«Хитрости эльфийской политологии»

Татьяна Патрикова Хитрости эльфийской политологии

Пролог Маленький экскурс в прошлое

Андрей

Эльфы бывают разными. В частности на Халяре они обитают исключительно в двух видах: светлые и темные. Отношения у них, сразу скажу, не простые. Особенно, если рассматривать их срез в рамках одного конкретно взятого университета маготворчества и маготехнологий, самого крупного на территории Федерации светлоэльфийских княжеств учебного заведения, которое, в отличие от большинства подобных ему, принимает на обучение не только светлых, но и темных. Правда, стоит оговориться, и тут издревле действует список запрещенных рас, тех, кому не позволяется учиться ни при каких обстоятельствах. Темные его покинули сравнительно недавно, но там еще осталось достаточно пунктов.

Жизнь в постоянном противостоянии на сравнительно небольшой территории университета, весьма сложна. Поэтому ректор давно пытался заставить студентов-эльфов понять друг друга всеми доступными ему способами. Когда традиционные доказали свою несостоятельность, многоуважаемый Карл Ви'Хольм обратился к опыту иномирной цивилизации. Так уж вышло, что в одной из своих туристических поездок в мир под названием Земля, он открыл для себя весьма интересую профессию — психолог. Именно с этого момента, если верить самому Карлу, у него появилась весьма занимательная идея фикс. Это я к чему? А к тому, как, собственно, я в этом мире очутился и чем сейчас занимаюсь.

Зовут меня Рахманин Андрей Игоревич, студент пятого курса самого заурядного российского «политеха», и теперь не много, не мало, а штатный психолог в университете маготехники и маготехнологий. Плюс к этому мне навязали классное руководство, о чем я нисколько не жалею. Конечно, детки мне достались просто атомные, но при этом оказались отличными ребятами. С ними мало кто мог справиться, но я не стал справляться, а попытался подружиться. Ага. Прямо с порога вошел в класс и объявил: будем жить дружно, как тот еще Кот Леопольд. Не напрямую, конечно, но словесная формулировка сути не меняет. Вот дружим теперь и возвращаемся с весенних каникул в университетские пенаты, ставшие для меня родными. И все бы ничего, если бы жизнь, которая в этом мире изначально была полня для меня всяческих неожиданностей, не решила в очередной раз отмочить изящный фортель, после которого мне, кто никогда не интересовался политикой, вряд ли удастся избежать сей незавидной участи. Но об этом чуть позже. Пока же, о нас.

Класс, которым я руковожу в рамках своих скромных по местным меркам сил и возможностей, носит весьма звучное название — колокольчики. Всего в нем учатся десять человек, хотя, точнее будет сказать индивидуумов, так как людьми у меня являются только двое: Томас Рутберг, для друзей просто Том, — рыжий веснушчатый парень с вороватым лицом пройдохи, сын одного из сильнейших магов современности, последний, к слову, несет службу на границы ФСЭК с пустыней Наби и Пауль Виттберанд Аналой, с моей легкой руки прозванный Улькой, — светлый рыцарь, житель Речного Края, откуда мы с ребятами и возвращаемся на дирижабле обратно в университет, сын бывшего Верховного магистра ордена Драконоборцев, отличный малый, у которого идеалы рыцарства, как говориться, в крови. Вот и все наше человеческое поголовье, не считая меня любимого. Дальше расскажу об эльфах. Их среди моих ребят больше всего. Сначала темные: Илюизмена Вариусель Вик-Холь, она же Иля, — белокожая темная, дочь Великой матери Второго дома, по общему мнению парней нашего класса, лучший воин из всех колокольчиков; Карунд Каппеле Иль-Янь, для меня и остальных просто Кар, — как и большинство темных у него непроницаемо черная кожа, коротко стриженные белые волосы и личное разрешение от главы Дома на отношения со светлой эльфийкой Антилией, которая тоже является ученицей нашего класса; Машмул Фраппе Верь-Явь, я зову его Машкой за девчачью внешность и любовь к представителям своего пола, — низкорослый темный, с хитрющими раскосыми глазами и длинными волосами, заплетенными в замысловатую боевую косу, был неудачно женат на одной из женщин Дома Вик-Холь и даже успел обзавестись маленькой дочуркой, сейчас уже свободен и активно занимается налаживанием собственной личной жизни. Дальше светлые: Алиэль Мильзились Душистый, или просто Алый, — был когда-то тем еще высокомерным занудой, но с недавних пор активно налаживает дружеские отношения с темной половиной класса, является потомственным парфюмером и знает о запахах, в том числе опасных для жизни и здоровья, если не все, то очень многое; Антилия Визария Вейла — юная рыжая эльфийка, у которой прозвище Вейла подразумевает природный дар к предвидению, который она полностью контролирует, у Лии не бывает спонтанных видений, она видит только тогда, когда специально смотрит. Пожалуй, в этот список следует добавить Ириль Флевелей Рассветную, или просто Иру, — правда, об этой девушке особый разговор, так-то она, конечно, светлая, но на самом деле является чем-то вроде переходящего знамени. Изначально она была мерцанием личного секретаря ректора Ви'Хольма Ириргана Шутвика Льдистого, сейчас мы с ребятами зовем его просто Иром. Он задался целью в рамках своей диссертационной научной работы доказать, что сможет попасть в университет в обход Камней Истинного Зрения, через которые пропускают в день поступления всех первокурсников, чтобы определить, не относятся ли они к представителям рас, входящих в запретный список. Теперь роль Ириль все чаще исполняет другая юная мерцающая по имени Никалигуларус Им-ми-Шук Янтарная, она же Ника, которая около месяца назад попала к нам в класс при весьма сомнительных обстоятельствах. Вся фишка в том, что мерцающие как раз входят в знаменитый список. Впрочем, как и выверны (небольшие драконы, которым переднюю пару конечностей заменяют крылья) и ифриты (огненные обитатели пустыни Наби). И с этого момента в моем кратком экскурсе начинается самое интересное. Кроме двух мерцающих вместе со мной к колокольчикам примазались еще двое: Гарилика Тробург Вий, для своих Гарри, — молоденькая золотая выверна, дочь командира первого звена золотых крыльев Заоблачного Края Изольдики Тробург, и Фаль Инойс — сын эмира ифритов Кааря Инойса. Разумеется, о том, кто они на самом деле, никто в университете понятие не имел, пока у них не появился я, не подружился с Иром, который в своей диссертации как раз изобретает особое устройство, исключающее те ошибки, которые могут допускать несовершенные Камни Истинного Зрения, и не вывел их всех на чистую воду. Так что компания у нас, как теперь видно и не вооруженным глазом, подобралась, что надо.

Университет мы с ребятами на уши поставили уже давно, еще до каникул. Пока гостили в замке Аналой, перевернули вверх тормашками целых два государства — Край Речной, где традиционно обитают рыцари и их орден Драконоборцев, и Край Заоблачный, где на небольшом скалистом архипелаге в море Драюс обитают драконы. Оставили там после себя форменный разброд и шатание, потому что умудрились за какую-то неделю столкнуть рыцарей и драконов лбами и продемонстрировать на деле, что воевать невыгодно, а вот дружить не просто куда приятнее, но и надежнее, как не крути. Теперь возвращаемся домой на том же дирижабле, на котором летели когда-то в Аналой. Так что его команда, во главе с капитаном Мимозелем или Мимозкой и штурманом Айбилирусом или Аем, наши давние друзья. Поэтому полет обещал быть в высшей степени приятным времяпрепровождением. Так и было половину дня пятого журчания, когда мы покинули Аналой, и почти все утро шестого, а вот ближе к полудню все кардинально изменилось. И кто бы мог предположить, что этот перелет принесет нам столько новых проблем.

Часть первая

Глава первая Врагу не сдается наш дирижабль

Андрей

Ночь разврата удалась. И пусть разврат выражался лишь в том, что в капитанскую каюты «Небесной путницы» набилось столько народу, что яблоку не было упасть, и еще в том, что мои колокольчики и активисты из команды капитана Мимозеля устроили себе кино нон-стоп, все равно, другое определение сему действу подобрать трудно. Я капитулировал уже на третьем фильме. Сначала матросам воздушного судна показали полюбившуюся всем историю из «Сердца Дракона», потом «Айвенго», а потом принялись выбирать, чтобы еще посмотреть. Вот тогда-то Ир, вредная желтоглазая сволочь, растолкал закемарившего меня, нарочно пересчитав острым локтем все ребра, и выдвинул на всеобщий суд предложение посмотреть что-нибудь из того, чего никто из них еще не видел. Сопротивлялся я не долго. Этому почти архимагу с моими нулевыми магическими способностями вообще нереально противостоять. Не даром же у меня все чаще мелькают позорные мысли приобрести в своем мире пистолет и втихаря таскать его на Халяре повсеместно. Конечно, от него вряд ли будет много толку. Против местной магии ни одна пуля не устоит. Но уверенности, я надеюсь, прибавилось бы. Хотя, если верить тому же Иру, я ей и без того не обделен. Вот только огнестрельная игрушка — как-то надежнее, чем выезжать из всех передряг за счет одного лишь остроумия и бесбашенности.

В общем, в двух словах презентовал им всем нашумевший блокбастер «Пираты Карибского Моря», особо остановился на том, что юмор там местами пошловат и все такое, и тихо мирно отбыл в соседнюю каюту, чтобы со всеми потрохами отдаться крепкому здоровому сну. Ир было дернулся за мной, но я запихнул его обратно в капитанскую каюту, продекламировав весьма убедительную речь о том, что ничего со мной во сне случиться не может, как бы мерцающему не хотелось обратного. Разумеется, он тут же рот открыл, чтобы повозникать на тему того, что ничего такого ему как раз и не хотелось, но я его быстро заткнул и отправил обратно смотреть с ребятами только начавшийся фильм.

Спал я эту ночь сладко. Даже не заметил, как Ир ко мне присоединился. И не только он, как оказалось утром. На соседних кроватях были обнаружены и другие колокольчики. Правда, не все. Самые стойкие остались досматривать третью часть пиратов. Вот ведь маньяки доморощенные! На завтрак нас пришел звать лично штурман. К слову, Ай тоже был мерцающим. Причем, очень хорошо знал деда Ира, который в этом мире был не много не мало, а легендарной личностью. Достаточно было назвать его по семейному прозвищу — Пестрый, как все сразу вспоминали Серверное Затмение, небольшой локальный конфликт между темными и светлыми, в который весьма удачно вмешались мерцающие, не позволив ему разрастись до масштабов полноценных военных действий.

На соседних кроватях обнаружились все, кроме четырех маньяков: Тома и его друга Фаля, который в последнее время все чаще косил под верного Санчо Пансе, а так же двух эльфов — темного Машки и светлого Алого. Последний, скорей всего, не ушел спать из чистого упрямства, чтобы не упасть остроухой мордой в грязь пред темным, — вечно у этих двоих какие-то трения между собой. С нами на дирижабле не было только Ники, которая волевым решением господина Михарея Дюрмейма была отправлена в замок Дракобой на встречу с родителями, от которых несколько месяцев назад сбежала, ничего никому не сказав. Она обещала присоединиться к нам в университете в самое ближайшее время. Но, если у нее не получится это сделать до начала нового семестра, попросила Ира снова стать Ириль и заменить её.

Стол нам накрыли прямо на верхней палубе, под открытым утренним небом. Удивительно. Что-то я не припомню, чтобы в прошлый раз кто-то так ради нас старался. Но все объяснялась довольно просто. Когда мы летели на «Небесной путнице» в первый раз, то еще не были знакомы с капитаном и его маленькой семьей, теперь же мы активно налаживали приятельские связи. Плюс ко всему, Ир вчера презентовал капитану Мимозелю последний заныканный в его маго-сумке плазменный телевизор в комплекте с ноутбуком. За эквивалентную плату, разумеется. Но сам факт, что мерцающий вобще решил расстаться со столь ценным грузом, покорил обитателей дирижабля, вот они и расстарались.

Мы расселись за столом. Кок в компании нескольких матросов-воздухоплавателей притащил фирменное блюдо. Я уже привычно не стал интересоваться из чего, собственно, все это приготовлено. Мне куда спокойнее вообще об этом не знать. И все бы ничего, позавтракали, посмотрели бы напоследок еще какой-нибудь фильмец, я даже наметил себе первого кандидата на прощальный киносеанс, но всем этим в высшей степени мирным и дружеским планам не суждено было сбыться.

Еду на тарелку мне накладывал Ир, подтаскивая к нам самые сочные и ароматные кусочки с помощью своей разлюбимой магии. Он и уронил мне на колени какую-то горячую штуку, застывшим взглядом уставившись на небо и проигнорировав мой гневный вопль обожженного достоинства. Разумеется, все тут же обратили внимание на меня, потом проследили направления взгляда Ира. Я тоже посмотрел в ту же сторону, что он, и самым острейшим образом осознал, что мои слова о приобретении пистолета оказались в чем-то пророческими. Конкретно в этот момент, я не отказался бы обвешаться всем известным мне ручным оружием, от огнемета до гранатомета. На наш мирный дирижабль надвигалась воздухоплавательная махина другого судна. Только в отличие от «Путницы» она явно была куда больше приспособлена для ведения воздушного боя. Это что вообще за фигня такая? На нас что, решили напасть?

Все что-то закричали одновременно. Я потерялся в гуле голосов и совершенно неожиданном грохоте двух взрывов, произошедших, судя по всему, где-то на нижней палубе.

— Они хотят нас обездвижить! — Взревел Мимозель где-то над головой.

Я не сразу понял, что от того, как вздрогнул дирижабль, повалился навзничь и смотрю как на нас надвигается буро-фиолетовая махина чужого, враждебного дирижабля. Успела промелькнуть мысль, что не надо было ночью ребятам «Пиратов Карибского моря» показывать. Вот, накликал беду. Едва успел додумать абсурдную по своей сути мысль, как меня рывком поставили на ноги. Это был Ир.

— Держись рядом со мной. Только рядом, слышишь?! — прошипел мерцающий мне в лицо, схватил за руку и куда-то потащил.

Вокруг метались люди и нелюди. Я краем глаза выхватывал колокольчиков, которые бегали по палубе вместе со всеми. Выхватывал, но почти сразу терял. Было стойкое ощущение, что они все как раз знают, что происходит и как с этим нечто бороться. Только я был тут не удел. Самое слабое звено. Ир все так же волок меня за собой и, кажется, что-то говорил.

— Ты меня слушаешь? — пугающе спокойным голосом на фоне всеобщей какофонии звуков вдруг спросил он и обернулся ко мне.

— Прости, — пробормотал, но мой собственный голос потонул в очередном громоподобном взрыве. Это вывело из оцепенения, заставив по-настоящему испугаться. — Что это, черт побери?! — взвыл благим матом, уставившись на Ира бешеными глазами и ухватившись за него, чтобы снова не упасть.

Тот удовлетворенно, словно сам себе кивнул.

— Нас пытаются либо медленно уничтожить, тем самым позволяя перед смертью в полной мере осознать все плачевность своего положения, либо, как у вас это называется, судя по тем фильмам про пиратов, взять на абордаж.

— То есть это своеобразные пираты, только…

— Нет, — сказал мне Ир, и до меня только тогда дошло, как стало тихо. А ведь на дирижабле все время что-то да издавало различные звуки. Например, тот же двигатель, который и был с изрядной толикой магии, частично считался механическим, так что скрипел и ворчал еще как!

— Что ты сделал? — Спросил у почти архимага, коим вне всякого сомнения являлся секретарь ректора.

— Это не я. Это они, — он повернулся в сторону нависающей над нами махины. — Что-то задумали.

— Что?

— Поздно, — вдруг раздался голос сзади. Обернулся, обнаружил Гарри. С растрепанными рыжими волосами юная выверна была невероятно хороша. Я отметил это лишь вскользь, так как слова её меня шокировали. — Я позвала маму. Она все еще в Аналое. И ними придут Король Дракон и сэр Михарей.

— Когда? — тут же деловито уточнил Ир.

— Сейчас, — не узнавая собственный голос, выдохнул я. На небе появились две крылатые точки, которые приближались быстро и неотвратимо.

Окружающий мир снова взорвался звуками. Нападающие тоже заметили драконов, правда, не сразу усекли, что те не сами по себе, а с седоками. Это Ир мне потом объяснил. Сам бы я ни за что не понял, так как мало что понимаю в магии. Но, оказывается, у драконов особая магия и от нее нужно применять специальные контрчары. Маги вражеского дерижабля настроились отражать нападении Финика и Изи именно с их помощью, но драконы не думали нападать, предоставив возможность своими седокам нанести первый удар. Видел бы это Корешель, прозванный мной Шмелем, преподаватель магических единоборств в университете. Ведь это именно благодаря ему и его научной работе по гипотетически возможным воздушным боям на драконах Финик (начальник гарнизона замка Аналой и по совместительству Король Дракон заоблачного Края) и Изя (золотая выверна, мама Гарилики) обзавелись личными седлами. Причем оба были подогнаны именно под их размеры.

Теперь взорвалось что-то на чужом дирижабле. Драконы пошли на второй круг.

Ир обратился к Гарри.

— Надо уводить всех. Если они выпустят големов, можем не… — договорить он не успел, потому что прямо на верхней палубе неизвестно откуда разверзлись три воронки порталов, перемещающих на малые расстояния. И из них высыпали чудовища. Мерцающий оказался прав, теперь на нас натравили големов и на «Путнице» начался открытый бой.

Они были непохожи на тех, что я видел раньше: в университетской столовой и во время нападения на университет. Эти были шестиногими, осминогообразными тварями, но судя по динамике боя, который я наблюдал со стороны из-за спины Ира, мои колокольчики при поддержке ребят капитана Мимозеля неплохо с ними справлялись. Вот только Ир был прав, нужно было уходить. То там, то здесь вспыхивали новые порталы, и из них к противникам вываливалось шупальценогое подкрепление. Поэтому, я в какой-то момент положил на плечи Иру руки. Мерцающий вздрогнул, обернулся ко мне, ощерился, как дикий зверь, но затих, когда встретился со мной взглядом.

— Нужно уходить. Сейчас Ир. Они ведь нас специально отвлекают, пока сами заняты драконами.

— И как ты себе представляешь, что я могу переместить такую махину прямо в воздухе? Я мерцающий, моя основная стихия вода. На худой коней огонь, потому что с маготехникой дружу, но не воздух. Ясно тебе?

— Думай, — только и смог сказать ему, твердо и решительно, но в душе у меня был форменный раздрай.

— Да, что тут… — начал он, но неожиданно проследил направление моего взгляда. Я ни о чем таком не думал, просто решил убедиться, что на нас с ним никто втихаря не нападет и зацепился взглядом за Гарри, сражающуюся рядом с Улькой.

Девушка приняла свой истинный облик и стала выверной. Так ей было удобнее драться. К тому же, появилась редкая возможность опробовать все то, чему они успели вместе научиться на сеансах гневотерапии. К слову, наш ифрит Фаль тоже был сейчас в своей огненной форме. И я так же смотрел и на него, так как палуба была не очень большой и взгляд невольно цеплялась за его огненные вспышки. Но Ириргана заинтересовала именно Гарри.

— Стой тут и никуда не отходи! — Бросил мерцающий и оттолкнул меня к краю борта. Разумеется, у меня и мысли не появилось его ослушаться.

Он вернулся ко мне вместе с Илей и Гарри. Зачем он привел темную? Мне объяснили популярно и без прикрас.

— Если с ним что-то случиться, — рыкнул Ир в её сторону и кивком головы указал на меня, — я переверну вверх тормашками мир, но отомщу каждому, кто будет к этому причастен.

— Я защищала бы его до последнего удара сердца, даже если бы ты не сказал, — таким же рыкающим голосом ответила та, сжимая в руках два боевых серпа — её личное оружие.

На мой вкус в исполнении темной леди прозвучало излишне пафосно. Но кто я такой, чтобы указывать ей на это? Я чувствовал себя беспомощным ничтожеством. Но, по сути своей, сам был виноват в этом. Все то время, что пребывал в их мире, я только и делал, что открыто бравировал своим неумением обращаться с оружием. И мои товарищи и подопечные мне это прощали. Уж не знаю почему. Наверное, все дело в том, что я волей случая оказался сотрудником университета, пусть и не имел никакого отношения к магии. И все же, именно в данном учебном заведении издревле не делались различия по сословиям и высокопоставленности семейств. В первую очередь здесь ценили за талант. Мое хваленое чутье слишком быстро стало достоянием общественности. Обитатели Халяры были настолько обескуражены тем, что я — не маг и не воин, оказался способен на столь многое одной лишь силой слова, что приняли меня таким, какой есть и почти не пытались переделать под себя. Не считая Ира, конечно, но тот не сколько переделывал, сколько пытался подмять, сделать зависимым от себя, впервые найдя себе друга, которого у него никогда раньше не было. Так что с его стороны это было не более чем нездоровое собственническое чувство. Я уже думал об этом вчера, засыпая в одиночестве, пока ребята досматривали первый фильм из пиратской трилогии. Сейчас просто вспомнил и почти тут же забыл. Потому что события начали разворачиваться с удвоенной скоростью.

Под облаками раздался жуткий драконий вой. Это я потом узнал, что он был именно драконьим. Но в первый момент у меня даже уши заложило, полностью дезориентировав. Именно тогда Иля додумала впихнуть мне в руки короткий меч, который, скорей всего, вытянула из своей маго-сумки. Разумеется, я был полным профаном в бое на мечах. Но темная и не ждала, что я кинусь в эпицентр схватки и начну косить врагов направо и налево. Просто в случае чего меч был моим пусть маленьким но шансом не умереть в первые пять секунд, если щупальце одного из големов, вооруженное на конце жутким загнутым когтем, достанет меня. Ир в это время что-то втолковывал Гарри. И все бы ничего, на мой взгляд, они о чем-то там даже сумели договориться. По крайней мере выверна снова стала девушкой и кивнула ему. Потянулась, обняла, прижаться лбом ко лбу мерцающего. Наверное, они пытались как-то объединить силу. Это даже я понял. Но тут на горизонте нарисовалось еще одно действующее лицо.

Улька оставил своих противников на Фаля и Тома, и примчался к своей ненаглядной выверне. Иля в это время была занята, оберегая всю нашу маленькую группку от прямого нападения щупальцев. Я жался к борту, не зная что мне делать и до одури стискивал в кулаке рукоять меча. И как бы там ни было, не смотря на общий стресс и опасность ситуации, юный рыцарь повел себя как форменная истеричка. Забегая вперед, скажу, что ему потом хорошенько досталось не только от нас с Иром, не говоря уже о Гарри, но и от его отца Витауса, который сейчас верхом на Изе вместе с Фиником и Михареем точечными ударами громил вражеский дирижабль.

— Отойди от неё! — взвыл рыцарь и попытался оттащить Гарри от Ира, ошарашенного таким беспардонным вмешательством в магическое действо.

Дальше никому вмешиваться не пришлось. Девушка сама к нему развернулась. И прямо с разворота так засветила в глаз, что рыцарь чуть на палубу не осел. Но она его подхватила, помогая удержаться на ногах. И прошипела прямо в лицо буквально пару слов. Каких я не расслышал. Но по выражению лица и так было понятно, что ничего лестного она своему парню не сказала. Так что Улька ласковым пинком был отправлен обратно в эпицентр схватки, а Гарри вернулась к Иру. Что примечательно, до самого конца рыцарь на их колоритную пару даже не оборачивался. И был в чем-то прав. Потому что эти двое чуть ли не целовались. Нет, я все могу понять, чего только не сделаешь ради всеобщего спасения, но этот их ритуал, действительно, на мой вкус выглядел излишне интимно. Тем не менее, обнимались и миловались они не просто так.

Засмотревшись на Ира с Гарри я чуть не упустил из виду появление на верхней палубе еще одного действующего лица. Это был орк. Огромная груда мышц канареечного цвета, с двумя мощными топорами в обеих руках. У него за спиной, крепко держась на широченную шею, болтался юный полуэльф, совсем еще мальчик — Джим, сынишка капитана корабля. Наверное, он был так утомлен вчерашним полуночным кинопросмотром, что не проснулся вместе со всеми, а остался мирно дрыхнуть в постели, впрочем, как и орк, которого за общим завтраком я не видел. Поэтому Бахроме пришлось вытаскивать малыша из эпицентра взрыва на себе. Хорошо, что он оказался там вместе с ним. Разумеется, стоило Мимозке увидеть сына, он тут же стал прорубаться сквозь боевых големов прямо к нему и орку. От него ни на шаг не отставал Ай — мерцающий, предпочитающий в данный момент образ какого-то ранее не виденного мной существа с шестью руками, как один из наших земных богов жаркой Индии. Возможно, Шивы. С той лишь разницей, что тело у него было насыщенного баклажанного цвета. Где он такого чудика нашел, чтобы научиться в него мерцать — ума не приложу. Если вспомнить базовые мерцания того же Ира, то они у него, вроде бы, вполне стандартны для этого мира. А вот Ай оказался тем еще оригиналом. Интересно, как он в этих своих руках не…

Додумать не успел. Дирижабль содрогнулся. Я тут же сосредоточил все свое внимание на Ире и Гарри. Было на что посмотреть. Волосы девушки развивались подобно всполохам пламени, прямо в воздухе смешиваясь с угольно-черными прядями Ира. Они почти соприкасались губами и это почти выглядело в триста раз интимнее любого нормального поцелуя. У обоих глаза были закрыты. Губы шевелились, произнося неведомые магические формулы, которые для моего земного уха все равно звучали бы как самый отборный мат. Хорошо, что в этот момент я их не слышал. Иля все еще была рядом. Краем глаза следила, чтобы со мной все было в порядке. Я был ей благодарен. Именно присутствие темной вселяло в меня уверенность и изгоняло из сердца страх. А потом откуда-то снизу раздался жуткий треск. Кто-то заверещал дурным, нечеловеческим голосом. Дирижабль накренился и начал падать. Я отбросил меч и обеими руками ухватился за борт нашего воздушного корабля. И защитники и нападавшие оказались плашмя на досках палубы, судорожно хватаясь за любые выступы. Только Ир и Гарри все так же стояли друг на против друга под немыслимым углом и, казалось, крен дирижабля был им нипочем. А потом была яркая вспышка. Такая яркая, что на миг мне показалось, что я ослеп. И в первый момент в мое помутившееся на долю секунды сознание вклинились именно звуки. Крики, грохот, треск сминаемого под весом падающего дирижабля дерева. И только чуть погодя я смог увидеть масштабы трагедии.

«Небесная Путница» протаранила аэроплатформу университета и громоздкой кучей разнокалиберного хлама, неподвластного больше ни механизмам, ни магии, осела на нее, подмяв под себя.

В наступившей тишине, ударившей по ушам сильнее любого драконьего рыка или звука близкого взрыва, раздался пугающе веселый голос Ира.

— Уф, кажется, приземлились!

И у меня возник просто непреодолимый порыв врезать этой наглой морде по лицу. Чтобы истерику прекратить, да-да. Только ради любви к ближнему, а не потому, что не мог разделить его радость. Ир был не виноват. Он смотрел в другую сторону и в отличие от меня не видел, что в это время орк, прозванный мной Бахромой, выпрямившись и твердо встав на ноги, поднял с обломков палубы бесчувственное тельце Джима. У мальчишки был полностью измочален рукав на правой руке, по запястью и тоненьким пальчикам сочилась и капала на искореженные доски уродливыми красными каплями кровь. В глазах его отца, что был рядом с орком и сжимал непострадавшую руку мальчика, стояли слезы. Он предполагал самое худшее. Рядом стоял баклажановый Ай, с которого уже начало сходить мерцание. Сгрудились вокруг ошарашенные колокольчики. Откуда-то появилась Лия, которая где-то пряталась, пока остальные сражались, так как была светлой эльфийкой и не умела владеть оружием. Я же не знал, жив там наш маленький друг или нет, отчего-то было ощущение, что все же жив, просто ранен. Но был уверен в одном: я буду мстить тем сволочам, что посмели сделать с нами такое. Пусть мне недостаточно сил, для того, чтобы сделать это самому, в ручную так сказать, зато у меня есть колокольчики, а план мести, самый жуткий из всех возможных, не заставят себя долго ждать. Уверен в этом.

Глава вторая Разбор полетов

Андрей

Не успели мы прийти в себя после крушения, как события вокруг нас завертелись с удвоенной скоростью. Во-первых, на обломках дирижабля объявился патруль коммандос: один темный, другой светлый эльф в форменных камзолах. Увидели нас и тут же исчезли в воронках порталов, открытых ими обоими почти одновременно без лишних разговоров. Я успел несколько растеряться от такой реакции. Но рядом со мной стоял Ир, поэтому, когда мерцающий сквозь зубы рыкнул: «Сейчас начнется!», успел более ли менее приготовиться. И ведь, действительно, началось. Парни, разумеется, не просто так слиняли, а за старшими по званию. Светлый привел к нам не кого-нибудь, а самого Карла Ви'Хольма — ректора университета, причем тот оказался в компании Камюэля Барсима, брата светлого командора университета, а по совместительству серого кардинала Федерации Светлоэльфийских Княжеств. Причем, в последнее время мне все чаще кажется, что то, что мой переводчик переводит как «серый кардинал», здесь на Халяре чуть ли не официальный его титул, а ведь у нас на Земле таких как он так только за глаза называют. Ладно, не о том сейчас речь.

Во-вторых, Карл с Камю рта не успели открыть, как в небе над нами материализовались драконы. Изя и Финик. Но ни ректору, ни серому кардиналу было пока неизвестно о том, кто они такие. С такого расстояние рассмотреть на драконов седоков не представлялось возможным. Разумеется, Карл тут же бросил требовательный взгляд на нас с Иром.

— Это наши, — поведал ему я.

— Угу, — подтвердил Ир. — Проблем теперь не оберемся, — прокомментировал мерцающий скорее для меня, чем для старших.

— Из-за Миха? — уточнил у него. Я и сам прекрасно понимал, что Дюрмейм не тот человек, который оставит без внимание столь дерзкое нападение на мирный дирижабль, перевозящий в том числе граждан Речного Края.

— Не Михарей ли Дюрмейм? — осторожно уточнил Камю, глядя на меня ледяными глазами. Никогда не догадаешься, что у него прозвище Пламенный. Ага, как же! Если бы я был вынужден придумывать ему прозвание, первое, что в голову пришло — Морозильник!

— Да, он, — подтвердил, краем глаза наблюдая за тем, как Иля и Лия суетятся вокруг Джима, который все еще был без сознания.

— Новый Великий Магистр?

А быстро у них тут слухи разносятся. Хотя, о чем это я? У Камю, наверное, целая шпионская сеть по всему миру. И донесения о том или ином изменении в политической структуре соседних государств ложатся ему на стол еще до того, как о нем официально объявят.

— И где он? — требовательно вопросил Камю и принялся озираться. Не нашел взглядом названной личности и снова смерил меня своим ледяным взглядом.

Пришлось молча, без лишних слов ткнуть пальцем в небо. Там над местом крушения кружили два дракона. Один золотой, мелкий, но юркий, второй белый и более чем внушительных размеров.

— Хочешь сказать, что он дракон?

— Верхом на драконе.

— И как ты можешь это объяснить? — накинулся на меня Камюэль.

Развел руками и честно признался:

— Ну, так получилось…

Натолкнулся на взгляд ректора. Спокойный, уравновешенный, в чем-то даже теплый. Почему-то перед ним стало особенно стыдно. Правда, я так и не смог откровенно самому себе признаться, чего стыжусь. Вмешался Ир.

— Лучше если мы сейчас все спрячемся в нашей классной комнате. Там можно и поговорить спокойно и раненных подлечить.

— Раненых лучше в лекарское крыло, — мягко возразил Карл.

Но Ир отрицательно покачал головой.

— Серьезных ран ни у кого нет. Я гарантирую. Поэтому лучше к нам. Да и доктор тут свой есть. — И кивнул на Ая, суетящегося вместе с девчонками рядом с Джимом.

— Согласен, — вмешался Камю, — нужно по возможности предотвратить распространение сведений о случившемся. Даже если потом необходимость в этом отпадет, лучше перестраховаться. — Сказав это, светлый эльф собственноручно открыл перед нами стабильный портал и принялся раздавать приказы. Как не странно, но его послушались даже парни капитана Мимозеля, такой у Барсима-старшего был властный и не терпящий возражений тон.

— А нам что делать? — громко вопросил Мимозка, подходя к нам. Его, похоже, успокоили, заверив, что с Джимом все будет хорошо. Поэтому он отвлекся на нас.

— Тоже, что и все, — сказал на это Камюэль, — Не будете же вы тут на обломках сидеть, пока мы станем обсуждать подробности вашего крушения.

— А что их обсуждать, — бросил на это раздосадованный капитан, разом лишившийся любимого дирижабля, — на нас напали в воздушном пространстве Федерации. Военный дирижабль без опознавательных сигналов. Магия, примененная против нас, была типично эльфийской, без каких либо типичных примесей.

— Даже так, — на лице светлого эльфа не дрогнул ни единый мускул. Он запрокинул голову и посмотрел на небо, где все так же кружили драконы, не спешащие пока спускаться и покидать свой пост. Похоже, они всерьез опасались, что нас могут преследовать и напасть снова. — Как с ними связаться? — спросил Камю, обращаясь к Иру, — Вестником?

Мерцающий отрицательно покачал головой и тут же окрикнул Гарри. Девушка, в это время о чем-то с жаром беседующая с Улькой, подошла, выслушала просьбу серого кардинала и все передала матери, точно так же, когда взывала к ней о помощи в первые секунды воздушного боя.

Так мы все в полном составе оказались в нашей классной комнате. В первый момент я даже растерялся. Как-то не подозревал, что за неделю она может настолько разительно измениться. Вот что значит грамотный маг мелиоратор. Нас выбежали встречать подросшие котята. Лия и Фаль, которым малыши всегда особенно благоволили, смеялись в голос и беззастенчиво тискали пушистые комочки, выплескивая в смехе все скопившееся за это время напряжения. Самого Триумвирфара, для своих просто Умки, видно не было. Хотя именно гном-мелиоратор был оставлен охранять нашу классную комнату от посягательств всяких несознательных личностей, которые уже имели место быть. И все-таки, похоже, никто не ожидал увидеть тут такие заросли. Деревья вытянулись, разрослись. Трава, плотным зеленым ковром, укрывала семьдесят процентов пола, если не больше. Кое-где еще проглядывали паркетные доски, но им, похоже, не долго еще осталось. Судя по всему, Умка куда-то вышел. Возможно оно и к лучшему. Гном он горячий, мало ли какую глупость может сотворить, когда узнает, что с нами в небе приключилось.

Расселись кто куда. В общей сложности нас набралось около двадцати индивидуумов. Большая часть команды «Небесной путницы» осталась при дирижабле вместе с рядами оцепления коммандос, которыми руководили Барсик и Мурка. Ребята при одном лишь поверхностном взгляде на них показались мне какими-то странными. Конечно, любые отклонения в поведении можно было списать на беспрецедентный случай с падением дирижабля на аэроплатформу университета, но у меня в очередной раз проснулось мое хваленое чутье. И я постановил для себя, первым делом, когда все хоть немного рассосется, поговорить с обоими командорами. Похоже, что-то у них там неладно. Но об этом потом.

Пока же, мы собрались в классной комнате колокольчиков, которая перед нашим отлетом в Аналой была переименована в студклуб. Мы с Иром оказались на первой парте, где обычно у нас сидели Ириль и Иля. За учительским столом устроился сам Карл. Рядом с ним в отдельном кресле сидел Камю. Остальные расположились по всему периметру комнаты. Кто-то на траве, кто-то в креслах, кто-то за партами. Очнувшегося Джима Фаль и Лия знакомили с Барюстой и Мурзиком — котятами из нашего живого уголка. Мальчишка был все еще бледен, но раны его, как по волшебству, затянулись. Хотя, почему как? Даже обидно! Конечно, у них тут все на магии замешано, это очевидно. Так же к нам присоединились Витаус, Михарей и Финик с Изей. Именно к ним первым делом обратился Камю.

— Как вы думаете, кто это мог быть?

— Вы у нас спрашиваете?! — Взвился Мих, подтверждая наши с Иром опасения. — Нападение было совершено над вашей территорией!

— Но это вовсе не означает, что в нем замешан кто-то из федерации, — возразил эльф. Но рыцаря было не так-то просто сбить с намеченного курса.

— Не означает. Но это ваша система обороны дала сбой.

— Не спорю. Но воздушных пиратов извели еще два поколения назад. Вам это должно быть прекрасно известно.

— Видимо не всех извели. Или на их смену пришли новые!

— Это невозможно. Создать дееспособный дирижабль кустарным методом не получиться. С двигателями не прошедшими обкатку на официальной поточной линии, они просто не поднимутся в воздух. Именно для этого когда-то была создана система дозорных башен, генерирующих особое поле над всей территорией ФСЭК.

— Значит, кому-то удалось обойти эту систему, — задумчиво обронил на все это Ир.

Оба спорщика повернулись к нему. Мерцающий с непроницаемым выражением лица выдержал оба взгляда.

— Тебе что-то известно? — спросил у него Камю.

— Если кто-то сумел обойти Камни Истинного Зрения. То и на башни при желании можно найти управу. Но я бы на вашем месте не особо рассчитывал, что это были пираты. Больше похоже на осознанно спланированную акцию.

— Где ваша девочка-бунтарка? — тут же спросил Камю, придирчива осматривао всех присутствующих.

— Кто? — не сразу сообразил Ир.

— Ника, — сказал я, ведь так кардинал мог назвать только нашу юную мерцающую, которая, действительно, состояла в одной из бунтарских молодежных организаций.

— Это не она, — вмешался Мих, — могу за нее поручиться. Сейчас она в Дракобое вместе с моими сыновьями. Туда же только что прибыли дочери Фаниника, я правильно понял? — он обернулся к дракону, тот кивнул.

— Откуда это стало известно? — спросил светлый эльф.

— У нас очень тесная ментальная связь с детьми, — вмешалась Изя.

— С детьми? — словно эхом протянул старший Барсим и перевел взгляд с Изольдики на Гарри. Семейное сходство если и не было очевидным, все же присутствовало, эльф не мог его не заметить.

— Поэтому, я и спешу поставить вас в известность, — строго заговорил Мих, — кто бы не совершил этот дерзкий проступок, они подвергли опасности наших детей. Поэтому я выражаю общую ноту протеста от Речного и Заоблачного краев.

— Считаете, что имеете право говорить за Заоблачный край только потому что знакомы с двумя представителями драконьего племени?

— Представителями? — ехидно переспросил Мих и с высока посмотрел на эльфа.

Камюэль недобро прищурился. Неизвестно до чего бы они тут договорились, у меня вообще мелькнула мысль, что эти двое близки чуть ли не к объявлению войны, поэтому вмешался.

— Камю, не лезь на рожон, а? — Встал из-за парты и подошел к эльфу. — И ты Мих как-то разошелся.

— Если ты думаешь, — начал рыцарь, обращаясь ко мне, — что имеешь право…

— Может, и не имеет, но в чем-то он все-таки прав, — вмешался молчавший до этого Вит.

Это вынудило Михарея замолчать и с куда большей заинтересованностью посмотреться на меня.

— У нас говорят: после драки кулаками не машут, — сказал им и посмотрел на Камю. — Финик Король Дракон, так что Мих тут не на пустом месте хорохориться.

На все это эльф сначала застыл, как истукан. Потом медленно поднял руку и прикрыл ладонью глаза.

— Как? — спросил он глухо после весьма выразительной паузы.

— Ну, — не придумав лучшего оправдания, повторил тоже, что сказал на обломках дирижабля, — так получилось.

— Познакомь нас хотя бы по нормальному, — сказал мне эльф, убрав руку от лица.

На что я изумленно на него уставился, плохо себе представляя, что он имеет в виду под нормальным знакомством. Тогда эту почетную роль отобрал у меня Ир. Знакомство прошло вроде бы гладко. Только на Вите пришлось задержаться. Камю был с ним знаком еще по родительскому дню. Но Мих настоял на том, чтобы их еще раз познакомили. Судя по презрительной усмешке, притаившейся где-то в уголках эльфийских губ, тот думал, что Дюрмейм таким образом самоутвердиться пытается, показать, что Витаус больше не Великий Магистр, что добровольно покинул Ложу и теперь не более чем обычный рыцарь. Вот только это было не так. Ир представил старшего Виттебранда по его новому титулу, который они с Михом недавно учредили. Сэр уполномоченный представитель. Причем, как пояснил мерцающий специально для серого кардинала, Вит уполномочен представлять интересы как рыцарей, так и драконов. После этого Камю издал такой горестный вздох, что мне его даже жалко на секунду стало.

— Вот скажи, — набросился он на меня, и жалеть я сразу перестал, — ты зачем туда летел? Отдыхать, насколько я помню. А в итоге что? Два непримиримых до недавнего времени народа сошлись и, судя по всему, в ближайшее время планируют строить совместное будущее. Причем, рыцари еще совсем недавно понятие не имели, что драконы умеют принимать человеческий облик. И что мы видим теперь? — на этой душещипательной ноте Камю перевел дух, и больше не смог рта открыть, так как в этот момент в повисшей тишине неожиданно высказался Фаль, демонстративно смотрящий совсем в другую сторону.

— А теперь у леди Изольдики ребенок-рыцарь будет.

— Что уже? — недоверчиво уточнил Мих у Вита.

Тот философски развел руками.

— Я ведь когда от сана отказывался, так вам все и сказал.

— Но я думал, что это чисто в ближайшей перспективе, а не так, чтобы прямо сейчас! — запротестовал новый Великий Магистр.

— Так прямо сейчас и не получиться, — заявила ему Изя и весело подмигнула.

Только Мих её энтузиазм явно не разделял.

— И ты позволил ей участвовать в сражении? — накинулся он на Витауса.

— А как бы он мог ей запретить? — ненавязчиво поинтересовался Финик, и Мих почти тут же сник. Изя смотрела на мужчину со снисходительной улыбкой, Вит обнимал свою невесту и в самом ближайшем будущем жену. Они настолько гармонично смотрелись рядом друг с другом, что даже Камю не стал больше развивать эту тему. Просто посмотрел на меня с недобрым прищуром. Я уже успел устроиться обратно за партой рядом с Иром. Поэтому чувствовал себя под его взглядом куда увереннее, зная, что в случае чего, Ирка меня в обиду не даст. В этом я уверен.

— Что тебе говорит твое чутье? — спросил серый кардинал после непродолжительной паузы. — Возможно, это вообще никак с вами не связано, а виной всему нечто иное, — он перевел взгляд на капитана Мимозеля. Тот весь подобрался. И принялся отвечать до того, как я успел рот открыть.

— Не скажу, что у меня нет недругов, но таких, чтобы могли организовать нечто подобное, точно нет.

— Контрабанда? — слово рухнуло между кардиналом и капитаном увесистым камнем, но Мимозка не упал в грязь лицом. Не стал люлить или выкручиваться, навлекая на себя еще большее подозрение. Просто отрезал, обезоружив честностью.

— Не в этот раз.

— А до него?

— Нет. Последний рейс с незаконным грузом на борту был еще в конце вьюжня.

— Почти месяц назад, — шепнул мне Ир в ответ на вопросительный взгляд. Ну да, я еще не выучил названия всех местных месяцев и их последовательность.

Камю так и не спросил, что именно перевозил бесстрашный капитан, хотя ему, судя по глазам, очень хотелось вытрясти из того всю правду. Вздохнув, кардинал снова посмотрел на меня.

— Так какие могут быть варианты?

— Не думаю, что мы такие уж большие сошки, — принялся рассуждать еще до того, как в голову пришла хоть одна дельная мысль. У меня всегда так. Думать молча не получается, а чем больше говорю, тем полезнее выходит, и нужные мысли появляются словно сами собой.

— После того, что сотворил с Речным краем, ты еще сомневаешься? — сбив меня с мысли, возмутился Камюэль.

— Да, ладно тебе, — отмахнулся от него, как от назойливой мухи.

— Андрей прав, — вмешался Ай, стоящий рядом с Мимозкой, и все время краем глаза наблюдающий за Джимом, сидящим между Фалем и Лией. Не зря я его мамочкой как-то прозвал. — Мы, можно сказать, были сторонними наблюдателями. Поэтому точно могу сказать, что общественность еще не в курсе тех изменений, что грядут в обоих Краях.

— К тому же, за столь короткий срок спланировать подобное нападение было бы непросто, — поддержал старшего мерцающего Карл. — Андрей с ребятами пробыл в Речном краю всего неделю. Даже не смотря на то, что она была весьма насыщена событиями, все равно, это слишком мало для столь дерзкой акции. Поэтому, следы нужно искать в другом направлении.

— Где тогда? — спросил Камю в пустоту, и я решился.

— А какие у вас отношения с орками?

— Никаких, а в чем дело?

— Но император ведь подписал одному из них разрешение пересечь ФСЭК, чтобы добраться до Заоблачного края?

— Думаешь, что охотились за мной? — спросил из-под невысокой елки Бахрома, который еще до появления ректора и Камю снова накинул на себя личину тучного торговца. Именно поэтому в этот момент я первым делом вспомнил Деда Мороза…

— Давай рассуждать, — начал гнуть свою линию, внутренне удивляясь, что Камю не стал тыкать в замаскированного орка пальцем и орать: «Это он?!». — Ты летел лечиться от каких-то жутких ран, которые тебе нанес кто-то, кто очень хотел свести тебя в могилу в самые кратчайшие сроки, так? — Орку даже кивать не пришлось, и так было понятно. — При этом, как я рискую предположить, для тебя самого было полной неожиданностью, что император эльфов подписал тебе то разрешение. Либо ты такого невысокого мнения о нем самом, либо вы в своих степях, если верить Аю, вообще в эльфийскую человечность не верите.

— Человечность? — грустно усмехнулся орк. Но больше никак комментировать мои слова не стал, поэтому я с чистой совестью продолжил.

— Идем дальше. Из всего вышесказанного, я делаю два вывода. Во-первых, тебя кто-то очень хочет свести в могилу. Во-вторых, есть другой кто-то, кто смог вовремя дать тебе верный совет, обратиться за помощью к драконам и попросить разрешение у эльфов. Прокомментируешь?

— Нет. Ты прав по обоим пунктам.

— Хорошо. Тогда у меня есть третий. Ты ведь не просто орк, а, Бахрома?

— Боевой вождь племени урук-фак, — ответил за орка Камю. — Рад личному знакомству.

— Рад?

— Безусловно. Когда обращался за разрешением, ты говорил совсем иными интонациями.

— В смысле? — не удержавшись, встрял я.

— Более приземленными, — пояснил для меня орк.

— Тупыми, — припечатал Камю и обратился к нему, вместе со всеми наблюдая за тем, как орк скидывает личину, — Объясни, зачем?

— Так проще. Наши старейшины говорят, что если кто-то считает тебя тупым и ограниченным, не стоит переубеждать его. Так он убедиться в своей правоте, возгордиться и пойдет себе дальше своей дорогой, не замечая тебя и не мешая жить так, как тебе того хочется.

— Мудрые у вас старейшины, — оценил Камю. — Это они посоветовали обратиться за помощью?

— Напротив, они отговаривали. Но шаман племени сумел убедить меня сделать это.

— И давно у тебя этот шаман? — неожиданно вырвалось у меня.

— Лет сто уже. Он мудрый и сильный шаман. Редко рождаются такие, которые сочетают в себе шаманский дар и умения воина.

Ну, просто не правая рука боевого вождя, а мечта поэта, — пронеслось в голове. И тут мне словно опять кто-то под руку крякнул.

— Ир, а когда там у тебя в Чаще Лис выпуск был?

Разумеется, все тут же уставились на мерцающего, как на явление Христа народу.

— Что это значит? — пробасил орк хмуро.

— Твой шаман одного со мной выпуска.

— То есть мерцающий?

— Да. Но, ты ведь не скажешь теперь, что его совет был неверным?

— Не скажу. Но…

— Тебя задевает, что после стольких лет он тебе так и не признался? — спросил я, отчего-то вспомнив, как наш Ир водил за нос Карла, который его чуть ли не названным сыном считал. Все-таки мерцающие те еще трусишки. Даже если к ним со всей душой, заставить их признаться в своей истинной сути почти невозможно. Я Ира к стенке чуть ли не в буквальном смысле припер, вот он и был вынужден расколоться, так как моими стараниями от злости из мерцания выскользнул.

Орк на мои слова кивнул. Он в целом был не особо разговорчивым типом.

— Я схожу за ней, — вдруг вызвался Ир, — В любом случае тебе будет лучше вернуться к своим уже сейчас. Если угроза исходила от вас, то не мешало бы прояснить, кто был идейным вдохновителем.

— Как ты собираешься прорубать портал на такое расстояние? — Искренне возмутился Карл.

— Я уже был там. У нас весь выпуск на орках тренировался. — Деланно пожал плечами Ир.

— Даже если так, — не унимался ректор, — но ты, как я понял, только что переместил сюда весь дирижабль вместе с командой. Это колоссальные затраты энергии! — И тут же куда сердитее, — ты все еще у меня работаешь. Я тебе не разрешаю!

— Не беспокойтесь, — неожиданно влезла Гарри, — он открывал, но вся энергетическая подпитка была на мне. Я же золотая. Поэтому у Ира весь внутренний резерв сохранился.

На это Карлу нечего было возразить. Он посмотрел на Финика, представленного Королем Драконом, словно спрашивая, стоит ли верить малолетней выверне. Тот подтвердил:

— Золотые несут на своих крыльях весь энергетический запас войска. Так что мерцающий не истощен.

— Мы ведь только на Гаррином резерве и сдали эту сессию, — вдруг заявила Лия.

— Что? — растерялся Карл.

Тогда за светлую ответила уже темная.

— Мы все поделились с Иром, когда он был вынужден мерцнуть в ифрита, чтобы Фалю помочь. Поэтому были на нуле, когда сдавали экзамены. Гарри была нашим общим источником.

— Больные! — Возмутился ректор, — а сказать вы не могли?!

— Вы не спрашивали! — запальчиво выкрикнул Машка, за что и получил подзатыльник от Алого.

— Было стыдно признаваться, — сказал светлый, взглядом извиняясь перед ректором за темного.

— Андрей, — неожиданно ласково протянул Карл.

— Да, — бодро отрапортовал я.

— В следующий раз спрошу с тебя.

— Есть! — Шуточно отдал честь и посмотрел на Ира. — Может быть, Бахрому лучше сразу к своим, а не шамана сюда.

— Нет. Хочу, чтобы он тоже увидел те перемены, что произошли, — неожиданно заупрямился Ир, породив во мне вполне конкретные подозрения.

— Хорошо, иди, — разрешил Камю.

— Будешь мерцать в орка? — Заинтересовался, так как ни разу еще не видел Ира в орочьем мерцании.

— Зачем? Личный шатер шамана не то место, где меня кроме его самого может кто-то увидеть, — хмыкнул на это Ир, встал из-за парты, отошел в сторонку и открыл портал взмахом руки. Нырнул в него с головой. И воронка, поглотив его, с легким шлепком захлопнулась. Запахло озоном.

— Вау! — как восхитился, сам не заметил, — а раньше ничего такого вроде не было.

— Потому что портал другой, — пояснил специально для меня Карл, — более глубокий.

Я кивнул, подтверждая, что понял. И переместился поближе к ребятам, так как Мих, Вит, Финик и Камю с ректором принялись обсуждать какие-то политические вопросы, которые меня, простого психолога, интересовали мало. Ир вернулся на удивление быстро. Я только и успел убедиться, что с Джимом уже все хорошо, и он в тайне вынашивает коварные планы по выпрашиванию у меня котенка для себя.

— А может быть, лучше хорька? — поинтересовался я, воровато оглядев колокольчиков, собравшихся вокруг нас.

— Кого? — Заинтересовался Джим.

— Ир вернется, выпрошу у него ноут и покажу. Были у меня картинки.

— Еще одно домашнее животное? — Искренне удивилась Лия.

— Знаешь, у нас кого только не одомашивают, — заверил её, хотел спросить кое-что у Фаля, но не успел. Вернулся Ир с шаманом. Колоритным тот оказался дядькой.

Во-первых, все тажа ярко-желтая кожа, как у Бахромы. Но если последний походил на качка-реслера, то Ирамафисл Хатабат Бирма-ха был высоким, жилистым, с узловатыми суставами на длинных пальцах. Шаман орков являлся обладателем длинных черных волос, которые предпочитал носить распущенными, правда, разделял на небольшие пряди, к концу каждой из которых был прилажен ромбовидный наконечник. Судя по всему, и у этого товарища волосы были одним из видов нательного оружия. Одет он был по минимуму, как и боевой вождь их племени, что лишний раз подтверждало, что парень не только шаман, но и воин. В целом, он выглядел моложе Бахромы, но не намного, что тоже было явно несвойственно для существа, занимавшего в орочьей иерархии столь почетный пост, и наводило на мысли, что Бирма, как я его про себя прозвал, весьма непрост. Хотя это было и так понятно. Он ведь был мерцающим.

Не успел Ир нас всех со своим однокурсником познакомиться, как к тому обратился хмурый как туча Бахрома.

— Объясни мне, почему ты молчал? — Набросился вождь на шамана. — Я ведь не эльф какой, ненависти к мерцающим не питаю. Напротив, уже несколько лет пытаюсь найти подход к Чаще Лис, чтобы заручиться поддержкой мерцающих. И ты единственный, кто все это время был против отправки туда посольства. Почему? Они так тебя обидели, что ты поставил свои обиды выше интересов племени?

— Ты сам не веришь в то, что говоришь, — тихо, без лишнего надрыва обронил на это шаман.

Орки мерили друг друга суровыми взглядами, когда я вмешался.

— Не суди его, он в отличе от тебя прекрасно понимал, насколько бесперспективна твоя задумка.

— О чем ты? — Спросил меня Бахрома.

— Посольства засылают в страны, а не в академии, не согласен?

Насколько помню, мы ему уже объясняли, что в Чаща Лис находиться не страна мерцающих, а школа для их подрастающего поколения, не более того, или нет? Не помню уже, если честно. У нас первый полет на дирижабле выдался не намного легче, чем второй. Поэтому что-то я мог и упустить.

— Ты мог бы мне сказать об этом прямо, — упорствовал орк, обращаясь к сородичу,

— Тайну Чащи Лис просто так не открывают.

— То есть я для тебя «просто так»? — уточнил вождь, еще больше хмурясь.

А я все в толк не мог взять, из-за чего на самом деле так упорствовал конкретно этот мерцающий, если, как утверждает сам Бахрома, боевой вождь племени никогда не питал к изменчивым какие-либо расистские чувства. Я посмотрел на Ира. Тот был подозрительно спокоен, только взгляды, которые он то и дело бросал на шамана, были какими-то странными. Словно он пытался что-то ему сказать, к чему-то побудить. Может быть, еще к одному признанию. И тут меня снова озарило, и я попытался зайти издалека.

— Бахрома, а как там у тебя семья поживает? Может быть, что какой-нибудь шибко ретивый наследник учудил, и мы теперь все это расхлебываем?

— Наследник? — Уточнил орк с кривой ухмылкой, — Нет у меня прямых наследников. Не обзавелся еще.

— Что, с женой не повезло? — спросил, молясь о том, чтобы орк не взбесился от моего ехидного тона. Мне нужно было вывести их обоих на чистую воду. Вот нужно и все тут, причем сам не мог объяснить почему. Возможно, потому что Иру этого хотелось, но он не знал, как подступиться. Хотя, я вполне допускал, что мог ошибиться в своей догадке. И все равно продолжил гнуть свою линию. Что поделаешь, человек такой.

— Наш вождь не женат, — рыкнул в мою сторону шаман, обнажив внушительные клыки.

— А как орки вообще к женщинам относятся? Презирают? — Предположил я навскидку, пристально глядя в лицо шаману. Тот неожиданно оскалился еще больше и выплюнул в сторону Ира.

— Ты ему сказал обо мне?

— Нет, — покаянно вздохнул Ир, — сам догадался. Его у нас регулярно осеняет. Магией Андрея не обладает и единственная его врожденная способность, которая так или иначе усиливается на Халяре — это особое интуитивное чутье, которое в чем-то сродни предвидению.

— Точнее будет сказать, предощущению, — поправила Лия, которая со своим провидческим даром была явным специалистом в данном вопросе. Ир кивнул.

— Что все это значит? — Пробасил Бахрома, пристально наблюдая за своим шаманом. Тот неожиданно по-бабьи вскинул голову, тряхнув лавиной волос.

— Вот что, — в запале объявил он и стал ею.

Мерцание сходило медленно. Пока Бирма была занята тем, чтобы удержать себя в переходном состоянии в рамках приличий, я думал о том, что, похоже, в её лице завел себе еще одного недоброжелателя, который будет при каждом удобном случае ездить мне по ушам во всех возможных направлениях. Миндалевидные глаза, высокие скулы, придающие чертам девушки воинственный в чем-то мужеподобный вид, который почти полностью сглаживали ангельские кудряшки, контрастирующие с дьявольским вытянутым зрачком в желтых кошачьих глазах. Этакий ангел на полставки. Поразительно. А я ведь грешным делом решил, что все мерцающие смуглокожи и черноволосы. К слову, кожа у девушки была все такой же смуглой, так что блондиночка смотрелась просто отпадно. Единственное но — это рост. Она едва достигала Машке до уха, а ведь темный считался самым низкорослым из моих колокольчиков. То есть, навскидку, в Бирме было где-то метр с полтиной, не больше. Но вид у нее при этом был настолько воинственным, что любо дорого посмотреть.

— Доволен теперь? — ледяным тоном вопросила она.

Бахрома, пялящийся на нее во все глаза, не нашел, что сказать.

— Не переживайте, леди, — неожиданно вмешалась Иля, подошла к настороженно следящей за ней мерцающей и изящно поклонилась, — Дом Вик-Холь всегда будет рад принять вас. Можно прямо сейчас.

— Что?! — взвыл очухавшийся Бахрома.

— А что? — невинно захлопала ресницами Иля, обернувшись к нему, — У вас не принято допускать к власти женщин, какими бы сильными и волевыми они не были. Поэтому я предлагаю молодой леди изящную альтернативу. Вы не согласны? — она снова повернулся к Бирме, ожидая её решения.

— Благодаря, — тон мерцающей был все таким же ледяным, — но вынуждена отвергнуть ваше во всех смыслах соблазнительное предложение. Я слишком много сделала для своего племени, чтобы предать его.

— Никто не говорил о предательстве. Если бы вы сменили мерцание на темноэльфийское, которое у вас, без сомнение, тоже есть, мы бы приняли вас в клан без лишних вопросов о сути вашей прошлой жизни.

— И все-таки я вынуждена отказаться.

— И что ты теперь будешь делать? — Тихо спросил у нее Ир, и девушка неожиданно тепло ему улыбнулась.

— Не беспокойся. Мне не впервой начинать все с нуля.

— Что это означает? — Угрюмо уточнил Бахрома.

Бирма пожала плечами.

— Мерцну в подростка, затеряюсь и попробую снова стать полезной для племени.

— Ты полезна уже сейчас. На своем месте.

— Я женщина, если ты не заметил.

— Разберемся, — буркнул орк и обратился к Иру. — Когда назад?

— Хоть сейчас, — ответил тот, пристально следя за своей подругой, которую слова вождя явно не убедили.

— Прекрасно, — процедил Бахрома, подошел к Бирме и сжал её локоть своей медвежьей лапой, повернулся к Камю, все еще сидящему в кресле возле стола, за которым устроился Карл. — Теперь я буду поддерживать с тобой связь напрямую. Так проще.

— Разумеется, — Камю едва заметно склонил голову. — Обменяемся индивидуальными магическими посланниками или у вас нет такой технологии?

— Наши посланники, — вмешалась Бирма, она, как шаман, лучше разбиралась в подобных вещах, — сильно отличатся от ваших, но только по внешним показателям. По сути они едины.

— Замечательно, — воодушевился Камю. — В таком случае до связи, вождь, — он поднялся и поклонился орку, — шаман, — обронил он, переместив в поклоне взгляд на Бирму.

К ним подошел Ир и снова открыл портал. Еще один хлопок и на двух живых существ в комнате стало меньше. На этот раз мерцающий с орками не пошел. Зачем? Он и тут был нужен.

— А теперь, — протянул Камю и в его руке по мановению пальцев появился изящный бокал, — обсудим одно вполне конкретное стихийное бедствие человеческой наружности, — и обратился к Михарею с Фиником и Витаусом. — Что скажете?

Те заулыбались, тоже материализовали бокалы с чем-то горючим и приятным. Только я собрался возмутиться, напомнив, что вообще не причем. Они сами себе мозоль натерли, я только по неразумению нарыв вскрыл одним точечным ударом, а все остальное уже без меня раскрутилось, но тут в дверь настойчиво постучали и пришлось отвлечься. Кого там еще нелегкая принесла?

Глава третья И снова командоры

Андрей

Зря я про себя возмущался. Ой, зря! Потому что стоило только увидеть того, кто переступил порог нашей с колокольчиками классной комнаты, как у меня появился просто гениальный план, как можно избежать возможных разборок с Камю и правителями Речного и Заоблачного краев. Поэтому я так радостно его приветствовал.

— Привет, Шмель! Ты-то мне и нужен! — Разумеется, полуэльф, преподаватель магических единоборств, сразу же напрягся, несмотря на то, что был парнем неробкого десятка и, такого, как я, мог прихлопнуть на раз. Он просто мастерски владел мечом и прочими видами оружия в сочетании с боевой магией. Не зря же ему доверили моих колокольчиков учить, которые тоже были неслабыми бойцами.

— Ты меня пугаешь, — протянул он с кривой ухмылкой.

— Меня тоже, — хмуро возвестил Камю, интуитивно почувствовавший, что рыбка пытается соскочить с крючка.

— Товарищи драколетцы, — пафосно обратился я к Миху с Витом, — вот он, — совершенно нетактично ткнул пальцем в сторону Шмеля, — тот самый товарищ, благодаря которому вы оседлали своих драконов и провели на них великолепный воздушный бой.

— Своих драконов, — протянул Финик, покосившись на стоящего рядом Миха.

Тот ответил ему напряженным взглядом.

— А вы, товарищи драконы, — поспешил продолжить я, — познали дзен в единении с бывшими врагами, ставшими отныне союзниками. Или я что-то путаю?

— Прости, — осторожно подала голос Изя, — что познали?

— Великую мудрость, — перевел для нее Ир, так как я сам не сразу сообразил, как это слово, ставшее у меня на родине нарицательным, адаптировать для местных жителей.

— А мы познали? — спросила она вдруг у Вита.

Взгляд рыцаря стал удивленным.

— Я думал… — начал он, но девушка (на женщину она по внешним показателям никак не тянула) прижала палец с обручальным кольцом к его губам и тихо обронила:

— Мудрость — тогда мудра, когда познается обоюдно.

— То есть вдвоем, — встрял, стремясь разрядить обстановку.

— То есть вместе, — поправила меня Изя с мягкой улыбкой на губах. — Так вы нам расскажите о возможном использовании ваших седел в воздушном бою? — спросила она, обращаясь к Шмелю, который только и успевал головой по сторонам вертеть, ничегошеньки не понимая, что происходит.

— И как можно подробнее, — поддержал будущую супруга Виттебранд.

— На примере, — добавил Финик.

Шмель вздохнул и бросил в мою сторону возмущенный взгляд. Я же ответил нарочито невинным и пожал плечами.

— У тебя же есть ключи от зала для гневотерапии. Вот и отведи их туда. Они сами тебе все покажут.

— Только, если господа вздумают оформить заказ на производство партии означенных седел, не забывай, что патент на изобретение принадлежит университету, — напомнил Шмелю Ир типичным тоном секретаря ректора, который никогда не упустит выгодной для университета сделки.

— Никогда не думал, что мне этот патент когда-нибудь пригодиться, — честно протянул полуэльф, растерянно глядя на Финика и Изю. Он том, что первый не кто-нибудь, а Король Дракон он еще, конечно, не знал. Но, думаю, ему об этом еще скажут.

— Мы тоже еще неделю назад даже не подозревали, что сможем примириться с рыцарями, — заметила Изольдика и посмотрела на меня. Тем временем, Витаус обратился к Карлу.

— Не беспокойтесь, если мы решим оформить заказ, с удовольствием заключим с университетом договор о сотрудничестве, — он посмотрел на Миха.

— Думаю, надо будет начать с пробной партии, — поддержал Виттебранда действующий Великий Магистр и повернулся к Шмелю, — но скорей всего придется внести несколько доработок.

— Вот об этом вы и поговорите в зале для гневотерапии. — Вмешался я, стремясь спровадить их до того, как они вспомнят о том, кто по всеобщему мнению виноват во всех произошедших с ними переменах. Воровато глянул на Камю, но поймав его снисходительную улыбку, понял, что настаивать на продолжении дискуссии серый кардинал не станет. Уф! Кажется, пронесло.

Когда рыцари, драконы и один обескураженный полуэльф покинули нас, Камю окинул меня придирчивым взглядом, испарил материализованный еще совсем недавно бокал с чем-то алкогольным, и заметил словно между прочим.

— Ушлый ты.

— А то! Фирма веников не вяжет!

— Уж лучше бы вязала, — обрубил мрачный, как туча Ир. Чего это с ним? Разумеется, я тут же бросил на него непонимающий взгляд, и мерцающий разродился, — Ты когда в последний раз сознание терял, веник ты наш, доморощенный?

— Ну, знаешь, — искренне возмутился, так как его гипертрофированная опека успела мне изрядно очертенеть. — Это подло выставлять слабаком и погоны себе вещать за то, что помогаешь, когда…

— Лучше молчи, — вдруг вмешался не кто-нибудь, а Ай, другой мерцающий, штурман дирижабля.

Разумеется, я сразу же повернулся к нему и попытался потребовать объяснений, но не позволил Карл.

— Это правда? — спросил он мне в спину.

— Что именно? — вместо меня, спросила у него Иля.

— Он снова терял сознание?

— И не раз. Несмотря на все наши с Иром ухищрения.

— Хотелось бы услышать поподробнее, — встрял Камю.

— Вы что, сговорились?! — возмутился. Появилось детское желание сбежать. Вот прямо сейчас скрыться в своей квартире, заколотить досками дверь в другой мир, а лучше вообще куда-нибудь съехать, чтобы этим ушастым неповадно было. Обидно, черт возьми, когда тебя последней тряпкой считаю и не стесняются это между собой при тебе обсуждать!

— Не обижайся, — меня вдруг хлопнули по плечу, да так, что я чуть не присел. Рука оказалась тяжелой. Обернулся и встретился с чистым взглядом рыцарских глаз нашего Ульки. — Мы ведь все на самом деле волнуемся за тебя. А как помочь, не знаем. Вот и нервничаем, поэтому… — на этом у прямолинейного рыцаря слова кончились, и он лишь крепче сжал на секунду мое плечо, чтобы почти сразу отпустить.

Как не странно, но его вмешательство меня отрезвило. Действительно, что-то я не к месту и не ко времени расхорохорился. Ир, конечно, зараза и перестраховщик, да и вообще редкостный гад, но его тоже понять можно. Впрочем, как и меня. Я ведь не баба какая, чтобы со мной как с писаной торбой носиться. Спатушки укладывать, бальзамчиками всякими отпаивать и прочее, прочее, прочее. Но с другой стороны, если по-другому мне тут у них выжить просто нереально, что я возникаю? Да обидно мне, вот и все! Хочется в любых обстоятельствах себя мужиком чувствовать, но, к сожалению, это не всегда получается, особенно в такой героической компании, как эта. Поэтому единственный выход из ситуации, если не смириться, но как-то научиться с этим жить. Хотя, на досуге, надо будет обмозговать, вдруг в голову придет более продуктивная идея.

— Мы все сегодня перенервничали, — заговорил ректор, вышедший из-за стола. Обращался он не к кому-то конкретно, а ко всем сразу. — Поэтому в первую очередь следует отдохнуть и еще раз убедиться, что ни у кого из участников происшествия нет серьезных травм и повреждений. Господин капитан, — обратился Карл к Мимозке, — пока маги университета будут восстанавливать ваш дирижабль, предлагаю вам и вашей команде разместиться в пустующих комнатах учительского крыла главного корпуса. Думаю, там вам будет вполне комфортно.

— Вы собираетесь восстановить мой дирижабль? — Недоверчиво уточнил эльф, который, похоже, пропустил мимо ушей все кроме этой — самой главной для него новости.

— По моей личной просьбе, — вмешался Камю, все еще сидящий в своем кресле и наблюдающий за всеми.

— И чем же мы обязаны такой чести? — спросил Ай, как правая рука капитана.

— Думаю, нам с вами еще представиться возможность это обсудить. А пока младшее поколение следует отправить по комнатам. Пусть разбирают после перелета вещи и готовятся к началу нового полугодия. — Он обвел взглядом колокольчиков, потом чуть задержался на мне и посмотрел на Ира. — Насчет аудиторской проверки я уже говорил с Карлом, теперь озвучиваю специально для тебя. Ничего не нужно предпринимать, а то я подозреваю… — он сделал паузу и впился в меня цепким взглядом, — что если задействовать одного не безызвестного нам всем умельца, — снова взгляд был адресован только Иру, — даже княжеского аудитора удастся переманить на вашу сторону. Но пока не стоит. Я сам со всем разберусь. Просто добросовестно исполняйте свои должностные обязанности. Не более того. И это вас обоих касается. Все ясно?

— Чего уж непонятного, — хмуро бросил в его сторону и покосился на мерцающего. Встретился с Иром взглядом, но ничего кроме уже озвученного говорить не стал. Ирка тоже. На этой многообещающей ноте мы могли бы, в принципе, уже расстаться с серым кардиналом и слинять ко мне, но Камю неожиданно посмотрел на меня совсем уж странным взглядом. В нем словно бы проснулась неуверенность, которую он сам в себе не ожидал откопать.

— Что? — спросил я, не утерпев.

Серый кардинал вздохнул и отвернулся к окну.

— Мой брат в ссоре с темным. Разберись… — и после невыносимо томительной паузы он все так же, не глядя на меня, добавил, — пожалуйста.

Вот они, оказывается, какие, личные просьбы вершителей судеб. Не зря мне показалось, что между командорами кошка пробежала. Но Камю меня поразил. Не думал, что все могло зайти так далеко, что ради брата этот холеный эльф опуститься до банальной просьбы ко мне, человеку.

— Карал, когда они освободятся, может, вы их ко мне пришлете? — спросил ректора.

Тот величественно кивнул и указал взглядом в дальнюю часть комнаты, где за деревьями и лианами скрывалась неприметная дверь в так называемую лаборантскую, которая на поверку была самой обычной квартирой в одном из российских городов моей родной Земли. Собственно, туда мы с Иром и ушли, оставив колокольчиков на попечении ректора и других учителей. Хотя, они у меня ребята самостоятельные, сами разберутся, чем им теперь в свободное время заниматься. А мне вот с Иром хочется поговорить, и желательно до того, как к нам завалятся командоры.

Поговорить у нас с мерцающим так и не получилось. Оба были на нервах после всего свалившегося на нас сегодня. Поэтому я отправил Ира в душ релаксировать, а то он со своим мерцающим темпераментов мог таких дел наворотить, что страшо подумать. А сам устроился в зале с ноутбуком на коленях командоров ждать, было у меня такое чувство, что они скоро появятся. Интересно, что они там не поделили на этот раз.

Предчувствие меня не обмануло. Они пришли. Разумеется, я сразу вспомнил, что меня просил вмешаться не кто-нибудь, а Камю, поэтому задался вопросом, неужели семейство Барсика приняло их связь с Муркой. Если так, то другой вопрос, так сказать, с подводными камнями, знает ли сам темный, что Барсимы не против его в семью на правах возлюбленного Тарэля принять?

— Привет, давно не виделись, — выскочил из кресла, протягивая им обоим руку. Первым обменялся рукопожатием с Муркой, потом перешел к Барсику. Его руку сразу отпускать не стал. Задержался. Эльф показушно выгнул брови и тряхнул красногривой шевелюрой.

— Твой брат просил вас помирить, — огорошил, применив уже не раз опробованную тактику: ошеломить натиском и обезоружить откровенностью. На этих двоих я её уже как-то применял. Теперь эльф сам стиснул мою руку так, что было нелегко вырваться из мертвой хватки длинных пальцев. Глаза светлого командора сузились, но ярость, мелькнувшая в них, быстро улеглась. Еще при первом знакомстве с ним, я обратил внимание, что у него просто железное самообладание, которому можно было только позавидовать.

— И ты не мог как-то поделикатнее… — начал он. Но тут вмешался темный.

— Твой брат в курсе? — тихо спросил Мурка.

Светлый не ответил. Так и остался стоять, держа меня за руку, словно и вовсе забыл, что я нахожусь с ними в одной комнате.

— Ну, раз такое дело, — протянул, с трудом уже по собственной инициативе разорвав затянувшееся рукопожатие, — начнем мы, Мурка, с тебя. А то Барсик еще долго рожать будет.

— Что я буду? — зашипел светлый, но быстро заткнулся, когда встретился со мной взглядом. — Ладно, — посмотрел в сторону окна и отошел к дивану, плюхнувшись на него без приглашения.

Мы с темным переглянулись. Мурка пожал плечами, но к Барсику на диване так и не присоединился, отошел к дверям и замер слева от входа, возле свободного от мебели участка стены. Так он обычно вел себя в кабинете ректора. Тихо-мирно стоял у стеночки, пока светлый оккупировал в свое личное пользование окно. Я посмотрел сначала на одного, потом на второго. Вздохнул, так как до сих пор не понимал, как эти взрослые и сознательные эльфы могли в некоторых житейских вопросах быть такими лопоухими, и устроился в своем излюбленном кресле. Посмотрел на Мурку.

— Ну и?

— Я, действительно, несколько удивлен, что Камюэль решил вмешаться, особенно в том ключе, в котором ты это озвучил.

— Почему? — но, осознав, что вопрос недостаточно конкретен, уточнил, — Что тебя удивило в том, что он просил помочь вам разобраться?

— Не в том, чтобы помочь разобраться, а в том, как ты сам сказал, чтобы помирить нас. Мне казалось…

— Он думает, что моя семья никогда не примет наши отношения, — перебил темного Барсик, да таким тоном, что у меня непроизвольно брови на лоб поползли.

Мурка на это только вздохнул. Похоже, темный только что пропустил мимо ушей всю подоплеку сказанного светлым. А там ведь не только слова были важны. Точнее, не сколько они, сколько сама интонация, с которой они были произнесены.

— Тарэль, — я редко называл Барсика нормальным именем, предпочитая данное когда-то прозвище, но когда делал это, то всегда не просто так. Он, похоже, уже усек это, если судить по взгляду, которым он меня наградил. Цепким, требовательным и очень внимательным. Молодец! Слушает, значит, весьма вероятно, услышит с первого раза, а то не хотелось бы мне их обоих друг перед дружкой наизнанку выворачивать. Мужики же — не бабы, им много слов ни к чему, достаточно обозначить самое основное, до всего остального сами допетрят. По крайней мере, я на это надеюсь. Полностью завладев вниманием светлого эльфа, продолжил: — Он ведь на самом деле так считаешь, ты понимаешь?

— Но я никогда не давал повода думать так! — запротестовал Барсим.

— Но темным прекрасно известно, как в ваших землях относятся к подобным связям.

— И как же к ним относятся? — спросил он у меня, глаза его снова сузились. Злиться. Оно и понятно, я, кажется, начал догадываться, что послужило причиной конфликта.

— Не одобряют, — навскидку предположил, глядя ему в глаза.

— Но не клеймят, как у вас!

— И что же сказали твои родители, когда ты так и не смог уговорить Мурку поехать к ним вместе с тобой? — Разумеется, я мог ошибаться, и Барсик вовсе не приглашал Мурку погостить в своем фамильном поместье или что у него там? Но, что-то мне подсказывало, что пока мы с колокольчиками на каникулах отдыхали, у командоров тоже выдалась свободная минутка, вот Барсик и сделал ход конем, сам не подозревая, к каким это может привести последствиям. Как не странно, я не ошибся.

— Отец сказал, что мужчина струсивший познакомиться с ним, недостоин меня.

Вот и вся проблема. Разумеется, я тут же бросил взгляд на темного и по тому, как у него лицо вытянулось понял, что он-то как раз не испугался, просто решил, что Барсик пригласил его только из вежливости, в душе мечтая лишь о том, чтобы темный, как самый нежелательный элемент в семействе светлых, отказался.

— Я думал, что ты предложил провести отпуск у тебя только из вежливости, — заметил Мурка, подтверждая мои мысли, — Отказался, потому что почувствовал, что ты надеешься на отказ.

— Почувствовал?! — зашипел на него светлый.

— Так, а ну, брейк! — влез я между эльфами, которые успели оказаться друг напротив друга, прожигая оппонента глазами. Разумеется, оба, отвлекшись, сразу же посмотрели на меня. Мне было что им сказать, собственно именно это я и сделал.

— Во-первых, — начал, обращаясь к Барсику, — уверен, что ты нервничал, когда выдвигал свое просто гениальное предложение о совместном отпуске. Именно это почувствовал Мурка и дал задний ход, решив, что переживаешь ты именно из-за того, что он своим согласием может все испортить. Если ты еще не понял, что он дорожит тобой настолько, что ради тебя в каких-то вопросах готов поступиться даже собственной честью, то ты полный дурак. Ферштейн?

— Не выражайся, — бросил мне светлый, скривившись на моем последнем слове.

— Это не мат, — проинформировал его.

— Я знаю, — пробормотал он и поднял глаза на темного.

— Не во всем, но во многом, — произнес тот, подтверждая мои слова и, судя по всему, имея в виду честь, о которой я только что распинался.

— Я знаю, — вдруг сказал Барсик, — просто привыкнуть не могу. — Уголок губ у него дрогнул, но светлый так и не улыбнулся, неотрывно глядя в глаза темного.

— Во-вторых, — пора было закругляться с психологическими вывертами и оставлять этих двоих наедине, поэтому я поспешил закончить начатое, — Мурка, если ты еще не понял, семейство Барсимов, судя по всему, несколько нетипично для большинства представителей светлых эльфов. Это значит, что у них свои представления о чести и достоинстве семьи — это раз. И два — если они уже много поколений с успехом воспитывают идеальных серых кардиналов, осмелюсь предположить, что по соображениям выгоды для их семьи твой союз с Тарэлем интереснее, чем его свадьба на любой из возможных светлоэльфийских избранниц. Что скажешь?

— Скажу, — он оторвал взгляд от Барсима и посмотрел на меня, — что никогда еще не рассматривал наши отношения с этой точки зрения.

— Самое время рассмотреть, — заметил, краем глаза следя за светлым.

— Согласен, — обронил темный и тоже посмотрел на Барсима.

— Вот и отлично! — поспешил прервать их разговор взглядов, так как они явно были близки к тому, чтобы начать целоваться прямо тут у меня. Еще чего не хватало! Подробности своей интимной жизни пусть оставят при себе.

— Думаю, теперь вы можете вернуться и закончить уже дома, — раздался посторонний голос, и все обернулись на него.

В дверях моего малогабаритного зала стоял Ир. В обычной человеческой одежде — темно-синих брюках со стрелками и стильной черной рубашке он выглядел до неприличия домашним, в том смысле, что натянуть на него обычный спортивный костюм и какую-нибудь линялую футболку было нереально, но то, что он хотя бы на время избавился от своей шелковой сорочки с кружевным воротником и пышными манжетами, камзола с серебряным шитьем и ботфорт — уже прогресс.

— Ты прав, — активно поддержал его Барсик, и они с Муркой поспешили на выход. Я задержал темного в дверном проеме, поймав за рукав. Он обернулся ко мне.

— И сколько он на тебя из-за этого дулся? Мне просто интересно.

— С прошлой восьмицы, — ответил чернокожий командор, едва заметно улыбнувшись.

Это получается, почти неделю. Я на это только головой покачал и закрыл за ними обоими дверь. Да, Барсик в своем репертуаре. У меня просто слов нет. А раньше поговорить, что, слабо было? Вон, даже Камю занервничал и опустился до того, чтобы лично меня попросить о вмешательстве. Это как они тут друг другу и окружающим жизнь портили своими разборками, что, стоило только вернуться, меня сразу на амбразуру забросили?

Ко мне подошел Ир и неожиданно предложил.

— Хочешь, массаж сделаю?

— С чего это ты расщедриться решил? — спросил вроде бы в шутку, но сам напрягся.

— Не нравятся мне твои обмороки, — честно признался он, заглядывая мне в глаза.

— Мне от них тоже как-то счастья мало. Но давай договоримся, — начал строго и без обиняков, — больше ты меня ниже плинтуса при посторонних не опускаешь. А то аховый из тебя друг получается, честно скажу.

Он сначала замер с открытым ртом, явно собираясь возмутиться. Но передумал. Посмотрел на меня долго и пронзительно, потом тихо сказал:

— Прости.

— Хм… — протянул, решив, что пафоса нам с ним на сегодня хватит, можно и юмором слегка разбавить. — А с каждым разом у тебя все лучше получается.

— Что именно? — нахмурившись, Ир не спешил разделить со мной веселье.

— Прощение просить, — ответил ему и, услышав уже привычное: «Удавлю!», понял, что кое-что в этом мире никогда не меняется. И это хорошо. Стабильность — наше все. Кому нужны эти перемены, когда что не день, то праздник какой-то — жизнь бьет ключом и все по темечку, когда же можно будет хоть денечек отдохнуть и пожить в свое удовольствие, а?

Глава четвертая Планы на ближайшие пару ночей

Ир

На этот раз я вытребовал себе отдельную комнату. Андрей удивился, но разложил и застелил для меня диван в зале, где он обычно принимал посетителей, и оставил одного, поспешно скрывшись в своей спальне. Может быть, обиделся? Не должен, вроде. Ничего такого я не сделал. Просто, как представил себе, что сегодня буду спать с ним в одной постели после всего того, что было. И как-то сразу не по себе сделалось. Вот я и обеспечил себя индивидуальным ложем. Только заснуть сразу не удалось. В голову лезли мысли. И с каждой минутой их было все больше и больше. Они накапливались как снежный ком. Разрастались, переплетались между собой, свиваясь в колтуны, как пряди волос, которые так просто не распутать. Проще вырезать, отсечь.

От нечего делать включил телевизор. С пультом управления разобрался быстро. Все кнопки были подписаны, и с помощью переводчика узнать значение тех или иных символов не представляло труда. В очередной раз подивился, какой жестокий и циничный у Андрея мир. Убийства, изнасилования, прелюбодеяние на глаза у зрителей — здесь считалось обычным делом. Понятно теперь, почему Андрей всякий раз так тщательно выбирает фильмы для наших киносеансов. И все-таки, кое-что до сих пор не могу понять. Как он мог вырасти в этом мире и не скатиться по наклонной. И, ладно бы, родители у него были хорошие и правильные, и воспитали такого замечательного сына. Но ведь и семья у него, прямо скажу, не ахти. По мне так им вообще нельзя было доверять детей воспитывать. Но кто бы меня спросил?

Все думал, что мыслей об этом будет достаточно, чтобы отвлечься. Но смотреть ту мерзость, которой меня обильно поливали с экрана, долго не смог. Переводчик услужливо подсказал, что ночью частенько показывают фильмы самого сомнительного качества. Но меня это не успокоило. Напротив, разозлило. И тут ко мне еще Андрей пришел собственной персоной. Мне совершенно не хотелось его видеть. Терпеть не могу показывать свои слабости кому-либо. Даже другу. Но сейчас я был именно слаб. Раздавлен, растерян, не знал что делать и как со всем этим грузом мыслей жить дальше.

— Что? — недружелюбно бросил психологу, замершему в дверях.

— Может быть, хватит уже мой телек насиловать? Пойдем лучше спать.

— Для кого лучше? — Зашипел, сам не сразу заметив, что голос изменился до неузнаваемости. Это не было спонтанным мерцанием, но было близко к нему.

— Ир? — голос Андрея прозвучал удивленно, но меня уже несло. Я все еще боялся думать, но мысли выплескивались из меня волнами, мучили, издевались, глумились над моей душой. Удушливые, страшные мысли.

— У тебя есть сигареты? Они там, — махнул в сторону телевизора, — постоянно что-то курят. Хочу попробовать.

— Разумеется, нет, — возмутился психолог, — Сам не курю уже какой год и тебе не советую.

— Но когда-то же пробовал!

— О, да. Когда меня собственный родители… — начал он, но осекся. А я впервые в жизни почувствовал себя последней сволочью, так как осознал, что хреново не только мне, но вот остановиться уже не смог.

— Тогда сам схожу и куплю, — заявил, вскочил с дивана и направился мимо психолога в коридор, и Андрей, как не странно, меня пропустил. Пусть я и подозревал, что он попытается воспротивиться моему уходу. Хотел, чтобы воспротивился. Ждал этого. Не дождался.

Он стоял и смотрел как я обуваюсь в прихожей. Просто стоял и смотрел. Я злился. И на него, и на себя. Меня бесило, что сам, почти осознанно, напрашиваюсь на его жалость. И раздражало, что у него нет её для меня. Тоже мне, друг называется! А ведь должен понимать с полуслова, с полувзгляда. И тут в ночной тишине квартиры прозвучал его спокойный голос:

— Ты, конечно, у нас уже взрослый мальчик, но можешь мне хотя бы в двух словах объяснить, что это вообще за истерика такая? Хочешь выйти на улицу в таком виде и нарваться на каких-нибудь гопников?

— О, да, именно это мне сейчас как раз нужно, — оскалился, обернувшись, но натолкнулся на ледяной взгляд, который у Андрея редко можно увидеть, и осекся, даже как-то присел, сходу не сообразив, что рост изменился не просто так, а в мерцании.

— Ты снова строишь из себя бабу, — выплюнул психолог грубым, злым тоном.

Во мне взыграла злость. Внешне я, может, и изменился, превратившись в человеческую девушку Ирину, в которую мерцал когда-то, чтобы вместе с Андреем навестить его горе родителей. Но внутренне остался собой. Неполное мерцание — самое обычное дело. С тем лишь уточнением, что в нем мы наиболее опасны для жизни и здоровья окружающих, потому что по большому счету — это не что иное, как переходное состояние между мерцанием и нами настоящими. Самое неустойчивое состояние психики из всех возможных.

— Да, строю, — сказал, тряхнул головой. С короткой стрижкой, как у этой девицы, выглядело это, конечно, не так эффектно, как с моей собственной копной черных, как смоль, волос. — Потому что девчонкой мне не так противно и стыдно, как было бы, останься я собой.

— Ты — это ты. Сейчас изменилась только внешность. Я что не вижу? — Вопросил он и сбавил тон, — Из-за чего стыдно, объясни, пожалуйста? Из-за того, что мы…

— Из-за того, что ты… ты можешь в любой момент… а, ладно! — махнул рукой и попытался выйти, но сходу не справился с дверным замком. Он подошел ко мне, прижался сзади и сам открыл её для меня.

— Испугался, что умру до того, как ты найдешь, как с этим справиться? — спросил он над самым ухом.

Дверь, так и не переступив порог, я захлопнул сам. И на замок закрыл тоже без посторонней помощи. Рост снова стал прежним. Я стал собой. И медленно повернулся лицом к Андрею. Он нависал надо мной. Разница в росте у нас была незначительной, и все же, он был выше. Мы стояли достаточно близко, чтобы мне пришлось запрокидывать голову, чтобы смотреть на него.

— Ну, хочешь обниму, — явно шутя, протянул он, — тебе сразу полегчает.

— Так уж и сразу?

— Не факт, но после комплекса превентивных мер, уверен, станет лучше.

— Это каких, например? — сам не заметил, как уголки губ вверх поползли. Он все-таки догадался. И все правильно сделал, что не стал жалеть. У меня это была минутная слабость. Я сам бы никогда ему не простил откровенную жалость. Поэтому все хорошо. Все обязательно будет хорошо, разве нет?

— Чаем напоить, спать уложить? Имей в виду, одного я тебя сегодня теперь точно не оставлю. А то снова накрутишь себе незнамо что и наделаешь каких-нибудь глупостей. Жалко.

— Меня? — в мой собственный голос вернулась настороженность. Не сумел справиться с собой.

— Тех, кого ты прибьешь, выйдя на улицу ночью в девчоночьем виде. Ты ведь этого хотел? Найти каких-нибудь отморозков, чтобы повод был душу отвести, так?

— Все-то ты знаешь!

— Знаю. Но чай — это первый обязательный пункт программы.

— Общая кровать тоже обязательный?

— Ага. И упреждая твой следующий вопрос, отвечаю: все что захочешь.

— Из необязательной программы?

— Именно.

— А если ничего не захочу.

— Ну-у-у, — Андрей долго тянул междометье, потом улыбнулся, как мог улыбаться только он. — Если честно, после всех волнений я тоже слегка не в форме. Так что как-то еще тебя перед сном развлекать, сил уже нет.

— Тоже? — хмыкнул, — Говори за себя! — оттолкнул его и прошел на кухню чайник ставить. Как же хорошо, что мой друг психолог по призванию, все понимает, любую глупость может простить.

Андрей

Ира я мог понять. Сам, признаться, перетрухнул не по-детски. То, что мерцающий теперь не успокоиться, пока не найдет как меня от жизни вылечить, это даже не обсуждается. Почему от жизни? А как еще это называть? Я ведь ничем не болен, кроме того, что живу, как могу, по-человечески, а люди по меркам Халяры долго не живут. Разумеется, несмотря на все мои увещевания, Ирка успокоился далеко не сразу. На моей крохотной кухне мы с ним цедили чай часов до трех ночи. До кровати доползли в начале четвертого, а в девять утра по моим часам нас поднял настойчивый стук в дверь. Я было подумал, что мне из родного подъезда стучат, но просчитался. Хотя, давно пора было привыкнуть, что теперь ко мне в основном гости заглядывают исключительно с Халяры.

Это был Вини. Виниэльс Тирлим Шелковый — правая рука Барсика. Данный эльф предпочитал заплетать волосы в две тяжелые золотые косицы, но, несмотря на это, выглядел всегда на удивление мужественно. И как ему это удавалось? Ведь черты лица у него были, как у большинства светлых, тонкими и изысканными, как у какой-нибудь королевской фаворитки прошлого. А еще у Вини над верхней губой была весьма характерная родинка, можно даже сказать мушка. Так что за компанию к такой внешности еще и мужественность урвать — это надо умудриться.

— Что-то мне не нравится, как ты на меня смотришь? — Протянул, встретившись с эльфом взглядом. Он стоял, упираясь правой рукой в косяк.

— Вас ректор обоих к себе вызывает.

— Без завтрака? — полюбопытствовал Ир, нарисовавшийся у меня за плечом.

— У него в кабинете и позавтракаете, — отозвался эльф, глядя на нас обоих сочувственно.

— И командоры будут? — зачем-то решил уточнить я.

— Неа, — Вини неожиданно оживился и подмигнул мне, — они взяли два отгула и умотали в столицу Федерации.

— А не там ли проживает старшее поколение семьи Барсим?

— Точнее шесть последних поколений.

— О! — Протянул, переглянувшись с Иром.

— В общем, я все передал. Пойду, — быстро сказал Вини, — а то у нас сегодня совместная тренировка, впервые за последнюю неделю вместе с капитанами. Сами понимаете…

— А, то! — Весело кивнул и захлопнул дверь, повернувшись к Иру. — Как смотришь, если мы сначала к Карлу, а потом к ребятам на футбольное поле. Хочу косточки размять.

— Положительно! — Оживился мерцающий.

Увлечение местных эльфов футболом смело ставлю себе в заслугу. Это я их надоумил, когда у нас впервые возникли проблемы с коммандос — подчиненными командоров. Они тогда друг на друга чуть ли не стенка на стенку пошли, вот я и предложил решить спор относительно мирным путем, то есть на футбольном поле. При этом в качестве капитана для темных назначил нашего Алого, а тренером Барсика, а для светлых, соответственно, капитаном — Илю, а тренером — Мурку. То есть поменял командоров местами. В общем, получилось не только весело, но и весьма продуктивно в плане налаживания межрасовых отношений и преодоления застарелого конфликта между темными и светлыми коммандос. Теперь этих ушастых от футбола буквально не оторвать. Но из-за того, что мы с ребятами были на каникулах, обе команды временно остались без капитанов. Сегодня, по всей видимости, они решили наверстать упущенное. И я всеми фибрами души рвался к ним присоединиться. Конечно, играть с тренированными эльфами на равных у меня не получилось бы никогда. И все-таки, они регулярно принимали меня в игру, так как я все еще мог научить их разным примочкам, которые познаются только при наличии определенного опыта.

Карл встретил нас за накрытым столом. Но это и настораживало. Если он хотел просто позавтракать в нашей компании, мог бы пойти вместе с нами в университетскую столовую. Но он принял нас в своем кабинете. Это натолкнула меня на мысли, что ректор решил совместить приятное с полезным. То есть, у него к нам с Иром конфиденциальный разговор. Интересно, о чем пойдет речь?

— Доброе утро, — поприветствовал нас Карл, не вставая из кресла и салютуя бокалом с чем-то искрящимся и шипучим.

— И вам не болеть, — вырвалось у меня. Улыбнувшись, плюхнулся в одно из двух свободных кресел. Ир устроился рядом. — Так чем обязаны? — спросил Карла и принялся увлеченно исследовать расставленный на столе блюда.

Хорошо, что я до сих пор не знаю, что тут из чего готовят. Уверен, это знание было бы непростым испытанием для моей нежной земной психики. А что, я тоже не железный? Сказал бы кто, что все это из каких-нибудь червей и личинок приготовлено, да я бы никогда в жизни уже не смог получить от местной еды то удовольствие, которое я получал незнаючи.

Карл подождал, пока мы с Иром наложим себе на тарелки всего понемногу, со снисходительной улыбкой наблюдая за нами. И только после того, как мы с мерцающим утолили первый голод, заговорил о делах насущных.

— Во-первых, о твоем персональном курсе, — начал господни ректор.

Я чуть не подавился, так как слово «курс» у нас в России было весьма многозначным, он курса в университете, до курса корабля. Оказалось, ректор имел в виду третье значение.

— Твой курс, — повторил он, — психология для начинающих. В виду того, что в самые ближайшие дни к нам должен заявиться княжий аудитор, не мешало бы составить календарно-тематический план и рабочую программу. Разумеется, в идеале к ним ещё приложить конспект лекций и поурочные планы. Но, думаю, на первое время и этим обойдемся. Ир объяснит тебе, о чем писать и как все это оформить.

Разумеется, после такого, я с трудом проглотил ком в горле. Напрочь забыл о недоеденном салате — или что это было на самом деле? — и полностью обратился в слух. Ректор удовлетворенно кивнул, оценив мою внимательность, и продолжил.

— Во-вторых, на ближайшем заседании ученого совета университета вам обоим предстоит выдвинуть на рассмотрение положение о создании студклуба. Соответственно с вас будет требоваться устав данной внутриуниверситетсткой организации. И общий учебный план на ближайшее полугодие. Так же, не мешало бы в качестве примера приложить тематические планы работы хотя бы несколько кружков и предполагаемых секций.

— Например, футбольной, — включился Ир.

— И отдельной строкой, в качестве психологического тренинга, гневотерапию не мешало бы прописать, — поддержал мерцающего ректор.

А я сидел, переводил взгляд с одно на другого, понимая, что они сейчас говорят на понятном им обоим языке, но я-то во всех этих планах, учебных программах и конспектах лекций — полный профан. Эх, и почему я когда-то не пошел в педагогический?

— В общем, я надеюсь, ты понял главную идею и Андрею объяснишь, — резюмировал Карл, обращаясь к своему секретарю. Тот чинно кивнул и задал встречный вопрос.

— О нашем проверяющем что-нибудь известно, кроме того, что он личный помощник князя? Или Камю запретил рыть в этом направлении?

— Он не запрещал, — заметил Карл, пригубив свое шипучее вино, которое я про себя уже прозвал шампанским.

Мне его тоже налили, но запах показался слишком сладким. Вообще, на вкус оно было больше похоже на ликер, только в отличие от последнего, в нем не было тягучей вязкости, а вот навязчивая сладость была знакомой. А еще эти пузырьки, которые и в шампанском меня не особо прельщали. Поэтому я решил не злоупотреблять этой штукой. Не понравилось.

— Камюэль, — продолжил Карл, — рекомендовал ничем не выдавать интерес к персоне этого молодого человека.

— А он на самом деле человек? — навострил уши, так как уже привык, что тут редко встречаются люди.

— Разумеется. К слову, князь тоже человек, если ты не знал, — проинформировал меня Ир, — и предпочитает, чтобы в ближайшем его окружении было как можно меньше представителей иных рас.

— Расист, что ли?

— Частично, — заметил Карл.

— Это как?

— До открытой демонстрации своей неприязни он никогда не опускался.

— Но в личных покоях все стены увешал лозунгами — «Харьюс для людей! Долой эльфов и прочий сброд!», — поинтересовался я с вопросом.

— Сброд? — Возмутился Ир, прибывающий сейчас в своем эльфийском мерцании.

— А что? Неплохо звучит, — широко улыбнулся ему и локо увернулся от подзатыльника, который этот гад попытался мне отвесить.

— Заканчиваете игры, — вмешался Карл. — Вам обоим предстоит…

— А вот и я! — Вдруг раздалось от двери, которая с немелодичным грохотом треснулась о стену, когда в кабинет ректора без стука ввалился тот, кого мы все трое уж никак не ожидали увидеть тут так скоро.

Во-первых, отвлекусь немного на предпосылки случившегося. Ир был секретарем ректора, пока в начале этого учебного года не взял академический отпуск, мотивировав его тем, что находиться на завершающем этапе написания диссертационной работы на соискание степени архимага. Карл к нему относился, как к приемному сыну, так как по официальной версии у молодого светлого эльфа Ириргана Шутвика Льдистого нет семьи, он сирота. Чего не скажешь о Ириргавирусе Вик-шу-Тике Пестром — мерцающем, внуке не кого-нибудь, а самого Пестрого, того самого, кто конфликт темных и светлых при Северном Затмении предотвратил. Но суть не в этом. В общем, Карл так тосковал по Иру, что нового секретаря на его место так и не взял, все ждал, что беглый Шутвик вернулся. Соответственно, в приемной ректора секретарское место до сих пор пустовало. Но Карл так привык за время аспирантства Ира, что он всегда при нем, что до сих пор не запирал дверь своего кабинета, какие бы конфиденциальные переговоры не проводил. Поэтому к нам так легко и непринужденно ворвался самый нежелательный элемент из всех возможных.

Во-вторых, о ком, собственно, речь. Я сразу догадался, что это именно тот парень, которого мы тут так активно обсуждали в приватной беседе. И сразу скажу, что княжеский аудитор меня разочаровал. В первую очередь внешне. Не аудиторская у него была морда. Ох, неаудиторская! Что же касается характера, то я сразу понял — этот парень будет той еще занозой, особенно на фоне того, что явно задался целью вывести из себя не только Карла, но и Ира. В виду того, что Карл был человеком, а вот Ир — мерцающим, последнего, если вовремя довести до точки кипения, за жизнь товарища аудитора я не поручусь.

— Что-то вы рано, господин Ри'Дорьк, — мягко обронил ректор, на лице которого не дрогнул ни один мускул. Вот это самообладание! Даже Барсик сдох бы от зависти, если бы видел.

— Решил, что визит мой должен быть упреждающим. Но вы не беспокойтесь, — махнув рукой, нахально лыбящаяся морда плюхнулось за стол в кресло, только что им самим материализованное, — команда сопровождения прибудет только в среду. Так что пока я тут, если так можно сказать, инкогнито, — он театрально понизил голос и сдернул с носа стильные очки, вертя их в руке за тоненькое, изогнутое дугой ушко.

Задержался взглядом на этом предмете гардероба нашего аудитора. Вспомнил, как на заре отношений, Барсик подбирал в моем мире солнечные очки для Мурки, у которого, как у всех темных, глаза были излишне чувствительны к свету и в мире без магии, где ему было трудно поддерживать на лице особую вуаль, темный испытывал некоторые неудобства, прогуливаясь по улицам при свете дня. Конечно, светлый командор ничем не выдал, что сами очки, как оптический прибор, неизвестны в их мире, но я как-то ожидал большей разницы в дизайне. Подозрительно, что очки аудитора были так похоже, на принесенные из моего мира. Хотя, если вспомнить, о том, как Ир объяснял интерес Карла к психологам именно Земли, можно предположить, что Павлентий, за глаза окрещенный мной Павликом, тоже был в моем мире с одним из экскурсионных туров и привез их оттуда. А что, вполне удобоваримое объяснение. Вот только после него все равно какая-то червоточинка в душе осталось.

Вообще, этот парень был каким-то странным. Начнем с того, что именно молодой парень, а не обремененный сединами ученый муж. Слишком молодой для столь высокого звания. Взгляд, как я уже отмечал, нахальный. Глаза серые. Шатен. Волосы в художественном беспорядке, на макушке пушистый ежик или что-то вроде того, а сзади от затылка по шее вниз струились тонкие прядки. Телосложение среднее, тонкий, гибкий, явно очень изворотливый. Улыбка с хитринкой, словно ему известно куда больше нас всех вместе взятых. Черты лица тонкие, скулы высокие, эльфийские, надо отметить, скулы. Но, если бы парень был полукровкой, Ир бы так и сказал «полуэльф». Тем не менее, мерцающий был уверен, что Павлик человек. Хотя, если присмотреться к курносому носу, с почти незаметной россыпью веснушек, которых у эльфов я еще ни разу не встречал. Они, к слову, совершенно не портили мальчишеского лица, и я даже мог назвать этого парня очаровательным, если бы он был девушкой или на худой конец мерцающим, но не судьба.

— А вы тот самый психолог, который тут все с ног на голову перевернул? — Пропел аудитор, без спроса наливая себе того шипучего вина.

— Нет, — ответил, огорошив не только Павлика, у которого рука дернулась и несколько желтовато-прозрачных капель упали на белоснежную скатерть, но и Карла с Иром. Аудитор полностью переключил все свое внимание на меня.

— А мне сказали, что вы и есть. Верные слуги князя вас очень точно описали. Если не психолог, то кто же вы?

— Стихийное бедствие человеческой наружности, — вежливо улыбаясь, объявил я, — Не верите? — Хмыкнул и припечатал все с той же очаровательной улыбкой, — Спросите у Камю.

— Кого, простите? — взгляд аудитора стал серьезным. Именно этого я и добивался своим паясничеством: показать ему, что не он один может тут шутить и окружающих дураками выставлять.

— Как? Вы не знаете? Что-то плохо сработала у князя разведка. Я тут всем друзьям-знакомым прозвища даю, чтобы проще было запомнить имена, непривычные человеку из моего мира. Камюэль Барсим или старший Барсик, — услужливо пояснил ему.

— И он… — Павлик запнулся, — вам позволяет так себя называть?

Расчет был верен. Камю в этом мире был весьма известной фигурой.

— Конечно. Я ведь с ним дружу.

— А он с вами?

— Хотите проверить?

— Не откажусь.

— Тогда ждите аудиенции.

— Андрей, — вмешался Карл, видя, что дело приобретает серьезный оборот.

— Да?

— Думаю, у вас с Иром есть неотложные дела.

— Безусловно, — сразу же поддержал его Ир и, поднявшись, потянул меня из-за стола.

— Еще увидимся, — сказал я аудитору и вышел вслед за мерцающим, почти тут же оказавшись притиснутым к стене приемной.

— И что это было? — Зашипел мне в лицо разгневанный Ир.

— Не знаю. Только он мне не нравится, правда, пока не определился чем.

— И все? — недоверчиво уточнил Ир.

— Слушай, а какова вероятность, что этот парень не тот, за кого себя выдает?

Ир отступил от меня и задумался.

— Весьма мала, — помолчав, отрезал мерцающий и покачал головой, — он слишком давно при князе.

— И какие у них отношений?

— Не те, о которых ты подумал.

— Я вообще ни о чем…

Ир заткнул меня взглядом желтых глаз. Беда. С чего это он надумал из мерцания вынырнуть?

— Ир, у тебя глаза…

— Сейчас уберу, — тихо сказал он, и они снова стали вполне себе эльфийскими, без вертикальных зрачков мерцающего. — Ты понимаешь, что футбол отменяется? — Тихо сказал он.

— Нет, не понимаю. Напишем мы твои планы, не волнуйся.

— И когда же? — тут же взвился он.

— Ты забыл? Я в отличие от некоторых товарищей аспирансткой наружности все еще студент. Ночь нам на что? Что скажешь?

— Вспомнил вашу Земную поговорку. Ночь простоять и день продержаться? Ты это собрался в жизнь воплотить?

— Именно!

— А если снова сознание потеряешь?

— Впихнешь в меня этот ваш настой мусь-мусь-в-харю. Делов то!

— Вхари-мусь-мусь, — с улыбкой поправил меня оттаявший мерцающий, — а то ты его так коверкаешь, что звучит, как что-то неприличное.

Так, улыбаясь друг другу, мы поспешили на футбольное поле. А что, прежде чем канцелярщиной заниматься, не мешало бы размяться, или я не прав?

Глава четвертая Терпенье и труд все переврут

Андрей

Зло — многолико. Не знаю, где я в первый раз выцарапал эту фразу, но пришла она мне в голову явно неспроста. Возьмем, к примеру, педагогику. Вот уж не знал, что это столь злодейский предмет. Я, как любой технарь, всегда относился к гуманитарным наукам с некой снисходительностью. Подумаешь, пару абзацев текста на экзамене вызубрить и потом слегка отсебятинки добавить, чтобы за умного сойти, совсем другое дело задачку решить с разложением в ряд Фурье, к примеру. Так вот, уже через пару часов я осознал, как был не прав. А Ир — мой главный мучитель, вошел в раж, и просидели мы с ним за компом и методическими рекомендациями к разработке учебных программ и комплексов незнамо сколько времени. Не преувеличиваю. Терпение у меня лопнуло аккурат в четыре утра.

— Все. Хватит, — сказал, как отрезал.

Мерцающий, сидящий рядом со мной на притащенной из кухни табуретке, поднял недоуменный взгляд от каких-то распечаток, которые держал на коленях и делал в них пометки простым карандашом. Забавное это было зрелище. Я не сразу это усек, но, судя по всему, мой переводчик, сроднившись со мной, сделал для себя какие-то выводы и позволил увидеть все так, как это выглядело в действительности. Аккуратные строчки кириллицы и рядом с ней плавающие вкривь и вкось витиеватые символы неизвестного языка, небрежно выписанные простым карандашом на полях и промежутках между абзацами. Я так засмотрелся на них, что не сразу усек, что Ир ждет от меня объяснений, пока он сам не заговорил строгим, начальственным тоном.

— Ты понимаешь, что у нас мало времени?

— А ты понимаешь, что я не железный? — холодно отчеканил, подняв на него глаза.

Ир вздохнул и отложил распечатки на компьютерный стол. Поднялся на ноги и с наслаждением потянулся. Я понял, что буря миновала и, вообще, я как всегда оказался прав. Тоже подорвался с места, разминая затекшие мышцы, и заснул почти сразу же, как оказался в горизонтальном положении. Смешно, но раньше, после ночных бдений, мне всегда было очень трудно уснуть. Сказывалось мозговое перевозбуждение. Это когда за один присест впихнул в свою голову столько, что мозг, бедолага, не успевает переварить, и у него случается отрыжка, когда лежишь в темноте, пялишься в потолок, понимаешь, что спать хочется просто неимоверно, но заснуть, хоть ты тресни, не можешь. Такие дела. В общем, о том, что спасибо за крепкий оздоровительный сон нужно сказать не собственному многострадальному организму, а одному весьма конкретному почти архимагу, я узнал только, когда проснулся. А проснулся я от стука в дверь. Весьма неделикатного стука, следует отметить. Похоже, на тот момент, как я, перебравшись через Ира, доплелся до входной двери, тот, кто пришел нас будить, начал терять терпение. И кто бы это мог быть, как не Барсик. Странно-странно, а я думал, что у них с Муркой сегодня все еще выходной. Они же вроде на дополнительные каникулы отпросились.

— Привет, — буркнул, встретившись с гневным взглядом красноволосого командора.

— Посторонись, — рыкнул он и оттеснил меня плечом. За ним ко мне в квартиру на схожий манер просочился и Мурка.

В моей маленькой прихожей сразу стало тесно. Из спальни на звук голосов выбрался Ир.

— Чем обязаны? — спросил мерцающий, с трудом подавляя зевок.

— Разговор есть, — безапелляционно заявил Барсик и продефилировал на кухню. Умный, уже усек, где мы обычно ведем переговоры, когда только проснулись и нам с Иром вроде как завтрак полагается.

Хорошо, что мы с мерцающим вчера в продуктовый магазин сбегать успели еще до того, как засели на методразработки. Так что бедной мышке в нашем холодильнике было не с чего вешаться. Полки ломились от хавчика. Ир решил запастись всем необходимым на случай осады, не иначе. Как еще объяснить, что мерцающий кроме того, что распихал часть продуктов в холодильнике, когда им перестало хватать места, разместил их еще и у себя в маго-сумке. Весело в общем. Спорить с ним я, разумеется, не стал. Паранойя у него там или нет, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не гвоздями.

— Вы чего вернулись? — спросил, увлеченно шаря по полкам холодильника и доставая все, что не попадя, чтобы Иру передать. Мерцающий у нас, как радивая хозяйка, накрывал на стол. — Или я что-то не усек? Ректор же, вроде, сказал, что вы на каникулах…

— Камю просил присмотреть за вами обоими, — в лоб объявил Барсик, устроившийся у окна. — Вы помните, что вы ему обещали?

— Не переманивать Павлика, что ли? — заинтересовался я, покинув гостеприимное нутро холодильника. А что, я бы там заночевал. Бодрит!

— Обещали, значит, ничего не станем предпринимать, — голос Ира прозвучал возмущенно.

— С ним, — неожиданно высказался Мурка, бросив на меня быстрый взгляд, — я бы не был так уверен.

— Я лично прослежу, — продолжал упорствовать мерцающий, которого, как я понял, две великовозрастные няньки в лице командоров задели за живое.

Пришлось вмешаться и попытаться примирить всех.

— А я бы сам себе не доверял. Так что…

— Но мне-то ты доверяешь! — Бросил в мою сторону Ир.

Здрасти, приехали. И чего это его мерцающая светлость такие нервные с утра. Недосып, что ли, сказывается?

— А скажи-ка мне, Барсик, — поспешил сменить тему, — что в нашем Павлентии не так, что Камю землю носом роет, чтобы его на горячем поймать? Вон, даже меня на всеобщее обозрение в качестве приманки выставил.

Кухня погрузилась в тишину. Все трое иномирян уставились на меня с подозрительно одинаковым выражением на лицах. Что я такого сказал-то?

— Очередное озарение, я так понимаю? — Уточнил Барсик светским тоном у Ира.

— Оно самое, — отозвался тот, глядя на меня, и перевел взгляд на светлого эльфа, — так он снова угадал?

— Насчет приманки или на горячем поймать?

— И того и другого.

— Почти, — ответил за светлого задумчивый Мурка, — Андрей, как ты это делаешь? — поинтересовался у меня.

— Да, никак. Само получается, — пожал плечами.

— Ох уж мне это твое «само»! — в сердцах бросил Барсик. — Ладно, слушайте оба. По оперативным данным, князь ни сном, ни духом ни о какой проверки не знает. Это значит, что все это профанация. Причем полная. Тем не менее, его помощник нарекся аудитором и уже всем растрезвонил о том, что его коллеги из аудиторского ведомства прибудут в среду. Поэтому наша задача дождаться, кого нелегкая принесет. Камю хочет накрыть всех соучастников разом. Если они есть, конечно. На фоне этой незапланированной проверки нападение на ваш дирижабль выглядит особенно подозрительно. И если раньше приезд Ри'Дорька вызывал у моего брата лишь недоумение, то сейчас мы не можем его упустить. Не просто так он все это затеял.

— И хорошо, если он, а если кто за него? — спросил, и тут же мне в голову пришла иная мысль, — А князь не может лукавить и лапшу на ушах оперативникам твоего брата развешивать?

— Не может. Камю в своих людях уверен, — отрезал Мурка, не дав светлому и слова сказать. Барсик тут же метнул в его сторону недовольный взгляд, но смолчал. Похоже, темный командор в наше с Иром отсутствие успел проникнуться к старшему Барсиму если не дружеской симпатией, то уважением, что весьма ценно.

— Лапшу развешивать? — заинтересовался Мурка, который в отличие от Барсика никогда, до знакомства со мной, на Земле не был.

— Местное устойчивое выражение, — отмахнулся от него светлый командор, — Кстати, тебя освободили от занятий или ты сам решил прогулять свой классный час? — спросил эльф у меня. Я, признаться, растерялся. Но отвечать ему мне и не потребовалось, вмешался Ир.

— Освободили, — сказал, как отрезал.

Я покосился на мерцающего, так как не помнил ничего такого, но ничего не сказал. Ему видней, он же у нас ректорский секретарь.

— Отлично! — с подозрительным воодушевлением воскликнул Барсик.

Разумеется, я тут же принял стойку луговой собачки и внимательно всмотрелся в лицо командора. Тот пояснил:

— Мне нужна твоя помощь по составлению документации для нашей футбольной секции.

— Не только тебе, — заметил на это темный командор, и оба одинаково скептически посмотрели на меня, когда я издал вой раненного в пятую точку джигита и схватился за голову.

— Но если он не от князя, зачем нам вся эта бумажная мутотень?!

— Надо, Андр, надо, — голосом Доцента из «Джентльменов удачи» протянул Ир и бухнул тяжелую руку мне на плечо.

— Андр? — оживился, бросив в сторону мерцающего вопросительный взгляд.

— Ну, не все же тебе одному нас по всякому называть.

— А что, мне нравится, — протянул вездесущий Барсик. Тоже мне ценитель, подумал и без зазрения совести фыркнул в его сторону. Светлый эльф тут же недобро прищурился и ласковым голосочком напомнил:

— Так когда программу соревнований на будущие полгода составлять будем? И не забудь, хотелось бы приурочить какой-нибудь ценный кубок к Празднику Середины Года.

— А он у нас вообще когда?

— Сходи, календарь возьми и посмотри, — наставительно бросил Ир. — Даром, что ли, мы его на ярмарке приобрели.

Я хотел было возмутиться, потом вдруг поймал себя на мысли, что эльфом в компании с Иром, похоже, хочется хоть ненадолго остаться на кухне без меня. Обидно, конечно. Непонятно, что у них там за секреты. Но лезть на рожон и выяснять что к чему любой ценой — еще обиднее, даже мелочно как-то. Поэтому я оставил их втроем и поплелся в спальню, где у меня на книжной полке над компьютерным столом стоял тот самый стеклянный шарик, в котором отображались даты Халярского календаря. Правда, только взяв подарок мерцающего в руки, осознал, что не знаю, как вперед даты отмотать, чтобы посмотреть, когда у них какой национальный праздник планируется. Пришлось возвращаться к ребятам обратно. Они замолчали, как только я оказался рядом, когда еще даже не вывернул из-за поворота коридора. Я, конечно, все понимаю, эльфийский слух и все такое. Но что за секреты, вообще, а?

Кстати, насчет календаря. Что-то я не догоняю, если мой квартира, как утверждает Карл, все еще находиться в нашем мире, пусть и в слегка измененном виде, то как даты в этом их магическом шарике меняться будут. Присмотревшись, обнаружил там сегодняшнее число — восьмое журчания, и внизу подпись — понедельник. По крайней мере, мой переводчик сей день недели перевел для меня именно так. Интересно, а почему он названия месяцев с земными не соотносит. Журчаний — это ведь явно не апрель-май какие-нибудь. Да, все чудесатие и чудесатее, как говорила, если мне не изменяет память, Керроловская Алиса. Почесав в затылке, задал прямой вопрос, остановившись в дверях кухни.

— Почему он все еще работает, несмотря на то, что в моем обезмаженном наглухо мире?

— Потому что твоя квартира конкретно сейчас находиться под массированной магической бомбардировкой, — совершенно обыденным тоном заявил Ир и поднял к губам чашку с чаем. Быстро они тут без меня сориентировались. Я вообще-то тоже чая хочу! Так, стоп. Бомбардировкой?

— Под чем находится моя квартира?

— Первоначальное решение с замедлением внешнего времени показалось мне недостаточно целесообразным, поэтому мы с Камарелем вели переписку на каникулах и конкретно сейчас пытаемся воплотить в жизнь одну интересную задумку.

— Так… — протянул, голосом пытаясь показать, что недоволен. Тоже мне Винтик и Шпунтик ушастые. Вот уж не думал, что этим двоим горе изобретателям только волю дай! И зачем их только помирил? — А мне-то что теперь делать? — задал, на мой взгляд, самый актуальный в данной ситуации вопрос.

— А зачем тебе что-то делать? Или ты хочешь, чтобы я тебя полдня грузил последовательностью наших с Корешелем магических выкладок? Вряд ли ты поймешь хотя бы десять процентов из всего сказанного. К тому же…

Делать нечего. Чванство и зазнайство надо душить на корню. Ир говорил таким тоном, словно я по меньшей мере грязь под его ногами. Поэтому я молча подошел к раковине, налил в пустой стакан холодную воду из-под крана, подождал, пока Ир не меняясь ни в лице, ни в голосе, дойдет до очередного уничижительного комментария в адрес некоторых малообразованных антимагических личностей, шагнул к нему и молча перевернул стакан с водой у него над головой. Приготовился к тому, что он вскочит и в очередной раз попытается меня придушить. Ждал этого. Но Ир сначала хлопал на меня ничего не понимающими глазами, потом вспыхнул, как свечка, уже готовясь вскочить, и вдруг неожиданно потух.

— Оставьте нас, — деревянным голосом бросил он командоров. Тут уж я заволновался. И не на шутку. Таких интонаций я у него еще никогда не слышал.

— Ир, ты просто…

— Обидел тебя. И хочу извиниться, — он коротко глянул на все еще растерянных эльфов.

— Не надо, просто замнем. — Сказал ему и повернулся к парням, — Оставайтесь. Надо, действительно, о соревнованиях подумать и вообще…

Меня прервал настойчивый стук в дверь. Но никто не пошел открывать, так как этого и не потребовалось. Из кухни хорошо просматривалась та часть коридора, в которой находились обе двери в мою многострадальную квартиру. После прихода командоров на замок закрываться я не стал. И кто бы вы думали ввалился ко мне, не удосужившись дождаться разрешения?

— А вот и я!

— Павлик, только один вопрос, — заявил, дождался заинтересованного взгляда нахальных глаз и в прямо спросил, — Как это князь, мужик серьезный, как я понял, вас до сих пор не придушил?

В повисшей тишине голос Барсима прозвучал, как крик души.

— И вот как с ним после этого разговаривать?

Через час Карл нашел нас при весьма компрометирующих обстоятельствах. Ир аудитора из моей квартиры выставил за дверь на раз, заявив, что это частный владения. Но стоило ему это сделать и вернуться к нам на кухню, как я снова подал голос:

— А если пока мы тут, он там кого-нибудь из наших подловит?

— Думаешь, сумеет что-то выведать у ребят? — тут же заинтересовался Мурка.

— Неа. В своих колокольчиках и их друзьях я уверен. Просто мальчика жалко, кто-нибудь его от переизбытка чувств и придушить может, — бросил выразительный взгляд на Ира. Мерцающий, конечно, тут со мной, но в нашей разросшейся компании есть и другие взрывоопасные личности.

— Ты прав, — со вздохом сказал Барсик и поднялся.

Так мы и оказались снова в университете. В нашей классной комнате. Разумеется, аудитор и не думал её покидать, активно наседая с расспросами на Умку, нашего талантливейшего гнома-мелиоратора. Тот держал удар с помощью одного лишь упрямства, заваливал Павлика какими-то дикими, трудно выговариваемыми терминами и рассуждая о своих будущих планах по визуальному увеличению пространства класса. Поэтому мы с командорами и Иром умудрились тихо мимо них проскользнуть, прячась за деревьями, растущими вдоль стен. Так мы выбрались в коридор и уже оттуда, посредствам портала открытого Иром, оказались в студенческом общежитии. Зачем нас туда нелегка понесла? Это все я виноват. Сказал Барсику и Мурке, что по поводу соревнований не мешало бы с капитанами команд посовещаться тоже. Вот они и завелись. Почему-то о том, что ребята сейчас должны быть на занятиях никто не вспомнил, даже Ир. Наверное, просто не сориентировался во времени. Мы ведь явно проспали.

В общежитии нас ждал сюрприз. Мы сразу оказались на темной её половине и были слегка обескуражены небольшим столпотворением в коридоре. Как оказалось, это была вовсе не стихийно образовавшаяся толпа, а живая очередь в одну из комнат. Разумеется, не для одного меня стало легким потрясением, что комната эта принадлежала Иле.

Это то еще удовольствие лезть вперед очереди, даже если ты сам преподаватель и у тебя в сопровождении два командора и один ректорский секретарь. Студенты — они существа уникальные, вспомнить об уважении к старшим у них получается со второго раза на третий, особенно если старшие пытаются быть вежливыми. Уподобляться всей этой толпе не хотелось ни Барсику, нацепившему на лицо высокомерную мину, ни Иру, не далеко от светлого ушедшему, ни мне, так как я приблизительно представлял, что со мной может сделать один, пусть и самый завалящий местный студент, а тут их вон сколько. Зато Мурка был в своей стихии. Недаром же это было темное крыло общежития. Правда, оставался вопрос, что здесь делали светлые эльфы и товарищи с нейтральной части общежития — те же тролли и люди, но лучше было не спешить с расспросами.

Темный командор выкрикнул что-то на немтноэльфийском. Как я это понял? Просто вначале я услышал непередаваемый набор звуков, потом переводчик соизволил его для меня перевести как «Смирно!». Это было красиво, когда все присутствующие в коридоре темные выстроились по стойке смирно вдоль стены. Разумеется, это слегка привело в чувство остальных, и мы смогли в считанные секунды добраться до двери. Причем, мы с Барсиком и Иром сориентировались очень быстро, это Мурка задержался, чтобы что-то еще своим темным сородичем сказать. В комнату Или мы ввалились без стука. Картина была, что называется, маслом.

Иля, Лия, Гарри и даже Ника, которая неизвестно когда успела вернуться в университет из родных пенатов, расположились на огромной кровати, застеленной черным мехом неизвестного мне зверя. Правда, потом оказалось, что это очередное темноэльфийское покрывало, которое соткал, конечно, не Машка, но кто-то не менее рукодельный. Но это так, к слову, в первый момент я принял его именно за шкуру, и фиг бы с ним, потому что зрелище было, конечно, необычным. Светлая эльфийка, темная Владычица, выверна в человеческом обличии, и мерцающая без мерцания. Одеты наши девушки, конечно, были прилично, все чин по чину, кто бы там чего не вообразил (а вообразить, как не крути, хотелось). Между ними, в центре кровати, стояло большое блюдо со сладостями. Как я понял, что это были именно они? Ну, недаром нас Вини когда-то угощал, заглаживая вину за свое хамство перед Илей. В общем, я и командоры в первый момент лишились дара речи, зато Ира таким вот зрелищем точно было не заткнуть. Понятно, почему у него с девушками как-то ни шатко, ни валко все было.

— Почему вы не на занятиях? — вопросил мерцающий суровым тоном секретаря ректора.

— Предлагаешь нам оставить всех страждущих на произвол судьбы? — протянула Иля, как типичная повелительница греха, и бросила взгляд в сторону двери.

Покосившись на Мурку, заметил, как темный едва заметно нахмурился, глянув на Барсика, обратил внимание, что тот сейчас взорвется, Ир тоже был весьма близок к точке кипения, а я… я ржал. А что делать, если на ха-ха прорвало? Сам не заметил, как согнулся по полам и принялся хохотать, как сумасшедший.

— Ну, девчонки, у меня просто нет слов, — выдавил из себя с трудом, — а ребят заставили себя прикрывать? А сами, наверное, Нику пытаете, что там было в Дракобое, когда на наш дирижабль напали, и Изя с Фиником унесли на своих крыльях старших рыцарей нас спасать?

— Хоть один умный человек нашелся, — ласково пропела темная, стрельнув в мою сторону глазами.

— Конечно, один, — вдруг встрял Ир, — как-то даже оскорбительно, если бы кто-то из нас тоже сошел за человека.

— Оскорбительно, говоришь? — протянул я, пристально разглядывая мерцающего.

— Свой лимит извинений я исчерпал еще утром, — заявила эта наглая морда и широко улыбнулась. Хорошо все же, что он маг, и почти сразу высушил последствия тех самых оскорблений, за которые ему пришлось извиняться совсем недавно. А потом Ир и вовсе подошел к кровати, плюхнулся на нее и тут же сцапал себе конфетку. А я? Между прочим, мне местные сладости тоже по душе пришлись.

Так что кончилось тем, что мы трескали сладости, устроившись с Иром между девчонками, а командоры расположились в одном кресле на двоих (на широком подлокотнике умастился Барсик, он, как не крути, был тоньше в кости). Светлый командор транспортировал конфеты с блюда в их с Муркой руки с помощью магии, так что все были довольны. Именно за этим делом нас и застал Карл. Только в начале Ника поведала нам, что случилось в фамильном замке Дюрмеймов в тот момент, как драконы получили от Гарри сообщение, что на нас напали. И не просто рассказала, а показала, как это делал Алый. Выставила руки вперед и вывела для всеобщего обозрения своеобразную проекцию случившегося, увиденного её глазами.

Это был большой замковый двор, куда высыпали все, кто прознал о том, что случилось с нашим дирижаблем. Рыцари, кто-то из прислуги и, конечно же, лично хозяин замка — сэр Михарей Дюрмейм и Фаниник — Король Дракон. Что Финик делал в Дракобое и почему решил оставить, пусть и на какое-то время, Аналой, не могу сказать. Да и спрашивать не стану, даже если подвернется случай. Это их рыцарские терки, сами разберутся. Так вот, Финик оказался во дворе вместе с Михом, последний отдал ряд распоряжений своим помощникам и сыновьям, сказал, что напали на дирижабль, потребовал от ребят полной боевой готовности и, бросив на Финика быстрый взгляд, добавил, что скоро сюда прибудут два дракона. Точнее, драконихи. Если воздушный бой к тому времени еще не будет окончен, кто-то из рыцарей должен будет полететь вместе с ними. Без седел. Все начали переглядываться, так как истребить в душах многовековые предубеждения, касающиеся драконьего племени, за столь короткий срок было просто нереально. Тогда вперед выступил мужчина в легком кожаном доспехе, с открытым, даже простоватым лицом и глазами, до безумия напоминающими что-то в лице Ники. «Твой отец?» — спросил я полушепотом мерцающую, и та быстро кивнула. Он обратился к своему сюзерену с весьма разумным предложением, сказав, что если потребуется в воздух могут подняться они с сыном, но вмешался старший сын самого Миха — Лад. Он заявил, что в случае чего они с младшим братом сами готовы взобраться на драконьи спины и тихо добавил, что давно мечтает попробовать полетать. На этом все было решено. Мих вскочил в седло обратившегося в дракона Финика, и они взмыли в небо.

Дальше картинка сменилось. Ника сразу перешла к тому моменту, как над Дракобоем появились обещанные драконы. Оба белые. Оба не драконы, а драконши. Это были дочери Финика — Глафирира и Мадхелен. Когда они стали людьми, выглядели они, конечно, просто сногсшибательно, особенно для рыцарей, у которых женщины никогда не воспринимались всерьез с точки зрения воинской доблести и чести. Во-первых, обе девушки были страсть как хороши. Старшая Мадхелен — миниатюрная брюнетка с роскошной копной черных волос, завивающихся тугими спиралями. В противоположность ей Глафирира, с которой я был уже знаком еще по Аналою, была высокорослой блондинкой, модельной внешности, но золотые волосы её были такими же кудрявыми, как и у сестры. В общем, загляденье, а не девушки, причем обе. И, во-вторых, они были в доспехах и при мечах. И не просто каких-нибудь легковесных катанах, а серьезных двуручниках. Как они могли сражаться такими махинами, представления не имею. Обе носили их в ножнах за спиной. И ладно еще Глафирира, с её ростом, наверное, с таким мечом еще можно было как-то управиться. Но в руках низкорослой Мадхелен он выглядел бы смешно. Вот только смех вполне мог стать для настоящего врага этой решительной дамочки последним в жизни. Именно старшая сестра начала переговоры. Хотя, назвать короткий разговор с рыцарями конструктивным обсуждением проблемы было бы трудно. Девушка просто потребовала назвать ей имена тех, кто полетит на их с сестрой спинах. Вот это было красиво. У рыцарей, не признающих, что женщина способна руководить в таком исключительно мужском деле, как спасательная операция, челюсти отвисли намертво, закостенели в одном положении, я бы сказал. Со стороны выглядело забавно. Не даром же из кресла командоров раздалось подозрительное похрюкивание, которое не могло принадлежать Мурке. Правда, когда я на них посмотрел. Барсик хранил на лице безмятежную мину. Но эта подчеркнутая безмятежность выдавала его с головой. Дальше отвлекаться на старших эльфов я уже не стал. Последняя сводка из Дракобоя продолжалась.

Мадхелен все-таки сумела выпытать у рыцарей, что с ними должны лететь Плат и Лад. Больше ничего не слушая, она окинула обоих парней таким взглядом, что те чуть не позеленели. Потом решительно кивнула, отошла от общего столпотворения и снова стала драконом. И почему-то сказала, что к ней должен подойти младший Дюрмейм. Разумеется, сыновья Миха растерялись. С одной стороны Плату такой поворот событий польстил, с другой ему явно было неудобно перед братом. Но тут к старшему Дюрмейму в человеческом своем обличии подошла Глафирира и что-то тихо сказала, положив парню на плечо узкую ладонь. «И как она с такими пальцами рукоять меча может удержать?» — но я быстро отвлекся. Что сказала дракониха Ладу Ника не слышала, но даже заклинание не сумело это для нас прояснить. Гарри, которая все это время молчала, тихо пояснила, что это может быть следствием особой магии белых драконов, которые были жрецами и медиумами своего народа, чтицами душ — вот как перевел мне переводчик то слово, каким она их назвала. Но меня на тот момент это мало интересовало. Главное, что уже через несколько минут Плат забрался на спину Мадхелен и как-то подозрительно замер, устроившись между хребтовых пластин ближе к шее. Что-то я слышал от Вита о том, что полет на драконе — это то еще испытание, но не в том плане, что страшно, а в том, что это каким-то образом позволяет седоку на особом, инфернальном уровне контактировать с чешуйчатым гадом. Надо будет потом узнать поподробнее. Но это так, зарубка на память.

А вот взлететь старшая дочка Финика уже не смогла. Хотя рыцари не сразу поняли, почему это она медлит. Тут уж громко выдохнул Лад, рядом с которым все еще стояла Глафирира.

— Они спаслись, — сказал старший сын Миха, получив сообщение от Глафириры, и на этом изображение исчезло.

Ника прекратила трансляцию. Но именно в этот момент в комнату без стука решительно вошел Карл. Прямо сквозь дверь. Тоже мне, призрак доморощенный!

— Вот вы где! — Воскликнул ректор и потребовал объяснений.

Отвечала ему Иля.

— Они все хотят записаться в студклуб. Паломничество началось еще вечером. Но никого из нас не было в общежитии.

— И где же вы были, позвольте узнать? — строго вопросил у темной ректор.

— Отдыхали, — припечатала Иля. — Последний день каникул, господин ректор, имеем право.

— А сейчас без зазрения совести прогуливаете занятия, — не спешил сдаваться Карл.

Я решил вмешаться. Было у меня чувство, что в этом споре ни один не станет уступать другому. И чем все это может кончиться для Или — еще неизвестно, да и для Карла тоже. Я вполне мог вообразить для нашего ректора несколько весьма неприятных перспектив, особенно, если вспомнить, чьей дочерью была Иля.

— А почему они к вам приходят? Почему не ко мне, что было бы логичнее. Хотя, лучше к Иру… Но догадываюсь, что с его репутацией к нему пришли бы в последнюю очередь.

— И что это, интересно, за репутация? — тут же выдохнул оскорбленный мерцающий, но я только лишь отмахнулся. Когда включит мозги, сам поймет. Не дурак.

— Ты ведь у себя в мире обосновался. Подробности, конечно никто не знает, но с первого раза найти, где ты живешь, не смогли. И это не смотря на то, что некоторые особо ретивые не поленились исследовать учительское крыло главного корпуса, — сообщила темная эльфийка.

— Серьезно? — Поинтересовался Барсик. Иля кивнула.

— То есть, вы были самым приемлемым вариантом для страждущих? — спросил, пусть это и было очевидно, а сам прикинул кое-что в уме. — Вы собирались общаться с кандидатами в футболисты, скинув учебу на парней, а потом…

— Появилась Ника, — вставила свои пять копеек Лия и очаровательно улыбнулась.

Карл вздохнул и повернулся ко мне.

— Что там у нас с уставом студклуба?

— Э…

— Почти готов, — отрапортовал за меня Ир. — Нужно кое-что уточнить и откорректировать и можно выносить на обсуждение совета.

— Прекрасно. Совет собираем сегодня, сразу после обеда, — сказав это, Карл хмыкнул, увидев, как у нас с Иром лица вытянулись, и исчез в воронке портала.

Вот что называется удружил, так удружил.

Глава шестая Нервы — они ведь не железные

Ир

Андрей, конечно, испугался, пусть и не подал виду. И все равно так и не понял, чем нам с ним грозит выступление перед советом. Я мог бы ему объяснить, но не стал. Решил, что не стоит его лишний раз волновать. Хотя, признаю, в последнее время слишком много думаю. И постоянно о грустно, нет бы что-нибудь веселое вспомнить. А все потому, что меня буквально по пятам преследует ощущение, что время, как песок, утекает сквозь пальцы и скоро в моей горсти его совсем не остается. Я научился бояться — и это странно. И научился ценить то, что ранее было для меня не больше, чем пыль под сапогами. Все потому, что до этого у меня никогда не было настоящего друга. Были приятели, я теперь, благодаря Андрею, наконец, разобрался, почему в их земном языке это понятие означает далеко не тоже самое, что короткое, простое по сущности своей слово — 'друг'. Столько новых обязательств оно накладывает, столько с ним приходит новых проблем, я и не задумывался раньше. Хотя, возможно, все дело в том, кого я выбрал на эту роль. Андрей, конечно, не самый лучший вариант, но… Друзей не выбирают — узнал я их земную поговорку и только сейчас понял, насколько глубокий смысл в ней заключен. Умеют же люди там метко сказать о самом главном.

Те, кто толпился под дверью комнаты Илюизмены так и остались в неведении относительно того, что нас посетил сам ректор, иначе давно бы разбежались. Карл — мастер маскировки. И не студентам его раскрывать, пусть они и трижды темные. После его ухода в комнате повисла напряженная тишина. Андрей повернулся ко мне и почему-то шепотом спросил:

— Съедят?

— Тебе смешно? — Да, как у него только язык поворачивается!

— А что мне теперь плакать, что ли? — Обронил психолог, пожал плечами и обратился к командорам: — Так что там с Кубком?

— Это ты нас спрашиваешь? — Возмутился Барсим, но его осадил Мурзяс. Глянул в сторону светлого, дождался ответного взгляда и снова посмотрел на Андрея.

— Мы хотим приурочить его к летнему празднику середины года.

— Отлично! — наигранно обрадовался психолог, — Тогда назовем это 'Летними футбольными играми', как вам?

— А что, — темный и светлый командоры переглянулись, и высказался за обоих Тарэль, — Мне нравится.

— Вот и славно, тогда вносим отдельным пунктом в план работы студклуба.

— А что там у вас еще в этом плане? — Заинтересовалась Антилия.

— Много чего, но пока все под знаком вопроса, — заявил Андрей. И ведь правда, мы с ним прошлой ночью всякого напридумывали, но так и не смогли определиться какую амбразуру кем заткнуть, как выразился все тот же психолог. У нас банально не было тех, кто стал бы руководителями кружков и секций. Ну, кроме футбольной, которой, понятное дело, как занимались, так и продолжат заниматься командоры с капитанами двух самых первых футбольных команд университета. И тут Андрея задал самый важный в данный момент вопрос, — Кстати, а сколько у нас там еще осталось до часа икс?

— Какого-какого часа? — Переспросил Барсим, изумленно на него уставившись.

— Час — крестик, — хмыкнул на это психолог, — То есть когда можно поставить крест на всем.

— Андрей! — Попытался призвать его к порядку, даже за рукав дернул, но тут вмешалась Илюизмена.

— Вам не хватает тех, кто будет вести другие кружки?

Умная она. Недаром же темная.

— Именно! — воодушевлено откликнулся Андрей.

— В таком случае, — лукаво потянула Иля, явно наслаждаясь моментом, — самое время пустить в ход…

Договорить ей не позволила приложившаяся о стену дверь. Кто бы мог подумать, что таким нервным и нетерпеливым окажется не кто-нибудь, а наш не безызвестный лорд Душистый. Интересно, с чего-то у него глаза такие бешеные.

— Больше никогда! — Возвестил светлый эльф, подлетел к кровати и рухнул на нее навзничь, раскинув в стороны руки. Мы едва успели отскочить. Девчонки быстро сориентировались, а вот Андрею скорости реакции не хватило. Он единственный остался сидеть рядом с полуобморочным Алым, который только чудом его не придавил.

— Больше даже не просите меня повторить это, — пробурчал эльф куда-то в меховое покрывало. Разумеется, все тут же посмотрели на Илюизмену. Если чью просьбу Алый и стала бы выполнять, когда бы она ему претила, то только, если бы просила лично темная Владычица нашего маленького клана колокольчиков. Не один я, судя по всему, пришел к этому выводу.

— Иля? — протянул с вопросом Андрей.

— Я всего лишь попросила его прикрыть наше отсутствие на занятиях.

— И какую же причину он был вынужден озвучить преподам? — заинтересовался догадливый психолог. Мне тоже было любопытно это узнать.

— Лучше тебе не знать, — замогильным голосом возвестил эльф и перевернулся на бок, вальяжно подпев голову ладонью.

— А, давай, угадаю? — пропел психолог, сразу завладевая всеобщим вниманием. — Чем могут одновременно маяться девушки, большую часть времени проводящие бок о бок друг с другом?

— Ты ведь не хочешь сказать… — протянул Барсик, с недоверием оглядывая всех названных девиц.

— Ты не могла заставить его это сказать, — бросил Мурка Иле.

— Отчего же? — протянула темная, — и заставлять не пришлось, оказалось достаточным попросить, — и сразу же без перехода, — И, кажется, ты забываешься.

— Прошу прощение, Владычица, — то, как Мурзяс перед ней склонился, говорило о многом. Никогда не пойму, как эти темные со своим матриархатом уживаются.

Но тут влез без спроса Андрей. И как всегда с наскока.

— Иля, ну, зачем ты так? — с укоризной протянул психолог.

— Не вмешивайся, — попытался осадить его светлый командор, который благодаря общению с Мурзясом явно куда лучше теперь понимал подоплеку отношений между мужчинами и женщинами в социуме темных эльфов.

— Нет уж, вмешаюсь, — неожиданно резко рыкнул в его сторону Андрей и снова переключился на Илюизмену, — В двух словах, если не возражаешь? — Темная Владычица благосклонно кивнула. — Понимаю, что на территории темного крыла общежития действуют ваши темные законы. Мне это знакомо. У нас в универе тоже был факультет иностранных студентов. Но хочу сказать, вот о чем. Ты знаешь, что я за толерантность — любовь, мир, жвачка и все остальное. Но меня, как и любого нормального человека, бесит, когда граждане другой страны, которым по большому счету сделали одолжения, что приняли в наш университет и разрешили жить на нашей территории, начинают насаждать среди моих соотечественников свои порядки.

— Но Мурзяс мой соотечественник, — возразили Илюизмена с прохладцей.

— Да, — тут же согласился психолог, — Но вы оба находитесь на территории страны, для обитателей которых такое твое отношение к нему просто неприемлемо. И заметь, я не говорю, что раз ты теперь тут учишься, то должна строить из себя светлоэльфийскую курицу, у которой единственной счастье — мужа найти, чтобы защищал и содержал. Нет. И уж тем более я не призываю тебя вернуться к той линии поведения, когда ты скрывала, кто ты есть и на что способна на самом деле. Не стоит ударяться в крайности. Сейчас это выглядит так, словно ты, почувствовав свободу, решила насаждать ваш уклад среди светлых. Например, пользуешься Алым, но в отличи от Мурки он ведь не твой соотечественник.

— Он мужчина моего клана.

— Твой клан существует, пока мы, мужчины этой страны, позволяем ему существовать.

— Мужчины этой страны? — тут же протянул светлый командор, намекая, что Андрей вообще-то не только гражданин другого государства, но и иномирянин.

— Светлоэльфийские курицы? — А вот это вопросила уже Антилия, которую, разумеется, задела эта его фраза.

Ника, пребывающая в мерцании Ириль, лишь укоризненно покачала головой, но, встретившись с Андреем взглядом, лукаво улыбнулась. Я бы даже сказал, стрельнула глазками в его сторону и тут же посмотрела на меня. Вот знает же, что нельзя. Мы с ней договорились, чтобы никаких поползновений в сторону психолога, и все равно использует любую возможность, чтобы меня поддразнить. Типичная мерцающая. Ответил ей ледяным взглядом и обратился к Алому, который после того, как Андрей учинил Иле настоящую отповедь, подозрительно затих и, судя по всему, решил прикинуться ветошью.

— Я подумаю над твоими словами, — после долгой паузы обронила Илюизмена, но перевела взгляд на Мурзяса и заговорила совсем иным тоном. Более повелительным и жестким. — Не извиняюсь.

— Не могу даже мечтать об этом, — вдруг огрызнулся Фиг-Шамь, и снова повисла напряженная пауза. Все ждали, что скажет на это Иля, как отреагирует. И кто оказался самым нетерпеливым? Ну, конечно, Андрей. Кто бы сомневался! Так и прибил бы, чтобы не мучался. Но друг ведь, как-то нехорошо. Хотя, раньше мне это не помешало бы, но теперь мои взгляды на наши отношения несколько поменялись, поэтому решил выждать и уж потом наедине все ему сказать и доходчиво растолковать, как себя следует вести с темными Владычицами. Тем более, со старшими дочерьми Великих Матерей.

— Теперь остается его только убить. Да-да, — он сказал это таким участливым тоном, что сразу стало понятно, что издевается, — А потом между первым и вторым Великими Домами разразиться эпическая битва за невинно убиенного Мурзяса. Полягут все. Ладно-ладно, если не все, то многие. И третий дом — кстати, как бишь его? — неожиданно для себя станет первым. Но вот беда, конечно, нет ни одной Великой Матери, которая не мечтала бы однажды оказаться у руля, но мечты мечтами. Вот только соседи у вас, прямо скажу не сахар, и отношения налаживать вам еще долго и старательно, думаешь, они дадут возможность третьему дому править, как правили первый и второй? Напротив, убедившись в том, что вы как были кровавыми психами, так ими и остались и… м-м-м-м! — Дальше уже не выдержал я, скользнул к нему и заткнул род рукой. Андрей дернулся было, но я уперся коленом в кровать, на которой он сидел и еще сильнее прижал голову психолога к своему животу, не позволяя отстраниться ни на миллиметр.

— Ты его там не задушишь? — Забеспокоилась Гарри. Она как всегда была самой сердобольной из девчонок.

— Ничего. Нос ведь не заткнут, — не поддержала её жестокая Ириль.

Илюизмена хранила молчание. Мурзяс, стоящий рядом с Барсимом, смотрел на нее с каким-то странным выражением лица. Андрей больше не дергался. Но я опасался его отпускать. Не утерпит ведь и продолжит развивать тему. И чем все это может закончиться — еще неизвестно.

— Надеюсь, — тихо процедила Вик-Холь, — мы вернемся к этому разговору в самое ближайшее время, когда я буду не так зла. А теперь прошу покинуть мою комнату, — и не меняя тона уточнила, — Все.

Разумеется, исход не занял много времени. Никому не хотелось узнать на своей шкуре, что такое ярость будущей главы Второго Дома. Андрея я тащил за собой за рукав рубашки, он был подозрительно тих. Неужели, даже его проняло?

В коридоре все еще толпились студенты всех мастей. Когда из-за двери выбрались все мы, на нас уставились с непередаваемым выражением на лицах. Но спас всех Алый, шепотом сообщив какому-то темному, которого, как мне показалось, знал еще по прошлым своим посещениям этой половины общежития, что Иля гневаться изволит. Темные тут же рассосались кто куда. Уж они-то были лучше остальных осведомлены, чем может грозить неугодным эта, казалось бы, простая фраза. Светлые и остальные сбились в кучу. Кто-то рискнул обратиться к Барсиму, но тот зыркнул так, что любопытствующих больше не нашлось. И коридор постепенно опустел. Нам бы тоже следовало уйти, а не топтаться под Илиной дверью. Я уже собирался открыть портал для всех. Помятую об иммунитете к магии нашего психолога, простой ученический портал нам бы не подошел. Но разверзнуть пространство у меня не получилось. Разумеется, сходу я в свою неспособность сделать это не поверил и пытался снова. И опять осечка. Да, что за дела!

— Ир, ты чего? — Обратился ко мне Алый, первым сообразивший, что что-то не так.

— Ир? — Тут же рядом протянул Андрей.

Вздохнув, открыл рот, чтобы признаться, но тут неожиданно посреди коридора разверзся портал дальнего перемещения. Вот почему у меня не получилось вскрыть пространство, словно перочинным ножом. Не позволило возмущение, порожденное тем, кто шел сквозь этот туннель. Уф! А я уж подумал, что силу потерял! Был бы той же веры, что и наш Андрей, перекрестился бы, наверное.

Понял, что раньше надо было креститься, когда была такая возможность, потому что первым понял, кто это к нам пожаловал. Почему сюда, а не к Карлу в кабинет, к примеру? Ориентировались на меня, как на маяк. Ну, еще бы! Кроме меня ей просто больше не за кого было зацепиться.

— С чем пожаловала? — спросил, стоило шаману орочьего племени материализоваться перед нами.

— С приглашением на бракосочетание, — неожиданно огорошил тот, выскальзывая из мерцания. В прошлый раз я нормально её так и не представил никому. Не до того как-то было. А ведь её имя, как мерцающей, отличалось от того, что она носила, будучи орком. Балифисирус Ха-бат-Бир Малахитовая. Наверное, Андрей с легкостью сократил бы её до Бали. Или еще как-нибудь, так же лаконично. Интересно, с каких это пор его сокращения кажутся мне лаконичными и почти не раздражают?

— Серьезно? — тут же оживился этот невыносимый парень.

— Но не только с этим, — посерьезнев, осадила его Балифисирус.

— Дай угадаю, — второй раз за этот день воскликнул психолог. Так-так. Похоже, его снова в самый неподходящий момент накрыло очередное озарение. Пока я размышлял об этом, Андрей произнес: — Пришла сказать, что среди ваших предателей нету и это кто-то со стороны?

— Например, со стороны светлых, — вдруг поддержала его Ха-бат-Бир и косо глянула на меня. Я все еще был в своем светлоэльфийском мерцании.

— Или темных? Хотя… — Андрей как-то странно застыл, так, что насторожились все. А потом выдал: — Я бы грешил на людей.

— А, по-моему, — очень вовремя вмешался Барсик, — делать какие-то выводы еще рано. — И тут же обратился к мерцающей, — Леди, если позволите, мы с моим коллегой, — он кивнул на Мурзяса, — проводим вас к ректору. Он давно мечтает поговорить с вами, поэтому и послал вестника через подручных моего брата.

— О чем, если не секрет? — С серьезным выражением лица уточнила у него леди-шаман. И никакого псевдококетства.

— О том, что если орки не менее разумны, чем все остальные, то они тоже, наверное, могли бы тут обучаться, — задумчиво пробормотал Андрей себе под нос.

Опять озарение. И как в точку!

— Я тоже пойду, — вызвался и обратился к Алому, — присмотришь, чтобы все нормально? — И указал взглядом на психолога. Тот вопросительно вскинул брови и тут же спросил:

— А как же подготовка к выступлению перед советом?

— Без меня подготовишься. А когда будешь выступать, я подхвачу.

— Ир, ты ведь… — начал он, но я пресек все вопросы и препирательства. Вскинул руку и открыл простой ученический портал. Теперь я не собирался брать с собой Андрея, поэтому нам подошел и аккуратный хирургический надрез, в который, собственно, мы с командорами и Балифисирус просочились. Чем там дальше занимался Андрея, не знаю. Только, как оказалось, не стоило мне рубить с плеча. Лучше бы остался с ним, тогда все, что он выдал на совете, не стало бы для меня такой неожиданностью.

Андрей

Размах был впечатляющим. Как-то я себе не так все это представлял. Оказывается, когда несколько месяцев назад я попал в Большой зал в ходе нашей с колокольчиками спасительной операции, то увидел только обертку, вся сладость и красота осталась внутрии, за стволами сосен, отгораживающих центральную его часть от всего остального пространства. Сейчас Вини и Бобси, которых отправили за мной командоры, провели меня по узкому проходу между довольно плотно стоящими друг к другу стволами деревьев в святая святых университета — Сердце Большого зала, только благодаря которому, если верить Карлу, он и парит над водами реки Баскё, прозванной в народе Кудрявой. Правда, я не совсем понял, что помешало Барсику и Мурке самим за мной прийти. Да и Ир не развалился бы метнуться. Но это мелочи.

Наконец, очутившись здесь, я с трудом подавил в себе желание раззявить рот и заозираться по сторонам, жадным взором выхватывая все новые и новые подробности окружающего меня пейзажа, и тем самым выставляя себя редкостным идиотом. Это было красиво… нет! Великолепно! Вот что, по-настоящему, поразило мое воображение. Ребята коммандос вывели меня из 'леса' как раз в тот момент, когда зал для совещаний только начал раскрываться, подобно цветку, подвластный монотонному бормотанию Карла и четырех его деканов. Они стояли в самом центре небольшой площадки, образовывающей идеальный круг и от их ног медленно и величаво стали всплывать вверх, словно круги по воде, огромные, светящиеся призрачным светом обручи. Сначала самый большой в диаметре обруч в клубах не весть откуда взявшегося сырого тумана поднялся к потолку и завис где-то посредине между ним и полом. За ним довольно скоро последовал второй. Такой же светящийся обруч, только меньше в диаметре. Всего от того места, где стояли маги всплыло тридцать шесть ярусов, быстро обретших материальность и плоть. Разумеется, я мог и ошибиться в подсчетах, но считал я тщательно. Нужно же было чем-то мозги занять, чтобы совсем уж откровенно не пялиться по сторонам. Больше всего конечная конструкция в моем больном воображении напоминала один из цветков с весьма, на мой вкус, неблагозвучным названием — калы. Даже по цвету, потому что, когда туман рассеялся и свечение померкло, камень, материализовавшийся на их месте, стал гладким, матовым и белоснежным. Белее белого — это про него. В общем, даже самый навороченный мрамор отдыхает и нервно курит в сторонке.

Досмотрев представление до конца, когда ректор и деканы вознеслись по воздух на небольшой президиум, расположенный на первом ярусе — самом близком к 'арене', и за их спинами двумя живописными статуями застыли командоры, я понял, в чем была вся соль. Даже тут Ир не смог противиться своей природной вредности. Специально уговорил командоров отправить за мной подчиненных, чтобы иметь возможность вместе с ними насладиться выражением моего лица, когда я, наконец, пойму всю мощь и превосходство магии. Встретившись взглядом с мерцающим, уже спешащим ко мне откуда-то с нижних ярусов, мстительно подумал, что он у меня еще попляшет. Вот прямо сейчас. Пусть только остальные члены совета соберутся. Я им все расскажу, о чем Ир пока не знает. И тут же мелькнула другая мысль. Похоже, наше с Иром общение обоим выходит боком. Он в последнее время все больше перенимает от меня, а я, в свою очередь, от него. И насколько это хорошо или плохо — еще неизвестно.

— Ну, как успехи? — Спросила меня эта мерцающая сволочь, как ни в чем не бывало. И вид у него в этот момент было до отвращения невинным. Знаем, проходили. Он точно так же, почти не меняясь в лице, и за горло схватить может, только дай повод.

— Все отлично, — важно отозвался я, перехватил поудобнее принесенные с собой папку и планшет и с независимым видом прошествовал к кафедре, выползшей прямо из пола в самом центре 'арены', словно по мановению волшебной палочки. Хотя, почему словно? Так оно и было. Только местные маги палочками не баловались, но взмахом руки способны были и не на такое.

Взгляд мерцающего прожигал во мне дырку аккурат между лопаток. Я его нутром чуял, но так и не обернулся, пока не взобрался на небольшой постамент и не разложил перед собой принесенные бумаги. Ох, как я сейчас кого-то удивлю! Хмурый Ир, у которого ту же испортилось настроение, уж меня-то он знал лучше всех здесь присутствующих, подобрался ко мне сзади и встал за левым плечом. Тоже мне доморощенный бес-хранитель! А вообще, вид у него был как у судебного пристава, ревностно следящего за подсудимым.

Я поднял глаза к президиуму ректора и деканов и встретился взглядом с Карлом, краем глаза отмечая, как на верхних ярусах начал появляться народ, целыми горстями вываливающийся из порталов. Очень похоже на то, что сразу на нижние ярусы им не позволяла перемещаться какая-то особая магия. Поэтому даже самые именитые товарищи перемещались вместе со всеми остальными, а потом были вынуждены спускаться до своих мест с помощью левитации. Так что теперь эта чаща-цветок напоминала мне колбу, в которой в каком-то прозрачном растворе болтались маги-песчинки.

Ир из-за спины прошипел в полголоса.

— Ничего не хочешь обсудить?

— Неа, — отозвался как можно легкомысленнее, несмотря на то, что мандраж у меня начался еще на подходе к соснам. — Ты же сам оставил меня с презентацией студклуба один на один. Так что поздняк метаться.

— У меня были дела государственной важности! — запротестовал мерцающий.

— А я что, против, что ли? Так что иди к своим делам и не примазывайся.

— Андрей… — начал Ир, явно намереваясь сказать мне очень и очень многое. Но было поздно. Заговорил Карл, и все разговоры, какие были, тут же смолкли.

Ректор официально представил меня собравшимся как штатного психолога университета и огласил повестку дня:

— Андрей Игоревич вместе с группой активистов выдвинул предложение о создании на территории университета студенческого клуба, который будет заниматься досугом наших с вами подопечных во внеурочное время. Андрей, вам слово.

Было непривычно слышать от Карла обращение на 'вы', так еще и по имени-отчеству, поэтому я слегка замешкался после его слов, но честно постарался поспешно собрать разбредающиеся мысли в кучку. Как не странно, особенно этому содействовал Ир, все еще тенью стоящий у меня за спиной. Вот уж перед кем мне меньше всего хотелось опростоволосится. Я могу сколько угодно клокотать и булькать по поводу того, что он кинул меня сегодня на произвол судьбы, так и не доведя до ума нашу задумку. Но не оправдать его доверие я не могу. Просто не имею право. Ир в первую очередь мой друг. И какие бы трения между нами не происходили, они только между нами и точка.

В общем, про себя я решил, что это выступление будет чем-то вроде репетиции еще только предстоящей мне защиты диплома, мысленно запретил себе хотя бы какое-то время употреблять так любимые мной молодежные словечки и жаргонизмы и с умным видом знатока и дипломированного специалиста принялся вещать:

— Спасибо, господин ректор, — поблагодарил Карла и обратился к аудитории. Со всех сторон на меня взирали десятки самых разных глаз. Я старался ни на ком не задерживаться взглядом, чтобы не отвлекаться. Просто скользил по ним, создавая иллюзию, что обращают конкретно к тому или иному из присутствующих. — Как вам всем должно быть известно, с недавних пор в нашем, — голосом выделил это слово, произнося его вполне осознанно: нельзя мне было сейчас дистанцироваться от всех, собравшихся тут магов, просто нельзя, — университете, особенно остро стоит проблема взаимодействия как между группами студентов, так и между студентами и преподавателями. Первые предпринятые мной шаги по преодолению некой отчужденности, которая вне всякий сомнений имеет место быть, на примере одной конкретно взятой группы были достаточно успешны. В чем вы могли убедиться в ходе Родительского дня и последующей родительской недели. Теперь, как мне думается, самое время закрепить и приумножить положительный результат.

Обсуждая перспективы создания студклуба, мы с коллегами столкнулись с тем, что прежде чем привлекать в него студентов, следует найти тех, кто будет ими руководить. Но где их найдешь, если ранее никто и нигде в этом мире не практиковал создание организации подобного толка? — Задал риторический вопрос, сделал паузу и только тогда осознал, как пересохло в горле. В одно мгновение, стоило мне только об этом подумать, прямо передо мной в воздухе соткался высокий прозрачный стакан, наполненный прозрачной жидкостью, надеюсь, что водой, с кубиками льда на дне. Ухватился за него, как утопающий за соломинку, сделал жадный глоток. Пристроил стакан на горизонтальной части кафедры, сделал глубокий вдох. Снова поднял глаза на собравшихся и, как в омут с головой.

— Поэтому, прежде чем заниматься разработкой плана работы и устава студклуба, а так же самим его созданием, предлагаю в преддверии Праздника Середины Года провести Летние университетские игры, — снова сделал паузу, чувствуя, как напрягся за моей спиной Ир, который в виду своей занятости делами государственной важности, не был посвящен в изменения, внесенные мной в наш с ним первоначальный план. Мне помогали только колокольчики. И они все восприняли эту идею с восторгом. Осталось убедить в её правомочности глубокоуважаемое собрание. И дело будет в шляпе.

— Они буду представлять собой некое соревнование, в котором на победу будет претендовать любой из четырех факультетов плюс военная кафедра. Итого пять претендентов. Основных номинаций в конкурсной программе тоже будет пять. Принять участие сможет любой желающий. Те, кто не войдет в сборную команду своего факультета, могут выступить единолично, но при этом, заработанные ими баллы, будут учитываться в общем зачете и тоже могут принести победу факультету.

Теперь о том, зачем эти игры вообще нужны, кроме того, что они позволят нам выявить среди студентов активных и творческих личностей, которые в будущем смогут возглавить различные кружки и секции, организованные при студклубе. Не для кого не секрет, что наша основная проблема — извечный конфликт между светлыми и темными студентами кроется в разобщенности и избытке свободного времени. Поэтому я предлагаю бороться с первым посредствам изжития второго. Уверен, если занять головы наших лоботрясов подготовкой к озвученным ранее играм, заинтересовать и увлечь их, число конфликтов резко уменьшится. У них банально не будет оставаться сил и времени ночами устраивать вылазки в соседнее крыло общежития, а в выходные устраивать потасовки на всем вам печально известной Арене.

На этом я, пожалуй, завершу свое выступление и позволю себе выслушать ваше мнение, уважаемые коллеги. Быть может, у кого-то есть ко мне вопросы?

Тихо выдохнув от облегчения, только-только потянулся рукой к стакану с живительной влагой, чтобы хоть немного смочить пересохшее от волнения горло, как откуда-то сверху раздался возмущенный голос. Интересно, они как-то по-особому говорят, чтобы я их слышал, или тут снова вступает в игру магия? Да, и кстати, а меня-то они как слышат на таком расстоянии?

— Что значит завершите? Позвольте заметить, что вы так и не озвучили названия конкурсных номинаций и что в них следует делать нашим студентам! — Я не видел, кто говорил, слишком высоко, зрение мое пасовало. Но быстро распознал в голосе ироничные нотки, когда вопрошающий продолжил слегка изменившимся тоном, — Осмелюсь предположить, что вы еще не успели их придумать в виду вашей некомпетентности в реалиях нашего мира.

— Вы правы, — в таких случая, с оппонентом для начала лучше согласиться, это я еще в свою бытность обычным среднестатистическим студентом понял, — в реалиях вашего мира я осведомлен слабо. А во университетские реалии для меня не секрет. Поэтому, если для почтенного собрания вопрос номинаций кажется важнее первоначального вопроса — стоит ли вообще проводить подобное мероприятие, я с радостью их озвучу и даже продемонстрирую примерный образец заявки на участие, которую будет необходимо предоставить в штаб игр, когда команда факультета будет собрана. Тоже самое касается тех, кто будет принимать участие единолично.

Дальше я отдался на волю Иру. Вытащил из папки-уголка стопку распечаток и выпустил из пальцев, когда почувствовал, как кто-то невидимый настойчиво потянул их у меня из рук. Они раскрылись веером, размножились прямо в воздухе и полетели каждый к своему адресату. Красивое было зрелище.

Когда белые листки перестали мелькать в воздухе, достигнув даже самых высоких ярусов, набрался наглости и приступил к разъяснениям. Я не сомневался, что все сумеют прочесть распечатанный на моем домашнем принтере текст, так как уже имел возможность на собственной шкуре оценить всю прелесть симбиоза с переводчиком.

— Первая номинация, — начал я, — как вы можете видеть, условно была названа 'О, спор, ты — жизнь!'. — А дальше я начал импровизировать. Если начало доклада худо-бедно мы с ребятами успели продумать, и я себе даже небольшой план набросал, то дальше у меня шел только список номинаций, больше ничего кроме. Не успел. Эх! Но, да ладно. Где наша не пропадала?

— Сегодня утром в общежитии можно было наблюдать интересную картину. Все желающие попасть в одну из футбольных команд, продемонстрировавших свое мастерство на Родительском дне, выстроились в длиннющую очередь в комнату одного из капитанов, чтобы упросить принять их. Это я к тому, что желающих приобщиться к такой спортивной игре, как футбол, много. Поэтому предлагаю специально для этого соревнования создать футбольные команды на каждом факультете. Сразу оговорюсь, что две самые первые команды не будут расформированы, чтобы никто не решил, что команда факультета маготехнологий в любом случае выиграет, так как игроки в ней будут опытнее и сыграннее. Предлагаю, именно из уже существующих команд выбрать капитанов для новых.

— Исключая уже действующих капитанов? — поинтересовался из-за плеча ректора Барсик.

— Разумеется, — широко улыбнулся и уточнил, — Что скажете? — Конечно, мне хотелось хоть какой-то реакции со стороны аудитории, а не молчания, когда и не разберешь, за они или резко против.

— В таком случае преимущество будет иметь военная кафедра, — подал голос Ваславей Киндзец, оборотень, декан факультета Маготворчесва и Магохудожеств, а так же заведующий военной кафедрой. Мы с ним уже сталкивались, и я называл его просто Славик.

— Нет, — отрицательно покачал головой и позволил себе такую роскошь, как облокотиться на кафедру. — Футбол — это не силовая игра. Вы же сами видели. И не магическая, к тому же.

— Кстати, о силовом решении возможных разногласий, — спросил кто-то со срединных ярусов, — Что, по-вашему, может удержать наших студентов от сведения счетов в случае, если кому-то не понравится результаты игры или судейства, как было на Родительском дне. — Это был намек на малыша-оборотня Тишку, который по детской своей непосредственности на том памятном матче подгадил Алому.

— Кстати, о судействе, — поддержал голос с другой стороны, — Кто будет выносить последнее слово?

— Разумеется, коллегия судий, — тут же ответил я, так как и этот вопрос успел обсудить со своими ребятами. Даже родителям некоторых из них по специальной маго-связи удочку закинул. — Но об этом чуть позже. Позвольте, сначала отвечу на первый вопрос. Если кто-то в ходе подготовки к соревнованиям и после будет замечен в силовых методах воздействия, то не просто вся команда, но и весь факультет, будет дисквалифицирован, что ляжет пятном позора на всех его студентов. Я уже имел возможность убедиться, что для наших с вами подопечных слова 'честь и достоинство' — непустой звук. Уверен, это удержит их от открытого проявления недовольства и неприязни. Если с футболом выяснили, перейдем ко второй номинации. И сразу оговорюсь, что к вопросу о судьях я еще вернусь, но в конце.

Условно, она называется 'Нам песня строить и жить помогает'. Строить, имеется в виду, светлое будущее.

— То есть конкурс песни и пляски? — Презрительно уточнил чей-то женский голосок.

— Ни в коем разе! Я предлагаю в ходе данного конкурса каждому желающему подготовить одну из трех подноминаций. Можно сразу все три, но это уже для самых активных. — Поднял вверх руку и принялся загибать пальцы, — Гимн университета, гимн своего факультета и эмблему для него. Фактически, что вряд ли кто-то будет отрицать, наш университет, учитывая его специфику, — это государство в государстве. Так почему бы ему не иметь собственной символики?

— А у вас… в вашем мире, — спросил с самых верных ярусов кто-то молодой и горячий, — в университетах есть такое?

— Еще бы! У нас эмблемы факультетов даже на официальных документов в виде специальных печатей красуются. Кстати, в этом конкурсе можно участвовать как студентам, так и преподавателям. Последние ведь тоже когда-то были студентами. Никогда не поверю, что им нечего спеть о прекрасных тех годах. Но недостаточно просто спеть или вывесить на всеобщее обозрение рисунок с эмблемой, нужно и наглядно презентовать свое творчество так, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что оно достойно только первого места.

— Мне нравится, — вдруг сказал Карл и улыбнулся в мою сторону, — Что дальше?

– 'Физики и лирики'. Сейчас объясню. В моем мире под физиками в данном контексте понимают людей технического склада ума, а под лириками — гуманитарного. Все мы прекрасно понимаем, что творчество — универсальный процесс. Без него нельзя ни художественную книгу написать, ни хитрое устройство, не имеющее аналогов, сконструировать. Поэтому, в этом конкурсе студентам предлагается проявить себя по тем направлениям, по которым они учатся. К примеру, на занятиях у мастера Фрондю, насколько мне известно, ребята конструируют големов. Весьма творческий процесс, как я его себе представляю, и не единоличный, а совместный. Или, если взглянуть на тех же студентов-мелиораторов. Например, кто-нибудь из них может вырастить сад-бонсай и презентовать его общественности. Это же тоже творчество. Или…

— Бонсай? — Вдруг подала голос Микалая Земная, декан факультета классической магии, которую я звал просто Микой.

— У меня на родине такого нет, но в моем мире есть страна — Япония, там выращивание бонсай возведено в ранг искусства. Это когда с помощью особой последовательности манипуляций, без магии, из семян самых обычных деревьев, выращивают в горшках крохотные деревца, выглядящие в точности, как большие, только в миниатюре. Если хотите, могу принести из дома иллюстрации.

— Хочу, — ответила мне светлая эльфийка, и я мысленно сделал себе зарубку на память.

— Так вот, вернемся к 'Физикам и лирикам', — сказал и попытался найти взглядом одного преподавателя, с которым уже когда-то сталкивался и мы с ним друг другу одинаково не понравились. — Например, лучший студент господина Угумса с помощью своих знаний по алхимии, устроит для всех такой фейерверк, что закачаешься!

— В смысле, взорвет что-то? — осведомился кто-то ехидным голосочком.

— Да, нет же! Фейерверк — это разноцветные огни в небе, принимающие причудливые формы и очертания.

— Огни от множества микро-взрывов особого летучего пороха, раскрашенного разными цветами — воскликнул названный мной преподаватель, сидящий всего одним ярусом выше ректора и деканов. Массивный, высокорослый, лысый, с кожей цвета красного дерева. Когда-то ребята рекомендовали мне его, как биовульфа, но я до сих по так и не удосужился узнать, что собой представляет данная раса. В общем, как бы неприязненно это парень еще совсем недавно ко мне не относился, теперь был куплен со всеми потрохами. Идея моя ему явно понравилась. Да и кто из честолюбивых преподавателей не загорится утереть нос недоброжелателям, продемонстрировав свое мастерство через своих учеников?

— Осталось еще две, — напомнила Мика, когда мое молчание затянулось. Что-то я отвлекся. Допил залпом остатки воды и продолжил:

— Четвертая номинация: 'С чего начинается Родина?'. Да, именно со знаком вопроса на конце, как у вас в заявках и напечатано. В ней студентам будет предложено красочно и интересно рассказать о том месте, в котором они родились и выросли. Об обычаях, сказках, легендах. Обо всем, что каждый из нас ассоциирует со словом Родина. То, что вспоминается в первую очередь, то, что любим и храним в памяти до конца своих дней. Зачем? Опять-таки, для улучшения взаимопонимания. Светлые регулярно недоумевают, как темные живут при матриархате и не сходят с ума. Так пусть сами темные нам об этом расскажут. А светлые, в свою очередь, поведаю им, как они жили до поступления в университет, как воспитывались. Плюс ко всему, кроме эльфов, в нашем университете учатся студенты и других рас, понимаете?

— Еще бы не понять! — Воскликнул важный седобородой гном, тоже с одного из нижних рядов.

— Тогда, последняя номинация: 'Живи ярко!'. Она будет представлять собой ни что иное, как шумное и красочное карнавальное шествие. Каждый декан факультета поведет свою колонну, которую будет возглавлять особая передвижная платформа. На ней будут находиться представители команды, а так ж наиболее активные участники игр. Соревноваться факультеты будут в красочности оформления как самих платформ, так и костюмов тех, кто будет шествовать за ними. В рамках этой же номинации предлагается провести конкурс на лучший костюм, который в свою очередь тоже может быть разбит на составляющие. Например, лучший женский костюм, лучший мужской, самый смешной наряд, самый страшный и так далее. В общем, мероприятие будет шумным и веселым. На нем можно не только на других посмотреть, но и себя во всей красе показать. На этом все, — слабо улыбнулся, чувствуя, как на плечи наваливается усталость. Напряжение отпустило и как-то резко захотелось оказаться где-нибудь в другом месте. Не здесь и не сейчас. Интересно, Карл оставит меня ждать результатов прений или можно будет слинять уже сейчас. Я ведь не вхожу в совет, правда?

— Вернемся к вопросу судейства, — напомнил тот же, кто спрашивал о судьях в первый раз.

— Это самое простое. Привлекать тех же деканов — неразумно. Они все заинтересованные лица. Заметьте, — посмотрел на президиум, — я не ставлю под сомнение вашу объективность, просто считаю, что именно декан должен вести команду факультета к победе, а не судить-рядить, напустив на себя недосягаемый и чопорный вид. Поэтому предлагаю привлечь судий со стороны. Уверен, тот же Камю не откажет, да и Варька с Софкой охотно присоединяться, почему нет? Я бы даже князя пригласил. Пусть посмотрит на все своими глазами и сделает соответствующие выводы. Опять-таки, со стороны рыцарей Финик с Михом прилетят вперед планеты всей, я уже не говорю об Изе с Витом.

— Тогда уж и самого императора до кучи, — вдруг громко фыркнул Барсик, но я не растерялся. Наглость — второе счастье, ведь так?

— Ну, если Камю с ним перетрет, может, он тоже соизволит появиться.

— Пора заканчивать, — вдруг отрезал Карл, вот только обращался он в этот момент не ко мне — а то он тут сейчас и не до такого договорится, Ир.

— Почему? Пусть говорит. Весьма любопытная идея! — Вдруг воскликнул кто-то со второго яруса. Я поднял глаза и только сейчас увидел среди прочих нашего сэра аудитора. Вот это номер! Интересно, его Карл пригласил или этот ушлый малый сам просочился?

— Господин ректор прав, — вдруг вступил в диалог обычно молчаливый Мурка, — у Андрея уже сейчас нервы сдают, поэтому последняя фраза прозвучала столь непочтительно.

С этим, как не крути, но я не мог не согласиться. Уели.

— Поэтому, — снова заговорил Карл, — предлагаю отпустить докладчика и все обсудить без него. Напоминаю, Андрей Игоревич в совет университета не входит.

— Сначала давайте проголосуем! — Воскликнул кто-то с нижних рядов. — И не мешало бы уточнить, когда конкретно проводить игры?

— Секундочку, — заговорил еще кто-то, — Сначала пусть объяснит.

— Что именно?

— Камю? Варька с Софкой? Мих? Вит?

— Я вам объясню, — Карл сказал, как отрезал и несколько мягче продолжил, — Камю — Камюэль Барсим, надеюсь в представлении не нуждается. Варя — Вариусель Вик-Холь, Великая Мать Второго Дома, её дочь Илюизмена учиться в классе колокольчиков, Софи — Самифле Рим-Доль, Великая Мать Первого Дома, её дочь Ингианиса учится на последнем курсе. Финик, он же Фаниник Выборг Кай — Король Дракон, в виду того, что драконы и рыцари сейчас на пути в объединению Заоблачного и Речного краев в одно полнокровное государство, пригласить его весьма сообразно. Мих, он же Михарей Дюрмейм — нынешний Великий Магистр, Витаус Виттебранд, Андрея называется его Витом, бывший Великий Магистр, теперь полномочный представитель рыцарей в Заоблачном Крае. Изольдика, для Андрея Изя, — его невеста Виттебранда-старшего и Ведущая первого звена Золотых Крыльев. И пока все осмысляют только что услышанное, Ирирган, я надеюсь, ты проводишь Андрея. На сегодня все. Если кто-нибудь из вас мне понадобиться, я пошлю за вами.

Ир на это подчеркнуто вежливо склонился в поклоне и схватил меня за руку. Я сначала не понял зачем, но когда начал подниматься в воздух вместе с ним, все встало на свои места. Интересно, как он все же умудряется преодолевать мой иммунитет в магии. Или виной всему наша с ним синхронизация, которую этот гад провел без моего на то согласия? Что-то я ничего не понимаю.

Мерцающий поднял меня на верхний ярус и уже оттуда открыл для нас обоих портал. Так я и оказался в нашей классной комнате, где нас уже поджидали колокольчики. Всем натерпелось узнать о результатах моего выступления. Но что я мог им сказать?

— Простите, ребята, но я спать.

Глава седьмая ЛУИ и явление Ильи

Андрей

Поспать мне, как водиться не дали. Хотя, чему я удивляюсь? Достаточно уже того, что ребята подозрительно покладисто согласились меня отпустить и особо не напирали с вопросами. Хотя тут, думаю, сыграла не последнюю роль Иля с её фирменным взглядом темной Владычицы. Но на этом мое везение кончилось. Мы с Иром даже чая попить толком не успели, да и поваляться всласть нам никто не дал. А ведь я серьезно носом клевал и готов был в любой момент завалиться спать и уйти в ночь, как у нас говориться. То есть проснуться только утром. Не дали. И кого, интересно, нелегкая принесла?

Открыв, обнаружил на пороге Микалаю и Камареля — двух светлых эльфов. Первая была деканом факультета классической магии, второй, наоборот, магии экспериментальной. В общем, до моего вмешательства в университетские будни эти двое были ярыми противниками, но теперь даже спелись. Так что их совместное появление меня не особо удивило, с другой стороны, испугало, так как человек склонен в первый момент предполагать самое худшее. Вот и я решил, что мою идею о проведении общеуниверситетских игр забраковали, и товарищи деканы пришли сообщить нам с Иром об этом. Оказалось, зря я только паниковал.

— Вы чего вдвоем? — спросил я эльфов, пропуская их внутрь квартиры.

— У нас у обоих к тебе дело, — ответствовал Карамелька, обшаривая мою квартиру каким-то подозрительным ищущим взглядом. Не Ира ли ищет? Хотя, зачем бы ему мог понадобиться секретарь ректора? Пусть у них и были раньше определенного рода разногласия, чуть до поцелуя не дошло, но, насколько знаю, это все в прошлом и сейчас…

— Я уже закончил, можем меняться, — прозвучал у меня из-за спины голос Ира, и я быстро забыл обо всем, о чем думал. В душе шевельнулись нехорошие подозрения. Мерцающий явно обращался в этот момент не ко мне и даже не к Микки, а к Лучистому. Сразу вспомнилась фраза Ирки про какую-то там магическую бомбардировку моей квартиры.

— Так-так, — протянул и, оттеснив и Мику, и Карамельку, встал спиной к входной двери, а лицом в иномирянам. — Никуда не выпущу, пока толком не объясните, что вы с моей жилплощадью делать собрались.

— Уже сделали, — хищно улыбнулся мне светлый эльф. Как же мне не понравилась его улыбочка!

— И? — вопрос я в первую очередь адресовал Иру.

— Уже заканчиваем, — заявил тот спокойным тоном, еще больше выводя меня из себя. Но я с ним уже столько натерпелся, что научился сдерживать нездоровые порывы. Потому лишь встретился с ним взглядом и замер в ожидании. Мика в наши гляделки не вмешивалась. Карамелька тоже, похоже, решил пока не встревать.

— Мое объяснение, — завил мерцающий после паузы, — все равно ничего тебе не скажет. Ты не разбираешься в магии, поэтому если удастся получить желаемый результат, я просто объясню тебе, что именно мы добились своими манипуляциями. Так будет проще и разумнее.

— То есть сейчас ты мне ничего не скажешь?

Конечно, можно было бы встать в позу и добиться проведения разъяснительной работы как одним, так и другим. Но тут Ир повел себя настолько по-человечески, что я даже растерялся. Наверное, еще не скоро привыкну к тому, что мерцающие так быстро умеют подстраиваться под представителей той расы, с которой они в данный конкретный момент общаются больше остальных.

— Сглазить боюсь, — заявило мне мерцающее чудо, и мне ничего не оставалось, как пропустить его в классную комнату колокольчиков, начинающуюся сразу за входной дверью. Лучистый остался у меня вместе с Микой.

— Это нормально, — спросил я у него, — что он там, а ты тут?

Светлый эльф кивнул и с отстраненным выражением лица сказал:

— Мне нужен поток маго-частиц с узконаправленным вектором, чтобы завершить эксперимент.

Понятно, в ближайшее время его лучше не трогать. Похоже, он тут уже во всю магичит. Вздохнув, пригласил Микалаю на чашечку чая и провел на кухню. Эльфийка благосклонно последовала за мной. Вот за что уважаю Мику, так это за воспитанность. В отличие от всех других иномирян, что уже успели побывать в моих, прямо скажу, скромных апартаментах, она не стала удивляться тому, как я тут исхитряюсь размещаться, ведь у них в мире явно в моде гигантизм. Я разлил по кружкам заваренные еще Иром чай, и мы с эльфйкой оказались по разные стороны кухонного стола. В коридоре все еще орудовал Лучистый, но нам до него дела не было. Пусть себе колдует. В первый раз, что ли? На меня все равно магия не действует, ну а с остальными, думаю, эти два великих деятеля сами разберутся.

Мика отпила из своей кружки и замерла, чтобы распробовать вкус. Я невольно улыбнулся. Не мог я воспринимать её, как главного консерватора университета, который, по логике вещей, первым и должен бы вставлять мне палки в колеса. Как не странно, с того памятного родительского дня у нас с ней установились весьма дружеские отношения. Чем я беззастенчиво пользовался, впрочем, мне бы хотелось верить, что Земная приобрела с нашего знакомства не меньше чем я. Одна их с Корешелем поездка к ифритам чего стоит.

— Как съездили? — спросил, не дожидаясь реакции на чай.

— Прекрасно, — сдержанно отозвалась эльфийка и прокомментировала, — Приятный напиток. Не знаешь, что в нем за травы?

— Э… — поначалу растерялся, потому быстро сообразил встать и вынуть упаковку с чаем. Протянул Мике, пусть потом на досуге изучает. Она же у нас спец по магической мелиорации, то есть всякие там растения — это как раз по её части.

Она кивнула, забрав у меня пакет, но вчитываться прямо сейчас не стала. А я сказал:

— Если будут нужны саженцы, то с этим можно к Барсику.

— Знаю, — она мне улыбнулась, тихо вздохнула и перешла к делу. — Я хотела поговорить с тобой. — Я весь подобрался, готовясь услышать худшее, и несколько опешил, когда услышал: — О детях.

Фантазия у меня буйная, сам не раз признавался в этом. Так что мысли мои понеслись вскачь. Правда, следует отдать должное Мике, она прочитала что-то такое по моему лицу и улыбнулась чуть шире.

— Я имела в виду наших маленьких вундеркиндов, как ты их прозвал. Кстати, прозвище уже приклеилось.

— Ну, ё-маё! — Непроизвольно воскликнул и сам же взлохматил себе волосы на затылке. — У меня чуть сердце не остановилось, — доверительно сообщил и продолжил мысль. — Думал, пока эти двое, — кивнул в сторону прихожей, — с моей квартирой что-то мудрят, ты решила за меня взяться. Ну, типа как-то магически размножить меня, клонировать.

Микалая фыркнула в кружку.

— Знаешь, — сообщила она мне, и взгляд её сделался просто очаровательно лукавым. — А ты не далек от истины. Я бы не отказалась тебя хотя бы как-то размножить. Пусть даже раздвоить, больше не надо.

— Мика, ты чего?

— Андрей, ты всколыхнул нас. Да-да, и не нужно так смотреть. Даже если сам не понимаешь, то я тебе говорю, что это так. И если сначала это был один класс, то теперь весь университет.

— То есть мое предложение насчет игр… — догадался, к чему она клонит.

— Да. И не только. Но пока остановимся на том, что сейчас у нас назрела пора перемен и реформ, даже наш факультет это понимает. Поэтому работы прибавилось. В связи с этим, нам с Камарелем просто некогда уделять детям столько внимание, сколько требуется. В связи с чем, я хотела бы попросить тебя, по возможности найти им постоянного воспитателя. Ему выделят две лаборантские ставки. От моего факультета и от экспериментаторов. Конечно. Деньги не большие… — произнесла она и посмотрела на меня. Ага, как же. Знаю я какие там у них зарплаты.

— То есть ты хочешь, чтобы я подобрал кого-то из ваших учеников?

— Нет. Из твоего мира.

— Э… а Карл в курсе?

— Разумеется, он же сам это и предложил. И мы с Камарелем оба считаем, что такое решение было бы идеальным. Время на то, чтобы выбрать подходящего человек, пока есть. Но сам понимаешь, что чем ближе Праздник Середины Года, тем мы будем более загружены новыми проектами. Мы ведь, как ты и сказал, собираемся приложить все усилия к победе наших команд на предстоящем мероприятии. К слову, за проведение твоих игр проголосовало большинство, но вот название многим показалось излишне громоздким. Так что тебе следует в трехдневный срок предложить более простое наименование, — сообщила эльфийка и выжидающе уставилась на меня.

Я, если честно, пребывал в легкой прострации. Мало того, что толком даже подремать не успел, не говоря уже отойти от напряжения и стресса после выступления перед многоуважаемым собранием. Так еще и вывалила она на меня все без разбору. Вот и сидел теперь, не зная, за что хвататься.

— А что плохого в Летних университетских играх? — за собственное детище было обидно. Я ведь уже саму концепцию придумал. Именно об этом и поспешил сказать эльфийке, — Они ведь так удачно сокращаются до 'ЛУИ'. У нас в одной из частей света частенько так королей называли. Луи второй, третий и так далее. Вот я и подумал, что тут можно это обыграть. В этому году у нас будет ЛУИ первый. И можно будет говорить, что мы идем не на ЛУИ, а к Луи. Знаю, путано объясняю, но…

— Знаешь, — перебила меня Мика, — тебе надо было сразу озвучить, что у вас в ходу такие сокращения. Ты ведь, я так понимаю, взял первые буквы ключевых слов, так?

— Ага. У нас это называется аббревиатура. Но, постой, вы же сокращаете Федерацию Светлоэльфийских Княжеств до ФСЭК.

— Но то страна, а мы говорим о каких-то играх!

— Но игры — это не просто страна, это целый мир!

— Прекрасно, — заявила Мика и встала, не забыв взять с собой презентованный мною чай, — вот об этом мы с Камарелем и попытаемся рассказать остальным. Но не забудь, прошу тебя, о моей просьбе.

— Не беспокойся. Я постараюсь кого-нибудь подобрать, обещаю.

Молодая женщина степенно наклонила голову, соглашаясь, и я подорвался проводить её до двери. Посреди моей прихожей все еще стоял статуей светлоэльфийский маг. Мы с Микой с одинаковым недоумением покосились на него. Как не странно, это подействовало, Камарель отмер.

— Кажется все, — заявил он и подошел к нам, благо, разделяло нас всего каких-то два шага. — Через неделю будем смотреть на результаты.

— Угу. Надеюсь, Ир мне все объяснит.

— Ну, это уж вы тут сами, — хмыкнув, бросил светлый эльф и вышел за дверь вслед за Микой. Выглянув в класс, Ира я не увидел, да и ребят за всеми теми зарослями, что развел наш Умка, видно не было. Так что я вернулся в квартиру и завалился спать. Ир не маленький, надо будет, сам придет. Даже дверь без ключа откроет, как делал еще до того, как я выяснил, что он не светлая эльфийка Ириль, одна из колокольчиков, а мерцающий Ирирган Шутвик или Ириргавирус Вик-шу-Тик — секретарь ректора.

Так и ушел в ночь. Проснулся только на следующий день в районе полудня. И удивился, что Ира как не было, так и нет. Странно, что никто меня не растолкал. Это что же получается, я работу прогулял, что ли? Подорвался с кровати, как ошпаренный. Помчался умываться. Даже завтракать не стал. Приведя себя в более ли менее подобающий вид, рванул к двери, распахнул, и нос к носу столкнулся с Иром.

— Возвращайся обратно, — припечатал мерцающий, вталкивая меня в квартиру.

— Хочешь сказать, что я у вас уже не работаю? — неуклюже пошутил, решив, что уж больно у Ирки всклокоченный вид. Надо бы привести его в чувства.

— Нет, — недружелюбно бросил тот, запирая за нами дверь, и посмотрел на меня. Надо же, оказывается недосып даже на таких, как он сказывается. Глубокие тени под глазами просто так не появляются.

— Ир, ты вообще сегодня…

— У тебя два отгула.

— Чего?

— Карл утром подписал приказ.

— Эй-эй! А меня кто-нибудь спросил?

Он смерил меня таким взглядом, что я сразу начал закипать. Похоже, мерцающий совсем страх потерял и стал забывать с кем имеет дело. Мало я его на университетском собрании удивил? Так я могу прямо сейчас что-нибудь такое отчибучить, что этот хам пять раз пожалеет о том, что так со мной разговаривает. Но так и быть, решил сделать ему скидку на усталость. Поэтому не стал пока сильно возмущаться, просто сказал:

— Ир, если это снова ты за меня все решил…

— Не я, — отмахнулся мерцающий нетерпеливо и прошел на кухню. Похоже, не у одного меня она — самое любимое место в доме. Или Ирка в силу расовых особенностей взялся неосознанно мои привычки перенимать? Мы, если верить ему, теперь связаны каким-то хитрым образом. Все никак руки не дойдут вытрясти из него что да как.

Мерцающий принялся лазить по шкафам в поисках чая и кружек. Я ему не мешал. Скромно сел на стул и принялся ждать, что он еще скажет.

— Карл безапелляционно заявил, что тебе нужен отдых. Что-то ему там Мика напела. Вид ей твой не понравился.

— Серьезно? А мне она что-то ничего не сказала.

— Ну, это же Земная. Никогда не знаешь, что у нее на уме, — отмахнулся Ир, взглядом вскипятив воду в чайнике. Да уж, припекло его не по-детски, что он тут, в моем обезмаженном мире, позволяет себе такие вольности.

— Ир, что-то случилось? — спросил, уже жалея, что поначалу злился на него. Хотя было сразу понятно, что обида моя выеденного яйца не стоит.

Мерцающий поставил передо мной кружку с чаем, сел напротив, сделал осторожный глоток чая, чтобы не обжечься. И только после этого блаженно прикрыл глаза, тихо выдохнул и расслабился.

— Я закончил наши методички по классным часам и психологическим тренингам. Уже все сдал в методический отдел. Так что тут к нам не должны подкопаться.

— Павлик? — Тут же уточнил я.

Мерцающий кивнул.

— А меня чего не растолкал? — спросил, так как было немного стыдно за себя. Я, оказывается, спал сном младенца, пока Ирка трудился за меня, не покладая рук. Неудобно как-то получилось.

— Хотел дать тебе выспаться. А то бы никакой эликсир не помог. К тому же, ты сам знаешь, что там только оформительская работа оставалась. Общую 'рыбу' ты сам заготовил.

— Угу. И что теперь будем делать с нежданно свалившимися выходными? Или на тебя они не распространяются?

— В том-то и дело, — не весело усмехнулся Ир, не поднимая глаз от кружки, — Меня тоже сослали…

— Ир? — Мне не понравилось то, как это был сказано. — Ты что, не рад, похалявить, что ли?

— Подозреваю, что дело тут не только в твоей усталости, — сказал мерцающий и внимательно посмотрел на меня, словно подталкивая меня к тому, чтобы я сам обо всем догадался. Поразмыслив, понял, куда он клонит.

— Думаешь, Камю постарался? Не хочет, чтобы я Павлика раньше времени ненароком на чистую воду вывел?

— В том-то и дело, что ненароком. У тебя вроде бы случайно чего только не получается, — фыркнул мерцающий и неожиданно развеселился, — Вот скажи, если бы я не бросил тебя вчера, разве ж ты придумал бы эти твои игры?

Мы обменялись с ним понимающими улыбками. Я сделал вид, что выстрелил в него из пальца.

— В точку!

Мы успели допить чай, болтая о пустяках и то и дело возвращаясь к теме игр. Ир рвался в бой, я тоже был на взводе. Обоим не терпелось приступить к обдумыванию деталей предстоящего действа. Раз уж мы на два дня освобождены от работы в университете, надо использовать это время с пользой и обязательно уже в четверг представить на суд общественности готовый сценарий мероприятия. Но стоило переместиться в спальню к компьютеру, который должен был стать главным подспорьем в этом деле, в дверь сначала позвонили, потом заколотили кулаками. Вот это номер!

Ир меня вперед себя не пустил. Отшвырнул в сторону так решительно, что я даже пикнуть не успел. Открывал он в весьма характерной позе. Одна рука на ручке двери, вторая за спиной, а в ней, как можно было догадаться, уже готово было материализоваться нечто магическое и весьма неприятное для предполагаемых незваных гостей.

Обнаружив, что за дверью не кто-нибудь, а лыбящийся во весь оскал Том, Ир выругался. Я первым делом решил, что он колдует. Я их магические формулы и заклинания, как отборный мат слышу. Но нет, оказалось, что Ирка на самом деле ругался. Причем на русском.

— Это ты сейчас что сказал? — спросил Том, удивленно хлопая глазами (переводчики матерные выражения никак не переводили). Посмотрел на мою вытянувшуюся физиономии и обо всем догадался сам: — Как не стыдно, господин секретарь, — прокомментировала эта рыжая шельма, — какой пример вы студентам подаете.

— Переведи все сказанное и узнаешь какой, — зашипел на него Ир, пропуская парня в квартиру, за ним вошли Машка, Алый и Фаль.

— Что-то я не понял, — протянул, окинув этих молодцов внимательным взглядом и напустив на себя излишнюю суровость, — Зачем надо было так долбиться? И вы что, занятия прогуливаете?

— Ну, мало ли, чем вы тут вдвоем могли заниматься, — невинно протянул Машка, переведя взгляд с меня на Ира. В глазах мерцающего появился неприятный огонек. Но темный его словно не заметил. Снова посмотрел на меня и тем же тоном продолжил: — Вот и решили, чтобы уж наверняка достучаться.

— Очень умно, — прокомментировал, оттесняя от них Ира. А то он сейчас в переходном состоянии. Когда чай на кухне пили, он был еще светлым эльфом, но в спальне за компьютером расслабился и начал превращаться в себя самого. Я ему ничего по этому поводу не говорил, так как уже привык к таким вот его мерцаниям туда и обратно. Но сейчас быстро сообразил, что мерцающий в самом опасном своем состоянии. Опасном для окружающих, разумеется.

Так Ир оказался у меня за спиной. Алый тем временем, чтобы не толпиться, затесался в то ответвление коридора, которое вело на кухню, к нему присоединился Машка, весьма недвусмысленно прижимаясь к светлому. Перед дверью остались Том и Фаль. Мы с Иром напротив. Дальше я напомнил о своем втором вопросе, спеша замять ситуацию. Ир терпеть не мог любые намеки относительно наших с ним отношений. Это я давно понял и считал, что сейчас не самое подходящее время обострять. С ребятами я об этом еще побеседую без него.

— Так что там с прогулами?

— Ну… — протянул Том, — Мы по делу, так что нас у мастера Фрондю Улька с Гарри и Иля с Иркой, как самые талантливые по големам, прикрывают. Лия и Кар на подхвате.

— Очень хорошо. И что же это за дела, что вы големотехнику решили прогулять? — добавив в голос строгости, вопросил у них.

— У меня у бати на следующей неделе день рожденье, — признался Том с явной неохотой. — Вот я и подумал, ты ведь обещал и ему собачек подобрать…

А ведь, правда, обещал. Посетив Аналой, в подарок Витаусу, как гостеприимному хозяину, мы с Иром приволокли двух шарпеев. Так колокольчики узнали, что кроме кошек, которые живут у нас в классном живом уголке, есть еще и бобики, которые не только для души бывают, но и для службы подходят и еще как! А отец Тома, Дениз Рутберг, немного-немало, а маг-пограничник. Поэтому, когда я ребятам после знакомства с собаками еще фильм про Мухтара показал, Том загорелся идеей подарить отцу пару служивых собак. И я обещал ему в этом посодействовать. Да уж, огорошил он меня.

— Ну, так как? — спросил выглянувший из-за угла Машка. — Пойдем мир смотреть и собак выбирать?

— Сходу не получиться, — отозвался я, — сначала с заводчиками связаться надо, обзвонить питомники. Нам ведь породистые овчарки нужны. Для служебных собак порода — это очень важно. Кстати, а вы-то с Алым что в моем мире забыли?

— Как это что? — Возмутился светлый, посмотрев на меня поверх головы низкорослого темного. — Ты мне благовония в палочках обещал, забыл?

— Так я ведь тебе уже притаскивал целую коробку!

— Ага. И мы договорились, что как-нибудь сводишь меня в ваши магазины с ароматами. Мне ведь не только благовония интересны, но и парфюмерия, к примеру.

— Понятно, а Машку с Фалям вы с Томом за компанию захватили.

— Ты себе представляешь, как бы я его одного оставил и чтобы мне потом за это было? — спросил у меня светлый и на мгновение опустил взгляд на белоснежную макушку темного. Тот тут же запрокинул голову, но Алый уже снова смотрел на меня, строя из себя святую простоту. Да уж, светлый не переставал меня удивлять. Но, что радует, не меня одного.

— Ладно. Уговорили, — смилостивился я и обернулся к Иру, — Когда на улицу пойдем, мерцнешь?

— Куда я денусь, — фыркнул мерцающий.

— Кстати, — обратился он к ребятам, — насчет ваших дурацких шуточке мы с вами еще поговорим, — угрожающе заявил секретарь ректора и тут же сменил гнев на милость, — и прошу не удивляться, в мире Андрея у меня женское мерцание. Придумывать ради вас другое, не досуг, — предупредил он, и именно в этот момент входная дверь распахнулась.

Беда в том, что как таковых входных дверей у меня в прихожей было две. Просто той, что вела в мой мир, на лестничную площадку российской 'хрущовки', в последнее время я почти не пользовался, но, разумеется, держал запетой. Вот только, пока мы тут с ребятами шумно объяснялись, как-то упустили момент, как именно в этой двери провернулся ключ и она открылась. На пороге стоял Илюшка — мой младший брат. И во все глаза смотрел на Ира. Я ведь посторонился, когда к нему оборачивался, поэтому мерцающий оказался прямо напротив двери, и теперь брательник мой воочию лицезрел превращение Ира в Ирину. А ведь девчонку эту он знал. Я с ней к нему на день рожденье приходил.

Последовала немая сцена. Ир с невозмутимым выражением на харе завершил мерцание, увесистая сумка выпала из рук Ильи. Он сделал шаг назад, наверное, испугался и хотел сбежать, но его очень быстро втянули внутрь квартиры сильные руки. Том и Алый успели сориентироваться быстрее меня. Я же, как последний идиот, смотрел в растерянные глаза младшего брата, и не знал, что теперь делать. Вот засада!

Глава восьмая Жизнь налаживается

Все было бы нормально, но я даже слова сказать не успел, как в моей малогабаритной прихожей вспыхнул пожар. Так это выглядело со стороны. В разные стороны шарахнулись все. Я первым сообразил, в чем тут дело.

— Фаль! Ты что, решил моего младшего братика изжарить без суда и следствия?

— Прости, — повинился сгусток концентрированного рыжего пламени голосом Фа, — Просто я решил, что нас раскрыли и испугался, что тебе попадет.

— Да уж. Ты бы в следующий раз предупреждал, что ли, — протянул Том, подошел к другу и протянул к пламени руку. В отличие от нас всех он на собственном опыте знал, что если ифрит не захочет, его пламя не обожжет. Тот потух и снова стал человеком. Тогда-то Рутберг и хлопнул его по плечу, ободряя. — В следующий раз ты крикни что-нибудь.

— Что, например? — спросил его ифрит, смотря виновато и смущенно.

– 'Пламя!' — предложил я, вспомнив человека-факела из фильма 'Фантастическая четверка'.

— Лучше 'горю!' — вставила свои пять копеек Ирина. Все посмотрели на неё. Девушка независимо пожала плечами, — Так будет действеннее. С ифритом сразу не с ассоциируют, зато испугаются и побегут.

— Ладно, — махнул рукой и посмотрел на слегка пришибленного мелкого, которого зажали между собой Машка и Алый. Он смотрел на темнокожего эльфа во все глаза. Светлого как будто и не замечая. Вообще, я его понимаю. Машка у нас парнишка весьма колоритный. Одни эти его метр с кепкой в прыжке в компании с эльфийскими ушами и гаденькой улыбочкой чего стоят. Брата было жалко. И, разумеется, я не собирался отдавать его на растерзание колокольчикам. Поэтому поспешил сказать как можно мягче и ласковее, — Сейчас я тебе все объясню…

Ага, объяснил один такой. Меня с силой оттолкнули в сторону. Поцеловавшись со стеной, я и вякнуть не успел, как мелкого взяла в оборот Ирина.

— Лучше я, — заявила девчонка, схватила Илюшку за руку и поволокла за собой в спальню.

Я метнулся было за ними, но мне на плечо легла тяжелая рука. Обернувшись, встретился взглядом с Алым. Светлый покачал головой и сказал:

— Лучше не стоит.

— Он мой брат! — Запротестовал, пусть и понял, что эльф прав.

— Слушай, — вмешался Том, — мы все понимаем, но от Ира мы тебя даже всем скопом не отобьем, это точно.

— Да, я понимаю, — на душе было неспокойно. Но Иру я верил. Ничего он с Илюшкой не сделает. Просто как-то не по себе, что все так получилось. Не планировал я рассказывать кому-либо из своего мира о том, чем занимаюсь в мире соседнем. Хотя, насколько Халяра близка к Земле — это еще вопрос.

Ирина/Ир

— Твой брат работает психологом в университете маготворчества и маготехнологий, который расположет в мире, называемом Халяра, — сказала я и с прищуром посмотрела на мальчишку, неловко пристроившегося на самом краешке не застеленной кровати. Тяжелый случай. Уже сейчас понятно, что они с братом не очень похожи. Андрей бы уже что-нибудь выкинул, а этот сидит тихо, как мышка и смотрит на меня огромными затравленными глазами. Внешне он пошел в мать, хотя, вспоминая её, плохо себе могу представить эту женщину в более молодые годы. Вздохнула и уточнила, так как усомнилась в том, что он вообще меня слушает: — Ты что-нибудь понял?

— Они ведь не могут быть… — прошептал парнишка и сипло добавил, — настоящими.

— Ну, ладно, — похоже, я поторопилась. Не надо было так глубоко мерцать, с другой стороны… мысль я додумывал уже будучи самим собой. — Теперь веришь?

Мальчишка нервно сглотнул и еще сильнее стиснул ладони коленями. Совсем плох, я посмотрю. Похоже, я переоценил свои силы. Надо звать Андрея.

— Хорошо, я схожу за твои братом, — сказал и шагнул к двери.

Но меня остановил судорожный вздох, раздавшийся со стороны кровати.

— Значит, у меня не галлюцинации?

Вместо того чтобы уйти, подошел к нему и протянул руку ладонью вверх.

— Можешь ущипнуть.

— И себя, и тебя? — уточнил мальчишка и вдруг, совершенно неожиданно улыбнулся.

Теперь я понял. Они не похожи по характеру, но вот улыбки у них с Андреем одинаковые. Иначе с чего вдруг я сам не заметил, как ответил ему тем же?

— Лучше обойдемся без членовредительства, — сказал и присел с ним рядом. — Значит, так, — а вот этому я научился у его брата. Вместо того чтобы ходить вокруг да около, лучше сразу брать быка за рога, как у них тут говориться. Когда я только увидел этого мальчишку на пороге квартиры, у меня сразу мелькнула мысль, что это был бы идеальный вариант, при условии, что Илья хотя бы немного поспокойнее старшего брата. Думаю, он не такой буйный, как Андрей. И это хорошо. Как раз то, что нужно.

— Слушай меня внимательно, нам сейчас очень нужен еще один человек из вашего мира. Тот, кто мог бы заниматься не со старшими студентами, как твой брат, а с небольшим классом вундеркиндов.

— То есть маленьких, но гениальных? — спросил он. Но по выражению лица я понял, что он все еще с трудом мог поверить в реальность происходящего. Надо с этим что-то делать.

Протянул ладонь и зажёг на ней язычок пламени.

— Смотри, — тихо позвал его. Илья посмотрел на мою руку и негромко вздохнул.

— Да верю я, — бросил он, и голос прозвучал пугающе устало. — Просто… мне с братом поговорить надо. Обо всем.

— Сначала со мной. Если ему не понравится моя идея насчет привлечения тебя к работе с малышами, я бы хотел уже сейчас заручиться твоей поддержкой.

— Если брат скажет нет, я против него не пойду.

— Почему?

— Потому что из дома ушел и жить мне теперь негде. Но работать не могу, так как мне еще год в школе учиться. Значит, если он меня примет, буду сидеть у него на шее. Поэтому…

— Если будешь работать у нас, будешь получать меньше него, но на жизнь в вашем мире тебе точно хватит, — сказал я убежденно, так как уже имел возможность по себе узнать о местных расценках.

— Не хочу, — мальчишка мотнул головой, и на лоб упала косо отстриженная челка. Темные волосы, темные глаза, слишком крупные для человека. В его внешности можно было бы найти нечто эльфийское, но весь вид портил курносый нос и россыпь едва заметных веснушек на нем. Слишком человеческая черта. И вообще, у них с Андреем чувствовалось семейное сходство, но оно было почти неуловимым. Наверное, Андрей больше пошел в отца, Иля — в мать. А вот упрямство у них, похоже, было одно на двоих.

— Вы ведь с ним не особо близки. Отчего же так держитесь друг за друга? — спросил, а сам неожиданно почувствовал, как тоскливо стало на душе. Мне никогда этого не понять. Для деда я был еще одним учеником, одним из сотен, прошедших через его руки. Для матери я был никем. Сестра… не уверен, что она вообще знает о моем существовании. А отца не знаю я, впрочем, дед тоже не в курсе, с кем мамаша меня нагуляла. И глядя на Илью и его отношение к старшему брату, мне грустно и завидно. Да, я завидую. Не по черному, но даже светлая зависть причиняет боль. Так странно. Сам убедил себя, что меня все эти семейные перепитая мало волнуют. Оказывается, ошибался. Горько.

— Ты ведь видел наших родителей. Это был ты, да?

— Да.

— Вы с Дрюней вместе?

— Мы дружим, — полностью раскрываться перед мальчишкой мне не захотелось. Кстати, интересно же он имя 'Андрей' сокращает. А как еще можно? Надо будет потом узнать.

— Понятно… — неопределенно выдохнул он, потом сказал: — За кого мне еще держаться, если не за брата?

— Против отца?

— Не против… — он отрицательно тряхнул головой, отбрасывая со лба длинную челку, — Просто… Наташке-то что? Она замуж выскочит и сбежит от них. А мне куда?

Что-то я ничего не понимаю в людях. Как можно так себя вести с детьми? По мне так лучше бы они их и вовсе бросили, как меня, чем вот так. Живут все вместе и только и делают, что над собственными детьми измываются.

— Ладно. А если Андрей разрешит, пойдешь к нам работать?

— А они там все такие, как ты?

— Нет. Я исключение. Мерцающих в университет обычно не берут. То есть совсем не берут. Так что я инкогнито.

— А те… другие ребята?

— Студенты из класса Андрея.

— В смысле, класса?

— Он у них классный руководитель.

— Ух, ты! Никогда бы не подумал, что братец когда-нибудь училкой будет работать.

А вот таким мне Илья, определенно, нравился больше, чем пришибленный и тихий мальчик, каким он предстал передо мной совсем недавно.

— Пошли к остальным, — встал и его тоже заставил подняться. — Поговорим и все решим.

— А вообще вы тут все зачем? Просто в гости?

— Я тут живу, так получилось. А ребята хотели выбрать в подарок отцу Тома, того рыжеволосого парня, собаку для души и для службы заодно.

— Службы?

— Он у него служит начальником пограничного гарнизона и считается одним из сильнейших человеческих магов современности.

— А что, бывают и нечело… — начал он по инерции и осекся.

— Да уж, бывают, — хмыкнул и потянул его за рукав к выходу из комнаты.

— А те ребята, правда, эльфы?

— Правда. А тот, что вспыхнул, ифрит.

— А что за собаку они хотят?

Разброс вопросов у него, конечно, колоссальный. Дите дитем, как говорит Андрей. Похоже, с вундеркиндами они споются. Было бы хорошо. Тогда не пришлось бы искать кого-то со стороны. А уж Андрея за своим братиком сам присмотрит. Одно только меня смущает, он ведь тут с нами жить собирается. И как же мы теперь с его братом…

Андрей

Печенкой почуял, что братцу моему ушлый мерцающий хорошенько там мозги промыл. Илюха влетел в кухню с горящими глазами и с порога объявил, обращаясь к Тому.

— Зачем вам овчары? Лучше зенненхунда охранника не найти. И к горам они привычные.

— Зен… кого? — растерялся Том. Я тоже был в неком обалдении.

— Мелкий, ты чего это поисками собачки озаботился? — спросил в лоб, покосившись на Ира, который снова стал собой и теперь стоял позади Илюхи.

— Да у меня у Вовки отец их как раз разводит. У него Герда в конце августа ощенилась. Но он решил, что на этот раз не будет никому об этом объявлять, как раньше делал. Тогда за щенками в очередь еще за полгода записывались. Но Вовкиному батяне не каждый предполагаемый хозяин нравится, вот он и решил больше не переводит все это дело на коммерческие рельсы. Так что теперь только от него самого или от совсем близких знакомых можно узнать, что уже сейчас можно купить щенков.

— О, как! — Восхитился Том. — А как хоть этот зюка выглядит?

— Бернский зенненхунд, — поправил мелкий и вскинул на меня радостный взгляд, — у тебя интернет работает? Можем фотки посмотреть. Вовка для батяни с его собачками целый сайт забацал.

Тут уж все посмотрели на меня.

— Работает. Так что вперед и с песней, — благословил мелкого в его начинаниях и указал на дверь. За ним потянулись все, кроме Ира. И правильно. Пусть детки пока развлекаются, а нам с мерцающим, судя по его хитрой хрюнде, поговорить нужно.

— Ну и чем ты запудрил мозги моему брату? — поинтересовался, когда тот сел за стол напротив меня.

— Пригласил на работу.

— Чего?

А дальше Ир минут пятнадцать, пока я молчал, расписывал блистательные перспективы, которые открывались перед Ильей на Халяре. Вот, блин! Как я сам до этого сразу не додумался. Поэтому и молчал, хотел разобраться, на самом ли деле стал медленнее соображать, или просто с близкими родственниками чутье мое не очень-то срабатывает? Но Ир решил с чего-то, что я против. Поэтому просто соловьем заливался, по-другому не скажешь. А я смотрел на него, и видел какую-то странную, затаенную грусть в желтых, кошачьих глазах. Что же его так огорчило. И тут меня осенило. Запоздало, надо сказать. Наверное, и правда, от общего переутомления или по каким другим причинам, я стал медленнее соображать. Не просто же так мне Карл целых два отгула выписал.

— Своих вспомнил? — спросил я мерцающего. Тот осекся на полуслове и посмотрел так, что стало понятно, развить эту тему он мне не позволит. — Ну и дурак, — сказал, жалея, что вообще заговорил, но останавливаться не стал, — Не из-за того, что переживаешь. А из-за того, что с дедом помириться не хочешь. Что он тебе сделал? За что ты с ним так?

— За то, что я у него был одним из многих. А он для меня единственным, кого я мог бы назвать родным. Мы никогда не были близки. Он всегда держал меня на расстоянии. И ты не представляешь себе, как сильно меня это обижало. Я, может, только поэтому из кожи вон лез, чтобы стать лучшим, а потом…

— Ир, — позвал и дождался, когда он вскинул на меня глаза. — Он опасался что ты сорвешься, как мать.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, прозвучит глупо, но просто чувствую. Веришь?

Мерцающий фыркнул.

— Опять чутье задействовал?

— Есть немного. Так веришь?

— Хочу поверить, но пока он сам не скажет…

— Так давай в выходные…

— Нет. — Отрезал мерцающий, и я решил, что пока не стоит на него наседать с этим. Когда дозреет, сам попросит поехать с ним к деду. Отчего-то я в этом не сомневался.

А дальше день пролетел, как час, на одном дыхании. В класс мы с ребятами выбрались только под вечер. Так как остаток утра и почти весь день провели за городом, доказывая Геннадию Валерьевичу, что Том достойный хозяин для его обожаемых собачек. Вот уж монстры так монстры. В моей малогабаритной 'хрущевке' такому бобику было бы не развернуться, но, думаю, на Халяре места им будет предостаточно. Сначала заводчик долго допытывался, зачем Тому понадобились его собачки. Ответами оказался неудовлетворен, так как никто из нас толком не мог объяснить, куда конкретно их отвезут и где они будут жить. Я сдуру ляпнул, что Том вообще с юга, а там горы и все такое. Но кроме гор там же чеченские боевики и прочая шушера, как, сплюнув, обозвал их Геннадий Валерьевич — бывший десантник. Так что после этих слов он окончательно встал в позу. Тут уж начал суетиться Машка. Попытался сделать какие-то незаметные пасы руками, но я его перехватил. Оттащил в сторонку и сделал внушение. Никакой магии. По крайней мере, не в отношении отца друга моего брата. Илья с беспокойством наблюдал за нами, поэтому, как и мы с темным, пропустил момент, когда Том, широко ухмыльнувшись, вдруг предложил поджарому ветерану с редкой проседью на висках решить все в рукопашной. Мужик повелся. Надо же! Никогда бы не подумал, что у нас еще такие индивиды встречаются. В общем, нас отвели в подвал загородного дома, где обнаружился тренажерный зал. Там-то мы и наблюдали за разворачивающимся действом.

На стороне Тома была молодость, а у собаковода — опыт. Последний почти одержал победу после первых ударов. То есть, мне так показалось, что одержал. Я боялся одного, что Том смухлюет и применит магию. Это, конечно, было бы не смертельно. Но мне было бы обидно и за бывшего десантника и за Тома. Потому что я в их мире тоже нахватался всех этих штучек про честь и благородство и понимал, что тогда бой был бы не честным. И мне, как учителю, пришлось бы растолковывать Рутбергу, почему так поступать нельзя. Но Том прекрасно справился со всем сам. Поднялся, сплюнул на пол кровью, и так заработал кулаками, что у меня в глазах зарябило. А ведь дело-то в чем было, он почти не использовал ноги. Судя по всему, не учили их ногами драться. Если кулачный бой, то только на кулаках. Как бокс, только без специальных перчаток. А вот Геннадий Валерьевич бил и ногами тоже. Но Рутберг быстро сориентировался. Я не особо сведущ в такого рода зрелищах, но даже мне бой показался красивым. Не думал, что наш Том может и на кулаках махаться. Они же там на своей Арене все больше магией или на мечах. А тут по-простому. Я бы даже сказал по-человечески. В общем, собачек для бати своего он отвоевал. Причем, когда они оба отдышались и он признался собаководу-любителю, что щенков хочет отцу подарить, тут уж они с Геннадием Валерьевичем окончательно сошлись характерами. Поэтому обратно мы загружались в такси уже с бобками на руках. Две девочки, один мальчик. Всех троих везли в такси, в котором я ехал с Томом, Фалем и Илюшкой. Наши эльфы под присмотром Ира догоняли нас в следующем. Прокатали мы, конечно, просто охренительную сумму, ведь машины ждали нас, пока мы развлекались в компании собаковода и его сына Вовки. Но платил за все Том. Кстати, на прощание, Вовка все приставал к Илюхе с вопросом, откуда у его брата такие друзья. На что я только загадочно улыбался, порождая еще больше досужих домыслов.

Кстати, пока Том дрался с бывшим десантником, мне все время приходилось держать за руку Фаля. Так, на всякий случай. Конечно, могло бы появиться множество вопросов, если бы нас не прикрывал Ир. Он сказал, что это был небольшой, малозатратный морок, который он накинул на нас с ифритом, когда поймал мой беспокойный взгляд. Уже в машине Фаль, сидящий за мной, положил руку мне на плечо и тихо сказал спасибо. Мне нечего было ему ответить. Но, думаю, с ним потом еще сам Том поговорит. Последнее время наш огненный мальчик стал чересчур вспыльчивым. Могу его понять. Раньше он жил словно в вакууме, ему некого было терять, не за кого опасаться. Теперь все иначе. Впрочем, я сам чувствовал нечто подобное. Раньше, и в этом Ир с Карлом были правы, меня не покидало чувство, что эта какой-то затянувшийся сон или игра, но теперь я и сам знаю, что не играю. И они все тоже далеко не пешки на моей шахматной доске. Ответственность давит, почти душит. И выход один — учиться жить с тем, что имею, и их учить по мере моих сил.

Мы вышли в класс и сразу же оказались под обстрелом нескольких пар восторженных глаз. Оказывается, именно в это время проходили внеклассные занятия вундеркиндов. Сейчас их вела сама Мика. Не просто же так она сказала, что время еще есть. Их с Камарелем пока не успели загрузить под завязку. Поэтому она тихо-мирно объясняла малышам какие-то неясные мне принципы построения магических цепочек восьмого уровня. Увидев нас, она отвлеклась. А малыши сразу же углядели щенков и бросились к ним. Тут уж Том с ребятами оторвались. Оказалось, что и ему, и Фалю нравилось возиться с детьми, Алый тоже принимал посильное участие, но скорее за компанию, чем по велению души. Только Машка вел себя несколько отстраненно, больше наблюдая со стороны, чем участвуя в общем веселье. А вот Илья быстро слинял обратно в квартиру. Я испытал ни с чем несравнимое разочарование. А потом обрадовался, когда брат вернулся. Он, оказывается, бегал за гитарой. Был у нас в бабушкиной квартире и такой зверь. На антресолях пылилась, Илюха её достал. Братишка научился недурно играть, с тех пор, как мы с ним общались в последний раз. Я даже не знал.

Ир ушел беседовать с Микой, потом объявил, что они оба отправляются к Карлу, чтобы обсудить кандидатуру Ильи. Он-то и напомнил мне повесить на брата крестик, чтобы магию заблокировать. Вряд ли малыши стали бы против него заклинания применять, но мало ли что. Может быть, у кого случайно с пальцев сорвется. Так что я отдал мелкому свой талисман, как переходящее знамя и только собрался тоже отправится к Карлу, чтобы послушать, что он на все это скажет, как столкнулся нос к носу с Камю, стоило только дверь в коридор открыть.

— Э… — вырвалось у меня.

— Ты-то мне и нужен, — заявил серый кардинал. У меня внутри все похолодела. Вид у него был такой, словно он меня прямо тут в коридоре четвертовать будет. Пришлось посторониться и пропустить его в класс. Он обнаружил сидящих в кружке ребят, к которым присоединились остальные колокольчики, пройдя по порталу. И взгляд его первым делом зацепился за Илью. Барсим-старший глянул на меня. Гитара в руках брата, заметившего этот взгляд, замолчала.

— Это мой младший брат. Будет воспитателем класса малышей, — сказал я негромко.

— Хорошо. Я потом с ним еще поговорю. Надеюсь, он не такой продувной, как ты, — заявил эльф и протопал мимо всех в сторону двери в мою квартиру. Я понял, что отделаться от него не получится, и молча провел его на свою любимую кухню.

— Чай будешь? — спросил, усадив Камю на одни из стульев.

— Не откажусь. Этот напиток у вас бывает весьма приятен, — заявил тот и все время, что я возился с чаем, внимательно наблюдал за мной, вынуждая нервничать.

— Может, уже скажешь, — протянул я, ставя перед ним кружку.

— Скажу. Много чего скажу. — Взгляд эльфа стал острым. — Ты как меня при всем университетском собрании назвал?

От этого вопроса, я чуть не выронил собственную кружку. До меня вдруг дошло. Я — идиот! Ох, мама, роди меня обратно. Тяжело опустился на свободный стул и уставился на эльфа. Сам почувствовал, как горят щеки.

— Перенервничал, — неуклюже попытался оправдаться.

— То есть ты понимаешь, что именно и о ком сказал? — Все тем же ледяным тоном, уточнил Камюэль.

Кивнул и пристыжено замер. Таким придурком я давно себя не ощущал. За что боролся, на то и напоролся. Вот, блин! И кто, спрашивается, меня за язык тянул?

— Знаешь, — отпив чаю, продолжил эльф чуть мягче, — я не против, если ты будешь звать меня так при личном контакте. И темные тоже подтвердили, что в личных беседах их это вполне устраивает. Но чтобы впредь на публике подобных выходок не было. Все ясно.

— Так точно, — вяло отозвался и решил заглушить собственный стыд ароматным чаем, хрумкая печеньями из вазочки на столе. Какое-то время жевали и запивали молча. Потом я рискнул уточнил у светлого.

— А что, Софка с Варькой уже в курсе?

— Разумеется. Ты забываешься, что на собрании кроме моего брата присутствовал Мурзяс. Кстати, он лично испросил у меня разрешения передать своим полную версию событий.

— А раньше, значит, не спрашивал?

— Вот именно!

— То есть пока у тебя все в шоколаде?

— Не все, — сказал эльф и надолго замолчал. Я догадался сам.

— Павлик?

— Именно.

— Знаешь, — решил поделиться, раз уж мы тут с ним чаевничаем, — я ведь сначала грешным делом подумал, что это сам князь к нам под личиной пожаловал. Он с такой наглой мордой заявился к Карлу, ты бы видел.

— Вот это точно нет. Во-первых, князя я знаю лично, и можешь мне поверить, до такого он никогда бы не опустился. Во-вторых, мы его уже просветили на предмет любых личин. Ничего не нашли. Так что он тот, кто он есть.

— Или мерцающий, — произнес я без всякой задней мысли и вдруг осекся, потому что мы пересеклись с Камю взглядами и совершенно одинаково застыли. Через секунду эльф вскочил на ноги, метнулся к окну, потом обратно. Это явно было одной из его не самых лучших привычек — ходит, когда напряженно думает.

— Смешно, но мне и в голову не приходило…

— Потому что до недавнего времени выявить мерцающего считалось невозможным, но после того, как Ир изобрел эти свои кругляши-анализаторы… — Я чуть не подпрыгнул, когда подлетевший к столу эльф стукнул кулаком по столу. — Э… Камю?

— Где ты раньше был?! — выкрикнул мне в лицо рассвирепевший серый кардинал.

— Где и обычно, — хмыкнув, отозвался я и тут же предложил, — К Иру лучше не ходи. Он может сам захотеть все проверить, к тому же, не факт, что так просто сдаст тебе другого мерцающего, пока сам не разберется, что парню у нас понадобилось.

— Предлагаешь, обратиться к Илюизмене?

— Вот именно! Сам посуди, если сможешь привлечь её на свою сторону, она может стать хорошей помощницей.

— Не спорю. Но это значит, что вся информация будет утекать в Темное королевство.

— Да. Но информация о том, кем является Павлик, вряд ли относится к разряду чрезвычайно секретной.

— Возможно, ты прав… — задумчиво произнес эльф и направился к выходу, так и не допив свой чай.

В следующий раз о результатах его расследования я услышал не от кого-нибудь, а от Ники. Но это произошло только через пару недель после этого разговора. Я бы, возможно, попытался расспросить Камю раньше, мы не редко пересекались с ним в университете, он в последнее время зачастил в гости к брату. По официальной версии, как я потом узнал от Мурки, он приезжал наставить младшего на путь истинный, так как на публике активно изображал неприятие их отношений с темным. Правду знали только сами Барсик и Мурка, плюс их коммандос. Но последние были преданы своим командорам. И пока информация об истинном положении дел не просочилась. Поэтому Камю продолжал успешно эксплуатировать данную отмазку. Но узнал я об этом уже позже. А пока меня ждали интересные и гепернасыщенные дни, ведь работа по организации ЛУИ только начиналась. Именно она захватила меня с головой, поэтому ночная смс-ка от Никитки стала для меня полной неожиданностью. Чтобы встретиться с парнем, который был мерцанием Ники, пришлось выбираться из квартиры тихо, как мышь, чтобы ни Ир, ни Илюшка, захвативший в личное пользование зал, не заметили. Но это было уже много позже, а пока я проводил Камю и вернулся к ребятам. Там уже во всю проводил собеседование Карл. Илюшка держался молодцом. Я был горд за него. Вот так у нас появился младший воспитатель Рахманин Илья — мой брат и помощник. И не смотря на выволочку от Камю, жизнь, кажется, начала налаживаться.

Часть вторая Мерцающий след в истории

Глава девятая Выходи, подлый трус

Андрей

Ир спал сном младенца, это я маялся. Устал, вымотался, а заснуть никак не мог. Что за дурацкое свойство организма? Если мозг перевозбужден, то в действие вступает всем известный принцип — дурная голова покоя не дает. Это про меня. Я бы повертелся в кровати туда-сюда, а потом, может быть, и уснул. Но куда там! После пары переворотов Ир, не просыпаясь, сжал меня в медвежьих объятьях так, что я, бедный, чуть не задохнулся. А хрупкий на вид мерцающий снова сладко засопел, как ни в чем не бывало. Вот зараза! Теперь только и оставалось, что лежать и думать. Больше нечем было себя занять. Поэтому как-то само собой получилось, что я стал размышлять о младшем брате, который в это время так же мирно, как мерцающий у меня за спиной, спал в соседней комнате. После переселения Илюхе была выделен зал, где он и обосновался.

Прошло уже две недели с того момента, как мой младший брат оставил дом родной и притопал жить ко мне. За это время мое отношение к нему несколько изменилось, но не так сильно, как могло бы показаться. Это сложно объяснить на словах. Но, если вспомнить, что известие о том, что я сплю и с парнями тоже дошло до моего семейства в ту пору, когда мне еще и восемнадцати не было, а с Илюхой у нас семь лет разницы, думаю, много станет понятным. Опасаясь моего тлетворного, как выражалась бабушка, влияния на подрастающего брата, родители сделали все, чтобы свести мой с ним контакт к минимуму. Начиная с его одиннадцати лет, виделись мы урывками и всегда под бдительным вниманием старших. Поэтому по-настоящему братских и доверительных отношений между нами так и не сложилось. Я знал, что где-то там растет мой младший брат и по-своему любил его, мы же родные. Так получается, если нет кого-то еще, все самые нежные чувства испытываешь к родным людям, даже если они никогда не были тебе близки. Поэтому, когда я говорил Иру, что не хочу для себя бессмертия, так как не желаю видеть, как стареют и умирают мои младшие брат и сестра, честно скажу, в тот момент это было сродни браваде. Я просто испугался подобной перспективы, вот и приплел невесть что. Хорошо, что мерцающий так и не разгадал до сих пор мой маневр. Но об этом я подумаю как-нибудь позже.

Так вот, Илюшка. Я был так растерян, когда он появился в моей жизни, к тому же, период сейчас у меня и ребят самый не простой. Да что там мы, весь университет на ушах стоит из-за объявленных летних игр. Поэтому как-то все завертелось, закрутилось и появление брата стало для меня всего-навсего еще одним колесиком во всеобщем часовом механизме. Даже Ир куда больше проникся этим фактом, чем я сам. Поэтому, я так легко свалил все объяснения на плечи мерцающего, который, к слову, сам вызвался. Поэтому первое время даже не спрашивал брата, чем вообще продиктовано его желание уйти из дома. Ну, не был он для меня по-настоящему близким человеком. Я слишком привык любить далекий, почти идеалистический образ младшего брата, и растерялся, столкнувшись с ним самим, настоящим, не придуманным.

Зато Ир подозрительно тепло принял Илюшку в нашем маленьком вертепе. Я не ревную. Ни к тому, ни к другому. Ни в коем разе. Просто, наблюдая за тем, как Ир общается с Ильей, впервые задумался о том, как сильно мерцающему не хватало кого-то такого же младшего, о ком можно было заботиться и наставлять на путь истинный. Наверное, он всю жизнь мечтал познакомиться со своей сестрой. Но, раз уж не судьба, всю нереализованную братскую любовь решил перекинуть на Илюшку. Причем, неосознанно. Я не был против. Потому что, как оказалось, мне самому братских чувств явно не хватает. Совсем одичал в своей одинокой жизни. К тому же, у меня теперь целый класс таких же младших братиков и сестричек, вот и к Илюшке я скорее отношусь как к очередному прибавлению в стане колокольчиков и не сильно его от них отделяю.

К слову, Илюха отлично вписался в коллектив. Все-таки есть у нас с ним нечто общее. В первую очередь — это умение ладить с людьми и с нелюдьми тоже. Поэтому халярские вундеркинды теперь ходят за ним хвостиками. И наседают на мастера Фрондю, вместе с которым готовят свой отдельный проект на ЛУИ. Мой брат, как оказалось, еще лет в четырнадцать увлекся аниме — продуктом японской анимационной индустрии. И под шумок, пока я был занят старшими студентами университета, показал малышам один из культовых, как он потом мне расписывал, японских мультфильмов для детей и взрослых 'Мой сосед Тоторо'. Что мы имеем: класс маленьких магов-гениев, задавшихся целью создать котобус. Кто не знает, это автобус в виде кота с десятью лапами и пушистой изнутри кабиной, глазами фарами, ехидным выражением усатой морды и жизнерадостным нравом. Они специально показали преподавателю големотехнике тот мультик. И первое, что сказал Фрондю, было что-то насчет того, что невозможно создать голема с таким количеством ног и заставить его, не падая, ходит по ниточке (в мультфильме, котобус передвигался по электрическим проводам, вышагивая по ним, как заправский канатоходец). Дальше его беседа с классом юных талантов перешла на сугубо профессиональный язык, и я слушать не стал. Знаю только, что малышня уговорила его таки на это весьма рискованное дело. Так что Мика, которая первые несколько дней пыталась приглядывать и за классом и за Илюхой, успокоилась и дала детям полную свободу творчества, лишь изредка заходя в класс и справляясь об их успехах либо у меня, либо у самого Фрондю. Илюшку она предпочитала не спрашивать, так как знала уже, что тот за своих ребят будет стоять горой. А для нее было важно непредвзятое мнение.

Сам не заметил, как улыбнулся собственным мыслям, представляя себе, как будет выглядеть голем Илюхиных ребятишек. А потом решил, что хорошенького понемножку. И с горем пополам выбрался из Иркиных объятий и потопал на кухню. Раз уж бессонница взялась за меня так прочно, лучше пойти пожевать. На голодный желудок все равно не уснешь, как не старайся. Именно на кухне меня и застал телефонный звонок. После манипуляций Ира и Карамельки, никто из которых так толком мне ничего и не объяснил, сотовая связь и интернет к тому же, работали в моей квартире исправно, несмотря на какие-то непонятные мне сдвиги во времени. Как не странно, но теперь течение времени для моей квартиры совпадало с Халярским. Дни и ночи сменялись параллельно с университетскими, и это при том, что в халярской неделе восемь, а не семь дней. В принципе, я не особо горел желанием вникать во все тонкости, для меня, как для простого пользователя был важен только результат. А он теперь не только меня полностью удовлетворял, но и главных экспериментаторов университета оставил довольными.

За это время мне уже несколько раз звонили друзья и спрашивали, почему не появляюсь в своем родном политехе, приходилось отшучиваться и списывать все на трудовые будни. Правда, потом меня начинали активно звать попить с товарищами пива или сходить на футбол. Но и от этих походов приходилось как-то отмазываться. Я был слишком занят. Мало того, по-настоящему увлечен своей новой работой. Плюс ко всему, если бы решил пойти с друганами в какой-нибудь клуб, пришлось бы бать с собой Ира в образе Ирины. Одного меня мерцающий точно бы не отпустил. Но я не особо горел желанием знакомить свое новую 'девушку' с моими друзьями. Меня все время что-то останавливало. Какой-то внутренний барьер. Но не о том сейчас речь.

В общем, по старой привычке мобильник у меня лежал на небольшой полочке в угловом кухонном шкафу, у которого не было дверцы. Пока я инспектировал холодильник, он завибрировал, подавая сигнал о том, что пришло смс. Я успел схватить его до того, как в ночной тишине на всю квартиру заиграла зажигательная мелодия. Минуты три таращился на строчку с именем адресата. Чего не ожидал, того не ожидал. 'Выходи. Жду внизу. Только Иру ни слова' — писал мне Никитка. Тот самый парень, с которым я когда-то вернулся после очередного похода с друзьями в клуб и который в последствие оказался Никой. Так и хотелось подписать к первой фразе — 'Выходи, подлый трус'. Но сам понял, какие дурацкие мысли меня одолевают на ночь глядя, поэтому по-быстрому собрался, благо, бежать в спальню и будить Ира не было необходимости. У меня в прихожей 'за зеркалом' в шкафу было отделение с вещами. Конечно, не самыми новыми и нечасто используемыми, но приличные спортивные штаны и олимпийку я там нарыл, обувать кроссовки, правда, пришлось на босу ногу. Но я тогда все еще надеялся, что спущусь, пообщаюсь с Никой и обратно, так что не особо расстроился. Самое прикольное, что меня после этой смс-ки словно перемкнуло. Даже мысли не возникло, что это может быть какая-нибудь подстава. Да и вообще опасное дело вот так срываться, никого не предупредив. Но чутье мое молчало как партизан, наверное, только этим и можно оправдать мою беспечность.

Внизу, на лавочке у подъезда, меня действительно ждал Никита, зябко кутаясь в тоненькую ветровку. Вот чудик, у нас же ноябрь на дворе! Снега, конечно, пока не видно. Но ночами зябко уже по-зимнему.

— Ты чего в таком виде? — набросился я на него, искренне полагая, что передо мной девчонка мерцающая, потому и попытался затащить в подъезд, там в любом случае было теплее.

Но Никитка уперся. Вырвал локоть, за который я его схватил. И шмыгая носом, заговорил. Только по голосу я понял, что он близок к истерике и явно если не плачет сейчас, то наплакался до этого вдосталь.

— Они их поймали… обоих. И я не знаю, что может произойти, если кто-нибудь Елесионису попытается хвост прищемить, понимаешь? Он же дракон. Если обратиться… он живым не дастся, значит и Пави…

— Так, стоп, — прервал я бессмысленный поток слов. Схватил парня чуть повыше локтей и присел, чтобы заглянуть ему в глаза. Под одиноким фонарем, стоящим напротив подъезда, мы с ним хорошо видели друг друга. — А теперь еще раз и по порядку.

Никитка судорожно втянул в себя в воздух приоткрытым ртом, и начал сначала.

— Павелицеруса и Елесиониса, ребят, с которыми мы организовали то нападение на университет, поймали. Елесионис — зеленый дракон, он очень гордый и сильный. Если дознаватели будут напирать, он примет истинную форму и разнесет всю штаб-квартиру тайной службы до того, как они его прибьют. Понимаешь? А Пави он мой… — Никита так смущенно шмыгнул носом, что я все понял.

— Твой парень, о котором ты нам говорил.

— Не мой, а Никин.

— О, да. Конечно. Ты и так уже почти выскользнула из мерцания, так что заканчивай, давай.

— Не могу, — прозвучало хрипло и отчаянно. — Когда нервничаю… не могу.

— Это только у тебя? Что-то у Ира я подобных проблем не замечал, — признаюсь, растерялся.

— Он старше, — шепотом ответил Никита и пошатнулся. Разумеется, я тут же прижал его к груди, не давая упасть, и принялся гладить по голове, успокаивая.

— О-па! — Раздалось откуда-то со спины, — Смотри-ка, Санек, два гомика обнимаются!

— Чё, правда?

Даже оборачиваться не стал. Конкретно в этот момент у меня была куда более серьезная проблема, чем два гопника за спиной.

— Ника, не смей, — заговорил, прижимая Никиту еще крепче. — Только посмей сделать с ними что-нибудь!

— Тогда я сделаю с нами, — прохрипел Никитка и тут же я повалился куда-то на пол, так как всегда плохо переносил перемещения в пространстве.

Разумеется, у меня сразу появилось множество вопросов. Например, как это Ника умудрилась построить не ученический, а взрослый телепорт, ведь в первый я бы не смог попасть со своей внутренней блокадой любого магического воздействия. И вторым вопросом, конечно, было — где это мы оказались. Никитка стоял надо мной, а я силился отскрести себя от пыльного половичка. С трудом преодолевая головокружение, поднялся и посмотрел на парня. Тот в руках держал какую-то металлическую фигурку. Парень заметил мой взгляд, посмотрел на эту штуку, словно в первый раз увидел, а потом кивнул самому себе.

— Это артефакт, — фигурка исчезла из руки, наверное, он убрал её в маго-сумку, — Его заряда только на одно такое перемещение хватает.

— Понято, — кивнул так, словно был тем еще профи. — А сейчас мы где?

— Здесь моя личная точка возврата на Халяру.

— Только твоя?

— Её Елисионис пробивал. Теперь понимаешь, какой он сильный?

— Просто-таки гениальный, я правильно понимаю? Самородок. В университет проникать инкогнито не захотел, слишком гордый, зато не поленился овладеть магическим мастерством самостоятельно.

Никита смотрел на меня квадратными глазами.

— Откуда ты…

— Значит, угадал, — сделал вывод я, осматриваясь по сторонам. Крохотная однокомнатная халупа, за окном темно, так что трудно сказать в каком районе они нашли эту жилплощадь. Из мебели продавленный диван, старый буфет с потемневшими от времени стеклами, тумбочка, на которой, увы, не было телевизора, хотя он там явно напрашивался. И все, в общем-то. Но, я так думаю, жить тут никто не собирался.

— И что теперь? — спросил он негромко.

— А какие есть варианты? — не стал дожидаться ответа и продолжил, — Они сейчас у Камю, так? — Никитка послушно кивнул. — И кто у нас может убедить серого кардинала выпустить твоих товарищей если не насовсем, то хотя бы под подписку о невыезде? — сказал, размышляя.

— Император?

— Ага. И как ты себе представляешь, мы могли бы его об этом попросить? Нет, тут нужен кто-то другой… — мысль пришла в голову неожиданно, уж не знаю, чутье тут сработало или просто вспомнил кое-то и вовремя ухватил за хвост саму идею. — Можешь в обход университета отвести меня сразу к вашим?

— Нашим?

— Давай, Никит, соображай. Нам нужен Пестрый. Помнишь… хотя, нет, тебя, наверное, тогда с нами не было. В общем, Ир говорил, что в ведомстве Камю работают целых два его выпускника. Такие же мерцающие. Теперь понятнее? Они могли бы нас с ним провести сразу в Камю в кабинет. И там бы я уже нашел, что сказать Барсику-старшему и как твоих ребят отмазать, — про себя добавил: 'я надеюсь'.

— Думаешь, Пестрый нам поможет?

— Берусь его уговорить, — заявил я, но не особо уверенно. На что, Никита улыбнулся, робко и открыто. Значит, поверил. Ну и ладно. Попытка — не пытка в конце-то концов.

— Тогда смогу, — решительно откликнулся парнишка и сразу же как-то подозрительно замялся. Только тогда до меня дошло. Он еще сказать ничего не успел, как я уже все понял. — Знаешь, Пави…

— Павлик, да?

— И это знаешь?

— Только что догадался. И почувствовал себя полным идиотом, что не сообразил сразу. Вот как они его раскрыли, да? Камю стал копать под аудитора и, когда он встречался с этим Ёлкой, поймал их с поличным.

Никитка совершенно по-девичьи отвел в сторону взгляд и негромко вздохнул. Да уж. Ничего удивительного, что он не решился рассказать все в присутствии того же Ира, а предпочел вызвать меня на улицу. Понял, что старший мерцающий будет в ярости от всех этих детских игр с огнем. Сами ведь нарвались, теперь и ежу понятно. Павлик напросился в аудиторы, чтобы самому убедиться в том, о чем им Ника после общения с нами и учебы в универе рассказала. Ёлка, судя по всему, его в этом поддерживал. Возможно, даже планировал в ближайшее время присоединиться. Например, под видом одного из команды младших аудиторов, подведомственных Павлику. Хороший план, но рисковый до опупения. Вот они и попались. Теперь не только их обоих вызволять, но и Камю спасать. Хотя, уверен, серый кардинал вполне способен сам за себя постоять. Но, если эти двое накуролесят, то запросто могут испортить отношения между эльфами и своими народами. Драконов и мерцающих и без того не особо любят и справедливо опасаются. А тут такая оказия. Нехорошо. Так что опять мне лезть на амбразуру. Кто бы знал, как мне это надоело. Но если вызову сейчас к нам Ира, к деду он меня не подпустит не под каким соусом. Не зря же, последние дни отчаянно избегает любые мои попытки заикнуться о будущем визите в Чащу Лис. От Ники особой помощи ждать не имеет смысла. По меркам своего народа она еще слишком юная. Её слушать не станут. Снова один. Вот и помаялся бессонницей. Как попой чувствовал, что грядут нехилые проблемы. Точнее, уже грянули. И самое обидное, что бежать-то некуда.

Глава десятая Детки из клетки

Перемещение на Халяру много времени не отняло. Хотя я себе это несколько по-другому представлял. Одно дело открыть дверь и вот он ты, уже в другом мире. И совсем другое, когда приходиться преодолевать сопротивление стены, которая отчего-то похожа на желе и сначала впускать тебя не хочет, потом отпускать не спешит. Понятны мои опасения, если учесть, что мой домашний переход монтировали профессионалы — маги университета, а у повстанцев, как я эту могучую троицу про себя называл, все было исключительно кустарного производства. И даже заявленная гениальность одного заочно мне знакомого зеленого дракона мало успокаивала. К тому же, стоило нам с Никитой оказаться в сумраке незнакомой залы, который по халярским меркам тянула лишь на небольшую спаленку, как меня изрядно смутила ночь за тонкой гранью стекла в стрельчатом, высоком окне почти во всю стену. Вышли мы из той стены, которая была как раз напротив него, так что темень и звездное небо за окном первым бросилось мне в глаза. Сразу вспомнилось, что вообще-то в халярских сутках не двадцать четыре, а тридцать два часа, плюс ко всему, не семь дней недели, а восемь. И, если при переходе в этот мир через портал в моей квартире эта разница во времени непонятным мне образом корректировалась, то как зеленый дракон смог добиться таких же результатов в одиночку, не имея ни той магической подпитки, которую давал дипломированным магам университет, ни тем более багажа знаний и умений, непонятно. Именно поэтому это было первое, что я спросил у Никиты, когда осмотрелся.

— Ник, а что, у вас Ёлка настолько гениален, что и время выхода сумел откорректировать?

Никитка замялся. Глаза забегали. Разумеется, я сразу просек, что здесь-то собака и зарыта. Поэтому шагнул к нему и протянул с вопросом:

— Никит?

Парень вздохнул, отвернулся к окну и тихо сказал:

— Наш переход паразитирует на университетском.

— А если развернуто и для тупых немагов?

— Если ты тупой, то…

— Ты балерина. Хорошо, что с тем, что немаг не споришь.

— А кто такая…

— Не отвлекайся, Ник. Что там с вашим телепортом и университетской технологией?

— Ладно-ладно, — он даже поднял руки вверх, показывая, что сдается. Меня не переставали удивлять эти их мерцания. Парнишка не только выглядел, как типичный молодой человек с Земли, но и вел себя соответствующе. Ир как-то объяснял мне, что они, прежде чем мерцнуть в кого-то принципиально для себя нового, снимают с представителя данной расы или народности что-то вроде слепка. Считывают исходные данные, если я правильно понял саму подоплеку процесса. Так что, похоже, прежде чем выбрать себе это мерцание, Ника хорошенька его проработала. Видимо, боялась, что я её сходу раскушу. Я и ничего так и не заподозрил, даже подсознательно ощущая, что больно по-девчачьи она целуется, так как и представить себе не мог, что настолько земной мальчик может оказаться девочкой из другого мира. Пока я размышлял об этом, Никита принялся объяснять, — В общем, нам повезло. Мало того, что та квартира, в которой мы с тобой после перемещения с улицы оказались, пустовала и в тоже время сдавалась в наем, так еще в вашем мире как-то не принято знать всех своих соседей в лицо. Слишком большие у вас дома и слишком короткая память.

— Прости?

— Она располагается через стенку от твоей, только в другом подъезде.

— Та стена, что в комнате бабушки, — догадался я.

Никитка кивнул и продолжил:

— И еще больше повезло, что ни ты сам, ни Ир в той комнате не бываете. То есть, Ир вообще никогда там не был, а ты туда просто не заходишь.

— Почему? Думаю, Ир все же был, когда ко мне в первый раз пришел еще в образе Иры. Но ты права, та комната вроде как лишняя и мы туда не ходим.

— Вот, — протянул парень, — поэтому он не заметил слабый магический отток.

— Постой-постой. То есть я правильно понял, что ваш телепорт оттягивает на себя часть энергии от нашего перехода?

— Минимальную часть. Иначе Ир даже из другой комнаты мог бы его засечь.

— И на чем же тогда зиждется вся энергосистема, — плотно общаясь с Иром, я доподлинно знал, что телепорт подобного рода требует просто немереных энегрозатрат.

— Елесионис — дракон. Не забывай, что у каждого из них мощный внутренний резерв силы.

— Но он же не сидит тут сутки напролет. Откуда-то ведь должна идти дополнительная подпитка. Или ты хочешь меня убедить, что ваш зеленый гений создал рабочую модель абсолютного двигателя и сам этого не заметил? Скажешь, что не знаешь, что к чему, дальше этой комнаты добровольно не пойду. А недобровольно ты меня перед дедом Ира подставляться не заставишь.

— Шантажируешь? — протянул парень почти оскорблено.

— Убеди меня, что с тобой можно разговаривать иначе, больше не буду.

— Часть тела дракона может работать как накопитель, пополняющий резерв за счет носителя. При этом пока дракон жив, это вполне успешно можно проворачивать и на расстоянии.

— Коготь? Зуб?

— Чешуйка.

Никитка подошел к гобелену, который закрывал часть стены, из которой мы выбрались, — на нем был изображен грозный дракон, с угольно-черной чешуей, пышущий адским пламенем на фоне бескрайнего неба и гор в шапках снегов, и отодвинула его в сторону. На стене пятью кругляшками чешуи был образован полукруг 'рогами' вверх.

— А зачем их пять? Одной недостаточно?

— Если не может зарядить Елесионис, заряжают его друзья.

— Они все зеленого цвета, — сказал, имея в виду чешуйки на стене.

— Его друзья — его семья.

— Понятно. И они все в курсе, чем занимается наш дракон?

— Он еще не наш. То есть наш, но не…

Я вскинул руку, прерывая его речь, а то мальчишка рисковал окончательно запутаться.

— Теперь, я думаю, будет, — сказал, сам не испытывая той уверенности, которую демонстрировал. И все же это было лучше, чем ничего. Ника не должна бояться, иначе я сам могу под её влиянием устрашиться и ничего путного не получиться. Лучше пусть думает о том, как будет примирять колокольчиков со своими закадычными друзьями, если вспомнить, что это именно они напали тогда на университет во главе отрядом големов, плюс к этому, один из них рискнул заявиться к нам в виде аудитора. Кстати, а вот этот вопрос не мешало бы прояснить.

— Павлик на самом деле помощник князя, или это для понта? Просто очередное мерцание.

— Правда. Он как сбе… выпустился из академии, поступил к нему на службу.

— Никит, мне что, опять тебя шантажировать прикажешь? Если уж я берусь им обоим помочь, то, извини, должен знать хотя бы примерно, с чем рискую столкнуться.

— Ника с Павелицерусом не закончили обучение, — робко ответил мне парень.

— То есть по меркам мерцающих вы оба те еще малолетки.

— Не малолетки, но и… — Никита снова замялся.

— Но и не взрослые, — закончил я за него. Парень кивнул. — Хорошо, тогда следующий вопрос. Как Ёлка так быстро сориентировался где меня искать и что за технология по объединению моей квартиры с Халярой была применена?

— У него дядя в университете работает. Здесь, — он указал на стену с чешуйками, — есть и его тоже.

— И кем?

— Не скажу, — отрезал парень и резко отвернулся. Я смерил его долгим взглядом. На что он поежился и выдал: — Чем дольше мы тут трепимся, тем больше вероятность, что не успеем, и к ним попробуют применить силовое воздействие. Елесионис терпеть не станет.

— А Павлик, значит, потерпит?

— Мы… мерцающему проще частично изменить себя, например, повысив болевой порог и ускорив регенерацию.

— Понятно. Тогда давай поспешим.

Но парень не сделал ни единой попытке пошевелиться и куда-то пойти. Поэтому я схватил его за руку и слегка тряхнул.

— Ник?

— Я просто амулет готовлюсь заряжать, — тихо ответил он и, высвободившись, подошел к драконьим чешуйкам.

Процесс был прост, но выглядело это красиво. У подъезда и потом в той маленькой квартирке я плохо успел рассмотреть металлическую фигурку, в форме которой был выполнен артефакт, с помощью которого Никитка нас переместил. Теперь я увидел, что больше всего этот зверь напоминал оленя, только не с двумя, а четырьмя ветвистыми рогами и тремя изящными ногами — одна спереди, две сзади. Именно на задние он и взвился, мотнул рогатой головой и снова затих, опустившись на все три копыта на ладони Никиты. Что греха таить, засмотрелся, и даже рот приоткрыл. Таких явных чудес мне еще видеть не приходилось. Хотя нет, вру. Приходилось и еще как, но тут, видимо, недосып сказался. Очнулся только тогда, когда Никита, обернувшись на меня, сдавленно хрюкнул. Вот, гадство, попался как мальчишка!

— Так мы идем? — спросил подчеркнуто нетерпеливо.

Никитка кивнул, спрятал драконью чешую за гобеленом, отошел от стены и попросил себя обнять. Мне не жалко. Обнял. И тут же снова провалился куда-то, но на этот раз все же исхитрился устоять на ногах. И почти сразу, как только удалось сфокусировать взгляд на окружающем пейзаже, принялся озираться. Это было странное место. Отвесный склон нырял в темно-зеленое море древесных крон. Мы с Никиткой стояли на небольшой прямоугольной площадке, над которой нависал точно такой же утес, и так, как мне потом пояснили, восемь ступеней, считая с самого низа. Место это называлось просто — Ступенчатый холм, хотя, как по мне, так он вполне тянул на полноценную гору — настолько был высок и каменист. Мы оказались на шестой ступени. На противоположной от обрыва стороне площадки обнаружился черный провал пещеры. В него и повел меня Никитка, схватив за руку в поисках поддержки и защиты. Очередное проявление чисто девчоночьих повадок меня не смутило. То, что с Никой от волнения и переживаний происходило что-то неладное, было понятно еще на Земле. Поэтому было трудно определить, в переходном она состоянии или нет. Внешне она как была, так и оставалась Никитой, но что творилось у неё внутри было неясно.

Мы долго шли по тёмным коридорам. Теперь уже не я, а меня вели за ручку, как слепого. Я, действительно, был слеп. В отличие от Никитки, который пусть и был мерцанием нашей Ники, прекрасно видел и ориентировался в темноте, как она. Меня спасало только то, что земляной пол был достаточно ровным и утоптанным. Поэтому я не спотыкался и не падал. Хотя, возможно, и за это следует сказать спасибо Никитке, который мог специально выбирать только торную дорогу. Мы вынырнули в рассветные сумерки совершенно неожиданно. Не было ни намека на быстро растущее пятно света в конце туннеля. В очередной раз свернули и неожиданно оказались на открытой местности. Сверху куполом нависало темно-синее небо с быстро тускнеющими звездами. Вокруг легкой дымкой к ногам льнул туман. И дальше, после полоски ровной каменистой почвы, до самой кромки леса, виднеющегося в дали, простиралось лишенное травы поле, рассеченное на квадраты, как шахматная доска. Каждая её секция была обложена черными камнями, которые, судя по всему, были каким-то особым минералом. Внутри каждой из таких секций прямо из воздуха бил небольшой источник кристально чистой воды, ниспадающей вниз и исчезающей в никуда за несколько сантиметров от земли. С одной стороны завораживающее зрелище, с другой, даже мне стало не по себе, хотя самим мерцающим в этом месте, наверное, вообще было хреново. Ведь каждый из таких водопадов был ни чем иным, как маленьким мерцающим. Когда-то был. Они мерцнули не так, как надо. И превратились в это. Ир говорил, что за все время никому так и не удалось найти способ возвращать им нормальный вид. Вот так они тут и обитали в этих клетках-камерах веками, а, может, и тысячелетиями.

Повернулся к Никите, все еще держащемуся за мою руку, и обнаружил какими глазами он смотрит на все это.

— Эй, Ник, — слегка дернул его за руку, призывая очнуться. Парнишка медленно перевел на меня взгляд.

— Мне просто…

— Я понял. Поэтому давай дуй за Пестрым. Тут мы сможем поговорить без свидетелей. Ты поэтому высадил нас именно здесь, да?

Парень кивнул и высвободил руку.

— Здесь никто не бывает. Смотреть на них… — он запнулся и снова тоскливым взглядом окинул карикатурную шахматную доску, — тяжело.

— Я так и понял, — важно покивал и, когда он ушел, какое-то время смотрел в темную расщелину, из которой мы и вышли с другой стороны холма.

Потом повернулся к живым фонтанчикам и бездумно побрел между ними. Камеры были скомпонованы по восемь штук, каждый такой квадрат, составленный из них, огибала тропинка. Извилистая и отдающая некой сказочностью. Пусть даже намека не было на желтый цвет, а на кирпичи тем более, она здорово мне напоминала дорогу из желтого кирпича, по которой в Изумрудный Город добиралась Элли. Я петлял по ней, как заяц со степенностью павлина. Спешить мне было некуда, смотреть в окружающем пейзаже особо не на что, кроме все тех же фонтанчиков. Но в них не было ничего примечательного. Они для меня были все одинаковые. И я далеко не сразу сообразил, что возле каждого, на одном из черных камней, отгораживающих их от соседей и тропы, выбиты какие-то символы. Мой переводчик исправно перевел их как имена тех деток, которые тут покоились. Какое нехорошее слово. Они ведь не мертвые, в конце-то концов. Они живые, просто заколдованные. Да, именно так! И тут на этой самой мысли про заколдованность маленьких мерцающих меня осенило.

Нащупал под олимпийкой нательный крестик, который был ничем иным, как артефактом, блокирующим любое магическое воздействие, будь оно вредоносным или нет, и так и застыл в окружении фонтанчиков, бьющих прямо из воздуха, со свободно болтающимся на длинной цепочке крестиком в руке. И что теперь? Выбрать камеру наобум, перешагнуть через заграждение из черных камней и экспериментировать? А если только хуже сделаю? Например, какому-нибудь малышу боль причиню. Вот, черт! Как-то я слишком расхрабрился. Тут такой фокус не пройдет. Они ведь живые, так еще и малолетние. Если верить Иру, совсем еще малютки. Как здесь нахрапом действовать?

Одевать крестик обратно не стал. Пошел по тропе дальше, внимательно присматриваясь к водяным феноменам вокруг, и долго не осознавал, что машинально, то накручивал цепочку с крестиком на палец, то наоборот — принимался раскручивать. Когда обнаружил это, остановился, так как успел растеряться и впасть в замешательство. Это что же я делаю? Тут-то краем взгляда и зацепился за него. Фонтанчик был из ближайших к этой части тропы. В нем, совершенно неожиданно, зародились и стали литься вниз вместе с водой задорные сиреневые искорки. Очень красивые. Где-то за лесом вставало солнце, окрасив небо в бледно-серый цвет. На душе было муторно и в тоже время светло. И несмотря на то, что этой ночью поспать мне так и не удалось, чувствовал я себя бодрячком. Все это наложилось во мне друг на друга и родилось совершенно особое настроение, которым было просто грех не поделиться с окружающими. Беда в том, что сейчас я был один. И на первый взгляд, делиться было не с кем. Но только на первый взгляд.

Мне захотелось рассмотреть те искорки поближе. Я подошел, и рука с зажатой в ней цепочкой сама поднялась и потянулась к этим искрам. Хотя, возможно, это было всего лишь самовнушение, призванное убедить меня, что я тут совершенно не причем. Что не виноват, если что. Крестик погрузился в воду, искры сиреневые, яркие, налипли на него, как песчинки. Я затаил дыхание, подсознательно ожидая чуда. Но увы, чуда не произошло. Искры быстро потухли, растворились и исчезли совсем. У меня непроизвольно вырвался разочарованный вздох. Я убрал крестик от фонтана. Стало грустно-грустно. Опустив взгляд вниз, обнаружил, что ни с цепочки, ни с самого артефакта не стекает в пыль ни единой капли воды. Словно его в неё и не макали вовсе. И тогда я сделал то, на чтобы, наверное, никогда бы не решился, не находясь под воздействием того особого настроения, что захватило меня в этом странном и в чем-то даже пугающем месте. Я снова поместил артефакт в мирно журчащий фонтанчик, но на этот раз вместе с ним погрузил всю ладонь, даром что по самый локоть в воду не окунулся.

— Бери пример с меня, — заговорил, смутно представляя, кому и что говорю. — Давай же! Человек — это так просто! Это тебе не орк, не эльф, не дракон, в конце-то концов. Я — человек и прост, как Сибирский валенок. Ну же!

В глубине снова зародились искорки и плотно-плотно облепили на этот раз не артефакт, напротив, его-то они как раз оставили без внимания, а мою руку. Было прохладно от воды и колюче от искр. Но не больно. Скорее щекотно, но я стоически терпел. Мне казалось это важным. Самым важным в данный конкретный момент.

— Давай же, малыш! — теперь я знал, к кому обращаюсь — к малышу мерцающему, и отчаянно сожалел, что так и не прочитал его имя на одном из камней ограждения, за которое я так беспардонно влез. — Давай! Ты сможешь! Это ведь так просто. Посмотри на меня. Разве я сложный? Нет. А вот ты умненький. Я просто уверен в этом. И очень способный. Да-да. Не веришь? Но разве твой учитель не хвалил тебя никогда. Вспомни, малыш, чему он тебя учил. Или, давай попробуем вспомнить вместе. Сначала определимся с полом. Думаю, это важно, правда? Вот ты кем хотел бы стать в человеческом мерцании мальчиком или девочкой? Кто тебе ближе, подумай. Потом реши насчет внешности — взрослый или малыш, черноволосый или белокурый, цвет глаз — это тоже важно. Сначала попробуем сделать что-то с внешностью. Знаю, мне друг говорил, что мерцание у вас начинается изнутри, но что если тебе попробовать сделать все в обратной последовательности. Вы ведь начинаете с самого сложного, а мы начнем с простого. У тебя получиться, малыш. Я в тебя верю. А ты в меня верь. Тогда наши веры помножаться друг на друга и… — сам понимал, какую ахинею несу, но остановиться уже не мог, во мне говорило чутью и оно требовало не замолкать. Говорить любые глупости, но не молчать. И осекся только тогда, когда на несколько бесконечных секунд щекотание крохотных иголочек сменилось почти нестерпимым жжением, но прежде, чем я скривился от неприятных ощущений, прекратилось. Искры потухли. Я разочарованно уставился на то, как сквозь мои пальцы струиться все такой же кристально чистый поток и отдернул руку, когда он неожиданно исчез с легким, едва слышным хлопком. Вздрогнул всем телом, тупо пялясь на пустое место, потом перевел взгляд на пустую ладонь, крестик пропал вместе с цепочкой, и только потом, пятой точкой почувствовал, что надо обернуться.

Не скажу, что это было страшно. Испугаться я не успел. Но веселого тоже было мало. На тропинке позади меня стояло — нет, лежало, — и снова не то, ползло нечто. Верхняя часть туловища было вполне себе человеческим, но ног и всего остального, что должно быть у порядочного хомосапиенса не наблюдалось, зато вместо них был толстенный чешуйчатый хвост. Наверное, именно такими древние греки и римляне представляли себе ламий, наполовину женщин, наполовину змей. В моем случае существо было явно мужского пола. Конечно, ни о каких первичных половых признаках и речи не шло, но грудь у него была плоской, да и размах мускулистых плеч таков, что все сомнения в мужественности данного чуда-юда отпадали. Сориентировался я быстро. За время своего пребывания на Халяре выдрессировался, так что я сразу заметил рядом с этим существом Нику, причем уже в её природном виде, и сообразил, что это никто иной, как Пестрый. Хотелось бы мне знать, в каком близлежащем мире он отрыл себе такое мерцание. Хотя, нет, в мир, населенный такими страховыдрами я не ногой. Змей я, конечно, не боюсь, но всегда считал их крайне неприятными представителями фауны.

— Я сейчас все объясню, — поспешил заговорить до того, как он соберется меня прибить за издевательство над ребенком. Но змей, только и успел вздыбить перепончатый гребень, нахмурить темно-зеленые брови под цвет волос, и продемонстрировать весьма внушительный оскал, когда открыл рот, чтобы высказаться. Голос, раздавшийся из-за его спины, никак не мог принадлежать Нике, потому что явно был мальчиковым и мальчик этот был непроходимо юн.

— Не надо, господни Ефиминисюкирус, он хороший.

Змей резко перевернулся лицом к говорившему, при этом чуть не сбив меня своим хвостом, на конце которого, неожиданно для себя, я обнаружил погремушку, как у гремучей змеи. Однако. Пока я приходил в себя от этого открытия и размышлял, ядовит данный индивид или только притворяется. Кажется, я слышал байку про неядовитую змею, которая вполне успешно маскируется под гремучую. Со стороны змея раздался изумленный возглас. Разумеется, я сразу забыл про все, о чем размышлял. И вскинул голову, чтобы посмотреть, что же там все-таки произошло, и кто это за меня так вовремя вступиться вздумал.

Это был мальчик лет шести-семи. Одним словом первоклашка в опрятном костюме школьника из плотной синей ткани и с нашивкой на рукаве в виде книги раскрытой книги, из-за которой вставало солнце. Похоже, с перепуга малыш считал самые ранние мои воспоминания. Любопытно. Это уже попахивает какой-то особой телепатией. Ир говорил, что это их природная магия, как у драконов или тех же ифритов. Такое даже крестик мой заблокировать не в силах. Пока я разглядывал малыша, про себя размышляя, на самом ли деле он мальчик или все же девочка, сменившая пол в мерцании, змеехвост быстро пришел в себя и стремительно повернул ко мне. Уловив его движение, поднял глаза и в очередной раз поддался порыву.

— Давайте, вы потом меня убьете, я еще не закончил, — сказал строго и решительно, как мог. И снова повернулся к малышу, очень надеясь, что по горячим следам будет проще сделать то, что я собирался. — Верни, — потребовал, протягивая к нему руку. Очевидно, что я имел в виду крестик, который вовсе не пропал в никуда, как могло показаться, а очутился на шее мальчишки поверх школьной курточки.

— Нет! — отчаянно запротестовал тот и помотал головой, сжимая в кулачке крестик. — А если я снова засну?

— А вы спите? — спросил его, шагнув ближе.

Мальчишка кивнул.

— Я думал, ты мне снишься. Но потом увидел, что остальные тебя не замечают, и решил рассмотреть поближе.

— Поэтому привлек мое внимание искрами?

— Искрами? — он немного расслабился и поднял глаза, но артефакт сжимал все так же крепко.

— Я видел, как в воде, которой был ты, появились сиреневые искры.

— Нет. Никакой водой я не был! — запротестовал малыш. На что я взглядом указал ему за спину, где точно так же, как он некоторое время назад, журчал такой же фонтанчик. Мальчишка заозирался.

— Так это что, все мы?

— Когда ты перевоплотился, что не знаешь, что есть такая опасность? — не выдержала Ника, — Нас же всех сюда с малолетства на экскурсии водят!

В ответ на эти её слова к одному из камней заграждения из-за которого мы с малышом выбрались, потянулся змеиный хвост и ловко перевернул его. Оказывается, с одной стороны выбивается имя, с другой, той, что камень лежит на земле, ставится дата развоплощения ребенка.

— О! — выдохнула Ника изумленно. Я же с помощью переводчика прочитал какой-то совершенно непонятный мне набор слов, но кроме цифр и названия месяца ничего не разобрал. Да и понятие эры в халярском контексте мне было малоизвестно.

— Это было очень давно, — в ответ на мой взгляд пояснил хвостатый. Как звали товарища Пестрого в этом мерцании я так и не узнал, поэтому был вынужден называть его обычным именем, не полным, конечно, я бы задолбался его выговаривать, но хотя бы по прозвищу.

— Но он сразу, несмотря на этот необычный вид, назвал вас по имени.

— Просто только господин Ефимисюкирус может создавать такие многоуровневые мерцания, вот я и подумал, что это он, — принялся оправдываться маленький мерцающий.

— То есть тогда вы уже были учителем?

— Был, но начинающим.

— Это было за несколько восьмилетий до Северного Затмения, — вклинилась Ника, предлагая для меня более знаковую точку отсчета. О той битве между темными и светлыми, окончившейся с появлением мерцающих, я был уже достаточно наслышан, чтобы хотя бы приблизительно прикинуть, сколько Фиме на самом деле лет. Интересно, как он выглядит сейчас без мерцания? И как будет выглядеть Ир в его же возрасте?

— А что это? — заинтересованно покрутил головой малыш, переводя взгляд в меня на Нику.

Все ясно, что ничего не ясно. Раз он говорит, что спал и видел сны, так еще и был в них не один, то…

— Кто это остальные? — спросил я у него негромко.

— А?

— Ты сказал, что остальные меня не замечали.

— А! — просиял ребенок, — Так я ведь не дин сплю. Мы все вместе… — и осекся. Принялся озираться по сторонам. Потом как-то спал с лица и потерянно пробормотал, — А во сне тут трава и цветы, а вместо камней беседки.

— И каждый из вас живет в такой беседке?

— Да.

Фима собирался что-то сказать, но я вовремя заметил это и поспешил завладеть всем вниманием малыша.

— Отдай мне крестик, — снова протянул к нему руку.

— Не отдам, — набычившись, рыкнул он и отвернулся.

Пришлось обойти и снова встать перед ним.

— Отдай, — сказал я более требовательно.

— Андрей, может… — начала Ника, но её хвостом дернул за подол платья старший мерцающий, не позволяя мне мешать. Сообразительный. Наверное, остротой ума Ир в него пошел.

— Тогда зачем это все? Зачем ты вернулся? Во сне ведь лучше, разве нет? Здесь больше нет тех, с кем ты рос. А даже если и есть, то они все давно уже выросли. Верни мне артефакт и уходи. Засыпай обратно.

— Но я не хочу! — возмутился ребенок, попытался высмотреть у меня за спиной Фиму, ища у него поддержки, но я не дал, шагнул ближе и загородил весь обзор. Он попятился. Но я продолжил наступать.

— Почему? Идеальный мир, идеальные друзья.

— Там скучно! Все хотят сбежать оттуда, просто не знают, что это сон, вот и…

— Отдай мне крестик, и я научу тебя доподлинно распознавать спишь ты или нет.

— Не отдам. Потому что пока он на мне, я чувствую, что все это реально, знаю, что не сплю. Зачем ты хочешь отобрать это у меня? Зачем тогда спасал?

— А ты нуждался в спасении? Судя по всему нет.

— Да!

— А я говорю нет.

— А я говорю… — но я прервал его, подняв руку и довольно чувствительно дернув малыша на мочку уха.

Он тут же возмутился. Но совсем не так, как мог бы сделать человеческий ребенок. Конечно, я не то чтобы спец по детским замашкам, но мне еще не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь из наших детей клацал зубами, как заправский волкодав в нескольких сантиметров от моих пальцев. Разумеется, руку я отдернул машинально, но тут же одарил мальчишку удовлетворенной улыбкой. Это значит, что он уже не человек, то есть находиться в переходном состоянии. Мне удалось его расшевелить, ведь именно этого я добивался своим словесным прессингом.

— Кусай, — я снова протянул руку к его лицу, не стирая с лица улыбки, — я знаю какие вы нервные в переходном состоянии. Сам встречаюсь с мерцающим. Он меня регулярно пытается придушить за самые невинные вещи. — И сделал вид, что зажмурился, продолжая подначивать, — Давай же! У тебя даже глаза уже желтые. Совсем немного осталось, чтобы выскользнуть.

— Тебе будет очень больно, — обозлено откликнулся малыш, — я клыки специально побольше выращу, чтобы кровь пошла. И чтобы…

— Да-да. Ты, главное, не отвлекайся.

— Ты что, — в голосе ребенка прозвучало сомнение, — любишь, когда больно?

— Нет. Но если ты, укусив меня, окончательно выскользнешь из мерцания, я с чистой совестью отберу у тебя свою вещь.

— Все равно не отдам! — в отчаянном крике малыша звучали слезы. — Не отдам, не одам, не отдам… — он схватил меня за запястье. Я приготовился к боли, будучи уверенным, что теперь он точно мне что-нибудь отгрызет. Но вместо этого почувствовал, как меня лизнули в ладонь. Как котенок, право слово. Или лисенок, что будет более верной ассоциацией, не даром же у них это место называется Чащей Лис. Тут уж я открыл глаза и посмотрел на малыша, которым спрятал личико в моей ладони. Его слезы жгли мне кожу. Он был зол, испуган, но больно делать мне не хотел. Вот она мерцающая благодарность.

Я опустился перед ним на одно колено. Обхватил тщедушное тельце руками и привлек к себе. Малыш растерялся от таких моих действий. Причем так явно, что у меня сразу закралось подозрение, что у мерцающих в целом не в чести физический контакт подобного рода, и это не только к одному Ирке относится. Слегка запрокинул голову, чтобы смотреть ребенку в глаза. Сказал:

— Давай ты сам его с себя снимешь и оденешь на меня. Как тебе такой вариант?

Малыш всхлипнул и осторожно прижался теснее.

— Я боюсь и… кусаться все еще хочется…

— Схватил меня за волосы сзади… да, вот так. Можешь дергать, если станет совсем тяжко терпеть. Только за нос не кусай. А то, как я на глаза своему любимому мерцающему покажусь с откушенным носом? Он ведь меня сразу разлюбит.

— Взрослые вечно со своей любовью носятся, — обиженно и даже в чем-то ревниво пробурчал мальчик, но тут же сменил тему, — а если я все же…

— Не думаю. Ты же сам сказал, что не хочешь больше спать. Там скучно и пресно. Тут, с нами, намного интереснее. К тому же, только представь, каково тебе будет все время жить в страхе, что если ты снимешь его с себя, то сразу в воду превратишься. Так не пойдет. Давай решим все сейчас, по горячим следам.

— И почему это они горячие?

— Так говорится, — отмахнулся и весело добавил, — Не заговаривайте мне зубы, молодой человек.

— Я не человек!

— Так докажи это!

И он подчинился. Все-таки я оказался достаточно убедительным. А возможно, ему придало храбрости то, что я все еще обнимал его и осторожно гладил по голове, успокаивая и вселяя уверенность в то, что буду с ним до самого конца процедуры, которой он так сильно опасался. Малыш медленно снял с себя крестик и в торжественном молчании одел его на меня. Когда он опустил руки, сзади раздался изумленный вздох Ники. Пестрый вел себя более сдержанно. Еще бы, в его возрасте.

Передо мной стоял маленький мерцающий. Желтые глаза, темные волосы, хищные скулы. Хорошенький мальчик. Он больше не злился и не плакал. Перепады, свойственные переходному состоянию, оставили его. Он стал собой и почти сразу успокоился. Я и за Иром не раз замечал такое. Поэтому не был удивлен изменениями, произошедшими в малыше.

— Уф! — выдохнул с облегчением, притворно громко, чтобы привлечь внимание малыша, — Вот теперь я вижу тебя настоящим. Будем знакомы, — немного отстранился и протянул ему открытую руку, — Андрей.

— А? — ребенок был ошеломлен всем произошедшим, поэтому отозвался несколько запоздало.

— Меня зовут Андрей. А тебя? — терпеливо произнес и добавил, — И, называя имя, нужно пожать руку.

— Клементириферус Маар-ки-Мух Серебряный, — пробормотал малыш на одном дыхании. Все-таки у мерцающих был просто какой-то уникальный язык, раз они столь сложные имена произносили так легко и непринужденно.

— Буду звать тебя Клёмой, — сказал, пожимая маленькую ладошку.

— Почему?

— Мне трудно произносить такие сложные имена, как у вас.

— А своего мерцающего ты тоже сокращаешь, да?

Ответить я не успел, из-за спины раздался голос Фимы.

— Я надеюсь, что именно его он называет Иром.

Вот тут-то до меня и дошло, что я признал наши с Иркой отношения в присутствии его деда. Вот, блин! Что сейчас будет?

— Слушайте, я понимаю, что наговорил и сделал массу глупостей, но если вы… — сам не заметил, как поднял руки вверх и начал пятиться от них всех. Но меня весьма безапелляционно перехватил все тот же хвост, преградив дорогу и обернувшись вокруг моих ног так, что кончик трещотки оказался на моей ступне. Непроизвольно вздрогнул и почувствовал, как к горлу вместе с увесистым комом подкатывает тошнота.

— Не надо! — воскликнул Клёма и попытался оттащить от меня хвост Пестрого, но старший мерцающий подполз к нему и опустил когтистую руку на лохматую головку и малыш успокоился. Запрокинул голову и слегка кивнул, словно мужчина что-то сказал ему, чего я не услышал. Опять телепатия? Пока я думал об этом, Пестрый поднял на меня взгляд. У меня появилось желание поежиться и вообще куда-нибудь спрятаться и окопаться там, чтобы не вытащили и не прибили. Но, как оказалось, он и не собирался заниматься членовредительством.

— Что мой внук рассказывал тебе о них? — он указал взглядом на фонтанчики, окружающие нас со всех сторон.

— Что они навсегда остаются такими, если неправильно мерцнули.

— Ключевое слово 'навсегда', согласен? — тоном учителя начальной школы, произнес змей. Послушно кивнул, соглашаясь с ним. Глупо было бы не согласиться. — Ты только что доказал, что их можно возвращать к нормальной жизни. Мне не убивать тебя надо, а пылинки сдувать, кажется, это крылатое выражение как раз из вашего мира. — На этих словах змей попытался мне улыбнуться. Получилось у него не очень. Нет, губы послушно растянулись в улыбке, но при этом обнажились кончики клыков и вместо того, чтобы улыбнуться в ответ, я ошалело моргнул, только сейчас в полной мере осознав, что сотворил и что мне за это будет. Ника, выглядывающая из-за плеча Пестрого, широко улыбалась и даже подмигнула мне, когда я встретился с ней взглядом.

— Это что же, — так как смотрел в этот момент именно на девушку, выглядело так, словно этот вопрос я адресовал именно ей, — Получается у Ира появился еще один повод придушить меня при первой встрече?

— А ему для этого нужен повод? — невинно пропела эта мелкая язва.

— Конечно!

— А за что он тебя раньше душил? — заинтересовался Клёма, и подергал меня за штанину, — И разве тебе с мальчиком можно встречаться?

Я поспешил ответить на первый вопрос, чтобы отвлечь внимание от второго.

— Например, я как-то подкрался к нему, — специально отступил на шаг, отодвинув ногой хвост Пестрого, и оказался за спиной малыша. Потом резко ткнул его в бок и выдохнул над ухом 'гав!'. Малыш вздрогнул, пусть и ожидал от меня нечто подобное.

— Ой!

— Вот-вот, — важно покивал, улыбаясь. Поднял взгляд и встретился глазами с двумя старшими мерцающими. Даже у Ники на лице была написана непередаваемая гамма чувств. Под её взглядом я даже смутился немного. Взлохматил себе волосы на затылке и честно сказал, — Ну, я не подумал как-то.

— А я ведь думала, что это ты жертва, — вдруг выдала мерцающая, — а, оказывается, это он, бедняга, все время на нервах, раз вынужден терпеть такое…

— И правильно реагировать, не допуская увечий, — строго припечатал Пестрый, но почти сразу сменил тему, правда я был уверен, что он еще вернется к этому разговору, но испытал облегчение, когда он все же не стал продолжать разговор о моем неправильном поведении по отношению к Иру.

— Откуда у тебя этот артефакт?

— Ника, я надеюсь, вам уже сказала, что я работаю в университете.

— Да, рассказала.

— Его мне выдали вместе с карточкой на получение зарплаты и должностными инструкциями. Так как я не обладаю магией, чтобы никто из моих подопечных не смог меня покалечить, меня полностью от нее заблокировали.

— А есть еще такие?

— Есть. Причем, когда мне выдавали мой, ректор сказал, что у него в запасе имеется еще несколько, но, когда недавно в университет пришел работать мой младший брат, ему достался совершенно новый артефакт. Карл сказал, что маг-отшельник, который придумал эту технологию, очень заинтересовался её взаимодействием с людьми из моего мира, поэтому создал для Ильи новый артефакт, аналогичный моему, но с какими-то изменениями. Я плохо понимаю в магии, поэтому в подробности не вникал.

— То есть, если мы закажем этому магу такие артефакты, то сможем получить их?

А вот это был хороший вопрос. Я понимал, почему Пестрого это так заинтересовало, сам был тому виной. Поэтому сделал вид, что задумался. Но по тому, с каким прищуром посмотрел на меня этот мудрый старикан, понял, что он догадался, я только притворяюсь и давно сообразил, как ему на это ответить.

— Ладно, — мы одинаково улыбались друг другу, когда я сказал, — если пойдете со мной к Камю, уверен, можно будет как-то решить этот вопрос.

— Прекрасно. Я уже связался со своими выпускниками. Портал для нас откроют в самое ближайшее время. Предлагаю подняться на вершину холма, — он указал кончиком хвоста на гору, через которую мы с Никой пришли сюда.

— Надеюсь, мы вдвоем? — спросил, вовремя сообразив, что Нику будет лучше отправить обратно в университет.

— Что значит вдвоем? — возмутилась девчонка, быстро просекшая, к чему клоню.

— А я? — вдруг робко спросил Клёма, и крепко-крепко схватил меня за руку.

Я улыбнулся малышу и осторожно сжал его ладошку.

— Не переживай. Думаю, мы сначала отведем тебя к остальным взрослым. Они за тобой присмотрят, пока мы с дедушкой Фимой будем решать проблемы двух нерадивых мальчишек.

— А потом ты вернешься?

Это был коварный вопрос. Так как сразу после вызволения Павлика и Ёлки я планировал в срочном порядке вернуться в университет, иначе мне грозила долга и мучительная смерть от рук Ира. И был далеко не уверен, что тот в ближайшее время снова отпустит меня в Чащу Лис или еще куда-то.

— Я не знаю.

— Не отпущу, — выдохнул малыш и обхватил меня ручками. И что теперь делать?

— Мы возьмем тебя с собой, — вдруг сказал Фима.

— Нет, — запротестовал я, — Ника должна вернуться, иначе Ир университет на уши поставит, и не только он. Уверен, колокольчики…

— Вообще-то, я имел в виду Клементириферуса. Его кузен и кузина служат при Камюэле Барсимее.

— Кузен и кузина? — растерялся, — Но разве они не из того выпуска, что участвовал в Затмении.

— Ириргавирус и об этом рассказал?

— Да. Но это очень помогло нам в налаживании отношений между темными и светлыми, честно.

— Охотно верю и уже горю желанием увидеть все своими глазами. И услышать, — с нажимом сказал змей. И я понял, что после похода к Камю мне еще принимать его в университете. От приглашения посетить нас он точно не откажется. А если приглашения не последует, явится без него, чего не хотелось бы. Неожиданностей в моей жизни и без того хватает с лихвой. — И ты прав, они участвовали в Затмении, будучи уже выпускниками, с Клементириферусом они погодки, он исчез из их жизни только начав обучение у меня. Но они его не забыли.

— Правда? — робко выдохнул маленький мерцающий. Фима серьезно кивнул.

Вмешалась Ника, привлекая к себе внимание:

— Я тоже с вами.

— Нет, — я покачал головой, взывая к её благоразумию, — ты же сама понимаешь, что будет с ребятами, когда выяснится, что я пропал. И что будет с тобой, когда они узнает, кто всему виной.

— Опять шантажируешь? — обиженно спросила она.

— Совсем немного, — чуть виновато улыбнулся ей и поднял на руки слегка растерявшегося от моих действий Клёму.

— А люди часто так… — начал малыш, смущенно сопя мне в ухо.

— Часто. У нас вообще осознание себя в младенческом возрасте основывается на тактильном контакте с родителями. — Поймал заинтересованный взгляд Фимы и пояснил, — Когда только пришел в университет на должность психолога, прочитал массу специализированной литературы. В одной из книг приводилось интересное исследование, что в первую очередь младенец начинает осознавать себя благодаря прикосновениям матери или отца. А те дети, которых родители бросили в младенческом возрасте, какое-то время отстают в развитии именно из-за того, что к ним некому прикасаться.

— Бросили в младенческом возрасте? — осторожно уточнил змей.

— Да, я знаю, что у вас такого не бывает. Но у нас случается и не такое.

— Я помню, что у вас очень неприятный мир. Поэтому мне удивительно, что нам смог помочь именно ты, — сказал Пестрый и взмахом руки открыл портал. — На то, чтобы идти пешком времени уже нет. Сначала на вершину холма, оттуда в резиденцию тайной службы.

Я кивнул. Ника попыталась что-то возразить, но тут же щелчком хвоста по соседству с первым был открыт еще один портал.

— А ты, милочка, возвращаешься, — твердо заявил Пестрый, прислушавшись к моему пожеланию.

Ника вздохнула, бросила на меня жалобный взгляд, но послушно исчезла в воронке. А я последовал за старшим мерцающим, плохо себе представляя, что ждет меня там, в застенках императорской охранки, которой виртуозно командовал Камюэль Барсим, официально носящий титул серого кардинала федерации.

Глава одиннадцатая Сдать с рук на руки

Камюэль Барсим

Оба подозреваемых ушли в глухую несознанку, как только я выложил перед ними полный набор фактов и предположений, нарытых моими лучшими оперативниками и приведших к задержанию этих двоих. О том, что кроме всего прочего, осведомлен относительно их расовой принадлежности, пока говорить не стал. Но по-хорошему, наличие в застенках управления секретной службы дракона, не давало покоя больше, чем присутствие безобидного на первый взгляд мерцающего. Последний под своим великовозрастным мерцанием был удручающе юн. Впрочем, дракон, по всей видимости, не далеко от него ушел, просто по внешнему облику его возраст было сложнее определить. Самое интересное, что устройство Шутвика не только исправно сработало, но и натолкнуло меня на мысль, что можно в будущем заложить в более позднюю его модификацию функцию распознавания возраста по облику представителя той или иной расы, к которому оно будет применено. Думаю, она была бы не лишней, к тому же Ириргану, определенно, под силу без особых проблем внести данное усовершенствование. Разумеется, это могли сделать и наши местные умельцы, но по личной договоренности с юной леди Вик-Холь я не собирался в ближайшее время показывать его специалистам. Подрывать доверие темной Владычицы не хотелось, Андрей был прав, и приятельские отношения с ней могли оказаться весьма полезны. Впрочем, мотивы её просьбы, были вполне понятны. Она защищала интеллектуальную собственность друга, доверившего ей один из двух прототипов своего устройства. Хотя, подозреваю, она куда охотнее назвала бы Ириргана мужчиной своего маленького клана, чем открыто призналась в своих дружеских чувствах к нему. В этом все темные леди.

Со мной в кабинете кроме двух задержанных, сидящих в специальных креслах, блокирующих как свободу передвижения так и вредоносную магию, находились двое моих приближенный. Мариэль Фаминюк Хитрый — мой личный секретарь, его младший брат Борисэль был одним из моих лучших оперативных агентов разведуправления. И насколько мне было известно, уже пару восьмилетий состоял в романтической связи с Клаусэлем Тамирюком Тихим — начальником контрразведки федерации. Последний так же присутствовал на допросе. На самом деле связь такого рода между двумя эльфами в любой другой организации изрядно скомпрометировала бы их обоих. Но под моим началом им как-то удавалось обставить все так, что даже недоброжелатели предпочитали в своих регулярных доносах и кляузах не касаться этой щекотливой темы. Насколько знаю, и Борисэль, и Клаусэль как только в среде оперативников и руководящего состава появились пошлые намеки и грязные комментарии, пару раз провели с шутниками разъяснительные беседы в довольно жесткой, но весьма убедительной форме. Укоротить длинные языки всем и каждому, разумеется, не удалось, но теперь этих двоих предпочитали не задевать даже самые отчаянные задиры. Хотя, ничего не могу сказать, работать эти двое умели. Впрочем, к Мариэлю, старшему брату Борисэля, у меня так же никогда не было нареканий. К слову, возможно, имея перед глазами столь плодотворный любовный союз двух мужчин, я куда спокойнее перенес известие о связи моего собственного младшего брата с темным.

Мариэль и Клаусэль стояли с двух сторону от моего стола, перед которым сидели подозреваемые. Это тоже было своего рода способом давления на задержанных. Пока о физических методах развязывания языков особо молчаливым речи не шло. Как я уже сказал, меня изрядно смущало присутствие в фиксирующем кресле дракона. Разумеется, такое кресло вполне было способно заблокировать и поглотить магическое воздействие уровня архимага, но способность в перевоплощению — была природной магией драконьего племени. Поэтому я не питал иллюзий на тот счет, что наши универсальные креслица смогут удержать его, если ему не понравится обращение с его человеческой формой и он решит принять свой чешуйчатый вид.

— Это вы организовали нападение на университет?

— Какое нападение? — оживился Ри'Дорьк. Хотелось бы мне знать, как это юное мерцающее создание зовут на самом деле. — Князю ни о чём подобном не докладывали. Поэтому впервые слышу, что кто-то куда-то нападал. А вы что мне можете сказать на сей счет?

Самое интересное, что он на самом деле умудрился втереться в доверие к князю, который всегда терпеть не мог представителей иных рас, кроме человеческой, разумеется. Да и в человеколюбии его обвинить было нельзя. Непримиримый и расчетливый тип. Не чета своему отцу, который, напротив, пропагандировал идеи расовой терпимости и равных возможностей для всех. Мне было очевидно, что за нахальством и эпатажем мерцающего мальчишки прячется юность и неопытность, в жалкой попытке убедить в своем бесстрашии не сколько окружающих, сколько себя самого. Интересный мальчик. Мог бы пригодиться в моем ведомстве. Хотя, насколько помню, Шутвик обмолвился, что у меня и без того служат двое выпускников его деда. Я так и не удосужился выявить среди своего ближайшего окружения мерцающих. По большому счету, боялся, что это знание ни к чему хорошему меня не приведет. К тому же, я знал всю подноготную о самых близких мне эльфах, входящих в тот небольшой круг, который я готов был защищать и беречь любыми доступными мне способами. Поэтому был уверен, что те, о ком упомянул секретарь ректора Ви'Хольма, пусть и занимали неплохие должности в охранной службе, моими друзьями и подлинными сподвижниками не являлись. Хотя, после окончания допроса, не мешало бы все же пройтись с артефактом на шее по управлению и хорошенько всех рассмотреть. Пока кругляш, заключенный в оправу из кожаных шнурков, по-особому сплетенных одним из темных эльфов, лежал у меня в столе. О том, кем на самом деле являются мои 'гости', я рассмотрел еще при задержании.

Пока мерцающий ерничал, дракон, сидя в своем кресле в подчеркнуто расслабленной позе, наблюдал за мной с легкой высокомерной насмешкой в глазах. По сравнению с его более юным на вид подельником, с ним дело обстояло несколько сложнее. Он не боялся. Я трезво оценивал наши с помощниками объединенные силы. В моем, да и в их арсенале, имелись заклинания, способные уничтожить дракона. Именно, что уничтожить, но не скрутить и удержать. Портить отношения с драконьим племенем, после того, как лично познакомился с Королем Драконом и выяснилось, что тот весьма дружен с некоторыми из рыцарей, — было бы несусветной глупостью. Убийство одного из молодых обитателей Заоблачного Края — было бы весомым поводом к очередному конфликту, которого на фоне тех изменений, что в данный момент происходили в мире, хотелось избежать всеми доступными способами.

— А вы, что можете сказать, господин Елис Онис.

— Только абсолютно и полностью поддержать своего непосредственного начальника в его недоумении. Мне ничего об этом неизвестно, — с ленцой обронил дракон, всем своим видом демонстрируя, что очень даже известно, но мне он об этом рассказывать не планирует.

Зря он так. Упивается соей драконьей силой, о которой, как он полагает, мне ничего неизвестно. Поэтому и провоцирует, чтобы был веский повод продемонстрировать, кто тут дракон, а кто букашка. Плохо, мальчик, ты меня знаешь. Не стоит со мной шутить. Это еще раз говорит в пользу того, что он слишком юн, чтобы в полно мере оценить свои шансы и последствия, к которым может привести необдуманная агрессия с его стороны. Но его я бы в свое ведомство никогда не взял. Слишком себе на уме. Плюс ко всему, самолюбование превышает все нормы приличий. Зачем мне такой подчиненный даже чисто гипотетически?

— А если я скажу, что абсолютно точно знаю, что вы оба представляете собой на самом деле?

Они не поняли. Печально. Продолжали смотреть на меня с тщательно разыгранным вежливым недоумением, на грани хамства. Интересные ребята. Не самый удачный продукт застарелости и консерватизма, не позволивших уже давно пересмотреть тот злополучный список опасных рас.

Пришлось уточнить, чтобы стало окончательно понятно:

— Вашу расовую принадлежность, к примеру, — полюбовался на застывшие лица и сразу же обратился к своим подчиненным, которые все это время молча наблюдали за мной и задержанными. — Будьте готовы, что эти двое сейчас попытаются сделать одну большую глупость.

— Расовую принадлежность? — тихо уточнил Мариэль. Он не любил быть в чем-то неосведомленный в отношении противника, если предстояла драка.

— Бороться за свою свободу и равенство — это глупость? — прошипел на меня мерцающий, более вспыльчивый из них двоих.

— Бороться, мой юный друг, можно по-разному. Например, на деле доказывая, что многие сведения о ваших расах давно уже устарели и вы куда приятнее в общении, чем принято о вас считать, а не сводить все к конфликту поколений и открытому боевому столкновению, в котором не может быть победителей, одни проигравшие.

Юный мерцающий не сразу придумал, что мне на это ответить. Дракон, судя по всему, тоже был занят тем, чтобы сочинить достойный ответ. Подозреваю, что после общения с Никой — их пособницей, которую взял под свое крыло неугомонный университетский психолог, они оба уже понимали, что действия Андрея куда эффективнее сближают наши расы, чем их жалкие попытки решить все посредствам террора. Не убедить, а принудить. Но пока я ждал ответа от них, в тишине комнаты раздался сдержанный голос Мариэля.

— А мы приятные? — вдруг спросил он, с непроницаемым выражением лица наблюдая за тем, как моя рука почти независимо от меня метнулась к ящику стола, где был скрыт тот самый артефакт Шутвика. Неужели, я ошибся, и мерцающие, о которых упомянул внук Пестрого, куда ближе ко мне, чем я думал?

Я вовремя себя одернул и не достал артефакт. Сцепил пальцы перед лицом и посмотрел на подчиненного. Потом решил выложить все, как есть. С задержанными можно разобраться чуть позже, к тому же Андрей прав, тут следует не слепо карать, а мягко перевоспитывать и настойчиво переубеждать. К тому же, по-моему, эти двое сами не прочь, чтобы их переубедили. А вот с подчиненными, которые за годы совместной службы стали по-настоящему близки, лучше разобраться сейчас. Пока еще не слишком поздно, и ни они во мне не разочаровались, ни я в них. Осознавать, что все это время мне могли врать даже самые близкие друзья, было удручающе неприятно.

— Внук Пестрого сказал мне, что двое выпускников его деда, прошедших боевое крещение во время Северного Затмения, работают в моем ведомстве. Ты и твой брат? — спросил у Мариэля. Тот неожиданно грустно улыбнулся, внимательно следя за моей реакцией, и сказал:

— Я и моя младшая сестра.

— Что? — да, кто угодно растерялся бы, услышав такое.

— Я встречаюсь не с парнем, а с девушкой мерцающей, — вдруг вступился за друга Клаусэль. Все сразу встало на свои места. Пока я, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла и под пристальными взглядами задержанных придумывал, что тут можно сказать, чтобы никого не обидеть. И как теперь жить и работать с этим новым знанием о своих друзьях и подчиненных, начальник контрразведки продолжил вопросом: — И раз уж все открылось, теперь я могу узнать… — договорить он не успел.

Дверь в мой кабинет распахнулась без стука. Это еще что за самоуправство? Я же не Ви'Хольм, у которого не кабинет, а проходной двор. Кто посмел?! Но по-настоящему рассвирепеть и выплеснуть пробудившуюся злобу не смог, так как все возражения застряли в глотке, стоило увидеть существо, вползающее в дверной проем. Это что за…

— Приветствую, господа… — прошипело оно. Торс принадлежал мужчине средних лет с длинными темно-зелеными волосами, а все что ниже уровня пупка представляло собой змеиное тело, чешуйчатое, лоснящееся. Брр! Гадость какая! Пришлось спешно брать себя в руки и обращаться за разъяснением к личному помощнику и по совместительству секретарю.

— И вам, здравствуйте, — вежливо наклонил голову в ответ на приветствие незнакомца и повернулся к Мариэлю, — Вы знакомы? Можешь мне представить данного весьма интересного господина?

— Интересного или ужасающего? — прошипел змеечеловек, успевший полностью вползти в мой кабинет и приблизиться к столу.

— Узнаю Иркины повадки, тот тоже любит 'пошутить', позапугивать, — вдруг раздалось откуда-то из-за его спины. И этот голос я, определенно, узнал. Пришлось отклониться в бок, чтобы самому воочию убедиться в реальности присутствия его обладателя в моем кабинете.

— Ну и во что ты ввязался на этот раз? — спросил у Андрея требовательно и раздраженно. Изображать из себя саму любезность не было ни малейшего смысла. Поздно миндальничать, пора перехватывать бразды правления ситуацией, а то она рисковала в самое ближайшее время выйти из-под контроля.

— Я ввязался? — возмутился Андрей тоном невинно обвиненного праведника. Он это умеет. Даже сомневаться не приходилось, кто виноват в том, что мое рабочее пространство за какие-то пару минут превратилось в форменный бедлам. — Это, между прочим, ты со своими архаровцами Нику до истерики довел, вот она ко мне за помощью и обратилась.

— Ника? — Ри'Дорьк попытался из своего кресла обернуться на Андрея, но у него ничего не получилось. Магические путы данного весьма полезного в нашем деле предмета мебели держали крепко.

— Да, отпустите вы нас! — вдруг сорвался дракон, — Не собираюсь я перевоплощаться и кого-то калечить, если сами пытать не начнете!

— Вот-вот, — важно покивал психолог, выйдя из-за плеча змеечеловека, — применения пыток к своим товарищам Ника больше всего и опасалась. Ты, кстати, в курсе, — он говорил это мне, никому другому, — что этот зеленый молодчик гений каких поискать? Я в магии полный ноль, ты знаешь, но когда увидел, что он сумел создать проход в мой мир в тихую паразитирующий на университетском, проникся, если честно.

— Это правда? — спросил я у дракона, который как и его мерцающий товарищ не мог видеть психолога, и это его изрядно раздражало.

— И что с того? — с вызовом бросил тот.

— Ничего. Будете вести себя неподобающе… — начал, отключая кресла, продолжили за меня:

— Будете иметь дело сначала со мной, потом со всеми остальными, — прошипел змеечеловек. Выскочивший из кресла, как мячик, дракон встретился с ним потрясенным взглядом. Он тоже не ожидал увидеть такое существо. И подозрительно присмирел, потому что чешуйчатого, наконец, представил сам Андрей.

— Познакомься, Камю, это Фима, дедушка Ира.

— Ефиминикерус Вик-шу-Тик Пестрый, — поправил его Мариэль.

— Никогда не выговорю.

— И ладно, — отмахнулся легендарный мерцающий, — Я не против быть Фимой.

— Вот и отлично! — просиял психолог. У него, определенно, талант почти мгновенно располагать к себе всех вокруг. Хотя, возможно, я просто чего-то не знаю о его взаимоотношениях со старшим Пестрым. Как оказалось, так оно и есть. Но выяснилось это только после того, как в разговор снова вклинился Клаусэль, который всегда был как бронедирижабль, пока не выяснит все, что ему требовалось, с курса не свернет.

— И все же, я хотел узнать, раз ты теперь знаешь, что Маринерус и Борилисарус — мерцающие, могли бы мы с ней как-то узаконить свои отношения.

— Э? — его вопрос поставил меня в тупик. — Зачем? То есть, вы ведь и так семьей живете, а боги у нас с мерцающими разные, чтобы…

— Дурак ты, Камю, — перебил меня Андрей, чего я стерпеть уже никак не мог. Полоснул по нему взглядом, как плетью. Психолог тут же стушевался.

— Иногда, как я тебе уже однажды советовал, не мешало бы все же думать что и кому говоришь. И главное, в чьем присутствии, забыл?

— Нет. Извини, — пробормотал человек, но налет вины с него быстро слетел, когда он снова вскинул голову и заявил, — Просто ты тупишь не по-детски.

— Еще бы! Я ведь не ребенок, как ты можешь видеть.

— Это присказка такая! — запротестовал иномирянин и тут же перешел к делу, что не позволило мне продолжить и дальше его отчитывать, — Они же детей хотят. А раз, как Фима сказал, вы их все мужиками считаете, то такой роскоши они себе позволить не могут. Разве что, слиняют куда-нибудь, любимую работу бросят и не менее любимого и уважаемого начальника заодно. — Он выразительно посмотрел на меня. Уел. Теперь могу себе представить, как ему удалось так лихо в университете всех сравнять и построить.

Устало откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза.

— Камю? — осторожно протянул психолог. В голосе его прорезалось волнение. Что-то не к добру это все. Такого упадка сил давно не испытывал. Хотя, скорей всего, это быстро проходящий эффект от всего свалившегося на меня за это утро.

— Ваши дети будут мерцающими, — сказал я Клаусэлю, который ждал моих слов, как вердикта.

— Да. У нас редко рождаются полукровки без дара к изменению, — ответил за эльфа Пестрый, с задумчивым видом наблюдая за мной. Я видел выражение его лица краем глаза, так как куда больше меня интересовал сейчас начальник моей контрразведки.

— И сколько детей вы планируете?

Клаусэль растерялся. Мариэль, внимательно следящий за всем происходящим, тоже. Мне было важно собраться с мыслями, хотя я уже приблизительно представлял себе, что собирался сказать. Теперь все дело в том, как бы повыгоднее все обыграть. Поэтому я тянул время и пытался плавно подвести их к выводу, который таки напрашивался из моих слов. Но мне не удалось довести задуманное до конца.

— Двоих, это как минимум, — раздалось от дверей, и в комнату вошла высокая женщина, с длинными, как чернильно-черный шелк волосами и золотыми глазами, в которых с хищностью на мир взирали вертикальные зрачки. Она почти сразу перевела взгляд с меня на Мариэля, — Брат, мы обязаны этому человеку очень многим, — сказала она и сразу стало понятно, что она имеет в виду Андрея, который в моем кабинете был единственным, кто принадлежал к человеческому роду. После этих слов, женщина, в которой я запоздало опознал лучшего своего агента, продемонстрировала маленького мерцающего, которого вела за руку. Настолько крошечных представителей их расы мне видеть еще не приходилось.

— Клементириферус? — слабо выдохнул Мариэль. Мальчишка поднял на него затравленный взгляд и тихо пробормотал.

— Вы оба теперь такие… большие.

— Что все это значит? — спросил в первую очередь у Андрея, уже догадываясь, что услышу в ответ.

— Ну… — психолог широким жестом развел руками, — так получилось.

— Он нашел способ возвращать наших к детей к жизни. Поэтому для нашего народа его на данный момент можно приравнять к национальному достоянию, — пояснения Пестрого ничего не прояснили, но насчет достояния я понял.

— Вы хотели поговорить со мной об этом?

— Да, — встрял Андрей, хотя я спрашивал не у него, а у мерцающего. — Фиму интересует мой крестик, — он продемонстрировал названный предмет, одетый им поверх одежды, — Можно ли наладить массовое производство и все такое.

— А методика его использования? — вклинилась женщина-мерцающая.

— Если честно, я действовал по наитию, но потом можно попробовать разработать.

— А что вообще не так с вашими детьми? — наконец, и мне удалось вставить интересующий меня вопрос. Отвечать мне начал Мариэль, который оказался возле малыша и крепко обнял, а потом и вовсе поднял на руки.

— Не бойся, Клементириферус. Главное, что ты вернулся. — Сказал он, а потом повернулся ко мне и принялся пояснять. — Если ребенок мерцнул неправильно, он превращается в воду и находиться в жидком состоянии бесконечно долго. Раньше многие бились над тем, чтобы научиться возвращать им исходный облик. Но ни у кого до сих пор не получалось. Наш кузен учился в Чаще Лис вместе с нами, потом перевоплотился, и мы все эти годы не знали, как вернуть его.

— Пока не выискался он, — непочтительно ткнул в сторону Андрея, встретился с ним взглядом и строго поинтересовался, — Ир в курсе, что ты тут?

— Думаешь, он бы меня к телу деда допустил?

— Вот именно, что не думаю! — рыкнул, сам себе удивляясь. Побарабанил пальцами по столешнице, обратился к старшему мерцающему, — Как вы смотрите на то, чтобы побеседовать в приватной обстановке?

— Положительно, — сразу же ответил тот.

— Прекрасно, — обвел взглядом всех собравшихся и привычно начал раздавать указания. — Мариэль и Клаусэль вы берете всех троих, включая этого, особо ценного кадра, — кивнул на Андрея, — и отправляетесь в университет. Там сдаете его с рук на руки Мурке и ждете меня. Думаю, побеседовав, мы с господином Пестрым так или иначе посетим альма-матер его внука. Андрей, — обратился к психологу, внимательно изучая притихших заговорщиков, — этих двоих я отпускаю исключительно под твою ответственность. Пока не решу, что с ними делать, университет им покидать запрещено. Найдешь, как их удержать, в случае чего?

— Непременно, — излишне воодушевленно откликнулся тот. Но тут уж дракон никак не мог смолчать.

— Даже меня? — криво усмехнулся он, смерив психолога презрительным взглядом.

— А то! — не растерялся Андрей. Я сам не заметил, как расплылся в удовлетворенной улыбке. Дракон заметил выражение моего лица и напрягся, ожидая разъяснений не сколько от психолога, сколько от меня. Но я не собирался доставлять ему такое удовольствие. Вот еще! Пусть сам пожинает плоды знакомства с этим стихийным бедствием массового поражения. Когда парень повернулся к Андрею, тот как ни в чем не бывало, заявил: — Натравлю на тебя Илю. Вот уж кто спец по обламыванию излишне самовлюбленных личностей.

— Кого?

— Илюизмену Вик-Холь, — услужливо ответил дракону вместо психолога. Он повернулся ко мне, вперив ледяной взгляд. Я же про себя не переставал удивляться той скорости, с которой Андрей умудрялся соображать в критических ситуациях. Сдать этого молодчика под ответственность Илюизмены просто идеальный ход. Вот уж кто приструнит так приструнит. Конечно, если они с ней не переубивают друг друга. Но что-то мне подсказывало, что дракон пусть и хорохорится, перед натиском темной не устоит. Эта кого хочешь укротит, дай только время.

Парень не поверил в серьезность угрозы и насмешливо фыркнул. Но на него никто уже не обратил внимание. Мариэль, не спуская с рук кузена, как он сам его назвал, обратился ко мне с вопросительной интонацией.

— Мурке?

— Мурзясу Фиг-Шамю.

— Темному командору? — недоверчиво переспросил Клаусэль, — А почему не твоему брату?

— Потому что Тарэль, впрочем, как и Шутвик, узнав о его похождениях, сначала придушит, потом будет разбираться. И мне бы хотелось, чтобы, когда Андрей столкнется хотя бы с одним из них, рядом был тот, кто сможет в случае чего приструнить обоих.

— Этот сможет, — неожиданно подал голос молчавший до этого Ри'Дорьк и скинул мерцание. Мне уже приходилось видеть, как они перетекают из формы в форму. Любопытное зрелище. Видимо, он потому и молчал — находился в переходном состоянии и старался ни во что не влезать, пока не вынырнул из мерцания. Значит, несмотря на юность, он достаточно трезвомыслящий. Я бы его с руками и ногами оторвал в пользу своего ведомства, если бы мальчик сумел доказать свою лояльность.

— Борисэль останется тут, со мной и с господином Пестрым, — я посмотрел на девушку. Та понятливо кивнула, и почти сразу опустилось в кресло, оставленное драконом. В отключенном состоянии оно было весьма удобным для сидения.

— А я? — робко подал голос маленький мерцающий с рук Мариэля.

— Сходи прогуляйся с двоюродным братом и Андреем, я тебя потом у них заберу обратно в Чащу Лис, — сказал ему через плечо Пестрый, все еще находящийся в своем жутком мерцании.

Малыш просиял. Ну, что ж, кажется, почти все утрясли.

— Все. Свободны, — бросил командным тоном, и когда они повернулись к двери, чтобы выполнить мои указания, бросил в спину Клаусэлю, выходящему из кабинета последним: — Рожайте на здоровье. Но чтобы обоих в академию при разведслужбе привели, когда подрастут. Будем ковать собственные бесценные кадры.

Полюбовался на просиявшее лицо подчиненного. Давно я не видел его таким неприкрыто счастливым. Улыбнулся на прощание и, когда за его спиной закрылась дверь, встретился взглядом с его возлюбленной.

— Только один уточняющий вопрос. Если у вас нет своего государства, кому вы преданы?

— Тому, кого уважаем, ценим, любим, — мягко улыбнувшись, отозвалась она.

И тогда заговорил Пестрый, каким-то хитрым образом свернувший хост большими кольцами и усевшийся на нем, возвышаясь над нами с мерцающей.

— В жизни нашего народа есть только одна постоянная величина — Чаща Лис. Подрастающее поколение — бесценно. Поэтому место, где дети могут жить спокойно и не таясь пока не повзрослеют, охраняется и чтится свято. Как только мерцающий покидает его, он волен сам выбирать себе ориентиры. Вы правы, у нас нет своего государства. Поэтому мы служим не странам и народам, а личностям. Мои выпускники, что работают с тобой, преданы только тебе и друг другу. Это их выбор. Они могут переступить через эту преданность только в том случае, если ты захочешь уничтожить Чащу Лис — гарант спокойного будущего наших детей.

— Ри'Дорьк — к сожалению так и не узнал его настоящее имя — служит при князе Харьюсском. Какова вероятность, что он предан ему?

— Весьма велика. Единственное, — задумчиво обронил Пестрый, — он так и не закончил полный курс обучения. Они с подружкой оба несовершеннолетние, сбежали из Чащи и, как оказалось, прибились кто куда.

— И часто ваши детки такое вытворяют?

— Сплошь и рядом, — хмыкнул он, обнажая клыки.

— И как вы с этим боретесь?

— Никак. Дети имеют право на самоопределение. Мы учим их, что если они решились уйти раньше времени, то это только их решение. И только они сами в полной мере несут ответственность за свой поступок.

— Сурово.

— Жизненно, — мягко поправила Борисэль.

— Возможно. Так что там с артефактом Андрея и методикой его применения к вам?

И он рассказал мне. Не перестаю диву даваться, как только психолог умудрился ускользнуть прямо из-под носа Ириргана и в очередное раз натворить дел. В пору задуматься о специальном сопровождающем для него, раз Шутвик уже не справляется. И весьма отдаленно могу себе представить, что секретарь ректора с ним сделает, когда все откроется. Надеюсь, когда мы с Пестрым и Борисэль отправимся в университет у них там уже все утрясется, мне бы не хотелось прямиком угодить в театр активных военных действий. Но что-то мне подсказывает, что сложности только начинаются.

Глава двенадцатая Мы рожали, мы рожали…

Андрей

Всю обратную дорогу до зала с телепортами, откуда нас с Фимой до кабинета Камю провожала Борька, его приближенные как-то подозрительно на меня косились. Ёлка (а что, ему как зеленому дракону очень идет такое прозвище — зимой и летом одним цветом…хе-хе) тоже не далеко от них ушел. Самым адекватным в этом плане оказался Павлик, с которым мы худо-бедно, но уже пересекались.

— Что там с Никой? — не скрывая волнения, спросил сэр аудитор, стоило только отойти от кабинета серого кардинала.

— Ничего. Рвалась за вами вместе с нами, но я её обратно в универ отослал, чтобы ребят успокоила. А то они, как обнаружат, что я из собственной квартиры посреди ночи в неизвестном направлении пропал…

— Да, уж, — понимающе хмыкнул Павлик, — Мир содрогнется, если они не получат тебя к обеду.

— Не то слово! — весело подтвердил я и покосился на кузена Клёмы, который так и нес маленького мерцающего на руках, чем тот, судя по напряженной мордашке, весьма тяготился.

— Слушай, может ты его все же спустишь? Он ведь не такой уж и маленький.

Эльф, который если верить Фиме, был тоже мерцающим, вскинул на меня ледяной взгляд и не подумал послушаться. Но тут уж сам Клёмчик решил высказаться.

— И, правда, — робко вздохнул мальчик, — Я ведь и сам идти могу.

От слов кузена тот смутился и послушно поставил его на пол. Это вызвало некоторую заминку. Оказавшись твердо стоящим на ногах, Клёма подошел ко мне и взял за руку с таким видом, словно так и надо. Разумеется, это мгновенно вызвало недовольство Мари (да-да, и его эльфийскому имени я уже придумал сокращение). Но Клёма его недовольный взгляд гордо проигнорировал. А мне что оставалось делать? Пожал плечами и пошел за решительно ведущим меня за собой мерцающим. Хороший мальчик. Только уж больно странные позывы. Ир, поначалу, тоже ни в какую не желал меня от себя отпускать. Даже жить в мою куцую квартирку переехал, несмотря на то, что привык к куда более роскошным апартаментам.

— И как вам удалось расколдовать его? — вдруг спросил у меня другой эльф, я бы назвал его Клаусом, но тут же на ум приходила приставка Санта. Так что как его называть, я пока еще не определился. Но отвечать начал сразу:

— По наитию. Сам не ожидал, что так все получится.

— До нас доходили сведения, — осторожно заметил он, — что у вас какое-то уникальное чутье прорезалось в нашем мире.

— Да, есть такое дело.

— И с помощью его ты догадался, что я тебя вижу? — заинтересованно уточнил Клёма, крепче хватаясь за мою руку.

— Наверное.

— Но как же ты других спасать будешь, если сам ничего не знаешь? — спросил малыш, и я честно ему ответил:

— Понятие не имею. А что, их так нужно спасать?

— Что за вопрос? — возмутился его двоюродный брат. Могу понять, почему Клёма предпочел ему меня. У него, наверное, никак не получалось увидеть в этом состоявшемся взрослом мужчине того мальчишку, с которым они когда-то вместе росли. Поэтому он стеснялся, нервничал и искал защиты у того, кто однажды уже смог его правильно понять. Только что мне теперь делать с этим малышом, просто понятие не имею.

— Самый обыкновенный, — ответил как можно безразличнее. — Твой брат сказал, что они спят и видят сны и большинство не испытывают дискомфорта от этого.

— А потом я сказал, что там жутко скучно! — запротестовал Клёма.

— О, да. Но, судя по тому, что ты был первым, кто заискрился при моем приближении, далеко не все разделяют твое мнение на этот счет.

— Но…

— И вообще, что если вы приобретаете способность краем глаза заглядывать в реальный мир только после того, как пробудете срок в образе фонтанчика четко определенный? Ты ведь довольно долго спал.

— Так надо это проверить, — с нажимом сказал Павлик.

— Ага, — скептически отозвался я, — уже бегу и падаю. Можно подумать, мне заняться больше нечем.

— Ир скажет тебе тоже самое! — продолжил наседать бывший аудитор.

— Возможно. Но ты-то уже должен знать, что я далеко не всегда иду у него на поводу.

— Почти никогда, если быть точным, — пробурчал Павлик в сторону.

— То есть ты отказываешься помогать нашим детям, — ледяным тоном уточнил Мари, которому я и так не очень понравился с самого начала, а после того, как ко мне ушел его маленький кузен, мерцающий и подавно проникся ко мне неприязнью. Вот засада! Мне еще таких неприятелей, как он, в загашнике не хватало!

— Пока да, потому что они не особо в этой помощи нуждаются. Я вообще считаю, что раз перевоплотились, значит, судьба у них такая. И всему свое время.

— Они еще слишком малы, чтобы их судьба была предрешена.

— Слушайте, я в ваших местный верованиях понимаю еще меньше, чем в магии. Но сужу по Клёме. Он не выглядит обделенным и несчастным. Или я не прав? — спросил, посмотрев на вышагивающего мальчика рядом со мной.

— Да, мне не на что жаловаться, — тихо отозвался тот, — Даже наоборот. Вне сна все оказалось куда сложнее.

— Что именно? — тут же спросил Мари, пристраиваясь с другой стороны от малыша.

— Вы с Борилисерус, например. Я не думал… что когда проснусь, вас со мной уже не будет.

— Но мы есть!

— Нет, — вмешался, так как мальчишка явно уже пожалел, что своей откровенностью обидел брата. — Вас с ним уже нет. Вы взрослые, совсем не такие, какими он вас помнит. Большие, непонятные, далекие, как звезды.

— Даже дальше, — совсем негромко поддержал меня малыш.

Мари понял. Тяжело вздохнул и отвернулся, явно тяготясь нашими словами. Но отступаться от кузена не желал ни под каким предлогом. Я это понял, когда он снова повернул голову ко мне и совсем не по-эльфийски сверкнул глазами.

— Я думаю, все это преодолимо. Да, мы уже не дети. Но в Чаще Лис полно других малышей, с которыми можно дружить и общаться.

— Во сне их тоже было не мало, — пробурчал на это Клёма, не поднимая головы.

— Мы, кажется, пришли, — заметил молчавший до этого Ёлка. Только он и следил за дорогой, остальные были слишком заняты разговором со мной и малышом-мерцающим.

Дракон оказался прав. Мы пришли в тот самый зал, в котором по всему периметру вместо окон было двенадцать постоянно действующих порталов. Как мне объяснил Фима, пока Борька нарадоваться не могла, что Клёма, наконец, вернулся в реальный мир, эта комната была чем-то уникальным. Все эти порталы не вели куда-то конкретно. Они просто существовали здесь и сейчас и бесперебойно перегоняли энергию сквозь пространство в подпространство и обратно. При необходимости к ним мог подключиться любой желающий, обладающий достаточный уровнем магической силы и знающий о существовании этого места. И попасть сюда фактически из любого уголка мира. То есть, если оперативник охранной службы был ранен, то почти автоматически подключался к данной системе порталов, и мгновенно совершал переход сюда, где ему в любое время дня и ночи могли оказать квалифицированную медицинскую помощь и все такое. Впрочем, то же самое в тех случаях, когда шпионам Камю нужно было срочно сматывать удочки из того места, где их, к примеру, раскрыли. Только одно но, войти могли многие, а вот чтобы выйти, нужно было приложить не в пример больше усилий. Так что на этот раз через портал нас пропускал лично Клаусэль. Насколько я знал от той же Борьки, этот темноволосый эльф, с непривычно смуглой кожей и носом с горбиной, был главой контрразведки. Поэтому о том, что нас могли не выпустить отсюда, волноваться не стоило. Да и Камю выразился на этот счет вполне однозначно.

Переместились мы сразу к казармам. Оказывается, за всеми этими метаниями и разговорами успело наступить утро. Солнце было неярким, но по-весеннему теплым, и после сумрака коридоров 'охранки' резануло по глазам. Так что ко входу в казармы коммандос я пробирался фактически на ощупь. Хорошо, что рядом было такое подспорье, как Клёма. У мерцающих вертикальные зрачки очень быстро адаптировались к свету, насколько я могу судить по Иру. Хотя, возможно, это только так казалось. Как бы там ни было, в двери мы вошли вместе с малышом, а за нами уже подтянулись остальные. Общий холл оказался неожиданно пуст, хотя раньше ребята, что темные, что светлые, после того, как отношения между ними ощутимо потеплели, частенько использовали его в качестве общей кают-компании, если можно так выразиться. Но тут за дальним столом перед ноутбуком, из колонок которого раздавался заливистый смех Маши из мультфильма 'Маша и Медведь', сидели только Вини и Бобси. Причем оба, увидев меня, просияли, а потом эти же улыбки застыли на лицах эльфов, как гримасы. Потому что они увидели, в чьей компании я к ним заявился. И, если маленький мерцающий вызывал любопытство, но не опасение. Но два аудитора и два светлых эльфа, которые шли за ними, ощутимо напрягли бравых коммандос. К тому ж, не следует исключать того, что Вини, скорей всего, знал и Мари, и Санту. Или, по крайней мере, был наслышан о них.

— Привет, — поздоровался излишне бодро, чтобы у ребят и мысли не возникло, что мы с Клёмой под конвоем.

— Ну и что ты опять натворил? — сразу же набросился на меня Вини, правая рука светлого командора.

— Ничего. Честно, — поднял вверх только одну руку. За вторую все еще хватался малыш-мерцающий.

— Как-то плохо верится, — прогудел Бобси, недобрым взглядом меряя Мари с Санту.

— Заметно, — неожиданно заговорил Санта, я даже обернуться не успел, как он вышел вперед и холодно процедил сквозь зубы, — Это не 'Шздавирская тьма' зажата у тебя в кулаке?

— Чего? — опешил, так как понятие не имел, что это за тьма такая.

— А у твоего приятеля не 'Цепь Игала' припрятана за спиной? — в тон ему ответил Бобси. После этих слов я быстро сообразил, что к чему.

— Эй! — высвободился от хватки Клёмы и встал между эльфами, — Мужики, только магического побоища тут устраивать не надо, хорошо?

— Ты по осторожнее, — вмешался опомнившийся Вини, положив руку на плечо своего темного друга, — Это Клаусель Тихий. Начальник контрразведки охранного ведомства.

— И что?

— И то, — сказал уже я, — что он тут вместе с другом присматривает за мной по приказу Камю.

— С каких это пор за тобой такой присмотр нужен? — не унимался темный, — И что эти, — он кивнул на аудиторов, — тут забыли?

— Ну… я вроде как теперь за них отвечаю. Чтобы дел не натворили, пока Камю сегодня к нам в гости не зайдет.

— Андрей, — снова заговорил Вини, — может, объяснишь все нормально? У нас же тут без тебя полный бедлам твориться. — Он нажал на пробел и звук, все еще льющийся из скрытых динамиков ноута оборвался. Потом светлый снова поднял глаза и с куда большим интересом, не таясь, принялся рассматривать Клёму. Такое пристальное внимание к своей персоне малыша смутило. Он попытался спрятаться за меня, но тут его заметил и Бобси, и весело хмыкнул.

— Не бойся, малёк. Наш Вини просто ни разу еще вас такими маленькими не видел.

— Можно подумать, ты видел! — пристыжено откликнулся светлый.

— Неа. Но это не меня такие вот малыши в Северном Затмении под ноль уделали.

— Не такие, — вдруг заговорил Мари. — Немного постарше.

— А вы откуда… — начал Вини, изумленно.

— Оттуда, — холодно отрезал Мари. Причем по его тому, я скорее подумал, что дело не в том, что в ту пору он сам был одним из этих малышей, а в том, что секретарю и личному помощнику Камю положено знать и не такое. Поэтому его секрет остался неприкосновенен.

— Да какая разница, — отмахнулся Бобси, — все равно такими мелкими мы желтоглазиков еще не видели.

— Вот теперь узрели и что? — вопросил Мари все тем же ледяным тоном.

— Ничего, — пожал плечами темный. — Так зачем ты этих сюда притащил? — спросил он уже у меня.

— Камю сказал им, сдать меня с рук на руки Мурке. Кстати, где все? У вас тут, обычно, куда оживленнее.

И понял, что пропустил нечто очень важное, потому что Вини и Бобси переглянулись, а потом с вопросом уставились на моих сопровождающих.

— Да ладно, — тихо сказал Вини, обращаясь только к темному, — Их же Камюэль Барсим прислал. Все равно ведь узнают.

— А эти? — Бобси в очередной раз кивнул на аудиторов.

— Будем держать язык за зубами, — неожиданно серьезно отозвался Павлик.

— Ой, ли? — протянул темный коммандос.

Тут уж я не выдержал.

— Слушайте, кончайте меня пугать. Я ведь так и с инфарктом слечь могу.

— А инфаркт — это?

— Разрыв сердца, — вместо меня отчеканил Мари, которому, похоже, тоже доводилось бывать в моем мире. Там и нахватался медицинских терминов.

Эльфы напряглись.

— И ты уже чувствуешь, что сейчас плохо станет? — осторожно уточнил Винниэльс. Судя по виду, готовый хоть сейчас меня прямым телепортом в лазарет отправить.

— Нет. Но почувствую, если продолжите играть в молчанку, — честно предупредил я.

Они сдались, и роль рассказчика взял на себя Бобси.

— Этих светлых придурков…

— Но-но, — возмутился Вини.

— А как вас ее назвать? — Невинно отозвался темный и снова повернулся ко мне, — В общем, у нас Маркиза рожает. И что, ты думаешь, они собирались делать, пока их Мурзяс всех дружно на поле не выгнал?

— Под дверью караулить и советы давать? — на лицо непроизвольно наползла широченная лыба. Бегающие по коридорам светлые, только и занятые тем, чтобы выспросить как там дела у роженицы представлялись настолько отчетливо, что трудно было не ржать в голос.

— Вот-вот, — подтвердил мою догадку Бобси. — В общем, только мешали. А тут еще твои колокольчики заявились в полном составе. Объявили, что ты куда-то убег, а куда конкретно эта ваша староста не сознается. Даже леди Илюизмене ничего не сказала, стервочка. Так что они если не в панике, то очень близки к тому, чтобы допросить мерцающую подругу по всей строгости законов военного времени.

— Но ведь не допросили? — голос Павлентия выдал его волнение за судьбу девушки.

— Конечно, нет, — отмахнулся от него темный, — Просто переволновались они сильно. Но все в рамках приличий.

— А чего это она им не сказала, что я по её просьбе вот этих двух, — указал на дракона с мерцающим, — из застенок ушел выковыривать.

— Застенок? — тут же навострил уши Вини.

— Потом расскажу. Что там дальше? С Маркизой?

— Что-что? Оставили её наедине с Филькой. Как и положено. Наши кошки всегда так рожают. Кроме тех эльфов, с которыми связаны, им никто не нужен. Но куда там! Бандита-то Мурзяс забрал…

— А вот Барсик, я так понимаю, остался.

Бобси кивнул, всем своим видом выражая неодобрение действий капитана своей футбольной команды.

— И что, даже команда не смогла его переубедить?

— Мы пытались. Но он уперся, и тут уж ничего не сделаешь.

— Могу себе представить. Так, где нам Мурку найти?

— У себя он был. Если бы светлый командор тут не остался, может, и ушел с ребятами на поле. Но теперь сидит и караулит, чтобы если что мозги вправить.

— Если, например, что?

Эльфы как-то подозрительно переглянулись. Ответил мне на этот раз светлый:

— Если кто-нибудь весть принесет, что ты вернулся.

— Что? И Барсик тоже?

— Ага. Как узнал, что ты куда-то сбежал, собирался лично поиски возглавить, но тут влетел радостный Филька, с известием, что, кажется, все. Скоро будут роды.

— Повезло, — честно перевел дух, так как даже страшно представить, что было, если бы Барсик воплотил свою угрозу. Хотя Нику я теперь хорошо понимал. Если бы она назвала место, куда я отправился, то за мной не только Барсик, но и Ир помчались бы вперед планеты всей. И, скорей всего, испортили бы мои переговоры как с Фимой, так и с Камю. А тут, без их участия, все очень даже удачно получилось. Только как мне теперь Иру в глаза смотреть — непонятно. Я ведь заставил его волноваться. И сильно, судя по всему. А раз так, то он вполне имеет право всерьез на меня обидеться, даже не смотря на положительный исход моего рискового предприятия. Плохо.

— В таком случае, мы поднимемся к господину Фиг-Шамю, — постановил Мари, тоном не терпящим возражений.

— Угу, — отозвался я и выпихнул вперед Клёму, — Ребят, присмотрите за малышом? Все равно же мультики смотрите.

— А что? — весело отозвался Бобси, — Иди сюда, малёк. Если бросаться на нас не будешь, покажем тебе Машу с Мишой.

— Я же не в переходном, — застенчиво пробормотал мерцающий, но желтыми глазами сверкнул на эльфов заинтересованно. В нем явно проснулось здоровое любопытство.

— Не думаю, что это хорошая идея, — попытался вмешаться Мари.

— Отчего же? — спросил его и снова повернулся к Бобси с Вини, которые уже устраивали между собой подошедшего к ним Клёму. — Только, ребят, сразу предупреждаю, он маленький, но любопытный. А любопытство у них, как правило, выражается в желании и потребности мерцать во все то новое, что подвертывается под руку. Создавая новое для себя мерцание, они считывают часть информации с представителя той или иной расы. При физическом контакте, как я понял. Это что-то сродни телепатии, как мне Ир объяснял. Так что Клёма…

— Я не буду читать, — смущенно отозвался тот, сидя на стуле между двумя эльфами, который тоже уселись, как только стало понятно, что никаких боевых действий не предвидится.

— Отчего же? — вдруг задумчиво протянул Бобси, — я бы посмотрел, какой из тебя получился бы темный.

— Правда? — осчастливленный малыш, которому только что фактически разрешили ни в чем себе не отказывать, даром что хвостиком, как восторженный щенок, не завилял.

— Правда, — прогудел темный и обхватил малыша за шею. С одной стороны довольно грубый, чисто мужской жест. Но всем было отчетливо видно, что мужчина явно осторожничает и тщательно соизмеряет свою силу.

— Ну что, оставляем? — спросил я у Мари.

— Научат они его плохому, — вдруг даже как-то обреченно отозвался тот. Потом вздохнул и обратился к кузену, — Только если ты сам хочешь.

— Спасибо, — вдруг с чувством откликнулся Клёма, и впервые улыбнулся брату. Мари — о чудо! — тоже немного кривовато, но искренне улыбнулся в ответ.

Так, кажется, малыша пока пристроили, осталось с лже-аудиторами разобраться и найти в себе храбрости заявится на футбольное поле. Ир должен быть там вместе со всеми остальными. Хотя, если его не будет, я бы только обрадовался. Самому страшно перед ним появляться. Но ничего, глаза бояться, а руки делают — это про меня. А, может, он уже привык к моим выкрутасам и не станет бросаться, как только увидит, а?

Мурзяс не ожидал нас всех увидеть, но повел себя куда достойнее своих подчиненных. Правда, я тоже молодец, вовремя сообразил сначала постучать и не дергать за ручку двери сразу же после предупреждающего стука. В итоге темный командор открывал нам сам. Обнаружив на пороге меня собственно персоны, он сначала хмыкнул, потом перевел взгляд мне за спину, узрел всю четверку сопровождающих, и тут же нахмурился.

— Чем обязан?

— У нас приказ Камюэля Барсима сдать этого человека тебе с рук на руки, — отозвался Санта.

— Сдали. Что дальше? — не особо дружелюбно откликнулся темный, мертвой хваткой сжав мое предплечье.

— Мур, ну ты это… — начал я, но темный перебил.

— Меня не сколько подручные Камю смущают, — заявил вдруг тот куда мягче, чем до того, — Сколько надсмотрщики эти, — и он весьма недобро зыркнул на аудиторов.

Тут уж дракон решил распушить хвост. Еще бы! На них с Павликом, наконец, обратили внимание.

— И что же вам так в нас не нравится, уважаемый? — нахально поинтересовался он, хотел спросить что-то еще. Но тут случилось непредвиденное. Павлик, стоящий к Ёлке ближе всех, съездил дракону локтем промеж ребер. Тот задохнулся, глянул на друга со вселенской обидной в зеленых глазах. И вмешаться пришлось уже мне.

— Мурка, ты нас запусти, а я тебе все объясню.

— Без утайки, я надеюсь, — посторонившись, сказал темный, — Можешь мерцающему своему сколько хочешь врать, мне же скажешь все по-честному.

— Я и ему скажу. Сам знаешь, своим лучше горькую, но правду, чем красивую ложь.

— Знаю, — согласно кивнул Мурка и закрыл за нами дверь.

В комнате оказалось одно единственное кресло, стоящее у окна рядом с не небольшим круглым столиком. И, конечно, же кровать. В дальнем углу обнаружился шкаф. Пол был устлан пушистым ковром явно темноэльфийского производства. И все. Больше никаких других предметов мебели.

— Э… — вырвалось у меня, — Может, у кого в этих ваших сумках дополнительные стулья завалялись?

— Может, — отозвался на мой вопрос Мари и через какое-то время вокруг нас встали полукругом шесть стульев. На них и уселись. Мурка перевернул свой спинкой вперед и оседлал. Положил подбородок на скрещенные на высокой спинке руки и напомнил мне про обещание все ему рассказать:

— Я слушаю.

— В общем, если коротко, вот они, — указал на дракона с мерцающим, — теперь, можно сказать под арестом, им запрещается покидать территорию университета без личного разрешения Камю. А я тут за них вроде как отвечаю.

— И что же господа аудиторы успели натворить? — насмешливо уточнил Мурзяз. Но ухмылка исчезла с лица темного. Повернувшись, я тоже имел возможность увидеть, как мерцание окончательно слетело с Павлика, и тот теперь смотрел на мир желтыми глазами мерцающего и выглядел до отвращение юно и свежо. Ника у нас, конечно, тоже еще юная совсем. Но Павлик как бы не перещеголял её в этом плане. Интересно, если в пересчете на человеческий, сколько им двоим лет? Что-то мне подсказывает, что они скорее ровесники Илюхе, чем колокольчикам.

— Понято, — протянул темный командор, — и этот тоже? — имея в виду Ёлку, уточнил он.

— Нет. Этот дракон.

— И как ты собираешься их у нас размещать. Снова всех к колокольчикам запишешь?

— Да, что-то стремно мне их колокольчикам сдавать. Ребята ведь, как поймут, кого на груди пригрели, могут и по ушам съездить.

— Это за что же?

— Да и за твоих парней я бы не поручился, если что… — продолжил, внимательно смотря на темного. Я почему-то был уверен, что после этих слов, он и сам должен догадаться.

Так и вышло. Мурзяс замер на какое-то мгновение, потом снова расслабился, но на этот раз посмотрел на парней с куда большим интересом.

— Так значит это вы нас тогда облапошили?

Дракон самодовольно ухмыльнулся. Мурзясу, судя по сузившемуся взгляду красных глаз, его самодовольная мина не понравилась так же сильно, как и Камю. Похоже, дракончик еще не в курсе, как попал. Очень зря.

— Да, они.

— И идейным вдохновителем, я так понимаю, был чешуйчатый?

— Правильно понимаете, — откликнулся дракон.

— Ох, и нарываешься ты, Ёлка, — не удержался я от комментария.

— Как ты меня назвал? — грозно начал тот.

— Он всех так называет. Даже вашего Короля Дракона, — осадил его Мари, который подробности наших с колокольчиками каникул знал от Камю, больше не от кого. — И нас, я думаю, скоро тоже будет сокращать.

— Уже сокращаю.

— И как же? — заинтересовался Санта.

Пришлось назвать как. Все удивились. Потому что, как Мариэль сократился до Мари, было понятно без дополнительных разъяснений, но почему Клаусэль стал Сантой пришлось объяснять. Рассказал им о праздновании Нового года и Рождества. Так как на Халяре был сходный Праздник Начала Года меня поняли без проблем. И вроде бы даже никто не обиделся на сокращение своего имени. Потом Мурка вновь поинтересовался:

— Так куда ты собираешься пристроить этих молодцев, если не к себе в класс?

— Сдам на поруки девчонкам, — ответил, расплывшись в улыбке, — Ника со своим парнем, — кивнул на Павлика, — сама разберется, я думаю. В конечном итоге, у неё в общаге места им обоим хватит. А этого, — посмотрел на дракона с многообещающей улыбкой, — я уже пообещал Камю сдать на перевоспитание Иле.

Мурзяс удивился:

— Это за что же его так? — на дракона он при этом посмотрел чуть ли не с сочувствием. Тот перестал ухмыляться. Видимо мое мнение об Иле его не особо впечатлило, а вот реакция темного командора заставила задуматься.

— Слишком самовлюблен. Надо бы самооценку понизить, а то, как начнет зарываться, сам не заметит, как его кто-нибудь по-тихому прикопает.

— Руки коротки, чтобы меня… — начал дракон, но замолчал, снова натолкнувшись на взгляд темного.

— Да, леди Илюизмена для него, определенно лучший вариант. Но что скажет она сама? — задал мне вопрос невозмутимый Мурзяс.

— Хочешь сказать, что Иля не примет такой вызов её мастерству правительницы клана?

— Принять-то примет, но вернет ли после этого тебе дракона вменяемым, я что-то не уверен.

— Да, кто она такая вообще?! — не выдержал Ёлка.

— Темная Владычица, — со вздохом пояснил другу Павлик, который о Иле слышал от Ники. Да и сам в свою бытность аудитором уже сталкивался с ней. — И ты её так просто интеллектом не задавишь.

— Можно подумать, я когда-то…

— Всегда. Нас с Никой, так постоянно, — припечатал Павлик и немного виновато пожал плечами, когда все взрослые в комнате с одинаковым недоумением на него воззрились. Похоже, в стане заговорщиков, больше не было единство. Интересное кино.

На этой многообещающей ноте в комнату без стука ввалился светлый командор. Увидел всю нашу компанию, сидящую в уютном таком кружке, вычленил из всех лиц меня любимого и хрипло, почти зло, выдохнул:

— Ты!

— Барсик, давай только… — начал я, поднимая вверх руки, но командор уже метнулся ко мне, но его в одно мгновение с двух сторон зажали Мари и, как не странно, Павлик.

— Да, пустите, вы! — зарычал Тарэль, пока не дергаясь, так как и сам понял, как выглядел в этот момент. И почему за меня испугались. — Я только спросить хотел.

— О чем? — насторожился я.

— У ваших кошек нормально, когда больше двух котят?

— Так Маркиза родила? — с облегчением уточнил я.

— Больше двух, это сколько? — раздался сбоку напряженный голос Мурки.

— Восемь, — обреченно откликнулся светлый.

— Темноэльфийская кошка? — недоверчиво уточнил Мари, выпуская руку командора. Павлик почти сразу тоже отцепился.

— Это невозможно, — выдавил из себя Мурка. И все, как один, уставились на меня.

— Я, конечно, не спец. Но у нас на даче у соседей кошка как-то двенадцатью окотилась. — И тут же, чтобы поскорей перевести все их мысли в несколько иную плоскость, а то, вон как, разнервничались, спросил: — Барсик, а ты себе алиментного котенка уже пробил?

— Какого-какого котенка?

— Алиментного, — услужливо повторил специально для него.

Светлый напрягся еще больше.

— Я знаю, что в вашем мире представляют собой алименты… — осторожно начал он.

— Я тоже, — негромко поддержал его Мари.

— Ага. Тут тоже самое, — важно покивал я, — Если породистая кошка после встречи с котом другого хозяина приносит приплод, тому в качестве моральной компенсации выделяют одного котенка. Так что все честно.

— Пойду, Фильке скажу, — оживился Барсим.

— Тебе одного мало? — неожиданно возмутился Мурка. Хотя, если вспомнить, что у темного так и не сложились отношения с Бандитом, рыжим котом Барсика, которого я ему из своего мира в подарок притащил, неудивительно, что темный так напрягся.

— Брату подарю, — просияв, отозвался светлый и уже собирался повернуться к двери, как нахмурился и посмотрел на Мурку, — Кстати, куда ты его дел?

— Брата? — невинно уточнил тот.

Светлый рыкнул. Темный усмехнулся и сказал:

— Не беспокойся. За шторкой на подоконнике брюхо греет, — и в подтверждении своих слов отошел к окну, отодвинул штору и продемонстрировал всем развалившегося на солнышке Бандита. Тот недовольно приоткрыл один глаз, а потом душераздирающе зевнул.

— Это и есть ваши знаменитые земные кошки? — недоверчиво уточнил Ёлка, который в качестве помощника аудитора в университете пробыл всего ничего, поэтому познакомиться с нашими котятами из живого уголка колокольчиков и, тем более, с Бандитом Барсика, еще не успел.

— Кстати, — поинтересовался у Барсика Мари, — А котята тоже рыжие или черные?

— Пятнистые.

— Черные с рыжим? — уточнил я, увидел согласный кивок светлого и сказал, — Тогда скорей всего такой цвет называется черепаховым.

— Почему?

— Не знаю. Но вообще надо посмотреть, что там за звери.

— Они с мамой сейчас спят, — отрезал Барсик. — Так что все смотрины вечером.

— Отлично. Мне тут эти ваши роды, напомнили один хороший фильм про войну и простую человеческую жизнь. Так что если хотите, можем вместе вечером посмотреть, там и с пополнением кошачьего семейства познакомимся.

— Вашу земную войну? — заинтересовался Мурка, — Не придуманную? Не сказочную?

Ну да, я им до этого только всякие фэнтезийные и не очень сказки показывал и как-то опасался демонстрировать фильмы, снятые по реальным событиям. А тут на ум как раз пришли 'Офицеры', где жена одного из главных героев прямо в поезде, битком набитом солдатами рожала, и как фельдшер их всех из вагонов на крышу выгнал, вот и подумал, что ребятам будет не лишним этот фильм увидеть. Он ведь, хоть и про войну, но добрый и светлый, учащий верить и жить, несмотря не на что. Посмотрев на темного командора, ответил:

— Да. Без сказок, без магии и других рас, но про войну и жизнь.

— Тогда надо будет Ваславея с его военной кафедрой пригласит. Думаю, ему будет не лишним посмотреть такое, — задумчиво произнес Мурка.

— Ага, — тут уже я сам воодушевился, — в рамках патриотического воспитания, так сказать.

— Что патриотичного в том, чтобы смотреть историю о чужой войне? — заинтересовался Мари, для которого слово 'фильм' — было не пустым звуком.

— Патриотизм, Марик, он и в Африке патриотизм. Вера в светлые идеалы и боевых товарищей. А еще в то, что Родина, пусть для каждого и своя, но нет ничего важнее и ближе её. Или я не прав?

— Знаешь, — вдруг заявил Санта, — А ты интересный. Теперь понимаю, чем ты так заинтересовал Барсима.

— Младшего или старшего?

— Обоих.

Эх, знал бы он, что кроме Барсиков вместе взятых я еще много кого заинтересовал. И теперь мне, в частности, перед мерцающими еще предстоит ответ держать, ведь они с меня теперь точно не слезут, пока не помогу им разобраться, как будить их спящих вечным сном малышей. Засада! Знал бы, сам давно уже им все рассказал. Но я понятие не имею, как так получилось. И почему мне дома не сиделось, а в очередной раз на подвиги потянуло, а?

Глава тринадцатая Откровенность, как предательство

Андрей

Клемму оставили с дежурными по казарме. Он так увлекся нашими отечественными мультиками, что за уши было не отодрать. Так что на футбольное поле Мурка транспортировал нас в том же составе, в котором мы и заявились к нему в комнату. Светлый командор остался оспаривать свое, точнее — их с Бандитом общее право на алиментного котенка. Маркиза в компании прибавления в семействе спала в бывшей комнате темного командора, так что активное участие в отстаивании кошачьих прав не принимала. А вот Филька, как я понял, был настроен весьма решительно, и отказывался верить в профпригодность Бандита как папаши, и светлого командора, как его полномочного представителя. Так что мы с Муркой с чистой совестью оставили их самих разбираться со взаимными претензиями и прочими спорными моментами. Чем бы эльф не тешился, лишь бы ушами стриг поменьше.

Футбольное поле, стоило выбраться из вечно цветущих кустов, встретило нас воплями и гвалтом. Народ развлекался на полную катушку. Разбивка на команды была лишь условно, мяч гоняли все, кому не лень. Болельщиков почти не было, все заинтересованные лица были на поле. Отчего это была не полноценная игра, а какая-то дворовая свалка, но ребятам явно некуда было выплеснуть накопленное за две последние недели напряжение, вот они и отрывались на мече и друг на друге. Мне повезло, первой меня заметила Ника, единственная кто не принимал активного участие в веселье. Похоже, мерцающую от меча отлучили из-за её не желание признаваться, куда я делся и с кем якшаюсь в свободное от работы время. Почему свободное? Потому что сегодня выходной, блин. Когда же у меня хотя бы один из двух выходных в неделю выдастся спокойным, и я с чистой совестью проведу его на диване перед теликов в обнимку с пультом? Да, никогда. Это я уже понял. Но ведь скоро у нас в политехе зачетная сессия начнется. Как с ней-то быть? Так вот, Ника.

Она была в подаренном ей Иром мерцании, то есть выглядела как наша светлоэльфийская староста — Ириль Флевелейг Рассветная, и увидела нашу живописную группу первой, метнулась к нам. Разумеется, я ничего такого не заподозрил. Решил, что она так счастлива видеть ненаглядного Павлика живым здоровым, вот и несется облобызать любимого. Ага, как же. В итоге, я совершенно не успел никак отреагировать на то, что эта чернявая девчонка налетела на меня, крепко обняла, а потом еще и губами в ухо уткнулась, щекоча горячим дыханием. Чего это она? Поступил, как все нормальные мужики, когда на них ни с того, ни с сего, бабы кидаться начинают — замер столбом, даже руки, чтобы в ответ обнять, поднять забыл. Но девушку, похоже, это мало смущало. Она что, решила окончательно меня добить? Если Ир за предыдущие мои прегрешения, возможно, еще как-то пощадил бы, то от ревности у этого парня просто башню сносит, уж я-то знаю. Причем достанется теперь не только мне, но и Нике мало не покажется, я уверен. А потом она отрывисто зашептала мне на ухо:

— Ни о чем не волнуйся. Я обо всем позаботилась. Это не ты виноват, что сбежал, а они сами перед тобой виноваты, что сразу все не рассказали. Вот ты и решил их проучить.

— Что не рассказали? — пробормотал, наконец, додумавшись, придержать девушку за талию, чтобы наши обнимашки выглядели в глазах общественности, спешащей к нам со всех сторон, поестественней.

— Просто знай, что убивать тебя никто не будет, — заявила эльфийка и упорхнула. То есть отстранилась и с подозрительно невинным видом продефилировала в сторону Павлика.

Парень был хмур, Ириль в наглую улыбалась, словно только что вовсе не висла на мне. Да уж, Ника у нас еще та… как бы помягче сказать? Придумать корректное слово в адрес нашей мерцающей не успел, отвернулся от них с Павликом в ту сторону, с которой она ко мне прибежала, и чуть сам не пустился наутек прямо с того места, на котором стоял. Ко мне приближался Ир. Не то чтобы я всерьез боялся за свою жизнь. У меня, если верить ребятам, инстинкт самосохранение вообще какой-то кастрированный и поэтому не всегда срабатывает. Но что-то в облике мерцающего меня сразу насторожило. Был бы взгляд Ира хмурым и злым, даже возмущенным, я бы понял. Но секретарь ректора выглядел встревоженным и виноватым одновременно, я бы даже сказал пристыженным. Словно его поймали на горячем, и он теперь сам не знает, как оправдаться, куда уж теперь требовать оправдания от другого. У него явно даже в мыслях не было на меня кидаться, хотя я и подозревал худшее, когда шел сюда. Ир подошел, замер в метре от меня и внимательно всмотрелся в лицо, словно ждал, что это я на него кинусь с кулаками. И был готов не сопротивляться в этом случае. Хотя, если бы он вздумал ударить в ответ, мне бы явно мыло не показалось. Да, что же это такое?! В душе шевельнулся червячок сомнения. Что же они все вместе натворили, в чём мне не признались, и с помощью чего ушлая девочка Ника выписала мне от лица всего разношерстного коллектива индульгенцию и насколько теперь она бессрочна?

— Убивать, я так понимаю, ты меня не будешь? — спросил Ира, все больше очкуя.

— Нет, — ответил тот, причем, как мне показалось, даже вздрогнул, когда я с ним заговорил. Что же его так пугает, хотелось бы мне знать? Похоже, что в первую очередь неопределенность. Он не знает, что теперь от меня ждать, вот и дергается. Ну что ж, похоже, сегодня мне предстоит его колоть в первых рядах, так как хитрая Ника ничего конкретного так и не сказала, хотя, подозреваю, что из вредности дала ребятам понять, что это она выдала мне их общий секрет. Ладно, разберемся.

Решительно повернулся к подручным Камю и Мурке, стоявших чуть в стороне у меня за спиной.

— Тогда, отбой, ребята. Группа поддержки мне больше не нужна.

— У нас приказ, — напомнил мне Санта.

— Вот и отлично. Вам Камю что сказал? Прибыть в университет и осмотреться до его прихода, так? Поэтому погуляйте, подышите свежим воздухом, а то в этих своих застенках уже считай окуклились. С ребятами пообщайтесь, — кивнул на стоящих на поле коммандос, — а я со своими уж как-нибудь сам. — Колокольчики начали подтягиваться к Иру. На меня они смотрели виновато, так же, как сам мерцающий. В общем, я был прав. Заговор налицо.

Ко мне зачем-то приблизился Мари, внимательно посмотрел на Ира и спроси у меня:

— Скажешь ему?

— О чём? — занервничал Ир, которого теперь точно нельзя было назвать самым старшим мерцающим на этом поле.

— Скажу, — бросил в сторону помощника Камюэля и обратился к Ирке, — Нам нужно в класс.

— Хорошо, — тихо отозвался тот и открыл портал. Собственно, через него, мы все в полном составе оказались в нашей любимой классной комнате.

Пробрались через обильные заросли, разведенные здесь Умкой, нашим гномом мелиоратором, и расселись по местам. Меня даже ностальгия охватила. Ребята устроились за своими партами. Я же встал перед ними, опершись на учительский стол. Только Иру некуда было деваться. Когда мы только познакомились, он сидел рядом с Илей в светлоэльфийском мерцании, теперь это место было занято Никой. Так что мерцающий сделал попытку отойти в окну. Но я поймал его за рукав. Он обернулся, но попросить его остаться рядом, я не успел, из-за деревьев к нам неожиданно выскочил Илюха в компании двух своих вундеркиндов. Тишки — маленького оборотня, и девочки-эльфйки, имени которой я не помнил.

— О, привет! — растерянно поздоровался брат. Он явно не ожидал нас всех тут увидеть в полном составе. — Я только гитару заберу, — и уже куда более степенным шагом направился в сторону двери в наш мир.

Его воспитанники остались ждать под березой, которую когда-то притащили с Земли Барсик, Корешель и Мурка по просьбе Умки. Мне не хотелось начинать разбор полетов при посторонних. Все же это касалось только нас с Иром и колокольчиков. Поэтому мы молча ждали, когда вернется Илья и заберет своих гиперактивных деток. Он вышел к нам с гитарой за спиной, но не спешил подойти к своим. Напротив, как-то подозрительно замялся, приблизившись ко мне, и бросил растерянный взгляд на колокольчиков. Не выдержав этой немой сцены, я обратился к брату:

— Илюх, ты какой-то странный.

Хотя, могу себе представить, как ему досталось от Ира, когда тот проснулся и не обнаружил меня в квартире. Все у нас с Никой произошло настолько быстро, что про брата, оставленного наедине с мерцающим, я даже не вспомнил. Все потому, что я искренне доверял Иру, поэтому у меня даже мысли не возникло, что тот может обидеть моего младшенького.

— Ну, да, — откликнулся брат рассеянно, а потом вдруг решился и, вскинув взгляд, выпалил: — Просто хотел сказать, что очень тебе благодарен и… Иру тоже, чуть запнувшись на имени мерцающего, добавил он, а потом попросил: — Не злись на них, ладно? Если бы он не помог мне определиться, я бы, скорей всего, отказался от его предложения, и не попал бы сюда. В общем, не злобствуй, ok? — и по-мальчишечьи открыто улыбнулся.

Для меня все встало на свои места. Абсолютно все. Это я только что говорил, что доверяю этой мерцающей сволочи? Идиот! Не он, конечно. Я. Иру-то что, он как раз сработал просто идеально.

— Ладно, — пообещал я брату, даже не глядя на Ира и колокольчиков. — Не буду.

Он просиял и ушел вместе с детками. Я остался наедине со своими ребятами. Окинул их долгим, пронзительным взглядом и тут меня осенило.

— А чего это мы Павлика с Ёлкой на заклание оставили?

— А что им сделается? Аудиторы ведь, — пробурчал Улька, выразив общее мнение.

На что я загадочно улыбнулся и посмотрел на Ириль. Та хмыкнула, подмигнула мне, встала из-за парты и ушла в портал, открытый для неё подсуетившимся Иром. Какая предупредительность, у меня просто слов нет! Мерцающая почти сразу вернулась. Не одна, а с компанией названных личностей. Вид у обоих был слегка потрепанный. Похоже, Мурка все же раскрыл бравым ребятушкам кто тут аудитор, а кто злостный нарушитель общественного спокойствия и порядка.

— И как вам традиционное эльфийское гостеприимство? — не удержался я от подколки.

Ёлка зыркнул на меня так, что любо-дорого посмотреть. Павлик отреагировал иначе.

— Они предложили погонять с ними мяч, — сказал бывший аудитор, потирая правый бок. Похоже, в запале игры кто-то не постеснялся хорошенько пройтись по аудиторским ребрам. Хотел бы я посмотреть, кто это у нас такой шустрый. Личность нарушителя игровых правил меня интересовала мало, а вот светлый это был или темный, я бы не отказался узнать. Чисто так, для себя. Но, да ладно, вернемся к делам насущным.

— В общем, — обратился я к классу, — сначала о размещении наших дорогих гостей.

— Размещении? — встрепенулся Ир, — Мне казалось Карл с этим разобрался сразу. И выделил им комнаты в учительском крыле.

— Кому выделил? — невинно уточнил я.

— Аудиторам, — нахмурившись, ответил Ир, быстро заподозрив неладное.

— Вот-вот. А мы говорим о малолетних мерцающем и драконе, которых Камю отпустил из застенок охранки только под мою личную ответственность. Поэтому, я предпочитаю, чтобы с ними и днем, и ночью был кто-то из наших. Не могу же я их у себя разместить.

Повисла напряженное молчание. Ребята пытались осмыслить услышанное. Первым сообразил Кар.

— Так это они тогда управляли нападение големов!

— И ты нам ничего не сказала?! — набросился на Нику Алый. Та, обернувшись, подарила ему обворожительную улыбку. Но отвлечься от основной проблемы и перейти к выяснению отношений внутри класса, я им не позволил.

— Так вот, о размещении. Павлика будет курировать Ника. Раз уж он твой парень, будешь нести ответственность по всей строгости закона. Да и в общежитии вам точно будет где разместиться. Видел я эти ваши индивидуальные комнаты.

— Совершенно исключено, — неожиданно подала голос Лия.

Я напрягся. Что её-то не устраивает? В ответ на мой взгляд, светлая принялась объяснять:

— Ириль для всех остальных такая же светлая, как я. Будет трудно объяснить, почему у неё ночует юноша.

— Так не проблема же, — вдруг оживился Павлик и быстренько перетек в женское мерцание. Причем девочка из него вышла мало того, что эльфийской наружности, к тому же, куда красивее самой Ириль. Все-таки в том, чтобы быть мерцающим есть свои преимущества. И не малые.

— Эффектно, — оценил Ир скорость перетекания из одного мерцания в другое с точки зрения профессионала. — Иля, — обернулся он к темной, — а откуда Камю узнал, кто они на самом деле?

— Я одолжила ему твой анализатор, — с достоинством отозвалась темная.

Ир повернулся ко мне.

— Он поэтому с тобой Мариэля отправил.

— Не совсем. Хотя, кем являются его приближенные, он теперь тоже знает. Правда, как я понял, Мари признался ему до нашего появления.

— Снова сокращаешь? — хмыкнув, уточнил Алый, — А ты в курсе, что у Мариэля Фаминюка репутация ужасного эльфа?

— Если честно, сейчас меня это уже мало волнует.

— Почему это? — заинтересовался Машка.

— Потому что меня официально объявили национальным достоянием мерцающих, — услужливо пояснил я.

— Что? — Ира в этот момент надо было видеть. Но я осознанно решил добить его окончательно.

— Я познакомился с твоим дедом.

Конечно, это объясняло далеко не все. Но со второй частью признания мне помог Павлик.

— Он помог вернуться Клементириферусу Маар-ки-Муху Серебряному. Кузену Маринеруса.

— Что значит 'помог вернуться'? — недоверчиво уточнил Ир.

Павлик делано пожал плечами. Ответила Ника, которая все, что я вытворял в стане мерцающих, видела своими глазами:

— Тот мальчик больше не фонтанчик.

— И сейчас смотрит мультики в казарме коммандос, — добавил Павлик.

Ир, не говоря ни слова, открыл портал и исчез в черной воронке. Побежал проверять. Не доверяет. Вот и я ему больше верить не намерен. Хотя, вряд ли смогу перечеркнуть нашу дружбу. Да и не хочется мне это делать. Не так уж и велика его вина. Но проучить эту мерцающую заразу я просто обязан. Поэтому, как только представится случай, скажу, что больше не верю, пусть и погрешу против истины. Но надо же как-то высказать свое фэ. Они меня еще плохо знают.

Ир вернулся быстро. При этом, выбравшись из портала, он так на меня посмотрел, что улыбка быстро сползла с моего лица.

— Ты только молиться на меня не начинай.

Мерцающий моргнул и словно очнулся. Тряхнул головой и сказал:

— Не буду. Не волнуйся.

— Так что там с нашим размещением? — напомнил Ёлка, пристально глядя на Илю. Из всех присутствующих она была единственной темной, к тому же Ир к ней по имени обратился, догадаться к кому я собирался его пристроить, дракону было нетрудно.

— А что с ним? — заинтересовалась темная эльфийка и нарочито медленно перевела взгляд с дракона на меня.

Я тяжело вздохнул и посмотрел на Лию.

— А как же у тебя Кар остается? — осознал, что брякнул что-то не то, когда щеки девушки окрасились румянцем, а упомянутый темный наградил меня ледяным взглядом.

— На ночь не остаюсь, — припечатал он.

Похоже, со своим особо продвинутым воспитанием я как-то упустил из виду, что у них тут не принято открыто говорить о подобном. Ладно, сам попал впросак, самому и выбираться. Только рот раскрыл, как подал голос Павлик.

— Я могу жить там же, где меня разместили. А Ника могла бы ко мне перемещаться уже из своей комнаты.

— Хорошая мысль, — одобрил и тут же спросил, наблюдая за тем, как мерцающий снова становится аудитором, выскальзывая из своего женского мерцания. — Кстати, ты когда свою проверку планируешь закончить?

— Планирую? — растерялся он и переглянулся с Ёлкой, — но я думал…

— Петух тоже думал, да в суп попал. Если неожиданно прервешься, то рискуешь спалить всю контору, — мне это только сейчас в голову пришло.

— Логично, — поддержал меня Ир, — Но Карла следует предупредить об изменившихся обстоятельствах.

— Согласен, — важно покивал я.

— А мне что делать? — спросил Ёлка и снова бросил выразительный взгляд на Илю. Я тоже посмотрел на темную. Та, умница, поняла меня без слов.

— Могу приютить, — обронила она, словно между прочим.

— Иля! — возмущенно взвыл Алый после немой сцены. Вот уж от кого не ожидал. Хотя, понятно, что тот видит в темной друга, но и то, что она девушка не забывает. А для светлых такое поведение для незамужней юной особы вроде как неприемлемо, что косвенно подтвердила Лия, высказав свои претензии относительно ночевки Павлика у Ириль.

— А что? — темная села в пол оборота к светлому, попутно стрельнув глазами в сторону дракона, — Я ведь не ваша нежная дива. У нас все проще.

— И насколько же проще? — оживился Ёль, широко, и главное, предвкушающе улыбнувшись. Еще бы облизнулся, придурок!

— Останешься на ночь, узнаешь, — ответила темная.

— Но это же просто… — продолжил возбухать Алиэль, но был грубо заткнут сидящим рядом Машмулом, который не постеснялся ткнуть его локтем под ребра. А когда возмущенный светлый к нему повернулся, сделал страшные глаза.

Пришлось всех примирять.

— Ну, будем считать, что с размещением мы разобрались. И перейдем к следующей повестке дня. — Колокольчики напряглись, поймав мой взгляд. Почувствовали, что сейчас их чихвостить будут. — А теперь о грустном. У меня к вам будет только один вопрос: почему? Ладно, в первый момент, сделали гадость во благо, но признаться было стремно. Но потом, когда стало ясно, что стало только лучше, почему продолжали молчать?

— Потом признаваться стало еще стремнее, — пробурчал за всех Том.

— И совестно, — негромко поддержал его Фаль.

— Все с вами понятно, — тяжело вздохнул и повернулся к Иру, — Что ты с ним хоть сделал? Загипнотизировал?

— Можно и так сказать. Твой брат был напуган, к тому же, в отличие от тебя, воспринял известие о существовании параллельного мира и нас, его обитателей, куда враждебнее, чем ты когда-то. Поэтому я внушил ему, что бояться не стоит.

— Поэтому он таким радостным ко мне на кухню примчался и с порога начал советы собаководам любителям раздаваться, — глянул на Тома и снова вернулся к Иру, — А потом ты с ним стал носиться, как с писанной торбой, потому что чувствовал вину.

Мерцающий кивнул. Слово взял Алый, который, как и Машка, Том и Фаль, как раз был у меня, когда Илюха заявился.

— Мы почувствовали всплеск ментальной магии. Но решили, что пока тебе лучше не говорить.

— Ясно.

— И что ты теперь будешь делать? — осторожно уточнила со своей задней парты Гарри.

— А что еще остается? — спросил и сделал вид, что простил.

Лица ребят осветили робкие улыбки. Только меня это уже не тронуло. Я для себя все решил. Просто, чтобы наглядно объяснить им, насколько они были неправы, мне нужно время. Хотя бы для того чтобы до Карла дойти и заявление ему на стол положить. А Ир с сегодняшнего дня у меня больше не живет. Скажу ему вечером, когда наедине останемся. Не выносить же сор из избы. А пока…

— Ир, сегодня твой дедушка с Камю придет.

— Когда? — застыв на секунду, с трудом выдавил из себя мерцающий.

— К вечеру, я думаю. Как раз успеем рассказать всем о кинопоказе.

— И что же мы будем смотреть? — оживился Машка.

— Фильм о войне… — начал я, но в этот драматический момент мой желудок разразился такой трелью, что все и думать забыли о кино. Мне даже как-то неудобно стало от того, как они все дружно озаботились тем, чтобы накормить меня, болезного. Посмотрел на ребят и понял, что они моя семья, но увы, даже родным время от времени следует мозги вправлять, а то на шею сядут и ножки свесят. Кому от этого лучше станет?

Камю и Пестрый объявились в университете не к вечеру, как я предполагал и Ира настраивал, а уже к обеду. Я и поесть-то толком не успел. В кое-то годы, мы с колокольчиками решили похавать в общей столовой, и, нате вам, явление хвостатого Фимы народу. И, главное, если я правильно понял, ему, с его-то опытом в мерцании, не принципиально в каком виде шастать, но тут у него, похоже, фамильная вредность взыграла, вот он и передо мной в этом своем полузмеином виде предстал, и потом не подумал перевоплотиться. Мне милостиво дали дожевать, под изумленные взгляды студентов, тоже присутствующих в столовой, потом вытащили из-за стола чуть ли не за шкирку и с подозрительно ласковыми улыбками (удивительно, но похоже эти двое уже спелись, уж больно одинаково они мне улыбались) потащили к ректору. Разумеется, предупредить Карла о визите столь занимательных гостей никто не успел. Его спасло только то, что Ир меня с этими двумя наедине не оставил и потащился следом. При этом на своего деда отреагировал очень странно. Это потом до меня дошло, что Фима мог не знать это его светлоэльфийское мерцание, поэтому не понял, что перед ним, собственно, внук и есть. А я сходу не сориентировался и даже не подумал их представить. К тому же, был так ошарашен, что к Иру по имени не обращался, вот старший мерцающий и не уразумел, что этот светлый эльф, держащийся рядом со мной, и есть его блудный внучек. Все раскрылось, когда Ир не позволил им с Камю войти к Карлу без доклада. Напомнил, что он его бессменный секретарь и отправился докладывать. В приемной мне пришлось выдержать странный взгляд Фимы. Он понял, кто такой Ир, но так ничего и не сказал. Только посмотрел на меня пристально и с какой-то подозрительной задумчивостью. Я бы даже сказал оценивающе. Правда, в каком контексте он решил меня оценить, я, увы, понятие не имел.

Ир вернулся за нами минут через пять, галантно отворил дверь, предложил войти. Там напротив стола уже стояли три кресла. Вообще, теоретически их должно было быть четыре, хотя, Ир, как преданный помощник, мог бы и постоять рядом с креслом Карла. Но нет, он вместе с нами с Камю занял отведенное для него место по правую руку от меня, а вот Фима снова приспособил в качестве стула свой роскошный хвост. Да и не смог бы он усесться в среднестатистическое кресло. Карл нас поприветствовал и долго и внимательно слушал то, что говорили ему Пестрый и Камю. Первым, конечно, принялся заливаться соловьем серый кардинал. Я даже заскучал, так как добавить к описанию моих приключений в Чаще Лис мне было особенно нечего. Фима просил свести его с тем магом-отшельником, который создал наши с Илюхой артефакты, блокирующие магию. Карл обещал, при этом тут же достав из стола еще один — третий по счету, крестик, и в качестве доброй воли протянул его Фиме, как дар. Тот принял и посмотрел сначала на меня, потом на Ира. Тот ответил ему напряженным взглядом, и я решил, что будет не лишним сразу все прояснить.

— Раньше чем через месяц даже не просите, — заявил решительно и твердо. Разумеется, на меня непонимающе воззрились все. Пришлось развить свою мысль дальше, ведь им, на радостях, похоже, это даже в голову не пришло: — С Клёмой у меня получилось все спонтанно. Поэтому, я считаю, что нужно хотя бы месяц подождать, чтобы наверняка убедиться, что с малышом ничего такого не приключиться, а уж потом к остальным с развоплощением приставать.

— Разумно, — заметил Карл.

— А что, по-твоему, может произойти? — заинтересовался Камю.

— Не знаю, — пожал плечами, — Но мне, например, не дает покоя, что он пропал так много лет назад. Кто может сказать наверняка, как после такого будет походить его взросление?

— Хочешь сказать, что он может начать наверстывать упущенное не только в психологическом возрасте, но и в физическом? — подал голос Ир.

Я пожал плечами и честно повторил, что ни в чем не уверен и понятие не имею, что с малышом произойдет дальше. Помолчав, все со мной согласились. Но подаренный Карлом крестик Фима забрал. Дальше Камю не особо деликатничая выпроводил нас с Иром из кабинета. Судя по всему сильным мира сего хотелось в тайне от всех посекретничать. Мы с мерцающим не особо возражали. Нам еще предстояло подготовиться к заявленному мной намедни киносеансу.

Ир полностью расслабился и даже думать перестал о том, что совершил и чем теперь все это может для него обернуться. Я не мстительный и не обидчивый, но все равно твердо решил проучить своего нерадивого в дружбе друга. Понимаю, что Ир раньше к себе никого не подпускал и ни с кем в по-настоящему близких отношениях не состоял, могу его оправдать в своих глазах, но не хочу. Это не месть и не обида, это трезвый расчет. Мы с ним об этом уже говорили, когда он повадился меня чуть ли не на руках, как кисейную барышню, таскать, спать укладывать, о болячках моих на каждом углу трепаться. Тогда меня это сильно задевало, и я прямо сказал ему об этом. Он вроде бы понял, но теперь, похоже, расслабился и забыл все, о чем мы тогда говорили. Самое время напомнить. Раз говорить бесполезно, нужен наглядный пример, да такой, чтобы впредь пять раз подумал, прежде чем лапшу мне на ушах развешивать и скрытничать там, где дело выеденного яйца не стоит. Я собирался серьезно поговорить с ним вечером. К концу дня, когда все приготовления были почти закончены, это стало животрепещущей потребностью. Я боялся передумать. С каждым часом оправданий для мерцающего находилось все больше и больше, и быть твердым, как гранит, становилось все труднее. Но решил держаться до конца. Возможно, глупость, а возможно и единственный шаг предотвратить куда более серьезные разногласия в будущем.

В судклуб набилось раза в два больше народу, чем он мог вместить. Сидели чуть ли не на головах друг у друга. И тут, даже для гостей, которые еще не успели привыкнуть к нашим порядкам, было не до того, где там темный, где светлый, а где нейтрал. Среди всей этой шумной толпы мной были замечены и преподаватели, которые раньше наши посиделки не посещали, но тут затесались в общей массе. Я волновался, что фильм не поймут, поэтому порывался в самом начале каждые три минуты останавливать показ и давать соответствующие пояснения. Но общественность быстро пресекла все мои попытки. Я сдался без боя, решив, что в случае чего сами потом спросят. Момент в поезде, когда жена главного героя рожала, а мудрый фельдшер отправил всех солдат на крышу, ребятам явно понравился. Причем те же коммандос то и дело награждали Фильку с Барсиком такими ухмылочками, что я в очередной раз позавидовал ледяному самообладанию красноволосого командора, которое, конечно, иногда его подводило, но не в этом случае. Не мог же Барсик позволить себе рассвирепеть в присутствии подчиненных и старшего брата. Кстати, новорожденных котят нам так и не показали. Фильк сказал, что Маркиза все еще отдыхает. Поэтому мне так и не подвернулся случай спросить, что они там решили с алиментным котенком и грозит ли Камю лишняя головная боль по заботе о малыше. Что же касается фильма 'Офицеры', который я им с такой осторожностью рискнул продемонстрировать, то он произвел настоящий фурор. Причем декан факультета Маготворчества и Магохудожеств Ваславей Киндзец, по совместительству являющийся руководителем военной кафедры, после финальных титров, разродился короткой, но весьма прочувственной и содержательной речью относительно удивительных достижений моего мира на ниве патриотического воспитания молодежи. Я так и не нашел в себе храбрости, признаться ему, что фильм этот довольно старый, в наше время нас уже так не воспитывают. Сейчас, напротив, считается, что нет лучшей судьбы, чем слинять за границу и там осесть. При этом даже те, кто остались и никуда уезжать не собираются, о своей родине частенько отзываются в самом негативном ключе. Что меня, если честно, всегда удручало. Не то чтобы я такой фанат России, но за державу, конечно, обидно, когда всякое малолетнее и не очень быдло поносит его почем зря.

В общем, я расчувствовался, и рискнул после небольшого перерыва и бурных обсуждений просмотренного, показать еще один замечательный фильм про военные годы — 'В бой идут одни старики'. Название всех насторожило, но я сразу предупредил, что пугаться не стоит. Так что разговоры и галдеж быстро стихли и этот фильм многим понравился еще больше, чем предыдущий. Особенно 'Смуглянка'. Сразу после окончания, задумчивый Камю неожиданно заявил, что хочет получить подборку подобных фильмов и продемонстрировать её императору. Я напрягся, потому что решил, что серый кардинал что-то нехорошее замышляет. Например, насмотрелся на то, как наша армия без магии воюет, и решил, что можно подумать о вторжении на Землю. Но Камю, увидев, как я на него смотрю, неожиданно хмыкнул и достаточно убедительно сказал о том, что моему миру ничего со стороны Халяры не грозит. Я не то, чтобы поверил, но решил, что пока заморачиваться ни о чем таком не стоит. С их местными проблемами и отсутствием явного перенаселения, они еще не скоро задумаются о переселении в такой неприветливый мир, как мой.

Тут спохватился уже Павлик, который вдруг заикнулся о том, что и князю можно было такое показать. Причем от своей довольно нахальной манеры общения наш аудитор так и не избавился. Зато после этого высказывания, Камю о нем вспомнил и изъявил желание пообщаться без свидетелей. На что Павлентий пожал плечами, а потом негромко сказал, что зря эльф думает, что князь не в курсе, чем тут занимается его личный помощник. В общем, оказалось, что его начальник еще тот тихушник, поэтому в ведомстве Камю так и не узнали, что Павлик наведался в университет с проверкой вовсе не по своей инициативе, хотя, мерцающий вполне мог подкинуть князю идею. В общем, Камю распорядился, чтобы и правителю Харьюсского княжества подготовили такой же диск, как и императору, а заодно озаботились предоставлением техники для его просмотра. Ир торжественно обещал взять все закупки на себя. В конечном итоге, у него, по сравнению с окружающим, в этом был самый обширный опыт. Собственно, после этого он и заикнулся о видеосъемке будущих летних игр.

На каникулах мы так и не опробовали купленную им камеру, как-то не до того было, зато вдоволь пофоткались. Так что дальше колокольчики были заняты тем, что демонстрировали всем свои фотографии из Водного Края. Потом мне впихнули в руки небольшую видеокамеру и потребовали, чтобы я показал, как это все работает. Не то чтобы я так хорошо умел снимать, но держать в руках камеру мне уже доводилось. Конечно, где-то изображение подрагивало, но увидев на экране свои лица, как в фильме, народ изрядно всполошился. После чего слово взял Карл и с хитрой улыбкой (по всей видимости, о фото и видеосъемке он уже знал из своих туристических поездок на Землю) предложил создать студенческую фотостуди, которая будет работать при студклубе. Тут уже не выдержал я, и немного резко спросил, почему они все думают, что весь студклуб должен умещаться в одной комнате, пусть даже её с их местными технологиями можно расширить до размеров аэродрома. Идея создания филиалов студклуба на каждом факультете, которые тут располагались в четырех башнях, расположенных вокруг главного административного здания, в котором мы все сейчас находились, завладела умами масс. Деканы обещали в самое ближайшее время озаботиться данным вопросом. На этой многообещающей ноте все начали расползаться…

Оказавшись дома, Илюха первым делом соорудил себе безразмерный бутерброд и сбежал в зал к телевизору. Мы с Иром остались на кухне вдвоем. Сидели друг напротив друга и неспешно прихлебывали чай. Ир занервничал, пару раз поймав мой испытующий взгляд. Уставился в свою кружку с недопитым чаем и тихо спросил:

— Хочешь, что-то сказать?

— Хочу, — отозвался я без обиняков.

Я уже успел предупредить Карла, и тот без лишних вопросов подписал мое заявление. Так что тянуть с разговором не было смысла. Ир ждал. Я же подбирал слова, которые в сложившихся обстоятельствах прозвучали бы как можно нейтральнее.

— Я хочу, чтобы ты какое-то время пожил у себя.

Ир вскинул голову и впился в мое лицо недоверчивым взглядом.

— Прогоняешь? — голос у него дрогнул, но меня это не остановило.

— Да. Лучше какое-то время пожить отдельно.

— Какое-то время, — саркастически хмыкнул он и посмотрел через мое плечо за окно.

И что, интересно, он собрался там рассмотреть? Даже звездного неба не видно. Стекла осенними ночами в зеркала превращаются.

— Мне уйти уже сейчас? — спросил мерцающий, снова переведя на меня взгляд.

Я деланно пожал плечами и ответил: — Можно завтра.

Помолчали. Так и не допив свой чай, Ир медленно встал из-за стола.

— Воздержусь, — холодно отрезал он и ушел.

Уже тогда я осознавал, как хреново мне будет без него. Но что сделано, то сделано. Ночью, несмотря на весь прошлый день, который был более чем насыщенным, снова не мог уснуть. Ворочался в какой-то мучительной полудреме. То просыпался, то снова засыпал. Кровать казалась непомерно большой и широкой для меня одного. Как же я раньше-то на ней спал? Даже в краткие минуты сна меня одолевали вопросы. А вдруг, Ир так оскорбиться (он же гордый!) и не примет меня, когда я, наконец, закончу все свои дела и вернусь? Конечно, можно сколько угодно уповать на мое чутье и умение убеждать, то это ведь не панацея. Вдруг, не поможет? С другой стороны, не он один у нас гордец и язва. Почему я хотя бы раз не могу взбрыкнуть, чтобы он впредь не воспринимал мою покладистость как нечто само собой разумеющееся. Ох, чувствую, еще аукнется мне этот финт ушами. Но отступать поздно. Только вперед. Эх, лишь бы шею не свернуть по собственной глупости.

Глава четырнадцатая Укрощение строптивого дракона

Илюизмена

— Здесь только одна кровать, — заявил дракон, стоило ему только войти в мою комнату.

При этом мой спутник не выглядел недовольным. Напротив, постарался вложить в простые слова двойной смысл. Я улыбнулась про себя. Наивный чещуехвостый, не на ту напал. Хорошо, что он сам пока этого не понял. Зато теперь фраза Андрея про то, что кое-кому не мешало бы рога пообломать, приобрела для меня вполне конкретный смысл. Я не так сильна в жаргонизмах и устойчивых выражениях мира нашего психолога, в отличие от того же Ириргана, поэтому подлинный смысл его слов полностью осознала только сейчас. Но в тот момент переспрашивать не стала. Времени на это у нас с Андреем просто не было. Он перехватил меня совершенно внезапно, когда все уже расходились. Дракон отвлекся, поэтому мы с психологом успели переброситься парой фраз, которых мне оказалось вполне достаточно, чтобы уяснить свою задачу. Хитрый он. Знал, к кому обращаться.

— А что тебя не устраивает? — спросила у дракона и прошла мимо него вглубь комнаты. — Или боишься, не поместимся? — обернулась на него через плечо. Глаза парня загорелись. Думаю, он уже начал прикидывать, чем будет заниматься со мной в этой постели. Наивный. Интересно, из какого медвежьего угла этот индивид, если понятие не имеет, что в случае с темной леди не стоит обольщаться?

— Все устраивает, что ты? — протянул дракон, криво усмехнувшись. — Просто думал, что эльфы все… — он сделал неопределенный жест рукой, суть не озвученного эпитета была и без того понятна. На что мне только и оставалось, открыто улыбнуться ему и заметить:

— Светлые, безусловно. Но здесь таких нет.

Улыбка молодого мужчины стала шире. С трудом удалось подавить тяжелый вздох. Какие же они все-таки… Андрею удалось заставить меня пересмотреть свои взгляды на мужчин. За ним был Ир, который тоже был весьма наглядным примером, потом командоры, с которыми я раньше никогда близко не соприкасалась, теперь же, смотря на них, понимаю, что некоторые мужчины далеко не так тупы, как у нас принято считать. Но этот Елесионис… Я даже не знаю. Андрей сказал, что мальчик он гениальный, сумел как-то самостоятельно прорубить проход в мир нашего психолога, но то, как он ведет себя со мной, вынуждает усомниться в разумность данного представителя драконьего племени. Хотя, все это можно списать на наивность. Но, увы, дракон выглядит слишком взрослым, чтобы иметь настолько поверхностное представление о мире. А я привыкла доверять своим личным выводом о том или ином представители мужского рода. Кардинально ошиблась я лишь однажды — с Андреем, но тот совершенно особый случай, это уже все поняли.

Первым разочарованием для него стало второе одеяло, которое я достала из шкафа и торжественно вручила ему. Он нахмурился, и в зеленых глазах мелькнуло нечто схожее с детской обидой. Правда, быстро пропало. Он послушно расстелил одеяло на своей половине кровати. Я, переодеваясь ко сну, пока он так удачно отвернулся, наблюдала за ним. То, что он не попытался как-нибудь глупо сострить или даже спошлись в ответ на мой жест с одеялом, не дает преступить к активным действиям прямо сейчас. Я не против. Дракон чуть-чуть вырос в моих глазах. Возможно, Андрей прав, и не так он туп и наивен, каким кажется. У него широкая спина и длинные волосы. Черные, с легким отливом в зелень. Ни у людей, ни у эльфов такого оттенка я еще не встречала. Глаза, как я уже говорила, зеленые. Но не цвета весенней молодой травы, скорее темной болотной трясины. Грубые черты лица. Плоский нос, мощная шея. Круглые, как у человека, уши, почти невидные за волосами. Он высок, но не сказать, что строен. Хотя нет и не намека на обрюзглость, просто у молодого дракона в человеческом обличии довольно плотное телосложения. Хочется верить, что под камзолом у него литые мышцы, а не полнота, совершенно не идущая настоящему воину. Возможно, в ближайшее время мне появится возможность в этом убедиться. На ощупь. Но не сегодня. Если ему удастся пережить эту ночь в моем обществе, в будущем можно будет рассмотреть такой вариант.

— Любуешься? — спросил он, не обернувшись. Распрямился и остался стоять перед кроватью.

— Переодеваюсь, — отозвалась я, уже закончив.

— Я понял, — пробурчал дракон, но не обернулся.

Очень интересно.

— Неужели, не появилось желания подсмотреть?

— Это приглашение? — он все еще смотрел перед собой.

— Возможно.

— Тогда ты с ним запоздала, — он повернулся ко мне и с самодовольной улыбкой объявил, — Мы, драконы, видим не по периметру, а по радиусу. Так что мне совсем не обязательно поворачивать голову во все стороны, чтобы видеть, что происходит вокруг… — помедлил и еще больше осклабился, — во всех подробностях.

А вот теперь, похоже, пора. Хотя, нет. Пусть думает, что выиграл этот раунд. Мне нужно, чтобы он расслабился и потерял бдительность. Поэтому я подарила ему многообещающую улыбку и скользнула к кровати, с противоположной от него стороны. Пусть думает, что моя улыбка обещает ему блаженство, на самом деле, дорогой дракон, даже не подозревает, какая ему уготована судьба. Я уже все продумала и решила, что действовать буду именно так. Взмахом руки заставляю погаснуть магический светильник. Дракон садиться на кровать. Снимает камзол, разувается. Стягивает через голову тунику. Его движения слишком уверены. Похоже, кое-что я все же упустила. Он видит в темноте не хуже меня, а я по старой привычке, стоило войти в темную комнату, зажгла свет. Успела привыкнуть проявлять к светлым одноклассникам эту маленькую предупредительность. Конечно, им ничего не стоило магически настроить свое зрение так, чтобы темнота не вызывала дискомфорта. Но они об этом никогда не задумывались. Поэтому нам, темным, теперь, когда отношения в классе изменились, приходиться думать еще и об этом. Не объяснять же, что если бы не они, в нашем крыле ночами никому бы и в голову не пришло свет зажигать. Хотя, если бы наши светлые товарищи хотя бы иногда думали не только о себе, но и об окружающих, они бы уже давно обо всем догадались. Но куда там!

Дракон, наконец, закончил с одеждой и лег, укрывшись выделенным ему одеялом. Я специально легла к нему спиной. Непростая задача. В наших подземных пещерах даже к своим мужьям мы предпочитаем спиной не поворачиваться. Конечно, сейчас подлинное вероломство среди илитири встречается реже, чем в былые годы, но некоторые приобретенные рефлексы трудно перебороть, да и надо ли? Поэтому я вся обратилась в слух. Он у нас тоньше зрения. К тому же у моего народа, слуховые образы всегда ярче зрительных. Я прекрасно представляла себе, о чем размышляет дракон у меня за спиной и почему так громко сопит. Спать он явно не собирается. То ли подходящий момент ждет, то ли никак решиться не может. Сомнительно, что он надеяться, буду-то я усну, и осуществить желаемое будет проще. Андрей сказал, что на нечистого на руку этот парень не тянет, переводя на наш нормальный язык, психолог считает, что на настоящую подлость дракон не способен. Честь ему и хвала, разумеется, только… Началось.

Дракон придвинулся ко мне и попытался прикоснуться. В университете я редко пользуюсь магией своего народа. Мы тут учим приемы и заклинания светлых, поэтому лишний раз к темной магии не обращаемся. Но тут был особый случай. Его рука провалилась в пустоту. Вряд ли он знает что-то об особых магических приемах илитири, поэтому не понял, что специально для его руки я открыла маленький точечный портал, как они назывались в книгах по магии, или просто пространственную дыру небольшого диаметра. Нашу магию можно распознать, только если знать, как смотреть. Конечно, мы сами всегда чувствуем, когда другой илитири колдует. Но у светлых другие магические полюса. Им приходиться по-особому перенастраивать свое восприятие. Не думаю, что этот дракон до этого додумается, когда настроен не воевать, а весело и приятно провести время. Это его основная ошибка. Темные мужчины с раннего детства впитывают простую истину — с женщинами никогда нельзя расслабляться. Никогда.

Разумеется, дракон в недоумении начал шарить в поисках желанного тела. Опустим, что речь идет о моем теле. Это сейчас не первостепенно. Когда он попытался придвинуться еще ближе, фактически вплотную, и его рука уже до локтя погрзилась в пространственную дыру, я открываю нормальный, среднестатистический портал прямо под ним. Мой нежеланный воздыхатель проваливается в него. Улыбаюсь и, закрыв глаза, полностью сосредотачиваюсь на внутреннем магическом зрении.

В бурный поток реки Баскё, что протекает под университетом, вывалился из портала человек. Плюх мог быть громким, если бы не заглушающий шум водопада, в который поток почти тут же утянул за собой вяло трепыхающееся тело. Но бурлящей и пенящейся пучины под водопадом человек так и не достиг, взмыл из воды крупным зеленым драконом с роскошным размахом перепончатых крыльев, серебрящейся в свете звезд чешуей и просто зверским выражением на злобно оскаленной морде. Его засекли еще на подлете к университетской стене, на которой днем и ночью несли караул патрули коммандос. И с помощью заклинания экстренного вызова вытащили из постели командоров до того, как по инструкции открыть магический огонь на поражение по чешуйчатому гаду, несанкционированно пересекшему границу воздушного пространства университета с непонятными намерениями. Зеленому повезло. Фиг-Шамь и Барсим его узнали, поэтому не дали своим подчиненным расстрелять дракона в упор. Елесионис и сам сообразил, что только чудом избежал магической атаки и приземлился на башню, где засел засекший его патруль во главе с командорами, уже человеком. Мокрым, взъерошенным, злым и грязно ругающимся в таких выражениях, что у некоторых светлых из патруля коммандос кончики ушей покраснели, а темные одобрительно заухмылялись, запоминая на будущее особо понравившиеся им драконьи перлы.

— Что произошло? — Барсик первым потребовал у дракона объяснений.

— Эта ваша… — Ель не успел подобрать слово позабористей и просто выдохнул, как ругательство: — темная! Совсем ополоумела! Не хочет — не надо. Зачем надо было в воду кунать?!

Повисла пауза. Так как окружающие дракона бравые воины не сразу сообразили, о чем это он. Точнее, о ком. Но тут в тишине, на фоне шума водопада, доносящегося в отдалении, Мурзяс Фиг-Шамь — суровый и неулыбчивый командор темных эльфов вдруг начал смеяться в голос. Все вылупились на него. Даже светлый командор, которому в отличие от рядовых коммандос уже доводилось видеть Мурку хохочущим. Барсик никак не мог уразуметь, что же так насмешило его темного товарища. Дракон, все еще мокрый и злой, хмуро взирал на темного эльфа и успел уже несколько раз пожалеть о своей несдержанности. Так опростоволоситься — это талант надо иметь. Особенно обидно, что выставил себя дураком и совершенно незрелой личностью перед такими, как командоры. Если бы речь шла о ровесниках, например, колокольчиках тех же, можно было бы заткнуть гогочущие глотки силой. А этих не заткнешь. Сами могут к ногтю прижать и навалять по полной.

— Объясни мне, что смешного? — насел на Мурку Барсик, дав коллеге немного отсмеяться.

— Андрей его к леди Вик-Холь подселил, — выдавил из себя темный эльф, с трудом отдышавшись.

Больше ничего добавлять не потребовалось. Барсим не был дураком и легко догадался, что могло произойти между драконом и темной леди. Он уставился на парня во все глаза. Тот под его взглядом отвернулся и скрипнул зубами. Лицо у Елесиониса в этот момент было такое, что краше на погребальный костер кладут.

— Думаю, — для вящей убедительности развил тему темный, — этот юный гений попытался к ней… — слово 'пристать' или аналогичное ему он произнести не успел.

— Правильно сделала, — ледяным тоном процедил Барсик. Дракон, встретившийся с ним взглядом, непроизвольно отступил на шаг и спешно принялся вспоминать, какие заклинания могли бы ему помочь отбиться от светлого эльфа уровня боевого мага. — Еще раз попытаешься её обидеть, сам лично придушу.

Темные, что присутствовали при этом эпохальном разговоре, недоверчиво уставились на красноволосого командора. У светлых эльфов к женщинам особое, трепетное отношения. Их принято защищать и оберегать. Но то, что Барсим попытался перекинуть такое отношения на одну из темных владычиц выглядело не сколько глупо, сколько странно. Получается, что светлый воспринимал Илю как самую обычную девушку, которая нуждается в защите и поддержке. Удивлению темных не было предела. Дракон тоже был удивлен не меньше их. Поэтому забыл о страхе, что нагнал на него своим коротким выступлением командор, и пробурчал в сторону достаточно громко, чтобы все услышали:

— Да она сама, кого хочет… — начал и осекся под неожиданно дружный смех Мурки и темной части патруля коммандос.

Новоявленный эльф-защитник, отнесшийся к темной леди, как к светлой, — это еще смешнее, чем незадачливый дракон-соблазнитель.

Ель рыкнул от досады, открыл портал и через секунду вывалился из воронки в ту комнату общежития, из которой его так элегантно послали в бесславный полет.

Я полусидела в кровати и приводила в порядок ногти, посредством пилочки и специальных щипцов, когда в комнате снова материализовался взбешенный дракон. У него не должно было остаться ни единого шанса предположить, что я не знаю о его злоключениях во всех подробностях. Мне бы не хотелось, чтобы у него сложилось превратное мнение на этот счет. Обнаружив, в каком виде я его поджидаю, зеленый окончательно впал в буйство и просипел, из последних сил держа себя в руках:

— Стерва!

— Всего лишь? Разочаровываешь. Я ожидала куда более цветастые эпитеты в свой адрес. Даже твоя речь перед коммандос была куда впечатляющей.

— Ненавижу! — совсем уж несолидно взрыкнул дракон и в ярости сам не заметил, как высушился и от его тела повалил пар.

Он метнулся к кровати, навис надо мной. Я с любопытством ждала, что этот зеленый будет делать дальше. Попытается ударить? Будь он темным, ему бы такое даже в голову не пришло. Но, самое забавное, что будь светлым — тоже. Только по разным причинам. Но этот парень был драконом. Поэтому, я сама не знала, чего ожидать. Но дракон, как не странно, меня не разочаровал. Попытайся он применить силу, я бы его по стенке ровным слоем размазала, и валялся бы он у меня до утра под дверью вяло поскуливающим полутрупом. Но он вдруг зажмурился, сжал кулаки так, что костяшки побелели, и резко, с присвистом выдохнул, выпуская из легких почти весь воздух. Потом медленно снова вдохнул и открыл глаза. Теперь он выглядел все таким же оскорбленным в лучших чувствах, но ярость ему, определенно удалось обуздать. Дракон обошел кровать и плюхнулся на свою половину. Завернулся в предложенное ему одеяло, и шумно засопел, лежа ко мне спиной. Его широкая спина воплощала немой укор моей стервозности. Мне это понравилось. Не перестаю удивляться, но Андрей и в этот раз оказался прав. Данный индивид драконьей наружности, действительно, благодатный материал и вполне поддается воспитанию.

Спала я этой ночью очень чутко, на собственном опыте убедившись, что мужчина в постели каким-то непостижимым образом умудряется занять столько места, что даже самая широкая кровать, в которой смело можно было бы разместиться вчетвером, кажется тесной. Но только в том случае, если оговоренный мужчина тебе доверяет и полностью расслаблен, не смотря на твое присутствие. Я не давала ему повода так откровенно расслабляться. Чего я точно не заслуживала, так это доверия. Темный мужчина никогда бы не позволил себе быть таким опрометчивым. Во сне дракон раскинул ноги в стороны, так, что мне пришлось отодвинуться, чтобы его пятка, каким-то чудом оказавшаяся под моим одеялом, меня не касалась. Он обнимал подушку, лежа на животе и повернув голову в мою сторону. Одеяло сползло куда-то вниз, обнажив моему взору мускулистую спину со смуглой кожей и литыми мышцами плечевого пояса, перекатывающимися под ней от глубокого и ровного дыхания мужчины. Во сне он смешно посапывал и думать не думал, что я… Будь на его месте кто-нибудь из наших, то проснулся бы вместе со мной или раньше. Потому что его сон был бы еще более четким, чем мой. Но я отогнала от себя эту мысль, напомнив себе, что дракон — не илитири, и придвинулась к нему. Потянуло же на эксперименты!

Могла бы ударить, чтобы впредь знал, как расслабляться в моей постели, но вспомнила, что мне говорил Андрей, и, подавшись порыву, просто взъерошила ему волосы. И отдернула руку, когда он вдруг не с того не с сего улыбнулся, даже не подумав проснуться. Желание грубо растолкать и сделать больно, чтобы впредь помнил хотя бы об элементарных правилах приличия в присутствии темной леди, стало почти невыносимым. Но я смирила недостойный порыв. И не отодвинулась. Осталась лежать так же близко. Дракон, не ведая, какие мысли бродят у меня в голове, продолжал сладко посапывать и улыбаться. Я смотрела на него. Не любовалась, а просто смотрела — это важно. А потом, сама себя не до конца понимая, подняла руку и провела ногтями вдоль его позвоночника. Не царапая, только намечая направление будущих кровавых полос на его теле. Дракон был бы для клана ценным приобретением. Тем более такой умный и талантливый, если верить Андрею, как этот.

— Щекотно, — сонно пробормотал мужчина. Но не дернулся и не попытался уйти от прикосновения. И даже не подумал открыть глаза.

— Я могла бы разорвать тебе спину в клочья.

— За что? — отозвался дракон, с искренним недоумением в голосе.

Он, наконец, соизволил посмотреть на меня. Во взгляде зеленых глаз плескалась все та жа расслабленность и утренняя нега, которую никогда не увидишь у темного мужчины. Меня задело именно то, что он, похоже, не воспринял всерьез мою угрозу. Когти легко вошли под кожу, никаких резких движений от меня не потребовалось. Я рассчитывала, что он дерниться, зашипит, возмутиться, возможно, даже попытается ударить. Но дракон остался лежать так же, как лежал. Только лицо, до этого спокойное и умиротворенное, заиндевело, и взгляд потемнел.

— Знал, что вы по природе своей садисты. Но думал, ты не такая, — хрипло выдавил он из себя, — Поверил Нике. Ты ей даже понравилась.

— Если бы я была как все, — мягко произнесла я, — повреждений было бы намного больше.

Убрала руку от его спины, отстраненно наблюдая, как быстро затягиваются почти невидимые ранки. У драконов, оказывается, регенерация еще лучше, чем у нас. Интересно, а у них это как-то зависит от общего магического резерва того или иного индивида, как в случае с илитири? Снова встретившись взглядом с драконом, поняла, что мне совершенно не нравится то, как он на меня смотрит.

— Есть что сказать? — спросила холодно и жестко.

— Определенно, — в тон мне отозвался он и неприятно прищурился, — Не пойму, с чего такая агрессия? От неудовлетворенности что ли…

— Что?

— А отчего еще бабы с ума… Дура! — взвыл он и подорвался, как ошпаренный.

Теперь он стоял возле кровати, полуобнаженный, злой, обиженный, с горящим взглядом, но мне не нужно было видеть его спину, чтобы знать, как на ней выглядят кровавые борозды от моих ногтей. Думаю, они затянутся так же быстро, как и предыдущие, пусть и не в пример глубже их. Но, надеюсь, теперь этот мужчина извлечет достойный урок из общения со мной. С эстетической точки зрения, он мне, определенно интересен. Сильный, не красавец, но широкая спина и мускулистые плечи, определенно в моем вкусе. Люблю, когда у мужчины сильные руки. В таких можно позволить себе забыться ненадолго. Так что дракон в этом плане имеет все шансы оказаться в моей постели вторично. Если опустить явную выгоду от его привлечения в мой будущий клан. Глупо отрицать очевидное, и бессмысленно к тому же. Не люблю делать что-то, что лишено всякого смысла. Поэтому каждое мое действие выверено, каждый шаг… Опустим. Я царственно поднялась с постели. Дала мужчине возможность оценить мою фигуру под тонкой тканью ночного одеяния. Он смотрел. Не мог отвести взгляд. Я в полной мере осознаю свои достоинства и умею выгодно преподносить недостатки. Он злился, но оторваться от меня был не способен. Следил за каждым шагом. Я подплыла к шкафу и почти полностью скрылась за массивной дверцей. Почти. То, что скрыто и в тоже время немного приоткрывается время от времени, возбуждает воображение куда сильнее любой обнаженной натуры.

— В принципе, тебя никто не держит, — обронила я, расчесывая волосы, прежде чем начать переплетать свою боевую косу. — Не нравится со мной, попросись на постой к кому-нибудь другому. Уверена, тебя охотно примут, как жертву моего темного произвола.

— Что б ты знала, я не собираюсь так легко сдаваться! — с жаром заявил дракон и тоже принялся одеваться.

А вот это мне в нем понравилось. Определенно, приобретение в его лице может получиться не только выгодным, но и во всех смыслах приятным. Надо будет поблагодарить классного руководителя за такой роскошный подарок. Но как-нибудь потом, когда приручу.

— Не сдашься в чем? Разве мы соревнуемся?

Судя по паузе, мой вопрос дракона обескуражил.

— Просто не сдамся, — пробурчал он куда менее убежденно и горячо.

Похоже, раны на его спине уже затянулись и боль ушла. Очень хорошо. Это первый залог короткой памяти на скандалы и обиды. Если живешь с темной леди, главное, не умение прощать, а незлопамятность, я так считаю. Долго заживающие раны и шрамы, которые они могут оставить на теле, позволяют помнить долго, веками. Дракону, судя по всему, это не грозило.

— В таком случае, предлагаю, выявить победителя в поединке. — Проворковала, словно светлая, какая-то: в меру кокетливо, в меру стыдливо. Куда катиться мир? Если бы дракон меня не заинтересовал, никогда бы не позволила себе так вести себя с мужчиной. Но если хочешь приобрести нечто по-настоящему ценное, приходиться платить, причем, далеко не всегда только один раз. Выглянула из-за дверцы шкафа, чтобы посмотреть, какой эффект возымело мое предложение, и с наигранной задумчивостью продолжила: — Думаю, Ника уже рассказывала о нашей повсеместной гневотерапии.

— Я ведь не крохотная выверна, с которой ваш рыцарь может сражаться на равных, — хмуро предупредил дракон, — Не стоит меня недооценивать.

— И в мыслях не было. Но ты и не матерый ящер с закостеневшим гребнем. Молодой еще. Неужели, считаешь себя непобедимым? Кстати, в нашем специальном зале ты вполне поместишься и даже сможешь крылья размять.

— О, да. Его специально для того и конструировали, чтобы на моих плененных сородичах мастерство их умерщвления оттачивать. — С сарказмом отозвался он, наводя последний лоск на свою одежду с помощью простейшей бытовой магии.

— Конечно, — я легко с ним согласилась, так как Андрей, с самого своего появления в нашем мире, не раз убеждал нас, что древние распри — не то, о чем следует спорить и дискутировать. Лучше о них вообще не вспоминать. Иначе увязнем по уши. Поэтому я спросила дракона, без единой нотки игривости в голосе, — Считаешь, что мы должны платить за ошибки наших предков? Тогда тебе у нас, действительно, делать нечего.

— Не считаю, — огрызнулся он и, невиданное дело, осмелился поторопить меня — меня! — темную владычицу: — Ну, скоро ты там!

Похоже, этот дракон не из тех, кто быстро учится на своих же собственных ошибках. Я вышла к нему в полном боевом облачение с серпами в руках. Он скользнул по мне напряженным взглядом. Терпимо. Игривость и несерьезность вовремя оставили его. У меня еще будет возможность отыграться. Но, судя по всему, мне удалось произвести на него должное впечатление. Теперь он был серьезнее и собран. Хороший мальчик. Просто умница.

— Наверное, нам нужен судья, — произнес он напряженно, — Не хочу, чтобы потом меня обвинили, что я тебя по собственной инициативе прихлопнул.

— Ты прав, я тоже не горю желанием прослыть драконоубийцей.

— Рановато ты замахиваешься на мою драконью шкуру!

— Напротив. Это твоя самонадеянность умиляет, — бросила через плечо и открыла для нас обоих портал. Шагнула в него быстрее, чем он успел бы воткнуть мне нож в спину или бросить вдогонку боевой пульсар. Внутренне чуть подсказывало, что дракон, как и типичный светлый эльф, до такого бы просто не додумался. Но внутренние инстинкты в этом случае сильнее любого чутья.

На роль судьи я выбрала Корешеля Велюра — полуэльфа и нашего учителя по магическим единоборствам. Уверена, этот бой он ни за что не пропустит. К тому же, Шмель, как его прозвал Андрей, просто помешан на красивых поединках, значит, ему и в голову не придет меня отговаривать. В отличие от того же Тарэля Барсима, светлого командора. После его ночных выступлений, я в этом даже не сомневаюсь. Но привлечь в судьи Мурзяса в тайне от светлого, задача не из легких. Зачем напрягаться, когда Велюр идеален во всех отношениях? Но как мне только в голову не пришло, что преподаватель может быть не один в столь ранний час? Что-то я расслабилась, отвлеклась. Дракон вывел меня из равновесия и этот момент я благополучно упустила. Когда в ответ на мой вежливый стук в дверь учительских апартаментов раздалось: 'Войдите!' — произнесенное почти с облегчением, я, увы, не предала этому значения. Смело толкнула дверь и вошла. За мной последовал дракон.

В просторной гостиной Корешель был не один, а в компании председателя ученого совета университета. Тот был самым нежеланным гостем из всех возможных. Увидев, кого я с собой привела, сообразительный Велюр втайне от своего гостя сделал страшные глаза, но отступать было уже поздно. Это выглядело бы слишком подозрительно.

— И что, они нам оба подойдут? — раздалось из-за спины.

Я была близка к тому, чтобы удавить нетерпеливого чешуйчатого прямо тут, в дверях учительских апартаментов. Корешель, судя по хмурому взгляду, тоже.

— Для начала, здравствуйте, молодой человек, — обманчиво мягко обронил пожилой светлый эльф, с интересом разглядывая нас с Елесионисом.

— Дракон, если позволите, — в тон ему поправил тот.

— Даже так? — председатель испытующе глянул на меня.

— Я все объясню, — Велюр вмешался в наш поединок взглядов.

Но мне было совершенно ни к чему его заступничество. Это моя вина, что так все сложилось. Я должна была подумать о такой ситуации. Но увы. Была слишком занята собой и драконом. Упущение, которое в любой другой ситуации могло бы стоить мне жизни. Поэтому все исправить тоже следует самой без посторонней помощи.

— Лучше сначала я, — перебила я преподавателя, в голове появилась весьма спорная идея, как выпутаться из щекотливого положения, которая была вполне в духе нашего классного руководителя. — Господин Велюр, не согласитесь ли вы судить наш поединок? Мы бы хотели испытать на прочность наш зал для гевотерапии.

Корешель обвел нас с драконом хмурым взглядом, потом совершенно неожиданно по-мальчишески хмыкнул и не удержался от комментария:

— И друг друга, я так понимаю, тоже.

— Правильно понимаете, — осклабившись, бросил дракон.

— Рано радуешься, парень, — фыркнул на это преподаватель, легко поднимаясь из кресла, — В этом поединке, даже зная, что ты зеленый дракон и недурной маг, к тому же, я ставлю на неё. — Он указал взглядом на меня.

— Вот и отлично, — вмешался председатель совета университета и тоже встал, — Мы с вашим преподавателем, леди Вик-Холь, как раз обсуждали мое присутствие на этой вашей гневотерапии.

— Почему с господином Велюром, а нес Андреем?

— Потому что я предпочел бы встретиться с этим молодым человеком уже подготовленным. Имея хотя бы какое-то представление о происходящем. Я многое слышал о его умении убеждать.

— Вы не присутствовали на недавнем заседании Большого Совета?

— Был в отлучке и лишь пару дней назад как вернулся. Но о его блистательном выступ мне уже успели рассказать.

Плохо. Очень Плохо. Но поздно отступать.

— Тогда прошу за мной, — в этом момент я специально открыла портал не по их светлой технике, а по нашей темной.

Проходя мимо меня, председатель вопросительно вскинул брови. Но удивленным он при этом не выглядел. Я ответила ему непроницаемым взглядом. Если он будет слишком досаждать Андрею в его начинаниях, проще сразу убить. Есть масса способов сделать это так, чтобы ни один светлый дознаватель и специальный следователь не смог признать его смерть неестественной. В этом плане даже хорошо, что они не допускают к преподаванию темных эльфов и почти ничего не знают о магии илитири.

Утром в восьмицу в зале для гневотерапии никого не оказалось. Это было мне на руку, если на самом деле пришлось бы избавляться от старого эльфа самым доступным способом. Дракон отошел от двери вглубь помещения и перевоплотился. На зеленой морде сквозь чешую и налобные роговые пластины проступило весьма ехидное выражение, когда он с высоты своего роста посмотрел на меня. Рядом с ним я, действительно, казалась просто крохотной. Дракон с его мощными лапами и впечатляющим размахом крыльев, безусловно, произвел неизгладимое впечатление на наших судей. Но я не позволила им забыть о цели нашего посещения данного зала и пошла в атаку до того, как кто-то из мужчин, включая дракона, успел хоть что-то сообразить.

Сначала я атаковала магией. Мощные воздушные жгуты блокировали драконьи крылья и зафиксировали его в одном положении. После этого с моих пальцев сорвались несколько молний. Одно из самых безобидных в моем арсенале боевых заклинаний, зато именно оно позволило оценить все плюсы и минусы драконьей брони. Сам дракон вряд ли почувствовал что-то неприятнее обычной щекотки. Когда приблизительный уровень сопротивляемости драконьей чешуи был выявлен, я попыталась применить нечто более травмоопастное. Но тут дракон, наконец, очухался. Взревел во всю глотку, пару раз прошелся хвостом по колоннам, с которых даже каменная крошка не посыпалась. Умели же когда-то строить и магией все строение укреплять! Дракон разорвал мои жгуты, рванувшись всем телом. Сильный. Но не достаточно бойкий. В поединке со мной можно сражаться на равных только в том случае, если соображаешь так же быстро, как я. Но, поначалу, глупый дракон попытался задавить меня силой. Его природный магический резерв был фактически неисчерпаем. Этого было не отнять. Но ничего стоящего не выйдет, если против достаточно опытного мага обратить чистую энергию, не придавая ей конкретный облик и четкое направление удара. В этом плане драконы всегда казались мне на удивление уязвимыми. Они могли сгенерировать магический разряд непомерной мощи и уникальный по своей плотности, но придать ему стоящую форму, облечь в магическую формулу не могли. Во-первых, их этому просто никогда никто не учил. Их магическая наука была довольно примитивной. Основной упор делался на бытовые заклинания. Боевые, с их способностью к трансформации в огромных ящеров, им были без надобности. А вот жить в своих пещерах драконье племя предпочитало с комфортом. Конечно, за века противостояния с рыцарским орденом они чему-то да научились. Но все равно, серьезно боевой магией никто из них не занимался. Легкомысленность и неспешность — были отличительными чертами менталитета драконьего племени. Они жили так, словно спешить им было некуда. Хотя, не словно, а так и есть. Куда спешить, когда ты живешь так же долго, как эльфы, но при этом куда менее уязвим и доступен для насильственного умерщвления. Поэтому при должной сноровке мне удалось перестроить собственные магические потоки так, что теперь я перехватывала силовые импульсы дракона, которые он направлял против меня, предавала им форму классических заклинаний как из арсенала светлых, так и пользуясь традиционными магическими формулами своего народа, и обращала их против него самого. Пока на стадии совершенно примитивных заклинаний, но находясь практически в постоянном движении и уворачиваясь как от хвоста, так и от внушительной драконьей пасти, трудно было построить что-либо более сложное. Дракону хватало и этого. Он бесился, что никак не может справиться со мной. Но потом взял себя в руки и неожиданно поменял вектор своего магического поля. Никогда не знала, что такое возможно. Судя по приглушенному возгласу, донесшемуся со стороны судей, они тоже сталкивались с подобным впервые. Теперь мне уже никак не удавалось выкроить хотя бы пару секунд, чтобы перенастроиться. Дракон начал сражаться в полную силу, применяя не только примитивную, но мощную магию своего народа, но и вполне убедительно совершая короткие и весьма точные удары кончиком своего хвоста, которые мне приходилось отбивать своими серпами. Именно в этот момент у меня появился совершенно неожиданный союзник.

Меньше всего я могла ожидать, что в наш поединок может кто-то вмешаться. Было трудно предположить, что ранним утром, в выходной день кто-нибудь отправится сюда на тренировку. И надо было такому случиться, что пришли Гарилика и Пауль? На мою защиту кинулась Гарри. Подставилась под удар драконьего хвоста уже перевоплотившись в выверну и закрывая меня от него, но тут же сама чиркнула по драконьему брюху когтистой лапкой, которой оканчивалось её крыло. Посыпались искры. Елесионис взревел:

— Так не честно! Двое на одного!

— Испугался маленькой выверны и крохотной эльфийки? — насмешливо осведомилась я, благодарно кивнув выверне.

— Двое на двое, — рядом с драконьей лапой встал серьезный и собранный Пауль.

В отличие от импульсивной Гарилики он, похоже, успел заметить наших судей, которые прятались на специальном выступе, слева от основного театра боевых действий. Но отступать было уже поздно. Председатель уже рассмотрел и выверну, и дракона во всей красе. Последний недоверчиво посмотрел на своего союзника, специально вытянув шею и пригнув голову, чтобы встретиться взглядом с рыцарем. Тот ответил ему суровым взором и коротко кивнул. Дракон распрямился, фыркнул в нашу с Гарри сторону, и поединок возобновился.

Как не странно, судьи, несмотря на присутствие председателя — вечного противника ректора Ви'Хольма на политической арене университета, не вмешивались до самого конца. Поединок, возможно, закончился бы ничьей. Мы с парнями изрядно друг друга измотали. Тогда и пришел момент для моей маленькой военной хитрости, которую мне успел предложить Андрей, когда мы с ним беседовали прошлым вечером. Я притворилась, что дракон сильно задел меня своим хвостом, а рыцарь, к тому же, пробив мой щит, добавил заклинанием. И оказалась на полу 'без чувств'. Разумеется, это было лишь притворство. Чтобы вырубить меня нужно куда больше усилий. Но, судя по всему, маневр удался. Все перепугались не на шутку. И первым возле меня оказался Ель, в одно мгновение снова ставший человеком.

— Эй, ну ты что? — взволнованной выдохнул мне в лицо дракон, отрывая от пола за плечи и обнимая.

— Иля! — раздался откуда-то справа вскрик Гарилики, похоже, выверна тоже уже была человеком.

— Кроха, — слегка тряхнув меня, пробормотал дракон. За это и получил. Узкий стилет, спрятанный в рукаве, легко вошел между ребер. Драконьи глаза недоверчиво распахнулись мне навстречу. Я знала, куда и с какой силой бить, чтобы не повредить ни один из внутренних органов. Даже для человека такая рана считалась бы неопасной. Но я надеюсь, теперь он навсегда запомнит этот урок. Вытащив стилет из драконьего бока, серьезно посмотрела ему в лицо и сказала:

— Однажды такая наивность может стоить жизни.

Он понял, о чём я, но нашел способ переиграть меня. Умен, это трудно отрицать. И неожиданно упорен и терпелив. Интересный набор качеств. Я бы даже сказала заманчивый.

— Обиделась на 'кроху' так и скажи? — заявил дракон, растянув губы в ухмылке.

— Если бы леди обиделась, молодой дракон, — раздался из-за его спины наставительный голос председателя, — Вы бы с ней уже не разговаривали.

— Догадываюсь, — не оборачиваясь отозвался дракон, смотрящий только на меня. — Но есть вещи, ради которых можно пойти на риск.

— Даже рискнуть собственной жизнью?

— Легко, — выдохнул он и сделал вид, что собирается меня поцеловать. Я не шелохнулась, позволяя ему приблизить свое лицо к моему. Была уверена, что он этого не сделает.

— Может, не надо, — вдруг выдохнул откуда-то сбоку Пауль.

Дракон притворно разочарованно вздохнул и отстранился. Посмотрел на боевого товарища и решительно кивнул.

— Вот и я так думаю.

Он помог мне подняться. То, что я приняла его руку, Елесиониса, определенно, удивило. Но острить на эту тему или как-то иначе заострять внимание он не стал. К нам подошел председатель и обратился ко мне:

— Ваше поведение, леди, повершено нетипично для темной.

— Отчего же? Вы же не можете знать всех обстоятельств. Возможно, с молодым драконом у нас давняя любовная связь, поэтому я не убила его за дерзость.

— Я не об этом. Хотя и уверен, что связи нет и знакомы вы недавно. Я о другом, — и он выразительно посмотрел на Гарри. Та обреченно вздохнула и прижалась к Ульке. Рыцарь обнял её и хмуро воззрился на пожилого эльфа. Никогда не сталкивалась с этим господином лично, но теперь поняла, почему Ви'Хольм считает его своим главным противником на ниве модернизации нашего университета.

— Удивлены, почему я не убила вас?

— Почему хотя бы не попытались это сделать? Думаю, с вашим опытом по объединению сил, — он обвел нас всех задумчивым взглядом, — И при должном содействии господина Велюра, вам это вполне могло бы удастся.

— Потому что одно из правил, которым нас учит следовать Андрей, можно сформулировать так: не судите по внешности, зрите в корень.

— Это его слова?

— Нет. Мои.

— Но суть они передают верно, — пробормотала Гарри, немного осмелев. Пока ведь никто не заявил, что им с Елкой надлежит в самые кратчайшие сроки покинуть университет.

— И что же вы разглядели во мне, юная леди? — спросил председатель у меня.

— Немного. Но, думаю, что вы тот, кто не станет принимать скоропалительных решений, не разобравшись.

— Вы правы.

В ответ на это я, не отпуская взгляд светлого, сказала:

— А убить вас можно и потом, — и чтобы он не мог вставить слово, сменила тему, — Кстати, как победить дракона, мне тоже подсказал Андрей. Сказал, что под панцирем высокомерия он белый и пушистый, главное сковырнуть его броню.

— Что?! — взревел дракон, оскорбленный до глубины души.

И все рассмеялись.

— Да я его… — не унимался Ель, не разделяя общего веселья.

— В таком случае, — глянув на него, заметил председатель, — Самое время познакомиться с этим загадочным молодым человеком.

— Мы вас проводим, — поспешил вклиниться в разговор Корешель.

— Да, прошу вас.

И мы все вместе отправились в нашу классную комнату.

Глава пятнадцатая Развод на два мира

Илюизмена

С Андреем, как не странно, мы столкнулись в коридоре. Куда это он в такую рань ходил? И почему с ним нет Ира, ведь мерцающий его в последнее время от себя далеко не отпускает? Что-то мне совершенно не понравилось то, как он разыграл удивление при виде нас. Словно все его мысли были далеко-далеко отсюда и чтобы замаскировать их, он и притворился этаким душкой. Андрей у нас, конечно, молодой человек со странностями, но к большинству из них я как-то уже привыкла и смирилась. Но тут явно было что-то не то.

— О, привет! — поздоровался с нами Андрей и сразу задержался взглядом на председателе. Тот был единственным, с кем он был еще не знаком. Старый эльф тоже не остался в долгу и окинул человека придирчивым, изучающим взглядом. Психолог даже слегка стушевался от такого внимания к своей персоне и посмотрел на Корешеля в поисках помощи. Полуэльф спохватился и начал:

— Андрей, познакомься, это… — договорить ему не дал дракон.

— Это правда, — обратился он к психологу, решительно оттеснив полуэльфа плечом и выступив вперед. Я вцепилась ему в локоть, даже когти под кожу впустила, но это ходячее недоразумение только лишь поморщилось и продолжило наседать на Андрея: — Что ты сказал темной?

Дракон покосился на меня, я ответила ледяным взглядом, но он его явно не впечатлил. Неужели я смотреть разучилась? Или этот дракон со своей дубленой шкурой оказался таким непрошибаемым?

— Это ты о чем? — непонимающе воззрился на него Андрей. — Я Иле много чего говорил. Что конкретно тебе не понравилось?

— Что я белый и пушистый, главное, копнуть поглубже! — взвился Ёль и неожиданно издал утробный рык. Наши бы обзавидовались. Мы тоже умеет рычать, если надо. И клыки умеем скалить не хуже. Но у этого рычания была особая тональность и особая звуковая волна, которую вряд ли могло уловить человеческое ухо.

Но Андрей в очередной раз повел себя совершенно нетипично для представителя своей расы.

— Запугать хочешь? — поинтересовался он и неожиданно для всех, особенно для дракона, расплылся в самодовольной ухмылке, — Не выйдет. Забыл, что я с мерцающим живу?

Все ясно. Внешне он может быть и спокоен и даже шутит, но внутри перепуган до потери вменяемости, иначе никогда бы при посторонних не заикнулся о личности Ира, точнее, о его расовой принадлежности. О том, что секретарь ректора частый гость в доме новоявленного психолога после выступления Андрея перед Большим советом пол университета знает. Председатель, скорей всего, тоже в курсе. Он сам сказал, что прежде, чем лично свести знакомство с нашим классным руководителем, постарался узнать о нем и его методах как можно больше. Андрей со своим чутьем должен был сразу сориентироваться и не допустить такой оплошности. Но дракон, по-особому зарычав на него, явно испугал его на уровне подсознания, поэтому психолог, пусть и пошел в наступление, чтобы скрыть свое смятение, сделал это на редкость неудачно. Что же теперь? Не успела я подумать, как в тон ему заговорил председатель:

— С мерцающим? Очень странно. Ведь я слышал…

— Именно, — из-за спины Андрея неожиданно для всех появился Ир и опустил тяжелую руку на плечо психолога, к лицу которого приклеилась та самая ухмылка, с которой он отважно встретил драконий гнев. Как Ирирган мог слышать, о чем мы говорили, и где прятался все это время, даже я не поняла, не говоря уже обо всех остальных. Хотя, подозреваю, он тайно следовал за Андреем, набросив на себя какой-нибудь неизвестный мне защитный полог. Возможно даже не из арсенала светлых, а что-нибудь из природной магии мерцающих. Поэтому он изначально был здесь же в коридоре, просто никто из нас его не видел.

— Даже так? — осторожно уточнил председатель, пристально посмотрев в глаза одному, потом второму.

— Что-то у меня такое чувство, — тяжело выдохнув, начал психолог и покосился через плечо на секретаря ректора, — что я опять какую-то кашу заварил. Объясни хоть, что происходит?

— Уверяю тебя, — почти ласково отозвался в ответ Ир. Я у него такого тона еще ни разу в жизни не слышала. — Ничего страшного. Ты ведь, кажется, спешил? Разве у тебя не на понедельник первый зачет назначен?

— На понедельник, — подтвердил опешивший Андрей, похоже, в первую очередь его удивила осведомленность мерцающего о его планах, — Но откуда ты…

Ир его даже слушать не стал. Убрал руку с плеча и когда Андрей повернулся к нему, вдруг сказал, неотрывно глядя ему в глаза:

— Спасибо.

— Ир, ты издеваешься? — после легкой заминки, психолог хмуро воззрился на мерцающего.

— Нисколько.

— А по-моему…

— По-твоему, мне пора учиться самому решать свои проблемы с окружающими. А у тебя сессия, так что…

А дальше он сделал просто невообразимое. Не знаю, что между ним произошло, но, уверена, что раньше Шутвик никогда бы не позволил себе так обращаться с Андреем. Ир открыл воронку портала прямо у него за спинной и с силой, обеими руками, толкнул его туда. Андрей даже вскрикнуть не успел, как портал, в который он провалился, захлопнулся и теперь никто не отгораживал нас от мерцающего, который явно был не в себе толи от тщетно сдерживаемого бешенства, толи по каким-то еще причинам. Но я была склонна считать, что причины такого нетипичного поведения Ириргана следует искать именно в злости. Мерцающий был зол на Андрея. Интересно, насколько трудно будет выпытать у него, на что именно можно так разозлиться? Но об этом потом. Сейчас всем вниманием мерцающего полностью завладел председатель ученого совета университета. Он смотрел только на него.

— Не ожидал от вас, Ирирган, — обманчиво мягко обронил пожилой эльф.

И поведения мерцающего снова меня поразило. Он виновато склонился голову, признавая, что вел себя недостойно, а потом снова поднял взгляд на председателя. И тот осекся, хоть и собирался сказать что-то еще. В глазах светлого эльфа, в мерцании которого находился наш Ириргавирус, застыло вселенское спокойствие. Так мог смотреть в глаза своей судьбе только тот, кто для себя уже все решил.

— Вы правы, — совершенно ровным тоном заметил он, — Еще полгода назад я сам и подумать не мог, что смогу так легко от всего отказаться.

— И отчего же именно вы собираетесь отказываться?

— Мне больше нет смысла защищаться.

— Что? — одинаково выдохнули и председатель, и Корешель. Дракон изумленно таращился на Ира. Только я сразу поняла, о чем он, и что спровоцировало его так резко изменить свои планы на жизнь. Точнее, кто. Хотя, будь Андрей все еще тут, вряд ли бы он такое одобрил. Поэтому я вязла все в свои руки.

— Что между вам произошло?

— Ничего, — Ир слишком небрежно пожал плечами.

— Ты ведь знаешь, что я докопаюсь до сути.

— А ты знаешь, что как бы я не уважал тебя, Владычица, меня не запугаешь.

— Даже в мыслях не было, — и тут же, не давая ему опомниться, спросила, — О каких зачётах шла речь? У нас только-только сессия и каникулы закончились, но в мире Андрея…

— Он возвращался от Карла, — неохотно признался мерцающий и на секунду отвел глаза. Но опомнился и снова впился в мое лицо колючим взглядом, — Оказывается, он еще вчера попросил дать ему учебный отпуск, о котором они договаривались еще в самом начале, когда Ви'Хольм только принимал его на работу. Сегодня вечером вход в его мир через вашу классную комнату перекроют на месяц.

— Что?! — тут уже взвыл Елесионис и в одно мгновение скрылся в портале. Ир горько усмехнулся, глядя на то место, где еще секунду назад стоял дракон.

— Пошел следы заметать, — пояснил мерцающий его действия.

— Так он на самом деле сумел создать портал, паразитирующий на университетском выходе в мир Андрея? — недоверчиво уточнила я у него.

— Судя по всему да, — отстраненно отозвался Ир и посмотрел на меня уже куда спокойнее. Потом перевел взгляд на хмурого председателя, — Мое изобретение, которое так настойчиво отвергал совет все это время, уже востребовано. У меня заказ от самого Камюэля Барсима на изготовления расовых анализаторов. Мне не нужна степень архимага, чтобы работать над тем, что меня увлекает и зарабатывать при этом неплохие деньги. Патент на изобретение я уже получил, поэтому…

— Довольно, — неожиданно осадил его пожилой эльф и шагнул навстречу, — Сейчас мы с вами, Шутвик, отправимся к вашему непосредственному начальнику. Надеюсь, что ему тоже будет, что вам сказать, и вместе нам удастся вправить ваши мерцающие мозги.

Вот это тон! Откуда он в известном хранителе традиций, о консерватизме которого по университету ходят не то что легенды, анекдоты! Оба эльфа — один настоящий, другой в мерцании, исчезли в очередном портале. В коридоре остались только мы с Корешелем, Улькой и Гарри. Последние, прятались за спиной преподавателя и смотрели на меня огромными, одинаково испуганными глазами.

— Он ведь не насовсем ушел, да? — робко спросила Гарри, глядя на меня.

Улька обнял её за плечи и прогудел:

— Ир же сказал, что только на месяц.

Вздохнув, я осознала, что без Андрея будет тяжело. Уж больно хорошим подспорьем он был для всех нас. С другой стороны, он ведь, действительно, говорил, что в своем мире еще не закончил цикл обучения и не планирует бросать его из-за новой, пусть и интересной, работы у нас.

— Не беспокойтесь, — утешила я их, — не вернется сам, через месяц вместе его навестим.

И улыбнулась, но так, что даже Корешель проникся, хотя точно могу сказать, что этот полуэльф не из пугливых.

Камюэль Барсим

У меня не было возможности безоговорочно убедиться в лояльности мерцающих к тем, кого они по не ясным мне причинам выбирали для себя в качестве 'их стороны', как называл это Пестрый. Но я ему поверил. Это было похоже на правду. У них нет собственного государства — неожиданно, но учитывая все то, что нам о них известно, вполне возможно. Они легко перешагивают через расовую солидарность, если какой-нибудь другой представитель их народа угрожает тому, кого мерцающий выбрал в свои 'путеводные звездочки'. В этом показания Мариэля и Борисэля не разнились с тем, что мне рассказал лично Ефиминикерус. Но такое мировоззрение в рамках целого народа, который можно называть как угодно, но никак не слабым, в голове укладывалось плохо. С их природными способностями они вполне могли стать правителями мира. Уж мне ли этого не знать. Я видел зачатки лидерских качеств в своих подчиненных, которые оказались мерцающими, кроме этого перед глазами был яркий пример самого Пестрого и его внука. Но только старший Вик-шу-Тик в силу обстоятельств, как он сам утверждал, был вынужден остаться без опоры. Все остальные осознанно не метили на самые высокие должности, оставляя над собой кого-то, кто в той или иной ситуации мог взять управления на себя. В случае с моим секретарем и его сестрой таким верховным для них стал я, в случае с Иром — Ви'Хольм, но теперь я склонен думать, что с некоторых пор юный мерцающий больше тяготеет к Андрею. Пусть тот и не может похвастаться силой в традиционном её понимании, но он явно куда увереннее смотрит в будущее и имеет за душой весьма конкретные нравственные ориентиры, на которые и пытается равняться внук Пестрого. Я позволил своим мыслям об этом уникальном народе выстояться две недели. В этой ситуации нельзя было рубить с плеча. Поэтому я выждал, убедился, что мое мнение за то время, что я наблюдал за ними и анализировал свои наблюдения, не изменилось, и только после этого испросил императора об аудиенции. Сведениями, которыми в качестве знака доброй воли снабдил меня Ефинисикерус, следовало поделиться в первую очередь именно с ним, так как некоторые из них касались лично его императорского величества. Хотя, насчет доброй воли — не совсем точно. Думаю, со стороны мерцающего эта была осознанная попытка выяснить, что я буду делать, когда узнаю, кто еще из его выпускников находиться в непосредственной близости как ко мне, так и к самому императору. Обоюдная проверка. Ну что ж, думаю, настало время все прояснить.

Его императорское величество Владиэль Орфидуй Снежный встретил меня в своих личных покоях за накрытым на двоих круглым столиком, придвинутом к окну, чтобы трапезничающим как на ладони открывался великолепный вид на столицу эльфийской империи. К сожалению, разговор обещал быть не из простых, поэтому я не мог себе позволить такую роскошь, как любование видами. К тому же, Владиэль ни раз принимал меня именно в этой неформальной, как он сам называл, обстановке. Поэтому ничего нового я для себя не увидел. Когда я вошел, император уже сидел за столом, глядя в окно с задумчивым видом. Он не счел нужным отреагировать на мое светское приветствие и повернулся ко мне только тогда, когда я присоединился к нему, устроившись на предложенном мне стуле. Все ясно. На ум приходят только два варианта, либо его величество в очередной раз в печали из-за своих женщин, либо такое нарочитое пренебрежение моей персоной связано лично со мной.

— Что-нибудь случилось? — осторожно начал я.

— Это я у тебя должен спросить, не так ли? — тонкие губы император искривились в улыбке и он, наконец, встретился со мной взглядом.

У нашего императора был весьма необычный даже для эльфа цвет глаз — фиалковый. Многие поколения женщин сходили с ума по этим глазам. Но в своей личной жизни наш верховный правитель предпочитал одну весьма любопытную систему. Женат он был уже много лет, больше чем может прожить среднестатистический человек, даже при наличии первичного магического дара. И, насколько я могу судить по личным наблюдениям и опираясь на те сведения, что перешли мне по наследству от отца, вполне успешно. К своей супруге император испытывал глубокое уважение и сильную привязанность. Тем не менее, раз в пару восьмидесятилетий он позволял себе выбирать из своего дворцового окружение одну молодую фаворитку. Которой оставался верен долгие и долгие годы, пока девушке не наставала пора обзавестись собственной семьей. При этом его супруге хватало женской мудрости смотреть на это сквозь пальцы. Более того, с некоторыми из его избранниц ей даже удавалось завести вполне дружеские отношения. Серьезных конфликтов в императорской семье я припомнить не могу. Впрочем, мой отец, который служил его величеству до меня, тоже. Единственное, что до сих пор омрачало эту идиллию, это отсутствие прямых наследников. И дело тут было не в императрице. За её здоровье я ручаюсь. Она была вполне способна родить жизнеспособного наследника и четыре века назад и сейчас. Это сам император был категорически против детей. Мало кто осмеливался прямо спрашивать его об этом. Не соперничества же он боялся, право слово. Это княжеский титул переходил от отца к сыну, а императорский, напротив, испокон веков считался выборным. Только-только вступив в должность серого кардинала при его дворе, и тогда еще не забыв, что до этого мы были хорошими друзьями, я спросил его об этом. И получил весьма невразумительный ответ, что ему еще рано обременять себя потомством. Больше приставать к Владиэлю с вопросами я не решался.

— Смотря, о чем тебе уже успели донести.

— Как не странно, только о том, что ты зачастил навещать младшего брата в Харьюсском университете.

— И только-то? — тут в своем удивлении я не лукавил. Учитывая, сколько событий успело произойти за довольно короткий срок. Я рассчитывал, что мои злопыхатели, которые не упускали возможности донести на меня императору, смогли разузнать что-то более существенное, чем мои участившиеся деловые поездки. Прямо встретив взгляд Владиэля, я рискнул ненадолго отсрочить серьезный разговор. Поэтому спросил больше на правах друга, нежели подчиненного: — Из этого я делаю вывод, что ваше величество обеспокоено вовсе не тем, почему ваш покорный слуга в последнее время так часто покидает столицу?

— Камюэль! — воскликнул император недовольно, — Прекрати плести это нелепое кружево. Меня от твоих попыток следовать этикету… — он недоговорил, но было и так понятно, что я только раздразнил его своим поведением. Что ж, если императору сейчас больше нужен друг, чем серый кардинал, попробуем вспомнить, как мы общались когда-то.

— Так что случилось? — спросил я его, — Опять твои женщины?

— Угадал.

— Леди Елинэль или леди Таниэль?

— Они обе.

— Неужели её величеству надоело делиться?

— Ты все шутишь, — беззлобно фыркнул Владиэль и снова отвернулся к окну. — Они слишком близко сошлись, — наконец выдохнул он с раздражением в голосе.

— Прости? — вырвалось у меня, — Насколько помню, твоя супруга и раньше водила дружбу с твоими фаворитками.

— Дружбу, а не приглашала их в свою постель!

— Что?

Признаться, я опешил. Я знаю Елинэль Солнечную много лет. Люди столько не живут — в прямом смысле слова. И никогда не замечал у неё таких склонностей. Поэтому голос подвел меня, когда я уточнил:

— То есть, они теперь довольствуются обществом друг друга, забывая о тебе?

— В том-то и дело, что нет! Но меня раздражает, что малышка Таниэль позволяет себе с одинаковой легкостью проводить ночи не только в моей постели, но и в постели моей супруги.

— И ты уже определился, кого из них ты больше ревнуешь?

— Обеих, — жестко бросил император и надолго замолчал.

Интересно, как же это моя сеть осведомителей могла пропустить эту весьма пикантную новость, которую уже должен обсуждать весь дворец. Но никаких донесений о подобном я не помню. Не мешало бы выяснить почему. Я не собираюсь спускать подчиненным такую оплошность. Признание Владиэля поставило меня в тупик, а я такого не признаю. Хотя, если вспомнить то, что мне теперь известно о его фаворитки, происходящее становится все интереснее и интереснее.

— И от кого, как ты думаешь, исходила инициатива?

— От Таниэль. Она сама мне призналась, когда я её прямо спросил.

— А Елинэль что на это говорит?

— Вот это-то меня и смущает. Когда я попытался заговорить с ней об этом, она пожала плечами и сказала, что каждый в этой жизни имеет право на кусочек счастья.

— То есть в открытую намекнула, что все эти годы была несчастна с тобой?

— Нет! Именно об этом я спросил её в следующий момент. А она улыбнулась и сказала, что раньше была счастливой, но с появлением в нашей жизни юной Лунной стала еще счастливее. Вот ты что-нибудь понимаешь? Я — нет.

Я не понимал. Но закрались у меня некоторые подозрения.

— Ты не думал о том… — оборвал себя, так как даже другу сказать такое непросто. А уж когда перед тобой не только друг, но еще и император, тем более.

— Ну говори, говори… — нетерпеливо потребовал Вадиэль.

Глубоко вздохнув, я резко сменил тему. Хотя, то, что я собирался сказать ему еще секунду назад, тоже так или иначе было связано с тем, о чем мне предстояло ему сообщить с самого начала.

— Как мои подчиненные пропустили образовавшийся между вами треугольник, так и твои доносчики упустили все самое интересное.

— Упустили они, как же! — неожиданно перебил меня император и криво усмехнулся, — Скажи спасибо Таниэль. С её умением обходить в разговорах любые скользкие темы и не подпускать никого к своим личным тайнам, её можно сразу зачислять в твое ведомство.

— Я тоже уже об этом думал, — сказал с улыбкой, предвидя следующий вопрос.

— Да? И когда же ты успел оценить её навыки, раз сам говоришь, что ничего о наших изменившихся отношениях не знаешь?

— А зачем? Я, знаешь ли, пока ты был занят разбирательствами со своей собственной личной жизнью, сумел встретиться с Пестрым. Понимаешь, о ком я?

— С правителем мерцающих? — взгляд моего друга кардинально изменился. Теперь передо мной сидел подлинный император федерации.

— Не с правителем, а с Учителем. С большой буквы, — уточнил на тот случай, если мне не удалось в достаточной степени выделить это слово интонацией.

— Что это значит? — это был самый главный вопрос за сегодняшнее утро.

Глубоко вздохнув, я начал свой рассказ с появления в нашем мире Андрея. И только через час с небольшим подобрался к самому главному.

— Таниэль Патрисеа Лунная на самом деле юная мерцающая Фанисисерус Мак-аш-Дак.

Лицо императора застыло, но он быстро справился с удивлением и холодно уточнил:

— Насколько юная?

— Достаточно, чтобы предложить твоей жене безумный план, — это было как раз то, о чем я хотел сказать ему, до того, как решил сменить тему и перешел с личного на дела государственные.

— Ты о чем-то догадался? — Владиэль впился в меня цепким взглядом.

— Не для кого не секрет, как сильно Елинэль мечтает о ребенке. Таниэль сама еще совсем недавно вышла из детского возраста, — я увидел, как напрягся моя друг, поэтому поспешил сказать: — Не волнуйся, когда ты обратил на нее свое императорское внимание, по меркам мерцающих она уже успела стать совершеннолетней.

— Что значит успела? Не ты ли мне только что сказал, что до совершеннолетия без сопровождения родителей или старших родственников их из Чащи Лис не выпускают.

— Это не мешает им сбегать, если они считают себя достаточно взрослыми, чтобы начать жить самостоятельно. При этом их не особо ищут.

— То есть когда она появилась во дворце…

— Да. До совершеннолетие ей было еще далеко.

Владиэль помолчал, обдумывая все услышанное, потом снова поднял на меня глаза и спокойно уточнил:

— Так о каком плане ты говорил?

— Одна — достаточно отчаявшаяся, чтобы ухватиться за любой, даже самый бредовый план, вторая — достаточно юная и дерзкая, чтобы придумать что-нибудь не особо разумное, но неожиданное. То, что на самом деле может сработать. Как я уже сказал, твоя супруга мечтает о ребенке, и, судя по всему, мерцающая, по собственной вине лишенная тепла семейного очага, прониклась к ней симпатией и предложила заставить тебя ревновать, тем самым ослабив бдительность, а потом провести наступление сразу по двум фронтам. Ведь знаешь, твоя супруга была бы рада даже бастарду.

— Не верю, что они могли так со мной поступить.

— Но ты ведь мог… — я пожалел об эти словах, как только они сорвались с моих губ. Но сейчас я взывал не к императору, а к другу. Поэтому и сказал то, что сказал.

— Что-то ты сам не спешишь обзавестись семьей и потомством, — ядовито бросил в мою сторону Владиэль.

— Ты почти вдвое старше.

— Для нашего народа это такие мелочи!

— Для народа — может быть, а вот для твоих женщин — вряд ли.

Леди Таниэль впорхнула в комнату и выглядела в этот момент настолько очаровательно, что даже я засмотрелся. А ведь я всегда считал себя невосприимчивым к женским чарам. Владиэль потребовал её к себе, как только я закончил свой рассказ о том, что произошло в нашем мире за последнее время. Он слушал с каменным лицом. Это была его отличительная черта. Император никогда не выказывал явных признаков удивления, даже если ему сообщали о чем-то по-настоящему неслыханном. Вот и сейчас мой рассказ о деятельности в нашем мире психолога-иномирца внешне, казалось, не произвел на него особого впечатления. Я по личному опыту знал, насколько обманчивым может быть такое его поведение.

— Вы хотели меня видеть, мой император? — пропела светлая леди и ничем не выдала своего смущения. Хотя любая бы стушевалась под нашими пристальными взглядами.

— Да, юная леди, — ответствовал ей Владиэль и взмахом руки материализовал рядом с нашим столом третье кресло.

Девушка не потрудилась в него опуститься. Подошла сзади, оперлась одной рукой на высокую спинку и склонила голову к плечу, улыбаясь тепло и приветливо.

Интересно, почему она не позволила себе расслабиться в кресле. Что-то заподозрила? И чем нам с императором может грозить гнев и страх юной мерцающей? Они же, как я понял по поведению Ириргана, испугавшись, предпочитают нанести упредительный удар, даже если их предполагаемый противник в разы сильнее.

— Присаживайтесь, — с нажимом произнес Владиэль, но и в этот раз леди его не послушалась.

— Я в чем-то провинилась перед вами? — печально спросила она, глядя на императора трогательным взглядом лани.

— Нет. Но мне хотелось бы кое-что прояснить.

— Тогда я предпочитаю выслушать свой приговор стоя.

— Почему сразу приговор, моя леди? Разве есть повод судить вас и наказывать?

— Было бы желание, повод всегда найдется.

— Вы считаете, что я желаю видеть вас виновной?

Лучше бы мне не присутствовать при этом разговоре. Это личное. Только между ними двумя. Но, во-первых, никто меня не отпускал. Во-вторых, Владиэль, как и я сам, плохо себе представляет, что можно ожидать от этой чаровницы в свете открывшихся фактов. Поэтому правильно делает, что предпочитает пока не оставаться с ней наедине, и в случае её непредсказуемой реакции иметь дополнительную магическую поддержку с моей стороны.

— Так в чем меня обвиняют? — юная леди упрямо продолжала гнуть свою линию.

— Ни в чем, — твердо ответил ей император и перешел в наступление, — Просто мне бы хотелось увидеть тебя без мерцания до того, как мы пойдем к Еленэль и попробуем решить, как нам жить дальше.

Девушка застыла напротив него. Как только прозвучали слова о мерцании, глаза её перестали выражать что-либо. Идеальная живая маска. Я уже видел, как они их сбрасывают, но всякий раз где-то глубоко внутри словно оторопь берет. Она выглядела еще моложе, чем в мерцании. Совсем девчонка. В уголках глаз были наведены особые фигурные стрелки. Мне было прекрасно известно, что это природный рисунок кожи. Но, что интересно, у Ириргана они были несколько иной формы. Пестрого без его хвостатого мерцания я, к сожалению, не видел. Но все же рискну предположить, что эти рисунки у них по-своему индивидуальны. Хотя и не отказался бы сравнить их у представителей одной генеалогической ветви, например, у Ира и Ефимисюкеруса. Возможно, форма подкожного рисунка у них передается по наследству.

Последнее, что в ней изменилось, были сами глаза. Хотя, насколько помню, у того же Ириргана, они меняли цвет в первую очередь. Зрачок вытянулся, радужка сала ярко-желтой. Но даже теперь по взгляду этой юной особы было невозможно составить представление о её истинных чувствах.

— Если лорд император мне позволит, — начала она светским тоном, — Я бы хотела без проволочек покинуть дворец.

— Даже вещи не соберете? — вмешался я, осознанно пытаясь её спровоцировать.

О леди Таниэль у меня уже давно сложилось определенное мнение, которое скорее можно было назвать положительным, чем как-то иначе. Но с леди Фанисесирус я еще не был знаком. Поэтому хотел как можно раньше убедиться, что она не менее разумная и сдержанная особа, невзирая на её молодость.

— Представители моего народа при необходимости всегда легко снимаются с насиженных мест.

— Считаете, что у вас есть такая необходимость?

— Убеждена, что смогу прорваться, если это потребуется. Но я не сделала ничего преступного, чтобы пытаться насильно меня удержать.

— А если я все же буду настаивать на том, чтобы ты осталась? — вмешался император.

И тогда произошло событие, которое можно было назвать самым вероятным из всех возможных в данной ситуации. Девушка одним движением руки сорвала с шеи небольшое ожерелье из вулканического камня и бросила себе под ноги. Последовал глухой хлопок, и комнату заволокло непроглядным белым дымом. Плотным и густым. Сразу стало трудно дышать. Заклинание сорвалось с наших с Владиэлем губ одновременно. Дым стал прозрачным. Беглянку первым обнаружил император. Она была уже возле открытого окна. Еще немного и упорхнула бы, как вспугнутая птаха. Владиэль оказался быстрее меня. К окну он стоял ближе. Схватил девушку поперек живота, когда она уже почти выпрыгнула в окно. И втащил обратно в комнату. Она зашипела на него и ударила по лицу когтями, выросшими в одно мгновение. На бледной щеке императора выступила кровь. Но он не обратил на это внимание, удерживая беглянку рядом с собой все так же крепко и настойчиво. Перехватил руку воинственно настроенной фаворитки, притянул к губам и вдруг поцеловал, не отрывая взгляда от её хищных глаз. Девушка замерла в его объятьях, но не надолго. Буквально через секунду она с еще большей силой рванулась в сторону. На этот раз Владиэлю с трудом удалось её удержать. Она продолжала сопротивляться. И тогда император притянул её к себе и поцеловал уже в губы.

Я отвернулся. Думаю Владиэль не ошибся, это был лучший способ отрезвить её. И все-таки какие же эти мерцающие паникеры. Мнительный народ. Могу себе представить, как не просто пришлось Андрею и Ви'Хольму, когда они оба каждый со своей стороны убеждал Ириргана, что им можно верить.

Я повернулся к императору и его леди, только когда ко мне обратился сам Владиэль:

— Лорд-кардинал, если вас не затруднит, пригласите сюда мою супругу, будьте так любезны.

Вот как он заговорил. Значит, настроился на серьезный разговор с обеими своими женщинами. И еще неизвестно, чем все это грозит светлым леди.

— Конечно, Ваше Величество, — я учтиво поклонился, как и подобает в таких случаях, следуя придворному этикету. — Могу я в свою очередь испросить высшего дозволения побеседовать с фраэ-маршалом Воморем, который, насколько мне известно, находиться во дворце вместе со своей семьей?

Притихшая в объятьях императора мерцающая ощутимо напряглась. Это послужило Владиэлю подсказкой.

— Он тоже?

— Да. И вся его семья.

— И этим ты собираешься прижать к ногтю давнего политического противника? — хмуро уточнил он у меня.

— Нет, — мне не было смысла врать императору. В большинстве случаев я предпочитал быть с ним искренним. Именно на таких условиях в некоторых вопросах он не ограничивал мою свободу действий, что было удобно для нас обоих. Поэтому и на этот раз в моих словах не было ни слова лжи и недомолвок: — Хочу заменить наш маленький пакт о ненападении на полноценный мирный договор. И убедить его не покидать двор, о чем, я уверен, он уже задумался.

— На ваших условиях? — тут же вмешалась в наш разговор юная мерцающая.

— Вы считаете меня настолько нечистоплотным в методах и средствах, леди? — взглядом я дал её понять, что не потерплю такого отношения даже от фаворитки самого императора, — или считаете, что мнение вашего Учителя обо мне ничего не стоит?

— Учителя?

— О вас мне рассказал лично Ефимисюкирус Вик-шу-Тик. Впрочем, об остальных тоже. — Увидев, каким перепуганным стал её взгляд, я позволил себе разозлиться и показать это, пусть и понимал, что она вполне имеет право опасаться самого худшего, — Не под пытками!

— Я вам… — начала девушка, но осеклась. Интересно, почему? Император, впрочем, как и я сам, явно не пытался воздействовать на неё каким-либо способом. Что же заставило её усомниться в своем неверии? Только если…

— Ты внутренне мерцнула в кого-то? — озвучил я свою догадку.

— Сейчас выскользну, — рассеянно отозвалась она.

— В кого, если не секрет?

— В одном из миров бронзовой части спектра есть раса. Их называют альюры. Они слышат, когда им врут.

— Очень интересно, — медленно проговорил император, — вот, оказывается, почему вы еще не заполонили всю Халяру. Многие уходят в другие миры и оседают там?

— Это так, — подтвердила девушка, — Нам ведь изначально проще сойти за своего, а не приноравливаться по ходу дела, как вынуждены поступать другие.

— Понятно, — вздохнул я, решив про себя, что Пестрый еще тот плут. Приберег все самое интересное на десерт.

— Так почему ты говоришь, что Хреэльс собирается покинуть двор? И какова в этом твоя заслуга? — император неожиданно напомнил мне о моей обмолвке.

Всегда знал, что у этого эльфа на удивление цепкая память. Именно на это я и рассчитывал, так как считал, что как бы ему не хотелось сейчас остаться в обществе своей фаворитки и прояснить все в приватной беседе, наш с ним разговор еще не окончен.

— Семьи мерцающих, у которых не так давно родился ребенок, обычно на период его взросления переселяются в Чащу Лис.

— Почему?

— Потому что их дети подвергаются опасности с самого рождения.

— Нет, — вмешалась Таниэль, отрицательно покачав головой, и, глядя на меня, сказала: — Не в момент рождения. А тогда, когда приобретают способность к полноценным мерцаниям.

— Мне казалось, что вы можете видоизменяться с раннего детства.

— С младенчества. Но эти изменения нельзя назвать полноценными мерцаниями. Поэтому, пока малышка Лидифемирус еще была совсем крошкой, её родители продолжали верно служить вам, мой император, — повернулась она Владиэлю, — Но теперь она начала пробовать себя в подлинном мерцании, поэтому в самое ближайшее время фраэ-маршалу придется покинуть вас.

— Что это за опасность? — сухо уточнил у нас император, которого так же, как и меня, не радовала перспектива остаться без главнокомандующего сухопутных войск, когда он может пригодиться в любую минуту. Хреэльса Воморя ценили и уважали в армии. Ни один из современных военачальников чином ниже не годился на его место.

— Неправильное мерцание может привести к весьма нежелательным последствиям для ребенка, — я не стал вдаваться в подробности, решив, что предоставлю слово мерцающей. Но она не спешила вдаваться в подробные объяснения. Просто тихо уточнила:

— Необратимым последствиям.

— В таком случае, — после небольшой паузы произнес император, — Камюэль, ты отправляешься разговаривать с Хреэльсом. И во чтобы то ни стало обязан убедить его остаться. Он нужен мне здесь. Особенно в том случае, если твои сведения об очередном заговоре против мирного сосуществования народов, подтвердятся.

— Заговоре? — встрепенулась Таниэль.

Но никто ей не ответил. Когда я выходил из императорских апартаментов, до меня донесся серьезный голос Владиэля:

— А вы, леди, во всех подробностях объясните мне, почему малышке Лидинельи нельзя пережить свое взросление здесь, во дворце…

Леди Еленэль я встретил буквально за следующим поворотом коридора. Она ощутимо нервничала и переживала за судьбу юной особы, которую я оставил у императора. Улыбнувшись ей, сказал:

— Поспешите, леди. Его Величество ждет вас.

— А леди Таниэль?

— С ним.

— Над бедняжкой пронеслась буря? — осторожно попыталась выспросить императрица.

— Не стоит волноваться, леди. Уж кто-кто, а она вполне способно постоять за себя. Поспешите.

Проводив императрицу взглядом, я отправился в сторону апартаментов фраэ-маршала. Расторопный слуга доложил ему о моем визите, и Воморь незамедлительно принял меня в своем личном кабинете.

Это был высокий поджарый эльф с довольно непривлекательными чертами лица, что было редкостью для нашего народа. Разумеется, в сравнении с людьми, он все равно выигрывал, но для эльфа, как я уже сказал, был некрасив. Острый, немного крючковатый нос, высокие скулы и миндалевидные глаза темно-карего цвета, узкие ладони и узловатые пальцы — все это придавало его облику нечто птичье. Поэтому было вдвойне интересно увидеть его без мерцания. Как я уже успел убедиться, их маски редко несли в себе отпечаток их истинной внешности. Наверное, это было еще одной мерой предосторожности. Чтобы ни у кого не возникло никаких лишних подозрений относительно их происхождения. Поэтому свой нынешний облик фраэ-маршал выбрал сам. Интересно, почему он остановил свой выбор именно на нем? Ведь в эльфийском обществе красота имела не последнее значение.

— О чем вы хотели поговорить, лорд-кардинал Барсим?

— Во-первых, пришел сообщить, что, как для меня, так и для Его Величества ваш предстоящий отъезд крайне нежелателен. И он послал меня выяснить у вас, можно ли как-то его отменить.

— Отъезд? — взгляд мужчины в кресле напротив стал ледяным. Понятно. Как и юная Таниэль уже обдумывает экстренный план побега.

— И, во-вторых, — будет даже интересно посмотреть, как он отреагирует, если открыть сразу задать правильный тон разговора: — Мне интересно, почему вы когда-то остановились именно на этой внешности. Хотели быть как можно незаметнее, но судьба распорядилась иначе и преподнесла вам в дар титул и чин фраэ-маршала.

— Считаете, что незаслуженно преподнесла?

— Считаю, что ваша раса, как подтверждают мои наблюдения, сборище параноиков.

— И откуда такой вывод, лорд-кардинал?

— Леди Таниэль попыталась выброситься из окна, хотя ни я, ни Владиэль не сделали ни одного намека о том, что её расовая принадлежность является нежелательной или что-то в этом роде.

— Откуда вы узнали обо мне и моей семье?

— Оттуда же, откуда узнал о юной леди и о своих ближайший соратниках.

Он нахмурился и пристально всмотрелся в мое лицо:

— В вашем окружении есть мерцающие?

— Вы не знали?

А вот это стало для меня новостью. Хотя, Пестрый на что-то такое намекал. Выходит, что мерцающие, избравшие своими руководителями разных представителей тех или иных народов, далеко не всегда осведомлены о существовании друг друга. Только их Учитель знает все и обо всех. Или и он далеко не обо всем осведомлен? Очень интересно.

Хреэльс отрицательно покачал головой. Я же обдумывал, стоит ли выдавать Мариэля и Бориселя. Но решил, что хотя бы относительно доверительные отношения не пристало начинать с откровенной лжи.

— Мой личный помощник Мариэль Хитрый и его сестра Борисель Бесстрашный.

— Насколько помню, — улыбка фраэ-маршала выглядела не очень веселой, но лукавой, — Ваш лучший разведчик все же мужчина.

— Который является мерцанием одной очаровательной мерцающей леди.

— Знаете, у нас не принято… — начал он без какой-либо агрессии, но тут нас весьма беспардонно прервали.

Дверь кабинета широко распахнулась и в комнату влетел маленький вихрь. Девчушка с волосами светло-рыжего цвета и огромными голубыми глазами, была миниатюрной копией своей матери, блистательной придворной дамы, от одного взгляда которой сходили с ума кавалеры всех возрастов и которая когда-то невзирая на всеобщее неодобрение выбрала себе в мужья безродного лейтенданта, у того в ту пору даже титула не было. Это потом он дослужился до чина фраэ-маршала, сделав просто головокружительную карьеру. Сейчас я оправданно подозревал, что уже тогда, когда Хреэльс Воморь только появился при дворе, они с Лафале уже были супругами. И как по нотам разыграли будущее замужество своих мерцаний. Девочка у них получилась, и правда, славная. Несколько раз я видел, как сам император играл с этой малышкой в дворцовом саду. Я тогда даже подумал, что не удивлюсь, если глядя на нее, ему однажды захочется завести своего такого же постреленка. Но как же не вовремя она сейчас появилась!

— Папа! Папа! — девчушка подбежала к отцу и порывисто повисла у него на шее. Тот прижал её к себе. Черты его лица смягчились. Улыбка стала искреннее. Но он отстранил её и строго сказал:

— Лидинелья, разве я не просил тебя не мешать папе, когда он ведет переговоры с другими взрослыми дядями?

Девочка тут же насупилась, бросила воинственный взгляд в мою сторону, словно это я во всем виноват, а не она сама сунула свой любопытный нос, куда не следует. А дальше вынесла свой вердикт, сказала, как отрезала:

— Дядя Барсим не взрослый!

Не удержавшись, рассмеялся. Да уж, в таком меня еще никогда не обвиняли.

— Ошибаешься, — ответил на это её отец, посмотрев на меня без тени улыбки, — Он взрослее всех остальных вместе взятых.

— Да? — малышка даже рот открыла от удивления и тут же, соскочив с коленей отца, обошла стол и, упершись ладонями в подлокотник моего кресла, требовательно вопросила: — Чем докажешь?

— Не знаю, — легкомысленно отозвался я, этот ребенок изрядно поднял мне настроение: — Разве что скажу, что с удовольствием посмотрел бы на вас с твоим папой без мерцаний.

Я не знаю, почему это сказал. Она усыпила мою бдительность. К тому же, наша светская беседа с Воморем, пусть и несла несколько негативный подтекст, но я был уверен, что мы оба близки к тому, чтобы окончательно от него избавиться. У меня и мысли не было подружиться с этим упрямцем. Но, по крайней мере, мы могли бы выработать общую концепцию будущих деловых отношений так, чтобы быть скорее союзниками, нежели противниками, как раньше. Поэтому, я сказал все это, желая пошутить и выказать свое доброжелательное отношение к мерцающим. И не учел, что паранойя — это заразно, причем не только в сознательном возрасте. Дети легко подхватывают страхи и опасения своих родителей. И верят в них куда яростнее, чем взрослые.

Глаза девчушки вспыхнули желтым, потусторонним светом. Лицо превратилось в восковую маску. Я не успел отшатнуться, когда она зашипела прямо мне в лицо:

— Я покажу тебе, как папе угрожать!

— Лидифемерус, не смей! — вскричал Воморь, вскочив на ноги.

Конечно, даже в мерцании, эта малышка не могла мне причинить существенный вред, но и я сам не собирался всерьез сражаться с ребенком. Только поставил щит, во избежание возможной магической атаки. Кто их знает, этих мерцающих, возможно их природная магия способна на что-нибудь такое, с чем лучше не сводить личное знакомство. Но девочка не пыталась броситься на меня или заколдовать, она начала меняться, я видел, как её облик потек, а потом…

— Лиди… нет! — фраэ-маршал издал такой душераздирающий вопль, что содрогнулись стены.

Он был лучше знаком с природой того явления, что я наблюдал перед собой. Но, когда на том месте, где рядом с моим креслом стояла девочка, прямо из воздуха забил водный источник, я тоже понял, насколько фатальными для малышки стали мои слова, оброненные в шутку. Именно об этом говорили Андрей и Пестрый. Только недавно стало известно, что из такого жидкого состояния их детей все же можно как-то вывести. Но пока эти сведения сохранялись втайне от широкой общественности. Поэтому, если Воморь сейчас попытается меня убить, думаю, я смогу его понять.

Но фраэ-маршал даже не смотрел на меня, он на прямых, не гнущихся ногах подошел к источнику и упал на колени, словно силы покинули его. Его лицо мертвенно побледнело, а по щекам из потускневших глаз поползли слезы. Видеть такое проявление слабости со стороны сильного мужчины всегда тяжело, когда же ты сам виновен в произошедшем — просто невыносимо. Но я знал, что может спасти ситуацию. Точнее, кто. Я только собирался сказать об этом, как дверь в кабинет широко распахнулась и знатно приложилась о стену. К нам влетела леди Таниэль в своей истинной мерцающей форме с перекошенным безумием лицом. За её спиной я увидел и императора, и императрицу. Вряд ли они бежали за ней, скорее, все трое просто переместились. Заклинание телепортации внутри дворца из соображений личной безопасности правителя действовало только в исполнении самого императора.

— Что ты натворил! — вскричала она и непременно кинулась на меня с кулаками, если бы Владиэль не сориентировался и не поймал её, бросив через плечо Еленэль:

— Закрой дверь.

Та молниеносно исполнила указание. Юная мерцающая, все еще прожигая меня ненавидящим взглядом, перестала рваться из рук императора. И я даже догадался почему. Обернувшись, встретился взглядом с желтыми глазами того, кто еще совсем недавно был Хреэльсом Воморем. Теперь у меня за плечом стоял мерцающий.

— Ты убил мою единственную дочь, — сказал он мне, и в голосе его не было угрозы. В нем обще ничего не было. И это пугало сильнее любого яростного рыка.

— Нет, — я сделал над собой усилие, чтобы говорить спокойно, и продолжил так твердо, как только мог, чтобы ни у кого даже сомнения не возникло в том, что я знаю, о чем говорю. — Я знаю человека, которому уже один раз удалось вернуть вашему ребенку истинный облик.

— Ты врешь! — вскрикнула Таниэль, но Владиэль не выпустил её из захвата.

— Так мерцни снова в то существо, что слышит ложь, — сказал я ей, — И я повторю свои слова снова. — Мой взгляд сказал ей о многом. Она посмотрела мне за спину на старшего мерцающего. Я прервал их обмен взглядами, — Как ты узнала, что тут произошло? Или вы родственники?

— Нет, — быстро сказала она, — мы не родня. И… я сама не знаю. Просто почувствовала тоже самое, как тогда с Вилалигаларус.

— С кем? — спросил у неё Владиэль, разжимая руки.

— С сестрой, — тихо сказала его супруга. Надо же, похоже, Еленэль знала, кем на самом деле является его фаворитка. Кто бы мог подумать!

— Я приглашу своих подчиненных Мариэля и Бориселя Фаминюк и они подтвердят, что меньше месяца назад Андрей — психолог Харьюсского университета маготворчества и маготехнологий, сумел вернуть их кузену Клементириферусу истинный облик.

— А потом ты отправишься в университет и приведешь сюда этого человека, — слова императора прозвучали как приказ, который следует исполнить немедленно.

— Не все так просто. Сейчас он в учебном отпуске. Поэтому, я бы предпочел сначала заручиться поддержкой Пестрого, потом уже вместе с ним отправится в мир Андрея.

— Пестрого? — раздался из-за спины голос фраэ-маршала.

— Да. И я надеюсь, что пара дней для вашей дочери ничего не изменят.

— Мне еще предстоит рассказать об этом жене, — вот теперь он выглядел живым, а не готовым на все безумцем. Мы встретились с ним глазами. Во взгляде мерцающего я прочел боль и надежду. И в ответном взгляде постарался не отнять у него последнюю, потому что сам был далеко не уверен, что Андрею удастся повторить то, что он сделал для маленького кузена Мариэля и Борисэля.

— Мы вместе все ей расскажем, — к нему подошла императрица и взяла за руку, потом перевела взгляд на меленький фонтанчик посреди комнаты и горько вздохнула. Похоже, Таниэль уже успела им с императором рассказать о детях мерцающих.

Ну что ж, теперь осталось самое главное, вернуть в наш мир Андрея. И Пестрый мне нужен в первую очередь для того, чтобы убедить его вернуться. По донесениям моих агентов, психолог покинул университет после ссоры с Ирирганом, внуком Пестрого. И после этого сам Ир чуть не натворил массу глупостей, о которых мне поведал лично ректор. Ему стоило немалых усилий вразумить этого упрямца. Чтобы как-то примирить этих мальчишек, для которых, похоже, все происходящее в их жизнях не более чем увлекательная игра, мне и нужна поддержка Учителя мерцающих. Надеюсь, вдвоем мы сможем вправить им мозги, так, кажется, говорят у Андрея на земле.

Глава шестнадцатая Возвращение блудного психолога

Андрей

Почти две недели ада и химера с гордым именем сессия была побеждена со счетом 12:1. В том смысле, что мне осталось сдать последний экзамен. И главной моей проблемой было то, что я сдавал не со всеми вместе, а индивидуально, так как умудрился пробить в деканате разрешение на досрочную сдачу экзаменационной сессии. Уговоры существенно опустошили мой счет на волшебной зарплатой карте, выделенной мне ректором Халярского университета, но я считал, что оно того стоило. Пока мои одногруппники только готовились сдавать свои зачеты, я уже почти отстрелялся. Остался в сущности не сложный для меня предмет — гидравлика, но препод, которому мне предстояло его сдавать был на нашей специальности басней во языцех. Вреден, противен и, что самое обидное, — неподкупен. А ведь я больше половины сессии сдал исключительно за счет того, что на этот раз у меня было достаточно денег, чтобы не скупиться на подарки и прочие приятные для преподавателей и деканатских деятелей мелочи. Так я проскочил все предыдущие зачеты и экзамены, остался последний. Отведя себе на подготовку три дня, я, наконец, решился и сегодня сразу после лекции, когда лекторий опустел, рискнул спуститься вниз к преподу в обнимку с деканатским направлением на досрочную сдачу экзамена. Смешно, но я так давно не нервничал. Даже на Халяре, когда в очередной раз бросался в омут с головой, не испытывал ничего подобного. Бывает же такое!

Но не зря я так боялся и так долго откладывал поход конкретно к этому преподу, мы сразу же не поняли друг друга. Я ему одно, он мне — совершенно другое. Объяснил, что мне нужно срочно сдать экзамен по его предмету, что билеты я все подготовил и готов отвечать, пусть он только время назначит, когда мне к нему подойти. А он усмехнулся так недобро и как начнет разглагольствовать, как важен его предмет для моего становления как будущего специалиста своего дела. Минут пятнадцать меня парил, а потом заявил, что пока весь курс его лекций мной не прослушан, никакой мне досрочной сдачи не будет. Дела у меня там какие-то, ну так пусть будут дела, а прийти я к нему могу и на пересдачу. Зараза! Вот бывают же такие вредные люди. И, главное, знания по своему предмету он никакие не дает, только пыль в глаза пускает и о всякой фигне, вместо основного предмета, треплется, чтобы самоутвердиться за счет нас, студентов. Но в лоб-то ему об этом не скажешь. Я ведь не самоубийца. Этот гад злопамятен, как черт. От студенческой молвы ничего не скроешь.

В общем, только я расстроился, что не видать мне досрочного окончания сессии, как вдруг лицо препода, который стоял напротив меня с напыщенным видом уверенного в своей правоте человека, неожиданно кардинально изменилось. Расплылось в какой-то ненормальной лыбе, как у блаженного перед ликом святого, и он вдруг заговорил со мной совсем другим тоном, а ведь мне казалось, что только пару секунд назад он дал мне понять, что разговор у нас с ним закончен. Что происходит?

— Да поставлю я вам все, не волнуйтесь. Где ваша зачетка? — сказал мне гроза всех студентов нашей спецухи.

Вот честно, у меня рука дрожала, когда я ему зачетку протягивал. А он мне все так же по-идиотски улыбался. У меня сердце в пятки ушло и мороз по коже… брр! И тут меня сам черт дернул глаза вверх на выход из лектория поднять. Там-то я и обнаружил молчаливого свидетеля нашего с преподавателем разговора. На 'галерке' почти у самой двери сидел незнакомый мне парнишка. Встретившись с ним взглядом, я сразу понял, что он тут явно по мою душу. Осталось теперь выяснить, кого это за мной послали и что он сотворил с преподавателем, что он так охотно и радостно мне в зачетке и в направлении 'отлично' нарисовал.

— Вот и все, — пропел наши гидравлик, — а вы переживали! — и отдал мне из рук в руки зачетку. Я её схватил и бежать. Вдруг действие иномирной магии кончиться и он передумает?

Как только я поравнялся с той партой, на которой сидел незнакомый мне парнишка (на вид он даже до первокурсника недотягивал, так лет четырнадцать-пятнадцать), он тоже встал и вышел из лектория вслед за мной. На улицу из учебного корпуса мы выбрались вместе. Я отошел в сторонку от ступенек, где народ активно травился табачным дымом и трепался во время перемены, и только тогда негромко спросил:

— Я надеюсь, ему от этой вашей магии ничего не будет?

— Ну, — протянул парнишка ехидным и неожиданно узнаваемым голосом, — Мне этот мелкий человечек не понравился, но это еще не повод его убивать.

Интонации голоса я узнал, но никак не мог вспомнить, у кого из своих новых знакомых из другого мира я мог их слышать. Это точно был не Ир. Хотя я очень надеялся, что, если я понадоблюсь на Халяре раньше оговоренного срока, именно он за мной придет. В тоже время, этим мальчишкой явно не мог быть Барсик или хотя бы Мурка. Те не стали бы так менять свою внешность. Значит, передо мной…

— Фима? — слабо выдавил из себя я.

Парнишка расплылся в самодовольной улыбке, кивнул, схватил меня за рукав куртки и поволок куда-то в сторону небольшого асфальтированного пяточка, на котором вечно шел неравный бой между автотранспортом преподавательского и студенческого состава нашего любимого 'политеха'.

Того, кто ждал нас за рулем белого мерса я узнал сразу. Похоже, у представителей семейства Барсим нездоровая тяга к пафосным жестам. 'Почему белого?' — это был первый вопрос, который вспыхнул в моем воспаленном мозгу, и только после этого, на него наложился другой, — 'Где эльф вообще научился водить машину?'. Пока мы еще не забрались в машину, я быстро спросил парнишку, который был мерцанием дедушки Ира.

— А в этом мерцании тебя как теперь зовут?

— Уже проникся нашими правилами? — расплылся в улыбке тот.

— Ир научил, — ответил я ему в тон.

— Не сомневаюсь, — он по-мальчишески ухмыльнулся и заявил, — Фима — это же ваше местное имя. Вот так и буду называться.

— Вообще-то, у нас Фима, это сокращение от…

— Ефим, — заявил Камю, выбравшийся с водительского сиденья.

— А ты-то откуда знаешь? — полюбопытствовал я, не сразу заметив, что широко улыбаюсь им обоим.

— Вот видишь, — покосившись на меня, выдал Фима, — А ты говорил, уговаривать придется. Видишь, как он счастлив, что мы его из этого мира вытащить пришли. Зачем только меня срывал? — последний вопрос явно был чисто риторическим.

— Хочешь сказать, что познавательная экскурсия в моем обществе была недостаточно познавательной? — Камю деланно вскинул брови, даже я засмотрелся.

Вообще, эльфы в человеческом виде, это, я вам скажу, нечто. Я это уже по Мурке с Барсиком видел, а тут теперь еще и Камю продемонстрировал, как выглядит человек с типичной, так сказать, эльфийской внешностью. Они с помощью какого-то там магического полога убирают только свою общую длинноухость, а так, внешне остаются такими же, как в жизни. Не то что мерцающие. Так что парни, которым не посчастливилось оказаться недалеко от нас в обществе девчонок, сильно пожали о том, что вообще тут появился. Потому что все девчонки, как одна, принялись глазеть на красавца эльфа. Аура у них, что ли, какая-то особая? Ну, недаром же у нас в большинстве книг пишут, что бабы от эльфов просто тащатся.

— Что-то вы как-то подозрительно спелись, или я что-то не так понял? — протянул, разглядывая их обоих.

— Мне, определенно, нравится местный слег, — выдал Фима и плюхнулся на переднее сиденье.

Камю занял место водителя, ну а я забрался на заднее.

— Сначала к тебе, чтобы поговорить, — спросил меня эльф, — или все же сразу за братом?

— В смысле?

— Мы когда за тобой отправлялись, — весело заявил неунывающий Фима, — к нам явилась целая делегация. Очень просили не только тебя обходными путями вернуть обратно, но и братика твоего захватить.

— В смысле, обходными? — поинтересовался я, решительно ничего не понимая.

— Нет, ты мне сначала, вот что скажи, — Фима, пока Камю выруливал со стоянки на проезжую часть, повернулся ко мне и стрельнул немного раскосыми глазами. Поражаюсь я на этих мерцающих. Насколько же они по-разному воспринимаются в этих своих мерцаниях. Пока я размышлял об этом, мальчишка продолжил: — Как ты умудрился уговорить своего младшего поддержать тебя в твоем ультиматуме?

— Как-как, — проворчал, отведя глаза. Слово 'ультиматум' в его исполнении мне не понравилось. Но в чем-то он, конечно, был прав. Просто вряд ли понимал, что улитиматум я поставил не только его внуку и колокольчикам, но и себе самому.

— Кнутом и пряником, — ответил я на вопрос мерцающего.

— Ты бы лучше о главном спросил. Про брата можно было бы выяснить и позже, — прокомментировал Камю, глядя на меня в зеркало заднего вида.

— Не мешай, — отмахнулся от него Фима, как от назойливой мухи, — Мне весьма интересны местные методы воспитания. Вдруг, и у нас такое можно применить.

— Для вас это, судя по всему, прямо-таки жизненно важный вопрос, — высказался я.

— Еще бы! И почему 'вы'? — тут же насел на меня парнишка.

— Ну… вы же дедушка…

— Это ты меня еще без мерцания не видел! — весело ухмыльнулся и подмигнул мне Фима.

Камю тут же оживился. Даже по его спине это было заметно, пусть на этот раз эльф не отвлекался от дороги.

— Я, кстати, тоже не отказался бы взглянуть, — прокомментировал эльф.

— Слушайте… — но задать еще какой-нибудь вопрос мне не дали.

— Нет уж, — Фима даже за рукав меня дернул, — не отвлекайся. Что там за кнут и пряник?

Тяжело вздохнув, попытался объяснить.

— Илюха так увлекся вашим миром и новыми друзьями, что почти забросил школу, пока у меня жил. Родителей начали донимать и классный руководитель, и завуч. В итоге, они наехали в первую очередь на меня. Типа я на брата плохо влияю. Так что я сначала запугал его тем, что больше на порог не пущу и, соответственно, на Халяру он теперь если и попадет, то не скоро и только контрабандой. Если, конечно, его малышня сумеет такое организовать.

— Эти сумели бы, — убежденно бросил Камю. Я с ним был согласен, но отвлекаться не стал.

— Так что угроза — это был кнут.

— А пряник, тогда, что?

— А потом я усадил его рядом с собой и поговорил по-мужски.

— Хм… это уже интереснее, — заметил эльф. Мерцающий кивком его поддержал.

Пришлось выдавать наши с Илюхой братские секреты. Иначе эти двое с меня не слезли бы.

— Объяснил ему, почему мне так важно, чтобы этот месяц мы с ним вели исключительно примерный образ жизни и по параллельным мирам не шастали.

— Конкретнее! — резко бросил Камю, круто выворачивая руль и подрезая какого-то идиота, вздумавшего обогнать нас справа. Мне ничего не оставалось, как продолжить, про себя задаваясь вопросом — где это наш серый кардинал умудрился научиться так водить.

— Ну, что сам я хочу досрочно сдать сессию, но если меня постоянно будет кто-нибудь из другого мира дергать, ничего путного из этого не выйдет. Плюс ко всему, надо его самого как следует отмазать у родителей. Усыпить бдительность, чтобы ему разрешили все зимние каникулы у меня жить, к тому же, ему тоже еще учиться надо. Так что поговорил с ним серьезно, и он меня понял. Вот и все.

— Значит, мы сейчас за ним не едем? — поинтересовался Камю после непродолжительной паузы.

— Едем! Иначе он меня живьем сожрет, зато, что без него сбежал.

— Но раньше, чем через неделю вы вернуться в свою квартиру не сможете. Преждевременно скрывать пломбу очень сложно. Проще дождаться, когда срок истечет, и она растает сама, — прокомментировал Фима, с интересом заглядывая мне в глаза.

Я вздохнул и махнул на все рукой.

— Значит, перед тем, как уйти с вами, позвоню родителям и скажу, что уезжаю в командировку.

— И брата с собой забираешь?

— Ну… придумаю что-нибудь, — прозвучало неуверенно, это я и сам понял.

— А что если я как отец твоей Ирины сам с ними поговорю? — вдруг выдал мерцающий.

Я даже растерялся. Потом с трудом выдавил из себя:

— Ир вам рассказал?

— Как тебя от родителей спасал? Да.

— Только об этом? — Осторожно уточнил я, подозревая, что так просто мне не отделаться.

— Мы ведь вдвоем ехали, чтобы вместе тебя уговаривать вернуться, — заговорил Камю, притормаживая за квартал от Илюхиной школы. Мы с эльфом встретились взглядом в зеркале заднего вида. — Подготовились, так как мне доложили, как именно вы расстались с Ирирганом.

— Ты так говоришь, будто мы с ним поссорились на глазах у почтенной публики, — пробормотал я, холодно глядя на него, тон эльфа мне совершенно не понравился.

— Хочешь сказать, — хмурый Камю обернулся ко мне, — что мои сведения не точны.

— Мы не ссорились и не ругались.

— А вот он считает иначе, — вмешался Фима.

— Послушайте… — начал я и замолчал.

Наверное, для Ира, неопытного в вопросах дружбы и любви, это на самом деле выглядело как наша с ним первая серьезная ссора. На самом деле, моя обида была чисто символической. Я просто воспользовался ей, чтобы убедить самого себя хотя бы на месяц забыть о другом мире и вспомнить, что на родной Земле у меня еще остались дела. Но Иру я тогда об этом говорить не стал. Решил, что так будет лучше. Пусть подумает о своем поведении и впредь больше не творит за моей спиной все, что ему заблагорассудиться. Догадываюсь, что он мне скажет, когда я все ему объясню. И подозреваю, что сделает. Значит, у меня только один шанс уладить все без серьезного членовредительства. Ошеломить с первой секунды встречи и заставить хотя бы на какое-то время забыть обо все. А потом можно будет и поговорить.

— Все так плохо? — спросил я Фиму, который внимательно следил за выражением моего лица.

— Нет. Но его можно понять и… — он нарочно сделал паузу, — простить.

— Я и не обижался… — начал я, но запретил себе продолжать под испытующими взглядами иномирцев. Помолчал, собрался с мыслями и заговорил снова: — Это только между нами. И я сожалею, если напугал его.

— Не сожалей, — неожиданно жестко бросил Фима таким тоном, который никак не мог принадлежать мальчишке пятнадцати лет отроду. — Ир плохо разбирается в дружбе, ему никогда раньше не приходилось бороться за что-то, что по-настоящему ему дорого, потому что он всегда был безразличен к миру и тем, кто насел его. Теперь безразличия в нем нет, и я рад, что благодаря тебе мой внук начал меняться в лучшую сторону.

— В лучшею ли? — вопрос вырвался у меня непроизвольно.

— В лучшую, я думаю, — вмешался Камю и выбрался из машины. — Вы поговорите тут, а я схожу за твоим братом.

— А ты уверен, что в школе… — я неловко попытался его предостеречь.

Эльф так ухмыльнулся, что я сразу понял, волноваться о том, что он чем-то выдаст свое нездешнее происхождение, стоит в последнюю очередь. Похоже, он знал мой мир даже лучше, чем его младший брат. Вот интересно, почему же тогда со всей своей магией и уникальными расами, способности которых сохранялись даже в нашем обземаженном мире, они до сих пор нас не завоевали, к примеру. Я уже как-то задавался этим вопросом, и сколько не размышлял над ним, так и не смог найти ответ, который бы меня удовлетворил. Спрашивать напрямую почему-то не хотелось. Хотя, можно было бы как-нибудь пристать к Иру. Уж с ним я мог бы не стесняться. Но подходящего момента так и не представилось, так что как-то не сложилось.

Мы с Фимой остались один на один. Я испытывал неловкость рядом с этим… человеком (в данный конкретный момент рядом со мной был именно человек). У меня никак не получалось соотнести его нынешнюю внешность с образом дедушки, пусть и нечеловеческого. Какое-то время мы молчали. Парнишка смотрел в лобовое стекло машины на унылый город, замерший в преддверии снегопада и полноценной зимы, которая и в этот раз немного запаздывала. Хорошо, если к новому году нормальный снег выпадет. Потом он снова повернулся ко мне.

— Мне интересно, — сказал он типичным мальчишеским тоном. Хорошо притворяется, этого у мерцающих не отнять. — Ты ведь достаточно взрослый по меркам вашего народа.

— Совершеннолетний и давно, если вы об этом, — подтвердил я.

— Тогда почему так зависишь от мнения родителей? Кто они тебе? По рассказам моего внука они тебя не особо жалуют. Так зачем ты за них цепляешься?

— Ну, начнем с того, — своим вопросом он разбудил демонов, от которых мне удавалось скрываться довольно длительное время, но тут уже ничего не поделаешь. Я продолжал: — что я живу в квартире, которая по документам принадлежит бабушке. И если я хотя бы иногда не буду изображать из себя примерного сына, меня могут банально выставить на улицу.

— Родные люди? — он так это сказал… Я отвел глаза.

— Ир, должен был сказать о них много всего нелестного.

— Он и сказал не стесняясь в выражениях, можешь не сомневаться.

— Тогда зачем вы меня пытаете? — я вскинул на него глаза.

— Опять на 'вы'? — насмешливо протянул он и сел в своем кресле ровно. Теперь мне был виден только его затылок. Легче мне от этого стало не на много. Я зал, что разговор еще не окончен.

— Ты мог бы насовсем уйти в наш мир, это решило бы твой жилищный вопрос.

— И всю жизнь провести в университетском общежитии? — это был глупый аргумент. Жилище в преподавательском общежитие было круче, чем некоторые из жилых площадей новых русских. Просто, я не ожидал, что он так резко перейдет именно к этому вопросу. Поэтому оказался не готов отвечать на него.

— Почему? — не оборачиваясь, спросил он, — За несколько лет ты мог бы заработать на вполне приличное жилье и за пределами университета. Только зачем? Тебе ведь нравится твоя работа, это все отмечают. Что тебе мешает жить при университете и заниматься любимым делом?

— У меня брат и сестра…

— Твоя сестра в самое ближайшее время собирается выйти замуж. А брат… уйдет к нам, как только станет совершеннолетним.

— Откуда вы знаете… про Наташку?

— От Камюэля. А ему о таких вещах, как ты сам понимаешь, знать полагается в первую очередь.

Нет, я конечно подозревал, что ведомство серого кардинала, как только я попал в его поле зрение, всерьез меня проверяло. Но слышать подтверждение своих предположений оказалось неприятно. Поэтому я и попытался соскользнуть с темы, которую был не готов обсуждать. Особенно, с Пестрым.

— Что у вас случилось? Почему вы оба решили выдернуть меня раньше срока? Одна неделя вряд ли бы что-то решила, если бы… — я сделал весьма говорящую паузу.

— Еще один наш ребенок стал водой.

Я помедлил, прежде чем высказать свои соображения:

— Насколько я понимаю, ваши дети регулярно проделывают этот фокус. Почему именно этот ребенок так всполошил вас с Камю? И почему нельзя было подождать?

— Во-первых, потому что в её неправильном мерцании виноват лично лорд-кардинал, и он уже обещал безутешным родителям, что ты спасешь их дочь. А, во-вторых…

— Андрюха! — вскричал осчастливленный Илья, плюхнувшийся на заднее сиденье рядом со мной.

Как я ему был благодарен в тот момент. Конечно, мы только начали говорить о том, что мне предстояло сделать в самое ближайшее время, но находиться с Пестрым наедине было тяжело. Я сам толком не мог объяснить свои ощущения от общения с ним. Думаю, меня тяготило его родство с Иром. Не хотелось в этом признаваться, но мне было стыдно за свое поведение. Перед Фимой особенно. Наверное, даже с самим Иром я бы не испытывал таких противоречивых и мучительных чувств.

— А, во-вторых, — невозмутимо продолжил парнишка с переднего сиденья, покосившись на севшего рядом с ним Камю, — девочка обратилась за пределами Чащи Лис. Клементириферусу утверждает, что она могла оказаться в мрачном, пугающем сне в одиночестве. С другими обращенными это тоже случается. Сначала они блуждают по Чаще Лис в одиночестве, пока не находят тех, кто обратился до них. Лидифемерус обратилась в императорском дворце. Там поблизости нет других детей-мерцающих…

— То есть теперь она обречена вечно бродить по лабиринтам этого дворца. Я правильно понял?

— Клементириферус утверждает, что это вполне вероятно.

— И мы едем её спасать? — встрял Илюха.

— Все зависит от того, что скажет твой брат, — степенно обронил Камюэль. Но по его взгляду в зеркале я понял, что даже если вздумаю соскочить, у меня это не получится. Он лично проследит, чтобы я оказался рядом с девочкой в самое ближайшее время.

— Сутки что-нибудь изменят? — спросил я, доставая из кармана мобильный телефон.

— Зачем тебе эти сутки? — строго вопросил серый кардинал.

— Хочу поговорить с Иром до того, как мы отправимся в императорскую резиденцию. Пока не помирюсь с ним, вряд ли смогу чем-то помочь несчастному ребенку. Там нужен особый настрой.

— У тебя будет время до завтрашнего утра, — милостиво разрешил Камюэль.

— Тогда звоните, — я протянул мобильник Пестрому. — Вы обещали отмазать Илюху у родителей. Ну и меня заодно.

— Легко! — объявил этот деятель и выцарапал у меня из рук трубку.

Через полминуты он голосом серьезного, взрослого дяди заговаривал зубы моей матери. Я не прислушивался, что он ей говорил. Был слишком сосредоточен на собственных мыслях и переживаниях. Мне предстоял непростой разговор с его внуком. И если с чего начать свое возвращение я знал, то чем продолжить понятие не имел. Наши с Иром приватные беседы далеко не всегда проходили так, как мне того хотелось. Мерцающий был весьма непростым собеседником. А теперь он еще и обижен. В том, что кроме сожалений его одолевает обида, я даже не сомневался. Справедливая она или нет, трудно сказать… Хотя, о чем это я? Конечно, справедливая. Мы с ним оба дел наворотили. Кто больше, кто меньше — теперь уже не определишь. Начал, конечно, Ир. Я же отреагировал на его прегрешения в меру своей фантазии. Теперь уже частично сожалею о содеянном, а частично рад, что так произошло, потому что надеюсь, что это хоть чему-нибудь его научило. Но в каком тоне мне все это ему преподнести? Ох, если бы я знал!

Ир

Если бы он не поцеловал меня, как только я открыл дверь своих учительских комнат в ответ на вежливый стук, наверное, у него бы не получилось так меня ошеломить. Вполне вероятно, мы наговорили бы друг другу много лишнего и, еще вероятнее, снова бы поссорились. Но теперь все то, что я хотел ему сказать при первой встречи, ушло куда-то. Растворилось. И мы сидим за одним столом напротив друг друга, Андрей мне улыбается и с затаенным любопытством наблюдает за тем, как я разливаю по бокалам вино. Особое. В нашем мире его называют чернильным. Оно черное и густое. В мире нашего психолога, возможно, его бы отнесли не к винам, а к ликерам. Так как оно вязкое и очень сладкое. И в тоже время, горчит. Его производят в своих подземельях темные. Оно стоит баснословных денег. Но вовсе не ценой данного напитка я вознамерился поразить Андрея. Прогоняя меня, он намекнул, что больше не сможет мне доверять, но вломившись ко мне сегодня, сумел доказать обратное и очень быстро. Но я все еще не уверен в нем. Хочу проверить. Не побоится ли выпить такое из моих рук?

— Выглядит это твое вино жутко, — протянул Андрей, когда я протянул ему бокал.

— Выпей. Мне интересно твое мнение.

— У меня такое чувство, что это что-то значит, — пробормотал психолог, — Какое-то особое вино? Или ритуал?

— Просто проверяю, насколько ты мне доверяешь.

— Проверки постелью было недостаточно? — Андрей нахмурился, но бокал принял и даже поднес к губам.

— Я вообще считаю, что постельные разговоры… — жест рукой получился неопределенным, но он лучше любого другого передал мое настроение.

Мне было муторно. Это был не страх, в традиционном понимании слова. А что-то другое. Я пока не мог сказать что. Мне не нравилось это чувство. Но у меня не получалось приказать себе не испытывать его.

— Знаешь, меня привезли сюда досрочно твой дед и Камюэль, — обронил психолог, отпив вина. Он не поморщился и ничего не сказал, но я понял, что вино ему не понравилось.

— Слишком сладкое?

— А? — его мысли были где-то далеко. С одной стороны это задевало меня, с другой… Психолог тряхнул головой и сосредоточил на мне все свое внимание, — Да, наверное. — И сразу же без перехода, — У них в императорском дворце проблемы с очередным вашим ребенком, неправильно ушедшим в мерцание.

— Я знаю.

— Знаешь? — он был растерян.

— Её зовут Лидифемерус. Она дочь маршала сухопутных войск.

— Я не о том, — он весь подобрался и отставил в сторону бокал с недопитым вином. Я же к своему так и не притронулся. — Ты знал, что они идут за мной и не пошел с ними. Почему?

— Потому что… — я готовил ответ на этот вопрос заранее, но в данный момент он начисто вылетел у меня из головы.

— Всерьез на меня обижен? — спросил психолог слишком небрежным тоном, чтобы он прозвучал естественно во всей этой ситуации.

— Уже нет… наверное. А ты на меня?

— Давай прекратим это, а? — вдруг попросил Андрей, вскочил и принялся расхаживать по комнате. Никогда его таким не видел. Что с ним? Психолог, не прекращая ходить туда-сюда, вдруг признался: — Мне трудно говорить о собственных чувствах. О чужих сколько угодно. А о своих… Давай, забьем и просто попытаемся жить немного по-другому?

— Это как?

— Я и сам не знаю.

— Но у тебя ведь есть какие-то свои условия?

— Например, чтобы ты прекратил меня слишком сильно опекать. Я ведь не маленький мальчик, не согласен?

— А тебе не приходило в голову, — я сам не заметил, как оказался на ногах, — что я контролирую тебя куда меньше, чем жизненно необходимо? Ты ведь мало что знаешь о нашем мире. Регулярно говоришь что-нибудь такое, за что любого другого могли бы уже четвертовать не в переносном, а в прямом смысле. То, что тебе пока удавалось избежать по-настоящему неприятных моментов, не значит, что так будет и впредь. Тем более теперь, когда о тебе и твоих выкрутасах весь университет узнал. Думаешь, все будет так же просто, как раньше?!

— И что мне теперь делать? Сидеть дома и носа не высовывать?!

— Доверять мне и моим решениям!

— А ты много мне верил, когда скрывал, что магией на Илюху влиял?

— Судя по всему, не зря не верил, раз ты до сих пор меня этим попрекаешь!

— Так. Стоп. — Он замер напротив меня и вскинул руку в знак протеста, — Так мы не до чего не договоримся. А ведь мне завтра еще ту девочку уговаривать, чтобы в наш мир вернулась.

— Только не надо меня шантажировать!

— Думаешь, это шантаж? — холодно уточнил он. И я был вынужден согласиться, что переборщил со своими обвинениями.

Я первым вернулся за стол, залпом осушил бокал вина и откинулся на спинку кресла. Прикрыл глаза и попытался успокоиться. Знал бы Андрей, как опасно меня злить. В таком состоянии я могу кинуть до того, как осознаю против кого злоумышляю. Как же с ним сложно. Я ведь даже готов признать, что был не до конца прав, когда скрывал от него некоторые подробности того, что делал, но ведь и он должен пойти мне навстречу. Я прав! Хорошо, пусть не во всем. Но это не отменяет моих слов о потенциальной опасности, которая может грозить ему на каждом шагу. Неужели он не понимает?

Андрей тоже снова занял свое кресло. С тоской посмотрел на свое недопитое вино, но больше к нему не притронулся. Значит, и правда, не понравилось. Что дальше?

— Хорошо, давай попробуем выработать общую стратегию поведения, — произнес психолог, встретившись со мной взглядом.

— Может быть, тогда лучше тактику?

— К тактике будем прибегать в каждом конкретном случае индивидуально, — он позволил себе улыбнуться, и я вернулся ему улыбку:

— Хорошо. Что ты предлагаешь?

— Больше никакого недоверия и никаких замалчиваний. Если ты считаешь, что я веду себя как-то не так, ты должен мне сразу об этом сказать, без обиняков.

— А если мы будем не одни?

— Тогда останови меня.

— Как? Предлагаешь выработать общую систему символов? — эта мысль только что пришла мне в голову, я сам не успел её обдумать, поэтому не ожидал, что он так за нее ухватиться.

— Поднял правую бровь — 'Лучше молчи!', поднял левую — 'Я убью тебя позже'? — протянул психолог и, прежде чем я успел среагировать на его подтрунивание, посерьезнел: — Мысль хорошая. Но требует доработки.

— Согласен.

— Тогда давай завтра этим и займемся, — сказал Андрей, покосившись в сторону кровати, из которой мы только недавно выбрались. Понятно, все его мысли о здоровом шестнадцатичасовом сне. И это как минимум. Но я не позволил ему расслабиться.

— Тебе завтра предстоит общаться лично с императором и массой других не менее опасных личностей. Поэтому лучше не откладывать.

— Ир, ты — зануда! — возмутился Андрей, — Я уже общался с темными владычицами. И ничего. Все очень даже удачно получилось.

— Чудом. Только чудом. И тогда я еще не был… — слова, которые чуть не слетели у меня с языка, были вовсе не то, в чем я хотел ему признаться. Возможно, когда-нибудь потом. Не сейчас.

— Настолько ко мне привязан? — по-своему перефразировал Андрей мою недосказанность. Я понял, что молчать поздно. Поэтому кивнул.

Психолог хмыкнул, отвел взгляд, потом снова в упор посмотрел на меня.

— Давай, ты просто меня прервешь, если меня начнет заносить. Я имею в виду завтра. А всякие там жесты и символы придумаем потом, хорошо?

Люблю, когда он такой покладистый и готов согласиться на мои условия. Но почему таким моментам всякий раз предшествует очередное признание с моей стороны? Почему это только моя прерогатива, а сам он никогда… Не буду думать об этом. Это уже даже не боль и не обида. Просто становится холодно и зябко на душе, когда думаю об этом. Поэтому не буду. Вот и все.

Андрей

Никогда не думал, что мне будет так трудно выразить словами свои собственные чувства. Раньше со мной такого не случалось. Наверное, это потому, что и чувств особых не было. Привязанности были, но ничего серьезного. Именно поэтому я лучше Ира понимал, что разговор еще не окончен. Спал я в этих его аспирантских апартаментах как убитый. Перенервничал, вот и отрубился. Зато утро началось для меня очень рано. Я уже успел отвыкнуть от Халярских суток с их тридцатью двумя часами. И поспать подольше не получилось. Ир мирно посапывал на своей половине кровати, но стоило мне пошевелиться, глубоко вздохнул и открыл глаза.

— Специально, что ли, караулил, чтобы я никуда не слинял, пока ты спишь? — неловко пошутил я.

Мерцающий сонно улыбнулся, прикрыл глаза и огорошил:

— Угадал.

— Серьезно?

— Несколько раз просыпался ночью, — поведал Ир, не открывая глаз, — Проверял, правда ли ты тут со мной или мне это все еще только сниться.

— Ир, это уже мания, — заметил я мягко.

— Не думаю, — отрезал мерцающий и словно опять задремал.

Я только расслабился. Вставать в такую рань не имело смысла. Поэтому я был не прочь еще часок покемарить, но мерцающий заговорил снова.

— Я вчера так и не спросил, — начал Ир. Я напрягся, так как нутром почуял, что так просто, как вчера, мне уже не соскочить. А он продолжил: — Ты хотел на какое-то время сосредоточится на учебе. И я, действительно, как и весь наш мир вместе взятый, мог стать серьезным отвлекающим фактором. Я это понимаю. Но объясни мне, почему ты решил обставить свой уход так, словно… — он недоговорил, не сумев сразу подобрать правильное определение. Я сделал это за него:

— Это наказание?

Я перекатился на спину, положил под голову руку и уставился в потолок. Тяжело выдохнул и попытался развить мысль:

— Ты прав. В чем-то это на самом деле было наказанием за то, как ты позволил себе со мной обходиться. И ладно бы наедине, но на людях — это уже как-то оскорбительно даже, не согласен? — Помолчал, ожидая, что он скажет. Но Ир, похоже, посчитал этот вопрос чисто риторическим, поэтому промолчал. Я был вынужден продолжить свои объяснения и озвучить то, о чем долго думал еще в своем мире: — Фактически, это не я тебя, а ты сам себя наказал. Я просто дал понять, что твоей совести есть за что тебя терзать.

— А ты умеешь быть жестоким, — помолчав, выдал Ир.

Единственное, что мне пришло в голову в тот момент, превратить все сказанное в шутку. Глупо, конечно. От серьезного разговора так просто не сбежишь. Лучше сейчас все замять и подождать, пока страсти улягутся. Иначе, еще не известно, чем все это может для нас с Иром закончиться. Поэтому я повернул голову к мерцающему и криво ухмыльнулся.

— Рад, что ты, наконец, это понял. А то я уже начал бояться, что меня тут у вас скоро к лику святых причислят.

— За что? — поинтересовался мерцающий, приподнявшись на локте.

— Не знаю, — прозвучало это лекомысленее, чем я рассчитывал: — За то, что колокольчиков перевоспитал, университет идеей летних игр на уши поставил, вот теперь еще буду пробовать ваших малышей спасать…

— Я имел в виду, за что ты так со мной? — Ир был все так же серьезен и не хотел воспринимать мои слова, как шутку.

— Ответ 'за все хорошее' тебя не удовлетворит?

— Вот именно.

— Тогда я скажу так: боролся за свою независимость. — Помедлил немного и решил-таки все как следует объяснить: — У меня давно не было серьезных отношений, даже если предположить, что у меня они вообще хоть с кем-то когда-то были. В большинстве своем любые длительные отношения с кем-либо в моем мире терпели фиаско по той лишь причине, что те, с кем я встречался, рано или поздно начинали ломать меня под себя. А я с этим был не согласен.

— Ты меня тоже ломаешь. Так что мы квиты! — воскликнул мерцающий, от былого напускного спокойствия не осталось и следа. — И иногда тоже прилюдно, — добавил он осуждающе.

— Я знаю, — признался я, — но тут знаешь, либо ты меня, либо я тебя. К тому же, я же подсознательно прекрасно осознаю, что как не крути, но ты сильнее и у тебя больше шансов подмять меня под себя.

— Зато у тебя куда больше опыта в таких делах, — парировал Ир, — Ты вообще именно этим на хлеб зарабатываешь.

— Укрощением строптивых Ирчиков? — весело поинтересовался я, но натолкнулся на суровый взгляд мерцающего и тоже посерьезнел, — Не спорю. Но не стоит забывать, что в вашем мире мой внутренний комплекс неполноценности цветет бурным цветом. Магией не владею, меч в руках в жизни не держал, красотой в местном понимании похвастаться не могу. Хотя, знаешь, в моем мире говориться с лица воды не пить и вообще считается, что мужчине совсем не обязательно быть писаным красавцем. Но у вас-то тут внешность играет не последнюю роль, я это уже понял, и рейтинга в собственных глазах мне это не прибавило, знаешь ли.

Разговор о собственных комплексах был самым трудным. Любому человеку было бы неприятно признаваться в чем-то подобном. Особенно тому, кто вроде как тебе очень сильно нравится, и в его глазах ты хочешь казаться особенно крутым и обалденным. Но Ир моими откровениями явно не проникся.

— Что-то я не заметил, чтобы ты особо комплексовал по этому поводу.

— Я просто хорошо маскируюсь.

— И другие свои чувства прячешь так же искусно?

Я снова отвернулся от мерцающего, посмотрел на потолок, а потом, не осознавая своих действий, поднял руку и закрыл ей лицо. Говорить было трудно. Поэтому я только и выдавил из себя:

— Возможно.

— То есть признаний мне от тебя не дождаться, даже если ты на самом деле будешь что-то чувствовать?

Какой же он настырный! Догадываюсь, что мерцающий нахватался этого у меня, но мне-то от этого не легче!

— Только буду, Ир? — сам не ожидал от себя такого вопроса и что в моем голосе в этот момент прозвучит тоска, которой я раньше за собой не замечал.

— Хочешь сказать… — он взял меня за запястье, отвел руку от моего лица, придвинулся, чтобы склониться надо мной, и заглянул в глаза.

— Я не умею говорить о собственных чувствах, — признался я ему, — О чужих — сколько угодно. А о своих…

Ир оборвал неприятный для меня разговор поцелуем. И на этой позитивной ноте мы окончательно помирились. Мерцающий понял, что мной двигало и, надеюсь, простил. А я дал себе слово, что в самом ближайшем будущем постараюсь преодолеть свои застарелые комплексы и рассказать ему, что же я на самом деле к нему испытываю. Ох, уже сейчас предвкушаю, как же это будет непросто!

Глава семнадцатая Только те, кто захочет проснуться

Андрей

Минут через тридцать за нами пришли. Мы с Иром даже задремать по второму кругу не успели. Из кровати нас вытаскивал Пестрый в уже знакомом мне человеческом мерцании. Готов поспорить, со стороны это выглядело довольно забавно, когда мальчишка лет четырнадцати ровняет и строит двух здоровенных лбов, таких, как мы с Иром. По-моему, Ир не просто так сверкал на него своими желтющими глазищами. Он явно за все годы, проведенные им в университете, отвык от общества деда, потому и готов был броситься на него в любой момент. Но тот легко и непринужденно игнорировал любое проявление недовольства со стороны внука. И никак не желал проникнуться мыслью, что Ирка изрядно смущен тем, в каком виде его дед, пусть и в мальчишеском своем образе, нас с ним застал. Признаться, меня это тоже несколько смущало. Правда, в отличие от мерцающего, у меня уже был опыт подобных неожиданных и не особо желанных встреч с родителями моих прошлых пассий.

Впихиваясь в джинсы, я краем глаза наблюдал за тем, как Ир сверкает глазами на Фиму, поэтому не удержался и спросил:

— И когда мы, наконец, увидим вас без мерцания?

— Когда-нибудь, — отмахнулся тот и снова начал целенаправленно доводить внука до точки кипения: — Ради кого, интересно, ты так прихорашиваешься? Императорских фрейлин кадрить собрался?

— Расчесать волосы и уложить их в обычную косу — это у нас теперь 'прихорашиваешься' называется? — прошипел в его стороны разгневанный Ир.

— Ирка, не ведись, — вмешался я, — Ведь явно же, что тебя на вшивость проверяют.

— Да, знаю я! — огрызнулся мерцающий и бросил уже деду, — Нашел время.

— На вшивость? — еще больше оживился Пестрый, повернулся ко мне и заинтересованно уточнил, — Это снова что-то из вашего сленга?

— Угу, — буркнул я, подозревая, что сейчас из-за моего невинного словесного оборота, Иру еще больше достанется. — Просто, так говориться.

— Ну, раз просто… — протянул мальчишка и бросил такой кровожадный взгляд на Иркину не до конца заплетенную косу, что его внук, поймавший этот взгляд в зеркале, замер на середине движения.

— Только попробуй, — угрожающе произнес он, — ты знаешь, что тут тебя уже никакая моя выдержка не спасет.

— Согласен. Запрещенный прием. Ты никогда не позволял лишний раз трогать твои волосы, — разочарованно фыркнул Фима, но не попытался разлохматить Иру прическу. Помолчал, потом выдал, наблюдая за внуком: — Должен же я был убедиться, что вы с Андреем все прояснили и ты, мой друг, не выкинешь что-нибудь в духе того заклинания правды, которое ты наслал на меня и еще полдюжины взрослых, помнишь такое?

Ир замялся. Я с интересом посмотрел на него. Мерцающий несколько раз глубоко вздохнул, явно пытаясь тем самым прийти в себя после общения с неугомонным дедом и успокоиться. Потом сказал, обращаясь к мальчишке уже более спокойным тоном:

— Тебе не кажется, что с тех пор я стал чуточку старше?

— Кажется. Но и проблемы у тебя теперь чуточку сложнее, — Фима выразительно посмотрел в мою сторону.

— Фима, — решился высказаться я, — по-моему, вы избрали не самый лучший способ убедиться во вменяемости внука. Если это кнут, то где пряник?

Старший мерцающий, уже готовый возразить, задумался. Пока он переваривал мои слова, его внук, наконец, справился со светлыми волосами своего эльфийского мерцания, оправил одежду и встал рядом со мной. Окинув нас обоих придирчивым взглядом, Фима вынес приговор:

— Недурно. А пряник будет после того, как ты подтвердишь действенность твоего метода по пробуждению наших детей.

— А если не подействует? — очень серьезно спросил я. У меня, действительно, имелись на этот счет нешуточные сомнения.

— Это будет… очень грустно, — произнес погрустневший мальчишка и тяжело вздохнул. — Мы бы могли и сами попробовать с этими твоими крестами работать, но испугались, что можем невзначай навредить. Я ведь не видел, как ты действовал с самого начала. Пришел только когда у тебя уже появился первый результат.

— Я знаю, — пробормотал и сам отвел глаза. Мне безумно не хотелось никого из них разочаровывать, к тому же, маленьких мерцающих мне на самом деле было жалко. Не бросать же их теперь на произвол судьбы. — Я постараюсь, — сказал я искренне.

Оба мерцающих совершенно одинаково кивнули. А Ир нашел мою руку и сжал, чтобы почти сразу отпустить. Но его поддержка пробудила уверенность, которой во мне раньше не было. Я запретил себе думать о возможной неудаче. И почти сразу стало легче дышать. Как-то не замечал, что до этого словно дышал в полсилы. Пока мы с Иром переглядывались, Фима вдруг стал прежним. Хвостатым и частично чешуйчатым (в верхней, человеческой, части тела, чешуи почти не было). Интересно, это такое проявление вредности или как? Очень похоже на то, что ему просто нравится ошеломлять обывателей своим необычным и в чем-то даже устрашающим видом.

О том, что в императорском дворце заклинанием телепортации может пользоваться только сам император, я узнал, когда мы втроем неожиданно оказались на оживленной площади незнакомого мне города. Разумеется, я сразу принялся озираться по сторонам, так как это место даже отдаленно не напоминало маленький и уютный Холёбаск, городок, расположенный рядом с нашим университетом.

Первое, что бросилось в глаза и намертво засело в памяти, были крыши из темно-фиолетового бутылочного стекла (не уверен, что этот полупрозрачный материал был именно стеклом, но выглядел похоже), которые врезались в небо усеченными пирамидами с прямоугольными основаниями, создавая вокруг небесного купола, нависающего над площадью, имевшей форму идеального, насколько я мог судить, круга, что-то наподобие цветка. Я задрал голову, и какое-то время любовался переливами света на крышах-лепестках. В этот момент у меня даже дыхание перехватило, хотя я никогда не мог похвастаться особым художественным вкусом и тягой к прекрасному. В том, что мы оказались в столице, я теперь даже не сомневался. Вокруг нас из порталов то и дело выходили богато разодетые люди, эльфы и прочие создания. И быстро расходились в стороны, сворачивая в различные переулки, отходящие от площади, как лучи, уступая место другим прибывающим в столицу. Стражу, расставленную по всему периметру площади, я заметил не сразу. Это были в большинстве своем высокорослые красавцы-эльфы, но среди них попадались, как не странно, люди. Хотя, с тем же успехом, это могли быть и оборотни, я их все равно бы отличить не смог. В общем, я так понял, что эта площадь была чем-то вроде нашей российской автостанции или железнодорожного вокзала. Именно сюда телепортировались те, кто хотел попасть в столицу, и был знаком с заклинанием телепортации. Мне сразу стало интересно, а другие места подобного рода тут имеются? Например, сюда телепортируются только благородные и маги, а где-нибудь в другой части города есть менее роскошная площадь и не в такой близости от дворца, куда пребывает люд попроще, который может себе позволить оплатить услуги мага для перемещения куда бы то ни было. Спросить об этом у Ира и Фимы я не успел. Мои спутники так решительно зашагали в одном им известном направлении, что мне за ними только поспевать и оставалось.

Дворец был… дворцом. Перепутать его, например, с ратушей или еще чем-то в том же роде, было невозможно. Но при одном взгляде на него становилось понятно, что такое в центре каменного города могли соорудить только эльфы — дети леса. Во-первых, стена и ворота, которые являются классическими атрибутами любых дворцовых построек внутри городов и не только. Стена была зеленой. Издали меня это удивило, вблизи вогнало в легкий ступор. Меньше всего я ожидал увидеть высокую, но живую ограду из густо переплетенных ветвей какого-то неведомого мне кустарника с листьями, похожими на кленовые. Внешне это сооружение садового искусства смотрелось внушительно, но абсолютно безобидно. О том, что эта стенка не так проста, как кажется, мне рассказал Ир, все время держащийся рядом. Оказывается, эта стеночка не что иное, как особое оружие, и в случае чего она может легко расправиться с передовым отрядом вражеской армии. У меня в голове сразу появился нездоровый образ, взращенный на наших современных ужастиках, которыми в компании друзей я засматривался еще в подростковом возрасте. Гибкие ветви, как щупальца спрута взлетают ввысь, потом карающей дланью падают вниз, оплетают шеи нападающих и выпускают шипы, пронзающие беззащитные горла насквозь. Тряхнул головой и от греха подальше решил переключить внимание на более безобидный объект. На глаза мне попались ворота. Которые оказались вовсе не кованными, как я рискнул было подумать, а таким же переплетением гибких стеблей какого-то 'лысого' плюща. Листики и пурпурные цветки наблюдались только по верхнему ободку данного растительного сооружения. Никаких шипов видно не было, но после Иркиных объяснений я почему-то не сомневался, что безобидно все здесь выглядело только на первый взгляд.

Охраны с внешней стороны ворот не наблюдалось. Впрочем, других посетителей, кроме нашей необычной троицы, тоже. Может быть, у них тут не приемный день? Когда мы подошли вплотную, плющ медленно расплелся ровно посередине, образовав округлую арку, позволяющую нам по одному попасть за ограду. Пройдя через открывшийся проход за Иром, я обнаружил, что нас ожидает невысокая фигурка с низко надвинутым за лицо капюшоном темно-зеленого плаща. В отдалении возвышался величественный дворец, выглядевший в целом несколько приземистым, но при этом до странности ажурным. Издали было непонятно, что создает такой эффект. А все пространство перед ним занимает сад-лабиринт, как в лучших английских поместьях. Ну, ничего себе! Готов поспорить, что в этом саду стенки такие же непростые, как та, что мы только что преодолели.

— Верпюхты — особый орден, который с давних времен посвятил себя сужению не самому императору, как ты мог подумать, а этому месту, — шепотом просветил меня Ир, пока мы шли по зеленому лабиринту вслед за нашим молчаливым провожатым, идущим впереди чуть в отдалении от нас.

— А они вообще кто? Эльфы или какая-то особая раса?

— Никто не знает, — ответил мне Ир, но по тому, как в пренебрежительном жесте взметнулся кончик хвоста Пестрого, ползущего с другой стороны от меня, я понял, что мерцающие как раз знают, просто не хотят признаваться в этом в присутствии представителя загадочного ордена.

— Понятно, — кивнул я, бросив взгляд на нашего проводника.

Я подумал о том, что будет, если среди верпюхтов появится предатель? Разве разумно базировать всю обороноспособность дворца исключительно на них? Но спрашивать о таком вслух я не стал, вдруг бы наш провожатый обиделся, а без него мы тут давно бы уже заплутали. Особенно, если учесть, что, по словам Ира, расположение живых стенок лабиринта меняется каждые шестнадцать часов, то есть два раза в сутки.

Как не странно, мы быстро достигли дворца, несмотря на то, что в первый момент лабиринт показался мне необъятным. Сразу стало ясно, сад-лабиринт — это одно, а у самого дворца есть своя охрана. Причем, довольно внушительная. Но в первую очередь я принялся разглядывать стены необычного строения. Не знаю, из какого материала они были возведены, лично мне он больше всего напомнил серебряное зеркало, снизу доверху оплетенное ажурной сеткой мощных стеблей гибкого плюща с миниатюрными листочками, чем-то напоминающими остролист, и изредка попадающимся между ними нежно-сиреневыми цветами-звездочками. В том, что стены отделаны не обычными зеркалами, я решил по том простой причине, что в них отражалось небо, листья и стебли плюща, даже мы с мерцающими, но при этом солнечный свет не разбрызгивался по всей округе веселыми солнечными зайчиками и слепящими бликами, а словно поглощался этим странным минералом, теряясь в лабиринте зеркал.

Как только мы ступили на дорогу, вымощенную круглой плиткой, сквозь которую пробивалась молодая зеленая трава, верпюхт исчез в неизвестном направлении. Зато из-за неприметной двери слева от роскошного подъездного крыльца с колонными и кариатидами к нам вышли два высокорослых эльфа в мундирах цветов личной гвардии императора — зеленого и бледно-желтого, о чем мне так же нашептал неугомонный Ир. Что меня в них удивило, это отсутствие шпаг и мечей, зато наличие луков и стрел. По словам Ира, заметившего, как я смотрю на оружие эльфов, это была дань традициям. Но это не отменяло тот факт, что гвардейцами становились в первую очередь лучшие лучники федерации. Мы поднялись на высокое крыльцо, и зашли в распахнувшиеся перед нами двери. Я снова задался вопросом, почему здесь так безлюдно? Вроде бы дворец. Где вся челядь, мажордом, хозяйственные пристройки, загоны для лошадей и прочие естественные вещи. Но как тут пристанешь в мерцающему с вопросом, когда тебя ведут за собой два бравых гвардейца, четко печатая шаг?

Только преодолев широкий холл и поднявшись на второй этаж, в одном из коридоров нам встретился слуга, скрупулезно смахивающий пыль с какой-то вазы, выглядевшей так, словно её сплели из десятков нешироких полос белоснежного фарфора. Только поравнявшись с ним и заглянув ему в лицо, я понял, что это голем. Так вот, оказывается, в чем дело! Как-то я запамятовал, что у них тут весьма неплохо развито привлечение големов к подсобным работам. Вот бы и нам на Земле когда-нибудь так. Мечты-мечты. У нас, конечно, сейчас активно развивается роботостроение, но что-то мне подсказывает, что у местных големов КПД буде куда выше, чем у любого нашего робота.

Нас привели к двустворчатым дверям, один из гвардейцев постучал и отошел в сторону. Только тогда я заметил, как он коситься на Пестрого. А ведь до этого этим ребятам как-то удавалось сохранять каменное выражение на лицах, несмотря на присутствие такого необычного визитера. Однозначно, коварный мерцающий в наглую наслаждался всей этой ситуации.

То, что нас ждали, было понятно с самого начала. Но лица присутствующих в комнате эльфов я зацепил лишь краем глаза, моим вниманием почти сразу завладели дети. Почему во множественном числе? Потому что возле одного из кресел мирно журчало не обещанный мне один, а целых два фонтана.

— Что-то я не понял, и кто у нас второй? — это первое, что я произнес вместо приветствия.

— Клементиреферус, — ответил мне кто-то.

— Понятно, — сам не понял, зачем я это сказал. И на не гнущихся ногах приблизился к ним.

Мной завладели сомнения. Раз Клёма так легко снова стал таким, то мой метод их обратного превращения выеденного яйца не стоит. Тогда, может, и не имеет смысла мучиться самому и старших мерцающих зря обнадеживать? Что же мне теперь делать?

Как не странно, пока я как сомнамбула приближался к детям, никто не попытался меня остановить, или хотя бы представить всем собравшимся. Зато одна из женщин не сумела сдержать изумленного вздоха, когда ближайший ко мне фонтанчик начал извергать не только воду, но и фиолетовые искры. Значит, меня увидели. Я сразу решил, что это Клёма и, не задумываясь, стянул через голову свой крестик. Главное было, ни о чем не думать, просто действовать. Иначе мои сомнения и страхи могли бы помешать. Сейчас все было не так, как в первый раз. Стоило только погрузить руку с артефактом в воду, как за неё тут же ухватились крепкие детские ручонки и из фонтана фиолетовых искр ко мне шагнул улыбающийся Клёма. В своем человеческом мерцании, разумеется. И порывисто обнял меня.

— Я знал… знал, что все получится! — заявил маленький мерцающий, прижимаясь ко мне. Потом запрокинул голову и требовательно заглянул мне в глаза: — Ты ведь поможешь и Лиди тоже?

— Так ты затем и обратился снова, чтобы её подготовить и все объяснить?

— Ага. Чтобы ей не было тут так одиноко.

Я посмотрел на соседний фонтанчик. Прокомментировал:

— Не вижу искр. Ты уверен, что она меня тоже видит сквозь сон?

— Нет, — тихо пробормотал малыш, — Я как тебя увидел, сразу потянулся, а она… наверное, могла не заметить.

— И что будем делать?

— Может быть, ты попробуешь с ней, как со мной?

— Но ты видел меня, а она, судя по всему, нет, — я все еще гипнотизировал взглядом безучастный к нашим разговорам фонтанчик.

— Неужели нет никакого шанса? — подала голос одна из трех светлых эльфиек, присутствующих в комнате.

— Вы мать?

— Нет, я…

— Еще Величество императрица Еленэль Солнечноликая, — представил женщину Камю, при этом бросив в мою сторону суровый взгляд. Только поэтому я быстро сообразил, что не мешало бы извиниться. Правящая особа, как-никак.

— Простите, я не знал.

— Я её мать, — вперед выступила другая женщина. Внешне она тоже была эльфийкой. В таком виде она мне точно не подойдет.

— Выскальзывайте, — скомандовал я, запоздало вспомнив, что имею дело с женой маршала, который тоже не последний эльф в этой стране. Кто из двух незнакомых мне эльфов, присутствующих в комнате, император, а кто его маршал, сам я определить так и не смог. Да и не до того мне как-то было.

Женщина подчинилась и через мгновение ко мне подошла уже мерцающая. Я указал ей на преображенную дочь.

— Попробуйте погрузить в неё руки и позвать.

— Это поможет? — с надеждой выдохнула она.

— Если бы я знал…

— А если ей будет больно?! — впервые подала голос третья эльфийка.

— Мне не было, — проговорил Клёма, и это подстегнуло мать девочки последовать моему совету.

Она окунула обе ладони в воду и тихо заговорила, зовя свою девочку вернуться к ней. Сквозь её пальцы заструились бирюзовые искры. Есть! Но прежде, чем я сам успел шагнуть к ним, мне в голову пришла одна идея. Я схватил Клемму за запястье и вложил ему в ладонь свой антимагический артефакт. Мальчик изумленно захлопал глазами. Пришлось говорить быстро и убедительно, чтобы не дать ему возможность испугаться, отказаться, передумать.

— Ты же теперь как я, словно человек из моего мира. Без каких-либо зачатков магии, так?

— Ну… — мальчик растерялся и выглянул из-за меня, чтобы встретиться взглядом с Пестрым. Я тоже обернулся на старшего мерцающего.

— Так, — подтвердил тот.

— Тогда сам попробуй её убедить проснуться и снова стать собой. Помнишь, что я тебе говорил тогда?

— Помню, но…

— Все получиться. Верь мне, — твердо произнес я и подтолкнул вооруженного крестом мальчишку к девочке и её матери.

Клёма не решился ослушаться. Подошел, встал рядом с женщиной и медленно погрузил руку с крестиком в водный поток. А потом вдруг отдернул, словно обжегшись. Интересная реакция. Пока я соображал, чего это он, мама девочки, чтобы освободить мальчику место, убрала руки из воды и отступила на шаг назад. Почти сразу из струй исчезли бирюзовые искры. Что происходит?

— Клёма? — позвал я, подходя к мальчику со спины. Опустил обе ладони ему на плечи. Он запрокинул голову и встретился со мной перепуганным взглядом.

— Она против. Категорически!

— Что? — растерялся не только я, этот вопрос синхронно со мной выдохнул кто-то из мужчин у меня за спиной. Мне было не досуг оборачиваться и выяснять, кто это был. Мое внимание всецело принадлежало мальчишке: — В каком смысле? Ты её слышишь даже без мерцания?

Он кивнул, потом затараторил:

— Она закричала, когда артефакт её коснулся. Я думал, что сделал больно. А оказывается, она просто не хочет назад.

— Но почему?! — почти с болью воскликнул все тот же мужчина. Я покосился на него через плечо.

Похоже, этот эльф и был отцом девочки. Ничего так, суровый мужик. Правда, если убрать повышенную длинноухость, он внешне больше походил на человека. Какого-нибудь бравого капитана внутренних войск или что-то в этом роде. Сразу в голове возник несколько неуместный в данной ситуации вопрос. Если он маршал сухопутных войск, то должны быть и войска морские, так? Так. Но, простите, насколько мне известно из уроков географии Ира, ФСЭК не имеет прямых выходов к морю, разве только по речным путям. Рек у них тут, и правда, много. Почему же тогда этот парень маршал именно сухопутных войск?

Но я быстро забыл о том, о чем думал, когда Клёма начал объяснять:

— Там мы можем все.

— В каком смысле? — поинтересовался я.

— В прямом, — мальчик тяжело вздохнул и опустил руку с артефактом, глядя на безучастный к внешнему миру фонтанчик: — Все, что только ты можешь вообразить, почти мгновенно становится там явью. Ты можешь играть с любыми игрушками, строить дворцы и призывать к себе в услужение невиданных зверей. В общем, там мы всемогущи.

— Потому что это всего лишь сон.

— Да. Но он так похож на реальность, — пробормотал Клёма, опустив глаза в пол.

— Плохо дело, — выдохнул я и взъерошил волосы на затылке.

— Это значит… — протянул второй из незнакомых мне светлых эльфов. По всей видимости, он-то и был тем пресловутым императором, на смотрины к которому меня сюда притащили.

— Что тактика, которую я применял к Клёме тут вряд ли подействует. Значит, мирно её вернуть не получиться и… — я не знал, стоит ли такое говорить. Вдруг меня воспримут буквально и попытаются остановить.

— И? — подала голос императрица.

Вздохнул и раскололся:

— И бить придется по больному.

— Что?! — взвилась та эльфийка, которую мне так и не представили, — Ты собрался ударить ребенка?!

— Это устойчивый фразеологизм, — неожиданно жестко бросил в её сторону Ир. — И вам, леди, я бы советовал не вмешиваться.

— И всем остальным, я так понимаю, вы рекомендуете тоже самое? — поинтересовался у него эльф, идентифицированный мной, как император.

— Именно! — ни сколько не стушевался Ир. Да уж, когда это нужно, он мог быть бесстрашным и резким. Это потом, наверное, до него дотечет, с кем и как он разговаривал и, главное, в чьем присутствии. Это я о Камю. Вот уж кто точно никогда ничего не забудет и не упустит. Прожженный тип, это я уже понял.

Я отвернулся от них и снова посмотрел на водный фонтан, бьющий прямо посреди комнаты. Плечи Клёмы напряглись под моими ладонями. Я тихо спросил, чтобы не мешать старшим позади нас обсуждать какие-то наболевшие проблемы, в которые я вникать не собирался ни при каком раскладе. Они и без меня способны выяснить, кто тут главный, а кто тварь дрожащая.

— Ты её слышишь, только когда касаешься или и сейчас тоже?

— Она бушует. И больше не верит, что тогда её звала именно мама.

— Понятно. Значит, только хуже сделали. — Тяжело вздохнул и кое-что в уме прикинул, потом спросил: — Клёма, а как ты обратно развоплотился? Можешь повторить?

— Не уверен, — честно признался мальчик и снова запрокинул голову, чтобы встретиться со мной взглядом. — У меня это как-то случайно получилось. Само собой. Я даже понять ничего не успел.

— Ясно. Значит, рисковать не будем… вот только, как теперь её пробудить. Хотя бы ненадолго… — и тут меня озарило. Я внутренне весь подобрался, стараясь не слышать, о чем говорят у меня за спиной. Там в разговор вступил Пестрый и явно что-то доказывал всем окружающим с не меньшим жаром, чем минуту назад делал его внук.

— Клёма, — начал я, с силой сжав плечи мальчишки, — передавай её все, что я буду говорить, слово в слово. И погрузи в неё крест.

— Но… — попытался возразить мне мерцающий.

— Клёма, — я добавил в голос суровости, и мальчик поддался, развернулся к фонтанчику и снова протянул к нему руку с артефактом. Погрузил её в воду по локоть и застыл. Я начал говорить, рассчитывая, что малыш с помощью своей телепатии (или как у них такого рода общение называется?) будет дословно транслировать маленькой упрямице все, что я говорю.

— Ты ошибаешься, если думаешь, что это не твоя мама тебя звала, что тебя обманули. Не веришь? Ну и не надо. По большому счету, это уже не так уж и важно. Не хочешь возвращаться? Дело твое. В одиночестве, тебе лучше, чем с мамой и папой? Ну, что ж. Скоро, они тоже к этому придут. — Я сделал паузу, ожидая хотя бы какую-то реакцию, если не со стороны фонтана, то хотя бы от Клёмы. И, как не удивительно, она не заставила себя ждать.

— Она спрашивает, к чему придут, — подал голос мальчик-мерцающий.

— К тому, что без тебя им будет даже лучше, — продолжил я, обращаясь к фонтану, — Думаешь, ты такая незаменимая и всегда сможешь вернуться, когда наиграешься? А вот и нет. Твои мама и папа еще молодые лю… мерцающие. Родят себе второго ребенка, а за ним, может, и третьим обзаведутся. Ты вернешься, а их любовь уже всецело будет принадлежать им. И все. Ты будешь лишней. Никому не нужной и…

Я замолчал, так как в прозрачных струях снова засверкали искры, только на этот раз они были ярко-красными. А вот это интересно. Я-то думал, что цвет искр зависит от пола ребенка. У Клёмы они, помниться, были фиолетовыми, у этой девочки сначала бирюзовыми, теперь вот красными. Это же кардинально меняет дело! Тогда их цвет может стать так называемой лакмусовой бумажкой, по которой можно будет определять в каком настроении тот или иной ребенок и насколько он расположен идти на контакт. Хотя, пока делать какие-то долго играющие выводы еще рано. Слишком мало данных. Но, если мои предположения подтвердятся, надеюсь, это сможет хотя бы немного облегчить жизнь тем, кто будет будить малышей после меня.

— Она кричит, что не верит, — прошептал Клёма, все еще держа цепочку с артефактом в потоке воды. — Она… — он медленно поднял свободную руку и накрыл ею мою ладонь у него на плече. Словно искал защиты и поддержки. Я притянул его к себе. Он вжался в меня спиной и весь застыл, словно маленькая статуя.

— Скажи её, — с перепугу, не иначе, вышло хрипло, — Скажи, что пусть присмотрерится получше. Сейчас они расстроены, думаю, она прекрасно видит это по их лицам. И не только они. Господин Камюэль, из-за которого она все это устроила, тоже сейчас не в лучшей форме, но это только потому, что она пропала только пару дней назад. Но если пройдут годы, десятилетия… расскажи ей, каково было тебе, когда ты проснулся, и выяснилось, что твоим кузену и кузине, которые когда-то играли вместе с тобой, так много лет, что они уже совсем взрослые, даже о собственных детях задумываются… Расскажи!

Несколько минут в комнате стояла гробовая тишина. Из фонтана все еще сыпались вниз красные искры, вместе с водой пропадая в неизвестность, не долетев до пола. Мне кажется, что эльфы и мерцающие у меня за спиной, даже пошевелиться боялись. А потом, настало время пряника, ведь пока был только один кнут.

— А теперь скажи, — я слегка встряхнул мальчика за плечи, — что ты ведь сумел вернуться, когда тебе этого захотелось, значит, и она сможет когда-нибудь это повторить. Но если не вернется сейчас, в следующий раз может не найтись того, кто ей в этом поможет.

Последовала еще одна томительная минута молчания. А потом рука Клёмы, погруженная в фонтанчик, дернулась, но он не отдернул её, как в тот раз. Сдержался. Умница, малыш! Раздался глухой хлопок. Фонтанчик пропал. В этот раз я сориентировался быстрее, чем в случае с Клёмой. И резко крутанулся назад. Позади меня, уперев маленькие кулачки в бока, стояла девчушка, больше напоминающая куколку или ангелочка. Она была человеком. По крайней мере, пока. Видимо, еще до моего прихода, Клёма успел объяснить ей, как надо действовать, чтобы перевоплотиться обратно.

— Я не верю тебе! — воскликнула она и даже ножкой по ковру топнула. — Мама с папой меня никогда не разлюбят, — убежденно заявила мерцающая девочка, а потом глубоко вздохнула и заявила, — И не думай, что я вернулась, потому что ты меня этим запугал. Я просто хочу посмотреть на братика или сестренку. — И тут же повернулась к матери с отцом и произнесла с надеждой, — Вы ведь, правда, мне их родите?

Мужчина и женщина почти синхронно кивнули, все еще не веря, что их дочь на самом деле стоит перед ними. Что она жива и невредима, что их не обманули, сказав, что её еще можно вернуть, несмотря на то, что всем известно — это невозможно.

— Я проверил… — хрипло выдавил из себя отец семейства, — Это не иллюзия…

Ах, вот оно что! А мне, наивному чукотскому мальчику, такое и в голову не пришло.

— Лидифемерус! — воскликнула светлоэльфийская леди и, превратившись в мерцающую, кинулась к дочери. Подхватила ребенка на руки и крепко прижала к себе. К ним подошел господин маршал. Встал рядом. Помедлил, но, не устыдившись, проявить чувства на публике, крепко обнял своих девочек. Малышка-мерцающая завозилась в этих двойных объятьях и повернулась так, чтобы видеть остальных взрослых. Взгляд её был обращен к Камю.

— А ты обещаешь, что папу обижать не будешь?

— Прошу прощение, юная леди, но я не в силах дать такое обещание. Могу лишь гарантировать, что не стану обижать его конкретно из-за того, что он мерцающий.

— А как еще будешь? — насупившись, вопросила малышка.

— Ну… — Камю лукаво улыбнулся, — Как кардинал фраэ-маршала, я думаю.

Я впервые услышал, как на самом деле у них тут звучит этот воинское звание. Интересно, почему, когда его в моем присутствии назвали впервые, я услышал просто 'маршал'. Наверное, опять какие-то взбрыки переводчика. Кажется, Ир что-то говорил насчет того, что со временем симбиоты начинают учить своих носителей наиболее часто используемому ими иностранному языку. Наверное, мой переводчик решил, что я уже достаточно освоился, чтобы начать мое обучение или что-то в этом роде. По большому счету, мне было не так уж принципиально что да как, главное, что я все так же мог всех понимать.

— Ну и ладно, — услышал я слова девочки, — Но только не потому что мы, не такие как вы. Обещаешь? Я прослежу!

Тут уж не выдержал Пестрый и, не стесняясь, громко рассмеялся. Девочка, казалось, только сейчас увидела это чудо-юдо со змеиным хвостом. Но не испугалась, а ловко вывернулась из рук осчастливленных родителей и бросилась к нему, разглядывая странного незнакомца во все глаза.

— А ты кто?

— Учитель, — веско ответил тот, протянул её кончик хвоста, за который тут же уцепились детские пальчики. Пестрый, похоже, на это и рассчитывал. Оставив ребенка разбираться с новой живой игрушкой, он повернулся к императору: — Я так понимаю, вы не желаете отлучать вашего фраэ-маршала от двора и мне не приходиться рассчитывать, что он с семьей в ближайшее время переедет в Чащу Лис?

— Вы совершенно правы.

— В таком случае, мне бы хотелось побеседовать с ним и его семьей наедине.

— Конечно. Вас проводят в гостевые апартаменты, но я рассчитываю на то, что вы оставите мне психолога и вашего внука.

— Конечно, — кивнул Пестрый и добавил, — Но мне бы хотелось забрать с собой Клементиреферуса и леди Таниэль.

— Тогда я хотела бы пойти с вами, — вмешалась императрица, бросив странный взгляд в сторону названной леди. Очень интересно. Кем ей приходиться эта леди Таня?

— Хорошо, — Пестрый обвил кончиком хвоста запястье маленькой девочки и пополз в сторону двери, но тут уже вмешался я. Заступил дорогу девочке и требовательно протянул руку.

— Верни.

— Но, постойте… — попыталась вмешаться её мать, но супруг удержал её рядом с собой.

— Ты странный, — помедлив, выдала эта малявка, — и вредный, и… — она глянула на родителей, потом на Клёму, и снова вернулась ко мне, — добрый, — припечатала девочка своим детским голосочком, сняла с головы крестик и вложила мне в ладонь.

В отличие от Клёмы, который боялся, что если снимет его, снова превратиться в воду, у нее не было подобных сомнений, поэтому обратное превращение не началось. Эта девочка была куда увереннее в себе, чем её собрат по несчастью. Уже представляю, сколько проблем она принесет своим родителем, когда станет старше.

Они молча ушли, уводимые Пестрым. Замыкали шествие императрица и фрейлина, как я решил называть Таниэль. В комнате остались мы с Иром, да Император с Камю. Интересно, а дальше-то что?

Глава восемнадцатая Дети, заговоры, последствия

Нам предложили занять два кресла напротив императора. Камю встал по праву руку от него и не подумал присесть. Видимо, это должно было мне о чем-то сказать, но я, увы, был совершенно незнакомо с придворным этикетом. Исторические романы мне никогда не нравились, да и фильмы с подобной тематикой я не любил. Для начала нас официально друг другу представили. Камю расстарался. Оказывается, императора звали Владиэль Орфидуй Снежный. И точно могу сказать, что это прозвище ему очень подходило. У нас на Земле, насколько я знаю, такой белоснежный цвет волос встречается только у альбиносов. Они были длиннющими. Не представляю, как он за ними ухаживает. Часть из них была поднята в замысловатую прическу. Я видел подобные только в японских фильмах про древние времена страны восходящего солнца. Вторая половина его шевелюры свободно ниспадала на спину и плечи. Одет он был тоже в японском стиле. Конечно, я был неуверен, что этот искусно расшитый халат, подпоясанный широким поясом, можно назвать кимоно. Но схожесть покроя угадывалась. Глаза у императора были необычного цвета. Уверен, у людей такой эффект можно было достигнуть только с помощью линз. Кажется, именно такой цвет называется фиалковым. Высокие скулы и прямой нос, придавали облику светлого эльфа резкость и холодность. Было чувство, что он смотрит на тебя с каких-то недосягаемых высот и видит оттуда всю душу. Неприятный тип. Нет, может, он и ничего, просто мне он показался еще опаснее нашего Камю, который тоже был не подарок. Интересно, у них тут что, мода такая, чем больше власти, тем роскошнее внешность и безобиднее общий вид? Кстати, если подумать, оба эльфа были хороши собой. Если проводить аналогии с Землей, то у нас правители редко могут похвастаться броской внешностью. Хотя, если вспомнить царей-императоров… да, порода там чувствовалась. Но в современном мире ничего подобного не наблюдается. Здесь же, у эльфов явно пунктик на внешности. Достаточно только вспомнить, как колокольчики меня понукали, когда я только предстал перед ними, этакий 'красавец'. Ладно, не будем об этом.

Как только процедура знакомства закончилась, император обратился ко мне:

— Как вы планируете в дальнейшем помогать детям мерцающих? У вас уже есть какие-то мысли по этому поводу?

— Честно? Нет. Ни одной трезвой мысли. Но теперь мы хотя бы точно знаем, что они не так несчастны в этом своем состоянии, как принято было считать. Я прав? — повернулся к Иру, ища поддержки.

Мерцающий кивнул и произнес:

— Я думал, есть какая-то система. Но, оказывается, к каждому ребенку нужен индивидуальный подход.

— Я тоже рассчитывал, что тебе удастся сформулировать план действий, которому следует придерживаться при их пробуждении, — поддержал мерцающего Камю.

Я развел руками.

— Не все так просто, как казалось.

— Это понятно, — вмешался император и с нажимом спросил: — Но что дальше?

Я собрался с мыслями и попытался вкратце изложить те выводы, к которым пришел.

— То место, в которое они попадают, в котором, по словам Клёмы, всесильны, натолкнуло меня на мысли о виртуальной реальности. В моем мире это довольно распространенная сказка. Есть фильмы и книги, в которых рассказываются, как люди подключаются к такому вот общему сну и могут полностью пропасть для реальной жизни.

— Фильмы? — заинтересовался император.

— Да. А что, Камю вам еще не показал те, про войну, которые прошлый раз выпросил? — искренне удивился я.

Император повернулся к кардиналу с немым вопросом в глазах.

— Не успел, — ответил тот.

— Но покажешь, — с нажимом бросил император и снова посмотрел на меня. — И что, в этих ваших сказках предлагается какое-то действенное средство, как с этим бороться?

— Ну… там каждый автор извращается в меру своей испорченности. Так что вряд ли это поможет, но можно было бы, например, показывать детям 'Матрицу', чтобы изначально создавать негативное отношения к уходу в такие сны.

— В качестве превентивных мер, я так понимаю, — вставил Камю.

Я кивнул и поспешил озвучить еще одну свою идею:

— Кроме того, если подтвердиться, что спасенные дети способны, как Клёма, легко переходить из одного состояние в другое, можно будет уже сейчас, в самом ближайшем будущем, выявить тех детей, которые готовы к сотрудничеству и попытаться их пробудить.

— Разумно, — произнес император, бросив задумчивый взгляд на Ира. Мерцающий вел себя на удивление тихо. К чему бы это? Снежный снова посмотрел на меня, — И, как мы видели, мерцающие в полном человеческом мерцании вполне могут заменить вас в этом деле.

— Да. Я очень на это рассчитываю.

— Не желаете быть спасителем целой расы единолично?

А вот это явно был вопрос с подковыркой. Рано я расслабился. Меня тут, по ходу, хотят проверить на вшивость. Ох, как же я это дело не люблю! Никто не любит. Нейтрально тут вроде как не ответишь, но врать тоже самое последнее дело. Поэтому я сделал ставку на честность.

— Не желаю. Мороки с ними… — сделал неопределенный жест рукой, точнее, попытался сделать, и замер на середине движения. Меня в очередной раз осенило.

— Андрей? — позвал меня Ир. Может быть, он и не принимал активное участие в разговоре, но явно, как Камю, очень внимательно наблюдал за всем происходящим вокруг.

— Карл говорил, — я повернулся к мерцающему, — что у этих артефактов есть какой-то гениальный производитель.

— Разумеется. Не на деревьях же они растут!

— А если он создаст нам такой артефакт, который, например, Клёма, смог бы взять с собой в сон.

— Это ты о чем? — вмешался Камю.

Я повернулся к нему и попытался развить собственную мысль.

— Мой крестик блокирует магию, так? Значит, в него вложены какие-то магические формулы и механизмы, которые полностью отрезают внешнюю магическую составляющую мира от носителя артефакта. Наверное, я путано говорю, в магии, честно, ничего не смыслю. Но что если создать такой артефакт, которые будет блокировать в этих их снах способность к изменению ткани сна. Ведь именно это они делают. Трансформируются не сами, а мир вокруг.

— Когда создают прямо из воздуха то, что им хочется, — догадался Ир.

— Именно! Тогда, лишившись игрушек, они заскучают, и сами захотят вернуться.

— Это что-то из области фантастики, — после небольшой паузы, выдал Камю.

— Знаешь, — признался я, — для меня у вас тут все из области фантастики, но ничего, как-то живу.

— Но это… — попытался возразить эльф, но был прерван императором.

— Кто является производителем? — спросил он у Ира.

Мерцающий подозрительно замялся. Отвернулся к окну, помолчал, потом снова посмотрел на ожидающих его ответа эльфов. Похоже, Камюэль либо тоже не знал, либо решил предоставить возможность Иру самому ответить на вопрос императора. Интересно, почему?

— Гуриэру Ти'мук, — произнес он, наконец.

Император как-то странно дернулся.

— Никогда не сомневался в его талантах.

— Э… — рискнул подать голос, — Я что-то не знаю?

— Это… — начал Камюэль, но тут в дверь кабинета, в котором мы находились, настойчиво постучались.

Император взглядом отдал приказ кардиналу и тот бесшумно скользнул к двери. Замер на секунду перед ней, прежде чем открыть, словно прислушиваясь или магича что-то на ходу. Но, убедившись, что за дверью кто-то свой, резко распахнул её. К нам присоединилась императрица. Вид у женщины был не только решительным, но и весьма воинственным. У нее даже кончики эльфийских ушей слегка подрагивали. Подозреваю, что барышня пришла бороться за что-то очень важное. Чтобы это могло быть?

— Леди императрица, — император поднялся из своего кресла, и я запоздало вспомнил, что когда в помещение входит дама, вроде как положено вставать, поэтому тоже подорвался. Так что сильного конфуза, я надеюсь, не получилось.

— Прошу прощение за вторжение, супруг мой, — женщина сделала изящный реверанс и скользнула к материализованному серым кардиналом креслу. Опустилась в него, под нашими взглядами расправила складки кимоно и мягко улыбнулась. Мы снова заняли свои места. Император выжидающе посмотрел на супругу.

— Мне бы хотелось обсудить с вами одну задумку, — мелодичным голосом начала эльфийка, — Она пришла мне в голову совершенно внезапно. Но я бы хотела обсудить её сразу со всеми вами, — и она обвела нас взглядом, по очереди встретившись глазами с каждым. Почему-то дольше других она задержалась на мне. Это меня и насторожило. Очень вовремя на помощь пришло мое хваленое чутье.

— Это что-то связанное с Клёмой? — предположил я.

И тут же услышал какой-то невнятный звук со стороны Ира. Повернулся к нему. Мерцающий тяжело вздохнул и тихо сказал:

— Не ожидал, что так все повернется.

— Ты о чем?

— Дед сразу загорелся пристроить его в семье Ви-орь-Морь, но я не ожидал, что вам может настолько понравиться эта мысль, леди императрица, — сказал Ир.

— Пристроить Клёму? Но зачем его где-то пристраивать? — заинтересовался Камю.

— А тебя не удивило, что до сих пор никто из мерцающих не заикнулся о его родителях? — Я задал кардиналу тот вопрос, из-за которого я предположил, что все дело именно в маленьком мерцающем, — Кто его кузен и кузина мы с тобой знаем, но кто его родители и почему им занимается лично Пестрый, а не они?

— И почему? — спросил кардинал у Ира.

— Потеряв сына, они ушил в другой мир.

— Умерли? — изумился император.

— Нет. Просто переселились в другую реальность. Обычно мы прослеживаем ушедших до ближайшего мира, но никто не может сказать наверняка, не ушли ли они потом еще дальше. Сейчас их уже ищут. Но гарантировать, что когда-нибудь найдут, никто не может.

— Так вот почему вас в нашем мире так немного, — понимающе протянул серый кардинал.

— А каков процент переселяющихся? — заинтересовался император.

— Не больше тридцати, максимум сорок в поколение.

— Много.

— Те, кто теряют детей, нередко предпочитаю уйти, — глядя в сторону, заметил Ир.

— Или те, — рискнул я вставить свои пять копеек, — кого разоблачили те, к кому они успели привязаться.

Повисла неловкая пауза.

— Это правда? — негромко уточнил император у мерцающего.

— Да, — Ир все еще ни на кого не смотрел, — Как правило, мы преданы одному хозяину. Когда он в ответ на это отворачивается от тебя… проще начать жизнь с нуля, но там, где точно не встретишь ни его самого, ни его потомков.

— Круто, — не удержавшись, присвистнул я.

— Думаю, — обронил император задумчиво, — 'хозяин' — это не совсем то слово. Я прав?

— Правы, — Ир к нему повернулся и ответил твердым и решительным взглядом.

Император кивнул и повернулся к своей светлой леди.

— Ты хочешь усыновить мерцающего?

— Не обязательно усыновлять. Мы могли бы взять воспитанника. А леди Воморь с супругом могли бы помочь с его воспитанием, — заговорила она приветливым и мягким тоном, но было видно, что женщина волнуется. И сильно. Кончики её ушей все еще продолжали странно себя вести. По крайней мере, для меня это выглядело странно. Пока я наблюдал за ней, леди продолжала: — Он ведь может мерцнуть в очаровательного светлого мальчика. Но, кроме этого…

— Это был бы весьма изящный политический ход, — заметил Камю, ни к кому конкретно не обращаясь. — Думаю, параноикам-мерцающим это могло бы сказать о многом.

— А почему вы своих детей не заведете? — не подумав, брякнул я, запоздало сообразив, кому не стеснюсь задавать такие вопросы.

Повисла неловкая пауза.

— Простите, — поспешил повиниться, неожиданно поймав себя на том, что щеки горят. Да, так опростоволоситься не каждый сможет.

— Мой супруг не желает обзаводиться наследником.

— Какой в нем смысл, если свой титул я ему передать не могу?

— Разве дело в титуле? Он и тебе… — женщина оборвала себя. Наградила супруга долгим колючим взглядом и поднялась из своего кресла. Потом сказала, глядя на всех сверху вниз, — Надеюсь, вы подумаете о моем предложении. Каким бы не было ваше решение, если не как наш воспитанник, Клементиреферус останется во дворце как приемный сын четы Виморь.

Развернулась и пошла к двери. Император проводил её хмурым взглядом, потом неожиданно повернулся ко мне.

— Я извинился, — пробормотал, чтобы хотя бы что-то сказать, тяжесть взгляда венценосного эльфа ощущалась почти физически.

— Дело не в тебе, — медленно проговорил он. Как не странно, ни Камю, ни Ир, не попытались вставить ни слова.

Император долго молчал. Я мучился неопределенностью. Интересно, что у них по законам положено за такое хамство в отношении императорской четы? У меня даже ладони вспотели. Удивительно, но в какие только переделки я на Халяре не попадал, но по-настоящему, как оказалось, меня пугал только местный император. Любопытно, это у него такая аура особая, или это я… взрослею, что ли. Очень не вовремя научился воспринимать все не как затянувшийся сон, а как мою теперешнюю реальность. Но разобраться в себе мне не дали. Император отмер.

— Барсим, — произнес он ледяным тоном, — распиши картину покушений на мою жизнь только за первые пять месяцев этого года.

— Кружень — трижды, мраморень — дважды, вьюжень — один, но это было самым опасным из всех, убийца подобрался очень близко, хладрыгень — снова три. Журчаний — четыре, почти рекорд.

— Считаете, на фоне этого я могу позволить себе такую роскошь, как беззащитный младенец?

— Но… — сказать, что я был растерян, значит, ничего не сказать. — Я думал, что ваш титул выборный и основная власть у князей. Кому нужна ваша смерть? Не понимаю.

— Император — гарант объединения народов, — наставительно сказал Камю, — Князья приходят и уходят. Император — вечен.

— То есть вы… — начал я, но венценосный эльф понял все по моему ошарашенному взгляду.

— Да, — подтвердил он мои опасения, — Федерация со времен своего основания не знала другого императора.

— Значит, у вас тут действует какая-то секта типа антиглобалистов, что ли?

— Анти… кого? — заинтересовался Ир.

— Ну, ярых противников всеобщего объединения.

— Очень верно подмечено, — обронил Камюэль и безрадостно хмыкнул, — Алашурийское Братство, вот как они себя называют. И основная их доктрина построена на том, что эльфы должны властвовать над всеми. Что мы в этом мире Перворожденные, а остальные расы появились уже после нас, поэтому по законам старшинства должны быть нашими рабами. Не меньше.

— Понятно. И много у них сторонников?

— В народе — нет. В деревнях и селах каких только кровей не намешано. Но в правящей верхушке… достаточно. Самое любопытно, что к Братству, как показывает моя практика, легко могут примкнуть и те, кто не является эльфами по праву рождения.

— И что, так жаждут стать рабами?

— Нет. Трудно сказать, чем их соблазняют. Полноценно допросить кого-то из членов братства не представляется возможным, даже если на руках неопровержимые доказательства причастности к их деятельности. При вступлении в братство каждый неофит проходит через особый обряд. При попытке рассказать что-либо о своей деятельности в нем и о других его членах, смерть наступает незамедлительно.

— Да уж. Ну у вас тут и гадюшник. — Снова не сдержался. Знаю. Но по-другому отреагировать не мог. А потом, рискнул спросить у императора, раз уж он сам был не против завести об этом разговор: — А жене вы свои причины озвучивали?

— Нет.

— Почему?

— Она вообще не знает об этих покушениях.

— О! Как благородно… — честно попытался сгладить собственную иронию, но она все равно отчетливо ощущалась в моем голосе, поэтому Снежный неожиданно вскинулся и обжег меня взглядом.

— У тебя есть, что сказать по этому поводу? — в вопросе прозвучал приказ. По спине поползла струйка пота. Что-то я переволновался. Или устал. Или… стал слишком серьезно воспринимать все происходящее со мной в этом мире. Весь подобрался и медленно ответил:

— Она у вас не похожа на моргучию куклу, которую только для красоты и престижа рядом держат. Поэтому я не понимаю, почему вы скрываете от супруги такой важный аспект вашей жизни? Не доверяете? Вряд ли. Таким своеобразным образом проявляете заботу? И заставляете еще больше мучиться? Унижаете недоверием? Обижаете своим нежеланием иметь ребенка от нее? Кстати, на фоне всего сказанного, думаю, мерцающий был бы идеальной альтернативой в вашем случае. Вот уж кто способен постоять за себя даже в очень раннем возрасте. Кроме этого, может быть, на его примере вы, наконец, поймете, что некоторые дети подвергаются опасности с момента своего рождения, эти их неправильные мерцания не хухры-мухры, и ничего, живут и не жалуются. И тогда, возможно, измените свое отношение к рождению потомства.

На этом я выдохся и остановился, тяжело дыша. Дыхание кончилось. Осталось дождаться приговора. В лучшем случае меня просто выставят за дверь. В худшем… лучше об этом даже не думать. И так взгляд этого парня вгоняет меня в ступор. Но высказаться я не мог. Язык мой — враг мой. И что дальше?

— Хочу предупредить, что в его мире императорской власти, как таковой, не существует, зато активно пропагандируется свобода слова. Это я на тот случай, если ты решишь его наказать, — прокомментировал Камю, после затянувшейся паузы. Вот уж не ожидал, что он станет меня защищать.

— Даже если так, наказать все равно придется, — задумчиво произнес император и так на меня посмотрел, что у меня волосы на затылке зашевелились. А потом, переведя взгляд на сидящего рядом со мной Ира, он еще и добавил: — Вас обоих.

Улыбка у эльфа выглядела поистине акульей. По крайней мере, она мне показалась именно такой. Я сразу понял, что наказывать меня в традиционном смысле слова в его планы не входит. Но то, что он собирается на меня повесить, явно будет куда неприятнее любого телесного наказание. Так и оказалось.

— Во-первых, если я правильно понял из объяснений лорда-кардинала, психолог — тот же лекарь, только не для тела, а для души. Личный лекарь у меня есть, самое время обзавестись личным психологом. Скажем, на полставки…

Я судорожно сглотнул и рискнул подать голос.

— Семейная и подростковая психология это несколько разные специализации.

— Вот как? В таком случае вам в самый раз озаботиться повышением квалификации, — заявил император все с той же многообещающей улыбкой на губах. — К тому же, только личному лекарю я могу простить такие вольности, которые ты себе только что позволил. — Думаю, этот непринужденный переход на 'ты' как раз и означал, что теперь меня записали в особо приближенные к венценосной особе личности. Интересно, что со мной сделает Карл, когда об этом узнает? И еще интереснее, как к этому отнесется Ир, который пока ведет себя более чем прилично, но что будет, когда мы с ним наедине останемся?

— А кроме этого… у меня будут еще какие-либо задания?

— Безусловно. Не люблю разбрасываться человеческими ресурсами, особенно теми, кто уже доказал свою востребованность и профпригодность. Плюс ко всему, — он снова посмотрел на Ира и повернулся к Камю, — Я считаю, что ты недостаточно эффективно используешь его изобретательские таланты.

— Возможно, — легко согласился кардинал, — Просто не хотел спугнуть раньше времени, — и тоже уставился на Ира.

— А если я откажусь? — вдруг ледяным тоном поинтересовался тот.

— С чего вдруг? — полюбопытствовал император, внешне оставшись спокойным и безмятежным, но я был убежден, что внешность в его случае была весьма обманчива.

— Я не могу похвастаться личной преданность ни одному из вас.

— И кого же ты избрал своим хозяином? — спросил Снежный, с интересом разглядывая мерцающего, потом бросил быстрый взгляд на меня, — Его?

— Хозяев у меня нет. Впрочем, у других мерцающих тоже. Мне казалось, вы это поняли?

— А мне казалось, что и ты меня понял. Я не прав?

— Так кому ты предан? — вмешался Камю.

Я знал ответ на этот вопрос, но в разговор вступать не спешил. Не у меня же спрашивали.

— Карлу Ви'Хольму.

— Ректор первого интернационального университета этого мира официально является моим прямым подчиненным. Даже харьюсский князь имеет на него меньше прав, чем я.

— Моя верность ему и его идеалам не распространяется на вас, — упрямо припечатал Ир.

Прекрасно зная, каким упертым он может быть (я сам такой, если честно), решил вмешаться, пока не стало слишком поздно.

— Ир, — сказал, повернувшись к нему, — ты просто вредничаешь. Тебе не понравилось, что сэр император так изящно отрывает меня от университета, вот ты и… — осекся, так как в этот момент мерцающий так злобно на меня зыркнул, что я счел за лучшее заткнуться. А то в таком состоянии он и кинуться может. Уж мне-то этого не знать!

— Так вот в чем дело, — хмыкнул император и снова завладел всем вниманием Ира. — Боишься, что я буду часто отрывать его от университетских дел? Не стоит. Уверен, что с внутренними проблемами императорской семьи Андрей справиться быстро. Что же касается двух других заданий, которые я планирую ему дать, они будут носить, если можно так выразиться, сезонный характер.

— То есть будут требовать моего участия только какой-то небольшой промежуток времени? — уточнил я. Что он там еще собрался мне поручить?

— Именно, — подтвердил император.

— И вы рассчитываете, что я буду помогать Андрею в выполнении ваших поручений? — заинтересовался мерцающий. Он явно начал успокаиваться. Я вовремя вмешался, успел предотвратить взрыв.

— Уверен, что ты сам охотно этим займешься, даже если я лично тебя не попрошу об этом, — мягко заметил эльф и снова посмотрел на меня.

Ир сдался. Молча кивнул и снова затих. Что-то он сегодня подозрительно молчалив. Хотелось бы мне знать, почему. Очень на него непохоже.

— Так что там за поручения? — напомнил я о себе.

— Через пару недель в столицу прибудет первое полноценное посольство орков. Я хочу, чтобы ты присутствовал при их визите. Думаю, нам понадобиться помощь вас обоих. Вы же оба знакомы и с вождем, и с шаманом.

— Они прибывают вместе? — спросил Ир.

— Да.

— И вы опасаетесь, что Братство может вмешаться, раз однажды уже пыталось уничтожить Бахрому? — уточнил уже я.

— А ты уверен, что они его хотели уничтожить, нападая на ваш дирижабль? — вдруг между делом обронил Камю. И мне стало не по себе. Так как я кое-что понял. Ир, глаза которого подозрительно сузились и пожелтели, похоже, тоже.

— Вы точно знаете или это только предположение? — спросил мерцающий у кардинала.

— Пока неточно. Но о том, что орк путешествует именно на том дирижабле, узнать точно было практически невозможно. Его личина была весьма хороша. А вот о том, что на его борт поднялись вы, знали очень и очень многие.

— Кто-то из колокольчиков? — тихо уточнил я, опасаясь самого худшего. В том путешествии с нами, например, была Иля — дочь главы второго темноэльфийского дома, да и трагическая гибель других колокольчиков могла иметь самые неприятные последствия. Это очевидно.

— Не думаю. Вас ведь хотели не сколько уничтожить, сколько захватить.

— Да, но… зачем? Выкуп?

— Выкуп? — заинтересовался Камюэль, потом уточнил: — В вашем мире это нормальная практика?

— Ну, да. Есть такое.

— А в нашем нет. Поэтому, я не думаю, что их целью были колокольчики.

— Но тогда… — начал Ир и замолчал, остановившись на мне взглядом. Это что же получается…

— Нет, — я отчаянно затряс головой, — Не верю. Я ведь всего лишь…

— Тот, чьи действия не сможет предсказать даже самый опытный оракул, — с нажимом сказал Камю. — Ты из другого мира. Непредсказуем, но уже успел доказать эффективность твоих методов, поэтому все мои аналитики сошлись на том, что захватить хотели именно тебя.

— Но потом ведь больше таких попыток не предпринималось! — запротестовал, все еще отказываясь верить в том, что кардинал считал для себя очевидным. Вот, черт! У меня это в голове не укладывается!

— Когда бы они успели? Ты ушел в свой мир уже через пару недель после вашего возвращения. Там тебя искать было бы проблематично. К тому же, они могли решить, что ты ушел насовсем. Плюс к этому, напасть на тебя в стенах университета несколько сложнее, чем в любом другом месте.

— То есть третьим моим заданием будет ловля на живца? — в лоб спросил я его.

— О, — протянул император, — нам с Камюэлем такое в голову даже не пришло. Молодец, что сказал. Это будет четвертым, но думаю, его может получиться совместить либо со вторым, либо с третьим.

— И третье задание? — спросил Ир.

— Участие в праздновании Середины Года. В этот раз в списке приглашенных главы нескольких влиятельных темноэльфийских домов. Но кроме них, мы так же планируем пригласить представителей драконьего племени и ифритов.

— Все понятно. Слет большой восьмерки, — вяло пробормотал я, все еще пребывая под впечатлением от сказанного ранее.

— Ты о чем? — заинтересовался Камюэль.

— Так у нас называется собрание глав ведущих государств мира. Кстати, — в этот момент мне в голову пришла одна интересная мысль, — можно мне тогда попросить об ответном визите?

— Это ты о чем? — заинтересовался император, так как свой вопрос я адресовал именно ему.

— За две недели до празднеств середины года, в университете будут проводиться Летние университетские игры. Мы хотим позвать в жюри князя. А вы бы не хотели тоже поучаствовать в этом деле?

— И что это за игры такие?

— О, — подал голос Камю и неожиданно лукаво улыбнулся, — если позволите, — он посмотрел на нас с Иром и снова повернулся к императору, — я расскажу. Аналитики моего ведомства от самой задумки пришли в полный восторг.

Так что минут сорок мы с Иром слушали, как кардинал заливается соловьем, и время от времени поддакивали. Разумеется, император изъявил желание лично увидеть все то безобразие, которое мы там запланировали. Обещал быть. Правда, остается только догадываться, каким грузом его визит ляжет на службу безопасности университета, то есть на наших командоров и их коммандос. Но об этом с ребятами можно будет поговорить и позже. Под конец император объявил, что сейчас будет совместный обед, от которого я поспешил отказаться:

— А можно мы с Иром на него не пойдем?

— У тебя есть какие-то неотложнее дела? — задал мне встречный вопрос Камюэль, — Отложи.

— Угу. А потом вместо семейного психолога вам в цинковом гробу отправят мое хладное тельце, — мрачно пошутил я. Судя по вытянувшимся лицам эльфов, шутку не поняли. Пришлось спешно объяснять: — Я уже вторые сутки в вашем мире, но мой класс об этом не мур-мур. Когда узнают, зашибут. И это в лучшем случае.

— Да уж. Они могут, — хмыкнув, подтвердил мои опасения Камю.

— Ну да, — поддержал его Ир, — Иле такое пренебрежение точно не понравится. Они ведь все до сих пор думают, что твой уход — целиком и полностью их вина. Правда, я бы на твоем месте больше опасался встречи с Джимом.

— А что, у нас снова гостит их обновленный дирижабль?

— Гостит? Как же! — фыркнул мерцающий, — Тебя дожидается. Ай обещал собственноручно тебе что-нибудь ампутировать, если ты в самое ближайшее время не выполнишь свое обещание.

— Обещание? — полюбопытствовал император.

— Ну… я, кажется, сынишке капитана того дирижабля домашнего зверька из своего мира обещал…

— Только 'кажется'? — насмешливо уточнил Камю. — Я встречался с Мимозелем, даже мне его сын успел рассказать о том, что ты обязательно подаришь ему хорька, как только вернешься.

— И где я его сейчас возьму? Выход в мой мир еще неделю будет недоступен!

— Ну… это уже твои проблемы, — весело заявил кардинал и сказал императору, — думаю, их, действительно, стоит отпустить.

— Хорошо, — легко согласился тот. Но тут уже решил выступить Ир.

— А мой дед?

— А что с ним? — спросил Камю.

— Он тоже может уйти?

Повисла неловкая пауза. Я-то понял, что в Ире пробудилась их мерцающая подозрительность, которую Камю метко обозвал паранойей. Но, похоже, эльфы это тоже поняли. И такое недоверие со стороны секретаря ректора им пришлось не по душе.

— Знаешь, — строго начал кардинал, — Пестрый вполне способен сам о себе позаботиться. К тому же, я лично гарантировал его безопасность.

Ир устыдился. Это было заметно. Но извиняться не стал. Просто сказа:

— Тогда, ладно.

На этой не особо радостной ноте мы покинули кабинет. Пришлось потратить время, чтобы выбраться за пределы дворцового комплекса, и только после этого мы смогли телепортироваться обратно в университет. Мы снова оказались в личных апартаментах Ира. Я собирался сразу направиться в классную комнату колокольчиков, но не успел даже заикнуться об этом, как в дверь настойчиво постучали. Хозяин жилплощади пошел открывать. В комнату его практически занесли.

— Он тут? — вопросил решительно настроенный Том. Ир даже пикнуть не успел, как Рутберг увидел меня и крикнул кому-то через плечо: — Я же говорил!

Разумеется, в комнате сразу стало тесно. В неё набились колокольчики в полном составе, а так же Павлик с Ёлкой. Вид у всех ребят был до ужаса решительный. Мелькнула мысль забиться под кровать и забаррикадироваться там. Остановило понимание, что все равно достанут и допросят с пристрастием. Вечно со мной так, боюсь того, чего опасаться не стоит и упускаю из виду по-настоящему опасные вещи. Я боялся, что по второму разу поругаюсь с Иром, но разговор с ним прошел довольно гладко. И совершенно не подумал, как буду объясняться с колокольчиками. Они ведь в этом деле тоже вроде как пострадавшая сторона. Вот влип! И даже знаю, кому надо сказать спасибо, что они озаботились моими поисками раньше времени. Ведь явно Илюха меня им с потрохами сдал. Хотя, догадываюсь, что откажись он говорить, с них сталось бы к нему какие-нибудь особо изощренные пытки применить. Например, пятки бы начали щекотать. А в отличие от меня младший братец очень даже боится щекотки.

— Ну и где вы пропадали все утро? — требовательно вопросила Иля, выступив вперед.

— Не поверишь, — честно ответил я, — но на аудиенции у императора.

— Даже так? — темная подарила мне недоверчивый прищур и посмотрела на Ира. Тот подтвердил. — Ладно, живите, — фыркнув, бросила она и неожиданно улыбнулась.

— Ура! Андрей вернулся! — громогласно возвестил Машка. Тоже мне отец семейства, внешне вот никогда не скажешь.

И все тут же загомонили. Возле меня оказались Том и Улька. Принялись хлопать по плечам. Я чуть не присел от этих их хлопков. У обоих была тяжелая рука. Потом ко мне подскочил Фаль. Внешне вроде бы безобидный, он заглянул в глаза и мягко уточнил:

— Ты ведь точно больше на нас не обижаешься?

— Точно, — с чистой совестью заверил я.

Правда, не стал уточнять, что и раньше был не в обиде. Просто таким экстремальным способом решил их воспитывать. Надеюсь, Ир меня не сдаст. Ему это банально невыгодно. Да и друг, к тому же. Надеюсь, он об этом не забудет. Встретившись с ним взглядом поверх головы Фа, понял, что не ошибся. Вот только эта ехидная мерцающая зараза меня такой ухмылкой наградила, что мама не горюй!

— Ладно. Меня-то хоть пропустите! — раздался где-то поблизости голос Машки. Низкорослый темный растолкал всех и пробрался ко мне. Выражение его лица не сулило ничего хорошего. Глаза у него так и сияли. К чему бы это?

— Маш, мне уже страшно. Так что говори сейчас, а то того и гляди в обморок бухнусь, — предупредил на всякий случай. Хотя не чувствовал ничего такого.

Вообще, даже странно, что нервное напряжение, которое преследовало меня в этом мире буквально по пятам, куда-то испарилось. И, несмотря на разговор с императором и все то, что ему предшествовало, морально истощенным я себя не чувствовал. Надо будет потом спросить у Ира, может быть, это какое-нибудь запоздалое последствие нашей с ним синхронизации или что-то в этом роде. А, может, напротив, нервное. Знаю, что бывает, когда за минуту до срыва и обморока, человек чувствует себя живее всех живых, а потом словно какая-то лампочка внутри него перегорает и все. Темнота.

— У меня две новости. Одна хорошая, другая, — темный сделал неопределенной жест рукой, — не очень. С какой начать?

— Точнее, три, — прогудел где-то в стороне от него Улька.

— Ну, третья — это личное, — промурлыкал темный, — а я пока об общественном.

— Личное? — я навострил уши, так как уж больно тон у него был… интригующим, что ли? Поэтому мой взгляд словно сам по себе перекочевал к Алому, который подозрительно прятался за плечами остальных колокольчиков. Его реакция еще больше меня заинтриговала. Кончики ушей светлого эльфа покраснели. Не сильно. Но определенный эффект точно был. Так… похоже, я пропустил что-то весьма интересно. Снова посмотрел на темного эльфа и с вопросом протянул: — Маш?

— Только если ты настаиваешь, — отозвался тот и продемонстрировал мне свое ухо. На нем болталось сразу несколько серег. Я ничего не понял, и это явно отразилось на моем лице. Кто-то насмешливо фыркнул. Вскинув голову, столкнулся взглядом с Ёлкой. Дракон-то мне все и объяснил:

— Он тебе свою брачную серьгу демонстрирует, неуч, — заявил этот невыносимый тип. Не зря я его Иле сосватал. Другой вопрос, что не похоже, что её воспитательные меры возымели хотя бы какой-то эффект, хотя… надо будет с ним как-нибудь в другой обстановке пообщаться. А лучше с ними обоими. Может быть, все далеко не так, как кажется на первый взгляд. И тут до меня, наконец, дошел смысл сказанного: — Нет… только не говорите мне…

— Да, — сказал Алый и протолкался к Машке. Встал рядом с темным и встретился со мной решительным взглядом.

— А родители уже в курсе?

— Я совершеннолетний.

— То есть 'нет'?

— То есть, мы работаем над этим, — влез Машка и сменил тему, — Так вот, насчет новостей общественных. Во-первых, пока тебя не было, в наш студклуб записалось столько народу, что руководителей на всех не хватает, да и кружки по интересам без твоей помощи удалось придумать далеко не всем.

— И что вы от меня хотите? Чтобы я все придумал и все разрулил?

— Начнем с того, что ты как глава студклуба, — вмешалась Иля, — просто обязан организовать общее собрание. Или я не права?

— Права. Как всегда, — тяжело вздохнул и вперил взгляд в довольного собой темного эльфа, — Только не говори мне, что это была хорошая новость.

— Тогда я скажу, — подал голос Павлик, обнимающий за талию Нику, которая, разумеется, была в мерцании Ириль.

— Ну скажи, — уже подозревая, о чем мне сейчас сообщат, дозволил я.

— Князь принимает твое приглашение и готов стать членом жюри.

— Угу, — кивнул я, но с таким видом, что Павлик ощутимо насторожился.

— Что-то… изменилось? — запнувшись, осторожно уточнил личный помощник харьюсского князя.

— Передай своему патрону, что кроме него в нашем жюри как минимум планируется император. Кстати, ты ему о том, что ты мерцающий, сказал?

— А как максимум? — одновременно со мной заговорила Иля.

— А ты с матерью на эту тему еще не говорила?

— А ты с императором насчет неё?

— Ну, если учесть, что он собирается Софку с Варькой на праздник Середины Лета к себе пригласить, думаю, вряд ли будет против оказаться с ними в составе жюри.

Повисла подозрительная пауза.

— Ты серьезно? — подал голос Кар. В его голосе была тонна недоверия.

— По-моему, — выдал Ир, который до этого явно старался не вмешиваться, — ты только что растрепал конфиденциальную информацию.

— Да уж, — я смутился, так как в очередной раз не подумал о том, что говорю. Просто колокольчикам я верил, как себе. Наверное, поэтому и вышло все, как вышло. — Я как-то не подумал.

— Мы никому не скажем, — вдруг быстро проговорил Машка и обернулся на остальных темных, в первую очередь к Иле. Та встретилась с ним взглядом, потом посмотрела на меня.

— Если ты просишь, — сказал темная Владычица. — К тому же, вряд ли эти сведения имеют гриф секретности. Скорее, светлые решили сделать нам ошеломляющий сюрприз.

— Наверное, — не стал я с ней спорить. Решив, что о происках этого их братства антиглобалистов я с Илей как-нибудь наедине поговорю.

— Значит, я тоже не могу намекнуть князю о присутствии императора? — рискнул уточнил Павлик.

— А, может, ты свяжешься с Камю и сам у него уточнишь? — предложил я.

— И как бы я мог связаться с самим серым кардиналом?

— Через Барсика, — подсказал я.

— А! — дотекло до мерцающего и он немного неуверенно улыбнулся, пообещав, — Я попробую.

— Молодец! — похвалил я и повернулся к Иру, — Все хорошо, но с собранием придется подождать.

Мерцающий правильно меня понял и насторожился.

— Почему? — осторожно уточнил он.

— Я обещал родителям, что как только расквитаюсь с сессией, приглашу к нам в гости.

— К нам?

— Ну… ты же понимаешь, Илюху надо отмазать так, чтобы они ничего подозрительного не заподозрили. Если они не разрешат ему жить вместе со мной и Ириной, кончиться может тем, что наши вундеры сами попытаются решить эту проблему.

— Да уж. Такого допустить никак нельзя, — серьезно произнес Ир. А потом вдруг расплылся в улыбке, — Тогда готовься к тому, что Ирина придет не одна.

— Э? — растерялся я, потом до меня дошло, — Слушай, а, может, не надо?

— Это вы о чем? — поинтересовался неугомонный Машка.

— Похоже, — вмешалась Иля, — Ир решил познакомить родителей Андрея с дедушкой.

— Серьезно? — недоверчиво переспросил Улька. По его тону было понятно, что такого наш отважный рыцарь и врагу б не пожелал. Интересно, оттуда среди моих колокольчиков у Фимы могла образоваться такая репутация? Чем они тут без меня занимались, хотел бы я знать!

— С этим понятно, — Иля вернула разговор в прежнее русло, — Но почему ты считаешь, что собрание студклуба есть смысл отложить? Разве ты не раньше чем через неделю сможешь попасть домой?

— Потому что за эту неделю пусть наши активисты сами мозги поломают над названиями своих будущих кружков и клубов, напишут на бумажке, принесут мне. Потом мы все это проанализируем и только после этого организуем общие дебаты.

— Разумно. — Согласилась со мной Иля, а все остальные её поддержали. И когда ты хочешь всех собрать? Мы ведь должны хотя бы примерную дату им назвать.

— На следующей недели в восьмицу. Выходной день, значит, не придется подстраиваться под чье-либо расписание. Плюс ко всему, если кто-то в воскресенье куда-то уезжает, то во второй половине дня в восьмицу уже должен будет вернуться. Как вам?

Ребята меня поддержали: проголосовали единогласно. И на этом мои приключения в их мире, определенно, шагнули на новый виток.

Часть третья Праздники и будни

Глава девятнадцатая Родителей не выбирают, но приручают

— Как я выгляжу?

— Просто отлично.

— Я серьезно!

— А что, похоже, что я смеюсь?

— Нет, но просто… черт! Галстук в последний раз на выпускном надевал.

— А что, разве у вас не двухуровневое образование? — деловито поинтересовался Ир, превращаясь в Ирину. Везет ему, не приходиться париться с одежкой. Точнее, теперь уже ей.

— В смысле?

— Я думала, ты защищал бакалаврский диплом или в вашем университете нет такого?

— А! — запоздало дошло, о чем это она. — На защиту того диплома я в рубашке с коротким рукавом и без галстука ходил. Лето было. Жара. По такой погоде галстук превращается в удавку.

— И после этого ты критикуешь халярскую моду? — насмешливо вопросила девчонка и оттеснила меня от зеркала в ванной. Пришлось уступить. Это с Иром я мог бы еще припираться, но с Ириной как-то глупо бы это смотрелось.

А весь сыр-бор, собственно, вот из-за чего. Предыдущая неделя было очень бурной, но её мы с Илюшкой провели на Халяре. Причем безвылазно. И, когда нас туда увозили, проблему с моими мнительными родственниками улаживал Пестрый. С выдумкой улаживал, следует признать. Зря я тогда не стал прислушиваться, что конкретно он им по телефону говорит. Я планировал все как следует подготовить. Искренне надеялся, что время есть. А оказалось, что этот ушлый мерцающий договорился с моими родителями о том, что как только он нас с Иришкой и Илюшкой вернет с поездки на небольшие каникулы, он обязательно познакомиться с ними и все объяснит. И объявил он нам с Иром об этом аккурат в тот момент, когда дверь в мой мир, наконец, открылась, и я уже собирался с радостным воплем ворваться в родные пенаты. Не то чтобы в гостях у Ира мне было плохо. Даже наоборот. Жилплощадь у него была весьма комфортной, и с халярской страстью к гигантизму места вполне хватало на двоих. Илюшка в это время обосновался в студенческой общаге у своих вундеров под особым присмотром моих колокольчиков. Просто я соскучился по дому. К тому же, мне совершенно определенно не хватало чувства самостоятельности и независимости, которое грело мне душу все то время, что я обретался в этом мире. Поэтому я так рвался назад. Как там говориться? Там хорошо, где нас нет? Вот-вот. Это, прямо, про меня. Конечно, с Иром на эту тему я не откровенничал, обидеть не хотел. Но, когда подошел срок, рванул домой.

Пестрый придержал меня хвостом прямо в дверях, когда я одной ногой был в своей родной прихожей. Вот сдалось ему это длиннохвостое мерцание! Помниться, я внутри весь бурлил и кипятился от возмущения, но когда он с улыбкой на нечеловеческой физии объяснил, что конкретно ждет нас с Иром в ближайшее время, чуть не сел прямо там, где стоял. А потом вдруг рассмеялся. Когда смотрят, как на сумасшедшего, это просто незабываемое ощущение. Первым сориентировался Ир. Попытался врезать. Точнее, отчетливо обозначил свое намерение, явно давая мне возможность успокоиться самому. Хотел бы ударить, мне бы точно не уклониться. Так что по морде я, конечно, не схлопотал. Пару раз глубоко вдохнул и официально пригласил многоуважаемого хвостатого дедушку к нам в госте через два дня. В субботу по земному календарю. Мерцающий расплылся в довольной улыбке и пополз в неизвестном мне направлении, а мы с Иром оставили Илюху на попечение колокольчиков (брат в принципе не особо рвался обратно на Землю) и засели на моей малогабаритной кухоньке. Именно там за чашкой чая рождался сценарий будущего действа, которое мы готовились воплотить буквально через пол часа. Ради такого случая я даже влез в костюм. Может быть, кто мне и скажет, что пудрить мозги родителям — не комильфо, но я на это отвечу, что в некоторых вопросах, чем меньше знают так называемые близкие люди, тем спокойнее тебе спиться.

Иринка поправила прическу и выпорхнула ко мне в коридор. Я не знал чем себя занять. Тупо слонялся по чисто убранной квартире и с тоской поглядывал в зал, где был установлен стол-книжка, накрытый на шесть персон. Больше народу не планировалось. По легенде матери у Иринки не было, зато был отец — очень серьезный дядя-бизнесмен, которого я, как будущий зять, более чем устраивал. В очередной раз подумалось, как же хорошо, что Ир мерцающий и его дед тоже. Разыграть наш сценарий как по нотам им ничего не стоит. Но с другой стороны, я вспомнил, каким было первое знакомство Ирины с моими родственниками, и окончательно приуныл. В общем-то, не зря. Интуиция меня никогда не подводила, даже когда у меня еще не проявилось это странное чутье, не раз спасавшее меня на Халяре.

Начнем с того, что приборов нам понадобилось не шесть, а семь. Родоки притащили с собой еще и бабушку. Нет, я все понимаю, ей тоже было любопытно посмотреть на мою 'избранницу' и её папочку, но даже мне пришло в голову, что такое поведение выглядит довольно беспардонно. Могли бы хотя бы предупредить. Илюха так вообще попытался высказаться. Но Иринка вовремя это заметила и отвела разбушевавшегося брательника в сторонку. Я был ей благодарен. Если бы не это, то я сам бы не сдержался. Пестрый опаздывал. Уверен, он с самого начала это задумал. Но злиться еще и на него, у меня не было никакой возможности, все мое внимание было занято рассевшимися за столом родственничками.

Вот пусть что хотят мне говорят, но в чем-то американский подход мне даже нравится. Как я слышал, там у них масса семей, которые дают детям образование и на этом свой родительский долг считают исполненным. Как только ребенок начинает зарабатывать сам, его отлучают от родительского дома и дальше человек сам строит свою жизнь без навязчивого вмешательства старшего поколения. К сожалению, в случае с моей семьей о таком и мечтать не приходилось. Они все предыдущие университетские годы не особо мной интересовались, но как только я начал прилично зарабатывать, тут же принялись активно пропагандировать верность семейным традициям и прочей лабуде. Обидно.

Конечно, я мог быть не прав. И дело вовсе не в моих заработках, но что-то настойчиво подсказывало, что и в них тоже. И все равно, я старался гнать от себя эти мысли. Поэтому в начале еще пытался поддерживать непринужденный тон беседы, улыбаться, даже шутить и подкалывать младшего братишку, который тоже из кожи вон лез, только бы ему позволили жить со мной и Ириной. Но потом пришел Пестрый. Ефин Евграфьевич Пестряев, как было написано на визитке, которую он протянул отцу. И через час или чуть меньше, я осознал, что больше не могу себя обманывать. Ложь во спасение больше не катит. Отец и мама только и делали, что стелились перед дядей-бизнесменом на все лады и весь вечер делали какие-то нездоровые намеки. Во-первых, когда Фима сказал, что это у него я сейчас работаю и зарабатываю довольно прилично, мама с бабушкой начали ненавязчиво выспрашивать о том, нельзя ли туда же пристроить и папу. Отец же весь вечер заливался соловьем и живописал свои былые заслуги. Которые, на мой взгляд, были весьма малы и незначительны. В люди он так толком и не выбился. Причем ушлый Фима, благодаря новообретенным знакомствам и связям (это я ведомство Камюэля имею в виду) прекрасно разбирался в реалиях моего мира. Поэтому, наверное, мне было так стыдно за поведение родственников. Во-вторых, отец все пытался выяснить у Ефима, сколько конкретно я получаю, а потом и вовсе начал настойчиво обрабатывать меня на покупку новой машины. 'Будем вместе возить наших теток на дачу, сынок!'. Как же мне в тот момент было тошно! Если бы меня весь вечер не поддерживала Иринка, я бы, наверное, не выдержал бы и как мальчишка сбежал из-за стола в свою комнату. Заперся бы там и сидел не знамо сколько времени. Не смог бы вытерпеть весь этот фарс. Но она все время была рядом. Держала за руку, иногда что-то шептала на ухо. Я слов её почти не слышал, только интонации. Нежные, родные, дружеские. Ведь никакая она мне не невеста, под этой весьма правдоподобной личиной скрывался мой друг, мой… самый лучший друг. Все остальное вторично. Я это понял именно тогда, когда, наконец, со всей отчетливостью осознал, что эти люди, что сидели с нами за одним столом, больше никогда не станут для меня родными. Вспомнилось название одного советского фильма, кажется, он был черно-белым и сюжет я не помнил, но название запало в душу — 'Чужая родня'. Или как-то в этом роде. Я не уверен. В общем, только так я теперь воспринимал и отца, и маму, и даже бабушку.

А потом они, наконец, ушли. Я проводил до двери и родителей, и Пестрого, которого, по его же собственным словам, внизу ждала машина. Это не Камю ли там в засаде засел? Но выяснять подробности я в тот момент не стал. Сил не было. Закрыл за всеми дверь, вжался в нее лбом и застыл. Голова гудела, как растревоженный улей. Со спины меня обхватили хрупкие девичьи руки. Я очень надеялся, что Илюхе хватит ума хотя бы какое-то время посидеть в зале и не высовываться. Проявлять слабость перед младшим братом — совсем хреново. Я не мог заставить себя выпрямиться и отойти от двери. И не мог отстранить от себя Ирину. Так мы и стояли какое-то время. Она прижималась к моей спине и обнимала, а я стоял и честно старался ни о чем не думать. Хотелось забыть этот вечер, как жуткий сон. Главное, что цель достигнута. Илюшке разрешили жить у меня. Ирину признали и больше не будут меня пилить тем, что она на бабушкину квартиру зариться. Что еще нужно для счастья?

— Может быть, чаю? — со спины раздался хриплый голос Ира. Похоже, он только-только выскользнул из мерцания. Вовремя он. Интересно, как мерцающий угадал, что я именно в этот момент уже более ли менее пришел в себя и готов к еще одному серьезному разговору? Может быть, ему наша синхронизация подсказала? И когда же я уже выясню, что это за штука такая?

— Давай, — слабо откликнулся я и пошел в сторону кухни. Ир потопал за мной.

Я поставил на плиту чайник и пристроился рядом с подоконником. Оба кухонных стула были сейчас в зале. Идти за ними было лень. Но Ир, как всегда, изящно выкрутился. Наколдовал нам два мягких стула, точнее, извлек из своей маго-сумки. Шустро. Интересно, почему он раньше этого не делал, когда нам точно так же сидячих мест на моей кухне не хватало? Я сел за стол со стороны окна. Он напротив. На плите принялся слабо гудеть чайник. Мерцающий сидел и чего-то ждал. И я понятие не имел, хочу ли я что-то говорить. Нужно ли мне сейчас это. Тогда мерцающий заговорил сам.

— Если хочешь, то можно попросить Карла выделить тебе комнаты в преподавательском крыле главного корпуса, — неожиданно выдал он, а когда я поднял на него глаза, быстро добавил, — Тогда ты сможешь быть полностью независимым от родителей. А выход в ваш мир перенесем куда-нибудь еще. Это вполне реально.

— А почему к себе не приглашаешь? — сам не знаю, зачем это спросил.

Ир отвел взгляд.

— Тебе ведь у меня не нравится…

— Я этого не говорил.

— Ну и что? — в исполнении мерцающего вопрос прозвучал с вызовом.

Опять у нас с ним какие-то непонятки образовались. Но сил с ними разбираться просто нет. Может, завтра? Хотя, нет. Завтра у меня по плану собрание студклуба. Так что все разговоры снова придется отложить на потом. Конечно, я что-то такое и раньше чувствовал. Всю неделю после моего возвращения между нами с Иром явно происходило что-то не то, причем я, к сожалению, не мог найти объяснение данному явлению. Мерцающий словно сторонился меня. Хотел бы я знать почему? Но времени на разговоры не было. После почти месячного отсутствия я резко понадобился всем и вся. Так что на личную жизнь времени не оставалось физически.

— Знаешь, что меня держит здесь в первую очередь? — я осознал, что говорю чистую правду только тогда, когда слова слетели с языка, — Интернет и незаконченное образование. Без первого мне у вас трудно будет. А второе — это мой священный долг, сам понимаешь, как глупо положить столько сил, чтобы прилично выучиться, а потом, уже на финишной прямой, все бросить. Ну а родители… их же не выбирают, в конце-концов.

— Зато вполне реально приручить, — раздалось от входа.

Так и знал! Пестрый в образе мальчишки-сорванца приперся обратно в компании Камюэля Барсима. Веселенький у них, однако, тандем образовался.

— Ну, как вы тут? — спросил эльф, смотря на нас поверх головы паренька.

— Жить будем… — ответил я, — кажется.

— Весело, — прокомментировал Фима и ввалился в кухню. Уперся обеими руками в стол и, посерьезнев, обратился к внуку: — Ты, конечно, предупреждал, но я до конца не верил.

Ир на это криво усмехнулся. Я же решил поинтересоваться:

— Удивляетесь, как у них могли вырасти такие сыновья, как мы с Ильей?

— Есть такое дело, — подтвердил мерцающий и выжидающе на меня уставился.

Мне не хотелось встречаться с ним взглядом. Поэтому я смотрел в сторону, когда снова начал говорить:

— Мне кажется, что они не всегда были такими. Это жизнь их испортила.

— Да? — подал голос Камю, прислонившийся плечом к косяку, — А по моим сведениям, они над тобой еще в ранней юности издевались…

— Так не терпится вбить в крышку гроба последний гвоздь? — с горечью спросил я у эльфа и поднял глаза.

— Согласен, — невозмутимо отозвался Камю, — нечестно бить по больному. Но, может быть, ты хотя бы после этого согласишься сменить место жительство?

— Да на кой я вам сдался! — голос дал петуха, а потом в глазах потемнело. Когда развиднелось, возле меня стоял Ир, я вжимался лицом ему гуда-то в область живота, а он гладил меня по голове и молчал. Когда я повернул голову в сторону двери, ни эльфа, ни второго мерцающего, там уже не было. Почувствовав, что я пришел в себя, Ир отошел от меня, потом сказал:

— Я их прогнал. Пусть подумают…

— О своем поведении? — мрачно пошутил я и так и не смог заставить себя улыбнуться.

— Илюшка ушел с ними, — сказал мерцающий и как ни в чем не бывало поставил передо мной дымящуюся кружку с ароматным чаем.

— Что-то я совсем расклеился, — после томительной паузы, выдавил я из себя, обхватив ладонями кружку.

— Знаешь, мне тоже было грустно, когда Камю сказал мне, что у моей матери были на меня долгоиграющие планы, — неожиданно выдал Ир, и я вскинул голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Мерцающий криво усмехнулся. Отпил из своей кружки, повертел в пальцах печенье из вазочки, положил обратно, потом заговорил снова:

— Дед тоже не знал. Зато Камю, как с ним начал общаться, быстро сложил два и два.

— И… ты теперь знаешь, где её искать?

— У эльфов не роют могил, как у вас, ты знаешь?

— То есть она… — я не договорил, по его взгляду и так было понятно. Но у меня тут же возникли другие вопросы, я уже и думать забыл о своих личных проблемах. — А сестра? — спросил я мерцающего.

— По слухам, воровка Золотые Глазки все еще в ремесле.

— Понятно. Она взяла имя матери. Но, если последнюю хоронили по эльфийскому обычаю, значит, твой отец…

— О нем Камю ничего не известно, правда, есть парочка предположений, и они оба мне не нравятся.

— А с чего он вообще взял, что твоя мать умерла?

— Его следаки накрыли всю её банду. Оказывается, она широко развернулась восточных княжествах. В общем, им в руки попали её дневники. Дед говорит, что ей всегда нравилось… — он снова как-то подозрительно запнулся.

— Живописать свои приключения?

— Что-то вроде того. По его словам хвастаться она любила и умела.

— И в них есть что-то про тебя?

— Да, — голос мерцающего упал до шепота: — Она в дневниках имен не называет, но, когда Барсим узнал про неё от деда, то догадаться, о ком там идет речь, уже не составляло труда. В день, когда оставила меня деду и сбежала из Чащи Лис, она написала, что тем самым вырастит из меня идеального помощника. Брать меня с собой было опасно. Без надлежащего обучения я мог неправильно мерцнуть… последствия ты знаешь. Но ей хотелось свести риск к минимуму. При этом она знала, что, если меня будет воспитывать дед, маловероятно, что я когда-нибудь пойду по её стопам.

— После неудачи с ней он, скорей всего, постарается учесть все просчеты, так? — подтолкнул его я.

— В точку, — кивнул Ир и продолжил: — Но она нашла способ в случае чего заставить меня свернуть с пути истинного, как у вас тут говориться. Знаешь, — он поднял на меня глаза. Больные, измученные. И с чего это я решил, что сегодня мне одному было тяжело и больно? Дурак! Мерцающий продолжал: — из нее бы получился отличный психолог. Не хуже тебя.

— И что же она хотела получить из тебя на выходе? — спросил я, уже догадываясь, что он мне скажет.

— Мальчика, одержимого поисками родной матери. Беззаветно любящего её в априори. Она думала, что именно так сможет поспорить с дедовским воспитанием и победить его. Я ведь на самом деле в детстве был буквально одержим мыслью найти её и сестру. Мне казалось, что дед слишком строг со мной. И когда мне влетало за очередную шалость, я сидел в своей комнате и мечтал о том, что мама… она никогда бы со мной так не поступила. Она бы уважала меня, любила, а я бы любил её. Я готов был сделать для нее все. Именно на это она рассчитывала. Но я сбежал из Чащи Лис раньше, чем она смогла там снова объявиться и отвоевать меня. Дед признался, что после моего исчезновения, буквально через год, она навестила его. Мне он об этом ничего сказать не мог, так как и сам не знал, где я. Но говорит, что и не сказал бы, потому что уже тогда догадался, что она хочет приспособить меня к своему воровскому ремеслу. Сестры с ней не было. Наверное, оставила где-нибудь у знакомых…

— Или с отцом, — навскидку предположил я.

— Я теперь вообще не уверен, что она знала, кто наш с сестрой папа, — зло выплюнул Ир.

На что я покачал головой и попытался его успокоить:

— Ты зря так кипятишься. Знаешь, как у нас говорят? О мертвых лучше хорошо или вообще никак.

— Да, знаю я! Просто…

— Давай напьемся, а? — неожиданно предложил я. — Можно даже эти твои чернила, которые тонус поднимают.

— Значит, все-таки оценил эффект, когда ты после них в обморок перед императором так и не грохнулся, хотя был близок к тому? — с ехидством в голосе уточнил Ир.

Ну, да, он мне тогда объяснил, почему несмотря на серьезную эмоциональную встряску во время визита в столицу, мне так и не поплохело. Если верить мерцающему, синхронизация тут была не причем. Просто то темноэльфийское вино, которым он меня опоил, способно стабилизировать ментальное поле любого живого организма. И прямым магическим воздействием это сложно назвать. Поэтому оно подействовало даже на меня, со всей моей антимагичностью. Кстати, Ир сказал, что сам был не уверен, что эффект будет. Просто эксперементировал. А за одно и проверял, доверяю ли я ему. Тоже мне, проверялка нашлась! Но я и тогда на него не злился и сейчас злость срывать было как-то уже ни к чему. Мы сегодня с ним оба прошли через серьезное испытание. Так его к тому же именно сейчас на откровенность потянуло. Мог бы и раньше сказать или, напротив, позже. Но его сегодня приспичило. Видимо, на общей волне. Ну и ладно. Жизнь ведь на этом не кончается, правда? Не смог при жизни встретиться с матерью, так у него еще есть шанс познакомиться с сестрой. Причем, встреча с ней может оказаться куда перспективнее, хотя, яблоко от яблони недалеко падает, но, вдруг, Иру повезет и эта девчонка окажется не такой, как их общая мамочка?

Именно об этом я ему и сказал. Мерцающий вздохнул и таки захрумкал печеньем из вазочки. Глядя на него, я тоже решил пожевать. Затянувшееся молчание на нас обоих подействовало умиротворяюще. А потом к нам снова заглянул Фима. Вот неугомонный! Кстати, я ведь так и не выяснил, что стало с его женой. Она ведь у него была, при наличии-то дочери. Но куда-то делать. Куда? Может быть у Камю спросить? Только не знаю, ответит ли этот всезнайка или зажилит столь ценную информацию.

— Ну что, успокоились? — деловито осведомился подросток со статусом деда.

— Почти, — ответил ему внук, — Ты что-то конкретное хотел или…

— Или. Мы с мужиками выпить собрались, вы как?

— Мужиками? Это Барким, Камю и Мурка, что ли? — заинтересовался я.

— Еще Карл. Ты же нам кино про то, как вредно из реальности выпадать обещал. Вот вместе и посмотрим, прежде чем будем на наших детях опробовать.

— А пивом вы уже запаслись? — повеселев, уточнил я у мерцающего, уже предвкушая, как у них мозги в трубочку свернуться после просмотра 'Матрицы'.

— Обижаешь, — растягивая гласные, протянул довольный жизнью мальчишка, — Этот ваш мелиоратор Умка в класс, пока там детей нет, бочонок гномьего самогона приволок.

— Умка? — недоверчиво уточнил Ир, — Ну никогда бы не подумал.

— Это да. В тихом омуте да черти водятся, — поддержал я, и мы единогласно приняли приглашения представителей старшего поколения. Когда это еще удастся выпить в такой разношерстной компании?

Глава двадцатая Лиха беда без начала и конца

Это была не попойка, это была интеллектуальная оргия. В каком смысле? В том, что мои эльфы и примкнувшие к ним устроили мозговой штурм, а потом и полевые испытания всего усвоенного. Штурмовали саму идею показывать 'Матрицу' детям, а испытывали… все помнят, как Нео с товарищами бегал по стенам и потолкам? В общем, даже Умка не смог убедить разбуянившихся эльфов не портить его мелиораторские изыскания своими пробежками по вертикальным поверхностям. Самое смешное, что озверевший гном потом сам присоединился к этим побегушкам. С секирой в руках он гонял командоров и Пестрого просто в немыслимых плоскостях. А самый трезвый и адекватный из нас Камю хохотал в голос и хлопал в ладоши. Карл взирал на все это безобразие с неодобрительной отрешенностью. Ира, который устроился у меня под боком, больше волновал вопрос, есть ли у этого фильма продолжение. Спросил он меня об этом раз десять. И все десять раз мне приходилось затыкать ему рот и шипеть в подозрительно дергающееся ухо (то ли злиться, то ли смущен) о том, что так он спалит всю контору, и оставшиеся две части мы будем смотреть сейчас, а не как-нибудь потом на трезвую голову. Когда буйное веселье было в самом разгаре, к нам неожиданно присоединились Карамелька, Шмель и Славик — оборотень и руководитель военной кафедры университета, которые прослышали о творящемся в нашей классной комнате безобразии не от кого-нибудь, а от Фарида. Оказывается, джин-завхоз уже давно вмонтировал в одну из стен нашего класса амулет, который в случае чего должен был оповестить его, что помещению грозят нешуточные разрушения. Ведь именно джину и его семейству в последствии вменялось приводить в божеский вид материальное имущество университета. Датчик сработал, когда один из эльфов, а может быть, и вовсе гном, пробежался по нему. Джин тут же примчался, приоткрыл дверь комнаты, которую никому не пришло в голову запереть (кто же знал, что приглашение выпить обернется чем-то подобным), обнаружил всю эту фантасмагорию и помчался за помощью. Опасаясь звать кого-то постороннего, он выловил двух деканов и Шмеля, которым было прекрасно известно, кто есть кто в нашей разношерстной компашке, и вместе с ними отправился приводить всех в чувство. Ага, как же! Узрев, что в 'культурном мероприятии' принимает участие сам ректор, ребята тут же потребовали налить и им. После этого веселье пошло на новый виток, Ир запустил им 'Матрицу' по второму кругу, а я, кажется, отрубился.

На утро зверски болела голова. Причем, как оказалось, на вооружении моих бравых эльфов есть заклинание от похмелья, поэтому все они, даже Ир, выглядели утром как огурчики, а я… ну, не действует на меня магия. Вот непруха! Мне сочувствовали, особенно Ир и Умка. Предлагали напоить какими-то эликсирами — Барсик и Мурка, у последнего был при себе какой-то особый бальзам темноэльфйиского производства, составом которого активно интересовался Камюэль. Кстати, кардиналу не повезло еще больше, чем мне. Фиг с ним, с похмельем, но бедолагу эльфа с утра пораньше вызвали в столицу. К императору. Нет, Камю, конечно, похмельем не мучался. Но явно был настроен на краткосрочные выходные, а не на работу в поте лица на благо империи. Я тут же, несмотря на головную боль, попытался себе приставить, как на явление недееспособного подчиненного отреагирует Снежень. Представил, попытался засмеяться и снова схватился за голову. Блин! Как же я сегодня перед студентами собрание проводить буду?

Спасла меня Иля. Которая зачем-то в такую рань заявилась в класс в компании Елки и обнаружила мою бренную тушку на травке между корней какого-то неизвестного мне древа. То, что это не береза и не наша земная сосна, я был уверен. Наверное, что-то из местной флоры. В общем, темная при поддержке Ира влила мне в глотку какую-то просто несусветную гадость. Я сопротивлялся, пытался отплевываться, но разве от этих извергов вырвешься? Через пару минут мне резко полегчало. Заметив это, Ир поволок меня к себе. Я сначала не понял, почему нельзя было вернуться ко мне в квартиру, но быстро смекнул, что в его роскошной ванной принимать водные процедуры будет куда комфортнее. Через час с небольшим я был готов к боевым свершениям. О чем объявил заявившимся за нами с Иром Тому и Ульке. Ребята просияли, и мы все вместе вернулись в нашу классную комнату.

К слову, показ старшему поколению 'Матрицы' имел один интересный эффект, о пользе которого мне еще предстояло подумать. Ребята предложили мне заиметь пистолет. Причем предложение исходило от Шмеля и Карамельки. Последний тут же принялся обрабатывать Ира на то, чтобы вместе с ним внести в конструкцию странного оружия принципиальные изменения, позволяющие исключить воздействие магии на пули, которые в первозданном виде любому жителю Халяры ничего не стоит взмахом руки остановить прямо в полете. Мне идея понравилась. Наконец, я тоже смогу худо-бедно защитить себя в случае необходимости. А вот, уже пьяненький к тому времени, Ир отчего-то воспротивился. Мне хватило ума не настаивать. Думаю, в трезвом виде, он услышит меня лучше. На худой конец, можно будет договориться с экспериментатором Карамелькой в обход Ирки, но обижать мерцающего не хотелось бы.

В классе меня ожидали колокольчики в полном составе, плюс Павлик с Елкой, плюс Пестрый и Карл. Присутствие ректора и старшего мерцающего меня, почему-то, особенно напрягало.

— Э… — выдавил из себя я, так и не придумав, с чего начать.

Тогда бразды правления в свои руки взяла Иля.

— Собрание студклуба состоится через пять часов. У тебя есть, что нам сказать до этого?

— Кроме того, что вы все будет в той или иной степени руководить какими-либо факультативами или кружками?

— Вот именно! Руководить мы не против, но, может, ты заранее нам озвучишь, что для каждого приготовил? Зачем такая секретность? — вмешался Алиэль.

— Честно? — ухмыльнувшись, уточнил я, — Просто я пока и сам не знаю, как вас на все это распределить и кому кого в помощь направить.

— У тебя же была почти неделя, чтобы все продумать! — возмутился Машка, которому, судя по всему, больше всех не терпелось приступить к своим новым обязанностям.

— Да? — наигранно удивился я, — А как насчет того, что всю эту неделю я вертелся, как уж на сковороде? Напомнить, чем я занимался уже на следующий день после своего возвращения?

— Навещал императора, — вставил два слова Пестрый. Он все еще выглядел, как типичный мальчишка из моего мира. Воспринимать его серьезно было непросто.

— А после этого? На следующий день, — я вперил взгляд в Машку.

Тот фыркнул, но промолчал. Знает, гад, что я их с Алым проблемы решал. Если у темного их выходка с серьгами никаких нареканий не вызывала, то бедный светлый весь извелся, не зная, как признаться семье в том, что натворил. Конечно, на родительном дне папа Алиэля выразил готовность к такому исходу будущих отношений его сына с темным, но Алый, впрочем, как и я вместе с ним, очень сомневался, что его действия будут по-настоящему одобрены главой рода Мильзились. Поэтому я полдня с ним разговаривал, обыгрывая возможные варианты развития событий. А потом еще полдня успокаивал Машку, который запоздало обнаружил своего так называемого супруга в моем обществе и справедливо возмутился, почему это светлый на консультацию к семейному психологу без него пошел. Конечно, Алого можно было понять. Ему хотелось выговориться без настойчивого сопения под боком ушлого темного. Но и реакция Машки мне была вполне понятна. Заявление темного про семейного психолога царапнуло где-то глубоко внутри. Совсем недавно о том же мне говорил император. И если своим ребятам я всегда был готов помочь, в чем-то даже в ущерб себе — они же свои, родные! То с императором дела обстояли несколько иначе. Помня о том страхе, который на меня нагнал этот эльф, я бы предпочел еще век его не видеть. Но что-то мне подсказывало, что от новых обязанностей так просто не откреститься.

Следующими на очереди оказались Илюхины вундеры, у которых не всегда складывались нормальные отношения с преподавателями. И если взрослые студенты относились к подобным трениям философски, то детки в лучшем случае затаивали обиду, в худшем, всей своей маленькой компашкой бросались изобретать планы зловещей мести. Несколько пострадавших от них преподавателей радели за то, чтобы класс маленьких гениев упразднить и отправить их всех по домам. Карл, Карамелька и Мика активно сопротивлялись их напору, но деток приструнить как не старались, не смогли. Те только больше обижались, сопели как рассерженные ежики и замыкались в себе. Поэтому пришлось вместе с братом проводить разъяснительные беседы. Причем, каждый день и по нескольку раз, чтобы наверняка. В этом деле сильно помог Пестрый, у которого был немалый опыт работы с такими вот трудными детьми. Причем, по его собственным словам, с мерцающими того же возраста порой приходилось еще труднее. От одной мысли об этом у меня на затылке начинали волосы шевелиться. И мне теперь еще и этими мелкими ходячими катастрофами заниматься? С Клёмой мне повезло. Он оказался ребенком серьезным и рассудительным, с Лиди все получилось по наитию и при моральной поддержке все того же Клёмы, но как-то я уже сомневаюсь, что остальных мерцающих деток будет так же легко к нормальной жизни возвращать.

Соответственно вчера с утра я был занят только тем, что вместе с Иром и Илюхой готовился встречать у себя родителей. Потом всю оставшуюся ночь мы активно кутили. Так что думать о том, как буду воссоздавать с нуля структуру местного студклуба, у меня физически не было времени. И Машке об этом было прекрасно известно. Впрочем, не только ему. В течение прошедшей недели колокольчики помогали мне по мере сил. Носились как в попу клюнутые по всему университетскому комплексу, всячески поддерживали и брали на себя часть проблем, до которых у меня банально не доходили руки. Например, это именно они, под руководством главы нашего маленького клана, собрали со всех желающих заявки на участие в общественной деятельности под эгидой студенческого клуба. Отсортировали откровенно безумные предложения. Составили общий список предлагаемых направлений деятельности, а так же список предполагаемых кружков и факультативов, рассортировав его по специфике четырех факультетов плюс военной кафедре. Так что ребятам, как и мне, скучать не приходилось. И при этом они еще умудрялись бегать на занятия. Так что неделька у нас была та еще.

— Если до собрания ты не собираешься как-то иначе наставлять своих студентов, — сказал Карл, который до этого внимательно наблюдал за нашими препирательствами. — Мне бы хотелось, чтобы ты уделил время мне.

— И Фиме? — я глянул на Пестрого.

— В том числе, — кивнул ректор и посмотрел на Ира.

Тот пожал плечами. А я заинтересовался, с каких это пор о том, что касается меня, нужно спрашивать разрешения у мерцающего? Но выяснять этот вопрос при студентах не стал. Не стоит выносить сор из избы, как любит говорить моя бабушка.

Мы переместились в кабинет ректора, где нас, как оказалось, уже ждали. Обоих, эльфа и человека, я узнал. Эльфом был тот старец, с которым меня так и не познакомили, когда Ир вдруг решил спешно спровадить меня в мой мир. А человека я узнал не сразу, но потом вспомнил, где же я видел этого товарища. Кажется, его зовут Гвидион или как-то так, именно он был начальником лекарского крыла университета, где я отлеживался после того, как Елка, Ника и Павлик совершили дерзкое нападение на университет. Мы поздоровались, и мне, наконец, представили пожилого эльфа. Вот интересно, сколько ему на самом деле лет, если старость оставила на нем такой серьезный отпечаток?

— Андрей, познакомься, — начал Карл, указывая на седовласого эльфа, — Валентий Фримэрь Искусный. Председатель ученого совета университета. А это наш психолог, — сказал он, обращаясь уже к эльфу.

— Приятно познакомиться, — улыбаясь, протянул руку названному. Тот пожал её, но из крепкой хватки не выпустил, продолжая внимательно меня рассматривать. Я растерялся, — Э?

— Ты ведь не знал, что я главный противник ректора Ви'Хольма с его нововведениями относительно привлечения к обучению запретных рас, когда говорил, что живешь с мерцающим?

О-ба-на! Конечно, я понятие ни о чем таком не имел. И вообще, когда в тот раз увидел этого деда в компании Или, Елки и Шмеля, решил, что он наш человек, точнее, эльф. Это что же получается, я на радостях своих подставил Ира? Разумеется, вместо того, чтобы отвечать так называемому председателю, я попытался найти глазами мерцающего, который стоял где-то у меня за спиной. У меня это получилось. Прочитав всю гамму чувств на моем лице, Ир неожиданно покровительственно улыбнулся и обронил:

— Не волнуйся. Сейчас уже все в порядке.

— Э? — я был все еще растерян и недоумевал, чтобы это могло значить, когда снова повернулся к старому эльфу, держащему меня за руку. Но того, в этот момент, больше интересовал секретарь ректора.

— В порядке? — уточнил он у Ира и выпустил мою руку. Я тут же весь повернулся к Иру, чтобы его видеть. Мерцающий выглядел смущенным, что мне совсем не понравилось.

— Что происходит?

— Сейчас объясним, — пропел подозрительно радостный Пестрый и плюхнулся в одно из кресел рядом с письменным столом, за которым уже восседал наш ректор.

Мы все расселись. Я не удержался и полюбопытствовал:

— А господин Гвидион тут зачем? Меня в чувство приводить после особо пикантных новостей? — вопрос я адресовал ректору, но ответил на него сам главный лекарь.

— У меня есть что сказать, но я не ожидал, — он глянул на Карла, — что у этого разговора будет так много свидетелей.

Ректор покачал головой и произнес:

— Я тоже был не готов к тому, что мэтр Искусный присоединиться к нам.

— О! — протянул на это старец, — Думаю, в той или иной степени, но говорить мы будем об одном и том же. Какой смысл разделяться?

— Не понимаю о чем вы, — хмуро возвестил лекарь. И тут до меня дотекло. Как всегда вовремя, ничего не скажешь.

— Это вы, да? — обратился я к лекарю, — У вас даже имя, наверное, немного другое. Какой-нибудь Гвидионис или что-то в этом роде… — и повернувшись к Иру, уточнил, — 'Онис' — зеленый по драконьи, так?

— Что? — растерянно выдохнул мерцающий. Я же повернулся к ректору, который, казалось, весь обратился в слух.

— Помните, мы еще удивлялись, как наши бравые заговорщики могли так быстро найти мой мир и меня в нем? Да, Елка признался, что у него в университете работает дядя, но тогда, в самом начале, о том, кто я и откуда, мало кто знал. Зато я почти сразу попал в лекарское крыло и меня там выхаживали. Значит, вы в любом случае должны были рассказать моим докторам кто я и откуда, чтобы они знали, как меня можно лечить, а как нет. Я ведь прав?

— Гвидион? — обратился ректор к предполагаемому дракону.

— Да, это правда, — тихо сказал дядя-доктор, а потом вдруг вскинул голову и с вызовом воззрился не на ректора, а на председателя.

— Я знал, — вдруг объявил тот, и глаза всех, в том числе новоявленного дракона, округлились.

— И как вы это определили? — заинтересовался я, были у меня некоторые подозрения, и своим ответом эльф их подтвердил.

— По запаху, — слишком уж легкомысленно для своих почтенных лет отозвался тот.

— Вы темный, да? Поэтому не хотели ничего менять в правилах приема. Боялись, что рано или поздно кто-нибудь из ваших сможет вас раскусить.

— Мои-то как раз не смогли бы. Я слишком хорошо знаю, как думают наши Владычицы и их воспитанницы. Но поручиться за представителей других рас, действительно, не мог. Так уж вышло, что об истинных способностях многих из них мало что известно.

— Темный? — неожиданно севшим голосом выдавил из себя Ир.

Эльф совсем не по светлоэльфийски усмехнулся. Мне даже на секунду показалось, что у него прикус изменился и клыки удлинились. Хотя, вряд ли он пытался сбросить свою личину, скорее у меня воображение разыгралось. Но у меня был еще один вопрос, который я хотел для себя прояснить:

— Что вы натворили, что должны были скрываться все эти годы? Вы ведь изгнанник?

— Формально ничего. И, самое интересное, официально меня никто не изгонял. Для соотечественников я погиб мучительной и жуткой смертью.

— Зачем вы все это подстроили? — я чувствовал, что это важный вопрос, который лучше прояснить сейчас, иначе, мало ли что потом может случиться.

— Мое истинное имя, — после затянувшейся паузы разродился председатель, — весьма известно в темных кругах. И я хочу иметь гарантии, что никто из здесь присутствующих не озвучит его никому из илитири.

— И какие гарантии мы могли бы вам предложить? — осведомился за всех Карл, внимательно наблюдая за своим главным оппонентом.

— Клятва мага, — обронил тот, откинувшись на спинку кресла.

— Но я-то не маг, — встрял, так как страсть, как хотелось разобраться в происходящем, а то с этого конспиратора сталось бы меня куда-нибудь отослать, пока он будет признаваться в самом главном секрете своей жизни.

— С тобой проще, — отозвался эльф, — Просто твой друг, — он бросил взгляд на Ира, — даст двойную клятву и за себя, и за тебя.

— А если я против? — вмешался Пестрый. Взгляд его был хмур и неприветлив. На юном лице это смотрелось непривычно.

— Я уже совершеннолетний, чтобы самому решать, — попытался осадить деда Ир.

— А что это вообще за клятва такая? — попытался я выспросить у Карла.

— Серьезна вещь. Фактически, маг ставит на одну чашу весов свое обещание, а на вторую жизнь.

— То есть, если я вдруг нарушу обещание Ира, он умрет?

— Вполне вероятно, — честно ответил ректор.

— Нет уж, — тут же выдохнул я, — Я на такое не согласен. — И встал из кресла. — Так что вы тут без меня все обсудите, а я минут через десять…

— Сядь, — бросил замаскированный темный. И голос его прозвучал настолько властно, что у меня ноги подкосились, и я плюхнулся обратно в кресло.

После этого прозвучал спокойный голос Карла, похоже, ректор знал, как всех примирить. Он обращался к председателю:

— Ты можешь сказать мне одному. Я готов дать тебе такую клятву прямо сейчас.

Пожилой эльф долго буравил его пристальным взглядом. Потом заявил:

— Мне хотелось знать мнение психолога по этому поводу.

— Но он не сможет тебе поклясться жизнью.

И тут уже не вытерпел я.

— Какие-то странные у вас представления о клятвах, — сказал и вперил взгляд в председателя.

— Что ты имеешь в виду? — спросил тот.

— Лишь то, что не могу понять, с чего вдруг надо жизнью клясться.

— Дабы не было соблазна нарушить клятву.

— И что с того? Все здесь присутствующие осознанно вряд ли станут трепаться об этом. Воспитание и внутренняя порядочность не позволит. Пусть вы и темный, но столько лет прожили тут, должны были уже разобраться в каждом из присутствующих, разве что кроме меня.

— Положим.

— Хорошо. Тогда объясните мне, вот предположим, кто-нибудь случайно или под пытками сболтнет лишнего, раскроет ваш секрет, и умрет. Неужели вам от его смерти легче станет? Она ведь ничего не изменит.

— Зато отомстит.

— А вы уверены, что известие о том, кто вы на самом деле, окажется для вас настолько же фатальным. Хотя, понимаю, вы темный, вам с этим, определенно, будет проще жить, чем кому-нибудь из нас. Но с другой стороны, что если этот кто-то проболтавшийся умрет, но его болтливость не причинит вам серьезного вреда и даже, напротив, окажет положительное воздействие на вашу будущую жизнь?

Эльф погрузился в раздумья. Но я считал, что рано радоваться. Он все еще не убежден. Остальные тоже молчали. Похоже, им всем было о чем подумать. Впрочем, я тоже не сидел без дела, а судорожно соображал, что же за тайну скрывает товарищ председатель. Уж больно подозрительно он себя ведет. Раз его официально никто не изгонял, а он сам инсценировал свою смерть и слинял к светлым, то на это, определенно, должна быть более чем веская причина. Если я правильно понимаю, то для любого темного было бы унизительно прикидываться светлым. Это значит, что этот эльф, несмотря на инсценировку и прочее убежден, что в покое его бы не оставили. К тому же, судя по всему, он тут обретается уже хренову тучу лет. И все равно боится возмездия или что-то в этот роде. При этом утверждает, что ничего не натворил, кроме как сбежал подобру-поздорову. От кого же можно так бежать, чтобы пятки сверкали? Так, стоп. Кого у нас по-настоящему может бояться взрослый и сильный темный эльф? И тут я вспомнил про одну историю, которую мне рассказали родители моих колокольчиков на родительском собрании. Неужели? Да, нет! Не может такого быть! Но, что если…

— Ир, — почему-то шепотом спросил я у мерцающего, чем сразу же привлек всеобщее внимание, но стоически проигнорировал направленные на нас с секретарем взгляды, — у тебя же есть темноэльфийское мерцание.

— Конечно. И не одно. Я же тебе говорил.

— Значит, ты хорошо осведомлен об их обычаях, раз можешь правдоподобно мерцнуть в темного.

— Да, конечно.

— Тогда скажи мне, что, если мужчина темный сначала был мужем владычицы одного клана, потом, после совершеннолетия ушел к другой и тоже стал её мужем, у него, наверное, остается двойная фамилия? Например, Рим-Доль Вик-Холь?

Реакцию темного я не видел, зато услышал изумленный выход ректора, обращенный к нему:

— Валензяс Кровавый?

— Вот видишь, — весело объявил Пестрый, ну просто в каждой бочке затычка! — И без клятв обошлись.

— Тогда мне следует вас всех убить, — спокойным голосом возвестил темный, причем, было непонятно, шутит он или говорит в серьез.

— Всех сразу не получится, — вмешался Гвидион, — в конечном итоге, не смотря на вашу репутацию, вряд ли, вы сумеете одолеет нас всех разом. И вы правы, об истинной мощи драконьего племени вам известно очень мало, даже если ваш народ научился определять нас по запаху.

— Там скорее не запах, а целый набор ощущений, — встрял я, — если верить Иле, конечно. Кстати, — я повернулся к председателю, — Илюизмена говорила, что слепому бою учат только будущих Владычиц клана.

— Конечно. Но вы лучше спросите, кто придумал данную систему обучения, — эльф не улыбался. Был хмур и сдержан. И я решил, что надо как-то его расшевелить. Поэтому притворно бодро задал свой следующий вопрос:

— То есть наша Иля, и Инга Рим-Доль ваши внучки?

Он не стал отвечать, но по тому, как вспыхнули красным глаза и черты лица начали меняться, стало понятно, что я не ошибся. Но изменения, происходящие в облике благообразного эльфийского старца, меня испугали. Он что, всерьез решил воплотить в жизнь свою угрозу и порешить нас всех? Когда личина распалась, перед нами предстал темный эльф, который выглядел как минимум в два раза моложе того светлого, которым притворялся. Роскошная грива белоснежных, жестких волос, бледная, как у киношного вампира кожа. Сеточка едва заметных мимических морщинок у глаз и на лбу. На вид я бы дал ему лет пятьдесят максимум. Но это если бы он был человеком, но перед нами сидел эльф. Темный эльф, переживший обеих своих жен, устав от которых, сумел обвести их вокруг пальца и освободиться. Серьезный товарищ, ничего не скажешь. В том, что он сбежал, потому что две властные бабы окончательно его достали, я даже не сомневался. Уже привык доверять своему внутреннему чутью. Кровавый (ну и прозвище, прямо мороз по коже) сам подтвердил это.

— Я родился в Доме Вик-Холь, но меня отдали в Дом Рим-Доль для династического брака с одной из дочерей Великой Матери первого дома. Она сама стала Великой Матерью уже после того, как я покинул её клан и вернулся в свой.

— А там вас взяла в мужья будущая Великая Мать Вик-Холь.

— Нет. Малиулена уже тогда была Великой Матерью.

— Но первая жена так и не смирилась с вашим уходом?

— Что-то вроде того, — уклончиво ответил темный и посмотрел на Карла, — Что дальше?

Ответ ректора шокировал всех.

— Ну, что ж, пора открывать отделение темноэльфийской магии.

Даже я после такого впал в легкий ступор. Ведь еще полгода не прошло, как у них тут темные на светлых стенка на стенку шли, а теперь ректор удумал открыть новую специальность, где будут всех желающих обучать темноэльфйиской магии, которая еще недавно всем преподавательским составом университета активно игнорировалась. И как это называется?

— Для начала, — осторожно произнес Ир, — не мешало бы заручиться поддержкой князя, — и посмотрел на меня.

— Ну… Павлик вроде обещал, что поговорит с ним насчет внепланового визита. Как раз к ЛУИ.

— А за это время можно попробовать подготовить проект будущей реконструкции, как считаете? — устроил Ир, посмотрев сначала на ректора, потом на председателя ученого совета. Последний криво, по-темному, усмехнулся.

— Начинаю понимать, почему невзирая на молодость ты взял его секретарем.

— Надеюсь. — В тон ему ответил ректор и бросив пытливый взгляд на Ира, продолжил: — Теперь ты понимаешь мое облегчение, когда ты привел его ко мне для беседы, а не пустил все на самотек, когда у мальчика нервы не выдержали?

Они как-то понимающе переглянулись. А я весь обратился в слух.

— Это вы сейчас о чем? — посмотрел на Ира, обнаружил, как у его светлоэльфийского мерцания покраснели кончики ушей, что наглядно показало, как он смущен. И снова повернулся к ректору с твердым намерением, вытрясти из начальника всю правду.

— Просто, когда ты ушел, — вместо Карла начал отвечать Пестрый, — Мой внук резко передумал получать степень архимага и попытался саботировать свою будущую защиту. Решил вдруг, что он и так теперь не пропадет. Просто уйдет работать в Камюэлю и дело с концом.

— Да? — протянул я и медленно повернулся к Иру.

Мерцающий независимо пожал плечами.

— Мне надоело быть тем, кем я не являюсь, — завило это ходячее недоразумение. Паникер несчастный! А слабо было нормально со мной поговорить? Или на худой конец прийти и врезать мне как следует, чтобы и себе, и мне мозги вправить?

— Когда Валентий привел его ко мне, настроен он был куда решительнее.

— Ну, и что! — взвился Ир.

Прямо как маленький. Я вздохнул и клятвенно пообещал:

— Мы еще об этом поговорим. Индивидуально, так сказать.

— Да, пожалуйста! — рыкнул мерцающий и отвернулся.

Я вздохнул и обратился к Гвидиону.

— Так вы просто хотели признаться, чтобы ложь за душу не тянула?

— Именно, — с улыбкой отозвался дракон и посмотрел на ректора: — И я рад, что все так удачно разрешилось.

— Но нам еще есть о чем поговорить, — заметил Карл, обведя взглядом дракона, темного эльфа и старшего мерцающего.

— А мы, пожалуй, пойдем, — вставил я, покосившись на Ира. — Мне еще к выступлению на собрании студклуба готовиться.

— Идите, — милостиво разрешил ректор, — Но на ваше собрание я тоже приду.

— Из любопытства или с какой-то определенной целью? — тут же решил прояснить я.

— Всему свое время, — загадочно улыбнулся мне ректор, и стало понятно, что больше ничего вытянуть из него не удастся. Ну и ладно.

Повернулся к мерцающему и весело спросил:

— Ну, что, идем? Нас ждут великие дела!

Глава двадцать первая Чем дальше, тем резче

Это мало походило на торжественное собрание или что-то в этом роде. Все расположились на молоденькой зеленой травке. Если честно, не перестаю удивляться, как это Умке и ребятам всякий раз удается трансформировать нашу классную комнату во что-то до неузнаваемости новое. И если деревья и кустарники обычно находятся каждый на своем месте, то трава может то устилать все пространство пола, то отползает ближе к корням деревьев, если, например, нужно поставить кресла для обустройства кинозала. Очень удобно. Определенно, магия — это вещь!

Гостей было много. Какие-то незнакомые мне студенты, ряд преподавателей, весь класс вундеркиндов с Илюхой во главе, ректор и три его декана. Кстати, надо будет потом у Карла расспросить, почему у нас не бывает Панфрутия, декана факультета, на котором учатся мои колокольчики. Может быть, он имеет что-то против нашей буйной компашки? Тогда почему ничего не предпринимает? Или предпринимает, но я об этом не знаю? Так что сразу после собрания подойду к ректору и спрошу. А пока…

Ребята намагичили мне кафедру, типа той, за которой я стоял на Большом Совете, так что мне удалось разместить на специальной полке несколько жизненно важных для меня листков бумаги. Так сказать, заготовил себе шпоры, чтобы ничего не перепутать и никого не забыть. В частности, я уже и забыл, какие конкурсы предложил устроить в рамках ЛУИ, но бдительный Ир мне мигом напомнил. Так что именно они стали отправной точкой. Ведь моя идея, позволить местным обитателям самим придумать себе развлекательные кружки с треском провалилась. Почему? Да потому, что они тут индивидуалисты до мозга костей и их еще только предстоит научить полноценно работать в команде. Дело в том, что каждый придумал для себя индивидуальный кружок и даже не сподобился поинтересоваться, заинтересует ли это направление кого-то еще. Отсюда, ряд названий кружков, которые потенциально схожи и вполне объединимы в какой-то один, но при этом, по словам колокольчиков, те, кто их придумали, сами по себе объединяться не желают. Так как есть ряд нюансов, которые отличают их идеи от общей тенденции. И они упираются в них, как бараны. Нет бы, найти кого-то особенно деятельного и объединиться с ним, но тут каждый хочет быть себе хозяином. В общем, мне в очередной раз предстояло все разрулить и попытаться уговорить всех страждущих приобщиться к деятельности студклуба работать вместе, а не порознь. Но, как и на Совете преподавателей, свой краткий спич я начал с того, что представился. И пусть народ меня по большему счету знал если не в лицо, то был уже наслышан, все равно, лишним оно не будет. Ну а потом, я сразу же попытался взять быка за рога.

— Начнем, пожалуй, с прописных истин. А точнее, с общих правил создания того или иного студенческого объединения в рамках нашего общего студенческого клуба. Во-первых, кружок — это союз десяти и более лиц, увлеченных общей идеей. То есть идея-то должна быть одной общей, но при этом вполне может иметь различные ответвления и направления, это понятно?

— То есть если ряд студентов хотят заниматься алхимией, они обязаны объединиться в один кружок, даже если их интересы лежат в разных плоскостях данной многогранной науки? — подал голос преподаватель алхимии, с которым мы уже не раз пересекались. И я так до сих пор и не выяснил, чем биовульф отличается от оборотня. Хотя зарекался насесть на Ира и расспросить его, что к чему.

— А при чем тут плоскости алхимии? Придумайте общее название для их увлечений. Например, 'Занимательная алхимия'. Согласитесь, какое бы направление они для себя не выбрали, оно в рамках данного предмета будет занимательным, или я не прав?

Биовульф одобрительно хмыкнул и тут же объявил:

— Тогда запиши данное направление за мной. И название кружка мне очень даже нравится.

— Увы, — я развел руками, — Не получится. Руководителем и членами кружков могут быть только студенты. Это еще одно неоспоримое правило.

Что тут началось. Преподаватели принялись возмущаться, студенты переводить взгляд с одного на другого. Кто-то был солидарен со старшими, кто-то напротив, явно был доволен таким исходом дела. Я подождал немного, давая всем выговориться, и решительно хлопнул ладонью по кафедре, привлекая общее внимание.

— Господа преподаватели, вы еще не знаете, какая форма участия предлагается вам.

Разумеется, все тут же навострили уши. Особенно забавно это смотрелось в исполнении эльфов. У них они на самом деле чуть ли не торчком вставали от усердного внимания.

— Как вам роль консультантов? При этом я даже не сомневаюсь, что каждому из вас рано или поздно стало бы тесно в рамках какого-то одного клуба. Разносторонние увлечения не позволят ограничивать себя чем-то одним, я не прав?

— То есть каждый из преподавателей при желании может курировать сразу несколько студенческих формирований? — уловил самую суть Карл.

— В точку!

— А вы правы, — подал голос неизвестный мне педагог человеческой наружности, — Это, действительно, открывает невиданный просто для творческой деятельности.

— Я знал, что вам понравится. — Мне было приятно слышать признание своих заслуг, — Поэтому, хотелось бы обратить ваше внимание, что кроме кружков, я предлагаю ввести ряд факультативов. Внеклассных занятий, которые будут по мере необходимости вести именно преподаватели. При этом, — я посмотрел на Карла, — было бы разумно, таких преподавателей, в случае заинтересованности студентов в их занятиях, как-то поощрять. В качестве примера, — теперь я перевел взгляд на Микалаю, декана факультета классической магии, в ведении которой находилось отделение магов-мелиораторов: — Если я правильно понимаю, магическая мелиорация позволяет по-особому подготовить внутреннюю среду помещений для того, чтобы высаживать в закрытый грунт различные виды растений. При этом весь шик в том, чтобы правильно перераспределить магические потоки, чтобы растения, несмотря на отсутствие полноценного корневища, чувствовали себя в данной среде весьма комфортно. Это так?

— В узком смысле, да. — Подтвердила Мика.

— А что относительно ландшафтного дизайна? Если не ошибаюсь, отдельного направления в этом плане у вас нет. То есть каждый мелиоратор извращается в меру своей фантазии, при этом никто не учит их тому, что есть множество закономерностей, которые так или иначе отличают талантливого ландшафтного дизайнера от посредственности. У меня в мире об этом много пишут, и студенты специализированных вызов изучают принципы эргономики и дизайна на специальных предметах, посвященных им.

— И у нас будет возможность ознакомиться с материалами по данным предметам? — тут же поинтересовалась светлая эльфийка.

— Легко. Пусть Ирка научит Умку пользоваться Интернет. Уверен, там можно найти массу всего интересного по этой теме.

— Кто кого научит? — слабо вякнул кто-то из студентов, не знакомых с нашими сокращениями. Ему тут же принялся разъяснять сосед. Судя по всему, далеко не все были такими неосведомленными. Поэтому я сам не стал пояснять, кого как называю. Просто перешел к следующему вопросу.

— Уточнение насчет факультативов, думаю, было бы разумно делать их оплачиваемыми только в том случае, если их единовременно посещало более двадцати студентов, как считаете? — свой вопрос я адресовал ректору и деканам.

— Мы подумаем об этом, — ответил за всех Карл, — Но идея интересная. Я так понимаю, на факультатив можно будет ходить отдельно от своего класса?

— Конечно! В этом-то и вся суть. Одно дело обязательные занятия, и совсем другое личные увлечения каждого.

— А в дипломе это как-то будет отражаться? — деловито уточнил Карамелька, — Если мы говорим об оплате для преподавателей, то студенты, которые оплачивают свое обучение, должны получать что-то взамен.

— Тут два варианта. Либо делать отдельную вкладку в диплом, где будут прописываться все факультативы и общие баллы по ним. Либо по каждому из них выдавать отдельный сертификат, который может быть действительным и без диплома. Но я предлагаю преподавателям и руководству университета обсудить данный вопрос отдельно.

— Разумно, — кивнул ректор. На этом вопрос был закрыт и я перешел к следующему.

— Теперь насчет уже готовых направлений деятельности студенческого клуба. Согласитесь, придумать тот или иной кружок будет проще, если обозначены общие направления. И тут мы переходим к летним университетским играм, которые всех нас ждут в ближайшем будущем. Я считаю вполне разумным, если студенческий клуб так или иначе будет ориентироваться именно на них. Поэтому напоминаю название конкурсов, о которых вам всем уже должны были объявить, я надеюсь… — сделал паузу, чтобы убедиться, что меня не ввели в заблуждение. Мои опасения развеял лично ректор.

— Всем все было объявлено на факультетских собраниях.

— Вот и отлично! Таким образом, мы имеем следующее: первым с конца у нас идет 'Живи ярко!', то есть карнавальное шествие, костюмы, платформы и прочие красивости. Поэтому, вполне логично, если штаб этого конкурса будет располагаться на территории факультета Маготворчесва и Магохудожест. При этом от студклуба данное направление будут курировать Лия, Гарри и Ника.

— А почему мы? — встрепенулась последняя.

— Потому что девушки, — честно ответил я.

— И? — подала голос Иля, которую я в несмотря на пол обошел.

— Карнавал — это в первую очередь карнавальные костюмы, а кто лучше в этом разбирается, как не девушки?

— Не соглашусь с вами, — неожиданно высказался моложавый светлый эльф, которого я точно никогда раньше не видел, но сразу понял, что он не из студентов, а из преподавателей. Причем, скорей всего именно творческого факультета.

— Но среди моих колокольчиков парней, интересующихся чем-то подобным, точно нет, — попытался защититься я.

— Да что ты говоришь? — пропел зараза Машка. Тут уж я не выдержал.

— А вас, батенька, попрошу не высовываться. Для вас у меня отдельное направление имеется. Но, конечно, если ты так спешишь примкнуть к девчонкам…

— Уел! — весело воскликнул Машка и снова опустился на свое место.

Вообще, до меня только сейчас дошло, как комично я выглядел за этой своей кафедрой, когда все остальное собрание чинно расселось или и вовсе развалилось на травке. Но менять что-то было уже поздно. Поэтому мне только и оставалось запихнуть свое смущение куда подальше и продолжить, как ни в чем не бывало. Правда, прежде, мне пришлось отвечать еще на один вопрос того самого эльфа, который возмущался дискриминацией творческих личностей по половому признаку.

— То есть вы настаиваете, что каждое направление будет курировать кто-то из студентов вашего класса?

— Настаиваю. И знаете почему? Мои студенты хорошо зарекомендовали себя в плане урегулирования межрасовых конфликтов, а вот в любых других возможных кандидатурах я пока не могу быть уверен.

— Андрей дело говорит, — вмешался Шмель. — Его ребята, и правда, хорошо ладят не только друг с другом, но и быстро учат тому же окружающих.

Светлый эльф на это скривился, но так и не нашел что возразить. Снова сел на травку, а я, наконец, смог развить свою мысль дальше.

— Потом у нас есть такой конкурс, как 'С чего начинается родина?', на котором любому желающему предлагается красочно и поэтично рассказать о том месте, в котором он родился. Но, зная, общую магическую направленность всех сфер жизни вашего мира, рискну предположить, что большинство обычаев, верований и бытовых моментов тесно связаны с природной магией того или иного народа. Поэтому вполне логично отдать этот конкурс на откуп факультету классической магии. При этом хочу заметить, как в случае и с предыдущим направлением, это вовсе не значит, что участие в нем могут принимать только студенты данного факультета, просто именно классики будут курировать деятельность в этом направлении. Ну а от колокольчиков я предлагаю этим заняться Фалю и Кару. И в качестве усиления вас поддержит Машка со спецзаданием.

— Это с каким же? — тут же заинтересовался неугомонный темный.

— Думаю… — мне удалось выдержать театральную паузу, — Всем было бы интересно в рамках данного конкурса устроить небольшую фотовыставку.

— То есть? — опешили все, но общее недоумение озвучил Алый.

— То есть я предлагаю Машке вооружиться фотоаппаратом и посетить малые родины всех участников конкурса для того, чтобы набрать фотоматериал. Потом вместе с ними выбрать лучшие фотографии и, так сказать, присовокупить к их проектам. Возьмешься? — спросил я у темного, уже зная ответ по его сияющим глазам.

— Ты еще спрашиваешь!

— А вы что скажете? — спросил я у Фаля и Кара.

— Мы постараемся, — скромно ответил ифрит. А вот короткостриженный темный этим не ограничился.

— А меня ты решил к этому приспособить, чтобы я мог лучше понять обычаи светлых?

— И поэтому тоже. Но в первую очередь потому, что ты самый рассудительный из наших парней. И я надеюсь, что сможешь вовремя примирить тех, кому взбредет в голову спорить, где живется лучше и обычаи какой расы интереснее. Уверен, таких конфликтов в рамках данного направления будет не избежать.

— Хорошо. Теперь основная задача мне понятно, — важно кивнул темный и снова притих. Он вообще был неразговорчивым парнем. Ну, да ладно. В том, что он справиться с возложенными на него обязательствами я не сомневался. Уж больно серьезный и сдержанный тип.

— Идем дальше, — бодро продолжил я, — Мы тут с Иром посоветовались, — я кивнул на пристроившегося в стороне секретаря ректора, — и пришли к выводу, что конкурс, который я на манер своего мира обозвал 'Физики и лирики', в рамках халярских реалий следует переименовать в 'Маги и алхимики', что скажете?

— Отличная мысль! — тут же воскликнул Угумс, тот биовульф, что интересовался кружком для алхимиков.

— Согласен, — поддержал ректор.

— А что, — впервые подал голос Славик, — Мне нравится.

— И мне, — сказал свое слово Карамелька. И они с оборотнем посмотрели на Мику. Светлая эльфийка пожала плечами:

— По большому счету мне без разницы. Это ведь общий конкурс, на котором каждый, невзирая на направление, может похвастаться своими достижениями, ведь так?

— Так-так, — покивал я, — Но, согласись, это название звучит для всех понятнее.

— Соглашусь, — чинно склонила голову светлая леди.

— Вот и славно! — я сделал пометку в своей шпаргалке, обведя в кружок новое название конкурса. И снова осмотрел всех присутствующих, — Но, думаю, все меня поддержат, если я скажу, что штаб данного конкурса будет располагаться на территории факультета Маготехники и Маготехнологий. — Меня поддержали согласными кивками, высказаться никто не захотел, поэтому я смело озвучил следующее: — А руководить им будут Ир и Умка. Конечно, Ир у нас не студент, но и не преподаватель, как таковой. К тому же, с точки зрения новых технологий, весьма компетентное лицо.

— О, да, — одобрительно усмехнулся Карамелька, похоже, он уже предвкушал, как на данном конкурсе будут выставляться работы его студентов-экспериментаторов.

— А гном почему? — вдруг выдал кто-то из зала. Я уже понял, что нашего Умку за что-то народ недолюбливает. Понять бы еще за что. За то, что гном, но при этом способнее многих? Или теперь уже за одно то, что стал первым, кто смог подружиться со мной и с колокольчиками так сказать со стороны?

— Потому что передовик производство и вообще талантливый парень. К тому же, чтобы его разозлить по-настоящему еще надо постараться.

— Да, ладно! Ну, разозлится он и что дальше? — пропел все тот же голос откуда-то с задних рядов.

Но тут уже не я ответил, а Иля. Причем в её исполнении это прозвучало куда весомее и убедительнее

— А кто-нибудь из вас хоть раз с ним в пару в поединке вставал?

Народ притих. А я порадовался, что Иля упомянула именно поединок. Мне удалось ввернуть фразу про гневотерапию.

— Кстати, насчет сражений и дуэлей у нас с колокольчиками есть интересная практика, гневотерапия называется. Думаю, самое время начать привлекать к ней и других, — я посмотрел на ректора, ища у него поддержки.

Карл сказал:

— Давно пора.

И я на радостях начал заливаться соловьем, так как мне самому нравилась наша с Иром задумка, насчет которой мы битый час спорили до хрипоты, прежде чем пришли к консенсусу.

— И, наконец, переходим к следующему направлению: 'О, спорт, ты — жизнь!'. В его рамках предлагается развивать следующие ответвления. Во-первых, это бои на Арене.

— Что это ты имеешь в виду? — влез Славик. Ну да, конечно. О том, что студенты различных рас предпочитают выяснять, кто круче, на запретной в преподавательских кругах Арене, знает весь университет, но говорить об этом в слух вроде как не принято. Не порядок. Особенно, на фоне того, что на этом можно весьма прилично заработать.

— Я предлагаю взять это развлечение под университетский контроль. В частности, силами наших коммандос и вашей военной кафедры. То есть сделать его официальным. При этом процент от ставок перечислять университету, например, на развитие студклуба, как вам?

Повисла напряженная тишина. Я даже успел испугаться, что сказал что-то совсем уж запредельное, но тут встал со своего места ректор и сказал:

— Знаешь, не перестаю удивляться, как тебе удается говорить очевидные вещи, до которых почему-то никто до тебя не додумался. Ваславей, — тут же обратился Ви'Хольм к оборотню, — Твои парни справятся?

— Обижаешь, — отозвался тот, — Мои вояки быстро возьмут все под свой контроль. Мальчишка прав, давно было пора превратить это в спорт. — И тут он посмотрел на меня, — Отличная идея!

Ребята в военной форме, которых он привел с собой, весело заухмылялись. Еще одни уже предвкушают будущее действо. Хорошо. Главное, чтобы потом головокружение от успехов не началось, а то мало ли что. Я вздохнул поглубже и стал дальше развивать свою мысль.

— От колокольчиков Арену будут курировать Том и Улька. Надеюсь, тут не придется объяснять, почему именно они.

— Ну, еще бы! — радостно потирая ручки, воскликнул Том, который, несмотря на то, что только первый год учился на первом курсе, успел стать чемпионом Арены.

Его поддержали громкими выкриками. Улька тоже приосанился. В его военной подготовке никто не сомневался.

— Тогда следующим ответвлением данного направления станет гневотерапия, о которой уже говорилось. И курировать её будут Шмель и Елка. Почему Шмель, думаю, всем понятно. Он был с нами почти с самого основания проекта. А Елка… ну, в общем, те, кто рискнут посетить данный тренинг, сами все поймут.

— Считаешь, что на мне отрабатывать боевые приемы будет интереснее всего? — заинтересовался дракон.

— И это тоже. Но кроме этого, я тебя еще включил в резерв к Умке с Иром. Если сработаешься с ними, уверен, сможешь выставить на конкурс одно из своих собственных изобретений. У тебя ведь такие есть?

— Есть, — посерьезнев, подтвердил дракон и оценивающе посмотрел на Ира. Тот ответил ему строгим взглядом. А из задних рядов кто-то выкрикнул:

— А разве он студент?

— Нет. Но разве это отменяет свободное участие?

— Постойте, — поднялся на козьи ножки мастер Фрондю, преподаватель големотехники, — Это значит, что в играх могут принимать участие и те, кто формально отношение к университету не имеет?

— Конечно. Особенно, те, кто хотел бы тут учиться, но, чтобы получить такую возможность, должен как-то по-особому себя зарекомендовать.

— Эта практика твоего мира? — заинтересовался Карл.

— Да.

— Тогда её следует доработать.

— Я вам отдельно расскажу, как это делается у нас. Что такое олимпиады, стипендиаты и все такое прочее.

— Надеюсь на это.

Я кивнул ему и продолжил:

— Ну и последнее ответвление — это футбол. И курировать его будут наши капитаны — Иля и Алый. Думаю, логичнее некуда.

— Вот-вот, — прогудел Умка, наш ярый болельщик.

— Но, господин психолог, — подняла руку девочка из рядов Илюхиных вундеркиндов, — А как же пятый конкурс?

– 'Нам песня строить и жить помогает'? А его, ребятишки, я отдаю на откуп вам. Пусть Илья с вами им занимается. Зря, что ли ты гитару таскаешь, — сказал я и весело подмигнул брату. Тот сразу же приосанился, а его маленькие подопечные возликовали, так как им доверили такое важное дело. Уф! Кажется, все довольны. Ну, ладно, даже если не все, то большинство. И тут я глянул в свои записи и кое-что вспомнил. — Ах, да! Мастер Фрондю, у меня есть к вам деловое предложение.

— Я вас слушаю, — отозвался сатир.

— Я тут столкнулся с такой штукой, что у вас почти нет одомашненных животных, не считая скота и тех, кого употребляют в пищу. Зато в моем мире, животные это не только еда, но есть такие, которых мы называем домашними любимцами.

— Как ваши кошки?

— В точку. Так вот, у нас сейчас развивается новое направление, так называемая робототехника. Что-то вроде вашей големотехники, только без магии. И у нас создают роботов, наподобие домашних животных. Ир утверждает, что в голема, при определенной сноровке, можно поместить зачатки интеллекта. Поэтому мы тут подумали, — я покосился на Ира, ища поддержки, — и решили предложить вам поразмыслить в этом направлении.

— Хм… — задумчиво протянул сатир, почесывая подбородок, — а знаете, мне кажется, вы только что обрисовали весьма перспективное направление развития големотехники.

— Действительно, — вдруг поддержал его Карамелька. — Это открывает такие возможности!

— Вот и отлично! — обрадовался я, — Надеюсь, вы найдете время это обсудить с другими преподавателями и студентами.

— Еще один факультатив? — заинтересовался Карл.

— На котором, в последствии, можно будет заработать, — вставил Ир.

— Да, если големы-питомцы понравятся потенциальным покупателям, — поддержал его какой-то незнакомый мне преподаватель, очень похожий на полуэльфа, но точно я бы сказать не решился. — То это может стать весьма прибыльным делом.

— Все ясно, — прокомментировал ректор, как-то подозрительно мне улыбаясь, — Похоже, наш психолог в очередной раз совершил переворот в умах и жизнях.

— Вы меня перехваливаете, — смутился, так как честно не считал, что это прямо переворот, просто открыл им глаза на кое-что.

Причем, моя заслуга в этом была минимальна. Все дело в мире, в котором я рос и жил до этого. Мозги у меня немного по-другому заточены, вот и все. Моей заслуги в этом нет. Но мои внутренние метания пресек Ир. Подошел, положил руку на плечо и громко предложил всем вместе отправиться в столовую. Там как раз было время ужина. Вот уж где начались настоящие дебаты. На этот раз, что интересно, народ не стал рассаживаться по классам, а все перемешались по интересам. И я поспешил прибавить еще одно очко в свою пользу. Надеюсь, что все это мы с Иром затеяли не зря. Впрочем, если верить Карлу, который на выходе из классной комнаты лично пожал мне руку, нам с его секретарем, действительно, было чем гордиться, и это здорово.

Глава двадцать вторая Спасите несчастных собачек

Ничто не предвещало беды. Утро выдалось по-настоящему мирным. Вид Ира, возящегося на моей крохотной кухне, умиротворял не по-детски. Не удержался и пошутил. Подошел к нему со спины, обхватил рукой за шею и заявил:

— Хозяюшка ты моя…

— А в лоб скалкой? — беззлобно отбрехнулся Ир и вывернулся из под моей руки.

Пришлось оставить в покое нервного с утра мерцающего и вернуться в спальню за комп. Я впервые спал в своей кровати за последнюю неделю. Это было клево! Даже не подозревал, что соскучился по своему жесткому диванчику. Кровать в Иркиных апартаментах была не в пример мягче и комфортабельнее, но человек — существо чудное и непредсказуемое. То место, которое назвал когда-то домом, почему-то, как правило, становится милее любых царских палат. Но это так, к слову. А вообще, я толком расслабиться не успел. Только 'мазилу' открыл, как в дверь постучали. О том, что ко мне в такую рань может заявиться кто-нибудь со стороны подъезда, не стоило даже думать. Незваные гости пришли со стороны классной комнаты колокольчиков. Ир носа из кухни не высунул, был слишком сосредоточен на приготовлении какого-то особого завтрака (с чего это он, вдруг, завелся?), так что открывать пришлось самому. И кого же я узрел за дверью? Передо мной, с одинаково неприветливыми и хмурыми лицами, стояли Машка и Елка. Интересно, что эти двое тут забыли в компании друг друга?

— И? — выразительно протянул я, рассматривая обоих пришедших.

— Я по личному вопросу, — тут же объявил Машка.

— Я тоже! — взвился Елка, и мне сразу стало все понятно.

— Вы что, одновременно у двери оказались и теперь не знаете, кто первый?

— Да! — единодушно воскликнули эльф и дракон.

— Великолепно, — с сарказмом протянул я и посторонился, пропуская их в квартиру.

Ель и Маха переглянулись и снова с одинаковым недоумением воззрились на меня. Конечно-конечно, я ведь так и не сказал, кого приму первым.

— Не тормозите. Заходите вдвоем.

— Но это личное! — напомнил дракон, в то время, как ушлый темный уже прошмыгнул мимо меня в квартиру.

— Ага. Только у меня такое чувство, что ноги у ваших личных проблем из одного места растут.

— Это как? — раздался из-за спины любопытный голос Машки.

— Это просто так говорится, — вдруг ответил ему Ир. И я понял, что пора заканчивать топтаться на пороге. А то мало ли, что с утра мой нервный мерцающий может под шумок отчебучить. Он ведь явно не для того на кухне с таким усердием возился, чтобы с утра собственноручно приготовленными вкусностями незваных гостей кормить.

— Ну ты как? — спросил я дракона, — Заходишь или будешь ждать своей очереди?

— Нет уж, — возмущенно бросил Елка, — Я зайду. — И подарил раздраженный взгляд Машке, который в этот момент маячил позади меня.

Закрыв дверь за посетителями, пообещал Иру, что быстро освобожусь, и подтолкнул парней в сторону зала. Мерцающий пожал плечами: делай, что хочешь. И с независимым видом вернулся на кухню. Что-то не нравится мне его сегодняшняя покладистость. Как-то это не к добру.

Устроившись в кресле у окна и про себя порадовавшись, что эту ночь Илюха решил провести у своих друзей-вундеркиндов в общаге универа, я предложил ребятам облюбовать диван и бодро начал:

— Ну что, проведем сеанс групповой терапии?

— С какой стати! — ту же принялся возмущаться Ель. — Почему я или он, — дракон неприязненно кивнул на темного эльфа, — должны откровенничать друг перед другом?

— Не думаю, что вы хоть что-то мне должны. Да я и не собираюсь заставлять вас раскрывать свои тайны прилюдно. В этом нет необходимости. Просто я думаю, что проблемы у вас схожи.

— Это в чем же? — заинтересовался Машка, покосившись на дракона.

— Не можешь найти взаимопонимание с любимым человеком? — в лоб спросил я его.

— Эльфом, — тут же поправил меня парень. Да, про то, что не все мои нынешние друзья-товарищи люди я регулярно забываю. Хорошо, что они уже привыкли и, похоже, не обижаются.

— По фиг! — махнул рукой и посмотрел на дракона. Тот повел себя вполне предсказуемо:

— Я бы свою темную любимой не назвал.

— Свою? — в голосе Машки было столько неподдельного недоумения, что я чуть не рассмеялся. Да уж, представить, что какой-нибудь мужчина когда-нибудь назовет одну из их Владычиц 'своей', у темного сразу не получилось.

Дракон в тот же момент так на него посмотрел. Ну, просто писаный ревнивец. Супер! И что мне теперь с этим делать? Нет, я конечно приблизительно на это и рассчитывал, когда его к Иле подселял, но что теперь на все это скажет темная. Ох, кажется, я Елке такую свинью подложил, что сам теперь не знаю, как буду выкручиваться и дракона спасать.

— Свою! — упрямо повторил он специально для Машки. Темный в ответ недобро сверкнул в его строну глазами, и мне ничего не оставалось, как применить запрещенный прием:

— А вот и не подеретесь.

— Что?! — взревел дракон и даже с места вскочил.

Машка на это лишь меланхолично вздохнул и принялся оправлять кружевные манжеты, высунувшиеся из рукавов форменного камзола. Странно, раньше он в светлоэльфийской манере, насколько помню, не одевался. Это что, еще один неутешительный итог его близкого общения с Алым? И если даже непрошибаемый темный (по крайней мере, кажущийся таковым) начал меняться, то, что же там происходит с бедным светлым? В тот раз, когда Алый сам пришел ко мне, мы так толком и не поговорили. Сначала светлый был слишком смущен, хоть и не подавал вида, поэтому конструктивный диалог не клеился, потом… заявился возмущенный темный и разогнал нас. А при Машке Алый тем более не стал откровенничать. Поэтому, я думаю, эта парочка скоро станет моей навязчивой головной болью, если не получится сразу все между ними прояснить. И в первую очередь мне не нравится их обоюдное нежелание признаваться родителям Алого, как далеко зашли их отношения. До обмена брачными серьгами, которые, как мне объяснили, являлись эквивалентом наших обручальных колец, даже Мурка с Барсиком не додумались, а ведь они взрослые и самостоятельные и принципе не так уж и нуждаются в одобрении своих семей. Поэтому мне вдвойне была непонятна позиция Машки по этому вопросу. Он-то благословление главы дома уже заочно получил, почему не хочет того же для Алиэля? Ответ напрашивается сам собой. Наш непрошибаемый темный банально боится, что их попытаются разлучить. И, зная о нравах светлых, у представителей старшего поколения семьи Мильзились это вполне может получиться, и никакая сережка в ухе сына их не остановит. Непростая ситуация. Но сейчас еще не время о ней всерьез говорить. Оба оппонента еще не дозрели.

— Елка, может, сядешь? — спросил я его устало. Только проснулся, еще даже не позавтракал, а голова уже трещит. Да уж. Чувствую, мои детки скоро меня доконают своими проблемами. И ведь нашли крайнего, как что, так сразу ко мне бежать. Не уверен, что Карл, когда меня нанимал, именно так себе все это представлял.

— Что ты вообще себе позволяешь! — не унимался дракон, но сесть сел.

— Много чего, — бросил я хмуро.

Тут же влез Машка:

— Ты это чего, настроение испортилось? Или плохо себя чувствуешь?

— Нормально я себя чувствую, просто, если совсем уж откровенно, считаю, что ваши проблемы яйца выеденного не стоят.

— Да, что ты понимаешь! — в голосе дракона впервые за время разговора прорезалась не дерзость, а отчаяние. Очень хорошо. Только неуравновешенного влюбленного дракона мне для полного счастья не хватало.

— И мои тоже? — мягко спросил Машка.

Помедлив, выдал:

— Представь себе.

— А пояснить? — тут же навострил уши эльф.

— Легко. Я считаю, что у вас обоих одна проблема на двоих, но вы почему-то предпочитаете откровенничать со мной, а не с теми, кому эти откровения на самом деле адресованы.

— А еще ни до каких откровений не опускался! — в очередной раз встрял Елка. И как я только мог его пожалеть? Этого наглого дракона только такими методами учить надо. А то ведет себя, как царица Савская. Просто сил никаких на него нет.

— Не опускался и не надо. Лучше с Илей как-нибудь сядь спокойно и обо всем, что тебя тревожит, поговори.

— Спокойно?! Да она… она…

— Она темная, — вмешался Машка, — А ты, судя по тому, какими словами тут разбрасываешься, до конца этого так и не понял. С нашими женщинами нельзя так же, как со светлыми. Или с этими вашими драконихами. Они другие, пойми ты это, наконец!

О, как нашего темного проняло! Даже не пришлось вмешиваться, чтобы самому все дракону разжевывать.

— И что прикажешь с этим делать?

— Я? — наигранно удивился эльф, показав на себя пальцем, — Забыть и все. Найди себе другую. Проще будет.

— А если я не собираюсь искать легкий путей? — спросил Ель и почему-то покосился не на Машку, а на меня.

Я вздохнул поглубже и попытался призвать на помощь и свое хваленое чутье, и уже приобретенный обширный опыт в плане психологической помощи представителям различных рас.

— Тогда, во-первых, запасись терпения. Во-вторых, морально приготовься к тому, что в отношениях будет вести она и с ней придется соглашаться.

— А если она совсем не права?

— Тогда пережди и попытайся переубедить. Но не нахрапом, а очень осторожно, чтобы она, если и поймет, что это ты её надоумил, могла бы смело приписать окончательное решение именно себе.

— Ты о ней, как о мужчине. Но она же женщина!

— Она темная женщина, так что, считай, мужчина в юбке.

— Наши женщины юбки не часто носят, — вставил свои пять копеек Машмул.

Я закатил глаза к потолку.

— Так просто говориться!

— Ага. Я так и понял, — заявила эта темная зараза.

Вздохнув, я решил, что не все же дракону одному отдуваться.

— Теперь с тобой, — объявил, пристально глядя на темного, — По-моему, если Елки не хватает в первую очередь терпения, то тебе недостает чуткости. Почаще вспоминай, сколько на самом деле лет твоему супругу, и постарайся не ограничиваться лишь постельными откровениями.

— Это ты о чем? — Машка в миг весь подобрался и посерьезнел.

— Чувства, Маха. Я говорю сейчас о чувствах и тебе советую.

— Думаешь, я о них не говорю? — возмутился темный.

— Думаю, не говоришь. Объяснения, что конкретно ты хочешь от него в постели — это еще не разговор о чувствах. И вообще, секс — не повод для знакомства. Вот ты своему светлому супругу часто о себе какие-нибудь мелочи рассказываешь? — по тому, как заметался взгляд темного, я понял, что не часто, и поспешил закрепить эффект, — А он тебе?

— Ну, говорит иногда.

— И быстро замолкает, когда видит, что тебе неинтересно?

— Мне интересно!

— И ты говоришь ему об этом или предпочитаешь в такие моменты молчать?

— А что тут можно сказать?

— По-разному, — я пожал плечами, — Например, уточнить что-нибудь, что непонятно. Подхватить его историю и рассказать на эту тему о чем-нибудь своем. Личном. Том, что случайному любовнику никогда не расскажешь.

Темный долго молчал. Дракон тоже как-то притих. Но первым заговорил именно он.

— А мне такая тактика не может пригодиться?

— С Илей? Знаешь, вряд ли. Она такая девушка… сложная.

— Угу. Я заметил.

Тут отмер Машка:

— Просто она темная.

— Я и говорю.

— Слушай, — оживился вдруг Елка, — а у твоего мерцающего случайно нет темноэльфийского мерцания. Может быть, я на нем потренируюсь?

Я от такого вопроса чуть не окосел. Почему он решил пристать именно к Иру, а не к Павлику, к примеру, понятно. Павлентий отбыл обратно к князю и сразу оказался вне зоны досягаемости. И все равно, такой наглости я от Еля не ожидал. Простота, конечно, не порок, но от необходимости бить дракону морду (сомневаюсь, что у меня бы что-нибудь получилось) меня избавил сам Ир.

— Случайно нет, — раздалось от дверей, — И даже если были, тренировка закончилась бы для тебя летальным исходом, — мрачно припечатал мерцающий и встретился со мной взглядом: — Ты уже закончил?

— Да, наверное. А что такое? Завтрак остывает? — попытался пошутить, чтобы разрядить обстановку. Но не тут-то было!

— Завтракать придется на ходу. Тебя там, в классе Рутберг-старший дожидается. У него собака заболела. Он хочет пообщаться с тем парнем, у которого ты её покупал.

— Не я, а Том.

— Ты меня понял, — отмахнулся Ир и зыркнул на дракона с темным эльфом.

— Ну, мы пойдем, — первым спохватился Машка. И даже не побоялся Елку за рукав схватить, чтобы тот тоже не мешкал. Дракон послушно встал. Но я решил не пороть горячку.

— Мы с вами, — сказал я ребятам.

— Мы? — насмешливо уточнил Ир.

— Да, мы, — не поддался я на провокацию, — Возможно щен просто что-то не то съел, а Дэниз только зря панику наводит. И вообще, лучше его сначала Гвидиону показать. Вдруг лекарь сможет определить, что не так, и беспокоить Геннадия Валерьевича не придется.

— Что-то я сомневаюсь, что у тебя получится его отговорить от этой затеи, — прокомментировал Ир, но одного меня не бросил. Так что в классную комнату мы вошли все вместе.

Приболевшего бобика сунули мне под нос, стоило только перешагнуть порог. Краем глаза я заметил, как на Машку, появившегося из моей квартиры, посмотрел Алый. Темный, почувствовав себя неуютно, тут же окрысился:

— Ну что?!

— Ничего, — неожиданно спокойно отозвался светлый, — просто теперь ты понимаешь, почему в прошлый раз я к нему один пошел…

Дальше у меня не было возможности прислушиваться к их разговору. Меня оккупировал Дэниз. Признаться честно, когда я впервые познакомился с магом-пограничником, отцом нашего Тома, я не заметил у них с сыном принципиального сходства характеров. Напротив, в отношениях этих двоих назревал серьезный конфликт, как это часто бывает у отцов и детей. Но в течение родительской недели нам вместе с ними как-то удалось его преодолеть. Даже если не полностью, то хотя бы частично. И вот сейчас отец и сын показались мне чем-то неуловимо похожими друг на друга. И дело тут вовсе не в гриве рыжих волос и веснушках на носах одинаковой формы. На руках Дэниз Рутберг держал щенка зенненхунда. Он, правда, выглядел как-то неважно. Жизнерадостный щенок, которого мы притащили с Земли, сейчас был вялым и безучастным ко всему происходящему. Мне показалось, что даже шкура у него как-то потускнела и шерсть приобрела весьма нездоровый, клокастый вид. Да уж, не зря Дэн забил тревогу.

Убедить его сначала показать щенка местным лекарям, не удалось. В принципе, его доводы были вполне разумны. Что, если щенок не на Халяре заболел, а еще на Земле подхватил какую-то заразу, которая дала о себе знать после того, как закончился инкубационный период. Кроме того, местные методы диагностики так или иначе были связаны с магическим воздействием на пациента. Но что, если малышке (а щенок был именно девочкой) это только повредит? Так что пришлось мне возвращаться домой и, пока ждали такси, быстро рубать приготовленного Иром куренка в сметане. Кстати, надо будет узнать, где мерцающий раздобыл этот рецепт, и с чего вдруг решил так расщедриться. Погрузившись в такси, помчались к заводчику зенненхундов. Все произошло так быстро, что я только на полпути к нему вспомнил, что даже не позвонил и не предупредил о визите. Вот, блин! Голова с дырой. Тут же схватился за мобильный, нашел в справочнике телефон, который мне еще в прошлый раз Илюха надиктовал, и с облегчением обнаружил, что Геннадий Валерьевич сейчас дома и вполне может нас принять. Когда я ему сказал, что один из купленных у него щенков приболел, он тут же принялся выспрашивать синдромы, но я был не настроит играть в 'сломанный телефончик', поэтому заявил, что мы сейчас подъедем, и он сам сможет его осмотреть. Бывший десантник вышел нас встречать. Компания из нас получилась живописной. С переднего сиденья машины выпрыгнул я, так как в мои прямые обязанности входило показывать дорогу водиле, если тот, вдруг, заблудиться. С заднего выбрались Ир, которого бывший десантник знал в лицо и, собственно, Дэниз с щенком на руках. Разумеется, в целях конспирации мага-пограничника мы переодели. Теперь на нем красовался черная дубленка до середины бедра, с темно-серым меховым подбоем, зимние ботинки и брюки из плотной ткани со старательно наведенными стрелками. Одевать что-либо на голову пограничник отказался наотрез. Осталось только надеяться, что он себе ничего не отморозит. Например, уши или нос. Но с другой стороны, из машины в дом и потом обратно, вряд ли успеет.

Разговор с собаководом любителем сразу не заладился. Причем мои спутники этого не усекли, а я, и без того, взведенный как пружина, быстро осознал, чем нам грозит все происходящее. В чем проблема, Геннадий Валерьевич понял сразу. Оказывается, наш щен где-то активно пробежался по высокой траве и нахватал на свою шкуру десятка два клещей. Сначала Геннадий Валерьеявич ненавязчиво возмутился, чего это вдруг щенка специальным спреем не опрыскали, раз уж он оказался в месте, где эти твари водятся. Потом последовал вопрос, это где же поселили малыша, что тот умудрился под новый год столько клещей нахватать. Причем, когда Ир попытался сказать что-то про мягкий климат юга, я вовремя успел его одернуть. Если малыша увезли, к примеру, на Кавказ или еще куда, то возникает вопрос, почему примчались именно сюда выяснять, что с ним не так. Чем лететь через полстраны, было бы проще и дешевле найти специалиста прямо там. Логично? Вот то-то и оно! Ну и в довершении всего, когда собаковод на глазах у изумленного Дэниза стал прямо руками вытаскивать из под кожи щенка клещей, оказалось… в общем, даже я, мало что смыслящий в биологии, засомневался, что эти ярко-красные насекомые с зеленой капелькой тройного хоботка наши среднестатистические клещи. А уж когда один из них прямо на ладони ошарашенного десантника раскрыл невесть откуда появившиеся слюдяные крылышки и взлетел, тут уж никто не мог осудить отца Илюхиного друга за мат-перемат и ошалелое выражение лица.

— Что это за… такая?

Дэниз обернулся на меня. Уж не знаю, что он там по моему лицу прочитал, но встал на ноги, отряхнул руки и внимательно посмотрел на собаковода, который все еще сидел на полу с щенком на руках. Геннадий Валерьевич был мужик-не-промах. Быстро сообразил, что запахло жаренным.

— И? — холодно протянул он, хмуро взирая на возвышавшегося над ним рыжего. Я не позволил магу наломать дров. Подошел к нему и положил руку ему на плечо.

— Дэниз, пока рано паниковать.

— А я и не паникую, — удивительно спокойно для своего горячего нрава отозвался маг-пограничник. — Просто предоставляю тебе возможность самому решать, сейчас на него заклятье беспамятства накладывать или можно подождать?

— Спешить, по большому счету, некуда, — подал голос Ир.

Отчего у меня сразу закралось подозрение, что и он это заклятье прекрасно знал и готов был применить в любой момент. Ситуацию нужно было как-то спасать. Геннадий Валерьевич мне нравился. Он создавал впечатление вполне адекватного человека. Поэтому я решил сначала попробовать поговорить с ним. Правда, не успел. Пока мы трепались, мужчина пересадил щенка на пол и вдруг, прямо из положения сидя, кинулся на Дэниза. Видимо, его он посчитал самым серьезным для себя противником. Впрочем, он не ошибся. Правда, если я не ожидал от него такой прыти, Дэниз отреагировал молниеносно. Завязалась короткая потасовка. Не могу сказать, применял ли Дэниз магию. Ничего такого я не заметил. Но ведь и без магии, у иномирного пограничника физическая подготовка была ого-го какая. Я стоял и тупо пялился на то, как двое взрослых мужиков мутузят друг друга. Причем на кулаках. Вот будь Дэниз светлым эльфов, вряд ли до такого когда-нибудь опустился. Но он был человеком, поэтому отводил душу в самой обычной уличной драке. А потом на них с потолка вдруг обрушился поток воды. Откуда он там взялся? Стоило повернуться к Иру и встретиться взглядом с мерцающим, как сразу стало понятно, кто приложил лапу.

— Слушай, ты, — поднимаясь с пола, зарывал маг-пограничник и пошел на Ира, — Малец необщипанный! Когда взрослые дяди выясняют отношения…

— Начнем с того, что силы изначально не равны, — совершенно спокойным тоном произнес Ир.

— Да, что ты говоришь? — ядовито вопросил Дэниз. Успокоить его с первого раза не получилось. Но Ир и не собирался останавливаться на достигнутом.

Вытащил прямо из воздуха кинжал и, схватив Дэниза за руку, порезал ему ладонь. Если поначалу не ожидавший такой наглости маг не успел среагировать, то через секунду голова Ира как-то подозрительно мотнулась, а сам он пошатнулся, но устоял. Вот когда в ход пошла магия.

— Да, прекратите вы! — воскликнул я, до меня запоздало дошло, что Ир хотел этим показать. Я резко схватил Дэна за руку и повернул его ладонь в сторону Геннадия, который уже успел вытащить из шкафа пистолет и сейчас держал всех нас на прицеле. Прямо у нас на глазах рана на теле мага затягивалась. Когда процесс завершился, Дэниз вырвал руку.

— И что это значит?

— Мы так не можем. И он, — я мотнул головой на бывшего десантника, у которого была разбита губа и, в отличие от ладони Дэна, зарастать не собиралась, — и я.

— А что это за штука? — куда спокойнее произнес маг-пограничник и указал на пистолет в руках Геннадия.

— Пистолет, — вместо меня ответил Ир, который лучше многих знал мой мир, так как мы с ним продолжали меняться переводчиками время от времени.

— Слушайте, — начал Геннадий хрипло и зло, — валите-ка вы отсюда подобру-поздорову.

— Стреляйте, — вдруг приказал Ир. — Я покажу вам кое-что, а потом попытаемся поговорить по-другому.

— Мне еще кровищи на полу не хватало и трупов в доме.

— Их не будет, — вмешался я. — Правда, выстрелите. Это важно. Вам надо это увидеть.

— А если я… — начал было он, но тут его рука как-то неестественно дернулась, навела оружие на цель и несколько раз нажала на курок. Глаза у мужика при этом были просто бешенные. Он успел сделать два или три выстрела, а потом левой рукой попытался остановить распоясавшуюся правую. Матерился он долго и со знанием дела. Судя по всему, ему почти сразу удалось вернуть управление собственной конечностью. Между нами и им так и остались висеть в пустоте три пули. Немного успокоившись, Геннадий подошел к одной из них и двумя пальцами вынул из воздуха. Посмотрел на меня и негромко спросил:

— Люди икс?

— Нет. Просто они из другого мира.

— Ладно. Пойдемте выпьем, и вы мне все по порядку расскажите.

Так и знал, что мужик он нормальный. Зря они с Дэном сцепились. Хотя, может, и не зря. Пили, разумеется, водку. И если Ир свою стопку только понюхал, я пару раз приложился, то Дэн с Геной квасить начали всерьез. Щенок, которого, как оказалось, новый хозяин переименовал, не читая никаких метрик, переданных собаководом Тому, звали Льювельина, или просто Лью, к тому времени развалился кверху брюхом на коленях Ира, и я стоически помогал мерцающему избавлять нежное создание от засилья каких-то непонятных насекомых. Ир их уничтожал, как только они оказывались на моей ладони, чтобы не разлетелись. Правда, потом я весь обчихался от пепла и еле руки отмыл. Но это уже мелочи. К тому времени, как мы закончили, повеселевший щен дрых без задних ног, а Дэн и Гена уже во всю братались, жалились друг другу на тяготы службы и на отсутствие взаимопонимания с детьми. Оказывается, у бравого десантника с сыном Вовкой все было не так уж и гладко, как казалось на первый взгляд. По словам опечаленного отца сын стал от него отдаляться, уже не бежал к нему рассказывать, как у него дела в школе, а когда Гена спрашивал сам, отмахивался и говорил, что все нормально. «Нормально и все, понимаешь? А я ведь просто знать хочу, чем он у меня живет…»

Тут уж, вернувшись из ванной, влез я. Шепнул Иру, чтобы быстренько протрезвил этих двух великовозрастных товарищей. Но мерцающий сразу зашептал в ответ, что с Геной он такое легко провернет, а вот у Дэна, как у любого нормального мага, своя защита от чужого внешнего воздействия. Так что первым посмотрел на мир трезвыми глазами именно Геннадий, ну а Дэн, видя это, сам к себе отрезвляющее заклятье применил. Подозрительно, но ни одни, ни второй не стали возмущаться нашим с Иром самоуправством, и очень внимательно уставились на меня, явно ждали чего-то. Надеюсь, я их не разочаровал.

В общем, план мой был таков: во-первых, обязательно надо наведаться в зоомагазин. За спреем от клещей (маловероятно, конечно, что он станет панацеей от иномирных паразитов, но именно на его основе в университете могут вывести какое-нибудь особое средство от этих тварей), ну и, конечно, мне нужно было купить хорьков. Когда на прошлой неделе капитан Мимозель, который вместе со всей командой своего дирижабля как манны небесной ждал моего возвращения, узнал, что еще неделю я не смогу осчастливить его сынишку обещанным домашним любимцем, он издал такой душераздирающий вздох, что я аж проникся. А потом ко мне подошел Ай, штурман и по совместительству мерцающий. И в довольно мягкой форме пояснил, что со мной будет, если я, наконец, не угомоню взбесившегося мальчишку. Который всегда был хорошим ребенком, но тут просто как с цепи сорвался. Всем уши прожужжал о том, как я ему хорька из своего мира привезу. Так что пришлось клятвенно пообещать, что как только проход в мой мир откроется, так сразу озабочусь приобретением оного животного. Капитан обещал пришвартоваться к университетской аэроплатформе где-то в середине недели. Так что времени у меня оставалось в обрез. Во-вторых, мне пришла в голову одна не очень оригинальная мысль, как улучшить взаимопонимание между детьми и их родителями. Вот она-то была воспринята Дэном и Геной на ура. Они сразу загорелись. Геннадий тут же кинулся куда-то звонить и отменять какие-то встречи. Дэн насел на меня. Так что в зоомагазин мы выбрались только к вечеру.

Мне было жалко девушку-продавца, когда мы к ней завалились всей толпой. В зоомагазин нас вез на своем внедорожнике сам Геннадий. Так что два взрослых мужика и два парня помоложе, ворвавшиеся в зоомагазин подобно тайфуну, произвели на бедную девушку неизгладимое впечатление. Не стоит забывать о внешней привлекательности иномирян. Мы с Геной на их фоне откровенно терялись. Ир весь из себя эльфийской наружности (даром, что уши подправил) и Дэн, с огненно рыжей гривой волос и правильными, пусть и суровыми, чертами лица. Так что девушка все время что-то лепетала, путалась в названиях товаров и ценах. Дэн, узревший, как много всего предлагается у нас для тех, кто держит в доме домашних животных, разглядывал все подряд и задавал массу вопросов. В итоге, мы выползли из зоомагазина не только с клеткой, внутри которой испуганно метались два хорька (решил купить на развод, пусть Мимозка с Аем развлекаются), но и с десятком пакетов. Такое чувство, что легкому помешательству поддался даже Ир, который накупил массу всего для наших котят, которые сейчас уже вымахали и отъелись, но не перестали быть всеобщими любимцами.

Но после этого наша эпопея не закончилась. Мы поехали забирать Генкиного сына Вовку из спортивной секции. И только после этого все дружно ввалились в мою квартиру. Когда Гена уже из моей прихожей увидел две входные двери, он был удивлен, но спокоен и деловит. А когда мы все выбрались к колокольчикам, то обнаружили, что нас ждет целая толпа (пока нас не было, раньше времени прилетели наши знакомые воздухоплаватели). Первым к нам кинулся, конечно, Джим.

— Ты… ты сдержал обещание! — радостно воскликнул мальчика и вырвал у меня клетку с хорьками. Ир торжественно вручил ему книгу про то, как за ними надо ухаживать. Потом мы с чистой совестью стали знакомить Геннадия и Владимира Моржовых со всеми присутствующими.

Ну а дальше Дэн и Гена вытолкнули меня вперед, с фразой, что сейчас я расскажу, что придумал. Хитрованы, несчастные! Вот что я называю — подстава! Но ничего, где наша не пропадала. Поймав мой взгляд, присутствующий здесь же мастер Фрондю, преподаватель големотехники, вдруг как-то по-особому щелкнул копытом, и прямо передо мной появилась кафедра. Та самая, за которой я стоял, когда объяснял систему работы студклуба. Ну, уж нет. Второй раз на эту сомнительную честь я не куплюсь. Так что, в конечном итоге мы все расположились на травке. Причем я обустроил себе местечко под березкой и принялся вещать, что господин Дэниз Рутберг приглашает класс вундеркиндов с несколькими сопровождающими к ним в горы. В поход на два дня с ночевкой. Что тут началось. Сатир умчался за Карлом, когда ребята чуть не передрались за право сопровождать счастливых до неприличия вундеров.

— И что же тут у нас происходит? — свой вопрос ректор адресовал почему-то мне. Хотя, и ежу понятно, что с такой толпой я при всем желании не справлюсь, даже не смотря на то, что заколдовать меня, они не могут.

— Вынашиваем коварные планы по спроваживанию наших вундеркиндов от греха подальше.

— Это куда же? — ректор наши земные словечки и обороты тоже знал, так что не удивился в отличие от многих присутствующих.

— К нам за Великий Хребет, — вместо меня ответил Рутберг-старший, так как лично я данную область из географии Халяры помнил слабо. Знал только, что перед пустыней, откуда родом наш Фаль, были какие-то горы.

— Хм… и под чью же ответственность мы их туда отправим? — ректор снова бросил в мою сторону испытующий взгляд, но тут меня спасла Иля.

— Андрей нам нужен тут, — сказала темная непреклонно.

— Я поеду, — попытался вякнуть Илья, но ректор его быстро умыл.

— Ты еще несовершеннолетний даже по меркам вашего мира. Не говоря уже, что по-нашему твой возраст лучше вообще не озвучивать.

— А в чем дело? — вмешался Дэн, — Мы с Геной за ними присмотрим.

— Да, кстати. — Ректор выделил взглядом отца и сына Моржовых, — А что это за люди?

Пришлось по второму разу проводить процедуру знакомства. Но после этого Гена вступил в спор уже на законных основаниях. Так что Карл увел их с Дэном в свой кабинет, забрав с собой Ира, и оставив меня в компании колокольчиков разбираться с назревающими беспорядками.

— Ну и что вы так кипятитесь? — спросил я у слегка притихших масс, — Сопровождающими поедут Илья, как классный руководитель вундеров, и Вовка, как сын Геннадия, потому что господин Рутберг их лично пригласил. Больше никого.

— А как же… — поднял руку Фаль и как-то подозрительно глянул на Тома.

Рутберг-младший встрепенулся.

— Чего? Я домой, как-то не рвусь. Особенно в такой компании.

— А чем это наша компания плоха? — возмутился Тишка, малыш-оборотень.

— Всем, — Том не захотел играть в дипломата.

Пришлось вмешиваться.

— Ну какой же вы тупой… — протянул я, парадируя героя из 'Иронии судьбы'.

— Эй! — возмутился Том, правда, с кулаками не кинулся. Знай наших колокольчиков! Только мои ребята пока могли похвастаться подобной выдержкой в отношении моих выходок. И если раньше мне это казалось нормальным, то теперь я все чаще начинал задумываться о том, что мне с ними просто несказанно повезло. Попади я в любую другую компанию, меня бы давно из этого мира вынесли ногами вперед.

— Том, Фа ведь явно вынашивает коварные планы показать тебе, где родился и вырос, я прав? — посмотрел на ифрита и понял, что угадал.

— У нас небольшое селение в пустыне, как раз рядом с горами, — поспешил сказать Инойс. В первую очередь из-за того, что не хотел выдать себя. О том, что он ифрит большинство присутствующих было не в зуб ногой.

— О, точно! — воодушевился Том, спеша загладить неловкость. — Я бы погостил, — произнес он, дружески потрепав Фаля по волосам. Тот не возражал и расплылся в радостной улыбке, зато возражения появились у мастера Фрондю. Сатир аж подпрыгнул.

— Как?! Прогуливать в начале учебного семестра?!

— Все ясно, — весело объявил я, — Отложим до выходных визит в пустыню. Дотерпите? — спросил, обращаясь к Тому с Фалем. Ребята переглянулись и закивали.

— А нас возьмете? — тут же подкатил к ним Машка.

— А нас? — вмешался Елка.

Ох, кажется, кого-то понесло. Пришлось волевым решением ставить жирную точку.

— В порядке очереди и в рамках конкурса 'С чего начинается Родина?', — вставил я, и все предыдущие конфликты были урегулированы. Неужели?

Глава двадцать третья Страсти по-студенчески

Илюизмена

Я все могу понять, но с чего вдруг дракон сделался таким покладистым? Я воспитывала его вторую неделю, и всякий раз его нежелание подчиняться выливалось в очередной поединок в зале для гневотерапии. Но со вчерашнего дня он подозрительно притих. К чему бы это? О том, что вчера утром его видели выходящим от Андрея, мне уже доложили. Так что соответствующий вывод напрашивался сам собой: это психолог был напрямую причастен к столь резкой перемене в поведении моего дракона. Спускать такое я не желала. Поэтому направилась к нему, чтобы все прояснить. И застала психолога за весьма любопытным занятием, так еще и в компании сразу трех гномов, причем Триувирфара среди них не было. Тогда откуда в студклубе взялись его сородичи? Что-то раньше даже на общем собрании никого из них я тут не наблюдала. Они что-то мастерили прямо на полу, заросшем короткой травой, при этом сам Андрей принимал посильное участие в процессе, держал какие-то деревяшки, чтобы не расходились, пока его помощники ловко их сбивали между собой, и руководил, конечно.

— И что же это будет? — спросил я у него.

— О, привет! — поздоровался со мной человек, — Общий стенд для студклуба городим.

— Стенд?

— Информационную доску. Сейчас закончим, объясню, с чем его едят.

— С каких это пор древесина стала считаться у нас деликатесом?

— Наверное, с тех пор, как в мой мир пробрался местный магоед и Умка со своими жуками и измерительными приборами оккупировал мою кухню.

— Кто пробрался? И что гном измеряет на твоей кухне?

Но Андрей ответил мне не сразу. Ни намека на приличное воспитание, что с человека взять? Сначала он обратился к гномам:

— Ну, что, ребятки, дальше сами?

— Ага, — ответил самый старший из них, — А ты это… лучше поговори с темной леди, а то обидится и закончить не даст, — последнее он добавил свистящим шепотом, сделав страшные глаза. Потом глянул на меня и тут же снова уткнулся носом в свои деревяшки.

Я прищурилась. Гномы застучали своими инструментами еще усерднее.

— А с чего тебе на меня обижаться? — поинтересовался Андрей. В целях привития ему хотя бы начальных представлений о правилах хорошего тона в присутствии темной леди, я пояснила:

— Сначала ты должен был ответить мне, а потом уже заговаривать с ними. А еще лучше…

— Вообще, все бросить и заниматься только тобой? — с улыбкой спросил он.

Вот что мне с ним сделать? Придушить? Только вряд ли это его исправит. Даже Великие Матери быстро поняли, что выгоднее оставить этого человека таким, каков есть. Так он может быть куда полезнее. Но не удержалась, чтобы не подтвердить очевидные для большинства обитателей нашего мира вещи:

— Вот именно!

— Иля, но я же не темный, — с укором обронил он.

— А жаль. Не пришлось бы терпеть твою невоспитанность.

— Ты чего это с утра такая злая?

— Отойдем, — постановила я, посмотрев на гномов, которые от работы не отвлекались, но явно к нашему разговору прислушивались.

Надо будет в самое ближайшее время провести с новичками разъяснительную беседу, когда ни Андрея, ни Ира не будет рядом. Мерцающий слишком много перенял от него.

— Что ты его сказал про меня? — спросила, когда мы отошли к окну и я накинула на нас сферу безмолвия.

— Ну… — то, что он сразу понял, о ком речь, окончательно убедило меня, что я не ошиблась. Психолог выдавил из себя, — Чтобы почаще с тобой соглашался.

— И зачем бы это?

— Ты же ему спокойно жить не даешь: все время свою волю насаждаешь… Нет! Подожди! Дай закончу. Для вас, темных, это нормально. Было бы странно, если бы ты вела себя как-то иначе. Вот об этом-то я ему и сказал. И он, похоже, внял и проникся.

— А если меня это не устраивает?

— Да, ладно, Иль. Я не претендую на лавры перевоспитывателя драконов. Просто ты бы никогда не снизошла до внятных объяснений. А ему именно это было нужно. Драконы ведь живут довольно обособленно, ему было неоткуда узнать, как себя с тобой следует вести.

— И для чего же ему это понадобилось?

— Чтобы как-то уживаться с тобой.

— Вот как?

— Да не злись ты! По-моему, не смотря ни на что, ты ему даже нравишься.

— Даже?

— Иль, ну не смотри ты на меня так. Сама же понимаешь, что любая из вас откровенно не подарок.

— Мне вот интересно, ты вообще отдаешь себе отчет, сколько раз ты сейчас меня оскорбил?

— Иль, ну не начинай, а? Я в этом вашем темноэльфийском этикете ни в зуб ногой. Просто называю вещи своими именами.

— Довольно.

Он даже вздрогнул от моего тона. Мелочь, а приятно, как Андрей сам говорит. Даже полезно иной раз ему напомнить, кто я на самом деле.

— Иля, — психолог попытался сказать что-то еще, но я больше не стала его слушать.

Развернулась и ушла. Мне нужно было переговорить с драконом. Узнать на практике надолго ли хватит его покладистости. В то, что он сам решил укротить свой нрав, верилось с трудом.

Елесионис нашелся не сразу и в такой компании. Из которой его было бы не просто забрать. Я обнаружила его в одной из учебных аудиторий башни факультета экспериментальной магии. Он что-то увлеченно доказывал Камарэлю Лучистому и Ириргану. Причем все трое ожесточенно спорили и что-то чертили огненными линиями прямо в воздухе. Чем им не угодила классная доска? Скорей всего тем, что маги были слишком поглощены спором, чтобы прерваться и добраться до нее. Чтобы отвлечь их, пришлось обозначить свое присутствие стуком. Все трое тут же прервались и повернулись ко мне. Самой действенной тактикой было примерить на себя типично светлый образ:

— Прошу прощение, будь мы в наших темных землях, мне бы и в голову не могло прийти извиняться перед мужчинами, кем бы они ни были. — Могу я украсть у вас Елесиониса буквально на пару минут.

— Юная леди, мы… — начал Камарэль, но его дернул за рукав Ирирган. Если бы не это, не знаю, надолго ли хватило бы моего терпения.

Я молча вышла за дверь, даже не сомневаясь, что дракон пойдет за мной. Андрей ведь его убедил, что мне от него нужно только послушание. Ну что ж, посмотрим, что он сам мне на это скажет.

Елесионис не заставил себя ждать, уже хорошо.

— Ты что-то хотела? — спросил он, прикрыв за собой дверь.

Мимо нас прошла группа студентов. Некоторые, проходя, косились в нашу сторону. Я открыла портал, и мы оказались в моей комнате. Я опустилась в кресло. Дракон остался стоять. Неужели и правило приватной беседы с темной леди ему кто-то объяснил?

— Я разговаривала с Андреем.

Стоило это сказать, как дракон переменился в лице и весь напрягся. Просто никуда не годиться. Даже самые никчемные из наших мужчин никогда бы так откровенно себя не выдали. А ведь я не применяла к нему ни одного известного метода давления.

— И что он тебе сказал?

— Что ты влюблен.

Взгляд парня стал колючим.

— Что, прямо так и сказал?

— Нет. Но вряд ли ты, мужчина не нашего рода, пошел бы на такие жертвы ради нелюбимой женщины.

— Не такие уж это были и жертвы, — дракон отвел глаза в сторону, — Просто ваш психолог кое на что открыл мне глаза.

— И на что же?

— Например, на тебя! — воскликнул он и посмотрел на меня с вызовом.

Неисправим — это мой окончательный вердикт. Зато быстро учится, что немаловажно. Но, что еще важней, не злопамятен. Неплохой задел на будущее, чтобы кто не говорил. Опять же генофонд отменный. Я легко поднялась из кресла и почти мгновенно оказалась рядом с ним. Когда я резко подняла руку, дракон не отшатнулся и не опустил взгляд. Плохо. В чертогах Темного королевства такое неуважительное поведение может ему дорого обойтись. Я прижала ладонь к его щеке, потом медленно, не разрывая контакта с его кожей, переместила её ему на шею. Сдавила, выпустила когти. Он не отвел взгляд. Застыл, стиснул зубы. На щеках дракона заиграли желваки. Я улыбнулась и разжала пальцы. Втянула когти. Руку не убрала. Интересно, поймет ли он намек?

Как не странно, но он понял. Склонился ко мне. Выдохнул в лицо:

— Теперь можно?

Я опустила ресницы: теперь да. И позволила ему себя коснуться.

Алиэль

Я шел по коридору в сторону зала для гневотерапии, когда почувствовал, что кто-то крадется следом. Свернул за угол и резко вжался спиной в стену. Но никто так на меня и не выскочил. Решил украдкой выглянуть из-за угла и встретился с бесстыжим взглядом красный глаз. Неугомонный!

— Попался! — весело воскликнул Машмул, плотно прижимающийся лопатками к стене, как и я.

Я покачал головой, развернулся и пошел своей дорогой. Я был не в том настроении, чтобы адекватно реагировать на его шуточки.

— Эй! — догнал меня темный и пошел рядом, — Ты что, обиделся?

— Нет — пожал плечами. Обида тут точно была совершенно не причем. — На супруга не обижаются.

Я попытался выделить голосом слово 'супруг', но Машмул, судя по всему, так и не понял, зачем я это сделал. У него от удовольствия аж уши покраснели, но спросить, что именно я имею в виду, он не удосужился. А сам я, кажется, был еще не готов к тому разговору, который должен был состояться между нами в самое ближайшее время. Иначе завтра будет уже поздно.

— А ты вообще куда? — беззаботно поинтересовался темный, проведя пальцами по моему запястью и убрав от меня руку.

— На гневотерапию.

— С кем?

— Один.

— А смысл?

— Просто хотел побыть в одиночестве и излишки энергии скинуть.

— И откуда же у тебя столько излишков?

— Накопилось.

— То есть, если я составлю тебе компанию, ты не расстроишься?

— Обрадуюсь.

Но темному мой ответ почему-то не понравился. Он вдруг взвился, словно ему кто ухо прищемил.

— Может быть, хватит?!

— Что? — повернулся к нему, искренне не понимая, что не так.

— Не понимаешь? — прошипел темный, сверкая глазами. От его легкого настроения не осталось и следа.

— Нет.

— Ты со мной только односложными предложениями общаешься. Это, по-твоему, нормально?

— Просто я не всегда знаю, как себя с тобой вести за пределами спальни! — не выдержал уже я и, кажется, сорвался.

Хорошо, что коридор был безлюден. И никто нас не слышал.

— То есть Андрей, как всегда, оказался прав, и у нас нет других точек соприкосновения?

— Ты об этом с ним говорил?

— А ты о чем?

— Маш, это смешно! Мы же так вообще поговорить нормально не сможем!

— Так в чем дело? Давай совместим твою гневотерапию и наш разговор.

— Если зал не будет занят…

— Тогда давай туда не пойдем, а где-нибудь еще уединимся. И, заметь, я ни слова не сказал про спальню.

— Премного благодарен, — пробурчал я, но шагнул в портал, когда он его для нас открыл.

Мы оказались в университетском парке. Темный подошел к неприметной скамейке, спрятанной в бурно цветущих кустах жималвеша, сел на нее и нетерпеливо похлопал ладонью рядом с собой. Я был не готов к этому разговору. Мне нужно было время, чтобы все обдумать и выработать общую стратегию поведения, но раз уж так все получилось… Я подошел к нему, сел рядом и спросил, чтобы дать себе время хотя бы немного собраться с мыслями:

— Ты не в курсе, почему наш гном у Андрея засел?

— Жуков-магоедов изучает.

— Кого?

— Отец Рутберга на том щенке протащил в мир психолога жуков-магоедов, которые водятся только в горах Великого Хребта. На местных животных они не паразитируют, а вот иномирные звери оказались незащищенными от них.

— И что теперь? У Андрея проблемы?

— Нет. Триумвирфар уже определил, что там они долго не живут и, тем более, не размножаются. Магичекого фона там по нашим меркам, считай, нет. Вот они и дохнут уже через несколько часов, после того, как туда попали.

— А к щенкам они зачем цепляются? В них же магии нет, как в Андрее или Илье?

— О! У гнома уже есть на этот счет своя теория. Не поверишь… Хотя, постой-ка, — темный так резко прервался, что я невольно сжал руки в кулаки. Этого я и боялся. Он вспомнил, зачем мы сюда пришли. А я был все еще не готов ему признаться. — А что это мы все о ерунде какой-то? Отвлекающий маневр вздумал провести?

— Что-то вроде того… — врать и изворачиваться уже не было смысла.

— Зачем? — темный посерьезнел и попытался заглянуть мне в глаза, но я отвернулся. Конечно, ему это совсем не понравилось. Пришлось хоть что-то говорить, чтобы окончательно его не оскорбить.

— Просто… я не уверен, что готов к этому разговору.

Он какое-то время молчал. А я пытался собрать воедино разбредшиеся в разные стороны мысли. Было трудно. Я все время возвращался к тому, что успел мне сказать Андрей, пока Машмул нас не прервал. 'Просто говори с ним. Не делами и жестами, а словами. Иногда этого так не хватает…'. Но кто бы знал, что именно говорить окажется так трудно! Я мог бы сейчас наедине плюнуть на все условности, положить голову ему на колени и просто закрыть глаза. Но разве это дало бы ему полное понимание того, под какой угрозой мы оказались?

— По крайней мере, честно, — сказал темный, хлопнул меня по колену и встал, словно собираясь уйти.

И что, это все? Я сидел и смотрел на его напряженную спину. Темный не спешил оставлять меня одного, наверное, надеялся, что я попытаюсь его удержать. И только вид его спины со сведенными лопатками и напряженной шеи, подтолкнул меня продолжить разговор.

— Маш, у меня складывается такое ощущение, что мы с тобой можем нормально общаемся только в постели. И в общих компаниях. А наедине, когда я пытаюсь тебе что-то рассказать, ты же даже не слушаешь.

— Я слушаю, просто… — он повернулся ко мне и заговорил надтреснуто, почти зло: — всякий раз боюсь выдать свое невежество. Я же о вас, светлых, почти ничего не знаю. Только общерасовый этикет, который нам всем преподают, и все. Но этого же недостаточно! И все эти ваши нормы поведения… они для меня чужие. А те, которые сызмальства знаю я, к тебе почти не применимы. Я это уже понял. Но мне даже спросить не у кого. Лия — женщина, а мне нужны примеры поведения в среде светлых мужчин. Возле Ира все время Андрей или еще кто. С ним так просто не поговорить. А больше знакомых светлых, которым я мог бы не таясь, задать такой вопрос, у меня нет!

— А почему ты просто у меня не спросишь?

Уши у него снова покраснели. Но на этот раз, определенно, от смущения. А я, как последний глупец, сидел и отстраненно размышлял о том, почему на темной коже так отчетливо видно, это покраснение. Наверное, у них какой-то особый пигмент или еще что-то в этом роде. Отличие в цвете почти незаметное, но я всегда точно знаю, когда мой супруг чувствует себя неуютно или, напротив, неприлично счастлив. Бог и богиня, о чем я? Мы же о серьезных вещах говорим.

На мой прямой вопрос темный так и не ответил, сказал, глядя в сторону:

— Я даже книги про вас читать начал.

— И одеваться стал по-другому, — до меня это только сейчас дошло, — А мне нравилось, как было прежде, — сказал я почему-то шепотом и подошел к нему. — Думаешь, это сделает меня счастливым?

— Да, — ответил он негромко и запрокинул голову, чтобы смотреть на меня. С близкого расстояние разница в росте была особенно ощутима. И тогда все окончательно встало на свои места и я, наконец, смог сказать ему:

— Завтра приезжает мой отец. Я потому и шел на гневотерапию, хотел напряжение сбросить. Ему уже донесли, — взявшись за ухо, показал темному свою серьгу.

— И… какие прогнозы?

— Не знаю. Думаю, в первую очередь влетит за то, что сами не сказали.

— Ожидаемо, — темный кусал губы и больше не смотрел на меня.

— Хочу сказать, даже если завтра будет уже поздно… — пришлось склониться к нему, чтобы прошептать ему на ухо о том, что люблю.

И сразу стало легче. Почему так?

— Потому что я тоже… — пробормотал в ответ Машмул, притягивая мою голову к себе. Я что, последнюю фразу вслух сказал?

Фаль

— Что-то я не понял, что там с этими жуками? — пробормотал Томас, магическими стежками скрепляя два куска полотна.

Все-таки иногда я решительно не понимаю людей. Мы ведь с ним вместе объяснения Триумвирфара слушали. Что там могло быть непонятно? Удивительно, как избирательно мой друг воспринимает сведения о том мире, в котором он живет. Жадно впитывает все то, что ему интересно, и пропускает мимо ушей все, в чем он сам мало разбирается и что кажется ему скучным. При этом, я не могу назвать его нелюбознательным. Просто наша огненная и их человеческая любознательность, оказывается, разные вещи. Мне интересно знать обо всем и совершенно не составляет труда помнить все, о чем мне рассказывали или я сам узнал. Но для Томаса это целая проблема. Человеческий ум живой и подвижный, он не приемлет статики, он в постоянном движении и постоянно обновляется, затирая ту часть памяти, которая по каким-либо причинам в данный конкретный момент не кажется ему такой уж необходимой. А вот мы помним все. И дурное, и хорошее. Но хранить память о приятных моментах мне, например, нравится куда больше. Томас отвлекся от нашего с ним проекта и вопросительно посмотрел на меня, забавно и чисто по-человечески сморщившись. Отчего веснушки у него на носу немного сместились. Для меня эти пятнышки на его лице до сих пор большая загадка. Зачем людям в их телах такая непонятная для меня функция, как самопроизвольное и не поддающееся контролю изменение пигментации?

Мне пришлось ему отвечать:

— Они паразитируют на щенках, потому что, когда такой сильный маг, как твой отец, гладит их по шерсти, его природный магический фон несколько трансформируется, в виду нулевого магического потенциала самих собак. При этом он подсознательно испытывает положительные эмоции, отчего все это вместе делает остаточные эманации маго-потоков пригодными для употребления жуками.

— И как этого избежать? Жалко же зверенышей!

— Именно это гном и пытается выяснить. Леди Микаэла, выслушав доклад о его предварительных результатах, намекнула, что материала этих исследований может хватить для защиты диссертации. Вот он и засел в мире Андрея. Изучает поведение магоедов в непригодной для обитания среде.

— Так там магия перехода из мира в мир должна фонить так, что жуки эти только жиреть начнут!

— Нет. Им не всякий магический фон подходит. Если бы, скажем, один из них прицепился бы к одежде твоего отца, поживиться ему было бы нечем.

— Что-то у меня голова от такого пухнет.

— Ну, я тоже не в восторге от всех этих теорий и исследований, — сказал я, чтобы его поддержать. Хотя на самом деле, мне было весьма любопытно, чем закончатся изыскания гнома.

— Почему? — а вот теперь Томасу стало на самом деле интересно.

Пришлось быстро придумать оправдательную причину.

— Потому что они могут помешать Андрею. Не очень-то приятно, когда в твоем доме постоянно присутствует кто-то посторонний.

— А чего это ты за него так волнуешься?

— А ты не волнуешься? Если он как в прошлый раз перенапряжется и заболеет, всем же будет плохо.

— Это да. Но он же здоровый парень!

— Даже господин Гвидион недавно высказал опасения за его здоровье.

— Да? Я не знал…

— По-моему, это лучше написать здесь и добавить магических искр, — я указал на то место, куда, по моему мнению, следовало поместить наш заголовок. Андрей назвал его интерактивным. То есть постоянно меняющимся в соответствии с теми или иными достижениями в вверенной нам области судклуба.

— А каким цветом писать?

— Красным и можно добавить оранжевые всполохи. Сделаем буквы из живого пламени.

— Угу. А, может, тогда это сделаешь ты? Какой-нибудь из своих особых ифритских техник?

— Я бы сделал, но ведь проявлением своей природной магии могу выдать себя.

— У-у-у… как мне это надоело! Пора уже выбираться из подполья!

— Нет, — я покачал головой, — Нам точно еще рано.

— А всем остальным почему можно прямо сейчас?

— Они другие. Даже мерцающие в истинном виде больше похожи на вас, чем на нас. А мы… мы никогда не искали мирового признания. Даже если мир будет готов нас принять, то мы пока точно не готовы выйти из подполья, как ты говоришь.

— Да, почему?!

— Вот съездишь ко мне в гости, сам все увидишь.

Андрей

Два дня пролетели как одно мгновение. У меня бы уже давно шарики за ролики заехали, если бы не Ир. Мерцающий поддерживал меня, как мог. И ограждал от лишних забот, вот что важнее. Стоило разложить все со студклубом по полочкам, как я резко понадобился всем и вся, чтобы подтвердить, что при создании очередного кружка, не было нарушено ни одно из правил студклуба. Тут меня по большей части подменяли колокольчики и кто-нибудь из деканов, их всех организовывал именно Ир. Теперь у каждого из них был на руках список утвержденных у ректора правил функционирования студклуба.

Сочиняли мы их вместе с Иром. Утверждали на малом ректорском собрании, где присутствовали только Карл, четыре его декана и мы с Иром, как главные активисты. Там-то я и узнал, почему Панфрутий Тугдум — декан факультета маготехники и маготехнологий все это время игнорировал нашу бурную деятельность на вверенной ему территории. Оказывается, несчастный тролль аж похудел от расстройства и стыда. Все дело в том, что перед тем, как мы с колокольчиками отправились на каникулы в замок Аналой, какие-то злоумышленники разгромили нашу классную комнату, полностью уничтожив мелиоративную систему всего помещения. Без шанса на восстановление. Спасти работу Умки удалось только благодаря самопожертвованию Фаля, которого потом еще Ир спасал, экстренно мерцнув в ифрита, что для него тоже даром не прошло. Так вот, пока нас не было, Карлу и самому Тугдуму удалось выяснить, что виновниками погрома являются трое студентов с кафедры магов-мелиораторов. Одним из них был юный тролль — любимый племянник Панфрутия. Разгневанный ректор принял Соломоновское решение. Отчислять их сразу не стал. Но поставил условие, что все трое до Праздника Середины Года должны прийти к колокольчикам и прилюдно покаяться в содеянном. Если они этого не сделают, то из универа их выставят с 'волчьим билетом'. Что значит это словосочетания у нас, я прекрасно знал. Но решил потом у Ира уточнить, какой смысл в него вкладывают на Халяре.

Погромщики, боясь моих колокольчиков до обморока, уговаривали высокопоставленного дядю одного из них, самому мне все рассказать и попросить, что я подготовил своих ребят к их приходу. Но Панфрутий, существо по натуре совей мягкосердечное, проявил в этом вопросе чудеса стойкости. Поэтому и не хотел лишний раз попадаться мне на глаза, опасаясь ненароком сболтнуть лишнего. Потому и стыдился приходить к нам на общие собрания и участвовать в деятельности студклуба наряду с другими деканами и простыми преподавателями. Он бы и в этот раз не раскололся, если бы я не выхватил его взглядом и первым делом не поинтересовался, почему он к нам никогда не заходит? Не нравится то, что мы вместе творим? Тут-то все и вскрылось. Да уж, мальчишкам, учинившим погром, не позавидуешь. Но ректор с наказанием не переборщил. Особенно, если вспомнить, какие были последствия. А вот Панфрутию можно посочувствовать. Так что мы с ним договорились еще немного подождать. Может, этим мелким пакостникам все же хватит смелости самим признаться? Я пригласил декана маготехников почаще к нам заглядывать, и мы всемером утвердили свод правил студклуба.

А через два дня вернулись наши вундеры в компании своих сопровождающих, и одной головной болью стало больше. Виной всему Геннадий, который успел просветить Дэниза по вопросам лазеек, которые предусмотрены у нас на Земле для тех, кто, достигнув определенного статуса и благосостояния, задумал получить высшее образование или даже ученую степень. Но сначала о самом бравом десантнике и его сыне Вовке. Конечно, после похода и двух дней, проведенных в ином мире, отношения у них улучшились. Это было видно невооруженным взглядом. Но Илюха, который их провожал обратно на Землю, вернулся из моей квартиры каким-то грустным и пришибленным. Я это заметил и прямо спросил:

— Ты чего это?

— Дэн им память подправил.

— Чего?!

— Вот он тебе и запретил говорить, пока дело не будет сделано, так как знал, что начнешь его переубеждать. И переубедишь, скорей всего.

— Но ведь Гена — нормальный мужик. Он бы не выдал!

— Дэн тоже так считает. Но с ним беседовал лично Барсим-старший.

— И когда только успел…

На этой безрадостной ноте я отправился искать Дэниза, чтобы выяснить, что конкретно серый кардинал имеет против моих соотечественников. Оказалось, маг-пограничник и сам меня ищет. Просто, в отличие от Ильи, он не сообразил, что, если меня нет в классной комнате, в первую очередь стоит посмотреть в зале для гневотерапии, где мы решили устроить временный штаб ЛУИ. Сейчас там проходили последние приготовления к конкурсу мобильных информационных стендов. Идея принадлежала не мне, а Иру. Узрев информационную доску, которую смастерили под моим руководством приятели Умки, секретарь ректора предложил для каждого кружка и факультатива разработать нечто подобное в рамках тех факультетов, за которыми они были закреплены. Главными критериями оценки были выдвинуты доступность для понимания и мобильность. Как маги собирались заставить свои стенды двигаться по всему университету, меня интересовало мало. Я уже знал, что вряд ли что-то пойму из их объяснений. Поэтому не парился по этому поводу. Так что Илюха нашел меня без труда, а Дэну пришлось побегать.

Мы столкнулись с ним в коридоре.

— Я уже знаю, что вы сделали.

— Да, я не об этом хотел поговорить, — отмахнулся маг.

— А если я именно об этом?

— Послушай, без этого было никак нельзя. Геннадий мне тоже нравится, но есть такое понятие, как соображения секретности.

— И Камю вам о них напомнил?

— Напомнил, — хмуро буркнул Дэн, — Потому что мы оба, ты и я, несколько заигрались.

Он так это сказал, что я больше не решился с ним спорить. Все равно уже, что сделано, то сделано. Наверное, Камю оказался мудрее и дальновиднее нас обоих. Просто за хорошего парня обидно.

— Ладно, что вы хотели?

— Ты уже обедал?

— Нет.

— Тогда пойдем в столовую, там и поговорим.

Мы устроились за одним из учительских столов, и какой-то расторопный голем стал расставлять перед нами заказанные Дэном блюда. Меня дернуло спросить. Давно хотел поинтересоваться, просто впервые представился случай.

— Дэн, все хочу узнать, големы у вас — это роскошь или нечто общедоступное?

— В каком смысле? — удивился моему вопросу маг.

— Ну, то есть их себе может позволить только аристократия и университеты, чьи выпускники их и создают, или простой люд тоже?

— Нет. Но высокотехнологичные големы весьма дорогостоящее удовольствие. Тем не менее, простейшие из них на территории ФСЭК применяются почти повсеместно. Например, на сельскохозяйственных работах. Реже, в летной промышленности и других подобных ей сферах. На тех же опасных производствах.

— А как же тогда простые рабочие? За счет чего они выживают, если их труд заменен на големов.

— Какие-то странные вопросы ты задаешь. А кто, по-твоему, заставляет големов работать? С кого на них матрицы набрасывают? Кроме того, заклинания в них надо постоянно обновлять. При этом, если голем занят на каком-нибудь непростом участке, нельзя, чтобы базовую матрицу накладывали с одного и того же человека. Особенно, если големы будут находиться друг от друга ближе, чем десять метров.

— Почему?

— Конфликт взаимопроникновения магий. При уборке урожая, к примеру, это еще допускается. Механический, однотипный труд. Обычно на поле выходит пять-десять человек, к каждому из которых прикреплено до пятнадцати простейших големов. Они работают, пока выполняет те же действия их человек. При этом если их программировал один и тот же работник, они быстро начинают выполнять абсолютно идентичные действия, даже если до этого были настроены так, чтобы работать по-разному. Если он останавливается, они тоже бросают работу. Это притом, что полноценные маги такой работой никогда не занимаются. Если же рядом стоящим големам надо заниматься разным трудом, их должны курировать разные рабочие или один маг высочайшей квалификации, которая позволяет ему по-разному замыкать один и тот же магический контур, что не дает магиям перенастраиваться и взаимопроникать друг друга.

Когда он закончил свои пояснения, я продолжал ошарашено разглядывать снующих от столика к столику големов. Конечно, вопросы у меня еще остались, но ответ мага был более чем развернутым.

— Ну, ты чего? — несколько удрученно вопросил тот.

— Просто удивляюсь, как вы можете стесняться отсутствия высшего образования, когда и без него столько знаете и так доходчиво излагаете. Это, между прочим, тоже признак эрудиции и ума.

— Вот об этом я и собирался с тобой поговорить! — оживился явно польщенный маг. — Но ты ешь, ешь, а я пока буду, как ты выразился, излагать суть вопроса.

— Угу.

— В общем, Геннадий рассказал мне, что у вас практикуется заочное и вечернее образование, для тех, кто по каким-либо причинам не смог его вовремя получить.

— Более того, — поспешил вставить я, быстро допетрив, что за зерна сомнения зародил в нем наш отставной десантник, — У нас вполне реально сдать экзамены экстерном. А потом при наличии хорошего научного руководителя диссертацию защитить, — о том, что у нас все это, как правило, подкрепляется связями и деньгами, я говорить не стал. Нечего народ развращать, а то у нас уже развратили по самое не могу, теперь все воем о том, как это безнравственно и все такое прочее. Но обратно-то уже ничего не вернешь.

— И, как ты думаешь, согласится ли господин Ви'Хольм мне как-то помочь с этим?

— Я не знаю, но предлагаю сначала спросить у Ира. А там, что он скажет.

После этого я еле-еле смог доесть нормально. Дэну явно в кусок в горло не лез, и он был весь на старте. Пришлось мне спешно дожевывать и вместе с магом отправляться на поиски секретаря ректора, который в столовой так и не появился. Значит, пропустил обед. Слишком занят?

Ир обнаружился в кабинете ректора. Это Дэниз запустил какое-то поисковое заклинание и узнал, где он. При одном взгляде на мага, мне стало понятно, что он не дотерпит до того момента, как Ир освободится. Хотя, что он может такого сказать, чего нельзя услышать от самого ректора? Так что ждать не стали. Я решительно постучал. Дверь открылась сразу. Ир и Карл были в кабинете вдвоем, сидели над какими-то бумагами.

— А мы к вам, — сказал я от двери.

— Что случилось? — спросил Карл.

— Почему сразу случилось?

— Вид у тебя больно окрыленный, — приземлил меня Ир, — А господин Рутберг, напротив, хмур и сосредоточен. Опять что-нибудь придумал?

— На этот раз не я. Тут до меня постарались, а я, так сказать, эстафету подхватил.

— В чем именно? — уточнил ректор, жестом призвав Ира молчать.

— Это я его попросил, — как-то не очень убедительно попытался за меня вступиться Дэн.

Именно он и материализовал для нас кресла. Оказавшись в сидячем положении, я быстро объяснил, в чем, собственно, дело. Карл не был категоричен, напротив признал заслуги Рутберга-старшего на поприще боевой магии и силу самообразования в военных условиях. Но у вопроса научной степени для такого, как он, неожиданно оказались свои подводные камни.

— Допустим, вы сдадите экстерном все экзамены, разумеется, при должном уровне самодисциплины и интенсивной подготовке. Скажем, лет через пять. Хорошо-хорошо, верю, что, возможно, и раньше. Но что потом? Наша архимагическая среда, как бы это сказать…

— Снобы они все, — вмешался Ир, ввернув словечко из моего мира.

— Ирирган, — по-отечески укорил его ректор, — Мне казалось, что в самое ближайшее время вы к нам присоединитесь.

Мерцающий явно не нашел, что на это ответить. Не отказываться же от защиты диссертации во второй раз. А я решил на всякий случай уточнить для себя, пусть все и так было понятно.

— То есть, никто не согласится взять над Дэном шефство, я правильно понял? Снобы талантливых самородков не поощряют. Боятся, что будут слишком бледно выглядеть на их фоне.

— Но если господин Шутвик все равно в ближайшее время защищается… — осторожно начал Дэн.

Но Ир его надежд не оправдал.

— Мы с вами не сработаемся. И не потому что характерами не сойдемся. Взрослые, разобрались бы. Просто у нас с вами разная специализация. Я не боевой маг.

— Как это не боевой? — возмутился я, уж кто-кто, а Ир за себя постоять умеет. Или я опять что-то не так понимаю?

— А так, — огрызнулся мерцающий.

— Да, наверное, — с тяжелым вздохом произнес Дэн.

Я только расстроился, как Ир неожиданно выдал:

— Но у меня есть на примете тот, кто, возможно, согласится с вами заниматься. Если вы сможете его убедить, — секретарь ректора перевел взгляд с Дэниза на меня. Эврика!

— На Арене? — полюбопытствовал я.

— Лучше бы в зале для гневотерапии.

— Там сейчас ребята свои мобильные стенды конструируют.

— Да, о ком это вы?! — воскликнул Дэниз.

— Кажется, я знаю, — с улыбкой обронил Карл и обвел нас всех взглядом, только после этого сказав магу-пограничнику: — Если у вас с кем и получится, то только с ним.

Ох, кажется, обнадеженный Рутберг еще сам не понял, на что подписался. С другой стороны, если Шмель согласится его курировать, то экзамены можно будет сдавать параллельно с работой над будущей диссертацией. Так что, как говорится, нет худа без добра. Вот только сумеет ли Дэн в поединке убедить нашего Шмеля?

Глава двадцать четвертая Пришел, увидел и одел

Нас с Иром выдернули прямо с Арены. Конечно, кто бы рискнул встать на пути между ним и нами, если сам серый кардинал прет напролом, как танк. Но сначала о том, что мы там, собственно, делали. Для предприимчивой братии дельцов из славного города Холёбаска это был настоящий черный четверг. Операцией захвата и прихватизирования Арены руководил лично Ваславей Киндзец, оборотень и руководитель военной кафедры университета, при этом еще и являющийся деканом факультета маготворчества и магохудожеств. Устроителей подпольных магических боев не спасла даже нехилая 'крыша' в лице самого градоправителя, который примчался на место, когда все было уже закончено. Мужику хватило мозгов на ходу оценить расстановку сил, поэтому ничего требовать он не стал, но свое неудовольствие выказал. Его не стали слушать ни Славик, ни Карл, который прибыл уже к шапочному разбору. А все потому, что, не дожидаясь разрешения, на Арену выбрались Дэниз Рутберг и Корешель Велюр, оба при оружии и оба с немыслимым, если верить выкрикам толпы, магическим потенциалом. Бывшие хозяева Арены вся локти себе изгрызли. По их словам это был по-настоящему эпохальный поединок, а нагреть руки на ставках им не дали. Беспредел! Правда, случайные зрители все равно получили возможность поучаствовать в тотализаторе, который споро организовал наш Машка. Под присмотром Кара, Тома и Ульки (тоже мне, нашел вышибал!) ушлый темный развел бурную деятельность. И, главное, когда только сориентироваться успел!

Кстати, еще вчера я имел не особо приятный разговор с главой семьи Мильзились. Ромашель Ароматный был изрядно обескуражен известием, что его младший сын в тайне обручился с темным, а до отца семейства эта информация дошла только через третьи руки. Но пришел он ко мне не затем, чтобы возмутиться самим фактом связи сына с темным эльфом. Об этом он с новоявленными супругами беседовал без меня, и, судя по тому, что Алиэль остался при своей серьге, ничем фатальным для них с Махой эта беседа не закончилась. Ко мне же Ромашка пришел с фразой:

— Просто объясни мне, что я ему сделал, чтобы заслужить такое?

Оказывается, эльф был опечален в первую очередь тем, что его младшенький не посчитал нужным поделиться с родным отцом своим счастьем. Тут-то до меня окончательно дошло, насколько сильно халярские взгляды на любовь и отношения отличаются от земных. С одной стороны, у нас, безусловно, меньше условностей и больший акцент делается на чисто физиологическую её сторону, которая в последнее время почему-то считается оправданием для любых безумств. Зато у них любовь искупает и пол, и возраст, и различный социальный статус, как это не странно в условиях аристократического общественного уклада. Наверное, тут дело в том, что у нас далеко не всегда можно сразу с достаточной долей достоверности определить, где настоящее чувство, а где замешаны расчет, похоть или и вовсе прихоть. Но на Халяре мерилом в любой сфере общественной и личной жизни выступает магия. Особый дар, которым в той или иной степени владеет почти все население. Поэтому Ромашель так нетипично для меня отреагировал на связь сына с темным мужчиной. В их мире любовь, как оказалось, считается высшим благом. Мне кажется, что у них даже религия как-то с ней связана, не зря же я уже несколько раз между делом слышал, как мои колокольчики взывают к богу и богине. Ну, по крайней мере, их светлая половина. У темных, понятно дело, одна богиня — Ллос. Так что, когда старший Мильзились увидел, что его сын на самом деле влюблен, да еще и взаимно, пусть любовь темного выглядела не совсем так, как хотелось бы видеть светлому папе, он принял их союз. Пусть и с некоторыми оговорками. В том, что они были, я не сомневаюсь. Не тот он эльф, чтобы безропотно принять такое.

— Думаю, это шло в первую очередь от Машки, — сказал я ему, — У темного в жизни было не так много счастья, чтобы он позволил так быстро его у себя отнять. К тому же, вы же понимаете, что они более оторваны от собственных семей, я не имею в виду Великие Дома, как таковые. Речь именно о составляющих их семьях.

— О, да, я сейчас расплачусь, — с неприкрытым сарказмом протянул светлый эльф, — Его страхи еще не повод настраивать против меня моего собственного сына, будь он хоть трижды его супруг!

— В вас говорит элементарная ревность с примесью уязвленного самолюбия. Вы не хотите терять влияние на сына. Это естественно. Но, рано или поздно, его все равно пришлось бы отпустить.

— Но я как-то не рассчитывал, что это произойдет так рано и так стремительно!

— Мы предполагаем, а судьба располагает.

— А что насчет их союза говорит Вейла?

— Э… а почему вы меня спрашиваете? — я знал, что Лия может предсказывать будущее и вообще из какой-то очень религиозной семьи, или что-то вроде того, но никогда б этом как-то не задумывался. — Я ничем таким у нее не интересовался.

— Они тоже. Хорошо, я сам спрошу, — постановил эльф и ушел.

Я вздохнул с облегчением. Надеюсь, что ему хоть сколько-нибудь полегчало.

В общем, досмотреть эпохальный поединок двух боевых магов нам с Иром не дали. Пришел, увидел и увел — это про Камю. Мы оказались в уже знакомом зале с порталами. И уже оттуда отправились в личный кабинет кардинала. Расселись, после чего Камю, задумчиво глядя на меня, сказал:

— Быстро работаешь.

— Стараюсь, — потупился, бросив взгляд на Ира в поисках поддержки.

— Так зачем нас сорвали? — вопросил мерцающий светским тоном.

— В выходные в столицу прибывают орки. Два дня им на обустройство и в восьмицу в честь их приезда в императорском дворце будет проходить торжественный прием. Мне нужны вы оба и твой дедушка желательно тоже.

— Насчет него ничего не могу обещать.

— И не надо. Я сам с ним свяжусь.

— От нас требуется что-то конкретное? — подал голос я.

— Нет пока. Просто действуйте по обстоятельствам.

— Я не особо знаком с придворным этикетом…

— Знаю, но при твоем невежестве ты даже темных владычиц как-то умудрился к себе расположить. К тому же, правители орков с тобой уже знакомы. Это может оказаться полезным.

— А что конкретно император ждет от этой встречи? — уточнил уже Ир.

— В первую очередь долгосрочных торговых соглашений. Сам понимаешь, нам с ними есть чем торговать.

— А что насчет военно-политического союза? — спросил я.

— А против кого нам с ними воевать?

— Понятно. Исключительно мирные и экономические цели.

— Исключительно, — с нажимом подтвердил кардинал. Его интонация мне не понравилась. Поэтому я обронил, словно между прочим:

— И даже, если есть что-то еще, нам об этом знать не полагается.

— Вот именно!

На этом мы и расстались. Спрашивается, что такого срочного и секретного он нам сказал, чтобы срывать нас в весьма неподходящий момент и тащить через пол страны в свой личный кабинет? Вполне можно было бы прислать за нами кого-нибудь, или вообще на словах передать. Свои сомнения я озвучил Иру.

— Зато Арену у нас теперь точно не попытаются отобрать. Просто побоятся жаловаться князю и сталкивать его лбом с кардиналом федерации.

— Понятно. Спрашивать о том, как Камю все так быстро о наших делах с Ареной узнал, просто не имеет смысла.

— Ага. Думаю, после всего, что уже было, ему теперь доносят о каждом твоем шаге, как там у вас говорится? В режиме реального времени? Так что можешь собой гордиться.

— Сомнительная честь.

— Сам виноват.

О, да, когда это от этой мерцающей сволочи можно было дождаться сочувствия?

Когда мы вернулись, бой уже закончился. Кто победил, стало ясно не сразу. В окружении толпы восторженных зрителей стояли бок о бок два одинаково счастливых мага. Ир попытался протолкаться к ним. Я поступил умнее и первым делом выцарапал Машку. Оказалось, что победила дружба. То есть сначала маги дрались в полную силу, да так, что пол Арены треснул. Разумеется, я тут же поинтересовался, почему это не произошло раньше. Например, когда здесь же развлекались родители моих колокольчиков, вряд ли те же темные владычицы были слабее полуэльфа и человека. Машка оживился и принялся охотно заполнять мои пробелы в представлениях о данном мире и его традициях. Оказывается, все те поединки, которые здесь проходили раньше, никак не подходили под определение смертельных боев. И если бы устроителям и другим магам, присутствующим здесь же, стало ясно, что какой-нибудь из противников вознамерился убить своего оппонента, его бы мигом дисквалифицировали и скрутили всем миром. Поэтому, принципиальное отличие дуэльных поединков от смертельных схваток было в том, насколько полно маги раскрывали друг перед другом свои внутренние резервы. Таким образом, любая дуэль давала лишь общее представление о мастерстве и мощи мага. Но Корешель, который, как и предполагал Ир, согласился подумать о просьбе Дэниза, стать его учеником, только после поединка один на один, решил выяснить, на что на самом деле способен новоявленный кандидат в ученики. Так что самой большой проблемой в этом противостоянии двух боевых магов стала способность вовремя остановиться. Оперируя огромными энергиями полностью оголенных внутренних силовых линий и магических потоков, это было особенно нелегко. Но оба мага, все же, как-то смогли удержаться на самой грани убийства и безумия. При этом, если верить Машке, они не только магически сражались, но и мечами махали будь здоров! В общем, противники из них получились под стать друг другу. Оба это осознали, прониклись и прямо тут на Арене договорились работать вместе. Ес! Что от них и требовалось. Теперь Дэн перестанет тушеваться перед теми, кто, в отличие от него, получил классическое магическое образование. Правда, есть у меня такое подозрение, что у этого предприятия будет и побочный эффект. Рутберг же у них тут не один такой самородок. И велика вероятность, что в самое ближайшее врем в универ подтянутся и другие желающие приобщиться к такой новой народной забаве, как экстернат. Но пусть с ними уже Карл и его деканы разбираются. Я уже буду не причем.

В пятницу в зале для гневотерапии проходил конкурсный смотр мобильных стендов новообразовавшихся кружков студклуба. Насколько же сильно разнообразит возможные технические решения применение всяких там магических штучек-дрючек. Например, Том и Фа общими усилиями создали небольшую информационную доску где-то два на два метра, в центре которой, словно в небольшом окне с неровными краями, сражались на фоне живописной растительности и закатного неба ифрит и маг-рыцарь. А поверху бегущей строкой то вспыхивали, то исчезали буквы и символы. Это они так клуб любителей магических боев рекламировали. Как Рутбергу удалось подбить рассудительного и трезвомыслящего ифрита на такую авантюру, понятия не имею. Но, скорей всего, Том упирал на то, что все равно никто не догадается, кто наш Фаль на самом деле. Решат, что это просто удачная дизайнерская находка или что-то вроде того. Авантюристичный он, наш Том. Выглядело их детище классно, но и у других было не хуже. Отличился кружок алхмиков. Их стенд был выполнен, так сказать, в трех измерениях. Не просто плоская доска, а с приделанной к ней снизу полочкой, на которой то и дело появлялись какие-то пузырьки и склянки, а так же, намертво была вделана горелка, над которой был закреплен некий сосуд с вытянутым горлом и круглым основанием. Когда в левом углу стенда на вертикальной его части разворачивался свиток с каким-нибудь простейшим алхимическим рецептом, на полке появлялись соответствующие реактивы, так что каждый желающий мог, не отходя от кассы, почувствовать себя алхимиком. Здорово! Я был впечатлен. Впрочем, как показали результаты конкурса, компетентное жюри в лице командоров и Пестрого, весьма замысловатым путем (через кабинет ректора и при потворстве Барсима-старшего) затесавшегося в их компанию, тоже.

Когда определили победителей, и я заикнулся о том, что теперь их имена будут размещены на общем информационном стенде студклуба, который мы с гномами смастерили без применения магии, со всех сторон тут же посыпались предложения по его улучшению. Но я их все отверг. Еще чего не хватало! Пусть они на своих стендах извращаются, как хотят, а на том, который буду курировать я, все будет по старинке, то есть по-нашему, по-земному. У меня прямо ностальгия просыпалась, когда я смотрел на дело рук своих. Хотя, там больше руки гномов постарались. В общем, свое право на немагический стенд я отвоевал, хотя даже с Иром пришлось схлестнуться, который начал возникать, еще когда в первый раз его увидел. Все спрашивал меня, почему я его не позвал и помочь не попросил. А теперь, улучив момент, снова напомнил о себе. Но я как-то сумел его убедить не наседать и не усердствовать.

В субботу спал до полудня. Даже подозрительно как-то. Почему это Ир меня не растолкал, когда сам поднялся? Пришлось на кухне питаться разогретыми в микроволновке вчерашними макаронами, запивая их персиковым соком. Хорошо, что мне больше не приходилось вести у колокольчиков ежедневные классные часы. Меня от них официально освободили, так как у меня появилось масса других обязанностей, которые ректор считал более первостепенными, по сравнению с тем, чем я тихо-мирно занимался раньше. Разумеется, к тому времени, как я выполз из-под одеяла, мерцающего уже и след простыл. В последние дни искать секретаря ректора, не обращаясь при этом к знакомым магам, стало делом неблагодарным. Получив, считай что индульгенцию, от своего главного оппонента в стенах университета, не в меру окрыленный Карл быстренько сварганил приказ о восстановлении Ира в прежней должности и теперь гонял бедолагу и в хвост и в гриву. За это Ир был мне весьма благодарен. В кавычках, разумеется. Ведь справедливо заявлял, что это я во всем виноват. Вовремя не уделил внимание его проблеме. Так и вскрылось, с чего это в прошлый понедельник он так расстарался с запеченным в сметане куренком. Оказывается, в то памятное утро он собирался обсудить со мной назревающую проблему. О коварных планах ректора он подозревал давно. Еще тогда, когда был вынужден временно переселиться обратно в свои аспирантские апартаменты. Поэтому рассчитывал, что мы с ним что-нибудь придумаем и сумеем опередить Карла. Не успели. В понедельник нас отвлекли, во вторник вернулись вундеры, потом решали проблему с Дэном, потом участвовали в захвате Арены… В общем, именно к четвергу Карл подписал соответствующий приказ и предъявил его Иру. Но это еще не значит, что на этом все закончилось. Лично я еще собирался побороться, раз уж сам проворонил нужный момент. О чем и сказал Иру вчера вечером. Свою радость по этому поводу мерцающий выказывал всю первую половину ночи. Именно поэтому я столько спал. Устал очень.

Когда я только выбрался в класс, то сразу же попытался сдать назад. Там меня уже ждали. В тот момент наши девочки — Гарри, Лия и Ириль (она же Ника), показались мне оружием массового поражения местного масштаба. И вылавливали они меня затем, чтобы… примерить новый костюм. Я, конечно, не чмо дворовое, и что такое дресс-код знаю не понаслышке. Но покажите мне русского парня моего возраста, который добровольно согласился бы напялить на себя нечто из разряда средневековой моды, причем, и речи не идет о рыцарских доспехах. Тут другое в чести: сорочки с кружевными манжетами, атласные панталоны с бантами в области колен и камзолы с богатой вышивкой (единственный, на мой взгляд, приемлемый предмет одежды). Но моя попытка к бегству была весьма предусмотрительно пресечена Никой, которая уже не раз мерцала в моего соотечественника и, скорей всего, догадывалась о том, как я отреагирую на их предложение приодеться к званному приему в императорском дворце. Мерцающая встала между мной и спасительной дверью, и пришлось покориться неизбежному под ласковым обстрелом трех пар разнокалиберных девичьих глаз.

Девчонки щебетали. Я стоял в окружении их цепких ручек и ждал, когда они закончат подгонять под меня заранее заготовленную одежду. Что-то мне подсказывало, что Ир знал о готовящейся акции 'Одеть психолога на раз-два!', но молчал. Что это? Месть? Гадство! И ведь девчонок не остановило даже то, что в виду моей антимагичности, им приходилось работать ниткой и иголкой вручную. Зато, между делом слушая их щебетание, я неожиданно открыл для себя много нового.

По личной просьбе придворного парфюмера господина Мильзились, наша Лия смотрела в будущее Машки и Алого. Все у них будет хорошо… только не сразу. В самое ближайшее время их ждут потрясения и сложности. Но все разрешится к удовольствию обоих. Но Лия все равно была обеспокоена, пусть и пыталась это скрыть. Наверное, не хотела пугать раньше времени. Но её нервозность была очевидна, по крайней мере, для меня. Поэтому, как только они дали мне немного передохнуть, я попытался её расколоть. Не то чтобы сильно давил, просто задал парочку наводящих вопросов. Мне показалось, что она и сама была рада с кем-то поделиться. Девчонки тоже меня поддержали. И Лия рассказала, что такую неопределенность и те же самые сложности видит в будущем всех тех, для кого она его в последнее время смотрела. То есть это не что-то личное, а нечто глобальное и всеобъемлющее. Но что конкретно нам всем угрожает, она не может рассмотреть. И даже знает почему. После этих слов она выразительно посмотрела на меня. Я не понял. Тогда мне объяснили, что, так как я из другого мира, предсказать мое будущее на Халяре невозможно. Поэтому, скорей всего, именно близость ко мне, накладывает на будущее окружающих такие серьезные помехи. Правда, Лия попыталась нас успокоить. Сказала, что смертей она все равно не видит. Любая насильственная смерть оставляет в ткани прошлого и будущего такой отпечаток, что ни с чем не спутаешь. Но легче нам с девчонками от этого не стало. Что делать дальше и нужно ли вообще что-либо предпринимать, когда угроза так размыта и неясна, я решить не успел. Пришел Кар и забрал Лию. Так что окончательный лоск моему парадному костюму придавали уже Гарри и Ириль. Причем, после ухода Вейлы, накинулись они на меня с утроенной силой. Эх, знал бы, что придется обрядиться в темно-красный халат, с золотой оторочкой, фиолетовую тунику до середины бедра с широким кожаным ремнем и в темные брюки, заправленные в мягкие полусапожки, нашел бы способ отбрехаться от приглашения императора. Из всего наряда мне только сапоги и понравились. Ну, еще пояс с крупной пряжкой был ничего. Но больше всего, меня убивал халат, отчего-то называемый мантией, призванной показать мою близость к университетским кругам.

А потом заявился Ир, вывалился из-за деревьев, которые теперь скрывали вход в наше скромное обиталище, и произнес подозрительно бодрым и воодушевленным тоном:

— Мы с дедом придумали тебе придворный чин.

— Это значит, что пора скрываться бегством?

— Нет. Это значит, что твое пребывание при императоре будет оправдано в глазах общественности.

— А зачем мне к нему близко приближаться? Я могу чисто символически в сторонке постоять.

— Слушай… — начал он, все больше раздражаясь, но я его перебил:

— Да, мне все это не нравится. И я не собираюсь этого скрывать!

— С нами — сколько угодно, — вмешалась Ириль, — но ты же не думаешь, что сможешь себя так вести при дворе?

— Да, знаю я. Но пока у меня еще есть возможность высказаться, не собираюсь её упускать.

— Не упустил? — с сарказмом уточнил Ир, а, когда я обреченно кивнул, схватил меня за локоть. — Теперь пошли!

— Куда?

— Именной знак из рук императора получать. Думаешь, зря девчонки тебя переодевали?

— Это ты мне так изощренно мстишь?

— Может быть.

— А если я отвечу тем же?

— Попробуй!

В общем, мне на шею надели какую-то цепь, похоже, что из золота, на которой болталась внушительная бляха, непонятной конфигурации и странными символами по кругу. Переводчик, почему-то отказался для меня их переводить. Хорошо хоть проделано все это было в почти домашней обстановке личного кабинета императора. Без посторонних: только сам Снежень, Камюэль, Ир и я. Даже Пестрый отсутствовал. Но, после оглашения моей новой должности, я не смог сдержать улыбку. Сразу стало понятно, откуда ветер дует. Ир с дедом, оба, уже обзавелись земными мерцаниями, так что неудивительно, что ни о каком семейном психологе для императорской семьи речи не шло, на предстоящем приеме мне полагалось присутствовать в качестве специалиста по межрасовым взаимодействиям. Словно в одночасье домой вернулся. Ну Ир, ну удружил. Просто нет слов.

Чтобы как-то сдержать рвущийся на волю слегка истерический смех, решил спросить Камю о Геннадии и его сыне. И, по-моему, кардинал не ожидал, что я заговорю о них в присутствии императора. Разумеется, Снежень, словно между прочим, поинтересовался, о ком идет речь. Вдвоем с Камюэлем мы быстро ввели его в курс дела. Я отчего-то решил, что император может стать моим союзником в этом вопросе, но он, выслушав доводы кардинала, принял его сторону. Да, что там! Послушав, что именно сподвигло Барсима-старшего на это решение, я и сам был склонен с ним согласиться. Конечно, Гена — мужик хоть куда, Камю с этим даже не пытался спорить. Но в Вовке он видел потенциальную угрозу. Если бывший военный априори умеет хранить тайны государственного значения, то бесконтрольный школьник — это совсем другая история. Про бесконтрольность, как я понял, он сказал явно с намеком на Илюху. Своего брата, по мнению эльфа, довольно неплохо контролировал я сам. А Вовку, когда Геннадий на работе, проконтролировать будет некому. Не подселять же его ко мне, правда? Мне, конечно, хотелось бы верить, что он окажется таким же сознательным, как Илья. Но утверждать это на сто процентов я не мог. Пришлось смириться с решением Камю. В конечном итоге, это он у нас второй эльф в стране. Ему и карты в руки.

Напоследок, Снежень прокомментировал мой новый костюм. В том ключе, что в свой прошлый визит мой внешний вид не внушал ему никакого доверия, теперь же я, по мнению императора, приобрел хотя бы относительный лоск и стал на человека похож. Пришлось смириться. Не ползти же в чужой монастырь со своим уставом. Так что я чинно поблагодарил его и выскочил за дверь вперед Ира.

— Ир, — начал я, когда мы с ним уже шли по зеленому лабиринту дворцового сада к воротам, но задать вертящийся на языке вопрос не успел, так как именно в этот момент прямо из стены к нам вышел еще один (кроме выделенного нам провожатого) верпюхт. Поклонился и нам, и своему соплеменнику, а потом сказал скрипучим голосом старика:

— Вас желает видеть леди императрица.

О том, чтобы отказаться от этой сомнительной части, даже речи не шло. Наш провожатый тут же исчез в одной из стен, и мы остались на попечении новоприбывшего. Правда, по тому, как Ир придвинулся ближе ко мне, я понял, что не один такой нервный и считаю всю эту ситуацию несколько странной и скользкой. Очевидно, что императрица хочет встретиться с нами без свидетелей и втайне от своего мужа. Напрашивается самый сакраментальный в этой ситуации вопрос: зачем?

Глава двадцать четвертая Авантюризм мерцающих — безграничен

Леди Елинэль ждала нас в изящной, увитой плющом беседке, которая казалась продолжением зеленого лабиринта. Светлая эльфийка была не одна. Клёма, увидев меня, излишне ретиво кинулся мне на шею. Пришлось малыша ловить и брать на руки. Его реакция на мое появление с одной стороны казалась вполне естественной для ребенка, с другой настораживала. Чутье не обмануло. Стоило только с мальчиком на руках сесть на одну из скамеек, как он вопросил, еще до того, как светлая леди успела рот открыть:

— Ты ведь нам поможешь, правда? — одновременно с этим малыш начал менять свой облик и в скором времен меня за шею обнимало не желтоглазое нечто, а вполне себе человеческий мальчик лет шести. Великолепно! Похоже, ушлый, как все мерцающие, пастреленок решил, что к проблемам и просьбам человеческого ребенка я проникнусь быстрее и соглашусь на все, что угодно. Ага. Щаз! Уже побежал! Но возмущаясь про себя, я как-то забыл о другом не маловажном факторе, который мог повлиять на меня. Видя, что я не спешу соглашаться, слово взяла сама императрица. Вот о ней-то я и забыл совсем, так был обескуражен поведением Клемы.

— Мы хотим сделать подарок Таниэль, — произнесла она спокойным и ровным тоном. Но я почему-то был уверен, что за внешним спокойствием этой дамы, скрывается страх, что я откажусь, даже если она опуститься до просьбы.

Но с другой стороны, я, конечно, не против оказать услугу самой императрице, чтобы они там не придумали в качестве подарка, но уж больно мне не по душе тот факт, что это снова связано с мерцающими. Иначе, зачем бы ей в качестве ударной силы понадобился Клёма? Попахивает тем, что и тут засветился змеиный хвост одного не в меру прыткого дедушки. Поэтому, вместо того, чтобы спросить, что за подарок и что вообще от меня требуется, я открыто поинтересовался:

— А где Пестрый?

— Ну и как ты догадался? — раздалось из-за спины.

Я в первый момент перепугался до чертиков. Мне показалось, что Пестрый мерцнул в Ира, ведь тот забрал меня от девчонок будучи в своем эльфийском мерцании, и все это время со мной был вовсе не мой мерцающий. Но, обернувшись, испытал облегчение. Говорил не Ир, он-то как раз тоже буравил подавшего голос возмущенным взглядом, а верпюхт — один из хранителей зеленого лабиринта, который привел нас сюда. Да уж, дед Ира не был бы собой, если бы не имел в загшнике еще и такое мерцание. Интересно, как он сам в них не путается? Или с возрастом к этому приходят все мерцающие? Что-то мне подсказывает, что вряд ли. Больше похоже, что Фима одни такой уникум.

Ир стоял рядом с ним и возмущенно взирал на развоплощающегося деда, который снова отрастил свой великолепный хвост с 'трещоткой'. Наверное, секретарь ректора, как и я, уже понял, что поздняк метаться. Нас взяли в оборот и не выпустят отсюда, пока не добьются моего согласия на их авантюру. Остается выяснить, что же эти деятели снова наворотили?

— Ладно, — я отстранил от себя Клёму, заглянул в человеческие глаза его мерцания и решил, что уже поздно отказываться. — Что конкретно от меня требуется?

Малыш тут же просиял и порывисто обернулся на старших.

— Ты так и не ответил, — напомнил Пестрый, задорно подмигнув малышу.

— Просто догадался, — отмахнулся я и сосредоточил все свое внимание на императрице, — Ну и что я должен сделать?

— У леди Таниэль есть сестра. И она спит. Мы хотим, чтобы ты её разбудил, как сделал с Клементиреферусом и Лидифемирус.

— А если я не хочу? — спросил я прямо.

— А если мы ну о-о-очень попросим? — в устах Фимы вопрос прозвучал почти зловеще. Он же в своем змеином мерцании просто уникально пришептывает и шипит.

Все ясно. Соскочить не получиться. Я же не дурак открыто конфликтовать с сильными мира сего.

— Хорошо, — помедлив, сдался я, почесал бровь и уточнил: — Когда и как вы хотите это провернуть? Я так понимаю, прямо сейчас вам не подходит? Иначе не было необходимости делать из этой встречи такую тайну, — повернулся к Фиме и уже потребовал: — Колитесь!

— Сразу после приема оркского посольства.

— Почему именно тогда? — искренне удивился я, впрочем, глянув на Ира, понял, что он изумлен не меньше меня. — Не то, чтобы я сильно против, просто не понимаю, почему нельзя хоть как-то проредить нашу общую культурную программу?

— Потому что, мы бы хотели, — снова взяла слово императрица, — вовлечь во все это его величество.

— Прошу прощения, в каком смысле вовлечь?

— В прямом, — влез Фима, — чтобы он тоже смог побывать в Чаще Лис и все увидеть своими глазами.

— Он уже видел перевоплощение Лиди — это раз. Зачем повторять представление? Что измениться? И два, я смутно себе представляю, что Камюэль вместе со всей своей тайной канцелярией так просто его куда-то отпустят в свободное плавание. Особенно на фоне… — хотел сказать про частые покушения на императорскую особу, оно вовремя вспомнил, что императрица вроде как не в курсе происходящего по версии её супруга и Камю.

— Не беспокойся, — голос светлой леди неожиданно стал жестким и почти ледяным, — Я знаю о покушениях на моего мужа. И лучше других понимаю, чего он боится, отказываясь от продолжения рода.

— Что вашего ребенка могут убить в бессильной злобе, чтобы достать его? Ослабить, раздавить… — я быстро собрал мысли в кучку и принял новые правила игры. Так вот, что они собрались показать императору. Что все мерцающие постоянно живут в страхе за свое потомство, что их ребенок в любой момент может мерцнуть как-то не так и родители потеряют его навсегда. Следующие слова императрица косвенно подтвердили мою догадку.

— Да. Ты правильно говоришь, ослабить, лишить желания жить и верить, чтобы начал делать ошибки, чтобы сдался.

— Сдался? В чем?

— Ты так и не понял? — вдруг заговорил Ир, — Именно император является гарантом объединения двенадцати различных рас в рамках одного государства.

— Двенадцати? — я был удивлен. Что-то мне на ум приходили только эльфы, люди, ну еще оборотни. А девять других — это кто? Те же драконы, гномы, тролли, орки имеют свои государства, мерцающие вообще перекати поле. Так о ком же тогда идет речь? Я взял на заметку обязательно расспросить об этом Ира.

— Да, — подтвердил мерцающий, и все выжидающе уставились на меня.

Похоже, я снова влип по самую макушку. Когда же судьбе надоест подкидывать мне сюрпризы?

— Хорошо. После приема, значит, после приема. Только вы так и не ответили, как собираетесь все это провернуть под носом у Камю? Или я не правильно понял и для кардинала ваши планы не новость?

— Все ты понял правильно, — хмыкнул Фима, — Но Барсима я беру на себя. Так что в Чаще Лис вы будете без меня, но сейчас там Айбилирус. Он за вами присмотрит.

— А Ромашель и Джимэль тоже там?

— Конечно. Они же вместе путешествуют по миру. Кстати, твои хорьки пользуются среди наших неслыханной популярностью. Правда, в руки посторонних не даются, чем сын капитана Ромашеля очень гордиться. Так что…

— Даже не проси! Это был первый и последний раз!

— И не прошу. Сами завезем, как только эти пройдут акклиматизацию и можно будет с уверенностью сказать, что наш мир для них пригоден.

Я пожал плечами. Сами так сами. Чем бы мерцающие не тешились, лишь бы не бузили.

— А мне ты кого-нибудь привезешь из своего мира? — выдал Клёма, все еще сидящих у меня на коленях.

Ну, вот, началось. Малыша обижать не хотелось. Он же у нас сирота. Правда, его взяли на воспитание в императорский дворец. Но я был совсем не уверен, что ему там нравиться. Хотя, любой бы сказал, что мальчику очень повезло. Но это только на первый взгляд. Не сомневаюсь, Елинэль и Таниэль сделали все, чтобы окружить его трогательной заботой и 'материнской' любовью. Но так ли ему было нужно именно это? Мерцающие непростые детки. Судить о них по другим очень сложно. И даже при том, что Тани тоже мерцающая, не думаю, что Клёма счастлив в обществе императрицы и фаворитки императора. Он довольно тихий на первый взгляд ребенок. Очень замкнутый. Слова лишнего из него не вытянешь. Так что вряд ли за столько короткий срок он смог к кому-нибудь из них серьезно привязаться и доверится. Вообще, на мой взгляд, единственный к кому бы он мог проникнуться не только симпатией, но и уважением, это Снежень. Но что-то мне подсказывало, что пока император и сам не знает, как себя вести с новоприобретенным воспитанником. Поэтому, вряд ли они с ним много общались. Так что мальчику, действительно, не помешала бы отдушина в виде какого-нибудь маленького любимца. Поэтому в ответ на его просьбу я пообещал:

— Я подумаю, кто бы это мог быть.

— Спасибо, — очень серьезно и сдержанно сказал мальчик и на этот раз не полез наигранно обниматься. Именно по этой его реакции, пусть и не типичной для ребенка, я понял как это важно для него. Как мерцающему малышу было страшно услышать отрицательный ответ. Но он набрался мужества и спросил. И я ответил правильно.

— Тогда, встретимся завтра, — подвел итог Фима.

Я не удержался и подколол:

— Ты бы еще добавил поиграем-пошалим.

— А что? Шалости — это по-нашему! — неожиданно поддержал деда секретарь ректора.

— Ир, только ты не начинай, — скривился я.

На что мерцающий только фыркнул. Фима снова стал верпюхтом и вывел нас из дворцового сада. Ир легко открыл портал, и мы с ним опять оказались в университете.

Я почувствовал себя выжатым, как тот лимон, который для начала пожевали и только потом пропустили через соковыжималку. Ир это заметил и загнал меня в квартиру, пообещав, что сам разберется со всеми страждущими. Пока нас не было, в студклубе по мою душу собралась целая толпа. Как потом мне рассказал мерцающий, проблемы у всех собравшихся были разными, цель одна — видеть меня, чтобы именно я решил все их трудности одним махом. Размечтались! Например, там отиралась группа оборотней, которые жаждали разрешения какого-то спора, возникшего между ними на почве создания тематического кружка для представителей их расы, но в чем конкретно они не сошлись во мнениях Иру они так и не признались. Потом было два темных эльфа, от которых Ир вообще не смог добиться ответа, что их ко мне привело и почему им нужен именно я. Узнав, что сегодня психолог не принимает, темные с постными лицами просто покинули аудиторию. Потом пришел какой-то молоденький тролль в компании двух светлых эльфов. Эти тоже не соблаговолили ответить на вопрос, что им было нужно и сбежали так же быстро, как темные, стоило только сказать им, что сегодня встретиться со мной они не смогут. Так что Иру было не суждено влезть в мою шкуру в полном смысле слова и опробовать на себе нелегкую долю местного психолога. Зато по его рассказу я сразу понял, что предстоящее воскресенье у меня будет бурным и не факт, что получится выспаться перед восьмицей и прибыть на прием в императорский дворец во всеоружии. Эх, где наша не пропадала! Я ведь все еще как не крути, но студент. А студенты это такой народ, которому не привыкать не спать сутками. Только в своей новой жизни в новом мире я как-то уже начал отвыкать от подобных 'подвигов'. Выдержу ли, вот в чем вопрос?

Но это еще не все. Пока я блаженствовал в тишине собственной квартиры (даже телек не включал, хотелось просто тишины), Ир притащил ко мне Илю. И эти двое взялись меня от жизни лечить. И темную, и мерцающего напугала моя слабость, в которой, я не подумав, признался Иру, когда мы только вернулись. Им обоим хотелось, чтобы я был неутомим и вечно свеж, бодр и деятелен. Мои слабые протесты о том, что так не получится, оба мага завернули на подлете. Так что довести до них простую мысль, что с нынешним моим ритмом жизни это просто нереально, я не смог. Наверное, тут и с ними, и со мной сыграла злую шутку их убежденность в том, что магия — может все. Данный постулат вызывал у меня здоровый скепсис. Но ребята и слушать ничего не хотели. Пришлось смириться с уготованной мне участью.

Меня снова напоили каким-то эликсиром на основе уже знакомого мне чернильного вина темных эльфов, только на этот раз в него добавили какие-то травы, провонявшие всю мою кухню, и подогрели. Надо ли говорить, что пить эту гадость я поначалу отказался наотрез? Но в меня её влили почти силком. Пришлось мученически глотать и мысленно грозить Иру всеми возможными карами. Отплевавшись, я честно предупредил Ира, что буду мстить и мстя моя будет страшна, на что мерцающий излишне громко воскликнул:

— Да, пожалуйста!

Иля фыркнула в сторону, но никак не прокомментировала. Но я решил, что после проведенной ими экзекуции могу себе позволить немного её подразнить. Пусть она темная, но девчонка же! Поэтому спросил:

— А как там Елка поживает? Еще не сбежал от тебя?

Лицо эльфийки заиндевело. Ир тоже ощутимо напрягся, видимо испугавшись, что она сейчас кинется на меня и ему придется с ней сражаться. Я же был глубоко убежден, что пока позволяю себе подобные дерзости в нашем узком, почти семейном кругу, этого точно не произойдет, чтобы я ей не сказал. Иля была слишком расчетлива и разумна, чтобы бездумно поддаться порыву и придушить меня на месте. Или вцепиться когтями в лицо, или… Вот светлая леди вполне могла бы позволить себе такую глупость, даже не подумав, к каким она приведет последствиям. Но не темная. Мне вообще кажется, что эта её жесткость и властность, которую она нам регулярно демонстрируется и напоказ пытается насаждать среди колокольчиков и к ним прибившихся, все это только маска, не более того. Надо же поддерживать имидж подлинной темной леди в глазах светлых и прочих рас!

Но Иля, к сожалению и в этот раз не захотела показать нам с Иром свое истинное лицо и нацепила маску. Красные глаза полыхнули как лазерные прицелы, темная шагнула ко мне. Ир попытался заступить ей дорогу, но она ловко обогнула его и пальцы мерцающего схватили воздух. Иля пугающим плавным движением оказалась вплотную ко мне. И встала за спиной так, что её дыхание щекотало мою шею, что изрядно нервировало не только меня, но, и судя по взгляду, Ира тоже. Я замер, ожидая развязки. Неужели ошибся, и меня все-таки прибьют прямо на месте?

— Я могу убить, — озвучила мои панические мысли темная эльфийка вибрирующим от четко выверенного негодования голосом, который, прозвучав над самым ухом, пробрал до костей.

— Можешь, — легко согласился я, очень надеясь, что 'не дам петуха', — Но я бы предпочел, чтобы ты перестала притворяться хотя бы перед нами.

— И в чем же состоит мое притворство?

— В тебе нет той безумной ярости и злобы, которые ты там тут пытаешься продемонстрировать. В тебе холодный расчет и…

— И?

— Ну, если судить по тому, что говорит Елка, страсть, — ответил я нарочито легкомысленным тоном и попытался широко улыбнуться, поймав взгляд темной у себя за плечом.

— И что же он говорит? — его голос звучал так же глухо и жутко. Но у меня уже появилось чувство, что терять мне по большому счету уже нечего, поэтому я продолжил развенчивать миф о безумии и нездоровой злобности темных леди.

— Что ты его заинтересовала.

— Намекаешь, что дракон предпочитает страстных женщин?

— Нет. Всего лишь говорю, что будь ты отмороженной на голову стервой, он тобой бы не увлекся. Ель не создает впечатление мазохиста.

— Мило, — прокомментировала темная и вышла у меня из-за спины. Уф! Кажется, я все же угадал.

Мы с Илей оказались лицом к лицу. Ир стоял в стороне и хмуро взирал на все происходящее. Больше мерцающий не пробовал вмешиваться. Кажется, просек, что лучше предоставить мне самому со всем разобраться. Ох, и достанется мне от него потом. По глазам вижу.

— Опробуешь на мне тот же метод, что и на Ингианисе? — тон темной неуловимо изменился.

— Нет. С ней я говорил немного в другом ключе. Моим близким другом она так и не стала.

— А я, значит, друг, так еще и близкий?

— А кем бы тебе самой хотелось быть?

— Повелительницей.

— Врешь ведь. И не надоело тебе? В отличие от Инги ты никогда, даже наедине со своим драконом, не захочешь быть слабой. Тебе хочется властвовать, с этим я согласен. Но не повелевать.

— А в чем, по-твоему, разница? — неожиданно вмешался Ир.

— Ну, как я понимаю, в данном контексте, властвовать — это владеть мыслями и чувствами, повелевать — это отдавать повеления. И тут уже ни о каком, даже внутреннем равноправии речи не идет.

— И? — спросили Иля и Ир почти одновременно. А мерцающий еще и уточнил:

— Внутреннем равноправии?

— Не обязательно гонять дракона в хвост и в гребень, чтобы быть властительницей его чувств. Ты пыталась давить на него приказами или теми же повелениями. Продуктивно?

— Не очень.

— Разве? — спросил Ир у Или.

— Он подчиняется только внешне, но сам делает все по-своему.

— И ты не чувствуешь полной власти над ним, — согласно покивал я, — Это тебя раздражает. Но так ли оно на самом деле тебе нужно?

— Я — Темная Владычица, — напомнила мне девушка, — Разумеется, это то, что мне нужно, как воздух.

— Тогда где же твоя женская хитрость?

— Женская в человеческом понимании? С этой точки зрения она у меня скорее мужская.

— Так самое время вспомнить, что ты тоже женщина и научиться хитрить чисто по-женски.

— И где это могло бы мне пригодиться? — фыркнув, полюбопытствовала темная леди, которая и думать забыла о предыдущей вспышки ярости, что наглядно доказывало мою теорию темных масок. Женщины в большинстве своем существа довольно злопамятные, по крайней мере, на коротких дистанциях. И так просто обиды не забывают. Значит, не так уж и сильна была та обида, раз она так уже перешагнула через неё.

— Например, при общении с Елкой, — бодро отрапортовал я и уже мягче продолжил: — Иль, ты ведь умная женщина. Сама сообразишь, как все повернуть в свою пользу. Я просто тебе советую, быть чуточку честнее с теми, кого ты соблаговолила подустить к себе в качестве потенциальных друзей и…

— Возлюбленных? — в лоб спросила темная, испытующе смотря на меня.

— В точку. Кроме того, я уверен, что ты уже на десять-двадцать шагов вперед просчитала, насколько выгодной может быть твоя связь с драконом.

— Особенно, с таким одаренным, как он, — девушка мне улыбнулась почти как коллега заговорщица. Обалдеть! Мне все-таки удалось вывести её на чистую воду. Сам не ожидал, что получится. Решение-то опять пришло в голову совершенно спонтанно.

Уходя, она сказала:

— Поразительно, как быстро ты можешь самыми обычными, по сути своей, словами, перевернуть все с ног на голову.

— Спасибо за комплемент! — крикнул я ей вслед, закрывая за темной дверь.

Теперь предстояло выяснить отношения с мерцающим.

Ир меня стукнул. Подзатыльник у него вышел довольно болезненным, мерцающий явно не потрудился рассчитать силу. Но я это пережил. На этом все и закончилось. А потом мы болтали на кухне, пока я готовил обед. Ир заявил, что я перед ним виноват, что заставил волноваться, и теперь мой священный долг его задобрить и облагоденствовать.

— Стрихнин по вкусу положить?

— Можешь по вкусу, — барским жестом дозволил он и добавил, — В отличие от некоторых я любой яд переварю.

— Хвастаешься своей исключительностью?

— Нет… — Ир ощутимо сбавил обороты, — Просто устал…

Я обернулся на него и обнаружил, что мерцающий растирает шею, словно она у него затекла. В этот момент секретарь ректора выглядел таким домашним. Особенно на фоне всех тех официальных встреч, через которые нам с ним пришлось протий в последнее время.

— Ир, — слегка севшим голосом выдохнул я, решительно отложив в сторону лопатку, которой помешивал в сковородке макароны, и полностью повернувшись к нему, — А как ты смотришь…

Он сначала ответил мне недоумевающим взглядом, но потом, догадавшись, о чем я, улыбнулся:

— Я думаю об этом.

— Думай быстрее. А то хавчик уже готов, — предостерег я.

— И ты согласен заниматься этим только на сытый желудок?

— Ну, если ты крякнешь, что мне переутомляться нельзя и вменяется хорошо и сытно питаться…

— Не крякну.

— Тогда иди сюда…

Он встал, подошел ко мне. Протянулся и отключил конфорку, на которой я готовил нам запоздалый обед и так и оставил руку у меня на бедре, поглаживая через ткань новых брюк. Переодеться после прибытия из императорского дворца я так и не удосужился.

— В этой одежде ты выглядишь презентабельнее, чем обычно, — заметил мерцающий, не отрывая взгляда от моих губ.

— А мне мой старый классический прикид больше нравится.

— А мне этот…

Обед пришлось разогревать вместо ужина. Мы с Иром увлеклись и забыли поесть. А на утро в сопровождении командоров отправились прямиком во дворец. Оказывается, приглашенным вменялось явиться в столицу за сутки до самих торжеств. Так что моим потенциальным посетителям снова придется подождать. На этот раз до понедельника.

Как особо приближенных гостей, нас разместили в самом дворце. В разных комнатах, разумеется. Правда, они были смежными, и между ними имелась дверь, спрятанная за портьерой. Где обосновались командоры, я в тот день так и не узнал, так как стоило нам только заселиться, как ко мне зачастили гости.

Первым ко мне наведался местный маршал — папочка той малютки, которую мы с Клёмой еле уговорили вернуться из грез в реальный мир. Что ему от меня было нужно, я так и не понял. Перекинулись парой ничего не значащих фраз, эльф (понятно, что мерцающий явился ко мне в своем светлом мерцании) сухо поблагодарил за спасение дочери и удалился. Чего хотел? Зачем приходил? Непонятно.

Почти сразу за ним, я даже свои временные апартаменты обследовать толком не успел, меня посетила фаворитка императора. Та самая, которой императрица в компании приемыша и Учителя мерцающих собралась сделать большой сюрприз, причем моими руками. Мне пришлось, не моргнув глазом, ей солгать. Леди Таниэль пришла просить меня помочь её сестренке. Я весь внутренне подобрался и отказал. Думал, что эта миловидная, на первый взгляд, эльфийка после этих слов меня просто растерзает, но она совладала с собой, потушила почти безумный взгляд вмиг пожелтевших глаз и с достоинством удалилась, напоследок громко хлопнув дверью. А что еще я мог ей ответить? Потом сюрприз будет? Думаю, за это она бы меня точно прибила. А не она, так императрица с Пестрым за компанию тоже по головке бы не погладили. Так что я с горем пополам избежал членовредительства, и Ир, примчавшийся на грохот, никого кроме меня в комнате не застал. Увидел, что я с усталым видом сижу на кровати, подошел и сел рядом.

— Ну, ты как? — спросил он меня, пристально всматриваясь мне в лицо.

— Стремно мне как-то.

— Нехорошее предчувствие?

— Не совсем. Просто я на балах никогда не был и не уверен, что у меня получится адекватно себя вести.

— Раньше тебя мало заботило, соответствует ли твое поведение общепринятому этикету.

— То было раньше.

— Что изменилось?

Я повернулся к нему и, глядя в глаза, честно ответил:

— Все. Раньше я и предположить не мог, что все будет так серьезно…

Ир тяжело вздохнул, он понял меня. Мы помолчали. Потом мерцающий, сидевший до этого практически неподвижно, медленно откинулся на спину. Я обернулся на него и последовал его примеру. Теперь мы оба, как последние придурки, лежали рядом и пялились в потолок. Чувство беспокойства не проходило, только усилилось. Что же это такое? Предчувствие беды или обычный мандраж? И тогда я вдруг рассказал Иру о непонятках с предсказаниями Лии. Мерцающий лег на бок, чтобы смотреть на меня, придерживая голову ладонью. Я же все так же смотрел в потолок. Мы долго думали, каждый о своем. Ир первым нарушил молчание.

— Это может быть что угодно, — сказал он, явно рассуждая о предсказании Вейлы, словно сам с собой, — Например, война.

— А не круто берешь?

— Или дворцовый переворот…

— Ты сказал это так, словно еще неизвестно, что хуже.

— Если это повлечет смещение или смерть императора, то, безусловно, хуже.

— А как насчет иномирного вторжения?

— Из твоего мира?

— Почему сразу из моего? Других, что ли, мало?

— Как бы там ни было, если Вейла не видит, что конкретно нас ждет, нам тем более нет смысла гадать.

— А если хоть как-то подготовиться?

— Она же не видит смертей, только серьезные жизненные трудности. Так что пока рано паниковать. Да и как тут подготовишься? Только силы зря потратишь.

— Согласен. Я вообще не уверен, что сейчас себя так странно ощущаю именно из-за этих предсказаний.

— В таком случае, можно попробовать тебя отвлечь, — тяжелая рука мерцающего легла мне на грудь и медленно заскользила вниз к животу.

Я закрыл глаза и с улыбкой пробормотал:

— Тебе не кажется, что ты входишь во вкус и становишься ненасытным?

— Не кажется, — отозвался Ир, задевая мои губы своими. Он очень своевременно помог мне отвлечься от невеселых мыслей.

Остаток дня пролетел незаметно. Ужин по просьбе Ира нам принесли в комнаты. Так что, в большой мир мы выбрались только на следующий день. Даже странно, что вчера нас больше никто не побеспокоил. Интересно, кому следует сказать за это спасибо? Что-то мне подсказывает, что Камю. Откуда такой вывод? Да, потому что, даже на самом приеме, кардинал, как оказалось, лично приглядывал на нами.

Торжественные речи и приветствия я пропустил мимо ушей, впрочем, как и не рассмотрел за чужими спинами взаимный обмен дарами. Из-за большого скопления в бальном зале народа я даже массивного Бахрому, по случаю облаченного в нечто более приличное, чем та набедренная повязка, в которой я видел его впервые, не говоря уже о его поджаром и сухом шамане, видел только пару раз, да и то издали и мельком. Сам я в первые ряды не лез. Ир меня в этом поддерживал. Мы устроились рядом с одной из колонн, задрапированных темной, с перламутровыми переливами, тканью. Ир, расшалившись, весело предложил выпить для храбрости. Ведь фактически после приема (и это он сообщил мне на ухо свистящим шепотом) мы собираемся похитить самого императора из святая святых — оплота императорской власти и т. д. и т. п. Я в шутку ткнул его локтем промеж ребер, мерцающий на это только фыркнул и ткнул меня в ответ. После чего с чистой совестью удалился к столам с закусками и вином. В этот момент меня и подловил какой-то скользкий тип. Что примечательно, этот молодой на вид парень эльфом не был. По крайней мере, не выглядел таковым. Хотя, если для сокрытия внешности незнакомец применял магию, я бы этого все равно не понял. В целом, он выглядел совершенно непримечательно, что странно. Ведь в этом мире даже люди все, как на подбор, были красавцами по нашим скромным земным меркам. У этого же товарища даже ранняя плешь, уже обозначившаяся в области лба, имелась.

— Не вы ли тот новый специалист по связям, о котором все только и говорят?

— Наверное, я. А что говорят? — проявил я живую заинтересованность, при этом, ища глазами Ира. Что-то мне не улыбалось один на один общаться с этим типусом.

— Что вы работаете в Харьюсском университете…

— Это так.

— Что родом из другого мира…

— И это не тайна.

— Что водите шашни с мерцающими…

— Простите, что делаю?

— Возможно, ваш переводчик просто не так перевел… — начал этот гаденыш с неприятной улыбочкой. Но тут, словно из ниоткуда возле нас материализовался серый кардинал собственной персоной.

— Господин Рахманин, прошу вас, следуйте за мной. Вас желает видеть император. Лорд Годриль, — эльф едва заметно наклонил голову и круто развернулся к нам спиной. Я поспешил за ним, не заставлять же ждать самого императора.

Отойдя на приличное расстояние от облюбованной мной колонны и того типа, что все еще стоял там и буравил нас с кардиналом тяжелым взглядом (я специально обернулся), попытался расспросить Камюэля о нем:

— Не знал, что среди ваших лордов могут быть люди.

— Полукровка.

— Да? А внешне непохож. Вон, в Корешеле отчетливо видно, что всего понемножку намешано.

— Слабая кровь.

— Камю, да что с тобой? — возмутился, устав терпеть такое к себе обращение: — Я ничего такого не сделал, чтобы так со мной…

— Ты — нет. Он — да. По крайней мере, явно пытался. Впредь Шутвику не стоит оставлять тебя одного. Даже если обстоятельства настойчиво требуют, чтобы вы разделились.

— Да, но…

— Лучше сосредоточься на своей основной работе. Именно ей ты сейчас займешься.

— Ага. Еще бы знать, какое понятие вы со Снежнем в нее вкладываете.

— Сориентируешься по ходу дела. Спонтанно у тебя лучше получается.

— Сволочь, — беззлобно бросил я эльфу в спину.

— Кто? — он обернулся и на ходу вопросительно вздернул бровь.

— Дед Пихто, с наслаждением откликнулся я и стойко проигнорировал его недоумение. Наверное, в конце концов, он решил, что его переводчик напортачил с переводом и настаивать на разъяснении не стал. Мне это было на руку. К тому же, мы почти достигли цели, и расспросить меня о чем-либо кардинал уже не успевал.

Император беседовал с обоими орками сразу. И с вождем, и с его шаманом. Понятно, зачем я мог ему потребоваться. Камюэль, конечно, его советник и вообще правая рука, но, похоже, проблема их беседы была в том, что никто из них никак не мог найти повод смягчить деловой тон на более… задушевный, что ли? Хотя, на мой взгляд, это не совсем правильное слово. Тут скорее была настойчивая потребность пообщаться, так сказать, 'без галстука'. Но так как у орков не было особого опыта в подобных переговорах, эльфам никак не удавалось их к ним подвести. Серьезная задачка. Теперь понимаю, почему мне, по большому счету, за все время, что я тут, никто так и не съездил по мозгам за все мои сокращения и прочие панибратские штучки. Им всем этого не хватало. У нас-то на Земле культура подобных встреч 'без галстука' давно отработана. Недаром, наши президенты время от времени, если политическая обстановка позволяет и даже наставительно рекомендует, отправляются в гости друг к другу. В параллели с деловыми переговорами, так сказать. Но здесь у них все было торжественно и чинно, пока Камю не привел меня.

— Привет, — поздоровался я с орками и широко улыбнулся, — Совсем вас ушастики достали своим официозом?

Лица Бахромы и Бирмы одинаково вытянулись. Они единодушно посмотрели на Снежня, даже с некоторой опаской, как я мог заметить. Тот же пронзил меня пристальным взглядом, а потом, ввергнув орков в легкий шок, едва заметно улыбнулся.

— Начинаю понимать, почему даже Владычицы темных спустили тебе с рук трюк с сокращением имен.

— Не напоминай, а? Мне самому сейчас за него уже стыдно. Я ведь тогда еще плохо себе представлял, какие вы все тут серьезные личности. Кстати, пока ваши гости, — я выразительно покосился на орков, — подбирают с груди челюсти, хочу поговорить о вашем воспитаннике. — Эльф наградил меня заинтересованным взглядом, явно дозволяя продолжить мысль, и я решил, что ничего он мне не сделает. По крайней мере, не здесь и не сейчас. — Вы сами-то с ним хоть раз общались по-человечески или все скинули на женщин? Я, конечно, понимаю, что вам он нафиг не сдался, но тогда…

— С чего ты взял? — перебил меня император. — Я, конечно, был очень занят в последнее время, но этот ребенок мне весьма симпатичен, если говорить начистоту.

— Непохоже, что ему тут нравится.

— Воспитанник? — подал голос шаман орков.

— Клементириферус Маар-ки-Мух Серебряный. Первый из разбуженных Андреем маленьких мерцающих. — Пояснил Камюэль, присутствующий при разговоре, но активно в нем не участвующий.

— Простите? — очень осторожно обронил орк, который на самом деле был мерцающей леди.

— Развоплощенный обратно фонтанчик, — со вздохом сказал я, и, видя, как все тело шамана напряглось от этих слов, добавил одними губами: — Только не выскальзывай…

— Ты научился?.. — прошелестел шаман полушепотом.

— Еще рано радоваться и делать поспешные выводы, — вмешался император. — Но определенный прогресс уже есть. Двое детей вернулись из своих грез в реальный мир.

— Они грезят? — спросил шаман, обращаясь ко мне.

— Что-то вроде того.

— Так что ты мне посоветуешь с мальчиком? — спросил император.

— Попробовать пообщаться с ним, когда рядом не будет ваших сердобольных барышень. Они, наверное, ему своей любовью прохода не дают, но он же мальчик, причем уже не такой маленький, как может показаться. Ему нужна жесткая мужская рука, чтобы чувствовать себя более уверенно в этом мире и в своем новом окружении. Поэтому ему нужны не столько мамочки, а кто-то к кому он не только сможет привязаться, но и кого будет уважать.

— Ты считаешь, что я мог бы стать для него этим кем-то?

Ответить я не успел, так как свой вопрос вдруг задал Бахрома.

— А где его настоящие родители?

— Если ребенок погиб давно, скорей всего отправились в другой мир, — обронил шаман, буравя меня пристальным взглядом.

— Погиб? — заинтересовался вождь орков.

— Так было принято считать, — вставил я и решительно сказал: — Думаю, Бирма потом тебе все расскажет.

Шаман на мою реплику кивнул и поинтересовался уже у императора:

— Значит, вы взяли на воспитание мерцающего ребенка?

— Да.

— Но его родители могут однажды вернуться.

— Насколько я понимаю, это маловероятно, своего сына они уже похоронили. Но если это произойдет, я буду искренне рад за него.

— А если к тому времени вы успеете к нему привязаться? — поинтересовался я.

Император наградил меня долгим взглядом.

— Значит, будет самое время задуматься о своих собственных детях. — Он сказал это таким тоном, что всем стало ясно — эту тему лучше не развивать.

Как бы там ни было, но проныра Камюэль не ошибся, мне на самом деле удалось разрядить обстановку. После чего общение властвующих особ пошло в более дружелюбном ключе. И я им был уже не нужен. Но Камю отпустил меня только под присмотр Ира. Так сказать, сдал с рук на руки. Пришлось мне самому вводить мерцающего в курс дела. Явление того скользкого лорда, имени которого я так и не запомнил, секретаря ректора тоже не обрадовало, причем еще больше, чем Камюэля. Хотя, возможно кардинал просто слишком хорошо умел маскировать свои подлинные чувства.

— И чтобы он мог такого со мной сделать на виду у всех?

— Массу всего. Есть великое множество околомагических манипуляций, которые официально в среде других магов не считаются запрещенными. При этом незащищенному человеку, например, из твоего мира могут навредить и серьезно повлиять на его поведение.

— Но я-то защищенный.

— Да. Теперь он тоже об этом знает. И те, кто стоит за ним.

— И кто это может быть?

— Понятие не имею. Университет всегда был во многом вне политики. Поэтому напрямую лично я никогда ничем таким не интересовался.

— Теперь заинтересуешься?

— Не уверен. Мне хочется верить, что при дворе мы с тобой будем появляться лишь изредка, чтобы кто-то успел всерьез нами заинтересоваться.

— Свежо предание, да вериться с трудом.

— Не каркай!

К нам с Иром еще несколько раз пытались подобраться какие-то подозрительные личности. Теперь все сплошь эльфы, которых в этом зале было большинство. Но мерцающий проявлял просто уникальную изворотливость и как-то умудрялся сменить место нашей дислокации до того, как эти товарищи добирались до нас. Когда они оказывались на том месте, где мы только что стояли, мы с Иром уже спешно двигались в какой-нибудь другой укромный уголок. Мне вообще кажется, повеселевший мерцающий воспринимал все это как некую игру в прятки, и она ему доставляла ощутимое удовольствие. Когда в зале уже вовсю звучала музыка и танцевали слегка раскрасневшиеся пары, нас неожиданно умудрился выследить и поймать не кто-нибудь, а Клёма. Мы с Иром к тому времени расположились на небольшом открытом балконе, с которого открывался неплохой вид на дворцовый парк и ночной город за его стенами.

— А вас все ищут, — хитро улыбаясь, объявил малыш.

— Кто это все? — поинтересовался у него Ир.

— Леди императрица и Фанисисерус.

— И все? — уточнил я, вовремя сообразив, что он просто назвал Таниэль её мерцающим именем, — Кстати, тебя уже представили всем собравшимся?

— Неа. Зачем? Я ведь не наследник и все такое. Просто теперь живу здесь.

— Тебе это взрослые сказали или…

— Я сам попросил, — отозвался Клёма смущенно, — Не хочу, чтобы устраивали торжества или что-то такое. Хочу, чтоб обо мне знало как можно меньше всех этих…

— Почему? Для взрослых это может быть важно.

— Нет, — упрямо тряхнул головой маленький мерцающий, — Ему это точно не нужно. Лучше я буду тихим, и обо мне не будут знать.

— Кому? — не понял Ир.

Ему ответил я:

— Императору.

Клёма отвел глаза, косвенно подтверждая мою догадку.

— Ну-ка, идем, — схватив мальчика за руку, я решительно потащил его за собой и неожиданно обнаружил, что правители орков и сам император с супругой, бальный зал благополучно покинули. Официальная часть приема закончилась, теперь началась самая обычная гулянка, разумеется, в рамках местного представления об этом развеселом действе, поэтому и орки, и Снежень сочли возможным слинять от греха подальше. Кажется, теперь Камю сможет вздохнуть спокойно. На этой мысли я чуть не споткнулся, так как обнаружил сурового серого кардинала в кругу танцующих. Он вел в танце какую-то очаровательную особу человеческой наружности. Неожиданно. Неужели, Камюэль ею всерьез увлечен? Хотя, меня это точно не касается. Отвернувшись от танцующих, я покрепче сжал ладошку Клёмы, притормозил и повернулся к нему, краем глаза заметив, что некоторые откровенно пялились на моего маленького спутника. И Пестрый позволил оставить его во дворце? В этом гадюшнике? И почему это мальчик расхаживает без мерцания? Политический ход? А о ребенке кто-нибудь подумал?

— Как нам их найти?

— Я отведу, — стойко игнорируя чужие взгляды, ответствовал маленький мерцающий.

Теперь он нас вел. Ир следовал за мной по пятам. Какой-то эльф попытался заступить нам дорогу, но я решительно оттеснил его плечом и, чтобы не обострять, на всякий случай бросил, не сбавляя хода:

— Простите, мы спешим.

Кажется, ушастый опешил от такой наглости. Тем хуже для него. Потому что пока он переваривал, мы выбрались из этого вертепа. За пределами бального зала Ир за моей спиной шумно выдохнул. Клёма, похоже, тоже расслабился и даже сумел улыбнуться мне, когда я встретился с ним взглядом. И потащил нас дальше. Он явно хорошо ориентировался во дворце. Интересно, когда это он успел все тут изучить? Хотя, он же ребенок, а детям только дай заняться поисково-исследовательской деятельностью.

Мерцающий привел нас в личные покои императора и его супруги, там-то мы и обнаружили императорскую чету, а так же леди Таниэль — официальную фаворитку Снежня. Тут уж я не растерялся, не отпуская руки мальчика, шагнул сразу к императору и сказал ему прямо в лицо:

— Торжественно заявляю: о детях тебе на самом деле думать еще рано.

— Что? — округлил глаза эльф.

— Говорю, что ты будешь никудышным отцом.

Его женщины изумленно переводили взгляд с него на меня и обратно.

— Не говори так, — неожиданно вмешался Клёма и опустил голову, когда император посмотрел на него.

— Почему? Тебе ведь не нравилось, как все те лю… эльфы на тебя смотрели. А твои опекуны что-то не спешат тебя оградить от этого.

— Они же таких, как я, никогда не видели… пусть смотрят, если хотят.

— А еще шепчутся и так и норовят в укромный уголок затащить и надругаться.

— Что?! — грозно взревел Снежень.

Тут уж вмешался Ир:

— Это он образно выражается. Ваш воспитанник явно вызывает определенный интерес и каждый считает своим долго попытаться свести с ним личное знакомство и все узнать из первых уст.

— Это так? — вопросил император у мальчика.

И тот повел себя весьма однозначно. В ответ на его вопрос вжал голову в плечи еще сильней и попытался спрятаться за меня. Похоже, такое поведение ребенка, который откровенно его боялся, окончательно добило эльфа.

— Оставьте нас, — ледяным тоном бросил он женщинам и Иру, — Андрей, ты остаешься.

Тут уж даже леди императрица не рискнула перечить супругу и молча ушла вместе с остальными. Мы с Клёмой остались наедине с разгневанным императором. Малыш неосознанно потянулся ко мне, ища защиты, но дотянуться ему не дали. Снежень заметил его движение, шагнул к ребенку и неожиданно для нас обоих взял его на руки. Клёма замер в его объятьях испуганной мышкой.

— Э… — попытался вякнуть я, — не думаю, что это…

— Идем! — скомандовал император и открыл портал. Не люблю я эти их воронки, но куда было деваться? Шагнул.

Мы оказались в небольшой, по местным меркам, комнате, которая явно служила спальней ребенку. На полках были в изобилии расставлены игрушки в их халярском понимании. Назначение большинства из них от меня ускользало, но обилие ярких деталей наводила мысль именно об игрушках. Только даже мне, кто мало что понимал в местных детских играх, было очевидно, что ничем из этого не пользуются. Весело. Ну ладно Тани, она сама еще юная и неопытная. Но неужели Елинэль так и не поняла, что этому ребенку нужно совсем не это. Вещи — это только вещи. Они могут завлечь лишь того ребенка, который не испытывает недостатка в нематериальном. Например, в душевном тепле, в понимании, просто в доме, который он мог бы назвать своим.

— Ты видишь тоже, что и я? — спросил я Снежня, указав взглядом на безучастные полки с никому не нужными безделушками.

— Тебе не нравятся игрушки? — вместо ответа спросил он у мальчика и вместе с ним сел на кровать.

Я поискал глазами, куда бы приземлиться, и остановил свой выбор на кресле, которое перетащил от окна поближе к ним.

— Нравятся, — тем временем ответил мерцающий, сидя на коленях эльфа и не поднимая головы.

— Но ты в них не играешь, потому что тебе не с кем играть?

— У меня есть Лиди. Мы дружим.

— Тогда почему не играете здесь вместе?

— Играем, но не здесь.

— В покоях маршала и его семьи?

Мальчик быстро кивнул и снова замер.

— Почему?

— Там нам никто не мешает.

— А здесь, значит, мешают. Кто?

— Может, ты прекратишь запугивать ребенка? Он не твой подчиненный, которому можно приказывать, не задумываясь о его чувствах, — выдал я, не заметив, как от возмущения перешел с императором на 'ты'.

Снежень проникся. Сбавил обороты. Теперь он явственно просил, а не требовал немедленного детального ответа кто, зачем, откуда.

— Пожалуйста, давай просто поговорим. Я ведь так и не пойму, где ошибаюсь, если ты мне сам об этом не скажешь.

Мальчик явно колебался. Сидел и отчаянно кусал губы. Тогда я дал себе слово, что пытаюсь вмешаться в их отношения в последний раз. Если не получится, значит, Клёме, действительно, будет лучше вернуться в Чащу Лис. Там его смогут понять, даже если он о чем-то не скажет прямо.

— Клёма, ты сейчас делаешь выбор. Если хочешь хотя бы попытаться остаться здесь с ушастиками, попробуй открыться. Если нет, промолчи.

— Я же по сравнению с тобой тоже ушастый… в некотором роде… — пробормотал мальчик печально.

Я не знал, что ему на это сказать. Но моих слов тут уже не требовалось. Маленький мерцающий медленно поднял руки и обхватил эльфа за шею. Поднял голову, заглянул ему в глаза, предано, как щенок, и спросил:

— Можно?

Эльф так же медленно и осторожно кивнул. И тогда мальчик прижался к нему, спрятал лицо у него на груди и… всхлипнул, тихо заплакав, что-то быстро-быстро шепча. На лице императора сменилась целая гамма чувств. От растерянности, до суровой решимости. Да уж, кто бы не доставал малыша все это время, теперь ответит за все, это даже не обсуждается. Я показал Снежню большой палец, улыбнулся и вышел. Уверен, теперь этим двоим я уже без надобности. Сами разберутся.

В Чащу Лис мы все вместе попали уже глубоко за полночь. Теперь Клёма вышагивал только рядом со Снежнем. И, что интересно, даже Таниэль не позволил себя обнять, хотя со стороны мерцающей поползновения были. Мальчик на это лишь обменялся заговорщицкими взглядами с императором и взял мужчину за руку. Тот выглядел очень довольным, что не могло не радовать. Но я не мог оставить свое любопытство неудовлетворенным:

— Так кто ему мешал все это время?

— Придворные, — ледяным тоном отозвался император, — Нашли диковинку!

— И что с этими олухами теперь будет?

— Тебе лучше не знать. А теперь объясни мне, как тебя сумели втянуть в эту авантюру? Мне казалось, что тебе не особо нравится пробуждать мерцающих, и оно тебе очень дорого дается.

— А знаете, — теперь я снова вспомнил о приличиях и обращался к нему только на 'вы', — с помощью универсального секретного оружия.

— Секретного? Ты меня заинтриговал.

— Ага. Знаете, такое пестрое и хвостатым иногда бывает.

— И где он сам?

— С Камюэлем, надо думать. Он обещал отвлекать кардинала, пока мы будем вас похищать, — подал голос Ир, который и вел нас сейчас через гору к тому месту, где спали своим текучим водным сном мерцающие.

— Изящный ход. Надеюсь, они не успеют переубивать друг друга к нашему возвращению, — прокомментировал Снежень.

Вообще, перемещались мы в два этапа. Сначала сам император вывел нас из дворца и переместил куда-то на окраину столицы. Что это было за место, я в темноте толком не рассмотрел. Потом нашим перемещением занялся Ир. Он-то и перенес нас на ступенчатую гору, откуда мы отправились к фонтанам. Выбравшись из прохода в скалах, быстро перегруппировались, и теперь нас вела Таниэль, которая точно знала, где журчала фонтанчиком её младшая сестра. Пока мы с императором разбирались с Клёмой, леди Елинэль раскололась подруге, какой сюрприз ей хотят преподнести. Так что императорская фаворитка сияла, как начищенный самовар, вот только, я её радости не разделял. Не зря же еще вчера меня одолевали странные предчувствия. Не уверен, что так легко, как они все думают, смогу повторить то, что сделал для Клёмы и Лиди. Но как тут донесешь до них эту простую мысль, если они все такие окрыленные, что аж зубы сводит. Особенно, это касалось дам. Ир так вообще, похоже, разделял мои опасения, а император сначала был полностью поглощен заново приобретенным подопечным, а потом переключился на окружающий пейзаж, когда мы уже вышли к фонтанам. Как я уже отмечал, зрелище, конечно, было не для слабонервных. Меня в этот раз спасло только то, что было по-настоящему темно.

Мои спутники все дружно видели в темноте. Только я мучился. Звездного света для человеческих глаз было недостаточно. Ко мне даже никакое заклятие нельзя было применить. Магия от меня просто отскакивала. Вот и приходилось Иру вести меня за собой за руку, как ребенка или слепого. И то я пару раз споткнулся. Благо всем хватило такта не комментировать мою беспомощность. Может, имеет смысл приобрести себе прибор ночного видения и заставить Ира таскать его в своей магосумке? Так, на всякий случай. Все равно в различные переделки мы с ним, как правило, попадаем вместе. Так что вытащить его оттуда будет не проблема. Кстати, на приеме во дворце любые манипуляции с этими их безразмерными карманами были заблокированы. Оно и понятно, мало ли что толковый маг может с собой принести.

Когда Ир остановился, я понял, что мы пришли. И тоже встал. Никогда не задумывался, насколько беспомощным становится человек в темноте. Но тут, не иначе, как для меня, вокруг искомого фонтанчика зажглись магические огни. Четыре полусферы взмыли в воздух и осветили небольшой, обложенный камнями пятачок мертвенно белым светом. Ну и на том спасибо, хотя зрелище было жутковатое. Я отважно шагнул к воде, мирно льющейся из пустоты в пустоту. И что же мне с ней делать? Никаких искр она не извергает, значит, спит беспробудным сном и не видит, что творится вокруг. Может, вообще, и не будет извергать. Тани сама еще юная, так что её сестре вряд ли успел надоесть иллюзорный мир, как тому же Клёме. Даже с Лиди было не просто, но там повезло действовать по горячим следам, к тому же в своей грезе девочка оказалась заперта в одиночестве. Плюс ко всему, еще не успела осознать, что, когда ты сам можешь все, достаточно лишь пожелать, мама тебе вроде как не так уж и нужна. Ну, есть она где-то там, и пусть будет. Фиговый, однако, получается расклад.

Я протянул руку со снятым с шеи крестом и погрузил в воду. Не дождался никакой реакции и предложил Таниэль повторить мой жест. Девушка послушалась. Но снова ничего не произошло.

— Она продолжает спать. И вряд ли мы её в ближайшее время добудимся, — вынес я приговор.

— Но как же так?! Ты ничего не сделал! — взвилась мерцающая.

— Это двухсторонний процесс, забыла? Если она не подаст мне знак в виде искр, я ничего сделать не смогу. Методика несовершенна, я об этом уже не раз говорил.

— А если я попробую сходить за ней? — обеспокоенно предложил отважный Клёма.

— Их здесь сотни. Ты сам можешь заблудиться в общей грезе — это раз. И два, велика вероятность, что тебя могут услышать другие и заискрятся десятки других фонтанчиков, но не этот. Их всех развоплотить за один раз я не сумею, это точно. Но если этого не сделать, они могут решить, что ты их обманул и больше проснуться даже пытаться не будут.

— Хорошо. Тогда мы заберем её во дворец и попробуем там что-то сделать, — постановил император в ответ на взгляд Тани, полный надежды.

— Тогда нужно предупредить Айбилируса, — заметил Ир и исчез за пределами круга света, наверное, шагнул в портал.

— Точно, — только и успел сказать я в ответ на его реплику и уже в никуда произнес, — Правда, странно, что он нас тут не встретил. Может, случилось что?

Глава двадцать шестая Темную любить — гордость забыть

Ир вернулся не один, а с Аем. Вот только доктор мерцающих вместо того, чтобы пасть ниц перед светлым императором (это я, конечно, утрирую, но как-то ведь он должен был на него прореагировать?) с воплем кинулся ко мне. Я чуть не выронил хорька, который и был всему виной. Зверек выскочил на нас из темноты. Я узнал в нем одного из тех, кого притащил из своего мира Джиму. Крикнул, что его надо поймать. Мне кинулись помогать Клёма и Тани, но не преуспели. Опередил всех Снежень. Махнул рукой и зверек повис в воздухе, словно схваченный поперек длинного туловища. Звук, который он при этом издал, прозвучал крайне возмущенно и вместе с тем смешно. Этакий лай моськи на слона. Тем не менее, вынимая его из магического захвата, я опасался быть покусанным, но пронесло. Зверь был так рад оказаться на чем-то более устойчивом и твердом, чем подозрительно ведущий себя воздух, что не особо возражал, когда я взял его на руки. Так что когда к нам в круг света шагнули два мерцающих, причем оба были без мерцаний, первым, кого увидел добрый доктор Айболит, был именно хорек. Ему-то он и обрадовался. Оказывается, нас никто не встречал на ступенчатой горе потому, что перед сном Джимэль поднял на уши весь академический поселок, так как обнаружил, что с ним укладываются спать не два хорька, а один. Как и куда сбежал второй хорь, оказавшийся самкой, никто не видел. Но все от мала до велика кинулись на поиски. Разумеется, тут вмешался император и задал вполне логичный вопрос:

— Почему вы сразу не воспользовались одним из поисковых заклинаний?

— Потому что эти звери в данный конкретный момент для них неопределимы, — тут же ответил ему Ай, ничем не выказывая своего удивления или какого-то особого почтения перед императорской особой.

— С чего это вдруг? — встрял я, — Вы их так же обезмажили, как нас с Илюхой?

— Даже если бы хотели, не смогли. У вас же особые артефакты, секрет изготовления которых известен только производителю. Все куда проще. Дабы не беспокоиться о возможных негативных последствиях переселения на Халяру представителей иномирного животного мира, я их стерилизовал.

— Э… — признаться, я растерялся. Это было сказано так, что у меня сразу закрались подозрение, что под этим словом товарищ доктор понимает несколько иной процесс, чем тот, о котором подумал я. — В каком это смысле?

— В полном и прямом.

— А если подробнее? — утонил Снежень, наблюдая, как к хорьку тянет руку Тани. Юной фаворитке звереныш явно пришелся по вкусу. Правда, сам хорь её любви не разделял. Он попытался цапнуть мерцающую за пальцы, и девушку спасла только хорошо развитая реакция. Она успела отдернуть руку прежде, чем в плоть впились острые зубы зверька.

— Попробуйте посмотреть на него в магическом спектре, — влез со своим советом Ир. Мне он был как собаке пятая нога. При всем желании посмотреть на хорька иначе чем глазами я не мог. Но Снежень, похоже, воспользовался подсказкой и одобрительно кивнул.

— Оригинальное заклятие. Ваше изобретение?

— Мы так ограждаем наших детей от потрясений, — обронил Ай каким-то странным тоном и переглянулся с Иром. Император насторожился. Впрочем, мерцающие между собой принял какое-то решение, и озвучил причину такого поведения уже Ир:

— Новорожденных детей.

— Что это значит? — выступила вперед императрица.

— Вы думаете, проблемы с нашими детьми начинаются только тогда, когда они чуть-чуть подрастут и начинают пытаться мерцать самостоятельно? — уточнил Ай без тени насмешки.

Эльфы недоуменно переглянулись. Я тоже весь обратился в слух. Такие подробности мне никто не рассказывал.

— На каждого новорожденного в момент рождения отец накладывает заклятье тишины. Если по тем или иным причинам отца у ребенка как такового нет или он не может присутствовать при рождении, это делает ближайший родственник мужского пола или кто-то, кто впоследствии будет этому малышу вместо отца. — Отрапортовал Ир.

Я уже собирался задать уточняющий вопрос, но тут ответ сам пришел мне в голову.

— Ваши слепки сродни эмпатии?

— Да, — вместо Ира ответил мне Ай, — Очень редкий дар для нашего мира. По крайней мере, так считается.

— И ваши дети?.. — начала императрица.

— С рождения. Поэтому, чтобы не сошли с ума еще до первого восьмилетия жизни, мы их заклинаем тишиной.

— Обалдеть, — вырвалось у меня. Теперь я смотрел на Клёму, трогательно жмущегося к Снежню, совсем другими глазами. Ир это заметил и уточнил:

— Ты не понял. Они впервые в жизни пробуют себя в мерцании в тот момент, когда отец снимает с них заклятье. Клементиреферус уже прошел через это.

— И Лиди тоже?

— А как же! — поддержал Ирку Ай. Я посмотрел на него и кое-что вспомнил.

— Да, кстати, а вы нам не расскажете, что такого Ир сделал своим заклятьем правды, что кое-кто был вынужден покинуть Чащу Лис? — спросил я это в шуточном ключе, не подозревая, какая на самом деле нешуточная история может скрываться за всем этим. На этот раз чутье меня обмануло. Хотя, не могу сказать, что я к нему в этот момент прибегал. Если бы лучше подумал, возможно, не совершил бы такого прокола. Но, как говорится, близок локоток, да не укусишь!

Лицо Ая неуловимо изменилось. Желтые глаза словно потускнели. Зато император, явно заинтересовавшийся всей ситуацией, с интересом посмотрел на старшего мерцающего. Тот весь словно подобрался. Я успел поймать гневный и неожиданно пристыженный взгляд Ира. Пожал плечами, в ответ на него и услышал ответ Ая:

— Я тайна и безответно был влюблен в Ефимисюкеруса. Когда его внук заклял нас, я был вынужден ему признаться… — он хотел добавить что-то еще, но передумал. Впрочем, и мне, и всем остальным, было и без того ясно, что зря я поднял эту тему. Вот засада! Я, конечно, понимаю, что не все коту масленица и бывают и у меня проколы. Но как же противно, порой, это осознавать!

В общем, дальнейшее общение императора с семейством и мерцающими было несколько скомканным. Во-первых, другим обитателям Чащи Лис Снежня так и не показали. Ай в витиеватых выражениях объяснил, что не стоит шокировать мирных жителей Академического поселка. К слову, эльф и сам был рад такому повороту событий. А, во-вторых, забрать так и не пробудившуюся девочку с собой во дворец доктор мерцающих нам не дал. И дело вовсе не в том, что перенести воду, которая льется из пустоты и в пустоту же исчезает, было невозможно. У хитрых мерцающих была отработана целая методика по перемещению живых фонтанов. Но Ай стоял на том, что без согласования с общиной поступать так опрометчиво нельзя. И даже слово Пестрого в этот вопросе не будет последним, если совет академии будет против. Оказывается, был у них тут и такой орган управления. Правда, по словам самого Ая, он редко созывался. Мерцающие от мала до велика терпеть не могли кем-то руководить на первых ролях. Но вопрос перемещения одного из детей, который был, можно сказать, в бессознательном состоянии, должен был решаться сообща. Таниэль попыталась возражать, но её решительно прервал Снежень, заявив, что уважает обычаи народа мерцающих и настаивать на своем не станет.

— Если твоя сестра еще не готова вернуться в этот мир, возможно, не стоит быть такой настойчивой, — заметил он мягко, обращаясь к фаворитке.

— Она еще маленькая! Она не может…

— Что? — вмешался Ир, — Сама решать? А ты что сделала в её возрасте?

— Это он о чем? — напрямую спросила мерцающую леди императрица.

— О моем побеге, — глухо отозвалась та.

— Ты была… её ровесницей? — изумленно выдохнула эльфийка, бросив быстрый взгляд на безучастный водный поток.

— Да, — ответил за мерцающую Ир, — Я сравнил даты, — и указал взглядом на один из камней, в ограничительном барьере. На нем, действительно, были выписаны какие-то символы, которые для меня были непереводимы. Переводчики не знали течения времени. Поэтому даты этого мира, как правило, превращались для меня в бессмысленный набор слов и цифр.

— В таком случае, Ириргавирус, действительно, прав, — заметил Снежень и взмахом руки потушил огни вокруг фонтана.

Я словно ослеп. Но в этой темноте кто-то взял меня за руку и куда-то повел. Этим кем-то был, конечно же, Ир. Мы вернулись на гору тем же путем, каким и пришли. Ай покинул нас, свернув в одно из ответвлений коридора, прорубленного в скалах. Как только вышли туда, где свободно можно было перемещаться в пространстве, император открыл портал прямо во дворец. Было уже почти утро, когда мы вернулись. Ир вел себя странно, пока мы из императорских покоев добирались до своих апартаментов. И заснули мы с ним уже после рассвета. Мерцающего нежданно-негаданно в очередной раз потянуло на любовь, что стало для меня во всех смыслах приятной неожиданностью.

В университет мы вернулись ближе к полудню. Первым делом я отправился переодеваться. Ир увязался за мной. Мы шагнули из классной комнаты в мою земную квартиру и первым, кого мы там увидели, стал Елка. Вот так номер! И что, интересно, дракон тут забыл?

— Елка, ты чего тут? — спросил я, как-то забыв возмутиться таким наглым вторжением в личное жилище. Уж больно нервным и слегка пришибленным выглядел дракон. Я грешным делом решил, что он в ответ на мое возмущение и кинуться может. Ир, конечно, защитит. Он у меня по этой части большая умница. Но что же могло словно катком пройтись по такому самоуверенному типу, как наш зелененький?

— Если скажу, — отрывисто и жестко отозвался дракон, — что она надо мной фактически надругалась, поверишь?

У меня, наверное, челюсть отвисла после такого заявления. Взгляд дракона в ответ на мою реакцию стал просто бешенным. Но от немедленной расправы меня спасло то, что я быстро взял себя в руки. И уточнил, обращаясь к Иру, зря что ли он хвастал, что имеет в том числе и темноэльфийские мерцания:

— Э… а темные только так могут?..

— Необязательно. Но темные леди, особенно, из разряда Владычиц, обычно не утруждают себя тем, чтобы задумываться о чувствах партнера.

— А ты-то откуда знаешь?! — возмутился Ель, который и без того уже был на грани.

— Расслабься, — я шагнул к парню и хлопнул его по плечу, чтобы хотя бы немного привести в чувство, — Он же мерцающий. У него даже темнольфийские мерцания есть. Вот он и говорит, так сказать, от их лица.

— И что мне теперь делать? — вопрос дракона прозвучал почти беспомощно. У меня непроизвольно вырвался тяжелый вздох. И чем я тут могу ему помочь? Я ведь психолог, а не сексопатолог в конце концов! Хотя, местные жители явно регулярно путают эти две профессии.

— Пока не знаю. Сначала, не мешало бы выяснить, насколько все серьезно.

— У меня к ней?

— Нет, насчет надругательств. Как ты к Иле относишься, я уже и сам допер.

— Ты хочешь, чтобы я откровенничал при нем?! — и дракон совершенно неуважительно кивнул на Ира.

Мерцающий стоял чуть позади меня. Встать рядом плечом к плечу в коридоре моей 'хрущевки' было почти нереально. Поэтому я не мог видеть его лица, но что-то мне подсказывало, что такое отношение со стороны дракона, ему совсем не понравилось. Поэтому я решительно сказал, встав между ними:

— А, ну, брейк!

И тут же наткнулся на недоуменный взгляд Ира, который в довершение ко всему весьма уничижительно фыркнул:

— Делать мне больше нечего, с малолеткой связываться.

— Что?! — взревел дракон так, что у меня на кухне стекла в раме задребезжали.

— Я сказал, хватит! — выкрикнул я, схватил Елку за локоть и утащил за собой в зал. Надо ли говорить, что Ир не посчитал нужным оставить меня наедине с пациентом?

Дракон отчаянно не желал мириться с присутствием мерцающего при нашем разговоре и яро отстаивал право на конфиденциальность. Мне еле-еле удалось убедить его не артачиться. Моим основным аргументом было то, что Елка все равно постесняется напрямую рассказать, что у них с Илей там произошло. А его иносказания я могу как-то не так понять из-за того, что родился в другом мире и совершенно иначе, чем сам дракон, воспринимаю реальность в любых её проявлениях. Для этого мне и нужен Ир, куда лучше разбирающийся в местных реалиях. Придя с драконом к некоторому консенсусу, я первым делом потребовал конкретный ответ на не менее конкретный вопрос. Отвечая мне, Елка использовал уже знакомую вопросительную интонацию. И где, спрашивается, конкретика?

— Это нормально, что ты в постели с девушкой, а ощущение такое, что с мужиком?

Последовала неловкая пауза, во время которой Ель исправно буравил меня взглядом, а я переваривал услышанное в контексте их мира. Явно недопереварил и бросил взгляд на Ира. Тот глубоко вздохнул и принялся отвечать на невысказанный вопрос.

— Ты не поймешь, — слова мерцающего прозвучали, как вердикт, и были обращены ко мне, а не к дракону, — в вашем мире считается нормальным, когда девушка вдруг оказывается опытнее мужчины в постели. Когда мы гуляли по твоему миру, я снял несколько слепков. Многих мужчин вашего мира даже обрадует такое положение дел.

— Постой-постой. Никогда не поверю, что у вас тут не бывает женщин, которые не менее подкованы в этом деле и все такое прочее.

— Бывают. Например, веселые вдовы или разведенные. Но мы ведь говорим о ни разу не рожавшей девушке.

— Но она же темная!

— Вот то-то и оно! — вклинился в наш разговор Елка.

— Да, ладно, Ель, никогда не поверю, что ты серьезно полагал, будто она… — я замялся, не потому что смутился, а потому что не знал, как был сделикатничать. Раз они все тут такие зажатые и у них это считается в порядке вещей, то я своим высказыванием невольно могу оскорбить как самого дракона, так и его избранницу. Чего мне бы не хотелось. И без того в начале своего пути в этом мире, я был излишне опрометчив и хамил всем подряд направо и налево. Больше не хочу.

Но дракон и так меня прекрасно понял.

— Конечно, я предполагал, что у неё были мужчины и до меня. Она же темная! Но я не думал… — он запнулся и нахмурился еще больше, чем до того, — Что она настолько знает чего и как хочет. И не постесняется прямо об этом говорить, если что-то не по её.

— То есть она не пыталась заставить тебя делать только так, как ей хочется, но если что-то в твоих действиях ей не нравилось, прямо говорила об этом? — уточнил я, озаренный внезапной догадкой.

Елка помедлил, но потом решительно кивнул. Все понятно. Кажется, я нащупал диагноз нашего зеленохвостого. Отлично! Теперь бы не проворонить момент и как следует результат закрепить.

— Знаешь, — обронил я, взглядом прося у Ира поддержки, — думаю, уже это говорит о многом.

— О чем, например?

— О том, что ты ей все-таки нужен, а не развлечение на один раз, — вставил Ир.

— Чего? — похоже простодыре дракону даже в голову не пришло, что он может оказаться для темной только мимолетной прихотью. Игрушкой, не более того.

— Что слышал, — поддержал я мерцающего, — Но, если серьезно, я не понимаю, почему тебе настолько не понравилось, как все у вас было.

— Мне понравилось, — неохотно начал дракон, — Просто…

Дальше продолжать он не спешил, мне пришлось озвучить первое пришедшее в голову предположение.

— Ты был вынужден поднапрячься, чтобы соответствовать её высоким требованиям и тебе, как любому нормальному парню это не понравилось. Мы же как привыкли, чтобы ба… девушки, я хотел сказать, были счастливы уже от того, что их пожелания учитываются пусть и не всегда, но все же. А тут такая незадача!

— А у вас, что, все женщины такие? Если что не так, просто берут и…

— Бросают на середине? Нет, конечно! У нас разные девушки встречаются. Лично я тоже люблю таких, которые попроще и без закидонов. Пусть дальше миссионерской позы с ними не пойти, зато запросы у них не в пример ниже, чем у матерых жриц любви.

— Я путаю, или этих ваших жриц еще называют… — вмешался Ир, но слово, обозначающее женщин нетяжелого поведения произносить не стал. Пришлось уточнять специально для подкованного в земных понятиях мерцающего.

— Образно выражаясь.

— И что там за жрицы? — влез дракон.

— Не забивай себе голову, — отмахнулся от крылатого Ир и хищно улыбнулся мне. Похоже, он мне еще припомнит высказывание про постельные грелки попроще.

— То есть мне снова придется подстраиваться, юлить и привыкать? — выдал дракон, наконец.

— А ты что хотел? Сам же выбрал темную.

— Я выбрал?! — сделав ударение на первом слове, воскликнул дракон. — Да, это ты меня к ней в постель уложил!

— Ну, так переселяйся, — заступился за меня Ир, — Уверен, твой дядя Гвидион с удовольствием примет тебя, если ты надумаешь съехать от темной.

Дракон насупился, но не спешил высказывать пожелания немедленно собрать вещи и попроситься под крыло к дяде.

— Хорошо, — родил он после мучительных раздумий и вскинул на меня глаза, — что ты мне посоветуешь?

— Жить, как живешь, я так понимаю, тебе не подходит?

— Это не жизнь, а сплошное приспособленчество. Не хочу так.

— И вариант сменить девушку тоже…

— Не вариант, — решительно отрезал он.

— Тогда ты сам напросился. В следующий раз придешь вместе с ней.

— Зачем?

— О таких вещах лучше с обоими партнерами разговаривать, — объяснил я и выразительно глянул на Ира, — И без свидетелей. Мерцающий фыркнул в сторону, но комментировать никак не стал.

На этом можно было бы распрощаться с драконом и заняться какими-нибудь делами насущными, но не тут-то было. В дверь постучали. Ир пошел открывать. Елка, избавившись от его присутствия, вдруг воровато посмотрел на меня, и выдал:

— Мне тут друзья нашептали, что у тебя есть местная книжка о всякой там любви.

— Передай своей ушастой шептунье, что, сам не дотянусь, найду кого на него натравить.

— Например, кого?

— Да, хоть папочку его ненаглядного светлого.

Дракон лыбящийся от уха до уха, резко посерьезнел.

— Жестоко.

— Согласен, — кивнул я и без перехода сказал, — Эту книгу мне еще отрыть надо.

— Но ты понял, что меня интересует не та, которая…

— Понял, не дурак. За той бы тебе ко мне обращаться не пришлось, Машка бы сам тебе её отказал от щедрот своих.

— Дождешься от него!

— Что, тебе уже и такую расстановку сил подавай?

— Разумеется, нет, — рыкнул уязвленный дракон, который, к моему счастью, сморозив глупость, только после моей ответной реплики сообразил, что именно сказал. Словесные дебаты нам не позволил продолжить Ир, который материализовался в дверях с подозрительно серьезным и почти торжественным видом.

— Ну, что там опять… — несколько ворчливо вырвалось у меня, чутье подсказало, что не просто так он весь из себя такой важный вернулся.

— Хорошо, что ты еще не успел переодеться. Там к тебе пришли.

— Слушай, Ирка, не пугай, а?

— Послы из Темного королевства. С посланием. Их Иля привела.

— Девушки или… — напряженно спросил я.

— Женщины. Воительницы.

— Вау! — прокомментировал дракон, который после близкого знакомства с Илей, лучше представлял, какую честь мне оказали, раз послали не мужчин, а именно женщин.

— Слушай, а может, Самифле, наконец, обиделась на меня за то идиотское сокращение своего имени и…

— Нет. Послание совершенно мирное и… важное.

— Не темни. И без того тошно!

— Церемония бракосочетания, если по вашему.

Я сначала не понял, потом, судя по Иркиной ухмылке, лицо у меня прям таки вытянулось.

— Марфа и Инга?

— Угадал.

— Мама, роди меня обратно!

— Что-то ты с таким призывом явно опоздал.

Илюзменя Вик-Холь

Посланницы появились внезапно. Вышли со мной на связь, когда дирижабль, на котором они прибыли, уже пришвартовался к университетской аэроплатформе. Отправить их в путь таким образом было весьма прозорливо. Великая Мать Рим-Доль явно нацелилась на светлоэльфийскую федерацию. Мы не боимся высоты и свободного пространства, как я однажды объясняла Андрею. Но путешествовать предпочитаем под землей, либо ночью, под покровом темноты. Традиции, привычки, элементарное чувство самосохранение. Но посланниц отправили в гости к светлым по воздуху. Думаю, эльфам, из тех, кто умеет читать между строк, это скажет о многом.

Я отвела их к Андрею не сразу. Сначала взяла с обеих клятву, что не причинят вреда ни ему, ни Иру, даже если кроме непосредственной передачи приглашений, у них были и иные резоны здесь появиться. Например, кто-нибудь из Темных Владычиц, мог приказать и убить неугодного психолога, ставшего для нашего мира символом реформ и изменений в самом укладе жизни. В обход приказа Великой Матери рискованно, конечно. И только сумасшедшая может пойти на такое. Приговор для такой темной леди будет более чем суров. Но в Темном королевстве лучше быть всегда начеку. Да, мы сейчас на территории светлых, вот только насколько прониклись этой мыслью посланницы Великой Матери?

Передача приглашений прошла успешно. Правда, Андрей в очередной раз расписался в своей полной необразованности относительно наших обычаев и элементарных правил приличия. Но лично я уже давно к этому привыкла, а посланницы, судя по деликатной, что мало соотносится с темными воительницами, реакции, были отдельно предупреждены об этом свойстве нашего психолога. Он решил, что вторая посланница собирается передать приглашение Мурзясу и Барсиму. Пришлось разъяснять.

— Мурзяс — отец, пусть в нашем обществе это несоизмеримо меньше, чем Мать, но приглашать его — это оскорбление. Даже если у Великой Матери Рим-Доль были с бывшем мужем плохие отношения, его бы не стали так оскорблять накануне свадьбы. И он все равно имел бы право явиться без приглашения и рассчитывать на защиту Дома Рим-Доль до самого окончания празднеств.

— Ну, вы и суровы, — фыркнул психолог, как всегда и половины нюансов не уловив. Что с него взять? Человек. Иномирец. Про себя я глубоко вздохнула и продолжила объяснять:

— Посланницы прибыли вдвоем потому, что у них два приглашения. Одно для вас с Ирирганом, второе — для господина Пестрого.

— Великая Мать Дома Рим-Доль рассчитывает, что вы проводите меня к нему, — сказала одна из женщин, и не подумав склониться в учтивом поклоне или сделать реверанс, как было принято у светлых. Она прямо смотрела на секретаря ректора, не сомневаясь, что он эту просьбу удовлетворит. В этом еще одно отличия нашего уклада жизни, от того, как в своей федерации живут светлые и держат своих женщин за рабынь. Такое в нашем королевстве просто недопустимо.

— Хорошо, — покладисто согласился Ир и увел одну из посланниц с собой, чтобы спокойно переместиться в Чащу Лис.

Так что приглашение из рук второй женщины принимал лично Андрей. Ему вручили небольшой металлический цилиндр, который следовало развинтить, до чего психолог додумался сам. Вытащил свиток, развернул и уставился в пустой лист. Я решила, что мне снова предстоит помочь ему, но неожиданно вмешался дракон, который вышел в классную комнату вместе с Андреем и Иром. Хотелось бы мне знать, что он у них делал? Опять бегал за консультацией? Интересно. Что же на этот раз было не по его?

— Это невидимые чернила. Они их из какой-то особенной плесени делают. Из той же самой, которую используют в своих фонарях.

— Из другой, — поправила я и улыбнулась в ответ на хмурый взгляд дракона. Определенно, этот мужчина меня забавляет. Чем он недоволен, ведь получил что хотел. Мы оба получили. Разве я не права?

— Подвиды разные, но вид один. — Заметил он чуть резче, чем я могла ему позволить при посторонних.

— В таком случае, господин Куправинтур предлагаю обсудить данный вопрос в приватной беседе, — обронила я и ударила без предупреждения.

Только когда застывший статуей дракон пошатнулся, Андрей понял, что между нами что-то произошло. Я ему даже сочувствую, быть настолько слепым и глухим в нашем мире, полном магии, это почти преступление. Но он, конечно, не виноват в своей неполноценности. Это его собственный мир сделал его таким. Психолог поспешил подставить Елесионису плечо, на которое тот и оперся всем телом. Андрей крякнул под весом парня и повернулся ко мне.

— Ил… юизмена, — начал психолог. Надо же! Неужели сообразил, что при посторонних темных ко мне лучше обращаться по полному имени?

— Я вас слушаю, учитель, — отозвалась я почти ласково.

— Неужели это было обязательно?

— Господин Куправинтур знает, за что он получил…

— Удар ниже пояса? — хрипло выдавил дракон.

— Серьезно? — осуждающе выдохнул психолог.

— Господин дракон немного преувеличивает.

— Такой удар по базовой сущности в помещении, в котором я не имею право в рамках защитной реакции перевоплотиться в свою драконью форму, намного болезненнее, чем вам кажется, леди, — Елесионис медленно выпрямился, расправил плечи и припечатал, — И может иметь ряд необратимых последствий. Поэтому сейчас я отправляюсь в полет, чтобы избежать их. — И после небольшой паузы, прозвучал вопрос: — Вы со мной, леди?

Мужчина протянул ко мне руку, я смерила его долгим взглядом. Спросила:

— Мне известно, как неохотно представители вашего народу пускают кого-то себе на спину.

— Мне тоже об этом известно, моя леди. Можете не сомневаться.

— Ваша? — вырвалось у посланницы. Воительницы — вот уж кто не всегда способен держать себя в руках, Им проще убить мужчину, чем научиться играть с ним. Дракон сказал именно то, что хотел сказать. Смелый. Но это мы выяснили еще при первом знакомстве. Его дерзость не застала меня врасплох.

— Сильный мужчина — честь для темной леди, для Владычицы же… — я не стала продолжать. Просто улыбнулась.

— Шли бы вы уже, — вдруг подал голос психолог. — Посланница, наверное, и сама мне расскажет, как эти ваши чернила проявлять.

— Знаешь, — повернулся к нему Елесионис, — лучше пусть это сделает твой Ир.

— Уговорили, — покладисто отозвался Андрей и широко улыбнулся мне, — Кстати, у меня вопрос. А подарки на свадьбу у вас принято делать или это тоже может оказаться чем-то из разряда смертельных оскорблений?

— Это не совсем… — начала я.

— Смотря, что такое свадьба, — перебила меня посланница. Вот гадина. Решила проверить, так ли уж я сильна, раз позволяю мужчинам столь многое? Я повернулась к ней, и пока ни Андрей, ни Ель ничего не поняли, нанесла удар. Не такой, как по дракону. Возможно, он был прав, и я была неоправданно груба с ним. Но эта женщина явно заслужила краткосрочный обморок, обмякшим телом повалившись на траву. Я не убила. Даже не ранила. Просто на время перехватила контроль. Психолог и дракон кинулись было к ней, но я заступила им дорогу.

— Она сама напросилась.

— И что теперь? — напряженно уточнил Елесионис, — Объявишь войну Первому Дому.

— Ни в коем разе. Она проявила дерзость по отношению ко мне. Если об этом узнает кто-нибудь из Владычиц Дома, они сами прибью эту вояку, забывшую, где её место.

— Слушай, — начал Андрей, — то есть Владычицами называют далеко не всех темных женщин?

— Самых сильных, тех, кто принадлежит к потомкам основателей рода. Остальные… — сделала неопределенный жест рукой, решив, что вдаваться в подробности не стоит. Они со своим светлым восприятием мира, явно не поймут наш подход к живым ресурсам. Но Андрей, рожденный в другом мире, сам догадался, не то, что дракон.

— Остальные — это воины. Промежуточные касты если и есть, то они все, так или иначе, являются частью военной машины. И любого из них можно легко пустить в расход.

— Владычица в бою стоит десятков таких воительниц, — я позволила себе презрительный взгляд в сторону пришедшей в себя женщины, которая тут же опустила глаза, признавая поражение и мою власть над её жизнью, и текучим движениям поднялась на ноги. Хорошо, что ей хватило ума не обжечь меня ненавидящим взглядом. Нет большего унижения, оказаться слабой на глазах у мужчин. Но если бы она себе позволила нечто подобное, у меня бы не было иного выбора, как лишить её жизни.

— Иля, — вдруг выдал Андрея, — а давай в следующий раз, когда ты будешь настроена по боевому, ты мне заранее скажешь, и я носа из своего мира не высуну, пока ты не успокоишься.

— Она спокойна, — вмешался Ель, до того, как я успела ответить. — И расчетлива. Все это было предназначено не для тебя, и даже не для меня. Надо просто постараться избегать любых разговоров с ней в присутствии других темных женщин.

— Так вроде рядом с Ингой я ничего такого не наблюдал…

— Ингианиса Рим-Доль равна мне.

— Понятно. Значит, рядом с любой темной, которая тебе не ровня, ты будешь превращаться в… — начал психолог, но дракон среагировал молниеносно и зажал ему рот рукой. Умный. Как я уже говорила, этого не отнять. Я подарила ему улыбку и сама лично открыла портал для посланницы. Та удалилась, держа спину неестественно прямо. Осталось дождаться Ира и забрать отсюда Елесиониса. Он ведь мне полет обещал, не так ли?

Елесионис

И что все носятся с этим психологом, как с яйцом первой кладки? Реальной помощи от него никакой. Я уже второй раз у него консультируюсь и что получаю взамен? Да, ничего. Какие-то невразумительные рекомендации, до которых вполне мог дойти и сам, если бы подумал чуть дольше. Единственное, за что я готов сказать ему большое драконье спасибо, это за то, что именно благодаря ему я осознал, что если хочу что-то поменять в моей нынешней жизни, чаще нужно прибегать к откровенности и просто говорить. Не с психологом, с темной леди, в которую меня угораздило… Я мотнул головой и приготовился расправить крылья. Прежде чем это сделать, пришлось зайти в казармы к коммандос и предупредить, что я сейчас буду взлетать над университетом. Чтобы не подстрелили ненароком, как в прошлый раз, когда меня спасло только вмешательство командоров. Ведь знала же она, когда отправляла меня в реку, чем может закончиться мой полет. Хорошо, я согласен с тем, что сам вел себя глупо. И в тот момент не испытывал в этой женщине ничего кроме раздражения. Но сейчас-то… сейчас, разве ничего не изменилось? Я покосился на нее. Илюизмена стояла рядом с бесстрашным выражением лица и наблюдала за мной. Мы были на футбольном поле. На нем я не рисковал уничтожить какую-нибудь постройку или выкорчевать парочку редких деревьев, всего-навсего разминая крылья. Готов понять, что она не знала, когда наносила по мне свой магический удар, чем это может быть чревато. Но я даже извинений от нее не дождался. Пусть она никогда бы не сказал ничего подобного при посторонних. Но сейчас-то, когда мы наедине…

— Что-то не так? — спросила темная все так же бесстрастно, — Не можешь перекинуться?

— Тебя это беспокоит?

— Нисколько. Просто уточняю, чтобы понять, сколько мне еще ждать.

— Знаешь, а мне было бы как-то легче, если бы беспокоило. Хотя бы немного, — бросил я в её сторону и перекинулся. Не успел толком крылья развернуть, как это девчонка вскочила мне на спину, словно всю жизнь только и делала, как на драконах летала. Пришлось выгнуть шею дугой, чтобы встретиться с ней взглядом. Одно утешало, она еще не успела осознать, на что подписалась. О единении с седоками я уже знал. Выверна нашептала. Говорит, что у нее и мать, и даже сам Король Дракон испытали такое, когда впервые подняли на своих спинах рыцарей. Весело. Пока ничего сверхъестественного я не ощущал. Но очень надеялся, что все еще впереди. И тут темная со мной заговорила. Не вслух, мысленно. Я от нее такого не ожидал. Поэтому и застыл, даже толком крыльями не взмахнув.

'Я знаю о вашем единении. Или ты думаешь, что Гарилика, считая меня другом, не поделилась?'

'Я надеялся, что девчонки относятся к тебе со здоровым недоверием. Как и должно быть'.

'Относятся. Но, упрямые, не желают поддаваться здоровым инстинктам, поэтому и ведут себя несколько опрометчиво'.

'Чем ты и пользуешься?'

'А ты не думаешь, что я могу доверять им в ответ?'

'Не думаю. Потому что сам не доверяю', — это было максимально честно. Большего я себе просто не мог позволить.

Она сидела у меня на спине. У основания шеи. Там, где было самое уязвимое место во всей структуре драконьего тела. Достаточно воткнуть меч под прямым углом. Теперь я не сомневался, она знала, как это сделать. И оружие у нее всегда было при себе. Можно было бы испугаться. Но я позволил себе довериться. Взмахнул крыльями и взлетел.

Мне показалось, что темная пыталась сопротивляться, а когда не получилось…

'Эй! Ты как?' — спросил её, делая резкий вираж в воздухе.

Она крепче ухватилась за мой гребень и ответила не сразу.

'Лучше бы тебе было сначала просто со мной поговорить…' — прошипела она злобно даже в мыслях.

'Ты бы меня и слушать не стала, а теперь мы с тобой, наконец, в равных условиях!'

'То есть тебе только это и надо — чувствовать себя равным мне?'

'Не только', — огрызнулся, параллельно с мыслями издавая громкий, утробный рык, громом прокатившийся под небесами.

'И я должна в это поверить?'

'Ты можешь это проверить', — возразил, злясь все сильней. Вот что за невыносимая девушка мне досталась? Знаю, сам виноват, что именно ей увлекся. Но я с ранней юности не любил легкодоступных женщин. Их покорность и готовность в любой момент поднять хвост меня откровенно раздражали. Завоевывать и покорять куда интереснее. Кроме того, лишь почувствовав себя победителем, можешь возвыситься в своих собственных глазах. Я думал об этом, пока не осознал, что и эти мои мысли она теперь слышит. Впрочем, как и я её. Илюизмена размышляла о том, насколько я предсказуем. Что все мужчины, не принадлежащие их народу, при встрече с темной, пытаются подмять женщину под себя, не вникая, кто перед ними — воительница, жрица или Владычица. С воительницей у них еще могло бы что-нибудь получиться. Да и то не надолго. После того, как удовлетворят свой животный инстинкт, грубые женщины-воины были склонны убивать недалеких любовников прямо на ложе страсти. Ух! Знал бы, десять раз подумал, прежде чем отказаться ночевать у дяди Гвидиониса.

'Я — не воительница, как ты мог заметить'.

Уж заметил, так заметил. Точнее, имел честь увидеть, как с этими воительницами обращаются Владычицы — самая высшая каста темного королевства. Но если у них так ведут себя с мужчинами воины, то как же должны…

'Совсем не так!' — она прикрикнула на меня. Прямо в мыслях прикрикнула. Неужели, я задел её за живое? Кажется, я не зря все это затеял, а психолог, как бы мне не хотелось этого признавать, все же оказался прав, и настало время нам с темной поговорить откровенно.

'Я отдаю себе отчет, что прилюдно ты никогда не позволишь мне вести в наших отношениях. Но я готов терпеть такое положение вещей, если…'

'Торговаться вздумал?'

'Ваш психолог сказал, что я тебе нужен, иначе ты давно бы выпроводила меня из своей спальни'.

'Возможно, я и собиралась это сделать сегодня, как только получила то, что хотела'.

'Не верю!'

'Наивный ты, дракон', — в её мыслях звучала насмешка. Отчетливо и обидно.

Но я дал себе слово, что выдержу весь разговор до конца, а потом решу для себя, стоит оно того, или будет проще забыть эту женщину раз и навсегда.

'Я не верю, что тебе нужно от меня только это'.

'А чтобы еще я могла от тебя взять?'

'Я…', — облечь мысль в слова я не посчитал нужным. Пусть сама все прочитает. Со всеми оттенками и тайными смыслами. Выдержав паузу и повернув обратно к университету, я позволил себе сказать: — 'Если принимаешь таким, каков есть, то будем говорить дальше. Если нет, я забираю вещи и съезжаю к дяде…'

'Ты остаешься со мной'.

Андрей

Ир вернулся быстро. Придумать подарок на свадьбу я так и не успел. А когда попытался озадачить этим мерцающего, он только рукой махнул. Вот тогда-то я и обратил внимание, что Ир прибыл из родных пенатов каким-то взъерошенным и странным.

— Что-то случилось?

— По-моему, у моего деда с кем-то роман, — выдал мерцающий на одном дыхании.

— И что? — искренне изумился я, — Он у тебя взрослый дедушка. С чего бы это ему, не… — осекся, когда поймал взгляд Ира. — А если начистоту?

— Может быть, это и не то, что я думаю. Просто, после знакомства с тобой, у меня мозги теперь как-то не так заточены. Но в Чаще Лис мы его не обнаружили. Я задействовал классическую кровную формулу, чтобы определить местонахождения дражайшего родственника и обнаружил его в личных апартаментах серого кардинала. Правда, дед быстро покинул чужую спальню и оказался в Чаще Лис, как только почувствовал, что я его ищу.

— Слушай, — я искренне рассмеялся, — у тебя, правда, с головой что-то не то. Фима собирался отвлекать Камю от нашего маленького демарша. Вполне логично, что он должен был чем-то занять кардинала. Скорей всего, они проговорили всю ночь. Уверен, твоему деду было, что ему рассказать.

— Повторяю, — окрысился Ир, — я нашел его не в кабинете, а в спальне.

— И что? Мужики решили слегка расслабиться. Кабинет — это все же рабочая территория. И кардинала любой может там найти и вздернуть на какие-нибудь великие дела. Зато в его спальню у подчиненных вряд ли имеется прямой доступ. Так что мужики просто там укрылись от посторонних глаз.

— Наверное, ты прав, — сдался Ир, как бы сильно ему не хотелось признавать мою правоту. — Но раздражает то, что меня вообще посетила такая мысль! — наконец, выдал он причину своего нездорового поведения.

Я не удержался от широкой улыбке, которая сама по себе наползла на лицо.

— Озабоченный ты, — заявил, очень надеясь, что Иру хватит выдержки и он не врежет мне как следует.

— А кто в этом виноват? — со вздохом откликнулся мерцающий, в кои-то годы даже не обидевшись. Ну, а потом мы вернулись к обсуждению подарка.

Ничего путного придумать не удалось. Я перебрал в голове все, что мог. Но любое мое предложение нещадно отвергалось Иром. Мерцающий вообще настаивал на том, что можно заявится и без него. Был дикий соблазн уступить ему и прийти просто так. Но в то же время, мне хотелось загладить вину за свои идиотские клички, которыми я, не подумав, наградил воинственных темных Владычиц. Конечно, как мне объяснила Иля, они им только на руку сыграли. Поэтому Самифле и позволила называть себя Софкой. От чего светлые потеряли бдительность и темным теперь позволено чуть больше, чем было раньше. Как не странно, спровоцировал этот процесс именно я. Но мне-то теперь от этого не легче. Тогда я еще не воспринимал все происходящее со мной в этом мире всерьез. Мне подсознательно все это казалось затянувшимся сном, не больше. Теперь же я в полной мере осознавал, что влип в этот мир по самую макушку и выбраться из него теперь не так уж просто. Вон, еще и брата младшего с собой утянул.

В этот момент в дверь постучали и в квартиру без разрешения попытался прорваться какой-то залетный тролль. Низенький, кругленький и со слюдяными крылышками за спиной. Ах, да! Еще кожа у него была слегка зеленоватой. В общем, этот парень сделал попытку поднырнуть под руку Ира, который лично пошел дверь открывать, но оказался схвачен за шкирку. И, похоже, пришел не один, так как мерцающий весьма выразительно уставился ему за спину на кого-то, кто остался в классной комнате. Заинтересовавшись, я тоже рискнул высунуть нос из кухне, где мы с Иром чаи гоняли. И тут меня накрыло озарение. Тролль, отчаянно пытающийся вытянуть воротник из захвата Ира, пришел ко мне в компании двух светлых эльфов. И я кое-что вспомнил.

— Я так понимаю, ты племянник Панфрутия? — спросило я его.

Мальчишка тут же прекратил извиваться.

— Да, — слабо выдавило из себя крылатое создание и по-срекозьи затрепетало крылышками. Интересно, эти шарики на ножках всерьез могут на них летать?

— Ну, тогда заходите, раз уж пришли.

Я провел всю компанию в зал. Судя по постным минам эльфов, отсутствие привычного простора им не понравилось так же, как когда-то возмутило моих колокольчиков. Кажется, Машка еще заявил, что у него в родовом имении чулан будет больше, чем вся моя квартира. Но я уже привык к подобным финтам ушами и спокойно отреагировал на выражение эльфийских морд. Усадил всех на диван, занял облюбованное кресло и принялся слушать многословные извинения. Причем, они уже догадались, что от Панфрутия я уже в курсе, что натворила эта троица. Поэтому долго вытягивать из них правду не пришлось. Зато я был вынужден отправить Ира в университет от греха подальше. Пусть он и упирался, опасаясь, что эти трое могут что-нибудь и в моем мире учудить. Но прощать им погром нашей классной комнаты секретарь ректора не собирался и готов был лично заняться привитием этой троице хороших манер. Ребята смотрели на него как на живое исчадье ада. Мне стало их жаль и я выпроводил мерцающего, оставшись со студентами наедине. Признание в том, что самую большую глупость в своей жизни они сделали из зависти, я выудил из них без особого труда. Осталось избрать меру наказания.

Тролль суетился, был подвижен, но беззлобен, просто туповат, как мне показалось. Его друзья-эльфы были высокомерны и завистливы, так как тоже в виду природной ограниченности не могли рассчитывать на что-то, чего, как искренне полагали, они заслуживали. Сразу вспомнилась крылатое выражение, которое я когда-то давно услышал в исполнении младшей сестры — 'Это очень обидно, не ездить на бал, если ты этого заслуживаешь'. Оно как нельзя лучше подходило этим троим. Но оставить их совсем без наказания было нельзя. Конечно, кто-то мог сказать, что они и так себя наказали, когда морально готовились прийти ко мне и во всем сознаться, но для меня было очевидно, что этого будет недостаточно. Особенно, в глазах моих воинственных колокольчиков. Конечно, этих завистников можно заставить, как и было задумано ректором, самим признаться мои ребятам, но мне показалось, что теперь для них это будет уже не так страшно. Поэтому я сказал им, чтобы завтра с утра пришли на утреннее собрание студклуба, о котором меня зачем-то просил еще вчера Том, передавший свою просьбу через Ира. Почему Рутберг сам ко мне не пришел, фиг его знает. Вот завтра и спрошу.

Так что троих я выпроводил, но им на смену тут же пришли еще пятеро. Пришлось впустить, так как меня ожидали четыре гнома и человек. Ну или по крайней мере существо, выглядящее очень похожим на человека. Оказалось, что это был оборотень. И он заявил, что два дня назад он уже был у меня в компании своих сородичей, с которыми не сошелся во мнениях. На этот раз его сопровождали гномы. Ну да, Ир что-то рассказывал про толпу оборотней, которые требовали, чтобы я разрешил спор относительно работы тематического кружка их расы. Все оказалось куда прозаичнее. Оказывается, этот талантливый парень записался в кружок гномов, который был связан с созданием боевых амулетов из полудрагоценных камней, с помощью какой-то хитрой огранки. Я вспомнил, что видел в списках название этого кружка — 'Самоцветные гномы'. Но кроме этого, парнишка рвался участвовать в тематическом кружке сородичей, которые, узнав, что он собрался совмещать занятия в обоих кружках, взбунтовались и объявили, что он предает их общее дело. В чем заключалось предательство, я до конца так и не понял, о чем ему и сказал. Но тут решили возбухнуть гномы. Оказывается, они тоже не соглашались, чтобы оборотень совмещал их кружок с другим. Причем, принять его к себе они готовы были с руками и ногами, так как парень по части огранки оказался талантливым. Из какого-то старинного торгового рода оборотней, которые продажей этих амулетов и промышляли. Пришлось просить, чтобы привели руководителей того, второго кружка, который, кстати, назывался 'Бойцовский псы'. Разумеется, у меня сразу возникли нездоровые ассоциации. И пока один из гномов бегал за оборотнями, я выспрашивал у остальных, чем же эти бобики человеческой наружности решил заниматься в своем кружке. Гномы не знали, а пришедший с ними оборотень подозрительно отмалчивался. Самое интересное, что трое его сородичей, пришедшие вместе с гномьим засланцем, тоже не спешили открывать мне священной тайну. Тогда я быстро разрулил ситуацию с записью сразу в два кружка. Сказал, что это даже здорово, если кто-то окажется настолько разносторонним, что сможет полноценно участвовать и там и там. К моему мнению прислушались. Собрались расходиться. Но я отпустил только гномов. Оставшись наедине с оборотнями, я, наконец, сумел от них добиться ответа, чем же они там в своем кружке решили заниматься. Оказалось, что название было выбрано всего лишь потому, что им очень не хотелось раскрывать истинный род занятий. Боевые бобики решили объединиться, для участия в конкурсе ЛУИ 'С чего начинается Родина?'. То есть желали все вместе рассказать об обычаях и причудах жизни оборотней. Я заинтересовался. Но мне было сказано, что это тайна и потом сюрприз будет. Пришлось отправить весело ухмыляющихся оборотней восвояси, и их место тут же заняли темные.

Двое темных эльфов вошли ко мне с таким видом, что вся мои мысли о том, что не мешало бы сделать перерыв, пропали в туне. Пришлось приглашать ушастых к себе и выслушивать, что у них там случилось. Они хотели свой кружок, но… без темных леди. Оказывается, что пока все тематические кружки темных так или иначе действовали под предводительством женщин. Но эти двое смельчаков были выдвинуты мужским сообществом темной половины общежития, чтобы попробовать договориться о чисто мужском кружке. Пришлось пообещать подумать, что можно сделать в этом направлении. Эльфов мой расплывчатый ответ не удовлетворил, но тут вернулся Ир и они были вынуждены покинуть мою квартиру. Правда, мерцающий пришел не один. С Павликом, который был в своем человеческом мерцании, при этом изрядно прифранченный. В таком официозном наряде я его еще не видел. Поэтому сразу напрягся. Выяснилось, что наш бывший аудитор явился ко мне, как полномочный представитель князя. Тот изъявил желание посетить университет до начала ЛУИ. То есть где-то через месяц. Мне передали вторую официальную бумагу за этот день и чинно удалились. Надеюсь, под крылышко к Нике. Как-то мне не улыбалось, чтобы Павлик свободно разгуливал по универу. Не все же знают, что товарищ аудитор теперь на нашей стороне. А потом Ир с помощью специальной магии проявил чернила на свитке темных, продемонстрировал мне приглашение и предложил прогуляться по моему миру, чтобы хотя бы попытаться найти подходящий подарок, раз уж я так этим загорелся. Ну, мы и пошли.

Вот тут-то и ждал меня самый потрясающий сюрприз за все последнее время. Я — балда, совсем упустил, что Новый год на дворе. Оказывается, что сегодня по земному календарю уже тридцатое декабря. Елки, иллюминация, праздничные скидки и распродажи прилагаются. Ничего не оставалось, как купить елку и украсить её. При этом, ушлый Ир притащил к нам в квартиру всю толпу колокольчиков вместе взятых. Объяснил, что это за праздник у нас такой. И почему для меня он так важен, ведь его принято встречать с самыми дорогими и близкими людьми. Ребята прониклись. Да так, что двое суток прошли в полной эйфории. Даже о собрании студклуба, которое собирался организовать Том, на время забыли. Зато теперь смело могу сказать, что у меня даже со студенческими друзьями не получалось так весело и шумно встречать новый год. Самое смешное, что тридцать первого позвонил Пашка и предложил встретиться на городской елке. Я сначала думал отказаться, но посмотрел на суетящихся в зале Гари и Лию, которым активно помогал вездесущий Машка, и неожиданно для себя согласился. Потребовал, чтобы ребята заранее заготовили себе приличные по меркам моего мира личины, и на елку мы пошли все вместе. Даже Павлик увязался. Что уж говорить про Елку, который, как я успел заметить, весь праздничный день от Или буквально не отходил. О чем уж эти двое там договорились, не знаю. Но, судя по всему, пока у них все шло хорошо. И это здорово! А потом, под бой курантов мы пили с Иром шампанское из горлышка на брудершафт, и целовались. Ника, зараза, начала хлопать в ладоши и шумно считать, выловив подоплеку этого обучая не иначе, как из очередного слепка, сделанного с какого-нибудь мимо проходящего гражданина нашей необъятной страны. Мне не было смешно, поэтому мы с Ириной (а Ир выбрал именно это мерцание, чтобы Пашку с его семейством в случае чего не смущать) играть на публику не стали. Но все равно, новый год в этот раз получился особенным. И я был счастлив, что встретил его с теми, кто был мне по-настоящему дорог.

А потом вокруг нас целовались сразу несколько парочек — колокольчикам понравился этот обычай. Пашка, святая простота, умилялся вместе с женой на нас всех. Им я объяснил, что ребята — мои студенты и все такое прочее. А я у них, кто-то вроде руководителя внеклассной работы. Друзья мне поверили, и на том хлеб. Ну, а дальше все было, как всегда у русских. Красный, почти отмороженный нос, много шампанского вперемешку с чернильным вином темных эльфов и каким-то травяным бальзамом светлых, неоднократное свидание с 'белым другом' и виноватые моськи товарищей по пьянке, не перестающих сетовать о том, что антиалкогольные заклятья на меня не действуют. И, кажется, потом еще был Ир, укладывающий меня в кровать и жарко матерящийся на тему, что больше никогда в жизни не позволит мне столько пить. Кто же мог знать, что мой организм окажется таким неприспособленным к этому делу. Ох, как я в этот момент его любил. Весь свет любил, весь мир, и тот, и этот. И колокольчиков своих, и родителей, которых, кажется, так и забыл поздравить. И всех-всех-всех. Ох, что же будет завтра, когда начнется похмелье? Они же меня лечить начнут… ей-ей!

Глава двадцать седьмая Путешествие к центру земли

— Я тебе клянусь, это не смертельно, — пытался я отшутиться. Голова просто раскалывалась после вчерашнего, так что получалось вяло. Ир напирал:

— Я с тобой синхронизован и чувствую все сам. Ощущение такое, словно у тебя острое отравление всего организма.

— Это нормально…

— Даже слышать не хочу!

— Ир, да что за истерика, я не пойму? Это самое обычное похмелье. Честно.

— Тогда объясни мне, зачем надо было столько пить, если ты знаешь, что у вашей расы такая плохая переносимость хмельных напитков?

— Ну… хотелось расслабиться и развлечься. Ты же сам вчера был не против. И ребята тоже…

— Но мы все знали, что ничего даже отдаленно похожего на это с нами не произойдет.

— Ир, помолчи, а? И без тебя тошно… — не выдержав, прохрипел я. Кажется, у меня после вчерашнего еще и голос сел. Просто супер! В чем-то мерцающий, конечно, прав. И на кой мне было так написаться?

— Илюизмена уже ищет решение, — вдруг осчастливил меня мерцающий, присаживаясь ко мне на кровать.

— А не проще тебе самому меня прикончить? — отозвался я, с трудом ворочая языком. В ванной я уже побывал. Умылся, зубы почистил. С трудом, правда. Но тем не менее. И все равно чувствовал себя так, словно по мне катком прошлись. А я уже и забыл, как это бывает. Совсем в трезвенника превратился.

— Убери руку, — проигнорировав мои слова, скомандовал Ир. Пришлось отнять руку от лица, которой я закрывал глаза от резкого дневного света. На лоб легла прохладная ладонь. Сразу стало немного, но легче. Потом её температура еще упала на несколько градусов. Так, похоже, кто-то активно изменяет собственное тело, чтобы облегчить мне головную боль. Приятно, черт возьми, когда ради тебя готовы пойти на такие жертвы.

— Ир, может, ты еще водички холодненькой наколдуешь? — если помирать, так с музыкой, я не прав?

Мерцающий надо мной тяжело вздохнул и через пару секунд я уже жадно присосался к графину с ледяной водой. Аж зубы свело. Кайф! Снова откинулся на подушку, решив, что жизнь все же налаживается. Слабо улыбнулся и снова накрыл лицо рукой.

— Еще немного и буду оживать.

— Ну-ну, — скептически откликнулся Ир. И растрепал мне волосы.

Нашу семейную идиллию грубо прервали. Я аж дернулся, когда услышал знакомый голос.

— Приводишь больного в чувства? — с ощутимой долей скепсиса поинтересовался незваный гость у Ира.

Это был Камю. Кто бы еще из моих Халярских знакомых мог заявиться ко мне без стука и это при том, что со стороны классной комнаты дверь охраняли колокольчики, которые, если верить Иру, после земных празднеств до общежития так и не добрались и заночевали, можно сказать, в походных условиях.

— Что вы тут делаете? — довольно неприветливо откликнулся Ир.

— Уверен, у меня получится лучше. Отойди.

Ир, смерив кардинала долгим взглядом, с неохотой подчинился.

— Эй! — возмутился я, — А если я против замены лечащего врача?

— Полутрупам слово не давали, — отрезал Камюэль с каким-то садистским оскалом, или мне это только показалось? Я чуть воздухом не подавился. Слышать от благородного эльфа такие выражения из своего мира, было непривычно.

— Фима? — выдохнул я с трудом, испугавшись, что нас с Иром обоих водят за нос и перед нами вовсе не тот, кого мы в нем видим.

— Не обольщайся, — холодно припечатал на это серый кардинал.

И я понял, что все же ошибся. Только не понятно, почему упоминание Учителя мерцающих вызвало у эльфа нервный тик, уж больно подозрительно у него левое ухо дернулось.

В общем, в меня почти силком (Ир, предатель, помогал) влили очередной эликсир. Только растительные ингредиенты, заверил Камю. Ни капли магии, которая в случае со мной имела бы нулевой эффект. Большей гадости я в своей жизни не пил. У меня даже на какое-то время язык онемел, и горло перехватило. Зато полегчало почти мгновенно. Серьезно, все синдромы похмелья, как рукой сняло. Даже глаза избавились от нездоровой воспаленнности. Вау!

— Круто! — с трудом прокашлявшись, выдавил я.

Камюэль хмыкнул и сразу же перешел к делу.

— Приглашение ты, я надеюсь, уже получил. И что собираешься делать?

— В смысле? Найдем с Иром подарок и, как благовоспитанные гости, в следующие выходные к темным рванем. — Я посмотрел на Ира, взглядом ища у мерцающего поддержки.

— И это… — кардинал сделал почти театральную паузу, — Неверный ответ.

— В каком смысле? — вмешался Ир.

— Объясняю, — Камюэль смотрел только на меня, — Ты отправляешься туда не как частное лицо, а как полномочный представитель императора. Это понятно?

— И за что скромному и безобидному мне такая честь?

— Безобидному? — с сарказмом переспросил Камюэль и, бросив быстрый взгляд на Ира, снова вернулся ко мне, — И в скромности твоей у меня тоже есть сомнения.

— Да не в этом суть! С чего вдруг такой официоз? Что мне там делать, как представителю?

— Проводить вместе со мной дипломатические переговоры. Так что о подарке можешь не беспокоится. Дары главам Великих Домов уже собираются.

Вот те раз! Но мне же Инга с Марфой не чужие лю… эльфы. Правда, на этот раз свое мнение на этот счет я решил попридержать. Открыто перечить Камюэлю себе дороже. Лучше втихаря приготовить подарок только от нас с Иром, а потом, не особо афишируя, отдать молодоженам лично в руки.

Дальше Иру была выдана целая инструкция в письменной форме о том, как мы должны подготовиться к этому эпохальному событию. Видя все это дело, я бросил в сердцах:

— Уж лучше бы тебя не приглашали!

На что кардинал криво усмехнулся и сказал:

— Это решение Великой Матери Рим-Доль превратить супружество дочери в политическое событие не только для Темного Королевства, но и для всего остального мира.

— Да-да, совмещать приятное с полезным, конечно, здорово. Но как по мне…

— Ты не понимаешь, Андрей. Поэтому воздержись от комментариев.

— Да я и не напрашиваюсь, если честно.

— Понимаю. Но с твоей новой придворной должностью избежать участие в различного рода переговорах и мероприятиях уже нереально.

— А уволиться никак?

— Нет. Ты же не хочешь нанести императору личное оскорбление.

— Обложили, демоны!

— Всего лишь эльфы.

И кардинал ушел. Ир сел в компьютерное кресло и принялся вертеться на нем из стороны в сторону, изучая выданный ему листок с инструкцией. Потом поднял глаза на меня.

— Ты ведь еще не передумал насчет подарка.

— Не дождешься! — весело подтвердил я и сорвался с кровати. Выхватил у мерцающего инструкцию и сам пробежался по строчкам глазами. Завис на первой.

— Ир, вот ты мне объясни, что у них с императором за нездоровое желание одеть меня по Халярской моде?

— Потому что в местной одежде по нашим меркам ты выглядишь как босяк.

— И ты, Брут?

— Что-то ты не в меру повеселел, я посмотрю, — скептически протянул мерцающий, — Пойдем, озадачим ребят. Пусть тоже подумают, что можно подарить.

— В наши собственные силы ты уже не веришь?

— Верю. Но лучше заблаговременно попросить о помощи, чем попасть впросак.

В конечном итоге меня озарило, и поиски подходящего подарка приняли общеуниверситетский размах. На эту мысль меня натолкнуло, как не странно, выступление Камю об изменении моего статуса. Если я теперь должен представлять императора, то как насчет того, что кроме этого я еще и сотрудник интернационального университета? Значит, дары от императора я преподнесу вместе с Камюэлем. Но ведь Инга и Марфа оба мои студенты, значит, должен быть подарок и от университетского сообщества, правильно я говорю? С моими доводами согласился ректор, и этого оказалось достаточно, чтобы процесс выбора подходящего подарка принял лавинообразный характер. Но в конечном итоге базовую идею сформулировал я сам. Просто параллельно с этим, я пытался придумать домашнего любимца для Клёмы, я же ему обещал. И вот тут-то меня и накрыло озарение.

Первым делом я отправился искать Барсика. По очень личному делу, поэтому Ира я пока посвящать в него не стал. Командор нашелся на футбольном поле. То, как слаженно под его руководством команда темных гоняла мяч, было любо дорого посмотреть. Я даже не сразу решил привлечь к себе внимание их светлого капитана. Самое интересное, что у них, похоже, появились новички. Причем, не все из них были эльфами. Так что было интересно наблюдать за всеми. Пока Барсик не почувствовал мой взгляд и не обернулся. Заметил меня на кромке поля и, крикнув что-то своим помощникам, направился ко мне. Я собрался с мыслями и для начала улыбнулся. Эльф тут же хмуро на меня воззрился.

— Похоже, тебя снова посетила какая-то гениальная идея, — сказал он вместо приветствия.

— Угадал, — не стал я оправдываться или притворятся.

— Хорошо. Излагай, — повелел мне его эльфийское высокомерие, — только побыстрее. У нас тренировка перед принятием в команду новичков.

— Барсик, а попроще мину нельзя?

Он замер, потом усмехнулся и, наконец, оттаял. Хлопнул меня по плечу. Со всего размаха. Я чуть не присел. Вот, гад! Это он так намекает, что я в очередной раз превысил предел допустимого хамства? Когда же я привыкну, что некоторые свои нездоровые позывы лучше держать при себе. В родном мире мне это давалось без труда, там всегда срабатывали какие-то внутренние тормоза. Здесь их сшибало напрочь. Хотя, по прошествии всех этих месяцев, я начал грешить на какие-нибудь постэффекты моей спайки с антимагическим артефактом. А вообще, кроме него у меня еще имелся симбионт — переводчик. Вот интересно, мог бы он на меня как-то по-особому влиять?

В общем, я не выдержал и на гора вывалил все свои домыслы на Барсика. Тот увел меня в казармы. Параллельно я как-то умудрился изложить основную цель моего визита. Но он от нее отмахнулся, видимо, решив, что с этим можно разобраться и потом.

— Объясни, почему ты выбрал меня? — спросил меня светлый командор, когда мы оказались в их с Муркой комнате. — Ты мог бы поговорить о своих подозрениях с кем угодно. С тем, кому доверяешь. Но выбрал меня. Я ведь… считай, посторонний.

— Знаешь, — я уже и сам пожалел, что завел об этом разговор, — постороннему открыться проще. Хотя, ты и не совсем чужой. Разве я не прав?

— Положим. Но у тебя есть Ир.

— Есть. А у тебя Мурка. Но, когда тебе нужен был совет…

— Да-да. Я помню, — отмахнулся светлый. Тяжело вздохнул и добавил, — Я точно не спец в подобных делах. Не уверен, что даже мой брат смог бы тебе объяснить, насколько правдоподобны твои измышления.

— Да не так уж и нужны мне все эти объяснения. Просто хотелось высказаться.

— Андрей, а насколько взрослым ты себя ощущал, когда жил в своем мире, не подозревая о нашем?

— Ну, ты же знаешь, мне двадцать три, у нас это вполне солидный возраст.

— Но твое поведение…

— Я же говорю. Изначально, весь ваш мир я всерьез не воспринимал. Это была своеобразная защитная реакция, как мне сейчас кажется. Поэтому и грубил всем и каждому, поэтому же и нарывался на неприятности. Мне все время нужны были какие-то подтверждения, что вы на самом деле существуете, а я не схожу с ума. Просто тогда я этого еще не осознавал.

— И делал меньше ошибок, не заметил?

— А? — я растерянно уставился на эльфа.

— Ты был увереннее в себе, брал нахрапом, так у вас говорится? И у тебя все получалось легко и почти непринужденно. Сейчас иначе.

— Сейчас и проблемы, с которыми мне теперь приходится сталкиваться, более глобальны, не находишь?

— Возможно. К тому же, сейчас ты уже вряд ли вернешься к тому отношению, что было у тебя вначале в той жизни у нас, — согласился со мной командор. — Ладно. А теперь еще раз, зачем ты хочешь попасть к императору в обход моего брата?

— Твой брат не самая приятная личность, — осторожно начал я.

— Уж я-то знаю, — на этот раз усмешка светлого эльфа выглядела даже зловещей. Но я решил не обращаться на это внимание.

— Мне нужно обсудить с ним сугубо личный вопрос, касающийся только его самого и его семьи.

— Даже так? Ну, хорошо. Я проведу тебя по своим каналам. Но Камюэль о твоем визите в любом случае узнает.

— Да, я не против. Просто не хочу обращаться с этим к нему.

— Обиделся? Я слышал, он вчера был у тебя.

— На обиженных воду возят. Просто опасаюсь, что он, узнав о моей идее, начнет вставлять палки в колеса. Только и всего.

— Хорошо, — эльф смерил меня долгим взглядом, — Ты меня убедил. Через пару часов я освобожусь и найду тебя.

— Договорились.

Я отправился обратно в классную комнату, где меня и выловил Том. Рутберг, наконец, смог изложить мне причину, по которой он так настойчиво уговаривал меня созвать общее собрание студклуба, несмотря на то что на прошлом, как мне казалось, мы уже все выяснили. А остальное можно было решить и в индивидуальном порядке. Оказывается, и тут моя новая придворная должность вышла мне боком. Хотя, Ир, когда узнал суть вопроса, даже обрадовался. Секретаря ректора понять можно. Он и за меня беспокоился, и за свою собственную шкуру радел. Но как-то не по себе мне стало от мысли, что и тут придется частично себя ограничить. В принципе, Том был, конечно, прав. Вовремя он спохватился. В общем, Рутберг настаивал на том, что руководителю студклуба, то есть мне, срочно требуется заместитель, который будет работать на постоянной основе. Ир под это дело не подходит. Если мы отсутствуем в универе, то вместе. Так что нужен кто-то, кто будет нас подменять. Причем с заделом на то, что ни к одному из нынесуществующих факультетов он принадлежать не должен. Это может быть чревато. Особенно на фоне развернувшейся конкурсной борьбы в преддверии ЛУИ. И, самое обидное, замену мне, любимому, нашли быстро. Правда, надо было видеть лицо Ёлки, когда ему сообщили 'радостную' новость. Он уже вполне освоился в универе и собственный, не вполне ясный, статус его очень даже устраивал. Меньше ответственности, больше возможностей. Но тут мы его запрягли. Передача дел была обставлена торжественно. Мне кажется, Иля решила за что-то отомстить зеленому (уж не знаю, что там у них еще случилось) и взяла все на себя. Так что последующее после этого общее собрание, которое удалось организовать только через пару дней, как раз в среду, было помпезно и вообще существенно отличалось от тех посиделок на травке, которые мы устраивали раньше. Ну и да ладно. Главное, что с этим разобрались.

Но я отвлекся. После встречи с Томом и бурных обсуждений всех деталей и кандидатур моего будущего зама, меня, как и обещал, отыскал Барсик. Хорошо, что Ира в тот момент вызвал к себе Карл, прислав к нам человечка-шишку, и мне удалось избежать расспросов с его стороны. В столицу империи мы попали без особых проблем. А вот ко дворцу Барсик повел меня явно окольными путями. Пришлось сделать солидный крюк по городу. Наконец, я сумел оценить все прелести столицы. Оказывается, не все у них тут так благообразно и чистенько. Есть и подворотни, с доносящимся оттуда неприятным душком, есть и какие-то странные личности, шныряющие в толпе, текущей к главному рынку. Барсик ловко лавировал между окружающими нас лю… существами, при этом не поленившись схватить меня за рукав и волочь за собой, как на буксире. Так что поразевать рот на местные красоты и не всегда человеческий вид обитателей города мне не дали. В какой-то момент Тарэль резко свернул за угол, и через секунду мы куда-то провалились. В очередной раз пожалеть о том, что не могу, как эльфы, видеть в темноте, я не успел. Зажегся свет. Это было подвальное, сводчатое помещение. С белыми, хорошо оштукатуренными стенами, без мебели и без окон. Как мы тут вообще очутились, ведь даже на потолке я не обнаружил никакого люка, науке неизвестно. Магия, чтоб её! Но прежде, чем я успел озвучить Барсиму-младшему накопившийся список вопросов, перед нами в центре комнаты прямо из воздуха соткался Снежень. Точнее, его нематериальное изображение. Ух, ты! Похоже, технология создания голограмм у них тут уже отработана.

— Ну и что ты хотел? — спросил император, сурово, — Зачем нужно было разводить всю эту секретность?

— Если честно, я как-то не подумал, что все это будет выглядеть именно так… — честно признался я, обведя рукой тайный бункер.

— Очень на тебя похоже, — не преминул прокомментировать император. — Сначала делаешь, потом начинаешь думать, как это все будет выглядеть. — После этих слов он кивнул Барсику и тот легко материализовал для нас с ним два кресла. Император опустился в такое же, только нематериальное. Хотя там, где он сейчас находился, оно, наверное, было самым настоящим. Ну да ладно. Не досуг мне вникать во все эти их магические выверты.

Глубоко вздохнув, я принялся излагать суть вопроса. В общем, я оказался прав, предположив, что Камю принес во дворец далеко не все фильмы, которые я показывал в университете. Киноискусство Земли стараниями серого кардинала явно проходило на Халяре через не хилые такие жернова цензуры, прежде чем предстать пред светлым императорским взором. Так что о 'Пиратах Карибского моря' Снежень пока не слышал. Хорошо, что я не прохлопал ушами и захватил диски с собой. Идея моя была проста — подарить Клёме капуцина. Такую же боевую и обаятельную мартышку, как та, с которой вечно воевал капитан Джек. Так что в этом странном сводчатом подвале мы с Барсиком пробыли недолго. Император сам открыл к нам портал и перенес во дворец, в ту комнату, где разместили телевизор, принесенный Камюэлем из университета. Полностью смотреть фильм с вельможным эльфом я не стал. Просто пролистал основные моменты, в которых особенно ярко показала себя шаловливая обезьяна. Но, когда он начал говорить, что не против такого подарка, я вежливо перебил его и сказал:

— Я думаю, будет лучше, если не я его ему подарю, а вы.

Эльф проникся. Даже позволил себе намек на улыбку. И тут же подрядил Барсика на поиски данной зверюги. Пришлось вмешаться и честно сказать, что в моей стране такого зверя будет не просто сыскать. На что оба эльфа посмотрели на меня покровительственно, от чего я с другом удержался, чтобы не брякнуть что-нибудь этакое. Как-то я уже отвык от таких взглядов. Ну, да ладно. Сдержался и на том спасибо. Так вот, Барсик проводил меня до университета и умчался за подарком. Да не одним. Потому что до того, как мы покинули дворец, я успел изложить Снежню мою идею насчет университетского подарка темным эльфом. Конечно, с моей стороны действовать в обход Камюэля было чревато в будущем неприятными последствиями. Просто уж больно все к месту и ко времени пришлось. Правда, наши с эльфами представления о том, какая из частей этого подарка наиболее трудноосуществима разошлись. Император и командор считали, что обучить живую половину подарка нужным качествам с помощью местной магии — легко и просто. Я же больше всего волновался как раз за это, и был убежден, что достать фотографии Инги и Марфы для работы фотошопера будет легче легкого.

— Илю зашлю, — сказал я эльфам.

На меня снова посмотрели как на дебила. И уж в этот раз я терпеть не стал. Высказался, напомнив Барсику нашу с ним первую встречу. Эльфы извиняться, конечно, не стали. Но за все оставшееся время разговора больше так на меня не смотрели. И то хлеб!

Правы оказались все. Обучение земных зверей много времени не заняло, так как впервые для такого, на первый взгляд, неблагодарного дела, объединились самые непримиримые факультеты университета — классической магии и экспериментальной. Так что к выходным готовый продукт был готов. И теперь университетский люд активно завидовал темным, которым предстояло получить такой подарок. И даже успел накропать петицию на имя Камюэля, с просьбой выделить им еще один подопытный объект такого же рода. Фотографии Иле предоставили сами будущие молодожены. То есть, не отказались устроить небольшую фотосессию. Снимал их Машка, под ревностным присмотром Или. В общем, рассказал мне все это Алый, который тоже напросился в компанию, так как задался целью сделать юной темной Владычице дома Рим-Доль свой индивидуальный подарок. Мотивируя это тем, что они, вроде как, подружились, когда вместе в футбол гоняли. Так что светлый капитан был допущен в царство темных впереди планеты всей. Правда, когда об этом узнал Камюэль, Алому пришлось пережить несколько неприятных минут в личной беседе с кардиналом. Как я узнал потом от Машки, светлый потом чуть ли не сутки от нее отходил. Но потом снова явился в класс бодр и свеж. Так что неделька выдалась веселой. Если не сказать больше — утомительной. К тому же, предстоящие выходные отдых тоже не обещали.

Мое путешествие к центру земли началось в пятницу. Хотя, правильнее будет сказать наше. Возглавлял нашу живописную группу, конечно, Камюэль. Просто любо дорого посмотреть. В черном мундире, расшитом серебром, серый кардинал выглядел настолько солидно и неприступно, что выше только звезды. Его сопровождали оба университетских командора и мы, гражданские. Больше никого из военных он с собой не взял. По всей видимости, это был так называемый жест доверия по отношению к темным, призванный прозрачно намекнуть, что отношение к ним в федерации несколько изменилось. Но точно не скажу. Все же я далек от политики, даже магия, раз уж на то пошло, мне как-то ближе будет, хотя я точно так же ни черта в ней не смыслю.

Кстати, по поводу командоров. Буквально накануне мне в очередной раз пришлось работать, так сказать, по специальности. А все из-за этих треклятых официальных приглашений на свадьбу Инги и Марфы. Сейчас объясню, в чем суть. Приглашения эти преподнесли лично мне, Иру, Камюэлю Барсиму и Пестрому. Но Барсика-младшего никто пригласить и не подумал. Кроме этого, красногривый гордец не захотел уточнять у Мурзяса, получил ли тот свое приглашение. И какое-то время старательно и планомерно накручивал себя и копил злобу, пока накануне решающих сборов все это из него не выплеснулось на голову несчастного Мурки. Вот уж кому можно посочувствовать. С таким огненным темпераментом, как у Барсика, не просто ужиться под одной крышей. Но темный поступил в высшей степени мудро. Юлить и подбирать слова не стал. Высказал, все, что думает о некоторых незрелых выходках светлого и подробно, менторским тоном, объяснил, почему ни он сам, ни Барсик, который теперь с ним, и в Темном королевстве об этом прекрасно известно, не нуждаются в официальных приглашениях. Они и так приглашены. Это закон темных. Даже если мать девочки в более чем прохладных отношениях с её отцом, если тот пожелает посетить церемонию скрепления супружеских клятв, никто его остановить не посмеет. Более того, в течение трех дней торжеств ему будет обеспечена полная неприкосновенность, в том числе со стороны Великой Матери дома, к которому относятся и женщина, и её дочь. То же самое касается его спутника. Разумеется, компанию агрессивно настроенных мужиков никто из темных барышень на церемонии не потерпит. Так что речь идет о не более чем одном спутнике. Так что Барсик под эту категорию вполне подпадает.

Признаться, меня это странное правило применительно к темным слегка удивило. Это ведь можно притащить с собой какого-нибудь навороченного мага и под шумок убить и дражайшую супругу или еще кого-нибудь не менее ненавидимого. Разумеется, к нынешней ситуации такое неприменимо, но если говорить о какой-нибудь рядовой Владычицы клана и бывшем муже, который всерьез может ненавидеть её, что тогда? Но расспрашивать на этот счет Мурку я не стал. Решил для начала взглянуть, что это за церемония у них такая. Может быть, все вопросы сами по себе отпадут?

Ну и немного о самом путешествии. Конечно, такой способ прибытия на место, как перемещение в пространстве посредством магических воронок, они же порталы, — это очень круто. Не помню, но, кажется, я уже разорялся на этот счет. Вот только темные — народ мнительный. Очень мнительный. И, если верить, Тому, который никогда не стеснялся в выражениях, если поблизости не было никого из темной тройки колокольчиков, основательно так стукнутые на голову (это не я, и не Рутберг, это мой переводчик так его сленговое выражение перевел). Поэтому, переместились мы на скалы. Причем я не поленился подойти к краю каменистого уступа, на котором мы оказались, и глянуть вниз. Страхом высоты я никогда не страдал, но тут у меня голова закружилась. Под нами была бездна. Отвесные стены и невидимая с такого расстояния земля, где-то ну очень далеко внизу. Хотя с той точки, с которой я смотрел, казалось, что и земли там может не быть. Сорвешься и так и повиснешь в воздухе в бесконечном свободном падении. Присвистнув, я отошел от края. Повернулся к спутникам и понял, что все ждут только меня. Устыдиться не успел, Ир схватил меня за рукав и увлек за остальными. Складывалось впечатление, что эльфы просто просачивались сквозь камень, но нет… это была иллюзия, которая развеялась, стоило мне подойти на расстояние поражения моей антимагичностью.

— Не беспокойся, — сказал мне идущий впереди Мурка, обернувшись через плечо, — Как только ты немного отойдешь, маскировка вернется на место.

— Утешил! — фыркнул я ему в спину. И подавил в себе панику, которая вдруг решила подать голос.

В горном туннеле, в котором мы оказались, было темно. Совсем темно, я хочу сказать. Со мной в одной компании больше не было людей. Три эльфа, два мерцающих и я, горемычный. И все мои спутники превосходно видели в темноте. Светлые, конечно, пользовались какой-то особой магией. Для Мурки это место с полным отсутствием освещения было естественной средой обитания. А мерцающим ничего не стоило изменить свои глаза так, чтобы никакие заклинания были не нужны, тут уж вступала в игру природная магия расы изменчивых. А я? Как же я? Да, никак. Отсюда приступ раздражения. Не хвататься же за Мурку, чтобы ориентироваться на него, или не просить Ира держать меня за руку, как ребенка? В общем, что-то они со всем этим путешествием недоработали. Хотя, точно так же можно сказать, что это я чего-то не предусмотрел. Что мне стоило сходить на неделе в свой мир и попробовать разузнать, где у нас можно раздобыть прибор ночного видения, ведь есть же у нас специализированные магазины. На этой не очень оптимистичной мысли кто-то (понятное дело, что скорей всего Ир) попытался взять меня за руку, но я вырвался. И решительно зашагал вперед, пока не впечатляя носом в чью-то широкую спину. Мурка никак не прокомментировал мою неуклюжесть. Иногда темный командор мог быть не в пример деликатнее своего светлого коллеги. Ир все же заграбастал мою руку. И шепнул, не пуская, пока Мурзяс достаточно не отдалился, чтобы я на него не натыкался:

— Я просто хотел придержать тебя, чтобы не летел так. Споткнешься или наткнешься на кого-нибудь в темноте. — Голос мерцающего прозвучал отрезвляюще сдержано.

Похоже, наши с ним разговоры о том, что меня напрягает моя беспомощность в их мире, и чем дальше, тем сильней, были не зря. Ир стал внимательнее следить за своими высказываниями и поведением, что ценно. Вот только в душе все равно грызет червячок сомнения. Причем, я трезво отдаю себе отчет, что это уже почти комплекс. Развившийся и успевший пустить корни. И если в начале моей жизни в этом мире я лишь иронизировал по поводу красавцев эльфов и их непреходящей крутости, то теперь говорить об этом с иронией уже не получается. Возможно, все дело в том, что мой круг общения серьезно разросся. И если раньше в него входили в основном студенты, которые по определению были ниже меня по статусу, так как я был их учителем, классным руководителем и психологом в одном лице. То теперь общаться с колокольчиками получается все реже, постоянно меня дергаются по всяким взрослым делам, где, хочешь не хочешь, приходится общаться с представителями старшего поколения. С тем же Карлом, Камюэлем или императором. И это начинает раздражать. Что естественно, как мне кажется. В моем мире народ вообще не испытывает особого почтения к властям. Принимают их как неизбежное зло и живут каждый в своем курятнике, не спеша высовывать голову из песка. Поэтому почтение ко всем этим сильным мира сего во мне если и есть, то где-то ну очень глубоко, зато зависть не к чинам, к возможностям, нет-нет да проклевывается. Никогда не был завистливым человеком. Но, как я теперь понимаю, это потому, что я всегда считал себя не хуже и не лучше других. Так, вполне себе солидный середнячок, возможно даже чуть выше среднего, что приятно. Но в целом, равный среди равных. Что-то вроде того. Но теперь-то я при всем своем желании и способностях к психоанализу (если это можно так назвать) никогда не встану рядом с халярскими магами-воинами-эльфами на одну планку. Даже местные люди тут не такие, как наши. Они-то как раз вполне могут составить конкуренцию эльфам, что светлым, что темным. Поэтому даже до них я явно не дотягиваю. И трезво отдаю себе отчет, что даже если возьмусь изнурять себя какими-нибудь тренировками для души и тела, все равно не…

— Уй! — вырвалось у меня, и я схватился за ушибленный лоб.

Наша процессия застопорилась.

— Извини, — раздался впереди голос Мурзса, — я должен был предупредить, просто…

— Автоматически увернулся и не подумал, что кто-то может… — начал, кажется, Барсик, но подозрительно осекся. Интересно, кто это там ему рот заткнул?

В это время прохладная ладонь Ира ощупывала мой лоб. А я стоял истукан истуканом, не видя ни зги вокруг, только чувствуя рядом чье-то незримое присутствие. Мерцающий тихо вздохнул, но, несмотря на все несовершенство человеческого слуха, это я расслышал. Поэтому проворчал, отчаянно сражаясь с самим собой:

— Давай ты все-таки меня поведешь. Я ведь только все продвижение задерживаю.

— Осталось еще немного, — раздалось со стороны тех, кто шел впереди, — Еще два перехода и мы на месте.

— Что-то недалеко мы ушли, — вырвалось у меня, пока я пытался в темноте поймать Ира за руку.

— Немного до встречи с проводником, — прогудел где-то поблизости Мурзяс.

Пришлось глубоко вздохнуть и подчинится безрадостной судьбе. Иркину руку я все же нашел, мерцающий мне в этом помог, потянувшись сам, и дальше мы с ним пошли как два влюбленных голубка, крыло к крылу. Почему как, даже обидно!

Потом была какая-то большая пещера. Её стены светились чем-то розоватым. Ир полушепотом попытался объяснить мне, что это какая-то особая плесень. Теперь я тоже мог видеть очертания камней и людей, то есть эльфов и мерцающих. В этом призрачно-розовом зале нас, действительно, ждали трое. Я рассчитывал увидеть темных воительниц. Но нет, на этот раз встречающими были сплошь мужчины. Наверное, не такие уж мы и высокие гости. Хотя, одного взгляда на Камюэля достаточно, чтобы понять, что это не так. Тогда в чем дело?

— Ир, — шепнул я мерцающему, — что-то я не понял…

И тут на нас набросились. Остальное я зафиксировал плохо. Потому что Ирка отшвырнул меня куда-то в сторону, а сам метнулся в гущу схватки. Это он зря сделал, потому что уже через секунду рядом со мной материализовался кто-то, кого я не смог разглядеть из-за низко надвинутого на лицо капюшона. Меня вздернули на ноги и попытались втолкнуть в портал. Но тут уж я воспротивился, как мог. И попытался своего пленителя ударить. Промазал, хотя мы стояли почти вплотную, но тот в последний момент метнулся в сторону и попытался схватить меня уже со спины, но не смог. Так как его весьма существенно приложили длиннющим змеиным хвостом. Я посмотрел в ту сторону, откуда ко мне метнулось это чешуйчатое нечто, и увидел Пестрого в его змеином мерцании, которой сражался с нападавшими бок о бок с Камю. Командоры тоже дрались вместе. Только Ира нигде не было видно. А потом тот, в капюшоне начал подниматься. Тут уж я не растерялся, сцепил руки в замок и со всей дури треснул ему по затылку. Парень распластался на каменистом полу, я не поленился сдернуть с него капюшон и обнаружил, что это женщина. Причем, слава богу, не темная. Вот уж за кого меня точно бы по головке не погладили бы. Незнакомка показалась мне вполне человекообразной. Но кем была на самом деле, определить на глаз оказалось трудно. А потом в пещере резко стало тесно. Хотя до этого, она казалась мне величиной с наш политеховский актовый зал. Все потому, что пришла помощь от темных. Причем, первой из портала выскочила сама Великая Мать Дома Рим-Доль. Я успел её заметить. За ней вышел Ир. Вот куда он, оказывается, исчез. И тут же нашел взглядом меня. Я сидел на корточках возле своей добычи, только сейчас осознав, что адреналина в крови столько, что в самое ближайшее время я рискую его просто не переварить.

Больше мерцающий от меня не отходил, одним своим присутствием вселяя уверенность, что все будет хорошо, не смотря на эту странную акцию, которая явно была проведена с дальним прицелом. В подробности меня прямо на поле боя никто посвящать не стал. Ир, потому что и сам мало что мог сказать о том, кто мог спланировать такое. А все остальные были слишком заняты своими разборками. Верховодила Софка, то есть Самифле (всю неделю заставлял себя по несколько раз на дню припоминать полные имена местных Владычиц, а это до сих пор стыдно за те прозвища, которыми я их окрестил) и, конечно, наш Камю. Мысль о том, что кардинал именно наш, как не странно, не вызвала отторжения. Наоборот, успокоила. Бывает же так. Вот живешь себе в одном мире, и ведать не ведаешь, что кроме него существуют другие, а потом оказывается, что домом для тебя становится совсем другой мир. Настоящим домом. Просто удивительно. И почему в нашей фантастике так любят описывать момент, как герой, попав в другой мир, несмотря на все его очевидные плюсы, всячески пытается найти обратный путь? Зачем? Я бы не стал, наверное. Хотя, мне хорошо рассуждать, этот путь мне изначально никто не перекрывал и я всегда мог отчалить обратно к себе и сделать вид, что ничего из этого со мной никогда не происходило. Вот так и понимаешь, что попал. Причем конкретно.

Пока я предавался рефлексии, неожиданно занудным лекторским тоном на всю пещеру принялся вещать наш с Иром университетский подарок молодоженам, который все это время транспортировал Пестрый. Просто на выходе, его не смогли у него отобрать. Уж больно он заинтересовал Учителя мерцающих, который оказался не в курсе, чем всю последнюю неделю занимались классики и экспериментаторы университета. Первые не позволяли вторым жестокое обращение с животным, точнее с птицей, которую Барсик притащил нам с земли вместе с капуцином для приемыша императора. Так что красный ара очень сильно изменился по внутреннему содержанию, например, стал намного умней своих собратьев и теперь по части интеллекта мог перещеголять некоторых студиозусов, внешние изменения были не такими разительными, но тоже имелись, при этом, во время экспериментов и после них попугай был бодр, свеж и вообще всячески излучал здоровье и благополучие. Так что земную птичку превратили в фантастическую, не зря же я накануне продемонстрировал на киносеансе мультфильм 'Тайна третьей планеты', так что имя Говорун к попугаю приклеилось.

Мы везли его вместе с фотоальбомом, который сотворили умельцы факультета художеств, когда я им растолковал, что такое фотошоп. Причем, обучать их работе с программой не потребовалось. Они усекли саму суть преобразований, которые делались с фотографиями и любыми другими графическими изображениями, расхватали кадры, сделанные Машкой под руководством Или. И наша сладкая парочка — Марфа и Инга, превратились в капитана пиратского корабля и его старпома. Надеюсь, не надо уточнять, кто у них в темной паре был капитаном? В этом и состояла моя задумка с подарками, которые так рьяно принялись осуществлять в университете. Что интересно, после обработки ары, на факультете Микалаи стали всерьез поговаривать о том, что пора заканчивать таскать зверей из другого мира и заняться облагораживать местных представителей фауны. Просто раньше никому в голову не приходило их приручать и приспосабливать для чего-нибудь путного. Вот теперь пришло. Особенно на фоне того, что Камюэль, когда увидел клетку с нашим подарком, встал на дыбы и заявил, что уже с понедельника официально прекращает этот зоопарк. Правда, Карлу как-то удалось его уломать на еще одного попугая. Которого обещали принести с Земли на неделе специально для университетского живого уголка, в котором уже обитали наши с колокольчиком котята. А так же Бандит Тарэля, правда рыжий кошак традиционно гулял по всей территории университета сам по себе, но по официальной версии все же числился у нас. Но я отвлекся. Наш красный ара принялся излагать свои выводы о произошедшем. Педантично и очень уверенно. Так не всякий человек сможет. У меня бы, например, вряд ли получилось. Причем, именно попугай первым высказался о том, что все это происки Братства. Разумеется, я попытался узнать у Ира, откуда птичка вообще о таких вещах знает. Мерцающий признался, что когда крылатому нарастили интеллект, то не придумали ничего лучше, как наполнить его знаниями, всеми, какие только подвернулись под руку. Так что птичка эта теперь лучше меня осведомлена о местных делах. Да уж, вот это я понимаю подарок. А еще удивлялся, с чего это вдруг в университете захотели себе такого же летуна заиметь.

В общем, темным подарок понравился. Правда, из-за всех этих событий, церемония обретения супружеских уз (это я дословно цитирую, как называли её сами темные) прошла для меня как-то скомкано. Я больше вертел головой и глазел по сторонам. Город темных выглядел совсем не так, как он мне представлялся. Пещера, в которой обитал Великий Дом Рим-Доль была поистине огромной. Но я не предполагал, что в ней могут помещаться целые здания. Причем не в два и не в три этажа. В целом, строения темных имели весьма готичный вид. Масса острых углов, шпилей, и напускной зловещности. Правда, стрельчатых окон, которые подсознательно напрашивались то тут, то там, я так и не обнаружил. Действительно, зачем обитателям подземелья окна? Зато повсеместно встречались парапеты и балконы. А еще барельефы, на которых в сплетении членистых лап, жвал и мохнатых тел были изображены пауки. Ну да, Ллос, кажется, еще называют паучьей королевой. На церемонию прибыли представители всех двенадцати Великих Домов. Причем, Илюизмена, которая отправилась домой не с нами, а по своим личным темным ходам, присутствовала вместе с матерью. И в её свите я сумел увидеть Карунда с Антилией и Машмула с Алиэлем. Слишком приметными выглядели на темном фоне молоденькие светлые эльфы. Так что сначала я обратил внимание на рыжую копну волос Лии, потом заметил неподалеку Алого, и только после этого разглядел в общей толпе сопровождающих их темных.

Брачующихся продемонстрировали собравшимся. Инга с Марфой, честно скажу, выглядели не очень. В том плане, что никаких сияющих от нетерпения и счастья глаз я не заметил. А ведь на земле это считается отличительной чертой влюбленных по уши молодоженов. Но тут все действо было затеяно не ради демонстрации любви. Тут оно имело какой-то глубокий сакральный смысл. Ир попытался мне что-то объяснить, по поводу обретения общей силы и будущего зачатия не только жизнеспособного, но и сильного потомства. Но я слушал в пол уха, так как даже адаптированные магические термины до моего сознания доходили плохо. Я просто смотрел. Как они оба скинули с себя свои светло-серые, призрачные одеяния, больше напоминающие балахоны каких-нибудь сектантов. И остались почти что в чем мать родила. На Марфе была лишь узкая набедренная повязка, на Инге — перекрестье двух боевых мечей. И все. Вау, конечно. Но как-то мне не по себе сделалось от такой демонстрации обнаженного тела. А потом они в окружении облаченных в черное жриц поднялись по ступеням и скрылись в здании, которое Ир назвал купелью. Мне тут же вспомнился путаный рассказ Машки о том, с чего началась его ненависть к собственной женушке. Помню, когда темный впервые пришел ко мне с этим, он не стеснялся в выражениях, и догадываюсь, что когда он уже позже повторял свой рассказ для Алого, то отцензуривал его еще меньше. Так что я попытался представить, что Марфе сейчас придется пройти через что-то подобное, и искренне порадовался, что они с Ингой уже пришли к какому-то общему знаменателю. Значит, никаких плачевных последствий для мужской психики не предвидится. Или я ошибаюсь?

Когда последняя жрица скрылась за окованными металлом дверьми и те захлопнулись за её спиной, словно сами по себе, народ, толпящийся вокруг, распался на группки. Шустрые командоры увлекли нас с Иром к Камюэлю и Вариусель Вик-Холь, матери Или. И первым делом я попытался извиниться перед темной леди за слегка непочтительное прозвище. Она приняла мои извинения весьма благосклонно, и даже почти улыбнулась, сдержанно обронив:

— Наконец-то, ты понял…

Вот так и подтверждается, каким идиотом я всем казался, когда только попал на Халяру. Потому меня и не трогали. Кто же с убогим связывается? Но я поспешил отогнать от себя самоуничижительные мысли, поэтому спросил, чтобы отвлечь всех от своей персоны:

— Кстати, а куда наш хвостатый делся?

— Кто, прости? — уточнила Варя, но Камюэль сразу понял о ком я и принялся озираться. Потом кивнул младшему брату, тот растворился в толпе, за ним тут же последовал Мурзяс, которого в купель тоже не допустили. Как мне объяснил Ир, в храм Ллос в такие дни допускался только один мужчина — собственно, будущий супруг одной из Владычиц.

— Скорей всего, он уже не хвостатый, — индифферентно заметил Ир.

— Вот и я так думаю, — покивал я, что умел Пестрый лучше других — это сливаться с толпой, точно так же, как и выделяться из нее. Ушлый тип, одним словом.

Но Варя не дала нам отвлечься на его поиски, всего лишь адресовав Камюэлю свой следующий вопрос:

— Скажите, лорд-кардинал, как император посмотрит на предложение, встретиться до начала работы судейской коллегии?

— Вы имеете в виду, прежде чем начнутся Университетские игры, на которые мы с вами приглашены в качестве судей? — уточнил светлый эльф, не потому что сразу не понял, о чем речь, а явно для того, чтобы обдумать высказанное предложение.

— Именно. Сегодняшнее происшествие показало, что потепление в отношениях следует развивать, иначе оно быстро захлебнется в интригах Братства.

— Вы так уверенно об этом говорите, — обронил Камю, с интересом смотря в глаза темной.

— Даже ваш подарок сказал тоже самое.

— Ну во-первых, та птица не мой подарок, — и кардинал выразительно посмотрел в мою сторону. Правда, отвел глаза прежде, чем я успел как-то на это среагировать. — Во-вторых, мы все можем ошибаться.

— Все нападавшие на вас были подвергнуты процедуре зомбирования.

— Откуда вы…

— Наши дознаватели работают быстро.

— Зомбирования? — вполголоса утонил я у Ира, так как был не уверен, что переводчик подобрал верное слово. Тот придвинулся ко мне и зашептал на ухо:

— Их подвергли особому заклятию, которое полностью заблокировало их память, до определенного момента. Если попытаться снять это заклятье, они умрут. Контрзаклинаний не существует.

— Но это ведь как раз ничего не значит…

— Значит, — отрезал Камюэль, эльфийский слух, как я уже знал, был не в пример лучше человеческого, — Только те, кто состоит в Братстве, могут позволить себе такое расточительное безумие.

— Это ты о чем?

— Чтобы установить, применялось ли к тому или иному существу данное заклятие, его просвечивают стандартным заклинанием раскрытия тайных чар. Такое есть у каждой расы. Принцип действия одинаков, хотя выглядеть сами магические манипуляции могут по-разному.

— И что?

— После просвечивания, зомби умирает как маг. Необратимо, — глухо добавил Ир. Причем таким похоронным тоном, что сразу стало понятно, такого он и врагу бы не пожелал. Да уж, я прекрасно могу себе представить, как в их мире живется полностью обезмаженному человеку.

— То есть ни себе ни людям. Прямо какие-то собаки на сене получаются.

— Это ты о чем? — заинтересовалась Вариусель.

— Ну, попавших в плен зомби вполне можно было бы приспособить для чего-нибудь полезного. А тут уже все, считай сразу калеки.

— И самое страшное, — вдруг раздался знакомый голос, и к нам подошел совершенно незнакомый темный. Понятно. Ир оказался прав, и его дед уже успел сменить мерцание. Возможно, и не одно. Пестрый бросил какой-то странный взгляд на Камюэля и снова посмотрел на меня. — Что они идут на это добровольно. Все эти запутавшиеся мальчики и девочки, одержимые некой идеей.

— Вы серьезно? — изумленно выдохнул Тарэль, появившийся вслед за Мурзясом.

— Да. Поэтому в Братстве никогда не приживется ни один мерцающий. Мы слишком критически мыслим, чтобы попасть под влияние патриархов.

— Точнее, — процедил Камюэль, обозлившийся на что-то мне непонятное, — Все дело в ваших слепках душ. Вы чувствуете неискренность лучше любого из нас.

— И это тоже, — широко улыбнулся темный эльф и стал человеческим мальчишкой. — Так о чем вы тут без меня беседовали? — пропело большеглазое создание. Интересно, он осознанно кардинала злит, или у него это само по себе выходит.

— О том, что леди хотят встретиться с императором и другими судьями до того, как будут вынуждены пересечься на ЛУИ, — быстро сказал я, так как заподозрил между Пестрым и старшим Барсимом какой-то неразрешенный конфликт. Но заострять на этом внимание не стал. Пусть сами разбираются, взрослые уже.

— Отличная мысль, как мне кажется!

— Я обсужу данный вопрос с императором и дам ответ, — чинно произнес Камюэль.

К нам подошла темная леди, учтиво поклонилась чужой Великой Матери и пригласила в главную резиденцию Дома Рим-Доль. На этот раз нас вела одна из младших жриц, которую в виду возраста в купель не пустили. И опять я это узнал от Ира, который время от времени вспоминал, что не мешало хотя бы иногда объяснять мне очевидные для некоторых вещи.

Больше ничего особо интересного с нами в подземном царстве не происходило. Камюэль таскал меня на какие-то переговоры с экономической подоплекой. В основном, это были представители темных кланов, с которыми империя планировала в самое ближайшее время завести торговые отношения. Темным явно было что продавать. Подробности меня интересовали мало. Я лишь помогал гасить возможные негативные реакции как с одной, так и с другой стороны. Пару раз я пересекался с Софи и Варей. Правда, сестры всегда попадались мне по отдельности. И я все чаще вспоминал об их давно 'почившем' папочке, который на старости лет нашел себе пристанище в стенах университета. Обе Владычицы не казались мне неадекватными созданиями, которые не смогли бы понять резоны своего отца, который однажды решил сбежать от всех, пока их матери не порвали его на кусочки. Но я обещал председателю не вмешиваться в его семейные дела. Поэтому молчал, как партизан. Ну, а в воскресенье мы вернулись. И стало ясно, что в самое ближайшее время нам с Иром вместе с колокольчиками предстоит еще один почти политический визит. В университет прислали официальное приглашение ифриты.

Глава двадцать восьмая Огненный уикэнд

Алый

— Почему они так и не вышли? — спросил я, когда стало ясно, что после жриц, которые уже вернулись, ни Марфирус, ни Ингианиса не появятся на ступеньках так называемой купели.

— Потому что мужчина, уходящий в клан своей супруги, умирает для своего клана.

— Но ведь они из одного Великого Дома. Как Марфирус может умереть для всех? — спросила Лия, которая весь вечер не отходила от Карунда. Я мог её понять, мне тоже становилось не по себе, если Машмул пропадал из поля видимости.

Все же Темное королевство на самое гостеприимное место на Халяре. Чего только стоило моё знакомство с местным животным миром. А потом Андрей еще спрашивает, почему за все столетия никому не пришло в голову одомашнить кого-нибудь из халярской живности, не считая тех животных, мясо и яйца которых традиционно идут в пищу. Просто большинство из них явно не подходят для одомашнивания. В этом плане земные звери куда приятнее. Хотя, недавно Андрей пытался объяснить, что изначально те же кошки были далеко не так безобидны, как сейчас. Но меня, например, это как-то мало утешает. Что же касается подземных обитателей, стоило только переместиться в столицу Темного Королевства Эльерфор и просто пройтись по внутреннему двору основной резиденции клана Вик-Холь, где нас разместили, я чуть не сделался бездыханным и мертвым только потому, что, увидев маленькую ящерку на одном из плоских камней, которыми был вымощен дворик, не шарахнул по ней каким-нибудь огненным заклинанием. Это сделал Машмул. Причем, даже не дав мне рассмотреть её получше. Шагов с пятнадцати. Разумеется, я возмутился. И тут же получил исчерпывающий рассказ о том, чтобы со мной было, если бы эта тварь успела плюнуть. Оказывается, этих ящериц в народе называют плевалками и противоядие от их яда до сих пор не сумели найти даже темные леди. После такого было как-то поздно возмущаться грубым тоном, которым темный мне все это выговаривал. Поэтому я промолчал. Думаю, Карунд тоже нашел правильные слова, чтобы объяснить Антилии, почему ей стоит держаться к нему как можно ближе. Пока я вспоминал утренний инцидент, Мушмул ответил на вопрос Вейлы:

— Но из разных семей. Так что для своей семьи Марфируса теперь не существует.

— И в чем это будет выражаться?

— В разном, — расплывчато ответил темный.

— И все равно непонятно, — встряхнувшись, высказался я, — почему они не вышли из храма вместе со жрицами.

— Во-первых, — наставительным тоном произнес Машмул, — не из храма, а из купели, у нас это так называется. Во-вторых, в течение всех трех дней празднеств и не выйдут.

— И что, они там… — начал я, а потом постеснялся продолжить, потому что наткнулся на непонимающий взгляд Антилии. Да, при девушке лучше не стоит спрашивать о таком. Но Машмул понял меня и так.

— Конечно. А ты думал, я врал, когда говорил, что в нашем случае во вступлении в супружеские отношения нет ничего вдохновляющего. Им еще повезло, что они смогли встретиться до церемонии, познакомится, пообщаться…

— Влюбиться, — робко вставила Антилия.

— Ну, может быть, — без энтузиазма откликнулся темный.

Зря он так. Вейла ведь теперь не успокоится, пока ей на все вопросы не ответят. Поэтому я снова попытался заткнуть Машмула и переключить внимание девушки на себя. Вот бы и Карунд додумался мне в этом помочь. Но, куда там! Короткостриженный темный у нас еще тот молчун, пусть и хороший парень. Но иногда эта его безучастность в общих разговорах изрядно раздражает. Чья она вообще девушка моя или его? Почему я должен заботиться об её душевном спокойствии? Да потому, что меня так воспитали. А у них женщины считаются сильнее мужчин и, по общему мнению последнее, в чем они могут нуждаться, — это забота.

— Я тоже думаю, что им повезло, так что предлагаю выпить за счастье в супружеской жизни? — я протянул к друзьям свой бокал с чернильным вином, которое нам принес один из прислужников.

Что примечательно, все они были мужчинами. Ни одна женщина не осквернила бы себя подобным. Даже те, кто относились к низшему сословию, если и прислуживали, то всегда другим женщинам, но никак не мужчинам. Вот так-то. Наверное, я бы никогда не смог привыкнуть к такому. Хорошо, что Машмул тоже не рвется возвращаться в родное королевство после окончания университета. Мне хочется верить, что жить мы будем все же на нашей территории.

— Вы ведь что-то недоговариваете? — Антилия мой жест проигнорировала, темные тоже. Ну, ладно, Машка — он вредный по натуре своей, но Кар-то мог и поддержать, в конце концов!

Я тяжело вздохнул и посмотрел на стоящего родом Машмула. Он все это начал, вот пусть теперь выкручивается, как хочет. Темный скосил на меня глаза и хитро улыбнулся. Так и знал, что он это все нарочно, чтобы поставить меня в неловкое положение перед светлой леди. И что ему за удовольствие, не понимаю.

— Маш, ты ведь объяснишь? — протянула Вейла и печально улыбнулась.

— По-моему, — неожиданно заговорил Карунд, поднес руку девушки к губам и нежно поцеловал, — ты и сама все прекрасно поняла. Еще тогда, когда они скинули перед всеми ритуальное облачение, — он смотрел в глаза своей девушки очень спокойно, но мне вдруг пришла на ум мысль, что под этим мнимым равновесием, может скрываться все что угодно, вплоть до бури страстей. Неужели такими темных мужчин делают их женщины? А кто еще? Только они на такое и способны. Да уж. Хорошо, что Машмул не такой. Хотя, это как посмотреть. Возможно, несмотря на все то, что есть между нами, я его почти не знаю. Даже скорей всего. Пока я думал об этом, рыжая Вейла обдумала сказанное Карундом и тихо спросила, опустив глаза:

— Мне тоже придется…

— Нет, — решительно ответил ей Иль-Янь, — Ты же слышала, у нас мужчина приходит в дом женщины и перенимает её законы, а не наоборот.

— То есть если мы?.. — она снова подняла на него глаза, а я поймал Машмула за локоть и увлек за собой. Нечего нам глазеть на пару влюбленных, которые и без нас теперь разберутся что к чему. Зря я так нехорошо думал про Кара, он сумел во всем разобраться лучше нас обоих.

Правда, далеко уйти не удалось, Машмул быстро перехватил инициативу. И уже под крышей одной из сводчатых террас, которых было много на первых этажах местных строений, открыл портал и потянул меня за собой.

— Где это мы? — первое, что я спросил, очутившись в комнате, которая больше напоминала лишь слегка облагороженную внешне пещеру.

Грубые, необтесанные каменные стены, каменный пол, который был виден всего в нескольких местах, между стыков десятков различных ковров, поверх которых были раскиданы подушки. Вдоль стен стояли какие-то ящики, шкафы и стеллажи с книгами. В центре располагалось громадное ложе. Именно ложе, а не кровать, потому что кровати-то как раз тут не было. Просто посередине пещеры были сложены один на другой несколько толстых ковров, застеленные роскошным покрывалом, по виду напоминающем то, что когда-то мне подарил Машмул, только раз в пять больше. И снова подушки, все в расшитых немыслимыми узорами наволочках.

— Мое тайное убежище. Хотя, тайное оно только до тех пор, пока женщины клана считают меня достаточно полезным для них.

— Маш, может быть, хватит? Ты как будто специально на жалость напрашиваешься? Что еще за… — договорить не смог, так как темный подскочил ко мне и заткнул рот ладонью.

Я хотел возмутиться, но осекся, когда увидел, как у него дернулись уши и раздулись крылья носа. Похоже, он что-то засек. Или кого-то. Неужели, тут снова будет какое-то нападение. Как то, что произошло с группой, которую в королевство темных привел лорд-кардинал? Если вдуматься, то я тоже хороший повод для войны. Ведь именно её пытается навязать миру Братство, если я правильно понял Илюизмену.

— Нет, — темный медленно убрал руку и отстранился, — кажется, показалось. Или просто сработало какое-то из следящих заклятий Наниссы.

— Очередной приступ типично темной паранойи?

— Что-то вроде того. А ты в курсе, что моя бывшая жена теперь активно занялась изучением ваших светлых ядов.

— Решила отравить меня? — искренне удивился я.

— Вот еще! Пока Великая Мать не прикажет, она на такую глупость никогда не решиться. Просто боится, что ты её отравишь.

— Что?!

— Но ты ведь четко обозначил такую возможность в тот раз, — невинно отозвался темный.

— Это была шутка!

— Да? А мне казалось, что ты был убийственно серьезен. И не врал.

— Конечно, не врал. Если бы я захотел, то мог бы. Но как она не понимает, что я никогда… — замолчал, когда наткнулся на его ехидный взгляд. У меня непроизвольно вырвался тяжелый вздох: — Вы все ненормальные, я бы никогда так не поступил с твоей дочерью.

— Как так?

— Не лишил бы её матери.

— Знаешь, с возрастом, Капишуле может даже обрадоваться, если лишишь.

— Прошу тебя, хватит, — поднял руку и сел на одну из крупных подушек, которые, по всей видимости, для этого и предназначались. — Зачем ты все это мне говоришь? Зачем запугиваешь и отвращаешь… пытаешься отвратить от себя? Хочешь в очередной раз, как говорит Андрей, на вшивость проверить? Еще не напроверялся? — и я поднял руку к сережке, которая теперь украшала мое ухо. На сегодняшней церемонии все, кто умеет смотреть, её уже отметили. В этом я даже не сомневаюсь. Уж кто-кто, а темные умеют читать подобные знаки просто отменно. Особенно, темные леди. Так что Нанисса, я уверен, уже знает обо всем. Хотя, вполне может оказаться, что ей донесли об этом, еще когда мы были в университете и ни о каком приглашении в их королевство даже речи ни шло.

— Скорей всего, — откликнулся Машмул, садясь рядом на другую подушку, и только тогда я понял, что озвучил свои последние рассуждения вслух.

— Так почему ты… — повторил я свой вопрос.

— И проверяю и поверить боюсь. Ну… что это все со мной происходит?

Он как-то неопределенно махнул рукой и, глядя в пустоту, сказал:

— Если хочешь, можем прямо сейчас вернуться? Барсим вряд ли отпустит от себя Андрея в ближайшее время, так что психолог тут будет крутиться до воскресенья, там его ждать бессмысленно. Мы же тут, считай, что уже не нужны.

— Я думал, ты захочешь встретиться с дочерью.

— Нанисса — одна из верховных жриц Дома Вик-Холь. Когда в столице происходит такое знаковое событие, как церемония обретения супружеских клятв Владычицей Первого Дома, во всех столичных храмах идут торжественные обрядные танцы и совокупления. Так что она занята, но без её разрешения меня к Капишуле не подпустят, будь я хоть трижды её отец.

— Прости… совокупления? — с трудом заставил себя выговорить я.

Машмул тяжело вздохнул.

— Это часть обряда.

— И… с кем, если в ваши храмы мужчины не допускаются?

Темные выразительно посмотрел мне в глаза, меня передернуло от этого взгляда.

— Но это…

— Культ Ллос. Помнишь, Андрея притащил мелиораторам кучу электронных энциклопедий про растительный и животный мир земли? Там были пауки. Не такие, как наши. Но тем не менее. Я нашел тех, которые в чем-то похожи… Их называют 'Черными вдовами'. После спаривания, самка убивает самца. То есть они в нас нуждаются только для зачатия, понимаешь?

— Но не все же. Есть и счастливые пары.

— Наше понимание счастья, не такое как у вас.

— Догадываюсь. Но, может быть, ты все же…

— Хорошо-хорошо, — он поднял руку ладонями вверх, — сдаюсь и обещаю, что больше не буду расписывать ужасы подземной жизни. А то потом Андрея на меня спишет любое психическое расстройство у некоторых нежных светлых.

— И почему тебе не надоедает меня поддразнивать? — я уже давно понял, что злиться на этого наглого темного, просто не имеет смысла.

— Ну… ты ведь уже знаешь, каким самым надежным способом можно меня заткнуть… — промурлыкал темный и потянулся ко мне, а потом вдруг вскочил на ноги и выхватил оружие. Я замешкался лишь на секунду и через мгновение встал рядом с ним с мечом в руке.

В дальней части пещеры открылся портал, и из него вышла высокая темная женщина в их местном аналоге военной формы, которая держала за руку малышку Капишуле.

— Леди Владычица пожелала видеть мужчину своей матери.

Машмул убрал свое оружие. Я последовал его примеру.

— Я уже не её, — процедил темный сквозь зубы.

— Меня это не касается, — заявила пришедшая и отпустила руку девочки.

Та сделала несколько шагов нам навстречу. Потом остановилась и обернулась через плечо.

— Наедине, — голос малютки прозвучал настолько повелительно, что у меня по спине пробежал неприятный холодок.

Может, не зря Машмул меня запугивает? Может, действительно, стоит всеми правдами и неправдами держаться подальше от темных леди, если они даже в таком возрасте способны так говорить.

А потом, приведшая Каапишуле женщин ушла через портал, и мы остались одни. Дочь Машмула снова посмотрела на нас, и вдруг, совершенно для меня неожиданно, улыбнулась совсем как нормальный ребенок.

— Будем играть? — спросила она и нерешительно подошла к отцу. Тот взял и поднял её на руки, потом и вовсе подкинул в воздух. И тут же поймал, широко и счастливо улыбаясь. И почему после всего услышанного и увиденного сегодня у меня сложилось четкое впечатление, что во многом темные совсем не такие, какими хотят казаться, просто привыкли вести себя соответственно сложившемуся на поверхности образу. Хотя, я, конечно, могу и ошибаться.

Вечером следующего дня, когда мы вернулись в университет, Машмул сказал мне:

— Это только игры. Когда она вырастет, станет такой же, как её мать. Ну, может быть, чуточку лучше…

— Если ты не дашь ей шанса вырасти другой то, конечно, станет.

— И что ты предлагаешь?

— Мы могли бы играть с ней чаще.

— Чтобы свести с ума её мать? Она ведь испугалась тебя тогда.

— Ничего. Думаю, ей это будет даже полезно.

Темный вопросительно вскинул брови.

— Ты меня удивляешь. А я всегда считал тебя таким светлым, таким…

— Невинным?

— Ну нет, вот об этом-то я как раз позаботился в первую очередь!

Андрей

От двух суток бесконечных переговоров и деловых встреч кто хочешь озвереет. Так что когда ко мне в воскресенье прямо в квартиру, где мы с Иром отсыпались от трудов праведных, заглянул Карл, первым моим желанием было послать дорогого и любимого работодателя далеко и надолго. По всей видимости, ректор все прочел у меня на лице и обратился не ко мне, а к Иру.

— На, взгляни, — сказал он и протянул мерцающему какую-то бумагу.

Тот вчитался, я продолжил цедить свежесваренный кофе, который не прибавил мне настроения и бодрости. Особенно, на фоне визита ректора. Просто так он бы не пришел. Значит, опять какое-то ЧП приключилось. Может, подговорить Ира и слинять на недельку в неоплачиваемый отпуск, например, в Чащу Лис. У них там тихо, в чем я мог убедиться в предыдущие свои визиты. А то как-то жизненные перспективы меня окончательно перестали радовать. Не минуты покоя кого угодно до белого каления доведут.

— Весь класс колокольчиков в следующие выходные приглашают в пустыню Наби с дружеским визитом в поселение ифритов, — озвучил Ир вслух.

У меня вырвался страдальческий стон.

— Они что, издеваются? А через выходные нельзя?

— Можно, — с улыбкой откликнулся за мерцающего Карл, — Только приглашение было переедено по официальным каналам, так что будет лучше, если ты все же отправишься туда со своими студентами четко по расписанию.

— С чего это они вообще решили нас пригласить?

— Сам виноват, — влез Ир, — Ты ведь устроил классу твоего брата поход в пограничные горы? Ифриты, скорей всего от Фа, узнали об этом. И воспользовались ситуацией. Раз одному классу можно было отправится в двухдневный поход, то почему тоже самое нельзя другому?

— С той лишь разницей, что вундеры пределы ФСЭК не покидали, — возразил я.

— У нас только-только идет налаживание отношения, если ты помнишь, — строго проговорил Карл, — поэтому придется тебе смириться с тем, что в следующие выходные вам всем предстоит еще одно путешествие.

— Но ведь дело не только в этом? Вы могли бы сказать мне о приглашении и в понедельник. Все равно от меня теперь уже ничего не зависит.

— Мог бы. Но у меня кроме этого есть разговор к Иру, — он выразительно посмотрел на своего секретаря.

— Мне выйти? — спохватился я, хотя, страсть как не хотелось поднимать пятую точку с нагретой табуретки. За окнами моей квартиры все еще царствовала зима. Так что батареи работали на полную, но все равно было не жарко.

— Нет. Тут ничего секретного, просто в пятницу на собрании совета факультета была утверждена дата твоей защиты, — произнес Карл и назвал число. Глаза у Ира стали квадратными. Видя это, я тоже напрягся.

— Уже совсем скоро? — спросил, заподозрив неладное.

— Через две с половиной недели.

— Эй! Разве так делается, — возмутился я, — Ему же еще подготовиться надо!

— Увы, но в ученом совете никто не сомневается в выдающихся способностях господина Шутвика. К тому же, — это ректор адресовал уже Иру, — я тебя предупреждал, чтобы был наготове.

— Да, но все равно неожиданно, — пробурчал мерцающий раздосадовано.

— То есть, ты не готов.

— Готов. Полностью. Просто… — и он посмотрел на меня.

— Чего? — удивился я.

Мерцающий тяжело вздохнул и раскололся.

— Ты столько высказал кардиналу, что о нем думаешь, когда он, наконец, объявил, что мы ему у темных больше не нужны и можем к себе возвращаться, что он сказал тебя потом как-нибудь обрадовать, когда ты немного успокоишься.

— Я так понимаю, — хмуро уточнил я, — 'обрадовать' в кавычках?

— Они договорились о предварительной встречи судейской коллегии ЛУИ на территории императора Владиэля.

— И?

— Через две недели.

— То есть, в следующие выходные я развлекаю наших колокольчиков в городе огненных, а еще через неделю присутствую в императорском дворце на встрече без галстуков сильных мира сего, а потом, дня этак через четыре у тебя защита, я все правильно понимаю?

Ир еще раз тяжело вздохнул, и я понял, что это еще не все. Вскинул руку и потребовал:

— Подожди минутку, — и молча осушил до дна свой кофе, успевший остыть. Вытер губы ладонью и наградил обоих иномирян тяжелым взглядом. — Ну и?

— Мой дед дал добро на перенос в императорский дворец той девочки, которую ты прошлый раз не смог разбудить.

— Фонтанчик сестры Таниэль?

— Её зовут Вилалигаларус.

— Уже не важно.

— Андрей… — начал Карл.

— Знаете, хорошо, что вы здесь, — оживился я, решив про себя, что если помирать то с музыкой, — как насчет того, чтобы обсудить мои внеурочные?

— Легко, — совсем по-человечески откликнулся ректор, — специально на такие вот внеурочные дела на твое имя университету был выделен императорский гранд, который с этого месяца перечисляется в университетский фонд развития. Из него восемьдесят два процента твои.

Я приуныл. Ректор, который явно рассчитывал на совсем другую реакцию, искренне удивился и вопросительно глянул на Ира. Тот криво усмехнулся.

— Даже поторговаться не дали, — озвучил секретарь.

— Да не в этом дело, — отмахнулся я, — Просто думал, что, если оплата не устроит, еще можно отказаться.

— Уже нельзя, — отрезал Карл непреклонно, — Даже если бы она тебя не устроила, Камюэль Барсим нашел бы способ тебя удержать на обоих твоих должностях.

— Понятно. Меня спасет только смерть.

— Даже не заикайся, — бросил в мою сторону Ир и ушел провожать ректора.

Я посидел какое-то время тупо таращась в свою пустую чашку и решил еще разок вдарить по кофе. Работу свою я, конечно, люблю. Но это хреново, когда работа становится еще и личной жизнью. Что ж за напасть такая, и почему у меня в этом мире такой бешеный ритм жизни, неужели у них тут всегда все так быстро происходит, хотелось бы мне знать?

Понедельник начался с очередного внепланового визита. Причем, пришедший каким-то образом умудрился просочиться ко мне в квартиру до Елки, который явно тоже очень рвался со мной поговорить по душам. Только пришел этот парень не ко мне, а как не странно, к Иру. Я его узнал. Это был тот парень, который прибыл в замок Аналой в компании двух сыновей Михарея Дюрмейма, и который, после знакомства, сразу же был мной окрещен Каравайчиком, потому что носил имя Киравай Винчест. Что в тот момент показалось мне крайне забавным. В общем, парень был рыцарем, но одновременно с тем учился в университет на пару курсов старше моих колокольчиков. И секретаря ректора знал в лицо. Что ему могло понадобиться у меня в квартире?

— Я пришел к господину Шутвику, — с порога объявил он.

Я пожал плечами и посторонился, впуская незваного гостя. Ир в это время плескался в душе, так что я завел Каравая в зал и усадил на диван, решая про себя, этично или нет выпытывать у парня, что же ему понадобилось от Ирки. Если бы это было какое-то общественное поручение, нам бы о нем еще вчера сказал Карл. Но тут, похоже, что-то личное. Нервный и озабоченный вид парня мне не понравился. Поэтому я все же спросил:

— И зачем он тебе понадобился?

— По личному вопросу, — бросил в ответ рыцарь, причем довольно пренебрежительно, как мне показалось. Такое отношение раззадорило меня еще больше.

— А конкретнее нельзя?

— Нельзя. Я буду говорить об этом только с ним! — неожиданно выпалил парень и грозно сверкнул в мою сторону глазами. Что это с ним? Вопрос ведь прозвучал совершенно невинно. С какого перепугу он так завелся?

— И о чем же? — раздалось от двери, в которой нарисовался Ир, одетый по земной моде в джинсы и футболку.

Каравай смутился. Я нахмурился. Когда этот олух уйдет, надо будет обязательно уточнить у Ира один вопрос.

Не глядя ни на кого из нас, рыцарь, наконец, разродился:

— Господин Шутвик, я бы хотел предложить вам себя… — на этих словах у меня глаза на лоб полезли, но парень закончил совсем не так, как успел нафантазировать испорченный я, — в качестве ученика.

— Что? — грозно протянул Ир после секундной паузы. — Ты в своем уме? Я еще даже не остепененный!

— До вашей защиты осталось меньше трех недель! — вскинулся рыцарь, награждая потенциального учителя почти таким же горящим взором, каким еще совсем недавно прожигал меня.

Мне стало смешно. Я с трудом сдержался, чтобы не засмеялся, но в улыбке все же расплылся. Каравай и Ир заметили её одновременно. Рыцарь нахмурился, а мерцающий накинулся на меня с вопросом:

— И чего смешного?

— А ты, оказывается, личность популярная. Скоро от поклонников отбоя не будет.

— Что?! — взвыл мерцающий и даром, что не кинулся на меня.

— Да, как ты можешь… — начал рыцарь, вскочив с дивана и пылая праведным гневом.

— Испорченные вы, уйду я от вас, — пропел, сам толком не понимая, с чего на меня напало такое веселье, — Вообще-то, имелись в виду поклонники таланта. Ведь, если этот парень примчался к тебе, — я обращался к Иру, — уже сейчас, значит, боится, что его кто-нибудь может опередить. А двумя учениками за раз ты вряд ли обзаведешься, если и один у тебя явного восторга не вызывает.

— Я вообще не собирался пока никого себе брать, — раздосадовано отозвался Ир и посмотрел на Каравая со странным, почти беспомощным выражением лица.

— Мне еще многому предстоит научиться, я только третьекурсник, — просительно, но с достоинством, заговорил тот, — поэтому первое время с моим обучением не будет много хлопот, я буду занят освоением основных университетских курсов.

— Первое время, а потом? — Ир тут же ухватился за самую суть.

— Но ведь позже и у вас уже прибавится опыта… и желания, — отозвался Каравай, явно не очень уверенный в своей правоте. Наткнулся на мой ехидный взгляд и тут же хмуро поправился, — желания учить, я имею в виду.

— Андрей, ты опять? — повернулся ко мне Ир, после этой его инсинуации.

— А я что? — пришлось разыграть из себя невинность, но под взглядом мерцающего я быстро проглотил все свои смешинки и заговорил серьезно, — Думаю, тебе есть смысл согласиться. Кроме того, что ученик — это всегда престижно, как я понимаю…

— И обязательно, если хочу впоследствии пройти полную аттестацию.

— Тем более. Так вот, я думаю, что Каравайчик может стать для тебя неплохим поводом в случае чего отлынить от работы, которой тебя будет пытаться наградить Карл.

— Не очень убедительный аргумент, — Ир неожиданно для нас с Вичестом перестал хмуриться и улыбнулся, — Для отлынивания у меня всегда есть ты.

— Не, ну я так не играю…

— Может быть, вы прекратите, и поговорим серьезно, — прогудел обиженный Каравай. И мы с Иром, как не странно, устыдились. Мысль о том, что мы заигрались, судя по лицу мерцающего, посетила нас одновременно.

— Извини. — Первым произнес я, — Просто за последнее время на нас обоих столько всего навалилось, что это скорее нервное, чем осознанное желание тебя оскорбить.

На это рыцарь тяжело вздохнул, но ничего не ответил. Только на Ира посмотрел требовательно и решительно. Кажется, он был готов осаждать будущего учителя все оставшееся время до его защиты. Похвальный энтузиазм.

— Ты в курсе, что я мерцающий, — напомнил ему Ир.

— Да. Уже весь универ знает.

— Быстро. И тебя это не смущает?

— Нет. А должно?

— Я могу наброситься на тебя, если во время обучения ты в моем присутствии поведешь себя не так, как мне бы того хотелось.

— Но на него же, — невежливый кивок в мою сторону, — не набрасываетесь.

— Андрей — исключение.

— И колокольчики все дружно тоже?

— Давай не будем обобщать. То, что я не кидаюсь на друзей, да, это факт. Но с чего ты взял, что сможешь войти в их круг?

Да уж, о том, что Ир умеет задавать заковыристые вопросы и вести себя как последняя сволочь я знал, не зря же мы в начале знакомства с ним частенько пререкались, и он даже пару раз собственноручно пытался меня придушить. Но тут было другое. Он явно проверял парня на вшивость. Решив, что не буду им мешать, я попытался проскользнуть к двери, но Ир поймал меня за локоть, отвлекшись от притихшего рыцаря.

— Ты куда?

— Там в классе еще Елка маячил. Пойду, узнаю, каким ветром его к нам занесло.

— Он теперь твой первый заместитель. Классная комната и его вотчина тоже.

— Он явно собирался к нам, просто твой ученик его опередил.

— Он еще не…

— Уже. Если бы ты все еще был против, думаю, ты бы с ним вообще не стал больше разговаривать, — сказав это, я удалился. И оказался прав, дракон на самом деле поджидал своей очереди. И кинулся ко мне, когда увидел.

— Ну, что опять? — спросил я, обнаружив на лице человекообразного ящера следы от когтей. Если мне не изменяет память, у драконов очень быстрая регенерация, и такие царапины могут сохраняться так долго, только если когти эти были чем-то особым смазаны. Не ядом, конечно, но чем-то близким к нему.

— Ничего особенного, — Елка деланно пожал плечами, — Ты ведь не видел меня с ней в Темном Королевстве в эти выходные.

— Она пригласила, а ты отказался? — признаться, я удивился. Мне казалось, что если темная леди приглашает, отказать ей очень сложно, если вообще возможно. Тем более, когда это личное приглашение.

— Я еще не готов встречаться с её матерью, — сказал дракон, как отрезал.

Меня потянуло в очередной раз за утро улыбнуться, но под хмурым взглядом парня, я как-то сдержался и прокомментировал без намека на улыбку:

— Могу понять, теща — не тот зверь, с которым хочется сводить близкое знакомство.

Дракон тяжело вздохнул и сел прямо на траву под одним из деревьев, вольготно чувствующих себя в нашей мелиорированной классной комнате. Я присоединился к нему, только выбрал себе другое дерево, растущее рядом. Мне до сих пор не давал покоя вопрос, куда же деваются их корни? Магия магией, но где-то они ведь должны быть! Но расспрашивать того же Умку мне не хотелось, вряд ли я что-нибудь пойму из его объяснений. Это все земной критический склад ума мне покоя не дает. Несмотря на то, что уже достаточно пробыл в этом мире, многое видел, ко многому привык, все равно до конца так и не поверил, что с помощью магии возможно все и даже чуточку больше. Тряхнув головой, я внимательно посмотрел на дракона.

— Она тебя прогнала?

— И нет, и да. Странно все получилось.

— Если ты мне не расскажешь хотя бы в общих чертах, я сам не догадаюсь.

— Мне не хочется об этом говорить. Просто, скажи мне, как бы ты объяснял свою точку зрения, если бы был на моем месте.

— Так же, как и в прошлый раз. По-моему, именно это я тебе и советовал.

— Давай уточним, ты прошлый раз сказал, чтобы я просто говорил с ней, так?

— Именно! Но, я так понимаю, что все дело в том, что сейчас она с тобой даже разговаривать не хочет?

Дракон не ответил, но так громко засопел в негодовании, что все стало понятно. Я поднялся на ноги, решив, что надо проверить, не прибил ли там Ир Каравая и по-тихому прикопал где-нибудь на чердаке нашей хрущевки. А что, мерцающий, конечно, не маньяк, но рыцарь кажется упертым малым. А Ирке, насколько я могу судить, очень не нравятся, когда ему перечат младшие по званию и статусу. Дракону я сказал:

— Тогда у меня только одно предложения, напиши ей письмо.

— Что? — он поднял на меня ошеломленный взгляд.

— Я говорю, доверь слова бумаге или чему-нибудь, что у вас тут может служить её эквивалентом, и пошли ей записку с объяснениями или признаниями, что ты там хотел бы ей сказать. Пусть почитает.

— А если она уничтожит её, даже не прочитав?

— Ну, если такое произойдет, придешь снова. Возможно, к тому времени мне еще что-нибудь в голову придет. А возможно, она устанет злиться и сама призовет тебя обратно.

— Такая, как она, не устанет.

Я пожал плечами.

— Тебе, конечно, видней. Но, что-то мне подсказывает, что ни я, ни даже ты, до конца не знаем, какая она на самом деле.

— Но я хотя бы хочу узнать!

— И правильно. Тебе это нужно, а мне-то к чему?

— Я думал, она твой друг.

— Друг. Поэтому, я считаю, что она имеет право на свои тайны и скелеты в шкафу.

— Какие скелеты?

— Это образное выражение.

— Хорошо, я напишу, — наконец, решился дракон, вставший на ноги по моему примеру.

— Вот и отлично, — я дружески хлопнул его по плечу и ушел к себе.

Ир и его ученик обнаружились на кухне. Причем, оба нос к носу склонились над чем-то, разложенном на столе, и что-то оживленно обсуждали. Сразу стало ясно, что я тут лишний. Поэтому я кашлянул и объявил, что собираюсь пойти прогуляться до футбольного поля. Там как раз должна идти утренняя тренировка. Конечно, играть на равных с эльфами и другими местными обитателями мне не светит, но просто так мяч погонять я бы не отказался. И так что-то заработался совсем. А тут, пока нет других посетителей, надо ловить момент. Но Ир насладиться одиночеством мне не дал. Тут же свернул все дебаты и вызвался меня сопровождать. Я даже удивился. Из классной комнаты колокольчиков, ставшей теперь главным штабом студклуба, мы с мерцающим направились в университетский парк. А Каравай, раздосадованный тем, что я их прервал, был спроважен новоиспеченным учителем на занятия, которые в это время дня как раз были в разгаре. По дороге я не удержался и все же задал Иру тот вопрос, который пришел мне в голову, когда у нас только-только появился его новый ученик.

— Ну, что, мне есть повод озаботиться такой неприятной штукой, как ревность, или у тебя и в мыслях ничего такого нет?

— Ты о чем? — растерялся Ир и даже с шага сбился.

— Ну… — протянул я многозначительно, глядя в небо, а потом скосил на него глаза.

Ир замер на секунду, а потом, когда до него дошло, что я имею в виду, громко фыркнул.

— Это, конечно, очень мило, — с ядовитым сарказмом заявил он, — Но глупо.

— Почему? — я повернулся к нему лицо и пошел спиной вперед, чтобы видеть его.

— Хочешь в очередной раз послушать про любовь? — нахмурился мерцающий, но не потому что разозлился, а из-за смущения. Я уже научился определять, когда у него уши дергаются от злости, а когда совсем по другой причине.

— Нет. Просто хочу еще раз обозначить простую истину. Я — ревную, значит… — и оставил многозначительную паузу. Ир сделал несколько шагов вперед, наступая на меня, пока не приблизился вплотную, когда я остановился. А потом улыбнулся.

— Я тебя понял… — начал он и потянулся…

— Эй-ей! — раздалось у него за спиной. К нам быстрым шагом приближались Том с Фа. Рутберг, а это именно он привлек наше внимание, крикнул еще издали, — Как раз вы нам и нужны!

Ир раздосадовано выдохнул и отступил в сторону. Вот так всегда, только уединишься с любимым человеком (да-да, я помню, что он у меня не совсем человек) в таких удобных кустиках, и тут найдут и прервут на самом интересантом месте. Судьба — злодейка, чтоб её!

В итоге мы расположились на одной из скамеек, которые в университетском парке, как я давно уже заметил, обнаруживались, порой, в самых неожиданных местах. По какой логике их тут расставляли, понятие не имею. Хотя, готов предположить, что изначально, они как и полагается приличным скамейкам стояли каждая на своем участке той или иной аллеи с заранее известным интервалом от других таких же. Но потом в парк ворвались студенты и начали эти самые скамейки перетаскивать с места на место. С местными магическими возможностями и природной силой некоторых представителей халярских рас, это было делом двух минут. Так что теперь в стройных рядках скамеек, украшающих аллеи, то и дело просматривались ощутимые пробелы. Но вернуть все к первоначальному виду никто не спешил. Похоже, когда-то уже пытались и не преуспел. Студенты, что с них возьмешь? Так что найденное нами местечко было относительно уединенным. Мы с Иром сели, Том остался стоять позади нас рядом с деревом, в которое упиралась спинка скамейки, и оперся на нее обеими руками, а Фа сел перед нами прямо на траву, скрестив ноги по-турецки. С его смуглой от природы кожей и головным убором, больше всего напоминающим мне чалму, наш ифрит, на мой скромный взгляд, выглядел настоящим сыном пустыни.

— Так о чем ты хотел поговорить? — спросил я у Фа.

Конечно, нас окликнул Том, но я сразу догадался, что искал он нас в первую очередь для своего друга-ифрита. Просто сам Фа был, по моему личному убеждению, существом весьма застенчивым и мягким. И только в экстренных ситуациях мог проявить настоящую твердость. К тому же, он явно осознанно позволял Тому вести себя с ним несколько покровительственно. Чем Рутберг, то ли понимая, что делает, то ли нет, беззастенчиво пользовался. При этом лично я был вовсе не уверен, что Фа на самом деле копейка в копейку такой, каким хочет казаться. По-моему, он когда-то был так ошеломлен тем доверием, которое оказал ему Том, когда смело принял на себя его огонь и не отдернул руку, испугавшись обжечься, что готов был на все, чтобы зародившуюся между ним дружбы продлить и приумножить. Поэтому стал при нашем Томе, с его бурным нравом, типичным Санчо Пансе, с той лишь разницей, что про ифрита смело можно было сказать, в тихом омуте черти водятся.

Фа вздохнул и ответил:

— Я хотел обсудить некоторые трудности взаимопонимания, которые могут возникнуть, когда мы отправимся в турпоход. — Последнее слово в исполнении местного обитателя несколько выбило меня из колеи, и я невольно хмыкнул.

— От Геннадия подхватили названьице?

— А от кого еще! — откликнулся сзади Том.

Я даже оборачиваться не стал. Вспомнил, как иномиряне обошлись с моим соотечественником, откорректировав его память, и, как не странно, в очередной раз огорчился, что все так произошло. Но поспешил выкинуть все из головы. Как говорится, сделанного не воротишь.

— Ладно, и что там за трудности?

— Помнишь, я вам уже как-то говорил, что у нас нет женщин… — осторожно начал Фа. Я вздохнул, догадавшись, что же его так сильно волнует на ниве непонимания.

— Фаль, я ведь не дурак. И остальные, уверен, тоже далеки от этого эпитета. У вас не женщин нет, у вас в принципе нет разделения на пол, я правильно понял?

— Правильно, — удивленно откликнулся смуглокожий пустынник, — Но как ты…

— Просто догадался, — отмахнулся я. — То как ты выглядишь сейчас — всего лишь, ну скажем так, маскарадный костюм, маска. При желании ты мог бы превратиться и в девушку, никакой бы принципиальной разницы для твоего самоощущения не было.

— Но обычно мы превращаемся только в мужчин.

— Вполне разумно. Если эта ваша пустыня такой суровый край, каким я его себе представляю, то одинокому путнику-мужчине в любом случае спокойнее бродить по ней, чем женщине.

— Да. Но, когда мы все вместе и опасаться нечего, все равно предпочитаем именно мужское обличие.

— Глупости. Мне хочется верить, что когда вы все вместе, вы ходите без личин.

— В доме да, но… — Фа запнулся и кивнул, — Да, ты прав. Только если вынуждены показываться кому-нибудь из холодных.

— Холодных? — заинтересовался Том, с которым данную тему Фа, по всей видимости, тоже не обсуждал.

— Так они называют всех нас, — вмешался Ир и обратился к Фалю, — ты совершенно зря волнуешься. Забыл уже, что благодаря тебе у меня есть огненное мерцание?

Фа ответил ему недоуменным взглядом. Тут уж решил пояснить я.

— Он тебя читал, Фа. Если после этого ему еще и мерцнуть в одного из вас удалось, значит, он теперь знает о вас не меньше, чем ты сам, усек?

— Серьезно? — недоверчиво выдохнул Том.

Ир только хмыкнул.

— Значит, я могу рассчитывать, что вы, если что, сможете объяснить некоторые нюансы остальным? — спросил ифрит нас с Иром.

— Почему мы, а не ты сам? — поинтересовался я.

— Потому что мне кажется, у вас это лучше получится, — мягко отозвался тот.

— Ну, раз кажется, будем стараться, — постановил я и мы разошлись.

Гонять мяч в компании Ира и командоров, которые бросили свои команды на попечения капитанов и присоединились к нам на краю поля, оказалось неожиданно приятно. Все трое эльфов (несмотря на то, что по утверждению Каравая весь университет теперь знал, что Ир мерцающий, тот предпочитал появляться на людях в привычном образе светлого эльфа) каким-то хитрым Макаром умудрялись подстроиться по меня, и я не чувствовал себя ущербным в их компании, за что им огромное спасибо. Ну, а после, на меня опять навалились привычные дела, и даже наличие новоназначенного заместителя не особо спасало. Так что неделя пролетела незаметно. И ранним утром в субботу мы с ребятами через портал, который выстраивали прямо в поселение ифритов под личным руководством ректора Ви'Хольма, отправились в турпоход. И меньше всего я мог ожидать, что наши огненные друзья живут в своем оазисе с таким размахом.

Пустыня, вечное солнце, редкая тучка заслоняет его, и на фоне всего этого стеклянные дома, переливающиеся всеми цветами радуги. Неудивительно, что у меня сразу зарябило в глазах.

— Это… что? — вырвалось у меня еще до того, как к нам успела подойти встречающая делегация.

— Ну… — замялся Фаль, — мы это сами делаем из песка и…

— Себя, — закончил за него Ир. — Они живые.

— Кто? — не понял Улька.

— Кажется, — от удивления, голос у Тома осип, — дворцы эти.

Он подобрал правильное слово, каждое стеклянное жилище напоминало дворец в миниатюре. Причем, ни в одном из тех, что попались нам на глаза, не было больше одного этажа. И все равно, смотрелись эти дома очень нарядно.

— Ир, мне изменяет память или… — начал я, неожиданно вспомнив, что не так давно мне рассказывал мерцающий о их домах в Чаще Лис.

— Не или, а так и есть. Только наши дома больше похожи на животных, а эти…

— Живое в мертвом, — тихо сказала Лия.

— Вы очень верно подметили, юная леди, — обратился к Вейле Каарь Инойс — отец Фаля и местный правитель.

И нас повели в его дом, где впоследствии и разместили. И, что самое интересное, наше пребывание в оазисе ифритов выглядела как всамделишный турпоход. Мы ловили рыбу в местном озере, на берегах которого и образовался когда-то оазис. Знакомились с местными достопримечательностями, лазили в горы, которые правильнее было бы назвать просто скалами. Ели очень много сладкого. Живя бок о бок с людьми пустыни, ифриты переняли их вкусы в еде. Хотя, если верить Фалю, им самим человеческая пища была не так уж нужна, но сладости им нравились. Поэтому именно ими нас активно и потчевали. На второй день нашего пребывания здесь, на глаза стали попадаться ифриты не только в человеческой форме, но и огненные фигуры, лишь отдаленно своими очертаниями, напоминающие человеческие тела. Я поинтересовался у эмира, и он честно признался, что первый день все старались лишний раз нас не шокировать, но, когда стало ясно, что колокольчики — ребята не из пугливых, да и мы с Иром более чем адекватные товарищи, Каа разрешил своим не напрягаться. Тогда-то, присутствующий при разговоре Ир, и продемонстрировал ифритам, что такое мерцающий в полном огненном мерцании.

Разумеется, после такого, секретаря ректора у меня отобрали надолго. Потому что оказалось, что притворяться людьми ифритам бывает совсем непросто. А тут такой бесплатный консультант можно сказать простаивает. Ведь Ир мог запросто стать и тем, и другим, и даже при желании на словах откорректировать трещащие по швам личины огненных обитателей пустыни. Так что пока мерцающий развлекался с новыми знакомыми, я имел счастье обнаружить, что наше железная леди — это я Илю имею в виду, тоскует без своего дракона. Вот уж никогда бы не подумал. В общем, Ир появился очень кстати, потому что я по своему обыкновению попытался вывести девушку на откровенный разговор парочкой несколько хамоватых высказываний, и она, кажется, вполне серьезно, готова была меня покалечить в тот момент, когда между нами неожиданно нарисовалась пламенная фигура, пышущая огнем и жаром. Ир быстро выскользнул из мерцания. Но к тому времени разъяренная Иля и сама взяла себя в руки.

Прежде чем они всерьез схлестнулись из-за меня, я вмешался и попытался извиниться. На что темная, которая явно и сама от себя не ожидала всех этих действий, досадливо махнула рукой и попыталась улизнуть. Чего я уже никак не мог ей позволить. Ир был отослан за водой и чем-нибудь пожевать и, как не странно, отправился в указанном направлении, на прощание бросив на меня отрезвляющий жесткий взгляд. А я в уже более конструктивной и вежливой беседе попытался пообщаться с Илюизменой.

— Иль, неужели все так серьезно?

— Я собиралась представить его Великой Матери.

— Это я уже понял. И как мужчина могу тебе сказать, что разделяю его решение, не спешить с этим.

— Вот как? — холодно уточнила она, — Меня задел не сам факт того, что он посмел отказаться. С тем, что полного повиновения мне от него не добиться, я уже как-то смирилась. Мне не понравилось, что он струсил.

— Он тебе уже писал? — спросил я в лоб после паузы.

— Ты надоумил?

— Я, — не стал лгать, в принципе, Елка потом, может, и выскажет мне много чего нового, после такого, но Иля мне друг и её душевное спокойствие мне как-то дороже. К тому же, откровенную ложь она могла бы почувствовать.

— Мы всю неделю ведем переписку.

— Даже так? И есть прогресс?

— Возможно, — уклончиво отозвалась темная.

— Хорошо, а если предположить, что он не только испугался, а было что-то еще. Что-то нам с тобой обоим непонятное?

— Например?

Хороший вопрос. Я сначала предположил, а потом задумался, чтобы это могло быть. Поэтому, прежде чем ответить, был вынужден выдержать паузу, пока мне в голову не пришла относительно светлая мысль.

— А ты сама-то знаешь, как у драконов это происходит?

— Что это?

— Знакомство с родителями. Вот у вас, как я слышал от Машки, если мужчину берет в супруги женщина, то он умирает для своей родни. А, что если, у драконов, во-первых, свой ритуал на этот счет имеется, а, во-вторых, Елку кто-нибудь, например, тот же Павлик, просветил на этот счет, и умирать он категорически не согласен. Насколько я могу судить, с дядей у него хорошие отношения и вообще, вспоминая, каким образом он подпитывал свой подпольный портал в мой мир, с другими представителями зеленого семейства тоже. Что тогда?

— Знаешь, — медленно произнесла Илюизмена, — а ты прав. Но почему он сразу не сказал мне об этом? Или хотя бы не написал?

— Как мужчине, лично мне было бы непросто говорить о чем-то настолько личным, особенно в письме, — поделился я, — а сказать на словах ты ему, как я понимаю, не предоставила возможности.

На все на это темная склонила голову и молча поднялась. Мы сидели на берегу небольшого озера, в котором еще вчера с ребятами пробовали рыбачить. Я остался на большом плоском камне, а она ушла. Стоило ей скрыться за деревьями и каким-то мелким плодоносящим кустарником, названием которого я так и не поинтересовался, как ко мне подошел Ир.

— Подслушивал? — спросил я его прямо.

Мерцающий протянул мне бутыль с ключевой водой и ответил:

— Только несколько последних реплик. Случайно.

— Не смертельно, — подытожил я и жадно приник к стеклянному горлышку.

— Знаешь, у меня в последнее время такое чувство, что все это, — мерцающий как-то неопределенно обвел рукой окружающий пейзаж, — затишье перед бурей, как у вас говорится.

Я неудачно глотнул и закашлялся. Ир постучал меня по спине и участливо спросил:

— У тебя тоже?

— Угу, — с трудом проталкивая горячий воздух пустыни в легкие, отозвался я, — прямо мысли мои читаешь. Знаешь, такое чувство, что я сплю, а где-то по близости комар летает и жужжит, жужжит… Раздражает, но во сне никак не поймешь, что именно, а проснуться не получается. Может быть, именно это и имела в виду Антилия, когда говорила про свои предсказания?

— Очень на то похоже. У меня нет дара предвидения. У тебя тоже, зато есть уникальное по нашим меркам чутье. А мне это беспокойство передается через тебя.

— Что-то мне как-то совсем стремно стало… нет ничего хуже, ждать и догонять. Сейчас мы ждем.

— Согласен, — поддержал меня мерцающий и как-то совсем невесело добавил, — И что-то мне подсказывает, что ждать нам всем осталось недолго.

Глава двадцать девятая Мир, расколотый надвое

Неделя — это пшик, вот что я хочу сказать. Раньше мне казалось, что семь дней — это ого-го сколько, но теперь даже восьмидневная халярская неделя кажется мне чем-то мимолетным. Я словно попал в какой-то особый временной поток, где дни летят, как минуты. И это притом, что в халярских сутках тридцать два часа. Так что Ир всю неделю с упорством, достойным лучшего применения, поил меня перед сном какой-то гадостью. Когда я попытался пошутить о том, что благодаря ему подсел на стимулирующие средства, мерцающий не долго думая прочитал мне целую лекцию о том, чтобы я не путал дырку с пальцем. И этот его эликсир нечета нашим земным энергетикам. После его прочувствованной речи я, наконец, понял, что этот стойкий оловянный солдатик тоже готов в любую минуту сломаться. Ритм жизни у нас с ним был просто бешеным. Настало время остановиться и передохнуть. Хотя бы дня на три. И в первую очередь с этим вопросом я отправился к Карлу.

— Нам с Иром нужен перекур.

— Ни ты, ни он, не курите, — с улыбкой заметил ректор, который, похоже, предчувствовал мой визит.

— Не притворяйтесь. Вы поняли, о чем я.

— На выходные у вас запланировано мероприятие.

— Я помню. И не только у нас. Но потом…

— У Ириргана скоро защита.

— Вот именно! Будет лучше, если до защиты его перестанут кантовать, а то еще неизвестно, что он может выкинуть. — С нажимом произнес я.

— И тебя вместе с ним?

— Если я продолжу тут крутиться, он без меня не уйдет.

— И куда же ты решил отправиться в компании моего секретаря? Снова в твой мир?

— В Чащу Лис. У них там тишь и благодать, как раз то, что нам нужно. К тому же, Иру будет полезно покрутиться среди своих.

— Что-то раньше я не замечал в нем потребность в обществе других мерцающих.

— Раньше, — я понимал, что бью по больному, но задался целью любыми средствами выбить для нас с Иром, пусть маленькую, но передышку. — Вы вообще были не в курсе, кто он.

Повисла неловкая пауза, но никто из нас не спешил её заполнить. Первым сдался я. Глубоко вздохнул и спросил, попытавшись вложить в голос всю накопившуюся усталость.

— Так вы нас отпустите?

— Во внеочередной отпуск?

— Три дня, не больше.

— Я с радостью дам вам и пять, если ты сумеешь убедить в их целесообразности своего второго работодателя.

— Камюэля или Снежня?

— Императора будет надежнее.

— Хорошо. Тогда после выходных мы с Иром на работу уже не выходим. Договорились?

— Да.

Воодушевленный открывающимися перспективами, я решил немедленно обрадовать Ира и отправился на его поиски. Но не стал тупо бродить по университету и спрашивать у каждого встречного, не видели они секретаря ректора, а нашел в зале для гневотерапии Шмеля и попросил создать для меня шушара-проводника. И отправился за шишко-человечком, как за путеводным клубком из русских сказок. Ир был обнаружен в своих комнатах в преподавательском крыле главного корпуса и явно не обрадовался моему приходу.

— Что ты хотел? — спросил мерцающий, открыв дверь на мой стук и не приглашая войти.

— Поговорить.

— Я занят.

— А мне нужно сейчас, — пришлось придержать рукой дверь, которую вознамерились захлопнуть прямо перед моим носом. Разумеется, я тут же задался вопросом, что там Ир от меня прячет? Или, может, кого?

Мои подозрения оправдались. С Иром был Киравай Винчест, его новоиспеченный ученик, который подозрительно недоброжелательно зыркнул в мою сторону, когда мерцающий все же впустил меня.

— И с чего такая секретность? — спросил я самым нейтральным тоном, на который был способен.

— Мы просто занимались. — Хмуро бросил на это рыцарь.

Я вопросительно выгнул брови и посмотрел на Ира. Тот громко фыркнул и демонстративно возвел очи долу. Так-так, похоже, интуиция меня не подвела, и повод для ревности все же есть. Но Ир не дал мне времени развить эту мысль. Двумя рубленными фразами выставил Каравая за дверь, которую запер за спиной рыцаря, не очень довольного таким поворотом дел. А потом повернулся ко мне.

— Неужели, ты совсем не можешь без всех этих странных намеков?

— Это ты о чем? — я подошел к одному из кресел и опустился в него, бросив случайный взгляд в сторону кровати, который Ир проследил.

— Вот как сейчас, например, — строго произнес мерцающий, снова повернувшись ко мне.

— Это не я пошлый, это ты мнительный. Никакого намека не было! — запротестовал я.

— А минуту назад с Кираваем?

— А что я такого сказал?

— Раз он начал оправдываться, значит, в твоих словах или выражении лица что-то было.

— Прежде чем выдвигать обвинения, сначала сам разберись, что конкретно тебя не устраивает, — бросил я, начиная злиться.

— Например, то, что ты притворяешься, будто у тебя на самом деле есть повод меня ревновать! — выпалил мерцающий и устремился к окну. Я проследил траекторию его перемещения по комнате, не зная, плакать мне или смеяться. Вот как можно было так все извратить?

Теперь Ир стоял ко мне спиной и что-то усиленно разглядывал за окном. Ну-ну. Охотно верю, что то, что происходит на улице, его интересует много больше, чем моя скромная персона и реакция на его слова. Вздохнув, я встал и подошел к нему. Остановился рядом, обнял за плечи и, сам не понимая своего жеста, прижался губами к виску. Мне не хотелось извиняться. Я не чувствовал себя виноватым. Но не хотел быть грубым настолько, чтобы в очередной раз поругаться с ним. В ответ на мои действия, Ир глубоко вздохнул, повернул ко мне лицо и попытался поцеловать, но я отвернулся.

— Ты сам говорил, что не любишь, когда все сводиться к этому, — заметил я в ответ на его хмурый взгляд.

Мерцающий молча отвернулся обратно к окну, но мою руку со своих плеч так и не сбросил. Я заметил, как у него дернулся кончик уха. Похоже, я все же его довел, и теперь Ир злиться по-настоящему. Хреново. И почему просто и легко у нас с ним не бывает? Всегда кто-нибудь, то я, то он, изобретает какие-нибудь сложности. Мазохисты хреновы!

— Ир… — начал я.

— О чем ты хотел поговорить? — слишком спокойным голосом произнес он.

— Карл дает нам пять дней отгулов, если сможем убедить Снежня тоже дать добро.

— Когда? — мерцающий не посчитал нужным скрыть свое изумление и повернулся ко мне снова.

— После выходных. Я подумал, что мы могли бы пожить в Чаще Лис. Там спокойно. А у меня нас все равно будут дергать.

Вместо ответа Ир снял со своих плеч мою руку и притянул меня к себе, положил ладони на бедра. Похоже, это не я тут озабоченный извращенец, а некто мерцающий активно входит во вкус свободных нравов земли. Ведь не просто же так в моем присутствии все его мысли сводятся к чему-нибудь в этом роде. И всякие намеки видятся даже там, где их и в помине нет.

— У меня с ним ничего нет. Он мой ученик и точка. Тебе придется смириться с тем, что время от времени я буду с ним возиться.

— Входишь во вкус, сенсей? — поинтересовался я с улыбкой.

— Это ты о чем? — не понял он.

— Ну, насколько я могу судить, тебе нравится поучать…

— Это ты о себе?

— Ага. По личному опыту…

Так что мысли о предстоящем отдыхе грели мне душу до самого конца недели. Поэтому я так активно подчищал концы. То есть старался сделать как можно больше, чтобы в мое отсутствие не случилось ничего экстраординарного. Даже каким-то хитрым Макаром умудрился помирить Илю с Елкой, хотя в их направлении не делал никаких отчетливых движений, просто отпустил парочку замечаний в присутствии темной. Короче, напомнил ей, что есть такая интересная штука, как ревность. Просто, как мне показалось, до этого Иле и в голову не приходило, что Елка может плюнуть на все и уйти от нее к другой. Хотя, не совсем так. Думаю, она вполне отдавала себе отчет, что устав от её темных заморочек, дракон может сбежать к какой-нибудь драконихе или даже светлой эльфийке, пусть даже к человеческой девушке, но я зародил в ней зерна подозрения, что Ель может направить стопы к другой темной. Вот чего не захотела стерпеть наша юная Владычица. Так что дракон был возвращен на место. Как уж она его обратно завлекала, не могу сказать. Не мое это дело, по большому счету. Тем не менее, могу сделать вывод, что после этого Ель почувствовал себя куда увереннее. Так что теперь их с Илей частенько можно было видеть вместе. Что не могло не радовать. Счастливый дракон — бойкий дракон.

На фоне всего этого мой официальный заместитель развил настолько бурную деятельность, что я только диву давался. Елка на самом деле сумел как-то разгрузить меня за эти дни. Теперь сначала бежали за советом к нему, а потом он уже сам решал, кого из страждущих перенаправить ко мне, а с кем он и сам может разобраться. Так у меня появилось немного свободного времени, о котором раньше приходилось только мечтать, правда, тут же нашлось чем его заполнить. Ко мне повадился прибегать Клёма. И не просто так. Сначала он находил меня, потом тащил к Илюхе с его вундерами. Те пару дней относились к новоявленному товарищу настороженно. Поэтому нам с братом приходилось танцевать польку-бабочку, чтобы как-то разредить обстановку и помочь приемышу императорской семьи адаптироваться в сложившемся коллективе своих сверстников.

В первый раз маленький мерцающий слинял из дворца во вторник. Причем тайно. О чем не преминул мне сообщить прямо с порога, на котором материализовался нежданно-негаданно. Я чуть не поседел от такого заявления. Ир, с которым мы как раз завтракали, тоже. Так что первым делом мне пришлось выпытывать у малыша, почему он не посветил в свои планы хотя бы Снежня, с которым, как мне казалось, у него сложились вполне доверительные отношения.

— Он меня совсем за малыша держит. И не хочет понять, что мы взрослеем не линейно, — выдал желтоглазый ребенок, сидя на табуретке и обеими руками прижимая к себе капуцина, который, как не странно, не сопротивлялся, и даже, напротив, кажется, прислушивался к нашему разговору с его хозяином. Неужели, и эту зверюгу уже успели подвергнуть магической обработке? Чем черт не шутит! Скорей всего, так и есть. Но я отвлекся. После слов Клёмы, я повернулся к Иру.

— Что значит, нелинейно?

— Чем больше ты накопил слепков и соответствующих им мерцаний, тем психологически старше ты становишься.

— Это я понимаю. У нас тоже есть тесты на психологический возраст, который далеко не всегда совпадает с номинальным. И что?

— И то. Номинальный — это физический возраст организма, так?

— Конечно.

— А теперь подумай о том, что мы можем придать своему организму любой вид. И внутренним органам тоже.

— Я могу превратиться старичка, — поддержал старшего мерцающего Клёма, — а могу и в младенца. Конечно, у меня из-за сна не такой уж обширный опыт по части мерцаний, но я быстро учусь. К тому же, снимать слепки при дворе удобно, так как там много кто появляется. Разные расы, разные характеры. Это интересно.

— И, главное, — понял я, — быстро.

— Вот именно! — поддержал меня малыш.

— То есть теперь, когда ты знаешь, что у тебя за спиной есть такая нехилая стенка, как Снежень, ты перестал бояться каждого шороха и быстро прогрессируешь. Поэтому тебе скучно в четырех стенах.

— И с девочками, — добавил Клёма и отвел глаза, — Лиди взрослеет не так, как я.

— Конечно, — вставил Ир, — у нее же есть родители. Они корректируют этот процесс. К тому же, ты из пробужденных. Не удивлюсь, если после такое сна взросление вообще будет двигаться скачками.

— Гигантскими, надо понимать, — задумчиво протянул я, поднял руку и попытался погладить обезьяну на коленях мальчика, но возле пальцев недвусмысленно щелкнули острые зубы. Я автоматически отдернул руку.

— Он не любит, когда его трогают, — сказал на это мальчик.

— Во дворце слишком много желающий его потискать?

— Не только потискать, но и изучить, — со вздохом добавил мерцающий. — Так ты примешь меня в эту вашу группу умных детей?

— Это ты про вундеркиндов?

— Угу.

— Тогда сначала мы поговорим со Снежнем. Плохо, что ты сбежал. Неужели, ты не мог прямо с ним поговорить?

— Я пытался, но без тебя у меня не очень получилось. Он так и не понял, хотя я столько сделал, чтобы доказать, что старше, чем выгляжу.

— Сделал, но не сказал, я правильно понял?

Мальчик спрятал глаза и громко засопел.

— Все та же проблема, — хмыкнул я, — Никто не хочет говорить с другими прямо.

— Можно подумать, — бросил Ир, — в вашем мире её нет.

— Да, ладно! У нас тоже все, даже самые близкие люди, как правило, молчат как партизаны, до последнего. И расстаются.

— Насовсем? — занервничал Клёма.

— Не переживай, — улыбнулся ему я, — Думаю, если мы ему все объясним, император поймет причину твоего побега. И простит.

— Ты, правда, думаешь, что я его обидел?

— А как иначе?..

Во дворец мы отправились втроем, предупредив Елку, который был уже на боевом посту в классной комнате, чтобы меня какое-то время не искали. Император был раздосадован поступком Клёмы. Но терпеливо выслушал сбивчивые объяснения мальчика, которого усадил к себе на колени, пока мы с Иром устраивались в креслах в его кабинете. А потом по моему совету Клементиреферус попытался сам ему все объяснить. Снежень слушал про странные фокусы с возрастом мерцающих с непроницаемым лицом. Я смотрел на это, и мне хотелось вскочить и что-нибудь сделать. Например, встряхнуть этого ледяного эльфа, чтобы он, наконец, обратил внимание, как пристально мальчик следит за ним, с каким содроганием ждет ответной реакции на свои слова. В общем, потом я отчаянно пожалел, что сразу не вмешался. Потому что в какой-то момент Клёма вдруг замолк, набрал в грудь воздуха, чтобы продолжить путанные объяснения и вдруг громко всхлипнул. А потом сжал детскими руками ткань свободных одеяний на груди императора и заикаясь, пробормотал.

— Лучше просто выпо…рете меня. Не видеть ничего, это так больно… даже на слепках… лед и пустота…

Ошарашенный император моргнул и уставился на Ира.

— Вы слишком хорошо умеете себя контролировать, Ваше Величество, — ответствовал старший мерцающий, неподвижно застывший в кресле. — Не видя ответной реакции, он попытался прочитать вас, не получилось.

— И ты испугался? — тихо спросил император у мальчика, крепко обнимая и прижимая к своему плечу его голову. Малыш кивнул. Судорожно вздохнул и хриплым голосом добавил:

— Я хочу учиться в университет. Я могу, правда. Поэтому сбежал. Если бы я жил в Чаще Лис меня бы уже учили, и я не был бы один все время.

— Но во дворце ты не всегда один.

— Имеются в виду сверстники, — вставил я. — Сначала Лиди ему было вполне достаточно, но теперь…

В общем, император понял свою ошибку, проникся и теперь Клёма прибегал к нам каждое утро, а потом отправлялся на занятия с Илюхиным классом. А вечером его забирал кто-нибудь из ведомства Камю. Причем, как выяснилось, первый раз совершая свой побег, этот шустрый малыш мерцнул во взрослого светлого эльфа, скопировав магический контур одного из солдат личной гвардии императора, поэтому его беспрепятственно выпустили из дворца, как защитные заклинания, так и хранители дворцового сада. Узнав об этом, Снежень взял с Клёмы слово, что тот больше не будет так делать. Малыш обещал.

К концу недели, вундеры уже свыклись с пополнением в виде маленького мерцающего, а кое с кем из них Клёма даже успел подружиться. Так что я с чистой совестью полностью скинул заботы о нем на брата. Осталась самая малость, пережить выходные, ведь уже в субботу в столицу ФСЭК должны были прибыть темные эльфийки. На воскресенье был назначен торжественный прием в их честь, а в восьмицу утром императорская охота. Что это за мероприятие, я представлял себе плохо. Так как понятие не имел, на кого можно охотиться в местных лесах. Одно мне было известно точно, что домашних животных они тут не держали, не считая скот, мясо которого употреблялось в пищу. Из чего после ряда умозаключений я рискнул сделать вывод, что в этом мире не было зверей, при взгляде на которых кому-то могла прийти в голову мысль о том, что такого «красавца» можно держать в доме. Так что прием не представлялся мне чем-то примечательным, а вот восьмицу я ждал с нетерпением. Как говорится, любопытство сгубило кошку — это как раз про меня. Но на самом деле все началось в воскресенье. Так что узнать, что такое местная охота, мне не удалось.

Но обо всем по порядку. Мы с Иром перебазировались в императорский дворец в самый последний момент, когда за нами отправили одного из подчиненных Камю. Потому что ни мне, ни мерцающему не хотелось находиться при дворе дольше, чем было необходимо. Правда, потом пришлось объясняться с серым кардиналом, который был недоволен нашей задержкой, ведь темные леди со своими свитами уже прибыли. Сразу могу отметить, что две Великих Матери на одну бальную залу — это много. Чисто по ощущениям. Я нормально отношусь как к Самифле, так и к Вариусель, хотя не скажу, что обе женщины кажутся мне приятными в общении. Свое первое поверхностное впечатление от них я давно уже пересмотрел. И все же, когда они вместе со своими жрицами и охраной, сплошь состоящей из женщин, вошли в зал, мне стало не по себе. И не только мне, судя по лицам придворных. Правда, темные леди тоже не выглядели особо довольными. По-всей видимости, они надеялись, что их примут как-то иначе. Не зря же, стоило им разместиться на отведенных им местах, Самифле бросила в мою сторону очень выразительный взгляд, от которого у меня по спине побежал холодок. Вот засада! Но тут прибыли другие гости, о которых Камюэль не посчитал нужным нас с Иром известить. В высокие двустворчатые двери вошли Михарей Дюргейм — магистр ордера драконборцев, а с ним Фаниник — король дракон. Позади них шли Витаус Виттебранд, отец нашего Ульки, и леди Изольдика. Похоже, под шумок светлые решили собрать под своим крылом правителей близлежащих государств. Интересно, зачем? Не верю, что все дело в ЛУИ. Тут что-то еще. Именно это я и заявил Камюэлю, который не успел достаточно далеко от нас отойти после того, как высказал, что возмущен нашим опозданием. Хотя, как по мне, так мы пришли к месту и ко времени. Кардинал строго посмотрел на меня и заметил, переведя взгляд на рыцарей и драконов, которые приветствовали императора и темных леди.

— Иногда твоя проницательность раздражает.

— Можно подумать… — начал я, но осекся, так как мой локоть с силой сжал Ир. Интересно, что он этим хотел сказать? Я отвлекся на мерцающего и упустил момент, когда Камюэль затерялся в толпе. Повезло светлому. А вот мне — нет. Я ведь так и не получил ответ на свой вопрос.

Ир смотрел на меня холодно и отстраненно.

— Ты чего это? — искренне удивился я.

— Мне кажется, сейчас не время расслабляться.

— А что, похоже, что я в нирване?

— Нет, но… — Ир не договорил, так как в этот момент возле нас оказался незнакомый светлый эльф.

— Отдыхаете, внучки? — ехидным голосом осведомился он, и я не произвольно фыркнул, а вот Ир насупился. Конечно, эти интонации было просто невозможно не узнать.

— Что, решили сменить змеиный хвост на лучезарную светлость? — спросил я в тон.

— Вот еще! — совсем не поэльфйиски хмыкнул эльф, и применил земное словечко: — просто временно шифруюсь.

— От кого? — спросил Ир строго.

— От Камю, — вместо Пестрого ответил я, — Больше ведь не от кого, как я понимаю? — спросил и с интересом стал ждать реакцию со стороны старшего мерцающего.

Тот окинул меня долгим изучающим взглядом. И я догадался, что он мне сейчас скажет.

— Могу повторить слова кардинала. Раздражает, — заявил ехидный дед и легкой походкой удалился.

— Знаешь, — заметил Ир после паузы, — а ведь я, пожалуй, соглашусь с ними.

— Только тебя в их стане не хватало для полного счастья, — без особой радости отозвался я.

В этот момент меня увлекло некое действо, происходившее там, где собрались все правители. Они пытались общаться. Но с наскока найти общий язык и приемлемые темы для разговора было не так-то просто. Особенно, не когда один на один, а все вместе, и приходиться лавировать, в тщетной попытке наиболее полно учесть интересы окружающих и о своих собственных при этом не забыть. Камюэль мелькал где-то поблизости, но явно ничего путного не предпринимал. Зато успевал бросать в мою сторону, не побоюсь этого слова, призывные взгляды. Неужели он всерьез думает, что я знаю, как им помочь? Кто я и кто они?

Снежень сидел в глубоком кресле, которое ему вынесли вместо трона, леди Владычицы расположились в таких же слева от него, Самифле ближе, Вариусель за ней, справа от императора сидели рыцари, Король Дракон и леди-виверна. В целом, кресла образовывали этакий полукруг. Перед ними чуть в отдалении стояли придворные и те, кто прибыл в свитах иноземных правителей. Все чего-то ждали. Снежень пытался отдуваться за всех. Его пытались поддержать и темные, и рыцари, но все равно выглядело это как-то не очень. В данный конкретный момент они углубились в такие дебри, связанные с экономикой и гео-политикой, что не было смысла прислушиваться, все равно без разъяснений Ира я в их разговоре ничего не пойму. Это очевидно. Но ведь они вовсе не об этом пришил разговаривать! Или я что-то не так понял? Судя по взглядам Камюэля, очень даже так. Ладно. Я бросил вороватый взгляд на небольшой балкон, парящий над залом, где расположились музыканты, и попросил Ира найти мне его деда. Мерцающий удивился и отказался участвовать в очередной авантюре, пока не объясню, что задумал. Я согласился ему рассказать при условии, что мы вдвоем в темпе вальса отправимся на поимку мятежного Пестрого. Если кто-то из присутствующих и был способен быстро и качественно выполнить мое задание, то только он.

Пестрый нашелся очень кстати. Но если бы не Ир, я бы в жизни его не нашел. Уже потом мерцающий мне признался, что у него есть своя тайная технология вычленения деда из общей массы по каким-то там остаточным проявлениям его особой магии. Но такое, как он мне объяснил, было подвластно только кому-то, по-настоящему близкому Пестрому, кто точно знает, как выглядит его внешний магический контур, когда Учитель мерцающий полностью сбрасывает с себя шелуху всех своих мерцаний. Что тот, понятное дело, позволяет себе довольно редко и только в присутствии тех, кому по-настоящему доверяет. Но я отвлекся. Пестрый был обнаружен за одной из резных колонн, обвитых стеблями плюща, который издали казался живым и настоящим, а вблизи оказался выточенным из какого-то зеленого камня. Спрашивать его название я не стал. Были дела и поважней.

— Ну и с чего вдруг вы решили нарушить мое уединение? — с наигранным пафосом вопросил ехидный светлый эльф голосом Пестрого.

— Можешь подбить музыкантов на то, чтобы сыграли что-нибудь танцевальное. Но не быстрое, а так, типа вальса что-то? — спросил я его без обиняков.

Светлый надломил бровь, а потом вернулся мне улыбку. Он догадался и без моих объяснений.

— Сделаю. Но как ты их заставишь…

— Внука вашего подпрягу.

— С чего это вдруг? — возмутился Ир, которому естественно не понравилось, что я решил все за него.

— Я бы мог и сам, но не умею танцевать местные танцы.

— А если бы я тоже не умел?

— Ты всегда можешь снять с кого-нибудь подходящий слепок, или я что-то путаю.

— Не путаешь. Но с чего ты решил, что я стану тебе в этом помогать?

— С того, что ты еще лучше меня понимаешь, что надо что-то делать, а то вся эта затея с саммитом большой… — я оглянулся на то место, где в креслах сидели правители, пересчитал по головам и сказал, — семерки окажется провальной.

Ир проследил направление моего взгляда и отрывисто кивнул.

— Кроме этого, — я решил все же почесать его самолюбие, как чешут за ухом кошку, — я тебя прошу. Очень и очень…

— Издеваешься? — сразу же насторожился он.

И тут над залом поплыла приятная мелодия. Не медленная и не быстрое. Нечто среднее, как я и просил. Когда это Пестрый успел от нас улизнуть и сделать свое «грязное» дело? Я попытался найти взглядом его светлое мерцание, но искомого эльфа нигде не увидел. Правда, головой по сторонам вертел не только я. Все в зале были удивлены таким вопиющим нарушением этикета. «Откуда музыка?» — читалась на лицах одних. «Как это понимать?» — проступало в лицах других. Я же пихнул Ира в бок и зашептал на ухо о том, что я от него хочу. Мерцающий сначала нахмурился, потом глубоко вздохнул и пристально посмотрел мне в глаза. Я сжал его плечо, пытаясь ободрить. Ир благодарно кивнул и решительно зашагал в сторону тех самых кресел.

Со стороны это смотрелось красиво. Молодой светлый эльф, подтянутый и строгий, прошел через толпу придворных и сопровождающих, как нож сквозь масло. За ним, словно приклеенные, следовали взгляды: недоуменные, откровенно враждебные, внимательные и цепкие, по которым невозможно было прочитать истинных эмоций их обладателей. Музыка все еще пылал над залом. Призывная, увлекающая за собой в неведомый водоворот звуков. Светлый эльф замер перед темной леди, склонил голову, протянул руку, сказал несколько слов. Каких именно, лично я не расслышал. Строгие черты лица Великой Матери Дома Рим-Доль разгладились. Леди — о, чудо! — позволила себе улыбку, в которой не было ни намека на легкомыслие, но её молодое лицо она просто осветила. Самифле приняла руку эльфа, прекрасно зная, что приглашает её в этот момент не светлый, а мерцающий, поднялась из кресла. Ир улыбнулся ей в ответ, чуть сдержаннее, чем следовало. Хотя, я не силен в местном этикете. Он вывел её в середину полукруга, образованного креслами и закружил в танце. Я успел заметить, как императрица, стоявшая рядом с троном супруга (если честно, я так и не понял, почему ей не поставили дополнительное кресло) что-то ему сказала, и Снежень, поднявшись, церемонно поцеловал нежную руку, приглашая благоверную танцевать. Просто идеально. Как раз то, что надо для осуществления моей задумки.

После этого со своих мест поднялись Вит и Изя. Так что в кругу танцующих закружились сразу три пары, к которым нерешительно начали присоединяться придворные. Но танец чуть не оборвался, когда Ир совершил какой-то просто немыслимый маневр и все же выполнил то, о чем я его просил. Поменялся парами с императором. Теперь Снежень танцевал с Самифле, а леди императрица что-то шептала на ухо секретарю ректора. И тут, он повел её в сторону Михарея Дюрмейма. Видимо посягнуть на общество Короля Дракона в лице Финика леди императрица не решилась, а вот магистр ордена в качестве танцевальной пары ей приглянулся. Так что Ир с чистой совестью передал её ему и поспешил ко мне, ловко лавируя между танцующими, которые, в тот самый момент, как он подсунул в пару к императору Великую Мать темных, все, как один, сбились с ритма, и теперь снова входили в раж.

Мерцающий подарил мне широкую самодовольную улыбку, хотел что-то сказать, уверен, не менее самодовольное, но я его завернул на подлете.

— Не расслабляйся. Тебе еще Варю приглашать.

— Куда?

Я пристально посмотрел на него, и мерцающий, подобравшись, спросил:

— И с кем мне её свести?

— С Камюэлем, — ответил я, но тут заметил направляющегося к нам серого кардинала, поэтому поспешил сказать: — Хотя, лучше, я сам.

— Ну, и как это понимать? — вопросил Камю, подойдя вплотную.

— А что? По-моему, все получилось более чем удачно.

— Возможно, но…

— Не отвлекайся, — я бодро шагнул к нему и развернул в сторону кресел, — Видишь девушка тоскует, — сказал, имея в виду Вариусель Вик-Холь. — Твоя священная обязанность, как серого кардинала и начальника разведки, свести личное знакомство со своим темным коллегой.

После этих моих слов Камюэль как-то подозрительно замер, а потом медленно-медленно повернулся ко мне. По сузившимся глазам светлого эльфа, я осознал, что ляпнул что-то не то.

— Чего? — вырвалось у меня и прозвучало как-то по-детски. Перестроиться я не успел. Камюэль ошарашил меня вопросом.

— Кто дал тебе прочитать отчет аналитиков? Пестрый?

— Ты это о чем? — вмешался Ир, с трудом выцарапывая меня из бульдожьей хватки кардинала.

— Только два дня назад мне на стол лег отчет аналитиков о том, кто есть кто в Темном королевстве. Вариусель Вик-Холь была первой в списке возможных кандидатов на ту же роль, что в федерации играю я. Только не говори мне, что и об этом ты догадался чисто случайно.

— Не скажу. Тебя уже поставили в известность, что наши темные леди сводные сестры? У них один отец.

— Семейные узы в понимании темных не всегда играют ту же роль, что у нас.

— И все же. Я сложил два плюс два, — с нажимом сказал я, стоически умолчав о том, что совсем недавно имел честь познакомиться с папочкой обеих темных леди. И этот товарищ в лице председателя произвел на меня неизгладимое впечатление. Поэтому, предположение, что Варя что-то вроде серого кардинала при старшей сестре, просто напрашивалось. К тому же, если я правильно помню из объяснений Или, Великие Дома темных изначально вели между собой непрерывную тайную гражданскую войну. При этом два старших дома, легко могли объединиться против выскочки помладше, который вознамерился, к примеру, из пятого стать вторым, через уничтожение последнего. Не удивлюсь, если в изменившемся мире, Первый и Второй Дом в лице своих Великих Матерей вспомнили о корнях и заключили своеобразный союз, во имя процветания и стабильности их королевства.

Камюэль, кажется, остался не убежден моими аргументами, но все же отправился приглашать на танец Варю, наградив меня на прощания холодным взглядом, в котором я прочитал обещание, вернуться к этому разговору позже. И что еще он, интересно, вознамерился от меня услышать? Правда, на своем пути к цели, кардинал встретил неожиданное препятствие. Финику надоело быть не у дел, и он предпринял попытку пригласить единственную не занятую даму, из тех, кто сидел с ним рядом. Так что возле кресла Вариусель они с Камюэлем столкнулись. Выбирать с кем танцевать предоставили леди. Кого она там выбрала, я к своему разочарованию, так и не увидел. Мое внимание привлек отчаянно жестикулирующий Клёма, выглядывающий из-за ближней к выходу из зала колонны. Ир проследил направление моего взгляда. Нахмурился и решительно заявил, что раз ему больше не надо ни с кем танцевать, одного он меня не отпустит.

— Но он же ребенок! Что он может мне сделать?

— Тебе напомнить, что этот ребенок такой же, как я, и может мерцнуть в кого угодно?

— Ир, ты ведь так плохо о нем не думаешь.

В ответ мерцающий тяжело вздохнул.

— Не думаю. Он искренне привязан к тебе и не причинит вреда, по крайней мере умышленно. Но все равно одного я тебя не отпущу. Мало ли, что вам обоим может в голову взбрести.

— Только не начинай! Вот не думал, что паранойя Камю и Пестрого заразна.

— И не думай, — сурово отрезал Ир. И последовал за мной к Клементиреферусу, не отставая ни на шаг. Признаюсь честно, в его присутствии я чувствовал себя увереннее, поэтому возмущался чисто для проформы, чтобы мерцающий не расслаблялся. Хотя про себя знал, что мне чертовски приятна его забота.

Клёма так обрадовался, что мы, наконец, обратили на него внимание, что, стоило только приблизиться к его наблюдательному пункту, как он выскочил из-за колонны и повис на мне всем телом. Пришлось подхватить малыша и взять на руки.

— Ну и?

— Ты должен пойти со мной! — безапелляционно заявило желтоглазое чудо. О том, что мальчик принадлежит к расе мерцающих знал весь двор, поэтому никаким эльфом, в отличие от того же Ира, он не притворялся.

— Зачем это? — раздался требовательный голос секретаря ректора у меня из-за плеча.

Клёма в ответ подозрительно потупился.

— Так, лучше колись, — потребовал я, — а то мы с Иром сами колоть будем.

— Иголками? — живо заинтересовался неугомонный ребенок.

— Утюгом или автогеном.

— И чему только ты ребенка учишь, — вмешался Ир и отобрал его у меня. Причем я не сразу понял, зачем он это сделал, пока не услышал: — Лучше с меня, — сказал старший мерцающий, прижимая к себе младшего. Тот неуверенно улыбнулся, потом нахмурился, а после этого вдруг просиял, воскликнув:

— Я понял!

— Ну, и что это было? — поинтересовался я у них.

— Не люблю, когда посторонние пытаются с тебя слепки снимать, — деланно пожав плечами, откликнулся Ир. — Поэтому блокирую их. Но, чтобы Клементириферус сам понял, при чем тут утюг и что такое автоген, я позволил ему снять частичный слепок с меня.

— Точнее, с одного из твоих мерцаний, — дополнил младший.

Я непроизвольно покачал головой. Мне такого никогда не понять. Поэтому что даже уточнять не стал, что так напрягает Ира когда, если меня кто-то пытается читать?

В общем, Клёма был спущен на пол, взял нас обоих за руки и увел за собой из зала. По переходам дворца мы шли довольно долго. Поэтому у меня было время обратить внимание на то, что светлых эльфов в форме, стоящих на вытяжку на каждом более ли менее значимом углу, стало больше, если сравнивать с нашим последним визитом.

— Перестраховываются? — спросил я у Ира, скосив глаза на одного из гвардейцев, с каменным лицом таращегося в пустоту.

— После того нападения во владениях темных, не удивительно. Братство стало активнее.

— После чего?

— Рискну предположить, что после того, как стали проявляться результаты твоей бурной деятельности, — Ир непроизвольно улыбнулся, думая о своем. Но меня эта его улыбочка совсем не обнадежила. Напротив, я помрачнел, серьезно задумавшись. Потом спросил:

— Думаешь, они могут что-нибудь выкинуть?

— Снеж, — снизу подал голос Клёма, — предпринял всевозможные меры безопасности.

— Это он сам тебе сказал?

— Угу.

Я помолчал, потом выдал.

— И на старуху бывает проруха.

— Что это значит? — заинтересовался маленький мерцающий, но ответить ему я не успел, — О! — воскликнул он, отвлекшись, — а мы пришли.

Перед нами была тяжелая дверь, которая одним своим видом отпугивала и внушала трепет. Что-то я не заметил, как мы оказались в той части дворца, в которой мне явно раньше бывать не приходилось. Куда девалось изящество форм и элегантность интерьера? Кажется, я что-то пропустил.

— И что нас за ней ждет? — спросил Ир.

— Вилалигаларус.

— Уф! — вырвалось у меня, — ну и развел же ты тут тайны мадридского двора! Так бы и сказал, что Пестрый дал добро, на перенос девочки.

— Я думал, ты знаешь, — протянул мальчик, все еще держа меня за руку. А Ир тем временем толкнул дверь, и вошел в полумрак плохо освещенной комнаты. Где ему навстречу с подушки, брошенной прямо на пол, тут же подорвалась Лидифемерус. Похоже, тут на лицо целый заговор.

— Ну и что тут у нас? — спросил я, входя вслед за Иром и приближаясь к фонтану, бьющему из воздуха в центре пустой комнаты.

— Таниэль предложила её спрятать, чтобы никто лишних вопросов не задавал, и её перенесли сюда, — начал объяснять Клёма.

— Она так ни разу и не сверкнула, — поддержала друга Лиди. — А ведь мы по очереди дежурим!

— А ты пробовал… — начал Ир, обращаясь к Клёме.

— Неа, — тот покачал головой, и крепче сжал мою руку, — Мне без тебя страшно, — просто сказал он, преданно заглядывая мне в глаза.

— И правильно, — я положил свободную ладонь ему на макушку. — Вдвоем не так страшно.

— Неужели, — взволнованно начала девочка, — ты тоже боишься?

— И еще как, — честно признался я и посмотрел на Ира.

Тот понял правильно, взял маленькую Лиди за руку и отвел в сторону. Мы с Клёмой вдвоем шагнули к фонтану. Я снял с себя крестик и погрузил его в воду. Скомандовал, не глядя:

— Давай!

Клёма рвано выдохнул и через секунду рядом с моим плечом в воздухе завис еще один подвижный водяной поток, правда, в отличие от первого фонтана, этот отчаянно фонтанировал фиолетовыми искрами. Я поймал себя на мысли, что мне хотелось бы посмотреть на эти их водные сны изнутри. Как они видят в них друг друга? Чем занимаются на той стороне? Но эти размышления прервала искра, уколовшая мне руку, в которой я сжимал свой артефакт в виде креста. Она не принадлежала Клёме, так как была другого цвета. Это просыпалась Вили. И я заговорил с ней, очень надеясь, что теперь она все же услышит меня.

— Просыпайся. Давай же. Тут тебя ждет сестра…

И она начала превращаться. Сначала из воды соткалась детская рука, полупрозрачная и текучая, но быстро обретающая плотность, которая крепко ухватила меня за запястье. Я испытал чувство, схожее с эйфорией. Неужели получилось? Но тут…

Дверь в комнату с треском распахнулась и слетела с петель. Я дернулся и убрал руку с артефактом из воды. Превращение девочки тут же оборвалось. Искры стали сыпаться реже. Но мне было не до того. Потому что в комнате стало тесто. На нас напали, вот и все, о чем я успел подумать, как Ир отшвырнул в мою сторону Лиди, которую я с трудом успел поймать и закрыть собой. Тем временем, старший мерцающий шарахнул по трем вбежавшим к нам светлым эльфам в темных, неприметных одеждах, чем-то магическим. Где-то громыхнуло, лицо обдало волной жара. Два мага схлестнулись. Но кроме того, кто наседал на Ира, осталось еще двое. Они то и метнулись ко мне. Я успел шепнуть Лиди.

— Засыпай!

Я думал, не получится, она испугана, растеряна, поэтому, вряд ли поймет, о чем я. Это был отчаянный порыв, хотя бы как-то спрятать девчушку, защитить. И малышка меня не подвела. Пока я швырнул в одного из эльфов подушкой, подхваченной мной с пола, а в челюсть второму впечатал кулак, она успела развоплотиться. И фонтанчиков в комнате стало три. Я перевел дух и поднял вверх руки, понимая, что против двух тренированных эльфов мне не выстоять. Они хмуро воззрились на меня, я же попытался найти глазами Ира. Но мерцающего в комнате уже не было. Он и его противник переместились в коридор, оттуда слышались звуки магического поединка. Меня осенила идея. И, когда те двое попытались меня схватить, я сделал обманный маневр, ушел в сторону и метнулся к двери. Выскочил в коридор, и закричал, что есть сил, чувствуя, как на груди смыкаются чьи-то руки.

— Просвети их! Они зом… — мне грубо заткнули рот рукой и снова втащили в комнату.

Я оказался на полу, у горла застыл чужой клинок. Сердце ушло в пятки. Нестерпимо захотелось зажмуриться и ущипнуть себя, чтобы проснуться окончательно и бесповоротно, но я продолжал широко раскрытыми глазами смотреть на своих убийц. Я не был готов к смерти. Не знаю, как вообще к такому можно подготовиться. Но вдруг, помощь пришла откуда не ждали. На двух светлых из глубины комнаты налетел с обнаженным мечом третий. Совершенно незнакомый мне субъект, зато в такой же форме, в которую были облачены попавшиеся нам по пути гвардейцы. Где же он прятался все это время? Но до меня быстро дошло, что нигде. Это был… Клёма. Потом что в комнате били прямо из воздуха два фонтана, а третий пропал без следа. Я с отчаянным усилием поднял себя на ноги и рванул на помощь, но не успел. Один из наподдавших неожиданно распахнул свое верхнее, свободное одеяние и выхватил оттуда какую-то круглую, глиняную штуку. Бросил под ноги Клёме, в его светлом мерцании. Прозвучал взрыв. Светлого эльфа заволокло дымом, сизым и воняющим так, что у меня аж глаза заслезились. Я закашлялся, поймал себя на мысли, что убью этих двоих, даже если они на самом деле зомби и не могут в полной мере отвечать за свои поступки. За Клёму убью. Но тут в дверной проем ворвался еще один светлый эльф. Я успел поймать его бешеный взгляд, который начал менять цвет с льдисто-голубого на желтый.

— Пестрый! — закричал я, — Там Клёма!

— Он мертв, — скрипучим и жутким голосом отозвался тот, — И эти уже не жильцы…

Эпилог Отпуск отменяется. Война

Большой зал императорского дворца, в котором еще совсем недавно звучала музыка и танцевали интернациональные пары, был превращен в руины за какую-то четверть часа. В огромном, опустевшем помещении бесновался Пестрый в своем чешуйчатом мерцании. Змеиным хвостом с трещоткой он превратил кресла в щепки и принялся методично сбивать штукатурку с потолка, откалывать целые куски стен. Более того, обезумив от ярости, мерцающий расколол надвое несколько колонн. Это было жуткое и завораживающее зрелище. Я подошел к дверному проему и встал рядом с императором, который с пугающе отрешенным видом наблюдал за гостем, громящим его дом, и не подпускал никого к нему, запрещая придворным магам применять к мерцающему силу. В этот момент я почувствовал себя тем самым бандерлогом, перед которым скручивал кольца в своем гипнотическом танце питон Каа.

— Ему уже сказали… — начал я.

— Пытались, — отозвался Снежень, недослушав, — Он не услышал. Где Камюэль?

— Вместе с темными прочесывает дворец, кажется.

— Даже внук не смог до него докричаться.

— Думаешь, у Камю выйдет?

— Не знаю. Но в данный момент других идей у меня нет.

— Они с ним что… — начал я, но император пресек любые расспросы о странных отношениях, которые связывали его кардинала и Учителя мерцающих.

— Что говорит дракон? — спросил он, не позволив мне закончить свой вопрос.

— Говорит, жить будет. Только волноваться ему пока нельзя. А для мерцающих это означает…

— Никаких мерцаний, — со вздохом продолжил за меня Снежень.

Я снова перевел взгляд на гибкое змеиное тело, извивающееся в центре зала и со всей дури молотящее по стенам мясистым чешуйчатым хвостом. И у меня перед глазами замелькали обрывочные и сумбурные воспоминания о последних часах. Как уничтожив зомбированных светлых эльфов, Пестрый вышел из едкого дыма, заполнившего комнату после взрыва, с безвольным детским телом на руках и направился прямиком в бальную залу, на ходу отращивая хвост и обрастая чешуей.

Музыка оборвалась, танцующие замерли в неудобных, гротескных позах. Возле змея оказался император. Я видел глаза Снежня в тот момент, когда Пестрый передал ему тело мальчика. В тот момент для меня стало очевидным, что виноватые будут не просто найдены и наказаны, но и уничтожены под корень, к каким бы слоям общества и расам не принадлежали. Даже несмотря на то, что Клёма выжил благодаря вмешательству Финика, который очень вовремя оказался рядом. Король Дракон подошел к императору почти сразу, как только понял, что маленький мерцающий умирает у него на руках. Снежень не хотел отдавать ему малыша. Но тут уж подоспел я, и сам толком не зная, о чем говорю и насколько правдивы мои слова, принялся убеждать, что не зря же главный университетский лекарь принадлежит к драконьему племени, что у драконов какая-то особая исцеляющая магия. На этих словах Король Дракон глянул на меня, забирая у Снежня Клёму, и бросил, направляясь с мальчиком к выходу:

— Потом расскажешь, кто тебе рассказал.

— Да никто! — вырвалось у меня.

Финик, обернувшись через плечо, смерил меня взглядом, хмыкнул, но больше допытываться не стал.

И все же, я не ошибся. Магия была. Но никто не понял, что именно сделал дракон. Одно могу сказать точно, мальчик выжил. Правда, узнали мы об этом не сразу. Как только Финик с Клёмой исчезли в коридоре, Пестрый выплеснул свой гнев и ярость. Да так, что никому мало не показалось. Хорошо еще, что он успел сказать мне и Снежню:

— Уводите всех отсюда, я сейчас… — нечеловеческое лицо исказила такая жуткая гримаса, что я замешкался.

Зато Ир, который тоже стоял недалеко от нас, быстрее других сообразил, что происходит с его дедом. Гости и придворные еле успели покинуть помещение, как началась такая светопляска, что мама не горюй! Ведь сначала из Пестрого неконтролируемым потоком начала извергаться магия. Для меня она выглядела как в принципе безобидные лучи света, но для тех, кто был знаком с магическими полями не понаслышке, они были опасны. Так что Ир выволок меня в коридор вместе с остальными.

Не помню, как мы с ним снова очутились в той комнате, с которой все началось. От вида двух изуродованных тел, которые некогда были эльфами, мне стало дурно. Но я не упал в грязь лицом и как-то смог сдержаться, чтобы не стошнило прямо тут же. В центре комнаты все еще фонтанировали водой и искрами живые фонтаны. Чтобы отвлечься, ими я и занялся. В этой кутерьме я запутался, где у нас кто. Поэтому подошел к тому, что приглянулся мне больше, поднял с пола свой крестик, который обронил в пылу схватки, и погрузил его в воду. Ко мне в руки выпала из небытия девочка. Выглядела она лет на тринадцать-четырнадцать.

— Почему так долго? — воскликнула она. Я невольно улыбнулся. Ну, просто типичная мерцающая, сначала права качает, потом начинает вникать в ситуацию.

Я ничего не успел ей ответить, её перехватил Ир и принялся что-то настойчиво втолковывать, кажется, в том числе рассказывал про Клёму. Я не слушал, просто постучал девочку по плечу и попросил отдать мой артефакт, который после превращения так и остался болтаться у нее на шее, она не глядя сняла его и протянула мне, даже не задумавшись о том, что без него может развоплотиться снова. Кажется, маленькая Лиди провела просто великолепную подготовительную работу, и Вили уже знала, что при желании, научившись просыпаться, сможет заснуть вновь, если ей не понравится в суровом настоящем мире, где далеко не все её желания будут в мгновение око воплощаться в жизнь. С Лиди получилось так же легко. Стоило только окунуть в воду артефакт, как за мою ладонь ухватилась обеими руками мерцающая девчушка. У этой первый вопрос был:

— Что с Клементиреферусом?

Пришлось рассказывать. И быстро уводить их из комнаты, так как Вили неожиданно обратила внимание на остатки эльфов, которых уничтожил Пестрый. И вскрикнула. Ир насилу её успокоил. Хорошо, что я быстро сообразил, что случилось и подхватил Лиди на руки и прижал её голову к своему плечу, не позволяя вертеться. Мы поспешно выбрались с места побоища и в коридоре столкнулись с Таниэль. Но её счастье от встречи с сестрой было омрачено всеми предыдущими событиями. Оставив малышей на попечение старших мерцающих, я отправился обратно к бальной зале, где и нашел императора в дверном проеме, в обрамлении сорванных с петель массивных дверей.

— Почему он все еще невменяем, — раздался со спины жесткий голос кардинала. «Он все же пришел, — пронеслось у меня в голове».

— Потому что некому его успокоить, — ответил ему император, который, в отличие от меня, даже не обернулся. — Возьмешься?

Камюэль не ответил, молча прошел мимо нас и зашагал навстречу смерти. По крайней мере, со стороны это выглядело именно так. Я смотрел на него все глаза и думал о том, что, похоже, не ошибся в своей догадке. Что связывало этих двоих мне было пока непонятно, но то, что эта связь была, у меня больше не осталось сомнений. Камюэль шел вперед держа спину прямо и чеканя шаг. Не обращая внимания на деревянное, каменное и стеклянное крошево под своими ногами. То с одного, то с другого бока от него бился об пол исполинский хвост, оставляя глубокие вмятины и поднимая в воздух пыль и куски чего-то неопознанного. Но ни разу не ударил по эльфу, даже кончиком угрожающе гремящей трещотки не задел его. Каким бы невменяемым не был в этот момент Пестрый, он все же позволил серому кардиналу приблизиться. Эльф подошел вплотную. Змей возвышался над ним, поднявшись на своем хвосте, и находился в постоянном движении. Покачивался из стороны в сторону и все так же неистово молотил концом хвоста по всему вокруг, кроме злополучного ушастого. Эльф поднял руку, потянулся к нему. Змей замер на мгновение. Я испытал ужас от мысли, что вот сейчас он бросится на него и разорвет на части, как сделал с теми зомбированными. Но нет, очень медленно Пестрый начал склоняться к Камюэлю. Пока пальцы эльфа не вплелись в его зеленую гриву и не пригнули голову змея к породистому эльфийскому лицу. Барсим что-то сказал ему, я не расслышал. Поэтому, у меня непроизвольно вырвался вопрос:

— Что?

— Мерцай в ребенка, — неожиданно раздалось со стороны Снежня. Ему с его эльфийским слухом ничего не стоило расслышать слова кардинала даже с такого расстояния. Камюэль снова что-то сказал. И император озвучил: — Сейчас.

И самой большой неожиданностью для меня стало то, что Пестрый послушался. Начал уменьшаться. Через минуту Камюэль уже шел к нам, а у него на руках, обхватив эльфа ногами, сидел мерцающий мальчик, который на первый взгляд показался мне моложе Клёмы. Так, стоп. Ир же, кажется, говорил, что мерцающие в мерцающих не мерцают. Возможно, это и есть то особое умение, которое делает из Пестрого Учителя?

— Я сожалею, — первое, что сказал мальчик, встретившись взглядом с императором эльфов и не спеша слезать с рук его кардинала.

— Я могу тебя понять.

— Нет, не можешь, — неожиданно не по-детски жестко отозвался ребенок и резко спросил: — Где все?

— В саду, — ответил ему Камюэль.

— Мне нужно к ним, — решительно отозвался Пестрый и попытался вывернуться из рук эльфа.

— Только вместе со мной, — холодно припечатал тот и не отпустил его от себя.

— Что ты собираешься делать? — спросил я у мерцающего.

— Хочу кое-что объявить, — уклончиво отозвался он.

Снежень без лишних разговоров открыл для нас портал.

Там на самом деле собрались все. Свиты темных леди перемешались с придворными светлоэльфийского двора. На лицах было написано растерянность и возмущение. И еще ожидание. Все ждали объяснений. Но когда на ступени высокого подъездного крыльца, ажурного и оплетенного гибкими стеблями вьющихся растений, вышел серый кардинал федерации с мерцающим ребенком на руках, и только после этого, позади них подошел сам император, по собравшейся внизу толпе прошла волна неопределенных возгласов и перешептываний. Пестрый все же вывернулся из рук Камюэля и, перебравшись через ажурные перилла, встал на узкий парапет. От него до земли было метра полтора, не больше. Камюэль подошел к нему сзади, и оперся на перила. Снежень встал чуть в стороне, но тоже положил ладони на обвитую плющом решетку. Я же спрятался за их спинами и попытался незаметно спуститься с крыльца и затеряться в толпе, вовремя включив мозги и решив не светиться там, где мне быть, по большому счету, не следовало. Мне помог Ир, появившийся неизвестно откуда, как чертик из табакерки. Он, схватив за локоть, оттащил меня в сторону, поближе к каким-то кустам. Теперь мне было хорошо видно как само крыльцо, так и стоящая на нем троица. Особенно, мерцающий мальчик, который обвел всех присутствующих пустым, ничего не выражающим взглядом желтых глаз и… Когда Пестрый заговорил ровным и пугающе спокойным голосом, все разговоры внизу перед ним смолкли.

— У нас нет своего государства и связанных с ним национальных амбиций. У нас нет исторического наследия, которое следовало бы хранить и защищать. Мы живем в чужих странах и, как правило, преданы осязаемым, живым и настоящим личностям, а не абстрактным понятиям, как Родина, национальная гордость, народ или страна. У нас нет ничего своего, только наши дети. Единственная и величайшая ценность. Только ради них мы способны проявить расовую солидарность и даже предать тех из вас, кого выбрали в качестве своего ориентира в этом мире. Отказаться от мерцаний, которые не сбрасывали уже много лет или… объявить войну, — после этого стало казаться, что тягостное молчание, в которое погрузился сад, можно было резать ножом, а Пестрый, выдержав паузу, продолжил: — Я объявляю общую мобилизацию.

После этих слов мальчик согнул руки в локтях и поднял их на уровень своего живота. Левую повернул ладонью вверх, правую поместил над ней и ладонью вниз. И между ними, у него под туникой в области пупка словно засветился маленький светло-голубой фонарик. Сгусток света вырвался из-под одежды сверкающей искрой и застыл между ладоней ребенка. Я вспомнил, как Ир рассказывал, что всем мерцающим прокалывают пупок, в котором они носят какую-то особую серьгу. Её невозможно увидеть невооруженным глазом и магия тут не поможет. Найти её можно только на ощупь. Похоже, именно такую сережку сейчас задействовал Пестрый. И тут началось развоплощение.

Из толпы стали выстреливать такие же голубые огоньки, срывая мерцания со своих обладателей и накапливаясь между ладоней мальчика. Я вовремя успел бросить взгляд на Ира, и увидел, как от его живота отделилась такая же искра и теперь рядом со мной стоял не светлый эльф, а мерцающий. В толпе начали охать, обнаруживая в своих рядах вместо знакомых эльфов, людей, оборотней и прочих, мерцающие желтоглазые лица. Когда шар в руках Пестрого разросся до размеров футбольного мяча, он его отпустил. И перламутрово-голубой сгусток энергии взмыл в вечернее небо, зависнув над дворцовым садом. Из города за стенами дворца все продолжали и продолжали прибывать и вливаться в него новые искры. Тогда мерцающий заговорил снова:

— В течение четырех дней все мерцающие в этом мире сбросят свои мерцания, где бы они ни были и под чьим бы покровительством не находились. Еще через восемь все они вернутся в Чащу Лис.

— Зачем? — громко и внятно, так, чтобы услышали все, озвучил свой вопрос Камюэль.

Пестрый не стал на него оборачиваться, пояснил для всех.

— Сегодня кто-то осознанно и беспринципно пытался убить ребенка. Нашего ребенка, — с нажимом уточнил он. — Конечно, наши дети гибли и раньше. Но вот уже тысячу лет они умирают, как эльфы, гномы, оборотни, орки, но никак не мерцающие. Сегодня же против Клементириферуса было применено оружие, созданное для уничтожения именно таких, как мы. Это акт прямой агрессии против представителя нашего народа. Если оставить его без внимания, вряд ли вы поймете, что без нас вам будет только хуже. Поэтому мы возвращаемся в Чащу Лис и объявляем войну тем, кто организовал сегодняшнее нападения. Пока угроза не будет уничтожена, никто из наших детей не сможет в ваших государствах чувствовать себя спокойно. До этого момента ничем иным наш народ заниматься не будет.

— Даже служить тем, кого каждый из них выбрал для себя? — спросил его Снежень. Я мог понять императора, у него ведь как минимум один главнокомандующий из мерцающих, не говоря уже про любовницу. А у того же Камюэля первый заместитель и лучший разведчик — оба тоже из изменчивых. Трудно им придется без них.

— Да, — просто ответил мальчик.

— И что все это значит? — спросил я шепотом у Ира. — Ты тоже возвращаешься в родные пенаты?

— Мы все равно собирались после выходных в Чащу Лис. Вот только…

— Я понял, — тяжело вздохнул и озвучил последнюю мысль, — Отпуск отменяется.

Кто бы сомневался, что и в этот раз нам не дадут нормально отдохнуть?

Оглавление

Пролог Маленький экскурс в прошлое

Часть первая

  Глава первая Врагу не сдается наш дирижабль

  Глава вторая Разбор полетов

  Глава третья И снова командоры

  Глава четвертая Планы на ближайшие пару ночей

  Глава четвертая Терпенье и труд все переврут

  Глава шестая Нервы — они ведь не железные

  Глава седьмая ЛУИ и явление Ильи

  Глава восьмая Жизнь налаживается

Часть вторая Мерцающий след в истории

  Глава девятая Выходи, подлый трус

  Глава десятая Детки из клетки

  Глава одиннадцатая Сдать с рук на руки

  Глава двенадцатая Мы рожали, мы рожали…

  Глава тринадцатая Откровенность, как предательство

  Глава четырнадцатая Укрощение строптивого дракона

  Глава пятнадцатая Развод на два мира

  Глава шестнадцатая Возвращение блудного психолога

  Глава семнадцатая Только те, кто захочет проснуться

  Глава восемнадцатая Дети, заговоры, последствия

Часть третья Праздники и будни

  Глава девятнадцатая Родителей не выбирают, но приручают

  Глава двадцатая Лиха беда без начала и конца

  Глава двадцать первая Чем дальше, тем резче

  Глава двадцать вторая Спасите несчастных собачек

  Глава двадцать третья Страсти по-студенчески

  Глава двадцать четвертая Пришел, увидел и одел

  Глава двадцать четвертая Авантюризм мерцающих — безграничен

  Глава двадцать шестая Темную любить — гордость забыть

  Глава двадцать седьмая Путешествие к центру земли

  Глава двадцать восьмая Огненный уикэнд

  Глава двадцать девятая Мир, расколотый надвое

Эпилог Отпуск отменяется. Война

Реклама на сайте