«Час «Д»»

Фирсанова Юлия Час «Д»

Глава 1. Выходной, или о монстрах и искусстве пугать

«Все-таки выходной день — это здорово, даже если тебе по кайфу новая работа», — довольно размышляла Элька, потягивая через радужную соломинку фирменный шоколадный коктейль с карамелью «Мечта Фалерно» из странного прозрачно-зеленого изогнутого бокала и покачивая в такт заводной музыке ножкой, обутой в изящную плетеную босоножку на маленьком каблучке. С высокого стула у стойки бара девушка прекрасно видела полутемный зал цвета сливочной карамели, где вовсю резвился народ.

Во вспышках света мелькали всевозможные, порой весьма причудливые очертания фигур, лишь отдаленно напоминающих заурядный человеческий стандарт. Сама Елена уже успела вдоволь натанцеваться, и теперь сделала перерыв, дабы полакомиться пришедшимся по вкусу напитком. При очередной яркой вспышке света юная сладкоежка убедилась, что бокал еще наполовину полон и довольно облизнула губы. В голове уже ощущалась приятная легкость, но Элька решила, что может позволить себе еще пару бокалов. Ей хотелось попробовать разрекламированный «Фейерверк» с взрывающимися на языке маленькими леденцами и «Сюрприз от Джио» со сливочно-карамельным ликером. «А ведь еще вчера я даже не знала о существовании этого чудесного места, и никогда не узнала бы, наверное, если б не Связист, — мелькнула у Эльки благодарная мысль. — Вот уж кто умеет развлекаться по-человечески, даром что Сила».

Связист — редкостный энтузиаст активного отдыха — во второй честно заработанный «тяжкими» трудовыми буднями выходной сам предложил перенести «слуг божьих по контракту» на экскурсию в один из Вольных миров на крупном перекрестке Дорог Между Мирами — Виесту. Этот веселый мир был открыт для любого существа любой расы, вне зависимости от его репутации, с единственным условием — соблюдать законы Виесты. Всякое развлечение и самые экзотические товары на любой вкус щедро предлагались гостям, если конечно у них звенело или шуршало в кошельках или иных местах их заменяющих. Сила так разрекламировала один из своих излюбленных миров, что никто, даже ярый блюститель своей и командной нравственности Гал противиться великодушному предложению организовать «турпоездку» не стал. Компания быстро собралась в путь.

Ранним солнечным утром они ступили на землю Виесты, точнее, мостовую одного из главных городов этого мира — беззаботный Фалерно, еще конкретнее — на выщербленные камни маленького переулка. Там до сих пор не мог прийти в себя от изумления драный помоечный дракончик. Несчастная зверушка клялась не жевать больше перебродивших ягод синики, выброшенных известной самогонщицей теткой Паулой, — настоящим самородком Фалерно, способным состряпать пристойную выпивку даже из опилок.

Элька с Мирей, покинув на произвол судьбы мужскую часть команды, хотя, справедливости ради стоит сказать, что половина этой части в лице Рэнда с Рэтом и Лукаса «кинула» девушек еще раньше, вдвоем отправились блуждать по улочкам и улицам города. Радуясь яркому солнцу, для защиты от которого в первой же маленькой лавочке прикупили изящные шляпки из золотистой соломки, и нежному ветерку с моря, охлаждающему разгоряченную кожу, дамы осматривали окрестности. Они полюбовались архитектурными изысками, посетили в образовательных целях музей Высоких Искусств, перекусили в маленьком уличном кафе «Плитки Фалерно», расположившемся прямо на тротуаре. Там подавали изумительно сочные маленькие мясные рулеты с орехами и странный напиток, похожий на гранатовый сок и кофе одновременно. Многочисленные лавки и магазинчики девушки тоже почтили своим визитом, скупая всякую восхитительную всячину и складывая ее в заколдованные Лукасом легкие безразмерные сумочки — мечту любой женщины. Неистовая библиоманка Елена не пропускала ни один букинистический магазинчик, целительница эльфийка затаскивала напарницу в каждую аптекарскую или травную лавку, и дружно с искренним интересом сорок милые девушки разглядывали содержимое ювелирных и сувенирных магазинов.

Словом, Элька и Мири во всю наслаждались увлекательным процессом экскурсии, совмещенной с иномирным шопингом. А какая девушка не любит делать покупки для души, если, конечно, имеются деньги, которые можно тратить, как тебе заблагорассудиться и не думать о том, что завтра придется сидеть над тарелкой с пустыми макаронами и заедать их взглядами на новые джинсы?

Вечером того же дня нагулявшиеся спутницы оказалась на улице Вечных рассветов и решили заглянуть в клуб с заманчивым названием «Ночная карамель». Едва оглядевшись и «принюхавшись» к местечку, Элька моментально влюбилась в него. Вкуснейшие коктейли, заводная музыка и атмосфера радостного хаоса — все что нужно для полноценного отдыха! Но острым ушкам Мирей, воспитанной на мелодике и гармонии лучших образцов эльфийской классики, заведение по вкусу не пришлось. Мужественно прострадав ради подруги минут пятнадцать, она честно призналась, что выносить этот шум, так называемую музыку, обильно украшенную партиями ударных, и бешеный свет выше ее сил. После чего жрица сбежала на поиски местечка поспокойнее, с милыми сердцу менестрелями, играющих исключительно на струнных инструментах и исполняющих романтические баллады о любви и странствиях по Дорогам Миров. Кажется, днем, во время прогулки, такие заведения девушкам попадались. Где шатаются парни, Элька даже не знала, в свои планы они ее не посвящали, но не сомневалась, что мужчины не скучают. Виеста щедро предлагала забавы на любой вкус.

Танцы и коктейли, все-таки третий «Сюрприз от Джио» был лишним, привели девушку в игривое расположение духа, и она стала повнимательнее оглядывать толпу в поисках развлечений иного рода.

— Дивный вечер, миледи не возражает против компании? — словно отвечая невысказанным мыслям, таинственно прошептал над ушком туристки, будто погладил, глубокий бархатный мужской голос.

Элька чуть вздрогнула — она даже не успела заметить, как к ней приблизился незнакомец — повернула голову и уставилась на шикарного брюнета, облаченного в элегантные летящие черные одежды, расшитые золотом. Пуговицы, скрепляющие сужающиеся у манжет рукава, — крупные синие камни огранки «розан» в золотой сеточке оправы явно стоили дороже, чем все, что Элька накупила себе сегодня, а стильная витая пряжка пояса, стягивающего тонкую талию над узкими бедрами, изукрашенная драгоценными камнями и металлом, и вовсе, небось, превышала всю ее годовую зарплату. Небрежно положив мраморной белизны точеную руку с крупными перстнями и великолепным маникюром на спинку стула, синеглазый красавец с хищным лицом с беззастенчивой самоуверенностью разглядывал девушку, скользя взглядом по нежной шее и спускаясь ниже. Кажется, даже тонкая ткань короткого темно-синего платья не стала преградой для этого жгучего взора.

По спине Эльки пробежала дрожь предвкушения, таких приключений у нее еще не было. Мрачная красота и магия голоса незнакомца с неумолимой силой притягивали ее. Такие роскошные господа за девушкой еще никогда не ухаживали. «И вообще, за мной уже так давно никто по-настоящему не ухаживал, — с пьяной печалью подумала Элька. — Шутливый флирт с Лукасом и Рэндом, а так же подколки стоика Гала — не в счет».

— Не возражаю, милорд, я всегда рада интересной компании, — кокетливо качнула головой юная авантюристка, взмахнув ресницами.

Каким-то образом стул по соседству, на котором клевала носом над бокалом с чем-то ярко-синим особа неопределенного пола, расы и возраста, тут же оказался свободен, и незнакомец присел рядом с Элькой, быстро улыбнувшись, не разжимая карминных губ. Предупредительный бармен, худой, как палочник, и подвижный, как марионетка Джио, по собственному почину познакомивший Елену с фирменными напитками заведения, только глянул на мужчину, но предлагать освежиться почему-то не стал, напротив, предусмотрительно передвинулся за стойкой так, чтобы оказаться подальше.

Но Элька, всецело поглощенная новым знакомством, не обратила внимания на эти маневры, она слушала завораживающий голос брюнета, говорящего изысканные комплименты, и тонула в его синих бездонных глазах, в глубинах которых клубилась древняя тьма. Почему-то все сильнее кружилась голова, и во всем теле была истома и какая-то звенящая легкость. Конечно, зачарованная девушка не обратила внимания на то, что к бару приближается еще один, на сей раз знакомый ей тип, компанию которого при всем желании интересной и романтичной назвать было затруднительно.

— Вам не придется жалеть о своем выборе, миледи. Такая прелестная леди достойна самого лучшего общества, — мурлыкал мужчина, уже с властной небрежностью играя прядкой волос, выбившейся из прически девушки и щекотавшей ее гибкую шею.

— Но не твоего, гнусная тварь, — тяжело упали слова, полные холодного гнева и столь же леденящего презрения.

Элька, очнувшись, снова вздрогнула, решив для себя, что при таких темпах нежданных визитов и заикой стать недолго. Рядом стоял Эсгал, державший слева под мышкой огромную зеленую плюшевую игрушку. Больше всего она походила на слона-мутанта с желтыми круглыми и почему-то полными невыразимой скорби глазами. Наверное, животное переживало из-за своего нелепого внешнего вида. При такой совершенно невинной ноше вид воина был страшен, потому что холод слов отражался льдом в зеленых звериных глазах с вертикальными зрачками, а рука лежала на рукояти огромного меча.

Зашипев от возмущения, прекрасный незнакомец, чью медоточивую изысканную речь столь бесцеремонно прервали, вскинулся, устремив свой мечущий синие молнии взгляд на оскорбителя, готовый стереть дерзкую помеху в порошок, и… замер. Замер, как невинный пушистый кролик, повстречавший на лесной тропинке голодного удава.

Опешившая и пока даже не способная на сильные эмоции Элька переводила взгляд с одного участника странной сцены на другого.

— Мой меч сияет серебром, убирайся, — обронил краткое и странное предостережение воитель. — И не смей даже приближаться к ней!

— Рассветный убийца!.. — разом посерев лицом, через силу одними губами выдавил незнакомец, судя по всему, узревший въяве самый страшный ночной кошмар и вскрикнул: — Будь ты проклят навеки, чудовище!

С этими словами прекрасная мечта девушки, бесцеремонно нарушая все романтические каноны, по которым ей полагалось вступить в бой за даму своего сердца, сгинула, не сказав даже «прощай!». Только взметнулись черно-золотые полы одеяния, словно крылья диковиной птицы, вспугнутой неловким охотником. Был красавец брюнет — и нет. Бармен Джио одобрительно улыбнулся Галу, застывшему, словно статуя, после прощальной речи незнакомца:

— Здорово! Фалерно город конечно вольный, а все равно у меня от этих типов мороз по коже идет, не по нутру они мне. Но вы быстро его от своей дочери отвадили. Чего-нибудь налить, господин?

— Он мне не отец! Она мне не дочь! — прозвучали в унисон два голоса. Но если голос воина все еще звучал отстранено, то в Элькином прорезалось первое возмущение.

— Простите великодушно, от вашей супруги, — по-своему истолковав возражение господина, поспешно извинился Джио и пододвинул ему бокал с чем-то коричневым: — За счет заведения!

— Он мне не муж! — снова взвилась девушка, сжав кулачки.

— Нет, мы уходим, — почему-то не став пояснять, что и на сей раз бармен ошибся, отрезал Эсгал, бросив на стойку пару монет.

— Я никуда не пойду! — безапелляционно возразила Элька.

Но ее мнение никто учитывать и не собирался, аккуратно сдернув Эльку вместе с сумочкой с высокого стула, Гал потащил ее за собой к выходу.

— Горячая девочка, с такими только так и надо, — покивал вслед парочке многоопытный Джио, сгреб оставленные Галом деньги в ящичек под стойкой и с чувством выполненного долга вернулся к обслуживанию менее опасных клиентов.

— Ты мне руку оторвешь, дылда с мечом, — зло шипела выволакиваемая Элька, но кричать пока не кричала — не позориться же на весь клуб. В это заведение девушка еще рассчитывала вернуться, и совсем не в качестве клоунессы.

Гал решил проблему сопротивления весьма своеобразным, но старым как мир способом. Он остановился, легко перебросил девушку через плечо и спокойно прошествовал дальше под одобрительные возгласы и ехидные комментарии публики, и не такое повидавшей на своем веку. Порозовевшая от стыда Элька, изо всех сил желая провалиться сквозь землю или заставить всех свидетелей своего позора потерять память, возмущенно кричала, стуча кулачками по спине воителя:

— Что за манера меня без конца таскать! Поставь сейчас же, где взял! Ты чего, рехнулся? Совсем крышак поехал или просто потренироваться захотелось? Так я тебе набор гирь для слонов куплю, даже жалования не пожалею. Их и таскай в свое удовольствие!

Элька продолжала без толку надсаживать горло, а вот публика неожиданно резко замолчала. Правда, ни Гал, ни его ноша, увлеченная ссорой, не заметили как оцепенел с бокалом и полотенцем в руке Джио, застыли в позах начатого движения танцующие, у окаменевших выпивох пролился мимо горла коктейль из наклоненных стаканов, остолбенели парочки жмущиеся по углам, словом в «Ночной карамели» замерло все живое, только продолжала звучать музыка с магического кристалла и мелькать свет.

Не обращая внимания на угрозы и требования взбалмошной девицы, Эсгал спокойно вышел из клуба, не удостоив вниманием секьюрити, застывших у входа по стойке смирно. Парни остекленело пялились в пространство и не сделали не малейшей попытки воспрепятствовать выносу «еще трепещущего тела» из здания. То ли они пребывали в том же ступоре, что постиг всех посетителей «Ночной карамели», то ли просто находились в своем обычном безразлично-сумеречном состоянии, свойственном всем скучающим охранникам и манекенам.

Гал целеустремленно зашагал по темным улицам, единственным светом на которых был тот, что давали яркие огни броских вывесок разнообразных увеселительных заведений. Так он и двигался, держа в одной руке плюшевого слоненка, а в другой крайне рассерженную Эльку. Второе было сложнее, поскольку слоненок не вырывался. На мостовую воин поставил девушку только спустя десять минут, за которые успел преодолеть изрядное расстояние. И то остановился он только потому, что навстречу попался Рэнд.

— О, привет, Элька, я как раз тебя и ищу, уже хотел перстенек применять! — радостно заявил Рэнд и тут же оживленно поинтересовался: — Ножки устали, катаешься?

— Именно. Что, не видно? — сердито процедила девушка, одергивая платье и заправляя за ухо одну особенно длинную прядь, выбившуюся из прически.

— Чего ты злишься? — полюбопытствовал вор, почесывая за ушком Рэта, как всегда восседавшего у него на плече.

— Этот чурбан опять все испортил! — взвилась Элька, вопрос приятеля стал последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. — Я потанцевала, расслабилась, выпила обалденных коктейлей, с таким парнем познакомилась, закачаешься! А тут появляется этот… — девушка затруднилась с подбором нелицеприятного эпитета, характеризующего воителя, — угрожает смертью моему кавалеру, прогоняет его и тащит меня неведомо куда.

— Твой ухажер был вампиром, — не рассчитывая на горячие благодарности, но все-таки надеясь утихомирить разбушевавшуюся девицу, хмуро буркнул Гал.

— Так он еще и вампиром был! — буквально взвыла от досады Элька, топнув ногой. — То-то он мне так приглянулся! Я тебя отравлю!

— Ну не стоит решать проблемы столь кардинально, прелесть моя, — попытался вмешаться Рэнд. — Он нам может еще пригодиться в делах, мало ли кого пугать надо будет. И вообще парень хотел как лучше! Правда?

Гал хмуро молчал.

— А получилось как всегда, — не умея долго злиться по-настоящему, шутливо ответила Елена знаменитой цитатой из речи одного «великого» политика, и «сменила гнев на милость», прибавив: — Ладно, твое заступничество принято к сведению. Буду ему снотворное или слабительное подсыпать каждый раз, когда соберусь отправиться поразвлечься. Такой роман испортил, дубина стоеросовая!

Воитель стоически выслушивал все оскорбления, что обрушила Элька на его белобрысую голову, потер старый шрам, но остался при своем мнении относительно того, что поступил абсолютно правильно и поступит точно также и в другой раз. Нечего всяким темным выродкам рядом с молоденькими неопытными девушками ошиваться, а этим самым девушкам незачем искать неприятности на свою хорошенькую шейку. Больше он Эльку одну вечером в город не отпустит. Пусть бушует, сколько хочет, все равно не пустит. А слабительное или снотворное он в пище всегда определить сможет, тем более, что на него они не действуют, метаболизм оборотня спасает. А что Элька ругается, что ж, поругается и перестанет, зато живая будет.

— Пошли лучше мороженого поедим, остынешь! Я угощаю, есть на что, — предложил вор, сочувственно подмигнув Галу, и с удовольствием побренчал монетками в кармане, заколдованном Лукасом на безразмерность вместо сумки. Фин предпочитал не отягчать руки какой-либо ношей. Кажется, за время прогулки по городу его финансовые запасы нисколько не уменьшились, а даже, напротив, изрядно пополнились. Рэт при слове мороженое оживленно пискнул, приподняв хвостик.

— Уговорил, — величественно согласилась Элька и, бросив Галу страшную угрозу: — Но тебе я все равно еще отомщу! — подхватила двух своих спутников под руки.

— Кстати, а что это за зверь диковинный с тобой? — бросил вопрос воину любопытный Рэнд.

— М-м? — Гал чуть заметно нахмурился, но, мгновенно сообразив, что речь идет о загадочной игрушке, путешествующей у него под мышкой, небрежно ответил: — В тире всучили вместе с деньгами, сказали, положен как главный приз. Держи, Элька, это тебе.

Воин по быстрому попытался перепихнуть «слоненка» девушке.

— Гал, я, конечно, понимаю, мужчины априори уверены, что женщины — натуры чувствительные и должны быть без ума от всего мягкого и пушистого… — мстительно начала Элька, не принимая подарка и даже не удостоив воина поздравлениями по случаю выигрыша. Чего поздравлять, если он всегда без промаха бьет?

— Апри… что? — поперхнулся загадочным словом Рэнд, не кончавший университетов.

— Априори — доопытное знание, то есть без всяких проверок являющееся истиной, — гордо пояснила девушка сию «прописную» истину, полученную на философских семинарах, и продолжила: — Но мне это зеленое чудище совсем не к чему. В детстве наигралась. Подари Мирей, ей любые пушистики и живые и игрушечные в радость.

— Ладно, — вздохнул немного расстроенный воин и перехватил поудобнее отвергнутое подношение.

— Кстати, а на что угощаешь? Неужто свое жалование тратить будешь, или сегодня работал на улице, презрев обещание отдыхать, отдыхать и еще раз отдыхать? — коварно поинтересовалась девушка у вора.

— Обижаешь! Выходной — это святое! Какая работа?! Клянусь пальчиками Джея я развлекался, но с исключительной пользой для своих финансов. Знала бы ты, сколько в этом городке игровых заведений и растяп, жаждущих пополнить мой кошелек, — гордо рассмеялся Рэнд.

— Больше вопросов не имею, — ухмыльнулась Элька.

— О, а вот и то самое местечко, что я присмотрел! — выведя компанию на соседнюю улицу, довольно заявил вор, махнув рукой в сторону изящного крылечка, призывно сияющего в темноте сливочно-белым, нежно голубым и сладко-розовым с вкраплениями шоколадного и орехово-желтого. Над всем этим великолепием, сразу вызывающим обильное слюноотделение у любого настоящего сладкоежки, горела надпись большими буквами, сделанными на манер сосулек: «Ледяная мечта».

— Что ж, в лучших традициях большинства брошенных женщин буду утешаться сладким, — весело заверила окружающих девушка и первая взбежала на крыльцо. Никем не брошенные, но, тем не менее, тоже настроившиеся отведать мороженого мужчины последовали за ней. Может, хотели наесться заблаговременно?

Зал, поделенный на уютные небольшие кабинеты с полукруглыми диванчиками, отгороженными мягкими ширмами, освещали разноцветные светильники, сделанные в форме шариков ванильного, лимонного, кофейного и клубничного мороженого. Яркого света, раздражающего глаза, они не давали. По кабинкам располагались забредшие на огонек посетители, их смутные тени плясали на перегородках. Не смотря на относительно поздний час, народу хватало. Судя по всему, «Ледяная мечта» пользовалась популярностью.

Забравшись подальше от входа, троица обосновалась в одной из свободных кабин, сделала большой заказ пухленькой официантке в белоснежном кружевном фартучке с бейджиком «Надин». Поведя симпатичными пушистыми ушками, выглядывающими из-под шапки коротких кудряшек, девушка быстренько записала все в маленький блокнотик и повернулась, чтобы уйти. Аппетитная попка официантки заманчиво колыхнулась под коротенькой синей юбочкой. Не в силах преодолеть искушение, Рэнд протянул руку и слегка шлепнул по соблазнительным выпуклостям. В этот же самый миг Рэт, увлеченно изучавший что-то на стыке кожаных диванных подушек, соскользнул и с паническим писком начал проваливаться в узкую дырочку между ними. Фин ринулся спасать питомца. Возмущенная официантка обернулась, ее мечущий молнии взгляд обратился к компании в поисках оскорбителя. Рэнд нянчился с крысом, Гал, задумавшись «о вечном», замер в неподвижности, вперив невидящий взор в пространство. На беду воина направление и угол его взора как раз совпадали с пострадавшей частью тела оскорбленной официантки. Элька довершила процесс опознания, едва заметно кивнув в сторону Гала. Не долго думая, Надин размахнулась и от души врезала своим блокнотиком по физиономии воителя:

— Наглец!

После чего, девушка, гордо дернув ушками, развернулась и зацокала каблучками по полу. Воин, выведенный из задумчивости столь нетривиальным образом, недоуменно моргнул. Рэнд виновато хихикнул, а Элька в открытую рассмеялась:

— Вот тебе и начало воздаваться за мои страдания! — важно заявила маленькая ведьма и, не выдержав, снова прыснула.

Уже через пару минут на овальном столике, застеленном голубой скатертью с выдавленными на ней снежинками, перед клиентами появилось три изящные вазочки, доверху наполненные холодным лакомством. Заказ троице принес весьма накачанный парень самого сурового вида, явно готовый отразить любые вольности непонятливых клиентов не метким словом, а мощным ударом кулака.

Элька, жмурясь от удовольствия, уписывала шоколадное мороженое, залитое жидкой карамелью с яичным ликером и посыпанное колотыми орехами, а Рэнд — десяток перемешанных сортов фруктового с желе и вареньем. Рэт из отдельного маленького блюдечка пробовал то же самое. Безвинно пострадавший Гал ел обычное сливочное с кубиками грейпфрута, политое, вдобавок, лимонным соком.

«Утешаясь» своей порцией, Елена слушала веселую болтовню Рэнда о том, скольких лохов, каким изощренным образом и в какие азартные игры он сегодня обставил, а попутно размышляла кое о чем, не дававшем ей покоя. Итогом раздумий стал неожиданный вопрос Галу в лоб:

— Кстати, а кто тебе донёс, что я в «Ночной карамели» сижу, или ты воспользовался перстнем для перемещения?

Воин поперхнулся грейпфрутом.

— Нет, — продолжила Элька, делая меткие выводы на основании поведения воителя, — самостоятельно узнать, чем я занимаюсь, ты не мог, следить за девушкой — ниже твоего достоинства. А просто так от скуки перстнем пользоваться бы не стал, магии не любишь. Значит, остается только донос. Кто?

— Это не донос — сказать, что тебе грозит опасность, — опустился до пространного объяснения воитель, сгибая в пальцах маленькую ни в чем не виноватую ложечку.

Рэнд тихонько фыркнул, спрятал нос в вазу с мороженым, чтобы его широкой улыбки никто не заметил, и сделал вид, что ничего на свете, кроме сладостей для него сейчас не существует.

— Кто? — с нажимом повторила свой вопрос девушка.

— Не скажу, — следуя героическому примеру пленных партизан и отважных разведчиков, решительно ответил Гал.

— Пытать будет, — тихонько предостерег Фин.

— Значит, тебя все-таки оповестили, — хмуро констатировала Элька, отправив в рот очередную ложечку мороженого, и тут же сердито объявила: — Связист — ты зараза! Уж от кого угодно, но от тебя я такого предательства не ожидала!

Пространство над головами троицы, разоблаченное силой логических умозаключений, виновато, но и с изрядной долей изумления не то пискнуло, не то икнуло и принялось беспорядочно оправдываться:

— Но Элька, я за тебя испугался! Уговоров ты никогда не слушаешь, а по-другому я в качестве Силы здесь воздействовать права не имею. К тебе же сам Владыка, Господин Темной Крови подвалил. Телесную оболочку мне создавать было некогда, вот я и начал тормошить Гала. Мне показалось, что тебе грозит страшная опасность. Ильдавур Кар чрезвычайно жестокое и страшное создание.

— А вдобавок очень красивое, мужественное, элегантное и изысканное, — с досадой перечислила девушка все достоинства упущенного романа. — Может, ты любовь всей моей жизни порушил, Сила безмозглая! Это ж надо, не простой вампир, а сам Владыка, Господин Темной Крови, — Элька мечтательно вздохнула. Она уже прочла достаточно монографий о любимой расе, чтобы понять: Господа Темной Крови — один из высочайших титулов в строгой иерархии вампиров, приблизительно означающий властителя нескольких темных миров — на улице не валяются. А этого Ильдавура, даже если им выпадет шанс встретиться еще разок, проклятый Гал, науськанный Связистом, перепугал так, что красавец ближе, чем на километр, и не приблизится. И чего Эсгала все таким грозным считают? Он, конечно, высокий, мечом машет здорово, но все же… Оставалось только вздыхать об упущенных возможностях!

Гал, с каменной физиономией, до боли стиснув челюсти, разжать их теперь, пожалуй, и домкратом бы не удалось, слушал девушку и методично завязывал на ложечке уже третий узел, позабытые остатки мороженого с одиноким кусочком грейпфрута медленно и печально таяли на дне вазочки.

— Ну извини, я хотел тебе добра, — жалобно заверил Связист.

— И опозорил меня на весь Фалерно. Публика до сих пор животы надрывает от смеха, пересказывая каждому встречному поперечному, как какую-то девицу из клуба выволакивали, — мрачно предположила Элька.

— Это вряд ли, — робко вставила Сила. — Ты ж их так своей хаотической магией шарахнула.

— Магией? — переспросила девушка, слегка оживившись.

— Ну да, — уже более оптимистично продолжил Связист, надеясь отвлечь Эльку от гнева на себя любимого. — Такие мощные чары ступора и забытья на всех напустила, что они только-только в себя приходить начали, а что да как случилось, никто не помнит. На этот счет не волнуйся!

— Зато помню я, и вряд ли когда забуду, — хмуро заверила Силу Елена.

— Ну прости, я ж как лучше хотел. Прости, что хочешь сделаю, — заскулил вконец запутавшийся Связист, в первый, наверное, раз в жизни вмешавшийся в чьи-то любовные дела не как посредник, а как блюститель нравственности, и потерпевший на этом фронте сокрушительное поражение.

— Прощу, если подыщешь мне адекватную замену или вернешь кавалера, — охотно согласилась Элька с милой улыбкой маленького, но очень голодного крокодильчика.

Связист тяжело вздохнул, злой взгляд Гала, метнувшийся к потолку, яснее ясного показал ему, что Силе несдобровать, если она выполнит условие девушки. Связист моментально понял, что угодил в… ловушку. Ситуация складывалась такая, к которой весьма подходила лишь одна услышанная как-то от Эльки поговорка: куда ни кинь — всюду клин.

— Время позднее. Вам домой пора, — нашел, наконец, что сказать на нейтральную тему Связист, не отказав и ничего не пообещав девушке. — Расплачивайтесь, остальных я тоже сейчас заберу.

Оставив на скатерти деньги за еду и за испорченную Галом ложку — ее Рэнд втихую слямзил со стола в качестве памятного сувенира — троица людей и объевшийся мороженым до шарообразного состояния крыс перенеслись домой. В холле тут же зажегся уютный мягкий свет, но судя по густой темени за окном, было действительно очень поздно. Следом за первой троицей появились Мирей, Лукас и Макс в ослепительно лиловой шляпе с зеленым пером.

— Вот мы и дома, — довольно констатировал Рэнд, понадежнее пряча ложку с узелками в карман, чтобы ненароком не отняли.

Гал втянул ноздрями воздух, полный привычных запахов, и едва заметно кивнул, подтверждая реплику вора.

— Как отдохнул, Лукас? — бросила Элька совершенно невинный вопрос, никак не вязавшийся с лукавыми искорками в серо-голубых глазах.

— Восхитительно, мадемуазель, mille merci Связисту за прекрасный день, — вежливо отозвался мосье. — В городе масса интереснейших музеев, особенно потрясающи скульптуры.

— А это, видать тебя статуи зацеловали, никак отпускать не хотели, — догадался Фин, метко ткнув пальцем в шею мага, где под белой пеной кружев отчетливо просматривалось несколько разноцветных отпечатков помады в форме женских губок.

Команда украдкой заулыбалась. Видно, «музей» мосье покидал в некоторой спешке, поэтому не успел удалить все следы общения с прекрасным.

— Вы весьма проницательны, mon ami, — отозвался маг с двусмысленной улыбкой на губах, — но подробности не при дамах.

— Ну вот, как самое интересное, так не при нас, сплошная дискриминация по половому признаку. В Совет Богов что ль жалобу подать, или сразу в Суд Сил обратиться? — в шутливой досаде насупилась Элька и тут же, оживившись, добавила: — Да, Мири, у Гала для тебя есть подарок. Только он, миляга, молчит, сказать стесняется.

— Миляга? — тихонько переспросил Фин.

— Правда? — удивилась Мирей, все еще пребывая в отстраненном мечтательном состоянии после полного погружения в океан романтических звуков.

— Это тебе, — буркнул воин, поняв, на что намекает Элька, и протянул эльфийке загадочного зеленого зверя.

— Спасибо, какой он лапочка. Я буду звать его Хлоп, — растрогано протянула эльфийка, крепко прижимая к себе как-то сразу повеселевший лопоухий подарок.

Терявшийся под мышкой высоченного Гала, в тоненьких ручках эльфийки он показался просто громадным. Изящные пальчики вцепились в зеленый мех, на худеньком личике появилась улыбка. Подпрыгнув, благодарная девушка быстро чмокнула воина в щеку.

— Не за что, — тихо отозвался воитель, смущенный тем, с какой радостью приняли его дар, отвергнутый обиженной Элькой.

— Ой, а я вам подарков не купил, — огорченно протянул Макс, застенчиво почесав нос. — Как-то не подумал. Я такой растяпа! Но в следующий раз обязательно!

— Всегда мечтала о чем-нибудь лиловом с зеленью, — тихонько, чтобы не услышал и не обиделся чистосердечный милый парень, прошептала Элька.

— Купишь, — ответил не то Максу, не то девушке чуткий Гал и безапелляционно объявил: — Спать пора!

— Чистота залог здоровья. Порядок — прежде всего, — поддакнула Елена всплывшей в памяти цитатой из мультфильма и покинула холл, пустив напоследок ядовитую шпильку: — Хочешь, не хочешь, а придется. Все другие развлечения мне сегодня по милости некоторых заказаны.

Следом за Элькой потянулись по своим комнатам Мирей, душераздирающе зевающий Макс и Гал.

— Кажется, мадемуазель Элька чем-то недовольна, — задумчиво протянул Лукас и, вздернув бровь, покосился на Рэнда, ожидая от приятеля пояснений.

— А с чего ей веселиться-то? — ухмыльнулся Рэнд, скривив рот. — Гал со Связистом приглянувшегося кавалера шуганули, оберегая девочку от опасных связей с кровожадными вампирами.

— Даже так, — склонив голову на бок, потер бровь кончиками пальцев маг. — Что ж, разочарование девушки я понимаю. Но, пожалуй, на сей раз мосье Эсгал поступил верно. Иногда мадемуазель слишком увлекается.

— Иногда? — иронично переспросил вор.

— Но мосье Эсгалу я не завидую, так что публично своего одобрения его действиям высказывать не намерен, — проигнорировав этот вопрос, Лукас завершил свою мысль и попрощался с Фином: — Светлых снов!

Тем временем хоть и раздосадованная, но не утратившая природного любопытства Элька вовсе не собиралась следовать приказу Гала «всем спать!». Она поднялась на второй этаж и открыла тяжелую дверь библиотеки. Включив один из малых световых шаров под белым плафоном на ближайшем к двери столике, девушка тихо позвала:

— Сеор Рогиро!

Когда зовешь привидение, орать не обязательно, оно и так тебя услышит и придет, если, конечно, захочет. Штатный бесплатный и бесплотный библиотекарь команды не заставил себя ждать.

— Едва ступив на порог дома, вы уже стремитесь в библиотеку. Похвальное рвение, сеорита, — сначала в воздухе послышался голос и возникла ироничная улыбка привидения, а потом уже только обрисовались четкие контуры покойного ильтирийского лорда. Изящный брюнет в черном камзоле — наилучшее, что вынесла команда из своего первого задания по пропавшим библиотекам Кантерры — насмешливо улыбался визитерше.

— Патологическая тяга к знаниям, — поставила себе диагноз девушка, покорно признавая вину. Потом Элька водрузила сумочку на стол и, раскрыв ее, принялась сооружать внушительную пирамиду из купленных книг. — Это я в Фалерно присмотрела: справочники, кое-что из художественного, альбомы по искусству, легенды. Думаю, местечко на полках для них найдется.

— Разумеется, — согласился призрак, не без интереса покосившись в сторону стопы. — А теперь, когда вы задобрили мой кровожадный неуспокоенный дух богатым подношением, признавайтесь, зачем явились на ночь глядя, дивная сеорита?

— Что значит Тень Короля, хоть и бывшая! Не проведешь его, — с деланным сожалением вздохнула Элька и, посерьезнев, продолжила: — Мне нужно, чтобы вы поискали в наших книгах любые сведения о боге Дэктусе-воителе и о неком существе, именуемом Рассветный убийца.

— Быть может, эти два вопроса связаны? Одно из именований Дэктуса — Свет Зари, — тут же отозвался Рогиро, проводя параллели.

— Это я тоже знаю, но выводы делать не спешу, — подтвердила девушка. — Нужно больше информации. Все, что ты только сможешь найти. И еще, — уже в дверях девушка обернулась, — я хочу, чтобы этот разговор пока остался только между нами.

— Желание дамы — залог молчания кавалера. Сделаю все, что смогу, — осторожно согласился Рогиро, гадая, с чего бы это Эльке потребовались столь неожиданно экзотические сведения, ведь новых дел команда сегодня не начинала.

— Спасибо, сеор призрак, вы просто прелесть! — радостно улыбнулась девушка и сразу стала похожа на беззаботную вертихвостку, мимолетно увлекшуюся каким-то пустяком.

— Всегда к вашим услугам, сеорита, — поклонился Рогиро Гарсидо. — Не возьмете ли что-нибудь почитать на сон грядущий о ваших любимых кровососах? Я подобрал в библиотеке еще несколько книг.

Опасный огонек вспыхнул в глазах Эльки, чаша терпения переполнилась. Уперев руки в боки, с гневно горящими глазами девушка прошипела:

— Какого черта, Рогиро, вам всем так не нравятся вампиры?

Недоумевая, с чего это юная сеорита вдруг так разошлась, призрак спокойно сказал:

— Согласитесь, такие существа сложно любить. Все-таки они хищники, пьющие кровь или энергию души.

— И что с того? — искренне удивилась Элька. — А мы едим мясо животных, которых для этого убиваем. Да, вампиры пьют кровь, это их способ питания. И, кстати, он не в пример гуманнее нашего. Жертва, если особо не трепыхается, еще и удовольствие от процесса получает, а для насыщения ее не нужно убивать.

— Но убивают, — непреклонно отстаивая свою мысль, ответил Рогиро, хоть и видел, что девушка сердится.

— Люди тоже убивают друг друга, — не отступилась Елена, — и отнюдь не потому, что голодны. Каннибалы скорее исключение, чем правило. Нет, люди убивают себе подобных ради наживы, власти, славы, в гневе, из зависти или мести, но не ради пропитания. Возьмите любую из войн, на них умирает куда больше, чем смог бы сожрать даже самый кровожадный вампир за всю свою долгую жизнь. Лучше ли это?

— Не все люди убийцы, — возразил призрак, сам удивляясь тому, что ведет странную душеспасительную беседу.

— А разве все вампиры таковы? У вас есть доказательства? Или вы в совершенстве постигли странную логику этой расы? — запальчиво переспросила Элька.

— Нет, — признал Рогиро. — Но я знаю, что эта старая раса чужда людям и во многом властна над ними. Вампиры одни из немногих существ, что могут сделать любого подобными себе. Они притягательны, красивы, могущественны, но смертельно опасны. Их сила темна и непонятна.

— Это-то меня и соблазняет, — уже спокойнее согласилась девушка, понимая, что призрак в ее сегодняшних неприятностях нисколько не виноват. — Поэтому я и хочу узнать о них как можно больше, понять, что они такое, понять, как они думают, что чувствуют и по каким законам существуют. И пока мне никто не в силах доказать, что люди лучше вампиров только потому, что слабее и едят мертвое мясо, а не пьют живую кровь. Кстати, любой диетолог скажет, чем еда свежее, тем полезнее.

Оставив последнее слово за собой, Элька покинула библиотеку и едва не сбила с ног Лукаса, «случайно» шедшего мимо.

— Подслушиваем, мосье? — не без ехидства поинтересовалась девушка.

— Как можно, мадемуазель, — чистосердечно удивился маг, как всегда умудрившийся даже ответом не ответить на заданный вопрос. Но, поскольку Елена все еще не сводила с него злых прищуренных глаз, мечущих серые молнии, продолжил: — Если только пару слов и совершенно случайно. Я спорить с вами не собираюсь, каждый имеет право на собственное мнение.

— Доброй ночи, Лукас, — немного присмирев оттого, что ей не возражают, попрощалась с магом Элька и на сей раз действительно отправилась спать.

— Bonne nuit! У мадемуазель странная логика, — проводив девушку взглядом, заметил мосье, надеясь, что призрак даст намек о содержании разговора из которого, к своему сожалению, всезнающий маг действительно уловил только пару последних фраз.

— Но кто может заставить ее измениться? — «не заметив» намека, усмехнулся краем рта Рогиро.

— Только реальность. При всей своей романтичности мадемуазель довольно практичная особа, — констатировал Лукас, явно что-то замышляя. Лукавые черти заплясали в его зеленых глазах. На секундочку духу показалось, что даже в каштановых кудрях мага мелькнули рыжие искры.

Рогиро улыбнулся понимающей улыбкой опытного интригана, кажется, мосье маг замыслил на будущее какую-то провокацию, долженствующую привести представление Эльки о реальности в соответствие с самой реальностью.

Глава 2. Разгадки и загадки

— Сеорита, — шепот, почему-то прозвучавший отчетливее и громче любого крика, разом пробудил девушку от крепкого и самого сладкого утреннего сна.

Откинув темно-синее полотнище балдахина, Элька уставилась на призрак сеора Рогиро, почему-то слегка отливающий розовым в лучах рассветного солнца, нагло льющегося в спальню. Последние ночные тени уже пугливо сбежали под кровать.

— Что-то случилось? — поинтересовалась девушка, убирая с лица упрямые прядки растрепавшихся за ночь светлых волос и возвращая на законное место соскользнувшую с плеча тоненькую бретельку черной ночной рубашки.

Плавно переместившись поближе к ложу, Рогиро серьезно отчитался:

— Я выполнил ваше задание, сеорита.

— О? — сон мигом слетел с девушки, огонек интереса тут же заплясал в широко раскрывшихся глазах. — И?

— И теперь гадаю, если вами двигало не простое любопытство, то во что же вы вляпались, милая сеорита, — уже более строго, тоном сердитого дядюшки, распекающего беспечную племянницу, закончил дух.

— Что ты раскопал? — нетерпеливо потребовала ответа Элька, садясь на кровати и подтягивая колени к груди.

— Сейчас расскажу, если ты объяснишь мне, для чего понадобилась эта информация, — со знакомой хищной улыбкой ответило привидение, сложило на груди руки и явно приготовилось слушать.

— Это шантаж, — возмущенно заявила жертва.

— Разумеется, — самодовольно подтвердил сеор Рогиро, уже давно не практиковавший одно из любимых развлечений. — Так каково ваше решение, сеорита?

— Дальше твоих ушей это не пойдет? — понимая, что у нее нет ни времени ни желания начинать самостоятельные поиски, обреченно уточнила Элька.

— Клянусь честью, — торжественно заверил любопытный призрак. — Жизнью поклясться, сами понимаете, не могу. А это, качество, льщу себе надеждой, осталось при мне и после смерти.

— Вчера один тип в клубе назвал Гала Рассветным убийцей, — со вздохом, нехотя раскололась Элька.

— Н-да, — разом охрипшим голосом, в каком-то шоковом состоянии протянул Рогиро и еще раз уточнил: — Вы абсолютно уверены, сеорита?

— Вампир шепнул это еле слышно, но я уверена, что не ошиблась, — убежденно заявила девушка.

— Вампир значит… — задумчиво повторил призрак.

— Теперь твоя очередь колоться, — подтолкнула духа девушка, нетерпеливо мотнула головой.

— Итак, сеорита, — честно выполняя условия договора, начал докладывать призрак, примостившись на краю ложа Эльки, — в библиотеке есть несколько источников, где упоминается культ Дэктуса-воителя, но поскольку связь с Рассветным убийцей он имеет лишь косвенную, с вашего позволения, я ограничусь лишь краткой характеристикой этого божества. Изображается Дэктус как высокий, сильный мужчина людской расы, с Рдяным мечом и в полных доспехах того же цвета, иногда так же в правой руке бог держит копье Рассвета, в левой — щит Зари. Относительно его родственных связей с другими богами точной информации нет, в Силуре, скажем, его родителями считаются Леран Мудрый и Дилень Солнечная. В ряде религиозных течений Дэктуса числят помощником великого Бога Войны Нрэна. Извечным противником бога полагают Джалэна Тенеплета. Поклонение Дэктусу достаточно распространенно в мирах северного региона. Наряду с местными божествами он включается в пантеон тысяч миров, иногда даже эльфийских, еще в стольких же его имя широко известно. Почитают Дэктуса воины. Особенным покровительством божества пользуются те, кто сделал войну своим единственным ремеслом и возвел ее в ранг искусства. Паладинами Дэктуса становятся обычно не только самые испытанные, но и чистые сердцем воины. Им даруется сила божественной ярости, которая умножает мощь бойца в безнадежной битве. Именем Дэктуса — Света Зари — ведутся войны с темными мирами, и войны эти по большей части успешны. Более детально с его культом вы можете познакомиться, если загляните в библиотеку, я сделал закладки в паре книг. Но, поверьте мне на слово, Дэктус мало отличается от других светло-серых богов своей специализации. Он не злобен, бывает великодушен к слабым, но к врагам всегда беспощаден.

А вот Рассветный убийца, это, как вы уже поняли, сеорита, вовсе не второе имя божества. Мои предположения оказались ошибочны. В нескольких сборниках «Легенды, бродящие по мирам», «Нить памяти», «Истории у очага» встречается одна и та же история, повторяющаяся с незначительными отклонениями. Если опустить четыре пятых всех красивостей, но сохранить стиль изложения, то останется примерно следующее:

Прославлен во многих мирах был этот могучий и справедливый воин, благословленный Дэктусом. Враги в страхе бежали от него, но любили простые воины, кому доводилось служить под его началом. Суровому сердцу его не чуждо было и милосердие, ибо счастливый милостив к тем, кому не выпало лучшей доли. А воин был счастлив, имея поле для праведной брани, верного друга, певца, повелителя струн, воспевавшего его неисчислимые подвиги во имя Света, и супругу, покорную, нежную и трепетную, как птица, смягчавшую душу воителя.

Но Джалэн Тенеплет не мог смириться с тем, что множится слава его врага, укрепляемая воителем. Черное сердце его исходило такой злобой, что просто погубить лучшего воина врага Тенеплету было мало. Замыслил он уничтожить саму чистоту души воителя, обречь его на беды и вечные страдания, лишить всего самого дорогого. Да, воитель, защищенный силой Дэктуса, был для него недоступен, но зловредный бог нашел цель для удара. И была сплетена темная сеть несчастий. Джалэн потому и прозван Тенеплетом, что под силу ему вызвать из глубин человеческих сердец самые темные, запретные страсти и отдать им души на растерзание.

Вернувшись из славного многотрудного похода, что завершился успешно, гораздо скорее, чем того ожидали, воин поспешил к любимой жене, обрадовать ее привезенными дарами и насладиться любовью, по которой успело истомиться сердце. Но не долгожданная радость, а удар судьбы ждал его дома: друга застал он на своем супружеском ложе. И не было оправданий изменникам, да они и не пытались оправдываться, отуманенные черной страстью. Кровавая пелена упала на взор воителя, помрачился рассудок. Впал он в безумную ярость и убил обоих предателей. Возликовал Джалэн, но ненадолго. Ибо очень скоро понял он, что своею рукой сковал Тенеплет меч беды для темных миров. Снова собрал армию воин и двинулся в один бесконечный поход, беспощадным мечом во славу Дэктуса собирая кровавую жатву на темной земле. Тонули в крови непокорные миры, и никому не было спасения от великого гнева и боли, что костром полыхали в душе воителя. Тогда и прозвали его Рассветным убийцей. Падали ниц короли, рушились государства, горели земли, гибли люди и нелюди. Армия шла за воином, не любили его более люди, но боялись и поклонялись, жаждали богатой добычи, что приносили славные победы. А воин все не мог остановиться, словно мстил за свою растоптанную любовь или искал смерти. Но даже смерть в ужасе бежала от него. Так длилось и длилось вечность. Но однажды, когда пала столица очередного великого мира Народа Крови, а город отдали пьяным от победы солдатам на разграбление, воин исчез. Куда? То ли смилостивился наконец над ним Бледный Господин и забрал в свои чертоги, то ли очнулся воин наконец от боевого безумия и понял, что содеял, а поняв, ужаснулся и поклялся не брать более в руки меча и удалился в отшельники. О том не ведает никто.

После небольшой паузы, последовавшей за рассказом Рогиро, Элька хмыкнула, словно отряхиваясь от мрачной истории:

— Зря ты Тенью Короля заделался, такого менестреля-сказителя еще поискать. Подумай, может еще не поздно найти свою стезю? Но теперь-то я понимаю, чего так перепугался мой мужественный клыкастый кавалер. Гала нашего и в хорошем расположении духа милашкой-обаяшкой даже по пьяни не назовешь. А на что он похож в гневе и представлять не хочется. Воспоминания, видать, не из лучших.

— Вы абсолютно уверены, сеорита, в том, что услышанная легенда — литературный пересказ биографии нашего сеора Эсгала? — озабоченно уточнил призрак. — Быть может, совпадение прозвищ совершенно случайно? Или слова «рассветный убийца» были просто необычным проклятием, распространенным среди вампиров, помнящих об ужасах прошлого?

— Нет, это было не ругательство. Ильдавур сказал так, потому что узнал Гала. Впрочем, не будем гадать на кофейной гуще, — решительно заявила девушка и громко позвала: — Связист!

Ответа на зов не последовало.

— Связист, мать твою! — в сердцах стукнув кулачком по матрасу, ругнулась девушка, прибегнув к мантре, испытанной еще профессионалами в общении с непутевой Силой метаморфами — посланниками.

— А? — опасливо откликнулось пространство.

— Это ведь правда? — потребовала ответа девушка.

— Что? — попыталась увильнуть Сила, играя под дурачка.

— То, что рассказал Рогиро, — вкрадчиво уточнила Элька. — Отвечай честно и я прощу твое вчерашнее вмешательство в мою личную жизнь.

— Я чувствую, в искусстве шантажа у меня появилась отличная ученица, — довольно улыбнулся призрак, сложив на груди руки.

— Ну, каков учитель… — не осталась в долгу девушка, подарив педагогу хитрую улыбку.

Призрак привстал и отвесил в ответ на комплимент церемонный поклон.

— А ты меня правда простишь? — с робкой надеждой уточнил Связист, куда только подевался обычно разбитной и похабный тон.

— Обещаю, — не мене торжественно, чем только что привидение, поклялась талантливая юная шантажистка.

— Не считая вмешательства богов, все так и было, как пересказал Рогиро, — расколовшись, скорбно вздохнула Сила. — Убил жену, друга и так тронулся рассудком, что темных миров немало разгромил.

— Выходит, сеор воитель — не первая и не последняя жертва банальной супружеской измены, — философски констатировал призрак, выслушав из уст Связиста краткий пересказ легенды, уложившийся в одно предложение.

— Не надо было супругу надолго бросать, а если уж оставлял, так хоть гонца с предупреждением о возвращении послать стоило, «откуда ж может знать жена, когда закончится война», — негодующе фыркнула Элька, вступаясь за несчастную покойницу. — И кто в этой истории жертва, по-моему, совершенно ясно: Гал-то до сих пор живехонек, мораль всем читает, а кости жены, давно в земле сгнили.

— Все, что содеяно, тяжким бременем легло на его душу, — очень серьезно и сочувственно сказал Связист. — Если б вы знали, из каких дебрей непролазных, где он грехи замаливал, я его вытащил.

— Чем же вы его сманили? — полюбопытствовала девушка, просто не представляя, как Силе удалось переупрямить супер упрямого Гала.

— Сказали, что на Весах Равновесия его служба Совету Богов и Силам будет иметь большее значение, чем самоистязания. Тому, кто рожден для битв, они необходимы как воздух. Гал ведь действительно воин из самых лучших.

— Только с головой не все в порядке, — ехидно вставила Элька. — Впрочем, говорят, все гении немного тронутые, потому и зовутся гениями. Главное, чтоб сейчас его на расчлененку и погромы не потянуло, а для профилактики надо следить, как бы он не вздумал влюбиться, или чего доброго еще и жениться. Все подобные поползновения во избежание рецидивов безумства будем пресекать на корню. Что ж, Связист, ты со мной в расчете.

— Ну я пошел? — бодро поинтересовался Связист. — Мне в Совет Богов еще заглянуть надо, вызывали. Не скучай!

— Чао! — милостиво кивнула Силе Элька. — И тебе, Рогиро, спасибо. Удобно иметь работника, для которого ночные смены в удовольствие. Нам с тобой повезло!

— Спасибо вам, сеорита, я рад, что не упустил шанса поучаствовать в этом интересном деле. Впрочем, любопытство — единственное, что заставило меня принять ваше предложение о работе, только оно и держит меня здесь уже довольно длительное время, — вальяжно признался дух.

— А я-то думала, ты к нам привязался, — разочарованно протянула девушка.

— Само собой, сеорита, — усмехнулось привидение, — и тоже из любопытства. Мне интересно помогать вам, наблюдать за вашей работой на Совет Богов, это очень расширяет кругозор, кроме того, вы сами, подчас, весьма занятные объекты для наблюдений.

— Этакие забавные безобидные зверушки-игрушки? — с нехорошей ехидцей уточнила девушка.

— Забавные, но никак не безобидные, — с чувством заверил Эльку дух. — В лесах Ильтирии живут чароти. Это очень симпатичные подвижные зверьки с гибким изящным телом, покрытым мягким зеленоватым мехом. Питаются животные только травой, корешками и ягодами. Но если их напугать или рассердить, чароти может укусить обидчика, выпустив в рану слюну, преобразованную в сильнейший яд.

Елена секунду поразмыслила обидеться ли ей на это сравнение или принять его за комплимент, но все-таки решила, что команду похвалили и улыбнулась.

Рогиро тем временем поинтересовался:

— Вы расскажете об Эсгале остальным, сеорита?

— Нет, — почти не раздумывая, отозвалась девушка, прикусив губку. — Это ведь только его прошлое. Мы уже успели понять, что этой темы лучше не касаться. Каждое случайное напоминание — лишняя боль для Гала. Пусть все остается как есть, кому суждено, тот узнает. Тараканы в голове есть у любого, чем дольше жизнь, тем больше этих грязных тайн. И не известно еще нет ли у других в тайниках души чего пострашней Эсгаловых заморочек. Короче, пусть плюнет в него тот, у кого нет собственного скелета в шкафу.

— Пожалуй, вы правы. Если что, зовите, сеорита, — охотно согласился Рогиро, за которым, небось, в шкафах, подворотнях, канавах и прочих местах остался не один труп того, кто при жизни мешал Ильтирии или лично Тени Короля. Кроме того, призрак совсем не желал в случае разглашения тайны оказаться крайним, если Гал начнет выяснять, откуда вдруг Эльке все стало известно. Меч воина был способен наказать и бесплотного сеора Рогиро. Дух отвесил собеседнице изысканный воздушный поклон и испарился из комнаты.

А Элька, покосившись на нахальное солнце, рвущееся в окно, поняла, что уснуть ей больше не удастся. Неторопливо выбравшись из кровати, она накинула тоненький серебристо-черный халатик, всего на пару сантиметров превышающий длину ночной рубашки, не дотягивающей и до середины бедра, и вышла из спальни. Девушка решила с часок поваляться на диванчике и почитать до завтрака. Разве не заслужила она это маленькое удовольствие за все вчерашние огорчения и обиды?

Но вместо того, чтобы обосноваться на диване, как и планировала сначала, девушка невольно потянулась к окну. Ее до сих пор не переставал удивлять странный феномен, отличавший этот мир от того, в котором выпал жребий родиться, больше, чем все колдовство вместе взятое. А может, и в самом деле это было колдовство, но погожих дней здесь выпадало гораздо больше, чем плохих. Вот и сейчас солнце слепило глаза просто с беспардонным оптимизмом, а птицы гомонили так, что их сумасшедший щебет легко долетал даже через закрытое окно. Почувствовав, что губы ее невольно расползаются в радостной улыбке, девушка отдернула тюль, распахнула окно и, скинув пушистые домашние тапочки на ковер, забралась на подоконник. Свесив ноги наружу, она умиротворенно оглядела окрестности, подставляя лицо ласке лучей и свежему утреннему ветерку, слушая деловитый птичий гомон и гудение насекомых, вдыхая запахи трав и цветов с клумб, разбитых у самого окна, и из сада. Золотистые цветы, похожие на лилии, на клумбах уже отцвели, но продолжали красоваться кусты роз и начали набухать новые бутоны похожих на махровые ирисы луковичных растений. Во всяком случае, запах от них был таким же обожаемым Элькой изысканно-тонким, как от привычных ирисов.

Отмахнувшись от одной излишне трудолюбивой пчелы, вздумавшей исследовать ее халатик на предмет наличия нектара, девушка улыбнулась и клумбам, и саду, и пчелам, и даже Галу, как всегда с утра пораньше выделывавшему на площадке у дома странные вензеля руками и ногами. Воин был бос, непослушные светлые волосы собраны в хвост, из всех одежд — лишь мешковатые застиранные штаны неопределенного цвета. Глядя на него, Эльке вдруг тоже очень захотелось пройтись босиком по едва теплым светлым камням дорожки.

Не удержавшись от искушения, девушка спрыгнула с окна вниз. Плиты и правда оказались почти прохладными, случайные мелкие камешки приятно покалывали ноги. Элька и раньше при любой возможности привыкла скидывать обувь, когда гостила в деревне. Прошлепав к площадке, где занимался Эсгал, даже не повернувший пока в ее сторону головы, девушка весело крикнула:

— Привет! — после мрачных утренних откровений о его прошлом ей внезапно захотелось сказать воину что-нибудь хорошее.

Только тогда Гал соизволил заметить присутствие посторонних, о котором уже был прекрасно осведомлен благодаря чуткому слуху и обонянию оборотня. Элькины любимые духи — свежесть арбуза и мяты — он учуял уже давно, еще когда девушка только подошла к окну. Завершив очередное упражнение сложным движением сплетенных рук, воин повернулся, смерил Эльку оценивающим взглядом и строго спросил:

— Это твоя ночная рубашка или дневное платье?

— Я тоже рада тебя видеть, — фыркнула Элька, специфическое отношение воителя к ее гардеробу уже стало притчей во языцах и нескончаемой темой для шуток всей команды. Благородный порыв поговорить о приятном был задушен на корню. — Конечно на мне ночная рубашка, Гал, — с видом оскорбленной невинности улыбнулась девушка. — Разве мои платья могут быть такими длинными?!

Воин только вздохнул и отвернулся. Маленькая нахалка опять смеялась над ним, но по крайней мере не дулась, как вчера.

— Знаешь, если б ты был начальником, я б люто возненавидела тебя за эти бесконечные попытки читать мне мораль, — откровенно призналась Элька, выводя пыльными босыми пальчикам какие-то кривули на плитах площадки. — Но поскольку мы в команде равны, то общаться с тобой и подкалывать — одно удовольствие. Ты такой прикольный мужик, Гал!

— Обуйся, простудишься, — велел ей воин.

— Уже иду, — рассмеялась девушка и побежала к дому. Подпрыгнула, подтянувшись на руках, забралась на широкий подоконник и легко спрыгнула в комнату. Только нескромно мелькнули под задравшимся халатиком и рубашкой две маленькие луны.

Воин поспешно отвел взгляд и ошалело пробормотал про себя: «Прикольный мужик?» Значение этого прилагательного, благодаря общению с Элькой, он уже усвоил, но никогда бы не мог подумать, что его можно назвать прикольным мужиком. Каким угодно: мрачным, занудливым, жестоким, но прикольным? Да, так обозвать его могла только эта взбалмошная девица, всюду сующая свой нос. Гал не переставал удивляться тому, как настоящая мудрость сочетается в Эльке с совершенной беспечностью и детским легкомыслием. Причем, что выкинет девушка в следующий момент, воин предугадывать так и не научился. Его самого она мало того, что совершенно не боялась, так и ни во что не ставила авторитета более опытного и старшего члена команды. Обдумывая это недоразумение, мужчина продолжил упражнения.

Как и обещала Галу, к завтраку Элька надела босоножки на самых высоких шпильках (хоть особо не любила каблуки, но ради такого дела готова была пожертвовать удобством) и самое короткое из купленных вчера в Виесте платьев — нежно-голубое в сиреневый цветочек на самых провокационных местах.

Рэнд, встреченный в коридоре по пути в столовую, присвистнул, оглядев наряд подруги, и восхищенно уточнил:

— Гал это уже видел?

— Нет, но оно ему обещано, — довольно ухмыльнулась Элька.

— Даже так? Страшна твоя месть! Может, стоит Мирей предупредить, чтоб каких-нибудь травок успокоительных заварила и наготове держала? — уточнил вор, поглаживая крыса.

— Переживет, — ответила беспечная провокаторша, мимоходом почесав Рэта за ушками. — И так ташит без перерыва хлещет, сам скоро совсем лиловым станет.

Гордо вскинув голову, Элька прошествовала в столовую, все равно бежать на огромных каблуках было бы просто невозможно. Соблазнительные запахи, долетавшие даже в коридор, подсказывали, что самобранка уже приготовила завтрак.

— Мадемуазель, ma cheri, вы с каждым днем все неотразимее, — приветливо воскликнул мосье Лукас, когда девушка, поздоровавшись с командой, садилась на свое место между Галом и Рэндом. Маг любил делать комплименты и никогда не скупился на них перед хорошенькими девушками.

— И на ней все меньше одежды, — сурово вставил воин, прихлебывая ташит.

— Это чтоб меня такую великолепную было лучше видно, — гордо пояснила девушка, наливая себе персикового сока из большого пузатого кувшина, запотевшего от холода.

Макс и Мирей прыснули, технарь уронил на шорты кусочек масла, который собирался намазать на горячую булочку.

— Опять придирается, — посочувствовал соседке Фин, засовывая в рот себе и крысу по куску сыра. — Вечно он всем недоволен. А, небось, если б ты в одежду до пят рядиться начала, он заявил бы, что это для здоровья плохо, ты в ней упреешь.

— Пускай развлекается, — разрешила Элька, выбирая булочку, на которой побольше мака. — Мне это аппетита не испортит.

— Тебе это может испортить жизнь, — посуровел Гал, отставляя свой бокал. — Неужели вчерашнее происшествие не стало для тебя примером? Нескромные одеяния привлекают внимание темной мерзости.

— А твои выкрутасы ее, к сожалению, разгоняют, — преувеличенно горько вздохнула Элька и, передразнив интонации воителя, припомнила. — Мой меч сияет серебром. Тьфу! Ты со своим острым светофором мне вчера весь кайф обломал, блюститель нравственности!

— И впредь буду, — непоколебимо заверил девушку воин. — Если ты, девочка, не желаешь думать головой, кто-то должен делать это за тебя. Приличные девушки так себя не ведут!

— А где ты видел здесь приличных девушек? — искренне удивилась Элька. — На такую «забавную» работу, как у нас, приличных не берут. На Мирей многозначительно не смотри. Она не в счет, эльфийка, да ей и по профессии положено. Что же касается меня… Гляди, если и дальше ухажеров разгонять будешь, займусь со скуки харрисментом. Это сексуальные домогательства на работе, — пояснила Элька слушателям. — Вот с тебя и начну, как с главного виновника происшедшего.

— А может, для начала с добровольцем попрактикуешься? Предлагаю свою кандидатуру, — радостно встрял Рэнд, сооружая себе гигантский сандвич из всего, что нашлось на столе, не считая напитков.

— С добровольцем не положено, жертва должна сопротивляться, — деловито пояснила Элька.

— Я и это могу, — с надеждой заверил юную бандитку вор.

— Нет, сопротивляться не только телом, но и душой, иначе не интересно, — тоном опытной садистки просветила Рэнда Елена, впиваясь острыми зубками в мягкую булочку.

— Жаль, тогда и правда только Гал годится, — разочарованно вздохнул вор, метнув на мрачного воителя завистливый взгляд хитрющих глаз, и тут же утешился, откусив от своего бутерброда.

Стоически выслушав страшные угрозы Эльки, Гал налил себе еще ташита и взял кусочек черного хлеба с тмином.

— Мосье Эсгал, je vous prie, — почуяв благодатную тему для беседы, вмешался в разговор Лукас, пока препирательства девушки и воителя не кончились скандалом, — раз уж об этом зашла речь, не могли бы вы поподробнее рассказать нам о чудесных свойствах вашего оружия. Вы уже упоминали как-то, что клинок реагирует на присутствие нежити изменением цвета, но для серьезного разговора время было неподходящим.

— А у нас заходила об этом речь? — изумился Рэнд пронырливости мага, оторвавшись от своего макси-бутерброда.

— Берегись, Фродо, орки близко, — тихонько прошептала Элька, но ее все равно никто не понял, от скуки девушка добавила: — У хорошего джедая меч светится синим, а у плохого красным.

Гал пригубил ташита, внимательно посмотрел на Лукаса и кивнул, признавая за командой право кое-что узнать о его оружии. Все лучше говорить о достойных мужчины предметах, нежели препираться с упрямой и своенравной Элькой. Девица явно не знала в детстве сильной мужской руки, и Гал уже заранее сочувствовал тому бедняге, которому придется объезжать эту норовистую кобылку. Впрочем, девочка была еще слишком мала, чтобы думать о замужестве, и некая призрачная надежда на то, что ему удастся привить ей минимальные понятия о приличиях, пока тлела в душе воителя.

— Мой меч откован более десяти тысяч лет назад кузнецами-служителями Дэктуса и освящен на алтаре Высокого Храма, — сказал Эсгал. — Сам Дэктус благословил его, уронив несколько капель крови на лезвие, и наделил даром. Ничья рука, кроме руки хозяина, не может вынуть его из ножен. Цвет клинка предупреждает о характере надвигающейся опасности. Если рядом демон — он красный, нежить — серебряный, человек-враг — серый, зверь — зеленый, сущность — голубой, оборотень — черный. Мечом можно убить практически все.

— Что шевелится, — продолжила за Гала Элька.

— Чем ярче свет клинка, тем больше угроза и сильнее противник, — закончил воин, проигнорировав справедливое замечание девушки.

— Поразительные магические особенности, — воздевая вверх бокал, восхищенно заметил Лукас, почему-то опустив любимое восторженное словечко «шарман». Наверное, решил, что воитель комплимента не оценит.

— Мой меч не волшебный, а благословленный на уничтожение злой силы врага, — терпеливо, как неразумного ребенка поправил мага Гал, вертя в пальцах галету.

— Но в любом случае нам очень повезло, что вы, мосье Эсгал, член нашей команды, владеете таким оружием, — попытался умаслить воина Лукас, почему-то никогда особенно не любивший теургии, как магии божественной.

— Это точно, — охотно согласилась Элька, куснув вторую булочку, на сей раз с джемом. — Прямо-таки «Хэнд енд Шолдерс» два в одном — воин с эксклюзивным индикатором нечисти made in Дэктус и К0 и комитет борьбы с безнравственностью. Класс! Может, нам его в аренду сдавать? Доход дополнительный будет!

Макс, перестав хрустеть чипсами и салатом, с благоговейным ужасом глянул на Эльку: это ж надо так смеяться над Галом. Сам-то парень относился к воину с должным пиететом и как-то даже слегка побаивался. Вон как тот здорово со всякими железками обращается! У Макса достижения на военном поприще были гораздо скромнее. Длительные занятия с Мирей, терпеливо обучавшей приятеля приемам борьбы, только-только начали приносить первые плоды. Шпильману уже удавалось не поотшибать все пальцы самому себе собственным же оружием. Исходя из того, что было в начале, даже Гал признавал, что технарь достиг грандиозных успехов. Теперь Макс стал сражаться не с посохом, а при помощи посоха.

— Мадемуазель как всегда оригинальна в суждениях, — нейтрально заметил Лукас не то в шутку не то всерьез.

Громко расхохотался возвратившийся к компании Связист. Отхохотавшись, Сила заявила:

— Привет! Я тут вам от Троицы за первое дело принес благодарность… устную!

— Это ж надо! — умилился Рэнд, даже перестав жевать, и смахнул со щеки несуществующую слезинку. — Сподобились! А ведь всего-то три с половинкой луны минуло, небось, только-только Элькин отчет читать закончили!

— А Эльке еще и маленький подарок от Зигиты, — продолжила Сила, материализуя рядом с тарелкой девушки небольшой, обитый каким-то отливающим синевой металлом деревянный ларец. Пара тарелок и один соусник, к которому как раз потянулся вор, решивший, что его кулинарному творению не хватает остроты, оказались на другом конце стола, освобождая место. Туда же устремился и возмущенный Рэт, едва успевший отдернуть свой длинный хвост от странного несъедобного ящика.

Гал нахмурился, но вычитывать Связиста за нарушение трапезы не стал. Все-таки воину еще в детстве внушали, что к Силам — высшим блюстителям равновесия в мирах — надо относиться уважительно. Хотя, с каждым днем все более убеждался воитель, эту конкретную Силу его почтенные наставники в виду явно не имели.

— Значит, как задания выполнять, так всем вместе, — принялся деланно возмущаться вор, легонько дернув за хвост крыса, чтобы тот оставался на месте. Рэт, разумеется, тут же негодующе пискнул, словно в поддержку слов хозяина. — А как подарки… маленькие, — Рэнд многозначительно смерил взглядом размеры ларчика, — так Эльке! Где вселенская справедливость?

— В отпуске на курорте? — предположила Елена.

— Ну так это ж Элька жрецов форму сменить заставила, — принялся оправдывать оболганную справедливость Связист.

Любопытная девушка тем временем обтерла вымазанные джемом пальчики вышитым полотенцем, предусмотрительно подсунутым самобранкой, и вознамерилась открыть ларец. Шеи всей публики, за исключением Гала, ощутимо вытянулись.

— Ух ты! — восторженно присвистнул Рэнд, мигом заценив набор ювелирных украшений из каких-то синих и голубых камней в серебряном металле.

— Красиво! — согласилась Мирей, искренне радуясь за подругу.

Восторженно ахнула Элька, до прихода в команду видавшая подобную красоту только в музейных альбомах или по телевизору, а за последнее время еще и на людях, с которыми доводилось встречаться. Но все это было где-то там, чужое, красивое, настолько недоступное, что и мечтать глупо. А тут такое подарили ей! Лично! Впрочем, после первых восторгов к девушке очень быстро вернулось ее обычное ехидство.

— Если очень попросишь, — высокомерно обратилась она к Рэнду, — буду иногда давать тебе поносить, скажем, вот это.

Пальчик девушки указал на изящную диадему, в серебристой паутине нитей которой запутались дивные каменья, вспыхивающие в лучах солнца словно маленькие звездочки.

— Спасибо, — растроганно всхлипнул вор и уже совершенно искренне продолжил, тоном опытного ювелира, правда, вору камушки на глаз оценить подчас важнее будет. — Хороши вещицы! Просто сказка! Сапфиры и фризы чистой воды в мифрильной оправе! Сразу видна работа мастера. Щедра тетя Зигита на благодарность! Интересно, ей ничего больше не нужно? Готов оказать услуги любого рода, пусть только свистнет!

— Связист, передай Зигите мою благодарность, — вежливо попросила Элька, закрывая ларец, чтобы вернуться к прерванному завтраку.

— Обязательно, — радостно пообещал Связист и, убрав со стола ларчик, заметил. — Я его к тебе в комнаты перенес. Потом налюбуешься. А мне снова пора, если что зовите, ребята!

Задобренная богатым подношением Елена перестала подкалывать Эсгала, и воин смог спокойно насладиться своим невыносимым ташитом, какой-то серой кашей-размазней и салатом. Как сказали бы политические журналисты, дальнейший завтрак прошел в мирной, дружественной обстановке. Общество делилось впечатлениями от выходного, проведенного в Фалерно и развлечениях, конечно, таких, о которых принято рассказывать за столом. Лукас все больше отмалчивался, но его самодовольная физиономия была красноречивее всех слов. Рэнд похвалялся выигрышем, Макс с удовольствием рассказал друзьям о том, как просадил почти половину жалования в зале колдовских игральных автоматов, пытаясь не столько выиграть, сколько понять, по какому принципу строится управление приборами. Мирей повествовала о чудной группе трубадуров, которых ей довелось услышать, и очень жалела, что никто больше не слыхал этой дивной музыки.

В зал совещаний для традиционного утреннего прочтения очередной жалобы компания собралась в благодушном настроении. За те несколько месяцев, что они прожили вместе, работа стала уже привычной, но никак не скучной. Каких только жалоб не отправляли миры в Совет Богов: жалобы на взяточничество правительства, дискриминацию по расовому признаку, стихийные бедствия, даже пропажу домашних животных! Что касается последнего, Элька так и не поняла, почему сия жалоба дошла до Совета Богов, но нищий мальчишка весьма радовался возвращению собаки. Какие-то обращения попроще команда разбирала за несколько часов, с чем-то возилась пару-тройку дней, чем-то занимались все вместе, где-то справлялись и в одиночку. Но как бы не оборачивалось дело, работать было весело и интересно. А если не было весело, то Элька и Рэнд при некотором пособничестве Лукаса и Макса с молчаливого одобрения Мирей и столь же молчаливого осуждения Гала ухитрялись устроить из решения любой проблемы настоящий балаган.

Сегодня черед читать депешу из папки выпал Мирей. Наученная первым горьким опытом Лукаса, едва не сломавшего язык на ильтириской жалобе из мира Тахрена, команда уже не боролась за привилегию оглашать во всеуслышание содержание очередного послания. Декламировали по очереди, согласно местам за круглым столом.

Из пухлой черной кожаной папки с эмблемой Совета Богов — щедрый Связист не давал ей опустеть, заботливо подкладывая все новые и новые обращения — был извлечен свиток, добросовестно залепленный по крайней мере десятком грозных печатей различного цвета, размера и конфигураций. Мирей вздохнула и потянулась к вазочке с письменными принадлежностями за чем-нибудь острым. Длиннорукий Гал опередил ее намерение и, взяв маленький ножичек, спокойно вручил орудие труда эльфийке.

— Чего это они письмо так запечатали? — с веселым изумлением ухмыльнулся Рэнд, наблюдая за тем, как обстоятельно эльфийка соскребает одну печать за другой на чистый листок бумаги. В рабочих мелочах Мирей подчас бывала педантичнее Гала. Видно, сказывалась привычка к точности в изготовлении лекарственных снадобий. Известно, что врачам и жрецам беспечность клиентуры не добавляет, а вот на кладбище раньше времени привести вполне может.

— А там отравленный белый порошок, — оптимистично предположила Элька. — Сейчас Мири распечатает, и мы все заболеем сибирской язвой!

— Это какая-то страшная болезнь вашей родины, мадемуазель? — озаботился Лукас.

— Очень страшная, — гордо ответила Элька. — Террористы ее с порошком в письмах рассылали. Дотронулся — и можешь гроб заказывать!

— Ух ты, — изумился Макс.

— Может, отдадим письмо для вскрытия Галу? — добросердечно предложил Рэнд. — Он у нас двужильный, никакая хворь не возьмет.

— Порошка нет, — констатировала Мирей, наконец расправившаяся с печатями, и аккуратно развернула свиток.

— А что есть? — тут же уточнил вор, умащиваясь поудобнее на стуле и подсаживая Рэта себе на плечо.

Команда прекратила дружеский треп и приготовилась слушать очередную жалобу.

— К великому и справедливому Совету Богов взывают истинные люди Дорим-Аверона. Просим избавить наш мир от проклятия Доримана, ибо могучие чудовища, несущие тысячи бедствий, обрушились на него.

Последовала театральная пауза.

— А дальше? — не поняла Элька.

— Всё, — не менее удивленная, чем остальные, ответила Мирей, продемонстрировав плотный пергамент с пятью строками, без подписи и печати. Для надежности эльфийка заглянула даже на оборотную сторону — пусто.

— Может, остальное молоком написали? — как всегда наобум, будто кто за язык дергал, предположила Элька.

— Зачем? — изумился Макс, запустив пятерню в вечно лохматую голову.

— А чтоб враги не догадались, — находчиво ответила девушка.

— Еще один милый обычай с родины мадемуазель, — смекнув, пояснил для собравшихся Лукас.

— И как это читать? — задал единственный рациональный вопрос Эсгал, понимая, чем быстрее команда убедится, что Элька порет ерунду, тем быстрее закончится треп и начнется разговор по делу.

— Нагреть, тогда буквы проступят поверх обычного текста, — тоном опытного шифровальщика заявила Элька.

— Так давайте проверим, — порадовал всех предложением маг, никогда не упускавший возможности повыпендриваться, и, сделав пару пассов руками, небрежно шепнул:

— Жахот!

Между ладонями мужчины появился золотистый шарик размером с маленький персик, изливающий хорошее тепло. Повелительным взмахом кисти Лукас отправил свое творение к пергаменту, все еще пребывающему в руках Мирей. Исполнительный шарик послушно подлетел к жрице и начал методично кружиться под пергаментом, равномерно нагревая бумагу. Эльфийка поудобнее перехватила листок, развернув его так, чтобы жар захватил всю поверхность послания.

Шарик прилежно трудился пару минут, а потом Мирей удивленно выдохнула:

— Ой! Проступает! — и повернула лист так, чтобы все увидели под первыми строчками послания небольшую приписку коричневыми буквами, тем же, только более торопливым почерком: «Торопитесь, пожалуйста, или они убьют всех д…».

— А мадемуазель не ошиблась, — пораженно констатировал маг, отзывая в небытие свой шарик.

— А я вообще всегда права, — гордо вставила Элька, удивленная на самом деле не меньше других.

— Но много ли это нам дало? Только новую загадку, — фыркнул Рэнд, вываливая на компанию гору вопросов: — Зачем было делать приписку? Почему ее не закончили? От кого скрывали эти слова? Кто такие «они»?…

— И кто такие «Д»? — подал голос Макс.

— Узнаем на месте, — спокойно ответил Гал обоим на все вопросы разом.

— Да, послание на диво кратко, — в шутливом замешательстве резюмировал Лукас, потерев бровь.

— Не привередничай, то длинно ему не нравится, то коротко не по вкусу, — укорил мага Рэнд, возвращаясь к обычным насмешкам, и наставительно заметил. — Полагая, что там наверху и так все знают, разумные люди просто берегут драгоценное божественное время.

— Это твое, что ли? — не удержалась от подначки Элька.

— В данном случае мое, — задрав нос, напыжился вор.

— Ладно, и.о. Совета Богов, великий и ужасный, давай лучше открывай «Дорожный атлас», глянем, что там про Дорим-Аверон сказано, — предложила девушка, подпихнув Фина локтем.

— Читай внятно и с выражением, — подколол вора Лукас, вернув его же собственную старинную подначку.

— А то что? — уточнил Рэнд.

— А то отправим тебя на курсы риторики и ораторского мастерства. Не может же Глас Богов быть невнятным, — зловеще пояснил маг. — Надо уважать чувства верующих.

— Понял, уел, — отозвался вор и, открыв первую страницу «Дорожного атласа» — изумительного творения Сил Мира, повествующего о любом мире по выбору читающего, начал внятно и с выражением читать краткую справку:

— Дорим-Аверон — малый мир-государство в Западном регионе. На Западе и Севере омывается Океаном Миров.

— Это что? — поспешила уточнить Элька, не стесняясь признаться в собственном невежестве.

— Океан Миров соединяет многие измерения, мадемуазель, если через мир не проложены магические дороги, то воды Океана — единственный путь из одного измерения в другое, — кратко пояснил Лукас — разумеется, когда штурман опытен.

— Ближайшие миры: русалочьи острова Корабелов Шшисуц, эльфийские миры Эльга, Талиэль и Леольтимин, людские Сембур и Онкра, смешанные Мильвиль и Рорра. Величина государства около 514 тыс. км2. Население 43 млн., 97,3 % люди (кельмитор).

— Что такое кельмитор? — хором спросили Элька, Лукас, Рэнд, Мирей и Гал.

— Что-то знакомое, в голове вертится, а вытащить пока не могу, — нахмурился Макс, потянув всей пятерней свою лохматую шевелюру.

— Может, какое-нибудь самоназвание, — небрежно предположила Элька. — Люди любят себя позаковыристее обозвать, чтоб все остальные язык ломали.

— Скорее всего, мадемуазель, — охотно согласился с подобным проявлением тщеславия Лукас, и Рэнду разрешили продолжить чтение.

— Столица — Дорим. Крупные города: Сель, Олин, Пельемон, Луза, Нирдо. 95 административных единиц — провинций. Глава государства король Шарль II, правит пять лет. Совещательные органы: Собрание Лордов (временно распущено) и Совет Жрецов. Религия дориманизм.

Западные и северные районы Дорим-Аверона (около ¼ всей площади) — равнинные, все остальные территории гористые. Есть вершины поднимающиеся на высоту до 4000 м. Климат на равнинной местности морской умеренный и субтропический, в горах переходный к континентальному. В настоящее время климат в большей части мира пребывает в состоянии перехода к субтропическому.

Крупные реки: Сора, Арана, Наронна, Рена. Всего 237 рек, практически все судоходны. Озера большей частью небольшие, самое значительное — Малетт. Леса занимают около 1/3 равнинной территории. Самые распространенные породы деревьев: орех лилье, береза, бад, сосна, на побережье пальмы, цитрусовые. Среди представителей фауны выделяются олени, лисы, шикары, кабаны. Большое количество видов птиц. Среди пресмыкающихся отмечена гапона. Воды рек богаты рыбой.

Туризм не развит. Основные достопримечательности: замки времен правления Шарля 1. Культурный центр — Дорим. Королевский дворец сохраняет статус главного музея страны, музеи «Эльфийские искусства», «Русалочий мир», «Коллекция Онкрских скульптур», «Средоточие красоты», «Диво Ильс-Ара» временно закрыты.

Развито сельское хозяйство. Главное межмировое значение Дорим-Аверона — экспорт редких сортов табака (гатор, шебан) и мильтира.

— Чего? — не понял Макс.

— Миль-ти-ра, — очень четко по слогам повторил Рэнд не понятое парнем слово.

— Это крайне редкий и безумно дорогой целебный лишайник, входит в состав многих лекарств. Его совершенно невозможно вырастить искусственно, встречается только высоко в горах нескольких миров, — охотно просветила Мирей технаря.

— И что он лечит? — заинтересовалась Элька.

— Многое. Отравления, даже тяжелейшие, ушибы и резаные раны. Настой мильтира или повязка может спасти даже безнадежного больного. Серьезные раны затягиваются за считанные часы, — восторженно ответила эльфийка, сведущая в своей сфере.

— Главная отрасль — животноводство, в горных районах мира выведено несколько пород горных коз (агра, шалер) с ценной шерстью, — торжественно продолжил Рэнд, метнув на Лукаса ехидный взгляд.

Козы, зерно, виноград, добыча металла и прочие уникальные данные из краткой справки по Дорим-Аверону нагнали на Эльку беспросветную серую скуку. Нет, девушка добросовестно пыталась вникнуть в зачитываемый текст, но он почему-то никак не хотел задерживаться в голове. Сознание приближалось к состоянию коллапса, гапоны, агры, гаторы, шебаны и шалеры смешались в кучу. Девушка уже под страхом смерти не смогла бы вспомнить, что из всего этого порода козы, а что ящерица. Запомнилась только пара звучных загадочных слов «кельмитор» и «мильтир» и Элька могла бы поклясться, что мох все-таки втрое. В конце концов, Елена перестала себя мучить и почти отключилась.

«Дорожный атлас» был составлен в полном соответствии с сутью Сил Мира, поэтому добросовестно обходил стороной острые проблемы и конфликты Дорим-Аверона. Так что догадываться об истинном положении дел можно было только по маленьким уточнениям, вроде того, что Собрание Лордов временно распущено, а все музеи разом закрыты «на капитальный ремонт». Но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят, атлас давал команде общую информацию о мире, в котором она еще не была, и на том спасибо.

На закуску Рэнд отважно зачитал более подробную информацию о религиозных представлениях дориманийцев. Откуда Элька, ненадолго включив дремлющее сознание, уяснила только одно: главного, единственного и весьма сердитого бога Дорим-Аверона именуют Великий Дориман или по скромному просто Дориман, а его основным противником является Черный Дракон сокрушающий — то ли бог, то ли не весть какая другая нечисть.

— И в чем между ними разница? — не понял Макс, выслушав нелицеприятное описание мрачного пантеона доримцев.

— Статуи, наверное, в разный цвет красят. А может, дракон этот моется реже, — находчиво предположила девушка.

— Язва вы, мадемуазель, — ласково укорил Эльку маг.

— Ага, меня еще и мама так звала и учителя, — радостно согласилась Елена с немудреным комплиментом и, скромно потупившись, пустилась в ностальгические воспоминания: — Помню, один в институте своим коллегам говаривал: для меня счастье, когда Эльки нет на занятиях, но она почему-то всегда есть.

— Так кто пойдет на битву с чудовищами? — прерывая автобиографические откровения, намеренно патетично спросил Рэнд, состроив суровую гримасу а ля «ты записался добровольцем?», ладно хоть пальцев в глаз никому не совал.

— Великий воин Гал, ясный пень, — фыркнула Элька и, самолично восполнив это упущение, бесцеремонно ткнула воина в грудь. — Он еще вчера порывался мечищем своим помахать и нелюдей в капусту порубить. Экологов на него нету, браконьер мирового масштаба, небось, уже не один вид по его вине вымирающим стал!

— Вот вы со своей нетрадиционной точкой зрения и встаньте на их защиту для равновесия, мадемуазель, — рационально предложил Лукас, пряча в зеленых глазах смешинки. — Тем более, что вам надо практиковаться в хаотической магии как можно чаще.

— Тогда ты, обаятельный наш, понадобишься для равновесия и переговоров с правящим классом, за магией моей опять же приглядишь, а то как чего наколдую, перепугаю местное население до потери пульса, — довольно заключила Элька.

— А я? Я тоже обаятельный! — жалобно запросился Рэнд, скромно хлопая ресницами и молитвенно сложив ладошки.

— Только тебя нам не хватало, — мрачно буркнул Гал, скривив рот.

— A mon avis, ничего воровать в Дорим-Авероне мы пока не планируем, — констатировал неотразимый Лукас, поправляя локон, и бросил взгляд на Эльку, предлагая девушке высказать свои соображения.

— Думаю, тебе лучше остаться дома и не превышать среднестатистическую норму распределения обаяния на один квадратный метр поверхности, — поддержала мага Елена. — А то мало им бедолагам Гала и моей магии, начнет несчастное местное население пачками от страсти с ума сходить, еще Мирей вызывать придется для лечения. Посиди лучше на шухере у зеркала наблюдения. Со стороны подчас видно больше, чем изнутри.

— Ладно, — охотно согласился вор и, напыжившись, объявил. — Буду бдить вместе с Мири и Максом, но требую обеспечения чипсами, холодной газировкой, мороженым и орешками в двойном размере. Мне еще Рэтика кормить! Что-то он похудел в последнее время.

Все с ярко выраженным сомнением покосились на весьма упитанного крыса. Гладкая шерстка здорового зверька блестела и весьма существенно выпирал животик, набитый завтраком. Четвероногий член команды питался ничуть не хуже, а учитывая то, что каждый пытался запихнуть в него кусочек повкуснее, еще и лучше людей.

— Пойду все с кухни принесу, — добросердечно предложил Макс, пожалев гипотетически голодающую зверюшку, и, попытавшись уронить стул себе на ногу, выбрался из-за стола.

— Уж лучше я тебе помогу, — меркантильно предложил Рэнд, полагая, что Шпильмана одного на такое опасное задание отпускать нельзя: либо сам покалечится, либо продукты перепортит.

— А мы переодеваемся, и в дорогу, — завершил распределение обязанностей Лукас.

— А надо? — жалобно уточнила Элька с тяжким вздохом.

— Надо, мадемуазель, — не менее жалобно ответил маг.

По данным «Дорожного атласа» склонность религиозного Дорим-Аверона к серым и черным тонам, длиннополым платьям и глухим воротам ни у мага ни у Эльки, любящих все яркое, блестящее и супермодное, особого восторга не вызвала. Но что поделаешь, работа есть работа. В гардеробе девушки, существенно пополнившимся за последнее время, вопреки серьезным сомнениям Гала отыскалась одежда нужного фасона. Конечно, юбка была на ладонь короче, чем надо, черная ткань платья отливала серебром, а верхняя агатовая пуговичка ворота оказалась расстегнута, но в целом наряд соответствовал мрачноватой моде строгого мира. Со скорбью на лице Лукас распростился со своим зеленым с золотом попугайским нарядом и большинством украшений. Все это великолепие он сменил на скромный темно-серый, с еле заметным оливковым отсветом, камзол, светло-серую рубашку и штаны, темнее ее на пару тонов. Гал переодеваться не стал, так и оставшись в повседневно-черном, зато, учитывая необходимость сражения с чудовищами, существенно пополнил запасы оружия, превратившись из ходячего арсенала средних размеров в крупный ходячий арсенал. Элька только диву далась, как воину удалось разместить на себе столько оружия и при этом не позванивать при каждом шаге.

Через двадцать минут все снова собрались в зале совещаний. Рядом с большим зеркалом на стене, прежде невидимым, уже стоял столик с газировкой, соком для Мирей, закусками (орешки семи сортов, масса сладостей, чипсы) и три кресла. Ребята добросовестно приготовились к длительному наблюдению за событиями в Дорим-Авероне. Только что переносного туалета в комнату не приперли.

— Куда телепортируемся? — весело уточнила Элька, едва не подпрыгивая от нетерпения, уж очень хотелось ей поскорее ввязаться в очередную историю. — Опять в церковь?

Появляться в месте, откуда отправляли прошение, в большинстве случаев оказывалось самым удобным. Там гостей обычно ожидали, а уж с какими чувствами: страхом, радостью, злорадством или тайной надеждой, — дело другое. Зато можно было быстро отловить местного жителя более-менее сведущего в происходящих событиях и вытрясти из него информацию, если гражданин не шел на сотрудничество добровольно, магией, лестью или угрозами. Благодаря заклятью узнавания на перстнях посланцы могли сразу преступать к работе, не тратя времени на предъявление документов с печатями и прочие доказательства своих широких полномочий.

— В королевском дворце есть большая часовня Доримана Доримского, — деловито заметил Рэнд, листавший «Дорожный атлас» в разделе с полным описанием достопримечательностей. — Может, вам сразу туда?

— Хорошая идея, мосье, — одобрил Лукас и, тоскливо вздохнув, поправил узкие манжеты рубашки, никак не походящие на предпочитаемую пену кружев.

— Удачи! — от души пожелала Мирей, занимая центральное кресло у зеркала.

Макс чуть печально и завистливо вздохнул. Его очень редко брали на дело, заявляя, что гораздо больше пользы он принесет дома, работая со своими бесценными приборами, с которыми никто другой просто не сладит. Шпильман соглашался, но продолжал думать о том, что такой недотепа, как он, для серьезной работы просто не годится и товарищи, жалея его, скрывают свое настоящее мнение.

— Спасатели, вперед! — азартно воскликнула Элька, и трое бравых коммандос исчезли из зала совещаний.

Глава 3. Месту встречи изменить нельзя

Окон не было. Почти полная холодная темнота, разгоняемая лишь слабым светом серых масляных ламп, вделанных в черные колонны. Угрюмые фрески темных тонов, по большей части изображающие хмурого лысого мужика в черной набедренной повязке с бровями, как у Брежнева, и огромного черного дракона или черного человека в различных, не подумайте чего плохого, позах. Пара колоссальных статуй на постаменте — все тот же мускулистый бровастый мужик, попирающий пяткой бедолагу дракона, в правом углу зала. Перед статуями три здоровых черных камня с подношениями. На одном несколько мисок, на втором — пара мечей и кинжал, на третьем, кажется, тускло поблескивало ожерелье. Массивные двери, обитые железными полосами, в левой стороне закрыты. Черно-серый давящий потолок, казалось, вот-вот рухнет на голову. Несмотря на большое пространство, возникало неконтролируемое ощущение клаустрофобии, хотелось заорать во всю глотку, чтобы рухнули мрачные стены, и глотнуть свежего воздуха.

— Мрачновато, в самый раз ужастики снимать про ожившие мумии или демонов, боюсь только, будут проблемы с подсветкой, — критически оценила дизайн церкви Элька. — Интересно, а местные не пугаются? И до скольких лет детишкам вход в святилище воспрещен?

— Да, такое место ночью привидится, в холодном поту проснешься от собственного крика, — подтвердил Лукас, невольно поежившись.

Гал промолчал, но промолчал неодобрительно и мрачно.

Пока шла дискуссия о достоинствах храмовой архитектуры, едва слышно скрипнула маленькая незаметная дверка в углу слева от статуй. Что-то мелкое серо-балахонистое показалось в помещении и, узрев посторонних, сдавленно ойкнуло. Трое обернулись на звук. Нечто балахонистое затряслось, жалобно пискнуло «А-ва-ва-а» и попятилось назад к стене, панически пытаясь что-то нашарить сзади себя. Капюшон одеяния упал, и пришельцы еще успели разглядеть перепуганную физиономию худого коротко стриженого молоденького служки, прежде, чем он нащупал дверь в нише и, нырнув в нее, с лязгом задвинул тяжелый засов. Послышался быстро удаляющийся стук подошв сандалий по камню пола.

— Что это он, припадочный? — задумчиво удивилась девушка.

— Думаю, сей человек испугался нас, — предположил Лукас.

— А чего нас бояться? — поразилась Элька. — Хотя, — она покосилась на Гала, мрачной черной статуей на редкость гармонично вписавшейся в интерьер, — я начинаю его понимать. Парень, чего доброго, мог решить, что сам Дориман сменил прическу и часовенку решил навестить, или Черный дракон, не знаю, на кого из двоих наш воитель больше смахивает.

— Нечего-нечего, пусть не зарятся, он наш собственный ужас, — ревниво встрял со своим комментарием Рэнд.

Покамест компания перемывала косточки служке и Галу, надеясь, что перепуганная жертва все-таки не утратила окончательно великий дар речи, а если и утратила, то сможет доложить, куда следует о визитерах хоть на дактиле, где-то наверху в той стороне, куда в панике смылся первый увиденный командой местный житель, гулко и звучно ударил колокол.

— Что горит? — с задумчиво-ироничной прохладцей поинтересовался мосье маг.

Гал принюхался, потом чуть выдвинул меч, глянул на его спокойный цвет, снова убрал в ножны и отрицательно покачал головой.

— Это, наверное, о нашем прибытии возвещают, — догадалась Элька.

— Мадемуазель необычайно проницательна, — с той же иронией заметил Лукас.

— Проницательность — мое второе имя, после язвы, — гордо подтвердила девушка и, капризно притопнув ногой, вопросила пространство. — Ну, нас будут встречать, или на век во мраке замуровать собрались и сейчас спешно цемент с кирпичами подвозят? Мне уже хочется в Джельсомино поиграть!

— Во что? — с любопытством переспросил маг.

— В кого, — наставительно поправила Элька, — в Джельсомино. Это герой книги весьма знаменитого сказочника из моего мира, такой волшебный мальчик, который голосом что угодно разрушить мог.

— Мадемуазель, надо быть сдержаннее, — мягко упрекнул девушку Лукас, зная, что ее хаотические таланты способны и на большее, чем заурядное разрушение голосом стен в масштабах одного храма. — Проявим миролюбие, дадим здешним властям еще пару минут для того, чтобы предстать здесь.

— Ладно, — капризно согласилась Элька, надув губки. — Но только пару минут.

Как раз когда девушка и маг пришли к договоренности, тяжелые двери, обитые железом, распахнулись, не то чтобы со зловещим скрежетом, вполне в духе обстановки, но со вполне добротным внушительным лязгом. Снаружи в коротком каменном коридоре без окон все-таки оказалось светлее от факелов, которые держала в руках кучка людей. На нескольких ребят в легких доспехах — обычный интерьер любого дворца — можно было не обращать внимания, и команда сразу переключилась на изучение остальных. Лысый, худой, высокий, мрачный мужчина лет сорока в черной рясе — одна штука и четыре штуки аналогичных, чуть более широких и стриженых в стиле братков экспоната в сером. Незамутненной радости от чудесного явления посланцев великого Совета Богов или благоговения, не говоря уж о религиозном экстазе, команда не прочла ни на одной физиономии.

Чернорясый дядя с мрачным лицом голодающего аскета, крючковатым носом и узкими бескровными губами вступил в святилище сразу следом за стражей. Его черные глаза с каким-то отсветом безумия впились в подозрительных гостей.

Лукас привычно выдвинулся вперед, отвесил изящный, но неглубокий поклон, и зажурчал, сплетая кружево слов:

— Светлый день! Мы посланцы Совета Богов, что откликнулись на ваш зов о помощи и прибыли, дабы…

Чем дальше говорил маг, тем очевиднее становилось Эльке по застывшему лицу черного и досадливо опасливым физиономиям серых, что им здесь не рады. Да, лицо чернорясого было непроницаемой бесстрастной маской, — служителям культов, как и дипломатам, не привыкать скрывать свои чувства, — а вот в глазах тлела злая досада и шла напряженная работа мысли. Девушка готова была поставить свое недельное жалование на то, что дядя думает только об одном: как бы отделаться от нежданных и нежеланных гостей.

И тут где-то совсем рядом оглушительно взревели фанфары. Элька, Лукас и все местные подскочили на месте от неожиданности. Гал чуть повернул голову. Человек такого роста, силы и воинских талантов быстро отвыкает волноваться из-за таких пустяков, как резкие посторонние звуки, поскольку полагает, что способен справиться с практически любым их источником.

В маленьком коридоре появилась еще одна, куда более многочисленная, чем первая, и более яркая процессия. Находящийся в первом ряду длинный, шнурообразный, подстриженный под горшок мужчина с отвисшими щеками, набрал в грудь побольше воздуха и начал надменно провозглашать:

— Его величество Шарль Виньон Ролан Матеус II король Дорим-Аверона и…

— Здравствуйте, — заткнув ладошкой рот глашатаю на самом интересном месте, доброжелательно заявил кареглазый парнишка лет шестнадцати, с чуть подвитыми волосами, аккуратной шапочкой окружавшими тонкое аристократичное лицо с очень изящным ртом. — Я король.

— Дорогие мои, — тихонько продолжила Элька, цитируя «Обыкновенное чудо» и разглядывая милого изящного мальчика, затянутого в черный камзол, шитый серебром по глухому строгому вороту. И без того отнюдь не толстый, в этом одеянии Шарль казался просто тростинкой. Глашатай сдулся, как проколотый иголкой шарик, и обиженно замолчал, отступив в сторону.

— Светлого дня, ваше величество, — вежливо ответил Лукас.

— А вы ведь из Совета Богов! Вот здорово! Мне ведь никто не верил, что вы придете! А вы пришли! — непосредственно продолжил юный король, покосившись на черного жреца не без скрытого злорадного торжества. — Вижу, с архижрецом Авандусом вы уже познакомились. А может, теперь по дворцу прогуляемся? Я вам столько всего интересного покажу!

— Куда угодно, лишь бы выбраться из этого погреба, — прошептала Элька Лукасу.

— Позвольте заметить смиренному служителю Доримана, — наконец-то разомкнул бледные уста чернорясый.

— Смотри-ка, оно еще и разговаривает! — весело удивился неслышимый посторонним Рэнд.

Усилием воли Элька подавила смешок.

— Не к лицу служителям богов светские развлечения, ваше величество, — продолжил Авандус. — И осмелюсь предложить посланцам последовать на большой Совет Жрецов, что сегодня, в канун Дня Сошествия Доримана, собраться должен в полном составе. Там, явленные божественной помощью, подробнее узнаете вы о нашей беде и о том, как мы скромными силами своими с нею справляемся.

При всей смиренности этой «просьбы» сразу становилось понятно по поникшим плечам короля, что имеет она форму приказа. Уверенный, властный тон Авандуса — голос у него оказался на диво приятный и бархатистый — ясно показывал, кто в здешнем дворце, если не государстве, хозяин.

— Ну конечно ты прав, дядя, — нахально улыбнулась Элька, играя бесцеремонную, не слишком умную, избалованную властью девчонку.

— Архижрец, — поправил чернорясый девушку, оскорбляясь на неканонические обращение.

— Да, извини, архижрец Плинтус, — поправилась Елена и затараторила, не давая жрецу ни малейшего шанса исправить ее «ошибку», — служителям богов не к лицу светские развлечения, только ведь мы наемные работники по контракту. Так что ничто человеческое нам не чуждо, в том числе и осмотр достопримечательностей. А о вашем дворце, знаете архижрец Вантуз, сколько всего интересного в «Дорожном атласе Сил Мира» написано. Так хвалят! Но ты не расстраивайся, Совет Жрецов — мероприятие, конечно, важное, откладывать его из-за нас незачем. Не стесняйтесь, начинайте в положенное время! Пусть Лукас с Галом на ваше совещание идут, а мне король может и дворец показать. Я в этой политике все равно ничего не понимаю, еще усну на Совете, храпеть начну, вот стыдно будет, ведь правда, архижрец Пандус! А экскурсии я обожаю! Короли еще ни разу по дворцу не водили, только королевы. Пойдем?

— Ага, — кивнул Шарль, всеми силами стараясь сдержать смех, рвущийся наружу при одном взгляде на Авандуса, уже просто закипающего от возмущения при каждом коверкании его имени, и тут же поправился. — Это честь для меня, госпожа.

— Меня зовут Элька! — беспечно поправила короля девушка и просительно протянула, как ребенок, клянчащий конфетку. — Ну, Лукас, ну миленький, можно?

— Желание мадемуазель — закон, — смирился с таким распределением обязанностей маг, мигом разгадав задумку девушки и мастерски сыграв пренебрежительную снисходительность к чрезмерно талантливому, но непоседливому и глупенькому ребенку. — Не думаю, что нам могут понадобиться на Совете ваши уникальные разрушительные силы. Отдыхайте! А мы, как велит долг, по великодушному приглашению мосье Авандуса посетим Совет Жрецов.

— Спасибо! — взвизгнула от восторга Элька, захлопав в ладошки, от чего мигнули и разом погасли поблизости три мрачные лампы, а семь других, повинуясь маленькой непроизвольной волне хаотической магии, засияли по-настоящему, давая свет с подозрительно розовым отливом и распространяя цветочный запах. Чуть виновато оглянувшись на нововведение, девушка благородно продолжила: — А если чего разрушить надо будет, ты потом скажешь, я сделаю!

Мрачный и худой Авандус сразу показался Елене отъявленным женофобом и женоненавистником. Девушка рассчитала правильно, он был только рад отделаться от ее опасного присутствия. Наверное, никто и никогда не стрекотал столь беспечно в присутствии архижреца и столь нахально не обзывал его. Судя по тому, как он заметно поморщился, не в силах скрыть свою неприязнь, у «дяди Плинтуса» уже начиналась мигрень. Конечно, терпеть на совете пустоголовую девицу, которая не в состоянии даже запомнить его имя, но зато настолько могущественна, что готова разрушить что угодно, по приказу двух своих спутников, у одного из которых точно есть мозги, архижрец не пожелал.

— Хорошо, если вас не затруднит, уделите внимание нашей почетной гостье, ваше величество, — «попросил» архижрец, поведя бровью в сторону короля. У Авандуса они хоть и не были такими густыми, как у его бога, но тоже оставались единственной растительностью на голове.

— Вот, опять Элька от работы отлынивает, а потом ей король подарки слать будет, — «завистливо» пробубнил обделенный Рэнд и тяжело вздохнул.

— Такова se la vie, как говорят у них, — привычно щелкнув пальцами, довольно откликнулась Элька кивнув на Лукаса.

На этот элегантный жест, по многочисленным просьбам публики, в частности любителя красивых жестов мосье Д» Агара, Связист настроил магию зеркала наблюдения таким образом, что после щелчка слова члена команды, переговаривающегося через зеркало, слышали только его коллеги и местные жители не впадали в недоуменное состояние, созерцая посланца богов, общающегося с пустым пространством.

Одарив своей мудростью Фина, девушка защебетала, обращаясь к его юному величеству:

— Кстати, у вас здесь комнаты посветлее найдутся? А то я не сова и не Гал в темноте не вижу, а магией не всегда получается.

— Конечно, госпожа, у нас только в храмах Доримана так… темно, — коротко улыбнулся Шарль, хитро добавив про себя: — «Было».

— Сурово и строго, — наставительно поправил короля Авандус, неодобрительно покосившись на выбивающиеся из обстановки цветные лампы, явно понравившиеся толпе придворных, опасливо восхищавшихся чудом, как стайка детдомовских ребятишек впервые попавшая в цирк. Архижрец сделал рукой какой-то странный знак, вроде в воздухе перед грудью меч нарисовал, и приспешники жреца, так же как большинство сопровождающих Шарля покорно, как бессловесное стадо, повторило этот жест. — Святое место — не шутовской балаган, чтоб рядиться в яркие краски. Его назначение — указывать слабому человеку на тщету его жизни и напоминать о ежечасной необходимости охранять душу от искуса.

«Господи, неужто у них так склероз прогрессирует, что более светлого и симпатичного напоминания недостаточно», — ужаснулась Элька, а в слух протянула:

— Теперь мне все понятно! Я не хотела вам лампочки раскрашивать. Это само получилось, не ругайтесь. А вы так хорошо объясняете, архижрец, и голос у вас приятный. Поете, наверное, красиво. Вот бы «Belle» послушать, партию Фроло.

— Сих песен светских не знаю, пою же я гимны во славу Доримана, — с напускной скромностью признался Авандус, отвечая на понятую часть речи девушки. Очевидно, архижрец весьма ценил свои вокальные данные. — Ваши спутники услышат их на Совете. А вы в часовне, чадо, если присоединитесь к вечерней молитве.

— Как же Галу и Лукасу повезло! — всхлипнул «от зависти» Рэнд и деловитым тоном целителя продолжил: — Но что-то в этом есть неестественное, когда один мужчина для другого, даже если он бог, серенады поет в темном помещении, а от женщин шарахается, как вампир от чеснока.

Элька опять едва удержалась от смешка, вдвойне обидно было то, что там, за зеркалом, в их мире от души хохотали Макс и Мирей.

— Чудесно, — ничего не обещая, ослепительно улыбнулась девушка и легкомысленным тоном продолжила. — А пока я по дворцу прогуляюсь. Не лишним было бы и в зеркало для начала заглянуть.

Веселый ручеек речи Эльки споткнулся о ставший вдруг настороженно-злым взгляд архижреца. Авандус с подозрением уставился на девушку.

— О, вы знаете о существовании зеркала? — благоговейно уточнил Шарль.

— Что же, вы думаете, мы там в Совете Богов совсем дикие, у начищенного тазика марафет наводим? — обиделась Элька, начиная смутно чувствовать, что говорят они с доримцами о разных вещах. Уж больно почтительно выдохнул слово «зеркало» парнишка, прямо-таки не «зеркало», а «ЗЕРКАЛО» получилось. Но расспросы о предмете, неприятном для архижреца, стоило отложить на потом, без зоркого ока священнослужителя из мальчика будет гораздо красноречивее и откровеннее.

— Нет, госпожа Элька, к вашим услугам будут все зеркала дворца, — очевидно, подумав о том же самом, поспешно возразил король и предложил. — Пойдемте?

— Разумеется, — щегольнула любимым словечком Рогиро и Лукаса, никогда не упускавшего возможность позаимствовать какой-нибудь приглянувшийся оборот, девушка и уточнила. — А ваш кортеж так и будет за нами хвостом виться? Если так, у меня, чего доброго, мания преследования разовьется.

— А? — Шарль в лучших традициях своих царственных коллег, считающих себя центром мироздания не по природному высокомерию, а по стилю бытия, похоже, совершенно забыл об эскорте и теперь быстро соображал, как отделаться от нежелательных наблюдателей. — Господа, архижрец только что великодушно напомнил нам, как важна забота о душе. Останьтесь же в часовне, дабы вознести благодарственную молитву Великому Дориману за то, что Совет Богов откликнулся на наш зов!

— Но, ваше величество, умоляю, этикет! Приличия! Вы не должны быть одни! — взвыл малорослый мужчина с лицом, более всего напоминающим мордочку мопса, стоячий воротник темно-серого камзола висел вокруг его тощей шеи, как ошейник. — Позвольте хотя бы вызвать вам другой эскорт!

— Это хранитель традиций, Боржо но Лутье. Доставучий, жуть, все у него по правилам, все по протоколу, — скривившись, тихо пояснил Эльке король и тут же, что-то придумав, хитро спросил. — Господин Боржо, я всегда со вниманием охотно следую вашим мудрым советам. Поведайте же нам, как положено приветствовать и развлекать посланцев богов согласно «Правилам Высшего Этикета Дворцового Уложения». Какие четкие указания есть в анналах истории этикета?

— Ваше величество, о посланцах богов ничего в большом своде правил «Дворцовых Уложений» нет, — вынужден был признать огорченный мопс, по всей видимости любимая настольная книга подвела его в первый раз, не сообщив как следует себя вести в кризисной ситуации. — Но взяв за образец указания для встреч с монархами дружественных миров, мы можем…

— Нет. В данном случае, я, король Дорим-Аверона, власть светская высочайшая, сам выбираю, как вести встречу, а вы займитесь благодарственной молитвой, — повелел юноша, перемигнувшись с Элькой.

Мопс Боржон, по недоразумению получивший человеческое тело на небесной распродаже, только печально вздохнул, но перечить монарху не осмелился. Пестрая даже при своей серо-бело-черно-коричневой гамме толпа послушно расползлась по часовне, несколько сменившей дизайн после вмешательства хаотической Элькиной магии. В присутствии архижреца никто противиться указаниям короля не стал, еще чего доброго сочтут еретиком и заставят очищающие молитвы или искупительные взносы платить. В преддверии Дня Сошествия Доримана жрецы совсем озверели, проявляя даже в мелочах столь неистовое религиозное рвение, что самым лучшим выходом было бы вовсе не попадаться им на глаза, но к сожалению, этого никак не получалось. В церковь на службы приходилось ходить регулярно, дабы в один «прекрасный» день не пришли за тобой.

С благосклонным удивлением и капелькой подозрения глянув на Шарля, ранее чрезмерной набожности не проявлявшего, — что поделаешь дурная наследственность и плоды неподобающего воспитания, — Авандус милостиво заявил:

— Жрец Рабон останется, чтобы вести молитву.

Один из «братков» в сером почтительно поклонился «начальнику» и осенил себя святым знаком меча Доримана.

— Не скучайте, ребята! — беспечно попрощалась Элька со своими напарниками и, подхватив короля под руку, шурша длинной юбкой, заспешила к выходу, впереди жреца и его кортежа.

Меньший коридор часовни оказался чем-то вроде прихожей и имел несколько ответвлений. Шарль уверенно свернул в одно из них, и Элька увидела еще один, на сей раз почти бесконечный коридор их массивных темно-серых блоков, какими только пирамиды египетские выкладывать. Гигантомания строителей, к сожалению, не распространилась на маленькие, как бойницы, окна. Света через них поступало недостаточно, а уродливые масляные лампы той же конструкции, что и в храме, яркостью не отличались. Длинный коридор, напоминавший окаменевший кишечник гигантского червя, нагонял тоску не меньшую, чем угрюмая часовня. Только что ужасных фресок с Дориманом-лысым, как уже успела прозвать бога насмешница Элька, да статуй не было.

— Признаю, здесь действительно немного посветлее, — честно сказала девушка, — но все так же мрачно. Долго нам еще по этой серости брести?

— Нет, госпожа, потерпите, — попросил девушку юный король. — Поколения моих предков отличались не приветствующимся ныне жизнелюбием и считали, что строгость пристала только богам, и ни возвышенной праведностью, ни склонностью к аскезе не выделялись, скорее наоборот. Во дворце будет гораздо уютнее… Даже теперь.

— Лично я сомневаюсь, что даже боги захотели бы являться в таком месте, как ваша часовня, не то что жить. Угнетает, — правдиво высказала свое мнение девушка. — Раз, и из солнечного теплого дня в могильный мрак и холод. Брр! Поневоле возникает желание смыться из этого погреба побыстрее и больше никогда туда не заглядывать. Ваш бог, судя по портретам, и так оптимизмом не блистает, а вы ему, словно нарочно, еще больше настроение портите.

— Может, потому Дориман и оставил нас во власти проклятия? — печально предположил Шарль, поставив себя на место бога-пессимиста, но тут же приободрившись, с природным оптимизмом заметил. — Но слава Творцу, наш зов, к счастью, услышали и послали вас!

— Вот только ко всеобщему ли счастью? — задала риторический вопрос Элька, намекая на явное недовольство вмешательством Совета Богов во внутренние дела Дорим-Аверона архижреца.

— Кое в каких вопросах мы с Авандусом расходимся во мнениях, — кивнул юноша и добавил совсем тихо. — Я бы даже сказал в большинстве.

Коридор наконец кончился. У несоразмерно маленькой по масштабам двери, символизирующей, небось, узость и трудность пути праведников, маялась пара стражников. С сочувствием посмотрев на двух печальных мужиков, обреченных день-деньской всматриваться в бесконечную мрачность коридора, парочка юркнула в круглый зал.

Высокие потолки с неброской лепниной, пол из плит светлого серо-голубого камня, четкая симметрия дверей и больших окон по периметру помещения ничем посторонним не нарушалась. Элька вздохнула с невольным облегчением — выбрались! Строгая, но неизменно оптимистичная классика дворца, выстроенного пра-пра-пра и сколько-то еще прадедом Шарля, моментально покорила девушку. Никакой тяжеловесности или излишней пышности. Все просто и легко. Хотелось подобрать длинную юбку и припустить бегом по череде этих залов, кабинетов, коридоров, гостиных. Но порядок прежде всего! Чинно следуя рядом с Шарлем по дворцу, Элька продолжила важный разговор. Кажется, парнишка был искренне рад поговорить на чистоту хоть с кем-то. Юный король просто отчаянно нуждался в понимающем собеседнике.

Очень скоро девушка установила, что религиозное рвение Авандуса проникло и во дворец. То тут, то там, совершенно не к месту и явно вместо чего-то гораздо более ценного висела грязная, порой совершенно бездарная черно-серая мазня под кодовым названием «Лысый мужик и дракон», или стояли статуи той же маркировки.

Но архижрец, в погоне за душами паствы, не учел того, что все эти образчики культа соседствовали во дворце с настоящими произведениями искусства. Чудесные гобелены, картины, панно, редкие вазы, статуи, прекрасные чеканки, дивные коллекции оружия, странные доспехи с маленькими перышками были ярким контрастом бездарной мазне. Древние мастера давно ушедших эпох открыто издевались над фанатизмом, демонстрируя истинную вечную красоту. Смеялись над мрачным бровастым Дориманом и его драконом маленькая, искрящаяся жизнелюбием статуэтка веселой девушки, несущей кувшин, гобелен с пронизанной солнцем дубравой; портрет какого-то лорда в ярко-зеленом с синими вставками камзоле, небрежно опирающегося на перила лестницы, ведущей к морю; чудесный цветок из незнакомого фиолетового камня.

— Страх Господень, — с отвращением пробормотала девушка, покосившись на очередную статую лысого бровастика.

— Архижрец Авандус заботится о нравственной чистоте дориманцев. В безграничной мудрости своей он полагает, что ежесекундное напоминание о божественном благотворно скажется на наших душах, — благостно заметил Шарль с едва заметными нотками издевки в голосе.

— А на мой взгляд, очищению души гораздо больше, чем постоянные угрозы, способствует созерцание прекрасных произведений искусных людских рук, — недоуменно сказала девушка, для примера кивнув на прелестный кованый светильник-кошку в маленькой нише.

— Мой покойный отец, да примет Дориман его душу в свои объятия, считал так же, — печально улыбнулся король. — Он хотел превратить дворец в место, где каждый человек будет восхищаться промыслом Творца и отдыхать душой. И это ему почти удалось! Если б вы видели, как здесь было прекрасно при его жизни. Картинная галерея, сад скульптур, оранжереи…

— Но пришел Авандус и все испортил, понаставив во всех углах своих мерзостей, — фыркнула Элька. — Он что, нарочно самые бездарные работы выбирал? Или просто экономил?

— У архижреца много достоинств, он выдающийся оратор, но совершенно не разбирается в искусстве, а вот короли Дорим-Аверона издавна известны своим высоким вкусом и тонким пониманием прекрасного, — тихо заметил Шарль и признался со скромной очаровательной улыбкой. — Поэтому Авандус милостиво позволил мне вести отбор лучших произведений для украшения дворца.

— Маленький мстительный гаденыш, — потрепав паренька по руке, одобрительно рассмеялась девушка, понимая, что юный король при всей своей слабости все-таки нашел способ противостоять архижрецу и даже отомстил ему с великолепной изобретательностью.

— Спасибо, госпожа, — Шарль вновь сверкнул плутоватой улыбкой и тут же заговорил. — Обратите внимание на этот дивный гобелен работы мастеров Дорим-Аверона. Виноградники равнины Лар у оконечности Южных гор. Кажется, солнечные лучи греют кожу!

Почувствовав, как напрягся юноша, резко сменивший тему, Элька моментально подыграла ему. Почти повиснув на руке короля, она закивала, как китайский болванчик, и с совершенно восторженным видом подтвердила:

— Да-да! Восхитительно! И эта статуя Доримана в углу просто прелесть! Так гармонично!

Пара коротко стриженых мужчин, видно прическа служителей была так же регламентировала церковью, как и серые балахоны, удостоив своего монарха вежливыми поклонами, скользнула мимо. Как только они исчезли из зала, Шарль быстро потянул Эльку влево, к арке, ведущей в следующий маленький зал, похожий на предыдущий, а затем по коридору и снова налево. Король не преставал болтать всякую чепуху, развлекая спутницу, но девушка уже поняла, что он ее куда-то целенаправленно тащит, не обращая больше внимания на стражу, слуг, жрецов и прочую шушеру.

Спустя пяток поворотов, Шарль резко затормозил перед дверью из какого-то белого материала, не то дерева, не то кости, покрытой чудесной ажурной резьбой. Элька остановилась рядом, едва не налетев на паренька, выпустившего, наконец ее руку из своей горячей ладошки.

— Вот она! — гордо выдохнул король.

— Кто? — оторопело уточнила Элька, очень надеясь, что сейчас ей не скажут: Госпожа Элька, это Дверь. Дверь — это госпожа Элька. Шарль был очень милым парнишкой, но общение с такими мрачными фанатиками, как Авандус, для психики бесследно не проходит.

— Там ОНО, зеркало, Зеркало Истинного Зрения! — невпопад заявил Шарль, проясняя ситуацию. — Магия его воздействия такова, что, пока мы будем находиться внутри, никто не сможет войти в комнату следом.

— Хорошо придумано! — оживилась девушка, понимая, что наконец-то они смогут поболтать без свидетелей. Архижрец никого в сопровождающие им не навязал, но это вовсе не означало, что уши, преданные ему, не прислушиваются к беседе короля и посланницы.

Глава 4. Поиски истины

Шарль распахнул дверь, вежливо пропуская даму вперед, и вошел следом. Закрылась дверь сама. Убедившись, что на этой стороне двери есть ручки и ей не придется выкликать на подмогу Макса с автогеном, Элька успокоилась. Король благоговейно вздохнул. И девушка тут же огляделась в поисках предмета поклонения.

Светлая овальная зала с большими овальными окнами, занавешенными бледно-лимонным тюлем, стены выложены шестигранными плитками желтоватого камня с охристыми прожилками, на полу паркет из светлых пород дерева, у стен несколько мягких скамеечек, а посередине помещения обычное ростовое зеркало. Овальное, в простой кованой раме из тускло-желтого металла без всяких украшений, накрытое какой-то полупрозрачной тканью.

— Зеркало Истинного Зрения, — почтительно пояснил гостье Шарль, взмахнув рукой в направлении предмета.

— Что оно делает? — тут же вместо высоких фраз потребовала конкретного ответа практичная девушка.

— Одна его сторона отражает истинный облик и характер человека, каким бы он не был, — честно ответил король, почему-то вздохнув. — А вторая показывает то, каким человек был в прошлом, в другой жизни или жизнях. Но магия зеркала имеет ограничение, к добру ли к худу, но в нем можно увидеть только собственное отражение.

— Оригинальная защита от злоупотребления! Здорово! — восхитилась Элька и тут же решительно попросила. — Я могу посмотреть?

— Конечно, для этого я вас сюда и привел, госпожа, — кивнул Шарль и, первым пройдя к волшебному зеркалу, снял занавес.

Пока король самостоятельно примащивал то и дело соскальзывающий материал на скамеечке у стены, Элька спросила:

— А почему вашему Авандусу зеркала не по вкусу? Свое лысое отражение глаза колет? Так пусть стилиста-имиджмейкера заведет. Кстати, он от природы такой или ему по сану положено с головой-коленкой ходить?

— Бритая голова — символ высшего ранга архижреца, знак близости к богу, — пояснил Шарль. — Считается, если человек рано лысеет, на нем благословение Доримана.

— На мой взгляд еще более слабое утешение, чем обещание взамен сильной потенции, как в моем мире, — задумчиво констатировала девушка, представляя своих знакомых с головами, лишенными шевелюр. Получалось весьма печальное зрелище.

— Зеркало Истинного Зрения архижрец не любит, — продолжил юноша, методично продолжая складывать покров. — Он говорит, что для познания истины магические предметы ни к чему, достаточно божественного откровения, снисходящего на жрецов и молитв. Только так и пристало постигать мир настоящему праведнику.

— Как же в таком случае он ваш артефакт до сих пор не раскокал и в каком-нибудь подвале не сгноил? — удивилась Элька, посчитавшая архижреца хоть и весьма неприятным, но энергичным и деятельным на вид субъектом.

— Зеркало невозможно разбить, как ни старайся, оно само выбирает место, где должно находиться. Когда-то, почти тысячу лет назад, Силы объявили, что место его хранения дворец Дорим-Аверона, эта комната. А для того, чтобы спорить с волей Высших, власти архижреца недостаточно, он служитель Доримана — бога покровителя нашего мира, но Силы — власть высочайшая, поэтому людям по-прежнему разрешается посещать зал и заглядывать в зеркало, — тихо ответил молодой король, справившись наконец с упрямым покровом.

— В таком случае посмотрим! — Элька шагнула к зеркалу и с любопытством принялась изучать свое отражение.

— Что ты видишь? — спросили одновременно изнывающие от любопытства троица наблюдателей и Шарль.

— Себя, — честно, с капелькой разочарования призналась девушка, поправляя прическу. Из этого зеркала на нее смотрела та же самая девица, как и из любого другого в мире: вздернутый носик, лукавые серо-голубые глаза, пухлые губки, светлые, как всегда, даже сразу после расчесывания, чуть растрепанные волосы.

— Может, оно только на местных действует? — разочарованно предположил Рэнд, уже настроившийся поразвлечься, исследуя свою физиономию, как только Элька с новым приятелем покинут комнату.

Девушка пожала плечами и, обойдя зеркало, заглянула во второе стекло, якобы отражающее прошлое. И вновь увидела женскую фигуру, но уж точно не свою собственную, Элька была совершенно уверена, что ни сейчас, ни когда-либо в прошлом она такой не была. В зеркале «отражалась» красавица в платье из ярко-синей, как весеннее небо, блестящей ткани, расшитой голубыми камушками и жемчугом, перетянутом в тонкой талии серебряным с чернением поясом. Юбка была такой пышной, что впору заблудиться, наверное, это и сделали еще две юбки — голубая и серая, кончики которых торчали снизу. А вот глубокое декольте Эльке понравилось. Изящные холеные руки с острыми ноготками держали веер, резные серовато-белые пластины которого были сделаны из некой кости. Присмотревшись повнимательнее, девушка попыталась определить возраст красавицы, но так и не смогла. Гладкое, без единой морщинки лицо говорило о молодости, но серые глаза, полные некоего знания, иронии и властной гордости, утверждали обратное. На пухлых губах проблескивала надменная улыбка. Длинные волосы цвета темного меда прятались под сеточкой из серебряных маленьких звездочек.

— А теперь что ты видишь? — снова спросили в унисон любопытствующие.

— Трою, павшую в прах, — автоматически отшутилась Элька, но услышав рэндово «Чево???» и заметив явное непонимание в глазах Шарля, снизошла до честного ответа. — Какую-то властную красотку, повыше меня на голову, грудь на размер побольше, да такое богатое платье…. Вот бы такое на маскарад надеть. Готова на что угодно спорить, это не я, никогда такой не была и не буду. И зачем мне ее показали, не знаю. А ты что, тоже видел кого-то другого?

— Нет, наверное, это только на Посланцев Совета Богов действует, — закручинился король. — Я видел только себя, и в прошлом и в настоящем, но лучше б я никогда не заглядывал в зеркало, тогда бы мне не пришлось жить, зная, что я тоже проклят, как проклята вся наша несчастная страна! Ибо если проклят властитель, то и подданным не будет мира и утешения.

— Какая чушь! Зачем кому-то тебя проклинать? — рассердилась Элька. — Ну-ка!

Схватив юношу за руку, она почти подтащила его к зеркалу Истинного Зрения.

— Я же говорил, госпожа, в нем можно увидеть только свое отражение, — еще успел заикнуться юнец, но видя, что посланница с любопытством уставилась в зеркало, явно углядев кроме себя еще что-то новенькое и интересное, робко спросил внезапно севшим от волнения голосом: — Или нет? Вы видите меня, госпожа?

— Конечно, вижу. Пандус ваш глазки мне пока не выклевал, — фыркнула девушка и пояснила: — Если зеркало ставили Силы и это их творение, значит, для служителей богов ограничения на просмотр не действуют.

— Говори! Я тебя сейчас задушу или умру от любопытства! — взвыл Рэнд.

— Элька, ну что? — взмолились заинтригованные Макс и Мирей.

— Я вижу очаровательного юношу, потом изображение расплывается, идет рябью, и на его месте уже стоит не менее очаровательный толстолапый синий дракончик с радужными глазами и голубым хохолком. Еще маленький и неуклюжий, но очень обаятельный дракончик, — улыбнулась девушка. — Какая прелесть. А ты оборачиваться в него умеешь?

— Нет! Это же проклятие! — неуверенно испугался Шарль.

— Вот глупость! — безапелляционно заявила Элька, тряхнув головой. — Наш Гал вон в леопарда перекидывается, а мы его до сих пор на улицу в конуру жить не прогнали и на цепь сажать не собираемся. С каких это пор умение менять облик стало проклятием? Кто тебе вбил в голову подобную ерунду? Вроде, с виду умный парнишка, даром что король.

— Жрец Авандус говорит… — начал юноша.

— Следовало сразу догадаться, что это его работа, — фыркнула девушка, перебивая Шарля. — Нашел, кого слушать! Ваш архижрец столько времени в тех погребах, что вы храмами зовете, провел, что дальше собственного носа давно видеть перестал. Тоже мне непререкаемый авторитет нашли!

— Но ведь из-за этого я и настоял на послании в Совет Богов, — робко заметил король разбушевавшейся девице. — Целый месяц молоко пил, а ведь всегда его ненавидел, чтобы поверили, что теперь жить без него не могу. Затянул сочинение до вечерней молитвы, а пока жрецы ее стояли, успел кое-что приписать.

— Значит «Д» — это драконы, — довольно заявил Макс, отвечая на собственный утренний вопрос.

— А «они» — клика Авандуса, — поддакнул Рэнд.

— Ага! Вот мы и добрались до сути, — посерьезнела Элька. — А вот теперь давай-ка поподробнее и с самого начала, как будто я совсем ничего не знаю.

— Как будто ты что-то знаешь? — подколол подружку Рэнд.

Элька втихомолку показала ему кулак, и вор больше не вмешивался. Усевшись на одной из скамеечек у стены, Шарль волнуясь и кое-где запинаясь начал рассказывать:

— Три года назад нам было странное знамение — хвостатая звезда в небе. Поначалу ее прозвали плащ Доримана, а теперь иначе, чем хвостом Черного Дракона и не зовут. Люди выходили смотреть. Красиво сияло. Авандус еще тогда начал кричать о каре за грехи и необходимости молитв и очищения, да его мало кто слушал. Вернее, слушать-то любили, а вот слушаться не спешили, мало ли он и раньше вопил. Лорд Дрэй, Глава Собрания Лордов, мой регент-наставник и единственный друг, это он про молоко мне как-то рассказывал, называл архижреца узколобым фанатиком с талантом менестреля. Попугает Авандус своими проповедями, пригрозит карой небесной, паства поохает, подрожит, да за прежние дела берется. И всем хорошо.

Пролетела хвостатая звезда, ничего не случилось, если только чуть потеплее стало, да солнечных дней побольше, а Второго Сошествия Доримана так и не состоялось, не пришел Великий карать и судить еретиков, Авандус аж осунулся от разочарования и последнего покоя и сна лишился. Над ним почти в открытую смеяться начали, песенки ехидные на улицах пели. Зато через полтора года после этого все началось, и стало не до смеха. Повсюду люди стали оборачиваться в чудовищ. В драконов. Тогда-то Авандус нам все и припомнил, объявил, что кара за грехи свершилась, — тут, кажется, юноша процитировал слова архижреца. — «Всех, кто сошел с праведного пути, чью душу забрал Дракон, Дориман пометил обличьем чудовищ, чтоб глаз человеческий не прельщала внешняя красота, и явился истинный облик отступников».

Люди испугались и поверили, а как не верить, если все собственными глазами драконов видеть начали. Взмолились о спасении. Раньше хорошо если дважды в восьмидницу в Храм заглядывали, а теперь трижды в день, даже если в святое место не успели, молитвы возносят о спасении души и каются в малейшем проступке. Совет Жрецов объявил о роспуске Собрания Лордов и забрал всю власть в свои руки. Им подчиняется вся армия, стража и отряды Ищущих. Эти воины-жрецы оборотней разыскивают. Тех, кто драконом скоро станет, можно заметить. У них глаза радужными становятся и светятся, ничем не спрячешь, кроме как под повязкой слепца. Оборотней арестовывают, или они сами в руки Ищущих отдаются, чтобы душу спасти. Их отправляют в королевскую тюрьму для покаяния. А если молитвы жрецов не помогают, то тогда на последнее очищение, — тут Шарль запнулся, судорожно вздохнув.

— В баню? — заинтриговано предположил Рэнд.

— На костер, — конечно, не слыша вора, продолжил юноша, вздрогнув, словно уже ощущал пламя на своей коже. — Смерть в огне страшна, но спасает душу. Через мучения она из лап Дракона вырывается. За спасенного жрецы Очищающие пять восьмидниц молитвы возносят Дориману, и спасенная душа снова к нему возвращается.

— А многих до окончательно очищения отмолить удается? — поинтересовалась Элька.

— Не знаю, — честно признался Шарль. — Изредка жрецы показывают спасенного. Но…

— Ты им не веришь, — предположила девушка.

— Те люди не были драконами, я это чувствую, — сознался юноша, сам потенциальный дракон, неуверенно поерзав на скамье.

— А что случилось с теми, кто уже успел оборотиться полностью, прежде, чем об этом жрецы Доримана пронюхали и в тюрьму сунуть успели? Ведь такие были, а иначе с чего бы Авандусу такой крик подымать, а народу в панику впадать, — допытывалась Элька.

— Говорят, их убили ядом Марули, больше ничего не в силах было одолеть проклятых, — скорбно ответил король, видно, уже представляя свое плачевное будущее.

— Сам-то ты хоть одного живого дракона собственными глазами видел? — с внезапным скепсисом уточнила девушка, подумав, а не мистифицирует ли население Авандус и его присные ради власти и сохранения «военного положения». Может, какого мага-иллюзиониста из дальнего зарубежья выписали.

— Нет, если только в зеркале, — печально улыбнулся король и прибавил. — А вот труп одного видеть довелось.

— Как? Где? — уточнила посланница с безжалостностью опытного допросчика.

— Его всем желающим на Площади Костров в Дориме показывали, да и не желающим тоже. Глашатаи да жрецы во всех окрестных городах призывали узреть победу праведных сил над отродьем Черного. Мне тоже лицезреть пришлось. Огромный зверь, зеленая чешуя, одни клыки с мою руку длиной, а когти как пики у стражников, только загнутые. Я потом осторожно разузнал. Он был хромым горшечником Николя, пил сильно, ругался со всеми соседями, но работал всем на зависть. Он во сне оборотился. Разнес дом, жену в развалинах нашли и их младенчика, мертвых. Так дракон никуда и не думал бежать иль лететь, только рычал, за мостовую когтями скреб. Его прямо у дома и убили. Остальные раненные в сторону гор сумели улететь, там, наверное, и конец свой встретили.

— А драконы действительно опасны? Сколько человек погибло при убийстве этого вашего горшечника-оборотня? — снова спросила въедливая Элька.

— Не знаю, кажется, никого. Жрецы еще хвалились, что их молитвы сковали чудовище неодолимыми путами. Но говорят, что драконы убивают и едят людей, для них никого слаще истинно верующего в Доримана нет, а еще разрушают дома, насылают болезни… — начал медленно перечислять король.

— Хлад, мор и глад, — продолжила за Шарля девушка и насмешливо уточнила: — А есть во всей этой ахинее хоть капля истины? Неужто оборотни на все это способны и все как один кровожадны и беспощадны? И вывод этот сделали из-за одного единственного несчастного случая с пьяницей горшечником?

— С такими зубками, как у драконов, только цветочки на лугу собирать, — бойко предположил Рэнд. — Вон, наш Эсгал хоть и леопард, а большой любитель цветов. Шашлыки из них хорошие получаются.

— Не знаю, — беспомощно вздохнул юноша. — Я ничего не знаю наверняка. Это у Авандуса свои шпионы Ищущие да Очищающие повсюду есть. Лорд Дрэй тоже осведомителей имел. Но мне теперь сообщают лишь то, что я должен слышать. Я не истинный король, каким был мой отец, а красивая марионетка на троне, чтобы по праздникам народу показывать. Если мои глаза станут радужными, Авандус только обрадуется.

— Скажи, а что имеют бескорыстные служители Доримана со своего беззаветного служения и поиска оборотней? — продолжала вынюхивать информацию Элька с дотошностью терьера.

— Госпожа? — моргнув, переспросил Шарль, не поняв вопроса.

— Что с имуществом истребленных драконов? — поставила вопрос ребром Элька.

— Если у оборотня нет родственников, то вся собственность переходит в казну Храма, — наконец ответил король. — Если наследники имеются, то уплатив треть состояния чудовища в качестве очистительной жертвы, они могут вступить во владение имуществом, не боясь, что проклятие перейдет на них.

— А если проклятие вдруг перейдет, то жрецы всегда могут заявить, что «ни с того ни с сего кирпич на голову никому не падает», то есть наследничков жадность сгубила, и они от положенной трети кусок утаили, беднягу Доримана босоногого обделив. Вот проклятие и обрушилось на грешные головы. Не жмотничай вдругоряд! И ничего никому не докажешь. Отлично устроились жрецы, — процедила Элька вне себя от бешенства.

— Не стоит так нервничать, лапочка, — вновь подбодрил ее Рэнд. — Водички дать попить или корешок какой у Мири попросить пожевать?

Негодующе фыркнув, Элька спросила у короля:

— А где нам найти Лорда Дрэя? Похоже, он единственный здравомыслящий человек в вашем королевстве. Хотелось бы с ним побеседовать.

— Он исчез. После того, как глаза моего наставника стали радужными, он пропал из дворца, исчезла без следа и вся его семья. Я надеюсь только, что они успели скрыться и не попал в руки Авандуса. Архижрец его всегда ненавидел. Владениями Дрэев пока управляет государство, а сам он объявлен пропавшим без вести. Я не верю, что мой друг и учитель стал чудовищем или мертв, — измученно вздохнул Шарль и стал беспомощным потерявшимся мальчишкой, оставшимся без друзей и родных в полном одиночестве.

— Бедный мальчик, — от всей души посочувствовала королю Мири и пылко предложила. — Мы обязательно должны ему помочь.

— Постараемся, — кажется, Рэнд утешающе похлопал эльфийку по плечу.

— Какая интересная вспышка мутации, — деловито пробормотал молча слушавший Макс и решительно потребовал. — Элька, мне нужна кровь парня. Хочу кое-что проверить.

— Угу, — ответила всем сразу девушка и, секунду подумав, предупредила юношу. — Ты нам очень помог своим рассказом, Шарль. А теперь мне надо кое-что обсудить с друзьями, так что не удивляйся тому, что услышишь.

— Хорошо, — заинтриговано согласился юноша, с облегчением сообразив, что его допрашивать больше не будут. Ради своего королевства он был готов и дальше отвечать на вопросы девушки, но с каждым ответом все больше беспокойства и сомнений в правильности действий жрецов и вообще всего, что творилось в Дорим-Авероне, поселялось в душе юного короля. Нет, даже по малолетству Шарль никогда до конца не доверял Авандусу и его коллегам, но, похоже, сейчас они единственные знали, что делать с драконами, и пусть наживались на беде народа, но все-таки активно действовали. Вот если бы посланцы смогли предложить другой способ, если б не нужно было убивать тех, что пострадал от проклятия Доримана…

— Рэнд, как там Лукас с Галом поживают? — осведомилась Элька.

После нескольких дел, Связист внес некоторые корректировки в конструкцию магического зеркала и так отрегулировал заклинание, что через него, как по современному телевизору, можно было одновременно наблюдать за несколькими носителями перстней одновременно. Чем, собственно говоря, сейчас и занималась оставшаяся дома команда.

— Поют, — в голосе вора явственно послышалась издевка.

— Что, и Лукас тоже? — изумилась девушка. Гала-то она всегда считала способным на все, даже на такое странное извращение, как получение удовольствия от гимнов Дориману, но маг производил впечатление психически нормального субъекта, насколько вообще может быть нормален маг, зацикленный на своей внешности.

— Нет, — нехотя признал Фин. — Он с Галом услаждают свой слух. А жрецы закругляться все не собираются.

— Наверное, для посланцев Совета Богов устроили показательное выступление и надеются на длительный ангажемент и межмировое турне, — догадалась девушка.

— С кем вы говорите, госпожа? — робко спросил Шарль, когда из ниоткуда раздался незнакомый мужской голос.

— С другом, — ответила Элька и пояснила. — Видишь ли, твое величество, в ваш мир мы пришли втроем, но еще трое осталось дома, чтобы внимательно следить за происходящим и помогать нам, если потребуется. Сейчас я хочу тоже вернуться домой и понаблюдать, как идут дела на Совете Жрецов. Предлагаю тебе отправиться со мной. Все равно в комнату пока никто заглянуть не сможет. Пусть думают, что мы от зеркала не отходим, никак своими отражениями не налюбуемся.

— Тяжелый случай, — не удержавшись, прокомментировал Рэнд.

— А ты что думал? — надменно задрала нос девушка. — Любовь к самому себе — роман на всю жизнь! Тем более есть, за что любить, ведь мы такие красивые!

Шарль, не удержавшись, рассмеялся и вежливо попросил:

— Я хотел бы отправиться с вами, госпожа, если можно. Мне еще не доводилось бывать в иных мирах.

— Даже нужно, — заверила его Элька и, взяв юношу за руку, нажала на перстень, чтобы телепортироваться домой.

Секунду спустя она уже стояла у зеркала перед тремя наблюдателями, жующими закуски. На столике скопилось изрядное число пустых пакетиков и тарелочек.

Постоянно недоедающий Рэтик, раскинув лапки, дремал под столом шарообразным пузиком кверху. Оставалось только удивляться тому, что крыс при такой нагрузке на пищеварительную систему умудрялся сохранять отличную физическую форму, наверное, брал пример с хозяина, у которого любое количество слопанных блюд моментально трансформировалось в нервную энергию. Макс, как и Рэнд, тоже мог жевать без перерыва какую-нибудь гадость вроде чипсов и гамбургеров, но вопреки всем законам сохранения вещества не толстел. Вероятно, его рассеянный организм просто забывал о том, что излишки питательных веществ надлежит переводить в жировые отложения.

— Приветик! — быстренько поздоровалась Элька с друзьями.

— Счастлив лицезреть вас, господа и милая госпожа, — оглядевшись, отвесил легкий полупоклон король. С одной стороны, ему первому кланяться не пристало, тем более сидящим в его присутствии людям, но с другой сидели-то перед ним ни кто-нибудь, а посланцы богов. Кто же еще мог рядиться в столь причудливые одеяния?

Дивной красоты хрупкая остроухая, желтоглазая, темноволосая девушка в чем-то темно-красном и легком доброжелательно улыбнулась королю.

— Вы эльфийка? — радостно уточнил Шарль, и когда Мирей кивнула, сказал. — К нам как-то приезжали послы вашей расы из Леольтимина о поставках мильтира договор перезаключать и из Талиэля шикар для своего заповедника Миров поймать.

— О, вот и кровушка прибыла, качай, сколько хочешь, Макс, — вставая, приветливо заявил остроносый светловолосый парень, судя по виду, типичный проныра, в лимонно-желтой рубашке с синим шитьем и очень узких штанах, нескромно обтягивающих мужское хозяйство.

Шарль тихо ойкнул, оторвавшись от восхищенного созерцания Мирей, и испуганно оглянулся на Эльку, желая убедиться, что незнакомец всего лишь странно шутит.

— Рэнд! — нахмурилась эльфийка.

— Фин, ну нельзя же так пугать человека! — укоризненно сказал Рэнду темноволосый юноша и ободряюще улыбнулся Шарлю, просыпав из странного маленького пакетика себе на очень короткие синие штаны с бахромой что-то маленькое и округло-золотистое.

— Давай, Макс, поучи как надо! — с кровожадным энтузиазмом предложил названный Рэндом и ухмыльнулся.

— Ты не бойся парень. Ой, к королям, кажется, нужно обращаться ваше величество. Рэнд шутит. Короче, не бойтесь, мне нужно всего несколько капель вашей крови, — торопливо объяснил Шпильман, собирая с колен чипсы.

— А зачем? — склонив голову набок, опасливо поинтересовался Шарль.

Король с детских лет сторонился докторов, и было от чего. Шарль рос жизнерадостным, замечательно здоровым ребенком, любимым, но не обремененным излишней опекой родителей. Как-то лет в восемь мальчишку свалила неизвестная зараза, и дворцовый лекарь, устроенный на место по протекции, едва не уморил его кровопусканиями, вещая что-то о сгущении жидкости. Тут же вился и архижрец. Авандус окуривал спальню больного какой-то приторной мерзостью, распевал гимны во славу Доримана и призывал к покаянию и молитвам. Но Шарлю становилось лишь хуже. Отец и мать — люди творческие и очень далекие от реальности, сроду никогда не болевшие, только беспомощно охали над единственным поздним ребенком, одной ногой уже стоявшим в могиле, когда вернулся из дипломатической поездки по мирам лорд Дрэй. Пинком спустив коновала с ланцетом с парадной лестницы, а Авандусу настоятельно велев распевать гимны не у одра больного, а в храме для пущей действенности, он привел сведущую травницу. Старушка-одуванчик в два счета поставила паренька на ноги несколькими порциями отвратительно горькой отравы. Здоровье Шарлю вернулось, но доверие к профессиональным лекарям было подорвано безвозвратно.

— Нужно сделать анализ крови на ДНК и анализ генных вариаций с помощью ПЦР-тест-системы и Окулайдера, потом провести сравнительный анализ для выявления отклонений в развитии, заложить данные в программу, чтобы построить модель вероятностного развития мутационных процессов… — с готовностью начал радостной скороговоркой пояснять Макс, фанатично сверкая глазами.

— О? — глаза Шарля непонимающе расширились.

— По одной капельке твоей крови он постарается узнать, почему ты и другие люди могут обратиться в драконов, — сжалившись, пояснила Элька, кое-что уяснившая из вдохновенной речи заумного приятеля.

— Берите сколько надо, если это поможет моему народу, — вздернув рукав, с пылкой готовностью самоотверженно подставил запястье король, словно готовясь к укусу вампира.

— Пойдем в технический зал, он здесь же на этаже. Там стоит анализатор и есть нужные инструменты, — предложил Макс и попросил. — Мири, ты не поможешь?

— Попробуй только без меня начать! — пригрозила целительница, живо представляя себе располосованного неумелой рукой Макса юного короля Дорим-Авернона и самого Шпильмана, истекающего кровью заодно с жертвой.

— И не подумаю, — чистосердечно ответил технарь, перед глазами которого, вероятно, стояла та же самая трагическая картина. Макс всегда предпочитал иметь дело уже с готовыми ингредиентами, вне зависимости от того, касалось ли это лапши быстрого приготовления или пробы крови на анализ.

Шпильман увел Шарля, следом за ними из комнаты выскользнула неуловимо-воздушная Мирей, чьи кожаные туфельки работы эльфийских мастеров, как всегда, ступали совершенно бесшумно.

Опустившись по соседству с Рэндом в кресло, нагретое Максом, Элька заявила:

— Теперь можно посмотреть, живы ли еще наши меломаны.

— Полный план! — скомандовал Рэнд, и маленькое изображение в углу зеркала послушно увеличилось в размерах, заменяя собой заурядное отражение зала совещаний.

Овальная зала средних размеров была декорирована в том же унылом стиле, что и часовня, правда окна тут были. Проемы между ними занимали фрески с лысым бровастиком и его приятелем драконом и скульптурные изображения на ту же тему. Не смотря на солнечный день, окна были тщательно задернуты тяжелыми неприятно коричневыми портьерами и даже маленькая толика солнечного света не осмеливалась проникнуть в помещение. Зал по традиции освещался страхолюдными лампами. По периметру его на сером каменном полу были расставлены жесткие даже на вид стулья с высокими спинками, штук пятьдесят. Сплошной круг их прерывался небольшим возвышением с белой кафедрой и маленьким столиком, похожим на детскую парту, там сидел щуплый мужичонка, тонувший даже в своей маленькой рясе, с пачкой листов и письменными принадлежностями, наверное, секретарь Совета. Стулья были заняты существами в серых балахонах с капюшонами. По краю балахонов шел толстый черный кант. Видно, не все жрецы придерживались диеты, избранной Авандусом, поскольку наблюдатели заметили и весьма крупные, даже тучные экземпляры служителей Доримана, явно не ограничивающих потребности своего тела в пище насущной. По правую сторону от писаря сидело пятеро мужчин, чье мускулистое телосложение не могли скрыть стандартные балахоны. Впрочем, присмотревшись, Элька заметила на груди у качков вышитое изображение черного меча и решила, что эти ребята относятся к другой разновидности монахов, нежели большинство. Слева от кафедры восседала еще пятерка мужчин, чьи серые балахоны украшал белый кант. Лукас и Гал, вытянувший свои, казавшиеся неподготовленному наблюдателю бесконечными, ноги, сидели рядом с «меченосцами», на точно таких же стульях, как и все.

Концерт жрецы все-таки закончили, но судя по дивно-оливковому оттенку лица чувствительного мага, не так давно. Похоже, Авандус даже успел продекламировать собравшимся братьям большую часть пышной приветственной речи. Когда включился звук, архижрец как раз торжественно вещал, воздев свои костлявые длани к высокому потолку:

— В преддверии Дня великого Сошествия Доримана собрались мы, братия Ищущие, Очищающие и Покровители со всех провинций великого государства нашего — Дорим-Аверона — на большой Совет. Да пребудет с нами дух Доримана! Да направит великий Дориман нас на единственно праведный путь, дарует силы, укрепит нашу волю, наделит ясностью взор и просветлит мысли!

— Отбеливатель купи, Плинтус, больше уже, боюсь, ничто не поможет, — тихо и зло посоветовала Элька. — А заодно и освежитель воздуха!

— И да придаст сил для борьбы с поддавшимися искусу Разрушителя отступниками! Да будет прославлено имя Доримана в мирах! — возопил Авандус, потрясая костлявыми руками.

— Только бы снова петь не начали, а то я в голос завою, — едко шепнула Елена вору.

— Крепись, Элька, а то услышат, решат, что это им божество отвечает, и по второму кругу весь концерт устроят! — зловеще намекнул Рэнд.

— О, только не это, — испуганно выдохнула девушка и поспешно замолчала.

— Пусть не смущает вас, братия, и не ввергает в гордыню присутствие на нашем Совете Посланцев Богов, ибо они тоже суть покорные исполнители воли Великих.

— Надо же? — изумился Рэнд и с требовательной обидой, словно обманутый клиент какой-нибудь «пирамиды», вопросил: — А почему мне об этом раньше не сказали?

— А никто, кроме Вантуза не знал, — шепотом пояснила Элька.

— Начнем же Совет наш с обычным смирением и усердием, ибо если и есть сила, способная одолеть черное зло, то только в душах праведных она кроется, — провещал Авандус.

— Ну тогда вы, ребята, пропали, — вновь не удержалась от ехидного комментария девушка.

— Брат Ищущий, Нома, что скажешь ты Совету об истекшей восьмидневке? — осенив себя знаком меча, со спокойным достоинством вопросил архижрец.

Тощий писарь навострил перышко и деловито зашелестел бумагой, готовясь вести протокол Совета.

— Нет радости в словах моих. Продолжают поступать донесения из провинций о появлении все новых меченых проклятием, под черным крылом зла многие искусу поддались и душу Дракону Черному продали. Но утешьтесь, отступников находят прежде, чем успевает свершиться окончательное превращение, — по-военному четко начал докладывать один из типов в балахоне с мечом — жилистый мужчина с безразлично-жестким лицом и холодными, как бутылочное стекло, светло-зелеными глазами. — За восьмидневку истекшую Ищущими и людьми прочими способствующими, что бескорыстно Дориману преданы, двенадцать грешников сочтено. Четверо, тяжести греховной устрашившись по воле собственной, пересилив соблазны черные, отдались в руки братьев. Еще двое, не вынеся тяжести зла, на душу павшего, низменное малодушие проявили и нечистой сущности своей самовольно тела покинуть помогли. Прочие же шестеро в служении злу упорствовали, свое проклятие сокрыть пытались под видом немощи телесной, но тщетно. Разоблачены были по воле Доримана и преданы в наши руки. Семеро проклятых в кельи очищения уже доставлены, остальные в пути. Имена их названы позже будут. Пока скажу лишь одно, братия, трое проклятых, что свою суть скрывали, снова из Мануа доставлены.

По правую сторону от кафедры в самой середине ряда стульев заерзал на своем жестком сидении и попытался съежиться пухлощекий, даже капюшон не скрывал этого, добродушный на вид лысый по природе, а значит любимый, согласно местным суевериям, Дориманом, толстячок с лукавыми карими глазками. Только сейчас в глазках этих стояло сплошное отчаяние и страх и безнадежное желание стать невидимым.

— Жрец-покровитель Мануа, Форо! — обвиняющий перст Авандуса безошибочно указал на толстячка. — Вверенная опеке твоей провинция в грехе погрязла!

Форо попытался пробормотать что-то в свое оправдание. Элька разобрала только слово «случайность».

— Не бывает случайностей в мире плотском. Все в руке и по воле Доримана великого вершится! — взревел Авандус, словно противоугонная сирена. — Покровитель — пример святой, отражение бога, землю опекающее, какой же пример ты своей пастве подашь, если поста пред Днем Сошествия соблюсти не в силах?

Толстячок еще больше сжухался и снова забормотал неразборчиво какие-то слова, кажется: «лишь хлеб и вода».

— А не каплуны жирные и вино? — едко, в такой полной тишине, что слышно было поскрипывание стула под отсидевшим пятую точку Лукасом, язвительно осведомился архижрец.

Форо стал бел как снег, похоже, Авандус угадал основные блюда его любимой диеты, и, нервно покашливая, переплел пухлые короткие пальчики, лишенные всяких украшений. Прочие жрецы-покровители легким шумом дружно начали выражать недовольство попавшим в немилость коллегой.

— Восьмидесятикратно круг покаянных молитв надлежит прочесть тебе, Форо, и строгий пост блюсти постоянно, дабы очиститься в глазах бога нашего, чтоб отвести гнев его от народа Мануа и защитить паству от искуса Дракона Черного. Если ж не простит тебя Дориман, и снова проклятые числом значительны объявятся, придется для Мануа нового жреца-покровителя искать, — закончил свою гневную проповедь архижрец.

— Бедный толстяк, они своими постами да молитвами его просто уморят, — хмыкнула Элька, чувствуя невольную симпатию к жертве Авандуса. Не ощущалось в жреце-покровителе Мануа подлости или коварства, только бьющее через край жизнелюбие, никак не вязавшееся с мрачной религией Дорим-Аверона.

Архижрец, вынеся вердикт, оставил затюканного Форо в покое и обратился к одному из жрецов в балахоне с белым кантом:

— Брат Сенто, жрец Очищающих, что поведаете вы нам?

Из-под капюшона с белой оторочкой проглядывал только мясистый лилово-прыщавый нос брата, когда он начал маловыразительно бормотать, испытывая серьезные проблемы с артикуляцией:

— Очищение в подземных келиях сейчас проходят двадцать шесть грешников, семеро из коих доставлено в эту восьмидневку. Братья Очищающие неустанно молятся за души Лауры Кенте и Аннэт Буше — простых горожанок Дорима, стражника из Блу — Готье Фасуа, Перье Мана торговца из Убира, графа Монтерне Алуйского…

Сенто добросовестно перечислял имена, род занятий и происхождение несчастных, брошенных в темницу фанатиками Доримана.

— Во зле закоснели и не склонны к раскаянию, а лишь к окончательному очищению шестеро гожи: Поль Версан — ювелир и его жена Карин из Мануа, странствующий лекарь Франц Лабье, цирюльник Бурже из Ликона, девица Илэн из Малого Убира… — перешел к следующему пункту Сенто.

Посланцы с совершенно каменными надменными лицами слушали доклад бубнилы-жреца и тщетно пытались сообразить, о чем, демоны побери, вообще рассуждают на Совете и кто, чем и за что проклят.

— Видишь ли, Лукас, — скоренько, пока Сенто занимался перечислением, наконец пояснила Элька. — Тут над миром комета пролетела, а потом местные по одному или пачками начали в драконов оборачиваться. А поскольку главным врагом Доримана Дракон числится, то несчастных перевертышей сочли отродьями зла, и на них жрецы теперь облаву устраивают.

— Благодарю, мадемуазель, понятно, — одними губами прошептал Лукас.

— Да, завтра в Дорим-Авероне великий День Сошествия Доримана, — промолвил Авандус. — Согласны ли вы, братия, что в час зари души несчастных, что поддались искусу Дракона, должны быть вырваны из-под его власти во славу нашего бога и во спасение?

Скорее всего, вопрос был чисто риторическим, но все собравшиеся охотно забормотали или закричали что-то утвердительное. Оппозиции, во всяком случае видимой, ни по одному из обсуждаемых вопросов у Авандуса среди жречества не наблюдалось, так что нужды в подсчете голосов или тайном голосовании не возникло.

— Завтрашний искупительный рассвет станет для семерых грешников истинно-очистительным рассветом вечной жизни, — с садистским удовольствием заключил, подождав, пока хвалебные возгласы в честь Доримана умолкнут, Авандус.

— Это их жечь будут, — перевел магу и Галу вор понятие «очистительный рассвет» на приземленный лад.

Лукаса едва заметно перекосило.

— Окажут ли посланцы богов честь нашему миру? Будут ли лицезреть последнее очищение в день великий, присоединятся ли к нашему восторгу и восхвалению Доримана? — торжественно осведомился архижрец, будто на пир звал.

— Соглашайтесь, — порывисто посоветовала Элька, поддавшись какому-то интуитивному толчку.

— Это наш долг, — важно ответил мосье Д» Агар.

— Да, — обронил Гал.

— Ныне же другие дела нас призывают, — когда было надо, Лукас умел болтать языком не хуже Авандуса, но сейчас маг не был настроен метать бисер слов перед жрецами-пироманами. А спрашивать у фанатиков, нет ли другого способа избавлять несчастных от проклятия, кроме сожжения, было бессмысленно. Украдкой дотронувшись до воителя, маг нажал на камень перстня, и пара мужчин исчезла, не прощаясь, из мрачной залы, оставив Совет идти своим чередом. Посланцы Совета вернулись в дом, и зеркало потухло.

— Похоже, мадемуазель успела многое разузнать, — изрек Лукас, с внимательным ожиданием посмотрев на Эльку.

— Пока вы, меломаны, концертом наслаждались, я с Шарлем тет-а-тет успела парой словечек перекинуться, — небрежно согласилась девушка. — Да вы и сами, если пожелаете, с ним поболтать сможете, как только он от Макса вернется.

— Мадемуазель похитила монарха Дорим-Аверона? — «удивился» лукавый маг.

— Почему так сразу похитила? Со мной что, симпатичные мальчики по доброй воле не пойдут? Ты на это намекаешь? — «обиделась» девушка, собравшись немножко поскандалить, но не успела.

— О, а вот и монарх, — хихикнул Рэнд, махнув в сторону двери в зал, куда как раз входили Мирей и Шарль с задумчивым восхищением на лице. — Всю кровь выжали, дружок?

— Нет, совсем чуть-чуть, — смущенно откликнулся Шарль, — а потом госпожа Мирей меня за руку взяла, и все само собой вылечилось. Даже болячки или шрама не осталось.

Юный король от души восторгался целительскими талантами жрицы.

— Ясно, а где Макса потеряли? — снова спросил Фин, вытаскивая из-под стола спящего крыса и водружая его себе на колени. Рэт при этом так и не проснулся.

— Он остался работать с образцами, — с достоинством повторила Мирей только что услышанную фразу.

— В таком случае, придется начать разговор без него, — легко согласился Лукас, с наслаждением опускаясь в удобное кресло, казавшееся еще мягче после тесного знакомства с жуткой мебелью в зале Совета, приближающейся к заслуженному званию орудий пытки.

Не дожидаясь приглашений, остальные расселись рядом с зеркалом на диване и креслах, причем Шарль выбрал место рядом с Мирей, то ли чувствовал в ее обществе себя поспокойнее, то ли просто эльфийка очень понравилась юноше. Оригинал Гал принес себе жесткий стул.

— Соблаговолит ли мадемуазель поделиться с нами своим знанием? — обратился маг к Эльке.

— Ну, если ты меня больше в похищении особ королевской крови не обвиняешь и хорошо попросишь, то может быть и соблаговолю, — снизошла девушка.

— S» il vous plait, мадемуазель, — очаровательно улыбнулся красавчик маг и, привстав, поцеловал Эльке руку.

— Ладно, — растаяла Елена и быстро пересказала все заслуживающие внимания факты, что успела вытряхнуть из молодого короля.

— Драконы, — выслушав девушку, протянул Лукас, задумчиво побарабанил по подлокотнику кресла и потер подбородок, верный признак того, что в голове мага кишела сразу куча мыслей.

— Нельзя допустить, чтобы люди и дальше безнаказанно истребляли несчастных существ только потому, что они не такие, как все! — пылко воскликнула Мирей, как любой эльф с готовностью вставая на защиту всего живого. Причем, чем «живое» было экзотичнее, тем охотнее бросалась ему на помощь жрица.

— Если драконы разрушают и убивают, люди правы, истребляя оборотней, — строго проронил Гал, взвесив ситуацию на собственных весах правосудия.

— И это говоришь ты? — Мирей аж задохнулась от возмущения.

— Да, потому что знаю проблему лучше тебя, — хмуро ответил воин. Его оборотнический облик был не столь грозен, как дракон, но при желании и леопард мог натворить много бед.

— Тише, мадемуазель Мири, мосье Эсгал сказал «если»! — с легким укором заметил Лукас. — В первую очередь нам нужно выяснить, насколько действительно опасны драконы и какой вред они наносят Дорим-Аверону. Только ответив на эти вопросы, мы вправе решать, что должны делать: выяснить истоки и пытаться остановить сам процесс оборотничества или пресечь произвол властей по отношению к новой расе.

— Вы, и правда, думаете, что обращение в дракона — это не проклятие Доримана? — с робкой надеждой спросил Шарль.

— Да, ваше величество, не проклятие, — серьезно заверил юношу Лукас. — То что противником Доримана, согласно религиозным легендам является Черный Дракон, еще не означает, что оборотни-драконы непременно носители злой воли темного божества. Непосредственное и столь явное вмешательство бога в дела мира, подобного вашему, большая редкость. Деяние такого масштаба надолго ввергло бы Дорим-Аверон в пучину магического хаоса, отзвук которого я уловил бы без труда, а у вас даже обычной магией пахнет очень слабо. Нет, к обращению в драконов боги не причастны, причина в другом.

— В чем? — похоже, юный король решил, что сейчас разом получит от мудрых посланцев богов все ответы на все вопросы, какие не задаст.

— Пока не знаем, но выясним, — нехотя промолвил маг. — Нам нужно больше информации.

— Почему-то мне кажется, что самый информированный во дворце и его окрестностях субъект — Авандус делиться своими соображениями с нами не захочет, — капризно пожаловалась Элька. — И вообще, мы ему не понравились, а особенно я. Поплакать что ли?

— Авандуса можно заставить, — деловито предложил Гал, положив два пальца на эфес огромного меча. И все тут же поверили, что у него это легко получится.

Шарль с испуганным восхищением покосился на высокого воина. Еще бы — заставить самого архижреца! Король был бы не прочь поприсутствовать при сем увлекательном действе.

— Не сомневаюсь в ваших талантах, мосье Эсгал. Но не лучше ли получить информацию из первых рук, не сдобренную порцией религиозных бредней? — деловито предложил Лукас, быстро рассмотрев вариант с применением насилия.

— У самих драконов? — с веселым удивлением уточнил Рэнд.

— Oui, мосье, — довольно улыбнулся маг, откидываясь в кресле.

— Но только при условии, что они вообще будут способны с нами разговаривать. Мы ведь не знаем, до какой степени трансформируется рассудок и речевой аппарат людей при оборотничестве, — рационально уточнила Элька. — Я читала, где-то в энциклопедии, что не все драконы обладают высоким интеллектом, среди них есть обычные животные.

— И насколько склонны к разговорам окажутся драконы? Всюду гонимые, проклятые, истребляемые, скрывающиеся, не будут ли они настроены к нам враждебно? — поставила еще одну проблему Мири.

— Вы обе правы, мадемуазели, — охотно согласился Лукас. — Все это нам предстоит выяснить, но даже отрицательный ответ на ваши вопросы даст нам знание о сути драконов, на основании которого можно делать выводы.

— Кстати, а где мы будем искать драконов? — задал резонный вопрос Рэнд.

— Там, где нет людей. В горах, — рационально ответил Гал.

— А ведь точно. Шарль, ты же говорил, что раненые драконы улетали в сторону гор, — оживилась Элька, прищелкнув пальцами. — Но горы-то большие, даже на твоих длинных ногах все их прочесать будет сложно, Гал, если только ты не освоил искусство бреющего полета или дальновидения.

— У нас есть маг, — нехотя, кажется даже чуть смущенно, буркнул воин.

— Ого! Сегодня кроты научились летать, не иначе! Гал предложил воспользоваться магией! — развеселился Рэнд, подшучивая над почти нескрываемой неприязнью Эсгала к колдовству.

— Должен же быть и от нее хоть какой-то прок, — угрюмо заметил мучжина.

— Как всегда логично, мосье, — со скрытым ехидством восхитился маг, отвесил Галу поклон. — Я польщен признанием полезности моего искусства, слетевшим с ваших уст! Не часто услышишь столь серьезный комплимент от людей вашего сословия.

— Если все драконы бегут в горы, то там же следует искать и лорда Дрэя, наставника короля. Шарль мог бы черкануть пару слов рекомендации для своего друга. И, при условии разумности драконов, проблема доверия частично будет решена, — перебила Лукаса Элька, осененная блестящей идеей.

— Charman! Хорошая мысль, мадемуазель, — одобрил маг. — Ваше величество?

— Конечно, я все сделаю, господа, — обрадовался юноша. — Если мой учитель остался прежним, он обязательно узнает мой почерк и печать перстня.

— Отлично, в таком случае, ваше величество, пишите записку, Рэнд вам поможет, — распорядился Лукас. — А мы с мадемуазель начнем работу над составлением заклинания поиска. Карты мира под рукой. Жаль только, что у нас нет какой-нибудь вещицы, к которой хоть раз прикасались руки лорда Дрэя. Это существенно облегчило бы колдовство.

— Есть такая вещица! Есть! — воскликнул Шарль, торопливо, словно боялся что передумает, развязал шейный платок, расстегнул тугую верхнюю пуговицу рубашки и извлек тоненькую золотую цепочку с каким-то круглым диском, на одной стороне которого был отчеканен летящий на всех парусах изящный как птица корабль, на второй — чайка над бурными волнами. — Вот, возьмите! Адрин Дрэй подарил мне эту монетку на счастье пять лет назад, когда вернулся из поездки на Острова Корабелов Шшисуц! Мы заказывали новую флотилию кораблей. Это подойдет?

— Отлично, металл долго хранит воспоминания, особенно преподнесенный в дар от чистого сердца и с добрыми намерениями, — одобрил весьма довольный маг, опуская еще теплую монетку в карман камзола. — Вы не могли бы предложить нам лучшего, ваше величество. И не опасайтесь за ваш амулет, мы вернем его вам очень скоро в целости и сохранности.

— Идите, колдуйте, — указав на то, что любезностей хватит, пора бы и делом заняться, напомнил необыкновенно «тактичный» Эсгал.

— А мы сочиним убедительное послание для лорда Дрэя, — панибратски хлопнув короля по плечу, заявил Рэнд. — Вот только найдем, куда Элька в последний раз пачку чистой гербовой бумаги засунула! В самый раз на гербовой-то писать!

— Во втором шкафу на средней полке посмотри, — посоветовала девушка, мстительно прибавив: — Кажется, я ее там видела еще позавчера, когда искала, куда ты засунул ножик для бумаг.

— Пойду и я, проверю, как дела у Макса, — вызвалась Мирей, обеспокоенная подозрительной тишиной в компьютерном зале по соседству. С одной стороны, Шпильман всегда очень бережно обращался со своими приборами, но с другой, прежде парень не имел дела с такой щепетильной субстанцией, как кровь.

Подтверждая обоснованность опасений эльфийки, со стороны зала донесся какой-то звон, грохот и нечленораздельный вопль. Все кинулись к дверям, надеясь только на то, что Шпильман еще жив. Но «жертва» уже стояла на пороге в зале совещаний, довольная, весьма запыхавшаяся, возбужденная и с виду целая. Глаза технаря горели фанатичным блеском.

— Что у тебя опять случилось, шкатулка с несчастьями? — хмуро потребовал ответа Гал.

— Ничего, — мотнул головой Макс.

— А что же грохотало? — не поверил в невиновность парня Рэнд.

— Чашка, кажется, с кофе упала, и столик опрокинулся, — с рассеянной нетерпеливостью отмахнулся Шпильман и радостно выпалил. — Я вспомнил, что значит кельмитор! Это второе название народа оборотней-драконов!

— Вот это финт, клянусь пальчиками Джея, — протянул Рэнд и оглянулся на компанию.

— О чем вы говорите? — переспросил Шарль, заподозрив, что рассеянный лохматый парень весьма кстати вспомнил что-то очень важное.

— Кельмитор — второе название народа Дорим-Аверона, упомянутое в уникальной книге, «Дорожном Атласе», созданном Силами Мира, — торжественно ответил маг.

— Значит, мы все оборотни? — совершенно ошалев, несмело уточнил Шарль.

— Вот именно! — кивнул Шпильман. — Только что-то случилось, скрытый механизм сработал, и из стадии латентного состояния, оборотничество начало переходить в активную фазу. Так бывает. Интересно, процесс распространиться на все население или затронет только часть? Пойду, поработаю еще с образцами, — Макс развернулся и вмазался плечом в дверной косяк. Ойкнув, бедолага потер руку и снова рванулся вперед, но далеко не ушел, зацепившись на сей раз футболкой за ручку двери. Ткань затрещала, но не порвалась. Не понимая в чем дело, Макс рванулся снова и едва не упал, поскользнувшись на паркете. Вовремя пришедший на выручку Гал, подхватил неуклюжего коллегу под мышки и быстро снял с крючка. Пробормотав «спасибо», Макс умчался работать. Гал только укоризненно вздохнул и покачал головой, в который раз изумляясь рассеянности Шпильмана.

— И что теперь? — спросил у команды Рэнд, почесав свой острый нос.

— Сведения, сообщенные мосье Шпильманом, вне всякого сомнения весьма важны, теперь мы точно знаем, что драконы разумны и оборотни они в силу своей природы, а не в результате чьих-то злых козней. Но изменений в наши первоначальные планы — найти и попытаться поговорить с драконами — они не вносят, — заметил Д» Агар, забирая со столика у зеркала наблюдений «Дорожный атлас», скучавший между двумя полупустыми пакетиками с орешками и чипсами. — Предлагаю вернуться к делам. Мадемуазель Элька?

— Пошли, — охотно согласилась девушка, всегда с удовольствием наблюдающая за самим процессом колдовства. Уж больно зрелищным оно получалось у Лукаса. — Потом все разом обсудим, может у Макса и данные анализа к тому времени поспеют.

— Последишь за Максом? — беспокоясь о непутевом технаре, даже не потребовал, а почти вежливо попросил Мирей воин.

— Конечно, — согласилась эльфийка.

— Подержи Рэтика, — строго велел королю Рэнд и, всучив его величеству мирно посапывающего крыса, полез в шкаф на поиски гербовой бумаги.

Создан сей продукт был путем беззастенчивого сканирования эмблемы Совета Богов с папки жалоб Связиста и добавления на обложку символа мудрости, то есть книги, декоративного элемента — семи лучевой звезды — по числу членов команды. Теперь команда, благодаря чудесам техники Макса, весь документооборот вела на собственных бланках, в углу которых гордо красовалась модернизированная эмблема. Судебных исков от Совета Богов по поводу плагиата пока не поступало.

Глава 5. К вопросу о главном: где найти драконов?

Элька и Лукас с атласом под мышкой направлялись в подвал, где была оборудована комната для занятий магией. Связист объяснил такую отдаленность помещения необходимостью охраны от побочных эффектов и последствий неудачного или чересчур удачного колдовства. Польщенный такой верой в мощь его магических талантов, мосье Д» Агар не возмущался, а узнав о хаотических талантах мадемуазель Эльки, даже счел изоляцию весьма предусмотрительной превентивной мерой. Здоровый молодой — всего-то двести шестьдесят три года стукнуло — мужчина не видел проблемы в том, чтобы спуститься на пару этажей для занятий любимым искусством. Тем более, что и мосье Эсгалу для практики в воинском мастерстве приходилось проделывать аналогичную процедуру — спортзал тоже соорудили в подвале рядом с бассейном. Может, опасались того, что в раже тренировок на Гала снизойдет берсеркерское безумие, и он начнет крушить мебель?

— И в чем же будет заключаться моя бесценная помощь при магическом поиске? — поинтересовалась Элька у мужчины. — Сторожить дверь и восхищенно вздыхать, когда ты ворожить будешь?

— Восхищенно вздыхать? — Лукас сделал вид, что всерьез задумался. — Это мне нравится. Но вы недооцениваете свой талант, мадемуазель, — мягко упрекнул девушку маг, пропуская ее вперед к лестнице.

— Или переоцениваю, — улыбнулась Елена, с удовольствием проводя ладонью по отполированному светлому дереву перилл. — Не ты ли уже раз сто повторил мне, что хаотическая магия — сила мощная, стихийная, чрезвычайно опасная, ни в какие рамки не вписывающаяся и законам не подчиняющаяся? А потом еще тысячу раз запретил применять ее для сотворения обычных заклинаний, опасаясь очередного непредсказуемого результата!

— И повторял и запрещал, и снова повторю и снова запрещу, — охотно согласился маг, не без содрогания вспоминая об экспериментах Эльки на ниве стандартной магии и их многообразных последствиях, из которых яблочный дождь, стоивший учителю пары шишек на голове, был самым милым и безобидным. — Но дело в том, что говоря обществу о заклинании поиска драконов я немного слукавил. Мы не будем использовать стандартные чары, которые так любит искажать до неузнаваемости ваш непредсказуемый своевольный, как и его хозяйка, талант. Я хочу воспользоваться старым, многократно испытанным приемом интуитивного обнаружения объекта, основанном на принципе сродства. Это даже не магия, а скорее следствие из основного метафизического закона мироздания.

— Вот почему тебе так нужна была какая-нибудь вещь Дрэя, — догадалась девушка.

— Oui, именно, и вот почему мне совершенно необходима хаотическая колдунья, чья магия куда более интуитивна по природе, чем моя, — ответил Лукас, открывая тяжелую дубовую дверь сантиметров в семь толщиной и галантно пропуская даму первой в огромную магическую комнату.

— А что еще будет нужно? — полюбопытствовала девушка, жадно оглядывая восхитительное разнообразие всякой загадочной всячины, к которой так и тянулись руки: шкатулочек, флакончиков, статуэток, кристаллов, книг, — аккуратно разложенной на полках, столах и в нишах.

— Так, одна мелочь, — небрежно отозвался маг, положив атлас в старом кожаном переплете с металлическими уголками, потускневшими от времени, на большой стол. Элька не могла не отметить, что соседство с магическим инвентарем и витыми свечами в серебряных подсвечниках идет «Дорожному атласу» куда больше, чем общество пакетиков чипсов. В этом антураже книга больше походила на уникальный артефакт, чем на потасканный ежедневник.

Открыв верхний ящик стола, маг достал оттуда совершенно обыкновенную серую плотную картонную папку с синими матерчатыми завязками и вынул из нее маленький прозрачный похрустывающий как калька листочек. «Кажется, магическое шоу со спецэффектами отменятся», — печально решила Элька.

— Вы помните магические листы памяти Шарте, мадемуазель? — обратился Лукас к напарнице, педантично убирая папочку назад в стол.

— Угу, — кивнула Элька, — ты их в Ильтирии использовал, чтобы отпечатки призрака в Храме Кантерры снять. А сейчас для чего понадобились?

— Я хочу получить подробную копию карты гор Дорим-Аверона из «Дорожного атласа», чтобы в процессе работы магия поиска не наслаивалась на мощную многоступенчатую магию Творения Сил Мира, — деловито пояснил мужчина. — Если этого не сделать, возможны некоторые искажения, резонансный эффект, знаете ли.

— Теперь знаю. Давай, копируй, погрешность в пару сотен километров нам совсем ни к чему, — согласилась Елена, присаживаясь в кресло рядом. — Горным туризмом предпочитаю увлекаться на расстоянии.

Маг взял атлас, раскрыл его на нужной странице и изящно взмахнул рукой. Маленький листик Шарте бойко вспорхнул со стола, пролевитировав к книге, опустился на указанную хозяином страницу и плотно прижался к ней.

— Ош! — повелел Лукас, и на листике проступили очертания карты.

Маг повел рукой, лист снова взлетел и переместился в центр комнаты на пространство, свободное от мебели и волшебных вещиц. Там он спланировал на ковер и начал быстро увеличиваться в размерах. Через несколько секунд на полу лежала большая, метра три на четыре, цветная подробная карта гористых районов Дорим-Аверона.

— Здорово, а поплотнее ее сделать нельзя? — уточнила Элька. — А то порвем ненароком.

— Лист Шарте невозможно смять или порвать, мадемуазель, — ответил довольный Лукас. — Он не бумага, а магическая субстанция, принимающая форму только по воле мага и не изменяющая ее под физическим воздействием. Единственная возможность ликвидировать лист Шарте не магическим способом — это сжечь его в пламени.

— А раз мы не курим и не жжем костер, то можем спокойно начинать поиск, — радостно закончила за мосье девушка, вскакивая с кресла. — Что нужно делать?

— Возьмите монету, переданную нам юным Шарлем, мадемуазель, — спрятав в уголках губ улыбку при виде такого неудержимого энтузиазма девушки, сказал Лукас и протянул ей вещицу.

Элька на удивление послушно взяла монетку и взвесила в руке, машинально прикинув, что валюта корабелов с непроизносимым именем Шшисуц чуть больше пятирублевки и немного потолще. Дома, вернее, в мире, бывшем ей домом до двадцати пяти лет, девушку весьма забавляли миленькие декоративные веточки явно эльфийского происхождения на аверсе русской мелочи, и она не уставала гадать, какому же толкиенутому умнику доверили дизайн монет. Корабелы же, судя по талисману принца, подходили к печати своих денег более продуманно и обстоятельно, придерживаясь традиционно морской тематики, и экзотики не искали.

— Конечно, жаль, что монета и цепочка золотые, серебро и родственные ему металлы, вроде мифрилла, более чутки, — констатировал маг, но потом добавил. — А впрочем, и физической памяти золота нам будет достаточно. Сейчас монета должна поработать вольным маятником в вашей дивной руке, мадемуазель. Я буду фиксировать результаты.

— Маятником? — попросила уточнения Элька. — Как при гадании кольцом на круге?

Елена вспомнила старую детскую забаву: колечко или другой мелкий предмет подвешивалось на нитку, рисовали круг с простейшими ответами по краю и задавали самые дурацкие вопросы. А колечко качалось и тем самым отвечало любопытной малышне, жаждущей хоть капельку мистики.

— Возможно, — согласился маг и объяснил подробнее. — Вам нужно будет встать у карты, закрыть глаза, чтобы полнее сосредоточиться на внутренних ощущениях, и мысленно попросить монетку показать вам, где сейчас находится лорд Дрэй. Вы должны будете двигаться туда, куда потянет вас амулет. Каким именно будет ощущение тяги лично для вас, мадемуазель, я точно сказать не могу. Его воспринимают как тепло разной степени интенсивности или холод, может быть ветер энергии или легкое покалывание в пальцах. Один мой коллега — маг-анималист — сравнивал подобный поиск с прогулкой, когда нетерпеливый маленький дракончик рвется с поводка. Двигайтесь, пока чувствуете тягу, и остановитесь, когда поймете, что амулет привел вас на место.

— Понятно, — кивнула получившая подробный инструктаж Элька, подошла к краю неуничтожимой карты и, зажав кончик цепочки в правом кулачке, крепко зажмурила глаза, а потом высказала мысленную просьбу.

Первые несколько секунд девушка ничего не чувствовала и уже решила, что сомнения Лукаса оказались оправданы, и золотая монетка ничем не сможет помочь. Но тут амулет качнулся и легонько потянул Елену вправо. Она с готовностью сделала шаг, карта зашуршала под ногами. Тяга стала чуть сильнее. Элька снова шагнула, и ощущение усилилось.

«У меня это похоже на игру с магнитами», — придумала собственное сравнение поиску хаотическая колдунья, выросшая в урбанизированном мире. Ободренная этим Элька продолжила эксперимент, очень надеясь на то, что по закону подобия монету действительно тянет местонахождение лорда Дрэя на карте, а не заначка золотых монет, замурованная в стене на черный день кем-нибудь из запасливых коллег. Сделав еще три шага, девушка поняла, что амулет влечет ее уже не в сторону, а вниз. Машинально подобрав рукой длинное убожество, именуемое в Дорим-Авероне юбкой, Елена опустилась на корточки. Монетка ткнулась куда-то в карту и замерла. Ощущение тяги полностью исчезло.

— Все, — вздохнула Элька и открыла глаза.

— У вас получилось, мадемуазель, charman! Bravo! — восхитился Лукас и, подбежав к девушке, сноровисто обвел остро заточенным красным карандашом место, куда легла монетка.

— Что теперь? — спросила Елена, крутя в пальцах монетку.

— Проделаем эту процедуру еще пару раз, дабы удостовериться в истинности полученных результатов, — обрадовал напарницу дотошный маг. — Встаньте теперь с другой стороны карты.

— Ладно, — нехотя согласилась Элька. Повторять одно и то же еще пару раз ей совсем не хотелось, но раз Лукас попросил, то придется.

Встав на противоположенный первому угол карты, Елена снова закрыла глаза и покорно повторила трюк с магнитом. На сей раз получилось даже быстрее, монетка сразу же потянула девушку в нужном направлении. Довольный маг обвел синим карандашом очертания амулета, практически наложившиеся на первый контур, и приготовил зеленый грифель для третьей попытки.

Элька встала на еще не истоптанный угол карты, снова зажмурилась и развлечения ради закружилась, бормоча забавную считалочку, сымпровизированную по мотивам нетленки Л. Филатова, читаной перечитанной в подростковом возрасте не меньшее количество раз, чем Булгаковский «Мастер и Маргарита»:

Колдуй бабка, колдуй дед,

Трое сбоку, ваших нет.

Туз бубновый, гроб сосновый,

Ты про Дрэя дай ответ.

— Мадемуазель! — панический крик Лукаса положил конец невинной забаве.

— Что? — укоризненно спросила Елена, остановившись и открыв глаза.

— Я же просил вас не пользоваться стандартными заклинаниями! — укоризненно вздохнул маг. — Вы же знаете, что хаотическая магия непредсказуемо искажает любые четкие ритмические рисунки чар! Последствия могут быть ужасны! Когда же вы это поймете, мадемуазель! Нельзя же быть настолько легкомысленной!

— Да понимаю я все, — обиженно надула губки девушка. — Ну чего ты заладил: «непредсказуемые последствия, да непредсказуемые последствия!». Я ж не заклинания вовсе, а просто стишок шуточный читала. Скучно же с закрытыми глазами по комнате бродить, если только не в «Водяного» играешь!

— Шуточный стишок не вызвал бы столь сильного колебания магического фона, — печально вздохнул мосье Д» Агар. — Вы обладаете просто немереной силой, Элька, и должны быть предельно осторожны со словами, в которые вкладываете настроение.

— Что же мне теперь, и стихи не почитать? — огорчилась девушка, искренне любившая хорошую поэзию.

— Стихи можно, но только просто стихи, — великодушно разрешил Лукас. — Вы, мадемуазель, к счастью, не относитесь к категории магов-менестрелей, в устах которых музыка и поэзия становится мощным источником чар. Но если вы произносите что-то, что даже в шутку считаете заклинанием, то стихийная сила вашей магии может высвободиться, отреагировав на настроение. Как и произошло сейчас.

— А что произошло-то? — немножко виновато уточнила Элька, опустив взгляд.

— Не знаю, — честно признался маг. — Но в пространство ушел мощный магический импульс.

— Ушел и ушел, — отмахнулась девушка. — Здесь-то все в порядке, ничего даже не разбилось, чего же ты нервничаешь?

— Я всегда нервничаю, когда сталкиваясь с опасными магическими явлениями, которые не могу контролировать, — пояснил маг, обмахиваясь кружевным платочком, извлеченным из кармана камзола. — А с вами, мадемуазель, я вовсе скоро поседею.

— Не переживай, благородная седина придаст неповторимый шарм твоей внешности, дамы без ума будут, — заверила франта Элька.

— Вы мне льстите, мадемуазель, — для проформы пококетничал любвеобильный мосье и уже деловито закончил. — А теперь давайте завершим эксперимент.

— Давай, — нехотя согласилась девушка и в третий раз исполнила пантомиму под названием «брожение по карте вслепую с цепочкой в руке».

Третий зеленый кружок оказался точно там же, где и остальные два, указывая совершенно точное, плюс минут десять километров, местонахождение лорда Дрэя.

— Voila! — провозгласил довольный маг. — Готово!

Коротким словечком почти из одних шипящих и парой изящных жестов, Элька все не уставала гадать, врожденный это дар или плод каждодневных тренировок перед зеркалом, Лукас уменьшил карту до размеров альбомного листа и поднял ее с пола. Магическая миссия по определению точки пребывания сбежавшего лорда была успешно завершена. Теперь можно возвращаться к команде и хвастаться успехами!

В зале совещаний царила тишь да гладь. Развалившись в кресле, закинув ноги на маленький столик, с которого все-таки удосужились сгрести пустые пакетики и баночки, Рэнд рассматривал какой-то лист бумаги. Гал, выпрямившись на жестком стуле, недовольно рассматривал вора. Похоже, воителю пришлась не по нраву оригинальная поза коллеги, но делать ему замечания в присутствии постороннего, дабы не подрывать авторитет посланцев богов, даже таких непутевых, как Фин, Эсгал пока не спешил. Шарль же, не обращая внимания на двух мужчин, сидя за столом обсуждений, увлеченно марал бумагу новенькой черной гелевой ручкой, попутно отправляя в рот чипсы из пакетика. Приблизившись, Элька заметила, что король не пишет послание, согласно договоренности, а вырисовывает, причем довольно талантливо, какие-то растительные узоры. Бланк уже походил на почти законченный набросок джунглей, и места для текста на нем совсем не оставалось.

— Лорд Дрэй действительно окопался в горах. Мы нашли его ставку! — звонкий голосок девушки нарушил тишину в помещении.

— Мы тоже закончили работу! — заявил Рэнд, не меняя удобной позы, и помахал, словно повстанец знаменем, листком в руках.

— Позвольте, мосье, — попросил Лукас и, не дожидаясь разрешения, прищелкнул пальцами. Испрашиваемое моментально оказался у него в руках, Рэнд изумленно поглядел на свои опустевшие пальцы и завистливо вздохнул. Элька тут же сунула в документ свой любопытный носик.

Каллиграфическим, словно летящим почерком юного короля было написано следующее: «Адрину Дрэю лорду Родхэл, председателю Собрания Лордов, Советнику короля, властителю земель Мануа и Борне, и пр. и пр. Мы, Шарль Виньон Ролан Матеус II король великого Дорим-Аверона приветствуем своего возлюбленного подданного». На этой торжественной ноте строка резко обрывалась и чуть ниже, после отступа, шел текст совсем другого характера и стиля:

«Что, «возлюбленный подданный» Дрэй, небось, уже гадаешь, как же меня заставили это накарябать, чем стращали? Ошибаешься, глубокоуважаемый наставник. Пишу по доброй воле, хотя и не с удовольствием. Всегда бумагу марать ненавидел, сам знаешь. Привет, старина! Как ты там? Соскучился жутко по твоему ехидству! Без тебя в Дориме, да и во всем Дорим-Авероне, такая тоска, хоть голову на плаху клади. Не проходит и дня, чтобы я не жалел о том, что рядом нет друга и мудрого советчика. Нет, Дрэй, я ни в чем не упрекаю тебя и прекрасно понимаю, почему ты поступил так, как поступил. Должно, еще не значит желаемо. Но мне от этого не легче. Авандус и его Ищущие да Очищающие все больше лютуют, и горят костры на площадях.

Остается только надеяться на чудо, что изменит все, и мне кажется, что это чудо может случиться. Клянусь монеткой корабелов, моя затея с Советом Богов, о которой я тебе говорил, удалась. Выход есть! Те люди — посланцы богов, что передадут тебе это письмо, нуждаются в твоем совете и помощи для того, чтобы постигнуть суть нашей общей беды и отыскать правильное решение.

Как государь подданного, как воспитанник наставника, как друг — друга. Прошу тебя, Дрэй, окажи им всю возможную помощь. Надеюсь на скорую встречу.»

В конце этого на первый взгляд легкого, пронзительно откровенного и не по-детски умного письма, содержащего не один пласт намеков, стояло простое имя — Шарль и на капле синего сургуча был выдавлен оттиск королевской печати — сокол, чем-то неуловимо смахивающий на дракона.

— Отлично, ваше величество, — промолвил Лукас, закончив чтение. — Лучшего рекомендательного письма я еще не видел. Кстати, возвращаю вам подарок лорда Дрэя. Он нам очень пригодился. Благодарю!

— Не стоит благодарности, помогая вам, я помогаю Дорим-Аверону, — просто ответил король, отложив ручку, принял от мага свою монетку-талисман и вновь бережно спрятал ее на груди.

— Так, письмо одобрено большинством, запечатываем! А то из Гала слова не вытянешь, ладно бы хорошего, так и худого-то тоже, — подхватился с кресла Рэнд и, без помощи всякой магии вырвав из пальцев мага документ, ринулся к столу, где уже был приготовлен плотный конверт с эмблемой команды, синий сургуч для печати и свеча.

— Чем занимаешься, Шарль? Как тебе чипсы? Рисуешь? — поинтересовалась Элька, кивнув на рисунок диковинного сада.

— Да, госпожа, эти хрустящие кружочки очень вкусны. А ручка такая удобная, как углем пишешь, — чуть смутившись, похвалил король. — Не то что наши перьевые, капают все время некстати, да бумагу рвут, а из Мильвиля почти сразу после кометы хорошие перья возить престали. Жаль, что дома у меня такой нет.

— Будет! — тут же заверила юношу Элька и решительно метнулась к тому же шкафу, из которого Рэнд доставал бумагу.

Пока вор запечатывал письмо оттиском королевской печати, ловко одолженной у Шарля прежде, чем было испрошено разрешение, Елена выгребала с полок во вместительный широкий подол платья всякую всячину. Спустя несколько секунд девушка вывалила перед онемевшим от восторга королем все целые пакетики чипсов, что спаслись из лап прожорливых приятелей, и изрядную гору причудливых ручек, запасных стержней, цветных карандашей, маркеров, фломастеров, мелков, акварельных и масляных красок — малую толику всего того, чем уже успел забить дом не смотря на свою легкомысленную беспечность неимоверно домовитый и запасливый, как бурундук, Связист.

— Это все мне? — с благоговейной оторопью, небось и сам Дориман такой бы не удостоился, реши он по-свойски заглянуть к монарху вверенного мира на ужин, уточнил Шарль.

— Тебе, и не за что, а просто так, — перефразируя слова из старого мультика, заверила паренька Элька.

— Вряд ли это разумно, — разомкнув наконец свои уста, заявил доселе молчавший Гал и встал со стула.

— Это еще почему? — вскинулась девушка, тряхнув волосами и уперев руки в бока, готовая отстаивать свое мнение.

— Может вызвать лишние вопросы и недовольство жрецов, — логично пояснил воин. — Слишком пестро для аскетичного образа жизни, царящего в Дорим-Авероне.

— Не вызовет, — фыркнула Элька. — Посланцы богов имеют право дарить что заблагорассудиться и кому заблагорассудится. Радоваться должны, что их король слоника домашнего не попросил или корову летающую. И пусть только что вякнуть попробует, Вантуз недоделанный. Я ему такой скандал устрою! А удар от переживаний хватит, так плакать никто не станет, свои же похоронят за государственный счет поскорее и кол вобьют, пока восстать не вздумал. А может, — тут девушку осенило, — тебе просто мелков жалко, жмотина длинная? Так не переживай, их можно включить в смету расходов, как взятку должностному лицу для продвижения расследования.

— Мне не жаль, — всерьез обиделся воин.

— Ха, от такого монстра, как ты, всего можно ожидать! Мы-то знаем, какое ты чудовище! — не поверила в чистоту намерений мужчины Элька, погрозив ему пальчиком.

Страшная догадка об осведомленности девушки касательно его мрачного прошлого, ведь могла же она все-таки каким-то чудом расслышать вчера дерзкие слова того проклятого вампира, колыхнулась в душе воителя. Заметив, как заполыхали подозрительным зеленым огнем глаза Гала и закаменела и без того непроницаемая физиономия, девушка поспешила исправить ошибку:

— От того, кто встает в пять часов утра только для того, чтобы сделать зарядку, можно ожидать любой гадости, — пояснила Элька, уводя подозрительные мысли воина в безопасном направлении.

У Гал отлегло от сердца — девица опять шутила.

— Это точно, — охотно согласился с подружкой Рэнд.

— Теперь порисую, — блаженно протянул Шарль, убедившись, что неожиданно свалившееся сокровище у него никто, даже строгий длинный мужик, отнимать не намерен, и принялся разглядывать подарки.

— Интересно, как идут дела у мосье Макса? — осведомился у общества маг, почесав бровь.

— Ничего больше не грохало и не звенело, никто не кричал, — откликнулся Рэнд, любуясь запечатанным по всем правилам конвертом.

— Пока, — предусмотрительно уточнил Эсгал, повернувшись в сторону двери.

— Значит, парень работает, — сделала вывод Элька, — может быть еще успеем что-нибудь узнать перед тем, как в горы отправимся на рандеву с лордом Дрэем.

— Ты в горы не пойдешь, — предпочел сразу расставить все точки над «i» жестокий Гал.

— Это еще почему? Что за дискриминация? — мгновенно возмутилась Элька, подступая к воину.

Тот глянул на сердитую девчушку сверху вниз и со свойственной ему спокойной неумолимостью пояснил, чуть выгнув бровь:

— Там может быть опасно. Драконы, оберегающие свое убежище, — не лучшие собеседники, мне доводилось с ними сражаться. Незваный гость очень рискует, вторгаясь на территорию, охраняемую оборотнем.

— У нас есть рекомендательное письмо, — напомнила Элька, решив действовать с позиций логики, но потерпела сокрушительное поражение, поскольку воин не менее логично заметил:

— Его сначала нужно передать и прочитать.

— Ну так в случае чего ты меня защитишь, — зашла с другой стороны девушка, попытавшись сыграть на мужском самолюбии.

То ли его у Гала не было вовсе, то ли возобладало титаническое упрямство, но воин сказал:

— Лучше всего я смогу позаботиться о твоей безопасности, оставив тебя дома. Пойдем только я и маг, случись что, он в состоянии постоять за себя.

Поняв, что в одиночку ей с твердолобым Галом не справиться, Елена просительно протянула, захлопав ресницами:

— Лукас, ну скажи ему!

— Мне понятно ваше любопытство, ma cheri, но в вопросах тактики и стратегии приоритет в решениях за мосье Галом, — неожиданно встал на сторону воителя изменник Д» Агар.

— Предатель! Как драконов искать, так «мадемуазель, пожалуйста». А как идти к ним знакомиться, так «сиди дома»! Вредные вы, все против меня, — обиженно надула губки Элька и демонстративно отвернулась от заговорщиков.

— Да уж, шею под топор сунуть не даем, вот злодеи, — саркастически хмыкнул Гал, дернув уголком рта.

— Один я тебя люблю и сочувствую от всей души, лапушка, но меня и самого сегодня никуда не берут, — заверил подружку Рэнд, погладив ее по головке, и деловито предложил. — Поплачем вместе или наплюем на все?

— Наплюем, — выбрала Элька и вопреки собственному решению оскорблено бросила Лукасу. — Сам же говорил, мне практиковаться надо и моя магия с любой опасностью справится! Уверял, что я очень сильная колдунья!

— Вот поэтому ты и останешься дома, — тихо промолвил Гал, сложив на груди руки.

— Но не стоит идти на риск в ситуациях, опасных для жизни, мадемуазель, — громко возразил Лукас, предусмотрительно заглушая слова воина, дабы не последовал новый взрыв возмущения.

К счастью, больше ему препираться с разобиженной на несправедливость девушкой не пришлось, в зал совещаний вернулись Мирей и Макс.

— Рецессивные признаки переходят в доминантное состояние. У короля на данный момент критически-стабильное состояние, — с порога начал Шпильман вываливать на компанию первую порцию информации.

— Это как? — не понял Рэнд.

— Пока он полностью человек с виду, но очень быстро приближается к переходной точке, когда равновесие сместится в сторону второго облика, и только потом, если мы имеем дело с типичным оборотничеством, без ярко выраженных аномалий, установится баланс двойственной природы, когда смена обличия происходит выборочно и контролируется сознанием, — бойко пояснил Макс.

— Значит, ты скоро станешь драконом, — перевел Шарлю вор.

— Это я и так знаю, — закручинился юноша. Пусть теперь он знал, что оборотничество — это не проклятие, а всего лишь его природа. Но вряд ли архижрецу Авандусу будет достаточно этого объяснения, чтобы оставить короля, да и весь Дорим-Аверон в покое. Скорее уж фанатик-жрец предпочтет извести весь драконий род и себя заодно под корень.

— Что запустило механизм перевода латентного состояния в активное, я пока не знаю. Это могло быть и излучение кометы и незначительное потепление, отмеченное Шарлем, очередной временной цикл, или тысяча и одна иных причин. Трудно сказать, очень мало данных, поэтому рекомендаций о том, как остановить его, пока дать не могу, — продолжил Шпильман. — Но уже просчитал, что процесс будет идти по нарастающей. Сначала в арифметической, а потом и в геометрической прогрессии, как только сработает закономерность расовой зависимости Денсерка.

— Короче, скоро вы все будете оборотнями, — радостно пояснил Рэнд.

— Уже понял, — почему-то не обрадовался король и удивленно спросил у Макса. — Вы все это узнали, посмотрев на капельку моей крови?

— Ага, немного, — смущенно согласился Шпильман, взлохматив свою шевелюру пятерней, и одернул футболку. — Но времени было мало, кое-какие расчеты еще идут, я пару дополнительных программок запустил. Да и образец был только одного индивида.

— Ты молодец, Макс, — горячо принялась убеждать парня Мирей, по себе зная, как опасна бывает неуверенность в своих силах и знаниях.

— Вы рассказали нам более, чем достаточно, мосье, — уважительно заверил Шпильмана Лукас, уже успевший оценить по достоинству полезность техно-магических приспособлений, с которыми так ловко обращался коллега. — Будем надеяться, что встреча с драконами даст ответ и на другие наши вопросы.

— Но сначала надо ребенка отвести домой, — строго напомнил собравшимся Гал, покосившись на короля, все еще перебирающего подарки.

Шарль аж покраснел от неловкости. Уже давно, и никогда так, между делом, никто бестактно не тыкал ему в лицо его юным возрастом, тем более в присутствии таких красавиц, как госпожи Элька и Мирей. Все-таки в положении короля есть некоторые преимущества, например, почтительное отношение окружающих. Но, похоже, в случае с посланцами богов общее правило не сработало. Этот высокий худой мужчина со здоровенным мечом считал его ребенком и совершенно спокойно об этом говорил!

— Вы правы, его величеству надлежит вернуться во дворец, — согласился Лукас, едва заметно поморщившись от обычной прямоты Гала, граничащей с бестактностью, и постарался исправить ситуацию, вежливо попросив юношу. — Государь, не беспокойтесь, мы будем держать вас в курсе происходящего. Прошу, будьте готовы к тому, что нам может потребоваться ваша помощь.

— Хорошо, спасибо вам, господа, от имени всего народа Дорим-Аверона, как бы напыщенно это не звучало, — согласился Шарль, довольный тем, что еще увидится с посланцами богов, — за то, что вы откликнулись на зов о помощи.

— Но не можем же мы отпустить его просто так, — возразила Элька. — Юношу надо хорошенько скомпрометировать, чтобы ни у кого не возникло и тени сомнений относительно того, почему столь долго пропадало его величество в комнате Зеркала.

— Это как? — озвучил всеобщую заинтересованность пронырливый Рэнд.

— Элементарно, главное — творческий подход к проблеме! — заверила общество девица и приказала королю. — Сиди смирно!

После чего Элька принялась за дело. Пятерней слегка растрепала его аккуратную прическу так, чтобы создавалось впечатление приглаженных впопыхах мягких кудряшек, затем ласково чмокнула юного монарха в шею, щеку и верхнюю губу, изогнутую изящным луком. Растерла отпечатки бледно-лиловой помады пальчиком до еле заметного состояния, слегка расслабила узел строгого белого платка, стягивающего горло юноши, и расстегнула вторую пуговичку на его рубашке. Сидя как и было велено смирно, Шарль смущался и млел в цепких руках прелестной девушки, желая только того, чтобы процесс «компрометации» длился как можно дольше.

Но вот Элька закончила работу и отступила на полшага, чтобы посмотреть на результат.

— Интересная мысль, мадемуазель, — подольстился Лукас, одобряя задумку девушки.

— Шедевр! — восхищенно оценил труды подружки Рэнд. — Теперь его точно никто ни о чем спрашивать не станет. Если только покаянные молитвы перед статуей Доримана читать заставят.

— Не в первый раз, — беспечно улыбнулся король, считая, что проступок, в котором его обвинят, стоит такой епитимьи.

Сложив все подаренные канцтовары и чипсы в один большой пакет, Элька всучила его все еще слегка заторможенному после восхитительной «компрометации» Шарлю, схватила его за руку и грозно крикнув всем: Без меня не начинайте! — моментально исчезла из зала.

Перенесясь с королем в комнату Зеркала Истины, девушка быстро по-дружески чмокнула в щеку юношу, чувствующего себя так, словно попал в эпицентр маленького соблазнительного урагана, и выпалила:

— Пока, не скучай, дружок, скоро увидимся! — после чего, нажав на перстень, телепортировалась домой. Мельком Элька подумала о том, что удивительное Зеркало еще можно будет как-нибудь использовать, жаль только, что местный люд в нем видит только себя.

— Ну вот, теперь отправляйтесь! — занимая кресло перед зеркалом «согласно купленным билетам», между Максом и Мирей, с великодушной надменностью разрешила Галу и Лукасу девушка. Шпильман, правда, все порывался пойти посмотреть, как там работает его обожаемая техника, но его уговорили остаться.

— Милость ваша, мадемуазель, не знает границ, — не удержался от ироничного замечания маг, отвесив девушке короткий изящный поклон.

— Пойдем, — не то позвал, не то приказал Д» Агару воин, не видя смысла в пустой болтовне.

Сосредоточившись на точке карты, где пересекались три разноцветных круга, оставленных поисковой монеткой, Лукас нажал на перстень.

Глава 6. Первое впечатление — самое главное!

Опрокинутая синяя чаша небес над головой с легкой каймой перистых облаков. Скалы с двух сторон обступившие узкую тропинку, которую и тропинкой-то можно назвать с большой натяжкой. Так, случайный разлом в горах, получивший этот титул за отсутствием достойных соперников. Местами на серых камнях, точно странная плесень на черством куске хлеба или патина на старинной монете, невзрачный буро-зеленый налет. Редкие былинки, случайно занесенные бродягой ветром с равнин, жмутся редкими пучками в трещинках гор. Чуждо и неуютно, хотя в мрачноватой торжественности не откажешь. Тихо, но мертвого безмолвия нет. Даже не холодно.

Лукас брезгливо повел плечом, стараясь не задеть стены. Молча оттеснив мага в сторону, Гал спокойно пошел вперед. Ни малейшего напряжения не было в его деловитой фигуре, с плавной грацией скользящей между скал. Лукас вздохнул, бросил печальный взгляд на испачканный рукав пусть не красивого, но прежде чистого камзола, все-таки задевшего «зеленую плесень» при вынужденной рокировке, и двинулся следом за напарником.

Быть первым в опасном деле для предусмотрительного мосье не являлось делом принципа, и закатывать скандал по этому поводу он совершенно не собирался. Пропустив Эсгала вперед, маг прошептал: «Шартэ лонтан вье» и пошевелил пальцами, выпуская заранее приготовленное заклинание сканирования окрестностей. Чары тут же занялись поиском живых существ, стоящих на более высокой ступени развития, нежели плесень и трава.

— Может это и к лучшему, что меня не взяли, — понаблюдав за происходящим, заметила Элька. — Теперь пачкать и толкать Галу кроме Лукаса некого.

— Да уж, — фыркнул Рэнд. — Небось, пока они хоть кого-то найдут, по уши в этой зеленой гадости вымараются.

— Эта «зеленая гадость» и есть мильтир, — с веселым смешком заметила умница Мирей.

— Правда? — удивился Макс, аж подпрыгнув на кресле, и наклонился к зеркалу, чтобы получше рассмотреть неказистый мох.

— О, тогда пусть пачкаются качественнее, домой придут, мы с них его соскребем и продадим, — тут же обрадовано вставил вор.

Лукас с новым уважением покосился за зеленую плесень, перемазавшую его одежду — стоила она столько, что вполне могла себе позволить пачкать рабочий костюм выдающегося мага — и вернулся к сканированию местности.

Все-таки в горах было далеко не так безжизненно, как казалось на первый взгляд. Вот пролетела высоко над головой пара серых птиц, размером с голубя, зашебуршился в расщелине зверек, похожий на полосатую крысу, в отдалении простучали копытца горных коз, забегали по скалам, ловко перебирая лапками, маленькие юркие ящерки ядрено-зеленого цвета с бурыми пятнышками по всему гибкому тельцу. Одна из них замерла перед самым носом Лукаса, вроде бы зевнула, отчего расправилась в стоячий воротник испанского гранда складка кожи вокруг головы. Ящерка, резко подпрыгнув, ловко спланировала на соседнюю скалу, воспользовавшись «воротником», как парашютом.

— Как причудливы бывают творения природы! — искренне восхитилась Мирей, любуясь грацией удивительного создания.

— Забавная тварюшка, — приземлено согласился с эльфийкой Рэнд, захрустев захваченными из столовой чипсами, к которым пристрастился с легкой руки Макса.

— Интересно, — вслух подумала Элька. — Она ядовита, просто прикидывается или здесь поблизости есть зеленая лужайка?

— Да-да, любопытно, — поддержал девушку Макс, потирая переносицу.

— Это вы о чем? — запросто спросил Рэнд, никогда не числивший себя в знатоках естественных наук, если только в самой естественной из них — науке выживания.

— Если ящерка ядовита, ее и так никто жрать не будет, — пока Шпильман не углубился в объяснение научных закономерностей существования биогеоценоза и животной мимикрии, быстро ответила Елена, припоминая школьный курс любимой зоологии. — А если вполне съедобна, значит, ее окраска должна быть маскирующей, чтобы враги не схарчили. То есть или она подражает тем, кто ядовит или есть поблизости местность похожего цвета, чтобы спрятаться было легко. Во всяком случае, таков закон природы нашего мира, наверное, он вполне применим и для любого другого.

— Применим, с поправкой Шикера, — покивал эрудированный технарь.

Отложив вопрос о характере поправки неизвестного, но видно не в меру умного гражданина Шикера куда-нибудь на потом, Элька продолжила наблюдение. Предостереженный словами команды о ящерке, Лукас удвоил бдительность, стараясь смотреть через заклинание как можно дальше, и одновременно ни в коем случае даже случайно не задеть юрких потенциально ядовитых тварей. Конечно, вокруг в изобилии рос мильтир, но проверять на себе действенность знаменитого мха магу совсем не хотелось. Он всегда предпочитал экспериментировать на других, оставляя за собой право наблюдателя.

Бдительность довольно скоро принесла свои плоды. Заклинание мосье зацепило двух живых существ, аура которых вполне соответствовала человеческой. Они неподвижно замерли вдалеке где-то впереди, на скалах поблизости от тропы.

— Кажется, нас встречают, мосье Эсгал, — тихо заметил маг, догоняя воина.

— Знаю, я их чую, и он тоже, — спокойно откликнулся воин, чуть выдвинув меч, и кивком обратил внимание Лукаса на перемену в цвете широкого лезвия.

По кромке клинка танцевало черное пламя. Если вспомнить классификацию цветовых сигналов, данную Галом нынче за завтраком, то меч ясно показывал хозяину, что рядом недружелюбно настроенные оборотни. Неизвестно почему поежившись, маг согласно кивнул.

— Отстань на пять шагов, — велел Лукасу воин и, считая само собой разумеющимся, что его приказ выполнят, двинулся дальше.

Держа наготове заклинание усыпления, маг замедлил темп движения, досконально выполняя инструкцию Гала. Через несколько десятков шагов и один поворот узкой тропинки проход в скалах значительно расширился, образуя округлую площадку. Воин первым, небрежно, словно случайно перешагнув через тонкую серую веревку, натянутую струной на высоте нескольких сантиметров над дорожкой, выдвинулся на свободное место, всем своим видом демонстрируя абсолютную уверенность и спокойствие. Сверху раздался слабый шорох, и почти бесшумно упала крупноячеистая сеть с привязанными по краям для баланса камнями. Предполагалось, что ловушка накроет обоих чужаков, запнувшихся о веревку, но первый — вот незадача! — слишком высоко поднимал свои длинные ноги, а второй все еще находился достаточно далеко.

При падении сети Лукас быстро отступил назад, а Гал молниеносно выхватил меч. Черное лезвие свистнуло, и к ногам воина упали ровные четвертинки добротной ловушки. Поняв, что засада провалилась окончательно, и может помочь только грубая сила, сверху спрыгнуло два кряжистых темноволосых парня в серо-бурой одежде, больше всего похожей на странные комбинезоны, сшитые тем, кто только слышал о возможности существования такого рода одежды, но никогда не видел ее лично. В темных глазах незнакомцев не было ни малейшего проблеска дружелюбия, единственным блеском был блеск длинных широких ножей с массивнми рукоятями в руках горцев. Парни в полном молчании медленно закружились вокруг Гала, рассчитывая уловить слабину в его обороне и атаковать или обойти и напасть для начала на более безобидного с виду Лукаса.

Обождав несколько секунд и поняв, что ребята не образумятся, воин резко рявкнул, словно рыкнул:

— Хватит!

Отчего разом всем телом вздрогнули не только горцы, но и Лукас и караулящая у зеркала команда.

— Так ведь и разрыв сердца заработать можно, — громко пожаловался Рэнд. — Нельзя меня так пугать, я очень нервный. Чего так орать, не можешь их что ли молча убить?

Убрав меч в ножны, Гал неуловимым движением скользнул к первому нападающему, мелькнули в воздухе руки. Кажется, одной воин погладил горца по шее, а второй пожал ему запястье. Через мгновение нож выпал из бессильно разжавшейся руки парня и зазвенел по камням, а сам он застыл, не в силах пошевелиться в позе начатого движения, словно жестокий приступ радикулита разбил. Через долю секунды то же самое несчастье «неожиданно» случилось и со вторым агрессором.

— Здорово он их, — восхищенно заметил Рэнд, с искренним удовольствием следивший за действиями воителя.

— Всего лишь великий Гал в своем репертуаре, чего тут удивляться? — с легким пренебрежением спросила Элька, все еще капельку дуясь на то, что ее отказались взять с собой в горы. — Вот если б все такое Макс выкинул, тогда было б чему поражаться.

Тем временем Лукас вышел пусть и не из-за широкой, но зато очень надежной, а в столкновениях с физической силой просто незаменимой спины воителя и, аккуратно подобрав оба ножа, обратился с вежливой издевкой к обездвиженным горцам:

— Это, наверное, ваше, ненароком обронили, мосье. Как хорошо, что мы вас встретили! Вы ведь на этой тропинке, наверное, горную козочку поджидали, и сеть для нее заготовили?

— А попались петух и сторожевой пес, — тихонько сострила «не взятая на дело» Элька, в который раз подтверждая свое детское прозвище Язва.

— Нам необходимо передать срочное письмо от короля Шарля лорду Дрэю, — продолжал пояснять суть проблемы маг. — А местные ящерки его адрес позабыли. Такая незадача, но я уверен, что вы поможете в решении этой маленькой проблемы, а мы в ответ забудем о маленьком недоразумении, предшествовавшем нашему восхитительному знакомству.

Темноглазые «бойцы сопротивления» мерили мага и воина беспомощно злыми взглядами, предпринимали отчаянные тщетные попытки сдвинуться с места, сердито сопели и молчали.

— Они могут говорить, а шевелиться станут минут через пятнадцать, — небрежно просветил мага Гал.

— Прекрасно, мосье Эсгал, — с искренним восхищением признал мастерство коллеги Лукас и уточнил у горцев. — Так не соблаговолите ли вы нам помочь, мосье?

— Какой лорд Дрэй, господин? Это ж, кажись, где-то в столице шишка большая? В Дориме! А о другом мы и слыхом не слыхивали. В горах-то людишек мало, все больше козлопасы да охотники, а уж лорды тут сроду не водились. Нынче ж летом и вовсе все как вымерли. Поговаривают, опасно здесь стало, — попытался выкрутиться один парень, его напарник — немой что ли? — замычал что-то утвердительное.

— Врут, — жестко отрезал Гал.

— Врут, — с доброжелательной улыбкой согласился Лукас и вежливо спросил. — А сами вы кто будете, мосье, что в безлюдных горах рискнули оказаться — охотники или козлопасы?

— Сборщики мильтира мы, только-то и всего, — хрипло бросил второй горец, похожий на первого, как близнец, оказалось, что и он тоже умеет говорить. — Хошь не хошь, а в горы пойдешь, коль живот подвело.

— И в обычае всех сборщиков так первых встречных привечать? — иронично спросил маг, указывая кивком на разрубленную сеть и ножи.

— Так мы, того, контрабандно промышляем, без лицензии. Думали, ловчие государевы наконец в горы пожаловали, вот и всполошились маленько, не взыщите, — попытался вывернуться первый, более находчивый, «сборщик». — Отпустили бы вы нас, господа хорошие, мы в долгу не останемся, запасцем мильтира поделимся?!

— Врут, — так же безапелляционно, как в первый раз, сурово заявил Эсгал.

— Конечно, мы вас отпустим, — охотно согласился маг и вновь обратился к горцам. — Письмо, которое мы несем, очень важно для лорда Дрэя, мосье. Мы знаем, что он здесь, но явиться в гости без предупреждения — дурной тон. Поэтому, почтеннейшие сборщики, окажите милость, во имя монетки корабелов известите главу Собрания Лордов о нашем визите, сообщите, что ждать его будут на этом самом месте. А мы пока природой полюбуемся, ящерками бессловесными. Они, кстати, не ядовиты?

— Гапоны что ли? Нет, — машинально ответил один из парней.

— Ага, значит гапоны все-таки ящерицы, тогда гатор — это табак, — радостно вспомнила Элька.

— А разве не козы? — всерьез задумался Рэнд.

— Нет, козы, это агры, — механически поправил вора Макс, по всей видимости, запомнивший из «Дорожного Атласа» максимум информации.

— Кто же тогда шалер? — нахмурилась Мирей.

Отвесив легкий поклон парочке горцев, Лукас положил ножи на выступ скалы неподалеку, повернулся и решительно зашагал назад по тропинке, на сей раз Гал последовал за ним. «Сборщики» проводили пару удивленно-озадаченными взглядами и беспомощно переглянулись. Им оставалось только дожидаться, чтобы странное онемение прошло, и вернулась свобода движений, обещанная ужасным, так легко обезоружившим их, типом.

— Что вы теперь делать-то собираетесь? — нетерпеливо спросил Рэнд.

— Гулять, целители говорят, горный воздух чрезвычайно полезен для здоровья, — спокойно пояснил маг и, чуть помолчав, добавил: — Дадим возможность новым знакомым выполнить нашу просьбу.

— Что они не сборщики мильтира, это и мыши понятно, — презрительно фыркнул вор. — Не умеют врать парни. Но ведь ваши дружки-оборотни, запуганные Галом, могут решить, что самое умное сейчас — смыться куда-нибудь подальше и затаиться. Что тогда?

— Полагаю, лорд Дрэй не только умен, он любопытен, следовательно, захочет встретиться с теми, кто говорит, что принес письмо короля и знает про подарок-талисман, — возразил Лукас. — А если мы все-таки просчитались, и он более осторожен, чем мы рассчитывали, тогда мосье Эсгал, благодаря своим дарованиям, легко выследит убежище оборотней по запаху.

Воин кивнул, соглашаясь, что это в его силах.

— Хитро придумал, бестия, — восхитился Фин, подтолкнув Эльку локтем.

— Это и называется дипломатия, мосье, — небрежно заметил Д» Агар. — Поставить противника в такое положение, что какие бы действия он не предпринял, они будут нам одинаково выгодны.

— Даже если драконы, предупрежденные парочкой этих горцев в комбинезонах, соберутся устроить вам кровавую баню или огненный дождь? — задала каверзный вопрос Элька.

— Oui, мадемуазель, — не отступился от своего хитрый мосье. — Это будет однозначным ответом на вопрос, место ли драконам-оборотням в Дорим-Авероне и следует ли искать способ остановить процесс оборотничества.

Гал и Лукас прогуливались по тропинке еще в течение получаса, изучая узоры трещин в скалах, расположение пятен мильтира и поведение колоний гапон с дотошностью завзятых биологов. Они по просьбе Мирей даже соскребли немного мха в мешочек — в карманах Лукаса, как уже успела убедиться команда, всегда в изобилии были кружевные платочки и мешочки, как пустые, так и набитые разнообразным содержимым — и переправили счастливой целительнице. Та, прижав к груди сокровище, тут же начала рассказывать «заинтересованным» слушателям о том, как готовится мазь из редкого мха. Наконец, решив, что время ожидания истекло, парочка дипломатов — по части умения добиваться того, что нужно ему, Гала тоже можно было причислить к отряду самых опытных профессионалов — двинулась назад по тропинке в том же порядке, что и в первый раз.

Меч Гала снова предупредил команду о присутствии чужаков, только на сей раз клинок сиял какими-то редкими неуверенными сполохами, словно не мог окончательно решить, опасны ли оборотни для хозяина или нет.

На широкой площадке, гостеприимно залитой солнечным светом, уже не было парней с ножами, зато на камне у скалы, привалившись к ней спиной в небрежной позе, сидел черноволосый мужчина в черных кожаных штанах, заправленных в невысокие сапоги, и светлой рубашке на шнуровке, черный короткий камзол был небрежно брошен на соседний камень. Человек беспечно подкидывал на ладони камешек. Цепкие длинные пальцы незнакомца легко подхватывали его и снова отправляли в полет. Шорох шагов отвлек его от этого занятия. Положив камешек на землю, мужчина повернулся к незваным гостям. У него оказалось худощавое подвижное лицо с резкими скулами, тонким прямым носом, решительным ртом и неожиданно светлыми радужными, как и полагалось дракону-оборотню, глазами, основной их цвет расправленного серебра просвечивал через эту радужность, придавая мужчине совершенно нездешний вид. Возраст незнакомца определению не поддавался. Тридцать, тридцать пять, сорок, вечность? Он был похож на духа гор.

— Вы хотели видеть меня, господа? — осведомился мужчина, скользнув по новоприбывшим цепким любопытным взглядом без тени враждебности.

— Лорд Дрэй? — следуя протоколу, уточнил Гал.

— Собственной персоной, — кивнул лорд, но не встал. — Адрин Дрэй, лорд Родхэл.

— Адрин, — мечтательно протянула Элька, какое звучное имя, словно из баллад.

— Я Лукас Д» Агар, а моего спутника зовут Эсгал Аэлленниоль ди Винсен Аэллад эль Амарен Хелек Ангрен, можно просто Эсгал, — представился маг, не оставшись в долгу.

— Да уж, полное имечко нашего Гала точно ни в одну балладу не влезет, — ухмыльнулся гордый Рэнд.

— Мне сказали, что у вас есть для меня послание, — не моргнув глазом при столь внушительном имени, вернулся к сути вопроса Дрэй.

— Вот оно, — Лукас вынул из кармана камзола белый конверт с синей сургучной печатью и протянул его мужчине.

— Присаживайтесь, господа, — предложил Дрэй, указав рукой на соседние с ним камни, так словно это были роскошные диваны в дворцовых апартаментах, и решительно распечатал письмо, бросив мимолетный взгляд на королевскую печать.

Гал спокойно сел, расставив длинные ноги. Лукас решил, что его злой рок сегодня — страдания седалища. Маг скорбно оглядел ни разу не мытый мылом, жесткий и пыльный серый камень, вытащил из кармана шелковый платок побольше, подстелил его и только после этого обреченно последовал примеру воина.

— Какой мужественный красавчик это лорд Дрэй, и фигура и лицо. А глаза — чудо! — восторженно оценила мужчину Элька. — Правда, Мирей?

— Да, — неожиданно для всех согласилась жрица, с целомудренным восхищением продолжив. — У него такой странный лик, особенно очи, как серебро и радуга одновременно. Я прежде такого не видала. У легких сильфов они как прозрачное серебро, но какое-то равнодушное и стылое. А это живое и теплое.

— И, правда, красиво, — с радостным восторгом подхватил Макс.

— Девочки, мальчики, поосторожнее, — ревниво забеспокоился Рэнд. — Не то влюбитесь в этого дракона сразу все!

— В кого хотим, в того и влюбляемся, — сердито фыркнула Елена. — В вампиров нельзя, привидений тоже, так что, теперь и оборотни под запретом? Нет предела расовой дискриминации! Еще один блюститель нравственности нашелся, Гала мне мало!

Мири и Макс с готовностью захихикали. Слушая шутливую перебранку компании у зеркала, сердито засопел Эсгал, опять эта маленькая насмешница выставляла его глупцом. Да вдобавок так восторженно расхваливала первого встречного, о котором еще ровным счетом ничего не знала, кроме пылких отзывов сопливого мальчишки-короля.

Предмет тройственного восхищения, не ведающий о своей сумасшедшей популярности в среде посланцев богов, тем временем закончил чтение «лучшего в мире рекомендательного письма» Шарля. Лицо лорда по-прежнему выражало вежливый интерес, видно, Адрин, как и положено наставнику короля, тоже неплохо разбирался в искусстве дипломатии и отлично умел скрывать свои мысли и чувства, если на то была нужда. Дрэй сложил листок, убрал в потайной карман камзола и, подняв взгляд на мужчин, живо спросил:

— Так вы и есть посланцы богов?

— О да, лорд, — согласился Лукас, невзначай сверкнув перстнем.

— Признаться, я не верил, что затея его величества с обращением в Совет Богов увенчается успехом. Наш монарх чудесный человек, но склонен к некоторой идеализации окружающего мира, дар юности, как ни прискорбно исчезающий с возрастом. Однако ему удалось не только добиться согласия нашего жречества на составление прошения, но и дождаться ответа на него. Удивлен, — честно констатировал лорд. Было видно, что он гордится своим сообразительным воспитанником, предпринявшим тот шаг, в успехе которого сам лорд, привыкнув полагаться на свои силы и не искать поддержки в вышних сферах, изрядно сомневался. — И какую же помощь может оказать вам моя незначительная персона? — вернулся к разговору мужчина.

— Он еще и скромный, — умилилась Элька, всплеснув руками.

— Ныне я никто, только ничтожный отшельник в этих великих горах. Мое влияние, знатность, богатство — все осталось в прошлом. Быть может, посланцам богов следовало обратиться к архижрецу Авандусу — преданному служителю Доримана? Он куда ближе к вышним сферам, чем я был когда-либо, — закончил Дрэй и, скрестив руки на груди, выжидающе замолчал.

— Учитывая тот общеизвестный факт, что горы куда выше равнин, а птицы взмывают ввысь, недоступную гадам ползучим, я не был бы столь категоричен в суждениях, — с тонкой двусмысленностью заметил Лукас. — Но не тревожьтесь, с архижрецом мы уже имели содержательную беседу и даже удостоились чести быть приглашенными на Совет Жрецов. Впечатления получили, м-м-м, — маг замешкался подбирая подходящее слово из цензурного словарного запаса, — незабываемые.

— Во-во, — вставил Рэнд для друзей. — Разве ж такое забудешь? Меня их гимны теперь в кошмарах преследовать будут.

— Надо было попросить у Лукаса магический кристалл и записать концерт впрок, было бы чем врагов мучить, — запоздало пожалела Элька.

— А у нас разве есть враги? — искренне удивился Макс.

— Нет, значит будут, — уверенно заявила девушка. — Вот прославимся поосновательнее, тогда заведутся. Вот весело будет!

— Значит, Совета Жрецов вам показалось мало, господа? И чего же вам надобно от меня, если слов праведного Авандуса было недостаточно? — все еще не оставил настороженности Адрин. Подлинность письма Шарля он признал, но, памятуя о том, насколько доверчив порой его любимый воспитанник, мужчина не мог позволить себе расслабиться, пытаясь определить, на чьей стороне находятся пришельцы.

— Мы выслушали жрецов, теперь пришла пора услышать драконов. У любой монеты две стороны, не считая ребра, пока не рассмотришь все, нельзя сказать, что видел предмет целиком, — глубокомысленно, как и подобает посланцам богов, ответствовал Лукас, словно сидел не в горах на голом камне, а за столом переговоров в парадной зале.

— Вы правы, — согласился лорд Дрэй, признавая логику доводов, и со скрытым беспокойством спросил: — Но прежде, чем мы продолжим разговор, ответьте, как вы узнали, где искать меня?

— Многое в силах посланцев богов, — напустил туману маг, таинственно замолкая.

— Магия, — коротко пояснил Гал, не давая напарнику распустить хвост.

— Мы стремились разыскать именно вас, — улыбнулся Лукас, скрывая неудовольствие. — Человека, подвергшегося трансформации, но просвещенного, эрудированного космополита, чей взгляд на проблему будет куда более широк и непредвзят, чем у большинства дорим-аверонцев.

— Иными словами, вам нужно поговорить с драконом-оборотнем, который способен внятно рассказать о происходящем с ним, — заключил мужчина с горьковатой усмешкой и, отыскав еще один подходящий камешек, снова принялся подбрасывать его на ладони.

— Да, — снова быстро согласился Гал, пока «болтун» Лукас не утопил всех троих в океане слов.

— Задавайте свои вопросы, господа, — согласился лорд и, не жмурясь, посмотрел на солнце своими странными глазами. На площадке, защищенной скалами от прохладных горных ветерков, было по-настоящему жарко, но Дрэй и не думал перебираться в тень, получая от избыточного тепла и яркого солнца явное удовольствие. Лукас и Гал тоже терпеливо переносили зной.

— Нас особенно интересует процесс трансформации и ваши ощущения, связанные с ним и с пребыванием во втором обличье, — признался маг.

— Да уж, фанатики на этот вопрос вам не ответят. А если попытаются, так наврут и перепутают. Впрочем, они делали так всегда, — вздохнул Дрэй. — Что ж, слушайте, господа. Первой приметой приближения трансформации, как вы уже, наверное, знаете, является изменение цвета глаз. Но эта перемена не затрагивает темноглазых людей. С момента изменения цвета глаз до окончательного обращения проходит от нескольких дней до пяти-шести месяцев. Чем ближе час перехода, чем явственнее эффект радуги. От чего зависит срок, проходящий с момента первой радуги до полной трансформации, я не знаю, но быть может, дело в готовности человека принять новую форму.

Первый раз это всегда неожиданно, чувствуешь его приближение за несколько часов или дней, но абсолютно точно не предскажешь. Потом уже оборачиваешься, когда захочешь, и сам выбираешь момент. Кожа, мышцы, кости — все, горит в огне, но он не причиняет боли, этот жидкий огонь внутри, словно согревающий душу. Волны жара проходят одна за другой, расплавляя тело, а потом они выплескиваются наружу, и в это мгновение ты перестаешь быть, зато в следующий миг ты снова ощущает себя, но уже другим, странно изменившимся — драконом с радужными глазами. Размер дракона, как я понимаю, в большинстве случаев зависит от возраста человека и от его физической комплекции. А вот окраска шкуры? Мне так и не удалось найти закономерности в выборе цвета.

— Лукас, спроси, какого он колера? — заискивающе попросила Элька, изнывая от любопыства.

Но, не дожидаясь вопроса, Адрин уже говорил:

— Я серебряный дракон, но не потому, что цвет моих глаз был серым. Мне довелось недавно видеть, как обращались в драконов юноши — зеленоглазые темноволосые близнецы. Размер их был одинаков, но цвет одного стал темно-синим, с проблесками фиолетового, а другого ярко-красным с переливами в алый.

— Произвольная вариативность? Или вариативность сознательная по психическим признакам структуры? — тут же, злостно ероша волосы на голове, забормотал почти про себя Макс, перебирая версии.

— Скажите, не отличался ли второй парень горячностью, вспыльчивостью характера, может быть, даже некоторой резкостью и склонностью к жестокости? — уловив мысль, тут же пытливо поинтересовался маг.

— Да, пожалуй, Родерик весьма несдержан, — задумчиво признал Дрэй, подкинув камешек, и живо переспросил. — Вы полагаете, цвет чешуи дракона определяется характером? Но тогда что означает мое серебро?

— Не характером, а структурой души, — наставительно поправил Лукас, попавший в свою стихию. — Например, серебро — верный признак души вечного странника, искателя и первооткрывателя. Душа — очень многослойная структура и цветовые вариации на основе ее плетения могут быть поистине бесконечны. Хотя, я никогда не слышал, чтобы так определялся оттенок шкуры крупного зверя, обычно это присуще созданиям чистой энергии — духам, вельмиэ, ангелам, дикати. Но драконы? Что вы едите?

— Когда я в облике дракона, то не испытываю потребности в животной пище, — с неожиданным уважением поглядев на мага, признал Дрэй. — Единственной необходимостью для меня бывает пребывание на солнечном свете. Если погода пасмурна, быстро портится настроение и хочется вернуться в человеческий облик. Но в горах солнечных дней куда больше, чем на равнинах.

— Дракон на солнечных батарейках, я тащусь! — удивилась Элька, оставив на время игру в восторги и вздохи по неотразимому таинственному красавчику, гонимому и отверженному всем миром. — Лучший экологически чистый гужевой и пассажирский транспорт!

— Что же касается сознания, то я сохраняю все воспоминания человека и мыслю так же, а вот ощущаю реальность несколько иначе. Обоняние почти исчезает, зато зрение становится более ярким, сочным, да и слышу я куда лучше. Поначалу так странно чувствовать вокруг столько шума и пестрой суматохи, но привыкаешь быстро и даже жалеешь, что в облике человека все это теряется. Драконы не говорят. Язык, похожий на змеиный, и острые зубы не приспособлены к артикуляции, но зато мы способны передавать мысленно на значительное расстояние, все, что хотим сказать и другому дракону, и человеку

— Мысленная речь — очень удобный выход, — ободрительно покивал Лукас, откладывая еще один факт в копилку информации о кельмитор.

— А как насчет агрессивных инстинктов? — дотошно уточнил Гал, вздернув бровь.

— Шарль рассказывал нам о горшечнике Николя, — пояснил Лукас, смягчая намеренную прямоту воина.

— Я тоже знаю о нем, один дракон способен не только общаться, но и просто чувствовать себе подобных на значительном расстоянии. Этот несчастный, пристрастившийся к крепкой настойке горчивки, так упился, что проворонил приближение поры первого перехода, — нахмурился Дрэй, подергав шнуровку рубашки. — Или что-то чувствовал, боялся и заливал свой страх вином? Случайно он стал причиной гибели единственных дорогих ему людей и, осознав, что содеял, сделал все, чтобы встретить гибель рядом с ними. А уж кровожадное безумное чудовище, пожирателя людей, из него сделала людская молва, подогреваемая страхом и сплетнями, распространяемыми Авандусом и прочими жрецами.

— Значит, вы не считаете способность менять обличие проклятием Доримана? — заинтересовался Лукас.

— Нет, — покачал головой Дрэй. — Во всех несчастьях, что мне удалось пережить, виновен не мой талант, а то, как восприняли его люди под давлением церкви. Пусть Черный Дракон согласно доктрине дориманизма является главным врагом народа и самого Доримана, я не опровергаю догматов веры, но почему из-за этого должны страдать те, кто умеет обращаться в удивительных существ, которым подвластно небо? Сам дар смены облика принес мне лишь радость. Я всегда мечтал парить в небесах на широких крыльях, видеть весь великий Дорим-Аверон как цветок на ладони ребенка, завидовал птицам, и теперь мои сны сбылись, — горькая усмешка на губах лорда стала настоящей улыбкой неистребимого романтика.

— Типичное проявление родовой памяти кельмитор, — важно пояснила Элька, помахав в воздухе пальчиком.

— Наверное, так здорово летать высоко, выше птиц, выше облаков, вместе с ветром, с полной свободой в душе, — мечтательно улыбнулась Мирей.

— Это что ж, если мне временами снится, что я плыву, значит, моими предками были оборотни-дельфины или русалки? — расплылся в самодовольной улыбке Рэнд.

— Нет, лягушки, — опустил его с небес на землю неожиданно резкий комментарий Гала, привычно щелкнувшего пальцами.

— Это еще почему? — возмутился вор, встрепенувшись.

— Квакаешь много, — криво ухмыльнулся воитель, шутивший редко, но чрезвычайно едко.

— Это он тебе опять завидует, — вмешалась Элька, пока Рэнд только возмущенно открывал и закрывал рот, и правда, походя на маленького лягушонка необычной расцветки. — Плавать во сне — явный признак голубых кровей. Маги, колдуны да ведьмы в лягушек кого попало не обращают, только принцев. Это в любой сказке написано, какую ни открой — народную или авторскую.

Так и не поняв, издевается девушка только над Галом или над ним, или над обоими разом, Фин на всякий случай выпятил грудь колесом, задрал острый нос и сделал вид, что неимоверно загордился.

Пока компания вела маленькую тихую пикировку, мосье Лукас и лорд Дрэй были заняты серьезным разговором.

— Но вы же не собираетесь провести здесь всю оставшуюся жизнь, наслаждаясь лишь свободой полета и красотами природы, позабыв обо всем, что осталось за кольцом гор? — задумчиво спросил маг, следя за тем, как какая-то наглая ящерица перепорхнула с его сапога на колено Гала, приняв его за еще один камень странной конфигурации, и мечтательно прикрыла глаза, подставляя спинку солнечным лучам. Что удивительно, воин даже не попытался скинуть нахалку.

— Нет, там остались мои друзья, дела, страна, но люди слишком закоснели в представлениях, навязываемых дориманизмом уже много веков. Мне, путешественнику и дипломату, привыкшему следовать чуждым традициям из вежливости, не превращая их в свой внутренний закон, преодолеть внушенное в детстве, принятое прежде, как единственную истину, было легко. Я не чувствовал на себе гнева бога, не считал себя ужасным грешником, заслужившим проклятия. Пусть я не свят, но никогда не шел на сделки с совестью. Но каково другим? Бороться силой бесполезно, разумнее затаиться и обождать, действуя исподволь, потихоньку. Я не знаю пока, как совместить мое желание жить среди людей и страх перед проклятием Доримана, что намертво въелся в суеверные сердца моих сограждан.

— Подумаем над этим вместе? Для этого, я полагаю, посланцы богов и пришли в Дорим-Аверон, — открыто предложил маг с любезной улыбкой.

— С удовольствием принимаю ваше великодушное предложение, господа, — ответил улыбкой на улыбку Дрэй, шутливо прибавил: — Рад, что первая встреча с парой моих грубоватых приятелей, а они, как мне передали, были не слишком вежливы, не отвратила вас от намерений поговорить со мной.

— Мы и не ожидали торжественного приема, — вежливо заверил лорда Лукас. — Тому, кто опасается за свою жизнь, простительна некоторая подозрительность в отношении чужаков, главное, что мы все-таки смогли встретиться.

— И теперь я приглашаю вас в свое маленькое убежище, господа, там и продолжим нашу беседу, — Дрэй поднялся с камня, прихватив свой камзол, и махнул рукой в сторону убегающей за скалу тропинки.

— Почтем за честь принять ваше великодушное предложение, — не без облегчения отозвался Лукас, вставая. Маг всей душой наделся, что в убежище лорда найдется мебель поудобнее и помягче камней.

Измаранный пылью, а следовательно, безнадежно оскверненный белый платок лучшего паутинного шелка маг поднимать не стал, только щелкнул пальцами и шепнул: «Фаерэ». Тонкая ткань, отделанная кружевом, мгновенно занялась огнем и сгорела, не оставив после себя даже жалкой горсточки пепла.

Воин, в отличие от мага, не испытывал никаких неудобств от сидения на камне. Напротив, судя по его систематическому выбору самых жестких стульев, было похоже, что Гал в кои-то веки нашел приемлемую по жесткости мебель на свой диковинный вкус. Мужчина, бережно прихватив спящую компаньонку-ящерку двумя пальцами за гибкое тельце, перенес ее со своего колена на соседний камень и после этого тоже быстро поднялся.

— Здесь недалеко, — заверил посланцев богов Дрэй и первым двинулся по узкой тропинке вперед, показывая дорогу.

Шли они действительно недолго, но за это время Элька успела окончательно перестать жалеть о том, что мужчины не взяли ее с собой. Тропинка, и раньше-то не отличавшаяся широтой и удобством, окончательно превратилась в расщелину, засыпанную разного размера и формы камнями: от огромных валунов, поросших вездесущим мхом, до мелкой гальки. Ящерок стало больше.

Дрэй скакал через естественные препятствия с такой непринужденной грацией, что девушка начала уже подумывать о том, что оборотнической формой лорда является не серебряный дракон, а горный козел. И утаивает Адрин сей факт из боязни стать объектом охотников за экзотичным руном. Жилистый Гал на своих длинных ногах неотступно следовал за проводником, легко поддерживая заданный темп, а вот Лукас едва поспевал за ними обоими. Выносливости магу было не занимать, но привычки в ходьбе с препятствиями явно не доставало. Он уже раз поскользнулся на очередном покрытом мильтиром «по самые уши» маленьком камешке и едва не упал, замахав руками так, словно собирался взмыть ввысь, наслушавшись россказней о прелестях полета.

Через пять минут марш-броска по камням предательница-тропинка кончилась обыкновенным тупиком. Просто вильнула, огибая нависшую над ней огромную скалу, и уперлась в ее еще более неприступную сестрицу.

— А дальше лётом или как? — удивленно поинтересовался Рэнд.

— Прыгом, — сориентировалась Элька.

— Почти пришли, берегите головы, — подбодрил своих спутников Дрэй и, сильно наклонившись, с разгону нырнул в тень первой скалы.

— Не угадали, ползком, — хихикнул вор.

Лукас и Гал, согнувшийся почти втрое, последовали за юрким лордом. Шагов через пять в диком полуприседе стало ясно, что нависшая над тропой каменная толща поднимается, и можно немного разогнуться. Глубокая тень и странная форма скалы скрывали высокую вертикальную трещину. В нее-то и проскользнул, распрямившись, как пружина, поджарый оборотень Адрин. Посланцы богов без промедления последовали его примеру и попали в узкую длинную пещеру естественного происхождения. Расстояние между ее стенками, как углядели наблюдатели в жидкой полоске света, просачивающейся откуда-то сверху через махонький разлом, вначале не превышало и пары шагов воина, далее же значительно сужалось, зато высота была достаточной, чтобы даже Гал не склонял головы. Все стены и часть пола входа так густо поросли драгоценным мильтиром, что скалы превратились в настоящую плантацию мха. Дрэй не дал посланцам богов осмотреться более тщательно, его силуэт уже уверенно мелькал впереди, в изгибах тоннеля, временами сужающегося настолько, что приходилось осторожно двигаться боком. Но и эта дорога скоро кончилась очередным тупиком — на сей раз завалом камней. Лорд не стал кидаться в приступе отчаяния на это новое препятствие, он скользнул в сторону и настойчиво постучал костяшками пальцев правой руки по большому, но без поросли мильтира, камню справа.

— Сим-сим откройся, — заинтриговано прокомментировала Элька.

Большой камень, словно откликнувшись на слова девушки, быстро с тихим скрежетом отодвинулся в сторону, впуская в пещеру далекий солнечный свет и порыв вольного ветра, взлохмативший челку Адрина.

— Пойдемте, господа, — пригласил Дрэй и первым шагнул в проход.

Лукас и Гал присоединились к лорду, причем Эльке показалось, что Эсгал проделал это с какой-то несвойственной ему излишней торопливостью. «Неужели наш великий воитель боится подземелий? Или ограниченного тесного пространства?» — мельком удивилась девушка. — Нет, не может быть, он же просто каменный, никаких слабостей не знает. Наверное, просто не до конца доверяет Адрину».

Камень встал на место, поспешно задвинутый уже знакомыми посланцам «сборщиками мильтира» в комбинезонах. Камень перегораживал тайный вход в другую пещеру поменьше высотой, но с широким зевом, в который щедро лился яркий солнечный свет, казавшийся еще ярче и радостнее после краткого перехода в относительной темноте. Вертикальные зрачки Гала рефлекторно сузились, пока он одним быстрым взглядом оценивал обстановку.

— Элиз сказала, что все путем. Правда, господин? — несколько виновато буркнул один из парней, с подозрением глянув на опасных чужаков.

— Да, Морис, беспокоиться не о чем, эти господа — наши друзья. И оставь это притворство, — небрежно успокоил стражника Дрэй, потрепал его по плечу, словно верного, но слишком злобного пса, и пошел к выходу.

— Как будет угодно моему лорду, — из мгновенно ставшей ровной и правильной речи «горца» мигом исчезла хрипотца и просторечные обороты.

Глава 7. В краю пуганых драконов

На пороге пещеры Адрин немного помедлил, дожидаясь, пока Лукас и Гал приблизятся к нему.

— Это и есть мой новый дом! — с гордостью обвел рукой лорд открывающуюся панораму.

— Это — то самое маленькое убежище? — удивленно протянул Рэнд и покорно сообщил Эльке. — Ты была права, лапушка, лорд Дрэй — удивительно скромный тип.

С небольшой площадки перед пещерой и впрямь открывался потрясающий панорамный вид на равнину внизу. В кольце гор, словно изумруд в оправе из серого с зеленцой старинного металла, лежала прелестная вытянутая долина с голубыми глазками озер, короткой щеткой леса слева и пушистыми зарослями кустов повсюду. Порывистый, резковатый, но теплый даже на такой высоте ветер доносил ароматы разнотравья, птичий щебет, стук инструментов и веселый гул голосов людей, похожих сверху на деловитых коричневых, черных и белых муравьев, набежавших из разных муравейников. Скалы здесь не были безжизненно серыми с налетом мильтира — то здесь, то там, в каждой маленькой трещинке ухитрялись корешками прорастать ярко-зеленые кустики с розовыми и бирюзовыми цветками, цеплялись, упрямо лезли вверх, завоевывая все более высокие участки лианы дикого винограда и плюща с резными разлапистыми листьями и белыми шариками цветов.

— Поистине счастлив тот, кто называет это прекрасный край своим домом! — с искренним восхищением признался Лукас.

Для наблюдателей у зеркала его слова слились с восторженным вздохом Мирей:

— Сколь дивно!

— Еще зеленым юнцом я, бывало, надолго убегал в горы от бесконечной опеки родителей и опостылевших зануд-учителей. Как только шею себе не свернул поначалу, щенок, — с ностальгией о былом вздохнул Дрэй. — Но вскоре лазить почище любого сборщика мильтира наловчился, далеко в одиночку уходил, сам не зная к чему стремлюсь. Однажды во время очередной эскапады я и обнаружил ту пещеру, через нее проник в этот удивительный, скрытый от любопытных глаз край. Горами к нему не подобраться, скалы пусть не слишком высоки, но круты и неприступны. Мне тогда показалось заманчивым иметь собственное тайное убежище, и я никому не сказал о находке, но часто возвращался сюда, ища отдыха и уединения. Не знал, что это место когда-нибудь станет моим единственным домом. Но пришел день, я взглянул в Зеркало Истинного Зрения и понял, что скоро обернусь драконом. Я начал думать о том, где мне укрыться от ищеек Авандуса. Словно знаком, ответом на мою просьбу о помощи пришло видение этой равнины. Прежде, чем все началось, я успел переправить сюда семью, доставить припасы, вещи.

— Семью? — насторожилась Элька, сдвинув изящные брови.

— Но давайте спускаться, нас, наверное, уже давно ждут внизу, — не слыша животрепещущего вопроса незнакомой девушки, предложил Дрэй и повел посланцев богов к вертлявой тропинке, изгибающейся по склону.

— И что, все эти люди — ваша семья? — вежливо поинтересовался Лукас, вглядываясь в мельтешащих внизу человечков. Как-то не верилось магу, что сравнительно молодой мужчина является патриархом великого рода.

— Теперь да, — усмехнулся лорд. — Изгнанные из своих домов, проклятые друзьями и собственными родичами, потерявшие практически все, что имели, теперь они — одна семья, моя семья.

— Как же вам удалось собрать здесь столько оборотней? — спросил маг.

— Я многое потерял, но не свою «паутинку», — довольно заявил Дрэй и почему-то сразу стал похож на озорного мальчишку, удиравшего когда-то тайком в горы.

— Паутинку? — переспросил Гал.

— Я думаю, лорд имеет в виду подвластную ему сеть шпионов в Дорим-Авероне, — догадался находчивый маг.

— Именно, — гордо подтвердил Адрин. — Мои пауки давали первую клятву верности мне, а потом королю. Я выбирал их за ум, гибкость и мастерство. Принимал присягу каждого, и каждый из них чем-то обязан мне. Эта верность сильнее предрассудков. Светлоглазых пауков я первых предупредил об опасности и многие из них предпочли не рисковать, сразу присоединиться ко мне в горах, а темноглазым досталась работа посерьезней. Они теперь тоже Ищущие. Но если церковники хотят лишь найти несчастных драконов и предать их огню, то мои предлагают помощь и убежище. В Потаенном Крае места хватит всем. О, и тебе снова привет, Элиз! — лорд, отвлекшись от объяснения, повернулся и отвесил легкий поклон огромной нежно голубой в серую крапинку драконице. Та нежилась на солнышке, возлежа на плоской скале рядом с тропинкой.

— Здравствуйте, очаровательная, — вежливо поприветствовал даму Лукас.

Гал просто кивнул.

— Привет, красавчики, не пригласите леди пропустить бокальчик-другой вина, когда закончится мое дежурство? — прозвучал в сознании посланцев богов игривый женский голос. Его услышали и сидящие перед зеркалом, волшебный предмет, настроенный на наблюдение за отсутствующими членами команды, перевел и мысленную речь.

— С удовольствием, прелестная госпожа, — галантно отозвался Лукас.

— Вот что значит воспитание, готов заигрывать даже с драконицами. Или это не воспитание, а просто он у нас бабник неисправимый и его на экзотику потянуло? — задумался над логикой поведения обходительного коллеги Рэнд, попутно задав еще один животрепещущий вопрос. — Это какой же даме нужен бокал, чтобы освежиться?

Услыхав ответ мага, драконица, кокетливо полуприкрыла радужные глаза, польщенно захихикала, изогнула хвост и легонько взмахнула крыльями, от чего всех троих едва не сдуло с узенькой тропинки мощным порывом ветра.

— Полегче, госпожа, а то твои нелетающие кавалеры в лепешку расшибутся. С кем тогда пить будешь? — уцепившись за камни, попросил Дрэй и мимоходом пояснил. — Сегодня Элиз дежурит.

— Всего одна? — удивился Гал такому явному стратегическому просчету, не соответствовавшему тому мнению, что воин уже успел составить о лорде Адрине.

— Плюс пара человек-часовых. Я уже говорил вам о том, что слух драконов очень хорош. Элиз слышит все, что происходит в этих горах на многие лиги вокруг. Именно она подняла тревогу при вашем появлении на тропе. Морис и Торж — сегодня они на страже — еще молоды и горячи, захотели размяться. Попросили подругу пока не оповещать остальных и отправились вдвоем проверять, в чем дело. А уж когда парни вляпались, эта хулиганка позвала меня, — пояснил лорд, двигаясь дальше и вниз по тропинке.

— И ваши пауки работают лучше Ищущих церкви? — вернул разговор в прежнее русло Лукас.

— Льщу себе надеждой, господа, — согласился Адрин, выбирая для новичков маршрут спуска попроще. — Те, кто приближен вплотную к порогу перехода или уже миновал его, обладают даром чувствовать будущих собратьев на значительном расстоянии. В большинстве случаев они находят их первыми и предлагают путь к спасению. Даже если среди Ищущих Авандуса найдется будущий оборотень, долго он на посту не продержится, свои же на очистительный костер потащат, объявив отступником. У нас тут есть двое, успевших скрыться до обличения. Каждый день молиться не устают Дориману за свою жизнь да за моих паучков, что их вовремя упредили и схорониться помогли. Ищущие тогда весь Дорим на ноги поставили, своих искали, каждого встречного в грехе отступничества подозревали. Но парни у них как вода меж пальцев утекли. Много страшного господа порассказали мне о своей бывшей работе.

— А эти бывшие Ищущие не могут быть шпионами церкви? — вздернул бровь подозрительный Гал.

— Нет, — уверенно возразил Дрэй, даже приостановившись. — Я же говорил, что драконы умеют общаться мысленно. Мы проверили этих людей, прежде, чем пустить их в долину, и убедились в том, что они желают только одного — жить и забыть прошлое, как кошмар, насланный Черным Драконом. Здесь они предпочитают не упоминать лишний раз о своих прежних занятиях. Люди терпимы, но не настолько, чтобы слушать о том, как отправляли на костер их сородичей.

— А вашим паучкам не приходилось сталкиваться с теми, кто наотрез отказывался от помощи, считая, что проклят и заслуживает кары? — уточнил маг, осторожно уцепившись за плющ, чтобы обогнуть выступ скалы, который Дрэй миновал играючи.

— Бывает и такое, — не стал скрывать своего огорчения лорд. — Тогда паук просто исчезает, уколов собеседника шипом забвения. Есть одно очень редкое растение — зар, оно растет очень высоко в горах, гораздо выше мильтира. Малая толика сока стирает из памяти человека несколько минут, прошедших перед уколом. Каждый паук носит на себе иглу с заром и применяет его по необходимости. Но отказываются от шанса на спасение очень немногие. Нам помогает, как не печально, церковь Доримана, объявившая дар оборотничества худшим из грехов, кара за который всегда одна — смерть. Предавать нас ради личной выгоды или тщась выкупить жизнь бессмысленно. Все равно дракону путь один — на костер. Живым в бушующее пламя! Какое гнусное искажение всех традиций обращения плоти умерших в прах! Превращать живого человека в горсть пепла для похоронной урны только потому, что ему суждено обернуться драконом. Мы здесь принимаем всех, вне зависимости от того, какую жизнь оставляет человек за горами. Кто захочет и сможет, приходят с семьями.

— Ваши люди переправляют сюда всех спасенных? — кивнул вниз на равнину Гал, следовавший за Лукасом. Заметив, что маг не столь искусен в скалолазанье, как спутники, воин решил держаться к нему поближе.

— Да, кроме тех, кто решает остаться, чтобы помогать в поиске паукам, — отвлекшись от мрачных дум, подтвердил Адрин. — Бывает, прилетают самостоятельно, учуяв сородичей, и драконы, успевшие скрыться до превращения в укромном месте или раненые людьми. Тогда мы радуемся обилию мильтира в горах. Еще ни один из обратившихся к нам за помощью не погиб. Места хватает всем. Ведь эта равнина не единственная, через ущелье она соединяется еще с двумя большими. С высоты они походят на свернувшегося в кольцо спящего дракона. На редкость символично, правда, понял я это только тогда, когда смог взлететь. Мы сейчас находимся в той, что образует голову и длинную шею.

— И что, все драконы, спасенные вашими агентами в человеческом облике, карабкаются через горы, чтобы попасть в долину? — недоверчиво уточнил немного подуставший Лукас. Теперь маг хватался за плети растений гораздо чаще, чем в самом начале спуска, и от души надеялся, что среди них не попадется того самого колючего зара, отнимающего память.

— Нет, — озорно улыбнулся Дрэй, хлопнув ладонью по камню. — Существует еще один более удобный тайный ход в долину, он по правую руку от нас у подножия. Потом я вам расскажу. Но чаще всего мы переправляем людей по ночам в подвешенном к лапам дракона плотном коробе из парусины. Это и быстро и безопасно, можно не опасаться случайных наблюдателей, а в темноте драконы видят столь же хорошо, как и при свете. Правда, летать холодновато, неприятно, зато, если кто и увидит странную тень в небе, все равно не поймет, в чем дело.

— Сколько у вас человек? — поинтересовался Гал.

— Более пятнадцати десятков, — быстро прикинул лорд.

— Но они не все оборотни? — уточнил воин.

— Нет, уже умеющих оборачиваться девяносто три человека, еще около сорока с радужными глазами. И знаете, не все из них пришли в горы такими. Побыв среди оборотней, обычные люди вскоре сами начинают приближаться к порогу перехода.

— Ничего удивительного, — согласился Лукас, а Макс пробормотал что-то неразборчивое, Элька разобрала только слова «критическая масса» и «концентрация».

— Чем кормите? — задал следующий прагматичный вопрос воин, словно был членом приемочной комиссии летнего лагеря. — Или хватает света, которым питается оборотень в обличье дракона?

— Светом может питаться только дракон, людям нужна еда, — возразил Адрин. — Кое-что я припас заранее, в двух других долинах полно зверья и рыбы, но вдобавок очень пригодилось знание нескольких стоянок контрабандистов, контактирующих с добытчиками мильтира, не имеющими лицензии. В прежнюю мою жизнь Главы Совета Лордов думал разом с паучками всю лавочку прикрыть, большую облаву устроить, да не успел, хвала Дориману! Контрабандисты — ребята отчаянные, не боятся ни Черного Дракона, ни Доримана, готовы сотрудничать с любым, кто платит золотом, и не задают лишних вопросов. Мы легко нашли общий язык. Звонкая монета в обмен на все необходимое для жизни — снедь, одежду, утварь. Даже коз агрских таким образом переправили, правда животных усыпить пришлось. Поначалу-то они от драконов шарахались, а теперь привыкли. Контрабандисты оставляют товар в условленных местах, ночью его забирают драконы. Одного вылета на стоянку, как правило, бывает достаточно.

— Вы все предусмотрели, — бочком продвигаясь по узкой тропинке, уважительно признал Лукас, понимая, что бегство в горы для лорда Дрэя было не шансом спасти свою шкуру, а тщательно продуманным отступлением в заранее обустроенное убежище. Но так и должен был бы вести себя Глава Собрания Лордов, Советник короля.

— Старался, но всего никогда не предусмотришь, — спокойно ответил Адрин и подбодрил компанию очередным радостным возгласом. — Мы почти добрались! Все-таки пешком вниз куда интереснее, чем лётом!

Маг только скрипнул зубами при мысли о том, что он мог бы уже давно стоять на ровной земле, если б их гостеприимному хозяину не приспичило прогуляться, устроив гостям осмотр местных достопримечательностей.

Тропка в очередной раз выгнулась немыслимой дугой, обогнула еще одну плоскую наблюдательную площадку, повернула, стала шире, и оказалось, что до дна долины и правда уже рукой подать. Вскоре посланцы богов уже ступили на мягкую почву маленькой равнины. По мере дальнейшего продвижения все больше народу попадалось компании на глаза. Люди с доброжелательными лицами, без тени страха в глазах приветствовали своего господина и спасителя и его спутников, перебрасывались с Дрэем парой слов, спрашивали совета и, получив толковый краткий ответ, вновь возвращались к своим повседневным делам.

Жизнь кипела в долине: десяток женщин полоскали выстиранное белье в ручье, изливающемся из меньшего озерца; их товарки, напевая какую-то веселую песенку, пропалывали длинные гряды, где зрели овощи; четверо мужчин, засучив рукава, вкапывали землю рядом для новых посадок, еще несколько носили воду для полива, ребятишки с гиканьем гонялись за яркими большими бабочками. Тройка пареньков постарше пасла в отдалении стадо забавных существ, похожих на серебристых коз с удивительно красивыми ярко-голубыми глазами, наверное, это и были знаменитые агры. Еще пятеро мужчин, деловито постукивая инструментами на низком настиле из бревен, сколачивали простые широкие скамьи; шестеро донельзя гордых перепачканных подростков волокли куканы с огромными рыбинами. А рядом с почти идеально круглым озерцом горел костер, в подвешенном сверху котелке булькало какое-то варево, распространяя странный бодрящий аромат, напоминающий кофе, над ним с половником в руке хлопотал добродушный отдышливый толстячок в широком кожаном фартуке, потчуя свежим напитком из глиняных кружек двух девушек и вертлявого паренька. Те заливались смехом и благодарили повара: — Только у тебя такой траш выходит, Ник! Спасибо!

«Эти бежавшие от смерти, расставшиеся с привычной жизнью люди так спокойны, они верят Дрэю», — подумала Элька, рассматривая поселенцев-оборотней, занятых хозяйством.

Завидев Адрина, Ник неожиданно звучным голосом, разнесшимся на всю долину, крикнул:

— Не желаете свежим трашем гостей напоить, лорд?

— Нет, Ник, спасибо, попозже! — улыбнулся толстяку мужчина, приветливо махнув рукой.

— Вы все живете здесь? — исполненный сомнений взор Лукаса метнулся к нескольким маленьким вигвамам из веток и травы рядом с озером, а потом перешел на добротные сараюшки, у которых тоже возился народ.

— О, нет! — искренне рассмеялся лорд, проследив за взглядом мага. — Это всего лишь хозяйственные постройки и ребячьи шалаши. Благодаря мудрости предков, нам не пришлось беспокоиться о том, где поселиться. Это и есть причина, по которой я предпочел обосноваться здесь, пока не будет найден способ вернуться. Пойдемте, я вам все покажу!

Адрин махнул рукой в сторону скал, у основания покрытых почти сплошным зеленым ковром, и Лукас с ужасом подумал о том, что ему опять придется карабкаться наверх. Но в следующее мгновение маг понял, что имеет в виду лорд. В одном месте зеленый полог плюща колыхнулся, и из скалы, словно по волшебству возникла пара крепких парней с совершенно неволшебными ведрами. Недовольно бурча что-то себе под нос, водоносы поспешили к ручью. Присмотревшись внимательнее, мосье обнаружил, что поблизости имеется и еще несколько не столь тщательно скрытых входов в пещеры.

— Поначалу мы плющ убрать хотели, а потом решили, пускай висит, все насекомые внутрь меньше лететь будут, уж больно здесь мухи назойливые, женщины даже сами такие занавесы сплетать стали, — пояснил Дрэй, довольный произведенным эффектом, и направился к двери слева от той, из которой показались водоносы.

Внутри оказалось неожиданно светло. Прорубленные в скалах окна занавешивал зеленый плющ, отчего свет приобретал милый зеленоватый оттенок. У окошка на деревянной скамье, обложенной маленькими пестрыми подушками с вышивкой, сидела улыбчивая женщина с удивительно ясными радужно-зелеными глазами и роскошной гривой каштановых волос, скрепленных сзади простой заколкой, украшенной мелким жемчугом. Дама давно уже утратила девичью стройность. Даже простое черное платье без пояса, скрепленное под роскошной грудью темно-зеленой лентой, не могло скрыть излишней пышности форм. Женщина аккуратно штопала маленькую, явно детскую рубашку, и напевала себе под нос незатейливую песенку. Рядом в резной колыбельке с откинутым пологом тихонько сопел, сунув в рот большой палец, пухлый розовощекий младенец.

При виде гостей женщина просияла, отложила шитье в корзинку на столик рядом со скамьей и заспешила навстречу. Нежный, звонкий как у девочки, голосок переливами серебряного колокольчика прозвенел по каменной комнате, вырезанной в скале:

— Милый, ты уже вернулся! Все ли благополучно?

— Милый? — настороженно уточнила у зеркала Элька, прикидывая какое право имеет женщина на такое фамильярное обращение.

— Да, любимая, — совершенно идиотская улыбка расцвела на лице лорда Дрэя, когда он приобнял толстушку и коснулся ласковым поцелуем ее пухлых губ.

— Любимая? — упавшим голосом печально переспросила Елена, войдя в роль отвергнутой поклонницы Адрина.

А лорд тем временем, спохватившись, обернулся к своим спутникам и заявил:

— Господа, позвольте представить вам мою драгоценную супругу, леди Мариан.

— Кого? — Элька просто отказывалась понимать слова лорда Дрэя.

— Супругу! — хлопнув в ладоши, с радостным злорадством повторил специально для подружки Рэнд и, поглядев на Мирей, уяснил, что жрица шокирована не меньше Елены.

— Мариан, эти господа — посланцы богов Лукас и Эсгал, — вежливо продолжил лорд. — Они явились в ответ на обращение Шарля в Совет Богов. Все-таки мальчик ухитрился сделать это!

— Очарован, леди, — Лукас запечатлел на пухленькой ручке госпожи Родхэл вежливый поцелуй, спрятав в уголках губ удивленную улыбку.

— Как поживает Шарль? — озабоченно уточнила женщина с привязанностью и неподдельной теплотой в голосе.

— Его величество здоров, не теряет оптимизма, но очень скучает по своему наставнику, — коротко просветил Мариан маг.

— Жена… — почти не прислушиваясь к разговору, в замешательстве покачала головой Элька, разглядывая коровообразную супругу изящного лорда Дрэя, которая, влажно моргая радужно-зелеными глазами, влюблено прижималась к мужу.

— Папа! Папа! — прерывая беседу взрослых, раздались звонкие голоса, распахнулась совершенно обычная деревянная дверь в другую комнату-пещеру и из нее вылетела пара ребятишек: пацаненок лет шести и девчушка его сверстница. В лицах и повадках обоих зеленоглазых темноволосых детей прослеживалось явное сходство с Адрином и Мариан.

— Сколько их у вас? — счел свои долгом серьезно поинтересоваться Гал, и только чуткое ухо Лукаса уловило в голосе воителя легкое злорадство.

— Восемь, — с радостной гордостью, присущей большинству многодетных папаш, уточнил Дрэй, пока малая часть его многочисленного потомства что-то вереща требовательно дергала отца за штанины с двух сторон. — Натаниэль, Антуан, Розмари, Одрина, Жеан-Клод, Аманда, Леон и младшенькая Ивэтт.

— Ух ты, — протянул удивленный Макс.

Рэнд не удержался и фыркнул. На Мири и Эльку было жалко смотреть, столь явное разочарование читалось на лицах обеих. Сказочный романтичный флер разом слетел с радужноглазого мужественного духа гор. Таинственный романтичный лорд Дрэй оказался глубоко женатым на толстухе типом с выводком сопливой ребятни на шее.

— Раньше думал, никогда не женюсь. Меня, признаться, весьма раздражали насквозь фальшивые, религиозно экзальтированные дамы высшего света, только и мечтающие о том, чтобы надеть на чье-нибудь запястье брачный браслет. Мариан — счастье мое — совсем другая! Когда я увидел ее, тонкую тростиночку, девчушку с чистыми глазами-омутами в пол-лица, где отражался целый мир, сразу понял — вот она, моя судьба! Иногда кажется, что мы встретились только вчера!

— Откуда же столько детей и сто кило лишнего веса в твоей тростинке, это уж бревно целое получается? — мрачно пробурчала риторический вопрос Элька, чье очередное романтической, пусть нарочито романтическое, увлечение разбилось в пух и прах.

— Лапушка, может, тебе чашечку подать? — любезно предложил Рэнд.

— Зачем? — свирепо рыкнула «лапушка», чувствуя себя весьма неуютно на развалинах хрустального замка.

— Яд собрать, который капает, потом будет, чем недругов травить, — радостно пояснил вор. — Раз уж гимны не записали, так хоть отравы впрок запасти.

— Не надо, — процедила Элька, смиряясь с тем, что реальность отнюдь не всегда соответствует желаниям, и не получится позлить Гала, блюдущего ее нравственность, очередным восторженным увлечением — драконом. В то, что она, Элька, способна влюбиться в отца восьмерых детей, не поверит даже воитель.

«Ну и ладно, этот лорд Дрэй — не последний мужчина на земле! Плевать! Осталось только поймать тех вампиров, которых разогнал Гал, и жизнь снова наладится», — решила Елена.

— Папа! Папа! — радостные вопли ребятни явно наполнились требовательными интонациями, на спутников отца они внимания почти не обращали. По-видимому, привыкли к тому, что вокруг их замечательного родителя вечно толчется народ, и все время чего-то от него хочет.

Хлопая длинными ресницами, девчушка канючила, перекрикивая своего более тихого братца:

— Пап! Антуан не дает нам играть с волшебным ящиком, засунул в него Натана, сел сверху и никого больше не пускает! А мы тоже в ящик хотим!

— Аманда, Жеан, вы не должны ссорится, — мягко заметила Мариан, попутно завязывая распустившуюся синюю ленточку в волосах девчушки и зашнуровывая рубашку мальчонки.

— Дети, — Дрэй сделал вид, что нахмурился, и заговорил притворно суровым тоном. — Я же просил вас не трогать этот предмет!

Дети ответили ему умильно-заискивающими взглядами нахальных сорванцов, сроду не получавших шлепков даже за самые ужасные проказы и прекрасно понимающих, что любимый отец никогда не будет ругаться на них по-настоящему.

— Но поскольку вы меня не послушали, придется вам самим разбираться с тем, чья очередь играть в ящик, — строго закончил мужчина.

— Ну, пап! — нетерпеливо топнула ножкой девчушка.

— Скажите Антуану и Натану, что раз ящик упал на наш общий стол, то и играть с ним должно всем вместе, — дипломатично предложила выход Мариан.

— Ладно, — выслушав совет, согласилась Аманда и, дернув брата за рубашку, унеслась прочь.

Жеан, пока еще не доросший до своего второго имени, задержался, заприметив в комнате кое-что интересное для себя. Запрокинув голову, чтобы смотреть Галу прямо в глаза, он заискивающе попросил:

— Господин, можно потрогать ваш меч?

— Нет, — сурово отрезал воин.

— Злой ты, господин, — под укоризненный вздох матери, переживающей о недостатке воспитанности потомства, заключил разочарованный мальчонка.

— Устами младенца глаголет истина, — умилилась Элька под зубовный скрежет Гала и хихиканье Рэнда.

Жеан помолчал и гордо прибавил к своей краткой обличительной речи:

— А вот папа мне свой меч разрешает трогать!

— Запретишь им, негодникам, — смущенно кашлянул Дрэй. — Улучат минутку, сами залезут и тогда уж точно быть беде, как бы пальцев не лишились.

Из сочувствия к многодетному папаше Гал не стал читать лорду лекцию на тему «оружие — детям не игрушки», но обратился к мальчику, чувствуя некоторую неловкость оттого, что вынужден общаться с ребенком:

— Этого клинка нельзя касаться никому, кроме меня.

— Он волшебный? — тут же перестав дуться, благоговейно уточнил Жеан, обожавший, как и всякий мальчишка, сказки про доблестных героев, могущественные клинки и великие подвиги.

— Да, — облегченно ответил Гал, не вдаваясь в подробности божественного происхождения своего оружия. Скандалить или сюсюкать с мальками вместо спасения мира в стратегические планы воина не входило.

— О! — губы и глаза парнишки округлились и он еще раз уважительно покосился на длинный клинок Гала, спрятав руки за спину во избежание искушения.

— Жи, ты идешь или нет? — настойчиво прокричала где-то вдалеке неистовая Аманда.

— Иду, Ама! — звонко крикнул в ответ Жеан и убежал.

— Позвольте нескромный вопрос, лорд, — тактично начал Лукас, полный самых недобрых подозрений. — О каком ящике вы говорили?

— О, господа, если бы не ваш визит в горы, то самым таинственным событием этого дня я считал бы происшедшее за обеденной семейной трапезой, — признал Дрэй.

— Да, любимый, — подтвердила Мариан. — Странно то было, только сели мы все за стол, а Жанет собралась поставить супницу, как из воздуха над столешницей возник деревянный ящик странной формы, длинный такой, и рухнул вниз, три тарелки разбились ролинского фамильного сервиза. Откуда он только взялся? Жанет, бедняжка, так визжала, а супницу тоже жаль, об пол вдребезги, всех забрызгало. А дети смеялись. Мне иногда кажется, они вообще ничего не боятся! Хвала Дориману, хоть не зашибло никого.

— А когда мы ящик со стола сняли и открыли, он был совершенно пуст, те же доски, внутри нашли только вот эту карточку с непонятной картинкой, — подхватил Дрэй, доставая из кармана камзола маленький кусочек глянцевого картона.

Смутное подозрение Лукаса сменилось твердой уверенностью, он подавил тяжкий вздох и потер подбородок. По мере продвижения краткого повествования на губах расстроенной Эльки появилась робкая улыбка, потом девушка захихикала и в конце концов не выдержала и расхохоталась от души, повизгивая сквозь смех, раскачиваясь в кресле и приговаривая, утирая слезы:

— Ой, мамочки, не могу, держите меня семеро, туз бубновый сосновый!..

— Так! — Гал однозначно истолковал реакцию девушки как признание вины и сердито спросил мага. — Это ты учинил?

— Почему, мосье, при малейшей возможности вы стремитесь обвинить во всем происшедшем меня, — начал возмущаться маг, но под пристальным взглядом Гала поумерил свой пыл и забормотал, пока Элька наскоро объясняла своим соседям по мини-кинотеатру, в чем, собственно, дело. — Всего лишь небольшие отклонения от общей канвы заклинания, вызванные чрезмерно углубленной настройкой на предмет поиска…

— Так вы знаете, откуда возникли ящик и картинка? Это ваше? — с радостным любопытством воскликнул лорд Дрэй и уставился на посланцев богов, ожидая подробных объяснений.

— Мы, наверное, должны вернуть ваши вещи? — вежливо спросила Мариан, озабоченная тем, что после детских игр с ящиком, возвращать будет уже нечего.

— Эти атрибуты использовались для установления вашего точного местонахождения, — тактично избегая разговора об утилитарном назначении «волшебный предметов», устало принялся выкручиваться маг. — Но теперь они абсолютно безвредны, магической силы не имеют и нам уже не понадобятся. Пусть остаются у вас, ребятишек забавляют, в качестве малой компенсации за доставленные во время трапезы неудобства и разбитый сервиз.

— Ну что вы, какие неудобства, — смутилась Мариан. — Детям очень понравилось.

— Да, хорошо, что в Дорим-Авероне умерших сжигают, а не хоронят в гробах, — констатировала уже немного успокоившаяся Элька. — А то, сильна власть суеверий, обнял бы нашего лорда и его многочисленное семейство Кондратий, как в глаза потом Шарлю смотреть? Запугать до смерти главу местного сопротивления!

Тут ребенок, спокойно посапывавший в колыбельке все это время, заворочался и спросонья захныкал. Женщина тут же оборвала разговор и поспешила, чтобы его успокоить.

— Пойдемте, господа, не будем мешать, — предложил лорд Дрэй и повел посланцев богов в глубины пещер.

Глава 8. Пещерные откровения

Все склоны гор были буквально пронизаны коридорами различной величины, пещерами и пещерками естественного происхождения. Трудолюбивые и упорные людские руки когда-то в давние времена только продолжили работу стихийных сил природы, слегка переделав ее на свой лад, расширив пещеры и соединив их искусственными переходами. Адрин показал гостям выход в большой широкий коридор, полный спешащего по делам народа. Он освещался не традиционными факелами или окнами, прорубленными в толще породы, а полосками дерева, натертого каким-то составом. Дрэй мимоходом пояснил, что для его приготовления используются цветы плюща, сами сияющие ночью, как маленькие белые фонарики. Коридор соединял между собой входы в другие «комнаты» горного общежития, где хватало места всем, и общинные владения, включающие большие залы собраний, трапезные и несколько кухонь. Там с давних пор сохранились замечательные вытяжки, не дававшие дежурным поварам задыхаться в дыму. Для нескольких умелых мастеров было делом недолгим восстановить разрушенные временем каменные печи. Теперь в кухнях готовилась еда для всех жителей тайной долины. Также в одно из ответвлений коридора выходил длинный и довольно удобный подземный ход, связывающий горное убежище с равниной у подножия гор. Дрэй обнаружил его еще в давний период своих юношеских странствий. Именно по нему и двигались люди, которым по каким-то причинам надо было проникнуть в потаенный край или покинуть его без помощи мощных крыл драконов.

На ходу рассказав об этом в коридоре, Адрин снова вернулся в свои апартаменты. Положение основателя убежища и отца многодетного семейства даровало лорду Родхэлу право на настоящую «многокомнатную» квартиру. Миновав овальную столовую с огромным обеденным столом, за которым на длинных скамьях могла поместиться не только семья лорда в полном составе, но и десяток-другой приглашенных гостей, компания вошла в личный кабинет хозяина.

— Прошу в мои роскошные хоромы, — с ироничной усмешкой пригласил Дрэй гостей.

Эта ирония сказала наблюдателям о многом. И о том, что знатный лорд, готовый всегда посмеяться над самим собой, привык к гораздо большим удобствам, нежели те, что сейчас оказались в его распоряжении, и о том, что он легко смирился с этими мелкими неприятностями, не считая их чем-то существенным для себя. Как бы ни складывались обстоятельства, главным для Адрина оставалось перехитрить врагов и выжить, спасти дорогих людей. А это, надо признать, ему удалось.

Окон в кабинете не было, но большой полусферический светильник, словно вросший в потолок, давал достаточно спокойного желтоватого света. Шкаф, еще пахнущий свежим деревом, набит книгами, стол с письменными принадлежностями, изящество которых совершенно не вязалось с грубостью столешницы, несколько маленьких скамеек для посетителей и настоящий роскошный стул с резными подлокотниками и спинкой для самого лорда составляли всю меблировку помещения.

Лукас свирепо посмотрел на жесткие скамейки, готовившие новые испытания для его филейных частей, исстрадавшихся на стульях Совета Жрецов и голых камнях, но все-таки сел, благородно ставя дипломатию выше личного удобства.

Дрэй тактично не стал занимать единственного стула, а, налив гостям по бокалу красного вина из стоявшего на столе графина, опустился на скамью рядом с магом, почему-то инстинктивно избегая соседства с Галом. Что поделаешь, суровый воин вызвал у людей уважение и опаску, но панибратских чувств сроду ни у кого не будил. Даже Рэнд за своей фамильярностью частенько прятал настороженность. Не даром Элька как-то пошутила, цитируя фразочку из одного романа, характеризующую отношение Гала с окружающими: «друзей запугивает до преданности, а врагов до подчинения».

— Скажите, с Шарлем действительно все в порядке? — пригубив вина, решился задать Дрэй беспокоивший его вопрос. — Или вы не хотели волновать Мариан тревожными известиями?

— Я сказал вашей супруге правду, — осторожно ответил Лукас, крутя в пальцах бокал. — Но не всю правду. Шарль, как и вы, тоже смотрел в Зеркало Истинного Зрения и видел в нем свой второй истинный облик. Он кареглаз, но это даст его величеству лишь временную отсрочку. Обращение неизбежно.

— О, Дориман! — с искренней болью воскликнул Дрэй, с силой стукнув кулаком по колену. — Я должен был это предвидеть. Мне следовало бы взять мальчика с собой, уговорить его бежать. Но я не посмел оставить страну без короля во власти Авандуса. Шарль еще так молод, но он настоящий владыка Дорим-Аверона, в его силах смягчить влияние архижреца на страну. А теперь мой государь в опасности. Мой долг спасти его жизнь, пока не поздно.

— Вы обладаете большой силой. Сотня драконов, что против них все жрецы Авандуса? — намекнул Гал, прощупывая лорда Дрэя.

— Но что это даст, господа? Чем я лучше этого сумасшедшего фанатика Авандуса, если захвачу власть силой, сменю одну тиранию другой. Я потеряю доверие и людей Дорим-Аверона и своих драконов, если буду использовать их в качестве оружия. Народ и так до смерти боится проклятия, а если я вмешаюсь, страх обернется паникой, криками о конце нашего мира, — с горечью начал рассуждать Адрин. Было видно, что он уже не раз думал обо всем этом. — Используя силу, мы никогда не сможем объяснить людям, что быть драконом — это не божественное проклятие, не метка греха. У животных все гораздо проще. Лиса не кидается на волка только потому, что он волк, а она лиса.

— Вы ошибаетесь, — мягко возразил Лукас.

— В чем? — безнадежно переспросил Дрэй, но в радужных глазах его мелькнул слабый отсвет надежды.

— Вы не лисы и волки, вы бабочки, а они гусеницы, которым еще только предстоит познать радость полета и яркость крыл, — поэтично ответил маг, что-то сегодня Лукаса сильно тянуло на метафоры, не иначе сказалось прослушивание священных гимнов на Совете.

— Кельмитор, — припечатал Гал, осушив свой бокал до дна и вернув его на стол.

— Народ оборотней, — продолжил Лукас, недовольный вмешательством воина в его возвышенную речь. — Вы всегда были ими, но сила дремала, свернувшись внутри ваших душ. Сейчас наступила пора, и она пробуждается вновь. По воле ли скрытых сил природы, Судьбы или богов, но это так.

— Мы все оборотни, как странно, — задумчиво повторил изумленный, но безоговорочно поверивший в правдивость сказанного Дрэй и тут же принялся рассуждать. — Но если это так, то с каждым днем все больше и больше людей будут обнаруживать свою истинную суть, я не смогу спрятать всех. Жрецы устроят на них бесконечную охоту, мы начнем сопротивляться, между двух огней окажутся еще не обратившиеся, и Дорим-Аверон утонет в крови. Что же делать?

— Ясно одно, сидеть и ждать такого конца нельзя, — хмыкнул Гал.

— Если бы был способ заставить всех людей, даже жрецов, поверить в то, что дар оборотничества — это их суть, а не божья кара Доримана, — задумчиво предположил Дрэй. — Но это почти невозможно, они никогда не примут знание, идущее вразрез с доктриной церкви.

— Да, вам нужна не демонстрация силы, а сила демонстрации, — процитировала Элька мудрую фразу из любимого фильма.

— Неужели не сохранилось никаких записей, рисунков, преданий о тех временах, когда вы были драконами? — задался вопросом Лукас, бросив многозначительный взгляд на книжный шкаф.

— Думаете, я не искал? — горько спросил Дрэй, взъерошив волосы. — Даже не зная, что вскоре сам стану драконом, когда только начались первые вести о проклятых, я просмотрел все книги королевской библиотеки, побывал тайком даже в храмовом собрании Дорима, переодевшись жрецом. Спасибо добряку Форо, помог.

— Он вам помог? — удивился Лукас, припоминая беспомощного, трусоватого толстяка, которого своим приказом злодей Авандус посадил на строгую диету.

— Да, мы с ним прежде поддерживали хорошие отношения: частенько встречались, беседовали о Доримане, да и просто о жизни. Он ведь только кажется толстым дурнем, у которого на уме одна мысль, как поплотнее набить брюхо, а на самом деле Форо очень умен и, что для истинного жреца, на мой взгляд, подчас важнее тонкого ума, добр, он искренне любит Дорим-Аверон и людей. Маска недалекого обжоры удобна, начальство презирает и особенно в дела Мануа не вникает. Мы вдвоем пытались найти хотя бы упоминание о драконах в древних рукописях, но тщетно. Словно кто нарочно уничтожил даже малейший намек, одни бесконечные описания Дня Сошествия Великого Доримана и поединка с Черным Драконом за наши души. А что, вы знакомы с Форо? Как он там? Я его вмешивать в свои драконьи дела не стал, все-таки жрец, хоть и старый приятель, давно уже не встречались.

— Когда мы видели его в первый и последний раз на Совете Жрецов, архижрец Авандус отчитывал Форо за то, что у него в Мануа найдено много оборотней, пытавшихся скрыться от правосудия, и запрещал жрецу-хранителю злоупотреблять пищей, — пояснил Лукас.

— Бедолага, — от всего сердца посочувствовал Дрэй толстяку-приятелю. — Для него хуже проклятия нет.

— Следы прошлого надо искать в тех местах, где еще никто не смотрел по-настоящему, — выдвинул логичное предположение Гал. — Вы хорошо изучили здешние пещеры?

— Не знаю. Когда-то очень давно здесь жили люди, много людей. Коридоры уводят глубоко вниз, — задумался лорд. — Но свободно двигаться можно только по трем верхним этажам, внизу проходы завалены, почти все обрушилось. Быть может, постаралось землетрясение. Я, как только мы здесь оказались, пытался пройти по нижним коридорам, через пять малых завалов пробрался, но преодолеть большой так и не смог. Чувствовал, что дальше свободно, но разобрать камни не рискнул, боялся, завалит и останутся мои детишки сиротами из-за того, что любопытного отца как всегда в пасть к Черному Дракону понесло. Камзол только разодрал, когда пролезть пробовал, жене работу на весь вечер задал. Чувствовал, что тащит меня нечто вперед, точно силой тащит, что надо туда, позарез надо, а последнее препятствие не осилил, как ни бился.

— Попытаемся еще раз, положившись на вашу интуицию? — чувствуя, что на сегодня его мытарства не закончены, безнадежно предложил Лукас. — Там, где не помогла ловкость и сила, может пригодиться магия. Стоит попробовать. Кто знает, быть может, мы найдем нечто, что подскажет нам, как действовать дальше.

— Начнем прямо сейчас? — обрадовано предложил Дрэй, подскакивая со скамьи с энергичностью каучукового мяча.

— Не вижу смысла откладывать, — поддержал лорда маг, чувствуя, что видно карма у него сегодня такая, по завалам камней лазить, и добавил про себя. — «Камзол все равно уже безнадежно испорчен».

Гал молча встал.

— Да, чуть не забыл, — от души хлопнул Адрин себя по лбу. — Я-то в любом мраке, как днем теперь вижу, а вам светильники надо захватить. Сейчас у сторожей в коридоре запасные попросим.

— Не стоит. Лишняя тяжесть, — коротко возразил воин. — Я способен ориентироваться в темноте, а маг свет себе наколдует.

— Да, — со знанием дела прокомментировал Рэнд. — Создание иллюминации — одно из любимейших развлечений нашего Лукаса. Зря он в команду подался на Совет работать, я чувствую, его истинное призвание великолепные фейерверки.

— Нет, это ты его, должно быть, с Гэндальфом Серым спутал, — тихонько пошутила Элька. — Призвание Лукаса — магия во всех ее проявлениях, он же у нас широкого профиля специалист, а фейерверки и прочие световые эффекты просто маленькое невинное хобби.

Разобравшись с проблемой ориентации в пространстве при отсутствии источников света, исследователи подземных глубин, не мешкая, тронулись в путь, Дрэй только захватил камзол, дружески предупредив спутников, что внизу будет гораздо прохладнее. А Элька, мечтавшая в детстве быть то спелеологом, то археологом попеременно, в зависимости от того, какую книжку в данный момент изучала, снова начала усиленно жалеть о том, что вредные мужчины не взяли ее с собой. Вроде бы челюсти и когти стаи рассерженных драконов ни Галу, ни Лукасу уже не грозили, но девушку в компанию никто не позвал, а напрашиваться сама она не стала принципиально.

Выведя своих спутников в общий коридор, Дрэй быстро прошел мимо кухонь, из которых доносился соблазнительный аромат жарящейся рыбы и деловитый голос толстого Ника, носящего негласный титул главного повара долины драконов, и свернул налево к широким ступеням, ведущим вниз.

— Сейчас мы на втором обитаемом ярусе. На первый спустимся по этой лестнице, она ближайшая к моему кабинету, а всего их четыре — мимоходом заметил лорд, махнув скучающему охраннику, который кивнул в ответ и отметил что-то на вощеной дощечке, прибитой к стене.

Заметив вопрос в глазах спутников, Адрин пояснил, что еще не все жители хорошо ориентируются в пещерах и значках-указателях на стенах, поэтому охрана следит за продвижением людей, чтобы в случае необходимости их легко можно было найти. А на нижний ярус, где располагаются только склады, детей пускают только в сопровождении взрослых. Предосторожность необходимая и введенная после того, как полдня искали четырехлетнего сынишку одной из поварих, на секунду оставившей дитя без присмотра. Зареванного и перепуганного ребенка обнаружили только под вечер среди коробов на нижнем складе продовольствия. Играя, малыш провалился между ящиками и безнадежно застрял.

Двигаясь по вырубленной из камня, снабженной низкими удобными перилами лестнице, трое мужчин спустились в нижний коридор, похожий на верхний, как брат-близнец. Та же бесконечная с виду дуга со светящимся белым, словно люминесцентным потолком. Правда, людей здесь было поменьше.

«Почти как в метро, — невольно подумалось Эльке. — Только жаль, эскалатор не работает. А, впрочем, меня там все равно нет, так что, хорошо, что не работает!»

Дрэй, успевший отлично изучить планировку своих тайных подземных владений, спокойно направился вперед по коридору. Пропустив пять ответвлений, ведущих на различные склады, он свернул к изящной арке, служившей убедительным доказательством того, что люди имели непосредственное отношение к сотворению подземного города, и прошел в пустой маленький зал. Напротив входа чернел еще один высокий арочный проем. Лорд двинулся к нему и, уверенно перепрыгивая сразу через несколько ступенек, поспешил вниз по темной лестнице, которая брала здесь начало. Лукас зажег магический огонек размером с крупный персик и двинулся следом за Дрэем и Галом. Лестница оказалась длиннее и уже той, что соединяла ярусы, да и ступени были круче. Кончилась она высоким сводчатым коридором, сложенным из больших каменных блоков, плотно пригнанных друг к другу и скрепленных голубоватым раствором. Этот коридор в глубине горы, требовавший дополнительного укрепления, был явно искусственного происхождения. Пока никаких следов разрушений компания не заметила. Звуки сверху сюда не долетали. В тишине раздавался только шорох мужских шагов по ровным отшлифованным плитам пола.

— Это самый удобный участок, скоро станет гораздо хуже, — предупредил Дрэй и поделился своими предположениями. — Вероятно, коридор этого яруса тоже выгнут дугой, по левую сторону которой расположена сеть небольших помещений. Те, в которые мне удалось проникнуть, пусты, а вот справа я не заметил никаких входов, возможно, тот последний завал как раз и перегораживает проход в самое большое помещение уровня.

— Проверим, — уверенно пообещал Гал, тряхнув головой, словно отгоняя какое-то навязчивое видение.

А потом компании стало не до разговоров. Начались обещанные Дрэем «маленькие» завалы из разбитых массивных плит и блоков коридора, даже целых участков стены. Преодолевать их приходилось, то тесно прижавшись к одной из уцелевших стен, то поверху, а то, скрестив наудачу пальцы, по немыслимому тоннелю, получившемуся благодаря тому, что несколько особо крупных плит при падении с потолка или стен сложились домиком, заставив поток более мелких камней рухнуть по сторонам. Через каждый завал, перемежающийся с участками относительно уцелевшей растрескавшейся кладки, осторожно перебирались по одному, дожидались отмашки ведущего, знака того, что все благополучно, и можно двигаться следующему, ползти, замирая при каждом подозрительном поскрипывании камней, при неловком движении.

Случайно устроить себе и компании большое надгробие в толще скал никому не хотелось. Правда, дополнительной страховкой от неприятностей для Лукаса и Гала были перстни команды, но, случись что неожиданное, ведь нужно было еще улучить момент и успеть применить их до того, как какой-нибудь увесистый булыжник обоснуется на твоей голове.

Волосы и одежду мужчин быстро засыпали мелкие осколки камня, они же, не тревоженные века никем, кроме любопытного Дрэя, поднимались в воздух, норовя забиться в рот, глаза, ноздри. Лукас то и дело чихал, прижимая к лицу платок, но кажется только поднимал еще больше крошева в и без того полную им атмосферу.

Довольно скоро наблюдателям у зеркала наскучило бесцельное созерцание трех грязных мужчин, ползущих в неизвестном направлении. Элька вскрыла очередной пакетик чипсов и принялась его уписывать, великодушно делясь с Рэндом. Макс и Мирей занялись орешками. Поскольку Гал находился далеко, никто не нудел над ухом о том, что есть подобное вредно и вообще не стоит перебивать аппетит перед обедом. Воин был слишком занят собственными переживаниями: крепко стиснув челюсти и сузив глаза, то ли от напряжения, то ли просто защищая их от пыли, Эсгал следовал за Адрином, кажется, не смотря на обещанный лордом холод, на лбу у воителя поблескивали бисеринки пота. Свет был слишком тускл, чтобы Элька могла сказать это наверняка.

— Все, — миновав очередную узкую кишку, заявил спутникам лорд Дрэй, когда они остановились перед новым грандиозным завалом. — Дальше я не забирался.

В узкой щели, образовавшейся между двумя нагромождениями камней, едва помещались все трое. Получив несколько секунд передышки, запыленный Лукас вытащил из своего безнадежно испорченного, кое-где порванного оливкового камзола очередной платочек и попытался отереть им лицо. Но оказалось, в карман, где хранился платок, уже успела набиться вездесущая каменная пыль. И теперь несчастный маг щедро вытряхнул ее себе в нос и запорошил глаза. Терпеть такое издевательство было невыносимо, и Лукас неудержимо расчихался, стукнувшись всей спиной о только что преодоленную стену завала.

Испуганно ойкнул Макс. Где-то сзади подозрительно заскрипело. Гал и Дрэй моментально напружинились. Глаза воина предательски расширились, напряженное тело застыло. Но сверху один за другим скатилась лишь тройка мелких камешков, слабо ударив по сапогам пришельцев, и все смолкло. Лукас опасливо покосился на завал, виновато пожал плечами под грозным взглядом воина и, убедившись, что беда миновала, облегченно перевел дух и попытался спрятать проклятый платок в карман. Да вот беда, перстень с эмблемой Совета Богов каким-то образом угораздило заклинить в крохотной щели завала, а вместе с ним, соответственно, палец мага. Лукас тихонько сообщил о затруднении, тихонько переговариваясь, принялись соображать, как аккуратненько и быстро вызволить бедолагу. Гал достал кинжал, собираясь отколоть узкий кусочек камня, чтобы освободить мосье.

И уже никто, кроме наблюдателей у зеркала, не видел, как пока совершенно бесшумно накренились два огромных обломка плиты на самом верху, готовые через долю секунды мстительно обрушиться на головы дерзких мужчин и навсегда оставить их в запретном коридоре. Макса, Мирей, Рэнда и Эльку пронзило ужасное предчувствие беды, ощущение беспомощности оттого, что они уже не успевают ничего сделать!

— Нет! — оглушительно закричала Элька, очень живо представляя себе, как огромные камни катятся вниз и безжалостно дробят кости Лукаса и Гала, не успевших освободить мага и нажать на перстни.

НЕТ! — звенел девичий крик, запрещая, отрицая трагичную, готовую свершиться реальность. Нет! С ними ничего не должно случиться! Это будет неправильно! Ужасно неправильно! Нельзя! Лукас, иронично-вежливый, временами высокомерный франт Лукас, Гал, упрямый суровый молчун Гал, занявшие прочные места в девичьем сердце, пусть она сердилась на них временами, но и любила, они обязательно должны жить! Так нужно! Просто необходимо!

— Нет! — и это не был беспомощный вопль отрицания уже почти случившейся непоправимой трагедии. Крик звучал из самой глубины юной души Эльки, наливаясь силой великой хаотической магии, которой подвластно все, для которой нет ничего невозможного. Впервые неопытная колдунья осознала всю гигантскую скрытую мощь стихийных сил, коими обладала, почувствовала, как магия, готовясь излиться в мир, пронизывает все ее существо. Пришел миг пронзительной ясности — она, Элька, сейчас обладает властью изменить всю вселенную или любую ее часть по своей воле, достаточно только по-настоящему пожелать. И девушка пожелала, неистово, всей буйной, непоседливой душой, трепетным сердцем, любопытным, требовательным, жадным до знаний разумом, чтобы эти проклятые камни исчезли, перестали угрожать Лукасу и Эсгалу.

И реальность покорно откликнулась, охотно прогибаясь, повинуясь силе хаотической магии, вызванной бурными эмоциями Эльки. Вихрь неистовой, яростной, всесокрушающей силы вырвался на свободу. Он пронесся по комнате, небрежно скинув с кресел Макса, Мирей и Рэнда с Рэтом, мимоходом смел со стола все пакетики с лакомствами и утих. А камни, готовые рухнуть вниз и стать могилой друзьям, просто исчезли, как будто их не бывало, а заодно с ним и оба завала, преграждавшие путь вперед и назад.

— Браво, мадемуазель, — прошептал удивленный Лукас, потирая освобожденный палец, пока ошарашенный Макс наливал Мирей, содрогающейся от пережитого ужаса, сока грановики из каким-то чудом устоявшего на краешке стола тяжелого фигурного графинчика.

— Точно, браво, — облегченно выдохнул Рэнд, крепко прижимая к себе испуганно попискивающего крыса и поднимаясь с пола. — Еще секунда, и от вас только мокрое место осталось бы. Только ты больше не чихай, а то Элька снова волноваться начнет да кричать, так чего доброго нас вовсе из дома выкинет, а вся тамошняя гора исчезнет. Куда тогда лорду Дрэю с семейством и прочим бесприютным дракончикам-оборотням податься?

— Браво и merci, — еще раз шепнул маг, только сейчас осознавший, что ему спасли если не жизнь, то уж здоровье точно.

— Интересно, на чей стол попали эти камешки? — попробовала пошутить Мирей, вспоминая судьбу соснового гроба и вновь усаживаясь в подставленное Шпильманом кресло.

— Наверное, семье какого-нибудь великана-камнееда, — великодушно предположил Макс и восхищенно сказал Эльке. — У тебя здорово получилось!

— Сама не ожидала, — оторопело призналась девушка, к которой еще не успело вернуться привычное ехидство.

— Это была магия? — восторженно предположил лорд Дрэй, не ведающий о том, что несколько секунд назад смерть дышала ему в затылок.

— Она самая, — скромно согласился маг, не став уточнять, чья именно это была магия и что конкретно она сотворила.

Даже Гал на сей раз не стал ругаться, хотя Элька уже почти готова была услышать его ворчание по поводу того, что его жизнь спасли каким-нибудь неправильным образом. Но воин просто промолчал и вздохнул, как показалось девушке с явным облегчением.

— А я оказался прав, этот завал последний, — радостно заявил Дрэй.

Освобожденный от каменной преграды коридор, — теперь наблюдатели видели это достаточно четко в свете увеличенного магического шарика Лукаса, — буквально через несколько метров поворачивал направо и заканчивался еще более высоким, чем у входа на лестницу, арочным проемом. Мужчины осторожно миновали последний участок пути, расчищенный хаотическим колдовством Эльки, и шагнули в громадный зал.

Как только трое миновали арку, высоко вверху вспыхнул яркий золотистый свет, заливая все вокруг. Это зажегся огромный полусферический светильник, больше похожий на второе солнце, вделанный в потолок так же, как его малый собрат в кабинете Дрэя.

Мужчины замерли в благоговейном восторге перед открывшимся им удивительным зрелищем. В искусной мозаике пола, великолепных настенных фресках, перемежающихся растительным орнаментом, заоблачной выси свода — везде, куда только падал взгляд, словно пестрые листья, подхваченные ветром, танцевали, раскинув широкие крылья, сильные и свободные драконы. Выгибали изящные сильные тела вольные создания дивной красоты: золотые, янтарные, шафрановые, индиговые, ультрамариновые, сапфировые, изумрудные, лимонные, голубые, лиловые, лазоревые, алые, бирюзовые, белые, розовые, коричневые, серые, багряные, стальные, бронзовые, сиреневые, пурпурные, малахитовые… Сочные, жизнерадостные краски словно пели о радости бытия, жажде жизни, восхваляли красоту мира. Сегодня, как и века назад, длился этот бесконечный восхитительный танец ликования в абсолютной свободе полета. И, как и века назад, со стены на него покровительственно взирал, пряча улыбку в уголках суровых губ, обнаженный лысый мужчина с удивительно густыми черными бровями. А под его ногами, на полу, изображенная с удивительной достоверностью, плясала длинная черная тень, тень не человека, но дракона.

На куполообразном потолке, представляющем безоблачное небо и яркое солнце, стоящее в самом зените, чей живительный свет проникал во все уголки зала, тоже танцевали драконы. Только к их танцу там, наверху, присоединялся еще один собрат — гигантский черный дракон. Нет, не угольно черный, его шкура, как только хватило мастерства древних художников, переливалась всеми цветами радуги, хоть и сохраняла глубокий изначальный черный цвет. Но этот дракон, чувствовалось сразу, не был символом или носителем зла, он, возносясь со своими сородичами в танце радости жизни, воплощал в себе основательность, спокойствие и абсолютную защиту.

А по краю купола шла надпись, выполненная простым, но изящным шрифтом черного цвета, единственная надпись во всем храме: Да будет вечным великий полет и танец жизни владыки нашего, защитника и покровителя — Доримана — Черного Дракона.

Поразительная красота забытого храма, а понимание того, что это именно храм сразу возникло в сознании вошедших, глубоко трогала душу, озаряя ее светом чуда. Она не вызывала восторженных охов, но молчание всех троих было куда красноречивее самых помпезных, возвышенных слов. Здесь не было ни следа разрушений, казалось, само время застыло, любуясь чудесным танцем великих драконов. Все было так, словно люди покинули святилище только вчера или не покидали его вовсе, ибо оно по-прежнему было полно удивительно живой силы.

— Теперь я понимаю, почему Дориман отвернулся от нас. Мы так исказили саму суть веры, — прошептал лорд Дрэй, нарушив благоговейное молчание.

Мужчина решительно тряхнул волосами и быстро, каждый шаг его гулко отдавался в пустом зале, двинулся к центру громадного круглого храма. Там он остановился и, запрокинув голову к куполу, где, в окружении сородичей, танцевал свой вечный танец у солнечного диска Черный Дракон, выдохнул:

— Да будет вечным твой полет и великий танец, Владыка! Прости нас, Дориман!

Прости, прости, прости…простил?… — раскатился по залу его шепот. Лорд покорно склонил голову. Показная бравада мигом слетела с него, словно шелуха под порывом ветра. Сейчас перед ликом Доримана стоял глубоко и искренне верующий человек, нет, оборотень, наконец-то открывший для себя истинное лицо бога.

И, отзываясь на искренние, горячие слова Дрэя, колыхнулись отголоски силы, до сил пор пребывающей в храме, быть может, силы самого божества, покровительствующего своему последнему истинному святилищу.

Все ощутили этот отклик, теплым ласковым ветерком пронесшийся у них над головами, небрежно взъерошив волосы. На губах у Дрэя заиграла неуверенная улыбка, когда он медленно, пятясь, отступал назад, ко входу в храм.

Бросив последний взгляд на яркую мозаику и роспись святилища, трое мужчин вышли в коридор. Свет светильника-солнца за их спинами медленно угас.

— Фотоэлементы? — предположила Элька, но никто ей не ответил.

— Все драконы должны увидеть этот величественный храм, чтобы понять, мы не прокляты, а благословенны, — с убежденной горячностью заявил Дрэй, еще раз обернувшись к арке входа. — Сегодня же начнем разбирать завалы.

— Это невозможно, — спокойно возразил Гал.

— Да, конечно, существует опасность новых обвалов, надо будет запастись подпорками, — тут же согласился Адрин.

— Нет, — снова повторил воин.

— Но почему? — яростно вскинулся лорд, готовый утверждать с типичным неистовством новообращенного, что он не пожалеет ни сил ни времени на великое дело восстановления истины.

— Завалов уже нет, — еще раз убедившись в том, что Дрэй сейчас не в состоянии воспринимать самые очевидные факты, спокойно пояснил рослый Гал.

Стремясь убедиться в этом, Лукас почти механически зажег светящийся шарик побольше и двинулся вперед. Очень скоро все увидели, что коридор, и правда, свободен от нагромождений камней. Не осталось ни следа прежних разрушений. Потолок, стены, пол — все было целым, выложенным громадными ровными плитами камня. Словно, пока мужчины пребывали в храме, над коридором споро потрудилась бригада волшебных каменщиков. То, что веками хранило храм, восстановило и путь к нему. Только там, где похозяйничала неистовая сила Эльки, сохранились следы былого разгрома.

— О Дориман, благодарю тебя! — благоговейно выдохнул Дрэй, проведя рукой по гладкому камню стены, чтобы убедиться, что глаза не обманывают его, и дорога к святилищу действительно свободна. — Теперь мне есть, что показать людям! Они увидят правду!

— Вы сможете привести сюда своих драконов, но как быть с другими жителями Дорим-Аверона? — подкинул каверзный вопрос Лукас, неспешно шагая по отремонтированному коридору.

— Устроить экскурсию и брать плату за вход, — рационально предложил выход насмешник Рэнд, к счастью, Дрэй не слышал его кощунственных слов.

— Мы расскажем им об этом, — горячо воскликнул лорд Адрин, но тут же практицизм правителя и дипломата взял верх над религиозной восторженностью, и мужчина задумчиво констатировал. — Но боюсь, этого все равно может оказаться недостаточно. Только словам доверия мало, тем более словам проклинаемых оборотней. А показать храм всем дорим-аверонцам, чтобы они поняли истинную суть Доримана и свою собственную природу — задача практически невыполнимая. Надо искать другой путь.

— Если гора не идет к Магомету, то Магомет подойдет к горе. Лучше один раз увидеть хоть что-то, чем сто раз услышать, — вслух подумала Элька, вспоминая мрачную темноту дворцовой часовни Доримана, так не похожую на этот брызжущий радостью жизни и светом подземный храм.

— Завтра День Сошествия Доримана, насколько мне помнится из беседы с вашим архижрецом. Мы могли бы использовать этот праздник в своих интересах, — предложил Лукас, подхватывая подсказку Эльки. В зеленых глазах мага заплясали лукавые золотистые искры — верный признак того, что мосье что-то замыслил.

— Вы сможете вызвать Доримана? — новой надеждой вспыхнули глаза Дрэя, а Элька снова подумала, что правы мудрые люди, говорящие о том, что нет верующих более неистовых, чем новообращенные.

— Нет, но я думаю, мы в силах сделать так, что в это поверят другие, — расплывчато ответил таинственный маг.

— Что нужно делать? — тут же азартно поинтересовался Дрэй, при всей своей новой религиозности не отбросивший старый как мир принцип: на бога, даже такого великого, как Дориман, надейся, а сам не плошай.

— Для начала расскажите нам все, что знаете о том, где содержатся и как охраняются заключенные драконы, — предложил Лукас, так и не раскрывая своих замыслов.

— Вы хотите освободить их магией? — с надеждой спросил Адрин.

— Конечно, их сожжение испортит людям все впечатление от завтрашнего праздника. Никогда не понимал, как можно устраивать из смерти развлечение, это слишком вульгарно, — высказал свою точку зрения мосье.

— Я никогда не смогу простить себе гибели драконов. Но, попытайся мы освободить попавших в казематы сородичей, это лишь спровоцировало бы бойню, их слишком хорошо охраняют, чтобы была хоть малая надежда организовать побег. Больше не должно быть этих ужасных смертей в издевательство над верой в Доримана, — воскликнул лорд, стукнув кулаком по ладони.

— Не будет, но вы должны нам помочь, — напомнил Лукас.

— Хорошо, — резко успокоившись, Дрэй начал говорить: — Тюрьма для всех заключенных общая. Она находится недалеко от дворца на Круглой площади, но народ уже давно называет ее иначе — Площадь Костров. Это большое каменное здание в шесть этажей, три из которых находятся под землей. Тюрьма и Дом Стражи обнесены общим забором в три человеческих роста и неустанно охраняется. Оборотней держат в самой нижней части подземной тюрьмы, в самых сырых и холодных камерах без света, за железными решетками. Их приковывают к стенам цепями и опаивают крепким настоем коила, так, что несчастные перестают осознавать реальность. Но все равно стража из Очищающих постоянно следит за ними. Десять наблюдателей меняются каждые шесть часов. Во всяком случае, так было тогда, когда к нам пришли спасенные Ищущие. В день расправы, которую жрецы именуют очищением, одурманенных драконов выводят на площадь перед тюрьмой и сжигают…, - Дрэй продолжал говорить, все сильнее сжимая руки в кулаки, его нарочито спокойный тон никак не вязался с бездной боли в радужных глазах.

Каждый раз, когда на площади пылал очередной костер, вместе с драконами-оборотнями — жертвами церкви — корчилась в предсмертных муках жаркого ада и сострадательная душа Дрэя, чувствующего свою вину за невозможность предотвратить бойню.

— Все что мы могли сделать для них — это тайком уколоть шипом зара, — печально закончил Адрин, прислонившись к стене, и вздохнул. — В сочетании с настойкой коила он снимает любую, даже самую сильную боль. По крайней мере души моих сородичей покидали телесные оболочки без мук.

— Вы найдете, где разместить пару десятков спасенных? — отгоняя печальные думы Дрэя, как бы между делом спросил Лукас.

— Конечно, горы приютят нас всех, — энергично кивнул Дрэй и тут же засыпал мага требовательными вопросами: — Но как вы их вызволите, когда и как сможете доставить в долину? Нужна ли наша помощь?

— Нет, мы справимся своими силами, — энергично заверил маг. — А что касается способа, не волнуйтесь, не только у драконов есть в запасе интересные трюки, но я обещаю вам обойтись без применения насилия, жертв не будет. Освобожденных узников доставим сегодня вечером или ночью. Вы успеете приготовиться?

— Да, мы поставим для них шатры у малого озерца с теплой водой, в нем бьют горячие ключи. Это там, где толстый Ник сегодня варил траш, — ответил предусмотрительный лорд. — После подземных казематов драконам может быть трудно сразу войти в темноту пещеры. Их искупают, накормят и вылечат в долине, у нас же есть мильтир.

— Это разумно, — одобрил Лукас. — Кроме того, вам выпадает прекрасный жребий показать своим сородичам истинный храм Доримана. Помолитесь от всего сердца, чтобы всё, что мы задумали, удалось!

Дрэй, привыкший всегда находится в центре событий или, по крайней мере, управлять ими, недовольно нахмурился. Он предполагал свое более активное участие в реализации планов посланцев богов.

— Ныне же мы должны будем вас покинуть, чтобы обсудить происходящее с коллегами, — начал говорить маг.

— Смотри-ка, сподобились, — умилился Рэнд. — Он решил с нами посоветоваться!

— Потерпите еще несколько часов, — продолжил, как ни в чем не бывало, мосье Д» Агар, отлично расслышавший шпильку в свой адрес. — Что бы мы ни задумали, вы первый узнаете о наших планах. Я понимаю, вам — человеку действия сложно оставаться в стороне, но дайте нам возможность помочь Дорим-Аверону. Боги не сделали бы нас своими посланниками, если бы мы не годились для этой миссии.

— Я вам верю, — вынужден был согласиться Дрэй. — Я видел, в вашей власти многое.

С привычной аккуратностью нажав на перстни — знак своей должности — Лукас и Гал исчезли из подземелья. Грязные, в порванных местами костюмах, запорошенные каменной крошкой мужчины материализовались у зеркала наблюдения.

— Сейчас Гал скажет, что пора обедать, — подпихнув Эльку локтем, предположил Рэнд, но девушка, не дослушав его, сорвалась с места и устремилась к мужчинам.

Порывисто обняла перепачканного мага, чмокнула его в щеку и под неожиданно смущенное бормотание Лукаса: «Ну что вы, мадемуазель, полно, полно!», бросилась на шею, и даже сразу допрыгнула, к чумазому Галу. Следом за Элькой к чудом, — что есть хаотическая магия, как не чудо, — спасшимся мужчинам кинулись остальные и принялись охлопывать и обнимать бывших «смертников».

Эсгал так и стоял столбом, обреченно взирая на царящую вокруг него суматоху, будто не имел к ней никакого отношения, а потом разомкнул уста и коротко заметил, пытаясь скрыть собственное замешательство от столь бурного приема:

— Пора мыться и обедать!

— Ты почти угадал, — засмеялась Элька и подмигнула Рэнду.

— А-то, — гордо ухмыльнулся вор. — Жаль только, что мы с тобой пари не успели заключить.

— Сударь, ваше коварство не знает границ! — деланно возмутилась девушка. — Жаждете моего разорения?

— Нет, только собственного обогащения, — скромно признался Рэнд и, не удержавшись, прыснул. — А уж сделать деньги на Эсгале и вовсе мечта несбыточная.

Члены команды, перемазанные сравнительно равномерно вследствие темпераментных дружеских объятий, заспешили по своим комнатам, чтобы очистить одежды от принесенных из глубин драконьей горы мелкой крошки «сувениров». Торопились не потому, что были безумно голодны, просто хотелось поскорее взяться за обсуждение плана действий на территории Дорим-Аверона.

У двери в личные комнаты Эльку, заболтавшуюся по дороге с Рэндом, подстерег Эсгал. Подождав, пока девушка подойдет поближе, он смерил ее каким-то странным взглядом и очень хмуро, будто вешал на шею тяжеленный хомут, сказал:

— Благодарю, я твой должник.

— А может, мы сочтемся на том, что ты перестанешь гонять моих самых интересных кавалеров? — с робкой надеждой осведомилась проказница.

— Нет, — неожиданно улыбнулся Эсгал, словно у него отлегло от сердца. Кажется, воин ожидал от ехидной девушки каких-то злых словечек по поводу спасения своей жизни, но, не услышав их, приободрился. — Дать тебе возможность угодить в беду — не лучшая благодарность. Я сам выбираю, как платить долги, но оплачиваю их всегда.

— Хорошо устроился, стратег, — возмущенно фыркнула Элька и, щелкнув Гала по пряжке ремня — распростертому в прыжке леопарду, — скрылась за дверью.

Глава 9. Нам нужен план или Эсгаловы муки

Совет, совмещенный с обедом, начался через полчаса, когда все члены команды, переодетые в чистое платье и причесанные (за исключением Макса, волосы которого всегда стояли дыбом, наотрез отказываясь соприкасаться с умной головой), собрались в столовой за общим столом, устланным самобранкой. Лукас, в качестве компенсации за тот оливковый ужас, что был вынужден носить всю первую половину дня, потакая нелепой моде Дорим-Аверона, облачился в нечто ярко-изумрудное с массой роскошной золотой вышивки. Пышные каштановые волосы мага, вымытые, быстро высушенные с помощью магии, благоухали тонкими духами и ровными локонами рассыпались по пышному кружевному воротнику. Воин же ограничился тем, что сменил пыльную рубашку и брюки на точно такие же чистые и связал мягкие светлые, еще чуть влажные волосы в хвост на затылке. «На радость» Галу Элька сменила свой утренний невозможный наряд на другой, ничуть не уступающий ему в невозможности: коротенькие шортики и завязанную в районе пупка большим узлом легкую белую рубашку без пуговиц, под которой не просматривалось ничего, кроме нежного тела девушки.

Щедрая скатерть выдала на-гора массу разнообразных блюд, многократно превосходящую потребности даже самого голодного племени обжор. Застучали столовые приборы.

— Так о чем ты хотел с нами посовещаться? — первым как всегда не выдержал любопытный Рэнд, повсюду сующий свой острый нос.

Элька, правда, уже давно заподозрила, что по части любопытства внешне более сдержанный Лукас превосходит и ее и Фина вместе взятых как минимум втрое, просто умело это скрывает, выведывая то, что его интересует, исподволь, как бы невзначай.

— О том, как нам убедить весь Дорим-Аверон в том, что они суть кельмитор — драконы-оборотни, и их бог Дориман есть Черный Дракон, — коротко в духе формулировки церковных постулатов просветил Рэнда маг, делая небольшой глоток красного вина для аппетита. — Мадемуазель Элька была права, чтобы в это поверили, нам нужна «значительная сила демонстрации».

— А давайте попробуем забацать что-нибудь вроде того шоу, про которое нам Связист как-то рассказывал. Ну я о той девчонке-Служительнице Сил Равновесия, Осе, которая парня-сыскаря казнить не дала, — озорно подкинула первую мысль Елена.

— А что, идея неплохая! Мы и покруче чего-нибудь навернуть сможем, вот только, как и чего конкретно? А не позвать ли по такому случаю библиотекаря Рогиро? — предложил Рэнд, наливая из громадной фарфоровой супницы лапши с грибами в свою тарелку. — Маловато нас будет для такой…, - вор замешкался, подыскивая подходящее меткое словечко.

— Крупномасштабной аферы, — услужливо подсказала Элька, отбирая у Рэнда половник, чтобы налить лапши и себе.

— Ваши предложения не лишены смысла, — признал очевидную полезность опыта в манипуляциях общественным мнением Служительницы Осы и духа Рогиро, занимавшего при жизни крупный государственный пост, Лукас и позвал. — Сеор Рогиро! Не соблаговолите ли вы присоединиться к нашей компании?

— Отчего нет, — выступая из стены, коротко поклонился команде Рогиро Гарсидо, сделав вид, что присел в кресло у стены рядом с общим столом, он обвел общество взглядом, в котором читался легкий вопрос.

Восхищенно выдохнул Макс, все еще не устававший удивляться возможностям настоящего привидения, которое, будучи в благостном расположении духа, иногда позволяло парню исследовать себя.

— Ты может еще и подслушивал? — пришел в восторг вор, протягивая вечно голодному Рэту кусочек сырной сосиски, фаршированной ветчиной.

— В этом не было нужды, сеор, — с ноткой некоторой ностальгии о былом заметил призрак, носивший некогда титул Тени короля Ильтирии. — Я и так прекрасно осведомлен о проблеме, над которой вы сейчас работаете. К эманациям зеркала наблюдения сложно остаться безучастным. Очень мощный магический предмет.

— Прекрасно, сеор, — одобрительно кивнул Лукас, выбирая в качестве первого блюда прозрачное куриное консоме со спаржей и перепелиным яйцом, — значит, нам не придется тратить время на то, чтобы ввести вас в курс дела.

— Насколько я понимаю, вам необходимо устроить завтра некое действо, которое безоговорочно заставит людей поверить в то, что вы хотите им рассказать, — коротко сформулировал проблему Рогиро.

— Именно, — ответила Элька, уплетая лапшу со здоровым аппетитом юности, ничуть не пострадавшим от не вовремя съеденных чипсов и жареного миндаля. Грибные супы девушка любила с детства так же преданно, как ненавидела чеснок. — Это должно быть очень эффектное шоу!

— Нам нужен план, или, если исходить из слов мадемуазель о шоу, то сценарий, — уверенно закончил свою мысль Лукас. — Я предлагаю лишить жрецов жертв для очистительного костра и вместо этого устроить иное действо.

— Центральной фигурой которого должен стать великий Дориман, — продолжил Рогиро. — Кому, если не своему богу могут безоговорочно верить люди и не посмеют возражать фанатики жрецы? Стоит только подать голос, и в ереси обвинят уже их.

— Да уж, переврать живую речь божества будет куда труднее, чем его заветы. Хотя с этой задачей они справились отлично, — фыркнула Элька.

— Но как вы собираетесь это устроить? — спросил призрак.

— А не сможем мы связаться с Советом Богов и вызвать Доримана по-настоящему? — уточнила Мирей. Искренней эльфийке все-таки претил обман.

— Конечно, теоретически это нам по силам, нужно лишь вызвать Связиста. Но подумайте, мадемуазель, разумно ли разыскивать бога, оставившего мир и допустившего истребление верующих, для того, чтобы он образумил их? Не будет ли от этого еще большей беды, чем от имитации явления божества? — вежливо спросил Лукас.

— Не знаю, — признала эльфийка, задумчиво водя ложкой по тарелке с прозрачным бульоном, в который накрошила мелких зеленых листиков салата. — Дориман, наверное, весьма сердит на кельмитор, раз до сих пор не помог им.

— И я не знаю, — с охотой согласился маг, элегантно уплетая консоме. — Поэтому предпочитаю иметь дело с уже проверенными величинами. Конечно, Дориман — Черный Дракон может разгневаться на нас за этот розыгрыш, но мы в число его почитателей не входим и в мире под его влиянием не живем, поэтому серьезной опасности не подвергаемся. Тем более, нас защищает статус работников Совета Богов. В контракте есть на это указание, — маг процитировал: — «Божество, имеющее претензии к деятельности работника в подвластном ему мире, не имеет права принимать карательные меры на свое усмотрение. В случае несогласия с действиями работника, обжалование их надлежит осуществлять через Совет Богов, а именно Тройку (Онтра, Тиваль и Калаш)».

— Значит, Доримана на роль Доримана мы не приглашаем, — встрял Рэнд, уже приканчивающий лапшу («Экономим фонды», — хихикнула Элька). — Но кто тогда его будет изображать?

— Я бы предложил кандидатуру мосье Эсгала, — с милой улыбкой прожженного коммивояжера, впаривающего негодный товар, ответил Лукас.

— Нет, — решительно буркнул Гал. — Я воин, а не паяц.

— Но мосье, никто иной с этим просто не справится, ни я, ни мосье Рэнд, ни Макс подходящей фактурой не обладаем, — горячо возразил маг.

— А я что, лысый, черноглазый и с черными бровями в пол-лица? — желчно удивился Эсгал, снизойдя до шутки.

— Нет, — невинно улыбнулся Лукас. — Но это легко устроить.

Гал от такой наглости просто поперхнулся лапшой. Элька, Рэнд и Макс от души рассмеялись, представляя себя преображенного таким образом воителя. Мужчина нахмурился еще сильнее.

— В жизни надо все попробовать, Гал, соглашайся, — вмешалась Елена, подавляя рвущееся наружу хихиканье. — Когда еще доведется выступить в роли бога и спасти целый народ от гражданской войны? Разве они должны быть истреблены только потому, что забыли о своей сути кельмитор? Хоть раз в жизни стань не зачинателем, а укротителем бойни! Будь оригинален!

— Хорошо, — неожиданно для всех, но не для Эльки, умело сыгравшей на памяти воина о трагическом, безумном прошлом, согласился Эсгал. — Дэктус с вами, делайте, что хотите, только потом прежний облик мне верните.

— Ну конечно! — обрадовано заверил Гала маг. — Обязательно!

— И если у тебя что-нибудь не получится, — зловеще посулил воин Лукасу, смерив взглядом его пышную шевелюру, — ты об этом пожалеешь.

— Все будет прекрасно! — сглотнув невольно подступивший к горлу комок, пламенно пообещал мосье.

— Одного Доримана будет недостаточно, — задумчиво констатировал Рогиро, когда кандидатура на роль Черного Дракона была утверждена единогласно.

— Предлагаете клонировать? — удивилась Элька, накладывая себе эскалопов из телячьей печени с белыми грибами и салата с куриными грудками и черносливом. — Тогда Авандуса точно удар хватит!

— Нет, сеорита, — усмехнулся призрак. — Я имел в виду иное. Бог — высшая сущность, он всегда потрясает, заставляет трепетать людские души, безжалостно обнажая их и указывая истину, но вам нужно придумать еще что-то, чтобы чудо явления Доримана принесло в Дорим-Аверон не только благоговение, но радость и свет, очистило их от скверны ложной веры.

— Вы правы, — задумчиво согласился Лукас, потерев подбородок. — Именно ощущение чистой радости бытия и свободы оставляет на душе посещение настоящего святилища Доримана. Мы должны постараться вызвать эти чувства в людях. Их слишком долго пугали, чтобы новый страх мог стать по-настоящему глубоким впечатлением. Да, нужно будет поработать над спецэффектами.

— Я уже знаю один! — прищелкнула пальцами Элька, аж подскочив на месте, так не терпелось ей поделиться сногсшибательной идеей с друзьями. — Зеркало Истинного Зрения!

— Это что такое, мадемуазель? — заинтересовался маг.

— А может сработать, — оживился Рогиро, находя идею Эльки подходящей.

— Зеркало из дворца Дорим-Аверона, показывает людям их истинный облик. Шарль в нем отражался драконом, — наскоро пояснила девушка. — Так значит, и другие кельмитор смогут свой истинный облик узреть.

— Неплохая идея. Столь мощный магический артефакт нам без сомнения пригодится, — покивал головой Лукас.

— Но не мало ли одного зеркала для целой толпы? — задала вопрос Мирей.

— Кроме того, каждый видит в нем только себя, — уточнил Макс техническую характеристику изделия.

— Ну и что? — пожала плечами девушка. — А маг нам на что? Пусть сделает проекцию зеркала на всю толпу и расширит радиус его действия до восприятия всеми отраженными всех окружающих.

— Ты это можешь? — уточнил Рэнд.

— Пожалуй, это не трудно, есть подходящее заклинание купол света, — не ломаясь, согласился маг. — Если наложить на него магию зеркала, то, скорее всего, получим нужный результат. Когда взгляну на зеркало, скажу поточнее.

— Да, эффект от созерцания собственной драконьей сути должен быть силен. Жаль, что вы рассчитываете освободить пленников-оборотней заранее, — деловито продолжил Рогиро. — Их избавление стало бы прекрасным романтичным зачином представления, до явления зеркала и Доримана.

— Раз можно сыграть Доримана, почему нельзя изобразить и пленников? — робко предложила Мирей, неожиданно поднимая голову от куриной грудки в клубничном сиропе.

— Sharman! Великолепная идея, мадмуазель, — воскликнул маг, даже пальцами прищелкнул. — Меня и мадемуазель Эльку уже видели в Дорим-Авероне и пригласили на завтрашний ритуал очищения в качестве зрителей, но вы и, скажем, мосье Рэнд, никому в городе неизвестны и вполне сможете сыграть любящую супружескую пару, обреченную на сожжение и спасенную милосердным Дориманом.

— Клянусь Джеем, всегда думал, что кончу танцем в петле на Площади Веревок, а выходит, гореть придется, — пошутил Рэнд и, подмигнув Мири, спросил. — Ну что, супруга, согласна?

— С тобой до самого конца, — трепетно выдохнула Мирей, подыгрывая шутке Фина. — И в смерть и после смерти!

— Смертнички вы наши, — умилилась Элька, сложив ладошки.

— Главное, чтобы Гал спас нас раньше, чем мы обуглимся, — задорно ухмыльнулся вор.

— Я подожду, пока твой язык прокоптится, — сурово заверил пройдоху воин.

— А что делать мне? — немного растеряно спросил Макс, единственный, кому пока не досталось никакого задания.

— Баламутить толпу, — небрежно подсказал призрак Рогиро с великолепным презрением к человечеству. — Не следует забывать о том, что в массе своей люди — суть стадо, которым легко управлять. Подыщите еще нескольких ведущих, поместите их в толпу, и дело сделано. Правда, пробудить в стаде высшие чувства куда труднее, чем низменные.

— Сделаем, — уверенно ответила Элька. — Часто гораздо проще бывает сделать что-нибудь, кажущееся невозможным, нежели самое элементарное.

— Ну что ж, — подвел итог Лукас. — Роли распределены, теперь займемся разработкой подробного плана.

— Еда на столе пока есть, еще и сладкого не подавали, можно и поработать, — радостно ухмыльнулся Рэнд, заливая громадный стейк из говядины с твердым сыром густым фруктовым соусом.

Обсуждение завтрашнего действа действительно заняло изрядный отрезок времени, но было относительно мирным. Резким спорам и конфликтам нет места, когда лопаешь горячий шоколадный пирог с апельсинами и мороженым, фруктовый салат с медом, пирожные со сливочно-кофейным кремом и орехами и другие невероятные вкусности. Под сладкое сценарий феерического явления великого Доримана народу был успешно завершен и досконально проработан подготовительный этап. Тотчас исчез из столовой Рогиро, сославшись на свои призрачные дела, а может, и просто устав от шумной компании живых соседей.

— Если все пройдет, как задумано, Дорим-Аверон не скоро забудет завтрашнее утро, — довольно ухмыльнулся Рэнд, отвалившись от стола и, что случалось крайне редко, оставляя на тарелке недоеденное пирожное.

Фин всегда обожал розыгрыши, а тут выпал шанс поучаствовать в столь грандиозном, что вор был просто счастлив.

— Люди в любом случае не забудут, — позволил себе самодовольную улыбку Лукас, но тут же счел нужным сказать уже серьезно. — Но, когда дело касается богов, ни в чем нельзя быть уверенными до конца, особенно в том, что все получится так, как мы планируем.

— Хороший план — половина успеха, — убежденно изрек стратег Гал, прихлебывая ташит мелкими глотками.

— Вот именно, только половина, — не стал спорить маг.

— Да пусть хоть пинком на изнанку все идет, — беспечно отмахнулась Элька, — лишь бы получилось так, как будет лучше всего. Сымпровизируем и выкрутимся, не впервой.

— Ваши слова Творцу бы в уши, мадемуазель, — понадеялся Лукас.

— Я могу и покричать, — охотно согласилась неугомонная Элька. — Где-то в оружейной на полках такой рупор здоровский видела! Если Гал не зажмет, то с его помощью и до Творца докричатся — раз плюнуть!

— Будем иметь это в виду, — легкомысленно согласился маг.

— Но кое-что мы все-таки упустили, — объявил вор, воздев палец вверх, правда, серьезность его тона никак не вязалась с хитрющими глазами.

— Что? — удивился Макс, рассеяно собирая с опустевшего блюда с пирожными отставшие от обсыпки орешки и засовывая их в рот.

— Что ему делать, Гал знает, но еще нужно научить его улыбаться, как на той картинке в храме, — торжествующе выдал Фин. — А то наш воитель одним своим хмурым видом народ до полусмерти запугает. Решат еще, что судный день настал, и всем на костер пора добровольно лезть, а то хуже будет.

— А если его пощекотать? — внесла рациональное предложение Элька, подхватывая шутку приятеля.

Рэнд сделал вид, что серьезно задумался.

— Я не боюсь щекотки, — дернул ртом воитель.

— Тогда будем рассказывать тебе анекдоты, — тут же предложила новый способ изобретательная проказница, — похабные и про военных.

— Отцепись, — серьезно попросил Эсгал с такой вечной усталостью в голосе, что Елену дрожь пробрала.

— Извини, не дуйся, я не хотела тебя обидеть, — тут же перестала шутить Элька и виновато моргнула. — Ну не сердись, пожалуйста, а? Я, и правда, порой бываю совершенно несносной.

— Порой? — удивился Гал, коротко улыбнувшись, словно холодный осенний лес осветил случайный луч солнца, проглянувшего из-за туч, затянувших все небо.

— Смотри-ка, у него получается, — тихо-тихо удивился этому проявлению эмоций Рэнд. — Элька, я тобой горжусь.

— Ну почти все время, — поправилась Елена и, захлопав длинными ресницами, умильно переспросила, дергая за рукав мужчину: — Мир?

— Я с тобою не воевал, — серьезно ответил воин, закрывая вопрос.

— Жаль, что с нами нет Связиста, его совет тоже пришелся бы кстати, — тактично перевела тему Мирей, пока Галу не захотелось отшлепать Рэнда и Эльку за очередную шутку.

Команда пыталась уже неоднократно в течение дня позвать вездесущую Силу, но та как в воду канула и не откликалась даже не самую отчаянную брань, извергнутую изобретательным Рэндом. Единственным результатом этого своеобразного и достаточно действенного обычно «заклинания вызова» стало покраснение кончиков остреньких ушек Мирей и розовые пятна смущения на щеках Макса.

Впрочем, все уже давно привыкли к тому, что Связист исчезает именно тогда, когда он совершенно необходим. К худу ли, к добру ли, но благодаря подобной беспечности Силы команда училась действовать, полагаясь только на себя. И Элька, когда Связист появлялся с очередным ворохом объяснений и извинений, порой самых невероятных, уже не раз задумывалась: «А не нарочно ли он это делает?». Как ни пыталась Сила изображать «своего парня», но Елена не забывала и того, что являлось ее истинной сутью.

— Да, наш Связист существо такое, что его скорее нет, чем есть, особенно, когда это крайне важно, — пошутил Лукас.

— Но это не помешает нам сделать из Гала настоящего Доримана! — радостно воскликнул Рэнд. Было видно, что парню не терпится посмотреть на превращение.

— Да, самое время этим заняться, — согласился маг.

— Сейчас? — удивился Гал. — Я что, полдня под иллюзией ходить буду?

— Нет-нет, мосье Эсгал, — горячо запротестовал Лукас, взмахнув руками. — Никаких иллюзий. Это слишком тонкое и недолговечное искусство, чтобы тягаться с вашим великолепным талантом искажать ткань любого заклятия. Я не поручусь за устойчивость чар, они могут развеяться в самый ответственный момент. Все, что можно, лучше сделать естественным путем.

Воин, нахмурившись, ждал продолжения речи мага, уже ясно чувствуя всем нутром, что оно ему не придется по вкусу.

— Боюсь, нам придется обрить вашу голову, — решительно, словно бросаясь в прорубь, закончил маг. Сам бы Лукас никогда бы не пошел на такое надругательство над своей неотразимой внешностью и шикарной шевелюрой, в которую так любили запускать пальчики дамы, но мосье полагал, что Эсгал, равнодушный к собственному облику, во имя дела может и согласиться на столь кардинальное изменение прически.

— А шрам скроем тональным кремом, — внесла предложение Элька, — у меня в косметичке где-то валялся, прыщи замазывать.

— Ясно, — подозрительно легко согласился Эсгал, видно, ожидавший от изобретательного мага гораздо худшего. — А глаза? Брови?

— Что ж, тут без магии не обойтись, но я в совершенстве владею чарами роста волос и окраски. Ткань этих заклинаний проста и очень прочна, поэтому, надеюсь, выдержит даже недолгий период вашего влияния, мосье, — скромно признался Лукас.

Елена хотела было рассказать о цветных контактных линзах, но вовремя вспомнила, что Связиста под рукой нет, а подходящий магазин вряд ли найдется прямо за углом. Во всяком случае, раньше там был только огромный парк с озером, а дальше равнина, лес и снова озера.

— Хорошо, — Гал поднялся со стула.

— Ты куда? — удивился Рэнд.

— Брить голову, — процедил воин, с некоторым озлоблением сверкнув зелеными глазищами, и сказал Лукасу. — Закончу, приду в комнату магии. Жди меня там, маг.

— Я буду скучать по твоему пушистому хвостику, но искусство требует жертв, — чистосердечно призналась Элька и, быстро вскарабкавшись с ногами на стул, встала, чтобы сделать то, что ей уже давно хотелось. Теперь девушка смогла легко дотянуться до шевелюры Эсгала и осторожно погладила удивительно мягкие, уже распушившиеся после мытья светлые волосы воителя.

— Я тебе его подарю, — проявив невиданную щедрость, предложил Гал с кривой усмешкой.

— А не боишься? — удивилась девушка, округлив глаза.

— Чего? — не понял мужчина, иронично выгнув бровь.

— Я же хаотическая колдунья, а через волосы можно порчу навести или приворотное заклинание, — зловеще прошептала Элька. — А вдруг, когда колдовать буду, ошибусь и вовсе чего несусветное сотворю?

— Это ты можешь, — излишне охотно подтвердил Фин к явному негодованию девушки. Нет, конечно, хаотическая магия действовала довольно своеобразно, но все-таки чаще с пользой, чем во вред, и вовсе не заслужила столь явной критики. Тем более от кого? От Рэнда, всегда готового подключиться к любой забаве и без магии частенько вытворявшего Творец знает что!

— Порчу не станешь, мы — одна команда, это противоречит клятве, а приворот — тем более. Зачем? Я же не вампир, — небрежно скривил губы воитель, никогда не считавший себя писаным красавцем.

— А вдруг мне захочется разнообразия? — коварно предположила девушка, подергав Гала за еще существующий хвостик.

— Утихомирься, — не поверил ей воин, бережно выпутал Элькину руку из своих волос и, кивнув магу, быстро вышел из гостиной.

Девушка осталась стоять на стуле. Оглядев сверху сидящих за столом коллег, она поделилась с ними своими ностальгическими ощущениями:

— Чувствую себя, как ребенок на празднике Нового года.

— Солнцеворота? — уточнила Мирей.

— Нет, у нас Новый год празднуют на второй месяц зимы по календарю. Считается, что Дед Мороз — это такой старик с мешком подарков — и Снегурочка — молодая красивая девушка или девочка — ходят по домам и дарят гостинцы.

— Старик и девушка? — игриво переспросил Рэнд.

— Снегурочка его внучка, — укоризненно поправила приятеля Элька и продолжила. — Так вот, родители могут пригласить актеров, изображающих эту парочку. Они приходят, ребенок забирается на стул, читает стишок или поет песенку, а ему за это дают заранее приготовленный подарок.

— Странный обычай в вашем мире, — констатировал донельзя удивленный Лукас, — приглашать актеров, чтобы их развлекал ребенок. У нас делают наоборот.

— Не важно, — отмахнулась Элька. — У нас много дурацких обычаев, да их и везде предостаточно! Я веду к тому, что на стуле постояла, а спускаться должна с пустыми руками.

— Можешь прочитать стишок, а мы дадим тебе пирожное, — великодушно предложил Шпильман, пододвигая тарелку с еще оставшимися на ней эклерами.

— Пытки запрещены! — горестно взвыла и без того объевшаяся девушка. — Я же просто лопну, вы даже отойти не успеете!

— Ну тогда пой песенку, а Мирей даст тебе слабительное, — тут же выдвинул другой вариант изобретательный Рэнд.

— Нет, уж лучше я пока останусь без подарка. Подожду обещанного Галом хвостика, — поспешно решила Элька, не соблазнившись ни одним из предложенных друзьями вариантов, и слезла со стула. — Пошли в комнату магии?! Хочется посмотреть, как Лукас будет колдовать!

— Скорее уж, мадемуазель, вам хочется увидеть, во что превратиться мосье Эсгал, — легко догадался проницательный Лукас.

— Ну не без этого, — не стала отпираться девушка. — Если мы уже будем там, когда придет Гал, он не станет тратить время, чтобы вытурить нас из комнаты.

— Айда! — радостно подхватился со стула Рэнд.

— Галу это может не понравиться, — рассудила Мирей, но любознательность пересилила, и эльфийка все равно пошла за командой.

Так что десять минут спустя шесть пар глаз, горящих любопытством, уставилось на обритого воителя, когда он перешагнул порог комнаты магии. Вся команда, включая снующего по полу Рэта, была в сборе.

— Что вы здесь делаете? — вскинулся Гал, не желавший иметь свидетелей своего будущего позора.

— Умираем от любопытства, — непосредственно и очень правдиво призналась Элька, изучая преображенного воителя, и, обратившись к остальным, негодующе добавила. — Нет, это просто возмутительно! Так не бывает! Просто не честно! Этому гаду идет даже лысина!

Все согласились с девушкой. Обритая голова придавала облику Гала еще большую нездешность и отстраненность, но отнюдь не уродовала. Красивый череп удивительно правильной формы, заостренные, почти как у Мирей, уши, плотно прижатые к черепу, большие раскосые ярко-зеленые жгучие глаза с узкими полосами вертикальных зрачков под изящным изгибом бровей, нос с горбинкой — воин-оборотень был грозен и нечеловечески прекрасен.

Эсгал не поверил словам Эльки, расценив их как еще одну неудачную шутку, но вступать с девушкой в перепалку не стал. Спорить с женщиной по пустякам, тем более спорить о внешности, недостойно мужчины. Он опустился на свободный стул рядом с большим столом и скомандовал Лукасу:

— Давай, колдуй!

Как и предвидела Елена, Гал понял, что даже великому воителю не под силу выставить из комнаты всю пронырливую компанию.

— Un moment, мосье! У меня уже все готово, — поспешил к воину Лукас, на сей раз не намереваясь играть на публику. Воин был не из тех, кто способен оценить дар артиста и внешние эффекты.

« Агар развел руки в стороны, сжал и разжал пальцы, потом сцепил их между собой, переплетая каким-то странным образом, больше всего похожим на упражнение по координации движений, которому обучают детишек в продвинутых детских садиках, и начал нараспев читать заклинание:

Энтре аукс филер,

Эзе эн иль солер

нор эчин эвертер

эн сокэр лонгиер.

— Интересно, а у леопарда, когда Гал перекинется, голова тоже лысой будет, — очень тихо подумал вслух Рэнд, пока Лукас трудился.

Отвлеченная шуткой приятеля, Элька не успела вовремя сосредоточиться, поэтому смогла воспринять только общий смысл короткого заклинания, что-то о перемене цвета и длины.

— Ну? — когда маг замолчал, потребовал отчета Эсгал, скрестив на груди руки и прислушиваясь к своим внутренним ощущениям.

— Терпение, мосье Гал, заклинаниям нужно немного времени, чтобы начать действовать, — нервно кашлянув, попросил Лукас, на всякий случай, отступив на шаг назад.

— Жду, — нехотя согласился Эсгал.

«А ведь он нервничает, — неожиданно поняла Элька, женской интуицией проникая за застывшую маску пренебрежительного ожидания, надетую на лицо Гала. — Не доверяет магии, но вынужден позволить Лукасу использовать ее на своей шкуре, потому и нервничает.»

— Ой, — первая испуганно выдохнула Мирей, всплеснув руками.

— Ой-ёй! — поддержал ее Рэнд со смешком.

Следом за ним, не выдержав, захихикали Макс и Элька.

Не до смеха было только магу, чье лицо стало по цвету походить на крахмальную салфетку. Он продолжал медленно пятиться.

— Лукас, маг ты конечно хороший, о том и собаки не брешут, а вот цирюльник из тебя, мягко сказать, хреновый! Остается только одно, чтоб трудам зря не пропадать, послать Гала на карнавал хиппи. Там первое место точно отгребем, только у Связиста надо спросить, где ближайший намечается, — выдавила сквозь смех Элька.

Чувствуя, что все его недобрые предположения сбылись, Эсгал протянул длинную руку и сгреб со стола зеркало в серебряной оправе на подставке — один из обязательных атрибутов многих заклинаний, а второй моментально сцапал за полу камзола предусмотрительно пятящегося мага, лишив того последнего шанса на ретираду.

— Так! — процедил воитель, разглядывая свои черные как ночь глаза и нависающие над ними зеленые брови, все увеличивающиеся в размерах с каждой секундой. Потом пронизывающий черный взгляд Гала обратился к пойманному магу, и воин неестественно спокойно поинтересовался. — Ну?

— Не понимаю, — нервно затеребив манжет, признался растерянный маг, разом утративший всю свою привычную самоуверенность. Он был близок к состоянию паники: шиворот-навыворот сработало самое простейшее заклинание, которое удавалось ему еще в детском возрасте. — Клянусь братьями-богами Клайдом и Эйраном, не понимаю! Этого не должно было случиться! Я сейчас же все исправлю, мосье Эсгал!

— Не надо, найди ножницы, — отрезал воин и, отшвырнув от себя незадачливого колдуна, подчеркнуто вежливо поинтересовался у жрицы. — Мирей, у тебя в запасах есть какая-нибудь краска, чтобы сделать это безобразие черным? — Гал брезгливо коснулся наконец-то переставших расти бровей.

— Да, настойка черилики, — закусив губку, чтобы не засмеяться, быстро прощебетала эльфийка. — Сейчас принесу!

— Давай, — разрешил Гал, приподнимая одной рукой и внимательно рассматривая заросли сильно разросшихся бровей, больше всего сейчас напоминающих странную длинную челку, выросшую где-то семью сантиметрами ниже положенного места.

Лукас, отыскав в верхнем ящике стола изящные, испещренные магическими символами ритуальные ножницы с острыми посеребренными концами, опасливо протянул их воину, словно ожидая, что этими ножницами его сейчас и заколют, чтобы далеко не ходить, да легендарный меч не пачкать.

— Помочь? — великодушно предложила Элька.

— Нет, я сам, — поспешно отозвался Гал, не доверяя парикмахерскому таланту девушки.

Взяв инструмент, он принялся за работу. Водрузив на стол магическое зеркало, мужчина стал аккуратно подравнивать волосы. Лишние пятнадцать сантиметров зеленых бровей были быстро, всего несколькими точными движениями, и безжалостно обрезаны до запланированной длины. Того, что осталось, хватило бы на большие и кустистые брови любому Дориману, вздумай он сменить цвет. Недоверчиво покосившись на мага, Гал убрал обрезки в карман. Колдунам доверять — последнее дело, нарочно вредить не станет, но чего доброго помочь захочет. Элька очень кстати напомнила воину про опасные возможности использования волос.

Лукас облегченно перевел дух, кажется, его не собирались расчленять прямо сейчас на глазах у всей команды в качестве моральной компенсации за неудачное заклинание. Маг мысленно дал себе очередной крепкий зарок не пробовать больше заклинаний на чароупорном Гале, относительно спокойно воспринимавшем только чистую магию Сил.

Через несколько секунд после того, как Гал закончил стричь брови, в комнату впорхнула легконогая Мирей, сжимая в руках черный флакончик и маленькую щеточку.

— Нашла! — радостно провозгласила эльфийка.

— Давай покрасим мы Эсгала в черный цвет. Он желтым был, зеленым был, а черным нет, — тихонько пробормотала Элька, но воин услышал ее и смерил подозрительным взглядом: «Опять издевается?». Девушка ответила ему невинной улыбкой и пояснила. — Что-то из детства навеяло!

— Сейчас все будет как надо, — откупоривая флакон, умиротворяюще заверила жрица Эсгала, ставшего, подобно Кисе Воробьянинову, жертвой недоброкачественного товара, в данном случае, заклинания.

Обмакнул щеточку во флакончик, полный вовсе не черной, как показалось в начале, а какой-то подозрительно фиолетовой, как чернила для перьевой ручки, пахнущей лесом и дождем жидкости, Мирей принялась осторожно мазать ею зеленые брови воителя.

— Почему она такого цвета? — настороженно поинтересовался Гал, следя за работой эльфийки.

— На воздухе настойка чирилики быстро чернеет, — успокоила мужчину жрица, продолжая свою работу. — Через несколько дней ее можно будет легко смыть.

— Интересно, а потом отрастать брови тоже зеленые будут? — неожиданно спросил Макс, до сих пор тихо сидевший в углу и с искренним удовольствием наблюдавший за представлением.

— Нет-нет, испуганно замахал руками Лукас, пока Гал придирчиво изучал в зеркале свое перекрашенное в черный лысое отражение. — Заклинание столь длительного действия на мосье Эсгала наложить практически невозможно! Я менял лишь цвет растущих сейчас волос.

— Я приготовлю мазь из корней волосатика, их как раз время копать настало. Мы очень скоро вернем тебе и волосы и брови прежнего цвета и длины, — нашла чем утешить Мирей пострадавшего ради общего дела воителя. — Вечером соберу нужные растения, и через три дня притирание будет готово. На ночь намажешь, сколько отмерю, а утром уже прежний будешь.

— И у тебя снова будет пушистый хвостик, — мечтательно протянула Элька и заискивающе спросила. — А ты подлиннее волосы отпустить не хочешь?

— Нет, — отрезал Гал, нахмурившись, и поднялся со стула. — Ладно, наигрались, хватит.

— Ну смурной и грозный, чисто Рассветный Убийца, — окинул восхищенным взором лысого, как бильярдный шар, черноглазого и чернобрового коллегу Рэнд.

— В яблочко, мосье, — с готовностью подхватил шутку Лукас, радуясь тому, что благодаря умению целительницы Мирей ему не придется больше пробовать косметическую магию на воине.

Никто, кроме Эльки, не заметил, как напрягся Эсгал и потух взор воителя, став глазами зверя, загнанного в угол, обманчивой золой только что погасшего костра.

— Да? А по мне он похож либо на кошмарный сон, либо все-таки на Доримана, одно и двух. А кто такой Рассветный убийца? — небрежно поинтересовалась девушка, переключая внимание на себя.

— Да был, кажется, один такой полководец, истребитель нечисти, — отмахнулся вор, раскачиваясь на стуле.

— О, мадемуазель, это легендарный безжалостный воин, прошедший огнем и мечом по многим темным мирам, — более поэтично и подробно ответил Лукас, нарисовав рукой в воздухе какую-то изящную загогулину, видимо символизирующую степень легендарности Рассветного убийцы. — Его имени не знает никто, известно только прозвище, что дали ему враги.

— А-а, какая-то древняя, покрытая мхом легенда, где половину переврали, а вторую сочинили, — скучающе зевнула Элька, прикрыв рот ладошкой.

— Не столь уж древняя, ей всего несколько сот лет, но действительно легенда, — вступился за честь межмирового фольклора Лукас, не замечая, как сжимает виски Мирей, белея от боли, пронзающей чувствительную эмпатку. — Но, сравнивая мосье Эсгала с Рассветным Убийцей, мы, разумеется, имеем в виду не его кровожадность, а хмурый вид. Мы вовсе не желали оскорбить мосье.

— Ясно, — хмуро кивнул воитель. Галу было не до веселья: второй раз за последнюю пару дней страшное прошлое, казалось, похороненное глубоко, напомнило о себе.

— Он что, обиделся? — удивился Рэнд, склонив голову на бок. — Или не любит когда в его присутствии о конкурентах упоминают?

— Наверное, просто устал от нас, — догадалась Элька. — И вообще, ему не нравятся сравнения! Наш Гал сам по себе явление уникальное и никому другому его уподоблять не следует. Какой-то Рассветный убийца, подумаешь невидаль! Да нашему воителю все темные миры добровольно бы сдались, погляди он на них так, каким взглядом сейчас меня меряет, никакой армии бы не понадобилось.

— Это точно, — уважительно поддакнул Макс, всегда преклоняющийся перед искусством Эсгала принимать мрачный и суровый вид, по сравнению с которым собственная безобидность казалась Шпильману какой-то особенно жалкой.

А Елена, отпуская невинные шутки, думала о том, не читают ли, пусть неосознанно, ее мыслей не в меру талантливые коллеги. Только нынче утром девушка узнала историю Гала, и вот уже Рэнд и Лукас походя упоминают легенду о Рассветном убийце. Бедняга Эсгал! А может быть, тому виной другое. Элька вспомнила о данной в первый день знакомства и принятой Силами клятве команды, которая, по словам Лукаса, связала их души прочнее любого заклинания верности. Неужто, то, что знает один, очень быстро перестает быть тайной от других? Тогда Гала не спасет и молчание Эльки. Но оттого, что раскроется его прошлое, он все равно не станет иным. Воин никогда и ни перед кем не притворялся, оставаясь самим собой, пусть колючим, твердым, неуживчивым, замкнутым, не смотря на все старания Елены расшевелить его, но самим собой. Другое дело маг. Девушка верила, что даже ускользающий, словно вода меж пальцев, Лукас станет когда-нибудь ей понятен. Со дня первой встречи минуло всего несколько месяцев, и Элька узнала, чего можно ожидать от каждого члена команды, от каждого, кроме мага. Его холодноватая вежливость со временем стала казаться девушке не природной особенностью, а нарочито избранным стилем поведения, маской, под которой скрывалось нечто совсем другое. Но что? Эльке до смерти хотелось это узнать, но пока никакой возможности докопаться до сути не представлялось. Оставалось только ждать.

— Полагаю, в Дорим-Авероне уже достаточно стемнело, чтобы мы могли приступить к осуществлению следующей части нашего плана, — констатировал предмет Элькиных раздумий, окидывая Гала таким довольным взглядом, каким, наверное, и Пикассо не удостаивал свои лучшие творения.

— Давай, а мы посмотрим, как вы с Рэндом отправитесь в тюрьму, — обрадовалась девушка предстоящему развлечению.

— Кто-то, может, и посмотрит, — сурово заметил Эсгал, — а тебе пора в спортзал на занятия.

— Между прочим, мне еще к Шарлю сегодня заглянуть надо, — нахмурилась Элька, начиная упрямиться. Уж очень девушке хотелось посмотреть на то, каким образом будут штурмовать неприступную тюрьму Дорима маг и вор.

— После тренировки, — великодушно согласился Гал отпустить ученицу на дело.

— А нельзя перенести ее на завтра? — робко попросила Элька, впрочем, особо не веря в положительный ответ. — Проведем сдвоенный урок!

— Чтобы приносить максимальную пользу упражнения должны быть регулярны, а нагрузка равномерна, — не согласился на изменение графика занятий воитель.

— Макс и Мирей сегодня тоже еще не занимались, а их ты в спортзал не гонишь, — от безнадежности наябедничала Елена, «переводя стрелки».

Эльфийка и технарь — известные пацифисты, немного позабросившие в последнее время занятия, — виновато покосились на строгого воителя, ожидая жесткого разноса.

— Мирей лично отвечает за Макса и вольна самостоятельно выбирать оптимальный режим тренировок, подходящий ее ученику, соответствующий его способностям и силам, наилучший для их развития, — четко пояснил мужчина, не поддаваясь на очевидную провокацию. Когда речь шла о характеристиках оружия, его изготовлении, правилах боя и других близких его суровому сердцу предметах, Эсгал мог быть необычайно красноречив, удостаивая собеседника не привычной парой слов, а даже несколькими предложениями кряду.

Пока Гал вещал, жрица и технарь смутились окончательно и, мучаясь угрызениями совести, дали себе обещание возобновить тренировки в самое ближайшее время.

— А за тебя отвечаю я. Пойдем, — закончил речь Эсгал. Тяжелая рука высокого мужчины опустилась на тонкое плечико девушки и легонько подтолкнула ее к двери. Элька едва не отправилась в полет навстречу косяку, ее удержал только все тот же Гал.

— Я тебе уже говорила, что ты тиран? — с возмущенной безнадежностью уточнила Элька, поневоле повинуясь цепкой хватке учителя и совершенно точно понимая, что ей не суждено увидеть самого крупномасштабного и уж точно самого эффектного и необычного за всю историю Дорим-Аверона побега из тюрьмы.

— Неоднократно, — коротко подтвердил воитель, но движения к выходу не прекратил и руки не снял.

Под сочувственными взглядами так и не решившейся вступиться за Эльку команды — все давно усвоили, что с Галом спорить — лбом о каменную стену долбиться — воитель и конвоируемая им девушка исчезли за дверью. Только Лукас напоследок утешил ее, напомнив:

— Не огорчайтесь, мадмуазель, зеркало ведь помнит все, что видит, а значит, позже вы сможете посмотреть любой эпизод, какой вам захочется.

— Так-то оно так, но в режиме реального времени смотреть куда интереснее, комментировать можно, советы вредные давать, — уныло вздохнула Элька, но вырываться от воина не стала, понимая, что он, конечно, жутко вредный и упрямый тип, но как ни печально, на сей раз говорит правду, если уж взялась заниматься, то отлынивать нельзя.

— Будет лучше, если вы подождете меня и мосье Фина у зеркала. Отыщите пока, пожалуйста, в «Дорожном атласе» план района, включающий городскую тюрьму, — обратился к Мирей и Максу маг, когда Елена вышла. — Я должен задержаться на несколько минут и кое-что еще проверить.

— Хорошо, — покладисто согласились технарь и эльфийка и, захватив по просьбе Рэнда крыса, вездесущего и пронырливого, как хозяин, спокойно покинули комнату магии, все равно главное шоу — «Покраска Эсгала», ради которого компания примчалась в подвал, уже завершилось.

— Хочешь устроить маленькую ревизию и узнать, не испортил ли тебе Гал какой-нибудь сложной магической штучки одной силой своего могучего недовольства парикмахерскими услугами? — полюбопытствовал Рэнд, продолжая качаться на стуле.

— И это тоже, мосье, мадемуазель Элька, как ни печально права, из меня получился хреновый цирюльник, — рассеяно отозвался Лукас, доставая из ниши в стене маленькую, с ладонь, деревянную шкатулку, инкрустированную мелким голубым жемчугом и серебром. — Но сейчас я собираюсь наложить на нас заклинание избирательной неслышной невидимости, чтобы в Дорим-Авероне мы могли действовать свободно.

— А-а, — беспечно протянул Рэнд с таким видом, будто не только каждый день слышал слова «избирательная неслышная невидимость», но и сам их выдумал. — Давай, действуй.

Лукас смерил вора ироничным взглядом и вернулся к работе. Поставив шкатулочку на стол, он открыл ее поочередным легким нажатием пальца на три угловых жемчужины с правого торца и достал маленькое, с полкарандаша длиной, мягкое серое перышко. Вор едва удержался от презрительного фырканья: ох уж эти маги — на такую ерунду ценные шкатулки переводить! Голубой раэлинский жемчуг ой как не дешев!

Мосье Д» Агар бережно взял невзрачное перышко в правую руку и, захлопнув крышку шкатулочки, вернул ее в нишу. Рэнд уже хотел высказать свою критическую мысль насчет несоизмеримости ценностей хранилища и хранимого вслух, но в этот момент перышко в пальцах мага повернулось под другим углом и исчезло. Вору показалось, что рука Лукаса пуста, но в следующую секунду перо вновь возникло там, где и было. Фин потряс головой, отгоняя наваждение.

Заметив замешательство приятеля, Лукас снисходительно-менторским тоном пояснил:

— Это — вещь-хранитель, уже содержащая в себе большую часть нужного заклятия. Чтобы наложить его полностью, я должен только сказать несколько финальных слов-ключей и заклинание будет завершено. Очень полезный предмет, когда необходимо действовать быстро, а для плетения нужных чар требуется время.

Глаза Рэнда восхищенно расширились. Опыт вора в работе с магией был не настолько велик, как бы ему хотелось, и, хотя Фин старался тщательно скрывать свои чувства, уроки Лукаса, колдующего всегда настолько легко и изящно, что казались игрой, приводили его в настоящий восторг. Правда, восторг этот был узкоспециализированный. Рэнда привлекало не величие магических сил мироздания и возможность проникновения в суть бытия, как магов-философов и филантропов, мечтающих облагодетельствовать вселенную и сделать ее раем для всех; не обретение небывалого могущества, как властолюбивых магов-карьеристов, а использование чар в любимой профессии. Фина прельщали все заклинания, хоть сколько-нибудь полезные в избранном ремесле шулера и вора.

Конечно, услыхав заманчивые слова «невидимость» и «неслышимость», прозвучавшие многозначительным звоном монеток будущих доходов, Рэнд резко заинтересовался перышком и спросил:

— А что делать мне?

— Встаньте напротив меня, мосье, и постарайтесь не шевелиться, так мне будет проще набросить сеть заклятья сразу на нас обоих, — велел Лукас.

— Надеюсь, влияние Гала нас здесь не достанет и я не превращусь в курицу под действием чар этого перышка, — пробормотал Рэнд, и, поднявшись со стула, приблизился к магу.

— Курицу? — делано удивился маг. — Ни в коем случае, мосье, такие отклонения в строгом строю заклинания совершенного исключены. Вам может грозить только обращение в петуха.

— Утешил, так утешил, — ухмыльнулся Рэнд и получил в ответ такую же хитрую ухмылку.

Лукас коротко махнул свободной рукой, показывая, что шутки кончились, и Фин замер в неподвижности напротив приятеля, кажется, даже дышать перестал. Маг поднял перышко вверх, описал им широкую окружность и разжал пальцы. Неестественно медленно, двигаясь по ровной спирали, перо, то появляясь в воздухе, то неожиданно исчезая, стало опускаться вниз на ковер между мужчинами. А пока оно шло на посадку, Лукас медленно нараспев прочитал:

Иновиз иблэ, иносей сиблэ,

воилэр силэ, крандэй десирэ.

Одновременно с тем, как прозвучало последнее слово мага, перышко мягко коснулось пестрой поверхности густого ковра и исчезло окончательно.

— Сработало? — с надеждой поинтересовался Фин, прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь почувствовать хоть что-нибудь необычное, но кроме тяжести в желудке, оставшейся после плотного обеда, ничего уловить так и не смог.

— Все отлично, — расплылся в самодовольной улыбке маг.

— Да? Я, конечно, петухом не стал, и на том спасибо, но зато тебя вижу и слышу по-прежнему! — указал на вопиющее несоответствие обещанного и действительного Рэнд.

— Разумеется, — вновь позволил себе снисходительное замечание Лукас, отыгрываясь за свою недавнюю панику, вызванную неудачей с покраской воителя. — Я же указал вам на то, что это заклинание избирательной невидимости и неслышимости. Оно будет работать так, как мы того пожелаем.

— Ясненько, — небрежно согласился Рэнд, скрывая досаду на мага, чьи слова кольнули чувствительное самолюбие вора. — Ну, раз у тебя все, отправляемся? Я-то уже давно все что нужно приготовил.

Фин щелкнул по маленькой поясной сумочке, больше походящей на кошель, та отозвалась глухим странно-металлическим звоном.

— Согласен, — кивнул довольный маг, тщательно оправляя задравшийся манжет роскошной рубашки и в последний раз окидывая комнату магии взглядом: не забыл ли чего в сегодняшней нервной суматохе.

Мужчины затворили за собой дверь и направились на второй этаж, в зал совещаний, по пути заглянув в зал, где безжалостно третировал Эльку неумолимый воин, дабы пожелать взмокшей от усердия девушке скорейшего освобождения. Перебрасываясь словечком с друзьями, Елена на секунду отвлеклась и тут же заработала чувствительный удар тренировочного меча по кожаному нагруднику, суровый взгляд Гала из-под черных бровей и короткий повелительный окрик:

— Внимание!

Поспешно, пока и их не заставили взять в руки оружие, дабы искупить вину, парни смылись из спортзала. Их ведь тоже ждала срочная, не терпящая отлагательства работа. Хотя, если быть до конца честными с самими собой, Рэнд и Лукас в глубине души признавали, что им не терпится ввязаться в очередную авантюру.

Макс и Мирей коротали время перед темным зеркалом наблюдений за немудреной, но несказанно популярной именно благодаря своей простоте игрой «клевер», которой их не так давно научил Рэнд. К неописуемому возмущению вора, эльфийка и технарь с азартом бросали разноцветные кубики, делая ставки в засахаренных орешках, полные блюдца которых стояли перед каждым заядлым клеверистом. Рэт, совершив моцион после плотного обеда по комнате магии, спокойно спал на коленях у Мирей, свернувшись клубочком, словно котенок.

— Привет, Лукас, ты Рэнда где-то в дороге потерял или во что-то превратил для удобства? — весело осведомился Макс, отправляя в рот выигранный у партнерши особо крупный орех.

— Макс, вот же он! — сдув со лба непослушный черный локон, удивилась Мирей, кивком указывая на Фина.

— И точно, — удивленно потряс головой технарь, не понимая, как он умудрился не заметить вора. Пусть тот был худым и мелким, но не настолько же, чтобы просто исчезнуть из виду.

— Рэнд? — маг повернулся к тому месту, где должен был находиться напарник.

Тот поспешно проявился около стола с довольной улыбкой и готовым объяснением:

— Надо же было попробовать заклинание. Здорово получилось!

Опытным путем Рэнд установил закономерность действия чар: одновременно его могли видеть и слышать те, для кого он желал оставаться видимым, и не видеть другие, для кого он хотел исчезнуть.

Лукас, задобренный искренним восхищением вора перед этими нехитрыми чарами, ответил легким кивком и, взяв со стола «Дорожный атлас», открыл его на заложенной Мирей странице с подробным планом центральной части города.

— Так, вот Круглая площадь и район, помеченный значком городской тюрьмы, — быстро нашел нужный объект маг.

— Оно-то нам и нужно! Вот уж причудливо бросает кости Судьба! — ухмыльнулся Рэнд. — Никогда не думал, что в один прекрасный день всеми силами буду стремиться проникнуть в тюрьму, а не выбраться оттуда.

— О да, мосье, Силы Судьбы и Случая любят шутить, — философски согласился Лукас, скользя пальцем с великолепным маникюром — предметом стойкой зависти Эльки — по плану города. — Полагаю, нам следует переместиться на Воротную улицу, справа от здания, а уже оттуда попытаться проникнуть на охраняемую территорию тюрьмы.

— Постучим и вежливо попросимся переночевать? — съерничал Рэнд.

— Если не останется другого выхода, попробуем ваш способ, мосье, — не остался в долгу Лукас. — А пока сосредоточьтесь на желании быть незаметным для всех, кроме меня. Мы отправляемся!

— Наконец-то нашлась работа и для меня, — расплылся в довольной улыбке вор и мстительно припомнил. — А ведь говорили, что мы ничего из Дорим-Аверона воровать не собираемся и без меня, такого обаятельного легко обойдетесь!

— Мы говорили лишь, что ваши таланты не были нужны нам на тот момент времени, — дипломатично восстанавливая истину, поправил Фина маг.

— Ладно, ты прощен, — жеманно махнул рукой Рэнд и, чуть склонив голову набок, захлопал ресницами под хохот компании.

Прихватив талантливого комедианта за рукав, маг привычно нажал на камень своего перстня и мужчины исчезли из комнаты.

— Счастливо! — от души пожелали им напоследок Макс и Мирей, возвращаясь к кубикам.

Глава 10. Ночь — время действовать

Глухая ночь царила в Дорим-Авероне. Столица, завершив все важнейшие приготовления ко Дню Сошествия Доримана, спокойно спала, не ведая о потрясающем и доселе невиданном представлении, готовящемся для нее изобретательными умами посланцев богов. Где-то в отдалении коротко и хрипло взлаивали и тонко взвизгивали (в зависимости от габаритов) собаки, доносилось ритмичное металлическое бряцанье, во дворах и на крышах выводили рулады ошалевшие от страсти коты, длиннохвостым солистам подпевал какой-то одинокий человеческий голос. Он пьяно орал или пел, сразу и не разберешь, трагическую балладу о трагической любви какого-то Дриса с некой красавице Изе, но тут послышался стул ставни и плеск воды, пение перешло в возмущенный вопль и смолкло. Коты утроили усилия, восполняя потерю солиста.

Лукас и Рэнд оглядывали полутемную, освещенную тусклыми лампами, подвешенными на столбы, короткую мощеную булыжником улицу, достаточно широкую для того, чтобы по ней смогла проехать повозка. Слева плотно жались друг к другу домишки, но пришельцы не удостоили их пристальным вниманием, сразу переключившись на объект справа. Там высилась огромная, превосходящая средний рост человека на несколько ладоней стена из плотно пригнанных друг к другу крупных серых камней. Она представляла бы собой внушительное зрелище и без венчавших ее здоровенных, метра два с половиной длиной, заостренных пик, расположенных столь часто, что между ними не пролез бы и ребенок, сумей он каким-то чудом забраться на камни. Да, городская тюрьма была огорожена на совесть.

Пока мужчины молча «восхищались» этим шедевром архитектуры, ритмичное бряцанье приближалось, скоро мимо невидимых посторонним посланцев прошествовала тройка стражников. Пара из них была вооружена короткими мечами, еще один нес арбалет. Позвякивание исходило от нагрудников с широкими металлическими бляхами, а не от соприкосновения пустых черепов со шлемами, как предположил было Рэнд. Сосредоточенная бдительная скука, написанная такими крупными буквами, что легко читались на полутемной улице, давала понять, что работа у мужиков хоть и серьезная, но занудная и не опасная. Да кем нужно быть, чтобы штурмовать неприступную тюрьму в полночь? Только посланцами богов!

Не сговариваясь, Лукас и Рэнд последовали за троицей ничего не подозревающих стражников. Через десяток метров к тусклому свету уличных ламп прибавилась пара огней поярче над массивными воротами на тюремный двор. Там переминалась пара блюстителей спокойствия с копьями в руках и мечами на перевязи. Проходя мимо копьеносцев, коллеги салютнули им, и один из мечников, не сбиваясь с шага, доброжелательно буркнул:

— Смена уж близко, парни. Второй ночной колокол с площади слышно было.

— Скорей бы уж, — согласился крепко сбитый мужик средних лет, перехватив поудобнее древко копья и проворчал: — С женой три пересменки не виделся, в казарме ночевал. Дора, небось, уж забыла, как я выгляжу, того и гляди на порог не пустит. Надо ж было Алену в неурочный день заболеть, выбрал время животом маяться! А все те сосиски из таверны Жантра! Говорил я ему, что неправильно они пахнут, тухлотой и кислятиной отдают, потому и со скидкой идут, так нет, все одно сожрал, прорва ненасытная, а теперь в лазарете мается!

— А я с утреца дочурку обещал сводить на очищение посмотреть, — поделился своими планами второй страж ворот.

— Какой заботливый папаша, — злобно умилился Рэнд. — Малютке, видать, нравится запашок горелого мясца.

— Дикий мир, дикие нравы, — интеллигентно посетовал Лукас, подняв брови. — Толпа обожает кровавые развлечения. Вид чужой смерти всегда обладает для людей странной притягательностью. Лицезреть смерть совсем рядом и испытывать мстительную радость оттого, что это не твой конец, что самый жуткий страх сейчас испытывает кто-то другой, весьма сильное ощущение, будоражащее нервы. Толпа людей — это хищный зверь, охочий до крови.

— Как верно, — грустно вздохнула Мирей, в силу своего эмпатического дара не питавшая иллюзий относительно низменных инстинктов многих рас, в том числе и людской.

— Ну вы все сегодня с Рогиро как сговорились! Ей-ей, заладили: стадо, кровожадное, нерассуждающее стадо. Ладно, Мири — она эльфийка, не человек, ей такие штучки простительны. Да и Рогиро, если подумать, человеком уже не является. Но ты? Ты-то к какой расе себя причисляешь, мосье маг? — почему-то возмутился Рэнд, может быть потому, что сам некогда чувствовал себя тупой частью толпы, чьи ощущения сейчас пронзительно метко описал напарник.

— Отгадайте, мосье, — иронично хмыкнул в ответ Лукас.

Но наблюдай за этим разговором Элька, парившаяся сейчас в спортзале, она бы решила, что коварный маг, прикрывшись шуткой, опять умело улизнул от откровенного ответа на прямой вопрос.

— Что ж, значит, ты тоже тупая кровожадная частица стада, — мстительно заявил Рэнд, ткнув напарника пальцем в грудь.

— Вы так полагаете? — снисходительно задался вопросом Лукас, изучая булыжники у себя под ногами, и, словно отвечая сам себе, сказал. — Нет, не думаю. Индивид тем и отличается от усредняющего его абстрактного целого, что умеет мыслить самостоятельно и бороться с собственным желанием стать частицей стада. И я льщу себе надеждой, что отношусь к разряду тех немногих, кто никогда не сольется с толпой. Полагаю, Силы были того же мнения, иначе не сделали меня членом команды. То же, кстати, касается и вас, мосье Фин.

— Да уж, ты точно с толпой никогда не сольешься, — фыркнул польщенный Рэнд, окидывая многозначительным взглядом яркий камзол Лукаса. — Может, тебе еще и шевелюру в рыжий цвет перекрасить для верности, а то каштановый тускловат малость для столь значительной персоны?

— Я над этим подумаю, — великодушно согласился маг.

Пока посланцы богов препирались, стражники протопали дальше, оставив своих товарищей у ворот нести одинокий караул, клевать носом, скучать и ждать смены.

Рэнд подошел к ним поближе, чтобы разглядеть получше скрывавшуюся за широкой спиной любящего отца крепкую с виду дверь без видимых признаков замков и замочных скважин. Через нее-то и входили люди, чтобы без толку не распахивать массивные створки ворот, предназначенные для других, более глобальных целей, вроде вывода заключенных на казнь.

— Хорошая работа, такую дверцу с налету не возьмешь. Изнутри запирается, — поделился своими соображениями с напарником вор. — Скорее всего, ее только к смене караула откроют. Может, подождать и попытаться проскользнуть внутрь?

— К чему лишняя толкотня? — с улыбкой возразил Лукас. — А пугать этих людей сейчас? Конечно, соблазнительно, но лишнюю тревогу подымать нам ни к чему, работать будет трудно. Предлагаю воспользоваться стеной.

— Стеной? Ага! Теперь-то я раскусил! Ты точно не человек! И как я сразу не догадался! — прищелкнул пальцами донельзя довольный Рэнд.

Лукас моргнул, чуть слышно сглотнул и принялся аккуратно оправлять и без того безупречные манжеты.

— В зеленую одежонку норовишь облачиться, — начал перечислять улики Фин, не замечая странной реакции мага, а может думая, что тот как всегда играет на публику. Наконец, вор торжествующе провозгласил. — Все ясно, ты — гигантский кузнечик!

— Вы раскрыли мою самую страшную тайну, мосье, — с облегчением признался Лукас, оставив в покое манжеты и склонив повинную голову с роскошными мягкими кудрями. — И до сих пор живы только потому, что являетесь моим другом.

— Но на всякий случай, если ты забыл, я человек и кузнечиком не являюсь, — укоризненно напомнил Фин, вздернув нос.

— Не забыл, вполне достаточно одного кузнечика. И, благодаря заклинанию избирательной левитации, это — я, — отозвался Лукас, направляясь прочь от ворот вдоль высокой тюремной ограды и подавляя ехидное желание сказать, что его партнер скорее похож на собственного домашнего зверька — крысу, поэтому пусть даже не думает затесаться в благородные отряды кузнечиков.

Накладывая перед отправкой заклинание избирательной невидимости и неслышимости, маг заодно наложил на себя и чары левитации, благоразумно умолчав об этом маленьком дополнении, когда давал характеристику заклинанию. Лукас рассудил, что Фину левитация не понадобится, поэтому лучше не рисковать, наделяя азартного и склонного увлекаться вора возможностью пользоваться тремя заклинаниями одновременно. У Лукаса еще свежи были воспоминания о полетах, устроенных Рэндом и Элькой в королевской библиотеке Ильтирии, не говоря уж о погроме в Рошхе.

Выбрав по каким-то признакам показавшееся ему подходящим место, на взгляд вора ничем от прочих мест у неприступного забора не отличающееся, маг легко оттолкнулся от мостовой и в самом деле взмыл ввысь как прыгучий зеленый кузнечик, разлетелись только полы камзола. На несколько секунд зависнув в полутора метрах над угрожающе-острыми пиками забора, маг внимательно осмотрелся, благо, что с такой высоты вид открывался весьма удачный, и мягко спланировал назад к непрыгучему напарнику, брошенному на земле.

— Что, плоховато оттолкнулся? — ехидно хмыкнул Рэнд, прикрывая скепсисом легкую зависть к подобного рода прыжкам.

— Нет, мосье, напротив, вполне достаточно, — отозвался довольный маг, складывая руки на груди и поглаживая свой волшебный перстень. — Я выбрал место переноса.

— Тогда чего мы ждем? — удивился вор, уж больно ему не терпелось приступить к делу.

Вместо ответа Лукас положил руку на плечо более низкорослого Рэнда и нажал на камень перстня. Как всегда, заклинание телепортации сработало безупречно. Мужчины оказались в ярко освещенном фонарями тюремном дворе, довольно далеко от ограды, вдоль которой шла широкая, метра в три, полоса странного мелкого песка, светящегося призрачным нежно-голубым, как сердитый дух Рогиро, цветом.

— Какой красивый песок и в таком мрачном месте! Зачем? — удивилась Мирей.

— Да уж не заключенных радовать. Красивый? Это, подруга, песок-прилипала, — мрачно хмыкнул Рэнд, не испытывая никакого восторга от созерцания удивительного зрелища. — Во многих тюрьмах имеется. Стоит на него ступить кому-нибудь тяжелее мелкой птицы — прилипнешь так, что втроем не отдерут, да он, зараза, еще звенеть и стонать начнет на все лады и в себя затягивать. Звук дикий, даже мертвого из земли подымет, вся стража вмиг примчится.

— Теперь ясно, почему не охраняется стена, — заметил Лукас, не столь детально, как Рэнд, знакомый с внутренним устройством тюрем.

— Да, по такому мягкому песочку далеко не пробежишь, — скривился вор и прибавил, осматриваясь. — Хотя, здесь и до полосы песка вряд ли доберешься, если невидимкой прикинуться не сумеешь. Посты арбалетчиков кругом: вон на крышах, на вышках во дворе, а внизу караулы с мечами расставлены.

— Но, как вы уже заметили, мосье Рэнд, нас это ни в коей мере не должно беспокоить, потому что сейчас наша задача — не сбежать из тюрьмы, а войти в нее, — резонно возразил маг коллеге, несколько увлекшемуся процессом рекогносцировки с привычно-воровской точки зрения.

Сейчас мужчины стояли как раз между Домом Стражи — аккуратным двухэтажным зданием, сложенным из того же серого камня, что ограда, с бытовыми постройками, притулившимися рядом — казармами и хозяйственными помещениями, рядом с которыми были даже разбиты ровные газоны, поросшие жесткой щеткой травы и мелкими голубыми цветами. Наверное, начальнику тюрьмы, или как его там называли в Дориме, было не чуждо чувство прекрасного и художественный вкус. Оттенок цветочков в точности повторял окраску песка-прилипалы у ограды. С другой стороны находилась собственно тюрьма — огромное мрачное сооружение с единственной дверью в торце. Здание узилища, как успел объяснить посланцам богов лорд Дрэй, имело форму колодца, то есть обладало собственным внутренним двором, не имевшим сообщения с двором тюрьмы, в котором сейчас находились дерзкие пришельцы. Коридоры внутри шли по всему периметру здания. На Дом Стражи и площадь Костров выходили только окна караулок, где отдыхали стражники, и коридоров, по которым они передвигались. Сами камеры, если и имели узкие щели оконцев, то лишь во внутренний двор тюрьмы. Посланцам богов предстояло проникнуть в тюрьму и спуститься по лестнице из коридора вниз, на третий подземный этаж, где содержали несчастных драконов. Выше в подземелье располагались камеры с менее опасными узниками: убийцами и насильниками. Мелких воришек и жуликов, а так же знатных узников, содержали на наземных этажах.

Войти в здание тюрьмы со двора можно было только через относительно широкую — смогли бы спокойно разминуться два человека — дверь, у которой, как и перед оградой, скучала пара стражников с копьями, грезя об окончании смены, кажущейся бесконечной, как всякое относительно бездельное времяпрепровождение на работе.

— Ну что, опять прыгать будешь? — поинтересовался Рэнд. — Дверь-то в тюрьму хоть и не заперта, а мимо этих амбалов не пройдешь, если ты только сквозь них просочиться не побрезгуешь в какое-нибудь желе обратившись. Но я на такое в жизни не пойду, они, небось, мыться-то строем в общественную баню хорошо если раз в полгода ходят!

Дюжие стражники, настолько заросшие бородами, что по их лицам сложно было сказать, как часто они моются, стояли так, что своими массивными телами загораживали обе створки двери. В столь поздний час окна светились только на третьем этаже, скорее всего, там располагалась одна из караулок тюремщиков.

— М-м-м, — Лукас задумчиво покосился на охранников, дремавших вполглаза, намертво вцепившись в копья. Миновать их действительно не было никакой возможности, а прыгать ему больше не хотелось, мосье вообще не любил повторяться, творя заклинания. Он считал это вульгарным и не достойным своих талантов.

Значит, следовало придумать что-нибудь новенькое! Магу в голову пришла отличная идея, лукаво заблестели глаза. Он настроился слегка поразвлечься, мотивируя свой поступок тем, что его задумка внесет в ряды доблестной сонной стражи сильную суматоху, во время которой они с Рэндом без проблем навестят тюрьму как и полагается цивилизованным посетителям — через дверь. А пока во дворе будет царить хаос, посланцы богов спокойно обтяпают свое дельце.

— Мадемуазель Мири, как по-вашему, из какого дерева изготовлены копья стражи? — вежливо поинтересовался Лукас, подходя поближе к двери.

— Ясень, — сходу, но несколько неуверенно ответила жрица и тут же повторила, уже не сомневаясь в своих словах. — Да, ясень.

— Отлично, это нас устраивает, — разулыбался маг и, подумав несколько секунд, зашевелил пальцами, бормоча, или как выражался Рэнд, «шарманя», себе под нос:

— Энтре аукс филер,

Пер энка репилер,

Брас энре сенволер,

Шерне тер пуасер.

Фрэн!

Зная, насколько маг любит позерство и яркие эффекты, Фин приготовился к восхитительному шоу и не был разочарован в своих ожиданиях.

Едва Лукас прочел заклинание, копья в руках стражников начали судорожно подергиваться и мелко вибрировать, дрожь становилась все сильнее с каждой секундой. Почуяв неладное, мужики разом стряхнули в себя ночную дремоту и с недоумением уставились на личное оружие, начавшее подавать странные, противоестественные признаки жизни.

— Перт, что это с ними? — охрипшим голосом испуганно пробормотал один из стражников, все крепче сжимая подергивающееся копье.

— Чтоб я знал, Хуч, — изумленно ответил второй.

— Может, это нам кажется? — принялся искать очевидное оправдание Хуч.

— Двоим сразу? Не, так не бывает, и пить ведь не пили больше положенного, всего-то по паре кружек пивка, — возразил Перт.

— А не Черный Дракон землю колеблет? Вот они и того, — поспешно выдвинул еще более неправдоподобную версию первый.

— Не, вздор. Мы-то стоим, как стояли, — не поверил в локальное землетрясение напарник, — даже не шатаемся.

Надо отдать должно выучке охранников, даже не зная, что творится с копьями, древки из рук они не выпустили. Те вырвались сами! Резко сорвавшись с места с такой силой, что незадачливую стражу отбросило к двери и изрядно об нее приложило, копья взмыли вверх, как ракеты. Они пронеслись по воздуху, словно брошенные сильной рукой медалиста-копьеметателя, и воткнулись в газоны у Дома Стражи, зарывшись в землю на треть, после чего застыли неподвижно. Зато вокруг них стало образовываться какое-то легкое зеленое марево.

— Что вы долбитесь, олухи? Третью стражу захотелось постоять? — дверь в тюрьму решительно распахнулась, подав стражникам по мясистым частям пониже спины, и появился еще один сурового вида бородач, судя по его изысканно-вежливому обращению с караулом и величине бороды, старший по званию.

— Видать так, — подхалимски подтвердил еще один плюгавый начинающий лысеть охранник, высунувшись из-за спины супер-бородача.

— Оно, э-э, само, там, улетело, — смог выдавить ошарашенный всем происходящим Перт и махнул рукой в сторону газона, ныне причудливо декорированного парой копий.

— Спаси нас Дориман! Черный лютует, — выпучив глаза, подтвердил Хуч.

— Ща я лютовать буду, — не поверил в сверхъестественность происходящего начальник. — Вы у меня мамок просить будете вас назад родить, недоноски! Живо оружие по уставу положенное в руки взять! Ишь, повыдумывали, улетело! Мозги последние у вас улетели! Как сортиры на восемь восьмидневок чистить отправлю, враз обратно прилетят!

Подхалим, радостно хихикая, закивал, подтверждая, что такой рецепт кого угодно сможет образумить. Выйдя во двор, начальник положил руку на эфес меча и мотнул головой в сторону копий, приказывая стражникам забрать «табельное оружие» из неподобающего места. Испуганно переглянувшись и бормоча под нос «Дориман, защити нас, грешных», мужики мелкими перебежками двинулись за копьями, подавшимися в самоволку. Гнев начальства и чистка гальюнов на данный момент показались им страшнее проделок Черного Дракона. Дракон он, конечно, лютый и страшный, раз так жрецы говорят, самому Дориману под силу лишь сладить, но видеть мужикам его воочию не доводилось, а начальство вот оно, совсем рядом брови хмурит и наказание за ним не заржавеет.

— Живей ногами двигайте, дубины, пока я вас пинком не поторопил! — сурово подбодрил подчиненных бородач, пристукнув древком по плитам брусчатки.

Но покамест стражники опасливо приближались к газону, измененному дизайнерским гением Лукаса Д» Агара, с копьями произошла очередная серия удивительных метаморфоз! Из палок, отполированных не одними солдатскими руками за годы прилежной службы, нахально попирая законы природы, проклюнулись веточки, на которых уже набухали почки, а потом на глазах изумленных мужиков начали появляться клейкие нежно-зеленые листочки.

— Да что же это твориться? Спаси, Дориман! — окончательно впадая в панику, завопил Хуч, отскакивая прочь от своего бывшего копья. — Оно же древо!

— Оно ясень, а дерево это ты, — наставительно пояснил Рэнд под хихиканье Макса и Мирей. — Вон и начальник тебя дубиной именует не зря, ему видней!

— Нам пора, — бросил Лукас, устремляясь к открытым нараспашку дверям, до которых уже ни доблестной охране, ни подхалиму с бородачом не было никакого дела. Во дворе заваривалась своя каша. Вокруг копий, вновь претендующих на гордое звание деревьев, суетился народ. Растревоженные странными криками коллег охранники пытались выяснить, что собственного произошло, что теперь делать, стоит ли будить Господина начальника Дома Стражи и Жреца-покровителя Дома, и если стоит, то кто будет это делать. Короче, люди были очень заняты, заняты настолько, что вспомнили том, что двери в тюрьму следует по уставу прикрыть, далеко не сразу. Посланцы к тому времени давно уже были внутри, и Макс с Мирей успели шумно выразить довольному магу восхищение его трюку с проросшими копьями.

— Все-таки Шарлю срочно что-то надо делась с архитектором. Казнить что ли? — задумчиво констатировал Рэнд, оглядывая мрачное полутемное пространство холла. — И часовня, и зал собраний, а теперь еще и тюрьма эта, ну все, решительно все в черно-серо-коричневых тонах! Мрак! Этак от тоски в петлю полезть можно!

— Доказано, что длительно созерцание мрачных цветовых оттенков может вызвать депрессию у любого нормального человека, — охотно поделился научной информацией умница Макс.

— Ну, значит, нам это не грозит, — оживился Лукас и под возмущенно фырканье Рэнда заметил уже серьезно: — Знаете, мосье, мне кажется тем, кто здесь обитает, простой перекраской стен настроение не поднимешь.

— Ничего, мы его им сейчас по-другому поднимать будем, перемещением на свежий горный воздух, я где-то слышал, что это помогает, — оптимистично заявил Рэнд и потянул мага вперед, приговаривая. — Пошли быстрее, вдруг я все-таки нормальный, и у меня сейчас эта, как ее там, депрессия начнется!

— На вашем месте я бы этого не опасался, мосье, — с напускной скорбью ответил Лукас, но шагу прибавил.

Из темно-серого зала с тусклыми лампами, все убранство которого составляла пара широких лавок вдоль стен и гигантская икона с Дориманом, суровым настолько, что особо нервные посетители могли на всю жизнь остаться заиками, пришельцы вышли в еще более мрачный длинный коридор.

— И на освещении экономят, — злобно буркнул Рэнд, проходя мимо тусклой лампы, скорее нагоняющей жуткие тени, чем рассеивающей их. Далеко впереди, метрах в семи, «темнила» еще одна лампа. Днем, конечно, здесь было светлее, но не намного. Все-таки лишь малая толика света ухитрялась проникать через узкие бойницы окон, в которые не пролез бы и сложенный вчетверо дистрофик.

— Рэнд, не ворчи, ты же не жить здесь собираешься, — засмеялась Мирей.

— Лишь Творец да Силы Судьбы знают, как жизнь обернется, — философски пожал плечами вор, морщась от запаха прогорклого масла, пропитавшего воздух. — А при моей-то рисковой профессии тем более. Так хоть заранее об удобствах позаботиться!

Минуя бредущих по своим ночным делам редких стражей, до которых еще не докатилась суматоха, посеянная в прямом смысле этого слова во дворе изобретательным Лукасом, мужчины отыскали короткое ответвление коридора. Сворачивая налево, он расширялся до размеров небольшой площадки, где и начиналась лестница, ведущая на нижние этажи. Отсюда дерзким пришельцам предстоял спуск в склизкую, влажную полутьму, по мнению мага, ставшего за сегодняшний день практикующим спелеологом, еще более неприятную, чем сухая каменная пыль горных пещер.

Брезгливо сторонясь заплесневелых, сочащихся каплями влаги стен, парни спускались вниз, причем хитрый маг, пользуясь заклинанием левитации, еще и парил над ступеньками, чтобы никоим образом не испачкать своих колоритных одежд. Но и это его не спасло, дерзкая капля воды, сорвавшись с мокрого потолка, угодила прямехонько за шиворот Лукасу. Маг встряхнулся и зашипел, как рассерженный кот. Рэнд широко ухмыльнулся и, весело насвистывая, продолжил движение. Вездесущий «аромат» масла сменил запах вечной сырости, плесени, гнили, чего-то кислого, отбросов и нечистот. Видно, ставки уборщика нижних этажей в тюрьме предусмотрена не было или ощущалась острая нехватка кадров.

Лестница закончилась еще более темной и грязной площадкой, чем та, с которой начинался спуск. Пара коридоров, замыкавшихся на ней, вела, как говорил Дрэй, к камерам заключенных, а массивная дубовая дверь из толстых мореных, чтоб не брала извечная сырость, досок открывалась в караульное помещение. Там сейчас было людно. В тесной комнатке находилось куча накачанных мужиков в уже знакомых команде по Совету Жрецов серых балахонах с белым кантом — фирменной униформе Очищающих.

— Шестеро здесь, значит, где-то в коридорах шляются еще четверо, — быстро подсчитал Рэнд, следя за тем, как в поте лица жрецы несут свою вахту по спасению заблудших душ от когтей безжалостного Черного Дракона.

Мужики сгрудившись вокруг крепко сбитого стола из грубых досок горячо болели за пару коллег, между которыми шел поединок, названный бы в более прогрессивных мирах «армреслингом». Комнатушка содрогалась от азартных криков: «Давай, Филипп! Ну же, Жэрик! Вперед!»

Закатав рукава балахонов до локтей и вцепившись свободными руками в края столешницы, жрецы проверяли свою силу. Поединок уже близился к концу. Коротко стриженый, редкой для Дорим-Аверона масти блондина, худощавый мужчина проигрывал своему более мускулистому и крупному темноволосому собрату. Пот катился по лицам сражающихся, но они, сжав челюсти, не моргая, смотрели друг другу в глаза и все крепче переплетали руки.

Наконец, резко выдохнув, брюнет с коротким вскриком: «Х-ха!», припечатал руку соперника к столу и, прислонившись спиной к стене заявил с довольной усмешкой, вслушиваясь в одобрительный гул поклонников:

— Я же говорил, Жэрик, что Дориман сегодня на моей стороне, коил тебе этой нежити разносить, как на смену заступим.

— А господа, оказывается, ставки делали, — протянул Рэнд, прислушиваясь к рассуждениям жреца.

Жэрик обиженно фыркнул, украдкой потирая измочаленную руку, и, покосившись на бочонок в углу, где, видно, и держали наркотическое зелье, туманящее рассудок, брезгливо ответил:

— Тебе просто повезло! И не все ль равно, поить оборотней сегодня иль не поить. Этим выродкам все равно завтра с утречка окончательное очищение встречать.

Высказавшись, блондин, побежденный в благородном поединке на руках, поднялся со стула и направился к столу поменьше. Там стоял широкий поднос с крупными кусками хлеба, ломтями острого сыра, запах которого долетал и до чутких ноздрей Рэнда, шматком подкопченного окорока и тремя большими кувшинами. Жэрик взял стакан и поднял кувшин, собираясь налить себе вина, чтоб промочить пересохшее горло, и перехватить кусок-другой мясца. Похожие мысли пришли с голову и его коллегам. Поднос был поспешно переставлен на большой стол, где еще недавно кипел поединок, из шкафчика у стенки извлечено еще несколько кувшинов, головка сыра, очередной целый окорок и пара буханок, пододвинуты скамейки.

Привычным гаркнув дружным хором: «Благослови Дориман Великий скромную пищу нашу, дабы во благо пошла думам, силу духовную и телесную для дел во имя твое даровала!» жрецы осенили себя знаком меча где-то в районе пуза и приступили к трапезе.

— Семерых-то да, больше опаивать не придется, — с добродушным безразличием к судьбам оборотней, подтвердил один из жрецов, включаясь в прерванную молитвой беседу, — а вот с остальными придется пока повозиться. Не забывай, брат, как говорил Архижрец Авандус, в наших руках души этих несчастных и лишь от усердного попечения Очищающих зависит то, как скоро будут они готовы предстать перед Дориманом, очистившись от тяжких своих грехов.

— Да, Жэрик, тебе еще доведется не одно признание записать о том, как проклятые души свои в лапы Черному Дракону предавали, — подтвердил Филипп, прикладываясь к кружке.

— Ха, после коила-то, небось, кто угодно в продаже чего угодно, хоть бы и души, признается, — задумчиво пробормотал вор, комментируя болтовню жрецов из касты Очищающих. — А товар это такой неуловимый, есть он или нет, поди разбери.

— Браво, отличная идея, мосье Фин, — как с ним часто бывало оживился Лукас, переходя из состояния статичной задумчивости к активным действиям.

— А чего я сказал-то такого? — наблюдая за тем, как маг в очередной раз что-то лихорадочно «шарманит», удивился Рэнд, но тут же оправившись от изумления, «скромно» признался. — Впрочем, любое мое слово — просто чистый самородок. Пользуйтесь, пока я добрый!

Не обращая внимания на треп приятеля, Лукас поспешно, стремясь не упустить удачный момент, шептал:

Риледж семблэ эпле,

Коил девенир винэ

Гойт пропэ маетир

Софэн хоме эвелир!

Лан эн колт деан итрэ,

Квио сэ тровир ликрэ!

Закончив чтение заклинания, маг сплюнул на пол и, чуть нахмурившись, покачал головой, застенчиво отметив:

— Импровизации мне не всегда удаются безупречно. Конечно, заклятье не слишком мелодично и красиво, но должно подействовать.

— А плевался ты зачем? — удивился вор.

— Чтобы сработал закон подобия, полагаясь на который я плел заклинание, — пояснил Лукас.

— И что сейчас будет? — не удержался от вопроса заинтригованный Макс.

— Смотрите, мосье, и все поймете, — не стал раскрывать своих карт раньше времени коварный Д» Агар, только кивнул в сторону караулки.

Компании не осталось ничего другого, кроме как следить за жрецами.

— Воистину, лоза — один из величайших даров Доримана, — аппетитно причмокнув, потянулся к кружке Филипп.

— И впрямь в горле пересохло. Промочить бы надо перед трапезой! — согласно загудели прочие Очищающие и с подозрительной поспешностью, если не сказать жадностью, приложились к кружкам.

Кувшины на столе быстро опустели, и из шкафа с провизией была извлечена следующая партия. Следя за тем, с каким искренним энтузиазмом, используя пищу только в качестве закуски, поглощают вино жрецы, Рэнд злорадно ухмыльнулся. Вору показалось, что он разгадал замысел Лукаса — упоить Очищающих вусмерть, чтобы они не мешались под ногами. Глаза у мужиков быстро стекленели, подергиваясь какой-то странной пеленой, все более вялыми и заторможенными становились движения. Жэрик, начавший пить первым, уже окончательно сполз с лавки под стол и теперь лежал, уставившись в потолок мутным блуждающим взором.

К тому времени, когда в темных глубинах коридоров послышалось шарканье ног, и появилась недостающая четверка стражей в темных балахонах, отороченных белым кантом, с лампами и чем-то вроде длинных острог в руках, застольная беседа практически заглохла. Языки у жрецов шевелись с явным трудом, и издаваемые звуки становились все более нечленораздельными.

— Нет, братья, вы только гляньте! — возмутился первый из шагнувших на порог караулки.

— Мало того, что упились, словно свиньи, смену не прислали, так они небось еще и нам ничего не оставили! — выхватив из рук апатичного коллеги пустой кувшин, сердито рявкнул второй новоприбывший, сам не замечая, как облизывает губы.

— Да уж, давно пора Жрецу-покровителю тюрьмы оторвать свое седалище от кресла в Доме Стражи да к нам вниз спуститься и поглядеть на этот позор! — невольно сглотнув, поддержал его третий товарищ, сунув острогу на стойку в углу к другому оружию, где примащивал свою четвертый.

— Н-н-е н-да, н-н-на, — выдавил из себя Филипп, сидящий на лавке еще относительно прямо, благодаря стене за спиной. Мужик через силу моргнул и протянул почти полный кувшин, один из немногих еще остававшихся полным, возмущенным собратьям.

Поняв, что на их долю все-таки еще что-то осталось, ведомые магической жаждой, четверо новичков с энтузиазмом присоединились к своим товарищам в их благородных стараниях увидеть дно во всей имеющейся посуде и быстро дошли до нужной кондиции.

Скоро в караулке стало совсем тихо, раздавалось только еле слышное отрывистое бормотание. Вяло шевелились и снова замирали тела в темно-серых балахонах на скамьях и полу, словно гигантские разжиревшие крысы. Караул Очищающих — все десять жрецов — был выведен из строя коварными чарами Лукаса. Мужчины полностью лишись способности воспринимать окружающую действительность, не говоря уж о том, чтобы активно в ней функционировать. Они впали в странное забытье, практически полностью перестав реагировать на происходящее.

— Странно, — выгнул бровь Рэнд, подходя ближе, чтобы разглядеть отключившихся алкашей и попинать носком сапога ближайшего, который никак не отреагировал на столь бесцеремонное обращение с лицом духовного сана. Никаких признаков жизни, кроме дыхания, жрец не подавал, — чего это они так быстро отключились?

— Значит, именно так действует коил в больших дозах, — меланхолично ответил Лукас.

— Ты заставил их самих выпить эту отраву?! — восхитился Макс.

— Почему же заставил, мосье? — не на шутку обиделся маг. — Я лишь пробудил их жажду и превратил вино в то зелье, которым здесь потчуют оборотней. А пили жрецы сами! Разве кто-нибудь видел, чтобы я насильно влил в них хотя бы каплю?

— Так им и надо, — заявила Мирей с неожиданно мстительной для столь тонко чувствующей натуры радостью. — Тот, кто издевается над другими, должен быть готов к тому, что однажды сам будет жестоко наказан. Равновесие всегда восстанавливается!

— Будем надеяться, что оно избрало нас своими орудиями, мадемуазель, — задумчиво согласился Лукас, окидывая коротким взглядом затихшую караулку, мимо которой теперь можно было бы без помех провести и целое стадо громко топающих и радостно трубящих слонов.

Глава 11. К спасательной операции приступить!

Отвесив на прощанье упившимся коила жрецам издевательский поклон, Рэнд развернулся и двинулся в темноту коридора. Засветив большой магический шарик, Лукас быстро присоединился к приятелю. Наверное, впервые со дня постройки глубокие казематы озарились по-настоящему ярким светом, безжалостно высвечивающим все, что пытались скрыть глубокие тени. Грязь и сырость подземелья, маленькие зарешеченные камеры, в которых на грязных гнилых подстилках, когда-то бывших охапками соломы, скорчились грязные, оборванные узники. Самые опасные преступники королевства, вся вина которых заключалась в проявившейся принадлежности к роду драконов-оборотней. Когда-то яркие радужные глаза заключенных были исполнены безнадежной тоски и подернуты пленкой дурмана. Руки несчастных сковывали кандалы, длинная цепь, одетая на ногу, крепилась к стене, еще больше стесняя движения.

В первой камере, сильно смахивающей на клетку из-за забранной решеткой стены, выходящей в коридор, сидел давно не бритый, изможденный мужчина в лохмотьях когда-то бывших добротным камзолом темно-серого цвета. Рядом с камерой на железном крюке висел ключ от железной двери и жестяная табличка с небрежно нацарапанной углем надписью: Франц Лабье, странствующий лекарь.

— Будто звери в зоопарке, — протянул опешивший Макс, никогда близко не сталкивавшийся с тюремной действительностью. — Даже надпись есть и клетка.

— Как вы можете обращаться так со своими сородичами? — пораженная не меньше Шпильмана, выдохнула Мирей. — Какой кошмар!

— Ну ты даешь, «как вы можете?», я что ль его сюда посадил, подружка? Я вообще против тюрем! Сроду никого никуда не сажал, если не считать одного излишне прыткого хозяина милого замка из Йола, — возмутился Рэнд — Было дело, я его в погребке на ночь закрыл, чтоб осматриваться не мешал! Но слугам записочку оставил, велел утром толстяка выпустить. Ох, искали меня тогда! Можно сказать, знаменитостью стал.

— Я что-то слышал о дерзком ограблении и нанесении тяжких оскорблений кузену короля Йола в летней резиденции. За голову, руки или интимные части вора назначалась награда в двадцать тысяч монет, — припомнил Лукас один из громких скандальных слухов, гулявших по мирам.

— Нет, ну про голову и руки это понятно, но на кой они про интимные части написали, можно подумать я с этим жирным боровом что непотребное сотворил, чуть репутацию мне не испортили, — оскорблено заявил Рэнд и, игнорируя ключ, мимоходом вскрыл извлеченной из поясного кошеля отмычкой чуть подзаржавевший замок. Распахнув дверь в камеру, вор широким жестом пригласил Лукаса заходить.

Пробужденный от дремы резким скрежетом узник, с трудом приподняв опущенную на колени голову, повернул к яркому свету магического шарика свои радужные глаза, которые, не щурясь, могли бы смотреть и на солнце, и улыбнулся магу странной улыбкой человека, перешагнувшего грянь между жизнью и смертью:

— Ты все-таки пришел, Дориман!

Лукас, никак не ожидавший столь оригинального приветствия, сконфуженно кашлянул.

— А мы-то старались, Гала красили, все выходит зазря. Гляди-ка, тебя за Доримана и без грима приняли, — хихикнул Рэнд, толкнув Лукаса кулаком.

Компания уже успела понять, что такова особенность характера вора: чем мрачнее становилась окружающая действительность, тем более был склонен к саркастическим шуткам Фин.

— В данном случае мы и выполняем его работу, — совершенно серьезно ответил мосье Д» Агар. — Кто, как не бог, должен был бы прийти на помощь своим гонимым верующим, если жрецы его стали гонителями?

— Сейчас мы с тобой разберемся, парень, только не убегай пока никуда, — усмехнулся вор и, оглядев оковы узника, достал из кошеля другую тусклую, намеренно зачерненную, чтобы не блеснула в неурочный час, выдавая владельца, отмычку, аккуратно вернув первую на место.

Пренебрежительно бормоча себе под нос, что с такими оковами и спящий младенец справится, Рэнд взялся за работу. Провозившись с кандалами заключенного секунд на десять больше, чем с замком на двери, вор отомкнул их и сбросил на пол глухо звякнувшие цепи.

Мужчина, сидевший неподвижно все время, пока вор освобождал его от оков, поднял исхудавшую свободную руку к лицу и с каким-то тихим удивлением принялся разглядывать свое натертое до кровавых ссадин и синяков узкое запястье.

— Нам пора, господин, — вежливо прервал эту странную медитацию Лукас, понимая, что жертва еще не пришла в себя после настойки коила. — Как твое имя? Как тебя зовут?

— Франц…. - ответил мужчина, немного подумав, и добавил после короткой паузы: — Франц Лабье.

— Проверяешь, того ли освободили, кто в табличке значится? — поинтересовался Рэнд, пока Лукас почему-то совершенно не брезгуя помогал подняться пошатывающемуся лекарю.

— Мосье, это необходимо. Если вы еще помните, — все-таки маг остался самим собой и сохранил присущую ему иронию, — нам необходимо поместить вас и мадемуазель Мирей в камеры, где находятся единственные супруги из числа арестованных жрецами. Не хотелось бы допустить оплошность, перепутав камеры или заключенных.

— Ну да, это я помню, — фыркнул вор и не менее ехидно привел только что пришедший ему в голову, но весьма резонный довод. — Только на этом парне брачного браслета нет, а знак союза, освященного церковью, даже здешние жрецы снимать бы не стали.

— Ах, не верится мне в благородство здешних служителей Доримана, — скривив губы, возразил маг, чтобы не признаваться в том, что за всеми хлопотами начисто позабыл о брачных браслетах. — Предлагаю вам, мосье Фин, заняться пока следующим заключенным, а я доставляю мосье Франца к лорду Дрэю. Свет вам оставляю, как знать, не примет ли следующий узник за Доримана вас?

Лукас, покрепче перехватил истощенное тело одурманенного лекаря, так и норовившего сползти на пол, и нажал на камень перстня. Как только маг исчез, Мирей, в глубокой задумчивости созерцавшая происходящее закусив губку и накручивая на палец длинный черный локон, вскочила с кресла. Эльфийка бросила «Я быстро вернусь!», передала спящего Рэта Шпильману и выбежала прочь из комнаты.

Макс проводил ее удивленным взглядом, но, решив, что у Мирей, конечно, могут быть свои женские дела за пределами зала, снова вернулся к наблюдению за происходящим. Изображение в волшебном зеркале между тем уже успело разделиться пополам, образовав пару одинаковых по величине экранов.

На одном из них по-прежнему актерствовал Рэнд Фин.

— Ну почему все самое интересное достается великолепному Лукасу? — возмущался вор, оставшийся в одиночестве. Фину тоже очень хотелось посмотреть в лицо лорду Дрэю, когда он поймет, что посланцы богов выполняют свое обещание.

Продолжая тихонько бормотать себе под нос разнообразные проклятия, Рэнд двинулся к следующей камере, где, съежившись на полу рядом с убогой подстилкой, поскуливала в забытье молоденькая темноволосая девчушка, юной прелести тела которой не могли скрыть ни грязь, ни убогое рубище.

— Да что же они творят, негодяи! — вышел из себя всегда добродушный Макс, глубоко тронутый увиденным. — Она же еще совсем ребенок!

— Весьма миленький ребенок, не считая запаха, — мурлыкнул оживившийся вор, разглядывая узницу в камере с табличкой «Девица Илейн из Беррима». — Беру свои слова насчет самого интересного назад! Видно, справедливость вернулась с прогулки! Сейчас я спасу тебя, малышка!

Почему-то вызволять из неволи симпатичную девушку Рэнду показалось гораздо более привлекательным, чем тощего лекаря.

Второй экран демонстрировал совершенно иную картину: местность в горах, находящуюся во многих милях от столицы Дорим-Аверона. В таинственной долине — последнем убежище гонимых драконов, так же как и в доме Посланцев Богов, никто и не думал ложиться спать. У маленького озерца, где били горячие ключи, горели костры, а возле них вместе со стайкой хлопотливых женщин проворно крутился толстый Ник, что-то пробуя, помешивая, бросая в воду щепоти травок и добродушно покрикивая на своих помощниц:

— Клэр, принеси еще пару кореньев и петрушку для бульона!

— Мадлен, пусть доставят пакет с листьями траша!

— Розэн, где у нас соль?

Несколько мужчин в последний раз проверяли, надежно ли вбиты колья шатров и хорошо ли натянуто полотнище, женщины несли внутрь полотенца, подушки, чистое белье, повязки, пропитанные мазью из мильтира. Часть берега озера с пологим склоном была отгорожена холстом, образуя уютную заводь для купания. Радостное возбуждение, не прошедшее еще после общей молитвы в великолепном подземной храме, и предвкушение нового, обещанного лордом Дрэем чуда, царило в долине и в небе над ней, где несли вахту сразу три великолепных дракона: янтарно-золотой, индигово-синий и малахитовый.

Отстранившись от общей суматохи, на стволе поваленного дерева рядом с шатрами сидел лорд Дрэй, сцепив в замок руки и опустив лохматую голову. За его спиной словно цепные псы-сторожа стояли двое мужчин, в которых любой из команды посланцев богов сразу узнал бы «добытчиков мильтира», пытавшихся прикончить Лукаса и Гала на горной тропинке. Только неестественная неподвижность Адрина выдавала его тщательно скрываемое от посторонних волнение. Он верил слову Лукаса и в тоже время продолжал сомневаться, по силам ли ему задуманное.

— Мы выполнили свое обещание, лорд Дрэй, — появляясь прямо перед мужчиной, с достоинством заявил мосье Д» Агар, но лукавые искры удовольствия от реакции драконов на его появление, плясавшие в глазах мага, никак не вязались с торжественным тоном. — Это Франц Лабье, приговоренный к ритуалу очищения завтра на рассвете.

Метнулись к рукоятям ножей и снова расслабленно повисли руки стражей Дрэя. Широко улыбнувшись, вскочил с бревна Адрин. Волна радостного гомона прокатилась по долине, когда посреди поляны появился уже знакомый чужак и худой, грязный пошатывающийся человек с радужными глазами. Лекарь с наслаждением вдохнул свежий горный воздух, после затхлой темницы дурманящий голову не хуже коила. Вновь выдав свою мечтательно — отстраненную улыбку, Франц принялся оглядываться по сторонам. До узника постепенно начал доходить факт собственного спасения, сложно верить в проклятие и смерть, когда вокруг все так искренне радуются твоему появлению и сияют радужными глазами, а откуда-то с высоты доносится приветственный хор голосов «Добро пожаловать, спасенный брат!».

Несколько крепких юношей-оборотней подбежали к Лукасу и, бережно поддерживая Франца, повели его к шатру у самой воды. Увидев, с каким трудом двигается освобожденный узник, посерьезнели и принахмурилась мужчины, сочувственно зашептались женщины. Первая чистая радость сменилась сознанием того, что они пусть и спасенные, но во всем мире, кроме этой долины, по-прежнему гонимы и обречены на смерть, Франц живо напомнил оборотням об этом. И все-таки теперь драконы получили надежду: они видели истинный храм Доримана и верили, что сами боги на их стороне!

— Все заключенные еще находятся под влиянием коила, — счел своим долгом предупредить драконов Лукас.

— Это не важно! — пылко воскликнул Дрэй. — Долгий отдых и сон снимут дурманящее действие зелья. Главное, что вы спасете их всех! Я никогда не смогу отблагодарить вас за столь благородный поступок!

— Вы и не должны благодарить нас, лорд, — отклонил слова Адрина Лукас. — Мы всего лишь выполняем свою работу, за которую, смею вас заверить, нам неплохо платит Совет Богов!

Пока длились эти взаимные расшаркивания в поединке вежливости, в зал совещаний возвратилась Мирей, ворвавшись со скоростью кометы. Девушка крепко сжимала в левой руке свой верный дорожный посох, отполированный до тускловатого блеска, через левое плечо была перекинута кожаная изрядно потертая лекарская сумка.

— Я должна помочь облегчить страдания драконов! — выпалила эльфийка.

Макс не успел и глазом моргнуть, а жрица уже нажала на перстень и исчезла из зала, проявившись уже в долине драконов рядом с Лукасом.

— Мадемуазель? — вопросительно выгнув бровь, поприветствовал жрицу Лукас. Тон его был как всегда учтиво благожелателен, но суровые зеленые глаза спрашивали весьма красноречиво. — Кой демон тебя сюда принесло, жрица?

— Я целительница, принесшая обет Ильтирии, Лукас, мое место сейчас здесь, — твердо ответила на этот невысказанный вопрос Мирей, вызывающе вскинув голову.

— Разумеется, мадемуазель, — вынужден был согласиться маг, понимавший, что первый долг служителя — это долг перед богом, тем более скрепленный клятвой. Не подавая виду, что события вышли у него из под контроля, мосье повернулся к недоумевающему, как и все остальные драконы при появлении загадочной девушки, Адрину и вежливо сказал:

— Лорд Дрэй, позвольте представить вам мадемуазель Мирей Эдэль Эйфель, жрицу богини исцеления Ирилии, посвященную третьего ранга, обладающую даром наложения рук. Она прибыла, дабы облегчить страдания ваших освобожденных сородичей.

— О прекрасная златоглазая госпожа, да осияет истинный свет вашу тропу, — с глубоким уважением поклонился эльфийке Дрэй, дотронувшись до лба и сердца тремя пальцами правой руки. Жест этот по канонам Дивных символизировал одновременно единство сердца, души и разума приветствующего и пожелание света солнца, луны и звезд приветствуемому. — Мы с благодарностью примем ваш совет и помощь, ибо ведаем, сколь искусны во врачевании ран эльфийские жрецы-целители.

— Да будет светел и твой путь, лорд Дрэй, — как полагается, ответила на обычное эльфийское приветствие девушка самой простейшей формулировкой без «распальцовки» и тут же, оставив всякую дипломатию, приняла исключительно деловой вид и полезла в свою сумку. Развязав тесемки и вынув из нее небольшой темный мешочек, эльфийка обратилась к Адрину, стараясь не смотреть в его серебристо-радужные глаза:

— Для исцеления наружных ран у вас есть мильтир, лучшего средства не сыскать. А это листья крешнибора, проясняющего сознание. Заварите горсть листьев в крутом кипятке и, остудив, дайте сделать несколько глотков опоенным коилом. Отвар быстро прогонит из крови остатки любого дурмана.

Всучив мешочек слегка озадаченному Дрэю, привыкшему в общении с посольством Дивного народа к тому, что эльфы, прежде чем начать что-то делать, обменяются по крайней мере десятком цветистых приветственных фраз, Мирей развернулась и решительно зашагала в сторону шатра, куда увели Франца. Проводив эльфийку не менее удивленным взглядом, чем Адрин, Лукас решил, что девушка за несвойственной ей резкостью маскирует стеснительность, вызванную встречей с предметом своего недавнего восхищения.

Жрица собиралась уже войти в шатер, когда дорогу ей заступил один из молодых драконов, охранявший вход и со всей серьезностью относящийся к своей важной миссии, к которой был приставлен старшими, только чтобы не мешался под ногами.

— Вам пока нельзя сюда, госпожа, — отважно сказал парень.

— Почему? — искренне удивилась Мирей, склонив на бок головку.

— Лучше немного подождать, госпожа, — с неловкостью принялся пояснять юноша, подбирая слова. — Франц сейчас еще не совсем одет.

— Тем лучше, я смогу сразу осмотреть его и заняться исцелением, — довольно кивнула жрица и шагнула вперед.

— Э-э, но… — замешкался юноша, находя ситуацию неприличной.

Мирей уже не слушала его. С присущим эльфам изяществом девушка тенью скользнула за спину парня и скрылась под пологом шатра. Тот открыл рот, чтобы продолжить беседу, но, не увидев жрицы, принялся удивленно озираться по сторонам. Любопытные, наблюдавшие за разговором парня с красавицей эльфийкой, весело рассмеялись.

— С вашего позволения, лорд, я исчезаю, чтобы доставить следующего узника, — попрощался Лукас.

— Подождите, — поспешно попросил мага Дрэй, все еще держащий в руках мешочек с целебными листьями. — Быть может, нам сделать и дать вам с собой отвар, о котором говорила жрица, тогда освобожденные драконы смогут помочь вам на месте?

— Нет, будет только хуже, а ведь мы пытаемся избежать ненужных жертв, — решительно отказался мосье Д» Агар. — Рассудите сами: придя в себя в ненавистной темнице, одни преисполнятся жажды мести и будут требовать расправы с беззащитными в настоящий момент тюремщиками, которые тоже когда-нибудь оборотятся в драконов. Другие, кто сдались в руки Ищущих добровольно, могут упорствовать в желании умереть и не захотят грешной свободы, ценой гибели души, а кто-то просто не поверит нам и откажется перемещаться.

— Да, вы правы, все верно, — нехотя согласился Дрэй и крикнул толстому Нику, чтобы тот приготовил рекомендованный эльфийской целительницей отвар.

— Слушай, Лукас, там Рэнд уже ругается, говорит, что у него три узника наготове, а тебя все нет, — тактично передал Макс сильно смягченное послание вора, первоначальный вариант которого звучал примерно следующим образом: «Макс, скажи этому надутому павлину — где он там, кстати, до сих пор прохлаждается, костюмчик меняет что ли? — пусть хвост складывает и живо сюда дует. У меня уж три оборотня без кандалов пылятся. Если он такими темпами доставкой заниматься будет, мы и за луну не управимся, не говоря уж о завтрашнем дне!»

— Передайте мосье Фину, что я сейчас буду, — небрежно прищелкнув пальцами, велел маг и исчез, предупредив Дрэя. — Ждите через пару минут еще троих.

— Ну, наконец-то, явился, — маскируя недовольством облегчение, фыркнул при появлении мага Рэнд, вскрывающий очередную дверь в камеру. — Вон твоя работа в коридоре сидит: девица Илэйн, горожанка Аннэт Буше и торговец Перье Ман.

У стены на коричневой куртке вора и в его охристом жилете, кинутых прямо на пол, сидели худенькая девушка, женщина средних лет, со свалявшимися в грязный ком волосами, все еще полная, не смотря на пребывание в тюрьме, и низкорослый мужичок с удивительно красным носом.

— Забирай, а мне тут, — вор сверился с табличкой у камеры, где лежал на чуть более чистой, чем в других «апартаментах» соломе длинноволосый мужчина с изящными, словно женскими, руками, — графа Монтерне Алуйского освобождать пора.

— Лукас, — снова заговорил Шпильман, — может, мне тоже прийти и помочь вам?

— Нет-нет, мосье, не стоит, — очень-очень быстро откликнулся маг, образно представляя, что способен перевернуть вверх дном и сломать вокруг и самому себе Макс в казематах Дорима. — Вы и так оказываете неоценимую помощь, служа связующим звеном между нами! Кому-то надо следить за всей ситуацией в целом.

— Тогда ладно, — успокоился технарь, хоть и не представлявший, чем может помочь, но чувствовавший себя несколько неловко от того, что он только глазеет на то, как ловко действуют все остальные.

Спустя почти час и восемнадцать спасенных оборотней Макс в компании одного лишь крыса по-прежнему сидел у зеркала, теперь уже разделенного на три экрана. Внизу Мирей оказывала медицинскую и психологическую помощь освобожденным драконам обоего пола, неустанно гоняя всех окружающих по мелким поручениям, наверху справа Лукас совершал один за другим акт передачи пленных с рук на руки лорду Дрэю, налаживая дипломатические контакты с оборотнями, а слева трудился Рэнд. Сейчас он выволакивал из камеры с надписью «Готье Фасуа, стражник» отчаянно сопротивляющегося дюжего рыжего детину, уже слегка отошедшего от дозы коила.

— Пойдем, дурень, неужто тебе гореть на костре хочется? — раздраженно фыркал удивленный вор.

— Я грешник, проклятый Дориманом, на мне печать Черного Дракона, — упирался мужчина. — Я должен со смирением принять кару!

— Вот глупец, — сплюнул Рэнд, отпустив рубаху бывшего стражника. — С чего ты это решил?

— Так жрецы сказали, так в священных книгах написано, — нахмурился Готье, приводя совершенно не опровергаемый на его взгляд аргумент.

— А если они ошиблись? — задал каверзный вопрос вор, уперев руки в бока.

— С ними сам Дориман говорит, они не ошибаются! — уверенно ответил мужчина.

— Это они сказали, что с ними бог говорил, а вдруг они соврали или их самих обманули, и Дориман на самом деле к жрецам уже давно не заглядывает? — не отставал Фин. — Доказательства этого имеются! Не заспешил ли ты на костер, парень? Сгореть всегда успеешь, если решишь, что я не прав.

— Искушаешь? — сурово нахмурился Готье, рванувшись к Рэнду с явным намерением схватить того за грудки, но слишком он ослабел в тюрьме, чтобы это получилось у него по-настоящему угрожающе.

— Я? — искренне удивился вор, небрежно стряхивая руки стражника. — Я тебя от тебя самого спасаю, соглашайся, парень! Что ты теряешь?

— Душу! Где твои доказательства? — потребовал ответа Фасуа.

— У лорда Адрина Дрэя! Знаешь такого? Туда тебя и собирался проводить мой приятель. Он сейчас придет, — честно ответил Фин.

— Лорд Дрэй достойный господин, — подумав, согласился Готье, признавая несомненный авторитет Адрина, не подорванный даже регулярными, как осенний дождь, наветами жрецов, и собственное желание жить. — Веди! Я выслушаю, что он скажет!

— А я-то уж переживать начал, что ты не согласишься, — тихонько пробормотал вор, дружески похлопывая по плечу Фасуа.

— Я все пропустила или еще нет? — в то время, когда Шпильман наблюдал за сценой уговоров твердолобого стражника, в зал совещаний ворвалась переодетая в чистое Элька с еще мокрыми после душа растрепавшимися по плечам волосами. Девушка плюхнулась в кресло рядом.

— Не все, Рэнд вытаскивает оборотней из камер, Лукас их Дрэю переправляет, а Мири целительствует в лагере, — обрадовал ее Макс. — Закончила тренировку?

— Скорее она прикончила меня, опять вся в синяках, — запуская руку в пакетик с чипсами и набивая ими полный рот, небрежно призналась Элька, с интересом уставившись на экран.

— Не выдумывай, — строго оборвал девушку воитель, как всегда неслышно, словно зверь, возникший в комнате. — Ты занималась в защитной амуниции с тренировочным оружием. Откуда травмы?

— Я занималась с тобой, поэтому меня это не спасло, — дерзко парировала Элька.

— Не выдумывай, — повторил Гал, подходя и присаживаясь на стул.

— Ах не выдумывай? Я что, по-твоему, вру? Я обманщица? На! Смотри! — возмутилась девушка и мигом задрала коротенький топик, под которым, слава Творцу, и к несказанному облегчению Гала, все-таки нашлось некоторое подобие лифчика без лямочек.

На нежной коже девушки багровел здоровенный кровоподтек в том самом месте, куда пришелся удар воителя, пропущенный Элькой во время болтовни с Лукасом и Рэндом, еще тройка более мелких синяков «радовала» глаз неподалеку.

— Больно? — искренне посочувствовал Шпильман.

— А, ерунда, — отмахнулась девушка, возвращая топик на место.

— Почему ты не сказала мне о травмах раньше? — сурово нахмурился Гал, что при его новых длинных черных бровях получилось очень эффектно.

— Ага, а ты бы взял и прекратил со мной заниматься, чтоб не ныла? — хмыкнула Элька. — Ты ж, железный наш, жалобы да скулеж терпеть не можешь.

— Если я сказал, что буду тебя учить, значит, буду, — отрезал воин. — Ты должна была сообщить мне о синяках. Я уменьшил бы силу удара и заменил защитную форму более надежной.

— Да ладно тебе, Гал, не злись! — улыбнулась Элька. — Мирей все мигом вылечит, только ладошку приложит и молитву Ирилии пошепчет! Это все чепуха, ну подумаешь, пара синяков. Я и бучу-то из-за них подняла только потому, что ты меня врушкой обозвал!

— Я не злюсь, — покачал бритой головой воитель.

— А в чем тогда дело? — удивилась Елена.

— Ты — ученица, я — учитель, любой поединок — это разговор, тем более поединок учебный. Чем откровеннее человек в разговоре, тем лучше его результат. Ты лгала, скрывая часть знания о поединке, значит, между нами не было полной откровенности и обучение шло хуже, — на диво пространно объяснил воитель.

— Да ты философ, Гал, — удивленно протянула Элька.

— Ну уж какой есть, — иронично хмыкнул мужчина.

— Хорошо, если ты хочешь, я теперь тебе каждый синяк демонстрировать буду! — покорно согласилась Элька, находясь под впечатлением слов учителя.

— Хочу, — кивнул Гал, все еще оставаясь довольно хмурым.

Кажется, воитель испытывал некоторую неловкость от того, что девушка пострадала на занятиях. Тем более удивителен для Гала был тот факт, что до сих пор Элька ни разу не пожаловалась, мужественно перенося боль, чтобы только продолжать учиться. Он не ожидал такого от хрупкой, весьма избалованной и взбалмошной девицы.

— Значит, договорились! — воскликнула Елена и, потянувшись к мужчине, обняла его, чмокнула в щеку и заявила: — А теперь забей на всю эту философию и улыбнись! Давай лучше посмотрим на то, как там наши работают!

— Смотри, — разрешил воин, аккуратно высвободившись из объятий девушки, встал и вышел из зала.

— Чего это он? — удивился Макс.

— Чтоб я знала, — пожала плечами Элька.

Воитель вернулся пару минут спустя с маленькой серебряной баночкой, похожей, на взгляд Эльки, на те, в которых на ее родине продавали дорогой крем для лица или даже какой-нибудь его части. Протянув вещицу девушке, Гал сказал:

— Возьми, там хорошая целебная мазь. Пока Мирей занята, смажь синяки.

— Спасибо, — удивленно поблагодарила учителя Элька и, приняв тяжелую коробочку, вес которой совершенно не соответствовал размерам, открыла ее.

Внутри оказалось что-то вроде светло-серого крема с тонким пряным, но очень приятным запахом. Задрав топик, Елена зачерпнула немного «крема» и смазала все синяки. Их тут же захолодило, словно лед приложили, но очень быстро непривычное ощущение прошло, сменившись приятным теплом и покалыванием. Ноющая боль совершенно улеглась. Вернув баночку воителю, который тут же очень плотно закрутил крышку и убрал ее в карман, Элька опустила топик, задрала юбочку и заодно смазала остатками мази с пальца еще один, начинающий желтеть синяк высоко на бедре.

— Это тоже я? Когда? — принахмурившись, спросил Гал, пристально наблюдая за процессом.

— Нет, не обольщайся, это угол подоконника, позавчера, — созналась девушка.

— Тогда нам следует больше внимания уделять упражнениям на координацию движений, — строго заметил Эсгал.

— Как скажешь, — рассмеялась девушка и пошутила: — Ты совершенно уникальный тип, знаешь ли! Смотришь на женские бедра, а думаешь об упражнениях на координацию!

— А кто тебе сказал, что я не умею думать о нескольких различных вещах одновременно? Просто в отличие от тебя, я не привык озвучивать все свои мысли. Но я нормальный мужчина, почему меня не должна волновать женская красота? — со спокойным удивлением спросил Гал, вздернув черную густую бровь.

Макс от удивления поперхнулся кока-колой и пролил ее из банки на возмущенно заверещавшего крыса. А кому понравится пробуждение от безмятежного сна под холодным, но липко-сладким душем? Сердитый Рэт мигом соскочил с коленей технаря и прыснул в угол под шкаф, где и затаился, продолжая что-то тихонько негодующе попискивать, видно матеря Шпильмана на своем зверином языке.

— Это он шутит, — успокоила технаря Элька.

— А-а, — с облегчением кивнул Шпильман, на несколько мгновений засомневавшийся в собственной нормальности: услышать посреди бела дня такие слова от сурового воителя.

— Я не шучу, — так же меланхолично, как делал признание, возразил Эсгал.

— А что тогда с тобой? — уже всерьез забеспокоилась Елена нет ли у воителя жара или белой горячки.

— Это все эльфийская мазь рингмиф, — ответил воитель. — Ее запах. Выветривается за считанные минуты, но пока им дышишь, нельзя лгать.

— Как Роза Правды? — восторженно удивилась Элька, вспоминая один из любимых кинофильмов и не подумав о том, что ее сравнения никто не поймет.

— Нет, — возразил Гал, оказывается, тоже слышавший о Розе Правды, но вряд ли в кино. — Действие иное. Чувствуя аромат Розы, солгать даже в мелочах невозможно и возникает сильное желание делиться самыми потаенными секретами. Вдыхая же пары рингмифа, человек с очень сильной волей может смолчать в ответ на вопрос или попытаться солгать, но тогда в течение нескольких минут будет испытывать сильнейшую боль.

— Однако, — протянула Елена. — Но зато теперь понятно, как она оказалась у тебя в заначке, врагов пытать удобно! Не надо с собой батарею палачей таскать, мазью под носом недруга провел — и порядок, главное самому противогаз вовремя нацепить.

— Рингмиф сильнейшее целительное средство, — недовольно возразил Гал. — Ты должна была вылечиться, пришлось немного рискнуть. Зачем тебе мои секреты?

— Ни к чему, меньше будешь знать, крепче будешь спать. Спасибо, — еще более удивленно, чем в первый раз, поблагодарила воителя Элька, бросила мимолетный взгляд на ногу и заметила, что синяка от подоконника уже нет и в помине. — И правда, все уже прошло.

— Я рад, — ответил воин и направился к двери, унося с собой опасную для потребителей мазь.

— Интересно, а что бы ты пережил, если бы мне зачем-нибудь захотелось соврать во время лечения? — задалась невольным вопросом девушка, возвращаясь к наблюдению за событиями в Дорим-Авероне.

— Удивление, — хмыкнул Гал. — Ты всегда говоришь то, что думаешь, даже тогда, когда лучше было бы промолчать.

— Ага, вижу, действие рингмифа уже прошло, — довольно ухмыльнулась Элька, обернувшись к мужчине.

— К счастью, — буркнул воитель, выходя за дверь.

— Да, опасная штука этот его рингмиф, — констатировала девушка, все еще удивляясь, как это скрытный до самозабвения воин решился рискнуть сохранностью своих тайн только для того, чтобы вылечить пару синяков непутевой ученицы. Через несколько секунд Елена задумчиво добавила. — Впрочем, опасная, как и всякая правда.

— Наверное, — согласился Макс, теоретически согласный с тем, что находятся люди, которым есть что скрывать от других. — Но правда — оружие мощное и полезное. Ведь Зеркало Истинного Зрения, к примеру, должно завтра или уже сегодня, — Шпильман принялся прикидывать разницу во времени между мирами, — открыть кельмитор их настоящую суть. Воззвание нашего Гала-Доримана заставит их поверить, но только Зеркало сможет показать истину.

— Осталось только получить разрешение его величества и выкрасть зеркало из дворца, — хихикнула Элька. — Сейчас мальчики закончат с покражей драконов из тюрьмы, и я отправлюсь на дело.

— Им еще трое осталось, — поделился информацией Макс, даже не удостаивая пристальным взглядом по-прежнему исправно троящийся экран.

— У тебя еще в глазах не рябит? — помотала головой девушка.

— Отчего? — искренне удивился технарь.

— Да который уж час глазеешь сразу на три картинки, — пояснила Элька, кивнув в сторону зеркала. — Еще в сюжетах не запутался?

— Нет, что ты, — помотал головой ничего не понимающий Макс. — Их же всего три, а я обычно сразу с пятью мониторами работаю.

— Минуточку, — воздела пальчик вверх девушка, чувствуя, что случайно напала на какую-то важную информацию. — Ты что, одновременно с равным вниманием следишь за всем происходящим в трех местах?

— Ну да, — технарь все никак не мог вникнуть в то, что так озадачило Эльку. — А ты разве нет?

Как и всякий гениальный человек, Шпильман никак не мог понять, почему все то, что под силу ему, оказывается недоступно для других.

— Я нет, — честно призналась Елена, — таких талантов не водится.

— Да ладно тебе, какой талант, я самый обыкновенный парень, — смутился Макс, замахав руками, задел пакет с орешками, опрокинул его со стола и печально добавил. — Только очень неуклюжий и рассеянный.

— Ну так это — отличительная черта всех гениев, — с ходу подловила приятеля девушка. — Рассеянность, неуклюжесть и забывчивость.

— А вот этого у меня нет, — радостно заявил Шпильман, выявляя собственное несоответствие характеристике гениальности. — Скорее наоборот. Уж если что услышал, никогда не забуду окончательно. У нас, когда ученые по тестам определили, что я мнемоб, чего только в голову не напихали.

— Мнемоб? — переспросила Элька. — Это что?

— Тот, чей мозг обладает возможностью ускоренно воспринимать, запоминать и сохранять больший объем информации, чем обычно, — коротко пояснил юноша.

— Ага! Нет, парни, вы только послушайте! И он до сих пор об этом молчал! Такой феномен! Что еще о своих уникальных талантах ты не счет нужным нам сообщить, мистер скромность? — преисполнилась праведного негодования Елена.

— Я давно уже подозревал, что мосье Шпильман весьма незаурядная личность, — спокойно согласился Лукас, оторвавшись от разговора с Дрэем, чтобы откликнуться на возмущенный вопль Елены.

Мири покачала головой. Рэнд только весело фыркнул.

— Ну что вы, я ничего не скрывал, просто как-то речь не заходила, — смущенно признался парень, все еще не понимая, из-за чего Элька так расшумелась. — Это же все ерунда, так, случайная аномалия мозга, а никакой не талант. Я не воин, не маг, ни целитель и даже не вор, всего-то и умею по клавишам стучать.

— Макс, что за базар! Я тебя сейчас укушу, прекрати принижать свои способности. Они не менее уникальны, чем наши, — всерьез возмутилась Элька.

— Не кусай, — растерянно попросил Шпильман. — Смотри, вон Рэнд сейчас как раз Карин и Поля Верне освобождать будет.

— Переводишь стрелки? — усмехнулась девушка, погрозив технарю.

— Да, — повинился смущенный Макс.

— Поздно, мы уже знаем, какой ты у нас замечательный, — заявила Элька, потрепав парня по плечу, и с любопытством уставилась на экран, где Фин выводил из камер супружескую пару, место которой предстояло несколько позже занять эльфийке и вору.

Вопреки смутным опасениям девушки, что Карин и Поль могут оказаться необаятельными толстяками слоновьих габаритов, чьи прощальные вопли, полные муки, вызовут у публики разве что нездоровый смех, но уж никак не сочувствие, чета ювелиров производила вполне благоприятное впечатление. Когда Рэнд с веселым возгласом: «Так, господа драконы, засиделись вы здесь, пора выбираться! Свобода ждет!» разомкнул их оковы и открыл камеры, ювелир, недополучивший вечерней дозы коила, самостоятельно шагнул в коридор, отвесив низкий поклон освободителю со словами:

— Не знаю, кто вы, господин, пусть хоть слуга самого Черного Дракона, все равно спасибо! Я поклонюсь любому, кто спасет жизнь моей единственной Карин!

— Спасем, еще минутку терпения и вас отсюда вытащат, — подтвердил вор.

Но его уже не слушали. На несколько минут для Поля и Карин вся вселенная перестала существовать, их осталось только двое. Пара отощавших на тюремной диете, измазанных людей в поношенных рубищах с удивительной нежностью прижалась друг к другу в приветственном объятии. Мужчина ласково провел по свалявшимся в ком темным волосам жены, поцеловал натертое кандалами тонкое запястье любимой и прошептал ей на ушко:

— Ты прекрасна, ненаглядная моя!

— Все такой же сердцеед, — хихикнула женщина, смутившись, ее рука скользнула по осунувшемуся лицу Поля.

— Смотри внимательнее, запоминай, как себя нужно вести влюбленным, чтобы выжать слезу из черствых масс, — наставительно велела Элька вору.

А супруги так и стояли рядом, пока прибывший на сей раз вовремя Лукас не забирал пару с собой в горы, велев мимоходом Рэнду остаться и подождать его в тюрьме.

— Ну что, — отбросив романтическое настроение, Элька быстро оценила внешность оборотней. — Мирей нужно будет только иллюзию радужности на глаза навести и выпачкаться, а тебе, Рэнд, все-таки придется красить голову. Волосы-то у Поля как вороново крыло.

— Ну и что? — принялся изворачиваться Рэнд. — Может, я полинял в тюрьме или поседел от горя? Они же из Мануа, Элька, ты глянь по карте, где это! Экая даль! Да никакой фанатик оттуда на День Сошествия Доримана в столицу и не потащится! А если и прибредет, станет что ли признаваться, что с оборотнями знаком был? Сразу на допрос потащат!

— А Ищущие, которые их схватили? — подкинула каверзный вопрос девушка. — Или Гала — так хоть на лысо брей и в любой колер крась в целях конспирации, а твою бесценную шевелюру не тронь, пусть хоть весь Дорим-Аверон огнем горит?

— Гал что с волосами, что без все равно красивый, ему гаду все идет, сама говорила, — попробовал отбрехаться Фин, подбирая свой безнадежно испорченный жилет и перепачканную куртку, на которые усаживал заключенных, не стоящих на ногах от дурмана или истощения.

— А тебе тоже другой цвет волос пойдет, — подбодрила приятеля Элька. — Темнота шевелюры оттенит дивный цвет глаз.

— Ты думаешь? — возгордился Рэнд, вздернув нос.

— Нет, конечно, иду на стратегическую хитрость, чтобы заставить тебя перекраситься, — рассмеялась Элька.

— Могла бы и соврать, — обиженно пробурчал вор, но, не выдержав капризных интонаций, широко ухмыльнулся.

Глава 12. Реквизит и раздача маленьких ролей

Пока Элька развлекала разговором о принудительной покраске Рэнда, оставшегося единственным бодрствующим и трезвым субъектом на всем третьем подземном этаже тюрьмы, Лукас доставил Поля и Карин в горное убежище оборотней. Он передал их с рук на руки хлопочущим сородичам и быстро разыскал Дрэя, чтобы переброситься с ним парой слов:

— Все драконы из застенков Дорима освобождены. Клетки опустели. Мы сдержали свое слово.

— Благодарю вас, господин, хоть вы и говорили, что не нуждаетесь в благодарности, — с чувством сказал Адрин. — Но мы в огромном долгу перед вами за свободу сородичей, за их исцеление, за то, что вы пытаетесь изменить наш мир к лучшему. Лишь бы только это вам действительно удалось. И тогда я найду способ заплатить по счетам и врагам и друзьям. Я буду молиться Дориману об успехе нашего предприятия.

— Завтра утром решится все, — уверенно улыбнулся Лукас. — Вы приготовились, как я просил?

— Да, — кивнул лорд и, повернувшись к одному из своих телохранителей «горцев», велел: — Морис, зови людей.

Молча поклонившись, мужчина исчез из светлого круга костра и неслышно растаял в ночной темноте.

— И еще одна мелочь, — припомнил маг. — Попросите принести мне одежду, в которой были последние спасенные — мужчина и женщина.

— Хорошо, — удивленно согласился Дрэй, отдавая распоряжение. Лорд никак не мог понять для чего такому элегантному господину может понадобиться ворох грязных лохмотьев, годный только для костра. Но задавать очередной вопрос Адрин не стал, отлично представляя, что в ответ Лукас выдаст таинственную улыбку и расплывчатое обещание того, что все прояснится позднее.

Рубища, сброшенные освобожденными драконами, были доставлены молниеносно. Протягивая странному спасителю ворох одежд, завернутых в чистую ткань, принесшая их женщина сочла нужным предупредить: — Они очень грязные, господин, и там насекомые…

— Это не проблема, премного благодарен, прелестная госпожа, — с поклоном принял подношение маг, поблагодарив леди так вежливо, будто ему поднесли бокал с вином на королевском балу.

Потом Лукас провел рукой над тканью, словно что-то собирая в горсть, и быстро сказал:

— Инсектрэ морт,

диспартэ промт.

После чего, спокойно сунул сверток под мышку, уже не опасаясь подхватить какую-нибудь заразу.

Пока маг играл с заклинаниями, рядом с Дрэем начали собираться серьезные, решительно настроенные люди, за которыми лорд посылал Мориса. Пятнадцать человек — мужчин и женщин — с темными глазами, не поддавшимися драконьей радужности, — пристально смотрели на Лукаса и ждали его слов. Оглядев их, маг довольно кивнул и приступил к инструктажу. Когда он закончил, смертная серьезность испарилась с лиц людей, сменившись мстительными, ехидными улыбками…

Через десяток минут на одной из самых глухих окраинных улочек в столице Дорим-Аверона, спавшей глубоким сном, появилась из ниоткуда группа людей — человек пятнадцать-двадцать. Они возникли неожиданно и столь же незаметно, как призраки. Хотя, вряд ли эти господа брали уроки у Рогиро. Перебросившись быстрым шепотом несколькими словечками, люди тройками, парами или поодиночке тихо растворились в ночной темноте. А маг вернулся в тюремный коридор, где уже просто прыгал от нетерпения и в тщетном стремлении согреться несчастный Рэнд.

— И что мы теперь здесь забыли? — встретил приятеля вор возмущенным вопросом. — Здесь холодно, грязно и сыро. Я не плесень, не летучая мышь и не нежить какая-нибудь, поэтому мне здесь совсем не нравится. Хорошенькое место для свиданок!

— Хм, а той паре, что я переносил последней, это нисколько не мешало, даже наоборот. Может, дело в неподходящем облачении? Но это поправимо! Я вам и одежду принес, для большего соответствия роли, — задумался маг.

— Лукас! Мне что, здесь прямо сейчас оставаться? — испуганно взвыл Рэнд, окидывая неприязненны взглядом унылые казематы.

— Вижу, мосье, вы в полной мере прониклись настроением обреченных, — довольно констатировал Лукас. — Но нет, утешьтесь, пока еще не время. Я просил вас подождать меня, дабы посоветоваться относительно того, что оставить в камерах преданным служителям Доримана вместо спасенных нами драконов. Пустота — это слишком примитивно. Вам не кажется? Кое-какие задумки у меня есть, но я хотел бы обсудить это с вами.

— Тогда другое дело! Может, сотворишь иллюзию позабавней? — с облегчением смилостивился Рэнд и коротко обрисовал, что именно, на его взгляд, должны увидеть по утру стражники.

— Прекрасная идея, мосье, — одобрил предложение Лукас.

Сделав все, что хотели, и тщательно проверив, как работает заклинание, сладкая парочка спустя полчаса вернулась в родные пенаты.

— Я уже забыл, как тепло чисто и сухо дома! — расплылся в довольной улыбке Фин, возникая перед зеркалом. — Теперь ванну и горячего вина!

— Home, sweet home, — процитировала Элька одну из самых любимых фраз в американских мультиках, пока Рэнд громко вопил. — Эй, самобранка, мне срочно нужен кубок вина с пряностями, да погорячее, или я завтра выступать не смогу, голос потеряю! А хрипящую жертву народ и слушать не станет, сразу спалит!

— Да-да, голос это чрезвычайно важно, — подтвердил Лукас и деловито посоветовал: — Попросите у самобранки и взбитых яичных желтков, для смягчения связок.

Пока Фин гастролировал, откуда-то из-под дальнего кресла вылетел комок грязно-серого меха и с жалобным возмущенным писком кинулся на грудь вору. Громко выражая свое негодование, Рэт пытался зарыться в пока еще чистую, — единственное, что осталось чистым из одежды вора, — рубашку хозяина.

— Что это? Рэт? Это ты? Что они с тобой сделали, Рэтик! — возмущенно закричал Фин, недоуменно взирая на странное, похожее на ежика создание, вопящее голосом его драгоценного крысика.

Пушистая шерстка зверька, на которого неуклюжий Макс опрокинул около часа назад сладкую колу, слиплась в колкие прядки и стояла торчком, придавая всегда опрятному и чистоплотному крысу какой-то хиповатый задиристый вид.

— Что вы сотворили с Рэтиком, изверги?! — потребовал ответа возмущенный владелец домашнего животного, впиваясь полным укора взглядом в Эльку и Макса.

Бессовестная девушка давилась от смеха, старательно прикрывая рот ладошкой, чтобы не травмировать чуткую душу вора, а вот у технаря вид был на редкость сконфуженный.

— Ой, это, наверное, он от колы, — смущенно признался Шпильман, не зная, куда спрятать виноватые, как тысяча описавшихся щенков, глаза.

— Вы купали Рэта в коле? Зачем? — бурно возмутился Фин, пытаясь расчесать пальцами жесткую шерстку пострадавшего в неравной борьбе с напитком питомца.

— Нет, это случайно вышло, — очень-очень виновато вздохнул Макс. — Извини, а? Я, честно слово, не нарочно. Просто так получилось!

— Вот и доверяй вам после этого! Гении недоделанные! Как вы можете мирам помогать, если за одним единственным крысом уследить не в состоянии? — проворчал вор, продолжая возмущенно пыхтеть, но орать на жертву, которая даже не пыталась оправдываться и целиком признавала свою вину, ему моментально наскучило.

— Мирам помогать проще, — честно высказал свою точку зрения технарь.

— Видно, купаться вам сегодня придется вместе, — заметила Элька. — Но пей лучше в одиночку, а то Рэт захмелеет и пойдет бить морду Максу.

— Не мешало бы ему накостылять, сапогу неуклюжему, — напоследок уже тихонько буркнул остывающий Фин и, бережно прижимая крыса к испорченной его липкой шерсткой рубашке, вышел из комнаты.

Макс глянул на Эльку и еще раз виновато пожал плечами, дескать, видишь, какой я неповоротливый, одни неприятности доставляю!

— Полагаю, теперь у мосье Фина достаточно забот, и времени на пустое беспокойство по поводу завтрашнего дня не останется, — не без удовольствия заявил до сих пор молчавший, чтобы не попасть под горячую руку, Лукас. Посмотрев на свои золотые часы с изумрудами, маг прибавил: — Пора и нам с вами, мадемуазель Элька, кое-что сделать.

— Ты же знаешь, если что сделать, а не «сиди дома и не мешайся под ногами», я всегда «за!» — радостно подтвердила девушка, просто подскакивая с кресла. — Долго просить не надо. Шарль там, небось, уже заждался.

— Полагаю, его величество сейчас скорее спит, нежели несет вахту, ожидая вашего визита, мадемуазель, — не стал уходить от прозы жизни маг. — Но, как бы то ни было, поговорить с ним вам придется. Вот, возьмите!

Лукас стянул с мизинца золотой перстень с крупным ярко-зеленым камнем в окружении более мелких красных огоньков и протянул его Эльке.

— Поскольку ты знаешь, что я не ношу перстней с крупными камнями, то это не внезапный подарок от душевных щедрот, а какой-нибудь магический прибамбас в аренду, — сделала закономерный логический вывод Элька. — Так для чего он?

— Потрите центральный камень, когда начнете разговор с его величеством. Даже если кто-то захочет вас подслушать, все равно не сможет разобрать ни словечка, — рекомендовал предусмотрительный мосье.

— А как же ты? — спросила девушка, принимая аксессуар, переданный во временное пользование, и надевая его на указательный палец, единственный, кроме большого, с которого перстень не норовил моментально свалиться. А ведь руки Лукаса всегда казались Эльке такими тонкими и изящными!

— Мадемуазель, я же маг, — снисходительно улыбнулся Лукас, разведя руками. — И нашу предстоящую беседу с господином Форо смогу защитить от чужих ушей самостоятельно.

— Да, мой великий талант хаотической колдуньи на такие мелочи не разменивается, — гордо подтвердила Елена, слегка уязвленная этими словами.

— Разумеется, вы все больше нашим клиентам гробы рассылаете, — иронично согласился маг, не удержавшись от остроумной, на его взгляд, шпильки.

— Лукас, а в глаз? — деловито спросила Элька.

— Мадемуазель, ma cheri, ваша тонкая и чувствительная натура не позволит вам опуститься до такого вандализма, — уверенно сказал красавчик-мосье, но на всякий случай немного отступил от опасной девушки.

— Ты еще не знаешь, до каких высот вандализма я способна подняться, вспомнив детские годы, когда были биты моей не знающей пощады рукой все соседские мальчишки! — гордо предостерегла мага Елена.

— Этот ваш уникальный талант предлагаю проверить на наших недоброжелателях, — тут же сориентировавшись, внес рационально предложение Лукас.

— Выкрутился, изобретательный мерзавец, — кивнув в сторону мага, подмигнула Элька Максу.

— С прилагательным согласен, — деловито кивнул технарь, — а вот с существительным… Не слишком жёстко?

— Это я его поощрительно, — оправдалась девушка и, заявив: — Пока, мальчики, не скучайте! — нажала на перстень и исчезла из комнаты.

— Мадемуазель, а переодеться? — заглох возглас мага, тщетно пытавшегося воззвать к благоразумию Эльки.

Мадемуазель, загодя изучившая на плане дворца из «Дорожного атласа» месторасположение королевской спальни, уже вторгалась в опочивальню его величества. Гигантских размеров комната, уставленная тяжелой громоздкой мрачной мебелью, все равно терявшейся на фоне кровати великанских размеров, никак не походила на спальню хрупкого юноши, но зато, видать, вполне соответствовала представлениям дорим-аверонцев, и в частности правящей религиозной верхушки, о спальне монарха. На огромной кровати, где легко было бы заблудиться, в правом ее углу смутно, в свете маленького углового ночника, такого массивного на вид, что проломил бы череп и мамонту, виднелся небольшой холмик. Шарль, как и предсказывал всезнайка Лукас, действительно спал.

Подбежав к кровати, Элька быстро запрыгнула на удивительно мягкий, — видно, на удобстве постели его величество все-таки смогло решительно настоять в пику церковному аскетизму, — матрас, потерла перстень Лукаса и, интенсивно дергая тонкое шерстяное одеяло, позвала:

— Эй, Шарль, хватит дрыхнуть! Просыпайся!

Из-под одеяла показалась взлохмаченная голова заспанного юноши в белой ночной рубашке, отделанной кружевами. Лежавшие днем аккуратной шапочкой вокруг головы, волосы паренька сейчас стояли дыбом, придавая ему странное сходство с диковинным цветком одуванчика. Проморгавшись, Шарль прошептал с радостным удивлением:

— Госпожа Элька!?

— А ты кого ожидал увидеть? Полосатого слона? — ответила вопросом на вопрос девушка.

— Вы мне снитесь? — все еще не верил в реальность происходящего король, усаживаясь на постели. При этом Шарль выпростал из-под одеяла руки, на рукавах рубашки тоже были кружева.

— Ну вот еще, делать мне больше нечего, как всяким мальчикам сниться, — хихикнула девушка. — Если уж являться, то только въяве.

— Но что вы здесь делаете? — спросил юноша, с восторженным смущением разглядывая странный, но, наверное, естественный для богов и их посланцев, наряд ночной гостьи — коротенькую кофточку и еще более короткую юбочку, потом Шарль вспомнил, что надето на нем самом, стушевался и вновь попытался натянуть одеяло под подбородок.

— Как это «что я здесь делаю»? — всплеснув руками, возмутилась Элька, поерзав на матрасе. — Мы же обещали тебе обо всем рассказать, вот я и пришла! Кстати, а чего это ты под одеяло прячешься, холодно или меня испугался?

— Нет, что вы, госпожа, — криво улыбнулся король.

— А чего тогда? Стесняешься что ли? Зря! Нелепых ночных рубашек я что ли не видела? — беспечно пожала плечами девушка.

— На королях? — уточнил Шарль, начиная улыбаться тому, как запросто с ним обращается посланница богов.

— Нет, поймал, на королях не видела, — вынуждена была честно признаться Элька. — Но я думаю, разницы никакой нет, вы все такие же люди, во всяком случае, снаружи, как и другие. И притом она очень миленькая.

— Ненавижу это слово, — признался юноша и стеснительно попросил: — Вы только госпоже Мирей об этом не рассказывайте, пожалуйста.

— Обещаю, — торжественно сказала Элька, понимая, что прекрасная эльфийка оставила серьезный след в сердце романтичного мальчика.

Успокоившись на счет сохранения тайны ночных облачений, Шарль, чье любопытство оказалось гораздо сильнее смущения, наполовину выполз из-под одеяла и поинтересовался:

— А что вы хотели мне рассказать?

— О, много чего, дружок! Я даже тебя кое о чем попросить хотела, — весело ответила Елена, покровительственно похлопав паренька по плечу. — Слушай! В первую очередь тебе привет и наилучшие пожелания от лорда Адрина Дрэя. Он и его многочисленное семейство — драгоценная супруга и все восемь отпрысков — живо здорово, прячутся в горах и дают приют всем спасенным драконам. Обосновались с удобствами в пещерах у маленькой плодородной долины, все, что нужно, получают от контрабандистов, ведут собственное натуральное хозяйство. Драконов в горах уже преизрядно, большую часть улова у Авандуса Дрэй и его люди отбивают. Теперь вторая новость. Сегодня мои коллеги и Дрэй нашли в глубинах горы настоящий храм Доримана. Храм очень старый, но чрезвычайно красивый. В ваших теперешних святилищах нет и тысячной доли силы, что до сих пор живет в нем. И понятно почему. Ваши жрецы уже который век вешают народу на уши лапшу.

— Что? — переспросил король, открывший от любопытства рот.

— Дурят вам головы, — исправилась Элька. — В том древнем храме и роспись, и тексты ясно говорят, что на самом деле ваш бог Дориман не человек, он сам оборотень-дракон. Черный Дракон! Дракон — защитник и покровитель мира Дорим-Аверон и всех кельмитор!

— Но тогда, значит, и священные книги и жрецы лгут нам? — потрясенно спросил Шарль, дитя своего мира, он никак не мог понять, как служители бога решились на столь чудовищный обман.

— Лгут, — задумчиво согласилась Элька. — Но вот специально ли? Вы уже многие века не принимали облик драконов и позабыли о своей сути, исказили древние тексты, извратили по неведению суть самой веры. Нет, не думаю, что жрецы знают, что проповедуют вранье, — честно ответила Элька. — Авандус ваш — типичный фанатик, но обманщиком я бы его не назвала, кажется, он искренне верит в то, о чем говорит.

— Вы расскажете им правду? — с надеждой переспросил юноша.

— Завтра будет великий день, — довольно улыбнулась Элька, подмигнув королю. — Правда сама покажет себя, мы лишь немножко поможем ей в этом. Мы, лорд Дрэй и ты, твое величество!

— Как? — благоговейно выдохнул Шарль, совершенно забыв про сон.

— С твоего разрешения, я на время заберу из дворца Зеркало Истинного Зрения. Оно нам очень пригодится для одного ритуала, — ответила девушка.

— Конечно, — охотно согласился юноша и для проформы поинтересовался: — Вам нужно письменное дозволение с королевской печатью?

— Как-нибудь обойдемся устным, — рассмеялась Елена. — Ты, светский владыка страны, разрешил, мы, не разглашая публично твое разрешение, им воспользовались и взяли, что нужно. Как думаешь, вряд ли кому-то из твоих подданных в праздничной суете приспичит взглянуть в Зеркало?

— В этот праздник вообще занавешивают все зеркала темной тканью, чтобы любование своей внешностью не отвлекало людей от мыслей о боге и искуплении грехов, а уж созерцание отражения в Зеркале Истинного Зрения жрецы и подавно никогда не одобряли, — с печалью ответил Шарль и горько добавил: — А теперь я буду думать, не для того ли велели сделать это жрецы, чтобы люди никогда не увидели правды.

— Истина, хоть через тысячу лет, а выплывет на белый свет, — словно вслушиваясь в смутные отголоски былого, прошептала Элька.

— Вы мудры, госпожа, — склонил голову юноша, вновь вспоминая, что болтает как с давней приятельницей с посланницей богов.

— Не я. Эта мудрость одного из народов того мира, откуда я родом, — отказалась признавать чужые заслуги девушка.

— Вы мудры, если помните эту мудрость, — не согласился Шарль.

— Ах, дружок, хватит меня хвалить, пока мы ничего еще толком сделать не успели, — отмахнулась Елена.

— Вы уже начали — это главное. Идет истребление моего народа, вражда уже посеяна, госпожа, — серьезно возразил король, всматриваясь в лицо девушки своими все понимающими карими глазами, кажущимися в сумраке почти черными. — И, наверное, только правда сможет ее унять. Если что и сможет, то только она. Лекарство редко приятно на вкус.

— А ты тоже умен, парень, хоть и молод, — заметила девушка, заправив за ухо выбившуюся из прически прядь. — Наверное, мудрость и быстрое взросление — участь всех истинных королей. Конечно, мы надеемся, что завтрашний день положит конец истреблению драконов, и хоть всегда остается риск неудачи, но медлить нельзя, нужно действовать быстро.

— Вы — наша единственная надежда спасти мир от братоубийственной религиозной войны, а она обязательно разгорится, как только поползут слухи о настоящем храме Доримана. Вы должны рискнуть. Я прошу вас ради всего Дорим-Аверона, ради моего народа, пожалуйста, делайте то, что хотели, — очень торжественно попросил Шарль, схватив Эльку за руку, и скорбным шепотом добавил: — Я не хочу каждый праздник смотреть, как заживо сгорают люди, и в один из подобных дней взойти на костер сам.

Каким-то потаенным ехидным уголком сознания отмечая комичность этой ситуации: хорошенький паренек в кружевной ночной рубашке вещает о судьбе мира, девушка порывисто обняла Шарля и не менее торжественно ответила:

— Мы совершим все, что сможем, и ты тоже, Шарль. А теперь слушай, что ты завтра должен будешь сделать.

Елена инструктировала доведенного до нужной кондиции короля почти полчаса, подробно рассказывая ему о том, что должно будет произойти на площади и как он должен будет на все реагировать.

Поняв, что Элька не вернется, Лукас прекратил бесполезные вопли, надеясь от всей души, что мосье Эсгалу не приспичит проинспектировать текущие дела коллег. А не то, за то, в каком виде беспечная девушка отправилась в Дорим-Аверон на ночное свидание с королем, попадет всем, и в первую очередь магу — не доглядел! Так что, решил мосье, сейчас самое время приняться за свои дела и исчезнуть из поля зрения бдительного воителя.

Ненадолго покинув зал, маг вернулся в него с большой плетеной корзинкой, прикрытой вышитым полотенцем, скрывавшим ее содержимое, но не аппетитные запахи, исходящие от него. Коротко салютнув Максу, Лукас нажал на перстень и тотчас переместился в нужном направлении, а именно туда, где сейчас находился жрец-покровитель Мануа Форо.

В скромной, но не лишенной комфорта комнате, в довольно потертом, широком кожаном кресле, удобно вмешавшем все его телеса, восседал, поставив ноги на маленькую скамеечку, обитую тканью, бедолага Форо, обреченный злодеем Авандусом на пост. Жрец бодрствовал в этот поздний час, с тоской разглядывая маленький кусок весьма черствого черного хлеба грубого помола и кружку воды, казавшиеся крохотными на массивном столе, привыкшем, как и желудок толстяка, к куда более роскошным трапезам. Скорбное бурчание в животе явно показывало причину бессонницы святого мужа, и это было не религиозное рвение.

— Разве угодное богу дело лишать человека пищи насущной? Не она ли, наполняя живот, дарует освобождение от забот телесных, дабы могли мы направить мысли свои на возвышенную стезю? — с ходу осведомился Лукас, материализуясь рядом с креслом жреца.

— И я мыслил также, чадо, — тоскливо откликнулся Форо, даже не пошевелившись в кресле, — но архижрец рассудил иначе, на мудрость его уповая, стремлюсь справиться с искушениями слабой плоти и воспарить духом над бренным телом, ненасытно алкающим пищи.

— А я, многогрешный, рассудил иначе и к источнику мудрости жреца-покровителя Мануа припасть возжаждав, счел, что ничто лучше беседы застольной быть не может, — скорбно вздохнул хитрый маг, демонстрируя глубочайшее раскаяние, и «ненароком» сдернул с корзинки полотенце.

Задвигались ноздри Форо, алчный взгляд голодающего устремился на корзину, в которой по запаху и очертаниям угадывались пара истекающих соком жаренных птиц, окорок, толстые сардельки, слезящаяся головка сыра, пышнейшие булочки, несколько горшочков с паштетом и бутылки вина.

— Кто ты? Уж не Черный ли Дракон меня искушению подвергнуть сподобился? — в первый раз задавшись вопросом, а что собственно делает в его запертой комнате посторонний человек, слегка насторожился толстяк и, повернувшись вправо, подкрутил колесико лампы на столике рядом, потом, близоруко прищурившись, поднял хитрый взгляд на лицо мага.

Лукас польщенно улыбнулся, встряхнув кудрями, еще бы, уже второй раз за сегодняшний день его принимали за великого бога, но незаслуженный комплимент принять отказался, скромно ответив:

— Нет, я всего лишь посланец богов, но не того, о ком ты толковал, жрец.

Только теперь Форо сообразил, на кого похож его ночной визитер, а сообразив, разом успокоился окончательно, раз с предложением перекусить к нему пришел сам посланец богов, жрец охотно разделит с ним трапезу. Даже сам Авандус, если пронюхает, возражать или карать хранителя Мануа не станет, не посмеет пойти поперек воли Совета Богов. К тому же, кушать хотелось просто отчаянно!

— Что ж, воля гостя — закон, — благостно признал жрец, сцепив на животике пальцы, пухлые, как те сардельки из корзины мага. — И во имя высшего призвания готов я нарушить свой пост, разделив с тобою трапезу и беседу.

Щелчком пальцев убрав жалкий ужин Форо, Лукас сноровисто сервировал стол аппетитным содержимым своей корзины. Толстяк неожиданно проворно вскочил со своего кресла и пересел на один из массивных коротконогих табуретов с мягкими подушками на сидении, предложив магу занять второй.

И под прекрасное вино и вкуснейшую пищу, загодя выпрошенную предусмотрительным Лукасом у самобранки, потекла содержательная застольная беседа. Ведя разговор, мосье убедился в том, что лорд Дрэй говорил правду, толстяк жрец не был дураком, он живо схватывал все то, что счел нужным поведать посланец, задавал резонные вопросы, внимательно выслушивал ответы и снова спрашивал. Карие глазки Форо горели неподдельным интересом и не только к накрытому столу. Он жаждал знаний не меньше, чем пищи, и ясно понимал, что истина часто совсем не то, что ты хочешь слышать.

Когда на столе остались лишь крошки и косточки, жрец-покровитель Мануа ублаготворено вздохнул, аккуратно вытирая салфеткой жирные пальцы, и прочувствованно сказал:

— Я верю тебе, посланец, душа моя хочет верить тому, что ты говоришь, ибо болит за народ Дорим-Аверона, но ты требуешь от меня немалого мужества для рискованного деяния.

— Это так, — честно согласился маг, понимая, что время лукавства вышло.

— Я согласен, но ставлю одно условие, — решительно выдохнул Форо, вздрогнув всеми своими телесами.

— Какое? — ничуть не удивился этому вполне человеческому повороту разговора Лукас, ожидавший, что толстяк, до безумия боящийся Авандуса, сейчас начнет вытребовать гарантии собственной безопасности.

— Покажи мне забытый храм, ведь это тебе по силам! Можешь? Я хочу быть первым жрецом, увидевшим его величие! — попросил Форо, пылая искренним религиозным рвением.

— Пойдем, — вот теперь мосье Д» Агар, редко сталкивающийся с благородством людской натуры, удивился по-настоящему. — Возьми меня за руку.

Жрец, не мешкая, схватился за рукав камзола мага. Лукас нажал на перстень, и вот уже посетители вступили в подземный храм драконов.

— Вот оно, святилище бога, которому я всегда служил, которого искал в своем сердце и душе, бога радости и жизни, — взирая на яркие фрески храма, умиротворенно улыбнулся толстяк. В глазах его стояли слезы. — Спасибо тебе, Дориман за эту милость, за то, что я сподобился дожить до этого великого дня! Спасибо и тебе, посланец богов, за это диво! Если мне суждено завтра погибнуть, я умру счастливым!

— Не надо, — вежливо попросил Лукас. — Ваша смерть, жрец-покровитель, не вписывается в наши планы, да и его, я думаю, тоже, — маг кивнул в сторону улыбающегося Доримана.

Кажется, Дориман кивнул, по храму снова, как давеча, пронесся легкий ветерок, огладивший лысину Форо, и жрец расплакался, как ребенок, наконец вернувшийся домой.

Глава 13. Зеркальные проблемы

Оставив Шарля ворочаться с боку на бок по бесконечной постели, переваривая ворох умопомрачительной информации, Элька нажала на перстень и перенеслась в уже знакомый ей маленький зал, где хранилось волшебное Зеркало Истинного Зрения — тот самый предмет, который команда планировала с толком использовать в завтрашнем представлении.

Зеркало стояло на том же самом месте в центре залы, где оставили его днем Елена и король. Под наброшенной на него легкой тканью поверхность светилась бледно-желтым светом, словно отражая солнечные лучики, заботливо припасенные за день. Подойдя ближе, Элька бережно положила руку на неожиданно холодную, словно замороженную ночной тишиной оправу и прошептала: «Я тебя забираю нам в помощь! Не возражаешь?». Поскольку зеркало не ответило, девушка вновь нажала на перстень, переносясь домой вместе с «реквизитом».

Реальность мигнула, и вот уже Элька вместе с зеркалом оказалась на ковре в зале, как раз между столом совещаний и позади кресел, стоящих перед зеркалом наблюдений. Их сейчас занимала мирно беседующая парочка: Макс и заметно подобревший Рэнд в ослепительно-желтом банном халате, делавшем его похожим на большого цыпленка. Вымытый начисто, высохший пушистый крыс восседал на плече хозяина. Вор потягивал из огромного кубка с фривольной чеканкой горячее пряное вино и блаженно жмурился от удовольствия. На столике перед ними лежала самобранка. Похоже, не дожидаясь компании, парни решили перекусить по-настоящему и перетащили скатерку «ближе к телу».

— Привет, мальчики! — радостно провозгласила Элька. — Заждались? Классный халатик, Рэнд!

— Милая, пока ты Шарлю голову философскими лекциями дурила, я едва не заснул, и точно бы заснул, если б не хотел так есть, — оборачиваясь, чистосердечно ответил Фин. — Умеешь ты капать на мозги, подруга! Талант! Только мне пословиц не читай никогда, пожалуйста!

— А по-моему, Элька очень интересно рассказывала, — возразил Макс.

— Какая теперь разница, — отмахнулся вор, с горящим любопытством взором изучая доставленное девушкой зеркало, — давай лучше посмотрим на то, что она притащила. Интересно же, во всяком случае, поинтереснее целительства Мирей и болтовни Лукаса с Форо.

— Верно! Такое загадочное устройство! — охотно согласился Шпильман, от всей души жалея, что магические приборы нельзя разобрать и посмотреть, что внутри.

— Ладно, так и быть, любуйтесь, — смилостивилась девушка и, сдернув покров с удивительного зеркала, тактично отошла в сторонку, надеясь всей душой, что, если будет что интересное, парни проявят великодушие и позовут ее посмотреть.

Рэнд оставил крыса наслаждаться простором кресла и куском ветчины в одиночестве и встал. Мужчины приблизились к зеркалу. Первым со стороны, предназначенной для явления своего истинного облика, быстро глянул вор, присвистнул, пожал плечами, поправил шевелюру и разочарованно отвернулся, заявив:

— Я и так знал, что я бесподобный красавец. Может, вторая сторона что занятное покажет?

Тут же на себя полез смотреть Макс. Встал напротив зеркальной поверхности, задумчиво погладил оправу, перевел взгляд на отражение и разочарованно вздохнул:

— Я тоже вижу только свое обычное отражение.

— Ну не всем же есть, что скрывать, — утешила парней Элька.

— Какой я честный, — умилился вор.

— Наверное, — совершенно искренне кивнул Шпильман и стал отворачиваться, потом нахмурился и снова повернулся к зеркалу, впиваясь в собственное отражение так, словно видел его впервые в жизни.

— Ты чего словно призрак увидал? — удивился Рэнд, в секунду подлетая к приятелю. — Рогиро, вроде, далеко.

— Нет, все в порядке, — выдохнул Макс, тряхнув головой. — Мне просто на секунду показалось, что там отражаюсь не я, а какой-то страшный злой мужчина с красными глазами.

— Ты сегодня перед зеркалом сколько сидел и бдил, бедолага? — рассмеялась нелепому испугу технаря девушка. — Вот глаза и покраснели от перенапряжения!

— Точно, — облегченно согласился Шпильман, запустив пятерню в лохматую голову.

— Ну, смотримся со второй стороны? — нетерпеливо предложил Фин.

— Ага, — кивнул Макс.

И парни вдвоем обошли зеркало, чтобы одновременно взглянуть на то отражение, которое должно было бы поведать им о прошлом. Уже через несколько секунд раздались разочарованные вздохи:

— И тут не сработало! Элька какую-то красотку в шикарных туалетах лицезреет, а мне нате вам — пшик, одно молоко. Как ты ухитрилась там отразиться, я ничего не вижу, — возмутился очередной житейской несправедливостью Рэнд. — Я что, раньше вообще не существовал, или был прозрачным?

— Кто тебя знает, — фыркнула Елена. — Может, тебе так воровать сподручней было.

— Я тоже себя не вижу, — запечалился Макс. — Похоже, Зеркало Истинного Зрения работает только в Дорим-Авероне или только для его уроженцев, ведь даже там ты видела не себя, а кого-то другого.

— Работает — не работает, не мигалка же оно, это зеркало! Постойте, парни, у меня есть идея! — загорелась идеей девушка.

— Да мы пока еще и не падаем, — вставил ехидный Рэнд.

— Какая идея? — уточнил Макс.

— Конечно, зеркало в своем обычном состоянии, может действовать только на дорим-аверонцев, но вдруг я видела ту странную красотку потому, что обладаю силой хаотической магии? Она добавляет энергии зеркалу, и поэтому оно начинает действовать, хоть и не по правилам. Давайте я вас за руки подержу, вдруг, моя магия и на сей раз сработает, чтобы вы тоже чего-нибудь углядели, — протараторила Элька.

— С технической точки зрения это не лишено смысла, — согласился Макс.

— Давай, чего тянуть-то, вдруг получится! — охотно согласился Фин, падкий на авантюры не меньше Эльки.

Девушка подошла к друзьям и втиснулась между ними, подхватив под руки. Зеркало пошло волнами, словно плохой черно-белый телевизор времен застоя при перенастройке, и все-таки заработало. Сначала в нем отразились какие-то смутные расплывающиеся, едва уловимые тени, потом они стали четче, приобретая зримый образ трех фигур: одной женской и двух мужских.

— Вау! — выдохнул Шпильман.

— Ого! — протянул Рэнд.

— Есть! Сработало! — торжествующе выпалила Элька, разглядывая полученную картинку.

Там, за зеркальной поверхностью, стояло трое, только за руки они не держались, и Элькой, Максом и Рэндом точно не были. Великолепную красавицу в шикарном платье, на сей раз серебристом, Елена уже видела, поэтому сразу начала изучать «видения» друзей. Место Макса занимал изящный, но не казавшийся при этом слабым или немощным, черноволосый юноша в изысканном черно-зеленом камзоле и при шпаге. Удивительно-зеленые, почти изумрудные глаза, опушенные длинными ресницами, внимательно смотрели на мир. Проклятая печать интеллекта сразу давала понять, что зеленоглазый красавчик — не бездельник и не дурак.

Второй мужчина в коротком охристом камзоле, расшитом золотом и отделанном янтарем и сапфирами, отличался копной светлых волос. Циничная улыбка прожженного плута, острый нос, постоянно сующийся куда не следует, и холодные голубые глаза — веселые и злые — имели некоторую кошачью раскосость. Этот мужчина был старше и выглядел поопаснее своих спутников: легкие гусиные лапки морщинок у глаз и жесткая складка у губ, рука, привычно лежащая на рукояти кинжала.

— Это точно не мы, — вдруг, нарушая удивленное молчание, лихорадочно зашептал Макс. — Ты права, Элька!

— А тогда за каким хреном нам их в Зеркале Прошлой Инкарнации показывают? — возмутился Рэнд и вырвал руку из ладони Эльки, чтобы почесать отчаянно засвербевший нос.

Как только вор это сделал, что-то разладилось в настройке зеркала, оно низко загудело, полыхнуло ослепительным, как фотовспышка в темноте, янтарно-белым огнем и словно горсть камешков отбросило троицу прочь, к противоположной стене, ладно хоть не к шкафам или столу. В полете бедолага Макс все-таки умудрился зацепить локтем стул и свалить его на пол.

В библиотеке поднял голову от книги с еще не просмотренными легендами о великих воителях призрак сеора Рогиро Гарсидо, встревоженный резким колебанием и без того повышенного магического фона дома. Дух беспокойно нахмурился: ну ни минуты покоя! Что еще учинили эти шальные, не в меру талантливые безумцы? Надо пойти посмотреть. Изображение призрачного красавца брюнета с элегантной бородкой колыхнулось и исчезло.

Рядом с тренировочным залом, в оружейной, воин, выдернутый из своего медитативного состояния сигналом тревоги, раздавшимся в голове, отбросил прочь тряпочку с полировочным порошком и отложил набор кинжалов. Прихватив перевязь с верным мечом, Гал ринулся наверх. Чутье подсказывало ему: что-то случилось.

В далеком Дорим-Авероне Мирей вздрогнула, пронзенная стрелами почти физической боли. Дома беда?! Что? Терпеливо закончив быстрый осмотр последнего пациента, жрица обернулась к женщинам, внимавшим ее наставлениям по уходу за больным, и сказала:

— Мне пора. Нужные травы я оставляю, дальше справитесь сами. Да хранит свет ваши пути!

Прихватив посох и мешок, целительница телепортировалась домой.

Первым в зале совещаний материализовался призрак, не нуждавшийся в дверях и коридорах для перемещения плоти. Он еще успел уловить затухающий отсвет зеркальной поверхности, тут же метнулся к брошенной в кресле ткани, и, переместившись к зеркалу, накинул на него покрывало. Потом Рогиро осторожно огляделся вокруг, нахмурился при виде распростертых у стены тел Рэнда, Эльки и Макса, явно отброшенных прочь какой-то силой. Они дышали, но были без сознания. Кажется, ковер смягчил удар при падении. Жалобно попискивал, тычась в руку хозяина, одинокий Рэт, уже и так испытавший сегодня немало душевных потрясений.

Через долю секунды после того, как зеркало было осторожно накрыто изолирующим материалом, в зал смертоносным вихрем, свитым из плоти и стали, влетел Гал. Бросив взгляд на меч, воин убедился в том, что врагов или опасности, какая бы она не была, поблизости уже нет, убрал оружие в ножны и метнулся к Эльке.

— Нет, сеор, стойте! — крикнул Рогиро, заступая дорогу Эсгалу, но, к сожалению, не обладая плотью, призрак лишь пропустил упрямого мужчину сквозь себя.

Бросившись на колени рядом с Еленой, Гал протянул руку к ее шее, чтобы нащупать пульс. Но едва пальцы воина коснулись бледной кожи девушки, раздался беззвучный гром, новая вспышка янтарно-белого света, мужчину тряхнуло, и он, как подкошенный, рухнул на ковер рядом с Элькой, точно безутешный влюбленный.

— О демоны, — растерянно процедил Рогиро. — Теперь их уже четверо! И что прикажете делать мне?

Как раз этот момент и застала встревоженная Мирей, появившаяся перед зеркалом наблюдения.

— Замрите, не шевелитесь, сеорита! — грозно крикнул призрак, опасаясь, что еще секунда и тел станет пять.

— Что случилось, Рогиро? — моментально замерев, испуганно спросила эльфийка.

— Мне кажется, ваши друзья, — кивок в сторону тел, — экспериментировали с этим предметом, — кивок в сторону занавешенного зеркала, — и что-то пошло не так, — констатировал призрак.

— Я должна осмотреть их, — решительно заявила Мирей, тряхнув головой.

— Поостерегитесь, сеорита, сеор Эсгал уже пытался это сделать, я не успел его остановить, и вот результат, — нахмурился Рогиро.

— Но что же делать? — не смогла смириться со своей беспомощностью жрица-целительница.

— Вызовите мага, пусть проверит, под воздействием каких чар находятся ваши друзья. Кажется, с сеором Форо он уже завершил беседу, — посоветовал призрак.

— Лукас! — повернувшись к зеркалу наблюдений, закричала Мирей неизвестно откуда взявшимся грозным командным голосом.

— В чем дело, мадемуазель? — поинтересовался маг, появляясь перед эльфийкой. Видно, ему пришло в голову, что медлить, когда всегда тактичная жрица кричит столь повелительно, не стоит.

— В них, — повернулась в сторону четырех тел Мирей, стараясь казаться спокойной и собранной, только сжимались до боли в кулачки тонкие руки. — Рогиро сказал, что это магия зеркала, и их нельзя трогать. Эсгал попробовал и теперь тоже лежит.

Нахмурившись, Лукас шагнул ближе к распростертым в беспамятстве коллегам и, протянув руки ладонями вперед, пробормотал что-то вроде этого: «энлис медж инфлюэ». С пальцев мага посыпались мелкие розовые искры, встряхнув кистями, мосье поводил руками над телами, потом повернулся к зеркалу и проделал ту же процедуру, только на сей раз искры сыпались серебристо-стеклянные.

— Магический фон почти в норме, — проведя сканирование местности, заключил Лукас, и, поймав скептический взгляд Рогиро, прибавил, — настолько, насколько он вообще может быть нормальным здесь. Некоторое излучение, как предмет волшебный, дает зеркало и, что странно, мосье Эсгал. Все остальные находятся в состоянии слабого магического шока — последствие энергетического удара. Это не опасно, но приводить их в себя я пока не советую, целесообразнее подождать, скоро очнуться сами.

— Тогда я пока посмотрю, не пострадали ли они физически, — решила Мирей, бросила в кресло сумку, прислонила к стене посох и направилась к телам друзей.

— Интересно, — задался вопросом маг, пока жрица хлопотала над пребывающим в отключке Максом. — Почему все-таки пострадал мосье Эсгал. Неужели мадемуазель Элька каким-то образом вобрала в себя опасное излучение и поразила им воина, коснувшегося ее?

— Как ты можешь так спокойно рассуждать об этом? — негодующе прошипела целительница, становясь похожа на рассерженную желтоглазую кошку, не бьющую хвостом только за неимением оного. — Они же твои друзья!

— Конечно, но я не целитель, мадемуазель, и пока ничем помочь не могу, — примирительно ответил маг, складывая на груди руки. — Единственное, что мне по силам, так это попытаться выстроить гипотезу происшедшего. Кроме того, ничего поистине трагического не случилось. Наши друзья живы и относительно здоровы, а несколько синяков — не слишком большая плата за неумеренное любопытство.

Мирей, закончив осмотр «везунчика» Макса, на локтях которого и правда нашла только несколько новых синяков, вздохнула и поднялась с колен, чтобы перейти к вору, расположившемуся по соседству справа. На груди Рэнда продолжал скорбно попискивать сиротка-Рэт. Подержав ладошки над грудью Фина и приласкав крыса, эльфийка переключилась на осмотр Эльки и Гала. Потом поднялась и честно сказала:

— У Макса и Эльки только небольшие ушибы, а Рэнд с Эсгалом и вовсе целы, хвала Ирилии!

— Ну вот видите, мадемуазель, — улыбнулся мосье Д» Агар.

— Тогда почему они до сих пор не очнулись? — все-таки продолжала беспокоиться Мирей. — Это магический шок? А если они вскоре не придут в себя, что нам делать? Может быть, надо прочесть какое-то заклинание?

— Кто не очнулся? — мотая тяжелой, словно похмельной головой, попытался подняться, но смог только встать на четвереньки Фин. Обезумевший от радости Рэт принялся носиться кругами вокруг очнувшегося хозяина.

— Ты и они, — механически ответила эльфийка, но тут же, сообразив, кто задавал вопрос, кинулась к вору с радостным криком: — Рэндик! Живой! Как твоя голова, не болит?

— Живой, — прислушавшись к своим ощущениям, чуть хрипловато признался вор, выпутываясь из объятий Мири, и спросил: — А что случилось-то?

— Мы хотели спросить об этом вас, сеор, — ехидно ответил Рогиро, перестав волноваться за команду, он тут же принялся вымещать свое беспокойство за их жизни язвительностью.

— Да? — Рэнд сел на пол и всерьез задумался, собирая в памяти крошево последних событий. — В зеркало, кажись, смотрели, только ничего не видели. Потом Элька предложила подержать нас за руки, чтоб, дескать, ее сила подключилась к заклинанию и помогла хоть чего-нибудь показать. А дальше ничего не помню, только какой-то свет яркий, что насквозь даже мозги просвечивает. И все!

— Я тоже больше не помню, — подал слабый голос Шпильман, приподнимаясь на локтях.

Мирей, оставив в покое Рэнда, подлетела к другу и осторожно помогла ему встать. Держась за стенку, Макс устоял на ногах с первой попытки.

— Жаль, — по-настоящему разочарованно вздохнул Лукас, но тут же прибавил с более бодрыми интонациями, — хотя, не все еще потеряно. Кажется, я знаю способ увидеть то, что происходило недавно. Память места еще свежа, магический след силен. Можно попробовать!

— А с Элькой-то что? — озабоченно уточнил Макс, ухитрившийся не только встать, но и добраться до стула у стола почти без посторонней помощи, не считая бдительного контроля Мирей. При этом парень даже ничего не задел по пути и никуда не свалился.

— Предполагаю, мадемуазель, в силу своего дара хаотической магии, была ключевым проводником магического влияния, следовательно, ей и мосье Эсгалу досталась основная сила обратного удара, — высказал свою точку зрения Лукас. — Поэтому она до сих пор и не пришла в себя. Но у мосье Гала настолько велика сопротивляемость магии, что ему ничего более страшного, чем недолгое беспамятство грозить не должно.

— Пожалуй, — согласился призрак, переместившись поближе к Эльке и вглядываясь в неподвижно застывшие строгие черты, так не похожие на обычно лукавую мордашку девушки.

— А если ее водой побрызгать? — неуверенно предложил универсальный для гуманоидных миров способ приведения в сознание добряк Шпильман.

— Ага, тебе лишь бы кого побрызгать! Еще колой Эльку полить предложи, — фыркнул Фин, поглаживая успокоившегося крыса, устроившегося на плече хозяина.

— Я вам дам колой! — пригрозила Елена, медленно переворачиваясь на бок и принимая сидячее положение. — Беззащитной девушке уже и сознание потерять нельзя, сразу найдутся желающие поглумиться!

— Элька! — облегченно выдохнула Мирей, улыбнувшись остроумной реплике подруги, показывающей, что она уже в норме.

— А Гал-то чего валяется? За компанию? — потирая лоб, спросила Елена, разглядывая распростертого рядом грозного воина.

— Пытался спасти вас, сеорита, и пострадал, — доложил призрак Рогиро, просвещая девушку.

— Настоящий рыцарь! — прочувствованно сказала Элька и, наклонившись над мужчиной, слегка похлопала его по щекам. На третьем хлопке рука Гала взметнулась вверх и цепко перехватила ладонь доброжелательницы, ладно хоть кость не сломала. Потом едва заметно затрепетали ресницы, и воин открыл черные глаза.

— Доигралась со своей магией? — зловеще сдвинув брови, тут же поинтересовался Гал.

— Нет, ну почему чуть что, так сразу я доигралась? — обиженно надув губки, капризно поинтересовалась девушка.

— А кто же еще? — недоверчиво хмыкнул воин, одним текучим движением принимая стоячее положение и легко, как котенка, приподнимая заодно и покачивающуюся Эльку.

— Боюсь, на сей раз выводы мосье Эсгала не лишены оснований, мадемуазель, — признал Лукас, вновь вероломно становясь на сторону воина. — Сейчас я попробую воссоздать происшедшее в видении. Любопытно будет взглянуть на эпизод, испарившийся из вашей памяти. Отойдите, пожалуйста, все к столу, чтобы не искажать структуру заклинания живым присутствием в поле влияния.

— Короче, он хочет, чтобы мы не мешались под ногами, — пояснила себе и обществу девушка и, поддерживаемая Эсгалом, двинулась на подгибающихся ватных ногах в указанном магом направлении. Почему-то оказалось, что ее стул за столом совещаний находился на гораздо большем расстоянии, чем всегда казалось Елене. После первых трех шагов, воин хмыкнул и, подняв девушку на руки, перенес на место.

Подождав, пока команда выйдет из зоны поражения, Лукас быстро задвигал гибкими пальцами, словно сплетая невидимую сеть, потом раскинул ее вокруг и проговорил звучно и четко, не так, как обычно бормотал свои заклинания:

— Этре вьи феир вью

Тьет лие де навью!

Странные серебристые искорки закружились в том месте, на которое Лукас «набросил» свою «сеть», с каждой секундой их танец становится все более быстрым, число искорок росло. Спустя еще несколько секунд сработал второй закон диалектики, и количество переросло в качество. Искры исчезли, реальное изображение заколыхалось, словно прокаленный солнечными лучами воздух в пустыне и сменилось другим. Перед Зеркалом Истинного Зрения встали двойники Макса и Рэнда, поодаль проявился «призрак» Эльки.

— А я ничего, миленькая! — впервые увидев себя со стороны почти во плоти, оживилась девушка, увлеченно разглядывая чуть прозрачную копию.

Рука Гала предусмотрительно накрыла рот говорливой девчонки, чтобы посторонние звуки не мешали видению. Но, как оказалось, зря. Не считая негодующего мычания, заглушенного суровой дланью воителя, в комнате не было слышно ни звука. Наколдованное Лукасом действо разворачивалось в полном молчании. Картинка, пусть нечеткая, словно смазанная, была, но немая!

Вот Элька что-то сказала парням, те отозвались. Девушка подбежала к ним, взяла за руки. Снова последовал диалог, содержание которого из-за смазанности видения невозможно было даже прочитать по губам, потом вспыхнула поверхность зеркала и троица отлетела к стене, потеряв сознание. Потом проявился призрак Рогиро, выполнил свою миссию, следом влетел в зал и, дотронувшись до Эльки, упал Гал.

На этой трагично-романической ноте изображение окончательно потеряло очертания и истаяло без следа.

— Это лучшее заклинание, на какое я был способен. Больше я ничего сделать не в силах, господа, — признался Лукас. С его лица не сходило задумчиво-озадаченное выражение.

— Никогда не любила немое кино! — наконец, получив свободу слова, буркнула Елена, злобно покосившись на непробиваемую физиономию воителя.

Как ни кусала его ладонь Элька, а руки Гал не убрал до тех пор, пока видение полностью не исчезло. Впрочем, прокусить его дубленную кожу, защищавшую ладони получше иной латной перчатки, девушке все равно не удалось, не смотря на все старания.

— А почему звука не было? И никакой картинки в зеркале? — спросил Шпильман, нашарив на столе забытую бутылочку колы, к сожалению уже теплой.

— Я был бы счастлив ответить на ваш вопрос, мосье, — вздохнул маг, присаживаясь. — Но, к сожалению, у меня в запасе лишь предположения.

— Тебе кто-то мешал? — осведомился воитель, слегка выгнув густую черную бровь.

— Именно, вы как всегда точны, мосье Эсгал, — сдержанно улыбнулся Лукас. — Но дело в том, что я не в силах определить, кто или что это делало.

— И что это значит? — продолжил допрос воин.

— Делая выводы на основании законов магии, я могу заключить, что сила вмешавшегося неизмеримо больше моей, — сдержанно констатировал Д» Агар. — Вы не помните того, что произошло, услышать и разглядеть в зеркале отражения мы тоже не можем, боюсь, все это не случайно, на то воля Сил. И это не риторическое высказывание, каким обычно утешают нас жрецы. Причина? Могу сказать, что смертным существам плоти редко дарован дар памяти воплощений, зато наша жажда знания неистребима. Магические предметы, дарованные Силами, часто помогают приподнять завесу тайны. Сегодня мы стали свидетелями и невольными жертвами столкновения волшебного дара Зеркала Истинного Зрения с очень загадочными запретами, налагаемыми богами и Силами. Я полагаю, кто-то там, наверху, — Лукас кивнул на потолок, имея в виду, конечно, гораздо более высокие сферы, — не желает, чтобы мы узнали, что собственно произошло.

— Но почему? — всерьез возмутился Рэнд, расценив этот запрет, как вмешательство в свою личную жизнь, своего рода кражу, кражу воспоминаний. От того, что она нематериальна, легче на душе у вора не становилось. Фин давно привык, что ворует он, а не у него!

— Зачем им это? — тихим шепотом одновременно с негодующим возгласом Фина прозвучал и вопрос жрицы, всегда верившей в высший промысел Творца и Сил.

— Вряд ли мы услышим ответ, — печально усмехнулся мосье. — Силы и боги действуют, но мотивы своих поступков очень редко раскрывают людям.

— Ой, Лукас, я по-прежнему уверена, что в первый-то раз в зеркале видела не себя, а какую-то эффектную красотку, следующего сеанса, как и парни, не помню, зато точно знаю, что знакомые среди Силы у нас имеются! — Элька торжествующе улыбнулась, задумав каверзу. — Ну пусть только появится!

— Ой, не завидую я Связисту! — протянул Рэнд, расплываясь в довольной улыбке, соображая, что шанс вызнать истину может еще представиться.

— Но раз Связиста пока нет, надо заняться другим не менее важным и куда более неотложным делом, — заключила Елена, вставая и с гордостью ощущая, что уже твердо стоит на полу и не нуждается в услугах Эсгала для перемещения на близкие расстояния. Не то чтобы девушке совсем не нравилось, что ее носят на руках, но, во-первых, она была зла на воителя, а во-вторых, хотелось походить и самой.

— Что вы намерены делать, мадемуазель? — осторожно поинтересовался Лукас, надеясь на то, что каковы бы не были цели Эльки, последствия ее деятельности будут менее сокрушительными, чем в истории с зеркалом.

— Ужинать! — важно провозгласила девушка. — В отличие от некоторых личностей, бессовестно эксплуатировавших бедную самобранку вне предназначенного для этого помещения и пользовавшихся реквизитом в личных целях, — Макс стыдливо потупился, Рэнд широко ухмыльнулся, Лукас удивленно приподнял бровь, — у меня с обеда практически сухой крошки во рту не было!

— Только рука Гала, — ехидно вставил вор.

— Никогда не пойду в людоеды. На вкус просто отвратительно! Подошвы сапог, небось, и то съедобнее и мягче, а еще говорят, что человеческое мясо на вкус нежное и сладкое, — брезгливо фыркнула Элька, демонстративно отвернувшись от воителя. — Думает, если самый сильный, так ему можно всем рты затыкать! Справился со слабой девушкой, герой! Еще и гордится этим, поди, как великим подвигом!

— Я считал, что твои реплики могут помешать заклинанию. Мне не хотелось применять силу, но другого выхода не видел, прости, — с достоинством ответил Гал, восходя до неслыханных прежде высот такта.

— Индюк тоже думал, что купается, пока вода не закипела, — автоматически огрызнулась девушка, удивленная тем, что Эсгал оправдывается, пусть и звучит это как военная сводка, и даже знает слово «прости».

Рэнд отверз было уста, чтобы пройтись шуточкой на ту же тему, покосился на сурового Гала и почти через силу закрыл рот, пока наружу непроизвольно не вылетело что-нибудь, чреватое долгими тренировками в спортзале. Фин гордился своим остроумием, но не настолько, чтобы страдать из-за него.

— Я тоже еще не ужинала, — как всегда уводя разговор в безопасном направлении, вставила Мирей и предложила подруге: — Пойдем, перекусим?

— Да! И бросим на произвол судьбы всех этих женоненавистников, не вставших на защиту беспомощной девушки, пусть мучаются угрызениями совести, у кого она, конечно, есть! Уходим мы от вас… до после ужина, — зловеще пообещала Элька и, обратившись к скатерти-самобранке, мирно лежащей на столике перед зеркалом, сладко прочирикала: — Самобраночка, лапочка, тебя перенести в столовую, милая, или ты сама?

Растаявшая от таких нежностей «самобраночка» одним махом ликвидировала с себя остатки трапезы Макса и Рэнда, распушила кисточки, пошла мелкими складочками, как кокетливая девица на выданье, пожимающая плечиками, и перенеслась на руки к Эльке, дозволяя себя транспортировать.

— Чао! — гордо задрав носики, девушки, исполненные чувства собственного достоинства, выплыли за дверь.

— Bon appetit, мадемуазель! — учтиво пожелал вслед дамам брошенный Лукас, почему-то не пав на колени, в надежде вымолить прощение и не рыдая от огорчения. Подождав, пока они удалятся, маг удовлетворенно сказал. — Великолепно, пока Элька трапезничает, я успею наложить заклинание на Зеркало Истинного Зрения.

Гал кивнул, признавая продуманность решения: лучше закончить все, что нужно, в отсутствии невозможной девицы с хаотической магией в придачу. Это ж надо, пытаться прокусить его руку! А что Элька именно это собиралась сделать, сомнений у воина не оставалось, уж больно старалась, да так отчаянно, словно он с ней что непотребное намеревался сотворить. При последней мысли скулы стойкого воителя чуть зарозовели.

— А не опасно нам теперь зеркало использовать, раз оно такие фокусы выкидывает — людьми в стенку бросается? — снова забеспокоился Рэнд о том, что у его крыса появляется новый шанс стать бесприютным сиротой.

Рогиро тоже обернулся к магу, разделяя опасения вора, но волновало его другое. Например, не придется ли ему снова, отвлекаясь от книг, спасать всю команду.

— Нет, — уверенно ответил маг, спокойно прикасаясь к ледяной оправе зеркала, с другой стороны Макс, четко зафиксировавший сопутствующие температурные свойства волшебного предмета, уже украдкой прижимал к ней бутылочку теплой колы. — Проблемы у вас возникли только при попытке увидеть отражения прошлого с помощью хаотической магии мадемуазель Эльки. Я же задействую в заклинании ту сторону волшебного предмета, созерцать которую можно, не опасаясь неблагоприятных последствий. Тем более, я не собираюсь искажать самой сути зеркала, я лишь изменю радиус его действия. Кроме того, снимать с зеркала покров я не намерен.

— Работай, — разрешил Гал, садясь на свой жесткий стул. Было похоже, что уселся воин основательно и не собирается покидать комнату в ближайшее время. Успокоенный словами мага, Рогиро незаметно исчез из комнаты.

— А вы уже отужинали, мосье Эсгал? — тактично осведомился Лукас, в тщетной надежде сплавить и воина куда-нибудь подальше и на подольше.

— Нет, я не буду сегодня есть, — ответил мужчина, намеревавшийся слегка попоститься перед тем, как изображать из себя великого бога. Тем самым Эсгал отдавал дань уважения Дориману на свой странный лад. — А ты давай, ворожи. Заклинание должно быть прочным, чтоб не распадалось в моем присутствии.

— Вы правы, мосье, — подавив тяжкий вздох, Д» Агар взялся за ответственную работу под наблюдением воителя. — Надеюсь то, что на предмете этом чары Сил и сам он их творение, нам сильно поможет.

Рэнд и Макс, остудивший свой напиток, с комфортом обосновались в креслах с намерением беззастенчиво поглазеть на творчество истинного маэстро магии.

Глава 14 Представление Богов. Акт первый

Сугубо мужским общество в гостиной оставалось не более получаса. Ни Мирей, ни Элька не были записными гурманками, способными растянуть трапезу до бесконечности, смакуя десятки блюд за раз. Елена ела быстро, до сих пор сказывалась давняя привычка, выработанная еще ту дивную пору, когда она бегала домой обедать из института на длинной, но отнюдь не бесконечной большой перемене. Мирей, не приученная торопиться, кушала медленно, словно любовалась каждым кусочком, попадающим ей в рот, или прощалась с ним, провожая в последний путь. Но поскольку ела жрица, как все эльфы, безбожно мало, то утоляла голод практически одновременно со стремительной Элькой. Попутно девушки еще успели перемыть косточки парням. А что за ужин без милых женских сплетен? Относительно этого человек и эльф сходились во мнении.

— Вот и мы, соскучились? — провозгласила Белозерова, являясь в зал.

— Неимоверно, особенно я, еще пара минут, и уже рыдал бы от тоски. А Рогиро вообще не выдержал мук совести и удалился скорбеть в одиночестве, — ответил шуткой Рэнд, успевший за это время сбегать переодеться, сменив любимый цыплячий халатик на рубашку и брюки. Презрев гостеприимные объятия кресла, вор взобрался на совещательный стол, где и сидел ныне, болтая ногами.

— А почему ты до сих пор не покрашен в черный цвет? — возмутилась Элька, топнув ножкой. — Чем вы тут вообще в наше отсутствие занимались?

— Так тебе все сразу и расскажи, — застеснялся вор, ковыряя пальчиком в столешнице, и бросил смущенный взгляд из-под ресниц на Лукаса.

Макс фыркнул, Гал брезгливо нахмурился, что с новыми брежневскими бровями у него получилось просто потрясно.

— Только что закончили работу над заклятием зеркала, мадемуазель, — охотно доложил маг, обмахиваясь очередным платочком из своей бесконечной кружевной коллекции, пополняемой в любом из миров, где ему доводилось бывать по делам или на отдыхе. — У этого предмета весьма сложная магическая структура. Пришлось немного повозиться, вплетая в поверхностный слой нужные чары преобразования масштаба и плоскости в купол, избирательности и массовости изображения. Но теперь все проверено и отлажено. Поэтому, как вы верно заметили, пора заняться приданием внешности мосье Рэнда и мадемуазель Мирей наибольшего соответствия супружеской паре драконов Верне. Минутку!

Рассказывая все это, Лукас отошел к шкафу и достал чистый тканый сверток, принесенный из Дорим-Аверона и предусмотрительно убранный с глаз долой от пронырливой компании. Положив его на пол, маг почесал бровь, что, по всей видимости, все-таки к магическим жестам не относилось, потом пошевелил пальцами и шепнул: «Делье!»

Кончик серого свертка нервно дернулся и начал аккуратно и совершенно самостоятельно разматываться. Окружающие, вытянув от любопытства шеи, замерли в недоуменном ожидании: что же это такое творится? Кого маг туда ухитрился засунуть? В считанные секунды тугой сверток развернулся в широкий плат, явивший миру небрежно скатанную грязную, частично мокрую рванину. По комнате поплыл запах плесени, сырости и нечистот — запах боли и безнадежности.

— Что это? — вздрогнув, с брезгливым подозрительным недоумением спросила Мирей.

— Последние одеяния достойных Карин и Поля Верне, — легко ответил Лукас, применивший простенькую магию только ради того, чтобы не касаться руками грязных тюремных одежд. — Я счел возможным их одолжить.

— А другого фасончика не было? — скроил неодобрительную гримасу вор, капризничая, как маститая примадонна перед выходом на подмостки.

— Мы должны будем это надеть? — с невообразимо обреченным омерзением поинтересовалась целительница. Бывало, она без малейшего чувства гадливости оказывала помощь людям, одетым и в более убогое тряпье, но никогда не думала, что ей самой придется носить такое. Куда привычней, чем лохмотья, эльфийке были легкие летящие одежды, конечно, и они, случалось, оказывались мокрыми, пыльными или грязными. Дорога есть дорога, и труд странствующей жрицы-целительницы не легок, но никогда от ее одежд ТАК не пахло. К ароматам хорошенький носик эльфийки был не менее чуток, чем нос оборотня Гала. Мирей прикладывала неимоверные усилия, чтобы говорить спокойно, а не истерично визжать, и чувствовала, как беспокойно заворочался ужин в желудке.

— Искусство требует жертв, искусство маскировки тем более, но не таких же, Лукас! — искренне возмутилась Элька, заступаясь за друзей.

— Это негигиенично, — высказался Эсгал, дернув носом. — Они могут чем-нибудь заразиться, заболеют и не смогут работать, а еще и других заразят!

— Последние два пункта — самые главные, — не удержался от шпильки обиженный Рэнд.

— Абсолютно с вами согласен, мадемуазель, — поиграв на нервах публики, отозвался маг с довольной улыбкой. — И я вовсе не собираюсь принуждать вас к облачению в это убогое платье. Я забрал его с собой только ради того, чтобы иметь под рукой материал для сотворения устойчивой иллюзии, способной выстоять при косвенном контакте с мосье Эсгалом. Пара нитей — вот все, что мне нужно от этой одежды, и по волоску от вас!

Успокоив Рэнда и Мирей, Лукас прошел к шкафу и достал из него приготовленное заранее хрустальное блюдо с колпаком, по мнению Эльки, похожим на те, которыми накрывают большие сувенирные часы. Для чего нужна такая посуда в мирной жизни девушка не знала, но маг явно собирался использовать ее для какого-то обряда.

— На, я тебе и целую прядь срежу с радостью, если мне не придется напяливать то убожество, — вручил Рэнд волосок из своей светлой шевелюры магу, водрузившему тем временем блюдо с крышкой на стол.

Мири тоже охотно дернула из прядки, вечно падавшей на лоб, темный волос и пожертвовала его на чародейский обряд.

Сняв колпак и аккуратно поместив разноцветные волоски на блюде, Лукас небрежно попросил Шпильмана, как самого великодушного и поддающегося чужому влиянию члена команды:

— Мосье Макс, пока я готовлюсь, если вас не затруднит, выдерните из одежд драконов по одной нитке!

— Хорошо, — покорно согласился технарь, даже радуясь тому, что может чем-то помочь.

Перестав бесцельно бродить по комнате, он нагнулся над тряпьем и с третьей попытки выдернул две достаточно длинные гнилые нитки из расползающихся по швам одеяний, похожих на мешки с дырками для рук и головы.

Взяв нити, Лукас споро, будто заправская вышивальщица, связал их с волосками Мирей и Рэнда в какое-то немыслимое макраме и вернул на блюдо.

— Пища гурманов: волосы и гнилые нитки, кого будем потчевать? Предлагаю Гала, — вставила Элька, следя за ловкими пальцами мага.

— Боюсь, мосье Эсгалу придется остаться голодным, — задумчиво ответил маг, понимая, что девушка ерничает от того, что ей не понятно происходящее. — Эти предметы нужны для других целей, мадемуазель. Я создаю связь между людьми и образами, которые они наденут, как маски.

— Почему именно на блюде? — с любопытством уточнила Елена.

— Оно хрустальное, — мягко пояснил Д» Агар. — И, что самое главное, накрывается колпаком. Прозрачный хрусталь — один из лучших изоляторов посторонних влияний, как магического, так и любого иного толка. Я создам центр заклятия внутри хрустальной сферы, чтобы мосье Эсгал не смог на него воздействовать, находясь рядом с Мирей и Максом.

— Ты так много знаешь, Лукас, — преклоняясь перед профессионалом в своей области, уважительно протянул Макс, как губка впитывавший новое знание.

— Я же маг, мосье, а в своей сфере вы знаете куда больше меня, — отмахнулся польщенный мужчина и щедро выдал еще одно объяснение. — Кроме того, на этом заклинании я завяжу другое, вроде того, что, по словам мосье Связиста, использовала Служительница Оса — чары неуязвимости. Мы же не хотим, чтобы наши коллеги пострадали из-за какого-то недоразумения или оплошности.

— Неуязвимости? — заинтересовался по-настоящему происходящим и вор, чуя полезные чары.

— Да, вас нельзя будет ранить никаким оружием, стихией, сущностью или плотью, — уточнил маг.

— А можно потом эти чары не снимать? — жадно уточнил Фин, погруженный в мысли о радостных перспективах.

— Нет, — жестоко опустил его на землю Лукас. — Сколько-нибудь длительное сохранение этого заклинания требует слишком больших затрат энергии. Возникает противодействие Сил Судьбы. Чем больше установленный срок, тем больше силы надо вложить в заклятье, причем расход энергии возрастает неимоверно.

— Прогрессия, — констатировала Элька, припоминая что-то смутное из нелюбимой математики.

— Я ставлю ограничитель в два дня, после чего чары рассеются сами, — закончил маг.

— А побольше? — заискивающе попросил Рэнд, скроив умильную рожу.

— Мосье, прежде длительность этих чар я ограничивал часами. Два дня это предел, и предел не только по силе. Чары неуязвимости отрицают предопределение и не нравятся очень многим Могущественным, я не хочу навлечь на себя их гнев из-за какого-то недоразумения, — признался Лукас, избегая встречаться с Фином взглядом. А какому магу приятно признаваться в своих слабостях? Для самолюбивого мосье это вообще было словно ножом по сердцу.

— Понятно, спасибо и за два дня, — сразу отстал вор, понимая, что приятель серьезно рискует, творя столь опасное заклятье.

— Теперь, пожалуйста, немного помолчите, мне нужно сосредоточиться, — попросил Лукас, нахмурился, пристально оглядел веревочки, перевязанные затянутыми в два узла волосками, словно пытался прочесть на них послание далеких майя, и заговорил медленно и четко:

Иллюсон рессембле,

Вьеменэт полиэ,

Форни а дэро!

Делид о ло!

Веревочки и волоски на хрустале мелко завибрировали, засияли голубым, потом зеленым, дробясь искорками-зайчиками в гранях посуды, словно новогодняя гирлянда в миниатюре, свернулись в одно большое кольцо и так застыли, разом прекратив светиться. Элегантным жестом промокнув платочком пару капелек пота, выступившего на висках, маг глубоко вздохнул, расслабляясь, торжественно накрыл «макраме» колпаком и улыбнулся:

— Заклинания наложены. Теперь надо немного подождать, пока установится связь между предметами и персонами.

— И как мы это определим? — заинтересовался Макс, разглядывая сквозь колпак волшебное кольцо волос и ниток.

— Мы увидим это, мосье, — просветил технаря Лукас.

— Что это заклинание такое короткое было? — удивилась разочарованная Элька, у нее опять не получилось настроиться и перевести странные стишки мага, только и уловила что-то о подобии и защите.

— Первое из заклятий было очень простым, мадемуазель, оно плетется быстро, — просветил хаотическую колдунью маг, с удовольствием откидываясь на спинку мягкого кресла. — А второе слишком опасно, чтобы читать вслух. Большую его часть я активизировал мысленно. Это тяжело, но в данном случае необходимо.

— Особенно в присутствии хаотической колдуньи, любящей поцитировать на досуге, особенно ночью, кусочки из чужих заклинаний, — вставил Рэнд и приготовился было увернуться от заслуженной оплеухи девушки, оскорбленной в лучших чувствах или делавшей вид, что оскоблена. Но та, так и остановившись с занесенной рукой, звонко расхохоталась.

— О, уже подействовало, — в радостном удивлении провозгласил Макс.

— Ой, — выдохнула Мири, глянув на вора.

На месте чистенького юркого блондинчика с озорной физиономией нарисовался изможденный худой, довольно нескладный длинноносый брюнет с глазами филина в изрядно пованивающих лохмотьях.

— На себя посмотри, женушка! — оскорблено фыркнул Фин неожиданно низким голосом, с ухмылкой созерцая то, во что превратилась изящная эльфийка. Ввалившиеся радужные глаза как безумные фонари на угловатом лице, фигура — одна изломанная палка, копна черных, спутанных в ком волос и безумное амбре, памятное вору еще с детских лет на свалке.

— Оба просто неотразимы! Вне конкуренции! Даже Галу до вас далеко! — вновь рассмеялась Элька, захлопав в ладоши, словно от души наслаждалась цирковым представлением.

Тут Рэт, до превращения мирно сидевший на плече вора, обеспокоено завозился. Он никак не мог понять, что случилось: с одной стороны, хозяин никуда не делся, но с другой с ним произошли какие-то странные изменения, осознать которые зверюшка не могла. Тычась в шею хозяина, крыс тревожно запищал, привлекая к себе внимание.

— Эй, а Рэтика-то я куда дену? С собой его не потащишь, мало ли что, — спохватился вор, глянув на обеспокоенного крыса. — На кого ж я его оставлю, мы ж все на площади Костров сегодня будем!

— На Рогиро? — изобретательно предложил Макс, до сих пор чувствовавший свою вину за невольное купание животного и очень боявшийся, что его все-таки могут снова оставить у зеркала в качестве наблюдателя.

— Так он же призрак, — замялся Рэнд, поглаживая питомца.

— Так это к лучшему, в любую дырку, куда б твой зверек не забрался, пролезет! — поддержала рациональное предложение Шпильмана Элька.

— Да? — Фин задумался и, признав правоту друзей, громко позвал: — Рогиро! Рогиро! Ты где?

— Еще мгновение назад был в библиотеке. У вас снова что-то стряслось, сеоры? — материализуясь посреди залы, с какой-то усталой иронией спросил элегантный призрак, вновь оторванный от своих дел. Но под маской этой наигранной усталости проглядывал явный интерес, особенно когда сеор поглядывал на эльфийку и вора. Дух не был введен в заблуждение искусными чарами Лукаса, ибо лишившись плоти, Рогиро привык смотреть на реальность куда глубже, чем люди, легко проникая сквозь иллюзии, сотворенные живыми для самих себя.

— Ага! — радостно заявил Фин. — Мы на дело идем, ты за Рэтиком не присмотришь?

— Присмотреть за крысой? — задумался призрак, не обидеться ли ему на такое унизительную просьбу. Немало при жизни Тени короля Ильтирии делали провокационных предложений, но таких сроду не удостаивали. Знатному сеору присмотреть за какой-то крысой!?

— Ну да, — деловито вставила Элька. — Больше Рэнд уже никому не доверяет. На Макса с Мирей оставил, так одна сбежала каких-то драконов лечить, а второй на зверика сходу колу пролил. Еле отстирали! Пожалуйста, последи за Рэтом!

— Хорошо, — согласился сеор Рогиро, как истинный джентльмен, уступая просьбе милой дамы. — Я пригляжу за вашим питомцем некоторое время.

— Спасибо! — от всех души поблагодарил призрака Рэнд.

— Мне жаль прерывать вашу беседу, — вмешался Лукас в подробные наставления по уходу за крысом необыкновенным домашним, — но в Дорим-Авероне светает. Пора отправляться! Скоро смена стражи.

Рэнд, закончив инструктаж, широко ухмыльнулся, вспоминая, в каком состоянии оставили они жрецов Очищающих в тюрьме, но улыбка довольно быстро сползла с лица вора при мысли о предстоящих радостях заключения.

— Пошли, супруга, камеры нас заждались, там, небось, уж и проветриться немного успело, — заявил Рэнд, смиряясь с тем, что, как сказала Элька, искусство требует жертв. — Но не забудьте нас спасти, а то неуязвимости-то всего на пару дней!

— Я запишу в блокнотик, — пообещала Елена.

— Главное, мадемуазель, потом не забудьте в него заглянуть, — улыбнулся Лукас.

Рэнд взял Мирей за руку и нажал на перстень, переносясь в мрачный тюремный коридор третьего подземного этажа к бывшим камерам супругов Верне. Оставленный предусмотрительным мосье магический шарик узнал «своих» и тут же засветился, немного рассеивая неуютную кромешную тьму.

Воспользовавшись отмычкой, извлеченной откуда-то из сапога, где приличные разбойники хранят ножи и заточки, Рэнд быстро открыл дверь в камеру и с придворным поклоном, явно слямзенным из арсенала манер мосье Д» Агара, предложил даме войти. Стараясь не коснуться решетки и не дышать глубоко, Мирей проскользнула внутрь и, собравшись с духом, решительно села на слежавшуюся охапку гнилой соломы, занимая положенное сценарием место. Фин ловко защелкнул на ногах и тонких запястьях эльфийки тяжелые кандалы. Их браслеты оказались настолько велики, что жрице пришлось старательно растопырить пальцы рук, чтобы оковы не пали в тот же момент, нарушая ход действа, предусмотренный сценарием.

— Не скучай, женушка. Скоро на костер поведут, развлечемся! — велел подруге вор и закрыл дверь в ее камеру. Шарик, словно преданный пес, вылетел вслед за Рэндом. Весело насвистывая под нос, Фин отомкнул решетку на своем узилище, и той же отмычкой моментально закрыл замок изнутри. Наплевав на брезгливость, присел на клочья подстилки, коей побрезговали бы и клопы, и занялся кандалами. Застегнув оковы на ногах и браслеты ручных кандалов, мужчина каким-то немыслимым эквилибристическим жестом всунул в них руки и прислонился к стене, сделав вид, что спит. Шарик-светильник, отработав заданную программу, погас.

Команда точно рассчитала время. Едва «заключенные» заняли места в своих «роскошных апартаментах», как с верхних этажей тюрьмы по лестнице вниз наметилось поступательное движение. Грохотали явно сапоги. Сандалии не котировались у братии Очищающих, столкнувшихся с могильной сыростью и грязью подземелья.

Маг прищелкнул пальцами и активизировал заклинание слежения, одно из многих, заблаговременно навешанных им в тюрьме. Зеркало тут же отразило довольно узкую лестницу, уже знакомую компании по блужданиям Лукаса и Рэнда. Теперь по ней, разбившись на пары или поодиночке, привычно стараясь не касаться слизистых стен и не навернуться на крутых ступенях, спускалось пятнадцать жрецов. Все в серых балахонах с белым кантом, вооруженные «острогами» и парой арбалетов, пятеро даже с мечами на поясе, кроме того, пара жрецов несла еще какие-то мешки. Видно парней было настолько хорошо, насколько вообще можно разглядеть людей в качающемся свете тусклых ламп, а вот слышимость, не зависящая от местного освещения, оказалась просто великолепной. Команда разбирала даже шепот.

Первым шел самый высокий из жрецов, откинутый капюшон позволял разглядеть его лицо, на котором, Элька с приятным удивлением обнаружила печать интеллекта. В темных коротко стриженых волосах седины практически не было, а вот небольшая бородка на манер эспаньолки оказалась почти белой. Карие глаза под тонкими бровями спокойно смотрели на мир. Была в этом жреце какая-то властная повадка, сразу дававшая понять, что первым он идет не случайно. Ряса смотрелась на нем, как мантия и военный мундир одновременно.

Следом за ним следовало сразу два собрата: низенький крепыш со шрамом на щеке и брюнет, при виде носа которого сдох бы от зависти и орел. Мужчины тихонько перешептывались.

— И, я слыхал, Жрец-покровитель тюрьмы объявил это благословением Доримана. Ну не чудо ли? За ночь из копий два дерева вымахали, словно уж циклов семьдесят во дворе стояли.

— Знамение, — важно согласился носатик.

— Вот только благое ли? — задался вопросом шрамастый и сам же пояснил. — Копья же — верный символ стражи, что тюрьму охраняет, стали деревьями. Не гибель ли скорую нам сей знак пророчит? Что из земли вышло, то в землю вернется и травой взойдет? Иль другое лихо? Может, гневается великий Дориман?

— Ничего, сегодня День Сошествия, запалят проклятых, да и помягчеет Бровастый, смилуется над нами, многогрешными.

— Опять философствуешь, Жак? — обернулся к сплетникам шедший первым и чуть прищурился.

— Да, брат Реино, мы рассуждали о промысле Доримана, — смиренно ответил шрамастый Жак.

— Истинно так, — покивал, осеняя себя знаком меча, его напарник и перехватил поудобнее мягкий мешок.

— Потом размышлять будете, когда проклятых на площадь Костров для очищения доставим, а пока под ноги лучше смотрите. Если опять с лестницы свалитесь, три смены у меня в подземелье служить будете.

Парочка «философов» только вздохнула и промолчала, принимая заслуженный укор. Следовавшие за сплетниками жрецы, те, кто слышали разговор, заухмылялись.

— Что-то тихо у них сегодня, — нахмурился Реино. — Уснули что ль, лодыри? Надо будет проверки вам ночные устроить.

Сзади скорбно завздыхали. Видно, немало любителей придавить ушко нашлось в рядах Очищающих, не брезговавших таким времяпрепровождением и на дежурстве. Но завздыхали все-таки больше для вида. Похоже, жрецы были почти уверены, что их начальник на такую подлость не способен.

— Может, драконы из клеток выбрались, да и схарчили их всех на ужин, а тех, кто уцелел, на завтрак доели, — схохмил сзади вихрастый молодой жрец со злым ехидным лицом.

— Цыть, Люка, — безошибочно определив острослова, беззлобно ругнулся Реино, поднимая повыше свою лампу.

— А что? Там и одного Филиппа троим на ужин вдосталь, — со смешком поддержал Люка товарищ. — Столько отборного мясца!

— Фарон, раз ты самый языкастый, бегом вниз, глянь, где там ночная стража, и назад с докладом, — распознав очередного остроумца, дал задание приостановившийся Реино.

— Да, брат, — радуясь выпавшему шансу поразмяться, откликнулся длинноногий, черный как галка молодой жрец, отобрал лампу у Люка, вручил ему взамен свою острогу и, растолкав отряд, ринулся вниз, ловко, как горный козел, прыгая по ступенькам.

Очень скоро Фарон, бойко сигая через две ступеньки разом, прискакал обратно и со слегка озадаченной физиономией заявил:

— Брат Реино, лучше вам самому на все посмотреть. Они там странные какие-то!

— Идем, — не вдаваясь в расспросы, скомандовал жрец и ускорил шаг. Остальные, на сей раз не разводя тары-бары, покорно припустили следом.

Первое, что увидел Реино, была широко распахнутая не по уставу дверь в караулку, второе — валяющаяся вповалку ночная стража в полном составе — все десятеро. Коллеги по жреческому цеху были недвижимы и, если б не царящий над всем этим безобразием стойкий запах спиртного, жрец всерьез испугался бы за них.

— Пьяны мертвецки, — брезгливо констатировал мужчина после нескольких тщетных попыток растолкать хоть кого-нибудь. Жрецы, если и открывали глаза, то взгляд их был пуст, как у новорожденного младенца, столь же мутен и абсолютно бессмыслен. Вялые движения лишены всякого представления о координации.

— Как же они вдесятером умудрились ужраться вусмерть с семи кувшинов? — удивился Люка, проявив фантастические математические способности.

— Может, с собой принесли или чью заначку растормошили? — подсказал кто-то знакомый с уловками стражи и тут же захлопнул рот, натолкнувшись на стальной взгляд Реино.

— Клянусь Драконом, как протрезвеют, отдам я их на растерзание Жрецу-хранителю тюрьмы! Чтоб я еще когда вас негодяев покрывать стал! — ругнулся жрец и, в последний раз окинув взглядом «поле пьяни», приказал: — Ладно, потом этих олухов, Дориманом в колыбели оплеванных, приласкаем как следует! А пока Мало, Фарон, Дюран — делайте, что хотите, но попытайтесь привести этих недоделков в чувство. Остальные со мной, надо проверить заключенных и забрать семерых. Люка, доставай список Сенто. Жак, готовь с Виньо балахоны последнего очищения. Жюль, коил прихвати, может понадобится.

— Да, брат, — дружно откликнулись жрецы в духе патриотического рапорта «слушаюсь, товарищ командир» и потопали вслед за Реино в коридор с камерами заключенных. Честя упившихся коллег, ничего не сделавших к их приходу, жрецы шли вперед, освещая себе дорогу во мраке слабыми, но зато выдержанными в религиозных традициях лампами.

— Правильный человек, жаль, что священник. Из него мог бы выйти толк, — коротко оценил Эсгал действия Реино и одобрительно кивнул. Пусть жрец играл сейчас в другой команде, но принципиальный воитель привык всегда оценивать противников по достоинству.

— Посмотрим, что они предпримут дальше, — тонко улыбнулся маг, любивший следить за движениями человеческих душ в кризисных ситуациях.

Решив, что жертвы уже достаточно углубились в коридор, Лукас прищелкнул пальцами, выпуская из рук следующую нить, сдерживающую заклятие. Пространство между склизкими старыми стенами — безмолвными, покорными свидетелями нескольких веков страданий и боли — заполнил звук. Казалось, он лился отовсюду и ниоткуда, сокрушая вечное безмолвие, дробя сами камни, врываясь свежим ветром в застоявшийся воздух подземелья. Начавшись с одной громкой торжествующей ноты, от которой жрецы вздрогнули, как от удара током, он все ширился и ширился, превращаясь во властную, дивную музыку. Как только мелодия обрела полную свободу, в камерах, где содержались узники, вспыхнул яркий, ослепительный радужный свет, жгущий привыкшие к полумраку глаза. Пульсация его волн, изливающихся в коридор, слилась с ритмом мелодии.

— Лукас, ты — гений. Жан-Мишель Жар отдыхает, — восхищенно выдохнула Элька. — Но где ты раскопал симфонию Бетховена? Эти «та-та-та-там» ни с чем не спутаешь, даже при моем отсутствии слуха.

— Мне не знаком маг по прозвищу Жар, мадемуазель. А музыка эта с кристалла фонотеки комнаты отдыха, я не знал, что автор родом из вашего мира, но мне показалось, она вполне соответствует моменту, — скромно улыбнулся мосье Д» Агар, наслаждаясь комплиментом, и занялся следующим номером шоу.

Жрецы, оглушенные музыкой и ослепленные светом, сквозь наворачивающиеся на глазах слезы увидели, как в первой из камер с трудом привстал и потянулся к радужному сиянию, отражающемуся в его удивительных глазах, исхудавший грязный мужчина-дракон в обносках камзола. С радостной улыбкой на потрескавшихся губах он приветствовал свет, как долгожданного друга.

— Я иду к тебе, Дориман! — ликующе воскликнул оборотень, когда от пульсирующего радужного сгустка к нему устремился расплавленно-белый луч света. Как только луч коснулся узника, его охватил радужный ореол, и дракон с возгласом: «Свободен!» — исчез из узилища. На загаженные каменные плиты пола с глухим звоном упали пустые кандалы.

Замершие при виде чуда жрецы, бормоча молитвы о спасении, попятились было в сторону спасительной лестницы наверх, но были остановлены властной, пусть и слегка хрипловатой, командой собравшегося с духом Реино:

— Куда? Чего испугались? Это только музыка и свет! Идем, вперед! Мы должны это видеть!

Долг и привычка к повиновению начальству возобладал над ужасом перед колдовством и люди двинулись дальше. Один за другим на всем протяжении пути команды жрецов из запертых камер, ускользая из цепей словно призраки, с хвалой великому и справедливому Дориману на устах исчезали драконы-оборотни. Лился свет, звучала повергающая в трепет музыка и жалобно звенели опустевшие цепи.

Ошарашенные, перепуганные, совершенно сбитые с толку — все происходящие никак не вязалось с религиозными канонами — жрецы стали беспомощными свидетелями происходящего. Как удержать тех, с кого спадают оковы? И надо ли пытаться удерживать? Служители Доримана пребывали в растерянности: из камер исчезали закоренелые грешники, проклятые, продавшие душу Черному Дракону, оборотни, путь к спасению души для которых был только один — через пламя очистительного костра. Так утверждала церковь, так проповедовал Авандус. А оборотни исчезали, благословляя Доримана за свое спасение! Жрецы Очищающие, оглушенные пестрым набором чудес, наконец, включили собственные мозги и постепенно, а с каждым чудесным исчезновением все сильнее, начали сомневаться в правильности «линии партии» и «директивах съезда». Сбившиеся поближе друг к другу мужчины разом перестали походить на уверенных в себе божьих пастырей, обладающих властью и силой, правом карать, миловать и наставлять. Как они жаждали того, чтобы и им кто-нибудь объяснил вразумительно, что вообще происходит! Даже оружие уверенности слугам церкви не добавляло. Если Дориман вдруг свою силу явил и по какой-то божественной прихоти начал смертников пачками спасать, как он решит поступить с их мучителями? Может, их и сжигать не надо было, а каким-то другим образом от проклятия очищать?

Бедолага Жак жадно взирал на происходящее, тер свой покрасневший от возбуждения старый шрам и бормотал под нос:

— Вот оно, знамение! И копья деревьями проросли! То знак был, что пора нам, слугам неразумным, оружие сложить. Дориман Великий сам суд вершить будет! Сам решит, кого карать, а кого миловать!..

На сей раз даже Реино не останавливал болтливого жреца, плетущего причудливую вязь версий. Подгоняемые храбрым командиром, мужчины все-таки прорвались сквозь строй чудес к последним и пока еще не опустевшим камерам. Музыка постепенно теряла напор. Радужный ослепительный свет лег ласковым отблеском на фигуры двух мирно спящих среди всей сверхъестественной суматохи людей, очистил их лица от грязи, залечил струпья, синяки, расчесал в мягкие кудри спутанные волосы, а потом с последним аккордом окончательно затух.

— Поль и Карин Верне. Эти, кажись, не исчезли, — в неожиданно наступившей тишине хрипло прошептал Люка, нервно сминая в пальцах пергамент со списком Сенто.

— Только словно помылись, — согласился философ Жак, вздрогнув от прозвучавшего неожиданно громко шороха бумаги.

— Что делать будем? — тоже шепотом, словно боясь разбудить спящих, спросил Жюль, нервно поглаживая флягу с разведенным коилом.

— Поль Верне! — откашлявшись, решительно и громко позвал Реино, чтобы сделать для начала хоть что-нибудь.

Широко зевнув, Рэнд открыл глаза и небрежно поинтересовался:

— Ну что? Идем?

— Куда? — нахмурился опешивший Реино, он не знал, что должен сказать ему сейчас, после всех чудес, проснувшийся оборотень, но такого никак не ожидал.

— На площадь, конечно, — фыркнул «оборотень», потягиваясь так сладко, словно почивал ночь на пуховой перине, а не гнил в камере. — Где Дориман сегодня свою силу явит, даст свободу и великое очищение проклятому народу, забывшему о своей сути и прошлом! — секунду помолчав, Рэнд важно добавил: — Мне сон был!

— А ты сейчас не исчезнешь? — влез любопытный Люка, посверкивая в полумраке темными глазами.

— Вот еще! Ишь чего захотели! — возмутился Рэнд. — Меня и супругу милости великой лишить хотите?! Не, братцы Очищающие, не выйдет! Нам сегодня надо на площади Костров быть! Огромная честь убогим нам выпала великого бога призвать! Откликнется Дориман на призыв, тогда мы истинный облик обрести сможем, а через это весь народ Дорим-Аверона спасен будет!

— Так-так! Побольше патетики, мосье, — попросил Лукас, входя в роль режиссера.

— Но не слишком сурово, не надо давить. Если цыкнуть посильнее, они того и гляди разбегутся. Кто тогда жертвы на костер поведет? Не самим же им себя транспортировать к предполагаемому месту казни, — заметила Элька.

— Карин, возлюбленная моя, свет очей, просыпайся! Пора! — послушно завопил Фин, позванивая кандалами на манер будильника.

— Да, суженый мой, я готова, — как можно нежнее прощебетала Мирей, поднимаясь с подстилки и расправляя лохмотья, точно бальное платье.

— Свихнулся, или коила перепил? — предположил Жюль, смотря на Рэнда, как на бесноватого. Бывало, радужноглазые, убежденные жрецами в собственной греховности, добровольно всходили на костер, но никогда настолько радостно и с энтузиазмом.

— А может, и правда ему видение было, — предположил суеверный Жак, вновь по привычке почесав шрам. Большинство согласно загудело.

— Вот что, — быстро решил Реино. — У нас задание отвести проклятых на площадь для ритуала окончательного очищения, а этот оборотень туда же стремится попасть. Так что ни волю архижреца Авандуса, ни волю Доримана, если действительно на то есть его воля, мы не нарушим, сделав то, что поручено.

— Но их же только двое, а нам семерых доставить велено, — неуверенно заметил один из жрецов. — Что мы Авандусу поведаем?

— С архижрецом я буду говорить сам, — отрезал Реино, вновь обретая уверенность в себе. — Скажу, сгинули узники странным образом, пока ночная стража в диковинном беспамятстве лежала. А чьи происки, то неведомо. В тюрьме ночью много странного творилось. Свидетели подтвердят! А там, глядишь, в самом деле, какие чудеса явлены будут. Вот пусть с ними сам Авандус и разбирается, не зря ж он рясу архижреца носит. Иль кто ему хочет, что иное рассказать? К примеру, как на его глазах из камер заключенные исчезали? И объяснить, почему он этих заключенных удержать не смог?

Почему-то желающих пойти и сделать такой доклад не нашлось.

— А уж после ритуала, если надо будет, обмозгуем, говорить нам что еще иль нет, — закончил жрец выкладку своих соображений.

— Эй, ну вы нас ведете, или так и будете еще десять циклов препираться? — капризно потребовал Рэнд. — Нельзя заставлять божество ждать!

— Сейчас, — рыкнул Реино. Будь ты просто оборотень или избранник бога, а хамить жрец себе никому не позволял. — Жак, Виньо, давайте два балахона. Коил не нужен. Люка, размыкай ножные оковы.

Пока Люка освобождал ноги узников от бремени кандалов, Жак и Виньо достали то, что Реино именовал балахонами. Оказалось, что это просто длинные куски грубого светло-серого полотна, походящего на мешковину, с дыркой посередине. Жак накинул один из нарядов прямо поверх того, что было на заключенном, и сноровисто подпоясал пончо бечевой.

Элька чуть слышно хихикнула. Как-то, в «светлую» пору жизни в мире Земля, ей довелось совершенно случайно оказаться на показе мод юных талантливых модельеров. И хотя там демонстрировалось много сравнительно приличной одежды, в которой и по улице не стыдно пройтись, первый приз занял наряд, удивительно напоминающий и по материалу и по покрою тот, что сейчас красовался на Рэнде. «Либо мода не знает границ, либо не только я нашла свою судьбу и работу по душе в иных мирах», — подумала девушка.

Разобравшись с нарядом Рэнда, который не смог скрыть недовольства, но, послушный совету Елены, бурно возмущаться из-за «пончо» не стал, дабы не пугать и без того нервных служителей Доримана, жрецы приодели и Мирей в точно такое же мешковатое убожество.

Тщетно пытаясь придать физиономиям хоть каплю потерянного в прямом столкновении с чудесами достоинства, жрецы повели заключенных по коридору, стараясь не использовать грубой физической силы. С одной стороны, механическое выполнение обязанностей должно было помочь мужчинам успокоиться, но с другой, они все еще продолжали мучительно соображать, кем являются узники — обреченными на «очищение» грешниками или глашатаями воли божества, избранными самим Дориманом. Отсюда истекало и недоумение стражей касательно своих изначально диаметрально противоположенных ролей: стражи проклятых или почетного эскорта избранных.

Замкнувшись в гордое, полное достоинства молчание, Рэнд и Мирей, ставшие после чистки Лукаса гораздо более симпатичными смертниками, шествовали, насколько получалось шествовать в рубище и с кандалами на руках, между жрецами.

— Нам пора, мадемуазель, — когда «обреченных» подвели к лестнице, заметил мосье Д» Агар и предложил Эльке руку.

— Ага, ЧАС «Д» близится, а нас все нет, просто безобразие какое-то, — согласилась с улыбкой девушка.

— А почему Час «Д»? — выгнул бровь Лукас.

— Ну время явления драконов, а Час «Д» — условное название, чтобы враг не догадался, — гордо объяснила Елена.

— О! — «уважительно» кивнул маг.

— А то! — вздернула носик шутница.

Элька, вновь приодетая по мрачному Дорим-Аверонскому стилю под надзором Гала, подмигнула мосье, подобрала подол черного платья с кружевным стоячим воротником и вложила руку в ладонь провожатого.

Глава 15. Представление богов. Кульминация

В столице уже рассвело. Яркие рассветные краски убрали хмурый сдержанный город в столь радостное золото солнца, словно светило тоже решило отметить День Сошествия Доримана у себя в небесной выси. Улицы города, а особенно площадь Костров полнились радостно гомонящим народом. Люди везде одинаковы, даже если они кельмитор, и праздник, пусть самый религиозный, всегда остается для них поводом отдохнуть и поразвлечься на славу. Вот только понятие развлечение варьируется от мира к миру.

Элька и Лукас перенеслись на площадь Костров прямо к архижрецу. Суровый мужчина, прямой как струна, восседал на одном из немногих жестких стульев, установленных на длинной платформе под навесом из черной ткани рядом с высоким креслом, где замер затянутый в черное одеяние со скромным шитьем Шарль. Нацепив на себя маску величественного равнодушия и расположив руки на широких резных подлокотниках, парень изо всех сил старался блюсти королевское достоинство. Король пытался скрыть радостное нетерпение, переполнявшее все его юное существо. Высоким дворянам и верхушке жречества, чьим долгом было присутствовать на подобных мероприятиях, стулья не полагались. Сливки общества теснились чуть ниже и по бокам на узких деревянных скамьях. Похоже, об удобстве облеченных властью зрителей в религиозный праздник никто особенно печься не собирался. Достаточно и того, что им организовали сидячие места на возвышении, тогда как охочий до зрелищ простой народ толкался и бурлил на площади, словно в громадном котле, предвкушая кровавое развлечение, и пока разглядывал типов на платформе, обмениваясь впечатлениями и сплетнями.

— Приветствую архижреца и его королевское величество в благословенный для вашего мира день, — вежливо поздоровался Лукас, изображая один из своих малых поклонов, и присел на ненавистно жесткий, как камни из ущелья драконов, стул. У мага зачесались руки от непереносимого желания вызвать маленькую шаровую молнию и спалить проклятый предмет мебели дотла, сославшись на снизошедшее божественное вдохновение.

— Благословение на вас, посланцы богов, — милостиво кивнул Авандус, пребывая в прекрасном настроении. По случаю великого праздника жрец облачился в рясу глубокого, просто супер черного цвета. «Не мужчина, а черная дыра на ножках», — невольно подумалось Елене. Предупрежденный о появлении посланцев богов на «мероприятии» народ замолол языками с новой силой, даже дворяне, стараясь держаться в рамках приличий, нет-нет, да и бросали любопытные взоры на вызывающе оливковый камзол Лукаса и соблазнительно короткую юбку его спутницы, из-под которой выглядывали лодыжки.

— Привет, архижрец Вантуз, король Шарль, — бодро поздоровалась в свой черед Элька и украдкой подмигнула юноше.

— Авандус меня именуют, чадо, — в очередной раз процедил поправку помрачневший жрец, слегка дернувшись.

Но Элька, уже не слушая его, передвинула один из стульев поближе к королевскому креслу, села и защебетала:

— У вас тут сегодня, Лукас сказал, любопытное зрелище намечается. В моем мире когда-то тоже людей на костер таскали, только давно, в темные века, весь генофонд нескольких наций повывели, таких красоток палили, в ведовстве обвинив. А за что? Ведьмы не блохи, товар штучный, редко-редко настоящая в мир является, значит, других бедолаг зазря жгли. Одна кого подлечила, где лекарь дипломированный не справился, другая с каким-то козлом похотливым перепихнуться отказалась, от третьей родичи избавиться захотели, домик четвертой завистнику приглянулся, а церковники и рады стараться. И покатило…. Потом-то, конечно, лет через пятьсот, церковь извиняться начала, дескать, ошиблись, были введены в заблуждение, поддались на провокации. А толку-то? Сожженных не воскресишь! Так что, мне тут сегодня посидеть вместо Гала — как на уроке истории мира побывать. Вы, правда, оборотней жечь собираетесь, но ничего, это тоже интересно.

— В наших деяниях ошибки не мыслимы, госпожа, ибо сам Дориман подал знак, по которому мы уличаем грешников. Но не все вы сегодня в сборе? — с трудом прорвавшись сквозь бесконечный поток слов девушки, не без скрытого раздражения спросил жрец, до появления Эльки пребывавший в благостном настроении в предвкушении своей великолепной речи перед народом и ритуала окончательного очищения. Эта не с меру языкастая легкомысленная девица за время недолгих встреч показалась архижрецу настоящим проклятием, способным походя устроить брожение в умах.

— Нашего друга призвал иной, высший долг, — высокопарно ответствовал Лукас, и Элька в очередной раз молча восхитилась тем, как ловко соврал маг, не сказав при этом ни слова неправды.

— Все мы слуги своего долга. Что, как не долг, должно вести нас по жизни? Прихоти, желания, мечты — это все тщета, искушения, только долг служения указывает верную дорогу и уберегает от неверных шагов, — не менее возвышенно согласился жрец и пустился в длительные нравоучительные рассуждения о сути долга.

Пока Лукас и Авандус упражнялись в риторике, Элька разглядывала площадь. Высокий помост, где стояли скамьи и стулья для избранных, вполне подходил для этого занятия. Внизу, совсем рядом, плескалась, гомонила, лузгала местный аналог семечек, переругивалась, сплетничала и ждала обещанного зрелища приодетая по случаю праздника толпа. Мужчины, безбородые юноши, кокетливые девицы, матроны не первой свежести, старики, калеки (даже слепые), дети, нищие и расфранченные толстосумы…

Посреди площади стояло три здоровенных свежеобтесанных столба, обложенных хворостом и дровами. Их готовили явно не для шашлычка под красное винцо. В самом центре, между костров стоял массивный треножник, поддерживающий огромную черную металлическую чашу без ручек. Для чего нужен этот аксессуар, Элька пока не знала. Широкое пространство у будущих костров, охраняемое оцеплением из Жрецов Очищающих, Ищущих и простых городских стражников пустовало. Дюжие мужики пресекали все попытки особенно любопытных горожан прорваться к кострам и урвать веточку-другую на сувенир, приносящий удачу, для внуков и правнуков. Кое-кто особенно настырный уже успел заработать удар плоской стороной «остроги» по рукам, после чего умерил пыл.

— Архижрец, прошу дозволения, — отвлек Эльку от размышлений о дикой психологии толпы знакомый по недавним наблюдениям за казематами голос жреца Реино, пробравшегося на подмостки.

— Да, брат? — недовольно нахмурился Авандус, а Елена не без удовлетворения отметила, что у их Гала это получается куда профессиональнее, особенно с новыми бровями.

Реино сделал вид, что мешкает.

— Можешь говорить свободно, разве у служителей Доримана могут быть тайны от Посланцев богов, — велел архижрец.

— Чудо явлено было в тюрьме Дорима. Жрецы, потрясенные им, лежат в беспамятстве, и нет пока возможности привести их в чувство. Нам ведомо только, что был знак — ослепительный свет, одетый в дивную музыку, спустился в подземелье. Ныне же все камеры заперты, оковы замкнуты, но узники-оборотни испарились, как их и не было, все, кроме двоих: Поля и Карин Верне, — не хуже Лукаса выкрутился с докладом изобретательный Реино. «Наверное, где-то в специальном месте этому специально учат», — решила Элька.

— Испарились? — еще сильнее сдвинул брови архижрец. — Ты хочешь сказать, брат, великий Дориман в День Сошествия испепелил их своей властью?

— Не мне судить о божьем промысле, архижрец, — скромно склонил голову мужчина, всем своим видом выражая крайнюю степень смирения.

— Верно, брат. Что ж, ступай и доставь тех двоих, что по мысли великого оставлены были для публичного очищения, дабы не забыли люди о грязи греха и тяжести искупления, — снисходительно кивнул Авандус и углубился в корректировку своей великой, но на этот раз коротенькой, минут на сорок, речи.

Будучи милостиво отпущен начальством, Реино моментально исчез с платформы, демонстрируя похвальное проворство и незаметность, больше приставшие шпионам или киллерам, но не скромному служителю бога.

— Как интересно. А на площади сегодня у вас чудеса будут, или все главное уже случилось? — захлопала в ладоши Элька, являя собой классический образец туповатой туристки, бросающейся на любую достопримечательность, как гарпия на добычу.

— На все воля Доримана, — с наигранным смирением ответствовал Авандус. — В этот великий день мы лишь можем молиться и верить в то, что нам, недостойным, будут явлены знамения.

— А вы помолитесь! — тут же наивно попросила Елена. — Вы же архижрец, вас Дориман обязательно услышит! Я знаю, боги всегда слышат своих главных жрецов! Вы его попросите, скажите «пожалуйста!»

Авандус снисходительно улыбнулся наивности девушки, Шарль еле сдержал смешок, сделав вид, что у него очень сильно зачесался нос, а Лукас тактично заметил:

— Прошу простить невежественность моей спутницы, она лишь недавно ступила на стезю служения, еще мало знает о промысле богов и пока только учится искусству обращения с дарованной ей силой. Не вам, мадемуазель, наставлять архижреца бога в его служении, это дело лишь самого Доримана.

Пока маг читал нотацию, а Авандус в ответ услащал слух окружающих спичем на тему вечного ученичества — стиля жизни настоящего жреца, где-то на западном конце площади наметилось движение и хрипло, удивительно противно, но дружно взвыли маленькие серые рожкú, извлеченные жрецами из-под хламид.

— Ну и звук, аж зубы ломит, — недовольно поморщилась Элька.

— Зато сразу привлекает внимание, — резонно заметил Лукас, кивая на попритихшую в предвкушении толпу.

— И напоминает о необходимости посетить дантиста, — брякнула девушка. «Мы-то с ними милосерднее обошлись, — подумала она, силясь поскорее увидеть то, к чему собственно и привлекал внимание ужасный звук. — Людвиг Ван Бетховен — это все-таки классика жанра».

Под натиском звука и «острог» толпа раздалась, образуя в своем чреве коридор, довольный для того, чтобы по нему мог идти эскорт из десятка жрецов Очищающих, сопровождавший всего двух узников.

— Ведут! Ведут! Ой, мамочки, боюсь! А вдруг сглазят? Оборотни! А чего их двое только? — зашептался народ, жадно глазея на пару, почти скрытую за мощными фигурами охраны. Маленькую худенькую, словно птичка, босую женщину, чья тонкая шейка каким-то чудом удерживала головку с густой гривой черных волос, и тощего длинноносого мужчину, пытавшегося заботливо поддерживать свою спутницу, насколько ему позволяли оковы. Казалось, радужные глаза оборотней-смертников видят только друг друга, и нет им, обреченным на смерть, никакого дела до звона и бремени кандалов, стражи, обступающей плотной стеной толпы, ее глумления и сыплющихся проклятий, лишь бы только глядеть в глаза любимого еще минутку, другую, всю оставшуюся жизнь и вечность после нее.

В несчастных драконов, воплощая живую агрессию, порожденную страхом, полетела злобная ругань: «Изверги! Чудовища! Уроды! Выродки! Проклятие Доримана!», притащенные из дома тухлые яйца, какая-то фиолетовая гадость, ярко-красные овощи, похожие по форме на огурцы и прочая заботливо принесенная или купленная здесь же на площади дрянь.

Первые два яйца шмякнулись о серую рясу Люки и растеклись живописными пятнами, распространяя на всю округу мерзкий дух сероводорода. Жрец втянул воздух сквозь зубы, подавляя рвущееся наружу заковыристое и весьма богохульное высказывание, никак не подобающее сану.

— Ой, беда, промахнулась, — робко пискнул из толпы справа нежный девичий голосок.

Почти одновременно в грудь возглавляющего шествие Реино ткнулось что-то мерзко зеленое, склизкое и воняющее нестерпимо кислым.

— О, и я промазал, прости Дориман! — в сердцах ругнулись в массах слева.

Следующим повезло бедолаге Жаку, очередной снаряд, пущенный чьей-то удивительно меткой рукой, залепил ему глаз красной мякотью «огурца», другой — тухлая слива угодил во второй.

— Вот невезуха! — с досадой прогудело сразу два голоса, очень напомнивших Эльке интонации братьев-горцев.

И на процессию обрушился целый град снарядов, почти все они нашли цель, но ни один, по чистому недоразумению, подкрепленному магией Лукаса, не попал в самих заключенных. Зато несчастным жрецам досталось на славу. Начатая компанией диверсантов Дрэя, высаженных ночью в городе, заварушка успешно вышла из-под контроля. Легко поддающийся на провокации, и всерьез дрожащий перед жрецами не более пяти лет народ быстро вошел во вкус. Благополучно промахиваясь по драконам, люди вели прицельный огонь по служителям Доримана. К тому времени, когда те, пытаясь сохранять непроницаемые физиономии и остатки достоинства, завершили ритуальный обход большой площади, выдуманный для демонстрации обреченных и разжигания кровожадных инстинктов толпы, жрецов с полным основанием можно было переименовывать из Очищающих, в «с ног до головы измаранных» поклонников культа Великой Помойки.

Начало меняться и настроение великого многоголового чудовища — толпы. Одно дело, когда важные, вечно надутые, словно индюки, жрецы шествуют, провожая на казнь злодеев — проклятых оборотней, продавших душу Черному Дракону — это не может не вызвать благоговения. И совсем другое, когда орда типов, измазанных, словно балаганные шуты, какой-то тухлятиной, да нацепивших для потехи рясы, ведут чистеньких, худеньких, страдающих и влюбленных друг в друга мужчину и женщину.

В толпе зародился его величество смех, робкими, неуверенными, но постепенно все более крепнущими волнами он загулял по площади. Уважение к служителям и уверенность в их абсолютной непогрешимости было подорвано.

К тому времени, когда проклинавшие свое невезение жрецы, наконец, остановились в центре площади у костров, сдали с рук на руки заключенных другому караулу Очищающих и сбежали мыться, в народе уже звучали совсем другие речи:

— А девчоночка-то тоща, словно год не кормлена! Может, не от хорошей жизни-то она Дракону продалась! Шейка тонюсенька, как не переломился! А парень — махонький галчонок, но как смотрит на нее! Влюбленные! Молоденькие! Жалко! Если б их, грешников несчастных, Дориман помиловал, явил свою силу! Может, плохо о них молились, раз души из лап Черного вырвать не смогли?

Чистый комплект стражи, члены которого через один держали в руках еще не зажженные факелы, окружил обреченных плотным полукольцом. По сравнению с огромными кострищами, рассчитанными на сжигание семерых, драконы и вправду казались крохотными, жалкими и совсем безобидными. Женщина приникла к мужчине, словно ища опоры и мужества, прощаясь перед разлукой. Но прежде костра, несчастным и всем прочим присутствующим на площади предстояло еще одно страшное испытание: проповедь-обращение к народу архижреца Авандуса.

Лысый служитель Доримана встал со стула, властно повел бровями. Жрецы снова дунули в свои ужасные рожки, и толпа постепенно стихла, готовясь вытерпеть поток бесконечного славословия.

— Возлюбленные чада! Братья и сестры! — звучный голос архижреца поплыл над площадью, безо всякого микрофона и прочей усилительной техники легко достигая самых отдаленных ее уголков. — День Сошествия Доримана! Как светозарна радость, пронизывающая глубину этого дивного утра и изливающая всего в трех словах речи непостижимое торжество в бесконечность вселенной и каждое праведное сердце дорим-аверонца!

Торжественны возгласы жрецов, облаченных в праздничные рясы, ликующе пение, благоуханно кадильное курение и свет ламп во храмах, религиозный восторг и строгая радость Праздника праздников и Торжества из Торжеств в наших душах в мгновение ока приближают разум к сиянию славы Доримана, Победителя Черного Дракона.

«Славься Дориман!» — слышите вы со всех сторон и сливаете голос свой с общим хором: «Славься, Дориман!»

Разум наш несовершенный, стремящийся к непременному логическому разумению, стремится все уяснить, ищет он и причины, по каким стало возможно Сошествие Доримана, но не впадайте во грех, чада, просто знайте, что случилось такое однажды, победил Великий Черного Дракона, защитил нас от гибели. Священные свитки гласят, что добровольно вошел он в человеческое естество, соединился с ним, чтобы стать порукой за нас пред окончательной гибелью души и стеной ото зла. Абсолютная сила жизни, что впустил он в мир, навсегда преобразила нас!

Помните, было предсказано, что однажды, в День своего Сошествия, вернется Дориман к нам во плоти вновь, тогда, когда настанет час великой нужды, если в сердце своем каждый его призовет, как заступника!

Все мы, пути праведному следуя, к богу себя приближаем! Велик Дориман и, взывая к нему, обретаем мы знание того, что надо делать, как бороться с темным грехом, что рвется на волю, коварно через лазейки зависти, алчности, похоти проникая в души людские и сжигая их! Грех — отступление от закона Доримана, язва на теле души, уклонившегося от пути веры!

И врачеватели мы, богом избранные вместо себя, дабы защитить чад своих неразумных от окончательной гибели. Возлюбленные братия — соратники мои в нелегком деле спасения душ паствы, возрадуемся же великому Дню! Пусть дарует нам Дориман богатство силы своей и духа, для созидания нашего вечного спасению душ, для трудов наших на благо Дорим-Аверона! Путь искупления тяжек, но светел и радостен итог!

— Сегодня… — сделав это маленько вступление, раздухарившийся Авандус, на щеках которого появилось даже некое подобие румянца, как раз собрался перейти к облечению проклятых оборотней с радужными глазами и методичному запугиванию паствы, но открыл рот и не смог издать ни звука.

Лукас довольно улыбнулся, уверяясь в том, что заклятья избирательных изречений действует отлично (архижрец более не способен сказать ни одного худого слова о драконах) и тихонько кашлянул.

Тут же, расталкивая собратьев-покровителей провинций, маленьким мячиком подскочил со скамьи Форо из Мануа и завопил, как оглашенный, голос у маленького жреца оказался не слабее Авандусовского:

— Хвала Дориману! Славим Великого и в сей час и вечно!

Привычный к бесконечным напыщенным речам Авандуса и совершенно не надеявшийся на столь быстрое окончание «экзекуции» народ приятно удивился, но моментально сориентировался, подхватил знакомые слова и принялся с упоением их скандировать. Жрецы и дворяне, выдрессированные постоянными молитвами, механически подхватили.

— Великолепно, — восхищенно крикнул Лукас онемевшему архижрецу, все еще стоящему и тщетно пытающемуся снова заговорить. — Звучно, очень убедительно, вдохновляюще, оригинально и кратко! Я, знаете ли, ожидал традиционно-бесконечных, всем давно надоевших угроз и обличений уже приговоренных грешников, это так скучно и старо, а вы же поделились с людьми своей радостной истовой верой! Дали им ощущение праздника!

Авандус гневно сверкнул глазами, все-таки сел и издал горлом еле слышное жалкое шипение умирающей гадюки.

— О! — речь мага сразу стала более тихой, прибавилось сочувствующих интонаций. — Вы переволновались и сорвали голос, архижрец. Но хорошо, что успели закончить столь чудесную речь. Не иначе, как сам Дориман даровал вам силы! А за связками последите, не следует их перенапрягать! На ночь пару яичек взбейте с коньячком и медом! Очень рекомендую!

Жрец мрачно уставился на скандирующую толпу, чтобы посланец богов не прочел в его глазах рекомендаций относительно того, куда он может засунуть свои идиотские рецепты. Но устраивать прилюдный скандал, подрывающий авторитет церкви и свой лично, Авандус не решился, зато крепко пообещал себе, что этот идиот, дружок проклятого Дрэя, обжора Форо доживает последний день в качестве жреца-покровителя Мануа.

Как только славословия в честь Доримана в прозе поутихли, Форо, не давая людям опомниться, снова закричал, словно пребывая в религиозном экстазе:

— Воспоем же хвалу Великому!

Массы с горячим энтузиазмом откликнулись на это провокационное предложение подрать глотки еще немного и грянули нескладным, не чета тренированным жрецам, проводившим регулярные спевки на каждом Собрании, но очень дружным и вдохновенным хором:

— Славься владыка….

Дворяне и жрецы снова их поддержали, опасаясь последующих обвинений в вероотступничестве. С чего это толстяк Форо раскомандовался, никто не знал, но раз молчал Авандус, наверное, так и было задумано. Площадь сотряслась от рева тысяч глоток.

«Надеюсь, гимн будет один, — борясь с сильным желанием зажать уши руками, с надеждой подумала Элька. — Больше я не выдержу».

К счастью, гимн, хоть и длинный, куплетов десять не меньше, в концертной программе праздника оказался единственным. Как только отзвучал последний куплет про вечную славу и силу Доримана, жрецы Очищающие, сторожащие драконов, не дожидаясь ничьих распоряжений, видно, план проведения мероприятия был заранее согласован со всеми инстанциями, повернулись к смертникам.

Один из жрецов, чье лицо было скрыто в глубоких тенях капюшона, приблизился к ним и традиционно вопросил в торжественной тишине, в общем-то и не ожидая связного ответа от обычно опоенных коилом смертников и готовясь, как всегда, провозгласить его вместо них:

— Карин и Поль Верне, раскаиваетесь ли вы в неисчислимых грехах своих, душу испятнавших?

— Если есть за нами какой грех, да, мы раскаивается в нем, — вдруг не по уставу ответил Поль со спокойным достоинством. Карин кивнула.

— Жаждете ли очищения? — чуть встревоженно спросил жрец на сей раз не столь напыщенным тоном.

— Помыться не мешало бы, — согласился оборотень и, нарушая торжественность мероприятия, поскреб себя где-то в районе подмышки.

Толпа ахнула, но по ней пронеслись и тихие смешки и восхищенные шепотки. Как мужественно вел себя этот оборотень!

Жрец-допросчик недовольно дернул головой в капюшоне, нервно велел:

— Не кощунствуй! — и торопливо задал последний вопрос:

— Предаете ли себя на справедливый суд Доримана?

— Только на него и уповаем! — радостно воскликнули оборотни, на сей раз строго по правилам игры.

— Пусть же пламя Доримана возьмет ваши тела, но очистит души в горниле своем! — патетично провозгласил довольный жрец и отступил. В чаше на треножнике взметнулся огонь, заплясали язычки пламени.

«Да, не только Лукас знает толк в спецэффектах», — подумала Элька.

Шестеро жрецов Очищающих поднесли свои факелы к чаше и запалили их. Остальные потянулись к паре оборотней с явным намерением развести их по кострам, на каждом из которых легко можно было спалить за раз пяток людей.

— Любимая, верь, мы всегда будет вместе, ничто, даже смерть не разлучит нас! — вскричал Поль, извиваясь в крепких руках Очищающих.

— Я знаю, любимый! — воскликнула Карин со слезами на глазах. — Я верю! Ты обещал!..

Слушая эту любовную лирику, кто-то в толпе всхлипнул по-бабьи, кто-то высморкался иль закашлялся, люди завздыхали: Поди ж ты, оборотни, а как любить умеют!

— Но не пришло еще время нам обращаться в тлен! Дориман! Спаси нас, яви свою силу! — завопил мужчина.

— К тебе чада твои взывают! — поддержала его жена, возводя к небу сияющие глаза. — Не о милости, но о справедливости молим!

В небе что-то оглушительно грохнуло, словно взорвалось разом сотня петард, развернулась огромная радуга, пронесся сумасшедший ветер, пахнущий грозовой свежестью, морской солью и лесными травами. Он затушил разом огонь в чаше и факелы в руках жрецов, вырвал из их рук оружие и бросил наземь, разметав самих служителей словно листья. На самой большой куче дров, припасенной для последнего костра оборотней, в ослепительно-радужном ореоле явился ОН — бритоголовый высоченный лысый полуголый мужчина с огромными черными бровями, прекрасно знакомыми каждому, кто хоть раз заглядывал в храм. Сурово насупившись, он обвел пронизывающим черным взглядом замершую, забывшую как дышать, трепещущую от явленного чуда толпу.

«Эффектен Гал, ничего не скажешь», — довольно решила Элька, от всей души наслаждаясь спектаклем.

— Хвала Дориману! — первым опомнившись, звонко воскликнул юный король, вскакивая с кресла и простирая руки к божеству.

— Славься Великий! — в унисон с королем возопил Форо.

Толпа выдохнула забытый воздух, набрала его в легкие по новой и тоже закричала. Каким-то чудом в этом гаме все расслышали тихий радостный возглас приговоренной Карин:

— Ты пришел, Великий!

— Вы звали, чада, я пришел, как и было обещано, — разомкнул уста хмурый Дориман, неожиданно тепло улыбнулся и добавил уже в полной тишине: — Летите, возлюбленные дети мои, отныне вы свободны!

По взмаху его руки с рук Поля и Карин спали оковы, убогие одежды преобразились в по-эльфийски легкие, переливающиеся синим и зеленым одеяния, потом сами фигуры обреченных воспарили над толпой и трансформировались в гибкие и грациозные драконьи тела. С ликующим кличем взмыла ввысь пара драконов сапфирового и изумрудного цвета. Проследив за их танцем любящим взглядом, бог снова взглянул на толпу и лик его мгновенно посуровел, став строгим и скорбным:

— Дети мои, безнадежно заплутавшие, потерявшие память о своей истинной сути и назначении дети! Вы, не ведая, что творите, травите друг друга злобой, страхом, и прячетесь от жизни за серыми стенами и молитвами в убогих склепах, что именуете моими храмами. Возносите хвалу мне, не замечая, что в пустоту летят ваши тщетные мольбы. Как вы можете надеяться, что зло минует вас, забудет дорогу в ваши души, если сами торите ему путь своими деяниями. Когда-то я даровал вам радость жизни и свободу, умение понимать друг друга, жить в свете и мире. Но вы забыли мой дар, добровольно отрекшись от него! Ваша память мертва, дети, вы закрыли для моего взора ваши сердца, оттого и поселилась в них яростная злоба и нетерпимость, — печально продолжил бог. — Но помнящие об истине воззвали ко мне и в сердце и в душе, мольба их была услышана и я пришел. Пришел, чтобы воскресить в вас память об истинной сути, вывести из мрака заблуждений на яркий свет. Волею моею, владыки Вашего, защитника и покровителя — Доримана, прозванного Черным Драконом, ныне вы обретете себя! Зрите, заблудшие чада, свой подлинный лик в Зерцале Истины, даре великих Сил! Лик кельмитор — народа драконов-оборотней!

Бог воздел руки и воспарил над костром, так и не дождавшимся своей добычи. По взмаху его правой длани в небе начал изливаться широким потоком пульсирующий зеркальный свет. Он бил вверх волшебным фонтаном, чьи струи застывали гигантским куполообразным зеркалом над замершими в благоговейном недоумении, растерявшимися от слов божества людьми, запрокинувшими головы. Далекий и близкий одновременно, отражающий каждого мелкого человечка в плотной толпе купол накрыл всю площадь и все продолжал расти.

— Лукас, это просто потрясно! Ты гений! — восхищенно прошептала Элька, понимая, что даже ори она во весь голос, ее все равно никто не услышит. Даже «перетрудивший связки» Авандус замер, как все, задрав голову вверх.

— Это не я, мадемуазель, — перепугано прошептал в ответ маг, нервно комкая к руке платочек. — Почти все не я! Кто-то дергает за нитки моих чар и сплетает в свои!

— А кто? — изумилась Элька.

— Чтоб я знал, — вздрогнул Лукас. — Но силы у него, как…как у бога.

— Сам Дориман? Но если это ОН, то где Гал? — быстро спросила девушка, начиная беспокоиться.

— Не спрашивай, Элька, не знаю, — тихонько ответил маг, помотав головой.

— Зрите! — звучно провозгласил Дориман или Гал, голос-то во всяком случае точно было голосом воина, только в нем появилась какая-то прежде невиданная сила и глубина, он захлестывал беспомощное сознание как морская волна.

Покорная воле божества толпа, ища свои отражения, послушно всматривалась в странное зеркало, нисколько не искажавшее очертаний в своей странной форме. Сначала люди видели только лица, свои собственные лица, не раз виданные в лужах или тазу, и лица соседей, но потом сквозь эти привычные отражения начали проступать другие. Зеркало Истинного Зрения являло истинные обличья смотрящихся.

Люди стояли абсолютно неподвижно. Не было ни криков паники, недоумения или восторга, но молчание, физически ощущаемая напряженная тишина, разлившаяся по площади, была красноречивее любых слов. Кельмитор-люди смотрели на себя и видели подлинные обличья драконов. Тишина длилась, и чем дольше люди вглядывались в свои отражения, тем ярче разгорались радуга в волшебных глазах оборотней, узревших свою истинную суть.

— Вспоминайте! — снова велел Дориман или Гал, Элька уже не знала, кто.

И, повинуясь магической власти голоса, мощь которого поглощала души, взметнулось из глубин памяти старинное, давно похороненное под грудой наслоений сотен лет священное знание. Древнее знание — родовая память кельмитор — дар и проклятие народа драконов-оборотней — вновь пробудилось, найдя дорогу в разум людей.

— Прости нас, Великий! — воскликнул король, по велению своей души оглашая волю народа. — В беспамятстве своем жестоко оскорбили мы тебя, восстав против своей истиной сути, сочтя ее черным проклятьем! Но лишь по неведению, не было злого умысла в нашем стремлении к твоему свету!

— Прости! Прости! — взмолился народ, подхватив смиренную просьбу юного монарха.

— А если ты гневаешься на нас, ничтожных, то позволь мне искупить вину народа, ибо в ответе я за их деяния, совершенные во мраке неведения! — горячечно продолжил юноша уже совсем не по сценарию. — Карай меня!

— Карать тебя, чадо, пекущееся о благе народа? Единственного, кто отчаянно искал выход и нашел его? О нет, — улыбнулся Дориман и радужный ореол затанцевал вокруг мощного тела бога с новой силой, а тень, отброшенная им на землю, стала черной тенью благородного дракона. — Нет на тебе печати гнева моего!

Толпа облегченно вздохнула. Если б разгневанный и оскорбленный бог проклял монарха, значит, он проклял бы и всю страну! А ведь Шарль оставался единственным в королевском роду.

— Но иной, чьим призванием было в сердце и душе своей зреть волю мою и ей следовать, кары не избегнет, — черные глаза божества, горящие мрачным огнем, пригвоздили к месту беспомощно разевавшего рот, буквально раздавленного всем происходящим Авандуса. Рушился храм веры, воздвигаемый архижрецом всю жизнь. Впервые за годы ношения серой, а затем и черной рясы, он не знал, что сказать, да, собственно, и не мог говорить.

— Ненавидя жизнь и радости, что дарит она, именем моим погрузил ты во тьму боли и проклятий страну, пролил кровь невинных, разжег огонь ненависти! Никогда не был ты жрецом моим, лишь своей гордыне служил, не сможешь и называться им отныне и впредь! Только тот достоин, кто искренне славит меня в сердце своем и любит людей, кто слабости в себе видя, готов простить их и другим, кто любит свет жизни и может направить чад моих по истинному пути! Архижрец Форо!

— Да, великий? — спросил потрясенный толстячок, робко, как первоклассник, впервые отвечающий урок.

— Отныне ты — уста мои! — торжественно провозгласил Дориман.

— Достоин ли я, великий? — переспросил Форо, нервно перебирая пальчиками-колбасками.

— Первый из служителей, узревший мой Истинный Храм, готовый отважно биться ради истины, конечно, обликом телесным ты не герой, зато не нуждаешься в бритье головы. Иного жреца мне не нужно, — улыбнулся бог, позволив себе легкую шутку, и милостиво кивнул. — Благословляю тебя, глашатай воли моей, архижрец — покровитель Дорим-Аверона!

В то же мгновение серая ряса Форо стала черной, а черная ряса Авандуса выцвела до какого-то серого, убого-мышиного цвета. Закрыв лицо руками, бывший властитель дум народа, ныне ставший ничтожным, жалким и смешным, провожаемый свистом и тем, что толпа еще не успела кинуть в оборотней и жрецов, ринулся с помоста прочь. Толстенький жрец улыбнулся, не пряча льющихся по щекам слез.

— Бедняга Плинтус, какой конец карьеры! Ну ничего, он еще сможет стать бродячим менестрелем, когда голос вернется, — тихонько хмыкнула Элька.

— Ты, король, будь благословен, как рука моя, народ на путь направляющая! — переведя по-отечески теплый взгляд на Шарля, вновь заговорил Дориман. — Новая радость, но и новые труды суждены тебе отныне. Милость моя с тобой, но в делах государственных пусть опорой тебе будет разумный наставник — Адрин Дрэй!

Прожектор сияния бога высветил в толпе лорда Дрэя, давно уже сорвавшего с себя повязку слепого, скрывавшую радужные глаза.

Адрин низко поклонился божеству, был поднят в воздух сильным порывом ветра и перенесен на помост к королю. Лорд опустился перед монархом на одно колено и поцеловал его руку, Шарль положил ладони на плечи Дрэя и, подняв с колен, сердечно обнял своего любимого наставника. Толпа, легко бросающаяся от кровожадности к сентиментальности, разразилась ликующими криками. Глава Собрания Лордов был весьма популярен в народе, благодаря анекдотам о его плодовитости и изворотливости, а так же байкам о многочисленных приключениях, но пользовался уважением и авторитетом.

— Благословен будь отважный, спасший многих детей моих от жестокой смерти, познавший правду раньше других и не убоявшийся выступить один против всех! — приветствовал Дориман мужчину.

Адрин покорно склонил буйну голову и умиротворенно улыбнулся. Вот теперь, на взгляд лорда, все в Дорим-Авероне шло как надо!

— Следуйте праведному пути, что укажут вам жрец-покровитель и законный монарх, но не забывайте о той истине, что отныне живет в вашей душе и сердце, чада, — обратился к толпе бог. — Гордитесь тем, что вы кельмитор! Не многим из живущих в иных мирах дано познать чудо полета и небесный простор! Пока вы помните о своем наследии — моем даре, он защита вам от любого зла и вечная радость! Иные дела призывают меня, чада, но в истинных храмах моих или в сердце своем молитву вознесите и я откликнусь, ибо отныне ваши души снова открыты моему взору!

Провозгласив это, Дориман обратился в огромного черного дракона — самого прекрасного зверя, какого только видела Элька в своей жизни. Мощно взмахнув широкими крылами, поднявшими настоящий маленький ураган, великолепное существо взмыло в небо, снова ставшее бесконечной свежей утренней синью. Зеркальный купол незаметно истаял, пока Дориман проводил разборки и назначения на посты.

— Нам пора, мадемуазель, — тихо шепнул Лукас на ухо Эльке, следя за ликующей толпой оборотней. Кое-где в ней уже начались первые превращения, и в небо следом за Дориманом пестрым роем стали устремляться прекрасные радужноглазые драконы. В небе Дорим-Аверона кельмитор снова танцевали ликующий танец жизни, пусть пока еще не очень умелый, но полный счастья и радости. — Это уже не наш праздник. Спектакль закончен.

— Занавес, — согласно кивнула Елена и, в последний раз подмигнув на прощание бесконечно счастливому Шарлю, что-то горячо говорившему не менее радостному лорду Дрэю и новому архижрецу Форо, нажала на камень перстня. Уходить не хотелось, но девушка понимала, работа посланцев богов окончена. Дальше люди во всем должны разбираться сами, не полагаясь на помощь извне. А оставаться для того чтобы выслушивать благодарности? К чему?…

Глава 16. Приоткрытые тайны

Ковер у зеркала в зале совещаний снова был занят распростертым человеком. Над ним хлопотали Макс, Мирей и Рэнд, даже не снявшие своих «маскарадных» костюмов. Гала бил сильный озноб, он дрожал словно в лихорадке, временами выгибаясь дугой в сильных судорогах, горячечный румянец горел на запавших щеках воина.

— Руки холодны, как лед, а лицо просто полыхает! Я не знаю, что с ним! Мои целительные силы не помогают! — встревоженно лепетала Мирей, изо всех сил растирая кисти воина, чтобы делать хоть что-то.

Рэнд тщетно пытался разжать плотно стиснутые зубы Гала, чтобы влить в него хоть немного вина из большого кубка, а Макс так же безрезультатно старался удержать тело воина в относительном покое.

— Лукас, что с ним? — глянув на мага, как на последнюю надежду, спросила Мири.

— У меня не спрашивайте, мадемуазель, я вообще больше ни в чем не уверен. Мосье Эсгал творил сегодня такое, в чем не было и сотой доли моего колдовства, — печально помотал головой Д» Агар, все-таки вызывая магическое зрение.

— Кто-то сильно подкорректировал нам сценарий, — задумчиво вставила Элька, обеспокоено косясь на Гала.

— Догадливая какая, — процедил Рэнд, оставляя бесполезные попытки напоить воина. Вино лилось ему на одежду, ковер, лицо, куда угодно, но не в рот. — Может, заодно скажешь, как его привести в чувство?

— Если только попробовать поцеловать? Очнется от отвращения и примется отплевываться? — печально пошутила Елена, пожимая плечами. — Но рисковать я бы не стала.

— То, что творится с Галом… это, это больше всего похоже на одержимость, но не демоном и не сущностью, структура переплетения сил столь странна, — вымолвил Лукас, не в силах более смотреть магическим зрением на бешеное буйство энергий, оплетающих, словно толстые жгуты лиан, жилистое тело мужчины.

Неожиданно резко воин распахнул свои пронзительные черные глаза, сел, словно котенка отбрасывая прочь Макса (тот приземлился на пятую точку в полутора метрах от «больного»), и заговорил, тем самым глубоким, захлестывающим сознание голосом, так поразившим Елену еще на площади. Только теперь вся эта сила сосредоточилась в ставшей неожиданно маленькой, какой-то тесной комнате. Речь была тиха, но потрясала до самого основания даже воздух, словно резала его застывшую массу ножом, заставляя трепетать тела:

— Благодарю вас, дорога к кельмитор теперь открыта для меня. Примите дар!

— Опять Эльке? — онемевшими губами выдавил из себя шутку Рэнд.

— Тому, кто стал моими вратами в надолго запертый мир, благодаря своей сути оборотня, и помог явиться силе. В моей власти даровать ему еще одно обличье, третью суть. Человек, леопард и отныне золотистый дракон. Нарекаю его Амбилар — янтарный защитник.

Упало последнее слово, тело Гала расслабилось, словно марионетка, которой перерезали нити, и рухнуло на ковер. Грудь воина спокойно вздымалась, дрожь прекратилась, сила божества оставила его. Начались неуловимо плавные изменения. Ужасные брови вернулись к своему прежнему благородному светло-коричневому оттенку и нормальным размерам, отрасли до плеч привычно светлые мягкие волосы. Когда Гал открыл глаза, они снова были зелеными, только вокруг их исконно-узкого кошачьего зрачка лег едва уловимый радужный ободок. Маленькая метка Доримана. Лукас вновь вызвал магическое зрение и убедился, что более ничего необычного воин не излучает.

— О, с возвращением! — обрадовался Фин и сунул коллеге в руку кубок с остатками вина, считая, что после всего пережитого первым делом выпить захочется даже стоику Галу.

Мужчина одним махом осушил кубок до дна и вновь отдал Рэнду, а потом встал, чуть покачиваясь. Команда разглядывала его, как вернувшегося из долгих странствий или восставшего с одра смерти родича. Это показалось воину подозрительным.

— Как ты себя чувствуешь, Гал? — озабоченно уточнила Мирей, быстро-быстро хлопая ресницами, чтобы скрыть слезы радости, навернувшиеся на золотистых глазах.

— Как будто меня отымели, — буркнул воин.

— Мосье, здесь дамы, — чуть нахмурился Лукас, скрывая облегчение.

— Интересно, а откуда он знает, как себя чувствуют в такой ситуации? — шепнул на ухо Эльке похабник Рэнд.

— В каком-то смысле с тобой это и сделали, — пряча улыбку, согласилась Елена.

— Что-о-о? — подозрительно нахмурился Гал, но с его старыми бровями это уже не казалось слишком угрожающим.

— Ты ничего не помнишь? — заинтересовался исследователь Макс.

— Помню, что нажал на перстень, чтобы перенестись на площадь. И все, — правдиво ответил Гал, невольно потянувшись, чтобы привычно потереть старый шрам на левой щеке. Но рука встретила непривычно гладкую кожу. Боевой «трофей» исчез без следа, словно его никогда и не было.

— Ой! — только сейчас заметив, что шрама на коже воина нет и в помине, восхищенным дуэтом вскрикнули девушки, а Элька потом задумчиво добавила: — А со шрамом ты мне, пожалуй, больше нравился. Был в этом какой-то шарм.

— Что случилось? — потребовал отчета Эсгал, не обнаружив некоторой части себя самого.

— В тебя вселился Дориман, поэтому ты на площади такое устроил! Просто класс! Все получилось куда лучше, чем мы планировали, — доложила Элька, опередив уже раскрывшего рот Рэнда. — Бог нам сказал спасибо и только что исчез, на прощанье наградив тебя способностью обращаться в дракона, заодно вернул прежний облик, а про шрам, наверное, забыл. Ты не в претензии?

— Относительно шрама — нет, даже если тебе это не по нраву, — ответил Гал, одарив компанию редкой улыбкой, после чего развернулся и направился прочь из залы.

— Мосье, вы куда? — встревожился Лукас.

— Спать, чего и вам советую, — хмыкнул воин, и компания только сейчас заметила, что он держится на ногах только благодаря несгибаемой силе воли. Под глазами воителя залегли глубокие тени, и без того худое лицо сильно осунулось.

Эсгал вышел за дверь, а Мирей сочувственно констатировала:

— Несчастный, совсем измучился.

— Быть вместилищем мощи и духа бога весьма утомительно, мадемуазель, — отметил Лукас. — Обычные люди после этого умирают или сходят с ума. Мосье Эсгал невероятно вынослив, но даже он нуждается после такого события в длительном отдыхе.

— Да уж, бедолага. И так магию не любит, а тут столько ее сразу на него навалилось, — подтвердила Элька и тут же мечтательно поинтересовалась у общества. — Как думаете, когда Эсгал драконом станет, он даст на себе полетать?

— Узнаете завтра у самого мосье Эсгала, мадемуазель, — посоветовал Лукас и элегантным шестом прикрыл рот, пряча зевок.

— Между прочим, Дориман вовремя подсуетился, все так удачно обернулось, нас даже поджарить не успели, а, женушка? — Рэнд подмигнул Мирей.

— Надеюсь, в Дорим-Авероне теперь все будет хорошо, — серьезно кивнула ответственная эльфийка, но не удержалась и прибавила с хитрой улыбкой: — Супруг.

— Весть о сошествии бога и явленном откровении должна объединить людей и устранить саму причину конфликта — гонения на оборотней, — согласился Лукас. — Будем надеяться, что это случится, как можно быстрее.

— Но это же уже случилось, — недоуменно нахмурился Макс.

— Мосье, сдается мне, вы опять знаете что-то, чего не знаем мы, и забыли этим поделиться, — покачал головой маг.

— Это же вытекает из расчетных параметров в той программке, что я запустил после анализа крови Шарля, — потерянно ответил технарь, взъерошив пальцами собственную шевелюру. — Коэффициент массы оборотней, необходимый для пробуждения расовой памяти, далеко перекрыл минимальный общемировой, вследствие этого началась цепная реакция. Теперь все кельмитор Дорим-Аверона вспомнили о том, кто они есть, и процесс превращений не остановить. В считанные дни они станут настоящими драконами-оборотнями. А я вам разве этого не сказал?

— Наверное, только подумал, — снисходительно засмеялась Элька над рассеянностью чудака Макса.

— Но ведь это значит, что мы свое дело сделали полностью! — довольно заключил Фин, выбросив вверх кулак.

— А потому, предлагаю всем последовать примеру мосье Эсгала, — наставительно посоветовал маг.

— Перекраситься, обриться налысо или попробовать обернуться драконами? — оживилась неугомонная шутница Элька.

— Лечь спать, мадемуазель, — пояснил с легкой усмешкой Лукас.

— Ага, пожалуй, только Рэтика у Рогиро пойду заберу, — широко зевнул Рэнд и поднял с пола развязавшийся поясок от «наряда смертника».

— Правильно-правильно, мусор надо вышвыривать, нечего его по всему полу разбрасывать, — одобрительно покивала Элька. — А то Гал проснется, и начнет читать нам нотации. Ради такого дела он, небось, даже со смертного одра встанет, а то и из могилы.

— Выкидывать? Такой здоровский сувенирчик? — возмутился вор. — Да ни за что!

— Я свой тоже на память оставлю, — охотно поддержала вора эльфийка. — Меня еще ни разу казнить не пытались.

— Думаю, мадемуазель, не только вас. Ценным опытом подобного рода в нашей компании похвастаться некому, — заметил Лукас. — С позволения общества, я откланяюсь. Bonne nuit.

— Как он там, бедный малыш? Не обижали ли его? Соскучился, наверное, — с этими словами, адресованными, конечно, вовсе не призраку сеора Рогиро, мгновенно смылся из зала совещаний и Рэнд.

— Спать, так спать, — неожиданно покладисто согласилась Элька, глянув в глубокую темень за окном. — А все-таки здорово у нас получилось.

— Точно! — искренне согласился Шпильман и столь заразительно зевнул, что Мирей не удержалась от повторения.

Рабочая неделя промелькнула незаметно, прочие дела, доставшиеся команде, оказались достаточно просты, чтобы справиться с ними баз помощи так и не объявившегося Связиста и утомленного трудами на божественной ниве Гала.

Вечером, предшествующим выходным дням, честно заслуженным в решении божественных проблем, компания сидела в столовой за столом, накрытым к ужину, и отчаянно сплетничала.

— Лукас, сколько еще будет дрыхнуть Гал? — приставала с вопросами к магу Элька, размазывая вилкой по тарелке кленовый сироп, которым поливала оладьи. — Еще немного, и я даже начну по нему скучать.

— Мадемуазель, я маг, а не пророк, и со случаями божественной одержимости мне сталкиваться прежде не приходилось. И вообще, за время работы в нашей маленькой компании я часто сталкиваюсь с тем, о чем прежде даже не ведал, — отбивался, умоляюще воздев руки, мосье Д» Агар, пока у него на тарелке стыло филе рыбы со шпинатом и щавелем.

— А почему это ты не пророк? — с требовательным возмущением подключался к игре Рэнд, торопливо пережевывая кусок утиной грудки под малиновым соусом.

— Потому что пророки — это такие странные создания с длинной всклокоченной бородой, безумным взглядом, в рваной грязной хламиде и с посохом, — язвительно отвечал Лукас.

— У Мири есть посох, — вставил Макс с самым задумчивым видом, попутно по традиции роняя на свои потертые излюбленные джинсы кусок омлета с грибами и помидорами, и было не понятно, шутит технарь или заявляет совершенно серьезно.

— И хламида тоже есть! — радостно восклицал Фин, потчуя Рэтика кусочком бекона. — Нам жрецы подарили!

— А где ты видел на мне бороду и безумный взгляд? — делано возмущалась эльфийка, отщипывая понемногу от горки всевозможной зелени у себя на тарелке и потягивая виноградный сок.

— Ну, травок в саду много растет, найдутся такие, чтобы безумный взгляд эльфу сделать, — ободрился вор и тут же огорчившись, прибавил: — А вот с бородой, боюсь, будут проблемы. Они даже у эльфов не растут, не то, что у эльфиек.

— Да, сфиэдель является сильным наркотическим средством, одинаково воздействующим на людей и дивный народ, — задумчиво подбирая омлет, подтвердил набитый новыми энциклопедическими знаниями технарь. Уроки ботаники Мирей не прошли для него без пользы.

— Никого мы сфиэделем кормить не будем! — заявила Элька и спросила Лукаса уже серьезно: — Как думаешь, все-таки Галу еще долго спать?

— Не знаю, мадемуазель, — пожал плечами маг. — Его организм подвергся серьезному стрессу. Я уже говорил, что обычный человек вообще не пережил бы божественного воздействия, но мосье Эсгал чрезвычайно вынослив, ему просто необходим на некоторое время абсолютный покой, чтобы восстановиться.

— Так что поцелуями его лучше не буди, а то от стресса наш воитель окончательно в беспамятство впадет! — предостерег Фин.

— Ладно, во избежание комы, я еще немного просто так подожду, — смирилась Элька, с ноткой ностальгии заметив: — Но непривычно как-то: никто не нудит о необходимости правильного питания, регулярных занятий в тренировочном зале и безнравственности коротких юбок.

— На тебе все равно сегодня длинная, — правды ради заметил Рэнд.

— Зато прозрачная, — в лучших чувствах оскорбилась Элька, тряхнув волосами. Сквозь ее кремовую юбку, и правда, просвечивали очаровательные кружевные трусики.

— Светлого вечера, — в гостиную своим обычным стремительным шагом вошел как всегда подтянутый, серьезный Эсгал. — Я опоздал?

— О, спящий красавец явился! — захлопала в ладоши Елена.

— Самую малость, всего на четыре дня, — радостно ухмыльнулся Фин.

— Выспался? — уточнил Макс.

— Да, — автоматически ответил Гал, занимая свой стул рядом с Элькой, и тут же переспросил, думая, что вор, как всегда, его разыгрывает. — На четыре дня?

— Вы долго восстанавливались, мосье, после тесного контакта с божеством, — дипломатично заметил Лукас.

Мири, для проверки призвав свои целительные силы, просто смотрела на Гала и улыбалась, радуясь тому, что с воином все в полном порядке.

— Ясно, — кивнул слегка потрясенный мужчина и попросил скатерть, замершую в ожидании заказа. — Овсянка на бульоне и ташит, пожалуйста.

— Как ты можешь есть такую гадость? — поморщилась Элька.

— Это очень питательно и полезно для желудка, — спокойно ответил Эсгал, берясь за ложку. — А учитывая то, что я не ел четверо суток, тем более. Что на тебе опять надето?

— Милая юбочка, правда? — оживилась девушка, расплываясь в довольной улыбке под гомерический хохот компании.

— Она только что говорила, что скучает по твоим нотациям относительно здоровой пищи и подобающей одежды, — простонал Фин, сползая под стол.

Макс поперхнулся грибом и закашлялся. Мири тут же кинулась спасать друга. Лукас спрятал улыбку в бокале белого вина.

— Рад, надеюсь, она даже научится когда-нибудь им следовать, — совершенно серьезно заверил всех Гал и спросил: — У нас все в порядке?

— В полном, мосье, — подтвердил Лукас.

— А если ты волнуешься относительно зарплаты за эту неделю, не переживай, мы тебе в табеле рабочие дни поставим, как особо отличившемуся герою, которого «отымело» божество, — ехидно вставила Элька.

— Мы как раз собрались обсудить планы на выходные, — вмешался маг, пока Елену не понесло дальше на оскорбления. — Думаем, Виеста еще никому не надоела.

— А кое у кого там даже остались незаконченные дела, — вставила девушка, смерив Гала обиженным взглядом.

— Собираешься-таки отыскать себе вампира и поразвлечься? — уточнил у легкомысленной подружки Фин.

— А как же, — подтвердила Элька, для которой после вмешательства Гала хотя бы попытаться найти в Фалерно вампира стало делом принципа. Чем больше на девушку давили, тем упрямее она становилась, не желая подчиняться принуждению. — Непременно.

Лукас озабоченно почесал бровь, но промолчал, отлично понимая состояние неугомонной мадемуазель.

— И Связист-зараза до сих пор где-то скрывается, — с досадой заметила Елена. — Мы его еще так и не взяли в оборот по поводу случая с зеркалом. Ну, если к следующей рабочей неделе не объявится, я на него в Суд Сил кляузу накатаю, дескать, злостно прогуливает, отлынивает от работы. Не оказывает необходимой помощи и подвергает команду незапланированному риску.

— Здорово, — восхитился Рэнд.

— Может, не надо? — вступилась за Силу жалостливая Мирей.

— Надо-надо, — решительно возразила Элька и пригрозила. — Дождется, я на него снова обижусь, и посерьезней, чем в первый раз.

— Здесь я, — призналось со вселенской скорбью в голосе и столь же великой опаской пространство. — Чего ругаешься-то?

— О, явился, голубчик! — довольно потерла руки Элька, предвкушая «расправу». — Про Зеркало Истинного Зрения знаешь? Не увиливай!

— Знаю, но ничего не скажу, — храбро, словно бросаясь головой в омут, признался Связист.

— Почему? — удивился Макс.

— Нельзя, опасно для Вас, — жалобно вздохнула Сила.

— А ты скажи, что можно, не может же быть, чтобы ничуточки нельзя было рассказать, — протянула Элька и провокационно продолжила: — А то ведь мы гадать начнем, еще до каких-нибудь вещей поопасней додумаемся, или моя хаотическая магия чего выкинет?

— Если только чуть-чуть, — все еще сомневаясь пробормотал Связист, а потом, видно все-таки убоявшись Элькиных обещаний, решился: — Вы же помните, ваши кандидатуры Тройке Силы предложили. Так они не с потолка же все это взяли. Есть одна крутая семейка богов, которая с делами Сил запросто разбирается, вот самые близкие к ним по структуре матрицы душ, из тех, что нашлись, Совету списком передали. А теперь Элька своей хаотической магией через Зеркало до ваших высших прототипов дотянулась, их образы на отражение сняла. Хорошо хоть на контакт не вызвала! Но все равно, еще чуть-чуть и они бы почуяли слежку, а там, что было б, не знаю и даже загадывать не хочу, могли и пришибить сгоряча. Элия-то, может, и не стала бы, а вот парни, те сначала убьют, а потом разбираться будут, Джею вообще только повод дай, а бывает и его не надобно…

— Кому? — взвился Рэнд. — Ты о Ловкаче толкуешь? О самом ЛОВКАЧЕ?

— О нем, — буркнул Связист, чувствуя, что ляпнул лишнее.

— Нифигасе! — выдохнул вор, беззастенчиво употребив как-то слышанную от Эльки фразочку, и пораженно округлил глаза.

— Все! Все, я больше ничего не скажу! Вот! Так что, клянусь Творцом, нельзя вам в это лезть, даже меж собой о таком лучше не болтать! Ни в коем случае! Это может крупно повредить вам самим. Поверьте, с такими богами из Мира Узла столь Высокого Уровня смертные, даже такие замечательные как вы, не шутят! — запричитал Связист.

— Он поклялся Творцом, это очень серьезно для Силы, — задумчиво отметил Лукас.

— Я не могу говорить подробнее и конкретнее, извините. Я боюсь, что если еще ляпну чего-нибудь не то, меня вообще могут отстранить от дел и послать какую-нибудь другую Силу, — вздохнув, закончил Связист.

— Ох, ладно, — не менее жалобно, чем Сила, вздохнул Рэнд, так и не услышав подробностей о своем божественном покровителе. Но уж Фин-то прекрасно знал, что с Джеем не шутят, скорее уж шутит он. Веселый Ловкач милосердным богом никогда не числился, а выходки его подчас были весьма жестоки!

— Свободен, только больше не прячься, — огорченно признала девушка, заканчивая допрос.

— Не буду, — с облегчением пообещала Сила, моментально приходя в свое обычное безалаберно-веселое настроение.

Любопытство возмущенно вопило, но Елена поняла, что давить на Связиста бессмысленно, все равно ничего больше не расскажет, а подставлять друга, ловя его на слове, было бы очень некрасиво. Несколько минут компания молчала, пытаясь обработать информацию, подброшенную Силой, но так ни к каким однозначным выводам и не пришла. Интересно, конечно, иметь своими прототипами каких-то могущественных богов, но раз познакомиться с ними все равно пока нельзя, то и ладно, пока ладно. А что будет впереди, кто знает?

— Гал, — вновь оживилась Элька, став неожиданно милой и ласковой. — Ты же у нас еще и дракон теперь! Амбилар — янтарный защитник! Ну и имечко Дориман выдумал, закачаешься! Можно на тебе будет полетать?

— Нельзя, свалишься, — отрезал воин, методично поглощая кашу и прихлебывая лиловый ташит.

— Я привяжусь! — находчиво пообещала девушка.

— Все равно нельзя, — отрезал Эсгал.

— Вредина полосатая! — насупилась Елена и демонстративно отвернулась.

— А почему полосатая? — заинтересовалась Мирей.

— А просто так, — хихикнула Элька. — Вот полосатая, и все! Как его еще назвать?

Все признали, что никак иначе назвать Гала нельзя, и разговор снова свернул в русло веселой пикировки.

17. Глупые розыгрыши или снова о монстрах и искусстве пугать.

После ужина, осторожно убедившись, что никто не собирается посетить библиотеку, Лукас направил свои стопы на второй этаж. У полок с научной литературой по истории вампиризма и застал его через полчаса сеор Рогиро, проявившийся в своей вотчине после короткой отлучки.

— Уж не увлеклись ли вы, подобно сеорите Эльке, клыкастыми монстрами? — небрежно осведомился призрак, подплывая к магу.

Тот поставил на место книгу, которую листал, и ответил:

— Я уже давно оставил позади юношеское поклонение таинственной темной силе и слепую тягу к опасности. А вот страсть к вампирам мадемуазель, учитывая ее неистребимую склонность к авантюрам, не может не тревожить, — Лукас обеспокоено покачал головой.

— Я пытался предостеречь ее, но… — вымолвил дух.

— Я тоже, и неоднократно, но боюсь, пока девушка не получит серьезный урок, ни к чьим предостережениям прислушиваться не станет, — прищелкнув языком, горько заключил мосье Д» Агар.

— Урок? — задумался Рогиро, начиная понимать, куда клонит хитрый маг. — Вы считаете, сеор, это необходимо?

— К сожалению, — покивал Лукас. — Если б было возможно показать ей опасность вампира, настолько реально, чтобы Элька испугалась, но с минимальным риском для здоровья девушки…

— А нет ли у Связиста на примете кого-нибудь, кто мог бы нам помочь? — предположил дух. — Он, кажется, неплохо знает тот мир, где вы собираетесь поразвлечься, Виесту.

— Связист? — тихо позвал маг.

— Тута я, — осторожно буркнула Сила, — но против Эльки не пойду, и не просите! Если она вызнает, что я вам помог, так обидится, что и разговаривать не будет, никаких оправданий слушать на сей раз не станет.

— Мы думаем лишь о благе мадемуазель, — льстиво принялся увещевать Связиста Лукас. — Она слишком, слишком беспечна. Урбо-мир, где росла девушка, не подготовил ее к опасностям магических миров и их темным соблазнам. Мне кажется, Элька до сих пор воспринимает реальность, как забавную игру, потому ничего не боится и абсолютно уверена в своей неуязвимости. Я не желаю разочаровывать мадемуазель в жизни, но, согласитесь, капелька осторожности не помешает. Иначе, если однажды в минуту опасности рядом не окажется кого-нибудь из нас, Элька может попасть в серьезную переделку. Ее сила велика, но жизненный опыт чрезвычайно мал, да и мудрых советов девушка слушать не желает.

— Есть у меня на примете один парень, он довольно безобидный, для вампира, конечно, — сдался Связист, заволновавшись о своей любимице. — За что заплатишь, то и сделает, да и оригинальные заказы страсть как любит. В борделе «Темный аромат» на улице Тысячи Удовольствий работает. Адресок я вам дам, а там уж сами крутитесь. И в случае чего, я вообще не причем.

— Разумеется, — дуэтом согласились, получив наводку, довольные интриганы — призрак и пока еще обладающий плотью маг…..

Дверь черного дерева с инкрустацией из светлого металла, свитого в немыслимые завитки, в свою очередь сплетающиеся в абстрактный узор, при первом взгляде походящий на замысловатый лабиринт, при втором, более пристальном, на изящные грани флакончика, из которого струйками поднимается загадочный запах, гостеприимно распахнулась, как только Лукас взошел на широкий порог. Где-то в глубине просторного полутемного холла гулко ударил тяжелый колокол и его поддержал нежный переливчатый звон мелких собратьев.

Маг ступил на мягкий ворс темно-бордового ковра. Собственно, в борделях, даже особенно экзотических, он бывал не раз, поэтому без малейшего удивления мосье изучал тяжелые портьеры пышного пурпурного бархата, не пропускавшие в помещение ни лучика заходящего солнца. Статуи белого мрамора, изогнувшиеся в сладострастных судорогах боли, чеканки тех же мотивов на стенах, обитых тканью цвета темного граната, кресла и диваны черной кожи, в которых хочется утонуть, не ввергли Лукаса, привычного и не к такому декору, в изумление. Два походящих на статуи обнаженных мужика с алебардами, местные вышибалы и швейцары одновременно, стояли у дверей, дополняя интерьер. Воздух благоухал мускусом, сандалом, ванилью и жасмином, но нижней нотой тягучего аромата проскальзывал едва заметный металлический привкус крови.

Очаровательная, быть может, только излишне худощавая, дама в летящих алых шелках с лицом без возраста и прической не менее замысловатой, чем вязь завитков на двери, поспешила навстречу гостю.

— Добро пожаловать в «Темный аромат», господин, — любезные слова полились из пухлых губ, а глаза между тем изучали посетителя, оценивая его вероятные пристрастия, темперамент и платежеспособность. — Вы впервые у нас?

— Да, — вежливо улыбнулся маг, слегка поклонившись содержательнице борделя. — Но весьма наслышан о сем дивном месте.

— Я Шарлотта, — представилась мадам. — Знает ли господин, аромат какого цветка он желает вдохнуть?

— Луи Брэм, — вкрадчиво шепнул Лукас имя, названное Связистом.

— У господина превосходный вкус, — буквально засветилась Шарлотта. — И ему сопутствует удача. Луи не часто можно застать здесь в это время. Он вольная птица, или уж скорее — летучая мышь.

Маг вежливо посмеялся вместе с мадам ее шутке, думая, что попроси он черную козу, и Шарлотта все равно принялась бы хвалить его тонкий вкус и удачный выбор. Хозяйка взяла со столика у двери маленький колокольчик и позвонила. На ее зов явилось юное создание без явно выраженных признаков пола и препроводило Лукаса на второй этаж. Взойдя по мраморной лестнице, которой не погнушался бы и средней руки дворец, мужчина стукнул для проформы в указанную ему дверь с рисунком летучей мыши вместо номера и переступил порог темной комнаты. Автоматически прищелкнув пальцами, маг зажег шарик света и увидел сидящего в кресле у окна, задернутого алой шторой, юношу. Тот листал какую-то тяжелую книгу с гравюрами. Все остальное пространство комнаты занимала роскошная кровать с балдахином под черным шелковым покрывалом, край его был чуть отогнут, являя алые, в тон шторе, простыни.

— О, у меня гость, — промурлыкал вампир, сверкнув глазами, экзотический цвет которых до ужаса напоминал ташит, и откинул со лба прядь золотистых волос. Алые губы юноши раскрылись в циничной томной улыбке, обнажая острые иглы клыков. — Жаждешь темного наслаждения, маг?

— Нет, я, скорее, клиент с деловым предложением, — поспешил расставить все точки над «i» Лукас, вовсе не намеревавшийся подставлять свою шею под клыки обаятельного кровососа.

Луи медленно склонил голову на бок и моргнул, прикрывая на мгновение ослепительные лиловые глаза шелком ресниц цвета гречишного меда. Потом отложил книгу и подпер подбородок тонкой рукой, показывая, что слушает собеседника.

— У меня есть близкая подруга, увлеченная темным народом, — издалека тактично начал маг.

— Вы желаете пригласить меня к ней? Это дорогое удовольствие, — сходу предупредил быстро заскучавший вампир, решив, что дело оборачивается заурядным вызовом на дом к какой-нибудь глупой курице, начитавшейся любовных романов.

— Нет-нет, я желал бы иного, — возразил Лукас и наскоро обрисовал ситуацию.

— А мне это нравится, согласен, — развеселился Луи, откинувшись в кресле. — Такого я еще не делал. Пожалуй, даже предоставлю вам скидку на свои услуги. Но половина оплаты вперед.

— А какого размера скидку? — тут же уцепился за слова вампира предприимчивый маг…

Обговорив все условия сделки, Лукас вручил Брэму маленький поисковый амулет с настройкой на Эльку, годный к применению в течение суток, и отсчитал из пухлого кошеля нужную сумму. Потом маг и вампир пожали друг другу запястья, скрепляя контракт так, как это принято у вампиров.

Довольный собой мосье вернулся домой, известил Рогиро об успешном воплощении в жизнь первого этапа операции под кодовым названием «Урок для Эльки» и погрузился в крепкий сон человека, совесть которого абсолютно чиста.

Ничего не подозревающая о коварных планах, вынашиваемых коллегами, Елена Белозерова тоже спала совершенного спокойно, набираясь сил перед выходными.

На прогулку в Фалерно девушка отправилась в прекрасном настроении, надеясь улизнуть от опеки Гала и поразвлечься на славу. Мирей, заинтригованная рассказами о магических игровых автоматах, на сей раз составила компанию Максу, а Элька решила прогуляться в одиночку, хотя в компанию к ней навязывался Фин, но вора очень вовремя, заговорщицки подмигивая Елене, утащил за собой благородный спаситель Лукас. Так что девушка бродила по городу с полным ощущением свободы и независимости, которые только может дать осознание собственной силы (хаотическая магия — это вам не фигня какая-нибудь!), красоты (Элька считала себя, и не без некоторых оснований, весьма симпатичной девицей) и пухлый кошелек в сумочке. Глазея по сторонам, бредя наугад по широким проспектам и маленьким улочкам под горячим солнцем или в прохладной тени деревьев, заглядывая в лавчонки и магазинчики, перекусывая на ходу маленькими тающими во рту пирожками, крохотными печенюшками, вафельными трубочками с воздушным кремом, девушка только к вечеру осознала, что неплохо бы съесть чего-нибудь посущественнее и дать отдых ногам.

Очень вовремя на глаза попалась вывеска с изящной кофейной чашечкой из витого чугуна и надписью «Приют сумерек». Узенькая кованая лестница вела вниз. Решив, что уютное кафе в скоромном подвальчике это то, что ей нужно, Элька застучала по лесенке маленькими каблучками. Строгий, как статуя командора, швейцар в черном с красной искрой камзоле окинул быстрым взглядом коротенькое, но от того не менее дорогое серебристо-серое с редкими синими блестками в виде звездочек платье случайной посетительницы, и гостеприимно распахнул дверь, ведущую в малый зал. Присев на мягкий диванчик, Элька взяла карточку меню со стола и умиротворенно улыбнулась. Не больше двух десятков резных деревянных столиков, полусвет-полутень, перебор гитарных струн и мягкий баритон менестреля — ощущение покоя пронизывало сам воздух полупустого ресторанчика.

— Очаровательное создание, — вкралась в медитацию над меню фраза, — не будет ли с моей стороны непозволительной дерзостью испросить разрешения присоединиться к вашему дивному обществу?

Элька встретилась взглядом с лиловой бездной, полускрытой медовыми ресницами. Легкий проблеск клыков между полных ярких губ, изящество каждого движения, изысканная красота алого кружева рубашки, пряжка в виде летучей мышки на поясе брюк. По данным признакам девушка легко опознала расу и милостиво кивнула, дозволяя вампиру составить ей компанию. При этом Элька старалась сохранить небрежно-снисходительный вид, с которым изучала меню, но губы так и норовили расползтись в предательской самодовольной улыбке. Все-таки в Фалерно еще остались вампиры, непуганые грозным Галом. Конечно, тот, на прошлой неделе, выглядел куда более импозантным и опасным, но, где его теперь сыщешь? Как говорится, на безрыбье — и рак рыба.

— Позвольте? — улыбнулся еще раз присевший вампир, продемонстрировав иглы клыков, и проникновенно осведомился, кивая на карточку меню: — Чего пожелает прелестная незнакомка?

Придыхание в голосе явно давало понять, что вопрос касается не только еды насущной, но и куда более интимных сфер.

— М-м, — кокетливо помедлила Элька, разглядывая кавалера из-под полуопущенных ресниц.

— Чего бы дама не пожелала, если ты не спешишь на свидание с окончательной смертью, то сей же момент исчезнешь, — с обманчивой мягкостью, за которой крылись лед и сталь, прозвучало рядом, и из сумерек соткался уже знакомый девушке образ опаснейшего и соблазнительнейшего Ильдавура Кара.

— Я не ведал, что она твоя, Владыка, — побледнев, хотя при меловой бледности лица это казалось совершенно невозможным, вампир вскочил и склонился в странном поклоне, о котором Элька прежде только читала. Руки вывернуты запястьями наружу, голова запрокинула так, что выступают вены на шее — знак абсолютной покорности и подчинения младшего вампира Господину Темной Крови.

Ильдавур повел смоляной бровью и чуть брезгливо поморщился. Элькиного ухажера в тот же миг как ветром сдуло. А девушке пришла в голову неожиданно философская мысль о спиральной повторяемости череды событий. Не далее как неделю назад Гал прогнал самого Ильдавура, а теперь вампир поступил так же со своим соплеменником.

С холодным гневом, скрытым под маской расслабленного спокойствия, Господин Темной Крови взирал на девушку, скрестив на груди руки, демонстрируя холеные пальцы с безупречным маникюром, унизанные дорогими перстнями с красными и синими, под цвет глаз, камнями. Елена с любопытством глазела на восхитительного мужчину в ответ, ощущая, что его гнев обдувает ее, словно ледяной ветер. Это было так интригующе! Вампир в роскошных синих одеждах был хорош, как картинка из книжки, как статуя работы гениального мастера, и девушка нахально любовалась им, как картиной или статуей в музее.

— Это месть, леди, или иной мотив? — наконец уронил вопрос Кар, с некоторой досадой ощущая, что чувства, излучаемые незнакомкой, ничего общего со страхом не имеют. Уж это-то чувство, приятное, как терпкое вино перед трапезой, вампир не спутал бы ни с чем. Девица была заинтригована, полна любопытства и, похоже, искренне наслаждалась происходящим, но не боялась. Быть может, чувствовала свою полную безнаказанность?

— Что? — не поняла вопроса девушка.

— Неделю назад вы были в «Ночной карамели», сегодня в моем излюбленном ресторане для избранных. Зачем вы расставляете ловушки на мой народ, подставляя его под удар Рассветного Убийцы?

— Я? ВАС? ПРЕСЛЕДУЮ? — от души возмутилась Элька этому нелепому обвинению. — Я? Да приличной девушке уже в Фалерно и пойти некуда, чтобы на вампира не наткнуться! Что ж я, виновата, что и «Ночная карамель» и это дивное местечко мне по вкусу пришлись? И вообще, моя что ль вина, что Гал как черт из табакерки всякий раз возникает, когда мне приспичит поразвлечься, а вы его как… как кола осинового боитесь!

— Есть причины, — мрачно констатировал вампир, опускаясь на диван напротив Эльки. — Он вам родич?

— Не брат, не муж и не отец, просто коллега по работе, с чего-то вообразивший, что без его опеки я и дня не проживу! — фыркнула Элька.

— Коллега? Что же это за работа? — вкрадчиво поинтересовался заинтригованный Ильдавур, вздернув бровь, беседа с девушкой становилась все интереснее.

— Так, ерунда, которая мало общего имеет с той кровавой баней, которую он устраивал в прошлом. С этим Гал завязал, теперь абсолютно законопослушный гражданин, — уклонилась от прямого ответа Элька. — Но своим надзором он меня уже достал. Пусть только попробует снова вмешаться, я ему такое устрою, фамилию собственную позабудет Эсгал Аэлленниоль и как его там дальше…

Вампир тонко улыбнулся.

— Я сказала что-то смешное? — насупилась девушка.

— Леди знает эльфийский? — ответил вопросом на вопрос Ильдавур.

— Мири меня учит понемногу, но пока туго идет, — честно призналась Элька, скроив уморительную мордашку.

— На древнем эльфийском диалекте, не знакомом столь юному существу как вы, моя дорогая…

— Мне уже двадцать пять, — поправила девушка вампира.

Иронично усмехнувшись, тот продолжил:

— Имя вашего коллеги переводится как Тайное Дитя Утреннего Рассвета.

— И что? — не поняла Элька. — Мало ли как людей зовут, Дитя Утреннего Рассвета весьма мило, не Кровавое же Чудовище из Выгребной Ямы.

— На мой взгляд, второе более подходит вашему… коллеге, но речь сейчас не о том. Эльфы слишком любят изыски и стараются сделать красиво даже не слишком приглядные вещи. Такие имена в их семьях дают признанным бастардам, в силу каких-то обстоятельств ставших продолжением рода, — объяснил образованный вампир.

— А откуда вы такие подробности про эльфов знаете? — заинтересовалась девушка. — Я читала, что вы друг друга еле на дух переносите.

— Своих врагов нужно знать, — коротко объяснил Кар. — Но позвольте, если вы не против моего общества…

— Не против, — радостно подтвердила Элька, уже позабыв о том, что собиралась быть равнодушной и загадочной.

— Сделать заказ, юная леди. У вас есть какие-то пожелания?

— Все, кроме чеснока, лука и вареной капусты, — попросила Елена. — Очень кушать хочется, весь день сегодня гуляла.

— Первые два овоща здесь никогда не подают, — поморщившись, сказал вампир. — Но капуста? Странное табу.

— Да я просто ее терпеть не могу, такая склизкая гадость, — фыркнула девушка.

— Милая леди, вы просто прелесть, — рассмеялся Господин Темной Крови непосредственности Эльки и коснулся нежным поцелуем ее запястья. — Давно уже общение со смертными не доставляло мне столь бесконечное удовольствие.

— Взаимно, — дружески улыбнулась Елена.

Ильдавур сделал изящный жест, и тут же у столика возник официант с предупредительнейшей из улыбок и блокнотиком заказов наготове.

— Господин, — в другом шикарном ресторане на одной из центральных улиц города вкрадчивый шепот официанта отвлек Лукаса от флирта с очаровательной рыжей девицей, выслушивающей хвастовство мага с широко открытыми от восхищения глазами. — Один ваш знакомый говорит, что у него для вас срочное сообщение.

Маг повернул голову в указанном направлении, узрел у дверей красную рубашку Луи Брэма и, рассыпавшись в извинениях перед своей партнершей, поднялся из-за стола.

— Прости, приятель, не знаю уж, во что ты меня пытался втянуть, и знать не хочу. Я расторгаю нашу сделку, вот аванс, — торопливо пробормотал встревоженный, если не сказать вусмерть перепуганный вампир и сунул в руку Лукаса кошель.

— Могу я спросить, почему? — осторожно взяв деньги, поинтересовался маг, донельзя озадаченный вопросом о том, чем же могла напугать вампира Элька. Опять что ли хаотической магией баловалась и гробы вызывала?

— Я не смею заступать дорогу Господину Темной Крови, — выдавил из себя Луи, нервно оглядываясь, словно ожидая, что сей момент на него налетит какое-нибудь чудовище и сожрет вместе с сапогами. — Гнев Ильдавура Кара страшен, и только самоубийца рискнет вызвать его.

— О Клайд и Эйран! Только этого не хватало! — выругался сквозь зубы незадачливый интриган. Теперь настала его очередь побледнеть как полотно, при мысли о том, что может случиться с Элькой, и что он сам должен сделать сию минуту, чтобы этого не случилось. В горле у мосье что-то предательски сжалось, затрудняя дыхание.

С трудом сглотнув и горячо помолившись своим покровителям о заступничестве, маг нажал на камень перстня и едва успел отшатнуться от свистнувшей у его уха стрелы. Та пронеслась мимо и глубоко вонзилась точно в яблочко далекой мишени. Случайный партнер Гала — худой невысокий и лысый как коленка мужчина — одобрительно кивнул и спустил тетиву.

— Что? — выгнув бровь, поинтересовался Эсгал, потревоженный магом в большом тире Фалерно, где развлекался на свой обычный манер, совершенствуясь в одном из аспектов воинского искусства. Положив лук, мужчина смерил коллегу недовольным взглядом.

— Мосье, дело в том, что… — Лукас попытался сбивчиво и по возможности коротко объяснить, что случилось.

Не дослушав его, Гал протянул руку, легко поднял мага над полом и, встряхнув, как нашкодившего котенка, процедил, полыхнув зелено-золотым огнем глаз:

— Если ты навлек на нее беду, я тебя убью.

После чего воин, коротко кивнув на прощание лысому лучнику, со стоическим безразличием наблюдавшим всю процедуру допроса, схватил перевязь с мечом и, нажав на перстень, исчез.

Он возник в мирной полутьме ресторанчика, как воплощение Дэктуса, несущего возмездие, и шагнул к столику, за которым ворковали Элька и ужасный вампир — соблазнитель невинных. Монстр скалился, совершенно бесстыдно обнажая свои клыки, и с нежной небрежностью собственника держал Эльку за запястье. Появление разгневанного Гала разбило вдребезги всю идиллию.

— Я тебя предупреждал, тварь, чтобы ты не смел даже приближаться к ней! — процедил воин, обнажая меч, полыхающий неистовым серебром. Гал с застывшим в маске гнева лицом действительно был страшен. Его глаза — дыры в зеленую бездну ярости и безумия — сверлили врага. В эту минуту воин показался Эльке абсолютно чужим, неуправляемым, и куда более опасным, чем ее галантный собеседник. Яростное безумие берсерка полыхало в глазах воителя, и Елена неожиданно ясно поняла, что все, рассказанное Рогиро о Рассветном Убийце, чистая, а может быть, даже местами приглаженная правда, что воин действительно был способен на все те ужасы, о которых повествовали легенды.

— Господин, у нас не принято обнажать оружие, — попытался вякнуть откуда-то издали официант, но Гал лишь коротко глянул на него, и несчастный поперхнулся словами. Смолкла и музыка, испуганно замолчал бард, не зная, то ли ему затаиться в углу, то ли бежать за помощью, насторожились и посетители.

Ильдавур остался сидеть, лишь выпустил руку девушки из своей и полуобернулся к грозному воителю с легкой ироничной улыбкой на губах. Один Творец знает, чего это стоило Кару, но он не показал своего страха перед старинным недругом, бывшим проклятием его земель и народа. А вот Элька просто взбесилась, и ярость мгновенно погасила страх. Она вскочила с диванчика и зашипела, как разгневанная кошка, которой глупый растяпа наступил на хвост:

— Я тебя тоже предупреждала, Гал, не смей вмешиваться в мою личную жизнь! Ты не имеешь никакого права указывать, как мне жить, что носить, и с кем встречаться! Это решаю только я! Я, и никто другой! А теперь убирайся и дай мне поужинать в обществе, куда более приятном, чем твое!

Гал моргнул, оглушенный этой неистовой отповедью и праведным негодованием разбушевавшейся Эльки, в его глазах появился первый робкий проблеск возвращающегося рассудка.

— Тише, тише дорогая леди, не надо так волноваться, — вкрадчиво зажурчал Ильдавур. — Беспокойство вашего друга вполне можно понять. Как не беречь столь дивное сокровище, как не волноваться!?

Воин нахмурился, а вампир, обращаясь к нему вежливо, даже с нотками напускного дружелюбия, добавил:

— Поверьте, юной леди ничего не грозит. То удовольствие, что я получаю в ее обществе, не имеет ничего общего с гастрономическим. Оно носит чисто интеллектуальный и эстетический характер. Клянусь Тьмой, я не причиню вреда девушке. Слово Господина Темной Крови нерушимо.

Сузив глаза, воин процедил, борясь со вновь разгорающимся костром безумной ярости:

— Грош цена словам пасынка Тьмы. Твое общество неподходяще для нее! Элька, ты должна уйти со мной, пока я не убил твоего ухажера, чтобы обезопасить тебя.

— Я никому и ничего не должна! — вспылила девушка, в сердцах топнув ногой. — Тем более тебе!

— Чье общество для нее подходяще, должна решать только сама леди, — теперь уже зашипел оскорбленный в лучших чувствах вампир, яростно сверкнув сапфирами глаз. — И весьма сомнительно, что ваше общество, Рассветный убийца, для нее более желанно и безопасно! — нанес меткий удар Ильдавур. Гал вздрогнул всем телом при упоминании своего старого прозвища поры безумия, боли и крови. — Так что вложите меч в ножны и покиньте «Приют сумерек», если не хотите неприятностей с городской охраной.

— Уходи, Гал, — присаживаясь, строго и тихо попросила Элька воителя.

— Если не хочешь уйти со мной, просто уйди, пока еще не поздно. Одумайся, нахальная девчонка, это не кончится для тебя добром, — вернув меч в ножны, обреченно молвил Эсгал, почти уверенный в том, что Элька теперь боится, презирает и ненавидит его.

— Пусть так, — дерзко улыбнулась девушка. — Но это будет мой собственный выбор, а не твой. Я остаюсь. Я верю данному слову.

Мрачный от боли, вызванной воспоминаниями и сознанием того, что девушка отныне знает о его ужасном прошлом из уст проклятого кровососа, наверняка не погнушавшегося пересказом самых отвратительных подробностей, Гал резко развернулся и исчез из ресторанчика, проклиная всю древнюю расу вампиров, искушенных в искусстве ненависти и мести и не умеющих забывать.

Кажется, с уходом воителя в ресторанчике стало значительно просторнее, и уж определенно спокойнее. Вновь зазвучал перебор гитарных струн, вернулись к разговорам и трапезе посетители, вспомнил о своих обязанностях обслуживающий персонал, вынырнувший из-за ширм, колонн и столов.

— А вы были правы, он изменился, — довольно констатировал Ильдавур, позволив себе легкий вздох облегчения и хороший глоток густого рубинового вина. — Не думал, что это возможно, но безумие почти покинуло его, хотя в какой-то момент я уже начал сомневаться.

— Думаю, было б гораздо хуже, если б в этом разуверился сам Гал, — рассмеялась Элька, довольная своей первой победой над упрямым воителем. Самую малость девушке было стыдно за то, что воин ушел таким расстроенным, но с этим она решила разобраться как-нибудь позже.

— Не спорю, — согласился вампир. — Правда, ваш коллега по-прежнему способен нагнать ужас на окружающих без малейших усилий, но хотя бы не пускает в дело меч.

— Профессия у него такая, — фыркнула девушка, разглядывая содержимое своей тарелки, оформленной столь изыскано, что и есть было жалко. — Но и вы, мне кажется, обладаете талантом сеять ужас и подавлять окружающих, иначе не носили бы титула Господина Темной Крови.

— Вы неплохо разбираетесь в обычаях моей расы? — заинтересовался мужчина, проведя острым ногтем по губе.

— Я много читала, — гордо призналась Елена. — А теперь еще и понаблюдать могу! Вы, оказывается, и правда двигаетесь столь быстро, что не уследишь, словно мерцаете. Такое только Гал на тренировках временами выкидывает. А «поклон подчинения», которым вас тот ташитовоглазый вампир приветствовал, например, по рисунку не совсем понятно было, как выглядит. Это так интересно!..

Вампир в который раз за время общения с Элькой от души рассмеялся, признаваясь, что ему уже давно не было так легко и весело, как в компании этой забавной девушки, отнюдь не глупой, но столь живой, обаятельной и непосредственной, относящейся к нему как к старому приятелю и иллюстрации из книги одновременно.

За ужином и познавательной беседой с очаровательным изысканно-вежливым вампиром, к сожалению, не предпринимающим никаких попыток поухаживать за своей дамой, время пролетело совершенно незаметно. Элька поняла, что уже очень поздно, только тогда, когда не смогла подавить десятый по счету сладкий зевок.

— Как быстро летит время в прекрасном обществе, — тактично заметил вампир. — Но боюсь, нам пора расставаться, пока ваш взволнованный коллега снова не явился сюда с мечом наперевес и в очередной раз не переполошил всех посетителей.

— Пожалуй, — согласилась девушка, горестно вздыхая.

— Но я надеюсь, что это не последняя наша встреча, — галантно продолжил Ильдавур, прекрасно расслабившийся в обществе новой знакомой.

— Я редко бываю в Фалерно, боюсь, нам будет сложно увидеться, — опечаленно заметила Элька.

— Не беда, я подарю вам посланника, — предложил вампир и, протянув руку вправо, властно щелкнул пальцами. В ту же секунду к нему на запястье приземлилась небольшая летучая мышь, появившаяся из ниоткуда. — Когда будет свободное время, пошлите его ко мне. Если я не буду слишком занят, мы сможем встретиться. Она свободно перемещается между мирами, может привести гостя к своему хозяину, беря напрямую немножко его энергии. Зверек почти не нуждается во сне и пище, не боится света.

— Какая симпатичная, — разглядывая мышку, улыбнулась Элька. — А как ее зовут?

— Это просто посланник, — удивился вампир, которому и в голову не приходило выдумывать прозвища живым инструментам, — впрочем, если захотите, можете дать ему любое имя.

— А это девочка или мальчик? — уточнила девушка.

— Зверек женского пола, — дал справку Ильдавур, передавая животное новой хозяйке. Мышь элегантно поменяла запястье вампира на тонкую ручку Елены.

— Тогда она будет просто Мыша, — рассмеялась Элька, погладив теплое тельце, покрытое мягким черным мехом. — Надеюсь, Семенова не засудит меня за плагиат. Продолжим заселение дома домашними зверьками под лозунгом: «Вперед, к полной мышинизации!»

— Как пожелаете, милая леди, — вновь улыбнулся вампир тому, как увлеченно разглядывала зверюшку девушка. Загадочна женская душа, он просто желал облегчить себе общение с Элькой, а, оказалось, сделал ей очаровательный подарок.

Ильдавур галантно поцеловал на прощание свободное от Мыши запястье девушки, и Элька нажала на перстень, возвращаясь домой. В темном холле ее ожидал мрачный Гал, стоя у стены и буравя взглядом вешалку-дерево с разноцветными зонтиками.

— А чего это ты до сих пор не в постели? Режим нарушаешь? — весело удивилась Элька, чуть вздрогнув, когда что-то высокое и черное пошевелилось во тьме пустого помещения.

— Я ждал тебя, — коротко ответил воин.

— Хочешь убедиться в том, что не ринусь рассказывать ребятам подробности твоей биографии? — съехидничала Элька.

— Что скрыто тьмой во мраке лет, всегда всплывет на белый свет, — с тяжким вздохом покачал головой Гал, подходя к девушке и скользя пристальным взглядом по ее тонкой шейке. — Как бы мне не хотелось навсегда оставить ужас собственного безумия в прошлом, но пятно греха лежит на моей душе, от самого себя не сбежишь, не сотрешь его так же просто, как шрам со щеки. Нет у меня права на твое молчание, и я не буду его просить. Мне давно пора было самому рассказать вам обо всем. Я ждал, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.

— Я чудесно развлеклась, Ильдавур просто прелесть, — мстительно заверила девушка воина, изо всех сил стараясь скрыть неловкость, возникшую после слов воителя.

— Вампир не может быть прелестью, тем более Господин Темной Крови. Они всегда преследуют свои цели. Я боялся, что он может причинить тебе какое-нибудь зло, чтобы отомстить мне, — сказал мужчина.

— Он же дал слово, — возмутилась Элька несправедливости обвинения.

— В любой клятве найдутся лазейки, тем более в клятве Тьмой, — серьезно возразил Гал.

— И вообще, что, по-твоему, Ильдавур не мог заинтересоваться мной просто потому, что я не уродка и не набитая дура? — оскорбилась Елена. — Это так трудно?

— Напротив, это слишком легко, будь осторожнее, — печально вздохнул Гал, отводя взгляд, и решительным шагом двинулся прочь.

Только сейчас Элька заметила, что во время разговора с воином у нее на запястье не ощущалось уже ставшей привычной тяжести.

— Мыша, ты где? — встревоженно позвала девушка. С коротким писком, весело поблескивая глазками, зверушка вновь материализовалась на руке новой хозяйки. — Спряталась от Гала? И правильно, умница моя пушистая, он странный, не знаешь, чего и выкинет! — похвалила питомицу Элька, погладила по брюшку и направилась в свои комнаты.

Но Эльку ждала еще одна встреча. Переминаясь с ноги на ногу, то и дело вызывая световой шарик и тревожно поглядывая на часы, у дверей стоял Лукас. Увидев девушку, он буквально впился взглядом в ее шею и, не найдя ничего подозрительного, испустил невольный вздох облегчения.

— Ты чего, Лукас? Тоже не спится? — вкрадчиво поинтересовалась девушка, мигом сопоставив нежданное появление Гала в ресторанчике и этот ночной караул.

— Захотелось пожелать вам сладких снов, мадемуазель, — выкрутился маг и тут же вкрадчиво осведомился: — А что это у вас за милая зверушка?

— Какая же это зверушка? — возмутилась Элька. — Сейчас же принеси свои извинения великому и ужасному Господину Темной Крови Ильдавуру Кару! Мало ли в каком обличье удобней путешествовать истинному лорду, дабы не компрометировать честную даму!

Несчастный маг подавился воздухом и в тихой панике, перерастающей в ужас, уставился на маленькую летучую мышь — ужасное воплощение своих худших кошмаров и верную смерть, обещанную скорым на возмездие Галом. А умница Мыша, словно догадавшись о намерениях хозяйки, взмахнула крылышками и пронзительно запищала. Мосье Д» Агар жалко вздрогнул всем телом, чувствуя свою абсолютную беспомощность перед вышедшей из-под контроля чередой событий.

Элька заразительно расхохоталась и, язвительно бросив:

— Сладких снов, Лукас! — скрылась за дверью.

— Мадемуазель пошутила? — слабым голосом переспросил маг у закрывшейся двери, полез в карман за платочком, отереть с лица холодный пот, и направился в сторону столовой, дабы найти что-нибудь в баре для укрепления нервов.

А Элька, распахнув окно в ночной сад, отпустила Мышу изучать просторы нового дома и отправилась в спальню, где, прежде чем лечь спать, тихо и очень зловеще позвала:

— Связист!

— Да? — с напускной бодростью откликнулась Сила, понимая, что от Эльки ему не скрыться нигде.

— Я жду.

— Чего?

— Чтобы ты сам рассказал мне правду!

— А что я? Я ничего не виноват, они сами все задумали. Я только и сказал им, где вампира найти. Элька, не сердись. Пожалуйста! Только не сердись!.. — принялся изо всех сил оправдываться наивный, попавшийся на старинный прием всех допросчиков, Связист, валя без разбору всех интриганов-заговорщиков.

Конец второй книги

Оглавление

Глава 1. Выходной, или о монстрах и искусстве пугать

Глава 2. Разгадки и загадки

Глава 3. Месту встречи изменить нельзя

Глава 4. Поиски истины

Глава 5. К вопросу о главном: где найти драконов?

Глава 6. Первое впечатление — самое главное!

Глава 7. В краю пуганых драконов

Глава 8. Пещерные откровения

Глава 9. Нам нужен план или Эсгаловы муки

Глава 10. Ночь — время действовать

Глава 11. К спасательной операции приступить!

Глава 12. Реквизит и раздача маленьких ролей

Глава 13. Зеркальные проблемы

Глава 14 Представление Богов. Акт первый

Глава 15. Представление богов. Кульминация

Глава 16. Приоткрытые тайны X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?