«XIV принцип»

 Все книги на свете написаны одной рукой...

Эмерсон. «Essays», 2t VIII.

Пурпурная, как полотнища боевых племен Империи, заря подни­малась из глубоких расщелин гор, окружающих Ультуан. Едва первые лучи рассвета коснулись мозаичных стекол Белой Башни Хоэта, по мраморным плитам ее полов поползли кружевные тени от кованых ре­шеток на окнах башни.

Звонко цокая каблуками по плитам, в зал ворвалась Валайа. На ходу сбросив в кресло тяжелый лук, она приблизилась к столу и спро­сила:

— Надеюсь, была весомая причина?

Сидящий во главе стола Таал показал ей на искрящийся много­гранный рубин, лежащий на исписанном странными письменами пер­гаменте.

— Четырнадцатый принцип определил хозяина,

— Кто он?

— Ты не поверишь.

Бедняге Ленскому в зале не верили, во всяком случае, ничто в его облике не подразумевало амурную скорбь, а на фразе «я люблю вас, Ольга» зал испытывал больше сострадания к упомянутой девице, не­жели к вислозадому «баритону» средних лет с внешностью спивающе­гося аудитора.

Гут-то и зазвонил телефон. Судорожно пытаясь прикрыть вере­щащий мелодией из популярного кинофильма динамик, Сергей дви­нулся к выходу из концертного зала. Под неодобрительным взглядом пожилой женщины в униформе театрального администратора молодой человек выскочил в холл и приложил трубку к уху. На другом конце провода раздался голос Петра Алексеевича — непосредственного на­чальника Сергея, да и к тому же владельца мебельного салона, где он работал.

— 1ы где был?! — в категоричной форме поинтересовался начальник,

— В опере, у меня выходной, — сразу начал оправдываться Сер­гей.

— Короче, бросай все и мигом на работу, — не терпящим возраже­ний голосом потребовал Петр Алексеевич.

— Что-то случилось?

— Случилось, случилось. Обхохочешься, — хмыкнул начальник и оборвал связь.

Петр Алексеевич, что нередко случается с владельцами крупных мебельных магазинов, слыл среди сотрудников салона законченным са­модуром и бытовым деспотом, но к Сергею он относился отнюдь не плохо. Очевидно, начальнику льстило наличие двух высших образова­ний у своего подчиненного, да и о повышении зарплаты тот ни разу за два года службы не заикнулся. В общем: по всему выходило, что моло­дой человек соответствует занимаемой им должности продавца элитной мебели.

Всю дорогу Сергей тихо мурлыкал себе под нос: «Что день гряду­щий мне готовит». Таксист все понял по-своему и попросил денег на сто рублей больше.

Действительно, несмотря на поздний час, в витринах магазина го­рел свет. Петр Алексеевич сидел на итальянской софе у стены, перед ним стоял хорошо одетый господин, примерно ровесник Сергея, с ко­жаной папкой в руках и темных, не ко времени суток, очках в тонкой оправе.

— Вот и он, — радостно ткнул пальцем в подчиненного Петр Алек­сеевич и преданно покосился на позднего посетителя.

— Да, это я, — хмуро согласился Сергей. — Чем могу быть полезен?

— Ты, брат, в командировку поедешь... — начал объяснять ему на­чальник, но посетитель перебил его, протянул Сергею руку и предста­вился:

— Герман Маннбарт, адвокат.

— Сергей Кашин, продавец, — в силу приличий пришлось предста­виться и молодому человеку.

— Короче, давай загранпаспорт на визу, у тебя утром самолет, — опять вмешался Петр Алексеевич. — У господина Маннбарта дом за рубежом, он хочет его обставить мебелью из нашего магазина. Дал пре­доплату за половину ассортимента. Большой, наверное, дом.

— Очень большой, — согласно кивнул покупатель и вопросительно взглянул на Сергея: — Вы согласны?

— Заграничный и общегражданский паспорта у вас, Петр Алексее­вич, в сейфе. Помните, вы их ксерокопировать забирали три месяца на­зад. На всякий случай. Но за несколько часов визу не получают, — ска­зал тот, машинально меняя местами на столе письменный прибор и пе­пельницу.

— Консул сделает все от него зависящее. У меня нашлись аргумен­ты, — улыбнулся ему адвокат.

— Надолго лететь?

— Думаю — не более трех дней.

— А если я не соглашусь?

— Тогда я предложу вам больше,

— Вы умеете договариваться. А на сколько больше?

— Тысяч на десять. Фунтов, естественно. Петр Алексеевич беспокойно заелозил по софе.

— Хорошо, что на десять. А какая тогда первоначальная сумма?

— Пятьдесят и полное содержание.

— Я бы согласился и на гораздо меньшую сумму, — саркастично усмехнулся Сергей.

— Я знаю, — улыбнулся ему в ответ посетитель, попутно оправляя воротник норковой дохи.

— Позвольте... — опять влез в разговор Петр Алексеевич. Но смекалистый адвокат так же прервал его на полуслове:

— У меня в доме двести комнат.

— Двести! — изумился начальник, но тут же взял себя в руки: — Итак, Сережа, где у нас тут сейф?

— У вас под столом, — подсказал ему тот.

Когда Сергей вместе с адвокатом вышел на улицу, то немедленно уточнил:

— А какая все-таки истинная цель поездки?

— Давайте пока будем придерживаться первоначальной версии, — интеллигентно уклонился от ответа покупатель и протянул ему кон­верт: — Здесь пять тысяч. Вам же, наверное, нужно сделать какие-то покупки в дорогу.

-На пять тысяч фунтов стерлингов? Ночью? — по-доброму съяз­вил молодой человек.

Адвокат, кажется, не понял его шутки или не захотел понимать, а только показал на один из двух припаркованных у магазина автомобилей:

— Эта машина будет вас возить, куда вам заблагорассудится, а утром привезет в аэропорт. А пока дайте мне ваш заграничный паспорт.

Молодой человек протянул ему документ и пошел к указанному ав­томобилю. Уже взявшись за ручку двери, он все-таки спросил:

— Я надеюсь, речь пойдет не о моей почке или печени для пожи­лого состоятельного клиента?

— Мой клиент, а вернее — клиенты, более чем здоровы, — по-доб­рому ответил ему адвокат и сел в машину.

Сергей последовал его примеру и, только оказавшись на мягком сиденьи рядом с водителем, осознал, что сидит в «майбахе» стоимо­стью этак в полмиллиона.

— Хорошая машина, — констатировал он, обращаясь к пожилому водителю в костюме,

— Очень хорошая, — согласился тот и посоветовал: — Вы бы луч­ше назад сели. Обычно в таких машинах пассажиры ездят сзади.

— Ничего, — мягко отказался молодой человек. — Не буду пока привыкать.

— Хозяин — барин, — пожал плечами водитель и спросил: — Ку­да поедем?

— А какие магазины работают в половине двенадцатого?

— Никакие.

— Тогда в ночной клуб или ресторан. Нет, в одно местечко на Со­коле. Я покажу, — махнул рукой Сергей. — Славное место — клуб «Кролик Джек Роберте Слимс».

Машина тихо, как подводная лодка, заскользила по пустому шос­се в указанном направлении.

В дороге Сергей предался размышлениям, присущим всем особям мужского пола двадцати семи лет, обремененным двумя высшими об­разованиями — филологическим и физико-математическим — и не имеющим видимых перспектив в карьерном росте по причине отсут­ствия когерентности к текущей реальности. Иными словами: зарабаты­вать деньги он так и не научился, любимой женщины не встретил, фут­бол не любил, настоящими друзьями не обзавелся, подвига не совер­шил, родину недолюбливал, но и за рубеж не торопился. Хотя при этом во многих редакционных коллективах имел репутацию приятного та­лантливого парня. Мало того, его очерк «Парадокс Туллио Редже» по­лучил высочайшую оценку специалистов в области популярного есте­ствознания и почетный диплом.

-А что, собственно, мы теряем?! — думал молодой человек, раз­глядывая проносящиеся за окном автомобиля мерцающие огнями ре­кламные стенды. — Ничего не теряем. Нет, конечно, можно было до­писать давно начатый роман или наняться землекопом в археологиче­скую экспедицию. Но..., если я этого не сделал раньше, нет никаких га­рантий, что я это сделаю потом. А тут — нереальный задаток и явно, что с мамой мы больше не увидимся. Тоже непонятно — хорошо это или это плохо. Нет, это, должно быть, очень плохо. Вот! — и Сергей ре­флекторно поднял кверху указательный палец. — Надо две тысячи ма­ме отдать. Более чем благородно, и когда у меня совесть, наконец, проснется, будет лишний аргумент в мою пользу. Все равно за семь ча­сов всю «котлету» я не истрачу.

Так он и поступил. Машина, изменив маршрут, вскоре затормози­ла у неказистого девяти этажного дома. Сергей, на ходу выдумывая убедительный повод не задерживаться больше времени, чем это необходимо на пересчет сорока пятидесятифунтовых бумажек, пошел к дому. И когда мама ему открыла дверь, он тут же затараторил:

— Все, быстро! У жены Борщевского схватки, я ближе всех к его дому. Да! Я гонорар получил. Половина тебе.

— Сподобились! — язвительно скривилась добрая женщина. — Ме­сяц не звонил, думает — можно деньгами откупиться. Такие сейчас дети! Будь у них возможность — вообще бы с родителями не знакомились.

Сергей внутренне согласился, но промолчал и начал отсчитывать деньги.

— Мама, — попутно инструктировал он. — Это не доллары, это фунты стерлингов, они дороже. Меняй в государственном банке.

— Может, их туда и положить? — отвлеклась от обличительных речей женщина.

— Не надо, их только что оттуда взяли, у них начнется депрес­сия, — покачал головой молодой человек.

— Ладно, - хмыкнула она и начала рассуждать вслух: — Главное, чтобы Павел не узнал. Этот скупердяй мне из-за них голову своим ны­тьем провинтит. Да, - и на лице родительницы появилось истеричное выражение, — твой братик два экзамена завалил, а тебе на все напле­вать!

- Мама! — снова воззвал он к здравому смыслу родительницы. — Купи что-нибудь себе, именно себе, а не родственникам. Все, я побе­жал, — и он выскочил на лестничную площадку.

- Я твоей бабке новый памятник поставлю, - крикнула ему в спи­ну женщина.

- Нефритовый! — отозвался молодой человек, перепрыгивая по

четыре ступени за раз.

Только на улице он облегченно перевел дыхание. Общение с мамой последние пятнадцать лет ему не доставляло удовольствия. Когда-то ее беспрерывные слезные истерики по любому поводу стерли на нотном листе подростковой души Сергея какой-то важный знак, отчего гармо­ния была безвозвратно утрачена. Хотя он прекрасно понимал, что мо­лодая, интересная и, что самое главное, незамужняя женщина в лице двенадцатилетнего подростка имела серьезные препятствия для сле­дующего брака. И хотя она сама никогда бы не призналась в этом да­же себе самой, существование Сергея превращало ее жизнь в сущий ад, и, доведись несчастному случаю вычеркнуть ее постылую обузу из списка житейских проблем, на похоронах она бы плакала в последний раз. Для Сергея это был абсолютный факт. Свою мать он никогда не винил, но и никогда не оправдывал. Он просто испытывал к ней острое психологическое отчуждение. Знал, что так быть не должно и это ха­рактеризует его как никчемного человека.

Выйдя из подъезда, молодой человек мимоходом бросил взгляд на небо. У самого горизонта стелились две полупрозрачные белые полосы облаков, подсвечиваемые снизу заревом столичных индустриальных гигантов. Было что-то в памяти схожее с этим. Двенадцать лет, череда далеких огней проходящей мимо электрички, на которой наконец мо­жет приехать из города вечная студентка мама, игрушечный замок, сложенный пьяницей дедом из детского пластикового конструктора, таинственный сосновый бор у реки, навсегда завязший посреди болота гусеничный трактор, родные скелеты линии высоковольтных электро­передач, мерно гудящие вперемешку с порывами ветра, и сотни ворон, дремлющих на массивных проводах...

У подъезда его облаяла невесть откуда возникшая белая дворняж­ка; отмахнувшись от нее конвертом с деньгами, он едва не наступил в незамеченную им ранее лужу и, огорченно крякнув, сел в машину.

Только подъехав к бару, Сергей отвлекся от противоречивых, не приводящих ни к чему кроме запоя, ассоциаций. Пришло время потра­тить большую часть случайного заработка. А ничто не лечит так эф­фективно искалеченные души, как пустые расходы.

Прежде всего, войдя в питейное заведение, молодой человек потре­бовал у старика гардеробщика вызвать дежурного администратора, а ког­да тот появился, бодро навел справки — сколько он должен за тот раз?

В этот день дежурил Женя — человек без чувства юмора, что, впрочем, он с лихвой компенсировал гипертрофированным чувством ответственности, поэтому сразу уточнил — за какой именно раз, когда два бокала «Хайнекен» разбили или когда Сергей всех с «днем элек­трика» поздравлял?

— За все считай, и я сегодня тоже шалить буду, — сообщил моло­дой человек и понял, что ему очень нравится быть платежеспособным.

— Милости просим, — недоверчиво буркнул Женя и пошел к себе в комнату искать счета, отложенные официантами в прошлые посеще­ния беспокойного гостя.

— Что-то случилось? — участливо поинтересовался гардеробщик, до пенсии — летчик-испытатель, по слухам, первый, сбросивший водо­родную бомбу на безымянный атолл где-то в Тихом океане.

— Бабушка в Бразилии почила в страшных судорогах, оставила несколько миллионов, загородный дом и ученого орангутанга. Он уме­ет говорить «мама», — сообщил Сергей, заглядывая в зал.

Было поздно, и зал практически пустовал — два-три посетителя, один из которых сразу приветливо махнул молодому человеку. По бес­сменному болотному плащу в нем он признал Андрея Петрова, главно­го редактора одного периодического издания, где Сергей совсем не пе­риодично, но все-таки вел колонку «Городские слухи»,

- Миру — мир, старикашка! — присаживаясь рядом с ним, поздо­ровался он. — Я Гейзенберга дочитал.

- Будь осторожен, здесь Ильин, - сразу предупредил тот и по­просил у бармена: — Мне виски, ему «Кальвадос», поллитра «Сидра» и сырные шарики. Правильно, или ты женишься?

- Очень правильно, - подтвердил Сергей и успокоил собутыль­ника: — Ильина не боюсь, я ему сейчас долг верну.

- Серьезно?! - не поверил друг. - Неужели роман дописал?

- Нет, Роман еще не дописал. Все банальнее - у меня бабушка в Бразилии преставилась, оставила несколько миллионов, загородный дом и бладхаунда. Он умеет говорить «мама».

- Мои искренние соболезнования, - на мгновение восскорбел со­бутыльник, но сумел быстро взять себя в руки и обратился к бармену, уткнувшемуся в экран телевизора, с которого известный юморист обре­ченно рассказывал древний анекдот. - Дружище, ты слишком задумал­ся. Он шутит за деньги. Выключай это дерьмо и обслужи однополчан.

- А!!! Карапузы! — раздалось за спиной у друзей. Они оберну­лись и обнаружили упоминаемого раньше Ильина — человека с поря­дочной зарплатой и должностью биржевого маклера.

- Вот так кстати! — хлопнул его по плечу Сергей. — Я как раз Ан- дрюхе говорил, что не смогу тебе отдать пятьсот баксов.

- Нет, я не рад, — невесело признался Ильин.

- У меня нет баксов, да и вообще баксы - это архаика, я тебе от­дам фунтами стерлингов, - не замедлил его успокоить молодой чело­век, Хрустнул пачкой денег в кармане и протянул кредитору десять бу­мажек.

- Теперь я рад. Здесь больше, - уже веселее отозвался тот, трепетно осязая пальцами купюры.

- Так ты лишнее прогуляй, все-таки не каждый день видимся, - посоветовал Сергей и поправил другу галстук.

Ильин воистину был человеком дела и повторять не заставил.

— А мне мое меню — Б-52, четыре раза подряд, пять порций блин­чиков с маком и два больших «Грольша».

— Мужчина, столько переварить одному организму за раз нере­ально и небезопасно, — заметил Петров.

— А что реально, старина?! — резонно возразил маклер. — По­верьте мне — биржевику со стажем — вся наша жизнь мираж. Ети ее майа, от цен на нефть до поцелуя младенца.

— Поддерживаю, — согласился Сергей. — Нет ничего более нере­ального, чем реальность.

— Однако свой заказ подтверждаю — четыре Б-52, пять блинов, два пива, — поставил в диспуте точку Ильин. — Реально — нереаль­но, но меня очень возбуждает сам процесс переваривания. Фрейд ме­ня побери!

Когда бармен выставил перед друзьями вышеперечисленные зака­зы, Сергей поднял свою рюмку и провозгласил тост:

— Друзья! Время работает на других, и мы не работаем на время, а другие не работают ни на нас. Поэтому надо выпить!

— Выпить надо в любом случае, — согласился Андрей, но, икнув, заметил: — Отличный, ик, тост! Главное, ик, его, ик, не запомнить!

— Я точно, ик, не смогу запомнить эту чушь, — поддержал Ильин и выпил первым.

— Нет, дружище, это не чушь, это поэзия Великого Хаоса, нашей истинной родины! — сказал Сергей и выпил вторым.

— Далекой, ик, но желанной. За нее, ик, роднульку! — добавил Андрюха и выпил третьим.

Через сорок минут собутыльники начали понимать друг друга зна­чительно лучше, но мужскую идиллию нарушило появление в баре Ольги — жены редактора.

— Ну что?! — сердито поинтересовалась она у мужа.

— Клянусь - после рабочего дня зашел выпить кофе, а тут такое несчастье — у Сержа тетка в Албании купила слона, а он на нее возь­ми и сядь. Так что теперь — грех не помянуть, — сообщил тот.

— Сережа, требую мужа обратно, мы с ним бабулю дома помя­нем, — обернулась к виновнику торжества Ольга.

— Его никто не держит, ик. Наоборот, это он нас обычно толкает к пропасти,- возразил Ильин, подтягивая к себе очередную рюмку Б-52. — Теперь же оставлять нас наедине с жизнью — просто неблаго­родно. Ольга, ты - как следующая ступень женской эволюции, могла бы тоже поддержать компанию.

— Нет-нет, - запротестовал Андрюха. - У меня завтра сдача но­мера.

— Не зли меня, — огрызнулась на Ильина Ольга. — Иначе я Ми­ле позвоню.

— Миле не надо, она в Италии, может со злости больше денег по­тратить, — ответил Ильин и признался: — Просто я завидую — у од­ного дядьку акула съела, а к другому жена приехала.

— Мурена, — поправил его Андрюха, поднимаясь из-за стойки.

— Прощайте, сироты!

— Прощай, «тимуровец», — махнул ему вслед маклер. — Береги

жену и пиши только правду.

— Я не пишу некрологи, - напоследок огрызнулся редактор.

К четырем утра силы окончательно оставили Ильина и он собрал­ся домой.

— Пора, друг, спать, иначе завтра я буду очень плохой, — заявил

он, поднимаясь со стула.

— Ты и так будешь плохой, — предупредил его Сергей.

— Нет — «плохой» и «очень плохой» - это две разные вещи, - объяснил маклер. - Когда ты просто «плохой», ты радуешься, что к вечеру опять можно стать хорошим, а когда ты «очень плохой» — ты не хочешь к вечеру опять быть хорошим, ты вообще ничего не хочешь. А это либо признак просветления, либо диагноз.

— Именно это я и имею в виду, когда слышу — деловой разго­вор, — душевно согласился с ним собутыльник.

— Да! — сказал Ильин после длинной паузы, в течение которой пытался застегнуть верхнюю пуговицу на рубашке и вернуть на место приспущенный галстук. Поскольку это ему так толком и не удалось, он хлопнул на прощанье Сергея ладонью по плечу и покинул бар.

— Вот что может сделать с человеком работа не по профилю, — глядя вслед уходящему приятелю, констатировал молодой человек.

— А какой у него профиль? — спросил снулый бармен, продолжая поглядывать на экран с платным весельчаком.

— Римский, — сообщил молодой человек и тоже поднялся со сту­ла. — А я поехал в аэропорт, там сейчас на первом этаже тоже кабель­ное телевидение включат.

— Всего хорошего! — попрощался с ним бармен и выложил на стойку счет. — Тут и за «день электрика».

Сергей не глядя вытащил из кармана несколько купюр и бросил их на стойку:

— Этого хватит?

Бармен быстро пересчитал деньги и сообщил:

— Хватит еще на два «дня электрика».

— Ну, теперь ничего не страшно, — пожал ему руку молодой чело­век, вышел на улицу и тут же свернул в соседний подъезд.

Старый лифт послушно довез Сергея до последнего этажа. Ключ оказался на прежнем месте: под металлическим порогом двери, веду­щей на крышу.

Молодой человек прошелся вдоль каменного парапета до угла зда­ния и уселся на самый край крыши, свесив вниз ноги.

Нет, само собой, он боялся высоты, но всякий раз, перебрав лиш­него в «Кролике», Сергей приходил сюда и усаживался на одно и то же место. Опасаясь прийти к печальным выводам, он сам никогда не под­вергал тщательному анализу мотивы этой романтической, но вздорной привычки.

Внизу томился огнями сонный город, холодный ветер терзал ре­кламный транспарант над шоссе, до слуха доносились обрывки песни про робота из отечественного фантастического фильма 70-х годов.

— Нет, я не дописал роман, — вслух сказал молодой человек, вдо­воль надышавшись влажным воздухом. — Это очень трудно — дописать роман. Чтобы дописать роман, нужно знать, чем он закончится, а это так грустно — знать, чем он закончится. Я просто отказываюсь это знать.

Со стороны шоссе послышался визг тормозных колодок автомоби­ля, и что-то разбилось.

— Похоже, у ваших отношений, товарищи, есть будущее, — без­злобно отреагировал Сергей, не имея возможности рассмотреть аварию из-за крон деревьев, скрывающих от взгляда место дорожно-транс­портного происшествия.

— Да, есть будущее, — повторил он и плюнул вниз. — Будущего

нет у меня.

Машина покорно ждала его у входа в бар. Как только молодой че­ловек оказался на крыльце, водитель завел мотор, включил фары, сам вышел навстречу пассажиру и открыл перед ним заднюю дверь.

— Мило, мило, - поблагодарил Сергей, но, обойдя водителя, сам открыл себе переднюю дверь и сел на прежнее место.

— Что, домой и потом в аэропорт? — с надеждой в голосе поинте­ресовался водитель, разочарованный упрямством пассажира.

— Зачем домой? — не понял молодой человек.

— Ну, - неопределенно буркнул водитель. - Зубную щетку там взять, кота покормить, с родными попрощаться.

— Все так плохо?!

— Почему плохо? Если я куда-нибудь уезжаю, то с женой и доче­рью прощаюсь.

— У меня нет жены, с которой надо прощаться, нет кота, которого надо кормить, вообще никого нет. Я принципиально беден и одинок. 11оэтому куплю зубную щетку в аэропорту.

— Л если трубу прорвет? — предоставил последний аргумент во­дитель.

— Да, что-то обязательно прорвет или воспламенится, — согласил­ся молодой человек и решил: — Поехали в «Е-макс» на Пятницкой. Ключи от квартиры другу отдам.

— Это баня?

— Нет, это не баня, это интернет-клуб в доме, откуда «радионя­ню» передавали. Вы слушали «радионяню»?

— Бывало, — стыдливо признался водитель и тронул машину с места.

Раннее утро не предполагало большого числа посетителей — две китайские студентки, копающие недра сетевых библиотек в поисках нужного реферата или курсовой, пожилой мужчина в спортивном ко­стюме, по первому ощущению — демократ и кляузник, отсылающий электронной почтой характеристику на сослуживца в соответствующие органы, заспанный длинноволосый юноша, копирующий из сетевого ресурса на диск какие-то непостижимо длинные формулы с не менее непостижимыми графиками. Сергей не стал задерживаться в общем зале и спустился в игровую зону. Тут народу было больше — две подро­стковые компании, переругиваясь, вели компьютерную перестрелку друг с другом. Молодой человек подошел к стойке администратора и разбудил спящего там парня:

— Коля, загружайся, времени нет.

— Чего-чего?! — недовольно поднял голову тот, пригляделся к по­сетителю и поздоровался: — Маг, ты чего? Пришел играть?

— Сорок раз говорил тебе, — дохнул на него винными парами тот, — называй меня полным именем — Магнификус, потому что это означает — «великолепный», а «маг» — хрен знает что обозначает. По­нимаешь?

— Да перестань, не лютуй, — отмахнулся сонный администра­тор. — Какая разница, как тебя называют. Ты чемпион до следующего года. Чего хотел-то?

— Ключи от моей квартиры Горацио отдай, скажи, чтобы погляды­вал. Так, раз в неделю.

— Куда глаза глядят? — спросил Коля, забирая из рук Сергея клю­чи и бросая их в ящик с дисками.

— Чужие глаза глядят, но «глаза» платят вперед и много, — честно признался тот. — За границу, визу за ночь обещали сделать. Дикари — одно слово. Знакомы полчаса, а уже платят.

— Значит, богатые перцы, — высказал предположение прозорли­вый администратор и крикнул в зал: — Э! Малолетние! Кто там курит?! Я сейчас вас поотключаю!

— Все-все! — крикнули оттуда.

— Смотрите у меня! — показал им кулак Коля и опять вернулся к беседе. — Могу угадать кто платит!

— Кто?

— Тот «сетевой» чудила, который три «лимона баксов» обещал, если ты отобьешь его химер. Ты зиккураты у леса на границе карты ставил, а потом он их снес, ты отошел вглубь материка и «нашлепал» пауков. Как его?! Чего-то — Нахтримгур.

— Нахтрагент, — поправил его молодой человек. — Нахтрагент по- немецки значит «злопамятный».

— Тогда это не он, — потянулся Коля. — Такие деньги не от­дают.

— То-то и оно, — согласился Сергей и поделился внезапно возник­шим соображением: — Коля, знаешь, что гарантирует успех любого об­щественного заведения в ближайшие сто лет? Надпись на входной две­ри — «круглосуточно». Люди не хотят жить днем.

Тот не оценил его откровения.

— Ну ты только подумай!!! — перегнувшись через стойку, закри­чал администратор. — Там опять кто-то курит! Я вас вырубаю. Соби­райтесь!

— Пошел я, — попрощался с ним молодой человек и зашагал по лестнице наверх.

— Вспомнил! Не баксов, — услышал он последнее восклицание Коли, — стерлингов.

— Стерлингов, стерлингов, — напевая про себя, подошел к маши­не Сергей.

Невозмутимый водитель протирал салфеткой фары.

— Слушай, — подойдя к нему сзади, спросил молодой человек, — твой работодатель чем занимается?

— Мне работу дает, — уклончиво ответил тот.

— Я ему зачем? — продолжил допытываться молодой человек.

— Не знаю, — покачал головой водитель. — Нам сказали тебя до утра катать, если что охранять, а утром — в аэропорт.

— В смысле — охранять? — удивился Сергей.

— Охранять и все, — отбросил в сторону грязную салфетку води­тель и начал садиться в машину.

— От кого и как? — не унимался настырный пассажир. — И поче­му ты говоришь во множественном числе?

— Ото всех, автоматом, — и водитель показал миниатюрный ав­томат, висящий у него на ремне под пальто, но поспешил огово­риться:

— Все официально, у меня есть все бумаги.

— Хорошо, — тоже плюхаясь на сиденье. — А что значит — «мы». У тебя кто-то в багажнике сидит?

— Нет, за нами в полукилометре отсюда еще четыре «Краузера» и в них четырнадцать человек едут.

— Тоже с автоматами?

— Почему с автоматами? Есть и с «помпами», и с обычными ство­лами.

— Круто! — не сдержался от восклицания ошарашенный информа­цией пассажир.

— Круто! — согласился водитель. — Для тебя все наше агентство арендовали. Для нас ты очень «серьезный клиент».

— Машины тоже ваши?

— Нет, машины мять дней назад заказчики купили.

— Славная интрига, — задумался молодой человек и осторожно спросил: — А я, если что, могу вот так из машины выйти и уйти? Так, чтобы без погони?

— Хоть сейчас, — пожал плечами его собеседник и с надеждой в голосе уточнил: — В аэропорт?

— Выходит, что туда, раз «хоть сейчас», — смирился «очень серьезный клиент».

Из всех мест на земле Сергей больше всего любил международный аэропорт. В самой сути этого места было что-то неуловимо привлека­тельное для человека, рожденного в шестидесятых, а в семидесятых уже получившего знание об истории своей необъятной родины из школьных учебников, но сделавшего собственные выводы, бесконечно далекие от выводов учителя начальной военной подготовки,

В международном аэропорту всегда было светло и празднично, просто нескончаемый Новый год — многочисленные магазинчики, на­битые блестящей мелочевкой для туристов, открытые кафе и ресторан­чики с нереально приветливыми официантами и столь же нереально вы­сокими ценами, повсюду мерцающие экраны телевизоров, тихие при­ветливые люди с новыми чемоданами, ну и, конечно, самое главное — этот волшебный, чарующий голос, льющийся из-под самых сводов по­мещения: «Начинается регистрация на рейс 264 на Ниццу, пассажиров просят пройти на регистрацию к секции номер два». Подобный голос мог принадлежать только доброй фее из старого детского кинофильма «Золушка».

Молодой человек побродил немного по первому этажу, выпил чаш­ку двойного эспрессо и рюмку «Кальвадоса», пересчитал оставшиеся деньги. Осталось чуть более двух тысяч.

— Все это прекрасно, — подумал он. — Но нормальные люди дав­но бы уже ехали в сторону курортной зоны, а потом еще годик-другой жарили шашлыки для туристов. Шлепнут наверняка! Однако...

Что «однако», Сергей так и не смог интерпретировать и принялся слоняться дальше.

Ноги сами принесли его к дежурному милиционеру у эскалатора, и он невзначай поинтересовался у скучающего «гаранта правопо­рядка»:

— Как вы думаете, если появились случайные деньги, их лучше по­тратить или приберечь «на черный день»?

— Если случайные, то лучше потратить, — не раздумывая посове­товал мудрый служака. — Потому что случайные могут назад забрать или самолет не долетит. Тогда какие там деньги! Тем более случайные.

— Это гениально! — восхитился молодой человек, внутренне на­страиваясь на более обстоятельную беседу.

— Я поэтому и стихи пишу, — признался милиционер, но у него за­шумела рация и он быстро зашагал в сторону багажного отделения.

Следуя авторитетному совету, на втором этаже Сергей сразу посетил обменный пункт, где принял всю имеющуюся наличность, а затем зашел в ювелирный магазин. После десятиминутного ознакомления с экспозицией, он указал миленькой девушке-продавцу на массивное кольцо со столь же массивным изумрудом общей стоимостью в две тысячи фунтов. Померив его на средний палец левой руки, он небрежно хрустнул пачкой денег, рас­платился и уже намеревался покинуть магазин, как вдруг у него за спиной раздался знакомый голос:

— Изящный выбор, хотя оправа грубовата, теперь необходим сапфир на мизинец, рубин на указательный и, конечно, черный бриллиант на ука­зательный палец правой руки. Это будет правильно.

Молодой человек обернулся и обнаружил стоящего рядом улыбаю­щегося адвоката.

— Я абсолютно с вами согласен, но пока весь гарнитур мне не по карману, — вместо приветствия ответил Сергей.

— Ничего, я расплачусь карточкой, — еще шире улыбнулся Маннбарт и повернулся к девушке: — Уверен, что все вышеперечисленное мной у вас в магазине имеется.

Девушка явно имела устойчивый иммунитет к обаянию транзитных нуворишей, поэтому в ее голосе было больше деловых поток, чем тор­гового кокетства.

— Всего, может быть, и нет, но через двадцать минут будет, — со­общила она и уточнила: — Какой крупный?

— Черный? — так же ласково переспросил адвокат.

— Черный, красный и синий, — деликатно сообщила она.

— Сергей, покажите руки девушке, — попросил Герман.

Молодой человек послушно вытянул вперед обе руки.

— С ноготь каждого пальца, для которого предназначены кам­ни, — сказал адвокат.

Продавец взглянула на отнюдь не идеальные в плане гигиены ног­ти Сергея и согласно кивнула.

— Благодарю вас, — сделал полупоклон Маннбарт. — До нашего рейса ровно час. Мы будем в кафе рядом. Кстати, закажите что-нибудь себе.

— Не стоит, — попробовала отказаться девушка.

— Понимание — одна из самых дорогих вещей на свете. Считайте, что в некотором смысле я даже сэкономил на пас, — снова пустил в ход улыбку адвокат. Девушка на этот раз не удержалась и улыбнулась ему в ответ.

— Герман, это из моих трех миллионов? — выходя из магазина, не­навязчиво уточнил Сергей.

Адвокат удивленно вскинул брови:

— Нет, но признаюсь, что вы крайне наблюдательны. О чем еще мечтает человек вашего склада и положения?

— Склад у меня действительно мечтательный, а положение, оче­видно, неопределенное, — нахально заявил молодой человек. — Посе­му меня бы несказанно взбодрили породистые золотые часы и мобиль­ный телефон в платиновом корпусе. К слову, эти невинные безделуш­ки я видел вон там, — и он указал на горящие витрины магазинов в дру­гом конце зала.

— И то и другое в вашем положении абсолютно бесполезные вещи, но моя миссия — сделать наш вояж максимально комфортным. Поэто­му вперед, на встречу с вашими провинциальными грезами, — глазом не моргнув, столь же велеречиво согласился Маннбарт и добавил: — Стыдно признаться, но я бессовестно обманул вашего работодателя. Меня зовут не Герман, а Торгрим. Ничего не поделаешь — с детства стеснялся настоящего имени.

— Еще вопрос, — обратился к нему молодой человек. — Если у вас, гер Торгрим, в жизни все так просто, то почему мы не в VlP-зоне?

— В моей жизни действительно все очень просто, но в окружаю­щей меня жизни все немного сложнее, — двигаясь по направлению к указанным магазинам, ответил тот, но тут же объяснил: — В VIP-зону не пустят четырнадцать человек охраны с боевыми единицами на руках. Зайдем туда к концу регистрации.

— Вон оно как! — ехидно улыбнулся Сергей.

— А вы как думали? — не менее ехидно подмигнул ему адвокат.

Уже через двадцать минут попутчики сидели в кафе рядом со знакомым ювелирным магазином и пили чай. Сергей попутно разгля­дывал свежеприобретенный прибор фирмы «Потек Филипп» и же­ланный телефонный аппарат. Вдоволь наигравшись, он обратился к спутнику:

— Я понимаю, что все вы мне рассказать не можете, так же я по­нимаю, что вся необходимая мебель у вас есть, ответьте мне пока на два вопроса: куда мы летим и что нам угрожает?

— Летим мы в Ниццу, и пока нам ничего не угрожает. Так, пере­страховка, — ответил Торгрим.

— В Ниццу! — восхитился молодой человек. — Ницца — город мо­их снов.

— Вам еще не снились настоящие сны, — обнадежил его собесед­ник и хотел к этому добавить еще что-то, но показавшаяся из магазина девушка сделала приглашающий жест, и он предложил спутнику: — Пойдемте оценим вкус нашей трепетной наяды.

В магазине помимо уже знакомого продавца наличествовали еще двое пожилых мужчин и охранник. Перед одним из мужчин на прилавке было разложено темно-бордовое сукно с горстью ювелирных изделий.

— Померьте, — предложил Сергею адвокат, указывая на украше­ния и мало обращая внимания на присутствующих.

Молодой человек не заставил себя ждать и быстро унизал пальцы искрящимися кольцами в соответствии с ранее оговоренной последова­тельностью.

— Ну как, не жмут? — участливо поинтересовался Торгрим.

— Я потерплю, если что, — разглядывая свои руки, ответил Сер­гей.

— Это будет стоить четыреста тридцать тысяч долларов, — подал голос один из новоприбывших пожилых господ.

— Удивительно! Четыреста тридцать — это пароль моей электрон­ной почты, — заявил адвокат, протянул говорившему кредитную кар­точку и обратился к девушке: — Можно полюбопытствовать, что вы выбрали себе?

Та смущенно показала на небольшой медальон в форме золотого дельфина с двумя микроскопическими бриллиантами.

— Клянусь, я выбрал бы себе то же самое, — улыбнулся Маннбарт, но тут же посерьезнел и ткнул в кольцо с овальным изумрудом под стеклом на витрине: — Посчитайте и это. Иначе вас не поймут со­служивцы.

— Четыреста тридцать две тысячи, — снова подал голос пожилой гость.

— Еще удивительней! — засмеялся адвокат. — А это номер моего паспорта.

— Правда? — не удержался от вопроса окончательно запутавший­ся в ситуации неопытный спутник.

Торгрим молча извлек из кармана свой паспорт, раскрыл его и по­казал на номер сверху.

— Действительно, четыреста тридцать два! — прочитал вслух но­мер молодой человек.

— Боюсь летать! — признался Сергей своему спутнику, устраива­ясь в кресле у иллюминатора.

— Не проблема, — успокоил его тот.

— Кто такой Нахтрагент? — спросил молодой человек, неволь­но время от времени продолжая разглядывать украшения на своих руках.

— Я, — спокойно признался Торгрим.

— Значит, у вас и фамилия другая?

— Признаться, Маннбарт — это фамилия моего близкого род­ственника, но я решил пока пользоваться ею, потому что кроме вас мою настоящую фамилию еще никто нормально здесь не выговорил. А ка­залось бы, чего проще — Нахтрагент! Скромно и понятно.

— Я бы еще добавил — изящно. Вы очень многоликий адвокат. Короче, это ты мне обещал три миллиона?

— Короче, можно гак сказать, что я или, если быть совсем точ­ным, — через меня.

— Тогда зачем мы куда-то летим? Отдали бы мне деньги и все?!

— Поймите, я только адвокат, я только представляю интересы своего клиента.

— Это опять про мебель?

— Да, будем пока придерживаться официальной версии.

— Ладно, — отчаявшись что-либо выведать у своего странного спутника, откинул голову назад молодой человек.

Самолет качнуло, за иллюминатором потянулась череда огней взлетной полосы.

— Я боюсь летать, я очень боюсь летать, у меня может сердце не выдержать, — опять пожаловался соседу Сергей.

— Не бойтесь, — улыбнулся Торгрим, протянул руку к голове мо­лодого человека и легко нажал большим пальцем на какую-то точку за ухом попутчика.

Его разбудил толчок, вызванный касанием шасси самолета взлет­ной полосы.

— Мы прилетели, — поспешил сообщить адвокат и показал на ил­люминатор, за которым активно светлело.

— Слава Богу! — потянулся со сна Сергей.

Пассажиры начали выстраиваться в проходе, бортпроводница ще­дро одаривала каждого улыбкой и неким ободряющим пожеланием, правда, только по-французски.

— Что она говорит? — спросил Сергей у своего спутника.

— Общий смысл — не советует задерживаться, — растолковал Маннбарт и, в свою очередь, сам что-то сказал девушке и протянул ви­зитку, отчего та зарделась, невинно скосила глазки в сторону и сунула предложенную карточку в кармашек униформы.

— А ты что сказал?

— Общий смысл — все зависит от вас.

— А не общий?

— Это личное.

— Дорого?

— Как все во Франции — все дорого, но все доступно.

— Одно слово — свободная страна! — констатировал молодой че­ловек, вышел на трап и с удовольствием полной грудью вдохнул свежий воздух.

— Два слова, — поправил его Торгрим,

У трапа их уже ждал бронированный лимузин и два черных джипа сопровождения.

Последнее, что запомнил Сергей, было участливое лицо бортпро­водницы, укутывающей его ноги в полосатый плед.

— Все-таки мы кого-то боимся, — подметил Сергей, садясь в ма­шину.

— Это обычай. Французы патологически гостеприимны, — хмык­нул Торгрим.

— Обычай, наверное, как все во Франции, — дорогой, но доступ­ный?

— Увы! Страна с такой пышной историей должна знать себе цену.

Кортеж тронулся с места, беспрепятственно миновал пост охраны на въезде и помчался по широкому шоссе в сторону разливающейся на востоке зари.

— Будем жить в отеле? — заинтересовался молодой человек, разглядывая мелькающие за окном дорожные указатели на француз­ском,

— Нет, у нас недалеко отсюда есть приличный дом, — спокойно от­ветил ему Торгрим. — Кстати, там нас уже ждет портной. Он подгонит под вас гардероб.

— Чужой чей-то гардероб?

— Почему же чужой. Ваш. Но кое-какие поправки нужно внести.

— Я начинаю привыкать ко всей этой истории, — признался Сер­гей. — Не могу точно определить — нравится она мне или нет, но в лю­бом случае она интереснее всех предыдущих.

— Гораздо интереснее, — кивнул адвокат. — Жизнь Магнификуса Второго — это сплошное приключение.

— Кто такой Магнификус Второй?

— Вы, мой друг.

— Почему второй?

— Потому что первый умер.

— Давайте угадаю — умер насильственной, мучительной смертью?

— Его убил предатель.

— Значит, мы все-таки относимся к хорошим, у нас есть противни­ки — плохие, меня не распилят на запасные части для больных богатых дядек, я очень важная особа и, само собой, — за мной идет нешуточная охота?

— Совершенно верно! — еще раз кивнул его спутник.

— Может быть, вы мне расскажете все в прямой последовательно­сти, а то как-то неловко чувствовать себя дураком, — попросил моло­дой человек.

— Пока это нецелесообразно, тем более я сам всего не знаю, — мягко отказался Маннбарт и предложил: — Почему бы вам просто не расслабиться и не получить максимальное удовольствие?

— Я не очень представляю, что такое максимальное удоволь­ствие, — вздохнул Сергей. — Последние пять лет, стыдно сказать, но я получал удовольствие только от компьютерных игрушек, «Кальвадоса» и ежемесячной перестановки мебели в квартире.

— Зачем так часто?

— Поиск себя в пространстве. У меня есть дурная манера — ста­раюсь сделать еще лучше, поэтому ничего не доделываю до конца. В детстве на одном празднике я очень захотел в туалет, а когда вернул­ся, Дед Мороз уже все подарки раздал. Остались только два зеле­ных воздушных шарика. Я их на улицу вынес, но они от холода сду­лись,

— Ну и что? — не понял адвокат.

— На другом празднике, через год, я опять захотел в туалет, но терпел, пока в штаны не навалил, а Дед Мороз подарки в машине бра­та забыл. Так началось мое падение в бездну.

— Очень поучительно. Извините, — Торгрим снял с инкрустиро­ванной деревом панели перед собой телефонную трубку, что-то сказал по-немецки, потом повернулся к молодому человеку и указал в окно: — Магнификусхолл.

— Типа — мой домишко? — спросил тот.

Размеры как самого здания, так и прилегающих к нему террито­рий ошеломили новоиспеченного домовладельца. Дом, внешне напо­минающий старинную английскую усадьбу, находился в нескольких

— Именно, — подтвердил Маннбарт.

десятках метров от моря. Ландшафт вокруг дома был выполнен в псевдояпонском стиле — аккуратные брусчатые дорожки вились во­круг бесконечных композиций, сложенных из массивных валунов. Все это окружал сложенный из тех же валунов забор, оплетенный плющом. По дорожкам неторопливо расхаживали крепкие молодые люди в хороших костюмах, придерживая нервных доберманов на длинных поводках.

— Что ж, миленько, — огляделся по сторонам Сергей и спросил: — Но почему ни одного дерева?

— Стратегически неверно, — невнятно объяснил адвокат и жестом пригласил к дому.

Внутри, как и ожидалось, дизайнеры постарались не меньше — огромный холл с закопченным камином и столь же огромным столом, заблаговременно сервированным. Из холла наверх поднималась мра­морная лестница, устланная бордовым ковром. Массивные дубовые двери украшали кованые узоры с изображением мифических чудовищ и неизвестных символов.

— Тоже симпатично, — кивнул молодой человек, но добавил: — Я бы заменил ковер на бежевый.

— Утром так и будет, — послушно согласился Маннбарт.

— А что за транспарант? — ткнул пальцем в алое полотнище над камином новый домовладелец. На полотнище красовалось изо­бражение дракона, сжимающего в лапах кованую цифру четырнад­цать.

— Четырнадцатый принцип, — торжественно сообщил адвокат, — ваш герб.

— Величественно, — буркнул Сергей, уже начинающий уставать от обилия впечатлений.

— Наверное, вы хотели бы принять ванну и переодеться? — дели­катно поинтересовался Торгрим.

— И поспать, — разделил его мнение молодой человек.

— Нет проблем, но еще десять минут на портного, — согласился адвокат. — Я же пока, с вашего разрешения, удалюсь ненадолго.

— Валяйте, — махнула рукой жертва неожиданной роскошной жизни.

Десять минут затянулись на добрых сорок. Беспрерывно что-то бормочущий по-французски пожилой господин сто раз обмерил мо­лодого человека с ног до головы, попутно записывая полученные данные в блокнот. Когда модельная экзекуция закончилась, молча­ливый дворецкий препроводил Сергея в его апартаменты, где тот, на ходу сбросив ботинки, рухнул на огромную кровать с балдахином над ней.

— С «Кальвадосом» стоит вести себя дипломатичней — уже засы­пая, пробормотал молодой человек, рассчитывая проснуться дома в Москве.

Но пробудившись, он обнаружил, что злоупотребление спиртным здесь ни при чем. Все осталось тем же — кровать, балдахин над ней и прочие атрибуты новой жизни.

Сергей посмотрел на свои руки — кольца тоже были на месте.

Устало вздохнув, он стянул украшения с рук и положил на резной столик у кровати. Потом встал и подошел к окну. За ним в лучах захо­дящего солнца переливалась бескрайняя морская даль.

- Мы будем жить в большом доме у моря, вечерами пить зеленый чай на веранде и смотреть в телескоп на созвездие Стрельца, — вспом­нил он слова милой девушки с гигантскими карими глазами, обещавшей ему научиться готовить лазанью и родить троих детей, но спустя нес­колько дней сбежавшей от него с уже женатым владельцем универсаль­ного магазина.

— Бывает и такое! — сам себе прошептал молодой человек и по­шел искать ванную комнату, на ходу прихватив из вазы со столика желтое яблоко. Ванная комната оказалась за ближайшей дверью. Мало того, неведомый благодетель успел развесить на вешалке у зер­кала отутюженный костюм, другие полагающиеся детали туалета, включая нижнее белье, и выставив целую галерею пузырьков с муж­скими одеколонами.

Приведя себя в подобающий вид, Сергей пошел бродить по дому. Торгрима он обнаружил в холле у пылающего камина с мандолиной в руках. Адвокат мастерски владел инструментом. Он играл что-то похо­жее на средневековую балладу.

— Браво, — присаживаясь рядом с ним в кресло, похвалил моло­дой человек.

— И у адвокатов бывают слабости, — улыбнулся тот.

— Где вы этому научились?

— Это обычный для моего народа инструмент, гораздо привычнее гитары, — ответил тот.

— Что за народ? — беря со стола графин с вином, уточнил Сергей.

— Гномы, — просто ответил адвокат.

— Ах, гномы! — понимающе вздохнул молодой человек. — Я так и предполагал. Как же гномы и без инструмента?! Ни один уважающий себя гном на улицу без инструмента не выходит.

— Напрасно утрируете, — спокойно усовестил его Маннбарт, — Не у всех гномов есть музыкальный слух. Кстати, кольца вы напрасно сняли.

— Мне надоело звенеть, я наигрался, и, признаться, мне больше нравится «восьмиднев» «Оберхарта», а не «Потек Филип». Алчность подвела, — налил себе из графина в бокал вина Сергей и сделал гло­ток. — Хорошее «порто». Минимум сорок лет.

— Совершенно верно, но кольца придется опять надеть, причем не­медленно, — продолжал настаивать адвокат, откладывая в сторону до­мру. — Вы должны их иметь на руках. В том же комплекте. Я так ра­довался, когда вы сами нашли эту комбинацию. Ваш предшественник оценил бы по достоинству такой выбор.

— Расскажите мне о нем, — попросил Сергей.

— Только если вы наденете кольца, — категорично заявил Тор­грим.

— Надену, надену, — недовольно крякнул молодой человек, под­нялся с кресла и пошел наверх в свою спальню.

Когда он вернулся обратно, адвокат стоял посреди холла в окруже­нии четырех охранников и что-то им энергично втолковывал. При по­явлении гостя адвокат жестом приказал охранникам разойтись и шаг­нул навстречу Сергею.

— Я надел все колечки, часы с каменьями и взял золотой телефон. А где мандолина? — показал тот руки.

— Боюсь, что с музыкой придется повременить,— сообщил гном. — Нам предстоит очень беспокойная ночь.

— Кто-то сюда приедет? — еще не проникшись серьезностью ин­тонаций в голосе Маннбарта, спросил его молодой человек.

— Уже приехал, — серьезно ответил тот. — Шесть человек охраны исчезли совсем, у двух исчезли головы, подземный ход завален, верто­лет выведен из строя.

— Головы?! — не понял Сергей.

— Да, скорее всего он отрубил их.

— Он — это кто?

— Слаанеш.

— А Слаанеш — это кто? И чего он хочет?

— Слаанеш — это плохой, и он хочет вашего немедленного уничто­жения.

— Плохие новости. Но зачем?

— Потому что вы — Магнификус — потенциальный обладатель че­тырнадцатого принципа.

— Не понимаю.

— Пока и не нужно, — взмахнул рукой Торгрим и протянул моло­дому человеку пухлое портмоне. — Здесь кредитные карточки, код для всех — четыре семерки, документы и визитная карточка одного хоро­шего человека, на ней же ваш счет в банке и название самого банка. А теперь бегите вон в ту дверь, через кухню, потом к морю, — он указал на боковую дверь. — Переплывите заграждения и бегите дальше.

— Здесь весело, — пряча портмоне в нагрудный карман, сказал Сергей.

— С вами не соскучишься, — подтолкнул его к двери адвокат и крикнул напоследок в спину: — Не снимайте кольца. Г Іока кольца на руках. Слаанеш вас не видит. Вашего лица не знает. Позвоните по но­меру на визитке. Быстрее.

События последних двух дней убедили молодого человека, что мо­жет случиться все что угодно. Вариант закончить жизнь именно сейчас его не прельщал. Поэтому он послушно старался выполнить все реко­мендации Маннбарта, а именно — он пробежал через кухню и оказался с другой стороны дома. Там, пригибаясь, он побежал вдоль забора к мо­рю. По дороге ему пришлось перепрыгнуть через разрубленное пополам тело собаки и еще что-то, очень напоминающее алый футбольный мяч. Это настроило его еще серьезней. С ходу он бросился в море и поплыл мимо проволочных ограждений. Когда ограждения закончились, беглец поплыл обратно к берегу. Задыхаясь, выбрался на берег и побежал дальше. Только у деревянной смотровой вышки пляжного надзора он позволил себе перевести дыхание и оглянуться назад. Вдали, во дворе дома раздавались характерные хлопки одиноких выстрелов и стрекота­ние автоматов. После секундного размышления полез по шаткой лест­нице вверх. Там он обнаружил доверчиво сложенный набор спасателя, включая простенький бинокль. Беглец взял его, приложил к глазам и на­правил на дом. Первое, что он разглядел, был один из охранников дома, тот с обеих рук стрелял из массивных револьверов в сторону ворот. Сер­гей перевел объектив туда и увидел сползающего по стене мужчину в пятнистой униформе с базукой в руках. Он снова перевел объектив на охранника, но того уже не было, на месте, где он находился, стояла изящная девушка в облегающем костюме и с окровавленным мечом вар- вареной формы. Неожиданно у ее ног взметнулись фонтанчики песка. Девушка ловко отпрыгнула назад. Молодой человек сдвинул объектив в сторону и обнаружил источник ее неприятностей — самонаводящийся пулемет разворотило взрывом. Сергей посмотрел в сторону ворот. Там перезаряжал базуку один из нападавших в униформе. Перезарядить он ее не успел, потому что его грудь пробила автоматная очередь. Стрелял Торгрим. Гном стоял на пороге дома с автоматом в одной руке и огром­ным топором в другой. К нему приближалась девушка с мечом. Торгрим нехорошо улыбнулся, отбросил в сторону автомат и положил на рукоять топора вторую руку. Девушка прыжком преодолела расстояние, разде­лявшее их, и напала на адвоката. Тот легко взмахнул своим причудли­вым оружием, и мощный удар отбросил нападавшую через всю лужай­ку к воротам. Бездыханная, она упала к ногам высокого мужчины в хол­щовом плаще со свисающим сзади капюшоном. Мужчина равнодушно перешагнул через тело и неторопливо направился к адвокату. Сзади к нему подбежала еще одна девушка, точная копия первой и подала широ­кий двуручный меч с волнообразным лезвием. Мужчина одной рукой принял его и сделал им круговое движение над головой. Торгрим в точ­ности повторил такое же движение топором. Когда они сблизились на расстояние удара, между ними произошла какая-то заминка. Пришелец что-то спросил адвоката, тот ему что-то ответил, и только после этого пришелец нанес первый удар. Отраженный топором Маннбарта, меч противника перерубил одну из каменных колонн крыльца. Адвокат взмахнул топором, но пришелец ловко перевел удар, и лезвие топора пробило стену дома. В то же мгновение пришелец перехватил свой меч другой рукой и нанес колющий удар в грудь адвоката. Торгрим умер не сразу. Он взялся левой рукой за лезвие меча противника, с усилием вы­тащил его из своей груди и только после этого рухнул назад. Дальше произошло совсем странное — тело адвоката просто растворилось в воз­духе, так и не успев коснуться земли. Сергей готов был поклясться, что он видел, как душа Торгрима призрачным силуэтом взлетает над крыль­цом и исчезает под сводами крыльца. Но пришельца этот факт, кажет­ся, не удивил. Он отдал свой меч девушке и вошел в дом. Девушка начала бережно оборачивать оружие тканью и отчего-то взглянула в сто­рону вышки, откуда молодой человек вел наблюдение за происходящим на крыльце. Сергею показалось, что их взгляды встретились. Он одно­временно поразился совершенной красотой этой варварки и до смерти перепугался, что она его заметила.

— Нет, на сегодня более чем..., бинокль мог дать блик, явно не че­ловек..., при их скоростях... - бессвязно бормоча себе под нос, он спрыгнул с вышки на песок и помчался прочь в сторону зеленеющего на

откосе кустарника.

Сколько он бежал - неизвестно, но остановился только через два часа неподалеку от стройки на окраине неизвестного города. Впрочем, то, что это город, а не поселок, Сергей не мог определить доподлинно, потому что тут же залез в контейнер со строительным мусором и поте­рял сознание.

Сознание пришло к молодому человеку вместе со звонком его мо­бильного телефона. Сергея приятно порадовало, что, несмотря на им­провизированное купание, дорогая игрушка по-прежнему работает, од­нако, и отвечать на звонок он не торопился. События последнего вре­мени убедили его в необходимости определенного рода осторожности, поэтому он не нашел ничего лучшего, как просто отключить телефон.

— Третий раз за рубежом и такие беспокойства, проклятый мир на­живы и чистогана. Нужно оглядеться, нужно подумать, крепко поду­мать, - сам для себя принял решение молодой человек, вылез из му­сорного контейнера и взглянул на часы. Они, на счастье, тоже работа­ли и показывали половину девятого утра.

Очевидность такова — это утро и, судя по надписям, это та же Франция. Одежда мокрая, он провалялся без сознания невесть сколь­ко. Сознание молодой человек терял впервые в жизни, и ему не понра­вилось.

Сергей продолжил свои сумбурные размышления, неторопливо удаляясь от контейнера и стройки в сторону, а значит, опять к морю.

— Идти в полицию? — задал он сам себе вопрос и сам на него от­ветил: — Это всегда успеется. Там вариант развития простенький — ме­ня забирают для выяснения личности, минут через сорок, а может и раньше, приедет этот недружелюбный типчик и его подружки, склон­ные к членовредительству, располосуют и меня, и полицию в стружку и... Нет, в полицию никогда не поздно. Можно попробовать цивили­зованно. Что есть? — молодой человек достал бумажник и начал пере­бирать кредитные карты. Нашел визитку, выданную ему Нахтрагентом перед бегством из дома. На ней по-английски было написано что-то вроде имени Август, два телефона, название неизвестного банка по-не­мецки и длинный ряд цифр. Еще были паспорт и деньги — около деся­ти симпатичных влажных листов по пятьдесят евро.

Так, на ходу продолжая моделировать свои возможные поступки и сушить купюры, Сергей вышел на пляж. Там он тут же наткнулся на мирно спящую на расстеленном пледе парочку молодых людей. Это его немного успокоило. Молодые люди на бродяг не походили, скорее все­го, что-то романтическое. Значит, уровень неуправляемой преступно­сти здесь невысок и есть надежда на спасение. Значит..., значит...

Через двадцать минут ходьбы молодой человек подошел к приста­ни с пришвартованными к ней яхтами. Неподалеку впереди показались очертания трехэтажных зданий. Еще десять минут движения вплотную приблизили злосчастного к дверям ресторана. Ресторан пока не рабо­тал, но сразу за ним Сергей обнаружил открытый магазин спортивной одежды. Пришлось импровизировать. Молодой человек заглянул внутрь и тут же натолкнулся на неприветливое лицо пожилой францу­женки. Та ему что-то сказала скороговоркой, по общему смыслу — по­ка закрыты и когда откроемся тогда и откроемся. Спорить он не решил­ся, но все-таки, пятясь назад, на ломанном английском пробормотал се­бе в оправдание, типа: «Сори, ай дипломат, фуршет, пати, водка, шам­панское, герлс, найт, презент», — и протянул одну из высушенных по­лусотенных купюр.

Купюра настроила женщину на приветливый лад. Она еще что-то прожурчала на родном языке, пропуская странного визитера внутрь.

— Уелл, — оценил ассортимент тот. В этом магазине продавали одежду и снаряжение для любителей подводного плавания. Правда, ему повезло - кроме дорогущих ласт и маски, ему еще удалось купить шлепанцы, шорты и футболку с изображением большого листа конопли на спине. Общая стоимость составила солидную сумму, за которую, в лучшие времена, можно было бы позволить приобрести хорошую на­дувную лодку с мотором. Зато француженка милостиво разрешила бе­глецу переодеться в примерочной, а его еще влажную одежду сложила в огромный синий пакет. Сергей взял его, вышел из магазина и двинул­ся дальше. Вскоре он оказался на небольшой площади и опытным гла­зом тут же «вычислил» стоящее такси. Сам таксист, прислонясь к ка­поту автомобиля, читал газету.

— Центр, — пытаясь придать своему голосу убедительную интона­цию, попросил он таксиста.

Тот лениво включил счетчик, и они поехали. Всю дорогу таксист косился па кольца, унизывающие пальцы молодого человека, и это

немного смущало.

- Круазет, - наконец показал на широкую набережную водитель.

— Уелл, — не стал особо выдумывать новые определения своих чувств пассажир, рассчитался с таксистом и вышел на набережную.

- Опять вода и французы, — сказал сам себе Сергей и добавил: - Сто, чего угодно, но не менее сорока.

Означало это только одно - хотелось освежить голову. Благо не­большой ресторанчик, в котором уже сидели первые посетители, нахо­дился неподалеку. Никого из обслуживающего персонала не смутил спортивный вид посетителя, и тому удалось быстро заказать жестом две рюмки «Столичной» и салат «Цезарь». Он здраво предполагал, что это меню звучит на всех языках одинаково. «Живая вода» тут же внесла необходимую коррекцию в строй мыслей беглеца, и он взглянул

на ситуацию значительно проще.

- Продавщица могла, так, для себя, позвонить в полицию и рас­сказать о нем, таксисту тоже скрывать особенно нечего. Плюс - коль­ца. Полиция - это выяснение личности, а далее как обычно... В живых остаться маловероятно. По всему выходило — надо путать след и вы­играть время хотя бы еще па две по «сто» и кусок бифштекса.

Он рассчитался и пошел по перпендикулярной набережной улице вглубь района. По дороге ему попался банкомат. Молодой человек нау­гад вытянул одну из кредитных карт, сунул в приемное отверстие и наб­рал указанный предусмотрительным адвокатом код. Машина обогаще­ния не сопротивлялась и легко выдала ему тысячу. Сергей значительно повеселел и побрел дальше.

Город постепенно оживал, машин и людей становилось больше. Это и вовсе обнадеживало. Вскоре ему удалось набрести на работаю­щий магазин одежды, где он немедленно сменил имидж спортсмена на менее привлекательный — молодежно-туристический. А в первой же подворотне синий пакет вместе с ластами и маской полетел в мусорный бак. Стало еще веселее. Следующие два часа он посещал небольшие ресторанчики и «обрабатывал» банкоматы. Благо в этом городе их бы­ло предостаточно. Насытившись и упрочив наличный капитал на пять тысяч евро, молодой человек еще раз взял такси, покрутился на нем по городу, рукой указывая водителю маршрут. У какого-то музея он вы­шел и опять пошел дворами неизвестно куда. Так ему удалось продер­жаться до полудня. Очень мешали кольца, но, памятуя о предупрежде­нии мудрого Торгрима, снять он их так и не решился, приходилось все время держать руки в карманах. Наконец дорога его вывела к какой-то гостинице.

— Пора рискнуть! — сказал он себе, вошел в фойе и подошел к стойке администратора. За ней грустил субтильный юноша.

— Сори, — вкладывая в свою речь все доступное обаяние, произ­нес Сергей. — Ай рашн бизнесмен. Вояж, конферейшн. Надо транс- крипшен.

Субтильное существо понятливо тряхнуло шевелюрой, на несколь­ко секунд исчезло из-за стойки и вскоре появилось в сопровождении упитанной девицы в очках.

— Здравствуйте, — сказала она, и молодой человек понял, что это лучшее мгновение сегодняшнего дня.

— Вы говорите... — начал он, но девушка не дала продолжить и закончила сама: — Лучше вас, чего хотели?

— Фуагра, три мушкетера, Джо Дассен, — пронеслось в голове Сергея, но он не стал это озвучивать и, в соответствии с принятыми здесь традициями, сухо сообщил: — Мне нужен «люкс» на неделю, сейчас обед в номер, а через час экскурсовода мужчину и хорошую ма­шину. Надо съездить проверить, что там с моей яхтой.

В соответствии с теми же вышеупомянутыми традициями девушка моментально расплылась в улыбке и ласково уточнила:

— Рассчитываться будете картой или наличными?

— Как скажете, — ответил он.

— Одну секунду, — еще приветливей улыбнулась девушка, — Ваш паспорт, пожалуйста.

Молодой человек протянул ей еще влажный документ и пояснил:

— Бухой из яхты выпал.

— Я так скучаю по родине, — трепетно призналась девушка. — Меня зовут Оля. Я сама из Саратова, учусь в Париже, а здесь летом зарабатываю на учебу.

— Мое имя в паспорте, я единственный ребенок большого челове­ка из правительства, а экскурсоводов пусть будет три, я из них выберу сам, — звякнул кольцами молодой человек.

— Как вам Франция? — участливо поинтересовалась русскоязыч­ная студентка, протягивая назад паспорт и ключ от номера.

— Говно, — с удовольствием позволил себе правду Сергей и пошел к лифту.

— Что хотели бы на обед? — то ли не поняла, то ли приняла ска­занное за разухабистую русскую шутку девушка.

— Бутылку водки, полкило жареного мяса, соленых огурцов и хле­ба, — ответил он, внутренне осознавая, что, может быть, и переборщил с характеристикой родины Бодлера.

Номер действительно оказался «люкс» — две ванные комнаты, огромный телевизор в холле, большая кровать и широкая веранда с рас­ставленными там шезлонгами и столом.

Стол сервировали ровно через пятнадцать минут, экскурсоводы- переводчики выстроились перед столом через двадцать.

Первый ему просто не понравился — он был точной копией Петра Алексеевича.

Второй знал по-русски только «На здоровье!»

Сергей и тому и другому дал по пятьдесят евро, и они удовлетво­ренно удалились.

Третий оказался что надо. Его звали Саша, он раньше служил в «Иностранном легионе», был женат на бельгийке, имел двух детей и не отказался от предложенной рюмки.

— Александр, — наконец позволил себе человеческий разговор мо­лодой человек, — мы в каком городе находимся?

Вопрос переводчика не удивил, он закусил выпитое огурцом и спо­койно ответил:

— В городе Канны. Франция.

— Нет, что Франция — понятно сразу, приветливый народец, — кивнул Сергей, наливая по новой. — Машину заказали?

— А какую надо? — спросил экскурсовод, — Куда едем?

— В банк.

— Мне нельзя, у меня дети.

— Ты не понял, проблем с полицией нет, я хулиганов боюсь.

— Хулиганов не будет, — твердо заверил его переводчик, и моло­дой человек ему поверил,

— Тогда план такой: надо купить одежду, очень хорошую одежду, нанять двух телохранителей, кого угодно, но только не французов, и арендовать бронированную машину. Ты же хочешь меня спросить?

— Хочу, — признался экскурсовод.

— Я миллионер, но я хочу отдохнуть, еле сбежал от компаньонов. Бизнес легальный, — соврал Сергей, невольно наслаждаясь произве­денным впечатлением.

— Телохранители для «фасону» или как? — напоследок уточнил Саша, поднимаясь из-за стола.

— Бери и видимое, и действительное, — решил молодой человек. — Все бери!

Когда нанятый экскурсовод покинул номер, Сергей достал телефон и включил его. Что-то подсказывало беглецу, что не стоит пренебрегать инструкциями покойного адвоката.

Однако не успел он набрать номер, как телефон зазвонил сам.

— Алло! — рефлекторно ответил молодой человек.

— Молчи и слушай, — раздался на другом конце провода чей-то очень убедительный баритон. — Я не буду тебя трогать два дня. У те­бя много денег. Уезжай домой. Так хорошо. Очень хорошо.

— Это кто говорит? — растерялся Сергей.

— Я Слаанеш. Два дня, — и на другом конце провода раздались гудки.

Хмель как рукой сняло. Тут же вспомнились и агрессивные деви­цы с саблями, и человек с базукой, и парящая водянистая субстанция над исчезающим телом Горгрима.

— Если честно, — наконец взял себя в руки молодой человек, сроч­но отключая телефон, — для такой страны и два дня чересчур. Надо за­казать билет на утро.

Саша, как и обещал, вернулся ровно через час в сопровождении огромного негра и миниатюрного китайца.

— Это Доменик, — показал он на негра. — Это Ну. Вообще-то его зовут по-другому, но там три слова. Выговорить нереально. Лучше —

Ну.

— Ну, поехали?! — предложил уже успевший принять ванну Сер­гей. Охранники кивнули, Ну кивнул дважды.

— Лучший магазин в квартале отсюда, — сообщил Саша.

— Вперед, — приказал молодой человек и первым покинул но­мер.

В холле из-за стойки им помахала вслед «многоликая» Ольга. Сергей помахал ей в ответ, все остальные на всякий случай тоже. Доменик, кажется, даже подмигнул.

Покупки сделали стремительно, продавцы заметались по магази­ну, предлагая костюм за костюмом. Когда, наконец, определились с ко­стюмом, Сергей уже мало чего соображал и вместо наличных предло­жил карточку. Это не вызвало ни у продавцов, ни у хозяина бутика ни­каких возражений. Молодому человеку вскоре дали чек, он расписался и с величайшим облегчением покинул магазин.

— Как я выгляжу? — спросил он у экскурсовода, садясь в машину.

— Очень солидно. Так здесь одеваются только самые богатые лю­ди, — ответил тот.

— Тогда это мне подходит, — улыбнулся молодой человек. — Те­перь в надежный банк с многовековой историей. Желательно без обе­денных перерывов.

До банка они добирались тоже недолго. Канны оказались неболь­шим городом,

— Мадемуазель, — обратился к служащей, естественно, через пе­реводчика, Сергей, — признаюсь, я полный дилетант в банковском де­ле, но на мой счет должны были перевести некие суммы. Вот телефон моего персонального менеджера и паспорт. Если это возможно, я ще­дро оплачу услуги, — он выложил перед миловидным менеджером ви­зитку и паспорт.

Девушка что-то сказала Саше, взяла документы и удалилась.

— Что?! — не понял Сергей.

— Пошла выяснять, — объяснил тот. — Сказала, что все возмож­но и у нас есть около часа.

— Этот город умеет тратить время и деньги, — вздохнул молодой человек.

— Да, — согласился экскурсовод, — любит, сволочь.

Менеджер не появлялась больше часа. Но когда она вернулась, то сообщенная ею информация с лихвой окупила моральный ущерб.

— Нет, другие деньги не поступили, на вашем счету по-прежнему та же сумма, — вернула она визитку.

— Какая? — деловито вскинул бровь клиент.

— Семьдесят миллионов фунтов, - бесстрастно отчиталась мене­джер.

— Жаль, - еле сдерживаясь от нервного смеха, посетовал Сергей и полез в портмоне.

Девушка что-то сказала.

— Не надо, ей уже заплатил ваш персональный менеджер, — пере­вел Саша и добавил: - Она просит, чтобы вы включили свой мобиль­ный телефон.

— Можно, - подумав, решил Сергей, достал телефон и нажал на нужную клавишу.

Звонок не заставил себя ждать.

— Сейчас эта девушка проведет вас в отделение персональных ячеек, идите за ней. Быстрее идите. Так мы выиграем время. Слаанеш где-то рядом, - раздался строгий мужской голос на другом конце провода.

— Постойте, у меня с ним договор, что он мне дает два дня, — по­пытался возразить молодой человек.

— Не смешите меня. Бегом вниз. Девушка знает, — приказал го­лос.

— Вот что, ребята, — обратился Сергей к своим охранникам, — по­дождите в машине, а я тут должен сходить к управляющему.

И он направился за уже ожидающей его девушкой. Недоуменно пожав плечами, Саша, Ну и Доменик пошли к выходу из банка.

Проведя картой-ключом перед инфракрасным датчиком, мене­джер провела Сергея за тяжелую металлическую дверь, стилизован­ную под дуб, на ходу отдала какое-то распоряжение дежурившему в центре зала полицейскому и быстро зашагала по лестнице вниз. По дороге она еще трижды применяла свою карточку, чтобы пропустить молодого человека в следующее помещение, пока они не оказались в просторном зале, уставленном одинаковыми сейфовыми ячейками. На противоположной стене висело три монитора, с помощью кото­рых просматривался весь банковский вестибюль. Девушка начала было о чем-то расспрашивать Сергея, но тот не мог оторвать взгля­да от светящихся экранов. Он видел, как его охрана покинула банк, как к полицейскому подошел его напарник. Они начали о чем-то раз­говаривать, но тут же их внимание привлекла хорошенькая девица, вошедшая в зал.

— Начинается, — вздохнул молодой человек.

И действительно, в следующее мгновение две головы в фуражках уже скакали по отполированному полу вестибюля, а девушка обтирала окровавленное лезвие меча о китель мертвого блюстителя порядка.

В банк вошли еще двое — мужчина и женщина — в которых Сер­гей без труда опознал Слаанеша и его вторую спутницу.

Сопровождавшая молодого человека менеджер, также ставшая свидетелем резни, проявила себя человеком не подверженным панике. Она бросилась к пульту на стене под экранами, нажала на какую-то кнопку и прокричала кому-то на французском.

Для слова «полиция» перевод не потребовался, только отчего-то Сергея это не успокоило.

— Есть запасной выход? — оглядываясь по сторонам, спросил он.

Однако девушка-менеджер не слышала его, она ожесточенно щел­кала клавишами на пульте, но, судя по всему, у нее ничего не получа­лось. Разве что из динамиков зазвучал голос посетителей, переговари­вающихся на каком-то неизвестном языке.

Слаанеш словно почувствовал, что его слышат, он огляделся по сторонам, заметил камеру на стене и подошел к ней.

- Это я, мой изобретательный друг, - сказал он, глядя прямо в объектив. - Ты опять от меня убегаешь. Зачем? Ты же не знаешь, что

я хочу тебе предложить.

- Но догадываюсь, - невольно вслух ответил ему молодой чело­век.

- Я много могу предложить. Предложить такое, о чем ты и не мо­жешь мечтать. Наслаждение. Океан наслаждения.

Откуда-то сзади его спутница подтащила пожилого сотрудника банка в полуобморочном состоянии.

- Наслаждение — это не только слащавые игры изнеженных, ли­шенных всякой фантазии налогоплательщиков. Это еще и знание, зна­чительно обостряющее все остальные чувства. Знание своего превос­ходства, в его самой волнующей форме - уничтожения любого, кого захочет остановить твой алчущий познаний разум. Без причин, без ви­димой пользы, без оглядки назад. Чувственно. И тру-ля-ля.

Слаанеш, даже не глядя на приведенного к нему мужчину, протянул к его горлу руку и легко, как нераскрывшийся бутон розы, сорвал ее с плеч. Голова несчастного покатилась вслед остальным. Спутница Слаанеша отбросила в сторону мертвое тело, а тот продолжил свой монолог.

_ Вот и тру-ля-ля! А что тебе предложат твои друзья? Пустую, лишенную крови жизнь? Честолюбие, богатство, бессмертие, Да! О, бессмертие! Может быть, ты не знаешь, так вот я тебе сообщаю — бес­смертие делает все остальные чувства безвкусными. Наслаждение от жизни получаешь только тогда, когда можешь умереть. И чем ближе смерть, тем больше наслаждения.

- Восхитительный монолог! - кто-то произнес за спиной злодея.

Едва раздался его голос, спутница Слаанеша безжизненно рухну­ла на пол.

Сергей, зачарованный предыдущей речью, и не обратил внимания, что в помещении появились еще два персонажа. Один из них — бога­тырского телосложения брюнет с мертвецки бледным лицом и огром­ным двуручным мечом. Другой пришелец - сухопарый блондин сред­него роста. Голос принадлежал ему.

-У! — нехорошо улыбнулся Слаанеш, поворачиваясь к ним и об­нажая клинок «близнец», — Сам Абхораш и его веселый друг Теклис. Правда, говорят, что только шутка Теклиса может заставить улыбнуть­ся благородного монстра? Вижу в твоих руках, достопочтенный Лорд Вампир, прекрасный меч. И как ты нашел нас?

— Я позвал Теклиса, чья шутка действительно веселит меня, он умнее и умеет пользоваться компьютером, — глубоким басом ответил тот.

— Как вам Древние позволяют дружить? Вы такие разные, — про­должил Слаанеш.

— Единство противоположностей, дружище! Единство противопо­ложностей! — за своего друга ответил тот, кого Слаанеш назвал Теклисом. — Мы прекрасно дополняем друг друга. Жалко, что у тебя нет друзей. Ты не поймешь нас.

— Что ж, я растроган! — серьезно согласился Слаанеш и задал во­прос: — Но зачем вы мне мешаете? Если четырнадцатый принцип ожи­вет, Древние закроют для нас этот мир.

— Это приказ, — просто объяснил Абхораш.

— Кто тебе может отдавать приказы?

-Те, кто создали меня, — Древние. Мне нравится видеть мир.

— А мне никто давно не отдает приказов. Вот я убил своего созда­теля и стал свободен от приказов.

— Что он говорит? — брезгливо спросил у своего спутника бога­тырь.

— Все простенько, Говорит, что у него нет совести, — объяснил

тот,

— Плохо. Очень плохо, — покачал головой Абхораш. — Без сове­сти нельзя жить. Это пакость какая-то.

— Как иногда ты умеешь попасть в самую точку, — похвалил его Теклис.

— Все! — взял во вторую руку меч Слаанеш. — Диспут закончен. Пора тебя прикончить. Время дорого. Меня и так долго путал этот гном со своими идиотскими камнями.

— Слава смерти, ты перестал болтать непристойности, — поддер­жал его намерение Абхораш, берясь второй рукой за меч.

— Ты отличный боец, я потрачу на тебя много времени, — зло кон­статировал Слаанеш.

— Очень много, — флегматично согласился брюнет.

И они сдвинулись в самый центр зала, держа мечи на вытянутых

руках перед собой.

Теклис отошел в сторону, достал мобильный телефон и набрал но­мер.

Телефон Сергея зазвонил.

— Это я, — сказал он в трубку, не дожидаясь вопроса.

— Передай трубку девушке, — приказал блондин.

Молодой человек передал телефон ничего не понимающему мене­джеру. Та приложила его к уху, и Теклис ей начал говорить по-фран­цузски.

— Ви, ви, — только и отвечала сообразительная девушка.

Когда блондин закончил свою речь, девушка схватила Сергея за руку и потащила к выходу.

Они поднялись в зал и последовали за Теклисом. Обошли так же неподвижно стоящих друг напротив друга Абхораша со Слаанешем и

оказались на улице.

У порога банка их ждал серебристый «Порш» 911 модели.

— А где эти твари? — садясь в машину, поинтересовался у своего спасителя Сергей, намекая на спутниц Слаанеша.

— Он еще несколько часов не сможет их вызвать, — ответил тот, помогая обессиленной пережитыми потрясениями француженке сесть на заднее сидение. - Когда я нахожусь рядом, дополнительное оружие не работает. Понятно?!

— Ви, ви и тру-ля-ля, — вздохнул молодой человек.

Следующий раз он решился заговорить, только когда «Порш» их давно вывез за пределы города и они «летели» по шоссе вдоль берега моря.

— Можно спросить?

— Конечно, господин Магиификус, — согласился Теклис.

— Абхораш может победить?

— Нет.

— Почему?

— Разные уровни. Абхораш — лорд, бывший некромант, глава ор­дена Кровавых Драконон. Слаанеш — демон Хаоса.

— Абхораш погибнет?

— Нескоро и минут на сорок.

— На сорок, — пытался сосредоточиться Сергей. — А вы кто?

— Эльф. Высший Лормастер Белой Башни Хоэта, по-вашему — добрый волшебник, — скромно проинформировал блондин и сделал по­пытку объяснить: — Здесь Древние нам не разрешают пользоваться такими понятиями, как «магия», «волшебник». Они считают это отри­цательными категориями. Вместо магии мы говорим — возможности, вместо волшебник — мастер возможностей.

На одном из пустынных пляжей Геклис остановил машину, тем же способом, каким Торгрим усыпил в самолете Сергея, эльф усыпил де­вушку-менеджера, и они с молодым человеком уложили ее на одном из пустующих «лежаков» в тени пляжного тента-зонта.

— Проснется через час, все забудет, я подчистил ей память, — ска­зал Теклис, возвращаясь к машине. — Зато жива и не лишилась рас­судка.

— Куда теперь? — спросил Сергей.

— В порт, — ответил эльф, включая в машине музыку. — Скоро от­кроется портал. Нам надо встретить Торгрима во всеоружии. Я имею в виду — одежду. В прошлый раз я ему взял туфли на два размера боль­ше. Как он ругался!

— Торгрим жив?! — воскликнул радостный молодой человек.

— Естественно, — взялся за руль Теклис. — Что может случиться с этими сквалыгами гномами? Представляешь, что говорит о нас их бо­родатый фольклор: «На свете есть две истинные вещи — блеск золота и коварство эльфов»! На этот раз я ему куплю костюм на вырост, — он звонко засмеялся и со всей мочи нажал на педаль газа.

..,

Ближе к вечеру «Порш» вывез их в аэропорт. Там без особых за­труднений они сели в небольшой реактивный самолет.

Через несколько часов самолет приземлился в еще одном аэропор­ту, где путешественники покинули комфортабельный салон и на «Пор­ше» точно такой же марки и расцветки, как и тот, что остался в Ниц­це, помчались по широкой автостраде.

— Вы так любите «Порше»? — не сдержал своего любопытства Сергей.

— Каюсь — пижон, — усмехнулся эльф. — Торгрим меня за это не­престанно корит, а сам держит в гараже новенький «Ролс Ройс» «Фантом» с золотыми ручками. Бородатый ханжа. Абхораш, в свою очередь, души не чает в дизельном «Ланд Краузере» восьмидесятой модели. Пуританин. А вы чему отдаете предпочтение?

— Джип «Инфинити Эф-Икс».

— Ах да, конечно! Как я забыл? «Эф-Икс», мате «Мальтийский крест» без сахара и одеколон «Месса де менуэт».

— Точно! Вы что, за мной следили?

— Нет, мы тебя на бирже труда выписали. К слову сказать: когда будете покупать свой «Инфинити», советую его на время передать спе­циалистам из «Джи Ти мобиле». Это наша тюнинговая компания. Мой двоюродный брат возглавляет. Он из вашей машины сделает произве­дение искусства. Равных на дороге не будет.

— Двоюродный брат тоже эльф?

— Разумеется, эльф. Он окончил Военно-инженерную академию и сто сорок лет перенимал опыт у Черных гномов. Скажите, что от меня, и вам сделают гигантские скидки.

— Да, как было сказанно в одном старом фильме: «С вами приятно иметь дело», — согласился молодой человек и уточнил:— Куда мы движемся?

— К океану.

— А к какому, если не секрет?

— К тихому и бездонному, как сон девственницы.

Покрутившись между гигантскими грузовыми кранами и одинако­выми ангарами, машина затормозила у корабля с поэтическим названи­ем «Луи XIV». С первого взгляда было ясно, что корабль давно готов к отплытию, а вновь прибывших давно ждали. Во всяком случае, как только нога Теклиса коснулась причала, высокий, крепкого телосложе­ния мужчина с неестественной для его возраста седой головой подал спутнику Сергея руку.

— Торгрим?.. — то ли спросил, то ли просто уточнил он.

— Да... — столь же неопределенно ответил ему эльф.

— Жалко, меня не было рядом, — так же бесстрастно посетовал мужчина, неожиданно припал на одно колено, приложил правую руку к груди и представился появившемуся из машины Сергею: — Индрогнир и его воины приветствуют Древнейшего.

Молодой человек от такой эскапады невольно отшатнулся назад, но Теклис успокоил его;

— Видишь ли, это такой вариант приветствия у спецподразделения охраны нашей компании. Они все южане, народ искренний, ну и поэ­тому...

Не усмотрев в поведении мужчины ни малейшего намека на шутку, Сергей сам приложил свою правую руку к груди и поздоровался с ним:

— Также крайне признателен за оказанное гостеприимство.

— Нас ждут, корабль готов к отплытию, — сообщил Индрогнир.

— Тогда в путь, — кивнул худощавый спаситель Древнейшего, — Дубль ждет.

Индрогнир показал на горизонт, где покоился на волнах точно такой же корабль. Мало того, когда их судно поравнялось с собствен­ным двойником, Сергей углядел на борту оного то же название — «Лу XIV

— Тоже «Луи XIV»! — не удержался он от восклицания.

— Абсолютная копия, — подтвердил Теклис. — Только в отличие от нашего корабля в трюмах ждут своего часа сорок великовозрастных господ с пулеметами в руках и катанами за плечами. Да, еще около пя­ти тонн взрывчатки.

— Думаете, Слаанеш нас догонит? — спросил молодой человек.

— Конечно, догонит, и не один, — похлопал его по плечу Теклис, — Не волнуйтесь, с того корабля уйти нельзя. А на восстановление и воз­вращение ему потребуется не менее суток.

— Пять тонн разнесут этот порт вдребезги, — поделился своими сомнениями Сергей.

— Двойник — ловушка, туда войти можно, выйти сложнее, взрыв отложат до выхода в открытое море, — объяснил эльф.

— Тогда и сорок великовозрастных господ, как вы говорите, с эти­ми прекрасными за плечами?!

— Для них это честь и больше ничего, ничего, что связано с пре­кращением жизнедеятельности, — сказал Теклис, потом, очевидно трезво осознавая, что человеческая психика не всегда готова выдержать такой наплыв информации, предложил: — Это долгий рассказ. Лучше пройдемте на капитанский мостик и выпьем по бокалу доброго «Божоле». Чтобы не случилось морской болезни.

— Да, имеется такая, — машинально ответил Сергей, поглядывая на быстро скрывающуюся за горизонтом береговую линию.

После того как они с Теклисом «уговорили» бутылочку-другую благородного напитка, Сергей попросил, чтобы ему показали его каю­ту, если, конечно, таковая имеется.

Спокойный, как вода в офисном аквариуме, молодой мужчина с такими же как и у его командира пепельными волосами, проводил пу­тешественника в его каюту. Чем-либо удивить Сергея в этот день бы­ло уже трудно, и он просто рухнул на узкую койку, где сон сковал истерзанное новыми чувствами сознание вчерашнего менеджера пре­стижного мебельного салона, а на данный момент и непонятно, кого именно.

Разбудил его Теклис. Смешливый эльф сидел у изголовья его кой­ки за откидным столиком, потягивал из высокого стакана минеральную воду и смотрел в иллюминатор в темное небо за ним.

— У Слаанеша есть реактивный самолет с ядерной боеголовкой? — потягиваясь, спросил молодой человек.

— Нет, мы бы знали, — ответил ему Теклис. — Я смотрю на звез­ды и думаю.

— О марсианах! — съязвил Сергей,

— О них тоже.

— Они вряд ли есть, лично я сомневаюсь. Если я все правильно по­нял, ты мне всего рассказать не сможешь?

— Я всего не знаю. Хотя ты прав, и не могу. Прости, Древнейший.

— Расскажи хотя бы о чем-нибудь. Во! Об Абхораше, которым те­бя попрекал Слаанеш.

— Длинная история.

— Я не тороплюсь. Знаешь, в последнее время я как-то особенно предрасположен к простым, но душевным эльфийским рассказам.

— Абхораш был лучшим воином Лахнии. Лахния — страна-город на материке. Точнее, был такой город.

— На каком материке?

— Не важно. Не здесь. В семь раз больше Евразии.

— Ну и был...

— Да, до этого был в Лахнии правитель — Нагаш. Он не хотел умирать,

— Прекрасно понимаю этого самодержца.

— Да, но Нагаш искал, как не умереть. Искал он, искали все му­дрецы Лахнии и других городов на подчиненных Нагашу террито­риях. Искал и нашел, но для этого было необходимо пить кровь лю­дей.

— Понятно, куда проще. У нас это давно придумали. Вампиром стал наш Нагаш.

— Совершенно верно. Только не совсем он то нашел. Душа Нагаша продолжала жить в теле, но тело разрушалось. Кончилась эта исто­рия как-то совсем печально. Что-то, да как-то. Разрубил его на части один родственник.

— Не повезло старику. С родственниками надо быть всегда начеку.

— Но вот его внучка — красавица Неферата — продолжила иссле­дования и добилась своего. Она назвала свое произведение «Напиток Бессмертия». Со своей свитой поделилась находкой. Бессмертному од­ному грустно.

— И Абхораша угостила?

— Он любил ее.

— Другими словами, Абхораш стал лазить по стенам и людей как коктейли «потягивать»?

— Умоляю — серьезней. Печальная на самом деле история. Аб­хораш не любил убивать безвинных, поэтому он ушел в пустыню во­евать с разбойниками и другой пустынной падалью. Четыре года бесконечных сражений превратили его в непревзойденного мастера клинка. Равных не нашлось. В итоге Неферата умолила его вер­нуться в Лахнию и возглавить армию. Положение было очень тяже­лое — аристократия словно помешалась. Кровь лилась рекой. И в Лахнии, и в соседних королевствах. Абхораш делал, что было в его силах — лично сжигал на кострах десятки обезумевших от чужой крови аристократов, выставлял дополнительные караулы, много­кратно просил Неферату образумить своих ненасытных сторонни­ков. Увы — все напрасно. Короли соседних королевств собрали огромную армию и стерли Лахнию с лица земли. Неферата бежала на Север, Абхораш с боями вышел из города и двинулся на восток, в пустыню. С ним ушло сорок воинов. Короли не стали его пресле­довать, они знали, что воин пытался удержать безумных сторонни­ков принцессы. Абхораш бродил по пустыне несколько лет. Однаж­ды он подошел к высокому потухшему вулкану, логову огромного красного дракона. Тогда мой друг решил сразиться с драконом. Те­рять было нечего — любимая его бросила, битву он проиграл, Абхо­раш оставил своих воинов у подножья вулкана и с одним мечом под­нялся к дракону. Бились они...

— Три дня и три ночи.

— Два дня. К концу второго дня мой друг убил дракона, вдоволь напился его крови, и случилось чудо.

— У него отросли крылья?

— Он перестал испытывать жажду. Кровь дракона нейтрализова­ла яд «Напитка Бессмертия». Абхораш сочетал в себе силу вампира и утратил жажду.

— Повезло горемыке!

— Заслуженно повело!

— Согласен — заслуженно. Дальше.

— Дальше он спустился к своим воинам и объявил, что если они смогут хотя бы частично добиться его уровня мастерства битвы, то он будет в награду навсегда исцелять их от Жажды. Так появился орден «Кровавых драконов».

— Почему сразу всех не угостил?

— Они не победили красного дракона. Он отправил их сражаться на север с людьми, которые помогают Хаосу. Сорок рыцарей — это серьезная сила.

— А что за Хаос?

— Древнейшие открыли доступ Хаосу. Понятно?

— Понятней некуда.

— В нашем мире больше вопросов, чем ответов. Хотя я лично уверен, что Древнейшие поступили мудро. Нет зла, нечем оплатить добро.

— Ладно, фиг с ними, и с Древнейшими, и с Хаосом. А ты-то как с Абхорашем связался?

— Семь лет назад мою племянницу похитили орки. Они ее везли мимо лагеря, где Абхораш ждал возвращения рыцарей ордена.

— У вас там и орки есть?

— И орки, и гоблины, скоро с одним познакомишься. У нас врач гоблин.

— Волнующая перспектива. Ну, продолжай!

— Похитили и увезли в горы Каро..., хотя ты все равно не знаешь, где это. Абхораш не выносит, когда обижают женщин.

— Я понял: орков он сожрал, а племянницу спас. Я тоже не люблю, когда обижают женщин, особенно орки.

— Не сожрал, я же сказал, что он уже не имел великой жажды. Просто расправился. Вот с тех пор...

— Вы стали друзьями.

— Истинно так.

— Вот история так история, — встал с койки Сергей и прошелся по каюте, в поисках минибара. — Где минибар?

— Нельзя тебе теперь. Пили мы уже. Очень было неплохое вино. Хочешь минералки? — предложил Теклис.

— Как нельзя?! — возмутился молодой человек. — Такие истории на трезвую голову не слушают.

— Не слушают, — кивнул эльф, — но нельзя. Тебе скоро через Черный Портал идти. В твоей крови не должно быть много алкоголя, иначе ты можешь преобразоваться в какого-нибудь слизняка.

— А через Белый нельзя пройти и грамм триста «вискаря» перед этим..?

— Древнейшие попадают в нашу реальность только Черным Пор­талом, Белым Порталом могут проходить только творения или их по­томки.

— Как у вас все запутано! — искренне возмутился молодой чело­век. — Кто их только придумал?

— Древние, — поднялся из-за столика эльф. — Поспи лучше. От­дохни.

— Я без ста грамм не усну, — решительно заявил Сергей. — Что за Древние? Чего напридумывали?! Не усну. Я латентный алкоголик. И что за Портал? Как через него проходят?

— Уснешь и все, — успокоил его Теклис, провел своей белой ладонью перед глазами спутника, и того действительно потянуло в сон.

— И все? — уже засыпая, переспросил молодой человек.

Сергея разбудил голос из хромированной решетки динамика, ввин­ченного в стену прямо у изголовья его койки.

— И все, — подтвердил его собеседник.

— Бойцам второго подразделения срочно прибыть в казарменные помещения и выполнить предписание 392, время выполнения десять минут. Отменяются все ранее намеченные мероприятия.

Сергей посмотрел сквозь приоткрытый иллюминатор. Свежий морской ветер пахнул ему в лицо. На небе не было ни облачка. Вдали виднелись какие-то острова.

Он встал на ноги, ополоснул лицо прохладной водой из стального рукомойника и, мельком оглядев себя в зеркале на внутренней стороне двери, вышел в коридор. Мимо быстро двигались пепельноволосые бо­гатыри с хмурыми лицами.

Сергей поднялся на палубу и заметил стоящего на корме Теклиса. Тот внимательно наблюдал за чем-то или за кем-то на горизонте в большой военный бинокль.

— Сколько я спал? — спросил молодой человек у эльфа. — Отлич­но себя чувствую.

— Пять дней.

— Пять?! — изумился Сергей.

— Честное слово, — подтвердил Теклис. — Твоему организму был необходим глобальный отдых.

— Где же мы?

— Очень далеко от неприятностей. В океане.

Внизу сквозь гигантские, распахнутые мощными механизмами створки кормы на воду спускалась белоснежная моторная яхта.

— Неферата, — послышался голос Теклиса за спиной.

— Что Неферата? — обернулся на звук Сергей.

— Яхта называется «Неферата», — объяснил эльф. — Чувства сильнее реальности. Так часто бывает — мы любим не то, что есть на самом деле, а то, каким бы оно могло быть. По нашим представлениям.

— И для кого такая роскошь? — спросил молодой человек.

— Для Лорда Вампира, конечно, — ответил Теклис. — Легендар­ный рыцарь спешит на помощь другу.

— Еще одному другу?

— Да, художнику-пьянице в Афинах. Было дело, гот вступился за Абхораша в ночной потасовке на улице у пивного бара.

— За Абхораша?

— Он же не был в курсе, что бывший кровосос и сам легко спра­вится с пятью хулиганами. Просто благородный человек. Видит: бьют человека. Их много, а он один. У них нож. И вступился. Теперь увлек­ся крепкими напитками, жена ушла. Абхораш поедет и все уладит. Он считает, что уладит. Самообман, но это его выбор.

— Хотел бы увидеть эту идиллию! Бедный художник! — усмехнул­ся молодой человек, глядя на отплывающую от корабля яхту.

— Бедный, — согласился эльф и махнул вслед яхте рукой.

— У вас запонка сейчас выпадет, — рефлекторно заметил Сергей и повторил его жест.

Их корабль обогнул один из островов, раскиданных по безбреж­ной равнине спокойного океана, потом другой, и начал постепенно при­ближаться к самому крупному, с виднеющимся на пике белым зданием, издали напоминающим греческую церковь.

— Вот она, — показал рукой именно на этот остров Теклис.

— Мы решили помолиться? — не понял его спутник.

— Я бы с удовольствием, но...— и эльф печально развел руками. — Религия Древнейших недоступна для нашего понимания. Точнее — не допущена.

— Мудрено, но, собственно, куда плывем? — перебил его бого­словские изыски Сергей.

— Внутрь Цитадели, — коротко ответил эльф.

Только сейчас молодой человек обнаружил, что издали казавшийся цельным, остров на самом деле представляет собой ровный полукруг с естественным проходом во внутреннюю бухту. Туда-то и направлялся ко­рабль. Навстречу ему уже двигалось несколько скоростных катеров.

— Одно хорошо, — заметил Сергей.

— Что же? — поинтересовался Геклис.

— Скоро мне, наконец, представится возможность понять хоть что-нибудь.

— Хоть что-нибудь — да, — неопределенно поиграл бровью его спутник.

— Всего уровней четыре, — на ходу объяснял Теклис, проводя Сергея просторными тоннелями внутри острова. — Это первый, здесь в основном помещения для отдыха, тренировочные и оружейные ком­наты, казармы и прочие вспомогательные помещения.

— Стены из чего? — полюбопытствовал гость.

— Очень разные материалы — сталь, титан.

— Ядерный удар выдержит?

— Выдержит много ударов.

— Тогда я спокоен, — потер ладони Сергей. — Совсем не хочется с этим французом опять встречаться.

— Нет, Слаанешу сюда хода нет, — ответил ему Теклис. — Для него это самоубийство. Ему нужно было быть умнее. Кстати, посмотри,..— и эльф показал на два скульптурных изваяния в виде многогранных хру­стальных кристаллов на мраморных постаментах в центре зала. — Гробни­цы двоих твоих предшественников. Слаанешу с ними повезло больше.

— Он убил их? — ужаснулся молодой человек.

— Одного лично, у другого приключилась авиакатастрофа, — рас­сказал Теклис. — Просто демон нашел их раньше Торгрима. А, кстати, где наш хитроумный гном? — эльф достал рацию и что-то сказал в ее приемник на непонятном певучем языке. Через мгновение ему ответи­ли на том же языке.

— Что? — не выдержал Сергей.

— План изменился, — честно ответил Теклис. — Торгрим будет те­бя ждать у Аорентийского пролива, проводники тебя туда доведут, жалко, что мы не успеем тебя подготовить нормально.

— Это что такое?

— Это значит, мы не успеем с тобой даже позавтракать.

— Плохо. Просто скверно. На такое дело и без завтрака, — про­бурчал Сергей. — А какие еще проводники?

— Наверняка полукровки или скейвены.

— Скейвены?

— Большие крысы. Гадость.

— Это мне за грехи? Я ненавижу крыс, — предположил Сергей. Теклис остановился, как-то особенно внимательно взглянул на

своего спутника и заявил:

— Да, очень похоже, что ты и есть владелец четырнадцатого прин­ципа. Только в тебе еще много... Ладно, к делу. Сначала на медосмотр, потом к Залу Снов, Просто бегом.

И они побежали.

Медосмотр Сергею не понравился, потому что отвратительный, бо­родавчатый старик в белом халате с помощью своих приборов выявил у него потенциальную предрасположенность к язве желудка, циррозу пече­ни и «гарантировал» срок жизни не более шестидесяти двух лет. За по­следние несколько дней обследуемый научился доверять всему сказанно­му, поэтому при выходе из лаборатории настроение у него не улучшилось.

— Не беспокойся, — тут же поддержал его Теклис, — когда ты до­берешься до нужного места, я тебе дам кое-какие отвары и ты прожи­вешь еще лет семьсот.

— Семьсот — это слишком, — мгновенно воспрял духом Сергей. — На спирту хоть?

— Нет, отвары не бывают на спирту, — отрезал эльф, взял своего спутника за руку и повел к лифту.

— Хорошо, но я голый! Ты не заметил?! — рассерженный невоз­мутимостью Теклиса, напомнил ему молодой человек.

— Все на месте,— кивнул тот и потащил бедолагу дальше.

Металлизированный цилиндр лифта в несколько секунд доставил их вниз. Они миновали семь постов охраны, какую-то невероятную дверь, похожую по принципу действия на затвор фотоаппарата, и во­шли в небольшой полукруглый зал. В стены зала были встроены пять одинаковых саркофагов. Один из них был опечатан широкими метал­лическими полосами.

— Зал Снов Древних, — преклонился на одно колено в знак поч­тения Теклис, потом поднялся и показал на один пустующий сарко­фаг. — Здесь будешь покоиться ты.

— Мне очень не нравится это слово, и здесь холодновато, — по­пробовал предотвратить неизбежное Сергей. — Просто зверски холод­но! Ты уверен, что это единственный путь к заказчикам?

— Температура в этом помещении минус два градуса, — так и не ответил на его вопрос эльф. — Сейчас мы на глубине сорок метров, че­рез десять минут твоя капсула уйдет на сто метров вниз. Иначе выра­жаясь, у нас две минуты, чтобы я смог точно тебя подключить.

— Подключай тогда, — смирился Сергей. — По большому счету для этого мира я ничего хорошего не сделал. Может, для того полу­чится.

Эльф подвел его к указанному саркофагу, исключительно схожему по внешнему виду с раскладным солярием для загара, усадил на не­большой выступ, кисти рук закрепил силиконовыми ремнями на пору­чах, выдающихся из стены, водрузил на глаза массивные очки и начал закрывать створку. В нос ударил запах чернослива.

— Что ты видишь? — деловито поинтересовался Теклис.

— Снег, облака, графика, само собой. Средней руки графика. Уж прости.

— Ничего, процесс пошел, расслабься.

— Может, попозже? — предпринял последнюю попытку укло­ниться от предстоящей процедуры молодой человек. — Наверху пе­реждем, приведем себя в порядок с дороги. Настроимся психологиче­ски.

— Нельзя медлить, — устало посоветовал Теклис.

— Подожди, — не уразумел Сергей, — со мной все ясно, а с тобой как же?

— Чтобы тебе оказаться в нашем мире, ты должен уснуть, а я уме­реть, — улыбнулся Теклис. — Но не переживай, мне тоскливо в вашем мире.

— Я смогу? — уже зевая, спросил молодой человек.

— «Может тот, кто думает, что может» — главный девиз Лорма- стера, — успокоил эльф, захлопнул над ним полукруглую створку и шепнул на прощанье. — Удачи тебе, Второй.

— Почему же Второй? — хотел переспросить Сергей, но не смог.

Он уже спал.

.,,

Самое интересное, что особенных переживаний-то и не было. Буд­то задремал в электричке. Единственное, что сразу мобилизовало, так это явственное ощущение холода. Вне всяких сомнений, он не сошел с ума, это не «белая горячка», доктора не дождешься, он голый, и эта ди­кая история продолжается.

Вокруг простиралась заснеженная равнина с кое-где чернеющими каменными валунами, по белому горизонту скромно стелилась полоска рассвета.

Сергей никогда еще не оказывался в иных реальностях, и за неиме­нием достойного опыта он просто крикнул: «Ау»!

Это тут же возымело действие — чья-то когтистая лапа крепко ух­ватила его за правую ногу и стремительно поволокла к одному из ва­лунов. Это было сравнимо с ощущением, что он зацепился одной но­гой за едущий снегоход. У валуна это «что-то» навалилось на него огромной вонючей тушей и стало энергично шептать на ухо:

— Лежи, лежи, надо, надо, надо тихо, нурглики идет, ты опоздать, плохо. Я спасать, а ты подводить, лежи, а то глотку кусь. Я из-за те­бя умирать не хотеть.

Тут действительно в окружающей атмосфере началось что-то нево­образимое. Второй не видел, что именно происходило, но воздух запол­нился отвратительным визгом и грохотом, словно обрушилась лавина ржавого металла. Волнение вокруг было столь велико, что это спасло Сергея и его неизвестного вонючего благодетеля.

Длилось все не более пяти минут, но и того было достаточно. Ког­да же наконец все закончилось, его спаситель отвалился в сторону и, задрав к нему морду, торжественно провозгласил:

— Слава Рогатой Крысе! Шарскун — великий герой, его не ели нурглики. Спасать Древних. Голых Древних. Хотя хочет есть. Таал приказать Шарскуну и награждать.

В конце концов Сергею удалось разглядеть своего спасителя. Это была гигантская, в человеческий рост крыса, причем ходящая на мощ­ных задних лапах, в усеянных тупыми шипами ржавых латах, и некоем подобии не менее ржавого шлема.

— Очевидно, это и есть тот самый скейвен, о котором рассказывал Теклис. Действительно гадость, — не удержался от характеристики Сергей, с трудом подавляя панику,

— Смеяться плохо, кто спасать от нургликов, — обиженно пробур­чал крыс и показал молодому человеку свой меч. — Вот, раз и нет хо­рошего положения в сердце. Цак, и башки у Древнего нет. А Шарскун кушать. Но нет благодарности... — и воин-крыс кинул молодому чело­веку тюк с одеждой, чем тот немедленно воспользовался. Немного со­гревшись, Сергей испытал нечто вроде угрызений совести и обратился к грызуну:

— Эй, спасибо, что спас от бубликов.

— Нургликов, — поправил его крыс. — Нурглики — смерть Хаоса, страшно воину, съели и сгнил. А бублик — это хлебушка. Я читал у од­ной книжки. Я ее съел. Бубликов не было.

Тем временем Сергей, глядя на это чудо природы, размышлял:

— Если я еще не сошел с ума, то пока не сойду. Значит, надо что- то сделать, чтобы скорее с эльфами и гномами затусоватьсн. От этого мутанта меня рано или поздно стошнит. Вот я попал! Двадцать девять лет. У меня уже было три машины и если бы не Толяныч со своими про­ектами, я купил бы автосервис. Я боюсь, елки-палки! Хотя с другой стороны, это ведь только мне кажется, а я сплю под наблюдением ква­лифицированных врачей в удобной пуленепробиваемой капсуле. Но стошнить все равно может! Голова трещит.

— Головка дзин-дзин? — неожиданно поинтересовался у него крыс.

— Очень дзин-дзин, — признался человек,

— Понимать, — почесал себе под металлическим набрюшником Шарскун и предложил: — Надо идти дальше, куда сказали, потом ку­шать и женщину.

— Да, мне только женщину... — вздохнул Сергей и опять с боль­шим трудом сдержал желание броситься наутек через заснеженную равнину.

— Тогда ходить, — почти весело провозгласил крыс и поднял меч, указывая им направление пути, но тут же остановил молодого человека движением лапы и спросил, тоскливо глядя в белесый небосклон: — Слышать Хаос говорить?

Сергей прислушался и действительно где-то в заоблачной дали ус­лышал какие-то шумы.

— Иду налево... Нет, он за окном... Бей из... Все на пере­груз...

Что-то очень знакомое было в этой какофонии. И он понял, что это очень похоже на гул, постоянно царящий в игровой зоне интер­нет-кафе, в особенности когда там собираются компании подрост­ков.

— Уверен, я много раз слышал это, — сказал он своему уродливо­му спутнику.

— Древние много знать и слышать, но голоса Хаоса вредно для ума, — покачал мордой скейвен и жестом предложить следовать за со­бой.

Они несколько часов брели по пустому заснеженному простран­ству, пока не показались сначала густые заросли низкорослого кустар­ника, а уже за ним вековой лес.

— Пустоши кончались. Теперь Гиблый лес. Здесь рядом троллиные пещеры. Тихо надо.

— Я так понимаю — ничего хорошего?

— Отлично понимать. Тролли палкой по башке и кушают.

— Всех кушают?

— Нежить не кушают, Хаос не кушают. Мясо кушают.

— Тоже неплохо.

Спутники выбрались на узкую тропинку и побрели по ней. Ми­мо тянулись огромные деревья, все заросшие голубоватым мхом. Кое-где из-за массивных сучьев чьи-то внимательные взоры прово­жали их.

— Слушай, тебе не кажется, что за нами смотрят? — не выдержал Второй.

— Смотрят, — согласился Шарскун, даже не поворачивая головы к попутчику. — Это лесные твари. Их много, им имен не дали. Они от горгулий, падаль едят.

— Много здесь падали?

— Будешь много говорить, будет больше. А так твари жирненькие, только их ловить сложно. Моя пробовала — не поймала. Такие вот ког­ти, — он жестом показал, какие бывают когти у безымянных лесных тварей. — Тихо!.. — Шарскун поднял кверху ладонь. — Слышишь, орут?! Это тролли. У них брачный сезон.

— Они на ком предпочитают жениться? — на всякий случай уточ­нил Сергей.

— Мир сделан по одним законам — тролли женятся на троллях, скейвены на скейвенах и так далее, — научно ответил скейвен.

— Велики законы природы! — постановил Второй и с надеждой в голосе спросил: — Мы же туда не пойдем?

— Рядом пройдем, незаметно. Мне надо... — и Шарскун потащил попутчика за собой в кусты.

Продравшись сквозь колючие заросли, невольные попутчики стали свидетелями ожесточенной схватки между двумя четырехметровыми человекоподобными созданиями. Создания лупасили друг по другу выр­ванными пнями и глухо орали. В конце концов одному из них удалось на­нести сокрушительный удар в ухо противнику и тот рухнул на землю. Его победитель вырвал полуторатонный каменный валун и раз сорок с маху обрушил его на голову поверженного противника. Потом он помочился на безжизненное тело, издал торжествующий вопль и скрылся в чаще.

— Жениться ушел, — удовлетворенный зрелищем битвы, заявил скейвен, мерно покачивая в разные стороны хвостом.

— Совет да любовь! — испуганно кивнул Второй. — И нам пора. Хоть жениться, хоть еще что, но не здесь.

— Нет, — как на сумасшедшего, посмотрел на него Шарскун. — Ты совсем глупый, Древний. Там, где бьются тролли, два дня нет нико­го, ни Хаоса, ни лесных тварей, никого другого. Закон мира! Мы ря­дом огонь зажжем, а я еды принесу.

— Кто ж знал? — пожал плечами Сергей. — Как раз я не завтракал.

Вскоре они нашли небольшую поляну у основания невероятных

размеров дерева и развели костер. Скейвен подобрал с земли два кам­ня, высек ими искру и поджег кучу сухого мха.

— Здорово у тебя получается, — похвалил его Второй, помаленьку начавший привыкать к внешнему виду спутника.

Тот почувствовал этот спонтанный прилив симпатии и даже изо­бразил на своей морде улыбку:

— Шарскун — большой изобретатель. Он пойдет еду искать, а ты, Древний, малыш, — сиди и молчи.

— Договорились, — согласился тот, расстилая свой плащ и распо­лагаясь на нем комфортнее. Как это ни странно, но наличие неподале­ку занесенных снегом полей никак не сказывалось на температуре в са­мом лесу. Было довольно тепло.

Пока скейвена не было, путешественника посетили разные мысли. Самые внятные из них были таковы: «Это никому не расскажешь, это происходит наяву, меня здесь почему-то уважают и берегут, но не все... Некоторые и сожрать могут. Это плохо. Надо быть хитрее. С кем хитрее? Нет, не надо быть хитрее, надо быть внимательнее. Но лучше бы меня разбудили. Я деньги верну. Расписку дам, поклянусь образованием».

Вскоре вернулся Шарскун с крупными кусками мяса, обернутыми в широкие листья папоротника. Он ловко нанизал куски на палку, нас­пех обжарил их над огнем и протянул один попутчику.

Сергей осторожно обнюхал поданное блюдо. Запах ему понравил­ся. Молодой человек откусил один кусок, тщательно прожевал его, от­кусил другой — и так пока не съел все.

— Птичка какая? — спросил он у скейвена, доедающего свою порцию.

— Тролль, — с набитым ртом ответил тот.

— Меня сейчас вырвет, — признался Сергей.

— Почему? Это как корова, — не понял Шарскун. — Лучше коро­вы. Гораздо полезнее. Смотри.

Скейвен задрал рукав на своей левой лапе, вытащил из-за по­яса нож и сделал на коже глубокий надрез. Не успела появиться кровь, как разрез невероятным образом, прямо на глазах в очеред­ной раз изумленного Сергея, затянулся, так что и следа не оста­лось.

— Шарскун сюда шел, чтобы еще и тролля покушать. Очень по­лезно. Лакомство, — объяснил скейвен и встал: — Надо идти.

— Да, сидеть не стоит, надеюсь, меня вырвет по дороге, — поддер­жал его замысел Второй.

Шарскун встал над костром и проделал в воздухе какой-то пас правой лапой. Огонь немедленно потух, а прогревшаяся почва мгновен­но затянулась молодой травкой.

— Круто! — восхитился Сергей.

— Ты тоже умеешь, только не знаешь, — сказал крыс.

— Это как? — заинтересовался Второй.

— Чертишь в воздухе свое имя. Пальцем. Выбираешь возмож­ность и делаешь изменение.

— Имя светское или игровое?

— У тебя одно имя — Магнификус. Если ты назовешь себя другим, то будет больно, — терпеливо объяснил скейвен,

Сергей тщательно обтер палец о плащ и вывел в пустом простран­стве перед собой слово «Магнификус». И опять произошло необыч­ное — молодого человека окружили, как мухи, тысячи, десятки тысяч мелких светящихся голубоватым светом кружков. Они кружились во­круг него, создавая собой подобие сферы.

— Чего дальше? — вполголоса уточнил он у спутника,

— Ты их видишь?

— Еще как.

— Их десять или двадцать? У Древних возможностей много.

— Их тысячи. И они мелкие, как монетки. Светятся еще.

— О, великий Магнификус! — совершенно неожиданным образом повел себя Шарскун, падая ниц перед Сергеем. — Твоя слава, твоя мощь упирается в небеса!

— Слушай, — оборвал его напыщенный монолог напуганный па­рень, — ты не прыгай, а посоветуй чего делать?

— Выбери нужное намерение, — не поднимаясь с земли предложил Шарскун,

— Э! Э! - задумался на секунду Второй и решился: — Палку хо­чу, чтобы из нее, если что, молния била. Так, на всякий случай. Силь­ная молния, но меня не шарахала, а тролля завалить могла.

Прямо у него перед глазами появился кружочек с изображением ка­кой-то палки. Сергей ткнул в кружочек пальнем и громко произнес «да».

Не успел отзвучать звук его голоса, как у него в руках оказалась длинная массивная палка, судя по цвету материала, вырезанная из ка­кого-то экзотического дерева. Кружочки в свою очередь самопроиз­вольно исчезли.

— О, великий Магнификус! — опять взвыл Шарскун. - Обрет­ший Посох Звездного дерева Высших эльфов! Да минует меня твоя ярость! Да усладят тебя мои речи! Да...

_ Я тебя умоляю, заканчивай эту арабскую симфонию и объясни, чего дальше? — попросил Сергей.

Шарскун встал с земли, отряхнул с одежды листья и землю, поче­сал подбородок и задумчиво сообщил:

— Не надо часто пользоваться возможностями, иначе выберешь случайное намерение и там не знаем чего делать. Мог в грозу на громо­отводе оказаться.

— Понятно, — ничего не понял Второй, но отметил: — Акцент у

тебя почти пропал.

— Посох Звездного дерева не каждый день видишь, — резонно

оправдался скейвен.

— То есть такой посох уже был? — не понял Сергей. — Это не я

придумал?

— Нет, - честно сообщил Шарскун, - это точно посох Высших эльфов. В нем самом еще сто тысяч возможностей.

— Две тысячи к тем кружочкам? — уточнил Второй.

— Во-во! — кивнул скейвен.

— Хорошая палка, — взвесил в руке посох Сергей и предложил: — Ну что, двинем дальше?

— Двинем, — продолжая опасливо коситься на грозный предмет в руках спутника, согласился крыс.

И она двинулись известными одному Шаре куну тропами на вос­ток. Ближе к полудню путники вышли к реке.

— Это Талабек — река, ведущая к мертвому городу Прааг, там тон­нель в Наггарот, — сообщил скейвен. — Наггарот — Царство Темных эльфов. Печально, но нам нужно в сам город. В бухте рядом с Наггаротом нас будет ждать корабль. Ты на нем поплывешь к Древним, а я получу много золота и вернусь домой к семье.

— У тебя есть семья? — удивился Второй.

— Величайший! — укоризненно ответил ему спутник. — У каждо­го скейвена есть семья. Например, у меня двадцать детей и очень кра­сивая жена. Правда, иногда она ругается на меня. Но всегда за дело. У нас одна жена и когда она умирает, мы тоскуем и тоже умираем, а ког­да нас убивают в битве, другие семьи помогают воспитывать и кормить детей. Мы не то, что эти Дручии.

— Кто такие Дручии?

— Темные эльфы. Они сами себя так называют. Плохой народ.

— Чем же они тебе так не угодили?

— Они держат много разврата в своих сердцах. Они злые без при­чины. А их королева Морати принесла свое сердце Хаосу. Скейвенов тоже когда-то породили силы Хаоса, но ты же знаешь, что иногда тво­рение становится сильнее его сотворившего. Мы не зависим от Хаоса. Мы — свободный народ.

— Все, — потер ладонью лоб Сергей. — Пока информации доста­точно. Ты лучше мне расскажи, а я могу этими своими возможностями жареную курочку сделать?

— Можешь, — кивнул Шарскун, — только ты еще можешь пере­путать и нас превратить в жареных курочек.

— То есть не стоит пока тыкать в кружочки?

— Не стоит, — подтвердил крыс, прислушался к чему-то, поднял квер­ху свой когтистый палец и многозначительно заявил: — Возрождается!

— Кто возрождается? — не понял его попутчик.

— Кто-то возрождается, — стараясь говорить тише, начал ему объяснять крыс. - Неподалеку отсюда находится алтарь Возрожде­ния. Он старый, но работает.

— Чем нам это грозит? — поспешил выяснить Второй.

— Можно чего-нибудь найти, - пояснил Шарскун. - Кто-то воз­родится. Его, скорее всего, съедят зверолюди, а мы, когда они уйдут, возьмем его вещи. Что не съедят.

— Какая омерзительная практика, — скривил лицо Сергей.

— Мне тебя только до бухты надо довести, а все остальное на мое усмотрение. В прошлый поход я нашел пряжку с большим Драгоцен­ным камнем и перстень тоже с большим и драгоценным... — заупря­мился скейвен.

— Ну, хорошо, — нехотя согласился Второй, видя искрящееся в темных глазах крыса непреодолимое упрямство. — Одним глазом взглянем на эту жуть — и в путь.

Шарскун благодарно поклонился Сергею и тут же потащил его сквозь заросли в сторону раздающихся неподалеку звуков. Они пере­скочили через широкий ручей, обошли несколько заросших сухим мхом валунов и вышли к берегу небольшого озера. На другой стороне водо­ема находилась арка алтаря Возрождения. Между двумя каменными горгульями, украшающими колонны алтаря, время от времени вспыхи­вали желтые энергетические разряды.

— Сейчас появится, — шепнул скейвен и задумчиво добавил: — Свет желтый. Странно, странно.

— Кто появится? И что странно? — спросил Второй.

— Герой, — как мог объяснил Шарскун. — Алтари перерождают только героев или чемпионов. Странно, что свет возрождения — жел­тый. Это свет или Псов Войны, или полукровок.

— Понятно, — вздохнул Сергей. — Созерцаем дальше.

Разряды между изваяниями все учащались и учащались, пока не про­изошла ослепительная вспышка и на ступени алтаря не выбросило чье-то тело. Тело тут же вскочило на ноги, выхватило из ножен, прикрепленных за спиной, два тонких лезвия и звонко воскликнуло: «Свобода!»

— Это девушка! — наконец разглядел возрожденного Второй. — Отличная фигура!

— Зверолюди жрут всех, — успокоил его крыс.

Из-за деревьев рядом с алтарем начали появляться отвратитель­ные монстры самых разнообразных видов. У одних человеческие тела венчали песьи головы, у других, наоборот, человеческие головы крепи­лись на туловищах животных или пауков. Объединяло эту свору толь­ко страстное желание быстрее добраться до возрожденной. Впрочем, девушка не спешила утолять их голод. Спрыгнув со ступеней алтаря, она принялась так ловко орудовать своими клинками, что вскоре прос­транство вокруг алтаря было усеяно порубленными телами голодных отродий. Отчего их не становилось меньше. Еще несколько десятков лесных уродов выскочило из-за деревьев и набросилось на возрожден­ную. Нападавшему справа удалось взмахом своей лохматой клешни выбить один клинок из руки девушки. Га отскочила в сторону, и, пере­хватив оставшийся клинок из одной руки в другую, перерубила очеред­ного противника пополам.

— Помочь ей надо, — неожиданно заявил Сергей.

— Почему? — не понял Шарскун. — Это ее дела. Сожрут ее здесь, она переродится в другом портале, где-нибудь поспокойнее. Она — ге­рой. Значит, еще переродится. А нас зверолюди точно сожрут.

— Не морочь мне голову, — серьезно ответил Второй. — Она для меня девушка, ее хотят съесть, это неправильно. Я же мужчина, в кон­це концов!

— Нет, нет, нет! Такого уговора не было! — запротестовал скей­вен. — Помогать никому не надо. Пусть все идет, как идет.

Но было поздно. Сергей вышел на край озера в зону видимости нападавших и крикнул:

— Эй, твари чумазые! Ну-ка оставьте девчонку в покое!

Зверолюди его заметили, и часть из них побежала к нему.

— Вот и подзаработал! — раздраженно фыркнул Шарскун, вытас­кивая свой меч и присоединяясь к спутнику. — Меня не предупрежда­ли, что ты сумасшедший.

— Сам, жадюга, виноват, - с ужасом наблюдая за приближающи­мися чудовищами, заметил Сергей. - Пряжка с большим... Пер­стень... Лучше научи, как возможности эти вызвать?

— Пиши пальцем имя, — напомнил скейвен, лихо снося своим клинком песью голову монстру, первому добежавшему до них.

Второй незамедлительно выполнил его рекомендацию. Фокус с кружочками повторился, но Сергей не успел им воспользоваться, пото­му что из кустов неподалеку от него выскочило нечто паучьеобразное и, шипя, стало к нему приближаться. Ведомый инстинктом самосохра­нения, Второй вытянул вперед руку с посохом и крикнул: «Да!». Посох не подвел. Из него вырвался электрический разряд и буквально испе­пелил монстра. Следом за первым тут же появился второй, и его постиг­ла та же участь.

— Неплохо, неплохо, - одобрил его действия скейвен, продолжая орудовать своим ржавым рубаком. - Может, чего и получится.

— Пошли к алтарю, — предложил Сергей. — Ты по этой стороне, а я по той.

— Нет, лучше воспользуйся «возможностями», — наотрез отка­зался Шарскун. - Гиблый лес - не место для самосовершенствования. Хочется наверняка, — на этих словах ему пришлось отвлечься, потому что добрый десяток уродливых тварей окружил их одновременно со всех сторон. Скейвен распахнул свой многократно залатанный плащ и с визгами закружил вокруг своего соратника, походя разнося мечом те­ла и головы наступающих. Дважды ему пришлось, оттолкнувшись обе­ими ногами от земли, перелететь через манипулирующего в воздухе пальцем Сергея и рассечь очередного монстра.

— Ты прямо ниндзя, — уважительно заметил Второй, наконец на­чертал в воздухе заветное «Магнификус», вызвал рой пульсирующих знаков и после недолгих размышлений выкрикнул: — Всем в лесу пол­часа спать, кроме меня, крысы и девушки.

Тут же перед его глазами завис кружок с изображением макового цветка. Сергей ткнул в него пальцем и нападавшие буквально осыпа­лись на землю.

— Очень, очень, — похвалил его Шарскун. — Іолько я не крыса, а благородный скейвен, моему клану пятьсот лет.

— Прости, — извинился тот, — не было времени на реверансы. Ду­мал только о намерении.

— Друзья воины! — раздался приятный женский голос с другого берега. — С вами все нормально?!

— Могло быть лучше! — язвительно ответил ей скейвен.

— Не может быть! — крикнула девушка. — Я, наверное, первая женщина на свете, спасенная скейвеном!

— Уверен, что и последняя, — опять съязвил тот.

Девушка нашла свой второй меч, убрала оружие в ножны и, пере­шагивая через тела мирно спящих битсменов, начала приближаться к путешественникам.

— Будем знакомиться? — предложил Сергей, когда она подошла на расстояние нескольких шагов, и он смог наконец толком разглядеть незнакомку. Тонкие черты лица, смуглая кожа, большие карие глаза.

— Я Наола Корстейн, — первой представилась девушка, немного смущенная его пристальным взглядом.

— Я С... Магнификус, — чуть запнувшись, назвался Сергей, во­время вспомнив о предупреждении Шарскуна но поводу имени и чув­ствуя, как что-то кольнуло в области сердца.

— Я Отор бер Шарскун Дуц, третий в клане Эшин, — неохотно, но с достоинством произнес скейвен и тут же спросил: — Почему у те­бя свет возрождения был желтый? Ты полукровка?

— Да, — честно призналась девушка, повернулась к молодому че­ловеку и также поинтересовалась: — Имя Магнификус — это полное имя?

— Нет, — за своего спутника ответил Шарскун. — Он Магнифи­кус Второй. Больше у него нет имени. Где тебя убили?

— Так, ерунда! — отмахнулась Наола. — Не поделила кое-что с сотней орков из клана Кровавого Клыка.

— Кровавый Клык — уважаемый клан, — заметил скейвен. — Они не любят делиться.

— Я уже догадалась, — согласилась девушка и спросила: — Что вас завело в эти проклятые земли? Куда идете? Может, нам по пути?

— Нет, - твердо отказался Шарскун. - От тебя разит Нежитью, хотя я никогда еще не встречал полукровку Нежити и кого-то еще.

— А от тебя воняет крысятиной, - не преминула ответить грубо­стью на грубость Наола.

— Может, все решим на месте? - тут же предложил скейвен, вы­таскивая меч.

— С превеликим удовольствием, грызун, — выхватила свои мечи девушка.

— Ребята! - встал между ними Сергей. - Ничего решать не бу­дем. Разойдемся по-мирному. Это приказ.

— Кто ты такой, чтобы приказывать? — усмехнулась Наола.

— Он Древний, — нехотя проинформировал Шарскун, убирая оружие.

— Наола Корстейн, дочь Манфреда фон Корстейна и Оливии фон Рауковой приветствует тебя! - встала перед Сергеем на одно колено девушка и положила под ноги молодому человеку мечи: - Приказы­вай!

— Признаться, мне это нравится, — усмехнулся Второй. — Только я не знаю, что приказывать еще, кроме того, что я уже приказал.

— Прикажи пригласить тебя в гости ко мне, - без тени смущения предложила Наола. - Древний украсит своим присутствием мой дом.

Он тут неподалеку.

— Не делай этого, - буркнул скейвен. - У меня плохие предчув­ствия.

— Почему же, — задумался Сергей. — Помоемся, поедим. Потом

еще чего-нибудь придумаем.

— Придумаем, придумаем. Неизвестно, кто кого поест, - продол­жил бурчать Шарскун. - Если она из Нежитей, то нет никаких гаран­тий. Потом, я слышал о ее папе. Папа любит чужую кровь.

— Любит, - согласилась девушка и добавила: — Но я тебя и не приглашала.

— Вот что я решил, — сказал Второй. — Я устал от монстров, по­двигов, и вообще устал. Я и Шарскун погостим до утра, а потом пой­дем дальше.

- Но!.. — хотела было возразить девушка, но махнула рукой. — Все равно моей репутации уже ничего не грозит. Соседи меня боятся и ненавидят, и вся прислуга у меня из привидений. Дом сторожат два дракона. Муж и жена. Они очень молодые. Я их сама вырастила. Па­па постоянно где-то путешествует. Поговорить не с кем.

По дороге к дому Наолы Сергей предавался размышлениям, большей частью сумбурным. «Слова «странно или удивительно» яв­но не подходят для описания всего происходящего со мной. Есть нес­колько вариантов. Первый — я отравился в оперном буфете эклером и умер. Значит, сейчас я в аду, потому что рай не для таких, как я. Второе, что это реальность, но тогда все остальное пережитое мной нереально, а так — сон туманный, причем депрессивный. Я хотел быть физиком, я им стал, и все это закончилось работой в мебельном магазине. Я хотел стать публицистом, и это закончилось там же. Я хотел любить, и это закончилось два раза антибиотиками, два раза мордобоем и два раза непонятно чем. Все происходящее сейчас дол­жно было давно свести меня с ума, но не свело. Хотя это вариант — безумие. Пить меньше нужно. Однако мое безумие строго сюжетно и имеет некую логику. Коей, кстати, не имела предыдущая жизнь го­да этак три-четыре. Что же мне, горемыке, делать? Да ничего. Я иду за очень симпатичной девчонкой с хвостатым мутантом, к которому я начал привыкать, и он у меня вызывает меньше отвращения, чем сосед по лестничной площадке. Плюс я недавно совершил подвиг, чего в обычной жизни никогда бы не сделал, поскольку боюсь смер­ти, боли и унижения. С другой стороны, хочется узнать, чем же вся эта история завершится. Думаю — плохо. Но это все-таки история, а не учетная запись шариковой ручкой в кладбищенской канцелярии. Меня воротит от этих бетонных плит с тесненной золотянкой надпи­сью — «тот-то, тогда-то, от друзей и близких». Здесь хоть какая-то легенда полагается, а если повезет — обелиск. Нет, реальность мне нравится меньше. Нужно подольше задержаться в этом сюрном мирке».

И так далее.

Дом Наолы сразу понравился Сергею. Перейдя через перекидной мост над глубоким рвом, утыканным внизу кольями и заросшим сабле­видными листьями аира, спутники оказались в ухоженном парке. По вымощенной серой плиткой дорожке они подошли к трехэтажному особняку, выстроенному в «викторианском» стиле.

— Мне это больше напоминает загородную виллу в пригороде Же­невы, нежели дом красавицы-вампирицы, — заметил Второй. — А где обещанные драконы?

Наола улыбнулась, вставила в рот два пальца и оглушительно свистнула. Через мгновение над парком пронеслись две огромные кры­латые тени и зависли высоко в небе над домом. Девушка еще раз свист­нула, и драконы исчезли за облаком.

— Не стоит их тревожить, у них брачный период, — сообщила На­ола и позвонила в колокольчик, висящий на цепочке у двери. — Сейчас баньши вас проводят в ваши комнаты. С ними говорить бесполезно, они никого кроме меня не слышат.

— Парк очень красивый, — хмуро заметил Шарскун, заправляя хвост за пояс.

— Красивый, — согласилась девушка. — У меня садовник тролль. Но он добрый. Его зовут Уул,

— Тролль?! — изумился скейвен,

— Тролль, — подтвердила Наола. — Его хотел мой отец сжечь, но я устроила дикую истерику и выпросила его у папы себе.

— Кто еще здесь есть? — опасливо озираясь, уточнил у нее крыс.

— Десятка два волков, лютых, естественно, я их тоже для охраны держу, сейчас они спят, — просто ответила она.

— Нам отсюда не уйти, — уныло констатировал Шарскун.

— Перестаньте молоть чушь, — отрезала девушка. — Идите к се­бе в комнаты, отдыхайте, а вечером у нас будет праздничный ужин в честь Древнейшего, — и она сделала полупоклон в сторону Сергея. — Еще я хочу позвать своего друга в гости. А вот и девочки.

Двери беззвучно приоткрылись и появились два грустных приви­дения.

— Девочки, проводите наших гостей в комнаты и принесите им еды. Обычной еды.

Приведения жестом показали, что нужно следовать за ними и по­плыли обратно в дом.

— Двигай, поздно ломаться, — предложил Второй своему обеску­раженному спутнику, и тот послушно шагнул вслед приведениям.

Бесплотные проводницы довели их до массивных резных дверей в середине правой галереи на первом этаже, распахнули створки и без­звучно растаяли в воздухе.

— А что, мне здесь нравится! — оглядев большую комнату с двумя кроватями, стоящими друг напротив друга у противоположных стен, заявил Сергей.

— Уютненько, уютненько, — буркнул скейвен, разглядывая пор­трет грозного на вид рыцаря, висящий над одной из кроватей. — Вот и папа — фон Корстейн.

— Оливия! — сделал заключение Второй, в свою очередь вгляды­ваясь в изображение красивой женщины, украшающее другую стену.

Тут двери опять распахнулись, и без всяких видимых усилий хруп­кие на вид баньши внесли в центр комнаты большую чугунную ванну, полную теплой воды.

— Кто первый мыться будет? — уже начиная осваиваться, уточнил Шарскун.

— Я Древний, — напомнил Второй.

— Вспомнил, — обиженно насупился скейвен, скидывая свою одежду на одну из кроватей. — Будет лучше, если один спит, а другой дежурит. Могут во сне убить.

— Ты не понял что ли еще, что у нашей хорошенькой хозяйки тыся­ча раз была возможность это сделать, не дожидаясь пока мы уснем, — резонно возразил Сергей и попросил: — Давай пока один моется, дру­гой в окно смотрит. Я еще не привык к существам твоей породы.

— Иногда ты говоришь правильно. Я очень стесняюсь, — поддер­жал его предложение Шарскун. — Потом, где гарантии, что Древние не едят голых скейвенов?

— Представить противно! — брезгливо сплюнул Второй, бросая свой посох на одну из кроватей.

Словно в ответ на их сомнения, приведения втащили в комнату трехсоставную полотняную ширму.

— Какая предусмотрительность! — восхитился Сергей, быстро скидывая одежду и с наслаждением погружаясь в воду.

Едва он произвел с помощью пористой губки, лежащей на краю, все необходимые процедуры и покинул ванну, баньши вернулись и уво­локли ее, спустя несколько мгновений заменив на другую с чистой во­дой.

— Сервис, однако! — отметил Второй, одеваясь и садясь на край кровати.

— Нас моют перед едой, — предположил из-за ширмы Шарскун.

— Ты, брат, пессимист, я вижу!

— Я, брат, много жить, много видеть, много страдать.

— У тебя опять появился акцент.

— Забываюсь, что ты не скейвен. У скейвенов свой язык.

— Я польщен. Значит, ты мне доверяешь. А как говорят скейвены?

— Скейвены говорят по-скейвенски.

~ Скажи чего-нибудь.

— Что сказать?

— Ну, предположим — хороший парень этот Магнификус.

— Нурссколу лу Магнификус пук.

— Пук — это хороший или парень?

— Пук — это хороший.

— Пук брат мой Шарскун, но очень ворчливый «пук».

— Не надо издеваться над моим языком, у вас тоже язык не эль- финский, как дрова грузят, — обиделся тот, судя по звуку, выбираясь из воды и обтираясь приготовленным покрывалом.

— Не злись, — извинился перед спутником Сергей. — Я по жизни шутник, — и спросил: — Кто первый дежурить будет?

— Мне все равно, но я тебя там под снегом долго ждал.

— Клянусь преобразованием Лапласа — понял.

— Кто такой Лаплас?

— Такой же умник, как и ты, — буркнул Второй.

Вскоре со стороны кровати скейвена раздалось мерное посапывание, а Второй, за неимением лучшего варианта, тоже прилег и как-то незаметно для себя уснул.

Ему снилось, будто он опять ребенок, что он у бабушки в деревне на огороде палкой рубит высокие лопухи, играя в рыцаря.

Его разбудил возмущенный шепот Шарскуна:

— Хороший сторож! Спит!

— Ладно, чего там, — попробовал оправдаться Сергей. — Ничего же не случилось!

— В окно тролль глядел, — сообщил скейвен. — И к дому кто-то подлетел. Дракон прилетел.

— Сколько времени? — спросил Второй, выглядывая в окно и к своему удивлению обнаруживая, что на темном небосклоне сияет сразу две луны. — Что, у вас тут две луны?

Шарскун не успел ответить, потому что в дверь постучались.

— Входите, — крикнул Сергей, поднимаясь на ноги.

В комнату вошла Наола. На этот раз она уже была облачена не в свой боевой наряд, а в элегантное платье, большей частью состоящее из прозрачных кружев, отчего ее изящная фигура просматривалась прак­тически полностью.

— Милое платье, — не найдя сразу что сказать, похвалил ее одея­ние Второй и опять почувствовал, как кольнуло сердце.

— Прошу вас отужинать со мной и моими друзьями, — не обращая внимания на похвалу, предложила она.

— Нас не будут кушать? — со свойственной ему прямотой поинтере­совался Шарскун.

— Сегодня у нас скучное меню — хлеб, вино, жареная крольчатина, куропатки и фрукты, — успокоила его девушка и жестом позвала за собой.

Друзья проследовали за ней в обеденный зал.

Длинный обеденный стол действительно был уставлен традиционной снедью. Повсюду мерцали витые свечи. Баньши вокруг стола сновали с наполненными вином хрустальными графинами и корзинами с хлебом.

Навстречу вошедшим из-за стола поднялся высокий худощавый мужчина неопределенного возраста, судя по одеянию, рыцарь.

— Я его знаю, это Ракартх, он дручий, Беастмастер — укротитель черных драконов, — шепнул на ухо Сергею скейвен. — Плохие дела.

— Ничего плохого, — засмеялась Наола, видимо расслышав выс­казанные крысом сомнения, — он мой старинный друг. Когда-то мы сражались вместе с целой армией зверолюдей на западном склоне Чер­ного Хребта. Мы искали Свитки Нагаша.

— Ты искала, — осторожно поправил ее мужчина. — Я искал гнез­да черных драконов.

— Нашли? — вклинился в их воспоминания Шарскун.

— Естественно, достопочтимый Отор Бер, третий в Эшине, — серьезно ответил ДрагЛорд.

Пораженный деликатностью и осведомленностью нового персона­жа скейвен счел необходимым тут же извиниться:

— Простите меня за глупую крысиную язвительность, мне сложно за один вечер уместить в моей упрямой голове факт, что я, скейвен, мирно ужинаю с дручием. Скейвены тысячелетиями воевали с дручиями. Я приношу свое уважение одному из самых легендарных и образо­ванных воинов этого времени — Лорду Ракартху из Каран Кара, если не ошибаюсь?!

— Не ошибаетесь, и я польщен, — улыбнулся гость и оговорил­ся: — Вы напрасно ссылаетесь на свою голову, все знают, что она одна из самых светлых голов нашего мира. Точнее, мира, в котором мы жи­вем. Поскольку в большей степени наш мир создан и принадлежит Древним, а мы так — безвольные игровые элементы этого величествен­ного проекта, — он сделал поклон в сторону Сергея и представился: — ДрагЛорд Ракартх к вашим услугам.

— Магнификус, — только и нашелся что ответить тот. — Сочту за честь сидеть за одним столом с вами.

— Я знаю, кто вы, — склонил в приветствии голову аристократ. — Мало того, мне поручено взять на себя хлопоты по вашему пребыванию в Наггароте.

— Господа, — вмешалась в разговор Наола, — перейдем к напит­кам. Пора выпить за дам. Господин Шарскун, сразу предупреждаю, вино не отравлено.

— Давно пора, — вполголоса согласился Второй, окончательно за­путавшийся, как себя вести.

Собравшиеся молча подняли бокалы и отпили по глотку из них.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что вам поручено взять на себя хлопоты обо мне? Кем поручено? — счел возможным начать бесе­ду Сергей, когда все сели.

— Теми же, кто послал вас сюда, — безо всякого намека на дву­смысленность ответил Ракартх. — Как только ваши соплеменники уз­нали, что вы гостите у Наолы, я счел разумным выбрать время и наве­стить мою давнюю знакомую.

— Какие соплеменники? — уточнил Второй.

— Боги или Древние, как кому больше нравится, — просто ответил Ракартх.

— Это так? — искренне удивился Второй, покосившись на девуш­ку. Та в подтверждение слов ДрагЛорда кивнула.

— Я не знал, что у меня такие заботливые и почтенные сопле­менники, — признался Сергей. — Наверняка я еще много чего не знаю.

— Уверен, когда вы доберетесь до своих собратьев, они все вам расскажут, — пообещал Ракартх.

— Получается — в этом мире всем управляют Древние? — делая еще один глоток, продолжил расспросы Второй.

— Прежде управляли, тысячи лет назад, — заявил ДрагЛорд. — Теперь наш мир живет сам, а Древние по иронии судьбы тоже в некото­рой степени стали его персонажами и находятся в определенной зависи­мости от собственных правил. Тождественность причины и следствия.

— И что же, мы полетаем на драконе?

— Обязательно полетаем, но не сейчас. Мои передвижения могут от­слеживаться вашими неприятелями. На данный момент это только визит вежливости, а до Наггарота вас сможет без труда довести достопочтен­ный Отор Бер, третий в Эшине, — и ДрагЛорд повернулся к скейвену. — Вы ведь выполните ваши обязательства, господин Шарскун?

Тот молча кивнул, не поднимая глаз на гостя.

— Что еще за неприятели? — заинтересовался Сергей,

— Отвратительные неуправляемые существа. Насколько я пони­маю, вас и вызвали для борьбы с ними.

— Я, конечно, растроган таким вниманием со стороны своих божест­венных собратьев, но что-то мне не хочется ни с кем бороться. Тем бо­лее, что мне кажется, я знаю, о ком идет речь. Бороться с ним — толь­ко время терять.

— Не беспокойтесь, мы поможем вам. Простите, — Ракартх, под­нялся из-за стола. — Мне пора. Иначе в Наггароте заметят мое отсут­ствие.

ДрагЛорд вышел из-за стола, поцеловал руку Наоле, поклонился Шарскуну и покинул дом. Во дворе раздался оглушительный рык, хло­панье перепончатых крыльев, и вскоре все затихло.

— Как вам мой друг? — невинно поинтересовалась девушка.

— Мне понравился, — ответил Сергей. — Приятный, интеллигент­ный субъект.

— А я напуган и ничего не понял из вашей болтовни с дручием, — в тон ему сказал Шарскун, взахлеб прямо из графина потребляя вино и, пренебрегая столовыми приборами, прямо с блюда хватая лапой ку­ски мяса и поглощая их.

Заметив на себе неодобрительный взгляд молодого человека, скей­вен только отмахнулся:

— Ну не надо тут эти дворцовые нежности разводить! Я всегда много кушать, когда волнуюсь. У нас, скейвенов, так принято.

— Может, прогуляемся по парку? — неожиданно предложила Сер­гею Наола.

— Легко, — согласился Второй.

— Я не пойду, — наотрез отказался скейвен. — Я боюсь троллей. Мне и здесь неплохо. Только пусть баньши мне еще графин с вином выдадут.

Девушка щелкнула пальцами, и одно из вышеупомянутых созда­ний тут же выставило перед скейвеном графин. Шарксун удовлетво­ренно кивнул и потянул к нему лапу.

Наола и Второй вышли в прохладу ночного парка и медленно по­шли по дорожке мимо тщательно ухоженных кустарников.

— Два коротких вопроса. Как Ракартх с Древними узнали, что я здесь, и что за свитки, которые ты искала в горах? — после недолгого молчания начал разговор Сергей.

— Это не короткие вопросы.

— Но все-таки?

— Узнали, потому что я отправила почтовую птицу Ракартху.

— Зачем?

— Чтобы тебе помочь. Ты же со своим другом меня спас. И еще я знала, что Ракартх поддерживает связь с Древними. Но это для всех остальных тайна.

— А свитки?

— Свитки?! Свитки — это давно потерянные инструкции по обре­тению бессмертия,

— Ты хочешь быть бессмертной?

— Для моей матери. Я была юная и глупая. Отец хотел помочь ма­тери, но она отказалась пить чужую кровь и умерла человеком.

— А ты пила?

— Повторяю — я не хочу бессмертия.

— Почему?

— Я хочу остаться человеком.

— Зачем?

— Чтобы полюбить. Бессмертные не могут любить. Бессмертие — иллюзия, потому что жизнь без любви — это пустая трата времени.

— Ты что — любила?

— Это личное.

— Ладно, не буду совать нос в чужую душу.

Наола остановилась и взглянула в глаза Сергею:

— Ты думаешь, у созданий есть душа?

Второй долго молчал, разглядывая луну, украшающую ночной небо­склон, наконец ответил:

— Думаю, что есть, потому что существо, желающее любви, должно иметь душу. В моем мире, когда мне тоскливо, я часто перечитываю один роман. Дело происходит в далеком будущем. Некий охотник за искус­ственными людьми, которые отказались служить своим создателям, дол­го гоняется за главарем этих бунтарей. Потом находит его и убивает. Умирая, этот главарь демонстративно выпускает из руки голубя. Дает по­нять охотнику, что он боролся не против своих создателей, а за свою не­зависимую душу. Точнее, за возможность ее иметь.

— Великий жест! — мечтательно улыбнулась девушка и предложи­ла: — Хочешь узнать, чем занимается тролль перед сном?

— Было бы интересно!

— Тогда тихо иди за мной.

Она взяла Сергея за руку и потащила сквозь заросли кустарника ку­да-то в темноту. Они перебрались через невысокую изгородь и оказались на краю небольшого оврага. На его дне горел костер, у костра на камен­ном валуне сидел огромный тролль в окружении стаи волков и хрипло вполголоса читал им какую-то книгу. Волки ему благоговейно внимали.

— Он умеет читать? — удивился Второй.

— Конечно, — ответила Наола, — я его научила.

— А что он читает?

— У нас только одна книга Древних — «Рики- Гики-Тави».

— Киплинг?

— Да. Мне эту книгу подарил Ракартх на день рождения. Она из разделенной библиотеки Азуров.

— И волки его понимают?

— Еще как! Ну, пошли, а то неудобно.

— Чем дальше, тем забавнее, — двигаясь в темноте за своей хруп­кой спутницей, крякнул Сергей.

Молодые люди выбрались обратно на парковую дорожку.

— Устал? — спросила Наола у гостя.

— Да нет, я же выспался, — пожал плечами тот.

— Тогда я могу тебе еще показать «колесо судьбы», — сообщила девушка.

— Звучит интригующе, — сказал Сергей.

Наола провела его вокруг дома и показала на журчащий неподале­ку ручей:

— Там.

Они пошли вдоль русла ручья, пока тот не привел их к небольшо­му водоему с укрепленным каменными плитами берегом. На другой стороне виднелись руины какого-то здания с большим деревянным ко­лесом у основания. Движимое потоком воды колесо неторопливо, с глу­хим скрипом вращалось вокруг своей оси.

— Раньше здесь была мельница, — объяснила девушка. — Потом она сгорела, а колесо осталось. Если загадать желание и колесо остано­вится, то желание сбудется.

— Серьезно? — не поверил Второй.

— Есть такое мнение, — улыбнулась Наола и села на каменное ограждение водоема. — Я иногда прихожу сюда подумать.

Сергей сел рядом и полюбопытствовал:

— Почему мельницу не восстановишь?

— Бессмысленно, я давно покупаю хлеб в ближайшей деревне, — призналась девушка.

— Когда-то я тоже жил в деревне, и там была водяная мельница, — сказал Второй. — Только она стояла на реке. Мы с другими мальчишка­ми играли там в войну, а когда выросли, назначали свидания девчонкам.

-Ты тоже назначал? — заинтересовалась Наола.

— Ну конечно назначал, — кивнул Сергей, помолчал и добавил: — Только она не пришла. Заболела, а на следующий день с родителями в город уехала. Я до утра ее ждал и простудился.

— Думаю, что она тебя обманула, — предположила девушка.

— Может быть, но самое главное, что она согласилась прийти, — вздохнул Второй. — Тем более что я не очень себе представлял тогда, что нужно делать на свидании.

— Теперь-то представляешь? — лукаво поинтересовалась Наола.

— В деталях, — столь же лукаво ответил Сергей, но добавил: — Жалко только, что это было первое и последнее свидание. В будущем я обходился уже без них.

— Что, ты имел такой успех у девушек?

— Нет, просто у девушек не было лишнего времени.

— Давай загадывать желания, — предложила Наола.

— Давай, — поддержал ее предложение Второй.

Они задумались. Неожиданно колесо громче обычного скрипнуло и остановилось. Потом раздался всплеск воды, очевидно, в деревянные лопасти попала крупная рыба, и колесо снова завертелось.

— Ты видел?! — схватила Сергея за руку девушка.

— Оно остановилось, — сказал он, чувствуя тепло ее ладони.

— Успел чего-нибудь загадать?

— Нет, мысли путаются, я все еще никак не могу привыкнуть к своей новой жизни.

— Привыкнешь, такие как ты ко всему привыкают. Можешь мне поверить, у меня папа вампир, и я людей насквозь вижу, — поднялась с камней Наола. — Ладно, пошли.

Шарскуна они обнаружили сидящим на том же месте, абсолютно пьяным и распевающим какую-то разудалую скейвенскую песню. Три баньши весело подпевали ему. Едва завидев хозяйку, они испуганно ра­створились в воздухе.

— Это просто чудо! — развела руками Наола.

— Что же здесь чудесного? — не понял Второй. — Нализался крыс вдрызг.

— Да нет, — объяснила девушка. — Это непрощенные духи, их удел — скорбь. В нашем мире ничего просто так не случается.

— Бросьте, нормальные девчонки! — заслышав их разговор, крик­нул скейвен, рухнул боком со стула на пол и, даже не предприняв по­пытки встать, громко захрапел.

— Не хочу тебя пугать, но мне кажется, что твой друг — не совсем то, чем хочет нам показаться, — предупредила Наола.

— Да, он классный мужик, — согласился Сергей.

— Будь осторожен, и спокойной ночи. Завтра вам идти в Прааг. Тебе потребуются силы, — сказала девушка, пожала ему руку и напра­вилась по лестнице наверх.

— Ох, дела мои скорбные! — вздохнул Второй, поднимая сопяще­го во сне Шарскуна с пола и волоча его в свою комнату.

— Ужасно трещит башка, — пожаловался скейвен, когда они в со­провождении Наолы вышли из усадьбы на дорогу.

— Еще бы, столько вина в одну морду, — кивнул Сергей и спросил девушку, показывая глазами на парящих у них над головой драконов:

— Все-таки здесь на драконах летают?

— Летают, — поняла невысказанную просьбу она, но объяснила: — Вам на драконах нельзя. Вам нужно идти незаметно. Я отправлю с ва­ми волков, они довезут вас до Праага за несколько часов и будут вас защищать.

Словно в подтверждение ее слов из густого леса, окружающего усадьбу, на дорогу вышли шесть мощных волков размером со взросло­го пони. Коротко стриженные холки хищников были выкрашены в бе­лый цвет.

— Это волки-герои, — охарактеризовала животных Наола. — Они служат только мне и никого не боятся.

— Дома мне не поверят, что я ездил на лютых волках, — подал го­лос Шарскун, забираясь на спину одного из хищников.

— Я буду скучать, — на прощание сказал Второй девушке. — У нас редко встретишь барышню с такой ясной жизненной позицией.

— А я просто буду скучать, — призналась Наола, махнула рукой и волки понесли путешественников по лесной дороге прочь.

— Ты влюбился, человечек! — хохотнул скейвен, когда усадьба скрылась из виду.

— Может быть, — честно ответил ему Сергей, поправляя привя­занный к спине посох.

— Не переживай — она тоже влюбилась в тебя, — успокоил его крыс.

— Откуда ты знаешь? — улыбнулся Второй, изо всех сил стараясь сохранять равновесие.

— У меня двадцать детей, а может быть, уже двадцать один, — по­яснил Шарскун.

— Будем надеяться, что ты прав, — крикнул Сергей и пятками уда­рил по бокам своего волка. Тот сердито рыкнул, но скорость прибавил.

Через несколько часов этой бешеной скачки они выехали на от­крытое пространство. Вдали показались очертания какого-то города.

— Прааг, — вытянул вперед лапу скейвен. — Мертвый город. Каждый камень в крови.

— Что здесь произошло? — спросил Второй, принюхиваясь,— Га­рью пахнет.

— Битва. Большая битва. Хаос и люди, — рассказал Шарскун. — Много месяцев битвы. Все погибли.

— Тогда кто же победил?

— Смерть.

— И там никто не живет?

— Хаос нигде не живет, а люди боятся возвращаться сюда. Пло­хое место.

— Я гляжу, что в вашем мире мало хороших мест.

— Как сказал дручии, — намекнул на ночной разговор скейвен, — не мы создавали этот мир.

— Да, да, да, — вздохнул Сергей, соскакивая со спины волка на землю. — Напомни, зачем мы туда идем?

— Там вход в тоннели, которые нас выведут к Наггароту, — сооб­щил своему забывчивому спутнику Шарскун.

— Теперь напомни — зачем нам в Наггарот и что такое Нагга­рот? — попросил тот.

— Наггарот — это другой город, там живут Тёмные эльфы. Рядом с Наггаротом бухта, где тебя заберет корабль и отвезет в земли Вы­сших эльфов, а я получу свое золото и вернусь к своей семье, — терпе­ливо выдал ему всю информацию крыс.

— Напоминай мне почаще, что происходит, потому что еще не­сколько дней назад я продавал поддельные итальянские спальные гар­нитуры свеженазначенному начальству из Санкт-Петербурга и даже представить себе не мог, что окажусь здесь, в окружении благородных скейвенов, не менее благородных эльфов-убийц и прекрасных вампириц. Не говоря уже о такой чепухе, как тролли, драконы, мутанты и ез­довые волки.

— Это не ездовые волки, — уточнил скейвен. — Это волки-людо­еды.

— Да? Мне они показались очень симпатичными.

— Все определяют условия игры, — философски заметил Шарскун и предложил: — Пойдем скорее, пока «ездовые» волки не забыли, что они «ездовые».

И они зашагали по дороге, со всех сторон поросшей только зацве­тающей нигеллой, по направлению к городу.

— Знаешь, как называют садоводы эти цветы? — кивнул на голу­бые цветки у обочины Второй.

— Как? — равнодушно спросил скейвен, не отрывая взгляда от приближающихся ворот города.

— «Девица в зелени», — сообщил Сергей.

— Очень полезное знание, — буркнул Шарскун.

Как только путешественники подошли к воротам, волки, доселе внимательно следящие за их передвижением, развернулись и размерен­ной рысью двинулись к лесу.

Город действительно оказался довольно мрачным: пустые улицы, темные проемы окон, много полуразрушенных зданий и царящая над всем этим нереальная тишина.

— Вход в тоннель там, в подвале одного из домов у городского рынка, — показал лапой скейвен и шагнул в сторону узкой улочки справа.

— Отлично, — пошел за ним Второй, на ходу продолжая увеличи­вать запас своих знаний о мире, куда его занесло. — Еще вопрос.

— Ну?!

— ДрагЛорд — это титул?

— Да. Титул и призвание.

— В каком смысле?

— ДрагЛорды умеют приручать драконов.

— Наола тоже умеет.

— Наола вообще странная штучка. С ней надо быть осторожнее.

— То же самое она сказала и про тебя.

— Почему?

— Потому что, когда ты пьяный орал песни, баньши тебе подпевали.

— Ничего странного — это были очень веселые песни, — тут Шар­скун остановился и прислушался: — Т-с-с-с! Кто-то идет.

Спутники спрятались за угол здания и притихли. Через несколько минут мимо них проковыляла старушка с охапкой дров в руках. Они, стараясь не издавать никаких звуков, выглянули из-за угла ей вслед. Старушка добралась до перекрестка и намеревалась было зайти по сту­пенькам в один из домов, как зацепилась за кованый порог, пошатну­лась и выпустила из рук дрова. Поленья раскатились по всему перекре­стку. Старушка нагнулась и принялась на ощупь искать потерянные дрова. Судя по ее движениям, она была слепая.

— Пойдем поможем, — шепотом предложил Сергей.

— Ни за что, — ужаснулся скейвен, — В Прааге никто давно не живет. Я тебе говорил — все погибли.

— Значит, не все, — сам того не понимая, отчего-то заупрямился молодой человек, и, пока Шарскун находился в замешательстве, вы­шел к женщине и предложил: — Может, я вам помогу?

Старушка вздрогнула от звука его голоса, но скоро успокоилась и ответила:

— Если можно, добрый мальчик.

— «Добрый мальчик», — зло прошипел на ухо Сергею Шар­скун. _ Это может оказаться оборотень или еще чего похуже.

— Да пошел ты! — отмахнулся от него Второй и принялся собирать разбросанные поленья.

— Ты друг моего сына? — спросила слепая женщина и, не дождав­шись ответа, сообщила: — Его пока нет.

— Нет, я мимо шел, — сказал Сергей, занося за ней в дом дрова. — А кто ваш сын?

— Симбо, — ответила старушка. — Он все время на службе. Он библиотекарь. Скоро он придет. Он обещал принести молоко. Каша без молока пресная. Не говорите, что я выходила одна за дровами. Я его берегу, у него столько работы!

— Не скажу! — пообещал Второй, оглядываясь вокруг.

Помещение внутри на удивление выглядело довольно ухоженным.

Горел очаг. На столе стояла серебряная посуда, на полках покоились ка­кие-то съестные припасы в мешках. И на всем этом красовался один и тот же символ — что-то вроде зигзага со звездой посередине.

— Вы хотите есть? — спросила женщина, присаживаясь на скамью у стола.

Сергей оглянулся, увидел перекошенную от ужаса морду скейвена и отказался:

— Нет, я недавно поел. Я пойду, иначе меня будут ругать товари­щи по работе.

— Спасибо тебе, добрый мальчик, приходи вечером, я тебя угощу вкусной кашей, — поблагодарила его старушка.

— Обязательно зайду, — пообещал Сергей и вышел из дома. Как только он оказался на улице, Шарскун крепко схватил его за руку и бы­стро потащил прочь. Только оказавшись на приличном расстоянии от до­ма, он прижал обеими лапами своего спутника к стене и зашипел на него:

— Ты очень глупый, очень глупый человек! Плохой товарищ по ра­боте!

— Чего ты так напрягся-то?! — не понял тот. — Хорошая женщи­на. Больная. Чем она тебе не угодила?

— У нее везде знаки Тзинча! — зловеще объяснил ему крыс, — У нее на груди медальон со знаком Тзинча, поэтому ее здесь никто и не трогает. Все боятся Тзинча!

— Какого Тзинча? — не понял Сергей. — Фамилия сына такая?

— Клянусь Рогатой Крысой — ты самый глупый человек на этом свете, — наконец отпустил его скейвен. — Тзинч — главный бог Хаоса, страшнее него нет.

— Да ладно тебе, — попробовал его успокоить Второй. — Твой Зинч и Тзич нам только спасибо скажет, что его маме помогли. Она ме­ня вечером на кашу приглашала.

— О нет! — опять глухо простонал Шарскун, схватил своего спут­ника за руку, потащил куда-то в подворотню, за грудой полусгнивших ящиков повалил на землю и зажал лапой рот. Гут и сам Сергей заме­тил, что на улице быстро стемнело и под порывом ветра над мостовой взметнулись листья. Потом раздался раскат грома. Что-то большое двигалось по направлению к ним. Наконец он увидел самое странное существо, которое может себе представить человеческий рассудок, — дикая помесь птицы, паука и еще пары несовместимых существ шагала мимо них в сторону дома старушки. Поравнявшись с подворотней, в которой притаились напуганные спутники, существо остановилось, скрестило свои полукрылья-полуклешни и в мгновение ока преврати­лось в мужчину средних лет плотного телосложения в длинном оранже­вом камзоле. Впрочем, камзол только секунду был оранжевым, через мгновение оранжевый окрас сменился бирюзовым, потом золотым. Су­щество пригладило руками темные волосы и направилось дальше.

— Сейчас он дойдет до старухи, а та ему расскажет о «добром мальчике», и нам конец, — прошептал оцепеневший скейвен.

— Тогда бежим?! — предложил Сергей.

— Очень, очень, — согласился крыс, и они со всех ног помчались к городскому рынку.

— Ищи дверь с двумя железными сапогами, — на ходу приказал Шарскун, когда они домчались до рыночной площади.

Сергей огляделся и на свое счастье тут же обнаружил дверь, над которой, позвякивая на ветру, висели два металлических листа, выре­занных в виде сапог.

— Вон она, — показал своему обезумевшему спутнику Второй.

— Быстро, быстро! — взвизгнул скейвен и бросился к двери.

Вломившись в дом, он тут же вышиб какую-то дверь и побежал по лестнице вниз. Сергей едва поспевал за ним. Лестница заканчивалась помещением, уставленным огромными бочками.

— Так, так, так! — приговаривая, перебегал от бочки к бочке Шар­скун. Наконец он нашел, что искал, и повернул на бочке кран. Бочка беззвучно отъехала в сторону, открывая круглый лаз.

— Туда! — крикнул скейвен и первым нырнул в темное отверстие. Сергею не оставалось ничего другого, как последовать за ним. И они заскользили в темноте по винтообразному желобу куда-то вниз. Через несколько минут беспрерывного кружения их выбросило на кучу угля. Шарскун поднялся на ноги первым и в два прыжка очутился у меха­низма, отдаленно напоминающего грузовую вагонетку.

— Быстро, быстро! — не прекращая паниковать, защелкал какими- то тумблерами он. — Садись.

Сергей забрался внутрь вагонетки, скейвен прыгнул за ним и дико­винное передвижное средство, быстро набирая скорость, покатилось куда-то по единственной рельсе.

Только проехав, по примерным расчетам молодого человека, не ме­нее пяти километров от места старта, Шарскун успокоился и сделал глубокий выдох.

— Прости, я не знал, что это так опасно, — извинился Сергей и спросил: — Это действительно так опасно?

— Это в миллионы раз опасней, чем ты можешь себе предста­вить! — завизжал скейвен, потом все-таки успокоился и ответил: — Да, это очень опасно. Это Тзинч — бог изменения. Это он уничтожил Прааг и еще много других городов. Он страшный! Мы чудом ушли.

— Боюсь тебя разочаровывать, — задумчиво глядя назад, сказал молодой человек. — Но, кажется, мы еще не совсем ушли.

Шарскун взглянул туда же и обнаружил, что в нескольких десят­ках метров от них рельса, по которой двигалась вагонетка, искрясь, стремительно тлела словно бикфордов шнур.

— Прыгаем! — крикнул крыс и, действительно, сиганул из вагонет­ки вниз.

— Блин! — только и смог сказать Сергей, сжимая левой рукой свой посох и прыгая за скейвеном.

Благо оказалось невысоко, и друзья по несчастью приземлились на влажный песок. Неподалеку раздался оглушительный взрыв.

Неизвестно, сколько еще прошло времени, пока Второй нашел в себе силы спросить:

— Ты жив, дружище?

— Почти, — вздохнул, вставая с песка Шарскун: — Я меч потерял! И очень устал бояться.

— И не говори! — разделил чувства соратника Сергей, отряхива­ясь от песка, и поинтересовался: — Теперь как доберемся до места?

— Здесь много перекрестных тоннелей, может быть, в них есть хладнокровные, — ответил тот.

— Хладнокровные?!

— Это как лошади, только не такие тощие. Воспользуешься свои­ми возможностями еще разок,

— О'кей, — с помощью посоха поднимаясь на ноги, согласился пу­тешественник.

Двигаясь вслед за Шарскуном, Второй по привычке впал в мечта­тельное настроение.

— Наола! — звучало у него в голове. — Наола! 90, 60, на 90. Нет, на 80. Два дракона, тролль с книжкой, волки-людоеды и папа, судя по всему, психопат — неплохое приданое для человека с неопределенным мировоззрением и склонностью к алкоголизму. Интересно, до какой степени близости они дошли с Ракартхом! Если это только идеология, тогда все в порядке. У меня есть знакомые фашисты, национал-больше­вики и «гринписовцы». Их частная жизнь не интересует. Будем молить­ся, чтобы она оказалась жертвой каких-нибудь убеждений. Даешь фа­натизм — лекарство от одиночества! С другой стороны, зачем ей без­вольный аморальный типчик вроде меня. С друг ой стороны, такие это и любят. С другой стороны, будет мной крутить. С другой стороны, я Древнейший. С другой стороны, как выяснилось, это большой гемор­рой. С другой стороны, по-моему, я действительно уже влюбился и все предыдущие соображения не имеют смысла. Тогда надо выработать так­тику. Что может любить такая девушка? Все что угодно. 1: 0 в мою пользу. Да, но она любит всех этих уродов. 1:1. Хотя я гоже урод в своем роде. 2:1.

От размышлений его отвлек скейвен.

— Вот я иду и думаю, — спросил он. — Ты за девушку заступился и старушке помог с дровами. Что — это так обязательно Древнейшие делают?

— Редко, — честно ответил Сергей.

— Слава Рогатой Крысе, иначе нам не выжить! — сказал Шарскун и тут же опять спросил: — Тогда почему?

— Не знаю, — снова честно ответил молодой человек. — Вариант возрождаться через пять минут после смерти очень расслабляет.

— Так не все возрождаются, — открыл ему глаза крыс. — Только герои.

— Вот что означали слова Наолы по поводу волков-героев, — по­нял Сергей и уточнил: — Ты-то хоть герой?

— Я еще ни разу не умирал, — грустно признался Шарскун, — но очень боюсь, что нет.

— А я? — еще больше заинтересовался Второй.

— Тоже непонятно, как у вас там, у Древнейших, — ответил скей­вен. — Думаю — должен.

— Это не самое смешное, что я услышал за последнее время, — озадачился Сергей и предложил: — Будем тогда осторожнее.

— Слава Рогатой Крысе! — поддержал его порыв крыс.

— Она правда Рогатая? — ехидно спросил Второй.

— Не кощунствуй, — строго осек его Шарскун. — Это не она, это он.

— Я серьезно.

— Не знаю, я не богослов, Рогатая и Рогатая. В общем, слава ему!

Впереди показался овальный вход в перекрестный тоннель,

— Смотри, — провел по стене лапой скейвен, очищая от плесени нацарапанные на камне каракули, — моя язык. Мы под Миддейхеймом — городом Белого волка.

— Это хорошо или плохо? — не понял Сергей.

— Это никак, — ответил его спутник. — Хотя вокруг много варп-кам­ня, а значит, есть железные вагоны для переправки камня в Скейвенблант, столицу Скейвенов, и Эшинблант — мой родной город. Там дядя Сникч. Старый уже дядя Сникч, а его сын Шроч не любит ходить, он любит изо­бретать. Его посылали в столицу учиться. Умный скейвен, но не сильный.

— Так ты не в столице живешь?

— Нет, там, во-первых, дорого, во-вторых, там правит другой клан.

Путешественники продолжили свое движение дальше, пока под

ногами не начала скрипеть галька.

— Смотри-ка — галька, — поднял с земли круглый камень Вто­рой. — Где-то рядом море?

— Да, — кивнул Шарскун. — Море костей. Недалеко. Три пере­хода, если вагоны не найдем.

— Тьфу ты! — сплюнул Сергей. — Что за названия? «Гиблый лес». «Мертвые земли». «Море костей». Кто это придумал?

— Древние, — безучастно ответил крыс, вглядываясь в тусклое зеле­ное мерцание, исходящее от сводов тоннеля. — Варп. I де-то рядом шахта.

Он достал из-за пазухи пузырек с какой-то жидкостью и протянул спутнику:

— Пей. Варп-камень вреден для людей. Действия хватит на два или четыре месяца.

Второй с отвращением понюхал содержимое пузырька и вернул его спутнику:

— Не буду. Рыбьим жиром пахнет.

— Надо, — настойчиво ткнул в него сосудом скейвен. — Варп вы­зывает быструю мутацию. Пить не будешь — рога вырасти могут.

— Тогда канонизируете?! — морщась, влил себе в рот содержимое пузырька Сергей.

— Не кощунствуй, — опять осек его Шарскун и вздохнул. — У лю­дей так мало святого!

— Не сердись, — извинился его неразумный друг и показал на что- то блеснувшее впереди. — Я заметил огонь.

Скейвен замер и прислушался.

— Идут.

— Кто?

— Не знаю, но идут быстро.

— Спрячемся?

— Не надо, я слышу речь инжи.

— Новая порода?

— Люди. Только хорошие. Они наш клан учили выживать. Давно.

Действительно, вскоре Второй увидел шествующую по тоннелю

колонну людей в длинных плащах и с посохами в руках. Их вел седо­власый старец.

Когда они поравнялись с путешественниками, старец взмахом ру­ки остановил процессию и вопросительно обратился к Шарскуну:

— Ани шарми тель уш уш лами?

— Нух лами, нима лами, дате лами, — почтительно склонившись перед стариком, ответил тот.

— Ибаро эшин курт лиссо, нетопосу хмолкс дуфо нейо, — улыб­нулся тот, опять взмахнул рукой, и колонна двинулась дальше.

— О чем вы говорили? — не удержался от вопроса заинтересованный Сергей.

— Это врачи, они идут лечить людей на север, там эпидемия, — пе­ревел свой разговор со стариком тот. — Еще он сказал, что впереди есть вагон-капсула. Он нас пронесет под морем очень быстро. Он раз­решил взять капсулу.

— Под землей народ гостеприимней, — констатировал Второй.

— Инжи — великий народ, — согласился с ним Шарскун. — Вра­чи. Скейвены любят инжи. Все любят инжи. Кроме Хаоса. Но скоро инжи уйдут из этого мира в самый центр Земли. Мне так папа говорил.

— Зачем?

— Их поведет Тордион думать о будущем.

— Тордион? Этот старик?

— Нет. Старик — его ученик. Один из учеников. Гален зовут. А сам Тордион — сын Древних. Независимый и мудрый.

— Мощный тип, — сделал свой вывод Сергей.

— Да! — опять согласился с ним скейвен и пошел вперед.

Действительно, в скором времени они вышли к огромной пещере с хитроумной, поблескивающей белым металлом, конструкцией в центре. Громадная площадка, примыкающая к строению, делала всю конструк­цию схожей с космодромом.

— Классический хайтек, — констатировал Второй,

Крыс ловко взобрался по лестнице на площадку и подошел к овальному цилиндру, стоящему на рельсе.

— Это она, — погладил лапой капсулу скейвен, сдвинул вбок крышку и полез внутрь. — Поехали, «добрый мальчик».

— Поехали, — подозрительно заглянув внутрь капсулы, буркнул тот.

Пережитый впоследствии полет внутри капсулы Сергей вспоминал с трудом, потому что его все время тошнило от перегрузок. Шарскун мужественно претерпевал все тяготы полета, вцепившись лапами в кру­говые поручни капсулы. Хотя и по его морде можно было судить, что путешествие в инжи-капсуле ему также в новинку.

По прибытии друзья еще долго лежали на платформе, приходя в нормальное состояние. Первым поднялся скейвен и, пошатываясь, поб­рел к лестнице, ведущей вниз. Второй, постанывая и на ходу потирая затекшие за время полета руки, двинулся вслед. Он уже было взялся за перила, как его внимание привлекла приоткрытая дверь ангара, примы­кающего к площадке. Пока Шарскун спускался вниз, Сергей незамет­но подобрался к двери и заглянул внутрь. Изнутри ангар напоминал те­атральную костюмерную — длинные ряды вешалок с плащами, такими же, как у инжи, столы с выложенными на них посохами и сумками. Среди прочего он обнаружил массивный меч из темной стали, поверх которой мерцали выгравированные символы на неизвестном языке. Второй быстро скинул свой плащ, разорванный при падении из ваго­нетки, набросил себе на плечи плащ инжи, схватил со стола сумку и меч. Последний раз оглянувшись на пространство ангара, он выскочил наружу и побежал по лестнице вниз.

Скейвен сидел на песке в двадцати метрах от конструкции и уста­ло ждал своего медлительного спутника. Когда же он увидел Сергея, его морду исказил неподдельный ужас, а хвост вытянулся трубой.

— Нет! — взревел он, но было уже поздно — Второй спрыгнул с лестницы и тут же оказался в луче яркого голубого света,

Шарскун закрыл лапой глаза.

— Чего ты? — спросил его Второй, подходя ближе,

Скейвен опустил лапу, вскочил на ноги и заорал:

— Ты очень, очень глупый человечишко! Это свет инжи, он всех превращает в воду!

— Меня чего-то не превратил, — попытался оправдаться Сергей.

— Не превратил, — еще не веря своим глазам, согласился крыс.

— Мне их одежда понравилась, твоя мне шею терла, — объяснил молодой человек и протянул найденное оружие спутнику. — Потом я подумал, что тебе нужен меч. Ты же свой потерял.

— Черный меч сланнов с рунами отражения, — благоговейно при­нимая подарок, простонал Шарскун. — Это целое состояние! Такого нет ни у кого из скейвенов. Это мне?

— Тебе-тебе! У меня есть палка с электричеством.

— А можно?

— Почему нет, я же тоже Древний, — мотивировал свой поступок Сергей.

— О великий Магнификус! — пал перед ним ниц крыс.

— Прекрати истерику, нам пора идти, — предложил Второй.

— Да, да. Моя идти. Идти за тобой куда угодно, — ожесточенно закивал головой Шарскун, поднимаясь с коленей.

— Куда угодно не надо, пошли куда нужно, — попытался вернуть его к реальности Сергей.

— Да, да, да! Меч сланнов! Меч сланнов! — продолжая стонать от восхищения, двинулся вперед скейвен.

Ведомый врожденным чутьем, Шарскун уверенно маневрировал в паутине бесконечно переплетающихся тоннелей, пока не вывел молодо­го человека к тоннелю с каменным акведуком посередине и текущим по нему большим ручьем.

— Ручей приведет к Эшинбланту, — объяснил скейвен.

— Точно? — уточнил порядком уставший Сергей.

— Точно, — успокоил его спутник. — Можно сказать, что мы уже в городе, только это окраина.

Второй внутренне подверг сомнению слова неутомимого крыса, но скоро ручей действительно привел их к массивным деревянным воротам, за которыми виднелась большая пещера, застроенная невысокими дома­ми с плоскими крышами. Шарскун решительно постучал лапой по воро­там, створки распахнулись, и оттуда осторожно выглянули два вооружен­ных скейвена. Судя по всему, они сразу узнали своего сородича, а плащ инжи, накинутый на плечи Сергея, произвел на них самое положительное впечатление. Не говоря ни слова, привратники пропустили друзей внутрь.

— Это западная сторона города, — пояснил Шарскун, — здесь жи­вут бедные скейвен ы.

— Скейвены тоже бывают бедные? — заинтересовался Второй.

— В любой расе бывают бедные и богатые, — пожал плечами его спутник. — Хотя наши бедные никогда не умирают с голода. У людей умирают, у дручий умирают, а у нас не умирают. Богатые семьи делят­ся с бедными. Только так мы можем выжить. Потом — лучше быть бедным и свободным, чем богатым и рабом своего богатства.

— Прямо цитата из Конфуция, — хмыкнул Сергей.

— Меня так уже обзывал один из эльфов, — гордо сообщил скей­вен и спросил: — Кто такой Конфуций? Древний?

— Более чем, — ответил Второй. — Философ. Жил много веков назад. Считал, что любое государство должно строиться на морально- нравственных, а не экономических или политических принципах.

— Это же очевидно! — воскликнул Шарскун и показал на один из узких проходов между зданиями: — По этой улице мы доберемся до центра и до моего дома.

Спутники прошли по арочному мосту над ручьем и зашагали в указанном направлении. Сергей на ходу рассматривал город. Дома здесь складывали из тщательно отшлифованных известковых плит, окон и дверей ни в одном из домов не было, зато над каждым поро­гом висели деревянные дощечки с надписями на скейвенском языке. Чем ближе путешественники подходили к центру, тем больше стано­вились здания, улица также значительно расширялась, и по ней в раз­ных направлениях неторопливо двигались местные жители, впере­мешку с людьми и крепкими на вид коротышками. Последние чаще шли группами, закутавшись в плащи и надвинув на глаза широкопо­лые шляпы.

— Это же гномы? — на всякий случай уточнил Второй.

— Гномы, — кивнул крыс.

— Что гномы и люди делают в вашем городе? Ведь если я не оши­баюсь, вы и с теми и с другими постоянно воюете?

— Война не должна мешать торговле. К нам все приходят покупать варп-камни. Люди, гномы, дручии иногда. Варп-камни — основа на­шей экономики и науки.

— И что — не бывает конфликтов?

— Почему не бывает?! Бывает. Но так... Если много выпьют ви­на или кого-то обманут.

— И что тогда?

— Тогда приходят гвардейцы и казня т всех, кто ссорился.

— Зачем же всех?

— В драке не бывает невиновных.

— Убийственная логика.

— Совершенно верно. Зато нет преступности. В этой жизни мож­но отыскать и другие места, где хорошо драться.

Мимо них с пронзительным визгом пронеслась орава малолетних скейвенов.

— В школе уроки закончились, — пояснил Шарскун.

— В школе?! — изумился Сергей.

— Разве у Древних нет школ? — спросил крыс. — У скейвенов есть школы, институты, академии, больницы, и даже есть театр. Правда, один. Мы не поощряем праздность. Это Шроч построил.

— Обалдеть! — вздохнул Второй и долгое время молчал, внутрен­не переваривая полученную информацию.

Друзья пересекли небольшую площадь с подобием фонтана посе­редине и остановились у одного высокого здания. От остальных по­строек его отличали узкие бойницы по всему периметру стены и дере­вянная дверь.

— Здесь храм Рогатой Крысы, — проинформировал напарника скейвен. — Я зайду туда на секунду. Мне нужно помолиться перед тем, как я приду к своим детям.

— Я так понимаю, что мне туда нельзя? — сообразил Сергей.

— Увы! — подтвердил его догадку Шарскун. — Но это займет не много времени. Подождешь меня здесь?

— Куда я денусь? — согласился Второй и присел на каменный па­рапет фонтана.

Скейвен благодарно хлопнул его лапой по плечу и скрылся за дверью храма,

«Вот так всегда, — подумалось Сергею. — Что-то да нельзя. Ишь ты — помолиться! Толком даже не знает, есть у нее рога или нет, а ту­да же. Впрочем, какое мне до этого дело? Помолиться все-таки пошел, а не жрать. Надо признать, что в укладе крысиной жизни есть опреде­ленный шарм. Крысиный, но шарм. Я вот никогда перед возвращени­ем домой не молюсь и про бедных мало думаю. Прогрессивная раса, ел­ки-палки. А у нас в доме их постоянно чем-то травят. Знали бы они, что крысы не поощряют праздность! Рехнугься можно!»

Томясь в ожидании набожного спутника и наблюдая за неторопли­выми жителями подземного города, он вспомнил о своих манипуляциях с возможностями, начертил в воздухе перед собой свое имя, и его опять окружила сфера, состоящая из мелких символов. Однако, в отличие от прошлых попыток, символы не светились, точнее светились, но не все. Мерцали кружки с изображением копыта, дубового листа и какой-то за­витушки. Путешественник не решился трогать эти изображения, точно не зная, что из этого может получиться. Проговаривать вслух пожелания тоже не стал, поскольку не мог толком определиться, чего именно хочет.

Оглядевшись вокруг, Сергей обнаружил на стене одного из домов стенд с наклеенными на нем объявлениями. Второй поднялся с парапе­та, подошел к стенду и начал читать.

Первое прочитанное им объявление гласило: «Ветераны БСШ (Битвы у Серебряной Шахты) обязаны в двухнедельный срок пере­оформить свои удостоверения для получения праздничного пищевого набора. Председатель совета ветеранов БСШ — Нусорх бер Кошр».

Второе объявление мягко увещевало: «Уважаемые родители! Внима­тельно следите за своим потомством — в городском парке обгрызено семь редких деревьев. Родители задержанных хулиганов оштрафованы».

И, наконец, третье деловито оповещало: «Четыре красивые де­вушки достигли брачного возраста. Заявки на участие в сватовстве принимаются по адресу: Кромешный тупик. Дом 2. Второбрачных же­нихов не предлагать».

Тут до слуха Сергея донесся мерный рокот мотора. Второй повер­нул голову на звук и едва не свалился от удивления в фонтан. С сосед­ней улицы на площадь выехал мотоцикл, в котором Сергей безошибоч­но узнал «Харлей Дэвидсон». За рулем хромированного «чопера» вос­седал арлекин в характерном клетчатом трико и колпаке с колокольчи­ками. На полированном баке мотоцикла неизвестный живописец изо­бразил двух несущихся во весь опор сфинксов — белого и черного. Ар­лекин на мгновение притормозил свой агрегат напротив стоящего путе­шественника, внимательно оглядел его, почесал затылок и задумчиво заявил:

— Нет, ты не инжи. Тебе интересно. Да, правильно. Значит, еще увидимся. Да, правильно.

Произнеся эту несуразицу, арлекин тронул мотоцикл с места и скрылся за поворотом. Сергей как завороженный смотрел ему вслед, пока из храма не вышел Шарскун.

— Ты не поверишь, честное слово, со мной только что говорил клоун на «Харлей Дэвидсоне», — только и смог он сказать крысу.

— «Харлей Дэвидсоне»? — не понял тот.

— Мотоцикл такой есть, — попытался объяснить Второй. — Два колеса, дуги, хром, цилиндры.

— Два колеса?! — воскликнул Шарскун. — Так это колесница Тор- диона! Ты видел "Тордиона?!

— Если Тордион — это панч в колпаке с бубенцами, то видел, — подтвердил Сергей. — Он сказал: «Ты не инжи. Увидимся».

— Это он за варп-камнем приезжал, для колесницы, — объяснил скейвен. — Увидеть Тордиона — большая удача. Хранит его Рогатая Крыса!

— Уверен, что хранит, но где он здесь колесницу фирмы «Харлей Дэвидсон» откопал?

— То, что ты так называешь, Тордиону гномы сделали по рисункам Древних. Хорошая колесница. Быстрая как ветер!

— Согласен, как ветер, но..., ладно, — Второй понял, что разобрать­ся во всем сразу не удастся, а если и удастся, то не сейчас. — Где твой дом?

— Недалеко, — засуетился Шарскун, тыча лапой вперед. — Толь­ко ты не болтай моей жене, что мы в Прааге были. Скажи, что в Скей- венбланте познакомились на рынке и туда же возвращаемся. Ей волно­ваться нельзя, она беременна... или кормящая.

— Можешь на меня положиться, — заверил его Сергей, поднима­ясь с парапета.

Друзья обошли храм Рогатой Крысы, спустились по ступенькам с площади на узкую улочку и вскоре остановились у темного дверного проема дома Шарскуна.

Скейвен звонко шлепнул по деревянной табличке над порогом и прошипел:

— Асушанно куне вошан ми! Асушан?!

В глубине дома послышались какие-то звуки, потом все стихло, но уже через мгновение с дикими визгами на Шарскуна налетела ватага крысят и повалила его на землю. Второй от неожиданности даже отсту­пил назад. Но его проводник был явно счастлив. Он катался по земле, облепленный своим выводком, время от времени нежно покусывая осо­бо энергичных чад.

Только пронзительный выкрик, прозвучавший с порога, остановил эту вакханалию. В дверях, уперев лапы в бока и заправив длинный се­рый хвост за пояс фартука, стояла упитанная представительница расы скейвенов и грозно взирала на супруга.

— Асушан мисунап шураш шу сканки ну, — виновато произнес тот, поднимаясь с земли.

— Лисуун русашуу фенусашу нак тушуса? — осуждающим то­ном ответила ему спутница жизни и показала лапой на Сергея: — Та­сун шу?

— Иса санекотоп Таал шу Древний хоол, — что-то ответил ей Шарскун.

Скейвенша почтительно сделала в сторону молодого человека полу­поклон и перешла на обычный язык:

— Простите меня. Мой муж два дня назад ушел в лавку за маслом, а вернулся только сейчас. Я волновалась.

— Понимаю, — поспешил заверить ее в своей лояльности тот. — Я бы тоже волновался, — и нарочито строго выяснил у крыса:

— Почему жену не предупредил?

— Это была великая тайна, — развел лапами скейвен и предста­вил: — Асушан, моя прекрасная половина. Властительница моего серд­ца и мать моих детей. Первая красавица в городе.

— Не ври, — с улыбкой осекла его пышную речь супруга, но кокет­ливо уточнила: — Двадцать лет назад, на бале Совета Тринадцати я за­няла только второе место.

— Да, — быстро вставил Шарскун. — Первое заняла совсем не­красивая жена Сникча. Несправедливо заняла.

— Перестань, — еще добродушней сказала Асушан и предложи­ла: — Может быть, войдете в дом?

— С удовольствием, — принял ее приглашение Сергей и вошел за ней вслед.

Планировка внутреннего помещения дома скейвенов мало чем от­личалась от стандартной планировки блочных девятиэтажек в спальном районе, где Второй снимал квартиру, разве что комнат было побольше, а потолки были пониже. Источниками света служили овальные све­тильники, вмонтированные в стену и излучавшие спокойный зеленый свет. Повсюду царила безупречная чистота, что мало соответствовало представлениям Сергея об обустройстве крысиных жилищ. Три комна­ты занимали детские спальни, уставленные многоярусными кроватями. Большая комната служила обеденным залом. Остальные помещения, очевидно, отводились под кухню, игровые комнаты и подсобки. Угол обеденного зала украшали красивые напольные часы. Молодого чело­века удивило, что на циферблате вместо привычных двенадцати деле­ний было выгравировано четырнадцать знаков.

— Пойдем, я тебе покажу свой кабинет, — потянул за руку друга скейвен.

— Да, — поддержала его жена, — а я пока на стол накрою.

— У вас что — четырнадцать часов? — следуя за крысом, указал концом посоха на циферблат Сергей.

— Конечно, — пропуская его вперед, ответил тот, — А у вас сколько?

— Двенадцать.

— Мало чего-то.

— Тогда сколько у вас дней в неделе?

— Тоже четырнадцать. А у вас?

— Семь.

— Очень мало.

— И месяцев четырнадцать?

— Еще бы! А?..

— Двенадцать.

— До глупого мало и неудобно. Вы, кажется, не любите жить, - постановил скейвен и жестом предложил гостю сесть в глубокое кресло у массивного стола посреди кабинета. Сам же быстро устроился на рез­ной скамье у стены, увешанной разного рода холодным оружием.

— Мне здесь нравится, — рассматривая мечи, дротики и кинжалы, сообщил Второй. - Ничего лишнего. А бар есть?

— Что такое бар? — не понял Шарскун.

— Шкаф с бутылками, в которых вино и другие полезные напит­ки, — удивляясь неосведомленности приятеля, объяснил Сергей.

— Скейвенам клана Эшин пить вино нельзя, — испуганно проши­пел тот, оглядываясь назад.

— Нуда?! — не поверил Второй, припоминая, как весело проводил вечер крыс с баньшами в доме Наолы.

— Ни слова! — умоляющим тоном попросил проводник. — Пить — это позор! Жена узнает - уйдет с детьми к родителям, а меня пересе­лят в плохой район и заставят четыре месяца колоть варп-камень.

— Во как! — удивился строгости местных нравов гость и успокоил приятеля: — Молчу как камень. Если хочешь, как варп-камень.

— Благослови тебя Рогатая Крыса! - поблагодарил его Шарскун и сообщил: — Ночью мы опять пойдем.

— Почему ночью?

— Так спокойней.

— А до ночи что будем делать?

— Хочешь, в театр сходим?

— В театр?!

— В театр. Но сначала поспим, чтобы силы не оставили нас в пути,

— В театр, в театр. Почему бы нет?! — задумался Сергей. — В те­атр, здесь, — это забавно. Какая там пьеса идет?

— Не знаю, — признался скейвен, — но уверен, что очень хорошая. Все пьесы выбирают на совете старейшин города.

— Вот у вас здесь порядки, не побалуешь, — вздохнул гость. — Впрочем, какая разница! Вот что, расскажи-ка мне про клоуна. Не да­ет мне покоя его колесница. У нас такие колесницы в большом почете. Мой друг Хирург на такой катается.

— Наверно, он великий герой! — понимающе покачал головой крыс.

— Великий, — подтвердил Второй.

— Тордион — тоже великий герой, — начал свой рассказ Шарс­кун. — Когда была большая битва с Хаосом в Прааге, Тордион лечил раненых и на него напал Аэкольд Хелбрасс — страшный герой Хаоса.

— Как этот псих Тзинч?

— Нет, Тзинч — его владыка, Аэкольд — чемпион Тзинча.

— Любимчик?

— Да. Так вот. Аэкольд Хелбрасс со своим мечом ветра спустился с неба к Тордиону и хотел его убить. Тордион поднялся и сказал:

— Не мешай мне, плохой человек, я лечу раненых, или я тебя по­бью своим хлыстиком. И он достал свой хлыстик с бубенчиками.

— И убил этого чемпиона хлыстиком?

— Нет, чемпион убил Тордиона. Аэкольд — безжалостный злодей.

— Не понимаю.

— Все очень просто — Тордиона нельзя убить. Он возрождается через мгновение, без всяких алтарей.

— Круто.

— Тордион — самый великий герой. Он ударил своим хлыстиком по Аэкольду,

— И превратил его...

— Нет. Аэкольд снова убил его, а Тордион снова возродился — и снова хлыстиком.

— И чего?

~ И так до тех пор, пока Аэкольд не упал истекая кровью,

— Умер хоть?

— Нет. Гордион вылечил его.

— Странный парень этот клоун. Выпорол чемпиона как бешеную собаку, а потом сам и полечил. Дальше?

— Тордион ушел, а чемпион вернулся в битву. Но с тех пор у Аэкольда появился такой необычный дар — там, где он проходит, начина­ет все расцветать и оживать.

— Он стал хороший?

— Нет, он стал еще хуже, но Хаос перестал благоволить к нему, по­тому что кому нужен такой чемпион, который сначала убивает, а потом оживляет? Его хотели самого убить, но Тзинча развеселило такое нака­зание Тордиона, и он отослал Аэкольда назад на Северные Пустоши.

— Тзинч тоже с приколом, под стать клоуну. Слушай, вот чего я хотел тебя спросить.

— Чего?

— Пока ты молился, я попробовал от скуки воспользоваться воз­можностями, но светились только три кружочка, остальные были ка­кие-то тусклые. Почему так?

— Для возможностей нужен ворпстоун.

— Чего это такое?

— Типа, сила.

— Энергия, что ли?

— Во-во! В Северных Пустошах ворпстоуна много, а здесь ворпстоун добывают из варп-камня. Поэтому варп-камень такой цен­ный. Понятно?

— Куда понятнее. А как добывают?

— Ну, берут и добывают. Чем больше камень, тем больше ворпстоу­на, тем больше возможностей. После каждого употребления камень светится все слабее, пока не превращается в обычный булыжник.

Их беседу прервало появление Асушан. Хозяйка дома успела пе­реодеться в другое платье, с меховой оторочкой и ромбообразной золо­той брошью на груди.

— Пора кушать, — позвала она.

— Честно говоря, я не голоден, — попробовал отказаться Сергей, вспоминая о необычных вкусах скейвенов.

— Можете не беспокоиться, — улыбнулась хозяйка. — Я знаю, что Древние не все едят. Я только птиц пожарила и разные растения вкус­ные нарезала.

— Она смотрит в самое сердце! — засмеялся Шарскун, спрыгивая с кушетки и хлопая по плечу замешкавшегося приятеля. — Пора под­крепиться. Да! — он повернулся к жене, вытащил из ножен подарен­ный меч и протянул скейвенше. — Настоящий! С рунами отражения.

— Ой! — всплеснула лапами она, взяла меч и сделала им несколь­ко ловких круговых пасов. — Такого в Эшинбланте нет.

Она вернула меч гордому мужу и повела гостя к столу.

Дети уже их ждали в обеденном зале, выстроившись по росту у стола.

— У вас прекрасная семья! — искренне заметил Второй и поинте­ресовался: — Как детишек зовут?

Шарскун насмешливо переглянулся с женой и ответил:

— Мальчиков — Шарскун, а девочек — Асушан. Большие имена они получат, когда мальчики перный раз побывают в настоящей битве, а девочки, когда выйдут замуж и родят.

— Что ж! — философски согласился гость. — Зато не сложно за­помнить. Возьму на вооружение, когда женюсь.

— Помолимся?! — предложил Шарскун и скрестил лапы на груди. Вся семья последовала его примеру и хором продекларировала: «Слава Рогатой Крысе и будь прокляты Готрек Турниссоп и Феликс Ягер!»

— Коротко, но искренне, — буркнул себе под нос Сергей, садясь за стол.

В остальном обед прошел в традиционном для всех порядочных се­мей стиле — первой наполнили тарелку гостю, потом детям, начиная с самых маленьких, последними приступили к еде разомлевший от до­машнего уюта Шарскун и счастливая от присутствия рядом супруга Асушан.

После обеда Сергею оказали большое доверие и уложили его спать с десятком самых младших крысят, которые тут же облепили растерян­ного путешественника со всех сторон и мгновенно уснули.

— Самая заурядная, можно сказать, ситуация, — лежа тоскливо думал тот. — Сплю я в крысиной норе, с крысятами под одним одея­лом, и даже не испытываю дискомфорта. Если все пойдет так дальше, то я женюсь на крысе, и она отучит меня кусать ногти. Нет. Хочу же­ниться на Наоле. Буду пить кровь, если ей приспичит.

И он уснул. Все-таки сказались и перенесенная дорога, и пережи­тое потрясение от полета в капсуле инжи, и знакомство со строгой, но гармоничной культурой скейвенов.

— Вставай, лежебока! — толчком разбудил его Шарскун. — Я до­стал два билета в театр.

— Сколько времени? — недовольно пробурчал Второй.

— Двадцать пять без малого, — ответил скейвен. — Представление начинается ровно в двадцать пять тридцать. Надо торопиться. Если опоздаем, наши места отдадут студентам.

— Да, Конфуций и не мечтал об этом, — кряхтел Сергей, подни­маясь с кровати и натягивая сапоги. — Студентам! Какого хрена? Мы — взрослые люди... и скейвены! Нам должны места уступать, а не мы.

— Не ной, — хихикнул Шарскун. — Я узнал, что пьеса очень хо­рошая.

— Про что?

— Про королей и королев.

Очутившись в скейвенском театре, Второй отметил, что ин­терьер увеселительного заведения поразительно схож с интерьером МХАТа. Даже обшивка кресел была того же шинельного цвета, разве что роль осветительных приборов выполняли многочисленные факелы, что, в свою очередь, придавало дополнительную пикант­ность и торжественность обстановке. Свободных мест в самом деле не было.

Ровно в назначенное время громыхнули литавры, и массивные по­лотняные кулисы разъехались в разные стороны, открывая искусно по­строенную декорацию замка. На сцене появились два скейвена-актера в костюмах стражников и с алебардами в лапах.

— Ишонусах шук о шук хасоо, — продекламировал один из них гу­стым баритоном и показал лапой на стену замка.

— Хишотух оосун! Ширусан мих цусахо ит, — пробасил вто­рой.

Из ворот замка вышел худенький скейвен в бархатном камзоле и книгой в лапах.

— Перевести? — склонившись к другу, спросил Шарскун,

— Не надо, — отказался Сергей и добавил: — Я эту пьесу наизусть знаю.

— Интересная?

— У нас считается одной из лучших.

— Очень хорошо, — обрадовался проводник. — А то болтают вся­кое! Развратная пьеса, говорят. Глупые крысы!

— Толкни меня, когда он «быть или не быть» скажет, — попро­сил молодой человек, устраиваясь удобней в кресле и закрывая гла­за.

К реальности его вернул взрыв бешеных аплодисментов, Сергей зевнул и посмотрел на Шарскуна. Тот утирал рукавом куртки запла­канную морду.

— Ну, как тебе? — спросил Второй.

— Клянусь Рогатой Крысой! Эту пьесу мог написать только скей­вен! — воскликнул крыс. — Какая глубина! Какое благородство! Какая славная смерть!

— Автор, наверно, сейчас от твоих похвал в гробу переворачивает­ся, — съязвил Сергей.

-Он что — нежить? — не поверил ему Шарскун.

— Лет как семьсот, — сообщил тот.

— Тебя обманули, — твердо заверил его скейвен и мотивировал: — Во-первых, нежить никогда не выбирает, убивать или нет. Во-вторых, пьесу покупал Танкуол за сто вагонов варп-камня у дручий. Танкуол настоящий ученый, а на сто вагонов варп-камня можно построить два таких города, как наш. Тебя обманули.

— Может быть, — подумав, согласился Второй, пораженный и муд­ростью выбора Танкуола, и огромной стоимостью пьесы. — Теперь я точно уверен, что меня обманули. Тем более, что сказал мне об этом типчик ненадежный.

— Потом скажешь, где его найти, — попросил Шарскун, — его на­до прирезать, иначе он нас всех опозорит.

— Буду вспоминать, — усмехнувшись, пообещал Сергей, мыслен­но представляя встречу своего институтского преподавателя литерату­ры, зануды и взяточника, с хвостатым ценителем подлинной драматур­гии.

Покинув театр, путешественники направились по улице в противо­положную от дома скейвена сторону. Ночной Эшинблант мало чем от­личался от дневного, разве что прохожих было значительно меньше и на всех перекрестках стояли вооруженные пиками солдаты в кожаной униформе.

— Это ночная стража, — на ходу объяснил крыс. — Нам нужно пройти до восточных ворот к торговым путям. Там мы сядем на тележ­ку и через час приедем в пещеры под Наггаротом.

— Ты хоть с Асушан попрощался? — спросил Второй.

— Не напоминай мне о ней, я буду грустить, — взмолился Шар­скун и поинтересовался: — Что ты думаешь о пьесе?

— Думаю, что надо было ему выбрать «быть» и не морочиться, — ответил Сергей. — Дядька так и так хотел от него избавиться,

— 1ы не понял! — заявил скейвен. — Гамлет не выбирал, когда го­ворил «быть или не быть», он удивлялся.

— В смысле?

— В смысле, что так жизнь устроена — хочешь не хочешь, а либо ты, либо тебя. До встречи с призраком отца он видел жизнь по-друго­му, хотел мира и счастья.

— Надо было Офелию забрать и сделать ноги.

— Нельзя было.

— Почему?

— Потому что от этого ничего не изменилось бы. Ну взял, ну уехал. И чего? Жизнь задаст тот же вопрос там, куда придешь. И опять — ли­бо ты, либо тебя. Несовершенство этого мира. Хорошим можно быть только вопреки здравому смыслу. Хороший — это безумный.

— Тебе, дружище, надо было стать искусствоведом.

— У меня слишком большая семья для такой профессии.

— Понимаю. Да, ты ведь так мне и не сказал, Асушан родила или

нет?

— Нет пока. Вот и ворота, — и Шарскун показал на массивные бревенчатые створки ворот впереди. Перед воротами горел костер, у которого сидели три сонных охранника. Скейвен строго прикрикнул на них, они тут же поднялись, подошли к воротам и потянули за гигант­ский засов. Тот со скрипом отъехал в сторону.

— Прощай, город мечты Конфуция! — вздохнул Второй, напосле­док оглянувшись назад. — Очень может быть, что я буду скучать по те­бе. Во всяком случае, в старости точно.

— Почему в старости? — выходя наружу первым, уточнил крыс.

— Потому что в моем городе так о стариках не заботятся.

— Не завидуй, у нас мало кто до старости доживает. -Да?

— Да. Я же говорю — несовершенство.

— Ты прав, Горацио.

— Нет, я предпочитаю быть Фортинбрасом. У него есть перспек­тивы. Потому что он постоянно воюет, и вопрос выбора не стоит. Но принц! Какая голова! «Груз тяжких дум наверх меня тянул, а крылья плоти вниз влекли, в могилу» — я завещаю своим детям, чтобы они вы­били эти слова на моем надгробии.

— Почему именно эту цитату?

— Она исключительно точно характеризует положение многодет­ного отца.

Так, на ходу разглагольствуя, друзья подошли к платформе торговых путей. Впереди зиял мраком овал тоннеля. Скейвен внимательно изучил все надписи на доске, прибитой к стене пещеры, и пошел к тележке.

— Вперед, — предложил он, принюхиваясь.

— Чего ты там читал? — забираясь за ним в тележку, полюбопыт­ствовал у него Сергей.

— На всякий случай выяснил — никто не едет ли нам навстречу? — ответил крыс. — Никто не едет пока.

— Тогда помчали.

Шарскун сдвинул рычаг на боку тележки, и та, движимая непонят­ной для молодого человека силой, покатила вперед, быстро набирая скорость.

Неизвестно, сколько точно времени они ехали в полной темноте, но всю дорогу скейвен декламировал своему спутнику длинные цитаты из просмотренной пьесы, поражая того воистину безграничными воз­можностями крысиной памяти. После очередного виража на повороте тележка стала быстро сбавлять скорость, пока не уперлась в какое-то препятствие. Путешественники немедленно выбрались из вагонетки.

— Скачи за мной, — взял за руку Сергея крыс и потащил его в кро­мешной темноте по невидимым ступеням куда-то наверх. Впереди сверкнул луч света. Глаза молодого человека разглядели металлическую лестницу, перпендикулярно земле устремленную вверх.

— Полезли, — подтолкнул его Шарскун.

Второй взялся рукой за металлический прут и последовал указа­нию спутника. Тот, шумно сопя, лез за ним. Наконец лестница упер­лась в круглый металлический люк.

— Толкай, — шепнул снизу крыс, но тут же дернул спутника за ру­кав. — Подожди.

— Что?! — спросил тот.

— Сейчас, — завозился с чем-то внизу скейвен. Он расстегнул свой кожаный жилет под плащом, снял с волосатой груди небольшой флакон на цепочке и сунул молодому человеку. — Надень на себя.

— Что это?

— Куски варп-камня, в них силы на три или четыре возможности. Мой подарок. Ты мне меч, а я тебе варп-камень. Подарок за подарок. Крысиный обычай. Надевай, говорю, и лезь дальше. Времени нет.

Сергей перекинул цепь флакона себе через голову, потом одной ру­кой надавил на крышку и начал ее сдвигать в сторону, пока не образо­валось довольно пространства, чтобы выглянуть наружу, что Второй немедленно и сделал. Его взору предстал Наггарот во всем своем готи­ческом величии. Люк находился у обочины широкой улицы, вымощен­ной белой плиткой и ярко освещенной газовыми фонарями.

— Посмотри налево, — опять раздался скрипучий голос Шарску­на. — Видишь дверь с кольцом?

-Да

­— На улице дручии есть?

Сергей огляделся. Улица была пустая, правда, далеко впереди мелькали какие-то тени. Скорее всего, это были отблески из окна зда­ния на углу.

— Пусто, — шепнул он вниз.

— Выбирайся скорее наружу, беги к двери и четыре раза стукни кольцом, — раздалось оттуда.

— А ты?

— Не бойся, я буду рядом. Беги.

Второй отодвинул крышку еще больше, подтянулся на руках, вы­брался на мостовую и побежал к двери.

После четвертого удара кольца дверь распахнулась, и перед ним появился высокий мужчина точно в таких же доспехах, как и ночной гость Наолы.

— Я Магнификус, — быстро представился ему Сергей.

Мужчина пропустил его внутрь и закрыл дверь.

— Я ДрагЛорд Дирон, адъютант ДрагЛорда Ракартха и его сын, — сказал он, потом показал на сложенную груду одежды и доспе­хов в углу комнаты. — Срочно переодевайтесь. Скоро начнется смена караула. Мы сможем пройти во второй периметр города и переждать до утра.

Второй не заставил его повторять дважды. На переодевание ушло не более трех минут. Накинув поверх прочей одежды черный плащ с капюшоном и нацепив на бедра широкий пояс с мечом, Сергей повер­нулся к дручию:

— Нормально?

— Вы удивительно похожи на эльфа, — удовлетворенно констати­ровал тот.

— Как быть с посохом? — спросил Второй.

— Бросьте вместе с остальным туда, — показал на шкаф у стены Дирон. — Мы это передадим на корабль сами.

Сергей последовал совету. Дручий еще раз со всех сторон внима­тельно оглядел гостя и кивнул:

— Превосходно. Лучше, чем я ожидал. Идемте.

Они вышли на улицу. Краем глаза Второй отметил, что крышка люка опять находилась на месте. Это означало, что скейвен либо пред­почел остаться внизу, либо скрылся в тени домов.

— Крысы это умеют лучше остальных, — подумал Сергей и шаг­нул вслед сыну Ракартха.

...

Наггарот показался путешественнику похожим на центр ночной Вены — многоэтажные старинные здания, украшенные многочислен­ными барельефами, изображающими диковинных зверей, сцены сра­жений, хмурые профили неизвестных героев. По стенам домов тяну­лись длинные ухоженные клумбы, засаженные изумрудным макодесом. Сергей машинально на ходу сорвал большой лист растения, похо­жий на клочок старинного пергамента, и начал мять его в ладони. Ему раньше в своем магазине нравилось подолгу разглядывать причудливые узоры на листах макодеса, вычерченные тонкими золотыми прожилка­ми.

Вскоре путникам начали встречаться пешеходы. В основном вои­ны. Наверное, это были местные блюстители порядка или солдаты караула, упомянутого Дироном. Женщина им встретилась только од­на — высокая черноглазая красавица в облегающем ее стройное тело плаще из тонкой кожи и высоких сапогах на столь же высоких каблу­ках. Второй не удержался от взгляда на нее, она ему ответила столь же заинтересованным взглядом, и кажется, даже улыбнулась.

— Это Эльф-ведьма, она голодна, — не поворачивая головы, осту­дил интерес гостя дручий. — Не смотрите на них. Могут быть непри­ятности. Лучше ускорим шаг, вот-вот откроют ворота в «Сладкий квартал».

— Сладкий?! — не понял тот.

— Слишком сладкий для многих, — хмуро усмехнулся ДрагЛорд.

Они перешли небольшой каменный мост и остановились у кова­ных ворот высотой в два человеческих роста. Ждать почти не приш­лось — ворота открылись через минуту, и дручий провел Сергея в следующую часть города. Света здесь было гораздо больше, как и пешеходов. Судя по всему, местные жители избрали это место для ночных развлечений. То и дело из открытых дверей раздавались взрывы хохота, женский довольный визг, звон бокалов и брошенных монет.

— Местный Стренд, однако, — пробормотал Сергей.

— Мы дождемся утра в трактире у следующих ворот. Там безопас­нее всего, — подал голос Дирон. — Ведите себя как можно величест­веннее, на вас форма ДрагЛорда. Нас здесь уважают.

Он подвел молодого человека к дверям трактира и пропустил впе­ред.

Зал оказался полупустой. За длинным столом в ближайшем углу, переговариваясь и потягивая из высоких хрустальных бокалов вино, устроилась компания молодых людей, парней и девиц. Чуть поодаль, также с бокалами в руках, тихо беседовали трое мужчин в военной фор­ме, но без оружия. В глубине зала, на стуле с высокой спинкой, дремал мужчина в балахоне из грубого сукна с вышитой золотом на капюшоне стрелой, перед ним на блюде лежал большой недоеденный кусок мяса. На барной стойке сидела хрупкая девушка в весьма откровенном ко­стюме и с лютней в руках. Она, не обращая внимания на окружающих, пела.

Дручий сел за стол, максимально отдаленный от посетителей и предложил Сергею последовать его примеру. К ним мгновенно подо­шел трактирщик.

— Воды, мяса, хлеба, сыра и чтобы все было свежее, — заказал

Дирон.

— Табак? — спросил трактирщик.

— Да, просто табак, — кивнул ДрагЛорд.

Когда трактирщик удалился выполнять заказ, Второй тихо полю­бопытствовал у своего спутника: — Что значит — просто табак?

— Без травы озарения, — ответил тот.

— Трава озарения здесь обычное дело? — еще больше заинтересо­вался Сергей.

— Обычнее, чем просто табак, — безучастно сообщил дручий и с интересом взглянул на гостя. — Что, у Древних трава озарения запре­щена?

— Конечно, — стараясь быть столь же немногословным, ответил

тот.

— Правильно, — сказал ДрагЛорд. — От нее глупеют. Гоблины любят траву. Древние мудры.

— От большинства удовольствий глупеют, — кивнул представитель мудрых.

— Кроме риска, — уточнил Дирон.

— Кроме риска, — согласился Сергей, начиная понимать жизнен­ную позицию своего нового проводника.

Трактирщик принялся накрывать на стол. Прежде всего он вы­ложил перед посетителями две дымящиеся трубки с длинными чубу­ками,

ДрагЛорд взял одну из них и глубоко затянулся. Второй поднял свою трубку, тоже с удовольствием вдохнул в себя табачный дым и прислушался к пению девушки, сидящей на стойке с лютней. Роди­тели наградили поющую на редкость высоким, но в то же время неж­ным голосом. Она пела о странствии какого-то рыцаря по волшебно­му лесу, где плачет ребенок. Рыцаря туда посылает цыган, нагадав ему на картах, что там он изменит свою горемычную рыцарскую су­дьбу. Однако впоследствии оказывается, что в лесу плачет и не ре­бенок вовсе, а злобный демон. Рыцарь из леса с трудом уносит но­ги, брошенный им демон вселяет в него другого демона, не лучше первого.

В общем, эта сентиментальная чепуха совсем не подходила мело­дии. Однако Сергей больше смотрел на девушку, чем вникал в мытар­ства суеверного рыцаря. Огромные карие глаза, чувственный рот, ми­ниатюрный курносый носик, ниспадающие на острые плечи пряди гу­стых темных волос, вздымающаяся при каждом вздохе, крупная для такой худенькой фигуры грудь, длинные подвижные пальцы, переби­рающие струны, и белая. бархатная кожа

— Насыщайтесь, — предложил ДрагЛорд, когда трактирщик по-ставил перед ними блюдо с кусками жареного мяса.

— А вы? — спросил у него Второй.

— Я пойду проверю готовность моих людей, — он поднялся из-за стола и шагнул к входной двери. — Ни в коем случае никуда не выхо­дите из этого трактира. Я скоро вернусь.

Дирон выпустил сизое облако табачного дыма и вышел на улицу.

— Елки-моталки, — сердито подумал Сергей, оставаясь наедине с новой реальностью. — Пойду проверю!..

— Вы скучаете? — раздалось сзади.

Сергей обернулся и обнаружил, что только что сидевшая на стойке с лютней в руках девушка стоит у него за спиной.

— Да, собственно... — неопределенно протянул он, не зная толком, как следует в таких случаях вести себя почтенным ДрагЛордам.

— Это большая честь для нашего заведения, — без приглашения присаживаясь рядом, заявила девушка.

— Что именно? — не понял ее слов Второй.

— Посещение аристократа, тем более вашей касты, — пояснила она и добавила: — Мы не позволим вам скучать.

— Я думал, — признался Сергей.

— О своем драконе? — загорелись неподдельным интересом глаза девушки.

— Почему обязательно о драконе? — попытался достойно поддер­жать разговор мнимый аристократ. — Может быть, я думал о вас. У нас прекрасный голос.

— Какое совпадение! — звонко засмеялась певица. — А я почему- то думала о вас, с того мгновения, как вы появились здесь. Может быть, мы где-нибудь встречались раньше?

— Вряд ли, — «растаял» Второй, — если бы мы встречались, то я бы не смог этого забыть.

— Вы умеете покорять женские сердца, — еще Проникновенней сказала девушка и представилась; — Меня зовут Аосми Норх, или просто Лосми.

Не уразумев толком, чем именно так поразил воображение новой знакомой, он охотно поддался ее бесхитростной лести и предложил:

— Я могу вас угостить?

Девушка опять рассмеялась, но, заметив недоумение в глазах посе­тителя, объяснила:

— Это местечко принадлежит моему отцу, поэтому угощать должна я.

— Ну все-таки! — смутился Сергей. — Сочтите мое предложение за жест приличия и знак восхищения вашим талантом.

— Я и не представляла, до какой степени могут быть галантны на­стоящие аристократы, — призналась Лосми и спросила: — Это страш­но — лететь на драконе?

— Это... — замялся Второй.

— Возбуждающе? — помогла ему найти подходящий термин она.

— Очень, — согласился он.

— Как любовь? — не унималась девушка.

— Практически это одно и то же, — соврал Сергей, все больше и больше входя в роль драконьего наездника.

— Жаль, что мне никогда не удастся испытать это чувство, — вздохнула Лосми.

— Зато все остальные переживания вполне доступны вам, — попы­тался ее утешить Второй.

— Доступны, — согласилась она и спросила: — вы хотели бы уви­деть мою комнату? Она здесь, на втором этаже.

— Естественно, — неестественно быстро ответил Сергей, сам удив­ляясь быстроте своей реакции.

Только когда он уже следовал по резной лестнице за Лосми в ее комнату, он внутренне «декодировал» мыслительный всплеск своего сознания, предшествующий скоропалительному ответу на неожиданное предложение новой знакомой: «Все может случиться. Наола? А где га­рантии? Певичка — редкая красавица, для нее честь с аристократом, ни­кто не узнает, другой мир, никакой заразы по возвращении. Наола. А может, это любовь?» Впрочем, последнее он мог и не подумать, но бы­ло глупо заниматься самопознанием, когда перед глазами двигалась крепкая девичья попка, обтянутая полупрозрачной кружевной материей.

Убранство девичьей комнаты одновременно шокировало и взвол­новало молодого человека.

Стены, обитые алым шелком, громадная кровать с множеством ма­леньких подушечек, разбросанных по ней, два горящих масляных све­тильника, столик у кровати с серебряным кувшином и двумя высокими фужерами на нем, резной секретер в одном углу и розовая фарфоровая ванна в другом. Лосми подошла к секретеру, открыла его, извлекла от­туда курительную трубку, ловко прикурила ее от светильника, глубоко затянулась сама и протянула трубку Сергею.

— Это «сытая песня гарпии», — объяснила она, выдыхая аромат­ное облако дыма. — Лучшая трава для любви. После этих слов она од­ним движением сбросила с себя платье прямо под ноги обескураженно­му такими скоростями молодому человеку. Оказавшись напротив обна­женной красавицы, молодой человек окончательно растерялся, принял трубку с наркотическим зельем у своей потенциальной любовницы и машинально сделал глубокую затяжку. «Сытая песня гарпии» не заста­вила себя долго ждать — через мгновенье окружающий мир показался Сергею значительно комфортнее, нежели прежде. Исчезли все неле­пые противоречия, и мнимому аристократу представилось более чем естественным свое пребывание в спальне с абсолютно голой красави­це й-эльфиной.

— Лосми нравится аристократу? — лукаво заглянула она ему в глаза.

— Лосми очень нравится аристократу, — охотно констатировал он, наблюдая, как ловкие руки спутницы расстегивают его брюки.

— Лосми хочет, чтобы аристократ чувствовал себя так же хорошо, как будто он оседлывает своего дракона, — продолжала девушка. — И приказывал так же властно и строго, как он приказывает дракону, и на­казывал, так же безжалостно, как он наказывает дракона. Пусть это даже будет больно, очень больно. Лосми хочет, чтобы аристократ как следует приготовил ее к полету.

— Аристократ приготовит, можешь не сомневаться, — клятвенно пообещал Сергей. — Взметнемся бурей.

Девушка хотела ему еще что-то сказать, но внезапно ее лицо иска­зила гримаса боли и она кашлянула кровью.

— Тебе плохо? — забеспокоился Второй, наблюдая, как ее и без то­го большие глаза стали еще больше, а зрачки сузились до размеров двух чертежных точек.

Лосми так и не ответила ему и рухнула на пол. У нее за спиной стоял Дирон с окровавленным кинжалом.

— Какого хрена? — только и смог произнести Сергей.

— Вы же мне сказали, что Древнейшие не курят «траву озаре­ния»? — ответил ДрагЛорд, обтирая лезвие о бархатную дверную пор­тьеру.

— Да, но это еще не повод втыкать в наркоманов железки. У каж­дого есть право на ошибку, — сказал Второй, более чем внимательно наблюдая за тем, как Дирон убирает кинжал в ножны.

— Втыкать — нет, но мне нужно вас доставить на корабль, а не к столу в качестве блюда, — криво усмехнулся тот. — Когда я поднимал­ся сюда, местный повар протащил мимо меня двухведерную кастрюлю и разделочную пилу. Они собирались вас для начала мариновать. На­верное, завтра у кого-то праздник.

— Это прекрасно, но причем здесь я и Лосми? — не понял Сер­гей.

— Ее звали Лосми?! — удивился аристократ. — Интересно! Обыч­но Эльф-ведьмы не любят представляться. Однако уверен, что ваше имя она не спросила.

— Не спросила, — кивнул Второй и уточнил: — Кстати, почему?

— Потому что у бифштекса не должно быть имени, — ответил ДрагЛорд и предложил: — Пойдемте?! Иначе нас заметят и поднимут шум.

— Какой кошмар! — брезгливо перешагивая через мертвое тело де­вушки, возмутился Сергей. — Сначала «это», а потом «приятного ап­петита»! Куда смотрят власти?! Питаться аристократами! Марксизм какой-то!

— Это закон нашей страны, — на ходу объяснил Дирон, -За ночь любви с Эльф-ведьмой платят жизнью и простолюдины, и аристокра­ты. Закон для всех один.

— Почему же вы меня сразу не предупредили? — спросил Второй.

— Мне отчего-то не пришло в голову, что вы сразу полезете в по­стель к незнакомой женщине, — резонно заметил аристократ. — Надо будет тщательно изучить нравы Древнейших, слишком много противо­речий. Наверное, в вашем городе очень опасно жить.

— Ну, — не нашелся, что ответить Сергей, следуя за Дироном вниз по лестнице.

Спутники вышли на улицу и зашагали по брусчатой мостовой прочь от трактира.

— Я надеюсь, что этот инцидент останется между нами? — вино­вато попросил ловелас-неудачник.

— Можете не сомневаться, — сухо ответил ДрагЛорд, даже не по­ворачивая к нему головы.

Позади них раздался какой-то шум. Они обернулись.

На пороге трактира стоял пожилой дручий и что-то оглушительно кричал, указывая на них.

— Он зовет стражу периметра, — объяснил Дирон.

Из дверей близлежащих кабаков начали выскакивать на улицу во­оруженные люди.

— Это плохо, — сказал аристократ. — В это время очень много солдат. Скоро меняется караул. Если нас поймают, то сразу казнят за убийство Эльф-ведь мы.

— Надо бежать, — предложил Сергей и на всякий случай пере­спросил: — Точно сразу?

— Точно, — уверил ДрагЛорд. — Убийство Эльф-ведьмы — страшное кощунство. Королева Морати тоже Эльф-ведьма. Гуда, — он показал на ближайший переулок. — Это в другую сторону от во­рот, но выбора нет.

Спутники повернули в переулок и тут же нос к носу столкнулись с пятью стражниками.

— Стоять! — крикнул один из них, выхватывая меч. — Всем запре­щено покидать Сладкий квартал до звука надвратных колоколов.

Дирон не снизошел до полемики со стражником и вытащил свой меч.

— Мы идем дальше, — грозно сообщил он.

— Нет, не иде... — начал было фразу солдат, но договорить не ус­пел, потому что меч ДрагЛорда снес ему голову, и она поскакала по бу­лыжникам мостовой.

Остальные стражники выхватили свое оружие и бросились на Дирона. Однако тот довольно ловко фехтовал, и через минуту еще одна окровавленная голова плюхнулась в дорожный водосток. Сергей вну­тренне возблагодарил небеса за такие вершины мастерства хмурого дручия. Но радоваться ему пришлось недолго, потому что сзади, гро­мыхая доспехами, приближался целый отряд стражников — мечей на двадцать, не меньше. Судя по лицам и мерцанию клинков в их руках, намерения у солдат были нешуточные.

— Вот и конец игре, надо было сохраниться на эпизоде с Наолой, — мелькнуло в голове Второго, но тут откуда-то с крыши, подоб­но привидению, на мостовую спрыгнул Шарскун.

— Давно не виделись! — кивнул он Сергею, повернулся к солдатам и крикнул: — Цасшурск кух ли!

— Скейвен! Скейвен! Клич смерти! — остановились они в нереши­тельности, но скоро оправились от неожиданности и, явно осознавая свое численное превосходство, ринулись вперед.

— Хасу русу кух! — крикнул крыс, распахнул свой плащ и закру­жил с мечом в лапе, сбивая с толку нападавших. На дорогу посыпались разрубленные доспехи и отрубленные части тел.

— Он великолепный воин! — удовлетворенно заметил Драг­Лорд, пронзая мечом последнему из встретившихся им стражников грудь.

— Он великий воин, — гордый своим другом, кивнул Второй.

— Но они его все равно убьют, — безучастно сообщил Дирон. — Скоро в него будут стрелять из игломета. Игломет — это конец.

— Ему надо помочь! — воскликнул Сергей, предпринимая попыт­ку двинуться к сражающемуся скейвену.

— Тогда убьют всех, — остановил его жестом ДрагЛорд. — Твой друг выполняет свой долг, а мы должны выполнить свой. Пошли.

Он крепко ухватил молодого человека и потащил вперед по переул­ку. Последнее что видел Сергей, был фирменный прыжок через голову нападавших Шарскуна, которому на лету удалось поразить двух про­тивников.

— Прощай, Шарскун, — тихо сказал Сергей, увлекаемый прочь от места схватки Дироном.

Скейвен словно услышал эти слова и крикнул ему вслед:

— Хорошо — всегда вопреки! Человечек!

Дирон великолепно знал город, иногда он попросту без стука захо­дил в какой-то дом, проходил его насквозь, не встречая никакого со­противления у жильцов, и выходил в другой переулок. Один раз спут­ники прошли сквозь некое странное заполненное облаками пахучего дыма заведение — то ли храм, то ли наркопритон. И так, пока не вы­шли к узорчатой кованой изгороди, отделяющей трехэтажный особняк от переулка. На фронтоне особняка неизвестный художник искусно выложил разноцветной плиткой изображение парящего над землей дракона.

— Это дом моей бабушки, точнее, прапрапрабабушки, — объяснил Дирон. — Здесь искать не будут. Нам придется переждать день-дру­гой. Солдаты видели на нас камзолы ДрагЛордов. Черная стража про­верит дома всех ДрагЛордов.

— Но разве... — показал на дом Сергей.

— Нет, — понял его вопрос аристократ, — бабушка не ДрагЛорд, бабушка — сама по себе. Ей четыре тысячи лет, и мы с женой отдаем ей на воспитание девочек. Мальчики остаются в усадьбе моего отца за городом, где с раннего детства привыкают обращаться с драконами.

— Понятно, — вздохнул Второй, наблюдая, как Дирон огромным ключом открывает массивную дверь, обитую железом.

Они вошли в темный дом, и ДрагЛорд, не зажигая света, за руку повел своего невольного гостя в его комнату. Уже там, стараясь не шу­меть, Дирон закрыл дверь и зажег свечу.

Сергей огляделся. Ему понравилось — удобная, не слишком широ­кая и не слишком узкая кровать, небольшой стол у зашторенного окна, зеркало на стене, два кресла — одно у стола, другое у кровати, одну стену занимали книжные полки.

— Довольно уютно, — сказал постоялец, чуть отодвигая кресло от стола.

— Мне тоже тут нравится, — кивнул хозяин и добавил: — За сте­ной точно такая же комната. Я лягу там. Утром я вас представлю ба­бушке и детям. Теперь ложитесь спать. Мало ли что может изменить­ся, во всяком случае свежие головы нам не помешают.

Сергей согласно кивнул головой и прямо в одежде растянулся на кровати.

— Азартных снов, — пожелал ему ДрагЛорд и не удержался от во­проса: — Чем вы так расстроены?

— Шарскун не знал — герой он или нет, — грустно признался

тот.

— Скейвен был воин, — по своему приободрил его Дирон. — Такая смерть — мечта воина.

— Само собой, — закрывая глаза, пробормотал Второй, — но я сомневаюсь, что его семья будет счастлива.

— Перестаньте — это только крысы, — пожал плечами Дирон.

— Да, но они не поощряют праздность, — вздохнул Сергей и погрузился в глубокий сон измученного новыми ощущениями чело­века.

Ему снилась Наола. Прекрасная дикарка сидела верхом на седо- гривом волке перед воротами своей усадьбы и укоризненно смотрела на него.

— Да, да, да, — говорил он ей. — Я действительно человек без­нравственный, но мы не женаты. Потом, как я понимаю, я Древний, то бишь существо высшего порядка, а с тобой еще ничего не понятно. Мо­жет, нам и нельзя.

— Можно, милый, можно, — ласково отвечала она. — Тебе же луч­ше будет. О такой, как я, ты совсем недавно мог только мечтать.

— Вот что, душа моя, — продолжал терзаться сомнениями он. — Хорошо выяснить, как обстоят дела в целом, Иначе могут приклю­читься всякие неприятности. Я уже был однажды влюблен в дочь пси­хопата и лет на десять разбил себе сердце. Так что уж прости — я нем­ного покручусь еще на «вольных хлебах».

Волк под девушкой оскалился и произнес человеческим голосом:

— Не дури, бестолочь. Сам же знаешь — ты влюбился.

— Это меня и пугает, — отвечал он.

Он проснулся от чьего-то взгляда. Поднял голову и обнаружил стоящую у изголовья высокую красивую женщину лет сорока, над пра­вой бровью у нее белел небольшой тонкий шрам,

— Хорошие сны, — сказала женщина и тут же представилась: — Я Радира — бабушка малыша Дирона.

— Но...— невольно удивился Второй.

— Сказал, что мне четыре тысячи лет? — улыбнулась женщина. — Он ошибается. Мне почти семь тысяч. Я воспитала такое количество внуков, что ими можно было бы заселить весь континент, но Моор не дал им жить больше трех столетий, а с ним невозможно спорить. Вста­вайте, пойдемте завтракать, мои виучки не могут дождаться, когда вы им расскажете какую-нибудь душещипательную историю.

— Боюсь, что мне и рассказывать-то нечего, — вскакивая с крова­ти, признался Сергей.

— Тогда соврите, — предложила Радира. — Неважно, какая исто­рия, важно — какую мораль можно из нее вынести. Мораль в вашем рассказе должна быть следующая — нужно хорошо учиться, трениро­вать свое тело и быть готовой пожертвовать собой ради мужа. Потому что высшая цель жизни женщины — доставить радость мужу.

— Если у вас так думают все бабушки, то я, наверно, хотел бы же­ниться в этой стране, — попробовал пошутить Второй.

— Не стоит, — искренне предостерегла его хозяйка дома. — Я еще не определила понятие радости,

— Оно какое-то особенное? — заинтересовался Сергей.

— Слишком особенное, — еще шире улыбнулась женщина. — Вот предположим, мой второй муж получал радость, когда я приносила ему тушу лично задушенного мною медведя. А пятый муж просто блажен­ствовал, когда я сдирала с живого раба кожу или целиком глотала жи­вую змею.

— Нет, боюсь, я не смогу придумать такую историю, — развел руками Второй, внутренне решив, что семь тысяч лет семейной жизни не лучшим образом сказались на рассудке благородной Радиры.

— Отнюдь, — озвучила своим объяснением его мысли женщина, ошарашив Сергея. — Главная задача — чтобы девочки никогда не забы­вали, что все мужчины — неисправимые дураки. Так им легче будет смириться с менее заметными недостатками будущего избранника и прожить относительно спокойную и счастливую жизнь.

— Вы умеете читать мысли? — решился напрямик поинтересовать­ся Сергей, пораженный изощренной мудростью хозяйки дома.

— Нет, — еще больше удивила его та, на этот раз своей откровен­ностью. — Я учу своих внучек только тому, в чем уверена сама. Ладно, пойдемте кушать.

Посрамленный Второй покорно двинулся за ней. В коридоре они столкнулись с Дироном.

— Бабушка. Ты успела уже нахамить нашему дорогому гостю? — целуя ей руку, спросил он.

— Во всей полноте аргументов, — гордо сообщила она. — Он дер­жался молодцом. Я, пожалуй, не буду его травить.

— Ты превосходишь сама себя, — похвалил ее внук.

— Это невозможно, малыш, — вскинула голову женщина и пошла дальше.

По дороге Дирон попытался поднять гостю подпорченное бабуш­кой настроение.

— Понимаете, — тихо шептал он ему на ухо, — бабушка не совсем эльф. Бабушка — сводная сестра нашей королевы-матери, она ехала в одном обозе с Морати, когда на них якобы напали орки, и Аэнарион освободил их и женился на Морати.

— Каком обозе? — не понял Сергей.

— Вы что, не знаете историю дручий? — на этот раз пришлось уди­виться ДрагЛорду.

— Я в этом мире меньше недели, — ответил Второй. — Я ничего не знаю.

— Тогда все понятно! — сказал Дирон и пообещал: — После зав­трака я немного просвещу вас на этот счет. Мы выпьем вина в библио­теке отца. Все равно нам нужно его дождаться.

Завтрак прошел на удивление спокойно — хозяйка дома практи­чески все время молчала, правнучки оказались милыми белокурыми су­ществами, хотя и поглядывавшими с любопытством на Сергея, но так и не решившихся задать ни одного лишнего вопроса, разве что деловито поинтересовавшихся в самом начале трапезы — знаком ли он с теорией ледяных звезд и сам не оттуда ли он родом? Так и не получив от моло­дого человека вразумительного ответа на свой вопрос, девочки хихик­нули и больше вопросов не задавали.

Поблагодарив благородную Радиру за завтрак, Сергей с Дироном поднялись по широкой мраморной лестнице в библиотеку.

ДрагЛорд тут же улегся на резную козетку у окна, а Второй принялся расхаживать перед стеллажами с книгами, разглядывая ко­решки.

— Иоганнес Бехер, Рафаэль Кансинос-Ассенс, Юджин Джендлин, Де вид Дойч, Карлейль, плюс мэтр Ассаджиоли, — бормотал он в слух имена авторов. — Прекрасная подборка! — он повернулся к Дирону. — Очень специфический выбор. У меня тоже есть «Сартор Резатус» Карле йля.

— У отца странный вкус, — согласился с ним дручий.

— Но по-своему изысканный, — констатировал Сергей. — Я даже не могу вспомнить — есть ли у кого-нибудь из моих друзей дома такой комплект? — он взглянул на ДрагЛорда. — Так что же там с вашей ба­бушкой?

— О! — протянул тот, — История моей прародительницы — это ис­тория дручий. Ну, очевидно, вам все-таки известно, что эльфы делят­ся на две противоборствующие стороны — Высшие эльфы, или Аэуры, и Темные эльфы, или Дручии?

Второй кивнул.

— Так вот, — продолжил Дирон, — когда-то, до предательства Азуров, эльфы были одним народом, и эльфами правил Король Фе­никс Элтарион. Однажды, объезжая свои владения, он стал свидете­лем нападения сторонников Слаанеша на человеческий обоз. В этом-то обозе и ехала Морати с моей будущей бабушкой. Само собой разуме­ется, Элтарион, будучи незаурядным бойцом, легко перебил всех напа­давших и спас двух прекрасных девушек. На одной из них он женился, другая нашла себе достойного жениха среди приближенных рыцарей короля. Это и была бабушка. Потом начался период внутреннего ра­скола среди эльфов, до их полного разделения на два лагеря. Многие до сих пор обвиняют в этом Морати и даже шепчут в свои длинные уши, что нападение было подстроено и спасенные девушки — посыль­ные Хаоса, в задачу которых входило очаровать Великого Элтариона, сделать его рабом Хаоса и уничтожить племя эльфов. Но, разумеет­ся, — это полная чушь, поскольку за прошедшие тысячелетия его сын и наш король Малекит так и не стал ничьим вассалом. Хотя, признаюсь, иногда, в особенности когда бабушка сердится, мне и самому кажется, что в старинной легенде есть доля правды.

— Надо же, — продолжая знакомиться с книжной коллекцией, со­гласился Сергей. — У вас тут орки регулярно похищают девиц. Поучи­тельная история.

— Более чем поучительная, — раздался со стороны лестницы голос Ракартха. — Сын, ты забыл упомянуть о нынешней роли бабушки в жизни дручий и, особенно, в жизни беастмастеров.

Через мгновение старший ДрагЛорд появился в библиотеке и сел в кресло, стоящее у стены.

— Приветствую тебя, отец мой! — поприветствовал его Дирон, поднимаясь с кушетки и почтительно склоняясь.

— Приветствую тебя, сын! — ответил тот и спросил у гостя: — Как вам моя библиотека?

— Я уже высказывал свое мнение вашему сыну, — вежливо отве­тил тот. — Очень изысканно и прогрессивно.

— Я лично составлял ее, — кивнул Ракархт, натягивая на руку лай­ковую перчатку. — Так вот, наша прародительница — Повелительница невест. С ее подачи все ДрагЛорды находят себе жен.

— Каким же образом? — не понял Сергей.

— Вы все сами увидите сегодня вечером, — ответил аристократ. — Ваша вчерашняя стычка с ночной стражей и, в особенности, драмати­ческое участие в ней вашего друга скейвена, сильно взбудоражили го­родские власти. Еще ночью были обысканы все дома ДрагЛордов, жи­вущих в Наггароте, и задержаны все корабли в бухте. Так что доста­вить вас на корабль раньше завтрашнего полудня не удастся. Хотя уже принята официальная версия о шпионах-азурах, переодевшихся в мун­диры ДрагЛордов и скрывшихся в подземных лабиринтах.

— А что с Шаре куном? — осторожно спросил Второй.

— Расстрелян из игломета, а его тело вывешено к всеобщему обо­зрению на площади у королевского дворца вместе с телами семерых стражников, казненных за нерадивость при поимке шпионов, — сооб­щил Ракархт и добавил: — Вы все сами скоро увидите. Мы проедем мимо.

— Куда на этот раз? — снова не удержался от вопроса Сергей.

— Чтобы хоть как-то скрасить ваше вынужденное пребывание в Наггароте, я решил вам показать то, чего не видел ни один человек в этом мире, — женитьбу ДрагЛорда. Кстати, бабушка занимает в этой процедуре центральное место. Гордитесь — вы станете свидете­лем удивительного зрелища, даже обычные дручии не могут похва­статься такой честью. Никто, кроме аристократов. Если вы не про­тив, то карета нас уже ждет внизу. А ты, Дирон, останься в городе и уладь вопросы с уцелевшими свидетелями — вас видели какие-то молодые выпивохи в трактире, — и аристократ опять повернулся к гостю. — Вы готовы?

— Поехали, — махнул рукой Второй, более привлеченный не воз­можностью увидеть секретную церемонию, а желающий взглянуть в последний раз на своего друга скейвена.

Он действительно вскоре увидел друга из окна кареты ДрагЛорда. Пронзенное множеством коротких стрел, тело скейвена медленно раскачивалось под порывами ветра на толстой веревке, перекинутой че­рез стальную балку, торчащую из обсидиановой стены королевского дворца.

Сергей отодвинулся от окна.

— Я слышал, что он мужественно сражался? — спросил сидящий рядом ДрагЛорд.

— Без его помощи мы не смогли бы уйти. Он задержал охрану, — признался Второй.

— Ваш друг убил одиннадцать стражников, — сообщил Ра­картх. — Я договорился с одним из старших офицеров Черной стражи, чтобы меч вашего друга завтра с остальными вашими вещами достави­ли на корабль. Хорошее оружие. Его сделали сланны, и он стоит целое состояние. Где вы его нашли?

— На станции инжи в подземелье, — машинально ответил Сергей и вспомнил, как скейвен играл у порога своего дома со своим зубастым потомством.

Парню от этих воспоминаний стало совсем тоскливо и он уткнулся в окно.

Их карета выехала за пределы города и покатила по дороге вдоль гавани. Вдали на волнах покачивались два десятка кораблей со спущен­ными парусами.

— Где мой корабль? — спросил Второй.

— Предпоследний справа, — показал на один из кораблей его спут­ник. — Это корабль рейнджеров.

— Пиратов? — удивился Сергей.

— Почти, - улыбнулся ДрагЛорд. — Но не волнуйтесь, рейндже- ры-дручии еще более безнравственны, чем сухопутные.

— Вы не уважаете свой народ? — стараясь не обидеть собеседни­ка, поинтересовался Второй.

— Я не уважаю его зависимости, — не совсем понятно ответил Ра­картх и помрачнел.

— Я тоже не уважаю слабости своего, — пытаясь скрасить нелов­кость, признался Сергей.

— Да, — столь же мрачно кивнул аристократ. — Только слабости

вашего не были навязаны со стороны.

— Что вы имеете в виду?

— Об этом позже, это слишком серьезный разговор. Какое-то время спутники ехали молча.

Впереди, за очередным поворотом, показалась крыша какой-то

огромной постройки.

— Наша загородная усадьба. Когда моя супруга уезжает к своим родителям, я живу здесь, - сообщил ДрагЛорд. - Скоро я вас пред­ставлю своим подопечным.

Через несколько минут карета остановилась у ворот усадьбы. Из ворот к карете выскочили двое вооруженных пиками солдат в длинных зеленых плащах, распахнули дверь экипажа и помогли пассажирам вы­браться наружу.

— Хотите отдохнуть? - предложил Ракартх. - Перекусить, вздремнуть часок?

— Я не устал, — отказался Сергей.

— Тогда я покажу вам свою гордость, - сказал аристократ и повел гостя петляющей тропой к длинному одноэтажному зданию в стороне.

— А что там? — на ходу спросил Второй.

— Драконы, — коротко ответил хозяин усадьбы и распахнул перед Сергеем дверь.

Внутри здание напоминало обычную конюшню, разве что загоны были огромных размеров и за коваными оградами находились не лоша­ди, а настоящие драконы. Покрытые темной чешуей, с массивными длинными хвостами, увенчанными на конце треугольными костяными пластинами, летающие рептилии мирно дремали,

— Дуонх, Пор, Дипос, Кантр, — представлял каждого из них ДрагЛорд.

— Почему они не красные? — вспоминая драконов Наолы, уточ­нил молодой человек.

— Потому что это черные драконы, — терпеливо объяснил хозяин.

— Чем они отличаются от красных?

— Цветом и родиной. Родина красных — вулканические горы Каледора, родина черных — западный склон Черного Хребта.

— Это единственное отличие?

— Нет, еще черных драконов не может оседлать никто, кроме дручиев, а красных — никто, кроме азуров. Хотя предок у них один — Ве­ликий Красный Дракон.

— Которого убил Абхораш?

— -Да.

— Значит, черные драконы его недолюбливают?

— Тоже не любят, но не так, как красные. Великий Красный Дракон когда-то проклял черных драконов за то, что они начали охо­титься за людьми, с которыми у него был мирный договор. Не правда ли, ирония судьбы — быть убитым именно человеком?

— Абхораш не совсем человек.

— Он был им.

— Зачем вам эти знания? — поинтересовался ДрагЛорд, подходя к одной из клеток,

— Просто это единственный вариант узнать о драконах побольше. В моем мире их нет, — объяснил Сергей, заглядывая в полумрак заго­на, у которого остановился хозяин усадьбы.

— Нормил, - назвал тот имя лежащего за решеткой чудовища. Дракон открыл глаза и поднял с земли морду.

— Сегодня вечером мы полетим на нем, — сказал Ракартх и поз­вал: _ Нормил. Аи Нормил! Аи!

Дракон вплотную приблизил свою голову к решетке. Своими огромными зелеными глазами посмотрел на хозяина и перевел взгляд на гостя. Открыл пасть и рявкнул столь оглушительно, что Сергея качнуло.

— Странно, - пробормотал ДрагЛорд. - Он назвал вас по име­ни.

— Меня, по имени?! — переспросил Второй, до сих пор оглушен­ный рыком рептилии.

— Да, по имени, — повторил аристократ.

— Что-то я не узнал своего имени, — пожал плечами Сергей. — Меня еще никто так громко не называл.

— Это все-таки дракон! — объяснил Ракартх и повторил: — Но

назвал по имени.

— Что это значит?

— Это значит, что вы с ним знакомы.

— Нет, нас друг другу не представляли.

— Нет, Нормил явно к вам неравнодушен, - еще раз взглянул на

ящера ДрагЛорд.

— Очень Приятно, — только и смог сказать Второй, хотя из всего сказанного ему удалось понять только то, что ящер испытывает к нему

какую-то привязанность.

Аристократ понял, что гость находится в затруднении, и засме­ялся:

— Не бойтесь, — сквозь смех произнес он. — Благорасположение Нормила не означает, что он хочет вас скушать. Он просто симпатизи­рует вам, — аристократ перестал смеяться и добавил с оттенком неко­торой ревности в голосе: - Тем более, что это дракон короля.

— Ничего не имею против, - кивнул Сергей, по-прежнему не зная, как следует себя вести дальше.

— Пойдемте, — предложил Ракартх и показал на дверь в стене между двумя загонами.

Они покинули драконью обитель и зашагали длинным полутемным тоннелем. Тот заканчивался небольшим залом, стены которого были увешаны подобием седел и разнообразным оружием. За этим залом последовал следующий, с пустым бассейном в центре. Двое слуг скре­бли его стены металлическими щетками. При появлении хозяина они бросили свою работу и вытянулись по струнке, преданно глядя на ари­стократа.

— Байи. Мы здесь приводим себя в порядок после битвы, — объяснил он. — Бассейн наполняют из теплого горного источника. Пойдемте дальше.

За залом с бассейном они миновали еще несколько помещений, в основном это были однотипные залы, приспособленные для разного рода хозяйственных нужд. Миновав все помещения, спутники оказа­лись у причудливого механизма, вмонтированного прямо в скалу и, оче­видно, выполняющего функцию лифта. Механизм приводился в дви­жение при помощи сотни противовесов. Под ногами Сергея звякнула металлическая площадка.

— Держитесь за поручни, — посоветовал ДрагЛорд, берясь за ка­кой-то рычаг.

Едва Второй последовал его совету и крепко ухватился за один из поручней, площадка стремительно помчалась вверх. У Сергея аж дух захватило от открывшейся картины. Перед ним простирался весь Наггарот, с бесчисленным количеством домов, остроконечных башенок, возвышающихся над ними, мрачной громадой королевского дворца, бухтой с пришвартованными кораблями и бескрайней равниной моря. У самого горизонта собирались тучи и сквозь них пробивались потоки солнечного света. Они пронзали морскую гладь и исчезали в бездонных ультрамариновых глубинах.

Площадка начала тормозить и остановилась у каменной пло­щадки. Ракартх пересек ее и скрылся в овальном отверстии в ска­ле. Второй пошел за ним. Когда он вошел в небольшую пещеру,

ДрагЛорд уже сидел на одном из каменных кубов, лежащих у вы­рубленного в другой стене окна и поигрывал снятыми с рук перчат­ками.

— Я здесь думаю, — без всякого предисловия объяснил он. — Здесь ничего нет, кроме камней и меня. Такое окружение очень помо­гает думать.

— Оригинально, — оценил место гость и сел на каменный куб на­против аристократа. — Я так понимаю, что вы хотите о чем-то со мной

поговорить наедине?

— Не просто наедине, — улыбнулся тот. — А в единственном месте в Наггароте, действительно подходящем для разговора нае­дине.

— Так о чем же? — вопросительно взглянул на него Сергей.

— Не сочтите мой вопрос нетактичным, но мне необходимо его за­дать, - начал ДрагЛорд. - Давным-давно мне в руки попала часть библиотеки Древних. Это случилось во время Великого Раскола Эль­фов. Я прочитал большую часть книг из этой библиотеки. Это были книги о жизни в мире Древних. И меня начал терзать один вопрос, на который я до сих пор не смог найти ответа.

— Так что за вопрос? — подбодрил его Второй. — Мне скрывать

нечего.

— Вот это все, — Ракартх обвел рукой открывающийся с высоты вид. — Вот это все и мы с вами — реальны?

— В каком смысле? — не понял Сергей.

— В прямом — мы есть или это все иллюзия? — терпеливо уточнил Ракартх. - В книгах Древних ничего нет об эльфах, гномах, драконах. Точнее, есть, но они бывают только в сказках,

— Если честно, — признался Второй, — я не знаю. В моем мире на самом деле нет ничего подобного.

— Тогда получается, что Наола права, и мы — игрушки? — вздох­нул аристократ. — Как это странно! Я помню, как моя жена родила моего первого ребенка, как умер мой дед. От старости умер. И это все игрушки?!

— Затрудняюсь точно ответить, — сказал Сергей. — Для меня ваш мир действительно сказка. Только спать, есть и пить я хочу по-настоя­щему. Может, я сплю?

— А может, я сплю, и вы мне кажетесь? — предположил Драг­Лорд.

— Давайте избежим примеров с бабочкой и обойдем стороной во­просы дзен-буддизма, — предостерег его гость. — У себя в мире я слишком часто себе задавал вопрос о реальности мира вокруг, и ни к че­му, кроме запоя, это не приводило.

— Не нашли ответ?

— Не нашел.

— Плохо, — повернул голову так, что хрустнули шейные позвонки Ракартх. — Глупо жить на ощупь.

— Глупо, — согласился Второй и спросил: — Почему эльфы разде­лились?

— У нас есть одна процедура, — поведал ему аристократ. — Каж­дый новый Король Феникс обязан пройти Священный огонь бога Азу- рана. Малекит не прошел его, но он был законный наследник. Часть эльфов ушла с ним сюда, в Старый Свет.

— Почему не прошел?

— Поговаривали, что его мать, королева Морати, поклоняется Слаанешу.

— Ведь так и есть.

— Поздно заниматься просвещением, нужно думать о будущем. Я полагаю, что вас вызвали для больших перемен. Я поэтому и сотрудни­чаю с вами. Думаю о своих детях, даже если они нереальны. Не за­будьте о нас, когда приметесь изменять мир.

— Каким образом? — растерянно пробормотал Сергей. — Мне совсем не по душе эти божественные полномочия.

— А у вас тоже нет выбора, — напомнил аристократ. — Древние не отпустят вас, пока вы не сделаете всего, что они хотят.

— Тогда надо выяснить, чего же хотят ваши Древние, — решил мо­лодой человек.

— Ваши, — поправил его Ракартх и выругался: — Проклятье!

— Что случилось?! — испугался Сергей.

— Я забыл свои перчатки, — ответил аристократ и добавил: — Из­вините — пунктик.

Металлическая площадка подъемника с лязгом коснулась земли, и ДрагЛорд повел гостя обратной дорогой к зданию драконьих загонов.

Внутри царила суета: шесть слуг в длинных кожаных плащах про­вели мимо них на цепях дракона к распахнутым створкам высоких две­рей.

— Молодой дракон, — пояснил хозяин. - Сейчас мой беастмастер попробует его впервые поднять в воздух с наездником.

— Это опасно? — спросил Сергей.

— Довольно опасно, — кивнул Ракартх, - но за наездника можно не беспокоиться: они все оборотни.

Второй внимательнее пригляделся к существам, тащившим драко­на, и действительно обнаружил, что из-под широких капюшонов вы­глядывают узкие морды каких-то существ.

— Где вы нанимаете их? — заинтересовался он.

— Беастмастеров? — пожал плечами аристократ. — Это рабы. Я их выменял у фон Корстейна на несколько легкомысленных книжонок.

— Так вы знаете папу Наолы? — удивился Сергей. — Из разгово­ра с ней я понял, что Корстейн скрывается от властей.

— Скрывается, — согласился ДрагЛорд. — Бывает, его ловят, каз­нят, чаще сжигают, потом он опять скрывается, потом его опять ловят,

и так бесконечно, по кругу.

Второй, до сих пор еще не привыкший к возможности круговоро­та перерождений местных жителей, помолчал, обдумывая сказанное, и наконец предложил:

— Может, ему и скрываться не стоит? Сожгут разок-другой, по­том надоест, все равно ведь перерождается, и отстанут. Будет себе спо­койно, на легальных основаниях, сидеть дома, читать книжки.

— Манфред не хочет сидеть дома, — объяснил хозяин дома. — После смерти Олинии он пометался на потерянных свитках Нага- ша. Ищет и не может найти. К тому же нельзя забывать, что он вампир.

Пока они разговаривали, оборотни вывели дракона наружу и освободили от цепей. Один из беастмастеров ловко вспрыгнул на спину крылатой рептилии, ударил ее каблуками по чешуйчатым бо­кам, и дракон расправил перепончатые крылья. Наездник еще раз пришпорил чудовище. Дракон издал недовольный рык и взмыл в воздух. Поначалу он поднимался неторопливо, но едва достиг опре­деленной высоты, принялся выделывать в воздухе разнообразные пируэты, пытаясь сбросить оборотня со своей спины. Однако наез­дник оказался на редкость цепким существом. Прижавшись плотнее к телу рептилии, он сильно заколотил ей каблуками по бокам. И так продолжалось до тех пор, пока дракон не начал повиноваться его приказам.

— Быстро, — удовлетворенно кивнул Ракартх. — Спокойный эк­земпляр. Его легко будет продать. Для войны этой особи недостает са­молюбия.

— Я очень хотел бы так же, — признался Второй, невольно залю­бовавшись величественным парением дракона над землей.

— Вам представится такая возможность сегодня ночью, — пообе­щал ему аристократ. — На свадебную церемонию мы полетим на дра­коне. Я должен присутствовать. Noblesse oblicle.

— На Нормиле полетим? — уточнил Сергей.

— На Нормиле?! — задумался было ДрагЛорд, но тут же согла­сился: — Почему бы и нет? Нормил назвал ваше имя, а королю вряд ли потребуется дракон этой ночью. Он обычно не посещает такого рода мероприятия. Это будет забавно. К слову: полное имя Нормила — Аи Нормилготоссо. На языке эльфов это означает «Невидимая звезда Аи».

Остаток дня они провели в домике для отдыха, стоящего у самого края моря: обедали, обсуждали прочитанные книги, аристократ хвалил­ся своей коллекцией трофейного оружия, несколько часов спали в дере­вянных лежаках на веранде с видом на море.

С закатом солнца ДрагЛорд переодел Сергея в костюм плотной ткани для полета и подарил роскошные, расшитые рунами сапоги из ко­жи боевой гидры.

— Я сам сшил их, — признался аристократ, чем искренне удивил молодого человека.

— Вы сами? — недоверчиво переспросил он, разглядывая перели­вающуюся зеленым цветом кожу высокого голенища.

— Слабость, маленькая слабость, — горделиво подтвердил Ра­картх и приказал рабам вывести Нормила из загона.

Дракон оказался значительно крупнее своего молодого собрата. Он без всякого сопровождения сам выбрался из здания во двор, дал оборот­ням накинуть на себя седло и сладко потянулся. Завидев идущих к нему ДрагЛорда с молодым человеком, дракон лег на землю. Они уселись в седло. Сергей крепко ухватился за широкий кожаный ремень Ракартха.

— Вы готовы? — спросил его тот.

— Как никогда, — поторопился ответить Второй, чувствуя, как бьется его сердце.

И они поднялись в небо. Нормил явно берег своих наездников — его огромные крылья плавно подминали под себя теплый вечерний воз­дух, поднимая ДрагЛорда и Сергея все выше и выше, пока земля вни­зу не утонула во мгле. Стало значительно холоднее, но теплый костюм, выданный хозяином дома, надежно защищал молодого человека. Мер­зли разве что только нос и уши.

— Как это все-таки необычно! — думал Сергей, глядя на крупные звезды, сияющие у него над головой. — Многие из моих друзей, не за­думываясь, отдали бы все, что имеют, за один такой вояж. Интерес­но — что это за звезды? Если верить Ракартху — это только иллюзия, хотя в таком случае и он иллюзия, а я держу эту иллюзию за пояс. На­верняка, не стоит глубоко задумываться над подобными парадоксами — свихнуться недолго. Пусть будет все как есть. Это же так просто — принять происходящее в том виде, в котором оно представлено на дан­ный момент. Хотя у нас так живут миллионы, но как-то безрадостно живут. Видно, им просто необходимо покататься на драконе. Очень глубокая, а главное — практичная мысль. По возвращении в мебельный салон я обязательно поделюсь ею с директором. Уверен, его благодар­ности не будет предела.

— Караг-Азгал! — сообщил, обернувшись, ДрагЛорд и показал на заснеженный горный пик, промелькнувший в ночи у них под ногами.

Потом опять обернулся и крикнул, показывая еще на одну верши­ну, проплывающую мимо:

— Караг-Хараз. Дальше будет Пустошь Нагаша.

Нормил издал рык и начал снижаться. Откуда-то снизу послы­шался ответный рев. Вскоре показались огни.

Дракон приземлился на большом горном плато, со всех сторон окруженном горными вершинами.

— Это место называется Плато Ущербного Пика, — проинформи­ровал Ракартх, первым спрыгивая на землю. — Вокруг земли гномов. Но сюда они не заходят.

Второй огляделся. Площадка впереди была окружена сотней ка­менных столбов, вкопанных в землю, с привязанными к ним факелами. В центре лежал сколоченный из толстых грубо обструганных досок круглый помост. Двое слуг устанавливали за ним высокое седалище на­подобие трона, также сколоченное из дерева и покрытое сверху шкура­ми. В тени, за границами освещенной площадки, двигались тени. Судя по звукам, доносящимся оттуда, там находились не менее трех-четырех драконов и люди.

— Пойду посмотрю, кто уже прибыл, — сказал ДрагЛорд и напра­вился туда. Сергей не дерзнул последовать за ним, решив, что его ме­стонахождение рядом с Нормилом — наиболее безопасный вариант в данных обстоятельствах.

Постепенно его глаза начали привыкать к темноте, и он обнаружил проглядывающие сквозь ночной сумрак очертания руин древней крепости.

— Прибыли четыре семьи, ~ сообщил Ракартх, возвращаясь. — Жениха еще нет, но девушки уже здесь. Радиры тоже нет, хотя думаю, она будет здесь через несколько минут, она никогда не опаздывает.

— Девушки? — удивился Второй. — Что, он сразу на нескольких женится?

— Нет,— коротко покачал головой аристократ. — Женится на од­ной. Не торопись, ты сам все скоро увидишь.

— А что за руины там? — ткнул в темноту рукой Сергей.

— Остатки города Аорутана, — ответил Ракартх. — Здесь когда- то жили эльфы. Давно, до Великого Раскола. Теперь об этом месте все забыли, кроме нас.

Сверху раздался драконий рык.

ДрагЛорд поднял голову:

— Еще кто-то. Голос дракона Баронов — семьи жениха.

Действительно, через мгновение над площадкой промелькнула

огромная тень. Пламя факелов качнулось в сторону.

Опять из поднебесья послышался рев.

— Вот и жених, — оповестил ДрагЛорд. — Ждем бабушку.

Радира появилась внезапно. Прошумел ветер, от факелов плесну­ло зеленым отблеском, и в центр помоста опустился диковинный зверь, каких молодой человек не видел раньше: некая помесь дракона и коня. С его спины, звонко цокнув каблуками о доски помоста, грациозно спрыгнула Радира.

Ранее скрытые сумраком, участники церемонии вступили на свет. Все поклонились прибывшей.

— Приветствую вас, благородные Лорды, — торжественно про­возгласила повелительница невест, проходя к трону и устраиваясь на нем. — Посмотрим девушек.

С разных сторон на помост вышли две худенькие девушки в бое­вых доспехах и с кинжалами в руках. Волнообразные клинки мерцали в свете факелов.

— Ты, — ткнула пальцем в одну из них Радира.

Та поклонилась ей и начала «свадебную речь»:

— Я — Сино из рода Гарта Хладнокровного. Я готова стать женой, я готова забыть о своей прежней семье и ее законах, Я одна.

— Ты, — показала на другую девушку Радира.

— Я — Ткатль из рода Болиглава Черностражника, — сказала та. — Я готова стать женой, я готова забыть о своей прежней семье и ее законах. Я одна.

— Умирайте, — махнула рукой Повелительница и девушки броси­лись друг на друга.

Их клинки рассекали воздух и, скрещиваясь, высекали снопы искр. Сделав очередной выпад, Ткатль ударом ноги в грудь против­ницы отбросила ее в другой конец помоста. Однако Сино быстро вскочила на ноги и приняла боевую стойку. Ткатль прыгнула к ней и попыталась снова ударить ногой, но Сино ловко увернулась от удара и, в свою очередь, сделала подсечку. Ткатль упала, но тут же откати­лась в сторону и поднялась. Девушки закружили друг вокруг друга, Сино первой нанесла удар кинжалом. Ткатль отбила лезвие металли­ческим щитком на запястье левой руки, присела на одно колено и уда­рила своим клинком в незащищенную грудь противницы. Лезвие лег­ко пропороло кожаный жилет и по самую рукоять погрузилось в тело Сино. Та застыла на месте, выронила свой кинжал и с глухим стоном упала на помост. Ткатль воткнула окровавленный кинжал в помост, подошла к мертвой сопернице, перевернула ее на спину, аккуратно сложила ей руки на груди, встала, повернулась к наблюдавшей за пое­динком Радире и произнесла:

— Я победила. Жених мой. Я хочу на него посмотреть.

Повелительница невест царственным взмахом ладони вызвала на помост жениха.

К девушке вышел высокий, крепкосложенный юноша в камзоле ДрагЛорда.

Ткатль внимательно осмотрела его с ног до головы и спросила:

— Что ты хочешь, чтобы я сделала для тебя?

— Мне не нужна рабыня, я мечтал о соратнице, так что ты задала вопрос сама себе, — уважительно склонив голову, ответил тот.

— Он не глуп, — констатировала Ткатль, обернулась к Радире и провозгласила: — Я согласна.

Повелительница невест поднялась и приказала:

— Принесите Кубок Клятвы!

Тут же слуга вынес молодым людям высокий золотой кубок, на­полненный каким-то напитком.

Жених принял его, сделал глоток и протянул невесте. Та повтори­ла то же самое.

Радира обратилась к молодым людям с вопросом:

— Вы будете менять друг другу имена? И какой клятвой свяжете друг друга?

— Я горжусь его именем, — отказалась девушка и добавила: — И выбираю клятву Продолжения. Если я умру, он должен жениться еще раз. Пусть род Баронов не зависит от моего времени.

— Я изменю ее имя, ей больше подходит имя Шагора-Неукротимая, и выбираю клятву Завершения, — сказал юноша, — Если я умру, она не должна больше иметь мужа. Ее клятву я не принимаю, у меня не будет жены, кроме нее, даже если мой род закончится.

— Некар из рода Баронов и Шагора из рода Баронов, мы гордим­ся вашим выбором, — объявила Повелительница. — Мы объявляем ваш союз свершившимся.

Плато огласилось радостными выкриками людей и ревом драконов.

— Хороший парень, — шепнул на ухо Сергею Ракартх. — Я воевал с его отцом. Пойду поздравлю его, а заодно поговорю с бабушкой. Стой здесь, рядом с Нормилом.

Он исчез в темноте, а Второй издали наблюдал, как к телу лежа­щей на помосте Сино вышел пожилой воин, судя по всему ее отец, и трое слуг. Воин снял с головы шлем, украшенный острыми золотыми пластинами, встал перед мертвой девушкой на одно колено, взял ее ру­ку и прижал к своей груди.

У Сергея сжалось сердце от сострадания к его потере. Было оче­видно, что несмотря на внешнее спокойствие воина, он глубоко пережи­вал потерю. Однако слуги быстро переложили тело на носилки, и со­провождаемый ими отец Сино растворился в темноте.

Вернулся ДрагЛорд и сообщил:

— Я вынужден отправиться в замок Варонов на праздничный пир, тебе там появляться опасно. Бабушка заберет тебя с собой в городской дом. Гак будет лучше, дом ближе к бухте. Утром отплываешь. Дирон проводит тебя до корабля.

— Старик, который забрал тело, — отец Сино? — спросил Вто­рой. — Мне его жалко.

— Нет, это дед Сино, — изменившись в лице, ответил Ракартх. — Ее отец погиб. Их род относится к касте Хладнокровных Рыцарей. Мы женим своих детей только на отпрысках родов из других аристо­кратических каст Наггарота. Мне тоже неприятно, что Сино погибла. У ее рода больше нет потомства. Но таков обычай.

— Мудрый обычай, — раздался женский голос рядом.

Ракартх и Сергей обернулись. Рядом, держа под уздцы своего ле­тающего монстра, стояла Радира.

— Женщины сражаются за мужчину, чтобы потом стать его рабыней.

— Странная мудрость, — не сдержался от реплики Второй.

— Ничего странного, — авторитетно заявила женщина. — Разве ученый добровольно не посвящает всю жизнь изучению науки, чтобы потом умереть от переутомления над своими формулами, разве солдат не отказывается от удобств и покоя, чтобы потом пасть на поле сраже­ния от случайной залетевшей стрелы? Мы всегда насмерть сражаемся за свое рабство. Иди, Ракартх, тебя уже ждут.

ДрагЛорд поклонился своей прародительнице и удалился.

— Садитесь на моего Пегаса, — приказала Повелительница Сер­гею. — Дома побеседуем.

Он не решился перечить и вслед за ней забрался на спину живот­ного. Пегас взмахнул крыльями и неожиданно быстро взмыл к небу.

*

Пегас летел быстро, очень быстро, то резко набирая высоту, то так же быстро снижаясь. Впрочем эти перепады не особенно чувствова­лись, словно летающую тварь окружало какое-то энергетическое поле. Не прошло и десяти минут, как он уже опустился во дворе дома.

Радира помогла Сергею сойти на землю, хлопнула Пегаса по боку ладонью, и он быстро исчез в вышине.

— Перекусим с дороги? — предложила женщина.

Второй кивнул. Радира подхватила его под локоть и повела к дому.

Накрытый стол уже ждал их. Женщина усадила гостя в центре стола, сама села напротив.

— Так вы, мой вдумчивый юноша, из Древних? — наливая ему в глубокую тарелку суп, спросила она и, не дожидаясь ответа, продол­жила:

— Давно мне не случалось беседовать с Древними. Вы не очень-то на них и похожи. Вам не хватает самоуверенности во взгляде. Хотя я уверена, что вы скоро всему научитесь.

— Вам Дирон сказал? — принимаясь за еду, предположил Сергей.

— Да что вы! — улыбнулась Радира. — Из наших вояк каленым железом не добьешься признания. Мне сказала королева.

— Она знает, что я здесь? — оторопел гость.

— Ни в коем случае, — успокоила его женщина. — Она знает толь­ко то, что один из Древних проходит через наши земли. Или прошел. Еще ее повелитель дал задание срочно найти вас и убить.

— Зачем? — испуганно спросил Второй.

— Кто знает?! — вздохнула Радира. — Приказы богов не обсуж­даются. Но это приказ ее бога.

— Разве?

— Нет, — опередила его вопрос женщина. — У нас разные боги. Мой мне давно не отдает никаких приказов. Он слишком занят со­бой.

— Тогда все хорошо? — успокаиваясь, вернулся к тарелке с супом Сергей.

— Не совсем, — сообщила хозяйка. — Насколько я понимаю, по вашему следу пустили одного из лучших убийц Кхорна. Объясню, что­бы больше к этому не возвращаться. Тем более что скрывать особенно нечего. Кхорн — это бог крови, один из четырех богов Хаоса. Кроме него есть еще три: Тзинч — это мой бог, Нургл — бог разложения, мерзкое существо, и Слаанеш, но его давно никто не видел.

— С вашим богом и Слаанешем я уже встречался, — признался мо­лодой человек.

— И остались невредимы! — довольно констатировала Радира. — Тогда можно особенно не бояться других. Кхорн — тупица, Нургл — лентяй.

— Можно вопрос? — спросил Сергей.

— Тысячу вопросов, — кивнула женщина,

— Как я понял, вы тоже из Хаоса. Тогда почему вы здесь?

— Хаос многолик. Кхорн и Нургл — уникальны в своей злодей­ской простоте, Слаанеш — сложнее, но тоже ничего интересного. Тзинч — уникален и не подпадает под обычное представление о зле. Он зло в той мере, в какой злом является перемена погоды. А я здесь, по­тому что была когда-то замужем за эльфом. Теперь они моя семья. Что-нибудь еще?

— Булочку, — попросил Второй, показывая на корзину с хле­бом.

Женщина протянула ему всю корзину, чтобы он мог выбрать.

— Есть способ на сто процентов овладеть сердцем женщины? ~ отклонился от основной темы беседы гость.

— Не говорите глупостей, — укоризненно взглянула на него Ради­ра. — На сто процентов можно овладеть только этой булочкой, и то, если вы ее проглотите и тут же покончите с собой. Гарантированно овладеть нельзя, но попытаться можно.

— Как?

— Спросите у нее сами.

— В смысле?

— В смысле — подойдите к ней и спросите, как сделать так, чтобы она вас полюбила. Потом четко следуйте ее рекомендациям.

— Но я же буду выглядеть в ее глазах полным идиотом! — восклик­нул Второй.

Радира поманила его пальцем, и когда он, склонившись над сто­лом, приблизился к ней, она прошептала:

— Именно это мы и ценим больше всего.

— Идиотизм?

— Его признание.

Сергей рассмеялся. Ему определенно нравилась эта женщина.

— Одного не пойму, — сквозь смех проговорил он. — Как чело­век... — и он осекся, вспомнив, что Повелительница не совсем и чело­век.

Радира, со свойственной всем женщинам интуицией, заметила эту заминку и успокоила:

— Человек, человек. Хаос, в большинстве случаев, набирает своих соратников из числа людей. Я, например, родилась в семье вождя од­ного северного племени и жила там до своего первого брака.

— А потом?

— Потом мой отец решил породниться с семьей вождя соседнего племени. Но у меня был любимый — молодой охотник, добрый, весе­лый юноша.

Женщина вытащила из-за пазухи кулон, сделанный из зуба како­го-то животного, и протянула Сергею.

— Это его первая охота. Большой белый волк. Я любила его, но это чувство совсем не в ходу у северных племен. Отец заманил моего дру­га на край ледника к западу от деревни и скинул его вниз. Ночью сго­рела его хижина вместе со спящими там родителями.

— Кошмарі — не сдержал восклицания Второй.

— Это еще не кошмар, кошмар начался позже — на свадьбе, — хо­зяйка скинула с ног сапоги, уселась по-турецки и взяла в руки чашку с теплым молоком. — В первую брачную ночь я перерезала горло своему мужу и наутро, по традиции северных племен, меня изнасиловали все главы семейств нашего племени, а потом скинули в яму с голодным мед­ведем. Неизвестно, повезло или нет, но это уже не имеет значения — следом за мной в яму скинули случайно забредшего в нашу деревню ме­нестреля. Когда яму накрыли решеткой, странник засунул в глотку мед­ведя руку и вырвал у того череп. Вырвал легко, как луковицу из земли. Потом он повернулся ко мне и спросил: «Да?»

И я согласилась,

— На что?

— На что угодно. Мне было все равно. Еще никто, кроме моего убитого возлюбленного, не спрашивал моего согласия.

— И потом?

— О! Потом менестрель пел на языке Хаоса. Я ничего не понима­ла, но с каждым звуком его песни меня наполняла сила. Дикая, свобод­ная, жаждущая вырваться наружу. Так оно и случилось — утром я вы­бралась из ямы и стала убивать всех, кто попадался мне на пути. Муж­чин я рвала руками па части, женщинам и старикам разбивала кулака­ми головы. Пока я уничтожала деревню, поэт сидел на пороге одного из домов и смеялся. Мой отец пытался убежать, но я поймала его, сло­мала ему руки, ноги, позвоночник и сбросила в тот же ледник, куда он сбросил мою любовь. Он визжал, как недорезанная свинья.

— Свою мать вы тоже убили?

— Нет, она прыгнула вслед за отцом сама, но перед этим поцело­вала меня и шепнула: «Правильно, все правильно».

— Она не осудила вас?

— За что? Отец сорок лет издевался над ней.

— Так зачем она прыгнула за ним?

— Ее жизнь, пусть плохая, уже не имела смысла. Потом, она по­нимала, что я должна ее убить тоже. Она меня пожалела.

— Убили бы?

Радира задумчиво отхлебнула из чашки глоток молока и призна­лась:

— Не знаю.

— Что было потом?

— Потом я уничтожила деревню своего мужа. Менестрель запре­тил убивать только младшую дочь вождя — Морати. Что-то он в ней увидел.

— Королева знает эту историю?

— Эту историю знают только два существа на свете — вы и мой спаситель.

— Тзинч? -Да.

— Почему вы мне все рассказали?

— Вы же Магнификус.

— Ну и что?

— Больше никто не мог ее услышать, а мне очень хотелось ее рас­сказать.

— Я вас понимаю, — Второй вернул хозяйке ее кулон, и она береж­но спрятала его на груди.

— Испугала? — спросила она.

— Нет, хотя должны были, — честно ответил Сергей и попро­сил: — Расскажите, что было потом?

Радира поставила чашку на стол и продолжила:

— Потом Тзинч оживил моего возлюбленного. Я видела, как со дна ледника поднимается его истлевшее тело и принимает форму огром­ного белого волка.

— Волка? Такого же, как он убил на охоте?

— Совершенно верно.

— Но почему волка?

— Тзинч сказал, что это все, что он может для него сделать. Хотя теперь я понимаю, что он просто не хотел меня ни с кем делить.

— Разве Тзинч интересуется женщинами?

— Нет, он не имеет пола. Ізинча интересуют только изменения. Я была его шедевром на тот момент, потом ему требовалась моя по­мощь. Я должна была вырастить Морати и сделать ее королевой эльфов.

— Тогда почему у Морати — бог Кхорн, тупица и живодер, по ва­шим словам.

— Это моя ошибка. До ее совершеннолетия я таскала Морати за собой, она познала только вкус крови и физического удовольствия, но не познала чувства преданности и любви.

— Тзинч не рассердился?

— Его это даже рассмешило. Это тоже было изменение, пусть не запланированное, но изменение.

— А что стало с Белым волком?

— Надеюсь, он ждет меня где-то в Северных Пустошах, — сказа­ла женщина. — Но мы встретимся только после смерти Тзинча, а он бессмертен.

— Грустная история, — вздохнул Второй и пристально взглянул в темные глаза Радиры. — И все-таки, причем тут я? Вы надеетесь, что я убью Тзинча?

— Кто знает?! — поднялась со своего ложа женщина. — Ведь что- то заставило Магнификуса вернуться!

— Да я не тот Магнификус! — воскликнул Сергей. — Тот, насколь­ко я понимаю, уже никогда не вернется. Я только по имени Магнифи­кус! Слово, не больше!

— Слово Древних определяет реальность! — весомо изрекла хо­зяйка. — Ваше имя — это надежда для очень многих существ этого бед­ного мира.

— Я вас честно предупредил, — повторил Второй. — Это только имя.

Радира подошла к окну, сквозь створки которого уже пробивались

слабые лучи восходящего солнца:

— Пора, Магнификус. Вас ждет корабль, когда-то я его капитану выпросила у королены жизнь. Пора Дейдвуду вернуть должок. Слы­шу, Дирон уже идет за вами.

В дверь постучали, и на пороге возникла фигура младшего Драг­Лорда.

— Корабль готов, все прибрежные караулы возглавили мои люди.

— Подождите, — сказала Повелительница. Она подошла к столу у дальней стены, открыла стоящую там шкатулку и достала из нее ме­дальон из желтого золота в виде фигурки дракона.

— Наденьте это себе на шею, — протянула медальон Сергею. — Эта милая вещица поможет вам.

— Знак прадракона! — благоговейно произнес Дирон. — Он же принадлежит королеве!

— Он принадлежит мне, — сурово отрезала Радира. — Я его дала Морати на время. Теперь я его отдаю этому симпатичному человеку. Потом, Морати все равно не может использовать знак. Только Древ­ние.

Сергей послушно повесил медальон себе на грудь, рядом с флаконом Шарскуна, и хотел поблагодарить хозяйку, но она уже покинула зал.

— Что это значит? — имея в виду подаренный медальон, спросил у ДрагЛорда Второй.

— Это значит, что вы можете повелевать любым драконом. Полу­чается, что вы первый из ДрагЛордов, — ответил тот и встал перед ним на одно колено.

— Здравствуйте! — укоризненно покачал головой тот. — Этих ре­верансов еще не хватает. Побежали лучше к берегу.

— Как прикажешь, Первейший! — поднялся с колена тот и распах­нул перед Магнификусом дверь.

— Да! — огорченно крякнул Второй, внутренне сетуя на пристра­стие местных жителей к чрезмерно возвышенным эпитетам.

— Отец просил предупредить вас, что ни капитан, ни кто другой на корабле не должны знать, кто вы, — на ходу инструктировал Ди­рон. — Официально вы — инжи. Врач. Капитан думает, что вы напра­вляетесь на Тилею лечить местных аборигенов. Он должен пересадить вас на другой корабль, рядом с морской границей азуров. Не забудьте переодеться. Ваши вещи уже в ящике.

Они вышли во двор и оказались у запряженной двумя вороными конями повозки, В повозке стоял большой раскрытый ящик. Рядом прохаживался сухопарый воин в плаще с плетью за поясом.

— Капитан Дейдвуд, — представил его Дирон. — Его корабль за­берет вас. К сожалению, до выхода из бухты вам придется спрятаться в этот ящик.

— Ящик так ящик, — согласился Сергей и спросил: — Сколько нам плыть, капитан?

— Два восхода, — нехотя ответил тот и поторопил: — Надо скорее на корабль.

Второй с пониманием отнесся к его пожеланию и полез в ящик. Перед тем как над ним захлопнулась крышка, внутрь заглянул Драг­Лорд и шепнул:

— Никому ни слова! Вы врач. Инжи. По имени Кварк. Отец ска­зал, что это позабавит вас.

— Очень позабавило, однако хотелось бы более подробных инструк­ций, — признался «врач», но крышка над его головой уже захлопнулась.

Потом ящик качнулся, и деревянные колеса повозки загромыхали по брусчатке. От мерных покачиваний и монотонного звука вымотав­шийся за эту ночь Сергей уснул.

%

Неизвестно сколько времени он спал, но когда открыл глаза, его по-прежнему окружала тьма.

Справа доносились голоса — один скрипучий, как старая лодочная уключина, второй — глухой. Потом кто-то кашлянул, и Второй яв­ственно услышал: «Проклятые эльфы! Я уверен, что нас давно уже можно было выпустить из этого гроба».

— Успокойся, будем сидеть сколько надо, — послышалось в ответ, и раздался звук губной гармошки.

— Сигмар накажет нас за то, что мы воспользовались услугами дручий, — не унимался первый голос. — Всем известно, что они ерети­ки! И перестань ты пилить на своей дудке!

— Перестань, Вилли, — отозвался второй. — Это не дудка, а губ­ная гармоника «Меско Таббо», с очень чистым звуком, а дручии не мо­гут быть еретиками, потому что они никогда не поклонялись Сигмару. Они язычники. Ты для них тоже язычник.

— Я?! — еще громче взвизгнул первый голос. — Это мне говоришь ты — безыдейный гробокопатель?

— Не могу с этим согласиться, — миролюбиво возразил второй го­лос. — Просто я делаю свое дело и не лезу в чужие.

— Это не чужие! Это вопрос истины!

— Вилли, успокойся, будущее за монотеизмом. Это очевидно.

— Совершенно очевидно! Культ Сигмара, подобно солнечным лу­чам, заполнит мировую тьму!

— Тебя надо лечить, Вилли.

— А тебя Иохан — сжечь на костре!

Тут сверху что-то грохнуло, и сквозь щели закрытого ящика нача­ли пробиваться лучи света. Голоса тут же стихли. Заскрипели доски, крышка отвалилась, и в ящик заглянул капитан.

~ Можно выхолить, — сообщил Дейндвуд. — Корабль далеко за пределами акватории Наггарота.

Сергей не замедлил последовать его совету. Выбираясь из своего тесного укрытия, он случайно попал правой ногой в открытый бочонок со смолой, отчего его роскошный сапог, подарок Ракартха, был безна­дежно испорчен. Второй, сердито крякнув, вытащил из бочонка ногу и потянулся, разминая затекшие суставы.

Рядом с его ящиком стоял еще один, чуть больше. Из него караб­кался наружу невысокого роста бородатый человек с ротанговой пал­кой в руке и широкополой шляпой на голове. Стряхнув с себя стружку, он сунул в ящик руку и помог вылезти крупному мужчине атлетическо­го телосложения с толстой книгой в кожаном переплете под мышкой.

— А где мой кол и мои таблетки от изжоги? — озабочено спросил он и полез обратно в ящик.

Тут Второй вспомнил о своем посохе, мече Шарскуна и плаще ин­жи. Пошарив в ящике, он нащупал сверток и извлек его наружу.

— Посох Звездного дерева и меч сланнов с рунами отражения! — раздался скрипучий голос у него над ухом. — Посох Звездного дерева и меч сланнов у «черного ездока». 1ы, видать, братец, чужое берешь!

Сергей обернулся и обнаружил, что мужчина в шляпе подозритель­но заглядывает ему через плечо.

— Отстань от него, Вилли, — сказал его спутник, и Второй узнал этот голос. — Он инжи. Мне капитан сказал, что мы берем еще одно­го врача с собой.

— А! — понял обладатель шляпы, но все-таки спросил: — Наде­юсь, братец, ты веришь в могущество верховного бога Сигмара? Ты во­обще верующий?

— Христианин, — честно признался Сергей, предпочитавший не­замедлительно оговаривать вопрос вероисповедования, во избежание последующей путаницы.

— Христианин? — озадачился вопрошавший и повернулся к своему спутнику. — Иохан, что такое христианин?

— Наверно, это культ инжи, — пожал плечами тот. — Какая раз­ница! Ты неправильно задаешь вопросы. Спроси лучше, живой ли он, пьет ли он кровь, служит ли он Хаосу?

Второй поспешил ответить сам:

— Живой, не пью, не служу и меч не мой, моего друга. У меня нет меча. У меня только посох.

— Тогда нам по пути, брат! — громогласно провозгласил «шляпа» и хлопнул Сергея по плечу с такой силой, что у того чуть ноги не подвер­нулись.

— Я Иохан ван Хал, Охотник за ведьмами, — представился здо­ровяк и показал на своего прилипчивого друга. — Со мной мой люби­мый сумасшедший друг Вильгельм Харсбург, священник Сигмара.

— Цыц! Неизвестно, кто еще из нас безумнее, — сердито цыкнул на него священник и протянул молодому человеку руку для пожатия. — Вильгельм. Очень приятно.

— И мне очень... — пожал его маленькую, но крепкую ладонь тот. — Кварк. Врач.

— Больше походит на собачью кличку, но все равно звучит воин­ственно! — рявкнул Охотник и топнул ногой по прессованному из дере­вянной стужки полу. — Немедленно на палубу. Там воздух и солнце! Сжечь их всех!

Новые знакомые поднялись по скрипучим ступенькам трюма на борт корабля. Солнце стояло в зените. Перед глазами со всех сторон простирался бирюзовый горизонт. Трехмачтовая каравелла быстро скользила по зеркальной морской глади, подгоняемая легким ветерком с запада.

— Мы плывем! — радостно заявил Иохан, хотя это и так было оче­видно.

,..

Шел второй день морского путешествия. Молчаливые матросы дручии сновали по палубе, то поднимая, то спуская косые кожаные па­руса бурого цвета, в зависимости от силы и направления капризного ветра. Капитан тоже не особенно баловал путешественников своим вниманием, львиную долю времени он проводил, стоя рядом с рулевым у штурвала, то и дело разглядывая горизонт в подзорную трубу. Иохан предпочитал со своей губной гармошкой валяться в прохладном трюме на тюках с провизией, зато Вилли с лихвой компенсировал недостаток общения беспрерывной болтовней. В короткий срок Сергей узнал от него о многочисленных и, само собой разумеется, великих подвигах Сигмара, об устройстве его храмов и бесконечных интригах в рядах священнослужителей. В частности, он поведал о том, что десять лет на­зад, во время последней схватки с ордами Хаоса его храм сожгли, но в новый так и не назначили, потому что целью его служения была отнюдь не подать с местного населения, а самоотверженное служение Сигмару. Тут же он осыпал упреками местоблюстителя со смешным именем Люлю, который при выборе священника для служения в храмах Сигмара на подчиненных ему территориях руководствовался не благочестием отцов, а банальными взятками. Вилли даже решился высказать пред­положение, что Люлю вполне может быть тайным «обновленцем» из конкурирующего культу Сигмара культа Ульриха. Различий в основах культов Сигмара и Ульриха молодому человеку уяснить не удалось, тем более что, по словам заштатного священнослужителя, вышеупомяну­тые божества между собой ладили куда лучше, чем их почитатели. На «десерт» сигмариот похвалился их общими с ваи Халом научными до­стижениями в области практической демонологии, кои должны были скоро выразиться в издании трехтомного фолианта под игривым назва­нием «Либер Демоника, или триста тридцать три загробные проблемы и методы их решения».

К полудню Сергей знал около сорока вариантов «проблем» и мог бы узнать гораздо больше, но его внимание привлекло заметное ожив­ление в рядах рейдеров. Капитан громче, чем обычно, отдавал им при­казы. На палубу выкатили четыре катапульты.

Собеседники взглянули в ту сторону, куда то и дело тыкал рукой капитан, и заметили па горизонте впереди одинокое судно.

— Так, — сообразил священник. — Дручии хотят напасть на вон тот корабль. Кровавая работа. Скорее всего, это торговый корабль Империи. Нам лучше спрятаться в трюме. Я совсем не хочу, чтобы кто-то узнал, что мы с Иоханом пользуемся услугами дручий.

Благоразумно оценив ситуацию, Второй с ним согласился и тоже спустился в трюм, едва не зацепившись за торчащий из палубного нас­тила нагель.

Йохан лежал на том же месте, где они его оставили утром, и на­игрывал какую-то мелодию. Грохот захлопнувшегося люка отвлек его.

— Что происходит? — спросил он, бережно убирая губную гар­мошку в нагрудный карман.

— Ничего особенного, — ответил ему Вилли. — Дручии плывут за чьим-то кораблем. Парусов на нем нет, значит это торговая галера. Сейчас они ее догонят, ограбят, утопят и всех убьют. Нет, сначала всех убьют, потом утопят и ограбят. Нет, ограбят, убьют и утопят.

— Немедленно прекрати балаболить. У меня от твоей трескотни голова кружится, — мирно попросил Охотник за ведьмами, чем вызвал целый поток упреков в свой адрес.

— Ты бесчувственное животное! Судьбы людей, плывущих на этой мирной галере, тебя совсем не тревожат! А их жизни, их несчастные се­мьи, которые скоро лишаться своих кормильцев! Сигмар не простит нам нашего бездействия! — заклокотал сигмариот.

— Твои предложения? — по-прежнему мирно поинтересовался ван Хал и потянулся за флягой с водой.

Священник, к радости Сергея, тут же замолк и на какое-то время погрузился в размышления. Итогом оных стало его новое прозрение.

— Мы будем за них молиться и самоистязаться во искупление на­ших грехов, — воскликнул он, вытащил из своей наплечной сумы три куска толстой веревки с завязанными на концах узлами и раздал своим спутникам.

— Я не буду самоистязаться, — сразу отказался Иохан и вернул орудие грехоискупления обратно владельцу.

— И я не могу, — последовал его примеру Второй и добавил: — Мы, инжи, последователи другого культа.

— Грешники, великие грешники! — вздохнул священник, но верев­ки, включая свою, сунул обратно в сумку.

— И ничего мы не грешники, — успокоил расстроенного друга Охотник за ведьмами.

— Почему? — поднял на него глаза, с уже выступившими на них слезами, сигмариот.

— Потому что на торговых галерах нет никого, кроме рабов, кото­рые будут только счастливы, если их освободят, и надсмотрщиков — редких сволочей. Помнишь, как нас чуть не уморили голодом в город­ской тюрьме Нульна за то, что ты обозвал жену начальника тюрьмы

и

еретичной сукой? — объяснил Иохан. — Что же касаемо товаров на га­лере — это поборы с бедных людей. Какая разница, кто ими восполь­зуется — корсары дручии или жирные имперские чиновники?

— Слава мудрости Сигмара! — взвыл Вилли и, назидательно вы­тянув кверху указательный палец, обратился к Сергею: — Видишь, сколь милосерден единственно верховный бог — послать навстречу корсарам не корабль с невинными людьми, а никчемную галеру. Наде­юсь, что ты уже решил для себя, какая религия истинная?

— Ну, конечно, — кивнул тот, однако при этом не уточнив, какая именно.

— Я готов сегодня же ночью произвести ритуал твоего посвяще­ния, братец, в сторонника бога Сигмара, — благодушно сообщил свя­щенник.

Сергей было намеревался отказаться от столь высокой чести, но их беседу прервало появление в трюме капитана.

— Почему Вы еще не догнали галеру? — спросил у него Охот­ник. — Ветра нет, разбойник?

— Во-первых, я не разбойник, а капер. Наверное, вам известно, что каперство — это законный способ добычи в период ведения боевых действий? Во-вторых, ветер очень хороший, — серьезно ответил мо­ряк. — Только это не мы преследуем галеру, а она нас. И кажется, это по вашей части, господа.

— Какая быстроходная галера! — удивился Вилли.

— Это галера Зандри, — тихо произнес капитан.

— Зандри?! — не понял Второй.

— Мертвяки, — объяснил ему Иохан и поднялся на ноги, крутанув в руке свой кол. — Идем посмотрим на этих выскочек.

— Наконец-то! — потер руки сигмариот.

Вслед за капитаном путешественники выбрались наружу и тут же об­наружили, что доселе далекая галера находилась в полумиле от них. На па­лубе, под ногами Сергея, валялось окровавленное тело мертвого матроса.

— Они уже атаковали нас каррионами, — объяснил Нил. — Толь­ко тремя. Разведка. Но на пять рейдеров в экипаже стало меньше. Мертвых стервятников не берут стрелы.

— Дайте вашу трубу, — протянул к нему руку ван Хал.

Капер послушно протянул ему свою подзорную трубу, и Охотник приник левым глазом к окуляру.

— Так, — забормотал он. — На веслах ушабти, с полсотни скеле­тов. Ух ты! Какой любопытный экземпляр! Такого у нас еще не было! Сжечь их всех! Взгляни, Вилли.

И он протянул трубу священнику.

— Великий Сигмар! — воскликнул тот. — Жрец Личи. Видать, из Отступников. Может оказаться сам Генрих Кеймлер. Только не видно его любимого Крелла.

— Ваше мнение? — осторожно поинтересовался у священнослужи­теля капитан.

— Какое тут может быть мнение! — хохотнул тот. — Крышка тво­ей посудине, братец!

— Абсолютно согласен, — поддержал мнение своего друга ван Хал. — Скоро они догонят нас и ушабти разнесут корабль в щепки, а скелеты прикончат экипаж. Мертвые не торгуются. Это тебе не тол­стозадые имперские менялы.

— Что ж! — мрачно внял сказанному рейдер и погладил рукоять своего меча, торчащего без ножен за поясом. — Торговаться не будем, продадим себя по самой дорогой цене.

— Можно мне посмотреть? — попросил Второй.

Священник неохотно отдал ему трубу, и Сергей взглянул на галеру.

Совсем недавно ему казалось, что, с учетом уже пережитого за эти дни, его ничего не может удивить. Но он заблуждался. Увиденное сквозь мутноватые увеличительные стекла трубы его все-таки удивило: длинными веслами галеры легко орудовали трехметровые мускулистые титаны с песьими головами, в широком проходе между гребных балок неподвижно, в несколько рядов, стояли вооруженные до зубов скеле­ты, у рулевого весла находился пестро разодетый персонаж, его лицо скрывала сверкающая медная маска.

— Кошмарный бред в египетском стиле, — опуская трубу, конста­тировал Второй.

— Каррионы! — раздался сверху крик дозорного.

И действительно над галерой возникло темное пятно и начало стремительно приближаться к судну. По мере приближения стали раз­личимы костлявые тела огромных стервятников.

— Так, братец, — буркнул священник и подтолкнул Сергея к трю­му. — Посиди там. Лечить пока некого и не уверен, что твое искусство вообще пригодится.

Второй спустился в трюм на несколько ступенек ниже, прикрыл за собой крышку, но небольшую щель для наблюдения за происходящим на палубе оставил.

Каррионы тучей налетели на корабль, и в первое же мгновение схватки экипаж уменьшился еще на двух матросов. Капитан мечом ожесточенно отражал нападение одного из мертвых стервятников. Ка­пер был явно неплохим бойцом, и схватка шла на равных. Стервятнику ни разу не удалось зацепить своими длинными и острыми, как бритва, когтями капитана, тот всякий раз умудрялся либо увернуться, либо па­рировать смертельный взмах лезвием меча. Зато Иохан и Вилли лихо расправлялись с нежитью. Поначалу Охотник выхватил из-за пазухи два пистолета и без промаха всаживал по пуле в головы приближаю­щихся каррионов, отчего те разрывались, как гнилые яблоки, брошен­ные в стену. Когда расстояние между противниками сократилось, ван Хал убрал пистолеты, подхватил свой кол и принялся сшибать стервят­ников с легкостью игрока в бадминтон. С каждым ударом каррионов становилось меньше. То ли кол был особенный, то ли удар приходился всегда по назначению. Священник не уступал своему спутнику и столь же методично уменьшал поголовье летающей мертвечины своим посо­хом.

— Вам бы, ребята, в теннис командой устроиться. Все медали ва­ши, — невольно восхитился боевыми навыками попутчиков Сергей и тут же отшатнулся от крышки, потому что прямо перед его лицом пр­освистел в воздухе сорванный каррионами ваерный блок.

Последним пал стервятник, нападавший на капитана. Йохан сбил его походя, легко взмахнув колом, зажатым в одной руке. Каррион от­летел, как отброшенная мокрая тряпка, далеко за борт.

— Благодарю вас, — поклонился измученный схваткой капер. — Я еще никогда не встречал воинов, так легко сражающих нежить! — и крикнул рейдеру, уцепившемуся обеими руками за люверс в парусе грот-мачты: — Слезай оттуда, бездельник!

— Это ерунда, братец! — хлопнув капитана по плечу, хихикнул Вилли. — Летающая труха — не самое главное блюдо па этом праздни­ке. Гораздо интереснее будет поиграть вон с теми каменными болвана­ми, — и он показал на гребцов галеры: — Вот это уж точно — конец представления!

— Ушабти из камня? — озадачился моряк, продолжая вытирать льющий с него пот рукавом камзола.

— Еще из какого! — подтвердил ван Хал, — Отборный гранит. Сжечь их всех!

И тут Сергея осенило.

Он оглянулся назад на открытый бочонок со смолой, выскочил на палубу и заявил:

— Господа экзорцисты! Я знаю, как отделаться от них!

— Что же ты, братец, предлагаешь? — ехидно прищурился свя­щенник.

— Предлагаю сжечь их всех, — ответил Второй и показал на бес­полезные доселе катапульты.

— Что-то в этом есть, — почесал бороду сигмариот.

Через несколько минут глубокие черпаки катапульт были уже наполнены стружкой из ящиков, кусками ломаного нагеля и облиты смолой. У края кормы замерли трое лучников с зажженными стре­лами.

— Великий Сигмар, умножь наши силы! — провозгласил Вилли и потянул на себя спусковой рычаг. То же самое проделали Йохан и ка­питан, стоящие у двух соседних катапульт. Тяжелые машины вздрогну­ли, и в сторону преследовавшей корабль галеры полетел вонючий смо­ляной шквал. Следом за ним в небо взметнулись стрелы. Они настигли пропитанную стружку раньше, чем та коснулась палубы галеры. Огненная вспышка ослепила даже стоящих на корабле.

— Просто великолепно! — захохотал ван Хал, разглядывая в под­зорную трубу пылающую галеру. — Гори, дохлятина!

Собственно, и без подзорной трубы было видно, что происходит на галере, поскольку та приблизилась к кораблю уже довольно близко: скелеты, так и продолжавшие стоять строем, горели, будто сухой хво­рост, то и дело на палубу галеры с грохотом валились металлические щиты и копья, выскользнувшие из прогоревших рук скелетов. Ушабти бросали весла и пытались соскрести с себя облепившую их тела, пы­лающую стружку. Однако их усилия ни к чему не приводили, и камен­ные титаны поначалу покрывались мелкими трещинами и, в конце кон­цов, осыпались на палубу грудой мелких серых осколков.

— Нет, это все-таки не гранит! — удовлетворенно наблюдая за все больше разгорающейся галерой, сделал вывод Вилли. — Больше похо­же на желтый песчаник. Запиши это, Йохан, в нашу книгу.

Тот еще раз рванул спусковой рычаг катапульты, отправляя в воз­дух очередную порцию смоляной стружки, и согласился:

— Да, скорее всего это желтый песчаник.

— Жрец уходит! — сообщил им капитан и показал на выплываю­щую из облака дыма, окружившего галеру, фигуру жреца. Казалось, что командир нежити с увесистым мешком за спиной идет по воде, но, приглядевшись внимательнее, Сергей понял, что тот стоит на щите, по­крывающем спины двух плывущих скелетов. Скелеты активно молоти­ли воду ногами, быстро унося своего хозяина от тонущей галеры.

— Его нельзя упустить! — закричал сигмариот. — Жрец Личи — коллекционный экземпляр. Из Отступников! Наука нам не простит!

— Поворачивай корабль, — не терпящим возражений тоном при­казал Дейдвуду ван Хал.

— Но... — озадачился тот.

— Никаких но! — взвизгнул Вилли. — Если мы его не добьем, бра­тец, к вечеру за нами будут гоняться уже три галеры или пять.

— Пять?! — озадаченно повторил капер и крикнул рулевому: — Разворачиваемся! Живее, олухи!

Несмотря на всю корабельную мощь и мастерство капитана, погоня длилась уже не менее часа. Скелеты под щитом, на котором стоял жрец, так энергично шлепали ногами, что их диковинный «катамаран» мчался со ско­ростью моторной лодки. Камни из катапульты, то и дело летящие им вслед с борта каравеллы, плюхались в воду на безопасном для нежити расстоянии.

— Йохан, сними его из пистолета, — предложил другу сигмариот.

Охотник достал из-за пазухи пистолет, тщательно прицелился и выстрелил. Жрец, словно почувствовав новую опасность, не оборачи­ваясь, вскинул руку с раскрытой ладонью, и что-то просвистело над ухом Сергея. От бизань-мачты брызнули щенки. Вилли подошел к поврежденному дереву и констатировал:

— У экземпляра есть талисман Отражения. Стрелять в него, пожа­луй, не стоит, как и камешки кидать.

— Отражения, — повторил Второй и поинтересовался: — Руны Отражения — одно и то же?

— Не совсем, — авторитетно ответил снященник. — На мече слан- нов они действуют как защитный слой, уберегающий лезвие от повреж­дений в момент соприкосновения с другим лезвием. Поэтому на клин­ке с рунами Отражения не бывает зазубрин. У нашего экземпляра та­лисман Отражения, меняющий траекторию полета стрелы, камня или пули на противоположную. Снаряд облетает первую цель и возвраща­ется обратно. Хорошо, что Йохан отошел в сторону, иначе у него сей­час вместо глаза была бы собственная серебряная пуля,

-Не смешно, — буркнул его друг, огорченный подобной перспекти­вой.

— Как же мы его добьем? — заинтересовался Сергей.

— Проще простого, братец! — показал ему деревянный колышек Вил­ли. — Мы его догоним, побьем своими палочками и воткнем в грудку этот замечательный осиновый колышек. Теоретически он будет просто обязан рассыпаться в прах. Поворчит, конечно, перед бесславной кончиной.

— Откуда он? — спросил Второй, воодушевленный ироничной ма­нерой сигмариота излагать свои мысли.

— Неужели инжи не знают истории? — хитро прищурился священ­нослужитель.

— Я студент первого курса, — мгновенно соврал Второй, — а ис­тория у нас со второго.

— Тогда тебе повезло, братец! — заявил Вилли, усаживаясь на деревян­ный лафет катапульты. — Гебе страшно повезло. Для всех высших учебных заведений Империи вводный курс истории Нехекхары, страны мертвых, писал я! Правда, в соавторстве с покойным Генрихом Джоханом. Да упоко­ят его душу небесные купели Сигмара. Хотя я предупреждал этого упрям­ца не шататься в одиночку по гробницам Некрополиса. С ним я пойти не мог, приближались весенние торжества по поводу восшествия Сигмара на престол и надо было готовить храм к празднику. Ну, это неважно. Итак, ис­тория! Это история великих побед и столь же великих поражений, история могущества и измен, история красоты и безобразия. Мой вводный курс на­чинается с эпиграфа - «Смех и смерть, мужество и ужас».

— Нельзя ли прозаичнее? — попросил Второй, начиная путаться в оборотах речи ученого клирика.

— Короче говоря, дело было так, — назидательно начал тот. — По устоявшемуся мнению большинства историков, Нехекхара является первым государством, образованным людьми, естественно, не без уча­стия богов или, что будет точнее, небожителей. Расцвет этого удиви­тельного культурно-этнического образования пришелся на 2500 лет до нашей эры по имперскому календарю. С восшествием на престол сем­надцатого царя — Великого Сеттры, сына Хакеша, процветание Нехекхары достигло своего пика — город Кхемри, отстроенный еще в правле­ние Закаша, был утвержден столицей, окрестные племена были подчи­нены власти царя, уровень образования и благосостояния граждан неу­клонно возрастал. На фоне всеобщего почитания Великого Сеттру по­сетило нехитрое убеждение, что при определенных усилиях можно до­стичь бессмертия, чем он немедленно и озадачил своих жрецов.

— Зачем? - вмешался в повествование Сергей. — Есть же алтари возрождения! Или Сеттра не был героем?

— Вот тут-то, дружок, мнения ученых и расходятся, — продолжил священник. — Одни считают, что алтари появились именно после паде­ния Нехекхары, дабы упредить ретивых гениев в поисках бессмертия, поскольку это чаще всего приводило их народы к губительным ката­клизмам и уничтожению, другие считают, что Сеттра был «не в кур­се» — герой он или нет, а рисковать не хотелось. Лично я сторонник второго мнения. Но Продолжим. Сорокалетний монарх снарядил сотни поисковых групп во главе со жрецами и отправил их на поиски бес­смертного эликсира. Шли годы, отправленные группы возвращались, обогащенные множеством тайных знаний, но самого нужного у них не было, А Сеттра быстро старел и начинал сердиться. Тогда испуганные жрецы предложили царю компромиссный вариант — посмертного бальзамирования. Как утверждали жрецы, это даст возможность вы­играть время. Ведь рано или поздно секрет бессмертия будет открыт, и Сеттра вновь взойдет на свой трон. В этот раз — навеки. Царь, за не­имением лучшего предложения, согласился, и сразу после смерти его тело было забальзамировано вместе с телами нескольких сотен самых верных воинов и упокоено в отстроенной для этого пирамиде Личи. Преданные жрецы столетиями продолжали свои поиски, но... безус­пешно, За это время менялись цари, и каждый из них считал целесооб­разным последовать примеру великого предка. Количество пирамид росло. Позже и наиболее знатные вельможи присоединились к этому «загробному марафону». Еще больше пирамид украсило долины, окру­жающие Кхемри. Ожидающие воскрешения брали с собой в «дорогу» любимых слуг, лошадей, боевых птиц, с которыми, кстати, нам сегодня «посчастливилось» встретиться. Так Кхемри превратился в город Некрогюлис.

— Йохан. — отвлекся от рассказа сигмариот. — Мы догоняем эту пакость?

— Нет пока, — раздалось в ответ.

— Так вот, — вернулся к повествованию Вилли, — в период правле­ния молодого царя Тутепа откуда ни возьмись появляется его двоюрод­ный брат Нагаш.

— Тот самый Нагаш? — не сдержал восклицания Второй.

— Именно, — кивнул священник. — Нагаш, будучи сам царских кровей, когда-то избрал путь жреца Личи. Сам, по собственной воле, ведомый страстью познаний. Он возглавил экспедицию далеко на Юг. И когда он вернулся, жрецы Личи тут же признали его первым среди них. Все почему? А потому что он нашел то, что искали столетиями — эликсир! Плюс, конечно, царская кровь и так далее... Люди, они везде люди. Обрадованный находкой образованного родственника, молодой Гутеп взошел с ним на пирамиду своего покойного отца, где Нагаш и замуровал его заживо.

— Мама родная! — вздохнул Сергей.

— Сам же Нагаш, — не обращая внимания на реплику слушате­ля, продолжил рассказчик, - увенчав свое чело царским венцом, взо­шел на трон и объявил себя царем, владеющим тайной бессмертия, которую он записал в десяти книгах. Треть жрецов Личи присягнула ему на верность, один из них в данный момент скользит на костях пе­ред нами. Их-то историки и удостоили нелестной приставки — От­ступники.

— А другие? — спросил Второй, вглядываясь в одинокую фигуру Жреца-Отступника, скользящую в развевающихся одеждах по мор­ской глади.

— Другие скрылись в бесконечных лабиринтах города Некрополиса и оставались там, пока один из царей, тоже дальний родственник, не возглавил армию семи государств против Нагаша. Царя звали Алкадизар. Он был молод и талантлив. И даже когда Нагаш поднял против него полчища Нехекхары, Алкадизар разбил армию Некроманта и его правнучки Нефераты, королевы Лахмии. Все было бы ничего, но бе­жавший в горы Нагаш на основе найденных им знаний основал искус­ство некромантии — воскрешения мертвых посредством вампиризма, основам которого ранее обучил и правнучку.

Для начала он отравил воды реки Мортис, отчего умерло больше половины жителей Нехекхары плюс любимая жена Алкадизара, потом Нагаш оживил мертвецов. Армада покойников прошла волной по всей стране, убивая все живое, что встречалось ей на пути. И с каждой смертью увеличивалась сила братоубийцы. Алкадизара поймали, зако­вали в цепи и отвезли в Нагашизар - главную крепость Некроманта в горах северо-запада. Бросили в подземелье. Праздновавший победу в обществе Нефераты и бежавших вместе с ней из Лахмии придворных, Нагаш оставил его для экспериментов с царственной плотью. Но слу­чилось неожиданное - Алкадизара кто-то освободил от цепей и вру­чил ему меч. Точно такой же, как у тебя.

— Это были инжи? — очнулся от полудремы убаюканный долгим рассказом Сергей.

— Не факт, — покачал головой Вилли. — Но меч такой же. И ког­да Нагаш вошел в подземелье, Алкадиэар разрубил его на куски, а сам исчез навсегда вместе со своими неизвестными спасителями. В это время ветер некромантии добрался до пирамиды Сеттры. Когда Вели­кий Царь очнулся от сна смерти и обнаружил, что он отнюдь не в обе­щанном ему раю, а в истлевшем теле мертвеца, ярости его не было пре­дела. Вместе с ним восстали его верные воины, его потомки и верные воины потомков, его царедворцы и верные воины царедворцев. Коро­че говоря, за несколько дней подданные Сеттры в пух и прах размета­ли армию предателей. Уцелевшие Жрецы-Отсгупники разбежались по свету, а Сеттра ушел в глубь города Некрополиса, ожидая появле­ния какого-то нового бога со странным именем. Ушел в надежде, что новый бог вернет ему украденную жизнь. Так предсказал его Верхов­ный жрец.

— Как имя нового бога? — спросил Второй, заведомо зная ответ.

— Магнификус, — подумав, равнодушно ответил сигмариот.

— Пути мои скорбные! — тоскливо подумал Сергей. — С покойни­ками тоже придется разбираться! Боюсь, что для одного человека, да­же с таким житейским опытом, как у меня, Какеши, Хетеши с их про­блемами — это слишком.

И чтобы отвлечься от тревожных дум, задал вслух еще один вопрос:

— Что Моор, тоже с этими в Кехрми? Он ведь бог смерти.

— Кхемри, — поправил его ученый клирик. — Нет. Языческий бог Моор не имеет отношения к сказочной культуре Нехекхары, Скорее, это больше абстрактное понятие. Я так думаю.

— Земля! — послышался крик дозорного с марса. — Земля!

— Нам пора, братец, — поднялся с лафета Вилли и взял в руки по­сох. — Скоро в наших руках окажутся бесценные предметы древней ис­тории — золотая маска Кхарнута и еще куча артефактов. Маску пере­дадим музею Магнуса, артефакты загоним на черном рынке Нульна. Тамошние студенты обожают эти безделушки. Я на свою долю по­строю личный храм Сигмару и положу себе приличный оклад. Иохан, неугомонный тип, по его словам, собирается создать новый Орден охотников на нежить, даже название ему придумал — «Инквизиция Ордо Маллеус», а ты уж сам решай,

К ним подошел капитан.

— Дальше корабль идти не может, мели, — сообщил он, протяги­вая руку к приближающемуся берегу. - Я приказал спустить лодку.

— Какая разница! — сказал подошедший Ван Хал. — Главное, что­бы Жрец не ушел далеко и не успел сотворить заклинание. Иначе бу­дут новые гости.

— Все готово, — успокоил его Дейдвуд.

— Тогда вперед! — провозгласил сигмариот, поднимая к небу свой посох. — Веди нас, всемогущий Сигмар!

Шлюпка, движимая шестью гребцами, ловко обходила острые ри­фы, в изобилии торчащие из воды у берега. Еще полсотни весельных взмахов, и ноги преследователей коснулись земли.

— Капитан, ты тоже с нами? — удивился Охотник, когда Дейдвуд спрыгнул на незнакомый берег вслед за ними.

— Это мой долг, — буркнул капер и посмотрел на Сергея.

Тот вспомнил слова Радиры о должке капитана и предложил Дейд­вуду:

— Не лучше ли вам следить за штурвалом? Мне бы очень хоте­лось, когда все закончится, двинуться дальше.

— Как прикажете, — с видимым облегчением согласился тот и быс­тро вернулся в шлюпку. Каперу явно не хотелось опять связываться с нежитью.

— А ты, братец, влияешь на этого разбойника, — хмыкнул Вилли, когда они отошли от шлюпки на приличное расстояние.

— Дручии уважают инжи, — вывернулся Второй и спросил у ван Хала, разглядывающего землю: — Есть след?

— Есть, — ответил тот. — Жреца несут скелетоны. Но несут не быстро. У одного из мертвяков нет ступни. Ямка вместо полноценного отпечатка. Мы их скоро догоним.

Преследователи быстро двинулись по отчетливому следу. Обогнув невысокую каменную гряду из круглых валунов, они ступили на песча­ную полосу.

— Хэ! — воскликнул Йохан и показал на какие-то знаки, начер­танные на песке. — Жрец пытался сотворить заклинание, но не успел. Значит, он услышал наши голоса, что в свою очередь значит — он сов­сем близко. Не удивлюсь, если из вон той рощи на нас нападут его ко­сти, — он показал на деревья в ста метрах от них.

Не успели отзвучать его последние слова, как из рощи с палками в руках выскочили два скелета. Выскочили и тут же разлетелись на час­ти от метких выстрелов Охотника.

— Подвижные дохлые мишени — мой конек! — похвалился ван

Хал, убирая пистолеты.

— Потом, Йохан, потом дифирамбы! — поторопил друга священ­ник. — Наше сокровище ковыляет где-то впереди.

— Не уйдет! — усмехнулся тот, но шагу прибавил.

Жреца они застали в конце тропы, петлявшей среди деревьев и закан­чивающейся тупиковой площадкой среди скал и небольшим прудом посре­ди, затянутым цветущей урутью. Жрец стоял на коленях у самой воды, что-то ожесточенно чертил пальцем на песке и в полный голос завывал:

— Голохуус шуноуус!..

Его мешок валялся рядом.

— Заклятие Призывания! — почти умилительно заметил Вилли. — Он произнес только вступительную фразу. Ума не приложу, как он на­меревался довести ритуал до конца — в заклятии больше двухсот фраз. Позволь, Йохан, я сам, а то ты что-нибудь ценное расколотишь?

— Валяй, — согласно кивнул Охотник.

Священник достал из сумки заостренный колышек, снял с груди железный амулет в форме молота и не торопясь подошел к жрецу.

— Бухоомут геохуус! — продолжал завывать тот.

— Прекрасная у тебя память, братишка, — сказал сигмариот, при­ставил левой рукой колышек к спине жреца, в районе сердца, а правой сильно вдавил его в плоть.

Тело Жреца свела судорога, он привстал с коленей, обернулся к священнику, протянул было руку, но тут заметил стоящего чуть поо­даль Сергея и взревел:

— Маг...

Закончить он не успел, потому что Вилли тут же впихнул ему в рот сквозь маску железный амулет. Жрец поперхнулся и осыпался грудой пепла под ноги своего палача.

— Мало ли что, — мотивировал тот свой второй удар. — Вдруг он проклясть хотел?! Такие мстительные твари эти Жрецы Личи. Был та­кой случай... — бородач не договорил и поднял с земли маску жреца. — Какая красота! Точно — это Отступник, маска Кхарнута с ромбовид­ной клеммой. Нам чудовищно повезло, друзья! Уничтоженный нами экземпляр был редким скупердяем. Но, конечно, это не Генрих Кеймлер. Во-первых, нет его посоха наговорщика, во-вторых, нет Крелла. Зато много чего другого.

— Ты там про меня не забудь, — подал голос Охотник, крайне за­интересованно наблюдая за тем, как его ученый соратник ворошит оставшееся от Жреца Личи тряпье.

— Итак, — произнес священник, выложив перед собой в ряд пожит­ки жертвы. — Что мы имеем? «Голубой скарабей» — около 5 тысяч лет, сапфиры, голубые бриллианты, сила Отражения. На этом можно и оста­новиться. Стоимость «Скарабея» намного превышает наши скромные за­просы. Но продолжу. «Маска Смерти Кхарнута» — также около 5 тысяч лет, золото; по идее, носитель маски должен излучать ужас. Лично я не заметил. «Маска» дороже «Скарабея». Дальше. «Плащ Дюн» — 7 ты­сяч лет, приличное состояние, пригоден для охоты в пустыне. Носишься подобно вихрю над песками. Теоретически, само собой. Стоим...

— Чур это мне! — попросил ван Хал. — Я запланировал в следую­щем году несколько операций в пустыне.

Вилли укоризненно взглянул на него, но плащ отдал и продолжил перечисление.

— «Хиератический Сосуд» — около двух тысяч лет, бронза, внут­ри останки другого Жреца Личи, по каталогу музея Магнуса — одно­разовый предмет, мощный источник варпстоуна. Недорогая вещь, но редкая. Ее тоже пожертвуем музею, «Поручи Солнца» — 4 тысячи лет, бронза, по легенде — включают в состав эссенцию самого Солнца, в бою слепят врага. Стоимость приличная, ввиду ограниченной партии. Кова­лись только для Стражей Гробницы Сеттры. В музее одни такие есть, так что мы еще богаче. Ну надо же! «Ошейник Шапеша» — точно 6 ты­сяч лет, золото, бриллианты, создан Высшим Жрецом Касабара, защи­щает носителя от смерти, но чтобы Моор не сердился, отдает богу смер­ти душу соседа. Предательская штука, хоть и бесценная, — сигмариот взвесил артефакт в руке, потом размахнулся и бросил ошейник в центр пруда, где тот и канул навеки. — Прощай, единственный экземпляр! И

хорошо, что единственный. Не будем жадничать. Йохан, запиши мой мудрый и благородный поступок в нашу книгу. Я по памяти потом зари­сую, как выглядел «Ошейник». И наконец, — он извлек крест на цепоч­ке. — «Анкх Сетепа, или Русельный крест» на цепи — тоже около 6 ты­сяч лет, белое золото, принадлежал царю Сетепу из 5-й династии, по каталогу обладает способностью привлекать на свою сторону единомышленников. Кстати, хроники подтверждают, что Сетеп отличался особого рода обаянием. Необходимая в путешествии вещь.

Вилли повернулся к Сергею и спросил:

— Хочешь? Это тебе за смоляную стружку.

Второй конфузливо помялся, но потом согласился и «Анкх Сете­па» лег в его ладонь.

— Вот и все пожитки Отступника! — поднялся на ноги священно­служитель и носком сапога отшвырнул оставшиеся тряпки от себя. —

 

Это был наш лучший улов, Йохан. Мы богаты.

-Ты ничего не взял себе, Вилли, — напомнил ему Охотник.

— Мне из этих побрякушек ничего не надо, — отказался сигма­риот. — Лучше мы продадим «Скарабея», «Поручи» и «Сосуд». На свою долю я смогу построить самый большой храм Сигмару в Империи и положить себе тройной оклад плюс отпускные.

— Нет, — покачал головой ван Хал и бросил под ноги другу «Плащ Дюн». Или тоже что-то возьми, или продадим плащ.

— Мне на самом деле ничего не нужно, — попробовал переубедить его клирик.

Но Йохан настоял на своем, и Вилли пришлось взять «Поручи».

— Упрямый гробокопатель! — ворчал он, натягивая себе на руки навязанный трофей, но тут его озарило: — Слушай, Йохан, а зачем му­зею маска? Давай ее тоже продадим? Сосуда достаточно.

— Всем сердцем соглашаюсь, — поддержал его Охотник. — Пом­нишь, мы им передали шлем этого кошмарного головореза из «Крова­вых Драконов», которого нам чудом удалось заманить в дом и сжечь, в деревне под Мидденхаймом? А они выложили шлем на смотровой стенд и даже не упомянули на табличке дарителей,

— Еще как помню, дружок, — вздохнул священнослужитель. — Они завидуют нашему успеху. А помнишь, как мы у них попросили денег для экспедиции к устью Нижнего Талабека, и они отказали нам?

— Помню, — грустно ответил ван Хал. — Смотритель обозвал нас ненормальными авантюристами.

— Бесконечна мудрость Сигмара, обращающая горечь унижения в блеск сокровищ! — заключил Вилли и предложил: — Вернемся к кора­блю, что ли?

Йохан и Сергей с ним согласились, и они зашагали вниз по тропе к берегу.

Когда они подошли к каменной гряде, ван Хал знаком приказал остановиться и прислушался,

— На берегу что-то происходит, — сказал он. — Будем осторож­нее.

Спутники тихо добрались до края гряды и выглянули из-за камней. На берегу творилось нечто невообразимое — по песку в разные сторо­ны с испуганными воплями разбегались матросы, над кораблем зависли семь крылатых тварей размером со взрослого слона и очень похожих на драконов, разве что их лапы украшали кожаные перепонки, а спины костяные гребни.

— Похожи на драконов, — произнес Второй.

— Братец, это и есть драконы, — заверил его священник, — толь­ко водяные драконы. Удивительно крупные особи.

Одна из вышеупомянутых особей лапами вцепилась в мачту и тя­нула ее на себя, пытаясь перевернуть корабль.

— Теперь нам отсюда не выбраться, — вздохнул Йохан. — Драко­ны слишком крупные. Пули они даже не почувствуют. Придется нес­колько лет прожить на этом острове, пока нас не подберет какой-ни­будь корабль.

— Можешь не надеяться — не подберет, — успокоил его Вилли и показал на незамеченные ими в пылу погони остовы по крайней мере десяти судов у скал с противоположной стороны бухты. — Драконы никого не выпускают отсюда. Теперь я знаю название этого острова, или, точнее, островов. Их два — Ящерные топи. Я читал о них в им­перской морской энциклопедии.

— И молчал? — укорил его ван Хал.

— Откуда мне было знать, куда мы плывем? Я не разбираюсь в на­вигации, — огрызнулся сигмариот и взглянул на Сергея. — Может, ты еще чего-нибудь предложишь? Напряги орган, которым ешь.

— Ладно! — неожиданно для самого себя решился Второй, достал из-за пазухи знак прадракона, подаренный ему Радирой, и вышел на открытое место.

— Что я делаю?! — мелькнуло у него в «органе, которым он ел». — Но, в конце концов, пора проверить и на себе действие алтарей воз­рождения. В Робинзоны очень не хочется. Потом, я так и не выяснил до конца — сплю я или нет? Тело мое далеко, в титановой капсуле, но просыпаюсь и ем я здесь. Непонятно. Эх, пропади все пропадом!

Он вытянул руку со знаком вперед, зажмурился и крикнул:

— Эй! Эй! Эй!

И так раз двадцать, пока над его ухом не пахнуло теплом и глубо­кий. уникально глубокий бас не произнес:

— Мы не понимаем тебя, хозяин. Что — эй?

Сергей открыл глаза и обнаружил сидящего прямо перед ним дра­кона. Остальные шесть тоже сидели рядом на песке, полукругом.

— Так что — эй? — повторил свой вопрос дракон.

— Ты по-человечески умеешь говорить? — изумился Второй, еще не решаясь взглянуть чудовищу в глаза.

— Все драконы умеют, — ответило оно.

— Но почему не говорят?

— Не хотят.

— Почему не хотят?

— Характер.

— И все?

— Этого достаточно. Чего болтать?! Друг друга мы понимаем без слов.

Сергей усилием воли заставил себя посмотреть дракону в глаза:

— Зачем вы топите корабли?

— Из нас одежду делают, — обоснованно ответил ящер. — Мы против.

— Понимаю, — согласился с его аргументами Второй. — Вы може­те этот корабль не топить? Мне нужно дальше двигаться.

— Все что прикажешь, — утвердительно качнуло зубастой мордой чудовище и добавило: — Только все люди с корабля убежали в лес. Да, мы троих уже сьели. А один, в плаще из нашей шкуры, внутри кораб­ля спрятался и оттуда нас обзывает всякими плохими словами.

— Это капитан, — вздохнул Сергей и спросил: — Тех, кого не ус­пели съесть, можно поймать и обратно на корабль притащить?

— Проще простого, — сообщил дракон. — Честно говоря, мы им сами дали в лес убежать. Хотели их завтра скушать. Но если они тебе нужны, то мы их сейчас принесем.

— Да уж, пожалуйста, — попросил Второй. — Только не жуйте их по дороге, мне одному с кораблем не управиться.

— Не будем жевать, — подчинился ящер и поднялся в воздух. За ним последовали остальные.

Совсем скоро они начали стаскивать по-прежнему орущих и из­вивающихся рейдеров на корабль. Когда последний матрос оказался на палубе, дракон опять спустился к Сергею и доложил:

— Всех собрали. Почти всех. Один успел со скалы сорваться, и еще двое за камешками прячутся. Но они с тобой пришли. Мы не ста­ли их насильно...

— Правильно. Спасибо, — поблагодарил Сергей.

— Не за что, хозяин, — прищурился ящер и поинтересовался: — Сокровища будешь брать? Золото там, камни...

— Не буду, — отказался Второй.

— Я так и думал, — уважительно пробасил дракон. — Ну, мы по­летели?

— Летите, — согласился Сергей.

— Удачи тебе, хозяин! Будь осторожнее с двуногими, они не дра­коны, — попрощалось чудовище, взмыло в воздух и скрылось за скала­ми вместе со своими сородичами.

Второй проводил их взглядом, убрал подарок повелительнипьі не­вест и вернулся к Йохану с Вилли.

Друзья находились в состоянии сомнамбулического транса, и мо­лодой человек уже начал беспокоиться за их рассудок, когда сигмариот протер мокрое лицо ладонью и спросил севшим от волнения голосом:

— Инжи давно с драконами дружат?

— Отстань от него, Вилли, — попросил Охотник. — Думаю, что ему запрещают о таких вещах рассказывать. Видишь, он сам весь дро­жит?!

— Да, — поспешил согласиться с ним Сергей, только сейчас обра­тив внимание, что у него действительно от перевозбуждения трясутся руки. — Нельзя рассказывать. Могут стипендии лишить.

— Что ж, — тряхнул бородой священнослужитель, — со стипенди­ей шутить нельзя, но все-таки дружба с болотными драконами — это крайне полезная штука.

— Морскими, — пытаясь унять нервную дрожь в руках, поправил его «студент».

— Я запомню, — уважительно пообещал Вилли и предложил:

— На корабль?

— На корабль, — согласились с ним спутники.

И они пошли к воде.

После долгих перекрикиваний с напуганным экипажем за ними выслали шлюпку.

Капитан встретил прибывших глубоким поклоном. На молодого человека он вообще, как впрочем и остальной экипаж, смотрел с благо­говейным ужасом.

— Я наблюдал с корабля в трубу, как вы заклинали эту кровожад­ную тварь с помощью своего талисмана, — сказал он. — Я приказал на­крыть в моей каюте праздничный стол и отметить бокалом хорошего вина наше спасение.

— Мудро, очень мудро с вашей стороны, капитан, — обрадо­вался сигмариот. — Такие вот заклятия не проходят даром для ор­ганизма.

— Я тоже проголодался, — присоединился к его мнению ван Хал, разумно проглатывая перед едой пилюлю от изжоги.

— Тогда прошу вас, — пригласил их капер. — Высочайшая честь для меня и моего экипажа иметь на корабле таких великих людей.

— Это уж слишком, не такие уж мы великие, так — скромные про­водники силы Сигмара, — сказал Вилли, приосанившись и следуя в указанном моряком направлении.

Дейдвуд действительно выложил на стол все лучшие съестные припасы. Жаренные на углях кальмары, фаршированный икрой лету­чей рыбы тунец, плавники акулы, вымоченные в гранатовом соусе, за­печенный в кляре морской карась, тигровые креветки, отваренные в пи­ве, и дюжина других высокопитательных блюд, составляющих празд­ничный рацион любого уважающего себя капитана. Плюс, конечно, ви­но, великолепное вино — темное и вязкое, как мысли новобрачных. Ка­пер разводил его один к одному пресной водой и разливал по глубоким серебряным кубкам гостей.

— Я покупаю этот необычный напиток в одной портовой таверне Ги- леи, у своего старого друга, как это ни покажется вам удивительным, — гнома, — сообщил он. — Раньше этот гном тоже был капитаном, но поте­рял обе ноги в потасовке с Руглудом Костожуем. Тот ему из арбалета ко­ленные чашечки раздробил. У Черных Гномов и Руглуда старые счеты.

— Тилея — растение? — шепотом переспросил у Йохана Второй, допивая бокал.

— Тилея совсем не растение. Тилея — родина пиратов. Жуткое место, — так же шепотом ответил тот.

— Мы все распрощались с жизнью и кораблем, — продолжал свою застольную речь Дейдвуд. — Драконы напали неожиданно. И отнюдь не с воздуха. Они вынырнули из воды. Страшные существа! Мы ниче­го не успели предпринять.

— Очень характерный способ атаки морских драконов, — сообщил служитель культа. — Я тоже читал об этом в энциклопедии. Пять лет назад в этих местах исчез целый флот азуров. Двенадцать кораблей, оснащенных по последнему слову техники.

— Азурам, конечно, так и надо, но повторяю — страшные суще­ства! — заявил капитан, наполняя бокалы гостей.

Вино из подвалов гнома-калеки ударило Сергею в голову. Собы­тия, произошедшие с ним совсем недавно, теперь показались даже в некоторой степени забавными.

— Дракон сказал, что вы на них ругались плохими словами, — ска­зал он капитану.

— Да, я их называл смрадными червями, болотными испражнения­ми, — подтвердил тот и заинтересованно уточнил: — Вы с ним на дра­коньем языке общались?

— Нет, на обычном, — хихикнул быстро хмелеющий Второй. — Я тоже удивился, что он на обычном языке говорит. А он мне сказал, что все драконы говорят на обычном языке, но редко, потому что у них сложный характер.

— Как интересно! — воскликнул капитан и спросил: — А что за мо­гущественный талисман вы показывали этим чудовищам?

— Это мне Радира дала в дорогу, — вытащил на всеобщее обозре­ние из-за пазухи медальон Сергей.

— Знак прадракона, — проинформировал всех начитанный Вилли. — Минимум — 6 тысяч лет, золото, единственный экземпляр, по каталогу музея Магнуса — отлит Древними и дает обладателю власть повелевать драконами. Продать крайне сложно ввиду баснословной стоимости.

— Зачем же сразу продавать? — усовестил его капитан. — Подар­ки продавать нельзя, тем более такие.

Он выставил на стол еще одну бутылку, бережно откупорил ее и разлил по бокалам.

— За наше спасение! — провозгласил он тост. — За мудрую Радиру!

— Обожаю пить за прекрасный пол, — поднял вслед за ним свой бокал священнослужитель и мотивировал: — У хорошего вина и краси­вой женщины одно и то же достоинство и один и тот же недостаток — они лишают разума!

Все присутствующие выпили вслед за ним и тут же на себе ощути­ли всю глубину высказанной им мысли. Последнее, что запомнил Вто­рой, были удивленные глаза ван Хала и его же рука, протянутая к гор­лу Дейдвуда.

Очнувшись, Сергей, Вилли и Иохан обнаружили себя на палубе привязанными к мачте. Капитан сидел перед ними в кресле-качалке и вертел на пальце медальон прадракона.

— Как вам пойло безногого Трима? — ехидно поинтересовался он, когда пленники открыли глаза. — Наверно, голова болит? Что подела­ешь?! Трим обязательно добавляет в одну из бутылок снотворное.

Го­ворит, что однажды это может пригодиться. Признаться, я уже не на­деялся, что когда-нибудь воспользуюсь. Пассажиры все попадались никудышные. Голодранцы.

— Как же ваш долг? — морщась от приступов головной боли, спро­сил Второй. — Радира спасла вам жизнь,

— Долг?! — словно вспоминая, пробормотал капер. — Ах да, ко­нечно, долг. Потом отдам. Мы с ней сроков не оговаривали.

— Это нечестно! — укорил его пленник.

— Братец, о какой чести ты говоришь — он разбойник, — подал го­лос священник.

— Капер, — поправил его Дейдвуд, но согласился. — Но в чем-то ты прав, бородач. Бывают случаи, когда просто необходимо наступить на горло идеалам. До сегодняшнего дня такого случая мне не подвора­чивалось.

— Идиот! — рявкнул на него Иохан. — Когда мы освободимся, я раздавлю твою тупую башку!

— Не надо эмоций, — усмехнулся капитан. — Давай рассуждать логично. Во-первых, я не идиот, потому что идиоты не повелевают дра­конами. Во-вторых, вы никогда не освободитесь, потому что я решил вас скормить моим драконам. Я доступно излагаю свои мысли или у те­бя от выпитого голова еще не работает?

К Дейдвуду подошел матрос и доложил: шлюпка готова.

— Все, — сказал тот. — Мне пора сходить в зоопарк, за своими цыплятами. Не скучайте тут без меня. Если к полуночи меня не будет, вам перережут глотки.

Он было пошел к трапу, но потом вернулся и сильно ударил кула­ком Охотника в живот.

— Это тебе, человеческая мразь, за идиота. Никогда больше не об­зывай дручий этим словом.

Дейдвуд развернулся на каблуках и удалился.

— Надеюсь, к медальону прилагалось какое-нибудь заклятие? — спросил Вилли, свирепо глядя каперу вслед.

— Нет, — разочаровал его Второй. — К медальону ничего не при­лагалось.

— Скверно, — тяжело вздохнул священник и повернул голову к ван

Халу. — Йохан, я сто раз тебе говорил — не спорь с палачами, они луч­ше знают свое дело.

— Молчи, умник, — огрызнулся тот и передразнил: — Баснослов­ная стоимость! 6 тысяч лет! Рассказал нужному человеку.

— Братец, — предпринял попытку оправдаться сигмариот, — если я перестану надеяться на благородство собеседника, то я потеряю вкус к жизни. Поэтому до смерти не перестану верить в то, что меня окру­жают прекрасные, честные и добрые существа! Да узрит Сигмар мои порывы!

— Не волнуйся — скоро узрит, — согласился с ним Охотник и взглянул на Сергея: — Ты-то как?

— Руки затекли и голова болит, — признался Второй.

О _

— Пройдет, — пообещал ему Йохан. — Я знаю это зелье. Его варят из сильванской полыни. Моя бабушка разводила себе по капле в стакане воды перед сном. Однажды я ребенком утащил ее буты­лочку и выпил. Спал неделю, голова болела ужасно. Но потом все прошло.

— Ты мне не говорил, что жил в Сильвании, — подал голос Вил­ли. — Может, правда то, что о тебе болтают в городских кабаках? И ты потомок оборотня Ванхала, сожженного в своей берлоге солдатами рейсхгвардии триста лет назад? Имена похожи, жил в Сильвании и так далее.

— Какое это имеет значение, Вилли? — добродушно ответил Охотник.

— Ты прав, уже никакого, — смирился священник и поднял к небу глаза. — Гроза будет. И то хорошо — не так скучно.

Клирик ошибся — гроза прошла мимо, только дул сильный ветер. Однако скучать им тоже не пришлось — каждый проходящий мимо матрос считал своим долгом пнуть кого-нибудь из пленников сапогом или ударить по лицу. Так что к вечеру лица у них были все в крови и синяках.

— За что они нас бьют? — спросил Сергей у сигмариота после оче­редной порции тумаков, полученной от вахтенного матроса.

— Самоутверждаются, шавки остроухие, — высказал предположе­ние тот. — Комплекс неполноценности плюс сказывается отсутствие женского общества.

Остаток вечера друзья посвятили образовательным беседам. Главенствовал начитанный Вилли, но бывало, что и Йохан вставлял словечко. Образование молодого человека началось с его же интересса к личности Руглуда Костожуя и его взаимоотношений с Черными Гномами.

— Прежде всего, — обстоятельно заявил священнослужитель, — Прежде всего, справка о происхождении расы Черных Гномов. Лично я с ними никогда дела не имел...

— Я имел, — перебил друга ван Хал. — Жулье базарное, но масте­ровые. Я у них пистолеты заказывал. Три сотни империалов и два фа­мильных изумруда отдал.

— Да-с, с моралью у Черных Гномов не ахти, — продолжил Вил­ли. — По мнению историков нульского университета, их раса является разросшимся племенем, когда-то подпавшим под влияние Хаоса и от­коловшимся от расы обычных гномов. Но Йохан прав — своих техни­ческих дарований они при этой автономии не утратили. Пистолеты от­менные.

— Патроны тоже у них покупаете? — уточнил у Охотника Сергей.

— Я же сказал — три сотни империалов и два фамильных изумру­да! — напомнил тот. — Так что патроны в них не кончаются.

— Теперь о Руглуде и банде его бронированных головорезов, — вернулся к рассказу сигмариот. — Сей малоприятный представитель зеленокожих, то бишь орков, является одним из самых знаменитых на­емников в Старом мире. В период военных действий Руглуд — желан­ный гость в любой армии. Идет к тем, кто платит больше. Может быс­тро перейти на сторону противника, если тот предложит еще больше. Типичная орчья психология.

Некогда возглавлял армию племени Кривого Глаза. Практиче­ски не знал поражений, пока не попал в ловушку гномов Хаоса — они же Черные Гномы. Те заманили его войско в тупиковое ущелье и обстреляли сверху из арбалетов. Конечно, лучники Костожуя тоже стреляли, но их стрелы только ломались о бронированные доспехи Гномов. Пришлось ретироваться. Домой ему возвращаться не улы­балось, потому что Кривой Глаз не прощал поражений, и Руглуд со

своим дружком гоблином по кличке Червяк и еще десятком других преданных зеленокожих пошел, как говорится, куда глаза глядят. Как-то весной он наткнулся на брошенную крепость. Его орки внутрь идти отказались, злых духов боялись, но Костожуй, не ведая страха, силой затолкал туда своего закадычного дружка — Червя­ка _ через окно. Червяк вернулся обратно в полной растерянности и рассказал о грудах истлевших тел гномов. Злых духов гоблин не за­метил, и тогда Руглуд сам отправился на разведку. Внутри орк дей­ствительно обнаружил множество мертвых гномов, приглядевшись внимательнее, он понял, что здесь была схватка между обычными гномами и Черными. Костожуй очень порадовался виду тлеющих тел недавнего противника. Свою радость он выразил дикими криками, отчего со сводов оторвался большой камень и треснул орка по баш­ке, спровоцировав таким образом умственное озарение. Из крепости Руглуд вышел облаченный в бронированные доспехи Черных гномов и с арбалетом в лапе. Его воинам понравилась мысль вождя, и они тоже сменили свои доспехи на гномьи, памятуя, как стрелы отскаки­вают от них. Так в Старом мире появился еще один отряд наемников. Существа они неприятные, но с нами не связываются. Боятся гнева Сигмара.

— Они боятся, что ты их сглазишь, и моих пистолетов, — фыркнул

Йохан. — Помнишь, как они шарахнулись на рынке от нас, когда ты их обещал проклясть?

— Согласен — фантастически суеверные особи, — подтвердил за­штатный клирик.

— На каком рынке? — поинтересовался их слушатель.

— На Тилее, — ответил ван Хал.

— На родине пиратов? — удивился Сергей. — Как же вы там очу­тились?

— Видишь ли, братец, — осторожно проинформировал его Вил­ли. — Мы ведь тоже в некотором роде наемники, или, если угодно, Псы Войны. Однако оговорюсь, чтобы между нами не возникло не­допонимания, — мы всегда сражались только на стороне тех армий,

которые выступали против Хаоса и Нежити, На Гилее собираются наемники всего мира, потому что именно туда едут наборщики. Нам с Йоханом нужны были деньги. Зачем — я тебе без утайки испове­дался раньше.

В полночь к ним вышел высокий матрос с тесаком в руке.

— Капитан приказал вас прирезать, если он не вернется к этому часу, — сообщил он и шагнул к Йохану.

Тот понял намерение корсара и кивнул друзьям:

— Держитесь, друзья! Вилли, я надеюсь, что ты не ошибался, когда рассказывал про небесные обители Сигмара. Иначе будет обидно.

— Очень обидно, — согласился бородач и добавил: — Я буду ску­чать без тебя, Йохан. Правда, одну минуту, но все-таки!..

— Хватит трепать язы.., — начал матрос, прикладывая лезвие к горлу ван Хала, но фразы не закончил и уставился на три огромных когтя, с хрустом прорвавшихся сквозь кожаный жилет на его груди. Над его головой показалась огромная драконья морда.

— Добрый вечер! — пробасил ящер. — Простите, но я подслуши­вал.

Окровавленное тело так ничего и не понявшего корсара полетело за борт.

— Очень добрый! — ответил за всех Вилли.

Дракон оперся лапами о борт и принялся внимательно разгляды­вать пленников.

— Я был не прав, когда сказал, что нельзя доверять всем двуно­гим, — наконец сказал он Сергею и мотнул мордой в сторону его дру­зей. — Некоторым все-таки можно. Так получается. Я не знал.

— Каким образом?.. — воскликнул Второй. — Капитан забрал у меня талисман!

— Этот? — хмыкнул дракон и выплюнул ему под ноги украденный знак прадракона.

— Этот, — покосился на подарок Радиры Сергей.

— Игрушка, только символ, — объяснило чудовище. — Символ можно украсть, сущность символа — нет.

— Выходит?.. — догадался Второй.

— Съел, — договорил за него ящер. — Отвратительный вкус. Больной весь. Печень плохая.

Дракон перебрался на палубу, одним взмахом лапы разрубил свя­зывающие друзей веревки и обнюхал священника и ван Хала.

— Ты вот — вкусный и рассказываешь интересно, ~ сообщил он поднимающемуся с палубы Вилли. — Хоть мелкий.

— Это большое доверие, — растерялся тот. — Признателен глубо­ко, точнее — глубоко признателен.

— А тебя, — ящер обратил морду к Йохану, — я бы есть не стал. Опасно. Сам знаешь...

Охотник стыдливо промолчал.

— Что будем с остальными делать, хозяин? — отвлекся от оцен­ки гастрономической ценности друзей Сергея его крылатый спаси­тель.

— Не знаю, — задумался тот, поднимая с палубы обслюнявленный талисман и вытирая его о край плаща. — Без экипажа нам далеко не уплыть.

— Далеко не надо, — вдруг заявил дракон. — Если вы поплывете в лодке на запад, то найдете к утру Железный корабль. Он стоит на месте и кого-то ждет. Я даже знаю кого. Тебя, хозяин.

— Вдруг мы не найдем? — засомневался хозяин.

— Найдете, — заверил его чешуйчатый. — Мой младший брат по­плывет впереди и потянет лодку.

— Если так, — на мгновение Второй задумался, но в конце концов махнул рукой. — Хрен с ними. Жрите их всех.

— Жрите-жрите, — эмоционально поддержал его Вилли. — Сигмар вас простит.

— Прекрасно, — взревел ящер, поднял морду к звездному небу и проревел: — Ооун!

— Также не забудь упомянуть о характерном бретонском акценте дракона, — сидя в отплывающей от корабля лодке, инструктировал Охотника священник.

Тот согласно кивнул и спросил:

— Ты все взял? Мою губную гармошку не забыл?

— Не забыл и еще «не забыл» маленький, но тяжелый сундучок из капитанской каюты, — сообщил сигмариот, протягивая другу его любимый музыкальный инструмент. — Зачем капитану теперь сун­дучки?

— Ты неисправим, Вилли, — усовестил его ван Хал.

— Я экономен, Йохан, — поправил его священник.

Сергей не встревал в их обычную словесную перепалку, а только смотрел на начинающую светлеть полосу горизонта и думал: «Какое странное дело — когда-то я двенадцатилетним мальчишкой вот так же сидел на берегу Черного моря и смотрел на горизонт, представляя загадочные чужие края. Иногда волны выносили на берег обрывки каких-то красочных упаковок. Оттуда! — сжималось мое сердце. «Там» — неопределенное и прекрасное. « Гуда» можно было добраться, но... Было это «но».

— Ооун! — отозвалось небо, и над обреченным кораблем нависли крылатые тени.

В пионерском лагере шла «пересменка», самый конец июля. Большинство детей «укатило» домой, а следующую смену ожидали через два дня. Дежурный гшонервожатый взял с меня слово не вы­ходить за пределы лагеря и уехал к своей невесте в Краснодар. В лагере остались я, повариха и сторож. Ни того, ни другого не бес­покоило, где я нахожусь. Два дня независимости, два дня счастья. Море днем, море ночью. Почему я был так счастлив? И что за «но»? Я боялся. Не смерти, не боли, не одиночества. Может быть, разочарования? Что «там» все не «так»? Интересно, Древние счастливы? Должны быть. Ведь именно они, если верить Ракартху,

решают, как должно быть. Должны быть, потому что все — как должно быть.

Солидная цитата, однако с элементом благородной деструкции. Можно перевести на руны и гравировать на алтарях возрождения.

Лодка двигалась необычайно быстро, влекомая привязанным к ме­таллическому кольцу на носу лодки канатом, край которого уходил в темную воду.

Алый диск восходящего солнца, окруженный белесой дымкой, уже до половины показался над горизонтом, край веревки поначалу осла­бел, а потом и вовсе безвольно обвис. Через мгновение из воды высу­нулась голова ящера.

— Белый корабль впереди, — пробасила голова. — Мне дальше нельзя, иначе меня могут наказать. Но корабль рядом.

— Спасибо, — поблагодарил его Второй и спросил: — Я даже не знаю, как вас всех зовут.

— Я Пятый, — сообщил дракон, помолчал, о чем-то раздумывая, и добавил: — Всего нас семь. Первый, Вторая, Третий, Четвертая, я, Шестой и Седьмой.

— Так по номерам и зовут? — улыбнулся Сергей.

— Так удобнее, — кивнул мордой ящер. — Хотя при рождении нам дали имена, мы решили, что пока не будем ими пользоваться. Пока я, Шестой и Седьмой не женимся.

— Но на ком? Я насчитал только две женские особи.

— Четвертая беременна, — гордо ответил Пятый. — Она должна следующей весной родить тройню. Если нам повезет и все окажутся девочками, то через сто, сто десять лет можно будет жениться.

— Будем надеяться, — поддержал надежды крылатого друга Вто­рой, но не сдержал интереса: — Так всегда у драконов — имена берут и женятся?

— Только у водяных, — сообщил дракон. — Нас мало.

— Вот оно в чем дело! — понял Сергей.

— Да, в этом, — подтвердил Пятый. — Нас и было мало. Всего семьдесят семь. Прости, но мне пора. Я слышу, как вертится мельница Железного корабля. Он плывет сюда.

— До встречи, — попрощался с ящером Второй, и морда дракона исчезла под водой.

Однако тут же появилась над водой вновь:

— Меня зовут Партио — Болтун, Я самый слабый, но самый быс­трый из всех драконов. Если что, шепни своему знаку. Ты только ни­кому про наш разговор не рассказывай и попроси, чтобы вон тот в шля­пе никому не проболтался. Он тоже не спит, — и Пятый опять исчез под водой.

Едва над его мордой сомкнулась вода, Вилли приподнял шляпу и тихо подал голос:

— Точно — я не спал! Как это все познавательно!

— Не говори никому, — попросил Сергей. — Пятый просил.

— Конечно, не скажу, хотя это совершенно бесценная информация для науки, — пообещал священник. — Разве что я напишу в «Аибер Демонике», что охота на водяных драконов глубоко безнравственна, потому что это исчезающая популяция. И они совершенно безопасны при порядочном поведении.

— Это пиши, — пожал плечами Второй. — Это правда.

— О Великий Сигмар! — вытянул руку к горизонту сигмариот и толкнул ван Хала. — Просыпайся немедленно! Впереди корабль Коро­лей Фениксов!

Йохан раскрыл глаза и посмотрел в указанном направлении:

— Да, это Он! Мне нужно его зарисовать.

Охотник мгновенно раскрыл свою книгу, вытащил из-за манжета огрызок карандаша и принялся лихо набрасывать силуэт показавшего­ся впереди судна, в котором Сергей без труда узнал «Луи XIV».

Прежде всего Второй услышал доносящуюся с борта корабля зна­комую мелодию, и даже когда к нему по трапу спустился гном с длиннющей седой бородой, заплетенной в толстую косу, Сергей сразу опоз­нал в нем своего старого друга Торгрима.

— Я узнал мелодию, — засмеялся он и бросился навстречу гному.

— Это была запись, — захохотал тот и так крепко сжал в своих объятиях молодого человека, что едва ребра тому не сломал.

— Я скучал, — продолжая обнимать друга, сказал Сергей.

— А я-то как! — рассматривая его с ног до головы, признался Тор­грим. — Я еще и волновался. Ты был такой бестолковый! Ну, тебе нра­вится у нас?

— Если бы у меня было воображение, то я бы умер от разрыва серд­ца, — не стал скрывать Второй. — Мог бы меня заранее предупредить.

— Сомневаюсь, что ты мне поверил бы, — тряхнул бородой гном. — С другой стороны, я даже горжусь тобой. За такой короткий срок ты умудрился породниться со всей нечистью в Старом Свете. Драконы тебя обожают, скейвены боготворят, дручии служат, корсары делятся награбленным. Большой успех, мой малыш! Большой успех!

— Скейвены, — нахмурившись, вспомнил Второй, — Шарскун по­гиб из-за моей глупости.

— О грустном потом, — попросил его Торгрим и повернулся к спут­никам Сергея: — Пока представь меня своим друзьям.

— Это... — начал Второй, но Вилли опередил его и, выскочив впе­ред, снял перед гномом шляпу:

— Великий Торгрим Злопамятный, Верховный король гномов, ав­тор гениального эссе «Происхождение рейкландской баллады», скром­ный служитель Сигмара и благородный ван Хал. Охотник за ведьма­ми приветствуют тебя!

— Как ты узнал, бродяга, что это мое эссе? Я же издал его под псевдонимом! — растроганно погладил свою бороду Торгрим.

— Ни один псевдоним не может скрыть настоящий талант! — скло­нился в полупоклоне священник. — Когда я недолго вел курс древней литературы в университете, мои студенты учили это эссе наизусть.

— Жалко, что недолго, — еще больше расцвел довольной улыбкой гном, но добавил: — Не стоило тебе так отделывать своего коллегу по факультету. Преподавал бы и сейчас.

— Он позволил себе еретический выпад против второй доктрины Сигмара, — попытался оправдаться Вилли. — Мое сердце вознегодо­вало, а руки сами взяли эту проклятую вазу с подоконника.

— Ну ладно, — махнул широкой ладонью Торгрим и повернулся к Йохану: — Тебе же, братец, просили передать свои благодарности мои подданные из Инженерной школы в Альтдорфе, которых ты выручил в таверне «Веселый флагеллант». Они и вправду перебрали немного.

Охотник молча склонил голову, принимая его благодарности.

— Правда, если не путаю, — вскинул бровь гном, — тебя повесили.

— Как повесили? — изумился сигмариот, вытаращившись на свое­го подельщика. — И ты ничего мне не сказал! И рисковал моей шку­рой, когда сам знал, что тебя ждет только алтарь возрождения, а меня верная гибель?! Скотина!

— Не горячись, Вильгельм, — успокоил его Торгрим. — Верная ги­бель тебя тоже не ждала с момента, как ты снас деревню в окрестностях Вуртбада от набега мародеров.

— Слава Сигмару! — взвизгнул священник. — Он услышал мои мо­литвы! Мы бессмертны с тобой, Иохан!

— Он давно знал, — не преминул прервать его восторженную ти­раду гном.

— Как знал?! — опять закипел Вилли. — Знал, что я герой?

— Знал, — виновато кивнул Йохан и попытался оправдаться: — Но я восхищался тобой и не хотел, чтобы ты лишний раз лез на рожон.

— Одно слово — скотина и все тут, — надулся священник, хотя по его глазам было заметно, что признание друга очень польстило ему.

— Он еще хочет тебе кое-что сказать Вилли, — тихо добавил Тор­грим, пристально глядя на Охотника.

— Да, — грустно потупил взор ван Хал. — Я внук того самого Ван- хала, я оборотень. И таблетки я пью не от изжоги. Я хотел загладить... Это просто семейное проклятие.

— Ты поражаешь меня, Йохан, — смирился с неизбежным сигмариот и нежно обнял своего двуличного друга. — Но я люблю тебя. Обе­щай только, что не закусишь мной в полнолуние?!

— Клянусь! — приложил руку к сердцу Охотник.

— Вернемся, однако, к главной теме, — предложил гном и взял за руку Сергея. — Снова мы вместе, Магнификус, и наш путь лежит к Бе­лой Башне Хоэта!

— Магнификус!!! — в один голос воскликнули изумленные Вилли и ван Хал.

...

«Луи XIV» был точной копией корабля, который когда-то привез молодого человека в Цитадель. Правда, вместо рослых парней Индрогнира по кораблю расхаживали коренастые, необычайно широкие в плечах сородичи Торгрима. Сам Торгрим, поручив своему первому по­мощнику отвести священника и Охотника в отдельную каюту, забрал у того же помощника увесистый фолиант, окованный серебром, и пота­щил Сергея в капитанскую рубку.

— Бортовой журнал? — на ходу поинтересовался тот, кивнув на книгу.

— Что ты?! Это Книга Памяти, — объяснил гном. — Сюда десят­ки поколений гномов вписывали своих врагов. Одна из моих обязанно­стей — хранить эту книгу. Поэтому и называют меня Злопамятный. Традиция, Магнификус, традиция! В этом мире традиция — это все и еще чуть-чуть. Как ты, кстати, добрался до Теклиса с Абхорашем?

Второй вкратце рассказал ему о своих злоключениях. Слушая его повествование, гном довольно кивал, разве что на эпизоде с вич-Эль­фом, певицей Лосми, нахмурился.

— Надо, мой чувственный друг, уметь держать себя в руках. По сути — это трагедия, — буркнул он. — Будем надеяться, что скейвен ус­пел за свою жизнь набрать нужное количество очков для перерожде­ния.

— Кто-нибудь это может знать точно? — спросил Сергей.

— Сомневаюсь, — честно ответил Торгрим. — Героев не так уж и много. Сто, двести — максимум. Не знаю. Лучше посмотри, какая кра­сота! Если бы ваш Людвиг Безумный увидел это, то от зависти выбро­сился бы из окна своего «Лебединого замка», — он показал Сергею на открывшийся впереди берег с городом на нем. — Лотерн — город-порт, город-чудо. И, конечно, его Сверкающая Башня! Смотри — такое сто­ит запомнить на всю жизнь!

Второй и без рекомендации спутника во все глаза смотрел на вы­соко возвышающуюся над узким проливом ослепительно белую башню. Словно цветок волшебного растения, она покоилась на широком основании, сужалась к середине и опять расходилась в самом верху. Что-то источающее невыносимый для человеческого глаза свет венча­ло ее вершину. У подножия находилось еще множество строений из то­го же белого материала, что и башня.

— Непостижимо! — восхитился Сергей. — Кто это все построил?

— Эльфы, — продолжая любоваться видом Лотерна, тихо ответил Торгрим. — Никто на свете, даже мой народ, не смог бы создать подоб­ный шедевр. Иногда мне ужасно хочется, чтобы кто-нибудь уничтожил весь материк эльфов, и это совершенство сохранилось бы только в мо­ей памяти.

— У них все города такие красивые? — спросил Второй.

— Все, — кивнул гном. — Теклис утверждает, что Белая Башня Хоэта гораздо красивее Сверкающей Башни. Хотя я ему не верю, у не­го откровенно извращенный вкус. Впрочем, я надеюсь, что ты мне обо всем расскажешь, когда вернешься. Если, конечно, вернешься.

— Разве ты не пойдешь со мной? — удивился Сергей.

— Не могу, — сообщил Торгрим. — Лоцман проведет наш ко­рабль в Лотернский Пролив, потом нас пропустят через Эмеральд- ские Врата, потом через Сапфировые Врата, и уже там, в лагуне, те­бя заберет эльфийская баржа. Только эльфы имеют право пройти че­рез Третьи Врата во Внутреннее море. Честно говоря, меня устраи­вает такое положение дел. Если при взгляде на Лотерн меня посеща­ют подобные мысли, можешь себе представить, что меня ожидает, окажись Геклис прав?

— А со мной? — задумчиво сказал Второй. — Мне спятить тоже не хочется.

— Не бойся, за время нашего знакомства мне удалось убедиться в наличии у тебя устойчивого иммунитета к прекрасному, — успокоил его гном.

— Ну, спасибо, — обиделся Сергей.

— Не обижайся, — похлопал друга по плечу Торгрим. — Все дело в том, что ты Древний. Высшее, можно сказать, существо.

Совершенно неожиданно корабль окутал невесть откуда появив­шийся туман и скрыл вид города. Небо так же стремительно потем­нело.

— Все нормально, — заверил спутника гном. — Это своего рода за­щитный эффект. Сафери. Скоро мы будем у Эмеральдских Врат.

Корабль заметно сбавил скорость. То и дело за бортом проплыва­ли острые концы подводных скал, способных распороть корпус любо­го корабля. Но лотеранский лоцман за штурвалом «Луи» умело ма­неврировал между скалами. Впереди, в пелене плотного тумана, блес­нул свет. Корабль сбросил скорость до минимума и наконец замер на месте.

— Врата, — показал рукой наверх Торгрим.

Второй поднял голову и действительно разглядел поверхность ги­гантских вратных створок, обитых металлом и украшенных зелеными камнями размером с человеческую голову.

Внизу раздался шум воды, створки начали расходиться, пропуская лучи яркого дневного света. Только сейчас Сергей обнаружил, что со всех сторон на него смотрят сотни пар глаз. Их корабль стоял перед рас­крывающимися Вратами, окруженный со всех сторон оборонительны­ми конструкциями, из которых на корабль было нацелено несколько десятков угрожающего вида орудий, заряженных огромными стрелами с медными наконечниками. Рядом с ними неподвижно, как каменные изваянии, стояло несколько сотен лучников, вооруженных арбалетами. Именно их-то глаза, ничего не выражающие, кроме холодной решимо­сти нажать на спусковые крючки, и наблюдали за кораблем.

— Серьезная охрана, — поежился от их внимательных взоров мо­лодой человек.

— Пока лучше молчать, — посоветовал гном и глазами показал на­верх.

Сергей взглянул туда же и понял, что оборонительные сооружения состоят из семи-восьми ярусов, каждый из которых представлял серьезную угрозу для любого корабля, осмелившегося подплыть к во­ротам.

Пространства между створками стало достаточно, чтобы корабль мог проплыть дальше. Впереди тянулся широкий канал с нависающими над ним утесами. К каждому из утесов еще крепилось несколько мно­гоярусных оборонительных сооружений. Канал был хорошо освещен солнечным светом, и Сергей с огромным интересом разглядывал око­ванные серебром Сапфировые Врата, распахивающиеся заранее перед кораблем. За Вратами показалась лагуна, окруженная башнями и при­брежными городскими строениями из уже знакомого белого камня. У пологого берега пришвартовались сотни разнообразных судов — рыбо­ловецких шхун, торговых галер, боевых кораблей и просто длинных прогулочных лодок. С противоположной стороны лагуны кораблей не было, разве что две лодки под треугольными парусами выплывали из- под арочных мостов над городскими каналами.

— Эльфийская Венеция, — охарактеризовал представшую их взо­рам панораму Второй.

— Воистину, — согласился с ним Торгрим.

Сзади к ним подошли Йохан и Вилли. С раскрытыми от восхище­ния ртами они долго озирались вокруг, пока священник не совладал с чувствами и не спросил у гнома:

— Нас на берег выпустят?

— Чуть позднее, без оружия и под моим присмотром, — сказал тот. — Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы вы устроили какой- нибудь бардак.

— Мы обещаем молчать как рыбы, — клятвенно заверил его сиг­мариот. — Но посмотреть очень хочется.

— Посмотрите, — заверил его гном.

— Что, и покушаем? — вступил в разговор ван Хал.

— Еще как! — улыбнулся Горгрим. — Я отведу вас в мое любимое местечко. Кстати, может, по музеям побродим?

— И музеи есть? — едва не задохнулся от радости Вилли.

— Еще какие! — обнадежил любознательного клерикала гном. — «Лотернский музей общей истории», «Музей искусств», «Королев­ская галерея чудес», «Ультуанская кунсткамера», Зоопарк, в конце концов!

— А помолиться? — не сдержался священник.

— Это в каюте, — строго остановил его Торгрим, — Эльфы не признают чужих богов. Они со своими до конца не разобрались. Сигмар тебя и так услышит.

— Можно хотя бы нашу книгу с собой взять? — попросил сиг- мариот, — Иохан обязан записать все увиденные нами языческие чудеса.

— Не уверен, — задумался гном. — Советую об этом попросить Фунибара. Тем более что я уже вижу его баржу, — и он показал на при­ближающееся к «Луи» белое судно без парусов.

— Короля?! — опять в один голос воскликнули Охотник и Вилли.

— Короля, — подтвердил Торгрим.

— Так, я обязан привести себя в порядок, — заявил ван Хал, боль­шими шагами направляясь к своей каюте.

— И я! — последовал за ним священник.

~ Какие воспитанные у тебя спутники! — с улыбкой заметил гном, поворачиваясь к Сергею. — Теперь в двух словах о ситуации в государ­стве Азуров. Иначе можно попасть в конфуз.

— Полон внимания, — заверил его Второй,

— Главное божество — бог Азуран. Король и Королева живут по­рознь, они не женаты и не очень ладят между собой. Короля выбира­ют из Принцев Ультуана, Королева — несмещаемая фигура, и всегда королева земли Авелорна. На данный момент Королем избран Принц Итейна — Фунибар-Мореход. Любит путешествия и небылицы. Тще­славен, но смешлив и щедр. Уши у эльфов не острые. Точнее, не у всех. У тебя, предположим, уши гораздо острее, чем у Фунибара. Пока до­статочно, все остальное ты узнаешь потом. Больше молчи, если не смо­жешь молчать, то восхищайся.

— Чем? — уточнил Сергей.

— Всем, — коротко ответил Торгрим и склонился в полупоклоне, поскольку на палубу ступил худощавый высокий мужчина с длинной копной абсолютно рыжих волос на голове.

— Наконец-то! — произнес он и также произвел движение, кото­рое, очевидно, обозначало нечто вроде поклона. — Народ Ультуана подтверждает свое уважение Королю Торгриму и его народу.

— Мой народ заверяет народ Ультуана в своем уважении к нему! — не менее витиевато поприветствовал Короля Феникса гном и предста­вил своего спутника: — Наш гость Магнификус!

— Добрый день. Ваше Величество! — смиренно поздоровался Вто­рой, твердо осознавая, что уже не сумеет сплести подобающие словес­ные кружева.

— Как он прост! - улыбнулся Фунибар. - Даже не верится, что это тот, кого так ждут Древние!

Тут с грохотом распахнулась дверь ближайшей каюты и на палубу выскочили ван Хал и Вилли.

Встревоженные шумом, фигуру Короля Феникса тут же перекры­ли два рыцаря-азура с обнаженными клинками в руках.

— Прошу прощения, Повелитель, — закрыл их своим телом Тор­грим, предотвращая наметившуюся резню. — Это известные путешес­твенники Йохан ван Хал и Вильгельм Харсбург. Они мечтали лично засвидетельствовать Вам свою преданность и уважение.

— Путешественники?! — заинтересовался Фунибар, раздвигая ру­ками своих телохранителей и выходя навстречу друзьям.

— Так точно, Ваше Королевское Величество! - как-то уж совсем по-солдатски отрапортовал Охотник, но его тут же перебил неугомон­ный сигмариот и затараторил, чуть-чуть подвывая на последних сло­гах: — О Великий Король Феникс, покоритель морей и сердце Ультуа­на! Слава о Вашей мудрости достигла самых отдаленных уголков Ста­рого Света, и мы, скромные труженики науки, дерзнули отправиться в это опаснейшее путешествие, дабы преподнести Вам в знак глубокого восхищения и нашей преданности этот скромный дар, — Вилли протя­нул Фунибару «Поручи Солнца» и добавил: — Среди ученых нульского университета бытует благочестивое поверие, будто бы в крови Ваше­го Величества наличествует эссенция самого Солнца, так же, как в этих коллекционных предметах, именуемых «Поручи Солнца» и принадле­жащих древней культуре Нехекхары. Мы искренне надеемся, что сей дар займет подобающее ему место в Вашей бесценной коллекции древ­ностей, известной всему просвещенному миру.

Фунибар внимательно выслушал Вилли, дал знак одному из телох­ранителей, чтобы они забрали «Поручи» и довольно заметил:

— Вот что значит настоящий ученый! Каждое его слово на вес зо­лота. Он сказал 89 правдивых слов и получит 89 золотых монет за каждое из них. Кроме этого, я повелеваю наградить этих людей пребы­ванием на праздничном ужине сегодня вечером в моей Лотеранской ре­зиденции. Я хочу послушать их рассказ о путешествиях.

— Этот священник мог бы сделать неплохую карьеру при дворе, — шепнул на ухо другу гном. — Хорошо, что он не политик. На одного подлеца меньше.

— Вилли не подлец, он немного жуликоват, но... — возразил ему Сергей.

— Я и не утверждаю, что подлец, — оговорился Торгрим, — Я предположил, что мог бы,

— О чем вы там шепчетесь? — обратился к друзьям Король Феникс.

— Наш гость, господин Магнификус, переживает, что не догадал­ся взять с собой ни одного подарка, — тут же среагировал гном.

— Пусть не переживает, у него будет время исправиться, — до­вольно заявил Фунибар. — Я обещал провести господина Магнификса через Золотые Врата. К сожалению, дальше его повезет другая бар­жа. У меня неотложные государственные заботы. Пойдемте, господин Магнификус, — и царственная особа показала на трап.

Как молодому человеку ни хотелось остаться со своим бородатым другом, возражать королю эльфов он не решился.

- Мы будем тебя ждать, - пожал ему на прощанье руку Тор­грим. — Молчи, гляди и запоминай.

- Запомню, - пообещал ему Сергей, спускаясь по трапу на коро­левскую баржу.

Когда баржа отплыла на достаточное расстояние от корабля, Фунибар насмешливо взглянул на своего гостя и совершенно другим тоном спросил:

- Что, я по-прежнему слыву среди гномов и людей чванливым болваном?

Второй едва не поперхнулся от неожиданности.

Но Король Феникс, не дожидаясь ответа, продолжил:

- Уверен, что по-прежнему. Это хорошо! Это всем нравится. Зна­ешь, почему на самом деле я не провожаю вас к месту назначения, гос­подин Магнификус?

- Почему? - озадачился откровенностью Фунибара Второй.

- Мне запретили боги, - признался тот. - Запретили - и все тут. Вас проводит Вечная Королева. Ее баржа уже ждет за Вратами. Пе­редайте ей, что я не сержусь. Я помню свое место.

- Ваше Величество! - сказал Сергей. - Теперь я действительно

жалею, что не привез Вам подарка.

- Ничего, - махнул рыжей гривой тот. - Тем более что у меня нет, - и он имитировал восторженное завывание Вилли, - «Коллек­ции древностей, известной на весь просвещенный мир»!

Второй засмеялся и сквозь смех проговорил:

- Он старался.

- Я знаю, - заверил Фунибар. - Вильгельм отличный малый. Была бы моя воля, я бы присоединился к этой парочке и дописал пару глав к их «Либер Демонике». Идеальный образ жизни: ученые - ис­катели приключений и мужественные борцы со злом! Но увы! С егодня и будущие лет триста меня ожидают отнюдь не приключения, а свет­ские рауты и дворцовые интриги. В основном.

— Во! — Сергея озарила неожиданная мысль, он залез за пазуху, вытянул оттуда «Золотой Анкх» и протянул Королю Фениксу: — Мой подарок! Только не отказывайтесь. Считайте это волей богов. Вилли утверждал, что эта игрушка обладает способностью привлекать на сто­рону ее обладателя единомышленников.

Фунибар немного смутился, но «Анкх» взял, бережно повесил се­бе на грудь и снял с указательного пальца левой руки перстень из бело­го золота с изображенным на нем мифическим существом, похожим на дракона, но без крыльев.

— Тогда и вы смиритесь, — он взял левую руку молодого чело­века и надел кольцо на указательный палец. — «Перстень Кори­на». Я его нашел во время моего путешествия, еще в качестве по­сла, в Старый Свет. Точнее, мне его передал лесной эльф-отшель­ник. Он нашел его на дороге у Карак-Орруда и считал, что этот перстень принадлежал Четвертому Королю Фениксу — Каледору Воину, а тот его унаследовал от своего прадеда, знаменитого Каледора Пророка. Отшельник также предполагал, что эту вещь Каледор получил от Лизардов, и она наделяет владельца даром предви­дения.

Второй совершенно растерялся от подобной щедрости коронован­ной особы.

— И Вам не жалко такую ценную вещь отдать малознакомому че­ловеку? — спросил он, разглядывая подарок. — Тем более что я не знаю ни одного из упомянутых господ и не помню, кто такие Лизарды. Кто- то что-то мне о них рассказывал, но за последние дни я узнал больше, чем могу запомнить.

— Лизарды — это первые обитатели мира, созданные Древни­ми, — могущественные волшебники. Они давно исчезли, а их помощ­ники — Сланны, Скинки и Заурусы одичали. Теперь они водятся толь­ко в экваториальных джунглях. Просто хищники. Хладнокровные. Впрочем, ваш друг священник должен знать эту легенду.

— Удобно этот перстень Королеве показывать? — посоветовался Сергей.

— Да, спрячьте-ка пока перстень в карман, чтобы не смущать кра­савицу Алариэль, — посоветовал Король Феникс: — Наденете, когда с ней расстанетесь. Вот и Врата.

Их баржа действительно подплыла вплотную к таким же огром­ным, как предыдущие. Золотым Вратам. Солдаты на сторожевых баш­нях, вытянувшись по струнке, с обожанием взирали на своего повели­теля. Створки Врат плавно расходились в стороны.

— Идите к лодке, — показал на спущенный трап Фунибар. — И ни о чем не думайте. Я развлеку ваших друзей, пока вы не верне­тесь.

— До встречи, Ваше Величество! — простился с ним Сергей.

— До встречи, друг Магнификус! — кивнул на прощанье Король Феникс.

Эльфийская длинная лодка за несколько минут перенесла молодо­го человека с одной баржи на другую. Гребцы помогли ему ступить на трап. Воины с длинными копьями встали у него за спиной. Поначалу Сергей не обратил на хрупкие фигуры солдат должного внимания, и только когда один из встречавших его воинов повернулся к нему в пол­оборота, по характерным окружностям на серебристых кольчугах в области груди он понял, что это женщины.

— Королева ждет вас у себя, — сказала одна из них и показала на приоткрытую дверь впереди. Второй переступил через порог и оказал­ся в роскошно убранной каюте. В забросанном маленькими расшитыми подушечками кресле с огромным цветком офриса хищной расцветки в руке, подобрав ноги под себя, сидела красивая барышня лет двадцати и насмешливо исподлобья смотрела на вошедшего.

— Вот, собственно, и я, — нахально заявил Сергей, скрывая таким образом смущение.

— Я вижу, — ответила девушка, понюхала цветок и добавила: — Только вы не представились.

— Магнификус к Вашим услугам, — приободрился гость.

— Алариэль, — в свою очередь сообщила она, — ваш новый друг. Если вы, конечно, не против.

— Очень приятно, — пробормотал Второй, начиная опять сму­щаться.

— Присаживайтесь, — предложила Алариэль и показала на пустое кресло рядом. — Поговорим. Баржа двигается очень быстро, а мне бы так хотелось познакомиться с вами поближе.

— С удовольствием, — быстро принял ее предложение он и сел в кресло,

— Вам понравился Лорейн? — спросила девушка, отбросила цве­ток в сторону и взяла гостя за руку. — Какая у вас красивая рука! Так понравился?

— Очень красивый город, — ответил Сергей, с удовольствием чув­ствуя, как тонкие пальцы Королевы гладят его ладонь.

— Говорят, что нам пришлось многое испытать? Схватки с чудови­щами, путешествие через море на корабле корсаров? — продолжила она.

— Было такое, — довольно неуверенно согласился он, с удивлени­ем наблюдая, как две служанки наполняют теплой водой внесенную ими же в каюту ванну,

— Расскажите что-нибудь, — попросила Алариэль, продолжая ла­скать пальцами руку гостя,

— Это длинная история, — сказал Второй, обуреваемый тысячей противоречивых предчувствий и абсолютно не представляя, как должен выглядеть его рассказ.

— Ну тогда раздевайтесь, — согласно кивнула девушка.

— В каком смысле? — не понял Сергей, обратив внимание, как на створку приоткрытого окна опустилась крупная оранжевая бабочка.

— В том, что вы должны принять ванну. Не могу же я вас предста­вить Древним в таком виде?!

— Но...

— Здесь никого не будет.

— Понятно.

— Кроме меня. Я приму ванну с вами. Это обычай. Вы же не хо­тите нарушить древний обычай и обидеть меня? — встала с кресла Ко­ролева. — Снимайте с себя эти тряпки. Я вам после ванны дам другую одежду.

— Я не могу, — признался Второй.

— Почему? — хитро наклонила головку девушка.

— Потому что я стесняюсь, — честно ответил Сергей.

— Не стесняйтесь, — приободрила его Алариэль. — Я же не стес­няюсь. А я королева!

И она начала раздеваться.

В своей предшествующей жизни молодому человеку часто приходи­лось раздеваться перед девушками. Мало того — как правило, инициато­ром в таких ситуациях выступал он. Но самим ситуациям предшествова­ли продолжительные ухаживания, ну, по крайней мере, не меньше двух часов. В данном случае предложение незнакомой красивой женщины снять перед ней штаны после трехминутной беседы обескуражило путе­шественника. Хотя, с другой стороны, — это действительно могло оказа­ться не более чем невинным обычаем ее народа. Нарушать невинные обы­чаи он не хотел, поэтому все-таки раздеваться начал. К моменту, когда де­ло дошло до нижнего белья, сама Алариэль уже успела раздеться и при­нялась пристально разглядывать его тело, иногда ласково проводя ла­донью по особо понравившимся ей местам, из чего Сергей сделал вывод, что местные обычаи, может быть, и древние, но к невинности не имеют никакого отношения. Во всяком случае, с человеческой точки зрения.

Когда последний предмет туалета наконец был сброшен на пол, де­вушка взяла его за руку и повела к ванне.

Только погрузившись в теплую воду, Второй немного успокоился и

привел мысли в порядок.

— Интересные у вас обычаи, — пробормотал он, потому что нуж­но было что-то сказать.

— И очень приятные, — согласилась с ним Королева, продолжая уже под водой поглажинать его тело.

— И древние, — вздрогнул от очередного прикосновения Сергей.

— Очень, — подтвердила девушка и поинтересовалась: — Хотите я кое-что для вас сделаю? Вам понравится. Я это делаю лучше всех. У меня трехсотлетний опыт.

Это откровение моментально отрезвило молодого человека, и его прежде одурманенный сложившейся ситуацией мозг тут же подсказал достойный выход из положения.

— Очень хочу, — серьезно заявил он, но добавил: — Только дол­жен предупредить Вас, что это навлечет на нас проклятие.

— Какое проклятие? — тут же отпрянула от него Королева.

— Когда Древние следуют таким вот древним обычаям с други­ми — не Древними, другие в течение пяти дней умирают мучительной смертью, а Древние на тысячелетие заключаются на дно Вселенной, где нет снов. Хотя ради Вас я без промедления готов пожертвовать со­бой, — заговорщическим тоном сообщил Сергей.

— Но я не готова, — сухо заявила Алариэль и в ее прекрасных голубых глазах блеснула ярость, но скоро она сумела совладать с собой и, улыбнув­шись, добавила: — Ах! Если бы я была обычной женщиной и на моих пле­чах не лежала ответственность за судьбы моего народа, вы смогли бы испы­тать такое удовольствие! Но чтобы не разочаровывать вас окончательно, я сейчас прикажу самой красивой девушке из моей свиты удовлетворить ва­ши мужские желания. Любые, самые диковинные желания.

— Вы обижаете меня, — придал своему лицу грустное выражение молодой человек, косясь в сторону бабочки на окне.

— Почему? — спросила его Королева.

— После того как я был рядом с самой красивой женщиной мира и она ласкала меня, предлагать мне другую женщину столь же унизи­тельно, как предлагать мне для любовных утех лошадь, — как можно убедительней оскорбился Сергей.

Алариэль звонко расхохоталась. Ей явно польстила подобная логика.

— Вы просто чудо! — успокоившись, сказала она и невинно поин­тересовалась: — И что же, у вас никогда не было любовной связи с обычными существами?

Для пущей убедительности он рискнул соврать еще:

— Была. Полтора миллиона лет назад. В другом, очень далеком отсюда мире.

— Полтора миллиона! — ахнула Королева. — Кто же была эта нес­частная и что с ней случилось?

— Одна принцесса, выгорела изнутри, — печально произнес моло­дой человек. — Я ничего не мог поделать. Но она сама виновата — опои­ла меня сонным зельем. Контакт произошел во сне, я даже не смог пре­дупредить бедняжку!

После этого приступа откровенности Алариэль пригласила двух хорошеньких невозмутимых служанок. Второй был тщательно отмыт

— Не корите себя, — стала успокаивать его Алариэль. — Вы не ви­новаты. Как же у вас, Древних, все сложно. Нам значительно проще жи­вется. Я могу насладиться любовью с любым мужчиной моей страны. Хотя... — и она нахмурилась. — Вы же познакомились с Фунибаром?

— Да, — сказал Сергей, — Он просил передать Вам, что помнит свое место и не сердится.

— Не сердится! — воскликнула Королева, выбираясь из ванны и накидывая себе на плечи полупрозрачную накидку. — Не сердится! Подумать только! Еще неизвестно, кто из нас бесплоден — он или я.

«Можешь не сомневаться, старая нимфоманка!» — подумал про себя молодой человек, но вслух говорить ничего не стал и полюбопытствовал:

— Мне сказали, что Король Феникс и Вечная Королева не живут вместе. Это так?

— Так, — буркнула Алариэль. — Только год живут, после корона­ции Феникса, и зачинают следующую Королеву. Но у нас не получи­лось. У меня нет детей. Теперь развлекаюсь как могу.

Сергею на мгновение стало ее жалко. Он понял, что венценосная развратница надеялась, что сможет зачать хотя бы от него. Этим объяснялась ее поспешность. Он взглянул на окно, бабочка исчезла.

мягкими мыльными губками, переодет в элегантное мужское платье эльфийского дворянина, причесан, побрит и опрыскан с ног до головы духами.

— Неплохо, — констатировала Королева, осмотрев гостя со всех сторон. — Вы похожи на азура.

— Мне говорили, что я похож еще и на дручия, — попробовал по­шутить Сергей.

Но королеве его шутка не понравилась.

— Для дручия у вас слишком осознанный взгляд, — строго сказа­ла она. — Пойдемте на воздух.

Берега еще не было видно, но уже над горизонтом впереди пока­зался белый шпиль Башни Хоэта.

— Что это? — показал на промчавшееся над поверхностью моря перед баржей разноцветное облако Второй.

— Не обращайте внимания, — объяснила ему Алариэль. — Иллю­зии. Сафери. Чем ближе мы подплываем к Башне, тем их становится больше. Но сегодня спокойный день. Иногда бывает просто страшно здесь находиться.

Словно в подтверждение ее слов из морских глубин появилась ладонь размером в пять этажей жилого дома, звонко щелкнула паль­цами и скрылась под водой. За ладонью над баржей пролетела ве­тряная мельница, потом им навстречу по морской глади степенно прошагал носорог. Потом под баржей вода просто исчезла, и каза­лось, что они двигались в воздухе над обнаженным дном. Еще через минуту они встретили самих себя, плывущих себе навстречу. Сразу за этим видением Сергей обнаружил, что по небу справа от баржи тянется галактических размеров шов, стянутый суровой ниткой, тех же пропорций. Общая картина дополнялась разлитым повсюду за­пахом жареного мускатного ореха и какофонией звуков. Иногда ил­люзии исчезали, но вскоре опять возвращались. Так продолжалось, пока баржа не подошла к берегу на расстояние ста метров и не оста­новилась, повернувшись боком. От берега к барже беззвучно протя­нулась узкая металлическая полоса и легла краем на борт.

— Идите, — кивнула на полосу Королева. — Это уже не иллюзия, это дорога к башне.

Второй осторожно ступил на металл и, почувствовав под ногами твердую поверхность, зашагал вперед.

— Магнификус! — окликнула его Алариэль.

Он обернулся и увидел, что Вечная Королева приложила к своим устам указательный палец.

— Не в моих правилах... — заверил он ее, понимая, что она имеет н виду, и направился дальше.

Чем ближе Сергей приближался к Башне Хоэта, тем больше он осознавал величественность строения. Башня словно игла впивалась в ультрамариновый небосклон. Ее округлые стены отражали, как зерка­ло, солнечные лучи. Где-то совсем в вышине виднелись темные проемы овальных окон. Площадку огромного основания Башни устилали треу­гольные плиты из розового кварца или похожего на него материала. Перед круглым входом в величественное строение выстроились нес­колько рядов рыцарей в мерцающих белым металлом латах и с длинны­ми обнаженными клинками в руках. Их возглавлял командир с шелко­вой повязкой на глазах.

Когда Второй ступил на розовые плиты, командир шагнул ему на­встречу и произнес:

— Мастера-меченосцы Белой Башни Хоэта служат тебе, повели­тель!

— Очень признателен, — сказал Сергей и спросил: — Куда идти?

Рыцари расступились в стороны, образуя узкий проход. Сопро­вождаемый командиром, гость проследовал ко входу. Круглые створки двери бесшумно раскатились в разные стороны.

— Вперед, — показал на открывшийся проем командир.

Второй шагнул в проем и обнаружил, что Башня Хоэта полая вну­три. Все ее пространство освещали мерцающие желтым цветом хру­стальные шары, безо всяких подставок висящие в воздухе.

— На диск, — услужливо подсказал ему командир.

И Сергей заметил круглую металлическую плиту, лежащую на по­лу в центре. Он вместе с рыцарем ступил на нее, и диск начал подни­маться вверх. Мимо них то и дело пролетали хрустальные шары разных диаметров.

Наконец наверху гость заметил темный свод и отверстие под несу­щий их подъемник. Плита уверенно вошла в него и остановилась. Это пространство освещалось парящими зелеными кристаллами.

— Теперь туда, — показал на другую плиту, но уже квадратной формы, командир.

Указанная плита также была подъемным устройством и доставила их на третий ярус.

Кубические светильники, излучающие ровный голубой свет, ука­зывали на приверженность архитектора Башни к правильным геоме­трическим формам.

Квадратная плита заняла подобающее ей место в ряду таких же устилающих пол большого зала с множеством дверей из того же ме­талла, что и доспехи меченосцев. Из одной вышел древний седовла­сый старец с повязкой на глазах, как у проводника, и приказал ко­мандиру:

— Ты можешь возвращаться, сын мой. Древние благодарят тебя.

Рыцарь послушно развернулся и отправился назад. Когда квадрат­ная плита унесла его вниз, старец жестом пригласил Сергея в одну из дверей.

За дверью оказалась длинная галерея, полностью состоящая из со­стыкованных стеклянных блоков разной формы и размеров.

— Вам туда, — сообщил молодому человеку старец и захлопнул за ним дверь.

Сергей побрел по галерее вперед, пока не уткнулся в обычную де­ревянную дверь. Внутренне собравшись, он толкнул дверь и вошел в следующее помещение. В лицо сразу пахнуло запахом старой бумаги. Это была библиотека. Обычная библиотека — большой прямоугольный зал, уставленный несколькими рядами книжных шкафов. У одного из шкафов на ступеньке невысокой деревянной лестницы, прислоненной к стене, сидела молодая женщина в кожаном охотничьем костюме. Она читала книгу.

Услышав стук двери, женщина поставила книгу обратно на полку, поднялась и приблизилась к гостю.

— Привет, — просто сказала она и протянула для пожатия руку, — я Валайа, или Иши. Как больше нравится.

Второй с готовностью пожал протянутую руку:

— Магнификус.

— Знаю, — кивнула женщина. — Есть хочешь?

— Перекусил бы немного, — признался он.

— Тогда нам туда, — показала на другой конец зала Иши.

Сергей последовал за ней.

На ходу женщина сообщила:

— Я богиня Иши, я же богиня Валайа. Кстати — Валайа мне боль­ше нравится. У меня еще пять имен, но это неважно. Важно, что я Древ­няя. В нормальной жизни у меня было другое имя, обычное, человече­ское, но я не могу им называться, иначе у меня голова от боли лопнет. Одна из причуд Первого Магнификуса.

Они подошли к небольшому столу, на котором лежали нарезанные куски сыра, буженины и хлеба. Гам же стояли две початые бутылки с вином.

— Бери что пожелаешь, — предложила Валайа и отправила себе в рот кусок сыра.

Второй сложил вместе кусок буженины, сыр и хлеб. Откусил. Ему понравилось, он быстро съел бутерброд и сделал еще один.

— У тебя отличный аппетит, — довольно заметила богиня и протя­нула ему бутылку. — Полусладкое. Компот почти.

— Много тут Древних-то? — продолжая жевать, поинтересовался Сергей.

— Тpoe, — ответила хозяйка. — Я, Таал, сейчас он весь в молниях прилетит, любит он эффекты, и Моор. Моора не будет, он нас игнори­рует. А ты как добрался?

— Да ничего, — пожал плечами и с надеждой спросил: — Вы же мне расскажете, где я нахожусь?

— Ты еще не понял? — удивилась она и ответила: — Ты в компью­терной игре. И давай на «ты»?! Сколько тебе лет?

— Двадцать семь, — ответил перегруженный новой информацией молодой человек.

— А мне тридцать пять, — делая глоток из бутылки, сообщила женщина. — Мы почти ровесники. Чего ты так на меня уставился. Да, это компьютерная игра. Что тут непонятного?! Стратегия.

Тут одно из мозаичных окон с грохотом распахнулось, повеяло хо­лодом, и в библиотеку влетела шаровая молния.

— Вот и Таал, он же Азуран, он же еще штук семь божеств, — да­же не оборачиваясь к огненному шару, объяснила Валайа. — Дурацкая любовь к эффектам. 1ы его прости, за девять тысяч лет с мозгами вся­кое может случиться.

Шар завис над полом в нескольких шагах от них, потом растянул­ся в огненный диск, из которого появился среднего роста мужчина при­мерно того же возраста, что и они.

— Почему вы не пошли в Зал Решений? — с ходу спросил он.

— Чего там делать? — отмахнулась бутылкой женщина. — Пока я ждала вас, я хоть книжку дочитала.

— Ты что-нибудь ему рассказывала? — кивнул в сторону гостя Таал.

— Он, оказывается, так и не понял, что находится в игре, — отве­тила Валайа.

— Нет, что в компьютерной игре, не понял, — признался Второй и дополнил: — Вообще-то первое время я был уверен, что у меня шизо­френия.

— Так, здесь надо по порядку все рассказывать, — предложил муж­чина. — Может, все-таки пройдем в Зал Решений? Рассказ долгий.

— Вот что, — сказала многоименная богиня, — ты, Таал, ему все расскажи, а я пока к своим гномам слетаю. У них там проблемы между двумя семьями. Один другому уже голову молотом пробил. Обойде­тесь пока без меня?!

— Лети уж, — милостиво согласился тот. — Только скорее возвра­щайся. У меня не больше часа.

— Буду вовремя, — уверила Валайа, последний раз отпила от сво­ей бутылки, поставила ее на стол и, обернувшись сойкой, вылетела в окно.

— Веселая, да? — влюбленно глядя вслед женщине, сказал Таал. — Знаю Иши много тысяч лет, но не перестаю удивляться ее энергии. Хорошо. Перейдем в другое место. Ты должен услышать все с самого начала.

— О чем разговор, для этого и встретились, — принял его пригла­шение Сергей и прихватил с собой еще один бутерброд.

Зал Решений невольно внушал уважение своими размерами. По­мещение с огромным круглым столом посредине и массивными резны­ми креслами, расставленными вокруг него. Стены зала украшали сви­сающие с горизонтальных флагштоков парчовые знамена с различны­ми геральдическими символами, вышитыми на них золотом.

— Прежде всего, — усаживаясь в одно из кресел, начал Гаал, — ты должен осознать масштабы всего происходящего.

— Попытаюсь, — пообещал Второй, располагаясь в кресле напротив.

— Несмотря на то что это, как уже тебе сказала Иши, компьютер­ная игра, в нее никто не играет. Нет, само собой, поначалу играли, но вот уже семь тысяч лет по местному времени игра живет самостоятель­ной жизнью. Как это получилось, непонятно. Может быть, наш покой­ный друг Магнификус — твой предтеча — и предполагал такое разви­тие событий, но остальные игроки нет. Теперь мы существуем в усло­виях тех правил, которые определил Магнификус. А он был необыч­ный человек. Очень необычный.

— Необычный в чем? — уточнил Сергей.

— Иногда создавалось впечатление, что в своей увлеченности соз­данием этого мира он забывал, что он просто человек, а не бог. Знаешь, сколько вариантов дополнения способностей игрока, или возможно­стей, или так называемого сафери он запрограммировал? Ты же сам игрок. Сколько может быть дополнений, максимум?

Второй подумал и ответил:

— Около сотни, чуть меньше.

— На сегодняшний день мы насчитали около 7 миллионов, но их значительно больше! Значительно! — торжественно сообщил Древней­ший и продолжил: — Размеры игральной карты в десятки раз превы­шают размеры Земли. Но и это пустяки...

— Подождите, — прервал его Сергей. — Нельзя ли все по порядку?

— Пусть будет так, — согласился Таал и начал повествование: — В один прекрасный день меня вышвырнули из аспирантуры, Корина, ну,

Магнификуса Первого, или, так будет удобно, — просто Первого — из конструкторского бюро. Я, Иши и он познакомились по сети. Мы играли в ту же стратегию «в реальном времени», что и ты.

— Фэнтези? — спросил Второй.

— Именно, — подтвердил Древнейший. — Играли ночами полго­да, потом начали переписываться, потом встретились. Хорошие ребята оказались. Потерянное поколение — романтика советской юности, сек­суальный идеализм, высшее образование и зарождающийся капита­лизм вокруг. Гремучая смесь. Игрушки спасали от депрессивных запо­ев. Так вот, началось, как я уже говорил, с того, что мы с Кориным ока­зались на нуле. Иши иногда подкидывала нам на хлеб, она работала в какой-то риэлтерской фирме. Единственное, что у нас с Кориным, с Первым, было, — это два компьютера и четыре старых зубоврачебных кресла, которые мне оставил сосед-дантист перед своей эмиграцией в Израиль. Меня посетила идея — сделать игровой кабинет и поставить его в одном из крупных торговых центров. Что может быть проще — родители отовариваются, а их детишки, сидя в креслах с джойстиками в руках плюс с «виртуальными очками» на голове, сражаются в ком­пьютерную игрушку. О, эти «виртуальные очки»! Помнишь, как их три года назад рекламировали?!

— Помню, — подтвердил Второй. — Но они не прижились. От них очень глаза уставали и голова гудела. Только не пойму, в какую игру должны были играть дети буржуинов?

— Это тоже должно было стать своего рода «ноу хау», — хитро со­щурился Таал. — К тому времени у Магнификуса окончательно кончи­лись деньги, он не смог оплачивать съемную квартиру, а своей у него не было, и он переехал ко мне. Парень он был спокойный, помешанный на электронике и коллекционировании оловянных миниатюр, не так давно развелся с женой, которой, собственно, и оставил свою жилплощадь. Отличный парень — золотая голова. Короче говоря, я поставил перед ним задание переделать нашу любимую компьютерную игрушку. Вер­нее, доделать ее. Она сохраняла привычную форму стратегии, но играющие в нее получали возможность играть не только как сторонние наблюдатели, но и как действующие персонажи в режиме «первого ли­ца». То есть и планируешь, и сам в облике избранного героя принима­ешь непосредственное участие. Ходишь, машешь мечом, насылаешь бурю. И все от первого лица. Игра богов! Согласись — гениально?

— Интересно, — согласился Сергей, припоминая про себя, что ему приходилось уже сталкиваться с прототипами таких игрушек.

— Сказано — сделано. Я занял у Иши денег на дополнительное оборудование, Корин засел за клавиатуру. Через полтора месяца он написал необходимую программу. В один прекрасный день, когда все было сделано, мы в паре с ним сыграли несколько раундов, и он уе­хал на три дня к своей сестре в Подмосковье. Признаться, я был не совсем доволен; графика простовата, гул в ушах раздражал. Но в це­лом — сойдет для начала. Корин дополнил количество персонажей, использовал образы из своей оловянной коллекции. Так я просидел до вечера, с бутылкой пива в руках, любуясь нашим детищем. Вечером мне позвонила Иши и предложила встретиться. Она плакала. Есте­ственно, я тут же помчался к ней на встречу. У Иши тот день был один из самых плохих в жизни — в клинике ей поставили окончатель­ный диагноз — бесплодие, а за неделю до этого от нее сбежал ухажер. Бедная девушка наглоталась успокоительных таблеток и разбавила это все полбутылкой водки. Я нонимал, что в таком состоянии ее оставлять нельзя, и предложил заехать ко мне, чтобы оценить нашу с Первым работу. Она согласилась, мы купили по дороге еще пару бу­тылок водки и поехали. Дома я похвалился собранным аппаратом. Иши захотела немедленно его опробовать. Почему бы и нет? Сели в кресла, выбрали карту и персонажей, запустили игру. Через десять минут я понял, что игры не получится — противница уснула. Что по­делаешь?! Я решил ее не будить, постелил ей кровать, сам лег в дру­гой комнате. Утром обнаружил, что Иши еще спит. Будить не стал. Написал записку, оставил ключи и поехал встречаться с потенциаль­ным клиентом. Был у меня один знакомый, у которого еще один зна­комый служил директором крупного торгового центра. Директор ока­зался отличным парнем, и мы всей компанией уехали к нему на два

дня за город. Когда я вернулся домой, меня постиг шок — Иши лежа­ла там же, в той же позе, в которой я ее оставил. «Отравилась нас­мерть, сердце не выдержало», — испугался я. Потрогал руку — пульс есть. Прислушался — дышит. Но рисковать не хотелось, и я позвонил одному знакомому врачу. Сейчас этого врача здешний мир знает как Моора, тогда он работал онкологом. Гак, на вторых ролях. Моор прие­хал через два часа. Осмотрел девушку, спросил, чего пила, чего глота­ла, и хотел уже вызывать реанимацию, как я отключил электропитание на своем агрегате, и спящая тут же проснулась сама. Ты не представля­ешь, как она возмущалась. Она несла какой-то бред, что ее оставили на несколько месяцев в игрушке, что ее сотню раз убили монстры, что это все свинство — так экспериментировать на своих. Не перескажешь. Моор еще раз осмотрел ее, потом все-таки сделал укол, правда, на этот раз успокаивающий, и девушка пришла в себя. Иши дала Моору день­жат за хлопоты и отказалась ехать обследоваться. Врач пожурил де­вушку и уехал. А мы решили пойти перекусить. По дороге мы много разговаривали. Она рассказывала о своих приключениях во сне, о би­твах, которые выиграла, о том, как, кто и где ее убивал, о заработанных ста девяти тысячах золотых и еще много всякого. У кафе мы поняли, что ни у нее, ни у меня нет наличных. Иши пошла к банкомату и суну­ла туда свою карточку. На счете девушки оставались от зарплаты дол­ларов двести с копейками. Я, не дожидаясь ее, двинулся в кафе делать заказ. Когда Иши вернулась, то у нее было такое выражение лица, словно она только что увидела ядерный взрыв. Не успел я и рта от­крыть, как она мне сунула под нос выданную банкоматом выписку с ос­татком на счете. Сначала я ничего не понял, но она молча ткнула мне пальцем в цифру.

— Что за цифра? — не сдержал вопроса слушатель.

Таал сделал многозначительную паузу и ответил:

— Сто девять тысяч долларов.

— Откуда? — изумился Сергей.

—

— Само собой разумеется, мы тоже заинтересовались этим вопро­сом, — продолжил Древний. — У Иши в этом банке работала подруж-

ка. Окольными путями она навела справки и установила, что деньги со­брались, как дождевые капли в реку, по несколько центов, за два дня, с сотни тысяч частных счетов. Больше подружка ничего узнать не смогла.

— А вы? — спросил Второй, так ни разу за весь рассказ и не над­кусив прихваченный бутерброд.

— Мы, — улыбнулся Таал. — Мы неплохо соображали. Конечно, понять механику этого процесса мы не могли, но выводы сделали не­медленно. Я тут же занял у Инги пятьсот долларов и открыл себе пер­сональный банковский счет. Потом побежали домой, Я съел две таб­летки снотворного и запил пивом. Моя спутница села рядом, чтобы следить со стороны за мной. На всякий случай. От перевозбуждения я еле уснул. Но когда под этот отвратительный гул я погрузился в снови­дения, то понял, о чем говорила Иши, — вокруг была отнюдь не игра, вокруг был абсолютно реальный мир, Я мог потрогать листья на дере­вьях, я чувствовал запах цветов, я случайно споткнулся о камень, упал и почувствовал боль. Это было чудо! Конечно, я не стал искать особых приключений, встреч с чудовищами и компьютерными противниками. Меня интересовали только брошенные у дороги бочки, которые, если их разбиваешь, рассыпались грудами золотых монет. Только золотые рудники, только ящики на перекрестках. Я собирал ресурсы. И я весь­ма преуспел.

— Подождите, — решился уточнить Сергей. — Куда же вы все это складывали?

— Вспомни игру, — вздохнул рассказчик. — При соприкосновении с найденными сокровищами они со звоном растворяются в воздухе и появляются на шкале добытых тобой ресурсов.

— Что, и шкала была? Где? — пытался понять Второй.

— Нет, — вздохнул Таал,— Шкалы в привычном игровом понима­нии не было. Но добыв очередную россыпь золотых монет, я каким-то образом знал, сколько добыл точно и сколько у меня есть всего. Я же предупреждал — мы до сих пор многого не понимаем.

— А дальше? — попросил Сергей,

— Дальше Иши разбудила меня. Я спал двенадцать часов и набрал семьдесят тысяч золотых. Мы быстро попили кофе и побежали в банк. Все было верно — за эти двенадцать часов на мой счет поступило ровно семьдесят тысяч. О, какой пир мы устроили с Иши в тот день! Сколь­ко сделали бессмысленных, но приятных покупок! — Древнейший встал с кресла и начал расхаживать по залу. — Когда наши страсти улеглись, мы поняли, что не стоит торопиться рассказывать о нашем открытии всему миру. Как раз от сестры из пригорода вернулся Корин. Ничего не объясняя, я тут же попросил его нарисовать новую примитивнейшую карту с гигантским количеством ресурсов в одном месте и чтобы ника­ких монстров, противников и ловушек. Теперь при ударе по ящику или бочке оттуда высыпались не сотни, а тысячи монет. Самих ящиков и бо­чек стало неограниченно много. Объяснил все это прихотью чудака-за­казчика и выдал Первому для настроения тысячу долларов. Когда он все сделал, я дал ему еще три тысячи и попросил на месяц переехать к Иши. Наврал, что влюбился. Соответственно, она на это время перее­хала ко мне. Мы купили у того же Моора целый чемодан снотворных средств и открыли счета во всех банках столицы. Через месяц и она, и я были мультимиллионерами, а вернее, миллиардерами.

Поскольку на стабильность в родном отечестве мы особо не рас­считывали, то раскидали громадные суммы по самым респектабельным банкам мира, благо что Иши в этом неплохо разбиралась. Тратить то­же мы не торопились, чтобы не привлекать внимания. Нас не оставля­ло ощущение, что все происходящее с нами — фантастическая афера, и вот-вот появится реальный владелец заработанных в игре средств. Но деньги есть деньги. Деньги нужно было вкладывать. Поначалу мы ку­пили крупный особняк на Кипре, потом в Праге, потом Иши уговори­ла купить через доверенных лиц усадьбу в Южной Америке. А потом нам все надоело. Опять сказался «пионерский синдром». Ко всему привыкаешь. Помню, сели мы как-то в маленьком ресторанчике на Корфу и стали придумывать, что делать дальше.

— Может, сыграем? — предложила мне Иши. И мы, два велико­возрастных переростка, нашли интернет-клуб, до утра бились в люби­мую игрушку и пили водку. На рассвете в моей голове возникло иско­мое слово. Одно слово. Но оно определило всю нашу последующую жизнь. Бессмертие! Да, бессмертие! Минуты реальности в игре растя­гивались на месяца. Иши это понравилось. Оставалось только создать такую игровую карту, в которой мы смогли бы чувствовать себя ком­фортно и найти способ, как без риска для жизни и здравого рассудка спать годами. Для реализации первого мы выписали скучающего Кори­на, для воплощения второго — Моора. Мы не стали их посвящать в нюансы нашего стремительного обогащения. 11о легенде, Иши взяла под квартиру крупный кредит. Впрочем, наших друзей это особо и не интересовало — они были шокированы возможностями игровой реаль­ности. Они попробовали сами, и с удовольствием присоединились к нам. Моор провел ряд экспериментов с продолжительностью сна, и мы столкнулись с новым парадоксом — игрок, находящийся в «гейм-сне», впадал в специфическую форму анабиоза, то есть практически не нуж­дался ни в кислороде, ни в питании. Моор не мог в это поверить. Пер­вый набросал для его опытов простую карту, без монстров, со средне­статистической флорой и фауной. Моор нанял где-то в Азии полугра­мотного пастуха, ввел его в «гейм-сон» па пять месяцев. После про­буждения пастух был уверен, что просто долго спал. У него не атрофи­ровались органы, он не повредился в уме, он вообще никак не изменил­ся. Никак! А ведь пастух прожил несколько тысячелетий!

— Пока Моор бился над физиологической стороной нашего проек­та, Магнификус поселился в усадьбе на экваторе, заказал себе десяток грузовиков с самым последним электронным оборудованием и перема­нил из своего бюро нескольких художников, работающих с компьютер­ной графикой. Он создавал новую, невероятную по размерам и количе­ству объектов игровую карту. Мало того, он заказывал для будущей карты программное обеспечение у трех ведущих в этой области компа­ний мира. На поддержание рабочего настроения у сотрудников и на ап­паратуру уходили громадные деньги.

Через год над нашим проектом у него трудилось двести человек. К упомянутой усадьбе пришлось достраивать целый городок. Правда, все сотрудники были уверены, что работают над созданием какой-то высо­кобюджетной компьютерной игрушки. Хотя это была правда. В опре­деленном смысле.

В десятках тысячах километрах от него Моор строил модифициро­ванные камеры для «гейм-сна». Иши купила остров в одном из самых диких уголков Тихого океана. Да, вы же там были. Цитадель. Я гоже приложил к этому руку. Короче говоря, занятие нашлось для всех. По мере продвижения к цели с фантастической скоростью росли расходы, и мы с Иши то и дело возвращались на старую московскую квартиру и делали вылазки на нашу первую золотоносную карту. На москов­скую — потому что не хотели, чтобы наши друзья знали, откуда у нас такие огромные деньги. Правда, позже, уже здесь, Первый признался, что давно это понял. Ну так или иначе: по нашим планам, по заверше­нии всех работ мы намеревались вчетвером уйти на свою карту и запро­граммировать автоматическое отключение питания через полгода.

— Так и сделали. Ровно через полгода, минута в минуту, питание отключилось, и мы проснулись. Моор проверил наше физическое со­стояние и пришел к убеждению, что мы в абсолютной норме. Разве что незначительно похудели, Моор предложил запрограммировать ком­пьютер еще на полтора года. Нам эта идея очень понравилась. Была только одна проблема — кто будет следить за нами все это время? До­верять наемным сотрудникам с материка свои жизни как-то не хоте­лось. Где гарантии, что им не захочется войти в игровую реальность вместо нас? За полтора года многое могло произойти. Нужны были фа­натически верные хранители наших жизней. Тогда Магнификус пред­ложил использовать персонажей.

— Как это возможно? — не понял Второй.

— О! — потер ладони рассказчик. — В этой игре все возможно. Первый еще на стадии разработки игровой карты нарисовал портал, в Цитадели поставил каменную арку, через которую персонажи игры мо­гли бы выходить в реальный мир за свежими новостями. Теоретически, конечно, выходить. Он сам это всерьез не воспринимал. Но портал за­работал, Ты встречал Торгрима, Теклиса, Абхораша?

-Да.

— Видишь.

— Невозможно.

— Вся эта история невозможна, но она случилась. Так оно и быва­ет. Невозможно, чтобы земля была круглая, невозможно, чтобы части­ца и волна были одним и тем же. Невозможное — самая возможная вещь на свете. Вернемся к истории: Первый ввел нас в состояние «геймсна», а мы ему послали нескольких персонажей. Я послал умни­цу Теклиса. И ши — Торгрима, Корин — Слаанеша.

— Зачем же его?

— Кто знал? Мы были уверены, что персонажи нам верны, но Первый просчитался: как только персонажи оказались на другой стороне, Слаанеш убил Магнификуса, а сам сбежал из Цитадели. Он хотел убить нас всех, но Теклис и несколько охранников помеша­ли ему. Мы тут же отправили вслед за Теклисом и Торгримом еще несколько персонажей, но уже ничего нельзя было поделать. Слаа­неш надолго скрылся во внешнем мире. А мы остались наедине сами с собой.

— И все-таки, — напомнил Второй. — Я вам зачем?

— Магнификус был своего рода координатором, в силу того, что этот мир — творение его рук, и он задавал основные параметры игры, — продолжил Таал. — Гак, предположим, изменить рельеф мест­ности, создать новую расу, ну и другие глобальные перемены возмож­ны лишь при наличии в руках хозяина Четырнадцатого принципа и всех остальных многогранников. Корин раздал нам по четыре, а себе оста­вил два. Первый и Четырнадцатый. Иначе никак.

— А что за привязанность к цифре четырнадцать? У вас тут все по четырнадцать — часов, дней в неделе и так далее. Какой-то особый смысл?

— Причуда Корина. Началось с того, что он разработал семнад­цать принципиально разных вариантов программного обеспечения для нашей с ним первой игры. Помнишь, я рассказывал, для магазинов. Первый думал, какой «движок» использовать. На дворе стояло четыр­надцатое сентября. Он выбрал четырнадцатый вариант. Вот его и за­циклило.

— Вот еще — зачем вам собирать все эти принципы? — не понял Сергей. — Вы живете тысячелетия, вас тут почитают за богов. Сказка, а не жизнь!

— Так оно и есть, но после гибели нашего друга силы Хаоса вышли из-под контроля Моора. Они оказались свободнее, чем мы предпола­гали. С каждым годом их нападения становятся все ожесточеннее.

— Может, это сам Моор мудрит?

— Нет, Моор жертва своего идиотского изобретения. Хаос рвется к Белому порталу. Он хочет уничтожить нас и мир, откуда мы пришли.

— Короче говоря, вы меня вызвали, чтобы я спас мир от компью­терных паразитов?

-Да.

— Отличный план. Но вы точно уверены, что я и есть тот, кто ну­жен?

— Абсолютно. Мы долго следили за всеми игроками в Небытии. Нашли тебя. Сетевое имя — Магнификус, четырнадцатая игральная кость откликнулась. Сам посмотри, — Таал достал из кармана горсть разноцветных кубиков, бросил их на стол и ткнул пальцем в сверкаю­щий алый многогранник. — По-моему, очевидно.

Второй взял указанную кость в руку и поднес к глазам. Долго лю­бовался, как она переливается всеми оттенками красного — от блекло- молочного до темного, практически черного пурпура.

— Вы сказали, Небытия?

— Я так называю тот мир. Тридцать шесть лет в одной жизни и де­вять тысяч лет в другой. Что из них больше подходит под определе­ние — Небытие?

— Логично.

— Догосу тер шуд, — неожиданно чужим голосом произнес Древ­нейший, при этом он добела сжал кулаки, а его карие доселе глаза сверк­нули зеленым огнем.

Странный приступ длился всего несколько секунд. Вскоре Таал глубоко вздохнул, разжал пальцы и взглянул на большие настенные ча­сы с такой же странной разметкой, что и на часах в доме Шарскуна,

— Вам плохо? — встревожился Сергей.

— У меня кончается время, — ответил собеседник и объяснил: — Древние могут возвращаться в сознание, обычное для существ Небы­тия, на четырнадцать часов. Каждое прожитое тысячелетие здесь — это минус час от времени Небытия. Я прожил девять тысяч лет, соот­ветственно, тот я, что был прежде, может существовать только остав­шиеся пять часов.

— Кто это придумал?

— Тог, кто придумал условия игры, — Магнификус.

— Что же случится, когда пройдут эти пять часов, или когда вы проживете назначенные четырнадцать тысяч лет?

— Останутся только Древние — Таал, Азуран и так далее. Боги.

— Азуран! — повторил вслух Сергей. — Огонь Азурана. Вспом­нил, что хотел спросить. Почему король Темных эльфов не прошел ваш огонь? Я имею в виду Малекита.

— У Малекита мать — шпион Хаоса, Моор пытался меня обвести вокруг пальца во время одной из игр. Но это не важно. Важно, что вы прибыли к нам.

— Тогда конкретнее, — попросил Второй. — Что нужно сделать?

— Точно не знаю. Прежде всего, необходимо собрать все четыр­надцать принципов. У нас их десять. Потом уничтожить Черный портал, чтобы ослабить силы Хаоса.

— Где остальные кубики? То есть, я имел в виду — принципы.

— У Моора, — сообщил Древний.

— А вдруг он не захочет с ними расставаться? — засомневался Магнификус.

— Куда он денется?! — спокойно уверил его Таал и встал. — Свою часть я рассказал, остальное расскажет Иши. Она здесь будет с мину­ты на минуту. А мне пора, — он взмахнул рукой и перед ним возник пульсирующий огнем круг высотой с человеческий рост. Древний под­нялся с кресла и шагнул прямо в огонь. Перед тем как окончательно ис­чезнуть, он попросил:

— Брось свой посох в лесу рядом с Башней. Посох опять станет деревом.

Круг сжался до размеров и футбольного мяча и с характерным треском вылетел в окно.

Иши действительно появилась быстро. Сойкой она впорхнула в то же самое приоткрытое окно, обернулась женщиной и подошла к столу.

— Как там гномы? — участливо поинтересовался Второй.

— Все отлично, — деловито оправляя одежду, ответила она. — Я натравила на их семьи банду орков, без дела слонявшихся неподалеку. Теперь на ссоры у них не останется времени.

— Конструктивно, — оценил стратегическое решение женщины Сергей.

— Мой друг тебе много поведал? — в свою очередь осведомилась она.

— Не так чтобы, — сообщил Второй. — Рассказал, как вы с ним капитал во сне сколотили, как добились временного бессмертия, как де­моны убили моего гениального тезку, про отличные правила игры и про то, что я должен мир спасать. Короче говоря, плевое дело.

— Ты очень сообразительный! — хмыкнула Древнейшая. — И мо­рально устойчивый. Значит, у нас есть надежда.

— Морально устойчивый?! — Сергей не сразу понял, о чем гово­рит богиня-охотница.

— Алариэль, — подсказала она.

_ А! _ смутился Сергей. - Бабочка. Я сердцем чувствовал, что с ней что-то не так.

— Извини, — улыбнулась Иши. — Мы, женщины, такие любопыт­ные существа.

— Очень любопытные.

— Иногда безнравственные.

— Очень безнравственные.

— Это я об Алариэль.

— Я тоже,

Охотница нарочито укоризненно покачала головой и предложи­ла: — Глазастый, а полетели в Лорейн? Я тебе покажу, как азуры жи­вут, в кабачке посидим, попробуем нормальной кухни? Здесь волшеб­но готовят. У меня еще три часа есть. Заодно и поговорим.

— Полетим? — озадачился Второй. — Я не знал, что летаю.

— Летаешь, летаешь, — поторопила его женщина. — Знаешь, как «сферу Сафери» вызывать?

— Имя надо пальцем в воздухе писать, — вспомнил уроки скейве­на Сергей.

— Точно! — подтвердила Иши. — Вызовешь сферу, ищи на ней символ сокола. Ласточку не выбирай, они здесь не водятся. Полетишь за мной, сядем на окраине, обернемся пожилой эльфийской четой с юга. Будем туристами. Вызывай сферу. Чтобы вернуть свой обычный облик, мысленно произнеси свое имя наоборот, Знаешь, наверно.

Второй в точности выполнил предписания женщины и вправду тут же обернулся соколом. Сойка на окне хитро подмигнула ему и выпорх­нула наружу. Серг ей последовал за ней.

Такого города он действительно еще не видел. Если Эшинблант и Наггарот можно было сравнить с какими-то земными городами, то у Лорейна точно аналогов не было. Они с Иши спустились на открытую веранду дома рядом с каналом, обернулись пожилой парой эльфов и, не торопясь, по узенькой каменной лестнице вышли на улицу. Собственно говоря, Лорейн и не был городом в привычном понимании этого слова. За чередой внушительных оборонительных строений находился беско­нечный многоуровневый лабиринт узеньких улиц, пересекающихся друг с другом, украшенный тысячами искусно вырезанными из белого камня барельефами. Точнее, даже так: в Лорейне не было ни одной сте­ны без какого-либо узора. Сквозь распахнутые двери домов шагающий мимо Сергей видел, как эльфийские мамы рассказывают детям перед сном сказки, а строгие отцы семейств играют на верандах в какую-то карточную игру, со стороны очень напоминающую юкер, или, тихо пе­реговариваясь друг с другом, потягивают из высоких узких чашек аро­матный горячий напиток. Освещался город гирляндами разноцветных фонарей, натянутыми прямо над тротуарами. И повсюду журчали оплетенные плющом чаши миниатюрных фонтанчиков.

Женщина провела своего восхищенного красотой вечернего Ло­рейна спутника по спиралевидной лестнице на уровень ниже. Улочки здесь были просторнее и прохожих немного больше, в основном моло­дые пары, гуляющие по тротуарам рядом с каналом.

— Интересующий нас кабачок там, — показала Иши на раскрытые двери впереди.

Они вошли внутрь. Помещение походило больше на выставочный зал, нежели на ресторан. Вдоль выложенных разноцветной плиткой стен на значительном удалении друг от друга стояли деревянные столи­ки, над ними висели картины, убранные в тонкие рамки. С потолка сви­сали каплевидные белые лампы.

— Торион, — показала на одну из картин, изображавших рыбу с тремя глазами, женщина, и пояснила: — Художник Торион Огненное сердце, жил в эпоху короля Аэтиса. Может, здесь сядем?

Столик под картиной действительно пустовал, и Второй кивком согласился.

— У рыбы три глаза? — устраиваясь удобнее, удивился он. — Ху­дожественный вымысел?

— Почти, — ответила Иши, жестом подзывая официантку, и когда та подошла к их столику, попросила по-эльфийски: — Лавено гос ауми чаэль. Колионули ви ту моли.

Миловидная девушка понятливо склонила головку и с достоин­ством удалилась.

— Что ты заказала? — спросил Сергей.

— Художественный вымысел, — сообщила женщина. — Блюдо из трехглазой рыбы гос и местный вариант кофе. Отлично утоляет жажду, бодрит, но не содержит кофеина.

— Обнадеживает, — поблагодарил за полезную информацию Вто­рой и попросил: — Нельзя ли вернуться к нашей беседе? Я так долго добирался к вам.

— Почему нельзя? Можно, — согласилась Иши.

— Тогда вопрос: ваш Теклис не догадался сразу меня обучить азам сафери? Он, как я понял, большой мастер в этих вопросах. Я бы обер­нулся быстрокрылой пичугой, и мы с тобой пили бы местные напитки без кофеина на несколько дней раньше.

— Обернуться можно было только за пределами Северных Пусто­шей, быстроглазая пичуга скоро потратила бы необходимую для под­держания формы энергию и рухнула в своем естественном от рождения теле с высоты соколиного полета на землю.

— Пресловутый ворпстоун?

— Именно.

— Хорошо, а на драконе нельзя было встретить нужного чело­века?

— Гоже нельзя. На одном драконе — глупо, а высылать целую эс­кадрилью — значит, объявить начало военных действий. Хотелось ти­хо. И чем тише, тем лучше. Сейчас смутные времена.

— А если бы меня убили?

— Именно на это мы больше всего и рассчитывали.

— Не понял?!

— Если бы тебя убили, то через несколько минут ты бы и пил тот самый напиток без кофеина. Алтарь возрождения. Понимаешь? Один из них в Башне Хоэта.

— Понимаю.

— Но ты оказался на редкость шустрым парнем, и мы потеряли из- за тебя уйму времени.

— Надо было послать убийцу.

— Мы и послали.

-Не может быть?! Скейвена?

— Его.

— Тогда почему он меня не того.. ?

— Не знаю. Может быть, где-то рядом был Тзинч, и тот попал под его влияние.

— Тзинч.

— Да — демон Изменения. Он постоянно все путает, А в послед­нее время с ним происходит что-то совсем странное.

— Теперь я понял, что имел в виду Ракартх в доме Наолы, когда спрашивал Шарскуна — исполнит ли тот свои обязанности? Убьет или нет?

— Ракартх наш давний компаньон. Он тогда заверил нас, что все идет по плану. Наола — миленькая, но немного сумасшедшая. Носится с безумной идеей переустройства мира. Обычная болезнь молодости.

— А Шарскун — герой?

— В каком смысле?

— В смысле перерождения.

— Этого никто не может знать, пока он не умрет.

— Он умер.

— Вот и хорошо, скоро все само собой выяснится.

— Суровая у тебя логика.

— Здесь суровый мир.

— Скажите спасибо вашему шизоидному, Царство ему Небесное, Магнификусу.

— Магнификус Первый был моим мужем.

— Извини, — смутился Сергей, но, на его счастье, вернулась офи­циантка с двумя большими блюдами, на которых еще дымились куски жареной рыбы. Следом за блюдами она выставила перед посетителями две чашки с горячим напитком.

Второй сделал маленький глоток и похвалил:

— Действительно, есть что-то от кофе!

— Я же говорила! — тоже пригубив напиток, поддержала Иши.

Сергей понял, что воспоминание о погибшем супруге опечалило ее,

но он не сдержался и сказал: — Таал не сказал, что ты была замужем за Первым.

— Мы поженились здесь, когда я забеременела.

— Забеременела?!

— Что, Таал и о моем бесплодии проболтался?

— Проболтался.

— Трепач. Это было необязательно рассказывать. Хотя... Чего уже терять, — женщина откинулась на стуле и продолжила: — Когда мы оказались здесь, я полюбила Первого. В нем было что-то необык­новенное. Его не интересовали ни деньги, ни власть, ни особые развле­чения. Он был настоящий творец. Он любил Нибиру. Он умел любить. Неистово любить. Помнишь часовню на острове, где Цитадель?

— Помню.

— Ирония судьбы — отпевание человека, погибшего в компьютер­ной игрушке, им же созданной, заказывал эльф. А я ничего не знала. Таал признался мне, что Первый погиб, только через год после того, как я родила Тордиона. Говорил, что Первый что-то там переделывает в системе.

— Того самого Тордиона?

— Того самого.

— Что потом?

— Потом тысячелетия. Тордион вырос. Чтобы ему не было одино­ко, я создала людей и поручила своим помощникам помочь им создать пригодную дли игры расу.

— Для игры?

-А для чего еще? Не забывай — ты в компьютерной игре, хотя я давно уже ни во что не играю.

— Это я помню, но больно странная эта игра — персонажи выхо­дят в реальный мир, сами собой появляются новые расы.

— Мой муж был гений, он создал игру, которая сама себя совершен­ствует. Мировой искусственный интеллект, разбитый на сегменты расо­вых колоний. Еще немного, и он нас проглотит, как мы сейчас эту рыбу. Ешь, пока не остыло, — Иши придвинула к Сергею блюдо с рыбой.

Второй покорно принялся за еду. Женщина тоже съела несколько кусочков, но потом отложила в сторону приборы и задумчиво устави­лась на картину.

__ Что-то не так? — как можно деликатней отвлек ее от размышле­ний Сергей, здраво полагая, что плохие воспоминания не всегда полезны.

- Напрасно мы тебя втащили в эту авантюру, - не отводя глаз от картины, сказала она. - Я не верю в эту затею. Но теперь уже поздно. Единственное, чем я могу тебе помочь, так это подготовить тебя к наз­наченной роли электронного божка героя на несколько следующих ты­сячелетий.

- Каким образом? — уточнил Второй.

- Тебя нужно научить выживать, побеждать и создавать, — отве­тила она и хлопнула в ладоши.

В помещение с улицы тут же вошел могучий блондин с наброшен­ной на плечи шкурой белого волка и подошел к их столу.

- Ульрик, раздели Трапезу с Древнейшим, расплатись да и расска­жи ему все, что он захочет, - приказала она блондину, а Сергею доба­вила: — Мне нужно побыть одной. Прости.

- Я понимаю, - кивнул ей тот и тут вспомнил о подарке Фунибара: — Иши, подожди! - окликнул он уходящую спутницу.

Та остановилась и молча вопросительно взглянула на него.

Сергей достал кольцо и протянул его женщине. Она взяла кольцо и спросила:

- Где ты его взял?

- Фунибар подарил, а ему какой-то эльф. Возьми. Я так пони­маю, что оно принадлежало твоему мужу, - сказал Второй.

- Да, это перстень Корина, - Иши вернула кольцо Сергею. - Оставь его себе. В мире, который создал мой муж, ничего не бывает случайно, если ты получил это кольцо, значит, Корин этого хотел. Пригодится. И еще — зови меня Валайа, мне так больше нравится.

Женщина повернулась и вышла.

- Мы с ней еще увидимся? — спросил у блондина Второй.

- Завтра у тебя, Древнейший, аудиенция в Башне Хоэта, — отве­тил тот.

- Действительно - чего тянуть? - вздохнул Древнейший и пред­ложил: — Может, выпьем?

— Я закажу, — сказал блондин, сам подошел к стоящей в глубине зала официантке, что-то вложил ей в руку и перекинулся с девушкой несколькими фразами.

— Сейчас они принесут тебе бокал лучшего вина, — сообщил он, присаживаясь.

— Ты что, не пьешь? — поинтересовался Сергей.

— Почему не пью?! Пью, — замялся Ульрик,— Только я пью свои настойки, они крепче. И обычно у себя дома пью. Не хочется потом хо­дить.

— А где твой дом, если не секрет?

— Ну, это не совсем дом, скорее, это такое уютное и безопасное место.

— Где?

— В лесу.

— В лесу?

— В лесу.

— Как любопытно! — заинтересовался Второй, принимая из рук подошедшей к столу официантки стеклянный конус, наполненный оранжевым напитком.

Он сделал глоток и поморщился:

— Фу! Приторное. На сливовое похоже.

— Да, сливовое, — подтвердил помощник Валайи. — На Ультуане мало виноградников.

— Слушай, — нахально предложил Сергей. — Может, мы тво­ей настойки попьем? В лесу?! Я, признаться, не люблю десертные вина.

— Твоя воля, Древнейший, — согласно кивнул Ульрик, но преду­предил: — Только мой дом в получасе бега.

-Что значит — бега?

— Бега волком. Я для удобства оборачиваюсь волком. Потом, так гораздо безопаснее. В местном лесу водятся свои звери.

— 1ы не против, если я напрошусь к тебе в гости? Готов тоже обер­нуться волком, — спросил Второй.

— Наоборот, это высокая честь для меня, — признался блондин. — Я всегда считал, что Древнейшие предпочитают дворцы.

— Я начинающий Древнейший, — объяснил ему Сергей. — И потом, вечерняя пробежка волком поможет прочистить мне мозги. Я слишком уж много узнал за сегодняшний день. К слову, — он ткнул пальцем в картину над столом, — очень похоже на технику Джован- ни Бацци. Фантастический шалун был, сожительствовал с муравье­дом.

— Наш Торион тоже ого-го, с кем только не сожительствовал, по­милуй его Азуран, — заверил его Ульрик.

...

Помощник Валайи вывел молодого человека самой короткой доро­гой из города на широкий тракт, ведущий в сторону леса, темной сте­ной виднеющегося впереди.

— Перед трансформацией хорошо бы сложить голоса, — предло­жил он, останавливаясь у двух больших придорожных валунов, исчер­ченных указательными стрелками.

— То есть как — сложить голоса? — не понял Сергей.

— В сфере Сафери есть такой знак — две волнистые полоски. Если мы выберем их и потом коснемся друг друга ладонями левых рук, то сможем обмениваться мыслями. Это удобно, когда обернешься в жи­вотное. Животные не умеют говорить, — объяснил Ульрик.

— Поехали, — согласился начинающий Древнейший.

Они одновременно начертали пальцами в воздухе свои имена, вы­звали сложение голосов и соприкоснулись ладонями.

— Кажется, получилось, — услышал в своей голове голос Сергей,

— Получилось, — мысленно отозвался Второй и спросил: — Мы так все мысли друг друга слышать будем?

— Нет, только те, которые хотим, чтобы услышали, — успокоил его спутник и добавил: — Теперь можно трансформироваться.

Сергей вызвал сферу и начал отыскивать на ней значок с изобра­жением волка. К его удивлению, значков оказалось несколько. Не ре­шившись выглядеть в глазах блондина полным профаном, он ткнул в первый попавшийся. Его бросило в дрожь, голова закружилась, да так сильно, что он был вынужден опуститься на четвереньки. Когда через секунду он взглянул на свои руки, то вместо них обнаружил перед гла­зами мощные лапы с длинными острыми когтями.

— Зачем ты обернулся псом-волкодавом? — услышал он голос Ульрика.

Второй повернул голову и увидел стоящего рядом крупного белого волка.

— Еще не освоил искусство ликантропии, — покаялся он.

— Северные волки выносливей, — подумал белый волк. — Хотя волкодавы, пожалуй, посильней. Но у них плохая репутация в лесу. Ладно, если мы встретим какого-нибудь серьезного зверя, я ему сам все объясню. Побежали.

Сергей послушался и двинулся вслед спутнику по залитой бледным светом молодого месяца дороге. Ульрик скоро соскочил с тракта и пом­чался прямо сквозь заросли в лес. Второй подивился физическим воз­можностям своего нового тела — его мощные лапы ритмично молотили землю, увлекая поджарое мускулистое туловище вперед со скоростью рейсового автобуса, его глаза ясно различали в полумраке каждую коч­ку впереди, а слышал он все звуки леса на несколько километров во­круг. Где-то слева хрустнула ветка под чьей-то маленькой лапой, где-то в километре справа по тракту, переговариваясь друг с другом, шли двое мужчин, кто-то крупный далеко позади шагал по насту из прошлогод­них опавших листьев. И запахи! Какими только запахами не был на­полнен лес! Запахи вились вокруг, выдавая каждого своего обладателя, даже если он притаился на ветке в кроне самого высокого дерева. Кста­ти, запахи растительного происхождения и запахи животных значи­тельно отличались друг от друга. Было совершенно невозможно спу­тать запах молодого ельника с запахом спящего в нем раненого оленя. Раненого! Почему раненого? Потому что пахло кровью.

— Ты чувствуешь? — услышал он мысль бегущего впереди Ульрика.

— Я чувствую кровь раненого оленя, он спит в ельнике, — ответил ему Второй.

— Да, ты напрасно выбрал волкодава, — посетовал белый волк. — Волкодавы всегда на первое место ставят охоту. Это отвлекает от все­го остального.

— Я постараюсь это контролировать, — обещал ему Сергей.

— Да уж постарайся, — посоветовал Ульрик. — Если ты трижды в образе попробуешь чью-нибудь кровь, то навсегда останешься волко­давом.

— Приложу все усилия, чтобы не остаться, — заверил Второй, к сво­ему ужасу понимая, что воспоминание о раненом олене не оставляет его.

— Мы скоро будем на месте. Я специально сократил путь, обычно я обхожу эти места. Старайся двигаться тише, рядом Склеп Казириона Безумного, — проинформировал его спутник.

— Кто такой Казирион? — спросил Сергей.

— Казирион — это я, детки, — послышался в его голове вкрадчи­вый ехидный голос.

— В сторону! — крикнул Ульрик и ломанулся направо.

Ничего не успевший сообразить Второй повторил его маневр, и они выскочили сквозь заросли багульника на освещенную луной поля­ну. В центре поляны стоял единорог и смотрел на них.

— Детки, — опять послышался тот же голос. — Вы правильно свернули. Мой склеп в другой стороне, но я не в склепе. Я гуляю.

— Мастер Казирион, мы просто шли домой, — сказал Ульрик. — Я решил сократить путь, потому что со мной совсем неопытный спутник.

— Что ж, идите, детки, домой, — мотнул головой единорог. — Я сейчас сочиняю стихи и не буду вас наказывать, иначе меня покинет вдохновение. Только больше не шатайтесь по чужим территориям. А ты, неопытный, — и единорог явственно взглянул на Сергея, — ты не увлекайся случайными певичками. Тебя любит такая хорошая девушка. А тебя пока любить не за что. Идите.

— Благодарим вас, мастер Казирион! — сказал Ульрик и побежал обратно в чащу.

Когда они отбежали от места встречи с единорогом на порядочное расстояние, Ульрик спросил:

— О какой певичке он говорил?

— Меня чуть не совратила одна в Наггароте, — честно ответил мо­лодой человек и полюбопытствовал сам: — Кто такой этот Казирион?

— Один из лучших мастеров Сафери.

— Почему — Безумный?

— Потому что его никто толком понять не может. Говорят, что он когда-то предложил свою любовь одной из Вечных Королев, она роди­ла ему сына, а потом изгнала из дворца и стала жить со своим коню­хом. Сын Вечной Королевы и Казириона во время Великого Раскола эльфов ушел с Малекитом. А сам Казирион навсегда скрылся в лесу.

— Вечная Королева — конюха?!

— Чему Ты удивляешься? Да, Вечная Королева — конюха. Что, разве королева не может полюбить простого конюха?

— Нет, я как раз удивляюсь закономерности выбора королев. Они почему-то всегда поэту предпочитают конюха.

— Ты не догадываешься, почему?

— Я не хочу даже думать об этом.

— Вот и Казирион, видно, не хотел, но каждая мысль приводила к этой, тогда он перестал думать вообще и стал Безумным. Кстати, мы на месте.

Сергей замедлил бег и огляделся. Впереди стоял огромный дуб, верхушки его корней, словно паучьи лапы, расползлись во все стороны, кое-где переплетясь друг с другом. Белый волк привычно перепрыгнул через один из этих корневых узлов и скрылся под деревом.

— Заходи, мое логово здесь, — услышал Второй.

Перепрыгнув через корни, он обнаружил неприметный со стороны

узкий лаз и пополз внутрь.

Лаз привел его в просторную пещеру, устеленную шкурами. Пещеру заливал уютный желтоватый свет, исходящий от шара под потолком.

— Такие же шары я уже видел в Башне Хоэта, — подумал Сергей.

— Именно оттуда я его и принес, мне Валайа разрешила, — пове­дал ему Ульрик, успевший стать человеком.

— Сукифингам, — с трудом перекрутил свое имя Второй и вернул себе привычный облик.

— Теперь вернем голоса, долго пользоваться возможностью пере­воплощения опасно, отвыкаешь от нормальной речи, — предложил ему хозяин логова. — техника возвращения такая же — значок с линиями, потом хлопаем в ладоши, только уже правыми.

Сказано — сделано. Скоро новые знакомые уже лежали на шку­рах, а Ульрик разливал по двум медным стопкам из большой берестя­ной фляги обещаную им настойку.

— Как тебе. Древнейший, мое самодельное питье? — спросил он, когда Сергей опорожнил стопку.

— На кедровых орешках настаивал, — уверенно констатировал гость.

— На них, на скорлупках от орехов, — подтвердил блондин. — Та­кого здесь не сыщешь! Еще?

— Онегаишимас! — протянул стопку Второй и тут же перевел: — Это значит — с большим удовольствием. По-японски, Сосед-айкидока научил.

— Хай! — хитро сощурившись, чокнулся с ним Ульрик.

После четвертой стопки захотелось и побеседовать, тем более что это и являлось основной целью их знакомства.

— Что же, Древнейший, ты хочешь знать? — подперев голову ру­кой, спросил Ульрик, сидящий на оскаленной медвежьей морде, вен­чающей огромную бурую шкуру.

— А что ты знаешь? — вопросом на вопрос ответил Сергей.

— Почти все, что знает Валайа.

— Ладно, Перейдем к истории. Как все началось, и что происхо­дит сейчас?

— Началось просто — сначала Древнейшие создали идеальный мир для отдыха и познания, который под руководством Магнификуса Первого обслуживали Лизарды. Большие, неповоротливые, но очень хозяйственные создания. Похожи были на лягушек.

— Тьфу ты! — брезгливо поморщился Второй.

— Но зато очень хозяйственные, — повторил хозяин логова. — Ли- зардам прислуживали Сланны. Тоже очень умные. Все звезды пересчи­тали, все горы обмерили. Все записали в книги. Сланнам прислуживали Скинки. Эти только охраняли территории Древнейших. После ухода

Магнификуса Первого Лизарды со Сланнами исчезли, а Скинки одича­ли. Ужасные чудовища! Я однажды пытался изучить район на Юге, где они обитают, так еле лапы, то есть ноги, унес. За мной полдня гнался ящер с пастью размером с эту пещеру. Есть версия, что драконы как вид ведут происхождение от одной летающей разновидности Скинков.

Ну, пойдем дальше: потом Древнейшие устали отдыхать в своих волшебных дворцах на юге и решили поиграть. Они создали эльфов и гномов. Поиграли с ними. То эльфы побеждали, то гномы. Через пятьсот-шестьсот лет Древнейшие привыкли и к тем, и к другим. Древнейшие начали скучать. Решили создать что-то неприятное, к че­му нельзя привыкнуть. Создали орков и гоблинов. Но эльфы и гномы сами легко справлялись с ними. Само собой, были грандиозные сраже­ния, и в них иногда побеждали орки или гоблины, но эльфы с гномами быстро отыгрывались.

И тогда Моор придумал Хаос. По его просьбе Первый создал че­тыре существа направляющие силы Хаоса: существо изменения — Тзинч, существо насилия — Кхорн, существ разложения — Нургл и су­щество порока — Слаанеш. Все они составляли единое понятие — Ха­ос Неделимый — и все они частично обладали способностями друг дру­га. Тзинч изменял сознание людей, и они превращались в сумасшедших живодеров, Слаанеш развращал невинные души.

В определенное время, чаще весной, через Черный Портал на Се­вере в мир поступает поток энергии, который питает искусство сафери и заодно наделяет силами Хаос. Напоенные силой демоны Хаоса вы­ходят из своих укрытий и отправляются на охоту. Они набирают себе огромные армии из попавших под их влияние существ, раса не имеет значения. Набрав армию, Хаос начинает поход против всех сразу. На момент поступления потока энергии у Хаоса ее всегда больше, потому что Хаос ближе к источнику.

Со временем выяснилось, что существ, не способных противо­стоять темной стороне своей души, очень много, больше, чем предпо­лагалось в начале. И на данный момент Хаос — самая перспективная боевая единица. Оно и понятно: что может быть лучше безумия, тще­славия, саморазрушения и порока для войны?! Плюс, конечно, — энер­гия!

Однажды Хаос чуть не уничтожил всех. Это было бы неинтерес­но, и Древние дали задание Лиэардам создать воронку, которая заби­рала бы лишнюю энергию и держала относительное равновесие. Ворон­ка находится здесь — в центре Ультуана. Потом родился Тордион, и Древние взялись за образование империи людей, чтобы Тордион не оказался в обществе дикарей. Раньше людьми никто не занимался. Эльфы и гномы куда интереснее. За короткий срок люди построили се­бе города, овладели ремеслами, развили науку.

Но дальше все пошло наперекосяк: Первый исчез, Лизарды исчез­ли вместе с ним, воронка разрушилась, и Хаос начал наступление. Лю­ди создали свои империи, эльфы раскололись, гномы тоже. Древние встревожились и приказали эльфам восстановить воронку. Эльфы ее восстановили. Все пошло по-старому. Вот и вся история. Я понятно рассказал?

— В общих чертах, — откинулся на шкуры Второй и спросил: — Твоя роль в этой истории какая?

— Я был первым, с кого Древние начали образование полноценной расы людей. Я — Верховный бог этой игровой единицы, — не без гор­дости сообщил Ульрик.

— Ты знаешь об «Игре»? — удивился Сергей.

— Конечно! — ответил «верховный». — Древние прилетели с дале­ких звезд на серебряных кораблях, чтобы поиграть для своего удоволь­ствия.

— Да ты все знаешь, — разочарованно вздохнул гость, привыкший за это время к общей осведомленности в происходящем. — Но как же тебя угораздило лопасть на такую высокую должность?

— Чистая случайность. Когда-то люди моего племени на Севе­ре чуть не убили меня, Хаос зачем-то превратил в белого волка, а Валайа вернула мне человеческий облик и поручила руководить людьми.

— Кто тогда Сигмар?

— Тоже человеческое божество, я взял его себе в помощники еще ребенком из одного племени, тоже на Севере, и теперь он следит за по­рядком у людей.

— Ты знаешь, что есть люди, которые считают Сигмара, а не тебя Верховным богом?

— Что ж, это справедливо. Последние несколько тысяч лет я го­раздо меньше занимался судьбами людей, чем Сигмар. Я постоянно с Валайей. Только когда назревает очередная война, Древнейшая отпус­кает меня к людям.

— Суровая оценка своего положения.

— Волчья.

— Валайа всегда на Ультуане?

— Нет, иногда у гномов, чаще всего в Империи.

— У гномов веселее?

— Гораздо. Хотя тоже есть свои, гномьи-бородатые особенности. Но пиво отличное, и мастера они на все руки.

— Вспомнил! Кто такие Гортрек Гурниссон и Феликс Ягер? Гномы?

— Нет. Гортрек — гном, а Феликс — человек. Они всегда вместе ходят. Наемники.

— Почему их так скейвены ненавидят?

— Эта парочка задала крысам жару в одной битве. Много переби­ла. Очень много.

— Разве бывает, что гном и человек всегда вместе?

— Редко. Но эти всегда вместе. Гортрек ищет смерти, а Феликс пи­шет книжонки про их приключения и продает их в имперских книжных ма­газинах. Плохонькие книжонки. Я читал одну. Мягко говоря, не Беовулф.

— Чего же этот гном так ищет смерти?!

— Гортрек был когда-то послом гномов у эльфов. Ему отрезали бо­роду. Теперь как любой уважающий себя гном он ищет смерти. Серьез­ная война из-за этой бороды произошла.

— Кто победил?

— Никто. Гномы отобрали у эльфов корону Королей Фениксов, а эльфы разорили несколько городов гномов.

Второй зевнул и растянулся на меховом ложе. Он почувствовал, как необоримо смыкаются его веки, а голос хозяина логова звучит все глуше и глуше. Так и уснул.

— Магнификус! — сквозь сон проник в его сознание голос Ульрика. — Рассвет. Надо бежать.

Сергей раскрыл глаза и увидел, что помощник Валайи сидит перед небольшим костром и что-то варит в котелке. Пахло вкусно.

— Суп, — сообщил Ульрик и протянул гостю деревянную ложку.

Второй зачерпнул из котелка. Суп оказался отменным.

— Наваристый, — похвалил гость.

— Из оленины, — сказал блондин и, не дожидаясь вопроса, до­бавил: — Зачем было добыче пропадать? У бедного животного три стрелы торчало в брюхе. Не жилец. Я и так ему до рассвета времени

дал.

Сергей огорченно крякнул, но ложки не отложил.

— Как же мы до Башни Хоэта доберемся, ведь это очень далеко от Лорейна?!

— Нам и не нужно в Башню, — ответил Ульрик, тоже с удовольст­вием черпая своей ложкой из котелка суп. — Валайа приказала доста­вить тебя на баржу Фунибара. Ты плывешь на Остров Мертвых. В са­мый центр Воронки.

— Ты и к Валайе успел смотаться, пока я спал? — удивился моло­дой человек.

— Нет, — покачал головой блондин, — все вчера решили.

— Почему мне не сказали? Что я, собственно, должен на острове с этим неприятным названием делать?

— Искать ответы на вопросы, — невозмутимо ответил Ульрик.

— Что же за остров такой?

— Я тебе вчера рассказывал. В центре этого острова находится Ве­ликая Воронка, куда уходит вся лишняя энергия. Ее сначала сделали Лизарды, потом разрушили при гражданской войне на Ультиане, потом

опять восстановили. Каледор Пророк восстановил и его помощники. По мнению Валайи, они до сих пор где-то там.

— Как там?

— Вот так — там. Не могут выйти.

— Таал и Валайа там были?

— Нет. Они не могут. Никто не может, кроме хозяина Четырнад­цатого принципа.

— Но почему?

— Все потому же — условия игры.

— Я начинаю крепко недолюбливать своего предшественника. Он явно перестарался с этими условиями. Мне самому нравится это число — четырнадцать; четырнадцать регенсбургских святых угодников, четырнадцать планет системы Икзистар и еще с деся­ток вариантов, но чтобы все по четырнадцать... Перебор, честное слово.

— Не хочу иметь своего мнения по этому вопросу, — нахмурился помощник Валайи, отложил в сторону ложку и поднялся на ноги. — Время, Древний, время.

Пробежка в собачьем обличьи по утреннему лесу очень взбодрила Сергея. Мысли начинали приходить в порядок.

— Так, — размышлял он, проламываясь сквозь влажные от росы кустарники. — Пресловутые Древние не могут изменить условий игры и сами уничтожить этот портал. На меня возложена большая ответ­ственность, причем без моего предварительного согласия. Молодцы! Хотя, с другой стороны, там я уже миллионер, здесь есть вариант по­жить на несколько тысяч лет больше. Наконец появится время на изу­чение иностранного языка и правил игры в го. Тупик, товарищи! И я в нем по самое некуда.

—

— За оврагом по ручью побежим, — услышал он мысли Ульрика.

— Боишься на Казириона наткнуться? — спросил он.

— Очень боюсь, — подтвердил его догадку белый волк.

—

И тут, словно судьба насмехалась над ними, Второй опять услы­шал вкрадчивый, как шелест листвы, голос мастера-отшельника:

— И это правильно, детки, очень правильно!

— Как же так, уважаемый Казирион? — воскликнул Ульрик. — Мы даже лапой не коснулись вашей земли?!

— А я опять гулял, — ответил голос Казириона. — Меня посетило вдохновение, и я решил погулять еще.

— Но!.. — отчаянно взвыл белый волк, резко останавливаясь.

— Да, — продолжал отшельник. — Именно но... Меня посетило вдохновение, но еще меня посетил очень неприятный гость. Глупец и грубиян. Очевидно, этот нахал шел по вашим следам. Он там, в конце оврага. То, что от него осталось, там. В конце оврага. А вы бегите, ла­па на самом деле не коснулась. Уважаю щепетильность в вопросах лич­ной независимости. Бегите, детки. Бегите скорее.

Белый волк рванул дальше, и Сергей помчался за ним.

Казирион не обманывал: лужайка в конце оврага походила на мяс­ную лавку в момент ревизии. Даже на островках мха, свисающих с гли­няных откосов, запеклась густая кровь. В центре лужайки валялось огромное тело в шипованных доспехах. Отделенную от тела голову по­койника кто-то аккуратно водрузил на верхушку большого муравейни­ка, а двуручным «спадоном» в человеческий рост тот же «шутник» проткнул насквозь ствол дерева рядом.

— Кром Завоеватель, Предвестник Архаона, — подойдя ближе к голове, определил Ульрик. — Как он сюда попал?

— Предвестник? — не понял Второй.

— Один из лучших бойцов демона Архаона, правой руки Кхорна, — терпеливо объяснил спутник. — Гот всегда его посылал для вы­полнения особо важных поручений. Так, понимаю, он хотел тебя убить. Не стоило ему хамить Казириону.

— Ой, не стоило, — согласился Сергей, внутренне содрогаясь от увиденного. — Радира предупреждала меня, что ваш кровожадный де­мон кого-то послал за мной. Только я не понемаю смысла — ну убил, ну я возродился через минуту опять?!

— Зачем сразу убивать? — резонно заметил Ульрик. — Можно отрубить ноги и утащить к своему повелителю.

— Нога, утащить?! — ужаснулся Второй и предложил: — Побежа­ли скорее!

— Побежали, — поддержал его белый волк.

Примерно через километр от места побоища они выскочили на бе­рег моря, обернулись людьми и зашагали в сторону белеющей вдали на волнах королевской баржи.

— Дальше иди сам, — остановился Ульрик и перед тем как уда­литься, нарочито равнодушно поинтересовался: — Ты назвал одно имя — Радира. У нее есть шрам над правой бровью?

— Есть, — подтвердил Сергей.

— Где ты ее видел?

— В Наггароте.

— В Наггароте, — задумчиво прошептал блондин и попрощался: — Уаачи тебе, Древний.

— Тебе тоже, — кивнул ему Второй и они, повернувшись друг к другу спинами, зашагали каждый своей дорогой.

.,.

Лодка ждала его. На веслах сидел сам Фунибар.

— Думал, что ошибся местом, — поприветствовал он Сергея. — Решил вот руки размять.

— Рад вас видеть, Ваше Величество! — забираясь в лодку, ответил молодой человек. — Как мои спутники, Кастор и Поллукс? Не надела­ли глупостей?

— Вилли и Йохан? Нет, что Вы! — успокоил его Король Фе­никс. — Давно не получал такого удовольствия от общения. Мы с ни­ми обошли все городские музеи и выставки, были в зоопарке и перес­мотрели треть королевской библиотеки. Совершенно удивительные люди. Сейчас они спят на гномьем корабле. Жалко было расставаться, однако взять их с собой не представлялось возможным — во внутрен­ние моря могут попасть только эльфы. Вилли прочел мне несколько глав из своей «Либер Демоники». Попомните мое слово — придет вре­мя, и эта книга станет украшением любой библиотеки. Я приказал вы­дать им немного денег на издание первого тома.

— Да, Вилли времени зря не теряет, — усмехнулся Сергей и осто­рожно спросил: — Мне сказали, что я должен плыть на Остров Мер­твых.

— Мне тоже сообщили, — погрузил весла в воду Король Фе­никс. — Большая честь для меня. На Остров Мертвых много веков не ступала ничья нога.

— Это опасно?

— Пока еще оттуда никто не вернулся, так что у меня ответа нет.

— Простите за глупое любопытство, но как вы общаетесь с Древ­ними?

— Обычно, как с богами.

— То есть как?

— Через жрецов. Приходит жрец Азурана и сообщает их волю.

— Откуда вы знаете, что это точно их воля?

— Жрецы не лгут.

— Выходит, я первый и единственный Древний, с которым вам приходилось встречаться?

— Выходит, так,

— А другие Короли Фениксы и Вечные Королевы общались?

— Я не слышал. Хотя, по-моему, Лормастер Теклис имеет непо­средственную связь.

— Давайте я помогу вам грести, Ваше Величество, — предложил молодой человек.

— Не надо, мне нравится, — отказался венценосный эльф. — Вы еще успеете поработать веслами.

Лодка подплыла к барже, и Сергей с Фунибаром поднялись на борт. Строгие телохранители правителя Ультуана рассредоточились по бортам. Король пригласил гостя присесть за стол на носу баржи.

— Трапезничать будете? — спросил он.

— Пожалуй, позже. Сыт, — рассказал Второй, — Мой провожа­тый на берегу нашел раненого оленя и приготовил из его мяса суп.

— Как странно, — удивился Фунибар. — В окрестных лесах Ло­рейна запрещена охота. Тем более на оленей. Из чего его ранили?

— Три стрелы в животе.

— Жалко, что вы не прихватили их с собой. По оперению стрел можно было бы определить, кто нарушает приказы короля.

— Неужели и эльфы могут нарушать приказы?

— Могут, но для природы эльфов это крайне губительно. Эль­фы — существа, склонные к радикальным решениям. Если они нару­шили один приказ, значит, они автоматически не подчиняются всем остальным.

— Люди тоже такие.

— Для людей на такое изменение нужно время, для эльфов — нет. Послать стрелу в оленя или в короля — одно и то же.

— Может быть, вы драматизируете, Ваше Величество?

— Я слишком хорошо знаю свой народ.

— Но это могли быть и не эльфы.

— Это невозможно. В наши леса нет доступа чужим.

— Почему невозможно?! Меня этой ночью хотел убить посланник Хаоса.

— Посланник Хаоса?!

— Кхорна.

— Еще хуже.

— Почему?

— Во внутреннее пространство нашего материка официально ведет только один путь — Лорентийский пролив. Там птица не пролетит.

— Официально. А что, есть и неофициальные лазейки?

— Да, но о них знают только несколько представителей высшей знати. Получается, опять предательство. И не подумайте, что это моя больная фантазия.

— Я и не думаю.

— Думаете. Однако уверяю вас, что в своих домыслах руковод­ствуюсь только принципами Королей Фениксов — разумом, способно­стью понимания, способностью суждения и рассуждения. Хотя, конеч­но, это ничего не гарантирует, — печально вздохнул Король Феникс и вытянул руку вперед: — Наше место назначения.

Сергей посмотрел в указанном направлении. Вдали, над морской гладью, появился туман. Очень странный туман — не расстилающий­ся как обычно сплошным фронтом, а состоящий из тысяч полупро­зрачных колонн, в промежутках которых виднелась темная прибреж­ная полоса.

— Туман Острова Мертвых, — тихо сказал Фунибар, не отводя от приближающегося берега взгляд. — Еще немного, и вы поплывете на лодке один. Нас не пустят.

— Мы быстро добрались, — заметил Второй.

— В этой части моря свое время и свое пространство, — загадочно заявил Король Феникс. — По моему ощущению, наша короткая бесе­

да заняла не больше пяти минут, но внутренний берег материка от бе­рега Острова Мертвых отделяют сутки плавания. При попутном вет­ре — сутки. Убежден — вас ждут там.

— Тогда я пойду, — согласился Сергей, понимая, что особого выбо­ра у него нет.

— Моя личная просьба, — попросил Фунибар, — вернитесь.

— Я постараюсь, — пообещал Второй.

— Вот еще, — остановил его Король Феникс и достал из кармана золотую монету. Он подкинул монету в воздух, и она зависла над сто­лом, медленно вращаясь вокруг своей оси.

— Понимаете? — спросил Фунибар.

— Нет, — честно признался Сергей, наблюдая за монетой.

— Здесь все так, — сказал Король Феникс и взял монету. — Оче­видно, многое и не нужно стараться понять, нужно принять все как есть.

— Постараюсь, — снова пообещал Второй и спустился в лодку.

Проведя лодку сквозь туманную колоннаду, он вышел на песчаный берег и огляделся. Пышной растительностью Остров Мертвых не от­личался. Отовсюду из земли торчали невысокие кустарники омелы. Под ногами хрустел крупный желтоватый песок. Второй попытался за­помнить расположение кустарников в качестве ориентиров для возвра­щения обратно и медленно пошел вперед. Перед ним лежала равнина, бескрайняя, поросшая все той же омелой. Сергей шел и шел, но ничего не происходило. Неожиданно под ногами что-то хрустнуло. Он опу­стил глаза. Кости. Непонятно, кому они принадлежали — людям или эльфам, но костей становилось все больше и больше. Вскоре на земле не оставалось свободного от них места. И если прежде Второй пытал­ся переступать через истлевшие останки, то теперь у него просто не бы­ло выхода, и он шел прямо по костям. Они с треском рассыпались в прах пол подошвами сапог путника. Стало быстро темнеть. В считан-

ные минуты наступила ночь. В небо, будто брошенная рукой великана, взлетела большая полная луна. Взлетела и застыла на одном месте. В ее свете Сергей различил очертания какого-то строения впереди. По­дойдя ближе, он понял, что это трехметровые каменные стелы, вкопан­ные в землю кругом и сплошь исчерченные рунами. Руны светились в темноте мягким голубоватым светом.

— Не ищи и не потеряешь, потому что твои поиски только уводят от истинной цели, твои победы станут твоими поражениями, твои на­дежды приведут к разочарованиям, — прочел он на одной из каменных глыб, прочел и лишь потом осознал, что читает на языке, которого ни­когда не знал.

Второй отвлекся от надписи и заметил впереди фигуру. Некто стоял в центре окруженного стелами пространства. Сергей шагнул к не­подвижно стоящей фигуре.

По мере его приближения фигура начала поворачиваться к нему лицом. Путник уже различал вытянутый бледный овал лица, прямую линию носа, темные глаза, пристально смотрящие па него.

За несколько метров до незнакомца Сергей остановился.

— Ты Каледор Пророк? — спросил он, точнее, даже не он, а ка­кой-то «второй» Сергей, вынужденный вступить в лишенный смысла разговор, чтобы Второй не остался один.

Незнакомец едва заметно кивнул.

— Я знаю, что хотел спросить? — продолжил тот, кто спрашивал для Сергея, и даже не он, а уже «третий» Сергей, помогающий «второ­му» сформулировать вопрос.

В ответ последовал еще один кивок.

— Я знаю ответ? — поддержал «третьего» «четвертый», просто сочувствующий «третьему», находящемуся в нелепом положении из-за «второго».

Опять кивок.

— Все-таки одного ответа у меня нет. Что такое «Четырнадцатый принцип»? — наконец перехватил у самого себя инициативу Сергей.

Фигура подняла руку и показала на стоящие вокруг камни.

Руны на плитах сверкнули, и многотонные стелы бесшумно при­поднялись над землей. Они закружились вокруг, пока одна из них не оказалась за спиной молодого человека. Он обернулся и прочел на ней одно слово: «Ничто».

Сознание Сергея наполнило ошеломляющее чувство простора, бесконечно опасного, но столь же бесконечно желанного и предопреде­ленного. Озарение длилось всего долю секунды, но когда он взглянул на место, где только что находился Каледор, его уже там не было. Впе­реди, освещенная лунным светом, петляла узкая тропа. Второй интуи­тивно пошел по ней к возвышающейся впереди черной пирамиде. Он был готов поклясться, что раньше ее не было.

Добравшись до верхней площадки. Второй остановился у кубиче­ской формы камня, из которого торчал темный клинок. На нем перели­вались алым огнем четко выгравированные руны.

_ «Я — твоя победа и гибель», — прочел вслух Магнификус и так же вслух добавил: — Надеюсь, что это так. Победа и гибель, в итоге - Ничто.

Он взялся за рукоять, легко вытащил меч из камня и зашагал об­ратно.

Едва его нога коснулась тропы, земля дрогнула, по темной стене пирамиды с хрустом поползла паутина трещин, над головой с оглуши­тельными криками пронеслась стая птиц. Из образовавшихся в стенах ритуального сооружения трещин начала сочиться вода.

Второй повернулся и побрел к берегу.

По пути он старался не думать, потому что боялся утратить един­ственное знание, приобретенное на Острове Мертвых. Это знание не мо­гло быть облечено в словесную форму. Это было странно, но абсолютно понятно. Ничто не могло быть ничем, в том числе и знанием. Ничто мож­но было выразить только с помощью тишины, абсолютной тишины.

— Ну что ж, — уже выходя на прибрежную гальку, решил путеше­ственник. — Так тому и быть.

Фунибар не стал досаждать Сергея распросами, но тот первый за­вел разговор.

— Ваше Величество, — обратился он к Королю Фениксу, — Вы хорошо знаете этот мир?

Повелитель Ультуана понял, что его собеседника коснулось какое- то значительное изменение. Это уже не был тот человек, кого он при­вез на Остров Мертвых.

— Немного знаю, — признался Король Феникс.

— Я тут поговорил сам с собой, на четыре голоса, и, можно ска­зать, что в определенном плане достиг стадии имаго, то бишь «зрелой» бабочки, — пояснил Второй. — И некто бесплотный, но удивительно конкретный любезно доверил мне этот превосходный клинок для воен­ных забав. Что это за игрушка?

— Это не игрушка. Это потерянный во время первой войны с Хаосом меч Кхеине, — с опаской разглядывая оружие, ответил Фу­нибар. — Только он не для забав. Меч Кхеине погубил много жиз­ней.

— Чем же он так опасен?

— В нем огромная сила, владеть такой силой и не лишиться рассуд­ка — почти невозможно.

— Невозможно для тех, у кого этот рассудок есть, а я свой оставил на острове с еще одним мерзким названием, — возразил его собесед­ник, рассекая мечом воздух перед собой. — Это то, что надо! И форма мне нравится — классический фламберг! Смотрите, как грациозно из­вивается его лезвие!

Фунибар укоризненно покачал головой, осуждая такое легкомыс­ленное отношение к легендарному и не менее зловещему оружию.

— Будьте почтительнее, — из самых лучших побуждений опять по­просил он молодого человека. — Все-таки это меч бога Войны.

— Поймите, Ваше Величество, — объяснил ему Магнификус. — Насколько я понимаю, Каледор Пророк сделал мне предложение. Весь фокус заключается в том, что каждый обладающий этим мечом и есть бог Войны. На нем же написано: «Я — твоя победа и гибель».

— Это вас не пугает? — поинтересовался Король Феникс.

— Наоборот — это меня вдохновляет, — ответил Второй и доба­вил: — Разве вы ожидали чего-то иного? Победа и гибель — сама суть войны.

— Конечно, я согласен, — вздохнул Фунибар. — Но меня всегда больше интересовала первая часть.

— Без второй она не имеет смысла, — резонно заметил Магнификус.

Король Феникс в свою очередь задал вопрос:

— Так с кем же вы собираетесь воевать?

— Со всеми, — по-прежнему весело подкидывая меч в руке, сооб­щил молодой человек и добавил: — Со всеми, кому это нравится.

— Тогда я дважды с вами, — серьезно заявил Фунибар. — Потому что мне лично это не нравится.

Течение быстро несло баржу на север. Путешественники сидели за резным столиком на корме и потягивали из высоких чашек эльфийский кофе.

— Остров Мертвых, — повторял вслух Второй. — Какие же сквер­ные названия придумали предки! Ваше Величество, давайте переиме­нуем это место в Остров Надежды?

— Придется переделывать все морские карты, — засомневался Фунибар.

— Прекрасно! — улыбнулся Магнификус. — Этот титанический труд мы поручим Вилли. Он наймет в своем университете необходи­мое количество опытных картографов, и они все сделают. Представля­ете, морские карты до эпохи Короля Феникса Фунибара Морехода и после?!

— Умоляю, Древнейший! Не играйте лишний раз на слабостях дру­га, — засмеялся Король Феникс. — Вы же знаете, что все эльфы пато­логически тщеславны.

— Не буду. Ваше Величество, хотя страшно хочется, — засмеялся в ответ Магнификус. — Названия просто отвратительные. А представ­ляете, как обрадуется Вилли?! Восторжествует, можно сказать, бродя­га! На добрую половину выделенного бюджета он издаст свою «Либер Демонику». Уверен.

Где-то ближе к полуночи Король Феникс указал ему на свечение в ночном небе.

— Сияние Детских Снов, — объяснил Фунибар. — Не знаю, по­чему так называется, но очень красиво!

Второй взглянул наверх и невольно тоже залюбовался переливами света в небе. На неимоверной высоте, чередуясь друг с другом, появля­лись призрачные очертания фигур разных цветов. Изумрудные парус­ники сменялись алыми слонами, тех, в свою очередь, вытесняли оран­жевые мячи, а сразу за ними из пустоты появлялись бирюзовые птицы, и так до бесконечности.

— Ваше Величество, а у вас есть дети? — спросил Магнификус, очарованный небесной фантасмагорией.

— Есть, — ответил Король Феникс. — Девочка. Но я не могу с ней видеться.

— Почему?

— Сразу после моей коронации жена забрала ребенка и уехала к своей сестре на другую часть материка.

— Вы поссорились?

— Нет. Но вместе с короной мы получаем обязательства — зача­тие с Вечной Королевой будущей наследницы и забота о благе народа.

— Ну и что?

— Моя жена — верная дочь Ультуана.

— Как я понимаю — она вас отпустила для выполнения королев­ских обязанностей?

— Совершенно верно.

— Так в чем проблема? С Вечной Королевой у вас не получается, вернитесь в семью.

— Я бы вернулся,.,

— Понял — жена не хочет.

— Да, она уверена, что у меня была связь с Вечной Королевой.

— А что, связи не было?

— Конечно, не было! — вспылил Король Феникс. — Что я им, конь-производитель? Я не люблю Вечную Королеву!

— Так вот почему вас недолюбливает красавица Алариэль! — хо­хотнул Второй.

— Что вас так развеселило?! — раздраженно спросил Фунибар. — Да. Я не хочу вашу красавицу Алариэль! Я предупреждал об этом всех, кто участвовал в моем избрании! Но они посчитали, что трон вытеснит из моей головы мою семью. Переубедить их не представлялось возможным.

— Не хочу, конечно, критиковать благородные обычаи вашего на­рода, но эта история с зачатием наследницы от малознакомой граждан­ки — дикость какая-то!

— Объясните это Древним, — устало опустился в соседнее кресло

Король Феникс.

— Попытаюсь, — пообещал Магнификус, но добавил: — Хотя это бесполезно.

— Отчего же? — спросил Фунибар. — Устанавливать законы ра­сы — привилегия Древних.

— Нет, — отрицательно покачал головой Второй. — Это только

моя привилегия.

Царственный собеседник недоуменно посмотрел на Магнификуса.

— Моя, — повторил тот. — Но для этого мне нужно достать еще четыре такие штуки, — и он вытащил из кармана «принципы».

— Где достать? — крайне заинтересовался Король Феникс.

— Они у Хаоса, — сообщил Древний.

— У Хаоса?! — оторопел Фунибар.

— У него, негодника, — кивнул Второй, убрал «принципы» обрат­но в карман и наугад полюбопытствовал: — Вы курите?

Король Феникс озадаченно крякнул, потом воровато покосился на стоящих по обоим бортам строгих телохранителей и шепнул:

— Пойдемте в каюту.

Освещенная со всех сторон невидимыми источниками, Белая Баш­ня Хоэта показалась на горизонте задолго до рассвета. Магнификус и Фунибар вышли из каюты на палубу, когда металлическая дорожка уже примкнула к правому борту баржи.

— Вы не знаете, я здесь останусь или вы меня дождетесь? — спро­сил Второй и протянул Королю Фениксу руку.

— По-моему, мне надо дождаться, — пожал ее Фунибар.

— Тогда не прощаюсь, — кивнул Магнификус, вступил на дорож­ку и зашагал к Башне.

*

— Как прогулялся? — поинтересовалась у него Валайа, распахивая перед ним резную дверь Зала Решений.

— Отменно, — ответил Второй, проходя внутрь.

За столом его уже ждал Таал.

— Узнали что-нибудь новое? — даже не здороваясь с вошедшим, спросил он.

— Неприятное место, — усаживаясь напротив Древнего, пожало­вался Магнификус.

— Это мы и сами знаем. Есть идеи? — нетерпеливо заерзал в крес­ле Таал.

— Мне сказали, что они есть у вас, — сообщил Второй и выложил на стол добытый меч.

Древний радостно хлопнул ладонью по столу и повернулся к жен­щине:

— Меч Кхеине! Отличная добыча!

Валайа задумчиво погладила ладонью холодное лезвие и подняла глаза на Магнификуса.

— Ты уверен, что у тебя с ним получится? — спросила она его.

— Я не знаю, — честно признался он и спросил: — Но если полу­чится, какие дальнейшие планы?

— Отобрать остальные принципы и уничтожить Черный Портал. Потом ты можешь остаться с нами или вернуться домой. Ты же очень богат, — проинформировал его Таал, не отводя любопытного взора от зловещего клинка на столе.

— Это как — остаться с вами? — уточнил Магнификус.

— Капсулы с нашими телами опустят на дно океана, а шахту зальют бетоном. Отличным бетоном вперемешку с титановой сеткой. Жизнеобеспечения капсул хватит на двести лет с лишним, хотя, я ду­маю, мы проживем не больше ста. Но сто лет там — полмиллиона лет здесь, — ответил Древний.

— Большая цифра, — согласился Второй и добавил: — Не наску­чит нам столько жить?

_ Мне — нет, — усмехнулся Таал. — Я люблю жить. И здесь вре­мя по-другому ощущаешь.

— Мы скоро очень изменимся, — добавила Валайа, но Магнифи­кус успел заметить в ее взгляде что-то похожее на растерянность или испуг.

— А я еще не уверен, — вздохнул Второй и встал. — Но делать не­чего. Будем спасать миры изо всех сил. Какие наши действия?

— Не наши — твои, — поправил его Древний.

— Что значит — твои?! — не понял Магнификус. — Вы не собирае­тесь присоединиться к компании?

— Нам нельзя, — грустно ответила женщина. — Мы не имеем права.

— В смысле? — растерялся Второй.

— Игра рассчитана на двоих. Если к одному из игроков присоеди­няется третий, игра автоматически удваивает силы одиночки за счет свободного игрока, — сообщила Валайа. — То есть тогда либо я, а со мной гномы и люди, либо Таал и азуры станут вассалами Хаоса.

— Но как прикажете действовать? — раздраженно поинтересовал­ся Магнификус. — Одному с мечом бегать за демонами?

— Почему одному?! — пожал плечами Древний. — Есть наемники. Золотом мы тебя обеспечим. Много золота дадим. Не сердись — это условия игры. Соберешь все принципы — изменишь.

— Можете не сомневаться, — серьезно пообещал Второй и спро­сил: — Где мне отдохнуть?

Во время путешествия вниз на диске женщина склонилась к моло­дому человеку и шепнула:

— Найди Тордиона, Посоветуйся с ним и попроси научить сафери. Тордиона можно найти в Империи, в городе Нульне. Он преподает в тамошнем университете этику. Я тайком его иногда навещаю. Кстати, и эта взбалмошная революционерка, у которой ты с Ракартхом встре­чался, часто посещает его семинары. Очевидно, это Тордион ей и наби­вает голову всякой чепухой.

— Наола?!

— Да. Вижу, она тебе нравится. Хороший выбор. Я когда-то была такая же. Но об этом потом. Сначала война. По правилам игры ее нуж­но официально объявить.

— Еще и войну надо объявлять? — удивился Магнификус. — Ко­му?! Демонам?

— Моору. Формально Хаос — все еще его сила, — ответила Ва­лайа. — Только не пугай его.

— А где Моора искать, тоже в Империи?

— Нет. Моор давно не покидает свое королевство.

— Какое?

— Естественно — Смерти. Королевство Смерти. Он же бог Смерти.

— Но как я до него доберусь? — не сообразил Второй.

— Все очень просто, — улыбнулась ему женщина. — Третья смерть — и направо.

— Мне это совсем не кажется простым. Что это значит?

— Сам поймешь. Программа в программе: третья смерть — и направо.

— Баржа ждет, — сказала Валайа. — Плыви на корабль Торгрима. Он знает, что нужно сделать. Пойдем, я тебя провожу, — и она взяла Магнификуса под руку.

— Кошмар! — тяжело вздохнул Магнификус. — Лишь бы мне до полной победы не свихнугься окончательно. Очень много вы тут напридумывали.

— Что поделаешь! — согласилась с ним женщина, выводя из Баш­ни к берегу. — У нас огромный мир. Миллионы жизней. Многотысяче­летняя история. И это еще не все.

— Что может быть еще? — уже вступая на металлическую полосу трапа, полюбопытствовал Второй.

— Посмотри наверх, — попросила Валайа.

Магнификус поднял глаза к ночному небосклону, усыпанному звездами:

— И что?

Женщина хитро сощурилась и сообщила ему:

— Это реальные звезды.

— Как реальные? — не поверил он.

— Вот так — реальные, — подтвердила Валайа и показала наверх: — Видишь, вон там созвездие — четырнадцать звезд крестом и одна в верх­нем правом углу? Это созвездие Сафери. Три с половиной тысячи лет на­зад мне стало грустно, я обернулась искрой и стала со скоростью света подниматься к звездам. Через десять часов полета я добралась только вон до той планеты, — и она ткнула пальцем на одну из мерцающих сверху то­чек. — Планета оказалась чуть меньше нашей и без признаков атмосфе­ры. Но реальной. У нее три спутника. Отсюда их не видно. Потом я ис­пугалась, что не найду дорогу обратно, и повернула назад. По возвраще­нии я отправила в небо два «умных» луча и приказала им вернуться, ког­да они доберутся до какого-либо предела. Они не вернулись до сих пор.

— Вы хотите сказать, что Корин создал вторую Вселенную? — удивился Второй.

— Так получается, — подтвердила женщина и на прощанье погла­дила его по плечу. — Иди. Да, не забудь — найди Тордиона. По-мое­му, он разбирается в происходящем лучше, чем мы.

Фунибар ждал его. Как только Магнификус вступил на борт баржи, он тут же бросился к нему с расспросами:

— Что они сказали? Мы можем действовать?

— Я могу, а вам, Ваше Величество, запретили, — разочаровал Ко­роля Феникса Магнификус. — Они сослались на эти проклятые усло­вия игры.

— У меня есть свое мнение на этот счет! — зло покосился на Баш­ню Фунибар.

— Нельзя, — покачал головой Второй. — Если вы нарушите усло­вия, Хаос станет сильнее.

— Что же делать?! — расстроился Король Феникс.

— Нагрузить корабль Торгрима до краев золотом. Мне нужно бу­дет нанять целую армию наемников.

— Наемники всегда могут предать, — предупредил Фунибар.

— І Іичего. Они мне нужны только для декорации. Как отвлекаю­щий маневр, — приободрил его Магнификус. — И не забывайте. Ваше Величество, что меч Кхеине в моей руке! — и он поднял клинок к «ре­альным» звездам.

К полудню баржа Короля Феникса встала борт к борту «Луи XIV».

— Дружище! — закричал со своего корабля гном. — Ты видел ее?

— Видел, — крикнул ему в ответ Второй.

— Ну и?.. — нетерпеливо поторопил с ответом Торгрим.

— Ты был прав — «Сверкающая» изысканней! — признался Маг­нификус.

-О чем вы говорите? — не понял Фунибар.

— О Сверкающей Башне и Башне Хоэта, — пояснил Второй. — Торгрим просил меня сравнить.

— Я не согласен, — высказал свое мнение Король Феникс, скры­ваясь от глаз гнома за раскрытой дверью каюты. — Белая Башня Хоэ­та имеет гораздо более изысканные формы.

— Не разочаровывайте его, — шепотом попросил Магнификус. — Он же никогда не сможет увидеть Башню Хоэта.

— Только ради вас, — смирился Фунибар. — Но и врать я не буду, я промолчу.

— Благодарю вас. Ваше Величество, - поблагодарил его Второй и крикнул Торгриму. - А где Вилли с Йоханом? У меня к ним есть нес­колько заманчивых предложений.

— Спят, — махнул рукой тот. — Всю ночь по местным кабакам ша­тались. Будить?

— Да нет, — решил Магнификус и обратился к Королю Феник­су: _ Когда мы сможем подготовить корабль к отплытию?

— На доставку и погрузку золота потребуется не менее часа, — проинформировал он и вышел из каюты.

— Я приветствую вас, Король Феникс, Повелитель азуров! - по­клонился ему гном.

— Я рад вас видеть, Верховный король гномов, Горгрим! — в от­вет поклонился ему тот.

— Может, скоро вы перейдете с ним от официальных отношений к

дружеским? — предположил Второй.

— Пусть сначала гномы нам корону вернут, — сказал вполголоса Фунибар, продолжая вежливо улыбаться Торгриму.

— Какую корону? — спросил Магнификус.

— Пусть эту историю вам на обратном пути Вилли расскажет, —

ответил Король Феникс.

— Все, я вспомнил о короне. Мне Ульрик рассказывал. Жалко, что вас не будет рядом, — грустно заметил Второй. — Но я обязательно

еще вернусь к вам.

— Будьте осторожны с мечом, — посоветовал Фунибар и начал раздавать распоряжения своим телохранителям.

«Луи XIV» давно плыл в открытом море, а Магнификус и Торгрим все еще продолжали, стоя на корме, смотреть в сторону, где рань­ше виднелся Лорейн.

Первым нарушил молчание гном.

- Как тебе земли эльфов? - поинтересовался он у друга.

— Слишком красиво для меня, — честно ответил тот.

— Для меня тоже, — разделил его мнение Торгрим и повернулся к горизонту спиной. — Хватит страдать от своих слабостей, пора начи­нать жизнь заново. Забыл тебе сказать — Абхораш тебя уже ждет.

— Он здесь? — удивился Второй.

— Здесь, — повторил гном. — Попал бедняга под поезд. Пытался спасти друга-алкоголика от самоубийства.

— А зачем ждет?

— Командирован учить тебя драться. Древние перебрали все кан­дидатуры и пришли к заключению, что Абхораш лучше всех владеет мечом. Если, конечно, не считать четырех демонов Хаоса. Так что...

Закончить фразу ом не успел, потому что на палубу с шумом вы­скочили священник и Йохан.

— Это правда, что мы давно отплыли? — крикнул Вилли, но сам взглянул на пустующий горизонт и простонал: — Нет! Я ведь еще не успел посмотреть кунсткамеру! Почему нас не разбудили?

— Успокойся, — мягко остановил его гном, — Фунибар нам прика­зал вас не трогать.

— Но почему?! — не унимался Вилли. — Мы же так ладили!

— Наверное, именно поэтому, — ответил Торгрим. — Король Фе­никс не хотел, чтобы его подданные заметили, как он расстроен разлу­кой с вами. Эльфы — невероятно горделивый народ.

— Понимаю его, — вставил Охотник. — Я и сам предпочитаю уда­ляться по-английски.

— Молчи, млекопитающее! — театрально обхватив голову обеими руками, простонал сигмариот. — Разве ты можешь понять чувства на­стоящего человека?

— Если ты сейчас же не заткнешь свою поганую пасть, я тебя при­стрелю, — предупредил ван Хал и вытащил для наглядности один пистолет.

— Господа! — вмешался Второй. — На правах божества запрещаю вам ссориться. Лучше посмотрите по сторонам. Видите эти ящики?

Священник и Йохан повернулись назад и уставились на палубу, за­валенную ящиками с гербом Итерна,

— На палубе пятьдесят ящиков, в багажном отделении еще три­ста, - продолжил Магнификус. - Двести пятьдесят из них наполнены эльфийским золотом, остальные - драгоценными камнями. Мало того, через несколько дней ровно столько же нам пришлют гномы. Но и это еще не все, — и он показал им меч Кхеине.

— Не может быть! Меч Кхеине! - безошибочно, на глаз, иденти­фицировал предмет Вилли. - Около восьми тысяч лет, гарантирует обладателю победу над любым существом, продать невозможно и в ру­ки лучше не брать. Подчиняет себе обладателя.

— Предельно точно, — похвалил его Второй.

— Зачем нам столько золота? — озадаченно спросил Охотник. — Нам его самим не потратить.

— Мы позовем кого-нибудь на помощь, - усмехнулся Магнифи­кус.

— Так, — наконец преодолел приступ клерикальной алчности Вил­ли. - Можно, я догадаюсь? Мы будем воевать, и эти деньги для наем­ников?

— Правильно, — кивнул Второй.

— На такие деньги можно нанять очень большую армию, — сказал Йохан и добавил: - Выходит, и противник серьезный?

— Хаос. Весь Хаос, - сообщил Магнификус и вопросительно взглянул на друзей: — Итак? Вы готовы стать полководцами?

— Ну, если весь Хаос... — переглянувшись с ван Халом, ответил священник. — Если весь, только если точно весь, тогда мы готовы.

Правильно, Йохан?

— Сжечь их всех! — взревел тот и взмахнул над головой своим по­сохом.

Вечером в каюте Торгрима они начали разработку операции. Для этого услужливые подданные гнома накрыли стол полотняной скатер­тью и заставили его десятком пузатых бутылок с вином, четырьмя огромными блюдами с жареным мясом, двумя корзинами со свежеис­печенными булочками и пятью порезанными головками сыра разных сортов. Поскольку места для карты на столе не осталось, Торгрим пришпилил ее двумя кинжалами к стене.

— Выступать лучше отсюда, — ткнул пальцем в обозначенную на карте границу Сильвании ван Хал. — Отсюда, через Остерланд, до Северных Пустошей два дня ходу. Только надо договориться с импер­скими властями, чтобы те пропустили через свои территории наши от­ряды. Незаметно нам не пройти.

— Сильвания! — ехидно отметил сигмариот, подтягивая к себе кор­зинку с булочками. — Твои родные места.

— Вилли! — укорил его Второй. — Нельзя ли сразу по делу?

— Если по делу, — согласился бородач, — то к тому времени, как мы соберемся на границе, даже если имперцы нас пропустят, с другой стороны нас уже будет ждать противник. При таких размерах армии слухов не избежать. У Хаоса на каждом углу шпионы.

— Твои предложения? — спросил Торгрим.

— Надо дезинформировать противника, — предложил Вилли и по­казал на изображенные на карте горы. — Здесь проход. По ту сторону земли орков. Вот если бы орки первыми напали на Сильванию, похи­тили бы что-то крайне важное и ушли с этим крайне важным обратно к себе, а графы Сильвании, охваченные праведным гневом, объявили крестовый поход и начали собирать армию...

— С орками я договорюсь, — заявил Йохан, дважды не сумев за­цепить вилкой жирный кусок мяса. — Можно нанять того же Руглуда Костожуя. Ему все равно, с кем воевать, лишь бы платили. А что это «крайне важное» будет?

— «Свитки Нагаша», — после недолгого раздумья произнес Маг­нификус. — Все бредят этими свитками. Их может кто-то найти, в кон­це концов!

— «Свитки Нагаша» — хорошая причина, — согласился ван Хал, но добавил: — Боюсь только, что кроме наших наемников в Сильванию сбегутся еще несколько тысяч неприятных существ. От Сильвании ма­ло что останется.

— Прекрасно понимаю твое беспокойство, мой многоликий друг, — произнес священник. - Только нам все равно придется чем-то жертво­вать. Потом, даже если мы придумаем еще какую-то солидную причи­ну, эти несколько тысяч неприятных существ все равно сбегутся.

— Что правда, то правда, - грустно вздохнул Охотник. - Жалко

Сильванию, красивые там места.

— Йохан, — спросил его Второй. — Вилли мне говорил, что ты мечтаешь создать особое подразделение для борьбы со всякой нечи­стью?

— Мечтаю, — подтвердил тот, отказавшись от попытки поймать мясо вилкой и хватая неуловимый кусок рукой.

— А по какому принципу ты хотел набирать свою инквизицию?

— У меня есть несколько десятков единомышленников в Империи, из числа тех, чьи семьи пострадали от этой заразы. Только этого ма­ло> _ ответил Охотник, засовывая мясо в рот.

— Так пусть они станут офицерами, а солдат для них наберем из первой партии наемников и создадим своего рода полицию. Пусть она займется случайными неприятными существами. Закупим для них осо­бую форму, нужное для истребления неприятных существ оружие и пусть регулируют ситуацию, - предложил Магнификус. - После вой­ны из них же можно будет создать костяк твоего ордена.

— Мне нравится, — воодушевился ван Хал. — Война отберет луч­ших.

— Самых лучших! — также заразился идеей сигмариот. — Они все присягнут на «Либер Демонике». Надо немедленно составить соответ­ствующий текст присяги. Пожалуй, Иохан, я это сделаю лично. При сос­тавлении подобных документов необходима соответствующая практика.

— Секундочку, — вмешался в обсуждение Торгрим. — Как лицо ответственное за судьбу своего народа, я обязан своевременно реагиро­вать на любое важное изменение в судьбах мира. Что-то подсказывает моей гномьей душе, что может и получиться. Давайте заключим вне­временной договор о дружбе и сотрудничестве между народом гномов и... Как это у вас будет называться?

— «Инквизиция Ордо Маллеус», — важно проинформировал во­прошавшего Вилли.

— ...народом гномов и досточтимой «Инквизицией Ордо Малле­ус»! — закончил свою тираду Торгрим.

— Да будет так! — протянул ему руку ван Хал.

— До скончания мира! — добавил священник и тоже протянул гно­му руку.

1ном торжественно пожал протянутые руки.

— Друзья! — воззвал к собравшимся Магнификус. — Я очень рад вашим договоренностям, но хорошо бы вернуться к основной задаче.

— Конечно, — согласились с ним все.

— Мы остановились на том, как дезинформировать противника, упредить бардак в Сильвании, теперь оговорим сроки. Йохан, сколько времени потребуется на всю работу до первого шага в Северные Пусто­ши?

Охотник наморщил лоб, беззвучно зашевелил губами, очевидно что-то рассчитывая в уме, пока не озвучил свои расчеты:

— Не меньше четырех месяцев. Месяц нужно будет набирать лю­дей. Не все для этого подойдут. Месяц с половиной собирать их в Сильвании и формировать орден. Плюс — эта шумиха со «Свитками Нагаша». Остальное время уйдет на сбор армии.

— Сколько уйдет на мое обучение у Абхораша? — повернулся к Торгриму Второй.

-От трех дней до бесконечности, — ответил тот и, заметив недоу­мение в глазах друга, объяснил: — Абхораш будет учить, пока не нау­чит, либо пока ты ему не скажешь, что время вышло.

— Это подойдет, — сказал Магнификус и перевел взгляд на сигма- риота: — Теперь с тобой. Помнишь, ты рассказывал о Нехекхаре? Еще сетовал на коллегу по музейной работе, который там и сгинул?

— Еще бы! — закивал священник.

— Иди туда, Вилли, найди этого Сеттру и предложи ему со мной встретиться. Горгрим будет всегда знать, где я нахожусь. Он будет на­шим координатором, пока я официально не объявлю войну.

— В Город Мертвых! К Сеттре?! — испугался сигмариот.

— К нему, родному, — подтвердил Второй. — Играть гак играть! Несколько тысяч загробных головорезов нам не помешают. Ты же сам говорил, что Сеттра ждет меня?

— Ждет, — согласился бледный священник. — Но идти в Город Мертвых — что пинту яду болотной гадюки выпить!

— Чего тебе бояться? Ты же герой! Если они тебя там прикончат, максимум через полчаса ты опять будешь как новый, — напомнил ему гном.

— Это точно? — успокаиваясь, переспросил Вилли.

— Короли не врут, — усовестил его Торгрим и вслед за ван Халом прихватил с блюда кусок мяса.

— Йохан, — постановил сигмариот. — Эту главу в нашей книге мы назовем «Мертвый сезон», Нет. Попахивает курортной суетой. Назо­вем — «Загробный сезон». Гораздо величественней.

— Давай так назовем, — не стал с ним спорить Охотник, а только протянул главному действующему лицу будущей главы початую бутыл­ку и теплую булочку.

— Главное мы решили, — поднял свою бутылку Магнификус. — Остались детали, но мы их решим по ходу дела.

И они звонко чокнулись.

В последующие два дня плавания заговорщики в деталях обсудили предстоящую операцию, тщательно распланировали каждый из этапов оной и наметили сроки исполнения.

...

Лодка с «Луи XIV» высадила молодого человека на пологом бе­регу и быстро вернулась обратно. Путешественника уже ждали. Непо­далеку раздались конское ржание, топот копыт, и из соснового бора справа выехала группа всадников в сверкающих на солнце доспехах. В первом всаднике Магнификус безошибочно узнал Абхораша.

— С. прибытием! — подъезжая, поздоровался Лорд Вампир и спросил: — Ты умеешь ездить на лошади?

— Немного, — ответил Второй. — Я на ипподроме брал уроки у одного жокея. Два урока.

Один из спутников воина подвел под уздцы к Магнификусу осед­ланного белого коня. Тот вставил ногу в стремя, ухватился руками за седло и неловко взобрался на животное.

— Мы медленно поскачем, — успокоил Абхораш. — Тут недалеко.

— Не беспокойтесь, я выдержу, — оценил его заботу Магнификус.

Абхораш махнул рукой, и всадники поскакали вперед.

Изо всех сил стараясь удержаться в седле и не осрамиться перед всадниками, Магнификус одной рукой сжимал поводья, другой крепко ухватился за луку седла. Группа действительно двигалась не спеша, и молодому человеку иногда удавалось посматривать на подчиненных Абхораша, Из-под начищенных шлемов виднелись только бледные шеи всадников с проступающими на них крупными голубыми венами.

— Именно так и должны, наверное, выглядеть рыцари-кровопий­цы, — подумал Магнификус. — Лишь бы у них дисциплина была на высоте. А то ненароком сожрут.

— Теклис велел тебе кланяться, — на ходу сообщил Абхораш.

— Как он там? — спросил Второй. — Тот маньяк не добрался еще до острова?

— Невозможно, — ответил рыцарь. — Он не знает координат, и остров хорошо охраняют. Он только присылает на электронную почту открытки. Издевается. Это его стиль.

— Открытки? — удивился Магнификус.

Лорд Вампир молча нагнулся, вытащил из-за высокого голенища сапога листок бумаги и протянул вновь прибывшему.

Второй подхватил листок и посмотрел на изображение.

На фотографии красовался Слаанеш в пижонском костюме, с бо­калом в руке, окруженный четырьмя незнакомыми хохочущими кра­сотками. У них за спинами искрился огнями зал какого-то ночного клу­ба. Под изображением была надпись: «Мода от кутюр!»

— Девушки целы? — возвращая листок, поинтересовался Магни­фикус.

— Не уверен, что все, — сказал рыцарь. — Смотря что он хотел сшить — пиджак или плащ. В газетах на прошлой неделе писали, что в Темзе выловили тела двух манекенщиц с ободранной кожей.

— Опасное дело — шоу-бизнес, — констатировал Второй.

— Более чем, — разделил его мнение Абхораш, — Слаанеш не на­девает один пиджак дважды. Предпочитает свежие наряды.

На обочинах дороги начали появляться крупные замшелые валуны. Их становилось все больше и больше, пока дорогу окончательно не окружили каменные кручи. Чем дальше ехали всадники, тем выше ро­сли стены ущелья. В конце концов небо превратилось в узкую голубую полоску у них на головой. Впереди показались руины огромного замка, будто сросшегося со скалами вокруг. Всадники поскакали к нему.

— Тут когда-то жил один большой красный дракон, потом жил я, позже замок трижды разрушали, — проинформировал рыцарь. — Те­перь остались только подвалы. Но очень просторные подвалы. Гебе я приготовил самый сухой зал.

— Да, подвалы действительно просторные, — констатировал Маг­нификус, когда после длинного спуска по темному туннелю вниз они въехали в главный зал. Помещение размером в два футбольных поля освещалось небольшим низким кратером, наполненным до краев раска­ленной магмой, То и дело над кратером поднимались фонтаны пламени, озаряя алыми вспышками стены зала.

Всадники остановили лошадей и спешились. Из темных проемов к рыцарям беззвучно подбежали слуги и, перехватив у хозяев поводья, начали разводить лошадей в стороны. Сами рыцари, поклонившись своему предводителю, побрели вслед своим слугам. Со стороны крате­ра появился седой старик. Приблизившись на расстояние двух шагов, он остановился и молча взглянул на рыцаря. Тот ответил ему долгим взглядом. Так и не произнеся ни единого слова, старик, словно согла­шаясь с чем-то, принял у Абхораша поводья и повел его копя прочь.

— Это мой слуга. Он сейчас вернется за тобой и покажет твой зал, — сказал Лорд Вампир.

— Вы сложили голоса? — сообразил Второй.

— Да, мы очень ценим тишину, — ответил рыцарь. — Для нас ти­шина — сокровище.

— Гном сказал, что ты попал под поезд, — спросил Магнификус. — Это была случайность или тебя вызвали?

— Случайность, — ответил Абхораш.

— Художник? — предположил Второй.

Лорд Вампир кивнул:

— Я не успел, а ему действительно не везло.

— Может, и мы сложим голоса? — предложил Магнификус. — Чтобы не выделяться?

— Не нужно, — отказался рыцарь. — У нас плохие разговоры. Тос­кливые. И мне нравится слышать твой голос.

— Нет так нет, — смирился гость.

Со стороны кратера опять появился старик.

— Он будет ухаживать за тобой — носить хлеб, воду, будить по утрам, менять постель и грязную одежду, — сообщил Абхораш. — Вот еще что — здесь опасное место. Много голодных. Если на тебя кто-ни­будь попытается напасть, говори ему: Адис.

— Адис, — повторил Магнификус и спросил: — Как зовут твоего слугу?

— У него нет имени, — ответил Лорд Вампир. — Здесь ни у кого нет имени. Зови его просто — эй.

— Как — нет имени? У тебя же есть? — удивился Второй.

— И у меня нет, — разочаровал его рыцарь, — Абхораш — это условность. Для удобства чужих. Мы давно отказались от имен.

— Зачем?

— Вечная ремиссия. Жажда ушла, тоска осталась. Зачем ей имя?

Абхораш развернулся и пошел к пылающему кратеру. Тем време­нем старик тронул Магнификуса за руку и показал направление, куда тому следовало идти.

Второй покорно направился за ним.

Слуга провел его к массивной, в два человеческих роста, двери. Распахнул ее и пропустил гостя вперед. Магнификус вошел внутрь и огляделся. Да, это действительно был зал, а не комната. Вырубленное в скале круглое пространство в сорок шагов по диагонали. Огромная кровать стояла прямо посередине. Два горящих факела торчали из ко­ваных подставок по обе стороны ложа. Каменный пол был расчерчен глубокими линиями, составляющими геометрические фигуры, исписан­ные по краям рунами. Прочесть эти руны Второй не смог. Старик мол­ча закрыл за ним дверь.

Оставшись один, Магнификус немного постоял в нерешительно­сти, потом вытащил из подставки факел и пошел с ним вдоль стены. Стена оказалась также испещрена надписями и рисунками. Молодого человека неожиданно посетило ощущение, что он знает что-то об этих надписях. Знает, но не может перевести это знание в понятную челове­ку форму. Несомненно, это было то же самое — бесформенное, но ре­альное, необъяснимое, но понятное. То же самое, что и на Острове Мертвых. Требовалось только дать этому знанию временную плоть.

Магнификус поставил факел на место, а сам лег на кровать и принялся думать. Он лежал неподнижно несколько часов, пока его сознание не стало настолько свободным, что смогло допустить искомое ре-

шение загадки. Тогда Второй вытащил из принесенного с собой сверт­ка меч и уколол его кончиком палец. Капля крови медленно упала на пол и стекла в одну из высеченных полос, отчего та, да и все остальные, мгновенно наполнились кровью. Зал озарился алым свечением. Маг­нификус теперь смог прочесть прежде незнакомые руны. Это было на­ставление, как добиться вечной жизни. Как заставить дух обойти сил­ки смерти и остаться в теле. Это было руководство к действию, дей­ствию, полному зла, потому что только зло могло быть полным, ибо ограничивалось рамками одной личности. В то время как добро разру­шало эти рамки, порабощая личность и принося ее в жертву ради дру­гих. Второй невольно внутренне восхитился воистину ювелирной за­вершенности логики писавшего эти наставления.

— Как волнительно прекрасно! — подумал Магнификус. — Как мужественно искренно!

— Не спится?! — раздался с порога голос Лорда Вампира.

— Ты видишь это? — показывая на алые знаки, спросил Второй, отчего-то даже не удивившись внезапному появлению рыцаря.

— Да, — безучастно ответил тот. — Это первый свиток Нагаша.

— Значит, они все-таки существуют! — воскликнул Магнификус.

— К сожалению, — сокрушенно покачал головой Абхораш. — Уди­вительно, что тебе удалось оживить руны. Откуда ты знаешь, как чи­тать свитки?

— Я был на Острове Мертвых, — объяснил Второй. — В центре Воронки. Я понял, как понимать.

— Жалко тратить такой дар на этот бред, — сказал рыцарь.

— Почему же бред? — не согласился Магнификус. — Эти мысли совершенны и законченны.

— Совершенство беспредельно, — возразил Лорд Вампир и предло­жил: — Ты прочитал первую главу. Пойдем, я покажу тебе последнюю.

Магнификус поднялся с кровати и проследовал за Абхорашем в противоположный конец главного зала.

Они вошли » точно такую же дверь, как в покоях, выделенных го­стю, и оказались в зале примерно таких же размеров.

В центре зала стояла большая клетка. В ней лежали останки какого- то человека — только иссохший торс и голова. При появлении в зале по­сетителей останки подали признаки жизни и повернули голову в сторону вошедших. На лишенном губ лице белели глаза, наполненные такой яро­стью, что Второй невольно отшатнулся. Голова зашевелила челюстью.

— Он что-то хочет сказать, — шепнул Магнификус.

— Нет, он хочет тебя сожрать, как сожрал перед этим свой язык, губы и все остальное, — спокойно сообщил рыцарь.

— Какой ужас! — поежился Второй.

— Это еще не ужас, — сказал Лорд Вампир. — Он был один из нас, и мы жалеем его. У него еще осталась Великая Жажда и он пони­мает это. Настоящий ужас вот, — и он показал на стоящие у стены мед­ные кувшины, наполненные каким-то белым порошком.

— Что это? — спросил Магнификус.

— Дотронься до праха, — посоветовал Абхораш.

Второй нагнулся и сунул руку в порошок. Жуть, всепоглощающая жуть передалась Магнификусу. Он тут же отдернул от кувшина руку и вытер ладонью выступивший на лбу холодный пот.

— Что это? — повторил свой вопрос Второй.

— Не что, а кто, — ответил рыцарь. — Те, кто дочитали свитки до конца. Их бессмертные тела и души, соединенные в одно. Одно самое сильное чувство. Ты ведь понял его?

— Это страх, ужас бесконечный, осознанный ужас, — произнес пе­ресохшим ртом Магнификус и спросил: — Им можно помочь?

— Нет, — сказал Абхораш. — Они добились своего. Они бессмертны.

— А если растворить прах в лаве? Сжечь? — предложил Второй.

— Тогда останется только ужас, — пожал плечами Лорд Вампир и добавил: — Бессмертный, как ты точно выразился — осознанный ужас. До него нельзя будет даже дотронуться. Я же говорю — мы жалеем их.

— Не понимаю, — произнес Магнификус. — Разве после смерти душа не отделяется от тела и не уходит в Царство Мертвых?

— Это после смерти, а они бессмертны, — повторил рыцарь и по­кинул зал. Шокированный увиденным, Магнификус вышел за ним.

Проходя мимо пылающего кратера, он решился все-таки спросить у своего спутника:

— А ты бессмертен?

— Да, — не глядя на вопрошавшего, ответил тот. — Но от меня останется печаль. Потому что я лишен Великой Жажды, и потому что я когда-то имел ее. Такова доля любого вампира, даже бывшего. Бес­смертие. друг, самая скверная штука на свете. Иди спать. Завтра у те­бя будет тяжелый день.

Следуя его совету. Второй вернулся в свой зал. Свечение на полу и стенах уже померкло. Магнификус не раздеваясь рухнул на кровать и закрыл глаза.

Абхораш не обманул насчет тяжелого дня. После того как гость съел кусок получерствого хлеба и запил его кружкой ледяной воды, старик-слуга вывел молодого человека к уже ожидавшему его рыцарю. Тот стоял в центре зала, окруженный тремя другими слугами, гораздо моложе его, с метровыми палками в руках.

Магнификус подошел к ним, на ходу вытаскивая свой меч.

— Нет, — отобрал у него клинок Лорд Вампир. — Эта штука тебе по­ка не понадобится. Ты ею опять порезаться можешь. С начала возьмика де­ревяшку, — и он протянул гостю точно такую же, как в руках у слуг, палку.

— Они, — Абхораш показал на слуг, — будут по очереди бить те­бя своими палками, а ты старайся отражать их удары.

Магнификус не стал возражать, поскольку прекрасно понимал, что рыцарь знает свое дело.

По знаку хозяина слуги принялись по очереди молотить своими палками по молодому человеку. Делали они это неторопясь, и Магнифнкусу без труда удавалось парировать их удары. Так они «забавля­лись» до полудня. Абхораш все время находился рядом и внимательно наблюдал за их упражнениями.

После скудной закуски все тем же куском хлеба и кружкой воды молодой человек опять «подвергся нападению» со стороны слуг. Толь-

ко на этот раз они значительно ускорили темп нанесения ударов, и уже через час тело Магнификуса ныло от многочисленных синяков, но он старался не подавать виду, что устал, и только когда его крепко огрели палкой по затылку, молодой человек со стоном повалился на землю.

— Передохните, — приказал стоящий рядом хозяин, и слуги отсту­пили.

Лорд Вампир помог Магнификусу подняться на ноги и поинтере­совался: — Будем сегодня продолжать или отложим до завтра?

— Сегодня, — потирая ушибленную голову, заупрямился Второй.

— Тогда посмотри вон туда, — и Абхораш показал на три ступень­ки, ведущие к краю кратера. — Это выход из нашего алтаря возрожде­ния. Видишь?

— Вижу. А зачем мне алтарь? — хорохорясь и по-молодецки пере­кидывая палку из руки в руку, не понял Магнификус.

— Затем, что тебя сейчас забьют насмерть, — объяснил рыцарь и посоветовал: — Умри достойно и постарайся получить удовольствие.

— В каком смысле — насмерть? — покосился на него Второй.

— В прямом, — сообщил Абхораш и сделал знак слугам.

Впрочем, он этого уже не чувствовал. Он быстро шел по длинно­му коридору в сторону чего-то ослепительно сияющего в конце. Где-то

Магнификус хотел еще о чем-то спросить воина, но лавина па­лочных ударов, обрушившихся на него, не позволила ему это сде­лать. Десять минут он остервенело отбивал удары, потом ему это все надоело, и он попытался сам ударить по одному из нападавших. В результате этого отчаянного порыва Второй ослабил оборону, и сра­зу два мощных удара в грудь и шею свалили его с ног. Он пытался встать, но град новых ударов просто распластал его по земле. Уже теряя сознание от боли, Магнификус извернулся и врезал своей па­лкой по ноге одного слуги. Тот взревел от боли, а Второй дернулся в последний раз и затих. Несмотря на это, слуги еще минуты три лупасили его окровавленное тело.

посередине коридора Магнификус обнаружил в стене справа дверь и точно такую же в стене слева. Но остановиться ему не удалось. Свет непостижимым образом притягивал к себе тело молодого человека. Он сделал еще несколько шагов и неожиданно обнаружил себя стоящим на верхней ступеньке лестницы у края кратера. Внизу стоял Абхораш со слугами и с любопытством смотрел на него. Магнификус пощупал свою голову, потом зачем-то топнул ногой и расхохотался.

— Я жив! — во весь голос крикнул он. — Я жив, ребята! Чтоб мне сдохнуть! Я жив.

— Поздравляю, — подал голос Лорд Вампир, — У тебя неплохие данные для бойца.

Слуги поприветствовали воскресшего, вскинув над головами оба­гренные его же кровью палки.

*

— Что ж, — спускаясь к рыцарю, самонадеянно заявил Второй. — Теперь ничего не страшно.

— Боюсь тебя разочаровывать, но я бы так не сказал, — произнес Лорд Вампир и позвал: — Сходим посмотреть одну местную достопри­мечательность ?

— Сходим, — заранее предчувствовая неладное, кивнул Магнификус.

Они обошли кратер, пересекли зал по диагонали и начали взби­раться по прислоненной к стене лестнице наверх. Лестница заканчи­вался на краю небольшой каменной площадки. В глубине площадки на­ходилась дверь. Абхораш открыл ее и прошел внутрь, Второй шагнул за ним. Узким коридором они вышли к еще одной площадке. Под ней глубоко внизу светилась раскаленная магма.

— Посмотри на потолок. Видишь веревку? — показал рыцарь на свисающий с крюка в потолке плетеный шнур.

— Веревка, — подтвердил Магнификус. — Простая веревка, без петли.

— Не простая веревка, — сказал Лорд Вампир. — Это личный ал­тарь Голгфага.

— Кто такой Голгфаг? — поинтересовался Второй.

— Редкая скотина. Орк. Наемник. Убийца и живодер, — объяснил Абхораш. — Вырезал целые деревни. Особенное удовольствие полу­чал, поджаривая младенцев на глазах их родителей.

— Ну и?.. — хотел было спросить Магнификус, но не успел, пото­му что в это мгновение под потолком материализовалось грузное тело орка и с диким воплем полетело вниз. На лету дважды ударившись о стены колодца, тело погрузилось в магму.

— И так сто семьдесят лет, каждые десять минут, с того дня, как я подобрал эту веревку неподалеку от того места, где Голгфаг разорял очередное мирное селение, — удовлетворенно рассказал рыцарь.

— Сто семьдесят лет! — ахнул Второй. — Гак может, он за это вре­мя раскаялся?

— Этого уже нам не узнать, — развел руками Абхораш. — Двадцать лет назад я его пожалел, хотел перевести в карцер и подставил под верев­ку несколько крепких досок. Он возродился, но оказался абсолютно безу­мен. Свихнулся от постоянного ныряния в огонь. Пришлось доски убрать. Теперь он у нас вместо часов. Удивительно точен, мерзавец.

— Жестоко, — заметил Магнификус. — Тем более что он безум­ный.

— Я часто размышляю об этом, но все руки не доходят веревку снять, — признался Лорд Вампир. — Пусть еще поныряет, закрепит результат. Потом, веревка скоро сама свалится. Гнилая совсем. А ты прими к сведению, что эти фокусы с алтарями не всегда хорошо закан­чиваются. Пойдем перекусим, а потом продолжим обучение.

Рыцарь своеобразно подошел к вопросу обучения, но Второй ре­шил довериться опыту бывалого «рубаки», тем более что другого выбо­ра у него не было.

На второй день пребывания Магнификуса в замке Абхораш вывел его в центр главного зала и оставил там наедине со слугой, экипирован­ным палкой, предварительно снабдив папутствием.

— Мой слуга время от времени будет тебя бить палкой, а ты зак­рой глаза и попробуй расслабиться, — сказал он. — Слуга будет бить не сильно, но больно.

— Трудно расслабиться, когда ждешь удара, — резонно заметил молодой человек.

— Очень трудно, — согласился с ним Лорд Вампир, — Но нужно, иначе ты потом не сможешь отдыхать и собирать свои силы для хоро­шего удара. Сидя, лучше высыпаешься, правильно?

— Правильно, — поежился при мысли о предстоящей экзекуции Магнификус и уточнил: — Когда можно будет считать, что я достиг вершин этой изуверской практики?

— Нет предела совершенству, — мрачно пошутил Абхораш.

— И все-таки?

— Когда ты перестанешь ждать следующего удара и сможешь глу­боко задуматься о чем-нибудь более важном.

Первой более или менее не связанной со следующим ударом мыслью стала мысль о Наоле. Это произошло на третий день учебного избиения.

— Отчего все вокруг так уверены, что я в нее влюбился? Может быть, это какой-то естественный элемент сюжета игры? Что-то типа само собой разумеющегося при первой встрече нового персонажа с кра­сивой и храброй девушкой в экстремальной ситуации? Персонаж спа­сает красавицу, та его приглашает домой. Романтический вечер в ее об­ществе и есть повод для баллады.

В этот момент слуга, весьма старательно выполняющий свои обя­занности, как всегда неожиданно хлестнул палкой Магнификуса по ле­вому предплечью.

— Тупой маньяк! — раздосадованный скорее тем, что боль отвле­кла его от размышлений, чем самой болью, подумал Второй и понял, что поставленная рыцарем цель им достигнута.

Непостижимым образом это понял и слуга. Он почтительно покло­нился Магнификусу и удалился. Вскоре подошел Абхораш.

— Быстро, удивительно быстро, — констатировал он.

— За три дня ко всему можно привыкнуть, — буркнул Второй.

— Ну, не ко всему, — уважительно возразил Лорд Вампир. — Но ко многому. И три дня — хороший срок. Большинству требуется не мень­ше месяца.

— Что теперь? — поинтересовался Магнификус, — Кушать нечис­тоты или многократный суицид?

— Теперь танцы, друг мой, танцы, — ошарашил его рыцарь. — Тебе дадуг палку, и ты будешь танцевать с ней до тех пор, пока на это будет не стыдно смотреть. Ритм тебе зададут музыканты. Я их завтра пришлю.

— Я не умею танцевать, — предупредил наставника Второй,

— Напрасно, — пожал плечами Лорд Вампир. — Ганец — искус­ство. Тяжело тебе придется.

Обещанная палка оказалась полутораметровым железным прутом, килограмм этак в десять. О музыке Абхораш тоже позаботился — на следующее утро Магнификус обнаружил расположившихся у подно­жия кратера трех слуг с барабанами разных размеров. Как только Вто­рой вышел с прутом, они тут же принялись ритмично колотить ладоня­ми по кожаным мембранам инструментов.

— Елки-палки! — стыдливо оглядываясь вокруг, подумал Магни­фикус. — Придется плясать. Тут явно скрыт какой-то особый смысл. Безумие да и только. Когда это закончится, я повыбрасываю из дома все источники звука.

Он перехватил прут в левую руку и начал им крутить в воздухе, при этом сам вращаясь вокруг своей оси. Скоро это ему надоело, и он попро­бовал приседать. Нет, русские народные ганцы ему явно не давались. Мало-помалу он опробовал все возможные телодвижения и решил ском­бинировать из них некое подобие танца. Получилось нелепо. Молодой человек в раздражении метнул прут в стену, вернулся к себе в зал и плюх­нулся на кровать. Уснуть он не смог, поскольку барабаны за стеной гуде­ли не умолкая. Через час бесплодных и мучительных попыток забыться

сном Магнификуса посетило чувство вины перед подневольными музы­кантами, очевидно, не решавшимися нарушить приказ своего строгого господина, и вернулся в зал. Тяжело вздохнул, поднял с пола палку и опять рискнул имитировать органичные движения в соответствии с отби­ваемым ритмом. В этих опытах он провел пять дней, периодически за­пуская палкой в стену и скрываясь в своем зале, но потом снова возвра­щаясь и снова пытаясь что-нибудь изобразить. Музыканты время от времени меняли ритм, отчего более или менее выверенные молодым че­ловеком перемещения в пространстве теряли едва обретенную согласо­ванность. Это приводило его в бешенство, но он, громко ругаясь, опять пытался подстроиться под ритм. Иногда их навещал Абхораш. Рыцарь, не произнося ни единого слова, наблюдал со стороны за хореографиче­скими опытами своего ученика, потом так же молча удалялся к себе.

К вечеру пятого дня Лорд Вампир удостоил Магнификуса нес­кольких хлопков в ладоши. Это послужило знаком для уставших музы­кантов, и они, собрав свои барабаны, растворились в сумраке стен.

— Ну и зачем мне эти бисексуальные фокусы? — задыхаясь, при­сел на корточки «божественный ученик».

— Пригодятся, — сказал рыцарь. — Один мудрец сказал: «Наи­лучшим способом реализует себя тот, кто, познавая мужественное, сох­раняет в себе женственное».

— Очень прогрессивно, — огрызнулся взмокший ученик и предло­жил: — Может, все-таки покажешь парочку-другую эффектных ударов?

— Почему ты не бросаешь палку? — невпопад спросил его Абхораш.

Тут Магнификус обратил внимание, что он действительно все еще

держит прут в руках.

— Привык. Уже не замечаю, — признался он и откинул палку в сторону.

— Напрасно бросил, — заметил рыцарь. — Хотя пусть так. Завтра тебе принесут другую, красивую и тяжелую.

— Мой меч легче, — напомнил Второй.

г

— Причем здесь меч? — объяснил Лорд Вампир. — Дело не в мече, де­ло в его идее. А идея у любого меча тяжелая. Их же для убийства делают.

— Слишком это все абстрактно, — сказал Магнификус.

— Пока до дела не дошло, — не стал разъяснять смысл своих до­водов Абхораш и сообщил: — Теперь в тебя палками будут кидать. Ты очень неуклюжий.

— Валяйте, — смирился Второй. — Лишь бы это все скорее окон­чилось. Кстати, где все остальные всадники? Я их с того дня, как мы сюда приехали, ни разу не видел?

— Где и должны находиться все порядочные вампиры, — заложил руки за спину Лорд Вампир. — В гробах.

— Что, и у тебя есть свой гроб?

— Естественно. Трудно расставаться с дурными привычками.

— Можно посмотреть? — попросил Магнификус. — Никогда не видел обиталище вампира.

Рыцарь задумчиво взглянул на любопытного гостя и милостиво махнул рукой, предлагая пройти за собой.

Они пересекли зал, прошли коротким коридором, вырубленным в скале, и очутились в зале, ненамного большем зала молодого человека.

Вместо кровати в центре зала на гранитном постаменте действи­тельно стоял гроб. Роскошный лакированный саркофаг с двухствор­чатой откидной крышкой, обитый внутри белым атласом. Вокруг по­стамента с рыцарским ложем стояли четыре кованые подставки с го­рящими факелами и журнальный столик из дерева. На столике нахо­дился маленький круглый аквариум, в котором степенно плавала зо­лотая рыбка.

— Знакомьтесь, — показал на рыбку Лорд Вампир. — Это Немо.

— Немо, — и он кивнул на пришельца. — Это Магнификус.

— Очень приятно! — только и смог сказать тот.

— Почему — Немо? — спросил он, когда они вышли из покоев Аб- хораша.

— Я сам не разбираюсь в рыбьих именах. Мне так Теклис посове­товал назвать, — признался рыцарь.

— Популярное сейчас у рыбок имя, — сказал Магнификус и не удержался от вопроса: — Іде достали рыбку?

— В Альдорфе, в зоомагазине купили, — ответил Абхораш. — Что-то не так?

— Нет, все нормально, — успокоил его Второй. — Не могу привык­нуть, что здесь все, как дома.

— Не все, — положил ему на плечо тяжелую руку рыцарь. — До­ма ты мир не спасаешь, и в тебя палками не кидаются.

Сразу вслед за палками Лорд Вампир предложил еще одно упраж­нение. Он выбрал среди слуг самого сильного и приказал толкать Маг-

— Ах да! Палки! — вспомнил Магнификус.

И в него действительно два дня кидали палками, а он метался, су­дорожно уворачиваясь от них, по залу с выданным слугой рыцаря тя­желенным посохом в руке. Второй потерял счет синякам на своем теле. Очень спасала приобретенная еще в путешествии с Шарскуном бы­страя регенерация. Когда-то съеденный бифштекс из троллиного мяса быстро избавлял от повреждений организм ученика Абхораша. Хотя от таких тренировок тело все равно ломало. Магнификус даже решился обратиться к старику слуге, когда тот принес хлеб и воду, с просьбой принести ему бутылку вина. Но старик посмотрел на него как на сумас­шедшего и, ничего не ответив, удалился. Правда, в полночь в дверь мо­лодого человека кто-то постучался. Он вышел и никого за дверью не обнаружил, но зато у порога стояла покрытая пылью бутылка. Магни­фикус открыл ее, понюхал содержимое и с удовольствием обнаружил, что в бутылке портвейн. Кто-то в логове вампиров сопереживал моло­дому человеку. Это его чрезвычайно растрогало. Он лежал в своей огромной кровати, потягивая прямо из горлышка портвейн, смотрел на исчерченные предательскими символами потолок и размышлял о пре­вратностях жизни вурдалаков.

нификуса, стараясь сбить того с ног, а уже порядком измученному фи­зическими забавами ученику дал задание всеми правдами и неправда­ми устоять на ногах. Слуга старательно четыре дня пихал молодого че­ловека, а тот еле успевал сохранять равновесие. Но сбить Магнификуса с ног, несмотря на все старания, удалось только четыре раза.

— Ты крепко стоишь на ногах, — похвалил его Абхораш. — Пока это твой единственный талант.

— Все так скверно? — огорчился тот.

— Когда я учился, у меня дела шли еще хуже, — признался рыцарь.

— И как ты поступил? — не очень поверил ему Второй.

— Разумеется, начал тренироваться, — сказал Лорд Вампир. — Нет ничего лучше, чем практические занятия.

Что же мы медлим? — воскликнул Магнификус и продекламировал

— Чем балетом заниматься, лучше на мечах сражаться.

Не согласен, — покачал головой Абхораш. — Не согласен, но через день

 мы так и поступим.

А почему так долго? — спросил Второй. — Я готов хоть сейчас.

Нельзя, — ответил рыцарь. — Завтра возвращаются несколько моих

людей. Я должен произвести с ними кое-какой ритуал.

— Кровь дракона? — вспомнив рассказ Теклиса, догадался Магни­фикус.

— Да, — коротко подтвердил его догадку Лорд Вампир. — Вели­кий Ритуал Насыщения.

Приготовления к ритуалу начались с самого утра. Расхаживая по залу со своим посохом, Второй наблюдал за снующими повсюду слу­гами. Часть из них втаскивала в зал деревянные секции настила, по­хожие на огромные пазлы, и собирала из них прямоугольную плат­форму рядом с кратером. Другая часть обтирала тряпками занесен­ные еще ночью в зал кресла и выставляла их рядами на собранной ча­сти платформы. За кратером неторопливо расхаживали люди в кожа­ных фартуках и что-то высматривали наверху. Ближе к обеду в зал

въехал целый караван груженых повозок и даже одна карета. Слуги тут же начали разгружать повозки, а из кареты вышли приятная мо­лодая женщина и тучный пожилой мужчина. Его появление активи­зировало деятельность людей в фартуках. Один из них подбежал к прибывшему и молча ткнул рукой куда-то под темные своды. Муж­чина понимающе кивнул и направился к дальней стене зала, оставив свою спутницу стоять у кареты одну. Скучающий Магнификус ре­шился подойти к ней и попробовать завязать разговор в надежде ско­ротать время.

— Добрый день, — поприветствовал он гостью, приблизившись.

— День не бывает добрый, — совсем неприветливо откликнулась она и, оглядев молодого человека с ног до головы, сделала вывод: — 1ы не из нас.

— Если вы имеете в виду вампиров, то — совершенно верно. Не из вас> _ откровенно признался Магнификус и дабы избежать последую­щих недоразумений, тут же добавил: — Я гость Лорда. Он просил меня при встрече с незнакомыми на своей территории говорить слово Адис.

То ли упоминание хозяина замка, то ли произнесенное заветное слово произвело на женщину особое впечатление, но тон ее голоса стал значительно дружелюбнее.

— Гость Лорда?! — уважительно повторила она, поклонилась мо­лодому человеку и представилась: — Анна Жолиго. Я певица. Лорд удостоил меня высокой чести петь на церемонии.

— Магнификус. Друг Лорда. На данный момент — бог Войны. Можно сказать, что в командировке, — в свою очередь поклонился женщине тот.

— Разве бог Войны кому-нибудь кланяется? — удивилась Анна.

— Разве богу Войны это возбраняется?

— Богам все можно, только как-то непривычно.

— Что, вам другие боги никогда не кланялись в ответ на ваш по­клон?

— Я еще не встречалась с богами.

— Вот видите.

— Теперь я буду знать, что боги, кроме всего прочего, галантны, — улыбнулась женщина и смущенно поинтересовалась: — Трудно быть богом?

— Звучит как название романа, — заметил Магнификус и отве­тил: — Я еще не знаю. Я здесь недавно и пока мне все нравится. А трудно быть вампиром? Вы ведь вампир?

— Увы, — сказала Анна. — Неприятно.

— Зато вы живете дольше, чем обычные люди.

— Мы не живем, мы существуем. А дольше... Что проку? Десяти­летиями лежать под землей — не лучшее времяпрепровождение.

— Под землей?

— Конечно, под землей. На старом кладбище Мариенбурга, на окраине, и даже не в своей могиле, а в склепе жены бакалейщика.

— Почему не в своей?

— Чтобы не нашли. При жизни у меня была плохая репутация. Могли раскопать и вбить осиновый кол. Вот мы с женой бакалейщика и поменялись. Ей осиновый кол не повредит, а мне спокойнее.

— Так все-таки вбили?

— И не один. Еще и голову отрубили.

— Злые люди, наверно?!

— Их можно понять. Я раньше много зла им причинила. Вы же знаете, что такое Жажда?

— Я видел одного молодца, который сам себя съел.

— Может быть и такое, но мне повезло — у меня стальной гроб. Крепкий. Очень крепкий. И тесный. Я не могу шевельнуться, только кричу, когда приходи т Жажда.

— Если не секрет, кем вы были раньше?

— Разве от богов можно что-то скрывать? — резонно заметила Анна и ответила: — Я была камеристкой принцессы Нефераты.

— Это она вас заразила? — догадался Второй, снова припоминая рассказ Теклиса.

— Один из ее фаворитов, — кивнула женщина, — мне однажды приказали петь на закрытой дворцовой вечеринке. Я ему понрави­лась, и он мне предложил с ним переспать. Мне он не понравился, я отказалась, а он меня укусил и я заразилась. Теплый был вечер. Каштан цвел.

— Где сейчас этот фаворит?

— Его убил мой жених. И сжег.

— Вы все рассказали жениху?

-Да.

— Бедный парень. Где он сейчас?

— Вечером будет здесь. Он один из претендентов на Кубок Насы­щения.

— Будем надеяться, что ему повезет, — ободрил Анну Магнифи­кус и полюбопытствовал: — А кто приехал вместе с вами?

— Фориус — органист.

— Тоже вампир?

— Не жаждущий.

— Он что, какие-то подвиги совершил?

— Он написал много хорошей музыки, и Лорд наградил его Куб­ком. Все «не жаждущие» попросили Лорда за Фориуса.

— Благородно. Но где здесь орган? Я обошел весь зал и органа не заметил.

— Орган в той стене, он спрятан в камне. Под потолком есть про­ход к нему. Фориуса туда поднимут на веревке.

— К чему такие сложности? Зачем орган прятать?

— Золото, — вздохнула женщина. — Орган из золота. Если люди захватят замок, то они перельют орган на монеты и будут ими в каба­ках расплачиваться. А этот орган лучший из всех существующих. Ему почти три тысячи лет. Его нельзя потерять.

К Анне подошел слуга и что-то ей шепнул.

— Простите. — обратилась она к Магнификусу. — Фориус просит меня ему помочь.

— Идите, — отпустил ее Второй и вернулся к себе в покои.

Там он несколько минут побродил по кругу вокруг кровати и в кон­це концов лег на нее. Стал смотреть на пламя.

— Почему они никогда не прогорают? — пришло ему в голову. — Может, их незаметно меняют или они бесконечные, как патроны в пи­столетах ван Хала? Интересно, как он там? Может, посмотреть?

Магнификус начертил рукой в воздухе перед собой свое имя и вы­звал сферу сафери.

— Хочу какое-нибудь приспособление для того, чтобы посмотреть

на Йохана, — скомандовал он.

Из сферы выделился тусклый кружок с изображением глаза. Мо­лодой человек ткнул в него пальцем, но ничего не произошло.

— Не хватает этого, как его, ворпстоуна, — понял Магнификус и тут вспомнил о подарке Шарскуна.

Он вытащил из-за шиворота флакон с осколками варп-камня, отвинтил крышку, поставил раскрытый флакон рядом с собой и снова вызвал сферу. На этот раз большая часть символов свети­лась.

— Хочу некое приспособление для того, чтобы посмотреть на Йохана, — повторил Второй и нажал на появившийся символ.

Тут же над его головой повис возникший ниоткуда хрустальный куб. Внутри куба явственно зазвучал голос Охотника, и на хрустальной поверхности появилось его изображение.

— Уточним еще раз, почтенный Лоренцо, — говорил Йохан, воссе­дая за столом перед каким-то хорошо одетым господином. — Две сот­ни пикинеров, сотня лучников, сотня всадников, сотня пеших мечников и десять катапульт. Никаких грабежей по дороге к месту сбора. При­бытие в срок. На время битвы полное подчинение воле моего господи­на. Верно?

— Оно все верно, любезный, — манерно переминая пальцы, уни­занные перстнями, ответил Лоренцо. — Однако мой рассудок печалит мысль о недоплате.

— О какой недоплате? — прозаично возмутился Охотник и тряхнул мешком с монетами. — Вы мне, почтенный, сами эту цифру назвали.

— А корабли? — вкрадчиво заметил его собеседник. — Мои сорат­ники, да оградит их небо от беды, должны добраться до границы неза­метно. Сей замысел от вас же исходил, любезный Йохан. Но незамет­но — означает море, а море означает корабли, что значит — дополни­тельные деньги.

— Тогда иди пешком. Я больше не дам, — упорствовал ван Хал. — Деньги чужие и большие. Так тебе еще никто не платил.

— Согласен — не платил, — продолжил поэтично торговаться Лоренцо. — Согласен, что большие. Но вы, любезный Йохан, меня не на пикник зовете, а на битву. Причем смертельную, откуда я и треть своих людей fie выведу. О чем скорбит душа, трепещет сердце.

— Тогда — до свиданья, — убирая мешок со стола, решил стойкий к поэзии ван Хал.

— Ладно, давай, — протянул руку тут же присмиревший наем­ник. — С тобой торговаться, как дерьмо жрать. Без удовольствия.

— Перестань собачиться, Лоренцо, — протягивая ему деньги, ска­зал Охотник. — Ты меня знаешь — я в долгу не остаюсь. Во всех смыс­лах. Нормально поработаешь, условия выполнишь — отдам остальные. Уйдешь с задатком — найду и порву всех твоих любезных соратников, о которых твое сердце трепещет. Будешь заново людей набирать.

— Ты меня не пугай, бесполезно, — пряча мешок, ответил Лорен­цо. — Мое слово крепче слоеной стали Черных Гномов. Не забывай — я принц, и у меня не просто люди, у меня дворяне. Они не за деньги сражаются, а по долгу чести. Деньги — это для меня. В карты играть.

— Прости, Лоренцо, я устал, — извинился Йохан, и тут он взгля­нул прямо на Магнификуса. Точнее, на то приспособление, через кото­рое молодой человек наблюдал за ним.

— Что это за дрянь там?! — показал Охотник принцу на приспо­собление.

— Чей-то глаз, — подсказал принц. — Это сафери. Тебя пасут, Йохан!

— Подавятся, — мрачно буркнул ван Хал, достал пистолет и сада­нул прямо в приспособление.

Изображение на кубе в покоях Магнификуса исчезло, а сам куб тут же растаял в воздухе.

Второй закрыл крышку флакона с варп-камнем и убрал его обрат­но за пазуху.

Раздался стук. Магнификус встал с кровати, подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял старик-слуга с книгой в руках. По-прежне­му молча он протянул книгу гостю, поклонился и пошел прочь.

- «Мигель де Сервантес Сааведра. Флорентийские очерки», - прочел Магнификус на обложке.

— Чтобы не скучал до вечера и в зале не ошивался попусту, — по­думал Второй, возвращаясь к своему ложу. - Где же они такие книж­ки берут?

Устроившись поудобнее, он раскрыл книгу и начал читать.

То, что церемония начинается, Магнификус понял по звукам орга­на, гулко прокатившимся под сводами зала. Отложив книгу в сторону, он быстро привел свою одежду в порядок и выскочил в зал. У дверей его ждал все тот же старик-слуга. Пройдя вслед за ним, Второй сел в одно из свободных кресел у самого кратера. Осторожно огляделся по сторонам. Большинство кресел было уже занято. Строгие бледные ли­ца присутствующих не оставляли никаких сомнений, что мероприятие ожидается более чем серьезное. У ступенек, ведущих к вершине крате­ра, стояла большая металлическая клетка, рядом с ней замерли двое слуг с рогатинами в руках. Перед клеткой лежал полутораметровый квадратный камень, высеченный из бледно-серого гранита. На камне

стоял пустой кубок.

Опять взревел орган. Все присутствующие обернулись на вошед­шего в зал Абхораша. За ним двое слуг несли большую стеклянную бу­тыль, наполненную черной жидкостью.

Лорд Вампир подошел к камню и поднял руку. Орган смолк.

- Братья! — сказал он, не прибегнув на этот раз к сложению го­лосов. — Сегодня наступил четырнадцатый месяц с того дня, как мы собирались, чтобы дать возможность утолить Великую Жажду брату Денебу и брату Альфарду. Тогда они доказали свое право на утоление.

Сегодня пришел черед еще трем братьям — Регулу, Нату и Беллактриксу испытать свою судьбу. Они знают цену самомнения, но твердо решили избавиться от Великой Жажды. Наши души черные, как кровь Прадракона, но наш дух сильнее, чем наши души. Эта разница позна­ется в наших поступках. Мы зло, которое не желает им быть. Первым будет Беллактрикс. Иди, брат, и слушай песню изменения.

К камню вышел невысокий, но необычайно широкий в плечах мужчина.

— Великий Лорд, — обратился он к Абхорашу. — Я не уверен, что достоин. Но я устал. Если этот кубок не примет меня, и я изменюсь навсегда, я не хочу выходить обратно в мир. Помогите мне.

— Иди, — приказал Лорд Вампир. — И слава Смерти!

Беллактрикс обошел клетку, решительно поднялся по ступенькам и

прыгнул в клокочущую магму.

К камню подошла Анна и запела. В ее песне не было слов, только мелодичные переливы высокого, чистого, полного печали звука. Даже Магнификус понял, о чем говорится в этой песне. Женщина звала смерть, умоляла ее забрать тело и успокоить душу, проклинала веч­ность и славила пустоту. Когда стих последний звук ее голоса, на сту­пеньках появился Беллактрикс.

По залу пронесся облегченный вздох.

Испытуемый спустился к Абхорашу. Тот взял с камня кубок, и слуги наполнили его кровью дракона.

— Ты заслужил утолить Жажду, — сказал Лорд Вампир и передал ку­бок Беллактриксу. Мужчина, бережно приняв вожделенный сосуд, в один глоток опустошил его. Вернул Лорду, а сам пошел на свое место в зале.

— Регул, — позвал Абхораш.

К камню вышел другой претендент. Высокий, стройный, на вид не старше тридцати.

— Великий Лорд, — произнес он. — Я знаю, что не достоин, но хо­чу испытать себя и перемениться. Если кубок не примет меня, я хочу вернуться в мир.

— Ты уверен? — сурово спросил его Абхораш.

Регул утвердительно кивнул.

— Тогда иди, — уступил ему дорогу Лорд Вампир.

Испытуемый быстро взобрался по ступеням и бросился в огонь.

Анна вновь запела. Это была та же песня, но в ней появилось что-

то новое. Словно к уже известному тексту добавили еще одно слово. И это слово было — отчаяние.

Песня еще звучала, когда со стороны кратера раздался резкий кло­кочущий звук. За ним из пустоты на ступени вывалился громадный упырь. Слуги тут же рогатинами загнали чудовище в клетку. Упырь не сопротивлялся, а только тихо повизгивал, жался к стенке и бешено вра­щал выпученными глазными яблоками.

— Нат, — позвал Абхораш, уже не обращая внимания на изменен­ного Регула.

К камню вышел среднего роста мужчина с длинными белыми во­лосами, заплетенными сзади в косу.

— Великий Лорд, — сказал он. — Я не хочу выходить, если не по­лучится. Все.

Абхораш молча кивнул.

Нат поднялся по ступеням, обернулся перед прыжком в пламя на Анну и бросился в кратер.

Женщина запела. И вновь это была другая песня. К ней добави­лось новое слово — одиночество. В глазах Анны появились слезы.

Кажется, присутствующие не заметили этого, все напряженно вглядывались в пространство над ступенями. Наконец в воздухе что-то сверкнуло, и на ступени вышел Нат.

По залу опять прокатился вздох облегчения. Сидящий рядом с Магнификусом рыцарь даже хлопнул себя ладонью по колену. Очевид­но, Ната здесь любили.

— Пей, — протянул испытуемому полный кубок Лорд Вампир.

Нат взял кубок и взглянул на Абхораша:

— Я рад, что у меня есть возможность избавиться от этой пыт­ки, — тихо произнес он. — Я ненавижу Жажду.

— Тогда пей, — подбодрил его Лорд Вампир.

— Не могу, — неожиданно заявил Нат, быстро притянул к себе свободной рукой Анну и насильно влил ей в рот содержимое кубка. Все произошло настолько быстро, что никто ничего не смог предпри­нять.

Над залом повисла звонкая тишина.

— Что ты наделал? — грозно обратился к Нату Абхораш. — Ты от­казался утолить Жажду? Гы не уважаешь наш закон?

— Нет, уважаю, — спокойно ответил виновник происшествия. — Но все сделал правильно. Анна когда-то была моей невестой. Я не убе­рег ее. Теперь мы квиты.

— Пошел прочь, — приказал ему Лорд Вампир, — Немедленно пошел прочь. 1ы больше не достоин быть с нами.

— Я знаю, — согласился Нат. — Признаться, я всегда отличался от вас. Я не высокороден. Какой из меня рыцарь? Как был плебей, так и остался.

— Постой, — окликнул уходящего изгоя Абхораш. — Куда собира­ешься идти?

— Туда же, откуда пришел. За Черный хребет, к оркам, — сооб­щил тот. — Они мне не нравятся. И крови там много. Моря крови.

— Анна, — повернулся к женщине Лорд Вампир. — Иди за ним. Тебе тоже здесь не место.

Она послушно кивнула и побежала за Натом.

Когда стихли их шаги, Абхораш обратился к присутствующим:

— Братья! Я знаю, что среди вас есть не утоленные. Вы пришли сюда, чтобы посмотреть, как избавляются от нашего общего про­клятия. Сегодня у вас удачный день. Есть среди вас те, кто хочет утолить Жажду раньше положенного срока и без испытания? Встаньте.

Поднялись пять человек.

— Клянусь смертью! Тот, кто сейчас догонит Ната и принесет мне его голову, получит Кубок, — поклялся Лорд Вампир. — Я знаю, что Нат хороший боец, но вы можете приказать ему от моего имени подчи­ниться. Он не будет сопротивляться. Спешите.

Однако все пятеро опустились па свои места. Никто не пошел за изгнанным.

Абхораш подождал немного, потом объявил:

— Я приказываю всем, кто только что желал избежать испытания и утолить Великую Жажду, подойти сюда.

Понурив головы, к нему вышли пятеро претендентов.

Лорд Вампир наполнил кубок и поочередно напоил их кровью дра­кона, чем поверг всех, включая Магнификуса, в крайнее изумление. Потом он повернулся к остальным и торжественно произнес:

— Сегодня один из самых удачных дней в моей жизни! Я ждал из­бавления для троих, а получил свободу от Жажды для семерых, нет — на одну больше! — он крикнул слугам: — Верните этого дурака Ната обратно, вместе с его невестой! — и, вновь обратившись к присутству­ющим, провозгласил: — Да здравствует Смерть! Играй, Фориус!

Ответом ему был единодушный крик:

— Да здравствует Смерть!

И восторженный гул невидимого органа.

Воодушевленный увиденным, Магнификус кричал вместе со все­ми, хотя нкладывал в декларируемый вампирами лозунг совсем проти­воположный смысл.

Потом расторопные слуги притащили столы, заваленные едой, и несколько десятков ящиков уже знакомого молодому человеку пор­твейна. В тот вечер Магнификус решил себе «позволить». Как добрал­ся до кровати, он не помнил.

Его разбудило похмелье. Магнификус долго не решался открыть глаза, опасаясь, что любое движение способно спровоцировать инсульт. Когда же он все-таки их открыл, то обнаружил сидящего на краю кро­вати Абхораша.

Лорд Вампир чистил ножом яблоко, задумчиво глядя перед собой. Почувствовав на себе взгляд молодого человека, он молча протянул ему бутылку.

Не отвлекаясь на благодарности, Магнификус в несколько секунд ополовинил спасительный сосуд и свесил с кровати ноги.

— Надеюсь, я прилично себя вел вчера? — с опаской поинтересо­вался он у рыцаря.

— Вполне, — добродушно ответил тот. — Разве что перед тем, как упал с клетки, ты требовал, чтобы тебя немедленно искусали и зачисли­ли добровольцем в орден.

— Какой позор! — застонал Второй, делая с горя крупный глоток из бутылки.

— Перестань, — успокоил его Абхораш. — К тому времени Мен- калинан уже сцепился с Шаулой, и еще орган гремел так, что тебя вряд ли кто слышал. А если и слышал, то не понял. Ты кричал по-латыни.

— Я не знаю латыни, — удивился Магнификус.

— Зато я знаю, — сказал рыцарь. — Еще ты жестикулировал.

— А кто с кем сцепился? — успокаиваясь, спросил Второй.

— Менкалинан с Шаулой, — повторил Абхораш. — Они когда-то ухаживали за одной вдовой, молочницей, и Шаула первым удостоился ее сердца,

— В каком смысле?

— В переносном. Так, Менкалинан обвинил Шаулу в коварстве, а тот воткнул бывшему сопернику в горло нож. Менкалинан возродился, и они начали рубиться на мечах. Были большие ставки.

— Кто кого?

— Не знаю, я не дождался конца поединка, — встал с кровати ры­царь и сообщил: — Мы сегодня выезжаем для практических занятий. Поднимайся.

— Как же так?! — допивая бутылку, не понял Магнификус. — А несколько эффектных ударов? Ты мне ничего не показал!

— По дороге покажу, — пообещал ему Абхораш, распахивая дверь. — Свой меч оставь здесь, я тебе выдам другой. На время заня­тий, конечно. Идем скорее.

— Иду, иду, — недовольно пробурчал Второй, вставая на ноги. — Всегда вот так — когда нужно отлежаться денек, так сразу дела!

— Это жизнь, — хлопнул его по плечу рыцарь, — Зато по дороге будут попадаться и трактиры.

— Трактиры — это действительно жизнь, — согласился Магнификус.

— Ну и где же трактиры? — зло поинтересовался Второй, когда они, переодетые в потрепанные хламиды странников, широкие шарова­ры из той же ткани, с топорами за поясами, утопая по колено в болот­ной жиже, четвертый час брели на север.

— Будут, — пообещал ему Абхораш, перекидывая на другое плечо

моток толстой веревки.

— Почему мы пошли одни и в таком виде? — продолжил расспро­сы Магнификус, чувствуя, как похмелье с новой силой овладевает им. - Наверно, можно было бы и по дороге, с десятком вооруженной охраны.

— Можно было бы, - кивнул рыцарь. - Только разве это приклю­чение — по дороге и с десятком?

— Клянусь, я устал от ваших приключений! — простонал Второй, делая неверный шаг в сторону и погружаясь по пояс в болото. — Так жить нельзя! Ни дня без приключений. Нет, само собой, я уважаю при­ключения, но в гомеопатических дозах. Какая от приключений польза, если приключения становятся нормой жизни?!

— Польза есть, — не согласился с ним Лорд Вампир. — Жизнь ге­роя — это сплошные приключения. Хочешь стать героем — не думай о мемуарах. Настоящие герои считают этот жанр неприличным.

— Не уверен, что хочу стать героем, тем более без мемуаров, — тоскливо признался Второй. - Хочу в трактир. Неважно себя чув­ствую. Тебе этого не понять — у вампиров не бывает похмелья.

— Кто тебе это сказал?! — возмутился рыцарь. — Если кто что-ни­будь и смыслит в похмелье, так это вампиры. А ваше похмелье — дет­ские желудочные несварения.

— Пусть так, - буркнул Магнификус. — Но если я в ближайшие десять минут не выпью, то сдохну от этих несварений.

— Крепись. Еще четверть мили, и будет трактир, — приободрил его Абхораш.

Эта новость придала молодому человеку сил, и он зашагал бы­стрее.

Лорд Вампир его не обманывал — трактир был. Не ахти какой, но трактир. Приземистый сруб, обросший со всех сторон лишайником, без единой подъездной дороги, стоял на островке, окруженный зарослями острых болотных камышей. Над дверью заведения, скрипя на ветру, покачивалась доска с выжженной на ней надписью «Тихие топи».

— Видать, оживленное место, — съязвил Магнификус, выбираясь на твердую землю.

— Не бойся, спокойное место, — не понял насмешки в словах спут­ника рыцарь и первым вошел внутрь.

Внутри трактир также не блистал особой роскошью — деревянные столы, сколоченные из толстых досок, такие же лавки рядом с ними. Но зато сухо и в очаге горел огонь. Посетителей было немного. Двое мужчин занимали столик в дальнем углу, справа от очага. Сидели они к двери спиной и даже не обернулись на вошедших.

Абхораш сел за ближайший стол, и Второй последовал его примеру.

Доски стола были изрезаны ножами, кое-где можно было даже ра­зобрать надписи. Одна из них гласила: «Терхем груб, но верен. Лири глуп, но храбр. Положили вместе медяки в глаза».

— Поэзия, блин! — ругнулся Магнификус, не терпящий с похмелья кладбищенской тематики.

К ним подошла дородная трактирщица и, даже не поздоровав­шись, приказала:

— Деньги показывайте!

Лорд Вампир, не поднимая к ней лица, молча выложил на стол один золотой.

— Поздравляю с хорошей охотой, господа! — сразу подобрела трактирщица и спросила: — Если погоня, то могу быстро подогреть

утреннее жаркое из кабанины, если оторвались, то запеку утку. Пойло

любое. Что пить будем?

— Как всегда, Марта, — насмешливо взглянул на нее рыцарь. — Я вижу, ты не сменила компании? По-прежнему разбойники, воры, афе­ристы?!

— От родных не откажешься, сэр Бетельгейзе, - почтительно по­клонилась ему женщина. - Но я вижу, что и вы не торопитесь менять привычки?

— Привычки — визитная карточка для ангела смерти, — ответил ей Абхораш. - Принеси нам поесть и выпить. Выпить в первую очередь. Мой добрый друг устал с непривычки.

— Одну секунду, — поспешила на кухню Марта.

— Это Марта — первая леди преступного мира Империи, — глядя ей в спину, объяснил рыцарь. - Ее муж, знаменитый Георг Перонни, - король воров. Последние сорок лет в заключении за грабеж им­перской почтовой кареты. Выходить не торопится, руководит своими людьми из темницы. Я его понимаю - он поклялся Марте на алтаре в храме Сигмара покончить с прошлым и через неделю после свадьбы попался. А у Марты тяжелая рука и взрывной характер.

— Почему она тебя назвала сэр Бете..? - спросил заинтригован­ный Магнификус.

— Бетельгейзе. Так меня звали одно время. — признался Лорд Вампир. - Я возглавлял в Мариенбурге городской гарнизон и за вре­мя службы повесил несколько десятков завсегдатаев этого заведения.

— Об этом все знают? — испуганно оглянулся на парочку в углу

молодой человек.

— Абсолютно все, — подтвердил его опасения рыцарь, но успоко­ил: - Не волнуйся, на меня здесь зла не держат. Я хорошо ловил, они плохо прятались. Все честно, без предательства.

К столу вернулась Марта и выставила перед путниками две бутылки.

— Посиди с нами, - предложил Абхораш. - Много лет не виделись.

— Сейчас, огонь убавлю, - согласилась женщина и быстро пошла на кухню.

Едва она обернулась к столу спиной, Магнификус схватил бутылку и сделал крупный глоток. Содержимое бутылки обожгло ему гортань. Едва сдержав кашель, Второй выдохнул воздух и констатировал:

— Это не портвейн, это абсент!

— Полынная водка, — согласился с ним Лорд Вампир. — Крепкий напиток с воображением. Поэтому не советую злоупотреблять, у тебя и так с воображением перебор.

— Ты любишь абсент? — изумился вкусам спутника Магнификус,

— Он меня любит, — уточнил Абхораш. — Я же отвечаю взаимно­стью.

Марта села за стол со своей бутылкой.

— Где вы путешествовали столько времени, сэр Бетельгейзе? — поинтересовалась она. — Додж Горбатый болтал, что вас разрубили на мелкие кусочки в битве у Кислева.

— Не отрицаю, — чокнулся с ней бутылками Лорд Вампир, — По­том меня повесили в Бретонии, и сожгли два оборванца в одной ма­ленькой деревушке под Мидденхаймом. Хитростью, к слову, заманили в дом и сожгли. Один в шляпе, болтливый, а другой — блондин с губ­ной гармошкой. Что вспоминать, твое здоровье, прекрасная Марта! 1ы одна из самых волнительных женщин, каких я встречал на своем пути, а я долго ходил.

Женщина зарделась от такого комплимента и в свою очередь тихо провозгласила:

— За вас, сэр Бетельгейзе! Жалею, что поторопилась замуж за Ге­орга, но с другой стороны — мы познакомились чуть позже.

Они выпили и одинаково занюхали ладонями, потом звонко хлоп­нули их друг об дружку.

— Кстати, а как Георг? — спросил после этого символического же­ста Абхораш.

— Страдает, — печально сообщила женщина. — Пишет, что прак­тически перепилил решетку, но его опять перевели в другую камеру. Вот я и подумываю совершить какое-нибудь преступление и «сесть» к нему. Вместе нам легче будет выбраться. Он такой неуклюжий.

— Не стоит, Марта, — посоветовал рыцарь. — Тюрьма — не жен­ское дело. Ты только напиши о своем замысле Георгу в тюрьму, и я убежден, что твоя готовность к самопожертвованию сотворит чудо.

— Вы все смеетесь, сэр Бетельгейзе, — хохотнула Марта. — Если я ему об этом напишу, он убежит в тот же день. Нет, пусть сидит. Он там писать научился. И потом, я уже не та Марта, которую он помнит. Столько лет прошло.

— Перестань, Марта, — усовестил ее Лорд Вампир. — Ты же зна­ешь: женитьба — не постель, а любовь в рассрочку.

— Как печально, что вы уже не вампир, — вздохнула женщина и протянула свою бутылку. — Я бы согласилась, чтобы вы меня выпили, как эту травяную водку.

— Не жалей, — покачал головой рыцарь, хотя по его лицу было видно, что Марта ему польстила. — Я никогда не пил уникальные сор­та. Вандализм не в моем стиле.

И они снова чокнулись и выпили.

— Опять ни за что и в никуда? — предположила Марта, опуская бутылку.

— Дела, — вздохнул Абхораш и спросил: — Что нового в округе?

Женщина подумала и сообщила:

— Стригоя видели утром, к востоку отсюда — раз, месяц назад в Мариенбурге старого Топу Башмачника повесили, он проезжего арис­тократа из Альтдорфа подрезал — два, полгода назад Мир Касим доч­ку замуж выдал, а она супруга, как грязную тряпку, в окно выбросила. И поделом ему. Хорошая девочка. Мир Касим сам виноват, надо бы­ло разрешить ей за Смехача выйти. Теперь ей пару и не подберешь. Три. Все вроде. Из интересного. А так по-прежнему — режут, грабят, воруют. В общем — скука.

— Смехач все смеется? — заинтересовался рыцарь.

— Смехач подался в Тилею, — ответила Марта, — И правильно. Последнее время смех у него жутковатый стал.

— Жаль, — сказал Абхораш. — Надо уважать чувства своих де­тей. Но я не удивлен — Мир Касим всегда был слишком высокого мне­ния о себе, больше, чем может себе позволить умный человек. А стригой — Регул.

— Не прошел? — подалась вперед женщина.

— Не прошел, — кивнул Лорд Вампир. — Тоже подвела гордыня.

— Бедный Регул! — расстроилась Марта и поднялась из-за сто­ла. — Я за уткой. Такая жирная птица, чудо, а не птица! Вы будете ее вспоминать всю жизнь, как первый поцелуй.

— Сэр Бетельгейзе, — обратился к своему спутнику Магнификус, после сытной трапезы покидая трактир. — А ты мстишь тем, кто ког­да-то тебя убил?

— Обычно нет, — ответил рыцарь, закрывая дверь и поправляя свою хламиду. — Только в исключительных случаях. Ты это к чему спросил?

— Вспомнил, как тебя хитростью заманили в дом и спалили, — объяснил Второй.

— Нет, болтливому бородачу и его другу-полукровке мстить не бу­ду, — махнул рукой Абхораш. — Невежественные люди. Спасали де­ревню от кровопийцы. Не знали, что «Кровавые Драконы» не напада­ют на безвинных, даже в период Жажды. Ты что, их знаешь?

— Знаю, это мои соратники, — признался Магнификус.

— О вкусах не спорят, — пожал плечами Абхораш. — Если взглянуть на это с другой стороны — бесстрашные люди. И хитрые, поганцы!

К полудню они выбрались из болота и пошли через лес. Лорд Вам­пир шел молча, о чем-то размышляя, и Магнификус не решался без особого повода отвлекать его. Второй на ходу любовался вековыми де­ревьями, высоко раскинувшими свои зеленые кроны, на голубое небо, проглядывающее сквозь них, не забывая при этом отхлебывать из бу­тылки, благоразумно прихваченной в «Топях». Полынная водка не только исцелила его нервную систему, истерзанную событиями послед­них дней, но и настроила на благодушный лад.

— Дивный, просто дивный лес! — мысленно восторгался он. — Эти деревья наверняка были свидетелями многочисленных подвигов и ро­мантических встреч. И этот прохладный ветерок, и эти сладкоголосые птицы! Почему я раньше не любил лес? Собственно, а что я раньше любил? Да ничего не любил. И себя в первую очередь. Мерзанец! Как я смел себя не любить? Красавца-гуманитария, эрудита-бессребрени­ка! Нет мне прощения! Я просто обязан оправдать надежды, возло­женные на меня эльфами, гномами, вампирами, крысами... Хотя, хрен их поймешь, чего они точно хотят, крысами! Шарскун, дружище, где теперь твоя противная морда? Ужель не свидеться нам больше в юдоли жизненной моей? Так, где же меч?

И он уже вслух поинтересовался:

— Да, собственно, где же меч? Точнее, мечи? И что по поводу обе­щанных эффектных ударов?

Рыцарь отвлекся от дум и укоризненно взглянул на Магнификуса:

— О! Да ты, уважаемый, опять нарезался.

— Отнюдь, — попробовал протестовать Второй.

Но Абхораш не стал его слушать, отобрал бутылку и отшвырнул ее в сторону:

— Хватит праздновать. Так мы далеко не уйдем.

— Я полон сил! — заверил его Магнификус.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Лорд Вампир и зашагал дальше.

Магнификус побрел за ним, бормоча себе под нос:

— Подумаешь! Ну перебрал чуть-чуть. Так я болел.

— И скоро опять болеть будешь, — заверил его рыцарь. — А бли­жайший трактир очень далеко.

Это встревожило молодого человека:

— Как далеко?

— Завтра, — ответил Абхораш.

— Нет, завтра — это никуда не годится! — ужаснулся Магнифи­кус, _ Через два-три часа мне опять станет плохо.

— Зачем тогда столько пил? — спросил рыцарь. — Надо было тя­нуть, к вечеру был бы здоров.

Второй сбегал в ту сторону, куда его благоразумный спутник вы­бросил бутылку, и вскоре вернулся обратно, бережно прижимая спаси­тельный сосуд к груди.

— Буду тянуть, — заверил он Абхораша.

Тот пожал плечами и двинулся дальше.

Сразу за лесом начинались торфяники.

— Вон за тем холмом река Рейк, — показал рыцарь, вытаскивая из-за пояса топор. — Надо рубить плот.

— Зачем нам плот? — не понял Магнификус.

— Плыть, — лаконично объяснил Лорд Вампир. — По реке плыть до Альтдорфа, потом на север, к проходу Карак—Ангора. Три дня, и мы на месте.

— Плот так плот, — смирился Второй.

Абхораш скинул на землю хламиду и, обнажившись но пояс, при­нялся рубить ближайшее дерево. Магнификусу ничего не оставалось, как только последовать его примеру и вонзить свой топор в другое де­рево.

Рыцарь явно имел богатый опыт в сооружении плотов. Второй еще и одного дерева не повалил, а Лорд Вампир уже срубил два, очис­тил стволы от веток, разделил ствол пополам и отволок к указанному холму.

— Где ты научился так лихо топором орудовать? — невольно вос­хитился Магнификус.

— Я несколько лет служил лесником, — продолжая работать, от­ветил Абхораш. — Интересное было время. За мной охотилась импер­ская рейхсгвардия, а я дышал свежим воздухом в глубине Драквальд- ского леса. Причем за хорошее жалованье.

— Почему охотились? — покряхтел Второй, всем телом налегая на подрубленный ствол.

— Ерунда, — усмехнулся рыцарь. — Случайно встретил на площа­ди в Альтдорфе одного знакомого, отрубил ему голову и осиновый кол в сердце загнал. А он оказался министром.

— С министрами так нельзя, — укорил его Магнификус.

— Нельзя, — согласился Лорд Вампир. — Только это был плохой министр.

— Если всем плохим министрам осиновые колья в сердце загонять, то мы так без министров останемся, — резонно заметил Второй и всем телом налег на неподдающийся ствол.

Дерево жалобно хрустнуло и повалилось на рыцаря, стоящего к своему неопытному помощнику спиной и поэтому вовремя не сумевше­го среагировать.

— С тобой рискованно иметь дело, — сердито пробурчал Абхораш, выбираясь из-под придавившего его ствола. - Ты поопасней рейхсгвардии будешь.

— Прости, — извинился Магнификус. — У меня совершенно от­сутствует опыт в этой области.

— Я заметил, — отряхиваясь, кивнул Лорд Вампир и вернулся к разговору: — Министр не просто плохой был, а очень плохой — интри­ган и кровосос. Он раньше при лахнийском дворе писцом служил. Как он втерся в доверие к Карлу-Францу — не понимаю.

— Кто у нас Карл-Франц? — уточнил Второй.

— Император, — ответил рыцарь.

— Может, они нашли общие интересы? — предположил Магнифи­кус.

— Надеюсь, что нет, — покачал головой Абхораш и объяснил: — Министр не любил женщин, он предпочитал однополые утехи. Сомне­ваюсь, что это помогает в карьере.

— Великий Лорд! — заверил его Второй. — Как раз эта особен­ность — одна из самых перспективных в продвижении по службе. Удивляюсь, что ты этого не знаешь.

— Да? — не поверил рыцарь.

— Уж поверь мне, — кивнул Магнификус.

— Откуда ты знаешь? — с подозрением покосился на него Лорд Вампир.

— Теоретически, — успокоил его Второй. — Без личного опыта.

— Это прекрасно, что без личного! — приободрился рыцарь и по­тащил очередной ствол к холму.

Собрав необходимое количество строительного материала, Абхо­раш ловко скрепил стволы между собой прихваченной из замка верев­кой и одной рукой потащил тяжеленный плот к шумящей внизу реке. Потом он вернулся к лесу и срубил четыре крепкие палки — две длин­ные и две покороче.

— Наши мечи, — заявил он, показав на короткие палки и вставая на плот.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Магнификус, тоже переби­раясь с берега на скрепленные бревна.

— Я имею в виду десяток-другой эффектных уларов, — сообщил рыцарь и кинул одну из палок молодому человеку. — Защищайся.

— Как же так? — удивился тот, но первый же удар по предплечью мгновенно отрезвил его.

— Вот так, — делая еще один выпад, ответил Абхораш. — Зачем время терять? Плот по течению плывет сам, самый подходящий случай для учебного боя.

— Да ты хоть научи чему-нибудь сначала! — взмолился Магнифнкус, получая еще один удар, на этот раз по ноге.

— Учу, — сказал рыцарь, прицеливаясь для очередного удара, — Не следи за палкой, смотри мне в глаза. Дай возможность своему телу сражаться и не отвлекай его пустыми мыслями.

— Очень полезная информация, — не вполне искренне поблагода­рил его молодой человек, но следующий удар отбил.

— Вот видишь, — сказал Абхораш. — Порой думать вредно.

Река несла их плот мимо крутых берегов с нависающими над ними зарослями густого кустарника, потом мимо песчаных пологих спусков, по которым обычно крестьяне сгоняют на водопой скот, потом мимо вели­чественных колоннад корабельных сосен, возвышающихся над водой по обоим берегам, потом — опять кустарник и опять леса. Бесконечные, не­проходимые, прекрасные в своей никем не потревоженной свободе леса.

Солнце всходило, достигало зенита и скрывалось за горизонтом, а путешественники стучали своими палками, делая недолгие перерывы, чтобы перекусить, и прекращая занятия только когда на небе загора­лись звезды. Тогда они шестами направляли плот к берегу, разжигали костер и, предварительно наломав себе еловых веток, засыпали па них до первого луча солнца.

Так прошло два дня, пока, наконец, впереди не показались первые крыши домов.

Рыцарь тут же опустил свою палку, и Магнификус, задыхаясь, плюхнулся на мокрые бревна.

— Ты точно монстр, — сказал он, снимая мокрую от пота накидку и выжимая ее.

— Не скрываю, — спокойно заметил Лорд Вампир, присаживаясь, и добавил: - Мы подплываем к пригороду Альтдорфа. Надо бы где- то причалить и дождаться ночи. Днем нас может заметить и арестовать

береговая охрана.

— Какая разница. — спросил Магнификус. — Убьем их всех и по­плывем дальше. Если нас убьют, то восстановимся и убьем их всех.

— Неизвестно, кто из нас больше монстр, — укорил его рыцарь: — В береговой охране служат нормальные люди, семейные, не герои. За­чем сразу убивать? Дождемся ночи и бескровно поплывем дальше.

— Какой неожиданный гуманизм! — вздохнул Второй. — Два дня колотил меня палкой, а я монстр! Совести нет.

— Ты меня удивляешь, — не согласился Абхораш. — Хочешь за неделю научиться тому, чему учат годами, а у меня, мол, совести нет!

— Нет, — настаивал Магнификус. — Показал бы несколько эф­фектных ударов, как я просил, и достаточно.

— Несколько — это сколько? — уточнил рыцарь.

— А сколько нужно для нормального поединка? — вопросом на во­прос ответил Второй.

Лорд Вампир подумал и сообщил:

— Пять тысяч.

— Сколько?

— Пять-шесть тысяч.

— Это какой уровень?

— Средний. Хороший уровень — не менее десяти тысяч.

— И за сколько ты меня собираешься научить среднему уровню?

— Как договорились — за четыре дня.

— Каким образом?

— Буду лупить тебя палкой, пока не научишься.

— А научусь?

— Что тебе остается?

Рыцарь поднял шест и начал подводить плот к берегу. Вскоре плот врезался в заросли прибрежного камыша и остановился. Абхораш бро­сил шест и улегся на спину.

— Простудишься, Великий Лорд, — предупредил его Магнифи­кус.

— Издеваешься? — повернувшись на бок, отмахнулся от него тот. — Вампиры не боятся холода. Однако за заботу о моем здоровье благодарен.

— Не за что, — улыбнулся Второй и спросил: — Что, вампиры во­обще ничем не болеют?

Лорд Вампир подумал и ответил:

— Гипертония. С возрастом,

— Чем лечите?

— Кровь пускаем.

— Кому?

— Как кому? Себе, естественно.

— Помогает?

— Когда как.

На берегу раздался какой-то шум. Магнификус поднялся на ноги и огляделся. По дороге вдоль берега двигался отряд вооруженных всад­ников.

— Что там? — заинтересовался Абхораш.

— Рыцари. Отряд. Человек двадцать, - сообщил Второй.

— На щитах какой знак?

— Солнце.

— Это рыцари Слепящего Солнца. Куда движутся?

— К городу. Кстати, Великий Лорд, а если мы погибнем в нерав­ном бою? Какой алтарь нас восстановит? В твоем замке?

— Слава Смерти — нет. Далеко. Я в горах личный алтарь открою.

— Каким образом?

— Очень просто. Нарисую круг своей кровью и напишу в нем ру­ны регенерации.

— Так можно?

— Мне можно.

— А мне?

— Тебе тоже. Встанешь в центр круга, руны вслух произнесешь и все.

— Удобно.

— Еще бы.

Магнификус подумал и предложил:

— Может, я прогуляюсь до вечера?

— В трактир? — насмешливо предположил Лорд Вампир.

— Почему сразу в трактир? — обиделся Второй. — Не только в трактир. Я город хочу посмотреть.

— Не советую, но как хочешь, — сказал рыцарь. — Главное, нику­да не лезь и ни с кем не разговаривай.

— Денег не дашь? — попросил Магнификус.

Абхораш вытащил из кошелька горсть золотых монет и протянул спутнику.

— Какой сейчас курс? — в шутку спросил тот.

— Золотой — одна лошадь или две коровы, — без намека на шут­ку ответил Лорд Вампир.

Второй спрятал монеты в карман шаровар и спрыгнул с плота. Во­да едва доходила ему до щиколоток.

— К закату вернись, — крикнул ему вслед рыцарь.

Магнификус кивнул и побрел к берегу. Прежде чем выйти на до­рогу, он внимательно огляделся по сторонам. Людей рядом не было. Далеко вдали клубилась пыль, поднятая проехавшим отрядом всадни­ков. Путешественник вышел на дорогу и зашагал по ней в сторону Альтдорфа.

Поначалу попадались только стоящие на приличном расстоянии друг от друга аккуратные крестьянские дома, с ухоженными огородами вокруг. Потом встретилась настоящая мельница. Из телеги, запряжен­ной двумя мулами, коренастый крестьянин выгружал на землю перед мельницей мешки с зерном. Вокруг него гонялись друг за другом двое щекастых малышей — мальчик и девочка. Они то и дело спотыкались о выгруженные мешки и падали. Потом с радостным визгом опять вскакивали на ноги и продолжали погоню друг за другом.

Магнификус не спеша обошел телегу и двинулся дальше. Крестья­нин почтительно поклонился ему. Очевидно, он его принял за стран­ствующего священнослужителя — сигмариота.

— Прошу ваших молитв, святой отец.

— Да благословит тебя Сигмар! — тут же входя в роль, приветли­во кивнул ему Второй.

Крестьянин еще раз поклонился. Детишки на мгновение отвлек­лись от игры и повторили его жест.

Сразу за мельницей потянулась череда одноэтажных строений, яв­но принадлежащих городским жителям. Среди них попадались неболь­шие особняки. На треугольном фронтоне крыльца одного из них красо­валась надпись «Продается, 37 зол. имп. Торг.»

— Недорого, — про себя отметил Магнификус.

Чем дальше он шел, тем больше и нарядней становились дома, а гравий иод ногами сменила брусчатка. Начали встречаться магазины.

Второй с удовольствием читал надписи на них: « Ткани и прочая мануфактура г-на Гонга», «Альтдорфские пряники», «Золотые укра­шения, подарки и сувениры», «Табачный островок» и т. д.

«Табачный островок» заинтересовал путешественника, и он вошел в магазин.

Торговое помещение украшали три застекленных стеллажа с выставленными на них курительными трубками разных форм, дубо­вый прилавок с несколькими десятками разноцветных коробок на нем. Из-за прилавка торчала ушастая голова с дымящейся трубкой во рту.

При появлении покупателя голова пришла в движение, и навстре­чу Магнификусу поднялся худощавый продавец неопределенного воз­раста.

— Что-нибудь желаете, уважаемый? — деликатно поинтересовал­ся он.

— Да, трубочку и табачок к ней я бы купил, — признался Второй, но во избежание конфуза уточнил: — Цены приемлемые?

— Хоть в долг, — добродушно заявил продавец. — Но если день­ги есть, то за двадцать медных импов можно подобрать что-нибудь приличное. Какой табачок предпочитаете? С ароматическими добавка­ми или в чистом виде?

Магнификус мысленно попытался сформулировать табачный бу­кет, присущий традиционным бельгийским табакам, которые ему нра­вились, но получилось не очень вразумительно:

— В основном чистый и немного пряного.

Однако продавец прекрасно его понял и протянул одну из коробок:

— Может быть, «Вечерний разговор» — в меру легок, для окружа­ющих приятен, при повторном возжигании горечи не дает.

Второй открыл коробку и понюхал табак.

— Понимаю, что так, на глазок, не подберешь, но можно попробо­вать его покурить, — продолжил продавец. — Хотите — забейте в свою трубку, хотите — купите новую, хотите — я вам дам одну из своих. Чи­щенную, специально для дегустаций.

Убедившись в откровенном намерении доброго малого угодить по­купателю, Магнификус решился до известной степени довериться и соврал:

— Понимаете, у меня был день рождения, и мои Друзья дали мне денег, на самую лучшую трубку для себя. И табак. Я много путешес­твую, мне приходится общаться с высокопоставленными особами, но при этом хотелось бы не сувенир, а настоящую трубку. Короче говоря, мне выдали на это золотой.

— Золотой! — озадаченно почесал затылок продавец. — На золо­той можно двадцать лучших трубок купить и мешок табака. И путе­шествуете, значит? И высокопоставленные? И не сувенир?

— Точно, — подтвердил Магнификус.

— Вот что, — решил продавец. — У вас есть время?

— Есть.

— Тогда присядьте за столик и немного подождите. Я быстро сбе­гаю к своему другу, тут через улицу. Будем надеяться, что у него еще осталась одна удивительной работы трубка. Как вы относитесь к длин­ным чубукам?

— Вполне.

— Тогда я побежал, — продавец покинул прилавок и вышел из ма­газина, но через мгновение заглянул обратно:

— Уважаемый! Сейчас вам сюда моя супруга чаю принесет и газе­ту, чтобы вы не скучали.

— Вот это сервис! — про себя восхитился Магнификус. — Некуря­щий закурит.

В магазин вошла далеко не юная, по невероятно обаятельная жен­щина и поставила перед посетителем поднос с чашкой ароматно пахну­щего чая и газетой «Утренний Альтдорф». На прощанье улыбнувшись, она молча удалилась.

Второй сделал глоток чая и развернул газету.

На первой странице красовался графический портрет пожилого господина в величественной позе. Из сопутствующей портрету статьи путешественник выяснил, что этот господин ни кто иной, как рейхсмаршал Капитан Рейхсгвардии Курт Хельборг и что вчера он отпраздно­вал трехсотлетний юбилей. Автор статьи не скупился на дифирамбы рейхсмаршалу, но и от пикантных подробностей биографии оного не от­казывался. Так Магнификус узнал, что юбиляр в юности слыл проказ­ником по части амурных привязанностей и имеет незаконнорожденно­го сына, который ныне служит в одном из воинских гарнизонов Альт- дорфа в чине лейтенанта и не желает поддерживать связи со своим легендарным отцом, поскольку не может ему простить страданий, пе­режитых его матушкой — владелицей городского ипподрома.

Вслед за передовицей, на другом листе, Второй ознакомился с ма­нифестом общества защиты горных троллей и парочкой литературных эссе на тему непростой студенческой жизни. Автор эссе, судя по все­му, сам студент, укорял общество за невнимательное отношение к быту учащихся альтдорфского университета и вопиющей несправедливости руководства вышеупомянутого учебного заведения, отдающего за де­ньги треть учебных мест тупым отпрыскам богатых родителей.

Третий лист равномерно распределяли между собой новости культуры и религии. Колонку культурных новостей занимала рецензия известного столичного литературоведа на новую книгу Феликса Ягера. Рецензент не­доумевал: «Коль этот плодовитый литератор покушается поразить вообра­жение читателя своими подвигами, он мог бы, по крайней мере, утрудить себя привнесением в текст хотя бы намека на морально-нравственные или философские выводы из своего воистину эпического "героизма"».

Колонку религиозных новостей заполнил богословский диспут двух священнослужителей: одного — принадлежащего культу Сигмара, второго — культу Ульрика. Богословская суть диспута ускользнула от понимания Магнификуса, однако он все-таки догадался по некоторым фразам, что ученые клерикалы борются за освобождение своих церквей от государственного налогообложения.

Четвертый лист делили поздравления, некрологи и частные объяв­ления типа: «Гильдия альтдорфских гномов-часовщиков с прискорбием сообщает о безвременной кончине нашего доброго товарища Мипома Зоркого, покинувшего нас на 972-м году жизни вследствие рецидива

грудной жабы. Мы выражаем наши глубочайшие соболезнования вдо­ве и родителям покойного».

Или: «Желающие получить навыки верховой езды на боевых гидрах могут посылать свои заявки по адресу: 2 Облачный переу­лок. Дом 3. Геру Кытику. Стоимость полного курса — 70 сер. имп».

Или трогательное: «Где ты, единственный?! Мне уже 190, а я все одна. Блонд. Цвет глаз — зел. Рост — 1 м 73 см. Вес — 56 кг. Образ, высш. Дворянка. Писать: Улица Четвертого Триумфа. Д. 6. Люссия Вермотти».

Как раз на прочтении этого объявления в магазин вернулся запы­хавшийся продавец. Глаза его радостно сверкали, а руки сжимали пря­моугольный металлический футляр.

— Вам очень повезло! — сообщил, выложил футляр на стол перед молодым человеком и раскрыл его. — Цельный остланский бриар, чу­бук из лобной кости «хладнокровного», золотой охладитель. Работа фон Гаера, по эскизу мастера Бомса. Продолжение линии «Гнезда Фе­никсов». Оригинал. 400 лет.

Магнификус достал трубку, подержал ее в руке и удовлетворенно кивнул:

— Чудесно! И сколько?

— Шесть серебряных импов, — смущенно признался продавец. — Дешевле не отдают. Редкая вещь.

— Простите, — перебил его Второй. — Я почти всю жизнь прожил в пустыне и совсем ничего не смыслю в деньгах. Шесть серебряных им­пов — это больше, чем золотой?

— Конечно нет! — воскликнул продавец. — Золотой — это десять серебряных импов, или правильнее — империалов. И сто медных.

— Тогда давайте табак, вон тот, в белом кувшинчике, — успокоив­шись, попросил Магнификус. — Обкурим трубку.

t

Продавец с готовностью снял с прилавка нужную коробку.

Попыхивая своей новой трубкой, Магнификус продолжил озна­комление со столицей Империи. Город ему определенно нравился. Чис­тые широкие улицы. Добродушные симпатичные жители. На каждом углу уютные закусочные, как правило, под открытым небом, в огоро­женных низкими деревянными оградами палисадниках. В одном их та­ких заведений молодой человек решил подкрепиться. Он заказал себе жареной картошки с грибами и рюмочку чего-нибудь крепкого. Офи­циантка, принимая заказ, уточнила, что святой отец имеет в виду под «чем-нибудь крепким»? Магнификус сослался на крепость полынной водки, но добавил, что как раз ее-то и не нужно. Тогда официантка по­советовала ему фирменную настойку на мандрагоре. Мол, по крепости то же самое, а вкус гораздо интересней. Второй доверчиво согласился и принялся разглядывать идущих мимо прохожих. По тротуарам улиц Альтдорфа двигались в основном обычные люди, хотя можно было встретить и деловитых гномов, спешащих куда-то с толстыми кожаны­ми папками в руках, и степенных азуров, задумчиво прохаживающихся вдоль витрин магазинов, и даже гоблинов. Очевидно, какую-то циви­лизованную их разновидность. По проезжей части то и дело проноси­лись кареты и маршировали группы вооруженных всадников.

Одежда столичных жителей представляла собой гармоничную смесь, состоящую из элементов нарядов средневековой эпохи и эпохи Возрождения, в частности — рококо, явственно дополненное штрихами моды конца двадцатого столетия. Так, на носу сидящего за соседним столиком господина в бирюзовом камзоле красовались пижонские солнцезащитные очки, а изящные ножки официантки обтягивали чер­ные нейлоновые колготы. Впрочем, общую картину это не портило. Да и потом, Магнификусу уже приходилось сталкиваться как с двухколес­ной «колесницей» Тордиона, марки «Харлей Девидсон», так и с само­зарядными пистолетами ван Хала марки «Кольт»,

Миленькая обладательница нейлоновых колгот принесла фирмен­ную настойку, и Второй отвлекся от своих наблюдений. Изучив на свет хрустальную стопку, наполненную желтоватой жидкостью, путешест­венник решительно, одним глотком, опустошил ее и осознал, что на-

стойка на мандрагоре — ближайший родственник текилы. Ему неволь­но захотелось попросить официантку принести для ознакомления бу­тылку, но он вовремя вспомнил, где находится.

— Вы довольны? — заботливо поинтересовалась девушка.

— У меня на родине это называется текила, — честно ответил он.

— Как интересно! — неожиданно воскликнула официантка. — Полчаса назад здесь был ваш соотечественник. Он тоже назвал нашу настойку текилой.

— Соотечественник? — удивился Второй, перебирая в голове воз­можные варианты. — Полчаса назад?

— Да, представительный такой мужчина, — подтвердила девушка и показала на противоположную сторону улицы. — Он повел группу студентов из Нульна в Городской музей.

— Любопытно! — посмотрел в указанном направлении Магнификус.

Путешественник не стал дожидаться своей картошки. Он спрятал трубку, быстро расплатился и направился в Городской музей.

Его надежды оправдались вдвойне — первой, с кем он столкнулся в дверях, была Наола.

— Ты?! — изумилась она.

— Я, — подтвердил он.

— Почему в таком виде? — заинтересовалась Наола.

— Я здесь проездом, — ответил Второй, чувствуя предательское биение собственного сердца.

— А я на практике, — в свою очередь сообщила девушка и отчего- то зарделась. — Я тебя вспоминала.

— Я тебя тоже, — признался он и, желая каким-то образом снять незримое напряжение, возникшее между ними, спросил: — С препода­вателем по этике?

— Да, — кивнула Наола. — С профессором Энлиль.

— Он мне очень нужен, — сказал Магнификус. — Меня просили ему кое-что передать.

— Так пошли! — обрадовалась Наола и, схватив его за руку, потя­нула за собой внутрь. — Вот повезло! Я ведь вышла еще одну студент­ку встречать.

Она провела его огромным холлом к широкой мраморной лестнице.

— Ты знаешь профессора?

— Конечно, знаю, — зачем-то соврал Второй.

— Тогда поднимайся на второй этаж. Он там. А я сейчас эту сту­дентку встречу и подойду, — распорядилась Наола.

Магнификус не стал возражать. Его охватило ощущение той же самой предопределенности, что и на Острове Мертвых. Он понял, что все так и должно идти, как идет.

Тордиона он действительно узнал сразу. Тот стоял у одного из стен­дов к путешественнику спиной, окруженный со всех сторон студентами.

— Как ваше обучение у врага всех драконов? — услышал он в сво­ей голове голос, хотя Тордион даже не повернулся к нему.

— Более или менее, — так же мысленно ответил он и в свою оче­редь поинтересовался: — А где ваши колокольчики?

— Там же, где и меч Кхеине. Далеко.

— Откуда вы знаете?

— Оттуда же, откуда вы знаете, что это я.

— Остров Мертвых?

— Остров Мертвых — это только место, я имею в виду тишину, для которой место — не обязательное условие.

— Что будем делать?

— То, что делаем. Вы — получать синяки, я — учить студентов. Пока не наступит время.

— У меня не больше месяца.

— Этого даже много. Ты хочешь побыть с Наолой?

— Очень хочу. Мне кажется, я...

— Кажется — неправильное слово. Особенно в таких ситуациях. Уместнее сказать — очевидно я... и так далее. Но это уже не мое дело.

— Как у вас получается складывать голоса, не вызывая сферу? Я знаю только одно существо, которое умеет выделывать такие штуки.

— Старина Казирион.

— Казирион Безумный.

— Придай слову «безумный» позитивный смысл и ты поймешь Ка- зириона. Когда-то он был моим учителем. Ну, не будем терять времени.

Тордион обернулся, раскинув руки в сторону, пошел навстречу Магнификусу и крепко обнял его:

— Доктор Кварк! Рад, весьма рад, что вы все-таки приехали. Ка­кая честь для нас! Я сейчас попрошу одного из моих студентов помочь вам устроиться, — он обратился к студентам: — Где Наола?

— Я здесь, профессор! — откликнулась девушка, поднимаясь по лестнице.

— Наола, помоги доктору Кварку устроиться в городе, он здесь впервые, — приказал профессор. — Не опоздай к утренней лекции.

— Хорошо, профессор, — согласилась немного смущенная Наола.

Она протянула молодому человеку руку и представилась:

— Наола Корстейн. Студентка третьего курса.

— Доктор Кварк, — пожал ей руку тот. — Естествоиспытатель.

Когда они оказались на улице, Магнификус посчитал нужным спросить:

— Я, наверно, тебе в тягость?

— Я счастлива! — призналась девушка и обняла его.

«Так не бывает», — подумал он, но вслух сказал: — Я тоже, — и поцеловал ее.

И тут же получил звонкую пощечину.

— Так не бывает! — обиженно заявила Наола. — У нас принято хо­тя бы сто лет ухаживать.

— У меня нет столетия, — потирая пострадавшую щеку, сообщил он.

— Тогда прости, — поверила девушка и сама поцеловала его.

И губы ее были слаще мечты.

Затем они гуляли по городу, иногда заглядывая в магазинчики, иногда присаживаясь за столики закусочных. И говорили, много гово­рили, о вещах приятных и необязательных. Просто им хотелось слы­шать голоса друг друга. Когда стало смеркаться, Магнификус сказал ей, что должен уходить.

И она не спросила его, куда. Это не имело значения. Потому что отныне, куда бы он ни шел, он шел к ней.

И как полагается, они расстались у здания городской ратуши, при

последнем, четырнадцатом ударе старинных курантов.

*

Вернувшись к зарослям тростника, Второй сам оттолкнул от берега плот, и когда тот поплыл по течению вперед, сел и закурил трубку.

Лорд Вампир молча и внимательно со стороны наблюдал за его действиями. Только ближе к рассвету он подсел к Магнификусу и за­верил его:

— Я мог подождал до утра.

— Зачем? — пожал плечами Второй. — Все равно нужно идти.

— Верно, очень верно, — согласился рыцарь и протянул ему пал­ку. _ Тогда продолжим. Боль — лучшее лекарство от сплина.

Вот уже два дня прошло с того момента, как они оставили плот одиноко качаться на тихих водах Нижнего Талабека. Их путь лежал к виднеющимся далеко впереди вершинам Карак-Ангора. Где-то там и находился упомянутый рыцарем проход к землям орков. Путе­шественники обходили стороной селения и дороги, пробираясь к це­ли в основном лесными чащами и болотами. Питались печеными на золе костров лесными голубями, которых ловко сбивал своей палкой Абхораш. Пили из родников. Во время одного из привалов, когда до гор оставалось не более двух часов пути, Магнификус поинтересо­вался у спутника:

— Высокочтимый Лорд, так я не понял — где тот меч, который ты мне обещал?

— На заре добудем, — сообщил ему тот, наламывая себе еловых веток для ложа.

— В каком смысле добудем? — не сообразил Второй.

— В прямом — добудем, — подтвердил рыцарь. — У нас на пути на­ходится дорога к перевалу. Обычно по ней-то и проходят все разбойники.

— То бишь — мы ограбим разбойников? — встревожился Магни­фикус.

— Ты имеешь что-то против грабежа разбойников? — лукаво поин­тересовался у него Абхораш. — По-моему, нет ничего забавнее грабе­жа разбойников. Два больших минуса складываются в огромный плюс.

— Весьма забавно, но с каким оружием мы нападем на вооружен­ных разбойников? — продолжал допытываться Второй. — Сдается мне, что палками их не напугаешь.

— Я никого и не собираюсь пугать, — ложась, ответил Лорд Вам­пир. — Проткнем их палками и заберем оружие.

— Прекрасный план, — вздохнул Магнификус и взглянул на усе­янное звездами небо.

Он вспомнил о двух лучах, посланных Валайей в поисках пределов этого мира.

— Может, и нет никакого предела, — пришло ему в голову. — Может, покойный Корин провел своих друзей не в игру, а куда-то еще? Ведь удалось же ему вытащить Теклиса и остальных наружу, а игрушка в итоге оказалась вообще независимой. Путаница, однако. Нет гарантий, что мы сейчас по микросхемам мечемся, а не в парал­лельном мире. А игрушка так, первый шаг. Пока Таал с Валайей и Моором в солдатики играли Корин несколько тысячелетий чего-то придумывал. Будем надеяться, что это так. Иначе не очень понятно, как вести себя дальше с Наолой. Придется тоже себя бетоном зали­вать в Цитадели с остальными игроками. Хотя нет — уведу свою по­лукровку через Белый Портал и поселюсь с ней на Корфу или куплю гражданство Лихтенштейна. А там дети, внуки, имущество, маразм и тихое отбытие на тот спет. Надо будет себе памятник самому зака­зать. На детей рассчитывать нельзя. Из какого-нибудь редкого кам­ня закажу заранее точную копию Белого Портала с выбитой над­писью: «Game over. 1976—9004 г.». Пусть археологи свой хлеб отрабатывают. Вот это действительно прекрасный план, а на разбой­ников с палками...

И он уснул.

Еще не рассвело, когда Абхораш его разбудил и протянул заост­ренную палку.

— Ты уверен? — на всякий случай спросил его Второй.

Лорд Вампир не утрудил себя ответом, а только показал на начер­ченный кровыо неподалеку от костра круг,

— Алтарь?! — уточнил Магнификус.

Рыцарь утвердительно кивнул и приказал:

— Встань в центр и скажи одно слово — здесь! Только громко ска­жи. Сафери ценит ясность.

Магнификус в точности выполнил сказанное.

— Теперь пошли, — хлопнул его по плечу Абхораш. — И постарай­ся не сразу погибнуть.

Они прошли сквозь сосновый бор, перебрались через ручей и спрятались в зарослях кустарника у широкой тропинки.

Долго ждать не пришлось. Через полчаса вдали раздались голоса, и вскоре на тропинке показались три угрюмых орка. Потенциальные жертвы были экипированны сверх всякой меры — на поясах мечи, за спинами тяжелые арбалеты. Орки шли быстро, видно намеревались уже к обеду добраться до первой деревни. Не успел Второй их толком разглядеть, как рыцарь сильным толчком в спину выпихнул его прямо навстречу оркам.

Те остановились и стали разглядывать незнакомца.

— Быстрее убьют, легче отделаюсь. Надо хамить, — решил про се­бя Магнификус и пошел им навстречу со словами, по его мнению, наи­более уместными в таких случаях:

— Господа орки! Это ограбление. Быстренько бросайте оружие и тащите свои зеленые задницы домой. Дважды повторять не буду, брез­гую.

— Это злой дух! — озадаченный внезапным появлением безоруж­ного чужака и его нахальством, предположил один из разбойников.

— Ты кто? — крикнул другой, берясь за рукоять своего меча.

— Большие неприятности, — приближаясь к нему, заявил Второй.

— Он сумасшедший, флагеллант, — решил третий из орков. — На­до его зарезать и дальше идти.

— Нормальное предложение, ноя против, — сказал Магнификус, бе­рясь за палку двумя руками и со всей дури втыкая ее в глаз говорившему.

От страха Второй ударил так сильно, что палка прошила голову орка, как гнилой качан капусты, и вышла через затылок. Его подельщики словно зачарованные смотрели со стороны, не решаясь пове­рить в реальность происходящего.

Магнификус, продолжая одной рукой удерживать палку, другой вытащил из-за пояса убитого им разбойника длинный нож и трижды воткнул его в уже мертвое тело. Потом он отпустил палку, и истекаю­щее кровью тело рухнуло на тропинку. Второй нагнулся и снял с покой­ника пояс с мечом.

— Прости, приятель, я предупреждал, — сказал он, каждую секун­ду ожидая удара со стороны соратников убитого.

Но те продолжали, раскрыв рты, наблюдать за его действиями, ничего не предпринимая.

— Жуд — это злой дух, — наконец произнес один из них. — Злой дух! Спаси нас, Горк или Морк! Он нас убьет.

— Он прав, — поддержал орка Магнификус. — Я вас убью. Но я не злой дух. Я бог Войны. Мне нужно оружие.

— Я тебя сам убью! — взревел менее мнительный из орков и, вы­хватив меч, набросился на молодого человека.

Тот выставил навстречу нападавшему меч его друга и начал отражать удары. Уроки Абхораша не прошли даром, и вскоре Маг­нификус понял, что его противник никудышный фехтовальщик. Орк лупил своим мечом напропалую, мало заботясь о защите. Отразив очередной удар, молодой человек углядел на теле нападавшего от­крытый участок и воткнул туда нож. А когда взревевший от боли орк наклонился и отвел меч в сторону, Магнификус крутанулся на каблуках и, умножив таким образом силу удара, отрубил противни­ку левую руку. Орк припал на одно колено, прикрылся мечом и за­кричал:

— Дотото, бей его! Стреляй!

Но Дотото окончательно уверился в том, что неизвестный — это злой дух, и побежал со всех ног прочь,

— Я сдаюсь, — прохрипел тяжело раненый орк, оставшись в оди­ночестве.

— Поздно, Приятель, — вздохнул Второй и пропорол ему мечом брюхо.

Разбойник харкнул кровью, упал на спину и забился в судороге.

— Добей его. Нельзя, чтобы он мучался, — раздался сзади голос Лорда Вампира.

Магнификус, все еще не веря, что у него получилось, повернулся к спутнику: — У меня получилось! Сразу двоих!

— Ничего удивительного, — сказал Абхораш, нагибаясь над бью­щимся в судороге орком и сдавливая ему рукой горло. — Так и должно быть. Ты же бог Войны. Сам говорил.

— Я думал, они меня на тряпки разорвут, — признался Второй. — У меня случилась истерика.

— Да, это можно и так назвать, — согласился рыцарь.

— Ты видел, как я «мельницу» сделал? — начиная приходить в се­бя, похвалился Магнификус.

— Лихо, но другой бы тебе ноги отрубил, — остудил его пыл Лорд Вампир. — Не увлекайся. Хотя, если честно, лихо вышло.

— Кто такие — Горк или Морк?

— Их бестолковые божки.

— Пойдем дальше? — предложил Второй.

— Куда пойдем?! — забирая оружие у первой жертвы бога Войны, сказал рыцарь. — Сюда скоро целый склад оружия прибежит. Орки — мстительные существа. Глупые, жестокие и мстительные. Что нам и нужно. Ты сиди в кустах, с тебя пока хватит, а я подожду здесь.

Абхораш был прав — Дотото не заставил себя ждать и вернулся с десятком других зеленокожих через час.

Лорд Вампир сидел на груди у одного из убитых Магнификусом и спокойно наблюдал за приближением отряда мстителей.

— Это другой! — завизжал Дотото, подходя на расстояние десяти шагов к рыцарю. — Ты кто? Где тот?

— Ушел, — поднимаясь на ноги, ответил Абхораш. — Но просил передать, что скоро будет.

— Кончать его! — приказал крупный орк в шлеме, надвинутом по самый подбородок.

— Рубить? — переспросил орка в шлеме Дотото.

— Стрелять, — мудро решил орк в шлеме.

Орки принялись заряжать арбалеты.

— Стрелять — это плохо, — вслух заметил Лорд Вампир. — При­дется бегать.

Он в два прыжка достиг отряда и врезался в него, как нож в све­жеиспеченный хлеб. Пока зеленокожие сообразили, что воспользо­ваться арбалетами им не придется, четверо уже были мертвы. Осталь­ные побросали арбалеты и выхватили мечи. Рыцарь оказался в кольце рычащих от ярости противников. Однако это не смутило его, и он само­забвенно заработал клинком, пробираясь сквозь окружение. Рассечен­ный его ударом до пояса орк послужил отличным щитом для Абхора­ша. С разу два орчьих меча застряли в изувеченном теле их товарища. Пока они освобождали свои клинки, Лорд Вампир лишил их голов и обратил свое внимание на орка в шлеме. Тот, в отличие от своих подельщиков, дрался цепом — «утренней звездой». Рыцарь уклонился от просвистевшего у него над ухом смертоносного шара, перехватил рукой длинную цепь и вырвал оружие у противника. Орк в шлеме отступил назад и поднял меч одного из убитых, но воспользоваться им не ус­пел — Абхораш его же цепом расплющил ему шлем вместе с головой. Судя по всему, рыцарю понравилось работать цепом, потому что остальных он прикончил именно им. Последним погиб Дотото. Цеп пробил ему грудь насквозь. Орк недоуменно оглянулся на свисающий у него за спиной шар и рухнул навзничь.

— Зрелище для взрослых, — констатировал Второй, покидая ук­рытие.

— Злые они, неорганизованные внутренне, — сказал Лорд Вам­пир, собирая мечи и арбалеты.

— Зачем нам столько оружия? — спросил Магнификус, помогая ему.

— Мы откроем алтарь в одной из пещер у перевала и спрячем ору­жие. При возрождении будет чем драться, — объяснил ему Абхораш.

— Клинки у них, конечно... — разглядывая ржавый меч, заметил молодой человек. — Они их не чистят, что ли?!

— Не чистят, — подтвердил рыцарь. — Такая психология. Надеют­ся еще лучше достать.

— Неужели нам придется этой грязью фехтовать? — вздохнул мо­лодой человек.

— Поэтому я себе вот это оставлю, — потряс цепом Лорд Вам­пир. — Хоть какое-то разнообразие.

— А я попозже чего-нибудь себе подберу почище, если найду, — сказал Магнификус.

Остаток пути до перевала они двигались молча, и лишь когда над их головами нависла темная горная громада, Абхораш свернул с тро­пинки.

— Я знаю здесь одно укромное место. Заранее сделаем алтарь. Мало ли что, — пояснил он.

Второй беспрекословно доверился его решению и последовал за

ним.

Путешественники начали взбираться по каменному склону. Вокруг стояла оглушительная тишина, только вдали дважды раздался шум от падающих сверху камней. Под ногами появился тонкий пласт плотного тумана. По мере их подъема по склону тумана становилось больше, и сам туман заметно сгущался.

— Странно, — заметил рыцарь. — Раньше здесь никогда не было тумана, да и туман необычный.

Впереди, встревоженная их появлением, вверх взметнулась стайка каких-то небольших птиц.

— Птицы, — сказал Магнификус.

— Это не птицы, это летучие мыши, — проинформировал его Лорд Вампир и вытащил из-за спины арбалет.

— Опасность? — тихо спросил у него Второй.

— Еще не знаю, но тумана здесь быть не может, туман идет с кем- то, — кивнул Абхораш,

— С кем? — еще тише задал вопрос Магнификус.

— Со мной, — раздался чей-то голос и навстречу путешественни­кам из тумана вышел мужчина средних лет, плотного телосложения, с посохом в руке. Верхушку посоха украшал крупный камень, перели­вающийся в сумраке голубым светом.

— Манфред?! — не поверил своим глазам рыцарь.

— Рад видеть тебя, сэр Бетельгейзе, в добром здравии, — ответил незнакомец.

Лорд Вампир опустил арбалет, подошел к нему и они обнялись как старые друзья.

— Кого ты ведешь? — спросил тот, кого Абхораш назвал Манфредом. — Он не похож на аристократа ночи.

— Да, он не из нас, — сообщил рыцарь. — Я веду Кхеине.

— Как любопытно, — оглядел молодого человека незнакомец. — Я совсем по-другому представлял себе бога Войны. Так представь же ме­ня своему именитому попутчику.

— Манфред фон Корстейн — последний из клана великих Корстейнов, — представил его Лорд Вампир.

— Увы, это правда, — величественно поклонился Магнификусу

тот.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался Лорд Вампир. — Еще не потерял надежды найти Свитки Нагаша?

— Пожалуй, что потерял, — признался фон Корстейн. — И надежду, и желание искать. Просто иду навстречу своей судьбе. А ты, я так понимаю, решил в одной из пещер алтарный круг начертать? Поближе к схватке?

— Ты как всегда проницателен, — подтвердил его догадку Абхо­раш и спросил: — За перевалом ничего не изменилось?

— Ничего, — ответил мужчина, — Если ты ищешь орков, то в по­лумиле на запад от Седого камня отряд Габлага разбил лагерь. Ведут рабов — людей и гномов. Я перекусил их дозорных этой ночью.

— Большой отряд?

— Двести голов или около двухсот. Самого Носолома среди них нет. Зато видел его любимого колдуна Вушума.

Пока старые знакомые переговаривались, Второй обстоятельно обдумал сложившуюся ситуацию и решил, что более подходящего мо­мента ему не представится.

— Господин Корстейн? — обратился он к мужчине.

— К вашим услугам, господин Кхеине! — повернулся к нему фон Корстейн.

— Понимаю, что моя просьба покажется необычной, но, учитывая вашу недосягаемость, я прошу... — и Магнификус запнулся, подыски­вая наиболее убедительные слова.

—- Для вас — все что угодно, — видя его замешательство, приобо­дрил мужчина.

— Короче, я прошу руки и сердца вашей дочери! — закончил свою тираду Второй.

Тут пришла пора замешкаться фон Корстейну. Он в изумлении широко раскрыл глаза и, не веря своим ушам, переспросил:

— Что-что короче?

— Руки и сердца вашей дочери — Наолы, — повторил Магнифи­кус. — Я ее люблю, она меня, кажется, тоже.

— Он шутит? — на всякий случай уточнил у Лорда Вампира отец Наолы.

Абхораш отрицательно покачал головой.

У фон Корстейна бешено сверкнули глаза, а его благородная рука побелела, сжимая посох.

— Между вами что-то было, божок?! — грозно рыкнул он.

— Разумеется, нет, — поспешил успокоить встревоженного отца Магнификус. — Я серьезно отношусь к Наоле.

Фон Корстейн заметно успокоился и опять взглянул на старого Друга:

— Сэр Бетельгейзе, вы не перестаете меня удивлять обширным кругом своих знакомств.

— Манфред, ты ничего не ответил влюбленному юноше, — кор­ректно напомнил тот.

По всему было видно, что ситуация его весьма позабавила.

Отец Наолы растерянно перевел взгляд на молодого человека:

— Я не знаю. Слишком все неожиданно. Мы мало знакомы и, если честно, я надеялся, что моя дочь избежит ошибки в таком сложном во­просе. И потом, я не совсем понимаю, как вы намереваетесь совместить семейную жизнь с вашим божественным предназначением. Боюсь, что брак с богом Войны не сулит моей крошке ничего, кроме беспокойства.

— Я временно Кхеине, — сообщил Магнификус. — На период вой­ны. А так я Древний. Магнификус.

— Древний? Магнификус?! — еще больше изумился фон Корстейн.

— Да, Манфред, он тот самый Магнификус, — засвидетельствовал рыцарь. — И я его веду в Безымянные Земли потренирововаться на зе­ленокожих.

— Нет, я понимал, что с Наолой у меня будут проблемы, — забор­мотал отец Наолы. — Но такие!

— Так как мы поступим? — поторопил его Лорд Вампир. — У нас мало времени.

— Для тренировки, в Безымянные?! — все еще сомневался фон Корстейн.

— Скорее, Манфред, — потряс его за плечи Абхораш.

— Ладно, я подумаю над его просьбой, но при одном условии — мы заглянем к Цыгану-кузнецу. Хочу узнать его мнение по этому вопро­су _ наконец, решился отец Наолы. — Надо познакомиться поближе.

— Ты по-прежнему веришь в эту чепуху с гаданием? — укорил его Лорд Вампир.

— Я фаталист, хиромантия для меня — поэзия, — оправдался фон Корстейн. — И на твоем месте я бы не стал вмешиваться: дочь моя.

— Тогда вперед! — скомандовал рыцарь и пошел дальше.

Пещера родителя Наолы находилась близко.

— Ты в какой пещере алтарь устанавливал? — спросил у Манфре- да Лорд Вампир, всматриваясь в темные проемы у основания скалы.

— Вон в той, — показал на один из них тот. — Там сухо.

— Ловушки ставил?

— Естественно. Полсотни упырей. Сверху колья, отравленные, са­мо собой. Колья я перед выходом закрепил.

— Сам веди.

Фон Корстейн подошел к проему и звонко щелкнул пальцами.

Из темноты с гулом наружу вылетела стая крупных летучих мышей и расселась на выступах близлежащей скалы.

По знаку Манфреда путешественники вошли внутрь.

Беглый осмотр пещеры удовлетворил рыцаря. Он, не теряя време­ни, достал нож, нарисовал на земле круг, начертил положенные знаки и, надрезав себе ладонь, оросил круг кровью. Фон Корстейн первым встал в круг и произнес: «Здесь». То же самое повторил Второй.

— Теперь к Цыгану? — спросил Лорд Вампир.

— Да, заглянем на минутку, — попросил фон Корстейн.

Как только путешественники оказались снаружи, упыри сорвались со скалы и нырнули обратно в пещеру.

— Ты уверен, что это хорошая защита? — на всякий случай уточ­нил у него Абхораш.

— Они выпивают быка за пять секунд, — успокоил его отец Наолы. — А укус самок парализует.

— Сам вывел? — предположил рыцарь.

— Семейное хобби, — довольно улыбнулся Манфред.

Путь через перевал занял около двух часов. Путешественники шли быстро, придерживаясь теневой стороны. По дороге им встретился только один небольшой отряд орков, но они, приберегая время, не ста­ли нападать на него и пропустили разбойников мимо, притаившись в зарослях терновника. Ближе к вечеру тропинка вывела их на открытое пространство.

— Вот они — Безымянные Земли, — взмахнул рукой Абхораш. — Край безграничных возможностей для любого маньяка. Ни одного нормального существа и ни одного солнечного дня.

— Ко всему привыкаешь, — глубокомысленно заметил фон Корстейн и предложил: — Ускорим шаг. Цыган принимает строго до девяти.

— Ты у него давно был? — заинтересовался услышанным ры­царь.

— Вчера, — сообщил Манфред, но грустно добавил: — Мне выпал перевернутый Рыцарь Мечей. Цыган отказался гадать.

Они прошли по ветхому мосту над заросшей коричневым камы­шом речкой и двинулись вдоль нее направо. Начал накрапывать дождь. Путешественники обогнули старое пепелище на берегу с единственной уцелевшей в пожаре печью. Из полуосыпавшейся тру­бы шел дым.

— Кто топит ее? — не удержался от вопроса Магнификус.

— Никто, — прозаично сообщил отец Наолы. — Аномалия. Вну­три огня нет. Я проверял.

Стали появляться деревья, преимущественно березы.

— А Корин родину не любил, — отчего-то злорадно подумал мо­лодой человек, принюхиваясь. — Олифой воняет.

Деревьев становилось все больше. Березы сменились ельником. Тот, в свою очередь, перешел в большой запущенный яблоневый сад.

— Остались только тополя в разгар цветения, — опять подумал Магнификус.

Но он ошибся — за яблоневым садом забелели насыпи белого пе­ска. Подойдя поближе, Второй понял, что это не песок, а соль. Круп­ная грязная соль. И ее было много, очень много. Соляные холмы тяну­лись до самого горизонта.

— Здесь было море, — сообщил ему Лорд Вампир и ткнул рукой во что-то темнеющее вдали среди соляной пустыни. — А там — пере­ход на территорию Цыгана.

По хрустящей под сапогами соли они добрались до низкого ка­менного бункера с ржавой дверью. Фон Корстейн толкнул дверь ру­кой. Дверь со скрипом отворилась, и путешественники вошли в шах­ту. Металлические, такие же ржавые, как и дверь, ступени вели вниз.

— Я предполагал, что в Безымянных землях мало красивого, но чтобы так погано, даже представить себе не мог, — спускаясь по ступе­ням вниз, признался рыцарю Второй.

— Это мало увидеть, это надо почувствовать, — обнадежил его тот.

— Сомневаюсь, что хочу этого, - вздохнул Магнификус.

Ступени заканчивались круглой площадкой с еще одной дверью.

— Ничему не удивляйся, - предупредил Абхораш. - Кузнец осо­бенный.

— В каком смысле?

В нос пахнуло запахом лежалого сена. За дверью находилось поле. Обычное, поросшее жухлым ковылем поле. За ним виднелся такой же обычный лес. Посреди поля стоял цыганский шатер, точно соответ­ствующий представлениям Магнификуса, как должен выглядеть цы­ганский шатер. Из шатра раздавался монотонный стук молотка о нако­вальню. Перед шатром бродил сонный старый конь неопределенной масти.

— Пегий, — решил Второй.

Еще горел костер.

— Цыган! — позвал фон Корстейн. — У тебя гости, Выйди, поздо­ровайся.

Стук молотка прекратился. Что-то зашипело, словно раскаленный металл опустили в воду. Из шатра навстречу путникам вышел древний седовласый старец в кожаном фартуке, повязанном поверх серого хито­на.

— Ничего нельзя изменить, — тихо произнес он, приближаясь бли­же. — Абсолютно ничего. Нечего менять и некого! Зачем искать об­ман? Цыган не умеет обманывать.

— Поэтому мы здесь, — сообщил Манфред. — Посмотри на кар­ты — отдавать мне этому человеку свою дочь замуж или нет? — и он показал на Магнификуса.

Старец растаял в воздухе и, материализовавшись, появился прямо перед Вторым.

— Ты помнишь свой сигнификатор? — спросил он шепотом у него.

— Что? — не сообразил Магнификус.

— Когда ты родился?

— 18 июля.

— Он не совсем живой и не совсем мертвый. Он призрак.

— Вот почему его не трогают орки!

— Истинно так.

— Ты Король Кубков, — заявил Цыган и вновь растаял в воздухе.

— Червовый, — перевел Манфред и попросил пока еще не про­явившегося Цыгана: — Раскидай на него пирамиду. Хочу с ним позна­комиться поближе.

Фигурка кузнеца возникла далеко от них, у самой кромки леса.

— Ты чего, Цыган? — крикнул ему фон Корстейн.

— Думаю, — неожиданно шепнул вопрошавшему кузнец, тенью проплыв за плечами гостей. - Знаю, что карта его пустила. И думаю.

— Думай скорей, — поторопил его Манфред.

Цыган проявился у костра. Он уже сидел перед огнем с большой

колодой карт в руках.

Магнификус успел разглядеть призрачные длинные пальцы, ловко

тасующие колоду.

Наконец кузнец закончил свои манипуляции и протянул колоду

молодому человеку:

— Сдвинь левой рукой.

Стараясь не обращать внимания на то, что при этом рука сидяще­го у костра Цыгана вытянулась на добрые двадцать метров, Магнифи­кус выполнил его пожелание. Рука мгновенно сократилась. Кузнец подбросил колоду, та зависла в воздухе и принялась вращаться вокруг огня. Время от времени от нее отделялась та или иная карта и ложилась у ног Цыгана.

— Кругом легли десять посохов, - донесся до путешественников голос гадальщика: — Молния сбила купол. Перевернулся король ме­чей. Восемь подносов отдали хозяину.

Потом Цыган стал говорить тише, и Второй уже не мог разобрать

слов.

— Что он говорит? — спросил Магнификус у Абхораша.

— Бред какой-то, — пожал плечами Лорд Вампир. — Про колесо и крокодила. Теперь — стеклянный стол и семь кубков. Все, не могу больше, в этой области я теряюсь. Манфред? — он обратился к фон Корстейну: — Долго еще? Когда ожидается вывод?

— Он не понимает! — ответил тот. — Прошлое прочел, настоящее прочел, будущее не понимает.

— Тогда прекращаем суеверия и пошли, — предложил рыцарь, по­ворачиваясь к двери.

— Подожди! — остановил его движением руки отец Наолы. — Ка­жется, он понял.

И действительно, с картами, парящими вокруг огня, происходило что-то необычное — они вспыхивали одна за другой и падали в костер. Цыган страдальчески закрыл лицо руками и начал раскачиваться из стороны в сторону. Его движения становились все быстрее и быстрее, пока он не растаял в воздухе.

— Гадание не имеет смысла, — произнес Манфред голосом стари­ка. — Сделай мне новую колоду.

— Так, — тяжело вздохнул Абхораш, выглянул из-за пояса цеп, стреми­тельным движением раскрутил его и размозжил фон Корстейну голову.

— Мама родная! Что ты сделал? — ужаснулся Второй, уже пред­ставляя, как он скажет об этом Наоле.

— Терпение, мой друг, — успокоил его рыцарь. — Я освободил Манфреда от должка.

Из шатра выбежал старик и взвизгнул:

— Нечестно! Все знают цену.

— Молчи, старый жулик! — строго оборвал его Лорд Вампир. — Еще не хватало — Манфреда шевелить.

— Но мне хочется! — захныкал Цыган. — Я только воды попить.

— Извини, — повернулся к двери Абхораш. — Все равно не могу. У нас дружба.

— Тогда пусть он мне пообещает, что сделает новую колоду! — взмолился старик и показал на Магнификуса.

— Но я не умею, я бы сделал, — пробормотал тот.

— Прикажи, и тебе сделают, — подсказал кузнец. — Без колоды нельзя.

Второй не успел ничего ответить, потому что Абхораш его схватил за руку и потянул за собой к двери.

— Яв растерянности, — признался Магнификус, оказавшись на площадке за дверью.

— Не переживай. Твой тесть нас скоро догонит, — сказал рыцарь, поднимаясь по лестнице.

— Зачем ты ему голову расколотил? — не унимался Второй.

— Манфред со своими суевериями до меня голову потерял, — объяснил Лорд Вампир, — Цыгану за его вранье нужно было отдать до полуночи тело. Цена. Он тебе про жизнь в общих чертах, ты ему жизнь конкретно. Я сэкономил мнительному другу немного времени.

— Великий Лорд, — заинтересовался Магнификус, в конце концов осознав суть произошедшего. — Ты что, действительно не веришь в предсказания?

— Я не верю цыганам, — ответил рыцарь. — А предсказания?!.. Предсказания парализуют усилия, а мы живем в меру своих представ­лений о жизни. Если эта мера — пачка цветных старых бумажек, то это печально.

— Ты, как всегда, прав, — согласился с ним Второй.

— Это тоже печально, — заметил Лорд Вампир и добавил: — Мо­гу себе представить ярость Манфреда. Теперь ему Цыган цену подни­мет. До полудня. Пойдем, дождемся его у печки без огня.

— Варвар! — обрушил на Абхораша свое негодование фон Кор­стейн, появляясь спустя час со стороны реки. — Кто тебя просил вме­шиваться?!

— Прости меня, но я не мог перенести насилия старого вруна над твоим благородным телом, — попытался оправдаться рыцарь. — Я уже потом сообразил, что ты все равно к нему вернешься за новым враньем.

— Не вернусь, — успокаиваясь, грустно сообщил Манфред. — У него теперь нет колоды. А какая была колода! Настоящая «Вискон­ти — Сфорца»!

— С огнем шутки плохи, — резонно заметил Лорд Вампир.

— Огонь здесь ни при чем, — объяснил фон Корстейн и покосил­ся на Магнификуса. — Тной божественный друг все карты спутал или, точнее, спутает. Старое гадание не имеет смысла: все взаимосвязи пе­ременились. Обидел старика. Он только воды хотел попить и на лоша­ди проехаться.

— Неужели тебе не противно, что кто-то твоим телом владеет? — спросил Абхораш.

— Тебе этого не понять! — огрызнулся Манфред и тут, о чем-то вспомнив, обернулся к молодому человеку, который на тот момент пы­тался безуспешно выяснить, откуда же в печке появляется дым, если огня нет.

— Второй, — спросил аристократ ночи, — почему ты бросил свою подружку с зелеными глазами и родинкой на виске?

— Откуда вы знаете? — удивился Магнификус.

— Карты не врут.

— Я ее не бросил, я ей помог от меня убежать с одним богатым тор­говцем,

— Почему?

— Он был богатый, а я бедный.

— Разве из-за этого расстаются? — не поверил фон Корстейн.

— Еще как! — уверил его Второй. — Нет денег, нет подарков — нет любви. Не по карману мне были такие чувства.

— Нелепость какая! — брезгливо поморщился аристократ ночи и снова задал вопрос: — А отчего ты не захотел к благодетелю наняться? Ты бездельник?

— Нет, — помотал головой Магнификус, понимая, о чем спраши­вает отец Наолы. — Я не хотел перед благодетелем унижаться.

— О чем вы говорите? — вмешался в их диалог рыцарь.

— Мой бывший однокурсник разбогател на продаже чужого иму­щества и предлагал мне к нему в пресс-секретари идти, — объяснил мо­лодой человек. — Я не пошел. Какие там секретари! Я ему за деньги диплом писал. Он бездарь и хам.

— Кто? — еще больше запутался Лорд Вампир.

— Витька Лощин.

— Это у него в Древней жизни приятель был, — расшифровал Манфред. — Твой Кхеине — гордый человек.

— Похвально, — заметил рыцарь и предложил: — Давайте поки­нем это место и займемся наконец делом?

— Я не пойду с вами, — неожиданно заявил фон Корстейн. — Кар­ты сказали, что вам нужно одним идти.

— Опять эти карты! — огорченно крякнул Абхораш. — Что они еще наврали?

— Что скоро все изменится, — ответил Манфред. — Поэтому я должен срочно вернуться в Империю. Долги кое-какие раздам.

— Господин Корстейн, — осторожно напомнил ему Магнифи­кус: — Каково ваше решение? Ну, по моему вопросу. Насчет Наолы?

— Сами решайте, — устало махнул рукой тот. — Вы люди взрос­лые. Я не против.

— Да! — обрадовано крикнул Второй.

— Тише, тише! — попросил Лорд Вампир. — В этих местах лучше не кричать лишний раз, — и он протянул руку Манфреду. — Знаю, что тебя держать бесполезно. Будь осторожен.

— Ты тоже, — пожал ему руку фон Корстейн и усмехнулся. — Бед­ные орк и!

— Это точно, — согласился с ним Абхораш. — Бедные зеленые мерзавцы.

Аристократ ночи поклонился своим собеседникам и уверенно за­шагал обратно к мосту.

— Куда мы теперь? — проводил взглядом своего будущего тестя Магнификус.

— Вперед, — ответил ему рыцарь. — Нас ждет много интересного.

Соратники миновали мост и двинулись по еле заметной тропе впе­ред. Небо над их головами стало стремительно меняться. Теперь это уже был не серый, тоскливый небосклон, а грозный, заполненный тя­желыми свинцовыми тучами свод. То и дело на путешественников на­летали порывы холодного влажного ветра. Сквозь желтые прорывы грозовых облаков иногда пробивались лучи солнца.

— Здесь мне больше нравится, живописней, по крайней мере, — сказал Второй.

— Тише, — предупредил его Абхораш, прислушиваясь к чему-то впереди. — Едут.

— Кто? — понижая голос, спросил Магнификус и на всякий случай положил руку на рукоять меча.

— Скорее всего, Зубастики Гулгара, — ответил Лорд Вампир. — Я слышу похрюкивание их кабанов. Обычно Носолом их берет на вылаз­ки за рабами в Империю.

— Может, спрячемся? — предложил Второй,

— Не нужно, — покачал головой рыцарь. — Кабаны нас вынюха­ют. Скажем, что идем на турнир Морка.

На тропе впереди показался отряд из нескольких десятков мелких орков верхом на огромных, поросших бурой шерстью, кабанах. Орки были вооружены длинными пиками.

Подъехав к путешественникам, они окружили их со всех сторон.

— Куда идешь, беломордый? — ткнул в грудь Абхораша тупым концом пики один из Зубастиков.

Только сейчас Магнификусу удалось толком разглядеть наездни­ков, и он понял, почему их зовут Зубастикамн: непомерно большие рты на приплюснутых головах украшали длинные острые зубы.

— Мы, многоуважаемый герой, идем на турнир Морка, — покло­нившись ему до земли, ответил Лорд Вампир.

— Да, я многоуважаемый герой, — восторженно оскалился на­ездник и крикнул своим зеленокожим товарищам: — Слышали, ду­раки?! Я — многоуважаемый герой! Это точно: я многоуважаемый герой! — он снова обратился к рыцарю: — Кто тебе сказал, что бу­дет турнир?

— Ваш товарищ — Дотого, — сообщил тот. — Он так и сказал: бу­дет турнир Морка на Арене Горка. Будут играть на рабов и украшения.

— Дотото! — зашумели орки, — Дотото не пришел. Дотото ис­чез.

— Где ты нидел Дотото? — еще раз ткнул в грудь рыцарю тупым концом пики наездник. — Дотото и еще наши солдаты не вернулись в лагерь.

— Я встретился с ним, когда он и еще ваши солдаты брали мешки с золотом и драгоценными камнями из купеческой повозки, — ответил Лорд Вампир. — Он мерил золотой доспех, весь в рубинах и изумру­дах, а его товарищ поменялся со мной оружием, — и Абхораш показал цеп. — Я отдал ему длинный новый меч с рукояткой из звездного де­рева, а он мне цеп.

— Золотой доспех в рубинах?! Мешки с золотом?! — озадачился наездник. — А куда он пошел?

— Я не знаю, — развел руками рыцарь. — Мешков было очень много. Дотото что-то говорил о Тилее.

— Предатель! — взвыл Зубастик. — Дотото и все они предатели! Они пошли с золотом в Тилею! Гам много будут кушать, и там им слу­ги будут чесать спины.

— Предатель! Золото! Тилея! — зашумели остальные орки.

— С Дотото был такой человек, в черном плаще, — добавил Абхо­раш. — Это он обманом привел купца с повозкой. Ваши люди взяли меш­ки с золотом и камнями, а человек взял алмаз, очень большой алмаз, как голова, большой. Человек пошел через перевал. Он за нами гнался, хотел убить, боялся, что мы вам про алмаз скажем. Но мы от него убежали.

— Давно пошел? — деловито уточнил наездник.

— Вы его у границы догоните, — подсказал рыцарь и спросил: — Многоуважаемый герой, как твое имя? Мы с моим товарищем будем биться на Арене Горка, прославляя ваше мужество.

— Да, это правильно, — важно приосанился Зубастик. — Пиртахму Очень Главный,

— Да помогут нам Морк или Горк, многоуважаемый герой Пиртахму Очень Главный, догнать человека с алмазом и Дотото с мешками, — еще раз низко поклонился Лорд Вампир.

Пиртахму Очень Главный поднял над головой свою пику и про­орал: — Брать Дотото и мешки! Нам самим спины должны чесать и много еды!

— Мешки! — рявкнули ему в унисон Зубастики, и отряд с грохо­том поскакал к перевалу.

— Через перевал сейчас идет Манфред, — напомнил Абхорашу Второй.

— Идет, — кивнул тот. — Бедные Зубастики! Много еды будет у твоего тестя. Считай, это мой подарок за Цыгана.

— Что, мы действительно будем поминать этого зубастого полу­дурка?

— Нет, конечно, я просто боялся, что они нас перед отъездом при­режут. У орков своя логика. Слава Смерти, понятная.

— Гы мне ничего не говорил про турнир и про Арену Горка не говорил. Я думал, мы идем резаться с орками.

— Орки — хорошие бойцы, но нам для тренировки нужно что-ни­будь поинтереснее, — сказал Лорд Вампир. — Орки каждые два меся­ца устраивают в долине Пустого Глаза турнир в честь своего бога Гор­ка. Там разыгрываются рабы и всякие предметы, иногда очень редкие. Туда съезжаются законченные садисты и мерзавцы со всего света. И все отличные бойцы. Перевоспитанию не подлежат. Тебе будет чем за­няться.

— Верю, — кивнул Магнификус. — С тобой всегда есть чем за­няться.

После встречи с отрядом Зубастиков Гулгара Абхораш посчитал разумным покинуть тропу и идти напрямик к долине Пустого Глаза, че­рез глиняные карьеры. Пугь предстоял не из самых приятных, по­скольку глина либо была влажная от дождя и скользила под ногами, ли­бо сухая, и путники шли, задыхаясь от облаков пыли, поднимаемых ве­тром. К вечеру друзья спустились в очередной карьер, на этот раз мо­крый от недавно прошедшего ливня. Пытаясь перескочить через гряз­ную лужу, Второй поскользнулся и упал прямо в нее.

— Проклятые карьеры! — выругался он, осматриваясь в поисках какого-нибудь ручья, чтобы смыть облепившую его с ног до головы глину.

— Отличная маскировка, друг, — хмуро пошутил рыцарь. — Если ты ляжешь на землю, тебя даже орки не увидят.

— Нет уж, увольте, — буркнул Магнификус. — Глина чересчур во­нючая. Я не хочу перед свадьбой ею пропахнуть. Надо найти воду.

— Напрасно. Очень подходящий облик для здешних краев, — еще раз ухмыльнулся Лорд Вампир, но отправился вслед за молодым чело­веком в поисках источника или ручья.

Ни того, ни другого они так и не нашли, зато наткнулись на огром­ную круглую яму, заполненную жидкой глиной.

— Смотри-ка, орчий алтарь, — сказал Абхораш, нагибаясь над ямой. — И он закипает. Сейчас, мой друг, ты станешь свидетелем необычного зрелища — возрождения орка-героя.

— Он что, из ямы вылезет? — удивился Магнификус.

— Из нее, — подтвердил рыцарь. — Грязь — стихия зеленокожих. Они рождаются из нее и возрождаются из нее же.

— Орки рождаются из земли? — не поверил Второй. — Как овощи?

— Это воля их Создателя, — объяснил Абхораш. — У них нет ро­дителей, только земля.

— Тогда выражение «мать сыра земля» они должны понимать бук­вально, — плюнул в начинающую бурлить жижу Магнификус. — Всег­да недолюбливал народные песни.

— Выходит, — вытаскивая из-за пояса цеп, показал рыцарь.

В центре ямы, на поверхности, возникла облепленная глиной боль­шая скуластая голова.

Голова открыла глаза и глухим басом провозгласила:

— Я здесь.

— Был, — разбивая, как тухлое яйцо, возрожденному голову це­пом, возразил Лорд Вампир.

Жижа тут же перестала бурлить и сомкнулась над обезглавленным телом орка.

— Теперь нужно завалить алтарь камнями, — сказал Абхораш. — Нечего ему тут делать. Слишком близко от границы.

И они с Магнификусом принялись стаскивать из разных концов карьера камни покрупнее и бросать их в яму, пока не завалили ее пол­ностью.

— Превосходно! — скидывая в глину последний каменный валун размером с бочонок, заявил рыцарь. — На один алтарь у них стало ме­ньше. Само собой они имеют право взамен ему создать новый. Но зе­леные негодяи не любят думать и восстановят свой алтарь не скоро.

Сверху громыхнул гром, сверкнула молния, и хлынул ливень.

— Вот тебе и вода, — разводя руки в стороны, показал Лорд Вам­пир, сам с удовольствием подставляя под серебряные потоки, льющие с небес, взмокшее от работы лицо.

Ливень шел несколько часов, и все это время путешественники шли вперед, безуспешно пытаясь найти хоть какое-нибудь укры­тие.

— Сколько еще может идти дождь? — кутаясь в промокший плащ, спросил Второй.

— Сколько угодно, — невозмутимо ответил рыцарь, отыскивая в наступающем сумраке дорогу.

— Неважный здесь климат, — констатировал Магнификус и не сдержал любопытства: — Великий Лорд, почему ты не сказал Корстейну о Свитках Нагаша?

— Ему они не полезны, так же как тебе выпивка, — заявил Абхо­раш. — Тем более что он все равно не смог бы открыть Свитки. Их только моя кровь открывает.

— И моя, — напомнил Второй.

— И твоя, — согласился Лорд Вампир, перебираясь через ствол поваленного дерева.

— Укрытие! — радостно воскликнул Магнификус, обнаружив, что толстые корни, вместе с вырванным при падении дерева земляным на­стом, образовали некое подобие пещеры.

Путешественники пробрались внутрь и, отряхиваясь, сели на су­хую землю.

— Хорошее место, — осмотрел пещеру рыцарь. — Сюда можно пе­ренести алтарь. Только мы вход ветками замаскируем.

— А тот алтарь, второй, на перевале, будет действовать? — спро­сил Второй.

— Тот будет, — кивнул Абхораш. — Два алтаря можно поставить друг за другом, первый сам исчезает, когда ставишь третий. Закон Двойника.

— Дождь-то кончился, — прислушавшись, сообщил Магнифи­кус. — Свинство какое! Столько шли — дождь был, только укры­лись — дождь кончился.

— Обычное дело, — пожал плечами Лорд Вампир. — Главное, что мы почти добрались и нашли место для алтаря.

— Долина Пустого Глаза рядом? — сообразил Второй.

— Мы давно по ней идем, — проинформировал его рыцарь. — Аре­на [орка рядом. Ночью сходим, посмотрим на турнир. Интересно, кто приехал и какие ставки. Заодно тебя запишем на участие.

— Меня одного? — удивился Магнификус.

— Тебя одного, — подтвердил Абхораш. — Я не азартный. Давай пока костер разведем, согреемся, одежду высушим.

— Я трубочку еще покурю, — согласился с ним Второй, доставая кисет с табаком и трубкой, купленной в Альтдорфе.

— Что ж, покури, — разрешил ему Лорд Вампир, сдвигая сухие ветки для костра в центр пещеры.

Огонь быстро согрел воздух в пещере, и Магнификуса стало кло­нить в сон. Рыцарь этому не препятствовал, потому что времени у них было еще достаточно. Пока его разомлевший спутник дремал, Абхо­раш нарубил его мечом толстых веток и искусно замаскировал вход в пещеру, оставив только неприметный лаз. Прикрыв ветки срезанным дерном, он вернулся к костру и сел у огня.

— Ты что, без своего гроба не спишь? — приоткрыв глаза, спросил молодой человек.

— Сплю, — глядя на пляшущие языки огня, ответил рыцарь. -Но я пока не хочу. Я думаю о словах Цыгана по поводу взаимосвязей.

— Каких взаимосвязей? — буркнул сонный Магнификус.

— Измененных взаимосвязей, — терпеливо уточнил Лорд Вам­пир. — Мне последнее время действительно стало казаться, что мир вокруг слишком закостенел. Нет движения. Давно не появлялось но­вых легенд. Может, это конец истории?

— Ну и что? — перевернулся на другой бок Второй.

— Жалко, — признался рыцарь. — Этот мир, конечно, не идеаль­ный, но в нем много хорошего. Знаешь, какие вкусные пироги пекла моя мать!

— А где она сейчас? — спросил Магнификус.

— Умерла, — грустно сообщил Абхораш. — В один день с моим от­цом. Он был учитель фехтования при лахнийском дворе. Однажды отец возвращался с занятий и увидел, что воры лезут в окно дома его приятеля, дяди Дже Неотра. Отец воров спугнул, погнался за ними, а они выстрелили в него из арбалета и попали в ногу. Он стал после это­го хромать. Подал в отставку. Начал быстро стареть и умер. Помню, он приказал мне принести его меч. Положил меч рядом с собой в кро­вать и позвал мать. Меня они из комнаты выгнали. Но я подслушивал. Знаешь, о чем они говорили всю ночь?!

— О чем?

— Ни о чем. Они разгадывали эльфийскую шараду. Один вопрос так и не разгадали. Не успели. Он умер.

— Какой вопрос?

— Обратная сторона всего. Пять букв.

— Ничто.

Лорд Вампир протянул руки к огню и закончил свой рассказ:

— Мама умерла через неделю, перед смертью она мне шепнула:

— Эльфы ошиблись — шесть букв.

— Что она имела в виду? — не понял Второй.

— Любовь, — коротко сообщил рыцарь и надолго замолчал.

Едва ночь окончательно окутала долину мраком, путешественники покинули свое убежище и отправились на поиски дороги, ведущей к Арене Горка. Долго им искать не пришлось — неподалеку послышались громкие выкрики возничих, скрип деревянных колес и мычание запря­женных буйволов. Друзья вышли на дорогу и зашагали за движущим­ся впереди караваном. Через четверть мили впереди показались огни.

— Придумай себе имя, — приказал Абхораш, накидывая на голо­ву капюшон.

— Может, Кварк? — предложил Магнификус.

— Неблагозвучно, — отверг его вариант рыцарь.

— Тогда — Странный Кварк, — снова предложил Второй.

— Странный — достаточно, — решил за него Лорд Вампир. — Прилично звучит. Зрителям поправится. Очень таинственно.

— А много будет зрителей? — поинтересовался Магнификус.

Абхораш молча показал рукой на открывшийся в конце дороги вид.

Громадный пустырь, окруженный со всех сторон скалами, был весь

заставлен шатрами. Горели тысячи факелов. Между шатрами сновали гоблины с лотками на груди и визгливо предлагали гостям свой товар — прессованные пачки травы озарений, настойки на всех видах трав и ко­реньев, преимущественно с галлюциногенным «уклоном», просто вино и ржаные лепешки. В центре пустыря, освещенный со всех сторон, воз­вышался огромный, собранный из металлических балок купол Арены. Вокруг него громоздились многоярусные зрительские трибуны. Сво­бодных мест практически не было. Орки, Черные [номы, скейвены и люди, не сдерживая эмоций, следили за поединком внутри купола. А там дрались насмерть скейвен и Черный Гном.

— Подойдем поближе, — заинтересованно предложил рыцарь.

Путешественники обошли клетки с рабами и приблизились к куполу.

Черный Гном явно превосходил своего противника. Окровавлен­ный скейвен едва успевал отбивать своим мечом удары топора Гнома. Несмотря на свой небольшой рост, Гном отличался завидной мускула­турой и не менее завидной прыгучестью. В очередной раз, подпрыгнув, он выпустил свой топор из рук, и пока крыс отвлекся на летящую в не­го секиру. Г ном спокойно вытащил из-за пазухи нож и метнул его вслед топору. Скейвен отбил мечом топор, но пропустил нож, и тот по самую рукоять вонзился ему в горло. Заливаясь кровью, крыс повалился на бок. Коварный Гном неспешно обошел его, поднял свой топор и при­кончил скейвена ударом окованного металлом сапога в висок.

Трибуна восторженно взревела. На поле Арены выскочил гоблин в алом камзоле и оглушительно заорал:

— Победа! Настоящая победа Ригре Рваное Ухо! А крыса сдохла! И теперь Ригре заберет свой выигрыш — прекрасную лошадь из коню­шен Остланда и пять серебряных подносов из сокровищниц Кислева! Ликуйте те, кто ставил на Ригре Рваное Ухо. Сегодня Морк или Горк, кто их разберет, подарил вам удачу! Тринадцатый бой.

— Он же нечестно его убил! — возмутился Магнификус.

— О чем ты говоришь?! — вздохнул Абхораш. — Какая честь ? За­дача — убить и все. Как хочешь, так и убивай. Все, кроме колдовства.

— Сэр Бетельгейзе! — кто-то позвал рыцаря.

Тот огляделся, но никого не увидел.

— Это из той клетки, — показал ему Второй на ряд клеток с рабами.

Лорд Вампир подошел к указанной клетке и воскликнул:

— Не может быть! Кет Зарин?

С другой стороны на него смотрела темноволосая девушка, судя по одежде, из дручий. Руки девушки были связаны за спиной.

— С каких пор на Арене разыгрывают дручий? — спросил Абхо­раш: — Как ты сюда попала?

— Меня отдал Малекит за новые доспехи, которые ему сковали Черные Гномы из своей «вечной брони», а Гномы меня обменяли скейвенам из клана Скрайра па варп-камни, а те обменяли оркам на ткань, — ответила плененная эльфийка.

— Почему же тебя не защитила королева Морати, ты же Эльф-ведьма? — удивился рыцарь.

— Она и предложила меня Гномам, — призналась Кет. — Кто ска­жет королеве «нет»?

— Кет, Кет! — покачал головой Лорд Вампир. — Я считал тебя уже взрослой девочкой.

— Ты был прав, я слишком испорченна для счастья, — сказала де­вушка.

— Кто тебя ставит? — сухо уточнил Абхораш.

— Файдом Живоглот, — сообщила Кет.

— Ладно, посиди еще, тебе полезно, — кивнул ей рыцарь и вернул­ся к Магнификусу.

— Знакомая? — поинтересовался тот, хотя слышал их разговор.

— Надо идти к распорядителю, — не отвечая на вопрос, сказал Лорд Вампир и шагнул к большому шатру с двумя вооруженными орками на входе.

Внутри шатра на стуле, за полированным дубовым столом, явно добытым в один из удачных набегов, сидел тощий гоблин и что-то чи­рикал пером по бумаге.

— С Файдомом кто-то уже назначался? — без намека на привет­ствие произнес рыцарь.

— Сумасшедших мало, но есть, — не отрываясь от своей писани­ны, прогнусавил гоблин распорядитель. — У Файдома очень большая ставка. Пираззо записался. Семнадцатый бой.

— Сними Пираззо и впиши меня, — выложил перед гоблином зо­лотой Абхораш. — Это лично тебе. Против Файдомовой ставки ставлю десять золотых. А мой друг ставит против ставки Рафаэля столько же.

— Преклоняюсь перед деловым подходом к задаче, — сообщил распорядитель, ловко смахнул к себе в карман золотой и спросил: — Как прикажете записать?

— Пиши — Друг Странного, — после недолгих размышлений от­ветил Лорд Вампир.

— А вашего друга?

— Странный.

— Странно, но ладно, — заинтересованно покосился на друзей гоб­лин. — У него двадцать первый бой.

— Кто такой Рафаэль? — выйдя из шатра за рыцарем, полюбопыт­ствовал Второй.

— Подонок. Когда-то служил на Империю, потом, во время битвы за Кислев, увел с поля боя свой легион. Надолго исчез. Появился не­давно на Тилее, но без своего легиона. Теперь наемник. Очень хороший боец.

— Я его смогу одолеть?

— Вряд ли. Рафаэль фехтует виртуозно. И у него отличный меч — длинный, прочный, легкий, с невидимыми рунами точности на клинке. По слухам — он выменял этот меч на весь свой легион у Хаоса.

— Так что же, я обречен?

— Не факт, — ободрил приунывшего спутника Абхораш. — Рафа­эль — только человек, а ты — сам Кхеине!

Слова рыцаря не умиротворили обеспокоенную душу Магнифику­са. Его охватило отчаяние, которое позже плавно преобразовалось в отупение. Второй не мог даже толком наблюдать за поединками на Арене, все его мысли были заняты предстоящим боем, и только когда объявили семнадцатую схватку и Лорд Вампир направился к Арене, Магнификус отвлекся от грустных мыслей.

— А сейчас, почтеннейшая публика, — заорал гоблин, ведущий турнир, — вы станете свидетелями настоящей резни, потому что скоро сюда выйдет сам Файдом Живоглот!

Публика оживилась.

— Но! — гоблин поднял к небу длинный зеленый палец. — Все очень непросто. Мы все знаем Файдома. Сколько удовольствия он до­ставил нам на прошлых турнирах! О! И каких удовольствий! Помните, как от схватил за нижние лапы противного скинка и разорвал его попо­лам?! А помните, как он вырвал и сожрал сердце у бистмена Мартика. Какое торжество! У меня и сейчас полный рот слюны от удовольствия. Ну, так вернемся к тому, с чего я начал. А с чего я начал? Ах, да! Я на­чал с того, что не все так просто. Да, не все! Чтобы бросить вызов на­шему любимцу, нужно или башки не иметь, или быть настоящим чудо­вищем. Сегодня вызов Файдому Живоглоту бросает боец со странным именем — Друг Странного. Не подумайте, что я перекурил травы оза­рений и начал заговариваться. Я действительно ее перекурил, но и про­тивника Файдома действительно зовут Друг Странного. Еще раз, для идиотов — Друг Странного. Делайте ваши ставки. Лично я ставлю на Друга Странного, потому что уверен, что все поставят на Файдома, и если я поставлю против него даже старую пуговицу, то при победе Дру­га Странного выиграю быка. Все, я действительно заговариваюсь. Ставки сделаны, господа! Бой!

На поле боя не торопясь вышел Абхораш с надвинутым на лицо капю­шоном и встал, ожидая противника. С другой стороны появился орк таких размеров, что Магнификус невольно содрогнулся. Трехметровое зеленое те­ло сковывали шипованные доспехи. Из одного кулака монстра, размером с две человеческие головы, торчал широкий двуручный меч. На другой кулак была натянута металлическая, тоже шипованная перчатка. Голову Файдома украшал шлем с тремя рогами, а ноги защищали тяжелые сапоги.

Живоглот сверху вниз осмотрел своего противника и, рыча, зато­пал к нему, на ходу поднимая меч. Лорд Вампир дождался, когда кли­нок противника начнет свой смертоносный полет в его сторону и взмах­нул цепом. Меч Файдома рассек воздух над головой вовремя откло­нившегося рыцаря. Вслед клинку полетел цеп и обвил запястье орка. Абхораш потянул цеп вместе с Файдомом на себя, потом отступил в сторону и, словно надувную куклу, отбросил монстра в дальний угол поля. Орк со всего маха врезался в одну из полукруглых балок Арены, отчего весь купол содрогнулся. Публика шумно вздохнула. Файдом с диким ревом вскочил на ноги и опять ринулся на противника. Посколь­ку цеп остался болтаться на лапе орка, Лорд Вампир остался без ору­жия. Монстр уже занес меч для удара сверху, но рыцарь стремительно шагнул навстречу, перехватил левой рукой запястье противника с зажа­тым мечом, а ладонью правой руки толкнул его в грудь. Живоглот сно­ва отлетел к металлической балке. Публика аж привстала. Не дожида­ясь, пока орк оправится от падения, Лорд Вампир сам пошел к нему на­встречу. Оглушенный Файдом, мотая головой, поднялся на ноги и, уви­дев приближающегося человека, истерично замахал мечом перед собой, будто отгоняя назойливую муху. Абхораш на ходу поднял выпавший цеп и метнул в орка. Шар угодил монстру в правое плечо. Меч на мгно­вение остановился. Этого мгновения хватило, и рыцарь, приблизив­шись к Фай дому вплотную, ухватил за нижний край доспеха и швыр­нул орка, как мешок с картошкой, на спину. Потом сел на грудь про­тивнику, прижал своими коленями к помосту его раскинутые руки и мощным ударом кулака в висок отправил Живоглота в глубокий нокаут.

Публика синхронно ахнула.

Напоследок Лорд Вампир большими пальцами рук выдавил по­верженному монстру глаза, встал на ноги и покинул поле боя.

— Что ж! — первым нарушил воцарившуюся над трибунами тиши­ну гоблин-ведущий. — У Файдома были дни и посветлее, но Друг Странного честно заслужил свою награду — две золотые монеты и женщину дручию. А я ведь так пуговицы и не поставил. Дурак, одно слово! Но я гоблин, и мне многое простительно. Восемнадцатый бой!

Магнификус дождался, пока его спутник получит в шатре распоря­дителя причитающуюся ему награду. Тот вернулся в сопровождении Кет. Девушка на ходу потирала натертые веревками запястья рук.

— Я думал, что ты его прикончишь, — сказал Второй.

— Он герой, героев лучше калечить, — посоветовал рыцарь. — Бу­дем надеяться, что раны у него затянутся прежде чем он очнется и вспорет себе брюхо. Если раны затянутся, то алтари начнут его восста­навливать слепым. Тогда на одного убийцу станет меньше.

— У Файдома двое слуг. Они позаботятся, чтобы он сдох, — сооб­щила Кет и ласково склонила голову на плечо Абхорашу. — Мне никто не поверит, что сам сэр Бетельгейзе сражался за мою свободу. Времен­ную, к сожалению.

— Почему временную? — не согласился Лорд Вампир, осторожно уклоняясь от ее ласки. — Король тебя продал, Королева предала. Ты свободна, моя хищная птичка.

Кет подняла на него свои большие темные глаза и напомнила:

— Я жрица, мой неуступчивый аскет. Пусть Король и продал, а Королева предала, но ты же знаешь, что я посвящена Кхеине.

— Так кто тебе мешает? Служи, — сказал рыцарь и показал на Магнификуса. — Он и есть Кхеине. Твой бог, которому ты посвящена.

— Так, — быстро вмешался в их разговор Второй, заранее преду­гадывая ход событий. — Падать на колени, громко славить и тому по­добное нельзя. Я здесь инкогнито.

— Кхеине! — окаменев от изумления, повторила за Абхорашем Эльф-ведьма. — Он воплотился!

— Воплотился, — подтвердил Лорд Вампир. — Только тише. Твой бог хочет научиться владеть мечом, поэтому он здесь.

— Если бы, сэр, на вашем месте был бы кто-то другой, то я бы не поверила ему, — сказала девушка, повернулась к Магнификусу и впол­голоса произнесла: — Великий Кхеине, Кет Зарин принадлежит вам и телом и душой. Приказывайте!

— Клянусь, сейчас мне ничего в голову не приходит, — признался ее «бог». — Мне скоро на поле выходить. Давай чуть позже я что-ни­будь придумаю. Пока отдохни и постарайся никого не соблазнить и не съесть. Помню, меня твоя коллега чуть к столу не подала с овощами. Это еще до того как я стал Кхеине.

— Как к столу? — не поверила Кет. — Вас?

— Меня-меня, — кивнул Второй. — Песнями манила, шалунья.

— Двадцать первый бой! — раздался визгливый голос гоблина-ве­дущего. — Обаяшка и пижон, синьор Рафаэль Пираззо, и господин Странный сойдутся на этом поле, а уважаемая публика сможет наконец отогнать духов сна и усталости. Чувствует мое маленькое черное серд­це, что мы получим много радости от этого зрелища.

— Иди и не бойся умереть, — приободрил друга Абхораш. — Ра­фаэль сначала прощупает твою защиту и только потом будет нападать. Помни, хороший боец верен технике, гениальный — вдохновению.

Магнификус обреченно вздохнул и побрел к полю боя.

Пираззо уже ждал его, небрежно перебирая кружевной манжет на камзоле.

— Так это вы, любезный, лишили меня удовольствия прикончить болвана Фандома или случайно получилось? — хитро сощурился он, когда Магнификус подошел поближе. — У Фандома была такая обая­тельная ставка.

— Я лишил, — хмуро сознался Второй. — Перекупил возможность сразиться с вами. Много хорошего о вас слышал.

— Уверен, мне льстили, — вытаскивая из ножен узкий клинок, хи­тро улыбнулся Рафаэль. — Приступим, любезный господин Странный, к нашим упражнениям. Вы что поставили?

— Золото, — сообщил Магнификус.

— Разделяю ваш вкус, — похвалил противник, делая первый вы­пад. — В золоте есть что-то настоящее. Недаром говорится — на вес золота, золотая голова, золотое сечение и так далее.

С первых же ударов Второй понял, что в этом поединке его шансы равны нулю. Помимо того что Пиразэо блестяще фехтовал, его гибкий, но крепкий меч не шел ни в какое сравнение с ржавой железкой в ру­ках Магнификуса. Клинок Рафаэля при каждом соприкосновении с ме­чом молодого человека словно змея обвивался вокруг трофейного теса­ка и с приятным шелестом ускользал обратно к хозяину, при этом оставляя глубокие зарубки на вражеском лезвии. Только опыт, прио­бретенный Магнификусом в палочных боях с Лордом Вампиром на плоту, пока спасал от смертоносных укусов меча Пиразэо. Но рыцарь был прав — первые несколько минут Рафаэль не предпринимал особен­ных усилий для атаки на поражение. Он проверял боеспособность про­тивника.

— У вас элегантный стиль нападения, — отражая очередной выпад, заметил Второй.

— Для меня сражение — в первую очередь искусство, а уже потом победа, — согласился Пираззо,

— Жаль, что у меня не было такого наставника, — сказал Магни­фикус, с завистью разглядывая оружие противника.

— Такова жизнь. Главное понимаешь в последнюю очередь, — ус­мехнулся Рафаэль и стремительным движением клинка сделал прореху на рукаве молодого человека.

— Хоть здесь немного поучусь у мастера, — шагнул назад тот и по­просил: — Не будете так любезны оповестить меня о точке на моем те­ле, куда вы соблаговолите поразить меня? Или ваши действия носят случайный характер?

— Вы обижаете меня, — возмутился Пираззо. — Клинком движет мысль, а не сила. Вот, например, следующим ударом я проколю вам любой, избранный вами же орган. Пари?

— Пари! Пусть будет печень, она у меня давно на подозрении, — согласился с ним Магнификус, внутренне рассчитывая, сколько у него будет времени при таком болезненном раскладе.

— Печень так печень. Раз, — произнес Рафаэль, сделал полшага в сторону и отвел руку с мечом.

— Два, — изящно выгнув стройное тело и припадая на левое коле­но, продолжил отсчет он.

— Три, и да здравствует Смерть! — закончил за него Второй, рас­крываясь перед несущимся в него лезвием меча.

Меч пронзил бок Магнификуса, но тот только шагнул ему навстре­чу, пока лезвие не погрузилось в его тело по самую рукоять.

Рафаэль, не понимая, что происходит, вытаращил на молодого чело­века удивленные глаза. Глаза еще не успели закрыться, а его отрубленная голова уже скакала по полю. Вторым ударом Магнификус отрубил ему руку, при этом меч так и остался торчать в боку молодого человека, а те­ло Пираззо повалилось в сторону. Из последних сил Магнификус извлек меч и только после этого позволил смерти забрать себя.

И он опять быстро шел по длинному коридору в сторону ослепи­тельного света в конце. И снова были двери. Теперь ему удалось раз­глядеть их лучше. Обычные деревянные двери с полукруглой аркой на­верху и тяжелыми бронзовыми кольцами вместо ручек. Одинаковые двери — что правая, что левая. Хотя, кажется, правая была чуть приот­крыта. Но несмотря на то что его движение было не столь стремитель­но, как в первый раз, остановиться все-таки не удалось. Свет притяги­вал к себе тело, пока оно окончательно не растворялось в нем.

Его появление в алтарном круге было встречено сдержанными ап­лодисментами.

— Ловкий трюк! — похвалил его Абхораш, сидя у костра. — Хо­тел бы я посмотреть на лицо Рафаэля, когда он поймет, что ты лишил его заветного меча. У него приключится истерика.

— Вы неподражаемы, великий Кхеине! — подала голос из-за пле­ча рыцаря Кет,

— Пустяки, — смутился Второй и начал разглядывать трофей. — Так значит, он его на свой легион выменял?

— Говорят, — подтвердил Лорд Вампир и добавил: — Теперь мой божественный ученик, тебе будет значительно легче тренироваться. С таким мечом невозможно проиграть.

Лорд Вампир как всегда был прав: с обретением меча Пираззо де­ло у Магнификуса пошло веселее. Он самозабвенно фехтовал, раз от раза чувствуя себя все уверенней. На хорошего противника тратил не более десяти ударов. Зрители при его появлении на поле восторженно скандировали:

— Слава Смерти! Слава Странному!

Многие бойцы просто снимали свои кандидатуры, когда узнавали, что он их противник.

За пять дней Второй проколол два гномьих, два человеческих и шесть орчьих сердец. А заодно выпустил на волю шестнадцать рабов и стал обладателем двух скакунов — белого и черного, — двадцати одной золотой монеты и еще десятка дорогих побрякушек. Все это время Аб­хораш наблюдал за его поединками с трибун. Красавица дручия нао­трез отказалась принять предложенную ей молодым человеком свобо­ду и готовила обеды, а заодно охраняла алтарь возрождения в их отсут­ствие. Вечерами все трое собирались у костра и тешили друг друга рас­сказами. Ночью дежурили по очереди.

К концу пятого дня, когда Магнификус попыхивал своей трубоч­кой у костра, а Кет штопала его порезанную в схватке куртку, Лорд Вампир вернулся в пещеру озабоченный.

— У Арены крутится Пираззо, — сообщил он молодому челове­ку. — Он хочет свой меч обратно и поэтому настраивает распорядите­лей турнира против тебя. Говорит, что ты пользуешься сафери и поэто­му выигрываешь. Распорядители могут ему поверить. Ты слишком бы­стро побеждаешь, а он им предложил сорок золотых монет за свой меч.

— Это ведь хорошо, — не понял его логики Магнификус.

— Для тебя хорошо, — объяснил рыцарь, — а для тотализатора плохо. Кажется, нам пора возвращаться.

-Ты хочешь сказать, что мое обучение подошло к концу? — уди­вился Второй.

— Я уже сказал это, — ответил Абхораш. — Боги быстро учатся.

— Ладно, — смирился с его решением Магнификус, сделал глубо­кую затяжку и повернулся к девушке: — Кет, а у тебя есть меч?

Она отрицательно мотнула головой.

— Тогда бери этот, — бросил ей под ноги меч Пираззо Второй, — Ве­ликому Лорду все равно, чем противника кромсать, а у меня есть мой, бо­жественный, — он оглянулся на рыцаря: — Я правильно говорю?

— Абсолютно, — поддержал его тот и начал стирать алтарный круг на полу.

— Зачем ты его стираешь? — удивился Магнификус. — Вдруг нас убьют?!

— Будем надеяться, что так и произойдет, — ответил Лорд Вам­пир. — Иначе нам опять по глиняным карьерам идти.

— Глиняные карьеры — это омерзительно! — поежился Второй и зевнул.

— Кет, ты дежуришь? — спросил Абхораш.

— Я, — коротко ответила девушка, откладывая в сторону куртку.

— Смотри, пусть будет как надо, — сказал ей рыцарь и лег па лис­тву у стены.

Скоро Магнификус тоже решил вздремнуть. Он сгреб сухие ли­стья поближе к огню, накрыл их плащом, выигранным накануне у ру­соголового дикаря с Северных Пустошей, и лег. Сон, ласковый, как дыхание ребенка, пленил его разум и повлек за собой в давние време­на, когда Второй еще не сомневался в тотальном могуществе добра.

Что-то кольнуло его в грудь на уровне сердца, он попытался, не ра­скрывая глаз, отвести ладонью мешающий предмет и ощутил пальцами холодное лезвие клинка.

— Спи, мой господин, — шепнула ему на ухо Кет и надавила на ру­коять меча.

Третий раз он шел знакомым коридором. Свет впереди по-прежне­му слепил, но уже не тянул к себе так сильно.

— Третья смерть, и направо, — вспомнил Магнификус слова Валайи и взялся за медное кольцо на двери справа. Дверь распахнулась перед ним. Из-за двери пахнуло прохладой. Второй шагнул в дверной проем и оказался в каком-то полутемном зале. Дверь за спиной захлопнулась. Когда его глаза привыкли к царящему вокруг полумраку, он понял, что в зале не один. Мимо стен зала бесшумно двигалась колонна людей. Маг­нификус подошел к людям ближе. Здесь были и мужчины и женщины, зрелые, совсем старики и дети. Они шли молча, опустив вниз головы.

— Эй! — позвал он.

Но на его голос никто не обратил внимания.

— Они не слышат тебя, — раздался чей-то голос.

Второй обернулся и увидел Смерть. Перепутать было невозмож­но — скелет в рваном саване, коса в руке. Смерть в ее канонической ин­терпретации.

— Моор? — догадался Магнификус.

— Он самый, — кивнула Смерть.

— Почему в таком виде? — спросил Второй.

— Ума не хватило другой образ при загрузке в игру выбрать, — честно признался Моор. — Хотелось художественной правды. Жертва личного максимализма.

— Чего они ждут? — проводил взглядом печальную фигуру совсем юной барышни Магнификус.

— Кто чего, — ответил бог Смерти. — Хорошие сегодня родятся людьми, гномами, эльфами или даже могут скейвенами. Плохие — из грязи орками выберутся.

— Это ты решаешь, кто хороший и наоборот?

— Игра сама решает. Моя роль почти номинальная. Только спор­ные случаи.

— Какие, например?

— Военные чаще. Им же приходится убивать. Если родину защи­щал — одно, если грабил, мародерствовал — другое. Бывает, плохого не делал, но только из трусости или по лени. Тоже мне думать. Может в гоблинах себя реализует? Бывает, плохо жил, а под конец — бах, и со­бой пожертвовал ради другого. Тут машина не справляется. Милосер­дия не запрограммируешь.

— А как выбор происходит — в люди или гномы?

— Игра справляется. Мастерить любил больше остального — в гномы, парил в фантазиях всю жизнь — в эльфы, гармонично сущест­вовал — в люди. Со скейвенами сложнее. Почти каждый случай инди­видуальный. Крысы — мои постоянные клиенты. У них патологическая тяга к целесообразности. Докторскую можно писать. Но кому она нужна?

— Кстати, по поводу крыс! — вспомнил Второй. — Тебе Шарскун не попадался? Куда его?

— Шарскун, Шарскун, — Моор склонил в сторону череп, — Не помню. Много их. Сейчас спрошу, — и он крикнул в другой конец за­ла: — Цыган?! Шарскуна куда определили?

— Никуда, не наш он, — отозвался оттуда знакомый голос.

— Что значит — не наш? — не понял Магнификус.

— Мимо прошел, — пояснил Моор. — Герой.

— Слава Богу! — облегченно вздохнул Второй и кивнул в сторону, откуда прозвучал голос. — Это Цыган-кузнец?

— Он, — ответил бог Смерти и, подплыв по воздуху вплотную к гостю, заглянул ему прямо в лицо пустыми глазницами. — Так ты и есть Магнификус? Порталы рушить будешь.

— Буду, — честно признался Магнификус. — Слишком хорошо ты свой Хаос придумал.

— Кто знал! — простонал Моор и быстро переместился в центр за­ла. — Нечисть! Злобная нечисть! Паразиты! Они предали меня!

— Не переживай так, — попытался его успокоить Второй. — Пор­талы снесем, и все утихнет,

Моор опять подплыл к нему и тихо сказал:

— Ты ошибаешься, Я действительно их слишком хорошо приду­мал. Гениально придумал. Ты Черный Портал закроешь, и они станут слабее, но не исчезнут. Они в самой сути игры. Это не просто отдель­ные персонажи — это субличности. Они в каждом из нас. Они и в те­бе. Изменение, боль, саморазрушение, порок — вечные герои.

— Не понимаю, — задумался Магнификус. — У них есть тела, а те­ла можно уничтожить.

— Их тела можно, наши души нет. Уничтожай, не уничтожай, а зав­тра какой-нибудь голубоглазый мальчик из далекой деревушки вырастет в мужчину, возьмет оружие и превратится в Кхорна. Не уследишь.

— Это слишком сложно для меня, — заявил Второй. — Я знаю, что нужно уничтожить Портал, для этого нужны недостающие кубики, ромбики. Ты мне их дай и все. Там уже моя забота.

— У меня их нет, — раздраженно крикнул бог Смерти. — Эти па­разиты их украли.

— Как украли? — удивился Магнификус.

— Точнее, не вернули, — оговорился Моор. — Два я отдал Тзинчу, два — Слаанешу. И все — больше я своих принципов не видел.

— Плохо дело, — ужаснулся Второй. — Хуже некуда. Зачем же ты их отдал?

— Хотел увеличить силу своей армии. Мы с Таалом играли. Он то­же принципы своим раздавал. Это давно было. Очень давно. Откуда нам было знать, что они сами по себе заживут? Я не понимаю, как это случилось! — бог Смерти поднялся на несколько метров в воздух и про­орал: — Корин! Корин! Где мы? Что ты наделал? Где мы?

— Здесь, — за Корина ответил Магнификус, опасаясь за рассудок божества. — Вы все здесь и я здесь. Не своди меня с ума дополнитель­ными сложностями. Пойдем по порядку — принципов у тебя нет?

— Нет.

— Они у Гзинча и Слаанеша?

-Да.

— Все ясно. Будем решать эту задачу методом тыка. А пока я дол­жен объявить тебе войну. Вернее, не тебе, а твоему подопечному — Ха­осу. Мне так Валайа сказала. Иначе выражаясь, Магнификус объявля­ет войну Хаосу!

— Хаос принимает вызов Магнификуса! — столь же торжествен­но ответил бог Смерти, перекинул косу в другую руку и попросил: — А теперь уходи, пожалуйста. Я и так в шаге от безумия. Уж поверь мне как дипломированному врачу в далеком прошлом. Знаешь, почему я перестал контактировать с другими Древними?

— Ну? — насторожился Магнификус.

— Они до сих пор не понимают, что взяли на себя компетенцию Бога — создавать мир и управлять им. Они — просто люди, с обычны­ми человеческими возможностями, пытаются манипулировать беско­нечными категориями. От безумия их спасает только собственная огра­ниченность. Им невозможно объяснить, что это не просто сбой в про­грамме, а промысел Божий. Они атеисты. Я их боюсь, поэтому пред­почитаю находиться здесь. Прощай, опасный мечтатель, — Моор взмыл под потолок и растворился в тени.

Второй проводил его взглядом и вернулся к двери.

Он уже взялся за медное кольцо на ней, как его настиг голос Цы­гана, раздавшийся откуда-то из тени слева:

— Слаанеш перед выходом в Небытие передал па хранение свои принципы. Я знаю кому,

— Кому? — встрепенулся Второй.

— В обмен на мое знание пообещай сделать колоду, — предложил кузнец.

Магнификус подумал и согласился:

— Хрен с тобой, я попрошу Вилли сделать тебе приличную коло­ду. Подойдет?

— Подойдет, — сообщил кузнец. — Принцип Слаанеша хранит Малекит в своем дворце. Малекит поклоняется Слаанешу.

— А где он его держит?

— В голове изваяния Кхеине, в зале Желанной Боли.

— Благодарю за информацию. Хоть что-то прояснилось. Ишь ты — в моей голове! Хорошо бы теперь узнать, как уничтожать этот портал? Наверняка полагается совершить какой-нибудь сверхтаин­ственный ритуал, ети его мать?

— Полагается, как же без ритуала, — согласился призрак. - Но со всеми принципами ты станешь творцом мира. Остальное — только твоя фантазия.

— Заканчивай с гостями, Цыган! Это невозможно, мне нужна ти­шина! Я сужу жизнь, — прогрохотал под сводами крик Моора.

— Цыган, что за ритуал? — несмотря на окрик, уточнил Магнифи­кус.

Но тот ему не ответил. В зале воцарилась-таки гробовая тишина. Гость подождал еще мгновение и толкнул дверь.

— Где ты был три дня? — встретил его вопросом Лорд Вампир.

— Три дня?! — не поверил Магнификус.

— Два с половиной, — уточнил рыцарь.

— Да так — поделился кое-какими мыслями с богом Смерти. Вот он действительно странный. Страннее остальных, но по-своему ответ­ственней, — рассказал Второй.

— Не понял? — вскинул брови Абхораш.

— Я тоже не понял, — признался Магнификус. — Но в двух сло­вах так — все начинаем с нуля.

И он рассказал о своей встрече с Моором. В течение всего рассказа рыцарь не промолвил ни единого слова, лишь по завершении он потер ру­кой подбородок и признался:

— Я ничего не понял, но можешь на меня рассчитывать. Пошли. Нужно спешить. Мне давно пора кормить рыбку.

Синее небо над Черным хребтом и прилегающими к нему землями Империи способствовали хорошему настроению. Лица путешественни­ков обдувал теплый ветерок, перед глазами лежали зеленые просторы лесов, и отовсюду доносилось пение местных сладкоголосых птиц.

- Жалею, что не да Винчи, печалюсь, что не Петрарка, страдаю, что не Бетховен! - блаженно жмурился Второй, спускаясь с каменной кручи вслед за Лордом Вампиром. — Определенно, с этой стороны гор мир лучше во всех отношениях.

— Трудно не поддержать, — согласился с ним Лорд Вампир. — Хо­тя и не имел счастья познакомиться с упомянутыми тобой Древними.

Они спрыгнули с камней на землю и направились к лесу.

— Великий Лорд, — обратился к своему спутнику Магнифи­кус. — Как-то у меня в голове не укладывается — неужели Кет пре­дала нас?

— Кто знает?! — пожал плечами рыцарь. — Может быть, она сде­лала за нас грязную работу и сэкономила нам время. Ведь перед тем как мы уснули, я невольно сам подал ей эту мысль. Может быть, она решила подзаработать на мече. Рафаэль за него давал кучу денег. Но скорее всего — и то и другое.

— Разве так бывает? — не поверил Второй.

— Друг мой, — положил ему на плечо руку Абхораш. — Только так и бывает. Все остальное — либо случайность, либо неправда. А какие у тебя претензии к девушке? Мы помогли ей, она помогла нам и еще под­заработала. Что если она укроется теперь где-нибудь в глубинке, вый­дет замуж, родит детей и будет рассказывать им и их детям перед сном о том, как встреча с Великим Кхеине изменила ее жизнь. Быть бо­гом — неблагодарное занятие и противоречивое к тому же.

— Широта твоих воззрений. Великий Лорд, выше всяких пох­вал, — «по-доброму» съязвил Магнификус. — Сомневаюсь, что мне это по силам.

— По силам, по силам, — уверил его рыцарь. — Суди поступки других, как хотел бы, чтобы другие судили тебя.

— Два в одном, — неопределенно констатировал Второй и замер, глядя вперед.

Из лесной чащи им навстречу выезжали вооруженные всадники. Их доспехи блестели на солнце, а руки сжимали копья и щиты, укра­шенные изображением парящего дракона.

— Вот и они, — сказал Лорд Вампир, приветственно вскидывая РУКУ-

От группы всадников отделился один и поскакал к путешественни­кам. Магнификус узнал в нем Ната.

— Магистр, мы ждали вас! — отрапортовал всадник. — Сейчас приведут коней. Наш лагерь недалеко. В лесу, у озера.

— Хорошо, Нат, — похвалил его Абхораш и деловито поинтересо­вался: — Было что-нибудь интересное?

— Мало, — сообщил тот, — Вчера вечером мы уничтожили три с не­большим десятка орков. Они думали напасть на городок к югу отсюда. С. пустыми телегами шли зеленомордые. Да, и еще - у нас пленница.

— Пленница?! — удивился рыцарь. — Эльф?

— Никак нет, — мотнул головой Нат. — Скейвен. Дралась как де­мон. Зарубила двоих наших людей. Еле ее связали. Хотели убить, но она сказала, что ищет своего мужа, которого увел господин Магнификус.

— Асушан?! — воскликнул Второй.

— Так точно - Асушан, раздери ее Хаос! - подтвердил всадник, разворачивая коня. — Она в нашем лагере.

Крайне взволнованный этой новостью, Магнификус забыл о сво­ем божественном статусе и побежал за всадником. Строй рыцарей рас­ступился, пропуская спешащего бога Войны. Лорд Вампир дождался, пока ему подведут коня, и не торопясь поехал следом.

,..

На берегу лесного озерца, заросшем тилорезом, стояли пять по­ходных шатров, в центре лагеря горел костер, над которым один из спе­шившихся рыцарей жарил куропатку, наколотую на меч. Задыхаясь от бега, молодой человек огляделся. Супругу Шарскуна он обнаружил привязанной цепью к сосновому стволу вблизи одного из шатров.

— Господин Кхеине, — подбежал к нему рыцарь с куропаткой на мече. — Что случилось? Где Лорд?

— Сейчас будет, — отмахнулся Магнификус и, указав на Асушан, приказал: — Немедленно освободите ее!

— Господин Кхеине, это чрезвычайно опасно, — предупредил воин. — Она трижды проткнула меня своим тупым мечом, прежде чем я успел достать свой!

— Освободите! — категорично потребовал Второй.

Рыцарь свистнул. Из близлежащего шатра выскочили трое слуг.

— Отвяжите пленницу, — ткнул в скейвеншу воин и еще раз пре­достерег Магнификуса: — Не подпускайте ее близко — может пере­грызть горло.

Но Второй его не дослушал и сам бросился помогать слугам сни­мать цепи с Асушан.

— О! Великий Древний! — упала перед ним на колени скейвенша. — Скажите мне правду, где мой бестолковый муж? Я с ума схожу! С тех пор как он ушел с вами, его больше никто не видел!

Магнификус поднял ее с коленей и поторопился успокоить:

— Все нормально! Он жив!

— Как жив? — нахмурилась скейвенша. — Значит, этот подлец бросил свою семью?!

— Да нет же! — воскликнул Второй. — Шарскуна застрелили в Наг- гароте. Я лично видел его мертвое тело, висящее на городской площади.

— Постойте, — запуталась Асушан, — так он жив или мертв?

— Был мертв, но теперь жив, — сумбурно пояснил Магнифи­кус, — Моор сказал мне, что Шарскун не появлялся у него, потому что он герой или чемпион. Я не знаю, как это называется у скейве­нов.

— Вечный, — подсказала ему Асушан и недоверчиво поинтересо­валась: — Как этот проходимец умудрился стать вечным?

— Он пожертвовал собой, спасая другу жизнь, — ответил Второй.

— Шарскун? — на всякий случай уточнила Асушан.

— Твой муж, Шарскун, — подтвердил Магнификус. — Он совер­шил подвиг и стал вечным.

— Тогда почему мой вечный муж не вернулся домой к началу учеб­ного года наших детей? — спросила скейвенша.

— Я не знаю, — признался Второй.

К беседующим подъехал Лорд Вампир, спешился и принялся мол­ча разглядывать Асушан. Наконец он повернулся к своему «боже­ственному» спутнику:

— Это твоя знакомая?

— Это мой друг, — серьезно взглянул ему в глаза тот. — Ее муж от­дал за меня жизнь в Наггароте. Он исчез, и Асушан его ищет.

— Друзья моих друзей — мои друзья, — сделал полупоклон ры­царь. — Я Абхораш Бетельгейзе.

— Отор Бер Асушан Дуц, Восьмая в клане Эшин, — изобразила некое подобие книксена Асушан.

— Я очень высокого мнения о вашем отце — Наршусе Феусс. Вы же — урожденная Феусс? — спросил Абхораш и, к изумлению всех присутствующих, поцеловал лапу скейвенше.

— Откуда вы знаете? — смутилась Асушан и потупила взор.

— Ну, во-первых — фирменный удар вашего почтенного родите­ля — «пятая лапа», с помощью которого вы лишили жизни моего ры­царя, и во-вторых — имя вашего супруга, — объяснил Лорд Вампир и поинтересовался: — Как ваш знаменитый отец? Практикует?

— Уже нет, — ответила Асушан. — Папа семь лет назад замуровал­ся в одной из подземных пещер в катакомбах под Эшинблантом для внутреннего самосовершенствования. Моя сестра носит ему пищу и одежду.

— Жаль, — вздохнул рыцарь и сообщил Магнификусу: — Отец ва­шего очаровательного друга когда-то был лучший наемный убийца Старого Света, он разработал уникальный стиль боя, к сожалению, не­доступный для людей ввиду различий физиологического характера. Я имел честь дважды сражаться с уважаемым Наршусе, один раз я его убил, другой — он меня. Гак в чем проблема?

— Шарскун исчез, — сказал Второй. — После своей гибели в Наг­гароте он не вернулся домой. Хотя собирался.

— Мой муж — приличный скейвен... — начала было Асушан, но Лорд Вампир не дал ей закончить и деловито уточнил: — Где его алтарь?

— У него нет своего алтаря, он только-только стал вечным, — от­ветил Магнификус.

— Тогда он должен был восстановиться тем порталом, который ви­дел последним, — заверил его рыцарь и добавил: — Может статься, ему не удается выбраться.

— Точно! — воскликнул Второй. — Там огромное количество зве- ролюдей, а у Шарскуна не было меча.

— Вы думаете? — с надеждой в голосе спросила скейвенша у Аб­хораша.

— Я уверен, — кивнул он.

— Тогда мне нужен самый быстрый дракон па свете, — заявил Магнификус, вытащил знак прадракона и шепнул ему: — Болтун, лети сюда скорей.

— Что вы делаете? — не поняла Асушан.

-Он вызывает своего дракона. Хочет вылететь на помощь ваше­му мужу, — объяснил Лорд Вампир, подал женщине локоть и предло­жил: — Пока дракон будет сюда добираться, я могу вам предложить перекусить с дороги и выпить вина в моем походном шатре.

— Я не пью, хотя для женщин клана Эшин существуют некоторые сво­боды в этом вопросе,— опять засмущалась скейвенша, но тут же сунула ле­вую лапу под локоть рыцаря и добавила: — Спаси вас Рогатая Крыса!

После чего Лорд Вампир повел ее к своему шатру.

К тому времени, когда крылатая тень пронеслась над лагерем, Магнификус, Асушан и Абхораш уже успели сытно перекусить, а Вто­рой и рыцарь заодно привести себя в порядок.

— Что ж, — протянул руку Магнификусу Лорд Вампир, — пожа­луй, что на этом мы и расстанемся. До битвы. Я не буду выходить из шатра, не хочу смущать дракона, драконы меня не любят.

— Как ты узнаешь, когда будет битва? — спросил Второй.

— Спрошу у Марты, — ответил рыцарь. — Она все знает.

Он обернулся к скейвенше:

— До встречи, милая Асушан, при случае передайте мой поклон своему родителю.

— Передам, — пообещала та, поклонилась рыцарю и первой вышла из шатра.

— О такой спутнице жизни можно только мечтать, — глядя ей вслед, серьезно заявил Лорд Вампир. — Она прошла более тысячи миль, чтобы найти своего мужа.

Земля стремительно проносилась у них под ногами. Зеленые мас­сивы лесов сменили геометрические фигуры полей, за ними просколь-

— Шарскун ее стоит, — сказал Второй и обнял своего печального наставника.

— Это невозможно! — ревел Болтун, взмывая в небо. — Драконы за всю историю мира не носили на себе скейвенов!

— У всего должно быть начало! — философски заметил Магнификус, глядя вниз на превращающиеся в белые точки шатры лагеря Абхораша.

— Я боюсь! — взвизгнула Асушан, вцепившись обеими лапами в пояс молодого человека.

— Кошмар! — продолжал реветь дракон. — Меня засмеют, если узнают. Я никогда не женюсь! У меня не будет потомства! Я погиб!

— Прекратите панику! — крикнул Магнификус. — Я все улажу.

знула паутина мелких речушек, мелькнул верхушками башен какой-то замок на горизонте, опять потянулись леса.

— Где-то там! — показал рукой вниз Второй. — Я узнаю эти места. Ищем озеро в лесу. Почти такое же, как у лагеря.

Дракон спикировал ближе к верхушкам деревьев и полетел прямо над ними.

Магнификус заметил бредущего по лесной тропе тролля.

— Озеро, вижу озеро! — проревел Болтун.

— К нему, — приказал Второй.

Им повезло. Это действительно было искомое озеро. И на его бе­регу по-прежнему стоял алтарь. На нем же, балансируя на головах ка­менных химер, отчаянно отбивался лапами от толпы монстров абсолют­но голый Шарскун.

— Шарскун! — радостно крикнул Магнификус.

— Где ты был, человечек? — смахивая ударом левой лапы очеред­ного урода вниз, ответил ему крыс. — Меня триста раз сожрали.

— Твой меч, — протянул ему рукояткой вперед меч сланное моло­дой человек, подлетая ближе.

Шарскун схватил оружие и с остервенением начал им кромсать го­лодных битсменов:

— Нате вам, плохие обжоры!

— Любимый, я с тобой! — подала голос Асушан и, не дожидаясь окончательного приземления, спрыгнула в самую гущу зверолюдей.

— Милая, почему ты здесь?! — продолжая орудовать клинком, одно­временно обрадовался и удивился скейвен. — Разве дети не пошли в школу?

— Пошли, — успокоила его супруга, перерубая получеловека-полу­свинью ровно напополам. — Старшие следят за младшими, и я еще те­тю Гаршусу попросила у нас пожить.

Дракон наконец опустился на другой берег озера, и Магнификус присоединился к этой идиллической «мясорубке». Зверолюди начали понемногу отступать в чащу.

— Как ты жил без меня, Древнейший? — полюбопытствовал скейвен и подцепил кончиком своего меча какую-то грязную тряп­ку с земли. — Порази их Рогатая Крыса! Это были мои любимые штаны!

— Очень энергично жил, дружище, — сообщил Второй, двумя короткими ударами наперекрест вспарывая брюхо жабообразному монстру.

— Ты хорошо дерешься, — заметил Шарскун. — Быстро научился.

— Жизнь заставила, — признался Магнификус и добавил: — В мо­ей сумке есть сменная пара нижнего белья и плащ. Мы тебя оденем.

— Не надо, — вмешалась Асушан, прикончив последнего битсме­на и убирая меч в ножны. — Я взяла ему чистую одежду.

— Мышка моя! — обнял ее за талию супруг. — Теперь ты по­няла, что я сказал на свадьбе чистую правду? Даже смерть не раз­лучит нас!

— Оденься сначала, трепач, — отпихнула благоверного скейвенша и достала из заплечного мешка сверток с одеждой.

— Поищи на земле мое обручальное кольцо, — попросил Шар­скун, скрываясь с одеждой в прибрежном кусте. — Они мне его вместе с пальцем отожрали.

— Хозяин! — проревел с другого берега Болтун. — Я полетел, что ли? Мне здесь холодно.

— Лети, — махнул рукой Магнификус и повернулся к женщине, — Как вы себя чувствуете?

— Теперь нормально, — ответила Асушан.

— Милая, а кто у нас родился? — подал из куста голос скейвен.

— Девочка, — сообщила супруга.

— Ты уже оформила на нее пособие?

— Не успела пока.

— Ты с ума сошла! Нам же не принесут на день Тринадцати допол­нительный паек! — огорчился Шарскун,

— Нечего гибнуть где попало, — огрызнулась Асушан. — Я даже к Бешосу Кипе ходила про тебя узнавать.

— В храм надо ходить, а не по гадалкам шляться, — пристыдил ее супруг, выходя из-за куста в новом наряде. — Великоват немного. По­худел я.

— Зато теперь стал героем, — напомнил ему Второй.

— Но какой ценой! — вздохнул Шарскун и протянул Магнифику­су лапу. — Здравствуй, мой дорогой друг!

— Здравствуй, — пожал ее тот и хитро спросил: — Так почему же ты меня не убил?

— Не успел, — честно ответил скейвен. — Ты полез за эту полу­кровку заступаться. А потом я к тебе привык. Скейвены очень влюб­чивые. А кто тебе сказал?

— Добрые боги-заказчики, — усмехнулся Магнификус.

Окончательно приведя себя в подобающий почтенному скейвену вид, Шарскун принялся совещаться со своей «половиной» о том, как лучше вернуться домой. Асушан наотрез отказалась идти через Прааг и предложила направиться на юг, в сторону Нульна. По ее словам, ког­да-то она пользовалась для выхода из путевых тоннелей заброшенной шахтой, находящейся неподалеку от окраины города.

Молодому человеку ее план очень понравился. Ведь именно там и находились Наола с Тордионом.

На этом и порешили.

Весело переговариваясь, компания двинулась по лесной дороге, по всей видимости, вытоптанной троллями.

— Смотри, — скейвен ткнул лапой на пересекающую дорогу тро­пинку. — Помнишь, как мы па «лютых» здесь проезжали?

— Помню, — ответил Магнификус, действительно узнавая это ме­сто.

— На «лютых» не ездят, — усомнилась в достоверности слов су­пруга Асушан.

— Сердце мое, — с укоризной в голосе сказал тот. — На драконах скейвены тоже не летают.

— Мы на самом деле проезжали здесь на «лютых», — вступился за приятеля Второй. — Нам их предоставила Наола — хозяйка усадьбы неподалеку.

И тут ему в голову пришла замечательная мысль.

— Может, зайдем на минутку? — предложил он. — Я ведь с папой Наолы познакомился.

— Ну и как тебе папа? — заинтересовался Шарскун.

— Нормальный папа, как у всех, — ответил Магнификус. — Я ведь у него руку и сердце дочери попросил.

— Да ты что! — восхищенно выдохнул скейвен. — Ты ему, навер­но, очень не понравился. Вот когда кто-нибудь руку и сердце моей до­чери просит, то у меня первое желание будет ему морду обглодать.

— Остынь, милый, — одернула его супруга. — С таким отношени­ем мы девочкам женихов не найдем.

— Это ты перестань, — заупрямился Шарскун. — С ума сойти можно — только достигает брачного возраста, как женихи уже на по­роге. Мало того, выясняется, что они давно любят друг друга. Я одно­го такого за ухо взял и спрашиваю: «Как это «давно любите»? Она же совсем ребенок, крыса ты патлатая! С родителями приходи».

— Было такое, — подтвердила Асушан. — Бедный мальчик был вынужден за родителями идти. Опозорил жениха собственной дочери на весь город. Теперь он высокий пост в клане занимает.

— Теперь да, — кивнул скейвен. — Приличный мальчишка оказал­ся. Я его кое-каким премудростям разведки обучил.

— Разведки! — озарило Второго и он спросил: — Хочешь подза­работать?

— Нет, — быстро ответила за супруга бдительная женщина. — У нас все есть.

— Тысяча золотых империалов, — озвучил цену Магнификус.

Скейвены быстро переглянулись между собой, и Асушан попро­сила:

— Повторите, пожалуйста?

— Тысяча золотых империалов, — исполнил ее просьбу Второй.

— Короля, что ли, кончить надо? — после долгой паузы уточнил скейвен.

— Кое-что украсть из дворца Малекита в Наггароте, — ответил Магнификус. — Вещь, необходимую для спасения мира.

— Это наплевать, для чего, — взмахнул лапой Шарскун. — Глав­ное, чтобы точно тысячу.

— Может?!. — начала было его жена, но скейвен грубо перебил ее:

— Да помолчи ты! На тысячу мы свой клан соберем. И не забывай — теперь твой супруг вечный. Вечный, понимаешь?! Убьют, а я раз, и живой!

— Только я неподалеку буду, — смирилась Асушан.

— Мы согласны, — повернулся к другу Шарскун. — Гебе крупно по­везло: я бывал во дворце Малекита и отлично помню систему вентиля­ционных шахт. Туда надо заходить через плотину. Но заранее хочу преду­предить: дворец Малекита ужасное место, самое ужасное, где я бывал.

— Грязь? — по-своему понял его Магнификус.

— Гораздо хуже — порок! Порази их Рогатая Крыса! — поднял к небу когтистый палец скейвен.

Болтун был крайне недоволен, что его опять вызвали для перевоз­ки враждебных драконам существ.

— Хозяин, — урчал он, когда вся троица устроилась у него на спи­не. — Неужели для дракона не нашлось более подходящего дела?! Крысы совсем чужие для нас и непонятные. Они под землей живут, и от них можно чем-нибудь нехорошим заразиться.

— Животное! — возмутился Шарскун. — Медицина скейвенов опережает человеческую на несколько столетий. Ну и что, что под зем­лей живем, а вы яички откладываете.

— Как только хозяин разрешит, я тебя непременно сожру. — пре­дупредил Болтун. — Вы на свалках в нечистотах копались, когда мы уже постигли блаженство душевного покоя и созерцания.

— Вы только подумайте! — взвизгнул скейвен. — Постигли они! Смирись, будущее драконов в зоопарках.

Ящер аж содрогнулся от обрисованной крысом перспективы. Он вытянул вперед шею и выдал рев такой силы, что близлежащие деревья повалились на землю. Вслед за ревом из его глотки вырвался сноп огня.

— Не ссорьтесь, мальчики! — попыталась урегулировать возник­шую ситуацию Асушан.

Но Болтуна уже не занимал спор со скейвеном. Он еще раз вытя­нул шею и плеснул в сторону огнем.

— Может, не будем с огнем играть? — предостерег дракона моло­дой человек. — Лес вокруг. Пожар будет.

— Хозяин! — повернул к нему голову Болтун. — Здесь что-то не так. У меня не должно быть огня!

— Почему не должно? — не понял Магнификус. — Ты дракон, а все драконы умеют изрыгать пламя.

— Не все, хозяин, — сообщил ему дракон. — Водяные не умеют.

— Значит, ты и здесь будешь первый, — пожал плечами Второй и спросил: — Как на драконьем языке будет звучать «морское пламя»?

— Даноум дооф, — перевел Болтун.

— Именем себя самого, Древнего от Древних и, по совместитель­ству, Кхеине, изменяю тебе имя на Даноум Дооф. Для друзей — До­оф, — объявил Магнификус и попросил: — Полетели уже, исключи­тельный наш Дооф!

— Я Дооф! — взревел обезумевший от радости дракон. — Не Бол­тун, а Даноум Дооф! Я теперь быстрее найду невесту!

— Многоуважаемый Дооф, - обратился к дракону Шарскун, ког­да тот вышел из пике и немного сбросил скорость. — Должен принести вам свои извинения за нетактичность, проявленную мной на земле, и коленопреклонно просить не выделывать фигуры высшего пилотажа в воздухе. Во-первых, с нами многодетная мать, во-вторых, я до смерти боюсь высоты.

— Я принимаю ваши извинения, — благородно внял его просьбе Дооф и полетел ровнее.

Если до обнаружения у себя способности к порождению пламени Болтун считался самым быстрым из драконов, то по обнаружении оных способностей он стал еще и самым высоколетающим. Во всяком случае, на землю дручий путешественники спустились покрытые инеем и замерзшие до полусмерти.

— Клянусь Рогатой Крысой, земля все-таки круглая! — клацая от холода челюстями, сказал скейвен. — Лично видел.

— Только не вздумай об этом трепаться в городской кофейне, иначе тебя засмеют, — посоветовала Асушан, растирая ему лапами спину.

— Товарищи! — взмолился Магнификус, сползая с драконьей спи­ны на землю. — Товарищи, помогите мне достать мою трубку, она у ме­ня в правом кармане плаща, а у меня пальцы не двигаются.

— А что, есть трава озарений? — заинтересовался скейвен.

~ Нет, — покачал головой Второй. — Огниво. Костер разжечь.

Дракон намек понял и услужливо дыхнул огнем на торчащий непо­далеку сухой куст терновника.

— Спасибо, друг, — поблагодарил его Магнификус и побрел к опію.

— Я могу лететь? — спросил дракон.

— Само собой. Лети, — разрешил Второй, протягивая руки над го­рящим кустом.

Дооф взмахнул перепончатыми крыльями и поднялся в воздух, на­последок повернувшись к Шарскуну:

— Да, действительно круглая, Я тоже видел.

Путешественники проводили взглядом Доофа, пока он не исчез за облаками.

— Древнейший, — обратился к Магнификусу скейвен, — ты ведь так и не рассказал, зачем тебя вызвали.

— Мир ваш спасать, — сказал тот.

— Что, все так плохо? — уточнила Асушан.

— Неважно, — утвердительно кивнул Второй.

— А как его спасать, они сказали? — продолжил расспросы Шар­скун.

— У них очень приблизительный план, — ответил Магнификус. — Если в двух словах, то так: собери кубики, ромбики, разрушь портал, чтобы Хаоса поменьше было, а там делай чего хочешь, здесь все мож­но. Понятно?

— Ну — так... — неопределенно протянул скейвен и задумчиво констатировал: — Бардак, короче говоря.

— Точно, — удивился точности его оценки Второй. — Ты редкого ума скейвен!

— Не в этом дело, — вмешалась в их разговор женщина. — Ума он действительно редкого, только все и так догадываются, что бардак. Послушали бы вы, господин Магнификус, о чем болтают в Эшинбланте домохозяйки! Страшно становится. Одна портниха договорилась до того, что, мол, и Рогатой Крысы нет! Представляете?!

— Кошмар, — охотно согласился с ней Магнификус. — Ее лечить надо.

— Поздно, — флегматично сообщил Шарскун. — Ее уже в реке утопили.

— Как утопили?! За что? — ужаснулся Второй.

— За ересь, — сказал скейвен и объяснил: — Понимаешь, Древней­ший, дело не совсем в Рогатой Крысе, а в том, что если ее нет, то и город­ской налог на содержание ветеранов войны не надо сдавать, и жениться не надо — можно и без церемонии детей делать. Мракобесие, короче говоря.

— А если войны не будет и, соответственно, ветеранов? — поинте­ресовался Второй. — Мир и безопасность?

— Тогда наступит конец света, — убежденно постановил Шарскун.

— Почему? — не понял Магнификус.

— Так говорит Рогатая Крыса, — торжественно ответил ему скейвен.

— Сложно возразить, — заключил временно исполняющий обязан­ности бога Войны.

С появлением в их компании Асушан значительно улучшилась ор­ганизационная составляющая намеченной операции. Прежде всего опытная скейвенша тщательно обследовала район прилегающего к пло­тине леса и обнаружила полузаросшие развалины большого здания с отлично сохранившимися подвалами под ним. Именно там Шарскун и создал свой личный алтарь. Создание места возрождения также не обошлось без участия его супруги. Асушан была отлично осведомлена в механике создания алтаря. По ее словам, эти знания она почерпнула из книг в библиотеке отца, еще до замужества. Для активации алтаря потребовался варп-камень, и Магнификусу пришлось вернуть скейвену им же подаренный флакон.

Затем женщина принудила приятелей к строительству целой серии хитроумных ловушек и рытью ям. Когда изнемогающие от усталости Второй и скейвен выполнили поставленные передними задачи, Асушан накормила их лепешками и уложила спать.

— У меня складывается ощущение, что я опять в детском саду, — буркнул ее супруг.

— Надо отдохнуть, путь предстоит нелегкий, потребуется много сил, — мотивировала свой энтузиазм Асушан.

— А я не против поспать, — поддержал ее Магнификус. — В прош­лый раз мне не дали толком выспаться — зарезали.

— Можете спать спокойно, — заверила его скейвенша. — Я буду дежурить.

— Милая, — уже засыпая, поинтересовался Шарскун, — как сы­грали наши в полуфинале?

— Четыре три, — ответила ему супруга, усаживаясь на заросших серым мхом ступеньках, ведущих наверх.

— Слава Рогатой Крысе! — зевнул скейвен, повернулся на другой бок и захрапел.

К плотине Второй и Шарскун вышли засветло. Вдали, на город­ской стене, еще мерцали огни факелов караула

— Ты думаешь, что стража не следит за плотиной? — глядя на за­тянутый пленкой болотной ряски водоем, спросил Магнификус.

— Давно не следит, — успокоил его скейвен. — Триста лет назад тоннель под городом, ведущий к плотине, замуровали. Эта река пере­сохла, и его замуровали. Проложили другие тоннели, для других рек с пресной водой.

— Так как же мы проберемся, если все замуровали? — уточнил мо­лодой человек.

— За триста лет вода подмыла фундамент, и я нашел в нем щели. Через них доберемся до старого тоннеля, а там будет проще, — объяс­нил ему крыс. — Говорю же, у меня была одна работа в Наггароте нес­колько лет назад. Мне заказали одного купчишку.

— Если не секрет, кто заказал? — заинтересовался Магнификус.

— Огромный секрет, — кивнул Шарскун. — Его сын и заказал. Дручии не любят тянуть с наследством. Все, не будем вспоминать ста­рое, нас ждет дворец самого Малекита!

— Не понял? — пробираясь за крысом к отвесной стене, переспро­сил Второй. — Купец жил во дворце короля?

— Ни в коем случае, — ответил Шарскун. — Я на всякий случай исследовал все лазейки в городе. У дручий такие нравы, что могли по­явиться еще заказы. Четыре дня ползал по городской вентиляции и на­шел дворцовые отводы. Чего только не насмотрелся!

— Дручии все такие испорченные? — опять подал голос Магнификус.

— Нет, но порок у них приветствуется, — перешел на шепот скей­вен. — Идеология твердой воли и ясного суждения. Переводя на прос­той язык: кто успел, тот и съел.

Друзья добрались до остатков плотины и, прижимаясь к стене, на­чали двигаться осторожнее, поскольку до их слуха несколько раз доне­слись голоса стражников сверху.

— Вот он, лаз, — шепнул крыс, встал на четвереньки и пополз внутрь узкой расщелины в стене.

Второй последовал его примеру.

Какое-то время, сжатые со всех сторон мокрыми камнями, они ползли вперед, окруженные непроницаемым мраком. Наконец лаз на­чал расширяться, и еще через полсотни метров соратники смогли под­няться на ноги.

— Клянусь постоянной Планка, я ничего не вижу, — озираясь по сторонам, признался Магнификус.

— Постоим немного, пусть глаза привыкнут, — успокоил его Шар- скун. — На самом деле здесь есть свет. Стены тоннелей от сырости по­крываются особым лишайником. Он светится.

Скейвен не обманывал. Через несколько минут можно было разли­чать контуры окружающего их пространства. — Дальше, — подтолкнул его крыс. Магнификус дотянулся рукой до стены и пошел вперед.

Спустя час ходьбы в полумраке они добрались до перекрестного тон­неля, свернули направо и пошли по нему. Еще через полчаса под ногами перестала хлюпать вода, и кое-где сверху замаячили тусклые просветы.

— Сейчас мы поднимемся по лестнице к первой шахте, — сообщил скейвен, обгоняя спутника. — Шахта проходит по домам жилого квар­тала. Опять поползем. Тихо поползем. В некоторых домах рано просы­паются.

Следуя за Шарскуном, Второй взобрался по упомянутой лестнице до квадратного лаза шириной не более полутора метров. Опять приш­лось встать на четвереньки.

Далее двигались не спеша. Уставая, ложились на спину и отдыхали. У открытых воздуховодов, за которыми слышались голоса, ползли еще мед­леннее. Магнификусу иногда даже удавалось заглянуть в дома дручий.

Так, в одном он видел рыцаря, задумчиво сидящего у кровати, на которой спали трое детей.

Из соседней комнаты к нему вышла женщина, очевидно супруга, и обняла его за плечи.

— Ты мало спишь, — поднял на нее глаза рыцарь.

— Мне хватает, — поцеловала его в макушку женщина и спроси­ла: — Все думаешь о переезде?

— Еще немного, и я смогу купить эту землю, — вздохнул рыцарь.

— Пойдем завтракать, — позвала его женщина, и они покинули комнату.

Через другой воздуховод он имел счастье наблюдать за игрой в кос­ти трех ворчливых стариков. Они, устало переругиваясь, играли на деньги.

— Ты плохо считаешь, Тенур! — кряхтел один из них, сгребая ко­сти в стакан. — За прошлый бросок мне нужно приплюсовать три, а ты написал — два.

— Не ври, — огрызнулся тот, кого он назвал Тенуром. — Я запи­сал правильно, потому что ты перекидывал, а за это снимают одно очко.

— Чего-то я не замечал, что ты у себя вычитал! — не успокаивал­ся его оппонент. — Вот так ты и по жизни — за другими следил, а за собой нет.

— Кидай скорее! — вступил в их спор третий. — Утро уже. Если внучка заметит, что меня всю ночь не было дома, она меня на месяц в комнате запрет.

Сцена в еще одном доме огорчила молодого человека, но он был вынужден придерживаться роли стороннего наблюдателя.

На большой кровати у стены рыдала обнаженная девушка. Рядом с кроватью невозмутимо одевался холеный юноша.

— Чего ты ноешь?! — спрашивал он. — Мне это не нравится. Мы договаривались, что ты будешь меня радовать, пока я не решу, что до-

статочно. Иначе мне придется обо всем рассказать твоим родителям, и они тебя убьют.

— Ты же сам, силой тогда! — сквозь слезы пролепетала девушка.

— Кто тебе поверит?! — усмехнулся юноша. — Гы напилась и захо­тела любви. Я тебя прекрасно понимаю: мои родители богаты, а твои — пальцы на обед сосут. Надеялась поправить за мой счет дела своей се­мьи. Теперь я тебя наказываю за твою хитрость. Это справедливо.

— Меня держали твои друзья, я не знала, зачем ты меня позвал сюда! — продолжала всхлипывать девушка. — Ты сказал, что твоя сес­тра мне передала свою старую накидку. Она обещала.

— Заткнись! — крикнул юноша и отвесил ей пощечину. — Будешь делать что я скажу, сучка! Я еще хочу, чтобы ты и моих друзей обслу­жила, когда мне надоест. И прекрати вспоминать о моей сестре! Ты грязь, а моя сестра — драгоценный камень. Я ведь могу тебя просто прирезать и все.

— Не надо! — пуще прежнего зарыдала несчастная. — Я все сделаю.

— Умная девочка, — зашнуровывая камзол, сказал юноша. — Се­годня вечером опять приходи. К одиннадцати. Поиграем.

Шарскун сильно потянул Магнификуса за рукав, и тому пришлось ползти дальше. Правда, он успел запомнить видневшуюся за окном комнаты, где происходило это безобразие, надпись на фасаде соседне­го дома — «Двор железного пса». Скорее всего, это было какое-то пи­тейное заведение.

— Сейчас эта шахта упрется в вертикальную, — шепнул ему на ухо скейвен. — Я спущусь вниз, а ты мне встанешь на плечи. У меня ког­ти. Я тебя подниму до другой шахты. Она идет прямо во дворец.

Стоя на плечах крыса, молодому человеку пришлось признать определенные преимущества крысиной физиологии. Шарскун, несмо­тря на восьмидесятикилограммовую нагрузку, полз вверх легко, как паук. Едва вертикальная шахта пересеклась с перпендикулярной, Маг­нификус поспешил освободить друга.

— Силен, — похвалил Второй скейвена.

— Обычное дело, — скромно отмахнулся тот и предупредил: — Шахта проходит мимо королевской кухни, потом мимо одного плохого места, где придворные развлекаются. Советую не смотреть, но если по­смотришь, то держись. Очень плохо развлекаются придворные. Пло­хие придворные.

— Перестань, — уверил его Магнификус. — Я всего насмотрелся. Боже! Как же здесь воняет тухлой рыбой!

Впрочем, Второй поторопился с выводами. Шарскун мудро посту­пил, заранее предупредив друга. На кухне, конечно, ничего особенного Магнификус не заметил: сновали повара в традиционных, высоких колпа­ках, испускали клубы пара глубокие котлы над огнем. Кухня как кухня. Зато другое помещение разительно отличалось от соседствующего с ним.

Просторный зал, озаренный светом трех горящих факелов, был на­половину заставлен клетками, в которых сидели люди. В центре зала возвышались два каменных столба с множеством свисающих с них ржавых цепей. На одном из них, прикованный за обе руки, молча стоял обнаженный сухопарый мужчина, на другом, также прикованное за за­пястья рук, свисало тучное белое тело с опущенной вниз лысеющей го­ловой. Время от времени голова поднималась, открывая заплаканное лицо пожилого господина, и исторгала тоскливые вопли.

Рядом на скамьях удобно расположились две хорошенькие Эльф- ведьмы в обтягивающих кожаных костюмах. Перед пленниками проха­живалась дородная дама в белом переднике.

Неподалеку, переминаясь с ноги на ногу, скучал толстощекий по­варенок, сжимая в руках круглое блюдо и кухонный нож.

— Как это неожиданно, сэр, — говорила дама приятным грудным голосом, обращаясь к худощавому мужчине. — Ни за что не поверю, что вы не могли справиться с двумя обычными городскими стражника­ми. При вашей-то репутации. Да и мне никто не поверит, что вы свя­зались с Эльф-ведьмой и попали сюда. Уму непостижимо.

— Чему она так удивляется? — шепотом поинтересовался у скейве­на молодой человек.

— Это Теневой клинок, — разглядев пленника, объяснил тот. — Лучший разведчик Наггарота. Он учился у отца Асушан. Отличный боец. Говорят, что его руками Малекит убирает своих врагов в грани­цах Старого Света. В самом деле, как он сюда попал?

Тот, кого Шарскун назвал Теневым клинком, взглянул на женщи­ну в переднике и спросил:

— Чему ты так удивляешься, Кайс? Тебе что, не бывает одиноко?

— Бывает, — охотно призналась та. — Часто бывает. Ты же знал мое­го покойного супруга. Я не понимаю, почему ты сдался стражникам?

— За ночь с Эльф-ведьмой платят жизнью, Кайс, — напомнил Те­невой клинок. — Мне понравилась девушка, она мне напомнила одну знакомую из моего глупого прошлого. Я сделал выбор.

— Ну и понравилась, а дальше что?! — воскликнула Кайс. — Те­перь тобой позавтракает один из дворцовых бездельников! Надо было сбежать!

— Тогда дворцовый бездельник позавтракал бы этой девушкой, — опять напомнил мужчина. — Это нечестно, Кайс. Ты лучше подумай, в чем меня будешь отмачивать. У меня не мясо, а резина.

— Не беспокойся, чего-нибудь подберу, — заверила его женщина и спросила: — Помнишь, как ты мне передавал любовные записки от моего мужа? Ох, как ругался отец! Он был до последнего против этого брака.

— Помню, — хмыкнул Теневой клинок. — Сердитый старик чуть не подстрелил меня из арбалета. Папа еще жив?

— Три года назад умер, — сообщила Кайс и махнула рукой. — Че­го вспоминать! Все равно не понимаю тебя, Зи...

— Не стоит! — не дал ей назвать своего настоящего имени мужчи­на. — Это давно чужое имя. Лучше займись своим делом.

— Займусь, займусь, — недовольно пробурчала женщина и приблизилась к другому пленнику. — Вот этот — жирненький. Только желчный. Надо его будет хорошенько отварить, иначе гор­чить будет.

— Мадам! — плаксиво обратился к ней второй пленник. — Я вам очень хорошо заплачу и еще дам пять здоровых молодых рабов. Они вкуснее. Я купец. Я очень богат. Меня хорошо знают при дворе. Я по­ставляю двору ткани.

— Бросьте вы свое нытье! — прикрикнула на него Кайс. — При чем здесь ткани? Или ваши рабы? Они не спали с Эльф-ведьмой, а вы позабавились на славу. Здесь не рынок.

— Он поганый извращенец, — подала голос одна из сидящих на скамье девушек. — Противно вспомнить, что он меня заставлял делать.

В конце концов женщина что-то про себя решила и махнула поварен­ку. Мальчишка подошел ближе. Женщина отошла от упитанного пленни­ка, еще раз внимательно пригляделась к нему и взяла у поваренка нож.

— Сколько человек будет? — спросила она.

— Пять офицеров, — ответил мальчишка.

— Пять, — повторила женщина, внимательно изучая висящего пе­ред ней.

— Точно пять, заявка на пять, — опять подал голос поваренок.

— Тогда это, — произнесла женщина, приблизилась к пленнику и умело срезала с предплечья купца крупный кусок мяса.

Несчастный истошно завопил.

— Ну надо же?! — удивилась женщина. — Какая несдержанность!

Она бросила срезанную мышцу на блюдо поваренку.

Невозмутимый поваренок потащил блюдо на кухню.

— Сэр Теневой клинок, — вернулась к беседе с худощавым плен­ником Кайс. — Не знаю, что у вас в сердце происходит, но давайте по­советуемся с начальством.

— Давай не будем, — отказался тот. — Посуди сама, разве я мог здесь оказаться случайно?

— Случайно не мог, — согласилась женщина, обтирая окровавлен­ные руки о передник. — Но иногда мы все сходим с ума. И не старай­ся меня переубедить, иначе я прикажу твоей девушке пожертвовать со­бой во благо Кхеине, — она обернулась к девушкам. — Унси, ты готова покончить со своей проклятой службой?

— С того дня, когда меня отдали в Эльф-ведьмы, — ответила дру­гая девушка.

— Видишь, как все непросто, — сказала Кайс пленнику. — Стой и жди.

Весьма озадаченные увиденным, Магнификус и Шарскун попол­зли дальше. Через несколько метров от окна воздуховода шахта сдела­ла поворот. Друзья остановились и легли на спины, чтобы дать воз­можность отдохнуть перенапряженным суставам.

— Ты что-нибудь понял? — мотнул в сторону пройденного зала мо­лодой человек.

— Я плохо разбираюсь в кухне дручий, — невнятно пробормотал скейвен.

— Почему он хочет, чтобы его к столу подали? — спросил Магни­фикус.

— У тебя что, никогда не возникало такого желания? — вопросом на вопрос ответил крыс.

— Только на День Независимости! — мрачно пошутил Второй и пояснил: — Есть у меня на родине такой праздник, мои соплеменники празднуют отказ от мечты отцов.

— Нелепо считать это праздником, — заметил Шарскун. — Чушь какая-то! Я же говорил, здесь плохое место. Все вверх ногами. Нельзя рассказывать об этом Асушан, у нее больное воображение. Обеща­ешь?

— Обалдел, что ли? Естественно! — понимающе кивнул Магнифи­кус.

— Я имею в виду праздник, — уточнил скейвен.

Отдохнув, они двинулись дальше. Шахта петляла и то и дело пе­ресекалась с другими, точно такими же. Еще несколько раз молодому человеку пришлось воспользоваться незаурядными дарованиями скейвена, поднимаясь на уровень выше. Крыс мужественно переносил все тяготы путешествия, разве что иногда пускался в пространные рассуж­дения о превосходстве мировоззрения скейвенов перед прочими раса­ми. Магнификус попытался было отстоять позиции человеческой мы­сли, но его доводы утопали в поистине вселенских масштабах доводов Шарскуна. Тот умело применял в качестве первичного критерия целе­сообразность, и тут молодому человеку действительно противопоста­вить было нечего. Весь человеческий род представлялся скопищем не­последовательных шалунов и проказников, живущих на иждивении всемилостивого Неба. Раса же скейвенов облекалась в отшельнические хламиды стоиков и трудяг, без какой-либо ощутимой поддержки Свер­ху. Единственное, что, по мнению крыса, оправдывало существование человечества, так это его способность к самопожертвованию, причем на бессознательном уровне. Измученного философией Магнификуса спа­сло появление впереди широких воздуховодов прямоугольной формы.

Шарскун прекратил мудрствования и шепнул:

— Покои Малекита, дальше комната королевы Морати. Макси­мально тихо ползем.

Из второго воздуховода послышались женские голоса, в одном из них Второй, к своему изумлению, узнал голос Кет Зарин. Магнификус осторожно заглянул в проем воздуховода и действительно убедился, что это его старая знакомая. Кет стояла у окна перед красивой брюнет­кой неопределенного возраста. Голову брюнетки венчала усыпанная драгоценными камнями диадема.

— Королева, я уверена, что это был он, — произнесла девушка.

— Опомнись, милочка! — насмешливо возразила ей королева. — Сам Кхеине участвует в дикарских побоищах, да еще под наблюдени­ем вампира отступника! Для чего? Кхеине априори непобедим!

— И тем не менее это был он, — настаивала Кет. — Мне кажется, что Кхеине вернулся и он не с нами.

— Бред! — на этот раз раздражительно отозвалась ее царственная собеседница. — Опасный бред! Дручии — единственно достойный ми­лости Кхеине народ. Мы ежедневно приносим ему жертвы. Ты бре­дишь, Кет! Иди домой и обдумай свои догадки. Хорошо обдумай. Се­годня в полночь мы совершим ритуал призыва Кхеине в его храме. Ты сама убедишься, что тебя обманули.

— Да, мы приносим жертвы, — согласилась девушка. — Но я по­няла, что Кхеине они неугодны.

— Иди, — приказным тоном повторила Морати. — Наточи свой жертвенный нож, может, он тебе пригодится.

Кет смиренно потупила взор и вышла из комнаты. Как только за ней закрылась дверь, из-за ковра на стене вышел высокий мужчина в атласной ночной сорочке алого цвета.

— Ты слышал это? — обратилась к нему королева.

— Почему ты ее не выбросила в окно? — зло поинтересовался мужчина. — Она будет болтать.

— Не будет, — успокоила его Морати. — И не забывай: Кет дочь Каурана. Потом, ей осталось недолго: мы принесем ее в жертву. Сегод­ня же, сынок.

— А что будем делать с этим проклятым Кхеине? — спросил тот.

— Не знаю, — призналась королева. — Слаанеша нет, а Кхорн да­леко. Но все равно я пошлю к нему гонца. Пусть Хаос думает вместе с нами.

Шарскун тихо подтолкнул своего любопытного спутника. Магни­фикус бесшумно пополз дальше. Шахта начала спускаться вниз.

— Скоро нужное место будет, — сообщил скейвен. — Чуешь, жже­ной смолой пахнет?

Второй принюхался и поинтересовался:

— Как же мы через эти бойницы пролезем?

— У тебя варп-камень остался? — спросил крыс.

— Думаю, только на одну возможность, — нащупал под курткой флакон Магнификус.

— Хватит, — обрадовался Шарскун. — Обернись кем-нибудь мел­ким, пролезь в дыру и достань чего нужно.

— А потом? — вникая в сказанное, уточнил Второй.

— Проще простого, — хихикнул скейвен, — Лезвие к глотке, хлюп — и ты в подвале.

— Гениальный план, — недовольно пробурчал Магнификус. — Ва­ши хлюп — во-первых, больно, а во-вторых, нужно продумывать вари­анты без хлюп. Я боюсь хлюп... Что, двери нет?

— Дверь есть, — задумчиво поскреб морду крыс. — Только надо еще часов шесть ползти, а там еще через весь дворец. Охраны очень много. Они могут за нас хлюп сделать.

— Пропади все пропадом! — смирился Второй и пополз дальше.

Прежде чем воспользоваться сафери, он заглянул в пресловутый Зал Желанной Боли.

Прямоугольное пространство, по стенам расставлены широкие пос­тели, покрытые белыми коврами, у дальней стены ряд скульптур на мраморных постаментах. Перед каждой кадящий сосуд на треноге.

— На ночлежку для генералов похоже, — констатировал он и обер­нулся к хвостатому спутнику. — Кто здесь спит?

— Никто не спит, — хмыкнул Шарскун, — Они здесь балуются.

— То есть — балуются?

— Штаны снимают и плетками друг друга лупят и еще спаривают­ся с кем попало.

— Клуб садомазохистов — одно слово, — понял Второй.

— Про клуб не знаю, но неприлично себя ведут, — кивнул крыс. — У нас за такое хвосты бы поотрезали и повесили на южных воротах, у свалки.

— Так, — вытащил флакон Магнификус. — Мне глубоко напле­вать, как они развлекаются, мне необходимо найти скульптуру, изобра­жающую Кхеине. В ее глиняной голове кубики.

— Этого я не знаю, — пожал плечами скейвен. — Долби по всем головам, не ошибешься.

Второй начертал в воздухе свое имя, вызвал сферу и принялся ис­кать подходящий символ. Один из символов изображал мышь, однако, не было никаких гарантий, что он не превратится в скейвена. Пришлось побороть искушение почувствовать себя в крысиной шкуре и продол­жить поиски. Наконец он выбрал змею. Даже если сафери его обернет питоном, он сможет пробраться в зал.

— Вот что, — прежде чем активировать символ, обратился он к Шарскуну. — Сможешь кое-что для меня сделать?

— Попытаюсь, — честно ответил тот.

— Помнишь, мы ползли мимо комнаты с девушкой, которая плакала?

— Отлично помню.

— В одиннадцать вечера она опять вернется туда, и к ней придет этот поганец. Ты не пожалей времени, проберись в дом, дождись по­ганца и пришей его. Дом находится напротив кабака «Двор железного пса». Сделаешь?

— С удовольствием, — понимающе подмигнул скейвен и показа­тельно сжал рукоять своего меча.

— Поехали, — вздохнул Второй и тронул кружок со змеей.

После мучительных преобразований в организме, традиционного приступа тошноты и головокружения Магнификус превратился в гадюку.

— Кхе! — пробормотал у него над головой крыс. — Я бы в соловья обернулся.

Второй хотел ему возразить, но понял, что не может произнести ни слова. Только прошипел в ответ и заскользил к проему.

Быть змеей — дело скользкое. С одной стороны, появляется высокая маневренность, с другой — панический страх открытого пространства.

Магнификус болезненно шлепнулся на мраморный пол и скользнул вдоль стены к статуям. Он решил не торопиться и сначала отыскать изображение Кхеине, а уж потом трансформироваться в себя самого и сокрушить статуе голову.

Долго искать не пришлось. Статуя Кхеине стояла ровно в центре. Молодой человек определил это сразу, даже не задумавшись, почему он так уверен. Когда же он все-таки задумался, то изумился собствен­ному прозрению. Скульптура Кхеине изображала его самого. Он, вы­сеченный умелой рукой из розового известняка, величественно удер­живая обе ладони на рукояти легендарного меча, строго взирал куда-то вдаль. Его каменную грудь украшал красивый доспех, поверх которого покоился знак прадракона.

— Надо же! — с известной долей сарказма подумал он. — Я очень интересный мужчина, и скульптура отличная. Достоверно передает мое духовное величие. Комара мне в штаны!

Желая рассмотреть свое изваяние внимательнее, Магнификус пополз вокруг статуи. Поджарый «тыл» и прямая спина бога Войны вполне удовлетворили честолюбие «первоисточника».

И тут он обратил внимание на то, что статуя не была закреплена на постаменте. Во всяком случае, он заметил маленькую щель между по­стаментом и ногами изваяния. В его змеиной голове немедленно родил­ся план последующих действий. Второй скользнул вверх по ногам скульптуры, миновал «тыл», вполз на плечи и, хвостом обвив каменную шею, своей головой с силой уперся в стену. Изваяние качнулось. Он повторил попытку. Скульптура покачнулась еще сильнее. Магнификус вложил все силы своего нового, «единомышечного» тела в следующий толчок, и изваяние рухнуло на пол. Второй вовремя успел отцепиться от известняковой шеи и упал рядом с постаментом. Быстро оправившись от удара, он пополз насладиться зрелищем разбитого истукана. Где-то вдали захлопали двери и раздались голоса. Грохот упавшей скульптуры явно привлек внимание дворцовой охраны.

Магнификус проскользил мимо разбитой каменной груди к тому месту, где, по его расчетам, должна была находиться голова. И тут его змеиный взор приметил два небольших разноцветных предмета, ва­ляющихся среди осколков. Топот бегущей к залу стражи послышался вблизи. За неимением лучшего выхода Второй подчинился собствен­ной интуиции, заглотил найденные принципы и молнией скользнул к ближайшей кровати. Только там, наблюдая со стороны за тремя воору­женными охранниками, вбежавшими в зал и растерянно застывшими над поверженным истуканом, он подумал; «Как же я теперь эти кубики выделю? И не переварить бы их, иначе неудобно будет признаться своим божественным собратьям. Мол, прошу прощения, но я, по ходу, разложил ваши принципы на микроэлементы. Так что — увы!»

Один из охранников нагнулся и заметил его.

— Надо сматывать! — понял Магнификус и быстро пополз прочь.

В основании стены за второй кроватью он обнаружил отверстие в

полу и нырнул туда. Грубый голос сверху проорал:

— Она в слив уползла! Это гадюка!

Второй голос предложил:

— Нужно туда масла горячего плеснуть.

Второй не стал дожидаться завершения их дискуссии и устремил­ся по сливной трубе вперед. Полз он довольно долго, пока не уткнул­ся в стену. Присмотревшись, Магнификус понял, что сверху все- таки есть отверстие, но оно было плотно забито всякой грязью. Сдерживая отвращение, беглец продавил головой заслон и выглянул наружу.

Труба его вывела в школьный класс. Десятка два юных школьни­ков в одинаковых костюмах выстроились перед одноногим преподава­телем средних лет и жандармской наружности. Тот водил пальцем по нарисованному на доске изображению планеты в разрезе, при этом объясняя:

— Мы вот с вами живем на внутренней стороне планеты, а солнце и луна крутятся внутри нее.

— Почему мы не падаем на солнце? — осторожно спросил его один из учеников.

— Воля богов! — важно насупил брови учитель. — И вы, малень­кие гаденыши, должны хорошо учиться и тренироваться, чтобы пони­мать эту святую волю.

Где-то за дверью класса зазвенел колокольчик.

— Урок окончен, — буркнул одноногий и заковылял на костылях к выходу. Дети начали возвращаться за свои парты.

Второй услышал разговор двух мальчишек, чьи парты были ближе всего к трубе.

— У меня старшего брата скоро в армию заберут. — сказал один из них. — Ему мама форму сшила.

— А мой давно домой не писал, — произнес другой. — Его отряд защищает восточное побережье. Мама плакала вчера. Она боится, что его злые азуры убьют. Они всех убивают,

— Почему они нас так не любят? — вздохнул первый и начал уби­рать в свою сумку лежащие на парте книги.

— Давай вечером на пустырь за бани сбегаем? — предложил пер­вый. — Сегодня день женщин. Посмотрим. Вдруг твоя Иншли будет мыться?

— Не-а, — отказался второй. — Я отцу обещал помочь сети допле­сти. Ему завтра их сдавать.

— Он так и не хочет обратно на корабль? Там же много платят, и еще моряки трофеи привозят, — поинтересовался у него друг.

— Не по душе, говорит, — ответил тот. — Сестра сказала, что папа сломался. Когда дядя утонул, вот тогда и сломался. Ты про Иншли больше никому не болтай. Она хорошая девчонка, не смотри, что из аристократов. Я вырасту, пойду на флот и стану капитаном. А потом на ней женюсь.

— Мечтай! — хихикнул его друг. — Ее в Эльф-ведьмы отдадут.

— Я тебе сейчас в глаз дам, — пообещал первый. — Иншли не пой­дет в Эльф-ведьмы.

— Куда она денется? — не испугался угрозы второй. — Как ми­ленькая пойдет. За это ее отцу повышение дадут, а Ингили для отца все сделает.

— Не буду с тобой дружить, — обиженно надулся влюбленный ма­лыш.

Магнификус не стал дожидаться окончания спора двух мальчишек и нырнул обратно в трубу.

Пропетляв по сливу с полчаса, он нашел еще один выход. На этот раз это была больница. У примитивного операционного стола, на кото­ром недвижимо лежало окровавленное тело, нервно прохаживался вы­сокий худощавый мужчина в зеленом халате. На него из проема двери строго взирал другой, в форме лейтенанта городской стражи.

— Вы уверены, господин Чест, что ничего нельзя было поде­лать? — спросил военный.

— Совершенно уверен, — кивнул тот, кого назвали Честом. — У покойного исполосован весь желудок. Кроме того, поздно доставили. Он потерял слишком много крови.

— Этот больной офицер — высокого ранга. Вы должны были его спасти, — заявил стражник.

— Для начала он должен был не пить столько и не драться в каба­ке на ножах, — невозмутимо ответил врач.

— Дерзите, господин Чест? — удивился военный.

— Диагноз ставлю, — бесстрашно взглянул на него Чест, — А ди­агноз — всегда правда. В моем случае.

— Что ж, — повернулся к нему спиной стражник, — тогда мне при­дется предъявить вам обвинение в государственной измене. Потруди­тесь не покидать город до завтрашнего утра.

— Литертон, — обратился к нему врач, — помните, я оперировал вашего сына? Если мне не изменяет память, вы клялись, что если я спа­су его, вы исполните любое мое желание.

— Хотите избежать суда? — повернулся к нему тот.

-Нет, — покачал головой Чест. — Суда не боюсь. Надоело бояться. Прошу не трогать мою семью и не препятствовать моему сыну поступать в военное училище. Чудовищная ошибка с его стороны, но это его желание.

— Обещаю, — сказал военный и добавил, выходя из операцион­ной: — У вас отличный сын, господин Чест. Я лично прослежу, чтобы он прошел вступительные экзамены.

Когда Литертон вышел, в помещение вбежала женщина, судя по такому же зеленому халату, — медсестра.

— Доктор, что он сказал? — взволнованно поинтересовалась она.

— Судить меня будут, — сообщил Чест.

— За что?

— За эту порезанную свинью, — показал на стол врач. — Им так лег­че оправдаться перед своим начальством. Диверсия. И предательство.

— Что же делать? — ужаснулась медсестра.

— Не суетись, Элизабет, — положил ей на плечо руку Чест. — Лучше приготовь мне на дорогу дозу надежного яда. Хочу спокойно себя чувствовать перед судом. Мне нужно кое о чем им сказать. Они будут очень недовольны.

— Это несправедливо! — воскликнула женщина. — Вы спасли ты­сячи дручий!

— Справедливость — привилегия богов, нам же остаются только связи и богатство, — горько усмехнулся врач. — Ни того ни другого у меня нет, а в справедливость небожителей я не верю.

— Очень напрасно, — подумал Второй, проскальзывая в приот­крытую дверь.

За дверью оказался длинный коридор. Магнификус как можно бы­стрее пополз по нему, стараясь избежать встречи с больничным персо­налом. Ему это практически удалось. Разве что у самого выхода на ули­цу он напугал одинокую посетительницу, поднимавшуюся по лестнице.

Оказавшись снаружи. Второй тут же скрылся в ближайшей клум­бе и уже оттуда, высунув голову из-за широкого листа макодеса, он огляделся по сторонам. Улицы Магнификус не узнал и пополз вдоль клумб к перекрестку.

— Было бы неплохо покинуть город без крысиных фокусов весело­го суицида, — размышлял он в движении, — Главное — найти городские ворота. Наверняка в них есть подходящая дырка. Где же эти ворота?

На перекрестке Второй выглянул из клумбы, но снова не узнал ме­ста. После недолгих размышлений он решил ползти переулком напря­мик к городской стене и потом двигаться вдоль нее к воротам. Преодо­лев почти половину переулка, Второй понял, что уже когда-то был здесь. Ну конечно! Знакомая кованая изгородь, выложенный мозаикой дракон на фронтоне здания. Это был дом Повелительницы невест.

Ни секунды не сомневаясь, он скользнул сквозь решетку к особня­ку. Там он поднялся по зарослям вьюна к открытому окну на втором этаже. За окном находилась детская комната. Комната пустовала. Но вот дверь распахнулась и в детскую вбежали девочки, за ними появи­лась и сама Радира.

— Змея! — тут же завизжали девочки, прячась за спину прабабушки.

Та внимательно взглянула на даже не предпринявшего попытки

скрыться Магнификуса.

— Это не совсем змея, девочки, — успокоила детей Повелительни­ца невест. — Это оборотень. Нахальный оборотень. Видите, ему нра­вится, что на него смотрят.

Второй не решился больше испытывать терпение женщины и вер­нул себе нормальный облик.

— Маг.., — начала было Радира, но тут заметила меч у гостя на по­ясе и поправилась: — Божественный Кхеине, люди Наггарота рады те­бе! — и поклонилась.

— Прекрасная Радира, милые дети, — так же ответил поклоном молодой человек. — Тысячу лет вам жить!

— Вина, божественный? — предложила Повелительница невест.

— Не дерзну отказаться, — улыбнулся Магнификус.

Радира оставила девочек в своей комнате и повела гостя в столовую.

— Для бога вы излишне галантны, — заметила она на ходу.

— Я исправлюсь, — пообещал Второй.

— Не нужно, — попросила женщина. — Это качество будет вас выгодно отличать среди всего пантеона богов нашей планеты. Обычно боги хамоваты.

Они зашли в столовую и сели за стол. Женщина достала два сереб­ряных кубка.

— Как провели время? — деликатно поинтересовалась она, наливая в кубки вино.

— Плодотворно, — ответил Магнификус. — Много учился, встре­чался с интересными людьми. Имел счастье провести ночь в логове од­ного знакомого вам белого волка.

— Вы ему рассказали обо мне? — насторожилась Повелительница невест.

— Упомянул вскользь, — признался Второй.

Женщина заметно занервничала, первая пригубила из своего бока­ла и поинтересовалась:

— Он по-прежнему предпочитает городу лес?

— Да, — кивнул гость. — И пьет крепкую кедровую настойку.

— Мой рецепт, — улыбнулась Радира.

-Что у вас нового? — в свою очередь спросил Второй.

— Два счастливых брака и один пропавший корабль, — ответила женщина.

— Увы, последнее — моих рук дело, — сообщил Магнификус. — Дей­двуд предал вас, и я скормил его, вместе с экипажем, водным драконам.

— Не осуждаю, хотя капер мне импонировал, — вздохнула хозяй­ка дома и полюбопытствовала: — Если не секрет, это Древние послали вас обратно в Наггарот?

-И да и нет, — отпил глоток вина гость. — Древние просили утря­сти одну ситуацию, и мне пришлось стать богом Войны. К слову, я ви­дел собственное изваяние во дворце вашего короля. Я похож на себя. Что удивительно.

— Почему удивительно? — чокнулась с ним бокалами Повелитель­ница невест. — Изваяние делал сам Торион Огненное Сердце, а он был гений. Так расскажете обо всем по порядку или нет?

— Расскажу, — согласился Магнификус. — Но все-таки я обязан вас спросить — Вы зависимы от Хаоса?

— Я дитя Хаоса, но свободное от него, — честно призналась Ра­дира и добавила: — Ваши представления о Хаосе ограниченны. Хаос разный, очень разный. Поэтому он и Хаос.

Больше ни о чем спрашивать хозяйку Второй не стал и по поряд­ку, не торопясь, поведал ей о своих приключениях.

— Кет Зарин, — вслух повторила за рассказчиком Повелительни­ца невест, когда он закончил свое повествование. — Она не только Эльф-ведьма. Она внучка одной из Вечных Королев азуров и Лормастера Казириона Безумного. Об этом мало кто помнит. Но Морати должна. Девочку сегодня принесут в жертву Кхеине. Простите, — вам.

— Старины Казириона?! Я не хочу ее в жертву, — поставил пустой бокал на стол Второй. — Нельзя ли ее заменить Морати? Такой обмен мне нравится. А заодно и вашего короля можно.

— Почему нельзя? — неожиданно заявила Радира. — Можно. Только это сам Кхеине должен сказать жрецам и всем присутствую­щим на церемонии.

— На церемонии! — задумался Магнификус.

— На церемонии, — повторила женщина и наполнила бокалы вновь.

Второй, все еще продолжая размышлять, машинально поднял свой

бокал.

— Что нас смущает? — поинтересовалась Повелительница невест.

— Два редких предмета в моем желудке, — ответил гость и в один глоток осушил бокал. — С другой стороны, почему нет? Кхеине — единственный бог дручий?

— Не единственный, но главный, — сказала Радира.

— Гогда зовите Ракартха и Дирона. Мы сегодня немного подпра­вим старую историю и начнем новую, — приказал Магнификус и пов­торил Доофу слова, уже когда-то сказанные им Болтуну: — У всего должно быть начало.

— Слушаюсь, божественный! — азартно подмигнула ему Повели­тельница невест и вышла из столовой.

— Лихая женщина! — глядя ей вслед, подумал захмелевший Вто­рой. — Понимаю Ульрика. Было бы ей на несколько тысяч лет меньше...

Радира удивительно оперативно справилась с поставленной задачей. То ли ей вообще нравились радикальные меры, то ли свойственная всем жен­щинам интуиция подсказала ей, что у намеченного плана есть будущее. Муд­рый Абхораш, скорее всего, объединил бы и то и другое. Объятый волни­тельным предчувствием подвига, Магнификус налил себе еще один бокал.

Через час в столовую вошел Ракартх в сопровождении Дирона и еще нескольких ДрагЛордов.

— Мы все знаем, — с порога заявил он. — Мы на все готовы, бо­жественный.

— На абордаж! — крикнул, поднимая со стола сонное лицо боже­ственный и при попытке встать на ноги рухнул на пол.

Опытная во всех отношениях Повелительница невест быстро вы­проводила мужчин прочь и произвела с гостем комплекс оздоровитель­ных процедур, после которых Второй смог переложить добытые прин­ципы из желудка в карман куртки. Завершающим этапом процедур явилась глубокая затяжка из личной курительной трубки хозяйки дома.

Едкий дым, просочившись в легкие гостя, произвел на него оше­ломляющий эффект, сравнимый разве что с купанием в ледяной воде.

— «Сытая песня гарпии»? — пытаясь проявить компетенцию в данном вопросе, предположил Магнификус, попутно чувствуя мощный прилив ничем не обоснованного восторга.

— «Повторный вздох», — ответила Радира и с помощью двух слу­жанок привела внешний вид молодого человека и столовую в порядок.

Только после этого ДрагЛорды были допущены обратно.

— Кто-то принес большую жертву нашему божественному гос­тю, — сообщила Радира вошедшим.

— Гигантскую, — спешно подтвердил тот и, дабы отвлечь потен­циальных соратников, спросил: — Как мы пройдем на ритуал?

— Процессией, — сказал Ракартх, продолжая подозрительно при­нюхиваться. — Пройдем через центр города процессией. Вы будете си­деть на носилках под покрывалом. Мы будем идти в окружении. На­чальнику стражи доложат, что клан ДрагЛордов предоставил на риту­ал особую жертву. Никто не решится проверить.

— Мне нужны доспехи, — вспомнил свое изваяние Магнифи­кус. — Точно такие же, что и на моих памятниках.

— Их сейчас принесут, — кивнул Дирон и объяснил: — На скульп­турах Кхеине, точнее — вы, изображены в доспехах Хладнокровных Рыцарей. За последние триста лет кланы ДрагЛордов и Хладнокров­ных Рыцарей очень сблизились. В каждой семье Хладнокровных Ры­царей есть представитель семьи ДрагЛордов, и наоборот.

— Какие еще есть кланы? — спросил Второй.

— Из аристократии — только Черная Стража. Черная Стража — верные псы Малекита, но они тоже поклоняются Кхеине. Если нам удастся быстро доказать вашу божественность, они не рискнуг сопро­

тивляться. В крайнем случае, мы их уничтожим. Самый сильный — ка­питан Кауран. Мы потеряем много воинов, прежде чем убьем его, мы знаем это. Еще есть Верховный Жрец Храма — мастер Алер, но он очень мудр.

— Выпустите всех драконов, — приказал Магнификус, еле-еле сдерживаясь от приступов безумного хохота. — Закроем небо их чер­ными крыльями.

— Уже, — поклонился мудрости своего бога Ракартх. — ДрагЛорды поедут на боевых гидрах.

— Слава мне! — шлепнул ладонью по столу божественный и пер­вым вышел из столовой.

— Бабушка, — обратился к Повелительнице невест Дирон, — я не знал, что Кхеине — такой веселый бог!

— Наоборот, почему-то он сегодня печален, — сказала та. — Бу­дем уповать, что печаль покинет его, и над землей дручий прогремит его победный смех.

Процессия приблизилась к воротам в Жертвенный Двор Храма Кхеине.

Дикий хохот Магнификуса, раздавшийся снизу, стал ответом на ее упования.

Величественная процессия двигалась по улицам Наггарота. Про­хожие опасливо жались к стенам, пропуская мимо сначала колонну мрачных Хладнокровных Рыцарей на своих черных скакунах, потом несомые десятью обнаженными рабами и покрытые темной тканью но­силки, откуда то и дело гремели раскаты безумного хохота, и, наконец, колонну боевых гидр, оседланных ДрагЛордами.

— Когда же закончится действие этой проклятой отравы? — пере­живал, сидя в носилках, Второй и опять ни с того ни с сего разражал­ся хохотом.

Подъехавший к начальнику караула Дирон быстро перекинулся с офицером несколькими фразами, и ворота перед процессией распахнулись.

Магнификус в небольшую щель между покрывалами осмотрел Жертвенный Двор.

Чем-то он походил на римский Колизей, разве что трибун было поменьше, и в центре возвышалась огромная статуя бога Войны. Во­круг статуи горели сотни масляных светильников, закрепленных на ме­таллических окружностях. Чуть поодаль стояли барабанщики и горни­сты. Трибуны понемногу заполнялись. На часах возвышающейся над Жертвенным Двором башни было без десяти четырнадцать.

Рыцари и ДрагЛорды спешились и окружили носилки. Рядом с ними начали спешиваться другие, только что прибывшие на церемонию всадники. Справа от конных гостей выстроилась колонна воинов в чер­ных доспехах и с длинными копьями в руках. Слева сгруппировалось с полсотни Эльф-ведьм.

Ровно в полночь на каменный парапет перед статуей Кхеине вы­шли королева Морати, король Малекит и древний седовласый старик в церемониальных одеждах — Верховный Жрец Алер.

Взревели трубы, за ними отбили длинную дробь большие барабаны.

Верховный Жрец поднял руку, и все звуки на Жертвенном Дворе стихли.

— Ваше Величестно! — обратился к Морати старец. — Мы дол­жны начать ритуал.

— Начинайте! — разрешила королева.

— Ваше Величество! — повернулся к Малекиту Верховный Жрец. — Мы должны начать ритуал.

— Начинайте, — кивнул тот.

— Высокочтимые лорды! Верные жрицы! Высокородные горожа­не! — взглянул на собравшихся Алер. — Мы должны начать ритуал.

— Начинайте! — единодушно вздохнула толпа.

— Ритуал начинается! — возгласил жрец.

Снова взвыли трубы и грохнули барабаны. Эльф-ведьмы двину­лись к статуе и выстроились перед ней в семь рядов.

Когда построение закончилось, Верховный Жрец громко спросил Морати:

— Молчание Кхеине добрый знак, знак побед и завоеваний, за это нужно заплатить цену. Что предлагает дворец?

Королева выдержала эффектную паузу и объявила:

— Кхеине шепчет внутри меня имя. Он хочет, он голоден. Но ему мало простолюдина. Он хочет Эльф-ведьму.

Среди жриц пробежала волна недоуменных взоров.

— Кхеине обещает скоро большую победу и хочет большую жерт­ву! — продолжила Морати.

— Кто это? — спросил Алер.

— Он назвал имя! — ответила королева и показала на одну из стоя­щих внизу жриц. — Это Кет Зарин.

Девушка покорно вышла вперед н поклонилась статуе.

— Я могу умереть ради моего народа, — спокойным голосом ска­зала она. — Призовите Кхеине, потом в тишине я буду ждать его без­звучных шагов, потом я омою своей кровью его ноги, — и она извлекла из-за пояса кривой ритуальный нож.

— Ты — верная дочь нашего народа, — похвалил жрицу старец и поднял к небу руки. Кет приставила лезвие к своему горлу.

— Кхеине! — протяжно возопил Верховный Жрец.

— Кхеине! — повторили за ним присутствующие жрицы.

— Кхеине! — эхом пронесся над Жертвенным Двором призыв всех собравшихся.

Наступила тишина, оглушительная тишина, словно все звуки горо­да вокруг растворились в ритуальном призыве.

Поэтому когда Магнификус сказал: «Я тут как тут!» и соскочил с носилок, его неожиданное появление привело всех присутствующих в состояние оцепенения.

Второй подошел к девушке и отвел руку с ножом от ее горла.

— Я здесь, Кет, — еще раз повторил он, забрал нож из рук предпо­лагаемой жертвы, небрежно бросил его на землю и опять расхохотался.

Его безумный смех еще больше ошеломил публику.

Первой в себя пришла Морати и заорала, тыкая рукой в неждан­ное божество:

— Стража, взять этого идиота!

Но сделать это оказалось весьма затруднительно — ДрагЛорды и Хладнокровные Рыцари, вытащив из ножен свои мечи, в десять рядов окружили молодого человека. Боевые гидры, будто управляемые мыс­ленными приказами хозяев, встали в боевые стойки. Сверху прошумел звук полусотни огромных перепончатых крыльев, и небо над Жертвен­ным Двором перекрыли драконы.

— Вы звали меня, — развел руками Магнификус. — Я пришел. Я и есть Кхеине.

— Это ложь! — взвизгнула королева.

— Это Кхеине, хозяйка, — подала голос Кет. — Я говорила вам, но вы меня не послушали. Я поверила вам и хотела умереть. Вы обманули меня. Значит, это правда, что вы и король поклоняетесь не нашему богу, а Хаосу!

— Кауран! — крикнул Малекит Капитану Черной Стражи. — Убей их всех!

Тот, к кому он обращался, с обнаженным мечом стоял впереди ко­лонны вооруженных копьями воинов. Его взгляд растерянно переска­кивал то на Кхеине, то на короля, то на Кет.

Неожиданно девушка пробралась сквозь защитное окружение Магнификуса и подошла к Капитану.

— Папа, это и правда Кхеине, — глядя прямо в глаза Каурану, ска­зала она. — Нас долго обманывали.

Капитан огорченно сплюнул на землю и опустил меч.

Вслед за ним свои копья опустила вся Черная Стража.

— Вот и славно! — обрадовался Второй.

— Морати и Малекит сбежали! — крикнул Дирон. — Они скры­лись в храмовой башне! Надо их догнать!

— Не надо, — остановил его Магнификус, поднес к губам знак прадракона и шепнул:

— Братья драконы, расплавьте храмовую башню до основания со всей дрянью внутри.

Драконы тут же вняли его приказу, зависли в воздухе полукругом у башни, и на приговоренное строение хлынул такой поток огня, что его свет озарил весь Наггарот.

Второй поднялся к собственному изображению, встал рядом с Верховным Жрецом, предварительно силой подняв его с колен, и громогласно объявил:

— Дручии! Я Кхеине! Мои слова для вас закон! Я не буду осо­бенно вмешиваться в вашу жизнь. Это ваша жизнь. Я только немно­го изменю ее оболочку. Итак: та, которую хотели принести мне в жертву, становится вашей королевой, ее дети — вашими правителя­ми. Кет Зарин отныне и навсегда, силой бога Кхеине, стала коро­левой дручий. Дальше: мне не нужны человеческие жертвы, я бог благородных эльфов, а не кровожадных шакалов. Посему и весь ин­ститут Эльф-ведьм не имеет смысла. Устраивайте свою личную жизнь, прекрасные совратительницы, и забудьте о моей. И послед­нее: сегодня арестовали врача Честа и Теневого клинка. Их нужно освободить. Специалисты на дороге не валяются. Мне нечего боль­ше сказать пока. Я еще вернусь, если увижу, что вы страдаете. Аминь.

Закончив свою речь, Магнификус спустился с постамента вниз.

— Слава богу Кхеине! — первым закричал Дирон.

— Слава богу Кхеине! — присоединились к его возгласу бывшие Эльф-ведьмы.

— Слава богу Кхеине! — подхватили все присутствующие.

И это прозвучало искренне.

*

Утром у городских ворот его провожали Радира, Кет, Ракартх и Дирон.

— Что говорят боги в таких случаях? — спросила Кет и вытерла рукой заплаканное лицо.

— Не знаю, всегда импровизация, — улыбнулся ей Второй.

— Вы точно не хотите остаться с нами? — уточнил Ракартх, сни­мая с руки перчатку. — Нам предстоит многое изменить в Наггароте. Ваша помощь была бы бесценна.

— Ты преувеличиваешь мои таланты, — пожал ему руку Магнифи­кус. — Честное слово, я еще появлюсь.

Радира ничего не сказала, а только обняла его.

Уже отойдя от ворот на приличное расстояние, Магнификус все- таки обернулся и громко спросил у Повелительницы невест:

— Если мне посчастливится случайно встретить большого белого волка, можно я передам ему от вас поклон?

Женщина смущенно кивнула и пошла к городу под недоуменными взглядами ничего не понявших спутников.

Шарскун, заложив лапы за спину, ждал его у плотины. Как толь­ко Магнификус подошел, крыс тут же сообщил:

— У нас неприятности.

— Что такое? — испугался Второй.

— Болтун, то есть Дооф, вернулся. Его не приняли сородичи, по­тому что он может порождать пламя. Он сейчас в лесу сидит и ноет. Жалостливо так, — сказал скейвен.

— Нечего было с ним ругаться, — пристыдил приятеля Магнификус.

— Это еще не все новости, — продолжил Шарскун. — Пока мы хо­дили на задание, к нам пытался проникнуть неприятель, но попал в ло­вушку, а моя мышка его добила. Вот он, — и крыс вытащил из-за сво­ей спины большую отрубленную голову.

— Кром Завоеватель, — узнал голову Второй. — Не везет парню. Но смотри, какой настырный! Как он нас выследил? Выброси эту га­дость, зачем ты ее с собой таскаешь?

— Показать хотел, — оправдался Шарскун.

— Что с девушкой? Помнишь, я тебя просил? — поинтересовался Магнификус, направляясь в лес.

— Очень хорошо! — похвалился скейвен. — Я посмотрел, куда она вошла, и через дымоход пролез. Она орать, ну, я ее по башке горшком стукнул и под кроватку засунул. А сам в кроватку лег и жду. Слышу — идет скверный человек, а с ним еще три человека. Его друзья идут — то­же скверные люди. Заходят и меня через одеяло щупают. «Большая, — говорят. — Сейчас мы разденемся и будем с ней совокупляться». Слы­шу — шуршат, штаны снимают. Потом тот первый подходит и с кроват­ки одеяло стаскивает. Я им говорю: «Здравствуйте, дорогие проказники! Меня послал ваш великий бог Кхеине вам глотки порезать, потому что вы совсем не уважаете молодую женщину! А молодая женщина — это будущая мать и полноправный гражданин». Они как давай ругаться!

— Ну и?.. — не выдержал столь подробного повествования моло­дой человек. — Где они?

— Вот они, — и Шарскун вытащил из-за спины правую лапу, дер­жащую за волосы отрубленные головы молодых извращенцев.

— Тьфу ты! — брезгливо сплюнул Магнификус. — А девушка? Ис­пугалась?

— Не очень, — хихикнул крыс. — Она помогала головы резать. Я ее сюда привел. С ней Асушан разговаривает.

— То есть как привел? — удивился Второй.

— Ей никак нельзя было в городе оставаться; для своих родителей она позор. Мы с женой пока девушку в Эшинблант возьмем. Пусть с моими детишками поиграет, А няньку я уволю. Чего деньги даром пла­тить? — объяснил Шарскун и хитро сощурился на друга. — Когда, кстати, ты денежки дашь?

— Слетаю к друзьям и привезу, — пообещал тот.

Дооф сидел рядом с руинами, где они устроили свое убежище, и осоловело глазел на свое отражение в луже.

— Что пригорюнился? — подходя к нему, спросил Магнификус.

— Я один, я совсем один, — тоскливо пробасил дракон. — На свете больше нет огнедышащих водяных драконов. У меня никогда не будет детей. Я не смогу их научить летать и говорить. Я не буду от­цом.

— Неужели у драконов так развит родительский инстинкт? — по­разился Второй.

— Он самый сильный, — кивнул чешуйчатой головой ящер.

— Не грусти, — успокоил его Магнификус. — Еще немного, и я смогу тебе помочь. Вряд ли, конечно, мне удастся создать еще одно­го водяного дракона, извергающего пламя, но я постараюсь превра­тить тебя в человека. Из драконов весьма приличные люди получа­ются. Что ты хочешь больше — остаться драконом или иметь потом­ство?

— Потомство, — с интересом отнесся к предложению человека дракон. — А ты меня красивым сделаешь?

— Ну, брат! — развел руками Второй. — Это уже от тебя зависит. Будешь веселым и храбрым — за тебя любая девушка пойдет.

— Буду! — клятвенно пообещал Дооф и признался: — Знаешь, а мне уже одна девушка понравилась. Та, которую крыса привела.

— Только не торопись с выбором, — предостерег его Магнифи­кус, — Выбор подходящей девушки — очень сложное дело. Некоторые до седых волос определиться не могут. Очень сложное!

— О чем я и говорю! — рявкнул повеселевший ящер и, резко раз­вернувшись в сторону леса, посерьезневшим голосом сообщил: — Ря­дом в лесу кто-то есть. Нападать не хочет. Чего-то ждет. Человек, но не совсем. И очень сильный. Очень.

— Сильнее меня? — заинтересовался Второй.

— Нет. Ты Кхеине и Создатель, — мотнул чешуйчатой головой Дооф и предложил ему: — Хочешь, я по лесу огнем полью?

— Не надо, — запретил тот. — Схожу гляну. Вдруг это посланник от моих друзей,

— Крикни, если что, — попросил дракон.

Магнификус согласно кивнул и пошел к лесу.

Источник беспокойства Доофа он обнаружил сидящим на пне не­подалеку, и это был Таал собственной персоной.

— Твоя ящерица права — ты действительно уже сильнее, и я дей­ствительно уже не совсем человек, — поприветствовал его Древний. — Драконы искони отличались особого рода проницательностью.

— Таал, как я рад тебя видеть! — обрадовался Второй. — Что при­вело тебя к нам?

— Гноя глупость, — сказал Таал. — Как ты посмел вмешиваться в историю дручий? Они должны существовать сами по себе, без вмеша­тельства со стороны Древних.

-А что тут такого? — пожал плечами Магнификус.

— Дручии первые вслед за Хаосом вышли из игры со своим дурацким расколом, — ответил Древний. — Ты этим энтузиазмом можешь натворить бед. Не забывай — дручии это те же эльфы. Задействуешь в битве с Ха­осом дручий, игра может заставить гномов и людей встать на сторону Ха­оса. Это — не считая орков, гоблинов и твоих дружков из нежити.

— Учту, — пообещал ему Второй. — Все как-то само собой вы­шло, — и он спросил: — Вы знали, что Моор свои принципы раздал де­монам? — спросил Магнификус.

— Каким демонам? — удивился Древний.

— Два Слаанешу, два Тзинчу, — сообщил Второй. — Я так понял, что во время последней игры ты первый начал жульничать и усилил своих героев принципами, Моор последовал твоему примеру. Только свои принципы ты собрал, а он не смог. Хаос с помощью этих кубиков смог выйти из-под контроля.

— Это конец! — обреченно шлепнул себя по колену ладонью Древний.

— Почему конец? — не согласился Магнификус и вытащил из кар­мана добытые принципы. — Два я вернул. Надеюсь, что и остальные как-нибудь добудем.

— Гениально! — обрадовался Таал. — Как тебе это удалось, моло­дой проныра?

— Пришлось немного вмешаться в историю дручий, — улыбнулся молодой человек. — И у меня были расходы.

— Вот, — показал ему на мешок лежащий у ног Древний. — 1ри тысячи золотых. Прихватил тебе на мелкие расходы.

— Если бы ты знал, как это кстати! — потер руки Магнификус. — А что у нас с проходом наемников через земли Империи?

— Я лично дал задание Карлу-Францу заняться этим вопросом, — сказал Таал и поднялся с пня. — Мне пора. Будь осторожнее с истори­ческими переделами. Не дай Бог устроишь сбой в программе, и — ко­нец Нибиру.

— Не устрою, — заверил Второй.

Древний сделал круговое движение правой рукой и взметнулся вихрем серебряной пыли к небу, оставив у пня мешок.

— Шарскун, Асушан! — позвал Магнификус, возвращаясь из леса и скидывая со спины тяжеленный мешок, набитый золо­том.

Скейвены выглянули из своего убежища.

— Друзья! — объявил Второй. — В силу не зависящих от меня об­стоятельств я не выплачу вам обещанную тысячу золотых.

Шарскун замялся, не зная, как реагировать на эту новость, и взглянул на супругу.

— Мы понимаем, — вздохнув, ответила за него женщина, — По­том как-нибудь сочтемся. Самое главное, что мой хорек стал вечным, и к этому приложили руку вы, божественный.

— Да, — сориентировавшись, поддержал жену скейвен. — Ты мне еще меч сланнов подарил. Такого ни у кого нет в Эшинбланте. Золо­то — не главное, хоть в нем и есть что-то настоящее.

— Вы не поняли меня, — умилился Магнификус. — Я не дам вам тысячу, я дам вам три тысячи. Точнее — две тысячи восемьсот пятьде­сят золотых. Сто пятьдесят на дорогу себе оставлю.

— Две тысячи восемьсот пятьдесят!!! — воскликнули супруги.

— Две — вам, восемьсот пятьдесят на нянек и на содержание де­вушки, — разделил Второй. — Купите детям конфеты.

— Любимая, — обратился к Асушан крыс. — Что обычно говорят в таких случаях?

— Не знаю, — так же тихо ответила ему супруга.

— Спасибо говорят! — насмешливо прорычал дракон. — Грызуны!

Со скейвенами Магнификус и Дооф расстались неподалеку от Наггарота. Шарскун отлично знал пролегающие под здешними земля­ми подземные пути, регулярно используемые контрабандистами. Мо­лодому же человеку было гораздо удобнее, воспользовавшись услугами дракона, пролететь напрямик через половину Империи к Нульну. Он с замиранием сердца представлял встречу с любимой Наолой и загадоч­ным Тордионом. Ему очень хотелось с кем-нибудь поделиться своими переживаниями, но никого, кроме Доофа, рядом не было, а дракон в подобных вопросах некомпетентен.

Под ногами мелькали имперские ландшафты, то озаряемые паля­щим в это время года солнцем, то тонущие в ночном сумраке. Кстати, о времени года Магнификус задумался впервые. В той части Нибиру, где он находился, явно было лето. Точнее — конец лета или даже ранняя осень. Это Второй определил по начинающей желтеть листве деревьев и нескольким кратковременным теплым дождям. Когда он впервые встре­тился с преображенным Торгримом, стояла глубокая осень.

— Мы отстаем на сезон, — промелькнуло в его голове. — Мы! Вот так вот, мечтательный друг. Ты уже мыслишь о реальной жизни в от­влеченных категориях. Видать, понравилось бродить по иллюзорным маршрутам и общаться с несуществующими персонажами. Электрон­но-психическая фикция тебе ближе суровой действительности. Но по­чему нет? Что в этом, собственно говоря, плохого?! Так и есть — бли­же этой паскудной действительности. Может быть, молекулярно я и принадлежу ей, но только молекулярно. Я здесь живу больше, чем там. Опять это «там». Небытие, как сказал однажды Таал. Небытие. Дол­жно быть, я обязан ощутить стыд и раскаяние, но я их не ощущаю. И почему — обязан? Кому обязан? Родным и близким? Но чем обусло­влена эта обязанность? Только моим рождением в их окружении, фак­те столь же случайном, как и мое избрание хозяином принципа. Роди­не? Да пошла она! Предложи выбирать — доли секунды не задумался бы и выбрал местечко на Нибиру. Богу? Простите, но кто сказал, что Ему это неугодно? Даже наоборот — там я равнодушный, инертный, как устрица, маргинал, а здесь я люблю, мне интересно жить, я хочу жить, в конце концов! Слава Порталам! Они прививают вкус к жизни. Чтобы полюбить жизнь, нужно перестать бояться умереть. В Небытии мы не любим жизнь, мы боимся умереть. Так почему же я обязан же­лать той реальности?! Я не желаю ее. Дрянь, а не реальность. Един­ственное, что она дала мне, — это возможность расстаться с ней. Вот за это спасибо от всей души! Нет, пора заканчивать с правдой. Так или иначе придется возвращаться. Игра закончится, начнется оплата ком­мунальных услуг. Абстинентный синдром счастливого человека, кото­рый не имел права быть счастливым. И все-таки спасибо, Господи, что я сейчас лечу на драконе в город, где меня ждет любимая! — дальше этой мысли Второй не пошел из опасения окончательно впасть в ересь и потерять последнюю надежду на милость Свыше, которая, по его мнению, оставляла вариант загробного возвращения на Нибиру, по­скольку постулат «каждому по вере его» еще никто не отменил.

Дооф летел, не зная усталости. Магнификусу тоже не терпелось добраться до места, поэтому когда его охватывала дрема, он привязы­вался ремнем к шее дракона и засыпал.

Вечером следующего дня Дооф начал спускаться.

— Мы прилетели? — спросил у него путешественник.

— Прилетели, — ответил ему дракон. — Дальше лететь нельзя — заметят. Я приземлюсь у дороги к твоему городу, высажу тебя, а сам подальше в лес перелечу. Буду нужен — позови.

— Разумно, — одобрил его план Магнификус. — Заберешь с собой мою сумку с мечом и другими вещами. Они мне пока не потребуются.

.,,

Вскоре он шагал по дороге в направлении сверкающего впереди огнями города.

Неподалеку от первых строений Второй зарыл под деревом с раз­весистой кроной и прибитыми к стволу указателями сто двадцать пять золотых, остальные рассовал по карманам и вошел в Нульн.

Академический городок пестрел огнями. Газовые фонари по обочи­нам украшали стеклянные колпаки разного цвета, отчего создавалось праздничное ощущение. В этом не было ничего удивительного, так как основное население Нульна составляли студенты, а они традиционно тя­готели к разнообразию. Многочисленные кафе заполняли шумные мо­лодежные компании, влюбленные парочки прохаживались по тротуарам и занимали большинство деревянных скамеек вокруг журчащих фонта­нов. Порой встречались куда-то спешащие взрослые господа с толсты­ми папками в руках. «Преподаватели», — решил про себя Магнификус.

В поисках ближайшей гостиницы он забрел в один из переулков и тут же наткнулся на две дерущиеся компании. «Настоящая студенче­ская жизнь», — обходя кулачную баталию стороной, почему-то удовле­творенно подумал он.

После недолгих блужданий Второй наконец наткнулся на неболь­шую гостиницу с озорным названием «Шпаргалка». Пройдя в фойе ка­зенного дома, он прямиком направился к дремлющему за стойкой портье,

— Хм! — деликатно кашлянул Магнификус.

Портье, пожилой господин в костюме кофейного цвета, поднял на него глаза и, не вымолвив не единого слова, протянул через стойку ключ с номерной биркой.

Решив, что портье его с кем-то спутал, путешественник признался:

— Я здесь не живу. Я только приехал в город.

— Я понял, — кивнул портье и добавил: — Утром оформитесь, а сейчас идите, отдыхайте. Завтрак в девять.

Очарованный подобным гостеприимством, Второй зажал ключ в руке и поднялся на второй этаж, где без труда нашел свой номер. Од-­

номестная кровать и окно с видом на освещенную улицу вполне устрои­ли уставшего скитальца. Быстро раздевшись, он нырнул под еще хо­лодное одеяло и тут же уснул. Сквозь сон Второй слышал, как в сосед­нем номере неизвестный играет на гитаре. Магнификус безошибочно узнал мелодию — «Зеленая долина».

Утренний Нульн отличался от ночного: по улице спешили на заня­тия группы студентов, проехала повозка молочника, а из кондитерской лавки, находящейся на другой стороне улицы, выбежали двое мальчи­шек с небольшими пакетами в руках.

В дверь номера постучали.

Второй спешно накинул плащ и пригласил:

— Входите! Открыто.

В комнату заглянула пожилая женщина.

— Вы опоздаете на приемный экзамен, господин студент.

— Благодарю, — поспешил уведомить ее постоялец. — Мне назна­чено на вечер.

— А! — по-своему поняла его слова женщина. — Вы преподава­тель! Нужно было сразу сообщить об этом дежурному портье. Для преподавателей у нас есть две свободные комнаты на третьем этаже. Комнаты с ванными и столами. Я сейчас же подготовлю одну из них.

— Не стоит, — отказался Магнификус. — Я, скорее всего, перееду жить к своему другу, тоже преподавателю.

— Жаль, что вы покинете нас, — огорчилась женщина, — Хотя я вас прекрасно понимаю — лучше жить у друга, чем в гостинице. На этом этаже душевые кабинки и туалет в конце коридора. На первом этаже есть прачечная комната. Можно будет попросить наших деву­шек-уборщиц вам постирать и погладить одежду.

_ Вот! — подхватил ее идею Второй. — Мне вообще желательно купить новую одежду. Пока я сюда добирался, пришлось сделать огромный крюк через болота на западе. По научной работе. Старая одежда совсем растрепалась.

— Давно вы путешествуете? — уточнила женщина.

— Три года с небольшим, — пришлось соврать Магнификусу. — Обошел полмира и совсем не разбираюсь в современной моде.

— Тогда я вам пришлю Глимори Даболфор, — решила гостья. — Это наш главный модельер. Он немного со странностями, но идеаль­но разбирается в модной одежде и знает где что продается. Глимори — граф. По крови граф. После посещения в прошлом году импе­ратором нашего города вся местная знать не считает зазорным кон­сультироваться с Глимори относительно выбора одежды. Сам Карл- Франц советовался с ним. В столицу звал, но Даболфор отказался. А сейчас не теряйте времени, приводите себя в порядок и приходите завтракать на первый этаж в столовую. И, простите, как вас вели­чать?

Вопрос застал молодого человека врасплох, и поэтому он ляпнул первое приятное на слух сочетание имени и титула:

— Маркиз Че Гевара.

— Спускайтесь завтракать, маркиз, — повторила приглашение женщина и закрыла за собой дверь.

Следуя разумному совету разговорчивой гостьи, Магнификус сбе­гал в душевую, где тщательно смыл с себя дорожную пыль. За сим, на всякий случай, припрятал десять золотых в медном рожке газового све­тильника на стене и спустился в столовую.

В Нульне умели готовить и любили поесть — понял Второй, озна­комившись с пухлым меню.

— Что будете кушать? — вежливо осведомилась у него подошед­шая барышня в белом кружевном переднике.

— Не знаю, — растерялся он. — Яичницу и стакан сока. Да, и бу­лочку.

Девушка кивнула и пошла на кухню.

Заказ еще не поспел, а в столовой уже показался худощавый франт с тростью в руке.

Приблизившись к столику гостя, он обаятельно улыбнулся и пред­ставился:

— Граф Глимори Даболфор. Мадам Бримера просила вам помочь разобраться с одеждой,

— Маркиз Че Гевара, — привстал со своего стула Магнификус и жестом указал на соседний стул. — Прошу вас.

Вельможа охотно воспользовался его предложением, попутно крик­нув в сторону кухни:

— Рози, мой коктейль!

Сделав заказ, Даболфор продолжил:

— Прежде всего, многоуважаемый маркиз, мне хотелось бы объяс­нить причину, по которой я взялся помочь вам. Она незамысловата, но элегантна. Помогая малознакомым людям найти свой стиль, я практи­куюсь в любезной мне слабости — философии внешнего облика, просты­ми словами — в моде. Есть два варианта общения с модой — следовать ей и создавать ее. Последнее мне ближе — я создаю моду. Причем де­лаю это методом поиска наиболее эффектных архетипов и отбора эле­ментов внешнего облика данных архетипов, чтобы позднее предложить вышеупомянутые элементы простым людям и сделать мир прекраснее.

Девушка вынесла из кухни поднос с заказом путешественника и сервировала стол.

— Простите, моя яичница, — извинился Второй, встревоженный основательностью подхода нового знакомого к такой прозаичной теме, как выбор костюма.

— Кушайте, кушайте, — согласно кивнул граф и вернулся к своей мысли: — Моя техника на удивление проста — я задаю вам вопросы, вы отвечаете, я подбираю вариант гардероба.

— Согласен, — подхватывая вилкой кусок глазуньи, пробормотал Магнификус.

— Что для вас интереснее — двигаться к цели или достигнуть ее? — задал вопрос модельер.

— Двигаться, — чистосердечно признался гость и обосновал: — Невозможно разочароваться.

— В предмете, который вы приобретаете, вы цените больше его практичность или его легенду?

— Легенду. Практичность, как правило, к ней прилагается.

— Кто вам приятнее в качестве собеседника на выбранную тему — крепкий профессионал или увлеченный дилетант?

— Дилетант. С ним интереснее.

— Самый предпочтительный для вас вариант взаимоотношений с Вечностью — родство или дружба?

— Дружба. Люблю независимость.

Рози принесла Глимори высокий бокал, наполненный газирован­ной жидкостью алого цвета.

Граф сделал глоток из бокала и продолжил:

— Что является для вас мерой истины — свершившееся или свер­шаемое?

— Свершаемое. Истина всегда в движении.

— Ваш метод анализа — утверждение или отрицание?

— Отрицание. Оно даже ошибку делает приятной.

Даболфор допил свой коктейль и заключил:

— Вам не нужна новая одежда, постирайте эту. С вас один золо­той.

— Так дорого? — удивился Второй, выкладывая на стол монету.

— Не скупитесь, — усовестил его граф. — Люди с подобным под­ходом к жизни все, без исключений, богаты.

Он вытащил из кармана небольшой блокнот с тонким карандашом в нем:

— Разрешите, я зарисую ваши сапоги? Это шедевр. Только их нужно отчистить от смолы.

— Конечно, рисуйте, — разрешил Магнификус, все еще не пони­мая толком, стал ли он жертвой надувательства или свидетелем утон­ченного мастерства.

Глимори быстро сделал набросок в блокноте, молча откланялся и пошел к выходу.

— Золотой! — напомнил ему Второй.

— Оставьте себе, — хитро усмехнулся Даболфор. — У меня такой же подход к жизни.

— О как! — только и смог подумать, глядя вслед модельеру, путе­шественник.

Перекусив и рассчитавшись, Магнификус вышел в город. Было бы ра­зумно выспросить у портье дорогу к университету, но ему захотелось про­гуляться.

Как и все города, имеющие солидные учебные заведения, Нульн прежде всего ориентировался на потребы студенчества и всего связан­ного с процессом образования. Бесконечное число книжных магазинов перемежалось со столь же бесконечным количеством недорогих кафе и закусочных, между ними попадались магазины одежды и табачные лавки. Религиозный аспект был решен отцами города с академической простотой и основательностью — одна из улиц состояла исключитель­но из храмов всех известных религий мира. Между величественной ко­локольней храма Сигмара и приземистым кубом храма Ульрика Второй обнаружил даже храм Рогатой Крысы. Правда, по плотному слою пы­ли на ступенях можно было предположить, что последователей у этого культа в городе немного. Однако сам факт существования этого риту­ального сооружения ясно указывал на мудрость городских властей, не исключающих возможности появления, рано или поздно, студентов скейвенов. Вскоре Магнификус нашел храм Кхеине и храм Моора. И тот и другой тоже не подавали признаков кипучей религиозной дея­тельности. Оживленней всего было у храма Валайи. У его ступеней толпилось около десятка гномов в одинаковых длиннополых сюртуках и с заплетенными в толстые косы бородами. Низкорослые прихожане шумно обсуждали триста двадцать восьмую поправку к семьдесят ше­стому кодексу. Поскольку Второй не был знаком ни с кодексом, ни тем более с поправкой, он деликатно обошел спорщиков и остановился пе­ред большим пирамидальным камнем с рунической надписью: «Здесь будет возведен храм пока еще не известному богу». Рядом с камнем стоял ящик для пожертвований. Пораженный дальновидностью горо­жан, путешественник бросил несколько медяков в ящик и повернул на другую улицу. Эта улица тоже имела узкую специализацию — на ней находились публичные дома.

— Как все близко! — хмыкнул себе под нос Магнификус и прочел на двери в один из «храмов любви» прейскурант: «Специалисты им­перского происхождения — 5 сер. имп. Специалисты прочих рас — це­на договорная».

Под прейскурантом висела лицензия нульской санэпидемиологи- ческой станции, увенчанная солидной сургучной печатью.

— Порядок есть порядок, — продолжая усмехаться, Второй повер­нул еще на одну улицу.

Здесь его ничего не удивило. Улица как улица. Один книжный ма­газин, одна кондитерская, два кафе и стенд с наклеенным на нем све­жим номером газеты «Нульский хроникер».

Путешественник было уже прошел мимо, но тут ему в глаза бросилось крикливое заглавие передовицы: «Сенсация! Найдены свитки Нагаша!»

Второй подошел поближе и прочел следующее: «Усилиями известного

ученого Йохана ван Хала обнаружены казалось бы бесследно пропавшие несколько тысячелетий назад «Свитки Нагаша». Пока находка не изучена самым подробным образом, ученый отказывается давать какие-либо ком­ментарии, однако сам факт подобной находки взбудоражил ученые головы университетской профессуры и на помощь в расшифровке свитков к госпо­дину ван Халу выехали два лучших имперских криггголога».

— Начинается! — азартно потер руки Магнификус и обратил вни­мание на графическое изображение брутальной внешности небритого мужчины средних лет с крупной надписью под ним: «Разыскивается»!

Далее следовал текст; «На прошлой неделе совершил дерзкий по­бег из королевской тюрьмы Альтдорфа опасный преступник-рециди­вист Георг Перонни. Имперская полиция за поимку преступника наз­начила вознаграждение в 10 золотых империалов».

— Марта написала мужу письмо, — опять усмехнулся путеше­ственник.

Анализируя прочитанное, он прошелся еще несколькими улочками и вышел на площадь перед величественным зданием. Сомнений не оставалось — это и был знаменитый на всю Империю Нульский уни­верситет, На флагштоках, по обе стороны широкой лестницы из розо­вого гранита, развевались многочисленные знамена.

— Простите, — обратился Второй к проходящему мимо очкарику с пачкой книг в руках. — Если мне нужно найти одного из студентов, ку­да лучите обратиться?

— В регистратуру, — охотно ответил тот и показал на лестницу. — В главный вход, потом сразу налево.

— Премного благодарен, — поклонился очкарику Магнификус и пошел к лестнице.

Лестница привела путешественника в большой холл, наполненный абитуриентами. Те толкались группами у щитов с объявлениями. Мо­лодой человек проследовал указанным очкариком путем и уткнулся в дверь с табличкой «Регистратура». Постучавшись в нее, он немного подождал, прислушиваясь к голосам за ней, но, так и не дождавшись приглашения, вошел внутрь.

За длинным столом сидела дородная дама с красным от напряже­ния лицом и сердито щурилась на стоящего перед ней господина с всклокоченной шевелюрой.

— Нет, вы все-таки не понимаете весь абсурд ситуации, — негодовал господин. — Ялгит не сумел ответить ни на один из поставленных вопро­сов, в то время как остальные ответили, ну, как минимум, на две трети из них! Он даже в приемной анкете умудрился сделать восемнадцать ошибок!

— Нет, — еще больше раскраснелась дама. — Это вы чего-то не по­нимаете! Отец Ялгита — председатель попечительского совета. Если его единственный сын не будет зачислен, нам придется уволить половину пре­подавательского состава. Нам просто будет нечем им платить за работу! И о чем мы вообще спорим? Зачисление Ялгита — вопрос решенный.

— Кем решенный? — крикнул господин.

— Ректором Университета! Досточтимым Сомерсетом Уипли! — так же крикнула ему в ответ дама.

— Невероятно! — всплеснул руками господин. — Я сейчас же пе­реговорю с господином ректором! Я просто уверен, что произошла чу­довищная ошибка, весьма оскорбительная для репутации всего универ­ситета!

Он резко развернулся и бросился к двери, едва не сбив Магнификуса с ног.

Оказавшись наедине с дамой, Второй растерялся. Но дама сама пришла ему на выручку и нейтральным голосом поинтересовалась:

— Здравствуйте! Что вам угодно?

— Видите ли, в чем дело, — начал тот. — У вас учится моя сводная сестра Наола Корстейн. Ее родители просили передать ей кое-какие вещи. Где ее можно найти?

Дама вопросительно взглянула на него, и в ее взгляде блеснул озор­ной огонек, свойственный всем уважающим свой беспокойный труд со­трудникам кадровых отделов.

— Ох, я болван, запамятовал! — хлопнул себя ладонью по лбу Магнификус. — Ее родители обязали меня пожертвовать вашему поч­тенному заведению некую незначительную сумму на благоукрашение. Пустячок, короче говоря.

При слове «незначительную» взгляд дамы потускнел, но блеск зо­лотого, приятно звякнувшего о крышку стола, вновь проложил мост взаимопонимания между дамой и посетителем.

Она полистала несколько толстых тетрадей со списками и сообщила:

— Ваша сестра числится на четвертом курсе, заочное отделение. Дважды ей предлагали перейти на очное отделение и дважды она от­клоняла предложение. Третий этаж, аудитория «К 11».

— Ваше участие в судьбе моей родственницы бесценно, — откла­нялся Второй.

Дама молча согласилась с ним, подняла со стола монету и попробо­вала ее на зуб. Убедившись, что золото настоящее, она крикнула вслед Магнификусу:

— Их сейчас в аудитории нет. Они в парке деревья сажают.

— Где у вас парк? — уточнил посетитель.

— Обойдите главное здание и по дорожке прямо, мимо учебных корпусов, — сказала дама. — Сажать деревья перед началом каждого учебного года — традиция нашего университета.

— Ничто не ценится так дорога, как образование, — заметил про себя Второй, проходя мимо одинаковых трехэтажных зданий по вымо­щенной квадратной плиткой дорожке.

Корпусов было не меньше двадцати. Недаром Нульский универ­ситет считался самым крупным учебным заведением в Империи.

Дорожка его вывела в ухоженный парк с искусственным прудом посередине. Вдали он заметил копошащихся в земле студентов. При­близившись к ним, путешественник попытался определить среди рабо­тавших там девушек Наолу. Однако это ему никак не удавалось. Сна­чала он обратил внимание на черноволосую барышню, стоящую к нему спиной с лопатой в руке. Но барышня обернулась, и он понял, что ошибся. Потом он долго разглядывал барышню в соломенной шляпке, сажающую какое-то растение. Но это тоже была не Наола. Магнифи­кус собрался было обратиться к одному из студентов за помощью, как сзади раздался желанный голос:

— Неужели это вы, о божественный!

Он обернулся и увидел выходящую из-за деревьев Наолу. Девуш­ка катила перед собой тележку с садовым инвентарем.

— Отлыниваете, о неожиданная? — шутливо поздоровался он.

— Я свои саженцы уже посадила, — сказала девушка и поставила коляску. — Совсем недавно меня навещал папенька. Вами, о боже­ственный, интересовался.

— Чего это? — смутился Второй, заранее предполагая, о чем пой­дет речь.

— Да так, — подошла к нему Наола. — Спрашивал, давно ли мы решили пожениться?

— И что ты ему ответила? — еще больше смутился Магнификус.

— Что я могла ответить? — развела руками девушка, выдержала длинную паузу, разглядывая гостя, и сообщила: — Сказала, что с тех пор как он последний раз был дома.

— Это когда? — заинтересовался Второй.

— Вообще-то мне тогда было десять лет, но папа этого не пом­нит, — хихикнула Наола, потом опять посерьезнела и спросила: — Как тебя угораздило просить моей руки и сердца?

— Я думал, что так поступают все честные люди, если влюбляют­ся. А папу твоего поймать сложно, вот я и воспользовался случаем. Прости за спешку, — извинился Магнификус.

— Прощаю, — кивнула девушка.

— И что сказал папа? — полюбопытствовал Второй.

— Папа в таких вопросах очень консервативен, — ответила Нао­ла. — Сказал, боги нам подходят.

— Мне повезло, — облегченно вздохнул Магнификус.

— Мне тоже, — призналась ему девушка.

— Надо выпить, — констатировал он.

— Ты много пьешь, — сказала Наола и тут же добавила: — Но за это стоит.

«Ты много пьешь, — про себя повторил слова возлюбленной Маг­нификус и подумал: — Вот так оно все и начинается. Хотя, как я там Болтуну сказал: «Все должно когда-то начинаться».

— Я знаю хорошее заведение на окраине, — предложила девуш­ка. — Оно немного особенное, но нам подойдет. Называется «Проез­жий патриот».

Особенность предложенного заведения заключалась в том, что кроме Магнификуса и Наолы людей в нем не было, только гномы, го­блины и эльфы, причем какие-то особенные.

— Это что за эльфы? Я таких еще не видел, — усаживаясь за бар­ную стойку, шепотом спросил Второй у своей спутницы.

— Лесные эльфы, — также шепотом проинформировала она. — Славный народ, только неразговорчивый. Учатся у нас на агрономичес­ком.

Из-за стойки к ним обратился длинноухий гоблин-бармен:

— Что будем пить, девочки?

— Я мальчик, — поправил его Магнификус.

— Что будем пить, мальчики? — невозмутимо скорректировал свой вопрос бармен.

— Я девочка, — не преминула сообщить Наола.

— Вы сначала разберитесь в себе, а потом заказывайте, — обижен­но надулся гоблин.

— Бигли, не дури, — усовестила его девушка. — Ты меня компро­метируешь в глазах жениха.

— У тебя новый? — заинтересовался бармен и шевельнул левым ухом.

— Не понял? — насторожился Второй.

— Не обращай внимания, он редкая... — начала Наола, грозно приподнимаясь со стула.

— Редкий. Я редкий. Потому что я — мальчик, — не дал ей за­кончить гоблин. — Пошутить нельзя. Чего будете? Заказывайте скорее.

— Бигли, ты же знаешь, что я обычно заказываю, — сменила гнев на милость девушка. — И моему спутнику ту же смесь.

— Поверь, парень, — перегнувшись через стойку, зловеще прошептал ушастый бармен. — Я не против института брака, но подумай хорошень­ко. Это ведь на всю жизнь! Хотя у меня был один знакомый герой, так он после каждого возрождения опять женился. И ведь все по-честному!

— Не ври! — вмешалась Наола. — Там говорится: «На всю жизнь моего я».

— Это как кто понимает, — хмыкнул гоблин и исчез за стойкой.

— Там — это где говорится? — не понял Магнификус, косясь на проходящего мимо лесного эльфа с кружкой в руке.

— Там — это во время брачной церемонии, — ответила девушка. — Брак регистрируется в городском управлении и чиновник, который оформляет брачные свидетельства, произносит текст брачного обяза­тельства.

— Слушай, — сменил тему Второй. — Объясни мне, наконец, го­блины кто такие? Они хорошие или плохие? Они из земли появляются или обычными способами?

— Гоблины? — задумалась его спутница. — По поводу размноже­ния не знаю, а так — они разные. Гоблины — идеальные бармены и ры­ночные заводилы. Еще они любят технику, не меньше гномов.

— Больше, крошка, гораздо больше, — поправил ее вынырнув­ший из-под стойки с бокалами в жилистых лапах Бигли. — И талан­тов больше, есть и неприличные. Доступные только для дам-с, так сказать.

— Еще они все болтуны, интриганы и жулики, — закончила свой рассказ Наола.

— Не все, — воспротивился гоблин. — У нас есть старинная го- блинская легенда «О честном гоблине Фуле». Очень печальная леген­да. Триллер. Все, мне пора, — бармен поставил перед посетителями бо­калы и бросился к другому клиенту.

— А Шарскун в храме брак регистрировал, — почему-то вспомнил Магнификус.

— В храме будет слишком необычно, — взяла свой бокал девуш­ка. — В храмах Сигмара или Ульрика тебе странно появляться, а в сво­ем — нескромно. Подумай только, как будет выглядеть текст свадебно­го приглашения: «Многоуважаемый некто! Мы имеем счастье пригла­сить вас на обряд бракосочетания Наолы Корстейн и бога Кхеине в храм последнего».

— Ты права, — согласился с ней Второй и спросил, кивая на бо­кал. — Это что?

— Можжевеловая настойка с лимонным соком, — сообщила Нао­ла: — «Заводной демон» называется.

Магнификус пригубил напиток и «перевел»:

— Джин с тоником.

После седьмого бокала «Заводного демона» молодые люди реши­ли прогуляться. На улице вечерело, в окнах домов и бесчисленных ка­фе зажигались огни, улицы заполнили уже влюбленные или судорожно стремящиеся к тому.

— Красивый город, — сказал Магнификус, с интересом разгляды­вая прохожих.

— Хороший, — взяла его под локоть спутница. — Но у меня здесь мало друзей.

— Почему? — удивился Второй. — Ты девчонка общительная.

— Мало времени, — ответила она, — Я ведь на заочном учусь. Приезжаю, сдаю экзамены и сразу уезжаю.

— Может, оно и к лучшему, что мало времени, — крепче сжал ее руку Магнификус.

— Не вздумай меня ревновать, — предупредила его Наола. — Кор- стейны этого не понимают.

— Не буду, — пообещал Второй.

У магазина одежды девушка остановилась:

— Нам сюда.

— Зачем? — не понял Магнификус.

— Купим тебе приличную рубашку, у меня есть деньги, — сообщи­ла ему девушка и силой втащила его внутрь магазина.

— Ты знаешь, — признался ей Второй, наблюдая со стороны, как она перебирает рубашки, — я успел проконсультироваться с лучшим модельером в городе. Он мне сказал, что мой внешний облик идеально соответствует моему мировоззрению.

— Если ты не в курсе, то знай — мировоззрение мужчины нежена­того и состоящего в браке — это два разных мировоззрения, — поста­новила Наола и вытянула из груды рубашек одну, из переливающегося бордового атласа: — Примерь.

— Цыганщина! — возмутился он, но рубашку взял.

Из магазина Магнификус вышел уже в новой рубашке. Его спут­ница была явно довольна.

— Мой дедушка обожал этот материал и этот цвет, его в ней и каз­нили, — радовалась она. — Тебе удивительно идет,

— Не сомневаюсь, для плахи в самый раз, — недовольно пробур­чал он и прислушался. Мелодия, несущаяся из дверей ближайшего ка­фе под вывеской «Сантименто», была ему до боли знакома.

— Это танго? — не понял он.

— Танго, — согласилась она. — Сильванское танго «Последний по­целуй». Ты что, умеешь танцевать танго?

— Умею, — кивнул он и сразу оговорился. — Правда, это един­ственный танец, который я умею танцевать. Учительница литературы научила. А ты умеешь?

— А меня папа научил, — призналась она. — И я тоже единствен­ный умею. Но папа говорил, что если умеешь танцевать танго, умеешь танцевать все.

— Тогда..! — озорно подмигнул ей Магнификус, расстегивая плащ.

— Естественно! — поддержала она и первой шагнула к ресторану.

Іанго не танцуют, танго живут. Из всех танцев мира только танго может претендовать на вечность, потому что только танго порабощает страсть, в то время как остальные танцы у страсти на побегушках. Не­возможно себе представить, чтобы осужденный на смерть в качестве последнего желания захотел бы станцевать вальс или польку, но тан­го — вполне. Потому что танго — это биение взволнованного сердца, это всплеск штормовой волны, это замирание секундной стрелки на таймере перед взрывом и прочая, прочая, прочая. Так еще никто на све­те не говорил о танго, но так сказал бы каждый, кто хоть один раз в жизни станцевал бы его.

Наола умела танцевать танго, Магнификус не уступал ей. Она уга­дывала каждое его желание, он подчинялся каждому ее капризу. Ее пальцы струились по линиям его ладони, чтобы соскользнуть с линии жизни и взвиться языком пламени к блеклым потолочным фрескам. Его обожженные мгновенной нежностью ладони окутывали ураганным ве­тром ее тело и отбрасывали его от себя, как невыносимую боль, чтобы в последний миг задержать падение и повторить упоительную пытку.

Находившиеся в кафе посетители не отрывали восхищенных взо­ров от танцующих. Края наполненных бокалов так и не коснулись губ, горячие блюда безнадежно остывали.

Оркестранты, расположившиеся на невысоком помосте у стены, выжимали из своих инструментов все, на что те были способны, попут­но удивляясь глубине этих способностей и собственному мастерству.

На последней ноте одна из гитарных струн не выдержала и звонко лопнула, что, в свою очередь, послужило сигналом для всех присут­ствующих, и те разразились аплодисментами.

Молодые люди спешно покинули заведение и свернули в первый попавшийся переулок.

— Ты фантастически танцуешь, — еще задыхаясь от бега, похвали­ла девушка.

— А ты — сказочно, — галантно ответил Магнификус.

И последовавший за этим признанием поцелуй был естественным и прекрасным, как сияние звезд у них над головами.

— Наверно, теперь полагается что-то еще? — тихо спросила Нао­ла, заглядывая молодому человеку в глаза.

— Это вопрос? — ласково переспросил он.

— Не уверена, — призналась она и подняла голову вверх.

Утро их застало на крыше. Быстро одевшись, молодые люди спрыгнули вниз, благо это был второй этаж, и пошли по улице. До са­мой площади перед университетом они не сказали друг другу ни слова. И только у лестницы Второй не выдержал и произнес:

— Если я сделал что-то неправильно, прости меня.

— А ты меня, — подала голос девушка.

— Так ты выйдешь за меня замуж или нет? — спросил Магнификус.

— Ты что, сомневаешься? — удивилась Наола.

— Я не идеален, — самокритично заявил он.

— Мягко сказано, — звонко рассмеялась девушка. — Замуже­ством надо было поинтересоваться еще на крыше.

— Ты не ответила, — продолжал настаивать Второй.

— Куда мне теперь деваться? — пуще прежнего засмеялась Наола.

— Не пойму, что тебя так развеселило? — начал раздражаться Магни­фикус. — Прекрати это издевательство и говори по существу — да или нет?

— Чудо мое! — бросилась ему на шею девушка. — У нас считает­ся, что если между мужчиной и женщиной происходит то, что произо­шло между нами, они автоматически становятся мужем и женой. Раз­ве у вас не так же?

— У нас еще свадьба полагается, — несколько абстрактно ответил он, про себя зарекаясь раз и навсегда пускаться с кем-либо в откровен­ные беседы на интимные темы.

— Будет свадьба, будет, — наконец посерьезнела Наола. — Теперь нужно папу поймать.

— Это уж не переживай, — заверил ее Второй. — Из-под земли достану.

— Звучит пророчески! — поняла его буквально новобрачная. — Когда пана в пределах Империи, он обычно подбирает себе какое-ни­будь кладбище. Только в Империи много кладбищ.

— Найдем, — подтвердил серьезность своих намерений Магнифи­кус. — И как найдем, так сразу свадьба.

— Ищи, муженек, ищи, а я пока сессию сдам. И не шали, иначе я тебе всю кровь после свадьбы выпью, на законных основаниях, — де­вушка поцеловала суженого в щеку и побежала вверх по лестнице. — Сегодня в полдень профессор Энлиль читает лекцию в аудитории «5 С». Советую послушать, — крикнула она уже от самых дверей.

Вернувшись в гостиницу. Второй застал Вилли, дремлющего на большом чемодане у стойки портье.

Магнификус потряс друга за плечо и сказал:

— Вилли, я женился,

— Поздравляю, — пробормотал сигмариот сквозь дрему. — Я от Сеттры посла принес. Он в моем чемодане. Тяжелый ужасно.

— Как ты меня нашел? — поинтересовался Второй, подхватывая одной рукой священнослужителя, а другой его чемодан.

— Проще простого, — ответил Вилли. — Я обошел сорок две го­стиницы и в каждой спрашивал о молодом господине с перстнем бело­го золота на указательном пальце левой руки.

— Ты мог ошибиться, — пожал плечами Магнификус.

— Я и ошибся семь раз, ты восьмой, — подтвердил сигмариот. — Настоящий ученый всегда готов признать свои ошибки.

— Как Нехекхара? — Второй открыл дверь своего номера и зата­щил туда Вилли.

— Нехекхара?! — устало пробормотал тот, плюхаясь на кровать. — Нехекхара неописуема! Придется к нашей с Йоханом «Либер Демонике» выпустить приложение, листов на семьсот. Великий Сигмар! Какой же тяжелый этот Миб Тоус! У него кости из чугуна!

— Кто такой Миб Тоус? — не сразу сообразил Магнификус.

— Моя поклажа, — показал на чемодан священник и снял с него замок.

Как только крышка распахнулась, в комнате пахнуло влажностью, а над чемоданом взвился мини-торнадо из темных матерчатых полос, костей и разрозненных металлических элементов. Экзотический вихрь в конце концов оформился в высокого мужчину, если можно считать таковым мумифицированное тело в облачении жреца.

— Мир тебе, Великолепный! — низко поклонился он.

— Мир и тебе, жрец, — ответил ему поклоном Второй. — Я рад, что Великий Сеттра откликнулся на мой призыв.

— Мой царь ждал его, и торжеству всей Нехекхары нет преде­ла! — сказал жрец.

— Уважаемый Миб Тоус?! - намекнул ему на что-то Вилли.

Жрец протянул к его лицу руку и изо рта сигмариота на жреческую

ладонь выскочил скарабей. Миб Тоус обтер жука рукавом и спрятал се­бе за пазуху.

— Слава Сигмару! - сглотнул священник и потер горло. - Десять дней во мне эта гадость лазила. Я же говорил, что не обману!

— Все так говорят, — оправдался жрец и снова обратился к Маг­нификусу: — Скажи, о Великолепный, что ты хочешь от нас? Мы сде­лаем все.

— Нет, сначала скажи, что я могу сделать для Сеттры и его лю­дей? — попросил Второй.

— Когда-то мы искали бессмертия, и мы нашли его. Теперь мы ищем жизни, обычной жизни, мы стали мудрее, — ответил Миб Тоус. — Помоги нам.

— Думаю, я смогу это сделать, — сказал Второй. — Но за свою жизнь вы должны мне заплатить. Мне нужна ваша помощь. Скоро я двину свою армию на Хаос. Помощь со стороны Нехекхары была бы весьма кстати.

— Ты получишь ее, — пообещал жрец и спросил: — Где будет бит­ва?

— Я иду к Черному Порталу, — сообщил Магнификус. — От гра­ниц Остермании до центра Северных Пустошей несколько дней хода. Я точно не знаю, где Хаос встретит меня.

— Мы пойдем под землей, прямо под твоими ногами, и выйдем во время битвы, — пообещал Миб Тоус.

— Подземными тоннелями? — уточнил Второй.

— Нет, — покачал головой жрец. — Именно под землей. Земля пропускает нас, как морские воды рыбу.

— Еще лучше, — кивнул Магнификус и попросил: — Если с землей у вас такие близкие отношения, не могли бы вы найти мне одного чело­века? Он имеет обыкновение отдыхать от забот в гробу, на кладбище, как раз под землей.

— Твои желания закон, — сказал Миб Тоус. — Назови мне имя, и я доставлю его тебе.

— Манфред фон Корстейн, — назвал имя будущего тестя Вто­рой. — Он где-то рядом.

— Мы вскроем все гробы Империи и спросим имена лежащих, — поклялся жрец. — Только мне необходимо выйти отсюда незамеченным и найти место в земле без камней.

— Ночью я с Вилли выведу тебя на окраину города, там много под­ходящей земли, — пообещал Магнификус.

Миб Тоус благодарно поклонился.

— Ты что, уходишь? — не понял священник.

— Ненадолго. Мне нужно встретиться с. одним важным лицом, — ответил Второй. - Древние просили меня. А для тебя у меня тоже есть

поручение.

— Какое? — заинтересовался Вилли.

— Ты ведь знаешь в Нульне всех, в том числе и художников?

— Знаю.

— Так вот, я обещал помощнику бога Смерти, Цыгану, сделать ко­лоду карт. Его карты сгорели. Найди мне художника и закажи ему ко­лоду. Цыган очень помог мне.

— О Великолепный! - вмешался в их беседу жрец. - Разреши мне помочь тебе!

— Каким образом? - удивился Магнификус.

— Сделать карты, - объяснил Миб Тоус. - Те карты, о которых ты упомянул, рисовал я, недостойный я и мои собратья по служению. Мы сделали их во время предательства Нагаша, да растает его имя в бездне времени. Тот, кого ты называешь Цыганом, — несчастный Тутеп, свергнутый правитель Нехекхары. 76 ночей мы пробирались к пи­рамиде, где его замуровал заживо предатель Нагаш, и сквозь отверстия для воздуха просовывали туда карты. Мы зашифровали в картах все наши знания, накопленные за тысячелетия. Мы надеялись, что они по­могут Тутепу сохранить свою жизнь или хотя бы облегчат его переход в долину теней. Потом мы спрятались в катакомбах под городом и жда­ли дня, когда восстанет Великий Сеттра и свергнет с трона ненавистно­го предателя Нагаша. Когда этот день наступил, те из нас, кому уда­лось выжить, в том числе и я, присоединились к Сеттре. Мы вскрыли пирамиду с несчастным Тутепом, но бог Смерти, уже забрал его и на­ши карты. Но я помню каждую из них. Я сам рисовал «Звезду» и «Ви­сельника».

— Что для этого потребуется? — быстро уточнил Второй.

— Только папирус и кисти, — ответил жрец. — Я до полуночи сде­лаю тебе колоду.

— Вилли, быстро в магазин за бумагой и кистями, — приказал Магнификус и покинул номер.

Перед тем как посетить лекцию профессора Энлиля, Второй зашел в первую попавшуюся закусочную и плотно перекус ил. Время до полудня еще было, университет находился недалеко, и путешественник позволил себе после завтрака выкурить трубочку и привести в порядок мысли.

-По -прежнему особой ясности нет, — думал он, выпуская облако табачного дыма. — Ситуация накаляется, вот-вот и битва, а правил для необходимого ритуала разрушения этого поганого Портала нет. Плохо. Теперь глобально — разрушим Черный Портал и дальше? Переберем­ся с Наолой в Небытие. Денег у меня, как у дурака махорки. Купим за­мок на островке в Адриатике. Дети пойдут. Дети — это хорошо, но мы с Наолой чем займемся? Воспитанием. А вырастут? Путешествовать будем. На фоне памятников архитектуры фотографироваться. Хобби подберем. И так до финиша. О надгробии я уже думал. Что еще? Все. И все? Жуть.

Магнификус выбил трубку, поднялся из-за стола и двинулся в сто­рону университета.

Нужную аудиторию он нашел сразу. Слушатели уже сидели, но лектор еще не появился. Второй, на ходу отыскивая глазами возлюб­ленную, начал пробираться к свободному стулу. Едва он успел сесть, как в аудиторию вошел Тордион. Выглядел он по-прежнему как сред­нестатистический преподаватель.

— Друзья! — сходу начал он и обвел аудиторию взглядом. — С большинством из вас я уже имел удовольствие общаться, остальные, я надеюсь, присоединятся к нашим размышлениям. Они все те же. Мы с вами будем говорить об истории существ, что-либо изучающих, о свя­зях, которые они создают внутри, о понимании, которого можно до­стичь, и о механизмах, оказывающих конкретное влияние на другие су­щества, если, конечно, они не против. Последнее — главное, ибо и яв­ляется сутью предмета. Начнем с повторения. Уверен, что вы все пом­ните, что карта — еще не территория?

Тут Магнификус вновь услышал в своей голове голос Тордиона:

— Рад, что вы заскочили ко мне на лекцию, господин Магни­фикус.

— Добрый день, господин профессор, — мысленно поздоровался с ним тот.

— Очень добрый. Наола сказала, что вы сделали ей предложение?

— Сделал.

— Поздравляю. Она прекрасная девушка.

— Я ее не вижу, где она?

— Она у меня отпросилась. Побежала в городской муниципалитет договариваться о дате бракосочетания.

— Как быстро!

— Радуйтесь, она вас любит. Но я так понимаю, что, кроме лично­го счастья, в Нульне у вас есть еще кое-какие заботы?

— И немалые. Мне нужна ваша помощь.

— Всегда к вашим услугам. Если не ошибаюсь, вы остановились в «Шпаргалке»?

-Да.

— Выходите утром на улицу. Часов в семь. Я заеду за вами.

— На мотоцикле?

— Само собой разумеется. А сейчас я бы на вашем месте послушал мою лекцию. Я неплохо сегодня подготовился.

Второй отнесся к его предложению серьезно, ему хотелось присмо­треться к человеку, от которого, быть может, зависит его судьба.

Тордион говорил о взаимоотношениях существ разумных с окру­жающим миром, о том, как часто эти существа, пытаясь уйти от про­блем внешнего мира, создают себе проблемы внутренние. О деликат­ности обращения с каждым таким существом, и как при попытке выве­сти сознание этих существ из плена собственных иллюзий не сделать их рабами иллюзий чужих. И еще о многом другом, о чем, в принципе, знает каждый, но далеко не каждый способен систематизировать эти знания и заставить их работать на себя.

По завершении лекции Гордион коротко попрощался и покинул ау­диторию.

Магнификусу понравилось все, о чем говорил лектор, и еще боль­ше понравилось, как он это говорил. Он не поучал, он вдохновлял.

Вдохновленный услышанным, Второй зашел в ту же самую заку­сочную, что и по дороге в университет. Он заказал себе сок и выкурил подряд две трубки.

— А действительно, — размышлял он, — чего особо волноваться? Все наладится само собой, а если не наладится, то и ладно. Не судьба. Главное — Наола, свадьба и дети. Вот, я думаю, как дракон. А драко­ны, как известно, существа мудрые.

На этом Магнификус и успокоился. Расплатился за сок, спрятал трубку в футляр и уже собирался вернуться в гостиницу, но тут до его ушей донеслись знакомые голоса.

Занявшая стол за его спиной семейная парочка, на которую он и внимания поначалу не обратил, громко обсуждала вопросы обустрой­ства новоприобретенного дома. Вообще-то подслушивать чужие разго­воры было несвойственно молодому человеку, но поскольку он сидел очень близко, то просто был обречен слушать их препирания.

— Столько мебели нам не нужно, — сказал мужчина. — Это не дом будет, а склад! Зачем нужны сразу три секретера?

— В гостиную, в твой кабинет и в мою спальню, — резонно отве­чала ему женщина. — Нам придется вести записи по хозяйству и пись­ма тоже на чем-то нужно писать.

— Тогда зачем нужны два стола? — не унимался ее оппонент. — Письма пишут на столах! И кто собирается сидеть на сорока двух сту­льях, если мы собираемся жить уединенно?

— Не горячись, — отстаивала свои позиции собеседница. — Сту­лья расставим по всему дому. Вот, предположим, идешь ты по дому, устал, а тут и стул рядом. Сел, отдохнул и пошел дальше. Другое дело, я не понимаю, зачем нам четыре подземных хода? Я разговаривала с соседями. Они категорически против, чтобы у них под домом мы копа­ли подземный ход. От кого ты собираешься убегать?

— Я убегать не умею, — обиженно буркнул мужчина, — Подземные ходы — это еще один способ жить незаметно. Один ведет к соседней ули­це, где магазины, другой — где рынок, третий — где больница, а четвер­тый — запасной вариант. Пусть будет. А соседи — недоумки! Я им дваж­ды объяснял, что подземный ход пройдет под их сараем, а не домом!

— Ты совсем рассудка лишился в своем лесу, — рассердилась жен­щина. — Я остаток жизни под землей проводить не собираюсь! Один ход рой, так и быть, и хоть спи в нем. Но только один.

— Два, Радира, два! — хлопнул по столу мужчина. — Иначе я вы­кину секретер и тридцать стульев.

Услышав, как сосед по столику назвал свою даму, Магнификус не выдержал и обернулся. Сомнений не было: за соседним столиком сиде­ли Ульрик и Радира.

— Не верю, — громко произнес Второй, привлекая внимание спор­щиков. — О чем вы тут спорите?

Застигнутая врасплох внезапной встречей со старым знакомым, парочка безмолвно уставилась на Магнификуса.

Первым пришел в себя Ульрик.

— Мы в Нульне дом купили, — без всякого намека на приветствие сообщил он. — Хотим с Радирой начать жизнь заново.

— Этого никто не знает, и мы не хотели никому говорить, — сразу предупредила Повелительница невест. Теперь мы супруги Ральф и Луиза Геминги.

— Обещаю забыть, что встретил вас. Мне достаточно того, что вы сами наконец встретились, — заверил их Второй, но все-таки напом­нил: — Помнится, мне говорили, что вы сможете встретиться только после смерти Гзинча?!

— Значит, он умер, — предположил Ульрик, а ныне Ральф. — Мы же встретились.

— И что теперь?

— Мы просто исчезли, — ответила Радира. — Когда-то у нас был такой договор с Ульриком, вот и пришло время его воплотить в жизнь.

— Думаете, получится? — спросил Второй.

— Знаем, что получится, — решительно заявил Ульрик. — Либо так, либо никак.

— Я тоже так думаю, — взяла под локоть своего спутника женщи­на. — Ты осуждаешь нас за это?

— Я поздравляю вас, — сказал Магнификус. — Наступит время, и я тоже приобрету в этих краях маленький домик.

— Как надумаешь, предупреди. Я знаю все свободные дома в окру­ге. Что-нибудь подберем. Хотя дерут три шкуры! — пообещал Ульрик.

— Предупрежу, — кивнул Второй и полюбопытствовал у Радиры: — Как там в Наггароте?

— Более или менее, — сказала та. — После опереточного переворота на храмовой площади Кет Зарин провела с помощью солдат своего отца серию арестов коррумпированных чинов в правительстве. Заключила пе­ремирие с азурами и гномами. Подвижная девочка оказалась.

— У меня скоро свадьба, — сообщил Магнификус. — Я вас пригла­шаю.

— Мы поднимем за вас кубки дома, — вежливо отказался Ульрик и объяснил: — Хотим, чтобы о нас забыли.

— Прости нас и тоже забудь, — извинилась за обоих Радира.

— Первое не требуется, второе не обещаю, — встал из-за стола мо­лодой человек, расцеловал старых друзей в щеки и пошел к гостинице.

В номере Магнификус застал ожесточенно спорящих священника и жреца. Перед ними лежала готовая колода карт.

— Неужели ты серьезно думаешь, смертный, что судьбу можно предсказать? — негодовал Миб Тоус. — Я сейчас брошу эту колоду на пол и моя судьба изменится. Карты созданы не для балаганных шарла­танов, а для людей, желающих постичь глубины своего «я»!

— Почтенная мумия, — не уступал ему Вилли. — Гвои представле­ния многотысячелетней давности давно устарели. Прогресс и эволюция не стоят на месте. Я не утверждаю, что с помощью карт можно пред­сказывать будущее, потому что и в настоящем-то путаюсь. Я констати­рую, что предсказанная на картах судьба имеет гораздо большую веро­ятность сбыться, чем непредсказанная, поскольку она и не судьба вов­се, а так — неопределенное будущее. Ты упростил мою мысль до уров­ня своего жука-навозника.

— Тогда как ты смеешь настаивать на том, что «Дурак» — последняя карта Старшего Аркана, если я лично участвовал в разработке исходной колоды! «Дурак» начинает Старшие Арканы. Эта карта олицетворяет чи­стую, наивную душу, не имеющую ничего, кроме природного чутья и го­товности к познанию. Она фактор-ключ к любой другой карте.

— Чушь! — взревел сигмариот. — «Дурак» завершает Старшие Арканы и олицетворяет отнюдь не чистую душу, готовую к познаниям, а свойственный разуму парадокс, столь выгодно отличающий даже те­бя от жука-навозника. Присутствие «Дурака» в раскладе прежде все­го корректирует смысл рядом расположенной карты Старшего Аркана, делая этот смысл обширнее.

— Да, конечно, — язвительно скривился жрец. — Именно поэтому у ваших гадалок каждая карта имеет сразу десяток противоположных друг другу значений. Трактуй как хочешь, лишь бы деньги платили. Все уйдут довольные с «прямой десяткой пентаклей» в итоговом ре­зультате. Будешь богатой, выйдешь за принца.

— Нет, лучше они уйдут с перевернутой «Башней» как символом внутреннего переустройства и ментального обновления! — парировал священник. — Самосовершенствуйся, чадо, и дальше.

— Господа! — подал голос Второй. — На улице давно стемнело, можно выходить.

— Слушаюсь, о Великолепный! — тут же внял его призыву Миб Тоус. — Колода готова.

— Быстро, — похвалил Магнификус и спросил: — Скажите мне, уважаемый, что точно я должен буду сделать для вашего народа? До сих пор не понимаю.

— Ничего, кроме того, о чем мы уже договорились, — объяснил жрец. — Древнее пророчество гласит, что участие моего народа в битве под знаменем Великолепного освободит нас от жизни в смерти.

— Тогда, Вилли, накинь на нашего гостя плащ и, когда будем вы­ходить из гостиницы, заболтай портье, — приказал ничего так и не по­нявший Второй.

Спорщики беспрекословно выполнили его указания, и они покину­ли номер.

Портье на месте не было, поэтому сигмариоту не пришлось приме­нять свои таланты.

Сторонясь яркого света, троица пробралась к парку неподалеку и остановилась у куста, постриженного в форме шара.

— Вы помните о моей второй просьбе? — напомнил жрецу Второй.

— Мы найдем его, — кивнул тот, скинул плащ и попросту утонул в земле.

— Ух ты! — нагнулся над местом его исчезновения Вилли.

Тут из земли высунулась рука Миб Тоуса, звонко щелкнула паль­цем сигмариота по лбу и опять исчезла.

— Хулиганье трухлявое! Покарай тебя Сигмар! — рассвирепел священник и начал ожесточенно топтать землю.

— Брось, Вилли, — взял его за плечо Магнификус. — Он уже да­леко. Пошли-ка лучше спать.

Глубоко оскорбленный заштатный клирик напоследок плюнул в траву и поплелся за другом.

На заре молодого человека разбудил гудок клаксона. Магнификус выглянул на улицу и увидел Тордиона, поджидающего его у входа в гостиницу на мотоцикле. Осторожно обойдя храпящего на кушетке у сте­ны Вилли, путешественник вышел наружу.

— Отдохнули? — встретил его вопросом Тордион, облаченный на этот раз в костюм арлекина.

— Специально лег пораньше, — ответил Второй и забрался на мо­тоцикл.

— Держитесь, — предупредил его профессор и крутанул рукоять газа. Двигатель оглушительно взревел и понес мотоцикл по мостовой.

— Вы не боитесь, что нас могут увидеть? — крикнул пилоту пасса­жир.

— Нет, — сообщил тот. — Отчего-то на маршрутах, где я проез­жаю, сон у горожан особенно крепкий, — и Тордион громко захохотал.

Из города они выехали довольно быстро и понеслись в сторону сия­ющих белоснежными вершинами гор на юге. Скорость передвижения была столь стремительна, что беседовать не представлялось возможным. По мере приближения горного хребта дорога становилась все хуже и ху­же, так что Тордиону поневоле пришлось сбросить скорость. Тогда-то уже подуставший от бешеной гонки Второй задал свой первый вопрос:

— Как вы думаете, профессор, можно ли предугадать судьбу?

— Предугадать — нет, можно загадать, — ответил Тордион и по­интересовался: — Откуда подобный интерес?

— Один знакомый мне заказал колоду карт, — признался Магни­фикус.

— Цыган, что ли?

— Он. Его колода сгорела, когда он гадал отцу Наолы.

— Бедный Тутеп! Эти карты были его единственной радостью.

Они выехали на пологий горный склон и покатили вверх. Тордион

ловко управлял своей «колесницей», объезжая каменные валуны и глу­бокие вымоины в песчанике.

Снова пол колесами возникла дорога. Даже не дорога, а, скорее, тропинка. Петляя, она устремлялась круто к вершине, так что и пеше­ходу пришлось бы идти помогая себе руками. Но Гордиона это мало смущало, и он упрямо гнал мотоцикл вперед.

— Перевернемся! — крикнул Второй, мертвой хваткой сжимая та­лию пилота.

— Все будет хорошо! — успокоил его тот. — Я знаю один секрет.

— Какой? — спросил Магнификус жмурясь, потому что летящая из- под колес мотоцикла каменная крошка то и дело попадала ему в лицо.

— Никогда не сбавляйте скорость, — сообщил Тордион и еще силь­нее крутанул ручку газа.

Мотоцикл рявкнул и пулей взлетел на большую каменную террасу. У них над головой дымил вулкан,

— Вот мы и па месте, — глуша мотор, сказал бесстрашный ездок и показал на открывающийся внизу пейзаж: — Караз-Орруд. Мое лю­бимое место. Мне здесь отлично думается.

Магнификус слез с мотоцикла и подошел к самому краю площад­ки. У него под ногами, частью покрытая голубоватым туманом, дрема­ла горная гряда, похожая на хребет гигантского дракона.

— Действительно красиво! — вздохнул он.

— Очень красиво, — согласился с ним Тордион, усаживаясь на край и свешивая вниз ноги. — Сразу за ним начинается океан, а за океаном лежит материк, куда еще не ступала нога человека. Через десять-две­надцать тысяч лет первые поселенцы высадятся на его берега, а еще че­рез несколько тысячелетий в одном из государств, основанных на этом материке, чудак ученый, страдающий клаустрофобией, теоретически обоснует возможность телепортации. Вот тогда-то все и начнется.

— Откуда вам это известно? — удивился Второй.

Профессор пожал плечами:

— Есть события, которые не могут не случиться, — он показал на ме­сто рядом с собой. — Не будем терять времени, садитесь и спрашивайте.

Магнификус устроился рядом с ним и спросил:

— Что такое сафери?

— Если вы имеете в виду фокусы со значками, то это чушь, кото­рая исчезнет вскоре после того как ты разрушишь Черный Портал.

Если вы имеете в виду саму сущность сафери, то это — фантазия и ве­ра. Вы представляете, как устроен мир?

— Поверхностно.

— Этого достаточно. У реальности семь уровней. Немного, но все- таки. Сафери на шестом. Поле сознания. Вы придумываете, вы вери­те, вы реализуете. И все. Я доступно объясняю?

— Более или менее. А что на седьмом уровне?

— О! На этот вопрос могут дать ответ только влюбленные. Лучше не трогать этот уровень. Во-первых, для его описания нет словесного эквивалента, во-вторых, он имеет право на личную жизнь.

— Не понял.

— Проще говоря — это вы, когда сделали хорошее дело и отдыхаете.

— Тоже не понял.

— Я же говорю, для описания седьмого уровня не придумали слов и не придумают.

— Почему?

— Потому что когда придумают, он станет восьмым, девятым и так далее. Он не будет по принуждению вступать в диалог,

Магнификус помолчал, размышляя над сказанным, и, наконец, опять подал голос:

— Тогда я спрошу о чем-нибудь попроще?

— Валяйте, — перекинул ногу на ногу Гордион.

— Как погиб ваш отец? — спросил Второй.

Профессор внимательно взглянул на своего собеседника и попросил:

— Снимите свое кольцо.

Магнификус послушно исполнил его просьбу.

Тордион взял кольцо, поднялся на ноги и бросил кольцо в пропасть под ногами.

Однако кольцо не успело пролететь и полметра, как перед ним в воздухе проявилась приоткрытая дверь, и кольцо исчезло в ее проеме.

— Пошли, — предложил профессор, входя в дверь первым.

Молодому человеку ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Мир вокруг на доли секунды заволокла цветная пелена, в нос пах­нуло запахом жженой резины, и Сергей обнаружил себя стоящим в тамбуре электрички. За окном была ночь, ближайший вагон пустовал.

— Сейчас будет остановка, — предупредил его стоящий рядом про­фессор и показал на валяющееся под ногами кольцо: — Не забудьте перстенек.

Оторопевший Второй поднял кольцо.

Электричка заметно сбавила ход, заскрипела тормозами и останови­лась напротив пустой платформы. Двери разъехались в разные стороны.

Тордион вышел на платформу, Сергей за ним.

Электричка вздрогнула, двери закрылись, и собеседники остались на пустой бетонной платформе, освещаемой пятью тусклыми фонарями.

— Сто сороковой километр, три часа ночи, четырнадцатое число, следующая электричка через пятнадцать минут, спрашивайте, — обер­нулся к молодому человеку профессор.

— Как вернуться назад? — изменил свой вопрос Сергей, едва сдер­живаясь от приступа паники.

— Войти в следующую электричку, она будет здесь через четыр­надцать минут тридцать секунд, — без всякого намека на эмоцию про­информировал Тордион и добавил: — А отца задушил Слаанеш, когда понял, что отец хочет отключить игру.

— Зачем ваш отец хотел это сделать? — изумился Второй.

— А теперь постарайтесь сосредоточиться и не пугайтесь, — преду­предил профессор. — Отец не просто хотел это сделать, он это сделал.

— То есть? — мотнул головой Сергей, словно пытаясь очухаться от дремоты.

— "То есть нет никакой игры, есть Нибиру, есть законы, по которым она существует, а игры нет, — сказал Тордион. — Отключена машина.

— Но тогда как же?.. — начал Второй.

— Вот так, — развел руками профессор. — Просто забавное стече­ние обстоятельств — четверо друзей создали новую реальность и она нажила своей жизнью. Отец первый понял это и приложил все усилия, чтобы уничтожить Нибиру. У Нибиру, при всех ее несовершенствах, есть два глобальных преимущества — иное течение времени и отсут­ствие страха смерти, а соответственно — лжи. Отец трезво осознавал, что рано или поздно те ограничения, которые он заложил в программу, будут отменены, и цивилизация Нибиру превзойдет земную за нес­колько лет. А там — кто знает? Уже был создан Хаос.

— Тогда зачем он взял с собой Слаанеша? Это же Хаос! — не по­нял Сергей.

— Он думал, это я, — объяснил Тордион, — А я не пришел к Белой Башне, в моем облике пришел Слаанеш. Он хорошо умеет притворяться.

— Почему не пришли?

— Не хотел покидать Нибиру. Небытие не нравится мне, здесь не­красиво. Я родился на Нибиру, я любил на Нибиру. Мне был абсолют­но чужд насильственный патриотизм отца.

— Вопрос! — прервал его речь Второй. — А дверь, через которую мы с вами сюда проникли, кто сделал?

— Конечно, отец, — ответил профессор. — Все, что есть на Ниби­ру, сделал мой отец.

— Выходит, о патриотизме речь не шла, — сказал Сергей. — Бо­юсь, вы недооцениваете своего покойного отца. Он хотел не уничто­жить Нибиру, он знал, что, отключая машину, не сможет уничтожить ее. Ваш отец хотел просто изолировать свое перспективное создание и потом вернуться в него заветной дверцей. А вас он звал посмотреть здешний мир по каким-то другим причинам.

— Вы прозорливы! — почти с восхищением посмотрел на него Тор­дион. — Догадываетесь, по каким причинам?

— Сафери? — предположил Второй.

— Именно, мой смышленый друг, — сафери, — подтвердил его до­гадку профессор. — Сафери! Великое сафери! Мир во всем мире! Спа­сение от рака! И еще тысячи гуманных чудес. Отец был идеалист. На­ивный идеалист. Он не учел одного весьма важного обстоятельства, о котором известно любой набожной старушке в Небытии.

— Седьмой уровень? — опять предположил Сергей.

— Вы восхищаете меня все больше и больше, — улыбнулся Горди- он и повторил за ним: — Седьмой уровень. То, что позволительно на Нибиру, запрещено здесь, поскольку Создатель здешнего мира имеет совершенно другие виды на человека. При этом я лично уверен, что по­явление Нибиру — тоже часть Его проекта. Отец попытался форсиро­вать построение рая на Земле, и вместо меня пришел Слаанеш. Гак что мира во всем мире и лекарства от рака не получится. Аморально спо­рить с Творцом творцов. Кстати, отец не собирался возвращаться об­ратно «заветной дверцей», как вы изволили выразиться. І Іовторяю, он надеялся уничтожить Нибиру.

— Но «дверь»? — напомнил Второй.

— Что «дверь»? Она «заработала» только после того как отец отклю­чил «машину», — ответил Тордион. — До этого отец дважды разбивался о камни под Караз-Оррудом. И свое любимое кольцо он потерял именно во время этих безнадежных экспериментов. Могу спорить, что кольцо вы достали у лесных эльфов. Внизу проходит их дорога.

— Ну, в общем, близко к этому, — признался Сергей. — Мне его подарил Фунибар, а ему лесные эльфы. Они думали, что перстень Ко­рина наделяет своего хозяина даром предвидения.

— Ерунда! — махнул рукой профессор. — Это кольцо обладает го­раздо более серьезным достоинством.

— Каким? — заинтересовался Второй.

— Оно просто есть. Вещь в себе.

— Разве кольцо не открывает дверь? Вы ведь кинули кольцо в пропасть?!

— С таким же успехом я мог кинуть камень, — сообщил Торди­он. — Признаться, я кинул кольцо из сентиментальных соображений. Этакий «цветок Колриджа».

Вдали послышался шум приближающейся электрички.

— Одного не пойму, — разглядывая свое самоценное кольцо, поде­лился Сергей. — Ваш отец, Великий Магнификус Первый, создает Бе­лый Портал, через который эльфы, гномы и другие обитатели Нибиру

запросто переходят в Небытие, а с дверью у него ничего не получает­ся? Странно как-то.

— Ничего странного, — ответил профессор. — Белый Портал он создает из Небытия, вместе с остальным миром, а дверь он создает уже будучи на Нибиру. Программа не может породить полноценную программу сама по себе, ей нужен сигнал извне. Гаким сигналом стало отключение компьютера. Автосохранение или что-то подобное.

Электричка почти поравнялась с перроном.

— Простите за настырность, — опять подал голос Второй. — Еще одна вещь непонятна — почему вы не провели остальных Древних этой дверью? Они ведь собираются себя на сто лет в бетон закатать на дне океана.

Тордион как-то странно покосился на него и после секундной пау­зы сказал:

— Я думал, что вы и об этом догадались.

— О чем? — уже входя в тамбур, уточнил Сергей.

— Слаанеш не только моего отца убил, — произнес ему в спину профессор.

Эта информация, вкупе с разноцветной рябыо перед глазами и ди­ким давлением на виски при переходе, практически лишила молодого че­ловека сил. Выйдя из двери на каменистую поверхность горного плато, он рухнул на колени. Тордиону пришлось помочь ему встать на ноги.

Дверь в воздухе медленно растворилась. На Нибиру уже наступи­ла ночь.

— Они погибли? — задыхаясь, переспросил Магнификус.

— В Небытии — да, — кивнул его спутник. — На Нибиру — нет. В отличие от моего отца в момент физической гибели они спали.

— Но они об этом не знают! — воскликнул Второй. — Ни Теклис, ни Торгрим, никто им не сказал!

— Не сказал, — подтвердил Тордион. — Я запретил об этом гово­рить. Это лишнее. И вам не советую распространяться.

— Обалдеть! — только и смог произнести Магнификус, перевари­вая услышанное.

Профессор вернулся к своему любимому месту на краю плато и сел. Вскоре к нему присоединился и Второй. Спутники долго сидели, молча раз­глядывая яркие, переливающиеся разными цветами звезды на небосклоне.

— Валайа рассказала мне, что три тысячи лет назад послала два разум­ных луча в поисках предела вашей Вселенной. Они еще не вернулись, — почему-то вспомнил Магнификус, доставая из кармана свою трубку.

— Они и не вернутся, — сказал Тордион. — У этой Вселенной, как и у всех других Вселенных, нет предела. Они беспредельны, и в их глу­бине существует все. Где-то существует мир, точно такой же, как этот. И там так же сидим мы, только ваша трубка у меня в руках. А есть мир, где мы еще не вышли из вагона.

— Обалдеть! — повторил Второй, раскуривая зажженной спичкой трубку.

— Перестаньте повторять одно и то же слово, — упрекнул его про­фессор и предложил: — Чередуйте «обалдеть» с «непостижимо». Интел­лигентнее звучит. Удивительно, почему такому важному понятию, как «непостижимое», не придумали свой символ? У «бесконечности» есть, а у «непостижимости» — нет. Придумайте что-нибудь. В историю войдете.

— Я «обалдеть» говорю не потому что вы, профессор, мне глаза от­крыли. Тем более что по теории Эверетта о «множественности Вселен­ной» я в институте курсовую писал, — пояснил Магнификус. — Я по­ражаюсь другому. Откуда такая уверенность?

— Много путешествовал, — ответил Тордион и тут же добавил: — Мысленно, конечно. И смею уверить вас, мой образованный друг, что все наши представления о разновидностях разумной жизни до непри­личного ограниченны. Я видел такое, что даже не смогу описать. Од­нако увидеться с этим нам удастся не раньше, чем через несколько мил­лионов лет. Далеко это все.

— Шредингеровская «Пси» в круге, — предложил Второй,

— Что такое «Пси» в круге? — не понял Тордион.

— Пси. Символ непостижимости, — объяснил ему Магнификус.

— Плохо, — покачал головой тот. — На торговую марку бытовой техники похоже.

— Тогда любимое здесь число — четырнадцать в круге.

— Отчего четырнадцать?

— Полное соответствие понятию «непостижимости» — значит много и ничего конкретно, но без него — никуда.

— Оригинально, надо подумать.

Второй хихикнул.

— Вы чего? — удивился профессор.

— В голову пришло, — сообщил Магнификус. — Страшный сон каждого земного эволюциониста — от «человека думающего», продук­та страха смерти, через «человека мечтающего», обязанного своим по­явлением безделью, к «человеку творящему», собственно, уже и не обязательно человеку. Никакой локальной связи.

— Бредите, любезный?! — тоже усмехнулся Тордион и спросил: — Напомните, чему вас нужно обучить?

— Сафери, — напомнил Второй и добавил: — Хотя основы теории я усвоил. Теперь мне хотелось бы практических упражнений. Ну, пред­положим, как мне ритуал разрушения Черного Портала совершить ?Не мечом же в воздухе махать?

— Проще простого, — объяснил профессор. — Предположим, вы решили написать некий увлекательный роман, в котором ваш главный герой должен совершить некий могущественный ритуал, итогом кото­рого будет разрушение некого Черного Портала. Придумайте этот ри­туал, уберите слово «некий» и добавьте туда добытой по ходу сюжета атрибутики. Я имею в виду принципы. Заклинания должны звучать торжественно, обстановка должна быть таинственная, герой должен быть убедительным. И все.

— Попахивает дешевкой, — заметил Магнификус.

— Хотите, я вам в двух словах «Илиаду» перескажу? — в ответ предложил Тордион и поправил свой шутовской колпак.

— Не хочу, — отказался Второй. — Я понял вас, профессор.

— Тогда будем считать, что я передал вам все необходимые на дан­ном этапе познания в искусстве сафери, — поднялся на ноги профес­сор. — Если понадобятся детали, то можете заглянуть к моему старому другу в Каннах и посвятить остаток дней изучению его знаменитой тех­ники хрустальной стены. Он живет на Мимозной горе и помаленьку сходит с ума от осознания собственного совершенства и приступов сплина. Только не старайтесь ему понравиться, он этого терпеть не мо­жет. А сейчас пора ехать. У меня через два часа лекция.

Они сели на мотоцикл и ринулись вниз.

Уже у гостиницы, пожав Тордиону на прощание руку. Второй спросил:

— И все-таки, какова, профессор, ваша роль во всем этом? — и он сделал круговое движение рукой.

— Как у вашего кольца, — улыбнулся тот. — Я просто есть.

Тордион поддал газу и помчался на своей варп-колеснице в сторо­ну университета.

В номере Магнификуса ждали.

Во-первых, его ждал злой и вымазанный с ног до головы глиной папа Наолы.

— Я, само собой разумеется, готов присутствовать на бракосочета­нии своей дочери! — встретил он молодого человека упреками. — Но я категорически против, чтобы меня без предупреждения выволакивали силой из гроба и тащили под землей, как крота, несколько миль. Эти чудовища перевернули респектабельное кладбище вверх дном. В конце концов, они просто меня напугали! Меня — Манфрсда фон Корстейна — последнего в Кровавой линии Корстейнов! Лежишь себе в гробу, ничего не подозревая, неожиданно какой-то мумифицированный хам проламывает совершенно новый гроб своей костлявой лапищей и хвата­ет тебя за волосы! Скандал!

Во-вторых, его ждала Наола.

— Милый! — заявила она. — Предупреждать надо, если перед са­мой свадьбой куда-то уезжаешь. Я тут с ума схожу! Через три дня, ровно в полдень, мы должны быть в городском муниципалитете, а ве­чером того же дня — в усадьбе. Приглашения гостям я уже отправила.

В третьих, его ждал Вилли.

—- Иохан прислал гонца, наемники на месте! — заговорщическим тоном сообщил он и протянул утреннюю газету.

Крупным шрифтом через всю первую страницу тянулся заголовок: «Банда Руглуда Костожуя похитила Свитки Нагаша! Графы Сильва- нии объявили крестовый поход!»

— Доброе утро! — поприветствовал присутствующих Магнификус и устало опустился на кровать.

Весь комплекс свадебных приготовлений находился под неусып­ным вниманием новобрачной. Второй никак не ожидал от Наолы такой прыти. В некотором смысле его это даже немного тревожило. Хотя, с другой стороны, столь трепетное отношение к вопросу заключения бра­ка со стороны девушки пробуждало в его мятежной душе ощущение мягкого, обволакивающего покоя.

Наола подключила к своей деятельности и отца, и Вилли, и при­бывшего первым из гостей Ракартха. Всем были поручены определен­ные заботы, за своевременным исполнением коих также следила Нао­ла. Единственным незадействованным в деле человеком был жених.

— Пока наслаждайся временной свободой, только не рекомендую злоупотреблять, — заявила ему девушка. — Никаких мальчишников и прочих холостяцких рудиментов!

Однако тот и не намеревался затевать шумных проводов своего одиночества, поскольку много лет тяготился им. Свободное время Маг­нификус использовал для посещения лекций Тордиона в университете.

Его недавний экзальтированный спутник практически ничем внешне не отличался от остальных преподавателей легендарного учебного заве­дения. Свои лекции он посвящал психологии, плавно подчиняя послед­нюю вопросам этического свойства. Его мало интересовали деловые пре­имущества психологии и глубоко тревожили морально-нравственные не­урядицы окружающего мира. Судя по всему, своей основной задачей как преподавателя он считал попытку пробудить у студентов вкус к миро­творчеству как исходной величине сознания. Каждым своим вновь озву­ченным тезисом Тордион призывал, в первую очередь, к сохранению и равновесию и уже потом ко всему остальному. На этих лекциях молодо­го человека не покидало ощущение, что профессор искусно избегает сло­ва «любовь», предоставляя внимающим ему волшебную возможность прийти к необходимым выводам самим. Магнификусу это нравилось.

Пока он внимал проникновенным речам Тордиона, Наола продол­жала свою организационную деятельность. Предстоящему бракосоче­танию она дала кодовое название «Операция Інездо». И милая полу­кровка вила это «гнездо» с энергией штормового ветра.

Будущий тесть молодого человека, ввиду отвратительного реноме, был выслан из Нульна и направлен в усадьбу для подготовки к приему многочисленных гостей. Беспокойному клирику-сигмариоту поручили до­кументальное оформление брака, и тот измучил муниципальных чиновни­ков бесконечными уточнениями брачного контракта, который в конце концов составил три увесистых тома. Встревоженный такими объемами, рассудительный Ракартх лично просмотрел все документы и свел кон­тракт к двум фразам: «Девица Наола фон Корстейн добровольно вступа­ет в брачный союз с маркизом Че Геварой и обязуется быть тому предан­ной супругой и ответственной хозяйкой». «Маркиз Че Гевара без всякого принуждения со стороны вступает в брачный союз с девицей Наолой фон Корстейн и обязуется бьггь той верным супругом и защитником». Него­дованию Вилли не было предела, и с горя он напился в «Проезжем па­триоте» до бесчувствия. Когда Бигли и гном-повар привели его под руки в гостиницу, оскорбленный формалист еще долго оглашал тишину «Шпаргалки» декларацией вслух 72 пунктов брачного контракта, где ого­варивалось процентное соотношение при разделе имущества в случае бес­плодия одного из бракосочетающихся и последующего развода.

За день до свадьбы в Нульн приехали Торгрим Злопамятный и Король Феникс Фунибар. И тот и другой инкогнито остановились в лучшем отеле города и с упоением подключились к свадебным пригото­влениям. Дабы избежать ненужной огласки, Верховный Король гномов скупил все полосы периодических изданий города на неделю вперед, а Король Феникс убедил городские власти объявить пятидневный ка­рантин с полной изоляцией Нульна от внешнего мира.

В назначенный день Магнификуса разбудил Фунибар и лично препроводил к поджидавшей у гостиницы карете. Еще десять карет до­жидались их на площади перед муниципалитетом. Регистрировать брак взялся сам мэр Нульна — господин Эрих Лоц Старший.

Ко всеобщему удовольствию, господин Лоц оказался на редкость сообразительным человеком и, окинув взглядом присутствовавших на церемонии гостей, он не стал докучать речами, а лишь молча показал бракосочетающимся, где необходимо поставить подписи. Разве что по­сле этого он смущенно напомнил: — Поцеловаться бы надо. Молодожены не стали возражать.

Едва праздничный кортеж пересек границы Нульна, к нему присо­единились отряд «Кровавых драконов» во главе с Абхорашем, отряд «Белых львов» — преданной гвардии Короля Феникса, отряд «Боевых молотов» — постоянной охраны Торгрима Злопамятного. С небес кор­теж патрулировали рыцари Ракартха на своих боевых драконах. Дооф летел чуть поодаль, явно не решаясь вступать в контакт со своими по­родистыми собратьями.

К семи часам вечера колонну догнала карета Королевы Дручий, окруженная отрядом «Черной Стражи».

— По-моему, профессор Энлиль не поехал, хотя я приглашение лично передала, — выглянув из увешанной цветочными гирляндами ка­реты, сказала Наола.

— Моїу спорить, что он уже в усадьбе, — успокоил ее супруг и задум­чиво добавил: — Слишком хорошо все идет, чтобы хорошо закончиться.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась девушка, подозревая, что Магнификус намекает на свадьбу.

— Ситуацию в целом, — неопределенно ответил он.

— Не стоит беспокоиться, — взяла его за руку Наола. — Мы пе­редвигаемся через мирные территории и в таком сопровождении, что нам ничего не угрожает.

— Милая, поверь мне, — сказал ей Второй. — Я игрок со стажем. Именно когда ничего не угрожает, и нужно ждать удара.

Его слова оказались пророческими. Снаружи что-то оглушительно грохнуло, лошади испуганно заржали, и карету сильно качнуло.

Молодожены выглянули из окна. Их взору открылась, мягко гово­ря, неутешительная картина — две гигантские трещины, разверзшиеся в земле, отрезали их карету от остального кортежа. Из образовавших­ся трещин вырывались клубы раскаленного пара, рядом с каретой, сры­вая с земли крупные куски дерна вместе с растущими на них придорож­ными кустами, кружил смерч. Небо заволокло невесть откуда возник­шими грозовыми облаками.

— Любимый, ты умеешь предсказывать будущее! — восхищенно покосилась на супруга девушка, а потом еще и поцеловала его.

— Какая у тебя любопытная реакция на природные катаклизмы! — пытаясь открыть заклинившую дверь, заметил Магнификус.

Тут ему кто-то помог снаружи, и дверь наконец распахнулась. За ней стоял в своем обычном, «университетском», облике Тордион.

— Здравствуйте, господин профессор! — поприветствовала его из- за плеча супруга немного опешившая Наола.

— Добрый день, — ответил полупоклоном тот и попросил: — Мож­но мне позаимствовать вашего супруга на пару слов?

— Если только на пару, — неуверенно отозвалась девушка.

— Не волнуйся, я мигом, — пообещал Второй, спрыгнул на землю и подошел к профессору.

— Есть интересное предложение, — сообщил тот и показал на уз­кую полоску земли, тянущуюся посреди двух почвенных разломов.

— Верю, что по пустякам вы не стали бы отвлекаться, — кивнул Магнификус, но перед тем как ступить на указанный путь, поинтересо­вался: — Надеюсь, что за время нашего разговора я не овдовею?

— Можете не беспокоиться, в моем лице вы имеете живого гаран­та института семьи, — заверил его Тордион, заложил руки за спину и первым зашагал вдоль шипящих паром трещин.

Шли они недолго. Магнификус не успел сосчитать до ста, как па­ровая завеса перед ними расступилась, и они оказались в месте, до бо­ли знакомом молодожену — те же пустые улочки, те же скрипящие на ветру гнилые ставни.

— Это Прааг! Я был здесь! — воскликнул он.

— Совершенно верно, — подтвердил его догадку профессор. — Это Прааг — город с мрачной биографией, ставший могилой почти для мил­лиона разумных живых существ. Древние когда-то разыграли в Прааге увлекательную схватку сил Хаоса и Империи. Одну из самых драмати­ческих схваток. Империя победила 400:370. Я имею в виду «тысяч».

— Зачем мы здесь? — не понял Магнификус.

— Один мой старый знакомый посчитал возможным пригласить вас на похоронную церемонию своей матери, — ответил Тордион и добавил: — Заодно вы сможете с ним обговорить детали предстоящего вам подвига.

— Какого подвига?

— Разрушения Черного Портала.

— А что за старый знакомый?

— Тзинч.

— Демон Изменения?! Зачем нам Тзинч?

— Как зачем? — подталкивая молодого человека к одной из две­рей, напомнил профессор. — Вам же нужны недостающие принципы?

— Вы хотите сказать, что... — не поверил Магнификус.

— Да, я хочу сказать это, — кивнул Тордион.

На столе посреди комнаты лежала мертвая старуха, рядом с ней стоял мужчина плотного телосложения в парчовом френче, то и дело самопроизвольно изменяющем цвет. Казалось, что мужчина не заметил вошедших. Во всяком случае, он никак не отреагировал на их появле­ние. Мужчина не отрывал взгляда от лица покойницы.

— Примите мои соболезнования, — тихо произнес Второй.

— Зачем? — посмотрел на него мужчина.

Магнификус не нашелся, что ответить.

-Ты все ему объяснил? — повернулся к Тордиону мужчина.

— Пока нет, — сказал тот.

— Тогда объясни, — без какого-либо намека на эмоцию предложил мужчина.

— Друг мой, — профессор положил молодому человеку руку на плечо, — мистер Тзинч хочет предложить вам одну сделку. Ее суть та­кова — он готов отдать вам имеющиеся у него многогранники Моора, а за это вы должны вывести всех Древних той дверью, которую я вам по­казал.

— Как дверью?! — ужаснулся Магнификус. — Они же!..

-Он не согласен? — опять обратился к Тордиону мужчина.

— Он согласен, у него нет выхода, — заверил мужчину профессор и подтолкнул молодого человека наружу.

Оказавшись на улице, Магнификус переспросил:

— Я правильно понял — нужно провести Моора, Таала и Валайю через дверь над Караз-Оррудом?

— Правильно, — ответил Тордион. — Таала, Бога Смерти и мою мать.

— Но они просто исчезнут! Их нет на Земле! — напомнил Второй.

— Ваши предложения? — резко спросил его Тордион,

-Не знаю, — растерялся Магнификус. — У меня нет предложений.

— У меня тоже, — устало вздохнул профессор. — Это единственное.

— Я не могу, — покачал головой Второй. — Я не пойду на убийство.

— Убийство кого?

— Древних.

— Древние давно мертвы, а те, кто вас вызвал — их заблудившие­ся на Нибиру души.

— Нет, — категорически отказался Магнификус и сделал шаг на­зад, с твердым намерением вернуться к карете.

— Тогда Нибиру исчезнет, а с ним и все, кем вы дорожите, и Древ­ние заодно, — сообщил ему Тордион.

Второй остановился, повернулся к профессору и, пытаясь до конца осознать сказанное, переспросил:

— Исчезнет?

— Правила игры, — напомнил Тордион. — Если один из участни­ков побеждает остальных, какая надпись появляется на экране?

— Игра окончена, — машинально произнес Магнификус.

— Теперь вы понимаете, почему я сказал Тзинчу, что у вас нет вы­хода? — объяснил ему профессор.

— Теперь я понимаю, почему вы так много времени отводите на своих лекциях идее равновесия, — горько усмехнулся Второй и доба­вил: — Только сможет ли это понять ваша мать?

— Сможет, — уверенно кивнул Тордион. — Она не пропустила ни одной моей лекции. Помните, я упоминал о моем старом друге, волшеб­нике с Мимозной горы? Гак вот, он не устает повторять, что допуск к абсолютной реальности имеется только у женщин.

Второй пнул ногой листву и обреченно вздохнул:

— Неужели Тзинч так ненавидит Древних, что готов пожертвовать источником собственной силы?

— Не в этом дело, — Тордион протер ладонью воспаленные от усталости глаза.

— А в чем?

— В равновесии. Тзинч жертвует своими силами не ради нас, а ра­ди Хаоса. Если Хаос победит, итог будет тот же — игра окончена. Тзинч мудр, как древний змей.

— Что, остальные демоны Хаоса этого не понимают?

— Еще как понимают, но правила есть правила, и эти правила мо­жете изменить только вы, а для этого вам нужны недостающие прин­ципы. Следите за ходом моих рассуждений?

Магнификус резко развернулся и вошел в дом.

— Почему ты хочешь уничтожить Древних? Просто принципы от­дать нельзя? — без предисловий, напрямую, спросил он Тзинча.

Тот молча показал на лежащую старуху.

— Справедливость, — ответил за него Тордион, подходя сзади.

Демон поднял на руки женщину и вышел на улицу. Дневной свет мгновенно изменил его. Теперь это был уже не человек, а кошмарная смесь птицы, леопарда и змеи. Под лапами чудовища засверкали элек­трические разряды, и сильный порыв холодного ветра взметнул сухую листву к небу. Тзинч, больше не обращая внимания на людей, двинул­ся с мертвым телом по улице, прочь от пустого дома.

— Куда он пошел? — спросил Второй.

— На северной окраине его слуги соорудили большой погре­бальный костер из всех найденных в городе книг, — сообщил про­фессор.

— А кто эта женщина?

— Мать библиотекаря, которого убили во время штурма Праага. Она лишилась разума и ослепла от горя. Бедная женщина считала Тзинча своим спасшимся сыном, и Тзинч со временем стал считать так же. Безумие — одна из сторон изменения.

— Вы хотите сказать, что демон искренне верит в это?

— Более чем искренне, — подтвердил Тордион. — Пожалуй, это единственное, во что он верит.

— Надо попытаться разуверить его! — отчаянно предложил Маг­нификус.

— О мой упрямый друг! — опять положил ему на плечо руку профессор. — Лишать веры — это компетенция седьмого уровня. Тут мы бессильны. Пойдемте к вашей карете, Наола, наверное, уже вол­нуется.

— Так битва будет или нет? — спросил Второй, входя за своим про­водником в паровое облако.

— И еще какая! — заверил его тот. — Мир содрогнется.

*

Обратный путь у них занял также очень немного времени. Судя по всему, все эти фокусы с природными катаклизмами были своеобразным прикрытием незаметного для остальных перемещения Магнификуса и Тордиона в район Праага.

— Надо бы на досуге обучиться у профессора всем этим забавным фокусам, — мелькнуло в сознании молодого человека. — Теоретическая часть — это прекрасно, но практическая — полезно.

Когда они оказались у кареты, выяснилось, что усилиями рыцарей Абхораша и охраны Горгрима над земляными расколами уже были со­оружены деревянные настилы.

— Что это такое? — подбежал с вопросом к спутникам встрево­женный Фунибар.

— Землятрясение, Ваше Величество, — невозмутимо проинформи­ровал того профессор. — Здесь активная сейсмическая зона. В прош­лом году такая же беда случилась на полях графа Гормета.

— Нужно посоветовать Карлу-Францу отправить на изучение этих мест специалистов в данной области, пока трагедии не случилось. Мы еще легко отделались, — заявил Король Феникс и направился по­могать своим людям переправлять карету новобрачных по деревянному настилу на другую сторону.

Вслед за ним к Магнификусу подошла Наола.

— С тобой все в порядке? — спросила она, поглядывая на Тордио- на. — Вас не было десять минут. Я боялась, что вы свалились в трещину.

— Любовь моя! — успокоил ее Второй. — С учетом моего тотально­го бессмертия меня бы давно восстановил ближайший алтарь, а господин профессор, насколько я понимаю, даже в порталах не нуждается.

— Именно так, — подтвердил тот. — Я регенерирую в доли секун­ды. Это мое единственное практическое преимущество перед осталь­ными. Пойдемте к вашей карете. Уверен, что господин Корстейн вол­нуется, а когда люди волнуются, у них появляется нездоровый аппетит. В случае с вашим папой это совсем некстати.

После доставки кареты на нормальную дорогу молодые люди сели в нее вместе с Тордионом, и свадебный кортеж двинулся дальше.

Весь остаток пути Тордион развлекал озадаченную мрачным на­строением супруга Наолу. Профессор рассказывал потешные истории,

декламировал наизусть удачные эпиграммы на своих коллег по уни­верситету и даже спел один куплет студенческой песни. А Магнифи­кус смотрел на него и думал:

— Этот простодушный с виду весельчак приговорил собственную мать к смерти. Жуткий сон! — и он задал себе вопрос:

— А я смог бы пожертвовать своей матерью ради спасения мира? Отвечать себе Второй не решился. Ему просто стало безудержно

стыдно.

К двадцати пяти часам кортеж приблизился к усадьбе Корстейнов. В наступившей к тому времени темноте усадьба была видна за несколь­ко миль. Что-что, а в вопросах искусственного освещения будущий тесть Магнификуса разбирался отменно. Тысячи разноцветных фона­риков украшали подъезд к воротам родового гнезда по обе стороны до­роги. Упыри, верные спутники легендарного вампира, тучами носились по воздуху с такими же фонарями в сжатых лапах. Драконы-охранни­ки приветствовали подъезжающих фонтанами алого пламени с небес. Каждый столб ограждения украшали горящие масляные лампы. Меж­ду аккуратно постриженных кустов в парке по воздуху плавали дико­винные фосфоресцирующие овалы, время от времени принимающие форму женщин-призраков.

— Бедные девочки, — вздохнула невеста, глядя на них. — Папа ни в чем не знает меры. Заставлять баныпи работать осветительными при­борами жестоко. Они и так все время плачут.

— Однажды я видел, как они смеялись и пели, — напомнил ей супруг.

— Это была заслуга твоего зубастого собутыльника, — кивнула Наола и спросила: — Ты его приглашал?

— Приглашениями занималась ты! — воскликнул Второй. — Если мы его не пригласим, он может обидеться! И перед Асушан очень неудобно.

— Не волнуйтесь, — по-отечески успокоил их профессор. — Пони­мая, что за всем вам уследить не удастся, я взял на себя смелость при­гласить грызунов и мастера Казириона.

— Это очень дальновидно с вашей стороны, — поблагодарил его Магнификус.

 *

 У ворот свадебный кортеж встречал сам Манфред фон Корстейн. 

Рядом с ним стоял Уул и служил хозяину усадьбы живым рупором. Вампир что-то говорил вполголоса, а тролль громогласно повторял за

ним все слово в слово.

- Дорогие гости! — говорил Манфред. — Нет слов, какими я смог бы передать вам свою признательность за то, что вы почтили наше имение в этот торжественный день. Слуги примут ваших лошадей, доставят ваш ба­гаж в комнаты и проведут вас к праздничному столу. Милости просим!

Из-за спины вампира к каретам заспешили волки. Гигантские обо­ротни довольно ловко справлялись с поставленной перед ними задачей, и вскоре спешившиеся гости были все препровождены в здание. Неко­торые насильно. Предположим, одному из гномов-кучеров совсем не хотелось оставлять своих лошадей без присмотра, тогда трое лютых волков повалили гнома на землю, закатали в ковровую дорожку и в ви­де извивающегося рулона поволокли в дом.

Последними в дом вошли Магнификус и Наола.

— Папа, кто готовил? — деловито поинтересовалась у отца невеста.

— Можешь не беспокоиться, — обнял ее вампир. — Десять лучших поваров Альтдорфа. Некоторые из них готовили еще на свадьбе де­душки Карла-Франца.

— А что у нас с музыкой? — проявил похвальную домовитость

Второй.

— На разогрев — оркестр из нульнского «Сантименто». Наола проси­ла. Говорит, что с их музыкой у вас с ней много чего связано. А для после­дующего, серьезного застолья — сам мэтр Фориус. Еле уговорил. Приш­лось его клавесин из Мидденхайма доставлять, — сообщил фон Корстейн.

— Хорошо, — похвалила девушка.

— Дочь моя! — обратился к ней отец. — Мне хотелось бы задать тебе с глазу на глаз один вопрос, — он повернулся к Магнификусу и по­просил: — Умоляю, идите в дом. Мы вас догоним. Второй понимающе кивнул и пошел к зданию.

— Что, папа? — взглянула на Манфреда Наола.

— Даже не знаю, как сформулировать, — замялся тот и, все-таки решившись, в лоб спросил: — Я надеюсь, что ты еще девица?

— Как тебе не стыдно, папа?! — укорила отца Наола и побежала вслед за женихом.

— А что тут такого стыдного? — себе под нос пробурчал вампир. — Все должно быть как у порядочных людей. Утром полагается вывеши­вать простыни. Что я вам — донор?!

Продолжая что-то бормотать, он направился к дому.

В подготовке внутреннего убранства дома почтенный вампир по­пытался ничего не упустить из виду. Сквозь обеденный зал, открытую веранду и вплоть до искусственного пруда со старой мельницей тянул­ся длинный праздничный стол. Входящих гостей принимали два самых крупных волка и разводили по своим местам. Размещение было проду­мано таким образом, чтобы представители разных рас ранее не имели между своими народами открытой вражды, поскольку присутствие за столом потенциального неприятеля, даже если на данный момент он та­ковым не являлся, все равно сказывается на настроении и аппетите.

Гак, например, гномов посадили напротив людей, а Высших эльфов — напротив аристократов ночи. Темных эльфов и прибывших последними Бигли и еще двоих гоблинов разместили на другом «крыле» стола. Кстати, туда же подался и старина Казирион, не переносивший сосед­ства своих собратьев — Высших эльфов. По случаю торжеств он изме­нил свой облик и превратился в сухощавого старика с реденькой седой бородкой. «Ни дать ни взять — старик Хоттабыч»,— подумал жених.

Его внучка — ныне Королева Темных эльфов Кет Зарин — прилагала все возможные усилия, дабы угодить деду. Она лично следила за сво­евременным наполнением его тарелки едой, а бокала — вином. Однако вздорный предок каждый раз требовал, чтобы она отпивала из его вновь наполненного бокала глоток, чем обижал девушку. Что-что, а отравление родного дедушки никак не входило в ее планы. Каурана видно не было.

Молодоженов устроили в центре стола. Рядом сели отец невесты, Тордион, Ракартх, Абхораш и Вилли.

Пока все рассаживались, оркестр из «Сантименто» наигрывал ка­кую-то популярную в Нульне польку, но как только к Праздничному сто­лу был придвинут последний стул, а перед гостями не осталось ни одного пустого бокала, музыка стихла и слово взял Манфред фон Корстейн.

— Многоуважаемые гости! — провозгласил он. — Можно было бы посвятить целый день чествованию каждого из вас, удостоивших своим присутствием наш праздник, но это свадьба, и наш главный гость — это любовь! Выпьем за любовь, все остальные вопросы история решит за нас.

Присутствующие одобрительным гулом и звоном бокалов поддер­жали хозяина дома.

Тот выпил и продолжил:

— Когда-то и я сидел за этим столом в качестве жениха, а моя су­пруга, прекрасная Оливия, держала мою руку в своей. О, как же я был неблагодарен жизни, как непроходимо глуп и преступно самонадеян! Почему я не ценил по достоинству это мгновение? Нет мне прощения, и его не будет и молодым, если они не осознают, что этот миг счастья — последний. Все остальные мгновения - либо уже в недосягаемом про­шлом, либо в абстрактном будущем. Я предлагаю поднять наши бока­лы за это мгновение, в котором мы живем. Мир стоит на месте, а моя дочь выходит замуж.

Манфред всхлипнул и поднял над головой бокал.

— Папа сегодня обязательно напьется, - на ухо предупредила Магнификуса невеста.

— Так полагается, — успокоил ее тот. — И у Древних есть такая традиция. Еще жених бегает с подаренными конвертами в туалет. Но это сложно объяснить.

Следующее слово неожиданно ваял Абхораш.

— Я буду краток, — сразу предупредил он, извлекая из-за пазухи маленькую золотую клетку. — На моей родине любящие мужья дарили своим женам не драгоценные камни, не волшебные украшения, а птиц. У нас считалось, что птица — это символ непреходящей красоты, кото­рая выражает себя в преданности друг другу, — рыцарь передал клет­ку Наоле. — Мой нежный друг, в этой клетке очень маленькая, но очень красивая птичка. Довольно редкая птичка. Когда ты будешь по- настоящему счастлива, отпусти ее.

Девушка немедленно взялась за дверцу клетки.

— Не торопись, — остановил ее Абхораш. — Никто не сомневает­ся, что ты сегодня счастлива, но кто знает — может быть, завтра ты бу­дешь еще счастливее, а послезавтра еще.

— Тогда эта птичка может остаться в клетке навсегда, — возрази­ла ему Наола.

— Именно за это я и хочу выпить, — провозгласил рыцарь. — За «навсегда»!

— За «навсегда», за «навсегда»! — поддержали его собравши­еся.

— Не мучай птичку, — шепнул Второй невесте. — Незаметно, под столом, выпусти пернатое, и все.

— Ничего, ей и в клетке пока неплохо, — почему-то заупрямилась девушка и спрятала клетку.

Третьим решился говорить Ракартх.

— Уважаемые дамы и господа! — поднялся он со своего места. — Я ничего не буду желать или дарить молодым, потому что чего бы я ни сказал или чего бы я ни предложил, это будет ничтожно мало в сравне­нии с тем, что они уже имеют. Я нищ и бессилен перед лицом этого сча­стья. Побежден. Как все мы побеждены. За эту победу, совершенную не оружием, не дворцовыми интригами или политическими альянсами,

а сердцем, способным быть побежденным, я и хочу опустошить свой кубок. Я доступно изъясняюсь?

— Более чем, мой дорогой брат! — поддержал оратора Король Фе­никс и выпил первым.

— Ты понял хоть, о чем идет речь? — тихо поинтересовалась у су­пруга Наола.

— О том, что неплохо бы тебе научиться готовить, — перевел сло­ва дручия тот.

— А тебе — коней подковывать, — дополнила его перевод своим девушка.

Далее говорили все по очереди — Торгрим призывал к разумному ведению хозяйства, Фунибар — к обоюдному уважению, Вилли требо­вал определиться в едином вероисповедании, дабы укрепить фундамент семьи совместными идеалами. Когда очередь дошла до мастера Кази- риона, тот выдержал длинную паузу, критично осмотрел каждого из присутствовавших и. в конце концов, желчным тоном произнес:

— Вы тут, детки, говорите и говорите, так умно говорите, так прак­тично, но мне от ваших слов только горько становится. Горько, честное слово!

— Іорько! — крикнул улыбающийся Тордион.

— Горько! — закричали все, а мэтр Фориус ударил по клавишам.

Магнификус с Наолой поднялись и поцеловались.

*

К Манфреду сзади подошел один из волков и что-то прорычал. Фон Корстейн дождался финала традиционного лобзания и сообщил жениху:

— Как же не везет парню! — почти с сожалением сказал Магнифи­кус, разглядывая расплющенное пнем тело в доспехах, лежащее у во­рот. — Кром Завоеватель. Убийца. Опять меня приходил убить.

— Тут к вам пришли или, вернее будет сказать, приходили.

— У него не было приглашения, и он нагрубил Уулу, — объяснил ему тесть.

— Да, с таким воспитанием в убийцы нельзя брать, — согласно кивнул молодожен и тут заметил бредущего вдали по направлению к усадьбе путника.

— Клянусь конформной инвариантностью Вайла! — узнал путника

Магнификус. — Это же Иохан. Только почему он пешком?

Второй поспешил навстречу старому другу. Тот выглядел неваж­но — рваная одежда и темные круги под глазами от усталости.

— Хаос нам не поверил, — не здороваясь, сообщил ван Хал. — Хаос напал первым. Все перебиты или разбежались. Я восстанавли­вался семь раз. У нас нет больше армии.

— Не совсем так, — заверил его Магнификус. — Хотя об этом по­ка рано говорить. Пойдем, для начала ты меня поздравишь. Я женился.

— Женился?! — не поверил Охотник. — Гебя шантажируют или околдовали?

— Скорее, околдовали, — улыбнулся Второй. — Сильно околдова­ли и немного шантажировали.

— Моя вина, — вздохнул, следуя за ним в дом, Иохан. — Нужно бы­ло тебе дать с собой защитный талисман «Лесного духа». Верная вещь.

— Поздно, очень поздно, — сказал «околдованный» и попросил: — Пока о наших неудачах никто знать не должен, даже Вилли, Причем Вилли — в первую очередь. Попозже поговорим.

— Как скажешь, божественный, — понял его ван Хал. — Паника — плохой помощник в таких делах.

— Поверь мне, — взглянул на него Магнификус. — О панике речь не идет. Хаос перешел границы Империи?

— Пока нет, — покачал головой Охотник. — Он сгруппировал свою армию в районе Нижнего Талабека. Везде патрули. Много патрулей.

— Подожди, — задумался Второй, — если Хаос не перешел грани­цу, то каким же образом он напал?

— Мы встали двумя лагерями на нейтральной территории,—

объяснил Иохан. — Точнее, на спорной территории. В тех краях грани­ца — понятие относительное. Первой пострадала группировка Борд- жио Осадника. На него напали рано утром. Внезапно. Пока Борджио выстроил остатки своих войск, от его группировки осталось не больше половины. Кто-то нас предал.

— Ладно, разберемся, - ободрил друга Магнификус, усаживая то­го между Вилли и Ракартхом. — Перекуси с дороги.

К новобрачному сзади подошла Наола и, обхватив его талию рука­ми, полюбопытствовала:

— Что-то случилось?

— Ничего особенного, — погладил ее по руке тот. — За исключением того, что твой садовник растолок, как горох в ступке, наемного убийцу, а мои войска разбиты в пух и прах. Я, любовь моя, полководец без армии.

— Неужели вся эта ерунда испортила тебе настроение? — поцелова­ла мужа в шею девушка. — После свадьбы наберем тебе новую армию.

— Нет, испортить мне настроение все сложнее и сложнее, — пожал плечами Второй. — Разве что проголодался на нервной почве.

Наола звонко хлопнула в ладоши и со стороны кухни расторопные поварята понесли в зал огромные подносы с горячим.

Жаркое из Мидденхаймских оленей под сливочной шубой, белые альтдорфские карпы, запеченные в тесте на зеркале, паренные на пи­ве пустоземные жирные тетерева, фаршированные грибами, и туши жаренных на вертеле молодых бычков, тушенная в глиняных горшоч­ках ягнятина, начиненные черной икрой яйца лорентийских перепелов и еще с добрый десяток блюд, любовно приготовленных поваром- виртуозом. Все это гастрономическое великолепие наполнило окру­жающее пространство упоительным ароматом, и разговоры мгновен­но стихли. Только позвякивание столовых приборов и перезвон бока­лов нарушали тишину.

По старой студенческой привычке Магнификус не стал отвлекать­ся на изыски и принялся поглощать начиненные икрой перепелиные яй­ца с такой скоростью, что невеста испугалась за его здоровье и отодви­нула поднос с яйцами подальше. Второй с огорчением крякнул и ухва­тился за горшок с ягнятиной.

— Ты умрешь, — предупредила его Наола. — Хотя бы не торопись.

За стол вернулся отец девушки и протянул жениху сверток:

— На воротах для тебя передали.

Магнификус развернул ткань и обнаружил там два сосуда. Один из них был точной копией флакона с осколками варп-камня, когда-то пода­ренного Шарскуном, другой — копией флакона с жидкостью, по словам того же скейвена, нейтрализующей побочные явления варпстоуна.

— Как неудобно! — огорчился Второй. — Сто процентов — это по­дарок Шарскуна и Асушан.

— Там еще записка, — показала ему на клочок бумаги рядом с фла­конами Наола.

Он развернул записку и прочел:

— Поздравляем. Извиняемся, но не можем приехать. Шарскуна вызвали на срочный совет Тринадцати. Желаем много потомства и ма­ло трудностей. А. Ш.

— Что там во флаконах? — не сдержала любопытства невеста.

— Варп-камень для сафери, — ответил Магнификус и тут же про­верил — начертил в воздухе свое имя, вызывая сферу.

Сфера переливалась голубыми огоньками. Каждый символ был го­тов к реализации.

— Много варп-камня, — обрадовался Второй. — Возможностей на семь-восемь. Все символы светятся.

— А сколько у тебя в сфере символов? — спросила девушка, види­мо, частично осведомленная в вопросах сафери.

— Тысячи, — сообщил ей супруг.

— Как много! — восхитилась Наола. — Ты такой могущественный. Но больше яички не ешь.

— Не буду, — смирился с ее требованием Второй и предложил: — Я яички не буду есть, а ты отопьешь из крысиного подарка.

И Магнификус заставил жену сделать большой глоток из флакона жидкости, нейтрализующей негативное воздействие варп-камня.

Тут он заметил, что Тордион, стоя у входной двери, тайком подает ему какие-то знаки.

— Любимая, я опять на секунду отлучусь, — предупредил Магни­фикус, поднимаясь из-за стола.

— Это неприлично, — укорила его девушка. — Все-таки свадьба.

— На секунду, — решительно повторил он и вышел из зала на улицу.

Профессор уже прогуливался по дорожке у дома.

— Я нас слушаю, профессор? — обратился к нему Магнификус.

— Согласитесь, как это все забавно выглядит, — кивнул тот на вид­невшийся за окнами праздничный стол. — Эльфы, вампиры, гномы, волки-оборотни. Свадьба. Клавесин.

— Мне нравится, — пожал плечами Второй.

— Мне тоже, — серьезно взглянул на него Тордион. — Но вам не кажется, что пора решить один наш вопрос?

— Уводить Древних? — догадался Магнификус.

— Самое время, — подтвердил его догадку профессор. — Я слы­шал, что Хаос разогнал ваши наемные войска и движется вдоль границ Империи. Это плохой знак. Очень плохой.

— Профессор, я до сих пор не понимаю, зачем нам исполнять прихоти Тзинча, и еще я не понимаю, каким образом этот демон узнал о двери? — спросил Второй.

— Я ему рассказал, — спокойно ответил Тордион.

— Зачем?! — изумился Магнификус.

— Я спросил, что необходимо сделать, чтобы он вернул вам принципы, он ответил, что нужно избавить Нибиру от Древних. Я предложил дверь.

— Я тоже Древний.

— Не совсем так. Тзинч питает антипатию к тем Древним, которые создали его убийцей, а к вам он равнодушен. Более того, кажется, он вам даже симпатизирует, по-своему, разумеется.

— Пусть так. Но подскажите тогда, как мне удастся собрать Древ­них. Того же Моора невозможно вытащить из его мертвого дома. Но даже вместе с ним — пусть я обернусь самой быстрой птицей и полечу в Башню Хоэта, оттуда вместе со всеми к Караз-Орруду, — это зай­мет несколько дней.

— Они уже все там, кроме моей матери, — сообщил Тордион, — А она хотела с вами переговорить до встречи с остальными.

— Где? — обреченно вздохнул Второй.

— В одном из кафе Лорейна, где вы уже бывали с ней. Она даже заказала ваш любимый напиток без кофеина, — проинформировал про­фессор.

— Как я туда попаду? — не понял Магнификус. — Я не могу на несколько дней исчезнуть с собственной свадьбы. Наола меня не пой­мет, а ее папа обескровит.

— Какой же ты тупой! — впервые потерял свойственное ему само­обладание профессор. — У тебя, простите, вас, великолепное образова­ние, здоровый мозг, зрелый возраст, короче говоря, — все необходимые для понимания параметры. Неужели вы до сих пор не скомпоновали в своей голове все ранее увиденное и услышанное?!

— Это вы к чему? — немного обиделся на своего собеседника мо­лодой человек.

— Это я к тому, что вы владеете сафери, — уже спокойнее объяснил Тордион. — Вызовите сферу, ничего экстраординарного не придумывай­те — просто дайте ей задание. Своими словами, без ритуальных завыва­ний и прочей чепухи. Сафери любит простое изложение мысли. Вы же не лобзаете колесо своего автомобиля перед тем как завести двигатель?

— Не лобзаю, — согласился Магнификус и добавил: — В моем ми­ре я голодранец, и у меня нет машины.

— Давайте же скорее, — поторопил его профессор. — Мне и так нелегко.

Второй выдохнул воздух и, произведя необходимый пас рукой, вы­звал сферу. Собравшись с мыслями, он произнес:

— Хочу попасть в кафе, которое находится в Лорейне, на Ультиа- не. В том кафе, где я уже был с Валайей. Лучше всего, если я появлюсь из пустого переулка рядом. Так, чтобы меня никто не видел.

От сферы отделился символ, напоминающий кляксу. Магнификус ткнул в него пальцем и тут же оказался стоящим за тенистым деревом в каком-то переулке. Второй вышел на освещенную фонарями улицу и понял, что стоит в нескольких метрах от приоткрытых дверей нужного заведения. Не теряя времени, он вошел внутрь.

Валайа сидела за тем же столиком под картиной старинного эль- фийского живописца.

— Ваш кофе, — пододвинула она к присаживающемуся за столик со­беседнику форфоровую чашку. — Трехглазую рыбу я заказывать не стала.

— Пожалуй, трехглазую нам и не надо, — кивнул он и нолез в кар­ман за трубкой.

Какое-то время женщина внимательно наблюдала за ним, потом спросила:

— Вас что-то смущает?

— Да, — поднял на нее взгляд Магнификус. — Меня смущает та свя­тая простота, с которой сын отправляет свою мать на смерть, и мать, ко­торая столь же просто соглашается с гениальным планом своего сына.

— Вы не должны осуждать Тордиона, — мягко произнесла она. — Он — душа этого мира. На Нибиру нет ни одного живого существа, которому Тордион был бы чужой. К сожалению, даже мой покойный муж, при всей своей гениальности, не понимал этого.

— Все равно, — покачал головой Второй. — Я гоже не понимаю. Ведь наверняка Тзинча можно обмануть и всем остаться в живых.

— Нельзя обмануть. Тзинч — такая же часть Тордиона, как и ваша не­веста, как картина у вас над головой и ваша трубка, - ответила Валайа. — Это сложно объяснить, но если проводить технические аналогии, то мой сын в момент своего рождения стал операционной системой нашей игры. Правда, и он и я это поняли, только когда погаб его отец. У Тзрдиона нет своей личности, его любимый шутовской наряд — своего рода протест.

— Тордион — машина? — не поверил Магнификус.

— Не совсем. Правильнее будет сказать: Тордион — иной вид соз­нания. И поймите, Нибиру живая, как Земля. Она по-другому появи­лась, но такая же живая.

— Я понимаю, отчего вы решились пожертвовать собой, но как на это пошли Таал и Моор?

— Моор давно мечтал о чем-то подобном. Годы, проведенные им за разбором посмертных дел компьютерных мертвецов, превратили парня в религиозного фанатика. Он жаждет искупить свои грехи. А Таала я опоила отваром из цветов катты. Пока у него сознание трехлетнего младенца.

— Вам не страшно умирать?

— Страшно. Но я знаю, как будет выглядеть моя другая жизнь.

— Вы верите в загробную жизнь?

— Это очевидно. А вы нет?

— Пока я верю только в то, что возможно абсолютно все, правда, я не понимаю, как с этим управляться.

— Очень просто — выберете сами. Сознание определяет бытие.

— Вы выбрали?

— Да, я рожусь в семье военного в 1969 году в России и проживу точно такую же жизнь.

— Абсолютно такую же? — опять не поверил Магнификус.

— Ну, может быть, по-другому отвечу на этот вопрос, — сказала женщина.

Уже у порога Второй не выдержал и поинтересовался:

— А вам не приходило в голову, что ваш сын сам подстроил гибель своего отца и последующий бардак с Хаосом? И, что самое главное, те­перь он исправляет собственные ошибки ценой ваших жизней?

— Не только наших, ~ уточнила его предположение Валайа. — Через четырнадцать часов после того как я перешагну порог двери, Тордион растворится в Нибиру.

— Как растворится? — замер от неожиданности Магнификус.

— Вот так, — развела руками женщина. — Станет тем, кем рожден быть, — душой Нибиру. Но это произойдет только тогда, когда обор­вется его последняя внешняя связь, то есть моя жизнь. А когда вы со­берете эти проклятые принципы и разрушите Черный Портал, Тордион активизируется и восстановит все поврежденные участки в инфор­мационной оболочке Нибиру. Даже если мой бедный мальчик такой за­коренелый злодей, каким вы его себе представляете, он давно и с лих­вой окупил свои пороки одиночеством. Я — его мать и понимаю соб­ственного сына лучше остальных.

— Что же будет со мной?

— А что вы? Вы должны постараться помочь Нибиру выжить. У вас есть четырнадцать часов. Если вы не успеете за это время разру­шить Портал, Тордион умрет.

— Почему Тордион мне сам ничего не объяснил? — удивился мо­лодой человек.

— Думаю, мой сын понимает, что вы порядочный человек и не спо­собны на подлость, даже для спасения целого мира. Недаром же по­следний принцип активировался именно на ваше появление. Тордион хотел, чтобы вы лично убедились в моей добровольной жертве.

— Поспешим. Таал скоро начнет приходить в себя, — поторопила своего собеседника Валайа.

Они вышли на улицу, свернули в тот же пустынный переулок и, произведя необходимые действия сафери, переместились на камени­стую площадку под Караз-Оррудом.

Там их нетерпеливо дожидались Таал и Бог Смерти. Таал мерил шага­ми площадку, Бог Смерти неподвижно завис над самым краем пропасти.

— Почему так долго? — закричал Таал. — Мы здесь больше часа скучаем. Этот скелет такой нудный, у меня от него голова кружится, — и он ткнул пальцем в неподвижную фигуру Бога Смерти.

Бог Смерти беззвучно развернулся на месте, сверкнув при этом в лун­ном свете лезвием косы, и простонал:

— Жизнь пуста. Мы изжили свое.

— Давайте-давайте! — опять крикнул Таал. — Я хочу веселиться. Так, — Древний подбежал к Магнификусу. — Там будут сладости? У меня шесть карманов.

— Успокойся, там горы конфет, — пообещала Валайа. — Я была там. Ужасно вкусно.

— Скорее, — подал голос Моор. — Я хочу идти. Я чувствую осво­бождение.

— Какой ты скучный, ты нам все портишь, — Таал сложил руки на груди и принялся ждать, пока Магнификус вызовет дверь.

Второй снял с руки кольцо и бросил в пропасть. Тут же над безд­ной появилась открытая дверь.

— Может, все-таки я первый? — предложил Магнификус. — Я опытнее.

— Пошел прочь, мальчишка! Ты все съешь! — оттолкнул его Гаал и шагнул в дверь. За ним в проеме исчез Моор.

— Вы уверены, что так и должно быть? — повернулся к женщине молодой человек.

Валайа не сразу ответила ему. Она смотрела на звездное небо, на огни костров внизу, на проглядывающие в ночном мраке вершины гор. Наконец она взглянула на Магнификуса.

— Мой муж создал красивый мир, — сказала она и переступила порог.

Контуры двери плавно растворились в прохладном воздухе.

— Вот и все, — прошептал Второй и спешно принялся вызывать сферу.

Точкой своего возвращения он назначил участок дороги в полуки­лометре от дома Наолы.

Едва ступив на землю, он тут же услышал шум, доносящийся со стороны усадьбы.

— Что тут происходит? — спросил он у рыцарей, карауливших ворота.

— Праздничный фейверк, господин Магнификус, — ответил один из воинов, и Второй узнал в нем Ната.

Парк искрился, как новогодняя елка, в небо то и дело со свистом взмывали шутихи, несколько десятков огненных фонтанов били из клумб. Гости с бокалами в руках толпились на дорожке у дома, любу­ясь предложенным зрелищем. Тордион стоял отдельно от остальных, у входа в обвитую плющом беседку. Второй сразу направился к нему.

— Как все прошло? — встретил его вопросом профессор.

— В полном соответствии с вашим планом — все погибли, — ска­зал Магнификус и признался: — Профессор, если бы вы только знали, как мне хочется набить вам морду!

— Не решусь возражать, — пожал плечами тот. — Бейте, если это вас успокоит.

— У меня нет привычки колотить бытовые приборы, — огрызнул­ся молодой человек и, не говоря больше ни слова, направился к дому.

— Как ты долго ходил! — упрекнула Наола, отвлекаясь от разго­вора с сидящей рядом Королевой Дручий.

— Она начала забывать, за кого вышла замуж, — поддержала не­весту Кет Зарин.

— Тысячу раз простите, — извинился Магнификус и решительно пододвинул к себе бутылку с вином.

Над головами молодоженов раздался старческий кашель. Они подняли головы и обнаружили стоящего рядом мастера Казириона. Почтенный старец опирался на деревянный посох и беспрерывно при­глаживал ладонью правой руки свою жидкую бороденку.

— Господин Казирион, вам чем-нибудь помочь? — спросила у него девушка.

— Нет, детки, мне помогать уже поздно, — ответил он. — А я вот могу вам помочь.

— Чем? — не понял Второй.

— Советом, — объяснил старец. — Это будет мой свадебный подарок.

— Мы готовы, — незаметно взяла под столом за руку своего воз­любленного Наола.

— Один мудрый, очень мудрый человек говорил так: чтобы понять, нужно полюбить, и наоборот. Поймите друг друга, и вашей любви не смогут противостоять ни живые, ни мертвые, ни расстояние, ни время. Вот и весь совет, детки, — Казирион хитро подмигнул Магнификусу и, покашливая, поковылял к выходу.

— Что он имел в виду? — спросила у супруга девушка.

— Он имеет в виду, что ты можешь помочь мне принять мир таким, какой он есть, — как мог, объяснил Второй, но, определив по взгляду возлюбленной, что она все равно ничего не поняла, уточнил: — Он хо­чет, чтобы я рассказал тебе о тех чувствах, в которых я не могу разо­браться сам.

— Рассказывай, разберемся, — тут же предложила она.

— Подожди, — покачал головой он и встал с места. — Это должен услышать еще один человек.

Магнификус вывел невесту из дома и подвел к беседке, где нахо­дился Тордион. Профессор сидел внутри и безучастно наблюдал за происходящим снаружи.

— Профессор, вы позволите? — спросил Второй, пропуская вперед Наолу.

Тордион молча показал на пустующую скамыо.

Ничего не понимающая девушка села на предложенное место и спросила у профессора:

— Что здесь происходит, господин Энлиль?

— Это не совсем профессор Энлиль, — предупредил ее Магнифи­кус. — В Старом Свете он больше известен как Тордион — лидер и соз­датель касты странствующих врачей инжи.

— Тот самый Тордион?! — изумленно воскликнула Наола, повора­чиваясь к своему разоблаченному преподавателю.

Тот в подтверждение сказанного кивнул.

— Вы не будете против, если я расскажу вашей ученице всю исто­рию, как я ее понимаю? Если я ошибусь, то вы всегда сможете меня по­править, — обратился к Тордиону Второй.

Тот опять кивнул.

— История такая, — начал свой рассказ Магнификус. — Папа и мама господина профессора были могущественные волшебники. Они сотворили этот мир и стали в нем жить вместе со своими друзьями. Потом мама господина профессора родила самого господина профес­сора. Прошло время, и господин профессор вырос, а вместе с ним «вырос» и мир, если можно так сказать о целом мире. Папа и мама господина профессора вместе со своими друзьями продолжали нас­лаждаться своим волшебным миром. Они творили народы и застав­ляли их воевать друг с другом. Для них это была только игра, а для господина профессора — нет. Этот мир ему был родной. Мало-пома­лу творение гениального папы господина профессора стало обретать некую самостоятельность. В итоге: эльфы разделились, а демоны во­обще перестали подчиняться. Папа это дело увидел и испугался. По­нял, что если Нибиру окончательно выйдет из-под контроля, то будет угроза тому миру, откуда папа с мамой и друзьями появились. Папа решил уничтожить свое творение, но не смог, потому что господин профессор договорился с демонами, и те папу задушили. Но демоны не только папу задушили, а еще и всех остальных. Только души убиенных остались на Нибиру. Чтобы избавиться от этих душ, госпо­дин профессор вызвал меня. Я помог ему избавиться. Іеперь госпо­дин профессор склоняет меня к окончательной расправе над демона­ми, потому что те свою роль сыграли. Как только я закрою Черный Портал, демоны расползутся по своим щелям, а господин профессор сольется с миром в любовном экстазе.

— А если ты этого не сделаешь? — спросила Наола.

— Тогда ровно через четырнадцать часов господин профессор обо­гатит мир, но уже как минеральное удобрение, — спокойно ответил Магнификус и обратился к Тордиону: — Я правильно изложил пробле­му, господин профессор?

— Немного упрощенно, но вполне доступно, — согласился тот и, словно в подтверждение сказанному, вытащил из кармана два разно­цветных многогранника и протянул молодому человеку.

— Так что же мне делать, дорогая? — обратился к супруге тот, за­бирая принципы.

— Есть из чего выбирать? — резонно поинтересовалась она.

— Нет, — признался Второй. — Но меня коробит от фатальной ло­гики господина профессора. Это не но-человечески, потому что госпо­дин профессор — не человек.

— Ну и что? Если выбора нет, — решила девушка, — сделай, что просит господин Тордион, и больше никуда не лезь.

— Ты, наверно, не поняла, — повторил Магнификус. — Господин Тордион повинен в убийстве своих родителей и еще двоих людей.

— Я поняла, что родители господина Тордиона и еще двое людей повинны в убийстве тысяч невинных жителей Нибиру, — строго отве­тила Наола.

Профессор молча похлопал ей в ладоши.

— Радуетесь? — зло поинтересовался у него Второй. — Вижу, что радуетесь, господин, иной вид сознания! А чему радуетесь? На крови только сорняки растут.

— Я радуюсь, что у вас будет двойня. Мальчик и девочка. Поче­му-то я раньше этого не замечал, — сказал Тордион, встал и вышел из беседки.

— Какие мальчик и девочка? — взглянул на внезапно покраснев­шую супругу Магнификус.

— Ты не рад? — тихо спросила она.

Тут до молодого человека, наконец, дошло, что имел в виду про­фессор.

— Ты... — начал он.

— Да, — подтвердила она.

— Мне нужно все хорошенько обдумать, я скоро вернусь, — изви­нился Второй и вышел из беседки.

— Какая сложная штука — жизнь! — думал Магнификус, сидя в одиночестве на краю пруда. — Действительно, какие у меня могут быть претензии к этой «кофемолке». Он подарил мне возможность стать тем, кто я есть. А я «ножку выставил». Господа, как вам не стыдно? Фи! Чего, господа? Какое стыдно?! Ох, не хватает мне Шарскуна! Он

умеет красиво оформлять такие ситуации. Гамлета как он лихо оправ­дал. Все, господа! Период обывательских рефлексий закончен. Только вперед! Я герой и умница! Мир восхищен мною. Я спасу мир и свои «сорнячки». А остальное — гори оно огнем.

Сверху пахнуло ветром, что-то прошелестело над головой, и рядом с молодым человеком опустился Дооф. Дракон аккуратно сложил кры­лья и склонил голову к самой воде.

— Почему не веселишься с остальными драконами? — спросил Маг­нификус. — Я видел, как к ним в овраг провели целое стадо жирных овец.

— Со мной поговорил мастер Казирион, — сообщил Дооф. — Те­перь во мне нет уверенности, что мой удел — продолжение рода.

— Тогда в чем же твой удел? — заинтересованно взглянул на яще­ра молодой человек.

— Познать себя, — гордо ответил дракон. — Мастер Казирион со­гласился принять меня после битвы в ученики.

— Старина и о битве знает? — удивился Магнификус.

— О ней все знают, — сказал Дооф. — Драконы спорят, каким строем будет лучше нападать. Рыцари чистят свои доспехи. Битва — это хорошо!

— Ну, если даже ты так считаешь, то деваться некуда, — Второй поднялся с камней и пошел к дому.

Его появление было встречено радостными криками гостей и тре­вожным взглядом Наолы.

— Господа! — призвал он к вниманию всех присутствующих. — Я бесконечно рад, что удостоился высокой чести стать вашим другом. Сегодня самый счастливый день в моей жизни — я стал мужем самой красивой женщины на свете. В соответствии с древними традициями Нибиру и статусом бога Войны предлагаю отметить этот день крово­пролитной схваткой с Хаосом. Торжественно заверяю, что нас ожида­ет увлекательное приключение и большинство из нас в живых не оста­нется. У нас осталось не больше тринадцати часов, чтобы спасти мир.

Над столом повисла пауза.

Первым ее решился нарушить Абхораш.

— Звучит несерьезно, — сказал он и добавил: — Но мне нравится.

Его слова послужили сигналом для всеобщего ликования,

— Сумасшедший дом! — покачал головой Магнификус и снова взял слово: — Выступаем сейчас же. План битвы обсудим по пути. К сожалению, господа азуры и господа гномы не могут выступить в по­ход с нами. Не будем нарушать правила.

— Это несправедливо! — в один голос взревели сидящие за столом Высшие Эльфы и гномы.

— Обещаю — как только мы доберемся до Черного Портала, я из­меню правила, и вы присоединитесь к нашему приключению.

Уже во дворе к молодому человеку подошли Король Феникс и Торгрим.

— Мы все понимаем, но мы идем с вами, — категорично заявил Фунибар.

— Один гном и один эльф — это еще не весь народ, — поддержал его гном.

— Но вы правители этих народов! — возразил Магнификус.

— Ради такого случая мы с удовольствием отречемся от своих пре­столов, — сказал Король Феникс. — Наши люди пас поймут.

— Уже поняли, — добавил Торгрим. — Я пять дней назад передал свой престол своему второму сыну, а Фунибар — принцу Каледора. Мало того, я вернул престолу азуров настоящую корону Королей Фе­никсов.

— Получается, вы все знали заранее? — удивился Второй.

— Все к этому шло, — пожал плечами Іоргрим.

— У нас мало времени. Как вы доберетесь до границы Северных Пустошей? — спросил Магнификус.

— Господин Ракартх любезно выделил нам по одному боевому дра­кону, — сообщил Король Феникс.

— Зачем вы будете мучить бедных ящеров и терять время, дет­ки? — услышали они голос Казириона.

Они обернулись и увидели лежащего на подстриженной лужайке единорога.

— Мастер Казирион, но как мы окажемся в нужном месте? — по­интересовался Торгрим.

— Я, детки, очень старый, но это ничего не значит, — сказал от­шельник. — Я открою вам коридор. Только покажите мне точку, где хо­тите оказаться, и вы там окажетесь.

 

— Йохан! — крикнул Магнификус. — Иохан, карту! Скорее, Йо­хан!

Тут перед собравшимися из-под земли, словно волшебный гриб, вырос Миб Тоус.

— Прошу прощения, — извинился жрец. — Но я бы тоже хотел взглянуть на карту.

Подбежавший к ним ван Хал без лишних слов расстелил прямо на земле карту.

— Где основная группа войск Хаоса? — спросил полководец, вгля­дываясь в графическую разметку на бумаге.

— Думаю — здесь, здесь и здесь, — ткнул пальцем в карту Охот­ник, но тут же оговорился: — Точнее сказать не могу, они все время пе­ремещаются вдоль границы.

— Но границу не переходят? — уточнил Магнификус.

— Нет.

— Мастер Казирион, а почему бы ваш коридор прямо до Портала не проложить? — предложил Второй. — Тогда мы выстроимся вокруг него, и я произведу ритуал. Не будет лишних потерь.

— Нельзя, — мотнул белоснежной гривой единорог. — Колдуны Хаоса блокируют мой коридор у самой границы Северных Пустошей.

— Что, их колдовство сильнее вашего волшебства? — удивился Магнификус.

— Сафери — не волшебство, детка, — возразил Казирион. — Са­фери — искусство взаимоотношений с миром. Что же касается кол­довства, оно не сильнее, оно на своей территории. Это опять прави­ла, детка.

— Как мне надоели эти правила! — огорченно крякнул Второй и показал рукой на изображение горы на карте. — Это высокая гора?

— Это не гора, это пологий холм, — проинформировал его Ио­хан. — Он находится у самой границы.

— Хорошее место, я знаю его, — подал голос незаметно присоеди­нившийся к ним Абхораш. — Оттуда удобно будет нападать.

— Это и будет точкой, — решил Магнификус и ткнул носком сапо­га в изображение на карте.

— Твоя воля, о Великолепный! Через час силы Нехекхары будут там, — поклонился Миб Тоус и беззвучно утонул в земле.

— Кто это был? — брезгливо глядя на место, где только что исчез жрец, спросил ван Хал.

— В другой ситуации — твой потенциальный клиент, — усмехнул­ся бог Войны и взглянул на мирно лежащего единорога. — Мы выбра­ли точку, мастер Казирион.

— Ты уверен, детка? — уточнил тот.

— Конечно, нет, — признался Магнификус. — Разве на Нибиру можно быть в чем-нибудь уверенным?

— Ты становишься мудрым, детка, — поднялся с травы отшель­ник. — Собирай своих людей.

Единорог ударил по земле копытом, и па другой половине парко­вой лужайки образовался огромный пульсирующий зеленоватым огнем диск.

Первой в коридор прыгнула Наола. Все произошло так быстро, что Второй даже не успел рта открыть. Ему не оставалось ничего другого, как последовать за женой. А уже за ним в коридор полетели драконы, поска-

кали всадники, прыгнули Иохан с Вилли, Уул с гигантской дубиной в ру­ке, волки и фон Корстейн, окруженный стаей летучих мышей. Последним в мерцающем диске растворился степенно вошедший туда единорог.

У границы Северных Пустошей было прохладно, поэтому Магни­фикус приказал разжечь костры. Вампиры, Темные эльфы и другие со­ратники бога Войны грелись у огня, настороженно поглядывая на за­снеженную полосу, отделяющую Империю от владений Хаоса.

— Сколько нас всего? — поинтересовался Второй у своей супруги.

— Не больше четырех сотен, — ответила она. — Если летучих мы­шей папы тоже считать. Кет полетела за своими войсками в Наггарот. Она сильно ругалась, что ее не предупредили.

— Так, у Нехекхары десять тысяч воинов, — продолжил подсчет Магнификус. — Итого — десять тысяч триста бойцов, если считать ле­тучую мелочь твоего папы. Кет не в счет, у нас просто нет времени.

— Зато у нас полсотни драконов, — напомнила ему Наола.

— Драконы — это сила, но у нас осталось меньше двенадцати ча­сов. Ни о какой стратегии, кроме лобового удара, и речи быть не мо­жет, — вздохнул Второй. — У Хаоса, по словам Иохана, не менее пя­тисот тысяч. Мы можем опоздать, и твой профессор пропал. Кстати, почему он даже не предложил своей помощи?

— Уходя, он сказал, что опаздывает на лекцию, — сообщила де­вушка и предположила: — Может быть, по правилам он не имеет пра­ва помогать нам?

— А может быть, это его очередной трюк, и спасать вообще нико­го не надо, — обнял Наолу Магнификус. — Одно меня радует — о та­кой первой брачной ночи никто и мечтать не может. Невеста беремен­на двойней, а жених поведет на рассвете армию кровососов и прочей нечисти на верную гибель.

— У тебя мрачный юмор, — заметила девушка и протянула ему нож с обоюдоострым лезвием: — Возьми. Острый как бритва. Завтра за пояс сунь.

— У меня есть оружие, — не понял Второй.

— Этим лучше себе горло резать, если тебя серьезно ранят, — объяснила Наола.

— Шутишь?

— Нисколько.

— Лучше бы шутила, — принялся рассматривать подарок супруги Магнификус, — Фантастика! Откуда у тебя нож Гила Хиббена? Это прошлогодняя коллекция. Я его только в каталоге видел.

Из темноты к ним вышел, кутаясь в плащ, один из офицеров Чер­ной Стражи.

— Господин Кхеине, — доложил он, — наш дозор на юге обнару­жил движение.

— Далеко? — встревожился Второй.

— Если неизвестные и дальше будут перемещаться с той же скоро­стью, то через час они войдут в лагерь, — проинформировал офицер. — Прикажете трубить общий сбор?

— Подожди, — Магнификус достал знак прадракона и позвал: — Дооф, лети сюда.

Не успел он еще убрать медальон, как ящер завис над его голо­вой.

— Дооф, дружище! — попросил его Второй. — Слетай на юг. Глянь, кто это к нам тащится.

Дракон глухо рыкнул и полетел в указанном направлении.

— У него феноменальный нюх, — объяснил рыцарю Магнификус и отпустил бдительного воина, а сам опять обнял супругу: — Вот что я решил, любовь моя. Получится у нас разрушить этот Портал или нет, сразу после битвы мы с тобой махнем на Доофе к Белой Башне Хоэта. Ты пройдешь Белым Порталом ко мне на родину и разбудишь меня. А там мы заживем в роскоши и тишине. Недолго, но счастливо. Обвен­чаемся по-человечески, детей на ноги поставим. Короче говоря, настоя­щая жизнь. Без излишней динамики. Ты согласна? Только не спраши­вай меня, верю ли я в это. Потому что — не верю. Но ведь можно себя убедить, принудить и запутать. Так?

— Что ты хочешь, чтобы я ответила? — ласково поинтересовалась Наола.

— Тебе все равно, — понял Второй.

— Абсолютно, — уверила его девушка и вздохнула: — Я бы лучше послушала музыку.

— Нет проблем, любовь моя, я лично был свидетелем, как твой не­уемный папаша затаскивал в коридор клавесин Фориуса. Вряд ли Фо­риус оставил свой инструмент. Я его сейчас найду.

И Магнификус пошел вдоль горящих костров, выискивая взглядом музыканта.

Фориуса он обнаружил спящим у костра рядом со своим клавеси­ном, неподалеку от леса. Тут же дремал Уул.

— Маэстро! — он потряс музыканта за плечо. — Поднимайтесь, маэстро. Дамы требуют музыки.

— Господин Кхеине! — взмолился тот. — Мне же еще полдня мар­иш играть! Помилосердствуйте!

— Не могу, — настаивал Магнификус. — Слово дамы для меня закон. Тем более что спать вам осталось недолго.

— О! Какое беспокойство, — продолжая стенать, Фориус пихнул ногой тролля: — Вставай, толстяк! Тащи клавесин. Твоя госпожа без музыки жить не может.

Уул угрюмо пробурчал что-то, но инструмент поднял.

Что может быть изысканней звука хорошо настроенного клавеси­на, да еще когда на нем играет виртуоз? Только точно такой же звук, такого же клавесина, с тем же виртуозом, да еще и разносимый эхом по темной равнине высокого холма, покрытого пылающими кострами.

В эту ночь Фориуса явно посетило вдохновение, поэтому на вто­ром же пассаже к звуку его клавесина присоединилось несколько де­сятков воющих глоток волков-оборотней и губная гармошка ван Хала.

— Вы что, зятек, совсем ополоумели? — выскочил разбуженный этим концертом отец Наолы. — Всех врагов раньше времени разгоните!

— Что, Манфред, собственно, вам не нравится? — вступился за бога Войны Фориус. — Волки воют в такт. Это забавно. И потом — вы же сами меня заставили пойти вместе с вами. Так что наслаждайтесь.

— На самом деле, папа, — поддержала музыканта Наола, — со сто­роны все довольно благозвучно. Это я предложила послушать музыку.

— У меня просто нет слов, дочь моя, — развел руками огорченный вампир и удалился.

— Тебе правда нравится? — едва сдерживая смех, спросил молодой человек.

— Я никогда ничего подобного не слышала, — призналась девуш­ка, склоняя свою голову на плечо мужу. — В этом есть что-то сакраль­ное. Как я это понимаю.

— Ты правильно понимаешь, детка, — откуда-то из темноты ска­зал Казирион. — И в лагере наших противников это поняли так же. У них паника. Решено пока не обстреливать наш лагерь. Колдуны Хаоса считают, что мы здесь творим что-то очень могущественное.

— Это так и есть, — заявил Фориус, продолжая терзать инстру­мент. — Что может быть могущественнее гармонии?

Сверху донесся рев дракона.

— Дооф вернулся, — узнал голос своего огнедышащего друга Маг­нификус.

На самом деле, через мгновение Дооф опустился на землю рядом с клавесином. У него со спины спрыгнули Шарскун и Асушан.

— Пляшете? — удивленно поинтересовался крыс.

— Не может быть! — воскликнул Второй, обнимая скейвена. — Каким ветром вас сюда занесло?

— Мы не одни, — сообщила Асушан.

— Шарскун, проказник, ты опять будешь папой? — шутливо по­грозил крысу указательным пальцем Магнификус,

— Я не это имела в виду, — засмущалась скейвенша. — Шарскуна избрали главой клана Эшин.

— Да ну?! — не поверил Второй. — Взятками всех умастил?

— И это тоже, конечно, — честно ответил Шарскун. — Но глав­ным аргументом стала моя вечность и дружба с богом Войны.

— Но как же Сникч и его сын Шроч, тот, что театр построил? — спросил бог Войны.

— Увы! — приложил когтистую лапу к груди скейвен. — Трагиче­ская гибель обоих при невыясненных обстоятельствах. Да сохранит их память Рогатая Крыса!

— Ай-яй-яй! — покачал головой Второй. — Так уж — при невыяс­ненных?

— К делу это отношения не имеет, — поспешил закрыть тему тра­гической гибели своего предшественника Шарскун.

— А что имеет? — зевнул Магнификус.

— Мы слышали, что наш друг, бог Войны, воевать собрался, — сказал скейвен. — И решили присоединиться к его подвигам. І Іривели бойцов клана Эшин и еще трех кланов. Общей численностью двенад­цать тысяч отборных ребят и девчат.

— Двенадцать тысяч крыс? — не сдержал возгласа Фориус.

— Можно и так выразиться, — беззлобно отреагировала Асу­шан. — Только умножьте это на пять или шесть — именно столько уво­дит за собой в могилу один плохо тренированный скейвен.

— Мой верный друг, а ты понимаешь, что у Хаоса сил в сотни раз больше и, скорее всего, никто из твоих «отборных ребят и девчат» до­мой не вернется? — серьезно обратился к нему Второй.

— Они и не собираются, — столь же серьезно ответил скей­вен. — Они пришли достойно умереть за Нибиру. У пас ведь такая задача?

— Такая, — был вынужден признать очевидное Магнификус.

— Тогда все в порядке, а пособия их семьям я заранее оформил, — деловито сообщил Шарскун и кивнул Фориусу: — Продолжайте музи­цировать. Крысы это любят.

Ближе к утру голова молодого человека от перебора бесконечных комбинаций, способных хоть чем-то облегчить предстоящую схватку, отказалась работать категорически. Весь наработанный им ранее в игровых зонах интернет-клубов опыт оказался бесполезным. Магни­фикус осторожно покинул прикорнувших у клавесина Наолу со скейве- нами и побрел между кострами. Периодически он натыкался на дозор­ные наряды, благоразумно выставленные командиром Черной Стражи по всему периметру лагеря. Старшие дозорных нарядов коротко докла­дывали «полководцу» о царящей в лагере и вокруг обстановке, после чего продолжали патрулирование.

Обойдя таким образом практически весь лагерь, Второй остано­вился с южной стороны и стал разглядывать чернеющий впереди тем­ный массив обступающего холм леса.

Его внимание привлек одинокий огонек костра у самых деревьев. Заинтригованный, Магнификус спустился с холма и направился к огоньку.

Подойдя к костру почти вплотную, он обратил свой взор на одино­кую фигуру, сидящую у огня. Что-то очень знакомое показалось моло­дому человеку в фигуре.

-Неужели это ты, Цыган? — спросил Второй.

Фигура качнулась, и с головы сидящего спал капюшон, открывая белоснежную шевелюру помощника бога Смерти.

Магнификус сел рядом с ним.

— Карты сделал? — подал голос призрак.

Второй покопался в карманах и, найдя колоду, протянул старику.

Тот, даже не взглянув на карты, сунул колоду за пазуху.

— Для тебя это так важно? — поежился от прохладного ветра Маг­нификус.

— Они должны существовать, — неопределенно ответил Цыган и, в свою очередь, тоже задал вопрос: — Моор не вернется больше?

— Не вернется, — честно сообщил Второй. — Он умер.

— Здесь умер, — поправил его старик и с искренней горечью в го­лосе добавил: — Большая потеря для мертвых. Моор умел оправды­вать. Всегда давал шанс. Теперь всех судит закон, всех под одну гре­бенку. Скорее бы назначили нового бога.

— Ничего не поделаешь, Моор пожертвовал собой, чтобы спасти весь мир, — сказал Магнификус.

— Да, он был такой, — кивнул шевелюрой Цыган. — Воевать будете?

— Будем, только шансов победить у нас немного. Врагов в сотни раз больше.

— Количество еще ничего не значит.

— Количество — нет, но время значит много. Если мы не успеем, то наши жертвы будут напрасны. И жертва Моора тоже. Ничего тол­кового не посоветуешь?

Цыган пошамкал беззубым ртом и сказал:

— Обычно в больших делах все решают мелочи.

— Мелочи, — задумчиво повторил за ним Второй и улыбнулся: — А ведь ты прав, бестелесный!

— Удачи тебе, материальный, — пожелал тот. — Ты хороший чело­век. Когда толком умрешь, я вставлю за тебя словечко.

— Заранее благодарен, старик, — хмыкнул Магнификус. — Неу­жели ты только за картами приходил!

— Теперь уже, как видишь, — нет. Но вообще-то, они — един­ственное, что у меня есть, — подтвердил тот. — И еще запомни — кар­ты не врут. Врут люди.

— Это ты верно заметил, — согласился с ним Второй и пошел к лагерю.

Уже взобравшись на холм, он обернулся. Костер у леса пропал.

Только белый дымок извивающейся змейкой плыл над кронами де­ревьев.

Магнификус быстро пашел костер, у которого в компании еще ше­стерых пожилых вампиров дремал его тесть, и разбудил родственника.

— Что еще? — недовольно пробурчал фон Корстейн. — Опять ка­кая-нибудь дикая блажь?

— Простите, уважаемый, я хотел бы задать вам несколько вопро­сов. Быть может, это поможет нам если не победить, то хотя бы доб­раться до Черного Портала, — сообщил Магнификус.

— Я к вашим услугам, — с готовностью отозвался Манфред.

— Каким образом вы управляете своими летучими мышами?

— Мысленно. Они крайне чувствительные существа.

— Летучие мыши могут выстроиться в правильные геометрические фигуры? Я имею в виду — в полете?

— По своей маневренности летучие мыши значительно опережают любую летающую тварь. Выстроиться, ну, предположим, в каре, им ничего не стоит, — гордо ответил фон Корстейн.

— А в круг? — осторожно спросил Второй,

— Проще простого.

— Их могут напугать звуки битвы?

— Напугать могут, но они будут выполнять мой приказ до конца. Что-то зловещее задумали?

Магнификус весело взглянул па него и пообещал:

— Поверьте мне, если получится то, что я задумал, изображение летучей мыши Корстейнов станет одним из самых популярных боевых символов Нибиру. Может быть, даже почтовую марку выпустят.

— Почтовую марку? — недоверчиво переспросил Манфред и доба­вил: — Трудно поверить, но мои летучие мыши в вашем распоряжении. Поч­товая марка — очень серьезный мотив для авантюры. Захариус собирает марки, — и он показал на щуплого длинноволосого вампира, дремлющего у костра.

— Вилли! — крикнул в темноту Магнификус. — Труби общий сбор! Начинаем!

— Друзья! — крикнул Второй, стоя перед своим войском. — Через несколько минут начнет рассветать, и мы пойдем в бой. Среди вас есть те, кто заслужил своими прошлыми подвигами возможность возрожде­ния. Сейчас вы зафиксируете свои алтари. Это особые алтари, они бу­дут вас восстанавливать среди битвы.

Он повернулся к фон Корстейну:

— Прошу вас, Манфред.

Вампир дважды хлопнул в ладони, и на землю перед войском на­чали садиться летучие мыши. Верные спутники Манфреда образовали четырнадцать идеально ровных кругов.

По рядам воинов пронесся шумок. Солдаты явно не понимали, что все это значит.

— Это ваши алтари, — показал на круги из летучих мышей Магни­фикус. — Летающие алтари возрождения.

— Гениально, детка, — похвалил его Казирион. — Даже Великий Элтарион не додумался бы до этого. Ты прирожденный бог Войны.

— После того как все герои выберут себе по алтарю, я прошу ко­мандиров всех поразделений подойти ко мне и получить свои приказы. Возражения не принимаются, некогда. За дело.

Из строя к живым алтарям начали выходить воины и совершать необходимые процедуры для создания персональных алтарей. Как правило, дело сводилось к одному жесту и двум-трем фразам. Хотя некоторые из героев задерживались, посыпая мышей какими-то по­рошками или поливая неизвестными жидкостями. Мыши ежились, но терпели.

Когда все герои, включая самого Магнификуса, выбрали себе по алтарю, фон Корстейн снова дважды хлопнул в ладоши, и летучие мы­ши взвились в воздух.

Вокруг молодого человека собрались все военачальники. Каждому Магнификус отдавал свой приказ.

— Вы, господин Кауран, поведете своих людей впереди, — сказал он командиру Черной Стражи. — Ваша задача проломить строй пикинеров, чтобы сэр Бетельгейзе смог как можно глубже врезаться в ряды противника со своими всадниками. Все остальные действия — на ваше усмотрение.

— Вы, сэр Бетельгейзе, — повернулся он к Абхорашу, — двигай­тесь вперед, пока это возможно. Когда вас лишат коней, продолжайте движение. По мере гибели рыцарей алтари начнут их восстанавливать чуть впереди. Задача — в рядах воинов Хаоса создать столь любимый ими хаос.

— Вам, господин Корстейн, придется выискивать колдунов Хаоса и уничтожать их. Ваша устойчивость к любому колдовству весьма кстати. Да, и не забудьте, когда поймете, что наши войска окончатель­но смешались, отдать приказ «крылатым алтарям» переместиться на четверть мили вперед. За войска Хаоса.

— Я пойду с папой. Можно? — спросила Наола. — Мне с ним ве­селее.

Магнификус согласно кивнул и вернулся к распределению боевых ролей.

— Вы, Ваше Величество, — Второй обратился к Сеттре, — выве­дете своих подданных из-под земли за линию фронта, когда увидите, что алтари переместились вперед. Нужно сдерживать преследование до тех пор, пока это возможно.

— Твоих воинов, дружище, — Магнификус взял за плечо Шарску­на, — драконы начнут сбрасывать на головы противнику, когда послед­ний из рыцарей сэра Бетельгейзе окажется за спинами армии Нехекхары. Попроси своих ребят обращать особенное внимание на лучников.

— Вы, господин Ракартх, должны будете облететь место схватки вокруг и уничтожить как можно больше алтарей противника, думаю, они недалеко. После появления армии Нехекхары займитесь транс­портировкой отрядов скейвенов. По завершении этого этапа отведи­те драконов назад и дождитесь, когда противник прорвет заслон ар­мии Нехекхары. А там, вы понимаете... Хаос должен чувствовать дыхание ваших зубастых друзей у себя за спинами. Вместе с вами пойдут волки.

— Господин Кхеине, — официально обратился к молодому челове­ку Ракартх. — Вы со своими друзьями, я имею в виду священника и господина ван Хала, полетите на своем драконе или все-таки соблаго­волите оседлать Нормила? Старик мечтает об этом.

— Вилли останется здесь со своей грубой. Мне нужен наблюда­тель. Остальные — на Нормиле, — подтвердил Магнификус, — Дооф и драконы Корстейнов будут меня ждать на другой стороне.

— Благодарю вас, — поклонился ДрагЛорд. — Такой великий дракон, как Нормил, должен погибнуть в схватке.

— Что же делать мне, или ты, детка, забыл убогого отшельника? — подал голос Казирион.

— Что вы, мастер! — улыбнулся Второй. — Для вас мы приготови­ли особую миссию.

— Я не хочу особую, — отрезал единорог. — Я пойду впереди Чер­ной Стражи, — и он посмотрел на Каурана: — Ты не против, сынок? Пожить нам вместе не пришлось, хоть умрем вместе.

— Много раз умрем, отец, — склонил голову перед отшельником суровый воин.

— Именно эту миссию я имел в виду, — вздохнул Магнификус, ра­нее предполагавший, что вздорный старик будет наблюдать за битвой со стороны вместе с Фориусом.

— Смотрите! — крикнул Вилли, стоящий с подзорной трубой чуть поодаль.

Военачальники повернули головы в указанном сигмариотом направ­лении и увидели приближающуюся в лучах восходящего солнца армаду войск противника. Словно океаническая приливная волна, мерцающая сталью и ощетинившаяся десятками тысяч копий, армия Хаоса двига­лась к ним.

— Как красиво! — восхитился Вилли, разглядывая в подзорную трубу силы Хаоса. — Их там не меньше миллиона. Кажется, их возгла­вляет Арбаал — любимый воевода Кхорна. Дикий зверь. Предвижу горячий денек.

Второй и сигмариот спешно сложили голоса и Магнификус крикнул:

— Не будем обижать противника равнодушием, пока он не прибли­зился на полет стрелы! Клянусь теорией Бароу — пора! Фориус, играй атаку.

Музыкант не заставил себя уговаривать и ударил по клавишам.

По первым же аккордам Второй узнал «Оду к радости» из 9-й Симфонии Бетховена.

— Кто это сочинил, маэстро? — гюинтересова\ся Магнификус, за­бираясь на чешуйчатую спину Нормила.

— Я, — скромно сообщил Фориус, но добавил: — В прошлой жизни.

Нормил со скоростью молнии покрыл разделяющее противников расстояние и врезался в строй пикинеров Хаоса, предварительно выпу­стив перед собой длинную струю огня. Вражеские лучники даже не смогли в него прицелиться, поскольку опытный ящер летел над самой землей. Оказавшись в рядах врага, Магнификус с Охотником спрыг­нули со спины дракона и принялись кромсать лучников. Сам же Нор­мил развернулся по кругу и начал расшвыривать пикинеров, расширяя пробитую его же тушей брешь. Вскоре туда вклинился отряд Черной Стражи во главе с Казирионом. Обученные сражаться в замкнутых пространствах, черностражники быстро расширили проход в строе про­тивника на добрый десяток метров. Этого хватило, чтобы к ним присо­единились рыцари Абхораша. Нормил продолжал неистово лупасить по пикинерам и лучникам хвостом и жечь их тугими потоками пламени. Магнификус уже прикончил семерых лучников и двух вооруженных секирами рыцарей Хаоса, когда ему навстречу выскочил знакомый тип.

— Ба! — усмехнулся Второй, — Кром Завоеватель. Какой же ты упрямый.

Магнификус легко оттолкнулся одной ногой от земли, другой от спины вражеского мечника, сделал в воздухе сальто и обрушил меч на голову чемпиона. Лезвие сверкнуло алыми рунами и скользнуло до се­редины груди Крома. Тот, так и не сумевший разобраться в происходя­щем, заливаясь кровью, рухнул на землю.

Рядом Вилли отбивал своим посохом головы подбегающим мечни­кам. У него за спиной орудовал отобранной у кого-то двухсторонней се­кирой ван Хал. Неподалеку от них, стремительно вращая двумя меча­ми, крошила противников Наола.

Магнификус намеревался подобраться к супруге поближе, но ему перегородили дорогу четверо мечников с обоюдоострыми спатхами в руках. Второй спровоцировал выпад в свою сторону, парировал удары их мечей своим волнообразным клинком, волчком прокатился по длин­ному лезвию первого мечника и, столкнувшись с ним .лицом, нахально заявил:

— И так бывает!

Не дожидаясь ответной реакции, упал на колени и полоснул ему по животу. Мечник начал заваливаться на своих соратников, а Магнифи­кус еще и помог ему, толкнув свободной рукой. Пока трое остальных пытались удержать тело погибшего собрата, Второй оказался у них за спинами и нанес три стремительных укола. Каждый из уколов пришел­ся по назначению. Меч Кхеине был действительно незаурядным ору­жием.

Несколько раз Магнификус едва не стал жертвой ослепленного боевой яростью Уула. Тролль, со всех сторон утыканный стрелами, с глухим ревом метался по полю боя, размахивая своим пнем-дубиной, и уже не отличал врагов от сторонников. Но беспорядок, создаваемый диким поклонником Киплинга, был весьма кстати.

Над сражающимися пронеслись три стремительные тени. Это Корстейн со своими друзьями бежал прямо по головам вражеских вои­нов в сторону завывающих неподалеку, на высокой деревянной трено­ге, двух колдунов. Первым впился в горло воющему служителю культа коротышка Захариус. Его пытались проколоть пикой снизу, но вампир лихо уворачивался от смертоносного жала. И только когда тело колду­на обвалилось, как опустошенный бурдюк, Захариус ухватился за одну из протянутых пик и, словно по шесту, соскользнул на землю.

Пока вампир осушал тело колдуна, Магнификус отбивал нападе­ние сразу семерых мечников, троих он убил, остальным все-таки уда­лось вонзить в него свои клинки. Не дожидаясь следующего удара и экономя время, Второй сам перерезал себе горло.

После короткой перебежки по знакомому коридору, Магнификус вывалился из кольца летучих мышей прямо на орудующего цепом Аб­хораша.

— Аккуратнее надо! — выругался тот.

— Опять цеп? — заметил Второй.

— Удобная штука, — сказал Лорд Вампир и, в подтверждение своих слов, мимоходом раздробил голову вражескому рыцарю.

Магнификус вытер пот и огляделся. Впереди колол врагов своим сверкающим рогом Казирион. Это происходило с такой скоростью, что Второй не успевал следить за перемещениями мастера. Будто белый вихрь вращался, то и дело отбрасывая от себя мертвые тела нападавших.

— Алтари перемещаются! — крикнул Абхораш.

И действительно, четырнадцать темных колец поползли вперед.

Сверху посыпались визжащие скейвены. Ошарашенные встречей с таким противником, воины Хаоса попытались восстановить строй, но теперь это было сделать сложно. Скейвены в один прыжок перемахи­вали через вражеские ряды, на лету успевая поразить одного, а то и двух солдат.

— Цасшурск кух ли!!! — несся отовсюду скейвенский клич смерти.

Что-то прошелестело за спиной Магнификуса. Тот быстро обер­нулся и обнаружил Фунибара, сбрасывающего со своего меча мертвое тело. У тела была свиная голова.

— Будьте внимательнее, господин Кхеине, — посоветовал Король Феникс и бросился на помощь Торгриму, отступающему под напором целого отряда мечников. Второй хотел присоединиться к венценосным соратникам, но на него самого напали двое рыцарей. Эти воины Хаоса фехтовали профессионально, и только заветный клинок Кхеине позво­лял Магнификусу отражать их атаки. Голову одного из рыцарей укра­шал серебряный шлем с рогами, на лицо другого была натянута маска в виде оскаленного черепа. Проведя серию ударов, рыцари начали с раз­ных сторон обходить молодого человека, осложняя тому защиту. Не желая усугублять свое положение, Магнификус первым бросился на одного из рыцарей и сбил его с ног. Пока тот поднимался, Второй ус­пел воткнуть в прорезь на шлеме клинок и обратить свое внимание на другого. Рыцарь в маске вытащил кинжал и метнул в Магнификуса. Тот повернул меч плашмя и отбил удар. Кинжал полетел обратно к хо­зяину. Рыцарь в маске рефлекторно отклонился от летящего в него лез­вия, но, будучи занят этим, не уследил, как Второй подскочил к нему и ударил мечом в грудь. И опять клинок бога Войны не подвел. Он лег­ко пробил доспех рыцаря в районе сердца и вышел с другой стороны.

Однако смертельно раненный нашел в себе силы нанести ответный удар. Лезвие его меча вонзилось в бок Магнификусу.

— Надо же! — восхитился его мужеством тот и полоснул ножом Наолы себе по горлу, успев оценить остроту его лезвия.

И опять бег по коридору. И опять падение.

На этот раз летающий алтарь выбросил его за спины воинов Не­хекхары. Высокие скелетоны уже гремели своими кривыми мечами по доспехам противника.

Второй обернулся и увидел несколько десятков рыцарей Абхора­ша. Самого Лорда Вампира с ними не было. Наолы тоже.

Магнификус уже было собрался вернуться за ними в гущу схват­ки, как один из порталов выбросил и Абхораша и Наолу в нескольких шагах от него.

— Милочка, - поднимаясь с земли, обратился рыцарь к девуш­ке. — Отчего вам вздумалось меня добивать? Я мог бы еще прикончить

парочку-другую.

— Сэр Бетельгейзе, — извиняющимся тоном сказала Наола. — У вас в спине был топор и два меча.

— Ну и что?! — продолжал упрекать Абхораш. — Я же не ребе­нок, могу сам контролировать свое самочувствие.

— Прекратите ссориться, времени совсем нет, — приказал им мо­лодой человек и достал знак прадракона.

Вдали раздались рык драконьих глоток и волчий вой.

— Ракартх с «лютыми» пошел, — сказал Магнификус и поднес ме­дальон к губам.

Дооф и один из уцелевших драконов Корстейнов появились через несколько минут. Все, кого к тому времени восстановили алтари, взо­брались на чешуйчатые спины ящеров.

— Фунибара ждать будем? — обратился к Абхорашу Второй. Лорд Вампир отрицательно покачал головой.

— Король Феникс погиб, — сообщила за него Наола.

— Разве он не был героем? — изумился Магнификус и по молча­нию соратников понял, что угадал.

— Вперед, Дооф! — крикнул он и мысленно обратился к далекому священнику: — Что там происходит, Вилли?

— Все отлично, нас вот-вот сотрут в пыль, их тьма, — услышал он в ответ. — Нормила разорвали на куски и еще драконов десять сбили. От Черной Стражи никого не осталось, кроме Каурана с его рогатым папашей. Крысы молодцы, держатся. Вертлявые твари. Пожалуй, я присоединюсь к остальным. Такие баталии бывают раз в тысячелетие.

Нет, продолжай наблюдать дальше, — запретил сигмариоту Магнификус.

Дооф быстро набрал высоту и понесся прочь от места битвы.

— Смотрите, — показала рукой девушка.

Второй и Абхораш взглянули вниз. Войска Хаоса прорвали линию обороны Нехекхары и темным потоком хлынули в образовавшуюся брешь, окружая войска Сеттры. С юга и с севера к месту битвы двига­лись еще две армейские армады.

— Войска Нургла и Слаанеша, — крикнул Абхораш. — Они по­шлют за нами химер. Можем не успеть.

И действительно, с земли поднялись несколько десятков черных точек.

о

Иохан, управляющий одним из драконов Корстейнов, тоже увидел это и развернул ящера навстречу врагу, попутно вытаскивая свои люби­мые пистолеты.

— Быстрее, Дооф, быстрее! — поторопил Магнификус.

Но тот и так все понимал. Его перепончатые крылья молотили хо­лодный воздух изо всех сил.

— Сколько осталось времени? — спросил Второй у супруги.

— Около получаса, — ответила она.

Впереди мелькнул знакомый Магнификусу пейзаж — низкие ку­старники, груды черных камней и, наконец, он увидел Портал. Крутя­щаяся над землей воронка, словно жидкий хрусталь, переливалась все­ми цветами радуги.

— Это он! — радостно хлопнул по плечу Лорда Вампира Второй. — Мы успеваем!

— Боюсь, что нет, — хмуро ответил ему тот и показал сначала на десяток догоняющих их двухголовых химер, потом на несущиеся им на­встречу темные диски, похожие на летающих скатов: — Диски Тзинча. Каждый из них — это три дракона. Они окружили нас.

Но произошло неожиданное — диски со свистом пронеслись мимо и врезались в химер. Оставшиеся монстры поспешили развернуться, но не успели — еще несколько дисков догнали и сбили их.

— Что происходит? — растерянно поинтересовался Абхораш.

— Понятия не имею, но мы почти на месте, — ответил Магнификус и хлопнул Доофу ладонью по зеленой шее. — Спускайся. Ближе к воронке.

Ящер сложил крылья и начал пикировать. Перед самой землей, когда казалось, что столкновения не избежать, Дооф расправил крылья и плавно спланировал на снег.

— Храни тебя Рогатая Крыса! — буркнул напуганный Второй, спрыгивая со спины ящера.

— Хулиган! — поддержал друга Лорд Вампир.

И только девушка похвалила Доофа:

— Это было весело!

Магнификус шел к Порталу, на ходу извлекая из кармана принци­пы. На всякий случай он пересчитал их. Все правильно — четырнадцать.

Тут краем глаза он заметил, что к нему что-то приближается. Что- то огромное. Второй повернул голову и понял, что это Гзинч. Демон шел не торопясь, явно о чем-то размышляя.

Лорд Вампир и Наола, увидев его, выхватили мечи, но Тзинч на ходу сделал еле заметное движение лапой, и землю перед спутниками

Магнификуса расколола огромная трещина, перепрыгнуть которую ни один человек был не в силах. Дооф попытался расправить крылья, но над ним тут же грозно зависло три черных диска.

Второй приближался к воронке все ближе, стараясь не обращать внимания на идущего рядом демона изменения.

— Будь что будет, — думал он. — В конце концов, все зависящее от меня я сделал.

Воронка кружилась в двух метрах от него. Магнификус протянул к ней руку с зажатыми в кулаке принципами.

— Я хочу закрыть Черный Портал, — произнес он и после секунд­ной паузы добавил: — Нибиру должна жить по своим законам. Боль­ше никаких искусственных правил нет, есть только реальность.

Второй разжал ладонь. Принципы излучали свет. Яркий свет. Очень яркий.

Магнификус бросил многогранники прямо в воронку. Принципы закружились в ней, и воронка начала быстро уменьшаться. Где-то уда­рил колокол. Тзинч застонал. Второй посмотрел на него. Демон видо­изменялся. Его тело окутала, словно кокон, паутина энергетических разрядов. Когда паутина исчезла, то вместо фантастического монстра на земле лежал знакомый Магнификусу по Праагу плотного телосло­жения человек. Он был жив. Точнее, еще жив. Перед смертью он по­вернул к молодому человеку лицо и внятно произнес:

— Ничто.

Его тело свела последняя судорога, и он затих.

— Ничто, — повторил Магнификус. — Я не понимаю.

— Это я, — раздался со стороны воронки знакомый голос.

Второй взглянул на воронку. Никакой воронки уже не было. Толь­ко разноцветные многогранники, раскиданные повсюду, и мерцающая зеленым огнем пирамидка, зависшая над снегом. Пирамидка медленно вращалась.

— Кто это говорит? — спросил Магнификус. — Тордион, это ты?

— И он тоже, — ответил голос. — Теперь еще и Нечто, и Ничто.

— Не понимаю, — еще раз повторил Второй.

— И не обязательно. Так — объединяющее понятие, — сказал го­лос. — Перед твоим пробуждением хотел сказать тебе: Гордион нико­го не убивал, Тордион не пошел за Первым, он обязан был исчезнуть вместе с Нибиру, и Тордион любил свою мать.

— Перед каким пробуждением? - не понял Магнификус, но тут почувствовал, что его непреодолимо клонит ко сну. Он пытался встрях­нуть головой, чтобы отрезвиться от наступающей усталости, но спать хотелось все сильнее и сильнее. Магнификус обернулся к Наоле и Аб­хорашу, издали смотрящих на него. Протянул к ним руку. Хотел что- то сказать, но не смог. Сон победил его. Последнее, что он слышал, был голос Вилли. «С ума сойти! - возбужденно сообщил тот. — Мер­твяки превращаются в деревья. Огромные деревья! Тысячи деревьев! Кет Зарин подошла с тремя отрядами. О Великий Сигмар! Хаос бе­жит! Нет, я пошел! Прости, Древний, но это и мой праздник! Сжечь их всех!»

И он проснулся.

...

Холод. Сергея разбудил холод. Он открыл глаза и обнаружил се­бя лежащим в камере, куда когда-то его уложил Теклис. Одежды на нем, естественно, не было. Второй поднялся, открыл дверь капсулы и вышел в Зал Снов.

Зал пустовал. Повсюду царила гулкая тишина. У стены напротив шахт с капсулами стоял длинный металлический стол, на котором были аккуратно разложены вещи Сергея.

Он оделся, разложил бумажник, телефон и часы по карманам и подо­шел к лифту. Нажал кнопку. На темной пластиковой напели вспыхнула алая стрелка. Внутри зашумел механизм. Через несколько секунд двери лифта разъехались в разные стороны, и Второй проник внутрь кабины.

По пустым коридорам верхнего этажа Цитадели сквозняк носил листы писчей бумаги, заполненные колонками цифр. Судя по всему, здесь не было ни единой души. Примерно воссоздав в памяти маршрут, которым они шли с Теклисом, Сергей зашагал к предполагаемому вы­ходу. Вскоре он стоял перед воротами в Цитадель. Перед тем как взяться за рычаг, приводящий в движение механизм засовов, Второй обернулся назад и крикнул:

— Эй?! Здесь точно никого нет?

Ответа не последовало. Сергей повернул рычаг.

На площадке перед воротами его ждал монах.

— Как вы всегда пунктуальны! — похвалил Сергея священнослу­житель по-русски, но с легким акцентом. — Пойдемте, все готово. Я смотритель. Меня наняли ваши коллеги.

— Что готово? — спросил еще не пришедший в себя Второй.

— Все готово, — уверил его монах и быстро пошел по узкой тро­пинке, вырубленной в скале и ведущей к белому строению на другой стороне островного полукруга.

Строение оказалось больше, чем казалось со стороны. Священно­служитель большим ключом открыл сначала кованую решетку, потом другим ключом деревянные двери и пропустил молодого человека внутрь. Сергей вошел туда и обомлел.

Это был склеп, просторная часовня, разукрашенная пестрыми ви­тражами с изображением рыцарей, драконов, замков и сказочных пей­зажей. В центре часовни возвышался большой крест из черного обси­диана, под ним стояло четыре надгробия. У изголовья каждого горела большая серебряная лампада в виде лапы дракона, сжимающей пере­вернутый рыцарский шлем.

— Вчера ночью сами собой загорелись остальные лампады, — ска­зал монах. — До этого горела только одна. Кроме меня сюда никто не входит. Чудо.

Второй подошел поближе и прочел выбитую эльфийскими рунами на мраморном полу перед надгробиями надпись: «Жизнь — это сказка, хотя каждый ее пишет для себя сам».

— Кто это построил и когда? — поинтересовался Сергей.

— Ваши коллеги-ученые, где-то полтора года назад. Когда погибли эти трое мужчин и женщина, — охотно поделился монах. — Я их лич­но отпевал. Ваши коллеги договорились с моим священноначалием, и я теперь должен каждое четырнадцатое число убирать помещение и ме­нять масло в лампадах. Потом меня заменит другой человек. Нам ваши коллеги, в качестве благодарности, построили монастырь на острове в двухстах километрах отсюда.

Но Второй не слушал его, он рассматривал мозаики на стенах. На одной из них была явно изображена Белая Башня Хоэта. На другой он узнал парящего в грозовых облаках Нормила. Третья изо­бражала лицо красивого мужчины в эльфийских доспехах и с коро­ной на голове.

— Фунибар, — вполголоса произнес Сергей.

— Что? — не понял священнослужитель.

— Да так — ничего, показалось, — ответил Второй и поднял взгляд к куполу часовни. На темно-синем фоне сияло золотое созвездие, ко­торое никогда не увидишь с Земли, — Сафери. Четырнадцать звезд крестом и одна в верхнем правом углу.

— Что, пойдемте на корабль? — предложил монах.

— На какой корабль? — не понял Сергей.

— Вас ждет там корабль. Вам ведь нужно на материк? — напом­нил священнослужитель.

— Ах да! Конечно! — поторопился согласиться Второй.

Монах аккуратно закрыл часовню и проводил Сергея до неболь­шой пристани. Гам они сели на катер и поплыли к белеющему на гори­зонте кораблю.

Отплыв на километр от острова, смотритель заглушил мотор и протянул молодому человеку металлический пульт с единственной треугольной кнопкой ядовито-зеленого цвета на нем.

— Что это? — спросил тот, забирая пульт.

— Ну как же? — терпеливо напомнил священнослужитель. — Вы, как дежурный инспектор, должны открыть шлюзы, чтобы затопить по­мещение вашей научной станции. Ведь ваш проект закрыли.

— Верно, как дежурный инспектор — должен, — вздохнул Сергей и нажал на кнопку.

Остров вдали явственно дрогнул и скоро от него пришла большая волна.

— Ваш коллега не предупреждал, что там будет что-то взрывать­ся, — крякнул монах. — Хотя какая разница — все равно этот остров ваша частная собственность.

— Коллега? — удивился Второй.

— Да, такой худенький. Топлес, если не ошибаюсь. Он еще утром здесь был. Наверно, ждет вас на корабле.

— Теклис?

— Вот-вот — Теклис, — кивнул монах и завел мотор своего катера.

Естественно, корабль оказался «Луи XIV», и Теклиса на нем не было. Экипаж корабля на этот раз весь состоял из сотрудников какой- то английской мореходной компании, нанятых за месяц до этого. Права собственности на корабль, как выяснилось через день плавания, принад­лежали Сергею. В своей каюте он нашел лежащие на столе визитную карточку фирмы «Джи Ти мобиле» с телефонами их представительства в Москве, точные копии знака нрадракона, колоды Миб Гоуса и все че­тырнадцать принципов, нанизанные, как бусины четок, на толстую кап­роновую нить.

Основную часть плавания Сергей проводил сидя на носу корабля, вглядываясь в безбрежную даль и перебирая собранные эльфом четки.

За день до окончания плавания путешественника посетило чувство необъяснимой душевной определенности. Раньше жизнь для него была просто жизнь, в период своего пребывания на Нибиру она перестала быть просто жизнью, а сейчас опять стала просто жизнь.

По прибытии на материк Сергей незамедлительно через солидно­го торгового агента продал корабль. Продал с большими уступками, но с обязательным условием переименования корабля. Теперь на его бело­снежном борту красовалась надпись «Нибиру».

На частном реактивном самолете путешественник пересек полмира и утром 14 сентября прибыл в Москву.

На родной земле Сергей не стал тратить время зря. По телефону на визитке, оставленной Теклисом, он купил джип «Инфинити», уже оттюнингованный эльфами из «Джи Ти мобиле», и на нем посетил несколько банков, где произвел серию хитроумных манипуляций, в итоге которых львиная доля его капиталов перетекла на счета матери, открытые в этих же банках. Помочь распорядиться столь внушитель­ной суммой он поручил Ильину, естественно, за огромные комисси­онные.

Сразу после этого он заглянул в одно из лучших столичных изда­тельств и оставил на столе главного редактора копию колоды Миб Тоу- са, тщательно проинструктировав главного редактора относительно оформления колоды и последующей презентации.

В девять часов вечера путешественник постучал в дверь квартиры матери.

— Звонок есть, — напомнила она ему, пропуская в квартиру.

— Я как всегда, на секунду, — не проходя дальше коридора, сооб­щил Сергей и, не дожидаясь упреков, поделился: — Мне предложили ра­боту по специальности за границей. Может быть, я уеду на всю жизнь.

К его удивлению женщина восприняла эту новость без лишнего шума. Она только опустилась на стул в прихожей и долго молчала, об­думывая сказанное. Наконец мать сказала:

— Если получится, то было бы хорошо.

— Мама, — спросил он, — ты была когда-нибудь абсолютно счаст­лива?

Женщина опять помолчала и ответила:

— Не знаю, наверно, нет. Абсолютно счастливой можно быть только в сказке. И уже не в моем возрасте.

— Я люблю тебя, — улыбнувшись, признался сын, поцеловал ее и вышел из квартиры.

По дороге на железнодорожный вокзал он вспоминал, как он ез­дил с мамой на юг, как они катались на лодке в деревне у бабушки, как мама однажды привезла ему из города детский микроскоп. Вся эта сен­тиментальная чепуха заполонила ему сердце до такой степени, что он даже заплакал. Вместе со слезами из его души ушла какая-то тяжесть, которая, как выяснилось, всегда была там. И Сергей стал свободен. От чего? Непонятно, но свободен.

На вокзале путешественник купил билет и сел в электричку.

Через полтора часа он сидел на бетонной платформе стосорокового километра, наблюдал за проходящими мимо поездами и потягивал из металлического термоса еще в самолете заблаговременно заваренный мате «Мальтийский крест» без сахара. Разумеется, он сам и его кос­тюм благоухали «Мессой де менуэт». Последние несколько месяцев привили ему вкус к деталям.

Ровно в три часа пятнадцать минут Сергей вошел в тамбур подъе­хавшей электрички и поднял с пола кольцо Корина. Надев его на ука­зательный палец левой руки, он шагнул вперед.

На горном плато у Караз-Орруда его ждали Шарскун, Ракартх, Абхораш, Вилли, Иохан и Дооф.

— Наола рожает, надо бы поторопиться, — встретил его добрым известием Лорд Вампир.

— Асушан принимает роды, — деловито добавил скейвен.

— В королевском дворце Наггарота, — вставил ДрагЛорд.

— Я уже придумал имя мальчику, — торжественно сообщил сигма­риот, снимая шляпу и прикладывая ее к груди.

— А я девочке, — скромно сказал Охотник, подкидывая в ладони свою губную гармошку.

— Хозяин, я счастлив, что вы вернулись! — восторженно проревел дракон.

— А я-то уж как! — растроганно признался Магнификус и ловко вспрыгнул на спину ящеру.

Пролог Глава I Глава II Глава III Ілава IV Глава V Глава VI Глава VII Глава VIII Глава IX Глава X Глава XI Глава XII Глава XIII Глава XIV Эпилог

Охлобыстин.кихХІV прин мил

ISBN 5-9900234-3-7 ос- п

і

і Іі^л

2000000581842

Реклама на сайте