«Родиться надо богиней»

Фирсанова Юлия Елисеева Ирина Родиться надо богиней

Кем будем завтра — мы не знаем.

Как повернется колесо?

По краю пропасти ступая,

Мы смотрим вечности в лицо.

Каким всевышним повеленьем

Нас снова ветер унесет

Дорогой вёрткой к обновленью

Сквозь вал проблем, несчастий лед…

Зачем преследует нас память

О том, что больше не вернешь?

Но нам нельзя ее оставить —

Домой без веры не дойдешь.

По лабиринту Мирозданья,

На ощупь выбирая путь,

Мы ищем, затаив дыханье,

Свою неведомую суть.

(Ирина Елисеева)

В одном далеком-далеком королевстве жил могущественный король и была у него прелестная, как роза, юная дочь и красивые, умные сыновья… Правда, принцесса отличалась своевольным, стервозным характером и крайней самоуверенностью, а братья ее, прямо скажем, были подстать сестрице, преизрядными сволочами. Но и такой бросовый товар Великий Творец и Силы умудряются использовать в своих играх с пользой для Мироздания. Как? Да это уж как придется….

P.S. Кстати, в этом романе нет ни одного положительного героя.

P.S.S. Блюстителям нравственности читать не рекомендуется.

Часть первая. Детские игры

Глава 1. Ежовые половицы

Небольшая и невзрачная, если бы ни кокетливый белоснежный хохолок, черная птичка встречала рассвет летнего дня на узком карнизе прекрасного замка, стоящего на высокой скале. Внимательные, наполненные совершенно не птичьим интеллектом серые глазки скользили по неприступным крепостным стенам, утопающим в густом многоцветье знаменитых садов. О, в Садах Всех Миров Лоуленда были собраны удивительные, редчайшие растения из множества ближних и дальних уголков Вселенной, но странная птичка, не задерживая на них взгляда, посмотрела ниже, туда, где к берегу моря сбегали террасы, на которых раскинулся большой город.

Заспанное солнце не спеша выбралось из-за горизонта, улыбнулось и бросило тяжелые гроздья янтаря в холодный свинец вод. Море на востоке начало переливаться всеми оттенками красного и золотого. В конце концов оно неожиданно остановило свой выбор на глубоком синем цвете, и солнечные зайчики радостно запрыгали по поверхности воды.

Вспыхнули и засияли серебром стройные шпили замка. Белоснежные стены замерцали всеми цветами радуги. Потоки света ринулись вниз, окрашивая в цвет утра и свежести особняки знати, дома, проспекты, улицы, парки, сады, порты. И, казалось, само светило в это время приостановило свой путь по небу, чтобы полюбоваться на необычную красоту столицы Лоуленда, величественного города Узла Мироздания.

"Пичуге" быстро наскучило играть в простое созерцание местности. Она открыла клювик, но вместо мелодичного чириканья, подходящего к миниатюрным размерам певуньи, раздалось грубое "Карх!". Моментально захлопнув клюв, птичка виновато моргнула и в полном молчании осторожно перепорхнула поближе к окну королевской спальни, притаилась и стала ждать.

В великолепной спальне, размером со стадион средних размеров, на огромнейшей роскошной кровати марки "драконодром", занимающей большую часть комнаты, в окружении шести красоток мирно почивал король Лимбер, сильный красивый брюнет в самом расцвете сил, как говаривал Карлсон, лет этак тридцати пяти на вид. Лицо его даже во сне хранило отпечаток суровой властности. Обнаженные дамочки, похожие между собой, словно клоны или цыплята из инкубатора, тоже безмятежно посапывали, прижавшись, кому хватило места, к мускулистому телу монарха.

Вот восходящее солнце робко заглянуло в дворцовые покои сквозь щелку в тяжелой темно-синей бархатной портьере. Его узкий лучик игриво прикоснулся к плечу короля, скользнул выше и отразился искрами в мгновенно распахнувшихся зеленых глазах Лимбера. О, эти глаза не были глазами человека среднего возраста! Сразу становилось ясно, что мужчине не тридцать пять и даже не сорок лет, а гораздо, гораздо больше. Лишь тот, кто встречал рассветы не одного тысячелетия, мог смотреть на мир такими глубокими, старыми, как Вселенная, мудрыми, как тысяча змей, насквозь циничными, властными и горящими, как зеленое колдовское пламя, глазами.

Выпутавшись из цепких как лианы объятий дремлющих красоток, сладко потянувшись, так что заиграли тренированные мышцы длинных рук и широкой груди, его величество неторопливо сел, спустил ноги с кровати и… истошно приветствовал восход:

— Какая…….! Чтоб…….!………….!

Корчась от боли и потирая окровавленную пятку, словно пронзенную разом полудюжиной спиц, король попытался отыскать источник неприятностей. В дорогом сине-зеленом изуарском ковре густого ворса, покрывающем пол спальни, Лимбер обнаружил около десятка крупных карисских ежей с тонкими и острыми, как стилеты, иглами. Животные с перепугу свернулись в клубки, практически сливающиеся по цвету с ковром, и теперь слабо подергивались, оглушенные ударной звуковой волной царственных воплей.

"Демоны Межуровнья побрали бы всех выродков! — едва обретя способность соображать, ласково подумал король об ораве собственных драгоценных отпрысков и племянников. — Как только узнаю, кто подбросил этих тварей, спущу шкуру!"

Угрожающая мысль короля, умышленно направленная в пространство без привычной блокировки, была окрашена столь яркой эмоцией, что птичка без труда уловила ее и на всякий случай перепорхнула немного подальше, чтобы ее нельзя было разглядеть в щелку портьеры.

То, что "пошутил" кто-то из младших родственников, монарх нисколько не сомневался: во-первых, враг нанес бы удар наверняка, стараясь убить, а во-вторых, магическая защита королевского дворца, не говоря уж о "святая святых" — спальне монарха — была такой, что никакой враг просто не смог бы сюда пробраться и провести подлую диверсию. А вот свои… Время от времени кто-нибудь из детей Лимбера предпринимал подобные попытки "слегка пошалить" в тщетной надежде остаться неопознанным. Уж больно им хотелось опробовать свои силы на одном из самых могущественных богов-магов Лоуленда и других миров, являвшимся по совместительству и отцом. Только последний факт и спасал остроумных принцев от расправы со смертельным исходом.

Как правило, его величество разоблачал интригу и пресекал ее еще в зародыше, но в любом правиле есть исключения. Сегодня кому-то удалось переиграть самого короля.

Пребывая в мрачном настроении по этому поводу, Лимбер заковылял в гардеробную, вытирая драгоценные капли подсыхающей божественной крови о дорогой ковер и неуклюже лавируя между многочисленным поголовьем ежей, пасущихся в ковре.

Перепуганные наложницы, разом пробудившиеся от крика короля, ошалело глядели на повелителя с кровати, полуоткрыв от любопытства чудной формы пухлые губки и хлопая пустыми голубыми глазками, сквозь небесную синь которых ясно просвечивала стенка. Ругаясь сквозь зубы на пятидесяти языках и выстраивая изощренные многоэтажные словесные конструкции (птичка аж замерла в восхищении), Лимбер дернул за резную ручку первого попавшегося шкафа с одеждой и тут же шарахнулся в сторону от полыхнувшей стены огня. Отпрыгнув от шкафа, его величество приземлился едва успевшей зажить пяткой аккурат на очередной весьма крупный экземпляр карисского ежика. Раздался еще один царственный вопль, полный уже не столько боли, сколько ярости и досады. Тем временем пламя погасло, не оставив на драгоценном черном дубе шкафа ни малейшего следа, чего нельзя было сказать о его содержимом. Король, заскрежетав зубами от бешенства, обнаружил, что его гардероб, пошитый у лучших портных, обратился в пепел. В остальных шкафах не нашлось ничего, кроме нескольких горстей того же вещества, годного для удобрения. Сработало цепное заклинание, искусно подвешенное за кончик на ручку двери, которую и открыл на свою беду утративший бдительность Лимбер, сочтя, что лимит пакостей на сегодня исчерпан. Это окончательно доконало короля. Проклиная ту ночь, когда он зачал своего первого ребенка, мужчина направился в ванную, мимоходом грозно рявкнув все еще пребывающим в ступоре рабыням-наложницам: "Вон!"

Привыкшие к беспрекословному повиновению женщины исчезли из спальни, даже не подобрав разбросанные вечером одеяния. Испытывать на себе королевский гнев, чреватый если не отставкой и продажей, то уж точно отсутствием подарков, дамочкам не хотелось.

Игнорируя комфорт гигантской ванны, страдающей, как и кровать, манией величия в тяжелой форме, Лимбер смыл под сильной струей воды кровь с пятки, мимоходом накладывая простенькое заклинание заживления, ускоряющее и без того интенсивный процесс регенерации. Через некоторое время немного посвежевшее после душа, полностью исцеленное и даже причесавшее густые иссиня-черные волосы величество, одетое в широченный черно-зеленый махровый халат, найденный в ванной (единственную вещь, избежавшую страшной смерти в пламени) вернулось в спальню, чтобы учинить жестокую расправу над ежами.

Бедные, ничего не подозревающие о коварных замыслах короля зверюшки, деловито пыхтя, мирно топотали по комнате, засовывая любопытные носики во все щели. Мстительно усмехнувшись, король мановением руки телепортировал ежей за окно и, мечтательно прикрыв глаза, прислушался. Но кроме ожидаемых шлепков о плиты двора, снизу раздался еще и негодующий сдавленный вопль.

Одним рывком отдернув тяжелую портьеру и с шумом распахнув правую створку большого окна, Лимбер вспугнул маленькую пичугу, сидевшую на подоконнике. Затрепетав крылышками, та поспешно вспорхнула с насиженного места и мгновенно скрылась из виду с возмущенным чириканьем.

Король уже не видел того, что, круто спикировав, словно ас-авиатор, птичка влетела в приоткрытое окно двумя этажами ниже. Отчаянно трепеща крылышками, птичка кое-как выпуталась из тюля и обернулась в очаровательную абсолютно обнаженную сероглазую девчушку лет пятнадцати на вид и двенадцати по факту, которая рухнула в ближайшее глубокое кресло и, согнувшись пополам, захихикала.

"О Силы, как удачно получилось! Рассчитывала разыграть только папочку, а перепало еще и надменному братцу Энтиору! И даже подглядеть потихоньку удалось, спасибо лорду Эдмону за лекции по началам оборотничества!"

Под окнами замка изысканно-прекрасный высокий брюнет с хищным, точно выточенным из мрамора лицом, ледяное совершенство которого буквально завораживало, сверкая ледяными глазами и шипя от ярости, ожесточенно целил острыми каблуками высоких сапог в слегка оглушенных ежей, попутно потирая ушибленное и исколотое плечо. Иглы глубоко вонзились в тело даже сквозь охотничий костюм, сделанный из дорогой плотной кожи вивера, слишком тонкая выделка которой на сей раз пошла владельцу во вред. Ежики, снабженные перед засылкой в королевскую спальню заклятьем неуязвимости, не по-ежиному шустро уворачивались и разбегались.

Кидая испуганные взгляды на беснующегося Энтиора, бросали свои дела и поспешно исчезали со двора слуги и рабы, дабы не попасть под руку безжалостного принца, опасного и в лучшем своем расположении духа. Сейчас же великолепный бог готов был сорвать свой гнев на первом попавшемся существе.

На шестом этаже замка их величество, вдоволь налюбовавшись открывшейся его взору картиной, оглушительно заржал, забывая о собственных утренних огорчениях, и захлопнул окно, задернув портьеру. "Ох, неспроста, кажется, птички летают! — подумал король, схватив за хвост метавшееся в голове подозрение. — Кто?"

В целях магической безопасности лично ликвидировав заклятьем полной очистки пятна крови с ковра в спальне, Лимбер прошел в малый кабинет, где иногда работал по вечерам перед "сном", заказал завтрак и, опустившись в кресло, включил наложенное на зеркало стандартное заклинание слежения. Запивая вином гигантские бутерброды из ломтей хлеба сыра и ветчины, что было не слишком изысканно, зато сытно — Лимбер хоть и знал толк в гастрономических изысках, но предпочитал, подобно своему старшему сыну Кэлеру, простоту — мужчина принялся скрупулезно осматривать покои любимых детишек и племянников заодно. Конечно, это было не совсем корректно и совсем даже не принято, но кто и что может запретить королю? В положении абсолютного монарха есть свои плюсы, а не только минусы, которыми частенько бывала забита голова его величества, возвращавшегося глубокой ночью с затянувшегося совещания, нудного приема посольства или отрывавшегося, наконец, от кипы срочнейших документов на рабочем столе.

Сейчас король был готов угробить на муторную проверку столько драгоценного монаршего времени, сколько понадобится, но заловить виновника утренних неприятностей. Государственные дела подождут, сначала воспитательные процедуры. Его величество неожиданно вспомнил, что он не только правитель великого государства, но и отец изрядно распоясавшихся отпрысков. Вот только напоминание об этом было весьма болезненным!

* * *

Маленькая принцесса-хулиганка, подозревая о коварных планах отца, поправила тюль на окне, поспешно юркнула в спальню, накинула на себя длинную ночную рубашку из нежных тончайших кружев и забралась в постель. Уютно свернувшись клубочком под мягким пушистым одеялом, она закрыла глаза и притворилась спящей, распространяя вокруг ауру счастливых сновидений. Мурлыча про себя от удовольствия, словно кошка, Элия думала: "Будешь знать, папочка, как игнорировать собственную дочь! Уже целых пять дней даже не зашел пожелать прекрасного утра или поцеловать на ночь. А вчера, когда я заглянула к тебе в кабинет, попытался испепелить меня взглядом! И испепелил бы, небось, если б не боялся поджечь свои проклятые бумажки, которые тебе дороже дочери! Теперь попробуй, найди виновного! Скорее Лоуленд утонет, чем найдешь! — девчушка мысленно показала отцу язык. — А смазливый клыкастый ублюдок Энтиор тоже получил по заслугам. Не будет воротить нос в моем присутствии! Можно подумать, его сестренка — форменная уродина, а не одна из прелестнейших девушек королевства, нет, самая прелестная! Конечно, последнее время он так не делал, но я не забыла, что было раньше. Месть приятнее есть холодной, как говорит братец Джей. Вот и получи! Зато теперь наш красавчик знает новый танец — пляска с ежами на мостовой!" — принцесса хитро улыбнулась.

Минут за десять король успел выяснить, кто из его милых детишек находится в замке, где и чем занимается. Еще двадцать ушло на посещение мест пребывания многочисленных отпрысков семейного древа и щедрую раздачу зуботычин для профилактики даже тем, кто не делал ничего подозрительного. Оставив так ни в чем и не сознавшихся сыновей и племянников собирать с пола выбитые зубы и гадать, за какой именно из своих многочисленных проступков они получили этот небольшой нагоняй, Лимбер направился в покои дочери. К счастью для неугомонных детей тяжелого на руку короля, они обладали столь потрясающей регенерацией, что через полчаса, приложив немного магических усилий, могли щеголять новенькими зубами естественного происхождения без помощи стоматолога.

Рывком распахнув дверь, король влетел в спальню принцессы. Элия встрепенулась от стука двери о стену и, "сонно" моргая, высунула из-под одеяла милое личико. Устремив на отца недоумевающий взор, она спросила:

— Что случилось, папочка? У нас наводнение или пожар? Пора спасать вещи?

Потом плутовка очаровательно улыбнулась, взмахнув длинными ресницами.

— Ни то, ни другое, твои платья и книги в полной безопасности. Просто зашел пожелать дочурке прекрасного утра! — заявил король, огибая очередной пуфик, вставший у него на пути.

— Ты меня почти напугал и разбудил. Мне снился такой сладкий сон! — с легким разочарованием вздохнула девчушка, не уточняя, снился ли сон сегодня и сейчас и относится ли слово "почти" к слову "разбудил".

— Ну извини, — присев на кровать, "раскаялся" Лимбер без тени сожаления в голосе.

Откинув одеяло, он бесцеремонно вытащил дочку из постели и, усадив к себе на колени, нежно погладил по длинным чуть вьющимся шелковистым волосам цвета светлого меда, рассыпавшимся по спине.

"А девочка-то почти совсем взрослая. И когда только успела вырасти?", — с легкой горечью подумал он, окидывая беглым взглядом опытного мужчины вполне сформировавшуюся, отнюдь не детскую фигуру единственной дочери.

Несмотря на огромную, соперничающую с бесконечностью продолжительность жизни, дети королевской семьи и знатных родов Лоуленда взрослели быстро, во всяком случае, физически. В тринадцать лет считалось вполне приличным выдать девушку замуж, пока она еще чиста, невинна и не испорчена циничными откровениями высшего света. С мальчиками закон обходился более великодушно — им дозволялось жениться лишь с двадцати одного года, то есть с совершеннолетия. Впрочем, молодежь пользоваться брачным правом отнюдь не спешила, дорожа собственной свободой и радужными перспективами, открывающимися благодаря "взрослой" независимости. Что же касается развития умственного и психического, то король в минуты гнева, изъявляя царственное негодование, частенько величал своих отпрысков, чей возраст перевалил за несколько сотен лет, а кое-кого и за тысячу, недоумками, дурнями или болванами, в зависимости от настроения. И правды ради, надо сказать, такие эпитеты бывали иногда честно заслужены.

Конечно, Лимбер отлично понимал, что дочурка неизбежно вырастет, маленькая проказливая неугомонная и смешливая девчушка, которую он любил всем сердцем, хоть и старался это скрыть за маской циничного безразличия или небрежной доброжелательности, очень быстро станет взрослой женщиной. Это-то и угнетало короля, заставляя задумываться о том, как себя с ней вести. Стратегию поведения с единственным ребенком женского пола он худо-бедно выработал, но как себя вести со взрослеющей, а тем более взрослой дочерью совершенно не представлял. К счастью, пока она еще оставалась его любимой избалованной малышкой.

— Расскажи мне свой сон детка, может, он вещий, а я поведаю тебе, какие неприятности свалились на меня сегодня с самого утра, — предложил король.

Удобно устроившись на коленях отца, Элия ласково расправила кружевной воротник его рубашки, положила головку на папино плечо и мечтательно прошептала:

— Мне снился большой ночной бал в Лоуленде. Играла музыка, все танцевали в ярком свете магических шаров, смеялись, пили вино, я тоже танцевала с красивым зеленоглазым брюнетом. На мне было платье. Такое декольтированное, черное с серебряным шитьем, широкой пышной юбкой и шлейфом, а драгоценности…

— Очень интересно, детка, — кисло хмыкнул Лимбер. Его настроение враз испортилось от очередного напоминания о неизбежном. — Меньше, чем через полгода, тебе исполнится тринадцать, придет пора выйти в свет и быть представленной на первом взрослом балу на открытии осеннего сезона. Закажешь к нему такое платье и драгоценности, какое только пожелаешь.

— Конечно, папочка! — девчушка взвизгнула от избытка чувств и, пылко обняв отца, нежно чмокнула его в щеку. — Поскорей бы! Мне так хочется поскорее стать взрослой.

— Всему свой черед, малышка, — король поспешил замять разговор, который действовал ему на нервы. С одной стороны, он действительно гордился Элией и хотел, чтобы она блистала на балах, чтобы весь Лоуленд, все Миры безграничной Вселенной полнились слухами о ее необычной красоте и восхищались ею, чтобы слава о принцессе — дивной Элии, прекрасной розе Лоуленда — гремела повсюду. И в то же время Лимбера бесила до зубовного скрежета мысль о том, что его малютка будет беспечно кружить головы мужчинам, меняя их, как перчатки, и разбивая сердца, а что так будет, король, зная свою наследственность и характер дочери, был просто уверен. Лимберу не хотелось уступать кому-либо главное место в ее сердце, а мысль о том, что рано или поздно девушка должна выйти замуж и, быть может, навсегда покинуть замок, а то и сам Лоуленд, вовсе вгоняла короля в черную меланхолию. Он крепко прижал дочь к себе, словно уже боялся потерять, и сменил тему:

— А мне, дорогая, сегодня утром какая-то вконец обнаглевшая сволочь в спальню карисских ежей запустила и гардероб спалила цепным заклятьем Фара. Так что насчет пожара ты угадала. Пришлось применять большое обратное заклинание восстановления Харины. Не ходить же голым — дамам, глядишь, и понравилось бы, но протоколу не соответствует, да и прохладно еще по утрам в залах, чего доброго к трону самое дорогое примерзнет.

Исподтишка король внимательно наблюдал за реакцией дочери на это сообщение.

— Бедный папочка! — девушка обвила шею отца тонкими ручками и, преданно гладя ему в глаза, спросила дрогнувшим от волнения голосом: — Ты не пострадал?

— Я — нет. А вот Энтиор… — Лимбер криво ухмыльнулся.

— Так это он учинил?! — голосок принцессы зазвенел от возмущения, брови сошлись на переносице, на лбу появилась тоненькая вертикальная складочка — фамильная черта.

— Нет, не он, к сожалению. А то бы я ему всыпал, кулаки так и чешутся по его самодовольной надменной физиономии прогуляться. Но наш красавчик сам пострадал от ежей.

Король пустился в красочное изложение утренней истории.

— Таким образом, виноватого я еще не нашел, — закончил Лимбер и пристально посмотрел в глаза дочери. — Ведь отпечатка магической силы на заклятье не было, видно, постарался какой-то умелец из своих, воспользовавшись чистой энергией Источника.

Элия спокойно выдержала отцовский взгляд, тяжело вздохнула и сказала:

— Бедные животные! Они колючие, но такие симпатичные! А Энтиор просто чудовище!

— После сегодняшнего утра не сказал бы, что карисских ежиков горячо люблю, они вызовут во мне теплые чувства только в бульоне. Суп из них, что ли, заказать? Может, и неплохой выйдет, слышал, их в Тарисе едят. Надо у племянника Мелиора спросить, если готовят, пусть в меню внесет. А насчет Энтиора ты права, он форменное чудовище. Ничего не поделаешь, дочка, такова его сущность. Угораздило же меня тогда спутаться с вампиршей! Характерец был тот еще, чистая фурия, но красотка, словно Творец лично ваял, закачаешься… Твой братец — достойное дитя своей мамочки. Тем не менее, королевство нуждается в его божественных талантах Дознавателя, и гораздо чаще, чем мне бы того хотелось…. - упоминание о предназначении сына напомнило королю о непочатом крае собственной работы, его величество вздохнул и закончил: — Ладно, малышка, меня ждут государственные дела, а тебя — завтрак и занятия.

Король приобнял Элию на прощание, потрепал по волосам, посадил на кровать и направился к себе в большой кабинет, где уже поджидали его, словно свора алчных гончих, секретари. Мысленно их величество вынесли вердикт: "Не она!". Где-то в глубине своей мудрой души Лимбер прекрасно знал, кто виновен в его утренних неприятностях, но любовь к дочери надежно скрыла эту истину в дебрях подсознания.

* * *

В большой комнате, до потолка заваленной книгами, увешанной картами Лоуленда и ближайших крупнейших миров, а также прочей географической скукотищей, бедняжка Элия была обречена провести значительную часть прекрасного солнечного летнего утра. Из окна виднелись королевские сады, долетал аромат цветов и трав, доносилось пение птиц, кто-то смеялся, а несчастная принцесса сидела с унылым видом в кресле, следила за пляской пылинок в воздухе, покачивая изящной ножкой, и от нечего делать листала какую-то толстую книгу, кажется, "Важнейшие географические исследования" — очередной выпуск за последние пятьсот лет. Там изредка попадалось кое-что достойное мимолетного внимания принцессы. Например, портреты симпатичных путешественников и исследователей, часть из них, как указывали сноски с датами, были не только живы, но и относительно молоды. Видимо, сия наука в своем практическом разрезе привлекала не только законченных зануд и уродцев, не нашедших применения своим хилым способностям в других отраслях знаний. Взять хотя бы брата Элтона, всерьез занимавшегося не только историей, но и географией! Студентки в университете проходу не давали принцу, занимавшему должность декана.

Наконец, ровно минута в минуту к началу урока появился учитель. Стойкое отвращение к предмету Элия приобрела не без его помощи. Это был болезненно-худой мужчина неопределенно возраста, с вечно кислой, словно суп из квашеной капусты, физиономией, всегда одетый в аккуратный до отвращения костюм траурно-серого оттенка и рубашку такого же цвета. Но, несмотря на свою чистоплотность, учитель казался девушке каким-то пыльным и линялым. Даже пахло он него, как от забытых в шкафу старых тряпок — лавандой, отгоняющей моль. Девушка обреченно вздохнула и с силой захлопнула книгу.

— Для начала, ваше высочество, проверим одну из тем повторения, — уныло сообщил лорд Ллойд, едва опустившись на стул с жестким деревянным сидением и прямой спинкой. — Дайте общий обзор географии Лоуленда.

— Страны или города? — Элия, как всегда, тянула время, безуспешно играя в старую игру — "выведи учителя из себя". Впрочем, сегодня девушка придумала кое-что новенькое и надеялась, что это сработает.

— Страны, — вяло отозвался мужчина и, сцепив пальцы, прижал руки к груди. Затем он возвел очи к потолку и приготовился слушать принцессу. Лорд Ллойд прекрасно понимал, что великая и прекрасная наука география ничуть не интересует легкомысленную девушку, поэтому занятия превращались в мучение. Но ему нужны были деньги, которые король платил за обучение своих нерадивых отпрысков, и учитель их отрабатывал, как всегда добросовестно.

Неприметным движением пальцев принцесса активизировала приготовленное еще с вечера малое заклинание-помощник. Девушка терпеть не могла зубрежку и, дабы избежать ненавистного занятия, предпочитала пользоваться магией. Простенькое заклятье типа "Память Региста" не только помогало цитировать наизусть целые страницы, но еще и оставляло их в сознании мага в сжатом виде конспекта до тех пор, пока владелец не уничтожал его, очищая мозг от хлама.

Словно автомат, Элия четко, но нарочито монотонно излагала загруженные в нее сведения с первой по семидесятую страницу учебника "Краткий обзор географии Лоуленда". Девушка всерьез предполагала, что зануда-учитель не успокоится, пока не прослушает в ее исполнении все 1648 страниц сего выдающегося произведения и пару сотен книг дополнительной литературы. С этим срочно надо было что-то делать, поскольку более тратить свое драгоценное время на подобную ерунду принцесса не собиралась.

До сознания ученицы долетали лишь обрывки цитируемого текста:

— Государство Лоуленд, общей площадью около 9 миллионов квадратных километров, расположено на материке, со всех сторон омываемом Океаном Миров. Через него Лоуленд взаимодействует с другими государствами Миров…

…Столица Лоуленда — город Лоуленд. Государственный строй — абсолютная монархия. Король — Лимбер I…

…Основные виды хозяйственной деятельности жителей: торговля, сельское хозяйство (виноградарство), кузнечное дело, ювелирное дело, изготовление магических инструментов, амулетов и оружия, книгопечатание…

…Из-за большой территории государства климат разнообразен. В южных землях — жаркий сухой, в восточных — жаркий влажный, в северных — умеренный влажный, в западных — умеренный сухой…

…Местность по большей части равнинная, с небольшими возвышенностями, но на севере и близ столицы гористая. Значительные пространства заняты лесом…

…Погода устанавливается магическим способом…

…Большая часть земель принадлежит правящей семье и первым лордам королевства…

…Столица — крупнейший город страны. С трех сторон окружена лесом, именуемым Гранд. Лес имеет стратегическое значение. С севера город имеет выход к океану. Лоуленд представляет собой систему террас, спускающихся к воде. Целостность террас сохраняется магическим способом. На самой верхней из них расположен королевский замок, ниже несколько террас занимают королевские сады, далее начинается привилегированный район города, так называемый Первый Круг, где располагаются резиденции знатных лордов королевства, важнейшие общественные здания и учреждения культурного значения, как то: музеи, храмы, театры, университет и прочее, ниже, во Втором Кольце, находятся дома людей, принадлежащих к зажиточному и среднему классу, располагаются соответственно крупнейшие организации экономического характера: банки, Рынок Рабов, Большие Торговые Ряды, мастерские и прочее. Третье Кольцо считается наименее престижным местом застройки…

Спустя пятнадцать минут лорд Ллойд подавил зевок и, расцепив пальцы, сказал:

— Достаточно, ваше высочество. Эту тему вы помните отлично. Наше сегодняшнее занятие будет посвящено особенностям сельского хозяйства в южных регионах Лоуленда.

Элия захлопнула ротик на полуслове и отключила заклинание. Учитель углубился в долгий и нудный рассказ, практически в точности повторяющий содержание учебника, который он сам написал лет шестьсот назад и с тех пор периодически печатал с незначительными изменениями.

Какое-то время принцесса еще слушала его вполуха, но потом взбесилась окончательно, набралась нахальства и решила привести в исполнение свой коварный и дерзкий план. Девушка начала пристально разглядывать камзол лорда Ллойда несколько ниже пояса с самым задумчивым и одновременно крайне сосредоточенным видом, будто решала какую-то проблему, явно не имевшую касательства к теме урока.

— Чем вы заняты, ваше высочество? — зануда Ллойд, наконец, заметил, что ученица совершенно его не слушает.

— Да вот думаю, какое оно у вас, — нарочито безразлично протянула Элия, слегка прикусив губку.

— Кто? — озадаченно спросил учитель, и на его лице отразилось жалкое подобие недоумения.

— Ну, ваше копье, — взгляд принцессы многозначительно устремился вниз…

Лорд Ллойд покраснел, как вареный рак, все его мысли смешались в несвязный ком. Учитель вскочил со стула и пулей вылетел из комнаты. Проказница звонко рассмеялась и с удовлетворением подумала, что ей наконец-то удалось вывести зануду из себя. Он не задал домашнего задания, а, может быть, повезет настолько, что и вовсе откажется вести уроки. Элия давно считала, что необходимости в их продолжении нет. Нужные знания о собственном Мире и его окрестностях девушка получила, а то, чем занимаются крестьяне южных провинций, принцессе, не имевшей ни малейшего желания наследовать трон и вести государственные дела, знать вовсе не обязательно. Все, что понадобится, вполне можно будет узнать из карманного "Дорожного атласа всех Миров", подаренного ей в канун Новогодья Элтоном. Замечательная магическая книга меняла свое содержание при переходе из мира в мир, снабжая владельца практически полной информацией о его местопребывании, правда, до сих пор, к сожалению, Элии не довелось испытать подарок в "полевых условиях", пришлось ограничиться проверкой в экскурсионных поездках с эскортом братьев или кузенов по близлежащим мирам.

Пока же, не теряя времени даром, принцесса привычно сплела заклинание связи. Оно нашло "абонента" и включилось, собеседники стали видимы и слышимы друг для друга. Лорд Эдмон, высоченный красивый шатен с копной каштановых волос, лукавыми карими глазами и широкой, чуть циничной улыбкой, был застигнут вызовом принцессы на веранде родового имения. Он сидел в большом кресле с бокалом вина и книгой в руках. На лорде было простое домашнее одеяние, состоящее из широких мягких темно-зеленых брюк, короткого распахнутого золотистого халата и удобных тапочек без задников. Элия прекрасно разглядела обувь учителя, поскольку мужчина с удобством разместил длинные ноги на маленьком столике рядом с креслом.

— Прекрасное утро, лорд Эдмон. От меня сбежал учитель географии. Не могли бы вы провести урок магии немного раньше? Я хотела прогулять музыку и отправиться на прогулку в Сады, — непосредственно изложила девушка цель своего "звонка".

Лорд отложил книгу, бросив на страницу в качестве закладки лист, сорванный с обвивающего столбы веранды плюща, сверкнул улыбкой и ответил:

— Прекрасное утро, ваше высочество! Я как всегда целиком и полностью в вашем распоряжении.

— Тогда до встречи через пять минут в зале магии. Вас это устроит?

— Безусловно, моя принцесса.

Отключив заклинание связи, девушка выгнула бровь на отцовский манер, фыркнула с легким негодованием "Твоя? Ну уж нет, я только своя собственная!" и выпорхнула в коридор, где чуть не налетела на Нрэна — гениального Бога Войны и собственного старшего кузена в придачу. Мужчина избежал столкновения, мгновенно сместившись вправо быстрым текучим движением прирожденного воина.

Кузен как всегда напомнил Элии ожившую классическую статую из Лоулендского Музея Искусств, которую по недоразумению или в шутку обрядили в поношенный коричневый камзол. Строгие, абсолютно правильные черты лица, застывшего в выражении вечного покоя. Холодный отстраненный взгляд янтарно-желтых глаз, высокий лоб, узкие, не знающие улыбки губы, прямой нос, светлые волосы, спадающие до плеч, тоже прямые и решительные, как его характер.

— Прекрасное утро, Нрэн! — радостно защебетала девушка, приближаясь к родственнику с явным намерением чмокнуть его в щеку, если удастся допрыгнуть. — Давно не виделись, дорогой кузен! Я уже успела соскучиться. А ты? Ты только что вернулся? Успешен ли был поход?

— Да, — отшатнувшись, буркнул кузен, отвечая на все вопросы разом. Его янтарные глаза нервно блеснули. Мужчине показалось, что от Элии к нему метнулся обжигающе горячий заряд Силы, пронзивший не только тело, но и душу. В один миг привычно бесстрастное, холодно-логичное восприятие мира изменилось безвозвратно.

Под недоуменным взглядом принцессы кузен вдруг сорвался с места и помчался по коридору так быстро, словно за ним гналась стая взбесившихся мантикор или орава кредиторов. Впрочем, вряд ли воин стал бегать от тех и других, просто вытащил бы из ножен свой гигантский двуручный меч, и спустя пару секунд любая проблема, вздумавшая по глупости встать у него на пути, перестала бы существовать. Хотя, зачем пачкать меч? С такой мелочью Нрэн справился бы и голыми руками.

Догонять кузена Элия не кинулась, но обиженно надула хорошенькие губки и пожала плечами: "Что это с ним? Совсем ополоумел. Раньше, по крайней мере, здоровался. Неужели я настолько подурнела? Силы, вы это видите?! Не был дома почти год, а, встретившись с единственной и весьма, кстати, очаровательной кузиной, удостоил ее лишь одним словом. Он всегда был невежей и нелюдимом, но чтобы до такой степени? Жаль, что я не успела взглянуть на его эмоциональный фон, может, смогла бы хоть что-нибудь уловить. Но я ему еще отомщу! Нет, на себя бы посмотрел, пугало огородное, столько Миров покорил, а на новый костюм, видать, все денег не хватает!"

Когда негодующая принцесса приблизилась к апартаментам Нрэна, находящимся на том же этаже, что и зал магии, двери были уже плотно закрыты. Из-за них отдаленно слышались лишь тяжелые шаги лорда, приглушенные знаменитыми мягкими ковриками из восточных земель далекого пустынного королевства Эндор. Это были совершенно очаровательные, длинные как дорожки, но мягкие, золотистых тонов коврики с абстрактным узором цвета темной охры. Девушка давно положила на них глаз, но не знала, с какой стороны подкатить к прижимистому, не смотря на громадное состояние, Нрэну, чтобы выпросить приглянувшиеся коврики. Они замечательно подошли бы к ванной комнате юной богини. Принцесса блаженно улыбнулась, представив, как ее маленькая ножка ступит на мягчайшее золотистое чудо. Но мало того, что эти шедевры ткацкого мастерства эндорцев стоили как целый гарем хорошеньких рабынь, щедрый папа не скупясь оплачивал прихоти дочери, так Элии еще ни в одной лавке не попались коврики такой дивной расцветки, о которых она мечтала. Греза томилась за запертой дверью апартаментов вредины Нрэна.

И вот в голове у девушки созрел план, для которого ей перво-наперво следовало заручиться поддержкой лорда Эдмона. Она мстительно улыбнулась и решительным шагом направилась в зал магии.

* * *

А в это время лорд Нрэн продолжал нервно мерить шагами периметр своих апартаментов.

"Демоны Межуровнья меня побери, я отсутствовал всего лишь год, а, вернувшись, обнаружил вместо девчонки-кузины, вечно путающейся под ногами в самый неподходящий момент, прелестную девушку! О Силы! Это было как удар молнии. Я никогда не видел никого прекраснее ее".

Нрэн с трудом попытался подавить очень нехорошие мысли, которые были совершенно недопустимы с точки зрения его пуританской морали, подхваченной неизвестно в каком монастыре и совершенно чуждой развеселому вольному Лоуленду. Недопустимы вдвойне и втройне, ибо относились мало того, что к собственной, так, вдобавок, кажется, еще и несовершеннолетней кузине, почти девочке, как до сих пор продолжал считать вопреки всем вопившим инстинктам его сохранявший остатки рационализма разум.

"Впрочем, если я не ошибаюсь, скоро ее уже будет пора выдавать замуж. Тринадцать лет — самое подходящее время. Лимбер наверняка подыскал для дочери выгодную партию", — от этой мысли лорду стало совсем плохо, накатила волна слепой, безрассудной ревности и неистовое желание схватиться за меч и убить любого, кто посмотрит на Элию с желанием во взоре. Неподобающие мысли, легко подчинив плоть, с новыми силами пошли на штурм сознания.

"Это какое-то наваждение, поглоти меня Мэсслендская бездна! Я извращенец! Что же делать? — и тут лорда осенило: — Надо поскорей отправиться в поход! Подальше отсюда, от нее, от себя. Это должно помочь. Все пройдет, если я не буду ее видеть. Завтра же отдам приказ о начале новой кампании".

Запутавшись в собственных чувствах, Нрэн сам не заметил, как раздавил сильными длинными пальцами хрустальный бокал. Воин озадаченно посмотрел на осколки редкого джарентийского хрусталя, стряхнул их с руки и мимоходом убрал беспорядок простеньким заклинанием. После чего с видом человека, только что узнавшего о неизлечимой смертельной болезни, отправился в ванную, смывать пыль воинских странствий и боль сердца, которое неожиданно напомнило о своем существовании впервые за многие века.

Глава 2. Ковёрное бегство

Элия вошла в зал магии — огромное светлое помещение, в котором, на первый взгляд, царил полный бардак: магические книги, амулеты, инструменты и ингредиенты, столы, стулья, кресла, шкафы, свечи и прочие нужные предметы были перемешаны совершенно невообразимым образом. Казалось, что проектировал обстановку какой-то вконец свихнувшийся дизайнер. Но на деле этот беспорядок был создан искусственно и поддерживался долгие двадцать семь столетий. Обстановка максимально способствовала развитию магического потенциала. Она успокаивала, заставляла сосредоточиться, помогала сконцентрировать силу. Когда-то с сильнейшего похмелья — закономерного последствия длительных поминок души, безвременно перешедшего в следующую инкарнацию короля Мэссленда — это наварганил отец Лимбера, да протрезвев окончательно так и оставил: уж больно по душе пришлась ему обстановочка. Большой оригинал дедушка Леоранд вообще славился неожиданными идеями и вспыльчивым нравом. По Лоуленду ходило немало слухов о его сумасшествии и немыслимых сумасбродствах. Когда Леоранд исчез окончательно около семнадцати столетий назад, оставив королевство сыну, никто, кроме самого бедолаги Лимбера, вовсе не обрадовавшегося свалившейся на голову власти и куче обязанностей, убиваться не стал. Что именно произошло с дедушкой, Элия не знала, по этому поводу ходило несколько версий: то ли он сгинул в темной бездне Межуровнья, то ли окончательно рехнулся и до сих пор бродит по мирам, а может, где-нибудь на постоялом дворе в дальнем измерении ему перерезала горло жадная до денег шлюха. Все версии казались принцессе одинаково вероятными, но, поскольку дедушку Элия знала только понаслышке, то и не переживала особенно по поводу его отсутствия. Гораздо больше, чем прошлое, ее волновало настоящее, а именно — урок магии.

Сгорающий от любопытства учитель был уже на месте — в одном из угловых кресел в окружении двух шкафов со всякой всячиной, одного диванчика с кучей разноцветных подушечек и абсолютно пустого маленького столика на резных ножках. Эдмон сменил домашнее одеяние на изящный камзол кофейного цвета и светло-лимонную рубашку, расшитую золотой нитью. На груди мужчины красовалось массивное украшение — золотая цепь с редким янтарным алмазом. Конечно, родовое имение лорда Эдмона находилось в нескольких десятках километров от Лоуленда, но попасть на урок вовремя для него не составило труда. Личное заклинание телепортации высокого допуска, наложенное на ту самую цепь с алмазом, доставило его прямо к воротам королевского замка. Самостоятельно внутрь могли телепортироваться лишь члены правящей семьи или их избранные друзья и возлюбленные, получившие допуск, заверенный королем. Такая мера безопасности была когда-то отнюдь не лишней, теперь же избавляла обитателей замка от ненужных проблем с незваными, нежеланными или надоевшими гостями. А, учитывая крайнюю любвеобильность членов королевской семьи, проблем было много.

— Еще раз прекрасное утро, лорд Эдмон. Вы еще здесь? А я уже начала опасаться, что тоже сбежите, — поприветствовала Элия педагога.

— Прекрасное утро, ваше высочество. Умоляю, откройте мне секрет, почему я должен сбежать? — поинтересовался любопытный маг, вставая и отвешивая легкий поклон очаровательной ученице.

— Ну как же, — принцесса вспорхнула на диванчик, сбросив туфельки на пол, — сегодня это в моде. От меня уже сбежал учитель географии — раз, кузен Нрэн — два. Может, враги государства наложили на меня проклятие, и я превратилась во что-нибудь страшненькое, сама того не заметив?

— О нет, ваше высочество, вы как всегда прелестны! Если от вас сбежали мужчины, то причина может быть только одна. Они не вынесли ослепительного сияния вашей красоты, — элегантно возразил мужчина, невольно угадав причину побега Нрэна.

— Да? — Элия сделала вид, что серьезно задумалась. — Это успокаивает, значит, мне нужно либо уменьшить силу своего обаяния, дабы оно не пугало, либо увеличить, чтобы люди пугались настолько, чтобы не в силах были удрать.

— Второе будет гораздо проще, ваше высочество, — с задумчивой меланхолией подсказал очарованный учитель, любуясь изящной формой стоп и лодыжек принцессы, высовывающихся из-под краешка длинного подола светлого утреннего платья.

— А теперь давайте заниматься, — вежливо прервала Элия речь лорда Эдмона, угрожавшую обернуться небольшим ливнем комплиментов. Их принцесса любила, но сейчас девушку интересовали вещи поважнее.

— Конечно, ваше высочество, — ответил сгорающий от неудовлетворенного любопытства и желания посплетничать маг. При всей пылкости натуры и тяге к женскому полу, Эдмон являлся очень талантливым и усердным учителем. — Что вас интересует сегодня?

Девушка была чрезвычайно одаренной ученицей, обладающей огромным потенциалом Силы и гибким умом, способным всесторонне применять талант, поэтому после детального изучения основных законов и правил, необходимых как воздух каждому имеющему дело с волшебством, и ускоренного курса по начальным разделам магии учитель предоставил Элии почетное право выбирать темы для шлифовки способностей самостоятельно.

Принцесса на секунду "задумалась", и ответила:

— Пожалуй, оживление вещей.

— Прекрасный выбор, — лорд Эдмон собрался с мыслями и начал читать небольшую лекцию:

— Итак, оживление вещей. Оживить вещь — значит, придать ей определенную индивидуальность, интеллект и способности, которыми она ранее не обладала. От оживления вещи следует отличать вселение в вещь души или сущности, то есть сознания разумного существа, ранее принадлежавшего кому-нибудь. Но это мы с вами уже проходили, ваше высочество. Как и всякая другая магия, требует затрат энергии, то есть Силы. Оживление вещи может осуществляться различными путями, как богами и магами, так и другими существами или сущностями. Оживлять вещи, используя присущую им особенную энергию, наделяя частью этой энергии предмет, могут так же Силы (чаще Двунадесяти и Одной, Источников Узлов Мироздания, реже Равновесия и Абсолюта, случаев оживления вещей Силами Высшего Абсолюта и далее по иерархии не зарегистрировано), для своих целей или по просьбе инициированных. Действия Источника Лоуленда, что есть по сути квинтэссенции Силы нашего Мира Узла, в этом случае аналогичны. Существа типа богов, к каковым относимся мы с вами, оживлять вещи могут различными методами. Первое и самое примитивное с помощью Закона Желания. Дайте его формулировку, выше высочество.

— Всякий субъект, обладающий определенны коэффициентом силы и даром к Творению, может добиваться исполнения своего желания при помощи ключевого слова: "хочу" ("желаю"). Желание осуществляется при выполнении следующих условий:

а) точная формулировка;

б) если желание индивидуума не противоречит желанию другого индивидуума с большим коэффициентном Силы;

в) не противоречил желанию Сил;

г) не нарушает законов Великого Равновесия, — торжественно отбарабанила Элия правило, запечатленное в ее сознании заглавными буквами.

— Хорошо, — довольно улыбнулся маг. — Теперь второй способ оживления: с помощью специальных амулетов, предназначенных для этого, и магических слов, активизирующих их. Такими амулетами в частности являются: шар Рейдера, звезда Хейстона, четки Гарвиса. Если вам это интересно, с подобными амулетами мы ознакомимся позднее.

Наконец, третий и самый распространенный способ: при помощи заклинаний разного порядка и уровня сложности. Кстати, ваше высочество, ранее для активизации части подобных заклинаний не только в отдаленных диких мирах, но и близ Лоуленда, еще каких-то пять тысяч лет назад, я это прекрасно помню, использовалась кровь рабов. Например, для изготовления вещи-убийцы. Теперь это считается излишеством и вульгарностью, к которой прибегают лишь малоопытные маги, дабы пустить пыль в глаза. Кровь обладает великой силой, но в данном случае ее энергия, наполненная ужасом смерти, может стать излишней и исказить заклятье.

Существует семь ступеней заклинания оживления. Остановимся подробнее на третьей из них — внедрение в вещь первичных инстинктов и способности к движению (первые две степени исключают двигательную активность).

И лорд Эдмон, не упуская ни малейших деталей, углубился в специфические подробности, касающиеся практики оживления, возможных отклонений, путей их исправления и обращения заклинания.

Через полтора часа Элия удовлетворенно вздохнула.

— Спасибо! Вы — замечательный учитель, лорд Эдмон! Так хорошо все объясняете, — девушка мило улыбнулась. Принцесса усвоила еще в детском возрасте, что для продуктивной работы мужчины нуждаются в небольшом поощрении — комплиментах — и любят их не меньше женщин, хотя и стараются это скрыть. Часто пары ласковых слов бывает достаточно, чтобы заставить их сделать то, что нужно тебе.

Лорд Эдмон постарался скрыть довольную улыбку и мягко ответил:

— Для вас — все, что угодно, принцесса.

— Благодарю.

Элия еще раз мило улыбнулась. Ей льстил такой энтузиазм. Несмотря на свой незначительный титул, Эдмон пользовался в Лоуленде заслуженным уважением, ибо имел репутацию одного из лучших и опытнейших магов королевства, кроме того, он был достаточно симпатичным мужчиной. Серьезных авансов, поощрявших легкие ухаживания Эдмона, принцесса делать не намеревалась, но против сиюминутного флирта не возражала. Тем более что на качестве преподавания это не сказывалось, комплименты комплиментами, но учителем Эдмон был опытным, требовательно-строгим и очень въедливым. Конфликтных ситуаций между педагогом и ученицей не возникало только потому, что хотели они одного и того же, чтобы Элия как можно лучше освоила магические искусства.

— Теперь, ваше высочество, перейдем к практической части занятия. Пожалуйста, поработайте с этим предметом, — учитель указал на маленький круглый столик для магических принадлежностей, стоящий в углу. — Для начала примените оживляющую магию третьей степени, ваше высочество. Если все пройдет удачно, на втором этапе дорастим заклинание до седьмой степени.

Элия сосредоточилась и словами и жестами начала плести заклинание, которое должно было вложить в неодушевленный предмет примитивные инстинкты типа самосохранения и придать ему способность двигаться и выполнять простейшие приказы хозяина. Творя заклинание, девушка на секунду представила себе, как столик, словно домашний котенок, доверчиво трется ей об ноги, и едва не рассмеялась, но смогла сосредоточиться и продолжить работу. Учитель не вмешивался, предоставив Элии возможность закончить чары самостоятельно.

Обычно любые магические действия — составление, изобретение и плетение заклинаний в любой из сфер, изготовление амулетов, вызов различных сущностей давались Элии легко. Она словно не училась, а жила магией и питалась ею. Самое трудное для мага дело — сочинение новых заклятий — было скорее занимательной игрой, чем упорным трудом. Часто принцессе казалось, что она не учит новое, а вспоминает лишь слегка подзабытое. Возможно, как предполагал учитель, сказывалась подсознательная память инкарнаций, проявляющаяся у богов куда сильнее, чем у других существ. Кроме того, Элия просто любила магию за предоставляемую возможность творить нечто новое, используя собственную Силу и Законы этого Великого Искусства.

Вот и сейчас работа была ей в радость. Наконец, завершающий жест был сделан, истаял в воцарившейся тишине отголосок последнего слова, столик окутало серебристо-голубое магическое сияние, отсвет личной силы юной богини. Элия полюбовалась дымкой и в очередной раз решила, что цвет ее магии, куда красивей, чем, к примеру, у лорда Эдмона. Сила учителя имела буроватый оттенок с проблеском малахита, а вот отсвет божественной силы брата Рика — искрящейся алым и ярко-зеленым — девушке нравился.

Серебристо-голубой туман, видимый только богам и магам, быстро развеялся. Столик дрогнул, зашевелился. Робко перебирая резными ножками, он сделал шаг, другой и несмело направился к девушке. А затем вдруг принялся преданно тереться об ее ноги.

Элия удовлетворенно улыбнулась: "Сработало!"

— Ваше величество, это магия не третьего порядка, а седьмого, — озадаченно сообщил учитель, оглядывая оживленный предмет магическим зрением.

— Но я использовала слова и жесты третьего порядка!

— Да, — подтвердил Эдмон, пристально следивший за работой ученицы, — но, по всей видимости, дополнительным стимулом для перехода заклинания на более высокий уровень послужило ваше неосознанное желание, ставшее адекватной заменой недостающим магическим компонентам. Даже не высказанное вслух, желание бога иногда может сбыться, мы об этом говорили, изучая следствия Закона Желания.

— Разве это плохо? — удивилась Элия.

— Разумеется, в данном случае нет. Но впредь, при составлении заклинаний с варьируемой степенью интенсивности вам, возможно, придется пользоваться блокировкой эмоций, если вы хотите достичь строго определенного результата. На сегодня занятие можно закончить, наращивать заклинание уже нет необходимости. Вы отлично поработали. На следующий урок, если вашему величеству будет угодно, мы можем остановиться на составлении чар для оживления вещи-убийцы более подробно.

— Моему высочеству угодно, спасибо, лорд Эдмон. До завтра! — зачем ей может понадобиться вещь-убийца, Элия пока не знала, но не сомневалась, что такая информация когда-нибудь пригодится. Жаль только, что испытания сразу провести будет не на ком, кровными врагами принцесса по юности лет обзавестись не успела, а переводить на эти цели жизни рабов посчитала вульгарным.

Девушка послала учителю воздушный поцелуй и выпорхнула за дверь, свистнув столику, который поспешно засеменил следом за ней, подобно преданному песику.

Элия удовлетворенно подумала, что теперь-то она отыграется на Нрэне. Чары, которые были составлены и применены однажды, при последующем воспроизведении не вызывали особенных трудностей. Например, если первое заклинание оживления юная колдунья плела целых семь минут, тщательно следя за дикцией, паузами и интонированием слов в предложениях, то теперь ей нужно было бы просто воспроизвести в памяти слова заклинания, повторив руками первый и последний жесты. Чем опытнее был чародей, тем меньше времени занимало колдовство. Великие тратили на произнесение сложнейших заклятий всего несколько секунд, а сочиняли их за минуты. Именно поэтому в магии так важны были не только знание, дисциплина памяти и мышления, но и долгая практика. При столкновении магов с равной Силой и Талантом все решал опыт. Отлично понимая это, юная принцесса старалась практиковаться как можно чаще, в тщетной надежде нагнать старших братьев и кузенов, освоивших магию гораздо раньше сестры.

Лорд Эдмон проводил свою ученицу долгим взглядом и нежно подумал: "Ты будешь величайшей колдуньей Миров, моя принцесса, самая лучшая, самая талантливая ученица! Интересно, в чем проявится твой великий талант, основной дар и божественная суть? Мне кажется, я уже догадываюсь…" На циничном лице Эдмона появилась мечтательная романтичная улыбка. Будь у мужчины сейчас под рукой зеркало, он бы весьма удивился, заметив столь чуждую его натуре мимическую гримасу.

* * *

В эти мгновения вопрос о "божественной сути" Элии для Источника Лоуленда был уже решен.

Источник, походящий с виду на большой пульсирующий в странном ритме столб энергии, находящийся в прекрасном гроте, скрытом в глубине великих Садов Лоуленда, размышлял о том, что дочь Лимбера впервые проявила сегодня свою истинную сущность — великую способность внушать любовь. Редкий, удивительный дар! Хотя, к сожалению, ее первой жертвой стал другой, не менее важный субъект, лучший из воителей, когда-либо бывших в распоряжении Сил. Но, может, и к лучшему, что эти двое оказались связаны между собой дополнительными нитями, помимо уз родства. А небольшие элементы неожиданности всегда привлекали Источник, это расцвечивало новыми красками узор жизни.

"Женщина, способная внушать любовь, будет очень полезна. С помощью ее Силы можно будет управлять мужчинами, а, следовательно, и всеми Мирами", — Источник засветился от удовольствия, представляя, сколько Вселенных попадет под его юрисдикцию, сколько более мелких константно расположенных Источников Сил окажется в его подчинении. По хрустальным (сегодня они были такими) стенам Грота заметались радужные искры, танцуя причудливый танец — Источник был доволен.

Потом он не отказал себе в маленькой вольности и, переключившись с привычного уровня мышления Сил на максимально приближенный к людскому, подумал о своем главном конкуренте — Источнике Мэссленда: "Мэсслендская лужа просто лопнет от зависти, когда проведает о появление Силы Любви у моей богини. Как знаменательно, что подобное чудо, появляющееся раз в несколько тысячелетий, досталось мне! И ведь ни к чему не сможет придраться, тухлое болото! Даже в Суд Сил не подашь — все законно, семья Хранителя Источника официально обязана оказывать помощь Источнику в решении проблем! Нет, все-таки молодчина Лимбер, какую дочку сделал! Да и остальные отпрыски этого семейства тоже замечательны, каждый на свой лад! Только больше, пожалуй, пока никого не нужно, справиться бы с этими. Замечательные-то они замечательные, но абсолютно неуправляемые. Проверю-ка еще раз заклинания короля, предохраняющие от нежелательного зачатия, вечно они с этого Бога Плодородия сыплются. Ох и угораздило Бога Политики такую смежную суть заиметь!".

* * *

А "чудо, появляющееся раз в несколько тысячелетий", не подозревая о собственной уникальности, замышляло очередную проказу, дабы отплатить Нрэну за невнимание и завладеть замечательными ковриками. Какой из мотивов был ведущим, затруднилась бы ответить и сама Элия.

Привычно накинув на себя заклинание невидимости, которым она пользовалась довольно часто, чему было виной неуемное любопытство и большое количество родственников, проказница тихонько подобралась к покоям брата, и, приложив ухо к двери, прислушалась. Не уловив звука шагов, девушка аккуратно запустила через замочную скважину тоненький мысленный щуп, чтобы определить, где находится Нрэн. Он сидел в гостиной.

Тихонько хихикнув, принцесса отправила за дверь заклинание оживления четвертой степени с вплетенными в структуру незначительными дополнениями собственного изобретения. Заклинание Элии накрыло все предметы, лежащие на полу в гостиной. Потом девушка перенеслась на несколько метров дальше по коридору и, затаившись на мягком круглом диванчике в нише, стала ждать.

Ничего не подозревающий о коварных замыслах сестры Нрэн, отослав всех своих и без того незаметных и практически бессловесных, во всяком случае, братья Высокого Лорда ни слышали от них ни единого словечка, слуг, решил попытаться немного прийти в себя после эмоционального потрясения, вызванного встречей с кузиной. Оставив в резерве последнее сильнодействующее средство: горький зеленый чай, заунывную музыку и кальян на ковре в комнате отдыха, воин решил пока ограничится новой книгой по стратегии, присланной ему на рецензию коллегой из Лайтоверы, и парой бутылок хорошего сухого вина с любимыми тминными галетами. Но вино почему-то сладило, галеты ужасно крошились, а книга казалась абсолютно бездарной.

Вдруг лорд боковым зрением уловил какое-то движение, одновременно услыхав подозрительный шорох и скрежет. В сотую долю секунды воин оказался на ногах, сжимая в руке схваченный со стола верный меч, который никогда не оставлял далеко от себя. На Нрэна, вырвавшись из-под ига стоявшей на нем мебели, ползком надвигался большой изуарский ковер и пять малых эндорских ковриков. То же самое не спеша проделывали и сапоги, сброшенные с натруженных в походах ног, в специально отведенный для этого угол. Впрочем, если говорить об остальной одежде, то на лорде сейчас не было ничего. Нрэн предпочитал отдыхать обнаженным или в широком халате, чтобы могло максимально расслабиться все тело.

Думая не о собственном виде, а лишь о том, какое стратегическое положение наиболее благоприятно для борьбы с потенциальным противником, Нрэн тут же забраковал огромную комнату, как слишком большое замкнутое пространство, где потенциальные враги, уязвимые точки которых неизвестны, будут наползать со всех сторон, а прихожую отмел по причине узости, мешающей размаху меча. Словом, бог выскочил в замковый коридор. Дверной проем показался ему самой удобной позицией. Вещи неумолимо последовали за ним.

Зрелище было то еще! Оно заставило принцессу буквально скорчиться от хохота на диванчике. Но, учитывая наличие в руках брата здоровенного острого меча, девушка решила не рисковать милыми ковриками и поспешно активизировала вторую часть сложного заклинания, которое отправило ожившие вещи в укромное место в одном из Тихих миров. Тихими назывались совершенно безжизненные, необитаемые вселенные с подходящими условиями (стационарной погодой), в которых можно было припрятать кое-какое барахлишко, не боясь быть обворованным.

А в это время в конце коридора, словно пламя костра, сверкнула копна рыжих волос. Из-за поворота поспешно вырулил принц Рикардо и оторопело замер на месте с раскрытым ртом. Рика привело сюда уникальное чутье Бога Сплетен, подсказывавшее, что где-то в замке сейчас происходит что-то безумно интересное. Не желая упустить новость, рыжий принц даже бросил любовницу и понесся сломя голову по коридорам. Он ожидал увидеть что-нибудь интересное, но не до такой степени! Предчувствие не обмануло бога!

Посередине коридора, с самым дурацким видом зыркая по сторонам, застыл совершенно голый Нрэн со своим великим мечарой в руке. Его глаза в этот момент очень походили на две большие желтые плошки. Светлые волосы стояли дыбом.

Наконец Рик вышел из ступора и, слегка заикаясь от удивления, спросил:

— Т-т-ы чё?

— Гуляю, — зло рявкнул Нрэн. Стремительно развернувшись, он скрылся в своих покоях. С грохотом захлопнулась дверь, и лязгнул тяжеленный засов, отсекая все попытки изнывающего от любопытства Рика проникнуть внутрь, дабы выяснить причины, побудившие брата прогуливаться нагишом по коридору с мечом в руках.

"Ну вот! На самом интересном месте!" — потирая острый любопытный нос, разочарованно подумал сплетник, скорбно уставившись на крепкие доски, отделяющие его от разгадки интригующей тайны. Понимая, что и без того нелюдимый кузен сейчас как никогда мало склонен к общению, Рик печально вздохнул, скорчив печальную физиономию. Потом принц встряхнулся и, махнув рукой, отправился на поиски своего закадычного приятеля, а по совместительству еще и брата Джея — делиться доставшейся на его долю информацией и строить версии. Бог Сплетен, Торговли и Магии Рик прекрасно уживался с богом Шулеров и Воров Джеем. Остроносые, пронырливые, вспыльчивые братья составляли уникальный тандем, участвуя на пару в самых разнообразных выходках. Их таланты прекрасно дополняли друг друга.

Поняв, что на сегодня концерт окончен, Элия телепортировалась в свои покои и, плюхнувшись на диван, снова захихикала:

— Ну и физиономия была у Нрэна! А сам он ничего сложен, даром, что жердь высоченная… Бедный Рик теперь сдохнет от досады. Ему достался только самый хвост такой сплетни. Быть может, когда-нибудь по доброте душевной я расскажу ему, как было дело, не задаром, конечно. Зато коврики наконец-то мои!

Принцесса замурлыкала от удовольствия и телепортировалась в Тихий мир к своим коврикам, которые тут же начали нежно ластится к ногам новой хозяйки. Та погладила желанное приобретение и подумала: "Ну, сапожки мне великоваты, да и потрепаны малость. Изуарских ковров я никогда особенно не любила — эндорские лучше. Так что, буду хорошей девочкой и верну их хозяину".

Элия призвала силу Источника, дабы не оставлять магических "отпечатков пальцев" своей энергии в сотворенной магии, и, сняв с вещей заклинание оживления, сплела заклинание обратной телепортации, отправившее невостребованные вещи к кузену. А пять мягких эндорских ковриков послала на постоянное место жительства в свою роскошную ванную комнату, предварительно наложив на них чары, препятствующие поиску пропажи.

Обожаемая принцессой мраморная ванная комната цвета персика напоминала скорее средних размеров бассейн с чудесным заклинанием, делающим по заказу воду с различными ароматами и добавками. Эндорские коврики, заменившие шафрановый изуарский ковер, отлично вписались в интерьер, сочетаясь с цветовым решением ванной, и гармонируя с мягчайшими жизнерадостно-охристыми полотенцами. Полюбовавшись на эту красоту, юная эстетка осталась довольна. То, что коврики удалось заполучить путем банального воровства, нисколько не растревожило совесть девушки.

* * *

"Черт побери, кто мне устроил сегодня такую пакость! — уже одетый в свой вечно-коричневый камзол, вернее, один из коричневой череды, мрачный как пара десятков грозовых туч, Нрэн методично мерил шагами свои бесчисленное множество раз измеренные апартаменты, — найду и убью!"

Мужчина в сердцах стукнул кулаком по дубовому трофейному столику из мира Тинсеро. Столик жалобно скрипнул, треснул и не замедлил развалиться. Лорд рассвирепел еще больше.

Сжимая зубы, чтобы не рычать от злости, Нрэн напряг все свои небольшие магические способности, никак не желавшие уживаться с его гениальным воинскими талантами, и принялся искать следы заклинаний, использованных шутником. Через пару минут, ярясь от бешенства, мужчина пришел к неутешительному выводу: все заклинания были сплетены через Силу Источника и следов личной силы "врага" на них нет.

"Мерзавец не оставил "отпечатков". Чистая работа профессионала. Можно подозревать любого… брата! А какой же еще безумец осмелится подшутить над Богом Войны таким образом у кого еще может достать на это силы!?"

Подавив желание крушить все, что попадется под руку, лорд заставил себя сесть в кресло. Мысли упорно возвращались к тому, как по-дурацки он попался сегодня на чей-то идиотский розыгрыш. А раз это видел Рик, значит, видели все!

"Чертов вездесущий сплетник! Проклятый болтун Рик, скорее всего, уже носится вместе с Джеем по замку, сообщая всем и каждому потрясающую новость о том, как голый Нрэн "гуляет" с мечом по коридору. Наверняка расскажет и Элии!" — в отчаянии подумал лорд. В его мыслях уже раздавалось дружное ржание братьев над вконец рехнувшимся идиотом с мечом, к которому охотно присоединялся серебристый смех юной кузины. И если на первое лорду было почти наплевать, то второе неожиданно причиняло сильную боль. Быть посмешищем для нее… Бог понял, что не может не думать об Элии. Перед его мысленным взором то и дело возникал образ кузины, причем, раз от раза одеяния дивного явления становились все более короткими, легкими и прозрачными.

Сообразив, что его дела плохи, воитель лихорадочно метнулся в личную оружейную и схватил мешок с еще не разобранными вещами:

— Немедленно в поход! От нее, от себя…

Мысли вновь вернулись на уже ставший привычным за это утро круг. Но им не суждено было долго там оставаться. Неожиданно откуда-то сверху, пребольно стукнув по белобрысой макушке, один за другим на Нрэна свалились верные сапоги, которые получасом раньше эмигрировали в неизвестном направлении при загадочных обстоятельствах. Не успел мужчина очухаться, как его накрыло сверзившимся с потолка изуарским ковром.

— ………………….. - принялся отчаянно ругаться Нрэн, выбираясь из-под толстого ковра. Кстати сказать, многие из употребленных богом выражений не далее как утром уже звучали в замке из уст его величества.

Блистательно завершив очередную проделку, Элия вернулась в свои покои и позвонила в колокольчик, вызывая ее любимый подарок от папы на двенадцатилетие — трех десятилетних рабов — мальчишек пажей. К сожалению, до совершеннолетия даже принцесса не имела права самостоятельно покупать невольников. Это не слишком угнетало девушку, ведь в замке, где основной порядок поддерживала магия, слуг держали по большей части для мелких поручений или забавы.

Когда ребята явились, девушка бросила им с царственной небрежностью:

— Я желаю отобедать в саду. Накройте в малой белой беседке на Зеленой Террасе. Что сегодня в меню?

Один из мальчиков подал ей список на трех листах. Девушка задумчиво проглядела его, ткнула изящным пальчиком в названия нескольких блюд, тут же зажегшихся голубым светом, и отправилась переодеваться к обеду.

Вместо бывшего на ней относительно скромного светло-серого, едва тронутого серебряной нитью по вороту и рукавам утреннего платья, Элия одела шелковое, декольтированное нежно-голубое, ниточку ожерелья с оправленными в серебро сапфирами, тонкий витой браслетик той же работы Луана Ройо — одного из лучших лоуленских ювелиров, — и улыбнулась своему отражению в зеркале: "Учителя музыки это убьет наповал!"

Донельзя довольная собой (иначе по молодости лет бывало редко), принцесса отправилась в Сады, воспользовавшись магическим "лифтом", дабы не утруждать себя путешествием по лестницам с четвертого этажа. Все равно занятия с учителем воинских искусств шесть раз в десятидневку помогут поддержать форму.

Выйдя из замка, Элия миновала двор и выскользнула через боковую калитку в Сады. Юная богиня двинулась по дорожке, посыпанной мягким серебристым песком. Девушка с наслаждением вдыхала наполненный ароматом цветов, зелени и фруктов воздух. Мелодично чирикая, пестрые птицы перелетали с ветки на ветку. Мимо принцессы деловито прошмыгнули две пушистые рыжие белки. Знаменитые Лоулендские Сады Всех Миров размерами напоминали скорее огромный лес, полный самых экзотичных растений и животных, а границы его, даже по мнению простых лоулендцев, определялись не столько оградой, сколько магическими заклинаниями, искажающими расстояния, и присутствием Источника — живого сердца Мира Узла. Это было суверенное государство природы в Лоуленде, живущее своей собственной жизнью и принимающее уход садовников и визиты гостей только из милости, позволяющее им любоваться собой, но не спешившее раскрывать древние тайны. Здесь гостеприимства удостаивались только избранные, самыми привилегированными из которых были члены королевской семьи. Ходили страшные истории о тех глупцах, кто без разрешения или случайно забрел в глубинные ярусы Садов, да так и сгинул в них без следа навеки. Но девушка в любом уголке Садов чувствовала себя уютно и спокойно. Элия проводила взглядом громко пыхтящего белого ежика, сосредоточенно тащившего зеленый гриб, и звонко рассмеялась, вспомнив утреннее происшествие.

Тропинка кончилась, и принцесса вошла в изящную, словно игрушка из кости, белоснежную резную беседку, где уже был накрыт для нее обед, отослала пажей, почтительно ожидающих ее приказаний, и устроилась на мягком диванчике, решив насладится трапезой в одиночестве. Для начала Элия окинула взглядом стол, размышляя, что из двух десятков поданных блюд ей изволить откушать, а что скормить избалованным частыми подачками зверюшкам, уже дежурившим поблизости с надеждой в преданных глазах: "А вдруг что обломится?". Раскрошив и кинув птичкам пару хрустящих пирожков с ягодным ассорти, богиня принялась за суп-крем из белой фасоли с мидиями.

* * *

С утра его юной светлости герцогу Лиенскому-младшему, представителю одного из самых древнейших и влиятельнейших родов Лоуленда, как обычно, на месте не сиделось. Успешно сбежав от очередного экземпляра бесконечной когорты гувернеров (мало кому удавалось выдержать единственного отпрыска славного фамильного древа дольше нескольких дней, и лишь один герой продержался целых три месяца), парнишка на пару секунд задумался над тем, что бы ему учинить сегодня, пока семья находится в городе, а не в Летнем Замке. Решение было принято мгновенно, и паренек понесся сломя голову в Королевские Сады, или Сады Всех Миров, как их еще называли. Там ему еще бывать не доводилось! Но место это имело три неоспоримых преимущества перед всеми остальными (улицами, базаром, портом и прочими): во-первых, ходить во внутренние ярусы Садов категорически запрещалось (правилами поведения, отцом, матерью, гувернерами и прочими людьми, только и занимающимися выдумыванием всевозможных запретов для детей); во-вторых, залезть туда было очень трудно (предварительную разведку парнишка уже провел пару дней назад); а в-третьих, существовала постоянная угроза быть пойманным кем-либо из стражи, слуг, садовников или даже членов королевской семьи. То есть, местечко было что надо!

Сады, являющиеся собственностью королевской семьи (даже знать допускалась во внутренние их ярусы только по особому пожеланию или разрешению кого-либо из особ царственной крови), были огорожены высокой, частой металлической решеткой с острыми пиками наверху и сильным магическим барьером.

Худой гибкий паренек ловко, словно белка, забрался на здоровенную ветку растущего у барьера старого раскидистого дуба, быстро прополз по ней почти до самого кончика, встал, балансируя, и, изо всех сил оттолкнувшись от опоры, спрыгнул в сад. Ему как всегда повезло — барьер был взят, ни острые пики, ни заклинания-щиты не коснулись тела. Посадка в кусты виса, шипы на которых отрастали лишь к середине осени, прошла относительно мягко. Обтерев о черные брюки вечно изодранные мозолистые ладони, один вид которых приводил в отчаяние чувствительную маму, Элегор огляделся вокруг и решил поиграть в эльфийского разведчика-следопыта, совершающего обход территории. Мальчик крадучись двинулся вперед, от дерева к дереву…

Немало было поймано шпионов-вампиров, повергнуто во славу Предвечной Серебряной Звезды — Эльринг гоблинов, орков и троллей, когда на краю одной из тропинок в глубине сада паренек углядел раскидистый куст с маленькими фиолетовыми листочками и крупными ярко-синими плодами. От него приятно пахло чем-то нежным и сладким. В Садах росло много незнакомых мальчику растений, но это сразу привлекло внимание "следопыта". Элегор приостановился, заинтересованно разглядывая куст. В животе, уже успевшем позабыть о раннем завтраке, заурчало, напоминая быстро растущему хозяину о том, что неплохо бы перекусить. В мозгу мальчишки тут же возник хулиганский замысел. Выбравшись из-за деревьев, Элегор подкрался к растению, быстро сорвал самый крупный заманчивый плод и потянул его ко рту, глотая слюнки.

Неожиданно кто-то грубо дернул мальчишку за плечо. Развернувшись, Элегор уперся взглядом в белоснежнейшую кружевную рубашку. Внутренне холодея от нехороших предчувствий — чуткие уши паренька не слышали ничьих шагов — он поднял глаза и уставился в перекошенное от злобы лицо, хорошо знакомое по портретам в "Родословной королевской фамилии", которую его заставили выучить года три назад. Лицо самого принца Энтиора — Высокого Лорда Хранителя Гранда, Лорда Дознавателя!

— Гаденыш! Как ты посмел коснуться моей миакраны! — прошипел принц, изволив для начала лично отвесить нахальному ублюдку оглушительную затрещину.

Парнишка упал, но тут же вскинул голову, нагло глядя на Энтиора огромными от испуга серебристо-серыми глазами. Тряхнув вечно лохматой черной шевелюрой, мальчишка вытер рукавом кровь с разбитой скулы и упрямо поднялся на ноги.

* * *

Услышав за серебристыми стволами валисандров какой-то подозрительный шум и вопли, перемежающиеся с шипением, подозрительно напоминающим речь до крайности взбешенного Энтиора, Элия, сгорая от любопытства, отправилась выяснять, кто на сей раз перешел дорожку братцу и помешал мирному течению уединенного обеда ее высочества.

Пройдя по тропинке, огибающей валисандровую рощу, немного вперед, принцесса миновала кусты виса и увидела у миакраны "любимого" брата Энтиора и худого мальчишку со связанными руками, подвешенного за ноги к толстой ветке дерева. Энтиор, вне себя от ярости, "душевно" охаживал мальчишку хлыстом, а паренек извивался, в тщетных попытках освободиться, скалился как волчонок и плевался, целясь в идеально-белоснежную роскошную рубашку принца или, на худой конец, на его сверкающие сапоги. (К сожалению, из положения "вис вниз головой" до физиономии врага доплюнуть никак не удавалось.)

Секундного размышления оказалось достаточно, чтобы принцесса решила: мальчишку у Энтиора следует отбить. Вот он прекрасный случай поразвлечься и насолить надменному брату!

"Первым делом — ошарашить превосходящего по силе противника," — всплыл в голове у девушки вольный перевод строчек из какой-то книги по стратегии. Приняв их как руководство к действию, Элия ринулась в решительное наступление.

— Ах, вот где тебя носит, мерзавец! — воскликнула принцесса, грозно нахмурив брови. — Весьма кстати, Энтиор, что нашел ублюдка!

Выхватив из рукава стилет, она перерезала веревку, и мальчик грохнулся в траву. Потирая ушибленный локоть и кривясь от резкой боли в профессионально исхлестанной Лордом Дознавателем спине, он попытался тут же подняться на ноги.

— Пошли сейчас же, негодник! Ты принес миндальное печенье, или до сих пор за ним не изволил отправиться? — Элия дала жертве небрежный подзатыльник, от которого мальчишка чуть не свалился на землю вновь.

Ко временно онемевшему от столь наглой атаки Энтиору (никто и никогда не смел прерывать работу Лорда Дознавателя, а тем более, отнимать у него жертву!), наконец вернулся дар речи. Бог сумел заговорить, вернее, холодно процедить, зловеще сузив глаза, полные бирюзового льда, и постукивая хлыстом по ладони:

— Сестра, я хотел убить сопляка лично!

— Но милый, если это мой паж, то и наказывать его следует мне! Может быть, я сама сурово покараю его, коль он, скотина, провинился перед тобой! — Элия выдала одну из своих самых очаровательных улыбок и захлопала темными длинными ресницами, продолжая крутить в руке стилет.

Принц ошарашено уставился на сестру, потом прошелся взглядом по ее стройной шейке, опустил глаза в декольте, полюбовался тонким стилетом в изящных руках, снова вернулся к шее, завораживающему отсвету синих жилок под бархатом кожи, и нервно сглотнул. У вампира заломило зубы от мучительно сладкой боли и нестерпимой жажды. Со стороны брата принцессу обдала такая резкая волна хищного желания, что его просто невозможно было не почувствовать.

Отчетливо понимая, что если он спортит девицу, отец ему точно сначала вырвет клыки, а потом оторвет голову и не только ее… — для себя, видать, такую штучку бережет, старый козел — Энтиор через силу отвел взгляд и, наконец, нехотя медленно промолвил, уступая:

— Хорошо, дорогая. Разбирайся с ним сама.

— Пойдем, — пренебрежительно бросила Элия парнишке, отвесив очередной легкий подзатыльник и пошла по тропинке назад. Бедолага заковылял следом.

Когда опасный Энтиор и его проклятая миакрана скрылись из виду, к Элегору вернулся дар речи, и мальчонка начал хамить.

— Ты что, обалдела? Какой я тебе паж? — парнишка попытался принять величественный вид, вместо которого из-за иссеченной спины у него получилась нечто похожее на скособоченный знак вопроса и болезненная гримаса.

— Разве я сказала, что ты мой паж? — бросила встречный вопрос девушка.

— Ну ты же… начал было Элегор, потом услужливая память подростка подсказала ему точную фразу нахальной девицы "если это мой паж, то и наказывать его следует мне". ЕСЛИ! Вот ведь хитрая стерва, как братца облапошила! Ни словом не соврала! Но не извиняться же теперь перед ней или тем паче благодарить. Вместо этих отметенных сходу вариантов, паренек не нашел ничего лучшего, чем гордо (дескать я тебе почти ровня!) заявить:

— Я единственный наследник герцогства — Элегор Лиенский!

— Хочешь вернуться и сообщить об этом Энтиору? Можешь попробовать. Пожалуй, герцога ему будет убить даже приятнее, чем простого пажа, — кажется, на девушку представление паренька не произвело ни малейшего впечатления. — Пойдем, малыш, посмотрим, что у тебя со спиной.

— От малышки слышу! — вспыхнув, заявил мальчишка, гордо задрав ободранный нос.

Глядя на это побитое, чумазое, изрядно перепуганное, но не сломленное существо, похожее на задиристого волчонка, Элия невольно расхохоталась. Элегор оскорблено фыркнул, лихорадочно размышляя над тем, какую бы гадость сказать противной девчонке.

Отсмеявшись, принцесса спросила:

— Сколько тебе лет, герцог расквашенного носа и ободранных скул?

— Четырнадцать, — важно заявил паренек, прибавив себе пару лет, и, подумав, добавил обзывалку, — ведьма рыжая!

Элегор решил, что это будет оскорбительно для девушки, светлые волосы которой имели золотисто-медовый оттенок.

— Бедный малыш, у вас в семье все такие низкорослые и хилые? К твоим годам надо быть сантиметров на двадцать выше и шире в плечах, да еще и с восприятием цветов серьезные проблемы! Попроси родителей пригласить хорошего целителя, — с насмешливым участием посоветовала девушка, глядя на паренька сверху вниз.

А Элегор хамить-то хамил, но от принцессы не отставал: вдруг страшному принцу Энтиору все-таки придет в голову вернуться за своей жертвой, отобрать ее у сестры и довершить начатое. Когда спутники вошли в беседку, Элия закончила легкую пикировку приказом: — Снимай рубашку.

Сделав вид, что не услышал слов спасительницы, юный герцог плюхнулся на диван и деловито запустил чумазую руку в вазу с пирожными, ухватив самое большое с нежным кремом, хлопьями шоколада и орехами. Пожав плечами, принцесса повела рукой, и с паренька исчезли те клочки, которые, продолжая именоваться громким словом "рубашка", держались на честном слове и подсыхающей крови. На сей раз девушка, не утруждая себя плетением заклятий, воспользовалась Законом Желания.

Старательно изображая невозмутимость стойкого и умудренного жизнью мужа и не давая себе чувствовать боль, Элегор продолжил методичное истребление пирожных, регулярно вытирая испачканные кремом, нугой и шоколадом пальцы о светлую бархатную обивку дивана вместо салфеток.

— А теперь давай я посмотрю твою спину, — безапелляционно заявила Элия, проигнорировав вызывающее поведение напрашивающегося на грубость парня.

Немного побурчав для порядка, мальчишка все-таки повернулся к принцессе спиной. В работе с хлыстом Дознаватель не знал себе равных: спина Элегора напоминала свежеприготовленный бифштекс с кровью. Пусть Энтиор только начал работу, но результат уже ужасал и то, что истерзанный парнишка умудрялся не плакать от боли, а хамить, сильно удивило девушку. Порывшись в багаже своих готовых к употреблению заклинаний, принцесса извлекла на свет сплетенные чары "общего исцеления" и, ради эффекта прищелкнув пальцами, привела их в действие. В считанные секунды зажил расквашенный нос, ссадины и синяки ни скулах, руках и ногах, рубцы на спине покрылись темной коркой, которая тут же отвалилась, открывая нежно-розовую чистую кожу. От профессиональных трудов Энтиора не осталось и следа.

Вернув отвисшую было челюсть в прежнее положение, ему такие чары пока не давались и после часов плетения, Элегор поспешно скроил невозмутимую физиономию, нехотя буркнул "спасибо" и с наглым видом принялся уплетать пирожки, потому что ваза с пирожными уже опустела.

— Жаль, что вашу светлость к столь зрелому возрасту не успели обучить хорошим манерам, — вскользь заметила Элия, заклинанием "чистка" удаляя с дивана крем и шоколад вперемешку с грязью.

Между тем девушка продолжала с любопытством изучать маленького герцога, который уже начал отходить от шока после встречи с ее милым братом Энтиором. Преинтереснейший попался экземпляр! Элегор с демонстративным чавканьем прикончил пирожок, облизал пальцы и нахально заявил:

— А мне всякие соплячки не указ!

Принцесса лишь усмехнулась, села поближе к столу и продолжила трапезу в молчании. Паренек бойкий, сам скоро захочет завести разговор, вот и поболтаем! Юный же герцог, слегка успокоившись и утолив зверский голод, принялся нетерпеливо ерзать по дивану. Его мучило любопытство: как и Элия, паренек уловил эмоции принца, напрочь и, вероятней всего, намеренно забывшего об экранировании чувств во время разговора с сестрой. Наконец, мальчишка не выдержал и брякнул, так "невзначай начиная беседу", что Элия едва нашла в себе силы не расхохотаться:

— А Энтиор тебе любовник?

— Нет, я не сторонница садо-мазохистских развлечений, — с видом взрослой, умудренной опытом женщины небрежно принцесса, употребляя книжное выражение.

Толком так ничего и не понявший Элегор хмыкнул и невзначай бросил:

— А то, говорят, у вас тут, в замке, все друг с другом переспали.

— Много будешь знать, плохо будешь спать, герцог, а сплетни тоже с умом слушать надо, иначе не только сна лишится можно, — закрыла тему Элия и откусила кусочек пирожка, давая понять многозначительной паузой, что дальше на эту тему она распространяться не намерена.

— Кстати, что это за драгоценная миакрана, о которой твой братец печется, как о собственной заднице, — грубовато продолжил паренек, изнывая от нетерпения.

— О, это одно из его любимых растений. Очень интересный кустарник из мира Лавареса. Местные жители считают его темным даром демонов. Используют листья, кору и плоды. Достаточно одной маленькой капельки сока, чтобы умереть мгновенно и в страшных мученьях, — девушка с удовольствием начала во всех подробностях описывать процесс действия яда, с ехидством наблюдая за тем, как с каждым словом парнишка становится все бледнее, обгоняя по этой части скатерть. Принцесса завершила рассказ словами: — Между прочим, если яд проникает через кожу, то начинает действовать примерно на третьи сутки — тут все зависит от особенностей организма и дозы. Ядовитым может оказаться даже единственное прикосновение к растению без специальных перчаток.

Мальчишка судорожно сглотнул, рефлекторно вытирая о штаны руку, которой он рвал плод и, стараясь, чтобы голос звучал как можно безразличнее, спросил:

— А от него есть противоядие?

— Пока не составлено, но Энтиор работает над этим с группой рабов. Возможно, недели через три… Если тебя это интересует, я спрошу у него о результатах эксперимента.

"Уж будет поздно", — печально рассудил Элегор.

— Впрочем, тебе не стоит беспокоиться. Заклинание "общего исцеления", а именно его я не так давно применила, как ты, конечно, заметил, удаляет из организма все яды, — продолжила принцесса.

"У, стерва!" — с досадливым облегчением подумал мальчишка, а вслух высокомерно заявил:

— Ну ладно, надоело мне уже с тобой болтать. Пока! — вскочив с дивана, Элегор направился к выходу из беседки.

— Прекрасного дня, герцог. А вы уверены, ваша светлость, что принц Энтиор не поджидает вас в саду? — вежливо, словно бы невзначай, уточнила Элия.

Серые глаза Элегора расширились от испуга, и, сжимая зубы, чтобы не дрожал голос, он заявил:

— Ничего, как-нибудь проберусь.

— Похвальное самомнение, — иронично заметила принцесса и добавила, — мой брат планировал сегодня утром осмотреть свои растения в Садах. Энтиор замечательный охотник и следопыт. Еще не было случаи, чтобы он не подстрелил ту дичь, которую хочет. Он чует биение ее испуганного сердца и запах крови в венах за многие километры, — Элия многозначительно улыбнулась.

— Ну, тогда я попробую заклинание телепортации, — независимо заявил парнишка, лихорадочно пытаясь вспомнить, как оно плетется, на ум приходила только первая фраза и последний жест. "Демоны побери, от уроков магии может быть какая-то польза. Зря я их прогуливал", — в тихом отчаянии подумал он.

— Пожалейте родителей, герцог. Вашей мамочке придется нанимать детектива, чтобы разыскать останки сынка где-нибудь на окраинах Мэссленда или в Межуровнье, — насмешливо продолжила Элия и уже серьезно закончила. — Хотя, к твоему счастью, в пределах Сада Всех Миров законы телепортации действуют только для лиц королевской крови.

— Слушай, ты, — нагло брякнул Элегор, — не пытайся меня запугать, не получится, ведьма рыжая! Пока!

Чем больше его светлость были неуверенны в себе, тем сильнее они хамили.

— Прощайте, герцог. Как жаль, что бы погибните в таком юном возрасте, так и не освоив даже правил хорошего тона. Какие цветы посадить на вашей могиле? Не изволите ли написать завещание? — продолжала насмешничать Элия, понимая, что ее помощью гордый мальчишка пользоваться не намерен и скорее правда сдохнет, чем попросит подмоги.

— На моей могиле посадите миакрану, и пусть ваш братец Энтиор на ней повесится, да и ты тоже, стерва высокородная! — отрезал парень, тряхнув головой.

— Сожалею, хоть и нехорошо отказывать в последнем желании смертникам, но последнего вашего пожелания выполнить не могу, ибо планирую здравствовать неограниченно долгое время, — скорбно вздохнула принцесса. Ее откровенно забавлял их диалог.

— А я тоже буду жить назло и жизнь вам портить! — воскликнул парнишка, сверкнув серыми глазами. — Вы меня все запомните!

— Ну что ж, мальчик, желаю удачи. Прими мой прощальный дар, — принцесса для вида сделала пару замысловатых жестов руками, и на Элегоре оказалась свежая рубашка с шикарными кружевами (мальчик, не смотря на взъерошенный вид, сразу стал похож на настоящего лорда, каковым и являлся), а брюки очистились от грязи.

Парнишка, паясничая, изобразил церемонный, довольно изящный поклон и, гордо вздернув нос, вышел из беседки, настороженно оглядываясь по сторонам.

Вдоволь позабавившись над Элегором, Элия с легким сердцем отпустила его, так как потихоньку через ментальное сканирование местности выяснила, что Энтиор давным-давно пребывает в замке, а на хорошо одетого мальчика особого внимания обращать не будут — все сочтут, что это — чей-нибудь любимчик, выполняющий поручение или просто шляющийся в поисках хозяина. Как забрался в Сады, так и выберется отсюда, раз они его впустили, то и выпустят без проблем. Капелька же испуга для пущей осмотрительности юному герцогу не повредит, уж больно он беспечен и непоседлив…

Элегор шел по Саду с твердым намерением вернуться сюда когда-нибудь в кожаных промасленных перчатках с защитными заклинаниями для страховки и вырубить все энтиоровы миакраны к демонам Межуровнья. Также парнишка решил поднажать на магию и этикет, чтобы эта ехидная рыжая ведьма никогда больше не смеялась над ним!

Глава 3. Кто виноват?

Скормив остатки трапезы радостным зверюшкам, наконец дождавшимся своего звездного часа, принцесса взглянула на маленькие часики — подарок братца Рика — и с удовольствием поняла, что урок пения давно закончился. Поэтому с чистой (от редкого использования) совестью Элия телепортировалась сразу в зал танцев. В роскошном пустом и светлом зале с лепниной, одна стена которого была целиком зеркальной, у большого — от паркетного пола до потолка — окна, жалась одинокая фигурка.

— Добрый день, лорд Ални, — весело поздоровалась Элия, ее звонкий голосок разлетелся по залу.

Подпрыгнув от неожиданности, фигурка развернулась, взметнулись полы широкого камзола. Молодой худощавый мужчина жалобно посмотрел на девушку огромными печально-голубыми глазами брошенного щенка, вот только крутые локоны вокруг тонкого одухотворенного лица педагога более всего походили на бараньи колечки. Мелодичный тенор грустно констатировал:

— Вы опять прогуляли пение, ваше высочество.

— Но лорд Ални, вы же знаете, что у меня нет слуха и я терпеть не могу музыку в своем исполнении, да и вас не хочу мучить. Давайте отложим музицирование до тех пор, пока лорду Дознавателю не понадобиться моя помощь в казематах для допроса какого-нибудь злостного преступника. Я знаю, это жестоко, но за преступления перед Лоулендом надо платить!

Учитель скорбно вздохнул, признавая правоту ученицы, и робко спросил:

— Тогда, быть может, ваше высочество расположено к уроку танцев?

— Да, сударь. Как обычно, с удовольствием.

Лорд Ални хлопнул в ладоши и громко сказал:

— Вальс Высокого Лорда Ноута номер шесть ля мажор, пожалуйста.

Огромный зал ожил, выбрав из магической картотеки нужную мелодию, и полилась музыка, записанная на магических кристаллах.

— Прошу, ваше высочество, для начала, — учитель предложил руку принцессе.

Ведя девушку в танце, лорд Ални чувствовал, как его сердце замирает от счастья. Он безнадежно влюбился в принцессу Элию уже давно — целых два месяца назад. С тех пор не проходило ни дня, чтобы лорд Ални не писал в ее честь любовной баллады, элегии или, на худой конец, романса. Под эти произведения пришлось отвести уже второй ящик громадного письменного стола, выбросив прежние творения, посвященные графине Лидэрин — первый был забит ими до отказа. Но, правда, пока плоды бессонных ночей поэта были оценены лишь горничной, которая потихоньку, пока хозяина не было дома, вскрыла заветные ящики в поисках пыли. Сердобольная романтичная девушка, спасшая для потомков выброшенные в мусорную корзину стансы в честь графини, всласть порыдала над новыми любовными излияниями вечно страдающего хозяина.

Рассчитывать на взаимность лорд и не смел, он бы смертельно испугался, предложи ему кто-нибудь поухаживать за Элией. Нет, обожать принцессу Ални намеревался тайно, поклоняясь ее красоте и воспевая в стихах. Так что в отношениях учителя и принцессы почти ничего не изменилось, за исключением того, что если раньше лорд Ални прощал Элии почти все выходки, то теперь стал прощать абсолютно все. Разумеется, Элия сразу раскусила учителя, считавшего, что он превосходно владеет собой, и начала во всю пользоваться его слабостью, зная, что несчастной жертве ее юного обаяния не придет в голову жаловаться на свою подопечную.

Покончив с танцами, урок коих был скорее развлечением, нежели обязанностью, и попрощавшись с лордом Ални, который проводил ее взглядом расстроенного теленка, Элия отправилась на последний урок — законоведение.

Лорд Дайвел обещал посвятить сегодняшнее занятие небольшому опросу. Это значило, что придется пошевелить мозгами.

Слегка вздохнув в предвкушении не слишком приятного, но действительно необходимого урока, Элия вошла в кабинет. Законоведение она не слишком любила, но считала своим долгом знать. Лорд Дайвел, подвижный мужчина невысоко роста, и его вечно ехидная улыбочка уже ждали принцессу. Поздоровавшись, девушка опустилась в кресло, учитель последовал ее примеру и закинул ногу на ногу.

— Вы готовы, ваше величество? — поинтересовался он, сцепив гибкие пальцы.

— К чему? — Элия скорчила невинную гримаску.

— К опросу, — ухмыльнулся мужчина, не попавшись на двусмысленность.

— Ах, к этому… Конечно.

— Тогда приступим.

В опросах лорда Дайвела трудно было найти какую-либо закономерность сложные и элементарные вопросы так причудливо переплетались, что лишь к середине занятия, а то и лишь к его концу становилась ясна общая тема урока. Чтобы отвечать на эти вопросы, зачастую нужно было не только зубрить статьи Лоулендского кодекса, но и работать мозгами, сопоставляя нормативные акты, распоряжения, постановления, законы, держа в уме многочисленные свежие и старые поправки.

— Ваше высочество, потрудитесь ответить, кто в случае смерти короля Лоуленда будет наследовать трон?

"Тот, кому больше всего не повезет. Искренне надеюсь, что это буду не я, при стольких-то братцах и дядюшке, но лучше живи вечно, любимый папочка", — чистосердечно подумала Элия и ответила:

— В соответствии с пунктом четыре Закона о наследовании, король, пребывая в телесной оболочке настоящей инкарнации, обязан назначить преемника королевской крови по своему усмотрению. Если наследник не назначен, и дух ушедшего в следующую инкарнацию властителя не изъявил своей воли, самостоятельно или через заклятье вызова, то наследует старший из братьев короля. Если возникает спорный вопрос о возрасте наследников, его решает Источник. Сестры права наследования не имеют (поправка 7). — Элия ухмыльнулась, вспомнив тетушку Элву, которую как-то застала за примеркой Лоулендской короны и успела снять отпечаток следа силы с места преступления. С тех пор жизнь тетки была у девушки в руках, потому что прикосновение к этому символу власти каралось смертной казнью через отсечение головы. Элва, шипя от злости, вынуждена была плясать под дудочку племянницы, так как Лимбер, не питающий к сестре сколько-нибудь теплых чувств, с превеликим удовольствием оправил бы ее на эшафот, подвернись только удобный случай. (Именно его величество, кстати, ввел в Лоулендский кодекс о наследовании упомянутую поправку, в корне пресекающую все претензии на трон Элвы). Если нет братьев или в случае отречения их от престола, наследует старший сын короля. Если у короля старшая — дочь, то наследует она. В случае отречения от престола старшего сына (дочери) наследует следующий по старшинству. В случае отсутствия у короля детей, братьев либо их отречения или смерти, наследует старший племянник короля…

— Достаточно, ваше высочество, — лорд Дайвел прервал принцессу, удовлетворенный ее знаниями по данной теме и задал следующий легкий вопрос разминки. — Кто имеет право на торговлю рабами в Лоуленде? Какой человек считается рабом?

— Согласно Закону о рабовладении, раб — существо из других Миров, обладающее максимальным коэффициентом силы 0,5 от Лоулендского. Раб может быть добровольно или насильственно увезен из любого Мира любого Уровня, с которым Лоуленд не поддерживает торговых, культурных и политических отношений. В приложении 2 к Закону сказано, что рабы используются для работы по дому, на производстве, либо для личных нужд лиц благородной крови. Неконтролируемый ввоз рабов на территорию нашего государства имеют право осуществлять лишь лица королевской крови и высшие лорды, по специальному разрешению короны. Последним это разрешение (по данным сборника прецедентов) получил герцог Вильерм Эрсденский (ближайший друг короля Леоранда), ныне покойный, без права передачи наследникам. По временным патентам, выданным королевской канцелярией, ввоз рабов на продажу осуществляется несколькими торговыми компаниями, не более пяти и не менее трех предприятий одновременно, дабы избежать излишнего заполнения рынка и создать олигополию. — "Впрочем, число компаний особого значения не имеет, — усмехнулась про себя принцесса. — Они все равно прямо или через подставных лиц принадлежат членам королевской семьи. Свою выгоду мы никогда не упустим". — Причем количество ввезенных рабов на должно превышать установленного канцелярией лимита. Лицам благородной крови разрешается беспошлинный ввоз рабов для личного использования, не более десяти в полгода и тридцати при уплате соответствующей пошлины, устанавливаемой в зависимости от ценности раба. Все рабы, привезенные на территорию королевства, подлежат обязательной регистрации в палатах работорговли. Лица благородной крови, замеченные в продаже ввезенных рабов или уклонении от уплаты пошлины, лишаются права ввоза рабов пожизненно. — "Если, конечно, сделать внушительный взнос в Лоулендскую казну, — подумала девушка, — то этот маленький грешок будет забыт". — Если раб, приобретенный на торгах компании или ввезенный из другого мира лицом благородной крови из любого мира, за время проживания на территории Лоуленда приобретает коэффициент силы больше 0,5 от Лоулендского, то он становится гражданином государства и пользуется всеми правами и свободами, данными при рождении всем коренным жителям Лоуленда неблагородной крови. Сознательное сокрытие информации о коэффициенте силы раба в соответствии с Уголовным Кодексом Лоуленда карается штрафом в четыреста короналов или полугодичным заключением в королевской тюрьме…

— Достаточно, принцесса, — лорд Дайвел прервал девушку и на сей раз, довольный тем, что для ответа по теме она использовала информацию из нескольких источников, а не выдавала зазубренный закон о рабовладении, как обычно поступали большинство его учеников, радуясь легкости вопроса. — Какой титул в случае смерти принца Моувэлля, вашего дяди, унаследуют Высокие Лорды Нрэн, Тэодер, Ноут и Ментор?

— Титул "принц", — недоуменно ответила Элия, удивляясь совершенной элементарности вопроса.

— Почему?

— Этот титул уравнивает их в праве наследования с сыновьями короля, и процедура провозглашения наследника носит менее сложный характер. Подробнее эта тема изложена в книге "Традиции коронации. Этикет и обязательные правила"…

Лорд Дайвел еще полтора часа бомбардировал принцессу вопросами различной сложности, а девушка прилежно отвечала. В конце концов, хитро ухмыльнувшись, он совершенно серьезно спросил:

— Какой главный неписаный закон Лоуленда, ваше высочество?

— Королевская семья всегда права, — ответила Элия, понимая, какой теме был посвящен сегодняшний опрос, и они с учителем дружно рассмеялись.

Когда за принцессой захлопнулась дверь, лорд Дайвел привольно раскинулся в кресле, закинув ноги за стол, и с задумчивой улыбкой подтвердил: "Главное ты усвоила, девочка".

* * *

Отделавшись от законоведения, Элия шла по коридору, размышляя о том, чем бы заняться до ужина. Наконец, ее посетила блестящая идея — искупаться, а заодно попробовать новый способ передвижения, информацию о котором она почерпнула из толстой научно-популярной книги, подаренной братом Элтоном неделю назад. Называлась она "Народные сказы". Из какого именно мира принес ее брат, девушка не интересовалась.

Переодевшись в более легкое платье и сняв драгоценности, Элия забралась в четвертый шкаф с одеждой своей просторной гардеробной и достала из потайного отделения метлу. Этот предмет она пару дней назад "одолжила" втихомолку на кухне. Правда, теперь метлу было не узнать: вместо грубой веревки на ней красовался ярко-синий бант, а старые прутья зазеленели молодыми листочками. Решив пошутить, принцесса сплела заклинание оживления третьей степени. Бантик распрямился, веточки услужливо затрепетали, и метла подошла к хозяйке. Маленький круглый столик, оживленный утром, с интересом наблюдал за происходящим и от нетерпения притоптывал резными ножками.

Элия удовлетворенно улыбнулась и, произнеся заклинание левитации для предметов, поудобнее уселась на метлу и вылетела в распахнутое окно.

Стоявший на балконе пятого этажа принц Мелиор проводил ее меланхоличным взглядом, спокойно пожал плечами и подумал, попивая охлажденное вино: "Развлекается малышка".

Держа курс на Гранд и выбирая, где бы приводниться, девушка мчалась наперегонки с птицами и ветром, то снижаясь, то вновь набирая высоту, закладывая крутые виражи. Конечно, Элия могла бы искупаться и в одном из озер королевских садов Лоуленда или на пляжах у океана, но тогда бы пришлось надевать купальник, возможно, терпеть общество посторонних, пусть даже родственников, а принцесса обожала купаться голышом и в одиночестве.

Подлетев к окраине большого леса — вотчине Энтиора, Элия приземлилась на опушке, спрятала метлу в густых кустах цветущего вереска, подумав: "В следующий раз надо будет привязать к метле подушку, а то не слишком удобно сидеть или не оригинальничать, а лететь, скажем, в кресле", и вступила под таинственный зеленый полог Гранда. Живой лес — а маги Лоуленда всерьез считали, что у него есть душа — приветствовал принцессу радостным шелестом. Узкая тропинка вскоре вывела девушку на берег маленького озера.

Элия разделась и, осторожно ступая маленькими изящными ножками по теплому песку, направилась к воде. Лучи заходящего солнца нежно ласкали ее персиковую кожу. Попробовав пальчиками воду, нагретую за день щедрым светилом, девушка вдохнула воздух, полный лесных ароматов и, более не раздумывая, погрузилась в озеро целиком.

Мурлыча от удовольствия, принцесса плескалась в воде, наслаждаясь ощущением шелковистой влаги и свежестью легкого ветерка, шаловливо пробегающего по влажной коже. Тихая умиротворенная радость, нисколько не походящая на прежние ликование от проказ, заполнила душу маленькой богини.

В это время высокий темноволосый мужчина с полотенцем через плечо, неслышно ступая, сошел с тропинки, ведущей к берегу, и прокрался к ближайшим кустам. Его зеленые глаза весело блеснули при виде купающейся в озере обнаженной девушки и сложенной на берегу одежды.

"Хороша малютка!" — подумал мужчина, ласково, с явным эстетическим удовольствием, оглядывая прелестную фигурку принцессы. Насладившись этим зрелищем, он дождался, пока Элия поплывет к противоположенному берегу, тихонько подобрался к одежде и, аккуратно собрав ее, телепортировался прочь. На песке остались лежать только одинокая туфелька.

Вдоволь наплававшись, девушка вышла на берег и, удивленно озираясь, принялась искать свою одежду. Но обнаружила лишь туфлю. Недоумевая, принцесса подошла поближе и, узрев на песке отпечатки больших мужских сапог, взвыла от досады: "Какая сволочь это сделала?!"

Вне себя от бешенства, не столько из-за потери одежды, сколько из-за того, что она стала объектом примитивного розыгрыша, Элия принялась лихорадочно рассуждать: "Судя по тому, что следы идут только сюда, негодяй смылся при помощи телепортации. В Гранде, как и в Садах, она работает только для лиц королевской крови — это часть охранных чар леса. Следовательно, виновник — один из моих ненаглядных родственничков. Но кто? У Рика и Джея размер ноги точно будет поменьше, парни самые "мелкие" из высоченных братьев. Ради такой плоской шутки, хотя она вполне в их духе, даже шкодливые принцы не стали бы напяливать сапоги на четыре размера больше. Тем более что эта операция не могла быть спланирована заранее, ведь я сама только час назад решила искупаться в озере и не с кем не делилась своими намерениями, а заклинаний слежения на мне нет. Энтиор и Мелиор никогда бы не стали прикалываться столь примитивным образом, шутки этих эстетов обычно куда изощреннее и злее. Ноут и Ментор не от мира сего, если уж шутить, то более тонко и изысканно. Эти братья скорей уж наложили бы на одежду заклинание прозрачности, не улавливаемое владельцем. Мрачному стоику Нрэну вообще чуждо понятие прикола, да и за тихоней Тэодером штучек подобного рода никогда не водилось. Значит, основное подозрение падает на Кэлера и Элтона. Оба вполне способны на такую примитивную пакость, обладают лапами подходящих габаритов и любят шутить экспромтом. Но все равно необходимо проверить каждого, найти виновно и хорошенько отомстить".

Немного обсохнув на солнышке, девушка решила продолжить дознание за ужином и, захватив из кустов метлу, телепортировалась прямиком домой, в замок. Летать в обнаженном состоянии, с мокрыми волосами и одной туфелькой на ноге, как какой-то дурочке из сказки, принцессе не хотелось.

К семейному ужину Элия переоделась в темно-синее бархатное платье, выгодно подчеркивающее ее глаза серого цвета, столь непривычного для Лоуленда и встречающегося за редким исключением лишь в королевской фамилии. Тяжелый серебряный пояс и широкие браслеты, скрепляющие длинные рукава, подчеркивали тонкий стан девушки и хрупкость узких запястий. Высохшие волосы Элии бережно расчесала магическая расческа, распускающаяся все запутавшиеся прядки, и теперь они рассыпались по плечам медовой волной. Оглядывая себя в зеркале, принцесса решала, стоит ли делать прическу или достаточно серебряных заколок с сиренитами в волосах.

Раздумья об этой важной проблеме прервал властный стук в дверь. Маленький паж, вышедший открывать, чуть не умер от страха: в дверном проеме нарисовался принц Энтиор — сама смертоносная элегантность в безукоризненном черном с бирюзовыми вставками камзоле и пышной кружевной рубашке. Взбив манжеты привычным щелчком пальцев, принц хищно усмехнулся и оценивающе оглядел ребенка. Плавно-кошачьим движением вампир переместился к нему и, подняв подбородок мальчика изящным холеным пальцем, так что острый длинный ноготь впился в нежную шейку ребенка, бросил:

— Иди, доложи хозяйке о моем визите.

Нервно сглотнув, мальчик, весьма наслышанный о Высоком Лорде Дознавателе и никогда прежде не сталкивавшийся с ним нос к носу, кивнул и, сделав несколько неуверенных шагов по направлению к будуару Элии, упал в глубокий обморок. Вошедшая в комнату принцесса нахмурилась, аккуратно подобрав подол, обошла пажа, и, подойдя к Энтиору, строго спросила:

— Брат, обязательно было так пугать моего слугу? По всей видимости, это доставило тебе ни с чем несравнимое удовольствие.

— Это мелочь. Гораздо большее удовольствие мне доставит твое общество, сестра. Не окажешь ли ты мне честь, позволив сопровождать тебя на семейный ужин? — промурлыкал принц, бесцеремонно разглядывая нежную тонкую шейку девушки, при одном воспоминании о которой у него вновь закружилась от желания голова и заломило клыки. После сегодняшней сцены в саду Энтиор решил наплевать на запрет отца и начал ухаживать за сестрой. Мужчина шагнул к девушке и "одарил" традиционным вампирским приветствием: нежно коснулся губами тыльной стороны тонкого запястья сестры. Элия едва заметно вздрогнула, ощутив на своей коже теплоту губ, под которой чувствовалась хищная твердость клыков.

Приведя пажа в чувство маленьким заклинанием, Элия подала руку принцу и так же нежно, как он, промурлыкала с восхитительной двусмысленностью:

— Ну что ж, проводи.

А про себя девушка подумала, подавляя невольный трепет: "Видно, давно ты не получал взбучки от папы, дорогой, но я тебе это устрою, можешь быть уверен".

* * *

На сей раз семейная трапеза должна была состояться в небольшой по масштабам замка зале, отделанной в светлых золотистых тонах, с нежной росписью на стенах в виде тонких веточек и маленьких птичек, перепархивающих между ними, за что и получила название Зала Канарейки. Едва название устоялось, принц Мелиор, проявляя присущее ему странное чувство юмора и свою божественную сущность эстета, добавил в интерьер несколько птичьих статуэток, подсвечники в виде птиц, пару гобеленов и панно тех же мотивов между каминами, носящими чисто декоративную функцию, благодаря отлаженной системе магического отопления замка. У каминов стояла мягкая мебель светлого древа и несколько небольших столиков. После совместной трапезы члены королевской семьи могли, если того желали, провести некоторое время, разбившись на "группы по интересам". Родственники частенько располагались у огня, ведя неторопливую беседу "о вечном" или попросту сплетничая.

Но сейчас все они сидели за большим столом посередине залы: прекраснейшие, сильные и могущественные мужчины, один вид которых способен вскружить голову самое привередливой гордячке. Безупречные Высокие Лорды королевства, безупречные, пока танцевали на балу или сидели за семейным столом. Но даже сейчас из-под официальных масок проглядывала их суть — смертельно опасных, жестоких, бессердечно-веселых богов.

Вся семья, случай почти уникальный, за исключением тети Элвы и дяди Моувэлля, была в сборе, когда в зал вплыла Элия в сопровождении Энтиора. Рик прищелкнул языком, окидывая сестру восхищенным взглядом, и толкнул локтем Джея. Принц согласно хмыкнул. Остальные братья тоже уставились на принцессу. Та осталась довольна произведенным на родственников впечатлением. Девушка еще не слишком привыкла к мужскому восхищению, и оно ей откровенно льстило, но скрывать свое настроение принцесса уже научилась. В конце концов, так приятно когда восторгаются тобой! Слишком долго Элия любовалась божественно-прекрасными лицами старших родственников, терпеливо ожидая, когда же и она станет по-взрослому красива, чтобы они восхищались ею.

Только король, отложив созерцание дочери до более подходящего времени, попытался взглядом пригвоздить Энтиора к стене. Его величество чертовски взбесил самодовольный вид сына и хищный проблеск слегка выпущенных острых клыков — верный признак того, что вампир пребывает в отличном настроении. Причина же прекрасного расположения духа сына была совершенно очевидна для нахмурившегося Лимбера, неоднократно предупреждавшего своего отпрыска как словесно, так и с помощью внушительных зуботычин, чтобы тот и думать забыл о своих неблаговидных намерениях. Зная садистские замашки сыночка, король был твердо уверен, что такой опыт дочери пока ни к чему, найдутся и более подходящие кандидатуры. Вот вырастет, тогда пусть выбирает забавы себе по вкусу.

Препроводив сестру к столу, ломившемуся от изысканных блюд, что были поданы на старинном фамильном серебре, Энтиор опустился на стул рядом с ней.

Традиционный семейный ужин начался. Правила поведения на подобных мероприятиях, предписанные этикетом, были не слишком строги, потому совместное поглощение пищи и пользовалось таким успехом у родственников. В паузах между жеванием можно было перекинуться парой нужных слов, уловить свежие сплетни, щедро распространяемые Риком, в объеме большем, чем все лоулендские газеты вместе взятые, понаблюдать кое за кем, наконец, просто поболтать в свое удовольствие. Тем более что принцип рассаживания за столом по старшинству и титулам соблюдался не слишком строго, а зачастую и вовсе нарушался напропалую. Лишь Нрэн — сторонник традиций, всегда занимал один и тот же стул, на который никто и не думал предъявлять права.

Неторопливо поглощая грудку фазана, фаршированную гусиной печенкой и сладкими каштанами, и запивая все это фельранским вином, Элия методично оглядывала братьев. Вопрос "кто виноват" пока не был решен окончательно.

Серебряноволосый, почти прозрачный, словно дух ветра, сошедший на бренную землю, Ноут — Бог Изящных Искусств, мечтательно глядя в пространство, вяло ковырял в тарелке с салатом из клешней лобстера с грецкими орехами тоненькой вилочкой, всем своим видом показывая томность и полное отсутствие аппетита. При этом каким-то чудом кузен умудрялся уплетать за троих. А напускная томность нисколько не мешала Высокому Лорду орудовать стилетом так же шустро, как и перебирать струны лютни, выпевая изысканную элегию.

"Не он, конечно, не он," — взгляд Элии скользнул дальше.

Два красавца-блондина, синеглазый и зеленоглазый — изысканный эстет, гурман, интриган и просто лентяй Мелиор и деловитый ученый Ментор оживленно спорили о проблеме равновесия на пятых Уровнях. Забытые эскалопы из телячьей печени, панированные белыми грибами, печально покрывались корочкой льда на тарелке Ментора, а вот Мелиор не забывал отдавать должное блюду даже в самые жаркие минуты дискуссии.

"Не они".

В конце стола разместился материализовавшийся к ужину Тэодер. Впервые за последние несколько месяцев он изволил почтить своим присутствием семейный вечер, оторвавшись от своих больших серьезных и абсолютно незаконных дел. Серые непроницаемо спокойные глаза брата безмятежно изучали содержимое тарелки. Лорд старательно поглощал филе окуня в апельсиновом соусе, раздумывая о чем-то своем. Но, как всегда, присутствие Тэодера было практически незаметно, впрочем, как и его отсутствие.

Не так давно принцессе приснился вещий сон, а девушка уже научилась выделять их из обычных сновидений, разгадывая причудливые, символичные иносказания. Сопоставив известные ей факты из жизни брата и образы сна, Элия теперь почти точно знала, чем занимается этот "кроткий" тихоня. У остальных же, за исключением короля Лимбера, незаметный, спокойный, вежливый Тэодер, похоже, не вызывал ни интереса, ни подозрений. Что, конечно, было кузену на руку.

"Не он".

Элтон. Весельчак, гуляка, бабник, мастер кулачного боя, но кроме всего прочего, Бог Хранитель истории и Летописец. Именно его перу принадлежала знаменитая "История Лоуленда" и не менее знаменитая, но читаемая лишь в кругу в семьи "Родословная правящего семейства Лоуленда". Почувствовав внимание сестры, он оторвался от хрустящих рисовых лепешек, фаршированных курицей и сыром под соусом со специями, и спросил, подмигнув:

— Ну как книга, сестренка? Понравилось?

— Да, спасибо, — ответила Элия, глядя в вечно веселые карие глаза брата.

— Захочешь чего-нибудь еще в том же духе, дай только знать.

"Не он".

Сидевший рядом с дочерью Лимбер отвлек ее от наблюдения вопросом:

— Как прошел день, милая?

— Спасибо, папочка, прекрасно!

— Вот как, доченька? — король вопросительно приподнял бровь. — А что ты скажешь о лорде Ллойде? Сегодня он отказался вести у тебя уроки.

"Здорово. Ну наконец-то!" — мысленно возликовала принцесса и ответила:

— Ах это…. Ну ты же знаешь, папочка, лорд Ллойд всегда немного странный, а сегодня мы только начали обсуждение нового материала, чрезвычайно интересной и важной проблемы сельского хозяйства южных провинций (принцесса подпустила в голос иронии), как он внезапно вскочил и убежал. Ну не гнаться же мне было за ним, может, у человека живот скрутило? У него и обычно-то вид такой, словно вот-вот понос прохватит. Но сегодня, кажется, ему стало по-настоящему плохо. Лорд Эдмон, полагает, тому виной мое несравненное обаяние, ибо случай с Ллойдом был не единственным, — девушка бросила хитрый взгляд из-под ресниц на поперхнувшегося морской капустой Нрэна. — Так что сейчас я занята вопросом о том, что сделать для того, чтобы особо чувствительные мужчины не бросались прочь от одного моего вида.

— Попроси у Энтиора капканы покрупнее, — деловито посоветовал Элтон, промокнув губы салфеткой. — Тогда никто далеко не убежит.

— Хорошая идея! — обрадовалась благодарная девушка.

— Еще можно сплести заклинание липучки, — подсказал Рик, не отставая от брата, Джей обиженно фыркнул, Рик озвучил идею, пришедшую и в его голову.

— Или зови нас, свяжем, — с добродушной усмешкой пробасил Кэлер, оторвавшись от груды жареного мяса на своей тарелке. Сейчас, глядя на его массивную фигуру, едва помещавшуюся на стуле, никто бы и не подумал, что этот дюжий мужик с отличным аппетитом не только Бог Пиров, но и Покровитель Бардов, талантливый поэт и музыкант.

— Ах, вы такие заботливые, — "прослезилась" Элия. — спасибо, братики.

Парни довольно осклабились и склонили головы.

— А как остальные уроки? — продолжил расспросы Лимбер. — Чем сегодня занималась на магии?

— Все прекрасно. Учителя остались мною довольны. С лордом Эдмоном мы повторяли пройденный материал по Закону Желания, и он рассказывал об устаревших традициях использования крови в магических ритуалах, — выкрутилась девушка из положения, не солгав ни единым словом, но и не упомянув о заклинании оживления и прогуле пения.

— Это точно, — задумчиво подтвердил рыжий Рик, мгновенно преображаясь из сплетника во вдумчивого исследователя, поворачиваясь еще одной стороной своей сути — Бога Магии. — Раньше кровь старались применять всюду, где можно и нельзя, без разбора и в огромных количествах. Грубая, примитивная мощь стихийной живительной силы, вместо тонкой работы настоящего искусника. Один Энтиор, небось, о тех временах жалеет?

— Ничуть, — хищно усмехнулся, обнажая клыки, Бог Боли. — Какой смысл переводить столь драгоценную влагу, когда ей найдется куда более подходящее применение.

Энтиор пригубил красного вина и медленно облизнул губы, показывая, какое именно применение он имеет в виду.

— Вспомнив о твоих божественных интересах, я упустил из виду гастрономические, — небрежно признал Рикардо.

— Лорд Эдмон придерживается той же точки зрения, как и ты, Рик, — поддержала разговор Элия и, обращаясь к отцу, добавила: — А вечером, после всех занятий, я чудесно искупалась в одном из озер Гранда.

С дальнего конца стола раздалось еле слышное сдавленное хрюканье. Метнув в ту сторону быстрый взгляд из-под длинных ресниц, принцесса успела отметить хитрую ухмылку, промелькнувшую на добродушном лице дюжего брата Кэлера и озорной блеск в его зеленых глазах.

"Так, — удовлетворенно подумала Элия, — виновник найден. Ну держись, дорогой".

Сделав вид, что она ничего не заметила, девушка продолжила разговор с отцом. Но мысленно принцесса уже обдумывала грандиозную месть, которая ожидала напакостившего брата. "Пусть не сегодня, не завтра, пусть через несколько лет, но я отомщу!" — Элия кровожадно улыбнулась и, успокоившись, с удвоенной силой налегла на рулет из говядины, фаршированной беконом со сливками и специями, прислушиваясь к болтовне за столом. Не ведая о ее коварных планах, Кэлер с удовольствием поглощал громадную гору пищи со своей тарелки. Богу Пиров требовалось много еды.

— А как твои успехи, пап? — уплетая жареную гусиную печенку в тонком хрустящем тесте под медово-лимонным соусом, осведомился Джей, светловолосый, голубоглазый хитрец — Бог Воровства и Шулер, с подначки любопытного Рика. — Среди невинно пострадавших от твоих зуботычин нашелся виновный?

— Это вы-то невинно пострадавшие? — удивился король. — Да вам всегда есть за что врезать. Будь у меня время, порол бы вас для профилактики по пять раз на дню. Жаль, дела государственные хорошенько воспитанием заняться не дают.

— А ты найми кого-нибудь, — деловито посоветовал Рикардо, следуя сути не столько сплетника, сколько Бога Коммерции, еще одной стороны своей многогранной натуры.

— Ага, вон Нрэн пока свободен, — ядовито заметил Джей, подхватывая шутку (братья частенько гастролировали на пару, веселя родственников). — Если положишь хорошие денежки, он, может быть, и согласится. А, Нрэн?

Воин мрачно смотрел в свою тарелку с маринованными морепродуктами, обложенными жареными водорослями и, казалось, не слышал слов кузена.

— Они, видать, все уже в разработке новых гениальных стратегических планов завоевания очередного Мира, значит, избиение нам не грозит, — торжественно пояснил обществу Джей, обиженный тем, что его игнорируют, и ехидно продолжил вопрошать: — Как именуется то, что завладело твоим сердцем и рассудком о, великий воитель? Назови нам имя новой любви!

От ключевых слов о "новой любви" принц вздрогнул и, оторвавшись от тягостных раздумий, усугубленных остротами принцессы, перевел тяжелый подозрительный взгляд на белобрысого Джея. Воитель никогда не доверял проныре-вору.

— Я говорю, что ты душой уже весь в новой военной кампании и подряжаться на банальную раздачу зуботычин для родственников не будешь, — повторился принц. — Воевать интереснее и прибыльнее.

— Ради вас с Риком я бесплатно работать буду, — мрачно не то пошутил, не то сказал чистую правду воитель. — Глядишь, трепаться меньше станете.

— Вряд ли, — недоверчиво покачал головой Мелиор, изящно поведя рукой.

— Эти? Никогда! — ухмыльнулись Кэлер и Элтон, а Джей и Рик гордо приосанились, довольные столь высокой оценкой своих выдающихся способностей в области работы языками.

— Тогда зайди потом ко мне в кабинет, племянник, обсудим условия, — деловито предложил король.

— Договорились, дядя, — кивнул суровый Нрэн, возвращаясь к своим "аппетитным" водорослям.

— Ох, кажется, зря мы затеяли этот разговор, — печально констатировал Рик, потирая внезапно занывшую, словно в предупреждение, челюсть.

— Зато мы узнали, что папа нас так любит, — всхлипнул, словно не в силах был сдерживать чувства, Джей и полез в карман за носовым платком.

— Да? — несказанно изумился и король, и все его дети заодно.

— С чего это ты взял? — полюбопытствовал и Рик.

— Ты заметил, как охотно он перевесил необходимость нашего истязания на чужие плечи, а все потому, что его чувствительно сердце разрывается от необходимости причинять нам страдания, — пояснил Джей.

— Ах, вот оно что, — протянул рыжий сплетник, метнув на друга хитрющий взгляд зеленых глаз. — Теперь все понятно!

— Никогда бы не догадался, — хмыкнул Лимбер, и разговор потек дальше в том же остроумно-небрежном духе, свойственной семье богов.

Когда ужин завершился, принцесса встала из-за стола, чтобы вернуться к себе в покои. Энтиор поднялся одновременно с ней и вкрадчиво обратился к сестре:

— Позволь проводить тебя, дорогая?

Вместо Элии ответил Лимбер, тяжело роняя слова:

— Нет, она дойдет и сама, не заблудится, если что покричит, слуги или стража дорогу подскажут, а ты задержись, сын. Мне надо обсудить с тобой один очень важный вопрос.

Заметив зловещий блеск в глазах короля, дети и племянники с предусмотрительной поспешностью поторопились убраться из зала. Когда за последним из них закрылась дверь, Лимбер сжал руку в кулак и направил его в челюсть сына. Отлетев в дальний угол комнаты, Энтиор тяжело шмякнулся о стену рядом с острым углом каминной кладки, облизнул рассеченную массивным королевским перстнем с печаткой губу, сглотнул собственную кровь и, шатаясь, поднялся на ноги. В голове гудел большой колокол. Рука у их величества была тяжелая.

— Ты меня понял, сынок? Повторять больше не придется? — почти нежно осведомился король, разжимая кулак.

— Да, — процедил Энтиор сквозь зубы, чудом уцелевшие только благодаря своей вампирской стойкости, и отправился в свои покои пудрить стремительно наливающуюся синевой скулу. Еще раз убедившись в жадности отца, принц решил впредь, подремонтировав физиономию, ухаживать за сестрой более скрытно, а пока на время затаиться.

Глава 4. Большая прогулка

Вернувшись в свои апартаменты, маленькая принцесса задумалась, как ей провести вечер: сесть почитать книгу из огромной королевской библиотеки, выбрав что-нибудь понеприличнее и желательно с откровенными картинками, а то так и будет глупо хлопать глазами, когда всякие сопляки с провокационными вопросами полезут, или отправиться погулять по ночному городу. Такой променад, без сопровождения старших, был, конечно, запрещен, но это делало затею лишь еще более заманчивой. В плане выбора занятий мышление Элии не слишком отличалось от юного герцога Лиенского. В конце концов, предпочтение было отдано тайной прогулке.

Забравшись в пятый шкаф с одеждой, Элия открыла заклятьем еще одно потайное отделение и вытащила оттуда черный с серой отделкой мужской костюм — неброское, но очень дорогое одеяние. Быстро переодевшись, прицепив на пояс кинжал и узкий длинный меч, засунув в мягкие черные сапожки пару метательных ножей, а стилет в потайное отделение рукава, девушка подошла к зеркалу. Как всегда, принцесса с удовлетворением отметила, что мужской костюм ей идет чрезвычайно, выгодно подчеркивая изящную прелесть фигурки.

Оставался последний штрих — личина. Лорд Эдмон всегда восхищался умениями Элии в этой области магии иллюзий. Небрежно набрасывая привычное заклинание, принцесса с любопытством следила, как черты ее милой рожицы в зеркале постепенно смазываются, и появляется физиономия усатого хлыща, а девичья фигура обретает юношеские очертания. Ну, насчет усатого хлыща я погорячилась, — снисходительно подумала принцесса, — очень даже симпатичный молодой человек из хорошей семьи. От девиц проходу не будет."

Позвонив в колокольчик, Элия вызвала пажа. Принцесса приказала ему отвечать всем, желающим ее видеть: "Госпожа принимает ванну и никого видеть не желает. А если ей принесли новый персиковый шампунь, то мне приказано забрать." Привыкший к самым разнообразным причудам девушки мальчик нисколько этому не удивился.

Осчастливив пажа нужными инструкциями, в целях конспирации Элия не стала пользоваться магическим лифтом и лестницей, а телепортировалась прямо на улицу города, чтобы не наткнуться на кого-нибудь из родственников. Вряд ли, конечно, братья со всех ног побегут жаловаться на нее отцу, уж кем-кем, а ябедами они никогда не были, но давать им в руки лишнюю информацию о себе девушка не собиралась, как не собиралась и шествовать домой под конвоем.

Смеркалось. Элия запрокинула голову и посмотрела в бесконечное небо. В сгущающейся синеве зарождались первые робкие звезды. Королева ночь начинала свое торжественное шествие, ведя за собой романтиков, влюбленных, рыцарей ножа, любителей острых ощущений и просто глупцов. Себя Элия относила, разумеется, к предпоследней категории.

Еще девочкой принцесса никак не могла понять, почему многие боятся темноты. Для нее ночь всегда была ласковой, доброй защитницей. Из нее Элия черпала силы, какие-то неведомые, запредельные желания просыпались в душе. Как-то принцесса обмолвилась о своих ощущениях отцу. Тот сразу и довольно неловко поспешил перевести тему, но девочка расслышала, как уходя, он буркнул себе под нос: "Темная Кровь предков поет…" Умирающая от любопытства Элия, в конце концов, докопалась до истины, перерыв всю многотомную родословную семьи, составленную дотошным буквоедом Элтоном. "Виновницей" оказалась бабушка принцессы по материнской линии. Вот тогда-то девушка и поняла слова отца о крови предков, крови Пожирателей Душ, самой ужасной разновидности вампиров, питающихся энергией расщепленной души. С тайной гордостью, к которой примешивалась капелька ужаса, принцесса поняла, что даже у Энтиора не было столь опасной родни. Он наслаждался чужими физическими страданиями и душевными муками как Бог Боли, но как вампир пил только кровь.

Элии интересно было бы узнать, проявлялись ли гены Пожирателей Душ у ее матери. Но, к сожалению, такой возможности не было. Свою родительницу принцесса помнила очень смутно. Та перешла в другую инкарнацию, когда девочке едва минул год. Заболела в путешествии по мирам какой-то загадочной дрянью и сгорела за считанные дни. Впрочем, и другие жены короля Лимбера долго на этом свете не задерживались. Кое-кто поговаривал, что не без помощи ветреного супруга. Зная, что матери ее двух братьев, согласившиеся на развод (леди-мать Рика — Джанети и леди-мать Кэлера — Карина), до сих пор находятся в добром здравии, принцесса не слишком осуждала отца. Любовь должна быть свободной, а если ее больше нет, зачем портить друг другу жизнь из-за каких-то глупых условностей.

Город встретил принцессу обычным шумом. Свернув с Королевского проспекта на Северную улицу, Элия направилась в район Второго Кольца. Ночная жизнь только набирала обороты. Кричали торговцы сластями и напитками, распевали душещипательные романсы и шутливые песенки менестрели, зазывалы у дверей различных, приличных и не очень, заведений, надрывались еще сильнее, чем днем, улицы были полны народом, как спешащим по делам, так и просто ищущим развлечений. Проигнорировав все, кроме сладкого запаха нежно любимых пирожков на меду с орехами и ягодами, Элия двинулась дальше, придерживая липкую сдобу в бумажке и уплетая на ходу. На спонсирование развлечений дочки Лимбер не скупился, да и у братьев деньжата водились. Кэлер, Элтон, Джей и Рик в минуты душевной щедрости, у Кэлера, правда, они случались чаще всего, а у Рика и Джея все больше после нескольких бутылок крепкого винца, часто подкидывали ей по несколько монеток "на булавки", поэтому девушка могла приобретать практически все, что заблагорассудится. Правда, "наивные" родственники как и несколько лет назад продолжали считать, что принцесса посещает ночной город не иначе, как в сопровождении по крайней мере одного из членов семьи. Девушка и не собиралась лишать родных этих милых, выгодных ей иллюзий.

Уплетая второй пирожок, Элия заметила, как в толпе на Жемчужной улице мелькнул принц Джей. На нем была личина, но братишка не соизволил замаскировать силу, которая, как показалось бы знающим существам, вопила: "Вот он я, принц Лоуленда!" К счастью для минутной лени Джея, действовал закон коэффициентов личин. В голове Элии моментально всплыла его точная формулировка: "всякое существо, обладающее определенным коэффициентом силы, надевая личину, приобретает возможность быть не узнанным лицом с меньшим коэффициентом силы. В случае, если лицо с меньшим коэффициентом силы использует личину, маскирующую не только его внешность, но и психо-эмоциональный фон и уровень силы, то оно получает возможность быть не узнанным и лицом с большим коэффициентом Силы, в том случае, если это лицо не прилагает для узнавания существенных усилий". То есть, лень брата казалась вполне понятной. Личный коэффициент Джея был столь высок, что в Лоулендской толпе принца мог опознать только кое-кто из родственников (а уж они-то не стали бы поднимать шума), или десяток богов-магов Лоуленда, обитающих в своих укромных замках на окраинах государства и все более погружающихся в глубины чародейских тайн. Впрочем, идя на серьезное дело, Джей лепил чары весьма прилично и не халтурил, экономя энергию на мелочах.

"Что это хитрецу Джею вздумалось напялить на себя личину? — заинтересовалась Элия, — Не иначе как поразмяться вышел. Любопытно. Надо бы посмотреть. Люблю наблюдать за работой профессионалов."

Девушка последовала за братом, искусно лавируя в толпе. Минут через семь ее бдительность была вознаграждена. Почти неуловимым движением тренированных гибких пальцев, если бы принцесса не следила столь пристально, то не заметила бы ничего, Джей избавил от тяжелого перстня с изумрудом, серебряной цепи и пухлого кошелька, соблазнительно позвякивавшего при ходьбе, какого-то расфуфыренного господина, шествующего в сопровождении четырех бдительных охранников. Ни господин, ни его стража так и не обнаружили пропажи.

Лукаво улыбаясь, принцесса проводила ускользающего принца восхищенным взглядом. "Ловок, мерзавец, ловок. Секундное касание — и дело сделано! Ведь помнит, негодник, что папа запретил ему заниматься промыслом в Лоуленде. Но, видать, не утерпел, руки зачесались, вот и напялил личину. Где же интересно этот жирный индюк тебе дорогу перешел? Надо бы разузнать на всякий случай". И Элия предусмотрительно занесла сегодняшнее происшествие в свою мысленную картотеку компромата на шального брата.

Слежка за братцем-карманником снова пробудила у девушки легкий аппетит, и она решила зайти в ближайший ресторанчик на Улице Роз, где уже бывала не раз как под личиной, так и не скрывая истинного лица. "Ночной каприз", небольшой, но очень уютный ресторанчик, открывающийся только в сумерках и специализирующийся на сластях и винах, вполне устроил принцессу. Усевшись на мягкий диванчик за столик в темной нише, Элия щелчком пальцев подозвала официанта в черной полумаске и заказала бутылку кофейного ликера, фирменный фруктовый салат с орехами ферхью и тарелку пирожных с шоколадным кремом.

Под мелодичные звуки исполняемой менестрелем "Баллады долгих странствий" Кэлера Элия неторопливо поглощала салат, не забывая отдавать должное ликеру. Сейчас принцесса росла, развивалась ее Сила богини и магическая мощь, а для этого требовался немалый приток энергии. Кроме того, девушка всегда любила сладкое и, обладая как и большинство богов, потрясающим метаболизмом, могла есть пищу в любых количествах, не боясь лишнего веса — этого ужаснейшего из кошмаров всех женщин всех миров. Ну быть может, за очень, очень редким исключением. Поскольку во Вселенной имеется все, что только можно вообразить, принцесса вполне допускала возможность существования миров, ценящих красоты ожирения.

В дорогом ночном ресторане клиентов пока было не много. Но один из них сразу обратил внимание на прекрасного юношу с изящными манерами, сидевшего в одиночестве. Высокий превосходно сложенный брюнет с холодно-безупречными, хищными чертами лица и яркими, удивительно-бирюзовыми глазами, оттененными шелком длинных ресниц, некоторое время заинтриговано разглядывал юношу, а потом, оставив свой столик, легкой тигриной походкой направился к объекту своего пристального внимания.

— Прекрасный вечер, сударь. У вашего столика найдется свободное место? — вкрадчиво осведомился мужчина, слегка склонив голову. Его бирюзовые глаза возбужденно блеснули.

— Прекрасный вечер, сударь. найдется, — в тон незнакомцу ответил "юноша".

Небрежным движением изящной руки лорд подозвал официанта и заказал бутылку Лиенского "Темная страсть". Когда вино принесли, мужчина предложил:

— Давайте выпьем за прекрасный вечер и не менее прекрасную встречу в сумерках.

"Юноша" мысленно хихикнул, но отказываться не стал, пригубил напиток и подумав про себя: "Какая щедрость — одно из лучших Лиенских вин за встречу. И с чего бы это? Ума не приложу!"

Когда бутылка опустела, в легком фривольном разговоре повисла небольшая пауза. Мужчина, пристально глядя юноше в глаза, положил руку ему на колено и, неторопливо продвигая ее вверх, интимно прошептал, наклоняясь так, что его длинные черные волосы защекотали шею "жертвы":

— Быть может, мы продолжим наше прекрасное знакомство и выпьем еще бутылочку в кабинете наверху?

Элия чувствовала легких запах лесной свежести, лаванды, едва уловимую ноту сладкого аромата белого ириса и металл крови. Прижавшись бедром к юноше, кавалер зашептал ему на ухо милые глупости, продолжая делать то, что кодекс урбанизированного Мира квалифицировал бы как "развратные действия в отношении несовершеннолетнего". Только, к своему глубочайшему разочарованию, ожидаемого эффекта мужчина пока не обнаруживал.

Наконец, Элии надоела затянувшаяся шутка и, сняв на минутку заклинание, меняющее голос, девушка презрительно бросила:

— Братец Энтиор, а не пошел бы ты на…!

И принцесса подробно описала маршрут, находчиво вставив в послание слова, слышанные утром от папы, "беспокоящегося" по поводу ежей и сгоревшей одежды. Подавившись началом новой изысканно-двусмысленной фразы, принц, стремительно зеленея, вскочил, как ошпаренный, с диванчика и бросился прочь сломя голову, гадая о том, кто расставил ему ловушку и попадет ли снова от отца, если он домогался не принцессы, вернее не совсем принцессы, а принцессы под личиной. Но почему-то Энтиору казалось, что король вдаваться в тонкости не станет, а просто съездит еще раз по физиономии, и хорошо еще, если съездит только раз, а не выбьет все зубы и пересчитает ребра…

Глядя вслед брату, Элия задумчиво пробормотала:

— Ну вот, теперь мне еще и счет оплачивать. Нашел способ на халяву выпить, извращенец клыкастый!

Расплатившись за дорогое вино и деликатесы, принцесса вышла из ресторана, на ходу восстанавливая меняющее голос заклятье. Девушка направилась к границе Второго Кольца города. Ведь именно там в наступающей тьме скрывались самые интересные приключения, в которые можно было вляпаться. Зайдя в переулок, она телепортировалась сразу на окраину квартала зеленых и желтых фонарей — одного из любимых местечек братьев, да и отца. Элия уже давно была достаточно взрослой, чтобы знать, какой цвет фонаря что означает: желтые фонари приглашали заглянуть на огонек женщин, зеленые — мужчин, фонари с полосками предлагали однополую любовь, белые с разнообразными рисунками и цветочками сулили экзотические развлечения. Так, любимый цветок Энтиора — белый ирис — в Лоуленде служил символом садомазохистских удовольствий. То ли символ этот установили в честь брата-вампира, то ли сам принц так залюбил белые ирисы за их символический смысл.

На окраине квартала горели в основном зеленые фонари. Улочки становились уже, а дома — попроще и пообшарпаннее. Но ночная тишина по-прежнему испуганно пряталась от душераздирающих призывных криков подобных этим:

— Заходите, у нас самые свеженькие симпатичные девушки!

"Ну, уж девушками-то они точно давно перестали быть," — отпустила Элия мысленный комментарий.

— Самые толстые задницы и пухлые сиськи!

"Это что, реклама в лавке мясника?" — снова сыронизировала принцесса.

— В нашем борделе провел ночь сам король Лимбер!

"Вот уж не верю, что моего разборчивого папашу занесло в публичный дом такого низкого пошиба даже с перепою!"

На этой остроумной ноте процесс мысленного составления комментариев к экскурсионному туру по борделям Лоуленда средней руки был прерван. На руке у Элии повисла помятая, убийственно воняющая дешевыми духами типа "Мечта моряка" шлюха с небрежно высветленными заклятием волосами и лоскутками, едва прикрывающими ее пышные, особенно в нижней части фигуры телеса. Нежно заглядывая в глаза потенциальному клиенту, девка хрипло зашептала:

— Пойдем со мной, красавчик! Ты такой хорошенький, мой кролик! Обслужу недорого!

Шлюха назвала цену. Задохнувшись от возмущения, принцесса стряхнула с себя "красотку" и завопила:

— Сколько? Да я за такие деньги я целый бордель с потрохами куплю, а не тебя, груша перезрелая!

Ответом стало возмущенное шипение отвергнутой девки, хохот прохожих и обитателей квартала из открытых окон соседних домов.

Отшив девку и поспешно миновав последний отрезок "квартала развлечений", Элия оказалась в еще более непрезентабельном районе. И, что случалось частенько, желание принцессы Лоуленда найти приключения, даже не высказанное вслух по всем правилам магии, начало сбываться.

Свернув в темный переулок, она тут же обо что-то споткнулась. "Что-то" сдавленно взвизгнуло и попыталось дать деру. Изловчившись, девушка успела схватить "нечто" за край рубашки и поспешно вызвала магический шарик. В его неярком свете принцесса разглядела худого, грязного, костлявого, словно умерший голодной смертью птенец, темноглазого, черноволосого парнишку-подростка лет одиннадцати, одетого в какие-то лохмотья, находящиеся в весьма отдаленном родстве со штанами и рубашкой. Измеренный автоматически коэффициент личной силы парнишки едва дотягивал до 0,45 Лоулендского.

— Раб, — вслух деловито констатировала принцесса, — но почему без ошейника или метки? Беглый что ли? Видать, беглый.

— Тебе-то какое дело, хлыщ паршивый! — прошипел мальчишка, тщетно пытаясь вырваться из железной руки ловца.

— Да никакого, в общем-то, просто интересно. Далековато тебя занесло от городских ворот, с рынка бы уже не сбежал, значит, смылся в дороге, — продолжила логически рассуждать Элия. — Ты хоть знаешь, что если тебя поймают, то изобьют до полусмерти или вовсе засекут публично, чтоб другим неповадно было?

— А что, у меня на роже написано, что я — беглый раб? — окрысился паренек, тяжело дыша. Видно, борьба с Элией лишила его последних сил.

— Можно сказать и так, — согласилась принцесса, отпуская жертву.

— Как? — не понял ребенок, осторожно отступая на шаг, чтобы в случае чего побыстрее смыться в ближайшую подворотню. Бросаться на обвешанного оружием мужика он при всем своем задиристом нахальстве не собирался.

— Видишь ли, пацан, — снисходительно пояснила Элия, даже не думая его удерживать, — торговая компания, у которой сбежал раб, обязана известить об этом полицию под угрозой лишения лицензии на ввоз рабов и весьма значительного штрафа. У стражи есть специальные магические устройства, позволяющие определись личную силу человека. Если она меньше стандартного лоулендского коэффициента и бляхи гостя у тебя нет, значит, ты раб. А я и без амулета все вижу, между прочим, здесь таких умельцев много.

— Да кто вы такие, Тьма вас побери, что считаете себя вправе распоряжаться чужими судьбами?! Я шел по улице и никого не трогал… А меня схватили, скрутили, сунули кляп, напялили на шею какую-то железяку и приволокли в ваш паршивый город. Нелюди, отродья Сейт" таны! — вскипел мальчишка, сжав кулачки.

Элия улыбнулась, отчетливо чувствуя исходящие от паренька эмоции ярости, к которым примешивалась гремучая смесь любопытства и страха.

— Да кто вы такие, Тьма вас побери?! — повторил беглец уже тише, но с прежней яростной безнадежностью.

Принцесса снисходительно цокнула языком:

— Так ты еще не понял, дурачок? Мы — те, кого вы называете богами.

— Ладно тебе брехать-то, — недоверчиво пробормотал парнишка и, сотворив рукой замысловатый жест, отгоняющий зло, добавил, — к ночи-то. Зло накличешь!

— Не хочешь, не верь, — забавляясь, Элия беспечно пожала плечами.

— А чем докажешь что ты — БОГ? — задиристо осведомился малец.

— Вообще-то я не бог, а богиня, — отметила принцесса, — и это доказать могу, но как бы тебе не пожалеть о том, что ты требовал доказательств.

— Не пожалею! — воскликнул паренек, начиная все сильнее подозревать, что незнакомец над ним издевается. — Показывай!

Снова жестоко рассмеявшись, принцесса мгновенно сбросила личину, щелкнув пальцами, сняла заклятье обыкновенно приглушающее излучение истиной божественной силы. И паренек увидел юную Богиню по-настоящему: волосы пронзительно прекрасной незнакомки пушистыми волнами ниспадали на плечи, властным луком изгибались пухлые губы, в лучистых серых глазах, сиявших огнем далеких звезд, таилась вечная тайна, отражающая саму суть божества и не зависящая от возраста, обтекая фигуру, мерцала серебристо-синяя аура. Сам воздух вокруг юной богини искрился от напряжения.

Брошенный на колени ударной волной силы, скованный благоговейным страхом и религиозным экстазом, парнишка взирал на Элию. В его взгляде смешался ужас и восхищение.

— Ну что, достаточно? — небрежно спросила девушка, запирая божественную силу на множество замков, под которыми она скрывалась, и надевая личину.

— И правда, богиня, — только и смог пробормотать парень, продолжая оторопело таращиться на нее.

— Да, — спокойно подтвердила Элия.

— И вы тут все боги? — робко спросил мальчик, начиная потихоньку приходить в себя и, пошатываясь, поднимаясь на ноги.

— А кто есть бог, малыш? Если отбросить все возвышенные метафоры, это всего лишь создание иной, нежели смертный структуры, отличающееся странным плетением души. Мы просто куда более чокнутые, чем вы, люди, обладающие истинно яркими талантами, которые стали божественной сутью. Если ты Бог Поэтов, то пишешь дивные, волшебные стихи и можешь вдохновлять других на это силой своего дара или, если смотреть с другой точки зрения, то силой безумия. Бог не такая уж большая редкость для Вселенной. В Лоуленде много богов, впрочем, живут и другие существа разных рас, могущество которых не столь велико, как божественное, хоть и больше обычного для других Миров, в том числе твоего.

Перенеся из Лоулендских Садов в переулок маленькую бронзовую скамеечку с мягкими подушками, Элия села, откинувшись на спинку, и властным жестом предложила присаживаться парнишке.

— А…, - протянул, мало что понимая, паренек, оторопело хлопнувшись на подушки подальше от новой знакомой. — А как тогда становятся богами?

— По-разному, сплетение этих дорог может постигнуть лишь сам Творец, но если есть склонность к божественному бытию, то душа найдет свой путь и обретет истинную суть. Чаще всего этот процесс растягивается на множество инкарнаций, но, бывает, из-за, занимает сравнительно краткий срок. В конце концов, чтобы Быть Богом, им нужно Родиться!

Выслушав очередное странное пояснение, мальчик задал новый вопрос, надеясь разузнать побольше, чтобы хоть как-то систематизировать хаос, воцарившийся в голове:

— А что это за место такое, Лоуленд?

— Страна и город с тем же названием, столица Мира Узла, но мои слова для тебя пустой звук, если не знать основных понятий. Ты знаешь, что значит Уровень?

— Нет, — удрученно сообщил парень, чувствуя себя ничтожным глупцом и пытаясь совместить увиденный несколькими мгновениями ранее образ прекрасной девушки с мужским обличьем богини, сидящим рядом.

— Слушай и попытайся уразуметь хоть что-то, — с надменным великодушием, следствием внезапной смены божественного настроения, начала как можно доступнее излагать Элия. — Миров во Вселенной бесконечное множество. В той ее части, о которой мы ведаем, они располагаются Уровнями, словно пирамидой, этажами в доме. Чем выше этаж, тем больше личная сила обитателей, а чем больше сила, тем лучше они колдуют, больше умеют и дольше живут. Скажем, на нижних Уровнях обычный человек живет до ста, максимум двухсот лет, а на более высоких — триста, пятьсот и чем выше, тем больше.

— А сколько будете жить вы? — несмело уточнил паренек, понимая, что наконец-то в голове понемногу проясняется.

— Пока не надоест. Жизнь бога не ограничена временными рамками. Все зависит только от желания. Для бога срок покинуть инкарнацию наступает тогда, когда приходит усталость и серая скука, когда затухает огонь божественного безумства, — самоуверенно ответила девушка.

— И вас нельзя убить? — удивился раб.

— Убить можно кого и что угодно, если очень постараться, — философски заметила богиня с природным практицизмом, свойственным ее семье. — Конечно, я могу погибнуть от физического или магического удара, но прикончить меня труднее, чем обычного человека. Я куда могущественнее и искуснее в науке выживания. Посмотри!

Девушка вынула из ножен острый кинжал и, слегка поморщившись, резанула себя по ладони. Кровь хлынула жарким потоком. Но тут же перестала течь и запеклась, образую темную корочку. Девушка соскребла ее и показала ладонь парнишке. Тот удивленно прошептал:

— Ух ты!

Розоватая, уже едва заметная тонюсенькая полоска шрама бледнела у него на глазах и через несколько секунд вовсе исчезла.

— Вот так. Если же меня ранит тот, чье могущество больше, чем мое, то рана будет заживать дольше, а чем больше этот некто желал мне неприятностей, тем длительнее будет срок восстановления. Но на этот случай кроме обычной способности к регенерации существуют специальные заклинания исцеления, можно воспользоваться и помощью покровительствующих Сил.

— Кого? — осмелился уточнить беглый раб, широко раскрыв от любопытства глаза.

— Сил, — удивленно повторила Элия, недоуменно гадая, из какой провинциальной глуши вытащили работорговцы паренька, если он не знает самых элементарных даже для обычного человека вещей. — Неужели ты никогда не слышал призывов или благодарностей к Силам? Скажем, "Хвала Силам Удачи"?

— Слыхал, — подтвердил пристыженный мальчик, — Только я думал, это вроде как просто слова, ведь говорят наши парни красотке при встрече "тысяча воздушных поцелуев", но никто никого тысячу раз не целует.

— Силы не иносказание, они действительно существуют, — невольно рассмеялась богиня. — Это высшие по сравнению с богами и куда более могущественные на свой лад создания, состоящие из чистой энергии, не облеченной плотью. Силы называют Руками Творца, Хранящими Равновесие, Блюдущими Его Волю. Они наблюдают за мирами и помогают нам. Существует множество Сил: Силы Равновесия, Силы Источников, Силы Времени, Силы Мироздания, Силы-посланники. Люди же чаще всего взывают к тем, кто входит в Двунадесять и Одну.

— Во что? — снова переспросил раб.

— Есть Силы, проникающие во все уголки Миров Вселенной, пронизывающие все Мироздание. Известно только то, что число их равно двадцати одной, — внесла ясность богиня. — Но какие Силы входят в эту группу точно — неизвестно. Их мышление слишком отличается от нашего, чтобы перенести символы, которыми они общаются между собой, на точный язык слов, коим пользуются существа из плоти. На каждом Уровне, зачастую даже в соседних Мирах, названия Сил, входящих в Двунадесять и Одну, меняются. Так что перечислять их — занятие бездарное, но Силы Удачи, которые я упомянула, входят в число двадцати одной.

— Понятно, — протянул паренек, чувству, как пухнет его голова, вмещающая откровения богини.

— Отлично. Вернемся к вопросу об Уровнях, — произнесла Элия менторским тоном, подражая лорду Эдмону, впавшему в поучающее настроение. — Теперь ты знаешь, что Миры располагаются этажами, то есть Уровнями, а их обитатели различаются по силе. Но и сами миры не одинаковы. Их мощь и структура, то есть Нити Мироздания, из которого они сплетены, тоже различна, в зависимости от того, какое место в Ткани Мироздания занимает мир. На каждом Уровне есть несколько наиболее выгодных точек — Узлов Мироздания. В этих мирах и живут самые могущественные существа, в них предпочитают селиться Боги. За порядком в мирах следят Советы Богов, но целиком полагаться на них в этом деле нельзя, там отстаивают свои интересы и интриги. Существуют еще Силы Источников. За тем, чтобы ни живые существа, ни Силы Источников не переборщили в своих разборках, следят более Высокие Силы, самые низшие в иерархии которых зовутся Силами Равновесия. Есть и инстанция, разбирающая споры между Силами и между Силами и живыми существами, а так же вопросы, в которых живые бессильны разобраться. Это — Суд Сил. Но вмешиваются сами они очень редко, ведь без борьбы в мирах нет развития. Уже само то, что во вселенной живут разные боги: темные (боги боли, страданий, разрушения) и светлые (боги милосердия, исцеления, искусств, домашнего очага) — порождает конфликты.

— А вы — темная богиня, или светлая?

— Нет, я, пожалуй, все-таки серая, — на секунду задумавшись, ответила Элия, еще не зная своей истинной сути, но инстинктивно чувствуя, что ни излишними благодеяниями ни кровавыми злодействами ее путь отмечен не будет.

— А как это? — не понял мальчик.

— Крайности претят моей натуре, — пояснила принцесса. — Знаешь, говорят, что и Тьма и Свет — лишь частные случаи Тени. Серые боги не бесстрастны, но они придерживаются середины, сами выбирая свой путь. Они могут приносить как зло, так и благо, в зависимости от настроения и желаний.

— Ага, — кивнул беглец, кое-что понимая, но желая более подробного объяснения.

— Возьми, к примеру, Бога Повелителя Воды и Ветров. Он может наслать на врага ураган и заодно с недругом уничтожить жилища ни в чем неповинных людей, а может призвать дождь для спасения умирающих от жажды. Один поступок благ, другой плох, какого же цвета Бог? Все зависит от его прихоти, а значит, он серый. Есть и другой случай. Вот скажи, парень, — Элия подмигнула мальчишке, — каким ты считаешь Бога Воровства — темным или светлым?

— Не знаю, — задумчиво протянул беглый раб, слегка смутившись.

— Может, светлым?

— Вообще-то считается, что воровать не хорошо…

— Тогда темным?

— Но мелкое воровство не страшное зло, это же не убийство… А, понял! Бог воровства тоже серый, да? — попробовал угадать паренек.

— Да, ты прав. Если он не крадет последний кусок хлеба у голодающего, а щиплет богачей, его нельзя причислить к злодеям, — согласилась Элия, вспоминая брата Джея.

Он уж точно не стал бы красть последнее у бедняка, конечно, не от излишнего милосердия, а просто потому, что у бедняка никогда не найдется звонких блестящих монеток или нежно любимых Джеем ярких камушков.

— Так вы — Богиня Воровства? — с новым, гораздо большим уважением, какое не вызвала даже весть о том, что его собеседница — богиня, спросил мальчишка.

— Нет, это не мой профиль, но в Лоуленде есть и такие, — призналась принцесса.

— А вы богиня чего? — немного обнаглев, полюбопытствовал парень.

— Много будешь знать, плохо будешь спать, — парировала принцесса старой лоулендской поговоркой. Ну не признаваться же мальчишке в том, что ее "профессия" пока еще точно не определена из-за юного возраста!

Поняв, что его любопытство по этому вопросу не будет удовлетворено, парнишка поспешно заткнулся, но, тут же спохватившись, испуганно спросил о том, о чем, жадно впитывая новое знание, на несколько минут забыл и думать:

— Вы теперь сдадите меня скребкам?

— Пожалуй, нет, — словно размышляя, протянула богиня, понимая, что паренек имеет в виду стражу, и быстро спросила. — Как ты избавился от ошейника раба?

— Снял, — запросто признался мальчишка.

— Что, просто разорвал железный обруч, сделал из него лепешку и пошел в город гулять? Да ты просто феноменальный силач, малыш!

— Не-е, я не силач, — отмахнулся беглец. — У парня, что был рядом со мной, завалялся в штанах кусочек проволоки. Вот я и сделал отмычку. Тот сбежать сдрейфил, а я смылся.

— Специалист, значит. А чем раньше промышлял? — деловито поинтересовалась девушка.

— Да так, по мелочи… — парнишка скромно потупился. — Но учитель говорил, что у меня талант.

— Ну, не пропадать же талантам в рабстве, на конюшне разгребая навоз или драя котлы на кухне, так и ручки серебряные повредить можно, — принцесса окончательно развеселилась, хлопнув по колену рукой. — Как тебя зовут, самородок?

— Рэй, — запоздало представился паренек и с новой надеждой спросил: — Вы возьмете меня к себе на работу?

— Нет, ты мне пока без надобности, освойся, силенок поднаберись, потом видно будет. Если принцесса Элия тебя позовет, явишься.

— Да, богиня, — неловко, явно без привычки поклонился Рэй. — Но как мне быть пока? Вы поможете?

— Слушай самородок, дам я тебе наводочку, — ухмыльнулась девушка, переходя на арго низов. — Топай до хаты старого Сида. Это недалеко. Выйдешь на улицу, пройдешь четыре переулка, свернешь в пятый, направо, под арку из желтого кирпича. Потом поворачивай налево у дома с чугунной решеткой на окнах, увидишь трактир "Обжора". Не обознаешься, даже если грамоте не обучен, на вывеске толстяк с ножом намалеван. Туда тебе и надо. Зайдешь. Увидишь кривого парня в левом углу у стойки, скажешь: "Хочу поступить на службу к его величеству". Тебе ответят: "Оборванцев туда не берут". Скажешь: "Я оборванный, да бойкий. Авось, на что сгожусь". Скребков не бойся, больше рабом тебя не сочтут. А чтоб тебе наш говор понятен был, держи амулет-переводчик, — Элия протянула руку и, воспользовавшись Законом Желания, перенесла из ближайшей мелочной лавки к себе на ладонь простенькую побрякушку с Заклятьем Понимания, каковые тысячами штамповали подмастерья второсортных магов. Рой робко принял цепочку с тускло посверкивающим кружком, на котором была выбита пара странных знаков.

— Спасибо, богиня, — прошептал мальчик, благоговейно надевая амулет на шею. — Но разве в Лоуленде не по-нашему говорят? Я ведь вас и так понимаю, и тех работорговцев понимал и ребят, что вместе со мной в фургоне везли.

— Нет, язык Лоуленда для тебя не родной. Но я богиня, поэтому мне ясна речь твоя, и мои слова кажутся тебе сказанными на понятном языке, Рэй, — снизошла до пояснений Элия. — У охотников за рабами всегда есть амулеты-переводчики, как часть экипировки, да и в повозки свои они их вставляют, чтоб вас попросту не пугать. Так что тебе кулон понадобится, чтоб чужаком не сочли. Понял?

Мальчик вздохнул, вновь понимая, что оказался очень далеко от дома и вернуться назад к их маленькой шайке и наставнику Лису уже не получится, да ему этого уже и не хотелось. Жизнь оказалась странной, но жутко интересной штукой. Встреча с богиней вернула Рэю всегдашнюю, изрядно потрепанную приключением с работорговцами, уверенность в том, что все на свете можно исправить и из всего выкрутиться.

— Ну все, малек, шагай, надоел ты мне! — закончила разговор богиня, хлопнув в ладоши.

Ошарашено взирая на принцессу круглыми от удивления глазами, парень проворно вскочил на ноги. Быстро ворочая извилинами, Рэй подумал: "Нет, не воров ты покровительница, богиня, а ребят куда круче! Небось, сам Ночной Король к тебе на поклон ходит!". Бросив последний, исполненный почтения взгляд на свою благодетельницу, мальчишка поклонился и дал деру.

Элия ухмыльнулась его наивным мыслям, ликвидировала скамейку, потушила магический шарик и полностью восстановила личину. Девушка довольно подумала: "Ну вот, теперь парнишка — вольный гражданин Лоуленда с коэффициентом личной силы 5,5. Что значит общение юного таланта с такой великой богиней, как я, на нужные темы! Не зря я лекции об устройстве Мироздания толкала и через слово Силы поминала. Теперь страже не к чему придраться, даже если заловят мальчонку. Как все-таки полезно знать больше, чем положено. Вот и пригодилось. Нет, какая я молодец! Сама себя не похвалишь, кто тебя похвалит? Надеюсь, Джей будет рад новому подданному."

Почувствовав неугомонно-вольную душу парнишки, слегка напомнившую девушке юного задиру — герцога Лиенского, Элия поняла, что рабство не для паренька, забьют непокорного щенка насмерть, и, повинуясь секундной прихоти, решила дать мальчишке шанс на свободу. Принцесса просчитала, что лекции о структуре Мироздания должно быть достаточно, чтобы побудить личную силу мальчика к росту, и оказалась права. Ведь не забавы же ради богини рассказывают о Законах Вселенной и тем более дают наводку на местонахождение воровского притона первому встречному! Принцесса вовсе не считала, что когда-нибудь ей могут понадобиться услуги Рэя — вора, но, чем Джокер не шутит? Да и не стоило давать понять мальчишке, что помогли ему без всякой выгоды, только по мимолетной прихоти.

Конечным пунктом своей экскурсии в город юная богиня выбрала порт. Там всегда пахло не только рыбой и соленой водой, девушке всегда казалось, что сам воздух порта пропитан запахами авантюр, дальних странствий, экзотических редкостей и морских сокровищ. Нет, принцесса не завидовала простым матросам, бороздящим Океан Миров, отлично понимая, что их-то, в основной массе, гонит в океан не неистребимая жажда путешествий, а банальное желание заработать звонкую монету, которую потом можно спустить в каком-нибудь кабаке, борделе, а то и скопить тугую копеечку, чтобы открыть лавчонку или тот же кабак самолично. Нет, богиня не завидовала простолюдинам, но загадывала, что когда-нибудь и сама отправиться в путешествие по мирам, как владелица великолепного корабля, и уж она-то найдет настоящие морские сокровища и волшебные приключения. Пока Элии приходилось довольствоваться только приятными, но абсолютно не интригующими прогулками вдоль побережья или до ближайших курортных островов на кораблях, принадлежащих братьям. Рик, Мелиор или Кэлер всегда охотно откликались на просьбы сестры и брали ее с собой.

Будучи в Третьем Кольце города, Элия не могла насладиться великолепием Проспекта Ветров Первого и Адмиральской улицы Второго Кольца, ей пришлось сразу ступить на более простую, но и куда более деловую даже в сгущающихся сумерках Корабельную улицу. С нее юная богиня перенеслась на Портовую и прогулочным шагом направилась вниз.

В порту все еще было людно. Последние торговцы сворачивали лотки с нераспроданным за день товаром, тщательно запирали лавки, запоздавшие корабли оканчивали разгрузку при свете больших магических шаров на высоких фонарных столбах. Шумно переругиваясь, грузчики сгружали товар, купцы с неподобающей торопливостью заключали последние сделки, закрывались на тяжелые засовы огромные склады, помощники капитанов гоняли своих людей, спеша завершить все дела до полной темноты. Принцесса увлеченно крутила головой, стараясь разглядеть как можно больше интересного и двигаясь в сторону более отдаленных причалов.

С ближайшего к ней довольно обтрепанного корабля с удивительно поэтичным для такой развалюхи названием "Морская красавица", звучавшим со злой иронией, донесся взрыв ругани. Вскоре Элия увидела шагающего по сходням матроса. Худой, прыщавый как мухомор или смертельно больной какой-то неизлечимой, но жутко заразной болезнью мужик в подранной рубашке волок на веревке отчаянно упирающегося всеми четырьмя лапками маленького зверька породы кошачьих. Элия с удивлением узнала в малыше детеныша аранийской пантеры — самого благородного и прекрасного зверя опасных джунглей Арана, о приключениях в дебрях которых так любили писать романтики. Девушка мысленно посочувствовала котенку. Раздраженный сопротивлением зверька, матрос разразился новым потоком такой сочной брани, что на мгновение перекрыл даже буйный гомон порта. Принцесса даже удивилась, как столь тщедушное тело могло произвести так много шума.

— ……! И на кой черт я не утопил тебя, чудовище! Надо же было Гильву подобрать тебя в каких-то дебрях, вот и посылай таких ублюдков за водой. Так он потом еще и подставился под стрелу в стычке с пиратами. Пришибу я тебя, мерзавец, ей-ей пришибу! Ни к чему моему сынку такая тварюга! Еще покалечишь пацана!

Пока Элия удивлялась тому, что прыщавый мужик оказался не лишен способности к воспроизводству, и гадала, не пощадили ли доблестные пираты "Морскую красавицу" только потому, что разглядели "неземную" красоту "Прыща" и во избежание инфицирования предпочли спастись бегством, котенок сдавленно мявкнул. По-видимому, звук с точки зрения зверька нужно было квалифицировать, как грозное рычание — ответ на гневную тираду горе-хозяина.

— А ведь тебя, гаденыш, и не продашь, небось. Кому понадобится такая упрямая царапучая и кусачая скотина! — встряхнув веревку с котенком, зло продолжил матрос, задумавшись над тем, а не удастся ли сплавить кому-нибудь вредную животину.

Зверек махнул лапой, целя в ногу матроса и, по-видимому, все-таки задел ее, во всяком случае, послышался треск материи. Матрос взвыл и, сквернословя, тряхнул "повод" еще сильнее, пережимая котенку горлышко. На сей раз несчастный зверек отреагировал на брань и физические действия мужика более бурно, но совершенно по-детски, опорожнив взбунтовавшийся желудок прямо на дырявые сапоги матроса. Заревев от возмущения, тот подхватил малыша за шкирку с явным намерением долбануть бедолагу о причал и разом покончить со всеми проблемами. Пара товарищей садиста, предвкушая развлечение, поддержали его радостными воплями:

— Давай, Курб, шваркни его! Будет знать, как когтями махать!

"Настала пора вмешаться, пока котенка не сгубили или не вмешался кто-нибудь другой, не менее прыткий, чем я и столь же сведущий в зоологии," — решила девушка.

Элия отлично понимала, что порт Океана Миров — лучшее место для шустрых проходимцев всех мастей, знающих цену экзотическим товарам, и только из-за позднего часа у корабля еще не толпится целая свора подобных типов, рассчитывающих прикупить по дешевке какую-нибудь редкость.

— Сколько ты просишь за эту дохлятину? — небрежно бросила принцесса, приближаясь к кораблю и брезгливо указывая на животное пальцем.

Глаза прыщавого матроса разгорелись в радостном предвкушении нежданной поживы. Сказать по правде, он уже давно не рассчитывал, что от жалкого котенка может быть какой-нибудь прок, и до сих пор не выбросил твареныша за борт только из чистого упрямства и опасения стать предметом насмешек и так постоянно потешающихся над ним приятелей.

— Два серебряных коронала, сударь! Совсем даром отдаю! — мигом назвал Курб, первую пришедшую на ум баснословную цену, с которой собирался начинать торг.

Услышав названную мужчиной цену, принцесса поняла, что тот, не смотря на гордое дворянское имя Курбадис, не имеет ни малейшего понятия о том, что за животное попало ему в руки. В лучших домах Лоуленда среди знати и подражающих им богачей было модно для охраны или забавы держать диких зверей, укрощенных при помощи магических амулетов. Яркие, мелодично щебечущие или передразнивающие людской говор пташки и мелкие пушистые зверьки, вроде дикати, услаждали взоры капризных дамочек и ребятишек, а мужчинам в доказательство их мужественности и силы требовалось что-нибудь более крупное и менее безобидное на вид. Аранийская пантера, одно из самых редких и свирепых животных джунглей Арана, пользовалась огромным спросом, но достать их детенышей было практически невозможно. Даже лучшие охотничьи экспедиции в Аран, организованные и снаряженные под заказ, зачастую возвращались без запланированной добычи, набив клетки ослепительными попугаями. Если все-таки они привозили пантер, то могли считать себя пусть и не богачами, то определенно очень обеспеченными людьми. Звери шли нарасхват, дворяне, соперничая между собой, постоянно повышали цену. За самочку давали не меньше тридцати серебряных, а за самца — минимум пятнадцать короналов. Сообразив, что к чему, Элия развеселилась и решила поторговаться. Будь на месте прыщавого садиста кто-нибудь более симпатичный и приятный, может, принцесса и не стала бы этого делать, но мерзавец, обижающий беззащитного зверька, не заслуживал настоящей платы, тем более, что пантеру он раздобыл не сам.

— Ты что, кэп, сдурел? Да за такие деньги я могу купить два десятка фаруханских котят вместо этой полуживой твари. Они и попушистей будут, хоть и царапучие не меньше! А этот хиляк у тебя того гляди сдохнет, к красотке моей не донесу.

Девушка решила сыграть роль скучающего и скуповатого типчика, ищущего подарок для взбалмошной любовницы. Элия повернулась, делая вид, что собирается уходить.

Глаза матроса забегали, жадность боролась с опасением остаться вообще ни с чем. Он почуял, что наклевывающаяся выгодная сделка уплывает из рук, поскольку капризный покупатель не собирается торговаться. Харкнув, прыщавый истошно заорал:

— Ладно, сударь, только для вас: один серебряный, и мы в расчете!

Элия медленно продолжала идти, не оглядываясь.

— Половина!.. Четверть!.. Семь золотых! Три! Один диад! — в отчаянии завопил торговец-неудачник, почти бегом догоняя Элию и волоча за собой не поспевающего, почти задохнувшегося зверька.

— Так и быть, уговорил! Уж ежели сдохнет по дороге, не жалко будет, — принцесса резко развернулась к прыщавому лицом и, порывшись в карманах в поисках нужной монеты, извлекла один золотой диад.

Матрос попробовал плату на зуб, и они, по морскому обычаю сплюнув через левое плечо, заключили сделку, после чего Элии из рук в руки был вручен кусок веревки, заменяющий зверьку поводок. Таким образом, принцесса стала полноправной владелицей юной аранийской пантеры. Богиня не стала больше задерживаться в порту. Отведя глаза прыщавому продавцу, она перенеслась в город и остановилась на полутемной улочке у единственного горящего фонаря, чтобы без помех осмотреть свою добычу.

Бережно взяв зверька на руки, Элия придирчиво изучила котенка магическим зрением, выясняя, здоров ли он. Малыш, как выяснилось при обследовании, мужского пола, был в относительном порядке. Не считая истощения, зверек был здоров. Видно, у прыщавого хозяина на корабле было много работы, и времени вдоволь поиздеваться над малышом не нашлось. Богиня решила, что для начала малыша нужно хорошенько вымыть, не говоря уж о том, чтобы накормить. Сквозь все еще пушистую, даже в грязном, линялом от корабельной баланды и отвратительного обращения, виде шкурку цвета звездного неба отчетливо проступали ребра.

"Значит, пора возвращаться домой", — шагая по темной улице, заключила Элия, бережно погладила зверька и мысленно успокоила его обещанием надежной защиты, нового логова и вкусной еды. Оказавшись на руках у богини, пантеренок сразу перестал беспокойно вырываться и начал с довольным мурлыканьем тереться о плечо новой хозяйки. Маленький араниец явно счел, что все его горести кончились с обретением надежной заступницы. Перебирая лапками с острыми коготками, он то и дело привставал, норовя в знак признательности лизнуть Элию в щеку. Принцесса старательно уворачивалась, как не симпатичен был малыш, но распространяемый им запах отбросов нисколько не прельщал богиню.

"Пожалуй, на сегодня приключений уже хватит," — не успела подумать девушка, как донесшийся из переулка сдавленный крик заставил ее переменить решение. Ориентируясь по голосу, принцесса свернула в ближайшую подворотню. В скупом свете звезд ее взору предстала следующая панорама.

Деревенского вида, судя по расшитому зелеными галунами камзолу, вышедшему из моды еще при бабушке принцессы Элии, дворянчик, зажмурив от страха глаза, изо всех сил, размахивал длинной, с тяжелой гардой шпагой дрянной ковки. Беднягу с трех сторон загоняли в угол любители ночной поживы, забавляясь с ним, точно кошки с обреченной мышкой. Еще двое, лениво поигрывая кинжалами, наблюдали за "избиением младенцев" Оружие было парню явно не по руке, но он продолжал сопротивляться. Дворянчик старался махать шпагой как можно быстрее, но пока так никого и не задел, к счастью, себя он покалечить тоже еще не сподобился.

В жилах девушки закипела кровь. Подвернулся совершенно законный случай кого-нибудь убить холодным оружием. "Пора вмешаться," — снова решила принцесса, намереваясь позабавиться без помощи магии. Она осторожно поставила зверька на землю и мысленно велела никуда не убегать, пока она будет разбираться с нехорошими двуногими. Малыш ответил тихим согласным мурлыканьем и аккуратно сел, приготовившись ждать хозяйку. Элия вытащила из сапог пару метательных ножей, весело блеснувших в свете луны.

Это были совершенно необычные ножи, как, впрочем, и все оружие юной богини, подаренное отцом и братьями, придирчиво выбранное в замковой Магической Оружейной. У каждого предмета из коллекции принцессы была своя интригующая история. Скрывали свою тайну и ножи с простыми рукоятками черной кости и ярким стальным блеском лезвий, тускнеющим, если хозяин хотел действовать без лишнего шума.

Когда-то давным-давно один великий веселый Странник решил обзавестись не менее веселыми защитниками и заключил в пару ножей души беспардонно нахамивших ему бродяг — братьев-скоморохов. С тех пор прошло достаточно времени. Страннику надоели шумливые и не слишком верные весельчаки, обладающие нехорошей привычкой будить хозяина с дикого похмелья лживыми предупреждениями об опасности. Он выбросил их в Великую Тьму Межуровнья, откуда братишек достал один предприимчивый демон, которому позарез нужны были деньги. Но, в конце концов, он сплавил оружие за бесценок принцу Рикардо, потому как все прежние покупатели ножичков завели дурную привычку скоропостижно менять инкарнации не без помощи собственного оружия. Ну не пришлись они по нраву скоморохам! Не то чтобы демону не нравилось продавать один и тот же товар несколько раз кряду, но его торговая репутация, и так не безупречная, стала изрядно пованивать. Пришлось пройдохе, заключая сделку, честно предупредить принца об опасности приобретения. Конечно, заинтригованный рыжий все равно купил ножички. Рику, пришедшемуся им по душе, братишки-скоморохи честно заявили, что в тела плотские им пока переселяться не хочется, но хмурые мужики надоели до смерти, и они желают теперь служить какой-нибудь девочке посимпатичнее. Скрепя сердце, принц вынужден был сделать подарок единственной сестре, потому как дарить столь ценное оружие еще кому-нибудь у него и вовсе рука не поднималась. А так хоть какие-то перспективы дивидендов!

Примерно так изложили свою историю братишки-скоморохи, когда любопытная Элия расспрашивала их о жизни. И вот теперь, извлеченные на свет божий, они радостно поинтересовались:

— Прикалываться будем, хозяйка?

"Прикалываться," — мысленно со злым смешком ответила им Элия и с двух рук метнула ножи в пару любителей красивых ногтей. Ножи вошли безупречно чисто. Захрипев, ночные разбойники аккуратно осели на мостовую и больше не подавали признаков жизни.

— Классно прикололи, — прокомментировали удар братья, если и подправившие направление полета к цели, то лишь чуть-чуть, хозяйка и сама неплохо справлялась.

Настал черед кинжала и меча. Кинжал, омытый в "водах" сорока Источников, был не менее разумен, чем ножи, но это был нечеловечески холодный, расчетливый, беззаветно преданный хозяину разум серебряного клинка, не склонный к пустой болтовне и шуткам. Пусть он не мог развлечь владельца разговором, зато таким кинжалом можно было убить практически все, что угодно: человека, демона, сущность и даже дух. Его подарил Элии предусмотрительный отец, не пожалевший огромной суммы за дополнительную гарантию безопасности для единственной дочери.

Шпагу богиня обрела сама. Заколдованное темными чародеями оружие, которым убили сто искусных фехтовальщиков, содержало в себе все их умения, приемы, уловки. Разумом его стал сильнейший из ста, Великий Лорд, что прославился своим умением в тысячах сражений, получивший прозвище Дьявольский клинок. В конце концов ему просто наскучило жить, не находя достойных противников, и лорд с тоски покончил с собой. Когда Элия углядела этот клинок в Магической Оружейной, он был куда длиннее и массивнее, но, подстраиваясь под хозяйку, изменил свои габариты. Лишь изящная витая гарда осталась прежней. Шпага, заскучавшая без дела, приняла новую владелицу и преданно служила ей, проявляя свое сверхъестественное мастерство в сражении только тогда, когда собственных сил девушки было недостаточно.

Теперь два великих клинка сладострастно сверкали, предвкушая маленькое сражение — единственное, что доставляло им удовольствие. Элия не заставила себя долго ждать. По-кошачьи неслышно она скользнула к убийцам. Действуя, быть может и несколько вероломно, но зато очень продуктивно, принцесса всадила кинжал в спину одному, а потом мягко отпрыгнула, выдергивая его. Прошедший между ребрами и чисто пронзивший не только сердце, но и перерезавший тонкие нити, накрепко связывающие душу и плоть, клинок плавно вышел из тела. Душа тут же исторглась из него, и на брусчатку рухнул уже труп. Принцесса занялась оставшимися жертвами, краем сознания чувствуя магический холод, разливающийся в воздухе от присутствия явившегося из Межуровнья Посланника Смерти, забирающего богатую добычу. Один из нападавших, тоже инстинктивно почувствовав неладное, недоуменно повернулся к юной убийце, только сейчас углядев, что ряды банды "несколько" сократились.

— Я сегодня не в настроении забавляться, — хищно усмехнулась Элия, и кончик меча мелькнул, словно молния, "поцеловав" мужчину в сердце. Жертва не успела даже заметить удара, не то, что парировать его. Пальцы убийцы разжались, его короткий меч со звоном упал на камни, хозяин последовал за ним, осев, словно тюк с сеном.

К этому времени несчастный провинциал, получив всего пару довольно глубоких царапин, чудом успел "доделать" последнего душегуба. Видя, что в ее помощи больше не нуждаются, принцесса повернулась, чтобы извлечь из тел ножи и убраться восвояси. Неожиданное зрелище заставило ее расхохотаться: на еще теплом трупе одного из мерзавцев, уминая его лапками, жадно принюхиваясь к сладкому запаху крови, струящемуся в воздухе, гордо восседало свирепое дитя аранийских джунглей, всем своим видом говоря: "Заканчивай, хозяйка! Я со своими уже разобрался."

От созерцания столь забавной картины Элию отвлек хриплый юношеский басок, сменивший робкое покашливание:

— Сударь, поверьте, отныне я ваш вечный должник! Они напали впятером на одного! Вы спасли невинного от мерзкой смерти в грязных лапах подлецов. Могу ли я узнать имя того, кто не бросил меня в час нужды?

Резко поперхнувшись смехом, Элия обернулась и презрительно оглядела "невинного": "Типичный провинциал, деревенщина. Румянец во всю щеку, глупая рожа и куча рыцарских принципов в придачу. Небось, приехал покорять столицу и потащился на ночь глядя искать подвиги и бессмертную славу. Идиот! А шпагу держит как сапожник, да и оружие у него дрянное. Может, стоило дать парням его убить или, пока не поздно, исправить ошибку самой?"

Принцесса училась владеть оружием с детства. Лучшие наставники передавали ей знания и технику обращения со шпагой, легким мечом, кинжалом, стрельбы из лука, учили драться без оружия. Папа очень настаивал на регулярности занятий, так как, зная авантюрные склонности своих отпрысков, не хотел лишиться дочери из-за какого-нибудь недоразумения или происков врагов, вознамерившихся нанести удар по Лоуленду через юную богиню. Элия прекрасно все понимала и не протестовала против такой постановки вопроса. Занятия с оружием нравились ей почти так же сильно, как магия, и, упражняясь с лучшими учителями, она достигла значительных для своего возраста успехов. Потому-то с таким презрением девушка относилась к недоделкам мужского пола, которые не знали, с какого конца держат острые предметы. Не то, что братья или отец — лучшие фехтовальщики королевства! За их многочасовыми тренировками, более походящими на смертоносно-прекрасный танец, Элия наблюдала еще будучи совсем девочкой, и восхищение высоким воинским мастерством родичей в ее душе только возрастало по мере того, как принцесса понимала, сколько веков регулярных тренировок стоят за легкими, неуловимо стремительными движениями настоящих мастеров, изящно скользящих в поединке.

Презрительно усмехнувшись, богиня тщательно вытерла ножи, кинжал и шпагу об одежду покойников, вернула их в ножны, взяла на руки котенка и небрежно бросила перед тем, как раствориться в воздухе:

— Не стоит благодарности. Но если вы не оставите привычки бродить ночами по переулкам Третьего Кольца, то скоро покинете эту инкарнацию. Здесь не устраивают рыцарских поединков до первой крови, здесь дерутся без правил, просто режут горло и чистят карманы!

Материализовавшись уже в районе Первого Кольца, Элия быстро пошла по улице Роз. В городе уже стало заметно тише, улеглась суета первой половины ночи, а другие развлечения перекочевали в менее официальные части столицы. На той же улице Грез сейчас жизнь была в самом разгаре. Безумно уставший от жизненных потрясений зверек, уютно свернувшись, мирно посапывал на руках у чудом обретенной хозяйки. Возбужденно переговариваясь, обсуждали ночную стычку, клинки. В разговор вступил даже сдержанный кинжал. Элия краем сознания слушала их диалог.

— А круто мы тех двоих срезали, — хвалились братья-скоморохи. — Прикол, так прикол!

— Да, недурно, — снисходительно замечал кинжал.

Клинок шпаги высокомерно хранил молчание. Он-то знал, кто лучшим в этой пустячной драчке ударом пронзил сердце, и терпеливо ждал, когда это признают взбалмошные болтливые оболтусы. Как только хозяйка их выносит! В ту пору, когда он сам еще был живым, такие острословы всегда быстро выводили его из себя, но ненадолго. Отправив их в объятия Посланника Смерти, Дьявольский Клинок моментально успокаивался.

Неожиданно, на улице Туманов на девушку повеяло знакомой силой. "Никак мой дневной приятель, герцог Лиенский, собственной персоной, вот так встреча," — не без удивления подумала она, но, припомнив, что на улице Лоз располагается городская резиденция Лиенских, перестала изумляться. Почему-то Элегор, бродящий по ночным улицам Лоуленда, не вызывал в душе девушки такого негодования, как давешний дворянчик-провинциал, хоть паренек тоже не был сведущ в магии, а уж талантом попадать в неприятности обладал, по всей видимости, куда большим и самого высшего качества. Захудалая свора бандитов и в подметки не годилась одному принцу Энтиору! Любой другой на месте юного герцога после столь неординарного знакомства с Богом Боги сломя голову ринулся бы домой и, забившись в самый укромный угол дома, долго стучал бы зубами, а потом не решался бы как минимум месяц высунуть нос из дома. Но вот он, Элегор, беспечно разгуливает по улицам, а свежие царапины на скулах ясно дают понять, что после приключения в Садах их хозяин вляпался еще в пяток авантюр. Элии оставалось только дивится безбашенности и везучести мальчишки.

Когда Элегор поравнялся с принцессой, она скинула личину и ехидно спросила, разглядывая разномастные царапины, украшавшие скулы и шею парня, где только опять ободраться ухитрился:

— А почему маленькие дети еще не в постельке?

— Я хотел спросить о том же у тебя, — дерзко заявил Элегор, привычно задирая нос. Глаза парнишки изумленно расширились при виде потрясающего оружия Элии — настоящая, взрослая шпага и кинжал из магического серебра.

Из всего воинского арсенала у самого Элегора в личной собственности до сих пор была лишь старая, довольно тупая, как ни точи, безобразная внешне, но с превосходным балансом, учебная шпага отца. Все остальное оружие выносить за пределы дома и тренировочного зала, из-под ока бдительных педагогов, строго настрого запрещалось. Прижимистый родитель полагал, что непутевому чаду еще рано обзаводиться серьезными дорогими клинками, или сам покалечится, или оружие сломает, или покалечит кого-нибудь, с чьим лечением и выплатой компенсаций потом хлопот не оберешься. Так что, чтобы не позориться со старьем, юный герцог и вовсе бегал без оружия. В самом деле, не считать же оружием, достойным лорда, невзрачный засапожный нож, пусть и из хорошей, но совершенно не магической стали, купленный на распродаже в оружейной лавке.

Серебристо-серые глаза паренька стали еще больше, когда он сообразил, какой именно зверек спит на руках богини.

— Что, милый, ты хочешь спросить у меня, почему тебе нужно в постель? — удивилась Элия.

Проглотив неудачную шутку, которой он хотел ответить на оскорбление, мальчишка плюнул на то, что принцесса — такая вредная стерва, которой так и хочется двинуть по уху, и благоговейным шепотом спросил, указывая кивком на дремлющего зверька:

— Откуда он у тебя?

— Купила в порту, — небрежно бросила Элия.

— Почем? — глаза паренька жадно разгорелись.

— Один золотой, — надменно выдала принцесса.

— Врешь, — запальчиво воскликнул Элегор, посчитав, что Элия опять над ним смеется, — аранийцы стоят не меньше пятнадцати корон.

— Но матрос-то был не в курсе. Я не стала его просвещать.

"У, повезло ведьме!" — завистливо вздохнул паренек.

Элегор очень любил животных и давно мечтал иметь какого-нибудь большого и пушистого хищного зверя. Но отец и слышать не хотел ни о каких хищных тварях, а чтобы купить животное самому, требовались деньги, большие деньги. Не смотря на то, что Лиенские были баснословно богаты, а, может быть, именно поэтому, на карманные расходы больше пары диадов в неделю Элегору не выдавалось. Старательно скопленных денег, выкроенных путем мучительного преодоления городских соблазнов, хватило только на крупного, с хорошую дыню, но мохнатого паука. Он очаровал мальчика огромными зелеными глазами, мягкой черной шерсткой на спинке и тихим мурлыканьем. Элегор потратил на животное все свои сбережения за несколько месяцев. Но паук, почему-то, не понравился маме: увидев его, она долго визжала, а потом, внезапно заткнувшись, тихо хлопнулась в обморок. Папа тоже наорал на сына и приказал слугам выбросить ни в чем не повинного зверя на помойку. Этим кончилась первая и последняя попытка парнишки завести хоть сколько-нибудь крупное, экзотическое животное. Отец еще больше сократил деньги на карманные расходы сыну, а красть мальчишка пока не решался, опасаясь, что не достанет сноровки.

— А у того матроса больше пантерят не осталось? — с надеждой поинтересовался Элегор, лихорадочно раздумывая, где бы раздобыть деньжат.

— К сожалению, на сегодня все пантерята вышли, — сочувственно усмехнулась девушка, понимая желание мальчишки иметь аранийца.

Не удержавшись от искушения, паренек протянул руку, чтобы хоть погладить пушистое чудо, которое, не разобравшись спросонья, что на него нападает, и, вообразив, что корабельные мучения продолжаются, изо всех сил заехало оскорбителю по руке лапкой с выпущенными когтями. Элия поспешила мысленно успокоила зверька, и он снова задремал.

Ойкнув, мальчишка отдернул руку и восхищенно посмотрел на четыре глубокие свежие царапины, оставленные когтями маленького хищника. Это как же он царапаться будет, когда вырастет!? Зализывая затягивающиеся на глазах раны, Элегор заявил:

— Характером зверь точно в тебя.

— Спасибо за комплимент, герцог, — гордо улыбнулась принцесса и серьезно добавила: — Дай я посмотрю, что с рукой. Может, заклятье исцеления добавить?

— Ты решила стать моим личным лекарем? — машинально съехидничал паренек.

— Нет, дружок, на этом много не заработаешь, но я исцелю тебя в порядке благотворительности.

Элегор вновь вспомнил о режиме мучительной экономии, в котором он жил, если собирался купить себе что-нибудь стоящее, и решил, что его оскорбили. Задрав нос, паренек тряхнул челкой и с достоинством заявил:

— Наше герцогство — самое большое и богатое в Лоуленде!

— А великое герцогство Лоулендское и ты — это разве одно и то же? — удивилась принцесса.

— Я — единственный наследник своего отца, и все это будет моим! — высокомерно заявил юный герцог, с надеждой закончив про себя: — "И тогда уж точно я не буду считать каждый диад!"

— Разумеется, с таким-то сыночком это может случиться достаточно скоро. И ты станешь главным виноделом в вашей винодельне, если, конечно, выживешь. При твоем-то таланте встречаться с неприятностями, наживать серьезных врагов и хамить всем подряд, пришибить могут ненароком раньше, чем доживешь до светлой поры вступления в наследство!

— Ненароком не пришибут, можешь не надеяться, ведь не удалось же это твоему братцу Энтиору! — мальчик уже совершенно "забыл", кому обязан своим спасением. — Кстати, вы в вашем вонючем замке любите вино из нашей "винодельни"! — возмущенно процедил Элегор.

Глядя на разъяренного взъерошенного мальчишку, Элия расхохоталась и с чисто исследовательским интересом спросила:

— Ты всегда ляпаешь первую попавшуюся глупость, если не можешь придумать остроумного ответа?

— Нет, только когда разговариваю с дурами! — почти заорал Элегор, кипя от возмущения.

— О?! Расслабляешься и чувствуешь себя в обществе равных по интеллекту, — догадалась Элия с ласковой улыбкой медсестры, наблюдающей за буйнопомешанным.

— Нет, снисхожу до их уровня, — гордо ответил Элегор.

— И долго приходиться идти, о светоч остроумия? — вкрадчиво уточнила богиня.

Поставленный в тупик вопросом девушки парень окончательно запутался в попытках придумать достойный ответ и, так и не найдя его, пробормотал:

— Заболтался я с тобой, есть дела поинтереснее!

Резко развернувшись, Элегор почти бегом, пока эта "ведьма рыжая" снова не обсмеяла его, устремился в сторону улицы Лоз.

Принцесса не упустила возможности крикнуть ему вслед:

— Что, мамочка домой заждалась?

— На свидание опаздываю, — нагло ляпнул мальчишка, думая о том, как будет объяснять родителям, где шлялся весь день и полночи.

— С ремнем? — вежливо поинтересовалась принцесса.

Шипя от возмущения, паренек лишь ускорил шаг, сделав вид, что не расслышал последнего ехидного замечания девушки.

Глава 5. Итого

Их светлость герцог Лиенский-младший кипели от злости.

"Ведьма! Рыжая стерва! Тьфу, чтоб тебе за обедом нашим вином подавиться! Виноделы мы, видите ли! На себя бы посмотрела, принцесса расфуфыренная, дура лупоглазая! Жаль, что она родилась девкой, а то бы я вызвал ее на дуэль! Понапялила на себя железок, шляется по городу и думает, что круто смотрится! Она бы у меня узнала! Можно, конечно, вызвать ее на магический поединок, но в магии ведьма сильнее меня…. Пока сильнее! Я выучусь и ей еще покажу! Она у меня узнает веселую жизнь! Весь их замоквверх дном переверну! Нет, весь Лоуленд! Пусть попляшут! Эта рыжая смазливая девчонка тысячу раз пожалеет, что смеялась надо мной! Пожалеет!!!"

Ослепленный яростью Элегор, ничего не видя перед собой, с размаху налетел на фонарный столб и заработал шишку на лбу и очередную ссадину на скуле от изящной кованной загогулины. Взвыв от боли и негодования на злодейку судьбу, так подло подставившую его, парнишка запустил в столб первым попавшимся под руку разрушающим заклинанием. Сработало не очень, видимо, мальчик как всегда что-то перепутал. Но, тем не менее, несчастное сооружение, на котором юный бог сорвал свою злость и обиду, завернулось в какой-то немыслимый узел, немного постояло в таком сюрреалистическом виде и развалилось на куски. Магический светящийся шар печально мигнул напоследок и со звоном раскололся. Шипя от возмущения, как облитый ледяной водой кот, мальчишка принялся топтать осколки сапогами.

Исчерпав небольшой запас чар и, частично, огромный запас ярости, Элегор устало вытер со лба трудовой пот и подумал: "Во всем виновата рыжая стерва!"

В чем именно "всем" виновата была принцесса Элия, их светлость не уточнили. Да, пожалуй, и сами толком не знали, но в своем заключении уверены были твердо. Давясь обидой, возмущением и завистью, парнишка отправился домой. Элегор решил непременно стать отличным воином и колдуном, даже если для этого ему придется мучить себя ежедневными занятиями в тренировочном зале и комнате магии до полусмерти и слушать нудные нотации отца.

А принцесса Элия, не подозревая о водопаде проклятий, обрушиваемых в эти минуты на ее голову разъяренным мальчишкой, неторопливо шла по замку к своим покоям. Ночную тишину дома девушка любила не меньше, чем его дневную суету. Приглушенный свет магических шаров, глубокие тени в нишах и углах коридоров, дорожки лунного света из высоких окон, покой. Но как назло, не только она выбрала это время, чтобы пройтись по замку. Навстречу девушке попался отец, шествующий по лестнице по направлению кабинета. Судя по домашнему облачению (черным брюкам и широкому темно-зеленому блузону, перетянутому на талии кожаным поясом) он не собирался устраивать поздних аудиенций для официальных гостей, а просто рассчитывал поработать в тишине над бумагами.

— Прекрасный вечер, доченька! Где ты была в такое время? — подозрительно спросил король, останавливаясь и окидывая многозначительным взглядом наряд Элии.

— Прекрасный вечер, папочка! Гуляла в городе, — честно ответила девушка, поняв что соврать не удастся. Вечерние прогулки в садах не предполагали ношения оружия в таком количестве, да и аранийские пантеры, в отличие от обычных, там не водились, во всяком случае, пока.

— Одна? — еще более подозрительно сдвинул густые черные брови Лимбер, потирая подбородок.

— Нет, конечно! Мы посидели в кафе с Энтиором, папочка! — моментально сориентировавшись, ответила Элия, полагая, что единственный способ заставить отца поверить в ложь — это вызвать его гнев. Буря личных эмоций не даст богу разобраться в паутине чужих.

Белея от гнева, король подумал, что сегодня за ужином он, видать, недостаточно доходчиво объяснил сыну ситуацию. Похоже, придется повторить.

— А этого ты где подцепила? — уже не сердясь на неопытную дочь, поддавшуюся на изысканные ухаживания вампира, спросил Лимбер, показывая пальцем на зверька, который, сонно моргая, таращился на него огромными, бирюзовыми как у Энтиора, глазами. В отличие от герцога Лиенского король не горел желанием проверять остроту когтей пусть еще маленькой, но от того не менее аранийской пантеры на своей коже, поэтому держал руки подальше от зверька.

— В порту купила. Всего за один диад, папочка! — девушка постаралась отвлечь отца от кровожадных мыслей.

Бровь Лимбера вопросительно изогнулась, руки легли на пояс, и он переспросил:

— За сколько?

— За один золотой, папа, — терпеливо повторила принцесса тоном няни, объясняющей капризному ребенку необходимость есть по утрам полезную манную кашу, даже если в ней водятся комочки.

— Ай да молодец, девочка! Самого Рика переплюнула. Если он узнает, с горя съест собственные сапоги без горчицы, соли и кетчупа, — расхохотался король, окончательно простив все своей любимице.

— Нет, я думаю, Джею скормит, тот же все что угодно смолотит, главное чтобы вкус поэкзотичнее был, — хихикнула Элия.

— Это точно, — хмыкнул Лимбер.

— Но уже поздно, папочка, я, пожалуй, пойду спать, — заявила принцесса, нежно поцеловав отца в щеку, и участливо спросила: — А ты еще не идешь?

Растаяв от такой заботы, Лимбер ответил:

— Нет, дорогая. У меня еще есть дела. Государственные.

— Опять на ночь глядя обнаружилась гора документов первой срочности из канцелярии, и секретари валялись у тебя в ногах, умоляя заняться работой?

— Да, доченька, — ответил король.

— Ну ладно, хорошей тебе работы, насколько она может быть хороша, а мы с Диадом, — так принцесса уже успела назвать зверька, пока шла к замку, — отправляемся спать.

Как только король скрылся за поворотом коридора, Элия быстро телепортировалась в свои покои, передала Диада на руки пажам, велев осторожно вымыть, расчесать и накормить до отвала свежим мясом и напоить теплым молоком, после чего перенеслась к апартаментам Энтиора, чтобы успеть туда раньше разгневанного отца.

Оказавшись у покоев принца, девушка забарабанила ногой в дверь драгоценной валисандровой древесины, покрытой нежнейшей резьбой, с такой силой, что прикрепленная тонкими серебряными гвоздиками табличка, перечислявшая все многочисленные имена (Энтиор Эллиндер Грандер дель Ард) и титулы Бога Боли, едва не рассталась со своим местом. Ее спасло только то, что прекрасно выдрессированный слуга — нежный юноша с завитыми волосами, удивительно персиковым румянцем и васильковыми глазами — моментально снял засов.

— Хозяин дома? — небрежно бросила принцесса.

— Да, ваше высочество, — низко поклонился безукоризненно вышколенный раб, только что кудрями не вымел фигурный паркет в прихожей, — но он никого не принимает.

— Меня примет, — безапелляционно заявила Элия и, рывком отодвинув юношу, ему не по силам было тягаться с богиней, влетела в гостиную. Быстрым шагом по темно-вишневому ковру пересекла роскошную гостиную, где успокаивающе и мелодично журчал фонтанчик. Сейчас у принцессы не было времени любоваться изысками интерьера, драгоценными камнями в текучей воде с подсветкой и коллекцией уникальных безделушек в шкафу брата, она направлялась к его спальне.

Понуро глядя ей вслед, слуга обреченно подумал: "Принц меня убьет. Никому не позволено беспокоить его в такое время".

Решительно ворвавшись в спальню Энтиора, Элия слегка поморщилась. Тяжелые темно-вишневые шторы на окнах, словно припудренные белоснежным слоем тюля, были плотно задернуты. Свет хрустального светильника в алькове отбрасывал тени на стены, обитые вишневой тканью с серебристым орнаментом, и громадную роскошную кровать под алым балдахином, на которой извивалась прикованная к спинке черного дерева рабыня. Обнаженное тело несчастной было покрыто мелкими и крупными порезами, исхлестано кнутом. Безумными, громадными от ужаса и боли серыми глазами бедняжка смотрела на возвышающегося над ней Энтиора, который сладострастно слизывал алые струйки крови. Бог Боли и Извращений мог сделать так, что и его жертва испытывала безграничное удовольствие, по капле отдавая свою жизнь мучителю, но сегодня принцу хотелось, чтобы его сильно боялись. Чтобы его боялся хоть кто-нибудь! А то день выдался на редкость неудачным: отец раздавал зуботычины, дерзкие мальчишки плевали на одежду, отвергла сестра…

— Энтиор! — резко окликнула принцесса, разрушая мрачную эротичность картины.

В ярости от того, что его оторвали от одной из излюбленных забав, мужчина резко обернулся, хищно оскалившись, готовый порвать горло дерзкому негодяю и умыться в его крови. Несколько секунд Энтиор смотрел на девушку замутненным от жестокой страсти взором, потом облизнулся, собрав капавшую с подбородка и острых клыков кровь, и изумленно спросил, подавляя возбуждение и надежду:

— Сестра? Прекрасный вечер. Что ты здесь делаешь?

— Зашла сообщить тебе о том, что сегодня вечером мы гуляли в городе, и я купила котенка аранийской пантеры в порту, куда ты меня сопровождал, — с апломбом заявила девушка и прибавила. — А то отец будет вытряхивать из тебя душу, а ты так и не узнаешь, за что.

— Что? — недоуменно переспросил Энтиор, выгибая бровь.

— Повторить?! — дерзко уточнила Элия.

Пытаясь сообразить, в чем, демоны побери, дело, мужчина нехотя вылез из постели, с сожалением взглянув на успевшую окочуриться рабыню, и накинул бирюзовый халат на безупречное обнаженное тело. Даже сбитый с толку, с чуть растрепавшимися в смертоносной любовной игре волосами, в длинном домашнем халате, сбрызнутый кровью принц был настолько завораживающе опасен и красив, что Элия невольно посочувствовала тем глупышкам, что сходили по нему с ума, заинтригованные страшными слухами, ходящими о Боге Боли. Ледяной Лорд, так прозвали принца-вампира в Лоуленде, зачаровывал одной своей холодной улыбкой, голосом или пронзительным взглядом бирюзовых глаз.

— Объясни, — принц в замешательстве моргнул, надеясь, что все-таки рехнулась Элия, и он не страдает провалами в памяти. Сейчас в его прекрасных глазах была лишь глубокая озадаченность и доля разочарования. Сестра пришла по делам, а не для того, чтобы присоединиться к его забавам. Ах, как дивно они могли бы провести время вместе!

— Папа увидел меня в коридоре, когда я возвращалась с прогулки. Пришлось сказать ему, что я была в городе с тобой, — пояснила богиня.

— Значит, ты меня подставила? — "осенило" Энтиора.

— Не намеренно, ты единственный из родственников, с кем я сегодня виделась в городе, — не моргнув глазом, почти соврала девушка, но все-таки ей стало немного неловко, и Элия попыталась оправдаться. — Ты же знаешь, что отец не разрешает мне гулять одной. Если папа будет тебя сильно бить, можешь сказать, что работал провожатым по моей личной просьбе.

— Какая же ты стерва, сестрица, — с восхищенной ненавистью прошипел Энтиор, поспешным хлопком в ладоши вызывая рабов, чтобы собирать шмотки и скрыться в Гранд от тяжелого отцовского гнева и не менее тяжелой руки.

— Ну, какие учителя, — на мгновение скромно потупилась Элия, приблизилась к вампиру и, быстро слизнув с его полуобнаженной груди крохотную капельку засохшей крови, исчезла из спальни брата прежде, чем его стальные руки успели сомкнуться у нее за спиной, отрезая путь к отступлению.

— Стерва… — простонал мужчина, мечтательно прикрыв на несколько секунд глаза.

Вернувшись в свои покои, богиня сбросила мужскую одежду, велела пажам вычистить костюм, позаботиться об оружие, и отправилась в ванную, за двойным удовольствием: мыться и любоваться дивными эндорскими ковриками.

Погрузившись до кончика носа в теплую, благоухающую ванилью и персиками воду, блаженно зажмурившись, принцесса мурлыкала от удовольствия, вспоминая сегодняшний день, вместивший целую кучу интересного.

Удалось проучить невнимательного отца и высокомерного Энтиора — раз, избавиться от нудного учителя географии — два, завладеть чудесными изуарскими ковриками — три, разыграть Нрэна — четыре, полетать на метле — пять, познакомиться с забавным пареньком, герцогом Лиенским — шесть, стать полноправной владелицей аранийской пантеры — семь… Короче, можно было считать, что день прожит не зря.

Сонно моргая, принцесса выбралась из остывающей воды, закуталась в мягкий купальный халат и направилась к постели. Остановившись у кровати, она нагнулась и погладила дремлющего на ковре начисто вымытого пажами Диада по бархатной шкурке. Накормленный до отвала, так, что маленьким арбузиком раздулся животик, зверек крепко спал. Маленькая богиня юркнула под одеяло и тотчас тоже заснула. Сон ее был безмятежен, как только может быть сон существа, чья совесть кристально чиста или отсутствует вовсе. Так что Элия не проснулась, когда спустя полчаса котенок, обнаруживший присутствие хозяйки, забрался к ней на кровать и засопел, уютно устроившись у принцессы под боком.

Но кое-кому все еще было не до сна. В кабинете короля Лимбера горел свет магических шаров, его величество восседало за массивным столом и обречено корпело над грудами документов. Захлопнув очередную папку и послав ее магическим щелчком на край стола к двум таким же, мужчина злобно покосился на еще пять толстенных папок, ждущих своей очереди, отложил ручку и с хрустом потянулся, расправив плечи. Тугие жгуты мускулов, следствие упражнений с мечом, а не с письменными приборами, заиграли под блузоном на руках и груди короля. Крепко зажмурившись, Лимбер посидел немного в тишине, а когда открыл глаза, увидел перед собой разноцветные искры и световые круги.

"Тьфу, демоны, точно уже пора спать", — фыркнул король и потряс головой, прогоняя зрительные галлюцинации, но они не исчезли, мало того, к зрительным добавились и слуховые.

— Прекрасный вечер, Лимбер! — весело и до отвращения оптимистично заявило пространство, рассыпав еще сотню другую искорок и проявляясь столбом ослепительного света посреди кабинета.

— Привет! — нелюбезно буркнул уставший мужчина, приветствуя Источник Лоуленда, и предложил: — Слушай, может, ты со своими заданиями во имя Равновесия сразу кого из парней тряхнешь, все равно бездельничают, а то мне совсем некогда, видишь, делами по горло завален.

— Ах, значит задания Источника для вас уже не дело, Хранитель Узла? — слегка возмутились Силы, трансформировавшись в напыжившийся от негодования шар с явно сиреневым оттенком, из которого посыпались небольшие, но очень сердитые молнии. — И вообще, как ты с Источником разговариваешь! Ну никакого почтения!

— Ради почтения на Храмовой площади являйся, там тебе сразу торжественную встречу устроят и ритуальные восхваления пропоют, — нисколько не испугался негодования Сил Лимбер, откидываясь в кресле и с легкой улыбкой взирая на кружащиеся по всему кабинету пятнышки света.

— Ну ладно, — поняв, что король не в том настроении, чтобы петь дифирамбы, быстро смирился с отсутствием восхвалений Источник, вновь стал ярко-белым столбом и хитро продолжил: — Извини, что помешал. Раз ты так сильно занят, отложим разговор до другого раза, когда найдешь минутку-другую, заглянешь ко мне в пещеру. Я тебе кое-что важное хотел сказать по поводу Элии…

— Что случилось? — тут же насторожился король, наклоняясь поближе к световому столбу. Густые брови сошлись на переносице. Глаза сверкнули, руки сжались в кулаки. Будь Силы человеком, Лимбер давно бы уже тряс его за грудки, в надежде узнать, что еще, кроме покупки аранийской пантеры и романтических прогулок с Энтиором, натворила его любимица.

— Ты же занят, государственные дела. Я все понимаю. Поговорим потом, — принялся мстительно ломаться Источник. — Все не столь срочно.

— Извини, давай рассказывай, заодно немного отвлекусь, — небрежно попросил король, разжимая кулаки, и приготовился внимательно слушать.

— Сегодня, — моментально оставив чуждое им и заимствованное исключительно в общение с невозможной семейкой Лимбера притворство, радостно провозгласили Силы, — твоя дочь впервые проявила свою истинную божественную суть! Она будет Богиней Любви! Здорово, правда?! Я так ждал!

Столб света засиял еще более мощно, а искорки, резко увеличив яркость, заметались по стенам, как сумасшедшие, Источник не мог сдержать радостного возбуждения, приведшего его в столь поздний час в кабинет короля.

— Да…, - протянул Лимбер, как-то весь обмякнув в кресле, и прикрыл рукой глаза, словно спасаясь от света.

— Ты что, не рад? — удивленно протянули Силы, даже приостановив свой победный танец.

— Нет, почему же, я рад, очень рад, только все это так неожиданно, ты извини, мне нужно подумать, — медленно выдавил из себя король, в душе которого почему-то совсем не было ликования.

— А? Ну да, конечно, — моментально согласились Силы Источника, могущественные, но слабо разбирающиеся в психологии живых существ. — Может, не надо было тебе так все сходу говорить, но мы так рады! Богиня Любви в Мире Узла в королевской Семье — это такая редкость и такая сила, нечета всяким слабеньким пустоголовым божкам обычных миров!

Бог кивнул. Покружившись лихорадочно еще несколько секунд, искры исчезли, так же как и столб света посреди кабинета короля. Источник переместился к себе в пещеру.

Спустя пять минут, хмурый Лимбер выпрямился и, сплетя звуковое заклинание связи, позвал:

— Рик, если ты не с бабой, зайди.

— Я с книгой, сейчас буду, — честно признался еще не ложившийся и не пустившийся во все тяжкие принц и телепортировался в кабинет отца, ориентируясь на магическую волну заклинания. Если король звал таким тоном, заставлять его ждать не следовало. — Читал кое-что по жертвоприношениям и силе крови в продолжение обеденной беседы. А что, пап, я первый в очереди на обещанную экзекуцию? Где же тогда Нрэн и розги?

Любопытный взор зеленых глаз скользнул по кабинету отца, ничего не упуская из виду, но не отмечая никаких значительных перемен: сиденье дивана и кресел не примято, сейфы закрыты, шкаф тоже, ни секретарей, ни посторонних, ни их трупов не наблюдается. Острый нос принца, кажется, вытянулся ее больше, чуя новую сплетню.

— Не валяй дурака, выпорю я тебя потом, лично, если попросишь, а сейчас разговор есть, — кисло хмыкнул король, давая понять, что оценил шутку, но продолжать игру не расположен.

— Я весь внимание, — отвесил изящный поклон королю принц и, не дожидаясь особого приглашения, нахально плюхнулся в кресло рядом с рабочим столом отца.

— Скажи, сегодня в замке ничего необычного не происходило? — небрежно поинтересовался Лимбер.

— Необычного? — переспросил Рик, машинально вертя в пальцах не застегнутую изумрудную пуговичку алой рубашки. — На кухне пригорел пирог с синикой, сожгли твою одежду и забросили ежей в спальню; когда ты их выбрасывал в окно, Энтиору досталось, какой-то паж Элии пытался слопать плод с миакраны нашего вампира, Кэлер разбил бутылку с вином "Серебро Лиена", Нрэн гулял голым с мечом по коридору и у него пропало пять эндорских ковриков, Джей стянул кошелек у ювелира Дакаскера, который ему в прошлом году перстень с сиренитом вместо сапфира продал, может, и по собственной ошибке, уж больно редкого оттенка камешек попался, от сапфира не отличишь, но все равно, месть есть месть. Вроде бы все как всегда, обычный бедлам. Что из всего этого ты сочтешь необычным? Что конкретно тебе нужно, отец?

— С Элией ничего странного не происходило? — обозначил волнующий его вопрос Лимбер.

Рик серьезно подумал, мысленно перебрав богатую картотеку сегодняшних событий, отрицательно помотал головой и спросил, не очень-то и надеясь на ответ: — А что?

— Являлся Источник, сказал, что сегодня твоя сестра впервые проявила суть богини, — принц просто весь обратился в слух, — Богини Любви, — закончил король.

— О…, - ошарашено протянул первый сплетник королевства и тихо добавил: — Ага.

— Вот именно, "ага", — мрачно буркнул Лимбер.

— С одной стороны это, конечно, восхитительная весть. Могущество Богини Любви никогда не бывает лишним, особенно богини из Мира Узла, чей коэффициент силы так высок. Это сильно укрепит позиции нашей семьи и Лоуленда, — рассудил Рик, понимая, что отец хочет услышать его мнение, мнение не сплетника и торговца, а Бога Магии. — Но с другой, неопытная богиня, только пробующая свою силу, если это сила Любви… Жуть! Элия очень одаренная колдунья, но даже ей нужно будет время, чтобы овладеть всей мощью. Удалить ее сейчас из Лоуленда нельзя, она еще слишком юна и не в состоянии постоять за себя. Но пока она практикуется, я предпочел бы находится где-нибудь подальше, чтобы не схлопотать ненароком удар ее таланта. Думаю, остальные братья будут того же мнения.

— Потому я и позвал тебя, — серьезно признался король.

— Ну уж конечно не за тем, чтобы поцеловать на ночь, — хмыкнул Рик, понимая, что никогда не ходил в любимчиках отца, не то что Кэлер, хоть и не раздражал папашу, как Джей или Энтиор. — Ты хочешь воспользоваться моими уникальными талантами Бога Информации и Магии? — гордо "догадался" принц.

— Вот именно. Мне нужен сплетник и маг, — ухмыльнулся Лимбер. — Расскажешь остальным, чтобы поостереглись. Подумай, какую защиту можно установить против дара твоей сестры, пока он еще только растет, это должно быть возможно. Найди для нее, все что можешь, о силе Любви в библиотеке. Я хочу, чтобы Элия научилась контролировать свою божественную суть как можно быстрее.

— Приложу все усилия, пап, — заверил отца Рик, уже предвкушая не только работу, но и процесс разнесения столь потрясающей сплетни. — Это в интересах всей семьи.

— А теперь вали отсюда, у меня дела, — велел король, возвращаясь к бумагам.

Рик испарился из кабинета, не дожидаясь повторного распоряжения.

— Да, маленькая сестричка — Богиня Любви, ну и дела! Как причудливо тасуется Колода Творца! — задумчиво констатировал рыжий принц, почесав острый нос, и направился в королевскую библиотеку. Богу Магии предстояла ночь серьезной работы.

Часть вторая. Подростковые забавы, или спустя четыре года

Глава 1. Шутки, а так же маленькое, но очень ответственное поручение

Луч еще теплого осеннего солнца по-шпионски прокрался сквозь приподнятый край роскошного балдахина. С комфортом обосновавшись на ткани атласной подушки, он игриво пощекотал длинные темные ресницы проснувшейся прелестной девушки. Принцесса Элия высвободилась из кольца рук дремлющего мужчины, сладко потянулась, выгнувшись всем юным, звенящим радостью бытия телом, и подумала: "Как чудесно быть женщиной! Но еще более изумительно быть Богиней Любви!"

Девушка узнала о своем даре недавно, даже по людским меркам, а для богов, живущих бесконечно долго, и подавно. Всего каких-то три года назад. Но маленькая богиня уже успела прочувствовать все преимущества великолепного таланта, прослышав о котором от Бога Информации Рика, стали с осторожностью, если не с тщательно скрываемой опаской, поглядывать на сестру старшие родственники. А как не опасаться стихийного выброса неконтролируемой силы в минуты душевных волнений, столь частого для юных богов в пору созревания дара? Отношения с братьями и кузенами, кое-кто из которых частенько пренебрегал ею раньше или был грубоват, улучшились в рекордные сроки. С юной принцессой и ее даром стали считаться, ею гордились, как государственным достоянием. Уж что-что, а силу в королевской семье уважать умели. Конечно, никому не хотелось нежданно-негаданно влюбиться до смерти в едва вышедшую из детского возраста малышку, которая еще вчера путалась под ногами у старших и донимала дурацкими вопросами.

Крошка Элия всего за несколько лет не только успела превратиться из забавной соплячки в редкостную красавицу, чье внимание и интерес льстили мужчинам. Нет, на родственниках богиня своей силы не использовала, но никогда не упускала возможности пококетничать с братьями и кузенами, оттачивая милые женские уловки. Девушке вполне хватало других кавалеров, склонявшихся пред ее красотой. Зато братьям, почему-то полагавшим Элию чем-то вроде ценной семейной собственности, это "поклонение" приходилось по вкусу далеко не всегда. Ветреные красавцы, сами меняющие любовниц десятками, как белые перчатки для Высокого Бала, чрезвычайно ревниво относились к ухажерам сестры, чем весьма отравляли таковым жизнь, или смерть. Кара варьировалась в зависимости от степени недоброжелательности и влияния в свете очередного избранника Элии в каждом отдельном случае. А избранников этих было немало, ведь темпераментом юная принцесса нисколько не уступала любвеобильным старшим братьям, сказывалась наследственность, усугубившаяся божественной сутью.

Тринадцатилетней девчонкой, как и предсказывал не без гордости, смешанной с изрядной порцией горечи, мудрый отец, на первом Осеннем балу претендентов, где представляли подросшую родовитую молодежь государства, Элия вскружила головы многим мужчинам Лоуленда. С тех пор у нее было время попрактиковаться в применении силы Любви. Зачастую юной богине хватало взгляда на жертву, легкого дуновения своей удивительной силы, улыбки или пары ничего не значащих фраз, и очередной избранник добровольно и с радостью отдавал свое сердце на растерзание и забаву маленькой хищнице.

Правда, в последнее время, Элия иногда, особенно после очередного строгого выговора отца или лекций Рика на тему контроля энергии, задумывалась над последствиями своих развлечений. Девушке, хочешь не хочешь, а пришлось овладеть тонким искусством соизмерения и контроля. Теперь в нее влюблялись лишь тогда, когда принцесса действительного этого хотела, а после разрыва Элия могла загладить душевную рану настолько, чтобы оставленный любовник не покончил с собой от невыносимой тоски, доставляя дипломатические проблемы Лоуленду. Хотя, честно говоря, легко уладить проблему получалось не всегда.

Иногда, по какому-то странному недоразумению, мужчины начинали влюбляться, а принцесса не имела ни малейшего понятия не только об их чувствах, но и самом существовании воздыхателей. А бывало, брошенный ухажер никак не хотел оставлять ее в покое, продолжая упрямо преследовать, домогаться, признаваться в бессмертной любви, предлагать руку, сердце, все прочие органы и конечности, а также бессмертную душу в придачу. Поскольку замуж Элия в ближайшие несколько тысяч лет выходить не намеревалась и оптовую торговлю душами открывать не собиралась, такие порывы безнадежно влюбленных вызывали у богини только безмерную досаду и желание поскорее отделаться от назойливой проблемы.

Прилежно покопавшись еще раз в магических книгах королевской библиотеки, содержащих сведения о характере применения божественных талантов, Элия отыскала некоторую полезную информацию, извиняющую происходящее. Теперь принцесса знала, что причина "недоразумений" кроется в самой природе некоторых душ, особо жаждущих или, напротив, неимоверно страшащихся любви, чем и навлекающих ее на себя, по Законам Желания или Рока, а так же в чрезвычайно сильном уровне таланта самой Элии.

"Со временем все образуется, а если нет, то это не моя вина" — беспечно решила принцесса и больше не волновалась по этому поводу, охотно перевешивая проблемы с надоевшими поклонниками на мужественные плечи ревнивых братьев. Те были только рады поразмяться, воспользовавшись в качестве повода для разминки легким намеком недовольной Элии.

За размышлениями о прелестях жизни и кое-каких мелких проблемках девушка не заметила, как проснулся ее вчерашний кавалер. Как ни удивительно, но мужчина был эльфом, а не одним из разнообразных представителей предпочитаемых принцессой темных рас. Впрочем, он был не обычным эльфом Светлой Крови, мягкосердечным недотрогой, поющим возвышенные песенки о прелестях деревьев и танцующим по лунным лучам. Он был из тех, чей народ прозвали Близкими к Тени. Это ветвь расы отличалась от большинства своих родственников из Дивного Народа большей суровостью, замкнутой нелюдимостью и практически полным неприятием чужаков.

Новый посол Близких к Тени эльфов из Ливель силь Теа, ближайшего к Лоуленду мира этой расы, сразу приглянулся девушке. Дивное сочетание совсем не по-эльфийски хищного носа, мечтательно-изумрудной зелени глаз, мягких локонов светло-каштановых волос и обаятельных манер не оставили ее равнодушной. Впрочем, эльфу тоже приглянулась принцесса. На официальном обеде изумрудно-зеленые глаза посланца не раз тонули в бездонно-серых озерах очей принцессы, а вилка или ложка забывали дорогу ко рту, вызывая насмешливое фырканье братьев, но посол не замечал ничего.

Обыкновенно переговоры с Близкими к Тени шли туго даже во всемогущем Лоуленде. Необыкновенно гордые эльфы не хотели иметь дела ни к кем ниже короля и его родственников. Дивные хоть и прекрасно сознавали силу могучего соседа и свою от него зависимость, все равно вели себя так, как считали необходимым, следуя странным правилам поведения. Они, выказывая полное отсутствие почтительного трепета перед богами Мира Узла, придирались к каждой фразе каждого документа, затягивали процесс их обсуждения практически до невозможности и доводили короля своей въедливостью и неторопливостью до белого каления. Внешне спокойный Лимбер стойко выслушивал замечания и обсуждал их с деловитой сдержанностью, но в глубине его души витали сладкие зловещие мечты о том, чтобы в один прекрасный день он смог нарушить Закон Равновесия о покровительстве и дать небольшое поручение племяннику Нрэну — Богу Войны, касающееся завоевательной кампании в Ливель силь Теа.

Но в этот раз у короля даже не было времени предаться обычным мстительным грезам. Никогда еще переговоры с ливельцами не шли столь успешно! После того, как приятно удивленный государь, не устающий благодарить Творца за талант дочери, обсудил и подписал с посланцем Леолем аль Лиэль не только все намеченные договора, над составлением которых корпели Мелиор и Рикардо, но и парочку оставленных про запас, зачарованный эльф перешел в полное распоряжение любознательной принцессы. Теперь, после минувшей ночи, Элия сделала замечательный этнографический вывод о том, что Близкие к Тени эльфы совсем не плохи в искусстве любви.

— Прекрасное утро, о дивная властительница моего сердца! Сладок след, что оставила встреча с тобой в душе моей, — приветствовал богиню проснувшийся любовник.

Элия тайком скрестила пальцы в надежде, что обычно витиеватая эльфийская речь не перейдет с ходу в длинную импровизированную поэму, воспевающую ее многочисленные достоинства, без сомнения достойные похвал, но не в такой же остановке. Хвала Силам, опасность миновала. Недолго думая, эльф снова протянул тонкие пальцы к соблазнительной груди принцессы.

"Вот они, мужчины. Говорят о душе, а спешат ублажить плоть. В таком случае возникает важный философско-метафизический вопрос: где у них расположена эта субстанция? Уж не там ли, где и большая часть всего мозга?" — девушка, слегка усмехнувшись, посмотрела на предполагаемое место.

Лиоль аль Лиэль расценил это как поощрение его действий и продолжил доказывать свою симпатию принцессе более материальным способом, нежели красивые фразы и стихотворные экспромты. Поскольку получалось это у него замечательно, одеваться Элия начала по обыкновению ближе к полудню, что соответствовало традиционному позднему завтраку у дворян.

— Обрету ли я надежду увидеть вас вновь, прекраснейшая? Не навестите ли вы наши дивные Леса тысячи озер силь Теа? — облачившись в свою светлую, переливчато-зеленую тунику и темно-зеленое подобие тонких трико, нежно спросил герцог Леоль, застегивая ажурную мифрилиевую пряжку пояса — единственного украшения своего изысканно-простого одеяния. Посланец предполагал, что столь щедрое предложение — приглашение в скрытый волшебной пеленой таинственный эльфийский край, куда нет пути незваным гостям, — обязательно найдет отклик в душе романтичной принцессы.

— Быть может когда-нибудь, но не сейчас, — задумчиво покачала головой Элия, соблазнившись перспективой экскурсии по Ливель силь Теа, но не настолько, чтобы жаждать немедленного продолжения отношений с эльфом. — Зачем торопиться? Мы славно провели вместе время, герцог. Завтра вы вернетесь в свой мир, я останусь в Лоуленде, но конечно, мы будем иногда вспоминать об этих приятных часах.

— Что ж, повторю ваше "быть может", как последнюю из надежд. Прощайте, несравненная, пусть будет светел ваш путь, — на удивление кратко сказал Леоль, поклонился, бросив на принцессу последний страдающий взгляд, и вышел из ее покоев, горько подумав: "Позволила насладиться одной ночью и вышибла за дверь. У этой женщины не только точеный профиль, но и сердце из камня!"

"Вот за что я люблю эльфов, — деловито размышляла Элия, садясь завтракать и с удовольствием вдыхая аромат сдобных булочек с корицей и кофе с ванилью, — так это за то, что они не устраивают сцен ревности. Великая сила — воспитание! Ах, если бы и другие мужчины брали с них пример… Интересно, — мысли девушки уже потекли в другом направлении, оставляя Леоля в прошлом под пеленой забвения, — братец Кэлер уже встал? Вчера они с Риком отмечали череду удачных торговых сделок рыжего. По причине отсутствия в Лоуленде всегдашних собутыльников — Элтона и Джея — компания получилась небывало скромной, но отнюдь не тихой.

Принцы усердно, словно их и в самом деле было не двое, а четверо, заливали в себя "Лиенское" красное и белое, разбавляя его пивом темным и светлым, а потом долили сверху водки. К этому напитку Кэлер питал нежную привязанность с давних времен своих юношеских странствий по мирам. Но этим дело не ограничилось! Вслед за водкой, бог извлек откуда-то из глубин шкафа большую толстую бутыль странной формы с мутной белесой жидкостью непонятного происхождения. До дна осушили и ее. Потом снова было пиво, кажется, только темное. После него Рика посетила блестящая идея — он предложил позвать девочек, доведенный выпивкой до кондиции добродушной сговорчивости Кэлер не возражал. Объемистых и чрезвычайно фигуристых дам легкого поведения, вызванных оптом через личное стационарное заклинание связи с любимым борделем Рика "Розы любви", поили шампанским и белым лиенским, его же пили и сами принцы.

"После таких возлияний, тяжких даже для богатырского здоровья Бога Пиров, Кэлер должен до сих пор пребывать в постели, — решила Элия, — а, следовательно, я могу привести в исполнение план мести. Пора! Я ждала этого почти четыре года."

Элия доела третью булочку в ореховой обсыпке, небрежно стряхнула с пальцев крошки на опустевшее блюдо и активизировала заклинание просмотра, установленное на апартаментах Кэлера еще в стародавние времена. Искусно спрятанное в его же собственных чарах охраны заклятье исправно продемонстрировало, что пьянчужка дрыхнет без задних ног, да и упившиеся вдрызг красотки тоже пребывают в отключке. От богатырского храпа принца сотрясались стены, а на ночном столике рядом с кроватью, столешница которого была предусмотрительно снабжена высокими бортиками, чтобы не свалить чего-нибудь на пол спросонья, жалобно подрагивал опрокинутый чьей-то неловкой рукой пустой стакан, прежде наполненный опохмельным зельем. В маленькой лужице драгоценного пития плавали какие-то бумажки с расплывшимися чернилами, массивные наручные часы бога, продолжавшие исправно тикать, и размокший коробок спичек.

Невольно мимоходом посочувствовав брату, девушка наслала дремоту на всех живых существ и магического сторожа, дабы не позволить ему уловить постороннее вмешательство, набросила на себя чары невидимости и телепортировалась в спальню родича. На губах принцессы, предвкушающей месть, уже играла загадочная улыбка. Оказавшись на месте, богиня внимательно изучила дислокацию всех брюк и трусов Кэлера, пользуясь не только зрением, но и чарами обнаружения, чтобы не пропустить ничего ценного.

"Итак, в этом и том шкафу в гардеробной, на диване, на полу под кроватью, в ванной, почему-то на крюке рядом с гитарой. С каких пор брюки считаются музыкальными инструментами? Если только после блюд из гороха и бобов? А может, я непоправимо отстала от моды? Ого, что это на люстре! Кидались они трусами, что ли, вчера? Затейники! Надо бы взять эту забаву на заметку…"

Ничего не подозревающий о коварных планах мести, осуществляемой принцессой, брат, легко жизнеутверждающе похрапывая — так, что стекла в окнах отзывались тоненьким жалобным звоном — перевернулся на другой бок, прижав к себе вместо подушки ближайшую пышнотелую даму.

Элия аккуратно, стараясь не выдать своей магической силы, сплела из Силы Источника безвозвратное заклинание телепортации в Тихие Миры, затрагивающее все вышеназванные предметы туалета, потом добавила защиту от поисковых чар.

Свершив страшную месть, девушка с чувством глубокого удовлетворения от хорошо проделанной работы телепортировалась из спальни принца. Все было выполнено безупречно чисто и тихо, впрочем, даже вздумай Элия громко распевать у Кэлера над ухом гимн Лоуленда, он все равно бы не пробудился, сочтя сие обычным кошмарным сновидением.

Развалившись на диване в собственных апартаментах, принцесса ждала кульминационного момента шутки, лениво поглаживая бархатную спину роскошной пантеры. Домашний любимей богини был из редкой породы аранийцев. Еще котенком Элия купила его за бесценок в порту у глупого матроса. Прогулявшийся в Садах, причесанный и накормленный пажами великолепный зверь возлежал рядом с диваном, не упуская возможности выпросить со стола с остатками завтрака пару сдобных булочек, которые он жаловал не меньше сырого мяса. Время от времени гигантская кошка подпихивала носом или мягкой подушечкой лапы руку хозяйки, когда та прекращала ласку. Элия вновь принималась почесывать довольно жмурившуюся и громко мурлычущую пантеру за ушами.

Наконец, час триумфа настал! Ожидание принцессы было вознаграждено изумительным представлением: проспавшийся Кэлер с разламывающейся на куски от жуткой боли головой попытался нащупать на столе стакан с зельем, но тщетно, ведь тот был давно пуст. Поняв, что спасения ждать неоткуда, принц решился подняться. Распихивая девиц, у тех не нашлось пока сил пошевелиться самостоятельно, Кэлер пытался сесть на кровати. С третьей попытки богу удалось выбраться из нее. Покачиваясь на ногах и придерживая руками лохматую голову, норовящую свалиться с плеч, братец добрел до дивана, рухнул на него, принявшись снова на ощупь, видимо, дневной свет причинял ему муки, искать одежду. Черная рубашка нашлась почти сразу, принц нацепил ее на себя, не удосужившись даже затянуть шнуровку. Сапоги валялась на ковре рядом с диваном, их тоже удалось нашарить ощупью. Через некоторое время, собравшись с духом и проявив в поисках немалое детективное дарование, Кэлер ползком добрался до носков. Один он нашел под кроватью, а второй под шкафом. Но вот брюки и трусы, демоны побери, как будто испарились!

Замысловато, насколько получалось в таком состоянии, но очень прочувствованно ругаясь, принц полез в шкаф, морщась от легчайшего скрипа дверей, вгрызающегося в мозг не хуже острых зубьев пилы. Но и там, на полках и вешалках не обнаружил ничего нужного. Ремней на дверце шкафа висело множество, но ни одних брюк к ним не было. Отчаявшись, Кэлер, как был в одной, правда, длинной, рубашке и носках, держа в руке сапоги, телепортировался в спальню к Рику и, без особых церемоний забравшись в гардероб брата, извлек широченные брюки типа шаровар и трусы ядовито-алого цвета с лиловыми вставками. Поморщившись от их яркой расцветки, бьющей кувалдой по глазам, Кэлер натянул одежду на себя.

— А, братец, прекрасное утро. Продолжим пьянку? — заплетающимся языком сонно спросил Рик, с трудом приподнимая тяжелые припухшие веки, и, спустя несколько секунд, уловив некоторую странность в облике Кэлера, поинтересовался: — А че на тебе мои брюки?

— Потому что моих у меня нет, — хриплым с перепоя голосом ответил Кэлер, и побрел в ванную Рика.

Тяжело рухнув на колени, он открыл кран с холодной водой и целиком сунул голову под ледяную струю, бьющую в ванну. Таким образом принц безнадежно пытался утихомирить жутчайшую головную боль. "Все-таки то шампанское вчера было лишним," — тоскливо подумал он, борясь с желанием посильней стукнуться башкой о мраморную стену с зелеными разводами и, добавив туда красных тонов на радость Рику, навсегда прекратить невыносимые страдания. Да, боги были куда крепче и выносливее людей, но и пить умели по-божески, поэтому и похмелье у них выходило поистине божественным в худшем смысле этого слова.

Через некоторое время в ванную не то приполз, не то приковылял взлохмаченный Рик и, оттолкнув отфыркивающегося брата, занял его место под холодной струей. Наконец, у рыжего бога хватило сил сосредоточиться настолько, чтобы сплести малое заклинание исцеления, изгнавшее неумолимую боль куда-то на периферию сознания. Детально изучать место ее нынешней дислокации никто из мужчин не собирался, ибо на принцев снизошла благодать! Избавившись от мучений, связанных с "божественным" похмельем, они смогли встать на ноги и даже пройти в достойно-прямом виде, а не приползти в гостиную, держась за стену. Кэлер мимоходом еще и пригладил свою взлохмаченную, как гигантское воронье гнездо, шевелюру, воспользовавшись расческой брата. Что мелочиться, раз уж все равно надел и его трусы, и его брюки.

Как только боль прошла, тут же возникла новая потребность — жутко захотелось есть. Рик вызвал своего расторопного лопоухого слугу и наказал, чтобы им принесли завтрак поплотнее и поскорее, после чего отправился одеваться. Натянув на себя кричаще алую рубашку, темно-зеленые брюки, унизав пальцы кольцами и перстнями, украсив запястья парой браслетов и вдев в ухо серьгу с рубином, принц завершил процесс украшательства золотой цепочкой и вернулся в гостиную, где оставил брата. Плюхнувшись в кресло, бог поинтересовался у Кэлера, уже перемалывающего мощными челюстями кус мяса (как всегда с утра принц был неимоверно голоден, впрочем, в другое время суток его аппетит тоже оставался неизменным):

— Так зачем тебе мои брюки?

— Чтобы в них ходить, — просто ответил Кэлер, с неудовольствием разглядывая алые штаны. Сам он никогда не носил одежду таких безумных оттенков. К тому же одежонка поджарого брата была могучему принцу, габаритами напоминавшему внушительный шкаф или матерого медведя, явно тесновата в поясе и коротка. Штаны получались какие-то куцые, скроенные по новой пиратской моде "а ля корсар Кэлберт". "Лучше бы я одежду наколдовал, хоть это и считается дурным тоном! Впрочем, — положа руку на сердце, признался себе принц, — чего бы я с такого похмелья наколдовал, еще неизвестно."

— Логично, — признал рыжий маг и полюбопытствовал: — А в своих ты походить никак не можешь?

— Никак, моих нет. И трусов тоже, — снова пояснил элементарную вещь Кэлер, методично насаживая не вилку очередной здоровенный кусок мяса и уже нисколько не унывая по поводу пропажи вещей.

Перед принцем стояла широкая тарелка со стейками из молодого кабанчика и румяной картошечкой, политой соусом из пряных трав. Повара даже по утрам не могли отделаться от Кэлера кофе и всякими ничтожными булочками и сладостями или кашей и салатами из водорослей, какие потреблял Нрэн, этой ерунды принцу не хватало даже на один укус. Мужчине не требовались особые кулинарные изыски, как привереде Мелиору или придире Энтиору, способному убить весь кухонный персонал за малейший недосол, но в любое время дня бог предпочитал закусывать основательно и любил, чтобы еды было много.

— Пропил что ли? — с усмешкой задался вопросом рыжий, чуя свежую сплетню, и потянулся к пузатому кофейнику, чтобы налить себе еще чашечку.

— Вечером были. Утром проснулся — ни одних, — пожав массивными плечами, признался принц, наваливая сверху на картошку салата из свежей зелени и курятины.

— Кто ж тебя так разыграл, братец? — весело спросил Рик, почесывая острый нос. Отхлебнув кофе, рыжий занялся легким салатом из ветчины с сырными крекерами и копчеными яйцами.

— Узнаю, все зубы пересчитаю! — жуя, мрачно пообещал Кэлер, не без оснований подозревая в шуточке любимых родственников, решивших поупражнять свое остроумие.

— Напряги извилины и вспомни, кому в последнее время насолил, — посоветовал брат, наставительно, словно указкой, покачивая вилкой с кусочком ветчины.

— Только тебе, — подозрительно нахмурился Кэлер, — ту рыженькую грудастую графиню отбил.

— Я чист и невинен как младенец, эта женщина, забыл, кстати, как ее зовут, никогда не встанет между нами, брат, — возведя очи к потолку, торжественно пообещал Рик и деловито полез в горшочек с горячей гусиной печенкой.

Кэлер недоверчиво хмыкнул, демонстрируя глубокие сомнения если не в чистоте, то уж в невинности рыжего пройдохи, но все же решил, что в сегодняшнем происшествии брат действительно не виновен. Слишком мудреная шутка для раскалывающейся с похмелья головы, тем более, в отсутствии проныры Джея, всегдашнего наперсника и напарника Рика по мелким и крупным пакостям.

— А "отпечатки" проверял? — уже серьезно спросил рыжий маг, имея в виду остаточные эманации личной магической силы зловещего похитителя штанов и нижнего белья брата.

— До того ли мне было. С перепоя-то, — печально вздохнул принц.

— Тогда поедим и пойдем глянем? Я посканирую, — щедро предложил брат, готовый на многое ради удовлетворения собственного неуемного любопытства.

Кэлер с набитым ртом только кивнул, охотно принимая помощь. Себя он докой по части магии никогда не числил и трезво признавал этот факт. У каждого свой божественный дар, и принца вполне устраивало то, что он является Богом Пиров и Покровителем Бардов, к тому же он присматривал за стражниками — хранителями спокойствия, и грабителями. Как две последние функции умудрялись сочетаться, не знал и сам Кэлер, но предполагал, что все дело в том, что ему симпатичны обе категории людей.

Закончив завтрак, то есть, уничтожив все продукты, выставленные слугами на столе, принцы телепортировались в апартаменты Кэлера. Растолкав заспавшихся девиц, братья щедро расплатились с милыми "дамами" и спешно вернули их досыпать по месту прописки — в бордель. Потом приступили к делу.

Включив магическое видение, принцы чуть ли не на карачках прочесали все комнаты, облазив все укромные места, в которые годами не заглядывал ни сам Кэлер, ни его слуги, самые беспечные, по причине доброты хозяина, из всех слуг братьев. Сейчас, например, в покоях Кэлера не нашлось ни одного из них, что было к лучшему, а то ребята могли бы решить, что хозяин и его брат слегка повредились в рассудке. Мужчины выглядели презабавно, мечась по комнатам в поисках пропавших предметов туалета.

Итогом их поисков стали: пять пустых пропылившихся бутылок из-под пива, три из-под водки, в одной из которых уже успел всерьез и надолго обосноваться домовитый паучок, две полные бутылки "Алого Заката", спрятанные в старой сумке, три разных носка, парные от которых Кэлер давно выкинул, отчаявшись найти их близнецов, два карандаша, ручка, перочинный нож, моток гитарных струн, мятая бумажка со стихотворным экспромтом, нотная тетрадь, кожаный ремень, пряжка от другого, фибула со сломанным замком и личная серебряная печатка, утерянная шесть лет назад. Но ни магических следов, ни самих пропавших вещей не было и в помине.

Глядя на ползающих по полу и потолку братьев, Элия каталась по дивану от смеха, довольно порыкивал Диад, радуясь веселью хозяйки. Конечно, Кэлера принцесса искренне любила, он всегда был добр к ней, даже когда все прочие братья почти не замечали малявки, но за шутку следовало платить то же монетой. Таков был неписаный закон, по которому жила буйная королевская семейка. А потому, "ужасная" месть за кражу платья свершилась, и виновный понес заслуженное наказание!

Девушка как раз планировала съездить в город к модистке на последнюю примерку, когда прозвучал вызов Источника. Он принял Элию в свои "воды", как иносказательно иногда называли энергию Сил Мира Узла, около пяти лет назад, но с тех пор еще ни разу не вызывал для конфиденциальной беседы. Решив проявить вежливость и не в силах сдержать неуемное любопытство, девушка, не медля ни секунды, телепортировалась к гроту, скрытому от случайных взглядов непосвященных в глубине гигантских Садов Всех Миров — гордости Лоуленда в целом и королевской семьи в частности.

Лучшего стража, чем Сады, где произрастали редчайшие и просто красивые растения и водились животные из множества далеких и близких миров, для сосредоточия магии Мира Узла было не найти. Не только простые лоулендцы, но и принц Рик, Бог Магии, считал, что Сады давным-давно обзавелись собственной волшебной защитой от врагов, далеко превосходящей возможности заурядной силовой ограды. Но было ли тому виной наличие Источника, пропитавшего Сады своей Силой, или сотни тысяч диковинных растений и зверей произвели на свет свою собственную магию, этого не мог сказать наверняка даже хитроумный Рик. В любом случае Источник заполучил дополнительные гарантии своей безопасности.

Войдя в грот, богиня присела в легком реверансе, внешне спокойно, но со скрытым нетерпением ожидая, когда с ней заговорят.

— Прекрасный день, принцесса Лоуленда! — высокопарно поприветствовал ее Источник, намекая на то, что разговор будет официальным.

Впрочем, богиня и так догадалась, что Источник вызвал ее не затем, чтобы рассказать парочку свежих анекдотов или слухов, отбивая у сплетника Рика его хлеб.

— Прекрасный день, Силы Источника, — сдержанно ответила Элия, исподтишка заинтересованно разглядывая переливающийся всеми цветами радуги огромный столб энергии, пульсирующий в такт словам, раздающимся не только в воздухе, но и прямо в ее сознании.

— Присаживайся, — перед девушкой материализовалась широкое кресло, обитое нежно-голубым атласом.

Не став спорить, юная богиня охотно присела, расправила темно-синюю юбку и приготовилась внимательно слушать.

— Известно ли вам, принцесса следующее: в силу того, что ваш венценосный отец является не только королем Лоуленда, но и Хранителем Мира Узла, на членов вашей семьи возлагаются дополнительные обязанности. Им даются особенные поручения, предполагающие работу в многих мирах на благо Равновесия Миров и Лоуленда — одного из важнейших Узлов Мироздания, — начал речь Источник с формального вопроса для посвящения.

— Известно, — ответила девушка и мысленно продолжила: "Что когда ты хочешь прибавить к своим владениям кусок пожирнее, или Мэсслендский Источник грозит отнять что-то у тебя, то наша семейка привлекается для обтяпывания щекотливых делишек. Равновесие — в твоих поручениях вопрос довольно сомнительный, хотя, справедливости ради надо признать, что иногда случается и такое. Впрочем, то же самое происходит во многих мирах, а уж в Мирах Узлов Нитей Мироздания наверняка. Братья, насколько я знаю, очень любят твои задания, ведь это — отличный шанс смыться куда-нибудь к демону на рога и ввязаться в захватывающее приключение, без опаски получить официальную жалобу из Совета Богов и хороший нагоняй от папочки за создание конфликтной обстановки в мирах. Вообще-то, я тоже не против вляпаться во что-нибудь этакое, чего ты, по всей видимости, и добиваешься".

— В данный момент, — продолжил Источник, — в одном из Миров Грани — Меллитэле создалась ситуация, требующая немедленного вмешательства с нашей стороны. В противном случае может произойти нежелательное смещение Равновесия. Я проанализировал факты и пришел к выводу, что наиболее эффективно и быстро с данной проблемой сможете справиться вы, принцесса, обладающая даром Богини Любви. Дело в том, что два Мира — Меллитэль и Виртарид, граничащие друг с другом, служат местом обитания диаметрально противоположным по наклонностям расам — эльфам и вампирам. Зная ваше теплое, можно сказать родственное отношение к Народу Темной Крови и довольно тесное знакомство с Дивным Народом, — Источник самодовольно решил щегольнуть осведомленностью, — я смею надеяться, что решение этого маленького вопроса не составит труда. Суть проблемы тривиальна: один из вампиров сбежал с эльфийкой, принадлежащей по крови к королевской семье и по воле Творца являющейся его "половинкой". Теперь Дивные считают, что вампир убил их соплеменницу, а Дети Ночи обвиняют эльфов в том, что они прикончили их сородича. Ты, принцесса, должна как можно скорее разобраться с этим недоразумением, иначе под угрозой окажется Великое Равновесие. Разразиться серьезная война, которой сейчас не время и не место. Способ решения вопроса оставляю на твое усмотрение при условии соблюдения инкогнито. Ни на Меллитэле, ни в Виртариде не должны знать об участии Лоуленда во внутренних проблемах.

— Поняла, — кивнула Элия.

Насчет Нарушения Равновесия Источник не соврал, Силы вообще почти не способны к обману, за исключением, конечно, тех, в чьей компетенции находится обман. Если не могут или не желают говорить правду, Силы предпочитают промолчать, утаивая большую часть информации. Но более прозаической причиной вмешательства Источника был элементарный расчет: вампирская территория принадлежала Мэссленду — Миру Узла с неупорядоченной структурой Нитей Мироздания, а эльфийская — Лоуленду. Если бы Дивный народ пошел войной на вампиров, то Мэссленд получил бы право ответного удара и, смяв силы эльфов всей мощью, стянутой из ближайших миров, присоединил измерение Меллитэль к владениям, находящимся под его юрисдикцией. По расчетам Лоулендского Источника, отнюдь не воинственные эльфы Мэллителя не имели шансов оказать сколько-нибудь достойное сопротивление, тем паче перейти в наступление, поэтому войны стоило избежать любым путем.

Силы Источника рассказали юной богине все, что сочли нужным, иллюстрируя свой рассказ реальными изображениями противостоящих миров, самих виновников конфликта и власть предержащих особ, от которых зависела политическая ситуация. Элия слушала внимательно, время от времени уточняя интересующие ее мелкие детали и, под конец, поинтересовалась тем, что волновало ее на данный момент сильнее всего (Великое Равновесие — это важно, но и о личной жизни забывать нет никакого резона):

— А как насчет сегодняшнего бала Представлений, на котором я обязана присутствовать?

— Не беспокойся, Элия. Я договорился с Силами Времени, и сколько бы вы не потратили дней на улаживание этого конфликта, в Лоуленде пройдет около двух часов, — снисходительно заверил богиню Источник, не упуская возможности покрасоваться своими большими связями в иерархии Сил даже за пределами Двунадесяти и Одной.

— Тогда я отправляюсь немедленно, — решительно ответила принцесса, придерживаясь старого правила: "раньше начнешь, быстрее закончишь". Получив милостивое разрешение Сил и добрые напутствия, она вышла из грота. Из Садов юная богиня телепортировалась в свои покои, чтобы приготовиться к путешествию.

В предвкушении приключений — первого взрослого задания, возложенного на нее — она только что не мурлыкала от удовольствия. Теперь ей, как и братьям, будет давать поручения Источник! Она уже совсем взрослая могущественная богиня, способная не только развлекаться в спокойных мирах под присмотром старших родственников, все равно, что щенок на поводке, но и работать!

Кожаная походная сумка ждала хозяйку в одном из потайных отделений гардероба. Девушка положила в нее магическую посуду: плоскую серебряную фляжку, в которой по желанию оказывался любой заказанный напиток, и широкую серебряную тарелку с кокетливым чеканным ободком из листьев плюща, доставляющую любую пищу, какую только взбрело бы в голову отведать хозяину. Примитивные образцы этой продукции специализировались лишь на воде и кашах, но у принцессы были творения высочайшего класса, созданные братом Мелиором — Богом Дипломатии, Сибаритов и Гурманов, лентяем и величайшим знатоком кулинарной магии по совместительству.

Упаковав посуду, богиня достала из тумбочки у кровати небольшую изящную шкатулку, вырезанную из кости и отделанную жемчугом. Это была коробочка-уменьшитель — подарок братца Рика, вмещавший в себя куда больше вещей, чем это могло показаться непосвященному. В ней уже лежало кое-что из одежды, украшений и других необходимых девушке мелочей. Ведь никогда не знаешь, когда и что может пригодиться, так что лучше держать под рукой как можно больше полезных вещиц! Завершив первую часть сборов, принцесса надела дорожный костюм — мягкие черные брюки, серую блузку, жакет с серебряным шитьем и короткие сапожки. Ее любимое оружие: шпага, кинжал и засапожные ножи-скоморохи — заняли привычные места, от всей души (у кого из предметов вооружения она, конечно, была) радуясь предстоящей авантюре и очень надеясь, что доведется подраться, защищая хозяйку. Тогда-то они покажут глупцам, вздумавшим перейти дорогу госпоже, на что способны!

Экипировавшись таким образом, принцесса накинула на плечи плащ — подарок другого брата — Джея. Незаменимая для путешественника и вора вещь помогала становиться невидимой, если перевернуть ее подкладкой наружу, меняла цвет, чтобы соответствовать любой одежде или местности, согревала в самую лютую стужу лучше любой шубы и абсолютно не промокала. Сейчас мягкий плащ, бережно коснувшийся плеч богини, был серого цвета. Нацепив обычный набор магических амулетов, предохранявший от большинства неприятных неожиданностей, девушка огляделась по сторонам, проверяя, не забыла ли она чего и едва не хлопнула себя по лбу, как частенько поступал растяпа Кэлер. Блокировка! Сила Любви — главный божественный талант принцессы постоянно находилась под строжайшим мысленным контролем, но прочих своих особенностей, того же уровня божественной силы, Элия в Лоуленде не скрывала. К чему? А вот отправляясь в Меллитэль, ей вовсе не зачем было оповещать всех окрестных наблюдателей о том, что в их дела вмешалась великая богиня из Мира Узла. Принцесса наскоро наложила привычную маскирующую блокировку. Теперь любой, не обладающий столь же выдающимися, как Элия, способностями, при взгляде на девушку, счел бы, что имеет дело с сильной колдуньей одного из миров, близких к Миру Узла.

В дверь с недовольным видом просунул голову Диад. Подойдя ближе, пантера обнюхала хозяйку, ловя странную смесь незнакомых запахов, и изумленно подняла на Элию огромные бирюзовые глаза, всем своим видом вопрошая: "Ты куда это собралась без меня?"

— Извини, милый, — богиня небрежно потрепала зверя по мощному загривку. — Пантер в гости к эльфам не берут. Дивный Народ зверюшек, конечно, любит безгранично, но, я думаю, не таких габаритов и норова. Не будем заставлять их нервничать по мелочам! Они и так бедолаги, небось, в последнее время сильно психуют. Хватит с них и вампиров!

Обиженно развернувшись, Диад сердито хлестнул хвостом по бокам и демонстративно вышел из комнаты, словно говоря всем своим видом: "Ну не очень-то мне и хотелось идти с тобой!" Небось, будь у него руки, вместо лап, еще и дверью бы хлопнул.

Принцесса покачала головой, глядя ему вслед: "Какой самолюбивый зверь вырос из маленького жалкого тварёныша, помещавшегося целиком на паре тапочек у кровати. Красив! Ведь прекрасно чувствует мое настроение, мерзавец. Знает, что если хозяйка в духе, то можно и покапризничать! Не скучай, черная вредина, я скоро вернусь!"

Элия рассчитывала быстро справиться с простеньким заданием. Это только в тупых научно-популярных книжках, которые братья одно время кипами таскали из урбо-миров и оглушительно ржали, устраивая вечера коллективного чтения под вино и закуски, здоровые хмурые мужики годами, если не десятилетиями, пытались совладать с элементарной проблемой, очевидное решение которой лежало на поверхности. Но герой на то и герой, чтобы идти к ответу кружными путями, преодолевая ужасные преграды и оставляя на пути горы из трупов друзей и врагов. Первых следовало оплакивать, а вторых беспощадно карать. Но даже в этом простом деле великие герои книжек то и дело безнадежно путались, то случайно убивали друзей, то щадили врагов. Принцесса была высокого мнения о своем интеллекте и совершенно не собиралась уподобляться идиотам, подчинявшимся странным правилам нелепой игры. Нет уж, она будет играть по-своему!

Решив не брать лошадь (зачем бедному животному ноги ломать, пробираясь по узким тропинкам эльфийских лесов), Элия мысленно перебрала ряд картин, показанных ей Источником, выделила подходящую и телепортировалась из Лоуленда.

Глава 2. Гостеприимство по-меллитэльски

Принцесса перенеслась на небольшую полянку в густом лиственном лесу, немного постояла, приспосабливая свои чувства к восприятию нового Мира, существенно отличавшегося от родного Лоуленда. Миры эльфов всегда вызывали у богини странное ощущение неповторимой хрупкости и одновременно гармоничности и умиротворения. Это бередило душу Элии, наполняя ее необъяснимым беспокойством, тревогой за уязвимую красоту, любоваться которой хотелось вечно. Такие чувства лишали девушку обычной уверенности в себе, может быть, поэтому юная принцесса не часто посещала миры Дивного Народа, пытаясь маскировать иронией и насмешками свое отношение с ним. Но сейчас в Меллитэль богиню призвало дело, серьезность которого никак не вязалась с внешним благополучием и райским спокойствием мира.

Ласково пригревало солнышко. В высокой, по пояс, траве наперебой стрекотали кузнечики. С цветка на цветок перелетали большие бабочки необычайный расцветок: пурпурных, лиловых, изумрудных, синих и янтарных. Их крылышки причудливо переливались. Мелодично пели невидимые в густой листве птицы. Девушку вновь охватило знакомое чувство хрупкого покоя. "Прекрасный мир, — подумала Элия, — будет жаль, если он станет ареной войны и подвергнется осквернения".

Повесив походную сумку на плечо, принцесса пересекла гостеприимную полянку и мягким пружинящим шагом двинулась по неприметной лесной тропинке. Место для телепортации было выбрано не случайно. Оно находилось недалеко от эльфийской столицы Меллитэля, в которую направлялась девушка. Но не настолько близко, чтобы незнакомку тут же заметили и расстреляли на месте из луков как шпионку востроглазые эльфы. Принцесса не хотела проверять на себе их легендарную меткость, виданную доселе лишь на турнирах лучников, да на тренировках отрядов Нрэна. Тайком подглядывая за эльфийскими стрелками кузена — на тренировки отряда вредный брат никогда не допускал посторонних, — Элия отлично представляла себе, каковы Дивные в настоящем бою, тем более в бою на своей территории.

Итак, принцесса намеревалась добраться с южной окраины леса до небольшой речушки, именуемой Рифэль, пересечь ее вброд и попасться на глаза следопытам одной из дальних застав, охраняющих подступы к городу. Таким нехитрым образом Элия рассчитывала обзавестись официальными провожатыми. Для выполнения своей миссии юная богиня не сочла нужным прибегать к излишней скрытности или плести сеть интриг.

До речушки девушка добралась без приключений, от всей души наслаждаясь лесной прогулкой, хотя ее и не покидало ощущение мягкой, ненавязчивой слежки, а птичьи трели, раздававшиеся с завидной регулярностью, лишь укрепили подозрения. Поскольку принцесса не собиралась таиться или красться, она восприняла явление наблюдателей как приятный сюрприз. Неприятным он не смог бы стать при всем желании эльфов, самоуверенность самоуверенностью, но Элия еще на полянке активизировала амулет личной защиты. Влипать в приключения девушка предпочитала хорошо подготовившись и застраховавшись от неприятностей.

"Что ж, чем быстрее эльфы узнают о моем присутствии, тем лучше", — решила принцесса.

Выйдя на пологий берег обмелевшей из-за летней жары Рифэль, Элия не успела сделать и двух шагов, как в нескольких миллиметрах от носка ее правого сапожка в песок глубоко вонзилась стрела с неприметным серо-зеленым оперением, типичным для эльфийских разведчиков.

"Веселье начинается", — подумала девушка и тут же услышала мелодичный голос, заявивший весьма решительно и холодновато-сурово:

— Не с места, чужеземка!

Принцесса остановилась, опустила мешок и, повернувшись на голос, вытянула вперед руки ладонями вверх, показывая, что не держит оружия и не желает зла. Жест, понятный везде, принятый и у эльфов.

Из леса выступило три изящные худощавые фигуры. Элия внимательно оглядела большие, чуть раскосые глаза цвета молодой листвы, маленькие остроконечные уши и тонкие черты благородных лиц. Темноволосые мужчины и блондинка с пепельными волосами, в которых проблескивали золотые нити, пристально и подозрительно смотрели на девушку. Двое держали стрелы не тетиве луков. Серо-зеленые мерцающие плащи следопытов сливалась с окружающими их деревьями, размывая очертания тел. Эльфы в своих отводящих глаз одеяниях казались вечными духами-стражами леса, ставшими доступными для смертного взора лишь потому, что сами этого захотели. Духами беспощадными к нарушителям своего вечного покоя, готовыми без жалости разделаться со вторгшимися в их владения. Принцесса невольно порадовалась тому, что ничего ни срывала, не топтала и не ломала в здешних лесах.

Вперед выступил мужчина, который казался несколько старше своих спутников, хотя нельзя было сказать с абсолютной уверенностью, так ли это. Возраст эльфов, как и возраст многих рас, чей долгий век делал их почти бессмертными, с трудом поддавался определению и не всегда зависел от течения прихотливой реки времени, которая для одних неслась без оглядки стремительным потоком, а для других превращалась в стоячее болото, затянутое тиной. Тень столетий не касалась вечно молодых и прекрасных лиц, лишь глаза отражали мудрость и опыт, но не каждому был дан талант не просто смотреть, но и видеть.

— Кто ты, откуда, что здесь делаешь? — строго спросил старший эльф, не удостаивая незнакомку даже фразой формального благожелательного приветствия, ладно хоть стрелу в сердце без разговоров не отправил.

— Да будет светел ваш путь. Мое имя Элия. Я пришла издалека, чтобы говорить с Владыкой Зеленых Просторов. Это очень важно для судьбы Меллитэля, — тщательно подбирая слова и безукоризненно следуя этикету, принятому у Дивных, ответила принцесса, понимая, что дела у остроухих действительно плохи, раз они забыли об элементарной вежливости.

— Ты можешь передать свои слова нам, Владыка услышит их, — отозвался эльф.

— Нет, — решительно возразила богиня и повторила: — Я должна говорить с Владыкой Илоридэлем лично.

Слушая Элию, эльф незаметно бросил взгляд на изящный перстень, украшавший средний палец его правой руки. Крупный, ограненный в виде сердца изумруд в простой серебряной оправе лучился нежным зеленым светом.

"Ага, — уловив легчайший отзвук эльфийской магии, отозвавшийся для ее магического чутья легким шелестом листьев под моросящим дождем, искренне обрадовалась девушка. — Мне повезло! У этого сурового эльфа есть "советчик" — Камень Истины. Странно, слишком ценная и редкостная вещь для простого отряда окраинных разведчиков, правда и времена у них нынче тяжелые, без дополнительной защиты и усиления бдительности не обойтись. Да и соседство с краем вампиров не располагает к излишней беспечности, клыкастые — мастера отводить глаза и сладкими речами не хуже сирен владеют. Вот эльфы и используют все, что под руку попадется. Однако, следопыта все-таки стоит взять на заметку, что-то мне подсказывает, не простой он дозорный. Надо было поподробнее поспрашивать у Источника об эльфийских магах, может, здесь и другие интересные вещицы в ходу. Ну ничего, справлюсь. Врать мне пока незачем, да и зла я на остроухих не держу, вот если б они меня ненароком подстрелили, тогда другое дело. Кроме того, магию камня легко нейтрализовать, достаточно перевести его восприятие на любое другое существо или предмет."

Изумруд в перстне следопыта считался одним из настоящих сокровищ эльфийских магов. Чтобы создать Камень Истины, в День Солнцестояния семью магами в Священной Роще была пропета великая Рассветная Песня Правды. Если бы Элия лгала или желала эльфам зла, Камень Истины или как его еще называли в обиходе "советчик" изменил цвет, предупреждая владельца об опасности. Чем темнее становился оттенок изумруда, тем явственнее была опасность и больше ложь. В обществе врага "советчик" и вовсе мгновенно чернел. Конечно, Дивные обладали изначальной, дарованной Творцом способностью отличать истину ото лжи, но в смутные времена, когда вранье и правда смешивалась с невообразимый коктейль, этот талант не всегда помогал, тогда и приходил на выручку "советчик". Его свойства не раз спасало от неминуемой гибели эльфов, при всем своем многовековом опыте и мудрости оказавшихся не в состоянии постичь институт заурядного предательства, столь успешно освоенный людьми и другими молодыми расами.

Убедившись в истинности слов чужестранки и ее добрых намерениях, мужчина спокойно кивнул, и его спутники мгновенно опустили луки, стрелы которых до сего момента были нацелены на принцессу, а из леса выступило еще трое лучников.

— Хорошо, мы проводим тебя в город, пусть Владыка решит, будет он говорить с тобой или нет, — сообщил так и не представившийся следопыт, единолично принимая решение, и Элия поняла, что ее догадки относительно его высокого положения оказались верны. Столь серьезный вердикт без совещания с товарищами мог вынести лишь эльф, обладающий изрядной властью. Закончив на этом разговор, предводитель направился к реке, не оставляя на песке ни следа, словно и впрямь был духом. Отряд, не дожидаясь принцессы, последовал за предводителем, считая само собой разумеющимся то, что она поспешит за ними. Их ведь никто не нанимал опекать и указывать безопасный путь чужестранке, каким-то образом прошедшей в мир через запертые границы. Раз ей нужно в город, пусть постарается не отстать. Эльфийка задержалась, но не для того, чтобы перемолвиться с чужестранкой словечком, а чтобы выдернуть из песка и убрать в колчан стрелу.

У эльфов о вежливости свои представления, но одно богиня знала точно, сейчас "советчик", отображая ее мнение о спутниках, стал бы изрядно темнее, нежели первоначально. На секунду в душе девушки вскипела божественная безотчетная ярость, неистовая, как и все эмоции богов, сметающая все. Захотелось, наплевав на поручение Источника, усмирить Дивных, а то и вовсе, приняв сторону вампиров, превратить Меллитэль в мрачную пустыню, где будет место лишь тьме, или снять многие блоки со своей могущественной силы любви и распространить ее действие на зарвавшихся гордецов. Посмотреть, как они будут корчиться у ее ног, умоляя о единственном взгляде, как о величайшей из милостей, готовые на смерть и преступления по одному ее слову. Но воспоминания о том, как вел себя слуга Джея, на свою беду оказавшийся в ненужном месте в недобрый час, случайно попав под действие ее свободной силы, о приговоренных к смерти преступниках, на которых богиня ставила необходимые эксперименты, измеряя интенсивность воздействия своего таланта, усмирили гнев. Тогда Элия решила, что только очень серьезные преступления заслуживают ломки личности, происходящей под воздействием ее неконтролируемого запретами дара, и пообещала самой себе полностью освобождать силу лишь в крайних случаях. Богиня сдержала свой порыв, думая о покое лесной поляны, принявшей ее куда гостеприимнее эльфов.

Ругнувшись про себя, девушка подняла с песка шмотки и с тоской посмотрела на речушку, через которую вброд шел отряд легконогих следопытов. Элии показалось, что они скользят по воде, едва касаясь ее. Вздохнув, богиня, не владеющая эльфийским умением распределения веса, тоже зашлепала по воде, надеясь на то, что заклятье непромокаемости, поставленное ею на одежду полгода назад, еще цело. Пользоваться левитацией принцесса не стала, чтобы не пугать попросту своих невежливых спутников.

На другом берегу к отряду присоединилось еще два эльфа в тех же "маскировочных костюмах". Один из новеньких оказался совсем молоденьким юношей, на лицо его еще не лег гладкий отпечаток вечного безвременья и, как ни старался паренек делать бесстрастное лицо, но наивное любопытство буквально брызгало из него. Эльф был красив: стройный, гибкий, как молодой тополек, и верткий, как ласка, с собранными в густой хвост платиновыми волосами и серьгой с желтой жемчужиной в ухе (под цвет больших раскосых глаз). В нем явно чувствовалась не только красота, но и порода, хоть паренек и походил на дракончика, впервые спущенного с поводка в незнакомом месте, полном самых заманчивых запахов. Старший спутник, похоже, ненавязчиво опекал юношу, делая вид, что это парень помогает ему нести дозор.

— Ого! Принц Элиндрэль, единственный сын Владыки Илоридэля! — сказать, что принцесса была удивлена, опознав в пареньке-разведчике по картинам, что демонстрировал ей Источник, наследника престола, значило просто ничего не сказать. — Вот так встреча! Воистину сегодня Силы Удачи сдали мне отличные карты! Надо использовать их в раскладе с толком!

Пока принцесса разглядывала Элиндрэля и обдумывала стратегию своего поведения, прислушиваясь к ощущению подозрительной влаги в своих сапожках, (все-таки заклинание дало маленький сбой), предводитель отряда мелодично пересвистывался с кем-то в густых зарослях кустарника, видимо, объясняя ситуацию. Элии, как богине Мира Узла, не требовался амулет-переводчик, чтобы понимать смысл высказываний любых живых существ, равных по силе или обладающих меньшим могуществом, но зловредный эльф использовал искусственный шифр, на перевод которого божественный дар не распространялся. Так что принцесса ни черта не понимала, но догадывалась, что в этом художественном свисте речь идет о ней, о том, что отряд временно передает территорию своего патрулирования другим сородичам, чтобы проводить подозрительную чужестранку в город.

Элия тяжело вздохнула про себя: в хорошем темпе идти предстояло не меньше пяти суток и не по ровной дороге, почему-то шоссе у Дивных были не в моде, а по извилистым потаенным лесным тропинкам. Конечно, можно было бы не тратить времени даром и перенестись сразу в эльфийскую столицу, даже прямиком во дворец, но тогда следовало распрощаться с возможностью предварительного прощупывания почвы и действовать с позиции грубой силы. Вот только мечтательные любители танцев под луной, поэзии с миллионом метафор, утренней росы, пушистых зверюшек, изящных украшений и звонкого пения птичек, Дивные эльфы становились невыносимо упрямы, если понимали, что на них начинают оказывать давление. Недаром в людских мирах, близких к эльфийским, поговорка "упрям, как эльф", была куда распространеннее обычного сравнения с животными, вроде осла или мула. Так что Элии во имя внешнего уважения к обычаям Дивного Народа пришлось смириться с необходимостью пешего перехода. Они должны были к ней "принюхаться" и составить положительные впечатления.

Путешествие действительно, как и предполагала принцесса, оказалось довольно нудным. Через каждую четверть часа ее спутники пересвистывались с кем-то в лесной чаще среди берез, осин, орешника, тополей, вязов, дубов, вальсиноров и валисандров. Время от времени кто-нибудь исчезал в зарослях, покидая еле заметную тропинку, но вскоре возвращался так же незаметно, как и скрывался. Элия не видела других эльфов, но магическое чутье однозначно указывало на постороннее присутствие. Отряд двигался быстро. Легконогие существа скользили впереди принцессы без малейших затруднений, деревья отводили ветки с их пути, колючий кустарник расступался, трава стлалась под ноги. Чтобы не отстать от остроухих чемпионов ходьбы по пересеченной местности, девушке, которой растения вовсе не собирались уступать дорогу, пришлось поднажать. Она готова была скорее загнать себя до полусмерти, чем просить эльфов замедлить шаг или остановиться передохнуть. Приходилось терпеливо сносить случайные царапины дикого шиповника, корни деревьев, скрытые в густой траве и выступающие в самый неподходящий момент, растопыренные над дорогой ветки, норовившие хлестнуть по плечам и лицу, сережки берез, с похвальной периодичностью оказывающиеся за шиворотом, цеплючие репьи на штанах и вьюнки, стремящиеся намотаться на сапоги. Пролетавшая мимо птичка-невеличка умудрилась облегчиться не на кого-нибудь, а на плащ принцессы, к счастью, снабженный заклинанием отталкивания грязи.

Богиня прекрасно понимала, что ее испытывают, и не только эльфы, но и сам Лес. Впрочем, Элия считала себя достаточно тренированной для того, чтобы вытерпеть домогательства разумной экосистемы, пробующей ее на прочность, и выдержать пятидневный марафон, лишь бы остроухие ублюдки не перешли на бег. Пять дня бегом по чаще — это не самое подходящее занятие для Богини Любви, а вот Нрэн, наверное, был бы в восторге. Загадочный кузен обожал всякие мазохистские упражнения такого рода. Приказав плащу навеивать на хозяйку прохладу, чтобы не обливаться потом, принцесса ускорила темп движения.

К концу дня, когда уже совершенно стемнело. Не обладающая вампирским инфразрением брата Энтиора богиня, чтобы не налететь впотьмах на какой-нибудь корень или сучок вынуждена была включить заклинание ночного видения, эльфы, наконец, сделали привал на небольшой укромной полянке. Круговую оборону вокруг нее несли могучие дубы, вязы и один поистине гигантский валлисандр. Принцесса небрежно опустилась на мягкую траву, с трудом подавив желания просто рухнуть ниц и закричать от облегчения. Богиня от всего сердца порадовалась тому, что для двух лун Меллитэля — Итариль и Рильруин — сейчас наступила пора новолуния, а сияние звезд, полускрытых натянутыми к вечеру облаками, даже для эльфов было недостаточно, чтобы нестись в лесной чаще глухой полуночью.

Следопыты двигались по-прежнему легко, словно порхая, будто и не было долгого пути, споро разожгли костер из сухого валежника, сваленного под деревьями, набрали каких-то ароматных травок и принялись готовить нехитрый ужин: жаркое из диких кроликов, которых подстрелили по пути. В дополнение к тушеному мясу из вещевых мешков достали круглые дорожные лепешки, орехи и дикие яблоки, пополнившие запасы отряда по дороге.

Принцесса нисколько не удивилась тому, что эльфы собираются есть мясо. Богиня прекрасно знала, что вегетарианцы среди Дивных — явление еще более редкое, чем среди людей. Ведь эльфы умеют чувствовать нити зависимостей, соединяющие все в природе в единое целое, и не отделяют себя от этой великой паутины жизни. Дивный Народ не опускается до суеверных представлений о кощунстве поедания живых существ, полагая это разумной закономерностью, установленной Творцом, нарушая которую, разрушаешь и собственную гармонию. Если уж на то пошло, для Дивных та же морковка не менее разумна и достойна существования, чем кролик, так что, есть одно, наложив запрет на питание другим, по мнению эльфов, сущая глупость. Придерживаясь таких взглядов, большинство ветвей эльфийской расы нисколько не брезгуют мясом, правда, предпочитают его тщательно прожаривать перед употреблением, поскольку не выносят привкуса свежей крови, столь лакомой для вампиров.

Даже свежевать и потрошить добычу пара мужчин и женщина лучница отошли недалеко за деревья, правда, зарывать отбросы не стали, лишь прикрыли ветками, оставив угощение для мелких лесных хищников, не брезгующих падалью.

Пока тушилось мясо, юный Элиндрэль тоже вносил свою лепту в общие приготовления, добросовестно луща орехи и искоса бросая на Элию заинтересованные взгляды. Богиня в свою очередь отчетливо воспринимала эмоции юноши, считывая через них и его мнение о себе. Молодой любопытный эльф уже пришел к выводу, что незнакомка красива, хоть черты ее и не походят на эльфийские. Юноша очень хотел поболтать с девушкой, но заговорить не решался, опасаясь нарушить традиции и заслужить укор старших.

Дивный Народ всегда не слишком охотно контактировал с другими расами, предпочитая вести замкнутый образ жизни. Различие в традициях, нравственных установках, привычках, правилах поведения, логике и мышлении было настолько разительным, что общение становилось затруднительным, и редко выходило за границы торговых отношений, обусловленных необходимостью. Правда, если чужак был готов принять все обычаи Дивных, его после длительной проверки и испытаний могли принять, как своего и позволить жить рядом. Такие идиоты (по мнению принцессы, другого эпитета существа, отбросившие собственные обычаи, не заслуживали) находились во все времена.

Элия не собиралась становиться одной из фанатичных поклонниц остроухих, предпочитая иметь своими поклонниками их, а потому во всю рассматривала вариант соблазнения Элиндрэля, как средство получения информации и воздействия на Владыку.

"Да, сын Владыки Зеленых Просторов — молодой принц — превосходная добыча, — рационально решила принцесса. — Из него можно будет вытянуть кучу полезной информации, а, очаровав наивного смазливого мальчишку, оказать давление на отца, если тот вдруг заупрямится".

В то, что Владыка Илоридэль окажется сговорчивым и уступчивым мужчиной, Элия не поверила ни на секунду. Даже в мире терпимых друг к другу эльфов слабохарактерное ничтожество не удержалось бы долго на троне. Как бы Дивный Народ не чтил традиций и не уважал институт наследственной монархии, были вещи и поважнее. Благополучие мира зависело от силы и мудрости Владыки, а значит, он должен был быть достоин плаща покровителя своего народа и Меллитэля. Конечно, богиня отдавала себе отчет в том, что хочет соблазнить принца не только по соображениям выгоды. Во-первых, девушке хотелось вскружить голову очаровательному юноше, в очередной раз испытав свои силы, а во-вторых, это стало бы превосходной маленькой местью надменным гордецам эльфам. Влюбленный в чужестранку принц — это ли не лучшее оскорбление для эльфийского самолюбия!

Запах крольчатины, тушеной с какими-то незнакомыми пряными травками, был чертовски заманчив, но Элия гордо решила, что она скорее удавится, чем попросит хоть ложку. Сами же эльфы, руководствуясь каким-то очередным правилом из длиннющего морального кодекса, к сожалению, ни разу не видевшего свет в печатном виде, предпочитали никогда не делиться пищей с подозрительными чужаками без крайней необходимости, и сами были готовы сдохнуть с голоду, нежели принять хоть кусочек, тем самым наложив на себя оковы долга. А так как чужеземка еды не клянчила, следопыты спокойно приступили к трапезе, поровну разделив между собой орехи, фрукты и разложив по мискам тушеное мясо. Простая ключевая вода, которой они наполнили фляги из встретившегося по пути ручейка, стала для эльфов лучшим напитком. Мысленно покрутив пальцем у виска, девушка уверилась в необходимости соблазнения эльфийского принца и, совершенно успокоившись, залезла в свою сумку, чтобы достать оттуда волшебную посуду для собственной трапезы. Погладив узор на крышке фляжки, принцесса заказала "Фельранское" и, сняв крышку тут же превратившуюся в высокий узкий бокал, налила душистое лиенское вино. Тарелка снабдила ее жареным цыпленком со специями и салатом из зелени, ветчины и грибов. Основательно проголодавшаяся после лесного кросса богиня удобно прислонилась к широкому стволу вяза, подложила под себя мягкий мешок и, поерзав в импровизированном кресле, с удовольствием принялась за еду. Девушка неторопливо жевала, запивая нежное тающее во рту мясо одним из лучших вин Лоуленда и прислушиваясь к потрескиванию веток в костре, крикам ночных птиц и отдаленному рычанию вышедшего на охоту хищника. Останками кроликов, суда по доносящемуся из кустов повизгиванию и фырканью тоже ужинала какая-то осмелевшая зверюшка.

Пока богиня колдовала с заказом блюд, старший следопыт бросил взгляд на перстень и, убедившись, что камень по-прежнему праведно зелен, моментально успокоился и потерял интерес к происходящему. Остальные сделали вид, что не заметили ничего необычного, лишь юный принц с круглыми от изумления глазами наблюдал за магическими предметами, в которых из ниоткуда появлялась вкусная, судя по запаху, пища и неведомое питье. Заметив его незамаскированное внимание, Элия гостеприимно улыбнулась и, протянула эльфу флягу, спросив:

— Хочешь попробовать?

— Я не пью человеческих вин, — фыркнул принц, отшатнувшись и опустив глаза.

— Там будет любое, какое ты пожелаешь, — пояснила богиня, все еще не опуская руки.

Юноша, борясь с искушением, почти отвернулся от Элии и грубовато пробормотал:

— Я ничего не возьму у тебя, чужестранка.

Принцесса звонко рассмеялась: поведение юноши вновь напомнило ей выдрессированного дракончика, и, отпив из бокала "Фельранского", медленно с явным удовольствием облизала губы.

Элиндрэль, продолжавший тайком коситься на девушку из-под полуопущенных ресниц, мучительно покраснел, испытывая уже хорошо знакомые ощущения, частенько возникавшие в последнее время в танцах с прекрасными эльфийками. Вскочив на ноги, юноша почти бегом бросился с полянки.

Старшие проводили его удовлетворенными взглядами: "Так и надо поступать юному принцу, когда соблазняют посулами чужеземцы". Эльфы глубокомысленно сочли, что принц удалился, не желая общаться с девушкой. Только блондинка лучница с задумчивой подозрительностью прищурила глаза, что-то ей в поведении юноши показалось неестественным.

Пока Элиндрэль лазил по кустам, довольная его смущением Элия (уж богиня-то правильно истолковала его поспешное бегство) доела цыпленка с салатом и переключилась на десерт. Горячий шоколадный пирог с апельсиновой цедрой, мороженым и взбитыми сливками окончательно примирил принцессу с обществом эльфов, приключение начало ей по-настоящему нравиться.

Окончив трапезу в полном молчании (переговариваться в присутствии потенциальной шпионки следопыты старались как можно меньше) отряд выставил пару часовых и расположился на ночлег около затухающего костра. Поддерживать его всю летнюю ночь ради незваной гостьи привычные к ночевкам в лесу и в куда более холодную пору следопыты не собирались. Поплотнее запахнувшись в свой плащ, щедро дарящий хозяйке магическое тепло, Элия глубоко вдохнула удивительно чистый, напоенный сладкой свежестью воздух эльфийского леса, закрыла глаза и под гулкое уханье совы, выбравшей для сольного концерта ветвь ближайшего вяза, унеслась в страну грез. Всю ночь принцессе снился брат Нрэн, который беспощадно гнал ее по лесу, а на бегу монотонно, долго и путано рассказывал сестре о древних любовных эльфийских обычаях.

— Вставай, чужестранка! — ветер еще только начал разгонять облака, а небо — окрашиваться в рассветные краски, когда в сладкую утреннюю дрему девушки ворвался приказ старшего следопыта. Не назвав себя, эльфы и богиню не собирались величать по имени.

Зевнув и потянувшись, принцесса выбралась из складок плаща, магические мощности которого были по-прежнему установлены на обогрев, и встала. Эльфы уже завтракали холодным мясом, лесными ягодами, собранными по утру, и хлебом, вновь запивая все это роскошное пиршество водой из ближайшего родника. Несказанно удивившись тому, что старший следопыт позволил ей поспать больше, чем своему отряду, Элия сняла плащ и чуть поежившись от утренней прохлады, отправилась умываться, потом, расчесав длинные густые волосы цвета меда, вновь заплела их в длинную косу — самую приемлемую для лесного похода прическу. Пока принцесса прихорашивалась, Элиндрэль едва не рассыпал ягоды, невольно залюбовавшись переливами водопада ее светлых волос. Пристыдив себя, юноша отвернулся, но не надолго, спустя несколько минут он уже вновь исподтишка принялся наблюдать за Элией.

На завтрак не страдающая отсутствием аппетита богиня решила обойтись горячим шоколадом, взбитым творогом со свежей земляникой, синикой, ломтиками персика и груш, а также булочками с ванилью и корицей. Принцесса решила, что, если проголодается до следующего привала, пожует что-нибудь на ходу. Девушка еще оптимистично надеялась, что ее спутники устроят краткий дневной привал.

Не знающие шоколада эльфы жадно принюхивались к сладкому запаху, соблазнительно витавшему по полянке, но не подавали вида, что вообще что-то чувствуют. Зато на лице юного принца крупными буквами был написан вопрос: "Что же такое вкусное ты пьешь, чужестранка?", да еще старший следопыт позволил себе взгляд с легкой заинтересованностью. "Быть может, он не такой уж суровый, как хочет казаться, или каким его заставила быть жизнь?" — мелькнула у принцессы мысль, и она любезно спросила:

— Вам незнаком этот напиток?

— Нет, — немного настороженно ответил мужчина, разглядывая темно-коричневую густую массу в широкой чашке, форму которой приняла волшебная пробка фляги.

— По вкусу он слегка напоминает ваш ириль, только гуще и несколько слаще, — попробовала объяснить принцесса.

Удовлетворив любопытство, следопыт кивком поблагодарил принцессу за информацию, а Элиндрэль сглотнул слюну. Принцу безумно захотелось попробовать загадочное лакомство.

Глава 3. Лесные тайны

После завтрака отряд опять двинулся в путь. Лиственный лес вскоре уступил место светлому сосновому бору с попадающимися время от времени плотными зарослями можжевельника, малины и ежевики. В последних иногда слышалось шевеление и аппетитное чавканье каких-то больших туш. Не обладая амулетом для укрощения животных (такие штучки почему-то все время таскал с собой Ноут) и талантом дрессировщицы, Элия сочла неуместным выяснять личности лакомок, оставляющих на деревьях, на уровне чуть выше роста девушки, длинные, сочащиеся смолой царапины от когтей. А применение к местной фауне смертоносных заклинаний, десяток которых богиня заготовила перед отправкой в Меллитэль, вряд ли порадовали бы ее "друзей" эльфов, более яростных защитников всего живого от бездумного уничтожения, чем самые фанатичные "зеленые" всех миров. Благо хоть растения перестали ставить подножки и цепляться за одежду везде, где можно и нельзя. Учитывая колючесть кустарников, обилие шишек устилающих подножия деревьев и длину сосновых корней, то и дело проглядывающих из-под земли, это не могло не радовать. То ли Лес смирится с тем, что богиня находится в его владениях, то ли даже одобрил пребывание богини в своих глубинах.

С девушкой по-прежнему никто не разговаривал: болтать означало проявить невежливое любопытство или допустить возможность сказать то, что чужестранке знать не положено. Никто и не разглядывал принцессу, лишь юный принц бросал косые взгляды украдкой. Следопыты шли очень быстро. Только в середине дня они ненадолго сделали остановку, чтобы перекусить хлебом и яблоками, не успела Элия толком расслабиться и проглотить последнюю ложку супа, как Дивные уже вскочили на ноги, чтобы продолжать путь. Казалось, что легконогие эльфы не шли, а летели над травой, не делая для этого не малейших усилий и не зная усталости. Принцесса начала слегка завидовать им. У девушки уже немного ныли икры, а помассировать мышцы на виду у остроухих во время краткого дневного привала она не решилась. Недостойно богини показывать свою слабость тем, кому пришла помочь. Приходилось терпеть в надежде на то, что вечером, в темноте она без помех снимет напряжение в ногах, может быть, даже сплетет заклинание исцеления, не вызывая подозрений у носителя перстня с Камнем Истины. Но магию принцесса оставила на крайний случай, если не будет другого выхода, и ноги сведет так, что продолжать путь станет невозможно. Унизительно было пользоваться чарами там, где обыкновенные эльфы не испытывали даже легкого дискомфорта. Они-то не колдовали, несясь как угорелые по своему дивному лесу! Богиня стиснула зубы и положилась на Лоулендскую выносливость. Дневной переход принцесса выдержала без стонов и жалоб, за что заработала молчаливое одобрение своих спутников.

Отряд остановился на ночлег на пригорке у небольшого кристально чистого озера. Пока не стемнело окончательно, Элия успела разглядеть за деревьями целую череду голубых глазков-озер, похожих одно на другое, как сестрички-близняшки. Эльфы разожгли костер из заранее собранных кем-то из сородичей и заботливо сложенных у куста можжевельника сухих ветвей и занялись ужином. На сей раз следопыты подстрелили нескольких глухарей, а в колючих зарослях неподалеку набрали вдоволь ежевики и грибов с маслянистыми шляпками, от одного вида которых брезгливую Элию передернуло, и она лишний раз порадовалась тому, что не ест с остроухими из одного котла. Принцесса уже привычно воспользовалась флягой и тарелкой. Вкушая рыбное ассорти, запеченное на углях в ломтике бекона и запивая это "Лиенским водопадом" (отличным белым вином), девушка то и дело с вожделением косилась в сторону озера, мечтая смыть пот, сок ягод, трав и пыль с уставшего тела и надеть свежие вещи. Небо было ясным, и крупные звезды эльфийского мира светили достаточно ярко для ночного купания. Принцесса любила плескаться в воде вечером, когда в воздухе уже тянет прохладой, а вода, нагретая за день солнцем, тепла и ласкова. Но сами эльфы, похоже, не спешили с водными процедурами, то ли считали лесную пыль не грязью, а средством зашиты кожи, то ли вовсе полагали ее чем-то священным. Вот только богиня в эту странную "религию" ударяться не собиралась.

Поев, Элия щелкнула по фляге и тарелке, приказав им очиститься, вытащила из мешка подозрительную на вид шкатулку и спросила:

— Вы не возражаете, если я пойду искупаться?

Эльфы, сами и не думавшие об омовении иначе, как в крохотном ручейке поодаль, встревожено переглянулись и нахмурились, вызывая у принцессы закономерное недоумение. Девушка никак не могла взять в толк, чем так насторожила Дивных ее скромная, совершенно невинная просьба. Гигиенические-то нормы у эльфов были относительно близки к человеческим, не говоря уж о том, что иногда приобретали просто патологическую окраску.

— Грязь скоро уже отваливаться начнет, а в волосах березки прорастут вместе с сосенками, — попробовала пошутить богиня, чувствуя себя несколько неловко. — Честное слово, я умею плавать и не утону, а сбегать мне от вас незачем. Или дело в том, что в здешних озерах вода редкостно ядовита, а может, водятся рыбы с большими зубами и еще более гигантским аппетитом?

— Нет, воды озерного ожерелья Эйфелин чисты и безопасны, — чуть помедлив, ответил старший следопыт, испытывая немалое облегчение от неосведомленности девушки, выданной ее словами. Заметно успокоились и остальные.

Вновь глянув на перстень и решив, что чужестранка действительно хочет только одного — вымыться, а отказ выполнить столь простую просьбу будет обыкновенной жестокостью, вдобавок вызовет ненужные подозрения, следопыт решился:

— Хорошо, можешь искупаться, но тебя будет сопровождать один из нас.

— Чтобы потереть мне спинку? — звонко рассмеялась принцесса, невольно выпустив наружу несколько искр своей силы.

Этого хватило, чтобы эльфы залюбовались девушкой, ощутимо расслабились и лукаво улыбнулись, старший спрятал улыбку в зеленых как листва глазах и невозмутимо сказал:

— В компетенцию сопровождающего это не входит.

— Какая жалость, значит, ходить мне с грязной спиной, а если что прорастет, выкорчевывать буду уже дома, потом пришлю вам как сувенир, — отозвалась девушка под откровенные смешки следопытов и, поднимая шкатулку, уточнила: — Я могу идти?

— Подожди, — следопыт провел перстнем около шкатулки. Камень остался зеленым.

— Там расческа и смена одежды. Открыть и выложить для досмотра? — утомленная подозрениями, отчиталась богиня, встав по стойке смирно с остекленевшими глазами и задранным вверх подбородком. Следопыты снова заухмылялись одними уголками губ, но для эльфов это было равнозначно звонкому хохоту.

— Это лишнее, — предводитель обернулся в поисках добровольца на роль охранника.

— Я пойду, — моментально вскакивая, заявил юный принц, не вполне отдавая отчет в собственных чувствах и словах, не понимая, что же, Тьма побери, он говорит и делает.

Женщины-лучницы, думая, что подобная "честь" непременно выпадет одной из них по привилегии пола, озадаченно переглянулись, но тут же, словно что-то сообразив, успокоились. Старший благосклонно кивнул, тоже по-своему расценив порыв юноши, и велел Элии:

— Иди, пока совсем не стемнело.

Девушка и ее сопровождающий направились к густым зарослям кустарника, преграждавшим путь к озеру, и отыскали в них маленькую, изрядно заросшую тропку. Элиндрэль пропустил девушку вперед, словно не желал поворачиваться к чужестранке спиной. С пригорка казалось, будто до озера рукой подать, но тропинка изгибалась так прихотливо, петляя среди деревьев с мастерством скрывающегося от охотников зайца, что богиня, никогда особенно хорошо не ориентировавшаяся в лесу, вскоре потеряла всякое представление о направлении. Оставалось только надеяться на то, что юного эльфа врожденный дар ориентации не подвел, и даже впотьмах парень выбрал нужную дорогу.

У огромной сосны, окруженной зарослями колючих кустов, будто доблестной стражей, тропинка вновь сделала поворот. Элия, покорно следуя вперед, зашла за дерево и увидела впереди, совсем рядом небольшой водоем. Странное, совершенно круглое озерцо всего нескольких метров в диаметре, никак не похожее на большое блюдце, что просматривалось со стороны стоянки эльфов ни формами ни размером. По берегам его не было песка, только изумрудная зелень мягкой травы и белые цветы эльдрины — звездчатки, целебного растения, почитаемого Дивным Народом за панацею от любой болезни.

— Куда это мы забрели? — с удивленным вопросом на устах обернулась принцесса к своему спутнику и нахмурилась. Сзади никого не было.

"Где он умудрился отстать? Может, что-то случилось? Но что может случиться с эльфом в лесу? Вот будет анекдот, если я потеряю Меллитэльского принца в кустах", — забеспокоилась богиня и решила вернуться к большой сосне. Элия сделала несколько шагов по направлению к дереву, на мгновение у нее все поплыло перед глазами, и принцесса обнаружила, что продолжает идти к маленькому озерцу.

Только тогда в голове богини все встало на свои места: и то, что чистоплотные эльфы, всегда выбирающие место стоянки рядом с проточной водой, не пошли купаться, и их подозрительное беспокойство, вызванное желанием чужестранки совершить омовение и навязывание провожатого.

"Значит, озерное ожерелье Эйфелин и есть тот таинственный край, куда приходят грезить эльфийские маги, ищущие ответа на вопросы прошлого или желающие прозреть будущее. Зеркало Вод — волшебный водоем в сердце Леса, сосредоточие его силы, место откровений, куда открыт вход не для каждого эльфийского волшебника. Вот куда привела меня тропинка и, похоже, не собирается пока выводить обратно", — заключила принцесса, только сейчас ощутив давящую на уши тишину. Поблизости не было слышно даже птичьего чириканья и стрекота насекомых, уже ставшего привычным для девушки за два дня пребывания в Меллитэле. Казалось, будто в целом мире больше нет ничего, кроме этой поляны, эльдрины и озера.

— Странно! Почему Лес привел сюда меня, а не Элиндрэля? — задалась вопросом богиня, слушая только свое дыхание и потирая в раздумье подбородок. Она никогда не чувствовала особенного сродства с расой Дивных, скорей уж наоборот, потому и полагала, что сакральные тайны остроухих не для нее.

Но трава словно ластясь, стелилась под сапожки девушке, а маленькие звездочки эльдрины покачивали белыми головками в такт ее шагам. Расценивая поведение леса как настоятельно приглашение, богиня более не медлила. Уже через полминуты она стояла на берегу ровного, словно очерченного циркулем круга заводи. Отложив шкатулку на траву, Элия присела и склонилась над водной гладью, по которой, не смотря на ветерок, не шла даже легкая рябь. Ни мелкого песка на дне, ни колышущихся водорослей, ни снующих в зарослях юрких мальков и головастиков, даже своего отражения на поверхности богиня не увидела.

"Вряд ли меня привели сюда для купания", — пробормотала девушка, сама не зная почему, продолжая вглядываться в зеркало воды, не отражающее ничего, вопреки всем законам распространения света. Элия протянула руку, коснулась пальцами озерца и едва не отдернула ее, содрогнувшись от ощущения холода, сковавшего конечность. Но тут в странном зеркале воды, словно почерпнувшем силы от прикосновения богини, замелькали тени видений.

Кипела жаркая схватка. Эльфы: всадники, лучники, простые мечники в белых смертных туниках, прикрытых легкими доспехами, сходились в безжалостной и безнадежной сече с ордою монстров: вампиров все мастей в черненых латах и одеяниях цвета свежей или запекшейся крови, демонов, оборотней, троллей, орков, гоблинов, великанов, форвлаков. Конское ржание, свист стрел, звон мечей и звучное чавканье стали, рассекающей еще трепещущую плоть, и хруст костей под чьими-то жадными зубами, рычание, торжествующие победные крики и вопли, полные муки, хриплые последние вздохи умирающих — обрушились на девушку одной волной, сплетенной из тысяч звуков. Она видела кровавую кашу, нелепую, безумную, отвратительную, как каждая настоящая битва, не возвеличенная романтиками менестрелями, которые ни разу в жизни не видали настоящего сражения, всегда оборачивающегося бойней, где собирает свою кровавую жатву Смерть, не различающая ни правых, ни виноватых, где лишь она одна остается в выигрыше.

Принцесса моргнула и неожиданно ясно почувствовала, что Лесное Зеркало явило ей видение ближайшего будущего, того, что неизбежно произойдет, если богиня не остановит войны. Сам Лес, пытаясь защитить эльфов, просил Элию о помощи, через древнюю магию вод.

— Я поняла, — шепнула девушка, не испытывавшая ни отвращения, ни восторга от увиденного. Она принимала войну, как необходимость, но не смогла бы жить ею и ради нее, как кузен Нрэн, находивший в этом безумстве холодную логику и готовый устроить очередную кровавую баню лишь для того, чтобы проверить кое-какие теоретические постулаты стратегии или разрешить спор с подобным ему приятелем.

Изображение в воде сменилось, теперь Элия видела богатые, судя по обилию живых буйно цветущих растений и резного деревянного кружева, эльфийские покои. Но вдоволь полюбоваться их изысканной красотой принцессе не удалось. Изображение сместилось. На дорогом паркете с пронзенный кинжалом грудью в последних предсмертных судорогах корчился Элиндрэль. Над ним, сгорбившись, как старик, безутешно рыдал мужчина. В его искаженных горем чертах Элия узнала эльфийского Владыку Илоридэля — отца принца.

— Будет покушение на мальчика? — нахмурилась принцесса и пообещала Лесу: — Я позабочусь о принце.

Вода мягко плеснула в ответ, согревая заледеневшую руку девушки, изгоняя сверхъестественный холод и вновь наполняя теплом, видения в зеркале распылись и исчезли. Девушка увидела свое отражение и поняла, что сеанс окончен, пора возвращаться. Понадеявшись, что эльфийский отряд ее сопровождающих еще не переполошился настолько, чтобы прочесывать лес и мерить баграми глубину всех окрестных озер, Элия легко поднялась на ноги, подобрала шкатулку и пошла назад по тропинке. На сей раз та, не выкидывая магических фокусов, смирно привела Элию к большой сосне, где ее и ждал застывший в неподвижности Элиндрэль, казалось, дремлющий стоя, словно жеребенок. Когда принцесса поднялась к нему, юноша очнулся, в замешательстве моргнул, пытаясь сообразить, что случилось. Богиня обернулась к сосне и обнаружила, что тропинка к таинственному озерцу бесследно исчезла, явно давая понять гостье, что не стоит рассказывать спутнику о происшедшем. Понимая право Леса на сохранение собственных тайн, Элия молча продолжила путь к озеру, в воде которого не мелькали видения будущего, зато можно было искупаться.

Словно извиняясь за прежние головоломные кружения, тропа больше не виляла, запутывая путешественников. Буквально через несколько шагов начался довольно крутой, но снабженный естественными ступеньками — метками многих лет весенних половодий, — спуск к небольшому кусочку чистого пляжа. Из-за сухого лета озеро немного обмелело и ровный песок ускользнул ненадолго из-под вечной власти воды. Поверхность его, прогретая за день ярким солнцем, была еще теплой. Девушка положила шкатулку на большой, словно стол, валун, обкатанный водой, сейчас ставший прибежищем нескольких упрямых кустиков травы, и скинула одежду на соседний камень поменьше. Юноша, убедившись, что чужестранка готовиться к купанию, сел к ней спиной и приготовился ждать, пока девушка вымоется.

Когда послышался плеск воды, принц посмотрел искоса на озеро, чтобы убедиться, что Элия действительно зашла в воду. Обостренный слух эльфа воспринимал все необычайно ясно, и проверять не было нужды, но, тем не менее, сам не понимая почему, юноша вновь скосил глаза. Это его и погубило. Не в силах оторваться от прекраснейшего из зрелищ, полуоткрыв от восторга рот, принц уставился на чужестранку, залитую жемчужным светом звезд, словно парящую над темной водой. Фигурой она совсем не походила на тоненьких, как тростинки, узкобедрых эльфийских девушек. Юноша завороженно разглядывал высокую роскошную грудь Элии, тонкую талию, округлые бедра. Волосы, заворожившие утром, ниспадали пышными волнами. Грациозными легкими движениями чужестранки хотелось любоваться вечно.

Уверенная, что за ней подглядывают, принцесса старалась вовсю, соблазнительно изгибаясь, томно проводя мягкой губкой по телу, демонстрируя все свои потрясающие достоинства. Раз уж пообещала Лесу позаботиться о пареньке, надо поскорее и покрепче привязать его к себе, да и держать поблизости, чтобы уберечь от беды. Тем паче, это как нельзя более соответствовало и ее первоначальным намерениям воздействовать на Владыку через единственного отпрыска.

Помывшись и немного поплавав для собственного удовольствия, даже ради эльфийского принца совсем не хотелось вылезать из нежных объятий воды, девушка все-таки вышла на берег. Капельки воды на коже, словно маленькие бриллианты, ловили яркий свет звезд эльфийского мира. Богиня открыла шкатулку и, убрав в нее губку, извлекла расческу и большое пушистое полотенце. Наскоро обтерев тело, но так и не удосужившись одеться, купальщица принялась тщательно отжимать полотенцем мокрые волосы. Занимаясь волосами, Элия задумчиво сказала, глядя на так и не отвернувшегося юношу:

— Ты очень трепетно относишься к своим обязанностям охранника. Давно уже за мной так бдительно не следили. У вас все так добросовестно подозрительны, или ты исключение?

Принц, наконец, вышел из ступора, закрыл рот, судорожно сглотнул и отвернулся, мучительно покраснев. Усмехнувшись, Элия опустила грязную одежду в одно из отделений шкатулки, достала свежее платье и, бросив его на расстеленный на песке плащ, начала тщательно вытираться.

Потом богиня взялась за расческу и прервала глубокомысленные терзания эльфа на тему извращенных желаний, испытываемых к существу другой расы, столь отличной от его собственной, повторением каверзного вопроса:

— Так как?

— Что "как"? — непонимающе переспросил юноша, оторванный от глубоких терзаний.

— Мы говорили о добросовестной подозрительности, — напомнила уже мало что соображающему собеседнику юная искусительница.

— Извини, чужестранка, — выдавил из себя принц и обернулся было, но, заметив, что девушка до сих пор не одета, резко мотнул головой, заалев, как ягода грановики.

— Меня зовут Элия, — фыркнув, поправила юношу богиня и спросила с искушающей улыбкой, заранее прекрасно зная ответ на свой вопрос:

— У тебя уже были женщины, Элиндрэль?

— Какая…тебе…разница?.. — задыхаясь, спросил юноша, повторяя про себя имя чужестранки, как дивную музыку, и чувствуя, что не надо было бы ему даже начинать этот мучительно-сладкий, как яд радиза, разговор, но все равно продолжая его.

— Мне просто интересно. Ты так мило смущаешься, это возбуждает, — промурлыкала Элия, подпустив в голос низких бархатных ноток.

— Ты уже оделась? Нам пора, — попытавшись вырваться из-под власти наваждения, отрывисто спросил принц, надеясь, что наконец-то можно будет закончить эту сладостно-мучительную пытку и вернуться на стоянку отряда.

— Нет, мне еще надо расчесаться, а это долго. Знаешь сколько мороки с длинными волосами? Если хочешь, можешь помочь, не все же тебе смотреть! — Элия звонко рассмеялась, продолжая откровенно соблазнять неопытного эльфа.

Юноша пробурчал нечто нечленораздельное и, еще более покраснев, уставился в песок, стремясь, видимо, найти в нем какую-то очень редкую ракушку и извлечь оттуда одной силой взгляда.

Принцесса хрипловато мурлыкнула:

— Ты всегда такой стеснительный?

— Нет… Да… Зачем тебе?.. — пробормотал эльф.

— Это объяснило бы, почему такой симпатичный мальчик до сих пор не стал мужчиной, — протянула Элия, продолжая неспешно, скорей даже нарочито медленно расчесывать волосы.

Возбужденный до крайности этим разговором, разгоряченный юноша, до боли сжав в кулаки пальцы, лишь хватал ртом воздух. Сердце билось в груди как сумасшедшее, Элиндрэль решил, что еще несколько секунд, и оно просто выскочит из груди и разорвется на части.

— Но стоит так переживать из-за мелочей, расслабься! — решив, что время пришло, и жертва доведена до нужной кондиции, принцесса оставила расческу на камне, приблизилась к эльфу и провела по его плечам и шее, поглаживая сжавшиеся в комки мускулы.

Он издал полувсхлип-полустон сквозь стиснутые зубы и закрыл глаза. Элия медленно убрала руку. Окончательно потерявший рассудок от прикосновений Богини Любви принц судорожно вздохнул, вскочил на ноги и, быстро повернувшись, сам протянул руки к девушке. Она, словно только этого и ждала, змейкой скользнула в его объятия.

Молодые люди принялись страстно целоваться. Уж это-то умел даже стеснительный Элиндрэль, поскольку не все эльфийские танцы под лунами заканчивались только любованием ночными светилами и звездным куполом небес. Под руководством Богини Любви юноша быстро достиг новых вершин в этом деле. Врожденная нежная эльфийская искусность, которой славились Дивные, возобладала над робостью юноши. Недаром эльфы считались одними из самых лучших любовников.

Мягкий песок, заблаговременно прикрытый универсальным плащом Элии, стал ложем для юной парочки. Гибкое тело принца было сильным и выносливым, а готовность учиться искусству любви — огромной, он изучал прекрасное тело богини, как святыню, и жарко откликался на ласки.

"Хорошо, что я заранее навела на нас заклятье тишины, — не без ехидства подумала богиня, под мелодичные, словно птичьи трели, вскрики юноши. — Следопыты наверняка бы решили, что я жестоко пытаю наследника престола, дабы выведать государственные тайны"…

Едва придя в себя после пережитого наслаждения, юноша, все еще сжимая богиню в объятиях и перебирая так восхитившие его длинные, уже успевшие подсохнуть пряди светлых волос любовницы, восторженно и слегка смущенно, без обычной эльфийской цветистоти, прошептал:

— Это было так прекрасно! Никогда еще я не испытывал подобного! Я словно умер и воскрес снова! Я и помыслить не мог, что наслаждение может быть столь потрясающим! Я люблю тебя, Элия! Когда мы придем в город, я буду просить отца позволить мне взять тебя в жены. Да, я принц, но Владыка Меллитэля строг и справедлив, когда он поймет, что в тебе моя жизнь и счастье, он даст свое согласие и благословит нас.

"Да, чего-то я, видно, недопоняла в эльфийской логике или недооценила темперамент юного принца: кто же мог ожидать от парня такой бурной реакции и стремления к межвидовому браку", — ошарашено, будто ей рукоятью меча промеж глаз засветили, заморгала Элия.

Принцесса едва не поперхнулась при мысли о такой блестящей перспективе: ей богине Мира Узла, стать супругой какого-то едва оперившегося птенчика из эльфийского мира. Причем, этот птенчик уже все решил за нее и даже не удосужится поинтересоваться планами на будущее потенциальной невесты и ее мнением относительно свадьбы, видно считая, что такое предложение само по себе — невиданная честь и должно быть принято безоговорочно. Спрятав подальше едкое желание высказать все это наследнику эльфийского престола, девушка аккуратно, чтобы не оттолкнуть юношу, расположение которого нужно было использовать с максимальной выгодой, сказала, поглаживая гладкую грудь принца:

— Может, не стоит так спешить, Элиндрэль?

— А почему? — неожиданно робко спросил он, взмахнув длинными, как у девушки, ресницами. Куда только подевалась юношеская дерзость.

— Мы же едва знакомы и, быть может, совсем не подходим друг другу.

— Но ведь уже подошли? — краска смущения вновь накрыла тонкое лицо эльфа, но не заставила его прекратить разговор.

— Я говорю не о плотских отношениях, — поправила юношу богиня, играя прядью его волос.

— А разве это — не вершина отношений между мужчиной и женщиной? — по-настоящему удивился Элиндрэль, широко раскрыв невероятно-желтые, словно светящиеся янтарным светом в полутьме, глаза.

"О Творец! Где только он нахватался таких нелепых представлений? Ведь в большинстве своем эльфы — довольно свободная в любовных предпочтениях раса, не делающая различия в выборе партнера между мужчиной и женщиной, легко следующая своим прихотям и склонностям, повинуясь зову природы. А тут такая романтическая наивность? Неужели меня угораздило напороться на одну из редко встречающихся высоко-моральных ветвей Дивного Народа? Или только этот мальчишка — бракованный экземпляр, следствие мутаций или дурного папиного воспитания на недостижимых идеалах? Вот уж везет так везет. Надо было подробнее Источник спрашивать. Да, влипла, придется выкручиваться", — решила озадаченная принцесса и вступила в полемику:

— Конечно, единение тел несет наслаждение, но это еще не любовь, а лишь одна из ее сторон, очень важная, не спорю, но нужна еще и взаимная симпатия, сходство интересов, уважение, наконец. Тем более, ты — сын Владыки Зеленых Просторов и должен думать не только о собственном удовольствии, но и о благе вашего мира, всего народа эльфов. Разве они примут брак наследника с женщиной другой расы?

— Я не подхожу тебе, потому что я не человек? — огорченно спросил эльф, выудив из всей речи девушки только то, что беспокоило его на данный момент, и благополучно пропустив мимо ушей все остальное.

— Нет, милый, в любви это не имеет значения, — поняв, что ее все равно не услышат, принцесса решила оставить на время тему брака и плавно перешла к делу. — Ведь влюбилась же без памяти твоя кузина Вириэль в вампира и пожертвовала всем, оставила дорогих родственников, друзей, любимый мир, все, чтобы только быть с ним рядом.

— Моя кузина сбежала с вампиром? Это невозможно! Нет! — завопил Элиндрэль, с ужасом глядя на Элию и даже немного отшатываясь от нее.

— В любви возможно все. Вот ты только что любил женщину, не раздумывая о том, какой она расы, для тебя это не имело никакого значения раньше, не имеет и теперь, — терпеливо ответила принцесса, выпутывая свои волосы из дрожащих рук эльфа и присаживаясь на плащ.

— Но ты не вампир! А они кровожадные, беспощадные, ужасные твари! — юношу просто затрясло от отвращения и брезгливого ужаса.

— Не все, — задумчиво констатировала богиня. — В тебе говорит родовая ненависть, которая зачастую куда сильнее самых логичных доводов рассудка. Поверь мне, среди Детей Ночи есть разные создания. Встречаются очаровательные друзья и собеседники. Не спорю, они могут быть опасны, если не умеешь себя с ними вести, но, тем не менее, диалог, разумный диалог, возможен даже между ними и вами. А уж если говорить о любви, настоящей любви, не минутном увлечении, вампиры могут быть верны и надежны не меньше эльфов.

— Нет! Я не верю! — с категоричностью юности, не знающей компромиссов, решительно заявил принц, замотал головой, только что острые уши руками не закрыл. — Вампир ее украл и убил!

— Но тела девушки никто не видел! Нет ни единого свидетеля тому, что над твоей кузиной надругались или издевались! Она просто исчезла! А ты настолько боишься вампиров, что даже не можешь попытаться обдумать сказанное, взглянуть на ситуацию по-новому и изменить свое мнение? Хорошим же ты будешь Владыкой! — Элия стряхнула все еще обнимающие ее руки принца и, решительно поднявшись, пошла одеваться, попутно скидывая с тела прилипшие, не смотря на защиту плаща, песчинки. Смену лесной пыли на частички приозерного мусора богиня посчитала несущественной платой за достижение цели. Все равно за час его собралось меньше, чем за пару дней лесного марша.

Поспешно вскочив, юный эльф нацепил на себя рубашку и, чуть не плача, побежал за девушкой, жалобно вопрошая:

— Объясни! Я не понимаю! Как такое могло получиться? Откуда ты знаешь?

— Мне рассказали, — загадочно ответила богиня, одеваясь и наскоро заплетая волосы. — Но ты еще не готов меня слушать. Сейчас не время для споров, пора возвращаться. Скажу лишь одно: разве тебе еще не известно, Элиндрэль, что настоящая любовь превыше всех условностей, предрассудков и норм!?

Совершенно запутавшийся юноша тяжело вздохнул. А принцесса, подхватив шкатулку, быстро пошла к месту стоянки. Утро вечера мудренее, кроме того, богиня решила слегка помучить принца, оставив его без объяснений — впредь будет сговорчивее.

Элиндрэль, одеваясь на ходу, потеряно плелся за девушкой, перебирая все сказанное ею, им самим, и гадая, что так сильно обидело Элию — истинную и единственную любовь, избранницу его души. Принц решил обязательно улучить время, чтобы переговорить с ней и попросить прощения. За что конкретно, он так до конца и ни не понял, но на всякий случай решил просить за все сразу. Гнев возлюбленной разрывал на части его чувствительное и романтичное сердце, распахнувшееся навстречу первому сильному чувству.

Путь назад оказался куда короче и прямее дороги к пляжу, поскольку на сей раз Лес не выкидывал фокусов и не путал следы. Что интересно, Элия, как ни старалась, не смогла разглядеть той здоровенной сосны — патриарха леса, рядом с которой находилось волшебное озерцо. Когда принцесса и ее спутник вернулись к отряду, уже стемнело столь основательно, что на стоянке были видны лишь угли затухающего костра и холмики тел не то спящих, не то грезящих наяву эльфов. Пару дозорных, полностью сливавшихся с ночной темнотой и силуэтами деревьев, принцесса не видела, только ощущала их присутствие магическим чутьем. Богиня отыскала место поудобнее, улеглась, укрывшись надежным плащем, и погрузилась в приятные сновидения, не обращая внимания на несколько незамеченных мелких шишек и иглы под боком. Когда было нужно, принцесса могла обойтись минимумом удобств и не капризничать, требуя шелковые простыни, пуховые подушки и одеяла из шерсти ребса. Зато юный наследник эльфийского престола, привычный к ночевкам под сенью деревьев, весь извертелся, не в силах надолго сомкнуть веки и задремать после потрясшего все его юное существо события. Эмоциональная встряска была слишком сильна.

На следующее утро после завтрака, состоявшего из наловленных в озере и зажаренных на костре больших красновато-синих рыбин неведомого принцессе вида, старший следопыт приметил нервозность в поведении юноши, легким свистом отозвал его в сторону и заботливо спросил, так чтобы не слышали остальные:

— Что-то случилось, Элиндрэль, мой мальчик?

— Все в порядке, дядюшка, — поспешно отозвался принц, опуская глаза.

Следопыт и так ясно почуявший ложь, выразительно посмотрел на перстень, который налился темной зеленью, потом снова глянул прямо в глаза юноши.

Поняв, что его уличили, парень решил отделаться разумной толикой правдой, достаточной для спрашивающего, но не выдающей настоящее положение вещей и выпалил, доказывая, что все-таки является достойным наследником престола:

— Я узнал о цели визита чужеземки нечто такое, что показалось мне очень странным.

На сей раз не вникающий досконально в причудливые изгибы логики и словесные выверты перстень сохранил изумрудный цвет. Кивнув, следопыт отпустил принца, хоть в его душе зародилось сомнение и беспокойство, но мужчина понимал, чо сейчас не время для выяснения подробностей.

До обеда отряд с привычной уже принцессе скоростью продолжал путь в полном молчании, нарушающимся лишь периодическим пересвистом. Мучения юного влюбленного усиливались с каждой минутой, созерцание фигурки Элии, маячившей на тропе впереди, одновременно и утешало его и волновало его душу.

Во время дневного маленького привала, когда принцесса спустилась к ручью, журчавшему в овраге, чтобы омыть перед трапезой лицо и руки, принц решил последовать за ней. Улучив мгновение, Элиндрэль сделав вид, что идет по своим делам в другом направлении, описал небольшой крюк и хвостиком последовал за Элией. Двигаться в лесу, как и каждый эльф, он умел совершенно незаметно и тихо, а принцессу, которая при всем своем внешнем изяществе по сравнению с представителями Дивного народа топала как слоненок, по раздающимся из зарослей звукам нашел бы и эльф-ребенок.

— За что ты держишь на меня обиду? — виновато спросил Эоиндрэль, догоняя девушку и пытаясь заглянуть ей в глаза.

— Я не сержусь на тебя, Элиндрэль, — спокойно отозвалась Элия.

— Я сделал что-то неправильно? Сказал что-то, что тебе не понравилось? Это о Вириэль? Прости! — продолжал допытываться юноша, беспомощно кривя красивый рот.

Девушка улыбнулась, посмотрев на несчастную физиономию эльфа (кажется, мальчик уже был готов ради нее на все), притянула к себе и нежно поцеловала в губы, надеясь, что даже востроглазые следопыты не разглядят того, что творится в зарослях ивы.

Ответив на поцелуй со всем энтузиазмом и горячностью первой любви, юноша поинтересовался уже смелее:

— Объясни мне, пожалуйста, как могло случиться, что моя кузина сбежала с вампиром? Я готов слушать!

— Объясню, — ответила Элия, — я для того и явилась в Меллитэль, чтобы все объяснить Владыке.

— А мне ты больше ничего не расскажешь? — огорченно переспросил принц.

— Только если ты действительно готов слушать, — смягчилась девушка, играя на чувствах юноши. Это был единственный инструмент, во владении которым принцесса Лоуленда достигла значительных успехов.

Элиндрэль с готовностью закивал. В принципе сейчас он готов был слушать что угодно, даже нелюбимые лекции по эльфийскому этикету и истории, лишь бы слышать чудный голос милой.

— Твоя сестра и вампир полюбили друг друга, но они знали, что никто не одобрит их союза, поэтому вынуждены были тайком бежать и от эльфов и от вампиров. И среди Детей Тьмы не так много демократически настроенных личностей, что благосклонно посмотрели бы на связь кровных врагов, тем более, что юноша весьма родовит. Он сын Темного Князя, — тихо поведала принцу богиня.

— Но как же такое может быть? Я не понимаю! Они ведь принадлежат к противоположенным по склонностям расам, — не выдержав, перебил юноша. — Различающихся не только в мелочах, обычаях, а в самом извечном взгляде на мир.

Принцесса бросила на него укоризненный взгляд. Парень поспешно захлопнул рот, опасаясь, что возлюбленная опять на него рассердится, а этого он точно не переживет.

— Они — "половинки", — продолжила свой рассказ девушка, открывая главный секрет. — А для таких душ оболочка не имеет значения. Чтобы быть вместе, они готовы на все. Поэтому Вириэль тайком покинула родные места. Глупенькая девушка не учла того, какой резонанс вызовет ее необдуманный поступок. Вы, эльфы, решили, что девушку убил вампир, бегавший к ней на свидания, и собираетесь объявить войну всему Темному Роду. А вампиры, разумеется, абсолютно уверенны в том, что вы прикончили их сородича, коварством заманив его в свой мир, и тоже собираются воевать. Есть Силы во Вселенной, которым это не безразлично.

— Но вампир и эльфийка не смогут существовать вместе, — жалобно протянул юный принц, окончательно запутавшись в ситуации.

— Если любишь, нет слова "не могу", — уверенно возразила принцесса. — А чувства сильнее, чем любовь "половинок", нет. Перед властью ее склоняются все, и любые препятствия, даже смерть, кажутся несущественными.

Совсем смутившись, юноша не нашел, что ответить, ведь он сам верил в такое, но никогда не применил бы постулат о всесильности любви к чувству, возникшему между эльфом и вампиром, к тому, что не может быть, просто потому, что этого не может быть никогда. "Неужели права была Элия, упрекая меня в косности мышления? — всерьез задумался Элиндрэль.

Элия, умывшись в ледяной водице источника, вернулась к стоянке и с неизменным аппетитом принялась за еду, отмечая фельранским и утиной грудкой с яблоками под цитрусовым соусом первую победу в споре над упрямым эльфом, а принц остался стоять, переваривая полученную информацию. Но попытки мыслить логично скоро уступили место грезам о прекрасной возлюбленной, ее сладких губах, нежных руках и прочих прелестях.

Перекусив холодной рыбой и ягодами, оставшимися от завтрака, и длинными листьями какой-то травы вместо салата, отряд двинулся дальше. Элиндрэль механически брел за следопытами, по уши погруженный в себя, эльфа обуревали противоречивые чувства: "Я впервые полюбил женщину. Как она прекрасна, моя лиэль4! Я не думал, что любить так больно и одновременно бесконечно сладко. Мне совсем не кажется странным, что она не эльфийка. Но как же объяснить отцу, поймет ли он? А вдруг папа не даст согласия на брак? Как уговорить его? Что будет? Надеюсь, меня не разлучат надолго с лиэль, я непременно скоро увижу вновь!" — в голову юноши полезли мысли, совсем не связанные с предыдущими, но являющиеся продолжением мечтаний о случившемся ночью на берегу озера. "Наверное, это будет еще прекраснее, чем в прошлый раз. Если только она позволит. О, Свет, что же я буду делать, если мы никогда не увидимся вновь, если лиэль не посмотрит на меня так же, как тогда. Если это так, то есть только один путь, один выход — кинжал в сердце, как в легенде о Лилиэли и Раилилэ. Пока я буду ценить каждое мгновения, что Элия рядом со мной, а в тот миг, когда она покинет меня, я покончу с собой, и да простят меня отец, великий Талерин и Гильдиэль Светоносная. Нет смысла в жизни, если в ней нет любви. Элия права, когда любишь, даже смерть кажется несущественной! Я стану светлым духом и буду незримо следовать за ней повсюду, хранить от беды, навевать светлые сны, я смогу любоваться ею неустанно!". От этих мыслей юному принцу стало грустно и одновременно легко на сердце.

Внезапно, отрешившаяся от реальности и переставшая следить за тропинкой принцесса споткнулась о толстый сук, выгнувшийся петлей в густой траве. В мгновение ока юноша оказался рядом с любимой, чтобы поддержать ее. Но девушка, едва не ткнувшаяся носом в спину впередиидущему следопыту, уже успела восстановить равновесие, и принц облегченно вздохнул, радуясь тому, что любимая не пострадала. Чувствуя себя взрослым и мужественным, юноша решил: "Клянусь именем Талерина защищать Элию. Что бы ни произошло, я во всем буду на ее стороне".

Девушка поблагодарила Элиндрэля кивком головы, довольная его заботой, но и слегка досадующая на то, что он так явно выказал свои чувства перед всем отрядом. Обычный эльф с философским спокойствием отнесся бы к тому, что неуклюжий чужак, незваным вторгшийся в Лес, падает на ровном месте. Только если бы чужеземец через некоторое время не поднялся, Дивный приблизился бы, чтобы глянуть, в чем собственно причина задержки.

Следопыты неодобрительно хмурились и изумленно взирали на принца, который почему-то кинулся на помощь чужеземке, которая в таковой вовсе не нуждалась.

А старший следопыт забеспокоился основательно, для него все стало совершенно ясным: и смущение юноши и его попытки солгать. Мужчина безапелляционно решил: "Чужестранка околдовала юношу, заставляя подчиняться себе. С такой сильной колдуньей мне не справиться, ведь ей удалось обмануть даже Камень Истины. Надо как можно скорее сообщить обо всем Владыке Зеленых Просторов, надеюсь, его магия исцелит Элиндрэля. Бедный мальчик! Что нужно от него этой женщине? Надо идти быстрее, дорога каждая минута".

Невольно подслушав эти громко-тревожные мысли, разносящиеся по всему лесу, Элия сначала поморщилась, досадуя на непосредственность принца и его дурацкие идеалы, мешающие конспирации, но потом успокоила себя логичной мыслью: "Ну что ж, чем скорее мы будет в городе, тем лучше. Да и беспокойство за наследника должно подвигнуть Владыку дать мне аудиенцию побыстрее, а не выплясывать вокруг да около, соблюдая миллион дурацких ритуалов, после исполнения которых чувствуешь себя маринованной в уксусе рыбой, не способной к членораздельной речи".

Резким свистом начальство дало команду, и отряд ускорил ход. Очень скоро принцесса перестала считать, что идея поскорее попасть в город так уж хороша. К концу дня при том темпе, который задал, поддавшись панике, старший следопыт, подустали даже эльфы, что уж говорить об Элии, почти валившейся с ног. Принцесса, проклиная паникерство остроухих и стертые ноги, упрямо продолжала идти, не прибегая к магии, хотя чертовски тянуло потихоньку левитировать. Но богиня опасалась колдовать, чтобы еще больше не перепугать эльфов. Вдруг после очередного шока Дивные вознамерятся припустить бегом?

Глава 4. Тайны Быстрой тропы

А старший следопыт нервничал все больше и больше. Он никогда не числил себя большим знатоком волшебства, предпочитая погружению в тонкие магические структуры, блуждания по лесным дебрям, которые знал и любил, как истинный эльф. Но сейчас ему на ум лезли воспоминания о простейших законах, действенных для многих видов заклятий, и они гласили, что многие наложенные чары по истечении трех суток развеять невозможно. Бедный Элиндрэль! Чтобы спасти юношу следопыт был готов на многое, если не на все. Мужчина решил сделать все возможное, чтобы сократить время перехода к городу с пяти дней, до трех, но для этого нужна была помощь Леса. Было нужно, чтобы ОН захотел помочь. И старший следопыт готов был заплатить за эту помощь любую цену, лучше это, чем предстать перед глазами Владыки Зеленых Просторов и признаться в том, что не сберег его сына. Что ж, придется открыть чужестранке один из великих лесных секретов, но это не беда, все равно она никогда не сможет воспользоваться им сама, а если об этом узнает враг, тем лучше, сильнее будет его страх перед Дивным Народом.

Мужчина принялся высматривать нужное ему дерево рядом с узкой, едва заметной для людского глаза тропкой, по которой эльфы шли уверенно, как по удобной дороге. Дуб, береза, заросли орешника, все не то, но вот впереди мелькнула гладкая серо-зеленая кора молодого тополя. Хвала Талерину! Наконец-то!

Свистом велев отряду остановится, следопыт ринулся к дереву и обнял его так страстно, словно встретил давно потерянного друга. Эльфы собрались в нескольких шагах от предводителя и приготовились ждать, догадываясь, что он задумал. В отличие от них принцесса не понимала, что это нашло на вожака остроухих, но готова была простить ему любые выверты за право немного перевести дух.

Тонкие пальцы следопыта бережно поглаживали кору тополя, щекой он припал к стволу, глаза были плотно закрыты, казалось, он весь ушел в некий молчаливый разговор с деревом, а может быть, и со всем Лесом разом.

Аллариль, а именно так звали старшего следопыта, действительно шел по мысленной тропе к сердцу Леса, чтобы изложить свою просьбу. Он чувствовал, что Лес встревожен, даже испуган чем-то, но готов его принять и выслушать. Неспеша, хоть и дорога была каждая минута, следопыт сформулировал свою просьбу. И получил мгновенный — большая редкость в общении с таким неторопливым организмом, как Лес — ответ. Ответ-согласие, даже с нотками облегчения, словно следопыт сделал то, что было нужно самому Лесу. Аллариль расслабился, поплотнее приникнув к коре дерева и приготовился заплатить за свою просьбу, дать силу для осуществления желания просителя. Но вместо того, чтобы почувствовать мгновенную слабость, привычную в таких случаях, мужчина ощутил приток живительных сил. Великий Лес не только распахнул перед отрядом следопытов вход на Быструю Тропу, по которой до города можно было добраться за пару часов, вместо двух дней, но и придал измученным гонкой эльфам бодрости.

Быстрая Тропа — творение естественной магии Леса позволяла значительно сократить срок путешествия по лесной чащобе, но даже эльфы редко пользовались этой магией, предпочитая не вторгаться в святая святых Леса. Зеленый Господин брал за это свою плату, он собирал ее со странников их силой, восполняя ту, что тратил на открытие тайных Троп, а если просьба была, по мнению Леса, неважной, то и плата могла быть очень суровой.

Но сейчас даже Лес признал значительность дела Аллариля, но почему-то вместо того, чтобы обрадовать следопыта, это встревожило его еще больше. Тревога Леса, его готовность открыть Тропу показалась мужчине опасным подтверждением обоснованности собственного беспокойства.

На тропинке и так не слишком светлой из-за густых зарослей кустарника и раскидистых крон деревьев, еще больше сгустились тени, зашелестели листья, словно зашептались между собой, смолкли птичьи голоса, уже ставшие привычными и сопровождавшие отряд своим неумолчным хором. Почему-то принцессе, не смотря на то, что она не сходила с места, показалось, что сейчас она находится вовсе не там, где была еще несколько секунд назад. И это при том, что никакого магического воздействия богиня не ощущала, вернее, магия эльфийского Леса стала для нее уже настолько привычной, что ее легких колебаний она просто не заметила от усталости, ведь в отличие от Дивного народа, Элия, не находящаяся с Лесом в родстве, не получила притока живительных сил.

— Мы на Быстрой Тропе! — восхищенно, с какой-то детской радостью выдохнул Элиндрэль над самым ухом у принцессы. — Я никогда еще не путешествовал по ней!

— Где? — переспросила богиня и тут же, припомнив, что так у эльфов называется вариант естественного растянутого в пространстве портала, ответила: — Да, я знаю, что это такое.

— Тропа поможет нам сократить путь, — впервые за долгое время старший следопыт вновь обратился к Элии, прекратив обниматься с деревом. — Ты же стремилась попасть побыстрее в город?

— Конечно, — спокойно согласилась принцесса.

Кивнув, Аллариль вновь свистнул отряду, приказав ему двигаться вперед. К счастью уже не бегом, а прежним умеренно-быстрым шагом, сломя голову в таких местах не с руки было нестись даже востроглазым эльфам, чувствовавшим себя в любом лесу так же уютно, как дома. Нельзя сказать, что идти по Быстрой Тропе было приятно, но и возникла она не для того, чтобы наслаждаться прогулкой. Необходимость — не всегда лучшая замена комфорту, но принимать ее приходится без споров. Так что, поудобнее закинув на плечо сумку, принцесса снова двинулась по тропинке вслед за эльфами, надеясь только, что впотьмах не свернет себе шею. Это было бы печальным концом для едва начавшейся блистательной карьеры великой богини — погибнуть, напоровшись на какой-нибудь сучок одного из деревьев, которые, казалось, смотрят тебе не только исподтишка в спину, но и прямо в глаза. Впрочем, хоть и пристально, но без злобы и неприязни, пожалуй, даже куда с большей симпатией, чем тот же старший следопыт. Просто дело было в том, что принцесса не выносила таких невидимых взглядов.

Чтобы отвлечься, Элия, не забывая поглядывать под ноги, запустила мысленную сеть и принялась сканировать пространство, думая над тем, а есть ли на этих Быстрых Тропах хоть кто-нибудь живой, кроме нее и компании эльфов, может быть, завалящая мышка или хотя бы землеройка. Но вместо этих невинных мелких грызунов, ее мысленный щуп наткнулся на нечто куда более грозное. Целый громадный клубок спутанных в грязное кровавое целое мыслей и не рассуждающей полубезумной ярости загнанного в капкан зверя.

Не смотря на то, что темп продвижения к городу значительно увеличился, Аллариля не покидало странное предчувствие беды. Следопыт всегда доверял своим инстинктам и теперь они просто вопили о том, что опасность близка. Ох, недаром так тревожился Лес!

— Стойте! — вырвался из груди Элии невольный мысленный крик, охвативший весь отряд, щелкнувший по сознаниям эльфов предостерегающим ударом хлыста. Попутно богиня окружила отряд сорвавшимся с пальцев заклинанием безмолвия, заготовленным на случай очередного уединения с Элиндрэлем.

— В чем дело, чужестранка? — мгновенно обернулся Аллариль, готовый к самому худшему, к тому, что сбылись его предчувствия, что она сейчас явит свою истинную злобную сущность, и отряду придется вступить в бой.

На принцессу уже смотрели наложенные на тетиву ловкими пальцами эльфов стрелы и настороженные глаза.

— Там далеко вперед на тропе нас ждет опасность, — попробовала объяснить Элия.

— Откуда ты узнала? Что? — потребовал ответа следопыт, подозрительно прищурившись и ища в ее словах подвох.

— Я не знаю, кто там, но мысленная сеть уловила вот это, — отозвалась принцесса и, не став скрывать своих способностей, кинула в эльфов нить тех эмоций, что попали в сеть магии богини.

— Какая гадость, — высказался за всех Элиндрэль.

— Если это какая-то уловка…. - начал Аллариль.

— Для чего бы? Я не меньше вас хочу поскорее попасть в город, — оборвала его принцесса, пожимая плечами. — Мне лишь нужно, чтобы вы постояли немного на месте, пока я запущу шарик-шпион, чтобы посмотреть, что нас ждет.

Перстень старшего следопыта по-прежнему сиял чистой зеленью и, подавляя свою подозрительность, мужчина медленно кивнул в знак согласия:

— У тебя есть три минуты.

— Хватит, — оптимистично улыбнулась богиня и подкинула на руке неизвестно откуда возникший серебристо-синий шарик, размером с хорошее яблоко. Это и был шарик-шпион, сотворенный из силы Элии. Приземлившись на ладонь хозяйки, он начал постепенно выцветать и через пятнадцать секунд стал совершенно невидимым. Когда шарик исчез окончательно, принцесса подбросила нечто в воздух и обвела перед собой на уровне груди широкий овал, тот час же ставший полупрозрачным зеркалом. Понимая, что сейчас нет времени на споры, она велела голосом Силы Богини, которому повинуются все смертные существа:

— Смотрите!

Эльфы против своей воли сгрудились перед зеркалом и впились в него взглядами. Мутная поверхность зеркала прояснилась, и поплыло изображение скользящих в кустах и между стволами деревьев громадных тварей. Высотой они доходили до груди человека, мощные тела покрывала густая шерсть, массивные лапы неслышно ступали по земле, в хищном оскале были обнажены острые, как пики, зубы, красные глаза светились безумием. Существа эти отдаленно походили на волков, но сравнение это стало бы оскорблением для благородных зверей.

— Что это? Как эти твари проникли на Быструю Тропу? Что нам делать? — начали обмениваться быстрыми вопросами немного растерянные, но не потерявшие присутствия духа эльфы.

— Это не волки, — покачал головой Элиндрэль, с невольной дрожью отводя взгляд от безумных глаз тварей.

— Так вот почему Лес тревожился и хотел, чтобы мы ступили на Быструю Тропу, — прошептал Аллариль, осененный внезапным пониманием. — Сюда проникло неведомое зло.

— Ну почему же неведомое, — встряла в разговор принцесса. — Судя по всему, это форвлаки — одни из вампирских созданий. Тупые кровожадные твари с единственным инстинктом — нести смерть, но в животной хитрости и упрямстве им не откажешь, кроме того, этой нежити неведом страх.

Богиня слабо знала быт эльфов, но в вампирской жизни разбиралась отлично. Помогали не только книги, прочитанные еще в детстве, но и собственные наблюдения. Энтиор, имевший владения в нескольких мирах Народа Темной Крови, иногда приглашал сестру погостить у себя. Форвлаков, как и Адских Псов, принц держал для охраны замка и кровавых развлечений, например, для травли рабов. Но таких здоровенных тварей даже богиня видела нечасто.

— Форвлаки, — повторили эльфы, словно выплевывая ненавистное слово, знакомое им лишь по древним полузабытым сказаниям.

— Сколько же их там? — прошептала эльфийка, та самая, что "доброжелательно" поприветствовала Элию стрелой у пляжа, и с тех пор нет-нет, да и одаривала ее подозрительным взглядом.

— Да их сотни, Тинда, — забывшись, обратился к женщине по имени другой эльф.

— Скорее всего, волна, — опять четко ответила богиня.

— Волна? — переспросил Аллариль, решив временно довериться чужестранке перед лицом опасности более страшной и неведомой эльфам, давно забывшим про настоящие сражения. На Меллитэле никогда не было войн, а мелкие пограничные стычки с бандами грабителей в расчет не брались.

— Шестьдесят девять тварей, — коротко пояснила Элия.

— Ты знаешь, как их убить? — задал старший следопыт деловой вопрос.

— Вы хотите драться? — удивилась принцесса.

— Нас привел сюда Лес, значит, мы должны истребить эту нечисть, — ответил Аллариль, не видя вариантов.

— Или погибнуть сами, — предложила другой и более закономерный богиня, напомнив, на тот случай, если эльфы не успели осознать: — Их шестьдесят девять, а вас только шестеро.

— Мы не имеем права предать Лес, своих сородичей, не знающих об опасности, и бежать, — отрезал старший следопыт, отряд согласно, как одно целое, кивнул в ответ. — Так можно ли их убить? Говори!

— Боевая магия на форвлаков не действует, прямым заклинанием их не убьешь, а вот меч и стрелы, тем более эльфийские, возьмут, — поняв, что Дивных не переупрямишь, начала говорить принцесса. — Опасаются они и открытого огня, но свирепость сильнее страха, поэтому отсидеться у костра не рассчитывайте. Так же бесполезно пытаться скрыться от них в лесу. Услышат или учуют враз, догонят и перегрызут горло. Лучше держать круговую оборону. Они любят в прыжке нападать и давить жертву, но тут я кое-чем могу помочь. Нам бы только полянку найти. Ага, шарик впереди подходящую показывал. Пригодится.

— Чем ты поможешь? — чуть приободрился готовившийся к последней смертной битве Аллариль, думавший только над тем, кого отослать назад по тропе с юным принцем. Конечно, мальчика придется оглушить, по-хорошему он отряд не покинет, но наследник Владыки должен быть спасен, во что бы то ни стало, долг перед Илоридэлем был для следопыта не менее свят, чем долг перед Лесом.

— Я создам купол защиты, сквозь который форвлакам не прорваться, а ваши мечи и стрелы их оттуда достанут запросто, — с горделивой небрежностью ответила богиня.

— Ты же говорила, что магия на них не действует? — уловила несоответствие в речи Элии подозрительная эльфийка Тинда.

— Боевая магия, вроде смертоносных заклятий, не действует, так уж они устроены, — поправила принцесса женщину. — А щит нас прикроет от атак зверей. Стрел, перебить по крайней мере половину этих тварей, у вас хватит.

— Тогда вперед, надо успеть добраться до поляны, пока они не прослышали о нашем присутствии, — приказал Аллариль и первым зашагал по тропе. Он уже решил для себя, что Элия — очень могущественная колдунья, которой сейчас выгодно быть на стороне эльфов, иначе она не стала бы предупреждать их об опасности заблаговременно. Чужестранка в одиночку не пройдет по Быстрой Тропе.

Принцесса мановением руки убрала зеркало и поспешила вместе со всем отрядом на обнаруженную шариком неподалеку широкую полянку, поросшую низкой травой и островками кустарника. Была ли она здесь всегда, или Лес у Быстрой Тропы нарочно заготовил для эльфов подходящее место схватки, богиня не знала, да и гадать не собиралась. Главное, что в нужный момент оно оказалось под рукой. Без лишних разговоров эльфы заняли круговую оборону, наложив стрелы на тетиву, проверив, хорошо ли выходят из ножен клинки. Не слушая возражений Элиндрэля, Аллариль приказом отослал его в центр отряда, велев не обнажать меча и пользоваться только луком.

Элия готовилась на свой лад. Вспомнив заклятье щита, не так уж часто, в отличие от мысленной сети и чар безмолвия, употребляемое в повседневной жизни, богиня тщательно проговаривала его, призвав силу Источника и выписывая в воздухе соответствующие ритму слов знаки. Хоть эльфы и знали, что чужестранка готовит для них защиту, но невольно подались от девушки подальше, давая ей простор для размахивания руками, с которых в такт загадочным словам сыпались серебристо-синие, того же цвета как шарик-шпион, искры и ткались в сеть, плотным куполом окружавшую отряд.

Элиндрэль с восторгом смотрел на принцессу, теперь-то он был почти уверен в том, что отец дозволит ему жениться на великой колдунье, защитнице Леса. Разве она похожа на неуклюжих чужаков, что иногда посещали Меллитэль? Нет, Элия превосходила их абсолютно всем: гордой осанкой, грацией движений, мастерством колдуньи, совершенной красотой! И это делало юношу бесконечно счастливым, на задний план отступал даже невольный ужас пополам с предвкушением грядущего настоящего боя.

Аллариль тоже следил за действиями принцессы. Тая невольные подозрения, он спросил у Фэана — целителя отряда, сведущего в магии более остальных, того самого эльфа, что опекал юного принца до встречи с чужестранкой:

— Ты понимаешь, что она делает?

Фэан, неотрывно наблюдающий за гибкими руками девушки, отрывисто сказал:

— Призывает великую мощь и свободно черпает из этого источника. Она ткет нити заклинания, но столь быстро и столь много одновременно, что я не только никогда не смогу сотворить нечто подобное, даже если попрошу помощи Леса, но и не в силах проследить последовательность ее действий. Она великая колдунья.

Эти слова лишь усугубили терзания старшего следопыта. Спустя пять минут принцесса встряхнула кистями просто так и облегченно выдохнула:

— Все, щит готов. Сейчас я сниму окружающее нас заклятье безмолвия, немного пошумите, и твари, даже если до сих пор нас не учуяли, будут тут как тут. Предупреждаю, щит не впустит их внутрь, но вы легко сможете выйти за его пределы в разгар боя. Так что не увлекайтесь, следите за тем, чтобы не пересечь завесу. Назад-то она вас впустит, но в целом ли виде вернетесь? Когти и клыки этих тварей наносят страшные раны, заживить которые непросто даже с вашим даром целительства.

Несколько эльфов тут же попробовали коснуться преграды руками и даже пройти через нее. Чужестранка не солгала, они могли двигаться свободно.

— За кого ты нас принимаешь? — заносчиво фыркнула Тинда, словно кошка дернув от раздражения кончиком заостренного ушка. Эльфийка пыталась отыграться на принцессе за свой страх. — Наши стрелы всегда бьют прямо в цель.

— Меткость эльфов известна, но вы ведь никогда не воевали по-настоящему, я не упрекаю вас в слабости, но в бою недостаток опыта может стоить жизни, — сдержанно ответила богиня. — Я и сама не знаток битв, но повторяю слова того, кто знает войну не понаслышке.

— Сколько продержится твой щит? — уточнил следопыт, пытаясь выяснить границы могущества чужестранки.

— Пока будет нужно, — спокойно, даже с некоторой беспечностью, разительно отличающейся от тревоги эльфов, ответила принцесса.

— Они идут! Приготовьтесь! — оборвал все разговоры разом Аллариль.

Смолкли даже перешептывания. Эльфы мигом рассредоточились по периметру созданного куполом круга, в последний раз проверяя как натянута тетива и поправляя колчаны, чтобы удобнее было доставать стрелы в бою. Элия приблизилась к границе и извлекла из ножен шпагу и кинжал. Ее зачарованное оружие тоже могло нанести форвлакам немалый урон, и богиня вовсе не собирался держать его в ножнах.

Неслышно, словно смертоносные тени, форвлаки появились на границе поляны, медленно закружились, беря эльфов в кольцо и смыкая его все плотнее. Новые и новые твари появлялись из леса, словно его утроба, предав своих детей, рождала чудовищ им на погибель. Здоровенные звери приближались, за первым десятком их показался еще более громадный, чем остальные, вожак — матерый самец, чей мех, обычно красно-бурый или красно-серый, был уже чисто серым, словно присыпанным белой порошей. Наверное, это чудовище даже можно было назвать красивым, и в его красных глазах, горящих, как адские костры, светился нечеловеческий, коварный разум.

— Да сохранит нас Талерин! Да не оставит Гильдиэль! — едва слышно прошептали справа от принцессы, чуть дрогнувшим голосом.

Вот вожак распахнул свою громадную пасть, способную легко перекусить пополам хрупкого эльфа, и издал торжествующий рык. Этот звук стал знаком для остальных тварей. Разом зарычав, словно подхватив клич, форвлаки ринулись в атаку.

— Первым снимайте серого, — отрывисто приказал Аллариль лучникам.

Засвистели, разрезая воздух, первые эльфийские стрелы востроглазых лучников, целившихся в глаза и грудь тварей. Словно смертоносный дождь, обрушились они на форвлаков, собирая первый урожай. Да, лучники-эльфы не знали промаха, но чтобы прикончить форвлака одной стрелы было не достаточно, требовалось не меньше семи. Вожаку законная доля стрел в двойном объеме досталось одному из первых, его массивное тело, сотрясающееся в предсмертных судорогах, исчезло под горой других тварей. Спустя пару минут вдоль поляны кольцом лежали груды истыканных стрелами, как ежи, форвлаков, кое-кто из них, хрипя, еще пытался ползти вперед, к мягкому мясу, горячей крови, к хрустящим костям с теплым жирным мозгом, что находились так близко, но почему-то оказалась недостижимы. А через эти полумертвые груды карабкались все новые и новые настырные твари, хищно оскалившись, сверкая безумными глазами.

Лучники стреляли без передышки, опустошая колчаны. Человек не смог бы уследить за тем, с какой скоростью мелькали руки эльфов, накладывая на тетиву стрелы, спуская их и снова накладывая. Стрелы летели как молнии, непрерывным потоком, а чудовища все возникали из леса и бросались в атаку на круг следопытов, которым довелось первым познакомиться с понятием битвы. Эльфы не трусили и не бежали, справившись с первым потрясением, они готовы были стоять насмерть. Форвлаки подступали все ближе и ближе, но стрелы кончались. Вот первая из тварей, кровожадно оскалившись, прыгнула на стоящего в двух шагах эльфа, за одним форвлаком последовали другие. Отбросив бесполезные луки, эльфы обнажили мечи.

— Помните о границе! — еще раз предостерегла отряд принцесса, распарывая шпагой брюхо чудовища, тяжесть которого принял на себя магический щит, и втыкая ему в глазницу кинжал.

Сменив луки на мечи, Дивные решительно шагнули к самой границе магического щита. Эльфы быстро осознали преимущество защитного купола, принимающего тяжесть ударов массивных тел. Твари прыгали на него, бессильно скалились, не в силах добраться до живой трепещущей плоти, но одержимые упрямым стремлением убивать, даже не думали об отступлении и гибли, одна за другой, напарываясь на клинки бойцов, проскальзывающие за преграду. Около половины форвлаков уже полегли под стрелами эльфов, но оставались и другие рвущиеся в бой звери, они подступали со всех сторон, пытались прыгнуть на щит сверху, но только соскальзывали с невидимой преграды на предусмотрительно подставленные мечи. Дивные двигались, словно танцевали странный танец с клинками. Гибкие, молчаливые, изящные и смертоносные! Как быстро они вспомнили о том, что танцевать под деревьями — не единственное занятие в жизни. Казалось, дерутся привычные к кровавым схваткам, а не впервые за всю свою долгую жизнь вступившие в настоящую битву, существа. Их клинки ткали собственную сеть защиты поверх магического щита. Впав в боевую ярость, оскалившись, словно молодой волк, и совсем не походя на безобидного мальчика, рвался в бой Элиндрэль. Удачно ранив форвлака, юноша бросился было добить его и только вовремя ухватившая его за шиворот и отбросившая прочь рука Аллариля спасла паренька от опасности. Яростно сверкнув зелеными глазами, следопыт рявкнул на принца не хуже форвлака: "В круг!", и Элиндрэль вынужденно подчинился.

Тошнотворное дыхание из их разверстых пастей обдавало эльфов, но потоки крови и внутренностей убитых чудовищ сдерживал щит. Постепенно, когда уже бойцы устали махать клинками, сперва почти незаметно, напор форвлаков стал слабеть. Уже только отдельные твари бросались на врагов и гибли, подобно своим сородичам, так и не поняв, почему добыча не досталась им.

Эльфы не заметили, когда умерла последняя тварь. Они еще некоторое время ждали новой атаки, но потом, по воцарившейся после рыка и хрипов форвлаков тишине, звенящей, режущей уши, поняли, что все кончено. Они победили! Повсюду громоздились груды трупов, подальше — истыканных стрелами, в близи — изрубленных клинками. Тяжелый кровавый дух, от которого эльфов ощутимо поташнивало, стоял на поляне, превратившейся в кладбище чудовищ.

Запустив для проверки мысленную сеть, богиня уверенно заявила:

— Живых тварей здесь больше нет.

Поведя рукой, принцесса сняла щит, не только спасший отряду жизнь, но и позволивший одержать победу.

— Братья и сестры, мы бились достойно с отродьями Тьмы и не подвели Лес, — резюмировал Аллариль, слишком усталый для пышной речи, потом, отводя взгляд от бойни и поворачиваясь к сородичам, следопыт спросил: — Раненые есть?

— Я вывихнула запястье, — сгорая от стыда, призналась Тинда.

— Одна тварь задела когтями мою руку, — повинился еще один эльф, высунувшийся в горячке боя за щит.

Алларилю показалось настоящим чудом, что от когтей и клыков тварей пострадал всего один. Воистину, чужестранка оказала им великую услугу, впрочем, тем самым она спасала жизнь и себе, а значит, ее можно не благодарить за помощь. Следопыт глубоко вздохнул и приказал:

— Фэан, перевяжи его, остальным нужно собрать стрелы. Кто знает, что еще мы встретим на пути. Не хотелось бы отправляться с пустыми колчанами.

Пока целитель промывал руку приятеля родниковой водой из фляжки и накладывал мазь на глубокие царапины, по случайности не задевшие кость, эльфы, преодолевая брезгливость, разбрелись по поляне, доставая ножи. Следовало вырезать из издохших тварей как можно больше стрел.

— Это была великая битва, — восторженно сообщил Элии юный принц.

— Это была всего лишь мелкая стычка, — охладила пыл Элиндрэля принцесса. — Всего одна волна форвлаков, а их в обычной армии вампиров не десятки, а сотни. Есть и другие твари, по сравнению с которыми форвлаки покажутся тебе безобидными пушистыми зверюшками.

Услышав слова чужестранки, старший следопыт похолодел, даже он, уже немало проживший на свете, не мог представить себе сил, с которыми предстоит столкнуться эльфам, если разразиться война с Детьми Тьмы. Перстень явно показывал, что чужеземная колдунья не лжет. И только сейчас он понял, в какое безнадежное дело собрался ввязаться его народ, но честь не оставляла другого выхода.

— Что же мы будем делать? — потеряно прошептал юноша, потрясенный не меньше, чем Аллариль, и повторивший вслух мысленный вопрос следопыта.

— Для того, чтобы ответить на этот вопрос, я и пришла в Меллитэль, — подмигнула принцу богиня, нагибаясь с кинжалом над очередным трупом, чтобы вырезать стрелы. Кинжал, поворчав для порядка по поводу того, что им режут мертвую плоть, исправно делал свою работу.

Элиндрэль успокоено вздохнул. Влюбленный юноша был теперь абсолютно уверен во всемогуществе любимой, а раз она пообещала решить проблему, значит, решит и спасет Меллитэль. Аллариль же в очередной раз задумался над тем, что нужно от Владыки чужеземке и если она и правда собирается помочь, какую плату затребует за свою помощь. А в том, что помощь им будет необходима, старший следопыт уверился безоговорочно, но это его совсем не радовало. Лес, конечно, поможет, но даже ему удалось только заманить форвлаков на тайные тропы, а покончить с тварями он предоставил эльфам.

Перевязав раны, собрав и очистив, насколько это было возможно, стрелы, отряд перебрался через груду трупов форвлаков и в полном молчании снова двинулся в путь. Мысленная сеть принцессы больше не улавливала угрозы, и Быстрая Тропа оставалась тем безопасным местом, каким ей и надлежало быть. Но как только схлынул первый шок, спокойно эльфы идти уже не могли, даже им необходимо было выплеснуть небывалое напряжение. Оставив прежнюю сдержанность, они обсуждали пережитую битву, совсем не стесняясь чужестранки. Своевременная помощь и участие на равных в сраженье сделали ее полноправным членом отряда, как ни продолжал Аллариль подозрительно коситься на принцессу, но у других членов команды было свое мнение. Девушку благодарили, ее расспрашивали о магии, форвлаках, предлагали свежей воды из фляг и хлеб, представлялись сами и называли богиню по имени. Оказалось, эльфы прекрасно запомнили, что чужестранку зовут "Элия". За разговором и дорога по Быстрой Тропе показалась гораздо короче.

Глава 5. Город, или гостеприимство по-меллитэльски — 2

Принцесса даже не заметила, когда они перестали двигаться по зачарованному порталу и снова вышли на обычную тропинку Леса Меллитэля. Только как-то вдруг стало светлее, Лес вновь наполнился ощущением жизни, а потом начал было накрапывать мелкий теплый дождик. Неожиданно при совершенно ясном голубом небе, толстыми полосами струй хлестнул по отряду ливень. Принцесса тут же накинула волшебный плащ, а эльфы, воспринявшие душ небесный, как очистительное купание после встречи со смертью, и вовсе не стали прятаться. Бывали моменты, когда богиня и сама любила побродить под дождем, но после гонки по лесу и битвы с форвлаками на экзотичные водные процедуры Элию не тянуло. Впрочем, дождь, осознав, что его никто не боится, быстро перестал, не успев даже как следует намочить путешественников.

Вскоре после дождя Элия отметила, что пересвисты с невидимыми патрулями значительно участились. Отряд приближался к городу. Но никаких других видимых признаков приближения к центру эльфийской цивилизации не отмечалось, напротив, лес становился все гуще и выше, гигантские деревья почти закрывали своими кронами небо. Невидимые в листве птицы наперебой выдавали музыкальные трели, звонко цокали белки, раздавался стук дятлов, кажется, даже шипела дикая кошка, недалеко от тропы мелькнули коричневые спинки оленей, спешащих к ручью, потом отряд миновал задорно прохрюкивающее стадо полосатых свинок, роющихся под дубами в поисках лакомых желудей.

Безбрежный и безмятежный, не знающий тревожного соседства с людской жадностью мир и не думал скрываться от эльфов. Осознав это, богиня перестала смотреть глазами и открыла душу, навстречу ощущению живительной, словно исцеляющий эликсир, силы, пронизывающей прозрачный воздух, землю и воду. Да, где-то рядом находилось сосредоточие лесной мощи. Но насколько же рядом, если мерить дорогу шагами?

Элия уже решила, что ей все-таки придется ночевать на земле, когда сплошная стена Леса слегка раздалась, и вместе с закатом солнца отряд вышел к городу, раскинувшемуся на роскошных лугах. Эльфийский город, носящий то же название, что и мир — Меллитэль — представлял собой невероятный гармоничный сплав деревьев, ручьев, драгоценных камней и цветного гранита. Сложно было сказать, где начинается одно и заканчивается другое. Море зелени, цветов всевозможных форм, размеров и оттенков, служило живым украшением странно задуманных улиц, то идущих плавными дугами, то закручивающихся улиткой или выгибающихся неожиданным ажурным мостиком, переплетающихся между собой, как ниточки паутины. Растений в городе эльфов было едва ли не больше, чем зданий, впрочем, часть зданий тоже были живыми растениями: гигантскими цветами, переплетением кустарника или стволом дерева.

Принцессе, когда Источник демонстрировал ей картинки для телепортации, столица Меллитэля своей пестротой напомнила хаотичную декоративную клумбу, созданную гениальным, но изрядно принявшим на грудь перед планировкой садовником. Но как ни ехидничай, а даже Элия ощутила своеобразную прелесть города Дивных.

Но прекрасный Меллитэль вовсе не казался хрупким и беззащитным. Со всех сторон он был надежно защищен неприступной стеной из ветвей и корней огромных деревьев. Буки, вязы, ели, валисандры, дубы, сосны, десятки других незнакомых принцессе видов деревьев мирно соседствовали между собой. Причудливо переплетаясь, они образовывали сплошную преграду, снизу укрепленную густым подлеском. В случае опасности в молодой поросли и зарослях колючего кустарника, а так же на ветвях исполинских деревьев, как в башнях, легко могли укрыться тысячи лучников. Да и вековые деревья, обладающие собственным разумом, не пропустили бы врагов.

Пока отряд шел по дивному цветущему, но при этом прекрасно простреливающемуся лугу изумрудной зелени, Элия успела заметить эти детали и невольно озадачиться еще одним вопросом.

— Меллитэль! Он так дивен, что хочется петь! — восхищенно выдохнула рядом с принцессой Тинда.

— Пожалуй! — согласилась богиня, добавив про себя: "Но я лучше воздержусь, а то вот конфуз будет, перед самыми вратами без проводников остаться. Разбегутся ведь длинноухие, мои дивные трели заслышав".

— Тебе правда нравится? — вступил в разговор принц.

— Да, я вижу ваш город велик и прекрасен, — ответила принцесса, игнорирую недоверчивые взгляды старшего следопыта. — Но странно, почему к вратам ведут только узкие тропинки, эльфы легконоги, но даже вы нуждаетесь в доставке громоздких грузов.

— Конечно, — улыбнулся принц, гордый тем, что может ответить на вопрос возлюбленной. — Но нам помогают птицы гра. Их гигантские крылья способны поднять в воздух огромную тяжесть, непосильную для лошади или лося. Гра выносливы, могут лететь день и ночь напролет, и быстро преодолевают значительные расстояния. На птицах летают разведчики и гонцы, перевозят свои товары торговцы…

"О чем еще не сказал мне Источник?" — с легкой досадой подумала Элия, прикидывая, что своим неожиданным появлением ей Владыку не удивить, благодаря пернатым перевозчикам, он, скорее всего, уже прекрасно знает о приближении чужестранки.

"Что они творят!? Мой отряд не только дружелюбно беседует с чужачкой, но и готов выболтать ей все наши секреты! Конечно, нам нужна ее помощь, но нельзя доверять колдунье до конца!" — лицо старшего следопыта посерело от тревоги, он едва сдержался, чтобы не броситься к воротам бегом. Недоуменно переглянулись, отмечая странное поведение Аллариля, остальные члены отряда.

— Интересный декор! А как они закрываются? — выслушав краткую лекцию об особенностях местной аэропочты, перевела тему богиня, кивком указывая на приближающиеся ворота, образованные переплетенными ветвями двух стоящих друг напротив друга вековечных деревьев незнакомой породы с длинными листьями ярко изумрудного оттенка, по которым разбегались тонкие серые прожилки. Толстые древесные стволы были не меньше десяти метров в диаметре.

— Ворота живые, — с готовностью пояснил Элиндрэль, надеясь удивить возлюбленную. — Когда все спокойно, они гостеприимно открыты и днем и ночью, но если городу угрожает опасность, ветви сплетутся между собой, создавая непреодолимую стену, через которую ни за что не проникнет враг, но она легко пропустит друзей.

Отряд подошел к арке городских ворот. Навстречу следопытам, подозрительно косясь на Элию, выступила стража в серо-зеленых лосинах, легких серебристых кольчугах, сверкающих как рыбья чешуя, и неброских зеленых плащах, готовых при необходимости быстро скрыть серебро брони. Вооружена охрана была луками и обычными для эльфов легкими, но чрезвычайно острыми мечами, в умелых руках способными располосовать врага на узкие тряпочки за доли секунды.

К охране, сделав на прощанье рукой некий знак отряду, поспешно подошел старший следопыт. Он быстро "прочирикал" что-то старшей стражнице — строгой высокой эльфийке с глазами, как холодные льдинки, и иссиня-черными волосами, заплетенными в толстую косу, обернутую вокруг головы на манер обруча. Получив в ответ такое же "чириканье" из женских уст, следопыт исчез за воротами. Двое приблизилось к принцессе, стражница доброжелательно приветствовала разведчиков словами "Да будет светел ваш Путь, сородичи!" и сурово обратилась к Элии:

— Пока Меллитэлю угрожает опасность, мы не можем впустить в сердце страны чужестранку без дозволения короля, какие бы услуги ты не оказала нашему миру. Тебе придется ожидать здесь, пока старший следопыт Аллариль не сообщит о твоем приходе Владыке Зеленых Просторов. Если Владыка решит, что ты можешь вступить в город, мы пропустим тебя, если нет — тебе придется удалиться.

Члены отряда, целиком вставшие на сторону богини, не одобряя такую предосторожность по отношению к своей спасительнице, нахмурились. Все прекрасно помнили законодательство и знали, что запрет должен распространяться лишь на тех чужаков, которые могут нанести вред Меллитэлю или его жителям. Считать таковой Элию, по мнению отряда, было кощунством.

Принцесса только хмыкнула, догадываясь о том, с чьей легкой руки, вернее "чириканья", случилась эта маленькая задержка, но препираться с охраной не стала, считая это ниже своего достоинства. Хотят эльфы того или нет, но они примут ее, и примут очень скоро. Богиня погладила рукой эфес изрядно поработавшей сегодня шпаги и мысленно прицыкнула на расшумевшуюся пару засапожных ножей-скоморохов, которым не терпелось показать заносчивым Дивно-ушастым, кто здесь хозяин положения. Негодующе поворчав для порядка, ножички унялись, втайне надеясь на то, что им найдется работа и возможность поприкалываться.

Зато ни Элиндрэль, ни другие члены отряда молчать не собирались. Они уже набрали в грудь воздуха и открыли рот, собираясь хором горячо спорить с охраной и защищать Элию. Но пока юноша подбирал нужные слова, норовившие выбраться изо рта все разом, налетел неизвестно откуда взявшийся сильный порыв ветра, деревья арки грозно зашумели, в этот звук вплелся какой-то далекий мелодичный звук, словно разом принялись вызванивать сложную мелодию тысячи колокольчиков, и на жакет принцессе лодочкой слетела серебристая лодочка тополиного листа.

Элия, привыкшая за три дня к куче разнообразного сора, вечно падающего за шиворот и на одежду, автоматически попыталась стряхнуть его, но упрямый листик никак не желал отдираться, словно намертво приклеившись к ткани. Поняв, что от нового элемента костюма ей не избавиться, принцесса обречено махнула на него рукой, подумав: "Ладно, пускай висит. Такой оригинальной брошки на жакете у меня еще не было".

Пока богиня боролась за первозданный вид своего гардероба, повисла абсолютная тишина, словно пало заклинание безмолвия с ограниченным радиусом действия. Первым со свистом выдохнул, не разжимая зубов, юный принц, в благоговении уставившись на возлюбленную. Скосив глаза на окружавшую ее стражу, богиня заметила что-то новое в выражении из лиц: подозрительность и бесстрастное равнодушное безразличие исчезли, уступив место искрам интереса, симпатии и глубокого уважения, какое появилось в глазах членов отряда после битвы. Но что сейчас вызвало такой прилив добрых чувств у суровой охраны, Элия не понимала.

Льдинки в глазах старшей стражницы растаяли, она склонилась перед принцессой в поклоне и торжественно заявила:

— Деревья-стражи велят нам впустить тебя, посланница. Мы не смеем перечить их воле. Прости за то, что тебе пришлось ждать. Я сама провожу ту, для которой пел Тополь Талерин, во дворец. Да будет светел твой Путь, девушка. Добро пожаловать в наш город. Меллитэль рад тебе. Меня зовут Сулкрис".

Элия кивнула, отвечая на несколько запоздавшее официальное приветствие и, обернувшись к своим спутникам, тепло сказала:

— Благодарю вас за помощь. Наша встреча стала для меня счастливой путеводной звездой. Так быстро я еще никогда не ходила.

Лукаво заулыбавшись, эльфы приветливо попрощались с таинственной чужестранкой. Часть из них поспешили в город, домой, где их ждали родичи и друзья, другие остались поговорить с охранниками города о происшедшем на Быстрой Тропе. Хранить такое в тайне от стражи города было нельзя, кроме того, Тинда заранее предвкушала какое впечатление произведет на сородичей ее потрясающий рассказ.

Элия в сопровождении юного принца и высокой стражницы Сулкрис, считавшейся, наверное, среди эльфов массивной и мужеподобной, вступила в Меллитэль. Вблизи город оказался ничуть не хуже, чем издали. Принцесса любовалась мозаикой мелких плит под ногами, сплетающимися перед каждым домом в свой особенный узор, продолжающий и поддерживающий общий мотив улицы. Резное дерево ставень, крылечек, фронтонов и живые цветущие растения вступали в композиции на равных правах. На дверях и окнах домов нежно, едва слышно позванивали от малейшего ветерка крохотные колокольчики, сделанные в виде серебряных листочков.

Никаких заборов и стен не было внутри города. Эльфы, любившие не только приятное общество, но и одиночество, не нуждались в засовах и прочих искусственных преградах, чтобы научиться ценить уединение сородичей. Элию даже удивляло как Дивные, находясь совсем рядом друг с другом, умудряются казаться столь далекими от всего, что их окружает, и постоянно исчезают из вида.

Но в Меллитэле богиня легко замечала эльфов, идущих по улицам, сидящих со свитками или музыкальными инструментами прямо на роскошных лужайках у домов или на ажурных, словно вырезанных из бумаги, скамейках, кормящих бойких рыбок в фонтанах, плетущих из живых вьюнков занавески на двери, сажающих цветы, собирающих в корзины огромные яркие яблоки с прогнувшихся под тяжестью плодов ветвей, готовящих пищу в очагах на открытом воздухе, торгующих прямо на улочках под тентами легкими переливающимися тканями, удивительно красивыми украшениями, оружием…

Только одно упоминание о том, что Меллитэль готовится к войне, встретила принцесса на своем пути. На большой поляне, с высаженным по краю невысоким кустарником, были расставлены мишени и упражнялись в стрельбе прославленные лучники-эльфы, другие воины народа проверяли свое мастерство в схватках на мечах. Но если раньше юный принц прибегал посмотреть на эти занятия, преисполнившись гордостью за силу и могущество воинов Меллитэля, то после схватки с чудовищами, "непобедимая" армия предстала перед ним в новом свете. Элиндрэль приуныл. Эльфов, сколь бы умелы и отважны они не были, просто может оказаться слишком мало, чтобы одолеть врага. Впрочем, к принцу быстро воскрес прежний оптимизм: "По воле Талерина и Гильдиэль, с помощью могущественной магии Элии и силы Леса враг обязательно будет повержен!"

Дивный Народ спокойно занимался своими повседневными делами. Идя по улицам города, принцесса ловила на себе косые, полные холодного любопытства взгляды взрослых эльфов, которые изучали чужестранку, умудряясь при этом делать вид, что она их совершенно не интересует. Правда, едва заметив на одежде незнакомки лист Талерина, Дивные менялись, словно по волшебству. Оставалась легкая настороженность, но появлялось уважение, смешанное с благоговейным изумлением. Многие кланялись принцессе, но вступать в разговор не спешили.

Зато детям была абсолютно чужда скованность взрослых, они удивлялись и радовались совершенно открыто, нисколько не стесняясь проявления чувств. Не прошло и нескольких минут, с тех пор, как принцесса вступила в город, а вокруг нее уже собралась стайка разновозрастных девчушек и мальчишек, изрядная для города эльфов, где дети рождались не так уж часто. (Долгая жизнь и сравнительно вольные нравы приучают расу контролировать рождаемость). Малышня доверчиво заглядывала принцессе в глаза и жадно спрашивала:

— Ты кто, леди с листиком Талерина?

— Ты не похожа на нас, но красивая!

— Откуда ты?

— Кто такая? Скажи!

После десятка подобных вопросов Элия рассмеялась и таинственным шепотом ответила:

— Волшебница!

Дети восторженно вытаращили глаза, повизгивая от восторга, и вновь загомонили столь дружным хором, что от их звонких голосков зазвенело в ушах:

— Поколдуй!

— Сделай волшебство! А?

— Пожалуйста!

— Ну хоть маленькое!

Уступая просьбам ребятни, девушка сплела простенькое заклинание, которое, правда, немного напутав с пропорциями, изобрела совершенно самостоятельно в пятилетнем возрасте. Творчество маленькой ученицы изрядно насмешило преподавателя магии — лорда Эдмона. На ребятишек обрушился дождь мелких фруктовых конфет в пестрых обертках. Дети восторженно завопили! Самые младшие без всякого зазрения совести тут же принялись запихивать сладости за щеки, не обращая никакого внимания на укоризненные взгляды взрослых, смущенных столь безответственным поведением своих и чужих отпрысков. Дети постарше лакомились тайком, а подростки, сглатывая слюну, огорченно вздыхали, гордо отворачиваясь от "подачек" чужеземной колдуньи, пусть даже избранница Талерина.

Элия ехидно ухмыльнулась — ей уже основательно надоели идиотские обычаи остроухих — и, кивнув в сторону отказников, тихонько сказала принцу, не отступавшему от нее ни на шаг:

— Моя ручная пантера Диад тоже очень воспитанная и ничего не берет у чужих.

Принц подавил улыбку, с легким стыдом думая о том, что всего несколько дней назад и сам был таким. Он стыдился своих чувств к Элии, сторонился ее, избегал возможности привлечь к себе ее внимание!

— Кстати, а что это за тополь Талерин, о котором вы говорили? — обратилась принцесса к старшей стражнице, опять обстоятельно ругая про себя Лоулендский Источник, не удосужившийся сообщить массу важной информации. Может, ждал правильных вопросов, или просто, проверяя богиню, решил оставить несколько неизвестных факторов для придания остроты происходящему. Кто разберется в загадочной логике Сил?

Признавая за гостьей право услышать рассказ, Сулкрис собралась с мыслями и начала:

— Я не знаю, сколько тысячелетий Талерину, он гораздо старше города и всех нас. В предвечные времена, когда Великий Лес простирался от края до края Меллитэля, уже тогда Талерин стоял в самом его сердце, такой же прекрасный и могучий, как сейчас, выше самого высокого древа, и его серебряные листья вызванивали песнь Творения.

Изгнанники из мира, обращенного в пыль Мироздания безумным Разрушителем, наши предки пришли к корням Талерина и просили о великой милости — дать приют оставшимся без родины странникам. Тополь заговорил с Арианой, единственной выжившей дочерью великого рода Эльтиан, ее кровь течет и поныне в венах наших Властителей. Талерин принял нас под свое покровительство и дал приют в обмен на наше обещание петь ему.

Древние узы связывают нас с Тополем, ветви его укрывают нас, корни поддерживают, живительный сок исцеляет. Под сень Талерина приносят новорожденных для первого благословения, под нею обмениваются клятвой любви соединяющие свои судьбы в одну, и родичи развеивают прах ушедших в вечность. Мы поем ему наши песни, делимся своей радостью или печалью.

Тополь обещал хранить город и наш народ, пока эльфы следуют Истинному Пути. Свою клятву Талерин выполняет. Если к Меллитэлю приблизится тот, кто несет с собой угрозу для эльфов, тополь осыпает его черными листьями, того же, чей визит благо для нас, дерево одаривает серебряным листом. Храни этот лист, девушка. Он никогда не засохнет. Листья Талерина не вянут. Со временем он станет совсем твердым и неотличимым от серебра. А еще говорят, что в каждом члене королевской семьи Меллитэля течет капля древесного сока Талерина…

"Хотя с точки зрения генетики и физиологии это вряд ли возможно, но и правда, — мелькнула у девушки мысль, — Элиндрэль похож на тополек — гибкий, нежный, по-своему уязвимый, но в тоже время твердый…"

— Сила Тополя защитит нас от любого зла, — уверенно закончила эльфийка.

"Сам великий Талерин, похоже, в курсе стычки на Быстрой Тропе и не так уж уверен в своих силах, если с такой охотой впустил меня в город", — решила Элия.

Попросив стражников задержать чужестранку, старший следопыт спешил во дворец. Он должен был использовать фору во времени и рассказать Владыке о своих подозрениях, связанных с загадочной колдуньей и нападением форвлаков.

Аллариль кивками приветствовал знакомых и друзей, но не останавливался даже для краткого разговора. Эльф так торопился, что даже Талерину поклонился лишь издали, не дав себе позволения задержаться, чтобы приникнуть к серой коре гигантского дерева, погрузившись в блаженное ощущение покоя, почувствовать умиротворяющее тепло и защищенность, ощутить себя ничтожной пылинкой на листе Тополя, послушать великую и могучую песню соков жизни.

Двое юношей и три девушки в простых серых туниках пришли сегодня петь для Талерина, высившегося в центре большого сада у королевского дворца, все прочие деревья казались молодыми саженцами по сравнению с великим Тополем. Звонкие полные радости молодые голоса сплетались в старинную песню Родства. Один из юношей аккомпанировал песне на флейте, а девушка перебирала струны арфы, сидя на корне у самого ствола Талерина, остальные самозабвенно танцевали в траве.

Но мирная эта картина лишь еще больше усугубила тревогу следопыта. Покой и счастье показались ему хрупкими и нереальными, готовыми разбиться вдребезги от одного неловкого движения. Больше всего Аллариля ужасала мысль о том, что именно он принес весть о возможной катастрофе.

Дворцовая стража, видя озабоченность следопыта, не стала расспрашивать его о новостях, как делала это обычно. Но едва спина Аллариля исчезла из виду, эльфы принялись оживленно переговариваться, строя догадки.

Илоридэль находился в солярной зале на третьем этаже. Застекленные стены и потолок щедро пропускали внутрь свет заходящего солнца. Светило не пряталось за облака, и вся комната была словно залита живительными янтарными потоками, в которых кружились редкие пылинки. При всем своем философском отношении к погоде, Дивные любили чистый солнечный и лунный свет. Часть больших окон была распахнула в сад, откуда доносились ароматы цветущих растений, басовитое гудение пчел, стрекот насекомых, птичьи трели и мелодия песни Родства. Владыка Зеленых Просторов — эльфийский государь Илоридэль — в простой тунике золотистого оттенка стоял перед низким столом, на котором сверкала и переливалась объемная карта Меллитэля, выполненная из разноцветных драгоценных камней. Полузакрыв глаза, Владыка не то размышлял, не то медитировал над уменьшенным изображением своих владений.

Появление Алларила обрадовало Владыку, он широко улыбнулся и шагнул навстречу следопыту, приветствуя его нежным объятием.

— Светел ли был твой путь, риль5?

— Да, но в конце него нас коснулась страшная Тень, Илоридэль, недобрые вести принес я к твоему порогу, — вздохнул эльф.

— Присядь, — узкая ладонь Владыки указала на изящные плетеные кресла, — выпей сока и расскажи мне о том, что омрачило свет твоей души.

Аллариль дождался, пока сядет Илоридэль, потом с благодарностью опустился на кресло сам, взял наполненный прохладным кисло-сладким соком грановики бокал со столика-куста, на каждом широком листе-подставке которого, стоял графин со своим напитком.

— Это касается чужестранки, весть о которой переслал ты мне с птицей? — дождавшись, пока друг утолит жажду, спросил Владыка.

Следопыт аккуратно положил его на столик и промолвил:

— И да и нет.

— Да защитит нас Талерин. Поведай мне, что случилось? — насторожился Илоридэль, сделав рукой знак листа, отводящий зло.

Следопыт, собравшись с духом, для начала подробно рассказал своему владыке о том, как отряд встретил странную девушку, которая хотела говорить с королем, и как незаметно для всех она околдовала принца, подчинив его своей воле. Старший следопыт закончил свое повествование словами:

— Риль, прости меня за то, что я не уследил, не сберег малыша. Нет мне прощения.

Бледность разлилась по лицу государя, ибо сын был ему дороже целой жизни. Один лишь вопрос вырвался из его плотно сомкнутых уст:

— Как это могло случиться?

— Не знаю, риль, не знаю, я никогда не был ни великим кудесником, ни провидцем, лесное Зеркало Вод не являло мне видений во время ночных бдений. Я только хороший лучник и следопыт, но эти дары Гильдиэль не помогли мне спасти Элиндрэля, — горестно воскликнул Аллариль. — Даже с Камнем Истины великой Мариули я не могу почувствовать и распознать ни паутину чар чужестранки, ни ее истинных намерений. Она очень сильна. Какими бы заклинаниями она не опутала принца, но теперь мальчик не отстает от чужестранки ни на шаг и выполнит все, что она не пожелает.

Илоридэль потеряно прошептал:

— Неужели чары зависимости и подчинения? Мой бедный сын…

Владыка встал, быстро и нервно заходил по солярной комнате, свет в которой, казалось, стал тусклым и пыльным. Только спустя несколько минут эльф смог справиться с волнением и заговорить:

— Не вини себя, риль, в предрассветные часы Тьма так сильна, что ее не пронзит даже самый острый взор. Мы не ждали, не могли предвидеть беды. Знай, я по-прежнему полагаюсь на тебя и верю, как самому себе. Но что же может быть хуже той вести?

— Я рассказал тебе еще не все, Владыка, — вздохнул Аллариль. — Торопясь известить тебя о беде, я просил дозволения Леса воспользоваться Быстрой Тропой. И врата открылись. Но там нас поджидали форвлаки.

— Чудовища из забытых легенд, — выдохнул Владыка.

— Каким-то образом они обошли наши посты и проникли в Меллитэль, но Лес защитил нас, заманив тварей на Быструю Тропу, а потом призвал мой отряд на помощь. ОН знал, что без магии чужестранки нам не по силам одолеть форвлаков. Если б не она, риль, мы стали бы пищей для этих тварей. Они невероятно сильны. Чужестранная колдунья создала щит, укрываясь за которым мы смогли сразиться с нежитью. Только благодаря ей мы вышли из схватки победителями и не понесли потерь.

— Чужестранка помогла вам? — с некоторым облегчением переспросил Илоридэль, содрогаясь при мысли о том, какой опасности подвергалась жизнь его единственного сына и невольно испытывая к незнакомой женщине признательность.

— Да, но лишь преследуя свои тайные цели. И еще, риль, она сказала, что форвлаки служат Детям Тьмы.

— Народ Темной Крови уже начал войну без объявления? — обеспокоено нахмурился эльф.

— Они бесчестные чудовища, но, мне думается, не откажут себе в удовольствии, соблюдая все обычаи, уведомить нас о начале военных действия. А это была лишь проба сил, — ответил Аллариль с потемневшими от тревоги глазами. — И страшная проба, риль. Мы меткие лучники и отважные бойцы, но одной отваги мало. Нам не сладить с Народом Темной Крови и их сторонниками без боевой магии, а наши могущественные кудесники никогда не умели убивать, только исцелять и хранить жизнь.

— Такими нас создал Творец. Разве этого мало? — задумчиво спросил Илоридэль, сцепив тонике пальцы.

— Прежде я согласился бы с тобой, Владыка, но после того, что нам довелось испытать сегодня на Быстрой Тропе, я скажу "мало". Чем больше я думаю о предстоящей войне, тем яснее понимаю, что без боевой магии шанс одержать победу ничтожен. Из того, что сказала твоему сыну чужестранка, я понял, она желает помочь нам в битве. Но какую плату потребует за свою помощь столь могущественная колдунья, я не знаю, — через силу закончил следопыт.

— Я незамедлительно поговорю с чужеземкой, риль. Быть может, она опутала мальчика чарами лишь для того, чтобы показать свою власть? Если так, мы заплатим ей за свободу Элиндрэля, а потом выясним, чего она желает и не согласится ли встать на нашу строну в великой битве. Мне претит такой союз, но ты прав, друг мой, одним нам не выстоять, а другой помощи ждать неоткуда. Люди никогда не были нам верными союзниками, они беспечны и опомнятся только когда Темный Народ подступит к их землям, тогда они вспомнят и заговорят о вечной дружбе и долге.

Аллариль печально кивнул, соглашаясь с Владыкой, встал и положил руки ему на плечи.

Любуясь непривычными взору очертаниями эльфийских зданий, слушая обстоятельный рассказ стражницы о Талерине, в свою очередь рассказывая ей о стычке с форвлаками (Элиндрэль просто не смог утаить вести о своем "боевом крещении"), наблюдая за повседневными делами Дивного Народа, принцесса и не заметила, как они добрались до огромного сада, окружающего дворец Владыки Зеленых Просторов. Но как ни прекрасен был дворец, словно сплетенный из нежного тончайшего деревянного кружева с вкраплением драгоценных камней лазоревых, изумрудных и золотистых оттенков, увитый дивными растениями с изящными чашечками цветов, он терялся, казался просто игрушечным на фоне огромного тополя. Это действительно был патриарх всех деревьев, настоящий гигант, массивные корни его уходили к центру Мира, а ствол вздымался так высоко вверх, что на ветвях его могли отдыхать облака. Горстка эльфов, распевающих свои мелодичные песенки и танцевавших в шелковистой траве у корней Тополя, казалась ничтожно маленькими насекомыми. Волны покоя и умиротворения омывали каждого, кто приближался к подножию великого дерева.

— Талерин, — почтительно прошептали Сулкрис и Элиндрэль в унисон, почтительно склоняя головы в приветствии.

Элия тоже коротко поклонилась Талерину, раздумывая о том, какие причудливые формы склонны принимать Силы Источников в различных Мирах. Этот стал деревом. Впрочем, а на что еще мог быть похож Источник лесных эльфов?

Огромное дерево слегка зашелестело листьями, словно здороваясь с гостьей из иного мира. Раздался мелодичный звон, листочек на жакете принцессы отозвался точно таким же, а в голове принцессы возник образ вопроса:

— Благодарю тебя за то, что освободила Быструю Тропу от форвлаков. Скажи, ты поможешь моим детям выжить, великая богиня из Мира Узла?

— Постараюсь, — мысленно ответила Элия.

— Я знаю, что ты думаешь о них. Ты права. Они действительно бывают упрямы и недоверчивы, не любят пришельцев, но они тонко чувствуют гармонию и красоту, несут ее Миру, они не заслуживают того, чтобы погибать из-за глупости, которую совершила влюбленная девочка. Пожалуйста, помоги им. Ты же видела часть той армии Тьмы, что грозит моим детям.

— Я попробую, Талерин. Но не моя вина, если они не захотят прислушаться к голосу рассудка. Ты скорее убедил бы их, — резонно возразила принцесса.

— Я уже сделал для них все, что в моих силах: просил помощи у Источника Лоуленда, дал тебе свое благословение, — печально прошелестел тополь. — На большее же не имею права.

— Почему? — удивилась Элия.

— Если я нарушу слово, то в Виртариде — мире вампиров — проснется Темный Фонтан Крови. Равновесие между нашими мирами очень хрупко, баланс столь тонок, а эти глупые дети едва не обрушили его. Я не могу их винить. Любовь — великая Сила, тебе ли этого не знать, богиня, но не смогу и видеть, как по их вине будет гибнуть целый народ… Спаси мой мир! — взмолился Тополь. — Я не хочу видеть, как умирает душа Меллитэля, не хочу, чтобы навсегда смолкли их дивные песни.

— Я тоже не имею права драться за Меллитэль, если не желаю привлечь к конфликту внимание Мэссленда. Одно дело мелкая стычка с форвлаками, вставшими на пути богини, а другое — помощь в войне. Но обещаю сделать все, что смогу, для того, чтобы не допустить бойни, — поклялась принцесса и почувствовала тихую радость Талерина, вылившуюся в дивную мелодию, вызваниваемую листьями. Мальчик флейтист и арфистка тут же подхватили ее.

— Талерин снова поет для тебя, — благоговейно прошептала Сулкрис.

Мысленный разговор между Источником Эльфов и богиней занял считанные доли секунды. Отдав дань уважения Тополю, троица двинулась к воротам дворца.

— Красиво, очень красиво, — отметила принцесса, окинув великолепие дворца взглядом опытного риэлтора.

— Это делали лучшие эльфийские искусники, — гордо сказал принц, и тут же, смутившись, едва слышно прошептал:

— Но ничто не может сравниться по красоте с тобой, лиэль.

— Спасибо, риэль, — мягко сказала девушка.

Юноша покраснел и взволнованно подумал, едва не затанцевав от радости: "Элия назвала меня милым".

У дверей дворца, на створках которых были мастерски вырезаны и инкрустированы самоцветами изображения сплетенных кронами деревьев, напоминающих городскую арку из живых исполинов, принцессу встретила стража. Эльфы еще издали заметили у девушки на жакете лист Талерина и защебетали, бурно обсуждая между собой происходящее.

Наконец, начальник караула — довольно коротко стриженный для обычно длинноволосых эльфов мужчина — обратился к девушке:

— Да примет тебя наш город, если в сердце твоем нет зла, чужестранка. Но прежде, чем войти во дворец Владыки Зеленых Просторов Меллитэля, сдай оружие, мы сохраним его. Даже избранница Талерина не имеет права войти с клинком в покои государя. Это правило едино для всех пришельцев.

— Что он удумал, госпожа?! — тут же возмущенно взвились ножи-скоморохи. — Мы не дадимся! Тебе может угрожать опасность. Ишь размечтался, остроухий. Мы ему ухи-то счас подрежем вровень с волосьями!

Не столь острые на "язык" остальные клинки ответили согласным гулом, ясно давая понять госпоже, что на сей раз они на стороне скоморохов и не позволят чужим рукам касаться себя. Тем более, что не так уж спокойно в этом хваленом Меллитэле, если по эльфийским тропам чудовища стаями бегают!

— Тихо, угомонитесь пока, — приказала им Элия и обратилась к стражам:

— Мои клинки не простая сталь, даже вам, Дивные, не по силам будет удержать напоенное магией оружие. Безопаснее будет, если клинки останутся со мной, но я даю слово, что не буду обнажать их во дворце.

"В случае чего воспользуюсь магией", — предусмотрительно решила богиня.

— Для всех чужаков правила одни, — сурово ответствовали эльфы и приказали, кладя руки на эфесы тонких мечей: — Разоружись.

Элия начала тихо беситься. У богини уже чесались руки применить Силу, но пока она сдерживалась. Принцесса привыкла к большему уважению со стороны ничтожных смертных, даже если это почти бессмертные эльфы.

— Что ж, я вас предупредила, — подчеркнуто спокойно сказала девушка. — Хорошо, попробуйте для начала взять их.

Элия нагнулась и, достав засапожные ножи, протянула их черенками вперед двум ближайшим стражникам, мысленно строго велев скоморохам: "Позабавиться, но без членовредительства".

"Как скажешь, хозяйка", — слегка пригорюнились от невозможности пустить кровь невежам ножи, но пожелание госпожи выполнили в точности.

Едва руки принцессы перестали держать клинки, как скоморохи принялись за дело. Ловко вывернувшись из крепкой хватки эльфийских пальцев, они юркими рыбками скользнули вниз, попутно разрезав, словно масло, перевязь с оружием, распоров тесемки, поддерживающие лосины, и закончили свой путь, воткнувшись в мраморные ступени, намертво пришпилив к ним сапоги стражников, на свою беду заступивших дорогу богине.

— О? — только и смогли протянуть даже не успевшие хорошенько испугаться несчастные обладатели упавших поясов и поспешно схватились за готовые ринуться следом штаны. Тонкие дуги правильных бровей взметнулись домиком, раскосые глаза стали почти круглыми. С эльфов разом слетела вся их холодная отстраненность.

— Я предупреждала, — позволила себе легкую улыбку богиня, Элиндрэль же и Сулкрис, не выдержав, откровенно захихикали. Уж больно комично выглядели строгие стражи, поддерживающие пострадавшую часть туалета и застывшие неподвижно, не решаясь дергать ногами, чтобы не остаться без пальцев. Караул дворца и стража города были давними соперниками на всех состязаниях, и Сулкрис позабавил вид севших в лужу конкурентов.

Начальник караула лично попытался выдернуть нож, прибивший к полу сапог одного из стражников, но его скромных сил на это не хватило. Скоморохи крепко держали своих жертв и довольно пересмеивались.

— Это самые безобидные из моих клинков — шутники, для начала они вас пощадили, а шпага и кинжал бьют один раз и насмерть. Все еще хотите забрать их себе на хранение? Боюсь, я не пройду и пары шагов, а позади уже будут остывать ваши трупы, — с показным сочувствием пояснила богиня, отыгрываясь за унижение, коему ее подвергли надменные остроухие засранцы, родичам которых она не так давно спасла жизнь. — Долг, конечно, превыше всего, но стоит ли строгое соблюдение обычая того, чтобы отдавать за него жизнь?

— Мы не можем открыть двери во дворец Владыки чужестранцу с оружием, тем более, со столь страшным оружием, — пытаясь сохранить достоинство, пояснил перепуганный эльф, с трудом сохраняя видимость спокойствия. — Если только не будет дано поручительство…

Начальник караула умоляюще уставился на принца и тот, вспомнив, наконец, о древнем обычае, поспешно вымолвил благословенную фразу, спасшую патовое положение:

— Я поручусь за нее.

— Хорошо, — следуя старинному обычаю поручительства члена королевской семьи, стража с видимым облегчением распахнули врата, пропуская опасную гостью.

Элия тепло попрощалась с Сулкрис и, играючи выдернув братьев-скоморохов из сапог охраны, наконец, вошла во дворец. Пара стражников, не слишком обрадованных выпавшей на их долю честью, отправилась сопровождать принцессу.

Глава 6. Откровенные разговоры и сбывшиеся пророчества

Внутреннее убранство дворца было подобно дивному шедевру неведомого искусства, сплавившего в себе мастерство ювелиров, скульпторов, резчиков по дереву и садоводов. Эльфы тяготели к строгим, но причудливо-изящным растительным орнаментам. Их произведения, изумительно тонкие и нежные, казались живыми. В украшении королевского дворца эльфы проявили все свои незаурядные таланты. Если у тебя в запасе несколько тысяч лет, врожденная тяга к прекрасному и генетически запрограммированный тонкий художественных вкус, легко достигнуть совершенства в избранном ремесле. По потолкам и стенам залов струились серебряные узоры. Бивший сквозь высокие окна солнечный свет озарял каждый уголок дворца, ежесекундно выявляя нечто новое в орнаменте, в который на равных правах вплетались живые растения, наполнявшие воздух покоев свежим благоуханным ароматом. Где-то цветы оплетали мебель и стены, в иных покоях вместо пола стелилась мягкая ровная как ковер трава, журчали ручейки и фонтаны…

Проведя Элию через череду удивительных залов, стража ввела ее в приемные покои и ускользнула, доложить о прибытии гостьи. В нарушение всех эльфийских обычаев, расписывающих ритуал встречи до мелочей и растягивающих минутное дело на часы, богиню явно собирались принять незамедлительно. "Страх, сдобренный недоверием — лучший ускоритель", — решила для себя Элия, когда спустя три минуты изящные створки двери распахнулись, пропуская принцессу и Элиндрэля в зал. Вполне традиционный зал с паркетным полом и несколькими креслами для посетителей у стен, оплетенных цветущими лианами. Народу в помещении, опять-таки вопреки всем канонам, четко расписывающим последовательность действий и функции каждого придворного, было немного. Лишь мужчина на высоком троне резного дерева с серебряной инкрустацией, старший следопыт и все та же пара стражников, застывших у дверей, как статуи. Впрочем, все к лучшему, те вести, что принесла богиня, и вовсе следовало сообщить Владыке с глазу на глаз.

— Светлого дня, отец! — отвесил короткий поклон Илориделю сын, всегда немного терявшийся, когда любящий и нежный родитель представал перед ним в строгой ипостаси Владыки Зеленых Просторов. Но сегодня растерянности в голосе принца было почти незаметно, город покидал мальчик, а вернулся юноша, готовящийся стать мужчиной, юноша, на долю которого выпали серьезные испытания.

Принцесса молчала, заинтересованно изучала короля. Светлые, почти белые волосы, золотистые глаза, типично эльфийская красота. Мудрость и усталость в глазах. Чело мужчины венчал узкий серебряный обруч. Одеяние короля почти не отличалось от одежды остальных эльфов — цвета коры тополя брюки, золотистая шнурованная рубашка навыпуск, короткий шафрановый жилет с зеленым узором. Только вышивка на жилете и отложном вороте рубашки была более тонкой и изысканной. На плечи владыки был наброшен зеленый плащ, символизирующий защиту королевства.

"А сын на него похож, почти точная копия. Какой же была мать мальчика? Жаль, что она умерла так рано, болезни затрагивают даже эльфов. Парнишка совсем не знал ее. В этом мы с ним похожи".

Да, Владыка Илоридэль был красив, но красив той холодновато-возвышенной эльфийской красотой, какой восхищают нас статуи или скульптуры — творения гения. Куда больше светлой высокомерности эльфов принцессу привлекала мрачная чувственность вампиров. Кокетничать с Владыкой богине решительно не хотелось, и она решила обойтись беседой с вескими фактами и строгими логическими посылками.

— Пусть примет тебя наш город, если в сердце твоем нет зла, чужестранка, — поприветствовал девушку король традиционной фразой, понимая по затянувшейся паузе, что ему придется первому здороваться с дерзкой незнакомкой.

В свою очередь Илоридэль с жадным, каким-то болезненным любопытством и хорошо скрытой неприязнью разглядывал чужеземку. Владыка сразу понял, что эта прекрасная, даже по меркам эльфов, и опасная женщина, в суть которой он не мог проникнуть, как ни старался, гораздо могущественнее его. Она казалась и спокойной водой, и ярким огнем, и хищным зверем одновременно. Не дух и не оборотень, и уж конечно, не человек, не злая и не добрая, ее душа мерцала манящей загадкой. В гордой осанке, повороте головы, грации движений, столь чуждой большинству неуклюжих людей, сквозила вошедшая в кровь привычка повелевать и осознание своей власти, силы, достоинства. Нет, не простая странница с прошением пожелала видеть Владыку. Мужчина постарался сосредоточиться и выслушать все, что расскажет колдунья. Колдунья, поработившая его сына странными чарами, которых он даже не мог заметить, спасшая отряд от форвлаков, благословленная Талерином, надменная, носящая грозное оружие и издевающаяся над стражей. Эта опасная женщина просто состояла из противоречий, но Владыка чувствовал, то, что она должна сообщить, действительно важно. Какие бы страдания его сыну она не причинила, Илоридэль собирался внимательно выслушать гостью.

— Прекрасный день, ваше величество, — дождавшись приветствия, Элия слегка склонила голову, раздумывая, а не телепортировать ли ей себе кресло, чтобы продолжить разговор сидя. Но как ни велико было искушение еще раз щелкнуть остроухих по носу, богиня сдержалась.

— Кто ты, чужестранка, и зачем стремилась к встрече со мной? — звучный голос Владыки Зеленых Просторов заполнил зал. Сразу перейдя к делу, Владыка требовал ответа.

— Меня зовут Элия. Я пришла, чтобы остановить войну, — не стала юлить и богиня.

Простые слова, сказанные вполголоса, услышали все. Услышали и почувствовали их силу и правоту.

— Мы всегда рады тем, кто несет мир, — признал несколько ошарашенный король.

Первой же фразой женщина разрушила все предположения, тщательно выстроенные Алларилем и Владыкой. Илоридэль растерялся. Если она не хочет воевать, то для чего явилась в Меллитэль.

— Охотно верю. Все известно, что эльфы — мирный народ, избегающий конфликтов и не склонный к агрессии, — согласилась принцесса и добавила про себя: "Хотя, судя по теплому приему, оказанному мне, этого не скажешь. Может, стоило подождать, пока этим параноиком Алларилем закусят форвлаки, и только потом вытаскивать отряд?".

— Но мы не любим, когда в наши дела вмешиваются пришельцы, сейчас границы закрыты, — словно отвечая на невысказанные слова Элии, добавил король. — Скажи, что тебе нужно от нас?

— Мне? Ничего. Вопрос в другом — что я могу предложить вам, — ответила принцесса. — Мой "товар" — знание. Меня призвали, чтобы донести до вас важную весть.

— И какова же цена твоего товара? — мрачно прервал богиню Илоридэль.

— Он бесценен, Владыка, а потому не торгуйся, слушай, — отозвалась Элия. — Меллитэль собирается начать войну с Виртаридом, которая не принесет ничего, кроме крови, смерти, боли и отчаяния. Ваша раса будет полностью уничтожена, а мир станет новыми владениями Народа Темной Крови. Так будет, не верите мне, загляните в ваше лесное Зеркало Вод. Видения ужасают. Да, с одними вампирами вы могли бы тягаться на равных, но в их армию вольются силы союзников из соседних Сумеречных миров, вам же многих сторонников не собрать. Кое-что из арсенала Детей Тьмы, принцесса кивнула в сторону Аллариля, — он видел и, думаю, понимает, что я имею в виду. Но все эти выводы вы могли бы сделать и без меня. Важно другое. Мнима сама причина грядущей войны. Я здесь, чтобы объяснить это вам.

— Я тебя слушаю, — настороженно отозвался Владыка, думая о том, кто рассказал чужестранке о Зеркале Леса. Уж не его ли околдованный сын, следующий за женщиной словно привязанный? Привязанный чарами. Аллариля же и вовсе прошиб холодный пот, следопыт прекрасно помнил, где делал стоянку отряд.

— Это касается пропажи вашей племянницы, Вириэль, — начала принцесса.

Лицо мужчины осталось бесстрастным, но в глазах отразилась жестокая боль недавней утраты. Да, эльфы спокойно прощаются с умершими, для которым настал черед перехода в иные сферы, потому многие считают их черствыми и холодными существами. Но, как и все прочие расы, Дивные переживают по уходящим до срока и горько оплакивают их кончину. А худшую участь, чем та, которая постигла прелестную юную Вириэль, сложно было даже вообразить. Погибнуть в муках от рук проклятого кровососа!

— Виновным в исчезновении девушки сочли некого вампира, виденного не задолго до этого близ ее покоев во дворце и переполошившего всю охрану. Каким-то образом это исчадие Тьмы безнаказанно миновало городские патрули, стражу, преодолело защитные чары дворца, даже Талерин не поднял тревоги, — продолжила Элия. — Вы сделали вывод, что имеете дело со шпионом, разнюхивающим секреты, и утроили меры предосторожности, пытаясь предотвратить повторение инцидента, но тщетно. Оказывается, вампиру была нужна не информация, а нечто совсем иное. Но это стало ясно, только когда пропала Вириэль. Вы решили, что несчастную украл и убил кровожадный монстр. Я права?

Илоридэль кивнул и вытолкнул из онемевших губ одно слово:

— Продолжай.

В сознание Владыки смутно забрезжила надежда, что девушка жива, что ее лишь похитили и держат в заложниках, а эта гнусная женщина явилась как посредник в переговорах, наложив чары на Элиндрэля в залог своей безопасности.

— Вы допустили ошибку, Илоридэль, и виной тому недостаток информации. На самом деле Вириэль добровольно покинула дворец, потому и не было найдено ни следов борьбы, ни крови, потому никто не слышал ни единого вскрика. Ваша племянница сбежала с вампиром, ибо полюбила его, — коротко, предвидя бурную реакцию остроухих закончила принцесса.

Король резко встал и вскинул голову.

— Ложь! — воскликнул он, уже чувствуя, что девушка говорит правду и от того неистовствуя еще больше.

Даже если бы Владыка Зеленых Просторов захотел, то не смог бы ошибиться. Дивные Народ с легкостью способен определить, лжет ли им говорящий, или его рассказ правдив. Этим Даром Творца Илоридэль, как Владыка, владел в полной мере, но продолжал цепляться за надежду на то, что магия чужестранки затуманила его восприятие.

— Элия не лжет, отец! Ты же знаешь! Посмотри на перстень Аллариля, если не доверяешь своим чувствам! — храбро встав на защиту любимой, звонко воскликнул Элиндрэль, прежде всегда терявшийся перед отцовским гневом.

Легким, как перышко, прикосновением успокоив юношу, Элия переждала бурю негодования Владыки. Что ей было негодование какого-то эльфа, по сравнению с громами и молниями, что в сердцах метал в своих чад скорый на расправу король Лимбер? Богиня слегка улыбнулась и, как не в чем ни бывало, продолжила:

— Ваше величество были бы правы в ста случаях из ста, но не в этот раз. Причудливо тасуется Колода Судьбы и нам не дано предугадать, какая карта выпадет следующей. Вириэль встретила "половинку". Против зова любви оказались бессильны и привязанность к родичам и все предрассудки, впитавшиеся в кровь с молоком матери.

Владыка поразмыслил несколько секунд и уже спокойнее сказал:

— Я желаю поговорить с чужестранкой наедине.

Стражники и герцог Аллариль, доселе так же молча, как и кресла, слушавшие девушку, быстро удалились. Юный принц не последовал за ними, не желая разлучаться с возлюбленной. Вдруг ей снова понадобится его помощь? Замешкавшись, Элиндрэль устремил преданно-щенячий взгляд на девушку. Элия ответила ему легким ободряющим кивком, и только после этого паренек смирился и выскользнул за дверь.

Илоридэль сел и, печально нахмурившись, посмотрел ему вслед. "Дела у моего мальчика совсем плохи", — заключил Владыка.

Оставшись наедине с принцессой, мужчина начал с того, что сейчас беспокоило его больше всего:

— Мы готовы выслушать тебя и принять любые предложения. Но скажи, что ты хочешь за возвращение Вириэль и освобождение моего сына?

— Возвратить вашу племянницу не в моей власти, да я и не хочу этого, только ей дано решать, как поступить. Что же касается Элиндрэля, я не понимаю, о чем вы говорите, ваше величество, — Элия вежливо приподняла бровь, сделав несколько шагов по направлению к трону Владыки. Решив, что официальная часть аудиенции кончилась, богиня не желала больше перекрикиваться с Владыкой из конца в конец зала.

Илоридэль снова стиснул подлокотники трона и повторил:

— Что мы должны предложить тебе, на что согласиться, чтобы ты сняла чары с моего сына? Говори, чужестранка!

По губам девушки скользнула едва уловимая улыбка:

— На вашем сыне нет никаких чар.

Снова чувствуя правду в словах чужестранки, Владыка недоуменно спросил:

— Тогда каким же образом ты держишь его волю в плену?

— Ваше величество, ваше величество, ну где ваша мудрость? Неужели груз проблем, свалившихся на ваше плечи в последнее время, так затуманил рассудок? Элиндрэль просто влюбился, — покачала головой принцесса.

Илоридэль устало ссутулился на троне, закрыл глаза и пробормотал:

— Мой сын влюбился в чужестранку, племянница сбежала с вампиром… Что стряслось с этим миром?..

— Он меняется, хотим мы того, или нет, — подсказала богиня, но, кажется, эльф ее не услышал.

На сей раз пауза затянулась на несколько минут. В одно из раскрытых окон зала влетела пестрая зеленая птица с огненно-красными крапинками на спинке и таким же ярким хохолком. Пичуга, не найдя лучшего места, нахально села на плечо Владыки зеленых Просторов и запела. Словно Великий Лес принес со своей вестницей слова утешения. Веселая трель, разорвавшая ледяные оковы молчания, помогла Владыке снова прийти в себя. Он ласково погладил мягкие перышки певуньи и та, одарив короля на прощание еще одной бойкой трелью, упорхнула в сад, к стайке задорных товарок, обклевывающих позднюю темно-бордовую вишню. Оторвавшись от тяжких раздумий, Владыка заставил себя вернуться к государственным проблемам и спросил:

— Как ты хочешь остановить войну?

— Если вы не будете воевать, и вампиры не будут воевать, то и войны не будет, — изложила принцесса прописную истину, скрестив руки на груди.

— Если дело обстоит так, как ты сказала, то война действительно бесполезна. Я объясню своим подданным, что случилось. Не знаю, поймут ли они, но поверить моим словам, поверят. Мне жаль Вириэль, но девочка сама выбрала свою судьбу. Отныне она потеряна для нас навсегда. Только кто сможет отговорить от войны вампиров? Ведь они уже нанесли первый удар. И если для нас война эта гибельна, то Народу Темной Крови сулит успех. Во имя чего им отказываться от нее?

— О, на этот счет не волнуйтесь. Я обладаю великим даром убеждения. Они не станут со мной спорить, во всяком случае спорить долго, — Элия коротко и, по мнению эльфа, довольно зловеще ухмыльнулась, предвкушая краткий визит к Князю Детей Тьмы. С вампирами у принцессы действительно всегда были совершенно особые отношения. Богиня прекрасно знала, как вести себя с Народом Темной Крови, сложно не постигнуть этой науки живя бок о бок с великолепным братом Энтиором, весьма гордящимся своими острыми клыками.

— Ты вернешься потом за Элиндрэлем? — спросил Владыка.

— О Творец, нет, конечно, не бойтесь, — сама "испугалась" принцесса, всплеснув руками. — Я вовсе не горю желанием войти в вашу семью. Мне бы со своей для начала разобраться, а потом уж искать новые проблемы.

— Значит, ты уйдешь, а мой сын умрет с горя? — печально спросил мужчина, массируя рукой лоб.

— Нет, я не настолько жестока, — с некоторым сожалением призналась принцесса. Просто уйти, оставив умирать кого-то неведомого — это одно, а уйти, зная точно, кто издохнет от тоски по тебе — совсем иное. На последнее богиня пока не была способна.

— Ты заберешь его с собой, — совсем убито прошептал Владыка.

— Зачем? — снова искренне удивилась Элия тому, что ей на шею вешают такую обузу. — У Элиндрэля своя дорога и судьба, а у меня своя. Свить их воедино — значит сделать паренька несчастным, ему будет плохо со мной.

— Еще хуже ему будет без тебя, — правдиво признал Владыка.

Илоридэлю было очень муторно на душе от этого разговора. Из-за того, что приходилось унижаться перед чужестранкой, вымаливая ответы на свои вопросы, но ради сына он был готов на все.

Наконец, Элии надоело издеваться над несчастным отцом, и она сказала:

— Не стоит так тревожиться, ваше величество. С мальчиком будет все в порядке. После того, как я уйду, он будет чувствовать лишь сладкую грусть, с удовольствием вспоминать проведенное со мной время и говорить спасибо за приобретенный опыт. Элиндрэль не заслуживает мучений, и я не хочу, чтобы юноша страдал. Поверьте, в моих силах сделать так, чтобы он избежал боли. Я часто бываю жестока, но ваш мальчик не заслужил смерти от тоски. Он чистый наивный, нежный, но стойкий, отважный и гибкий. У Меллитэля будет отличный Владыка, ничуть не хуже настоящего. Простите за то, что я слегка поиздевалась над вами, Илоридэль. Считайте это моей маленькой местью за пренебрежительное отношение к чужестранцам. Голодная, грязная, спасшая ваших подданных от форвлаков, стершая в кровь ноги женщина имела глупость надеяться, что Владыка Зеленых Просторов, как истинный лорд, предоставит мне кров и отдых перед разговором, или уж по крайней мере предложит присесть, пока длиться беседа. И что же? Я, наивная, ошиблась, предполагая, что если приходишь с добром, то и к тебе отнесутся так же. Хотя бы в благословенном краю Дивного Народа. Неужто ваши сердца ожесточились настолько, что вы потеряли былое благородство и немеркнущий свет души? Пожалуй, истинными эльфами я назвала бы сейчас только ваших детей. Они еще не успели растратить то, что Силы щедро отпустили вашей расе.

— Редко доводится слышать от пришельцев столь мудрые речи. Ты кругом права, рианна Элия. Наши более чем натянутые в последнее время отношения с другими расами не являются оправданием моей невежливости. Прими нашу благодарность и признательность за помощь в бою на Быстрой Тропе. Будь моей гостьей. Мы продолжим разговор, когда ты отдохнешь, — Владыка только сейчас, отвлекшись от тяжких дум, заметил, что девушка утомлена, ее одежда запылилась, кое-где забрызгана кровью и ему стало по-настоящему стыдно.

Илоридэль хлопком в ладоши позвал слуг и приказал, чтобы они проводили девушку в покои для гостей и позаботились о ее нуждах.

Оказавшись в отведенных ей апартаментах, принцесса, скользнула оценивающим взглядом по обстановке: просторная комната, окна по эльфийскому обыкновению открыты в сад, стены обиты бледно-золотой тканью, перемежающейся резными панелями светлого дерева. На полу зеленый пушистый ковер, кажущийся мягче пуха. Девушка не выдержала и, наклонившись, потрогала его, проверяя свои зрительные впечатления. Ковер действительно оказался наимягчайшим, и девушка сразу дала себе зарок выяснить, из чего это делается и заказать себе сразу пяток прелестных изделий. Резные деревянные панели на стенах, стоило их коснуться, начали светиться мягким желтым светом. Мебели в помещении, как и в любой из эльфийских комнат, было немного: пара кресел, овальный столик на трех резных ножках, шкаф и маленький диванчик, обитый шафрановой тканью, у самой стены. Арочный проем и несколько ступеней вели в альков, где стояла широкая кровать с балдахином в виде полу распустившегося бутона нежно-голубого подснежника. Повсюду в горшочках на окнах и больших напольных вазонах росли живые цветы. Единственным украшением комнаты, не считая панелей на стене, была загадочная скульптура в виде завитого сумасшедшей улиткой стекла, мерцающая нежно-голубым светом. Поскольку сие сооружение находилось рядом с кроватью, поразмыслив, богиня пришла к выводу, что имеет дело с ночником.

Завершив осмотр комнат, Элия бросила сумку на диванчик, плюхнулась туда же и принялась стягивать сапоги. "Так я и думала!" — возмущенно заявила Элия пространству. Как ни мягка и удобна была обувь, но она не спасла нежные ноги богини. На подошвах красовались белые пузыри мозолей. А один из пальчиков девушка даже стерла в кровь! Пришлось срочно заняться применением малого заклинания заживления. Ноющим же мышцам, если хотелось сохранить результаты трудов, могли помочь только горячая ванна и хороший массаж. Но если ванна уже ждала принцессу, то массаж, за неимением умелого массажиста, явно откладывался до прибытия в Лоуленд. Удовольствовавшись малым, Элия скинула пыльную одежду в коробочку и отправилась купаться в пахнущей фиалками и розами горячей воде, по поверхности которой еще плавали цветочные лепестки.

Несколько подобрев после длительного купания и мытья головы (эта процедура действует умиротворяюще на большинство женщин, если, конечно, потом им не приходится в муках расчесывать запутавшиеся мокрые волосы), девушка простеньким бытовым заклинанием высушила и расчесала свою роскошную шевелюру, покопавшись в шкатулке выбрала подходящий наряд и переоделась. Длинное переливающееся серебром и ночной синевой платье показалось ей достойным облачением для богини, явившейся на переговоры с Владыкой Зеленых Просторов. Штаны за последние несколько дней успели основательно надоесть. Дополнив туалет драгоценным колье и тяжелыми сапфировыми серьгами в виде бутонов цветов, Элия вернулась в комнату, надеясь обнаружить в шкафу у стены какую-нибудь корочку засохшего хлеба. Стол, ломящийся от яств, ее тоже устроил.

Чего тут только не было: хорошо прожаренное мясо с ароматными травами, множество соблазнительных на вид салатов, жареные и тушеные овощи в горшочках, паштеты, свежие ягоды, фрукты, соки, ириль — дивный эльфийский напиток, и, разумеется, сладкое — легкие воздушные пирожные, еще теплые булочки с хрустящей корочкой, взбитые сливки, вазочки с вареньями, медом, цукатами.

Радостно потерев руки, их высочество с истинно Лоулендским аппетитом приступили к трапезе, воздавая должное кулинарному мастерству эльфов.

Проводив Элию, Владыка Зеленых Просторов еще немного постоял в зале, обдумывая состоявшийся разговор, гадая, кем на самом деле является загадочная рианна и действительно ли она сделает то, что обещает. Но целиком сосредоточиться на делах государства не удавалось, мешала тревога за сына. Его драгоценному мальчику предстояло пережить первое серьезное разочарование в любви. Владыка-отец жалел Элиндрэля, но одновременно цепкий ум эльфа-государя полагал, что это станет для юноши еще одним непростым испытанием, в котором формируется характер.

— Я не помешал тебе, риль? — тихий голос вывел Илоридэля из задумчивости. Государь ощутил за спиной присутствие верного друга. Теплые руки Аллариля коснулись на мгновение плеч.

— Нет, — улыбка тронула уголки губ Владыки, — Прости, не заметил, как ты вошел, слишком глубоко погрузился в размышления.

— Вы не долго беседовали с чужестранкой, — начал Аллариль.

— Да, мы продолжим беседу, когда Элия отдохнет, — пояснил король. — Мне вовремя напомнили о незыблемости законов гостеприимства. Пусть останется хоть что-то вечное в этом сумасшедшем мире. Наверное, я уже слишком стар, чтобы принять и понять новую реальность: моя племянница полюбила вампира, а сын хочет связать судьбу с рианной из неведомых далей.

— Гнусное колдовство, — в голосе следопыты прозвучал едва сдерживаемый бессильный гнев.

— Если бы так, — печально вздохнул Илоридэль, поглаживая резное дерево узкого подоконника. — Но наш мальчик во власти самых естественных из чар во Вселенной. И над этой Силой не властны наши с тобой желания. Элиндрэль влюбился.

— Это она тебе сказала? — недоверчиво уточнил Аллариль, вздернув тонкую бровь.

— Да, — не стал отрицать Владыка. — И верю ей. Нет, не спорь, — эльф упреждающе поднял руку, властно пресекая возражения, — это не магия внушения. Может быть, я и чувствую себя слабым и беспомощным, но лесное чутье пока не покинуло меня, я все еще Владыка Зеленых Просторов. И я знаю, женщина не лжет. Ты был прав, говоря, что ее сила велика, но дело, приведшее рианну сюда, не связано с желанием соблазнить моего отпрыска. Посуди сам, риль, зачем столь могущественной колдунье зеленый мальчишка, пусть даже и сын Владыки? Что он для нее? Минутная забава, не более.

— Если так, — вздохнул следопыт, переплетая пальцы, — то Элиндрэль еще в большей беде, чем та, о которой мы думали.

— Может быть, — согласился Владыка. — Но несчастная первая влюбленность еще не конец всему. Мой сын должен быть достаточно стоек, чтобы пережить это разочарование.

— Надеюсь, ты прав, риль, — поддержал Илоридэля друг.

— Я сам на это надеюсь, — опустил гордую голову эльфийский государь и потом, встряхнувшись, заговорил уже о другом: — Спасибо за то, что пришел, Аль, мне необходимо было с кем-то поговорить. Ты всегда рядом со мной и в радости и в трудный час. Но теперь иди, отдохни. В пище и сне нуждаются даже самые выносливые и лучшие следопыты.

— Это приказ, Владыка? — уточнил Аллариль, и в его голосе проскользнула легкая насмешка — тень обычного остроумия.

— Это просьба, — Илоридэль наконец обернулся, крепко обнял риля и прошептал ему на ухо: — Лес принял ее, Талерин благословил, верю и я, что не новая беда встала у нашего порога, это пришла помощь, откуда не ждали.

— Гильдиэль благослови твои речи, — молвил Аллариль и, вняв просьбе Владыки, ушел, а Илоридэль еще несколько минут стоял в зале, наблюдая как за окнами едва уловимо начали сгущаться первые сумерки. Все еще пребывая в задумчивости, Владыка покинул зал, за дверями которого его тихонько караулил сын.

— Папа, мне нужно с тобой серьезно поговорить, — отважно зажмурив глаза, начал юноша.

— Это так срочно? — очнувшись от своих размышлений, спросил Владыка, еще надеясь отложить неприятную беседу.

— Да, — быстро ответил юноша. — Очень срочно и очень важно.

— Пойдем, — обречено согласился Илоридэль и, положив руку на плечо сына, подтолкнул его в сторону своего кабинета. Они шли в молчании. Элиндрэль набирался смелости для решительного разговора, Владыка старался всеми силами оттянуть его.

Чувствуя себя натянутой тетивой лука, юноша шагнул через порог кабинета, где так любил играть в детстве с набором вырезанных из дерева печатей, любуясь маленькими изображениями тополя Талерина и первой звезды Гильдиэль. Но сейчас принцу не было так спокойно и радостно, как в пору безоблачного детства. Он заранее приготовился к буре отцовского гнева, которая последует за его словами. А как иначе должен реагировать Владыка Зеленых Просторов, когда его единственный наследник заявляет о своем желании соединить судьбу с чужестранкой? И все-таки юноша, согреваемый ярким огнем первой любви, твердо решил не отступать от задуманного. Он больше не ребенок, и пусть отец гневается, но непременно поймет, как важно для сына быть рядом с Элией, и уступит. Дравшемуся ли с форвлаками воину страшиться разговора с родным отцом?

Да, мысли Элиндрэля были решительны, только язык почему-то отказывался быть таким. Владыка сел в кресло, принц остался стоять.

— Я слушаю тебя, сынок, — ответил король, с жалостью взирая на него.

— Отец, я, я… — юноша, нервно теребя серьгу, набрал в грудь побольше воздуха и, наконец, выпалил, — я влюбился и хочу на ней жениться!

— На ком, сынок? — мягко спросил Владыка, весь словно светясь пониманием и сочувствием.

До принца постепенно дошло, что от волнения он пропустил самое главное, и нежно сказал, словно пропел, святое для себя имя:

— На Элии.

— Сынок, а она согласна? — вместо суровой отповеди и возражений последовал спокойный вопрос, над которым Элиндрэль не давал себе труда задуматься.

— Она, она… Наверное. Еще точно не знаю. Может, ты с ней поговоришь? — растерянно отозвался принц, превращаясь из пылкого влюбленного в запутавшегося, мучительно сомневающегося в себе ребенка.

Перед королем встала почти неразрешимая дилемма: уклониться от прямого ответа или честно сказать мальчику, что Элия не собирается выходить за него замуж и покинет их Мир, как только закончит дела. Тяга к истине, являющаяся самой сутью эльфов, и желание поскорее разрубить спутанный узел недоразумений, победила, Илоридэль сказал сыну то, что должен был сказать:

— Мальчик мой, мне жаль, но я уже говорил с рианной Элией, и она ответила мне, что не собирается оставаться с тобой, ваши судьбы не сплести в одну у ствола Талерина. Если б рианна захотела остаться, я не стал бы противиться вашему браку, но эта женщина слишком свободна, она не создана для жизни в Меллитэле, а ты, дитя Тополя, не сможешь последовать за ней по тропе ее предназначения.

Элиндрэль, для которого только что рухнул весь мир, посмотрел на отца полными слез глазами, судорожно всхлипнул, резко развернулся и выбежал из кабинета, не слыша, что Владыка зовет его, просит остаться.

"Она меня разлюбила… Я ей не нужен… Она меня бросает… Как больно! Как нестерпимо больно! Лучше смерть, чем разлука с нею! Прости отец!" — мелькали в голове принца отрывки мыслей, ледяной ветер отчаяния рвал душу в клочья. Было так пусто и невыносимо холодно. Добравшись до своих комнат, юноша влетел внутрь и захлопнул на замок дверь. Опасное решение было принято.

Остро чувствуя в каком состоянии покинул его сын и понимая, что сейчас он до ребенка не докричится, как не зови, король почти бегом, растеряв всю свою эльфийскую гордость, устремился к покоям, где разместили чужестранку.

Девушка как раз заканчивала со сладким. Это было единственным, что еще оставалось на столе, кроме пустых блюд, блюдечек, тарелочек, горшочков, кувшинчиков, ваз и вазочек из-под варенья. Надо отметить, что эльфы, проявляя гостеприимство, подали гостье ужин, достаточный по меньшей мере десяти их сородичам. Впрочем, эльфы всегда ели очень мало.

От пирожного, смазанного остатками меда, девушку отвлек нетерпеливый стук в дверь. Проглотив последний кусочек, чтобы ему не было одиноко на пустом столе, принцесса крикнула:

— Входите, не заперто.

В дверях показался взволнованный Илоридэль. Волосы Владыки растрепались, словно он бежал, глаза лихорадочно блестели.

— Помоги моему сыну, — просто сказал он.

— А что у вас уже успело случиться? — удивленно поинтересовалась Элия, вытирая крем и мед с рук тонким, как паутинка, вышитым полотенцем. Облизывать пальцы в присутствии Владыки богиня не решилась, чтобы не портить своего имиджа. Это дома в Лоуленде она творила все, что только заблагорассудиться и иногда, когда ей хотелось шутить, оставляла свои безупречные манеры и шокировала какой-нибудь выходкой до полуобморочного состояния принцев Мелиора и Энтиора — бдительных блюстителей этикета.

Король наскоро пересказал девушке содержание разговора и закончил словами:

— Я боюсь, как бы он не наделал глупостей. Элиндрэль еще очень порывист и впечатлителен. Он так молод.

— Пойдемте! Время дорого! — бросила ему девушка, мгновенно оказавшись на ногах. Как молния ее пронзило воспоминание о трагическом видении в лесном озере. Неужели вместо того, чтобы защитить мальчика, она сама навлекла на него смерть и нарушила слово, данное Лесу? — Показывайте дорогу.

Снова, настоятельно требуя покоя, протестующе заныли ноги, на которые даже не надели туфель (в спешке Элия совершенно забыла про обувь). Хорошо еще, света в коридоре было достаточно: резные фонарики в нишах, на столиках в деревянных зажимах освещали коридоры дворца. На бегу принцесса спросила:

— Почему вы не пошли сразу к нему?

— Сейчас можешь помочь ему только ты. Мой сын в глубоком отчаянии.

— Еще бы. После всего того, что ваш правдивый язык наплел ему раньше времени. Ох уж эти эльфы! Никогда вы не можете вовремя соврать, — досадливо поморщившись, констатировала богиня.

Оказавшись у покоев принца, Элия дернула за ручку дверь и, убедившись, что она заперта, требовательно постучала:

— Элиндрэль!

— Сынок, открой! — в тревоге позвал, вставая рядом с девушкой Владыка.

Не дождавшись ответа, принцесса, не долго думая, приподняла подол длинного платья и одним ударом босой изящной ножки вышибла замок из паза. Хрупкое произведение эльфийских резчиков по дереву не было рассчитано на прямое столкновение с лоулендской силой богини и испугано сдалось без сопротивления.

Потрясенный отец застыл на пороге, обводя комнату невидящим взглядом. Он смотрел и не хотел видеть того, что случилось с любимым сыном. Его единственный ребенок, самое дорогое, что было в жизни, лежал с кинжалом в груди на полу. "Почему-то на полу, а не на кровати или диване", — нелепая мысль посетила голову Владыки, пока он оцепенело смотрел на рукоять кинжала, торчавшего из груди сына. Это был тот самый кинжал, который Илоридэль подарил ему на праздник первого посвящения в следопыты.

Элия увидела картину, очень близкую той, что явило ей несколько дней назад Зеркало Вод в лесу. Только сейчас поняла принцесса, что Зеркало могло вовсе не предостерегать ее от беды, а показывать две альтернативных нити реальности: война и уничтожение всех эльфов или смерть одного принца, являющаяся следствием ее визита, предотвратившего войну. Не слишком большая плата за спасение целого Мира? "Большая! Не по мне!" — решила для себя богиня и приготовилась сражаться, меняя судьбу, перекраивая крохотный кусочек Мироздания на свой лад, по своей воле и желанию. Так, как хотелось ей, так, как она считала нужным! Божественный кураж наполнил душу принцессы, собравшейся переломить ход истории.

Элиндрэль нашел еще в себе силы приподнять голову, счастливо улыбнулся и еле слышно прошептал:

— Лиэль, ты все-таки пришла проститься со мной? Благодарю.

— Вот еще глупости! — сердито ответила девушка.

Оттолкнув вставшего столбом Илоридэля, она ринулась к принцу. Опустившись на колени рядом с умирающим принцем, на тот участок пола, где не было крови, богиня сурово поинтересовалась, начиная плести заклинание:

— Что же ты наделал, малыш?

Несчастный отец, обезумев от отчаяния и понимая, что за истинными целителями посылать поздно, призвал на помощь весь свой магический дар и составлял "паутину исцеления". Владыка был уверен, что это уже не поможет, но все равно пытался, чтобы только делать хоть что-нибудь.

— Я?.. Все хорошо… Если я буду духом, то смогу следовать за тобой всюду… Быть рядом… До свидания, лиэль, — прошептал юноша и, словно потратив на эту длинную речь остаток жизненных сил, закрыл глаза.

Оторвавшись от заклинания — волшебство такой высокой степени принцесса употребляла сравнительно редко, а заклинаниями на грани воскрешения пользоваться ей и вовсе прежде не доводилось, не было нужды, — Элия бросила королю:

— Ты мешаешь мне работать своими чарами, прекрати!

Илоридэль растерянно опустил руки, добрел до кресла и обессилено рухнул в него.

Сосредоточившись, колдунья детально вспомнила лекции лорда Эдмона и книги из библиотеки отца, дохнула в лицо принца, возложила руки на его уже не вздымающуюся грудь, и речитативом полились слова, призывающие столь великие Силы, от одного упоминания о которых у короля волосы встали дыбом. Во время произнесения заклятья голос девушки странно менялся — то хриплый шепот, то почти визг; то глубокий, бархатный, грудной, умоляющий о чем-то; то грубый и резкий, отдающий приказы. Руки богини замелькали в каком-то причудливом танце, сплетая диковинные узоры, каких не видывал человеческий глаз.

Ей требовалось не только исцелить тело, но и удержать в нем готовую отлететь душу, рвущуюся в тонкий мир, стремящуюся избавиться от боли физического существования. Эльфы всегда легко расставались с телесной оболочкой, это помогало им постигать высшие материи, достигать гармонии со Вселенной, но вовсе не играло сейчас на руку целительнице. И все же сила юной богини оказалась могущественнее упрямства эльфийской души. Элия сделала завершающий жест и властно возложила руки на грудь юноши. Принцесса нагнулась и резко выдернула кинжал, рана тут же закрылась. По телу юноши прошла судорога, его окружило животворное сияние. Элиндрэль глубоко вздохнул. Кровь больше не сочилась из его молодого тела. Принц задышал спокойнее, ровнее и открыл глаза.

— Лиэль, я уже умер? — задумчиво спросил он.

— Пожалуй, что и так, — согласилась принцесса, со вздохом облегчения откидываясь на пятки и гордо оглядывая плоды своих трудов — возвращенного к жизни, вопреки коварной судьбе и предсказаниям, эльфийского принца.

— Но почему ты слышишь меня, а я, я чувствую свое тело? Разве духи чувствуют плоть? — удивился юноша, поднимая руку и разглядывая тонкую кисть так, словно видел ее в первый раз.

— Вообще-то ты еще, или, вернее, уже жив, глупыш, — коротко объяснила Элия и сурово пригрозила: — Но если опять попытаешься проделать нечто подобное сегодняшнему трюку, не давая мне спокойно отдохнуть, я попрошу у твоего отца самый толстый ремень, какой только найдется во дворце, и основательно надеру кое-кому задницу. Все романтические бредни вмиг вышибет. Ты меня понял?

Элиндрэль ошарашено захлопал глазами и упрямо спросил:

— Почему я не умер?

— Ты не умер, потому что она спасла тебя, — глухо промолвил Илоридэль, не веря своему счастью. На его глазах воскрес сын. Глупый мальчик, решивший оборвать нить своей жизни, не задумываясь о том, каково будет отцу провожать в последний путь единственное чадо, каково ему будет существовать, зная, что пусть и косвенно, виновен в смерти сына.

— Ты не позволила мне умереть? Ты меня любишь? Ты не бросишь меня, лиэль? Мы поженимся?

Вместо ответа Элия нагнулась пониже и что-то прошептала юноше. Видимо, что-то чрезвычайно приятное, потому что принц заалел как грановика до самых кончиков ушей и невольно расплылся в мечтательной улыбке. Илоридэль тактично сделал вид, что ничего не расслышал. Сейчас самым главным для него было то, что ребенок жив и счастлив. Все остальное перестало иметь значение. О недавней трагедии напоминала лишь дырка в намокшей от крови тунике.

— А теперь, раз уж мой отдых столь бесцеремонно прервали, — Элиндрэль стыдливо вздохнул, — стоит продолжить нашу беседу, Ваше величество, — принцесса переключилась на другую тему, поднимаясь с колен и стряхивая с рук кровь простейшим очищающим заклинанием. Не вести же дипломатические переговоры с Владыкой, имея на руках кровь его сына. Раз уж эти эльфы такие чувствительные, не стоит рисковать, но воспользоваться тем, что Илоридэль выбит из колеи серьезным нервным потрясением и благодарен за спасение ребенка очень даже стоит!

— Да, конечно. Пойдем в мой кабинет, рианна, — тут же согласился мужчина, все равно не способный сейчас от волнения ни есть (какой уж тут ужин!) ни тем более спать. Лучше говорить о делах с чужестранкой, чем метаться без сна, снова и снова переживая горе, тревоги и радость, всколыхнувшие всю его душу.

Прежде чем выйти, Владыка подошел к сыну и крепко обнял его. Паренек виновато ткнулся острым носом в отцовское плечо и счастливо вздохнул.

Глава 7. У каждого свои страхи

Кабинет Илоридэля оказался небольшим, но по-эльфийски изысканным помещением. Сводчатый потолок, желтое дерево стен и большие окна зрительно добавляли простора комнате. Элия разглядела все это, когда, заботливо усадив гостью в кресло, Владыка зажег настольную лампу на рабочем столе — причудливое сооружение из дерева и гроздьев светящихся шаров, дающее рассеянный свет.

— После яркого дня я люблю игру полутени, скрадывающие резкие углы, — извиняясь, промолвил Илоридэль.

Мягкие полутени танцевали по стенам кабинета, мебели, прятались в складках гардин, гладили лицо Владыки невидимыми ладошками.

— Я и сама предпочитаю тень, из нее яснее видна и совершенная яркость света и манящая, полная очарования тайна тьмы, — задумчиво прищурив глаза, промолвила принцесса.

— Но сложно, должно быть, пребывать на границе все время, поддерживая баланс, — осторожно заметил эльф, чувствуя, что загадочная колдунья слегка приоткрывает свою истинную суть.

— Баланс — понятие искусственное, я предпочитаю врожденное чувство равновесия. А сложно, нет ли? Не знаю, наверное да, зато куда интереснее, — откидываясь к кресле, отозвалась Элия, давая понять, что тема закрыта.

Илоридэль сдержано кивнул, понимая желание гостьи, и сказал, возвращаясь к делам:

— Теперь на мне Долг Крови. Безопасность Меллитэля и жизнь сына для меня священны.

Это были далеко не пустые слова, ибо долг для эльфов понятие столь же высокое, как честь. Именно поэтому с такой неохотой Дивный Народ всегда просит кого-нибудь об услуге или дает слово. За все они считают себя обязанными платить сполна и, не доверяя чужакам, опасаются того, что плата может оказаться неприемлемой, противоречащей кодексу чести.

— Нет, ваше величество, между нами нет Долга Крови, — печально усмехнувшись, возразила богиня. — В том, что произошло, я виновата сама. Ваше Зеркало Леса предупреждало меня о грядущей трагедии, являя в Зерцале Вод смерть Элиндрэля. Я ошиблась, сочтя его возможную гибель результатом происков ваших врагов, самоуверенно решила, что пока я во дворце, ситуация под контролем и юноше ничего не грозит. А нужно было бы не упускать мальчика из вида, возможно даже, рассказать о своих видениях вам. За этот промах я должна была заплатить, исправив ошибку. Я не вправе взимать Долг Крови.

— Ты смотрела в Зеркало Вод? — удивленно спросил Илоридэль, даже приподнимаясь в кресле. — Кто проводил тебя к священному водоему?

— Сам Лес. Я собиралась лишь искупаться, а тропа привела меня к Зеркалу Леса и настойчиво не опускала до тех пор, пока я не заглянула Зерцало Вод, — ответила Элия, не считая нужным скрывать происшедшее от Владыки. — Не думаю, что это было великой наградой или знаком тайного посвящения, как это происходит у ваших магов. Я не питаю восторженной, граничащей с поклонением, любви к вашей расе, да и вы не пришли в восторг от моего появления. Лес выбрал чужестранку только потому, что лишь моя сила способна была помочь предотвратить то, что он явил мне в Зеркале Вод.

— Поведаешь ли ты о своих видениях, рианна? — попросил Владыка, начиная с еще большим почтением, чем прежде, относится к девушке. Что бы Элия не говорила, но эльфийский Лес никогда не открыл бы своих сокровенных тайн той, кто не заслуживала его полного доверия.

— Кровь, бойня, ужас и смерть. Лик войны был явлен мне первым, — ответила принцесса. — Я могу вызвать для вас это видение, Владыка, но зачем? Пренеприятнейшее зрелище, а пользы от этого не будет. Вы не воин, преимущества врага и так очевидны. Полагаю, что я призвана в Меллитэль для того, чтобы не дать видению стать реальностью. Мне поручено приложить для этого все усилия. Потом я видела еще одну картину — смерть вашего сына. Но видение не сбылось. Мы успели обхитрить судьбу!

— Надеюсь, рианна, что и первое твое видение никогда не станет явью, — промолвил эльф. — Какой же силой ты обладаешь, что можешь идти против предначертания, свивая узор Мироздания по собственной воле? Меняя участь целых миров? Кому ты служишь?

— Позвольте мне, Владыка, оставить ответы на эти вопросы при себе, — ушла от ответа улыбнулась богиня, позволив себе несколько секунд понежиться, наслаждаясь ощущением всемогущества. — Но можете считать, что, помогая вам, я оплачиваю свой личный долг третьему лицу. А ему, я уверена, не нужно ничего, кроме процветания Меллитэля.

Обдумав сказанное девушкой, Илоридэль торжественно ответил:

— Мой народ и я сам безмерно благодарны за то, что ты, рианна, пытаешься предотвратить войну. Ты спасла моего сына. Отныне и впредь Меллитэль будет всегда открыт для тебя, твоих друзей и родных!

В ответ на речь Илоридэля принцесса сдержано кивнула, подумав о том, с какими почестями эльфы примут ее любимого брата Энтиора, вздумай она пошутить и привести его в мир Дивных. Брату такая забава пришлась бы по душе, тем более, что для бога-вампира кровь эльфов вовсе не являлась смертельным ядом, как для заурядных кровососов. Принцесса не раз видела, как он забавлялся с эльфийками, дрожащими от страха, но покорными его воле, соблазненными холодной красотой бога, не знающими, что сильнее — их влечение или ужас.

— Могу я задать тебе несколько вопросов, рианна? — обратился король к девушке.

— Да, — согласилась Элия, добавляя мысленно: "Но если мне не захочется отвечать, я не отвечу".

Богиня уже начала скучать в Меллитэле. Так всегда случалось с ней в благостных мирах Дивного Народа. Когда они дичились ее и выкидывали странные фокусы, следуя своим дурацким обычаям, богиня еще могла позлиться и поразвлечься, но эльфийский пиетет нагонял на нее настоящую тоску. Принцесса начинала "линять от скуки". Это милое выражение изобрел кузен Ноут лет пять назад, характеризуя свое состояние после трех дней проливных дождей в Лоуленде — ошибки погодных магов. При этом кузен меланхолично поигрывал стилетом, что не сулило вышеназванным магам радужных перспектив карьерного роста.

— Я хотел бы знать, где сейчас находится моя племянница. Тебе это известно?

— Конечно, — небрежно бросила принцесса, косясь на сумерки за окном. В такое время хотелось волнующих кровь приключений, а не занудной беседы под ночником с эльфийским Владыкой о его блудной племяннице.

— Хотите ее увидеть? — явив великодушие, снизошла до вопроса богиня.

— Да и если можно поговорить. Я слышал, по-настоящему могущественные маги могут и это, — осторожно вставил Илоридэль.

— Могут, — зевнула в ладошку принцесса. — Но тогда тебе придется увидеть и ее избранника. Вряд ли они сейчас расстаются надолго. Первые восторги любви, замешанные на еще не отступивших страхах разлуки…

Вздрогнув, эльф согласно кивнул.

Дождавшись этого жеста, Элия села прямо и деловито заявила:

— Мне нужно будет что-нибудь из вещей Вириэль.

Король снял с мизинца левой руки небольшое серебряное колечко и протянул девушке, задумчиво пояснив:

— Я надел его в тот день, когда пропала Вириэль, думая, что она убита. В память о племяннице и в напоминание о мести. Больше у малышки не было близких родственников. Ее мать — мою сестру — и отца унесла та же проклятая болезнь, что и Салиль, мою жену… Если б мы не пустили того чужестранца в город, все могло бы быть иначе. Он принес Черную смерть. Талерин, не знакомый с болезнями людей, не смог распознать угрозы, ибо этот несчастный не ведал, что натворил. Салиль — моя нежная супруга, дивный, хрупкий цветок, лучшая целительница Меллитэля, пыталась вылечить его и заразилась сама. Пока искали средство для исцеления, умерло сто девяносто три эльфа. Не помог даже сок Талерина. Они все погибли в страшных мученьях. Я держал Салиль на руках, а она молча терпела боль, улыбалась мне, желая утешить. Лишь слезы капали из прекрасных глаз… Единственного, что не тронула болезнь на ее лице. А я ничего не мог сделать. Тот, кто принес гибель, сам умер первым, но разве это утешенье? Тех, кто ушел следом, оно не вернет. Не знаю, почему я говорю все это тебе, чужестранка? Зачем? Я молчал столько лет…

Король качнул головой и замолчал.

— Наверное, потому, что считаете, что я и так все уже знаю, и вы правы, мне действительно многое известно, потому, что завтра меня здесь уже не будет, а еще вы желаете услышать слова утешения, но я не умею утешать. Если желаете, я расскажу вам, что думаю, — мягко ответила принцесса, скука покинула ее столь же неожиданно, как накатила.

— Да, желаю, — неожиданно для себя сказал Илоридэль.

— Боль от потерь трудно проходит, особенно если мы теряем того, кого любили всем сердцем. Но на смену былой любви приходит новая, сердце не умирает навсегда. Нельзя запирать двери. Вы ведь это понимаете, да и герцог Аллариль тоже. Пока продолжается жизнь, продолжается и любовь. Те, кто уходят, остаются в нашей памяти, мы не можем, да и не должны переставать их любить, но зачем же быть эгоистами. Плач о том, что душа близкого нам существа покинула тело, когда ей пришло время, — это жалость к себе. Тот, кто ушел, обретет новую судьбу, новое счастье. Остающийся оплакивает собственную участь, собственную разлуку с дорогим человеком. Это ли не эгоизм? Вы скорбели об ошибке, которую допустили, впустив больного смертного в город, считая, что болезни людей не коснутся эльфов. Я знаю, как в таком случае поступили бы вампиры: они умертвили бы несчастного с безопасного расстояния, а тело сожгли. Хотите стать вампиром? Думаю, нет. Вы поступили так, как велела вам ваша суть, суть Детей Света, тех, кого даже вампиры зовут Дивным Народом. Вы не могли сделать иначе. Милосердие живет в ваших сердцах, Владыка, хоть вы и стараетесь спрятать его за стеной отстраненности. И за это приходится платить жестокую дань жестокому миру. Но ведь вы бы предпочли, я точно знаю, передохнуть все, но не утратить этого дара. Так за что же вам упрекать себя? За то, что вы — это вы, эльфы?

В комнате на несколько секунд стало абсолютно тихо. Только птичья трель да стрекот насекомых за окном напоминали о том, что в мире есть еще что-то, кроме этого островка молчания. Наконец король заговорил:

— Знаешь, рианна, я уже давно не чувствовал себя так легко и спокойно, как сейчас. Ты сняла камень с моего сердца. И только теперь я понимаю, насколько мне было тяжело все эти годы. Благодарю. Кажется, теперь я знаю, что нашел в тебе мой сын. Жаль, что ты не останешься с нами. Твоя мудрость пригодилась бы нам.

— Не говорите ерунды, ваше величество, я сумасбродная, жестокая, распутная девчонка. Сейчас мне хочется быть мудрой, и я такова, но кто знает, что мне взбредет в голову завтра. Ваше счастье, что я не стремлюсь задерживаться в Меллитэле надолго. Вы же первые, устав от моих выходок, через неделю вежливо попросили бы меня вон, а через месяц вытолкали бы силой, — ухмыльнулась принцесса. — Ну да хватит философских разговоров. Сегодня я выполнила по ним недельную норму. Давайте лучше займемся Вириэль. Мне и самой любопытно глянуть, что поделывает ваша племянница.

Приняв из рук короля кольцо, принцесса быстро сплела заклинание. Установить связь вещи с владелицей и сотворить заклинание видимости было делом нескольких секунд. Такие упражнения колдунья проделывала частенько. Но прежде, чем активизировать заклинание, Элия пристально посмотрела на эльфа и заявила:

— Кстати, предупреждаю, Владыка, не вздумайте уговаривать Вириэль вернуться, обещая ей все простить и забыть. Никого дороже избранника теперь для девушки нет и не стоит пугать ее уговорами.

— Я понял, — вздохнул Илоридэль, выслушав инструкции.

— Тогда смотрите, ваше величество, — велела Элия королю и привела заклинание двусторонней видимости в действие.

Илоридэль впился взглядом в изображение. Маленькая, но очень чистенькая комната какой-то таверны, где всей мебели — большая кровать с толстым стеганым покрывалом, стол с серым полотнищем льняной скатерти, и пара стульев. Его племянница Вириэль в одной ночной рубашке сидела на коленях у клыкастого чудовища, что-то ласково щебетала, перебирая пальчиками длинные густые волосы полуобнаженного вампира, и с восхищением смотрела в его красноватые глаза, не замечая ничего вокруг. Сейчас она видела только свою "половинку", и ничто в мире земном не волновало ее, кроме любви. Впрочем, Элия тут же решила, что в отличие от девушки, предусмотрительный вампир подумал и о "хлебе насущном". Судя по толстой серебряной цепочке на его груди, мужчина бежал из Виртарида не с пустыми руками и обосновался в трактире, а не где-нибудь в шикарном особняке только по одной единственной причине — сознавал необходимость заметать следы и скрываться.

Заметив, как побледнел король, борясь с инстинктивным отвращением, Элия вежливо спросила:

— Развеять заклинание?

— Нет, не надо.

— Но вы бледны, как Посланник Смерти, ваше величество.

— Не мудрено, — вздохнул Владыка. — Рассудком я сознаю, рианна, что они половинки и должны быть счастливы вместе, но мои чувства отказываются воспринимать это. Могу ли я поговорить с Вириэль?

— Конечно.

Принцесса добавила к заклинанию видимости стандартные чары связи.

— Вириэль, — позвал король.

Теперь беглецы поняли, что обнаружены и заметили, кем. Эльфийка в ужасе содрогнулась при мысли о том, что их, как не пытались они замести следы, все-таки настигли, и прижалась к своему спутнику в поисках защиты. Тот агрессивно оскалился, приготовившись убивать всех, кто вознамерится разлучить его с любимой.

— Не пугайся, милая, я все знаю и не собираюсь вмешиваться. Не могу сказать, что я рад за тебя, но каждый сам выбирает судьбу. Ты свой выбор сделала. Надеюсь, жалеть о принятом решении тебе не придется, — сказал Илоридэль, демонстративно игнорируя избранника Вириэль. Одно дело смириться с очевидным и неизбежным фактом его существования, но совсем другое — общаться с таким чудовищем, как с родственником.

— Никогда. Я счастлива так, как не была счастлива прежде, дядюшка, — все еще дрожа, уверенно ответила эльфийка, глядя прямо на Владыку.

— Давай поговорим, — предложил Илоридэль.

— Да, дядя, — согласилась эльфийка.

— Как не горько мне сознавать, но ты сделала правильно, покинув Меллитэль. Мы, не зная, какое обличье по странной прихоти Мироздания приняла твоя "половинка", не поняли бы тебя. Но теперь тебе незачем скрываться. Будь счастлива, девочка, если сможешь. Надеюсь, ты ни в чем не будешь испытывать нужды. Если соскучишься и захочешь навестить нас или вернуться, врата Леса всегда будут открыты для тебя, — промолвил Владыка.

— Благодарю! — Вириэль просияла, но на вампира слова короля не произвели особого впечатления. Он ни на грош не верил клятому эльфу и готовился пустить в дело смертельные чары. В отличие от эльфов, Народ Темной Крови превосходно умел использовать магию в бою. Понимая, что труп Владыки нисколько не улучшит ситуации в Меллитэле, Элия решила вмешаться. Принцесса поспешно сняла один из блоков, маскирующих ту часть своей многогранной силы богини, что досталась в наследство от матери, и узким лучом послала ее к вампиру, властно сказав:

— Я ручаюсь за вашу безопасность.

Ощутив энергию высшего, знание о котором было впечатано в расовую память каждого вампира, Дитя Тьмы мгновенно сообразило, что в дело по неизвестным причинам вмешалась могучая покровительница. Бережно пересадив Вириэль на кровать, мужчина, поспешно рухнул на колени, запрокинул голову, вывернул руки запястьями вверх и, простирая их вперед в знак покорности, рассыпался в благодарностях:

— Моя кровь для вас! Благодарю, Высшая! Я обязан вам, госпожа, своим счастьем.

Вампир еще долго говорил, но Элия его уже не слушала. Девушку заинтересовала смертельная бледность, снова разлившаяся по тонкому лицу короля.

— В чем дело, ваше величество? — с легким раздражением поинтересовалась принцесса, приостанавливая действие заклинания связи. — Вам плохо?

— Ты — Пожирательница Душ?! — выдавил из себя Илоридэль, находящийся в предобморочном состоянии.

"Блин, ну кто же знал, что эльфу известна классификация вампиров!" — мысленно ругнулась Элия, но делать нечего, продолжила игру, заявив с милой улыбкой:

— Ну, вообще-то я больше люблю сладкие красные вина и пирожные со взбитыми сливками и кофейным кремом.

И только Силы Источника знали, чего стоило юной проказливой богине противиться огромному искушению выпустить клыки и довести Владыку до обморока.

— Вампир тебя узнал, — обвиняюще прошептал Илоридэль.

"Пожиратели Душ, Высшие вампиры! Даже общение с ними пятнает душу. О Светоносная Гильдиэль, в какую ловушку я угодил! Какую игру она ведет? Что же делать? У меня долг перед Пожирательницей: сын, эта война… Я не могу отказаться от ее помощи. Но чем же я буду расплачиваться? Уж не своей ли душой, которую я раскрыл перед ней, доверчивый глупец!" — смятенно думал Илоридэль. Дикий ужас сковал его.

— Конечно, вампир меня узнал, — фыркнула принцесса, — ведь я показала ему свою силу. Только так можно было заставить его поверить в правдивость слов эльфа и удержать смертоносные заклятья, едва не остановившие ваше сердце. Да очнитесь же, Владыка! — принцесса встала и бесцеремонно потрясла короля за плечо. — Хотите еще что-нибудь сказать Вириэль?

Эльф отшатнулся от Элии, как от прокаженной, и замер, невидящим взглядом глядя в пространство, не в силах произнести ни слова. Ему было невыразимо жутко. Но долг короля все-таки победил ужас. Платить придется потом, сейчас нужно завершить дело. Надлежит забрать у племянницы вещь, с помощью которой она со своим избранником смогла скрыться в столь далекое измерение, что их не смогли обнаружить ни лучшие эльфийские маги, ни адские гончие вампиров.

— Вириэль, — слабым голосом окликнул король девушку, — скажи, перстень Лариана, открывающий врата, у тебя?

— Да, дядя, — стыдливо потупилась эльфийка, показывая палец, на котором красовался довольно крупный для хрупкой девушки серебряный перстень с синей жемчужиной.

— Ты должна его вернуть, — твердо заявил Илоридэль.

— Как? — беспомощно переспросила Вириэль, подняв огромные зеленые глаза.

— Отпусти амулет, тогда он вернется ко мне.

— Но я не умею, дядя, — огорченно призналась девушка.

— Сними его с пальца, возьми перстень в руки и очень сильно пожелай, чтобы он оказался у меня. Амулет подчиняется королевской крови и связан с каждым из нас. Он тебя послушает.

— Хорошо, я попробую, — охотно согласилась Вириэль.

Девушка положила перстень на ладошку, сосредоточенно нахмурилась, закусив губку. Украшение немного померцало и исчезло, материализовавшись на протянутой руке короля.

— Молодец, девочка. Скажи, не нуждаешься ли ты в чем-нибудь? — заботливо уточнил Илоридэль. В каком бы шоке не находился сейчас Владыка и каким бы отрезанных ломтем отныне не была для эльфов блудная Вириэль, благородный государь счел своим долгом позаботиться о племяннице.

— Нет, дядюшка, — улыбнулась девушка счастливейшей из улыбок. — Мне ничего не нужно. Только попроси за меня прощения у всех друзей, у Элиндрэля и дяди Аллариля за то, что я ушла не попрощавшись. Я все вас очень люблю, но Кэй — моя жизнь и судьба! Мы поженились три дня назад в Храме Двунадесяти и Одной. Я так счастлива!

Вириэль гордо продемонстрировала серебряный брачный браслет, украсивший левое запястье, точно такой же был и у вампира. Эльфийка обвила руками шею чудовища, а оно в ответ крепко сжало ее в сильных объятиях.

— Хорошо. Да осияет Свет твою жизнь. Прощай! — еще раз вздохнул Илоридэль, ясно понимая, что если странный брак эльфийки благословили Силы, то он уже ничему не сможет помешать. Владыка повернулся к Элии, давая понять, что завершил разговор с племянницей:

— Благодарю.

Проникшись некоторым уважением к Владыке, переступившему через врожденную эльфийскую надменность и предложившему помощь беглянке, богиня мгновенно отключила заклинание, думая над тем, что не так уж и прозрачны оказались мотивы Источника Лоуленда. Предусмотрительные Силы, ликвидируя конфликт между Меллитэлем и Виртаридом, убивали, выражаясь по-эльфийски, сразу двух зайцев одной стрелой: оставляли мир в своих владениях и заручались милостью Сил Двунадесяти и Одной, защищая новобрачных изгоев. Интересно, какие именно из Сил хлопотали об участи Вириэль и ее избранника? Даже боги, что уж там говорить о простых смертных, не могли точно сказать, какие Силы входят в легендарное число двадцать один. Не только на разных Уровнях, но даже в разных мирах список сил, чье мышление далеко не всегда было адекватно мышлению живых существ, обладающих плотью, претерпевал существенные изменения, неизменным оставалось только их число. По больше части названия сил отражали сильные чувства, правящие Вселенной (Силы Любви) и процессы, наиболее важные для Мироздания (Силы Удачи).

— Зачем ты это делаешь? — спросил Владыка у девушки тоном смертельно больного, запутавшегося существа.

— Что? — не понимая, что именно имеется в виду, переспросила принцесса, делавшая одновременно несколько вещей: она сидела, отключала заклинание, размышляла о мотивах Источника и беседовала с Владыкой.

— Ты, Высший вампир, помогаешь или делаешь вид, что помогаешь эльфам, — выдохнул Илоридэль. — Что это за жестокая игра, в которой мы оказались твоими игрушками?

Принцесса возвела глаза к небу, умоляя Силы дать ей терпения, чтобы выдержать еще немного общения с этими утомительно-нравственными существами.

— А почему бы мне им не помочь? — ответила она вопросом на вопрос.

— Мне не понять поступков Высших вампиров, — беспомощно признался Владыка, как-то ссутулившись. Сейчас он выглядел разом на все свои бесконечные тысячелетия. — Объясни.

Элия вздохнула и менторским тоном начала:

— То, что во мне есть примесь крови Высших Вампиров, вовсе не обязывает меня питаться душами. Для этого необходима иная структура сознания, строение собственной души, склад характера, значительная доля жестокости, наконец. Я не буду сейчас вдаваться в подробности, но характеристики многих тонких сфер моей личности не соответствуют сути Пожирательницы Душ. Не буду вас обманывать, возможно, в случае крайней нужды я смогу расщепить душу и поглотить ее энергию. Но зачем мне пятнать лишний раз собственную душу? Я уже говорила, что предпочитаю тень, а не тьму. Я наслаждаюсь вкусом обычной пищи и, на мой взгляд, это куда предпочтительнее поглощения чистой энергии. Что ж мне теперь, повеситься на первой попавшейся осине из-за того, что бабушка оставила в наследство такие гены?

Король не понял, что такое гены, но в остальном речь принцессы была ему понятна. Слишком явственные подтверждения тому, что родственников не выбирают, он получил сегодня.

— Прошу, прости меня за такие подозрения, рианна. Я вновь плохо подумал о тебе, совсем потеряв разум, когда этот вампир, — эльфа изрядно перекосило, — упал перед тобой на колени и назвал Высшей. Мне трудно описать свой ужас. Но теперь я понимаю, как ты собираешься справиться с Детьми Тьмы, и почти верю, что все получится. Высшей ведь достаточно лишь приказать? Но захотят ли вампиры повиноваться тебе?

— Иерархия у Темного Народа очень строга. Слово Высшего Вампира равносильно закону, — просветила Владыку богиня. — Это действительно так. Кроме того, война с Меллитэлем им по сути своей не особенно и нужна. Причина — только месть. Но если мстить не за что, стоит ли тратить на вас силы? Эльфийская кровь для вампиров — яд, обратить вас на путь Тьмы невозможно, Лес, как и вы, будет сражаться с врагом до последней травинки. Чтобы здесь поселиться, вампирам придется превратить Меллитэль в пустыню. А смею вас заверить, в мертвом мире не захотят жить даже "немертвые". Зачем им бесплодные земли, без пищи, там где нет темных развлечений? В интересах вампиров подчиниться приказу Высшей, тогда можно остановить войну и распустить союзников, сохранив лицо.

— Значит, Мелитэль будет спасен, — выдохнул эльф, внимательно выслушав рианну.

— На этот раз — да, — согласилась принцесса.

— На этот раз? — вновь встревожился эльф.

— Ваш мир прекрасен и богат, и никто не сможет обещать, что война никогда не постучится в его врата. Такова жизнь, развитие Вселенной — это борьба, бурный поток, в который зачастую вливаются целые реки крови. Разрушаются и вновь возникают миры, исчезают и зарождаются целые расы. Даже вы, тысячелетия не ведающие ужасов войны, живущие в мире и покое, поющие о гармонии и свете, не разучились держать в руках луки и мечи. Сегодня я этом убедилась. Но если явится враг, в совершенстве владеющий боевой магией, не обязательно вампиры, любая другая раса, стремящаяся к завоеваниям, эльфы могут потерпеть поражение.

— Но что мы можем сделать? — озабоченно нахмурился Владыка. — Наши целители — единственные, кто владеет магический силой Леса, не могут нести разрушение и боль, это противоречит заветам Гильдиэль, по которым они клянутся жить.

— Перстень Лариана — превосходная вещица, — намекнула богиня. — С его помощью вы сможете открыть врата в очень далекие миры, где, возможно, найдете помощь и поддержку. Скажем, Каэ" виэль" соль — мир ваших сородичей, Близких к Тени. Они отличные воины и профессиональные торговцы, весьма необычное для эльфов сочетание, но многообразие Мироздания неизмеримо. Дивные используют и силу оружия, и силу магии, успешно противостоят экспансии весьма воинственных соседних миров. Почему бы вам не обратиться к ним с просьбой: принять нескольких ваших сородичей на обучение боевой магии, а в обмен вы раскрыли бы им тайны ремесла целителей, в котором достигли небывалых высот. Надеюсь, это не противоречит заветам Гильдиэль?

— Нет. И это хороший совет, — помедлив, согласился Илоридэль, задумчиво глядя на перстень, открывающих дорогу к новой жизни, которая может понравиться далеко не всем его сородичам. Но в случае нужды эльф был намерен воспользоваться властью Владыки и настоять на своем. — Я чувствую, ты указала верный путь, рианна. Наша жизнь была размеренна и благополучна, ее ровное течение привело к тому, что мы вовсе перестали замечать время, забыли о необходимости перемен, решили, что если отгородимся от остальных миров, то и они не тронут нас. К счастью, еще не поздно исправить ошибки. Ты пришла очень вовремя! Хвала Талерину и Гильдиэль!

"Скорее уж Источнику Лоуленда", — мысленно поправила Владыку богиня и заключила вслух, поднимаясь с кресла:

— Но теперь моя миссия в вашем мира подошла к концу. Прощайте! Я отправляюсь в свои покои отдохнуть и утром покину Меллитэль.

— Конечно, прощай, рианна. Спасибо тебе за все. Эльфы в долгу перед тобой за мир, а я — за сына и за урок доверия, который никогда не забуду. Помни, Врата Меллитэля всегда будут открыты для тебя. Да будет светел твой путь! Или будет правильнее сказать, пусть и дальше твоя дорога лежит в сумерках?!

Король встал и низко, не как равной, а как высшей, поклонился богине, коснувшись рукой лба, губ, сердца.

Принцесса кивнула в ответ и, поднявшись с кресла, отправилась в покои, где оставила вещи. На свое счастье богиня всегда хорошо ориентировалась в помещениях. Ей ничего не стоило запомнить дорогу в самых запутанных коридорах или на городских улочках, вот только в лесу приходилось гораздо сложнее. Деревья куда больше похожи одно на другое, чем дома, хотя, эльфы бы с девушкой не согласились, но она и не собиралась вступать с ними в полемику. Все миры прекрасно знали, насколько свернуты на растительности Дивные.

В комнате девушка сменила роскошное платье, в котором вместо соблазнения мужчин пришлось лечить, выслушивать исповеди и читать лекции по морали, генетике и основам Мироздания, на полупрозрачную нежно-голубую ночную сорочку с кружевным пеньюаром. Присев на кровать, богиня гадала, когда объявится Элиндрэль, и не послать ли заклятье-вызов, чтобы поскорей заманить паренька сюда. Элии уже не сиделось на месте.

Юноша не заставил себя долго ждать. Робкий стук все еще опасающегося, что его отвергнут, принца возвестил о его прибытии.

— Войди, — откликнулась принцесса, вставая и подходя к двери.

Эльф проскользнул в комнату, увидел возлюбленную и тут же заалел, как маков цвет. Ибо ночная одежда богини ничуть не скрывала, а наоборот, подчеркивала прелестную фигуру той, о которой Элиндрэль грезил все эти дни. Да и сам юный эльф в свободной золотистой тунике, стянутой на тонкой талии поясом из листьев Талерина, был совсем не дурен.

Заметив, что юноша настолько смущен, что не в состоянии вымолвить ни слова, только возбужденное дыхание вырывается из его взволнованно вздымающейся груди, Элия улыбнулась ему и подумала: "А кому, собственно, сейчас нужны слова?"

Она неторопливо приблизилась к Элиндрэлю, обняла его. Припав к обжигающе сладким губам богини, романтичный юноша поступил так, как делал герой прекрасной баллады о Лучиэль. Он подхватил девушку на руки и понес к широкой постели (принцесса еле успела активизировать заклинание частичной левитации, чтобы не свалиться вместе с хрупким возлюбленным прямо на пол). Элия начала быстро и умело расшнуровывать тунику Элиндрэля. В ответ он принялся пылко целовать изящную шейку, точеные плечи девушки, спускаясь все ниже… (Об этом в балладах о Лучиэль написано не было, но инстинкт подсказывает действия гораздо более правильные и практичные, чем романтичная песня). Пеньюар был отброшен в сторону, очень быстро к нему присоединилась и туника, драгоценный пояс и лосины принца. Весь мир утонул в розовом дурмане любовного наваждения…

Когда юноша заснул, принцесса навеяла на него заклинание дремы, укрепляющее чуткий эльфийский сон, и порадовалась тому, что меллитэльская разновидность Дивного Народа для восстановления сил пользовалась традиционным способом, а не кратковременным трансом над текучей водой или в обнимку с любимым деревом. Будь это так, незаметно ускользнуть было бы гораздо сложнее. Сама Элия могла бы и вовсе обходится без сна, но высоко ценила возможность поблуждать по лабиринтам сновидений, разгадывая символы и загадки видений, и не понимала странных типов вроде Нрэна, вскакивающих ни свет ни заря после каких-то жалких двух-трех часов сна.

Осторожно, чтобы не разбудить Элиндрэля, богиня выскользнула из под полога кровати и с небрежной лаской посмотрела на эльфа: "Прощай, милый мальчик! Мы с тобой больше не увидимся". Не смотря на то, что физически они были почти ровесниками, по сравнению с наивным эльфийским принцем, Элия — дитя вольного и, по мнению многих, не только невообразимо могущественного, но и столь же невообразимо развратного Лоуленда, — чувствовала себя опытной и циничной.

Потом богиня сняла блок с основного дара своей божественной Силы — Любви и, направив его обратный луч на принца, тихо прошептала:

— Пусть не мучает тебя тоска, пусть не останется грусти в твоей душе и боли в сердце. Лишь тихая нежность и сладкая истома будут напоминать тебе о том, что было.

Слова заклятья растаяли в сонной тишине, Элиндрэль, умиротворенно улыбнулся, перевернулся на бок, пробормотал что-то сквозь сон и окончательно успокоился, подсунув ладонь под щеку. Открыв шкатулку, Элия достала небольшую серебряную брошь в виде веточки с цветком — кусочком янтаря, под цвет глаз эльфийского принца, и положила ее на подушку:

— Тебе на счастье, малыш!

Дело было сделано и богиня начала неторопливо собираться в дорогу. Она облачилась в тонкую рубашку, пышным кружевом обрамлявшую горло, с рукавами, спускавшимися до костяшек пальцев, длинную кожаную юбку с широким наборным поясом, передвигаться не семеня в которой, можно было только благодаря высокому разрезу справа, открывавшему самый краешек ажурной резинки чулок. Кожаный жакет с массивными серебряными пуговицами принцесса накинула поверх рубашки, создавая интригующее сочетание хрупкости и жестокости, столь привлекательное для вампиров. Одевшись, богиня забросила на плечо дорожную сумку и телепортировалась в Виртарид — мир вампиров. Больше задерживаться в Меллитэле нужды не было.

Глава 8. В гостях у князя

На сей раз местом телепортации была выбрана резиденция Князя Народа Темной Крови. Элии не хотелось больше тратить время на пешие переходы, кроме того, если с эльфами наглость и напор никогда не давали хороших результатов, то к вампирам, напротив, требовался именно такой подход. Их нужно было не уговаривать, а диктовать свои условия. Темные Народы презирали слабость и подчинялись силе.

Так что принцесса перенеслась сразу в один из центральных залов замка, где по ночам имел обыкновение появляться Князь Влэд. Даже при первом взгляде на это место чувствовался мрачновато-утонченный стиль: барельефы в виде стилизованных летучих мышей, в окнах картины-витражи с садо-мазохистскими мотивами, мебель черного дерева, быть может, несколько массивная, но покрытая вычурной резьбой, в которой, в отличие от растительных эльфийских мотивов, преобладали изображения живых существ на пике экстаза или страдания, где какое чувство отражено, различить подчас было сложно.

Засветив пару торшеров — статуй черных женщин, томно изогнувшихся в цепях и держащих на вытянутых руках по паре шаров-светильников, принцесса прошлась по пурпурному ковру с черным узором, покрывавшему пол зала. Она разглядывала демонические маски на стенах, скалившиеся в кровожадно-сардонических усмешках, картины и гобелены, на которых порождения тьмы с порочной чувственностью терзали свои жертвы или использовали их множеством других извращенных способов. Пару мелких служек-вампиров, что, услышав шум, вздумали в грубой форме поинтересоваться личностью принцессы и причинами ее появления в покоях Господина, не отвлекаясь от экскурсии, Элия обратила в статуи и пристроила в темном углу у стены, где явно чувствовалась некоторая пустота. Устранив недостаток в оформлении интерьера, богиня перешла к шкафам с книгами по демонологии, отражающими увлечения хозяина замка и вытащила пяток заинтересовавших ее фолиантов. У князя Влэда нашлась даже "Демонология" Идриса третьего издания, за которой вот уже лет пять отчаянно охотился Рик, желая заполучить гримуар для королевской библиотеки Лоуленда и своих магических изысканий. Вернувшись с книгами к огромному камину, богиня метнула в него маленькое огненное заклятье и нахально уселась в просторное кожаное кресло рядом с ревущим пламенем. Князя пока не было, но шла середина ночь, значит, он покинул замок, ушел или улетел ужинать. Придя к выводу, что блуждание по коридорам ни к чему хорошему, кроме пополнения коллекции статуй, не приведет, девушка приготовилась ждать. Элия погрузилась в чтение выбранных книг, копируя наиболее интересные отрывки на записывающий кристалл из шкатулки.

Примерно через полтора часа, когда Элия уже закончила читать последний выбранный том и теперь просто сидела, любуясь игрой язычков пламени, послышалось хлопанье крыльев. Центральное окно величественного темного зала распахнулось и в него, на несколько мгновений запутавшись с тяжелой развевающейся портьере, влетела гигантская летучая мышь. Ударившись об пол, она трансформировалась в шикарного темноволосого мужчину, одетого в бархатный черный камзол и плащ с алым подбоем.

— Окно-то закройте, дует сильно, а ночи нынче в Виртариде прохладны, еще чего доброго простудимся, — капризно посетовала принцесса, придвинувшись ближе к камину.

Вампир, не выразив ни малейшего удивления при виде незнакомки, иронично выгнул смоляную бровь, но взмахнул рукой, повелевая створкам витража сомкнуться. Ветер стих, хищно ухмыльнувшись, князь Влэд приблизился к девушке. Сверкнув темно-фиолетовыми с красными искрами глазами, он отвесил гостье элегантный поклон, взмахнув полой плаща.

Элия кивнула и протянула ему руку запястьем вверх, как это принято среди вампиров. Князь взял девушку за руку и медленным поцелуем коснулся тыльной стороны ее тонкого запястья с просвечивающими синими жилками. Глубокий чувственный голос с легкой хрипотцой промурлыкал:

— Темный вечер, прекрасная закуска.

Князь только что изволил отужинать: молодая томная баронесса из соседнего мира, ее пышнотелая смуглянка-служанка и юный паж оказались на редкость свежи, невинны и вкусны. А посему их светлости, вернее темности (как по цвету волос, так и по оттенку души) было отличное настроение. А на сытый желудок почему б не пошутить с дерзкой девочкой, тем более, что она столь восхитительна. Вампир уже с видом собственника любовался тонкой шеей, окаймленной нежным кипенно-белым кружевом, длинными ногами со стройными лодыжками, пышным нимбом светлых волос, серыми глазами с длинными ресницами, бархатом ее кожи. Девушка было само совершенство, с такой хотелось играть долго, очень долго. И, быть может, нет, скорей даже наверняка, пробудить для Вечной Жизни. Уже давно Влэд не менял спутниц.

"По всей видимости, подданные решили сделать мне сюрприз и доставили эту очаровательную строптивую малышку, — благосклонно, со все возрастающим возбуждением, подумал Влэд. — Но, кажется, эта могла прийти и сама!".

В Виртариде частенько объявлялись жаждущие темной любви юные и не очень особы обоих полов, готовые предложить себя не только Князю, но и любому вампиру, лишь бы он был хорош собой. Но ЭТА не была похожа на глупенькую романтичную авантюристку, начитавшуюся увлекательных мрачных легенд. О, Влэд чуял дерзость, а после вялой покорности жертв это интриговало, мужчине хотелось чего-нибудь экзотического.

— Темный вечер, князь. Но должна вас разочаровать: я не закуска.

— Значит десерт. У тебя такая нежная кожа, как раз то, что я предпочитаю на сладкое, — продолжил князь, заходя за кресло принцессы и медленно скользя губами по ее шее снизу вверх. Темные волосы вампира смешались с кружевом рубашки принцессы.

Хищное лицо вампира озарила сладострастная улыбка.

— Сожалею, но меня вообще нет в сегодняшнем меню, — дерзко ответила принцесса, отклоняя голову.

— Правда, милая? Что ж, это еще интереснее. Тогда, надеюсь, мы поиграем в кошки-мышки, это так возбуждает…мой аппетит.

— Нет, князь, ни в кошки-мышки, ни в салки, ни в морской бой мы играть с вами не будем. Я пришла по делу, — с легкой усмешкой заявила Элия, освобождая часть своей личной силы, достаточной для того, чтобы собеседник понял, что его гостья обладает немалым могуществом.

— Обожаю иметь дело с хорошенькими женщинами, — откликнулся вампир, обнажив острые белые клыки. Князь оставил свои домогательства и сел в кресло напротив. Его действительно сильно влекло к незнакомке, но мужчина мигом сообразил, что просчитался, приняв гостью за обычную женщину. Влэд постарался сохранить хорошую мину при плохой игре, а что игра может оказаться плохой, вампир понял, заметив, наконец, кроме нежной шейки незнакомки и некоторые новшества в интерьере зала.

— Вы собираетесь воевать с эльфами, князь, — перешла к делу принцесса, откинувшись в кресле и заложив ногу за ногу. Изящная туфелька закачалась в воздухе.

— Давно пора поставить эту ошибку природы на место, кроме того, они первые прислали ноту-предупреждение, — передернул плечами Влэд, заинтриговано гадая, кем же на самом деле является его странная гостья. Запах ванили и роз, тонкой струйкой витавшего в воздухе, волновал его сейчас куда больше предстоящей войны с Меллитэлем. — Я же в ответ направил им свою. Надеюсь, эльфам пришелся по нраву мой первый маленький сюрприз.

— О да, — подтвердила Элия. — Дивные лучники неплохо попрактиковались в стрельбе. Если вам интересно, счет 69:0.

— Хм? — удивленно вздернул бровь князь, не ожидавший такого жестокого провала от любимцев фовлаков. — Как им это удалось?

— Я здесь не для того, чтобы просвещать вас, Влэд, в отношении эльфийских военных приемов. Но не смотря на эту маленькую победу, теперь Мелитэль в свете новых фактов склонен думать о мире, — уточнила богиня.

— Да? А я-то рассчитывал поразвлечься, — вампир изобразил на бледном лице жестокое разочарование. — Так кстати подвернулся Долг Крови.

"Долг Крови" — эхом слов Илоридэля прозвучали слова Князя и принцесса невольно отметила, что между владыками двух народов больше общего, чем они сами хотят признать. "Две ветви древа одного — для Тьмы и Света плод его", — возникли в памяти богини слова из древней книги стихотворных пророчеств, проповедовавшей парадоксальную теорию происхождения рас вампиров и эльфов из одного корня.

— Не думала, что Долг Крови для вас развлечение, Влэд, — покачала головой девушка. — Впрочем, на самом деле никакого долга и вовсе нет.

— Смелые слова, требующие очень веских доказательств. Кто ты, прекрасная колдунья? С кем я имею удовольствие вести беседу? — вкрадчиво осведомился вампир, надеясь узнать хоть что-нибудь о своей гостье.

— Меня зовут Элия, — коротко представилась девушка, назвав лишь имя. — Я пришла поговорить с вами на счет этой войны.

— Не самая интересная тема для разговора между женщиной и мужчиной, но обворожительной гостье моего замка позволено все. Вина, леди? У меня есть превосходная коллекция редких лиенских вин, — гостеприимно предложил Влэд, вставая. — Выпьем по бокалу "Алого заката" за встречу? Позвольте мне за вами поухаживать?

Принцесса благосклонно кивнула, подавляя проказливое желание заявить, что она предпочла бы Вендзерское. Для далекого от Лоуленда мира, у князя был богатый винный ассортимент.

Влэд вернулся от бара, спрятанного в стене, с запыленной бутылкой и парой бокалов-тюльпанов на высоких ножках. Медленно, словно священнодействуя, разлил вино, присел и предложил тост:

— За Темный вечер и дивную встречу!

Несколько минут собеседники в полном молчании смаковали вино. Князь и правда оказался гурманом, впрочем, многие вампиры, даже не употребляющие твердую пищу, любили вино и частенько развлекались, замешивая на его основе невообразимые коктейли из крови существ разных рас, от чего пьянели куда быстрее, чем от обычного вина.

— Откуда вы и почему вас так интересует эта война? — нарушил тишину Влэд.

— Издалека, — уклончиво ответила Элия. — Я представляю интересы, скажем, некой третьей и весьма могущественной силы, считающей данную битву пустым переводом времени.

— И почему же она так считает? — заинтересовался князь, гадая, кто рискует вмешиваться в его дела, а может быть, все наоборот и он рискует, каким-то образом вмешавшись в дело сильнейших.

— Сражаться из-за сына, который предал ваш род и вместо того, чтобы шпионить за Дивными, вынюхивая их жалкие секреты, сбежал с эльфийкой? Фи! — богиня брезгливо передернула точеными плечиками. — Как воспримут этот анекдот ваши подданные? Не слишком вдохновляющая причина для битвы за мир, который настолько осквернен эльфийским светом, что все равно никогда не станет вашим владением.

Принцесса прекрасно понимала, на что нужно давить в беседе с темным князем.

— Сбежал с эльфийкой? — медленно повторив слова Элии, по-настоящему изумился Влэд. — Он же отравится!

— Нет, поскольку не собирается пить ее сока. А почему? Это уже другой вопрос. Хотите, князь, я расскажу вам сказку?

— Обожаю сказки, рассказанные перед сном хорошенькими девушками, — вновь игриво промурлыкал вампир, вольготно раскинувшись в кресле. Как бы неуютно не чувствовал себя князь, он никогда не показал бы свой страх перед сильнейшей, а то, что гостья сильнее его, князь уже успел почувствовать, пока держал паузу, пробуя вино.

— Давным-давно, память о тех временах сохранилась лишь в легендах Вселенной, Великий Создатель, сплетя нити Мироздания, начал творил души, — начала принцесса. — Это было великое и многотрудное деяние, но время подвластно Творцу, а искусство его совершенно. Создатель вызывал из великого Ничто к Бытию великое множество душ, но всегда во имя Гармонии структуре одной из них соответствовала другая, одна единственная. С тех пор минул немыслимый для нас срок. А души, разбросанные ЕГО волей по вселенной, существуют, меняя тела, как изношенную одежду, преображаются, возвышаясь или спускаясь в бездну ничтожества. В каких только причудливых оболочках им не приходится побывать: вампиров, эльфов, оборотней, людей, гномов, дриад, драконов… И однажды может случится так, что какой-то вампир-неудачник, или счастливец, смотря с какой стороны на это дело посмотреть, возьмет, да и встретит ту единственную, предназначенную лишь ему великим Творцом, удивительно гармонирующую с ним душу. А душа-то, как на грех, в теле эльфийки. Что же делать? Любовь навсегда поселилась в их сердцах, они больше не в силах расстаться, не мыслят жизни друг без друга и удивляются, как жили до сих пор порознь. А родичи не поймут, не простят этой любви, попытаются разлучить… Выход один — бежать, скрыться как можно дальше ото всех. Будь что будет, но лишь бы до конца вместе. Понравилась вам моя сказка, князь?

— Нет, — мрачно отозвался вампир, мигом сообразив куда ведут упражнения Элии в жанре устного народного творчества.

— Что поделаешь, сказки не всегда нравятся, а хороший конец всяк понимает по-своему, — философски заметила богиня, нисколько не расстроившись из-за отсутствия восторгов по поводу ее маленькой импровизации, стилизованной под предсказания.

— А почему я должен верить вашей сказке? — нахмурился Влэд, скривив губы.

— Не должны. Но в каждой сказке есть доля правды, а в моей она весьма велика, — с показным сочувствием вздохнула богиня.

— И кому удобна эта правда? — выгнул бровь вампир.

— Правда не кресло, князь, речь об удобстве не идет, — коротко усмехнулась принцесса. — Она просто правда, и вам никуда от этого не деться. Приходится принимать ее, как есть в не зависимости от желания.

— Мне нужны доказательства, — потребовал вампир. — Если ты говоришь правду, то они, бесспорно, найдутся? — Влэд хитро прищурился.

— Хорошо, будут вам доказательства, — коротко согласилась принцесса.

Элия активизировала уже готовое заклинание, действующие и без вещи-маячка. На сей раз, чтобы не перепугать до смерти Вириэль связь была выбрана с односторонней видимостью. Вновь перед наблюдателями встал уже знакомый принцессе вид — трактирная комната. Князь узрел своего сына в объятиях эльфийки. На обнаженных телах влюбленных, сплетающихся в страстных объятиях, не осталось ничего, кроме брачных браслетов. Богиня невольно пожалела бедолагу парня, которому пара разгневанных отцов грозила вконец испортить медовый месяц, вмешиваясь с интимную жизнь по паре раз на ночь.

— Смотрите, князь, — кивнула на украшения принцесса, — ваш сын женился на эльфийке, его брак заключен в Церкви Двунадесяти и Одной и благословлен Силами. Такие союзы считаются нерушимыми и безоговорочно признаются во всех мирах, такова воля Совета Богов.

Вампир только фыркнул, но возразить не посмел. Все еще не желая верить в обидную, оскорбительную для себя правду, а потому колеблясь, мужчина бросил в внешней небрежностью:

— Это может быть искусной иллюзией.

— Что ж, обоснованные подозрения, не каждый день страсть бросает эльфа и вампира в объятия друг друга. Предлагаю вам поговорить с Кэем и убедиться в моей правоте самому, — не обидевшись такой недоверчивости, типичной для вампиров, предложила богиня.

"Скорее всего, это действительно не иллюзия, а сильное заклятье связи, — размышлял вампир, разглядывая картину, более привычную ему по журналам с жестоким порно, — Было бы даже жаль парня, не повезло бедняге, если б не все проблемы, что вызвал его идиотский поступок. Впрочем, он никогда не считался истинным наследником, слишком вспыльчив и лишен холодной жестокости, другие двое лучше. Если Кэй спутался с эльфийкой, он позор рода и участь ему одна — смерть, тем более, что брак объявить фиктивным не удастся. Послать по следу форвлаков и уничтожить все следы? Да, именно так. А война не имеет смысла, Долга Крови нет, Меллитэль насквозь пропах духом Дивных, они играючи перестреляли целую волну. Но скрыть бесчестный поступок ублюдка Кэя необходимо, чтобы тень его не пала на меня, ослабляя власть над подданными. Как тогда объяснить отказ от войны, чтобы не дать им возможности решить, что это проявление слабости? Надо подумать. И кто эта женщина? Почему она вмешивается в наши дела? Впрочем, какая разница. Смогу — узнаю, нет — значит нет. Но как она хороша. Я бы многое отдал за то, чтобы поиграть с ней"…

Восприняв мгновенно промелькнувшие отрывочные мысли князя, богиня убедилась, что Влэд готов склониться к нужному решению и позволила себе довольную улыбку.

Вампир властно позвал, словно окликнул не сына, а заигравшегося на помойке шкодливого щенка:

— Кэй!?

Юноша, нежно гладивший Вириэль по волосам, резко вскинулся и, узнав голос Влэда, агрессивно спросил:

— Что тебе нужно отец?

— Не смей называть меня так! Ты опозорил род и свое имя. Я отрекаюсь от тебя и объявляю вне закона, изгой! Если ты переступишь порог нашего мира, то будешь уничтожен. Отныне любой в Виртариде имеет право испить твоей крови. Молись все известным тебе богам и Силам, чтобы форвлаки не нашли твоего следа, ничтожество!

— А я и не собираюсь возвращаться, князь. К чему? Моя семья теперь здесь, — дерзко ответил Кэй и нежно обнял задрожавшую Вириэль, тоже услышавшую разговор. — Если же вы попытаетесь добраться до меня, то столкнетесь с силами, которые многократно превышают ваши ничтожные возможности, — намеренная грубость Кэя не была наигранной, он не любил отца, а теперь представился поистине великолепный шанс безнаказанно нагрубить ему. Впервые за долгие столетия абсолютного подчинения.6

Услышав столь дерзкое заявление, князь злобно сузил глаза и вкрадчиво прошептал:

— Ты смеешь угрожать мне, ничтожный червь?

— Да, — вызывающе оскалившись, заявил юноша. Правда, сын слышал лишь голос Влэда и не знал, в какую сторону бросать испепеляющие взгляды.

Отец же дерзкого мальчишку видел прекрасно и был теперь твердо уверен, что это никакая не иллюзия, сплетенная, чтобы ввести его в заблуждение, а наглый гаденыш собственной персоной, набравшийся храбрости нахамить отцу и повелителю.

— Проклинаю тебя, ничтожество! Ты еще вспомнишь меня, когда будешь блевать собственной кровью, ублюдок! — призывая темную силу Князя Вампиров, вскричал Влэд.

— Твое проклятие против благословения Высшей, князь? Не думаю, что будет иметь силу, — ядовито парировал Кэй и рассмеялся.

— Что за чушь! Я тебе не верю! — тут же взбешенно бросил Влэд, с такой силой сжав подлокотник кресла, что Элия испугалась за сохранность мебели.

— Клянусь всеми Повелителями Тьмы и Бездной Межуровнья. Она говорила со мной и взяла под свое покровительство! — с наслаждением ставя отца на место гордо ответил юноша.

Влэд был удивлен и шокирован, он отказывался понимать, почему сопливое ничтожество, порочащее достойный род вампиров, удостоилось столь высокой чести. Но страшная клятва сына, призвавшего в свидетели великие силы, святые для Темного Народа сделала свое дело. Князь не осмелился усомниться. Пусть Кэй был отступником, но даже он не стал бы играть с такими страшными словами.

— Я не желаю больше не видеть, не слышать этого ублюдка, — брезгливо бросил Элии вампир.

— Воля князя в его замке — закон, — иронично сказала девушка и отключила заклинание. Дерзкий сын и его отвратительная любовница перестали маячить перед очами разгневанного князя, и вампир быстро успокоился настолько, чтобы начать рассуждать. Вмешательство Пожирательницы Душ снимало все проблемы с объяснениями перед союзниками. Для строго иерархичного социума слово Высшего Вампира было абсолютным законом, и как Князь был обязан подчиниться ему, так и его подданные подчинятся Князю, провозгласившему волю Высшего.

— Передай своей госпоже, что я сделаю так, как она пожелала: не буду преследовать Кэя и не начну войны с эльфами Меллитэля. Я не понимаю ее мотивов, но не в моих привычках обсуждать поступки Высших и ставить под вопрос их целесообразность. Быть может ей интересен конечный продукт межрасовой связи? — вампир коротко усмехнулся, давая понять, что пошутил. Влэд решил, что загадочная колдунья Элия — посыльная по особым поручениям у Пожирательницы Душ, не снизошедшей до личного разговора с князем Виртарида. Обладающая такой грандиозной силой вампирша вполне могла позволить себе любые причуды.

Принцесса не стала разочаровывать князя, указывая на его "маленькую" ошибку. Она удовлетворенно кивнула и промолвила:

— В таком случае, мое дело сделано. Прощайте, князь, спасибо за вино, у "Алого заката" превосходный букет, сразу чувствуется дивный вкус винограда южных холмов Лиен-дола. Было приятно познакомиться. Темной ночи!

— Как, вы уже уходите? — искренне огорчился вампир, рассчитывавший на продолжение интригующего знакомства с обворожительной женщиной. — Быть может, ненадолго задержитесь? Я вижу, вас заинтересовали книги, — князь кивком указал на раскрытый тома по демонологии, который Элия листала перед его появлением. — У меня хорошая подборка книг по этой тематике. Мы могли бы осмотреть мою библиотеку, познакомиться поближе.

В голосе вампира вновь появились завлекающие хрипловатые, мурлыкающие нотки. Он ожег горящим взглядом принцессу.

— К сожалению, я должна торопиться, моих известий ждут, — без зазрения совести соврала девушка, поднимаясь. Сложно было думать о мужественном великолепии вампира, когда невыносимо ныли растянутые мышцы ног.

— Что ж, — расстроено вздохнул Влэд, разводя руками, — тогда в другой раз. Заходите, я буду ждать, Элия. Очень ждать.

Он тоже поднялся, приблизился к девушке и снова прильнул к ее запястью долгим поцелуем. Богиня улыбнулась вампиру, провела пальчиком по его острой скуле вниз к шее и промурлыкала:

— Возможно, зайду.

Влэду захотелось удержать посланницу Высшей вампирши силой. Князь желал, наслаждаясь ее гордой красотой, ласкать тело, впиться в лилейную шею клыками, и одновременно на коленях униженно просить, запрокинув голову, чтобы она взял его кровь. Вздрогнув от этого странного наплыва чувств, что пробудились в его душе от этого простого жеста таинственной незнакомки, вампир почти молитвенно прошептал:

— Заходи…

— Ах да, чуть не забыла, — за секунду до того, как исчезнуть, Элия щелкнула пальцами, возвращая подвижность статуям вампиров.

Глава 9. Тихие домашние радости

Довольная принцесса телепортировалась домой, в гостиную своих Лоулендских покоев, с наслаждением скинула блоки, укрывавшие божественную силу, и вздохнула полной грудью. Сразу стало так легко, словно с плеч скинули пару тяжеленных мешков. Миссия была выполнена, по мнению девушки, быстро (всего за каких-то трое с половиной суток) и очень удачно (если не считать маленького прокола с самоубийством принца Элиндрэля, но его считать богиня и не собиралась). Подумаешь, какая мелочь! Зачем вспоминать о таких незначительных недоразумениях, если ничего непоправимого не произошло? Богиня никогда не сердилась на саму себя подолгу. Впрочем, Элии очень быстро стало не до критического анализа первого задания. Какое уж тут детальное рассмотрение дела перед докладом Источнику, если из коридора доносятся истошные вопли, проникающие даже через хорошее шумоизолирующее заклинание и бьющие по ушам наотмашь.

Девушка, аккуратно отстегнув пояс, положила шпагу и кинжал на столик, небрежно бросила сумку на ковер, тихо негодуя на то, что ни одного пажа, когда они нужны, поблизости нет. Да, образцово вышколенные слуги принца Энтиора — Бога Боли и Извращений были куда дисциплинированнее, но ради того, чтобы добиться таких же результатов, богиня не собиралась брать в руки плеть и менять профессию, хотя, иногда запугивала пажей обещанием отдать их брату на воспитание, но угрозы своей так до сих пор и не исполнила. Честно говоря, ребята неплохо справлялись со своими обязанностями и, что самое главное, никогда не путались под ногами и не сплетничали о хозяйке, как неизбежно стали бы делать горничные и более взрослая прислуга, у подростков находились занятия поинтереснее, а в слугах для особой работы, требующей каких-то специальных умений, богиня не нуждалась. Бестелесные сущности, вызываемые простейшими заклинаниями, были куда исполнительнее людей и не надоедали своей болтовней.

Избавившись от вещей, Элия помчалась на крики. "О, милый, милый дом! Как это знакомо!" — подумала она, выскакивая в коридор. Ухватив за шкирку одного из пробегающих мимо переполошенных слуг, богиня весело спросила, заглядывая в сумасшедшие глаза белобрысого парня:

— В чем дело? Горим? Тонем? Землетрясение? Нашествие армий Мэссленда или визит Повелителя Межуровнья?

— Нет, ваше высочество! Опять исчез лорд Лейм! — выпалила добыча.

— Да? Это куда серьезнее! — посочувствовала Элия, поднятому как по команде довольно многочисленному штату рабов и редких слуг замка. Проще и безопаснее было найти маленького Лейма как можно быстрее, пока о его исчезновении не узнал лорд Нрэн — официальный опекун и старший брат мальчика. Мысль о недовольстве Бога Войны, обычно просто не замечавшего мельтешащей вокруг прислуги, вызывала всеобщую панику. И пусть виноваты были только няньки, рисковать не хотелось никому.

"Ох уж эти дети!" — вздохнула принцесса и, отпустив слугу, присоединилась к поискам трехгодовалого братишки, в очередной раз потерянного многочисленным штатом нянек. Каким образом тихий, задумчивый, даже меланхоличный ребенок, никогда не носившийся стремглав, не совавший свой аккуратный носик, куда не надо, умудряется ускользать из-под опеки квохчущих над каждым его шагом наседок, оставалось для Элии неразрешимой загадкой. Ведь магию мальчик изучать еще и не начинал!

Понимая, что если Лейм как обычно забился в какое-нибудь укромное место и затаился там, забыв обо все на свете, то звать его бесполезно и поиски наугад ничего не дадут, принцесса решила прибегнуть к помощи естественного божественного дара. Это было хоть и неприятнее, но быстрее, чем плести заклинание поиска. Расслабившись, девушка открыла нараспашку свое восприятие для эмоций и мыслей окружающего мира.

Она старалась не прибегать к этой способности слишком часто, талант Богини Любви рано открыл ей подноготную многих поступков окружающих, их потаенные желания и страсти. Сначала девушке было очень любопытно испытывать таким образом свою силу, потом пришли пресыщение, усталость с примесью толики брезгливости и осознание необходимости хоть немного отгородится от буйных чувств тысяч живых существ, окружавших ее. Богиня стала лучше контролировать свое восприятие, научилась отгораживаться и теперь чувствовала гул чужих переживаний словно издалека, только очень сильные чувства, напрямую связанные с ее Даром Любви были по-прежнему "слышны" очень четко, но с этим приходилось мириться. Недаром брат Рик — опытный маг, рассказывая юной сестренке о божественных талантах, предупреждал девушку, что любой дар никогда не дается даром, за него приходится платить и подчас платить очень дорого. В той или иной степени способностью читать в чужих сердцах обладали все боги, но прозорливее они были в тех областях чувств и помыслов, которые хотя бы косвенно касались их профессии. На долю Элии, как Богини Любви, выпадало восприятие самых неистовых эмоций. И она, гордясь своим талантом, платила, хотя подчас ей хотелось сбежать куда-нибудь в необитаемый мир и насладиться тишиной. Однако, сейчас дар мог очень пригодиться.

Завеса спала, и богиню тут же захлестнула волна самых разнообразных чувств, владеющих людьми по всему Лоуленду. Откидывая чужие ярость, боль, страх, ненависть, любовь, нежность, удовольствие, азарт, радость… принцесса мгновенно сжала кольцо поиска до размеров дворца, ловя знакомую ауру любимого братишки.

"Ага! Вот она, пушистая мягкость, мечтательная светло-зеленая задумчивость и тихая совсем не детская по глубине печаль. Куда же ты запропастился, мой сладкий"? — Элия спешно направилась по лестнице вниз, на второй этаж, свернула в боковой левый коридор и остановилась перед укромной нишей с круглым диванчиком. На стене рядом висел скромный гобелен, изображающий яркий цветущий луг у лесной кромки и маленького олененка, пасущегося на нем. На мягком ковре у диванчика, раскрыв в сосредоточении рот и слегка нахмурив бровки, маленький Лейм, запрокинув голову, задумчиво смотрел на гобелен, привлекший его более сотен гобеленов второго этажа. Огромные зеленые глаза, опушенные длинными густыми черными ресницами, были задернуты мечтательной поволокой. Ребенок настолько ушел в себя, что даже забыл моргать и не заметил, как к нему подошла сестра. Конечно, он не слышал всего того переполоха, что поднялся из-за его исчезновения.

Элия присела на корточки, подняла руку и ласково погладила кузена по пушистой темной шевелюре, тихонько позвав:

— Лейм, солнышко!

— Мама? — с радостной надеждой откликнулся ребенок.

Его мать умерла все около полугода назад. Тела ребенку не показывали, но постарались доходчиво объяснить, что Лианда из Элларена ушла далеко и не сможет вернуться к нему, как бы ей не хотелось. Лейм серьезно выслушал сказанное, но не поверил. Мальчик очень долго искал мать, звал ее по ночам, плакал, и теперь, когда его неожиданно выводили из состояния задумчивости, часто не мог сориентироваться в обстановке и снова окликал самое дорогое существо на свете.

— Нет, милый, это Элия, — нежно сказала девушка, обнимая братишку и прижимая его к себе. — Ты разве не слышал, что тебя ищут?

— Нет. А мама так и не придет? — печально спросил Лейм.

"Бедный мальчик. Он так нежно любил мать и так рано ее потерял. Неужели правдивы слухи о том, что мой отец убил Лианду? То, что Лимбер спроваживает в следующие инкарнации своих жен, если те не желают давать развод, факт общеизвестный, но разве за это его упрекнешь? Король по негласным законам Лоуленда всегда прав, никто не осмелится выдвинуть против него обвинение, да и не захочет. Свобода в любви дороже всего. Но травил ли отец Лианду, заботясь о младшем слабохарактерном братишке Моувэлле, пожелавшем свободы? Кто докажет, кто скажет наверняка? Может, Лианде пришел срок? Она всегда была такой ранимой, хрупкой, пугливой, не для буйного Лоуленда. Но, как ни крути, только дядюшка себе уже новую пассию нашел, а ребенку кто мать заменит?", — размышляла принцесса.

По своим многочисленным, горячо любимым, но отличавшимся чрезвычайно слабым здоровьем супругам (их у него было уже штук семь-восемь, сколько точно, Элия не считала), принц Моувэлль горько убивался, периодически подумывая о самоубийстве, неделю-другую, а потом быстро утешался в компании очередной неземной, воздушно-прекрасной избранницы-на-всю-жизнь. Брат короля имел нехорошую привычку жениться, причем, чаще всего на чем-нибудь экзотичном. В его коллекции уже были травоядный оборотень, бродячая певичка полуэльфийка, лесная нимфа, ночная фея, рабыня с нижних уровней и другие не менее экстравагантные экспонаты.

— Мама уехала далеко, милый, и не может к тебе вернуться. Так уж получилось, — в конце концов печально сказала девушка.

— Нельзя уезжать от детей, — философски заметил Лейм с недетской серьезностью.

— Согласна с тобой, мой дорогой, — посочувствовала Элия и, подхватив мальчика на руки, двинулась по коридору к лестнице, туда, где раздавалась перекличка ищущих юного лорда нянек, прочесывающих замок.

Лейм крепко обнял сестру за шею, зарылся носиком в ее мягкие душистые волосы и таинственно прошептал, делясь с ней очень важным секретом:

— Мне часто кажется, что с того гобелена из-за деревьев на меня смотрит мама и зовет с собой, чтобы я тоже побегал по полянке, по лесочку.

— Тебе просто чудится, милый, — ответила девушка, поднимаясь с мальчиком наверх.

Лейм только печально вздохнул и ничего не ответил. Мальчик уже привык к тому, что со взрослыми, даже самыми лучшими из них, лучше не спорить, они все равно ничему не поверят или только сделают вид, что поверили. По крайней мере, Элия была с ним честна, никогда не сюсюкала, не слюнявила и не пыталась щипать за щеки.

Мамки и няньки, увидев, что лорд нашелся, радостно заголосили. Ребенок недовольно поморщился и сказал:

— Зачем так громко кричать?

— Ты снова прав, мой юный философ! С этим надо что-то делать. Обещаю, что поговорю с Нрэном, — решительно заявила богиня, испытывая легкое чувство вины за то, что совсем не обращала внимания на то, как плохо живется ее младшему кузену. Да и вообще она мало внимания уделяла самому факту его существования. Потрепать мимоходом по головке, спросить, как дела да принять участие в привычном лоулендском аттракционе "поиски пропавшего лорда" — вот, пожалуй, и все, чем ограничивалось ее общение с Леймом. Единственным, кто пытался хоть как-то заботиться о мальчонке, был ужасно ответственный, но неумолимо занудливый Нрэн.

Отец мальчика был чертовски занят утешением своей израненной души. С этой целью он сменил уже не один десяток пассий. К сыну Моувэлль наведывался раз в месяц, окидывал его нежным взглядом, гладил по пушистой черной головке, меланхолично шептал: "Как же ты похож на маму, милый", и, тихо плача, удалялся за новым утешением. Таким образом, настоящее воспитание ребенка и забота о нем обрушилось на мощные плечи старшего брата — великого воителя Нрэна, который прекрасно разбирался в искусстве муштры новобранцев, но ровным счетом ничего не понимал в педагогике, хотя очень старался (в перерывах между походами). Сейчас был как раз такой редкий случай.

В ответ на предложение девушки поговорить с Нрэном Лейм внимательно посмотрел на нее, словно не веря своим ушам, поцеловал Элию в щеку и торжественно сказал:

— Спасибо.

Мальчик с боязливым благоговением относился к своему брату и считал, что даже находиться с ним рядом, не то, что говорить с ним, — большой подвиг. Честно говоря, Лейм действительно побаивался Нрэна. От воина часто, особенно сразу после возвращения из походов, исходила совершенно невыносимая для юного бога-эмпата аура беспощадной железной неумолимости, сдобренной кровью и смертью. Так что, как бы не любил родича малыш, но выносил он его с трудом.

Элия тепло улыбнулась маленькому кузену и так же серьезно, как взрослому, сказала:

— Пожалуйста.

После этого важного разговора принцесса сдала его на руки квохчущим нянькам, которые, приговаривая "Золотко ты наше! Где ж ты был, ненаглядный? Сладенький мальчик! Пойдем, миленький, кушать пора. Сначала вымоем рученьки, глазоньки, носик, твои медовые щечки…", потащили его прочь.

Лицо мальчика перекосила гримаска отвращения. Проводив взглядом несчастного, смирившегося с предстоящими мучениями ребенка, Элия окончательно решила, что отдавать Лейма на заклание этим идиоткам по меньшей мере жестоко и отправилась к Нрэну, намереваясь сделать то, что следовало сделать уже давно.

Массивная дверь открылась совершенно бесшумно. Молчаливый, желтый, странно-узкоглазый, маленький человечек в оранжевом халате, перевязанном на талии черным пояском, мгновенно открыл девушке, кажется даже раньше, чем раздался стук массивного стального кольца — головы леопарда — в дверь.

— Лорд Нрэн у себя? — властно осведомилась принцесса, даже не сомневаясь в своем праве получить ответ.

Слуга сложил ладошки на груди и низко поклонился, указав пальцем направо. Сочтя это за ответ "да" и думая над тем, есть ли у слуги Нрэна язык или вырезан за ненадобностью, кузен сам был молчалив и болтунов никогда не жаловал, Элия прошла в комнаты.

Нрэн находился в своей личной оружейной, мало уступающей по размерам дворцовой и превосходящей ее по качеству содержащихся экспонатов. Орудий убийств, собранных в огромной длинной комнате, с лихвой хватило бы на то, чтобы вооружить армию далеко не средних размеров. От разнообразных кинжалов, мечей, рапир, шпаг, стилетов, ножей, пик, копий, луков, дротиков и прочего и прочего, названия которого принцесса, не смотря на свою относительную образованность, даже не знала, рябило в глазах. Оно висело на стенах, стояло в специальных держателях-стойках, лежало на полках и столах, отблескивая в неумолимом свете пластин потолка. Вдоль одной из стен, внушая ужас и благоговение посвященным, получившим дозволение перешагнуть порог этого святого места, рядком стояли несколько великолепных комплектов парадных, со всеми регалиями, и боевых доспехов бога. Сам он босиком и без рубашки, в простых коричневых штанах сидел на тонком соломенном коврике прямо на полу. Скрестив ноги, Нрэн сосредоточенно полировал масляной тряпочкой огромный любимый меч, один вид которого был способен довести до обморока даже не слишком чувствительную натуру. Рядом аккуратной горкой лежала остальная амуниция, ожидающая своей очереди. Умиротворенное спокойствие, разлитое по лицу воителя ясно показывало насколько ему по нраву это нехитрое занятие. Кажется, воитель даже что-то мурлыкал себе под нос, правда, принцесса не смогла разобрать, что именно.

— Прекрасный день, Нрэн, — радостно поздоровалась Элия, влетая в оружейную.

Лорд моментально вскочил, коротко кивнул в знак приветствия и, отведя глаза, ответил так мрачно, словно извещал о похоронах ближайшего родственника:

— Прекрасный день, сестра.

— Я так плохо выгляжу с дороги, что ты отказываешься даже посмотреть на меня, кузен? — капризно осведомилась принцесса, прекрасно осознавая свою власть над смущенным Нрэном. Как ни старался воин блокировать излучение своих эмоций, но от Богини Любви скрыть их не мог. Элия с искренним любопытством ловила отзвуки разлитого в воздухе желания, смущенного любования ею и злости на самого себя за все испытываемые чувства.

— Нет, — угрюмо ответил мужчина, опустив голову, прямые пряди мягких светлых волос — наверное, единственное, что было мягкого в облике железного Нрэна — скрыли его лицо. Эти волосы Элии всегда неудержимо хотелось потрогать.

— Значит, ты просто не рад меня видеть! — обиженно возмутилась девушка, надув губки.

Нрэн только вздохнул, прекрасно понимая, что ответить на этот каверзный вопрос словами "да" или "нет" не удастся, а вступать в спор с кузиной, окончательно утопая в пучине разговора не мог.

— В чем дело, дорогой? Может, ты болен? — продолжала настаивать непосредственная нахалка с неподдельной заботой в голосе. — Я позову целителя!

— Не надо. Все в порядке. Что тебе угодно, сестра? — попытался перевести тему Нрэн, бросив на нее косой взгляд и еще более смутившись при виде нескромного одеяния.

— Почему ты всегда уходишь от ответа на прямые вопросы, дорогой? Это вопрос тактики? — съехидничала девушка.

— Я просто хотел узнать, что тебе нужно, — глухо сказал лорд, продолжая упрямо гнуть свою линию и вовсе не горя желанием вступить в полемику о своей манере вести разговор с мучительницей-кузиной. Эта наивная девочка просто не представляла, что творится у него в душе!

— Вот-вот, об этом я и говорю, милый, — настаивала Элия, не уступая кузену в упрямстве.

Мужчина кончил препираться и ушел в глухую оборону. Окончательно замолчав, он принялся так старательно изучать простенькие геометрические узоры на скромном паласике у себя под ногами, словно неожиданно обнаружил там послание от Творца, разъясняющее смысл существования Вселенной.

— Что там такого интересного, кузен? — мило поинтересовалась девушка, тоже опуская взгляд и невольно отмечая, какие у Нрэна узкие ступни с длинными пальцами. Вот только пальцы эти нервно поджаты, словно лорд не ведет разговор с очаровательной девушкой, а сражается не на жизнь, а на смерть.

— Так что тебе угодно? — обречено повторил воин, от всей души надеясь, что Элии скоро надоест над ним измываться, и думая, что, когда кузина удалится, ему придется перечистить четверть содержимого оружейной, чтобы успокоиться.

— Мне угодно поговорить о Лейме, — пожалев не столько Нрэна, сколько свое время, призналась тиранка.

— Что с ним случилось? — обеспокоено спросил лорд, признав важность темы и осмелившись, наконец, отвести взор от пола.

— Ничего того, что не случалось бы постоянно, — фыркнула девушка и деловито предложила: — Пойдем в комнаты, а то здесь у тебя кроме как на пол даже присесть некуда. Может быть, в жилых помещениях среди твоих паласов, ширм, железок, столиков, книг и лавок отыщется хоть одно относительно мягкое кресло. Я устала.

— Конечно, извини, пойдем в гостиную, — вновь понурился Нрэн, проклиная свою неловкость и глупость. Ни один из братьев не стал бы вести себя так по-идиотски в обществе Элии. Ни Энтиор, ни Мелиор, даже Кэлер никогда не забыли бы о том, чтобы предложить сестре сесть, прежде чем начинать беседу. Воин никогда не умел, да и не стремился уметь обращаться с женщинами. Знатные дамы с их льстивыми речами, заискивающими улыбками и тщательно скрываемым страхом в глазах, не удостаивались его ухаживаний, он всеми силами старался избегать их. Тех же женщин, в чьем обществе нуждалось периодически его тело, Нрэн не сажал в кресло, чтобы вести изысканные беседы, а укладывал на ту поверхность, что была под рукой. Но кузина никогда не походила на родовитых авантюристок, что, сгорая от ужаса, всеми силами пытались забраться к нему в постель, ни на девочек с улицы Грез, каковых брал на свое ложе он сам. Никогда в ее глазах не было страха перед ним, перед Воителем, чьим призванием и судьбой были войны и смерть. Нрэн решительно не знал, как себя вести с Элией, и отдал бы очень многое, чтобы этому научиться, чтобы не замирать статуей, теряя дар речи, стоило ей приблизится к нему, чтобы ухаживать за ней так ненавязчиво и изысканно, как Мелиор, или трепаться, так непринужденно и весело, как Джей или Рик. Но больше всего ему хотелось оставаться в обществе кузины таким же спокойным, как Тэодер, Ментор или Ноут. Вот только воитель с обреченным ужасом чувствовал, что покой этот утерян для него навсегда. Оставалось только пытаться делать вид, что он холоден и невозмутим, как было когда-то прежде, в благословенные времена, когда он почти не вспоминал о существовании младшей кузины. Нрэн был абсолютно уверен, что Элия никогда не снизойдет до грубого солдафона, а если узнает о его чувствах, только посмеется над ними. Иногда воитель думал о том, что лучше бы принцессу выдали замуж в какой-нибудь далекий мир, лучше всего другого Уровня. Но тут же в душе воина вскипала такая дикая ревность и боль, что он понимал, ему не вынести долгой разлуки, он убьет жениха Элии, едва узнав о его существовании, что лучше тысячи лет скрываться из Лоуленда и возвращаться вновь, чтобы видеть ее, свободную, веселую, легкомысленно меняющую мужчин, как перчатки, мучающую его своими шутками, такую прекрасную, недоступную и желанную, чем знать, что Элия будет принадлежать кому-то одному, и этим единственным будет не он.

— В чем дело? — "изысканно" спросил воитель, дождавшись, пока Элия выберет и обоснуется в приглянувшемся велюровом кресле цвета яркой охры. Сам лорд за это время уже успел сесть на стул, облачась в короткий бледно-желтый халат, скрывший его жилистый, без единой лишней жиринки торс. Одежду принес еще один или тот же самый, принцесса так и не научилась их различать, желтый слуга, словно почувствовавший волю хозяина. И так же молчаливо, как делал все доселе, исчез.

— В его няньках. Они совсем замучили ребенка своей бесконечной заботой, — отозвалась юная богиня, разглядывая гостиную Нрэна и в очередной раз удивляясь — сколько раз она оказывалась в покоях брата, столько и изумлялась — как мужчина, настолько небрежно относящийся к своей одежде, мог с таким вкусом обставить комнаты.

Стены просторной гостиной воителя были обиты светлой тканью с белым отблеском абстрактного узора, на полу у большого широкого дивана с круглыми валиками подлокотников лежал изуарский ковер, остальное пространство занимали несколько эндорских ковриков поменьше (после того, как из-за шутки Элии первая партия эндорских ковриков исчезла в неизвестном направлении, лорд достал себе точно такие же на замену). Мебели в комнате было не много: пара кресел рядом с диваном, длинная скамья с подушками у стены рядом с большими окнами, несколько стульев, овальный стол с полочками под столешницей и маленький столик с письменными принадлежностями и какими-то фигурками из бумаги рядом. Шелковые ширмы, расписанные ненавязчивыми пейзажами, и большие вазы с сухой травой делили пространство комнаты на несколько почти не зависимых, но дополняющих друг друга частей. Здесь можно было в зависимости от настроения хозяина и гостей расположиться и со строгой аскетичностью и с максимальным комфортом.

— Разве они плохо присматривают за Леймом? — нахмурившись, спросил Нрэн, отвлекая Элию от созерцания.

— Нет, слишком хорошо. Они не дают ему и шага сделать самостоятельно, пытаются превратить мальчишку в красивую, избалованную, безвольную куклу. Пока он сопротивляется, но надолго ли хватит этого упрямства? Ты желаешь ему такой участи?

— Нет. Он — Высокий Лорд Лоуленда, — ответил воин.

— Вот именно, — горячо подхватила принцесса. — А значит, должен стать сильной личностью, со знаком плюс, минус, равно, это уж как укажет божественная суть, но не ноль! Либо он станет личностью, либо ты будешь ходить на свидание с братом в семейный склеп. Слабаку в королевской семье не место.

Нрэн погрузился на несколько минут в сосредоточенное молчание и, наконец, изрек:

— Что ты предлагаешь?

— Для начала выгони всех этих дурех и найми ему пару стоящих гувернеров с разным кругом обязанностей, чтобы не сваливали друг на друга вину, если проштрафятся. А потом, неплохо тебе было бы самому поговорить с братом и узнать, что он хочет. Для своих трех лет Лейм на резкость сообразителен.

Снова поразмыслив, лорд принял совет к сведению и коротко резюмировал:

— Хорошо.

— Хорошо да, или хорошо нет? — уточнила богиня, водя пальчиком по велюровому подлокотнику.

— Да, — кивнул воин.

Элия заливисто рассмеялась, хлопнув в ладоши:

— Ты потрясающий мужчина, Нрэн! Твое красноречие — это что-то! Иногда мне кажется, что я просто схожу от него с ума, впрочем, наверное, не только мне.

"Издевается", — горько решил Нрэн.

Укрывшись за стеной молчания, самым надежным из оборонительных сооружений при разговоре с сестрой, великий воин изучал рисунок на ближайшей ширме горный водопад и парящих над ним сизокрылых птиц. Вода свободно текла, птицы разрезали воздух над ним, им, счастливым, не нужно было разговаривать с Элией, тщательно подбирать слова, чтобы не сморозить какую-нибудь очевидную глупость и поминутно клясть себя, когда сказанное все равно оказывалось глупостью. Все-таки издалека, без риска стать объектом ее насмешек, наблюдать за принцессой было куда приятнее.

— Ах да, чуть не забыла спросить, дорогой, — спохватилась принцесса, когда лорд уже совсем было уверился, что разговор закончен, и кузина сейчас уйдет, как всегда оставив ему мучительное сожаление, тоску и запах своих духов. — Я слышала, кажется, от Рика, ты пару веков назад серьезно занимался изучением различных вариантов массажа?

— Да, — автоматически признался Нрэн и тут же, нервно сверкнув желтыми глазами на сестру, спросил, подозревая, что угодил в какую-то ужасную ловушку и проклиная болтливого кузена: — А что такое?

— Хотела попросить тебя об одной услуге, — богиня метнула на кузена жалобный взгляд, способный растопить и сердце каменной статуи. — У меня буквально отваливаются ноги. Пришлось очень много ходить, наверное, потянула и перетрудила мышцы, о мозолях уж и не говорю, едва заклятьем свела. Особенно болят стопы и икры. А сегодня бал, мне так хочется веселиться танцевать! Ты не мог бы хоть капельку помочь?

Нрэн тяжело вздохнул, словно его пригласили поработать прорабом пару тысяч лет на рудниках Мэссленда, и пробормотал:

— Конечно.

— Вот и отлично, — обрадовалась Элия, — я знала, что ты согласишься!

"Я тоже это знал", — сжимая челюсти, мрачно подумал воитель, и тут его осенила спасительная идея.

— Но у меня очень грубые руки, тебе с такой нежной кожей будет больно! — попытался выкрутиться Нрэн, посчитав, что нашел превосходный предлог избежать сладостной пытки. — Тебе лучше попросить массажиста у Энтиора.

— Фи, — скривилась принцесса, — не хочу, чтобы меня касался этот раб со слащавыми ужимками. А насчет грубых рук не волнуйся, я потерплю, даже если действительно будет немного больно. Главное, чтобы массаж принес облегчение.

Не принимая больше никаких возражения, богиня скинула замшевые лодочки туфель, без всякого стеснения задрала юбку и начала снимать с длинных ножек черные чулки с кружевной резинкой, призванные подразнить вампирского князя, но отлично подошедшие и для того, чтобы вогнать в краску старшего кузена, почему-то стеснявшегося своих совершенно естественных желаний. Остальные мужчины Лоуленда никогда этого не делали, поэтому дразнить их было не так интересно, как недотрогу Нрэна.

Воитель судорожно сглотнул и снова потупил взор, на лбу появились бисеринки пота — редкие гости даже после многочасовых тренировок. Среди мыслей, крутившихся в голове Нрэна, не осталось ни одной сколько-нибудь приличной.

— Это ничего что я сижу? Может быть, лучше прилечь на диван? Как тебе будет удобнее? — уточнила искусительница Элия.

— Нет, сиди, — поспешно отозвался воитель, решив, что лежащую сестру массажировать он точно будет не в состоянии.

— Тогда все, дорогой, можешь приступать, — затормошила его сестра, разоблачившись до необходимого минимума.

"Я бы с наслаждением", — подумал лорд и, пристыдив себя за бесчестные мысли, приблизился к кузине, радуясь тому, что халат достаточно свободен и она не заметит верных признаков его волнения.

Опустившись перед Элией на колени, Нрэн чуть дрожащими руками коснулся ножек девушки. В ушах грохотала кровь, волны жара накрывали с головой. Мужчина почти ничего не соображал. Нежные изгибы такого желанного тела сводили с ума. Хотелось опустить голову на колени кузины, прижаться щекой к ее ароматной коже, целовать ее, ласкать до изнеможения, забыть обо всем в мире, кроме этой юной женщины, ставшей для него дороже и нужнее целого мира. Но голос рассудка яростно кричал: "Не смей! Она не для тебя". И на сей раз лорд смог пересилить себя и подчинить инстинкты.

Его руки бережно, словно величайшее сокровище, разминали стройные ножки кузины, массировали сведенные перенапряжением мышцы икр, стоп. Скоро Элия застонала от удовольствия: боль, так долго не отпускавшая ее, начала уходить.

— Что, больно? — испугался Нрэн, опуская руки.

— Нет, дорогой, наоборот, все прекрасно, продолжай, мне очень хорошо, — подбодрила его кузина и в доказательство пошевелила пальчиками на ногах: — Уже почти не больно. Ты просто кудесник. Решено, буду ходить к тебе на ежедневные сеансы массажа. Надеюсь, ты не заломишь непомерной цены…

Девушка щебетала милые глупости, а мужчина, наслаждаясь каждым мучительно-сладким мигом прикосновений к любимой и самими звуками ее голоса, продолжал разминать сильными руками, привыкшими к тяжести двуручного меча, ее маленькие ступни.

Наконец Элия решила, что уже достаточно, и, положив руки на плечи Нрэна, ласково сказала:

— Спасибо, дорогой, хватит. Я чувствую себя так, словно заново родилась, или, во всяком случае, так чувствуют себя мои ноги. Спасибо!

Легкая краска смущения коснулась щек воина, и он пробормотал:

— Не за что, кузина.

Прикосновение Элии, проникновенная интонация ее речи заставили еще сильнее забиться сердце мужчины, хотя, казалось, оно и так сейчас выскочит из груди.

— Нет, есть, — слегка нахмурившись, наставительно произнесла принцесса. — У тебя очень чуткие руки, дорогой, нисколько не грубые. Твои любовницы, должно быть, в полном восторге.

Она взяла руку Нрэна в свои, кажущиеся крохотными по сравнению с его огромными лапами, пальчики и нежно поцеловала ладонь кузена. Нрэн содрогнулся все телом и посмотрел на Элию несчастными безумными, молящими о пощаде глазами.

— Благодарю, кузен, твой танец сегодня первый, — промолвила богиня, одернула юбку, надела туфельки и, вспорхнув из кресла, исчезла за дверью. "Забытые" узорные чулочки одиноко остались лежать на ковре. Нрэн посмотрел вслед сестре затуманенным взором, нагнулся, поднял их с пола и, сжав в руке, жадно вдохнул сладкий запах желанной женщины… Оружие, ждущее чистки, было забыто.

Произведя такое неизгладимое впечатление на кузена и избавившись от мучительной боли в ногах, сменившейся приятным зудом, юная прелестница вспомнила о делах и прямо из коридора перенеслась к Источнику для отчета.

Войдя в грот, принцесса присела в легком формальном реверансе и сказала:

— Задание выполнено.

Источник замерцал от удовольствия и промолвил:

— Принцесса Лоуленда, ты очень недурно справилась со своим первым заданием. Некоторые недочеты не портят общего впечатления от успешно проделанной работы. Инкогнито сохранено, сила применена только в пределах необходимой самообороны, результат достигнут путем переговоров. Мы выражаем свою благодарность.

— Спасибо, — вежливо улыбнулась Элия и с легким возмущением, естественным следствием сознания собственных просчетов, самолюбиво подумала "Недочеты? Подумаешь, попугала немного эльфов, да сбила с них спесь. Кто другой разве справился бы лучше? Не понравилось, так посылай в другой раз Мелиора-паука, пусть плетет паутину интриг да переговоров.". однако признаваться перед кем бы то ни было в своих ляпах, юная богиня даже не думала, поэтому дерзко уточнила: — Дабы в следующий раз моя работа была еще более успешной, о Источник, не мог бы ты пояснить, что за недочеты имеются в виду?

— Конечно, милая, — играя россыпью цветных зайчиком на потолке, дружески заявил Источник, не давая понять юной богине, что ее мысли не были для него секретом. В какой-то мере принцесса была права, но Силы не хотели, чтобы она слишком возгордилась и ответили с мягким укором, намереваясь слегка пожурить девушку: — Тебе не стоило использовать свой Дар и очаровывать эльфийского принца. Попытка его самоубийства едва не привела к провалу задания.

— Но ведь не привела! Зато его влюбленность так испугала эльфов, что Владыка незамедлительно принял меня, не выдерживая положенный этикетом срок, — резонно возразила принцесса. — А признательность Илоридэля за спасение сына и вовсе не знала границ, благодаря этому он с большим вниманием отнесся к моим советам и был более откровенен.

— Кстати об откровенности, — не унялся Источник, нервно брызнув фиолетовым светом, что невольно выдало его истинную тревогу. — Ты не должна была демонстрировать эльфу часть своей сущности — Пожирательницы Душ. Владыка едва не отправился в объятия Посланника Смерти.

— И только то? Если б отправился, плащ Владыки достался Элиндрэлю, склонному прислушиваться к каждому моему слову, — с показной беспечностью ответила богиня. — А придя в себя, эльф окончательно уверился в моей способности вести мирные переговоры с вампирами и настоять на своем одной силой своей власти Высшего вампира.

— Твои выводы не лишены логики, но в долговременной перспективе пребывание у власти столь юного Владыки было бы не желательно для защиты Меллитэля, — рассудил Источник, понимая, что поучать юную богиню так же бесполезно, как и любого из ее родственников: все равно найдут что возразить, всегда сделают по-своему, выкрутятся из любых ловушек и таки справятся с самым сложным заданием успешнее тех, кто всегда и во всем следует его инструкциям. Тем не менее, желая оставить последнее слово за собой, Силы наставительно продолжили: — Нельзя слишком полагаться на удачу и совпадение в своей игре, Элия.

— Я же сестра Джея, — рассмеялась богиня, — и люблю игру с вероятностями, тем более, что они играют на меня. Силы Удачи благоволят к нашей семье. А значит, надо этим пользоваться.

— Может быть, — задумчиво признались Силы Источника, впадая в состояние философской отстраненности, явственно свидетельствующей о том, что их мышление переключаясь с божественного уровня восприятия на уровень Сил.

— Я могу быть свободна? — уточнила Элия, пока Источник окончательно не ушел в себя, забыв дорогу в грот.

— Да, развлекайся! — рассеяно отозвался тот, приглушив свет.

— Прекрасного дня, — попрощалась богиня, чувствуя, что говорит с чем-то очень и очень от нее далеким, и вернулась в замок.

Элия позвонила в колокольчик, связанный заклинанием подобия с точно таким же в комнате пажей. Когда спустя несколько секунд трое смазливых парнишек, уведомленных о возвращении хозяйки, вбежали в комнату, девушка скомандовала:

— Разберите сумку, приготовьте ванну, достаньте дневной туалет — то, серое, с белым кружевом, из пятого шкафа!

Со всех ног пажи бросились выполнять указания госпожи. А Элия, не обращая внимания на их суету, опустилась в ближайшее кресло и всерьез задумалась.

"Лейм сказал, что ему чудится присутствие матери в гобелене. Странно… Да и я смутно почувствовала нечто, когда находилась в той нише. Там странный магический фон, словно кто-то плел обрывки заклинания ЗОВА или плохо развеял его. В чем дело? Просто разыгравшаяся фантазия маленького бога, тоскующего по Лианде? Нет, пожалуй, все-таки нет, Лейм еще не достаточно силен и искусен, чтобы сотворить такое напряжение среды своими мечтами о маме. Или это остаточная память вещей, впитавших в себя эманации от присутствия Лианды? Кажется, теперь я припоминаю, она часто сидела на том диванчике. Должно быть, гобелен напоминал ей родные места, где оборотень-лань была более счастлива, чем в стенах Лоулендского замка, куда последовала за любимым мужем. Да, память вещей иногда бывает очень сильна. Но ведь может существовать и вероятность того, что душа женщины, не нашедшая покоя после мучительной смерти, тоскующая по маленькому сыну, осталась здесь. Такое иногда случается с душами, покинувшими тело до срока, назначенного Силами, если они не готовы к переходу в следующую инкарнацию. Бедняжки изо всех сил цепляются за память о физическом теле и его привязанностях. Если душа Лианды здесь, то чего хочет она от Лейма? Только изредка видеть его, охранять или забрать с собой? И если это — действительно неприкаянная душа, то свободна ли она в перемещении или привязана к одному месту? Надо проверить".

Элия осторожно выпустила мысленный щуп и потянулась к сознанию Лейма. Ребенок спал. Магические стражи его сознания охотно впустили ее, подчиняясь неосознанной команде маленького бога, обожавшего единственную кузину. Принцесса задала параметры поиска и досконально проверила, не испытывает ли мальчик ощущения присутствия матери в других местах. Она выяснила, что подобные ощущения возникали у кузена в комнате Лианды у зеркала и у рисунка-наброска леса, сделанного Моувэллем во время медового месяца, который он провел с молодой женой в ее родных лесах.

Связав все ниточки этой истории воедино, девушка решила: без помощи Рика не обойтись. Юная Элия была искусной колдуньей, но во всем, что касалось вызывания демонов, неприкаянных душ, духов и прочей ритуальной магии, принцесса пока предпочитала пользоваться знаниями и умениями брата, специализировавшегося в этой области.

Когда ванна была готова, богиня проследовала туда, скинула остатки одежды и погрузилась в розовую пену с приятным ароматом ванили и персиков, продолжая раздумывать о тонкостях предстоящей работы. После купания чистая, энергичная и голодная девушка решила не терять времени даром. Причесавшись и переодевшись с помощью магии в приготовленное платье, богиня телепортировалась к комнатам Рика.

Глава 10. Охотники за привидением

Дверь в его покои даже не была заперта, а зачем лишние хлопоты, когда есть дивное охранное заклинание, с переменным эффектом превращающее недоброжелателей в ледяные статуи, живые факелы, кучи навоза и прочие милые безделицы. Правда, доблестная замковая стража прекрасно справлялась со своими обязанностями, и Рику пока не удалось опробовать все возможные варианты действия данного заклятия, но принц оптимистично полагал, что жизнь впереди долгая и врагов ему хватит, в том числе таких, которым удастся-таки добраться до его дверей.

Принцесса среди недругов брата не числилась, а потому спокойно прошла в его покои. Огненно-рыжий субъект отыскался довольно быстро по характерным звукам: довольному урчанию, звяканью столовых приборов и звуку льющейся в бокал жидкости. Джей, закадычный приятель рыжего мага, еще не успел вернуться в Лоуленд, поэтому Рик обедал в одиночестве. Он восседал за столом, накрытым скатертью в апельсиновых разводах, стимулирующей аппетит. Да и вся комната, оформленная в ярко-желтых, оранжевых и изумрудных тонах, просто лучилась жизнерадостным оптимизмом. Принц уписывая за обе щеки великолепный обед, которого, по мнению сестры, было явно многовато для одного худощавого мужчины.

— Привет, Рик, — прощебетала она, — не возражаешь, если я к тебе присоединюсь.

Не дожидаясь ответа, принцесса пододвинула стоявший рядом стул, телепортировала из горки рядом столовый прибор, плюхнула себе на тарелку маленький кусочек жареного мяса (эдак, с полторы ладони Рика) в аппетитной сырной корочке, немного (видов пять) салатов, паштета, деловито налила бокал вина и приступила к трапезе.

Обычно неуемно болтливый, но на сей раз онемевший от такой наглости принц лишь кивнул, пробурчав с набитым ртом нечто нечленораздельное, что вполне могло сойти как за "присоединяйся, сестренка", так и за "а не пошла бы ты к черту". Элия самоуверенно решила остановиться на первом варианте. Единственная сестра, за внимание которой уже начали активно бороться братья, приметившие, вслед за остальным населением Лоуленда, что пигалица превратилась в восхитительную красотку, могла себе это позволить.

С тоской посмотрев на быстро пустеющий стол, ставший жертвой легкого аппетита двух лоулендских богов, Рик связался по заклинанию с дворцовой кухней и, не долго думая, повторил заказ в прежнем объеме.

Метаболизм божественных обитателей Лоуленда, кардинально отличный от людского, требовал более основательной подпитки энергией, быстро расходуемой благодаря насыщенной событиями жизни, занятиям магией и постоянным использованием божественной Силы. Конечно, можно было бы сесть на диету и извлекать голую энергию из окружающего пространства, но гораздо вкуснее и приятнее, считали в Лоуленде, удовлетворять потребность в энергии с помощью пищи. И что за беда, коли богу требуется еды раз в пять-шесть больше, нежели человеку? Зато можно попробовать куда больше гастрономических шедевров маэстро от кулинарии, собранных в мирах и перебравшихся в добровольном (за звонкой монетой) или принудительном (в качества рабов) порядке на работу в Узел Мироздания. А если даже съешь больше, чем нужно сейчас, излишки энергии, полученные после переработки пищи, останутся про запас в виде чистой энергии, а не проклинаемого несчастливцами людьми слоев жира на животе и пятой точке. Способность к преобразования энергии у разных богов была различной, но особенно преуспевал принц Кэлер — Бог Пиров. Даже родственники не уставали удивляться его "скромному" аппетиту.

— Какими судьбами? — наконец, сыто бросил вопрос любопытный Рик, отвалившись от стола. Он уже успел простить любимой сестрице покушение на его законный обед и пребывал в благодушном настроении, даже гордился тем, что покушения удостоился именного его обед, а не трапеза кого-нибудь из братьев.

— По делу, братишка. Кстати, спасибо за еду.

— Кстати, хм, пожалуйста. А по какому? — заинтересовался любопытный принц.

Элии показалось, что его чуткий нос ощутимо удлинился, уши насторожились, а в зеленых хитрющих глазах зажегся огонь азарта.

— Нужна твоя помощь, Бог Магии, — уточнила принцесса.

— Да? — ухмыльнулся Рик и деловито предложил, никогда не упуская своей выгоды: — Об оплате договоримся сразу или потом?

— У меня есть, что тебе предложить, дорогой, — начала Элия.

— Например? — прижмурился от удовольствия Рик, предвкушая сладостные минуты торга. Как Бог Коммерции он просто обожал это занятие и мог часами торговаться на базаре, доводя до изнеможения продавцов, просто для того, чтобы потешить душу.

— Где-то в карманах завалялся кристалл с записью "Демонологии" Идриса третьего издания. Ты ведь ее давно ищешь, не так ли? Конечно, оригинал был бы лучше, и я могу подсказать, где его раздобыть, — поддразнила брата богиня. — Но…

— Что "но"? — забеспокоился Рик, уже чувствовавший, что вожделенная "Демонология" у него в кармане и прикидывавший, как бы выторговать в придачу к ней пару поцелуев обворожительной сестрицы.

— Мне кажется, на сей раз, ты сам предпочтешь поработать безвозмездно, — улыбнулась Элия.

— Как это безвозмездно? — неподдельно изумился коммерсант, словно ему предложили что-то в высшей степени неприличное.

— То есть даром, — ехидно пояснила Элия странное слово и, закончив разыгрывать брата, уже деловито добавила:

— Дело касается Лейма.

— Что случилось с малышом? — насторожился принц, пусть и не любивший возиться с детьми, но питавший к маленькому Лейма самую искреннюю симпатию. Этого серьезного не по годам, мечтательного ребенка просто невозможно было не любить.

— Мне кажется, его мамочка никак не может оставить этот мир, — потирая подбородок, уточнила свою мысль богиня.

Рик резко посерьезнел, даже стал прямее сидеть на стуле, весь слово напружинился и осторожно спросил:

— Точнее?

— Либо остаточные явления (память предметов), либо неприкаянная душа. Проявления, на мой взгляд, особенно сильны на гобелене — том, с олененком, на втором этаже в нише, кое-что есть еще в спальне Лианды на зеркале и на рисунке Моувэлля в комнате Лейма. Других мест ребенок распознать не в состоянии, но ты в этом специалист, Рик, помоги разобраться.

Обычно хитрые шальные зеленые глаза принца стали спокойно-задумчивыми. На переносице мужчины пролегли резкие вертикальные морщины (семейная мужская черта). В уголках вечно улыбающегося, красиво очерченного рта, сейчас абсолютного серьезного, появились решительные складки. Не легкомысленный парень, но Бог Магии сейчас смотрел на принцессу.

— Пойдем, посмотрим, — сказал Рик, вызвал слугу, чтобы тот убрал со стола, подошел к небольшому шкафчику, достал из него угловатый кусок совершенно обычного с виду мела голубого цвета и кивнул Элии: — Начнем с ниши в коридоре, покои защищены куда лучше. Не думаю, что основная угроза может исходить от них.

Брат с сестрой, не тратя времени на блуждания по замку, перенеслись сразу тревожному месту. Рик несколько минут сосредоточенно разглядывал невинный пейзаж гобелена и потом деловито спросил:

— Ты не говорила с Леймом о том, что он ощущает здесь?

— Малыш сказал, что видит маму за деревьями, и она зовет его с собой, — ответила Элия, ожидая дальнейших действий принца, ради которых, собственно говоря, и притащила его сюда.

— Так и есть. Я явственно чувствую здесь присутствие неприкаянной души, чего и следовало ожидать. Отец развлекается с ядами, а я шальные души разгоняю, — пробурчал Рик после детального магического сканирования подозрительно объекта.

— А кому же еще поручать это ответственное дело? — удивилась принцесса. — Зачем кого-то приглашать со стороны, посвящать в семейные тайны, да еще и платить звонкой монетой, когда в семье есть отличный специалист, действующий на благотворительной основе? Впрочем, ты всегда можешь выставить отцу счет по окончании работы.

— Спасибо, я пока не планирую визит к дантисту, — хмыкнул Рик, не без основания опасаясь увесистой отцовской зуботычины за столь "оригинальную" шутку. — Просто травить чужих жен не надо, тогда и проблем не возникнет.

— Никаких доказательств этому нет, брат. Но даже если к смерти Лианды приложил отец свою руку, не нам его судить. Кто знает, почему он это сделал, — пожала плечами принцесса.

— Как это "почему"? Решил помочь младшему брату. Сам-то Моувэлль на это не способен, — пренебрежительно фыркнул Рик, не испытывавший никакого почтения к странному дядюшке, вечно шлявшемуся по каким-то захолустьям в поисках очередной пассии.

— Нам не известно, Рик, чем руководствовался отец, принимая решение, возможно, он предвидел какую-то угрозу для семьи, государства или Лейма, идущую через Лианду.

— Тогда уж лучше бы он тетушку Элву траванул. Совсем всех достала, старая пила, — недоверчиво хмыкнул принц, не став попусту препираться с сестрой, раз уж ей зачем-то вздумалось встать на защиту отца.

— Это не есть государственная необходимость, — торжественно изрекла принцесса.

— Зато какой был бы государственный комфорт, — блаженно позволил себе помечать несколько секунд Рик.

— Но должен же ты хоть чем-то в жизни быть недоволен, — рассмеялась богиня, — а то размякнешь, расслабишься…

— В нашей-то чокнутой семейке? Никогда! — уверенно предсказал бог и, прекратив пустой треп, занялся делом. Он опустился на колени и прямо на мраморных плитах пола начал уверенной, привычной к такой работе рукой чертить четкие линии пентаграммы для вызова душ, бормоча попутно ключевые слова охранного заклинания-барьера. Элия, больше не мешая и не суясь с наставлениями под руку, уселась на диванчик и приготовилась к наблюдению. Теперь, когда брат начал работу, принцесса и сама видела легкую дымку голубовато-серого цвета, не то зависшую напротив гобелена, не то даже переплетавшуюся с нитями его основы. Душа Лианды была здесь.

Наконец, безупречно четкий меловой чертеж был завершен, бог поднялся с колен, спрятал мел в карман и приступил к заключительной части чар — начал петь песню-вызов, подчиняющую приведение и обязывающее его явиться. Элия в очередной раз пожалела о том, что Творец не дал ей музыкального слуха. Сама она, занимаясь заклятьями вызова могла только декламировать заклинания, не вплетая в него мелодию, потому и приходилось зачастую идти к намеченной цели обходными путями и тратить больше энергии на сотворение чар. Рик, хоть и не владевший свои голосом с таким совершенством, как Кэлер и Ноут, уверенно пел, и постепенно внутри пентаграммы сформировалась тонкая, прозрачная женская фигура с печальными глазами загнанной лани.

— Я, Рикардо Гильен Рейнард, принц Лоуленда, призвал тебя, Лианда из Элларена. Отвечай на мои вопросы.

"Надо же, братец еще помнит свое полное имя", — с легкой ехидцей подумала девушка, разглядывая призрак ныне покойной жены дяди Моувэлля.

— Я в воле твоей, бог, — вынужденно откликнулась Лианда.

— Почему ты воспротивилась воле Посланника Смерти и не покинула этот мир после отделения от тела?

— Я умерла раньше времени, отмеренного Силами, — прошелестел невыразимо печальный, полный бесконечной тоски, бесплотный голос. — Не все, что должно было, исполнено.

Рик согласно кивнул. Он ожидал подобного ответа, типичного для неприкаянных душ. Выслушав его для проформы, принц задал следующий четкий вопрос:

— Зачем ты преследуешь сына?

— Я хочу, чтобы дитя мое было со мной, — мечтательно откликнулся призрак.

— Зачем? — продолжил ритуал вопрошания бог.

— Здесь ему не место, мы уйдем вдвоем, — упрямо заявила Лианда.

— Ты обязана покинуть этот Мир, подчиниться Законам Мироздания, но неужели ты хочешь еще более нарушить их, обрекая своего сына на участь неприкаянной души, Лианда? Он должен жить здесь в Лоуленде и исполнить предначертанное судьбой.

— Я не хочу уходить без него, — жалобно взмолилась душа.

Тут с дивана подала голос Элия. Ее слова были жестоки и серьезны:

— Лейм — Высокий Лорд Лоуленда и сын принца, он бог, любимец всей семьи. Его нещадно балует каждый. Братья сделают все, чтобы с мальчиком не случилось ничего плохого. Ты была для нас чужой, неприятной незнакомкой, а в жилах Лейма течет королевская кровь, кровь нашей семьи. Неужели тебе не нравится то высокое положение, которое он сейчас занимает, то могущество, которым он будет обладать? Твое присутствие заставляет мальчика лишь страдать, сеет тоску. Ты не можешь быть с ним во плоти, как дух же доставляешь одни огорчения. Уйди. Дай своему сыну возможность быть счастливым. Из-за твоей эгоистичной любви Лейм может потерять все, что обрел. Если твоя любовь к нему истинное чувство, а не материнский эгоизм, ты поймешь!

Лианда издала звук, похожий на стон и всхлип, согласно трепыхнулась и попросила Рика:

— Отпусти меня, бог, у тебя хватит могущества отправить меня за грань! Я уйду, я не буду больше тревожить сына. Только скажите, умоляю, скажите ему когда-нибудь, что я очень любила его!!! Что больше всего на свете мне хотелось остаться с ним рядом!

— Обещаю, — согласилась принцесса, пренебрежительно думая о том, что глупые идеи преследовать живых в форме духа посещают не только загадочных эльфов.

Принц пробормотал несколько слов, и душа, замерцав, рассыпалась серебристыми искрами, которые закружились вихрем и исчезли. Через пару секунд пентаграмма на миг вспыхнула нестерпимо ярким голубым огнем, подтверждая, что переправа в мир духов удалась, и снова стала лишь ровными, словно начерченными по линейке, полосками мела на полу.

— Ну и зачем тебе понадобился я? — поинтересовался принц, стирая рукой пентаграмму, чтобы в нее случайно не залез какой-нибудь дурень, и отряхивая пострадавшие от голубого мела, ярко-зеленые с оранжевым кантом брюки. — Ты и сама бы прекрасно справилась. Что-что, а настаивать на своем ты умеешь.

— Не хотелось пачкаться, все-таки это дело профессионала, — смущенно захлопав ресницами, двусмысленно пояснила принцесса.

В зеленых глазах мужчины заплясали веселые огоньки, когда он взглянул на свои голубые от мела пальцы, и философски заметил с типично лоулендской привычкой извлекать выгоду из любой неблагоприятной ситуации:

— Ну что ж, зато у меня есть новая сплетня.

— Еще бы, братишка. Уж ты-то своего не упустишь! Спасибо! — Элия подошла к Рику и нежно чмокнула его в щеку, подарив пусть и не чувственный, зато совершенно бесплатный поцелуй.

— Всегда рад помочь красивой женщине или девушке, — расцвел принц.

— Да уж, твоя помощь — это именно то, чего им не хватает, особенно девушкам, — иронично подметила принцесса.

Принц изобразил на лице притворное смущение, отведя глаза, в которых плясали зеленые черти, и сообщил с видом святого праведника:

— Я забочусь о них сестра, открывая новые грани этой прекрасной жизни!

— Умница. Надеюсь, твои таланты будут всегда оцениваться по достоинству не только дамами, но и их кавалерами, — имея в виду способность мужчин смирять ревнивые порывы при мысли о том, что их благоверные удостоились "милости" бога.

— С вашего благословения, богиня, — Рик изысканно поклонился, в его глазах уже образовалась новая партия чертей.

— Благословения? Что, дорогой, тебе этого действительно хочется? Можно устроить, — "невинно" переспросила девушка, имея в виду плотскую сферу своих благословений.

Не ожидавший такого удара ниже пояса принц мигом сообразил, что подразумевала шутница-сестра и, закашлявшись, пробормотал:

— Нет-нет, упаси меня Силы, ты не правильно меня поняла. Я по-прежнему желаю только бурной привязанности дам. Надеюсь, твоя милость меня не оставит! А услуги кавалеров у нас в семье все больше Энтиору по вкусу, а для меня это так, экзотика, по настроению.

— Ладно, не волнуйся так, милый. Шучу! Ты же знаешь, я стараюсь не использовать свою силу на родственниках, если, конечно, они не выводят меня из себя.

— Сестра, я тебе друг, — широко, но несколько нервно улыбаясь, поспешно заверил Элию рыжий маг, крутя самый большой из перстней на указательном пальце.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, братик. Кстати, а ты уверен, что твои бесконечные эскапады по будуарам дам не вызваны скрытой тягой к "половинке"? Тогда мой долг, как Богини Любви, помочь твоей мятущейся душе! — с мягкой настойчивостью психотерапевта принялась уточнять девушка, играя на нервах бедняги.

Позеленев лицом, что смотрелось весьма экзотично при яркости его шевелюры, зато в тон глазам, брюкам и перстням с изумрудами на пальцах, Рик горячо принялся убеждать проказницу-сестру в том, что никакой тяги к брачной каторге у него нет и в помине, и он еще хочет пожить в свое удовольствие.

В конце концов, Элия сделала вид, что поверила магу, и уже серьезно спросила:

— Остальные места проявлений больше не будут тревожить мальчика?

— Пойду проверю. С твоего разрешения, сестра, — уже более успокоено пообещал мужчина, желая поскорее скрыться с глаз шутницы.

— Конечно, Рик, я буду ждать в твоих апартаментах, дабы выслушать подробный отчет.

— С бутылочкой вина, чтобы отметить наш героический подвиг изгнания кровожадного привидения, мечтавшего высосать душу Лейма? — тут же полюбопытствовал принц.

— Из твоего бара, милый, — благосклонно согласилась Элия, только подивившись тому, как быстро принц ухитрился состряпать интересную сплетню.

Ослепительная улыбка рыжего несколько поблекла. Рик прекрасно знал, что сестра своими запасами вина предпочитает ни с кем не делиться, и признавал ее правоту. Очаровательная женщина вправе рассчитывать на то, что угощать ее вином и всем прочим, чего пожелает душа, будут джентльмены. Конечно, нечего было и мечтать, что в благодарность за помощь, сестра угостит трудолюбивого мага из своего погребка. Вздохнув, принц сказал:

— Конечно, доставай "Вендзерское". Пароль на баре "Гулянка" и три такта из "У моей подружки", простучи по правой дверце.

Элия только покачала головой, дивясь причудам брата, обожавшего забавляться с маленькими бытовыми заклятьями. Пароль на своем баре Рик менял чуть ли не через день, но каким-то образом он мигом становился известен всей компании братьев, собравшихся в его апартаментах на гулянках едва ли не чаще, чем менялся пароль. Однажды его поменяли в разгар пятидневной попойки. Поутру, слегка проспавшись после "вечеринки", братья, изнывая от похмелья, тщетно пытались вспомнить пароль, чтобы добраться до вожделенного содержимого бара, но так и не сообразили. Пришлось ломать замок. Зато потом Рик всегда оставлял на страже веселья хотя бы одного трезвого слугу, в обязанности которого вменялось помнить происходящее.

— А ты уверен, что при таком пароле у тебя в баре все еще хранится вино, а не пяток пьяных девиц с прошлой вечеринки? — уточнила девушка, услышав о песенке, прославляющей достоинства гулящих красавиц с улицы Грез.

— Конечно, — гордо заверил сестру принц. — Что я, изверг какой-нибудь, вроде Энтиора, чтобы держать девиц за запертой дверью, когда сам нахожусь по другую ее сторону? А пароль точно этот, Фин подтвердил.

Лопоухий вихрастый и еще более рыжий, чем хозяин, слуга Рика отличался не меньшей увертливостью и просто феноменальной памятью, так что его суждениям принц доверял не без оснований. Решила поверить ему и Элия.

На сей раз принц с паролем не ошибся, и богиня без труда открыла зачарованный бар и выбрала бутылку. А минут через двадцать в апартаменты влетела огненно-рыжая молния — Рик собственной персоной.

— Еще раз прекрасного дня, сестренка! Ты уже открыла "Вендзерского" сохнущему от жажды магу, в поте лица трудившемуся над твоим заданием? — осведомился он.

— Разумеется. Посмотри, там на дне, наверное, осталось на пару глотков, — с небрежным высокомерием кивнула принцесса, указав на маленький столик, где стояло вино и ваза со сластями.

Рик спал с лица, удрученно сунул острый любопытный нос в бутылку, радостно отметил, что она полнехонька, а Элия его просто разыгрывает. Лучезарно улыбнувшись, бог разлил дивное вино по бокалам. Потом он плюхнулся в кресло, поднял свой и торжественно провозгласил:

— За удачно свершившееся благодаря нам, таким умным, проницательным, талантливым и красноречивым, спасение малыша Лейма!

Элия подняла свой бокал, благосклонно внимая тосту.

Брат и сестра пригубили вино, смакуя тонкий вкус "Вендзерского", но даже этот процесс не отвлек Рика от его любимого занятия — болтовни.

— Надеюсь только, что мы спасли Лейма не затем, чтобы многочисленный выводок нянек удушил его в своих ласковых объятиях, — уточнил принц и задумчиво добавил: — Странное все-таки у нашего сурового Нрэна представление об опеке над братом. Я ожидал, что он начнет муштровать малыша еще в люльке, а вышло совсем наоборот.

— Все дело не в личных желаниях кузена, а в его мнении о том, как надлежит воспитывать совсем маленьких детей, — пояснила Элия, сунув в рот конфетку.

— Да уж, а сказать ему, что он не прав, не решусь даже я, — протянул Рик, вновь наполнив опустевшие бокалы. — Прихлопнет ведь, как муху, и даже не спросит, какое охранное заклинание на урну с прахом наложить.

— Тебе не придется жертвовать собой, братец, — улыбнулась богиня. — Я уже говорила с Нрэном. Он обещал выгнать всех клуш и нанять Лейму пару гувернеров.

— Сестра, я уже говорил, что обожаю тебя и восхищаюсь твоей несравненной красотой, но теперь я еще и преклоняюсь пред тобой, — Рик пришел в такой буйный восторг, что едва не расплескал вино.

— Я сама иногда восхищаюсь собой, — скромно призналась богиня под хохот брата.

Подождав, пока он немного успокоится, принцесса поинтересовалась:

— А что тревожило братишку в других местах?

— Всего лишь память вещей, — небрежно ответил бог, разламывая плитку горького шоколада. — Я же говорил, что защита на покоях превосходна. Нужно было только снять остаточные излучения. Теперь братишка может спокойно играть где угодно, и боль памяти не будет тревожить его чуткую душу и смущать сон.

— Когда это Лейм играл беспокойно? Более вдумчивого ребенка я в жизни не встречала, — констатировала Элия, выбирая очередную конфетку к вину. — А за работу спасибо!

— Не стоит благодарности. Я ведь тоже люблю малыша и был рад помочь. Но, быть может, не как плату за услугу, а в качестве дара, ты позволишь мне заглянуть в кристалл с Демонологией"?

— Почему бы и нет, дарю, — снисходительно согласилась Элия и кинула брату прозрачный камешек размером в фалангу указательного пальца. Рик ловко поймал его на лету и сунул в карман камзола, надеясь досконально изучить на досуге.

— И еще! — принц отставил бокал, молитвенно сложил руки и скроил умоляющую гримасу.

— Что? — удивилась богиня тому, что брат все еще продолжает торговаться, но не рассердилась, задобренная сладостями и дивным напитком.

— В обмен на маленькую услугу, сестра, не удовлетворишь ли ты любопытство главного сплетника королевства?

— Смотря по какому поводу, — осторожно ответила Элия, даже винные пары не могли затуманить ее рассудок настолько, чтобы поведать Рику абсолютно все, что ему захочется.

— Сегодня утром я чувствовал зов Источника и всплеск его активности, а потом ты исчезла из дворца в миры. Что это было? Неужто задание? — прищурился бог.

— Ну и проныра же ты, рыжий! — Элия слегка расслабилась, вопрос брата не был ей неприятен. Уж лучше рассказать все один раз сплетнику Рику, чем пересказывать всю историю каждому умирающему от любопытства родственнику, которые в самом скором времени начнут приставать к сестре с откровенными или наводящими вопросами, пытаясь выведать информацию.

— Такова моя сущность, — ухмыльнувшись, принял комплимент Рик, игриво щелкнув себя по носу. — Так как на счет моей маленькой просьбы?

— Так уж и быть. Не в плату за услугу, но только ради твоих молящих чудных глаз, милый. Это правда, меня вызывал Источник, — призналась юная богиня, ловя себя на том, что гордится первым заданием, поднявшем ее еще на одну ступень, приближающую к старшим братьям.

Рик засветился от удовольствия, получив подтверждение своим догадкам:

— И?

— Он дал мне небольшое поручение.

— Какое? — рыжий сплетник аж заерзал от любопытства.

— Предотвратить войну между мирами эльфов и вампиров соседствующих миров грани, — не спеша продолжила Элия, наслаждаясь нетерпением брата.

— Сестра, не томи, моя смерть будет на твоей совести! — взмолился Бог-сплетник.

— Одной больше, одной меньше, — философски пожала плечами богиня, но все-таки продолжила, когда Рик издал серию красноречивых "предсмертных" стонов. — Племянница эльфийского Владыки сбежала с сыном князя вампиров, своей "половинкой". Пришлось утихомиривать правителей, преисполненных гневом при мысли о жуткой смерти своих родичей от рук кровных врагов. Я открыла им истину о всепобеждающей силе любви, и к моим словам прислушались.

— Любовь — страшная сила! — подтвердил восхищенный Рик, мысленно скрестив на удачу пальцы и тихо радуясь тому, что чаша сия его миновала. — Ты их всех облучила? — по-своему истолковав последние слова Элии, спросил рыжий, имея в виду применение божественного дара Элии, для действия которого братья подобрали это весьма точное словечко из лексикона урбо-миров.

— О Силы! Ну конечно нет! Что бы я с ними делала после этого? — искренне удивилась принцесса. — Зачем мне такая орда поклонников и как бы это могло решить проблему?

Слегка возмущенная тем, что брат напрямую связывал ее способность справиться с ситуацией с основным божественным талантом внушения любви, не учитывая способности мыслить рационально, Элия углубилась в подробности, которые так жаждал узнать Рик. Кое-какие аспекты, особенно все, что касалось сути Пожирательницы Душ, она, разумеется, опустила.

— Сестра, ты гениальна! Все лишь поговорила и уладила такое дело! А мы бы для начала съездили кому-нибудь по физиономии, — ухмыляясь, заключил принц, искусно выведавший у Элии историю ее посвящения. Впрочем, бог отсыпал комплименты не для проформы, он и правда гордился сестрой, тем, как ловко и быстро, особенно для первого раза, она справилась с заданием Источника.

— У меня иная специализация, дорогой, — скромно опустила ресницы принцесса, отлично понимая, что благодаря длинному языку брата через пару дней сильно приукрашенный рассказ о ее "великих подвигах" будет знать весь Лоуленд (имеется в виду страна).

— Да, и великолепная специализация, — гордый принцессой подтвердил Рик и, как бы между делом, подбросил следующий вопрос: — А зачем ты свистнула шмотки Кэлера?

— Какие шмотки, что за гнусные подозрения? — "удивилась" Элия, гадая, где именно она прокололась.

— Я "Туман минувшего" в спальне Кэлера сплел, — хмыкнул Бог Магии, имея в виду заклинание воспроизводящее все события ближайшего прошлого, — там мелькнула одна любопытная картинка. Кэлеру, правда, ничего не говорил и не скажу, но мое-то любопытство утоли, мучительница!

— Всего лишь маленькая месть, не будет мои платья воровать, — под давлением неучтенных улик призналась Элия, поведав маленький анекдот о купании в Гранде, и перекинула Рику координаты мира, куда скинула одежду Бога Пиров. — Но вы так повеселили меня с утра, что я все простила, можешь вернуть ему шмотки, а то, небось, наш щедрый братец опять на мели сидит.

— Сидит, и как он ухитряется столько тратить, — озадаченно согласился бог, как-то даже пытавшийся исследовать феномен тотального безденежья брата, умудрявшегося спускать на баб, выпивку, музыкальные инструменты, книги, милостыню и кучу всякой прочей чепухи любые суммы.

— Талант, ему спускать, тебе зарабатывать, каждому свое, — пожала плечами Элия и, допив вино, встала, — спасибо за помощь и за чудесную компанию, братец!

— Ты будешь сегодня на балу? — уточнил, подхватываясь с кресла рыжий и, нахально завладев рукой сестры, с нежной игривостью прижал ее к сердцу.

— Когда я отказывалась от развлечений, — пожала плечам принцесса, — и удовольствия потанцевать с вами.

Горячие губы мужчины благодарно коснулись костяшек ее пальчиков.

Глава 11. Первый бал герцога Лиенского

Покинув рыжего всеведущего брата-сплетника, Элия занялась приготовлениями к вечернему балу. Диад, еще не успевший поздороваться с хозяйкой после ее возвращения, неспешно соскользнул с любимого дивана, отданного в его безраздельное пользование. Нахалы, которые по недомыслию осмеливались посягнуть на эту святыню, безжалостно сшибались оттуда ударом тяжелой лапы. Исключение делалось лишь для обожаемой госпожи.

Подойдя к хозяйке, большая кошка медленно потерлась о ее ноги, всем своим видом говоря: "Ну ладно, пришла. Хорошо. Погладь же меня!" и выжидательно уставилась на принцессу.

Девушка демонстративно проигнорировала все старания подлизы, который так по хамски вел себя с ней сегодня утром, и лениво отпихнула его ножкой, бросив:

— Не мешай, я занята.

Пантера обиженно фыркнула и вновь виновато потерлась о ноги Элии.

— Что, негодник, раскаиваешься? — строго спросила принцесса.

Диад опустил голову и поджал хвост.

— Так уж и быть, прощаю, — снизошла богиня.

Зверь счастливо прижмурился, издал громоподобное мурлыканье и лизнул руку девушки шершавым языком.

— Ну, хватит телячьих нежностей, — Элия шутливо оттолкнула Диада, потрепав по голове. — Я тоже тебя люблю, разбойник.

Услышав это, пантера довольно улеглась у ног богини, царственно взирая на суетящихся пажей.

Помирившись со своей домашней зверюшкой, Элия вернулась к выбору платья. В одежде принцесса предпочитала черный и белый цвета, а так же оттенки серого и синего. Они выгодно подчеркивали ее нежную мраморную кожу и дивные серые глаза — очень редкого в Лоуленде оттенка, встречающегося только у членов королевской семьи и в нескольких знатных дворянских фамилиях. Холодные цвета замечательно оттеняли волосы цвета темного меда богини.

На сей раз девушки решила надеть сильно декольтированное черное бархатное платье с длинным шлейфом. Пока парикмахер — один из очень немногих слуг-людей — укладывал ее волосы, принцесса любовалась своим отражением в зеркале. Элия никогда не пользовалась большинством косметических ухищрений. К чему краски, если у тебя тонкие, словно нарисованные брови цвета темного каштана и длинные густые ресницы того же оттенка, губы ярки, как коралл, а на щеках лежит легкий ровный розовый отсвет румянца? Яркая природная красота богини не нуждалась в подделках. Конечно, когда в Лоуленде наступала мода на экзотические рисунки, когда целые композиции создавались магией или красками на щеках или вокруг глаз, тогда и богиня не брезговала изысканными узорами. Но сейчас царил естественный стиль!

После прически наступил черед украшений. Из камней принцесса предпочитала бриллианты, сапфиры и сирениты — одни из самых дорогих в королевстве камней, оправленные в серебро, но не брезговала и другими, лишь бы соответствовали наряду.

Облачившись в бальный наряд, надев мягкие бархатные туфельки, в которых рассчитывала танцевать до утра, она придирчиво изучала свою коллекцию украшений, подбирая подходящий гарнитур. Коллекция действительно была огромной: собственные покупки, находки из кладов, подарки родственников, любовников, друзей. За каждым украшением — шедевром ювелирного искусства — скрывалась какая-нибудь, подчас весьма романтичная, история.

Наконец, девушка остановила свой выбор на бриллиантовой диадеме, ожерелье и браслете, добавила к этому ансамблю еще пару перстней из того же набора, и шутливо спросила у аранийца:

— Как тебе, Диад, нравится?

Зверь весьма холодно оглядел побрякушки, лизнул на пробу перстень и со скучающе-укоризненным видом посмотрел на хозяйку: "Чего ты мне подсунула?"

— Да, дорогой, это — не мясо и даже не молоко, поэтому не одобряешь. Зато красиво.

Пантера только что не хмыкнула, задумчиво наблюдая за тем, как хозяйка, пусть лучшая из двуногих, но все равно по-своему странная, надевает на себя несъедобные камни.

— Который час? — осведомилась принцесса у пажа, который исподтишка восторженно пялился на госпожу, ожидая приказаний.

— Без четверти шесть, ваше высочество, — подобострастно ответил мальчик.

"Интересно, кто успеет первым, чтобы проводить меня на бал?" — усмехнувшись, подумала Элия. С некоторых пор родственники устраивали настоящее соревнование за право сопровождать принцессу или тянули жребий. Девушка же, находясь в курсе этой забавной борьбы, не выделяя никого, отдавала предпочтение первому, кто постучится в ее дверь.

Не успела принцесса просчитать варианты, как второй паж, исправно несший свое дежурство в приемной, явился пред ее очи и доложил:

— Принц Мелиор, госпожа.

— Проси, — небрежно бросила красавица.

Мальчик поспешил исполнить приказание, и в будуаре появился принц. Мелиор был как всегда безукоризненно элегантен и утончен. Черные брюки, такого же цвета камзол, украшенный серебряной вышивкой, серебряный медальон в россыпи бриллиантов, пара перстней, один с сапфиром, второй с бриллиантом, черные мягкие сапоги с серебряной отделкой, белоснежная рубашка с манжетами тончайшего кружева и таким же воротником. Пышные светлые волосы мужчины, спадающие ниже плеч, были уложены волосок к волоску с величайшей аккуратностью. Обыкновенно холодные, синие или темно-голубые, в зависимости от освещения, глаза лучились довольством и приветливостью:

— Прекрасный вечер, сестра! — элегантно поклонился мужчина и коснулся губами руки принцессы, позволив себе помедлить всего пару лишних секунд, наслаждаясь ощущением нежной кожи под губами. — Ты как всегда божественно прекрасна!

— Ты тоже великолепен, — одобрительно-оценивающий взгляд богини, скользнувший по Мелиору, вызывая едва заметную дрожь возбуждения.

— Благодарю. Ты позволишь проводить тебя на сегодняшний бал, драгоценнейшая?

— Конечно, дорогой, — Элия ослепительно улыбнулась и, поднявшись с пуфика, подала Мелиору маленькую изящную ручку.

Ведя сестру по коридорам замка к бальной зале, принц небрежно заметил:

— Говорят, сегодня будут представлять первых новеньких, Элия.7

— Да? И кого? — спросила принцесса, что-то прикидывая.

— Три девчонки каких-то захудалых баронов из провинции, пара графских сынков и, поговаривают, даже один герцог.

— Герцог? Который? — заинтересовалась богиня.

— Единственный наследник благодатного Лиена, — щегольнул своей осведомленностью принц.

— О-о, малыш дорос до взрослых танцулек?! — развеселилась принцесса.

— Ты с ним знакома, сестра? — с мгновенно вспыхнувшей ревностью, подозрительно спросил Мелиор.

— Случилось. Года четыре назад. Его тогда чуть не засек со смерти Энтиор.

— За что же? — еще более подозрительно осведомился принц, приподняв бровь.

— Паренек шлялся по королевскому саду и вздумал попробовать яблочко с миакраны.

— Живучий мальчонка, — удивленно усмехнулся бог. — Попасть в руки Энтиору, отведать плод миакраны и уцелеть. Наверняка, не без твоей помощи?

— Разумеется, было так забавно утянуть его из-под носа брата, — с некоторой ноткой ностальгии припомнила богиня те времена, когда она пыталась завоевать себе место в семье и доказать свою значимость. Теперь-то братья сами ухлестывали за ней, добиваясь внимания, и Энтиор не был исключением. Элии нравился жестокосердный брат, в их повадках было много общего, но в память о былых мгновениях детского унижения, принцесса то отталкивала его от себя, то снова приближала. — Я предсказываю герцогу Лиенскому великое будущее, если, конечно, никто из вас не прибьет его раньше.

— А что, имеется повод? — с деланной небрежностью полюбопытствовал мужчина, внутренне напрягшись.

— Невыдержан, горд, задирист, за словом в карман не лезет. Периодически мальчику взбредают в голову самые невероятные идеи. Он тут же бросает все свои силы на их реализацию, влипает в неприятности, из которых с трудом выпутывается. Словом, забавный малыш и первостатейный хам, — дала краткую характеристику Лиенскому сокровищу богиня.

— Ты следила за ним все это время? — ревниво удивился Мелиор.

— Лично нет. Так, пара простеньких заклинаний и многочисленные городские сплетни. Он такой смешной, — без утайки призналась принцесса, и не думая скрывать свой чисто интеллектуальный интерес.

В глазах принца зажегся голубой лед, не обещающий юному мерзавцу ничего хорошего: "Как он посмел привлечь к себе внимание Элии!"

— Чем тебя так заинтересовал этот уб… мальчик? — намеренно оговорившись, холодно осведомился Мелиор.

— Такие идейные и живучие сорвиголовы встречаются не часто. Не злись и не ревнуй, брат, нет нужды. Он же еще совсем мальчишка и совершенно не в моем вкусе.

— Безусловно, — согласился принц и мысленно добавил: "Пока. Надо будет повнимательнее присмотреться к щенку".

— Кстати, Мелиор, что нового в твоей Коллекции всех Миров? — перевела тему принцесса. Отметив нежелание девушки продолжать разговор о сопляке Лиенском, Мелиор с радостью принялся рассказывать о пополнении грандиозной коллекции предметов искусства — своего любимого детища и самого серьезного из увлечений. Ради того, чтобы обзавестись очередным экземпляром, принц частенько совершал грандиозные эскапады, еще более удивительные для тех, кто знал его не как страстного коллекционера, а как Бога Гурманов и Сибаритов, в просторечии — покровителя лентяев.

Юный герцог Лиенский с глубочайшим интересом разглядывал шикарный бальный зал Лоулендского замка. Огромный мраморный овал помещения с высокими колоннами уже был полон гостей. Они скользили по белым с золотыми прожилками гладким мраморным плитам пола, присаживались на диванчики или кресла в полукруглых нишах, открыты или задернутых декоративными занавесями, заразительно смеялись, вели формально-вежливые и интригующие таинственные беседы под шум небольших фонтанчиков и тихую музыку оркестра. Мужчины изучали содержимое баров, пары. компании и одиночки прогуливались на галерее, опоясывающей зал, где наигрывали вариации музыканты и открывался выход на балконы.

Элегор изо всех сил пытался держаться непринужденно. Хоть парень жутко стеснялся, все-таки, первый большой взрослый бал, но это ему почти удавалось. До сих пор герцогу доводилось бывать лишь на "детских" вечерах в знатных домах Лоуленда. Да и там он появлялся довольно редко, не считая нужным снисходить до сопливых юнцов и недозрелых девиц. (От внимания наследника Лиена как-то ускользал тот факт, что он сам принадлежал к подобной возрастной категории). А здесь, на балу в королевском замке был свой, пока еще чуждый мир высшего света, в тайны которого юному герцогу предстояло поникнуть.

С трудом Элегору удалось приметить в толпе разряженных лордов и леди несколько знакомых лиц — друзей отца и их жен, частенько бывавших в Лиене. Те кивками приветствовали юношу, но не приближались — официально он еще не был представлен королю, а, следовательно, не существовал для общества. Какие-то симпатичные молодые девушки, нарушая правила, помахали Элегору, как старому знакомому. Поломав голову, герцог вспомнил, где на городских улицах он их видел и при каких обстоятельствах. Чтобы скрыть смущение, юноша нагло улыбнулся им, откровенно раздевая прелестниц взглядом. Девушки захихикали и, послав Элегору пару воздушных поцелуев вместе с многообещающими улыбками, растворились в толпе. Элегор смутился еще сильнее и глянул на стоящего рядом отца, который, как выяснилось, давно уже что-то объяснял сыну.

"Хвала Силам, отец не видел девчонок", — с облегчением оттого, что хотя бы одна нотация минует сегодня его многострадальные уши, вздохнул Элегор и прислушался к бормотанию Лиенского-старшего.

— А вон там, у третьей ниши слева от нас, принцы Джей и Рик, рядом с ними принц Кэлер, — торопливо пояснял отец.

Юноша скосил глаза и внимательно оглядел небрежно привалившегося к стене худощавого желтоволосого мужчину в коричневом и золотом, губы его кривились в легкой циничной усмешке. Совершенно невозможно было понять, куда обращен цепкий взгляд голубых глаз принца. В тонких, очень гибких пальцах Джей вертел золотую цепочку от часов, сделанную в виде маленьких, сцепленных лапками паучков. Элегор решил, что бог внимательно изучает зал.

Рик, разряженный в ослепительно-алое и изумрудную зелень, повествовал родственникам о чем-то чрезвычайно занимательном, что было видно по фонтану жестикуляции и сменяющимся за секунду гримасам на его подвижном лице. Братья слушали внимательно, видно и правда сплетник трепался о чем то стоящем, время от времени принцы подливали масла в огонь его речи, бросая краткие реплики. Впрочем, не заметно было, чтобы рыжий слишком нуждался в комментариях к своему монологу. Периодически он хватал бокал с вином с подносов снующих в толпе слуг, освежал пересохшее горло и продолжал трепать языком с новой силой. Кто другой при таких темпах потребления алкоголя уже давно рухнул бы под ближайшее кресло в полной отключке, но о выносливости Рикардо в сфере пития ходило легенд не меньше, чем о способностях Кэлера в области поглощения пищи. Бог Пиров и сейчас налегал не на напитки, а, пришвартовав рядом с собой слугу с подносом, с неторопливой небрежностью поглощал маленькие бутербродики, словно лузгал семечки.

Юный герцог не слишком внимательно выслушал объяснения папаши насчет принцев Кэлера, Джэя и Рика. Этих в городе и так знали, как облупленных. Народ любил щедрого добродушного барда, вспыльчивого пройдоху-шулера и неугомонного торговца-сплетника.

— Это — лорды Ноут и Ментор, — кивком головы отец указал куда-то в другую сторону.

Повернувшись, юноша увидел у оконного проема двух блондинов. Более изящный, серебряноволосый Ноут мечтательно уставился куда-то вдаль, сквозь пространство, заполненное людьми. Серые глаза задумчиво светились, длинные пальцы отбивали по полированному дереву подоконника какой-то ритм. Поведение зеленоглазого Ментора не слишком разнилось с повадками брата. Ритма он не отбивал, но мысли принца явно носились в каких-то заоблачных высях, не имевших ничего общего с повседневной суетой. Для них-то это бал был совершенно обычным!

Вновь заскользив взглядом по залу, Элегор наткнулся на внушительных размеров даму, декольте которой было настолько обширно, что открывало все колоссальные объемы. Заметив внимание юноши, дама оценивающе оглядела его и улыбнулась. Юноше стало жарко. Он отвел глаза и принялся экспериментировать, рассматривая других женщин, пропуская мимо ушей объяснения отца.

— …Энтиор, — ворвалось в сознание юноши, и, разом позабыв про всех красоток, он впился пристальным взглядом в мужчину, которого считал своим злейшим врагом и который, что самое обидное, наверное, и знать не знал о его существовании.

До тошноты элегантный красавец брюнет с белоснежней кожей, черным водопадом волос и совершеннейшими, будто изваянными из мрамора, чертами лица с сосредоточенной небрежностью поглядывал на парадные двери зала. Он был похож на готового к прыжку тигра, зверя, караулящего важную добычу и одновременно, как это принято у кошачьих, делающего вид, что его эта добыча нисколько не интересует. Бирюзовые глаза под черным изломом бровей смотрели сквозь мельтешащих вокруг дворян, заискивающих мужчин, пытавшихся заигрывать женщин. Почему-то их тянуло к Энтиору, словно мух на мед. Даже черный камзол, расшитый бирюзой, сидел на принце безупречно, словно его только что надели, а перед этим как минимум два часа расправляли все складочки. Хотя, если верить городским слухам, даже для того, чтобы надеть головной убор, его высочество тратили как минимум час. Элегор почувствовал, как в душе закипает жгучая, слепящая ненависть. Ненависть к первому и пока единственному настоящему врагу. С трудом удерживаясь от немедленных действий, юноша тоже взглянул на дверь, пытаясь понять, чего же так возбужденно ждет Ледяной Лорд, совершенно игнорируя все окружающее.

И тут загадка разрешилась сама по себе. На пороге под руку с каким-то дьявольски красивым блондином появилась молодая женщина, сразу приковавшая к себе взгляды всего зала. Даже шум на несколько секунд смолк, чтобы тут же возобновиться с новой силой. Женщины замолотили языками, обсуждая туалет новоприбывшей, мужчины принялись восхищаться ее красотой…

"Вот и встретились, ведьма", — подумал Элегор. Он с удовольствием прошелся по принцессе взглядом. По первой встрече юноша запомнил ее совсем сопливой, смазливой, надменной девчонкой. Сейчас она превратилась в великолепную женщину. "По ней, должно быть, мужчины толпами с ума сходят", — подумал он с некоторой досадой. За Элегором, а герцог сознавал, что совсем не дурен собой, женщины бегали пока не так интенсивно. Рассматривая шикарное бархатное платье принцессы с длинным шлейфом, юноша лукаво улыбнулся. Эго осенила шальная идея. Теперь следовало дождаться удобного момента, чтобы воплотить ее в жизнь. Этим герцог и занялся, ни на секунду не выпуская принцессу из вида.

К богине приблизился Энтиор, поклонился с элегантной небрежностью, что-то сказал. В ответ Элия холодно бросила брату несколько слов, от которых он позеленел. "Ага, получил, хищный ублюдок! — с радостным злорадством подумал Элегор. — Зеленый цвет совсем не идет твоей аристократической физиономии! Хорошо Элия его отбрила, даром что ведьма! И от нее может быть какая-то польза!"

Отец Элегора отвлекся в это время от созерцания баров, на большинстве полок которых красовались бутылки с лучшим лиенским вином, что внушало старику заслуженную гордость, сказал, что бал почтили своим присутствием принцесса Элия в сопровождении принца Мелиора, и вновь принялся нудно долдонить сыну о правилах поведения во время официального представления наследников. Поскольку все члены королевской семьи за исключением Лимбера были в сборе, кульминационный момент открытия бала приближался.

Элегор сжал челюсти, чтобы не застонать от скуки, почему-то сдобренной изрядной порцией волнения, и ради развлечения попытался сосчитать, в который раз повторяет отец свои наставления. Сбившись на четвертом десятке, юноша полностью отключился от назойливого бормотания предка и вновь поискал взглядом Элию. Принцесса уже успела отвязаться от Энтиора. Теперь пред ее очами гастролировал принц Элтон, разогнавший всех прочих конкурентов. Оживленно жестикулируя, хоть и не так интенсивно, как Рик, он рассказывал что-то сестре. В карих глазах мужчины резвились дьяволята, грозясь выпорхнуть наружу и устроить переполох в зале. Девушка мило улыбалась ему и слегка кивала, словно не замечая ревнивых взглядов, которые метал в них великий воитель — лорд Нрэн, стоящий поблизости. Небось, жалел о том, что на балу нельзя пользоваться оружием и мечтая ощутить под рукой легендарный меч, оставленный в покоях. Не смотря на непроницаемую, словно каменная стена, физиономию, досада воина была очевидной. Напряженная поза, выражение глаз, их мог считать даже такой неопытный физиономист, как Элегор.

"Ох, ведьма, любишь ты мужчин доводить! Ну ничего, все на твой счет запишется. Стерва!" — нахмурился Элегор, не то, чтобы он жалел мужчин, сходящих с ума по Элии, но зато очень хотел сбить спесь с девчонки, которая чувствовала себя на балу легко и свободно, тогда как ему — новичку — было изрядно не по себе.

Когда ситуация еще более накалилась, Элия, улыбнувшись Нрэну и Элтону, изящно упорхнула, оставив мужчин выяснять отношения. Элтон, не будь дураком, поспешно ретировался, и сердитому Нрэну пришлось скрипеть зубами в одиночестве.

"Хорошо вы между собой грызетесь, ребята! — удовлетворенно улыбнулся Элегор. — Особенно когда эта ведьма рыжая вас стравливает. Грызитесь, грызитесь, когда-нибудь и поубиваете друг друга, мирам на радость".

Из роковой встречи с Энтиором во времена своего светлого детства Элегор вынес стойкую иррациональную неприязнь ко всем членам королевской семьи, которая только еще более крепла от сознания того, что он им, таким сильным, красивым, могущественным, прославленым и взрослым, пока не конкурент. Но только пока! Юный герцог впитывал в себя, как губка, все слухи о королевской семье, что только бродили по Лоуленду, пересказываясь без утайки при белом свете или полушепотом под страшным секретом в самых темных уголках трактиров. Элегор испытывал своего рода детскую ревность и зависть, слушая о многочисленных проделках, подвигах и преступлениях принцев (одно от другого подчас было отличить весьма сложно) и клялся себе, что будет не менее знаменит, что он покажет еще Лоуленду и всем мирам, чего стоит!

А принцесса уже разговаривала со своим дядюшкой. Сегодня и принц Моувэлль появился на балу, редкий случай, по словами Лиенского-старшего. Рассеянно кивая племяннице, черноволосый мужчина в траурно-сером тоскливо глядел в какие-то одному ему ведомые дали.

"Да, сыночки пошли в папашу, — подумал герцог, переведя взгляд на Ноута и Ментора, — такие же чудные"!

Лорд Тэодер, самая скромная и незаметная личность из всей королевской семьи, о которой не ходило никаких слухов, ни хороших, ни плохих, тихо сидел в уголке, безразлично скользя взглядом по пестрой толпе.

"Тоже весь в отца", — пронеслась мысль у Элегора. Тут лорд как бы невзначай посмотрел на него, и юношу словно обдало ледяной волной: герцогу показалось, что ему только что вывернули наизнанку душу, тщательно осмотрели ее и упаковали обратно. Под мечтательной поволокой серых глаз Тэодера мелькнула жесткая сталь.

Герцог потряс головой, рассеивая наваждение: "Привидится же такое! Как этот ничтожный лордик мог показаться самым опасным из всех Них? Глупость какая!"

Но на душе у юноши по-прежнему скребли кошки, поэтому он поспешил переключить внимание на более любопытный объект: Элия уже отошла от дяди и неспеша плыла по залу, временами одаривая благосклонной улыбкой какого-нибудь приглянувшегося мужчину. Принцесса явно чувствовала себя на балу, как рыба в воде.

"Ну ничего, я ей еще испорчу вечер!" — с искренней досадой подумал юный герцог и вновь сосредоточился на нудных пояснениях родителя.

Вот в зале, с привычкой, отработанной веками, выждав ровно столько, сколько нужно, чтобы обстановка накалилась до нужно уровня, появился король Лоуленда Лимбер. Герольды официально возвестили о его появлении, чтобы даже те рассеянные личности, кто не заметил появления крупной монаршей фигуры в церемониальной мантии, были в курсе происходящего. Наступила пора начинать представление изнывающей от нетерпения, взволнованной молодежи. Первым этой чести, как наиболее знатный из претендентов, удостоился герцог Лиенский.

Король, нахмурив брови, ожидал с кислой миной, покуда старший герцог и его сын приблизятся к его царственной особе. Потом смерил парочку холодно-равнодушным взглядом на парочку и пророкотал официальную фразу:

— Прекрасный вечер, герцог. Мы рады приветствовать вас в стенах нашего замка.

Лимберу не терпелось покончить с нудными формальностями и заняться миленькой блондиночкой, которую он наметил на сегодня. Сладкие мечты короля вдребезги разлетелись от скрипучего голоса Лиенского. Глубоко поклонившись монарху, мужчина сказал:

— Ваше величество, позвольте представить Вам моего единственного сына и наследника, герцога Элегора Лиенского-младшего.

Взгляд короля лениво скользнул по юноше. Голова едва заметно шевельнулась, обозначая приветственный кивок.

— Ваше величество, счастлив служить Лоуленду, — поклонился, как положено, Элегор и начал выдавать затверженную до автоматизма занудную этикетную речь. Язык говорил, а юноша продолжал внимательно изучать Лимбера. Царственная осанка государя, и его внушительный внешний вид и спокойное достоинство явно не были показными, так вести себя мог только бог, внешняя сила которого стала отражением внутренней. Пребольно пнув зашевелившееся было уважение, паренек думал: "А первый кобель нашего государства действительно хорош! Наверное, сейчас он так стремится от нас отделаться, чтобы заняться очередной красоткой".

Остальные представления шли по сокращенной до минимума для менее знатных особ программе: пареньки кланялись, девочки приседали в глубоких реверансах, кто запинаясь от волнения, кто четко и внятно выговаривали положенные фразы и отходили в сопровождении надувшихся от гордости родителей, чьи чада сегодня были в центре внимания, настолько, насколько это возможно, когда на балу блистала королевская семья, затмевавшая всех и вся.

Все процедуры уложились в десяток минут. Оживленно загомонив, знать принялась с новой силой осаждать новеньких, получивших право на официальное существование. Вдоволь насладившись вниманием окружившей его толпы и раздарив ворох двусмысленных улыбок дамам, заинтригованных знатным молодым и богатым(!) красавчиком, Элегор решил заняться делом. Убедившись, что отец накрепко присосался к бутылке и больше ничего вокруг не замечает, юноша принялся проталкиваться к принцессе, весело болтавшей с принцем Джеем.

— Прекрасный вечер, Элия, — по-хамски прерывая разговор, заявил герцог, намеренно опустив титул, и, паясничая, отвесил изысканный поклон.

— А, маленький винодел, здравствуй! Ты так и не научился хорошим манерам!? — мановением руки останавливая зло напружинившегося брата, вознамерившегося поучить зарвавшегося щенка правилам хорошего тона, приветливо улыбнулась принцесса, разглядывая с ног до головы юного невежу. Герцог не сильно изменился со времени их последней встречи. Его буйная шевелюра теперь держалась в некотором подобии прически. В серебристо-серых глазах поприбавилось гордости и самоуверенности, которых, впрочем, и четыре года назад там был избыток. Элегор стал почти таким же высоким, как братья Элии, но фигура его еще сохранила юношескую угловатость. Одет он был в черное с минимумом украшений в виде тонкой серебряной оторочки камзола и отворотов сапог, на воротнике вилась более крупная вышивка из лоз. Этот наряд очень шел к худощавой фигуре герцога.

С чувством глубокого превосходства, данного ему ростом, Элегор снисходительно посмотрел на девушку сверху вниз и сказал:

— Рад, что ты меня узнала.

— Конечно, милый. Как же я могла забыть такое сокровище с драными скулами и коркой грязи под ногтями. Да и нечасто воры в королевских садах падают с миакран, — парировала Элия.

— Я безумно счастлив, что оставил столь неизгладимый след в твоей душе. Поэтому, ликуй, сегодня я доставлю тебе удовольствие своим присутствием, — с апломбом заявил юноша, игнорируя конец фразы.

— О! Не знаю даже, как и снести эту великую честь, что вы оказываете мне, герцог, — иронично отозвалась Элия и уже более серьезным тоном добавила:

— Так и быть, мальчик, можешь держаться поблизости, осваивайся в обществе, только не путайся под ногами. Потом еще поболтаем.

Девушка обернулась к брату Джею, чтобы продолжить прерванный разговор. Пока Элия беседовала с Элегором, принц холодно изучал юношу, как энтомолог странную, неядовитую, но весьма подозрительную букашку — то ли просто уродца, то ли диковинного мутанта. Решив, что пока девушка разберется с хамом сама, вспыльчивый принц сделал над собой гигантское усилие и смолчал. Только ярко-голубые веселые глаза Джея враз стали холодными, подернувшись корочкой льда, а рука в жесте предупреждения коснулась пояса там, где обычно висел кинжал.

Окружающие с исследовательским интересом наблюдали импровизированный спектакль, ожидая, когда неслыханная наглость юного глупца, то ли перебравшего на радостях по поводу вступления в свет, то ли вовсе безнадежно рехнувшегося от волнений дня, получит по заслугам не только в форме словесных уколов остроумной принцессы, но и весомых кулаков ее братьев. На Элегора смотрели как на буйно помешанного.

Не сумев найти достойного ответа, юноша решил воплотить в жизнь свою первоначальную идею и невзначай наступил на тонкий шлейф платья своей оскорбительницы. Нежная полупрозрачная ткань, не приспособленная к такому варварскому обращению, с легким треском порвалась. В шумном зале мгновенно установилась зловещая тишина. Принцесса неспешно обернулась, посмотрела на физиономию довольного герцога с куском шлейфа у ног, потом снисходительно улыбнулась и громко сказала:

— Спасибо, мальчик. Я и сама подумывала переделать платье. А теперь не нужно и обращаться к модистке. Знаю, как мало дает тебе отец на карманные расходы. Возьми ткани себе на заплатки для нижнего белья!

— Теперь коротко не только спереди сверху, но и сзади, тебе идет, — как всегда, запутавшись в паутине слов принцессы, привыкшей вести колкие остроумные диалоги с родственниками, Элегор брякнул первую попавшуюся глупость.

— Такой красавице, как я, идет абсолютно все, — ласково сказала девушка и мысленно, чтобы ее слышал только юноша, добавила серьезно: "Извиняйся сейчас же, глупец. Иначе подпишешь себе смертный приговор, тебе таких шуток не простят!".

"В подачках не нуждаюсь", — послал мысленный ответ Элегор и, гордо развернувшись, направился на галерею. Разгоряченной бурными переживаниями дня голове не мешало проветриться на свежем осеннем ветерке. Юноша решительны шагом устремился на балкон, не замечая, как, поспешно освобождая дорогу, отшатываются от него, словно от прокаженного, леди и лорды. Знать успела отлично усвоить, что оскорбить кого-нибудь из членов королевской семьи можно, но только раз в жизни, и это будет последним, что ты в ней успеешь сделать.

Проводив удивительно-нахального парня задумчивым взглядом, Элия вновь повернулась к брату, но не обнаружила его на месте. Просканировав зал, принцесса констатировала отсутствие всех прочих родственников, за исключением отца, скинувшего мантию слуге и сейчас обхаживающего смешливую блондиночку, и дяди Моувэлля, задумчиво ласкавшего пустой бокал. Конечно, кое-кто из братьев позаботился о том, чтобы оставить фантомы, но Элия на эту старую удочку не клюнула.

"Куда это они все подевались? Не иначе пошли бить морду маленькому герцогу! Бедный малыш. Надо проверить и вмешаться, я еще не успела наиграться с ним сама", — завершив коллекцию фантомов своим собственным, который должен был исчезнуть через полчаса, девушка телепортировалась в коридор и пошла, ориентируясь на интенсивную концентрацию эмоций гнева, ревности и злости, замешанную на семейной силе. Похоже, братья решили приняться за Элегора всерьез.

Едва фантом принцессы покинул место разыгравшейся драмы, как к куску шлейфа кинулись, едва не сталкиваясь головами, самые удачливые и горячие поклонники Элии, дабы урвать кусочек ее платья на память, и несколько дам, такого желания не питавших, но надеявшихся при помощи тряпочки, касавшейся тела Богини Любви сотворить какой-нибудь привораживающий мужчин амулет.

Выйдя на балкон в галерее, Элегор чуть не стукнулся о ледяную улыбку принца Энтиора. Юноша дерзко, прикрывая задором подступающий ужас, ухмыльнулся в ответ.

— Больше ты от меня не скроешься, щенок! — процедил принц.

Бог Боли всегда помнил своих врагов и недобитые жертвы, тем более что последние можно было пересчитать по пальцам одной руки.

— Ваше высочество изволит меня оскорблять? — нахально осведомился юноша, вскинув голову. Элегора захлестнула волна ярости, сдобренная старым детским страхом. Не особенно соображая, что делает, он вытянул из-за пояса перчатку и швырнул ее в лицо Энтиора, стараясь хлестнуть по полыхающим хищной злобой бирюзово-ледяным глазам. Краем глаза герцог заметил в двустворчатых дверях балкона принцев Кэлера и Элтона, а так же высокую фигуру лорда Нрэна позади. Юноша нутром почуял, что сейчас его будут бить, бить очень жестоко, скорее всего ногами и возможно даже насмерть. Но останавливаться было уже поздно.

На балкон телепортировались принцы Рик, Джей и Мелиор, к ним присоединились лорды Ноут, Ментор и Тэодер. Стало очень тесно и почему-то трудно дышать.

"Вся семейка в сборе!" — подумал герцог, даже не успев толком испугаться, и едва увернулся от аристократического кулака принца Энтиора. Но второй удар достиг цели. Несмотря на свой изящный вид, на поверку рука с наманикюренными тонкими пальцами оказалась чрезвычайно тяжелой и жесткой, как кусок железа.

Оскорбленные в лучших чувствах родственники принцессы Элии схватили юношу и телепортировались с жертвой в ближайшую пустую комнату, первоначально назначенную для того, чтобы гости могли привести себя в порядок. Сейчас помещению предстояло сыграть прямо противоположенную роль. Герцог стал игрушкой в сильных руках не знающих жалости и пощады богов. Начался молчаливый, мужчины считали ниже своего достоинства разговаривать с ничтожеством, дерзко оскорбившим сестру, методичный процесс избиения. Элегор решил "Умирать, так с музыкой", и сосредоточился на одной цели: нанести в ответ как можно больше ударов этим мерзавцам. Смачно плюнув кровью в рожу Энтиору, герцог доли секунды наслаждался гримасой на лице принца, а затем потерял сознание.

Глава 12. Сколько стоит жизнь герцога?

"Ага, вот где они, голубчики", — подумала Элия, остановившись перед дверью, из-за которой доносились глухие удары и краткие, злые, полные холодного гнева реплики:

— Теперь моя очередь!

— Отличный удар, братец!

— Одно ребра или два?

— Нет, Нрэн, отойди, Творца ради, мы еще не закончили! Ты ж его просто убьешь, нам ничего не достанется!

— Да уймись же, брат!

— Обещаем, последний удар твой!

Легко пройдя через заклятье невмешательства, защищающее от постороннего любопытства, девушка распахнула дверь и увидела валяющееся на полу окровавленное, измордованное, изломанное, как большая кукла, с которой поиграли жестокие ребятишки, создание, отдаленно напоминающее герцога Элегора цветом костюма и буйством слипшейся от крови шевелюры.

Мелиор, на белоснежной рубашке которого не появилось ни одной пылинки и неуместной складочки, Ноут с хищным блеском, сделавшим стальными его мечтательные глаза, Джей с жестокой веселой усмешкой на узких губах, абсолютно равнодушный, какой-то чуть ли не скучающий Тэодер и задумчивый Ментор методично обрабатывали сапогами бесчувственного юношу, пиная его по очищенной от излишков мебели комнате вместо мяча. Особенно красиво получалось у Ментора. Когда окованный железом носок его сапога (бог успел сменить обувь) врезался в живот парня с характерным чмокающим звуком, лорд задумчиво кивал. Кстати, он кивал с точно таким же задумчивым видом, слушая давеча рассуждения Элтона об истории происхождения легенды "О бессмертной любви".

Остальные братья, уже отработавшие первую смену, привалившись к стенам ждали своей очереди: небрежно поигрывая стилетом, Энтиор наслаждался видом крови на теле наглеца с легкой улыбкой на устах. Кончики выпущенных клыков — верный признак удовольствия — просматривались меж изогнутых луком губ. Кэлер нетерпеливо приплясывал на месте — у него чесались кулаки. Спокойный с виду Элтон злобно сверкал глазами. Рик же чуть не бегал по потолку, буквально плюясь пламенем от едва сдерживаемой ярости. Над всем этим бедламом, сложа руки на груди, возвышался Нрэн и терпеливо ждал, когда ему позволят убить нахала, посмевшего оскорбить кузину.

— Не помешала, братишки? — мягко осведомилась принцесса.

Мужчины остановили избиение на насколько мгновений и молча посмотрели на Энтиора, чтобы их исключительно матерные чувства перевели на сколько-нибудь цивилизованный язык.

— Мы наказываем ублюдка, — это слово прозвучало из уст вампира скорее наименованием вида, нежели ругательством, — за то, что он осмелился оскорбить тебя, сестра, — галантно изрек принц. — Не желаешь ли присоединиться?

— Спасибо, нет, у меня обувь неподходящая, еще пальчики зашибу. А вы всегда, мои дорогие, заботитесь о чести сестры. Иногда даже чересчур, — Элия намекнула на любимое развлечение братьев — убийство ее кавалеров.

Никто из братьев и бровью не повел, ибо невинно убиенные жертвы не тревожили совесть мужчин по причине полного отсутствия этой забавной зверушки. Энтиор с ласковым самодовольством пояснил:

— Это потому, что мы все тебя очень любим.

— О, мне это хорошо известно, — усмехнулась принцесса, откровенно глядя на брата. Энтиор ответил ей не менее двусмысленной развратной улыбкой и промолчал.

— Мальчики, вы собираетесь прикончить малыша? — как бы между делом полюбопытствовала девушка.

— Безусловно, — решительно припечатал Нрэн, ответив первым. На сей раз воин не стеснялся и не мучился, ведь вопрос касался области применения его талантов и простой мужской логики: оскорбили — убей. Тем более, если оскорбили не кого-нибудь, а его лю…, то есть единственную кузину.

— А как насчет его положения в обществе? Элегор, в конце концов, единственный прямой наследник герцогства Лиенского. Папа будет недоволен, — напомнила Элия.

— Побурчит пару дней и перестанет, — философски заметил Ментор.

— Да он всего лишь сменит одну причину недовольства нами на другую, — пренебрежительно фыркнул Джей, самолюбие которого больше всего задевали подначки отца.

— Можно сотворить долговременный фантом, — предложил Рик магический выход. — А когда он развеется, воскрешать будет некого. Папа нам еще и спасибо скажет, когда герцогство короне отойдет. Такие виноградники! — принц мечтательно улыбнулся.

— А может, лучше оставить паренька в живых? — поняв, что никто, даже добряк Кэлер, о пощаде жертвы думать не склонен, намекнула принцесса.

Повисло молчание, разгневанные братья пытались осмыслить предложение богини. С одной стороны они защищали честь и достоинство сестры, мерзавец, оскорбивший ее должен был захлебнуться собственной кровью и сдохнуть, как собака, но с другой, Элия — оскорбленная сторона — вступалась за своего оскорбителя, и следовало учесть ее пожелание. Мнения общества разделились на шесть категорий, выразившихся фразами:

— Ты так считаешь? — спросили, признавая за сестрой право на собственное мнение, Кэлер, Мелиор и Элтон.

— Как ты захочешь, — скользнул в тень Тэодер, избегая открытого конфликта.

— Ну… — протянули Ноут, Ментор, вроде бы и не поддерживая Тэодера, но явно в тон его словам.

— А что нам за это будет? — нахально начали торговаться Рик и Джей.

Нрэн как всегда промолчал, но даже его молчание гневно кричало "НЕТ!". Только бог прекрасно понимал, что его "НЕТ!" все равно не сыграет роли, беспрекословно его приказы исполнялись лишь на бранном поле, а Элия с младых ногтей всегда поступала так, как хотела, и остальные братья, вместо того, чтобы пытаться вразумить девушку, во всем ее поддерживали. Что ж, ладно, юного ублюдка можно будет вызвать на дуэль позже и нашинковать, как капусту.

— Ни за что! — скорее прошипел, чем процедил Энтиор, тонкие ноздри принца возмущенно подрагивали. — Он меня оскорбил!!!

— А я думала, что речь сейчас идет только о моем оскорблении, — вежливо изумилась Элия. — Так чем же тебя успел оскорбить мальчик? Слишком рано потерял сознание? Ты не успел его достаточно напугать?

— Всем, — принц презрительно фыркнул.

— Он в него плюнул, — хихикнув, припомнил Джей, невольно чувствуя к мальцу легкий приступ симпатии.

— О, какая ужасная трагедия, несмываемое пятно позора, его не сведет ни одно чистящее заклятье, — иронически "посочувствовала" Элия, заломив руки. — Ты, дорогой брат, столь чувствительная и тонкая натура! Уж и не знаю, каким чудом мы сами до сих пор живы и смогли избежать божественного негодования и острых клыков.

— Отравиться боится, — хмыкнул Рик.

Братья дружно заржали, что сразу разрядило обстановку. Боги легко переходили от гнева к веселью, вот только для их жертв божественное веселье далеко не всегда означало пощаду, зачастую лишь другой вариант мучений.

— Поступай, как хочешь, — уступая, фыркнул Энтиор и твердо решил все равно во что бы то ни стало отомстить гаденышу при первом же удобном случае, потом.

— А что нам за это будет? — вновь напомнили Рик и Джей о своей выгоде.

— А что вы хотите, братишки? — принцесса лукаво улыбнулась.

Друзья-приятели переглянулись, озорно сверкнули голубые и зеленые глаза, и хором заявили (во всем, что касалось дел торговых, они мыслили схоже):

— По паре поцелуев. Подробности потом.

Так уж повелось с некоторых пор, когда проявилась суть божественного дара Элии, что все услуги, оказываемые Богине Любви, родственники стали оценивать в этой восхитительной валюте.

— Ладно, договорились, — девушка снисходительно усмехнулась.

— Тогда и нам тоже! — возмутились вопиющей несправедливости остальные, сразу став похожими на компанию озабоченных подростков, а не всесильных богов, еще несколько минут назад кипевших неумолимой жаждой мести.

— Разумеется, — согласилась Элия, покосившись на тело герцога.

— Если он сдохнет, уговор все равно в силе, — поспешил уточнить условия Рик, по-своему истолковав взгляд сестры.

— Конечно, я всегда держу слово, — подтвердила богиня. — Но и вы со своей стороны, если он выживет, не будете мстить ему за сегодняшний проступок.

Братья тяжело завздыхали, прощаясь с мыслями о дуэлях, ядах и наемных убийцах. Их поймали в ловушку! Принцы уже успели прочувствовать, что сестра далеко не смазливая дурочка, у которой под пушистыми волосами гуляет ветер.

— Ты видишь нас насквозь, — признал Элтон, почесав в затылке.

— И на три метра под вами, — самоуверенно подтвердила принцесса. — Так как насчет обещания?

— Договорились, — за всех ответил Кэлер и первым поднял руку в знак клятвы. Меж пальцев блеснул огонек, превратившийся в светящийся отпечаток ладони; скрипнув зубами, опустил ресницы Энтиор, взметнул вверх огненный фонтанчик Рик, рассыпались голубыми искрами слова Мелиора, шепотом подтвердил свое согласие Тэодер, с величайшей неохотой резко кивнул Нрэн….

— Вот и прекрасно, — дождавшись, пока все дадут слово, принцесса одарила родственников очаровательной улыбкой и, кивнув на почти бездыханного герцога, заметила: — Ну, раз мы закончили торг, мальчики, я забираю эту падаль.

— Поднести? — великодушно предложил Элтон.

— Спасибо, — ответила принцесса и подумала: "Какой у меня заботливый брат, решил раньше других получить свою долю".

Остальные, мигом сообразив, откуда дует ветер, с завистью посмотрели на родича. У мужчин на физиономиях был написан один укоризненный вопрос: "И как мы сами до этого не додумались"?

— Дальше по коридору — комната с удобной софой. Отнеси его туда, дорогой, — попросила Элия. Телепортировать полутруп, мешая естественную магию регенерации богов с силами переноса, с риском помешать и без того идущему со скрипом процессу, девушка не рискнула. Тащить же жертву братского возмездия самой, пачкая и без того изуродованное платье, совершенно не хотелось.

Вежливый принц играючи забросил на широкое плечо безвольно обмякшее тело и понес, как пушинку, совершенно не чувствуя его веса. Так за двадцать поцелуев Элия выкупила жизнь герцога Элегора Лиенского.

Сбросив полутруп на мягкое покрывало, Элтон небрежно вытер окровавленные руки о брюки — испорченному костюму все равно предстояло отправиться на помойку или подвергнуться магической чистке — и потребовал:

— Могу я сейчас получить долг?

— Да, — с легкой улыбкой ответила девушка.

Элтон тут же жадно облапил принцессу и потянулся к ее губам. В глазах Элии замерцали лукавые искры. Сегодня она была в настроении показать принцу, что тот целует Богиню Любви. Поцелуи девушки были столь сладки, что мужчина, задыхаясь от возбуждения, позабыв обо всем, потянулся к шнуровке ее корсета. И тут в его затуманенное желанием сознание проникли спокойные слова:

— Элтон, мы в расчете.

Не восприняв смысла сказанного, принц продолжил свое занятие.

Поняв, что до сознания брата сейчас не достучишься, ибо все мысли находятся далеко внизу, принцесса вздохнула и телепортировавшись в угол комнаты снова заявила:

— Все. Я расплатилась.

Оглушенный нахлынувшими на него чувствами принц, с трудом возвращаясь на грешную землю, потряс головой, словно медведь, отгоняющий разгневанных пчел.

— Да-да, — прохрипел мужчина и быстро выскочил за дверь.

Наложив на дверь легкую паутинку заклятья невмешательства и внешний запор, богиня подошла к софе, где раскинулось тело. Элия с легким удивлением констатировала, что Элегор, не смотря на свое крайне плачевное состояние, еще жив, и ей даже не придется применять заклинание воскрешения, в котором принцесса была настроена попрактиковаться. Щедро позаимствовав у Источника побольше энергии, богиня вновь, как когда-то давно, применила заклинание "общего исцеления", правда, теперь гораздо более высоко порядка. Раз братья продали Элии жизнь Элегора, то их пожелание смерти дерзкому наглецу перестало властвовать над юным богом. Кровь прекратила течь из ран, они затянулись, оставляя бледнеющие на глазах полоски шрамов, рассосались синяки, громадные кровоподтеки и гематомы, срослись сломанные кости.

Герцог задышал ровнее, прошла пара минут, он открыл глаза и мрачно сказал:

— И тут ты!

— Где именно?

— Как где? В мире духов! Или уж в моей следующей инкарнации, тебе виднее.

"Что у меня за день такой сегодня! Я прямо бродячая монахиня ордена Помощи Страждущим Исцеления какая-то. Уже второго придурка вытягиваю из лап Сил Смерти. Но, чует мое сердце, от этого благодарности не дождешься", — иронично подумала принцесса и заявила:

— Должна тебя огорчить, но ты еще на этом. Во всяком случае, пока.

— Надо же, и от тебя можно услышать что-нибудь хорошее, — проворчал Элегор и неуверенно сел, автоматически вытирая с лица корку запекшейся крови.

— Я могу еще и делать кое-что хорошее, иногда, — намекнула принцесса.

— Вот только зачем? — угрюмо спросил герцог, и не думая рассыпаться в благодарностях или приносить запоздалые извинения.

— У меня есть на то свои соображения. Тебе их пока знать ни к чему.

— И чем мне придется платить за твои "соображения"? — прищурился юноша. Уже успевший привыкнуть к тому, что в этом мире никогда и ничего хорошего не достается даром, а вот подзатыльников и зуботычин сколько угодно.

— Вылечила я тебя совершенно бесплатно, не волнуйся, — заверила спасенного богиня.

Элия скептически оглядел драную окровавленную одежду юноши и небрежно щелкнула пальчиками. Кровь и грязь бесследно исчезли в момент. Девушка удовлетворенно кивнула. Элегор скривился и поспешно сотворил заклинание восстановления одежды, пока принцесса не добралась до починки его костюма.

— Вижу, если не вежливости и сдержанности, то хоть кое-каким простеньким чарам ты за это время научился, мальчик, — одобрила Элия.

— Спасибо, добрая тетя, — иронически буркнул герцог и направился к двери.

— Я бы на твоем месте осталась, — посоветовала принцесса.

— Зачем? — вновь вскинувшись, словно дикий волчонок, подозрительно спросил юноша.

— Поговорить. Может, что дельное посоветую, — загадочно обронила богиня.

— Я не нуждаюсь ни в советах, ни в помощи шлюхи, — отрезал Элегор и, гордо вскинув голову, удалился, изо всех сил хлопнув дверью.

— Не хочешь, как хочешь. Мое дело предложить, твое дело отказаться. Вот и делай после этого добрые дела, — поделилась Элия почти философской мыслью с опустевшей комнатой. Комната сочувственно промолчала.

Принцессе решила пока не возвращаться на бал, во-первых, следовало дать время сплетням немного поутихнуть, а во-вторых больше, чем танцевать, Элии хотелось сплести маленькую ловушку для одного идейного гордеца и заодно немного подышать свежим воздухом. Накинув наскоро простенькую личину, девушка телепортировалась на балкон.

Облокотясь на перила, принцесса наслаждалась пряным запахом опавшей листвы, доносящимся из Садов Всех Миров, и любовалась глубоким звездным небом. Элия ловила отзвуки осени: далекий шелест деревьев, шум воды в водопадиках, сонные вскрики птиц. Осень — это время года было в Лоуленде необычайно мягким, теплым, щедрым на плоды, ягоды и безумно красивым в своем буйстве красок. Зим как таковых в королевстве не наблюдалось. Впрочем, об отсутствии снега никто не жалел. А на что курорты в горных мирах? Вслед за щедрой осенью наступала короткая пора затишья — всего пара недель, а следом воцарялась благодатная весна.

В тот краткий промежуток межсезонья погода одаряла избалованных лоулендцев сильными холодными ливнями, противной моросью, пронизывающим ветром с океана или серыми туманами. Но Элия находила удовольствие в том, чтобы пересидеть непогоду дома у камина с бокалом горячего вина с пряностями и хорошей книгой, укрыв ноги мягким пледом и почесывая за ухом дремлющего Диада. Непогода проходила быстро, не успев даже как следует надоесть и не нагнав хандры.

Глава 13. О пользе милосердия

Элегору чертовски не хотелось идти в зал, где он стал бы мишенью возмущенных взглядов лордов Лоуленда типа: "Как ты мог, негодяй, оскорбить прекраснейшую из женщин!" и не менее свирепых взглядов чокнутых братцев "ведьмы". А там еще и папаша от бутылки оторвется, да чего доброго нудить начнет о правилах хорошего тона и манерах. Нет, ну кто бы мог подумать, что принцы так взбесятся от его невинной шутки. И чего он вообще такого сделал? Ну подумаешь, кусок шлейфа у их сестрицы откромсал, не руку же! Ненормальные! Сейчас того и гляди, еще на дуэль вызовут, раз тайно пришибить не удалось. Какой же принц Лоуленда мог простить добыче побег из рук? А со всеми разом или даже по очереди ему, Элегору, явно не справится, как ни крути. Сил пока маловато и опыта. Тысяча демонов Межуровнья, все из-за этой стервы! Нет, все равно он прятаться не будет ни от кого и никогда!

Безрассудная гордость и опасение, что его сочтут трусом, взяла свое, герцог решительно зашагал по коридору в направлении бального зала, там играла музыка и веселился народ у которого доставало мудрости не переходить дорогу членам королевской семьи. Вдруг сквозь стеклянную балконную дверь юноша увидел в полупрофиль одинокую хорошенькую девушку в нежно-голубом, как кусочек неба, бальном платье. Впрочем, сама девушка была ой каким соблазнительным кусочком: пухлые губки, полная грудь, тонкая талия.

Повод для договора с гордостью был найден: ну не скучать же такой красотке в одиночестве! Бал подождет! Элегор осторожно приоткрыл стеклянную дверь и вышел на балкон. Изящно поклонившись девушке, герцог промолвил:

— Прекрасный вечер, леди!

— Прекрасный вечер, лорд, — девушка, чуть вздрогнув при появлении незнакомого мужчины, зарделась и в смущении потупила глаза.

— Какая несправедливость, что столь прелестное создание, как вы, скучаете вдали ото всех! — галантно промолвил юноша. — Не окажете ли мне честь, несравненная, позволив скрасить своим присутствием ваше одиночество?

— Как любезно с вашей стороны, лорд! — девушка робко подняла на него огромные синие глаза, опушенные длинными загнутыми ресницами.

— Благодарю вас, очаровательная незнакомка! — возвышенно сказал Элегор, внимательно изучая то, что открывало взору декольте. К сожалению, не по Лоулендской моде — слишком скромное. Сердце герцога ликовало. Он много слышал о легких романах, завязывающихся на каждом взрослом балу. А сейчас наступил и на его улице праздник. Это вам не шлюх на улице Грез снимать или городских простушек охмурять.

— Это я должна благодарить вас, лорд, мне и правда было так одиноко, — девушка очаровательно улыбнулась, прижав руку к взволнованно вздымающейся груди, явно обрисовывающейся под тонкой тканью корсажа, отделанного голубым кружевом и расшитого бисером.

Самоуверенно решив, что золотая рыбка уже у него на крючке, герцог приблизился к незнакомке вплотную, как бы невзначай обвил рукой ее талию и нежно прошептал на ушко, похожее на маленькую розовую раковину:

— Как прекрасны эти звезды, леди, но они не могут сравниться с вашими дивными глазами.

Девушка смущенно взглянула и герцога и ласково улыбнулась ему. Элегор с юношеской беспечностью воспринял это как разрешение к дальнейшим более решительным действиям и принялся целовать маняще пухлые губы незнакомки.

— Герцог, а мне казалось, что я не в вашем вкусе! — неожиданно прозвучал знакомый голос.

Элегор резко отшатнулся. Перед ним, сбросив личину, стояла…Элия.

Юноша сплюнул, длинно, но незамысловато — сказывалось отсутствие жизненного опыта — выругался, а затем пробурчал:

— Идиотская шутка!

— Будь у тебя достаточно опыта в магии и чуть выше коэффициент силы, то, по крайней мере, малыш, ты смог бы определить наличие личины (я ее не маскировала). Это должно настораживать, — наставительно заметила Элия. — Хорошо еще, что над тобой подшутила я, а не какая-нибудь игривая старушенция. Очнулся бы утречком в ее постели, тут бы тебя наизнанку и вывернуло.

— Значит, ты подло воспользовалась тем, что моя сила меньше твоей! — обвиняюще заявил герцог, внутренне содрогнувшись от "блестящей" перспективы, нарисованной принцессой. — Зачем?

— Догадайся. Вряд ли я воспылала к юному герцогу Лиенскому неутолимой страстью, толкнувшей меня на безрассудный обман только для того, чтобы получить хоть один поцелуй, — ухмыльнулась Элия, нахальный, невоспитанный мальчишка нуждался в уроке, и он вышел очень наглядным. — Ты слабак, герцог Лиенский, а все из-за того, что до сих пор не принят Источником. Он отказался от столь высокой чести?

— Ты следила за мной, ведьма? — взбесился Элегор, сознавая, что богиня говорит правду, но не желая признавать то, что слова Элии сильно ранят его самолюбие.

— Много чести! — фыркнула принцесса. — Это же очевидно. В шестнадцать лет не имеет отпечатка покровительства Великой Силы либо бесталанный идиот, либо изгой. Ты не дурак, но непоседлив, идеен и обладаешь неуемным задором. Значит, Источник отверг тебя.

Элегор скрипнул зубами.

— Вот об этом я и хотела с тобой поговорить. Но раз ты этого не желаешь… — Элия демонстративно повернулась, чтобы уйти.

— Постой! — нехотя окликнул ее юноша. — Давай поговорим.

— А есть ли тебе о чем говорить со шлюхой? — "удивилась" принцесса.

— Извини, я не должен был оскорблять тебя, — через силу выдавил из себя Элегор, глядя куда-то вбок. — И спасибо за то, что спасла мне жизнь.

— Здесь не место для серьезного разговора. Нам могут помешать. Пойдем в мои покои, — богиня приняла извинения и прекратила измываться над пареньком.

Взяв его за руку, она телепортировалась в свою гостиную. На месте Элия щелчком пальцев зажгла магические светильники, дающие мягкий рассеянный свет. Одновременно, пользуясь Законом Желания, принцесса удалила в Тихие Миры остатки испорченного платья, заменив их на роскошный темно-синий халат, и встряхнула головой, избавляясь от заумной прически. Пышные длинные волосы по-домашнему свободно рассыпались по плечам.

— А ты неплохо устроилась, — небрежно плюхнувшись в кресло, констатировал Элегор, бросив беглый взгляд на великолепную, со вкусом обставленную комнату. Роскошный ковер на полу, мягкий изгиб большого дивана с несколькими подушками, кресла, столики на изящный ножках, драгоценные гобелены, хрусталь, горки с дорогими безделушками, шкафы с книгами, камин, бар за витражным стилизованным "окном" — каким-то чудом они не создавали впечатления пышности, напротив, в гостиной принцессы было очень уютно, но в то же время утонченно.

— Не жалуюсь, — в тон ему ответила девушка и расположилась в кресле напротив.

В углу комнаты, где стоял маленький круглый диванчик, на котором Элия любила вечерами читать под лампой-колокольчиком, послышалась какая-то возня, и детский голос робко позвал:

— Элия?

Принцесса резко обернулась:

— Солнышко мое, что ты здесь делаешь? И почему ты до сих пор не в постели?

— Нрэн отослал нянек, а я боюсь спать один, — признался Лейм, подходя, как был — босиком, в ночной рубашке, и запросто забираясь к девушке на колени. — Я, наверное, трус.

Присутствие постороннего человека мальчика нисколько не смутило. Он словно не заметил чужака.

"Это — ее сын?! — оторопело подумал Элегор, разом вспоминая все те дикие слухи, что ходили по Лоуленду и разглядывая очаровательного малыша с удивительно серьезными зелеными глазами. — Ее и Нрэна?!! Ни черта ж себе!!! Главное — ничему не удивляться!"

— Нет, конечно, ты очень храбрый мальчик, только еще не привык быть один по ночам. Хочешь сегодня переночевать у меня, милый? — предложила девушка, нежно прижав к себе малыша и погладив его по головке. — Я поговорю с Нрэном. Он разрешит.

— Да! — радостно ответил ребенок. — Спасибо! Ты самая лучшая!

Мальчик нежно поцеловал Элию в щеку.

— Тебе постелят в соседней комнате, малыш. А чтобы ты ничего не боялся, Диад будет охранять тебя и прогонит все плохие сны. Согласен, солнышко мое?

— Спасибо! — еще раз повторил Лейм и довольно вздохнул.

Принцесса подхватила его на руки и исчезла на пятнадцать минут, бросив Элегору:

— Подожди, я скоро!

Вернувшись, она вновь села в кресло и сказала:

— Ну вот, с маленькими домашними проблемами покончено. Выпить хочешь?

Герцог молча кивнул, все еще пребывая в прострации. Элия подошла к бару, достала пузатую темную бутылку и наполнила бокал на два пальца какой-то сине-зеленой жидкостью. Юноша одним махом опорожнил бокал и судорожно вздохнул, это был самый грандиозный вздох за всю его жизнь, зато в голове, где после пребывания на краю гибели стоял туман, ощутимо посветлело. Принцесса удовлетворенно улыбнулась, признавая, что лекарство оказало именно такое действие, какое нужно.

— Что это было? — выдохнул герцог, внимательно изучая несколько капель, задержавшихся на дне.

— Настойка "Тысяча травок". Рик подарил. Он ее в каком-то горном монастыре Тар-Шалиона раздобыл. Очень редкая штука. Монахи ею из верующих злых духов прогоняют. Не знаю уж как насчет изгнания духов, но мозги она хорошо прочищает.

— На духов, небось, тоже действует, — с почтением покачал головой Элегор. Выросший в винодельческом центре Лоуленда, а значит и многих миров, — великом Лиене, он научился ценить по достоинству не только виноградные вина, но и другие уникальные напитки. При всей своей бесшабашности, юноша разбирался в спиртном не хуже профессионального Бога Виноделия.

— Теперь то, о чем я хотела поговорить с тобой, — начала было богиня, но заметив, что собеседник все еще испытывает некоторое замешательство, спросила: — Что ты смотришь такими сумасшедшими глазами, у меня что, рога выросли или крылья?

— Это был твой сын? — брякнул герцог, не в силах бороться с обуревавшим его любопытством.

Глаза принцессы недоуменно расширились.

— И как ты думаешь, от кого? — ехидно поинтересовалась она.

— От Нрэна, — выдал самое очевидное, но смущавшее его объяснение юноша, передернув плечами. То, что воитель интересуется своей кузиной, было очевидно, но Элегор не заметил, чтобы интерес этот был обоюдным.

Элия беспомощно рухнула в кресло и ее скрутил жестокий приступ смеха. Минут через пять, вдоволь нахохотавшись, богиня удивленно спросила:

— И что же дало повод для такой уникальной идеи?

— Как "что"? Поведение мальчика, — оторопело сообщил Элегор.

— Насколько я помню, ребенок не называл меня мамой.

— Мало ли, — автоматически ответил юноша, чувствуя себя законченным идиотом: он, наконец, вспомнил о существовании младшего брата Нрэна — Лейма. Лучше поздно, чем никогда!

— Это был твой брат, — удрученно констатировал герцог, злясь на то, что опять сел в лужу.

— Смотри-ка, сообразил. Значит, в этой черепушке есть что-то, кроме одной извилины, отвечающей за инстинкт размножения и хамство. Или это продолжается благое действие "Тысячи травок"? — все еще продолжала веселиться принцесса.

На острых скулах Элегора выступили алые пятна, и он резко сбил тему:

— Так о чем ты хотела поговорить?

— О тебе, о твоих способностях к магии и выявлении Божественной Сути, которые при всем потенциальном богатстве, никогда не разовьются как следует без инициации Сил, — пояснила Элия.

— Я слушаю, — перебил ее герцог, нетерпеливо подталкивая вредную ведьму к сути вопроса.

— Источник наотрез отказался принять тебя? — уточнила богиня.

— Да, все четыре раза, — обиженно вздохнул юноша, не понимая, что за корысть Источнику гонять его от себя.

— Такое бы упорство да в мирных целях! — Элия невольно посочувствовала Силам, не пожелавшим взвалить на себя ответственность за грядущие деяния герцога Элегора, и вкрадчиво предложила: — В таком случае, возможно, следует поискать покровительства в другом месте. Я могу тебе кое-что предложить, если, конечно, ты расположен меня слушать, а не рассыпать перлы оскорблений.

— Расположен, — отозвался заинтригованный герцог.

— Ты когда-нибудь слышал о Межуровнье?

— Конечно! И все — изумительно ужасное! — серебряные глаза Элегора азартно разгорелись, он напружинился так, словно готов был сию секунду ринуться в это самое Межуровнье, только дорогу покажи.

— А что конкретно тебе известно об этом месте? — продолжала расспросы Элия.

— То, что о нем никто ничего не знает, кроме того, что это прослойка между мирами, что и следует из названия, и что там очень опасно. А ты?

— Маловато, — сдержанно призналась богиня, глядя куда-то вглубь себя.

— Сам схожу — узнаю побольше! — самоуверенно заявил юноша, надеясь хоть в чем-то обойти принцессу. Элегора бесила снисходительная манера обращения девушки, обращавшейся с ним так, словно он был несмышленым младенцем.

— И как же вы, великий герцог, безусловно владеющий всеми магическими силами Вселенной, что ускользнуло от моего скромного внимания, собираетесь туда попасть?

— Найду способ, — отрезал Элегор, абсолютно убежденный, что действительно это сделает, если по-настоящему припечет. Влезать, куда хочется, он уже научился, проблемы возникали на следующих этапах осуществления задуманного, тогда, когда нужно было вылезать.

— Уверенность в себе — замечательное чувство, особенно если имеет под собой твердую основу! — согласилась принцесса, и герцог почувствовал, что над ним опять посмеиваются. — Слушай, мальчик. Несмотря на то, что Межуровнье служит прослойкой между Уровнями, оно составляет единое бесконечно огромное целое. Умея находить путь и ориентироваться, а торных дорог, проложенных раз и навсегда, в этом изменчивом месте нет, через Межуровнье можно попасть в любой мир на любом Уровне. Это уникальное свойство прослойки. Если на нижние Уровни мы можем спуститься и так, пользуясь Законом Желания или просто путешествуя по мирам, то верхние доступны лишь через Бездны Межуровнья. Но место это действительно весьма и весьма опасное.

— В этом-то вся и прелесть, — встрял юноша.

— Кому как, но глупые мальчишки, прущие на рожон, становятся обедом для демонов. В безопасности там себя не чувствует даже самый сильный бог, каким бы опытным воином и магом он не был. Заклинания теряют силу в Межуровнье, зато в изобилии витают потерянные души, водятся Кровавый туман, Темный ужас, Пожиратели Душ, даже Силы Смерти чудовища и злобная нечисть всех мастей, изгнанное с Уровней ценой великих усилий. Межуровнье — родина злобных демонов: арады, смарзы, дагорты, шивены, всех не перечислишь. Я уж не говорю о самом Драконе Бездны, Повелителе Путей и Перекрестков — Повелителе Межуровнья и его Приближенных. Веселая там жизнь, правда, милый?

— Да уж, не скучная, — браво откликнулся герцог, подавляя невольную дрожь. Половины из того, что перечислила принцесса, он не знал даже по имени и совершенно не представлял, как оно должно выглядеть, поэтому услужливое воображение ударилось в столь буйную импровизацию, что слегка напугало даже своего безбашенного хозяина.

— Настолько нескучная, что по доброй воле в Межуровнье не полезет никто из моей семьи, а ты, я думаю, слыхал, как они безрассудны и падки на авантюры, ибо проникнувший туда рискует не только здоровьем и жизнью, но и магической силой и душой. Только великая нужда может заставить сунуться в Бездну. Но ведь и твоя нужда сейчас действительно велика. Именно там, в Межуровнье находится грандиозный Источник Силы — Звездный Тоннель Межуровнья. Ему нравятся оригинальные, смелые, дерзкие существа. Быть может, и ты приглянешься ему, если, конечно, дойдешь.

Рекламная акция дала ожидаемый результат:

— А как мне туда попасть? — глаза юноши засияли в предвкушении замечательных и смертельно опасных приключений.

— В Межуровнье ведет много дверей, надо лишь знать, как они открываются, — таинственно ответила принцесса, уже пересказавшая герцогу почти все, что знала о Бездне от учителя магии, лорда Эдмона, и слышала от брата Рика. Оставалось самое главное: указать жертве дорогу. — А самый простой путь… Ты никогда не задумывался о том, почему в Лоуленде так дорого стоят зеркала?

— Специальные магические растворы, куча вплавляемых заклинаний — потому и дорого, — автоматически ответил слегка сбитый с толку парень, еще не привыкший по молодости лет задумываться над очевидными вещами.

— Стекляшка и тонкий слой серебра должны стоить безумные деньги? — иронично спросила принцесса.

— Заклинания же не бесплатные!

— А зачем они?

— Я не мастер-зеркальщик, откуда мне знать? — раздраженно фыркнул юноша.

— Тогда послушай.

Элегор кисло улыбнулся, уж больно ему не нравилось, что Элия строила их себя умную, но приготовился слушать.

— Зеркала существуют во многих мирах, — начала принцесса, — но всегда с ними связаны таинственные предания и легенды, и всегда живые существа с опаской относятся к этой странной, отражающей мир поверхности. Одни считают, что это дар Темных Сил, другим зеркало кажется вместилищем духов, третьим — таинственной дверью в неведомый мир. Недаром почти везде не принято вешать зеркала в спальне, чтобы не подвергать свободный дух спящего опасности, а в доме умершего завешивают зеркало тканью, чтобы его душу не затянуло в вечную тьму. Тебе никогда не становилось жутко, если ты долго всматривался в свое отражение?

— Если после драки, то бывало, — хмыкнул Элегор.

— Я серьезно, — слегка раздраженно поправила его Элия. — Неужели никогда не случалось так, что, всматриваясь в зеркало, ты ощущал, будто видишь не свое отражение, а нечто чуждое, которое только притворяется тобой, внимательно следит, не расслабишься ли ты настолько, чтобы впустить его в мир, или готовое затащить тебя к себе в зеркальную бездну. Хотя бы в детстве, мальчик. Я ведь всегда думала, что ты не отметаешь загадку с ходу только потому, что не знаешь на нее ответ.

Герцог вздрогнул и молча кивнул, вспоминая, что такое случалось неоднократно.

— Может быть, ты так же замечал, что в разных зеркалах, даже одинаковых по размеру и форме, отражение всегда различно. Изменения эти почти неуловимы. Но в то же время они есть, и от этого нельзя отмахнуться.

Элегор снова завороженно кивнул.

— Все эти загадочные явления привели к тому, что во многих мирах осознали, какую опасность таят в себе зеркала и постарались оградить себя от угрозы. Потому-то у нас в Лоуленде они и стоят так дорого — из-за магии, которая тратится на то, чтобы держать Дверь в Межуровнье закрытой, потому маги-зеркальщики обязательно входят в пограничные заставы. Они несут дежурство вместе с воинами и магами, чтобы проверять и укреплять по мере необходимости защитные чары на зеркалах, ввозимых в Лоуленд или изымать их у гостей. Чем сильнее миры, чем большую власть в них имеет магия, тем легче открывается она, эта Дверь в Межуровнье. Это знание не афишируют, дабы не пугать людей и не интриговать лишний раз авантюристов, падких на страшные тайны. Но опытные маги знают о Дверях и страшных тварях, их стерегущих, готовых прорваться в миры Уровней, жаждущих насыщения их силой.

Юноша вожделенно уставился на ближайшее зеркало, готовый сорваться с места и взять его штурмом. На лице Элегора отразилась многообразная гамма чувств — от страха до упрямой решимости. Наконец он обернулся к Элии и сделав попытку мыслить здраво спросил:

— А сама ты бывала в Межуровнье?

— Да, три раза, и не сказала бы, что хочу оказаться там снова, даже чтобы отыскать Звездный Тоннель, — честно ответила богиня, прекрасно сознавая, что ее чистосердечный ответ лишь еще больше подстегнет энтузиазм юноши.

Так и оказалось, подавив завистливый вздох, Элегор нетерпеливо спросил:

— А как пройти сквозь зеркало, и где именно находится Звездный Тоннель?

— Значит, все-таки решился? Не страшно?

— Решился! — отрезал парень, игнорируя второй вопрос, потому что дать на него честный ответ было не так уж просто.

— Теперь, когда ты знаешь о Двери, то смог бы воспользоваться Законом Желания, чтобы пройти через любое зеркало. Силы Бога на это хватит. Но лучше открыть дверь при помощи специального ритуала и сделать проход хотя бы относительно безопасным. Я тебе помогу. Помогу и найти Звездный Тоннель Межуровнья. Пошли-ка, — принцесса встала и протянула руку Элегору.

— Я что маленький, меня за ручку водить, — фыркнул уязвленный юноша, заложив руки за спину. — Иди, я за тобой.

— Как хочешь, — пожала плечами богиня и, ехидно улыбнувшись, сделала несколько шагов, а потом исчезла в стене, словно растворилась в большом гобелене со сценой охоты.

Элегор моргнул и, бесшабашно уверенный в том, что раз прошла Элия, то и ему такие фокусы с иллюзиями по плечу, шагнул в стену вслед за хозяйкой. Гобелен смягчил звук удара, но все равно лоб ощутимо заломило, когда юноша звезданулся о материальную реальность стены. Герцог протянул руки и ощупал поверхность гобелена. Тряпка, как тряпка, куда же, демоны побери, подевалась проклятая ведьма? А ведьма уже стояла рядом с иронической улыбкой на устах.

— В комнату магии ты можешь войти, только держа меня за руку. Так что выбирай, герцог, что для тебя важнее: глупое упрямство и пустая гордость или желание обрести силу, — наставительно сказала Элия.

— На, — Элегор решительно протянул принцессе ладонь, словно совал ее в пасть крокодилу.

Тонкие пальцы принцессы сжали его запястье. Стала смутно, словно сквозь дымку, видна тяжелая дверь, проявившаяся на стене, где минуту назад был лишь злополучный гобелен, спасший юношу от шишки на лбу. Дверь бесшумно отворилась и закрылась сама собой, пропуская хозяйку и ее гостя в комнату магии. Это помещение отец дозволил оборудовать дочери в день ее тринадцатилетия, посчитав принцессу достаточно взрослой, чтобы не натворить безответственных поступков больше, чем другие совершеннолетние родичи.

Элегор только восхищенно охнул, оглядывая книжные полки с толстыми фолиантами, магические кристаллы, черное зеркало в серебряной раме, мешочки с травами, бутылочки с эликсирами, банки с магическим песком, ларцы, статуэтки, свечи, ритуальные принадлежности, целую полку кинжалов, ножей, стилетов из серебра, оникса, кремния и других материалов, потребных для колдовства, жаровню, треножник с котелком над ней и массу прочих восхитительных вещей. "Сколько всего! И сколько всего с помощью этого можно понатворить!" — мелькнула у юноши азартная мысль. Его магическая комната была обставлена куда беднее.

Все-таки внезапно вспыхнувшая подозрительность переборола нетерпение и восторг, юноша спросил:

— Почему ты мне помогаешь?

— Потому что мне так хочется. А я всегда делаю то, что хочу.

— И чем мне придется расплачиваться?

— Свои люди, герцог, сочтемся, — небрежно отмахнулась Элия.

— Я предпочитаю заранее знать, какой мне будет предъявлен счет, — потребовал ответа юноша с внезапно проснувшейся истинно лоулендской потребностью видеть во всех поступках даже не двойное, а тройное и четверное дно.

— Успокойся, Элегор. Ничего из того, что ты не смог бы выполнить, я от тебя не потребую, — честно ответила Элия, выкладывая четко отмеренную дозу правды. — Скажем, я очень люблю "Вендзерское". Будешь иметь это в виду, когда унаследуешь герцогство.

Юноша кивнул и успокоился. Такие мотивы ему были понятны.

Тем временем принцесса подошла к странному черному зеркалу, висящему на стене в центре пентаграммы, словно не нарисованной, а выжженной каким-то изумрудным огнем на белом камне стены. Богиня приложила к нему руки и прошептала десяток слов на незнакомом Элегору языке, непонятном даже через кулон-переводчик. Поверхность засветилась мягким серебром, а пентаграмма налилась ядовитой сумеречной зеленью. Удовлетворенно кивнув, похоже, все шло, как надо, девушка направилась к небольшому столику у соседней стены и вытащила из стоящей на нем шкатулки простую серебряную цепочку с кулоном из темного оникса. Вернувшись к юноше, Элия сказала:

— Надень.

Наученный историей с гобеленом, Элегор выполнил указание и недоверчиво спросил:

— Зачем?

— Это поможет тебе найти Тоннель. Чем ближе к нему ты будешь находиться, тем светлее будет камень. Видишь в центре звездочку? Она вспыхивает, когда выбрано верное направление. Возьми еще это, — принцесса стянула с указательного пальца перстень с прозрачным камнем, на котором была выгравирована такая же пентаграмма, как вокруг зеркала. — Он поможет тебе вернуться в Лоуленд. Принцип работы тот же, что и у кулона. Если будет грозить смертельная опасность, нажми на камень и сразу перенесешься к этому зеркалу. Но делай это лишь в крайнем случае, может случиться так, что ты откроешь слишком большую дверь в Межуровнье, и мне будет ее трудно закрыть.

— Ты же говорила, что магия в Межуровнье не действует, как же будут работать твои побрякушки? — припомнил юноша, показывая, что он хоть и авантюрист, но отнюдь не пустоголовый дурак.

— Магия Уровней, то есть магия колдунов и богов, не действует, там царит своя магия, отметающая все законы внешних миров, — согласилась принцесса, — но те предметы, что дала тебе я, полны той силой, что властна в пределах Бездны.

— Откуда же они у тебя? — заинтересовался Элегор, крутя перстень на мизинце левой руки.

— Это подарок, — коротко пояснила богиня, нахмурившись. — Очень дорогой подарок.

— От кого? — жадно спросил юноша, надеясь услышать еще какую-нибудь занимательную историю, но Элия оказалась нерасположена выдавать свои секреты.

— Много будешь знать, плохо будешь спать, — ответила принцесса старинной лоулендкой поговоркой.

Юноша презрительно хмыкнул и сказал:

— Ну, я пошел.

— Иди. Приложи руку к зеркалу и сделай шаг вперед. Да благословят тебя Силы Удачи! — пожелала богиня, скрестив пальцы.

Герцог быстро приложил ладонь к стеклу. Оно стремительно потемнело и превратилось в воронку первозданной Тьмы. Жуткие образы закружились перед глазами Элегора. Казалось, само зло протягивает к нему руки. Герцог зажмурился, тряхнул непокорной челкой и, закусив губу, шагнул навстречу Судьбе. С неприятным чмокающим звуком Тьма сомкнулась за ним. Волна черноты едва не выплеснулась за раму, но через несколько секунд успокоилась и приняла свой невинный зеркальный вид.

— Ну вот, — Элия удовлетворенно вздохнула. — Теперь, если он вернется, у меня будет готовый маршрут к Звездному Тоннелю. А если нет, амулеты все равно возвратятся назад в скором времени. Во всяком случае, ОН обещал, что так будет, вот только неизвестно, можно ли верить ЕГО Слову.

Не желая рисковать, богиня пока не решалась воспользоваться третьим предметом из своей коллекции, якобы обещавшим ей относительную безопасность в Межуровнье, пока она будет искать путь к Тоннелю. Герцог Лиенский-младший из-за его буйности и идейности как нельзя более подходил на роль подопытного кролика, прокладывающего дорогу. Справедливости ради надо сказать, что принцесса не была расчетливо бессердечна. Перед тем, как предложить герцогу отправиться на поиски Тоннеля, Элия разложила гадальные карты и выяснила, что если у кого и есть шанс живым выбраться из этой переделки, так это у Элегора. Ей же самой карты обещали продолжение страшного знакомства, сердечный интерес и угрозу для сути души.

Отправив герцога в Межуровнье, принцесса вышла из комнаты, уверенная в том, что если юноша вернется, заклинание, оставленное на зеркале, предупредит ее. Решив проверить, как спится младшему братишке, принцесса тихонько заглянула к нему. Мальчик сладко посапывал, свободно раскинувшись на диванчике и опустив руку на холку лежащего рядом Диада. Лейм мечтательно улыбался во сне, а зверь тихо довольно мурлыкал.

"О Силы, я же забыла предупредить Нрэна!" — спохватилась Элия и тут же сплела заклинание связи.

— Прекрасный вечер, Нрэн, — улыбнулась принцесса, задабривая кузена.

Оторванный от исполнения долга, — несения вахты на балу — Нрэн неторопливо кивнул и сказал:

— Прекрасный вечер, сестра!

Когда Элия и ее прелести находились от него на значительном состоянии, Нрэн чувствовал себя гораздо спокойнее и мог произнести без особого смущения более одного слова кряду.

— Я хотела тебя предупредить. Лейм спит у меня в комнате, так что не беспокойся, с ним все в порядке, — пояснила принцесса.

Мужчина чуть заметно выгнул бровь и в легком недоумении спросил:

— А почему он не у себя?

— Мальчик боялся спать один.

— Лейм уже достаточно взрослый, чтобы не боятся глупостей, — веско ответил Нрэн.

— Ты сам виноват, что так получилось. Эти женщины своей опекой совсем отучили его от самостоятельности, — упрекнула кузена богиня.

— Тогда пусть привыкает к ней сейчас, — отрезал оживший каменный столб.

— Нрэн, ты — неотесанный солдафон и ничего не понимаешь в воспитании детей. Если ребенок боится, то, оставив его наедине со страхом, ты не избавишь его от опасений, а лишь загонишь ужас в глубь души, — взвилась принцесса, яростно сузив глаза и сразу стала похожа на кошку, готовую выпустить когти из мягких подушечек лап.

Лорд сердито засопел и заткнулся, с мучительным стыдом вспомнив тесный шкаф, в котором просидел два дня без еды и воды, пока его, двухлетнего, наконец, не начали искать и не нашли за захлопнувшейся массивной дверью. С тех пор Нрэн предпочитал избегать темных замкнутых и тесных пространств.

Элия восприняла сопение, как согласие со своими действиями, и отключила заклинание. Решив, что на бал, пожалуй, возвращаться уже поздно, а развлечься, тем не менее, хочется, принцесса задумалась над тем, кому предложить составить ей компанию нынче ночью. После общения с Нрэном хотелось повеселиться. Девушка вспомнила о действительно занятной личности, которая могла бы ее позабавить. Вернувшись снова в магическую комнату, Элия подошла к другому, совершенно обычному с виду зеркалу, на которое было наложено постоянное заклинание поиска и связи. Положив руку на раму, принцесса сказала:

— Рэт Грей.

В зеркале появилось изображение одного из обычных Лоулендских трактиров. Зал, заставленный деревянными столами и лавками, отполированными почти до блеска посетителями за десятки лет, был почти полон. В гудящей, как улей, смеющейся, жующей, спорящей толпе сновали служанки с кружками пива, эля, вина и тарелками с жарким. Надрывался, пытаясь перекричать народ, толстяк менестрель, добросовестно отрабатывавший свой хлеб с мясом.

Невысокий, на первый взгляд даже щуплый, а на деле просто тонкий в кости, но жилистый остроносый и длинноносый мужчина с очень цепкими зелеными глазами и ироничной ухмылкой на узких губах сидел за одним из угловых столов, уплетая рагу со специями и заливая пожар в желудке неимоверным количеством пива. Его трапеза скорее тянула на звание "пиво с рагу", а не "рагу с пивом".

"Значит сейчас он не на задании, — решила принцесса. — Отлично!"

И девушка переместила ладонь дальше по раме, включая заклинание "двойной связи", продолжавшее работать, даже отделившись от материнского источника зеркала.

— Прекрасный вечер, Рэт! — промурлыкала она.

— И тебе того же, королева моя дорогая, — подавился пивом Рэт, заслышав знакомый голосок.

— Ты настолько не рад меня слышать, — капризно нахмурилась принцесса.

Поспешно допив пиво, мужчина ответил:

— Напротив, я счастлив, просто бесконечно счастлив. И давлюсь тоже исключительно от радости.

— И все-таки не буду мешать, давиться даже от радости очень вредно. Заканчивай свою трапезу. Я свяжусь с тобой позднее, и мы продолжим нашу увлекательную беседу, — сказала принцесса, покидая комнату магии.

— Я уже закончил трапезу и жажду продолжить наш… разговор, — заявил Грей, развязывая кошель и бросая на стол несколько монет.

— Отлично. Тогда пройдешь ко мне?

— Как тебе будет угодно, ваше высочество. Я целиком и полностью в твоем распоряжении.

Мужчина телепортировался в комнату к Элии. Грей с удовольствием оглядел домашний наряд девушки и, поклонившись, галантно отметил:

— Ты как всегда прекрасна, королева моя дорогая.

— О тебе такого сказать не могу, милый, — улыбнулась Элия и, не удержавшись от искушения, потянула его за длинный острый нос.

Рэт хихикнул и, хитро ухмыльнувшись, ответил:

— Главное, чтобы тебе нравилось.

— Нравится, нравится, — принцесса рассмеялась.

По ходу дела мужчина успел ухватить из вазочки, стоящей на меленьком круглом столике, горсть конфет и закинул их в рот. Столик возмущенно топнул ножкой и отбежал в угол. Грей чуть не подавился сладостями.

— Не волнуйся, он просто живой, — небрежно заметила девушка.

— Да, я догадался. За что ты его так, беднягу? — осторожно поинтересовался Рэт.

— Почему беднягу? — изумилась принцесса.

— За что ты превратила?

— Кого и за что? — не врубилась принцесса.

— Ну, почем я знаю, кого и за что ты превращаешь в столики? — с возрастающим опасением спросил Рэт.

— О, — небрежно ответила девушка, — в столики я обычно превращаю неумелых любовников. У меня уже их целая кладовка накопилась, хочу раздарить родным и знакомым, чтобы освободить место.

Мужчина вымученно улыбнулся и непроизвольно оглянулся в сторону двери.

— Ты куда, дорогой, мы же только встретились, — Элия призывно улыбнулась и захлопала длинными ресницами.

— Э… Королева моя дорогая, ты серьезно, насчет столиков? — осторожно поинтересовался Грей.

— Нет конечно, дурачок! Это — заклинание оживления седьмой степени, давняя детская шалость, — со смешком призналась богиня.

Кавалер широко улыбнулся, подавил вздох облегчения и лукаво сказал:

— А я вообще-то, уже никуда и не тороплюсь. А где твоя очаровательная киска?

— Спит в соседней комнате рядом с Леймом, охраняя его покой. Ты хотел с ней поздороваться? Соскучился?

— Нет-нет, просто, к слову пришлось, — поспешно заверил девушку Рэт.

Диад недолюбливал Грея, сильно ревнуя к нему хозяйку, и при каждом удобном случае пытался напакостить. В прошлый раз, например, дочиста изжевал сапоги.

Успокоившись насчет столиков и киски, Рэт подошел к девушке поближе и промурлыкал не хуже Диада:

— Красивый у тебя халатик…

— Хочешь посмотреть поближе?

— Да, — выдохнул мужчина, распуская шелковый поясок, стянутый на тонкой талии принцессы. Распахнув халат Элии, Рэт начал нежно обнял ее, глубоко вдохнул нежный аромат ее духов, провел губами вниз по шее, спустился ниже, к груди девушки, и вновь вернулся наверх, припав ртом к крошечной впадинке у основания изящной шейки. Пальцы принцессы сплелись на затылке мужчины, зарывшись в его волосы. Любовники опустились на мягкий пушистый ковер. Грей быстро скинул свою одежду и принялся целовать бархатную кожу Элии. Его ладони заскользили по плоскому животу принцессы, округлым бедрам, длинным стройным ножкам…

Вальяжно развалившись на ковре, Рэт медленно поглаживал грудь принцессы, счастливый, полностью довольный собой, Элией и жизнью в целом.

Внезапно раздался странный мелодичный звон, что-то серебристо вспыхнуло, и из зеркала на ковер вывалился мужчина, вернее, молодой парень. Щелчком пальцев девушка включила более сильный свет и увидела как всегда окровавленную физиономию герцога Лиенского. Израненный юноша находился в практически бессознательном состоянии, но рефлекторно пытался отползти как можно дальше от опасности.

Вздохнув, Элия поднялась, чтобы закрыть проход.

— Королева моя дорогая, мы не договаривались насчет групповушки, — игриво встрял внимательно наблюдавший за этим Рэт. — Не то чтобы я был против, но о таких вещах лучше предупреждать заранее!

Но его возглас остался без ответа. Вместо этого принцесса коротко попросила:

— Дай мне свой посеребренный стилет.

— Собираешься его пришить? — меланхолично поинтересовался Грей, доставая оружие. — Это лишнее. Подожди пару секунд, и он сдохнет сам.

— Быстрее, — нервно потребовала Элия, не отрывая взгляд от зеркальной темноты, так и не ставшей снова отражающей поверхностью, и протянула руку.

Рэт без дальнейших вопросов вложил в нее кинжал.

— О, б… — внезапно охрипнув, прошептал Грей при виде того, как из зеркала начинает появляться что-то громадное, бесформенно-черное и чертовски зловещее, и тут же истошно заорал:

— Ну сделай что-нибудь, ты же богиня и колдунья!

— Еще рано! — меланхолично отозвалась богиня, пристально следя за тем, как идет волнами и прогибается то, что раньше было просто зеркалом.

— А когда же? Как только нас переваривать начнут!? — возмущенно возопил перепуганный Рэт, понимая, что он против такого бессилен, но и не думая бежать, оставив принцессу одну.

Выждав положенное время, Элия прицелилась и метнула посеребренный клинок в зеркало. Пропустив серебро внутрь, оно мгновенно стало твердым и, покрывшись трещинами, раскололось на тысячу мелких кусочков, раздался болезненный утробный стон и затихающий разочарованный вой. Облегченно выдохнул Рэт.

"Повезло малышу. Похоже, за ним по пятам шел Страж", — тоже не без облегчения подумала девушка, как ни хорохорься, а не каждый день со Стражами сталкиваться приходится. Элия подошла к почти бездыханному телу герцога и потрогала его ногой. Тело рефлекторно попыталось отползти.

— Жив, — прокомментировала Элия и принялась плести заклинание исцеления, в который уж раз за сегодняшний день.

— Что это? — с легкой брезгливостью спросил Рэт, разглядывая окровавленного юношу.

— Позвольте представить вам, граф Грей, герцога Элегора Лиенского, — объявила принцесса, снимая с юноши свой амулет и кольцо.

— Я могу забрать остальное? — тут же поинтересовался практичный Рэт, наблюдая за действиями девушки.

— Можешь, но когда герцог очнется, он попытается набить тебе морду, а мальчику пока вредно напрягаться, так что лучше воздержись, — сказала Элия, набросив на себя халат, и активизировала заклинание исцеления. Грей не счел необходимым соблюдать пустые формальности.

Встряхнув непокорной шевелюрой, Элегор, покачиваясь, поднялся на ноги, автоматически провел рукой по лицу и оглядел кружащуюся перед глазами комнату, обнаженного мужчину, кресла, диван, гобелен. Наконец, взгляд герцога сфокусировался на Элии.

— Я вернулся, леди Ведьма, — хрипло объявил Элегор.

Как показала фраза, принцессу повысили в звании — из просто "рыжей ведьмы", она стала "Леди Ведьмой".

— Ты прошел его? — из вежливости поинтересовалась принцесса.

— Да.

Девушка кивнула и задала следующий вопрос, кивнув в сторону осколков:

— Почему ты вышел из этого зеркала?

— За мной гнались. Когда я добрался до открытой двери, то увидел, что ее уже охраняют. Недалеко я почувствовал несколько других закрытых дверей и решил попробовать прорваться на удачу. Воспользовался Силой Тоннеля. Пройти удалось только здесь. Наши мастера-зеркальщики не зря едят свой хлеб с маслом.

— Ладно. Счет за разбитое зеркало я тебе пришлю, а теперь латай свою одежду и проваливай, — хмыкнула Элия.

Элегор даже не стал спорить с принцессой, щелкнув пальцами, юноша "починил" одежду, улыбнулся Элии, как ни странно, не испытывая обычного желания нахамить ей, махнул на прощание рукой и, лучась радостью, отправился в бальный зал. Юноша был безумно счастлив: он влип в классное приключение, которое вдобавок еще и отлично закончилось. Теперь он инициирован Звездным Тоннелем Межуровнья! Завидуйте, лорды и леди Лоуленда! Это вам ни какой-нибудь занюханный Источник.

Герцог Лиенский-старший отличался постоянством привычек, так что Элегор рассчитывал найти драгоценного родителя в полудремотном состоянии на диванчике в обнимку с бутылкой. Вряд ли какой-нибудь дурак из лордов стал бы будить старика, чтобы доложить, в какую заваруху влип его сын. С королевской семьей шутки плохи. Тем более, что Элегор сам напросился. Значит, пора было выволакивать папашу из укромного уголка и тащить домой, бал уже близился к концу.

Рэт проводил глазами юношу и заключил:

— Далеко пойдет мальчик, если выживет.

— Не спорю, — кивнула принцесса, убирая заклинанием осколки, некогда бывшие красивым зеркалом, от которого сохранилась лишь оплавленная оправа. Стилет Рэта, травмировавший исполнительного демона-стража, по всей видимости, навсегда покинул пределы Лоуленда, обосновавшись в Межуровнье. Почему-то идти за ним туда принцессе совершенно не хотелось.

— Кстати, — обернулась Элия к Грею, — вряд ли стоит сообщать папе об этом маленьком инциденте. Не так ли, дорогой? — в голосе принцессы прозвучала хорошо скрытая угроза.

Хитрые зеленые глаза мужчины на секунду посерьезнели, затем он невинно улыбнулся и сказал:

— Безусловно не стоит, королева моя дорогая.

Рэт Грей, шпион Его величества на королевской службе, отлично понимал, что ссориться со своей опасной любовницей — прямая угроза для беззаботного существования, чреватая не только отлучением от ее ложа, но и массой других неприятностей. И поэтому действительно предпочел молчать о происшедшем. Благо, что прямой угрозы для короны оно не представляло, и шпионить за своей дочерью Лимбер ему не поручал. Его величество прекрасно знал о том, что Рэт наведывается в спальню принцессы, но хоть и изумлялся этому про себя, гадая, чем именно неказистый мужчина привлек внимание богини, но вмешиваться в личную жизнь Элии не собирался, оставляя за ней право на свободу выбора.

— Тебя так интересуют подвалы Лиена, что ты готова даже помочь этому щенку? — в голосе Рэта послышались нескрываемая ревность к сопернику и любопытство.

— Ну, подвалы это само собой, милый, — без утайки согласилась Элия, облизнувшись при мысли о неистощимых запасах любимого "Вендзерского". — А кроме того, он так забавен.

— У мальчика большие перспективы стать личным шутом принцессы? — невинно осведомился Грей.

— Нет, это место уже занято, — подмигнув Рэту, Элия скинула халатик и опустилась на ковер рядом с любовником.

— А что тогда? — сделав вид, что оскорблен ее словами до глубины души, трагически фыркнул любопытный Рэт, обнимая девушку.

— Он так живуч, что из него выйдет бесподобный подопытный кролик, — хихикнула принцесса.

— И куда же еще после Межуровнья ты собираешь его отправить? — осведомился Грей.

— В мирах хватает загадочных и опасных мест, куда не сунется ни один здравомыслящих бог и с охотой влезет молодой герцог Лиена, — расплывчато ответила Элия и укорила любовника. — А ты излишне любопытен, мой милый!

Не удержавшись от искушения, она снова потянула Грея за длинный острый нос.

— Да, я такой, за это меня любят и платят мне деньги, — гордо сообщил мужчина, прильнув к губам Элии, и напрочь забыл о герцоге Лиенском, когда рука девушки скользнула по спине Рэта, затем переместилась на грудь, живот, ниже…

Вдоволь накувыркавшись на ковре и оставив уснувшего Рэта трепетно обнимать ее халатик, Элия отправилась в свою уютную постельку. Свернувшись клубочком под теплым одеялом, она подумала о том, что не зря прожила этот день и, довольная собой, спокойно уснула.

Грей проснулся от ощущения прохлады, пошарил впотьмах, в поисках теплого нежного тела, совсем недавно прижимавшегося к его правому боку, но наткнулся лишь на что-то, оказавшееся халатиком Элии. Мужчина чертыхнулся, осознав, что его вероломно бросили замерзать в одиночестве, встал и в сомнамбулическом состоянии поплелся в направлении предполагаемой двери в спальню принцессы. Дверь нашлась где-то справа. Распахнув ее, Рэт шагнул за порог и замер на месте, мигом проснувшись, когда с полу на него, угрожающе порыкивая, уставился здоровущими бирюзовыми глазами Диад. Оскаленные клыки зверя не обещали ничего хорошего нарушителю спокойствия.

Мужчина коротко взвыл и пулей вылетел из опасной комнаты. По дороге, как назло, под ноги попался проклятый бегающий столик. Излагая все известные ругательства, сочиняя новые и потирая ушибленную коленку, Грей дернул за ручку следующей двери. На сей раз он оказался-таки в нужной спальне. Рэт прислушался. Погони вроде бы не было. Тогда он облегченно вздохнул и бесцеремонно полез в постель к богине.

Повозившись под теплым одеялом и получив в награду за это чувствительный пинок от девушки в место пониже спины, мужчина немного поворчал для порядка, на то, что некоторые, не будем показывать пальцем на принцессу Элию, вредничают, когда места и так навалом, умиротворенно улыбнулся и снова заснул.

Оглавление

Фирсанова Юлия Елисеева Ирина Родиться надо богиней

Часть первая. Детские игры

Глава 1. Ежовые половицы

Глава 2. Ковёрное бегство

Глава 3. Кто виноват?

Глава 4. Большая прогулка

Глава 5. Итого

Часть вторая. Подростковые забавы, или спустя четыре года

Глава 1. Шутки, а так же маленькое, но очень ответственное поручение

Глава 2. Гостеприимство по-меллитэльски

Глава 3. Лесные тайны

Глава 4. Тайны Быстрой тропы

Глава 5. Город, или гостеприимство по-меллитэльски — 2

Глава 6. Откровенные разговоры и сбывшиеся пророчества

Глава 7. У каждого свои страхи

Глава 8. В гостях у князя

Глава 9. Тихие домашние радости

Глава 10. Охотники за привидением

Глава 11. Первый бал герцога Лиенского

Глава 12. Сколько стоит жизнь герцога?

Глава 13. О пользе милосердия X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?