчерионами.

Наши знакомцы, что-то проверяя и поправляя, деловито сновали вокруг гигантской упряжи. Видеть подготовку к полету мне не приходилось, да и пегаса в его второй ипостаси тоже.

Магически упроченная упряжь состояла из хомута, кожаного седла, двух параллельных продолговатых корзин и сотен ремешков. В каждой корзине помещалось до шести-семи пассажиров. Естественно, сплетенные из специальной лозы корзины тоже были укреплены магией. Без магии подобная конструкция не выдержала бы тех нагрузок, что приходятся на полет. Насколько я знала, полеты на пегасах заканчивались для пассажиров летальным исходом в одном случае: после прицельного магического удара.

«Ну, что успокоила себя подобными размышлениями? — усмехнулся Грэм. Что-то он нынче разошелся: ни одного нормального слова, одни подколки. — Да ладно тебе, Эва, полеты безопасны. Я летал десятки раз. Уверяю, путешествие тебе покажется приятным».

«Точно? — мне вдруг вспомнилось, что так же Грэм говорил, когда пытался заставить залезть на верблюда. Дело было год назад, когда мы в составе посольской делегации направлялись в полис Арахар. Противная скотина (в смысле верблюд) меня невзлюбила и понесла вглубь пустыни. Меня, умирающую от жажды, нашли через несколько часов с задницей, утыканной колючками, и в компании мертвых скорпионов.

«Позволь уточнить: ложных скорпионов, безобидных насекомых, которых ты нещадно перебила. И верблюд сбесился из-за твоих неправильных действий».

«Конечно-конечно! Ламчерион тоже может обезуметь и сбросить неугодный груз».

«На ламчериона не так легко подействовать магией. Если с наездником будет все в порядке, путешествие пройдет комфортно».

«Всегда эти «если», — пробормотала я. — Если мы просчитаем все шансы, если защитные артефакты не подведут, если враг ошибется…»

«Ты странно себя ведешь, Эва. Скандалишь, жалуешься, плачешь — это, случайно, не твои женские дни наступают?»

«Ага, боишься испытать их прелесть вместе со мной?»

«Не боюсь, но опасаюсь», — признался Грэм.

«Разве есть разница между этими словами?»

«Сказать: я опасаюсь — звучит более мужественно, чем признаться, что в ужасе. Но я, действительно, просто опасаюсь. Об этом неизбежном зле я подумал в первый день нашего соединения. Поэтому готовился морально».

«Хм, вынуждена тебя огорчить. Я просто устала, вот и сдают нервы».

«Ничего не понимаю, — сатуриец искренне недоумевал. — Неужели потоки слез, поедание горы сладостей и обнимания с подушкой отменяются?»

«Чуточку огорчу: физиология хэмелла отличается от человеческой. Как объяснила перерывшая горы книг Регина, благоприятный период для зарождения новой жизни наступает раз в год. И то лишь, когда девушка достигает зрелости».

«Интересно, никогда не слышал о подобном. Твоя наставница молодец, что нашла такие сведения».

— Эва, пора, — окликнул меня Юлиан.

Тюки с товаром агграсского купца были загружены в корзины. Мужчина суетился вокруг своего груза, иногда украдкой поглядывая на потемневшее небо. Неужели дождя опасается?..

Когда ламчерионы объявили о своей готовности к полету, купец вдруг вспомнил, что забыл важные документы. Возмущенный Ян не удержался от ругательств — купец, настаивающий на поспешном отлете, сам тормозил. Утешило то, что его дом недалеко от телепорта.

— А куда сядем мы? — поинтересовалась я, когда страсти по забывчивому агграссцу улеглись. Место в корзине, как выяснилось, осталось только для купца.

— В седло, крошка, в седло, — рассмеялся Ян. — Разве брат не предупредил, что вы летите вместе с всадником наверху?

— Юлиан!!!

Маг улыбнулся и пожал плечами:

— Ты же хотела улететь из города любой ценой. Чем теперь недовольна? Мест в корзинах не было.

— Ты скотина, Юлиан! Я высоты боюсь!

— Не переживай, крошка, сядешь между нами. И я не дам такой красавице упасть, — утешил ламчерион. Даже в приглушенном свете кружащихся магических светильников было видно, как смеются его синие глаза.

Забавно. Наездник он, я же думала, что наоборот.

Валэри, переодетая в темный балахон, вступила в центр упряжи и подняла тяжелый, украшенный стальными заклепками хомут.

На наших глазах происходило чудо.

Воздух вокруг девушки дрожал, контуры тела обозначились легким золотистым сиянием. Свечение становилось ярче, и вот вместо хрупкой фигурки в круге телепорта находилось прекрасное в своем совершенстве и могуществе существо. Грациозное тело, покрытое чешуйками, продолговатая морда с острыми клыками, когтистые мощные лапы. Длинный подвижный хвост, как у скорпиона, сделал несколько неторопливых движений, кожистые крылья, покрытые мехом, расправились и сложились вновь — ламчерион проверяла, насколько хорошо вошло ее тело в сбрую.

Ян подошел к пегасу, ласково погладил по грубой шкуре морды. Он, кстати, тоже изменился — его глаза светились желтым.

— Отлично, Валэри говорит, можно взлетать, — произнес всадник. — Где же этот демонов купец?

Я только открыла рот, чтобы сказать, где полагается находиться демонам…

С оглушающим свистом в двухэтажное здание стражи врезался огромный шар огня.

Взрывная горячая волна ударила по нам, сбивая с ног. Меня неслабо приложило о круг телепорта. Внутри что-то, наверное, ребро, противно хрупнуло, пронзая иголочками боли.

В глазах темно, во рту ощущается привкус крови…

— Эва! Цела? — Юлиан, осторожно перевернув меня на спину, тревожно заглядывал в глаза.

— Почти… Что происходит?

— Не знаю! Но купцу лучше поторопится, иначе ламчерионы взлетят без него.

Снова оглушительный свист, только гораздо сильнее. Огненные шары сыпались с неба, как град. Гигантский, пылающий град… Вспышки алого пламени… взрывы… жаркая волна сметающая с ног…

Прежде чем Юлиан поставил щит, я успела почувствовать как скручиваются волосы от жара. Под его прикрытием нам удалось встать на ноги и оглядеться.

В усеянном малочисленными звездами небе плыли темные тучи. Нет, не тучи. Громадные существа, со спин которых и летели огненные шары. Ламчерионы. Больше не кому. Но как это возможно? Ламчерионы всегда сохраняют нейтралитет?!

— Взлетаем! Быстрее! — из-за разрушенного здания стражи выскочил агграссец.

Коротышка бежал, на удивление, быстро — участь свежеподжаренной котлетки его не прельщала.

Ян сохранял спокойствие. Невозмутимо слеветировав в продолговатое седло, он сбросил нам веревочную лестницу. Юлиан пропустил меня вперед, да и еще и подталкивал сзади.

Последним загрузился в корзину купец. Тяжело дыша, он буквально взлетел по лестнице в корзину и, захлопнув крышку, проорал:

— Взлетай! Ради всех богов, взлетай! Они идут на второй круг!

Меня, зажатую между всадником и магом, била мелкая дрожь.

— Почему ваши напали на город?..

— Они не хотели этого, на них хианитовые ошейники! — перекричал грохот Ян.

Земля под нами удалялась — Валэри взмыла вверх. Несколько взмахов — и мы в чернильном небе, расчерченном огненными всполохами.

— Ты знаешь, что происходит?! — в свою очередь докричался до всадника Юлиан.

— Да, знаю! Аг-Грасса объявила империи войну!

Внизу пылал разрушенный город.

Глава 19. Лишний слушатель

Оазис Мектубиан, дворец рода Эспинс,

45-й день пришествие Эвгуста Проклятого

Сиелла балансировала на ободке вазона, стараясь не помять росший в нем цветок. Обидеть хозяйку дома, вырастившую прихотливое растение, не хотелось. Не желала она и портить отношения с Каримом, иначе прибила бы его игривую киску сразу, как той захотелось поточить об нее «маленькие» коготки.

Нелюбовь между ней и пустынной пантерой оказалась взаимной с первого взгляда. Кошка видела в ней соперницу и старалась выжить со своей территории.

— Да не нужен мне твой хозяин, отцепись! — шипела магесса, изо всех сил удерживая равновесие.

Песчинка загнала гостью рода Эспинс на террасу и, прищурив зеленые глаза, довольно наблюдала за ее мучениями среди хрупких веток пурпурнолистого цветка.

Сиелла, не придумала ничего лучшего, чем слеветировать на край высокого, в полтора человеческих роста, горшка, и теперь ждала, пока кто-нибудь избавит ее от назойливого животного.

Конечно, она могла слегка подпалить пантере усы шаровой молнией или вообще ее прибить любым боевым заклинанием, но Арбитр дал понять, что питает слабость к этому зверю. И магистру ордена Воды приходилось терпеть.

— Брысь! Кому сказала? Иди, гуляй, Песчинка!

Кошка, казалось, смеялась над увещеваниями магессы и терлась о вазон всем своим немаленьким телом.

Цветок угрожающе закачался — и Сиелла, чтобы сохранить равновесие, прогнулась назад, затем плавно перетекла в предыдущую позу. Когда горшок успокоился, побрызгала в наглую кошачью морду водой, призванную магией из садового озера.

Кошка фыркнула, брезгливо дернула лапой и, гордо задрав хвост, отошла к противоположной стене. Там удобно улеглась и принялась ждать, ждать, когда спустится нервная магичка. В том, что она скоро спуститься, она не сомневалась. Они всегда спускаются…

— Сиелла? Что ты делаешь?

Магистр с облегчением повернулась в сторону вышедшего на террасу Лавджоя.

— Играю с Песчинкой, — устало улыбнулась девушка, — разве не видишь? Мы весело проводим время, присоединяйся.

— Говорил же Кариму не выпускать ее, когда во дворце гости! — рыжий Эспинс властно указал кошке на дверь. Когда та не отреагировала, смешно замахал руками, подкрепляя команды голосом: — Брысь, демоново отродье!

Кошка не спеша поднялась и вальяжной походкой отправилась к двери. Ступив одной лапой в коридор, она обернулась и томно взглянула на магессу, словно говоря: ты еще не скучаешь по мне, может, вернуться?

Против воли Сиелла засмеялась:

— Начинаю сомневаться, что она животное, а не заколдованный человек.

— Ты удивишься, если узнаешь, сколько слуг из-за нее попросило расчет. Но и польза от кошки большая: только за этот сезон она поймала двух воров, получивших заказ на артефакты рода Эспинс.

— Воры обладали Силой? — поинтересовалась магесса, спрыгнув со своего насеста.

— Да, пусть и слабенькие, но маги. Как ты убедилась, когда на ней заговоренный ошейник, сонные чары на нее не действуют. Песчинка выследила несчастных: одного загнала под потолок, на второго уселась и сторожила до прихода Карима.

— Забавная животинка, я бы высказалась более лестно, не преследуй она меня.

Лавджой улыбнулся:

— Ты ей нравишься, и она выказывает свое расположение в понятной ей форме.

— Ну да, конечно, любовь до последней Грани, — скептически протянула Сиелла.

Магистр Воды и хранитель Земли вышли в коридор.

— Чем могу помочь, Си? — рыжий целитель деловито перешел к сути.

— Когда-то ты пообещал кое-что сберечь для меня. Возникла необходимость…

— Не здесь, — резко перебил рыжий маг и, взяв Сиеллу за руку, ускорил шаг. — Лучше в библиотеке.

— Почему не у тебя?

— В моих покоях утренняя уборка.

Сиелла, напряженно закусив губу, кивнула и последовала за ним. Нетерпение непростительно для магистра, но она столько ждала! И должна узнать правду.

Словно в насмешку, мать Карима Анна остановила молодых магов.

— Оцените мою работу? — попросила мастер Земли. — Боюсь, что в защите окажется брешь, и в следующий раз без жертв не обойтись.

Сиелла наморщила лоб, вспоминая, защиту чего готовила Анна. Хозяйка дворца рассказывала ей вчера за ужином, а она слишком погрузилась в воспоминания, чтобы запомнить. Стыдно, если обнаружат ее невнимательность.

Сам того не зная, Лавджой пришел на помощь:

— После того, как моя дорогая сестричка разгромила лабораторию, дядя работает только в школьной. Говорит, что вернется в семейную, если защита будет идеальна.

— Вы нашли след Лавинии? — будучи побратимом Лавджоя и Карима по боевой четверке, магистр знала немало тайн рода Эспинс. Среди них самым неприглядным считался некромантский дар младшей сестры целителя.

Необъяснимое для магов случается нечасто — по своей природе они страстно ищут разгадки. Почему в роду, берущем свое начало от Антара, появился маг Смерти? Как получилось, что сестра целителя повелевает мертвой материей? Вопросы остаются без ответа, которые продолжают истово искать Эспинсы.

— Нет, — Лавджой сердито поджал губы, — моя сестричка пропала, словно ушла за Грань.

— Боги с тобой, мальчик! Не накликай беду! — Анна испуганно вывела в воздухе защитный знак.

— Да ладно, тетя, — мужчина пожал плечами, — с невероятно одаренной некроманткой Зои ничего не случится. К ней благоволит Смерть.

Сиелла невольно улыбнулась. Зои — не второе имя Лавинии, как могут подумать посторонние. Зои — Зараза Особо Истеричная — детское прозвище, данное старшим братом зловредной сестренке. Лавиния умела добиваться своего и не смущалась примененных способов, чтобы достигнуть желаемого. Крики, слезы, ложь, мелкие пакости — в ход шло все. Подростком она обхитрила взрослых магов-родственников и заполучила в учителя пленного некроманта из Аг-Грассы. И через много лет, своевольно нарушив запрет, отправилась на его поиски, предварительно разрушив семейную лабораторию, где хранились амулеты, настроенные на ее поиск. Девушка рассчитала верно: без этих артефактов родственники ее не найдут.

— Как вам моя работа? — Анна стала в центре пустого зала, такого огромного, что эхо подхватило ее слова и вернуло назад.

Магистр Воды перешла на магическое зрение. Белые свежеокрашенные стены горели защитными узорами насыщенного зеленного цвета. Пересечение линий, завитки, переплетенные растительные орнаменты. Рисунки казались живыми существами — они размеренно менялись, перетекая друг в друга. Стены выстоят и после пожара, и после землетрясения, даже если они произойдут внутри лаборатории. Совершенная защита.

— Тетя, ты бесподобна, — первым похвалил племянник.

— Соглашусь с Лавджоем, Анна. Ты — лучшая в защитной магии Земли.

Анна от удовольствия покраснела и скромно возразила:

— Преувеличиваете, дети, но спасибо. Ладно, идите туда, куда собирались.

Земляная магесса потянула за нить Силы. Завершающие штрихи — и в лабораторию можно вернуть мебель и вещи ее любимых исследователей. Анна улыбнулась своим мыслям и, не обращая внимания на присутствие племянника и гостьи, вернулась к работе.

Как только двери библиотеки закрылась за их спинами, Сиелла дала волю чувствам.

— А теперь, мой друг, расскажи, как двенадцать лет назад ты на самом деле позаботился о самой большой ценности в моей жизни.

От гнева, сверкающего в невозможно синих глазах магессы, Лавджой невольно сделал шаг назад.

— О чем речь, Си? Я выполнил твою просьбу в точности, как просила.

— Не лги мне! — волной сырой Силы мага отбросило на книжные стеллажи.

Удар выбил из рыжего весь воздух. Лихорадочно пытаясь вдохнуть, отдышаться, Лавджой одновременно поднял щит. Девушка без усилий смяла его, точно испорченный лист бумаги.

— Мне нужна правда, Лавджой.

Мужчина скривился. Магесса загнала его в ловушку: ответить боевым заклинанием он не желал, а сбежать она не даст.

— К чему тревожить тени прошлого? Зачем будить боль?

— Будить?! Да она никогда и не засыпала! — Сиелла зло смахнула одинокую слезу. — Разве такое забывают, Джой?!

Маг умоляюще поднял руки, развернув ладонями к девушке:

— Нет, конечно, не забывают. Не плачь, Си, пожалуйста! Я тоже не забыл и разделяю твою боль. Но почему ты спрашиваешь? Разве что-то изменилось?

Магесса тряхнула копной синих волос. Стараясь справиться с волнением, она прошлась взглядом по библиотеке. Приятный мягкий свет камней-светляков освещал затертые корешки тысяч книг. Высоченные стеллажи, теряющиеся в темноте под потолком, длинный стол в окружение удобных стульев. В годы учебы в поисках новых знаний она проводила здесь бесчисленные часы. Но ни в одной книге не найти ответ, как справиться с горем и совладать с виной и сожалением.

— Двенадцать лет назад лихорадку Мульхема остановили в пределах пригорода. В самой Элевтии в тот год не умерло ни одного человека.

— О боги, Си! — Лавджой растерялся. — Я не знал…

— А должен, — гневно возразила магесса. — Я доверилась тебе, как другу, ты пообещал позаботится… Разве ты не вел наблюдения?

Целитель, волнуясь, сжал кулаки и оперся спиной о стеллаж.

— Нет, обустраивала и присматривала Вейра…

— Вейра… Что?!! Ты ей поручил нашего с Каримом ребенка?!

Толстый фолиант упал в паре шагов от них.

Маги испуганно обернулись на шум.

Заклинание невидимости развеялось, открывая их взорам потрясенного Карима. Арбитр вцепился в край стола с такой силой, что побелели костяшки. И язычки пламени перепрыгивали со смуглых пальцев на мебель. Танцуя, огонь жадно пожирал потемневшую от времени дубовую доску.

Сиелла опустила голову, скрыв волосами выражение лица. Лавджой попытался исправить положение:

— Карим, на самом деле то, что ты слышал…

— Неправда? — насмешливо закончил арбитр. — Не лги, брат, хватит с меня и твоего предательства.

— Я не предавал тебя, — заявил целитель и опустил глаза под взглядом огневика.

— Разве? Тогда почему я не знал, что у меня есть ребенок? От Сиеллы можно ждать, чего угодно, она — женщина во власти эмоций. Но ты, Джой…

Тягостная тишина давила на троих, некогда близких по духу людей. В безмолвии пылал старинный стол.

— А теперь рассказывайте и постарайтесь быть убедительными.

С неловким чувством магесса и целитель обменялись вороватыми взглядами попавшихся заговорщиков. Карим скрестил руки на груди в молчаливом ожидании правды.

Он имел право знать истину. Сиелла обреченно вздохнула и стала рассказывать.

— Дав согласие Хариусу занять место магистра, я еще не знала, что стану матерью. Потом отказываться было поздно: мы не успевали латать дыры в Грани… Вы ведь помните те циклы, когда не то, что поспать, поесть не успевали? Наступило относительное спокойствие — и магистр отправил меня на западную Границу проверить посты. Столько усилий пришлось приложить, чтобы никто не заметил мое положение! Там я поднаторела в иллюзиях… А когда подошло время родов, я вызвала Джоя, стребовав у него клятву, что ты не узнаешь о сыне…

— У меня сын? — встрепенулся Карим.

Сиелла поморщилась, хоть радость бывшего возлюбленного понятна: для арбитров важен наследник, ведь только по мужской линии передается дар видеть правду.

— Вернувшись домой, я устроила ребенка в Акве и виделась с ним каждый день до тех пора, пока в городе не начали происходить ритуальные убийства магов. Хариус, расследуя их… — взволнованный голос магессы надломился. Она прервалась, откашлялась, опустилась в дальнее от Карима кресло и продолжила: — Магистр попался в ловушку башевистов. Потом произошел новый разрыв Грани — и меня посвятили в магистры. Я попросила Лавджоя найти племяннику безопасное место. Сама же забылась в новых обязанностях и сражениях, вспомнив, что у меня есть сын, когда Джой сообщил о его смерти от лихорадки Мульхема.

Сиелла замолчала — и Лавджой оказался в центре внимания. Новоявленный отец прожигал его взглядом, а обманутая мать смотрела с надеждой.

— Не смотрите на меня так, — попросил целитель. — Знаю, виноват перед вами, поэтому не оправдываюсь, хотя обратиться за помощью к Вейре у меня была причина. Толком не осознав, куда девать малыша, я узнал, что Лавиния провела обряд посвящения в ученики некроманта. Моя сестра соединила жизнь с грязным аг-грассцем! С убийцей магов! Я ни о чем не мог думать, только о сестре. А Вейра… Вейра оказалась, единственной, кто предложил помощь, не ведая причин моих страданий. Она поклялась не разглашать тайну Сиеллы.

— А через несколько циклов она сообщила о лихорадке, — закончила за рыжего магесса. — Уверена, это была идея Альберта, перепрятать моего мальчика. Вейра наверняка обошла клятву и обо всем рассказала своему магистру.

— Получается, Географ — единственный, кто знает, где мой сын, — сделал вывод Карим. Сиелла покосилась на огневика — ее напугало намеренно подчеркнутое «мой сын». — И с этим секретом он не расстанется просто так. Но ничего, заставим.

— Почему у вас виноватым оказывается Альберт? Он хороший магистр и сделает все для своего ордена.

— Вот именно! Хороший магистр, но плохой человек, ради выгоды не чурающийся шантажа, — цинично объяснил брат. — Уверен, как хранителю Земли, о прегрешениях магистра тебе известно больше, чем нам. Так что давай не будем возводить Альберта на пьедестал непорочности.

Лавджой смутился. Огневик прав: когда выгодно, Альберт позволял себе забывать о кодексе магистра. Впрочем, он всегда руководствовался интересами ордена и всего Братства. «Не цель, а результат оправдывает средства», — говаривал Верховный маг. И Джой втайне с ним соглашался. Высказать родственникам и друзьям свои взгляды вслух, особенно теперь, он не решался.

— Я пойду? Третий лишний, вам ведь нужно поговорить наедине? — затараторил целитель и, не встретив возражений, быстрым шагом покинул библиотеку.

Догорал в магическом огне без дыма антикварный стол. Потрескивания пожираемой пламенем мебели — единственные звуки, разбавлявшие тишину.

— Как ты могла? — глухо, с болью в голосе спросил Карим.

— У меня не оставалось выбора.

— Выбор был… я просил пойти со мной в храм Жизни.

— То, как ты просил, отбило всякую охоту, — нарочито насмешливым тоном произнесла Сиелла. Находится наедине с арбитром неприятно. С удивлением она осознала, что испытывает жгучее чувство вины перед отцом своего ребенка. И это пугало. — Давай забудем о прошлом и сосредоточимся на настоящем. На сыне.

— Твоем сыне? Моем? Нашем? — зло осведомился Карим. — Боишься признать, что он и мой ребенок тоже? Почему ты не искала его, Си? Что ты за мать, Сиелла? У тебя есть сердце? Или остался только долг? Объясни, почему ты не искала его?

Маг с трудом узнавал себя. Он злился, злился на Сиеллу, женщину, которая значила так много в его жизни и занимала в сердце важное место. Она — не просто бывшая возлюбленная, она — друг, побратим по боевой четверке. Внутренний голос кричал, напоминая, кто она для него. И все-таки Карим не мог совладать с чувствами. Ярость накатывала темной волной, грозя полностью лишить контроля. Маг держался изо всех сил, зная, что сорвавшись, сделает то, о чем потом будет долго сожалеть.

— Я искала, провела обряд на крови… я не могу его найти. Но он жив. Он жив, Карим, я чувствую! — крикнула магесса и к ужасу мужчины зарыдала. — Он жив!

Карим растерялся. Сиелла плакала редко, впору и забыть, что она женщина… Злость ушла, вытесненная сожалением и печалью. Почему он обвинял только ее? Он внес свой разрушительный вклад, когда сделал вид, что оскорблен ее отказом соединить судьбы. Если бы он понял ее, поступи он тогда иначе — и жизнь сложилась бы по-другому.

Сиелла невольно вздрогнула, когда крепкие мужские руки утешающе опустились на плечи. Мгновение — и она оказалась сидящей на коленях Карима, в его надежных и до боли знакомых объятиях. Словно и не было стольких лет разлуки.

— Не плачь, Си, не надо. Вместе мы узнаем правду, — успокаивающе шептал Карим, уткнувшись лицом в ее затылок. — Мы найдем нашего сына, обещаю…

Вариор разыскал племянника в библиотеке вместе с гостьей. Магистр Огня с интересом взглянул на отшатнувшихся друг от друга молодых магов, но оставил смущающие комментарии при себе.

— Замечательно, что вы здесь — не придется рассказывать новости дважды.

— Надеюсь, новости хорошие? — Сиелла насторожилась.

— Увы, нет. Аг-Грасса объявила войну Северной империи. И ходят слухи, что агрессор ищет возможность заручиться поддержкой Вискура.

— Маловероятно, — усомнилась магесса. — Вискур соблюдает нейтралитет столько лет, зачем им воевать с Северной или другими странами Содружества? Мы ведь не давали им никакого повода?!

Огневики обменялись тревожными взглядами. Племянник отлично понял, о чем умолчал дядя. У Вискура повод может появиться в ближайшее время. Поэтому они должны найти посла хэмеллов. Иначе Межграничье зальют реки крови.

* * *

Семиград, Северная империя,

45-й день пришествия Эвгуста Проклятого

— Если мы не выполним условия, грядет война, — веско произнес первый советник, — и нет гарантий, что мы ее выиграем.

— Не дай послы Содружества клятву Эвгусту на дне рождения принцессы, все сложилось бы по-иному, — добавил второй.

— Причем здесь клятва? — удивился третий советник императора.

Четвертый потирал подбородок, внимательно разглядывая картину, которая висела в малом зале совещаний уже несколько десятков лет.

Сам император, одетый в черный халат из вискурского шелка, прикрыл глаза ладонью и откинулся на спинку кресла. Константин принял решение давно и без помощи советников, которые не ведали того, что знал он. И слушал утомительные речи для проформы. Главный придворный маг Тристан бросал взгляды то на императора, то на шута. Локки сидел на подоконнике, наполовину спрятавшись за тяжелой шторой, и не произнес еще ни одного резкого слова.

Внеочередное заседание совета состоялось сразу после вестей о нападении с воздуха на Элевтию. Самый большой город седьмой приграничной провинции не раз подвергался атакам. Но то, что осталось после огненного обстрела, нельзя больше называть городом…

Братство магов и пятый советник, отвечающий за непредвиденные ситуации в империи, взялись за дело по прекращению беспорядков и оказанию помощи пострадавшим жителям.

Император, получив через магического вестника послание с оглашением войны и условиями возможного мира, созвал своих приближенных.

— Можно заключить договор с Вискуром, — перебив рассуждения коллеги, заявил четвертый советник, невзрачного вида мужчина.

— Нет! — резко вскинулся император. — Ни за что!

— Аг-Грасса заслала к ним послов, — тихо добавил четвертый и перевел взгляд на Локки.

Эти двое руководили «сумрачными тенями», а если точнее, то советник числился начальником, а дергал за нужные ниточки шут. И Константин ничего с этим не мог поделать, хотя и попытался безуспешно после смерти жены.

— Мы сделали так, что послы не попадут в Вискур почти лунный цикл, — отозвался Локки и, сняв невидимую пылинку со своего красного одеяния, добавил: — Но и я голосую за союз с хэмеллами.

— Нет! — повторил император. — За возобновление договора они затребуют невозможное.

— Тогда придется договариваться с Дюжиной, а по моим данным, у магов хватает проблем.

Император приподнял черную бровь, и шут продолжил:

— Кроме вспышки лихорадки Мульхема, Грань снова истончилась и требует пристального внимания. Нам не дадут нужное количество боевых четверок. Спасибо, что хоть отправили почти всех своих целителей в Элевтию.

— Хорошо, — император приподнял упрямо подбородок, — раз у нас есть время, оставим вопрос открытым…

Советники недовольно зашептались. Но император встал с кресла, давая понять, что совещание окончено.

— Тристан, Локки, останьтесь, — попросил Константин бывших товарищей.

Когда за советниками закрылась дверь, император повторно проверил малый зал совещаний на наличие невидимых слушателей. Заклинание золотистой изморозью поползло по стенам и не найдя ничего подозрительного, осыпалось на матово-черный пол.

— Где она?

В синих глазах императора темными тучами собрались гнев и ненависть. Только одно существо вызывало подобное сочетание эмоций — двойник его дочери Мариэллы. Проклятая полукровка сбежала из дворца, когда нужда в ней усилилась. Константин собирался использовать девушку в последний раз, выдав замуж за агграсского наследника, тем самым сделав из нее настоящую принцессу. Неблагодарная дрянь, словно предвидев надвигающуюся войну, посмела исчезнуть, не оставив следов. Ей явно помогали, но найти виновных не получилось.

— Мои люди прочесывают тракты, увы, безрезультатно.

Император ожидающе посмотрел на мага. Тристан поспешил отчитаться, как и Локки.

— Приготовив розыскные амулеты на основе ее волос, я выполнил свою работу. Что еще предпринять, я не знаю.

Император почувствовал лежь мага, но не стал уличать в обмане. Не время. Локки тоже темнил, какие-то сведения его шпики, скорее всего, нарыли, но шут ими не поделиться. Предатели… кругом одни предатели!

Константин, не поднимая головы, мерил шагами расстояние от стены до кресла.

— Империи нужна эта проклятая девчонка! Я не собираюсь отдавать дочь агграсскому выродку!

— А Эву отдать сыну Джориана ты готов? — Тристан нахмурил брови. — Раньше ты никогда не прикрывался невинными.

— То было раньше, а сейчас у меня есть дочь, ради счастья которой, я готов уничтожить любого…

— Интересно, как бы отнеслась Лелия к подобным откровениям? — вкрадчиво полюбопытствовал шут.

Император задохнулся от гнева.

— Пошли вон!

Тристан пожал плечами, шут с преувеличенным подобострастием поклонился, и они промаршировали к двери.

— Знаешь, Тин, ты сам загнал себя в ловушку, — бросил Тристан резко и покинул зал совещаний.

Как только захлопнулась дверь, лицо императора исказилось от боли.

Уменьшительное имя, которым называли его в прошлом друзья, всколыхнули воспоминания.

Со смертью Лелии он потерял все: любовь, счастье, самоуважение, дружбу…

Он так одинок… Император встал у зеркала и рассеянно взъерошил темные волосы. Собственное отражение иногда пугало: глаза человека в зеркале не могли принадлежать ему. Отчужденные, жестокие, холодные… чужие глаза…

Император раздраженно замахнулся, но разбить зеркало не успел. Висящий на шее кристалл вызова нагрелся, сообщая, что с ним жаждут общения.

Константин, заинтригованный, послал ответ-согласие и провел указательным пальцем по раме. Зеркало на миг помутнело и прояснилось, показывая прекрасную женщину в белых одеждах жрицы Судьбы.

Синие глубокие глаза с темным ободком вокруг радужки, молочная кожа и роскошные черные волосы, собранные в высокую прическу — Регина, как всегда, выглядела великолепно.

Сердце императора застучало быстрее, а потом успокоилось, вспомнив, что это всего лишь сестра любимой, а не она сама. Насмешка Судьбы — боготворя Лелию, он с трудом выносил фанатичную Регину. После смерти императрицы чувства к жрице Судьбы изменились: антипатия переросла в тихую ненависть. Почему она пробуждала в нем злость, Константин не сказал бы, даже если бы боги призвали к ответу. Возможно, потому что жрица жива, тогда как ее сестра давно в могиле?

— Что тебе надо? — пропустив мимо ушей приветствие Регины, прорычал император. — Ты знаешь, как опасно нам разговаривать в такое время.

Регина устало прикрыла глаза.

— Ты сам сказал, связаться с тобой, как только я вернусь в Храм.

Черты лица императора разгладились, обретя нехарактерную им мягкость.

— Моя маленькая девочка что-нибудь мне передавала?

— Да, благодарности. Мар в восторге и от книг, и от котенка. Хотя последний и доставил мне хлоп. Особенно, когда плыли по морю…

— Что сообщил целитель? — перебил император.

Регина вздохнула — он внимательно слушал, лишь когда она говорила о дочери.

— Не беспокойся, здоровье Мариэллы в порядке. И то, чего ты боишься, с ней не произойдет.

— А что говорят учителя?

— Что и всегда, их ученица — талантлива безмерно, но неусидчива.

Император кивнул и не удержался от признания:

— Как же я хочу увидеть мою девочку!..

— Посмотри на Эву, она ничем не отличается от Мар, — неосторожно предложила Регина и тут же прикусила язык.

Константин скрипнул зубами.

— Смешно, но на твою воспитанницу я бы посмотрел, да только она сбежала…

Кровь отхлынула от лица жрицы.

— Что?.. Как сбежала? Куда? Почему не сказал раньше?..

Ее вопросам не было конца. Император махнул рукой, останавливая поток словоизлияния.

— Твоя протеже, вероятней всего, направляется к тебе. Но ты должна убраться из храма до ее появления.

— Зачем? — женщина недоверчиво уставилась на зеркального собеседника. — Я думала, что ты хочешь вернуть ее назад. Пока Эвгуст заинтересован в Мариэлле, Эва должна играть роль принцессы.

— Вот именно, пока Эвгуст хочет разыскать мою дочь, ты должна исчезнуть. Я думаю, нет, я уверен, что проклятый колдун подбирается к тебе, второму человеку в Межграничье, который знает местонахождение Мар.

Регина стала еще бледнее.

— Хорошо, я на время исчезну.

— Люби ты племянницу по-настоящему, исчезла бы навсегда, — пробормотал император тихо.

Но Регина услышала и скривилась, словно проглотила насекомое. Оскорбившись, она со своей стороны поднесла руку к зеркалу, чтобы прервать связь.

— Подожди! — потребовал правитель. — Ты передала Мар артефакт?

Жрица пожала плечами и с легкой улыбкой на красивых устах поинтересовалась:

— А ты как думаешь? — и скрылась в белесом тумане.

— Сука! — рыкнул император и впечатал кулак в зеркало.

Осколки серебристым дождем пролились на пол.

Император, как дикий зверь на цепи, пронесся несколько раз вдоль стены, наступая на стекло. Потом, замерев, взял себя в руки и с хладнокровно-заносчивым выражением лица покинул зал совещаний.

Спустя пару мгновений вверху раздался шорох громадных крыльев.

Аташ отлепился от потолка и спланировал вниз. Смуглый торс блестел в приглушенном свете камней-светляков, железные мускулы перекатывались под бархатистой кожей. Миндалевидные глаза камийца горели торжеством — он заполучил прелюбопытные сведения для Эвгуста, колдун будет доволен. Темные крылья исчезли, словно их и не было вовсе.

Демон навел на себя иллюзию рубашки с высоким, глухим воротом. Раньше он не стеснялся разгуливать по дворцу в полуобнаженном виде. Но не в последнее время. Хотя довольно поздно, какая-нибудь фрейлина может страдать бессонницей, и тогда натираний вонючей массой подозрительного происхождения не избежать. С чьей подачи придворные дамы вдруг вздумали караулить его в коридорах, да еще со зловонной мазью, он не знал. А если бы узнал, шутнику пришлось бы худо…

Насвистывая нехитрый мотивчик, Аташ распахнул дверь — и получил в грудь усыпляющее заклинание.

— В отличие от Тина я проверяю на прослушку не только стены, но и потолки, — Тристан схватил бесчувственного демона за ноги и поволок к барельефу на стене, где находился один из потайных проходов.

Глава 20. Пожирающая тьма

Северная империя, незаселенные земли,

45–46 день прихода Эвгуста Проклятого.

Обхватив голову руками, я сидела на поваленном дереве. От земли шел холод, пробирающийся под одежду, но мне было совершенно безразлично.

Я ничего не чувствовала… Абсолютно ничего. Ни боли, ни страха, ни тепла от разведенного Юлианом костра. Апатия не отпускала меня уже больше суток… Мне все равно.

Наблюдая со спины ламчериона за разрушением Элевтии, я открыла для себя истину. Неважно, кто я. Неважно, чего хочу. Я всего лишь букашка под ногами великана. И этот великан — власть и силу имущие, аристократы и маги. Такие как я не представляют для них ценности. И нас можно без сожалений пускать в расход. Мы ведь ничего не решаем в этом мире. Все решения всегда принимаются за нас, не беря во внимание наши чувства и наши интересы.

Помолвка принцессы Северной империи и принца Аг-Грассы разорвана. За это будет расплата. И заплатили в итоге ни в чем не повинные горожане. Сотни жизней — за попранную честь зеленого юнца из страны некромантов.

«Ты забываешь о политической подоплеке помолвки», — шепнул в голове Грэм.

«Все я помню, сатуриец. Роднятся династии — укрепляется мир между государствами. Брак принцессы — взаимовыгодные торговые договоры, военная помощь, новый виток развития».

«Тогда в чем твое откровение, Эва?»

«Будучи двойником принцессы, я понимала, что от меня мало что зависит. И все-таки, хоть немного, но я творила историю Межграничья, отводя удар от настоящей принцессы. А став преступницей и беглянкой, осознала, что сейчас не могу вообще ничего. Понимаешь? Ничего!»

«А что, ты тоже хочешь дергать за ниточки власти? Не замечал за тобой стремления управлять всеми событиями и людьми вокруг себя, а ведь это одно из черт правителя — желание удержать в своих руках все нити, — усмехнулся Грэм. — Представь ситуацию, когда от правильности твоего выбора изменится ход истории. И любой результат — хороший, плохой — на твоей совести. Каковы ощущения?»

Я могла бы сразу сказать, что ощущения не из приятных, и задумалась. Кто я такая, чтобы делать выбор, влияющий не только на мою жизнь? Нет, я не достойна. Ноша не по мне, да и не желанна она.

«Видишь, Эва, как все не просто. Поэтому радуйся, что отвечаешь лишь за себя».

Пожалуй, Грэм прав. Будь я принцессой Мариэллой, просто умерла бы от угрызения совести. Подумать только! Послужить причиной разрушения целого города! Брр-р, жутко быть особой королевских кровей…

«И все же ты оказалась неплохой принцессой, — искушающе молвил сатуриец, — тебя любили при дворе».

«А Мариэллу разве не любили? Или ты ее никогда не видел?»

«Нет, мне довелось оберегать настоящую принцессу. Без преувеличений скажу: это не девочка, это демон в теле ребенка! Как сказал про нее однажды Тристан, Мариэлла — эгоистичная, избалованная и непоседливая маленькая сучка… Начальника охраны, моего старшего товарища, император казнил после покушения на дочь».

«Казнил? Но ведь ее спасли?!»

«Мариэллу вытаскивал из-за Грани некромант, с чем Константин так и не смерился. Девчонка сама подставилась под удар, когда сбежала от охраны во время городской прогулки».

Мне вспомнилось, что и я сбегала от охранников, чтобы погулять по ночному Семиграду с Зоором…

«Ты умеешь за себя постоять, а принцесса на тот момент была хрупким ребенком, которому в одно мгновение можно с легкостью сломать шею».

«Что-то ты кровожаден по отношению к бедной девочке!»

«Мариэлла отвратительна! Не думаю, что ее характер изменился. Ты была бы лучшей принцессой».

«К чему ты ведешь, Грэм? Ты только что сам сказал, что из меня получилась бы плохая правительница. И к тому же я всего лишь двойник».

«Каких только забавных поворотов Судьбы не случается в жизни. Если бы ты заменила Мариэллу по-настоящему…»

«На тебя плохо подействовал перелет! Прекрати, Грэм! — неприятный холодок страха пополз по спине. Не знаю почему, но мне неприятны рассуждения телохранителя, как-то не по себе…

Я услышала тихие шаги Юлиана, и в следующий миг его рука осторожно легла на мое плечо.

— Ты как? Пришла в себя?

— Я из себя и не уходила, — невесело буркнув, я подняла глаза на мага.

Юлиан выглядел усталым — осунувшееся лицо, крепко сжатые губы и только карие глаза лихорадочно блестят, отражая блики огня.

— Недурственно держишься, — похвалил маг. — Думал, закатишь истерику — не часто ведь доводиться видеть начало войны.

— Прости, что разочаровала, — я пожала плечами и, оглядев полянку, на которой мы остановились на ночлег, не увидела ни агграссца, ни ламчерионов. — А где купец и наши крылатые друзья?

— Купец залез в корзину, а пегасы ушли в лес. Похоже, собираются связаться со своим родом, рассказать о захваченных агграссцами соплеменниках.

— Как можно пленить взрослого ламчериона?

Парень задумчиво уставился на огонь:

— Легко. Если взять в заложники половинку-человека, ламчерион переступит все законы ради его спасения.

А ведь Юлиан прав… Без всадника-человека ни один ламчерион не сможет принять боевую форму и взлететь в небо. Точнее сказать, сможет, но утратит контроль над яростью и желанием крушить, терзать все живое, что окажется рядом… Всадник для пегаса — единственная возможность побороть безумие, шанс на счастье и продолжение рода. Если верить книге, подаренной племянницей Тристана, у ламчерионов несколько столетий не рождалось чистокровных детей. По сути, пегасы — полукровки, у которых один из родителей человек. Как умничал, написавший книгу жрец, такова воля богов, усиливших кровь старшей расы, чтобы дети наследовали достоинства и недостатки родителя-ламчериона. По-моему, жестокая воля…

«У нас говорят — проклятие богов, — вмешался в мысли Грэм. — Рассказать древнюю легенду?»

«Конечно! С удовольствием послушаю!»

«Когда боги ходили между Гранями, как простые люди, один ламчерион не захотел прокатить Жизнь на своей спине. За гордыню бог придумал наказание: ламчерион может навсегда остаться бескрылым. Или же летать, но только с всадником на спине. И всадник этот не кто иной, как представитель презираемого человеческого рода. Проклятый долго не мог смириться с карой — он не хотел подставить спину под седло презираемых. Над его страданиями смилостивилась богиня Любви: ламчерион встретил человеческую девушку, без которой больше не представлял свою жизнь… Но человечка отказалась произнести брачные клятвы — она любила другого, любила мужчину своей расы…»

«Ого! Если это милость богини, то какова ее месть?!»

«Ты не дослушала, — укоризненно прошелестел голос в голове. — Человек тоже любил — давно и беззаветно. Избранница его сердца, девушка из рода, прогневившего бога гордеца, также страдала от неразделенных чувств к проклятому ламчериону…»

Я расхохоталась. Сидевшей рядышком Юлиан удивленно приподнял брови и молча ждал объяснения вспышке моей веселости.

— Да так, смешную историю вспомнила, — отмахнулась я. Ну не говорить же ему, что меня развеселил мысленный собеседник?! Еще примет за одержимую…

— Расскажи, а то как-то грустно, — попросил Юлиан.

И я рассказала. Когда дошла до того момента, на котором остановился сатуриец, Юлиан вдруг произнес:

— Зря ты насмешничаешь. Легенда правдива.

— Да? Чем докажешь?

Маг поворошил палкой горящие ветки и доложил еще дров. Костер вспыхнул с новой силой, освещая наши сгорбленные от ночного холода фигуры.

— Закончи легенду, потом объясню.

Повторяя слово в слово рассказ Грэма, я продолжила:

— Богиня создала для четверки страдальцев особый ритуал, который мог перенаправить чувства на угодный объект. Ламчерионы и люди согласились его пройти, не чувствуя подвоха. Тем временем бог Жизни, этот неисправимый вечный Экспериментатор, решил внести свои коррективы… Ритуал прошел успешно, как хотели боги, но не ожидали смертные. Четверку навеки опутали любовь, дружба и взаимопонимание. Ментальные способности усилились — они слышали мысли друг друга, находясь у противоположных Граней, что не удается даже магистрам. Так им и пришлось пройти жизненный путь вчетвером, что они и сделали с превеликой радостью и благодарностью богам.

Я с наслаждением закрыла рот — не люблю длинных монологов. Вспомнилось выражение: бремя брака так тяжело, что требуется помощник. Вот и парочки в легенде объединились… наверное, вчетвером еще легче нести бремя супружества.

— Легенда противоречива и полна неясностей, — наконец нарушил молчание маг, — но на то она и легенда. Взять, к примеру, проклятие безумием. В легенде говорится, что бог проклял только одного наглеца. Тогда почему страдает вся раса ламчерионов?

«А ведь, правда, почему? Как думаешь, Грэм?»

«Я тебе, что, любопытный жрец Жизни?! Не путай меня с Юлианом, это ему по статусу положено умничать».

— Мне довелось наблюдать за ритуалом разделения сущности, — задумчиво произнес Юлиан. — Такое яркое зрелище невозможно забыть. Как невозможно забыть и эмоции четверки после церемонии. Они счастливы, по-настоящему счастливы. Казалось бы, что тут удивительного? Просто каждый получает желаемое: ламчерионы — небо, люди — магические способности. Но нет, причина их счастья — осознание того, что они больше не одиноки. Дружба, доверие, открытость, единство и сила — что может быть лучше? Неудивительно, что люди, не обладающие магией, стремятся стать спутниками ламчерионов.

Если можно обменяться недоуменными взглядами с внутренним собеседником, то именно это мы с Грэмом и сделали.

«Похоже, жрец давно не выползал из своего храма», — поделился наблюдением сатуриец.

«Ага, придется просвещать».

— Уже много лет, как желающих стать всадником мало, — вздохнула я. — У Братства магов с ламчерионами договор: ищущие отмечают для них подходящих детей, а пегасы самостоятельно уговаривают их родителей отдать отпрысков на обучение.

Юлиан расстроено посмотрел на меня, и я поспешила исправиться:

— Конечно, ты не мог этого знать, если не выходил за стены храма. Я ведь не ошибусь, если предположу, что ты совсем молод и недавно был послушником? Вряд ли ученикам рассказывали о стертом городе.

— Ты не ошиблась, — отстраненно произнес маг, — я давно не выходил за стены храмы. Так что там случилось со стертым городом?

Уже пожалев, что завела разговор о позорном пятне на репутации расы ламчерион, я воровато оглянулась и тихо произнесла:

— Если коротко, то один пегас обезумел от потери своего всадника и, подчиняясь голосу ярости, наказал убийц своей половинки, попутно уничтожив город. Там даже руин не осталось, только катакомбы, словно и не было человеческого поселения… Вот почему говорят — «стертый город», и именно поэтому дети не мечтают стать всадниками.

«На сегодняшний день мечты детишек сосредоточены на магии, — шепнул голос Грэма. — Мода весьма переменчива. Не дай боги, наступит день, когда по ночам будут грезить о некромантии».

Разговор затух, как и костер, за которым никто не следил. Юлиан подкинул веток и трухлявый пень, а затем усилил оголодавшие язычки пламени магией. Костер радостно вспыхнул и принялся за угощение.

Я бы тоже не отказалась поесть… Ламчерионы, обещавшие позаботится о ночлеге и пропитании пассажиров, исполнять обязательства не спешили. Хотя их можно понять: перелет длился вдвое дольше, чем должен. Пегасы опасались погони и летели всю ночь и день.

Задремав, я едва не свалилась с дерева. От падения меня спасли крепкие руки.

— Бедняжка, так умаялась, что спишь сидя, — насмешливо произнес Ян, неохотно размыкая объятия. — Потерпи немного, скоро приготовим ужин.

Ехидство наездника, сутки управлявшего пегасом, чуточку раздражало. В конце концов, за его работу заплачены деньги, и деньги неплохие. Мне, как пассажиру, по статусу положено проявлять слабость.

— А что у нас на ужин?

Задав вопрос, я увидела возле костра тушу небольшого кабанчика. Ого, какие у некоторых аппетиты! Не представляла, что пегасам так много надо.

— Возможности охотиться у нас больше не будет, — объяснил Ян. — Последующие остановки на ночлег — в степи, а там, сама понимаешь, не разгуляешься, не нарвавшись на кочевников.

С этими словами наездник оставил меня. Валэри что-то прошептала, и Ян засмеялся. Тихо разговаривая, пегасы занялись нашим ужином. Наездник сделал неприметное движение ладонью — кабанчик ярко вспыхнул и быстро погас. Длинную коричневую щетину заменил толстый слой сажи. Ян снова применил Силу: шевельнул пальцами — и вокруг туши вспенилась вода. Постепенно сажа смывалась под напором упругих струй, возникающих прямо в воздухе.

Наблюдая за тем, как Ян легко призывает сырую силу двух стихий, используя пусть простейшие, но такие разные заклинания, я испытала невольную зависть. Человеческим половинкам ламчерионов подвластны все четыре стихии. Наверное, не будь я магом от рождения, то согласилась бы пройти обряд единения с пегасом. Обладать Силой всех стихий в равной степени — непреодолимое искушение.

Когда кабанчик засверкал чистенькой пористой шкурой, им занялась Валэри. Короткие ногти на правой руке заменили длинные когти-лезвия, которыми она ловко орудовала, точно мясник ножом. Не ошибусь, если предположу, что девушке не раз приходилось разделывать туши — она быстро справилась со своей задачей.

Разделенное на порции мясо подверглось обработке уже под руками Яна. Одну заднюю ногу парень положил на угли костра, остальное покрыл «Паутинкой мороза» и сложил в кожаные сумки.

Вскоре одуряющий аромат жаркого на углях заставил мой рот наполниться слюной, а живот нетерпеливо урчать. На запах из корзины выполз заспанный агграссец и молча уселся рядом со мной. А спустя считанные минуты из темноты в круг света от костра выступил Юлиан. Что ему понадобилось в ночном лесу, можно только гадать. Маг остановился возле ламчерионов и спросил, что нового они узнали от своих собратьев во время мысленного разговора.

Ян, поворачивающий мясо другой стороной, равнодушно пожал плечами:

— Аг-Грасса огласила свои требования, император никак не ответил. Братство также молчит. Правитель Джориан ждет, пока пострадала только Элевтия, но терпение агграсского монарха может урваться.

— И каковы требования Аг-Грассы?

По напряженной позе купца видно, что и ему тоже интересны последние события, только свое любопытство он тщательно скрывает. Да и во время привалов ведет себя смирно, стараясь не встречаться взглядом ни со мной, ни с Юлианом. Неужели боится, что разозленные имперцы, то есть мы с «братом», прибьем его на почве расовой ненависти?!

— Как мы уже вам поведали, официальная причина объявления войны — разорванная помолвка, — ответила Валэри, расстилая на земле чистый кусок ткани. На импровизированном столе, как по волшебству, появилась посуда и порезанный ломтями хлеб. — Агграссцы требуют руку принцессы и пересмотра условий брачного договора.

Ну, хоть не голову принцессы, а то с них станется и такие условия поставить… Шучу конечно, но этот больной в своих предпочтениях народ пугает меня до холода в животе.

«Чем тебе не угодили агграссцы, сапфироглазая? — полюбопытствовал Грэм. — Только тем, что чтят бога Смерти? Так некромантия в облегченном варианте, под стыдливым названием «некромагия», практикуется и в других странах».

«Они странные: порой восхищаются откровенным уродством, украшают свои тела шрамами, их привлекают чужие страдания. Их дети рано узнают, что такое боль, — в воспитательных целях к ним применяется система моральных унижений и жестоких физических наказаний».

«И эти наказания призваны повысить порог их чувствительности, — закончил мою возмущенную отповедь Грэм. В его тоне мне почудились нотки недовольства. Недовольства мной. — У каждого народа своя культура, ты не вправе осуждать то, чего не понимаешь. Не видя оборотную сторону, легко ошибиться. Например, у сатурийцев десятилеток связывают и оставляют на дне пустого бассейна, который быстро заполняют ледяной водой. Не успел развязать узлы и всплыть, будь добр — отсиди под водой положенное время. Если кто-то и этого не сумел, его откачивают простыми методами, не привлекая целителя».

До меня доходило медленно, сначала казалось, что Грэм шутит, насмехаясь над моими убеждениями. Но тон его как никогда серьезен.

«Зачем такая жестокость по отношению к детям?!»

«Жестокостью станет неподготовленность воина к службе. Думаешь, нас ценят лишь за стойкость к ментальной магии?»

«И много детей захлебывается на таких уроках?» — мне страшно услышать цифру.

«Насколько я знаю, ни одного, — успокоил Грэм и добавил: — Десятая часть из группы гибнет во время выпускных испытаний, но это малая кровь».

Мы едва не поссорились, если бы ламчерионы не пригласили всех к «столу».

На мой разбалованный дворцовой стряпней вкус, свинине не хватало специй. Впрочем, их успешно заменял легкий привкус дымка и зверский голод.

Ели в тишине. Купец закончил свою трапезу раньше всех. Схватившись за фляжку с вином, он молчаливо обвел взглядом «стол» в поисках емкости для хмельного напитка. Валэри протянула ему свою кружку, и агграссец признательно кивнул. В три глотка он прикончил напиток, плеснув пару капель в костер. Я усмехнулась. Суеверный… Боится, что пьющий после него может прочесть его мысли. Смешно! Да кому нужно копаться в его голове, забитой размышлениями о прибыли?!

После того, как все наведались в кустики, Юлиан, взрыхлив палкой почву, обвел вокруг наших постелей круг. По сложившейся привычке, я расстелила одеяло возле своего спутника и быстро уснула.

Я не сразу поняла, что меня разбудило. Приподнявшись на локте, обвела наш лагерь глазами.

Затухающий костер вяло потрескивал алыми угольками. Где-то вдалеке ухала сова. Ветер играл иголками елей еле слышимую свистящую мелодию. До одури пахло смолой и мокрой травой. Мягко сиял звездный купол чернильного неба.

Болезненный стон разрушил умиротворяющую идиллию ночи.

Развернувшись в сторону Юлиана, я догадывалась, что увижу.

Маг дрожал, словно в лихорадке. Одеяло откинуто, тело корежится, словно во время невидимых пыток. Скрюченные пальцы то сжимаются в кулаки, то отчаянно царапают землю.

Боги, что нужно пережить, чтобы так мучиться еженощно?!

Мне жаль моего спутника. Видев его страдания не раз, я ни о чем не спрашивала. Влезать в душу, доискиваясь его тайн, совсем не хотелось. Если я ничем не могу помочь, то зачем унижать и унижаться?..

Маг пробормотал на древнем языке что-то невнятное и снова застонал. Из прикушенной губы потекла тоненькая струйка крови.

Не в силах смотреть на его муки, я схватила его за плечо. Трясла осторожно, по возможности отклонившись подальше — по себе знаю, когда тебя будят от кошмара, можно засветить доброжелателю кулаком.

Драться маг не стал. Открыв глаза, он, как обычно, непонимающе уставился на меня. Он не помнил, что ему снился кошмар. Или не хотел признаваться, чтобы я не приставала с расспросами. Глупый. Нужны мне его тайны — своих предостаточно…

Юлиан снова уснул. Все повторилось, как во время ночевки в трактире. Он подкатился ближе и подгреб меня под бок — так дети тискают любимую игрушку.

Засыпая под тяжелой мускулистой рукой спутника, я подумала, что к подобному можно и привыкнуть. Такие уютные, теплые ощущение…

Утро началось со скандала. Сквозь сладкую дымку полуяви-полусна прорывались сердитые фразы.

— Я больше не потерплю с вашей стороны неуважения! — рокочущий басок купца.

— Какое неуважение? О чем вы, почтенный купец? — голос Яна звучал мягко и увещевающе.

— Почему маг не поставил в известность, что его щит непроницаем изнутри?

— Так это же замечательно, — вмещалась Валэри, — такая защита надежней, хоть и более энергоемка для ставящего.

— Мы должны благодарить нашего спутника за безопасный сон, а не ругать, — добавил Ян.

— Я сам могу побеспокоиться о своей безопасности! У меня есть сильный амулет, с ним никакие щиты не сравнятся!

— Хорошо, почтенный риэл, сегодняшней ночью можете спать за пределами круга, — насмешливо произнес Юлиан.

Агграссец сразу пошел на попятную:

— Нет, я не против, чтобы вы ставили щит. Я огорчен, что вы не предупредили нас о его непроницаемости. Вон, как мне руку обожгло!

Не знаю, чем вчера слушал купец, но Юлиан о щите предупреждал. Когда Валэри завела об этом речь, маг ее перебил, извинившись перед купцом.

Когда мы сидели в седле, я спросила, почему он не поставил купца на место, но он просто ответил, что не было настроения затевать спор.

Во время полета ты предоставлен самому себе. Рассматривать мелькающие внизу пейзажи тяжело — начинает темнеть в глазах. Вот и лезут всякие мысли в голову. Можно подумать о вещах, на которые раньше не хватало времени. Жизнь принцессы насыщенна яркими событиями, быстро сменяющими друг друга. Столько разговоров, людей, событий, что все сливается в пеструю смытую картину придворной жизни. Как не старайся, а все не рассмотришь детально и не упомнишь…

Шел двадцать второй день моей двоедушной жизни. До окончательного слияния — около тридцати восьми дней. Не много, но и не мало для спасения. Главное, быстро разыскать Зоора и доказать, что я подруга северной принцессы (как опознавательный знак я собиралась написать принцу записку, почерк он мой знал), и отправиться в пустыню.

Первый храм Судьбы затерялся среди барханов, в самом сердце песчаного моря. Его возвели в древние времена, когда Грани охватывали лишь только пустыню, цепь гор и степные территории нынешней Северной империи. Считается, что там безопаснее, чем где-либо еще. Почему-то не все порождения тьмы могут переносить условия жизни в пустыни. Может им, бедненьким, жарко? Ладно, что за причина, не важно, главное, что первый храм Предвечной находится в надежном месте. Помню, Регина на уроках истории рассказывала, что если с высоты полета ламчериона провести линии от четырех узловых полисов — Мектуб, Арахар, Жорио и Тетрарион, то видно, что храм находится точно посередине. Следующий условный квадрат образовывал четыре следующих полиса. И так далее. С каждым продвижением Грани возникали новые полисы, поселки, страны, новые боевые точки. А храм остается все также в центре и в полной безопасности.

Возможно, поэтому отношение жителей Межграничья к Судьбе чуть трепетнее, чем к остальным богам Благой Семерки?..

После захода солнца Валэри устало приземлилась вблизи от пологих горбов.

Насколько хватало глаз, передо мной расстилалась степь, до человеческих поселений пять-шесть дней конного пути. Мы одни на бескрайних просторах. И от осознания такой неприглядной истины мне стало не по себе: если на нас нападут какие-нибудь твари, никто не придет на помощь…

Очерчивая границы защитного купола, Юлиан громко произнес:

— Предупреждаю: сквозь щит выйти можно, я хочу сэкономить силы.

— А зайти потом можно? — поинтересовался купец.

— Щит настроен на тех, кто сейчас в круге. И все-таки попрошу не выходить без надобности. Пока я не замкнул линии можете полюбоваться местностью.

Любезным предложением мага воспользовались лишь мы с Валэри. Девушка выглядела изможденной: сказывались ускоренные сроки перелета.

Пологий горб порос редким кустарником. Сгущающуюся темноту разгонял магический светляк, созданный Яном. Желтый огонек кружил вокруг нас, как живое существо, напоминая активностью своего создателя.

— Как ты думаешь, какая-нибудь тварь не поджидает нас под кустиком? — вглядываясь в темноту, задумчиво спросила Валэри.

Не понимаю, ей-то чего боятся? Немногие представители нежити решаются напасть на ламчерионов, даже если те находятся в человеческой ипостаси.

Валэри удовлетворила мое любопытство, легкомысленно улыбнувшись:

— Не нападают, да. Но я жутко пугаюсь, когда они выпрыгивают из темноты.

Охранка, предупреждающая о появлении нечисти, молчала, но мы поспешил вернуться на стоянку.

Юлиан замкнул круг и активировал щит. Улегшись на постель, которую он постелил впритык моей (все равно утром проснемся в обнимку), маг прошептал:

— Постарайся не засыпать сразу, у меня плохие предчувствия.

Я честно боролась с сонливостью. Когда маг ровно задышал, я ей уступила, попросив Грэма разбудить, как только услышит что-то подозрительное.

…Мокрая тряпка вяло скользит по полу. Шершавые каменные плиты царапают голые коленки. Поясница ноет тупой болью, которую не унять минутным отдыхом. Мое наказание приближается к концу, что и придает новых сил.

От стен обители падчериц Судьбы веет холодом и спокойствием. И мне нужно спокойствие храма, чтобы сдержать свой неуемный язык. Подменить гордыню мнимым смирением. Или снова наказание, и это будет отнюдь не мытье полов…

Голос наставницы Регины разносится луной по храмовым коридорам.

Бросаю тряпку и иду на зов единственного человека, относящегося ко мне хорошо…

Ласковый зов вплетается в сон, становится его частью и возвращает в явь. Регина, старшая жрица храма Предвечной, стоит за чертой круга. И не нужно мне больше никуда лететь, торопиться, наставница ответит на мои вопросы прямо сейчас… Она в нетерпении, она не может ждать и усиливает зов…

Больно. Как же больно! Левое предплечье пульсирует болью, а правая лопатка горит огнем…

«Эва! Да очнись же! Эва!» — крик Грэма приглушает зов.

Хочется выть от боли — голову сдавливает железным обручем, а тело горит огнем…

И это правильно. Ведь боль отрезвляет. И я вижу, что приблизилась к черте и едва не шагнула сквозь щит.

Смазанные контуры смутной фигуры теряют окончательную четкость.

Только красные глаза продолжают голодно светиться. Существу в темноте нужна моя плоть, его мучает жажда горячей живой крови. Моей крови.

Я пячусь назад, не смея отвести взгляд от жадных глаз, и падаю на траву…

Какая же я глупая! Не Регина там, нет! Меня зовет Тристан, мой учитель магии… он ранен… Я могу помочь Тристану…

И я иду к нему, ведь я нужна, нужна ему…

«Не смей! Борись с зовом! Это всего лишь манник, ты можешь ему противостоять!»

Нет, нет! Я нужна, нужна, нужна… Нужна ему!!!

Ох, как же больно! Боги, как же больно!

«Что происходит, Грэм?! — собственный голос в голове звучал шепотом — малейший звук причинял невыносимые страдания. — Что со мной?.. Что это было?..»

«Нападение манника, — таким же болезненным шепотком ответил сатуриец. — У них сильный ментальный зов, не каждый маг может его выдержать».

«Как же охранки?! Они так жгли!»

«Не хочу огорчать, но ты устояла не благодаря им, — гордо-облегченный смешок, — уверен, тебя спасло мое присутствие».

Я не стала спорить. Тело бил озноб. Хоршо, что нападение закончилось.

«С чего ты решила?! Они тебя отпустили, принявшись за других, более слабых!»

«Они?! Сколько их, Грэм? Как их убить?»

«Манники живут группами по четыре-шесть особей, — торопливо рассказывал телохранитель. — Выследив путешественников, они не отстают от них, пока всех не съедят. Они влияют на сознание, проецируя жертве образ близкого человека, который находится в беде, и так выманивают из-под защиты одного-двух за ночь. Шаманы степняков умеют их прогонять, но больше никто не в состояние этого сделать».

Что же делать, боги?! Что мне делать?..

С ужасом я наблюдала, как Ян вылез из-под плаща и, шатаясь, поплелся к черте. Пара голодных глаз призывно светилась в темноте.

— Валэри! — девушка не реагировала на мои пощечины и крики. — Просыпайся, если не хочешь потерять наездника!

Угроза подействовала, как заклинание пробуждения! Ламчерион мигом оценила ситуацию. Молниеносно оказавшись рядом с Яном, она повалила его на траву.

Валэри что-то горячечно шептала своему другу, целовала его лоб, скулы, подбородок, шею, при этом заламывая руки и вжимая в землю всем своим весом.

Ян вырывался недолго. Парень обмяк и слабым вменяемым голосом поинтересовался, что происходит.

«Эва! Купец!» — опомнился Грэм.

Агграссец, пьяным шагом двигался навстречу смерти.

Я подскочила к толстячку, схватила за увешанную кольцами руку и потянула назад к костру. Купец рычал и отбивался, лихорадочно махая пухлыми кулаками. Один раз он заехал мне в челюсть, второй кулак угодил в грудь. Скотина! Я же его шкуру спасаю!..

«Нет! Оставь его! Манники зовут Юлиана! — застонал Грэм. — Если он выйдет, щит упадет! Сделай же что-нибудь! Быстрее!»

Ужас делает меня быстрее. Длинный прыжок… Я падаю на мага, и мы катимся по скользкой от ночной росы траве, приближаясь к запретной черте.

— Я должен быть с ней! Она зовет! — рыдает он раненым зверем.

Глаза мага пусты, острое зрение хэмелла позволяет видеть каждую черточку искаженного мукой лица. Я бы многое дала, чтобы увидеть призраков, зовущих его на смерть…

Маг сильнее. Он почти сбросил меня, почти вырвался из захвата…

«Да сделай же что-нибудь!»

И я сделала.

Его губы холодны и тверды как камень. Я не прекращаю поцелуй, отдавая собственное тепло и дыхание, вливая магию по капельки. Мысленно молю успокоиться. Его губы теплеют, податливо раскрываются, зубы неловко ударяются о зубы…

Когда его руки заползли под мою рубашку, а язык нагло забрался в рот, «лечение» пришлось прекратить. Упершись магу в грудь, я скатилась с него в сторону.

Чуть отдышалась и вспомнила:

— Где агграссец?!

Растерянная Валэри не успела ответить. Человеческий вой надрывно вспорол темноту. И затих.

Глава 21. Осколки памяти

Семиград, императорский дворец,

45-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Очнувшись, Аташ помотал головой, прогоняя багровые пятна перед глазами. Восстановив в памяти последние мгновения перед провалом в темноту, камиец попытался вскочить — и завалился набок. Руки и ноги демона сковывали кандалы, покрытые хианитом.

— С каких это пор царь, пусть и бывший, опускается до подслушивания? — прозвучало насмешливо над беспомощным шпионом.

— А с чего это вдруг маг фиолетового луча бьет в спину? — парировал Аташ и скосил глаза на собеседника.

Тристан устроился в удобном кресле напротив своего пленника. Маг не скрывал своего злорадства и радостно потирал руки.

— Неправда, я нанес удар, как полагается, открыто, — притворно обиделся главный придворный чароплет. — Это у тебя реакции заторможенные.

Аташ оставался бесстрастным.

— Вижу, не отрицаешь, значит, сам считаешь, что попался, как желторотый юнец, а еще первейший помощник Эвгуста, — провоцировал гнев демона Тристан и, наконец, нашел, чем его зацепить: — Неудивительно, что бабы отняли Хекет у такого слабака.

Камиец напряг мускулы, цепи весело зазвенели, но выдержали натиск.

— Протри глаза, глупец, на тебе хианит.

Демон наклонил голову, чтобы скрыть отнюдь не расстроенное выражение лица.

— Чего ты хочешь? — устало спросил скованный. — Зачем весь этот фарс? Ведь все равно придется меня отпустить, иначе Эвгуст оторвет тебе голову.

— Это если он узнает, — усмехнулся маг и, подойдя к пленнику, распахнул на груди рубашку. — Как убрать это?

На груди мужчины вытянутой кляксой темнела метка, похожая на родимое пятно. Да только появилось оно недавно, стараниями проклятого ренегата.

Демон фыркнул и откинулся на стенку:

— Пиявник может снять только Эвгуст. Или ты, наивный, полагал, что он дал мне право управлять этой тварью? А знаешь… ты правильно думаешь…

Демон злорадно оскалился — и в то же мгновение мага опалила невыносимая боль. Пиявник — одно из пыточных изобретений Мульхема. Он исполнял мысленные команды хозяина, даже когда повелевающий мог при этом быть временно бессильным.

Пока полуобморочный Тристан катался по полу, камиец во второй раз напряг мускулы — и разорвал цепи. Ноги он освободил еще быстрее.

Оглядевшись, Аташ понял, что находится в башне, а точнее, в личных покоях мага, куда можно попасть, только получив приглашение.

Довольно поцоков языком, камиец приказал пиявнику ослабить хватку.

— Как?.. — прошептал маг, вытирая бегущую по подбородку кровь из прокушенной губы.

— Как я освободился? — переспросил демон, не отвлекаясь от осмотра. — Легко. Физическая сила камийцев не зависит от магического дара. Мы, воистину, крепкие ребята.

Тристан попытался встать.

— Лежать, — приказал Аташ, подходя к стене, где у Тристана находился тайник. И пригрозил: — Иначе пиявник снова примется за тебя.

Маг замер, напряженно следя за действиями демона.

А тот не обращал на хозяина внимания, ощупывал, простукивал и даже царапал подозрительную стенку. Его настойчивость вознаградил щелчок.

— Ты пожалеешь об этом, — рыкнул Тристан и ринулся на подобравшегося к его тайнам наглеца.

Пятно на груди багрово запылало, вызывая новые волны боли. Маг застонал и снова упал как подкошенный.

— Что же тут такого интересного? — глаза демона запылали темным любопытством. — Что ради него ты рискуешь своей жизнью?

В тайнике главного придворного мага кроме бумаг, двух книг и шкатулки с редкими амулетами, которые демон нагло рассовал по карманам штанов, обнаружилась горсть зеленовато-болотных кристаллов памяти.

Один из них, подвешенный на цепочку из серебра, и привлек внимание.

— Посмотрим, что тут у нас, — не сводя глаз с Тристана, пробормотал демон и плюхнулся туда, где совсем недавно сидел хозяин башни.

— Послушай, Аташ, уйми свое любопытство — в кристалле не мои тайны, — увещевал маг. — Ты пожалеешь, если сунешь в них свой нос. Тебя не спасет и покровительство проклятого колдуна…

— Я рискну, — усмехнулся демон и, шепнув слово-пробуждение, активировал кристалл.

Комнату осветил зеленоватое сияние, которое постепенно ширилось, пока не оставило затененных уголков.

События, запечатленные кристаллом, наполнились жизнью, обретая краски, звуки и объем. Демон прикипел взглядом к развернувшейся картинке. Бледный маг устало закрыл глаза, но тот час же, вздрогнув, их открыл, когда раздался пронизывающий стон.

Стонала женщина…

* * *

Семиград, императорский дворец,

20 лет назад до пришествия Эвгуста проклятого.

Стонала женщина.

Обессиленная, она лежала на широкой кровати, застеленной роскошным бельем из белоснежного вискурского шелка. Пряди длинных черных волос прилипли к бледному изможденному лицу. В сапфировых глазах плескался океан отчаяния. Ее красоту не перечеркивали даже мучительная боль, разрывавшая ее огромный живот.

Женщина не могла дать жизнь ребенку вот уже вторые сутки.

Ее правую руку держал в широкой ладони темноволосый мужчина. Синие глаза полны отчаяния, но узкие губы упрямо продолжают время от времени одарять жену ободряющей улыбкой. Он не покидал ее ни на минуту, боясь, что стоит ему уйти, как она перестанет бороться.

— Лелия, Лелия, — шептали бледные губы самого могущественного человека Северной империи. — Родная, держись… уже скоро, любимая…

Императрица не слышала его — женщину все глубже затягивало в водоворот боли. С каждым мгновением, с каждым стоном из нее по капле уходила жизнь. Страдания давно убили волю и жажду жизни. Ей хотелось, чтобы муки окончились, даже если после них ничего не будет. Не будет ее…

— Лелия, не смей оставить меня одного, — он словно читал в ее душе, впрочем, так всегда и было, ведь они — две половинки одного целого. — Борись, если не ради меня, то ради нашего малыша. Слышишь, родная?..

Голос Константина срывался, в глазах застыли непролитые слезы.

— Да, Тин… слышу, — тихонько отозвалась роженица, с трудом двигая искусанными губами.

И тут же застонала, когда начались схватки.

— Время, — напомнил блондин в нелепых пестрых одеждах и настороженно приблизился к императрице с розоватым питьем в стеклянном бокале.

Константин вздрогнул — о постороннем он забыл, для него существовала лишь жена. Шут позволил больной отпить ровно один глоток и вернулся на свое место.

Тот, кому положено веселить окружающих, не выглядел веселым. Он видел то, на что закрывал глаза Константин. Императрица умирала. Ей не помогала даже кровь богов, несколько капель которой добавлено в воду. Из подаренного Благой Семеркой Сосуда отмерили ровно половину, даже меньшего количества хватало, чтобы вытянуть умирающего из-за последней Грани. Но не в данном случае, когда причина крылась в родовом проклятии на крови, перед которым бессильны порой даже боги…

Страшно, когда предают. Еще страшней, когда предают родные. Младшая сестра, принцесса Донна, не согласилась с выбором Звездного венца и подняла восстание. Мятеж императрица подавила ценой полугодовой гражданской войны, тысяч погубленных жизней и ослабления державы. Сестра простила мятежную принцессу, а вот императрица — нет. В день казни младшая прокляла старшую двойным проклятием на крови: «Чрево замкну — горе сломает печати. Смерть твоя — плата за жизнь дитяти». Благодаря покровительству богини Судьбы императрица смогла забеременеть, а вот разрешаться от бремени не получалось…

В комнате золотистым обозначился контур портал. Константин с надеждой наблюдал появление Регины, второй сестры императрицы, и Тристана, придворного мага.

И женщина, до дрожи похожая на его Лелию, и чароплет выглядели изможденными и печальными. Нет… только не плохие новости!

— Тристан, Регина, что скажете? — голос императора сорвался.

Лицо жрицы Судьбы скривилось, Регина бросилась к сестре, сжала ее левую руку, горячую и влажную, и заплакала:

— Прости, милая, прости! Богиня отказала!

— Нет! — император издал стон, похожий на рык зверя-подранка. — Нет! Она должна была согласится! Мой Дар в обмен на их жизни! Нет!

Лелия вяло улыбнулась.

— Тин, такова воля богов… а твой Дар пригодится, чтобы защитить нашего ребенка…

— Без тебя мне не нужен этот ребенок! Я выбираю тебя…

Новые схватки, но императрица сумела высказать протест:

— Нет, ты выберешь его, потому что наш малыш должен жить.

Он снова застонал. Отпустив ее руку, император уперся лбом в колени и в такой позе стал раскачиваться взад-вперед.

— Я не смогу жить без тебя! Пусть лучше умрет он! Не ты! У тебя есть на кого оставить империю… Откажись от него! Это всего лишь кусок плоти!

— Моей плоти, — сердце Лели разрывалось от горя — она боялась, что муж возненавидит ребенка, отобравшего ее жизнь. — Моя дочь будет следующей императрицей…

Услышав подобное заявление, разъяренный император подскочил к Тристану.

— Убей плод, пока не поздно!

Маг растерянно смотрел на Лелию. Женщину затрясло от ужаса. Приподнявшись на локтях (откуда и силы взялись?), она прохрипела:

— Не смей… ты дал слово!

— Не слушай ее — у нее родовая горячка, — шипел император. — Убей его, пока он не убил ее!

Шокированная Регина застыла, а Лелия завыла, не веря своим ушам.

— Давай! Чего стоишь? — Константин дернул мага за рукав серого плаща. — Потом подправишь ей память и…

Константин не договорил — Локки, о котором все забыли, сделал пас рукой, и несостоявшийся детоубийца окаменел. Только полные отчаяния и боли глаза выдавали в нем живого человека.

— Ты твердо решила? — шут нежно провел рукой по пылающему лбу императрицы, отводя тяжелую прядь. — Главный удар ты должна нанести сама.

Слезы бежали по ее щекам. Лелия светло улыбнулась и кивнула.

— Регина, — обратилась императрица к бледной сестре. — Обещай, что будешь любить мою дочь, как собственную.

— И даже больше… клянусь именем Предвечной, — сквозь рыдания зареклась жрица.

— Отдашь ей, когда она подрастет, — прошептала роженица и вложила в ладонь сестры свой прощальный подарок той, которую никогда не увидит.

— Тристан, — перевела Лелия взгляд на мага, — ты клялся присматривать за ней и позаботиться о безопасности, если увидишь малейшие признаки.

Тристан кивнул, его лицо было серым, почти как плащ.

— Я готова, мой друг, — губы ее дрожали, но кривились в улыбке. — Да исполнится воля Всеблагих…

Локки, пряча взгляд, вынул из потайного кармана нож с узким лезвием и черной рукояткой из рога марапана. Некромантский кинжал — единственное оружие, с помощью которого самоубийцы уходят из жизни достойно.

Тонкие пальцы обхватили шершавую рукоять. Приподняв нож над левой грудью, прикрытой тонкой сорочкой, императрица сделала пробный замах.

— Я люблю тебя, Тин, — она смотрела на оцепеневшего любимого в последний раз и улыбалась. — Люблю тебя больше жиз…

Блеснула сизоватая сталь — кинжал вошел в плоть полностью, точно в сердце.

Один шут знал, что императрица тренировалась каждый день на протяжении всей беременности.

Когда ее глаза остекленели, заклинание спало — и мужчина, рыдая, кинулся к мертвой жене.

— Убери его! — шипел Локки на мага. — Иначе ее жертва напрасна!

Придворный маг вырубил своего повелителя со спины, использовав ослабленное боевое заклинание.

Тем же некромантским кинжалом, который отнял жизнь у матери, шут дал жизнь ее ребенку, вырезав его из утробы…

Спустя несколько часов Константина разбудил звук, похожий на мяуканье. Дезориентированный, император, шатаясь, поднялся с постели, застеленной синим бельем. В белой колыбельке, изукрашенной серебром, надрывался младенец.

Воспоминания нахлынули на него сбивающей с ног волной. Император глухо застонал и оперся на кроватку. Невольно он рассматривал новорожденную девочку — ее пол они с Лелией узнали с помощью магии спустя считанные недели после зачатия. Лелия… Лелия… единственная женщина, которой нашлось место в его сердце.

Константин хотел бы заплакать — и не мог. Боль осколком льда застыла в сердце, промораживая насквозь. Непредумышленно он искал продолжение любимой — и находил их в каждой черточке сморщенного личика. Вылитая мать…

Девочка, словно почувствовав присутствие отца, перестал кричать. Глаза малышки, по-взрослому серьезно, встретили взгляд Константина. Император вздрогнул, поняв, что ребенок необычен, и отвернулся. Пару мгновений он собирался духом. Еще пару секунд внимательно рассматривал свою наследницу, все больше убеждаясь, насколько она отличается от простых детей.

Ее выдавали глаза, их выражение и цвет.

Император взял мягчайшую подушку с кровати и опустил на головку дочери…

* * *

Семиград, императорский дворец,

45-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Аташа вышвырнуло из памяти прошлого, как пробку из всколоченной бутылки с игристым вином.

Толком не обретя чувство реальности, он пропустил следующий удар — и «Призрачный таран» впечатал его лицом в стену. Кости глухо хрустнули — у человека от таких «обнимашек» со стеной треснуло бы не одно ребро, у Аташа сломался только нос.

Демон сполз на пол и развернулся к агрессору. И вовремя.

Локки, не целясь, запустил в него «Огненный дротик», пробивающий каменные блоки в метр толщиной. Демон молниеносно перекатился по полу, уходя из-под обстрела.

Шут собирается его убить! И ему наплевать на то, что он под покровительством Эвгуста!

Значит, столкновение до смерти?! Что ж, тем лучше! Камиец потянулся к внутренней силе, мечтая оставить от противника мокрое пятно. И обнаружил пустоту.

Сила до последней капельки покинула его каким-то невероятным образом. Чудеса да и только, нехорошие чудеса…

«Огненный дротик» черкнул возле подбородка опешившего мужчины. Как простому смертному, демону пришлось рассчитывать на одну лишь ловкость дабы спасти свою шкуру… Слава богам, быстрота движений у него оставалась сверхчеловеческой. Кстати, о богах…

— Покажи мне свои уши, шут! — крикнул демон, резво заползая под стол.

— Может тебе еще и мою задницу показать? — рявкнул Локки, швыряя в демона новое заклинание все из той же стихии Огня.

— Только не в стол! Там мои мемуары, — простонал обреченно Тристан.

Шут внял его мольбам и потушил язычки пламени, пляшущие по мебели.

— Демон, кис-кис, выходи скорей на бис! — Локки хищно раздувал ноздри. — Тебе все равно не уйти из башни живым. Ты только можешь выбрать, как умереть: быстро и легко или долго и мучительно.

— Что я тебе сделал, шут? — крикнул Аташ и мгновенно сместился вправо.

Туда, где он только что был, полетело огненное заклинание.

— Тебя предупреждали держать любопытство в узде? Ты не внял мудрому совету, за что и расплатишься!

Понимая, что у него есть лишь один шанс на жизнь, демон изо всех сил рванул на открытое место и упал на колени.

— Пощады! — крикнул он в отчаянии и выставил вперед раскрытые ладони.

Локки хмыкнул и развеял неиспользованное заклятие. Он и представить не мог, что демон унизиться до мольбы. Но раз инстинкт самосохранения оказался сильнее гордости, тем лучше… для него, шута, и его Госпожи.

— Ты понимаешь, на каких условиях я пощажу тебя?

Демон кивнул.

— Да, только дай взглянуть вначале на твои уши.

— А ты настырный, — шут приподнял волосы, открывая напряженному взору демона левое ухо, украшенное серебряной серьгой с черным камнем. — Про знак принадлежности проболтался Эвгуст?

— Нет, я и сам не лишен наблюдательности. Да и сталкиваться с сателлитами богов, будучи царем, приходилось не раз.

Шут приподнял брови.

— Что ж, отлично. Тогда ты понимаешь, что моя Госпожа не шутит: смерть — самое милосердное, на что может рассчитывать предатель.

Демон потупил взор и глухо поинтересовался:

— Клятва, которую я дам, перекроет мои обязательства перед Эвгустом?

— Да, ты переходишь в непосредственное распоряжение Госпожи. Все долги магу списываются с твоих счетов.

— Очень удобно, — пробормотал Тристан, поджав губы.

Локки быстро взглянул на придворного мага.

— Неужто завидуешь, дружище? Зачем тогда отказался, когда Она оказала тебе честь, предложив служение?

Тристан пожал плечами и поднял с пола кристалл с воспоминаниями.

— Временное умопомрачение. Я не смогу служить твоей Повелительнице, я видел, что бывает с ее самыми верными слугами.

— Лелия знала, на что шла, — шут вздохнул и вновь переключился на демона. — Итак, ты готов стать слугой богини?..

Через час, опустошенный физически, магически и психически, демон вступил в покои второго регента Северной империи.

Эвгуст Проклятый в эту ночь не спал, как и все первые лица страны. Он как раз закончил обсуждать обстановку с военными советниками и министром внешней политики.

Дожидаясь, пока чиновники попрощаются и оставят их одних, демон развалился в кресле и самовольно угостился вином и фруктами. После пережитого ему совсем не хотелось есть, но скрыть иначе свое волнение он не мог. Еда всегда успокаивала его, а вино не ударяло в голову, а помогало снять напряжение.

Закрыв за последним придворным дверь, Эвгуст уселся напротив демона.

— Ну? Что разузнал?

— А мы не будем ждать остальных? — разрезая яблоки на тонкие дольки, удивился Аташ.

— Они уже здесь.

Сообщники проклятого колдуна, в народе прозванные капюшоноголовыми, по одному выходили из порталов.

Сколько всего у Эвгуста приспешников, ведал только сам черный маг. Аташ одно время, любопытства ради, попытался сосчитать — и сбился на втором десятке. Единственное, что он знал, главных помощников, тех, кого выделил Эвгуст, пообещав немыслимые блага, всего восемь. Восемь кукловодов, которые в нужный момент должны, по приказу проклятого, дернуть за ниточки. Он, к сожалению, не входил в их число, и был виноват в этом только сам.

Когда Эвгуст пробудил его, выдернув из полубезумного многосотлетнего сна, он согласился бы, если понадобится, поддержать его и против богов. Но маг потребовал всего лишь клятву вассала. И демон с благодарностью поклялся служить своему спасителю, еще не понимая, во что тот его втянет.

Эйфория первых дней пробуждения прошла — и Аташ осознал, что натворил.

После заточения он оказался в чужом мире, в чужом времени, без нужных знаний, которые помогли бы ему накйти свое место. В голове все не укладывалось, как он, владыка Хекета, одним взглядом могший оборвать жизнь любого в стране, стал слугой мага. Великого, загадочного, овеянного легендами и пророчествами, но все-таки человека.

Аташ презирал людей. Даже в свой гарем в две сотни голов он не брал человечек, предпочитая демониц или, на худой конец, полукровок. Правда, бывало, представительницы человеческого рода, чаще всего магички, оказывались в его постели в качестве подарков. Но задерживались там недолго — он предпочитал их передаривать своим чиновникам.

Воспоминания о гареме заставили демона наморщить лоб. Первые ночи новой жизни ему снились смуглые, молочно-лилейные или золотистые тела его наложниц, собранных в гарем со всего Межграничья. К дарующим усладу красавицам он редко относился лучше, чем к породистым лошадям из конюшни. Нет, он любил женщин, он обожал их, понимая, что без любовной энергии, которая питала его сущность, ему не быть полноценным камийцем.

И все же ни одна женщина не зацепила его сердца, не заинтересовала его разум.

А потом он встретил ее, свою единственную любовь. Дайру он увидел при дворе императрицы Микаэль. Гордая фрейлина проигнорировала его знаки внимания. А когда он проявил настойчивость, бросилась за защитой к своей монархине. Микаэль (смешно сказать, на тот момент под ее железной пятой было всего две маленьких страны, а она уже гордо именовала себя императрицей!) постаралась избежать скандала и спрятала маленькую дурочку.

Демон не мог спать, есть, думать о будущем государства. И не знал, как справиться с наваждением. Он вел себя как хищник, рыщущий в поисках подраненной добычи, не подозревая, что на самом деле велась охота на него самого.

Почему Дайра привлекла его? Чем очаровала? Бесспорно, она, самая красивая человеческая женщина, которую он когда-либо видел. Без капли магической Силы, человечка немыслимым образом не поддавалась его любовной магии, хотя видят боги, он старался! Гордая, упрямая девчонка будила в нем противоречивые чувства: порой ему хотелось осыпать ее лепестками редчайших цветов, бросить к ее ногам фамильные драгоценности, пылившихся в сокровищнице за ненадобностью. А иногда ему хотелось взять ее против воли, чтобы она сопротивлялась. Взять жестко, не заботясь о ее удовольствии, вырывая из ее горла крики ужаса… и терзать ее плоть до полной отключки гордячки…

Демоны могут быть, как самыми нежными, так и самыми жестокими любовниками. Дарить и получать наслаждение через боль — тонкое искусство. Аташ никогда не применял его к невыносливым, хрупким наложницам-человечкам. И новые желания пугали. Он должен был разобраться, в чем причина подобных перемен, разобраться с неудобным наваждением, а для этого нужна была Дайра. И он решил пойти навстречу желаниям амбициозной императрицы.

Когда он дал согласие помочь в войне с ее соседями, Микаэль сама предложила понравившуюся фрейлину, как приятный довесок к договору. Аташу не пришлось долго ходить вокруг да около — женщина, влюбленная во власть, ради возможного могущества без зазрения совести распорядилась судьбой другой женщины. Да, Микаэль играла чужими чувствами и жизнями, при этом не щадила даже собственных детей…

Дайра смирилась с положением наложницы только через год. Одни боги знали, чего ему стоило не убить ее в первые дни приручения. Затем человечка подарила ему сына, и он сделал ее королевой.

Когда наследнику исполнилось два года, Дайра начала резко стареть. Так выяснилось, что человечка заключила договор с богиней Любви. В обмен за приворот Аташа и устойчивость к его чарам, она отдала годы жизни.

Если бы не сын, камиец, поборов чувства к ней, убил бы обманщицу. А так пришлось спасать. Для этого Аташ энергетически осушил насмерть сотни ни в чем неповинных девушек, пока его любимая «пиявка» насытилась. После такого «кормления» Дайра похорошела еще больше, если такое возможно, и вошла во вкус. Последующая энергетическая подпитка предстояла ей через полвека, и как видел демон, она ждала ее с нетерпением.

Наследнику исполнилось десять лет. Императрица Северной державы, в состав которой входило уже три страны, посетила Хекет дабы поздравить наследника своего вернейшего союзника. После очередного угарного бала Аташ проснулся среди руин храма бога Мрака, в компании мертвых красоток. Похоже, девушек принесли в жертву давно забытому богу, и улики указывали, что это сделал он…

Нагрянувшие маги Дюжины, действительно, обвинили его. Дайра подтвердила, что муж — прислужник Мрака, и ее слова не подвергли сомнению. Тем более, когда северная императрица поделилась своими давними догадками о его отступничестве.

В этот же день кровожадного правителя погребли заживо, сковав сильнейшими чарами. Благодаря припрятанному амулету-накопителю Аташу удалось впасть в магическую спячку, из которой его и вызволил Эвгуст…

— О чем замечтался, демон? — насмешливо протянул женский голосок. — Мы собрались, чтобы поделиться добытой информацией, а не витать в облаках.

— Что ты, Тори, рабы мечтать не могут, — иронично возразил второй тонкий голосок. — Он просто спит с открытыми глазами.

И говорившие женщины откинули капюшоны, открывая присутствующим лица. Первая оказалась темноглазой блондинкой, вторая — рыжеволосой с очами цвета неба над пустыней. Обе отличались той красой, что ослепляет, сбивает дыхание у того, кто впервые их видел. И обеих Аташ одинаково не переносил на дух.

— Злая ты, Зои. Он — не раб, он — личный слуга Эвгуста, — усмехнулась светленькая, — и может пожаловаться своему господину, если не будешь оказывать ему должное уважение. Правда, Аташик?

Нет, все-таки белобрысую сучку он ненавидел больше…

Демон промолчал, незаметно сжимая кулаки. Временно лишившись Силы, идти на конфликт со стервами, к слову, магичками уровня фиолетового луча, он не собирался. Да и Эвгуст за склочность не погладит по голове. Поэтому демон проглотил обиду, обещая в будущем рассчитаться сполна.

— Итак, здесь все, кто смог придти, — проговорил человек в маске.

— Да нам больше никого и не надо, — иронично протянула рыжая. — Ничего важного не произошло, значит, вносить коррективы в планы не потребуется.

— Кто знает, может, Аташ расскажет нам что-либо важное? — возразил маг, собравший капюшоноголовых, и осторожно почесал подбородок под маской.

— Сейчас по рукам получишь! — зашипела блондинистая магичка. — Как, позволь узнать, они заживут, если ты постоянно их расчесываешь?! Для кого я готовила мазь из лапуушника?

— Тори, да ладно тебя, — попытался оправдаться маг, — я слегка…

— И я тебя сейчас слегка! — пригрозила целительница. — Между прочим лапуушник ядовитый, готовя из него лекарство, я тоже рисковала подхватить коросту! И лечить ее дольше, чем последствия «Пламени зари»!

— Все, клянусь, это было в последний раз, — примирительно поднял руки пациент. — Правда, Тори, можешь мне верить.

Вопреки мягкому тону колдуна девушка поникла и печально пробормотала:

— В прошлый раз, когда я тебе поверила, то вляпалась по самую шею…

Маг слышал ее упрек, но промолчал.

— Аташ, поведай нам, о чем шел разговор в покоях императора.

Демон окинул быстрым взглядом присутствующих. Многим нечего терять, кроме жизни, поэтому настроены они решительно. И он ни за что не предал бы Эвгуста, если бы не попался сателлиту богини. Со спутниками Благой Семерки шутить опасно, смертельно опасно, почти также, как с самими богами… И Аташ окончательно выбрал сторону.

— Ничего серьезного. Император откровенно скучал, а советники развязали спор, который ни к чему не привел.

— Что-то ты темнишь, камиец, — один из капюшоноголовых поддался в кресле вперед.

Из помощников Эвгуста лишь женщины на встрече заговорщиков не прятали свои лица. Впрочем, демон уверен, что помощники Эвгуста знают не только внешность друг друга, но и жизненные ситуации, поспособствовавшие переходу в ряды проклятого колдуна.

— В его словах не было лжи, — отозвался сосед недоверчивого мага.

Аташ мысленно расхохотался: конечно, он не соврал — самое интересное произошло после встречи императора с советниками. Можно обмануть, не произнеся и слова неправды, это искусство он постиг еще в благословенные времена своего правления Хекетом. Да, хорошее было время…

Спустя час камийский демон открыл дверь в свои покои.

Широкая, мягкая кровать, освещенная одним магическим светильником, манила, предлагая забыться в сладкой неге. Но резко обострившееся чувство опасности заставило напрячься, собраться для отражения удара.

В приоткрытое окно проник, шевеля тяжелые алые занавески, ветерок. В спальне запахло чем-то противно-знакомым.

Аташ, принюхиваясь, в поисках источника неприятного запаха стал обходить комнату по периметру. На полдороги он вдруг вспомнил, что испортило воздух в его покоях, да было поздно…

Дверь позади мужчины захлопнулась. Силовые щиты, фиолетово сверкая, прикрыли все пути к отступлению. Дымка невидимости спала, открыв взору озадаченного демона трех женщин. Решительно настроенных женщин.

У одной из магичек на ладони танцевал серебристый шар обездвиживающих чар, вторая приготовила банальный огненный пульсар. Ну а в руках у третей находилось то, что испускало отвратительную вонь болотного чеснока — горшочек с камийским бальзамом.

— Девочки, давайте договоримся полюбовно, — устало предложил демон. Эта троица преследовала его со дня совершеннолетия принцессы. — Признаю, ваша взяла.

— Давно бы так! — счастливо воскликнула вдова министра внешней политики.

Видя по-детски искреннюю радость великовозрастных преследовательниц, свергнутый правитель Хекета усмехнулся. Похоже, Судьба благоволит ему, раз прислала трех добровольных жертв, которые подкормят его Силу…

Глава 22. Драгоценности с подвохом

Лапимар, Лулианское королевство,

48-й день прихода Эвгуста Проклятого

— Рада, что ты согласилась прогуляться со мной, Эва, — в который раз с благодарностью произнесла Валэри. — Ты ведь знаешь мужчин: начинают ворчать после первой же примерки. А подарок дорогой, его выбирают тщательно.

Мы направлялись в третью по счету ювелирную лавку. Не то, что мужчина, даже я, закаленная многочасовыми примерками лже-принцесса, устала. От разглядывания колец, браслетов, цепочек, серег, ожерелий и поясков рябило в глазах. Наверняка ночью приснятся кошмары с участием кроваво-красных рубинов, бриллиантов разной степени прозрачности, речного и озерного жемчуга, молочных и черных агатов, а также прочих красивых камешков.

А ведь выбираем мы всего лишь одну пару серег!

Подумать только, утром меня заедала скука до тех пор, пока не пришла Валэри.

Приземлившись в телепортационном кольце Лула, столицы королевства Лапимар, мы сразу очутились на допросе, как говориться, даже не промокнув в трактире губы от дорожной пыли.

Прыть стражей объяснялась войной с Аг-Грассой — в каждом госте стольного града они видели лазутчика и тайного убийцу короля. Зачем агграссцам убивать Фаридаса Третьего, лично для меня загадка, а ведь я шесть лет варилась в котле дворцовых интриг. Убивать правителя мирного государства, которое до последнего станет тянуть с выполнением пункта договора о военной помощи империи, невыгодно. Может статься, что новый король, не посидев толком на троне, возжелает военной романтики и поспешит на помощь северному собрату. Аг-Грассу никто не любит, и эти чувства взаимны.

Нас допрашивали почти три часа. Особо досталось пегасам. Маги тщательно проверяли внешние ауры на нити подчинения, и оживились, найдя отпечаток зова манника. Радостно потиравшим ручки колдунам удовольствие испортил некромаг. Бегло оглядев нас четверых, он вынес вердикт, что агграсская магия нас не коснулась. Недовольство на перекривленных лицах магов немного утешило наше самолюбие. Члены Братства магов ненавидят магию смерти в любых ее проявлениях. И некромагия, считаясь разрешенной, стыдливо отодвигается в тень.

А ведь без некромагов, как ни крути, не обходиться ни один город…

Они успокаивают поднявшиеся погосты, что происходит довольно часто в последние годы. Изгоняют низших демонов из адептов Башевиса. Вытаскивают смертельно больных из-за Грани. Правда, вот это вот, среднестатистическому некромагу удается крайне редко. Договариваться со Смертью лучше всего получается у его истинных служителей — некромантов.

Мне повезло, что моим учителем был Тристан. Он не раз открывал мне глаза на истину, терпеливо исправляя мое представление о мире. Например, о некромантах и некромагах.

В шестнадцать лет эти понятия были для меня ругательствами-синонимами. И учитель доходчиво объяснил разницу. Он любил повторять, что некромаги умеют обходить Смерть, а некроманты с ней сотрудничают. А если проще, то некромаги — это недоучившиеся некроманты, довольствующиеся кусочком возможного могущества.

Тристан же и объяснил, что некромант некроманту рознь. Есть «грязные» и есть «истинные» некроманты. Первые для завершения обучения во время ритуала убивают невинную жертву. Вторые, «истинные», убивают себя: добровольно восходят на алтарь Смерти и, вознеся хвалу, вонзают кинжал в сердце. Если богу угодна жертва, он воскрешает самоубийцу, оставляя на левой стороне грудной клетки отпечаток своей ладони. Неудивительно, что «истинных» некромантов меньше, чем «грязных» — рисковать своей жизнью смельчаков немного…

Когда нас отпустили, думать о делах не хотелось. Да и идти покупать цайсора, который бы передал мое послание принцу Зоору, поздно. Сняв смежные комнаты в недорогом дорожном доме, я сдернула с Юлиана ауру-зеркало. Сделала это я крайне неаккуратно — было больно и ему, и мне.

А утром в мою комнату постучала Валэри. Похоже, для возникновения приятельских отношений достаточно нападения манников.

— Для нас серьги — такой же брачный символ, как для северян кольца, а для агграссцев браслеты, — объясняла она важность нашего похода.

— Это связано с тем, что ламчерионы во второй ипостаси могут раздавить любое другое украшение? — давно на мои вопросы не отвечали с такой откровенностью, поэтому нужно пользоваться выпавшим шансом на просвещение.

— Да, серьга во время превращения просто врастает в шкуру между чешуек.

— Серьга? — переспросила я. Ах, да! У наших друзей-пегасов по одной одинаковой сережке в левом ухе. — Почему нельзя заказать две одинаковые пары?

Валэри взглянула на меня с интересом.

— Не знаю как ваши мужчины, а наши не желают носить миленькие сережки с растительным мотивом. Одну в знак любви они еще нацепят, а вот две…

«У сатуриан знак супружеских уз — кинжал, который изготовляет собственноручно жених, — самодовольно похвастался Грэм. — Никаких побрякушек».

Ювелирная мастерская находилась в неудобном месте, на стыке новой и старой части города. Всего лишь в сотне шагов начинались трущобы — странное соседство для лавки драгоценностей.

Стоило открыть дверь, как охранка на левом предплечье потеплела, предупреждая о близости нечисти. Переступив порог, я ощутила, как кожу покрывают пупырышки страха — у двери сидел крысоглот. Теперь ясно, что хозяин может не переживать за свой дорогой товар. Лучшего стража в городских условиях, чем выведенная жрецами Жизни тварь, и представить себе нельзя.

Помесь собаки и какого-то порождения мрака, прорвавшегося в наш мир во время очередного продвижения Грани, злобно покосилась на меня бусинками тускло-красных глаз. Словно я не потенциальная покупательница, а вероятная воровка!

Хозяин лавки, смуглый старичок ярко выраженной агграсской национальности, сгладил впечатления от своей собачки, любезно выйдя из-за широкого прилавка.

— Почтенный риэл, нам нужны серьги, — Валэри, оглядывая лавку, смотрела куда угодно, но не на продавца, — дорогие, но не слишком броские, красивые, но в то же время строгие. Желательно с символикой процветания, любви и благополучия.

Ювелир радостно всплеснул руками:

— Уж не за брачными ли серьгами пожаловала риэлла?

— Именно за ними.

Хозяин попросил сдать оружие мальчику-слуге, и я добросовестно свалила на него весь свой арсенал. Ничего не поделать — таковы правила подобных заведений. У Валэри колющего-режущего не было, ведь она сама — мощное оружие. Мы с удовольствием уселись за низким столиком на мягчайший диванчик. Ноги гудели после длительной прогулки, да и уютная лавочка располагала к расслаблению.

Пара слов юному слуге — и из темноты подсобных помещений появились подносы, застеленные черным бархатом: золотой блеск смешался с пурпурным сиянием рубинов, зеленью изумрудов, холодным сверканием бриллиантов, небесной синью сапфиров. Аквамарины, опалы, гранаты, топазы — свет играл на гранях камней, стекал каплями по гладкой поверхности, привораживая взгляд…

— А чего вы изволите посмотреть, риэлла? — старичок, прищелкнув морщинистыми сухими пальцами, в предвкушении развернулся ко мне. — Такую красоту преступно не подчеркнуть блистанием драгоценных камней!

Ювелир почти не льстил. Внешность «сестры» Юлиана нравилась мне самой. Меняться долго, да и хозяин придорожного дома не дурак: увидит странные перемены в облике постоялицы и вызовет магическую стражу… Поэтому облик шоколадноглазой красотки оставался на мне.

— Благодарю, почтенный, за заботу, я пришла помочь выбрать подруге, а не делать выбор самой, — костюм охотницы внушал торговцам доверие, считалось, что у истребителей нечисти всегда полно денег. Впрочем, так оно и есть. — Нет-нет, почтенный! Я не собираюсь что-либо покупать!

Мои возражения никто не слушал. Слуги торжественно внесли алые подушечки с цепочками, ожерельями, кольцами и браслетами. Сделав заинтересованное лицо, я начала рассматривать доставленное.

Валэри, оторвавшись от россыпей серег, издала тихий смешок:

— Чувствую, мы нескоро уйдем и останемся без обеда, обещанного твоим попутчиком.

Юлиан с чего-то расщедрился и решил угостить ламчерион прощальной трапезой. Воспоминание о маге отдали тоской — наши дороги сегодня расходятся. Жаль, я почти привыкла к его присутствию в своей жизни…

Ювелир удивил нас еще раз, когда мальчик-слуга вплыл с подносом, окутываемый ароматом свежей выпечки и горячего кофе. Кофе… последний раз столь дорогой напиток я пила во дворце.

— Милые риэллы, не сочтите меня дерзким, но я слышал ваши сетования. Голод не должен повлиять на выбор украшений. И я взял на себя смелость предложить вам его немного утолить.

Валэри улыбнулась и пожала плечами: почему бы и нет? Законы гостеприимства еще никто не отменял, и придерживаются их не только имперцы или пустынники.

— Риэлла, неужели вам ничего не нравится? — огорчился ювелир и подтолкнул ко мне подушечку с широкими браслетами: — Примерьте хотя бы, потешьте старика.

Ламчерион ехидно заулыбалась:

— Ого, почтенный, предлагаете брачные браслеты?

Старый агграссец нерадостно улыбнулся в ответ:

— Увы, прекрасная риэлла, мне уже остается только продавать. Но глазам не запретишь любоваться красотой, не так ли? Просто примерьте, риэлла, — попросил ювелир. И столько грусти в его тоне, что я взяла протянутый браслет. — За примерку никто денег не берет.

Нерешительно закатав рукав куртки, я прикипела взглядом к браслету. Шедевр ювелирного мастерства представлял собой широкую полосу из переплетенных золотых листочков с капельками-жемчужинами росы и плотными бутонами нераспустившихся цветов. Тяжесть украшения из драгметалла и мастерская работа вовсю вопили, что браслет мне не по карману.

Ювелир избавил от сомнений, защелкнув замочек украшения.

— Какие ощущения, риэлла?

— Непривычная тяжесть, а так очень даже ничего, — я почти не врала, хоть лязгнувший звук закрывшегося замка и напомнил мне о железных кандалах.

Отпив глоток кофе и вонзив белые зубки в булочку, Валэри одобрительно качнула головой:

— Тебе идет, Эва. Может, все-таки выйдешь замуж за какого-нибудь агграссца? Кстати, пей кофе, не то остынет.

Магическая татуировка слегка нагрелась, покалывая кожу живота. Нет, яда в напитке не было, зеленый ромб подобным образом реагировал еще и на начинающую портиться еду. Похоже, оценка напитка по аромату была поспешной, и кофе не очень хорош. Но я, проигнорировав жжение охранки, отпила глоток. Хм-м, вроде ничего, но говорить пока рано, вот если через полчаса не побегу в туалет…

— Оцени мой выбор, — Валэри ткнула острым ноготком в пару серег на подносе.

Допивая последний глоток кофе, я склонилась ближе, чтобы лучше рассмотреть причудливый узор оправы вокруг медово-желтого топаза.

Контуры рисунка потекли, приобретая нереальную дымчатость. Изображение то удалялось от меня, теряя четкость, то приближалось.

«Снотворное, — от страшного вывода Грэма похолодело внутри, — тебя напоили снотворным. Спокойней! Не подавай вида, что действие началось! Ты можешь вывести его из организма?»

Не знаю, не пробовала. Мысли путались, переплетались, играли в догонялки друг с другом и обрывались. Боги, за что?! Я только выпуталась из одной мелкой передряги, не разобравшись с большой, как опять попала в новый переплёт! За что мне новые проблемы?!

«Держи себя в руках! Кроме детской наивности и беспечности у тебя есть и еще магия. Отобьемся!»

Я потянулась за новой булочкой, посыпанной корицей (ох, как же я ненавижу корицу!) и с набитым ртом произнесла:

— Безупречный вкус, Валэри, уверена, твои друзья оценят подарок.

— Надеюсь, — грустно проговорила ламчерион. Странное дело, на ней действие «подлого» кофе никак не отразилось.

«Ты еще не поняла, глупыш? Она тебя подставила!»

«Нет! Зачем ей? Возможно, ее организму снотворного нужно больше!»

«Дура! — расстроено рыкнул сатуриан и приказал: — Слушай меня внимательно. Сейчас ты начнешь зевать и откинешься к стене. Когда они расслабятся, сделаешь ноги, предварительно наколдовав что-нибудь от погони».

Играть сонливость не было нужды — мои глаза и так слипались.

Действительность кружилась в хороводе с сонным маревом, скручивалась в спирали… Темнота душным покрывалом набросилась на гудящую голову.

— Готова? — напряженный голос Валэри. — Мы выполнили свою часть сделки, твоя очередь, Фрейм.

— Нетерпение, дорогая, не красит чешуйчатых птичек. Когда твой дружок передаст мне второго мага, тогда и поговорим, — от холода в ответе ювелира мог замерзнуть воздух.

— Ты обещал, Фрейм! Как только девушка окажется у тебя, твой брат отпустит пленников!

— Не ори на меня, глупая самочка, — прошипел агграссец, — я держу слово. А теперь будь добра, оставь нас.

Поспешные шаги. Стук гневно захлопнутой двери. Горячие пальцы скользнули по моей щеке, зацепив ногтем губу.

— Вот мы и одни, маленькая, не переживай я позабочусь о тебе.

«Давай!!!»

Крик Грэма прогнал оцепенение. Сбив ювелира со стула, я рванула к выходу.

Туман перед глазами чуть рассеялся. Мой организм усиленно выводил сонное зелье вместе с холодным потом. Я могла связно думать и ясно помнила нужное заклинание. Выкрикнув коротенькую строчку, я выскочила на улицу, ожидая оглушительный грохот за спиной.

Ничего… Ничего не произошло! Тяжелый браслет не только оттягивал левую руку, но и блокировал мою Силу.

«Браслет с хианитом! Вот теперь мы увязли!»

«Нет! Пусть еще догонят!»

Быстро сориентировавшись в хитросплетениях улиц, я побежала вглубь трущоб, намереваясь вскоре свернуть и, сделав крюк, поспешить в придорожный двор. Я должна предупредить Юлиана об опасности!

Под ногами чавкала осенняя грязь — сухая брусчатка осталась позади, в богатых кварталах. В вечерних сумерках мой бег мог закончиться трагично: споткнувшись, легко свернуть шею, да и рисковые обитатели трущоб уже вышли на промысел. Острое зрение хэмелла помогало избежать первой участи, а быстрое перемещение по центру улочек — второй. Если кто и хотел меня остановить, чтобы взвесить кошелек, то он просто не успевал сообразить, так молниеносно я летела.

«Быстрее! — подбадривал сатуриан. — У тебя есть шанс спастись бегством».

И я бежала. Бежала как никогда в жизни. Сейчас я очень сожалела об опрометчивом поступке: перестраховавшись, я оставила артефакты переноса в комнате, своими руками уничтожив путь к спасению.

Когда уже собиралась повернуть назад, раздался тонкий вой-предупреждение. Татуировка, оранжевое солнце на предплечье нагрелось словно настоящее.

«Остановись! Он спустил с цепи крысоглотов», — крикнул Грэм.

«Зачем?! Я могу оторваться!»

«Ты выдохлась, а они выносливые, и ничто не заставит потерять их твой след. Хочешь, чтобы тебе сбили с ног, прыгнув на спину?»

«Что делать, Грэм? Я почти ничего о них не знаю!»

Остановившись на небольшом пяточке возле колодца, я подобрала увесистый камень. Затем оперлась на кладку и попыталась отдышаться в ожидании «собачек».

«Главное, не бойся — они чуют страх. У них нет приказа убить тебя или сильно покалечить».

«Как их можно не бояться?! Ты видел их клыкастые пасти? Это же крысоглоты!»

Ошибка эксперимента: жрец выводил существ, которые справятся с наплывом крыс, а получились твари, годящиеся как на роль охранника, так и на роль охотника.

«Думай о крысоглоте, как о собаке с очень острыми зубами…»

Тонкий вой повторился совсем рядом. Я приготовилась и с силой сжала вспотевшей рукой камень.

Грэм продолжал торопливо просвещать:

«Выкалывание глаз, переламывание ушей, лап, хвоста, ребер, удары по бокам для них не чувствительны и не заставят отступить. Бей в нос, затылок, переносицу. Поняла? Поняла?!»

Чувство опасности заставляло мелко дрожать. Но я больше не боялась. Не ради моего убиения меня поили снотворным? Я нужна агграссцу живой. А повреждения я залечу быстро…

Они выскочили из тени, отбрасываемой двухэтажным зданием. И остановившись на месте, приподняли морды вверх, выискивая запахи. Три омерзительно лысых твари с грубой кожей мышиного цвета. В свете фонарей в приоткрытых пастях белели острые клыки, а красные глазки ярко сверкали азартом погони.

Охранка немилосердно жгла предплечье. И это злило, придавая бодрости. Если твари кинуться одновременно, я пропала.

«Нет, первым нападает лидер, чтобы доказать свое превосходство. После него — следующий по силе».

Я хотела ответить, что телохранитель меня обнадежил, но не успела. Поджарый крысоглот рванул ко мне, как к родной. Я метнула камень ему навстречу — тварь легко увернулась и прыгнула. Прыгнула, метя мне прямо в горло.

Прыжок для меня замедлился. Не осознавая, что творю, я подставила раскрытой пасти левую руку, защищая горло. Клыки четко вцепились в широкий браслет. Пока мощные когтистые лапы рвали одежду на моем животе, вторую руку я опустила на шею крысоглота сзади. Затем резко рукой, застрявшей в пасти, рванула от себя вверх. Рука, лежащая на шее, сделала рывок — раздался неприятный хруст, и тварь обмякла.

Не теряя времени, я освободилась от тела. Мертвого тела. Я сломала крысоглоту шею.

Две оставшиеся твари угрожающе зарычали. Что-то дикое внутри побуждало ответить рыком, и я едва сдержала звериный порыв.

Вторая тварь передохнуть не позволила. Сумев уловить момент атаки, я встретила крысоглота в полете мощным ударом колена в грудь. Тварь молча отлетела, развернулась и снова напала, целясь в кровоточащий живот. Я увернулась. Крысоглот бросился снова. Уходить в сторону при атаке или сбивать его в прыжке с траектории можно бесконечно долго. Пока хватит сил, и что-то подсказывает, что у крысоглотов их больше.

Мне удалось сорвать куртку, благо она была расстегнутой. Тварь кинулась в очередном броске — одежда накрыла ее морду, временно ослепив. Всем телом встретив крысоглота и сбив на землю, я упала на него сверху. Упираясь коленом в позвоночник, я душила его, понимая, что если выпущу, он разорвет меня в ярости.

Мы боролись за наши жизни отчаянно. Тварь визжала и упиралась лапами в землю в попытке сбросить меня со своей спины. Из-под когтей летели камешки и грязь. Позвоночник под моим давлением неестественно прогнулся…

И тут меня опрокинуло с бьющейся в конвульсиях твари. Последний крысоглот не стал дожидаться окончания поединка, напав исподтишка.

Чудом я откатилась в сторону и, приподнявшись на локте, выставила перед собой руку. Острые зубы полосонули, вспарывая кожу и плоть. Я заорала, захлебываясь нестерпимой болью.

Массивная туша придавила ноги, смердящая сырым мясом пасть тянулась к моему лицу. Вопя, я лупила здоровой рукой по переходу от морды к низкому лбу. Кулак бил и бил в уязвимое место твари, пока она грызла мою другую руку.

Вечность… Мгновения под крысоглотом казались мне вечностью. Но и она закончилась. Я забила тварь до смерти голыми руками.

Не сдерживая стоны, медленно выползала из-под окровавленного трупа. Я не могла поверить, что осталась жива. Как я их одолела? Не верится, что это лишь моя заслуга!

Грэм подозрительно молчал. Не может быть! Я чувствовала спокойствие во время боя, и словно знала, что и как делать. Точно мной управляли…

Сдержанные аплодисменты прервали размышления.

— Впечатлен, — сухо произнес старый ювелир. — Справилась с моими собачками. И не жалко тварей божьих?

— Нет, — я осторожно поднялась, баюкая покалеченную руку. Организм начал лечение, в первую очередь, приглушив боль. — Они же меня не жалели.

— Какая кровожадная малышка! — усмехнулся старичок и раскрыл ладонь, демонстрируя зеленый продолговатый кристалл памяти. — Уверен, ты захочешь посмотреть на бой со стороны вместе со мной. Отличное зрелище, твой будущий хозяин будет покорен.

Я не могла сдержать злой смех:

— С вами? Спасибо, ваше гостеприимство мне не по нраву. И хозяин у меня уже есть — я сама.

— Жаль, что не оценила мое радушие, я старался. Хочешь того или нет, ты пойдешь со мной.

— Благодарю, меня ждут в другом месте, — эйфория победы заставляла пререкаться с агграссцем, но я понимала, что нужно прекращать. Возможно, он отвлекает меня в ожидании слуг. — Прощайте, почтенный, за песиков извиняться не буду.

Я не успела сделать и шагу. Старичок взмахнул рукой, посылая призрачное облачко, заклинание сна и пут. Подкошенная чарами, я потеряла сознание.

* * *

Первая мысль, которая посетила меня, очнувшись от чар, была о том, что я дура. Дура, что не проверила агграссца на ауру мага. Я думала, что он — обычный человек… А старичок оказался магом, и магом неплохим. Возможно, даже некромантом.

Хочется пить. Тело ноет тупой болью. В голове шумит, во рту сухо и ощущается привкус крови. Память постепенно расставляет кирпичики-события по местам.

Пытаясь принять удобное положение, я, наконец, поняла, что вызывает неудобства. Мои руки и ноги связаны…

— Эва, как сильно ты ранена? — надтреснутый голос моего попутчика нарушает тишину.

В кромешной темноте я вижу в грязно-сером цвете — преимущество рождения полукровкой. Согнутое тело попутчика лежит у самой стены на такой же тонкой как и у меня подстилке. Мы снова вместе, только в это «путешествие» мы отправились не по своей воле.

— Понадобится что-то серьезное, чтобы надолго вывести меня из строя. Лучше скажи, как ты? И сколько прошло времени с момента нашей поимки?

— Я в порядке, если не считать того, что демонов пегас пересчитал мне зубы. Последний раз мне так досталось в юности, когда попытался увести чужую девушку, но тогда понадобилось трое парней, — голос Юлиана звучал насмешливо. — Странное дело, что для меня агграссец расщедрился на целителя, тогда как тебя, более ценного пленника, никто не подлатал. Что касается времени, то думаю, прошло не больше двух часов.

— Вот видишь, я восстановилась за пару часов. Зачем нашему похитителю тратиться на девчонку, которая убила его крысоглотов?

Мне пришлось поведать Юлиану и о выборе подарка, и о «хитром» кофе, и о битве с мерзкими тварями. Маг пораженно молчал, а я, закончив рассказ, принялась продумывать план побега.

В который раз могу поздравить себя: я самый беспечный человек Межграничья. Утром я могла связаться с принцем Лула, но решила помочь Валэри с подарком, а уж потом купить цайсора, который бы доставил принцу послание. Ну разве не дура?..

Знай Зоор, что в столице находится доверенный человек северной принцессы, то похитителю пришлось бы отпустить меня, ведь не приди я на встречу, принц забил бы тревогу.

«Да никто не искал бы тебя, — впервые после пробуждения отозвался Грэм. — Зачем обманываешь себя? Принц Зоор не из хороших парней, Эва. Лишь принцесса Северной империи удостаивалась чести видеть последние светлые пятна его темной души. С остальными, особенно с девушками недостаточно высокого происхождения, он вел себя по-хамски».

«Ты судишь предвзято, Грэм. Зоор никогда не нравился тебя, признайся!»

Мне обидно слушать подобное в адрес единственного друга, приобретенного в роли двойника принцессы.

«Уверена, что, знай принц Лула, кто ты на самом деле, он продолжил бы оставаться твоим другом?» — голос сатуриана сочился ядом.

И Грэм, как всегда прав. В который раз забываю, что я никто. Хэмелл-полукровка, недоученная магичка, беглая жрица Судьбы… Стоит чаще напоминать себе об этом, может поможет не совершать глупостей…

«Эва, нарисованная тобой картина слишком самокритична и мрачна», — возражения телохранителя пронизаны виной, но мне не нужна его жалость.

«Молчи, ничего не говори. Ты прав, спасибо, что вернул в реальность».

— Эва, у тебя скованы руки? — спросил Юлиан.

— Да, а что?

— Жаль, — огорчился маг. — Перед тем, как заковать в хианит, оружие у меня отобрали, а полный обыск не провели. Хотелось бы вытащить один артефакт и спрятать под постилку, возможно, удастся его сохранить.

А ведь и мне есть о чем переживать. Кольцо, оставленное в пеленках, — единственная зацепка в поисках матери. Если его отберут, прошлое окажется недоступным.

— Агграссец не глуп, шансов, что он не станет проверять постели, мало. У меня тоже есть вещь, которую важно сберечь. Будь у меня возможность снять кольцо с нитки, я бы его проглотила. Хэмеллам свойственно излучать сбивающий поисковики магический фон, да и выплюнуть его я могу в любой момент.

Маг издал смешок:

— Хорошо владеть своим телом до такой степени. Кстати, мой артефакт — тоже украшение, серьга в ухе.

После недавних событий я, кажется, возненавижу драгоценности! И особенно серьги!

— Послушай, Эва, мы можем помочь друг другу получить желаемое. Я перекушу нитку и передам тебе кольцо губами, если ты вытащишь мой артефакт.

Предложение очень заманчивое. Только вот неизбежная интимность в наших действиях вызывает протест. В ночь нападения манников Юлиан сделал вид, что спасшего его поцелуя не было — я притворилась, что его вспышка страсти не имеет значения.

Ладно, что мне не свойственно, так это ханжество. Перекатившись по убогому матрасу в пробном движении, убедилась, что связанные конечности ползти не мешают.

— Ты можешь хоть как-нибудь передвигаться? Ползи мне на встречу, ориентируясь на голос.

Резко перекатившись на холодный каменный пол, я слегка отбила правый бок. Извиваясь всем телом, мы двигались навстречу друг другу. Грэм, беззлобно похохатывая, обозвал нас парализованными гусеницами.

Набивая синяки и тихонько ругаясь, я оказалась возле мага. Прижавшись телом к телу, пару мгновений мы отдыхали, а потом попытались принять наиболее удобную позицию.

— Ляг на меня, так будет удобней. Сначала ты сверху, потом я, — серьезно предложил Юлиан, но я видела в темноте, как его рот растянулся в хулиганской улыбке.

— Оставь свои шуточки на потом, — сердиться нет сил, и я, смолкнув, заползла магу на торс.

— Осторожней, — простонал мой попутчик и слегка пошевелился, смещая меня в сторону.

Боги, какая глупая ситуация! Глубокий вдох и выдох вернули спокойствие, и я обхватила мочку уха мага губами.

— Щекотно, — признался он и нетерпеливо поерзал.

Пришлось зажмуриться — пахнущие дымом костра и мылом волосы лезли в глаза. Работая губами, языком и помогая зубами, я довела дело до конца. Простота замочка на сережке облегчила работу. Не позволяя себе расслабиться, потянулась ко рту мага и передала артефакт хозяину. В то же мгновение перекатилась на пол, в который раз отбивая бок.

— Эва, я хотел попросить об одолжении, — голос мага виновато-смущенный, — ты могла бы сохранить артефакт, проглотив его?

— Что?! — кажется, он издевается надо мной. — Почему ты не попросил об этом раньше?

— Не успел, ты так быстро втолкнула его в рот…

Ссорится не в моих интересах, хоть он и не выглядит сконфуженным. М-да, и как расценивать его поведение в опасной ситуации?..

— Моя очередь быть сверху, — фривольно сообщил Юлиан и попытался повторить мой подвиг.

Его неловкие телодвижения спровоцировали приступ веселья.

— Прекрати смеяться, ты мешаешь мне сосредоточиться, — потребовал маг, я задрожала, душа предательский смех.

Умостившись на моем многострадальном теле удобней, он вернул артефакт назад. Процесс протек, на удивление, целомудренно: теплые губы, слепо скользнули по щеке, слегка прижались к моим, краешек украшения скользнул в рот — и он поднял голову.

Я с трудом сглотнула — и артефакт понесся по пищеводу в желудок.

— Теперь самое сложное. Прости, если покажусь нескромным, — поспешные извинения звучали искренне. Что ж, придется поверить.

Не видя в темноте как я, Юлиан тыкался в мою шею, словно незрячий котенок. В процессе поиска нитки он носом прочертил дугу от подбородка до выреза рубашки. Затем зубами отдернул ткань и коснулся губами кожи. От его горячего дыхания бросало то в жар, то в холод, мурашки дружным табуном забегали по всему телу…

Губы несмело скользили по ключице, пытаясь нащупать нитку. Найдя ее, они стали пробираться вдоль нити в поисках кольца.

Самый волнующий момент в моей жизни… Странно, что протекает он таким образом и в таком странном месте. И спровоцировал его мужчина, к которому я испытываю всего лишь дружескую симпатию.

— Готово, — проговорил Юлиан глухо.

Для его удобства я склонила голову. Передача кольца произошла, как и серьги, вполне невинно.

Когда уже я проглотила родительское украшение, Юлиан вместо того, чтобы отодвинуться, вдруг прижался и, вздохнув, прошептал:

— Видят боги, я держался до последнего…

Его поцелуй не был неожиданным. Интуитивно я его ждала, а если честно, жаждала… Вначале прикосновение мужских губ были осторожными, изучающими, а затем — настойчиво-нетерпеливыми, требующими ответа. И я с энтузиазмом откликнулась…

— Так-так, влюбленные голубки, соскучились? — прозвучало насмешливо над нами — и в комнате вспыхнул свет.

Глава 23. Будни принца

Лапимар, Лулианское королевство, особняк принца Зоора,

50-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Изящные девичьи ладошки нежно скользили по напряженным мышцам спины. Тонкие пальцы с коротко подрезанными ногтями поглаживали, надавливали на нужные точки, помогая владельцу широких плеч расслабиться. Обнаженный, с темно-синим полотенцем поверх ягодиц, он лежал на кушетке, всецело отдавшись ловким рукам массажистки.

Золотистую кожу пересекали белые шрамы, образуя причудливый рисунок. Причудливый в понимании какого-нибудь извращенного ума. В странный узор слетались бледные линии на руках и ногах мужчины. Если бы не старые отметины, его жилистое тело, сила и гибкость которого оттачивалась ежедневными тренировками, считалось бы красивым, а так он выглядел, как шедевр, который мастер в последний момент по какой-то причине испортил лишним штрихом. Кажется, именно так высказалась одна придворная дама, проведя ночь в его постели.

Девушка принялась разминать мышцы ног, когда мужчина приказал:

— Достаточно, Ильма, ты свободна.

— Как прикажете, Ваше высочество, — благоговейно опустила глаза девушка и тенью выскользнула из комнаты.

Принц поднялся с кушетки и привычным жестом обернул ткань вокруг бедер. Похромав к низкому столику, на котором оставил снятые перед массажем артефакты, не спеша одел их и взялся за одежду. Обычно маги старались не расставаться со своими амулетами, но Зоор подобной зависимости от артефактов не имел.

Одевшись в привычный черный костюм — не сковывающий движения камзол цвета индиго, белую рубашку и черные бриджи, принц, прозванный лулианцами Хитрым Хромым, оперся об палку и направился к двери. На полпути мужчина остановился, помянув Эвгуста проклятого, и подошел к зеркалу. На шее принца светился голубым кристалл вызова.

Нахмурившись, мужчина шепнул заклинание активации и прикоснулся к раме зеркала.

Серебристую поверхность на миг затянуло молочной дымкой, затем Зоору натянуто улыбнулась его точная копия.

— Здравствуй, брат, — произнес двойник из зеркала.

— И тебе к целителю не бегать, твое наследное высочество, — насмешливо отозвался Зоор.

При разнице в два года, они похожи внешне, словно близнецы, и так различны внутренне.

Искандер, спокойный, уравновешенный и доброжелательный, сильный маг, любимчик женщин и хороший товарищ. Зоор — язвительный скептик, видящий в людских душах постыдные тайны, умеющий играть на чужих слабостях.

Младший принц втайне побаивался брата, который порой поражал непредсказуемостью и наплевательским отношением к правилам. Старший же чувствовал горечь каждый раз, когда видел Искандера.

Его детство прошло, как дурной сон. Король Фадиас мечтал о достойном наследнике, который не только удержит Лул на пике расцвета, но и поднимет еще выше. Поэтому у первенца не было ни одной свободной минуты на детские глупости, все поглощало обучение. Точные и гуманитарные науки, стратегия, фехтование, этикет всех рас Межграничья, дипломатия. Каждый день, каждый час принц посвящал тому, чтобы стать идеальным королем.

А потом были повстанцы. Жрец, двинутый на идее сотворения идеального охотника на нечисть. И море всепоглощающей боли…

Тогда как Искандер, любимчик матери, вкусил радости жизни за двоих. Ему прощались далеко не безобидные шалости. Он даже сумел уговорить родителей отпустить его учиться в школу магии.

А потом этому баловню Судьбы достался и титул наследного принца.

Не пошевелив и пальцем, Искандер станет королем Лула, тогда как Зоор готовился к обязанностям правителя едва не с первых дней жизни. Из-за того, что он старший сын короля, его и выкрали мятежники.

— Мне нужна твоя помощь, — первым нарушил молчание Искандер.

— Помощь? А я думал, что ты просто соскучился, братец, — насмешливо произнес Зоор.

— И это тоже, — вздохнул наследный принц.

— Врешь, — криво усмехнулся Хромой.

— Нет…

Искандер не обманывал. Он скучал по любимому старшему брату, тому, каким Зоор был много лет назад.

В тот же час, когда юный маг воздушной стихии узнал о несчастье со старшим братом, он бросил учебу и телепортировался домой. Правда, отец сообщил о похищении старшего наследника только, когда того уже вернули домой.

Переполненный любовью и состраданием, младший принц явился в апартаменты Зоора — и не был пущен даже на порог.

Брат не хотел его видеть. Он закрылся в своих комнатах, преодолевая боль в одиночестве. А через несколько дней к родным вышел незнакомец — замкнутый, саркастичный, обозленный на Судьбу и собственную семью.

Больше не было доверительных разговоров на балконе в лунные ночи, не было добродушного подшучивание старшего брата над младшим. В комнатах Зоора поселился чужак.

А потом Искандер и сам отдалился от брата: интересная учеба, веселые друзья, эксперименты с магией, постижение собственного Дара. Карим с Лавджоем, став его побратимами, заменили постепенно Зоора. Да что говорить про огневика с землевиком! Искандеру легче раскрыть душу перед Сиеллой, чем перед родным братом…

— Ладно, оставим сентиментальность, — недовольно проговорил Зоор. — Чего ты хочешь?

— Моим друзьям нужно попасть на Призрачные торги.

Зоор пожал плечами:

— Да, тяжело им придется — туда не так легко получить приглашение.

— Я знаю, поэтому и обратился к тебе.

— Ничем не могу помочь, — старший принц, ехидно усмехаясь, развел руки в стороны.

— Брось! Ты — теневой король Лула, через твои руки проходит контрабанда, уверен, получить приглашение для тебя не проблема. Если кто и достанет его, то только ты.

Искандер намеренно льстил старшему брату, прекрасно зная, что тот падок даже на неприкрытую лесть.

Видно, что Зоор колеблется.

— Я знаю твоих друзей? Какова цель их посещения торгов?

Искандер приободрился — раз брат заинтересовался, задает вопросы, его еще можно уговорить помочь.

— Знаешь. Это Карим и Лавджой Эспинсы. И не переживай, их цель не раскрыть инкогнито участников торгов, а выкупить одного попавшего в беду человека.

— Ты даешь слово, брат? — Зоор хитро прищурился. — Если мне удастся, то приглашение получат только Эспинсы, и они не должны каким-либо образом вмешиваться в ход торгов. Только торговаться и покупать — иного способа освободить продаваемого раба нет.

— Да, могу поручиться.

На протяжении веков Призрачные торги пыталось закрыть не одно поколение энтузиастов. Всех их ожидал провал. Сборище покупателей-продавцов разгоняли, некоторых ловили и наказывали, однако, как огненная птица из легенд, торги через время вновь возрождались.

— Хорошо, я посмотрю, что можно сделать.

— Если нам не поможет ночной король Лула, то это не удастся никому, — снова польстил Искандер с легкой улыбкой.

Называя старшего брата неофициальным повелителем лулианского королевства, наследник Фадиаса не кривил душой. В свое время отец позволил Зоору возглавить Тайную канцелярию, занимающуюся устранением всех внутренних и внешних угроз для благополучия державы. А среди них были, как и контрабанда вискурского шелка, так и сорванные дипломатические переговоры.

— Я так понимаю, это вышеуказанные маги второй час оббивают пороги моего особняка?

— Уже доложили? — удивился младший брат. — Быстро работают твои люди.

— Это твои друзья не умеют вести наблюдение за объектом.

Искандер сдержал улыбку — если бы Эспинсы хотели, то ни за что не попались бы на глаза слугам Зоора. В пустыне умение маскироваться порой спасает жизнь. Просто побратимы рассудили, что ради расположения Хитрого Хромого нужно показаться неопасными и недалекими раззявами.

Братья распрощались, довольные собой и друг другом. Зоор не пообещал ничего определенного, но Искандер верил в успех.

Когда отображение брата поблекло, глава Тайной канцелярии нервно забарабанил пальцами по раме зеркала. Несколько мгновений он сосредоточено хмурил лоб, затем одобрительно кивнул своим мыслям и настроился на новый сеанс удаленного общения.

Вопреки ожиданию на его вызов ответили мгновенно.

Зеркало показало мутную картинку какого-то плохо освещенного помещения: то ли подземелье, то ли темница. Голые каменные стены с чадящими факелами вместо магических светильников, длинный стол, на котором белело то, на что Зоор предпочитал не смотреть.

— Эй! — нерешительно позвал растерянный принц. — Лави, ау!

Тишина. Слышно как капает вода. Принцу даже показалось, что он ощущает промозглую сырость и какой-то неприятный сладковатый запах смерти. Естественно, у него разыгралось воображение — зеркала передавали лишь изображение и звук.

Принц рассержено закусил губу. Ну и что себе надумала эта чудачка? Ведь ответила на его вызов! Почему не показывается на глаза?!

— Зои, ты где? С тобой все хорошо? Ты цела?

— Угу, цела-цела, — раздалось ворчливое, но говорившая так и не предстала пред очи принца. — Подожди, я сейчас.

По ту сторону зеркала что-то громко чавкнуло. Звук разрезаемой человеческой кожи (который определил просто, ведь его самого не раз резали наживо, не оглушая заклинанием онемения) — и принц побледнел. Что-то шмякнуло на каменный пол — и он тяжело упал в кресло.

— А вот и я, — нежным голоском пропела рыжая девица, появляясь в пределах видимости артефакта. — Чего хотел, Зоорик?

Светлый балахон магессы усеян подозрительными бурыми пятнами, золотисто-красноватые волосы заплетены в аккуратную толстую косу, милое личико светится триумфом.

Помахав перед побледневшим собеседником синюшного вида отрезанной рукой, девушка поделилась своей радостью:

— Я научилась взращивать мертвую плоть! Видишь, какая мускулистая рука? А отрезала я ее у хиляка, которого едва ветер не сносил! Мой эксперимент удался!

Зоор на мгновение прикрыл глаза. Разделить радость Зои он не мог. Ему становилось жутко при виде юной красотки, увлеченно кромсавшей трупы… Но чего еще ждать от истинной некромантки?!

Принц успокоил участившееся дыхание и изобразил воодушевление.

— Я рад, Лавиния, что ты добилась успеха. Ты уже придумала практическое применение своему открытию?

— Конечно! — девушка, не ожидавшая, что собеседник проявит интерес, расплылась в счастливой улыбке. — Раньше я создавала муэртиков из нескольких трупов. Теперь же мне достаточно одного — я просто заставлю его мертвые клетки усиленно делиться. Каких-то пару часов — и некротический гигант готов! Прекрасные муэртики получатся!

— А за счет чего будут делиться клетки? Трупы, выбранные для превращения в муэртов, смогут принимать пищу? — Зоор устало потер переносицу, припоминая последствия последнего эксперимента девчонки.

Она создавала мертвых воинов, которые после исполнения задания должны самоликвидироваться. Что-то пошло не так — и она сотворила десяток обыкновенных зомби с одним таким маленьким недостатком — они не подчинялись своему творцу. Если бы не Эвгуст, внезапно нагрянувший в замок, Зоора с Зои сожрали бы неуправляемые твари…

После этого случая принц зарекся появляться в резиденции черномага, когда там гостила рыжая магичка. А так, как она там практически обосновалась, то он давно не посещал Камбер.

— Нет, они питаются магией, дурачок. Все-таки мертвая плоть есть мертвая плоть, — снисходительно ответила некромантка и хихикнула: — Еда для них, как для тебя земля — так же вкусно и питательно.

Зоор скривился.

— Ладно, если ты не возражаешь, давай поговорим о еде для мертвых немного позже. У меня к тебе пара вопросов.

— Спрашивай, Зоорик, я к твоим услугам ближайший час. Потом меня трогать нельзя, я собираюсь…

— Да-да, я понял, — перебил принц девушку. — Насколько ты продвинулась в поисках светоча Мульхема?

Девушка вздохнула и, механически поглаживая руку трупа, призналась:

— Никак. Во дворец прохожу без проблем — недаром я провела все детство, лазая по тайным ходам. Но вот в лабораторию дяди и братьев проникнуть не удается. Тетка обновила защиту, сквозь нее не пробиться и магистру.

— А светоч точно в лаборатории?

— Конечно, — кивнула девушка. — Это самое надежное место. Притом он где-то на виду, возможно, на полке, среди книг по алхимии — дядя верит в безупречность таланта Анны.

— Ясно, — принц потер подбородок.

— Эвгуст разочарован, — продолжила Лавиния. — И мне не по себе знать, что я расстроила его. На одно только и надежда, что на мою родословную. Без моей крови его планы рухнут, как башенка из песка. Я все еще нужна ему.

Хитрый Хромой оценивающе оглядел экзальтированную магессу. Ребенок! До нее пока не дошло, что Эвгуст легко переигрывает собственные замыслы. Сегодня ты ему нужен в качестве добровольного союзника, завтра он использует тебя, как разменную монету.

— Ты что-то задумал, Зоорик? — вдруг вскинулась рыжая. — К чему расспросы о светоче? И не надейся, твои воры не смогут выкрасть артефакт.

— Порой надежда — это все, что удерживает нас на краю.

Некромантка задумчиво склонила голову. Мужчина в зеркале часто сбивал ее с толку, иногда не ясно: говорит он серьезно или насмехается, развлекаясь.

— Ладно, буду прощаться… Спасибо, милая, не буду мешать тебе, — принц послал девушке воздушный поцелуй и, дождавшись от нее прощального кивка, разорвал связь.

Когда остаточная магия впиталась в серебристую поверхность зеркала, ночной король Лула передернул плечами.

Лавиния Эспинс заставляла его нервничать. В этой девушке была какая-то сумасшедшинка. Одни глаза чего стоили — порой искрящиеся весельем, а иногда неживые, затянутые синевой инея. Одержимая — вот какое слово емко характеризовало магессу. Ради помощи в поиске пропавшего учителя она буквально заложила Эвгусту душу. По первому слову проклятого мага она создавала мерзких тварей и творила смертельную волшбу.

— Ильма, — негромко позвал принц.

Верная служанка тенью скользнула в комнату.

У Зоора достаточно преданных людей, готовых выполнить его любые приказы, в знак искренней благодарности за все то, что принц для них сделал раньше. Но только Ильма готова умереть за него просто потому, что он ее об этом попросит. И принц ценил это превыше талантов других слуг.

Девушка ждала приказаний принца в почтительном молчании. Как всегда правую половину ее лица завешивала пелена густых волос. Плотный занавес прятал шрамы, полученные Ильмой во время служения богини Любви. Если бы не Зоор, девушка потеряла бы не только красоту, но и жизнь. Впрочем, за нее она больше и не держалась.

— Отдай приказ приготовить комнаты для гостей. Так же подбери девушек, которые скрасят их одиночество в течение одной ночи.

— Не ошибусь, если предположу, что речь идет о двух пустынниках, засевших перед дворцом?

— Да, Ильма, ты проницательна, как всегда. Отдай девушкам распоряжение, чтобы они не упускали своих подопечных из вида ни на одно мгновение — мне не нужны соглядатаи в моем доме.

— Будет исполнено, мой принц.

Через полчаса Зоор принял гостей и, увиливая, пообещал, что попытается достать приглашение на Призрачные торги. Попытается лишь из-за того, что они — побратимы его младшего любимого братика.

Утром следующего дня принц достал из тайника артефакт, создающий магические печати, и изготовил для Карима и Лавджоя одноразовые пропуски. Подождав еще пару часов, чтобы не вызывать подозрений, вручил их гостям.

Пустынники внимательно выслушали правила поведения на торгах и, поблагодарив, пообещали оказать услугу принцу в свою очередь. Зоор отнекивался недолго, для вида, а потом с удовольствием принял их щедрое предложение.

Распрощавшись с гостями, принц до вечера находился в хорошем настроении: он заполучил в должники не только брата, но и влиятельных магов, оказав им, по сути, услугу, которая, ему не стоила особых усилий.

Искандер, сам того не зная, обратился по адресу: если кто и мог достать приглашения на Призрачные торги, то только тот, кто их проводил последнее время, — Распорядитель.

Глава 24. С некромантом в поддавки

Лапимар, Лулианское королевство,

50-й день прихода Эвгуста Проклятого

Ноги до колен тонут в молочном тумане. Едва заметный ветерок шевелит распущенные волосы. Высокая влажность воздуха капельками воды оседает на горячих щеках. Над головой мягко сияют крупные звезды, и этот свет раздражает слезящиеся глаза.

Я плачу?

Да. Я плачу…

Почему?

Я в отчаянии — выхода нет…

Помню, меня пытались в чем-то убедить. Убедить с помощью боли. Пытки — последний довод, который применили, перед тем, как я потеряла сознание.

— Я спасу тебя. Если ты захочешь.

Туман расступается перед ним. Он. Снова он… Высокая чуть сгорбленная фигура в неизменно черном плаще. И уже привычная глупая маска.

— И какова плата? Ты ведь ничего не делаешь просто так.

В иллюзорном мире грез боль отступила — и можно позволить себе насмешничать. Осознаю, что и во сне ему хватит могущества, дабы навредить мне, но мне не страшно. За себя мне не страшно. Разве можно бояться того, кто спасал столько раз от смерти?

— Бескорыстие для дураков. Я помогу, если согласишься добровольно войти в ряды моих союзников.

Туман редеет — и с ним пропадает чувство оглушающей тишины. Мы стоим на берегу странного озера. Звезды, словно захлебнувшись в темноте, не отбиваются на водной поверхности.

— Зачем мое согласие, когда ты можешь заставить?

— Мои последователи идут за мной по своей воле.

— Если я нужна тебе, почему не вернул раньше? Ведь татуировка позволяет следить за моим перемещением?

— Не только. Считай, что она позволяет находиться рядом.

Я жду. Мой выбор очевиден, его легко принять, зная, что впечатление о существе под страшной маской — сплошной обман.

— Ты согласна?

— Нет. Мне не грозит смерть, а боль можно перетерпеть.

Он делает шаг в мою сторону. Оказавшись на расстоянии ладони, он медленно проводит кончиками пальцев по подбородку.

Необоснованный страх вырывается из-под контроля — и я поспешно отступила назад. Нет, как бы хорошо он ко мне не относился, чего бы не пообещал, я никогда не забуду, как Эвгуст хладнокровно растерзал четверых повстанцев возле храма Судьбы. И никогда не прощу заразный ужас в их застывающих глазах, их кровь на моем лице, ее вкус на моих губах.

Никогда…

— Я так и думал, — его тяжелый вздох, и моя паника: он читает мысли?! — Знал, что мое предложение покажется недостаточно соблазнительным. Что ж, увеличим ставки. Ты хотела найти родителей? Я помогу.

Неверие, удивление, радость, восторг, благодарность… Столько чувств сразу! Я узнаю имена родителей? И, возможно, обниму мать? Мать, пре… Да, мать, предавшую меня. И воспоминание заморозили радость надежды.

— Нет. Я хочу вернуться. Отпусти меня.

— Как скажешь, принцесса. Только помни: я приду, если позовешь…

И он растворяется в молочном тумане, который поднимается глухой стеной.

Я ничего не вижу. Туман сменяет тьма…

Ледяная вода возвращает в реальность.

Тот же каменный пол, тот же полумрак подвала, исполнявшего роль пыточной. И тот же столб, к поперечной перекладине которого подвесили мое измученное тело. Руки еще не успели выйти из суставов, но это всецело моя заслуга, а не палача…

— Подумала, сладкая? — агграсский маг спокойно наблюдал, как помощник отвязывает веревки, и, усадив в полуобморочном состоянии в кресло, окачивает еще одним ведром обжигающе холодной воды. — Тебя оставят в покое, если согласишься. Что скажешь?

Слабость делает позвоночник мягким, и горделивой осанки больше нет. Я сломлена.

— Нет.

Но не побеждена.

Некромант наотмашь бьет по лицу, а его помощник, коротконогий толстяк, подносит чашку с отваром, и крепко удерживая за подбородок, вливает его, разбивая губы. Собственная кровь и горечь трав — привычный вкус.

Пара мгновений — и тело выворачивает в невозможности сделать полный оборот.

Бьюсь в конвульсиях — и сползаю в лужу, на каменный пол.

Больно!!!

Как же больно!!! Вот-вот пойдут неконтролируемые изменения… но хианитовые кандалы останавливают их, стопоря болью.

Агония. Мое тело пожирает безжалостный огонь боли.

Нет пытки страшней для хэмелла, чем принудительный возврат к родному облику. Так считала я раньше, пока не испытала, что такое принудительный оборот в хианитовых кандалах. Это в сотни, тысячи раз хуже…

— Тебе больно, Эва? А ведь я только начал. У меня в запасе еще много приемов, которые сделают тебя покладистей.

— Насыплешь хианит в раны? — моя усмешка получилась мучительно-кривой. — Или заставишь его проглотить?

Агграссец побелел от злости и, отозвав помощника, вышел из пыточной. Похоже, можно возблагодарить богов за маленькую передышку.

Холод камня чуть приглушает внутренний жар, вызванный не состоявшимся полным оборотом. Смешно, но если бы не хианитовые кандалы, я смогла бы увидеть свое лицо, настоящее лицо. Травы для отвара, которым так щедро поил агграссец, дорогие и редкие, вряд ли когда-нибудь я смогла бы приобрести их. Впрочем, я бы и не решилась — побоялась бы боли полного оборота…

Противно думать, что именно хианитом во время войны маги пытали хэмеллов. Больше всего доставалось полукровкам и молодежи, милосердие не распространялось даже на детей. После такого люди еще удивлялись жестокости магов-хэмеллов, лишающих захваченную землю плодородия…

Боги, что за мысли лезут в голову?! Хотя… так и надо, лучше думать о чем угодно, только бы сосредотачиваться на боли, не заглядывать в будущее. Не хочу, не хочу думать о том, что будет дальше!..

Не хочу.

«А чего ты хочешь, Эва? — проклюнулся недовольный голос Грэма. — Хочешь получить спасение от Благой Семерки? Надеешься, что боги во всем сиянии своей славы явятся за тобой? Или хотя бы пришлют своих сателлитов?!»

Кажется, у кого-то истерика…

«С тобой не только истерика будет, но и с ума сойти можно! Объясни, почему ты отклонила предложение Эвгуста? Он мог нас спасти!»

«А чем потом с ним расплачиваться? Он же не отстанет от меня, пока не получит все, что ему нужно! И может так статься, что к тому моменту, как я выплачу ему долг, меня объявят вторым проклятым колдуном…»

«Не сочиняй! Другие же пошли к нему на службу? Не побоялись обвинений в лояльности по отношению к Мраку?»

«У них, наверное, не было выбора, Грэм. А у меня он пока есть».

«Хорошо, давай оставим вариант с Эвгустом. Признайся, Эва, ты мазохистка?..»

«Чего?! Чтобы мне нравилась боль?! Совсем уже сдурел, Грэм?..»

«Ясно. Тогда почему отказалась от предложения некроманта?»

Я задумалась. Как объяснить мотивы человеку, который не догадывается о том, что я пережила, когда однажды согласилась открыть свою сущность на Призрачных торгах?

Да, Грэм, меня уже и продавали, и покупали. И произошло сие знаменательное событие именно на Призрачных торгах.

Два дня рабства напугали меня до такой степени, что я с радостью согласилась стать двойником принцессы Севера. Мне только-только исполнилось четырнадцать, но я понимала, что жрицы готовы использовать мои умения во благо храма по полной. И я не знала, куда они пошлют меня в следующий раз. Вполне могло случиться, что двухдневное общение с агграсским извращенцем — только цветочки. Одни боги знают, что служительницы Судьбы собирались поручать мне в дальнейшем, раз задание убить герцога-садиста выполнено чисто …

«Постой-постой! — оборвал мой отчаянный монолог-отповедь сатуриец. — Ты хочешь сказать, что шесть лет назад герцог Ассардо Доминни, папаша посла Мальто Доминни, умер от твоей руки?!»

Я же тебе об этом говорила! Перед примеркой звездного венца!

«Говорила, — согласился телохранитель. — Я решил, что ты участвовала в его убийстве косвенно, собирая для Храма информацию или занимаясь слежкой… Значит, неуловимой отравительницей была ты?»

Убийство герцога Ассардо Доминни, младшего брата короля Аг-Грассы и его первого советника, всколыхнуло Межграничье, порождая самые невероятные слухи и предположения. И никто не знал, что смерть ему принесла маленькая хрупкая девчонка, приобретенная им в качестве постельной игрушки. Герцога ненавидели не только низы, стонущие под тяжестью налогов, но и аристократия. У величайшего ума Аг-Грассы имелась маленькая слабость: юные девушки. Казалось бы, ладно, любвеобильный политик королевских кровей, разве это диво? Пусть себе играется… Однако герцог любил ломать свои игрушки.

Долгое время по Морроне, столице Аг-Грассы, ездила черная карета без гербов, из которой выскакивали молодчики в масках, хватали красивых девушек и увозили в неизвестном направлении. Больше похищенных никто не видел. Живыми. Изуродованные тела через пару дней находили в общественных местах: на центральной площади, возле триумфальной арки, в саду храма бога Смерти, у ворот Первой академии некромантии и т. д. Маньяк, издеваясь над перепуганными агграссцами, сеял панику. Магические патрули сбивались с ног, пытаясь отыскать убийцу, но оставались ни с чем. Нарушитель покоя оказался сильным магом и умел затирать за собой магические следы.

Вскоре стали пропадать аристократки. Отчаявшиеся родственники обратились к королю Джориану. Его величество только развел руками, пеняя на безалаберность сыска. Полетели головы — правитель Аг-Грассы не обладал выдержкой.

А потом пропала единственная дочь второго советника. Девушка с мелодичным именем Алия исчезла в ночь накануне своей свадьбы. Обезумевший от горя отец на глазах всего двора обвинил в страшном преступлении младшего брата короля. Якобы тот пытался уговорить разорвать помолвку и отдать дочь ему. Опечаленный Ассардо не стал отрицать, что восхищался юной красавицей и хотел сделать своей новой женой (к слову, первая, подарив наследника, скоропостижно скончалась) и теперь скорбит вместе с ее семьей. Лицемер даже пустил скупую мужскую слезу.

Второй советник неистовствовал, требуя короля разобраться и наказать виновных. Король Джориан разобрался — потерявшего единственное дитя отца отправили к целителям, лечить зарождающее безумие. Ведь и правда, как иначе назвать его убежденность, что извращенец, убивающий девушек, — родной брат правителя?! Только сумасшествием!

Однако слухи поползли. Какой-то слуга припомнил, что его бабушка, нянчившая принцев, рассказывала, что в детстве маленький Ассардо развлекался, мучая животных. Королева заметила нездоровое пристрастие сына и уговорила венценосного супруга отправить ненаследного принца учиться в школу некромантии, справедливо полагая, что строгие воспитатели выбьют дурь из их отпрыска. Видимо, плохо били…

Слугу, припомнившего недостойные королевского рода события, по-тихому убрали, зарезав, когда он пьяный возвращался с трактира. Сплетникам пригрозили лишением монарших милостей и высылкой из страны.

Родственники пропавшей девушки больше не обвиняли брата короля. Даже когда однажды ночью им подбросили ее тело, обряженное в свадебный наряд.

Не успокоился один лишь жених, аристократ из уважаемого в Аг-Грассе древнего рода, Леонард Хиомене. Парень, заканчивающий последний курс обучения в Первой академии некромантии, рисковал жизнью, когда раньше срока вошел в храм Смерти, чтобы стать истинным некромантом. Он собирался вернуть душу свое невесты и узнать имя убийцы. Из-за того, что маньяк магией стирал за собой следы, обычный вызов души, который использовали некроманты-дознаватели, тут не подходил. И Хиомене, снова рискуя своей жизнью, провел древний ритуал, запрещенный сотни лет назад.

Душа Алии пришла на зов любимого и, указав на герцога Ассардо Доминни, без утайки поведала о последних часах своего бытия. Приглашенный на обряд судья поседел от ужаса. Молодой некромант отправился в резиденцию брата короля, чтобы бросить вызов на поединок. Дурак… Его там уже ждал магический конвой.

По обвинению в запретном колдовстве парня отправили в ссылку без права возвращения на родину. По дороге его же эскорт попытался убить Леонарда. Некромант сбежал, но вскоре оказался в темнице одного из арбитров. Хиомене не казнили лишь по той причине, что сестра арбитра выбрала его своим учителем некромантии. Спустя несколько лет Леонард Химене пришел в храм Судьбы с заказом на герцога Доминни.

Чтобы добраться до высокопоставленного убийцы нужна приманка. И ею стала я…

Меня, четырнадцатилетнюю девственницу, продали на Призрачных торгах. Естественно, покупателем был герцог Доминни.

Герцог умер, когда попытался совершить насилие надо мной.

«Как умер? Я знаю, что от яда, но как именно? — впервые нарушил молчание Грэм. — Уверен, тебя обыскали, прежде чем допустить в герцогские покои. Да и Доминни, судя по всему, был сильным магом. Как он мог погибнуть от руки ребенка?!»

Я пронесла под языком шип кросии и вонзила его герцогу в шею.

Яд этого растения действует мгновенно, сложно добраться до противоядия, когда в считанные секунды онемевает все тело. Скорее всего, старый развратник даже и не понял, что с ним случилось.

«Если не ошибаюсь, яд кросии на хэмеллов не действует?»

Слава Судьбе, это так. Отэмис, внедренная во дворец Доминни в качестве любовницы Мальто, помогла мне сбежать. Жаль только, спустя годы он опознал в жене принца Северной империи бывшую пассию. Мальто прижал мою напарницу к стенке — и она заложила меня.

«Я помню, как ты испугалась перед коронацией, когда поняла, что посол вычислил тебя».

Да, глупая ситуация. Кто мог подумать, что у Мальто хорошая память? А Отэмис — слабачка и находка для шпиона?

Грэм хмыкнул, оценив мою слабенькую шутку. Значит, телохранитель больше не сердиться. Хорошо.

«И все же, почему не хочешь пойти на уступки некроманту? Что тебе стоит согласиться на его условия? Возможно, на Призрачных торгах появится возможность сбежать? А если он сделает так, как предложила ты и свяжется с храмом Судьбы, ты можешь упустить шанс на спасение. Да, они выкупят тебя из плена, но тогда придется снова служить им, чтобы вернуть деньги».

Эх, Грэм, ничего ты и не понял.

Я готова вернуться в храм, ведь четырнадцать лет меня устраивало служение Судьбе. К тому же мне все равно придется обращаться к Регине за помощью. Кроме того, если я соглашусь предстать на торгах, как чистокровный хэмелл, мне доведется испытать сильнейшую боль.

«А так ты ее не испытываешь?» — сарказм в голосе сатурийца усилился.

Да, испытываю. Но сейчас мне причиняют боль посторонние, а если я решусь на договор с похитителем, то больно сделаю я сама себе. А я так не хочу! Да и не смогу!

«Всего-то? Я помогу», — обрадовал сатуриец.

Ну и кто из нас извращенец?!

Спорили мы долго. Затем пришел некромант с помощником. Толстяк нес новую порцию отвара. Дверь за этими уродами не закрылась — стражники втолкнули в пыточную увешанного хианитовыми цепями Юлиана.

Парень смотрел только на меня, и в его глазах застыло странное чувство. Сожаление? Сочувствие? Недоумение? Не знаю, трудно улавливать чужие эмоции, когда свои зашкаливают. Хотя… наверняка жалость. Мокрая, окровавленная, избитая я представляла, несомненно, грустное зрелище.

— Что вы делаете? — каркающим голосом, сорванным до хрипа, пытаюсь остановить действия помощников некроманта.

Агграссец разворачивается ко мне, тогда как толстяк с одним из стражников продолжают привязывать руки Юлиана к перекладине столба, где только что висела я.

— Ты сможешь восстановиться после пыток, а твой любимый нет, — с гаденькой улыбкой произнес старик. — Как думаешь, сколько продержится он? Пока не сойдет с ума от боли?

Понятно. Он хочется вырвать мое согласие любой ценой.

И тогда я обломала ему назревавшее развлечение.

— Оставьте его в покое. Я согласна.

Когда уводили Юлиана, мне удалось снова поймать его взгляд. И он кардинально изменился. Неверие. Неужели думал, я позволю его пытать?! Странный маг. Я бы согласилась, даже будь на его месте незнакомый мне человек.

К тому же Грэм и так уговорил меня согласиться на сделку с некромантом.

— А может, все-таки продашь меня жрицам Судьбы? Они заплатят любую сумму?

Некромант скрипнул зубами. Да ладно тебе, не могла же я не попытаться в последний раз?

— Я снимаю с тебя хианитовый ошейник и разрешаю свободно передвигаться по двум уровням подземелья, — старик сначала защелкнул на моей правой руке тонкий браслет, а потом снял хианитовые кандалы. — Только учти, попытаешься наброситься на меня или кого-то из моих слуг — испытаешь неимоверную боль.

Наверное, ему не понравилось скептическое выражение моего лица. Он решил продемонстрировать действие браслета.

— Словек, покажи ей.

Толстяк, усмехнувшись, занес кулак для удара. Я поставила блок и сжала увальню ладонь. Но от боли закричал не он. Я. Мне казалось, что жидкий огонь пожирает все тело.

Через полчаса я рассматривала комнату, в которой предстоит жить несколько дней до торгов. Ничего так, комфортно. Мой временный хозяин не пожадничал и выделил вполне сносную спальню.

— Устраивает? — хмуро бросил мнимый ювелир.

— Да, теперь покажи мне купальню.

Агграссец скривился, но приказал следовать за ним. И я шла, с ненавистью буравя его спину. Как же легко сейчас подскочить и свернуть тонкую шею, покрытую старческими морщинами! Реагируя на мои кровожадные мысли, браслет пощипывал кожу, напоминая о себе. И я смиренно шла за своим мучителем, для которого я была, увы, не опасна…

Мы шли по узкому каменному коридору. Камеры, камеры, камеры… почти в каждом зарешеченном окошке мелькали темные фигуры. Сколько же людей у него в плену! Проклятый работорговец! Чтоб тебе коконы съели живьем, сволочь!

Купальню, выложенный розовым мрамором бассейн, питал горячий подземный источник. Зеркала во весь рост уже установили возле ступеней, ведущих в воду.

— Довольна? Все так, как ты и просила.

Я кивнула. Он предоставил все, что требовалось.

Старик повел на выход, снова мимо камер с пленниками.

— Повторяю, девочка, по двум нижним уровням можешь передвигаться свободно. Однако покидать стены подземелья не стоит, если не хочешь, чтобы ошейник задушил твоего дружка. Один шаг не в ту сторону — и артефакт перекроет ему воздух.

Что Юлиан не мой дружок, я промолчала. Не поверит после того, как застал нас в компрометирующей ситуации. Лучше пусть остается при своих убеждениях, иначе станет допытываться, что же мы тогда делали на самом деле. А рассказав про проглоченные артефакты, я гарантированно их лишусь.

Возле железной двери с густо зарешеченным окошком некромант остановился и достал связку ключей.

— А это мой подарок за сговорчивость. Уверен, тебе есть о чем поговорить с этой пташкой.

Приглушенное сияние камня-светляка позволяло разглядеть сидящую на ворохе соломы женщину. Сгорбившись, она уткнулась лицом в колени. На скрежет открываемой двери подняла голову — и я задохнулась от неожиданности. Валэри…

— Развлекайтесь, девочки, — хохотнул агграссец и втолкнул меня в камеру к ламчериону.

Глава 25. Тонкая игра

Лапимар, Лулианское королевство,

52-й день прихода Эвгуста Проклятого

Солар скучал. В комнате, где его удерживал перекупщик, он давно исследовал каждый сантиметр, надеясь обнаружить брешь в магическом кружеве, опутывающем стены. Безуспешно. Ставил защиту мастер своего дела.

После того, как пустынные разбойники разгромили посольский караван, а самого посла продали не гнушающемуся нарушить закон купцу по имени Каромирос, ничего интересного в его жизни не происходило. Несколько раз его перевозили с места на место, затем снова продали.

Купивший его старый агграссец вначале пытался выведать его родовое имя и статус, занимаемый в иерархии Домов Вискура. Однако поняв, что пленник будет молчать до последнего, старик оставил идею затребовать за него выкуп и с гаденькой улыбкой сообщил, что вскоре выставит его на Призрачных торгах. Солар равнодушно пожал широкими плечами, закованными в броню, и не произнес ни слова. Некромант сплюнул и пробормотал, что «клятому» хэмеллу повезло попасть в рабство, находясь в броне.

Солар с этим утверждением мысленно согласился. Да, не усни он под воздействием сонного зелья в боевой броне в ночь нападения разбойников, с ним разговаривали бы по-иному. Двум его сопровождающим не повезло — коренные вискурцы, они не были хэмеллами и оказались беззащитны перед мечами пустынников.

Что случилось с людьми, которых он со спутниками нанял на границе Вискура с Борриканом, его не интересовало — неудачники сами виноваты, что попали в западню и втянули туда своих нанимателей.

Солар скучал. Именно состояние перманентной скуки погнало его за пределы страны в поисках приключений. И он их нашел. Не совсем то, что ожидал. Пребывание в плену несколько утомляло однообразием и отсутствием возможности сбежать. Оставалось лишь выжидать подходящего момента, который все не предоставлялся.

Услышав подозрительный звук, хэмелл насторожился, затем расслабился и улыбнулся. Он узнал шаги той, которая пройдет сейчас мимо его камеры, и приготовился к развлечению.

Девушка-полукровка — самое приятное, что с ним случилось после того, как он покинул Вискур. Такая забавная и наивная, она практически сразу прониклась к нему симпатией. Солар ухмыльнулся: знала бы она о его репутации, обходила бы его камеру десятой дорогой и уж точно не стала бы разговаривать, доверительно сообщив о своих проблемах.

— Эй, Солар, ты не спишь? — шепнула полукровка, заглядывая в окошко, забранное решеткой.

Пленник, не суетясь, подошел к двери.

— Нет, я ждал тебя. Как твои успехи, девочка?

Разговаривая с девушкой тоном мудрого наставника, Солар мысленно хохотал.

— Я последовала твоему совету — и преображение заняло намного меньше времени. Спасибо, Солар.

— Всегда, пожалуйста, Эва, — мягко ответил пленник.

Дурочка, маленькая глупая полукровка или даже квартеронка, сколько в ней крови хэмеллов он точно не знал. Нашла, кого благодарить. Встреться они при других обстоятельствах, к примеру, на приеме одного из Домов, он и не посмотрел бы в ее сторону. Что бы он ей не говорил о равноправии полукровок с чистокровными, таких как, Эва, еще совсем недавно он считал мусором. Безродные, без выдающихся талантов, слабые магички никогда его не интересовали. А если бы, не дай боги, заинтересовали, тут вмешалась бы семья. Грязной крови не место среди старой аристократии.

— Кстати, старикашка сказал, когда состоятся Призрачные торги. Через два дня, — Эва помолчала и продолжила делиться информацией с хэмеллом: — А еще к некроманту должен заглянуть покупатель, которому срочно понадобился меняющийся. Чует мое сердце, тренироваться в смене обликов не имеет смысла — меня купят еще до торгов.

— Могут выбрать и меня, — успокоил девушку мужчина.

Эва поморщилась и поправила на запястье натирающий кожу слишком узкий браслет.

— Знаешь, а я бы радовалась, если бы меня купили.

— Ты так боишься торгов?

— Я боюсь боли.

Хэмелл устало вздохнул и в сотый раз повторил:

— Боль в твоей голове. Ты выдумала ее, запрещая себя получать удовольствие от смены облика. Для хэмелла принимать другую внешность так же естественно, как дышать, и не имеет значения, кто твои родители. Если ты родилась с даром многоликости, ты обладаешь всеми возможностями нашей расы.

На лице девчонки застыло упрямое выражение. Она не верила. А вот он почти сам поверил собственным словам, столь убедительной вышла его речь. Слышали бы его друзья — обхохотались бы до слез. Солар подавил желание хищно осклабиться. Ему, представителю старой аристократии, не пристало утешать полукровок, как какому-то борцу за равноправие крови. Но боги, до чего забавно играть с малюткой!

— В одной из книг я вычитала, что если хэмелл часто меняет внешность, он в итоге забывает собственное лицо.

— Глупость, — возмутился мужчина, — примеряемые облики — всего лишь маски, которые в любой момент можно снять.

— А если носить одну и ту же маску очень долго? Она прирастает? — глухо поинтересовалась Эва, опуская глаза. — Я вот, не по своей воле, естественно, носила чужой лик шесть лет. И теперь не знаю, как выгляжу на самом деле, потому что никто не научил возвращать собственное лицо. Может статься, я жуткая уродина…

На миг он почувствовал боль полукровки, как свою собственную. С трудом отмахнувшись от чужой эмоции, Солар вдруг испытал жгучее желание увидеть ее истинную. Не устояв перед соблазном, не боясь выдать себя перед некромантом, возможно, в эту минуту подслушивающего их, он посмотрел на нее по-настоящему.

— Ты безупречно красива, Эва.

Впервые за все время их общения он, впечатленный увиденным, был искренен.

Уловив в голосе хэмелла неожиданное восхищение, девушка удивленно подняла на него глаза.

— Ты утешаешь меня или, правда, можешь видеть сквозь чужие лица?

— Зачем мне врать?

— Вроде бы не зачем, — согласилась девчонка и попросила: — Пожалуйста, опиши, как я выгляжу.

— Опишу, но после того как ты научишься менять внешность так, как я тебе рассказал.

— Да я помру от любопытства! Возможно, у меня не получиться сделать это до торгов и наши пути разойдутся!

— Старайся, у тебя хороший стимул, Эва.

— Ну, Солар, ну, пожалуйста! Вдруг у меня не получиться вообще?

Хэмелл развел руками.

— Не умоляй, Эва, лучше иди и тренируйся.

Настаивать на своем девушка побоялась. И к купальне она не пошла — полетела, словно на крыльях надежды.

Ставя условие, он не преследовал благих целей, он развлекался. Для женщины мучиться любопытством — хорошая пытка, значит, не такой уж он беспомощный: лишенный магии, закованный в цепи, он все еще мог управлять окружающими.

Когда шаги Эвы затихли, Солар зло сжал прутья окошка — с уходом полукровки к нему вернулась скука.

* * *

Школа ордена Воды,

52-й день прихода Эвгуста Проклятого

Верховный магистр Дюжины проснулся от шума под его окнами. Несколько ударов сердца Альберт пытался поймать за хвост ускользающее приятное сновидение, затем разочарованно вздохнул и прислушался к крикам.

— Отдай! — гневно звенел высокий девчоночий голосок.

— Попроси хорошенько, может, и отдам, — нагловато-вальяжно ответил мальчишеский бас.

— Она моя! Почему я должна просить? — удивленное возмущение в тоне девочки.

— А зачем она такой глупой курице как ты?

— Хы-хы-хы, глупой курице ничего не надо! — отозвался второй мальчишка.

Альберт Элевтийский зевнул, накинул на плечи халат и подошел к распахнутому окну. До глубокой осени магистр, не боясь холода, предпочитал спать в хорошо проветриваемом помещении. Этим утром он пожалел о своей привычке — лег он за час до рассвета и не успел восстановить силы из-за крикливых детишек.

— Отдай, Дитр!

— Отвали, дурочка!

Магистр чуть высунулся в окно, поставив локти на подоконник, и поискал взглядом нарушителей его спокойствия. Так и есть, он не ошибся: спозаранку да еще на чужой территории, в гостях, выясняли отношения его воспитанники.

— Отдай! Она моя! — в голосе светловолосой девочки зазвенело отчаяние.

— Так попробуй забрать, уродина! — презрительно предложил первый обидчик, высокий чернявый крепыш. — Лови, Брим!

Второй хулиган легко поймал блестящий предмет и поинтересовался:

— Зачем она тебе, Олли? Ведь ты все равно не можешь магичить?

— Не твое дело, дурак! — девочка бросилась на соученика, пытаясь вырвать у него из рук светящуюся зеленым магическую головоломку.

Альберт, увидев, что малышня затеяла возню из-за игрушки, презрительно скривился.

Он не любил детей, не умел найти с ними общий язык, да и не пытался никогда их понять. Жаль, что положение магистра ордена обязывало курировать и магическую школу. Правда, он свои обязанности воспитателя практически все скинул на плечи помощников, предпочитая не связываться с юными дарованиями. Лишь у старшекурсников, считая их вполне взрослыми, он вел несколько предметов.

Но доставить троих «дикарей» в школу ордена Воды пришлось ему самому, поскольку Альберт хотел встретиться с Сиеллой наедине, вживую. Разговор через зеркало по многим причинам его не устраивал. Да и Лавджой выпросил несколько дней, чтобы уладить какие-то семейные проблемы.

— Эй, руки прочь от девчонки! — под окнами гостя школы Воды появилось новое действующее лицо.

Среднего роста, крепко сложенный, рыжеволосый, с молочной кожей паренек выглядел решительно настроенным. На шее у него магистр заметил ограничивающий магическую силу ошейник. Похоже, это один из близнецов-«дикарей», про которых рассказывала Сиелла.

Мальчишка с граблями наперевес закрыл собою ошеломленную юную магичку и пафосно заявил:

— Колотить девушек низко для настоящих мужчин и будущих магов.

Дитр и Брим удивленно переглянулись — бить Олли они не собирались. Как ни доставала их эта мелюзга, дальше грубых слов и оскорблений они не заходили.

Магистр приготовился разнять драчунов и спасти глупца, решившего вмешаться во внутренние разборки землевиков. Его подопечные не чурались нечестных приемов, и вполне могли напасть на рыжего вдвоем. И вообще, Сиелле повезло, что детишки временно лишены магии, иначе от ее роскошного сада остались бы одни головешки.

Однако Альберт ошибся. Его волчата решили сначала поговорить.

— Слышь, садовник, не вмешивайся не в свое дело.

— Если, конечно, не хочешь проблем, — добавил Брим. Старше Дитра, он почему-то слушался его беспрекословно и никогда не перечил. — А мы их тебе обеспечим, если не свалишь отсюда через несколько секунд.

— Уходи, мальчик, — отозвалась Олли, — мне не нужна твоя помощь.

У огненноволосого паренька вытянулось лицо.

Досмотреть занимательную сцену Альберту не судилось — кристалл связи нагрелся, сообщая, что кому-то не терпится с ним поговорить.

Кажется, магистру сегодня везло на рыжих.

— Что случилось, Лавджой?

Единственный ныне здравствующий хранитель ордена Земли выглядел обеспокоенным.

— Этот вопрос я хотел задать вам, магистр. Вы не вышли на связь в оговоренное время.

Альберт поморщился. Точно, дорога к соседям заняла больше времени, чем они планировали, и прошлой ночью он, убедившись, что его учеников разместили с комфортом и накормили, практически вырубился в предоставленной ему комнате. Сообщить хранителю, что они на месте, просто не хватило сил.

— Прости, Джой, демонские ученики вымотали мне нервы.

Магистр землевиков извинялся редко, даже когда понимал, что он виноват. И Лавджой Эспинс с трудом скрыл свое удивление.

Завершив разговор с хранителем, Альберт вернулся на свой наблюдательный пост. Драки, которой он ждал, не вышло. Его ученики мирно беседовали с местными — к рыжеволосому пареньку присоединились еще два, похожих друг на друга, как песчинки в песочных часах, и таких же солнечноволосых. На шеях новоприбывших также красовались ошейники-ограничители силы.

Маг задумчиво разглядывал собравшихся под его окнами детей, не прислушиваясь к их болтовне.

Странно. Сиелла жаловалась, что для грядущего ритуала у нее лишь два подходящих ученика. Неужели жизнью третьего она по какой-то причине решила не рисковать? Альберт заинтригованно рассматривал паренька, бросившегося на помощь Олли.

Открытое лицо, сплошь покрытое светлыми веснушками, цепляло взгляд, заставляя останавливаться на нем дольше, чем на других. Пару дней назад Лавджой проболтался, что Сиелла наконец-то нашла себе преемника, который прошел испытание «Дневником магистров». Неужели речь шла об этом мальчишке? А что, все может быть.

Альберт за свою долгую жизнь научился на глаз определять уровень магического луча не хуже ищущих. Фиолетовые маги, еще в детском возрасте, отличаются от сверстников. Внутренняя сила, осознание себя как личности и спокойствие — все это было в малолетнем защитнике Олли в избытке.

Магистр улыбнулся. У Сиеллы обнаружилось еще одно слабое место. Будет приятно по нему ударить.

Верховный магистр Дюжины прикрыл глаза и потянулся к сознанию своей ученицы.

«Олливера, слышишь меня?»

«Да, учитель».

«У меня есть к тебе разговор».

«Я уже бегу, учитель!»

«Не торопись. Прежде чем поднимешься, сходи на кухню за чаем для меня».

«Будет исполнено, учитель!»

Отлепившись от сознания девочки, Элевтийский поджал губы. Собачья преданность Олли раздражала. Не по возрасту амбициозная магичка искренне верила, что выслуживаясь перед ныне действующим магистром, когда-нибудь сможет занять его пост. И хотя «Дневник магистров» признал ее право, шансов у нее нет. Максимум, на что она может рассчитывать, — это место хранителя. Второй Сиеллы, да еще у себя в ордене Альберт терпеть не собирался.

Однако расстраивать юную карьеристку маг не спешил и всячески подогревал ее самолюбие. Если знать как, то властолюбивыми людьми легко играть в своих интересах.

* * *

Лапимар, Лулианское королевство,

52-й день прихода Эвгуста Проклятого

Эва отрешенно глядела в зеркало, наблюдая, как ее волосы медными змеями медленно ползут по голой влажной спине. Бассейн, чтобы безболезненно изменять внешность, больше не требовался. Главное условие успешного преображения — отстраниться от окружающей действительности. И просто представить новый цвет глаз, длину волос или форму носа. Как и говорил Солар, если воспринимать метаморфозы как игру, станет легче.

Позади шарканье ног. Эва вернулась в реальность и, быстро завернувшись в покрывало, обернулась.

Старый некромант пару раз хлопнул в ладоши, его помощник вылупился, точно впервые увидел голую женщину.

Покончив со скупыми овациями, агграссец произнес:

— Молодец, у тебя все получилось. Впрочем, я и не сомневался в твоем успехе — с таким-то стимулом грешно прикидываться неумехой.

Эва не скрипнула зубами, хотя очень хотелось. Старикан пригрозил устроить Юлиану пытки, если у нее не получиться менять облики быстро.

Если бы не пленный хэмелл, у нее ничего бы и не вышло. Он сумел ее убедить, что нечистокровная многоликая обладает теми же талантами, что и родовитая. Странно, что все Межграничье убеждено в обратном.

— Что нужно? — буркнула Эва, недобро косясь на слугу некроманта. Противный мужик жадно разглядывал ее, словно укутывающая девушку ткань совсем ему не мешала.

— Пришел сообщить тебе, чтобы закруглялась с тренировками: через несколько часов мы вылетаем на место проведения торгов.

— Я очень рада.

— Я вижу, — хмыкнул работорговец и, забрав у слуги большой сверток, бросил девушке. — Держи. Там платье для торгов, переоденься.

Старик с помощником ушли, дав Эве возможность переодеться без свидетелей. Вопреки ее опасениям принесенный наряд выглядел практически целомудренным — простое белое платье до пят, призванное не украшать, а служить фоном. Удивительно прозорливый выбор для мужчины, хотя не стоит забывать, что многонеуважаемый агграссец годами продавал живой товар, а значит, имел представление, как его лучше подать покупателю.

Морщась и постанывая, Эва переоделась и поплелась прочь из купальни. Практически мгновенная смена обликов далась нелегко — от усталости ныло все тело, напомнив о тех днях, когда в виде наказания приходилось таскать ведра с водой в храмовый сад. Пятьдесят шесть деревьев, под каждое нужно вылить по три ведра. После таких наказаний она долго не могла уснуть от перенапряжения.

Подходя к камере, где держали многоликого, девушка ощутила прилив сил. Еще чуть-чуть и она узнает о себе нечто новое и важное. Вся в предвкушении, она попеременно испытывала то волнение, то страх, то восторг.

Дверь в темницу хэмелла приоткрыта.

Опасаясь очередной подлости от работорговца, Эва тревожно замерла и тихо позвала:

— Солар…

Тишина стала нехорошим ответом. Девушка осторожно вошла в камеру. Пусто, лишь примятый матрас на каменном полу, служивший пленнику постелью, и пара грязных тарелок, оставшихся после обеда.

Может, работорговец решил перевести его в другое узилище?

Не теряя надежды еще раз увидеть Солара, Эва подошла к дверям, за которыми томилась Валэри. Ламчерион спала чутко и проснулась сразу, как девушка окликнула ее.

— Ты не знаешь, куда делся хэмелл?

Валэри встала с соломенной подстилки, медленно подошла к зарешеченному окошку.

Молчание затягивалось. И Эва разочарованно решила, что таким образом она пытается отомстить за гадости и оскорбления, которые она ей наговорила в день поимки.

— Его купили, — наконец произнесла ламчерион.

Свет магического камня-светляка позволял хорошо разглядеть пленницу. И выглядела она плохо: осунувшееся лицо, сальные волосы, грязная одежда. Но страшней всего глаза — тусклые, бездонные, пустые колодцы. Говорят, если ламчериона разлучить с парой, он невыносимо страдает. Похоже, не врут.

— Кто? — Эва облизала пересохшие губы. Она предполагала, кому мог понадобиться взрослый хэмелл, но надеялась, что ее опасения не подтвердятся. — Кто его купил?

Валэри вдруг улыбнулась нехорошей улыбкой.

— Я слышала, как ты с ним воркуешь. Что, нашла родственную душу? Наверное, это первый твой родич, с которым ты общалась?

Эва вместо ответа терпеливо повторила:

— Кто купил Солара, Валэри?

Женщина проигнорировала вопрос, продолжая говорить о своем:

— Теперь ты хоть на сотую долю прочувствуешь то, что испытываю я, разлученная с Яном.

— Я не виновата в твоих несчастьях, Валэри, — рассердилась Эва, — а вот ты подставила меня, заманила в ловушку. Может твои беды — расплата, посланная богами?

Валэри переменилась в лице — ненависть исказила миловидные черты.

— Кто купил хэмелла? Некромант, Эва, его купил некромант. И судя по черному плащу, это был настоящий, практикующий магию смерти некромант, — ламчерион говорила ожесточено, смакуя растерянность девушки. — Ты ведь знаешь, хэмеллы — отличный материал для некромантских опытов.

И Валэри зло рассмеялась.

* * *

Школа ордена Воды,

52-й день прихода Эвгуста Проклятого

— А потом второй близнец толкнул разговорившегося брата в бок, и я поняла, что только Корвин не в курсе про обряд, — закончила Олливера и замолчала, давно усвоив, что магистр не любит лишней болтовни.

Магистр поставил чашку на стол и сложил руки на груди.

То, что рассказала девочка, определенно стоило внимания.

— С чего ты взяла, что Корвина уговаривать не придется?

— Он из тех, кого вы называете демоновыми идеалистами. Он все сделает для своей школы, в особенности для своего магистра. А если сказать, что от его согласия зависит благополучие всего Межграничья, — Олли закатила глаза и многозначительно умолкла.

Наблюдая, как кривляется маленькая интриганка, Альберт поощрительно улыбнулся и подсунул к ней вазочку с золотистым печеньем, которое сама же девочка вместе с чаем и принесла.

— Угощайся.

Ученицу просить дважды не пришлось — она тотчас захрустела выпечкой.

— Осталось подумать, как сделать так, чтобы Сиелла не смогла обвинить в охоте на ее учеников.

— А давайте я сама расскажу Корвину про обряд? Могу поспорить, что он сам будет искать с вами встреч. Я ведь упоминала, что мальчишка ваш поклонник? Нет? Забыла, простите, — Олливера отложила надкусанное печенье. — Мальчишки болтали о своих будущих подвигах в качестве боевых магов, и Дитр спросил, кто какое хотел бы себе прозвище. Корвин, вопреки традиции своего ордена брать вторые имена, связанные с водой, заявил, что мечтает быть вторым Элевтийским. Он ведь, как и вы, сирота и родился в Элевтии.

Олливера вернулась к уничтожению сладостей, а магистр уставился в окно, время от времени бросая задумчивые взгляды на девочку.

— Хорошо, расскажи. И если у тебя получится, я возьму тебя в ученицы.

Юная карьеристка едва не поперхнулась крошками. Откашлявшись, вскочила со своего места и спросила:

— Мне можно приступать к заданию?

— Иди.

Ждать пришлось долго — Альберт успел за завтраком пообщаться с хранителями Сиеллы, захватить из библиотеки прелюбопытный манускрипт и начать его расшифровку.

В двери его комнаты несмело постучали — и маг безрадостно улыбнулся. У девчонки получилось. Все-таки неплохой материал для воспитания нового магистра ордена Земли. Если Олливера переживет обряд, он займется ее обучением, раз пообещал.

— Войдите.

Когда на пороге застыли три юных рыжеволосых мага (Корвин зачем-то привел с собой и близнецов), на левой руке магистра запульсировал рубиновый перстень. Несколько секунд мужчина, наморщив лоб, пытался вспомнить, на розыск чего он много лет назад настроил это кольцо-поисковик. А когда вспомнил, с удивлением посмотрел на долгожданных гостей.

Сопровождая в школу ордена Воды учеников, избранных для обряда «живых ключей», он и представить себе не мог, что обнаружит здесь то, что утратил надежду найти давным-давно.

Предлагая детям не стоять на пороге, Альберт осекся. Он вдруг понял, что через сорок дней Дюжина не только успешно закроет Восточные врата, но и сохранит жизни ученикам, которые заменят собою украденные Эвгустом ключи.

А еще он наконец-то сможет указать Сиелле на ее место.

Глава 26. Призрачные торги

Окрестности Лапимара, Лулианское королевство,

53-й день прихода Эвгуста Проклятого

Сквозь прозрачную крышу виднелось темное небо, которое постепенно светлело, окрашиваясь в предрассветные тона. Мы торчали здесь, непонятно чего дожидаясь, едва ли не с двух часов ночи. Рассвет все ближе, и все ближе Призрачные торги. Только моя свобода все дальше…

Мы сидели на длинных жестких лавках без спинок в огромном зале. Мы — это работорговец, четыре охранника, обнимающиеся Валэри с Яном, Юлиан и я.

Парочка ламчерионов бурно выражала радость от воссоединения, временно потеряв представление, где они сейчас находятся. Мы с Юлианом, хоть и сблизились в дороге, бросаться друг другу в объятия не спешили, чем, похоже, сильно удивили нашего временного хозяина, который считал нас любовниками. Ну и ладно, пусть думает, что мы поссорились.

Агграссец как-то странно косился на нас с магом, но молчал. В руке старик держал серебристый кругляш и иногда поглядывал на него, словно на часы.

«Это именной пропуск на торги, — пояснил Грэм, — в определенный момент на нем проступит место и точное время их проведения».

«Ого, Грэм! Откуда знаешь?..»

«Ну, я ведь не все время служил телохранителем северной принцессы. Предыдущий мой наниматель любил прикупить диковинку на торгах».

«Какой незаконопослушный наниматель тебе достался… Тяжело, наверное, служить такому?»

«Отнюдь. Он приобретал лишь запрещенные артефакты, не интересуясь живым товаром. Кстати, а ты не знаешь, с чего вдруг тебе подмигивает Юлиан?»

Пригляделась. Если тот нервный тик, что изображал мой бывший попутчик, подмигивание, то вероятно он жаждет поговорить.

Я не стала играть с Юлианом в гляделки, а сразу подсела к нему. Подумала — и прижалась к парню. Будем соблюдать конспирацию.

Слуга работорговца окрикнул нас, требуя, чтобы я вернулась на место. Но старик осадил его, приказав оставить нас в покое.

Когда страсти немного улеглись, едва слышно прошептала:

— Что случилось?

Делая вид, что целует меня в висок, Юлиан ответил:

— Наши дороги скоро разойдутся. Ты не могла бы вернуть мне мою вещь?

А я-то думала, он соскучился!

— Серьга у тебя в нагрудном кармане, — сообщила обижено и отстранилась от парня.

Я предполагала, что мой попутчик пожелает вернуть украшение, и отрыгнула его сразу, как агграссец принес мне платье. Мне чужого не надо, свое бы сохранить. Кольцо пока оставила болтаться где-то в кишечнике, и не надо Грэм мысленно морщиться — уверена, сатурийцы радовались бы, будь у них такая способность прятать предметы в своем теле.

«А если тебя напоить слабительным? Ты сможешь удержать в себе проглоченную вещь?»

«Фу, Грэм! Так я тебе и ответила на столь интимный вопрос!»

«Можешь не облекать в слова ответ — я и так его понял. Согласен, занятная способность».

— Эва, спасибо, — Юлиан снова обнял меня, — я не почувствовал, когда ты ее вернула.

Подумаешь… Ловкость рук — и никакой магии! В храме давали нам несколько уроков искусства карманников — жрицам в работе может пригодиться и не такое.

— Не стоит благодарности, — я попыталась отодвинуться, но парень не позволил.

— Если у меня появится шанс на побег, я им воспользуюсь. Того же жду и от тебя, не надо больше геройствовать, хорошо?

Это он о чем сейчас?

«О том, что ты не дала его пытать?» — предположил Грэм.

«Тогда он дурак, ведь это я виновата в том, что агграссец едва не отдал его кату. Юлиану чуть не досталось потому, что его посчитали дорогим мне человеком».

«А ведь он и в самом деле тебе пришелся по сердцу? Беглый жрец Жизни с темным прошлым и мутным будущем? Разве такой может нравиться той, кто ищет стабильности и покоя?»

«Грэм, ожидаешь, что я стану отпираться? Не дождешься! Ты все равно читаешь мои мысли. Да, Юлиан мне симпатичен, доволен?»

«Угу. А теперь ответь парню, он ведь ждет».

— Согласна, Юлиан. Дальше каждый сам за себя.

Вот и все. Я ему ничего не должна, он — мне тоже. У беглого жреца Жизни и воспитанницы храма Судьбы разные пути, Грэм прав. Мы просто случайные попутчики, которым некоторое время довелось идти вместе. Просто случайные попутчики…

«Эва, поплакаться хочешь? Не стесняйся, ведь разлука с Юликом — сейчас твоя главная проблема!»

«Грэм, ну ты и зараза!»

«Зараза потому, что вернул на землю? Пускай. Кто-то должен оставаться адекватным и не поддаваться наплыву сентиментальности».

Строгость в голосе сатурийца напомнила о тех годах, когда я играла роль принцессы, а он муштровал меня, готовя к возможным покушениям. Что тогда, что сейчас, мой телохранитель умел осадить парочкой слов.

— Пора, — работорговец поднялся на ноги и торжественно произнес: — Дорогие мои, через несколько часов мы с вами распрощаемся, поэтому знайте: вы лучшее, что я когда-либо выставлял на Призрачных торгах. Спасибо вам за то, что вскоре сделаете меня богаче!

«Любит мужик поиздеваться над убогими» — прокомментировал бесстрастно Грэм, и я мысленно с ним согласилась.

Агграссец потянул за рычаг — и прозрачная крыша стала отъезжать в сторону.

«Занятное архитектурное решение, — прокомментировал сатуриец, — в таком зале можно разбить внутренний сад».

Прошло немного времени — и внутрь приземлился ламчерион. Всадница, высокая светловолосая девушка, поприветствовала хозяина и занялась погрузкой пленников. Интересно, она работает на работорговца за страх или за деньги?

«За страх. Разве ты не заметила на ее руке такой же браслет, что и у тебя?»

С контролирующими «поводками», неотъемлемым атрибутом рабства, я сталкивалась впервые. Естественно, о том, что в Аг-Грассе существует рабовладельческий строй, я знала. Но то, что лишить свободы могут и на просторах Лулианского королевства, я не слышала. Да что там говорить! Мне и в голову не приходило, что я сама могу стать обладательницей подобной «цацки».

Перелет прошел нормально. Интересно, то, что старикан сидел в одной корзине со мной, можно считать признаком мой наивысшей стоимости?

«Ты еще загордись, Эва, — хмыкнул Грэм, — и вообще, я никак не пойму, почему у тебя столь отличное настроение? Причин никаких».

«У меня предчувствие, Грэм, что ситуация изменится к лучшему. Предчувствие такой силы, что я могу поклясться: скоро мы будем свободны».

«Дай-то боги, Эва».

Пегас приземлился во дворе полуразрушенного храма Жизни, находящегося, насколько я поняла из разговоров работорговца с охранниками, невдалеке от Лапимара. Видать, жрецы бога-экспериментатора что-то натворили, раз покинули стены своего пристанища. Не удивлюсь, если последствия их раздолбайства пришлось ликвидировать, как всегда, магам.

Перед храмом после нашего приземления стало немного тесно: я насчитала девять ламчерионов, готовых по первому приказу взлететь в воздух.

Да, запрет на телепортацию доставил много неудобств. Сейчас участники торгов, как никогда ранее, уязвимы, и легко попались бы магам в руки.

Оставив возле ламчериона одного охранника, агграссец повел нас внутрь.

В первом зале нас встретил человек в черной маске, точно такую, позволяющую сохранить инкогнито, чуть позже выдали и нашему работорговцу.

Проверив подлинность пропуска агграссца, узким коридорчиком нас провели вглубь храма.

Наказав отдохнуть, старик ушел с помощником Распорядителя торгов.

«Давай осмотримся хорошенько, может получиться сбежать?»

«Угу, Эва, с браслетом далеко не побегаешь. Шанс появится лишь в момент передачи новому хозяину».

Вынуждена согласиться с сатурийцем.

Я первая из нашей компании новоприбывших отыскала местечко, где можно немного отдохнуть. Кто знает, когда представиться еще подобная возможность?

Сидя на узкой лавке, исподтишка разглядывала остальной живой товар. Негусто. Четыре изумительно красивые девушки (наверняка, им уготована роль наложниц), один мужчина и испуганный мальчик. Ребенок, скорее всего, магически одарен.

У самой дальней стены стояла клетка на колесах, прикрытая «темным маревом», заклинанием, не позволяющим увидеть пленника. Время от времени этот неизвестный раскачивал свою передвижную темницу — и окутывающая ее дымка шла рябью. В такие моменты лица стерегущих существо охранников охватывал страх. Интересно, кто там сидит?

«А мне не интересно, мне не по себе, — отозвался мой телохранитель. — Не дай боги, этот кто-то вырвется на свободу…»

Наш работорговец вернулся не один. Высокий человек с золотой цепью поверх плаща окинул нас беглым взглядом, задержавшись почему-то на Юлиане.

— Фрейм, представляй свои сокровища.

— Как и обещал, ламчерионы, — агграссец ткнул пальцем в сторону Яна с Валэри. Мне показалось, что девушка едва сдержала порыв укусить указывающий перст. — Чисто случайно добыл мага-следопыта и, — старик сделал паузу, — хэмелла, молоденькую, глупую девчонку.

За глупую я обиделась.

«Была бы умной — не попалась бы в его лапы».

«Ну-ну, поговори, дорогой мой иждивенец!»

«И что ты мне сделаешь? Выселишь?»

— Не похожа она на хэмелла, — усомнился человек с цепью. — Ты помнишь, Фрейм, какое наказание ждет того, кто попытается обмануть покупателей?

— У меня безупречная репутация! — возмутился торговец. — И хоть ты Распорядитель…

— Не заводись, — осадил агграссца мужчина, — за выставленные на торгах вещи в первую очередь отвечаю я.

Бесцеремонно и грубо Распорядитель схватил мою руку и полосонул по ладони охотничьим ножом. Я ойкнула, дернулась, но вырваться не сумела. Отпустили мою несчастную конечность, лишь когда рана полностью затянулась.

— Действительно, хэмелл, — удовлетворенно кивнул мучитель и встряхнул ножом — заклинание очищения искристо слизало капельки темной крови с лезвия.

Наверное, только сейчас мне стало по-настоящему страшно.

Наверное, только сейчас по-настоящему осознала: меня выставят на Призрачных торгах, и помощи ждать неоткуда.

До последнего верила, что императорская стража или слуги Эвгуста Проклятого — да хоть кто-нибудь! — вытащит меня из западни.

Нет, время идет, а спасителей все нет. Никому я не нужна.

«Эва, прекращай строить из себя мученицу, — жестко произнес Грэм, — пора планировать побег».

Дальше страдать стало некогда — начались торги. Усиленный магией голос Распорядителя восхвалял выставленные товары, подзадоривал зрителей и оглашал окончательную цену.

— Уважаемые риэллы, позвольте предложить вашему вниманию старинный артефакт, который защити вас от ментального воздействия. Выглядит как обычный серебряный медальон, но зато позволит оградить ваш разум от внушения даже фиолетовых магов. Возраст артефакта — пять сотен лет, в хорошем состоянии, не требует частой подпитки, так как сам аккумулирует силу. Ваши предложения, риэллы.

Риэллы торговались вяло. Распорядитель тянул до последнего, но цену не повышали, и артефакт продали, по моему мнению, за бесценок.

Участники оживились, когда Распорядитель выставил на торги амулеты переноса. Потом продавали какой-то эликсир бодрости, сосуд на целых пять литров. Грэм объяснил, что данный напиток — запрещенный в мирное время наркотик. Однако во время очередного продвижения Грани, когда сквозь прорехи в Стене лезут полчища тварей, его пьют и охотники на нечисть, и маги. Незаконное изготовление эликсира в Северной империи каралось десятью годами каторги на хианитовых рудниках, за хранение и перевозку — пятью, а за использование — двумя.

«Обычно пьющие эликсир охотники, попадаясь, отделываются штрафом и предупреждением, — усмехнулся Грэм. — В последние годы маги сами не справляются с зачисткой территорий, вот и получают охотники подобные послабления».

«Тогда зачем вообще запрещать его?»

«Тот, кто пьет эликсир долго и часто, сходит с ума. Представляешь, что может натворить буйный маг или охотник?»

Пока мы с сатурийцем общались, Распорядитель продал партию магически чистых драгоценных камней, служивших болванками для нанесения чар и сотворения амулетов. Вызвали ажиотаж книги, украденные из личной библиотеки какого-то магистра. Потом трое покупателей азартно торговались из-за пояса танцовщицы. Красивая вещичка заставляла женщину танцевать до упаду, или пока хозяин опасного артефакта не даст разрешения остановиться.

«Приобретший украшение за баснословную цену мужик, видимо, собирался сделать подарок надоевшей жене, — предположил Грэм, помолчал и добавил: — Или любимой теще».

Все-таки злой у меня телохранитель.

Следующий лот — несколько килограмм семян черного мха — всколыхнул приятные воспоминания. И не потому, что мне понравилось его курить (наоборот, то якобы «будущее», что привиделось, до сих пор вызывает дрожь омерзения), а потому что напомнил о Зооре, принце Лулианского королевства.

«Черный мох невозможно вырастить в искусственных условиях, — заметил Грэм, специально игнорируя упоминание о Зооре. — Но за попытки незадачливому садоводу грозит крупный штраф. Вряд ли кто-то возьмет».

Сатуриец ошибался. Семена тоже кому-то понадобились.

Слушая усиленный заклинанием голос Распорядителя, я начала дремать — сказывалась бессонная ночь. И когда хозяин Призрачных торгов представлял покупателям яд, не оставляющий следов, я уснула.

Не знаю, сколько мне удалось поспать, но очнулась я на продаже ножа Мульхема, раны после удара которым не заживают, сколько бы усилий не приложил целитель. Интересно, а на хэмеллов подействует?

Нож оказался последним предметом торгов.

Настал черед живого товара. Распорядитель именно так и выразился, пообещав, что в конце торгов порадует экзотикой. Это на кого он намекает, а?

«На того, кто сидит в клетке, ты ведь у нас самая обыкновенная», — хмыкнул Грэм.

Кстати, об этом таинственном персонаже. Придремав, я успела увидеть смутное сновидение, в котором подхожу к клетке, сдергиваю покрывало… и вижу Солара.

«Эва, не вздумай проверять, это лишнее. Хэмелла продали некроманту».

«Грэм, не волнуйся, я уже перестала верить в чудеса».

Мое сердце тревожно екнуло, когда помощники Распорядителя пришли за нами. Но нет, меня пока оставили в покое, забрав девушек.

Если слушать, как продают запрещенные артефакты и прочие незаконные вещи, было даже весело, то сейчас стало мерзко. Это ведь люди! Как могут разумные существа продавать других мыслящих созданий? Лишать свободы, превращать в бесправных, униженных, забитых невольников?!

Не понимаю…

Я слишком углубилась в невеселые мысли, что сразу и не заметила, как уснули охранники. И наши, и чужие — все.

— Я собираюсь отсюда выбираться, — с довольной улыбкой произнес Юлиан. — Составишь мне компанию?

Каким-то образом маг избавился от своего ошейника, и, усыпив стражей, пока я ошалело хлопала ресницами, освободил и меня.

— Давай, у нас мало времени.

Мой попутчик деловито снимал со спящих воинов оружие, а я, растирая шею, огляделась по сторонам. И поняла: оставить несчастных людей я не смогу.

Об освобождении никто не просил, но глаза! В глазах светилась зыбкая надежда, не оправдать которую, значит уподобиться работорговцам.

— Снимай ошейники со всех.

— Мало времени, — процедил сквозь зубы маг, но встретив мой взгляд, пожал плечами. — Хорошо, я только снимаю с них ограничители магии, а дальше каждый сам за себя.

Старая песня… ты уже говорил, что каждый сам за себя, но все-таки помогаешь мне, Юлиан. Не такой уж ты и черствый, маг.

Быстро посовещавшись, решили освободить и ламчерионов-предателей, тем более что они пообещали унести всех на своих крыльях. Как они это сделают без специальной упряжи и корзин, на тот момент я и не подумала.

Помощники Распорядителя появились как раз в тот момент, когда Юлиан снимал ошейник с мальчишки.

Короткая стычка между обвешанными амулетами-накопителями охранниками и изможденными пленниками закончилась не в нашу пользу.

Юлиана и мужчину, оказавшегося огненным магом, избивали без сожалений и опасения убить. Расправу остановили явившиеся на шум работорговцы и Распорядитель.

— Такого еще не было на торгах! — брызгал слюной агграссец. — Мало того, что рабы чуть не сбежали, так их еще и лишили товарного вида! Я недоволен!

— Я тоже! — вторил хозяин второго мага.

— Заткнитесь! — рявкнул Распорядитель. — Если их никто не купит, я выплачу вам компенсацию.

Недовольные работорговцы притихли. Вскоре агграссец, требуя у Юлиана признаться, каким образом он снимал ошейники, сам чуть не прибил упрямого мага. Остановил его хозяин Призрачных торгов.

— Хватит, — приказал Распорядитель, — если он будет похож на кусок полуживого мяса, его никто не купит. Хоть его умение снимать лишающие силы ошейники и вызывает интерес, никому не нужен полутруп. Торги продолжаются, риэллы!

Я едва не плакала, глядя на избитого, окровавленного жреца. Какая же я дура!

«Идиотка», — поддакнул Грэм.

Если бы не я, он бы спасся. Наверное, он меня ненавидит. Да я сама себя ненавижу!

«Эва, будь шанс вернуться назад, ты бы не стала требовать освободить остальных пленников?»

Нет. Я бы не смогла уйти. Потухшие глаза ребенка, оставленного в неволе, снились бы мне по ночам. Нет, я бы повторила свою просьбу, но что-нибудь да придумала, чтобы уйти от охранников.

— Многоликая, скоро твоя очередь, — старый агграссец буравил меня злыми глазами. — Если ты не покажешь свою сущность хэмелла или сделаешь это не так, как мы договаривались, я убью его, — и он пнул ногой скрюченного у стены Юлиана. — Тебе ясно?

Я кивнула. Молча одела темный плащ с капюшоном, который подал мне работорговец и пошла вслед за ним.

Попав из полутемного помещения под яркий свет, я зажмурилась. Некромант дернул за руку, и я пошла вперед, практически ничего не видя.

— Уважаемые риэллы, разрешите представить вам главную ценность нашего аукциона, — от голоса Распорядителя, зазвучавшего рядом, справа, меня передернуло. — Она молода, красива, строптива, магически одарена. Но главное, она уникальна!

Плащ сполз с меня как живой — для пущего эффекта Распорядитель воспользовался магией, а не руками. При виде меня, красивой (а мой последний облик, бесспорно, великолепен), никто не издал ни единого вздоха восхищения.

И тогда Распорядитель выдал главный свой козырь:

— Пред вами девушка-хэмелл, риэллы!

И снова никакой реакции. Мне стало смешно. Кажется, агграссец повезет меня домой, как нераспроданный товар.

— Фрейм, сними ошейник, — невозмутимо произнес Распорядитель.

Старик послушно выполнил его приказ, а затем подтолкнул вперед. Почти у самого края небольшого возвышения, на котором мы находились втроем, стояла белая тканевая ширма — расстарались специально для меня.

Пока шла к ней, попыталась лучше осмотреться. Тщетная попытка. Лампы установили так, чтобы их свет бил в лицо, не позволяя рассмотреть находящихся в тени покупателей.

Став за ширму, закрыла глаза. Как учил Солар, отстранилась от всего мира, концентрируясь на дыхании, слушая биение своего сердца. Глубокий вдох, медленный выдох. Есть только я и мое сердце. Оно и поведет мое превращение. Вдох-выдох…

Один удар — и моя кожа бледнеет, теряя загар, а волосы укорачиваются до плеч, приобретая пепельно-золотой оттенок.

Второй — радужку глаз заполняет холод серого. Черты лица становятся четкими и немного грубыми.

Третий удар сердца — и той девушки, что зашла за ширму, больше нет. К зрителям выходит простоватая блондинка, не красавица, но и не страшила. В таком неприметном образе я бежала из Семиграда двадцать два дня назад. Да, минуло двадцать два дня, а кажется, прошла целая вечность.

Тишина. Ожидаемой реакции нет. Ну, хорошо, риэллы, если и следующий облик не вызовет отклик, я не понимаю мужчин.

Я зашла за ширму и снова сосредоточилась на дыхании.

Вдох-выдох, вдох-выдох, вдох…

Когда я предстала перед покупателями, по залу покатился, усиленный эхом, шепот. Роскошные черные волосы, глаза цвета сапфира, притягательные черты лица и гибкая фигура — да, красота принцессы Северной империи никого не оставит равнодушным.

Не позволяя слишком долго пялиться на внешность потомка императрицы Микаэль, я вернулась за свое хлипкое укрытие и легко преобразилась, возвращая обличье мнимой сестры Юлиана.

Когда я вновь подошла к Распорядителю, укрытые темнотой мужчины, не дожидаясь сигнала, принялись называть баснословные суммы.

Душу переполняло отвращение и горечь, но я улыбалась, поощряя безумных транжир. Я готова на многое, лишь бы Фрейм остался доволен и больше не трогал Юлиана.

— Завидую вам, риэллы, вы можете приобрести такое сокровище! — Распорядитель подзадоривал покупателей. — Впервые жалею, что не имею права участвовать в торгах!

У меня огромный опыт по части неискренних улыбок, но впервые они давались настолько тяжело. Вместо того чтобы находиться рядом с пострадавшим другом, я вынуждена стоять перед пресыщенными сытой жизнью идиотами, которых потянуло на экзотику.

Наконец меня купили. Жаль, что сразу не понять для чего кому-то понадобился хэмелл — на опыты или в качестве игрушки.

К Распорядителю поднялся черноволосый молодой мужчина в полумаске, позволяющей рассмотреть твердо сжатые губы и мощный волевой подбородок. Договор купли-продажи скрепили ударом ладони о ладонь.

Получив плату, агграссец вручил покупателю хианитовый ошейник с напутствующими словами:

— Будь осторожен, дружище, девчонка неплохо дерется — голыми руками она уничтожила трех взрослых крысоглотов.

— Я тебе не друг, некромант, — отрезал мой новый хозяин. — И в этом я не нуждаюсь.

Ошейник упал на пол, под ноги Фрейму. Ха, мне послышалось, или старикан и вправду скрипнул зубами?

Брюнет предложил мне руку, чтобы помочь спуститься по крутым ступеням с помоста. И как только наши ладони соприкоснулись, я испытала странное, доселе неведомое чувство защищенности. Словно кто-то близкий ласково погладил по голове и пообещал, что со мной больше ничего плохого не случится. Подобное я испытывала лишь в далеком детстве, когда, упав с дерева, переломала с десяток костей, и старшая жрица Регина сидела у моей постели.

Когда мою руку отпустили, необычное чувство не ушло, прочно укоренившись в моем сердце. Оставалось лишь не обращать на него внимание.

Внизу группками, на некотором расстоянии друг от друга, стояли удобные кресла, большую часть из которых занимали люди в масках. С одного из кресел приподнялся огненно-рыжий парень в такой же полумаске, что и брюнет, и с улыбкой произнес:

— Риэлла, мы с братом счастливы, что вы теперь в безопасности, — он не издевался, об этом говорил его искренний, полный участия взгляд.

— Надеюсь, вы не ранены, риэлла? — поинтересовался брюнет. — Лавджой целитель и может помочь вам.

— Нет, я в порядке.

— Хорошо, тогда накиньте поверх платья плащ, — мой странно заботливый и учтивый хозяин протянул одежду, — и давайте выбираться отсюда.

Эти обходительные парни совершенно не походили на работорговцев, и я набралась смелости попросить об одолжении.

— Пожалуйста, давайте немного задержимся? Должны выставить моего друга, хочу убедиться, что агграссец не убил его тайком.

— Ваш друг тоже хэмелл? — забеспокоился темноволосый.

— Нет.

— Но он был с вами в посольском караване, — утверждающе произнес рыжий.

Кажется, меня с кем-то перепутали.

«Эва, прошу тебя, ничего не говори!»

Я с легкостью могла бы промолчать, ничем не выдавая своего удивления. Но…

— Не понимаю, о чем вы. Я не имею никакого отношения к каравану тем более посольскому.

«Ой, дура, какая ты дурочка!»

Мужчины переглянулись.

Рыжеволосый расстроено заявил:

— Карим, выходит все зря, и мы…

— И мы купили не того хэмелла, — вопреки ситуации в голосе брюнета прозвучало веселье.

Рыжий нервно запустил пальцы в волосы.

— И где теперь его искать? Риэлла, вы нас не обманываете? Мы проникли на торги ради спасения посла хэмеллов, поэтому вам нет смысла что-либо недоговаривать.

— Лавджой, отстань от девушки, она говорит правду.

— Мне жаль, — это единственное, что я смогла произнести. — И я пойму, если вы решите вернуть меня агграссцу.

«Боги! Ты с чего вдруг стала такой правдивой?» — продолжал возмущаться Грэм.

«Может потому что он арбитр?» — уныло пошутила я.

— Нет, риэлла, мы вас не вернем, не переживайте, — твердо пообещал Карим, и он хотел добавить что-то еще, но нам помешали.

«А Блеклый что здесь делает?» — изумился Грэм.

Сухопарый, приземистый блондин с очень светлой кожей и серыми льдистыми глазами — я тоже узнала Фирона, хоть на нем и была традиционная для участников торгов маска.

— Великодушно прошу простить меня за прерванный разговор, риэллы маги, — верный пес принца Артура сейчас сама учтивость. — У меня к вам деловое предложение, риэллы.

— Слушаем вас внимательно, — вежливо кивнул брюнет, тогда как его рыжеволосый товарищ с неприязнью и плохо скрытой брезгливостью разглядывал Блеклого. Наверное, природное чутье целителя сразу определило в собеседнике того, кто с удовольствием калечит и убивает?

— Продайте мне девушку, — Фирон откинул вежливость и перешел к делу. — Я заплачу вам вдвое больше того, что отдали за нее вы.

— Отчего же вы сразу не перебили нашу цену, а бросили торговаться?

Слуга принца Артура помолчал и нехотя признался:

— У меня закончились деньги.

Лавджой фыркнул и с обидой прокомментировал:

— А нечего было покупать дорогущий нож, раны, оставляемые которым, не заживают.

Фирон покосился на целителя.

— Вы ведь тоже за него торговались? Простите, что перехватил его.

Тот, кого называли Каримом, полюбопытствовал:

— Если у вас нет денег, как собираетесь расплачиваться?

— В Лапимаре, в придорожном доме, меня ждет хозяин. Он вам отдаст недостающую сумму.

— Звучит похоже на какую-то махинацию, — усмехнулся целитель. — Нас подобное не устраивает, ищите других дураков.

— А если я отдам вам этот нож в придачу? — Фирон вытащил из-за пояса обговариваемый предмет. — Вы ведь хотели его купить?

«Рукоятка обмотана кожей, пропитанной смолой абеельского дерева, — Грэм, рассматривающий моими глазами оружие, восторженно перечислял его характеристики, — толстый черненный клинок, гарда… Я хочу!»

— Нет, ваше предложение нам неинтересно, — вздохнул целитель.

— Хорошенько подумайте, — настаивал Фирон, — мой господин — Мальто Доминни. Разве вы откажетесь оказать услугу могущественному человеку? Он посол…

— Посол Аг-Грассы, мы знаем, — перебил Карим. — Сколько нужно повторить, что девушку вы не получите?

Фирон ушел разозленный, а Распорядитель объявил о последнем лоте сегодняшних торгов, самом редком и опасном.

«Как последнем? А Юлиан?»

Грэм прав. Слушая диалог с Блеклым, я не забывала коситься на помост. Моего попутчика на торги не выставляли.

«Жаль парня».

«Ты думаешь, его убили?! Нет, Грэм, это стало бы верхом несправедливости!»

«А где он тогда? — сатуриец порой жесток до бессердечия. — Не надейся напрасно, его больше нет».

О боги Семиграда! Неужели из-за меня погиб хороший человек?

«Успокойся, ты не виновата. А если продолжишь стенать, я вырублю тебя на пару часов и стану управлять нашим телом в одиночку».

От внезапной угрозы стало не по себе. Не ожидала от Грэма удара в спину. Особенно зацепили слова о «нашем теле». Как он посмел?!

«Вот так лучше. Негодуй, сердись, но не впадай в истерику, Эва».

«Спасибо, ты привел меня в чувство».

«Женщины… вам бы только сырость развести».

«После всех свалившихся на меня гадостей я бы с удовольствием порыдала, будучи в безопасности».

«Даст богиня, твое желание скоро исполнится. А сейчас лучше скажи, что думаешь по поводу купивших тебя магов?»

«Боюсь ошибиться, делая предположения. А что скажешь ты?»

«Они, действительно, родственники, занимают в Братстве магов высокие должности и живут в одном из пустынных полисов. И да, ты попала в точку, пошутив, что темноволосый — арбитр».

Умение Грэма рассказать о человеке, окинув его быстрым взглядом, всегда удивляло меня, вызывая настоящую зависть. Как он это делал, для меня чаще всего оставалось загадкой.

«Я научу когда-нибудь, только не завидуй. Будь ты наблюдательней, то сама бы заметила арбитрский браслет на руке Карима».

Ну вот, заболталась с телохранителем и позабыла о смерти Юлиана…

«А он не умер. Смотри!»

В этот момент помощники Распорядителя сдернули покрывало с вкаченной на помост клетки — и я увидела своего попутчика. И не только его.

Выставив перед собой короткую черную палку и вжавшись в прутья, маг стоял спиной к зрителям. А в паре шагов от него, приникнув брюхом к полу, сидело нечто огромное, серокожее, сплошь покрытое бугристыми наростами. Раздвоенным хвостом тварь раздраженно хлестала себя по бокам.

«Низший демон… Юлиану конец!»

Я видела, как насторожились Карим с Лавджоем. Боковым зрением отметила, что остальные участники торгов подскочили со своих мест. И если купившие меня маги готовились отразить возможное нападение, то остальные явно собирались дать деру.

— Успокойтесь, риэллы, демон надежно заперт в особой клетке, — спокойно-насмешливо произнес Распорядитель. — Твари не вырваться из заточения, уверяю вас.

— А что там делает тот парень? — тихо спросил один из участников. Он, кстати, одним из первых уселся обратно в кресло, что говорило то ли о его слепом доверии к словам Распорядителя, то ли о возвратившейся смелости.

Ответил мужчина, выставивший демона на продажу:

— Этот маг попытался сбежать, и его хозяин в наказание отдал его моей зверушке в качестве деликатеса.

Агграссец не сдержал слово. Сволочь!

— Итак, уважаемые риэллы, продолжим торги? Начальная цена за редкостного домашнего питомца…

Озвучить цифры Распорядитель не успел — демон, гортанно рыкнув, кинулся на Юлиана. Маг, ловко отпрыгнув в сторону, взмахнул палкой — и небольшая молния угодила твари в распахнутую пасть. Ревя, демон замотал башкой, оставив человека в покое.

«Это не палка, это бич погонщика хевиканских битюгов, — отозвался возбужденно Грэм. — В умелых руках он может стать оружием».

У хевиканских битюгов, которых использую вместо тягловых лошадей на длительные дистанции, очень толстая и нечувствительная шкура. Поэтому добиться послушания погонщики могут лишь с помощью подобных «плеток». Но мне не верится, что демона сразит столь простенькое заклинание.

«Ты права, оно лишь сильнее его разозлило!»

Пока мы с сатурийцем вспоминали особенности управления тягловым скотом, Юлиан, что называется, искал пятый угол. И за его метаниями пристально следили все, даже Распорядитель заткнулся, напряженно ожидая развязку. Какие все-таки люди сволочи! Жадные до чужой крови сволочи!

«Что делать, Грэм? Мы не можем просто смотреть!»

«Попроси помощи у магов».

Не задумываясь над тем, чем расплачиваться за оказанную услугу, я схватила Карима за руку и, крепко сжав, зашептала:

— Это мой друг, помогите ему, умоляю. Пожалуйста!

Смуглый брюнет будто очнулся ото сна и выкрикнул:

— Тысяча северинов за парня в клетке!

Распорядитель оживился.

— Кто даст больше, риэллы? Посмотрите на этого смельчака! Как он быстр и изворотлив! А еще, уважаемые, он наделен редким даром мага-следопыта!

— Даю две! — откликнулся мужчина справа от нас.

Я мысленно застонала: пока они торгуются, Юлиан, словно бегает по лезвию меча, и в любой момент демон может разорвать его на части.

«Не скули, Эва. Твой попутчик не прост. Если всех жрецов бога Жизни учат так быстро двигаться, удивительно, что у сатурийцев еще есть работа».

Грэм утешал меня, как умел. Но я-то не слепая! И прекрасно видела, что левый бок Юлиана изодран когтями твари, а сам маг постепенно теряет скорость!

От осознания своего бессилия защемило в груди. Слезы покатились по щекам, превращаясь в кристаллики льда…

Льда?!

Я провела пальцами по скуле, стирая легкую изморозь. Выдохнула через рот — дыхание застыло налету как в лютый мороз…

— Попытайся вывести девушку из храма, — прошептал Карим рыжеволосому целителю. — Похоже, демон в клетке теряет право считаться редким товаром.

— Поздно, Карим, «редкие товары» уже тут. Ни один покупатель не уйдет обделенным.

Разозленные серокожие демоны набросились на магов откуда-то сверху.

Крики, мельтешение, боевые заклинания, летящие не столько в монстров, сколько в окружающих людей.

При виде обозленных существ, похожих как близнецы на того, что метался в клетке, волосы зашевелились на голове.

— Девушка, будь рядом, ясно? — гаркнул на меня Карим, запуская в прыгнувшего на нас демона огненное копье.

Конечно-конечно! Вот только освобожу Юлиана и прилипну к своему спасетилю как колючка.

Я не заметила, как оказалась возле клетки. Взглянув на замок, в отчаянии поняла, что открыть его можно лишь магическим ключом.

— Юлиан! Держись!

Маг, удирающий от недружелюбного соседа по клетке, повернулся на крик и вдруг завопил:

— Сзади!!!

Поздно — охнув, я отлетела на несколько метров от клетки.

Смотря на клыки и желтые глаза, нависшего надо мной демона, внутренне похолодела от ужаса. И замерла, боясь лишний раз вдохнуть.

Сбивший с ног рычащий монстр расставил лапы по бокам от моих плеч, пригнул голову и… принюхался как собака-ищейка. В свою очередь и я невольно вдохнула «ароматы», исходящие от твари. От оскаленной пасти пахло почему-то рыбой.

Демон шумно выдохнул мне в лицо и, боднув бугристой башкой в плечо, отскочил в сторону.

Неприличное слово, произнесенное мысленно Грэмом, точно охарактеризовало мое состояние.

«Юлиан», — напомнил сатуриец, и я поднялась с пола.

Поднялась, чтобы увидеть, как Распорядитель выпускает мага. А в глубине клетки в предсмертных корчах извивался истекающий кровью демон. Хлопнув Юлиана по плечу, Распорядитель что-то произнес. Маг кивнул и стал нахмурено озираться по сторонам. Заметив меня, целую и даже не надкушенную демоном, он посветлел лицом и помахал призывно рукой.

Не знаю почему, но мне вдруг перехотелось к нему подходить. Озираясь, я стала искать выход из храма.

Вокруг кричали люди. Рычали взбешенные демоны. Летали огненные и ледяные копья, метались полупрозрачные «воздушные» ножи и кинжалы…

«Надо делать ноги, пока тебя еще кто-нибудь не захотел обнюхать», — веско произнес Грэм.

К магам, купившим меня, возвращаться я не собиралась.

Стараясь не попасть под шальное заклинание, осторожно пробиралась к выходу. В жестокой сече людей с демонами на меня никто не обращал внимание. Но долго везет лишь любимчикам богов, которые сегодня не на моей стороне. Я наткнулась на Фирона.

Мужчина нехорошо улыбнулся, провел молниеносный захват и, приставив нож к шее, возбужденно прошептал:

— Привет, беглянка! А меня послали за тобой герцог Доминни и принц Артур. Как же они обрадуются твоему возвращению!

«Не делай резких движений, — приказал сатуриец, — Блеклый держит у твоего горла купленный на торгах нож. Малейший порез — и ты истечешь кровью».

Рискнуть и противопоставить возможностям оружия хваленую регенерацию хэмеллов не хотелось. Накатили апатия и усталость, и я послушно пошла вместе с Фироном прочь из храма.

Яркое полуденное солнце ослепило привыкшие к тусклому освещению глаза. Беззаботный щебет птиц, свежий воздух после затхлости и сырости заброшенного храма — все как-то не вязалось с абсурдностью ситуации. В шаге от свободы попасть в руки посланника моих врагов… наверное, боги, сейчас смеются надо мной.

Хуже не придумаешь.

— Эй, вы! Подождите! — окликнули сзади.

Рука Фирона вздрогнула — и я почувствовала, насколько остра сталь его недавно приобретенного ножа…

Глава 27. Гнев магистра

Школа ордена Воды,

54-й день прихода Эвгуста Проклятого

— А рыбу жалко, — печально признался Марион, глядя на куски оледеневших до каменного состояния лещей и налимов, которые густо покрывали пологий берег озера. — Популяция восстанавливаться будет долго, если опять не запустим сюда малька.

— Столько усилий впустую, — пробормотал Лидо, — женщины ничего не смыслят в рыбалке.

Четырехметровый ледяной куб вынырнул из глубин озера — и разлетелся на миллионы частиц сверкающих, как бриллианты.

Сиелла, стоящая у самой кромки озера, замораживала воду в гигантские глыбы и сразу же их разбивала, порой превращая в сплошное крошево. На куски разбивались и невезучие обитатели глубин.

— Помогает? — участливо поинтересовался, подошедший сзади Марион.

Второй хранитель благоразумно стоял в нескольких шагах от своего злого магистра.

— Может, применишь свой гнев с пользой? И взорвешь старый сарай за конюшней? — меланхолично предложил Лидо. — Ханна давно просит снести его и отдать ей землю под грядки экспериментальной моркови.

— Только не сарай! Я пообещал его старшекурсникам, чтобы они отточили на нем заклинания «Третьей волны».

— Только не старшекурсникам! — передразнил друга Лидо. — Вдруг зацепят и конюшню? Если не забыл, наш маг-строитель угрожал уйти, если и в этом учебном году опять доведется восстанавливать ее? Он уволится, и что тогда?

Марион фыркнул:

— Тогда ты будешь делать цементирующий раствор, а я левитировать кирпичи.

— Как всегда, себе выбираешь, что легче?

Сиелла, против воли слушая шутливый разговор хранителей, улыбнулась. Никто из них не сказал ей, что она истеричка и дура. Что к подлянкам Альберта Элевтийского пора привыкнуть. Что свой гнев нужно уметь контролировать. Что ее поведение у озера недостойно магистра.

Да, недостойно. И оправдаться, что у нее веские причины, не выйдет. Она умела быть честной сама с собой. Да, то, что Альберт в ее отсутствие провел ритуал над ее учениками, ужасно и обидно, поскольку она нашла им замену. Трое магов, осужденных за серьезные преступления, согласились поносить ограничивающие магию ошейники, чтобы затем принять участие в ритуале «живых ключей». После чего все прегрешения им прощаются.

Теперь в этом нет нужды. Альберт успел связать учеников Сиеллы со своими. Корвину и рыжим близнецам придется пройти нелегкие испытания, а каким будет результат, не знают даже боги.

Сиелла зло стиснула зубы. Как же она ненавидела магистра ордена Земли! Своевольный, самоуверенный сукин сын! Мало того что приехал в ее школу раньше времени, так и успел похозяйничать! За меньшее вызывают на дуэль, но в ее случае это станет явной глупостью — Альберт не проиграл ни одного поединка чести. Если с ним не справился Вариор Эспинс, то и ей не удастся поквитаться.

— Спасибо вам, — обернувшись к хранителям, произнесла магесса, — спасибо, что всегда поддерживаете и понимаете. Спасибо, что не клянете всех богов Межграничья, за то, что вами командует женщина.

— Спасибо, что не клянешь богов за то, что доводится командовать бабником и растяпой, — серьезно произнес Лидо.

«Слишком бабник» — сказал о Лидо предыдущий магистр, выбирая себе преемника. Мариона он обозвал «мягкотелым растяпой». И только Сиелла призналась годной — на недостатки собственной внучки Хариус предпочел закрыть глаза.

— Благодарю за поддержку, но сейчас я хочу побыть одна. Пожалуйста, не идите за мной.

Хранители остались на берегу, а Сиелла пошла в сторону сада. Беседку, густо увитая отцветшими розами, она давно полюбила за возможность уединиться. Но сейчас она оказалась занятой.

Развалившись в кресле с высокой спинкой и положив ноги на резной столик, магистр ордена Земли спокойно спал, тихо посапывая.

От первой мысли испепелить мебель, чтобы Альберт грохнулся на пол, Сиелла избавилась с трудом. Вторая — врезать ему по голове граблями, которые кто-то оставил у стены беседки, — показалась заманчивой, но недостойной мага.

И только третья идея позволяла остаться мстительнице не пойманной.

Если попытаться проникнуть в голову спящего мага, сработают охранки. Но если наслать на него магический кошмар — несерьезное и не достаточно вредоносное ментальное заклинание, чтобы против него ставили защиту на время сна, — месть может получиться.

Припомнив сновидение-страшилку, которым баловалась еще в школьные годы, насылая на своих врагов, Сиелла сформировала мыслеобраз и послала в «подарочек» дорогому гостю. В злорадном ожидании бежали секунды, Альберт все так же безмятежно сопел.

Успев пожалеть о своем детском поступке, магесса попыталась отозвать заклинание кошмара. И не почувствовала свое творение. Перейдя на магический уровень зрения, повторила попытку — негативный мыслеобраз приблизившись к светловолосой голове дремлющего магистра, растворился как туман под лучами солнца.

У нее словно спала пелена с глаз. По-новому взглянув на своего извечного недоброжелателя, магесса вдруг отметила несколько любопытных деталей в его внешности: характерный подбородок, нос с горбинкой, цвет волос, который он слегка оттеняет… Как же она раньше не замечала! Впрочем, слепы все, кто окружают Альберта.

От понимания того, что узнала тайну магистра Земли, и он у нее на крючке, к Сиелле вернулось хорошее настроение. Нет, даже отличное настроение!

Терять ключи от Грани Дюжине не впервой: их нечаянно ломали, крали, ими шантажировали. Чтобы Стена не упала, артефакты заменялись людьми, поэтому ритуал получил название «живых ключей» и проводился уже трижды. В первый раз погибли все двенадцать «ключей», во второй — пятеро и «ключник», маг, который проводил обряд. Последний ритуал считался самым удачным: все его участники заработали магическое истощение, а «привратник», маг, который страхует «ключника», сошел с ума.

Четвертый обряд пройдет без жертв, если «привратником» станет Альберт. И Сиелла проследит, чтобы от этой чести он не сумел отказаться.

* * *

Оазис Мектубиан, дворец рода Эспинс,

56-й день прихода Эвгуста Проклятого

Юлиан прикрыл за собой дверь тихо, чтобы не разбудить раненную, окинул взглядом спальню и насторожено замер.

В кресле, стоящем возле кровати Эвы, сидела девушка, можно сказать, даже девочка-подросток. Черные волосы, заплетены в десятки длинных косичек, мечтательное выражение на лице с мелкими чертами, изящная тонкокостная фигура, затянутая в узкое серебристое платье, — все говорило о хрупкости посетительницы. Но тот, кто посчитает девчушку слабой, совершит страшную ошибку. Незваная гостья, как некогда убедился Юлиан, не прощает пренебрежения к своей особе.

— Оставляя Эву одну, ты рисковал — артефакты Мульхема коварны. Пока ты искал светоч, рана, оставленная ножом, могла разойтись снова и вместо капиллярного кровотечения, началось бы артериальное. Считанные минуты — и твоей зазнобы нет.

— Она не моя зазноба, — сквозь зубы, с ненавистью произнес Юлиан. — Что ты здесь забыла?

Игнорируя вопрос, девочка продолжила высказывать упреки:

— И ты, наверное, забыл, что в этом мире неизвестны плазма и переливания крови в соответствии с группой и резусом? Здешние целители уповают на амулеты, останавливающие кровотечения, и плохо справляются с сильной кровопотерей. Эва уже потеряла одну десятую объема крови, даже для хэмелла гиповолемический шок чреват последствиями. Давай ей больше пить и, наконец, вылечи бедняжку.

— У меня не получилось, — стиснув зубы, признался Юлиан. — Не знаешь, с чего вдруг?

— Нет, не знаю, — ухмыльнулась девочка. — Но могу предположить: того, кто нарушает договор с богами, ждет наказание.

— Нарушения не было!

— Да неужели? А снятая серьга?

— Людей, знающих об амулетах сателлитов, мало, но они есть. Я не хотел рисковать.

— Ах, не хотел рисковать? Прости, а я почему-то решила, что ты подкатывал к девчонке.

Незваная гостья мелодично рассмеялась. Дождавшись, когда ее веселье утихнет, Юлиан спросил:

— Как нейтрализовать действие ножа?

— Мульхем любил накладывать на свои вещи хитрые заклинания, распутать которые по силам или радужным магам, или богам, — ответила девочка и с деланным сожалением добавила: — Если не уговоришь помочь кого-то из них, твоя зазноба в итоге умрет.

— Она не моя зазноба.

— Да? Тогда ты не сильно огорчишься, если через пару дней после очередной кровопотери у нее начнется омертвение тканей конечностей? Нет, не огорчишься? Может, поспорим?

Темные глаза девочки загорелись азартом.

— Нет, не надо! — поспешил возразить Юлиан. — Она дорога мне. Как друг.

— Как друг? — со смешком повторила маленькая незнакомка. — Ладно, пускай друг. Хочешь бесплатный совет на будущее?

Маг не ответил.

— Если хочешь сохранить с ней «дружбу», тебе придется стать откровенней. Доверие за доверие, Юлиан, в противном случае ты ее потеряешь.

— Твои бесплатные советы на редкость паршивы.

— Возможно. Но ты пожалеешь, если не последуешь им, — девочка изящно поднялась. — Вообще я пришла не благотворительностью заниматься, а забрать светоч.

Маг покачал головой.

— Я не достал его, потому что не смог обойти защиту хозяина дворца.

— Ложь, — усмехнулась девочка. — В твоих интересах отдать его мне, пока Эспинс не обнаружил пропажу и не решил поискать ее в покоях своих подозрительных гостей.

Поколебавшись, Юлиан снял с шеи цепочку с хрустальным кулоном в виде цветка с пятью лепестками. Подойдя к девочке, он остановился, заворожено наблюдая, как светоч, оказавшись рядом с Эвой, начал сиять.

— Все-таки в рабочем состоянии, — удовлетворенно заключила девочка, тем самым разрушая очарование момента.

— Древняя магия крепче современной, — заметил Юлиан.

Девочка фыркнула:

— И древние маги крепче нынешних.

— Кто бы говорил, — пробормотал молодой человек.

Заполучив светоч, незнакомка подобрела и, приветливо улыбаясь, стала прощаться:

— До скорой встречи, Юлиан. С тобой приятно работать.

Не успели отзвучать слова прощания, как девочка исчезла. Не ушла через телепорт, а просто растворилась в воздухе.

— Показушница, — маг презрительно сморщил нос, — а еще богиня.

В ответ прозвучал серебристый смех и едва слышимый шепот: «Помни, я слежу за тобой. Слежу днем и ночью».

Некоторое время Юлиан задумчиво стоял посреди комнаты, а потом, словно очнувшись, кинулся к Эве. Взяв со стола новый амулет против кровотечений, аккуратно разбинтовал шею спящей девушки и не поверил своим глазам. Рана исчезла без следа.

Порез, который нанес дрогнувшей рукой слуга герцога Домини, в первые минуты не вызвал опасений. Из него сочилась, как по-лекарски выразился Лавджой, кровавая роса, признак неопасного кровотечения. А спустя час царапина превратилась в открытую рану, из которой хлестала алая кровь. Эва мгновенно потеряла сознание, и если бы не собранность и хладнокровие целителя, то во цвете лет отправилась бы за Грань.

Сутки Лавджой провел у постели больной, но излечить ее не сумел. Вручив Юлиану ворох останавливающих кровь амулетов, он наказал менять их по мере надобности, а сам улетел на ламчерионе в свой орден, искать ответы, как нейтрализовать действие ножа Мульхема. К слову, уезжать из дворца Эспинсов, куда они с Каримом доставили Эву с Юлианом, ему не хотелось. Задача остановить кровотечение настолько увлекла его, что Лавджой забыл об обязанностях хранителя и о том, что магистр отпускал его из школы всего на пару дней.

Юлиан добросовестно делал перевязки, в срок менял амулеты и поил девушку укрепляющим отваром, когда она просыпалась от лечебного сна. А с наступлением глубокой ночи, отправлялся искать тайники рода Эспинс.

И вот сейчас, после бессонных часов у постели Эвы, после десятков магических ловушек, которых он сумел избежать, похищая реликвию приютившего их рода магов, опасность для жизни девушки миновала. Незваная посетительница исцелила Эву.

Юлиан давно перестал верить в бескорыстие окружающих. То, что он сумел украсть светоч, не могло повлиять на ветреную богиню, ведь древний артефакт Мульхема нужен не ей. И не ради его возможных чувств она спасла девушку. Скорее всего, выглядящая невоспитанным ребенком богиня знала что-то важное о хэмелле, и только поэтому уничтожила губительное заклинание, наложенное на нож Мульхема.

— Кто ты такая, Эва? — задумчиво произнес Юлиан. — Кто ты такая, что боги не позволяют тебе умереть?

Словно отзываясь на свое имя, спящая попыталась открыть глаза. Целебный сон оказался сильнее, и, перевернувшись на левый бок, она ровно задышала.

Юлиан решил, что и ему не помешает немного отдохнуть, и уже устроился на второй кровати, как в спальню бесцеремонно ворвался Вариор Эспинс.

И хотя магистр огневиков был взвинчен, повышать голос в комнате больной он не стал.

— Где светоч? — злым шепотом поинтересовался маг.

Юлиан, вальяжно раскинувшийся на кровати, пожал плечами.

— Какой светоч? Что происходит?

— Не зли меня, юнец! Ты понимаешь, о чем я!

Юлиан деланно нахмурился, будто размышляя о чем-то.

— Я не ошибусь, если предположу, что у вас что-то пропало?

Вариор Эспинс побагровел от гнева, отчего белый шрам на щеке стал отчетливее.

— Во дворце лишь два чужака. Девушка не могла совершить кражу, остаешься ты.

Молодой маг стиснул зубы и оскорблено предложил:

— Тогда обыщите меня. Но если ничего не найдете, вы принесете свои извинения.

* * *

Спустя несколько часов тщательного обыска всего дворца Вариор Эспинс, нервно постукивая пальцами по бедру, наблюдал за тренирующимся племянником.

Не застав разминку, старший Эспинс долго смотрел, как Карим отрабатывал рубящие удары мечом в положении с колена. Затем был тренировочный поединок. Партнером молодого мага выступал его зеркальный двойник, отличающийся от оригинала лишь пугающими глазами без радужки и зрачка и едва заметной скованностью в движениях.

— Дзы-ы-ынь! — звонко покатился по шершавыми плитам пола меч, выбитый из рук хитрым приемом.

Обезоруженный двойник замер, ожидая новых приказов.

— Благодарю за бой, ты свободен, — как с живым существом, попрощался младший Эспинс с магически созданным соперником.

Вариор подавил вздох облегчения, вот теперь они смогут поговорить. Магистр рано радовался — Карим, продолжая игнорировать присутствие дяди, перешел в оружейную комнату, которая давно превратилась в музей. Заклинание на входе высушило кожу и одежду мага от пота, защищая экспонаты от губительной влаги. Другие заклинания поддерживали в помещении сухую атмосферу с постоянной температурой.

Арбитр обожал холодное оружие и собирал его по всему Межграничью. Даже самый простенький кинжал имел свою историю. Стены оружейки увешивали мечи, сабли, шашки, шпаги, палаши и прочее колющее, рубящее и режущее, так любимое знатью. Рядом соседствовали орудия труда разбойников и наемных убийц: кастет, дубинка, кистень, палица, стилет, дротик, сюрикэн. Несколько стоек Карим отвел под оружие крестьян и охотников на нечисть: боевые косы, цепи, молоты, топоры, тесаки и рогатины.

Молодой маг не входил в число тех, кто уповал лишь на свой дар. Он знал, что магия когда-нибудь может подвести и следил за своей физической формой. Карим одинаково хорошо владел мечом и дубинкой, без промаха метал ножи и мог выстоять против профессионального кулачного бойца.

Словно не видя родственника, арбитр принялся осматривать недавно приобретенный меч. Достался он ему в плохом состоянии: из дугообразной гарды какой-то святотатец выковырял украшающие ее камни, да еще и пятна ржавчины покрывали сталь вдоль долов. Последний дефект новый владелец исправлял, регулярно смазывая клинок дорогущим маслом, хотя, по мнению Вариора, магией было бы быстрее и действеннее.

— Я понимаю, что извиняться, мой дорогой племянник, ты не собираешься?

Рука Карима, сжимающая промасленную ветошь, замерла на спинке клинка.

— А ты, мой дорогой дядя? — вопросом на вопрос язвительно ответил молодой маг.

— Признай, что не прав, Карим, — напористо произнес магистр ордена Огня, — ты обязан был сообщить о Призрачных торгах. Братство схватило бы всех нарушителей и спасло бы людей.

Карим скептически усмехнулся.

— Как и в прошлые разы, всех бы не схватили. И не надо напоминать о запрете на телепортацию. Уверен, какая-нибудь крыса, спасая свою шкуру, рискнула бы открыть портал. И неизвестно, как бы это сказалось на Гране. К тому же я поклялся, Искандер также дал слово.

— Поклялся? Дал слово? Что значит оно, если на кону человеческие жизни?

— Я решил, что спасти людей можно, не пятная честь, — попытался объяснить свою позицию арбитр, но Вариор грубо его перебил.

— Честь — ничто в сравнении с человеческой жизнью и свободой. Поставив честь выше их, ты сравнялся с теми, кто покупал рабов. Ты — не арбитр, ты преступник, Карим!

Горячечная отповедь старшего Эспинса, особенно последние обвинения лишили молодого мужчину душевного равновесия. И он ударил по больному.

— А ты — не целитель, дядя. Ведь вместо того, чтобы искать вместе с Лавджоем способ спасти девушку, ты увлеченно исследовал ее кровь. Как удобно для тебя все сложилось, да, дядя? Крови хэмелла — целые реки, и не нужно просить нацедить мензурку, как было с Александром. Странно, что он так долго терпел отца-экспериментатора.

Вариор Эспинс побледнел. Обескровленными губами прошептал-попросил:

— Не вмешивай сюда Александра.

— Почему? Ведь история повторяется? — Карим криво улыбнулся. — Как и твой сын, наша гостья хэмелл-полукровка. Я сотни раз пожалел, что привез ее сюда. Ведь ты ее не отпустишь, верно? Ты не пожелаешь добровольно расстаться с подопытной.

— Прекрати! Все не так!

— Давно хотел сказать, дядя, что ты был плохим отцом Александру. Именно из-за тебя, твоих экспериментов он сбежал, а не в поисках приключений. Именно из-за тебя он и попал в руки сначала башевистов, а потом — работорговцев.

Магистр, гневно раздувая ноздри, приблизился к Кариму.

— Как и все, ты не понимаешь важности исследований. Поняв механизм защиты хэмеллов от болезней, мы сможем победить лихорадку Мульхема. И не только ее. Я думаю о людях, Карим, об их будущем.

— Лучше бы ты думал о собственном ребенке, — горько возразил племянник. — Мне навсегда врезались в память слова Александра, что он для тебя в первую очередь объект изучений, лишь потом — сын. И знаешь, даже спустя столько лет, я помню, как девятнадцатилетний парень с трудом сдерживал слезы.

Гнев магистра стих. Не глядя на племянника, он глухо сказал:

— Мои ошибки — только мои, и расплачиваться за них мне. А по поводу девушки не переживай. Как только Эва поправится, я прослежу, чтобы она благополучно добралась домой.

Вариор успел перешагнуть порог оружейки, как Карим поспешно проговорил ему вслед:

— Я повесил на них следилки.

Дядя обернулся и недоуменно приподнял бровь.

— К каждому человеку, выставленному на Призрачных торгах, я прицепил следящее заклинание. И младшие арбитры всех разыскали.

— Замечательно. Счастлив, что ошибался в тебе, племянник, — Вариор и не пытался казаться радостным.

Проводив неестественно прямую спину дяди виноватым взглядом, Карим мысленно поздравил себя с чрезмерной жестокостью. Правда, казнился он недолго — из лап разбушевавшейся совести вызволил слуга, сообщив, что гостья проснулась и хочет видеть своего спасителя.

Глава 28. Потомки Антара

Оазис Мектубиан, дворец рода Эспинс,

57-й день прихода Эвгуста Проклятого

«Эва! Просыпайся, Эвангелена! Хватит дрыхнуть», — занудно звенел голос Грэма в моей голове.

С закрытыми глазами, я резко подхватилась и, путаясь в приятно прохладной простыне, шлепнулась с кровати. Потирая отбитый зад, огляделась, вспоминая, где и почему нахожусь. Дворец Эспинсов, и я здесь в качестве гости, хотя молодой арбитр купил меня на невольничьих торгах. Да благословят боги благородных магов и справедливых арбитров!

Сев на кровать, обратила внимание на постельное белье. Нежно-лазоревый вискурский шелк — небедная семья, можно позавидовать. Да и все в комнате вопило о роскоши и неплохом вкусе. Огромная кровать из темного дерева меня вообще покорила. И я сдалась на милость покорительницы — забралась обратно на мягкую перинку. Стоило голове коснуться подушки, как ко мне тотчас вернулась дремота.

«Эва, это не смешно».

«А я разве смеюсь?» — Грэмово занудство вырвало из сонной неги в унылую реальность.

«Пора вставать и думать о том, как попасть в храм Судьбы. Мы от него в паре часов пути, и в то же время дальше, чем когда либо».

«Чего это? Вчера Карим пообещал даже сопроводить к жрицам, как только я почувствую себя лучше. Значит, завтра и двинемся в путь».

«Даже боги порой не держат обещания, — напомнил известную истину сатуриец. — Открой глаза и посмотри на магическую защиту дворца. С твоим уровнем силы тебе ни за что не выбраться отсюда, если вдруг хозяева пожелают оставить себе молоденького хэмелла. Приобретенного, кстати, за баснословную сумму».

«Грэм, ты во всем ищешь подвох. Мне наоборот спокойно. Такое чувство, что я вернулась домой».

«Ну-ну, домой она вернулась… послушаю, что запоешь, когда тебя пустят на опыты».

«Грэм, давай без гадостей, а? И вообще я спать хочу…»

«Эвка, подъем!»

От мысленного командирского ора, сравнимого лишь с вылитым ведром холодной воды, я снова вскочила с постели. Ну и побудка! Вот так всегда. Бедной девушке толком поспать не дадут.

«Хватит, выспалась на годы вперед. Столько времени провалялась — и мало?!»

Исцеляющий сон не считается. Хочется понежиться на безупречно чистых простынях, томно потянуться, получить завтрак в постель, без спешки выпить чаю с чем-нибудь сладким…

«Какой, к демонам, завтрак?! Какой чай?! Вокруг творятся странности, а ты о чаях мечтаешь! Собралась, прочистила голову от глупостей и внимательно слушай меня!»

— Есть, мой генерал! — как солдафон, гаркнула я вслух, не сдержав возмущения.

«Юлиан — сателлит одной из богинь, и его покровительница вчера нас навестила».

Бодрящее начало утра. Сон как рукой сняло.

«А почему я узнаю об этом лишь сегодня?»

«Да потому что ты вырубилась сразу после разговора с арбитром».

Оправдываться я не собиралась, сон и еда — лучшее лекарство для хэмелла.

«Рассказывай, Грэм, что произошло вчера и с подробностями».

«Будут тебе подробности, сапфироглазая, будут», — Грэм говорил зло и резко, словно в новых неприятностях виновата я.

«Я тебя не виню, — резко отбрил сатуриец, — не выдумывай».

А затем он пересказал события прошедшей ночи, и мы стали гадать, что за богиня почтила нас своим присутствием: Судьба, Искусство, Стихия или Любовь?

«Логика подсказывает, что Стихия или Искусство, — убедительно заявил мой телохранитель. — Сама подумай, для Любви облик девочки некрасив и прост. А все статуи Судьбы в храмах величественны и монументальны, поэтому сопливого ребенка для своего воплощения она также не изберет. Тогда как богиня Искусства многолика и многогранна, почему бы ей не сыграть подростка?»

«Ну, а Стихия, Грэм?»

«Вторая богиня по своей сути капризна и непостоянна. Она также могла предстать перед глазами своего слуги в непрезентабельном образе, если бы ее потянуло на эпатаж».

«Хорошо, богиню практически вычислили. Дальнейшие наши действия?»

«Делаем вид, что нам ничего не известно. В конце концов, богиня нам не враг, Эва, она исцелила тебя».

Прикоснувшись к шее, где недавно кровоточил порез, оставленный ножом Фирона, я не почувствовала шероховатостей. Отлично, шрама нет, а ведь мог и остаться после артефакта. И регенерация многоликих оказалась бы бессильной.

«Творится непонятное, вероятно, опасное для жизни, а бабы, как всегда, думают о внешности».

Пренебрежительная мыслишка Грэма больно кольнула мое чувство достоинства. Почему? Почему окружающие любят причинять мне боль? У меня на лбу написано «добровольная жертва»? Я всего лишь хочу остаться живой и по возможности не уродливой.

«Эва, прекрати выдумывать чушь! Не хотел тебя обидеть — я всего лишь размышлял о различиях между мужчиной и женщиной. Для меня сотня шрамов, если они не мешают мне исполнять свои обязанности, — не повод для уныния. Прекращай разводить сырость. К нам кто-то приближается».

Еще успела подумать о том, что Грэм моими ушами слышит больше, чем я сама. И даже получила объяснение феномену: не умею сосредоточиваться на реальности, витая в поднебесье, тогда как сатуриец собран и насторожен каждый миг.

Постучав, в комнату вошел Юлиан. На правой руке парень нес поднос, заставленный мисками, тарелками и пиалами. Вдохнув ароматы еды и свежезаваренного чая, я ответила на приветливую улыбку мага вежливо-голодным оскалом.

— Ты проспала завтрак, — сообщил Юлиан. — И я решил позаботиться о тебе, так как хозяева, скорее всего, позабудут о гостеприимстве из-за суматохи во дворце.

— А что случилось? — спросила я без особого интереса, разглядывая своего попутчика.

Тщательно выбритый, переодетый в чистую светлую одежду, молодой человек выглядел довольным, видимо, успел отдохнуть от наших опасных приключений.

— Точно не знаю, у них что-то пропало. Лучше признавайся, как твое самочувствие? — небрежно ушел от расспросов маг.

И я утолила его любопытство. Рассказала, что до сих пор не верится в то, что я выжила. Что воспоминания про то, как, теряя кровь по капле, начинаешь ощущать слабость и апатию, навсегда останутся со мной.

Юлиан хмурился, закусывал губы и молча слушал. Разделив с ним свои страхи, я почувствовала облегчение.

— А теперь ешь, Эва, выздоровление невозможно без полноценного питания.

Нотация в духе рассудительного дедушки. Я так и сказала, Юлиан скривился, пододвинул поднос и заявил:

— Да хоть в духе рассудительной бабушки, только ешь.

— Не хочу, — притворно вздохнула я, — аппетит пропал, так как не терпит принуждения.

— Уж не я ли виноват?

— Вполне вероятно, точно не уверена…

— Нахалка, — перебил меня маг и торжественно вручил ложку. — Или сама ешь, или буду кормить тебя, как ребенка, внученька.

— Конечно-конечно! Ложечку за маму, ложечку за папу…

Продолжить не дал упомянутый столовый прибор, наполненный кашей, который маг подсунул мне прямо под нос. Из какого-то желтого мелкодробленого зерна, щедро сдобренная маслом и специями, она дразнила обоняние, и я принялась за еду.

На самом деле я зверски проголодалась, но дурачиться с парнем было весело. В итоге десерт я доедала из ложки, которая находилась все-таки в руках Юлиана. Вначале завтрака Грэм что-то бурчал о дурочках, флиртующих с опасными личностями, потом мысленно махнул рукой и притих. И на время я забыла о его присутствии.

— Вот умница! А теперь ложечку за четвертого магистра Братства, за Петера Воронова. Молодец. Так, за кого ты еще не ела? О! За императора Северной империи!

За своего нанимателя, от которого сбежала, спасая жизнь, ложку ягодного мусса я еще проглотила. Но когда Юлиан предложил следующую кандидатуру — второго регента Эвгуста — закашлялась и отвернулась от кормильца.

— Хочешь, чтобы черномаг остался голодным?

— Поверь, этот никогда не останется голодным.

— Говоришь так, будто его знаешь.

Состроив загадочный вид, пожала плечами и перевела разговор на другую тему.

— Спасибо за вкусный завтрак, — поблагодарила мага, — а теперь уйди, пожалуйста, я хочу переодеться.

— Не прогоняй, вдруг пригожусь? Крючочки застегнуть, например, — предложил Юлиан и подмигнул.

— Не переживай, все крючочки будут спереди.

— Откуда подобная уверенность? Ты ведь еще не видела одежду, оставленную для тебя хозяйкой? Не отказывайся от предложенного, — мурлыкнул парень игриво.

— Я как-то привыкла быть самостоятельной.

— Печальное качество для красивой девушки, — его голос утратил шутливый тон, став серьезным. Хотела возмутиться столь дикому заявлению, но маг продолжил: — Женщине нужна независимость лишь до тех пор, пока она не найдет того, из-за чьей широкой спины уютно выглядывать.

Я обалдела от его взглядов на отношения полов. Но еще больше сбило с толку выражение карих глаз парня, которые светились непривычной теплотой и еще одной эмоцией, которую тогда не смогла распознать.

И когда Юлиан осторожно протянул руку к моему лицу, я почему-то не увернулась от наглой конечности, продолжая сидеть неподвижно. Возможно, потому что вспомнила волнительный момент, когда попутчик отдавал мне свой артефакт на хранение?

Он ласково провел кончиками пальцев возле правого уголка рта — и мои губы загорелись, словно я только что дегустировала острое блюдо.

— Крошка от пирога, — объяснил невозмутимо маг и убрал ладонь.

— Какая я неаккуратная, — прошептала, не отводя глаз.

— Нет, ты — само совершенство, — внезапно севшим голосом возразил парень и нежно обхватил мое лицо ладонями.

Теперь я поняла выражение про бабочек в животе…

«Да целуйтесь уже!»

В предвкушении поцелуя забыла обо всем на свете, поэтому вопль Грэма прозвучал гневным гласом богов над головами нечестивцев. Я вывернулась из рук мага, отчаянно краснея. Как я могла забыть о сатурийце! Какой позор…

— Юлиан, выйди, пожалуйста, мне нужно одеться, — глухо попросила попутчика, опустив глаза.

Маг, забрав поднос с пустой посудой, тотчас вышел. Обиделся.

«Я бы тоже обиделся, — довольный собой согласился Грэм. — Нет большего оскорбления, чем шарахающаяся от тебя желанная женщина. Но, запомни Эва, чем дольше охотник гоняется за дичью, тем выше ценит добытый трофей».

Игнорируя доморощенного знатока дел сердечных, посетила ванную комнату, а затем принялась одеваться. Белоснежная блузка с двумя десятками пуговичек и расширяющаяся книзу юбка из шелестящей серой с серебристыми переливами ткани — прошлогодняя мода Семиграда докатилась и до аристократии Пустыни. И да, пуговицы находились спереди, так что я легко обошлась без посторонней помощи.

«Эва, ты на меня дуешься?»

Храня мысленное молчание с соседом по телу, занялась прической и лицом: волосы закрутила в тугой пучок и скрепила магией, потом, используя способности хэмелла, добавила яркости губам и, удлинив, затемнила ресницы. Все-таки удобно быть многоликой — даже потеряв среди прочих вещей косметику, я могла оставаться привлекательной.

«А что я должен молчать и позволять тебе кувыркаться в постели с подозрительным мужиком? — возмутился сатуриец. — Пока я делю с тобой тело, никто не прикоснется к тебе, поняла?»

«Ты ревнуешь, Грэм?» — не удержалась от насмешки.

«Помечтай, Эва», — отбрил телохранитель.

В одиночестве я пребывала недолго. В комнату, вежливо постучав, вошел темноволосый мужчина, лицом и фигурой похожий на моего спасителя Карима Эспинса. Я отошла от окна и сделала несколько шагов в его сторону. Явное родство подтверждало и то чувство, что я испытала при встрече с арбитром, — ничем не оправданное доверие и спокойствие в его присутствии. Опасное свойство этой семьи — умение внушить ничем не заслуженное расположение с первых мгновений общения — настораживало Грэма, но не меня.

— Доброго и светлого дня, риэлла, — импозантный брюнет с шрамом на скуле поставил поднос с едой на столик у кровати. — Меня зовут Вариор Эспинс, я целитель и дядя тех недоумков, что не сумели уберечь вас от артефакта Мульхема. И я пришел к вам с завтраком и несколькими вопросами.

Деловитость, открытость и напористость речи старшего Эспинса усилила мою симпатию. Это не расчетливый интриган Альберт Элевтийский, в его словах и поступках не нужно искать двойное дно.

— И вам доброго и светлого, магистр, — я уважительно поклонилась магу. — Благодарю за заботу, хоть я уже позавтракала, но выпить чашку чая в вашей компании не откажусь. И, конечно, если смогу, то отвечу на ваши вопросы.

Мне не показалось, и Вариор Эспинс вздохнул с облегчением?

«Не показалось, — ворчливо отозвался Грэм. — Похоже, мужик опасался, что ты в обморок упадешь от счастья, когда услышишь, кто пришел к тебе с визитом. Он ведь не знает, что как двойник северной принцессы ты привычна к общению с великими людьми Межграничья».

Хм, к сатурийцу вместе с хорошим настроением вернулась и его ирония.

Тем временем магистр ордена Огня разлил чай в чашки и с комфортом устроился в одном из кресел.

— Я не буду терять время даром, сразу перейду к интересующему меня вопросу. Племянник сообщил, что вы общались с послом Вискура?

— Сложно назвать это общением, но да, мы пересекались пару раз.

— Каково его физическое и эмоциональное состояние?

— Он здоров, а вот эмоции… сами подумайте, что он испытывает? Отправился налаживать отношение с Дюжиной — и попал в рабство.

Эспинс затеребил воротник рубашки, словно тот стал ему жать, стесняя дыхание. Он хотел что-то еще спросить, но я была быстрее:

— Магистр, ваш племянник уверял, что я не пленница в вашем доме и тем более не рабыня. И еще завтра он сопроводит меня в храм Судьбы.

— Эва, конечно, вы не пленница! А говорить о рабстве в свободолюбивом полисе Мектуб — вообще оскорбление! — магистр возмущенно вскочил с кресла. — Эспинсы — прямые потомки великого предтечи Антара, и мы всегда стояли на страже его заветов! Знаете ли вы, сколько Эспинсы сделали для возникновения такого явления как арбитраж и вольные города-полисы? Мы и только мы стояли у истоков…

Похоже, магистра, взнуздавшего любимый конек, понесло. Надо спасать положение.

— Простите, — попыталась извинениями прервать намечающуюся лекцию по истории, — я не хотела обидеть вас.

Маг отмахнулся от моих слов и продолжил высокопарную речь о влиянии рода Эспинс на ход истории.

Минут через пятнадцать, когда я перестала даже делать вид, что слушаю, огневик вдруг оборвал недоговоренную фразу и, пристально глядя на меня, подозрительно довольным голосом заявил:

— Карим на несколько дней уехал по делам ордена. Да и вообще, в храм Судьбы вы не попадете.

«Я же говорил! — торжествующе завопил Грэм в моей многострадальной, переполненной датами и фактами голове. — Тебя пустят на опыты!»

— Как не попаду? — поражено воскликнула я.

— В ближайшие дни, — уточнил Вариор Эспинс. — Храм закрыт для посетителей на пять белых ночей.

Злость сменили облегчение и досада. Белые ночи — время, когда падчерицы Судьбы молят покровительницу о милости дать знак: остается настоятельница любимой дочерью богини или настал час поиска нового оракула.

«Демократичный обычай», — хмыкнул Грэм.

«Не обольщайся. Возможно, когда боги ходили по земле, так и было. Ну а сейчас каждая настоятельница старается удерживать власть в своих руках по возможности дольше. И передают титул оракула и статус дочери богини не самой способной падчерице, а своей ставленнице. Последние три поколения настоятельниц вообще родственницы. Даже в старшие жрицы пробиваются не одаренные, а те, кто клянется в верности не богине, а настоятельнице».

«Ваш храм — не дом богини, а террариум со змеями».

«Ага, пауки со стеклянными сколопендрами там тоже обитают».

Наш мысленный разговор с Грэмом длился пару мгновений, и все-таки я ответила Вариору Эспинсу невпопад:

— Да, конечно…

— Замечательно! А племянник уверял, что вы не согласитесь.

Хм, а на что это я дала согласие?! Переспрашивать не довелось — на что я подписалась, узнала тотчас же.

— Уверен, опыты с вашей кровью помогут найти лекарство от красной лихорадки. Да и просто, получив возможность дальнейшего изучения способностей хэмелла, я невероятно счастлив. Жаль, конечно, что у нас так мало времени.

Не разделяя ни восторги, ни огорчения мага, осознала, что все-таки попаду на опыты…

Оглавление

Глава 1. Возвращение проклятого мага

Глава 2. Совершеннолетие принцессы

Глава 3. Демонова бессонница

Глава 4. Без масок

Глава 5. «Дневник магистров»: страницы прошлого

Глава 6. Когда боги были молоды

Глава 7. «Дневник магистров»: тени прошлого

Глава 8. Проводник смерти

Глава 9. Маги в городе

Глава 10. Самая страшная примерка в мире

Глава 11. Звездный венец

Глава 12. Бал наследницы

Глава 13. Прошлое украдкой

Глава 14. Башня мага

Глава 15. Распутье

Глава 16. Беглецы

Глава 17. Нежданные гости

Глава 18. Крылатая пара

Глава 19. Лишний слушатель

Глава 20. Пожирающая тьма

Глава 21. Осколки памяти

Глава 22. Драгоценности с подвохом

Глава 23. Будни принца

Глава 24. С некромантом в поддавки

Глава 25. Тонкая игра

Глава 26. Призрачные торги

Глава 27. Гнев магистра

Глава 28. Потомки Антара Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg