«Бубонная сель»

Владислав Силин Бубонная сель

Солнечный зайчик прыгал по потолку. Вот он запутался в такелаже игрушечного клипера и замер, не зная, куда податься. Спасаться на донышке кастрюли? Пощекотать морду грифона, что висит под потолком?

Смеющиеся глаза женщины наблюдали за ним. Майка склонилась над бадьей, делая вид, что старательно перемывает посуду. Зачем?.. Тарелки давно уж чистые, протереть насухо — и на полку. Но куда ей торопиться? В доме Мартиллона время не имеет значения.

Она поймала в зеркале взгляд мужа. От глаз волшебника разбежались морщинки. Заметил… Смеется… И опять ничего не пишет, лентяй. Потому что она рядом. Март не умеет работать, когда Майка рядом.

— Тихо стало в последнее время, — проговорила она, вытирая полотенцем последнюю тарелку. — Раньше к нам заглядывали путники. Разбойники, комедианты. А то и короли.

— Ты скучаешь по королям? Зря. Они премерзкие типы.

— Знаю. Но я могла бы поболтать с фрейлинами. Да и Принцессы — не все же дурочки? — Майка сложила тарелки и принялась обметать пыль с картины на стене. — Тебе нужно общество, Март. Интриги, погони, огонь, риск… Иначе ты зачахнешь, — она дунула на огонек свечи, — вот так. Погаснешь, словно искорка на фитильке.

Слова ничего не значат. Точно так же Майка могла бы обсуждать, что сварить завтра на обед или куда деваются полотенца в ванной. Отбросьте лишнее — что останется?

«Я боюсь за тебя, Март».

— А как же мое обещание?

«Аннабель Ли, Юньэр, Елена… Сколько имен. А я знаю еще одно: Майеттин. Моя жена Майка. Наследница Блэгиля. Смешно… Вот уже девять лет мы живем вместе. И я все так же в тебя влюблен».

— Да. Ты дал мне слово, — Майка подергала за нос троллью маску. Маска поморщилась, словно собираясь чихнуть. На пальцах остался толстый слой пыли. — Это было так давно… Вот уже три года. Нет, три года и два дня. Бедный, бедный…

Волшебник смущенно пригладил бородку. На вид ему можно было дать лет тридцать-сорок. Но Майка знала, что это видимость. Без бороды он выглядел юнец юнцом. А на самом деле жил несколько веков.

— Ты опять кричал этой ночью. И опять я не смогла разобрать слов. Бездонная сеть?.. Зловонная мель?.. — Майка послюнила платок и принялась счищать невидимое пятнышко с тролльей щеки.

Волшебник встал. Неторопливо подошел к жене, обнял ее за плечи. Майка доверчиво прижалась к нему, прикрыла глаза. Как хорошо…

— Значит, ты разрешаешь?

— Да.

— Даже если это будет страшная сказка?

— Да, да… Пусть у тебя изменятся глаза. Как тогда, помнишь?

— Тогда я был беспокойным волшебником.

— Ну и пусть. Пусть. Ты был живым, ты не был таким… обычным. Что мне кавардак в доме?.. Перетерплю. Я многому научилась у тебя. Только бы ты улыбался!..

Губы волшебника тронула едва заметная усмешка.

— Учти: я перестану спать по ночам. Начну хмуриться и кусать губы…

— Хорошо, любимый!..

— …расхаживать по комнатам, топать, ругаться, как сапожник…

— Подожди. — Майка привстала на носочках. Ее губы коснулись щеки мужа. — Ты ужасно оброс. Давай я подстригу тебе бороду.

— Прямо сейчас?

— Ну а когда же? Я быстро.

Волшебник беспокойно глянул на дверь:

— Но гость…

— Ничего. Успеем. Давай ножницы.

Брадобрействовать Майка обожала. Волшебник сидел, держа под подбородком пергамент со зловещими каракулями — один из его старых черновиков. На лице застыло мученическое выражение.

— Не вертись. И рожицы не корчи, а то уколю. — Майка пощелкала ножницами. — Ты у меня просто мурзик трехцветный. Тут брюнет, тут блондин, тут вообще борода рыжая.

— Ничего. Главное, что не синяя.

Майка нахмурилась. На подбородке рос седой волосок. Она срезала его, но неудачно: Мартиллон дернулся.

— Больно? Я тебя уколола, любимый?

— Нет, ничего…

— Извини. Я нечаянно. — Она сноровисто докончила стрижку и свернула пергамент с обрезками. — Ну вот. Теперь ты снова великий маг.

— Умничка, — Март поцеловал ее и поднялся. — Я отлучусь на несколько часов. — Он щелкнул пальцами и оказался одет в дорожный камзол. На голове появилась шляпа-котелок. Оглядев себя, волшебник покачал головой: — Нет, это будет умозрительное путешествие. — Камзол сменился удобным домашним халатом. — К завтраку я опоздаю. И помни: ничему не удивляйся.

— Хорошо, милый. Доброго пути!

Считается большим шиком упрятать в хижину целый особняк. После этого можно важничать, можно рассказывать о пятом измерении. Мартиллон поступил наоборот. Изнутри его дом выглядел уютным постоялым двором. Снаружи — превращался в дворец. Двор-дворец. Разница небольшая.

На первом этаже размещались спальня, гостиная, кухня, кабинет и множество кладовых. После свадьбы Мартиллон торжественно вручил Майке ключи от всех комнат. Но она так и не успела открыть все двери, хоть и собиралась. В первый день слишком устала. Во второй выяснилось, что накопилась уйма неотложных дел. Привыкший к холостяцкой жизни волшебник порядком запустил хозяйство. Потом… Потом обещание, данное самой себе забылось. Дом волшебника так и остался полон тайн и загадок.

Впрочем, было место, которое Майка знала очень хорошо. Ее комната в башенке, под самым небом. Майеттин с детства любила высоту. С мальчишками она лазила по чердакам и полузаброшенным мансардам королевского дворца. Никто лучше ее не знал мест на скалах, откуда (если проснуться рано-рано) можно увидеть рассветный зеленый луч.

Поселившись у Мартиллона, Майка обосновалась в самой высокой части замка. Любила сидеть на подоконнике — в одной рубашке, чтобы утренний холодок покусывал обнаженные плечи, — и любоваться Блэгилем. В такие минуты у нее от восторга замирало в груди. Хотелось стать бойким стрижом и носиться над зарослями дикой смородины, хватая на лету мошек. Нет, стрижом плохо… Люди станут говорить: «Крылом траву режет. Майка принесла дождь». Лучше жаворонком. И петь в вышине.

Майка замерла у винтовой лестницы. Почти шагнула на ступеньку — и передумала. Спроси кто-нибудь: почему? — она не нашлась бы что ответить. Так. Просто. Вот уже бог знает с какого времени она не поднималась в свою комнату. Все находились какие-то дела, отговорки — как с ключами и кладовыми. Сама Майка этого не осознавала. Она не привыкла задумываться над такими вещами. А еще с некоторых пор она избегала смотреть в окна. Даже спать предпочитала, закрыв ставни. И началось это не так давно. Месяцев пять-шесть. Может, меньше…

Напевая, она принялась убираться на кухне. Протерла стол. Поправила покосившийся клипер, свисающий с потолка на тонких бечевках. Солнечному зайчику наскучило сидеть на одном и том же месте, и он спрятался в стеклянном глазу грифоньей головы. Смешной… За дверью ночь, но пятно никуда не исчезнет — цветное, пробившееся сквозь витражи двери. Это подарок Мартиллона. Волшебник создал его для Майки, когда узнал, что та боится темноты. С ним ей ничего не страшно. Даже то, что за дверью.

Вот и все. Кухня сияет чистотой. Когда придет гость Марта, все должно быть убрано. В том, что гость появится, Майка не сомневалась. Все истории волшебника начинались с гостей. Странно, что она толком не помнит ни одной… Может, спать пойти?

Гость пришел рано утром. В дверь постучали; звук напоминал скрежет когтей — словно пес просился в дом. Майка прислушалась. Царапанье повторилось.

«Ничему не удивляйся», — кажется, так сказал Март. Что ж, и нечему тут удивляться. Ты хотела гостей? Вот они. Майка накинула халат и пошла открывать. Солнечный зайчик прятался под шкафом, среди старых кувшинов. Когда дверь приоткрылась, он вспомнил о своих обязанностях и заметался по стенам.

— Входите, — пригласила Майка.

В комнату просунулась уродливая собачья морда. Отпихнув хозяйку, пес ворвался в дом, беспокойно поскуливая. Хвост его метался из стороны в сторону.

— Доброе утро. Если вас не затруднит, примите свой обычный облик, хорошо?

Пес завыл, заелозил лапами по ошейнику, пытаясь его содрать. Не может, догадалась Майка. Заклятие накладывал кто-то чужой.

— Подождите. Сейчас я помогу.

Преодолевая отвращение, она склонилась к животному. Шелудивый пес… И какой страшный. Похоже, он болен. Пряжка ошейника заржавела и не поддавалась. Наконец ремешок соскользнул. Пес гавкнул, словно от боли и превратился в худенького, коротко остриженного юношу. На щеке его белел шрам, а глаза смотрели по-мальчишески упрямо.

— Кто ж это вас так? — сочувственно спросила Майка, бросая ошейник под стол. — Бедный, бедный!..

Юноша отчаянно затряс головой. Со стороны казалось, будто у него в горле застряла кость. После превращения мало кто может справиться с речью… Тут привычка нужна.

— Это Гаверс, — наконец вымолвил он. — Наш знахарь.

— Хорошо, хорошо.

Парень поднялся. Проделал это неловко, чуть не стянув скатерть со стола. Майка пододвинула кресло:

— Садитесь. Я вижу, вы не привычны к превращениям. Хотите чаю?

Гость закивал. Во взгляде его промелькнула тревога:

— Я не стесню вас, госпожа?.. Гинас мое имя. Мне бы не хотелось…

— Зовите меня Майкой. Нет, Гинас, вы нисколько не стесните нас. Мой муж, волшебник Мартиллон, обожает гостей. И будьте уверены — вам здесь рады.

Гинас поерзал в кресле. Ему было неуютно. Казалось, еще миг — он сорвется и убежит. Майка наполнила чайник и поставила его на плиту. За чугунной дверкой вспыхнуло пламя. Обычно Майка сама топила печь — ей нравилось искать в языках пламени танцующих саламандр. Но сейчас иной случай. Гостя надо побыстрее напоить чаем. Чтобы отогрелся, успокоился.

— Вы к нам случайно? — спросила она, роясь в буфете. — Или по делу?

— Господина волшебника, — невпопад отвечал Гинас. — По делу, да. Хорошее.

Доставая чашки, Майка украдкой наблюдала за ним. Все истории Мартиллона начинались одинаково: одним прекрасным утром… может, вечером или днем, неважно — появлялся путник. Он искал совета либо помощи. Иногда приносил письмо. В редких случаях просто ехал мимо, а у волшебника останавливался погостить. Так обычно поступали короли.

Но Гинас не походил ни на кого из виденных раньше. Хмурый, замкнутый… Одет в потрепанный камзол цвета городских сумерек. На шее — платок с гильдейским вензелем. Не солдат и не аристократ. Может, чиновник? Тоже не похож.

И еще: все истории Мартиллона имели червоточинку. Какую именно, Майка не могла уловить. А когда пыталась — начинала болеть голова.

— Какой чай будете? — спросила Майка. Гинас пожал плечами: все равно. Значит, не торговец… Купцы чаевничать любят и в чаях разбираются отменно. Кто же он тогда?..

Майка поставила на стол заварник и укутала его полотенцем. Из носика капнуло. На скатерти расплылось пятно. Гинас тупо уставился на него, словно ничего интереснее в жизни не видел.

— А господин волшебник… — тихо проговорил он. — Скоро появится?

— Не знаю. Он с вечера в кабинете сидит. Размышляет. Иногда, бывает, по два дня так проходит. — Майка пододвинула к гостю тарелочку с печеньем. — Вы расскажите, что у вас за дело. Может, я помогу.

— Да нет, госпожа, — не поднимая глаз, ответил Гинас. — Это такое… дело… Личное…

Дверь кабинета скрипнула. Майке не надо было оборачиваться, чтобы увидеть мужа. Она и так знала, где он. Мартиллон стоял в проходе, привалившись плечом к притолоке. Конечно же, в своей любимой позе: руки скрещены на груди, голова чуть склонена вперед. И две верхние пуговицы на рубашке расстегнуты. Как бы не простудился…

— Личное? — насмешливо спросил Март. — Хорошо. Люблю личные. Обожаю. — Он отлепился от притолоки и двинулся к столу. С каждым его шагом в лице Гинаса росло беспокойство. — Доброе утро, любимая. — Мартиллон остановился подле Майки и поцеловал ее в мочку уха. Взгляд его на мгновение обратился к гостю: — Ну? Говори. С чем пожаловал?

Гинас молчал, только желваки ходили на скулах. Наконец он выдавил:

— Я пришел…

— Дальше?

— Пришел вызвать вас… На поединок.

Майка ахнула.

— Врешь, — спокойно ответил волшебник.

— Да. То есть нет. — Гинас растерянно посмотрел на хозяйку, словно ища поддержки. — Меня послали… Но мы же знаем — шансов нет… И вот… — Он мял край шейного платка, не в силах найти нужных слов. В лице его застыла мука. — Я — наемный убийца. Меня послали, чтобы убить вас, господин Мартиллон. Только я рассчитывал… врасплох…

Волшебник кивнул:

— Вижу. Старая гильдия, да? Я встречался с вами. И не раз. — Он пододвинул кресло, уселся: — Так что, Гинас, ты собрался вызвать меня? Давай. Приступай.

Гинас закусил губу. Не поднимая глаз, пробормотал:

— Я вызываю вас на поединок, господин волшебник. Во имя добра и жизни. И справедливости.

— Прекрасно. Тогда за мной выбор оружия. Но я уступаю его тебе. За века я научился драться любым — так что не обольщайся. Я очень силен. А магией не буду — это жестоко. Кинжалы подойдут? Шпаги? Арбалеты?

Убийца торопливо кивнул:

— Кинжалы… если не возражаете…

Майка схватила мужа за рукав:

— Март… Ты что… в самом деле?..

— Не вмешивайся. — Мартиллон высвободил руку, быть может, излишне резко. — Это наши дела. Он — не первый, кто пришел за мной. И не последний.

— Но он же мальчишка! Почти ребенок!

Гинас бросил на хозяйку ненавидящий взгляд. На вид убийце было года двадцать два. Чуть-чуть младше Майки. Волшебник усмехнулся:

— Он — выпускник Старой гильдии. Этим все сказано. — Март достал из рукава два кинжала и один протянул Гинасу: — Проверь. Оружие честное, но если хочешь — будем драться твоим.

— Оружие меня… — голос юноши предательски сорвался на фистулу. Откашлявшись, он продолжил: — Оружие устраивает. Где будем драться?

— У меня нет дуэльного зала. Не обзавелся пока. Видишь стену? Драться будем на ней. Тенями. Это согласуется с кодексом Старой гильдии?

— Да.

Майка наблюдала за мужчинами широко раскрытыми глазами. Дуэль теней — древнее искусство. Магии в нем ни на грош. Есть лишь доверие к своей силе и уважение к чужой. Но от этого оно не становится менее опасным.

Гинас отошел в глубь кухни и стал так, что его тень упала на стену. Март занял место напротив. Тени дуэлянтов немедленно ожили. Двигаясь независимо от хозяев, они подошли друг к другу на боевую дистанцию, скрестили кинжалы.

— Но, Март! — Майка почувствовала, что у нее дрожат губы. — Зачем вы?..

— После, жена, — пробормотал волшебник. — После.

Его тень чуть присела, понижая центр тяжести. Тень убийцы едва заметно подалась вперед. В этот миг Гинас обернулся. В его глазах Майка прочитала отчаяние. А еще — немую мольбу.

Силуэты дрогнули и…

— Нет!!! — крикнула Майка. — Не…

…взорвались ударами…

— …убивай его!..

Тень Марта вибрировала, как басовая струна. Гинас мешком осел на пол. В лице — ни кровинки. Майка бросилась к нему.

— Что ты наделал? — обернулась она к мужу. — Что же ты наделал?!

Мартиллон устало привалился к стене, вбирая тень:

— Да жив он, жив. Скоро придет в себя… Щенок! Мальчишка. Откуда таких сопляков берут?

Принцессу Майеттин с детства готовили к тому, чтобы стать женой рыцаря. А где рыцари — там войны. Кровь и раны. Мартиллон не вел войн, однако Майке временами приходилось щипать корпию и готовить эликсиры.

Раненого положили в гостиной. Из-под одеяла высовывался только острый нос. Глаза смотрели устало и равнодушно. С момента дуэли прошло несколько дней. За это время Гинас успел постареть на целую жизнь.

Майка поправила сбившуюся повязку на плече юноши. Кожа под повязкой белела, как старое ветхое полотно. Теневые дуэли коварны… Ран не видно, однако они остаются. И лечить их надо всерьез.

— Зачем вы хотели убить моего мужа? — в который раз спросила Майка. — Зачем?..

Убийца улыбнулся каким-то своим потаенным мыслям:

— Мартиллона-то? Он чудовище. Злой волшебник. Опасный, хитрый, безжалостный.

— Почему вы все время врете? Скажите! Злой волшебник… Да вы сами просто мелкий, тщеславный, завистливый… — Майка запнулась, не находя подходящего слова, и выпалила: —…мальчишка! Вы фанфарон. Хотите, чтобы о вас говорили: вот Гинас, мастер-убийца! Тот, кто победил волшебника Мартиллона. Поэтому и придумываете. Так?

Гинас вновь улыбнулся. Отчего-то эта улыбка выводила Майку из себя. Тоже мне!.. Она, между прочим, старше его на два года! А чувствует себя девчонкой.

— Майка…

— Госпожа Майеттин.

— Госпожа Майка. Хорошо… Подайте мне вон тот нож… пожалуйста.

Девушка взяла со столика ножик для очистки фруктов и протянула Гинасу. Убийца сел, привалившись к спинке кровати.

— Фанфаронство — это вот. — Сделал сложное движение рукой. Нож протек меж пальцев серебряной струей.

— Ух ты! — восхитилась Майка. — Здорово! А еще можете?

— Пожалуйста. И так и вот так.

Его свободная рука словно невзначай легла на запястье Майки, робко прижимая к столику. Майка сделала вид, что не замечает вольности. Ей было интересно, что произойдет дальше.

— А вот совсем другое фанфаронство.

Лезвие тюкнуло меж пальцев Майки. Девушка ойкнула и попыталась вырвать руку.

— Не двигайтесь, госпожа. Я могу поранить вас!

Нож заплясал. Удар к мизинцу — и в чистое поле. Меж безымянным и средним — в чистое. Между средним и указательным — и обратно. Лезвие мелькало так быстро, что Принцесса не успевала уследить за ним. Стук сливался в сухую чистую мелодию; стаккато гипнотизировало, вело за собой. Майка провалилась в уютную отрешенность. Ей хотелось сидеть и сидеть так вечно, вслушиваясь в капель ударов, доверяясь силе, что хранит ее руку.

Щелк-так-это-знак, — выстукивал нож. — Я-жду-играю-так. Иди-гляди: где-сидит-твой-господин?

Палец обожгло болью. Вскрикнув, она сунула его в рот. Соль. Солоно… Больно.

— Простите, госпожа Майеттин… Я не хотел…

— Ничего, — Майка оглядела палец. — Не страшно. Это всего лишь царапина! Вы в Гильдии этому научились?

— Да. Госпожа Май… еттин. В Старой гильдии. Это мое фанфаронство. И цена его — лишь капелька крови на вашей руке. А вот его плата, — Гинас кивнул в сторону двери кабинета, — другая. Она…

Узенькая ладошка прикоснулась к его губам.

— Хватит, — твердо произнесла Майка. — Ничего больше не говорите. Лежите, отдыхайте.

— Я. Все. Равно. Убью. Его.

Выйдя из гостиной, Майка привалилась виском к холодной стене. Сердце бешено колотилось. Вот оно, значит, как… Ничего не закончилось…

Сразу после дуэли Март собрался и куда-то исчез. Такое случалось и раньше — особенно когда он входил в новую историю. Каждая новая сказка несла Марту радость. А еще — боль и беспокойство. И не понять, чего больше.

Сам он объяснял это просто: давит. Тело, душа, выбранная роль… Когда становилось совсем невмоготу, он метался по комнатам и кричал. Как страшно он кричал! Майка успокаивала его, изгоняя злые тени, терзающие любимого. Однажды, во время особенно страшного приступа, она взяла с Марта слово. Никаких историй. Никаких королей, обманутых торговцев, мстительных баронесс. Хватит.

Это помогло. Помогло, даже чересчур. Майка вспомнила безразличные глаза Марта… а потом — взгляд Гинаса. У них было слишком много общего.

— Глупости, — сказала она себе. — Пройдет. Он давно уже перестал быть злым волшебником. Я бы почувствовала.

Солнечный зайчик успокаивающе подмигнул Майке. Она улыбнулась в ответ. Конечно, пройдет. Странно: почему в памяти не осталось ни одной сказки Марта? Их же было так много? И все они были хорошими. Наверное…

Она открыла дверцу печки и подбросила полено. Пламя плеснуло жаркой волной, набрасываясь на добычу. Майка пододвинула скамеечку и уселась так, чтобы все время видеть пламя. Пламя и пляшущих саламандр.

Как и в предыдущие отъезды, ее не покидало чувство, что на самом деле Март никуда не уехал. Он где-то прячется. Если хорошо поискать, наверняка его можно найти. Где-то в животе возникло сосущее чувство одиночества. Хорош муженек… Оставил ее наедине с этим сумасшедшим убийцей. Профессионалом из Старой гильдии. Конечно, жизни ее ничто не угрожает, но вот чести… Неужели Гинас пытался с ней заигрывать?

Она вспомнила унылое лицо юноши. Нет, вряд ли… Гинас напоминал ей Марта, оказавшегося в тупике. Похоже, он не знает, что делать. Схватился за ношу не по силам, а бросить не может. Волшебник — это не просто сильный человек. Это — перекресток. Вопреки распространенному мнению, злых и добрых волшебников не бывает. Тьмы, заключенной в маге, хватит, чтобы уничтожить целую страну. Но тьму эту удерживает свет. Они сплетены неразрывно; одно следует за другим.

Майка протянула к огню ладони. Как ей хотелось сейчас, чтобы Март — большой, сильный, славный — подошел и обнял ее за плечи! Утолил эту тянущую пустоту внутри. В Марте нет зла и тьмы. По крайней мере, она не видит их. А уж кому еще знать ее мужа, как не ей?

Странно. Присутствие Марта стало сильнее. А еще усилился тонкий душок — тот, что временами появлялся в доме. Запах, странным образом связанный с таинственными кладовыми и ключами. Запах, о котором Майка вспомнила, едва засунув в рот окровавленный палец.

Что-то стукнуло за спиной. Тихо, почти бесшумно приоткрылась дверь гостиной. Юная женщина не обернулась. Она сидела сгорбившись, глядя в пламя. Тьма вокруг сгущалась.

Половицы заскрипели, а потом все стихло.

Майка была права. И не права одновременно — так бывает.

Мартиллон никуда не уехал. Последнее время он вообще не покидал замка. Не мог. Когда это началось, Март не мог сказать с точностью. Просто в один день он вдруг понял, что единственное место, где он может бежать от себя — это кабинет. Жене говорил, что отправляется по таинственным мажьим делам, а сам забирался с ногами в кресло и проводил там долгие часы, прислушиваясь к силе, что ворочалась за пределами замка. Словно в снах, где он был ребенком и, приложив ухо к стене, слушал шорохи пауков, живущих в мертвом доме. Не двинуться. Не шелохнуться. Вдруг заметят?.. Сердце обмирает от сладкой жути. Ноги становятся ватными.

С этих снов когда-то началась его магия…

Когда Майка взяла с него слово, что он оставит сказочничество, Март обрадовался. Девочка, смотревшая на мир ясно и светло, все решила за него. И хорошо. И пусть.

Вот только с этого дня сила, живущая снаружи, обрела имя. Имя это Мартиллону никто не говорил. Оно возникло само. Иногда оно выплескивается в снах… но Майка не слышит его. Милая, милая Майка…

От неудобной позы ноги волшебника занемели. Подниматься не хотелось, а следовало бы. Кто-то проник в кабинет, куда испокон веков никому чужому не было ходу.

Щеки коснулось едва ощутимое колебание воздуха. Уже?.. Так быстро? Молодцом, парень. Март мягко, почти нежно взял со стола короткий шест. Оттолкнулся от подлокотника. Выпад, рука в сторону. Воздух — укол!

Убийца выпал из теней, словно те вдруг перестали его держать. Неуловимый взмах рук — и метательные ножи отскочили от зеркала.

— Ты же был там! — потрясенно вскрикнул Гинас. — Я…

— А теперь — здесь.

К чести волшебника, сказал он это после того, как ударил. Убийца осел на пол, хватая ртом воздух. Ноздри его наполнились кровью.

— Замри! — отрывисто приказал волшебник. — Эх… Хорошо вас стали учить. Еще никто из Старой гильдии не подбирался ко мне так близко. Сюда!

Гинас пополз к волшебнику. На полпути беднягу стошнило. Он корчился и выл, не в силах двинуться с места. Брезгливо морщась, Март присел рядом с наемником и наложил руки на истерзанный в ошметья бок. Вой пошел на убыль, сменяясь всхлипываниями и неразборчивым бормотанием.

— Пес был, псом и остался… Ну, что ты здесь? Говори!

Гинас не мог вымолвить ни слова. Его трясло. В Старой гильдии учат терпеть боль, но раны, нанесенные волшебником, — иные. От них не спасает закалка.

— Говори. Слушаю тебя.

— Сель! Сель, господин!..

— Что Сель?

— Т-ты… уже сколько лет… Забери-и!!! Забери ее!!!

Волшебник рывком поднял убийцу за шиворот:

— Нет.

Губы Гинаса жалко кривились. В этот миг он напоминал марионетку-пьеро, висящую на стене.

— Забери ее… — шептал он. — Зачем тебе?.. Ты натравил на нас Бубонную Сель… зачем?.. Ты хочешь денег? Власти? Мы дадим. Только отзови!

— Друг мой, — Мартиллон бережно усадил Гинаса в свое кресло. — Если бы все решалось так просто… Для тебя я разбойник. Нет, хуже… Извращенный безумец, который в страданиях людей находит удовольствие. Ты считаешь, что я создал Бубонную Сель и напустил ее на Лонот?

Гинас молчал, но по глазам его было видно, что именно так он и думает. Мартиллон принялся в задумчивости расхаживать по кабинету:

— Я люблю Лонот. Моя жена родом из Лонота. Как я могу ненавидеть эту землю?.. Все проще, Гинас, все проще. Я не властен над Селью. Она — часть меня.

Губы юноши с трудом разлепились.

— И поэтому ты прячешься?.. Но что, если Сель настигнет тебя? Тебя или Майеттин?

— Фанатик Гинас… Чистый и светлый. Ты пришел бороться со злом, ищешь его повсюду. Пойми наконец: Сель бежит из этого замка! Больше я ничего не скажу. Проваливай. Чтоб я тебя не видел.

— Все равно убью! — всхлипнул Гинас.

— Брысь.

Убийца сполз с кресла и исчез в тенях. Март задумчиво смотрел ему вслед.

…Волшебник — это не просто сильный человек. Он — перекресток. Но в Мартиллоне больше нечему было перекрещиваться. За стенами замка расстилалась Бубонная Сель. Солнечный зайчик прыгал по полу кухни.

— Госпожа Май… еттин?

Майка вздрогнула, выныривая из грез. Гинас?.. Сколько времени прошло? Дрова успели прогореть, наполнив печь мерцающими алыми рубинами. В детстве Майке читали сказку о Джерке, который кормил углями великана. С тех пор угли связывались для нее с роскошным, но опасным угощением.

— Гинас? Что вы здесь делаете?

— У меня пошла кровь носом. Вот, — убийца показал залитую темным ладонь. — Искал, чем вытереть. И, кажется, залил весь коридор.

— Пойдемте, Гинас. — Она тронула юношу за плечо. — В одной из кладовых заперт флорентийский фонтан. Или же поищем море.

— Ваше жилище… — неуверенно начал Гинас. — Оно похоже на отражение свечи в бриллианте.

Майка вздохнула. Позер, тщеславец… Да еще и поэт с претензиями на романтику. Одним словом, мальчишка. Что с него взять? По лицу хозяйки Гинас понял, что сказал не то. Но упрямство не давало ему отступить.

— Огоньков много, а на самом деле это все та же свеча. Просто с разных сторон. И каждое отражение — дверь. А если бриллиант повернуть, они прыгают. Крутятся, обманывают. Ну, в общем, пути не сыскать, — неловко закончил он.

— Двери, свечи… Так это вы ночью бродите по дому? Спать не даете?

— Да. Я же наемный убийца. В смысле — шпион. — Он понурился: — Меня так учили. Извините…

Майка отперла дверь кладовой и подвела его к фонтану. Смочив носовой платок, она принялась оттирать кровь.

— И что же вы разнюхали, господин шпион? Какие тайны?

Гинас обиженно насупился:

— Вы не воспринимаете меня всерьез.

— Отчего же. Воспринимаю. Вы хотите убить Марта. Человека, которого я люблю.

— Он не человек. Только не в этом дело. Вы думаете, я тщеславец, да?.. А ваш муж считает меня фанатиком.

— Он прав.

— Нет! Просто мне очень нужно спасти… одного человека. Понимаете?..

— Человека?

— Ну-у… — Даже в полумраке было видно, как Гинас покраснел. — Девушку… Ее зовут Дженни. — И он заговорил быстро-быстро, словно опасаясь, что его перебьют: — Она больна. Чума пришла в город. Когда я уходил, уже были пятна… А я не мог. Ведь если рядом — она умрет. А так — есть шанс помочь, да?..

Речь звучала сбивчиво, но Майка поняла с полуслова.

— Почему вы сразу не рассказали нам? — спросила она.

— А что именно? «Господин Мартиллон, с того мига, как вы поселились в Лоноте, нашу землю преследуют несчастья. Скверна расползается от вашего дома. Покиньте эти места, исчадие ада, а лучше — умрите!»

— Сколько вам лет, Гинас?

— Девятнадцать. Вы не увиливайте. То, что я до сих пор не впал в отчаяние, — это от надежды. Я должен спасти Дженни. Мою невесту. — Последние слова прозвучали несколько неуверенно.

— Март не виноват. Я его знаю.

Гинас упал на колени. Схватил руку хозяйки и прижал к сердцу:

— Помогите мне, госпожа Майеттин! Я не потребую ничего дурного. Вам надо лишь открыть некоторые двери и заглянуть туда. А потом — сделать выбор. Самой. Согласны?

— Встаньте немедленно! — всполошилась Майка.

— Но вы согласны?

— Да, да, ради бога!

— Обещаете?!

— Да. Что вы хотите от меня?

Гинас поднялся. В голосе его звучало торжество:

— Благодарю вас, госпожа Майеттин. Скажите: все мои прогулки по замку заканчивались возле одной лестницы. Очень пыльной. Знаете такую?

— Это лестница в мои покои. Только я там давно не была.

— Почему?

Вопрос поставил Майку в тупик. Действительно, почему?..

— Я думаю, там что-то спрятано, — продолжал Гинас. — Что-то, чего вы боитесь.

— Вот глупости! Просто мне там не нравится. И все.

— Тогда давайте заглянем?

Майка прокляла миг, когда согласилась помочь настырному юнцу.

Когда же Майка познакомилась с Мартиллоном? Подобно многим женщинам, она помнила все даты. Точно знала, что встреча их случилась в четверг, но вот сопутствующие события… Они почему-то вылетели из головы.

Слухи о Мартиллоне ходили разные. Рассказывали, что в подвалах его замка полно тюрем, склепов, пыточных лабораторий. Еще говаривали, будто он любит обольщать молоденьких девушек и жениться на них. В конце концов новоиспеченные жены погибали страшной смертью, а тела их оказывались в потайной комнатке.

Эти россказни Майку смешили. Нужно совершенно не знать Марта, чтобы выдумать такое. Обольстить, потом жениться… Март никогда не любил сложностей. Девять лет терпеть несносный Майкин характер, чтобы потом убить, а труп присоединить к коллекции, — это надо не злодеем быть, а дураком.

Нескончаемой лентой вилась под ногами лестница. Пыхтел за спиной Гинас. Майка не заметила, как впала в тупое оцепенение. Мысль заглянуть в комнату, где она не появлялась почти полгода, казалась ей отвратительной. Ну что там может быть хорошего — в пыли и запустении?..

Радужный зайчик скользнул по стене и прыгнул ей на плечо. Что-то в нем было от Марта — теплое, ласковое. «Помоги нам, — шепнула Майка. — Мы ужасно запутались. Помоги, прошу тебя!»

— Вот дверь, — сказал Гинас. — Откройте, пожалуйста.

Ключ не хотел проворачиваться. Майка надеялась, что дверь не удастся открыть и они вернутся, но Гинас оказался упорным малым. Дверь поддалась и с недовольным скрипом пошла в сторону.

— Пожалуйста, господин ищейка, — Майка посторонилась, пропуская убийцу. — Вынюхивайте.

— Может… мы того… вместе?.. — испуганно предложил он. — Все-таки это вы… Ваша…

Жалкий вид убийцы искупал все Майкины мучения, и она смилостивилась:

— Хорошо. Вместе, так вместе.

Взявшись за руки, словно Гензель и Гретель, они вошли внутрь. В комнате царило запустение. Мебель покосилась. На покрывалах белыми кругами цвела плесень. Гинас не скрывал своего разочарования. Он открыл все шкафы, заглянул под кровать. Ничего… Только пыль и грязь, но это же не преступление, верно?..

— Как душно здесь. Открою-ка я окно.

Рама разбухла от сырости и не поддавалась. Гинасу пришлось повозиться. Наконец воспаленный воздух ворвался в комнату. Запахло морошкой, гнилым мхом и помертвелой змеиной кожей.

— Проклятая Сель… И здесь от нее покоя нет, — поморщился он. — Ну что, госпожа… — начал он и осекся. Лицо Майки было белым, как бумага. Губы тряслись.

— Что с вами?

— Т-там… там… — она в ужасе указывала в туман.

— Вот оно что… — протянул он. — В доме нет окон… Лишь ставни и витражи. Вы никогда не выглядываете наружу. — Он схватил девушку за руку и дернул к окну: — Так смотрите! Смотрите же!.. Это она — Сель! Ну?

Волокнистый туман плыл над проклятой землей. В нем тонули тени мертвых деревьев, да где-то старушечьим голосом смеялась ночная птица. Бубонная Сель.

— Раньше она была меньше. Человек мог перейти ее — и остаться живым. А теперь… Меня превратили в пса… Иначе — смерть. Но что такое? Вы закрываете глаза?!

— Я… я не могу!.. Прошу вас! — По щекам Майки текли слезы. — Что угодно!.. уйдем!..

— Хорошо, — неожиданно легко согласился Гинас. — Я разрешаю вам не смотреть. Но взамен обещайте другое…

— Да! да!

— …мы откроем еще одну дверь, которую я вам укажу. Только одну.

Мытарства Майки продолжались. Малодушие влекло за собой все новые испытания. На этот раз юноша повел ее знакомым коридором. Тем, куда она когда-то поленилась заглянуть.

В кладовые.

— У вас должны быть ключи. И среди них один запретный.

— У Марта нет от меня секретов, — беспомощно улыбнулась девушка.

— Ничего. Значит, найду так. По запаху.

Он решительно зашагал вперед. Майка семенила следом.

— Сражаться с Мартиллоном ушло немало народу, — не оборачиваясь, говорил юноша. — Рыцари, авантюристы, мастера Старой гильдии. А вокруг замка — ни могилы. Я думаю, они все здесь.

Майка резко остановилась:

— В кладовке? Да вы с ума сошли!

— Вы обещали. Помните.

— Да открою, открою я вашу дверь. Вот глупость-то!.. Какая?.. Эта?..

Запах, с самого утра преследовавший Майку, усилился. Вряд ли его можно было назвать благоуханием, но ничего опасного в нем не было. Запах старых тряпок, металла и соли. Хотя нет. Он лишь притворяется безвредным, поняла Майка. На самом деле он скрывает что-то еще…

Когда она подошла к указанной двери, вся ее решимость куда-то улетучилась.

— Почему вы распоряжаетесь? — жалобно спросила она. — Ведь хозяйка здесь я.

— Нет. Вы слепы. Вы не хозяйка своим страхам. А распоряжаюсь я потому, что от этого зависят жизни. Ваша. Дженни. Моя. Открывайте!

Замок щелкнул. Майка стояла, нерешительно держась за ручку. Отчего она медлит?.. Когда-то ей самой хотелось осмотреть кладовые.

Ну же! Ну!

Она бессильно привалилась к двери спиной:

— Я не могу.

— Так. Хорошо. Не можете. Что дальше?

«Как он похож на Марта, — подумалось ей. — Та же насмешка в голосе. Тот же прищур. Мальчишеский. Упрямый».

— Не смейте со мною так разговаривать. Я не стану открывать.

— Станете. Вы обещали. Откройте дверь!

О последующих минутах Майка не могла вспомнить без стыда. Принцесса Лонота, жена великого волшебника устроила истерику. Обычную бабскую истерику — со слезами, дрыганьем ногами, воем и причитаниями. Гинас по молодости лет не знал, что делают в таких случаях. Бить Майку по щекам он постеснялся, а других способов ему не рассказывали.

К счастью, Майеттин быстро оправилась.

— Хорошо, — хриплым голосом сказала она. — Я открою… Подождите… Еще немного. Дайте воды. Мне надо прийти в себя!!!

Истерика грозила начаться вновь. Гинас торопливо сорвал с пояса фляжку. С ней он не расставался ни на минуту, памятуя, что все свое следует носить с собой.

— Вот. Пейте.

Клацая зубами по горлышку, Майка жадно отхлебнула. Горло обожгло огнем.

— Сумасшедший… Это же ром! Муж вам голову оторвет! Нет!.. не отбирайте!..

Стиснув зубы и зажмурившись, Майка рванула дверь на себя.

Запах усилился. Ощущение присутствия Марта — тоже. Казалось, волшебник стоит у нее за спиной, и от его дыхания шевелятся волоски на затылке. Майка с трудом подавила желание оглянуться.

— Вот и все, — криво усмехнулась она. — Старые плащи. Шляпы. Что дальше, господин Гинас? Эй!.. Отчего у вас такое лицо? На что вы смотрите? Вы меня разыгрываете?..

Гинас закрыл глаза. На лбу выступила испарина.

— Вы что же, — пробормотал он, — ничего не видите?.. Там… за дверью….

— Да что я должна увидеть? Что?! Старые тряпки?

— Пойдемте отсюда. Скорее!

Гинаса мутило. Колени мелко дрожали, желудок подкатил к горлу. Стук сердца отдавался в ушах. Только бы не вырвало…

— Вы мерзавец! Мужа нет дома, а вы…

— Он дома.

— Что?

— Пойдемте, я покажу его. Март сказал вам, что уехал. На самом деле он сидит в своем кабинете. И еще…

— Что?

— Не пугайтесь. Но там вы увидите его истинное лицо.

Что-то сломалось в Майке. Она безропотно спускалась по бесконечной лестнице вслед за убийцей. Кабинет Мартиллона располагался глубоко под землей. Март говорил, что там его ничто не отвлекает. Запретным это место никогда не было, и Майка не раз заглядывала туда. Но со временем она стала делать это все реже и реже. Ведь если мужу не нравится, зачем дразнить его?

Когда Гинас взялся за ручку, она не стала отворачиваться и прятать взгляд. Сегодня — день открытых дверей. Пусть в этом замке больше не останется тайн. Дверь распахнулась, и Майка решительно шагнула вперед.

Никаких ужасов в кабинете не было. Ни скелетов, ни заспиртованных младенцев и карликов-уродов. Стол, шкаф с книгами, кресло. В кресле спал Март. Лицо его было бледным и измученным.

— Осторожно, это зеркало! — крикнул Гинас.

— Сам ты зеркало… — устало огрызнулась она, подходя к креслу. Поправила голову мужа, чтобы подлокотник не врезался в щеку. Бедный… Здесь так неудобно спать. И след на щеке останется. Надо бы снять балахон с вешалки, подложить.

Глаза Мартиллона открылись. От неожиданности Майка вскрикнула.

— А. Ты здесь. Хорошо. — Волшебник заворочался, ища удобное положение. — А мне сон снился, Майка. Дурной…

— Это все Сель. Хочешь, я посижу с тобой? Положишь мне голову на колени, тебе будет удобно. — И тихо добавила: — Знаешь… У Гинаса есть невеста.

Март прикрыл глаза:

— Знаю… Я все-таки волшебник. Значит, Бубонная Сель добралась до города…

Убийца торопливо подошел к нему:

— Господин волшебник… Я понимаю, что все так… — он сглотнул, — …неудачно получилось. Но…

— Мальчишка. Щенок. Глупец, — без всякого выражения произнес волшебник. — Делай то, зачем пришел. Ну же! Все?.. Нет?.. Спекся?

Он принялся открывать ящики стола. Один, другой, третий… Наконец достал хрустальный шар. Небрежное движение — и хрусталь наполнился огнем и движением. Отблеск пожаров, грязные балахоны мортусов… Мелькнуло лицо девушки — бледное, в чумных язвах.

— Ее уже ничто не спасет. Ты можешь только убить чуму. Расправиться с Селью. Ну?!..

— Март, не надо!

Гинас выпрямился:

— Да, господин волшебник! Вы правы. Я… я вновь вызываю вас.

— Вперед! Оружие?

— На ваше усмотрение!

— Хорошо. Тогда — шпаги. Драться будем снаружи. В Бубонной Сели.

Майка зажала рот руками, чтобы не вскрикнуть.

— Прости, любимая, — обернулся к ней Март. — Я обещал тебе сказку. Но не знал, что она получится такой страшной. Заигрался я… Разлакомился. Эх, милая! За хорошую историю и жизнь отдать не жалко. Идем, Гинас. Я болтаю, а тебе каждая секунда дорога.

За дверью, украшенной витражами, начиналась Бубонная Сель. Мили и мили оскверненной земли, земли во власти порчи. Сизый мох, похожий на старушечьи волосы. Кровавые капли ягод. А еще над Селью стелился туман — опаляющий, как лихорадка.

Земля была беременна чумой. Она щедро дарила свои поцелуи живущим на ней людям. Поцелуи эти расцветали на лицах розовыми язвами. Мор ширился. Искаженные животные бродили по Сели, словно насмешка над замыслом Творца.

Майка сжалась в комок, сидя в разноцветной тени витражей. Многие двери открылись перед ней сегодня. Многие, но сил, чтобы открыть последнюю и выйти в Бубонную Сель, не оставалось.

«Господи, — взмолилась она. — Там Март. Он будет драться с этим мальчиком. Я видела его глаза. С такими глазами человек совершает подвиги. Разрушает города, убивает чудовищ… А ведь Март не чудовище, я знаю! Я боюсь за него, Господи! Сделай так, чтобы он вернулся ко мне. Пусть искалеченный, но живой. Молю Тебя!»

Молитва не приносила успокоения. Мысли Майки пошли на новый круг:

«Я ведь чуть-чуть понимаю в волшебстве… Чтобы создать Бубонную Сель, нужно чудовищное напряжение воли. А чтобы удерживать ее, надо о ней постоянно помнить. Пусть он только оглушит его. Ранит. Пусть беспамятство! Я выхожу. Только не убивай Марта! Гинас, молю тебя!»

В памяти Майки отворялись двери. Сама собой вспомнилась их первая встреча с Мартом. За ней последовали другие воспоминания…

…Март всегда был чуточку фанфароном. Гинас верно это подметил. А Майку это возмущало и влекло одновременно. Его насмешливая сила, его презрение к слабакам, особенно тем, которые прикрывают свою беспомощность красивыми словами. Вельможа, вздумавший распускать о Марте грязные слухи, подавился собственным языком. Придворный собиратель сплетен защемил нос в панели подземного хода, подглядывая за волшебником. Нашли беднягу через три месяца, когда смердеть в дворцовых покоях стало совсем нестерпимо. Живя в Лоноте, Март умудрился нажить множество врагов. Двоих он убил на дуэли — в том числе Принца, которого прочили Майке в женихи. Жениха этого она ненавидела всей душой, но, узнав о его смерти, пришла в ужас.

А чего стоили его истории! Они сильно отличались от тех сказок, что с детства читали Майке. Все в них происходило грязнее, грубее и… как-то правдоподобнее, что ли?.. Сердцем Майка чувствовала, что так и должно быть. Золушка, безропотно выполняющая изуверские и бессмысленные приказы мачехи, и Золушка, способная вскружить голову Принцу, — это две разные женщины. Им не ужиться в одном теле. Но чопорное дворцовое воспитание не позволяло Майке признать это.

Тогда-то все и началось. Майка перестала видеть то, чего видеть не следовало. Научилась избавляться от ненужных воспоминаний и мыслей. Скелеты в шкафах притворились парадными камзолами. Те, что не сумели, — покинули замок. В душе Принцессы поселились мир и покой.

Опасные кладовые оставались неисследованными. Мир за порогом замка просто перестал существовать для Майки. Бубонной Сели никогда не было. Но притвориться — не значит стать. Ведь магия — это прежде всего равновесие. Тьмы и безумия в каждом человеке хватит, чтобы затопить мир. В маге — тем более.

— Господи, — прошептала Майка. — Что же я наделала!.. Что я наделала!

Она вскочила. Дверь оказалась заперта. Недолго думая, Майка схватила табурет и врезала им по витражам. Брызнули в разные стороны цветные осколки.

— Ма-а-арт!

Отравленный воздух ударил Майке в лицо. Легкие заполнились свинцом и пеплом. Как Майка выбралась, как бежала по болоту, она не запомнила. Воспоминания вернулись в тот миг, когда из тумана возникли фигуры дуэлянтов. Мальчишка с отчаянными глазами бросался на волшебника, словно мопс на быка.

Выпад. Ремиз. Атака!

— Ма-а-а-а-арт!

Волшебник вздрогнул. Клинок Гинаса скользнул по запястью, наполняя рукав кровью.

— Стойте! — закричала Майка. — Стойте! — Она обхватила Марта, пытаясь защитить его от шпаги убийцы. — Март, прости меня… Это я создала Сель!

Гинас отступил, растерянно опустив шпагу.

— Я не могла принять тебя таким, какой есть. Все злое, неудобное, опасное… Март, я гнала это прочь! Она так и возникла — из отверженного!

Волшебник неловко обнял ее искалеченной рукой. Сила пульсировала в ране, не давая боли завладеть телом.

— Март, я люблю тебя, — торопливо шептала Майка. — Люблю. С Селью, что живет в твоей душе. Только не бросай меня, ладно?.. Мне так плохо без тебя… У тебя есть путешествия. А я одна… в замке… Где никаких тайн и запретных ключей…

Гинас воткнул шпагу в землю. Сорвав с себя рубаху, принялся ожесточенно драть ее на полосы. Какие дураки, прости господи! Кровь же хлещет из раны, а они!..

— Чего стоишь? — махнул ему волшебник. — Сель отступает. Беги. Там Дженни! Ты успеешь, только не медли!

Пряди мха на глазах оживали. Пульсирующий блеск ягод угасал. Бубонная Сель возвращалась туда, откуда пришла, и Мартиллон вновь становился перекрестком. Зло и добро в его душе пришли в равновесие.

Гинас бросил оружие и со всех ног помчался к городу.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg