«Тонкий мир»

Софья Ролдугина Тонкий мир 

Вместо предисловия. Неплохо повеселились

Время бежит незаметно.

Ребенком ты не различаешь смены сезонов. Зима, весна, лето, осень, опять зима… Мир кажется разноцветной каруселью, но в детстве ее вращение ничуть не утомляет — возможно, потому, что неведомый хозяин аттракциона еще не включил мотор на полную катушку.

После поступления в школу время резко ускоряется. Сначала — недели, от выходных до выходных. Потом — четверти, от каникул до каникул. К выпускному классу начинаешь считать семестры, все больше торопя ход событий.

Незримая рука переводит рычаг на максимум. Вуаля! После выпускного класса деление на спидометре резко увеличивается до отметки «год». И чем дальше — тем быстрее.

Дэриэлл говорил, что исчисляет время веками. Наверное, лукавил. Ведь он по-прежнему праздновал день своего рождения и радовался смене зим и лет.

Впрочем, спокойный целитель, скорее, исключение в нашем торопливом мире.

— Найта, ты чего? Заснула, что ли? — несильно шлепнула меня по плечу Этна. — Странно, еще вроде до полуночи далеко.

Я мысленно встряхнулась, прогоняя из головы излишне философские мысли. Надо жить сегодняшним днем, а не размазывать прошлое тонким-тонким слоем по собственному сердцу.

— Задумалась. Не обращай внимания, — успокоила я подругу.

Айне, прекрасно слышавшая все со своего места, только покачала головой.

— Как же, не обращать. Между прочим, Нэй, ты такой грустной не была даже в годовщину, гм, тех событий.

Что было, то было. Первую годовщину исчезновения Максимилиана я вообще пропустила, и если бы мне не пришло в голову поинтересоваться, почему все расхаживают с такими постными физиономиями и смотрят на одну глупую равейну нежно, словно на тяжело больную, то вряд ли бы вспомнила о ней сама. Этим же летом знаменательная дата совпала с «разбором полетов» после инцидента с родственничками Феникс — истинными ведарси. Клод и компания очень помогли равейнам и посланникам шакарских кланов в расследовании на месте разрушенной базы инквизиции.

Мягко говоря, тогда было не до грусти. А вот сейчас, в самой середине ноября, когда с неба падали большие и пушистые хлопья первого снега, грязь в палисаднике смерзлась и прикрылась романтическим флером инея, а темнело уже после четырех, и дел на ближайшее время не предвиделось, я затосковала.

К тому же из отпущенного Максимилиану срока — два с половиной года, или тридцать месяцев — оставалось всего несколько недель, и даже эта малость утекала в небытие, как песок сквозь пальцы. А князь не спешил появляться, несмотря на удачно проведенный в конце лета ритуал «притяжение».

«В конце концов, — уныло размышляла я, — никто не гарантировал, что я увижу Ксиля непременно живым. Мы просто встретимся, и все».

— Просто подумалось, что время идет бессовестно быстро.

— Да уж, — непосредственно среагировала Этна, не обращая внимания на укоризненные взгляды Айне и Феникс. — Жуть какая-то. Только недавно мы с тобой ездили на море, и вот уже два года позади. А неплохо тогда повеселились, как считаешь?

Я подавилась мороженым.

На том курорте было, по моему скромному мнению, немножко не до веселья. Так совпало, что место, которое мы выбрали для отдыха (и я до сих пор смутно подозревала, что там не обошлось без одной желтоглазой пророчицы), не обделила вниманием и инквизиция. Орден проводил на побережье сомнительные опыты с призванием и дрессировкой твари тонкого плана. Излишне ретивые служаки из Ордена за несколько лет до того выловили из мистического пространства какого-то слабенького низшего демона, едва-едва дотягивающего до того, чтобы называться Древним.

Выловили — и решили подкормить. Пусть, мол, малыш растет, крепнет, а как он потом будет благодарен своим «спасителям»… Особенно если подстраховаться и нацепить на него амулет подчинения.

В качестве «корма», кстати, инквизиторы выбрали живых людей. Древний — или, вернее, Древняя — от угощения не отказался. Заманивая туристов пением, тварь когда топила несчастных, а когда просто разделывала под фарш — в зависимости от настроения.

А потом для гостя с тонкого плана полоса везения оборвалась, потому что на курорт приехали мы с Этной. Две эстаминиэль с весьма неустойчивой силой и подростковым комплексом «в каждой бочке затычка» — что может быть «безопаснее» для окружающих, особенно если эти окружающие переполнены агрессией и дурной магией Древних?

Естественно, дело закончилось тем, что тьма взяла меня, образно выражаясь, за шкирку, и потащила разбираться с выкормышем инквизиции. На этом грустная история сирены с морского курорта завершилась, а вскоре и мы с Этной вернулись домой.

Ах, да, чуть не забыла. В процессе так называемого отдыха я успела хорошенько разругаться с соседками по номеру и основательно замучить Тантаэ, присматривавшего за нами по просьбе Элен, разговорами о прошлом Максимилиана. Не скажу, что выуженные у Пепельного князя сведения сильно помогли мне при разработке противоядия, но зато я окончательно смирилась с вывертами Ксилевой психики. Трудно злиться на того, кого жалеешь от души.

— Можно и так сказать… Если, конечно, трупы считаются за хорошее развлечение.

— Тьфу на тебя, — рассердилась Этна. — Разве можно о таких вещах за столом?

— Ты уже доела свою порцию, — цинично ухмыльнулась Джайян, демонстративно облизывая ложку.

— Ну, ну, еще попридирайся к мелочам, — фыркнула рыжая, демонстрируя свой вулканический темперамент. — Небось, завидуешь, что мы тебя в тот раз с собой не взяли… А там пляжи, пальмы, море… М-м-м?

Джайян уставилась на ложку так мечтательно, что мне стало немного страшно за психическое здоровье подруги.

— Знаешь, я и с Птицей неплохо отдохнула. Здесь, в нашем городишке. В парки выбирались на пикники, пару раз в кино, в театр ездили в Золотую… Еще на концерт ходили.

— Что, все тот же Птица? — лениво поинтересовалась Этна. Кажется, она все еще была во власти воспоминаний о нашем отдыхе на побережье.

— Да все тот же, нового пока не завела, — кокетливо хихикнула юная валькирия. — Пассер Ди Иллигерус, потомственный маг с якобы длинной родословной. Если бы его дед не прикупил эту самую родословную за бешеные деньги, то был бы наш Пассер Ди славным крестьянским сыном…

— Постой, постой, — спохватилась я, сев на своего любимого конька — этимологию. — Откуда взялся Пассер Ди? Разве Ди — не частица перед фамилией? То есть надо — ди Иллигерус?

Джайян расхохоталась.

— Нет. Ди — это второе имя. Вроде как начальная буква истинного… Иллигерус — фамилия, а Пассер — вроде как, гм, прозвище. Ну, для чужих.

Я задумчиво подцепила ложечкой кусок ананаса, плавающий в растаявшем мороженом:

— Неудивительно тогда, что он предпочитает называться просто Птицей. Чем сомнительнее родословная, тем длиннее и запутаннее имена.

«Абсолютная правда!» — обрадовался голос у меня в голове.

У меня вырвался вздох.

Я не страдала шизофренией, хотя советы голос давал иногда весьма странные. Я страдала Рэмертом Мэйсоном, точнее, страдала от его излишней заботливости.

«Рэмертом Самани Мэйсоном, попрошу не урезать мое драгоценное имя, детка. А то в сравнении со всякими Ди и Пассерами начинаешь чувствовать себя слегка ущербным», — ворчливо поправил меня некромант.

Вы когда-нибудь встречались с неопрятными, вечно курящими, но при этом крайне харизматичными хамами? Нет? А хотите встретиться? Тогда вам прямая дорога в Академию магов, где профессор Мэйсон преподает боевую некромантию. К слову, Рэм — любимый учитель моего брата. Никогда не понимала, чем он так приглянулся Хелкару, но факт остается фактом: Хэл почти боготворит Мэйсона. Единственный раз, когда мой младшенький обозлился на профессора, был в прошлом году.

«Да, повеселились тогда на славу», — хмыкнул некромант, почти в точности повторяя слова Этны.

«Нескучная выдалась зима», — вынужденно согласилась с ним я, хотя представления о веселье у меня были совсем другие.

Помнится, в то время все мои мысли вились вокруг создания противоядия. К сожалению, так совпало, что большинство необходимых для работы книг находилось в закрытом доступе в библиотеке Академии. Особенно меня интересовал один ритуал: «Тьма избавления». С его помощью Максимилиан хотел когда-то очистить свою кровь от «солнечной» отравы, так что я имела все основания думать, что в описании этого ритуала найду зацепки.

Так и случилось.

При активном содействии Рэмерта, чья помощь оказалась воистину неоценимой, мне удалось разгадать принцип воздействия яда и подобрать примерный список ингредиентов и энергий для нейтрализации. К сожалению, маги из Академии в последний момент решили кинуть нас с некромантом и присвоить открытие себе. Я, как и всякий нормальный, ценящий свой труд исследователь, этому воспротивилась. В итоге некую Найту с позором изгнали из обители знаний, что, впрочем, нисколько меня не расстроило: книги, прихваченные в качестве компенсации из библиотеки, полностью возместили мои моральные убытки.

Но это были еще не все неприятности, которые обрушились на нас с Рэмом во время пребывания в Академии.

Начать, пожалуй, следует с того, что несмотря на жуткие манеры, некромант всегда нравился девушками. Причем, как правило, собственным студенткам. Не знаю, что руководило его поступками, когда он отшивал влюбленных дурочек, учительская этика или нечто иное, но «обиженных» на Рэма было предостаточно. Иногда отвергнутые девушки мстили… и очень жестоко. Одна из них когда-то попыталась наложить на некроманта подчиняющее заклинание, после чего Мэйсон окончательно разуверился в том, что среди учениц можно найти свою судьбу.

«Я бы не был столь категоричен, дорогуша», — хмыкнул профессор.

Ну, а последней каплей стала Моника, проклявшая Рэмерта «на смерть от тоски». Добрая девушка была… Впрочем, о мертвых или хорошо, или ничего, а Мон сейчас спала вечным сном на девять метров под землей и могла заинтересовать Мэйсона только в качестве пособия для урока. Возврат проклятия — это не шутки. Милосердная Айне пожалела неудачливую студентку, когда я рассказала подруге о событиях в Академии. Но, честно говоря, у меня Моника не вызвала ни малейшего сочувствия. Она получила по заслугам, пусть это и звучит довольно жестоко. Как вспомню Рэма, медленно сходящего с ума в своей комнате… Рэма, который держит у виска револьвер… Бр-р…

Поделом ей.

«А ты мстительная, детка», — хохотнул некромант.

«Да нет, — засмущалась я. — Просто тебя было жалко».

Так о чем мы? Ах, да, о Рэмерте и Хелкаре. Тот случай, когда мой брат начал негласную войну со своим учителем, произошел из-за все тех же нежных отношений между Мэйсоном и студентками. А также из-за невыносимой манеры некроманта называть всех особ женского пола, независимо от возраста и социального положения, «милочками», «лапочками», «дорогушами», «крошками» и все в таком же духе, а еще трепать по волосам, обнимать невзначай в темных библиотеках и делать прилюдно неприличные намеки. Поначалу меня это тоже безмерно раздражало, но со временем я притерпелась к Рэму и поняла, что подобное поведение — только лишь элемент эпатажа. К тому же Мэйсон — бывший боевой маг, у которого за плечами не один рейд. Из рейдов такими и возвращаются — упрямыми и циничными. А как иначе, если жизнь все время в опасности?

Мой брат прекрасно знал своего учителя, но, тем не менее, когда тот позволил себе общение в подобном ключе со мной, смертельно на него разобиделся. Помирились они только после того, как проклятие Моники загнало Мэйсона в угол.

К счастью, некроманта удалось спасти. А вскоре я покинула оплот знаний, унося с собой наработки по противоядию, редкие некромантические трактаты и браслет по имени Мэйсон, в котором поселился отпечаток личности Рэма — прощальный подарок профессора.

…Да уж, память об Академии останется у меня надолго.

— Найта! — отвесила мне подзатыльник Джайян. Несмотря на внешнюю веселость, нрав у валькирии был суровым, а рука — тяжелой. — Хватит уже витать в облаках. Мы, между прочим, праздник отмечаем!

— Ну, если за праздник считать первый удачно сданный зачет в этом году… — многозначительно ухмыльнулась Этна.

— А чем не повод? — парировала Джайян. — И, по-моему, неплохо веселимся. Кто-то не согласен? — она обвела нас грозным взором.

Феникс задумчиво опустила ресницы, заглядывая в свою чашку с кофе. Качество у напитка, разумеется, было никакое, тонкий пластик от кипятка «поплыл», но ради атмосферы в этой забегаловке и удовольствия соблюдать многолетние традиции можно и потерпеть.

— Вот все хочу спросить: чего ты своего Ди-то не позвала? — вроде бы наивно, но с неуловимой хитринкой в голосе поинтересовалась мастерица огня. — Побоялась, что он, ну, испортит нам праздник? Да?

— Не-не-не, — замотала головой Джайян. — Птица бы ничего не испортил, честное слово. Просто мешать любовь и дружбу как-то нехорошо. Лучше я потом с ним отдельно отпраздную.

Любовь и дружба…

Я вздохнула.

В последнее время различать эти два понятия стало для меня большой проблемой. А все из-за Дэриэлла и его неожиданного помешательства. На мне.

В том году из Академии я направилась прямиком в Дальние пределы. Ничего удивительного — во-первых, Дэйр был единственным, кто мог превратить мои наработки в реальное противоядие, а во-вторых и в-главных, мы не виделись уже несколько лет и успели ужасно соскучиться друг по другу.

С Дэриэллом я познакомилась, когда мне было восемь лет. Тогда мы с братом умудрились заблудиться в лесах между городом Приграничным и Кентал Савал. Бродили два дня, и, быть может, скитались бы и больше, но добрые аллийцы выделили отряд для поисков. «Несчастных детишек» выловили, успокоили и на всякий случай отвели к целителю, которым и оказался Дэйр.

До сих пор не могу без смеха вспоминать свои первые впечатления от Дэриэлла. «Совершенно неправильный аллиец! Таких не бывает!» — примерно такие мысли одолевали мое возмущенное сознание.

Аллийцы не носят драные джинсы и линялые черные футболки с логотипом «Зеленого мира». Аллийцы не общаются с человеческой малышней, как с принцами и принцессами. Аллийцы, в конце концов, не называют своего повелителя, мудрейшего Леарги, «старым параноиком»!

Но Дэриэлл был именно таким. Стоит ли уточнять, что мы с братом пришли от него в полный восторг?

Честно говоря, и по сей день я восхищаюсь целителем и не могу на него налюбоваться, поэтому мне очень важно было получить его одобрение для своей возни с солнечным ядом. Так, чтобы Дэриэлл сказал: «Ты поступаешь правильно, Нэй. Горжусь тобой». Дэйр — учитель, Дэйр — лучший друг, Дэйр — эталон поведения…

В Дальние Пределы я возвращалась с предвкушением, надеждой и страхом. Такой вот микс.

Поначалу мне показалось, что у Дэйра все осталось по-прежнему. Те же шутки, та же возня в лаборатории, перепалки с излишне заботливой тетушкой Лиссэ, этой вечной бунтовщицей против аллийских устоев, и война на уничтожение с дорогой сестренкой Меренэ. Я оказалась совершенно не готова к тому, что Дэриэлл признается мне в любви. Сначала даже подумала, что это дурная шутка или последствия стресса! Последнее было, кстати, весьма неплохой версией, потому что признание и последовавший за ним поцелуй (о, ужас!) имели место в подземном дворце Кентал Наттэй, когда по пятам за нами шла нежить, и мы с Дэйром находились на грани жизни и смерти. В такие минуты в голову часто лезут глупости, в этом уж я могла полагаться на свой даже слишком богатый опыт. И, разумеется, я не собиралась портить наши чудесные дружеские отношения, напоминая аллийцу о неосторожно сказанных словах.

Не тут-то было.

Целитель взял и сам завел разговор об этом. И не только повторил признание, но и подтвердил серьезность своих намерений, сделав мне предложение.

Мне. Предложение. Кошмар!

Сказать по правде, я до сих пор пребывала в шоке.

К счастью, Дэриэлл не настаивал на немедленном ответе. «Когда живешь так долго, как я, — ухмылялся этот хитрец возрастом в семь тысяч шестьсот девяносто два года, — начинаешь понимать, что рано или поздно исполняются любые желания. Я подожду, Нэй».

Наверное, проще всего было бы ответить отказом и заявить, что мое сердце принадлежит только Максимилиану… Но это, увы, означало бы солгать. Я все же любила Дэйра — по-другому, очень светлой и неревнивой любовью, больше похожей на дружбу, крепко замешанную на восхищении. И поэтому кольцо, подаренное аллийцем, так и болталось у меня на цепочке — и все останется по-прежнему до тех пор, пока я не приму окончательное решение.

— Ты странная, — подвела неожиданный итог Джайян, разрушая размеренное течение моих мыслей. И продолжила, развивая мысль: — Сидишь тут, смотришь на свое мороженое. То ласково, как на любимого, то злобно, как на жуткого врага. И ни на что не реагируешь!

— А я занята, — вырвалась у меня машинальная отговорка — на редкость не к месту.

Подруги переглянулись и злодейски расхохотались. Даже все понимающая и сочувствующая мне Феникс хихикнула в кулачок.

— И чем же это? — отсмеявшись, поинтересовалась Этна.

— Гадаю на мороженном, — ляпнула я, случайно поймав взгляд Айне.

— Ну-ну, — шутливо погрозила мне она. — Не надо отбивать у меня лавры пророчицы. Вдруг обижусь!

— У тебя, пожалуй, отобьешь, — мрачно отозвалась я. — Замечательное недавно пророчество выдала, закачаешься!

Айне нахмурилась.

— Все не можешь простить мне Заокеанию?

— Ты о поездке? Нет, — я покачала головой. — Интересно было повидать дальние страны. И на людей взглянуть любопытно — как они там живут, без магии. Ведарси и их охота на меня, конечно, подпортили настроение, но все равно путешествие понравилось.

— Значит, Ханна, — виновато опустила глаза пророчица.

— Она не должна была умирать.

— Или она, или ты — вот в чем проблема, — вздохнула Айне. — И, поверь, решение далось мне нелегко. Но я не могла предсказать твою смерть, понимаешь? И дело даже не в том, что мы друзья. От тебя зависят слишком многие жизни: и Максимилиан, и…

— Тогда не надо было отправлять меня за океан. Отсиделась бы дома, ничего страшного бы не случилось, — прервала ее я.

— Нет. Только ты могла вывести этих комнатных собачек Ордена, ведарси, на чистую воду. Если бы я оставила тебя здесь, то война бы уже началась!

— Ах, значит, ты спасала мир? Ну, прости меня, убогую, не догадалась!

Мы с Айне сверлили друг друга возмущенными взглядами. Я была очень зла. Когда история с пророчеством всплыла, думала, на год поссоримся. Обошлось. Но каждый раз, когда Айне начинала снова твердить о…

— Если ты еще раз… Dess!

Над столом словно фейерверк взорвался. Колючие рыжие искры осыпали руки и лицо, чувствительно кусая кожу. Я поспешно вскочила, отряхиваясь, а с другой стороны стола так же запрыгала, размахивая руками, пророчица. Феникс следила за нами, сердито сузив глаза.

— Наигрались? — в несвойственной ей сухой манере поинтересовалась она. — Или еще что-нибудь взорвать, чтобы вы успокоились?

— Не надо, — буркнула я, усаживаясь на место. — Обойдешься. Еще кто-нибудь заметит…

— Ничего, — легкомысленно отмахнулась Феникс, мгновенно возвращаясь к обычной своей маске беззаботной кокетки. Нрав у огненной мастерицы был отходчивый, но не хотела бы я попасть ей под горячую — в буквальном смысле! — руку. — Подумают, что петарда. Девочки, не ссорьтесь!

— Мы не ссоримся, — вздохнула Айне, возвращаясь за стол. — Просто кое-кто еще не может смириться со своим титулом эстаминиэль и обязанностями, которые он накладывает.

— А кое-кто…

— А я на выходных с Эмилем в кино собираюсь! — излишне жизнерадостно перебила меня Феникс. — Там будет фильм про драконов, мы хотели для смеха позвать Роя или Клода, но они все в делах…

Я тут же выбросила из головы пророчества и обязанности и улыбнулась, вспоминая блондинисто-мультяшную семейку ведарси:

— В каких, интересно?

— С детьми возятся, — охотно пояснила Феникс. — Дафна все уговаривает Клода позволить ей слиться с духом, но этот «папаша» упирается и требует дождаться совершеннолетия. А близнецы жутко впечатлились своим пленением и теперь тормошат Серго и Роя, чтобы они научили их драться.

— Боевые малютки, — фыркнула Этна. — Серго их научит… ругаться и хамить женщинам.

Мы с Феникс обменялись многозначительными взглядами. Единорог все-таки припомнил нам оговорку про рыжую равейну с характером, как у одноименного вулкана, и попросил — нет, потребовал! — чтобы мы его с ней познакомили. Я-то считала, что с него хватит и знакомства с Риан, после которого Серго еще долго подозрительно оглядывался и осторожничал, перед тем как сказать какую-нибудь гадость, но огненной мастерице это показалось хорошей шуткой.

Делать нечего, пришлось знакомить.

И вот теперь Серго отсиживался в горах, залечивая цветистый фонарь под глазом, который никакая регенерация не брала, а Этна начинала шипеть и плеваться, как только кто-нибудь вспоминал о единороге.

Феникс считала, что это любовь с первого взгляда. Сохрани бездна. Я представляю себе такое семейство и стучу по дереву — авось пронесет.

— Не так уж он гад, — мечтательно улыбнулась Феникс, строя коварные своднические планы. — Между прочим, в восторге от рыжих и темпераментных.

— Ну вот пускай и перекрашивается и любуется на себя в зеркало, — мрачно посоветовала «рыжая и темпераментная». — И ко мне не лезет.

— От судьбы не уйдешь, — припечатала Айне, которая, кажется, вообще не слушала разговор.

— Это пророчество? — подозрительно осведомилась Этна.

— Нет, философствования, — с сожалением отвергла предположение пророчица. — А жаль. Неплохой, в общем-то, человек… то есть ведарси.

— Ну и встречайся с ним, раз он тебе так уж нравится, — рассердилась Этна.

— Нет, — задумчиво протянула Айне. — У меня другой суженый…

Феникс посмотрела на нее и поежилась.

— Не, быть пророчицей — это жуть! Встречаешь человека и уже сразу делишь: этот друг, этот враг, а этот — так, побоку. Ужас!

— И не говори… — вздохнула Айне и задумалась о своем, о пророческом.

На некоторое время воцарилась тишина. Не неловкая, как можно было бы подумать, а очень уютная — как бывает, когда люди понимают друг друга без слов. В кафе не осталось посетителей, кроме нас, и даже кассирша ушла куда-то вглубь служебных помещений. Радио переключилось на ретро-волну, донося до слуха мелодии песен, популярных едва ли не полвека тому назад. Запах кофе, оладий и сливок плыл в воздухе, мешаясь с доносящимся из фойе сигаретным дымом. От батареи исходил сухой жар, и, если закрыть глаза, можно было представить, что сидишь у печки.

Кажется, время остановилось. Иллюзия, конечно, но такая правдоподобная… такая нужная…

— А ты, Найта? — прервала молчание Джайян. — Чем займешься на выходных? Если нет планов, можешь присоединиться к нам с Птицей — мы собирались на концерт сходить, в магическую часть города. Менестрелька приехала, зовут ее Ёж. Говорят, поет душевно.

— Нет, спасибо, Джайян, — я с сожалением покачала головой. — Хотелось бы, конечно, пойти, но у меня на неделю вперед уже расписано. Завтра собираюсь съездить на пару дней в загородный дом, мама просила проверить, как там розы, пережили ли первые заморозки. Ну, и еще по мелочи поручений надавала. Может, в другой раз? Вы там вспоминайте обо мне, если куда соберетесь.

— Хорошо, — с готовностью кивнула подруга. — Если придумаем еще чего-нибудь, то обязательно тебе свистнем.

— А приличные девушки на свист не оборачиваются, — хихикнула Феникс. — Кстати вот, о приличиях. Мне кажется, или официантка нам на что-то намекает?

Я перевела взгляд на прилавок, на девушку, выразительно косившуюся на часы — и охнула.

— Уже минут двадцать, как ей кафе закрывать пора. Ладно, ведьмочки, шабаш окончен, расходимся, а то нас в следующий раз обслуживать не будут, — напророчествовала я, завязывая шарф. Он согрелся на батарее, и теперь медленно отдавал тепло.

— Будут, куда они денутся, — проворчала Этна, но все же начала собираться.

Через несколько минут кафе опустело.

Мы еще недолго потоптались на улице перед погасшей витриной, а потом стали прощаться. Айне ждали родители дома, Джайян — Птица и романтический ужин, Феникс уже давно позевывала, следя за минутной стрелкой, Этна… ну, у Этны, полагаю, были свои дела, в которые она просто не захотела нас посвящать.

Все разошлись в разные стороны. Я постояла и тоже медленно побрела к остановке — мимо забитых машинами улиц, мимо оранжевых фонарей, мимо площади с загодя развешанными новогодними гирляндами, мимо светлых окон торгового центра…

Я люблю ноябрь. Хорошее время на грани между разноцветной осенью и монохромной зимой. Казалось бы, все кругом серое, коричневое и белое, но приглядись — и увидишь, что по тусклыми покровами скрывается яркое, теплое сердце. Как кленовый лист в замерзшей луже. Это время, когда где-то глубоко внутри зреет предчувствие чего-то чудесного — нового года, нового начала…

Ноябрь — значит новая надежда.

У меня она пока все еще есть.

Глава 1. Попытайся еще раз

Мы живем в прогрессивный и комфортный век. Путешествовать сейчас — сплошное удовольствие. Хочешь — на поезд садись, хочешь — на автомобиль, хочешь — телепортируйся. На дальние расстояния можно портал организовать или самолетом…

Конечно, лететь к загородному дому было бы глупо. Но почему из всех видов транспорта я выбрала именно муниципальный автобус?!

Загадка равейнинской психологии. Чем больше возможностей тебе доступно, тем выше вероятность, что воспользуешься самым обычным и неудобным способом, чтобы перед носом не замаячило совестливое «злоупотребляешь!».

Раньше роль «регулятора» исправно выполняла инквизиция. Но после исчезновения Ордена канула в Лету эпоха официального контроля — к счастью или к горю. Многие одаренные почувствовали себя гораздо свободнее, несмотря на курсирующие слухи об исчезновении равейн низших рангов, обращенных ар-шакаи или магов без лицензии. И кое-кому эта новая свобода основательно снесла крышу. И, ловя краем уха в вечерних новостях фразы вроде «таинственный врыв газа», «новый кровавый маньяк» или — все чаще и чаще! — «преступника постигла мистическая кара», я не могла не ностальгировать по прежним, упорядоченным временам. Приходилось признать, что смотрители все же были необходимы — как институт контроля.

Впрочем, все это — лишь досужие размышления зевающей эстаминиэль.

Меня нещадно клонило в сон. Водитель, видимо, очень любил поговорку «береженье лучше вороженья», и поэтому полз по обледеневшей дороге с такой мизерной скоростью, что на каком-то отрезке нас обогнала снегоуборочная машина. Впрочем, недовольных в салоне не было. Да и в целом народу на рейс набралось немного, всего с десяток человек: бабушки и дедушки с непременными баулами, молодежь с лыжами, три мрачных женщины среднего возраста, которых, наверное, матери-свекрови в преддверии праздников погнали на дачу за консервированными огурцами. Несколько остановок назад в автобус зашел не совсем трезвый дяденька с рюкзаком за спиной и, по непонятным мне причинам, сел рядом, хотя свободных мест было предостаточно.

— Девушка, а девушка, а у вас здесь дача близко?

Я рассеянно оглянулась — кто так настойчиво пристает? Новоприбывший, что ли?

Конечно, мой сосед. Кому же еще.

— Близко, — коротко ответила я, давая понять, что не хочу разговаривать.

Но не тут-то было.

— А… эта… Хорошо. А у меня далеко. Но зато лес вокруг — красотища! — повращал мужичок глазами. Мне стало смешно.

— У нас тоже лес. Говорят, там лося видели.

Лося, ну конечно. Серго мальчишки видели, но издалека единорога не разглядели. Ведарси решил порисоваться перед Этной… ну, и обернулся, что привело к весьма предсказуемым последствиям в виде того самого фингала.

И поделом. Нечего пугать бедных людей мистическими животными. Хорошо, что удалось Клода отговорить от демонстрации своей второй ипостаси.

— Лося? И-эх, — покровительственно улыбнулся привязчивый сосед. — Какие лоси, когда столица под боком! А вот у меня, — он изобразил таинственный взгляд и так наклонился, что я невольно поморщилась от запаха, — живые кролики есть в сарае. Пушистые такие. Не интересно поглазеть, а, красавица?

— Нет, спасибо, — тоном «очень занята и очень не в духе» ответила я, отодвигаясь поближе к стеклу. «Общаться» с таким попутчиком было неприятно, но через десять минут я выходила на остановке, можно было и потерпеть пока.

— Приезжайте, — дернул меня за рукав мужик. — Может, вместе новый год отметим? А одного кролика, гм, того — и на стол.

Я поперхнулась. Стало как-то не по себе. Бедное животное!

— Не надо про кроликов, я, э-э… из общества защиты животных. И вегетарианка. Пропустите, пожалуйста, мне выходить сейчас.

Приставала всерьез рассердился.

— Э, полегче! — он ухватился за мою сумку, не пуская к дверям. — Чего это так неласково? Умная самая что ли, а?

Тут сонливость слетела, как мыльная пена под вентилятором с очень-очень колючего кактуса — в одну секунду и обнажая отнюдь не ангельский характер.

— Уважаемый, вы здоровы? Вид у вас бледный, — ласково поинтересовалась я, разглядывая разом посмирневшую красную рожу. — А то если болеете, так у меня специалисты есть… как раз по этому вопросу. Брат и жених, представляете, какое совпадение?

Запугивая приставалу, я очень старалась скопировать повадки Тантаэ. Пепельный князь в моральном терроре мастер: вроде бы и не говорит ничего особенного, но все равно коленки в желе превращаются.

— А я что? Я ничего… — сразу стушевался мужичок и с таким несчастным видом уткнулся взглядом в заиндевевшее окно, что у меня на секунду, не дольше, пробудилась совесть. Тяпнула слегка — «Мол, за что так его, беднягу?», и опять задремала.

Надеюсь, надолго.

А потом автобус остановился, и мне пришлось поторопиться и покинуть салон, пока водитель не закрыл двери и не уехал дальше по маршруту вместе с лишней равейной на борту.

Ступив, наконец, на твердую землю, я расправила плечи и с удовольствием вдохнула полной грудью. Трасса была тихая, от силы одна машина за десять минут снежок расшвыряет по обочинам, поэтому воздух вокруг имел лесной привкус, свежий и сочный. Хвоя, снег, горькая красная рябина и пряный грибной запах почвы…

В городе еще стояла поздняя осень, со слякотью на дорогах, с суетливым мельтешением на улицах и грязью на ботинках.

Здесь все было совсем по-другому. Зима вступила в свои права, высеребрила мохнатые еловые ветки и тоненькие черные прутики осин пушистым инеем, прочно замостила водоемы льдом и укрыла землю тонким и колким, но сплошным слоем хрустящего снега. От остановки до скопления домов немногие упрямые дачники протоптали узкую тропинку через поле. До настоящих морозов и метровых сугробов, конечно, было еще далеко, но мир вокруг уже окутался хрупким налетом сказки. В густеющих сумерках багряные гроздья рябины светились особенно жарко, словно горсть брошенных на угли, раскаленных монет.

Не удержавшись, я встала на мыски и дотянулась до ветки, сорвав пару ягод. Твердые, как льдинки. Говорят, если рябину холод прихватит, она становится сладкая…

Наш, а точнее, мамин дом стоял чуть на отшибе, вдалеке от остальных, почти в лесу. В отличие от остальных дачников, мы не стали огораживать участок высоким забором, оставив все, как есть. Непроходимые заросли ежевики и крыжовника с одной стороны и облепихи — с другой надежно отваживали желающих пересечь границы, не спрашивая позволения Элен… Немало этому способствовала и раскинутая вдоль них невидимая паутинка заклинаний. Не «крепость», разумеется, как у Лиссэ, но все равно здесь я чувствовала себя в абсолютной безопасности, почти как в Кентал Савал.

По-кошачьи важно обойдя территорию кругом, я наведалась в сад и подобрала пару упавших с антоновки яблок. Побитых и подмерзших, к сожалению, но таких ароматных, что слюнки потекли.

Вечером суну в печку — пусть томятся. Прямо с кожурой, только серединку вырежу и внутрь положу по куску сахара.

Дом оказался вовсе не таким запущенным, как я боялась. С осени по углам осела пыль, стекла запачкались, занавески и простыни стали влажными, но в остальном было чисто. Сырость уйдет, стоит протопить хорошенько, а грязь можно убрать заклинанием…

Гм, это если думать оптимистично. Ладно, не получится — тряпкой поработаю, не переломлюсь.

Итак, приступим!

С уборкой я покончила достаточно быстро. Войдя во вкус, даже почистила второй этаж, хотя первоначально даже заглядывать туда не собиралась. Постельное белье и кое-какую одежду разложила на просушку на печке, начала чистить яблоки… и вдруг обнаружила, что дрова закончились. А поленница, как назло, находилась на другом конце участка, за ежевичными кустами. Пришлось, стиснув зубы, влезать в промокшие сапоги, натягивать старенькую куртку — такую, чтобы не жалко было испачкать дровами — и топать на улицу.

Суровая деревенская природа встретила меня неласково. Температура упала уже намного ниже нуля, и при дыхании изо рта вырывались облачка пара, так что я сама себе напоминала вечно смолящего сигареты Рэма. Но зато и небо к ночи от мороза расчистилось, и впервые за много-много дней можно было различить звезды. Задрав голову, я смотрела на крошечные, но яркие капельки света, на узкий и удивительно четкий, словно собранный из фарфоровых осколков месяц и по-дурацки счастливо улыбалась. Боги, как хорошо… а еще не хотела ехать…

Тренькнула тонко сторожевая нить.

Вспышка.

Чувство опасности было таким ярким и обжигающим, что я шарахнула в темноту силовой волной прежде, чем осознала, что делаю. Бедные яблони и мерзлую ежевику смяло, как рисовую бумагу, но существо тенью метнулось в сторону, к дровяному сараю.

Магия не действует?

Пиргит? Или… Древний?

Мир дрогнул — и провалился в черно-белую гамму.

Теперь я видела куда четче. Аура убийцы, приближавшегося ко мне, была чем-то до ужаса знакома… Меня кинуло в дрожь. Нет. Не шакаи-ар. Похож на обращенного по уровню силы, но регены, которые за время работы над ядом я научилась чуять за версту, совершенно не ощущались.

Рывок — и оно невообразимым образом оказалось у меня за спиной. Быстрее человека, гораздо быстрее…

Я резко развернулась и дернулась в сторону, уходя от удара… когтями? Ножом?

Наверное, все же когтями.

Почти успела.

Рукав повис полосками, и все предплечье разом онемело, а потом вдруг горячо запульсировало.

Ну, хватит.

Когда оно метнулось ко мне в следующий раз, я просто махнула рукой, орошая его брызгами кипящей крови и выпустила на волю жадную тьму. В последний момент смертельная волна почему-то вильнула в сторону, но ему хватило и пары капель.

Существо закричало… жутко, по-звериному… и знакомо.

Этот голос я не могла не узнать. Даже такой — сорванный и сиплый.

— Ты что, спятил? — хрипло прошептала я, отзывая тьму и делая шаг к нему. — Эй… ты живой?

Подчиняясь щелчку, в воздухе вспыхнули огоньки — сначала бесцветные, как сияющая вода, потом налившиеся оранжевым, как фонари вдоль городских магистралей. Губы исказила болезненная улыбка. Еще совсем недавно лампы у меня выходили исключительно нестабильные, да и силу я толком не контролировала, а теперь…

Но для него последние два года, кажется, были тяжелыми.

Свет стал ярче.

— Максимилиан?..

Он медленно поднял голову. Если бы не голос, я бы не узнала в этом… в этом существе Северного князя. Обтянутый кожей скелет — вот самое близкое определение. Волосы грязные и спутанные, как собачья шерсть. Из одежды — какие-то драные штаны. И все.

Одни дурацкие штаны. На морозе. Шакаи-ар ведь не чувствуют холод? Правда?

Голова закружилась.

Но и синяков у них не бывает. Даже у самых сопливых обращенных. Даже у таких уникумов, как Тантаэ, отметины держатся не дольше пары часов. Откуда тогда у Максимилиана столько гематом? А это, жуткое… это что, рубец? А пятна… ожоги? От моей крови? Кажется, нет… Ой, мама…

Бред. Так не бывает.

— Вот и свиделись, Найта, — криво улыбнулся он. А глаза под опаленными ресницами — по-прежнему глубоко-синие, ясные. Как ночное небо. — И ты все еще не умеешь бить насмерть. Давай, попытайся еще раз.

Сердце, которое гулко стучало где-то в висках, рухнуло вниз и замерло, пропуская удар.

— Чего? — глупо переспросила я, опуская руки. В голове словно появилась эмоциональная блокада — чувства вспыхивали с опозданием, будто бы за мутным стеклом.

Максимилиан (Это ведь он? Правда, он?) поймал мой взгляд и произнес четко, почти по слогам:

— Убей меня. Пожалуйста.

— Нет, — вырвалось у меня прежде, чем я окончательно осознала его слова.

Костлявые плечи сгорбились. Князь глухо рассмеялся.

— Понятно… все та же пацифистка Найта. Я надеялся… что ты хоть немного повзрослела… — его речь звучала все тише, неразборчивее. — Мне осталось… всего несколько часов… может, день…. Не знаю. Думал, если напасть неожиданно, то твои рефлексы…

Глаза защипало.

— Придурок, — пробормотала я, опускаясь на колени рядом с ним. — Все будет хорошо. Я… мы нашли лекарство. Осталось только…

— Ты не понимаешь! — яростно зашипел Максимилиан, на мгновение оживая. — Нельзя! Нельзя лечить… — он вздрогнул и закашлялся. — Шатт даккар, начинается… Давай же, идиотка…

— Я не…

С глухим кошачьим ворчанием Ксиль вдруг рванулся вперед, и уронил меня на землю, упираясь коленками в мой живот. Вокруг горла железной хваткой сомкнулись тонкие пальцы… Боги, какой же он легкий стал… как ребенок…

— Не хотел доводить до этого, — жутковато улыбнулся Максимилиан. Двух зубов справа у него не хватало, и это отчего-то беспокоило меня сильнее, чем жесткая хватка на горле. — Прости, ладно?

Пальцы сдавили шею, перекрывая поток воздуха.

Не верю!

Удушье — страшная вещь. В морской глубине или на земле, оно вызывает такой острый и сильный приступ паники, что сопротивляться ему невозможно. Кто хоть раз в жизни ощутил это — тот поймет.

Какую-то секунду в голове бестолковыми бабочками метались дурацкие мысли, вроде «За что?!» и «В своем ли он уме?!», но спустя четыре бешеных удара сердца ужас электрическим разрядом прошел по позвоночнику, в судороге выгибая непослушное тело.

Глаза в глаза — зло суженные его и отчаянно распахнутые мои.

Пусть это будет шуткой, пожалуйста…

Когда легкие резануло, а лицо Максимилиана начало заволакивать темнотой, инстинкты одержали верх над разумом.

Я ударила его. Не магией — чистой силой. Максимилиан беззвучно завалился набок. Меня скрутил кашель. Щекам было мокро и холодно.

Слезы? Наверное.

Тоненько всхлипывая от шока, я кое-как встала на четвереньки и подползла к Северному князю. Кажется, пульс есть, пусть и слабый. Хорошо. Жить будет. Если только успею…

«Так, Найта. Отставить панику. Соберись».

Знакомый голос в подсознании заставил меня взвизгнуть от радости.

«Рэм!»

Странно, я у него просто «Найта». Без всяких «деток» и «крошек». Похоже, дело серьезное.

«Еще бы не серьезное, — откликнулся некромант. — Еще пара таких нервных встрясок, и отключу связь. Мне еще хочется дотянуть хотя бы лет до трехсот».

«Рэм, что мне делать? — в ужасе проскулила я. — У меня здесь нет противоядия! И энергетического зелья тоже нет! А готовить его как минимум двенадцать часов, а Ксиль сказал…»

«Зови своего Дэриэлла, — мгновенно среагировал Мэйсон. — У него наверняка есть образцы и того, и другого состава, вы же вместе работали. На одного шакаи-ар хватит. И не дрейфь, — добавил мягко. — Я здесь, рядом, пусть и молча. Ты не одна».

«Ох, Рэм…»

«Хватит сопли развозить, подняла его и шагом марш в свою избушку. Парень голый почти, замерзнет же… Пожалей беднягу. И — к зеркалу, высвистывать целителя, или как вы там между собой общаетесь».

«Слушаюсь!» — истерически хихикнула я.

«То-то же», — удовлетворенно хмыкнул некромант.

Размазав по лицу слезы, быстро застывающие на морозе, я с трудом взвалила Ксиля на спину, кое-как придерживая здоровой рукой, и, сгорбившись, поплелась к крыльцу. Даже отощавший до костей, Северный князь оказался далеко не такой легкой ношей, как мне померещилось с испуга. Лишь добравшись до двери и магическим пинком открыв дверь, я сообразила, что точно так же, волшебством, можно было бы и транспортировать бессознательное тело.

Дальше пошло легче.

Бережно уложить едва дышащего Максимилиана на кровать в гостевой спальне — раз. Подготовить нить для телепортации — два. Активировать старое, еще мамино плетение на большом зеркале в прихожей — три.

— Нэй? — Дэриэлл, кутаясь в одеяло, тревожно посмотрел на меня. — Что случилось? Ты в порядке? Боги, что с твоей рукой?!

— Он нашелся, Дэйр, — коротко ответила я, игнорируя последний вопрос.

К счастью, целитель понял все с полуслова.

— Сколько ему осталось времени?

— Он сказал — от пары часов до суток. Мне показалось на взгляд, что чуть больше. Регенов в крови практически нет, восстановление тканей, очевидно, на нуле, скорость реакций — по-прежнему выше человеческой, — быстро выдала я все, что смогла заметить. — Психика относительно стабильна. Осознает себя как личность, но имеет навязчивые идеи.

— Есть повреждения, кроме заражения ядом?

Меня передернуло.

— Есть. Ожоги, гематомы, рваные раны в очень плохом состоянии. И еще, — я запнулась, — мне пришлось огреть его магией. В целях самообороны. «Воздушная подушка», помнишь? Не очень травмоопасно для шакаи-ар, но у человека могло бы быть сотрясение мозга.

Аллиец кивнул и сбросил одеяло с плеча одним движением, как боксеры перед выходом на ринг скидывают полотенце:

— Все ясно. Жди меня, буду через полчаса. Только оденусь и заберу результат наших с тобой трудов из лаборатории. Канал, который настраивала Элен, открыт?

— Да. Уже активировала.

— Умница, — похвалил меня Дэйр. — Пока не прибуду, подготовь место. Расчисть тот длинный стол на втором этаже, застели тканью с влагоотталкивающим слоем, подготовь теплую воду, дезинфицирующие растворы, завари себе успокоительное и займись уже рукой, — он улыбнулся. — Справишься, маленькая?

Я опять захлюпала носом.

— Справлюсь.

— Вот и молодчина. Все будет хорошо, верь.

Всю жизнь мне казалось, что я отношусь к тому типу людей, которые в стрессовых ситуациях могут сконцентрироваться и принять верное решение. Но, как показали последующие сорок минут, это было весьма приятное заблуждение. Вещи валились из рук, успокоительный сбор только с третьей попытки попал в чашку, кипяток плеснул на ладонь, а специальная медицинская простыня никак не хотела поворачиваться нужной стороной. Как будто их всего было не две, а как минимум шесть.

Ладно. Хотя бы с дезинфицирующими препаратами и промывкой раны на предплечье я справилась. Аплодисменты.

Под влиянием стресса зрение никак не переходило на обычный уровень. Нити маячили перед глазами, размывая стены и перекрытия. И, куда бы я не поворачивалась, краем сознания ловила тусклое пятно ауры в гостевой спальне.

Боги, только бы успеть. Только бы успеть.

— Нэй, — раздалось негромкое в прихожей, и чашка с отваром выскользнула у меня из пальцев.

— Ты пришел! — я кинулась к нему, забирая чемоданчик с инструментами. Взять второй, с противоядием и «энергетиком» не решилась. С моей-то трясучкой…

— Тише, тише, солнышко, все в порядке, — целитель бережно обнял меня одной рукой и дунул в макушку. — Соберись. Так, ты обработала рану? Болит? Ну, не кисни, это просто царапина, видишь, уже затянулась… Вот… даже следа не осталось. А теперь — к делу. Где твой пациент?

Я молча ткнула в сторону спальни.

— Замечательно. Возьми приборы и зелья и аккуратно отнеси наверх, к столу, а потом спускайся. Осмотрю пока твоего князя.

Вопреки опасениям, я все-таки донесла противоядие до второго этажа в целости и сохранности, и даже не полетела с лестницы, когда спускалась обратно. Дэйр обнаружился в гостевой. Он уже снял с Максимилиана плед и теперь осторожно производил сканирование состояния пациента.

— У нас есть часов тридцать восемь-сорок, — обнадежил меня с порога целитель. — А приложила ты его хорошо… Крепкий орешек. Беру назад все свои претензия к этой расе. Ну, или почти все, — невесело усмехнулся он. — Приготовила место?

— Ага.

— Прекрасно. Князь, конечно, грязен, и хорошо бы его помыть сначала, но лучше не терять время. Сроки поджимают.

С этими словами Дэриэлл легко поднял Ксиля, будто тот ничего не весил, и направился к импровизированной «лаборатории». Я, нервно терзая рукава, засеменила за ним.

— Нэй, помнишь, как мы работали у меня? — я кивнула. — Точно так же бери концентрат и сыворотку, разводи в пропорции один к трем.

— Дэйр?

— Да? — откликнулся целитель, закрепляя руки и ноги князя в воздушных путах. Все верно, магия на шакаи-ар не действует, но вот на окружающий мир…

— Как ты собираешься напоить Ксиля противоядием? То, что внутривенно состав вводить нельзя, мы уже вроде обсуждали. Помнишь, тогда, в лаборатории? И потом ты обещал еще подумать, как действовать, когда князь найдется.

— Не переживай, маленькая, не в первый раз с бессознательными работаю, — тепло улыбнулся Дэриэлл. — Есть методики. Подготовила противоядие?

— Ага…

Голос сорвался. Дэйр обернулся, внимательно оглядел меня и вздохнул.

— Найта, да тебя колотит. Знаешь, как мы сейчас поступим? Ты спустишься вниз, на кухню, и заваришь чай с корицей, себе и мне. Потом н спеша прогуляешься по холодку к подвалу, достанешь каких-нибудь сладостей и принесешь вместе с кружками сюда. Я и один справлюсь, тут работы на полчаса. Ну как, идет?

— Идет, — хлюпнула носом я и пулей вылетела за дверь.

Душу затопило облегчение. Наконец-то можно уйти. Мне уже доводилось помогать Дэриэллу с пациентами, даже со смертельно больными. Я и обрабатывала раны, и ассистировала на операциях, и смешивала простенькие составы, действенные всего несколько минут и потому не готовящиеся заранее. Но никогда, даже в самых сложных случаях, у меня не было такой тяжести на душе.

Не так я себе это представляла. Нет, конечно, радостно, со слезами на глазах благодарящего меня Северного князя не могло нарисовать даже самое богатое воображение. Но то, что случилось час назад, напоминало смесь из ночного кошмара и глупого фарса. «Убей меня», — это из какой такой заокеанской мелодрамы вылезло? Ни объяснил ничего толком, чуть не задушил…

Шея до сих пор побаливала. Надо было потом попросить целителя залечить.

А с противоядием вообще получилось по-дурацки. В самый нужный момент его не оказалось под рукой, пришлось звать Дэриэлла, испытывающего к князю не самые теплые чувства. К чести аллийца, он ни словом, ни взглядом не отметил потасканный вид Максимилиана. В глазах — только профессиональный холодок, спокойствие и уверенность. Целитель — он и есть целитель, такт у Дэйра в крови.

Да и в целом процесс «излечения» оказался до отвращения банальным. Ритуал, который так и не довел до логического конца Ксиль, был жутким и мрачно-торжественным, а здесь… Больше похоже на стандартный визит к врачу. «Больной, откройте ротик, скажите «а-а-а»… Ну-ну, микстурка вовсе не горькая».

Стоп. И о чем я думаю? Трагедий захотелось? Вот сейчас Дэйр «случайно» опрокинет пробирку с противоядием, или оно не сработает, или Максимилиана не удержат воздушные путы и он загрызет целителя — что тогда буду делать, плакать опять? Нет, надо взять себя в руки и хотя бы заварить этот проклятый чай.

«Вот и правильно, детка, возьми с полки конфетку», — чуть язвительно отозвался Рэмерт. Я мысленно щелкнула его по носу, выслушала возмущенное «За что?!» и отправилась в подвал. Нет, не за конфеткой. За вареньем.

Дэриэлл, древняя мудрая зараза, знал, что посоветовать. Ледяной острый воздух прочистил голову и унял нервную дрожь. «Городская» куртка сохла на печке, а старую Ксиль искромсал, поэтому мне выпал редкий шанс в полной мере насладиться морозом. Быстрыми перебежками я пронеслась по саду до сарая, поражаясь царившей вокруг разрухе. Единственная силовая волна превратила в ворох мерзлого хвороста изрядный кусок сада. Ой, чувствую, мама будет очень недовольна… Да и мне самой яблони было жалко.

Я осторожно погладила сломанную ветку. В магических битвах всегда так — страдают или свидетели-люди, или пробегающие мимо животные или растения, которым уж точно деваться некуда. А сами поединщики часто просто расходятся потом в разные стороны без единой царапины… Никогда не забуду вымазанные в крови, смятые ромашки на опушке Срединного леса после сражения Максимилиана со стражем второго испытания. Нашим яблоням повезло еще меньше, многие вывернуло с корнем — никакие заклинания спасти их не помогут. Надо будет после спросить у Лиссэ, она неплохо разбирается в садоводстве — вдруг подскажет, как подлечить хотя бы те деревья, которые задело краем.

В подвале я цапнула с края первую попавшуюся банку варенья, кажется, вишневого, и, ежась от холода, поспешила вернуться в дом. Чай к этому времени как раз настоялся, а мои руки перестали трястись, так что можно было донести поднос с чашками наверх, не боясь опрокинуть его по дороге.

Дэйр склонился над краем стола и по капле вливал в Максимилиана «энергетик».

— Уже вернулась, Нэй? — весело окликнул он меня, не оборачиваясь. — Ставь кружки на тумбочку рядом с креслами, я к тебе попозже присоединюсь… Все прошло замечательно, — мягко добавил Дэйр, прекрасно понимая, что меня тревожит. — Противоядие работает, уровень регенов повышается, из спрогнозированных побочных эффектов наблюдается только бессознательное состояние и, как ни странно, понижение температуры тела. Он будет жить, Найта, еще и нас с тобой переживет.

— Вот в этом не сомневаюсь, — хмыкнула я, усаживаясь в кресло. От слов Дэриэлла словно камень с души свалился — почти эйфорическое состояние, но коленки опять взбунтовались и начали подгибаться. — У него характер — всем лежать, кто не спрятался, я не виноват… Кстати, о характере. Ксиль не доставил тебе неприятностей?

— Напротив, — заверил меня Дэйр со странной усмешкой. — Идеальный пациент, все бы так себя вели. Только почуял противоядие, как послушно проглотил порцию. Вот это инстинкты! Повезло, конечно… Эх, знали бы, что он в таком состоянии заявится, могли бы и внутривенный вариант разработать… Ладно, я этот состав еще отшлифую. И теперь — видишь, пьет, хотя и медленно. Великолепные физические реакции и развитые инстинкты при полном отсутствии сознания. Весьма любопытное явление… — в голосе целителя проскользнули мечтательные нотки. С легким таким налетом одержимости. — Вот бы мне его в лабораторию на пару месяцев!

— Что, уже готов поступиться принципами и начать сотрудничать с мерзкими, жестокими шакаи-ар? — хмыкнула я. Дэйр поперхнулся и чуть не залил князю все лицо зельем.

— Это только ради науки, — сориентировался целитель через секунду. — Иногда приходится поступаться личными убеждениями. О, ты посмотри, какой эффект!

Я послушно перевела взгляд и очень осторожно оставила чашку на тумбочку. От греха подальше.

Синяки и ожоги исчезали прямо на глазах. У Феникс была такая помада-игрушка: вроде белая, как воск, а намажешь губы — и через минуту проявляется ярко-красный цвет. Здесь получалось в точности наоборот: жутковатые отметины испарялись с кожи, словно кто-то невидимый стирал их мокрой тряпкой. Естественно и пугающе одновременно.

Даже Дэриэлл не умел исцелять настолько быстро. Даже Дэриэлл был сейчас поражен скоростью выздоровления.

— Ну что ж, приятель, — рассеянно проговорил он, вертя сосуд из-под «энергетика» в пальцах. — Удачи тебе в новой жизни. Не каждому выпадает шанс попробовать еще раз…

Глава 2. Спящий красавец, или Источник неприятностей

Вот уже полчаса мы с Дэйром пили чай и занимались тем, что на востоке называют «созерцанием прекрасного». В нашем случае это означало, что я мечтательно уставилась на Максимилиана, а Дэриэлл — на меня.

Последнее немного нервировало. Кольцо на цепочке, почти неощутимое под рубашкой, словно тяжестью налилось.

— Э-э… Может, уберешь заклинание? — кивнула я на воздушные путы, удерживающие князя на месте. — Пациент вроде бы спокойный попался. Даже тебе угодил!

— Да уж… Когда этот не шевелится, то кажется почти милым, — усмехнулся целитель, задумчиво опуская ресницы. — Такой несчастный, беззащитный подросток. Если бы я не знал, кто он на самом деле, то мог бы посочувствовать ему.

— А сейчас не сочувствуешь? — я еще не закончила фразу, а уже пожалела о ней.

Дэриэлл одарил меня взглядом, полным кроткой укоризны. «Фирменный целительский», как поговаривала Лиссэ. Мне стало почти стыдно.

— Нэй, маленькая, так далеко мое великодушие не простирается, — я только фыркнула. — Лечить шакаи-ар — это одно дело, но нежно смотреть на него, как некоторые? Уволь. Надеюсь, ты не заставишь меня дожидаться его пробуждения?

Я горестно вздохнула. Конечно, мне очень хотелось попросить Дэйра задержаться на пару дней — не ради Ксилева здоровья, а просто потому, что ужасно соскучилась. Как давно уже нам не приходилось сидеть так вместе за чашкой чая и болтать о чем-нибудь!

— А разве ты не хочешь увидеть результат своих трудов?

— Я и так уже все прекрасно вижу, — рассмеялся Дэриэлл. — Твой шакаи-ар сейчас абсолютно здоров и практически сыт, завтра к вечеру, думаю, придет в себя и начнет благодарить…

— Не хочешь дождаться его благодарностей?

— Нет, спасибо, что-то не тянет.

«Эх, почему на свете не бывает чудес? — грустно подумала я. — А как бы вышло здорово, если бы Дэйр и Ксиль подружились!» Но в жизни, к сожалению, частенько оказывается так, что одинаково дорогие сердцу люди друг друга на дух не переносят. Максимилиана, помнится, тоже как-то подозрительно интересовали мои оговорки про Дэриэлла…

— Пожалуй, мне пора, Нэй, — аллиец выразительно покосился на облизнувшегося во сне шакаи-ар. Любопытно, что это Ксилю привиделось? — Я сорвался с места без предупреждения, а утром меня ждут в Кентал Дарсиль, наследница Дома Ллен-Амеле где-то подхватила «тюльпановую лихорадку», уже третью неделю мотаюсь к ней с зельями. Девочка молчит, как рыба, но я думаю, она просто слишком тесно общалась со своим женихом — прошел только месяц, с тех пор как он вернулся из экспедиции в Аль-кенто'тэаа, наверняка на шею бросилась ему при встрече, а в Срединном лесу какие только болезни не бродят. Жених-то от них защитился, наверняка препараты принимал, а вот девочка… Удивляюсь, как вы тогда со своим князем пересекли лес, не подцепив по дороге какую-нибудь экзотическую заразу.

Путешествие двухлетней давности как вживую встало перед глазами. Подземные дворцы, испытания Пути королев, засада инквизиции и бесконечно долгие дневные переходы…

— Там и без заразы было много проблем, — с трудом подавила я зевок. После нервной встряски накатила жуткая усталость. — Значит, он скоро проснется?

— Не сомневайся, — целитель поднялся с кресла и подошел к столу, одним движением руки освободив князя от пут. Ксиль тут же подтянул колени к подбородку, сворачиваясь в уютный клубок. Выглядел шакаи-ар уже значительно лучше: синяки исчезли, словно их и не было, раны затянулись, оставив на поверхности кожи лишь разводы подсохшей крови. Но ужасающая худоба по-прежнему никуда не делась. Ребра можно было без труда пересчитать с другого конца комнаты. Н-да, похоже, печеных яблок на завтрак шакаи-ар будет маловато…

— И что мне теперь делать? Нужен какой-то специальный уход, или…

— Или, — улыбнулся Дэйр. — Ничего особенного. Я оставляю тебе «энергетик», после пробуждения можешь дать ему сто тридцать — сто пятьдесят миллилитров, в общем, одну стандартную порцию, не больше. А сейчас просто искупаешь своего князя и уложишь на нормальную кровать. Просыпаться на столе в любительски обставленной лаборатории — не самое большое удовольствие, поверь моему печальному опыту.

— А что, с тобой такое бывало?

— Пару раз, — пожал плечами аллиец. — Но это не самое страшное. Доводилось приходить в сознание и в куда менее приятных местах. Ладно, прощаемся, Нэй?

— Подожди, — я прокрутила в голове его советы и немного растерялась. — А его, что… целиком мыть?

— Можешь частями, — необидно хохотнул Дэйр. Потом посмотрел на мои пылающие щеки повнимательнее и недоверчиво протянул: — Найта, только не говори мне, что стесняешься! Ты же ученица целителя, сама почти целитель! Боги, маленькая моя, это же непрофессионально.

Я смущенно потерла лицо руками. Дэриэлл был, конечно, абсолютно прав, но неловкость никуда не делась.

— А может он сам, ну… когда проснется.

Аллиец задумчиво оглядел предмет спора.

— Конечно, если тебе не мешает запах и не жалко белых простыней… — я скромно потупила глаза. Простыни были темно-синие, в мелкий желтый цветочек, но кто об этом знал… — Вижу, что жалко, — вздохнул целитель. — Ладно, не смотри на меня так жалобно. Боги, и в кого я такой добрый… Явно не в папу. Что ж, не будем растягивать, хм, удовольствие. Я займусь нашим страдальцем, а ты поищи пока чистую мужскую одежду. Найдется такая?

— Ну… — я прикинула. — Вроде брат жил здесь летом с месяц-другой. Посмотрю, может, что-то осталось. Шакарские обноски даже очищающее заклинание не возьмет.

— О, кстати, — встрепенулся Дэриэлл. Ксиль, аккуратно завернутый в медицинскую простыню, уже удобно устроился у него на руках, уткнувшись носом в плечо. — А почему бы тебе не применить это заклинание к своему шакаи-ар?

— Оно только для неживых объектов, — созналась я. — И «обмануть» его тем, что человек спит, нельзя, в отличие от плетения для левитации. Структура сложнее.

— Жаль, — непритворно огорчился целитель, безуспешно пытаясь отцепить от себя Максимилиана. Тот легко позволял свесить свою немытую голову на другой бок, но уже через секунду снова «прилипал» к плечу. Как намагниченный. Я невольно улыбнулась — эта привычка Максимилиана во сне тянуться к живому теплу была знакома мне не понаслышке. — А ведь такая заманчивая идея… Ладно, беги за одеждой для героя, и в темпе. Я своими штанами с ним делиться не намерен, знаешь ли.

Глупо хихикнув (Ксиль в своем нынешнем состоянии в джинсах Дэйра утонул бы — даже на хозяине они держались исключительно на ремне), я понеслась вниз, перепрыгивая через ступеньку. Целитель начал осторожно спускаться следом за мной.

«Надеюсь, он не уронит бедного князя в приступе ревности, — опасливо подумала я. — Случайно так. В жизни вообще много случайностей, верно?»

— А, Дэйр, кран для горячей воды в ванной открывается в другую сторону и сразу на всю катушку, смотри, не свари там Ксиля! — на всякий случай предупредила я аллийца, исчезая в комнате. Дэриэлл, конечно, был в курсе, он уже гостил у нас, но лучше перестраховаться.

К счастью, Хелкар поленился забирать свою одежду, уезжая в Академию. Разбирая вещи, я отложила в сторону пару подходящих вещичек. Джинсы, конечно, Ксилю будут сильно коротки, а старые — так еще и узки, наверное, они еще со школьных времен здесь валяются. А вот спортивные брюки, похоже, придутся в самый раз, как и белье. Футболки сойдут и мои — если, конечно, Ксиль не будет возражать против пиратского флага на спине. Так, а это что такое в на комоде лежит? Неужели зачарованный рюкзачок? Гм…

Мои губы расплылись в улыбке.

Если та вещица все еще валяется в рюкзаке, то Северного князя ждет приятный сюрприз.

— Нэй, как думаешь, его мыть хозяйственным мылом или стиральным порошком? — весело крикнул из ванной Дэриэлл. — А, тут еще гель есть какой-то, для прочистки труб от засоров… Сойдет?

— Ой! — хлопнула я себя по лбу. — Совсем забыла, косметичка у меня в сумке осталась! Подожди, сейчас принесу…

— Да не нервничай ты так, — засмеялся целитель. — Даже если я его неразведенной хлоркой буду отмывать, ничего ему не сделается. Это же шакаи-ар, Нэй.

— Тьфу на тебя, — возмутилась я. — Будь гуманней. Он живой, в конце концов.

— Тараканы тоже живые, — вполголоса проворчал Дэйр, снова исчезая в ванной.

— Чего-чего? — грозно протянула я, потроша сумку. Да где же эта косметичка? «Пространственное» заклинание, конечно, очень удобно, но искать что-то в зачарованной подобным образом сумке — сущее наказание. Плетение, опутывающее «пропащий треугольник» в море, кстати, выглядит практически точно так же. Есть повод задуматься, правда?

— Я молчу, Нэй, молчу… — отозвался бессовестный целитель. — Нашла свои гуманные средства гигиены?

— Пока не… — рука нашарила пластиковый пакет. — О, нашла! Держи, — старательно отворачиваясь, я сунула косметичку и стопку чистой одежды в приоткрытую дверь. — Зелененькое — это шампунь с бальзамом, в большом флаконе — гель для душа, розовое и персиком пахнет — скраб…

— Стоп-стоп-стоп, — со смехом оборвал меня Дэйр. — Я просто хочу смыть с него грязь, а не устроить сеанс релаксации, как в салоне красоты. Ты еще предложи массаж ему сделать. Обойдется как-нибудь и без этого, розового. Которое с персиком.

Очень хотелось повредничать и показать Дэйру язык, как в детстве, но вряд ли аллиец разглядел бы мои гримасы сквозь стену. Да и нехорошо как-то получается: фактически целитель сделал для Максимилиана гораздо больше, чем я сама. И с исследованием помог, и противоядие приготовил, и возится сейчас с князем, хотя мог бы давно уйти с чистой совестью.

Я закрыла глаза и съехала по стенке на пол, обхватывая колени руками. Как же спать хочется, бездна…

— Найта? — окликнул меня Дэриэлл.

— Да?

— Ты уже приготовила кровать для своего шакаи-ар? Или я могу еще немного его потопить?

— Дэйр!

— А что? Все равно ему ничего не сделается… Так хоть душу отведу.

Я хмыкнула. Сколько бы Дэриэлл не отпускал подобные шуточки, он никогда не станет воплощать их в жизнь — такова этика целителя и просто принцип существования Дэйра.

— Давно уже приготовила.

На самом деле кровать я застелила для себя еще когда приехала, но появление Максимилиана спутало все карты. Вряд ли у меня найдутся силы, чтобы отойти от князя хотя бы на минуту, и тем более оставить его в другой комнате… Лучше уж я проведу ночь на диванчике под пледом, чем пропущу момент, когда Ксиль проснется.

— Тогда показывай дорогу.

Дэйр появился на пороге ванной в клубах пара. На этот раз он опасливо держал князя в отдалении от себя, чуть ли на вытянутых руках. Футболка у целителя была насквозь мокрая. Коса, кажется, тоже.

— Ты что, тоже решил искупаться? — хихикнула я. — Заодно с Максимилианом?

— Ничего я не решал, — горестно вздохнул Дэриэлл. — Это твой изверг за меня решил. Честное слово, если бы я наверняка не знал, что он без сознания, то подумал бы, что он надо мной издевается. Сначала этот монстр вцепился в мою косу, как в плюшевую игрушку, и вместе с ней нырнул на дно. Видимо, она из-под футболки выбилась, он и воспользовался. Сам я ничего не заметил. Потом твой замечательный Ксиль вдруг почувствовал себя в ванне одиноко, ухватил меня за ворот и дернул на себя… А силой-то боги шакаи-ар не обделили… Я чуть не захлебнулся, — немного обиженно добавил он, глядя, как я старательно давлю хихиканье. — Хоть бы пожалела меня, бессовестная.

— Ну… я жалею. Фен дать? А я пока футболку твою заклинанием подсушу… или нет, лучше утюгом. Хочешь?

— Не стоит, — после секундного размышления отказался целитель, следом за мной заходя в спальню. — Вернусь домой и переоденусь. Хм, Найта, а это случаем не твоя комната?

— Моя, — призналась я. — А куда его еще уложить прикажешь? В гостевой холодно — печка плохо второй этаж прогревает, а газовое отопление сломалось еще в августе. Брат меня убьет, если я на его кровать уложу Максимилиана, а мамина спальня закрыта чарами. Что-то мне не хочется играть во взломщика…

— Ладно, его сюда, — Дэриэлл аккуратно пристроил свою ношу на кровати и потянулся к стенке за одеялом, которое я заранее отодвинула набок. — А ты сама где будешь… Dess! Отпусти, зараза! А, чтоб тебя, в бездну!

Я изумленно обернулась… и покатилась со смеху.

Максимилиан, даже во сне продолжающий действовать на нервы окружающим, уронил несчастного целителя на кровать и уткнулся ему в шею. Эта привычка Ксиля была мне хорошо знакома еще по путешествию: тогда я постоянно просыпалась с князем в обнимку, причем ситуацию не могли изменить ни мои гневные вопли, ни клятвенные обещания Ксиля оставить меня в покое. Самое смешное, что он не хотел ничего плохого: просто ему нравилось чувствовать тепло под боком и слушать ток крови в венах.

Но Дэйр-то об этом не знал.

— Dess… да отцепись ты от меня!

— Успокойся, он ничего тебе не сделает…

— Нэй, если он сейчас меня укусит, я за себя не ручаюсь! Посмотрим тогда, действует ли на… бездна, отцепись же… на шакаи-ар сила целителя…

— Он не укусит. Ему просто понравился твой запах.

— А мне не нравится, что ему он понравился! Он нюхает шею! Это, во-первых, щекотно, во-вторых, странно… ай… зараза зубастая… в-третьих, оченьстранно!

— Послушай, Дэйр…

И в этот момент случилось нечто совершенно для меня неожиданное.

Максимилиан его таки цапнул.

— Вот дрянь… — еле слышно прошептал Дэриэлл, разом прекращая попытки освободиться. — Пиявка…

Меня как холодной водой окатило.

— Дэйр, спокойно, — я вдохнула, пытаясь унять панику. — Не дергайся.

Ударить его? Огреть магией? Закричать? Нет, все не то.

Или…

— Он меня убьет… — целитель сильно побледнел. Его руки начали окутываться еще заметным сиянием. — Просто убьет.

— Не причиняй ему боль, иначе точно ничем хорошим это не кончится, — быстро проговорила я. Да есть в этой комнате хоть что-то острое?

«Кольцо», — тихо подсказал Рэм.

«Что — кольцо?»

«Оно из живого серебра».

Ох, я идиотка!

Подчиняясь мысленному пожеланию, кольцо выбросило острый отросток. Зажмурив глаза, я наотмашь полоснула лезвием по ладони — больно! — и мазанула окровавленными пальцами князю по щеке.

Ксиль мурлыкнул и выпустил целителя, потянувшись к более желанной добыче. Дэйр скатился с кровати и резко вытянул руку, преобразуя разрушительную силу в заклинание воздушных пут.

Максимилиан дернулся и замер. На лице у него было блаженно-беззащитное выражение — такое же, как и несколько минут назад.

— Хищник, — хрипло выдохнул Дэриэлл, ощупывая горло. — Прирожденный хищник. Рефлексы — просто прелесть… — и рассмеялся.

Я очень медленно опустилась на пол. Руки дрожали.

— Дэйр, ты как?

Аллиец прикрыл глаза, прислушиваясь к себе.

— Как ни странно, довольно неплохо, — с легким удивлением отметил он чуть погодя. — Целостность кожных покровов в месте укуса не нарушена, сосуды, кажется, тоже не повреждены. Как будто мне все это померещилось.

— Регены, — коротко отозвалась я. А чего тут думать — все странности шакаи-ар на них завязаны.

— Регены? — эхом откликнулся Дэйр. И, поразмыслив, кивнул. — Да, похоже на то. Наверное, при укусе шакаи-ар заносят в рану регены с заложенной в них мини-программой на исцеление травмы. Этим же, кстати, можно объяснить и отсутствие боли, — в голосе его прорезался энтузиазм. — И еще такое чувство было, обманчиво-приятное и в то же время — пугающее…

— Эмпатическое воздействие на сознание. Мне Тантаэ как-то рассказывал о механике процесса, — пришлось пояснить в ответ на заинтересованный взгляд аллийца. — В зависимости от желаний и эмоционального состояния охотника, жертва переживает различные ощущения — от боли и страха до почти эйфорического состояния. Видимо, Максимилиан не хотел причинять тебе неудобств…

— Я вижу, как он не хотел, — саркастически скривил губы целитель. — Нэй, ты, пожалуйста, не обижайся, но когда твой ненаглядный придет в себя, он будет сильно бит. За все хорошее.

— Дэйр, не вздумай! — испугалась я. — Он же князь!

— Хочешь сказать, что твой Ксиль меня размажет тонким слоем, особенно не напрягаясь? — недобро усмехнулся Дэриэлл, и по спине у меня пробежали мурашки. — Брось. Еще посмотрим, кто кого. Сила целителя — не обычная магия, штучки шакаи-ар здесь не помогут.

— Но он же не знал, что делает! — попробовала я зайти с другой стороны.

— Вот именно, — невозмутимо откликнулся аллиец. — Наброситься на того, кто тебя лечит, нанести травму — и все это на чистых инстинктах, без намека на сознательные действия. Я не хочу давить на тебя, Нэй, — опустил он взгляд, — но прошу: хорошенько обдумай мое предложение еще раз. Открой, наконец, глаза и посмотри непредвзято, с кем ты связываешься.

Я машинально скомкала кофту на груди, зажимая в кулаке злополучное кольцо на цепочке. И младенцу ясно, о каком предложении вспомнил Дэриэлл.

Боги, я, конечно, не надеялась, что эта ситуация разрешится сама собой, но и принимать решение так, сразу… Если быть честной хотя бы с собой — мое сердце принадлежит Максимилиану. Но вот беда, я никак не могла представить ни нашу свадьбу, ни последующую… совместную жизнь… Это если князь захочет быть со мной.

Бездна, как все сложно.

— Я обещала подумать.

— Не торопись с решением. И, как бы ты не поступила, я всегда останусь твоим другом, Нэй, — мягко добавил Дэйр.

Мы помолчали. В комнате было тихо-тихо, ни шороха, ни скрипа, только гудел огонь в печи за стенкой.

— Как ты отвлекла его? — спросил вдруг Дэриэлл. — И почему тебе в голову пришла такая идея? Кстати, давай сюда свою ладошку, подлатаю… Ага… Вот так хорошо. Не болит? Ну и замечательно. Так что там с твоими гениальными идеями?

Я пожала плечами.

— Ничего особенного. Максимилиан говорил когда-то давно, что жизненная сила и эмоции равейны для шакаи-ар соблазнительнее иных. Больше энергетически-эмоциональная насыщенность, больше магии, больше жизни… Аллийцы тоже, кхм, «вкуснее» людей, почти в прямом смысле, но любая равейна, а уж тем более эстаминиэль, будет более желанным призом.

— Ты рисковала, — упрекнул меня Дэриэлл.

— Ну и пусть. А что, надо было смотреть, как он тебя опустошает? Не думаю, что даже удар искаженной магией целителя в полную силу заставил бы князя выпустить свою добычу. Скорее всего, наоборот, это запустило бы защитные механизмы, а рефлексы шакаи-ар…

— М-да, рефлексы… — погрустнел Дэйр. — В любом случае, мне уже пора. Лучше не подходи к своему шакаи-ар, пока он окончательно не очнется и не начнет думать головой, а не… кхм, регенами.

— Подожди, — я вскочила следом за целителем. — Дай хоть до портала тебя провожу… Ты с него путы не снимешь? — кивнула я на князя.

— А зачем? — хмыкнул Дэриэлл. — Мне так за тебя спокойнее будет. Проснется — тогда сама и расплетешь. Справишься?

— Справлюсь, — вздохнула я, заранее прикидывая, за какую нитку дернуть. — Не волнуйся за меня. Максимилиан — не такой неиссякаемый источник неприятностей и проблем, как тебе кажется.

Целитель нахмурился.

— Я надеюсь на это, Нэй, а еще — на твое благоразумие. Будь умничкой и не скучай здесь.

Дэриэлл наклонился ко мне и почти неощутимо коснулся губами уголка рта. Я залилась краской от смущения и отвернулась.

— До скорого, Найта, — его пальцы тихонько погладили меня по щеке, и он шагнул в портал.

Я глупо улыбнулась.

Руки у Дэйра пахли персиком.

Еще долгое время после того, как закрылся переход, я стояла и смотрела в зеркало. В нем не было ни отраженной комнаты, ни бликов раскачивающейся под потолком от сквозняка лампы. Только бесконечный темный коридор с множеством дверей и образ сонной девушки в мятом свитере и потрепанных брюках.

Я шагнула ближе, почти упираясь лбом в гладкое стекло.

Волосы, как всегда в беспорядке, челка небрежно заколота назад «невидимкой». Веки немного припухли от недавней истерики, губы искусаны почти до крови — нервы у меня давно никакие.

Девушка как девушка, таких десяток на дюжину. Да еще и на щеке белесые нитки шрамов… Здесь, в полумраке, они почти не заметны, да и на улице небрежно скользнувший человеческий взгляд вряд ли различит их…

Беда в том, что у Максимилиана зрение отличное.

Бездна, я так долго ждала своего князя, так мечтала его увидеть, а сейчас мне страшно встретиться с ним глазами, когда он проснется. И чувствую себя так… неуверенно.

Эстаминиэль, которая не умеет пользоваться своей силой. Может, и милая — но никак не красавица. Совершенно обычная, словом.

А Максимилиан — Северный князь. Одно из самых могущественных и, без сомнений, самое прекрасное существо из всех, что мне когда-либо встречались. Так ли я буду ему нужна, как бы мне этого хотелось?

Ох, сомневаюсь.

Тантаэ говорил, что нас с Ксилем связывает любовь — равная и взаимная. Но мне трудно в это поверить. Наверное, все, на что я могу рассчитывать с его стороны — жалость и чувство вины за почти свершившееся убийство и, может быть, мимолетная симпатия…

Но разве это важно?

Я усмехнулась своему отражению.

Все равно я не сумею отпустить Ксиля и забыть — так чего же теперь терзаться? Будь что будет.

В спальню я возвращалась не спеша. Сначала сходила и подбросила дров в печку. Потом — умылась и стерла с ладони кровяные разводы. Вскипятила воды, заварила мяты и с удовольствием выпила настой, смолотив заодно полплитки шоколада — и только потом заглянула в комнату.

Разумеется, Максимилиан все еще спал.

— Ну что, доигрался? — поинтересовалась я вслух. — Связал тебя Дэриэлл по рукам и ногам? То-то же. Не надо было кусаться.

Ксиль продолжал уютно дремать. Путы, кажется, ему нисколько не мешали.

— Балбес ты, — поделилась я с ним своим авторитетным мнением. — Болтался где-то два года, хоть бы раз весточку послал. Не мне, так Пепельному князю. Тантаэ весь извелся…

Максимилиан беспокойно завозился во сне. Совесть кольнула?

— Да-да, извелся, не сомневайся. Он, конечно, вида не показывал, но ты же знаешь, как он волновался за твою глупую жизнь… А ты хорош, дорогой. Попрощался, как будто навсегда, и замолчал. Все нервы поистрепал…

Князь поежился и повернул голову, утыкаясь в подушку.

— Стыдно? Так тебе и надо… Эх… Слушай, Ксиль, ты ведь не будешь против, если я немножко посижу с тобой рядом? Или полежу… Что-то мне так спать хочется… М-м-м…

Веки стали тяжелые, будто на них налипла глина. Отчаянно зевая и щурясь, я по ниточке распустила плетение Дэриэлла, освобождая князя. Загрызет во сне — значит, судьба у меня такая… И вообще, если бы моей персоне грозила смертельная опасность, Айне бы уже давно телефон обрывала…

Ох, какие же подушки мягкие… А я и не думала, что так устала… Конечно, спать здесь глупо, но я же и не собираюсь… Так, полежу немного, а потом… потом…

…Вокруг на десятки километров не было ничего — только бесконечное поле и высокая, до пояса, шелковистая трава. Когда налетал порыв ветра, узкие листья переворачивались, открывая серебристые спинки, и по полю словно разбегались отливающие металлом волны.

Красиво.

И еще — запах… Как же я соскучилась по нему! Свежий, горький… родной.

Ветер пробежал по макушкам травинок, дохнул солнечным теплом на замерзшие плечи, растрепал волосы… Локон, подхваченный воздушным потоком, невесомо скользнул по губам, и…

Я открыла глаза.

Его лицо было совсем близко — еще чуть-чуть, и мы бы столкнулись носами. В невозможно-синих глазах — как я могла забыть их цвет? Как? — плясали серебристые искры.

Волшебно.

— С пробуждением, малыш, — шепнул он и улыбнулся.

А я заплакала. Вот дура, да?

Отступление первое. Своими руками

Мы сами роем себе могилу. Своими руками. Сами…

Тишина Кентал Савал особенная. Она располагает к размышлениям и погружению в себя. Бывают минуты, когда Дэриэлл эту тишину просто ненавидит и жалеет о том, что не держит дома «ящиков с музыкой». Хотя сейчас бы ему, скорее, подошли не гортанные, тягучие аллийские напевы, а тот шум и гам, который среди людей называется искусством. Современным. Молодежным.

Дэриэллу впору причислять себя к молодежи, потому что тысячелетия за плечами не сделали его хитрее и предусмотрительнее. Не научили подлости. О, нет, в теории он с нею прекрасно знаком, но заставить себя употребить знания на практике…

Мы сами даем жизнь своим убийцам.

Этика целителя — выдумки тех, кто к науке исцеления никакого отношения не имеет. Найта в них пока еще верит, она вообще пока слишком открытая и прямая. Не умеет лгать безнадежным больным или отказывать в помощи убийце. Она хочет спасти всех — но всех не получится, это не мечта и не сказка.

Жертвы всегда есть.

Но маленькой хрупкой Нэй пока можно еще не знать об этом и доверчиво смотреть на мир зелеными, как вода в лесном озере, глазами. А он-то, Дэриэлл, уже не мальчик.

Не на кого перекладывать вину. Мы сами виноваты в своих поражениях.

Дэриэлл упустил свой шанс. Единственный. Всего-то и надо было потянуть с визитом к «больному». Найте целитель солгал: не оставалось в запасе у Максимилиана этих тридцати восьми часов. Три, в лучшем случае. Так просто — не убийство даже, а просто неоказание помощи.

Кто бы осудил?

Меренэ, пожалуй, даже зауважала бы.

Но Дэриэлл привычно определил в жертву себя. Понадеялся на благоразумие Найты, на то, что увидев их рядом, его и этого жалкого князя, она поймет, какое чувство у нее настоящее, а какое — наносное, навязанное, неправильное. Но эта доверчивая девочка продолжала с восхищением и болезненной нежностью смотреть на своего монстра, даже когда он едва не убил самого Дэриэлла.

Что это, если не любовь?

Мы строим замки из песка — и превращаем их в мусор. Сами. Своими руками …

И будь Дэриэлл хоть немного умнее, то в хрустальной тишине Кентал Савал он ненавидел бы соперника и думал о том, как очернить его в глазах Найты. Так было бы легче.

Но отчего-то сейчас Дэйр вспоминает совсем другое. То, как жизнь возвращалась в искалеченное тело. Как горячая вода смывала грязь с белой кожи, нежной, словно у ребенка, и как появлялся на острых скулах слабый румянец. Как внезапно открылись синие-синие, цвета природного азурита, глаза, и князь Максимилиан совершенно четко сказал: «Спасибо», а затем снова впал в забытье.

Дэриэлл тогда перепугался — аж до слабости в коленях, потерял равновесие и позорно свалился в ванну.

Найта, слава богам, ничего не заподозрила и поверила сбивчивому, совершенно неправдоподобному объяснению.

Маленькая. Наивная. Влюбленная…

Глава 3. Передышка

У меня началась истерика — в самом медицинском смысле слова. Вот уже пятнадцать минут я рыдала-рыдала-рыдала и никак не могла успокоиться. Все это время Ксиль молчал и терпеливо позволял разводить сырость на своей футболке.

Ну, строго говоря, это была моя футболка. И не самая новая. И не самая симпатичная. Просто большая черная футболка, которая первой попалась под руку.

Боги, о чем я думаю…

— Над чем хихикаешь? Скажи, может, я тоже посмеюсь, — предложил князь. Странным было выражение его лица — и радость, и умиротворение, и недоверчивое ожидание того, что кто-нибудь сейчас ворвется и скажет, что все это сон. Как будто Ксиль никак не мог до конца осознать, что он теперь в безопасности.

— Над своими мыслями.

— Какими?

— Глупыми, — честно призналась я, отодвигаясь от него. — А ты сам не слышишь?

— Я пока весьма ограничен в способностях, — Максимилиан механически взлохматил свои волосы и сонно потянулся, улыбаясь. — Регенов уже хватает, но я притормозил их возобновление в крови, чтобы голод сильно не мучил. Уже как-то вошло в привычку ощущать себя человеком, а не шакаи-ар, — добавил он слегка виновато.

— Все равно ты на человека не похож, — улыбнулась я. — Дело даже не в когтях и клыках, а в пластике движений и в чем-то особенном. Ну, как ты идешь, как голову поворачиваешь… даже как просто сидишь. Так что там с восстановлением функций организма? — оборвала я сама свои размышления. — Расскажи мне, как своему целителю, — и легонько ткнула его кулачком в бок.

— Самочувствие хорошее, — чуть рассеянно ответил он, прислушиваясь к себе. — А телепатия, гравитационное моделирование и прочее — дело привычки. У меня в последний год возможности тренироваться не было, сама понимаешь. Из-за яда пришлось уменьшать количество регенов до минимального, а значит и способен я был не на многое. Не больше, чем обычный человек. А сейчас… Восстанавливаюсь потихоньку. С эмпатией хорошо, с телепатией уже хуже, регенерация… ну, регенерация не навык, поэтому болячки у меня подживают. Жаль, материала в организме не хватает на физическом уровне, а преобразовывать энергию регенов в материю — пока сил нет, все резервы по нулям. Мне бы на охоту… — тоскливо протянул он. — Как, не одобряешь убийства во имя одной скромной шакарской жизни?

— Нет, — решительно ответила я.

— Совсем-совсем? — хитро сощурился Ксиль.

— Обойдешься пока, — возразила я нарочито строгим тоном. — Сам говорил, что для восстановления массы тела и энергетических ресурсов шакаи-ар не брезгуют и обычной едой. Или врал?

— Не врал, — твердо ответил Максимилиан. В голосе его сквозила грусть. Видимо, пожалел, что в свое время не навешал мне лапши на уши. — Мне сейчас все равно, чем питаться, главное, побольше, — чуть виновато улыбнулся он. — Конечно, мое внезапное выздоровление сильно все осложнило, но…

— Да уж, внезапное, — хмыкнула я, ощущая некоторую гордость за свои научные достижения. Только сейчас до меня начало доходить, что противоядие прошло полевые испытания и, следовательно, может уже быть внесено в копилку моих «открытий». Ну, и Дэйра заодно, если по справедливости судить. — Между прочим, оно вполне ожидаемое. Если бы ты почаще вникал в научные новости, то услышал бы, что около года назад Дэриэлл эм-Ллиамат вместе со своей ученицей разработал антидот для «солнечного яда». Шумиха тогда поднялась… Погоди, а почему осложнило? — с опозданием дошел до меня смысл фразы.

Князь рассеянно потеребил бахрому на покрывале.

— Потому что оптимальным вариантом было, если бы ты меня в запале убила. Смерть по естественным причинам тоже подошла бы… А теперь придется искать другие варианты. Ты не думай, я безумно рад тому, что остался жив, — улыбка осветила его лицо, преображая, как солнечный луч — монотонно-белое заснеженное поле. — Просто не вполне еще осознал это, да и в последнее время отношение к смерти у меня сильно изменилось. Значит, говоришь, я обязан спасением твоему аллийцу? Как там его, Дэриэлл?

— Именно так. Не придуривайся, — нахмурилась я. — И не меняй тему. Почему ты хотел умереть? Знаешь, это немного… — я запнулась — не в твоем стиле.

— Это совершенно не в моем стиле, — авторитетно заявил Ксиль. — Я, скорее, кого-нибудь другого убью, а сам выкручусь. А что касается причин моего, гм, глубоко личного решения сдохнуть и дальнейших планов… Ты не против, если я тебя немного пошантажирую и пообещаю рассказать все в подробностях за ужином? — невинно предложил он, но в конце фразы прорезались такие голодные интонации. Я нервно сглотнула. — М-м-м?

— Мне казалось, что ты и так уже наелся, — проворчала я и вытянулась на покрывале, вслепую нашаривая на столе бутыль с «энергетиком». — Дэйр чуть не прибил тебя, когда ты его цапнул.

— Покусал твоего друга? — развеселился Максимилиан. — То-то мне мерещился во сне замечательный вкус! Если Дэриэлл и наяву такой же, то я не прочь немного… — он многозначительно умолк.

Бедняга Дэйр. Насколько я знаю Ксиля, он точно попытается повторить свои «бессознательно-инстинктивные» подвиги. И вряд ли это кончится чем-то хорошим — для обоих.

— Друзей не едят, Ксиль. Ни сейчас, ни потом, — полушутя, полусерьезно сказала я. — Во-первых, это невежливо, ведь ты обязан ему жизнью, а во-вторых, Дэриэлл — целитель, насколько ты помнишь.

— Ну и что? — невозмутимо отозвался Северный князь. — Можно подумать, я его этим убью. Так, попробую слегка на зубок…

В памяти почему-то всплыло светящееся от счастья лицо немолодой блондинки, ставшей «жертвой» Тантаэ. Кажется, она после своего приключения недовольной не видела…

Впрочем, это все не важно.

— Дэриэлл потом или жареная курица с картошкой — сейчас? — вкрадчиво поинтересовалась я, направляясь к выходу. Максимилиан фыркнул. — Если выберешь курицу, то спускайся вниз, на кухню. Как раз собираюсь готовить.

С этими словами я аккуратно прикрыла дверь и неторопливо направилась вниз. Курица, наш гипотетический ужин, должна была валяться в морозилке с прошлых выходных, а картошку я еще днем притащила из подвала… кажется. После всего того, что произошло этим вечером, я уже ничего не могла сказать с уверенностью — в голове перепуталось.

К счастью, заледеневшая тушка так и лежала спокойно на полке, не нарушая моих планов по перевоспитанию шакаи-ар, и вскоре заскворчало на сковородке масло и поплыл по кухне запах жареного лука.

— Я решил, что сейчас лучше курица в зубах, чем аллиец в лесу. Тем более что с твоим Дэйром мы потом как-нибудь сами можем договориться, — проникновенно улыбнулся Ксиль, усаживаясь на стул задом наперед. — Тебе помочь чем-нибудь?

— Картошку почисть. Справишься?

— Обижаешь!

— Ножик в ящике.

— И без него обойдусь, — Максимилиан выразительно подул на блестящие черные когти.

Маразм. Ножиком в любом случае удобнее. Впрочем, сколько в Академии ходило историй о магах, которые теряли свою силу, и долгое время после восстановления способностей даже галстуки гладили волшебством.

Видимо, у Северного князя тот же случай.

— Вроде того.

— Читаешь мысли?

— Да. Тренируюсь. Ты не против?

— На здоровье. Ты красный перец любишь?

— Отдельно — не очень, а вот в каком-нибудь блюде — почему бы нет?

— Вот здорово, — искренне обрадовалась я. В нашей семье перец в огромных количествах в пище нравился только мне. Брат говорил, что это вредно, а мама и вовсе постоянно сидела на разных диетах, и в половине из них нельзя было употреблять соль или острые приправы.

— Тебе со мной вообще повезло, — ласково заверил меня князь, стряхивая с когтя шкурку. Тоненькая какая, надо же. Ножом бы так точно не получилось.

— Угу, ты редкая прелесть, — кивнула я, стирая с лица луковые слезы. — И в качестве особой награды за свою исключительность, можешь взять вон тот стакан с зельем и выпить за здоровье Дэриэлла. Когда дочистишь картошку, разумеется.

— Уже дочистил. Куда ее теперь, в кастрюлю?

— Давай сюда. Я сама.

— Держи. Хм, а ты уверена, что это не яд? Слишком уж аппетитно пахнет, — Максимилиан принюхался к зелью.

Я проглотила смешок. «Энергетик» был приготовлен на кровяной основе, как многие старинные колдовские зелья. Донорами поработали, разумеется, мы с Дэйром, а целитель к тому же добавил в состав слабый растительный наркотик, запах которого был привлекателен для шакаи-ар, чтобы «пациент» даже без сознания тянулся к напитку. Интересно, как ощущал Ксиль вкус такого «коктейля»?

— Это энергетически насыщенное зелье, — пояснила я вслух, хотя князь наверняка успел уже покопаться в моей голове. — А с моей точки зрения, кстати, оно пахнет довольно противненько.

— На вкус и цвет, как говорится… — пожал плечами Ксиль и осторожно отхлебнул эликсира. — М-м-м, неповторимо… — он блаженно зажмурил глаза. — Кажется, я сейчас так накачаюсь силой, что даже смогу раскрыть крылья… Хотя сходить на охоту было бы лучше.

— Успеешь еще, — проворчала я, отдирая лопаточкой чуть пригоревший лук. Залюбовалась на довольного князя и проворонила… Ну, надеюсь, не очень заметно будет. А коричневый оттенок… Гм, пожалуй, блюдо так поинтересней смотрится.

— А ты оптимистка, — поделился со мной наблюдением Максимилиан. — Раньше такой не была. Вечно копалась в себе…

— А по-моему, я всегда была жутко наивной девушкой. Да и теперь не лучше, — крышка опустилась, отсекая божественные ароматы. Все, теперь только ждать.

— Не сказал бы, — задумчиво возразил князь. Страшно худой, в старых брюках и заношенной футболке, с пустым граненым стаканом Ксиль немножко напоминал пьяницу — до того момента, как он поднял голову и посмотрел на меня удивительно серьезным взглядом. — Да и наивная — не значит оптимистка. Теперь ты… как бы это выразить… Ищешь во всем хорошие стороны. Специально. Хотя плохие подмечаешь прежде всего. Любопытный парадокс.

— Ох, тебе психологом надо работать, — рассмеялась я, подпирая подбородок кулаком. Смотреть на Ксиля было приятно. Даже такого, растерявшего свою неземную красоту. Он стал каким-то более… настоящим, что ли? Близким? — И, кстати, раньше и ты так в людях не копался.

— Почему же, копался, просто выводы не оглашал. А в последнее время это едва ли не стало моим хобби, — невесело усмехнулся Ксиль. — Строго говоря, я вообще ничего не мог делать, только лежал целыми днями и думал… В основном, о собственном идиотизме.

— И?..

— Расскажу обо всем подробно, обещаю, — князь молитвенно сложил ладони. — Но только после плотного ужина.

— Завтрака.

— Пускай завтрака… Главное, чтобы сытно было.

«Он не хочет разговаривать о своих приключениях», — влез с комментариями Рэмерт. Я вздрогнула от неожиданности.

«Подслушивал? А тебе не кажется, что это — личное?»

«Я немного беспокоился за тебя, детка, — обиженно отозвался некромант. — Мало ли, что взбредет в голову шакаи-ар?»

«Боги, какое благородство, — саркастически заметил новый голос. — Можно подумать, ты сможешь как-нибудь мне помешать, если я захочу что-то сделать».

«Ба, какие люди! То есть нелюди, — не менее ядовито отозвался Мэйсон. — И какая потрясающая самоуверенность. Знаешь, дорогой, в ее браслете заложены очень любопытные функции, которые могут стать сюрпризом даже для такого, как ты».

«Спасибо за предупреждение, очень мило с твоей стороны. Теперь не станут».

«Да не за что, голубчик. Если ты хотя бы подумаешь о…»

«А, так ты и мысли мои читаешь, наверное? Как интересно!»

— Заткнитесь все! — заорала я вслух, роняя крышку от сковородки. Максимилиан заливисто расхохотался. — Это, в бездну вас всех, моя голова, а не конференц-зал! Хотите пообщаться — идите к зеркалу или берите мобильный! — крышка, вывернулась из пальцев и снова загрохотала по полу. Князь, все так же посмеиваясь, наклонился за ней и сам пристроил обратно на сковородку. — Я себя так чувствую… шизофреничкой. Ксиль, вмешиваться в чужие разговоры невежливо…

— Так он первый начал подсматривать! — возмутился князь.

— Неважно, — твердо возразила я. — За собой смотри.

«А ты, Рэм, лучше заблокируй на время связь».

«Но…»

«Никаких «но». Если придется действовать с помощью магии, ты мне ничем не поможешь. Скорее, наоборот, отдачу схлопочешь».

«Как скажешь», — неохотно согласился некромант, и в голове стало блаженно пусто.

Красота.

На время на кухне воцарилась идиллия. Я возилась с готовкой, то помешивая, то добавляя специи, Максимилиан с отстраненным выражением лица катал по столу пустой стакан и молчал.

А ведь Рэмерт прав, подумалось мне вдруг. Князю вовсе не хочется рассказывать о том, как он провел эти два года. Для меня они были довольно трудными, но интересными, и многие эпизоды я вспоминала с удовольствием. А вот Ксиль увиливал от расспросов под всеми возможными предлогами. Так что же с ним произошло? Почему он тогда прощался, словно навсегда? И что означают все эти непонятные мелодраматичные фразы: «Мне лучше было бы умереть», «Теперь будут проблемы»?

— Да какая разница, хочу я говорить или нет, — поморщился князь щелчком отправляя стакан в путешествие и цапая его уже у самого края стола. — Все равно придется.

И снова — перекатил-поймал. Только когти клацнули, оставляя царапины на столешнице.

— Максимилиан, — я осторожно перехватила его ладонь и накрыла своей. Тонкие, как веточки, пальцы были горячими и мелко подрагивали. Боги, он когда-нибудь расслабится? — Я не знаю, что там у тебя произошло. Но теперь это в прошлом. Ты не один, ты не умираешь от яда и никто не собирается упрекать тебя за то, что… Сам знаешь, за что. И вообще ни за что не собирается упрекать. Ты такой, какой есть, и это замечательно.

— Я понимаю, — тихо ответил он, пряча глаза. А мне почему-то ужасно захотелось утонуть в их синей глубине. — Раскаянием я особенно и не страдаю, сама понимаешь — не тот характер. И в конце концов я оказался прав, — улыбнулся он уголками губ. — Именно ты и оказалась моим спасением, пусть и не так как я планировал.

— Не жалеешь о нашей встрече? — хмыкнула я. Сердце колотилось, как бешеное. Кастрюля с картошкой булькала на слишком сильном огне и заливала плиту. Надо пойти и увернуть, обязательно… Сейчас встану… Вот уже сейчас…

— Совершенно не жалею, — шепнул еле слышно. Померещилось?

Конфорка с противным шипением погасла. Я вздрогнула и подпрыгнула на месте, потом суетливо метнулась к плите, и за тряпкой, и схватилась голой рукой за кастрюлю, выругалась сквозь зубы.

Наверняка будет ожог.

— Давай я все уберу, — Максимилиан мягко отобрал у меня намокшую ткань и занялся наведением порядка.

У меня вырвался истерический смешок.

— Что? — удивленно обернулся князь. С тряпки упал в раковину клочок мыльной пены.

— Ужасно непривычно видеть тебя таким, — созналась я, справившись с душившим меня весельем.

Максимилиан с самым аристократичным видом заломил бровь, продолжая сноровисто возить тряпкой по плите, оттирая пригоревший бульон.

— Ты же не думала, что я брезгую уборкой или готовкой? Святая наивность!

— Ну… — честно, я так и думала. Но не признаваться же! — Ты же князь. Благородным особам не свойственно проводить время на кухне.

— Хорошенькое же у тебя представление о князьях. Такое человеческое, — хохотнул Ксиль. — Честно говоря, у меня и дома-то нет, а значит, и кухни, на которой можно пропадать. Но это не значит, что я не умею готовить. В конце концов, это нравится девушкам, — добавил он себе под нос.

— Что?

— Ничего, — ухмыльнулся Ксиль. — А твой целитель умеет готовить?

Я вспомнила ужины в доме у Дэйра, и в желудке жалобно заурчало.

— Да… Пальчики оближешь. Лучше даже, чем Элен!

Максимилиан усмехнулся, вытирая руки полотенцем. Плита вновь сияла чистотой. Гм, а неплохо поработал.

— Редко какой ребенок может признать, что кто-то готовит лучше мамы.

— Я не ребенок!

— Для эстиль Элен — ребенок, сколько бы тебе лет ни было, — резонно возразил Ксиль. — Я не возраст имел в виду, знаешь ли. И, кстати, ты сама же и назвала пример благородной особы, не чурающейся кухонных дел.

— Какой это? — насторожилась я. — Эстиль — это титул силы. Вряд ли нашу семью можно назвать благородной.

— Да нет же! — засмеялся князь. — Я об этом Дэриэлле. Он же принц?

— Ну… внебрачный сын повелителя. «Принцев» у аллийцев не бывает, но человеческий аналог подобных родственных связей назывался бы именно так, — нехотя согласилась я. Дэйр не любил вспоминать о своем происхождении, и со временем привычка передалась мне. — Да, кровь самая что ни есть голубая… Ой, — смутилась я, когда на слове «кровь» Максимилиан расцвел мечтательной улыбкой. — Так, кажется, все готово. Доставай тарелки из вон того шкафчика, вилки из ящика… ага, из этого. Давай сюда, я сама положу.

Трапеза проходила в молчании. Я сосредоточенно обдумывала накопившиеся к Максимилиану вопросы. Князь уплетал подгоревшую курицу и картофель с таким видом, будто ничего вкуснее в жизни не ел. Впрочем, самой замечательной чертой Ксиля всегда было умение наслаждаться ситуацией и получать огромное удовольствие от жизни — что бы ни происходило.

Со своей порцией он управился в два счета, и теперь сидел, откинувшись на спинку стула, скрестив ноги. Под рассеянным, вдумчивым взглядом, каким обычно ласкают угли в камине тихим вечером, кусок мне в горло не лез, поэтому вскоре и я оставила тарелку.

Максимилиан улыбнулся одними губами:

— Спрашивай.

Все заготовленные фразы как-то сразу вылетели из головы.

— М-м-м… Почему ты хотел умереть? — выдавила, наконец, из себя я. — И сейчас тоже… Не рад, что противоядие сработало?

— Рад, рад, мы уже это, кажется, выяснили, — улыбка стала чуть более искренней. — Но мое, хм, нахождение в мире живых сильно все осложняет. Очень дорогие мне люди… то есть шакаи-ар теперь в опасности.

— Так, — решительно прервала я его, более-менее собравшись с мыслями. — Давай по порядку и с самого начала. Хватит уже туман напускать. Куда ты исчез тогда из Зеленого?

— Отправился туда, где родился, — вздохнул Максимилиан. — В одиночку. Не самый разумный поступок с моей стороны. Как ты, наверное, уже догадываешься, до цели я не добрался. Примерно на полпути меня сцапал патруль трижды благословенной инквизиции. И, в кои-то веки, не было ни малейшего желания отбиваться. Муки совести после плодотворного общения с Тантаэ, разочарование в жизни, полнейшая безнадежность, боль после приступа и все такое. Думал, смотрители не упустят случай стереть с лица земли мерзкого Северного князя. Но не тут-то было! — невесело усмехнулся он. — Орден лелеял немного другие планы. Им не хватало материала для опытов.

— Каких еще опытов? — мне подурнело.

— Подключи свою фантазию, — Ксиль отвел взгляд. — В основном, ничего болезненного. Просто подчинение. Они отрабатывали способы контролирования существ с магическими узами. Ну, вроде равейн, ведарси или шакаи-ар — короче, всех, кто подчиняется сильнейшему.

— Подожди-подожди, — перебила его я. — А разве можно выработать единый способ подчинять такие разные сознания? Для нас сила — степень приближения к идеальному воплощению стихии, а у вас — это просто наследие…

— Тонких планов, — закончил за меня князь. А я только сейчас поняла, к чему он клонил.

Контроль над Древними… Конечно же. Для разработок такого рода нужны эксперименты над представителями всех рас. Равейны, шакаи-ар, ведарси… В свете новых фактов исчезновения равейн или юных ар-шакаи выглядели весьма зловеще.

— Как ты понимаешь, я был идеальным подопытным, — продолжил чуть погодя Максимилиан. — С сознанием князя и практически лишенный способностей, скрывающийся после попытки совершения запрещенного обряда, да еще и только четвертый в поколении Второй Волны. Почти чистокровный Древний. Думаю, в штабе Ордена прыгали от восторга, когда патрулю удалось меня сцапать. Инквизиторы даже забыли о дюжине заочно вынесенных «кровавому князю» смертных приговоров.

Но сообщить об этом мне, конечно, никто не догадался. И до поры до времени я и не думал сопротивляться и строить планы побега. Но уже после первого… эксперимента … осознал, какую ошибку совершаю. Закончить жизнь в качестве подопытного кролика… Даже для такого разгильдяя, как я, это слишком! Да сами исследования были, скажем так, не самым приятным развлечением. Ощущать, как кто-то посторонний взламывает твои мозги — удовольствие сомнительное.

— Можешь не продолжать, — я нервно сглотнула. В горле образовался противный кислый комок. Если даже вторжение в разум со стороны князя, неощутимое и сдобренное хорошей порцией эмпатического внушения, вызывало дискомфорт, что уж говорить о методах инквизиции! Когда маги «вскрывают» чужое сознание, по ощущениям это больше всего похоже на трепанацию черепа. По живому. Тут уже становится не до «личного» и «сокровенного». Это просто больно.

— Ладно, обойдемся без подробностей, только факты, — пожал плечами Максимилиан. Мне показалось, что он рад был опустить детали. Еще бы, воспроизводить все снова, с его-то идеальной шакарской памятью… — Как ты догадываешься, долго терпеть подобное обращение я не стал. У меня было два выхода: бежать при удобном случае или… Ну, с жизнью я к тому времени уже распрощался — какая разница, сейчас или через два года, поэтому выбрал «или».

Но меня не пустили.

После первой попытки самоубийства, когда я без лишних затей остановил сердце, в лаборатории появился дежурный маг, пресекающий все попытки воздействия на организм изнутри. Шаровая молния в грудь, знаешь ли, очень хорошо стимулирует защитные рефлексы — в одну секунду задышишь, и сердце забьется, как миленькое.

Опыты, кстати, никто и не думал прекращать, несмотря на мои фокусы. После одного из них, завершившегося почти удачно, я стал… бояться. А страх очень стимулирует фантазию. Решение пришло внезапно. Однажды я просто не проснулся. Остался во сне. А с отсутствующим сознанием особенно не поэкспериментируешь. И все было бы замечательно, если бы не одна маленькая проблема.

«Солнечный яд» никуда не делся из моей крови.

После блокировки способностей приступы почти прекратились, но спустя полгода начались снова. Меня все еще продолжали держать в лаборатории, хотя и не придумали способа разбудить.

И, к сожалению, «солнечный яд» подействовал гораздо лучше чашки горячего кофе в постель — даже если опрокинуть ее на спящего.

Приступы случались раз в две-три недели, вышвыривая меня из царства грез в ад наяву. А уж в лаборатории добрые дяди-инквизиторы находили способы держать меня в сознании. Иногда период «просветления» растягивался на восемь-девять дней. Тогда мне начинало казаться, что я схожу с ума.

Вскоре Ордену показалось мало моего непротивления. Для успешного продолжения исследований им нужно было… содействие. И способ принудить меня к сотрудничеству нашелся довольно быстро.

Честно говоря, не думал, что меня можно раскрутить на банальный шантаж. Как выяснилось, я заблуждался… — Максимилиан помрачнел и замолчал.

— Тебе чем-то угрожали? — тихо задала я вопрос, когда пауза слишком затянулась. Князь вздрогнул, будто только что очнулся от кошмара. Впрочем, подозреваю, что так оно и было.

— Не мне, — невнятно отозвался он. — Другим. В том-то и проблема.

…Первый мальчишка просто рассыпался пеплом у меня на глазах. Инъекция «солнечного яда», полторы минуты агонии — и яркая вспышка. И все это — без каких-либо требований. Второго поставили на колени, приставили шприц со специальной иглой к горлу и спросили… нет, приказали: «Ты будешь помогать». Этот паренек, только недавно переживший период «кровавого безумия» смотрел на меня снизу вверх огромными, недоверчивыми такими глазами, в которых и цвета-то не различишь из-за расширенных зрачков — и плакал. Он был уверен, что я пошлю его мучителей лесом или еще куда подальше — ведь перед ним был «тот самый Северный князь».

А я не мог отвести от мальчишки взгляда. Собой жертвовать легко, а вот обрекать на смерть от солнечной отравы кого-то еще… В конце концов, не соглашусь я — найдутся другие.

Я просто кивнул — голос был давным-давно сорван от крика, а слово «регенерация» уже не значилось в моем лексиконе.

Ксиль снова замолчал и уставился в одну точку. На этот раз прошло добрых четверть часа, прежде чем я решилась нарушить тишину:

— И что было дальше?

Князь поморщился.

— Десять месяцев плодотворного сотрудничества, вот что. А потом… потом случилось то, что нельзя назвать ничем, кроме «счастливого случая». Видимо, у верхушки Ордена разом поехала крыша, или ты наступила им на какую-то особенную мозоль.

«Да уж, — мрачно подумала я, вспоминая прошедший год. — Куда я только им не наступила. Одной этой разрушенной базы хватило бы».

— Наверное, — улыбнулся Ксиль, читая мои мысли. — По срокам вроде совпадает. И надо же было какому-то гению раскопать историю наших с тобой отношений! А я даже соврать ничего путного не мог — приступы случались уже почти каждый день, самоконтроль слетел в бездну. Да еще мальчишка тот… В общем, меня поставили перед фактом — я должен тебя, гм, нейтрализовать, или заложника убьют. Далее еще последовал тонкий намек на то, что таких молодых ар-шакаи в темнице еще добрый десяток. И их благополучие зависит от моего решения.

Вот тут я впервые порадовался, что заражен «солнечным ядом». Судя по частоте приступов, в ближайшее время должен был случиться небольшой, но яркий фейерверк — последний в моей жизни. Разумеется, я честно рассказал об этом смотрителям и предупредил, что расстались мы с тобой не лучшим образом, и вряд ли ты встретишь меня с распростертыми объятиями. Начался самый идиотский торг, который можно представить. «А если вы, да если мы, жизнь заложников в твоих руках…» Сошлись на том, что если я геройски погибну в бою, выполняя приказ Ордена, или загнусь от яда еще раньше, мальчишкам ничего не сделают. Если получится тебя убить — их отпустят на свободу. Не то, чтобы я доверял смотрителям… Но выбора особого не было.

— Я бы на твоем месте тоже согласилась.

Максимилиан усмехнулся.

— Не сомневаюсь. Ты у нас благородная. Аллийское воспитание сказывается. Как понимаешь, я не рассчитывал на второй вариант. Тихо сдохнуть под кустом меня тоже вполне устраивало — так хоть какую-то пользу принесу. Но все пошло наперекосяк. И вот итог — я жив, здоров и полон сил, у тебя — нервный срыв…

— Это от большой радости, — вставила я. — И это был не нервный срыв, а просто не большая истерика.

— …твой целитель, полагаю, на меня смертельно обижен, и, самое скверное, заложники уже, скорее всего, мертвы, — закончил князь. — Отвратительная ситуация… за исключением того, что я жив, конечно.

— Погоди, — я нервно закусила губу. — А почему ты думаешь, что они убили заложников?

— Потому что я нарушил договор — сижу тут с тобой, живой-здоровый, курицу уплетаю, — Максимилиан щелкнул ногтем по краю тарелки.

Я нахмурилась.

— А откуда они могут знать, что с тобой происходит?

— Ты же не думала, что меня просто так отпустят, наивная моя? — нервно рассмеялся он. — Нет, со мной отправили двух сопровождающих. Наверняка они обо всем уже доложили начальству…

Мои губы растянулись в предвкушающей улыбке. Я вдруг почувствовала себя настоящей интриганкой.

— Что они могли увидеть, Ксиль? То, как ты падаешь, сраженный выбросом магии? То, как я тебя волоку в дом, как кулек с картошкой?

— Нэй, среди них были маги! Думаю, отличить живого от мертвого по ауре не так уж сложно! — по-мальчишески горячо вскинулся Ксиль.

Улыбка стала еще шире.

— Знаешь, этот дом и сад зачаровывала Элен… М-м-м?

Его глаза удивленно распахнулись. Кажется, он понял, наконец.

— Дом защищен от слежки?

— Ну, разумеется! — рассмеялась я. — И не только. От проникновения защита слабоватая, почти никакая, но только потому, что люди вокруг. А вот разглядеть, что находится на нашей территории, не всякая равейна сможет, разве что аш-эстиль или эстаминиэль. Куда уж там затюканным орденским магам…

Максимилиан усмехнулся — резко, электрически напряженно. Весь его облик вдруг заострился, стал хищным.

— Значит, у нас есть время? Замечательно, — сверкнул глазами он. И вскочил на ноги, склоняясь передо мной, будто приглашал на танец. — Эстиль Найта, — голос его стал проникновенным, будоражащим. — Не согласитесь ли вы нанести визит Ордену Контроля и Созидания? Я с удовольствием укажу вам путь в это замечательное место.

Я рассмеялась. Идея отдавала безумием.

— А почему бы и нет? — приняла я его руку.

«В конце концов, — подумалось мне, — порядочной равейне положено мстить за возлюбленного».

К тому же давненько я не разрушала до основания секретных баз. А без практики какое же развитие?

Глава 4. Визит невежливости

— Поверить не могу, что я позволила уговорить себя на это, — Джайян состроила мрачный взгляд и с грозным видом растянула дугой между пальцами электрический разряд. Так она тренировалась, видите ли. — Ладно — Феникс, у нее уже как-никак опыт есть…

— Поверить не могу, что твой Ксиль все-таки нашелся! — весело прощебетала Феникс, подкрашивая ресницы синей тушью. Кого огненная мастерица собралась очаровывать в инквизиторском логове, было для меня неразрешимой загадкой. Впрочем, не исключено, что Феникс просто закляла всю свою косметику каким-нибудь хитрым способом — например, на выставление экстренного щита или повышение концентрации внимания и скорости реакции.

Ведь вряд ли это нервное. Определенно, только не у нее.

— Поверить не могу, что я наконец отомщу своим мучителям! — князь медленно провел по темным губам кончиком языка — жест сколь демонстративный, столь и эффектный. Такой… гм, показательно голодный.

Блеф — я знала, что Максимилиан успел-таки смотаться на охоту и даже размяться в утренних сумерках с крыльями. Своим состоянием он, очевидно, остался доволен, и теперь рвался на подвиги.

— Поверить не могу, что иду штурмовать базу Ордена в компании трех малолеток и одного чудовища, — тоскливо вздохнул Клод, косясь на крепко запертую (на всякий случай) дверь. Максимилиан ожег его выразительным взглядом. Клод стушевался и нервно снял очки, пристроив их на столике.

Тоже перестраховка своего рода.

— Поверить не могу, что слушаю эти ваши «поверить не могу» по четвертому кругу, — хмыкнула я, затягивая шнуровку на сапоге. Пытаясь затягивать, честно говоря. Руки дрожали.

Вот если кто и сходил с ума от беспокойства, так это я.

— Дай помогу, — Максимилиан со вздохом опустился на одно колено, перехватывая из моих пальцев шнурки. Пара ловких движений — и вот уже можно не бояться, что в самый ответственный момент я рухну на пол, запутавшись в собственных ногах. — Найта, ты не права. Все сейчас на нервах, даже дракон, — он кивнул на Клода, с кислым видом полирующего серые ногти. — Но бояться совершенно нечего. Орден не ждет нападения, значит, организованного сопротивления не будет. Я прекрасно ориентируюсь на базе, благо на память жаловаться не приходится — не заблудимся…

— Ты же все время спал! — возмутилась я. — Как можно полагаться на наблюдения ничего не соображавшего шакаи-ар! Ты же сам говорил, что валялся там труп трупом!

— Жестоко, — хихикнула Феникс, задевая щеточкой нос. На белоснежной коже появилось ярко-синее пятнышко. Джайян вздохнула, вытянула из кармана платок и принялась размазывать несчастную тушь, только увеличивая размеры отметины.

— Да нет, вполне справедливо, — ослепительно улыбнулся Ксиль, наблюдая, как недовольная Феникс отнимает у подруги платок. Сражение за лоскуток материи шло с переменным успехом. — Но не стоит забывать о телепатии. Способности у меня не сразу отключились, а пары минут в мозгах беспечно открывшегося тюремщика вполне хватило, чтобы составить сносное представление о строении базы. Все довольно просто, кстати. Внизу — лаборатории и темницы, средние этажи — жилые, верхние — кабинеты руководства.

— У меня такое чувство, будто они строят свои логова по типовым проектам, — аристократически скривился Клод. — Везде одно и то же… впрочем, нам это только на руку.

Тем временем Максимилиан продолжал заливаться соловьем. Честное слово, если бы я так не нервничала из-за предстоящего безумства, то, наверное, была бы полностью очарована. Но страх — очень отрезвляющее чувство. Позволяет взглянуть на мир, как бы это выразиться… ясным взглядом скептика.

— … к тому же у нас идеально сформирован отряд…

— Прямо как в компьютерной игре. Надеюсь, у Ордена нет чит-кодов, — иронично фыркнула Джайян, у которой Феникс все-таки отняла злополучный платок.

— Только подумайте! — продолжал источать оптимизм Ксиль, не обращая внимания на гнусные провокации. — Непревзойденная магическая мощь, — он кивнул на моих «лучиков», — физическая сила, — ласковой улыбки удостоился Клод, — и, разумеется, ловкость и хитрый ум, — и он скромно потупил взор.

— А я? — надеюсь, взгляд был у меня в должной мере уязвленным и жалобным.

Лицо Феникс стало невинным-преневинным. Его даже почти не портил синеватый оттенок, от которого не помог избавиться даже смоченный под краном платок. Наверное, тушь попалась водостойкая.

— А ты будешь нашим талисма…

— Нашим секретным оружием, — поспешно перебил ее Ксиль, обнимая меня за плечи. — Подумай, Найта, — горячее дыхание защекотало мне ухо. По спине пробежали приятные мурашки. — Разве мы можем тобой рисковать, демонстрируя твою силу в открытую? — в его голосе появились мурлыкающие нотки, а у меня — непреодолимое желание согласиться со всем, что сейчас скажут. — Поэтому лучше тебе держаться в центре, не лезть в драку и присматривать за всеми нами…

— То есть командовать? — въедливо уточнила я, кое-как взяв себя в руки.

Максимилиан решительно поджал губы, отстраняясь.

— Нет, Найта. Прости, но командовать буду я.

— Почему это? — подозрительно сощурился Клод.

— Очень просто — я единственный, кто ориентируется на месте и знает тамошних специалистов в лицо, — серьезно пояснил князь. — К тому же никто больше не владеет телепатией, а это самый надежный способ заставить команду действовать слаженно. И, ко всему прочему… — глаза его пугающе потемнели. — Только у меня есть реальный боевой опыт в три с лишним тысячи лет. Есть возражения против моей кандидатуры?

Возражений ни у кого не нашлось.

— Я только не понимаю, — помявшись, решилась спросить Феникс. — А почему Найта позвала только нас?

Я тяжело вздохнула.

— Этна сейчас с родителями, на даче. У ее отца день рождения, и беспокоить семью в такое время… Элен бы ни за что нас не отпустила и вдобавок впутала бы совет королев, а там и с атакой бы промедлили. А в это время заложников могут и… того.

— Почему вы тогда не позвали эту пророчицу, Айне? — полюбопытствовал Клод.

— Сказать Айне — то же, что связаться с моей мамой, — я едва подавила еще более тяжкий вздох. — Она же ответственная до ужаса — в жизни не одобрит такую авантюру… Будем надеяться, что ее дар не сработает.

— Ну да, — растерянно согласилась Феникс и принялась тормошить князя. — А почему мы Тантаэ не попросили? Вот шакарская поддержка нам бы кстати, пришлась, ага.

— Тот же вариант, что и с вашей Айне, — поморщился Максимилиан. — Только мне еще и устроят трепку — за все хорошее, и вообще, мол, для профилактики не помешает.

— А клан? Они же должны вас слушаться! — не отлипала огненная мастерица.

— Клан я фактически бросил на произвол судьбы, когда уходил, — нахмурил брови Ксиль. Похоже, тема эта была для него весьма болезненной. Меня не обманул даже легкомысленный тон, каким он продлолжил: — Но это не проблема, могу вернуться в любой момент. Дело в том, что как только я появлюсь в поле зрения своих кланников живой и здоровый… — князь сделал трагическую паузу — … они такую пьянку устроят, что любая битва сразу отодвинется дней на пять.

— Разве шакаи-ар пьянеют? — с исключительно исследовательским интересом спросила я.

— Смотря что пить, — загадочно улыбнулся Максимилиан.

Затрезвонил мобильный.

— Айне! — слаженно застонал наш равейнинский хор. Я с опаской потянулась к телефону, но Максимилиан меня опередил.

— Баланс вашего счета составляет… Просим в ближайшее время пополнить… — невнятно пробормотал Ксиль, тыкая в кнопочки. — Нет, девочки и мальчики, ложная тревога. Можете выдохнуть.

Мы выдохнули.

— Но это нам знак, чтобы не засиживались, — веско припечатала Джайян.

Максимилиан кивнул.

— Ладно, открываем телепорт поближе к Бурому.

Колени сразу ослабели. Нет, с таким настроем идти на битву — хорошего мало.

— Тебе еще повезло, что мы с подругами часто ездили туда в аллийскую лавку, за алхимическими, — нарочито недовольно пробурчала я, скрывая накатившее волнение. — Иначе пришлось бы добираться на электричке. Станционных порталов, ведущих в Бурый, нет. Транспорт только человеческий.

Ксиль коротко и неприятно хохотнул.

— Да уж, тогда бы наше появление точно не стало неожиданностью. Такую компанию в вагоне сложно не заметить!

Я скромно промолчала про отвод глаз. Хотя в целом князь был прав — чем дольше дорога, тем больше вероятность, что нас обнаружит кто-нибудь посторонний.

Камушек-телепорт давно был заряжен. На всякий пожарный наша звезда заложила в него путь в оба конца. Вдруг придется экстренно эвакуироваться? Я сыграла роль «собирающей линзы» для силы Феникс, Джайян, неплохо разбирающаяся в пространственной магии, вела узор. В итоге получилось ничуть не хуже, чем поделки Элен. Теперь оставалось только переломить камешек — и мы перенесемся в небольшой парк на окраине города. А оттуда уже, по уверениям Максимилиана, до базы Ордена рукой подать. Часов пять пешком или пятнадцать минут полета с хорошей скоростью и выставленными от встречного ветра щитами.

Инквизиция неплохо устроилась. Место, куда мы должны были попасть, располагалось посередине небольшого болотца. На человеческом слое это была просто топь, но если зайти на магический… Пространство резко раздавалось вширь, давая место и глухой еловой чаще за линией болот, и высоким холмам, среди которых спрятались развалины села Заборова, в смысле «за бором» — «за лесом», а не «за частоколом». Место это считалось дурным, гиблым — село подчистую сгорело от шальной молнии около трехсот лет назад, и поговаривали, что иногда там видели странное свечение и слышали жуткий вой призраков. А будь ты равейна, маг или обычный человек — встреча с неупокоенными духами ничего хорошего не сулила.

Сейчас, конечно, стало ясно, что это за «призраки» и «свечение». Наверняка какие-нибудь исследования Ордена.

— К «вою призраков» в последние годы я сам приложил руку, когда мне вскрывали блоки в сознании, — негромко согласился Максимилиан с моими мыслями. Оглянулся, полюбовался на испуганно-смятенную физиономию «могущественной Дэй-а-Натье» и мягко добавил: — Не бойся, Найта, все будет хорошо. Обещаю. Просто поверь мне. Я знаю, что делаю.

И бережно поцеловал в висок — коснулся прохладными губами, вскружил голову запахом размятой луговой травы и отклонился.

Самое удивительное, что коленки тут же перестали подкашиваться, и я испытала прилив энтузиазма.

— Ладно, начинаем. Давайте в середину, вот так, — скомандовала Джайян. — Клод, вам очки не понадобятся? Все будете видеть? А, они с простыми стеклами, для имиджа? Ну и чудненько. Нэй, Энни — давайте руки.

Мы образовали треугольник, в центре которого стояли спиной к спине шакарский князь и дракон. Между моей ладонью и Джайян был зажат хрупкий камешек-телепорт. Сдавишь чуть посильнее, активируя узор — и рассыплется в пыль.

Последняя возможность повернуть.

— Готовы? Ну, поехали! — резко выдохнула Джайян. Пальцы чуть шевельнулись, посылая крохотный заряд.

Камешек хрупнул.

Тело наполнилось невероятной легкостью. Кого-то из магической братии телепортации пугают, как люди порой боятся самолетов, но я люблю это ощущение. Такое чувство, будто становишься ветром. Пространство вокруг уплощается, словно лист бумаги, и колдовской силе остается только «сложить» его пополам, сближая две точки, и проколоть незримой иглой. Вуаля — и ты проваливаешься из «сюда» в «туда», не успев и глазом моргнуть.

Был дом — стал парк. Деревья, припудренные инеем, мягко сияли в свете фонарей. Далекие дома перемигивались окнами. Из низких туч сыпалась белая крупа.

«Бурый» — не по цвету, а потому что стоит на глинистых почвах. На самом деле этот город зимой сине-серебряный, как новогодняя открытка.

— С мягкой посадочкой, — Феникс аккуратно стряхнула с белого мехового воротника невидимые снежинки. — Вы как, не ушиблись? — с неискренним участием поинтересовалась она у «пассажиров».

— Нет, все замечательно, — очень вежливо откликнулся Клод, оттирая мерзлую грязь с коленей. Князь, приземлившийся на пятую точку, фыркнул и плавным движением поднялся на ноги, не озаботившись состоянием одежды. Я не возражала — джинсы старые, футболка еще хуже.

Футболка…

«Вот бездна, забыла!» — промелькнуло у меня в голове.

«Что забыла?» — встревожился Максимилиан.

Я старательно загнала мысли о «сюрпризе» из рюкзака поглубже.

«Ничего. Напомни мне, когда вернемся домой, кое-что тебе показать…»

«Ладно», — за мнимым равнодушием князя крылось любопытство, но он не стал копаться в моем сознании. И за то спасибо. Видимо, Ксиль уважал сюрпризы.

— Как полетим? — светски спросил Клод, оставивший безнадежное дело очистки своего костюма. — Если нужно, я всегда к вашим услугам… — он галантно склонился над ладошкой Феникс.

— Идея полетать на драконе, конечно, соблазнительная, но мы как-нибудь своим ходом, — хитро улыбнулась Джайян и через миг «улеглась» на воздух, закинув руки за голову.

— Поддерживаю, — кивнул Максимилиан. — Прости, конечно, Клод, но дракона хрен спрячешь. Да и я бы тоже не стал раскрывать крылья, — он нехорошо усмехнулся. — Конечно, теперь сил мне хватит не на несколько минут, а на несколько часов, как в старые добрые времена. Но не хотелось бы тратить лишнюю энергию. Найта, ты полетишь на метле, как заправская ведьма?

— На ветке, — принципиально уточнила я. Ох, уж эти штампы из народных сказок! Еще бы ступу предложил. — Лучше бы на каком-нибудь кресле, но традиция есть традиция.

— Двоих эта твоя ветка вынесет? — я кивнула. — Вот и замечательно. Феникс полетит так же? Чудесно. Клод, ты — с ней.

— Это почему еще со мной? — вдруг возмутилась огненная мастерица. — Пусть вон Джайян тоже берет ветку — ей тогда и пассажира. У меня с управляемостью не очень…

— Если что, я подстрахую, — проникновенно пообещала Джайян, чуть сощуривая кошачьи зеленые глаза. — К тому же меня Птица заревнует, если я повезу с собой симпатичного парня. Ведь в полете полагается крепко обнимать «ведущего», чтобы не свалиться… — протянула она таким сладким голосом, что меня в жар бросило.

Ксиль должен был полететь со мной. И тоже так… обнимать.

— А он не узнает, — робко предположила тем временем Феникс. — Мы ему не скажем. И вообще, — она покраснела. — У меня тоже заревнуют.

Максимилиан на секунду задумался, сверля пристальным взглядом мастерицу огня. А потом выдал:

— Ничего, я их потом успокою. Скажу, что это было ради общего блага… нет, лучше — ради моего блага, — с многозначительной улыбкой поправился он. — Все-таки родной князь, должны проникнуться.

— Их? Должны?! — Джайян аж подбросило. — Эй, подруга, ты что, с двумя встречаешься?! — изумленно выдохнула она. В ее голосе слышалось эхо зависти. Перед глазами у меня пронеслась целая вереница парней, обретавшихся в свите Джайян до появления с виду мягкохарактерного, а на деле несгибаемого Птицы. Он мигом разогнал остальных поклонников, причем лично у меня не было никакой уверенности в том, что это произошло бескровно

А Джайян, похоже, соскучилась по толпе фанатов и не возражала бы против двоих ухажеров вместо одного. На мгновение я поставила себя на ее место. Вспомнила Дэриэлла, глянула на Ксиля… и постучала по дереву. От греха подальше.

Если эти двое пересекутся когда-нибудь, то мир точно опрокинется.

— Без комментариев, — быстро сориентировалась Феникс. — Ладно, я согласна, подсаживайся, Клод. Девочки… — «девочки» продолжали сверлить бедняжку глазами. — Обещаю, я потом всё-превсё расскажу. Честное слово!

— Ну ладно, — многообещающе протянула Джайян. — По метлам, сестры, уха-ха-ха! — голосом кинематографической злодейки продекламировала она и, приняв величественную позу, воспарила в небо.

Комедия какая-то, а не военная операция.

«Главное, чтобы не фильм ужасов».

«По дереву постучи, Ксиль».

— Эй, подожди, мы же отстанем! — испугалась Феникс, хватая первую попавшуюся палку. Я рассудила, что без Ксиля мы все равно никуда не улетим, так что можно выбрать что-нибудь покомфортнее… Например, ту симпатичную сухую ветку с развилкой…. Ага. — Да садись уже, все понарошку — мы левитировать будем, — хихикнула она, глядя на нервно дергающийся глаз Клода.

— И к чему тогда это, гм, орудие пытки? — осторожно поинтересовался дракон, усаживаясь на парящую ветку «по-дамски», изящно свесив ноги на одну сторону. — Ощущается не так уж неудобно, — с удивлением заметил он, слегка расслабляясь.

— Конечно, ты же опираешься на нее максимум в четверть веса, остальное держат заклинания, — хмыкнула я, доплетая узор воздушного щита. «Отвод глаз» был уже готов, оставалось его только активировать. Джайян взяла на себя прикрытие от магической слежки, Феникс — большинство атакующих плетений. — А «палка», как ты выразился, нужна для концентрации внимания и создания иллюзии опоры. Мало кто способен эффективно передвигаться в воздухе без нее, полностью самостоятельно, и не сходя при этом с ума. Либо такие уникумы-воздушники, как она, — я кивнула на Джайян, выделывающую от скуки головоломные петли. — Либо существа изначально летучие, вроде шакаи-ар или ведарси с крылатыми формами.

— Любопытно, — усмехнулся князь, усаживаясь за спиной и крепко обхватывая мою талию руками. Необходимости в этом на самом деле не было никакой — он просто подыгрывал Джайян. — Но надо бы поторопиться. Запускайте уже свои невероятно крутые заклинания. Время не ждет!

Поднимаясь в воздух и выстраиваясь в подобие клина — я чуть впереди, Энни с Клодом и Джайян поодаль — мы еще пересмеивались и переругивались, разряжая нервы. Но на скорости под сотню километров в час даже с щитами встречный ветер очень быстро заставил нас сконцентрироваться на управлении и замолчать. Мрачноватая сосредоточенность заняла место бесшабашной веселости — как будто перед экзаменами. В школе, помню, все тоже хихикали в коридоре, но когда приходил срок — усаживались за парты с такими напряженно-серьезными лицами, что даже в каменных сердцах учителей просыпалось сочувствие. Иногда.

Что-то мне подсказывало, что нынешние «экзаменаторы» сочувствия будут лишены напрочь.

— Снижаемся, — горячее дыхание опалило ушную раковину. Почти в тот же момент в голове возник образ с планом действий — так быстро, словно одно было связано с другим и мысли передавались через дыхание. — Ну у тебя и воображение, — шепнул князь, чуть не касаясь кожи губами. Я заерзала, непроизвольно отползая вперед, но его руки держали крепко. — Да не переживай так, я тебя не съем! По крайней мере, не при посторонних…

Прозвучало это завлекательно.

Посадка прошла гладко, если не считать зацепившегося за ветку, да так и оставшегося на дереве шарфика Феникс. «На счастье», — прощебетала подруга, и решила его не снимать, хотя явно слегка расстроилась. Я только пожала плечами. Этих платков-шарфов-шалей у Энни миллион, одним больше, одним меньше.

— Дальше пешком, и очень тихо, — скомандовал Максимилиан. В темноте его глаза чуть опалесцировали — по-звериному желтыми бликами, хотя глаза у него были синими. — Клод, возьми на руки нашу красавицу на каблуках — она сейчас с ними утонет…

— Не надо, — решительно увильнула от «заботливого» дракона Феникс. — Они зачарованные. В решетках не застревают, в землю не проваливаются.

— Мечта, а не туфли, — резюмировал князь. — Ладно, отменяется. С этой минуты вы будете воспринимать только то, что я говорю мысленно, по телепатической связи. И сами постарайтесь воздержаться от разговоров… — он, видимо, опустил ресницы, и отсветы исчезли. — И не делайте поспешных выводов. Еще раз повторяю — слушаем только то, что я говорю мысленно.

«Сейчас мы идем к главному входу… Без шуток, на деле он охраняется хуже всего. Они надеются на чары, но у нас есть, кому их расплетать, — добавил он беззвучно. — Внутри охранных заклинаний почти нет, зато много патрулей, а еще периодически попадаются арки с пиргитовым напылением. Смотрите, чтобы ваша замечательная маскировка не слетела в бездну после первой же ловушки. Все поняли? А теперь — за мной! Все вопросы задавайте мысленно, я услышу».

До базы оставался какой-то километр, но мы ползли до нее часа два с половиной. Распустить узор, не задев ни одной сигнальной нитки — кропотливая работа. Через тридцать минут, проведенной за этим занятием, у меня уже ныли руки от локтей до пальцев, подрагивали плечи, а запястья начали потихоньку неметь. К сожалению, у Феникс и Джайян дела шли не лучше. Они не видели узоров, а убрать «запах» или «свет» гораздо сложнее, чем смотать в клубок «нитки». Пришлось сделать техническую остановку для экстренного погружения в память матерей. К счастью, какая-то моя далекая родственница тоже видела заклинания подобным образом — в виде сетей, и ее техники можно было худо-бедно приспособить к данному случаю. В итоге, после получаса усиленных тренировок, когда я чуть не выдала нас слишком резким передергиванием нитей, мне удалось сложить силу в «клин», вытягивающий узор заклинаний. Мы шли за ним, как иголка сквозь ткань, и плетение вновь смыкалось за нашими спинами.

К концу путешествия я взмокла так, что воду из меня можно было литрами выжимать, несмотря на явно минусовую температуру, а дыхание стало хриплым, как у астматика. Нет, такое времяпрепровождение мне точно не подходит… Я — не героиня и не «крутая эастаминиэль». Ну вот ни в каком месте.

«Ты не простудишься?» — посочувствовал мне Ксиль. Я с завистью покосилась на него. Кажется, в майке, джинсах и босиком ему было гораздо комфортнее, чем мне в аллийских доспехах. Шакаи-ар, чтоб его в бездну…

«Не простужусь», — мрачно откликнулась я. Феникс осторожно шевельнула кистью, вызывая волну тепла. Ладно, предположим, теперь футболка сухая, но представляю, как от меня разит потом! Первое, что сделаю после возвращения… ну, после того, как напою наверняка уже узнавшую обо всем Элен валерьянкой… первое, что сделаю — это вымоюсь. Так-то.

«Ну и отлично, — повеселел Максимилиан. — Ладно, заходим».

Неприметная металлическая дверь изнутри была прошита пиргитом — полноценными листами, никакого тоненького напыления. Удивляюсь, откуда он в таких количествах у Ордена. Разве что они лет пятьсот его копили… Гм. Не исключено.

Максимилиан подошел к порогу и, не долго думая, провертел в двери маленькую косую дырку почти на уровне пола. Что характерно — практически беззвучно. Я вспомнила, как он в задумчивости снимал когтем металлическую стружку с фонарного столба, и дернула плечом, почувствовав, как меня пробирает холодок, к метеоусловиям не имеющий никакого отношения.

«Давайте сюда свое зелье».

Я послушно вручила Ксилю пузырек. Князь вытащил пробку и вылил вязкое снадобье внутрь. В помещении наверняка было теплее, чем снаружи — и отрава начала быстро испаряться. Если не принять заранее антидот, то достаточно вдохнуть совсем немного, чтобы впасть в глубокое забытье…

Общение с Лобейра меня все-таки кое-чему научило: нельзя недооценивать сон-траву!

«Сработало, — немного удивленно заметил Максимилиан, прислушивающийся к мысленному фону. — Почти мгновенно. Хорошая работа, Найта!»

Я смущенно покраснела. Давно меня не хвалили таким проникновенным тоном.

После этого Ксиль, не долго думая, еще подрастил когти, а затем просто-напросто срезал дверь с петель и аккуратно сложил ее у порога.

«Здесь пока только люди, — пояснил он для всех. — Поэтому можно особо не прятаться. Но вечером включают механическую систему охраны, все эти лазерные лучи и прочую человечью чушь. Хорошо еще, что камер не додумались понатыкать».

Мне показалось, что в последнем заявлении он не так уж уверен. А забавная выйдет картина — дверь бесследно исчезает, камеры ничего не фиксируют. Те заклинания, которые наложила Джайян, замечательно дурили даже технику.

Будем надеяться, мы успеем забраться поглубже прежде, чем Орден поднимет тревогу.

«За мной. Только тихо, умоляю вас».

Умно покивав, мы выстроились цепочкой и последовали приказу князя. У меня появилось стойкое дурное предчувствие. Такое неприятное ощущение… словно комар над ухом жужжит.

Либо это паранойя, либо здесь отчетливо несет Древними.

Какое-то время все шло как по маслу. При помощи телепатического чутья Максимилиана и моих неимоверных усилий по блокировке и распутыванию следящих чар, нам удавалось избегать пристального внимания инквизиции. Правда, дважды разминуться с патрулем не удалось. Первый раз повезло — связка маг-охотник протопала мимо, не заметив нашу затаившуюся у стенки компанию. Второй раз нам попался кайса… На свою беду. Князь мгновенно свернул ему шею, тот и пикнуть не успел. Тело пришлось прятать под чарами. Этим занялась более крепкая нервами Джайян, пока мы с Феникс мялись в сторонке, трогательно держась за ручки.

«Нежные принцессы», — хмыкнул Максимилиан. Его веселье и легкое отношение к чужой смерти дергало мои нервы, как струны расстроенной гитары. Только здравый смысл не давал мне трусливо тявкнуть: «Хватит, попробуй обойтись без крови!»

Сумасшедшее наше везение иссякло, когда мы уже почти добрались до лестниц в темницы.

— А я-то думал, кто это решил нас навестить, — раздался из пустоты театрально ровный голос. Спустя секунду одна из зеркальных дверей отворилась, и из стационарного портала в зал ступил немолодой полноватый мужчина в светлом балахоне. Маг. А рядом с ним…

На ум пришел только дурацкий фильм ужасов, который мы с подругами смотрели две недели назад, и я невольно пискнула, подражая истеричной главной героине:

— И-и, демоны!

— И-и-и-и! — поддержали меня ультразвуком Феникс и Джайян, незаметно делая шаг ближе. Я тихонько переплела с ними пальцы. Вдох — и замкнулась классическая фигура. Треугольник — фокус тьмы, воздух и огонь.

Кажется, в древних фолиантах такая комбинация красиво называлась «Ветер темного пламени». Я искренне надеялась, что аллийским образованием в инквизиции пренебрегали, и маг не станет пробовать развести нас по разным углам.

— Ну что вы, девочки, зачем так грубо, — насмешливо протянул инквизитор. Тем временем из того же портала выбрались двое кайса и охотник на шакаи-ар. — Знакомьтесь — Древние Шарм и Рашш.

Древние ! Я подавила нервную дрожь и заставила себя внимательно приглядеться к будущим противникам, впитывая глазами каждую деталь. Любой нюанс мог впоследствии оказаться решающим.

Кличку Шарм носило существо определенно женского пола, высоченное — не меньше двух метров ростом. Острые уши, рожки, загнутые когти… Телом больше всего она напоминала паука с тонкими мохнатыми лапками. Буро-красная грива коротких волос переходила в узкие полоски шерсти на шее и на плечах. Лицо можно было бы даже назвать симпатичным, если бы не полное отсутствие носа. Глаза темно-вишневого цвета и черные губы — идеальных пропорций, как с обложки журнала, чего ж она нос забыла себе приделать?

Вывод один — раз лап у нее в два раза больше, чем у обычных монстров, значит, нужно быть как минимум в два раза осторожнее.

Рашш был… было… была… Я поколебалась и решила все-таки считать ее девочкой — по крайней мере, эта Древняя выбрала в качестве одежды подобие платья, а не мешковатый комбинезон, как Шарм. В общем, Рашш была порождением кошмара. Алая, как сырое мясо, кожа в черных разводах, лысая голова — ни ресниц, ни бровей. Губы тонкие, будто их и вовсе нет. Зато глаза на пол-лица, как у инопланетян. Руки до пола — опять же, больше поражающий радиус…

Волей-неволей начинаешь тосковать по красавцу Эрсе. Впрочем, нам выпал шанс проверить одну давнюю гипотезу — чем больше похож Древний на обычного человека, тем он сильнее. С Эрсе едва справился дракон в истинном облике. С Древней сиреной с морского побережья — даже я, пусть и в трансе.

Что ж, хоть одна приятная мысль.

— Приятно познакомиться, — буркнул под нос Клод, невольно подытоживая мои раздумья.

Шарм оскалилась. Инквизитор успокаивающе коснулся ее плеча.

— Пока рано, дорогая. Итак, с возвращением, Максимилиан, — ухмыльнулся он. — Вижу, что ты все-таки выполнил соглашение и привел наших милых, но таких беспокойных пленниц. Хороший мальчик.

Соглашение?

— Рад вам помочь, — безжизненно отозвался князь, выступая вперед. Он весь как-то сразу осунулся, щеки снова запали, кожа посерела. Как будто и не лечили его вовсе… Даже на энергетическом уровне Ксиль выглядел почти как человек. «Ну и маскировка», — восхищенно подумала я, ощущая смутное беспокойство. Воспоминание о том, как сыграл Ксиль «влюбленного», чтобы заманить меня на алтарь, было еще слишком живо. — Могу ли я надеяться на выполнение вашей части договора? Я не хочу умирать, — тихо добавил он, и от него вдруг хлынула на эмпатическом уровне такая волна тоски, что зубы свело.

Я поперхнулась.

«Договора»?

Да какого демона здесь происходит?!

Инквизитор ласково улыбнулся.

— Разумеется, Максимилиан. Мы вытащим капсулу с ядом немедленно.

«Капсулу с ядом»?!

«Спокойно, Найта. Капсулу я совершенно случайно — кто бы сомневался — раздавил еще до того, как мы с тобой встретились в саду, так что рычагов давления у нашего благородного мага нет, — хмыкнули у меня в голове. — Между прочим, одна ты паникуешь. Все остальные помнят, что я сказал еще у входа».

Меня затопило облегчение.

«Слушать только то, что ты говоришь мысленно. Так к чему этот спектакль?»

В его мысленном голосе появилось предвкушение.

«В этом зале слишком много пиргита, вам сложно будет колдовать. И пусть сначала уведут нас подальше от глаз простых служащих. Найта, просто доверься мне».

«Сам-то инквизитор тебе верит?» — недовольно проворчала я. За свою реакцию стало немного стыдно, особенно когда я поняла, что больше никто на представление Ксиля не купился. Получается, у меня в подсознании засело ожидание предательства? Я с самого начала не верила Ксилю?

«Он-то? Да нет, конечно, — хмыкнул князь. — Но тоже подыгрывает. Со своими целями».

— Наденьте на них наручники, — распорядился инквизитор. — Ладно, дамы, вас я знаю — заочно, разумеется, а это что за бесполезный блондин?

Клод явно оскорбился.

— Я маг, — ровно соврал он. Очки сверкнули самым профессорским образом — вроде бы и грозно, но совершенно неопасно.

— И ему тоже наручники. На всякий случай, — дополнил приказ смотритель. Наверное, почуял что-то неладное.

«Не сопротивляйтесь».

«И не думаем, Ксиль. Тоже мне, напугали пиргитом».

Феникс сверкнула глазами. О да. Уж ей-то наручники ничем не мешали. Она просто согреет свои очаровательные ладошки, и металл стечет вниз. А у меня… У меня свои методы. Преобразование материалов воздействием живого серебра после того случая с пленением я освоила если не в совершенстве, то весьма близко к этому. Поэтому как только вокруг моих запястий сомкнулся холодный металл, я сразу же запустила процесс. Джайян, судя по ехидно поднявшемуся уголку рта, — тоже.

— В кабинет Леруа, — скомандовал между тем инквизитор. — Я уже дал знать руководству. Скоро за нашими дорогими гостями прибудут. Но этот час — глаз с них не сводить. Шарм, Рашш?

Вместо ответа Древние обнажили клыки в улыбке.

Милые девочки. Им бы отбеливающую пасту посоветовать.

«Низшие, Найта, низшие, — презрительно протянул Максимилиан. Обыкновенная шваль, только с Тонкого плана».

Маг-инквизитор — впереди, древние — по бокам, наша теплая компания в серединке и кайса с охотниками позади. Для полной картины мира не хватало только аллийцев.

— В портал.

Мы, конечно, послушались. Пиргита к тому времени в наручниках почти не осталось. Я незаметно коснулась ладонью одежды Клода, пересаживая к нему частички серебра. Светлые капельки скользнули вниз, к оковам, и начали свою разрушительную работу.

Вспыхнул портал.

— Следовало бы, конечно, вас разделить, но, к сожалению, мы не успели подготовиться. В конце концов, надежды на то, что наш дорогой союзник выполнит условия соглашения, почти не было, — задумчиво улыбнулся смотритель.

И, резко развернувшись, всадил Ксилю под ребра кинжал.

У меня застучало в ушах — резко. Мир посерел. Наручники медленно осыпались серебряной пылью.

Максимилиан вскрикнул и закашлялся, медленно оседая.

Мне показалось, что кровь в моих жилах превратилась в кипящую смолу. В груди разросся огненный комок…

— Этого уберите. Не знаю, что он сделал с капсулой, но он может быть опасен, — отрывисто произнес инквизитор.

И пнул его в живот, как жестокий мальчишка бродячую собаку. Для проверки? Из садизма? Не знаю.

Огненный комок во мне взорвался жалящими искрами.

Я не выдержала. Сорвалась. Завизжала так, что побелка с потолка посыпалась, и… швырнула пылающий комок в мучителя.

Комок оказался черным, как тьма в моих венах. И таким же едким.

Инквизитор вопил даже громче меня. Недолго.

Кашель шакаи-ар перешел в хриплый, полубезумный хохот. Кинжал отлетел в сторону — смятый, бесполезный кусок железа. Князь распрямился пружиной и кинулся наперерез демонам.

Не успел.

Шарм тут же метнулась ко мне — молнией. Я зло дернула за нити, напитывая их черной силой. Как тебе такая паутина, дорогуша? Движение кистью — и сеть начала стягиваться, выталкивая жертву из нашего мира в Тонкий.

Хрустнули кости. Шарм надсадно заскулила, забилась в путах.

Я ухмыльнулась. Чудесно. Это не магия, это тьма — ей все равно, демон перед тобой или простой человек. Изначальное сильнее Древнего.

Прочь отсюда.

Сеть схлопнулась. На пол осыпались сизые хлопья — все, что осталось от Шарм.

— Найта! — крикнула Феникс. Голубые глаза превратились в провалы в огненную бездну. — Мы не можем удержать… Клод!

Мелькнули черные крылья. Снова кто-то заорал. Кажется, Максимилиану не повезло сцепиться сразу с двумя охотниками.

А Клоду — с Рашш. Бок у него был разорван, а времени сменить ипостась Древняя не давала.

— Быстрее, — Джайян ухватила меня за локоть. — Хватай Феникс. Я плету, она наполняет, ты фокусируешь.

Лицо мое исказил оскал. Можно было и без слов обойтись.

Рев пламени, вой ветра и моя сила, вытягивающая огненный тайфун в узкий хлыст… Рашш была сильней, чем та, вторая. И намного быстрее!

Наш удар ушел в пустоту. Древняя швырнула Клода об стену и беззвучно рванулась к нам…

…с разгона влетела в черный туман крыльев. Что говорил Тантаэ, миллионы вольт? Интересно, а Древние могут вынести такой разряд?

Могут.

Рычаще-воющий клубок из шакаи-ар и Древней перекатился к стене, разнося в щепки обстановку. Князь оказался самую чуточку слабее…

Рашш опрокинула его на спину, вцепилась когтями в плечо…

Мысли у меня путались, как в лихорадке, не поспевая за действиями.

— Еще раз! — выдохнула Джайян. Словно древняя валькирия — в битве как рыба в воде.

Огонь, ветер…

А могут ли Древние жить без головы? Вряд ли. Но спалить тело не помешает.

— Чистая работа, — похвалил Максимилиан. — Эй, почему у тебя такое лицо?

Кровь. Много-много красной крови. Я снова различаю цвета?

— Найта?

Мы выжили. Он выжил.

— Найта, ты меня пугаешь! — растерялся Максимилиан. А я кинулась к нему на шею. Обняла крепко-крепко, вслушиваясь в стук его сердца, как в сладчаюшую музыку. — Найта, ты… светишься?

— Что? — голос у меня был хриплый, будто простуженный.

Вместо ответа Ксиль перехватил мою ладошку и поднес к своей щеке. Кожа у меня светилась, будто внутри горела лампочка. Тысяча лампочек. Сто тысяч… Я прислушалась к себе. Сила внутри была очень… покорной. Но стоило мне попытаться поймать это обманчивое ощущение, как сияние угасло.

А я потеряла сознание.

Голова трещала. Меня что, с лестницы уронили?

— К счастью, нет, — фыркнул Максимилиан. — Давай, поднимайся, с тобой все в порядке, — и это называется «в порядке»? Ой, мама… — По крайней мере, физически. Вернешься домой — примешь таблетку. Ну же, Найта, соберись. У нас еще дела.

— Болван бесчувственный, — беспомощно выругалась я, открывая глаза. Как ни странно, голова сразу стала болеть гораздо меньше. — Ого! Кто это так разнес комнату?

Книжные шкафы — в щепу. Стол — дымящиеся обломки. Цвет ковров не различить за гарью и копотью… И тошнотворный металлический запах в дополнение. Боги, сколько здесь крови…

— В основном, мы с тобой, — совершенно серьезно ответил князь. — Не помнишь?

Я нахмурилась. События последних нескольких часов представлялись мне чем-то хаотическим и крайне глупым.

— Помню, но смутно… — сознание подбросило картинку с разъяренной демонической мордой. — И почему-то мне кажется, что это к лучшему. А где Клод?

Что-то грохнуло вдалеке. Я поежилась — не хватало еще, чтобы сейчас к инквизиторам подвалило подкрепление. Во второй раз нам может и не повезти…

— Отправился за помощью, — пожал плечами князь. — Та Древняя его сильно потрепала. Но жить он будет.

— А где Феникс и Джайян? Они-то не ушли, я надеюсь?

Позади нервно кашлянули. Видать, не одна я размышляла о дополнительных силах Ордена, которые могут прислать сюда для наведения порядка.

— А мы-то все думали, когда ты спросишь, — протянула мастерица огня.

— Ну, ты и напугала нас, подруга, — хлопнула меня по плечу Джайян, присаживаясь рядом. — Как себя чувствуешь?

— Вроде в норме, — с удивлением констатировала я через пару секунд. — Даже голова почти прошла…

— Вот и чудесно, — резюмировал князь. — Главную проблему нейтрализовали, с остальными справиться будет легче. Но все равно предлагаю перенастроить эту штуку, — он кивнул на портал, — чтобы не прорываться через всю базу. Можно ведь сразу попасть на нижние этажи?

Джайян встала и подошла к порталу. Попинала постамент.

— Думаю, да, — выдала вердикт специалистка по пространству. — Дайте мне пару минут, перенастрою…

Феникс робко подняла руку, как на уроке.

— А может, нужно просто переставить камушек на отметку «темница»?

Джайян поперхнулась.

— Ну, так неинтересно…

— Тебя хлебом не корми — дай что-нибудь взломать, — вздохнула я, перемещая камень. Арка засветилась голубым сиянием. — Идем?

— Сначала я, вторая — Джайян, потом ты, Феникс замыкающая, — скомандовал князь. — Начали. Ах, да, прежде чем сигать за мной, досчитайте минимум до ста, — и шагнул в портал.

Наверное, это было неправильно, однако рекомендации Ксиля мы проигнорировали. Прошли через портал одновременно, все трое. Ну, разве что Феникс чуть-чуть задержалась, чтобы напоследок обрушить потолок. Чего хорошего, если через этот же портал нам на хвост упадут преследователи?

— Не коридор, — вздохнула огненная мастерица, оглядевшись на новом месте.

— Но и не камера, — довольно возразила я. — Кажется, пост охраны… Был.

Как бы оно не называлось в прошлом, сейчас этому месту можно было дать только одно определение — развалины. Зная Ксиля, я опасалась, что придется любоваться на жестоко расчлененные трупы, но обошлось. По крайней мере, стонущие тела явно принадлежали живым людям. Кое-кто баюкал сломанную руку или потерянно бормотал что-то себе под нос. Думаю, Максимилиан действовал «осторожно» и всего лишь вырубил бедняг — наверняка крыльями. Ничего, это охотники, отойдут. Разум у них устойчивый.

Впрочем, развлечение себе князь все-таки нашел.

— Здравствуй, здравствуй, дорогой Деррик, — мурлыкал он, нарезая круги вокруг испуганного темноволосого паренька в униформе охотника. Мальчишка ежился и пытался отступить к стене. Ксиль особенно не препятствовал. — Зачем же ты меня не послушался, дурачок? Я ведь предупреждал, дорогой мой, что детям на войне не место. За кем ты пошел в Орден? Ради кого остался?

— Брат… — тихо выдохнул молодой охотник. — Я хотел быть, как брат…

Максимилиан резко развернулся и впечатал ладони в стену по бокам от его лица. Парень вскрикнул, распахивая глаза широко-широко, и побледнел.

— Смертность среди охотников за ар-шакаи — пятьдесят процентов, — Максимилиан почти шептал, но при этом наклонился вплотную к охотнику — еще немного, и они бы столкнулись носами. — Это значит, что либо ты, либо твой брат погибнут в течение двух-трех следующих лет. Или, возможно, вы оба. Ты знал об этом?

— Нет… — прошептал Деррик, не сводя с князя зачарованного взгляда.

— Разумеется, вас не просветили, — снова сбился с шепота на кошачье урчание Ксиль. Богатый интонациями, бархатный и глубокий голос пробирал до костей. Джайян демонстративно сморщила нос и принялась обходить зал, связывая смотрителей заклинаниями-путами. Феникс присоединилась к ней. Я осталась присматривать за князем, чтобы осадить его, если он заиграется. — Старшие инквизиторы всегда такие скрытные… А знаешь, Деррик, я тебя запомнил, — мягко продолжил Максимилиан. — Пару месяцев назад ты сочувствовал мне. Советовал надеяться на лучшее. Мол, настанет еще время улыбнуться и прочие такие же банальности. Я еще сказал тебе, что улыбка шакаи-ар до добра не доводит, и лучше мне оставаться в твоей памяти печальным… Так вот, я передумал, — князь чуть отстранился и склонил голову набок, обнажая в улыбке белоснежные, острые клыки. «Хищник», — мелькнула у меня восхищенная мысль. Я по-прежнему не вмешивалась.

Деррик зажмурился и нервно сглотнул. Максимилиан негромко рассмеялся и шевельнул пальцами, едва заметно царапая длинными когтями висок. Охотник вздрогнул от неожиданности и открыл глаза, встречаясь с пронзительно-синим нечеловеческим взглядом.

— Слушай внимательно, — проникновенно прошептал князь, все так же ласково улыбаясь. — Ты уже попал в эти пятьдесят процентов, и у тебя есть два выхода. Первый… — глаза его сузились. — Сейчас ты грубишь мне, или пытаешься убежать, или атакуешь, или совершаешь какую-нибудь еще глупость — и я откручиваю тебе голову, Деррик. Вряд ли это обрадует твоего брата. Впрочем, как знать: среди охотников конкуренция просто бешеная…

— Второй? — еле разомкнул побелевшие губы Деррик.

Максимилиан усмехнулся. Когти снова царапнули — на этот раз глубже.

— Второй вариант — ты предлагаешь мне свою кровь, плоть и душу. Все целиком. И присоединяешься к Северному клану. Одна из моих подопечных давно хочет завести питомца. И ты очень, очень в ее вкусе, Деррик, — Ксиль медленно опустил ресницы. — Подумай хорошенько, не спеши. Ты ведь не такой, как они, — князь кивнул на замерших неподвижно пленников. — Тебе не нравилось быть здесь, не нравилось смотреть, как меня мучают, как убивают шакарских мальчишек. Даже твое «улыбнись» было искренним, — уголки губ князя чуть дрогнули. — И каков же ответ?

— Я… я хочу жить… — почти неслышно произнес Деррик. И наклонил голову набок, обнажая шею. Выглядел он так, словно умирал от страха и нетерпения одновременно. Как будто Ксиль и впрямь покупал у него душу, и это была не просто метафора.

— Умница, — похвалил его Максимилиан, погладил его по щеке… и нажал на «точку сна» на шее, выключая парнишку. — Но придется тебе пока побыть здесь. Сначала — освободим заложников.

Джайян перестала нервно терзать косу, превращая ее в пушистый веник, и оглянулась на князя.

— Ну наконец-то! Что это было, позволь узнать?

— Вербовка, — коротко хохотнул князь. — Жалко мальчика ведь. Охотник из него никакой — ни способностей, ни склонностей, убьют на первом же задании. А ведь он не глупый, просто воспитан в такой семье, из которой одна дорога — в инквизицию. В прошлый раз мой трофей отошел к Тантаэ, справедливо будет побаловать и собственный клан… И к тому же я так кстати вспомнил, что Мирна давно хотела заполучить какого-нибудь красавчика. Привезу ей, обрадуется… А она такая миленькая, когда радуется, — мечтательно вздохнул князь, косясь на меня исподтишка. — Найта, ты не ревнуешь?

Я подумала и приуныла.

— Нет. Это потому, что я неправильно мыслю?

Максимилиан почему-то обрадовался:

— Напротив, это абсолютно правильный образ мыслей, продолжай в том же духе! Не то, чтобы я собирался изменять любимой девушке… — замялся он. Я навострила уши:

— Любимой девушке?

— Обговорим это потом, — быстро ответил Ксиль, немного краснея. — Идем в камеры, пока инквизиторы заняты разбором бардака наверху. Жаль, что на этом этаже больше не с кем драться… — посетовал он и выскользнул из комнаты.

Феникс хихикнула. Джайян сочувственно приобняла меня, пристраивая голову на плече.

— Да, подруга, не повезло тебе, — «грустно» вздохнула она. — Красивые парни непостоянны и редко признают свои чувства.

Я вспомнила Дэриэлла, приложила к нему сказанное и мысленно показала Джаяйн кукиш.

— Пойдем за князем, а то таких он дел натворит от излишней нервозности…

К счастью, далеко идти не пришлось. Ксиль обнаружился в соседней камере за разламыванием наручников. Пленник, молодой мужчина лет тридцати, наблюдал за ним с ошалевшим от радости выражением лица.

— Что за идиотские материалы теперь применяют, — ругался он. — По виду — пластик, а прочнее металла! Эй, ты чего скис? Я же обещал вернуться!

— Спасибо… — хрипло отозвался мужчина. — Князь, это и вправду вы?

— Что, изменился? — хмыкнул Ксиль. — Девушки, одолжите у господ инквизиторов какую-нибудь одежду, не в халатах же пленников уводить, право.

Феникс воспользовалась предлогом и смылась подальше из грязной камеры. Мы с Джайян переглянулись, и она вышла следом — если уж разделяться, то по двое, чтобы не становиться уж совсем уязвимыми.

— Так это и есть твой «мальчишка», которым тебя шантажировали? Что-то он по возрасту… — смущенно потупилась я. — Вы только не обижайтесь, м-м-м…

— Алекс.

— Не обижайтесь, Алекс, — поправилась я. — Но мне это не совсем так представлялось.

Максимилиан пожал плечами.

— А он и есть мальчишка — тридцать семь. Не возраст для шакаи-ар. Самое интересное, что обращен он лет шесть назад, но со временем будет выглядеть все моложе — регены… Такие «взрослые» уникумы, как Тантаэ, которым лет тридцать пять — сорок человеческих, почти не встречаются. Ну, это шакаи-ар. А насчет ар-шакаи — почти всех обращают на четвертом десятке. Молодежь, она дурная…

— Полностью согласна, — металлически прозвенело у меня за спиной. — Молодежь сейчас думать не умеет.

— Ой, ма-а-ама… — простонал Максимилиан, принимая невинный вид. Просто подросток, нашкодивший, но очень-очень воспитанный.

— Ой… Мама? — удивилась я, обернувшись.

Эстиль Элен стояла на пороге, скрестив руки на груди. Выражение маминого лица не сулило мне ничего хорошего.

— Вы ничего не желаете мне объяснить, дети?

Право, лучше бы это была инквизиция…

Глава 5. Горячая встреча, теплая компания и остывший чай

Никогда, за всю свою жизнь не видела я маму такой рассерженной. Даже во время сражения за Зеленый город два года назад. Даже когда мы с Хэлом забрались в ее лабораторию и перебили половину склянок с препаратами.

— Очень грустно, — медленно произнесла эстиль Элен, — осознавать, что моя дочь выросла круглой дурой.

Максимилиан мгновенно сообразил, что маска «милого мальчика» тут не поможет, и превратился в самоуверенного шакарского князя с манерами завзятого ловеласа. Изменилась пластика его движений, наклон головы — воплощенная самоуверенность, ни тени слабости. Отросшая челка упала на лоб, скрывая выражение глаз, и отчего-то все внимание теперь невольно было приковано к губам. Искусанным. Припухшим. Чувственным…

— Элен, — он вышел вперед, закрывая меня от гневных материнских взглядов, и учтиво поклонился. — Рад встрече. Не хмурьтесь, красавицам совсем не идет это встревоженное выражение лица…

Пока Ксиль рассыпался в любезностях, мама становилась все отстраненнее и безразличнее. «Ой, не к добру», — подумалось мне, и в тот же момент Элен с полным самообладанием ухватила горловину ксилевой футболки и потянула вниз — взгляд глаза в глаза, еще немного — и искры посыплются. Мамино лицо исказилось от едва сдерживаемой ярости… и, кажется, страха. Не за себя.

— Если вы еще раз втяните мою дочь в сомнительную авантюру, Северный князь, то ваша жизнь станет страшнее ночного кошмара, — Элен говорила негромко, но так, что даже у меня зубы сводило от металлически-кислого привкуса ее силы. Как радиация — невидимая, неуловимая смерть. — Верите мне?

Максимилиан мягко улыбнулся и склонил голову, как будто соглашаясь со всем и принимая все. Опасная сила, не найдя врага, просто рассеялась — как вздох в морозном воздухе. А пальцы князя цепко, по-паучьи, оплели напряженные до побелевших костяшек кулаки Элен.

— Верю, — просто сказал Ксиль. — Но я не хотел ничего плохого, — он кончиками пальцев погладил мамино запястье. — Незачем волноваться.

Элен опустила ресницы, глубоко вздохнула, а затем вдруг беспомощно улыбнулась, отступая на шаг.

— Еще грустнее осознавать, что дочь не просто дура, но еще и влюблена в дурака, — спокойно констатировала она. — Князь, я никак не могу понять, вы действительно посчитали, что сможете впятером — впятером! — справиться со штурмом хорошо охраняемой исследовательской базы, на которой в тот момент находилось более полусотни великолепно обученных солдат-кайса и охотников на шакаи-ар, около десятка магов и два демона в придачу? Ах, да, не чуть не забыла о пиргитовых патронах и капсулах с «серой гнилью»…

— Риск я взвесил. Победителей не судят, а мы определенно победители, — резонно возразил Ксиль, но пятым чувством я ощутила, что уверенность его поколебалась. — И откуда такие точные сведения о численности гарнизона?

Мамин взгляд стал неприятно холодным.

— Из надежного источника. Слава богам, из всех подружек Найты хотя бы у одной хватило ума сообщить Совету королев о вашей, гм, операции. Да, да, милая, не морщись, я говорю именно об Айне, — тон ее стал угрожающим. — Пророчица вовремя просчитала вариант будущего и предупредила Риан и кланы. И сейчас, пока мы с вами мирно беседуем, вся девятка сестер иллюзиона в полном составе морочит головы смотрителям, — мама ни разу не повысила голос, но я невольно вжала голову в плечи и ссутулилась. Давненько мне не приходилось чувствовать себя такой дурочкой… — Девять королев, бросив все дела, поддерживают почти неотличимый от реальности морок на верхних этажах, имитирующий битву. И все для того, чтобы четыре малолетних… — она запнулась, столкнувшись взглядом с напряженно внимающим ей князем. — Три малолетних идиотки и один свихнувшийся на мести князь могли поиграть в войнушку!

«Войнушку»? Я нахмурилась. Но мы же не собирались ничего отвоевывать — просто освободить пленников и сбежать при первой возможности. Айне, конечно, могла и не вдаваться в подробности, чтобы не выдать случайно неблагоприятное пророчество, но Клод-то должен был обо всем рассказать?

— Погоди, — я перебила маму. — А где Клод? Мы посылали его за помощью.

Элен пожала плечами.

— Наверное, Клод с нами разминулся. Ничего, в Зеленом есть кому его встретить. А сейчас — мы быстро отсюда уйдем, пока никому из Ордена не вздумалось заглянуть в подвалы.

— Значит, отступаем, — подытожил Ксиль и сощурился: — Если бы дело действительно было только в мести, я бы не возражал… Но что же тогда делать с узниками инквизиции? — скептически поинтересовался князь, кивая на замершего неподвижно Алекса. — Этот не единственный. Оставим их здесь, умирать? Еще по меньшей мере восемь «счастливчиков» зависят от вашего решения.

— Шесть, — хрипло закашлялся Алекс, поднимая на Элен больные глаза. — Мирту и Хелка… больше нет. В лаборатории что-то пошло не так, и…

Элен не раздумывала ни секунды. Быть эстиль — значит, иметь привычку защищать.

— Я позабочусь том, чтобы никто больше не умер, князь. Свяжусь с Риан и сопровождением из кланов, выведем всех. А вам лучше отправиться в Зеленый немедленно. Здесь лишние люди только помешают.

Возражать я не хотела, но оглянулась на упрямо поджавшего губы Ксиля — и передумала.

— Вместе уйдем, когда всех освободим! — мое заявление прозвучало так выспренно, что я почувствовала себя неловко.

Мама начала опять раздражаться:

— Послушай меня, дорогая. Сейчас вы уходите, забирая этого увечного, — она недовольно посмотрела на бывшего пленника. Тот вздрогнул. — И никаких споров. Нэй, доченька, — смягчилась мама, увидев, как я нахмурилась. — Феникс и Джайян уже в Зеленом. Они-то возражать не стали, послушались умного совета и теперь ждут тебя в безопасном месте. И вас, — она обернулась к Максимилиану, — кое-кто тоже очень хочет поприветствовать. Я верю, что обширный боевой опыт и сила шакарского князя могут заменить целый отряд равейн, но здесь требуется только быстрота, и ничего иного — в сражения мы вступать не собираемся. Просто заберем пленных — и отступим… Да и равейны подобрались не слабые. Нам с эстаминиэль Риан понадобится полчаса, не больше.

Судя по долгому взгляду, которым обменялись мама и Максимилиан, мысленно было сказано гораздо больше… и аргументы, видимо, нашлись поубедительнее.

— Уходим, — кивнул Ксиль. — Нэй, руку.

Я вложила пальцы в протянутую ладонь. Элен с облегченным вздохом кинула мне камешек-телепорт — такой же, как лежал в моем кармане, только настроенный на другую точку выхода. Я медлила, не торопясь активировать амулет. На сердце образовалась тяжесть. Мама вдруг показалась мне ужасно хрупкой и беззащитной. Одна, среди оклеенных удушливым пластиком стен, в опасных коридорах, где мигает тревожно аварийный свет и за каждым поворотом может ждать кайса с арбалетом, а то и чем-нибудь огнестрельным…

— Не хочу оставлять тебя здесь, — тихо созналась я.

Элен жестко усмехнулась, на мелкие осколки разбивая обманчивое впечатление слабости.

— Надеюсь, Нэй, что теперь ты хоть немного представляешь, что я чувствовала, когда узнала о вашей безумной затее. Ну, быстро — ноги в руки, и телепортируйся в город. И не переживай почем зря. У меня тоже есть амулет на крайний случай, да и постоять за себя вполне сумею.

Я послушно кивнула, как робот, зажмурилась… и разломила камешек.

Вспышка.

На этот раз приземление прошло гораздо мягче — сразу видно, что телепорт делал профессионал. Точка прибытия была, на первый взгляд, мне не знакома, а рассмотреть обстановку подробнее не давало слишком тусклое для человеческих глаз освещение. Высокие потолки терялись в полумраке. Единственное окно на противоположной стене плотно закрывали ставни. Вдоль стен разместились книжные шкафы, рядом с которыми расположились несколько диванов и небольших журнальных столиков. На крайнем из них приглушенно горела лампа с темно-розовым абажуром. Раньше такие вещи мне доводилось видеть только в гостях, у бабушки Феникс. Но если в маленькой квартирке на окраине Зеленого пахло супом, кошачьей шерстью и геранями, то здесь ощущался едва заметный аромат размолотого кофе, пожелтевших от времени страниц и дерева. Зал чем-то напоминал библиотеку в старинном особняке.

Старинном… Гм.

Если рассуждать логически… Расположенный в пределах Зеленого большой дом с библиотекой, в которой множество далеко не новых книг — раз. Безопасное место, по мнению Элен — два. Мало света, закрытые наглухо окна, тишина и вместе с тем ощущение постоянного присутствия за плечом — три.

Если не ошибаюсь, мы попали прямиком в резиденцию шакарского клана Зеленого города.

Пожалуй, это единственно возможный вариант: собственных зданий, подходящих для размещения в них штаба, у равейн нет. Мы — одиночки. Многие из нас причисляют себя к людям и прячутся среди них, пытаясь сойти за свою. Чем ниже ранг — тем более приземленные цели в жизни. В глобальную политику лезут только королевы, и то с большой неохотой, и им вполне хватает для общения и принятия решений Замка-на-Холмах. К чему плодить другие резиденции?

Шакаи-ар — полная наша противоположность. В каждом городке, даже самом маленьком, провинциальном есть выкупленный на нейтральное имя дом, хорошо укрепленный и оборудованный путями отступления. Шакарская резиденция могла стать убежищем не только для кланников, но и для странников и скитальцев, если те решались попросить крова у князя.

В последнее время князья стали брать «под крыло» еще и равейн.

И неудивительно.

Просчет инквизиции, попытавшейся поссорить два народа и развязать войну, обернулся для нас заключением прочного союза. И наверняка первым после эстаминиэль, к кому поспешила обратиться за помощью мама, узнав о нашей с Ксилем безумной вылазке, оказался Ирвин — глава кланников в Зеленом. Когда Ирвин потерял сына из-за интриги смотрителей, Элен поддержала его, заледеневшего от горя, и ровные официальные отношения между сильнейшим ар-шакаи нашего города и самой могущественной — до инициации нашей звезды, разумеется — равейной переросли в крепкую дружбу.

Пожалуй, роднее для моей семьи был только один шакаи-ар — Пепельный князь.

«Кстати, — подумала я. — А где он может сейчас находи…»

— Явилссссся… — ввинтилось вдруг в уши злое, и я не сразу распознала в жутковатом змеином сипе голос Тантаэ. Холодная ярость до неузнаваемости исказила приятные слуху модуляции. — Где пропадал, сссссладкий?

Максимилиан отшатнулся в сторону, вскидывая ладони, и начал быстро-быстро что-то говорить на свистящем шакарском наречии. Я обернулась, инстинктивно отступила на несколько шагов назад и безвольно осела в кресло. Спокойный, логичный, уравновешенный Тантаэ сейчас выглядел свихнувшимся кровожадным демоном. Дорогой костюм темно-синего оттенка по-прежнему сидел безупречно, волосы все так же были гладко зачесаны и собраны в аккуратный хвост, но этот хищный оскал, и особенный блеск в глазах цвета вишни, и слишком уж длинные и острые когти …

Все излияния Северного князя Тантаэ оборвал короткой, слитной фразой, в которой я не сумела разобрать ни одного слова. Максимилиан вздрогнул и бросил на меня умоляющий взгляд.

— Найта, пожалуйста, ну скажи ему, что мы ничего такого не…

Из горла Тантаэ вырвался то ли хрип, то ли всхлип; раскрываясь, полыхнули темно-красным крылья, Максимилиан с отчаянным «Та-а-ай, не надо!» сиганул куда-то вбок…

Я нервно задергалась, отодвигаясь вместе с креслом подальше от расползшегося уже на половину зала туманного пятна, в котором вишневые крылья смешались с иссиня-черными. В глубине этой «области высокого напряжения» что-то ломалось, трещало и грохало, раздавалось то злое кошачье шипение, то человеческие вскрики, а временами и такие звуки, будто кто-то кого-то пытается приложить беспечной головой об стену или пол, но встречает упорное сопротивление. А что творилось с эмпатическими всплесками… Тоска, ярость, эйфорическое счастье, ужас, нежность, боль…

На лицо мне словно положили горячее влажное полотенце. Мне показалось, что если я еще немного пробуду в этой комнате, то или свихнусь, или лишусь чувств.

И тут, словно в унисон с мыслями, кто-то схватил меня холодными руками за плечи:

— А вот и твой час пробил! — и зловеще расхохотался. Я взвизгнула, подскочила, оборачиваясь, и чуть не умерла от облегчения, увидев всего лишь бессменного ухажера Джайян.

— Птица, чтоб ты в бездну провалился! — выругалась я, хватаясь за сердце. — Нельзя же так людей пугать.

— Кого — нельзя, а кого — очень даже нужно, — Пассер Ди сощурил серо-зеленые глаза. Сейчас из них без следа исчезло обычное насмешливо-покровительственное выражение. Обаятельный Птица обернулся Очень Сердитым Магом, спорить с которым настоятельно не советовал здравый смысл и инстинкт самосохранения — пусть бы даже этот маг не вышел ростом и телосложения был весьма хрупкого. — Вы чем думали, когда ломанулись на эту базу? Герои света, как же. Никаких мозгов, зато куча благородных идей. Да я чуть не поседел, когда узнал, куда смылась моя Джей и в какой компании!

На меня вдруг навалилась апатия. Да что за день такой дурацкий, каждый норовит упрекнуть и объяснить, какие мы были идиоты, даже толком не разобравшись в ситуации. А Ксиль как назло…

Где-то за туманом крыльев взвыли на два голоса.

— Ди, перестань, — я поморщилась, массируя пальцами виски. Где-то в глубине черепной коробки начинала зарождаться мигрень. — Я уже поняла. Сначала Клод, потом мама, теперь ты… Осталось только нотации от Тантаэ дождаться для комплекта. Да, мы повели себя необдуманно, но ведь закончилось все хорошо?

— Ты еще скажи, что больше так не будешь, — слегка поостыл Птица. Теперь, когда он успокоился и перестал кричать на меня, как на школьницу, стало заметно, что ему пришлось несладко. Под глазами залегли тени, губы обветрились и потрескались… и даже светлые волосы заметно потускнели. Переживал за Джайян. Боялся. — Как дети, честное слово… Впрочем, вы и есть дети — равейны, если не ошибаюсь, становятся совершеннолетними только в пятьдесят. И глядя на вашу чокнутую компанию, я что-то не хочу навязывать человеческие стандарты. Ладно, хватит дуться, идем в гостиную, — он сочувственно хлопнул меня по спине, и я поморщилась. — Там чай остывает и ждут твои подружки — в полном составе. Эти, — Ди кивнул на заметно сократившееся и притихшее туманное пятно, — и без нас разберутся. Им есть, что сказать друг другу.

«Ох, надеюсь, они не очень покалечатся», — подумала я, следуя за Птицей. У Тантаэ сил, конечно, не хватит с Ксилем справиться, но вот Максимилиан вполне может случайно не сдержаться — или не рассчитать.

Идти оказалось не далеко, буквально в соседнее помещение. И обстановка там была гораздо уютнее, чем в зале, который мы покинули. Паркет того же темного оттенка, но гораздо более потертый, гобелены — с разрушенными замками, с осенними пейзажами. Справа почти всю стену занимал книжный шкаф со стеклянными дверцами. У окна расположились два дивана, которые и оккупировали мои подруги, и небольшой журнальный столик, заставленный кружками с чаем и вазочками со сладостями. Феникс тихонько дремала в наушниках, вцепившись пальцами в кружку, Айне разглядывала книги, а Джайян с Этной болтали вполголоса.

Вот Этна-то и заметила меня первой.

— А вот и наша потеряшка, — многообещающе улыбнулась она, наматывая на палец огненно-рыжую прядь. — Ну что, готова к головомойке? — я рефлекторно отступила на полшага назад и едва не врезалась в Птицу. — Ладно, расслабься. Я уже этим, — она кивнула на огненную мастерицу и Джайян, — все высказала. И как вы могли без меня упилить, а? Все, на следующую базу пойдем полным составом, чтоб аж земля содрогнулась.

Пока что содрогнулась только я. Нет уж, хватит с меня «великих битв». Пусть этим Риан занимается вместе с кланами.

— Найта! — радостно завопила очнувшаяся от дремы Феникс и вскочила на ноги, чудом не опрокинув собственную чашку. — Мы уж думали, что Ди тебя от огорчения случайно убил насмерть…

— Убил насмерть? Это как? — немного насмешливо поинтересовался Птица, подсаживаясь к Джайян. Судя ее по надутому виду, ей тоже досталось от Ди, и мириться с ним она пока не собиралась. Впрочем, маг, как обычно, игнорировал обиды своей «Джей», прекрасно понимая, что они все равно никуда друг от друга не денутся. — Расскажи, может, возьму на вооружение.

— Ну, просто убил, — подумав, жизнеутверждающе исправилась Феникс, плюхаясь обратно на диван. Я устроилась рядом с ней. — Ты ее тоже поругал, как нас?

Птица только устало махнул рукой и потянулся за крекером. Сладкое он не особенно уважал, но пустой чай ему пить явно не хотелось.

— Вас бесполезно ругать. Один бардак в голове. Ведьмы, что еще скажешь? — вздохнул он. — Джей, хватит хмуриться. Будешь шоколадку? Или карамельку?

— Не ведьмы, а равейны, и не Джей, а Джайян, — угрюмо поправила его она, вгрызаясь в конфету с таким видом, что на месте Птицы я бы на всякий случай отодвинулась подальше. Мне как-то сразу вспомнилось, что аллийское восклицание «Dshiay-уan!» равносильно нашему «Берегись!» или «Кто не спрятался, я не виноват!», хотя переводится прямо, как «ураган начинается». А «dsheia» — это просто «дуновение». Разница есть… — И ругать нас не за что.

Ди страдальчески возвел глаза к потолку.

— Я же говорю — абсолютная безответственность. Конечно, к тебе это не относится, Айне, — он обернулся к пророчице, до сих пор не проронившей ни слова. — Спасибо, что предупредила.

— Не за что, — спокойно откликнулась она. — И, кстати, чего-то подобного и следовало ожидать. Северного князя опьянила неожиданно вернувшаяся мощь, и он кинулся мстить, а наша Нэй ради него готова на любые глупости. Феникс тоже достаточно рисковая особа, чтобы ввязаться в почти смертельную авантюру, да и Джайян — та еще сорвиголова… Не понимаю только, как вы Клода уговорили.

Любопытно. Такие разные люди — и все решили, что Максимилиан может вернуться только ради мести. Вот что значит один раз показать себя абсолютным эгоистом…

— Клод сопротивлялся, но недолго, — честно призналась Феникс. — В конце концов, Эмиль же мне обещал «силу огня»… А личный дракон вроде подходит под это описание. Или как?

Айне явно придерживалась мнения «или как», но высказаться ей не дали.

— О, Феникс! — восхищенно пропели подозрительно знакомыми голосами. Я оглянулась. Парочка шакаи-ар — высоких, светловолосых и загорелых, как спасатели с пляжа, подпирала с двух сторон дверной проем.

— О, несравненная…

— …повелевающая огнем…

— …непобедимая эстаминиэль!

— Ой! — пискнула Феникс и сделала попытку потеряться между мной и Этной. Однако новоприбывших это не смутило. Расточая белозубые улыбки, шакаи-ар аккуратно подвинули нас, удобно располагаясь справа и слева от огненной мастерицы, благо на диване места хватало.

Выражение лица у Феникс было престранным — дикая смесь счастья, смущения и предчувствия нагоняя.

— У меня в глазах двоится, или вы все-таки близнецы? — несколько ошарашенно поинтересовался Ди и раскашлялся, отхлебнув в растерянности слишком много горячего чая.

— А вот и мимо, — ухмыльнулся тот, что сидел слева от Феникс. — Мы не близнецы и даже не двойняшки. Мы…

— Братья, — закончила я, сообразив наконец, кто почтил нас своим присутствием. — Привет, ребята, простите, не сразу узнала. Ди, знакомься — Шеан и Теа. Он, — я указала на того, что выглядел посерьезнее, — Теа. Младший. Разница в год и четыре месяца, правильно?

— Правильно, — кивнул тот, которого я определила, как Шеана, и собственническим жестом закинул руку на плечи Феникс, которая хоть и залилась нежным румянцем, но возражать не стала. — Приятно познакомится, Ди. Остальным мы уже были представлены — года два назад… Правда, тогда это вышло довольно сумбурно.

Смутно вспомнился эпизод — праздничный вечер в честь победы над инквизицией в Зеленом, Риан благодарит тех, кто помогал спасать пленных ведьм на заброшенном заводе… Шеан и Теа точно были в числе приглашенных. И, кажется, потом я потащила светловолосых братьев, а еще Рейвена, Берга, Эйтана — в общем, тех, с кем успела подружиться во время сражения за город — представлять моей звезде и близким. И, знакомя всех со всеми, конечно, поперепутала имена. Забавно получилось, что ни говори.

Теа улыбнулся — то ли своим мыслям, то ли моим.

— А ты молодец, Найта. Надо же, мало, что запомнила нас с того времени, так еще и определила, кто есть кто. Как сумела?

Я скорчила таинственное лицо и доверительно сообщила:

— Жуткое-жуткое колдовство. Ну… На самом деле наугад сказала, — призналась я. Братья обменялись многозначительными улыбками. — Не обижайтесь, но вы ужасно похожи.

— Вот и замечательно, — хорошо отрепетированным хором откликнулись они. — Мы очень стараемся. Даже подстриглись одинаково, видишь? — кланники синхронно повернулись затылками, демонстрируя достаточно короткие — в сравнении с прежней прической — волосы. Всего лишь до середины шеи, не более.

— Круто-круто, сил нет, — выразила общее мнение Этна и лениво потянулась за яблоком. — Впечатляет. Кстати, о впечатлениях. Вы всегда так с нашей скромницей здороваетесь или только сегодня расстарались? — полюбопытствовала она. Феникс мрачно зыркнула исподлобья и приняла независимый вид — насколько это возможно рядом с покровительственно поглядывающими на тебя князьями. — Или просто поиздевались?

— А чего тут издеваться-то? — оживленно откликнулся Шеан и продолжил нарочито театрально: — Ведь свершенное деяние достойно всяческих похвал! Практически голыми руками захватить гнилое логово врага и освободить узников из сырых темниц — узнаю прежнего Максимилиана! И то, что вы, эстиль, и наша красавица… — он с нежностью чмокнул Энни в висок. — Составили ему компанию и умудрились выйти из битвы без единой царапины — заслуживает восхищения!

— И уважения, — добавил Теа с меньшим энтузиазмом, но гораздо серьезнее. — Немногие решились бы на подобное. Весь Северный клан в восторге. И лично я не против устроить в честь нашего Ксиля что-нибудь… гм, что-нибудь этакое.

— Aia, Ksiel! — выкрикнул вдруг по-аллийски Шеан и вскочил — на спинку дивана, со спинки — на пол.

Теа с нечленораздельным воплем сиганул к брату, переплел с ним руки — и по комнате закружился опасный «волчок». Полыхнули цветным заревом крылья, захрустели под ногами осколки чашки и рассыпанная карамель, но шакаи-ар было все равно. Они только хохотали, как сумасшедшие, а в мыслях звучало рефреном: Aia, Ksiel. Вернулся. Вернулся!

Эти двое были сейчас счастливы так, словно, к ним вернулся не князь, а божество. И звонкое «Aia!» было молитвой для него.

Внезапно полыхание крыльев угасло, и бешеный «волчок» распался на две почти человеческие фигуры, до жути неподвижные.

— А ведь ты спасла Ксиля, Найта, — даже не серьезно, а торжественно произнес Теа. — Для нас он действительно как один из вечных. А теперь и тебя будут… как это говорится?

— Носить на руках, — с кривой усмешкой подсказал Шеан и отвернулся. На мгновение меня обожгло чужой ревностью, острой и горькой, как чили-перец.

«Вряд ли Дэйру это понравится. Немытые руки подозрительных шакаи-ар — фи, как негигиенично», — пришла в голову абсурдная мысль, и я едва сумела проглотить неуместное хихиканье, а потом задумалась. Интересно, как там сейчас целитель? Все еще лечит наследницу рода от «тюльпанной лихорадки» или уже возится с другими пациентами? Наверное, Дэриэлл бы тоже меня отчитал, или вовсе — устроил трепку, как Тантаэ Максимилиану. В любом случае, аллиец обозвал бы мои действия глупостью и верхом безрассудства. Так и вижу, как целитель хмурится и начинает читать мораль.

Боги, а ведь на самом деле он далеко…

— Найта? — я вздрогнула. Слишком внимательная Айне смотрела на меня беспокойно. — О чем задумалась с таким грустным лицом?

— А… ни о чем, — пожала плечами я. Больше никто в комнате не заметил резкой перемены моего настроения. Шеан и Теа вновь закружились серо-золотым вихрем — словно они только сейчас поняли, что Максимилиан на самом деле жив и умирать не собирается. Джайян и Ди были заняты выяснением отношений — вполголоса, из чего я делала вывод, что обиды на сей раз не такие уж серьезные. Этна и Феникс, сдвинувшись на другой конец дивана, о чем-то перешептывались. Судя по непрекращающемуся хихиканью и их заалевшим щекам, тема для разговора попалась волнительная. — Так, чай остыл, а выливать жалко.

— Давай подогрею, — улыбнулась пророчица. — Могла бы и сама, Нэй… Впрочем, все же лучше это сделаю, мне легче — манипуляции с водой.

Тонкий палец с коротко остриженным ногтем осторожно прошелся по кромке чашки, и над темно-коричневой поверхностью взвился клубок пара. Я вспомнила, как развлекала такими же фокусами с заморозкой-кипячением кофе Ками и улыбнулась. Сколько же всего произошло в последние годы!

— Странная у нас судьба, да, Айне? — чашка теперь обжигала пальцы. Держать ее было почти больно. — Иногда мне кажется, что до определенного момента мы не жили — так, репетировали настоящую жизнь. А потом дошли до поворотной точки — и вдруг все изменилось и обрело смысл.

Желтоглазая пророчица склонила голову набок. Взгляд у нее стал грустным.

— И когда она, по-твоему, была — эта поворотная точка? В ту ночь, когда ты встретила Максимилиана?

— Ну… — еще недавно я бы так и ответила, но сейчас почему-то сказала совсем иное. — Нет, наверное.

— А когда же?

Шеану и Теа надоело дурачиться вдвоем, и они попытались выдернуть к себе Феникс. Та сопротивлялась, но, кажется, больше по привычке или из вредности, а Этна рада была поддержать подругу и хохотом вцепилась в ее руку. Огненная мастерица оказалась в положении каната — каждый тянул «добычу» в свою сторону и не хотел отпускать. Окончательно помирившиеся Птица и Джайян сидели в обнимку, грея руки об одну кружку, и наблюдали за творящимся вокруг беспорядком с такими блаженными улыбками, что было абсолютно ясно — мысли их витают далеко от этой комнаты.

— Помнишь, лет шесть или семь назад, на празднике по случаю твоего дня рождения, мы заговорили о будущем? — медленно начала я, аккуратно подбирая слова. С кем-то другим так откровенничать вообще бы не получилось, но Айне — другое дело. Уж ей ли не знать всю горечь сожалений о несбывшемся. — Ну, кому какие мальчики нравятся и кто кем хочет стать после школы… Джайян еще тогда пожаловалась, что уж больно скучные у нас мечты. И мне тогда подумалось — действительно, как тоскливо. Учеба, работа, признание в обществе, свадьба с каким-то там идеалом… И отчаянно захотелось какого-то чуда. Все равно, доброго или злого, лишь бы жизнь не прошла серо и бессмысленно. Тогда я еще не знала, какая у меня будет ступень после инициации, да не надеялась на высокую. На вечную молодость, привилегию эстиль и тех, кто еще выше рангом, даже не замахивалась — думала, проживу лет двести, как самая обычная равейна. Двести лет скуки, представляешь! И тогда на одну секунду, на одно маленькое мгновение мне захотелось обменять эти двести лет на одну короткую, но яркую жизнь.

Этна, коварно ухмыльнувшись, выпустила Феникс. Та пробкой вылетела с дивана и умудрилась повалить обоих шакаи-ар. Пока хохочущая куча на полу пыталась распутаться и определить, где чьи руки-ноги, а Этна наблюдала за действом, попивая остывающий чай, сладкая парочка Ди-Джей на соседнем диване украдкой поцеловалась.

— Знаешь, а ведь у меня тоже было что-то похожее, — вдруг созналась Айне, и я, погруженная в свои мысли, не сразу поняла, что она имеет в виду. — Только не в тот день, а раньше — месяц или неделю, сейчас уже не вспомню. Тогда еще в нашей школе одна парочка поженилась, с согласия родителей. Я подумала — вот ведь, семнадцать лет всего, а уже так счастливы! И… — она запнулась. — И тогда я впервые решилась заглянуть в свое будущее. Далеко, как только смогла… Знаешь, что там было? — глаза ее сверкнули голодной волчьей желтизной.

По спине пробежал холодок.

— Нет.

— Ничего, — без улыбки ответила пророчица. — Ничего. Ни семьи, ни любви. Только дар предвиденья, становящийся от года к году все сильнее. И меня обуял страх. Он заставлял погружаться глубже и глубже в перепутанные варианты будущего, пока в одном из них я не увидела угасающий дар — и свою семью. Счастливую семью!

— И что ты сделала? — хрипло спросила я. Давно Айне не случалось так откровенничать. Обычно она была крайне скрытной и рассудительной, капельку насмешливой, самоуверенной, но открытой — никогда.

— Что сделала… — задумчиво протянула Айне. — Совершила преступление, вот что. Выбрала этот вариант будущего и произнесла пророчество. А когда рассмотрела его внимательней, оно оказалось… довольно мрачным. Мое счастье было рождено из горя других людей. Близких мне. Честно говоря, я до сих пор пытаюсь исправить то, что натворила тогда в запале. С тех пор стараюсь взвешивать все, что говорю. И чувствую себя… виноватой.

— За что? За то, что хотела счастья? Да брось, — я выдавила из себя ободряющую улыбку, хотя больше всего на свете мне хотелось сбежать подальше отсюда, на край света… или хотя бы в другую комнату. Просто для того, чтобы не слышать. — Неужели все так серьезно, Айне?

Она посмотрела на меня — с тоской.

— Серьезно. Нэй, это напрямую связано с… — пророчица осеклась. И почти сразу в дверь деликатно постучали.

— Максимилиан! — подскочила я.

Куча на полу в спешном порядке распуталась и благочинно расселась по разным диванам. Феникс так и вовсе невинно сложила ручки на коленях. Ди усмехнулся и только крепче обнял свою драгоценную Джей.

— Да-да!

Дверь приоткрылась. На пороге стоял смущенный подросток — определенно из шакаи-ар, но еще не инициированный. Рыжевато-каштановые волосы трогательно топорщились.

— Эстиль Найта, вас брат зовет. Спуститесь вниз?

— Хелкар? — искренне удивилась я. — А почему он к нам не хочет зайти? Ленится, что ли?

— Нет, — еще больше стушевался подросток. — Он сказал, что хочет поговорить наедине. Мол, дело какое-то семейное.

— Что-то с мамой? — нахмурилась я. «Лучики» тоже напряглись. — Да нет, она сказала, вернется через полчаса, еще рано… Подождите, ладно? Я сейчас схожу к Хэлу, узнаю, что произошло.

— Куда мы денемся, — хмыкнул Ди. — Беги давай.

В коридоре было тихо, темно и прохладно, словно в заброшенном доме. Проходя мимо двери в приемный зал, я мельком заглянула внутрь — и замерла. Максимилиан и Тантаэ сидели рядом на полу среди обломков мебели, держась за руки, не глядя друг на друга — растерянные и немного помятые. Лицо Пепельного князя перечеркивала кровоточащая царапина. От футболки Ксиля остались одни лохмотья. В воздухе витал отчетливый запах гари.

— Беседуют, — негромко произнес подросток, подталкивая меня в спину. — Не надо их беспокоить. Пойдемте.

Я только покачала головой и молча последовала за посыльным. Странная выходит… беседа. Впрочем, шакаи-ар — вообще странные существа.

— Сюда, пожалуйста, — провожатый открыл дверь, впуская меня в обширный холл. У самого выхода из здания стоял Хэл, облокотившись на стену, и мял в руках какую-то бумажку.

— Нэй, здравствуй! — крикнул он, заметив меня, и чуть ли не бегом кинулся навстречу. Выглядел брат весьма неуверенно.

Мальчик-шакаи-ар исчез так же незаметно, как и появился. Я и оглянуться не успела, как в холле остались только мы с братом.

— Нэй, тут такое дело… — кашлянул Хелкар и нахмурил брови. — В общем, из Кентал Савал через зеркало пришла записка… Тебе, от Лиссэ. Ну, я подумал — чего там такого может быть и прочитал. А там… ну, сама увидишь, — он протянул мне истерзанный клочок и отвернулся.

Я расправила бумажку и подошла поближе к окну — света в резиденции шакаи-ар для моих глаз не хватало. Руны были острыми, словно начерканными второпях, и чуть смазанными.

Записка была непростительно короткой:

«Нэй, мне нужна твоя помощь. Приезжай скорее! Я в растерянности, не знаю, что делать. Кажется, Дэриэлла пытаются убить, а меня он слушать не желает и продолжает мотаться в одиночку по всем Пределам.

твоя любящая тетушка Лиссэ».

— Эй, сестра? — Хэл осторожно тронул меня за плечо. — Что делать будешь? Поедешь?

— Да, — скованно кивнула я. — Маме насчет попыток убийства ни слова. После сегодняшнего она меня на новые подвиги не отпустит.

— Могила, — отшутился юный некромант, но глаза его были серьезными. — Одна поедешь? Я бы не советовал.

Я мрачно улыбнулась.

— Есть идея насчет компании. Северный князь. Логично выглядит, да? К тому же он все равно хотел поблагодарить Дэйра лично. Элен, кстати, сочтет это хорошей причиной для нашего с Ксилем визита в Кентал Савал.

— Если так решила — я не против, хотя князю не очень доверяю. Главное, чтобы ты не одна ехала, — согласился Хелкар. — Но маме все равно скажи, что уезжаешь — сама, чтобы она не волновалась. К Дэриэллу Элен тебя отпустит без проблем, тем более в сопровождении старших.

Я еще раз проглядела записку. Ох, ну и напустила тумана Лиссэ…

«…в растерянности…»

«…пытаются убить…»

«…приезжай скорее…»

И почему у меня такое скверное предчувствие?

Глава 6. Всемирный заговор и личное счастье

Что самое утомительное и неприятное перед поездкой? Восемь из десяти путешественников ответят: «Собирать вещи».

Я, к сожалению, тоже вхожу в клуб неудачников, которых открытый чемодан приводит в ступор. Именно поэтому сборы у меня проходят обычно в два этапа. Первый — обойти комнату со шпаргалкой, разыскать все прячущиеся от грозного хозяйского взора блудные носки, которых много, как известно, не бывает, запасные кроссовки, чистые футболки и прочее, затем уложить вещи в чемодан — или в рюкзак, как сейчас — и… забыть о них хотя бы на несколько дней.

Потом, когда вылежатся и вещи, и мысли в голове, можно рассмотреть содержимое чемодана и подивиться, как говорится, сочетанию несочетаемого. И только после этого — провести сортировку: разделить весь бардак на необходимое, жизненно необходимое и легко заменяемый хлам. Как правило, в такой момент меня настигали размышления о бренности всего сущего и обесценивании с течением времени сокровищ вроде любимой записной книжки или футболки.

Почти медитация.

Вот именно на этом меланхолическом этапе и присоединился ко мне Максимилиан.

— Привет, Найта. От кого прячешься? — он склонился небрежно и потрепал меня по макушке. Как щенка… Заколка, только и ждавшая удобного случая, подло дезертировала куда-то в недра коврового ворса, и неровные пряди челки занавесили половину лица, скрывая шрамы. — У тебя тут целая баррикада.

— Это не баррикада, — я с тоской оглядела горку одежды и обуви, увенчанную здоровенной розовой косметичкой. — Это мои вещи. Привет, Ксиль.

Он хмыкнул и уселся на ковер рядом со мной, поджимая под себя ноги.

— Не понимаю, зачем равейне так переживать из-за каких-то сборов. Ладно, люди — им нужно думать, чтобы все поместилось в сумку, и сколько оно будет при этом весить, и как уложить любимую кружку, чтоб она в процессе перевозки не встретилась с любимой сковородкой. Но тебе-то о чем волноваться? В рюкзак влезет снаряжение на целую ватагу таких вот девиц, а если и забудешь что-нибудь, всегда можешь попросить Элен отправить это через зеркало.

Я улыбнулась. Князь, устроившийся на полу в позе лотоса и рассуждающий о всякой ерунде с видом философа, выглядел очень смешно… и, бездна, так привычно!

— Забывать что-то всегда неприятно, даже с такой «страховкой», — пояснила я, повеселев. — Да и переезды надоели уже. Последние два года только и делаю, что мотаюсь по миру!

— И это ты называешь «мотаться»? — усмехнулся князь. — Ну-ну. По три-четыре месяца жить на одном месте — все равно, что не уезжать никуда. Где ты побывала, давай-ка посчитаем… Академия, Дальние Пределы, Заокеания, логово ведарси в горах… Все?

Медитативный процесс запихивания вещей в рюкзак шел уже в четыре руки.

— Ты еще не забудь побережье, Пограничный и Замок-на-Холмах, — азартно возразила я, выгребая из косметички половину содержимого. Вряд ли мне у Дэйра понадобятся полузасохшие лаки, а шампунь и вовсе лучше позаимствовать аллийский. — В Замок после знакомства с белобрысыми родственничками Феникс я ездила чуть ли не каждый месяц. Сначала были разборки с базой, которую мы с Феникс случайно разрушили, потом у Риан правнук родился и нас на праздник позвали, а еще Элен пригласили опытом обмениваться на…

— Шабаш? — с готовностью подсказал Максимилиан, пытаясь незаметно вытащить из рюкзака мои любимые драные джинсы и запихать их под ковер. Я показала князю фигу и демонстративно сложила их обратно. Он сделал вид, что ни при чем тут, но стоило мне отвлечься и потянуться за стопкой футболок, как драные джинсы опять исчезли, на сей раз — бесследно.

Ну и пусть их. Потом найду.

— Не на шабаш, а конференцию, — грустно поправила я. — Это равейн-одиночек, не соберешь, они живут уединенно, как сказочные ведьмы. Но исследовательницы-алхимики и мастера амулетов, вроде Элен, — другое дело. Хотя, конечно, на обычные магические конференции такие встречи похожи мало. Раз в квартал алхимики и мастера амулетов обязательно собираются у кого-нибудь дома, хвастаются достижениями, обмениваются редкими ингредиентами и рецептами, поглощают литры чая и кофе, сплетничают до посинения… Мама все время приезжает злая, но довольная, и дня на три закрывается в лаборатории.

— Откуда столько сарказма в твоем нежном возрасте? — хмыкнул Максимилиан. — Думаешь, на человеческих, гм, «научных съездах» что-то иное происходит? Абсолютно то же самое, уверяю тебя. Хвосты друг перед другом распускают, банкеты устраивают… Разве что рецептами не меняются. Боятся, что кто-нибудь открытие себе присвоит.

Я погрустнела. С темной стороной научной жизни мне уже пришлось столкнуться.

— Присвоение открытий? Этого и в магическом обществе хватает. В Академии Рэмерт чуть не лишился должности, защищая мое право на разработку противоядия… — пальцы машинально погладили браслет. В последние дни Мэйсон все реже выходил на связь, погруженный в загадочные проблемы личного характера, о которых предпочитал не распространяться. Настроение некроманта в краткие минуты нашего общения скакало от эйфорически радостного до обреченно унылого. На мое язвительное замечание о том, что такие перепады свойственны, скорее, беременным женщинам, Рэмерт с подозрением уточнил, правда ли я не в курсе его «тайны», чем только сильнее разжег любопытство. — Знаешь, из всех моих путешествий поездка в Академию была самой неприятной. Ну, сказалось еще, наверно, то, что я в первый раз из дома уезжала.

— К этому быстро привыкаешь, — задумчиво заметил Максимилиан, и на лицо его словно тень набежала. — Последние две тысячи лет я практически никогда не проводил в своем родном замке больше, чем несколько дней в году. Все время ношусь, как угорелый, между резиденцией Северного клана, поместьем Тантаэ, сотней приятелей по всему свету и параллельно развлекаюсь стычками с Орденом… Правда, не так давно это совершенно перестало быть забавным, — нахмурился он. — Я инквизицию имею в виду. Чувствуется какая-то… одержимость. Раньше смотрители исполняли роль правового регулятора. Вроде как «магическая полиция». Ловили злоупотребляющих своей силой колдунов, не давали наводить на людей порчу, уничтожили съехавших с катушек монстров…

Я раздраженно дернула молнией, застегивая значительно полегчавшую косметичку. В голосе князя мне послышались уважительные интонации.

— Тебя послушать, так Орден — белый и пушистый, а так же светлый, чистый и вообще образец вселенского добра, — сердито проворчала я, задвигая на задний план воспоминания о том, что еще недавно мне в голову приходили похожие мысли. — А сколько судеб поломали эти милашки в балахонах — можно забыть?

Максимилиан неторопливо уложил пакет с моими свитерами в рюкзак и потянулся за следующим свертком.

— Найта, никто не говорит, что все действия инквизиции — благо. У меня самого к смотрителям крупные счеты. Но ведь Орден и пользу приносил, не находишь? Помнишь его девиз?

— «Контроль над магией есть созидание порядка», — процитировала я самое любимое высказывание инквизиторов и вынужденно согласилась: — Да, порядка раньше было больше. Но мне показалось, Ксиль, что с какого-то момента эту фразу в верхах переиначили. «Контроль над миром и созидание кошмара» — вот чем теперь занимается Орден. Ты же не будешь спорить, что… Максимилиан?

Князь, из любопытства раскрывший одну из полиэтиленовых сумок, застыл со счастливой до идиотизма улыбкой на лице. Сумрачная синь глаз посветлела — как будто тучи ушли с небосклона.

— Ты… — голос шакаи-ар дрогнул. — Ты хранила ее? Все эти два с половиной года?

О чем он говорит? Я с недоумением заглянула в пакет. Обыкновенная рубашка…

О, боги! Я же совсем забыла! Это же та самая!

— Ксиль, прости, — повинилась я, торопливо отбирая у шакаи-ар находку. — Это должно было стать сюрпризом. Хотела тебе отдать еще на даче, как проснешься, но совершенно из головы вылетело. После штурма базы тоже закрутилась с письмом, с объяснениями-головомойками… Надо бы отгладить и…

Максимилиан, казалось, меня не слушал. Он продолжал радостно-отстраненно смотреть на свои руки — теперь уже пустые.

— Ты хранила ее… — тихо прошептал князь. Лицо у него было совершенно потрясенное. В голове у меня зазвенело — верный признак того, что кто-то перебирал мои воспоминания, не особенно церемонясь. — Как в книгах каких-то. Все два года таскала с собой, как талисман, а когда в лаборатории что-то не получалось с противоядием — доставала ее, вспоминала…

— Так легче было. Просто иногда я почти не надеялась, что все получится.

— Не надеялась — но два года жила только моими проблемами? Все время думала обо мне?

— Нет, — я отвернулась сконфуженно. — Не хватало силы воли. Постоянно отвлекалась на что-то. Иначе закончила бы за несколько месяцев.

— Ты могла бы жить в Замке-на-Холмах и развивать свой дар. Могла бы учиться. Устраивать личную жизнь, в конце концов, — он отложил злополучную рубашку в сторону и медленно придвинулся ко мне — плавно, словно перетекая из одного положения в другое. Склонился к моему лицу… — Два года я мог говорить только с тобой, потому что любой шакаи-ар отыскал бы меня через такую связь и, конечно, попал бы в ловушку. Два года ты отвечала мне, позволяла смотреть твои сны. Я… никогда такого не чувствовал. Сейчас мне почему-то хочется заботиться о тебе, но это не благодарность. И не ответственность, как с моими кланниками, — он был так близко, что я даже могла почувствовать на губах его дыхание. — Мне кажется, это нечто иное. Я хочу быть с тобой очень долго, и посмотреть, какой ты станешь. И чтобы ты оставалась рядом со мной. Странное чувство. Мне кажется, что я тебя…

— Найта! — забарабанил в дверь брат. Я дернулась и развернулась, заехав Ксилю по зубам. Он сдавленно ругнулся. — Найта, ты скоро там? Давай откладывай свой рюкзак и иди за стол! Мама обедать зовет!

Наверное, впервые в жизни мне захотелось послать Хэла подальше. Например, в Академию. Экзамены сдавать. Рэмерту.

Гм.

— Подслушивал, — с непередаваемым выражением протянул Ксиль. — Такой момент испортил, зараза. Все боялся, что я тебя съем, наверное.

— Так ты знал, что он под дверью стоит? — я уперлась ему руками в грудь, отодвигаясь и заглядывая в невинно распахнутые глаза. — Знал, — констатировала я. — Почему мне не сказал?

Ни тени вины.

— А зачем? Ты была такой милой… — он быстро наклонился, слегка касаясь губами моих губ. Не поцелуй — так, мимолетная дружеская ласка. Как кошка носом тыкается в протянутую руку. — Давай, собирайся. Элен действительно ждет. А у нас еще будет время… много времени наедине, — и подмигнул мне.

Я покраснела, представив себе это времяпрепровождение. Хелкар за стенкой нюхом почуял неладное, занервничал и с новой силой задергал ручку:

— Нэй, ты что, уснула там? А дверь почему заперта? Захлопнулась, что ли? Этот гад с тобой ничего не сделал? — слова юного некроманта прозвучали почти угрожающе.

— Пока нет, — с намеком отозвался князь. — Но готовлюсь.

— Ксиль! — возмутилась я. — Не надо провоцировать моего брата.

— Да, да! — донеслось из-за двери. — Не надо меня провоцировать! Я страшный, злой и голодный. Нэй, так ты идешь?

Я с трудом подавила вздох.

— Иду.

Щелчок пальцами — и дверь распахнулась, едва не врезав брату по лбу. И правильно, нечего шпионажем заниматься. Мрачно — практика некромантии сказалась — оглядев творящийся в моей комнате хаос и Максимилиана, прикладывающего все усилия по его устранению, Хелкар доверительно шепнул мне на ухо:

— Неплохо ты его приспособила. Так, глядишь, и надрессируешь… может, и получится что-нибудь приличное.

Максимилиан глянул исподлобья и выразительно усмехнулся, показав острые кончики клыков. Брат поперхнулся и быстро поправился:

— Э-э… Прошу прощения. И Элен вообще-то и вас тоже приглашала к столу, Максимилиан. Или вы, гм, не голодны?

— Нет, — уже откровенно напоказ оскалил клыки князь, поднимаясь на ноги и оправляя одежду. — Но с удовольствием присоединюсь к трапезе.

Обед проходил совсем по другой схеме, нежели обычно. Зачастую мы с братом устраивали долгие дискуссии за столом о прочитанных книгах, о друзьях, о буднях в Академии и прочей ерунде. Трепались по часу, а в это время еда в тарелках остывала, а мама начинала нервно поглядывать на часы и закипающий в десятый раз чайник.

На сей раз нам довелось убедиться, что обеденные разговоры — черта семейная. И Элен может дать своим деткам в этом деле солидную фору, особенно если найдет подходящего собеседника — такого, как Северный князь. И все бы ничего, но они говорили о политике, в которой ни я, ни Хэл ничего не смыслили. Так что нам с братом оставалось только сидеть над опустевшими тарелками, дожидаясь десерта — пока у мамы и Ксиля не иссякнет поток красноречия, на чай с пирожными рассчитывать не приходится.

— … нельзя, тем не менее, отрицать, что среди людей ведется пропагандистская работа, — горячо размахивала вилкой обычно сдержанная Элен, позабыв даже о своей неприязни к шакаи-ар в целом и Максимилиану в частности. — На первый взгляд это не так уж заметно. Но сравните фильмы, которые выходили на экраны лет семь назад, когда мои маленькие ходили в школу, — «маленькие» обменялись унылыми взглядами, — с тем, что показывают сейчас.

Северный князь медленно кивнул.

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду. Можно проиллюстрировать ваши тезисы примерами — взять хотя бы образ шакаи-ар… ну, или, вернее, облюбованный людьми собирательный образ вампира в кинематографе и литературе. Пик его популярности пришелся на прошлое десятилетие. Каждый год тогда выходило по нескольку книг и фильмов, в которых эта раса выставлялась в положительном свете. Страдающий герой, темный герой… Персонажи с клыками, крыльями и прочими демоническими атрибутами определенно вызывали симпатию. То же самое с образом ведьмы. Прилавки по всему миру были завалены историями о похождениях милых колдуний-знахарок и не менее обаятельных магов. Большая часть выпускаемой печатной продукции приходилась на литературу низкого сорта, но популярности образа волшебника, волшебницы и других «фантастических» героев это не умаляло. А теперь… — Максимилиан нахмурился и ожесточенно ковырнул вилкой кусок рыбы. — В умах людей демоны и вампиры — то, как представляет человечество шакаи-ар — снова превратились в «кровососов», в «нежить». Все обладатели острых клыков превратились или в безмозглых, зависимых от луны оборотней, или, э-э…

— В упырей, — с мстительной интонацией подсказал брат, но Ксиль даже внимания не обратил на подколку.

— Вот именно, Хелкар, упырей. Или зомби. Или проклятых. Да и вообще образ «волшебного» в массовой культуре почти сравнялся с образом «страшного». Под «ужасы» сейчас переделывают почти каждую легенду. Милые зубные феи, лепреконы, гномы, волшебники, люди со сверхспособностями, оборотни — все они в сознании обывателя с недавних пор ассоциируются с чем-то нехорошим, несущим зло, опасность и страдания. Но вместе с тем, Элен, — острозубо улыбнулся живой «кошмар», — я не могу согласиться, что все это — происки инквизиции. Думаю, в перемене человеческого отношения виновата мода и желание выделиться.

— Что, и то, и другое сразу? — выгнула бровь Элен.

— Позвольте мне пояснить, — проигнорировал иронию в мамином голосе Северный князь. — Людям приелся положительный образ «волшебного». Сейчас это считается… как бы выразиться получше… Штампом в искусстве и почти моветоном. Добрый колдун? Фи, это уже где-то было! Вот с такого-то стремления выделиться из общей массы фэнтезийного творчества и началось победное шествие по миру злобных фей, коварных гномов и прожорливых упырей. А кроме того, сейчас бояться… модно. И людям действительно требуется источник страха. После войн и катастроф, сотрясавших человеческую часть планеты в прошлом веке, наступило золотое время. Новые месторождения полезных ископаемых, альтернативное топливо, благоприятная демографическая ситуация, доступность образования и медицины в мире, довольно высокий уровень жизни — все это заставляет людей искать источники стресса. Кто-то подается в экстремальные виды спорта, другой увлекается компьютерными играми, третьему требуется хорошая порция «ужастиков» с экранов кинотеатров и со страниц книг. Потом случится какой-нибудь финансовый кризис или очередная свара за источники энергии, и людям резко станет не до придуманных кошмаров. Все будут ждать спасения от мистических сил. Опять начнется мода на сверхъестественное и на «доброе» понятие о волшебстве.

Хелкар уже почти не слушал застольную беседу и мирно клевал носом, наверстывая упущенное ночью время. Я тоже не особенно вникала в рассуждения Северного князя — просто любовалась им и ловила себя на мысли, что хочу прикоснуться к его щеке или очертить пальцем линию губ.

Вот бы оказаться вдвоем где-нибудь далеко-далеко…

Максимилиан поймал мой взгляд и улыбнулся одними глазами.

«Потерпи еще немного, ладно? Хочу завоевать если не сердце, то хотя бы уважение твоей мамы».

Я только хмыкнула:

«Коварный!»

«Какой есть».

Элен, не подозревая о планах Северного князя, вздохнула и продолжила дискуссию:

— Я могла бы согласиться с вами, Максимилиан, если бы дело ограничивалось только в странностями в массовой культуре. Но и в политике — причем политике не отдельных государств, а общемировой — поменялись подводные течения. Еще во времена моей молодости, лет сорок назад… — произнесла мама с таким видом, будто напрашивалась на фразу: «О, никогда не дал бы вам больше тридцати!». Князь подозрительно быстро заинтересовался рыбой и овощами на своей тарелке. Не дождавшись комплимента, Элен чуть посуровела и продолжила: — Лет сорок назад почти каждый глава государства, будь то премьер, президент, король или князь, держал рядом с собой кого-то вроде предсказателя. Астролога, провидца, гадателя… Не важно. Власть имущие были суеверны. Да и на телевидении периодически мелькали передачи о сверхъестественном: о привидениях, о народных целителях, о колдунах… Обыватель потихоньку приучался к мысли, что чудесное — рядом. Целое поколение выросло, не сомневаясь в существовании драконов, оборотней и колдунов. И многие из тех детей действительно вышли за рамки человеческого мира…

Что да, то да. Здесь я с мамой была полностью согласна. Множество моих знакомых и друзей Хэла по Академии узнали о существовании свернутого пространства и магического слоя реальности именно потому, что искали чудо и верили, что когда-нибудь с ними случится нечто невероятное. Конечно, не всем так повезло, как Айне или нынешним студентам-магам. Кто-то напоролся на охотящегося шакаи-ар, кто-то — на ведарси не в духе. Многие желавшие исследовать «аномальные зоны» родной страны проваливались через точки перехода в полностью магические города, вроде Приграничного, но некоторые несчастливцы попадали в гиблые места — в Срединный лес, на некромантические полигоны, на территорию кланов.

Как бы то ни было, в прошлом десятке лет количество выходцев с «человеческого» слоя существования почти утроилось. К добру ли, к худу ли… Честно говоря, я относилась к той меньшей части обитателей магического мира, которые считали, что людям лучше знать о существовании сверхъестественного, и надеялись на мирное сосуществование с человечеством. Мне хотелось, чтобы наше взаимодействие с «цивилизацией» не ограничивалось попытками магов почистить океан от нефтяных пятен, а степь — от радиации, или — страшная сторона чудесного — ночной охотой шакаи-ар на городских улицах.

Риан, к слову, придерживающихся подобной точки зрения называла глупыми идеалистами. И иногда — очень редко! — мне казалось, что она права.

— А что творится за окнами сейчас? — риторически вопросила эстиль Элен, продолжая наседать на князя, уже немного заскучавшего. — Магов травят, по-другому это и не назовешь. Альтернативную медицину называют шарлатанством. К целителям, даже тем, у кого действительно есть дар — не обращаются. Верить в волшебство, в привидений и тех же оборотней-ведарси — теперь признак инфантильности… Пожалуй, если в этот момент раскроется тайна существования параллельного слоя реальности, нашего слоя — начнется еще одна война, — вздохнула мама. — Более жестокая и кровавая, чем нынешняя вялая грызня с Орденом. Люди могут, сами того не желая, уничтожить планету. Слишком у них грязное оружие… И слишком легко они пускают его в ход.

Глаза князя предвкушающе загорелись. На тему беспечности людей любой уважающий себя представитель магического сообщества мог рассуждать долго и со вкусом… Мы с Хэлом переглянулись и поняли, что пора брать ситуацию в свои руки.

— Мам, чайник вскипел, — быстро вклинилась в беседу я, пока Максимилиан не начал ответную речь. — Тебе что заварить? Черный чай, оолонг, кофе сделать?

— Черный, — рассеяно кивнула Элен, все еще погруженная в свои мысли, и встрепенулась. — Бездна, уже полтора часа разговоры ведем! Прошу меня извинить, князь, но тему пока придется закрыть, — обратилась она к шакаи-ар, не особенно огорченному таким поворотом сюжета. — С удовольствием продолжу беседу в следующий раз, а пока давайте перейдем к десерту. Хэл, посмотри, что у нас в буфете, я вроде бы пирожных покупала…

Брат обрадовано потянулся на полку, но сразу же спохватился:

— Если ты о тех пирожных, которые вчера принесли из кондитерской на углу, то поздновато вспомнили. Найтины подружки приходили и умяли их за десять минут, даже без чая, — наябедничал он. — Так что ничего сладкого у нас нет…

— Может, бутерброды сделать? — без особенного энтузиазма предложила я. Хэл скривился, Элен изобразила задумчивость. — Ладно, не хотите — не надо. Бутербродов не будет. Лучше в магазин схожу. Не хотелось бы, правда, но что поделаешь…

И так совершенно случайно получилось, что все мы, я, мама и брат, одновременно оглянулись на князя.

— Что? — обреченно выгнул он бровь. — Хорошо, я понял, кто здесь самый левый, самый крайний и самый рыжий, — он демонстративно откинул со лба угольно-черную прядь. — Я схожу, мне не сложно и абсолютно не лень. Что купить? Шоколадку, конфет?

— Торт, — решительно заявила Элен, не дав нам с братом огласить свое веское мнение. — Все-таки Найту надолго отпускаем из дома… Напоследок надо праздник устроить. Да и кроме этого… Есть, что отметить, — мама с выразительно посмотрела на нас с Ксилем. — Конечно, с торжествами по случаю вашего возвращения в клане не сравнить…

Князь слегка смутился. Я проглотила смешок. Вчера Максимилиан забрался мне в окно уже под утро, «одаренный» всеми признаками опьянения, кроме алкогольного запаха. Мне даже стало слегка не по себе. Даже с нетрезвым человеком иногда справиться бывает сложновато, а уж с шакаи-ар… Но Ксиль вел себя вполне сносно, если бы не смеялся все время, как идиот, не лез так нагло в чужие мысли и покрепче стоял на ногах. Впрочем, излишняя веселость улетучилась у князя уже спустя пару минут, после чего Ксиль долго и нудно пожаловался мне на слишком бурно празднующих его исцеление кланников.

Воспользовавшись случаем, я поинтересовалась, что за вещество может вызвать у шакаи-ар опьянение. Немного поиздевавшись надо мной («Любой алкоголь, Найта… главное, чтоб он был в крови у человека!»), князь сознался, что шакаи-ар, как и любые эмпаты, «пьянеют» от эмоций нетрезвых людей. Или аллийцев, что бывает крайне редко — культура вин у аллийцев не развита. На крайний случай и нетрезвые равейны сойдут.

— Что вы, мне гораздо больше нравятся маленькие семейные торжества, — быстро отозвался шакаи-ар и поднялся из-за стола. — Скоро вернусь.

— Я вишню люблю! А Хэл — шоколад! — крикнула я вдогонку, но Максимилиан уже смылся. Хоть по мысленной связи зови.

— Как удачно все сложилось, — задумчиво протянула Элен. — Хелкар, будь умницей, сложи тарелки в посудомоечную машинку и принеси из моей комнаты праздничный сервиз. И не торопись. Нам с Найтой нужно перекинуться парой слов. Я долго откладывала этот разговор, но раз уж так сложилось, что Северный князь ненадолго оставил нас, следует воспользоваться шансом.

Настроение у меня резко ухудшилось. Таким тоном только о неприятностях сообщают.

Хэл, ворча, выполнил мамину просьбу и покинул кухню. Мы с мамой остались одни.

— Найта… Ты ведь уже взрослая, умная девушка, — медленно начала Элен. Я скромно потупила глаза. Судя по моему поведению в прошедшие годы, до «умной и взрослой» мне еще расти и расти. — По большей части ты живешь уже самостоятельно и в одиночку принимаешь решения. Верные или нет — отдельный вопрос. Но все реже ты бежишь за помощью ко мне.

Элен сделала паузу, а мне подумалось: с огорчением или с гордостью сказана последняя фраза.

— И, тем не менее, мне хотелось бы одно решение с тобой обсудить, — мама поймала мой взгляд. — Знаешь, когда-то я тоже была пусть уже не юной, но так же безумно влюбленной, как и ты. Думала, что нашла свою судьбу. Всех наивных равейн посещают подобные мысли, и я не исключение. У нас с твоим отцом была чудесная семья, как мне казалось. Родилась ты, потом Хэл. А потом случилось кое-что, заставившее меня осознать: я поспешила. И полное доверие и безграничная любовь одной стороны не подразумевает, что и другая сторона испытывает то же самое. Смешно, наверное, слышать это от женщины в моем возрасте, — невесело улыбнулась Элен. — Но цена моей ошибки — то, что вы с Хелкаром растете в неполной семье.

Я зажала уши. Глупо. Но до сих пор, услышав хотя бы намеки на то, что мой отец жив, я отстранялась от действительности. Не знаю, что там у мамы произошло с… с ним. И не хочу знать. Хэл в курсе, он даже встречался с отцом…

А я… я — равейна.

И этим все сказано. У равейны есть только мать. И больше ей никто не нужен.

— Найта, — Элен мягко отняла мои руки от головы. — Дослушай, пожалуйста. Я даже не прошу тебя как-то реагировать, просто выслушай. Ты любишь Максимилиана. Я вижу это. Пусть кому-то такое чувство покажется детским, легкомысленным. Но ты действительно его любишь. То, что ты сделала ради него, что ему простила… Все это выходит за рамки простых дружеских отношений. И он, тоже, кажется, испытывает к тебе серьезные чувства. Думаю, пока в его отношении больше благодарности и нежности, но именно из них и может вырасти настоящая любовь. Но не сделает ли она тебя несчастной? — мамин голос стал совершенно ровным. — Да, сейчас мысли не заходят дальше поцелуев и прочей романтики, но когда-нибудь тебе захочется иметь настоящую семью, детей… А вероятность появления ребенка у пары шакаи-ар — равейна почти равна нулю. Или ты откажешься от своего дара?

Мои щеки вспыхнули. На душе стало очень-очень погано.

— Мама! Ну что ты такое говоришь! Как будто мы уже поженились с Ксилем! И вообще, неизвестно, захочет ли он оставаться со мной, — слова прозвучали как-то горько. Мама отвела взгляд.

— Я ни на чем не настаиваю, Нэй. Просто подумай. Потом. И… не ошибись. И еще, Найта. Заметь, ты даже мысли не допускаешь о том, чтобы перестать быть равейной.

Я резко встала, слишком громко отодвинув стул. В горле встал соленый комок.

— Ты зря думаешь, что я не смогу, мама. Знаешь, мне уже приходилось видеть равейн, отказавшихся от дара. Конечно, отказавшихся не по своей воле, не ради семьи… — в памяти всплыло лицо Габриэлы. Да, наверняка она иногда чувствовала тоску и страшную пустоту в груди, но большую часть времени миссис Грэймен выглядела такой счастливой! Не даром только случайность позволила мне обнаружить, чего лишена была хозяйка дома, в котором я проводила столько времени. — И если понадобится — повторю их путь. Я люблю Максимилиана.

Чувствуя, что вот-вот расплачусь, я выскочила из комнаты. Наверное, меня действительно можно назвать еще девочкой. До ужаса боюсь войны, крови и жестокости, ошибаюсь и часто не могу сделать правильный выбор… Но решать за себя такие вопросы я никому не позволю. Даже Элен. Тем более Элен.

— Эй, ты чего? — возмутился Хелкар, с которым я чудом избежала столкновения в коридоре. — Сейчас бы весь сервиз раскокал… Как бы чай пили?

— А я и не хочу, — процедила я сквозь зубы, размазывая по лицу злые слезы.

— Чего не хочешь? — оторопело замер брат.

— Ничего, — хлопнула я дверью комнаты.

Так, спокойно, дыши! Надо успокоиться. Элен все верно сказала. Если бы я была полностью уверена в своем пути, то сейчас не впала бы в истерику. Да и Максимилиан придет с минуты на минуту, а уж ему-то совершенно ни к чему видеть меня в таком состоянии. Позже, если наши отношения действительно станут серьезными, мы поговорим обо всем. И о даре, и о детях…

Но не сейчас. Потом. Потом…

— Найта? — осторожно легли прохладные ладони на мои вздрагивающие плечи. — Что тут случилось за жалкие четверть часа?

— Все… в порядке, — не выдержав, я повернулась, спрятав заплаканное лицо на груди у князя. — Только… не читай мои мысли… пожалуйста.

Максимилиан некоторое время не отвечал, мягко поглаживая меня по волосам и по спине.

— Не буду, — тихо произнес он наконец. — Просто если тебе опять станет грустно — вспомни, что возлюбленная Тантаэ была равейной, не обращенной — и у них родился сын. И родители Теана и Шеа — такая же безумная пара. И еще вспомни вот это… — Максимилиан запрокинул мое лицо и осторожно поцеловал. Губы были солеными. — Я люблю тебя, — почти беззвучно прошептал он. — Вот и все.

С души словно камень свалился.

— Максимилиан… — я нервно рассмеялась, отстраняясь. Слез как ни бывало. — Тебе психологом надо работать. Чудеса творить будешь!

Северный князь усмехнулся.

— Не чудеса, а легкое эмпатическое воздействие. Тебе ведь лучше? — я кивнула, подумав про себя, что помогло мне не упомянутое «воздействие», а три простых слова. — Тогда возвращайся на кухню. Элен беспокоится, да и юный некромант сам не свой… Я торт принес, — добавил он невпопад.

— Спасибо, — мои губы тронула улыбка.

И, конечно, благодарна я была отнюдь не за угощение к чаю.

В конце концов, все будет хорошо. Не может не быть…

Глава 7. Жуткий денек

Отправляясь в Кентал Савал, я обычно испытывала душевный подъем и теплое чувство, будто возвращаюсь домой. В каком-то смысле Дальние Пределы — это и есть мое родное гнездышко. В детстве мы с Хэлом проводили гораздо больше времени в гостях у целителя, чем в Зеленом городе. Стоило только услышать слова «Кентал Савал», как волной накатывали расслабленность и покой.

Сейчас же я чувствовала себя так, словно собираюсь на битву.

— Готова? — тихо спросил Максимилиан. Я кивнула.

Провожать нас вышла одна Элен. Хэл еще за несколько часов до того отбыл в Академию. Уж не знаю, кто настучал в деканат, но прямо во время чаепития, когда я немного успокоилась после разговора с Элен, Мэйсон нервно сообщил мне по связи, что со дня на день начнется практика по боевым заклинаниям, и если Хэл не успеет сейчас хотя бы к третьей паре, то моего братишку сделают мишенью для тренировки. И его, Рэма, заодно. Хелкар выслушал торопливый пересказ излияний Мэйсона, поухмылялся, медленно, со вкусом допил чай и телепортировался в свою комнатку в общежитии с таким многообещающим выражением лица, что мурашки по спине пробежали. Я мысленно посочувствовала неудачнику, заложившему моего злопамятного брата.

Впрочем, Хэл и так отдохнул достаточно, устроив себе внеплановые каникулы почти на неделю. А ведь посреди учебного года студентов отпускают домой только по исключительно важным причинами и от силы на два-три дня. Рэмерт как декан по возможности прикрыл прогулы любимого ученика. По документам Хэл вернулся к месту занятий еще позавчера и «заболел».

— Удачи, Найта, — обняла меня напоследок мама. Из-за пристального взгляда Максимилиана получилось немного неловко: я не знала, куда девать руки, да и Элен тоже явно чувствовала себя скованно. — Будь умницей, веди себя осмотрительно. И подумай хорошенько о моих словах. В конце концов, мир вертится не вокруг твоего…

— Эстиль, — очень нежно и ласково прервал ее Максимилиан. — Я понимаю, что вы меня недолюбливаете, но, может, хотя бы не будете уговаривать Найту послать меня лесом в моем присутствии? Или мне отвернуться?

— Не надо. Но и извиняться за свою точку зрения я не буду, — с достоинством отозвалась Элен. — И мнения о вас не поменяю. Даже после десятка таких бесед, как сегодня.

— Поживем — увидим, — ответил князь с фаталистичной уверенностью бесконечно более мудрого существа, уверенного в своем превосходстве.

— И не стоит глядеть на меня так снисходительно. В конце концов, я мать, я имею право…

— Мама, Ксиль! Перестаньте, пожалуйста, — обращалась я к обоим, но смотрела только на Элен — серьезно к этому спору относилась только она. Ксиль наверняка просто развлекался таким экзотическим способом. — Дайте мне хотя бы полдня передышки. Сейчас прибудем в Дальние Пределы, там ведь то же самое начнется! Мам, ну просто вспомни Лиссэ и представь, что она скажет, когда Ксиля увидит.

Элен смягчилась и ласково провела рукой по моим волосам.

— Хорошо, Нэй. Не сердись.

— Не сержусь, — улыбнулась я, на мгновение прижимаясь щекой к маминой теплой, пахнущей корицей и розами ладони. — Не скучай тут, мы вернемся скоро… До встречи!

— До встречи!

Зеркальная арка заколебалась, разливая голубоватое сияние. Я покрепче ухватила Ксиля за руку и шагнула в проем, по привычке зажмуриваясь.

Вспышка.

Дома у Дэйра было так тепло — даже жарко, пожалуй, — что джинсовая куртка сразу показалась неуместной. Машинально я расстегнула верхние пуговицы и принялась закатывать рукава.

— Так это его дом? — отчего-то шепотом спросил Максимилиан.

Зеркало-портал висело в узком темном коридорчике, отделанном деревянными панелями. Планировка до боли знакомая, я бы тут смогла пройти даже с закрытыми глазами. Налево — к лестнице, направо — к двери-плетенке из полированных коричневых прутьев. Дверь вела в библиотеку, самую захламленную комнату в доме, из которой через проход за шкафом можно попасть в хозяйственные помещения для хранения сухих ингредиентов. И для тех, что требуют солнечного света, и для «тенелюбивых», комнаты с окнами для проветривания и герметичные ящики для трав, быстро теряющих свои свойства под воздействием внешней среды…

Целое алхимическое царство. Но, конечно, самые интересные сокровища прятались в лаборатории, в подвале.

— Дом Дэриэлла… Да, — я мечтательно улыбнулась, проводя ладонью по шершавому дереву стены. Теплое. Такое, каким я всегда его помнила. — Мы сейчас на третьем этаже, на «техническом», как Дэйр шутит. На втором — гостевые спальни, комната Дэриэлла, гардеробная и кабинет. На первом — зал, кухня, кладовки и приемная для тех пациентов, которые сами приходят. Ну, для «легких», как их целители называют. Есть еще подземный ярус. Там лаборатории, хранилище для редких и токсичных компонентов, изолятор — на случай, если придет кто-то с опасной болезнью, а еще ниже — несколько камер для нежити и прочих подопытных образцов. Вот этих самых камер с «образцами» я раньше до дрожи боялась, кстати. Там иногда такая жуть сидела…

— А сейчас боишься? — поинтересовался Ксиль, оглаживая пальцами одну из резных панелей в стене. Часть украшений были самодельные, некоторые — заказанные у мастера. Конкретно к этой, на которой колосья переплетались с кленовыми листьями, приложил руку сам Дэриэлл.

— Сейчас — нет, — пожала я плечами. — Дэйр разочаровался в регенерационных возможностях неживых существ и выходцев с тонкого плана. Нежить восстанавливается крайне медленно, а демоны… Давай спускаться, — оборвала я себя, сообразив, что Ксиль — пусть дальний, но все же родственник Древним. — Дэриэлл, наверное, на кухне, раз еще не поднялся проверить, кто это прошел через зеркало.

— На кухне никого нет. Да и вообще, дом совершенно пустой, — князь вальяжно потянулся, прикрыв глаза, и шумно втянул воздух. — Кажется, твой Дэриэлл куда-то отлучился… А жаль. Запах здесь просто потрясающий.

— Да, травками пахнет, деревом… — согласилась я, но увидев, как приподнялись уголки губ Ксиля, осеклась. — Или ты другое имеешь в виду?

Максимилиан со смешком притянул меня к плечу и чмокнул в затылок:

— Другое, Найта, другое. Не беспокойся, не наброшусь я на твоего целителя. Не настолько меня плохо воспитывали.

«А если и плохо, то все претензии по воспитанию к Тантаэ», — закончил он мысленно.

— Ну-ну, посмотрим, какой ты «воспитанный». Кстати, как думаешь, Дэриэлл давно ушел?

— Откуда я знаю? — резонно переспросил Максимилиан. — Я же не пророк. Ты вообще предупреждала целителя, что приедешь?

— Нет. Хотела сюрприз сделать… О… — неожиданная мысль заставила меня смущенно покраснеть. — А ведь Дэйр мог отправиться в Кентал Дарсиль. Там какая-то девочка заболела «тюльпановой лихорадкой», он к ней мотается с лекарствами…

— Неужели она сама не может выпить микстурку? — вкрадчиво поинтересовался Максимилиан. — Или эта девочка — его подружка?

— В аллийском языке вообще нет слова «друг». Зато есть куча терминов, обозначающих разные степени родства и градации любовных связей, — я нахмурилась, ощутив слабый укол ревности. «Подружка» Дэйра, ха! — Нет, она просто наследница одного из Домов, вот родители и переживают. Слушай, у меня есть идея, как выяснить, куда пропал Дэйр, — запоздало сообразила я. Тетушка Лиссэ должна была знать, куда отправился целитель, потому что перед длительными отлучками он всегда оставлял ей информацию, где его искать. — Давай оставим вещи в моей комнате и сходим к дому Лиссэ. Здесь недалеко, часа за два успеем.

Договаривала я, уже спускаясь по лестнице.

— У тебя есть здесь «твоя» комната? — ревниво поинтересовался Максимилиан. — Личная, что ли?

Я не смогла удержаться от подколки и невинно хлопнула ресницами:

— А надо было жить с Дэриэллом? Или еще с кем-то?

Князь вкрадчиво улыбнулся:

— Найта, ты уверена, что действительно хочешь знать мое мнение на этот счет? Я могу случайно… м-м-м… шокировать твою нежную, невинную натуру.

Слово «невинную» прозвучало почти неприлично. Я мигом пожалела, что попыталась поддеть князя. Знала же, что он без труда выкрутится, а мне достанется очередной щелчок по носу. В присутствии таких древних и мудрых вообще лучше молчать.

Ну, или если так не получается, то дурачиться по полной программе.

— Лучше по сторонам смотри и держись поближе ко мне, — похоронно серьезным голосом посоветовала я. Ксиль насторожился. — Обычно Дэйр защиту не активирует, даже когда надолго уходит, но раз на раз не приходится. На меня она настроена, а вот в тебя может что-нибудь угодить. Например, заклинание или отравленный дротик. Аллийцы коварны, ой, коварны…

— У шакаи-ар иммунитет к ядам, — надменно заметил князь, мгновенно подхватив игру, и придвинулся ко мне вплотную. — И очень хорошая реакция.

— И на старуху найдется проруха, — наставительно произнесла я и милостиво позволила взять себя за руку, словно так защитные заклинания могли бы принять нас за одного человека. Конечно, нити подсказывали, что никакой защиты Дэйр не включал, но князь, который держится за ручку, как первоклашка, забавно выглядит… Будет, что потом целителю рассказать. То-то он посмеется.

— Только попробуй, — шутливо пригрозил мне Ксиль, не торопясь отдергивать пальцы. — Не позорь меня перед соперником.

Я улыбнулась и подумала, что теперь-то уж точно расскажу.

Моя комнатка выглядела точно так же, как в тот день, когда мне пришлось уехать из Кентал Савал. Разве что на полках скопилась пыль и окна были плотно закрыты шторами. Солнце уже давно село, а шариков со светящимся газом, как в коридоре, в спальне не было, поэтому пришлось зажечь лампу — точнее, дернуть за кончик нити, затягивая потуже магический узор и запуская цепь заклинаний. Сработали они мгновенно — видимо, Дэриэлл несколько раз их подновлял, пока меня не было.

Не утруждая себя разбором вещей, я бросила рюкзак под стол. Максимилиан укоризненно посмотрел на меня и свою сумку пристроил на одежном крючке справа от двери.

— Что у тебя там? — поинтересовалась я, услышав, как внутри глухо брякнуло стекло. — Тарелка на счастье, любимая кружечка со слоником?

— Две бутылки редкого вина — задабривать твоего целителя, сменная одежда и камешки, — без улыбки объяснил Ксиль. — Звякнули, скорее всего, бутылки — я как-то не подумал, что хорошо бы их переложить одеждой или чем-нибудь обернуть. Впрочем, вряд ли они разобьются, стекло прочное.

Но меня, естественно, заинтересовало не вино.

— Что за камешки?

— Драгоценности, — ответил он самым обыденным тоном. — Вдруг понадобится что-нибудь купить. Или твой целитель откажется селить такое мерзкое существо, как я, под своей крышей… Придется искать себе жилище.

Я невесело усмехнулась, гася лампу. Да уж. Такой вариант мне в голову не приходил. Комната вновь погрузилась во тьму — только сиял тускло контур двери.

— Если тебе откажет в гостеприимстве даже Дэриэлл, то придется мотаться каждый день из Приграничного. Никто из аллийцев в жизни не пустит шакаи-ар на постой… Даже за внушительную плату. И не продаст ничего. Это в городах вне Пределов неразборчивые, но весьма успешные дельцы вроде Лиссэ Ашель Эльнеке ведут торговлю со всеми, у кого есть деньги, — «Не со всеми, конечно. С инквизицией не будет иметь дел даже последний полукровка», — подумала я, но вслух уточнять не стала. — В Пределах все по-другому. Кентал Савал — это еще островок свободы и независимости в ледяном море традиций и обычаев аллийского общества… Dess!

Традиционное возмездие от мироздания за слишком пафосную речь на этот раз пришло в виде открытой дверцы шкафа. Синяка на лбу не будет только благодаря Максимилиану — он вовремя удержал меня за рукав. Но ногой я в дверцу по инерции все-таки въехала.

— Осторожнее, Найта. Может, лучше я первым пойду? — я кивнула, не сомневаясь, что острое шакарское зрение различит и менее значительный жест. — А насчет Кентал Савал… Не удивлен, что здесь дышится посвободнее. Ты слышала, что раньше в Дальние Пределы ссылали предателей, отлученных от рода, бастардов, бывших фавориток и политических оппонентов?

— Конечно, знаю, — откликнулась я оскорбленно. — И знаю даже побольше тебя. Дэриэлл мне многое рассказывал. Между прочим, традиция ссылать персон нон грата в Кентал Савал прервалась всего полтора тысячелетия назад. И вот что интересно. После снятия запрета на возвращение в столицу многие «узники» Дальних Пределов не пожелали оставлять свои дома здесь. Взять вот, к примеру, Лиссэ. Ее мать, наследница Дома Эльнеке, была отлучена от рода за «неподобающие наследнице» знакомства. Проще говоря, она связалась с полукровкой-человеком. Парочка вскоре разбежалась, но блудной дочери не позволили вернуться в родные пенаты. Бывшая наследница затаила обиду, поклявшись поселиться в Кентал Савал навсегда. Спустя несколько сотен лет она благополучно влюбилась в одного из товарищей по несчастью и выскочила замуж. Детей родилось двое, мальчик и девочка, но мальчик умер, не прожив и года. Девочка, Лиссэ, оказалась покрепче. Она всегда знала, чего хочет, и никогда не терялась. Нрав у нее оказался упрямый — в мать. Когда Лиссэ было примерно сто пятьдесят лет, ее родители погибли при невыясненных обстоятельствах. Скорее всего, дело было политическое, — я вошла во вкус и объясняла все с большим азартом. История действительно была интересной, а вот желающих послушать ее что-то не наблюдалось. — Ведь Нардей Ашель так и не оставил попыток доказать, что Ллиамат не всегда используют честные методы для устранения неугодных от власти в других Домах… Доказал, видимо. Своим примером… А Лиссэ осталась одна. И не пропала, а напротив, стала почти знаменитой, основав самую широкую сеть магазинчиков, торгующих аллийскими товарами. Узами замужества она не связывала себя принципиально, чтобы дочь унаследовала имя только ее Дома. А та выросла… и получила прощение семейства Эльнеке, у которого не осталось других наследников. Ненаглядная доченька Лиссэ не успела оглянуться, как родственнички подыскали ей жениха, кривого на один глаз, зато весьма древней фамилии — Сэртай Дэйро. Так на свет появилась Ани Эльнеке Сэртай. Погостив несколько месяцев у бабушки и осознав, как отличается — в лучшую сторону! — жизнь в Дальних Пределах от существования на правах вещи в родном Доме, Ани сбежала к Лиссэ. Род Эльнеке побарахтался, пытаясь выцарапать внучку обратно, но Лиссэ откупилась, благо денег на торговле она зарабатывает достаточно. Вот и вся история.

— Любопытная семейка, — в полумраке коридора видно не было, но я нутром чуяла, что князь ухмыляется. — И к ним мы собираемся сейчас напроситься в гости?

— Именно… Ох, хорошо, что я свитер надела!

На пороге рефлекторно затормозила. В доме было достаточно тепло, благодаря специальным заклинаниям и страсти Дэйра к разжиганию камина по вечерам. А вот на улице… Обледеневшие ступеньки и промозглый ноябрьский ветер быстро напомнили, что зима на носу. И даже в Кентал Савал это было не самое приятное время года.

— Лучше бы доспехи взяла, — вздохнул Максимилиан и ласково взъерошил мне волосы. Я недовольно дернулась и подняла воротник. Слишком велико было искушение прижаться к этой горячей руке щекой. Особенно на холодном ноябрьском ветру. — И я ведь предлагал, малыш. Почему не послушалась?

Я только вздохнула.

— Дэриэлл не любит, когда мне приходится надевать доспехи. Говорит, что савальский шелк — ткань, которая приносит несчастье.

Князь почему-то развеселился.

— В какой-то мере это так. Слишком много иногда бывает желающих присвоить себе недешевые вещички из шелка, невзирая на мнение владельца. Но рядом со мной тебе подобное не грозит. Итак, нам в какую сторону идти?

— Сюда, — указала я на теряющуюся в скудной тени облетевших яблонь дорожку.

Подмораживало. Ветер вспорол плотную перину облаков и разбросал ошметки вдоль горизонта. Выпуклая, словно бок фарфорового чайника, половинка луны заливала окрестности таинственным светом. Серебрился иней на черных тоненьких веточках, сверкали, как припудренные алмазной пылью, палые листья на земле… Среди этой морозной, пугающе-неподвижной красоты Северный князь смотрелся удивительно уместно. Он был таким же… монохромным? Бледная кожа, черные прямые волосы, встрепанные, будто перья у нахохлившегося галчонка, невыразительно-темный, застывший взгляд…

Максимилиан. Северный князь. Шакаи-ар.

Я почти отвыкла видеть его таким — ранящим и сверкающим, словно осколок льда. Наедине со мной он был… другим. Менее стремительным и опасным, иногда — неловким, нерассуждающим, порывистым, сопереживающим…

Со мной он был Ксилем — не звездой, на которую молится Пепельный князь, не ледышкой за пазухой у недоброжелателей, а просто моим… моим…

— Я тоже тебя люблю, — улыбнулся князь.

— Не надо прислушиваться ко всякой ерунде, которая творится у меня в голове, — щеки заалели. От смущения даже как-то теплее стало.

— Эта «ерунда» называется «комплименты», Найта. А я как любой эгоист на них падок.

Максимилиан вновь улыбнулся, глядя в сторону. Сильная горячая ладонь скользнула ко мне в карман и ободряюще сжала замерзшие пальцы. Возражать что-то не хотелось.

Дом Лиссэ появился из-за черных яблоневых стволов внезапно и в то же время не сразу целиком, проявляясь в кристально прозрачном воздухе, будто мираж. Цветы свайтеля, оплетающего стены, давным-давно облетели. Остались только жесткие кожистые темно-зеленые листочки и путаница стеблей, похожих на толстую паутину. Над входом слегка покачивался от ветра желтый фонарь с зачарованной свечой. Колотый лед с порога кучкой лежал справа от ступеней.

— Кажется, они ужинают, — негромко произнесла я, разглядывая полные теплого света окна на первом этаже. Ставни Лиссэ закрывала только на ночь, чтобы спать крепче, или от солнца, в самый пик летней жары. На третьем этаже, в студии, тоже горели лампы — значит, Ани только что рисовала. Или собиралась…

— Мы им не помешаем? — князь остановился в шаге от порога.

— Даже если и помешаем, Лиссэ не станет меня выгонять за порог, не напоив горячим чаем с черничными пирогами, — пожала я плечами и решительно постучала.

Обманчиво хрупкие ниточки охранных заклинаний ткнулись в ладонь — сначала настороженно, а потом узнали — и начали ластиться, как котята. Несколько гибких прядей скользнули рядом с напряженно застывшим Северным князем… и бессильно опали, зазвенев в сумраке.

— Кого это принесло в такое позднее время? Все сделки заключаются до трех часов дня, зарубите себе на… Найта?!

— Здравствуйте, тетушка Лиссэ! — радостно воскликнула я, щурясь от неожиданно ярко вспыхнувшего фонаря. — Не узнали?

Аллийка поджала губы.

— Узнала. Не только тебя, дорогая. У меня неплохое зрение для моего возраста. И память… тоже вполне ничего себе. Доброй ночи, князь.

Голос тетушки прозвучал так сухо, что мне стало неловко.

— Простите, что так поздно, — замялась я. — Мы ненадолго. Хотели узнать, Дэриэлл не говорил вам, куда уходит?

Неприветливость слетела с Лиссэ, как шелковый платок под порывом ветра.

— А он еще не вернулся? — я покачала головой. — Скверно. Нэй, дорогая, проходи… и вы, князь. Прошу, — она посторонилась, пропуская нас внутрь.

— Найта! — звонко рассмеялась Ани и обняла меня с недостойной высокородной аллийки экспрессией. — Ой, а кто это? Сударь, вы…

— Ани, деточка, поднимись в студию, — мягко развернула ее за плечи Лиссэ. — Я тебе все потом объясню, сердце мое.

Девочка послушно кивнула и грациозно взлетела по ступеням — только серебристое платье мелькнуло.

— Чаю? — вежливо, но без капли доброжелательности поинтересовалась Лиссэ, указывая на накрытый стол.

— Не откажусь, — очаровательно улыбнулся князь, склонив голову набок. — На улице сегодня довольно прохладно…

— Прохладно? — вздернула бровь Лиссэ. — Тогда я настаиваю, чтобы и ты, Нэй, взяла себе чашечку. И пирог.

— С черникой?

— С малиной, — тетушкины губы дрогнули. — Не стесняйся, милая, бери еще.

«А она нисколько не изменилась», — с удовольствием констатировала я. Только волосы обстригла совсем коротко — теперь они топорщились пушистым «ежиком» в два сантиметра. В ушах — провокационные цыганские серьги. Королевская осанка, внешность «готки» и манеры ворчливой бабушки.

— Значит, этот негодник Дэйри так и не вернулся? — сурово сдвинула брови Лиссэ. — Думаю, что-то случилось. Он никогда не задерживается. Погоди секунду, я проверю через зеркало. Вдруг пришел домой, пока вы добирались до нас…

Лиссэ отлучилась на пару минут. Когда она снова вошла в комнату, лицо у нее было мрачнее мрачного. Чай в кружке сразу показался терпким.

— Его нет, — взволнованно произнесла Лиссэ, не дожидаясь расспросов. — Вот ведь балбес, просила же не рисковать собой… Найта, — обернулась ко мне она. — Времени мало, поэтому говорить буду коротко. На Дэйра нападали, несколько раз. Попытки убийства были хитро замаскированы под несчастные случаи: оборвалась веревка, на которой целитель спускался в овраг за травами, завелась в саду хищная нечисть, взорвалась колба с ядовитым и очень летучим веществом, грабители подкараулили в Приграничном… Пока Дэйри везет, но этот дурачок не желает меня слушать! Вот и сегодня с утра понесло его за древесными грибами. Ну, теми, в которых содержится то сильное обезболивающее вещество… как его… керамин? Рикамин? Не помню, в общем. Компонент лекарства, — торопливо пояснила Лиссэ специально для Максимилиана. Я-то сразу поняла, за чем и, главное, куда отправился Дэйр. Все эта девчонка виновата! При «тюльпановой лихорадке» бывают сильные головные боли, а «грибное» обезболивающее дает меньше всего осложнений, и побочных эффектов от него нет.

— Он пошел туда же, куда и обычно? — спросила я, подразумевая дубовую рощу на холмах к западу от дома Лиссэ.

— Скорее всего, да, — вздохнула аллийка. — Найта, ты же знаешь, что это не самое безопасное место.

— Днем — вполне безопасное, — возразила я. — Ночью и правда лучше не соваться, но в светлое время суток даже Ани туда можно отпустить за ягодками. Впрочем, нет, — быстро добавила я, глядя на недовольное лицо тетушки. — Ани лучше не пускать.

— А почему там опасно именно ночью? — полюбопытствовал князь.

Мы с Лиссэ переглянулись.

— Ксиль, ты помнишь «елового мертвеца», т'лара? — невинно спросила я. — В той роще тоже есть похожие твари. Лареги, слышал про таких?

— Слышал, — быстро ответил Максимилиан. — «Дубовый мертвец», да?

— В точку, — кивнула Лиссэ. И обратилась к шакаи-ар: — Откровенно говоря, князь, раньше бы я не обрадовалась вашему визиту, но теперь обстоятельства немного… изменились. Справиться с ларегой мне не под силу, мою маленькую Нэй я не отпущу… Остается надежда на вас.

— Между прочим, елового мертвеца угробила я, тетя.

— Да, да, милая, понимаю. Но лучше, если Северный князь отправится за Дэриэллом один, во избежание…

— А как он найдет поляну? — возмутилась я. — Ну, уж нет. Идем только вместе. И не пробуйте меня удержать, все равно не получится.

Максимилиан поморщился.

— Не будь я уверен, что моих сил хватит на то, чтобы защитить тебя, Найта, — проникновенно обратился он ко мне, — ты бы у меня сейчас крепко-крепко уснула. И сладко сопела бы до тех пор, пока я не привел твоего героя. Но мне что-то не хочется доказывать целителю, что пришла помощь, а не очередной монстр по его душу. Готовь свои заклинания — и идем. Если Дэриэлл в беде, то каждая секунда дорога…

Перед глазами вдруг замелькали картинки — все связанные с Кентал Савал. Дэриэлл в лаборатории, Дэриэлл в саду, Дэриэлл с пациентом, Дэриэлл в подземелье — целует меня до головокружения…

— Ксиль! Что за…

— Прости, — тихо извинился он. — Мне нужно запомнить образ. Жаль, что ты не воспринимаешь мысли — так найти его было бы легче.

— Погодите, — прервала нас Лиссэ. — Вы действительно хотите отправиться вдвоем?

Я умоляюще оглянулась на Максимилиана. Спорить с Лиссэ мне не хотелось. А отпустить князя одного… сил на это не было. Вдруг он найдет Дэриэлла слишком поздно?

— Вдвоем, — мягко улыбнулся Ксиль, не показывая клыков. — Уже решили, кажется? Я позабочусь о Найте.

— Протестую! — возмутилась тетушка. — Пускай ребенок остается… Э-э?

— Простите, Лиссэ! — крикнула я уже с порога. — Нет времени! Спасибо за чай!

После уюта гостиной воздух в саду вновь ожег морозом. Луна светила уже не просто ярко — безжалостно, но это было даже хорошо. В темноте я видела гораздо хуже Максимилиана.

— Сосредоточься на маршруте, — попросил князь, поднимая меня на руки. Я покрепче вцепилась ему в шею.

— Максимилиан?

— Да?

— Почему ты взял меня с собой? Только честно.

— Не был уверен, что смогу усыпить, — признался князь. — Ты стала гораздо сильнее, Найта. А с эстаминиэль не всякий гипноз сладит… Мне спокойнее, когда ты точно рядом, и я могу тебя защитить. Лучше, чем волноваться: спишь ты или уже несешься на поиски приключений… Держись крепче и не дергайся.

Максимилиан торопился. Крылья брызнули в стороны черным туманом. На крыльце изумленно и восхищенно выкрикнула что-то Лиссэ. Секунда — и тело стало вдруг невесомым, а в спину ударил поток воздуха, пробирающий до костей.

Я шевельнула пальцами, стягивая нити в простой щит. И для сражения пригодится, и дышать легче. А что касается атакующих плетений… Положусь на возраст. «Любовь» будет защищать тех, кто ей дорог. А Дэриэлл для меня… нет, не все. Но очень значительная часть этого глупого мира.

Стеклянно застывший лес внизу потерял четкость и смазался пятном. Кажется, Максимилиан уже добрался до той самой рощи, где должен был находиться целитель, и теперь кружил над самыми верхушками деревьев на немыслимой скорости, вглядываясь в темноту внизу.

Только бы все было в порядке… Только бы ложная тревога… Пусть Дэйр вернется домой и посмеется над нашей паникой…

«Что-то вижу», — разбил мои надежды князь.

«Дэриэлл?»

«Пока нет. Просто нежить в овраге подозрительно суетится. Я уже видел внизу тварей, но не такой организованной кучей».

Плохо, очень плохо. Лареги собираются стаями очень редко, хотя все же чаще, чем одиночки-т`лары. Скорее всего, внизу «мамаша» и выводок.

О, боги… Ксиль не видит Дэйра… но видит много нежити… это же не значит, что Дэриэлла уже…

— Не паникуй, — Максимилиан, ломая крыльями мерзлые прутья, ссадил меня на толстенную дубовую ветку. — Будь рядом, в бой не суйся, кричи, если что. Даже мысленно — я услышу. Поняла?

— Поняла, — шепнула я помертвевшими губами. Внизу была непроглядная темень. Спускаться, даже ради сражения, стало вдруг до истерики страшно. — Я отсюда помогу. Посвечу.

Последние слова прозвучали уже в пустоту.

Пальцы свободной, левой руки, которой я не держалась за ствол, сами сложились для щелчка. Секунда — и вниз слетела пылающая лампа. Такие стабильные штучки стали получаться у меня совсем недавно… И Света в них было больше, чем простого света.

Чистая стихия.

Сияние озарило покатые склоны оврага, над которым нависал дуб, дно с промерзшим ручьем, кучу прелых листьев — запруду…

Четыре неуклюжие тени метнулись к одной, невозможно изящной. Что-то взревело, что-то завизжало, расхохотался Северный князь… Я зажмурилась, инстинктивно переходя на другой уровень зрения. А там…

— Дэриэлл!

Все просьбы Максимилиана вылетели у меня из головы, как билеты после экзамена.

Это была не куча листьев. Рыхлая земля, а под ней…

Твари, твари, твари!

Ненависть переплавилась в силу и шипучей кислотой плеснула в ближайшего ларегу. Он даже взвыть не успел — просто растворился в сгустке тьмы, как сахар в кипятке.

Но мне было уже все равно.

Я подбежала к еще податливой, не успевшей смерзнуться в цемент земле и принялась отковыривать комья — руками, ломая ногти, потом — магией. Нити послушно вгрызались в почву, снимая целые слои…

— Найта…

— Не мешай, — огрызнулась я. — Он там, чувствуешь? Там.

Максимилиан — понятливый! — отошел в сторону. Интересно, сколько этих монстров всего было? Пять, шесть, десять? Та четверка, кинувшаяся в атаку первой — явно не предел.

Впрочем, князь, сытый и готовый к сражению, может разделать на гуляш и дюжину ларег. Это вам не т'лар с его сильнодействующим ядом. У лареги отрава гораздо менее концентрированная, регены справятся. А физически шакаи-ар намного превосходит любую нежить. Да и «жить» тоже. Такого могут числом задавить, но на это понадобятся сотни врагов. Вроде тех змей с поляны в Срединном лесу.

За очередным, уже довольно глубоким слоем земли, аккуратно срезанным нитями, белым золотом сверкнула в искусственном свете прядь волос — спутанных, грязных, но все равно похожих на драгоценность.

— Отойди, — осторожно отстранил меня Максимилиан. — Я его вытащу. Надорвешься.

Я обессилено упала на землю. Колени мелко тряслись. Отстраненно я наблюдала за тем, как Максимилиан спускается в «могилу» и через минуту появляется на поверхности уже с ношей на руках. Мои пальцы дернули за нити — легко, нетребовательно. Земля и листья на небольшом пятачке согрелись и высохли до хруста.

Тот же фокус, что и с чашкой, только масштабы другие… Иногда все дело в количестве приложенной энергии, а основы бесконечно повторяют друг друга…

Бездна, о чем думаю…

— Он жив. Но дыхание очень слабое, — констатировал Максимилиан, отводя спутанные волосы с застывшего лица. — Кажется, на животе рваная рана…

— Личинки, — мрачно пояснила я. — Принцип тот же, что у еловых мертвецов. Подселяют потомство… Там должно быть пока три или четыре небольшие сферы… Ты можешь удалить их сейчас? Чем быстрее, тем лучше, а у меня руки трясутся…

— Без проблем. Только лучше отвернись.

Я так и сделала. Еще и уши заткнула, чтобы не слышать хлюпающего звука. Рана, скорее всего, была поверхностная и неопасная — зачем этим хищникам мертвое тело? Но наблюдать, как из живота друга извлекают «желуди» — выше моих сил.

Скверная из меня ученица целителя вышла.

— Готово. Можешь оборачиваться. Кстати, их было шесть. Мерзость какая…

— Где они?

— Справа. Осторожнее…

Будущие личинки исчезли в веселом костерке. Да, я не Феникс, но тоже кое-что могу.

Максимилиан склонился низко-низко над раной, словно принюхиваясь.

— Там не только отрава нежити. Еще какое-то вещество… — надо же, действительно запах искал. — Просто так не различить… Ты ему не расскажешь?

— О чем? — вскинулась я.

— Об этом, — серьезно ответил шакаи-ар и быстро наклонился.

Я зажмурилась. Конечно же, Максимилиану нужна кровь, чтобы определить, что с Дэриэллом. Пусть даже перемешанная с грязью.

— Снотворное, — сдержанно удивился князь, облизываясь. Глаза у него были подозрительно довольные. — Найта, слушай, твоего аллийца сначала усыпили, а потом сдали этим тварям. То-то я удивлялся, что целитель не сумел справиться с каким-то десятком неживых уродов… Ты сможешь приготовить противоядие?

— Дома вроде бы были уже готовые… — губы у меня совсем уже не слушались, будто онемели. Это мороз или нервы сдают? — Но я попробую…

Боги, только бы успеть… А вдруг пойдет необратимая реакция? Так бывает иногда, когда яда слишком много…

— Спокойно, без паники, — князь засучил рукав рубашки. — Попробуем старым добрым способом…

— Каким? — кажется, я уже догадывалась.

— Шакарская кровь — лучший антияд, — ухмыльнулся князь.

Мне вдруг стало смешно. Лампа, откликаясь на мои эмоции, мигнула и погасла.

Может, оно и к лучшему.

Пока я возилась с новой, Максимилиан, похоже, успел претворить свой план в жизнь и теперь сидел неподвижно, возложив окровавленную ладонь целителю на лоб. «Контролирует регены, — догадалась я. — Значит, все же напоил своей кровью…» И подумала, что уж этого Дэриэлл ему точно не простит. Да и мне тоже…

Пить кровь «мерзкого шакаи-ар» — фи. Какая гадость.

Прошло довольно много времени — мне казалось, что несколько часов, хотя луна сдвинулась в небе совсем чуть-чуть. Иногда вокруг начинали хрустеть ветки, я испуганно вскидывалась, разбрасывая нити заклинаний, но каждый раз выяснялось, что треск — от мороза или ветра. На несколько километров вокруг не было ни единой твари — живой или мертвой. Только мы трое.

И когда тишина и напряжение стали уже нестерпимыми, Дэйр вдруг прерывисто вздохнул и открыл глаза.

— Что… происходит? — хрипло прошептал он, не делая попыток пошевелиться — то ли от слабости, то ли потому, что заметил меня и сразу успокоился.

— Возвращаю тебе долг, — улыбнулся князь.

«С ним все в порядке, — с необычайной ясностью осознала я. — Он жив. Жив, жив…»

И расхохоталась истерически, не обращая внимания на два напряженных взгляда.

Жуткий денек.

Глава 8. Взаимодействие противоположностей

Максимилиан с усмешкой посматривал на Дэриэлла.

Дэриэлл сверлил угрюмым взглядом Ксиля.

Гм… Мне кажется, или в воздухе скопилось электричество?

— Дэйри… Ты в порядке? — как можно деликатнее отодвинула я в сторону князя.

Дэриэлл глубоко вздохнул. Ресницы слабо дрогнули, а лицо приняло глуповато-отстраненное выражение — смешное у всех, но не у целителей. А я, с детства наблюдающая за тем, как работает редкий и ценный дар, и вовсе испытывала благоговейный трепет, когда Дэйр вот так вот замирал, погружаясь в бесконечно сложное, непостижимое для обычного человека или аллийца волшебство.

Чудо.

Дар исцеления…

— Диагностику проводишь? — беспардонно поинтересовался Максимилиан, а потом вдруг склонился почти к самому лицу Дэйра, упираясь рукой в землю, и чиркнул когтем ему по щеке. Я дернулась было, чтобы отчитать Ксиля, однако тонкая красная ниточка царапины затянулась едва ли не быстрее, чем появилась. Целитель удивленно сморгнул, теряя концентрацию, и нахмурился. — Не советую, дружок. В крови у тебя пока слишком много регенов. Они наверняка вступят в конфликт с твоим даром, и эффект может быть…

Внезапно Дэриэлл коротко вскрикнул и выгнулся дугой, слепо шаря руками по земле. Максимилиан цинично усмехнулся, но, бросив на меня взгляд, быстро прижал испачканную собственной кровью ладонь к ране на животе целителя. Тот дернулся еще раз, другой — и затих, тяжело и хрипло дыша.

— Словом, эффект тебе не понравится. Думаю, ты и сам уже понял, что к чему.

— Любопытное… взаимодействие… — побелевшие губы Дэриэлла растянулись в жутковатой улыбке. А мне как-то сразу вспомнилось, что аллийцы — очень злопамятные. В отличие от большинства человеческих культур, аллийская не просто не порицала месть — о, нет. В Пределах месть была возведена в ранг искусства. — А раньше было сказать… нельзя?

— Не успел, — коротко ответил князь таким тоном, что стало ясно — он затянул с объяснением специально.

Вот гад. Я очень-очень четко представила себе, как роняю Ксилю на голову что-нибудь тяжелое. Телепат, чтоб его…

Ксиль поежился и продолжил уже примирительным тоном:

— Кто же знал, что ты сразу потянешься к своему дару? Хотя, конечно, мне следовало предупредить тебя заранее… В общем, прости.

— Ничего страшного, не стоит извинений, — ответил Дэриэлл скептически. В искренность извинений князя он определенно не верил. — Разумеется, это была чистая случайность.

— Конечно. Полежи немного спокойно, ладно? — доброжелательно улыбнулся Ксиль, не реагируя на подколки, как будто и впрямь задался целью наладить с целителем нормальные отношения. Меня такой почти мгновенный — после одного-единственного замечания! — разворот на сто восемьдесят градусов несколько удивил. Честно говоря, я думала, что первым попытается установить контакты именно Дэриэлл, который сейчас, напротив, буквально излучал недоброжелательность. — Регены скоро распадутся, в аллийской крови это происходит быстро. Постараюсь пока хотя бы на минимальном уровне затянуть рану. Болит?

— Болит, я ведь не могу использовать пока свой дар для анестезии. Впрочем, ничего страшного, потерплю, и не такое бывало. Можете не утруждать себя помощью, князь, — Дэриэлл расслабился и закрыл глаза.

— А я не утруждаюсь, — дружелюбным, почти до сладкого, тоном, заверил его Максимилиан и занялся раной. Я не стала вмешиваться — пока лучше было занять позицию наблюдателя.

Да и вообще, в наблюдении, гм, были свои… плюсы.

Сейчас, когда Максимилиан склонился так близко к Дэриэллу, стала очевидной огромная разница между ними. Нет, даже не во внешности, хотя более отличающиеся типажи сложно придумать. Практически противоположности: черное-белое, теплое-холодное… Но не это главное. Разница была чем-то глубинном, необъяснимом… неотделимым от жизни, как дыхание.

Я улыбнулась последней мысли.

А ведь и правда — дыхание у них разное. У Дэриэлла грудь мерно вздымается, у губ — облачка пара, стынущие в морозном воздухе. А Максимилиан словно и не дышит вовсе. У него даже снег на ресницах не тает — температура тела после сворачивания боевой трансформации опустилась.

Позабытая мною «лампа» истощилась и погасла.

— Лучше не надо, — остановил меня князь, прежде чем я успела зажечь еще одну. — Перетерпи две-три минуты, и глаза у тебя сами привыкнут. На самом деле здесь довольно светло — через четыре дня полнолуние.

— Пусть зажигает, — резко возразил Дэриэлл. — У людей зрение слабее. Или тебе приятней, когда Нэй рядом с тобой чувствует себя уязвимой?

— Все в порядке, Дэйр, — я задумчиво осмотрела медленно выступающие из непроглядного, казалось бы, мрака серебряные от инея склоны оврага, графически четкий силуэт кряжистого дуба… На мерзлой земле были живописно разбросаны останки ларег. Ксиль, похоже, неплохо повеселился. — Так действительно удобнее. Я теперь вижу не только световой круг, но и пространство за ним. И чувствую себя поспокойнее.

Целитель только губы поджал. Обиделся, что я сторону Ксиля приняла? Плохо…

Несколько минут прошло в молчании. Максимилиан то и дело порывался что-то сказать, но смотрел на Дэйра, потом на меня — и молчал. Я начала зябнуть: заклинание уже почти развеялось, и сидеть на земле стало довольно холодно. Бедняга Дэриэлл, он-то, наверное, вообще уже в ледышку смерзся — лежит прямо так, мы с Ксилем даже подстелить ему ничего не догадались. Дэйр, конечно, аллиец, он не простудится, но как-то глупо получилось. Я как ученица целителя о таких мелочах забывать не должна, а поди ж ты, даже и мысли не появилось о подстилке…

— Все, — констатировал Максимилиан, отнимая ладонь от раны. — Это предел. Дальше сам, дружок.

— Я бы попросил обойтись без фамильярности и без пошлости, князь. Воздержитесь, пожалуйста, от «дружков» и прочего в этом духе, — устало вздохнул Дэриэлл. — И… спасибо.

— Не за что, дружок, — нахально сверкнул глазами князь. — Рад был вернуть должок… Вот, даже в рифму получилось. Идти сможешь? Давай руку.

— Не надо, я сам, — с прохладцей ответил Дэриэлл, поднимаясь на ноги. Его все еще шатало от последствий отравления, не до конца затянувшаяся рана наверняка сильно болела, но принять помощь шакаи-ар было выше сил любого аллийца. Еще удивляюсь, как Лиссэ сумела себя перебороть и попросить Максимилиана позаботиться о целителе. Видимо, слишком уж она испугалась ларег — эти твари вполне могли разделать Дэйра на гуляш.

Кстати, о ларегах и прочей нежити.

Где-то на периферии сознания тревожно тренькнула сигнальная ниточка. Я вслушалась в сигнал… и почувствовала непреодолимое желание убраться подальше от мрачного, крайне неудобного для обороны оврага.

— А нам обязательно продолжать разборки здесь? — я зябко передернула плечами. — Давайте домой собираться. И побыстрее.

— Что случилось, Нэй? — Дэриэлл обеспокоено коснулся моего плеча. — Замерзла? Устала?

— Хищников заметила, — вместо меня ответил Максимилиан. — Они почувствовали кровь, смерть, и решили присоединиться к нашей теплой компании. Я давно их слышу.

Меня охватило раздражение:

— А что же молчишь? Не наигрался в войнушку? Конечно, шакарский князь, опытный целитель и эстаминиэль — крутая до невозможности команда, которой все нипочем, да вот только целитель ранен, а у эстаминиэль зуб на зуб не попадает от холода и руки окоченели. Много скрюченными пальцами не наколдуешь! — сердито закончила я. Вот балбес! Ладно еще, мной рисковать, но Дэйр тут причем?

— Приятно, что у меня ты ни одной слабости не нашла, — тонко подколол меня Ксиль и продолжил уже серьезнее: — Опасности пока никакой. Хищники еще далеко, первые твари будут здесь не раньше, чем через шесть минут. Их как будто гонит что-то… Не переживай, Найта. Успеем уйти. Предлагаю тебе оседлать какую-нибудь ветку, а я понесу твоего драгоценного аллийца на руках как сказочную принцессу. До дома с ветерком доберемся.

— Околею по дороге от холода, — мрачно посулила я. — И вообще, у меня сейчас действительно с колдовством проблемы, и не только в непослушных пальцах дело. После таких выбросов магии даже ходить трудно.

— Двоих нести неудобно… — Максимилиан задумчиво потер подбородок. — Один вариант — сунуть кого-то под мышку, как куклу.

Дэриэлл дернулся, как от пощечины. Слово «кукла» он очень не любил, особенно в применении к своей персоне. А «кукольный» вообще было в доме Дэйра ругательством с оттенком презрения — ну, как у некоторых людей по необъяснимым причинам синонимом к слову «некачественный» почему-то считается «государственный».

— У меня есть другая идея, — предложил Дэйр, слегка нервным жестом перекинув косу через плечо. — Если Найта сможет растянуть действие моего телепорта на троих…

— Ты захватил из дома готовый телепорт? — обрадовалась я. Конечно, заклинание мгновенного переноса гораздо сложнее, чем «греющее» или полетное, но мне не нужно будет плести его с нуля — просто чуть-чуть расширить. Вложения собственных сил тут не нужны, так что справлюсь. Должна справиться, по крайней мере. — Давай сюда!

Дэйр замялся и начал трепать свою несчастную косичку с утроенной силой.

— Я заклинание на заколку повесил, а она куда-то съехала по волосам, — неловко пояснил он, ощупывая пальцами волосы. — Сейчас найду, она где-то здесь…

— Быстрее, — лаконично попросил Максимилиан, вглядываясь в темноту над краями оврага. — Этих тварей правда кто-то гонит прямо на нас, да еще и злит. Потеряем еще минуту — застрянем надолго. А ведь кто-то мечтал поскорее очутиться в тепле. Да, Найта?

В унисон с последними словами князя нити тревожно завибрировали. Ох, раньше в аллийских лесах было куда спокойнее! И нежить не бродила такими стаями! Что происходит с Пределами, в конце концов?

— Нашел, — Дэйр наконец выудил из переплетения прядей небольшую черную бусину на веревочке. — Нэй, перестраивай заклинание, я пока достану свою сумку с грибами… — целитель, шатаясь, подошел к своей свежераскопанной «могиле». Ксиль неразборчиво что-то пробормотал. — Обидно было бы оставлять, — продолжил Дэйр, опускаясь на колени у ямы. — Я мигом посмотрю. Наверняка лареги закопали меня вместе с ней. Хорошие же грибы, жалко…

У Максимилиана дернулся глаз. Или померещилось? Странно здесь тени играют…

— Да, я вроде натыкалась на что-то подобное, — непослушные пальцы все никак не желали цеплять нить заклинания. Ладно, попробуем мысленно, хотя это сложнее и требует большей концентрации… — Посмотри в той куче справа.

— Нет времени! — князь вдруг сорвался с места, схватил склонившегося над разворошенной землей аллийца в охапку и тут же метнулся обратно. Взвихрились искристым туманом крылья — и сразу же облеклись материей. — Не успеем, Найта, брось возиться. Активируй амулет, как есть. Притворимся, что объект всего один.

— Это как? — Дэйр поморщился — Максимилиан, похоже, заехал по не успевшей затянуться ране.

— Это так, — крылья сложились, плотно вжимая нас друг в друга. У меня перед глазами аж звездочки заплясали, а грудную клетку сдавило так, что вдохнуть не получалось при всем желании. — Найта, давай!

Я раскрошила бусину — за секунду до того, как ночной лес вокруг взорвался голодным, разочарованным воем. И сразу, без перехода и полутонов, голоса как отрезало, а воздух потеплел.

— Гррхх… — задушено просипела я, инстинктивно пытаясь высвободиться.

— Получилось, — констатировал князь и резко расправил крылья. Мы с Дэйром одинаково неуклюже упали на пол, хватая ртами воздух, как большие рыбины, выброшенные на берег. Вспыхнул магический светильник, реагируя на появление хозяина. Я жадно вгляделась в Дэйра. Вид у него был неважный. Глаза запали, губы бескровные… К темному пятну на животе за обрывками куртки и вовсе присматриваться не хотелось. — Надо же, не думал, что ваши заклинания довольно легко обмануть.

— Конечно, они же стандартные, — я обессилено распласталась на ковре. Хорошо, что телепорт перенес нас в гостиную, а не в коридор… На голых досках не поваляешься. — Прояви смекалку — и вуаля! А почему мы так спешили? Ведь было же еще несколько минут в запасе.

Максимилиан, на внешнем виде и самочувствии которого драка с ларегами никак не отразилась, задумчиво изучал комнату. Князь бесшумно, по-кошачьи мягко ступал по ковру, касаясь то одной, то другой вещи — вот он лениво провел рукой по накрытому вышитой скатертью столу, подцепил ногтем корешок книги, выглянул в окно…

— Там было еще что-то кроме нежити, — после паузы ответил Ксиль. Кожистые крылья за спиной у него расплылись облаком энергии и медленно втянулись под лопатки. Когти тоже стали короче. Теперь их уже можно было принять за человеческий маникюр, пусть и экстремальный. — Натравить ларег — еще куда ни шло, но твари с тонкого плана… И у кого ты поперек горла стоишь, хороший мой?

— Много у кого, — Дэриэлл с трудом встал, цепляясь за кресло. Покровительственное «хороший мой» от Ксиля он проигнорировал — явно не до того было. — Но никто из моих старых врагов не станет угрожать целителю. И уж тем более — покушаться на его жизнь. А вы, как я понимаю, считаете, что это было именно покушение, а не случайность?

— А сам-то как считаешь? — усмехнулся Максимилиан, захлопывая книгу. Я устало прикрыла глаза, наблюдая за комнатой из-под ресниц. Силы на то, чтобы подняться, уже появились, а вот желание что-то делать исчезло окончательно. Не один Дэйр сегодня устал.

— Я не дурак, — вздохнул целитель, до белых костяшек цепляясь за спинку кресла. Едва на ногах стоит, а все туда же — героя из себя строит. — И не слепой. Разумеется, мне понятно, что на сей раз кто-то решил озаботиться моим физическим устранением всерьез. Но это не повод запереться в доме и носа на улицу не показывать, — в голосе целителя прорезались знакомые упрямые интонации. Так же, чуть нараспев, Дэйр говорил «Попробуем еще раз», когда опыт проваливался в десятый раз.

— Угу, — охотно поддакнул Ксиль, рассматривая неподвижный сад за окном. — Лучше геройски сдохнуть, но не показать врагу, что испугался. Потрясающая работа мысли. Догадываюсь, кто занимался воспитанием Найты… Ты ведь тоже когда-то вляпывалась в историю с покушениями? — я предпочла претвориться слепоглухонемой, не поддаваясь на провокации. Да, в Заокеании одна безголовая равейна вела себя крайне неосмотрительно. Но любому бы снесло крышу, если бы он оказался единственным носителем магического дара на полматерика! И методы воспитания Дэриэлла тут ни при чем. — К отцу не обращался? Он вроде Повелитель, мог бы расследование хоть инициировать.

— Это не ваше дело, князь, — отрезал Дэйр, всем своим видом показывая, что развивать эту тему не хочет.

Максимилиан, разумеется, плевать хотел на тактичность, этику и прочие глупые изобретения человечества.

— Я так и думал. Зря. Ветвь охранения порядка у Леарги эм-Ллиамат работает четко, как часы. Что же ты не попросил его о помощи? Гордость заела? В таком случае, обращаться к тебе стоит даже не «дружок», а «малыш», даже если ты вдвое меня старше.

Дэриэлл судорожно выпрямился. Глаза у него гневно сверкали, а на щеках цвели пятна. Конечно, не привык к такому обращению — к целителям обычно относятся уважительно.

Кажется, мне пора вмешаться.

— А давайте продолжим разбор полетов позже? — скромно попросила я, усаживаясь на ковре. — Дэйр, как насчет активации охраны? Знаю, ты не любишь заклинания, но сегодня лучше подстраховаться.

«Здравая идея, Найта», — мысленно поаплодировал мне Ксиль, но похвала сильно отдавала насмешкой.

«Не надо меня недооценивать. Кстати, кто тут у нас говорит о беспечности? — подколола я шакаи-ар. — Уж не тот ли «оболтус», который потащил трех равейн и одного дракона на штурм целой базы?»

«Трех эстаминиэль, прошу подчеркнуть. Да я бы и один справился, будь у меня на то желание, — уязвлено откликнулся он. — Найта, будь милосерднее, не начинай читать нотации. Мне уже и так Тай все мозги исполоскал…»

«Ага, так он все-таки устроил тебе трепку!» — позлорадствовала я. А что, Ксилю трепка не помешает! А то уже тридцать шесть веков минуло, а иногда ведет себя, как мой ровесник. Даже с поправкой на психику шакаи-ар — слишком инфантильное поведение.

«Ну, нотации — это не совсем трёпка, — обломал меня Ксиль. — Мы просто поговорили по душам, как старые добрые друзья…»

— Я займусь защитой, — пообещал Дэриэлл, невольно вклиниваясь в наш безмолвный диалог. — Нэй, спустись, пожалуйста, в лабораторию и принеси эссенцию для очистки крови. Ту, которую я использую после опытов с токсичными веществами.

— Ладно! — я еле-еле поднялась на ноги и сладко потянулась: в тепле, да еще после стресса, накатила сонливость. — Это все?

— Разогрей ужин, если не трудно, — попросил Дэриэлл, подумав. — На кухне была печеная картошка с грибами… Что смешного? — прожег он взглядом вдруг развеселившегося шакаи-ар. — Делать нечего? Тогда, будьте любезны, сходите в кладовку за веником и приберитесь здесь, — Дэйр мстительно стряхнул на светлый ковер землю с куртки.

— А ты что делать будешь? — Ксиль ковырнул мыском ворс, но грязь только размазалась.

— Займусь водными процедурами, — по-врачебному сухим тоном ответил он и поплелся к лестнице, опираясь на стену.

Я мужественно дотерпела, пока не хлопнет дверь купальни, и только потом дала волю гнусному хихиканью.

— Веселишься? — коварно поинтересовался князь, обнимая меня со спины. Клыки щелкнули прямо над ухом. Странно, но вместо того, чтобы успокоиться, я наоборот расхохоталась уже в голос.

— Ксиль, ну это же коме-е-едия, — от смеха у меня даже слезы выступили. — Ты с ним сюсюкаешь — «дружок», «малыш», «хороший мой», а он едва ли не закипает. Не надоело тебе еще играть? А то ведь доведешь его, он правда тебе яд какой-нибудь в еду подсыплет.

Максимилиан вздохнул и уткнулся лицом в мою макушку. Тоже мне, удовольствие — волосы наверняка все в земле… Как и у Ксиля, кстати. А дохлятиной от нас обоих, наверное, несет за километр.

— Может, это и выглядит, как баловство, но страсти кипят нешуточные, — невесело объяснил он. — Твоего Дэриэлла только целительская этика удерживает от мордобоя, да и меня так и подмывает хорошенько врезать ему. Или хотя бы довести до взрыва, чтобы перестал все эмоции в себе копить. Изображает тут такого бескорыстного, спокойного, понимающего друга, но его мысли… Я бы с ума сошел такой темперамент прятать, — признался Ксиль. — Ты знаешь, что он руку сам себе готов отпилить за то, чтобы ты легла к нему в постель?

Я залилась краской. М-да, с тактичностью у Ксиля явно проблемы…

— Дэйр не такой. И нет у него «безумной любви». Мне кажется, он просто не хочет, чтобы я осталась с тобой. Ну, как Элен.

— Ерунда, — фыркнул Ксиль, щекоча дыханием кожу. — Он любит тебя уже давно. И видит перед собой отнюдь не маленькую девочку, свою ученицу и воспитанницу… Ревнует безумно. А как он меня поливает мысленно! Такому обширному запасу особо жестоких нецензурных выражений даже Шеан с Тэа позавидуют.

— Догадываюсь, — вздохнула я. — Ты на него злишься?

Максимилиан слегка отстранился и развернул меня лицом.

— Я злюсь на него, потому что он навязал тебе это, — коготь князя чиркнул по цепочке с кольцом.

Мне стало стыдно. Когда я принимала подарок Дэриэлла, все это выглядело по-другому. А сейчас кольцо казалось символом… измены? Получается, когда я взяла это кольцо, хотя любила Ксиля, то я ему изменила? Да еще и Дэриэлла обнадежила зря… Какая-то я испорченная.

— О, боги, Найта, ты не испорченная, ты смешная! — обидно расхохотался Ксиль, подслушав мои мысленные терзания. — До сих пор примеряешь на шакаи-ар человеческие шаблоны. Вот дурочка-то, а, — он ласково погладил меня по щеке, смягчая слова. — Среди эмпатов, в обществе, где каждый совершенно точно знает, что чувствует партнер, понятие «измена» как-то теряет смысл. У нас говорят, — совсем тихо продолжил он, — что если любишь — будешь желать избраннику только счастья… Даже с другим человеком, — князь отвел глаза. — Но все равно я зол на твоего целителя. Он не имел права давить на тебя. К тому же ты тогда была несовершеннолетней, между прочим. Каков мерзавец, а?

Ну, началось. Надеюсь, дело ограничится только взаимными поддевками.

— Когда один князь учил меня целоваться, о возрасте он как-то не думал, — я сердито отобрала цепочку и заправила ее под рубашку. — К тому же, формально я и сейчас несовершеннолетняя, при мне нельзя ругаться, курить и думать неприличное. И вообще, Дэйр не настаивал на скором ответе. Сказал, что готов ждать, сколько потребуется. И ты злишься на него только из-за этого? — укорила я Ксиля. — Он, между прочим, тебе жизнь спас. Неужели ты не можешь с ним нормально общаться?

— Конечно, он будет ждать, куда денется, — рассеянно вздохнул князь. — Малыш… — он запнулся. — А ты действительно хочешь, чтобы мы стали друзьями?

— Я, кажется, говорила только о нормальном общении, не более.

— Но хочешь ведь? — сощурился Максимилиан. Я отвела взгляд. — Ты про себя подумала — «не можете стать друзьями», а сказала другое. Так что?

— Невозможных желаний не загадываю.

— Невозможных… — он легонько коснулся губами моего лба. — Давай поговорим по-взрослому, Найта. Меня тянет к твоему целителю. Запах, мысленный фон, даже облик… Я очень падок на красоту. А Дэриэлл красив и внешне, и внутренне — просто до ошеломляющего прекрасен, сказать по правде. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, я бы обязательно попытался привязать его к своему клану. Такими личностями не разбрасываются, Найта… Но Дэриэлл-кланник — это уж точно относится к разряду невыполнимых мечтаний.

Я замерла.

— Ты имеешь в виду, что все-таки подружишься с ним?

— Попробую, Найта, хотя бы попробую, — на губах его играла странная улыбка. — Ведь ты этого хочешь, — добавил он шепотом. По спине мурашки пробежали.

А потом я внезапно вспомнила один старый разговор с Пепельным князем — и задумалась.

То, что Ксиль только что говорил о любви и ревности шакаи-ар… То, что говорил об этом Тантаэ… Неужели Ксиль сейчас не просто пытался меня успокоить, а был искренен? Дэриэлл ему неприятен только потому, что хитростью вручил мне свое кольцо, а так Максимилиана не беспокоят ни его чувства ко мне, ни мои — к нему?

— Точно не ревнуешь? — неловко отодвинулась я. Ксиль провел рукой по моим встрепанным волосам, как будто котенка ласкал.

— Нисколько, Найта. Я ведь совершенно точно знаю, что ты чувствуешь ко мне, — просто сказал он. — Не волнуйся. Иди за лекарством для нашего «больного», — добавил он, усмехаясь. — Только подскажи мне сначала, где тут кладовка, в которой прячутся веники-швабры и прочие совки.

— Нигде, — хмыкнула я. — Дэйр пошутил. Здесь магией все убирается. Заклинания автоматически активируются, как только комната остается пустой.

— В таком случае пойду разогревать… гм, грибы, — улыбнулся Ксиль и сморщился, принюхиваясь к своим рукам. — Ну и запах от меня идет. Надеюсь, твой Дэриэлл разрешит мне воспользоваться купальней?

— А почему бы нет? — я удивилась вопросу. — Он ведь позволил тебе жить в этом доме.

Ксиль скептически выгнул бровь:

— Неужели?

— Конечно, — я на мгновение коснулась нитей, проверяя догадку. — Разве ты не чувствуешь, что защита уже активирована, но ты для нее — «свой»?

— Дела-а… — протянул Ксиль. И предвкушающе сощурился. — Тогда я за сменной одеждой. И навещу, пожалуй, нашего гостеприимного хозяина в купальне.

Э-э?

— Дэйр не любит, когда ему мешают! — выдала я, но комната уже опустела. Вот и попытался «подружиться»… Ладно, не маленькие, сами разберутся. А Ксиль, если будет продолжать в том же духе, схлопочет по шее. Дэриэлл, конечно, не боец, но рука у него тяжелая.

Первым делом я связалась с Лиссэ через зеркало и сообщила, что с целителем все относительно в порядке, чтобы она не волновалась.

— Князь остался с вами или отправился на ночь в Приграничный? — со значением спросила тетушка, выслушав мой рассказ.

— Разумеется, он здесь, — я пожала плечами как можно равнодушнее. — Дэйр не станет выгонять из дома того, кто спас ему жизнь.

Лиссэ поджала губы.

— Надеюсь, Нэй, ты понимаешь, что он поступает так только ради тебя. Этим двоим трудно будет находиться под одной крышей… — аллийка помедлила. — Если кто-то из них в итоге пострадает, вини только себя.

Зеркало погасло.

— Жестоко, — криво улыбнулось мне отражение. — Обнадеживает только то, что в роду Эльнеке пророчиц не водилось.

Я быстро заскочила на кухню, вымыла руки и лицо, поднялась в комнату — за домашней одеждой. С удовольствием перебравшись в любимые резаные джинсы и мягкую толстовку с капюшоном, спустилась в лабораторию. На лестнице специально прислушалась, но в купальне было тихо. Только вода негромко плескала, и Дэриэлл бубнил что-то устало, но вроде бы не сердито. Надеюсь, он Ксиля не утопил…

Эссенция с говорящим названием «Чистотел» отыскалась на полке быстро. Ох, сколько воспоминаний связано с этой маленькой бутылочкой из синего стекла! Дозировку и способ применения снадобья я выучила раньше, чем таблицу умножения: пять раз по пять капель на стакан молока. Дэйр всегда держал эссенцию под рукой, так как многие токсичные вещества имели обыкновение быстро испаряться. Такая у них подлая природа. Вот надышишься иногда какой-нибудь гадостью… Вроде бы и не смертельно, и антидот больше навредит, чем поможет, но и так просто не оставишь. А «Чистотел» — идеальный вариант. И яды выводит, и побочных эффектов не имеет. Разве что спать после него хочется до ужаса…

Наскоро смешав для Дэйра эссенцию с молоком, я поставила на огонь сковородку с ужином и вскипятила чайник. Есть не хотелось, но Ксиль наверняка не откажется — после манипуляций с крыльями-то! Конечно, лучше всего отпустить князя на охоту в Приграничный… Но сегодня мне что-то не хочется с ним расставаться. Все-таки князь в доме — защита куда надежнее каких-то там хлипких заклинаний.

— А запах ничего так, вкусный, — радостно оскалился Максимилиан, появляясь в дверях. Легок на помине! — Хотя пристрастие к грибам у твоего дружка весьма подозрительное… Там хватит на троих?

Дэриэлл поднырнул под его выставленную поперек прохода руку и первым зашел в столовую.

— Нет, — с тщательно отмеренной дозой злорадства объявил он, заглянув в сковородку. — Можете и не надеяться на порцию.

После купания целитель поленился заплетать косу. Просто высушил волосы и перехватил их медицинской резинкой в районе лопаток. Я пригляделась с любопытством — кое-что было новеньким. Волна золотисто-медового цвета сейчас сантиметров двадцать пять не доставала до колен.

— Ты подстригся? — разочарованно протянула я. — Дэйр, почему? Какой у тебя теперь длины коса?

— Где-то на локоть покороче, — досадливо ответил целитель. — Такая неприятная история приключилась недавно, где-то полгода назад… В Приграничном кто-то оттянул косу назад и хватанул по ней ножом. Меня, конечно, скрутило, и нападавшего я упустил. А волосы еще долго болели.

— Чтоб этого урода пронесло, как с огурцов и кефира, — искренне посулила я неизвестному, обкорнавшему косу Дэйра, и сочувственно погладила мягкие, влажноватые еще пряди. — Ну, ничего. Зато мыть удобнее. Смотри, и я тоже подстриглась…

— Я уже заметил, — Дэйр насмешливо дернул меня за косичку и улыбнулся. — Ты бы расчесалась, горе мое. Вся голова в земле.

— Перед сном помою, — зевнула я.

— Любительница спать с мокрой головой, — хмыкнул Дэриэлл. — Это вредно, между прочим.

— Заболею — вылечишь. Ой, не накладывай мне, я есть не буду, только чая попью за компанию. Мне Лиссэ штуки три пирогов впихнула, когда мы к ней заходили. А Ксилю, кстати, ничего не досталось, так что лучше ему подложи.

— Будешь перебиваться пирогами вместо нормальной еды — посадишь себе желудок, — наставительно заметил Дэриэлл, разделяя ужин на две порции. Я улыбнулась. Склоки склоками, а гостю, пусть и шакаи-ар, он все равно отложил кусочки посимпатичнее. — И вообще, стоит заняться твоим воспитанием, Нэй. Водишься, с кем попало, спишь с мокрой головой, питаешься плохо…

— И кто бы мог быть в этом виноват, а? — хохотнул Максимилиан. — Пойдем, предъявим претензии эстиль Элен?

— Ступайте, предъявляйте, — великодушно предложил Дэриэлл. — Только заранее условимся, что похороны за ваш счет. И, возвращаясь к воспитанию… За едой разговаривать не принято.

— Да-а? — протянул Ксиль, разглядывая наколотый на вилку грибок. — А я, представь себе, не только разговариваю за едой. Иногда я и с едой болтаю… потенциальной. С тобой, например, — он подмигнул Дэйру. Тот грозно сдвинул брови, но промолчал. — И не надо корчить тут из себя самого старшего и умного. Любой из моего клана знает об этом мире куда больше тебя. Даже Корделия, которой, в общем-то, на мир плевать.

— Серьезно? — с убийственной иронией поинтересовался Дэйр. — Считаете, что я ничего в жизни не видел?

— Сколько тебе там? — Максимилиан с деланной усталостью подпер щеку кулаком. — Семь с мелочью? Восемь тысяч? Не важно. Я ведь не ошибусь, если предположу, что ты почти не покидал Пределы? И общение твое ограничивалось контактами с соплеменниками?

Дэриэлл помрачнел.

— Не ошибаетесь. Впрочем, последние лет пятьсот я общаюсь и с людьми тоже. Что же касается других народов… Опыт взаимодействия с шакаи-ар у меня есть, но я не горю желанием его повторить. Можете считать себя исключением, если вам угодно.

Максимилиан поймал его взгляд и отчего-то смутился.

— Прости, — вздохнул он. — Беру свои слова обратно. Темное у тебя прошлое, Дэриэлл… Да и настоящее не светлее. Как тебя угораздило задремать в рощице, где ошиваются лареги?

— Все не так просто, — Дэйр отодвинул тарелку и задумчиво переплел пальцы. — Начнем с того, что о моем намерении сходить за ингредиентами был осведомлен очень узкий круг лиц. Лиссэ, Ани, кое-кто из семьи Ллен-Амеле…

— Ты имеешь в виду родителей той девчонки, которую лечишь? — быстро уточнил Максимилиан. Целитель кивнул.

— Абсолютно верно. Возможно, знали слуги наследницы. Но лично я говорил о поездке всего пятерым. Лиссэ и Ани отпадают, значит, меня сдал кто-то из дома Ллен-Амеле. Неприятно, — скривил губы Дэриэлл. — Но больше меня раздражает то, что нападавшие воспользовались отравляющим веществом. Против кого — против специалиста в области токсикологии! Издевательство, вы не находите?

Я, если честно, ожидала, что Ксиль опять начнет цепляться к словам и подначивать целителя, но князь оставался смертельно серьезным.

— С этого места поподробнее, — попросил Максимилиан, недобро сужая глаза. — И не закрывай сознание. Наоборот, попытайся вспомнить все как можно ярче. Может, получится выйти на убийцу.

— Вы собираетесь просмотреть мою память? — нервно предположил Дэриэлл. Замялся, а потом решительно махнул рукой, будто разрубил невидимые нити. — Хорошо. Но в личное не суйтесь, или я забуду об основных принципах целителя.

— Твои секреты, хороший мой, останутся при тебе. Мне нужна только память и поверхностные мысли. И эмоции, разумеется. Их я не могу перестать слышать.

Я не верила своим ушам. Кажется, Максимилиан действительно принял близко к сердцу мою просьбу «подружиться» с Дэйром. По крайней мере, Ксиль по-настоящему хотел решить его проблемы. И, почувствовав это, целитель тоже слегка расслабился.

Фантасмагорическая картинка — на жарко натопленной кухне князь, одетый с иголочки, условно дружелюбно беседует с небрежным аллийцем в вытянутой футболке и тренировочных брюках, по-братски разделив на двоих скудный ужин.

«Капля вежливости и уйма терпения — и кто угодно ответит тебе, хм, взаимностью, — мысленно ухмыльнулся Ксиль. — Даже гордый, ревнивый до скрежета зубовного аллиец».

«Рано радоваться», — с мрачным облегчением констатировала я. Но если бы они действительно подружились за один вечер, то в лесу бы точно сдохло что-то крупное.

— Возможно, в том, что сегодня случилось, виноваты не только гипотетические враги, но и моя беспечность, — медленно начал рассказ Дэриэлл, поглаживая пальцами кружку с раствором «Чистотела». — Последние месяцы я постоянно на взводе. Лиссэ еще не успела вам пожаловаться? — внезапно усмехнулся он. — Не похоже на нее. У нас была такая ссора, что стены тряслись, а Ани потом неделю сердилась и рисовала только натюрморты с яблоками. Даже в доме Ллен-Амеле отметили мое состояние. Отец наследницы предложил мне съездить и развеяться. После скандала у Лиссэ я и вправду подумывал о том, чтобы уехать куда-нибудь в глушь, желательно не на день, а по меньшей мере на двое-трое суток. А тут оказалось, что можно совместить приятное с полезным: прогуляться за ингредиентами и заодно остудить голову. Я поставил в известность о своих намерениях главу семьи Ллен-Амеле. При разговоре присутствовала его жена, и, разумеется, сама наследница. Вернулся домой, подготовил снаряжение и на следующее утро отправился в дубраву за холмами, по дороге предупредив Лиссэ о своих планах.

Меня передернуло, стоило только представить, как разворачивались бы события, будь Дэриэлл чуть менее предусмотрительным. Если бы Лиссэ не знала, где его искать… Однако успокаивает то, что теперь уже точно ясно — тетушка никак не могла подставить Дэйра, ни прямо, ни косвенно. Иначе бы не она не помогала его искать. Не то чтобы я в ней сомневалась, но всякое случается…

«Правильно, Найта, — одобрил Максимилиан. — В таких делах лучше быть слишком подозрительным, чем беспечным и мертвым. Конечно, Тай бы сказал об этом лучше, чем я, но смысл таков: даже телепаты ошибаются в людях, что уж говорить об остальных».

«И все равно я рада, что Лиссэ ни при чем».

«Согласен. Та аллийка, конечно, не сахар, но и не предательница. Чистая, прямая и бескомпромиссная. Уважаю таких. Мне тоже не хотелось бы видеть ее своим врагом».

— Сначала все шло, как обычно, — продолжал Дэриэлл. Он говорил скованно, будто стеснялся того, что собеседник может слышать еще и его мысли и чувства, но лицо у него было спокойным, почти безмятежным — если бы не напряженная морщинка между бровей. — Отыскал место, достал инструменты, начал срезать грибы… У меня как раз недавно появились средства на новые ножи с инертным покрытием. Древесные грибы при взаимодействии с металлом быстро теряют свои свойства, а костяными лезвиями приходится работать подолгу, отпиливать по крохе в час. Раньше пробовали использовать золото — как металл, практически не поддающийся окислению, но последние исследования показали, что простое серебро с напылением из минерального…

— Дэйр… — смущенно кашлянула я. Максимилиан из всех сил сохранял серьезный вид.

Дэриэлл виновато улыбнулся:

— Про напыление я, наверное, лучше потом объясню, тебе будет интересно, Нэй… Но дальше и рассказывать-то нечего. Мне показалось, что за мной следят — такое премерзкое ощущение зуда под лопатками, — «Крылья прорастают?» — усмехнулся про себя князь. — Я обернулся, спросил, кто здесь… А потом мне заломили руки за спину и всадили в горло шприц. Убойная доза снотворного. Меня не так-то просто отравить, — с чувством оскорбленной профессиональной гордости заметил Дэриэлл. — Из-за работы с ядами в крови у меня много всего намешано. Антидоты, укрепители… Тот же «Чистотел» после каждого опыта… — он взболтал остатки молока в чашке. — То есть дротик или отравленная игла бы не подошли, нужна большая доза. Либо сильное средство, а его раздобыть трудно, и источник, изготовителя можно отыскать легко — было бы желание.

— Я понял, — перебил его Максимилиан. Глаза у шакаи-ар сияли от азарта. — Ты не смог разглядеть лица нападавшего?

— Нет. Наверное, — качнул головой Дэриэлл. — Последние несколько минут перед тем, как снотворное подействовало, стерлись начисто. Я помню, как срезал грибы, помню, как болели вывернутые руки — но очень размыто. Никаких конкретных воспоминаний.

— Наша память фиксирует все, хотим мы того или нет, — проговорил Максимилиан после паузы. — Если ты видел убийцу, Дэриэлл, то в твоей памяти хранится его образ. Эффект от снотворного мешает добраться до этих воспоминаний, но они никуда не исчезали…

Максимилиан медленно встал, обошел стол и сел на диван рядом с целителем. Тот машинально отодвинулся — брезгливый, но естественный жест, и тем более обидный.

— Дэриэлл, — очень тихим, пробирающим до костей голосом произнес Северный князь, осторожно накрывая ладонь целителя своей. Чуткие пальцы Дэриэлла судорожно дернулись и словно заледенели в плену черных когтей. Как будто птица угодила в змеиные кольца. — Не закрывайся. Позволь мне заглянуть дальше.

— Зачем вам это? — Дэйр словно разом охрип. От волнения или от испуга? Чушь, мой аллиец не умеет бояться…

— Я хочу помочь тебе, — Максимилиан удержал его взгляд. — И говори мне «ты», пожалуйста. От этих «вы» как песок на зубах.

Я сглотнула. Боги, как знакомо…

Сила шакарского обаяния… убийственная. Это инстинкт охотника и жертвы — когда хищник так смотрит на тебя, то тело отказывается повиноваться и мысли замирают. Неважно, насколько хорошо ты умеешь себя контролировать — подсознание всегда сильнее. Загляни в зрачки своей смерти — и окажешься в ловушке.

— Помочь? — Дэриэлл моргнул, пытаясь разорвать контакт. Тщетно.

А я сидела и даже пошевелиться не могла от напряжения. «Ксиль не сделает ему дурного, Ксиль не сделает ему дурного», — билось в голове монотонно, как мантра.

— Да, Дэйри, — ласково произнес Максимилиан. — Ты хочешь найти убийцу? Хочешь отомстить за свое унижение? Хочешь действовать вместе со мной?

Дэриэлл ничего не сказал. Только улыбнулся. И в ту же секунду на меня обрушился поток бессвязных картинок: нож, небо, трава, снег, засохший лист… Максимилиан ушел в чужие воспоминания так глубоко, что почти потерял над собой контроль, транслируя все то, что видел. Образы сменялись настолько быстро, что я не успевала их осознать — только инстинктивно почувствовать.

А потом — через минуту, через час? — одна картина вспыхнула невыносимо ярко, словно подсвеченная изнутри. Даже не картина — комплекс ощущений.

Промерзшая земля под щекой. Тяжелеющие, слипшиеся от влаги ресницы. И — изящная, совершенная ладонь, откидывающая прядь с лица целителя.

— А он осторожен, — Максимилиан расслабленно откинулся на спинку. Дэйр почти зеркально повторил это движение. Светлые ресницы слиплись от выступивших слез, а на щеках у целителя цвели алые пятна — яркие даже на смуглой коже. — Ни единой ошибки. Все, что у нас есть — это его рука. И что-то мне в ней не нравится…

Я зажмурилась, вспоминая. Мне тоже что-то показалось неправильным. Что-то, лежащее на поверхности… Что-то…

Есть.

— У него нет линии жизни, — ошарашенно произнесла я. — У него вообще чистая ладонь. Совершенно.

А это значит…

О, боги…

Только Древнего нам не хватало!

Отступление второе. То, что Найта не видела

Сначала тихо, на грани слышимости, проскрипели ступеньки в коридоре. Потом зашуршала занавеска над дверью. Щелкнул зловеще замок…

Пересилив себя, Дэйр открыл глаза. В неподвижной, исходящей паром воде отражалась до отвращения знакомая персона, которой здесь и сейчас делать было нечего. Что-то подсказывало целителю — персоне на его мнение относительно очередности посещения купальни плевать с высокой башни.

«Утопиться, что ли… может, отстанет», — тоскливо подумал Дэриэлл, ныряя в помутневшую от мыла воду.

Когтистая рука цапнула его за косу под затылком.

«Вот навязался на мою голову», — Дэйр постарался вложить в эту мысль все запасы внутреннего яда и раздражения. А их за семь тысяч лет накопилось вполне достаточно, чтобы отравить эту купальню, Кентал Савал, дворец Леарги, да еще и на две-три базы Ордена осталось бы.

Рука насмешливо пощекотала длиннющим когтем нежную кожу под подбородком, а потом потянула за косу вверх, заставляя вернуться в жестокий мир.

— И что вы здесь делаете, скажите на милость? — устало поинтересовался Дэриэлл, на всякий случай закрывая глаза. Привычка многоопытного труса: если я тебя не вижу, то можно притвориться, что и ты меня тоже. Интересно, Максимилиан знает об этом правиле? Похоже, что нет.

— Собираюсь окунуться, — князь по-мальчишески нахально дернул целителя за косу. — Не возражаешь?

— А мои возражения на что-то повлияют?

За спиной у Дэйра шумно зашуршали одеждой, принюхались и, судя по звукам, с отвращением бросили что-то скомканное в угол.

— Конечно, нет, хороший мой. Ты сомневался?

«Надо было попросить Нэй занять его делом, чтобы хоть минуту побыть в покое», — укорил себя за беспечность Дэйр. А вслух сказал:

— Лучше бы подождал своей очереди. Вода сейчас не самая чистая. Рана открылась, там теперь крови полно… — и осекся, понимая, что выбрал на самый лучший аргумент.

Князь, конечно, не обманул ожиданий.

— О, это замечательная новость, дружок. Знаешь, я мечтаю искупаться в твоей крови с того момента, как попробовал тебя на вкус. Это было… незабываемо. А сейчас я могу подумать, что ты меня прямо-таки заманиваешь к себе. Скучно плескаться одному?

Дэйр в изнеможении откинул голову на бортик и зажмурился. В умении унижать, не говоря ничего особенного, этот нахал переплюнул даже драгоценную сестрицу Меренэ. И, самое плохое, сил на пикировку не было совершенно.

— И так ты благодаришь целителя за спасение жизни? — укорил князя Дэйр, игнорируя тот факт, что всего пару часов назад ему этот долг вернули с лихвой.

Князь тихо рассмеялся. Вода плеснула в бортики, принимая в себя еще одно тело. «Немытое, хищное и отвратительно себя ведущее тело», — едко уточнил про себя Дэриэлл, надеясь, что телепат и эту мысль уловит. Может, даже поймет намек.

Но это совсем вряд ли.

— А как же основной принцип целительства — бескорыстие? Впрочем, — голос Максимилиана стал мурлыкающе-вкрадчивым, — я могу отблагодарить тебя как-нибудь нестандартно.

Дэриэлл от неожиданности съехал вниз и нахлебался воды.

— Например? — осторожно предположил он, откашлявшись. Мало ли что придет в голову «должнику»? Шакаи-ар — это диагноз… Да и наверняка Максимилиан сумеет обернуть любую просьбу в свою пользу, и он, Дэйр, еще тысячу раз пожалеет, что когда-то ляпнул про «долги».

— Например, расплету твою замечательную косу, — невозмутимо предложил князь. — Она вся промокла. Как ты с этой копной сам справляешься?

— Обычно? — Дэйр рискнул открыть глаза. На другом краю купальни Максимилиан с невинным видом выскребал когтем «Дэйр — дурак!» по бортику. «Убью», — спокойно подумал целитель, а вслух продолжил: — С помощью магии. Но сегодня я не в форме. Да и активация и перенастройка защиты отняли много сил… Руки не поднимаются уже, — неожиданно сознался Дэйр. И вдруг понял, как он невыносимо, немыслимо измотан. «А что? — шепнула врожденная лень. — Слуга княжеского ранга — такую роскошь себе даже не каждый старейшина может позволить…»

«Но это шакаи-ар, — возразил сам себе Дэйр, стараясь не думать о диагнозе, который он поставил бы пациенту с голосами в голове. — У меня к шакаи-ар большой счет».

«Ну и будь умнее, — посоветовала лень. — Взыскивай по этому счету мелкими партиями. К тому же князю очень-очень нравятся твои волосы».

До Дэйра с опозданием дошло, что «голос в голове» может исходить только от одного мерзкого, коварного, заботливого шакаи-ар, уродующего в настоящий момент его купальню.

— Думаю, последнюю фразу я могу расценивать, как комплимент? — саркастично поинтересовался Дэриэлл, чувствуя себя на редкость неловко. Словно оказался перед малознакомым человеком без одежды…

Впрочем, так оно и было.

— Это и есть комплимент, — усмехнулся Максимилиан, ловя дрейфующую в глубинах купальни косу. — Давно мечтал повозиться с такой роскошной шевелюрой. К тому же интересно, правда ли у аллийцев такие чувствительные волосы, как говорят. У меня было несколько подружек из ваших, но это так давно было! Не беспокойся, ничего с твоими волосами не случится, — он демонстративно помахал перед носом Дэйра рукой со втянутыми когтями. — Хотя соблазн сделать что-нибудь — огромный. Можно сказать, что ты, Дэриэлл, и есть сплошной соблазн.

Пальцы забегали, распуская тянущую на дно тяжесть по волоску. Дэйр неожиданно улыбнулся.

«Хорошо, что я не утопился, — подумал он. — Нэй бы наверняка огорчилась…»

— Найта зовет вас Ксиль, да? — все так же глупо улыбаясь, спросил он.

— Да, и что? — князь поболтал в воде одну золотистую прядь, очищая ее от земли, и поднес к лицу, вдыхая запах.

По спине у Дэйра пробежали мурашки — волосы действительно были очень чувствительные, и контраст прохладного воздуха, горячей воды и теплой ладони ощущался шокирующе остро.

— Просто спросил. Значит, Ксиль, Ледышка… Не боитесь растаять в горячей воде? — насмешливо поинтересовался Дэйр, про себя задавая совсем другой вопрос.

Максимилиан ухмыльнулся.

— Мир?

— Перемирие, — сурово поправил его Дэриэлл. — И не спорьте со своим целителем. Так никто не делает.

«Это ради Найты», — успокоил себя Дэйр.

«Кайф, — Максимилиан чувствовал себя так, будто и вправду вот-вот растает. — Боги, какой запах… И ощущения. Почему у меня в волосах нервов нет? Несправедливо…»

…Найта на цыпочках прокралась мимо двери, прислушиваясь. В купальне было тихо, только плескала вода, как будто кто-то переливал ее из горсти в горсть, и Дэриэлл бормотал что-то неразборчиво-благодарное.

«Надеюсь, он Ксиля не утопил», — подумала Найта встревоженно.

«Не дождешься, — подумал Максимилиан. — Я не собираюсь решать за тебя твои проблемы. И выбор делать тоже не собираюсь».

А Дэриэлл ни о чем не подумал. Он уже целую минуту клевал носом…

Глава 9. Проблемное утро

Ночь прошла тревожно. То мне мерещились по углам демонические фигуры, то распахивал ветер неплотно закрытое окно, нагоняя в спальню морозный воздух… Я ворочалась с боку на бок, отчаянно замерзая, но стоило хотя бы подумать о том, чтобы встать и закрыть окно, как руки и ноги наливались свинцовой усталостью. Сердце глухо колотилось где-то у самого горла, как будто в лихорадке.

Дрема подступила уже под утро, когда постель окончательно превратилась в разворошенное птичье гнездо. Просто в какой-то момент повеяло тонким запахом трав и заботливые руки, как в детстве, укрыли меня вторым одеялом. Наверное, целитель решил заглянуть ко мне и увидел, как я мучаюсь… На лоб легла прохладная ладонь, принося ощущение покоя. Я сонно улыбнулась в темноту, бормоча бессвязно «Спасибо, Дэйр…».

Темнота усмехнулась — совсем не по-аллийски! — и в изножье кровати появилась тяжесть. Я только и успела подумать: «Что-то здесь не так!» — и отключилась.

Утро началось с восхитительного запаха кофе и ругани вполголоса.

— Что ты здесь делаешь?

— Могу спросить у тебя то же самое, хороший мой.

— Зашел пожелать хорошего утра.

Такому шипению любая кошка позавидует.

— А я зашел пожелать спокойной ночи, — томно протянули в ответ. — И… несколько задержался. Эта кровать такая мягкая… — чьи-то нахальные руки провокационно зашуршали по одеялу.

— Отойди от нее, — что-то глухо звякнуло. — Разбудишь.

— Сам-то хорош, — проворчал собеседник. — О, какая прелесть! Ну-ка, попробуем…

— Отдай, ты, выкидыш эволюции! Это не для тебя!

Я с трудом сдержала улыбку. Дэйр в своем репертуаре.

— М-м-м… Вкус просто божественный, — кровать снова прогнулась. — Мои комплименты — ты прекрасно готовишь кофе. Алхимия и кулинария — родственные науки, да?

Скрипнуло кресло.

— Ты специально так себя ведешь? — устало вздохнул целитель. — Можешь ведь быть и любезным…

— А зачем? — князь наигранно удивился. — Во-первых, сейчас не хочу. А во-вторых, Найте смешно, зачем же лишать ее такого веселья… Верно я говорю, малыш? — кто-то щекотно подул мне в ухо. Я не выдержала и расхохоталась, отпихивая вконец обнаглевшего Ксиля в сторону.

— Доброе утро всем, — хмурый Дэриэлл, сидевший в кресле, положив ногу на ногу, тут же расцвел улыбкой. Выглядел он сегодня просто замечательно, вчерашние события не оставили на нем ни следа. Чистые волосы, как всегда, были заплетены в лохматую косу, темные глаза смотрели иронично и тепло. Оделся аллиец по-зимнему уютно — в синие вытертые джинсы и черную толстовку на молнии, с веселеньким пиратским флагом на спине и логотипом популярной рок-группы. Эх, как в старые добрые времена… — Ксиль, ты зачем выхлебал чужой кофе? И слезай уже с кровати, все ноги отдавил.

Максимилиан потрепал меня по макушке и с видом пай-мальчика перебрался на ручку кресла.

— Ты сел на мою косу, — холодно заметил Дэриэлл, закусил губу и дернул за косу так, что князь едва не свалился к аллийцу на колени. Мне захотелось побиться головой об стену: вот ведь упрямец, готов даже себе сделать больно, лишь бы и Ксилю досадить.

— Ну вот, везде я крайний, — князь в притворной обиде закатил глаза, устраиваясь поустойчивее. — Найта, не надо так на меня смотреть. Вон твой кофе, стоит на тумбочке. Я просто попробовал. Мало ли, что наш целитель туда намешал… Вдруг там приворотное зелье?

— Составы такого рода крайне слабо действуют на равейн, — я зевнула и потянулась за кружкой под одобрительным взглядом Дэйра. Он очень любил, когда я начинала щеголять познаниями в алхимии. — И незаметно добавить подобное зелье в кофе невозможно — слишком сильно меняется запах… И хватит уже дурацких шуток. Ты обещал вести себя прилично.

На губах Максимилиана расцвела злодейская улыбка.

— А я и не нарушал обещания, — князь подмигнул мне. — Это просто дружеская перепалка… На самом деле я Дэриэлла просто обожаю, жить без него не могу! — Ксиль в шутку схватил целителя и так притиснул его лицом к своему боку, что я испугалась — а вдруг Дэйр задохнется? Он вслепую замахнулся и заехал князю по плечу, но тот даже не шелохнулся и паясничать, конечно, не перестал. — Дэриэлл сама любезность, а кроме того, он блондин — моей любимой расцветки, кстати! — симпатяга и вообще добрая душа… А уж как вкусно пахнет! Правда, дружок? Ути-пути, просто куколка!

Дэйр резко дернулся. Вспыхнуло знакомое золотистое сияние, и Максимилиан с воплем «Шатт даккар!» скатился с кресла, прижимая руки к обожженному боку. Дэриэлл глубоко вздохнул, пряча лицо в ладонях. Сила целителя постепенно угасала, оставляя после себя только дрожащее марево и соленый привкус на языке. Ксиль смотрел в потолок широко распахнутыми глазами и будто не видел ничего — только дышал часто-часто.

Вот бездна…

Я свалилась с кровати, путаясь в двух одеялах, и кинулась к Дэриэллу.

— Ты в порядке? — осторожно дотронулась до неестественно побелевших пальцев, каждую секунду ожидая получить свою порцию боли. — Дэйр?..

— Все нормально, — шевельнулись обескровленные губы. Дэриэлл медленно выдохнул, зажмурился, а когда снова открыл глаза, то был почти спокоен. — На самом деле ненормально, но причину срыва я пока вряд ли смогу назвать. Погоди, немного приду в себя, и тогда поговорим. А до тех пор лучше отойди.

Чувство беспомощности перекипало в злость. Благо не нужно было искать виноватого — он-то уже сориентировался и теперь с отстраненным любопытством ощупывал поврежденный бок через ткань рубашки. Очень хотелось его по этому боку пнуть, но целительская этика не позволяла, поэтому я ограничилась нотациями в лучших традициях Лиссэ:

— Кретин! Доигрался, да? А еще телепат! Ты что, не понимаешь, когда нужно остановиться? — «Я хочу, чтобы вы спокойно общались, а не можешь — вали отсюда, мы сами разберемся!» — Ты здесь гость, а ведешь себя даже не как хозяин — как варвар-оккупант! И вообще забыл, похоже, что Дэриэлл — целитель, обращаешься с ним, как…

Я все громче кричала, но не от злости, а от запоздалого страха. Не знаю, за кого испугалась больше — за вдруг сорвавшегося и потерявшего контроль над собственной силой Дэриэлла или за беспечно-самоуверенного Ксиля. Пошутил, называется… Между тем, князь даже не пытался оправдываться. Он просто смотрел виноватыми, потемневшими от боли глазами — так, что даже цвет радужки уже было не различить. Кофе из опрокинутой кружки растекся по светлому ворсу уродливым коричневым пятном, похожим на оскаленную собачью морду.

— Нэй, успокойся, — я осеклась. Целитель успел незаметно подняться с кресла и теперь стоял рядом, положив мне руку на плечо. — Дело не в Максимилиане. Просто… накопилось, — Дэриэлл мягко отстранил меня и присел на корточки около Ксиля. — Можно взглянуть на травму? Я посмотрю, что можно сделать.

— Да я сам справлюсь, — вздохнул князь, но все же сел прямо и расстегнул рубашку, полностью открывая пострадавший бок. У меня к горлу подкатила тошнота. Кожа в том месте, куда пришелся основной удар, обуглилась и почернела, а по краям пошла пузырями, приняв гнилостный серо-коричневый оттенок. — Посложнее, конечно, чем настоящий ожог затянуть, но ничего смертельного. Не в первый раз.

Дэриэлл нахмурился. Кончики пальцев у него снова замерцали золотистым светом — но на этот раз теплым, уютным.

— Если тебе уже случалось попадать под такие удары, ты должен знать, что в поврежденном месте проблемы на энергетическом уровне, а не на физическом. Я слегка… попортил тебе структуру, замкнув ее на разложение тканей. Регены не помогут, если, конечно, ты не хочешь начисто выжечь рисунок на этом участке и отрастить его заново, — судя по тому, как смущенно князь отвел глаза, он именно так и собирался поступить. — Позволь мне помочь. Это ведь и моя вина. Я не должен был срываться так из-за глупой шутки.

Дэриэлл говорил сухо, но вполне искренне. Дождавшись осторожного кивка от князя, он подсел поближе и принялся осторожно разминать травмированный участок. «Гниль» постепенно светлела, пузыри-фурункулы сдувались — когда исчезал дефект в узоре нитей, регены Ксиля исправляли повреждения почти мгновенно.

— Спасибо, — князь расплылся в блаженной улыбке и слегка откинул голову назад.

Я поспешила перейти на другой уровень зрения и теперь заворожено наблюдала за работой Дэриэлла. Конечно, восприятие равейны отличается от восприятия целителя, но термины мы использовали похожие — «узор», «структура», «нити». Значит, Дэйр видел нечто похожее на то, что представало перед моими глазами — мягко переливающиеся сполохи света, наливающееся светом переплетение нитей, в которое словно впитывалось сияние целительной силы… Потрясающе красиво.

— Меня еще никогда так не лечили, — внезапно признался Максимилиан. — Обычно сам зарастаю. И… прости, если тебе было неприятно мое поведение. У нас совсем по-другому относятся к прикосновениям. Я не думал, что тебя это так разозлит.

— Да, где-то приходилось читать, что у вас основной способ восприятия мира — эмпатически-тактильный, — немного расслабился Дэриэлл, сведя разговор к научной беседе. — Это влияние регенов, верно?

— Верно, — князь потерся щекой о собственное плечо — лениво, как разнежившийся на солнце кот, и уставился на Дэриэлла почти в упор. — И запахи. Не смейся только. Я серьезно. Хорошо пахнуть для нас важнее, чем хорошо выглядеть.

— Так это была не издевка, а действительно комплимент? — скептически уточнил Дэриэлл, убирая руки. Ксиль подмигнул ему лукаво:

— Разумеется. Засыпать тебя комплиментами — сплошное удовольствие. И, предупреждая следующий вопрос — нет, это был не сарказм.

Дэриэлл и бровью не повел.

— В таком случае позволь мне сделать ответный комплимент: у тебя очень гармоничная энергетическая структура. Потрясающая стабильность и самодостаточность — такого я прежде не встречал, хотя практика у меня обширная, — целитель смерил его изучающим взглядом. Максимилиан рассмеялся, протянул руку и очень естественным жестом провел по Дэйровым волосам. Так, как будто имел на это полное право — и Дэйр отчего-то не стал ни морщиться, ни поджимать сердито губы.

Теперь, когда напряжение, витавшее в воздухе, исчезло, я запоздало ощутила приступ смущения. Появилось непреодолимое желание удлинить футболку хотя бы до колен или прикрыться одеялом. Вот ведь странно — по отдельности я ни Максимилиана, ни тем более Дэриэлла не стеснялась.

— Э-э… Мне пора как бы… одеться, что ли… Наверное, пойду умоюсь. Дэйр, спасибо за кофе, как я без него проснулась бы — не знаю, — улыбка получилась скованной. — А можно еще сделать, к завтраку? Только уже на троих, — закончила я совсем скомкано, но, к моему огромному облегчению, целитель не имел ничего против:

— Хорошо. Вкусы Нэй я знаю, а тебе как приготовить? — невозмутимо обратился он к Максимилиану.

— Понятия не имею, — Ксиль поднял опрокинутую кружку, когтем сковырнул со дна крупинку кофе и слизнул ее. Дэйр едва заметно поморщился. — Никогда не задумывался. Но мы можем провести небольшой эксперимент и выяснить самый шакарский способ потребления кофе, пока Нэй будет приводить себя в порядок, — он одарил целителя бессовестно-обаятельным взглядом.

Я зарылась в рюкзак в поисках свежей одежды, остро жалея, что так и не разобрала вчера вещи. Так, футболки лежат на самом верху, а вот с остальным придется повозиться…

«Бери доспехи», — серьезно посоветовал мне Ксиль.

«Ждешь неприятностей?» — насторожилась я. Чутье на проблемы, как помнилось мне по путешествию через Срединный лес, у князя работало не хуже пророческого дара Айне.

«Нет. Просто у меня есть к тебе одна небольшая просьба… Ты иди-иди, я не хочу, чтобы Дэриэлл что-то заподозрил… Расскажу, пока будешь идти».

Я послушно собрала вещи и вышла из комнаты, слушая, как Дэриэлл продолжает обсуждать с князем тонкости приготовления кофе. Максимилиан азартно комментировал рецепты, и, казалось, был полностью поглощен разговором, но в то же время продолжал мысленный диалог со мной.

«Найта, как я понял, такие вспышки бешенства для твоего тихони-целителя не характерны?»

«Ни разу прежде не видела, чтобы он терял контроль над своим даром, — я переступила порог купальни и закрыла за собой дверь. — У него, конечно, бывают нервные срывы, но симптомы обычно другие».

«Какие?»

«Потом расскажу. Возможно. Не думаю, что Дэйру понравится, если я я буду рассказывать о нем такие личные подробности».

Максимилиан, кажется, задумался. Или просто дал мне шанс без помех умыться и одеться. В любом случае, беседа на время увяла.

«Ладно, как хочешь, — ответил он наконец. — Я к другому клоню, в общем-то. Знаешь, телепат очень легко может довести любого собеседника до белого каления. Просто потому, что чувствует слабые места. Но… — он запнулся. — Веришь или нет, сегодня утром я не хотел злить Дэйра. Да и не было предпосылок для такого взрыва эмоций — ну, раздражался он, конечно, но держал себя в руках. До определенного момента».

«К чему ты ведешь?» — попыталась я найти смысл в философских рассуждениях о телепатах.

«У Дэриэлла проблемы с психикой. Причем застарелые, настолько привычные, что он даже не обращает на них внимания. Но они от этого никуда не деваются. Я не знаю, что в моих словах или действиях послужило спусковым крючком, но эффект… Ты сама все видела. И самое скверное то, что изначально деструктивные порывы Дэриэлла были направлены на него самого. Просто я очень удачно подвернулся под руку и послужил громоотводом. Целитель твой сам не понимает, что происходит, — Максимилиан опять сделал паузу, а потом продолжил неохотно: — Не уверен, что мои выводы верны, но, кажется, кто-то специально «раскачивает» эмоциональное состояние Дэриэлла. И если в следующий раз во время срыва рядом не окажется громоотвода вроде меня, то Дэриэлл может сам себя спалить».

Приступ страха был таким острым, что у меня подогнулись колени, и я медленно сползла по стенке. Боги, у Дэйра и так не все в порядке с инстинктом самосохранения… Что же будет, если кто-то задастся целью «дожать» целителя до края? А ведь если подумать… Меренэ уже не один год придерживается именно этой тактики…

«Почему ты так решил?» — даже в мыслях мой голос дрожал.

«По большей части это пока догадки, — задумчиво протянул Максимилиан. — Я не рискнул копаться в его памяти, особенно после такой эмоциональной встряски. Но кое-что уловил. И поэтому у меня будет к тебе просьба: под любым предлогом прогуляйся после завтрака к той аллийке, Лиссэ и расспроси ее поподробнее о «покушениях» на Дэриэлла и самых свежих сплетнях, которые ходят в обществе. Особенно о слухах, связанных с семьей Ллиамат».

«Ладно, — морщась, я поднялась с пола. Хорошо, что савальский шелк не пропускает воду — вот ведь повезло сесть на мокрое… — У меня уже есть идеи насчет невероятно важных и срочных дел в усадьбе Эльнеке. Но не скажешь мне, зачем все это нужно?»

«Потом — обязательно, — решительно ответил Максимилиан. — А пока не хочу портить тебе свежее впечатление своими домыслами. Мне нужно будет непредвзятое мнение. И, ради всех богов, поднимайся уже на кухню, я скоро свихнусь от этих рецептов!» — в его голосе послышалась мольба.

Я улыбнулась. Дэйр в своем репертуаре.

«Терпи. А еще лучше — слушай и запоминай. Совсем уж бесполезных вещей Дэриэлл не рассказывает… Значит, у него есть причина».

«Вот и я думаю, — мрачно откликнулся князь, — что за причина заставляет его подробно описывать шакаи-ар рецепт кофе с чесноком».

«А такой бывает? — поразилась я. — А, ну, думаю, это что-то вроде шутки. Дэйр неплохо знает человеческий фольклор и то, какое место в нем отводится шакаи-ар… ну, точнее, вампирам — эта мифическая нечисть к вам ближе всего».

Реакция Максимилиана последовала незамедлительно.

«Вампиры и чеснок — лучшее сочетание в этом сезоне, — противным тоном протянул князь. — Найта, я серьезно, иди уже спасай меня. Шакаи-ар — не вампиры, но так и у меня скоро проснется неконтролируемая жажда крови».

— … а потом добавить лимон, листик мяты и… Нэй, что хочешь на завтрак?

— Что-нибудь, — улыбнулась я. — А что ты, до сих пор про кофе рассказываешь? Ну ты даешь… Давай я тебе помогу приготовить что-нибудь.

— Давай, — улыбнулся в ответ Дэриэлл и поднялся.

Максимилиан у него за спиной молитвенно сложил руки и уставился на меня щенячьими глазами:

«Найта, ты моя спасительница!»

Накрывая на стол и болтая о всяких пустяках, я исподтишка наблюдала за целителем. Возможно, это слова Ксиля так повлияли на восприятие, но то и дело мне казалось, что и жесты у Дэйра слишком рваные, и шутки натянутые, и отвечает он иногда невпопад… Неужели князь прав, и Дэйр сейчас в глубокой депрессии? От этой мысли становилось не по себе. Мне ужасно захотелось побыстрее отправиться к Лиссэ и обсудить с ней ситуацию. Но какой бы предлог выбрать?

К счастью, вскоре разговор предоставил мне хорошую возможность отпроситься, не вызвав подозрений.

— Не знал, что шакаи-ар бывают такими сластенами, — задумчиво произнес Дэриэлл. — Хищники обычно к сладостям равнодушны, а тут… Шесть ложек сахара — не многовато будет? У тебя и так и взбитые сливки сверху, и шоколадная стружка.

Максимилиан, с головой ушедший в процесс дегустации кофе, больше смахивающего на детский десерт, даже не заметил иронии. Или сделал вид, что не заметил.

— Ну… до этого дня я со своими вкусами еще не определился. Да и вообще не делал из кофе культ. Подумаешь, большая разница — растворимый или молотый. Ну, для девушки, конечно, романтичнее будет приготовить из зерен, — он искоса посмотрел на меня. — А так — все равно. Но сегодня выяснилось, что мне действительно нравится именно такой кофе, — взгляд, доставшийся чашке с ароматным напитком, был настолько более страстным, что я почти приревновала. — А Тантаэ наверняка пьет такую же горькую гадость, как вы двое, — он кивнул на наши чашки.

— О вкусах не спорят, — пожал плечами Дэйр, немного обидевшись за «гадость». — А вообще я увлекся кофе сравнительно недавно. Меня познакомила с этим напитком Лиссэ лет пятьдесят назад. Она тоже предпочитает пить его без сахара, а вот Ани — лакомка-сладкоежка вроде тебя.

— Ой, кстати! — подловив момент, «вспомнила» я. — Меня же Элен просила зайти к Лиссэ, письмо передать. Бездна, совсем из головы вылетело… Дэйр, у тебя нет двойного телепорта? — попросила я смущенно. Ксиль одобрительно наблюдал за моим спектаклем. — Сбегаю туда-обратно и тут же вернусь.

Дэриэлл глянул на часы.

— Если только быстро, — вздохнул он. — Я собирался зайти к своей пациентке, отнести обезболивающее и договориться об оплате лечения… Не надо так понимающе двигать бровями, Максимилиан, бескорыстие целителей распространяется только на тех, кто не может платить. Мне тоже надо на что-то жить и покупать ингредиенты, — цинично усмехнулся Дэриэлл. — Иначе я загнусь от голода и уж точно не смогу никого спасти. Ллен-Амеле любят поторговаться, так что наверняка визит затянется. Мы договорились встретиться около трех пополудни, так что постарайся к тому времени вернуться, — попросил он меня. — Не хотелось бы оставлять дом на попечение постороннего. Без обид, Максимилиан.

— Я бы сам не позволил тебе находиться в моем замке одному, — махнул рукой Ксиль и добавил мысленно «Правда, совсем по другой причине. Там сейчас опаснее, чем в Срединном лесу». — И еще… я, конечно, не напрашиваюсь, но мне всегда очень хотелось побывать в сердце Пределов — в Кентал Дарсиль или в столице, Кентал Артей, — немного смущенно закончил он фразу и вопросительно посмотрел на Дэйра.

Целитель отвел взгляд, видимо, подозревая, что при малейшей возможности Максимилиан без зазрения совести применит свои эмпатические штучки, как накануне. Я только посочувствовала Дэйру: если уж Ксиль решал что-то, то переупрямить его было невозможно. Или прикажет, как князь — и мысли не возникнет о сопротивлении, или распахнет синие-синие глаза и уставится так жалобно, что даже самый жестокосердный враг смилостивится.

«На инквизицию ни один, ни другой метод не действовал, — мрачно сообщил мне Максимилиан. — У них строгие начальники и идеологическая вражда с шакаи-ар. Даже, представь себе, с синеглазыми».

«Но мы-то с Дэйром — не смотрители, — возразила я. — Слушай, зачем ты это затеял? Просто не хочешь отпускать его во всякие сомнительные поездки, пока не найдем убийцу?»

«Твой любимый целитель опрометчиво считает, что среди собратьев ему ничего не грозит, — задумчиво откликнулся князь. — Я тоже не думаю, что убийца станет нападать открыто, но лучше подстраховаться. Да и подразнить этих снобов не мешает — вот они взбесятся, увидев шакарского князя, разгуливающего спокойно в центре их владений! Заодно и, гм, перекушу эмоциями…»

Я подавила смешок. Ксиль неисправим.

«Почему это неисправим? — искренне обиделся князь. — Я просто голоден».

Возразить мне было нечего.

— Дэриэлл, так ты возьмешь меня с собой? — Максимилиан подкупающе улыбнулся, заглядывая целителю в лицо.

Тот нервно дернулся и начал собирать посуду со стола.

— Я не развлекаться еду, — ответил он наконец, складывая тарелки в емкость с водой и запуская каскад очищающих заклинаний. Правда, расставлять посуду по полкам приходилось вручную. — Меня ждут деловые переговоры и визит к пациентке. Что ты станешь делать, пока я буду занят? Шататься по улицам? — Дэриэлл, отвлекшись на разговор, поставил тарелку на самый край, и, конечно, она соскользнула. Ксиль мгновенно наклонился, поймав ее в двух сантиметрах над полом. Целитель благодарно кивнул и чуть смягчился: — Бродить среди аллийцев даже для человека — не самая хорошая идея. А уж для шакаи-ар… Не сомневаюсь, что среди моих сородичей мало найдется тех, кто способен причинить вред князю, но лучше не провоцировать на открытые столкновения.

— Дело только в том, что я шакаи-ар? — подозрительно радостно переспросил Максимилиан. Дэйр пожал плечами — мол, а что тут непонятного. — Хорошо, а если я немного изменю внешность и отретуширую ауру, чтобы сойти за полукровку-человека?

В глазах целителя мелькнуло неподдельное любопытство. Еще бы, о таком пишут только в трудах сомнительной научной ценности, да еще слухи ходят, а вот увидеть воочию «идеальную маскировку» шакаи-ар мало кому удается.

— А могу я…

— Запросто, — улыбнулся Максимилиан. — Смотри.

В боевую форму, с длинными когтями, клыками и нескладно-угловатой фигурой шакаи-ар перетекали быстро, но достаточно плавно, а здесь изменения были резкими, взрывными. Сжались в точку веретенца-зрачки, зашевелились и вытянулись, как трава в ускоренной съемке, встрепанные пряди — и опали роскошнейшей гривой почти до пояса, немного заострился подбородок, а когти посветлели и втянулись в пальцы.

Но самое главное — аура. Только что она сияла, как солнце, словно крича: «Я князь, я шакаи-ар!», а теперь угасла и замерцала нежно и холодно, как звезда в зимнем небе. Такие рисунки можно увидеть только у людей с сильной примесью аллийской крови, но никак не у шакаи-ар.

— Как я вам? — кокетливо хлопнул ресницами Ксиль, облокачиваясь на стол и откидывая со лба челку. Сейчас он мог бы сойти за старшего брата Ани — такого же черноволосого, хрупкого и слегка манерного подростка. — А, вижу, вы потрясены. Можете делать комплименты и восхищаться вслух, разрешаю.

Дэйр опомнился и стер с лица восторженную улыбку.

— Как ты это сделал? — спросил он, подходя ближе и выхватывая пальцами одну жесткую, шелковисто блестящую прядь. — Мгновенное преобразование окружающей материи? Или внушение, иллюзия?

Максимилиан снисходительно улыбнулся, наблюдая, как целитель сосредоточенно рассматривает черную прядь.

— А вот и мимо. Это все настоящее, — он выразительно дернул себя за челку. — Принцип тот же, что и с наращиванием когтей и клыков для сражения.

— Похоже на действие косметических заклинаний? — быстро спросил Дэйр, что-то прикидывая. Глаза у него горели от исследовательского азарта. Я понимающе хмыкнула. Как бы он Ксиля в лабораторию не потащил на радостях.

— Нисколько. Отращенные заклятиями волосы и ногти можно потом только срезать, а эти вернутся к прежнему состоянию по первому сигналу, — целитель помрачнел — видимо, объяснение шакаи-ар разрушило некую стройную теорию. — Честно говоря, это все баловство. Вот увеличение роста… Да, там приходится повозиться, — Максимилиан, польщенный вниманием, уже откровенно рисовался.

Дэриэлл нахмурился.

— Не понимаю, как такое вообще возможно.

— Очень просто, — снисходительно улыбнулся Ксиль. — Увеличиваешь хрящевую прослойку между позвонками, растягиваешь сухожилия… То же самое с остальными суставами… Слушай, тебе это действительно интересно? — спохватился он. — Давай тогда я пока развлеку тебя беседой, а Найта сбегает к своей Лиссэ.

— Хорошо, — судя по выражению лица, Дэйр бы сейчас согласился на что угодно, лишь бы лекция продолжилась. — Нэй, телепорты в моей комнате, в верхнем ящике стола. Возьми камешек с руной «Эль» — как раз до усадьбы Эльнеке и обратно, — рассеянно отмахнулся он от меня. — Максимилиан, может, пройдем в лабораторию?

Вот бездна! Как в воду глядела. Ксиль, услышав слово «лаборатория», тут же помрачнел.

— Наверно, я еще не скоро перестану трястись при виде медицинского оборудования, — невесело пошутил он. — Ладно, идем, исследователь-энтузиаст… Пообещай только, что никаких колюще-режущих предметов не будет.

— Как скажешь, — немного огорченно согласился целитель, наверняка рассчитывавший взять срез тканей. — Просто замерю пару показателей. Нэй, ты еще здесь? Половина двенадцатого на часах.

— Уже ушла.

Я обтерла руки полотенцем и, перепрыгивая через ступеньку, понеслась в комнату Дэриэлла. Поднимаясь по лестнице, услышала, как хлопнула дверь внизу и невольно улыбнулась — рефлексы ученого у Дэйра иногда полностью замещают чувство такта и воспитание вместе взятые. Готова ручаться, что даже если бы Ксиль упирался руками и ногами, то целитель все равно затащил бы его в лабораторию.

Телепорты в ящике были аккуратно разложены по порядку: незаряженные, ненастроенные, одностороннего действия — на возвращение домой, адресные… Три небольших камешка с руной «Эль» спрятались в уголке. Выхватив наугад телепорт я перекатила его в ладони, активируя нити… и запоздало вспомнила, что Лиссэ принципиально не разрешает проводить точки выхода ближе, чем за триста метров от ворот, чтобы не портить охранные заклинания.

Ругая тетушку-перестраховщицу и собственную забывчивость, я со всех ног побежала к порогу, поскальзываясь на оледеневшей тропинке. Доспехи более-менее защищали от холода, но голову и руки покалывало от мороза. Надо было хотя бы перчатки одеть, все-таки ноябрь на дворе… Да и тапочки — не лучшая обувь для улицы.

— Тетушка Лиссэ! — крикнула я, влетев в прихожую. — Дверь открыта была, это специально?

В гостиной зашуршали пледом, и вскоре на пороге показалась взъерошенная аллийка.

— Нэй, милая, закрой на ключ. Это Ани, растяпа, забыла захлопнуть, — Эльнеке потянулась, разминая косточки, и продолжила уже бодрее: — Какими судьбами, Нэй? Проходи, садись… Как там Дэйри? Неужели ты оставила его на растерзание князю?

— Скорее, это Ксиль остался на растерзание нашему целителю, — проворчала я, устраиваясь в глубоком кресле. Тетушка понимающе хмыкнула — когда Дэйром овладевал азарт ученого, лучше всего было держаться от целителя подальше. — Кстати, Дэриэлл неплохо себя чувствует, передавал тебе привет.

— Лучше бы сам нашел время заскочить, — недовольно заметила тетушка, дергая себя за сережку. — Знает же, что я совсем в контрактах закопалась, не могу выбраться в гости, неужели он не в состоянии найти время и навестить старушку Лиссэ?

— Вот о состоянии Дэйра я и хотела поговорить, тетя… не волнуйтесь, последствий у вчерашней вылазки никаких, — поспешила я успокоить перепугавшуюся Лиссэ. Наверное, не надо было начинать фразу таким загробным голосом. — Я о его… постоянных проблемах.

Аллийка поджала губы.

— Ты заметила, да? Он уже вторую неделю сам не свой. После возвращения из столицы вообще ходит как в воду опущенный.

— Дэйр ездил в Кентал Артей? — удивилась я. — Он ничего об этом не говорил. Вы не знаете, зачем ему было туда отправляться? Дэриэлл вроде не любит появляться поблизости от дворца Повелителя Леарги.

Лиссэ задумалась.

— Зачем?.. Возможно, он хотел отказаться от приглашения на бал по случаю сотого юбилея Меренэ, а сделать это можно только лично.

Я мысленно присвистнула: оказывается, зловредной сестре стукнуло десять тысяч лет! Хм, выходит, она самое древнее существо из всех, с кем мне приходилось встречаться. Сто веков, мамочки… Сложно даже представить себе такой промежуток времени. Это же практически вся человеческая цивилизация! Дэйр, конечно, ненамного младше, но его-то я хорошо знаю лично, и возраст так не давит… Ох, а ведь Леарги вообще ровесник Первой войны!

— А когда будет бал? — растерянно спросила я, думая совсем о другом.

— Через неделю. У меня тоже есть приглашение — для Ани, наследницы Эльнеке. Но девочке можно появляться на публике только в сопровождении опекуна, так что пойдем вдвоем, — Лиссэ вздохнула. — Конечно, Меренэ не сахар, но проигнорировать приглашение — знак нелояльности к правящей династии. Мне бы это еще сошло с рук, но не бедняге Дэйри. И так в последний год на него много грязи вылили, — Лиссэ осуждающе покачала головой. Черные камни в крупных серьгах поймали лучик солнца и вспыхнули, как бриллианты.

Стоп! Вот оно…

— Лиссэ, а он в депрессии случайно не из-за сплетен? — насторожилась я.

— Не думаю, — тетушка неловко переложила несколько бумаг с места на место, избегая зрительного контакта. — Эти слухи давно ходят, — я выразительно кашлянула. — И Дэйри не хотел бы посвящать тебя в грязные домыслы… Я тебе ничего не рассказывала, — предупредила Лиссэ, прежде чем покашливание превратилось в астматический приступ. — Знаешь, когда Дэйри родился… я этого не могу помнить, разумеется, но мои знакомые рассказывали… — она замялась. — В общем, кое-кто говорил, что Дэйри — нечистокровный. Мол, в роду его матери, редкой красавицы, к слову, были темные пятна… Доходило до абсурда — Дэйри называли шакарской кровью, — наконец выпалила тетушка, нервно кусая губы, и расслабилась. — Скорее всего, это ерунда, но скрытые шакарские гены ни одно исследование не выявит, так что заткнуть рот болтунам раз и навсегда невозможно. В детстве Дэйри очень злили эти домыслы, но потом он взбунтовался и начал вести себя так, как от него и ждали — плевать на традиции, общаться с полукровками, проводить опасные эксперименты. Со временем сплетни поутихли, но сейчас… Ты знала, что Дэйр — почти единственный из правящей семьи, кто выступил за объединение с равейнами и шакаи-ар? — внезапно спросила Лиссэ.

Я покачала головой. В политическую сторону жизни целителя я старалась не лезть. Да и сам Дэриэлл упорно игнорировал тот факт, что у него есть определенные права — как у признанного сына Леарги. И тут выясняется, что Дэйри активно участвует в создании союза. Дела!

— Найта, ты совсем не интересуешься политикой, а ведь придется — статус обязывает, — с осуждением заметила тетушка. — Пока к тебе не пристают, потому что возраст не тот, но сразу после совершеннолетия навалится столько обязанностей, что мало не покажется… Королевы всегда очень активно участвовали в мировой политической и общественной жизни.

— Какое это имеет отношение к Дэйру? — мучительно краснея, прервала я тираду. До пятидесяти лет мне еще дожить надо, рано пугать!

Лиссэ усмехнулась, понимая, что сейчас меня из-под палки не заставишь мыслить глобально.

— Дэйр своей позицией косвенно поддержал шакаи-ар. Конечно, нашлись те, кто взбаламутил воду и поднял на свет давнюю историю с его сомнительным происхождением. Сыну Повелителя простят даже нечистую кровь, да и сделать что-то действительно плохое никто не сможет, но, согласись, когда на каждом углу полощут имя твоей матери — это очень неприятно.

Да уж, бедный Дэйр. И наверняка во время визита в Кентал Артей он пересекся с любимой сестренкой, а уж она-то не упустит шанс уколоть его. Неудивительно, что целитель чувствует себя… на грани.

— А что насчет покушений? — задала я новый вопрос. Ладно, мое дело — собрать информацию, а выводы пусть Ксиль делает. Он у нас князь или кто?

— Ничего нового не скажу, — скупо пожала плечами Лиссэ. — Да и знаю не так много. Просто у меня хорошо получается сопоставлять факты и делать выводы — лучше, чем у нашего беспечного друга, рассчитывающего на свой статус целителя. И вот тебе еще в копилку для размышлений, — тетушка сделала паузу. — Травля Дэйра в высшем обществе, сплетни и покушения начались примерно в одно время — около года назад. Ты не могла об этом знать, потому что находилась в Заокеании…

Я хотела уточнить у Лиссэ насчет покушений, но внезапно у меня в голове оглушительно заорали:

«Найта, спасай меня! Кажется, я опять прокололся!»

Я ойкнула, прикрыв рот ладошкой.

— Тетя, у Ксиля с Дэйром что-то пошло не так. Я потом еще зайду, обещаю! Или через зеркало свяжусь, — я торопливо выбралась из кресла и зашарила по столу в поисках телепорта, завалившегося в бумаги.

— Иди к своим мальчикам, — Лиссэ выудила из-под контракта заветный камешек и кинула мне на колени. — И передай Дэйри — не навестит меня, обижусь. Счастливо, Нэй!

— До скорого!

Я поспешно активировала телепорт, чувствуя, как амулет осыпается песком. Магия перенесла меня обратно в Дэриэллову спальню. Наскоро задвинув все ящики, я выскочила на лестницу. Из открытой лаборатории внизу доносились причитания Ксиля и невнятные обещания кого-то убить.

Стоило мне переступить порог, как Максимилиан с неподобающим князю воплем сиганул через стол для обследования пациентов и спрятался за мной, как за щитом.

— Нэй, я правда не нарочно! И я извинился! Ну скажи ты ему, это шутка была! — затараторил Ксиль прямо в ухо, сжимая пальцами мои плечи. Длинные пряди жестких волос защекотали мне шею. Кажется, он до сих пор пребывал в облике «аллийца». — Да что за утро такое! Одни проблемы!

Ошарашено глядя на замершего с табуреткой в руках злого, как десять демонов, целителя с гневно сверкающими очами, я тихонько спросила:

— А что здесь случилось-то?

Дэйр выругался, медленно поставил табуретку на пол и уселся на нее, закрывая руками лицо.

— Ничего. Я вспылил. Ерунда, честно.

— Из-за ерунды не носятся по всей лаборатории с табуретками в руках, — резонно возразила я, поводя плечом. — Дэриэлл?

Дэйр промолчал, только еще ниже голову опустил. Коса перевесилась через плечо и мазанула кончиком по стерильно чистому полу.

Я грозно обернулась к Максимилиану.

— Ну?

Князь виновато опустил глаза.

— Гм… ты не подумай, это не специально… В общем, я его укусил, — неохотно протянул он. — Бывает. Я голоден, охотничьи инстинкты верх взяли. А у Дэриэлла сейчас столько эмоций разных…

И в эту секунду я остро пожалела, что Дэйр уселся на табуретку, а не отдал ее мне.

Глава 10. Хоть смейся, хоть плачь

От неожиданно накатившей злости во рту стало солоно, как будто я прокусила губу. В груди кольнуло — остро, сильно.

— Нэй, милая, — послышалось словно издалека. — Отпусти его. Мы тебе сейчас все объясним. Давай, разожми пальчики, он же тяжелый, надорвешься…

«Тяжелый?» — мелькнула в голове растерянная мысль. Я вздрогнула и пришла в себя.

Ксиль царапал мысками пол, пытаясь до него дотянуться, и удивленно глядел на меня сверху вниз, широко распахнув стремительно синеющие глаза. Постепенно начали проявляться и другие цвета: белые с зеленым узором стены, золото волос настороженно замершего Дэриэлла, бежевая рубашка с кофейной вышивкой по воротнику у Ксиля, чью шею сжимали мои побледневшие от напряжения пальцы…

— Ой! — испуганно пискнула я, и тяжесть княжьего тела рванула руки вниз. Максимилиан опустился на ноги, как ни в чем не бывало, поправил ворот, с любопытством наблюдая, как я недоверчиво рассматриваю свои мелко дрожащие руки.

— Ай! — передразнил меня Дэриэлл, осторожно поглаживая мои скрюченные пальцы. Они постепенно расслаблялись, но пошевелить хотя бы мизинцем было пока выше моих сил. — Как говорится, в тихом омуте…

— Магия водится? — насмешливо выгнул бровь Максимилиан.

— Аффект случается, — отшутился Дэриэлл. — Ну и удивила ты нас, Нэй. Не подскажешь, что здесь только что случилось?

Ох, сколько иронии!

— Это вас двоих надо спросить, — пробурчала я и уткнулась взглядом в пол. Вот бездна, а! Как неловко получилось. И ведь умудрилась же Ксиля поднять, а он далеко не пушинка. Мышцы расслабились только сейчас, и сразу глухо заныли пальцы, предплечья, спина и почему-то пресс — видимо, перенапряглась. — Как так получилось, что Ксиль распустил ру… то есть зубы, а ты начал гоняться за ним с табуреткой? Дэриэлл, прости, конечно, но это на тебя не очень-то похоже. Помнится, как-то раз я плохо закрепила чарами скаложорку, и она тебе вцепилась в руку. А ты всего лишь нахмурился и сказал «Досадно». Так что же у вас произошло, пока меня не было?

Ксиль и Дэриэлл обменялись одинаково постными взглядами. Кажется, моя неожиданная вспышка немного пригасила ребячливую веселость у одного и жажду возмездия у второго. Странно все получилось… Не думала, что сила эстаминиэль в третьей эпохе может обернуться против одного дорогого человека, чтобы защитить другого.

А тем временем объяснять ситуацию принялся Дэриэлл — как пострадавший:

— На самом деле вышло простое недоразумение, — убедительным тоном профессионального целителя произнес он. — Я немного увлекся, снимая показатели — интенсивность теплового излучения, объём неэффективных энергозатрат в процессе трансформации, слепок ауры… В общем, стандартные процедуры. Щадящие, скажем так. Все, какие можно провести не нарушая, гм, целостность организма, — Максимилиан фыркнул, выказывая свое отношение к подобной «заботе». Я невольно прониклась сочувствием к князю: у Дэриэлла в лаборатории частенько срывало крышу, и даже привычному ко всему ассистенту было немного неловко находиться с дорвавшимся до желанного материала целителем. Что уж говорить о невольном объекте исследования! — Потом следы начали смазываться и исчезать, и для чистоты эксперимента я попросил Максимилиана повторить превращение…

— …раз десять подряд, — язвительно вставил князь, не удержавшись. Видимо, чувство вины за содеянное у него испарилось, как только Дэйр напомнил о муках, перенесенных во благо научного прогресса. — Побыстрее, помедленнее, а можно нарастить отдельно волосы, не изменяя ауру, а можно изменить только ее, а можно посмотреть, как удлиняются когти…

Меня разобрал смех.

— Не продолжай, кажется, я знаю, чем все закончилось, — с чувством облегчения из-за того, что трагедия превратилась в фарс, я уселась на табуретку, так и оставшуюся стоять посредине лаборатории. — Потом Дэйр попросил показать, как растут клыки — «Заодно, раз уж снимаем показатели».

Дэриэлл мгновенно заинтересовался сортировкой своих записей. Лицо у него подозрительно поскучнело.

— Ну да, именно так все и было, почти дословно угадала, — с энтузиазмом согласился Ксиль. — Сначала он долго и упорно пытался поцарапать мои замечательные, белоснежные зубы дурацкими инструментами, расколотить об эмаль такое странное стеклышко на ручке, ну, как у стоматолога, только почему-то синее…

— Оно зачаровано на запись изображения, — пробубнил себе под нос Дэриэлл, не отрываясь от перекладывания бумажек. Гм, интересно, а он специально переворачивает некоторые из них кверху ногами?

— … а потом, — продолжил Максимилиан, хитро косясь на целителя, — он решил, что инструменты — это как-то по-детски, и попробовал обследовать клыки на ощупь.

Я поперхнулась от неожиданности. Дэриэлл принялся тасовать бумажки с утроенной скоростью.

Ну, конечно. Потрогать клыки. Пальцем. Без медицинских перчаток наверняка, потому что решение спонтанное. А Ксиль-то был в «боевой» форме… А может, лучше сразу бритвой по ладони? Сомневаюсь, что у Дэриэлла прочность кожных покровов и скорость регенерации такая же, как у Ксиля, чтобы безнаказанно тыкать пальцами во всякие острые предметы.

— В общем, ты представляешь, как это происходило, — Максимилиан, чувствуя мою безмолвную поддержку, смотрел на Дэриэлла уже с неприкрытой насмешкой. — Я, такой весь порядком проголодавшийся после превращений туда-сюда, шикарный источник эмоций всего в шаге от меня, соблазнительный вкус крови на языке и кое-кто, с задумчивым видом изрекающий: «Какая интересная особенность, ля-ля-ля…»

— Я сказал просто «Любопытно», — огрызнулся Дэриэлл, оборачиваясь. Раздражение на его лице сменилось раскаянием. — Да, сознаюсь, я вел себя неразумно, забыв, с кем имею дело, но это еще не повод заламывать мне руку за спину и… и…

— И — что? — нервно уточнила я, мучась от ощущения, что где-то это уже было. Например, года два с половиной назад, на пустынной улице города Зелёного.

Дэриэлл стиснул зубы и начал очень аккуратно перекладывать записи в папку — медленно, по одному листу.

— И — ничего, — вздохнул Максимилиан. — Честно, я не собирался что-то такое делать — только немного напугать, чтобы Дэриэлл перестал меня неосознанно провоцировать. Шакаи-ар вообще не практикуют сдержанность, ставить «нельзя» выше «хочу» не в наших правилах. Короче говоря, в моих планах было трагически наклониться к этой прекрасной загорелой шее, сжимая непокорного аллийца в крепких…

— … железобетонных… — с убийственной едкостью уточнил Дэйр. Я прикусила губу, но все равно вырвался нервный смешок.

— …но нежных объятиях и поинтересоваться: «Нравится провоцировать — умей принимать последствия», — спокойно закончил Ксиль, не обращая внимания на мое веселье и сарказм Дэриэлла. — Но переоценил свою силу воли. И… слегка прикусил кожу.

— Слегка? А то, что у меня теперь по отпечатку на шее можно составить подробное представление о строении шакарской челюсти, это ничего? — голос у Дэриэлла был ровным, но ящик стола едва не треснул — с такой силой целитель его задвинул.

— Хочешь, поцелую — и все пройдет? — ласково осведомился Максимилиан.

Дэриэлл закашлялся. Я на всякий случай отодвинулась от него подальше — вместе с табуреткой:

— Э-э… Ксиль, может, сбавишь обороты? Пока тут не началась драка?

— Хорошо, не поцелую, — легко согласился Максимилиан. — Дэ-эйри, а давай ты перестанешь уже выдавливать из себя праведный гнев, а? Один раз еще можно посчитать случайностью, два, три раза — ладно, пропустим. Понимаю, я очень удобный объект для того, чтобы на мне срывать недовольство, но ты же сам понимаешь — это может войти в привычку. А там — один шаг до полноценного нервного срыва, и не мне объяснять тебе последствия. Договоримся так: если тебе что-то не нравится в моем поведении, ты или хотя бы пытаешься взять себя в руки, или берешь в них табуретку и доступно объясняешь, в чем я не прав. Идет?

Целитель присел на край стола и задумчиво перекинул косу через плечо. Выдержал паузу, многозначительную, по всем законам театральной игры, и только потом царственно согласился:

— Пожалуй, обойдемся без «Дэ-эйри», но в остальном — идет. И еще… — он вдохнул медленно, словно перед нырком на глубину, и поднял взгляд на Ксиля: — Прости. Я действительно нагнетал обстановку, потому что искал скандала — и повода выставить тебя из дома. Подсознательно. Наверное, просто устал в последнее время, вот и нервная система сдает, — лицо у него на мгновение приняло болезненно-обреченное выражение, но он быстро справился с собой и продолжил нарочито бодро: — А теперь, чтобы немного искупить свою несдержанность, я отведу вас в Предел Солнечного Света. В поместье Ллен-Амеле посторонних, конечно, не пустят, но там и в округе есть, на что взглянуть. Кентал Дарсиль — единственный Предел, в котором город построен по образу и подобию довоенных аллийских поселений. Вокруг главной площади разбит сад, а в центре — потрясающей красоты фонтаны, скульптуры для которых были перевезены из старых городов.

— Звучит привлекательно. Прямо как рекламный туристический проспект, — Максимилиан мечтательно распахнул ресницы, устремляя взгляд в пространство. — И что, все, как положено? Аллийцы прогуливаются по саду с аллийками, нюхая цветочки и наслаждаясь пением птиц?

Дэриэлл невесело хохотнул.

— Что-то вроде того. Только любуются не окружающими красотами, а нарядами друг друга. И исходят желчью от зависти. Там наверняка окажется достаточно полукровок, приехавших поглазеть на «настоящие аллийские пределы», свою историческую родину. Так что сильно выделяться не будете… Кстати, Нэй, ты взяла с собой хоть одно приличное платье? Хотя бы то синее или серебристое?

— Нет, — вздохнула я, уже догадываясь, куда он клонит. В Дальних Пределах никого доспехами или человеческой одеждой не удивишь, но южнее аллийцы становятся на удивление консервативными в одежде. — Это проблема?

— Проблема, но решить ее можно, — задумался Дэриэлл. Максимилиан украдкой оглядел свою рубашку с этническим орнаментом и насупился. — Погоди немного… нет, лучше пойдем ко мне в комнату. Хотел сделать тебе сюрприз на зимнее солнцестояние, но теперь думаю, что лучше подготовить другой подарок, — пояснил он, поднимаясь по лестнице. — Ты зеленый цвет любишь?

— Хочешь нарядить ее в зеленое платье? — встрепенулся вдруг Максимилиан и в два прыжка нагнал нас. — Я только за, особенно если оно хоть немного похоже на то, что Найта надевала в Замке-на-Холмах…

Я покраснела и уткнулась взглядом в ступеньки. Когда Дэйр прислал в подарок на семнадцатилетие чудесное серебристое платье с совершенно невозможными разрезами по бокам, Ксилю оно понравилось гораздо больше, чем мне. К тому же тогда я еще не знала, какие чувства испытывает целитель на самом деле.

— Никаких разрезов, — заявил Дэриэлл, успокаивая меня и мстительно улыбаясь князю. Ксиль сник. — Все более чем прилично — мы же не собираемся выделяться из толпы. Тебе, Максимилиан я тоже советую сменить одежду на что-нибудь менее… человеческое.

Князь задумался, прикидывая что-то про себя.

— Ну, у меня есть шелковая зеленая рубашка… И плащ однотонный. Если я не забыл положить его.

— Тоже зеленый? — поинтересовался целитель, делая попытку оставить шакаи-ар за дверью своей комнаты.

— Черный, — очаровательно улыбнулся князь, без труда проскальзывая внутрь. — Но фасон действительно человеческий, простой, никаких сложных драпировок и складок. Да и вообще, я больше водолазки ношу в последнее время.

— Да какой же из тебя аллиец в водолазке? — поддразнил его Дэриэлл, зарываясь в комод.

— Кто бы говорил, господин любитель странных футболок.

— Они не странные. Впрочем, у меня есть и традиционная одежда, я могу кое-что тебе одолжить…

Я уселась на кровать, наблюдая за пикировкой. Кажется, такие острые диалоги «на грани» уже начали доставлять мне некоторое эстетическое удовольствие. Все реже хотелось подскочить и вклиниться между ними с криком «Успокойтесь!». Да, Максимилиан говорил порой провокационные вещи, а Дэриэлл пользовался каждой возможностью, чтобы сорвать на нем общее недовольство жизнью, но в целом эти перепалки были гораздо безобиднее даже тех взглядов, которыми обменивались целитель с князем поначалу. По крайней мере, Дэйр больше не шарахался и не поджимал гневно губы, когда Ксиль, забывшись, клал ему руку на плечо или легонько дергал за косу.

Может, вариант с дружбой двух «соперников» все-таки не относится к разряду фантастики?

— Нэй? — окликнул меня негромко Дэриэлл. Я вздрогнула. Похоже, он уже не в первый раз ко мне обращается.

— Задумалась, — с непонятным удовлетворением произнес Максимилиан. — И не поверишь, о чем. О наших с тобой, дорогой мой, непростых отношениях…

Дэриэлл, уже полностью успокоившийся после инцидента в лаборатории, только улыбнулся, игнорируя укол, и протянул мне объемистый сверток.

— Вот, посмотри. Я хотел пригласить тебя зимой на юг, в один из центральных пределов, поэтому приготовил наряд заранее. Здесь платье, накидка и ботинки, как раз для путешествия в прохладную погоду, как сегодня.

— А ты и белье еще случайно не подобрал? Зеленое, в тон костюму? — вкрадчиво полюбопытствовал Максимилиан, заглядывая в распотрошенный сверток через плечо целителя.

— Северный князь… — многозначительно протянул Дэриэлл, окидывая Ксиля по-аллийски тяжелым взглядом. Максимилиан поднял руки:

— Намек понял, извинюсь и удаляюсь, — он, насмешливо поклонившись, отступил к порогу. — Пойду и надену что-нибудь поприличнее, а вы пока воркуйте в свое удовольствие… Найта, не делай такое лицо, я просто шучу.

Когда дверь за князем захлопнулась, меня одолели сомнения.

— Дэйр, может, мне лучше остаться в доспехах? Все равно за аллийку я не сойду, как ни старайся.

— Ну почему же, Нэй, — мягко возразил Дэриэлл, расправляя платье. Ткань была плотная, матовая и достаточно тяжелая. Подол, лиф и рукава украшал серебристый растительный орнамент. Листья и цветы, вышитые шелком, придавали материалу дополнительную жесткость: кажется, поставь платье на пол — оно так и встанет колоколом. — Распустишь волосы, закрепишь пару прядей заколкой, состроишь восхищенную мордашку — получится замечательная полукровка, прибывшая из Кентал Савал полюбоваться местными красотами. Вы с Максимилианом вполне сойдете за брата с сестрой. В лицо вас никто не знает, а знакомиться на улице не станут — побрезгуют, так что все наверняка пройдет гладко.

— А как же аура? — с чувством обреченности поинтересовалась я, прикидывая, можно ли будет остаться в шелковых брюках от доспехов. Длина платья позволяла, да плотная фактура ткани — тоже. Пожалуй, не стану снимать — не полезут же мне под юбку проверять, как я одета…

Дэйр ласково провел рукой по моим волосам. Сразу захотелось вернуться лет на шесть назад, в какие-нибудь летние каникулы… И чтобы непременно в саду зрели яблоки.

— Во-первых, никто не ходит и не смотрит постоянно на ауры, это же расход энергии. Маги, которые могут себе позволить подобное, встречаются нечасто. Во-вторых, даже если к ауре присмотрятся, что увидят? У вас с князем есть сильная эмоциональная связь — раз. Он наполовину аллиец — два. Ты равейна, а дар забивает голос крови — три. Ну, и что должно возбудить подозрения?

— Ну… — я замялась. Пожалуй, под платье можно еще будет запихнуть и корсет от тех же доспехов — на всякий случай. А куртку возьму с собой и, если понадобится, смогу быстро переодеться. Вряд ли, конечно, нам будет что-то грозить в центре аллийских земель, но сражаться с существами вроде т'ларов лучше все-таки в штанах, а не в обвивающемся вокруг ног платье. — Их не смутит то, что я — эстаминиэль? Не так уж много у тебя знакомых королев.

— Глупости, — решительно отмел возражения Дэриэлл. — Никто не станет присматриваться к уровню твоей силы, и к тому же пока ты не используешь ее, то и внимания не привлекаешь. Даже если тебя раскусят, невелика беда — ну, подумаешь, воспитанница целителя Найта решила поглазеть на аллийцев. А вот если раскроют инкогнито Северного князя, то проблем будет побольше… Ты здесь переоденешься или к себе в комнату пойдешь?

— К себе, — твердо ответила я. Раз уж решила надеть под платье доспехи…

А Дэйру совершенно не обязательно знать о моих заскоках насчет безопасности. Как бы мне ни хотелось выбросить эпизод с ларегами из головы, но мысли постоянно возвращались к тому, что целитель был в шаге от гибели. Отбрасывать дурные воспоминания я всегда умела, однако жизнь научила еще и делать из них выводы. Например, что осторожность никогда не бывает лишней. Когда-то моя беспечность и уверенность, что в толпе посторонних враг не решится ничего предпринять, убила Хани.

С Дэриэллом такого не произойдет. Только не с ним.

— Нэй, ботинки не забудь, — окликнул меня целитель, когда я уже вышла в коридор.

Ну вот, опять задумалась. А в рассеянности тоже ничего хорошего нет.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась я и добавила: — Ты бы зашел к нашему князю, проверил, как он там справляется с маскировкой под полукровку… И сделай что-нибудь с пятнами на шее.

— А что с моей шеей? — недогадливо переспросил Дэриэлл, хмуря светлые брови.

— В зеркало посмотри, — крикнула я уже от порога своей комнаты. — Только не нервничай!

Через несколько секунд из спальни целителя раздалось эмоциональное «Dеss!», а потом загремели склянки. Я улыбнулась. Кажется, Дэриэлл уже смирился с последствиями общения с князем, если первым делом начал сводить отметины от шакарских зубов, а не идти опять предъявлять претензии.

Платье село почти идеально. Юбка, правда, оказалась длинновата, но каблуки быстро это поправили. Из брюк пришлось вытащить ремень и заменить его на шелковый пояс, чтобы платье не топорщилось, а корсет даже добавил мне аллийской официальности — попробуй-ка ссутулиться или сгорбить плечи с такой деталью туалета. Порывшись в рюкзаке, я достала один из отводящих глаза амулетов и немного поменяла его свойства, чтобы он отвлекал внимание не от внешности, а от ауры. Ну, конечно, теперь каждый будет видеть, что ауру я скрываю. Но зато не будет знать наверняка, что я равейна, а не аллийка.

Готова? Пожалуй, да.

— Дэйри, а что с этой накидкой делать? — заглянула я в спальню целителя. Гм, пусто. Куда он ушел, интересно?

«Он внизу, в гостиной, — мгновенно ответил на невысказанный вопрос Максимилиан. — Вместе со мной».

«Вы хоть не ссоритесь?»

Князь беспечно рассмеялся.

«Нет, малыш, думаю, нам на сегодня хватит».

К моей радости, в гостиной действительно царил мир и покой. Ксиль с видом пай-мальчика сидел на ручке кресла, а Дэйр стоял у него за спиной и как-то по-особенному хитро фиксировал отдельные черные пряди маленькими серебряными шпильками. Таких наборов для «официальной» прически у Дэриэлла было штук шесть — из разных драгоценных металлов, с драгоценными камнями и без, из кости и из полированного красного дерева… Не помню, впрочем, чтобы целитель хоть раз ими воспользовался, отправляясь в южные земли. Наоборот, он всегда подбирал что-нибудь уж совсем человеческое, от прически до одежды. Ну, вроде невнятно-коричневого свитера с высоким горлом, связанного «резинкой», как сейчас.

Да уж, по сравнению с таким представителем Старших, Максимилиан вполне сойдет даже не за полукровку, а за полноценного аллийца.

— Классная прическа, — сообщила я еще с порога.

Северный князь усмехнулся:

— Кому, интересно, ты сделала комплимент — мне или работе…м-м-м, Дэ-эйри?

— Не «Дэйри», а «Дэриэлла», прояви хоть каплю уважения, — вздохнул целитель, сворачивая в жгутик завершающую прическу прядь. — Так что ты похвалила? — уточнил он, как ни в чем не бывало, и добавил, обращаясь к Максимилиану: — Готово, можешь пойти и посмотреть, только руками не трогай — как экспонат в музее.

Максимилиан фыркнул.

— Твою работу, разумеется, — успокоила я целителя, игнорируя гримасы Ксиля. — Этому бедствию по имени Максимилиан и так много комплиментов перепадает. Поможешь мне накидку надеть правильно? Здесь столько ткани почему-то…

— Конечно. Иди сюда, — улыбнулся целитель.

— И при чем здесь уважение? — вполголоса пробурчал князь, рассматривая в зеркале организованный хаос на своей голове. — Скажи уж лучше, что тебе просто не нравится, когда я так тебя называю… Придумать, что ли, другое прозвище…

— Не смей! — ужаснулся Дэриэлл и чуть не выронил накидку. — Если ты так мерзко произносишь всего лишь мое уменьшительное имя, то как же будет звучать прозвище? Знаешь, лично меня порой дрожь пробирает при мысли о том, в какие дебри может завести шакарское воображение.

Максимилиан незаметно скорчил за спиной целителя рожу и нарочито обиженно произнес:

— На себя бы посмотрел, «Светлячок». Так ведь переводится «Дэйр», правильно? Больше подходит для маленького мальчика, — Дэриэлл нервно дернул плечом. — У нас, шакаи-ар, с воображением получше. Меня, как ты заметил, зовут Ксилем — это или «звезда», или «ледышка».

— Очень подходит к характеру, — доверительно сообщил ему Дэйр, скрепляя накидку одной из шпилек, и подвел меня к зеркалу. Забавно — в этой одежде, с распущенными волосами и традиционной накидкой меня действительно можно было принять за аллийку из провинции. «Бездна, а платье все-таки топорщится! — уныло отметила я про себя. — Ладно, пусть думают, что у меня проблемы с лишним весом». — Звездная болезнь у тебя налицо. И некоторая скользкость натуры тоже присутствует.

Северный князь только расхохотался, услышав такую интерпретацию своего имени:

— Надо же, из нас двоих, получается, ты зубастее! К имени, и то придрался — фу, как неромантично, — потешно вскинул брови Ксиль, а я подумала, что в искусстве язвить Дэйр его никогда не превзойдет, даже если очень захочет. Ехидство и сарказм все же удел тех людей, которых добрыми и воспитанными не назовешь, а у Дэриэлла милосердие и такт — это профессиональное. — Ну, а Тантаэ коротко называют «Тай» — «глубина». Что на это скажешь? — не сдавался князь.

— Скажу — надевай мой шэрай-ниде… то есть плащ традиционный и обувайся, одного тебя ждем, — улыбнулся Дэриэлл. Максимилиан ругнулся, сунул руки в рукава и начал быстро-быстро затягивать ленты-застежки, одновременно пытаясь влезть в ботинки без «ложки». Я с трудом подавила желание наклониться и завязать ему шнурки, как заботливая мамаша. Вряд ли Дэйр оценит такой порыв.

«Да он сам такой же, — иронично заметил Максимилиан. — Только вместо «мамаши» окрестил себя «старшим братом»… И чего я во всех бужу покровительственные инстинкты, не знаешь?»

«М-м-м… Потому, что ведешь себя как ребенок?»

«Какая пугающая мысль, — иронично откликнулся князь. — Не поверишь, но именно сейчас я такое впечатление производить не планировал».

На сей раз Дэйр основательно запечатал дом. Я была в душе согласна с этим решением, хотя до того считала опутывание дверей заклинаниями пустой тратой времени. Но… раньше целителя не пытались убить. Кто знает, какую пакость может подбросить в незапертое жилище таинственный недоброжелатель? Хищную нежить, редкую отраву, опасный амулет? А ведь дома меньше всего ожидаешь подвоха, расслабляешься… Большая ошибка, если подумать.

— Как будем добираться? — полюбопытствовал Ксиль. В вычурном плаще и с замысловатой прической он смотрелся ужасно непривычно, и даже мне трудно было узнать в этом манерном юноше аллийских кровей лихого Северного князя. — Телепортом?

— Нет смысла. Здесь поблизости есть стационарный портал, всего полчаса пешком, — ответил Дэриэлл, незаметно оттесняя от меня князя. Теперь целитель шел в центре, а мы с Ксилем — по бокам, как телохранители… Хотя, если подумать, то слабое звено в нашей компании — именно я.

— Найта не замерзнет?

— Не замерзну. Это, конечно, не савальский шелк, но все равно ткань теплая, — уверила я князя и добавила про себя: «А еще у меня под платьем — доспехи». — В Кентал Дарсиль климат сильно отличается?

Дэриэлл пожал плечами. Мне подумалось, что вот ему-то как раз прохладно разгуливать в одном свитере. Кажется, сейчас на улице было около десяти градусов ниже нуля. Свежевыпавший снег — подумать только, первый настоящий снег в Дальних Пределах в этом году! — укрывал землю воздушным белым одеялом, посверкивающим под ярким послеполуденным солнцем. Ветер посбивал с деревьев снежные шапки, и голые ветки льдисто посверкивали на свету. Тронь — и зазвенят… Как и замерзшие, уже покрасневшие уши, которые Дэйр поленился спрятать под шапкой или шарфом. Ну да, он же крутой — целитель, взрослый мужчина… Будто мужчины не простужаются, не болеют гриппом и ангиной.

— Там теплее, — просветил нас Дэйр, пряча ладони в рукава. Любой целитель инстинктивно заботится о руках — слишком сильно дар зависит от подвижности и чувствительности пальцев. — Воздух более влажный, потому что в округе много рек и озер. За городом есть небольшая долина с гейзерами и горячими источниками — что-то вроде курортной зоны. В Кентал Дарсиль искусственно поддерживается круглогодичное цветение растений, по сортам. Сначала — вишни, потом — каштаны, сливы, яблони, вишня, акация, свайтель. Сейчас, кажется, цветут именно каштаны. На центральной площади частенько собираются художники. Впрочем, это погоды не делает, — улыбнулся он. — А ты, кажется, спрашивала именно про климат.

— Нам про все интересно, — безапелляционно заявил Максимилиан, подхватывая целителя под локоть. Дэйр дернулся инстинктивно, но возмущаться вслух, понимая, что князь все равно не отцепится, не стал. — Так что там с художниками?

— Сидят и рисуют, — хмыкнул Дэриэлл. — Кто-то — прохожих, кто-то — цветущие деревья. Да, кстати, говорят в городе преимущественно по-аллийски, так что лучше помалкивайте. Особенно ты, Нэй — произношение у тебя оставляет желать лучшего.

— Если что, я помогу с общением, — пообещал Ксиль. — У шакаи-ар, знаешь ли, замечательные способности к языкам. Идеальная память и все такое. Ну, что там дальше про Кентал Дарсиль?

— Даже не знаю, что еще рассказать. А вы знаете, что почти все обитатели Солнечного Предела — вегетарианцы?

— Ну и что? — пожал плечами князь. — Мало ли какие пристрастия у людей… то есть у аллийцев.

Дэриэлл хитро сощурился.

— Дело не в пристрастиях. Дело в законах.

Я хмыкнула и отвернулась, разглядывая зимние пейзажи. Лично мне эта история была прекрасно знакома — Дэйр частенько высмеивал лицемерие жителей Кентал Дарсиль, уже даже немного поднадоело.

По старым, укоренившимся еще до первой войны правилам в Пределе Солнечного Света нельзя было охотиться, ловить рыбу и употреблять любую пищу животного происхождения. Дело в том, что когда-то это местечко считалось посвященным богам. Но время шло, менялись традиции, взгляды и даже религия. Нанеся аллийцам поражение, шакаи-ар не только отодвинули границы Пределов далеко на юг, но и низвергли культ поклонения Вечным. Его побочной ветвью был Орден Бездны, спровоцировавший первую волну вторжения с тонкого плана. Тогда вместе с религией «просели» и другие стороны жизни аллийцев: замерла наука, закостенело в традициях и негласных правилах искусство…

«Вегетарианство» в Кентал Дарсиль — тоже в своем роде пережиток прошлого, и обитатели Солнечного Предела прекрасно это понимают. Отказываясь напоказ от мяса и рыбы, они частенько выбираются на «неофициальные» обеды и ужины в соседние города, благо порталы в аллийских землях понатыканы на каждом шагу. Даже в такой глуши, как Кентал Савал, расстояние от имения до ближайшей точки перехода редко бывает больше двух-трех километров…

Кстати, о порталах.

— Я думал, идти дольше, — покосился Ксиль на целителя. Тот только пожал плечами:

— А смысл строить портал далеко от дома? Нэй, скажи, в человеческих городах остановки общественного транспорта находятся рядом с жильем или где-нибудь на отшибе?

— Когда как, — хмыкнула я, вспомнив вечно пустующую конечную станцию на краю города и в противовес ей — просьбы жителей дачного поселка официально утвердить остановку напротив наших домов. — Логика строителей дорог и тех, кто прокладывает маршруты движения автобусов, воистину непредсказуема… У аллийцев вроде с рациональным мышлением получше.

— Конечно, лучше, — подтвердил Дэриэлл с искренней гордостью за свою расу. — Вот сейчас мы пройдем через арку и окажемся аккурат перед главной площадью. Прекрасно организованный маршрут, хорошо подобранная точка выхода, как вам кажется? Потом я отправлюсь на встречу с главой дома Ллен-Амеле, а вы — гулять по округе. Как вам такая идея?

— Замечательная! — горячо откликнулся Ксиль, и я улыбнулась в сторону. Кажется, ему ужасно хотелось поскорее оказаться в Кентал Дарсиль. Наверное, это очень здорово — прожить такую долгую жизнь, но сохранить любопытство и радость новых открытий. За это даже можно простить некоторое легкомыслие.

Интересно, а какой стала бы я, прожив… ну, для начала лет сто? Ворчливой тетушкой, как Лиссэ? Вечным ребенком, как Максимилиан? Или… нет, таким умным, хладнокровным, благородным и властным человеком, как Тантаэ, надо родиться.

— Нэй, руку! — окликнул меня целитель, уже стоя на постаменте. Арка заискрилась голубым, пошла рябью, как водная поверхность под ветром. Максимилиан разве что не подпрыгивал от нетерпения, цепляясь за Дэриэллев локоть.

Я вприпрыжку взбежала по ступенькам, чуть приподнимая юбку, чтобы не запутаться в подоле, и ухватилась за протянутую ладонь. Пальцы целителя были ледяными. Кажется, он замерз не на шутку… Не желая больше мучить ни его, ни извертевшегося от любопытства и предвкушения Ксиля, я решительно шагнула в арку, увлекая за собой и остальных.

Вспышка.

Я зажмурилась. В лицо ударил теплый ветер с неуловимо-сладким привкусом, ненатуральным, как заменитель сахара в чашке с растворимым кофе. Накидка сразу показалась мне до отвращения теплой и тяжелой — и как аллийки в таких ходят? Вокруг было тихо, только журчала вода и где-то на периферии смеялись звонко и натянуто.

— Можешь открывать глаза, — в голосе Дэриэлла чувствовалась странная, немного стесняющаяся самой себя нежность, как будто ему было немного стыдно за непутевую равейну. — Чудо мое, когда же ты перестанешь пугаться переходов?

— Я не боюсь, — буркнула я, размыкая ресницы. — Просто вспышка всегда очень яркая. Знаю, другим не мешает, но другие — не я…

Хотелось еще немного понудеть, просто из принципа, но стоило мне оглядеться, как все слова выскочили из головы.

Это было… потрясающе. Правильно и неправильно одновременно. Дорожки, засыпанные розовым песком, темные стволы каштанов и бархатистые разлапистые листья, бело-малиновые свечи цветов… Везде прогуливались в абсолютной тишине аллийцы — закутанные в зимние накидки и тяжелые платья женщины и мужчины в плащах и с шарфами на головах. Никто не обращал ни на кого внимания, не встречался взглядом, лица закаменели от гордости и презрения ко всему. И словно в противоположность — одухотворенные, неземные в своей красоте глаза художников, застывших перед мольбертами.

— Я попал в какой-то дурацкий спектакль, да? — растерянно пробормотал Максимилиан. — Пахнут они, конечно, ничего, но их мысли… Я как будто пытаюсь плавать в ледяной каше.

Дэриэлл криво усмехнулся.

— Немного отличается от Кентал Савал, верно? Что ж, попробуйте изобразить на лице такое же мерзкое выражение — и удачи. А мне, к сожалению, пора идти. Я и так уже опаздываю.

Я вцепилась в его ладонь, пытаясь удержать:

— Погоди. Давай немного вместе пройдем. Никак не могу привыкнуть, — голос у меня сбился на нервный шепот.

— Хорошо, — кивнул Дэйр и осторожно поправил сползающую с моей головы накидку. — Только одно мое присутствие может привлечь к вам косые взгляды. Я здесь вроде изгоя.

— Не худшая судьба — с такими-то соплеменниками, — совершенно искренне посочувствовал Максимилиан. — Тебе куда нужно?

— К западной окраине площади. Это на противоположном конце. Только бы не встретить старых знакомых, — добавил он с неожиданной злостью.

«Боится, что ты узнаешь о сплетнях», — пояснил мысленно Ксиль.

«Я о них уже знаю», — немного подавленно откликнулась я. Не так мне представлялись аллийские пределы. В рассказах Лиссэ все выглядело не настолько… фальшиво.

«Он-то не знает, что ты знаешь, — резонно возразил Максимилиан. — Вот и содрогается от ужаса при мысли о том, что кто-нибудь из его недругов не упустит шанса облить Дэйра грязью — особенно на глазах у знакомых — у нас то есть… А, шатт даккар! Вот вспомнишь заразу…»

«Что?» — встрепенулась я и завертела головой по сторонам.

«…появится сразу, — угрюмо закончил князь. — Найта, сейчас будет очень некрасивая сцена. Только не делай поспешных выводов».

«Каких еще выводов…» — начала я и чуть не врезалась в замершего, как мраморная статуя, Дэриэлла.

— Дэйр, — тронула я его за плечо и осеклась.

На безупречно-розовом, бархатистом, как лепестки фиалок, песке стояла, холодно поджав губы, моя копия… нет, мое более совершенное отражение.

Черные, как смоль, слегка вьющиеся волосы, светло-зеленые, как прозрачный лед, глаза, тонкие брови, тот же овал лица и слегка опущенные уголки глаз… Рост, фигура, манера глядеть чуть исподлобья…

Почти я. Потому что мне никогда не стать такой красавицей.

А потом незнакомка встретилась со мной взглядом и расцвела чарующей улыбкой — словно медом плеснула.

— Здравствуй, Дэриэлл … — по-аллийски произнесла она, манерно растягивая каждую гласную в слове. — Давно не виделись, любимый. Вижу, ты нашел мне замену?

— Найнэ… — растерянно произнес целитель, стремительно бледнея.

Я не знаю, чего ждала эта аллийка. Мне надо было разозлиться? Оскорбиться? Начать топать ногами и вопить, что мы только друзья?

И смех, и грех…

Вдох. Выдох. Я — эстаминиэль.

Вот так.

— Добрый день, — вежливо поздоровалась я, выступая вперед. Произношение у меня было ужасным, особенно после двух лет без разговорной практики, но за грамматику вроде краснеть не пришлось. — Вас зовут Найнэ, да? А я Найта. Классное совпадение, правда?

…а ошарашенной эта девица уже не выглядит так сногсшибательно.

Я мило улыбнулась. Хлопай-хлопай глазищами, лань трепетная. Что, не ожидала, что я смогу ответить на аллийском, да не просто так, а еще и пошутить? Ну-ну, милочка, то ли еще будет…

Кажется, с ней мы все-таки не подружимся. Но что-то мне нисколечко не жаль.

Глава 11. Солнце тоже звезда

Больше всего на свете я ненавижу неловкие моменты. Именно поэтому меня насильно не затащишь на заокеанскую комедию, где герой постоянно поскальзывается на ровном месте, принимает своего начальника за простого посетителя или наряжается для маскировки в женскую одежду, чтобы, разумеется, быть застуканным в таком бесподобном виде невестой. И, видимо, по принципу: «Да узри свои страхи лицом к лицу!», всяческие конфузы преследуют мою скромную особу с настойчивостью, навевающей мысли о проклятии.

Вот и сейчас ситуация складывалась просто аховая. Дэйр бледнел и покрывался испариной, как застигнутый за кражей ответов к тесту третьеклассник. Я, сдуру протянув для знакомства руку, так и стояла истукан истуканом. Найнэ на мою ладонь смотрела с деланным презрением, сквозь которое все отчетливей просвечивало ошеломление. Северный князь изображал высокомерную ледяную статую, одновременно со скоростью пулемета выдавая мне мысленно указания, как вести себя с аллийкой. И ни один из скульптурной группы «Не ждали», кажется, понятия не имел, что делать.

Первым, как ни странно, опомнился и постарался хоть как-то прояснить ситуацию именно Дэриэлл.

— Что ты здесь делаешь, Найнэ? — осторожно спросил он, пряча руки в карманы — в потенциально опасной ситуации первыми включались инстинкты целителя. Ксиль, насколько я видела, наоборот принял позу, из которой в любой момент мог сорваться в атаку, — максимально устойчивую, но при этом естественную. И руки держал наготове… Интересно, сколько князю надо времени, чтобы нарастить смертоносные когти? Вряд ли больше секунды. — Не думал, что ты решишься покинуть Кентал Артей и встретиться со мной после… гм… после того, что было.

Аллийка оскалила мелкие белые зубки. Лично я с такой улыбкой не разжимала бы губ, чтоб не позориться.

«Хоть в чем-то это «совершенство» хуже меня», — промелькнула злорадная мысль.

— А ты, сердце моё? Как и встарь, прячешься за Лиссэ и за свой драгоценный дар? — манерно протянула Найнэ, взмахивая ресницами. — И не стоит льстить себе так откровенно, Дэриэлл. У меня есть и другие дела, куда более интересные, нежели преследование неверного любовника. Но я сочту за удовольствие побыть с тобою, — она бросила столь быстрый и скользкий взгляд в мою сторону, что если бы я не следила за каждым ее движением, то попросту не заметила бы его. — Ведь я до сих пор скучаю по тебе так же, как и ты по мне, любимый.

И снова — этот взгляд. Проверила реакцию на свои слова, что ли? «Любовник, удовольствие побыть с тобою, любимый»… Меня охватило странное иррациональное раздражение, чувство, не похожее на то, что я испытывала когда-либо прежде. Кончики пальцев заныли от сладкой, соблазнительной мысли: может, отпустить силу на волю? Спровоцировать открытое оскорбление, а потом — наотмашь хлестнуть безупречному лицу Найнэ жгучими потоками тьмы? Раны будут не смертельные, но вряд ли шрамы от такого удара сумеет свести даже Дэриэлл.

Стоп.

По спине у меня пробежал холодок. Я что, сейчас всерьез планировала изуродовать ни в чем не повинную аллийку только за несколько неосторожных фраз?

Нет. Это исключено. Надо думать головой, а не… своей силой.

Максимилиан сказал: «Не делай поспешных выводов». Намекал, видимо, что Найнэ сейчас будет врать безбожно. Что ж, конечно, он князь, ему уже три с половиной тысячи лет, да и телепатия — огромное преимущество, этакий универсальный ключ к чужим коварным замыслам, но…

К каким «непоспешным» выводам можно прийти, если появляется очень-очень похожая на вас красавица аллийка и намекает на близкие отношения с человеком, который недавно признался вам в любви?

Мир вокруг высветило на мгновение, как вспышкой молнии — предельно четкие линии, черно-белые цвета и замершее время. Если бы не успокаивающее мысленное прикосновение князя, то не знаю, что было бы.

«Выводы могут быть самые разные, — остудил мой пыл Максимилиан. — Если будет желание, я потом подкину несколько интересных версий. Найта, возьми себя в руки. Продолжай улыбаться, хлопать глазками и строить из себя милую, наивную девочку… В общем, уводи внимание Дэриэлла от споров. Он, конечно, внешне держится молодцом, но только внешне. Про себя уже паникует вовсю».

«А ты что делать будешь?»

«Попробую заглянуть в голову Найнэ. Хотя защита у этой аллийки такая, что легче расспросить Дэриэлла… А он вряд ли собирается рассказывать. Бездна, неужели эта стервозная красотка так хороша в магии? Что-то не верится… Найта, ради всех богов, успокойся, у тебя уже не улыбка, а шакарский оскал».

«И как же мне успокоиться, когда про Дэйра говорят гнусности, скажи на милость?» — огрызнулась я. На нервах у меня сейчас можно было играть, как на скрипичных струнах.

«А что, сразу ко мне за советом? — язвительно откликнулся князь — Помечтай о чем-нибудь приятном, помедитируй там — ну, чему равейн учат, я не знаю».

Приятном… Гм…

Я глубоко вздохнула и представила себе идиллически-прекрасный яблоневый сад, медленно кружащиеся лепестки, столик под деревьями, на котором кто-то заботливый оставил чашку крепкого кофе и старинный сборник легенд…

Покой. Тишина. И ни одной аллийки на расстоянии ружейного выстрела. Разрывными патронами. В голову.

Выражение лица у Ксиля стало даже не высокомерно-постным, а почти аутичным, только дергался уголок губ. А на меня, наверное, снизошло просветление от медитации, потому что в голову вдруг пришла неплохая идея, как быстро спровадить целителя. Причем так, чтобы аллийка не только не возражала, а даже прыгала от радости. Но способ был рискованный, он мог и не сработать…

«Эх, сюда бы Рэма с его умением дрессировать самоуверенных девиц!» — подумала я с сожалением. Но искать лучший выход было некогда — пришлось действовать наудачу.

— Найнэ, а вы давно знакомы с Дэйри? — я изо всех сил постаралась достоверно изобразить беззаботное щебетание Феникс. Надеюсь, это не походило на жестокую пародию… Ладно, свалим все на плохое владение языком. Главное, чтобы интонации были такие же наивно-восторженные, как у моей подруги. — Простите, если мой вопрос покажется вам бестактным, но Дэриэлл ничего не рассказывает о своем прошлом.

Лицо целителя уже не просто побледнело, а сделалось восково-белым, как у мертвеца. Кажется, я сказала что-то не то?

«Догадайся, что именно, — елейным тоном предложил Максимилиан. — Как думаешь, что может наплести о бывшем возлюбленном отвергнутая дама?»

«А она отвергнутая? — я ощутила приступ совершенно несвойственной мне садистской радости. — Чудесно. С удовольствием выслушаю ее. Зато у Дэйра потом появится хороший стимул рассказать нам правду».

«Интриганка малолетняя, — усмехнулся князь. — Что же с тобой будет, когда подрастешь и начнешь играть по-взрослому?»

Найнэ, несколько растерявшаяся после того, как разговор вдруг снова свернул с накатанных рельсов скандала в сторону мира, дружбы и жвачки, определилась с оценкой моего интеллекта и расцвела дружелюбной улыбкой. Такие искренние и благостные гримасы бывают у смотрителей за миг до того, как тебя попросят доказать Право.

— О, не беспокойся, все в порядке, дорогая… Найта, правильно? Дэриэлл скрытен, но я расскажу тебе обо всем, — она одарила меня томным кошачьим взглядом. — Мы тобой замечательно побеседуем. Ты ведь понимаешь аллийский?

В ее голосе было столько превосходства, что я вдруг остро пожалела, что вокруг нас пока только цветы каштанов, а не плоды в зеленых колючих шкурках. Неплохо было бы уронить этой девице на голову штучки три таких, а потом свалить все на порывы ветра и законы вероятности.

— Да, неплохо, — скромно потупилась я, накручивая локон на палец. «На каком мы языке сейчас общаемся, интересно?», — осталось невысказанным. — Постараюсь слушать внимательно. Дэйр, — обратилась я к замершему перед Найнэ, как перед ядовитой змеей, целителю. — У тебя ведь были дела? Давай поступим так: ты разберешься с пациентами, а я пока погуляю здесь. Ведь теперь есть кому обо мне позаботиться, верно?

— Верно, — промурлыкала аллийка, цапнув мою ладошку. — Я покажу юной прелестнице местные красоты.

О, я уже «юная прелестница»! Надо же, а только что была «заменой». Прямо гордость чувствуется за столь быстрый рост в глазах очаровашки Найнэ!

— Тогда встречаемся около портала через два часа… Или три, — поправилась я, вспомнив, что говорил целитель о том, как Ллен-Амеле любят торговаться. — Дэйр, не волнуйся так, здесь трудно заблудиться. Ты ведь мне доверяешь? — я удержала его взгляд. Надеюсь, Дэриэлл догадается, что имелось в виду совсем другое доверие.

— Хорошо, — кивнул целитель немного скованно. — Постараюсь уложиться в три часа. А пока… — он кинул осторожный взгляд на шакаи-ар, с аллийской отмороженностью созерцающего цветущие каштаны. — Ксиль за тобой присмотрит, думаю.

Аллийка встрепенулась. Вряд ли в ее планы входило промывать мне мозги в присутствии постороннего.

— У нас с Найтой будет женский разговор, который вряд ли заинтересует уважаемого… Ксиля, — Найнэ, кажется, только сейчас обратила внимание на наличие в нашей теплой компании замаскированного князя. Еще бы, не к лицу знатной аллийке замечать всяких там полукровок. И как она меня-то терпит? Ох, на что только не пойдут некоторые особы ради того, чтобы насолить ближнему своему! Никогда таких не понимала.

Но сейчас, как это ни удивительно, наши взгляды на присутствие посторонних совпали.

— Да, Ксиль, думаю, что тебе тоже есть, чем заняться… Посмотреть на фонтаны, например, — невинно предложила я и мысленно обратилась к нему:

«Максимилиан, присмотришь за Дэйром? Мне-то ничего не угрожает, а вот он может в рассеянном состоянии пропустить появление даже целой толпы наемных убийц. Буду чувствовать себя гораздо спокойнее, если ты прогуляешься с ним… ну, хотя бы до поместья Ллен-Амеле».

«Мое мнение, а тем более мнение Дэйра, похоже, не учитывается? — смиренно предположил Максимилиан. — Ладно. Соглашусь с тобой, но только в этот раз. И помни: я на связи. Чуть что, зови».

— Вы абсолютно правы, Найта, — чуть поклонился князь. Судя по тому, как сменялись эмоции на лице у Дэриэлла, в это же время мысленно шел напряженный спор о том, за кем будет ходить хвостиком шакаи-ар. Лично у меня не было абсолютно никаких иллюзий насчет того, кто оставит за собой последнее слово. — Целитель, вы не поможете мне отыскать дорогу к сердцу этого сада? — церемонно обратился он к Дэриэллу. Тот нервно дернул себя за разлохмаченную косу и коротко, обреченно ответил:

— Идем.

— До встречи, Дэриэлл! — улыбнулась я ободряюще. И одними губами, так, чтобы Найнэ ничего не заметила, шепнула: — Верю… только… тебе…

Зрачки целителя дрогнули, превращая темно-зеленую бездну в черную. Дэйр махнул рукой, развернулся и, сунув руки в карманы, зашагал к центру парка. Максимилиан, с неуловимой издевкой поклонившись Найнэ, направился за ним.

«Молодец, Найта. Вот сейчас дошутишься, дофлиртуешься, и у нас тут будет аллиец, сдохший от радости — одна штука, — не особенно убедительно пригрозил князь. — Вот будет весело… Шучу. Найта, ты правда умница — думал, мне сейчас придется корректировать ему восприятие эмпатически, но два-три слова просто чудо сотворили… — мысли у него стали приторно-сладкими, как расплавленный шоколад. — Или это любовь?»

«Тебе виднее, эмпат бесстыдный», — отшутилась я, раздумывая, как бы повежливей выцарапать свою ладошку из загребущих рук Найнэ. Сказать, что контакт с этой любительницей поиграть на чужих нервах был мне неприятен — значит очень сильно преуменьшить.

«Не дергайся и делай лицо попроще, — насмешливо напомнил мне Ксиль. Как он лицо мое разглядел, дополнительной парой глаз на затылке? — Я не разглядел, я догадался. До связи!»

— Куда мы направимся, уважаемая Найнэ? — скромно спросила я, потупив глазки. Давно мне не приходилось чувствовать себя такой… лицемеркой. — Я никогда не была в таком красивом саду и сейчас, признаться, чувствую себя растерянной…

«Грамматика — три, но лексика — пять», — мысленно похвалила я себя. Жаль, оценить некому. Дэриэлл ушел, Ксиль за ним присматривает, даже Рэмерт пропал куда-то несколько дней назад.

Впрочем, Рэмерт аллийского не знает.

— Я знаю прелестную поляну неподалеку, — оскалила зубки Найнэ с таким видом, словно хотела меня на этой полянке прикопать, да воспитание не позволяло. — Думаю, она замечательно подойдет для приватной беседы.

— Всецело полагаюсь на вас, — последовал смиренный ответ. Я начала входить во вкус. Теперь стало понятно, почему Феникс так любит косить под дурочку. Такое непередаваемое чувство собственного превосходства появляется… Опасное заблуждение, если подумать.

— Следуй за мной, милая девочка, — пропела Найнэ, потянув меня к особенно густому скоплению каштанов. — Я все тебе расскажу… чтобы невинное сердце не пошло по пути моих ошибок.

Я мысленно поаплодировала. Сколько пафоса! Прямо-таки трагическая героиня… Или я просто придираюсь? Ох, не знаю… Может быть, это и называют ревностью — когда раздражает каждое слово и любой жест кажется подозрительным, а «внутренняя жадина» начинает топать ногами и верещать: «Мое, руки прочь!»

Кстати, о руках. Что ж Найнэ мою ладонь-то никак не хочет отпускать? Боится, что сбегу? Ну и зря, пока всю информацию из нее не вытяну, она от меня не избавится!

Но с другой стороны, сама я за Найнэ идти не успевала — она почти летела, не касаясь земли. А земля, кстати, и не думала проваливаться под тоненькими аллийскими «шпильками», будто весь вес Найнэ приходился на мыски. Мои квадратные каблуки исправно цеплялись за траву, впечатывались на добрых два сантиметра в почву, словом, вели себя абсолютно по-свински. Наверное, умение легко и грациозно ходить в изящных туфлях по неприспособленным для этого поверхностям бывает исключительно врожденное… И, пожалуй, оно встречается не только у противных аллиек. Ручаюсь, Феникс бы сейчас семенила не хуже Найнэ.

Деревья вдруг расступились, образуя почти правильный круг. По кромке поляны густо рос кустарник: смородина, шиповник, жасмин, ежевика — все вперемешку. Из нежной, по-весеннему зеленой травы выглядывали разноцветные анютины глазки. Мне даже было немного неловко ступать по такому великолепию, но Найнэ красоты не волновали. Она целеустремленно тащила меня к самому краю поляны, где кроны каштанов раскинулись особенно широко.

— Присаживайся, дорогая, — Найнэ подвела меня к лавочке, над которой нависали шатром жасминовые ветви. Тут же в носу засвербело — такой густой цветочный запах стоял вокруг. — Здесь нам никто не помешает… — тихо добавила она.

Меня дрожь пробрала от сладкой, тягучей, почти угрожающей интонации.

— Можно задать вопрос, уважаемая Найнэ? — аллийка благосклонно кивнула и — наконец-то! — выпустила мою руку, словно в задумчивости принявшись обрывать жасминовые цветки. — Почему Дэйр так странно повел себя, когда вас увидел?

Она растерянно улыбнулась и слегка нахмурила брови. А меня как током ударило. Боги, когда Найнэ не манерничает, то даже мимика у нее моя! Или опять кажется?

— Причина очевидна, милая девочка, — «милая девочка» опустила ресницы, чтобы скрыть острый приступ раздражения. — Его… мучает стыд. Дэриэлл сломал мне всю жизнь, и теперь не может спокойно, с чистой совестью взирать на ошибки молодости…

Жасминовая ветвь выскользнула из тонких пальцев и с тихим шелестом распрямилась, роняя цветочные лепестки на угольно-черные локоны и бирюзовое платье аллийки. Внезапно я почувствовала себя зрительницей в театре одного актера. Найнэ, бесспорно, была восхитительна. Идеальный звенящий от затаенных слез голос, идеальная тень печали в глазах, сияющий внутренней красотой лик, паузы, будто выверенные по секундомеру, тягучие взгляды и вздохи, роскошные декорации и луч света из-за плеча… Но все вместе оставляло ощущение странной пустоты и затхлости. Как будто открываешь в день рождения подарочную коробку, а внутри — ссохшийся яблочный огрызок.

— А давно вы познакомились? — я подставила лицо солнечным лучам, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения, что на меня налипла грязь. Найнэ едва заметно сморщилась. Ну и пусть ее. Я не аллийка, мне загара бояться не надо. Человеческое общество его не порицает, наоборот — многим нравится. А в Пределах право на золотистую кожу, не подвергаемую осуждению соплеменников, имеет только королевская семья да изгои Кентал Савал.

— Около четырехсот лет назад. Ах, я тогда была такой же, как ты, столетней глупышкой! — печально вздохнула Найнэ. Я поперхнулась от неожиданности. Неужели она еще не поняла, что разговаривает отнюдь не с полукровкой? И это притом, что щиты у Найнэ, по словам Ксиля, стоят такие, что самые опытные человеческие маги удавятся от зависти? Что же это получается… Найнэ способна закрыть свой разум, но чужой для нее — потемки. Может, дело в моих потрясающих способностях эстаминиэль? Ой, сомневаюсь. — Мы познакомились на балу. Я была безумно увлечена им — таким не похожим на остальных, таким смелым! Он не боялся спорить с Наследницей, — Найнэ произнесла это слово с таким пиететом, с каким на письме выводят заглавную букву, хотя аллийцы вроде бы свою «наследницу», в отличие от «Повелителя», писали со строчной. — И даже с самим Повелителем, носил человеческую одежду и презирал все традиции… Увы, за блестящим фасадом скрывалось черное сердце, — в глазах Найнэ блеснули слезы. Я переборола острый приступ злости и, словно успокаивая, коснулась ее руки. Найнэ наградила меня благодарным взглядом, но тепла в нем было не больше, чем в ноябрьском солнечном свете, ласкающем застывшие сады Кентал Савал. Я отдернула пальцы — с излишней поспешностью, наверное, но желание вымыть руки с мылом стало вдруг нестерпимым. — Мы долго встречались — втайне от родных и друзей, по ночам. Я верила ему! Он подарил мне свое кольцо, обещал, что скоро попросит у нашей семьи разрешение на брак… — я машинально схватилась рукой за спрятанное под платьем кольцо на цепочке. Против воли в голову закралась подленькая мысль: а скольким еще, кроме меня и Найнэ, он вручал эту вещь? — А потом он узнал, что я собираюсь стать фрейлиной Наследницы Меренэ, и разорвал помолвку!

— Негодяй! — поддакнула я, лихорадочно размышляя. Вряд ли в свите Меренэ к Дэриэллу относились благожелательно. «Взаимная травля» — вот слово, которое идеально описывает отношения брата и сестры, и подхалимы наследницы с радостью участвуют в этой игре. Так зачем любящей невесте вливаться в общество, где наверняка к ней будут относиться, как к врагу? И с чего бы это Меренэ принимала в услужение явную сторонницу своего брата? Ох, темное дело…

— Да, да! — расчувствовавшись, Найнэ снова подхватила мою руку. — Вижу, ты хорошо понимаешь сущность этого жестокосердного мужчины! И, представь себе, Дэриэлл не просто разорвал помолвку — он сделал это прилюдно, навеки покрыв позором меня и всю мою семью. Я пыталась поговорить с ним, объяснить, что отнюдь не разделяю мнение госпожи Меренэ в некоторых вопросах, но тщетно! — аллийка запальчиво стукнула кулачком по лавке. — Он даже отказался разговаривать со мной лично, подослав мерзкую торговку из дома Эльнеке, — выражение лица у нее было такое, словно она говорила о чумной крысе, а не о весьма уважаемой особе. Впрочем, если подумать… Вряд ли Найнэ приятно вспоминать о провалившейся попытке примирения. Лиссэ наверняка с удовольствием закатила грандиозный скандал с тасканием за волосы и маканием противницы в грязь в буквальном смысле. Тетушку-то за косы не ухватишь — по причине их отсутствия, а вот рафинированным красавицам, вроде Найнэ, не готовым к применению физических аргументов в споре, приходится несладко. — Но даже после всего, что случилось, после моей загубленной юности, обращенной во прах репутации… — ее голос упал до шепота — … я все еще люблю его. И он, увы, этим пользуется, заманивая в свои сети таких, как ты, чтобы причинить боль нам обеим — мне и новой его жертве…

И тут меня прорвало. Напряжение, скручивающее нервы все туже и туже, вдруг куда-то исчезло, оставив после себя лишь чувство облегчения. Я закрыла лицо накидкой, мелко трясясь от смеха. Боги, только бы она подумала, что это слезы!

— Уважаемая Найнэ… сочувствую вашему горю, — выдавила я из себя, кусая губы.

Найнэ вскинула голову. На прекрасном алебастрово-белом лице стыли хрустальные дорожки слез, мягкие ресницы увлажнились и склеились, а светлую зелень глаз затопила чернота расширенных, как от нестерпимой боли, зрачков.

О, да, Найнэ была прекрасна. Да только вот я никогда не любила красивых фарфоровых кукол, которыми можно лишь любоваться, держа их за стеклянной витриной в гостиной.

И ложь на дух не переносила.

Дэйра я знаю достаточно хорошо, чтобы знать наверняка, что он может сделать, а что — никогда в жизни. Причинение кому-то боли не в запальчивости, а по холодному расчету… Нет, просто невероятно. Скорее Меренэ проникнется к нему чистой сестринской любовью и предложит войти в ее свиту. Дэриэлл — целитель, и это в своем роде приговор.

Прости, Найнэ. Мой диагноз — «Не верю». И все тут.

— Найнэ… рассказ дался вам нелегко? Простите… — потупилась я, чтобы не выдать себя шальной улыбкой.

— Прости, милая девочка, — прошептала Найнэ, глядя в пространство. — Боюсь, я слишком расчувствовалась. Позволь мне удалиться, дабы привести себя в подобающий вид. Тебе ведь не долго еще осталось ждать возвращения… твоих друзей?

— Два часа с половиной, — я украдкой коснулась нитей. Чувство времени у меня скверное, особенно после резкой перемены часового пояса. Приходится каждый раз лезть за мобильным или использовать магию. — Не беспокойтесь обо мне, Найнэ, я найду, чем занять себя. Прошу вас, поступайте, как вам будет угодно.

Я мысленно скрестила пальцы. Если она сейчас утопает — наверняка гадость какую-нибудь задумала. Просто так возможность повлиять на точку зрения врага не отбрасывают.

— Пожалуй, я воспользуюсь твоей добротой, — улыбнулась Найнэ, вытирая тонким платком слезы. — Прошу прощения за эту некрасивую сцену. Поверь, я не хотела обижать тебя или моего возлюбленного Дэриэлла, но мне стало страшно, что кто-то еще может поддаться очарованию его черной души.

«Больше всего это походило на приступ ревности», — хотела я сказать, но, разумеется, произнесла только:

— Я понимаю. Благодарю за предупреждение, уважаемая Найнэ, — я склонила голову в вежливом поклоне. — Вы дали мне обильную пищу для размышлений.

— И это наполняет мое сердце радостью, девочка, — кажется, Найнэ впервые за весь разговор была искренней. — Прощай. Надеюсь, мы еще встретимся.

— Прощайте, — задумчиво отозвалась я, но Найнэ уже не было рядом — только колыхались жасминовые ветви над тропой, по которой стрелой унеслась навстречу неведомым делам аллийка. Ох, ну что ей стоило еще немного посидеть рядом и пообщаться?

Бездна, столько вопросов к Дэйру образовалось! А мне теперь еще почти три часа маяться. И чудесное дневное настроение — коту под хвост. А ведь так хотелось порадоваться лету среди зимы, полюбоваться на прекрасные аллийские лица… Но после Найнэ это вряд ли получится. Пойду, что ли, взгляну на знаменитые Дарсильские фонтаны — говорят, бегущая вода успокаивает нервы.

К сожалению, прогулка по саду и площади принесла гораздо больше неприятных, чем хороших впечатлений. Главной причиной было то, встречные аллийцы на меня странно косились — еще бы, юная девочка-полукровка совершенно одна бродит по дорожкам, беспечно любуясь цветущими каштанами. «Косились», конечно, слишком сильное слово для этих ледяных истуканов, но удивление и неодобрение чувствовалось даже с такими начисто лишенными нормальных эмоций лицами. Боги, как же я хочу в Кентал Савал! Тамошние изгои гораздо дружелюбнее и терпимее так называемой элиты… если, конечно, все аристократы похожи на Меренэ или Найнэ.

К счастью, через некоторое время мне удалось прибиться к небольшой, но теплой компании полукровок, приехавшей поглазеть на Пределы. Имен ребят я не запомнила, но веселые, по-человечески открытые взгляды согрели меня лучше, чем шерстяная накидка и ясное солнце. Нагулявшись вдоволь, мы, не обращая внимания на реакцию всяких высокомерных аллийцев, расселись прямо на бортике фонтана, любуясь сверканием водяных струй в солнечном свете. Светловолосые парень и девушка оказались парочкой и практически сразу выпали из разговора, занятые только друг другом. В их глазах ясно читалось сожаление, что аллийская мораль порицает публичные поцелуи. Оставшийся мальчишка, лет семидесяти по местным меркам и пятнадцати — по человеческим, попытался было флиртовать со мной, но вскоре безнадежно засмущался и запутался. Я почти почувствовала себя роковой красавицей, но, как назло, именно в этот момент кто-то поинтересовался временем… и мне осталось только хлопнуть себя по лбу, торопливо извинится и сбежать: я и так уже задерживалась на добрых полчаса.

«Приличные девушки всегда опаздывают» — дурацкий принцип. Теперь я знаю это абсолютно точно.

Кроваво-красные непокорные пряди и властный, насмешливый голос Меренэ на подходе убили все позитивные эмоции, которые я постаралась выцарапать у сегодняшней неудачной прогулки.

А вблизи все выглядело еще хуже.

Дэйр со скучающим видом любовался пейзажем, пока Наследница изощрялась в остроумии, поддерживаемая свитой. Максимилиан стоял, опустив глаза, но даже сквозь идеальную маскировку князя просвечивал чистейший шакарский гнев.

— …говорят, ты даже привел сюда свою человеческую подружку? Думал, я возмущусь и запрещу тебе появляться на балу? — голос Меренэ сочился изысканной отравой. Парочка шикарно разодетых аллийцев — вряд ли телохранителей, скорее, просто подпевал — заулыбалась, выразительно выгибая серебристые брови.

— Обсуждаешь чужую личную жизнь в отсутствие собственной? — мгновенно отреагировал Дэйр. Коса у него окончательно растрепалась, превратившись в золотистый сноп. Скверно. Кажется, нервы у целителя были на пределе.

— Устаревшая информация, дорогой брат, — протянула Меренэ. — Сейчас я редко засыпаю одна… И это не просто влечение, поверь, это нечто большее. А вот как у тебя дела? Уже затащил в спальню свою глупую ученицу? Как ее, Нита?

— Найта, — сладчайшим тоном поправила я Меренэ, чувствуя, что сейчас опять провалюсь в «бесцветный» мир. — Что, память подводит? Говорят, с возрастом и не такое случается…

— Хамишь, деточка? — нисколько не смущаясь моего появления отозвалась Меренэ. Выдержки ей было не занимать. Да и одно дело испугаться разгневанную эстаминиэль, когда находишься на условно вражеской территории и не ожидаешь появления столь сильного соперника, и совсем другое — спасовать перед равейной в сердце аллийских земель.

— Вам можно, а мне нельзя? — ласково улыбнулась я и демонстративно обернулась к Дэйру, переходя с головоломного аллийского языка на нормальную речь. — Пошли домой, я голодная, как волк. Давно ждете?

— Примерно четверть часа, — с облегчением вздохнул Дэйр, отступая на шаг к порталу. — Я тоже проголодался, если честно. Как насчет спагетти с сыром и томатным соусом?

— Звучит неплохо, — кивнула я, поднимаясь по ступенькам. — Только чеснок не добавляй, в прошлый раз не особенно вкусно получилось…

— Остановись, — властно окликнула Меренэ. — Мы еще не договорили, брат.

Дэйр устало обернулся. Солнце блеснуло в медовых прядях, с другой стороны подсвеченных мертвенно-голубым мерцанием арки.

— Договорили? Это не разговор, сестренка, а обмен оскорблениями. Понятия не имею, как ты меня нашла здесь, но если бы знал заранее — запасся бы затычками для ушей.

— Неприятно слышать правду? — выгнула алую бровь наследница.

Я дернула Дэриэлла за рукав, утягивая к порталу. Максимилиан уже стоял у самой арки, опустив голову. Пальцы сжимались и разжимались, как у рассерженного кота, а аккуратные аллийские ногти почернели и заострились, превращаясь в смертельное оружие. Да уж, Ксиль, конечно, умеет терпеть всякие гадости, но очень не любит. Гордый. А еще — сила ему позволяет не глотать оскорбления, а отвечать на них, не боясь проиграть в схватке.

— Молчишь, Дэйри-неудачник? Нечего ответить?

— А что можно ответить на грубость и откровенную ложь? — Дэриэлл улыбался, но губы у него были посветлевшими, бескровными, а на виске билась жилка. — Меренэ, если тебе есть, что сказать по делу — я слушаю. Только, прошу, побыстрее. У меня не так много свободного времени, как у тебя.

— Намекаешь, что я бездельничаю? — усмехнулась Меренэ. — Кто бы говорил! Аллийца бесполезнее тебя сложно найти в Пределах. Даже в существовании фрейлин больше смысла. Они, по крайней мере, красивы и верны престолу. А от тебя, драгоценный мой, одни неприятности… К слову, — ее глаза нехорошо сощурились. — Как поживает твоя драгоценная пациентка из Ллен-Амеле? — Дэриэлл захлебнулся вздохом и вдруг покачнулся, как будто теряя сознание, но быстро выровнял дыхание и выпрямился. Судорожно стиснутые кулаки подрагивали. — Ах, прости, она же умерла этой ночью… от твоих лекарств.

— Нет моей вины в том, что девочке дали многократно превосходящую дозу обезболивающего, не дожидаясь безопасного средства, — тихо ответил Дэриэлл. — Я оставлял рецепт. Три капли — лекарство. Четырнадцать капель — яд. Случайно обсчитаться на десяток невозможно.

— Оправдывайся, сколько хочешь, дорогой брат, — издевательски потрепала его по щеке Меренэ, нарочито унизительно, по-человечески. — Но от тебя больше вреда, чем пользы. Просто красивая мордашка и слишком много гордости. А, куколка?

Целитель отступил — на шаг, другой, третий… пока не уперся спиной в меня. Я машинально обхватила пальцами его запястье, успокаивая. Пульс у Дэйра просто зашкаливал. А лицо так и застыло перекошенной маской.

Мне с трудом удалось сдержать порыв залепить наследнице пощечину. «Мама, зачем ты меня так хорошо воспитала», — пронеслось в голове. Максимилиан в полушаге от меня до хруста стиснул зубы… и вдруг абсолютно расслабился, словно принял какое-то нелегкое решение.

— Клеишься к собственному брату, дорогуша? — скользнул он вперед, сбрасывая с себя облик аллийца, как ненужную шелуху. Аура вновь расцветилась чистыми шакарскими эмоциями и впечатлением хищной, безжалостной силы. — Как нехорошо… — он мягко перехватил безвольную руку Меренэ, поглаживая золотистую кожу опасно острыми когтями.

— Dess! — наследница испуганно отшатнулась, чуть не упав со ступеней. От резкого движения когти оставили четыре тонкие, как волос, быстро набухающие кровью царапины. — Кто ты такой? — Меренэ спохватилась и вновь напустила на себя надменный и презрительный вид, но расширенные от неконтролируемого страха зрачки выдавали ее с головой.

— Максимилиан, Северный князь. Не буду врать, что рад знакомству, — оскалил клыки Ксиль. В глазах его стыла безжалостная синь, а воздух вокруг постепенно пропитывался отчетливым привкусом опасного безумия. — Кстати, если бы я не знал точно, что ты его сестра, то в жизни бы не подумал. У Дэйри чистая, сладкая кровь, а у тебя — сплошная гниль.

Меренэ машинально схватилась за расцарапанную ладонь и тут же опомнилась, прошипев:

— Что ты себе позволяешь, шваль…

— Сама такая, — непосредственно отозвался Максимилиан, закидывая руку на плечо Дэриэллу. Тот дернулся, но только по привычке, не пытаясь отстраниться. Это совсем скверно. Боги, только бы не приступ… — Мне можно буянить, я все-таки скверно воспитанный мальчишка из шакаи-ар, а вот тебе наследница, следовало бы сдерживаться. Подумай над своим поведением, и, может быть, в следующий раз получишь от меня конфетку, как хорошая девочка. И еще, — он обворожительно улыбнулся, демонстрируя заостренные в боевой трансформации клыки. — Запомни, солнышко, что шпыняю его — кивок в сторону Дэйра — и довожу до бешенства я. Исключительно я. Мне это, видишь ли, в кайф. А я не привык делиться, ясно?

Его голос стал опасно низким. Даже было немного не по себе находиться рядом с таким князем. Казалось, еще секунду — и он, наплевав на всю дипломатию, просто вцепится наследнице в горло.

Меренэ тоже это почувствовала. Она отступила на шаг, другой, разве что не падая на руки растерявшейся свиты… и хохотнула, почти истерически.

— Оставим решение вопросов собственности на другой раз, — хрипло произнесла она, восстановив самоконтроль. — До более благоприятной обстановки… — хм, под «благоприятной обстановкой», думаю, подразумевается наличие вооруженной охраны. — А пока — до встречи. И, чуть не забыла, — тонко улыбнулась она, возвращаясь к прежнему стилю общения. — Дэриэлл, не вздумай увильнуть от бала. Не придешь — расценю как государственную измену, — добавила она веско.

— Как мило, — не удержалась я, поправляя соскальзывающую шаль. — Так это все было затеяно только за тем, чтобы передать приглашение?

— Возможно, — усмехнулась Меренэ. Выглядела она уже уверенно, как до выступления Ксиля — а ведь он наверняка хорошо прошелся по ней эмпатическим катком. Я бы на ее месте уже растеклась безмозглой от страха лужицей. А Меренэ — хоть бы что. Впрочем, не удивительно. Десять тысяч лет… голова кружится, как подумаю. — А ты завидуешь ему, маленькая эстаминиэль? Что ж, приходи и ты, хотя бы посмотришь, что такое настоящий бал. Если боишься, — в ее голосе вновь послышалась издевка, — то можешь захватить с собой и Северного князя.

— Обязательно воспользуюсь приглашением, — многозначительно пообещал Максимилиан. — И не жалуйся потом. Не скучай пока одна, наследница, — он подмигнул ей кокетливо и утянул меня и Дэйра под арку.

— Посмотрим еще, кто будет жаловаться, — донеслось до нас язвительное, прежде чем мир исчез в голубой вспышке.

Едва очутившись на земле Кентал Савал, Дэриэлл высвободил руку из моей хватки, резко оттолкнул князя и, пошатываясь, побежал по тропинке — сначала просто широким и скорым шагом, потом все быстрее и быстрее, размахивая руками и поскальзываясь на обледеневших листьях. Ксиль, все еще находящийся мысленно в перепалке с Меренэ, не удержался на ногах и проехался пятой точкой по ступенькам.

— Шатт даккар! — вырвалось у него эмоциональное. — И что это было, Найта? Часто у Дэриэлла случаются такие подростковые истерики из-за коронованных идиоток?

Истерика… Или приступ?

— Меренэ пока только наследница, — слабо поправила я Ксиля, чувствуя, как душа уходит в пятки. Бездна, для Дэйра день сегодня был слишком насыщенным. Еще и смерть пациентки… Бедная девочка… — Надо проверить, как он, — бросила я, устремляясь вслед за целителем. После первого же шага по обледеневшей тропинке едва не упала — и как Дэриэлл умудрился не свалиться сам?

Тоже мне, бегун опытный.

— Все так серьезно? — спросил князь, без труда нагнав меня.

«Более чем», — откликнулась я мысленно, чтобы не сбивать дыхание. Конечно, Дэйр не станет травиться из-за такой ерунды, как ссора с Меренэ, но всякое бывает… Чувство униженности в сочетании с чувством вины — опасное состояние. Вдруг произойдет какая-нибудь…случайность?

Сердце пропустило удар.

Дэйр в последние дни сам не свой. А что, если эта глупая стычка станет последней каплей?

— Я догоню его. Не бойся, — бросил Ксиль через плечо и скрылся за поворотом.

Морозный воздух обжигал легкие. Путаясь в подоле, скользя по льду, удерживая хлопающую на ветру накидку, я чувствовала все нарастающую злость на этих сверхсуществ, которым все нипочем. Конечно, сердиться на кого-то только за его породу — нонсенс, но, боги, как иногда бесит шакарская грация и скорость, выходящие за пределы понимания, и аллийское пренебрежение законами природы, по которым на обледеневших дорожках положено терять равновесие!

Где-то впереди раздался крик.

«Дэйр?!»

«С ним все в порядке, — слишком быстро откликнулся Ксиль. — Относительно».

Юбка захлестнула колени, и я с размаху пропахала локтями землю, маленькие смерзшиеся комочки глины, игольно-острые заледеневшие веточки…

А, пошло оно все в бездну!

Пуговицы увертывались от неловких окоченевших пальцев, но когда маленькие деревянные шарики, обтянутые скользким шелком, поддались и платье горкой мятой ткани осело на землю, на меня накатила почти пьянящая свобода. Мороз почти сразу начал кусать плечи, но это не имело никакого значения. Обвязав вокруг шеи накидку на манер плаща, я подхватила платье и побежала вновь — уже гораздо быстрее. Поворот, развилка, поворот… Да не мог Дэйр так далеко уйти от шакаи-ар!

А потом кустарник по краям дороги вдруг закончился. Вокруг простирался замерзший яблоневый сад. И чуть впереди, среди черных стволов, сцепились в драке двое.

— Дэйр! — отвлекшись, я запнулась о корень и едва успела выставить перед собой руки с зажатым в них платьем. Снежная корочка обожгла разгоряченную кожу, делая мир вокруг удивительно четким. — Дэйри…

Вспыхнула расплавленным золотом сила целителя и навстречу ей, как темная грозовая туча, взметнулись туманные крылья. Я глухо вскрикнула от ужаса, но прежде, чем мне удалось подняться и сделать хотя бы попытку оттащить князя от Дэйра, пелена опала, открывая стылую почву, разворошенную, как после урагана, листву… И силуэт на земле: Максимилиан, твердо, но осторожно прижимающий к себе Дэриэлла одной рукой — как ребенка. Другая рука несмело касалась растрепанной косы, челки, прилипшей к мокрому лицу, в кровь искусанных губ…

Кажется, я шагнула ближе. Стало видно, что плечи у Дэйра вздрагивают — еле заметно, спазматически, словно с каждым прерывистым вдохом внутри что-то рвется.

— Тише, Дэйри, — тонкая когтистая ладонь скользнула вниз, закрывая лоб, веки, слипшиеся золотистые ресницы… — Не бойся плакать. Никто не видит. Ты же целитель, все знаешь про стресс и способы борьбы с ним. Слезы — это не слабость. Просто вода такая соленая.

— Я не могу. Не могу… — слова скорее угадывались, чем слышались.

— Тише, Дэйр, — улыбнулся Северный князь. Звать просто Ксилем это властное и бесконечно нежное существо у меня язык не поворачивался. — Нет, не Дэйр — Силле. Ты знаешь, что значит «Силле»?

— «Солнечный», — едва заметно шевельнулись губы. — А солнце — это «силь».

— Да, именно так. Ты и есть солнце. Золотое, жаркое, которое дарит свой свет всем, не требуя взамен ничего. И всегда будут те, кто ненавидит солнце — просто потому, что легко ненавидеть что-то столь необходимое и яркое в то же время, — его голос, шелковый, глубокий, проникающий под кожу, словно посылал по спине разряды тока. Непривычно размеренная, поэтичная речь завораживала, как древние заклинания. — Не слушай их. Если больно — просто плачь. Силле, Силле …

«Найта, — раздалось у меня в голове по-княжески повелительное. — Иди домой. Не думаю, что Дэриэллу будет приятно, если ты станешь свидетелем его нервного срыва. Мне можно, — усмехнулся он. — Я враг. Но не тебе».

«Но…» — я верила Ксилю и не верила одновременно, раздираемая беспокойством за Дэриэлла.

«Иди, — мягко, но настойчиво. — Мы скоро вернемся».

Мне ничего не оставалось делать, как уйти, наматывая на окоченевшие от мороза руки платье. Не оглядываясь, не подсматривая… Но даже зажмуриваясь до красных пятен в глазах, я видела один и тот же удивительно четкий образ: сверкающие на зимнем солнце прозрачные дорожки на щеках, сбегающие из-под бледной ладони.

Дома было тихо, темно и тепло. Я зажгла все лампы в гостиной и на кухне. Поставила на огонь кастрюлю с водой, засыпала из хрустящей полиэтиленовой упаковки макароны, потянулась на полочку за специями…

Прозрачная баночка выскользнула из неловких рук и раскололась, рассыпая белые соленые кристаллики.

Вот растяпа.

Почему все получается именно так? Сестра, самое близкое после отца и матери существо, травит, ненавидит, раз за разом растаптывает душу Дэриэлла. И все эти аллийцы вокруг, что с мольбой в глазах приходят к нему, как к целителю, злорадствуют, когда слышат: девочка, которую лечил Дэйр, умерла.

Максимилиан назвал его Силле — Солнечный. Дэриэллу подходит. Но разве правда есть в нашем мире люди, которые хотели бы погасить солнце?

Белые кристаллики растворились на языке. Солоно. Почти так, что горько.

А сам князь? Его зовут Ксилем. Это значит «Звезда». Ксиль и Силь… Забавно. Но солнце — та же звезда, только ближе! И если Максимилиан греет сердца лишь тех, кто рядом с ним, кто дорог ему, то Дэйр готов протянуть руку каждому. Это плохо?

Жизнь показывает, что да.

«Я пойду на этот дурацкий бал, — подумала я вдруг с холодной яростью. — Хотя бы для того, чтобы никто не посмел поднять руку на солнце. На Дэриэлла. На Силле».

Вода медленно закипала. Блестели осколки, перемешанные с солью. За окном начинало темнеть.

Я ждала.

Глава 12. Еще порцию?

Сгущались сумерки. Уныло фыркала вода в кастрюле. Меня одолевали мрачные мысли.

Почему-то в мире постоянно выходит так, что хорошие люди, даже если их много, не могут противостоять одному-единственному хаму. В школе часто случается, что хулиган с парочкой друзей держит в страхе весь класс. Учителя просто закрывают на это глаза — мол, пусть ребята между собой разбираются. Или в институте какая-нибудь «папенькина дочка» с высокопоставленными родственничками крутит одногруппниками и преподавателями, как ей вздумается. И, что самое интересное, через некоторое время у такой особы находятся совершенно искренние последователи, которые из любви к искусству — или все же к выгоде? — начинают заодно с ней мучить окружающих.

Общество аллийцев, как выяснилось, тоже не избежало этой болезни. Чем еще объяснить тот факт, что одна-единственная женщина — опустим тот факт, что она наследница — может безнаказанно изводить не кого-нибудь, а целителя. Целителя. Носителей такого дара уважают и превозносят в любой культуре, кроме разве что человеческой. Да и то — лишь потому, что среди людей их нет, а врачи, лекари и знахари — слабая замена, не позволяющая осознать в полной мере хрупкость и ценность таланта к исцелению.

Настоящие целители редки — единицы на целое поколение. Никакая магия и наука не может объяснить происхождение и принцип действия дара. Только равейны, обладающие одновременно склонностью к сферам жизни и смерти, способны манипулировать подобными энергиями. Само существование таких, как Дэриэлл — истинное чудо, и поэтому от возмутительного поведения Меренэ кровь закипает в жилах…

— …а макароны сгорают в пламени праведного гнева, — с непередаваемым ехидством закончил вслух Максимилиан, обнимая меня за плечи. — Найта, а кто кастрюльку будет отчищать?

— Ой! — с пылающими щеками я подскочила. После сладких мечтаний о мести действительность оказалась особенно горька… или это была гарь от забытого на плите ужина? Вот бездна! — Вы уже вернулись?

Дэриэлл, на ходу доплетая косу, пересек задымленную кухню и погасил огонь под злосчастной кастрюлей.

— Я задержался всего на сорок пять минут, Нэй, и ты уже умудрилась сжечь наш будущий ужин, испортить кастрюлю и расколотить мою любимую солонку. Ты знаешь, что ей почти пятьдесят лет? Между прочим, мне ее Лиссэ привезла из Золотой столицы. Там был чудесный набор посуды, такой… человеческий! — целитель восхищенно цокнул языком и мечтательно зажмурился. — После этого подарка я даже переделал традиционную аллийскую кухню в современную человеческую, в заокеанском стиле. Но, к сожалению, за полвека вся посуда из того набора, э-э… перебилась. Солонка была последней, — со вздохом Дэйр аккуратно смахнул осколки вперемешку с солью на разделочную доску. — Жалко выбрасывать, но что поделаешь, — и стекляшки забарабанили по дну помойного ведра. — Склеивать осколки магией — дурная примета.

— Вот только не надо на меня смотреть так укоризненно, — грубовато ответила я, пряча за показной сердитостью смущение. А потом добавила, уже откровенно оправдываясь: — Я вся издергалась, пока ждала вас, вот все из рук и валится…

— Ну-ну, спокойней, Найта, мы уже вернулись, — улыбнулся Ксиль, усаживая меня на диван рядом с собой. Дэриэлл, бросив на нас острый взгляд, перекинул недоплетенную косу за спину и сунул кастрюлю в мойку. Тут же тоненько зазвенели очищающие заклинания — Я вижу, как ты издергалась. Дошла уже до мысли о глобальной несправедливости этого бренного мира, или чувство юмора тебе еще не настолько отказало?

Вода в мойке потемнела и забурлила. Дэйр хмыкнул, приостановил заклинание, удалил воду и на пробу ковырнул пригоревшие макароны ножом. Раздался чудовищный скрежещущий звук, но от слипшейся угольно-черной массы откололся только малюсенький кусочек. Называется, задумалась деточка…

Меня утешало только то, что последствия «задумчивости» самого Дэриэлла обычно не мирно пригорали ко дну, а разносили вдребезги лабораторию — и хорошо, если только ее. Бывало, что ремонт после неудачного эксперимента требовался и всему дому.

— Неужели нельзя было хоть намекнуть, что у вас все в порядке?— беззлобно проворчала я. Совесть заворочалась где-то под ребрами, напоминая об испорченном ужине. «Это не совесть, это аппетит», — отчетливо донесся мысленный смешок Ксиля. Я смутилась и добавила язвительно: — Чем вы там занимались почти час? Осенние листья собирали на букеты?

Дэйр дернулся. Кастрюля вывернулась у него из рук, заливая раковину почерневшей водой. С коротким, но емким «Dess!» целитель подцепил посудину за ручку и отправил следом за осколками солонки в мусорное ведро. Ну и правильно. Если даже очистительные заклинания с чем-то не справляются, значит этому чему-то прямая дорога на помойку.

— Ничем особенным, — многозначительно протянул Максимилиан, компенсируя свое практически безупречное дневное поведение. Скулы у целителя почему-то заалели. — Дэйр поплакался мне в жилетку, пожаловался на вредную старшую сестру, потом мы с ним вместе обругали правительство… То есть Повелителя. А напоследок миляга Дэриэлл так расщедрился, что даже позволил мне расчесать ему волосы и заплести их. Правда, наиграться с ними так и не дал, — огорченно добавил князь, провожая жадным взглядом медленно распадающуюся на пряди косу. — А потом мы обменялись с ним заверениями во взаимном и вечном уважении. Так, дорогой мой?

— Пожалуйста, постарайся обходиться без пошлостей и фамильярностей. От твоих «дорогих» меня слегка коробит, — абсолютно нейтральным голосом заметил Дэриэлл, с жутким грохотом доставая с верхней полки другую кастрюлю. Я невольно втянула голову в плечи.

Вообще с момента возвращения Дэриэлл вел себя немного странно. Вроде бы и нервно, порывисто, как и прежде. Но в то же время чувствовалось, что огромное напряжение, волнами исходившее от него, исчезло — так, словно раньше Дэриэлл все время балансировал на канате над пропастью, а сейчас вдруг оказался на относительно устойчивом мосту. Целитель все так же осаживал Ксиля, сердито гремел посудой, кидал холодные взгляды через плечо, но все это воспринималось, как некая игра: «Я знаю, что ты скажешь, и знаю, что должен ответить». Невольно я почувствовала прилив благодарности к язвительному шакарскому эмпату — будь рядом с Дэйром только я, дело наверняка бы дошло до приступа.

— Как скажешь, Силле, — бандитски ухмыльнулся Ксиль. — Как скажешь, солнышко.

— Ты неисправим, — обреченно вздохнул Дэриэлл, бросая в воду соль, перец и какие-то травы с острым запахом. — Иногда я даже этому рад.

— Иногда? — насмешливо выгнул брови князь. — Какой прогресс! Всего три дня назад ты готов был бы меня растерзать за одну невежливую мысль…

— А ведь правда, — я с удивлением перебрала в голове последние события. — Вы от силы пару дней знакомы. Ну, лично, а не по рассказам.

— Два умных человека всегда могут договориться, — пожал плечами целитель.

— Меренэ — умная, — с намеком заметил Максимилиан. — Может, договоритесь? Ладно, не дергайся так, я пошутил, — поспешно добавил он, увидев, как Дэриэлл потянулся к ножу. Целитель хмыкнул, отвернулся и принялся мелко-мелко крошить чеснок. Гм, никогда не подозревала, что Дэриэлл такой мастер тонких намеков. Или мне уже мерещится всякое от слишком тесного общения с Северным князем? — Какой бы умной она не была, но увидеть в тебе не врага, а брата, эта дамочка сможет только после сильного душевного потрясения. Слишком долго она ненавидела. Такой накал чувств — удивляюсь, как в ее присутствии вода не закипает и стены не обугливаются.

— Ненависть Меренэ вполне закономерна, — равнодушно заметил целитель, ссыпая мелко нарубленный чеснок в миску. Следующими под нож пошли сочные коричневые корешки — местные, по вкусу слегка напоминающие рукколу. — Говорят, ее мать покончила с собой из-за того, что Леарги приблизил к себе Ирсиль.

— Ирсиль? — откликнулась я. «Соленое солнце» — необычное для аллийки имя.

— Мою мать, — коротко ответил Дэриэлл.

— О… — только и смогла сказать я. Максимилиан перевел взгляд на окно. За тонким стеклом постепенно сгущались зябкие ноябрьские сумерки.

— Ничего, — густая масса из специй, помидоров, перца и кое-каких традиционных аллийских овощей вывалилась из миски на раскаленную сковородку, и по кухне поплыли божественные ароматы. — Все это — старые дела. Если честно, то сейчас я уже начал забывать Ирсиль. Только шакаи-ар обладают идеальной памятью, а другие… Со временем все, что нам остается от детства — это смутные образы и впечатление невозможного, светлого счастья. Наверное, потому, что от реальности — сплошные разочарования, — невесело улыбнулся он и, закрыв сковородку крышкой, уселся рядом с нами на диван. «В общем-то, не так уж Дэриэлл ошибается, — подумалось я. — Мне точно не везет в последние дни. — Прогулялась в сады Кентал Дарсиль — наткнулась на сплетницу-аллийку. Макароны опять же сгорели». — Так что оставим пока прошлое, вернемся к настоящему.

— Обеими руками за, — Ксиль проворно перегнулся через меня и сцапал полураспустившуюся золотистую косу. Дэриэлл нахмурился, но отобрать у князя любимую игрушку даже не попытался. «Умный, — восхитился про себя Максимилиан. — Знает, что я все равно не отдам». Я хмыкнула. — Тем более что настоящее у нас на редкость таинственное.

— Ты имеешь в виду встречу с Найнэ в Кентал Дарсиль? — Дэриэлл брезгливо поморщился. — Да, неприятное совпадение.

— Совпадение ли? — протянул Ксиль с сомнением. — Не знаю, не знаю… Считайте меня параноиком, но когда внезапно появляется не особенно умная женщина с невероятно мощным ментальным щитом, я начинаю искать кукловода.

— Думаешь, Найнэ установила щит не сама? — предположила я.

— А вот это лучше спросить у Дэриэлла, — бледные пальцы ловко переплетали золотистые пряди. Такое мельтешение под носом здорово раздражало, и я начала подумывать о том, чтобы отобрать у Ксиля косу. А что, сделаю доброе дело… И это вовсе не ревность, как было с Найнэ! — Как считаешь, Силле? Твоя милая подружка могла бы наложить такие сложные чары?

— Найнэ? Вряд ли, — Дэйр опустил ресницы, раздумывая. Ироничный выпад князя он словно бы не заметил. А мне вдруг остро, нестерпимо захотелось, чтобы целитель осадил Ксиля, возмутился, сказал что-то вроде «Никакая она мне не подружка!»… Максимилиан глянул на меня искоса, сощурился насмешливо, но промолчал. — Та Найнэ эм-Иллават, которую я знал, способностями к менталистике не обладала, если не считать приворотные заклинания, да и в целом умом не отличалась. Конечно, люди меняются со временем, но не настолько, чтобы за каких-то четыреста лет овладеть одним из самых сложных разделов магии.

— Значит, ей помогли с защитой, — подвела я итог. — Есть предположения, кто?

— Меренэ всегда была необычайно сильным магом, да и ментальными практиками увлекается не первое тысячелетие… Но это всего лишь предположение.

— Меренэ защищает свою девчонку на побегушках? А что, неплохая теория, — взгляд у Максимилиана стал недобрым. — Да и щиты у них похожие. Я редко сталкиваюсь с аллийской магией, могу что-то и напутать, но вряд ли два таких сходных по ощущению «экрана» ставили разные мастера. И, кстати, Дэйр, что ты там ляпнул насчет приворотов? — словно невзначай поинтересовался князь, глядя в сторону. Целитель отвернулся, кусая губы. — Силле, солнышко, рассказывай, — Максимилиан потянул за косу. — Я ведь могу и сам посмотреть. У тебя защита далеко не такая совершенная, как у сестрички.

— Шантажист, — недовольно констатировал Дэриэлл, закидывая ногу на ногу и скрещивая руки на груди. — Может, тебе еще и всю историю отношений с Найнэ рассказать? — добавил он, глядя на Ксиля исподлобья.

— А что, было бы неплохо, — встряла я со своим мнением.

— И ты туда же, Нэй! — Дэриэлл нервно растер щеки ладонями. — Может, потом? Мне надо за ужином следить…

— Сама послежу, — охотно пообещала я, вскакивая с дивана. Дэйр дернулся было за мной, но Максимилиан крепко держал косу… С совершенно несчастным лицом целитель опустился обратно. — На этот раз ничего не пережгу, обещаю. А ты рассказывай, рассказывай. Или мне положиться на правдивость Найнэ?

— Упаси бездна, — совершенно искренне испугался Дэриэлл, забыв, что приличному аллийцу не положено взывать к бездне и ее Древним обитателям. — Хорошо. Расскажу. Но учтите, я не оправдываюсь и ни о чем не жалею, — предупредил он. — Начиналось все… как обычно, другого слова не подберу. Около четырех сотен лет назад Меренэ развернула очередную масштабную пропагандистскую кампанию, чтобы изгнать меня аллийских Пределов. Ничего из ряда вон выходящего, я уже почти привык к подобным маневрам, но в тот раз дело зашло слишком далеко. Тогда мне предъявили совершенно абсурдное обвинение в смерти пациентов — или, скорее, в умышленном убийстве. Скандал разгорелся нешуточный. Даже мой уважаемый отец, — по контрасту с пренебрежительным тоном это «уважаемый» прозвучало почти оскорбительно, — не смог удержать нейтралитет и вынужден был вмешаться. Меня оправдали, настоящего преступника казнили, а нам с Меренэ высочайшим повелением приказали помириться и принести друг другу публичные извинения. Дело в том, что я тоже тогда… погорячился, — на губах у Дэриэлла заиграла совершенно несвойственная ему улыбка — такую я ждала бы от Меренэ, от Ксиля на худой конец, но не от него. — На суде я обвинил Меренэ во всех грехах, открыто заявил, что она имеет целью свести меня в могилу — меня, целителя… Впрочем, не об этом речь. Извиняться друг перед другом мы с наследницей договорились на балу в честь весеннего равноденствия. И ей, и мне хотелось поскорее с этим разделаться, затягивать не стали — расшаркались в самом начале. Потом Меренэ пошла по своим делам, а я, разумеется, отправился домой, подальше от толпы ее поклонников. У самого выхода из зала меня подловила некая юная особа, восторженная, сияющая и до того смущенная, что едва могла разговаривать. Я долго не мог понять, что с ней такое, а потом она, лепеча что-то несуразное о «пылающей в сердце страсти» потеряла сознание прямо у меня на глазах. Пришлось мне вспомнить о том, что я целитель.

Я, заслушавшись, выронила ложку, которой помешивала макароны. Дэйр ничего не заметил, продолжая рассказывать, а вот Максимилиан удостоил меня такого снисходительного взгляда, что с моих губ чуть не слетело сакраментальное «Это случайно получилось!». Независимо фыркнув, я подцепила ложку нитями, сделала огонь поменьше и продолжила внимать оправдательной речи Дэриэлла.

— …волей-неволей мы разговорились. Найнэ оказалась неплохой собеседницей — после «поклонников» Меренэ и Лиссэ. Лиссэ, к слову, уже тогда больше напоминала добрую бабушку из человеческих сказок, чем приличную аллийку: ходила за мной по пятам, поучала, разве что пирожки не пекла по праздникам. А Нэй… то есть Найнэ была такой понимающей, влюбленной, светлой… так мне казалось, — он поморщился. — Через некоторое время я начал замечать, что что-то не так. Мысли мои постоянно возвращались к Найнэ. Сначала мне казалось, что это любовь. Я сделал эм-Иллават предложение, уже начал готовиться к церемонии. И, конечно, пригласил Лиссэ. Тут-то все и вскрылось. Это мне, дураку, не видно было, а умница Лиссэ быстро нашла амулеты, подтвердившие наличие приворота. Когда знаешь о болезни, бороться с ней легче… Я порвал с Найнэ. Вовремя — она уже не скрывала радости от своей победы и открыто получала указания у Меренэ. Что ж, публичный разрыв с демонстрацией среагировавших на приворот амулетов стал для них обеих хорошим уроком. Лет тридцать меня не трогали вообще. Только вот…

Дэйр замолчал. Максимилиан медленно отпустил косу и придвинулся ближе к целителю. Когтистая рука неуверенно коснулась плеча.

— Говори, — мягко посоветовал князь. — Легче станет.

— Только приворот так и не сняли, — еле слышно прошептал Дэриэлл.

«Не сняли».

Это было как удар под дых.

Вся выдержка ушла на то, чтобы погасить огонь под кастрюлей и сковородкой, не торопясь, слить воду… Когда я добавляла сливочное масло в макароны, руки у меня уже дрожали.

— Понятно, — тихо сказала я, чтобы не молчать. Теперь ясно, почему Найнэ называла меня «заменой». Привороты не привязывают к конкретному человеку, скорее, к определенному облику.

Бездна. Бездна. Бездна.

Лучше бы я не знала.

— Понятно? Нэй, ты же не решила, что… — Дэйр осекся, а потом вдруг метнулся ко мне, обхватил за плечи, заставляя уткнуться носом ему в грудь. — Нэй, маленькая моя, подумай, уже четыреста лет прошло. Думаешь, я мало встречал похожих на Найнэ? Да среди аллиек — это один из самых распространенных типажей! Мало ли похожих на эту стерву я видел! Конечно, меня к ним тянуло… Бездна, да я даже с твоей матерью завязал знакомство только потому, что к этому толкал приворот. Но ни к кому, кроме тебя, я еще не испытывал подобных чувств. А тебя люблю. Нэй, маленькая… Прости, что я не сказал тебе о Найнэ раньше.

«И не надо было!» — подумала я, глотая злые слезы.

Да что со мной творится? Я же точно знаю, что люблю только Максимилиана, почему же так ревную Дэриэлла? Почему каждое его слово мне как ножом по сердцу? Неужели это просто дружеские чувства? Идиотизм. И-ди-о-тизм.

— Наставника порой ревнуют сильнее, чем возлюбленного, — вполголоса заметил Максимилиан, старательно глядя в сторону. — А что касается серьезности твоих чувств, Силле… Хочешь, дам консультацию эмпата? — Дэйр вздрогнул и прижал меня еще теснее. Я подумала, что сейчас он не меня спасает — сам спасается. — Когда ты смотришь на Найнэ и думаешь, как бы оказаться с ней в одной постели и не вылезать оттуда с недельку — это приворот. А когда ты глядишь на Найту и тебе кажется, что от нежности вот-вот лопнет сердце… Знаешь, странно назвать это иначе, чем любовью. А внешность — это ерунда. Чувства серьезные лежат в несколько иной области. Мне всю жизнь нравились блондинки. Такие высокие, зеленоглазые, с пышными… гм… золотыми косами, — Максимилиан медленно, чувственно облизнулся — меня аж жаром обдало. Дэриэлл смотрел на князя с таким выражением, хотел сказать «Чур меня!» и перекреститься для надежности, но от комментариев благоразумно воздерживался. — Шучу, солнышко. У меня девушек было столько, что проводить какую-либо систематизацию бессмысленно.

— Утешил, — фыркнул Дэйр, и наконец отпустив меня, сам занялся сервировкой стола. И правильно сделал — мои руки до сих пор тряслись, и наверняка я что-нибудь бы раскокала.

— Он еще и не благодарен! — с притворным возмущением воскликнул князь. — Я тут, понимаете ли, хожу за ним по пятам, стрессы снимаю, успокаиваю всячески, как будто мы не соперники за сердце прекрасной дамы, а два старинных друга. Еще и раскрываю секреты своего амурного прошлого, чтобы не так обидно было в одиночку каяться…

— Это ты про толпу девушек, не поддающихся систематизации? — уточнил Дэйр цинично, как настоящий врач, и поставил перед Максимилианом полную тарелку. — Не стоило упоминания. Стоит взглянуть на твою блудливую физиономию, и все становится ясно.

Я хихикнула и уткнулась взглядом в свою порцию.

— Сочту за комплимент, — в тон ему откликнулся Максимилиан, вооружаясь вилкой. — О, как пахнет! Кстати, есть небольшая проблема, — радостно заявил он, отвлекаясь от ужина. — Если расход энергии пойдет такими же темпами, то вскоре мне придется отлучиться на несколько часов в Приграничный на охоту. Вы без меня выживете?

— Выживем, — со всей серьезностью заверил его Дэриэлл. — Я уже почти восемь тысячелетий выживаю, а Найта — целых девятнадцать лет. Как-нибудь три часа скоротаем.

— Надеюсь, только приличными способами? — маслено улыбнулся Ксиль.

— Прекрати уже язвить, — Дэриэлл в сердцах шкрябнул вилкой по тарелке. — Хотя бы на время ужина придержи свой острый язык, ладно?

Как ни странно, Максимилиан послушался. Вечер прошел на удивление спокойно. Из-за всех стрессов мы отложили разговоры на серьезные темы на потом, справедливо предположив, что до завтра ничего не изменится. После ужина князь поднялся, смиренно поблагодарил Дэриэлла «за роскошный пир» и, трогательно подложив ладонь под щеку, уснул на диване. Мы с Дэйром переглянулись, почесали в затылках и решили спуститься в лабораторию. Сортировка ингредиентов — занятие кропотливое, успокаивающее. Пока все разберешь, расставишь аккуратно — волей-неволей расслабишься.

По спальням мы разошлись уже далеко за полночь. Я ничуть не удивилась, обнаружив в своей кровати сладко дрыхнущего князя. И когда успел перебраться? Ладно, лежит и лежит, он же не делает ничего. Да и вряд ли бы я стала возражать…

От этой мысли мои щеки смущенно заалели. «О чем думаешь, дура несовершеннолетняя? — я мысленно отвесила себе оплеуху. — Или человеческие гены проявились?» Некоторое время я маялась, думая, остаться в своей комнате или пойти куда-нибудь, где точно не будет всяких соблазнительных шакаи-ар, но вскоре усталость взяла свое, и я улеглась рядом с князем, по уши завернувшись в одеяло. Вопреки опасениям, сны мне до утра снились на редкость пристойные — цветы, пушистые котята, высокое голубое небо и черноволосые аллийки, по которым нужно было стрелять из пневматического пистолета, как в тире.

Утро началось с вытаскивания Максимилиана за шкирку из моей кровати, беззлобной ругани вполголоса и почти уже привычных взаимных подколок. За завтраком выяснилось, что Дэйр сегодня совершенно свободен, и мы решили прогуляться втроем до особнячка Лиссэ. Тем более что погода выдалась чудесная — морозная, ясная. После обильного ночного снегопада земля и деревья укрылись от холодов белым пуховым одеялом, хрустально сверкающим на солнце. В лесу царило безмолвие — только ветер скрипел замерзшими ветвями. Сначала наша компания прогуливалась чинно, любуясь видами и обсуждая погоду. Но потом мы с Дэйром вспомнили о любимом зимнем развлечении всех времен и народов… Конечно, слепить достойный снаряд из рассыпающегося снежного пуха — дело нелегкое, но магия равейны и аллийское упрямство переломили сопротивление физических законов. Я, как настоящая специалистка в снежных боях — с таким-то младшим братом, способным сделать убийственное оружие из чего угодно! — храбро сражалась голыми руками. Дэриэлл прятал ладони в теплых шерстяных варежках с вывязанными зелеными елочками. Этим рукавичкам было лет сорок. В детстве я все время пыталась украсить «самые новогодние деревья» вышитыми снежинками и шариками. Правую варежку мне однажды почти удалось «улучшить», но Дэйр пришел вовремя и отобрал и раритет, и иголку с ниткой.

Максимилиан смотрел на наши забавы с княжеской снисходительностью, не вступая в сражение даже после провокационно близко пролетевших снарядов Дэйра. Только улыбался аристократически. Но меня терзали смутные подозрения, правда он самоустранился или нет: слишком уж неожиданно прилетали иногда «подарки» от целителя. К тому же я точно помнила, что ни разу не попала Дэриэллу по макушке — а он все грозился отомстить за «подлый удар», носясь за мной с хохотом по дороге.

Да и верить в невиновность шакаи-ар… Не-ет. Только не тогда, когда синие глаза так насмешливо сверкают из-под темных густых ресниц, а когтистые ладони напоказ смиренно сложены на груди. Знаем мы такую… невинность.

— Он играет нечестно, — с возмущением прошептал Дэйр, пытаясь натолкать мне снега за шиворот. Не такое уж простое дело, когда на «жертве» аллийские шелковые доспехи. — Притворяется, что ни при чем и вообще весь в белом, — покосился целитель на шакаи-ар, щеголяющего в одной тонкой водолазке и в джинсах — естественно, черных, как сажа. — Предлагаю объединиться и вывести его на чистую воду!

— Выведешь такого, — хихикнула я, уворачиваясь от целой охапки снега, высыпанной на мою голову щедрой рукой целителя. — Он же эмпат, его не подловишь!

— Но мы должны попробовать, — попытался убедить меня Дэриэлл. — Этого требуют наши долг, честь и совесть… Есть!

Ужасно, невыносимо холодный снег просочился-таки за воротник.

— А-а-а! — завизжала я, вывернулась из цепких рук целителя и со всех ног драпанула по дорожке, обогнав невозмутимо шагающего князя. — Так нельзя! Мы же собирались устроить заговор!

— Вернись, не оставляй меня одного! — в притворном ужасе взвыл Дэриэлл, падая на колени и закатывая глаза. — Вернись, любовь моя! Не предавай наших тайных целей!

— Заговор? — включился в игру Максимилиан, сурово сдвигая брови. — Тайные цели? Уж не против меня ли вы решили объединиться? Ну так познайте же могущество шакарского князя… — зловеще расхохотался он, быстро-быстро скатывая «снаряд». В горячих руках снег подтаивал, превращаясь в грозное оружие. — Почему, вы думаете, меня называют Северным? — интригующе поинтересовался он и залепил снежком в хохочущего Дэриэлла.

Целитель, схлопотав удар в грудь, завалился на бок, талантливо изображая картину «Прекрасный воин, сраженный подлым врагом на поле боя». Но стоило Максимилиану беспечно шагнуть к нему в надежде добить с близкого расстояния охапкой снежного пуха, как Дэйр, продемонстрировав истинно алийское коварство, метнул спрятанный за спиной снежок. Ксиль, разумеется, увернулся… а я не успела, приняв всю тяжесть Дэйрова гнева на себя.

Снежок угодил прямо в живот — ничуть не больно, в доспехах-то, но грех было упустить шанс. Коротко крикнув, я рухнула, как подкошенная… и вдруг мир вокруг превратился в чистую боль.

Мама, мама, мама, мамочка…

Хотелось кричать, но горло онемело. В глазах помутилось. Сведенные судорогой легкие не пропускали ни глотка кислорода. Только пальцы конвульсивно дергались, пытаясь ухватить невидимое.

— Нэй? — вскрик целителя донесся, как сквозь ватное одеяло. — Боги, ей больно! Это не игра!

Темное пятно метнулось на перерез светлому.

— Пусти! Ей больно!

— Уймись, идиот! — зло бросил князь. — Я вижу. Но это не от снежка, пойми. Это… О, бездна! Назад!

«Помогите, — стучало в висках. — Больно-больно-больно…»

Светлую фигуру отбросило в сторону. А ко мне вдруг рванулась черная, напитанная электричеством волна, поднимая в воздух облака снежной пыли. Пронеслась совсем близко, мазанув по коже полуощущением-полусном — ярость, тревога, нежность — и боль отступила.

Я потянулась следом за крылом — с тоской и жаждой. Так хотелось припасть к этому живительному источнику, почувствовать себя единым целым с моим князем… с Максимилианом…

— Ксиль… — прохрипела я, закашливаясь. Сильная рука рванула меня вверх и буквально бросила в объятия Дэриэлла так, что мы вдвоем с аллийцем свалились на землю.

— Быстро, подлатай ее, — приказал князь, пристально вглядываясь в медленно опускающуюся снежную пыльцу. Крылья клубились за его спиной. В черном тумане сверкали электрические разряды. — Здесь кто-то есть, какая-то разновидность энергосущности, зацикленной на убийстве. Очень близко. Я почти слышу ее мысли… Ага!

Язык темноты мгновенно выстрелил в пустое пространство за нашими спинами и втянулся назад. Целитель, чья сила мягко обволакивала меня, унося само воспоминание о безумной боли, вздрогнул.

— Умная, дрянь… — глаза Максимилиана потеряли всякое сходство с человеческими, превратившись в колодцы, заполненные синим пламенем. — И трусливая. Чувствует, чем кончится дело, если я коснусь ее хоть краем крыла.

— Крылья шакаи-ар способны поглощать любые виды энергии и излучений, — прошептал Дэйр, крепко прижимая меня к себе. Я отчаянно пыталась перейти на магическое зрение, но пока ничего не выходило. От обиды наворачивались слезы. Да в бездну этот дар, если он такой бесполезный! Лучше бы мне родиться магом! — Волшебство, электричество, тепло, радиация. Излишки рассеиваются. Да, для энергетического существа с Тонкого плана это будет смерть.

— А если я ее не достану, то смерть будет вам! — еще один выпад крылом — и вновь впустую. — Увертливая, зараза!

— Ее увертливость — в пределах шести-семи десятков шагов, — быстро ответил Дэриэлл. Вокруг нас появилось золотистое свечение целительной силы — слабая, но все же защита от убийцы с Тонкого плана. — Таких существ призывают, привязывая ментально к жертве, и они не могут выйти за пределы определенного круга.

— Значит, так? — оскалился Северный князь. — А жертва наверняка кто-то из нас… Надеюсь, ты знаешь, о чем говоришь. Прижмитесь к земле!

Я, наученная горьким опытом, распласталась, словно пыталась врасти в промерзлую почву. Лицо обожгло снегом. Рядом со мной прижался к дороге Дэйр — щекой к растрескавшемуся льду, зрачки — как омуты. А спустя всего мгновение крылья шакаи-ар растеклись полупрозрачным туманом, плеснувшим во все стороны. Что-то вспыхнуло, громыхнуло. Дымка заискрила электричеством… и истаяла.

— Интересный фокус, — пробормотал Дэриэлл, приподнимаясь на локтях. На щеке его набухала кровью царапина. Я пока не рисковала не то что голову поднимать — шевелиться.

— Да… — как-то скованно откликнулся Максимилиан. — Весьма… любопытный. И мощный. Но очень… энергозатратный.

У меня все похолодело. Когда-то я уже слышала похожие слова… и предчувствовала, чем это может закончиться.

— Максимилиан, — медленно произнесла я, опираясь на трясущиеся руки. — Ты ведь себя… контролируешь? Потерпи, мы вернемся домой, а там есть энергетическое зелье, в лаборатории. Придешь немного в себя и отправишься на охоту в Приграничный.

Я старалась говорить уверенно, твердо — как настоящая эстаминиэль, но голос все время по-дурацки срывался на мышиный писк. Ни о чем не подозревающий Дэриэлл не спеша встал и отряхнулся, удивленно поглядывая на меня. Осторожно коснулся царапины, поморщился.

Максимилиан вздрогнул так, будто его ударило током.

— А зачем терпеть? — тихо произнес князь, и неясная угроза-предвкушение в его голосе заставила заподозрить что-то даже Дэриэлла — новичка в изучении безумных повадок шакаи-ар. — М-м-м… беги, Силле. У тебя есть две попытки, — он облизнул бледные губы — раз, другой, будто они мгновенно пересохли. — Возможно, даже три. У меня есть настроение… поиграть.

— Ты потратил слишком много энергии, — запоздало догадался Дэйр, невольно отступая на шаг.

У меня невольно промелькнула мысль: «Не только я медленно соображаю, когда дело касается шакаи-ар!», а потом в голове словно щелкнул переключатель. Раз — и глаза Максимилиана стали черными, а Дэриэлл словно в мгновение ока поседел.

Транс.

Вот ведь… вовремя. На две минуты бы пораньше…

— Верно, — склонил голову князь. У него была странная улыбка — едва заметная, лишь слегка намеченная, какая бывает у робких старшеклассниц на школьных фотографиях, но ощущалось это, скорее, оскалом хищника.

Только весь мой страх куда-то испарился. И руки дрожать перестали.

— Я не собираюсь убегать, — гордо вскинул голову Дэриэлл. Свесившиеся пряди закрыли половину его лица. — Я не могу оставить Нэй тебе.

Оказывается, даже эстаминиэль в трансе умеют смеяться. Звук этого смеха, звонкий и острый, слышался будто со стороны.

— Дурачок, — одновременно сказали мы с князем. А потом Максимилиан уточнил: — Храбрый дурачок. Мне не нужна сейчас Найта. Только ты. Твой запах. Твой страх. Твоя кровь. Я хочу немного согреться, Силле, солнце… — протянул он так сладко и мучительно, что у меня по спине побежали мурашки.

— Смотри не обожгись, — предупредила я. Темная сила поднималась изнутри — не смертельная для моего возлюбленного, но все же опасная.

Максимилиан обернулся ко мне и медленно склонил голову на бок. Я видела все необычайно четко — тень от каждой ресницы, темный волос, выскользнувший из прически и перечеркнувший наискосок лицо, линию губ, словно прорисованную тушью.

— Найта… Такая сильная и храбрая, — он вдруг оказался совсем близко, и даже в трансе я не сумела за ним уследить. — И такая наивная, — горячие, словно раскаленные пальцы коснулись моего виска, огненной меткой скользнули вниз. Меня не парализовало, я не оцепенела — просто вдруг пропало всякое желание двигаться. — Не бойся, я не съем твоего наставника. Но могу я получить чуть-чуть… удовольствия?

— Нет, — сказала я.

— Могу, — улыбнулся князь. На этот раз клыки было прекрасно видно.

Острый коготь кольнул в шею — не больно, как искра из костра.

Я прерывисто вздохнула — и отключилась.

Лежать было очень удобно — под спиной что-то мягкое, голова на прохладном шелке подушки, одеяло теплое, но почти невесомое… Только шея почему-то онемела. Но разбудило меня вовсе не это, а сладкий запах свежеиспеченной сдобы.

Сначала я даже приняла его за галлюцинацию. Но в нем было столько оттенков… Мягкость масла, острая кислинка теста, свежесть горячего яблочного варенья, которая мягко обволакивает язык, почти обжигая, стоит лишь откусить пирожок…

Та-ак.

Пироги с яблоками. И с корицей. Я знаю только одного человека… одну особу, которая может готовить их так, что даже аромат даже мертвого из могилы подымет.

Я открыла глаза.

Полумрак, картины на стенах и ужасные золотистые портьеры до пола, которые мне никогда не нравились… Малая гостиная в усадьбе Лиссэ, я полагаю.

Совсем близко, за дверью, контур которой мягко светился, разгоняя темноту в комнате, тихо смеялись, звякали чашками о блюдце и вполголоса переговаривались.

Я искренне обиделась. Вот ведь… аллийцы. Пьют чай, а меня не зовут.

Стоп. Нападение — голод Ксиля — обморок — дом Лиссэ… Если в комнате аллийцы — а я совершенно точно слышала хихиканье Ани и глубокий голос Дэйра — то где тогда прикопали труп поверженного князя? Гм… зато сразу понятно, что празднуют.

Ворча и потирая шею, как старушка, я сбросила одеяло, влезла в домашние туфли и пошлепала к двери. Разумеется, она была только прикрыта— от кого ее запирать? Но увиденная картина поразила меня настолько, что я быстро захлопнула дверь и ущипнула себя за руку. Похоже, не сплю.

Но ведь это же не может быть правдой! Тетушка Лиссэ, с улыбкой протягивающая нахальному князю пирожок на блюдце — не с ядом, случайно? Дэйр, доливающий князю в чашку кипятка — в чашку, а не на колени! И Ани… кстати, где Ани?

— Э-э… — я робко выглянула из-за косяка. — Ребята, вы мне не снитесь? Вы друг друга еще не покусали?

— Ну, кое-кто и покусал, — с легким неодобрением покосилась Лиссэ на жмурящегося, как довольный кот, князя. «С легким неодобрением! Это не Лиссэ, это ее клон!», — с ужасом подумала я. Или Ксиль промыл им мозги. Ага, точно. — Но все уже улажено. Нэй, дорогая, проходи, садись. Мы как раз пьем чай. Не думала, что ты так быстро очнешься. Присаживайся здесь, — аллийка подвинулась, освобождая мне место.

Я послушно плюхнулась на диван, взяла чашку… И именно этот момент Дэйр выбрал, чтобы сказать:

— Ну что, Ксиль? Уже распробовал варенье? — и, после паузы: — Может, еще порцию?

Я посмотрела на идиллически-скромного князя, на добродушную Лиссэ, на беззаботного целителя… и тихо ответила, пусть и обращались не ко мне:

— Нет, думаю, пока хватит. Напробовалась.

И, кажется, только мне было не смешно…

Отступление третье. Пока Найта была в отключке

Когда Найта обмякла в объятиях князя, острый ум восьмитысячелетнего аллийца родил только одну мысль:

«Dess!»

— Теперь ты нам не помешаешь, Найта, — с щемящей душу нежностью прошептал Максимилиан, осторожно укладывая девушку на землю. — Девочка моя…

— Замерзнет, заболеет и обидится, — ровным голосом заметил Дэйр, надеясь, что «обидится» сойдет за угрозу. «Надо было не просто переругиваться с Меренэ, а опыт перенимать», — пронеслась тоскливая мысль. И тут же потянула за собой другую: если на празднике сестрица сцепится с этим… с этим… в общем, кто-то один точно пострадает. А может, и оба.

Какая приятная мысль.

— Не замерзнет, — оборвал сладкие грезы князь. — Она в доспехах, сапогах и в теплой шапке, — и, не удержавшись, добавил: — А если от чего и заболеет, то оттого, что кое-кто напихал ей снега за шиворот. И как додумался?

— Это была самооборона, — вяло возмутился Дэриэлл, искоса поглядывая на бесчувственную Найту. В этой картине — тоненькая темноволосая девчонка, дремлющая на холодном снегу, как у себя в кровати — было что-то отвратительно неправильное. — К слову, кто мне по затылку запустил снежком?

— Я, — ухмыльнулся Максимилиан, подступая на шаг ближе. — Что теперь, и меня попытаешься в сугроб окунуть?

Дэйр кисло подумал, что ключевое слово здесь «попытаешься».

— Вряд ли.

— Тогда беги, — насмешливо посоветовал князь. — У тебя длинные ноги, а значит, неплохие шансы.

Дэриэлл сощурился.

— Насколько я понимаю, погоня и страх жертвы для тебя — это сервировка стола и приправа к блюду?

— Верно, — промурлыкал Ксиль, остановившись всего лишь на расстоянии вытянутой руки.

— Ах, верно… — в спокойном голосе Дэриэлла проклюнулись мстительные интонации. — Тогда сейчас жрать будешь из бумажных тарелок и без соли, — и он непреклонно переплел на груди руки. — Я не побегу. И бояться не стану — прости, но ты — не самое страшное зрелище, которое представало моим глазам.

Северный князь неожиданно усмехнулся — Дэйра будто током дернуло и по коже прокатилась волна мурашек.

«Это от холода», — успокоил он себя. Конечно, от холода, от чего же еще? Не от страха же… Ведь правда?

— Смелый, конечно, смелый…

Максимилиан вдруг оказался совсем близко, так, что его дыхание почти обжигало губы. «Ну и температура, — ошалело подумал Дэриэлл. — Похоже, опять регены. Боги, почему мы не в лаборатории? Такой материал пропадает!»

Князь вдруг закашлялся и отстранился, и Дэйра посетила страшная догадка.

— Максимилиан. Только не говори, что ты сейчас просто разыгрывал представление.

Скулы князя трогательно порозовели. Целитель присмотрелся и понял, что глаза у него тоже вовсе не такие темные, как показалось сначала. Просто зрачок широкий. Но шакаи-ар ведь умеют контролировать размер зрачка, это только у человека рефлекс!

Ксиль хранил стоическое молчание.

— Точно, представление, — вздохнул Дэриэлл, расслабляясь. — Прости за прямоту, но тебе что, делать нечего, кроме как в игры играться?

— Да не играл я, — обидчиво буркнул Ксиль. — Сначала действительно дикий голод был. Но потом ты потянул время и я… привык. Раньше и хуже бывало. А теперь, может, и дотяну до дома. Что там, энергетик? Силле, да не злись, я не виноват — лучше всегда перестраховаться и поискать жертву, пока голод не стал убийственным ! Во всех смыслах.

— Он еще и оправдывается! — повысил голос Дэриэлл и только сейчас осознал, что у него ноги подгибаются. Все-таки медленно приближающийся хищник — не самое воодушевляющее зрелище. «Хорошо, что Найта без сознания, — мелькнула трусливая мысль. — Я бы со стыда умер, если бы она увидела меня… таким». И нервно растер щеки ладонями — старая привычка, выдающая крайнее нервное напряжение.

Ногти царапнули по засохшей крови, и царапинка вновь горячо запульсировала.

Ксиль с шумом втянул сквозь зубы морозный воздух.

— Не провоцируй меня… Я не…

Дэйр удивленно поднял бровь — мол, что «не»? — и вдруг что-то врезалось одновременно под колени, повергая ниц, и рвануло назад и вверх руки. Горячие, жесткие губы коснулись царапины — «Прости…» — а потом шею ужалило болью. Мгновенной и несильной, но какой-то страшно обидной — от беспомощности, что ли?

«О, боги, какой сладкий…»

«Не смей так думать! — Дэриэлл впервые за долгое время почувствовал себя настолько уязвимым и потому перепугался. Фамильный темперамент Ллиамат тут же возобладал над целительским спокойствием, и вылилось это почему-то в беспомощное возмущение. — Я тебе что, девушка?!»

«М-м-м… сладкий…»

«Умолкни! Умолкни сию секунду!» — даже в мысленном голосе проклюнулись истерические нотки, явно подцепленные от дорогой сестры. Нет, чтобы полезному у нее учиться!

Ксиль хмыкнул, шевельнув губами, и от этого едва ощутимого движения шее стало ужасно щекотно.

«Наглый мальчишка, — грустно подумал Дэйр, невероятным усилием воли взяв себя в руки и более-менее успокоившись. — Почему сила всегда на стороне зла?»

Максимилиан заерзал, но даже мысленно отвечать не рискнул.

«Наверное, это закон всемирного бытия, — продолжил развивать идею целитель. — Злу достается сила и наглость, а добру — острый ум и…»

— Боги, прекрати это!.. — простонал Ксиль, отрываясь от шеи, и уткнулся лицом куда-то в район лопаток. — Я не могу одновременно тянуть у тебя кровь с эмоциями и ржать. Это неприлично.

— Кто бы говорил о приличиях! — саркастично заметил Дэриэлл. Голос почему-то хрипел. — И отпусти мои руки.

— Отомстишь? — с подозрением.

— Ксиль, будь добр…

— Двинешь по уху? — с опаской.

— Ксиль, ради богов!

— Убежишь? — жалобно.

— Нет, горе ты мое, — сдался Дэйр, не дожидаясь, пока глупое, доброе аллийское сердце опять попадется в ловушку обаяния шакаи-ар. — Не отомщу, не двину и не сбегу. Ты на моих ногах сидишь.

— Действительно, — удивился Ксиль. — А я думал, чего так тепло… М-м-м… — он потерся носом о шею. — Какой запах…

— Будешь чаще мыться — и у тебя такой будет, — занудным голосом откликнулся целитель.

Максимилиан мстительно лизнул замерзшее ухо. Дэйр дернулся и решил, что с этим спорить — себе дороже. Князь фыркнул и опять уткнулся лицом в опушку Дэриэллева воротника.

«Что ж, — Дэриэлл поежился. Мороз уже чувствительно покусывал кожу. — Меня могла с косточками сжевать ларега, уничтожить энергетическая сущность или свести с ума Меренэ. Тянущий что попало в рот князь — это еще не худший вариант».

И тут целитель похолодел, вспомнив что-то очень важное.

— Найта… Она, кажется, еще там…

— Шатт даккар! — тут же взвился на ноги Максимилиан. — Только не говори ей, что я забыл, умоляю! — сверкнул он синими-синими, как вечернее небо зимой, глазами и рванулся к дороге, где мирно дремала ни о чем не подозревающая равейна.

Дэриэлл, морщась от головокружения, поднялся, отряхнулся и оправил воротник.

«Определенно, могло быть и хуже», — вздохнул он.

— Ты идешь? — крикнул Максимилиан, поднимая Найту на руки. — Или тебя тоже тащить?

— Нет, спасибо. Обойдусь. А такая слабость — это нормально? — немного опасливо поинтересовался Дэйр. Снежное сверкание почему-то стало слепить, будто он последние часы просидел в темной комнате. Общее самочувствие тоже оставляло желать лучшего — саднили разбитые при падении колени, ныли слишком сильно вывернутые руки, но больше всего грызла оскорбленная гордость. Как же, его, целителя, аллийца, скрутил какой-то шакаи-ар! Ну, не простой, предположим, а князь. И не так уж все плохо закончилось. Но сам факт!

— Совершенно нормально, — весело успокоил его Максимилиан. — Я долгое время был ограничен в возможностях по извлечению энергии и эмоций из крови, а сил мне требовалось много. Приходилось выпускать у жертвы порядочно крови, а не два-три глотка, как полагается приличному князю. Так что у тебя сейчас слабость и от резкой кровопотери, и от энергетического истощения. Через несколько часов пройдет. Особенно если поешь чего-нибудь сладкого… И я ни на что не намекаю!

От слова «сладкий» Дэйр почувствовал необыкновенный прилив сил и даже почти догнал хохочущего князя — правда, лишь у дома Лиссэ.

На стук аллийка открыла почти сразу. Руки у нее были в муке — видимо, возилась на кухне.

— Ну? — грозно сдвинула она брови. — Что на сей раз?

И Максимилиану почему-то подумалось, что даже в этом безвкусном фартуке с вишенками, в теплых домашних туфлях с опушкой и косынке Лиссэ выглядит почти… угрожающе. Да и скалка в руках женщины — страшное оружие.

«А прищур у нее, как у Тая», — судорожно сглотнул Ксиль.

— Я не виноват, — князь начал оправдываться на полном автомате. — На нас напали, а потом Найта сама упала в обморок, я отразил атаку и убил злодеев, но потерял много крови, и Дэйр сам предложил себя, и…

Скалка пошла вверх.

— Лиссэ, он не врет, — вмешался Дэйр, пока ситуация не вышла из-под контроля. — Почти, — кинул он косой взгляд на удивленного князя. — Мы тебе обязательно все расскажем, только сначала устроим где-нибудь Найту. Она спит, и если разбудить ее сейчас, то наша девочка заработает сильную головную боль. Пусть сама проснется, попозже.

— Если ты за него ручаешься… — Лиссэ кашлянула, передернула плечами и нерешительно переложила скалку в правую руку. — Ладно, проходите. На кухню не соваться, если помогать не собираетесь. В большой гостиной рисует Ани, отвлечете — получите скалкой. На втором этаже мой кабинет, влезете — получите скалкой. А если Найта и вправду проснется с головной болью…

— Получим скалкой, — смиренно согласился Ксиль. — А вы пироги печете, да? С чем? А можно помочь? — и он заискивающе взглянул — чуть исподлобья, широко распахнутыми, доверчивыми глазами юноши, а не древнего князя.

«К демонам шакарское обаяние, — подумала Лиссэ. — Я не поддамся».

Ксиль трогательно закусил губу.

— С яблоками, — сдалась аллийка. — Устроишь Нэй, заходи — нарежешь начинку. И заодно расскажешь. Правду, — пригрозила Лиссэ скалкой напоследок и, чеканя шаг, удалилась на кухню.

— Кажется, нам повезло, — вздохнул Дэйр. — Никогда не знаешь, чем она… гм, шарахнет.

— Так про скалку — это было серьезно? — деланно ужаснулся князь.

— Вполне, — серьезно кивнул целитель. — Найту можно уложить в малой гостиной — там есть удобный диван. И это совсем близко.

— Веди, — улыбнулся князь.

И, взглянув в хитрые шакарские глаза, Дэриэлл понял, что «перемирие», похоже, затянется. Ненавидеть такого Максимилиана было очень сложно.

Ксиль ухмыльнулся.

А Лиссэ на кухне, прикусив восхитительно кислый яблочный ломтик, подумала, что раньше никогда не теряла голову от одного взгляда.

«Старею», — грустно констатировала она.

Но это, конечно, было чистое кокетство.

Глава 13. Милые бранятся…

Что бы там ни говорили диетологи о вреде сладкого, оно прекрасно стимулирует процесс мышления. Не зря самые возвышенные разговоры о смысле жизни и мировой политике, о проблемах общества и уж-жасной подрастающей молодежи ведутся именно на кухнях, за чашечкой чая с вареньем. А во время уроков учеников мучает невыносимое желание что-нибудь пожевать — мятый пирожок повидлом, прихваченный из столовой, яблоко или хотя бы резинку со вкусом яблока. Про министров, бизнесменов и прочих «вечнозаседающих» я уже и не говорю — во время собраний и переговоров обязательно подают кофе с чем-нибудь сладким. Наверное, чтобы лучше думалось — зачем же еще?

Вот и в доме Лиссэ разговор за чашечкой чая постепенно уходил все дальше и дальше от безобидной ерунды в сторону насущных проблем и глобальных вопросов.

— Так значит, на вас натравили нечто с тонкого плана? — задумчиво подытожила Лиссэ, выслушав мой рассказ.

Я мало что могла прибавить к выкладкам Дэйра и Ксиля, разве что описать свои потрясающие ощущения в тот момент, когда неизвестная пакость энергетической породы попыталась меня прикончить. Но тетушка настояла на том, чтобы выслушать и мое мнение.

Рассказ в итоге получился скомканным. О выходке Максимилиана я, разумеется, умолчала, сославшись на потерю памяти. Князь наградил меня таким благодарным взглядом, что стало понятно — Лиссэ известна очень отредактированная версия событий.

— Да. Физического тела эта тварь не имела, и поэтому ее положение в пространстве было привязано к жертвам — к нам, то есть, — пояснил Дэйр, откидываясь на спинку дивана. После того, как Ани отослали спать, целитель с удовольствием пересел подальше от Максимилиана, отгородившись от него Лиссэ и столиком с пирогами. Князь, который лишился своей любимой игрушки — Дэйровой косы, переключился на меня. И, в отличие от целителя, я была совсем не против того, что меня сажают на колени и гладят по голове.

Правда, думать о деле, а не о слишком наглых руках Ксиля становилось все сложнее.

— Вы поняли, на кого именно ее натравили? — уточнила Лиссэ. — Только на Нэй?

Меня передернуло от воспоминаний о боли.

— Нет, не думаю, — бледные пальцы Ксиля успокаивающе погладили мою шею. — Вряд ли. Зачем кому-то было нападать на эстаминиэль? Да еще мало кто знает, что Найта сейчас гостит у целителя. По сути дела, только шестеро — вы с внучкой, Меренэ, два ее телохранителя и Найнэ, — услышав имена старых неприятельниц, Дэйр поморщился и машинально потянулся за пирожком — заедать неприятности. — Вы к нападению непричастны, — уверенно добавил Максимилиан, кинув быстрый взгляд на Лиссэ. Не сомневаюсь, что он уже прочитал бедную тетушку, да и Ани заодно. Для меня же сама мысль о том, что можно подозревать Лиссэ Ашель Эльнеке и, тем более, ее внучку, сейчас казалась абсурдной. — За наследницу и ее свиту не поручусь. Но Меренэ, скорее, атаковала бы не Найту, а меня или Силле… то есть Дэйра, — быстро поправился князь. — Ей ни к чему конфликты с равейнами, особенно в свете скорой войны с Орденом. Аллийцы пока единственные, кого обошла вниманием инквизиция. Но вряд ли это затишье продлится долго.

Лиссэ помедлила и кивнула.

— Согласна. Найта наверняка просто попала под горячую руку. Для выходцев с тонкого плана сила равейны — драгоценное лакомство, — она задумчиво щелкнула ногтем по вазочке с яблочным вареньем. Тонкое зеленое стекло глухо звякнуло. — И в теории «Дэриэлл — жертва» есть один серьезный просчет, к сожалению.

— Какой же? — скептически поинтересовался князь.

— Я — целитель, — коротко пояснил Дэриэлл. Лицо у него было спокойным, как озеро в пасмурную и безветренную погоду — ни единого намека на улыбку или хмурые морщинки на лбу. Только вот меня почему-то пробрало ознобом, и я машинально потянулась к Максимилиану, от которого было тепло — во всех смыслах. — Ни аллиец, ни человек с даром мага, ни равейна, ни шакаи-ар не пойдет на то, чтобы убить целителя или напрямую поспособствовать его гибели. Поэтому Меренэ на протяжении восьми тысяч лет всячески издевалась надо мной, пыталась выставить из Пределов, подчинить или довести до помешательства… но никогда даже не и не помышляла об убийстве. Это нонсенс. Никто не станет замахиваться на жизнь целителя или пророка.

— Люди — станут, — скривил губы Максимилиан. — Вспомни атаку на Зеленый город два года назад. Кайса в первую очередь пришли за Айне, потому что она могла связываться с Найтой и искажать пророчествами будущее в нашу пользу…

— Айне бы так никогда не сделала! — встряла я. Максимилиан насмешливо чмокнул меня в макушку, словно непослушного ребенка. — Нет, правда. Она никогда не станет говорить пророчество, если есть шанс этого избежать.

— Верю, — с улыбкой согласился Ксиль и продолжил уже не так благодушно: — Но Орден-то не стал задумываться о принципиальности твоей подружки. И точно так же сейчас союзник Меренэ мог «забыть» о том, что Дэйр — целитель, а ты, Найта, важная персона, за которую Совет королев может запросто ввязаться в войну.

— Погоди минуту! — воскликнул Дэйр, поднимая ладони. У него и у Лиссэ на лицах застыло одинаково удивленное выражение. — Ты же не хочешь сказать, что действительно считаешь Меренэ виновной в покушении?

— А почему нет? Или у вас внезапно обострились братско-сестринские чувства? — иронично фыркнул Ксиль. — Поверь, она так тебя ненавидит, что пойдет на что угодно, чтобы выставить из Пределов. Даже на сговор с людьми.

— Выставить, — покачал головой Дэйр. В темной зелени глаз мелькнуло странное выражение — и страх, и удовлетворение в одно время. — Но не убить. Меренэ — не только моя сестра. Она наследница. Аллийка до мозга костей. Нет, она никогда в жизни не пойдет на сделку с чужаками.

— Ну, Меренэ все же пригласила нас на бал, — упрямо возразил Максимилиан, глядя исподлобья. — Даже меня, шакаи-ар, заклятого врага. Чем не сотрудничество?

Дэриэлл улыбнулся одними губами и покачал головой:

— Не спеши принимать это за знак примирения. Приглашение еще выйдет нам боком.

— Погодите! — оживилась Лиссэ, мгновенно делая стойку на слово «бал». — О каком таком приглашении вы говорите? Неужели Нэй удостоилась чести присутствовать…

— Один вопрос, Лиссэ, — перебил тетушку Дэриэлл, немного нервным жестом сцепив пальцы в замок. — Когда это «лишний повод для Меренэ распустить хвост» превратился в «честь»?

— Так это правда? — зрачки у Лиссэ расширились от волнения. — Все по-настоящему? Официально?

— Да, сестренка пригласила нас при трех свидетелях, — нехотя подтвердил Дэриэлл. — Ладно, мне отказываться нельзя, а вот вам к чему идти на праздник, где всем будет заправлять Кмерна?

Я растерялась.

— Какая еще Кмерна? Мы же вроде идем на бал в честь юбилея Меренэ… Нет?

Дэйр досадливо хлопнул по колену:

— Кмерна, Меренэ, какая разница… Вы серьезно? Собираетесь идти?

— А почему нет? — в один голос воскликнули мы с Ксилем.

Целитель ругнулся и, подхватив кружку, отправился на кухню — то ли остыть, то ли долить чаю. Лиссэ же, судя по всему, до сих пор пребывала в сладостном мире грез. И с чего это так изменилось ее отношение к балу?

«Надеется навести шороху с нашей помощью. Что ж, я ее не разочарую», — быстро ответил Максимилиан, бросив острый взгляд из-под ресниц. Я не могла понять, шутка это была или серьезное обещание.

Князь только хмыкнул, не желая ни опровергать, ни подтверждать мои мысли. Впрочем, зная его характер… Меренэ скучно не будет.

«И как ты будешь «наводить шороху»?» — слегка обиженно поинтересовалась я, переползая с Ксилевых коленей на диван. Неужели так сложно рассказать сразу, что задумал? Обязательно нагонять туману?

«Увидишь все сама. Но позже», — загадочно пообещал князь и сцапал меня обратно.

— О чем вы задумались, тетушка? — поинтересовалась я вслух, чтобы отвлечься от Ксиля, мстительно щекочущего кончиками пальцев за ухом. — Считаете, нам надо… ой… Ксиль, прекрати… идти?

— Ну, разумеется! — тут же вскинулась Лиссэ. Ксиль со своей щекоткой совсем обнаглел, и я все-таки от него отсела. Он печально вздохнул, глядя на меня глазами побитого щенка, но ничего не сказал. — И не спорьте! Дэйри, конечно, поворчит, а потом отойдет и сам потом спасибо скажет, если вы составите ему компанию. Нэй, а разве ты не рада? Не волнуешься? Ведь это твой первый бал!

— О! — я опешила. А ведь действительно — первый. Выпускной в школе я пропустила. Но, к моему удивлению, идти на бал ради самого бала совершенно не хотелось. А вот затем, чтобы приглядеть за Дэйри, осадить Ксиля в нужный момент или напомнить Меренэ о том, что когда-то она отступила передо мной… Кстати, о птичках. — Тетя Лиссэ, а что это все-таки за Кмерна? Дэйр так и не ответил.

— И правильно сделал, — Лиссэ нахмурилась, возвращаясь к реальности. — Не бери в голову. Просто ругательство. Так за глаза называют наследницу.

— Ругательство? — дотошно уточнила я. В слове «кмерна» ничего предосудительного не слышалось — корень «мерен» с обычной для аллийского выпадающей гласной, означающий «извилистость, изворотливость, искаженность», приставка и суффикс… Обычное такое слово. — Это что-то типа «проныра»?

Максимилиан, подслушав мои размышления, ухмыльнулся.

— Молчала бы уж, лингвистка-любительница. Кмерны — это такие змейки ядовитые. Помнишь, как нам не повезло с аллийскими развалинами в Срединном лесу? Так вот, те ползучие твари, которые поначалу успешно притворялись лианами, и есть кмерны. Так что самое близкое ругательство на твоем родном языке будет «гадина».

— Что-то вроде этого, но более экспрессивно, на грани приличия, — согласно кивнула Лиссэ. — Самое удивительное, что Меренэ, хотя и мстит тем, кто называет ее Кмерной, но, как говорят, втайне гордится своим прозвищем.

— Ну, ничего удивительного. Некоторым женщинам льстит, когда их называют стервами, а происхождение этого слова еще неприятнее, — щегольнула я знанием человеческого менталитета.

Лиссэ хмыкнула, а князь только пожал плечами и с трогательной непосредственностью сграбастал вышитую желтую подушку, будто куклу. Я улыбнулась, чувствуя странную теплоту в сердце. Потребность обнимать и тискать кого-то — или хотя бы что-то — после пленения инквизицией превратилась у Ксиля в навязчивую идею. Тактильный голод — так, наверное, назвал бы это Дэриэлл. И в такие моменты, как сейчас, расслабленный, открытый и странно уязвимый, Максимилиан казался почти ребенком. Обманчивое впечатление, если подумать.

Мне сразу вспомнилось, каким опасным, хищным и пугающим выглядел князь всего несколько часов назад. И даже думать не хотелось, каков он на самом деле…

В аллийских лесах, дальше к западу, водились дикие кошки. Роста они были невеликого, едва ли больше овчарки, да и на вид нестрашные. Умильные круглые мордочки, яркие голубые глаза, мягкая серая шерстка и трогательные кисточки на ушах… Будучи в хорошем настроении, эти киски могли без страха подойти к костру, выклянчивая чего-нибудь вкусненькое, поурчать или, играясь, прихватить лапой кончик пояса. Но стоило сделать резкое движение, сказать что-то слишком громко — и ласковые мурлыки превращались в хищных тварей с кинжально острыми когтями, ударов которых боялись даже медведи. Вот такого кота и напоминал мне порой Максимилиан… И я не помню, чтобы кому-то когда-нибудь удавалось приручить лесного хищника.

Или подчинить шакаи-ар.

— Найта? — рассеянно переспросил вполголоса Ксиль, будто не расслышал мои мысли. Оно и к лучшему. — Ох, ну я же не всегда тебя «прослушиваю», — улыбнулся он и, откинув подушку, сел рядом со мной. — Нужно иногда и самому подумать, разве нет?

— Тебе виднее, — согласилась я и склонила голову на уютно теплое плечо. Лиссэ покосилась с неодобрением, но ничего не сказала. Сегодня тетушка вообще была на редкость снисходительна, и не только к выходкам шакаи-ар. — Кстати, а чего это там Дэйр застрял?

— Сам себе жалуется на жизнь, — охотно пояснил Максимилиан. — И ругает сестру. Найта, а ты знаешь, что твой любимый целитель — жуткий нытик?

— Он не нытик, у него жизнь тяжелая, — строго поправила его Лиссэ. — И вслух Дэриэлл никогда не жалуется. А что там творится у него в голове — его личное дело, согласись.

— О… да.

Ксиль умудрился произнести два коротеньких слова с такими непередаваемо-многозначительными интонациями, что на месте Дэриэлла я бы смутилась до полной бессвязности речи. Но, к счастью, Дэйра в гостиной не было.

— Возможно, с вами он и сдержан, но в моих объятиях недавно закатил чудную истерику, — Ксиль скромно опустил густые ресницы. — Так трогательно плакал, прятал лицо у меня на плече, цеплялся в рубашку — едва пуговицы не отодрал…

Лиссэ нахмурилась.

— Раз сорвался — значит, была причина.

— Я не спорю, — очаровательно улыбнулся князь. — Ему она даже казалась серьезной. Дэриэлл такой ранимый мальчик, м-м-м?

— А ты бьешь по больному, не стесняясь, — раздалось сухое от двери. Улыбка Максимилиана увяла, как цветок на солнцепеке. Дэриэлл сощурил глаза, сейчас скорее черные, чем зеленые. На лице его проступала нечеловеческая усталость — в таком состоянии неприятности уже воспринимаются, как нечто само собой разумеющееся. — Впрочем, насчет тебя у меня иллюзий и не было.

— Ну, Дэриэлл, нельзя же так реагировать на дружеские… — Ксиль выглядел расстроенным. А я думала, только ли выглядел или…?

— Не стоит извиняться, — мягко прервал его целитель. Чуткие пальцы медленно поглаживали растрепанную косу. — Удивительно, что твоего благородства хватило так надолго. Я слышал, шакаи-ар быстро приедаются игры.

— Игры?.. — Максимилиан, казалось, не мог понять смысл слов.

— Не важно. Забудь, — криво улыбнулся Дэйр, опуская руку в карман. — Нэй, маленькая, я домой пойду. Не обижайся. Голова сейчас развалится и вообще слабость страшная, — он не удостоил князя даже взглядом, но Ксиль непроизвольно сжался, подтягивая меня поближе, как будто отгораживаясь. — Можешь пока еще посидеть с Лиссэ, обсудить приготовления к балу. Платья, прически и прочие женские штучки — ну, ты понимаешь. Проход через зеркало потом настроите?

Я недоверчиво переводила взгляд с князя на целителя и обратно. Это что, ссора? Ох, как не вовремя… Хотя нельзя сказать, чтобы я не понимала Дэриэлла. Ксиль немного перегнул палку.

— Да, конечно, — успокоила Лиссэ целителя. Сережки-колечки звякнули в такт кивку. — Сделаем одноразовый «туннель». Иди, не волнуйся. Посидишь перед сном в купальне, глотнешь какого-нибудь эликсира — и утром будешь, как новенький. А за Найтой я присмотрю.

— До встречи, — Дэриэлл махнул рукой и рассыпался искрами, активировав телепорт.

— До встречи, — тихо сказала я с опозданием. Губы почему-то пересохли.

Максимилиан ругнулся вполголоса.

— Он действительно обиделся, — констатировал князь. — Всерьез.

— Я бы тоже обиделась, если бы кто-то для красного словца начал трепать доверенную ему тайну, личную и не слишком приятную, — пожала плечами Лиссэ. — И со мной бы ты извинениями не отделался.

— Думаете, здесь получится? — скептически переспросил Максимилиан и нервно взъерошил себе волосы, словно пытался таким образом вычесать из них неприятные мысли: — Шатт даккар! Я думал, его стошнит от отвращения ко мне. Ну, вот и зачем он полез подслушивать, а?

Лиссэ посмотрела на князя в упор. Серые глаза потемнели.

— Значит, вы не жалеете о своих словах? Только о том, что Дэйри все-таки их услышал? — колко уточнила она. — Ну что ж… Нэй, нам действительно есть, что обсудить. А вот уважаемому князю это вряд ли будет интересно. Платья, знаете ли, перчатки…

— То есть вы выгоняете меня? — фыркнул Максимилиан, ссаживая меня на диван. — Говорите прямо, чего уж, все свои. Не буду вас мучить своим присутствием, пойду, пожалуй. Да и за Дэйри надо приглядеть. Все-таки второе покушение за три дня…

— Погоди, — я вскочила следом за ним. — Пойдем вместе. Лиссэ, простите, — повинилась я. — Но платья — в другой раз. У нас еще неделя есть, успеем обсудить. А мне еще надо спросить разрешения у мамы.

— Нэй, деточка, какая мама, ты уже два года своим умом живешь, — вздохнула Лиссэ. — Или ищешь оправданий, чтобы сбежать вместе со своим князем? Не того человека бережешь, милая.

— Я ни на что не намекала. Просто платить за платье наверняка будет Элен, — улыбнулась я, удерживая Ксиля за рукав. Надо же, какие у всех страсти. Один уходит, разве что дверью не хлопнув, другая выставляет «виноватого» из дома, а он демонстративно скалится во все клыки… Хоть сериал снимай. Мелодраму. «Аллийцы тоже плачут». — У меня своих денег от продажи эликсиров и амулетов хватает пока только на сладости.

— Если хочешь, я куплю тебе хоть десять платьев, — заискивающе посулил мне Максимилиан. — И даже если не хочешь — все равно куплю. А то непорядок. Некоторые вон уже третье кряду дарят.

— Но ношу-то я в основном подаренные тобой доспехи, — резонно возразила я. — Так что поспорим, что полезнее… Тетушка, давайте зеркало настраивать. Мне не по себе, что Дэйр дома один.

— Он один прожил семь тысяч лет, переживет и еще вечер, — проворчала тетушка, но все-таки встала с дивана и поманила меня за собой.

На настройку прохода ушло полчаса — вчетверо меньше времени, чем если бы мы шли пешком. На прощание Лиссэ сердечно обняла меня, сухо кивнула князю. Я в ответ пообещала поскорее обсудить приглашение бал с Элен и вместе с Ксилем шагнула в проход.

Дом встретил нас гробовой тишиной.

Максимилиан, едва оказавшись внутри, метнулся к лестницам. Я вздохнула и спустилась следом — уже не спеша. На полпути к моей комнате Ксиль вырос из темноты — расстроенный и злой.

— Дуется твой Дэриэлл, — в сердцах бросил князь. — Как ребенок, пусть и не мне это говорить. Я заглянул к нему в спальню — он одеяло натянул на голову и притворился, что спит. Тоже мне, великий мученик…

— Знаешь, Ксиль, я не удивляюсь, что он обиделся, и полностью с ним согласна, — у меня вырвался вздох. — Никто не любит, когда о его слабостях рассказывают. Даже в шутку.

Максимилиан устало взъерошил волосы — который раз за вечер — и уселся прямо на пол, прислоняясь к стене. Я подумала-подумала и устроилась рядом.

— Слабости, да… Знаешь, Найта, когда я общаюсь с Дэриэллом, то чувствую себя так, словно хожу по минному полю. Или разбираю бомбу с завязанными глазами. Я эмпат, телепат, и опыт общения у меня, как понимаешь, не маленький… Но рядом с этим идиотом все время хочется выть от беспомощности. У него под внешним спокойствием — и огонь, и лед в то же время! Я рядом с ним — эталон уравновешенности и логичности, уж поверь, — Ксиль вздохнул. — И самое скверное, что он действительно страдает. У меня такое ощущение, что Дэриэлла ломали… И иногда становится жаль, что не сломали до конца. А вдруг воздушные замки, которые он возвел бы на месте пепелища, оказались бы прекраснее, чем нынешние жалкие развалины? Одно я знаю точно: эти раны не заживут никогда. По крайней мере, самому ему не справиться.

Сердце сжалось, как от боли. Дэйр всегда был в моих глазах идеалом. Самый прекрасный, самый умный, самый веселый и добрый, отзывчивый и обаятельный, и еще много-много этих «самый», которым и название-то правильное не подберешь. Но чем старше я становилась, тем больше слабостей открывалось взгляду. Моя любовь к Дэриэллу не стала меньше, но к ней все чаще примешивалось чувство ответственности, как за младшего брата…

Впрочем, это плохое сравнение.

Хэл — некромант до мозга костей, а некроманты взрослеют рано и всегда отличаются какой-то особенной внутренней силой и несгибаемостью. Вспомнить хотя бы Рэма, который уже через несколько часов полностью оправился от проклятия. А целители… кто знает, что происходит в душе того, кто отдает себя другим полностью, но редко получает в ответ хотя бы простую благодарность?

— С ним надо быть предельно осторожным, — продолжил после запинки Максимилиан. — И искренним. Он упрекнул меня в том, что я играю. Справедливо, конечно, — князь с силой дернул себя за черную прядь, становясь похожим на растерянного уличного мальчишку. — Ты захотела, чтобы мы подружились, и я посчитал это интересной задачкой. Дэриэлл меня… заинтересовал, если так можно выразиться. Всегда питал слабость к длинным медовым волосам. Да еще таким чувствительным даже по аллийским меркам, — усмехнулся он внезапно. — Хотя дело, конечно, не в этом. Во мне было много всего намешано, когда мы отправлялись в Кентал Савал. И благодарность за спасение жизни, и зависть, и любопытство. Но в основном — добрые чувства, хочешь верь, а хочешь не верь. Только Дэриэллу мало моего интереса и доброжелательности. Он в своем роде совершенный эгоист — впускает в свою душу только тех, кто посвящает себя ему со всей страстью. Твои любовь и преданность, заботливость и нежность Лиссэ, ненависть и одержимость Меренэ или безмолвное уважение отца — Дэйру все равно, понимаешь? Но чувство должно быть сильным, всепоглощающим, искренним. А я отнюдь не уверен в том, что искренность моей… привязанности … пойдет Дэриэллу на пользу. Я, знаешь ли, жуткий собственник. Никогда не ревную — но целиком забираю себе то, что желаю

Ксиль замолчал. Я осторожно обняла его, прислонившись виском к плечу. Кажется, ситуация требовала от меня каких-то слов, но правильных не было, а говорить что-то для проформы не хотелось. Как и давать пустые обещания…

«Ты не виноват, Максимилиан»?

Да нет, виноват, конечно. Обидел, заставил почувствовать боль — и какая разница, хотел или нет. А сколько еще таких обид будет впереди, разве сосчитаешь? Если еще оно наступит, это «впереди»…

«Все наладится»?

Опять вранье. С каждым днем становится только хуже. Если сначала ссоры были почти шуточные — ну не принимать же всерьез попытку отлупить шакаи-ар табуреткой? — то теперь каждое неосторожное слово ранит сильнее ножа. Может, это потому, что Дэриэлл все же подпустил к своему сердцу Максимилиана, что бы там князь ни думал по этому поводу? Вряд ли кто-нибудь ответит мне, даже сам целитель.

«Мы будем жить долго и счастливо»?

Будем?

— Первое зависит от судьбы, — усмехнулся Максимилиан. — Так что вопрос к пророчице. Но вот второе — только от нас самих. Найта… — запнулся он. — Ты все еще не готова… отказаться от одного из нас?

В горле встал горький комок. Хороший вопрос. «Кого ты больше любишь, маму или брата?» — наивно интересовались учителя в школе. Я, кажется, всегда терялась в подобные моменты. А сейчас почувствовала себя так, словно Ксиль спросил: «Какой глаз тебе выколоть, правый или левый?»

— Не готова, — тихо ответила я. — И вряд ли когда-нибудь буду. Я люблю тебя, Максимилиан.

Он обнял меня крепче. Темнота вокруг словно загустела.

— Но и его ты любишь тоже. Иначе, но все-таки любишь. Он ведь твоя семья, да?

Я промолчала. А что можно сказать?

— Что ж… — Ксиль нежно провел рукой по волосам — теплой, почти горячей. — Если пуговица болтается на одной нитке, нужно либо оторвать ее совсем, либо пришить покрепче.

— Значит, будем пришивать.

— А как же, — мне почудилось, что он улыбнулся. — Знаешь, а ведь это может быть больно…

— Ксиль!

— Ладно, ладно, — волосы на макушке пошевелились от дыхания. — Не бойся. Пойдем спать, что ли… Все наладится.

И мне подумалось, что этим сильные и отличаются от слабых: они-то не боятся давать обещания.

— Я так и знал, что найду тебя здесь, — печально констатировал голос.

— А что? Здесь очень уютно. Зуб даю, ты бы с удовольствием занял мое место, — весело и самую чуточку сонно откликнулся второй.

— Зуб отдашь сейчас или потом? — с изысканной язвительностью осведомился первый. — До ее совершеннолетия мне делать здесь нечего. И даже не тянет, поверь.

— Не поверю, — хмыкнули в ответ. — Но я просто греюсь здесь, подозрительный мой. Ничего, о чем бы она не могла рассказать своей маме. А вот то, как ты смотришь сейчас на ее губы, наводит меня на определенные мысли. А что касается зуба… Давай меняться: ты мне три литра крови, можно частями, а я тебе два клыка. Сам спилю, заверну в тряпочку и даже ленточкой перевяжу. Все равно новые отрастить — раз плюнуть. Ну, идет?

— Предложение, конечно, заманчивое, — замялся собеседник, — но я чую в нем подвох. Кровь ведь нужна не из пробирки?

— Бр-р, — искренне возмутился второй. — Разумеется, свеженькая, из твоей шеи. Ненавижу мороженые полуфабрикаты.

— Я подогрею, — невозмутимо пообещал первый.

Второй хохотнул.

— Ну, уж нет. Нет свежей крови — нет сделки. Но могу предложить другую, — коварно продолжил он. — Ты отдаешь мне замечательный кофе у тебя в руках, а я разрешаю тебе поцеловать эту милую малышку, пока она спит. Как тебе это?

— И здесь тоже наверняка подвох, — грустно произнес первый. — И я даже догадываюсь, какой. Доброе утро, Нэй. Ты ведь уже проснулась?

— В точку, — фыркнула я, открывая глаза. — С добрым утром!

Дэйр, разумеется, обнаружился в кресле — умиротворенный, греющий руки о чашечку кофе. А Максимилиан, соответственно, рядом со мной — обнимающий меня поверх одеяла и довольный, как лис, добравшийся до курятника. В окно лился приглушенный свет, как будто снаружи шел снег.

— Уже не утро, уже полдень, — заметил Дэйр, улыбаясь. Светлые пряди челки смешно топорщились кверху — обычно так бывало, когда он прижимал их к голове заколкой. Наверняка встал с восходом и уже успел поработать в лаборатории. — И поэтому кофе в постель ты не получишь, — и он демонстративно сделал глоток. — Тем более что все равно он остыл.

— Вижу я, как он остыл, — проворчала я, выкарабкиваясь из-под одеял и Максимилиана. Он то ли спал в одежде, то ли уже успел встать и одеться, а потом лег обратно, чтобы позлить Дэйра. Зная Ксиля, я могла предположить, что верно последнее. — У тебя сейчас пар из ушей пойдет, а губы вообще как помадой намазаны.

— Это не из-за кофе, это из-за тебя, — охотно просветил меня Ксиль. — У тебя ночная рубашка… то есть футболка… коротковата… А кофе холодный.

— Ой! — опомнилась я и нырнула обратно под одеяло.

Максимилиан хмыкнул и сполз с кровати. Потянулся, зевнул и направился к двери, по пути дернув Дэйра за мочку уха со словами: «Хватит уже смущать ребенка, развратник, пошли лучше завтрак готовить». К моему удивлению, целитель не стал спорить и покинул комнату, оставив недопитый кофе на столе и подмигнув напоследок.

Кстати, Максимилиан опять приврал. Кофе был не просто горячим — огненным. Удивляться нечему — кажется, этот сервиз дарила Лиссэ, а у нее в доме блюда и напитки всегда остаются той же температуры, какая была изначально. Меня это в детстве очень умиляло: нетающее мороженое, политое теплым, недавно сваренным вареньем.

На кухне Ксиль с Дэйром то ли спорили, то ли мирились, но шум стоял такой, что идти туда я побоялась. Вместо этого решила связаться с Элен и рассказать ей про бал. Кто там будет покупать платье — не так важно, но вот поговорить с мамой надо. Элен, в отличие от меня, не чуралась праздников, и достаточно часто бывала на светских мероприятиях — что человеческих, что ведьмовских. Насчет этикета Лиссэ обещала меня просветить прямо перед выходом, все равно с равейны спрос небольшой. Но без маминого совета и, так сказать, благословления отправляться на такое торжественное мероприятие я бы не рискнула.

— Найта, доченька, — Элен оказалась у зеркала через мгновение после того, как пришел вызов, будто караулила меня. Она была без макияжа, с убранными в хвост волосами, и от этого казалась моложе и оживленней, чем обычно. — Почему так долго? Два дня от тебя ни слуху, ни духу. Как ты? Привыкла к другому времени? У вас тепло или снег уже идет? У нас сплошные метели, половину города засыпало…

— Сейчас погода облачная, но к обеду, похоже, расчистится, — начала я с самого легкого вопроса. — Я в порядке. Дэйр меня поселил в старой комнате… — помявшись, я решила не упоминать, что в эту же комнату фактически перебрался князь. Честно говоря, мне все-таки было немного не по себе обсуждать с мамой личную жизнь. Даже такую… невинную. — Я не могла связаться, потому что каждый день что-то происходило. То в дубраву прогуляемся, то к Лиссэ, а недавно были в Кентал Дарсиль, — я совсем не врала. Просто недоговаривала. Маме совсем не обязательно знать, что на Дэйра охотятся. Помочь не поможет, а вот волноваться будет наверняка. — Мы встретили наследницу Меренэ. Поговорили довольно мило, она даже пригласила нас с Ксилем на день рождения. Можно пойти?

— Конечно, можно, — на автомате произнесла мама и тут же опомнилась: — Ты имеешь в виду бал в честь сотни сотен у наследницы?! — в светло-зеленых — так похожих на мои! — глазах мелькнули удивление и восхищение, сразу сменившиеся сосредоточенностью. — Ты уже была у Лиссэ? Обязательно попроси ее помочь с платьем. И пусть расскажет тебе о правилах поведения! Помни, ты будешь присутствовать не просто как равейна, а как эстаминиэль, представительница своего народа.

Я немного скисла. Конечно, развлечения и танцы на балу не входили в мои планы, но быть равейной, которая защищает своего друга, и «представителем народа» — это совершенно разные вещи. И последнее меня нисколько не прельщало.

— Все так серьезно, да?

— Когда имеешь дело с аллийцами, лучше быть слишком серьезной, — мама подперла щеку рукой. — Пойми, то, как ты себя подашь, повлияет на мнение о равейнах в целом. А ведь вскоре должны начаться переговоры с Повелителем Леарги эм-Ллиамат о сотрудничестве. «Альянс двух» превратится в «Тройственный союз»… Если все пойдет удачно. Найта, — Элен поймала и удержала мой взгляд. — Будь умницей. Никто не заставляет тебя лезть в дипломатию или политику, Нэй, — смягчилась она, — но забывать о них совершенно все же не стоит. Конечно, ты еще только ребенок… О, кстати, замечательная мысль! — мамины глаза засверкали колдовскими искрами. Раньше я тоже очень хотела научиться этому фокусу, но сейчас мне казалось, что такое «визуальное» отражение эмоций чаще доставляет неудобство. — Передай Лиссэ, чтобы наряд тебе выбирали… детский. Как у несовершеннолетних наследниц Домов. Ведь формально ты еще ребенок! Нужно только закрепить это в знаковой системе. Тогда тебя не смогут пригласить на танец, а разрешения на то, чтобы заговорить, будут спрашивать у опекуна… У Дэриэлла, наверное.

— Или Максимилиана, — обрадовалась я. Да, к шакаи-ар не всякий решится подойти — это решит проблему любопытных, которым просто захочется поглазеть на живую равейну. Мамины советы всегда отличались парадоксальностью, да и мышлением, как в шахматах, на много ходов вперед она напоминала мне теперь королев из совета. Надеюсь, это умение приходит с опытом — мне жутко надоело ошибаться. — Элен… то есть мама, ты просто гений! Ой, насчет гениев… Хэл в Академию добрался?

— Еще как добрался, — улыбнулась мама, нисколько не обидевшись на оговорку. «Элен» мы с Хэлом частенько называли ее между собой — по привычке, но маме это не особенно нравилось. Что ж, понятно. Я бы тоже хотела, чтобы мои дети звали меня не по имени, как чужие. — И дал о себе знать в тот же вечер, к слову. И сегодня мы тоже разговаривали. Декан Мэйсон передавал тебе привет и просил сообщить, чтобы ты пока не связывалась с ним через браслет. В Академии какие-то проблемы с магией и ее контролем, даже на «звонки» нужно брать разрешение… Чуть не забыла, — мама даже подалась вперед от предвкушения. — Как твои мальчики, не перессорились?

— Перессорились и перемирились, — улыбнулась я, прислушиваясь к шумным возгласам на кухне. Кажется, кого-то грозились огреть сковородой, если он, «наглая морда», не перестанет таскать вишню из миски… Так-так. Вишня. Зимой. М-м-м… — Они сейчас, кстати, вдвоем завтрак готовят. И что-то слишком сильно шумят… Кажется, их лучше не оставлять одних, — я скосила взгляд в сторону двери, только сейчас обратив внимание на густой блинный запах, сочившийся с кухни. — Давай еще вечером свяжемся?

— Проголодалась, маленькая моя? — понимающе усмехнулась мама. — Ладно, беги. Но обязательно поговори насчет одежды и поведения с Лиссэ, слышишь? Счет я оплачу.

В кухне что-то грохнуло. Мы с Элен синхронно поежились.

— Пока, мам! — махнула я рукой. — Увидимся! А платье купит Ксиль, он переживал, что только Дэриэлл мне их дарит.

— Увидимся! Стоп, какой еще Ксиль?! Найта, погоди!

Зеркало погасло. Очень вовремя. Не хотелось бы сейчас объясняться с мамой по поводу случайно сорвавшихся слов. В конце концов, можно будет просто поставить ее потом перед фактом… и перед решением князя.

Торопливо вынув зеркало из миски с водой и обтерев полотенцем, я побежала на кухню, жалея, что в доме Дэйра нельзя срезать путь.

А вот и заветная дверь.

К моему удивлению, вся мебель, включая табуретки, была цела. Стекла тоже. Дэйр, с заколотой по-лабораторному челкой, аккуратно переворачивал на сковороде очередной блин. Максимилиан, удерживая в руках здоровенную миску… нет, не с вишней — все-таки с вишневым вареньем… крутился рядом с целителем, пытаясь пропихнуть сквозь плотно сжатые губы хотя бы одну сладкую ягоду. Пальцы у Ксиля были измазаны сиропом, да и на лице у Дэйра были сплошные вишневые подтеки. Но целитель держался с поистине профессиональной выдержкой.

— Нэй! Наконец-то! — воскликнул Дэриэлл, отвлекаясь от готовки. Максимилиан с торжествующим «Есть!» пропихнул ягоду ему в рот.

Дэйр закашлялся, но проглотил вишню — кажется, вместе с косточкой. Максимилиан довольно ухмыльнулся, облизывая пальцы с неприлично многозначительным выражением.

— Все хулиганите, — пожурила я обоих. — Лучше бы помирились.

— Это он хулиганит, — буркнул Дэйр, вытирая лицо мокрым полотенцем и жмурясь. — И мы помирились. Он принес извинения, я принял их… И все такое. Да отстань от меня с этой вишней!

— Тебе же нравится, — вкрадчиво заметил Ксиль и схлопотал тем же полотенцем по затылку. — Зараза!

А я посмотрела на них, и на моих губах расцвела идиотски счастливая улыбка.

— Милые бранятся — только тешатся, — вполголоса заметила я.

Ксиль расхохотался. Дэйр опять обиделся — на этот раз на меня.

Но вишней, что характерно, все-таки накормил.

Глава 14. Танцы над пропастью

Платье лежало передо мной на диване, как немой упрек. Матовый шелк с темно-синими выпуклыми листьями и травинками раскинулся по бежевой обивке бессильно, будто мертвая птица. Ткань мягко сияла в желтоватом свете свечей — свежим мерцанием первого снега, который не становится тусклее или грязнее от цвета фонарных ламп.

В принципе, я подозревала, чем это может кончиться. В конце концов, аллийская мода была мне хорошо знакома по нарядам Ани… Но оставался один вопрос.

— Тетушка Лиссэ… Мне очень нравится и фасон, и ткань… И я не сомневаюсь, что мне пойдет, вкусом вас боги не обделили, но… Почему голубое?

Аллийка лишь пожала плечами. Качнулись тяжелые рубиновые серьги, сменившие гораздо более привычные для меня разнокалиберные колечки.

— А что тебе не нравится, Нэй? Насыщенные цвета больше приличествуют взрослым, — Лиссэ любовно огладила собственное платье.

Никогда не любила ни красный, ни его всевозможные разновидности, но сейчас чувствовала почти зависть, глядя на тетин наряд. Гладкая, плотная ткань глубокого винного оттенка даже на вид была холодной и скользкой, как ледышка — и безумно дорогой. По подолу и на груди стелился растительный орнамент, традиционный для аллийских нарядов. Платье было достаточно длинным для «признанной мастерицы эпатажа» Лиссэ — на двадцать сантиметров ниже коленей, спереди — закрытое, с воротником до самого горла…

На спине платья не было. Только серебряная узорная паутина до талии.

Нет, пожалуй, завидовать тетушке мне еще рановато.

— Ну… я не люблю голубой.

Тетушка вздохнула.

— В белом ты «похожа на приведение», — начала она загибать пальцы, — от розового у тебя «приступы тошноты», персиковый не нравится мне, лимонный — «не идет», лиловый «слишком похож на розовый»… — тон стал откровенно насмешливым. — Голубой, как выяснилось только что, ты не любишь. Что предлагаешь делать?

— М-м-м… надеть старое платье? Только не серебряное, — быстро уточнила я. — Там разрез. Но почему бы не синее или зеленое?

— Они слишком яркие для несовершеннолетней, — Лиссэ фыркнула. — Нэй, милая, брось капризничать. Я давно тебя знаю и сейчас вижу, что дело вовсе не в цвете платья. Или признавайся, что происходит на самом деле, или переодевайся уже.

Я подавила вздох. Сказать Лиссэ? Или промолчать?

Тётя нетерпеливо притопнула ножкой, обутой в туфлю на умопомрачительной шпильке. Если бы я надела такой пыточный инструмент, увеличивающий рост на добрых пятнадцать сантиметров, то навернулась бы. Провокационный «ежик» на голове у Лиссэ топорщился в разные стороны, только подчеркивая завораживающую резкость черт лица. Крупные серьги, казалось, не доставляли никаких неудобств…

Мой взгляд сместился на Ани. Сейчас художница выглядела, словно фея с одной из её собственных картин. Белое, расшитое розовым платье из тончайших кружев, пышная-пышная юбка, белые цветы в темных глянцевых волосах, серебристая пыльца на веках и ресницах… И, разумеется, высоченные шпильки, на которых это дитя цокало с изяществом, по определению недоступным человеку.

Рядом с Ани было зеркало. И там отражалась я.

Угловатая, угрюмая, с уже убранными в безумно сложную прическу волосами. Меня охватило непреодолимое желание выдернуть из нее закрепленную заклинанием челку и завесить половину лица, прячась от взглядов — и пряча белесые нитки шрамов. В последние месяцы они изрядно поблекли, проявляясь во всей красе лишь тогда, когда я заливалась румянцем. Но у меня, к сожалению, не было сомнений в том, что острые аллийские глаза без труда различат следы моего пребывания в лапах ведарси. А чувства смущения и неловкости вряд ли удастся избежать.

А еще я совершенно не помню ничего из правил этикета, которыми два дня пичкала меня Лиссэ, кроме «Не заговаривай с мужчинами первой».

А еще у меня кисло во рту, несмотря на глоток мятного настоя. И колени трясутся, будто тот самый настой не обладает еще успокоительным воздействием.

И я понятия не имею, как «поспособствовать потеплению отношений славных народов равейн и аллийцев».

И духи у меня слишком сладкие.

— Я ничтожество, — подвела я закономерный итог.

— Ты нервничаешь, — сделала совершенно правильный вывод Лиссэ. Ани все так же помалкивала, глядя в сторону. Маленькая художница мне сочувствовала, но помочь ни чем не могла, а поэтому просто предпочитала не вмешиваться. Мне очень хотелось услышать от нее хотя бы слово ободрения, но мастерица в обращении с палитрой и кистями совершенно не умела жонглировать фразами. — И я догадываюсь, почему. Сравниваешь себя с нами?

— С вами — с тобой и Ани, или с вами — аллийцами в целом? — опустила я взгляд.

— Дурной тон — отвечать на вопрос вопросом, Нэй. Даже у аллийцев.

— Тетя, я…

— Не надо, дорогая, — мягко прервала меня Лиссэ. — Я все понимаю, поверь. Думаешь, что-то изменилось бы, научись ты вдруг нормально ходить на каблуках? Брось, — она встала рядом со мной, пристально вглядываясь в мои глаза. — Найта, я тебе уже говорила и скажу еще раз. Ты — равейна. Больше того, эстаминиэль. Уже один этот факт затмит все остальное — и ошибки в разговорном аллийском, и неловкость, и смущение. Каждый поступок будет оцениваться, исходя из твоего происхождения. И поэтому очень многое сейчас зависит от того, как ты настроишься. Поверь, дорогая, даже огрехи в знании этикета можно преподнести как пренебрежение — демонстрацию силы и уверенности.

Я опустила взгляд, стараясь не показывать так уж явно свою «уверенность». Лиссэ всплеснула руками — почти раздраженно:

— Боги, Нэй, просто соберись! Я не верю, что девушка, которая отправилась штурмовать базу Ордена практически в одиночку, побоится сборища снобов!

Ну, если рассудить с этой точки зрения, то бал уже не выглядит таким страшным.

— Я не боюсь, просто немного почему-то волнуюсь, — невольно улыбнулась я. — Просто мне кажется, что все будут смотреть только на меня.

В конце концов, Лиссэ права. Мне уже случалось ставить на кон нечто несоизмеримо большее, чем репутация — и даже чем моя жизнь. Я рисковала теми, кто мне доверился. И, увы, не всегда выходила победительницей…

Я машинально огладила шрамы. На ощупь — почти неразличимы. И лицо чувствует все, благодаря своевременной помощи Пепельного князя. А ведь могло быть гораздо хуже…

— Не переживай, Нэй, — рассмеялась Лиссэ. — Ты будешь в центре внимания только до тех пор, как на сцене появится Максимилиан, или я плохо знаю шакаи-ар.

Стоило только представить себе Северного князя — волшебно красивого, невероятно синеглазого и с лихой улыбкой мальчишки, замышляющего розыгрыш, — как все страхи мгновенно куда-то улетучились, оставив только сладкое томление-предвкушение.

Ведь я иду не просто на дурацкое торжество Меренэ. Я иду с Максимилианом. С моим князем…

— Браво, дорогая! — одобрительно воскликнула Лиссэ, а в глазах ее заплясали смешинки. — Сострой такой же загадочно-многообещающий взгляд на приеме у наследницы — и никто и слова против тебя сказать не посмеет.

«Голубой цвет — вполне ничего, — размышляла я, пока Лиссэ утягивала корсет, ворча насчет слишком вкусно готовящего ужины Дэйра. — И на ногах у меня будут «лодочки» — значит, есть надежда, что я пройду хотя бы половину зала, не оступившись. А если кто-то выскажется насчет моих шрамов… Пожалуюсь Ксилю!»

— Руки вверх! — скомандовала тетушка. Я без споров починилась, и меня накрыла прохладная шелковая волна. — Ани, не стой столбом, зашнуруй платье, а я пока поправлю макияж…

— Не надо макияжа! — отшатнулась я, испуганно косясь на протянутые почти до висков «стрелки» Лиссэ, но тетушка уже окунула кисточку в золотистую пыльцу и с ласковой улыбкой маньяка шагнула ко мне. — Только не перестарайтесь, — вздохнула я, сдаваясь, и закрыла глаза. Векам тут же стало щекотно.

— Потерпи, Нэй, это займет пять минут, не больше. Потом — последний взгляд в зеркало — и в Кентал Артей. Бал скоро начнется.

«Скоро начнется»… Меня снова охватило волнение. Перед глазами быстро замелькали картинки прошедшей недели. Беззлобно препирающиеся по утрам Дэйр и Ксиль, все вечера проводящие в лаборатории — целитель-энтузиаст выторговал-таки у князя право на проведение «нескольких безобидных экспериментов». Как ему это удалось и что он наобещал взамен — загадка, раскрывать которую заговорщики отказались. Я, впрочем, догадывалась, в чем там дело — уж больно подозрительным был тот факт, что Максимилиан перестал жаловаться на голод. А Дэйр уже почти не обращал внимания на князя, когда тот подхватывал без спроса его косу и принимался возиться с медово-золотыми прядями.

Ни Меренэ, ни, слава богам, Найнэ за всю неделю так ни разу и не показались. Из посторонних аллийцев я вообще видела только портниху, у которой моя персона вызвала неожиданный приступ восторга — оказалось, женщина является дальней родственницей Ишимэ, третьей сестры Иллюзиона, единственной из эстаминиэль носительницей аллийской крови. Вторым был молчаливый курьер, вручивший нам именные приглашения на бал и телепорты до столицы, но его я даже разглядеть не успела.

Пожалуй, единственным событием, которое заставило меня надолго отвлечься от зубрежки правил высокого этикета и впитывания основ ведения переговоров, которыми меня попеременно пичкали Лиссэ и Элен, стал ночной разговор с Рэмом.

Некромант разбудил меня уже под утро, ближе к четырем, когда сон особенно крепкий и сладкий. Слышно было плохо, долетали отдельные жалобные куски: «…демона мне так не везет…», «…опять та же история…», «…очередная на мою голову…». Наверное, Рэм бы еще долго изливал душу, но Ксиль был не настолько терпелив, как я. Он быстро пресек это безобразие предложением навестить Академию и радикально решить все профессорские проблемы путем отрывания головы неугодным. После этого Рэм немного воодушевился и зазвал князя в гости, пообещав бесплатное трехразовое питание. «У меня врагов хватит», — заверил некромант сонно хмурящегося Ксиля, дождался неопределенного «Посмотрим», и, довольный, отрубил связь. Максимилиан фыркнул и подтянул меня поближе, утыкаясь носом в макушку. Теплое дыхание, щекочущее кожу, мигом отбило у меня желание размышлять о странном разговоре… да и вообще о чем либо. А вскоре, как говаривали герои в причудливых сказках Дэриэлла, «корабль моего разума на волнах спокойствия отчалил в страну сновидений».

Утром я попыталась вновь поговорить с Рэмертом через браслет, но некромант не отзывался. Элен ничем не смогла помочь — в Академии проблемы с магией так пока и не решили. Брат жаловался на холод — система поддержания температуры отказала. Профессор Мэйсон, по словам Хэла, все так же читал лекции, таскал группу на практику и устраивал неожиданные зачеты. Ни о каких серьезных проблемах декана мой брат не слышал. Это успокаивало, но не сильно — я прекрасно знала, каким скрытным может быть Рэм.

— Готово, — довольно констатировала тетушка. — Открывай глаза, влезай в туфли — и отправляемся. Ани, не забудь захватить телепорты возврата!

— А как же зеркало? — нервно дернулась я, цепляясь за последнюю возможность оттянуть прибытие в резиденцию аллийских владык. «Лодочки» сели по ноге, как носки — абсолютно комфортно. Мечта, а не туфли. Если обувь Лиссэ сделана так же качественно, то не удивляюсь тетушкиной грациозности.

— На месте и посмотришься, — ухватила меня за руку Лиссэ. — Ани, иди ко мне, деточка… Так, девочки, держимся друг за друга, чтобы не упасть по прибытии! О, кстати, Нэй, забыла сказать — наши мальчики будут позже, чем планировали. У них там небольшие разногласия по поводу «подобающей одежды», про которую говорилось в приглашении.

— Позже? — пискнула я и зажмурилась, потому что несносная Лиссэ активировала телепорт.

Мгновение безмолвия… и оглушающая волна запахов, звуков и цветов. Именно в таком порядке.

Зал поражал своими размерами. Пожалуй, здесь без труда разместился бы футбольный стадион. Ярусы и балконы напоминали трибуны болельщиков, сейчас почти пустые. Справа расположилась «зона отдыха» с диванчиками, подушками, мягкими коврами и столиками с фруктами и вином. Это была традиционно «женская» половина, на которой мне и придется провести большую часть вечера. Слева — пространство для танцев. Если честно, идти туда мне было бы страшновато. Пол походил на затвердевшую воду — прозрачно-серо-синий, с лиственными вкраплениями. На вид — очень скользкий. Потолок изображал звездное небо. Наколдованные светила не отражались в глянце пола, и от этого возникало странное чувство диссонанса. Будто кто-то просто взял и склеил две подходящие по цвету, но разные по стилю картинки, не заботясь о том, чтобы они хоть чуть-чуть гармонировали между собой. Ярусы и балконы искрились золотом, оттененным темной зеленью плетущихся растений. Зал ослеплял, поражал, смущал и заставлял остро ощутить собственную ничтожность, но самым страшным было не это.

Аллийцы. На взгляд, тысячи три-четыре. Наверное, будь это люди, я бы не реагировала так остро, но Старшие… Совершенные фигуры — ни одной полноватой или сутулой! — и наверняка идеальные лица. Платья напоминали цветы — при яркости и насыщенности оттенков ощущение дисгармонии не возникало даже тогда, когда рядом оказывалось алое и зеленое. Мужчины тоже не стеснялись в выборе нарядов — как в фасонах, так и в расцветках.

«Интересно, как будет одет Дэйр? — успела подумать я. — Они с Ксилем собирались отдельно, чтобы «не портить сюрприз». Князь наверняка выберет черное, а вот Дэйри… Да еще эти разногласия, про которые тетя говорила…»

И в этот момент с потолка, словно из громкоговорителя, раздался голос. Аллийские слова прогремели на весь зал:

— Прибыли наследница Сэртай, госпожа Ани Эльнеке Сэртай, с опекуном — госпожой Лиссэ Ашель Эльнеке и госпожа Найта, эстаминиэль Дэй-а-Натье.

В зале воцарилась мертвая тишина. Лица обернулись к помосту телепортации — жутковато и бездушно, будто у кукол. Или словно венчики цветов — я видела раз, как в ускоренной съемке «следят» за светилом подсолнухи.

— Мне страшно, — тихо сказала я, вымучивая улыбку. Кажется, тетушка перестаралась с корсетом. По залу пролетели шепотки, быстро нарастая. Кто-то рассмеялся, кто-то удивленно всплеснул ладонями… Но большинство гостей продолжали просто смотреть в нашу сторону.

— Не волнуйся, — едва слышно откликнулась Ани. — А сейчас повторяй за мной. Приложи руку к сердцу… левую… и протяни вперед раскрытой ладонью.

— А почему тетушка этого не делает?

— Я не гость, я сопровождающая, — таким же полушепотом пояснила Лиссэ. — Чем ты слушала мои пояснения дома, Нэй? Все, девочки мои, молодцы. Уходим с площадки, пока сюда еще кто-нибудь не приземлился.

Стоило сойти с помоста — сразу стало легче. Липкое ощущение чужих взглядов не покидало ни на мгновение, но ноги уже не так слабели от осознания, что меня видят все до единого в этом зале.

— Куда дальше? — растерянно спросила я, пытаясь вдохнуть поглубже.

— Поздравлять именинницу, как положено, — Лиссэ с достоинством кивнула в ответ на приветствие какой-то семейной пары. Миниатюрная сереброволосая аллийка стрельнула в меня глазами и быстро зашептала что-то в ухо супругу. — Видишь там дерево, украшенное лентами?

— Вижу.

Какой-то незнакомый аллиец с раскосыми, по-кошачьи желтыми глазами вежливо поклонился тетушке, исподтишка глядя на меня, и что-то тихо произнес. Лиссэ, не останавливаясь, бросила «Не думаю».

— Там, дорогая моя, есть еще несколько подносов с полосками ткани. Ты берешь одну из них — я советую выбрать зеленую, «мир и процветание» — и привязываешь к любой ветке.

Народу в зале было не настолько много, чтобы нам приходилось продираться сквозь толпу, но я чувствовала себя так, словно попала в метро в час пик. Дело даже не в физическом давлении, а в психологическом. Шепоты, взгляды — будто бы равнодушные, но с каким-то болезненным любопытством внутри. Безупречная вежливость на поверхности, обволакивающая, как нефтяная пленка, и ядовитая ртуть под ней — вот на что это было похоже. Проходя мимо очередной группки совершенных и идеальных, я ощущала себя почти грязной. Не хотелось ни разглядывать роскошные наряды, ни всматриваться в лица…

А вот оказаться как можно дальше от этого зала — очень даже хотелось.

Происходящее до безумия напоминало защиту темы в Академии. Тогда мне тоже ставили в укор мое происхождение, и взгляды так же искали слабину… Но все же среди магов было легче. Люди — это всего лишь люди. Я ощущала себя одной из них — пусть другой, непохожей… Но в чем-то очень важном мы ничем не отличались. А здесь я оказалась одна среди чужаков. Странно, но среди шакаи-ар мне и то было комфортнее. Несколько раз мы с мамой гостили у Ирвина, главы шакарской общины в Зеленом. Случалось так, что Элен с Ирвином уходили в кабинет, обсуждать какие-то важные для города вещи, а меня отправляли подождать в библиотеку. И там, в мертвой тишине, нарушаемой лишь шелестом страниц, рядом с нечеловечески неподвижными шакаи-ар, я ощущала себя почти… уютно.

«У шакаи-ар — одно сердце, как у людей, — в воспоминаниях зазвучал голос Тантаэ. — А у аллийцев — три».

Конечно, князь был не совсем прав. Кровеносная система шакаи-ар сильно отличается от человеческой, а у аллийцев два дополнительных «узла» сердцами назвать сложно. Но сейчас брошенное вскользь замечание Тантаэ показалось мне очень точным. И… правильным, что ли?

Ани первой подошла к блюду и взяла белую ленту — «долгая и счастливая жизнь», если не ошибаюсь, и завязала на веточке аккуратный бантик. Я, как во сне, подняла зеленую полоску и закрепила рядом. Лиссэ выудила черную.

— «Честь и благоразумие», — усмехнулась она, затягивая простой узел. — Сродни пожеланию «веди себя хорошо». По-моему, достаточно изысканное оскорбление?

Я оглядела нижние ветки и рассмеялась против воли. Почему-то сразу стало легче дышать. Черное среди лент мелькало чуть ли не чаще зеленого, голубого и белого. Попадались изредка золотые, серебряные, розовые полоски шелка. Все значения я не помнила, только урывками. «Богатство», «крепкая власть», «удача и везение»…

— Тетушка… а какой цвет символизирует пожелание любви? — задала я вопрос без всякой задней мысли.

Лиссэ нехорошо усмехнулась. И указала на почти затерявшуюся среди поздравлений желтую ленту. Единственную, как мне показалось.

— Будь это любой другой праздник, половина дерева украсилась бы желтым. Но у наследницы большие проблемы с личной жизнью, и напоминать об этом не принято. Одного любовника пришлось казнить за участие в заговоре против повелителя, другого — за попытку убийства самой Меренэ… Это только за последние пятьдесят лет.

— Не везет, — искренне посочувствовала я наследнице. Пожалуй, такие «проблемы» кого угодно превратят в стерву. — Неужели никто не влюбился в нее просто так?

— Почему же, — задумчиво склонила голову к плечу Лиссэ. — Говорят, около восьмисот лет назад такое случилось…

— И? — выдохнула я с замиранием сердца.

— Его отравили, кажется. Из зависти, — притворно огорчилась Лиссэ. — Виновника, разумеется, казнили. Наша Кмерна скора на расправу.

— Похоже на изменнические речи, — пропели рядом до отвращения знакомым голоском.

Я обернулась.

Найнэ. Яркая, как тропическая бабочка — платье, почти излучающее синий цвет, броский макияж — затемненные веки и позолоченные губы, развязанные манеры — о, здесь, во дворце, Иллават была на своем поле и не боялась ничего.

Тетушка вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Ани, воспитанная девочка, отступила на шаг, прячась за ее спину. Мне следовало бы сделать то же самое, но с губ вдруг сорвалось:

— Не думала, что вы знаете какой-то язык, кроме аллийского, госпожа Найнэ.

Найнэ, до того стоявшая вполоборота, развернулась ко мне стремительно, как рептилия. Синее платье взметнулось красивой волной. Я опять ощутила себя зрительницей в театре.

Люблю представления. Но именно этот спектакль с удовольствием бы пропустила.

— Я и не говорила, что знаю, — мило улыбнулась Найнэ, но обострившееся донельзя восприятие различило в ее вежливых интонациях все — и злость, и презрение, и самую капельку страха. — Просто предположила, услышав… знакомое слово.

— Мы с тетушкой всего лишь обсуждали местную фауну, — я постаралась скопировать тон. Произношение хромало отчаянно, несмотря на неделю усиленных тренировок.

— О, даже так? Прошу прощения за свои необоснованные подозрения… госпожа… о, а ведь мы не представились друг другу толком, — ощерила она мелкие зубки. — Найнэ эм-Иллават.

— Найта, — улыбнулась я. — Если хотите официально, как по паспорту, — в глазах аллийки мелькнуло удивление — вряд ли ей доводилось слышать о системе документов в человеческом мире, — то Ната Верманова.

Найнэ скривилась. Мне жутко захотелось расхихикаться. Ну что за снобизм! Все аллийцы любят шоколад, пусть это и человеческое изобретение, причем не такое уж старое. Но любое упоминание о людской культуре — от имен до научных открытий — вызывает отторжение.

— Что-то не так? — выгнула бровь Лиссэ. Голос с потолка вновь объявил о прибытии каких-то там глав семьей с наследниками. Внимание большинства аллийцев тут же переключилось на новеньких, все пошло по старой схеме — шепотки, взгляды… Получается, они каждого так встречают?

У меня от сердца отлегло.

— О, все в порядке, — Найнэ попыталась вновь вежливо улыбнуться, но в этот раз злость и страх возобладали над самоконтролем. — Так ты — эстаминиэль? — зеленый ледок в глазах превратился в зеленое пламя.

— Ну… в общем-то, да, — нехотя согласилась я. Конечно, сила пока подчиняется со скрипом, меня швыряет от постоянных срывов в иное восприятие до полного ступора при попытке увидеть нити. Уже не говорю про контроль над тьмой, которая появлялась только от боли или сильного стресса. — Это имеет какое-то значение?

— Это меняет все! — почти выкрикнула Найнэ. Гости вновь стали оборачиваться к нам, несмотря на то, что на помост телепортировалась очередная партия гостей. — Ты ведь знала обо всем, да? Просто смеялась надо мной! А я изливала тебе душу…

Мне стало смешно.

— Вы изливали? Правда? Только жалуясь на беднягу Дэйра, вы забыли упомянуть одну маленькую подробность, — мир подернулся бесцветием — на мгновенье, но этого хватило, чтобы почувствовать себя очень и очень опасной. Глупость и заблуждение, но как придает уверенности! — Приворот. Мне кажется, честные девушки так не поступают.

Я поздно прикусила язык, поздно сообразив, что перепутала корни в двух похожих словах, и вместо упрека за жульничество намекнула на «нетяжелое» поведение этой… высокородной госпожи.

— Да какое ты вообще имеешь понятие о чести! — взвизгнула она. — Ты, продажная человеческая девка! Все знают, что ты спишь и с шакарским отродьем, и с целителем!

Гм… если подходить технически, то мне приходилось просыпаться в обнимку и с Дэйром. Тогда, после приступа… Ну, еще в детстве. Но то-то и оно, что это был просто сон. А вот мой случайный укол, кажется, попал в цель. Вообще обвинить аллийку в неаккуратных связях — довольно тяжелое оскорбление. Но я-то не хотела!

— Госпожа Найнэ, мне кажется, произошло недоразумение… — попытка объясниться ничего не дала — Найнэ меня уже не слушала. Кажется, она долго копила в себе злость и ненависть… Наверняка Меренэ постаралась настроить Найнэ соответствующим образом. А что, неплохой способ — устроить скандал, но при этом остаться в стороне. Меня происходящее очень напрягало. И бездна с ними, с аллийско-равейновскими отношениями, но как бы Дэйру не досталось…

— Да, это был приворот, — почти выплюнула она мне в лицо. — Но я любила его! И он должен быть только моим! Он и есть мой, чтобы ты там про себя не думала… Каково это — быть просто заменой, а? Он не называл тебя еще моим именем?

— Захотела опять в лужу нырнуть, девочка? — решительно вмешалась Лиссэ, увидев, что я теряю нить разговора и заливаюсь румянцем. От гнева, не от смущения — но кто об этом мог знать? — Это легко устроить.

— Не вмешивайся, изгнанная, — прошипела Найнэ. — Здесь не Кентал Савал. Сунешься — и тебя вышвырнут из зала вместе с твоим трусливым ребенком и этой человеческой девкой, которую ты защищаешь!

— Если эта отвратительная сцена затянется, то удалиться попросят вас, госпожа эм-Иллават, — спокойно заметили рядом.

«Дэйри!» — захотелось крикнуть мне, но я осеклась. У целителя никогда не было таких ледяных интонаций.

Вспыльчивая Лиссэ вдруг обернулась вместе с побледневшей Найнэ, и согнулась в поклоне. И Ани… А аллийцы, эта безлико-яркая масса вокруг, внезапно перестали переговариваться и застыли.

— Ой… — вырвалось у меня по-детски глупое, стоило лишь посмотреть в сторону того, кто осадил Найнэ.

Он был похож на Дэриэлла, как брат-близнец. Лишь чуть более острые черты лица и кроваво-красная коса вместо золотой — вот и все отличия.

— Прошу простить госпожу эм-Иллават за несдержанность, — улыбнулся он неожиданно. Не думала, что за пределами Кентал Савал аллийцы могут улыбаться так ! Будто солнце выглянуло. Все — и золотистая кожа, и темная зелень глаз, и алые пряди вдоль лица — словно засияло мягким теплом. — К сожалению, это не первый случай, когда она затевает скандалы. Темперамент, — и вновь эта улыбка. Прямо как у Максимилиана… волшебная…

Волшебная.

Ну, конечно! Это просто наваждение, как гипноз.

— Ничего страшного, — улыбнулась я в ответ, глядя не в глаза незнакомцу, а на переносицу. Сразу стало полегче. Чувство полета осталось, но теперь оно почти не мешало. Все-таки воздействие такого рода — это почти приворот, а на равейн привороты не действуют, слава всем богам. — Честно говоря, я даже не совсем поняла, о чем говорила госпожа Найнэ… У нее очень быстрая речь, а аллийский я пока только учу, — голос звучал застенчиво.

Он усмехнулся. Окружающие аллийцы продолжали изображать ледяные скульптуры. Лиссэ отводила взгляд. Ани восторженно улыбалась, как ребенок, увидевший крестную фею. Найнэ тряслась — теперь скорее от страха, чем от злости.

— Желание учить нашу речь не может не вызывать уважения. Обычно людям она не дается, но равейны — не люди. И, тем более, не люди — эстаминиэль, — теплое сияние угасло, но осталось впечатление доброжелательности и уважения. — Думаю, у наших народов не так уж много различий. А значит, не стоит затевать глупых ссор. госпожа эм-Иллават?

— Приношу глубочайшие извинения, — тут же обернулась ко мне Найнэ. На мгновение лицо ее исказилось от такой ненависти, что у меня сердце замерло.

— Извинения приняты, — с трудом вспомнила я уроки этикета Лиссэ. Голова отказывалась думать. Такая звенящая пустота…

Найта, соберись.

— Полагаю, конфликт исчерпан, — так же ласково произнес незнакомец. — Чувствуйте себя, как дома, — он склонился… нет всего лишь наметил поклон, но этого хватило, чтобы вызвать волну изумленных вздохов. — Ах, да, чуть не забыл, — длинные пальцы выхватили из горки разноцветных лент желтую и завязали её рядом с моей зеленой в красивый бант.

И улыбчивый аллиец исчез. Просто растворился в воздухе. Только невидимые солнечные лучи все так же ласкали кожу…

Первой пришла в себя Найнэ. Ее глаза были глазами человека, неожиданно для себя принявшего важное решение.

— Я извинилась… но ты еще об этом пожалеешь. И раньше, чем можешь предположить, — загадочно закончила она, развернулась и скользнула в толпу. На Найнэ не обращали внимания, будто она была призраком.

Лиссэ провожала ее тяжелым взглядом. Ани продолжала сиять, как елочная игрушка.

— Кто это был? — спросила я, уже совершенно точно зная ответ.

Могущественный маг, вызывающий почтительный трепет и у Ашель Эльнеке, и у Найнэ Иллават, да еще к тому же точная копия Дэриэлла, вплоть до голоса… Сложно не догадаться.

— Будто ты сама еще не поняла, — фыркнула тетушка, нервно мотнув головой. Звякнули серьги. — Повелитель Аллийских Пределов собственной персоной. Никогда не страдала чинопочитанием, — добавила она досадливо и благоговейно в то же время. — Но он — совсем другое дело. И как у такого правителя могла вырасти не дочь, а змея?

— Леарги эм-Ллиамат… — произнесла я медленно, словно пробуя на вкус. Мед, сталь и много-много силы. Понятно, почему власть правящей семьи в Пределах так прочна. Семьи… Интересно, как он относится к выходкам своей дочери? — А ведь Повелитель повязал желтую ленту.

— Он всегда так делает, — вздохнула Лиссэ. — Леарги любит свою дочь, несмотря ни на что, и желает ей счастья.

— Меренэ говорила, что уже нашла свою судьбу, — невпопад заметила я.

— Да, такие слухи давно ходят, — Лиссэ только скривилась. — И, говорят, кто-то даже застал ее вместе с избранником. Но что-то его не видно здесь, среди гостей.

— Может, хочет сохранить инкогнито? — предположила я, опуская глаза. Накатила страшная усталость. Аллийцы опять пялились на нас исподтишка — или у меня паранойя уже развилась? — Лиссэ, давайте присядем? Что-то нехорошо себя чувствую…

— А хочу фруктов, — неожиданно поддержала меня Ани. — Пойдем на женскую половину, ладно?

Лиссэ оглядела зал и кивнула.

— Да, пожалуй. Заодно попробую вино, которое выбрала в этом году наследница. В прежние времена она славилась на редкость дурным вкусом. Может, хоть сейчас сделала удачный выбор.

На диване стало полегче. Во-первых, незаметно от Лиссэ я ослабила шнуровку корсета. Ну и пусть талия будет не осиная, зато хоть не грохнусь в обморок. То-то Найнэ порадуется.

Во-вторых, здесь, в уединенном пространстве зоны отдыха совершенно не ощущалось присутствие в зале нескольких тысяч человек… то есть аллийцев. Где-то на заднем плане играла музыка, танцевали пары… Но отвернешься, станешь смотреть только Лиссэ с Ани — и можно представить, что вокруг никого нет.

Ну и замечательно. А то еще немного — и от мельтешения цветов меня бы затошнило.

Мы с Ани набросились на вишню — она была чудесная, крупная, свежая — это посреди зимы! — да еще без косточек. Последнее почему-то особенно умиляло. Вообще-то косточки элементарно удаляются магией, но дома обычно ленишься колдовать. А здесь я в полной мере сумела оценить пользу бытовых заклинаний. Кисло-сладкий знакомый вкус заглушил жажду и приподнял настроение после выходки Найнэ. Мне все еще было немного не по себе оттого, что к Дэриэллу точно так же может подойти сестренка — и в эту свару заботливый отец не вмешается. Но пока я отгоняла от себя мысли о грустном. Ксиль разберется, если что — сумеет защитить и Дэйра, и себя.

Трижды на наши диванчики присаживались незнакомые аллийцы и просили у Лиссэ разрешения на беседу со мной. Тетушка на это только вздыхала и отвечала кавалерам, что мой «опекун», как несовершеннолетней, еще не прибыл, а без него она решать не может. Двое этим удовлетворились и, посылая откровенно любопытные взгляды, неторопливо удалились. Третий поклонник оказался особенно настойчивым и попытался узнать имя опекуна…

И в этот момент сверкнула вспышка на телепортационной площадке, и голос объявил:

— Князь Максимилиан из Северного клана и Дэриэлл эм-Ллиамат.

— А вот и он, — ухмыльнулась Лиссэ. Нечеловечески прекрасный аллиец застыл, очень по-человечески раскрыв рот. А спустя мгновение расовую принадлежность нового гостя осознали и остальные.

Вот тут-то я и поняла, что значит действительно гробовая тишина. И настоящий шок.

Зал сначала окаменел — а потом загудел, как улей. Но глубокий, мурлыкающий голос Максимилиана все равно проник в каждый уголок:

— Я вижу, вы мне рады… Взаимно!

Издалека было не разглядеть ни лица, ни одежды. Я только поняла, что Ксиль в черном, а Дэйр — нет, но потом они сошли с помоста и затерялись в зале.

Впрочем, «затерялись» — немного не то слово. Максимилиан шел, вспарывая разноцветную толпу, как острый нож — натянутый шелк. Этот разрез не затягивался, словно аллийцы боялись наступить на следы шакаи-ар. Вот тебе и «мирное время», вот тебе и «цивилизованные отношения»… Дерево с лентами князь проигнорировал, но безошибочно определил место, где находились мы. Он приближался стремительно, но я, не выдержав, вскочила с дивана и, задев локтем ошарашенного «поклонника», побежала навстречу.

Князь вынырнул из-за яркого мельтешения платьев внезапно. И рядом с ним, облаченным в темный костюм, все блекло — словно Максимилиан был единственным цветным пятном на черно-белой фотографии.

— Ждала меня, Найта? — улыбнулся он, щуря глаза. И закружил, обняв, словно в старых фильмах. А потом окинул взглядом море взволнованно-застывших лиц — и поцеловал.

Честное слово, думала, у меня подкосятся ноги. Обошлось. Но корсет опять показался затянутым слишком сильно.

— Вишня, — будоражащим голосом произнес он, отстранившись, и медленно облизнулся. — Ты где-то ела вишню. А мне можно?

— Ты же вроде дома напробовался, — хмыкнул Дэриэлл и я поспешно выпуталась из Ксилевых объятий.

— Вишни много не бывает, — сверкнул клыками князь. — И ты угощайся, разрешаю! Я сегодня добрый, — и подтолкнул меня к целителю. Я готова была обнять и его — столько во мне было счастья, но наконец-то пригляделась к их нарядам… и затормозила, распираемая смехом.

Они оба выглядели неприлично. Но каждый по-своему.

Максимилиан не стал мелочиться и собрал на себя все стереотипы, какие ходят о демонах ночи, кроме, разве что, плаща на алой подкладке. Брюки были из плотной жесткой ткани, вроде джинсы, но такие узкие, что я диву давалась, как он в них может ходить. Рубашка — черная, матовая, с задранным воротом и расстегнутая до середины груди. Ботинки — в стиле «мечта подростка», на толстой подошве, грубые, почти военные. Наличествовал, разумеется, и кожаный ремень с черненой пряжкой, и длиннющие когти — пять сантиметров, не меньше, и как можно в руки что-то брать? Губы — бледные, бескровные, кожа — белоснежная и даже на вид шелковая, глаза — вечерней синевы, волосы встрепанные, как от ветра… И в завершение — маленькая маскарадная маска на серебряной цепочке. У меня сердце защемило, когда я увидела ее, такую знакомую. Пять лет назад мы с Элен ездили в Город-на-Воде и привезли оттуда этот кулон, а я передарила его на радостях Дэйру. Неужели целитель отдал его сам? Похоже, что так.

Но если Максимилиан еще с горем пополам вписывался в дресс-код праздничного бала… «Или хотя бы ночи после праздничного бала», — уточнила я, заметив неприкрыто жадные взгляды некоторых аллиек… то Дэриэллу на все коды и шаблоны было плевать.

Он оделся просто: тертые синие джинсы, уютный домашний свитер блекло-голубого цвета и белые кроссовки. Коса была разлохмачена, словно кто-то тискал ее часа два кряду, а челка то и дело падала на глаза, скрывая насмешливое выражение.

По контрасту с Максимилианом это было… это было…

— Отпад, — выдала я словечко из лексикона Феникс. Нормальной речью мои впечатления все никак не выражались.

— Нам сделали комплимент, — уведомил Дэйра Ксиль. Целитель только фыркнул.

— Лично я в комплиментах не нуждаюсь, ибо и так неотразим, — совершенно серьезно произнес он, но губы так и норовили изогнуться в улыбке.

Я тряхнула головой, чувствуя странную легкость, и обняла Дэйра.

— Никто и не спорит, — отстранилась я и заглянула в его глаза. И подумала, что бал может быть совсем неплохой затеей, если подойти к нему творчески.

Не знаю, наверное, сцена с поцелуем и дружескими объятиями сдвинула что-то в странно устроенных аллийских мозгах, но напряжение немного спало. Выискалось даже несколько смельчаков родом из Кентал Савал, решившихся заговорить с князем. Часть гостей предпочли сделать вид, что ничего не происходит, и вернулись к прерванным занятиям — флирту, беседам и окатыванию каждого вновь прибывающего ледяными взглядами. Но за нашей пятеркой, хохочущей на диванах, все равно наблюдало непристойно большое количество внимательных глаз.

Не желая портить праздник, я не стала пересказывать неприятную сцену с Найнэ. Лиссэ тоже молчала, видимо, солидарная с моим мнением. Найнэ эм-Иллават осадили, причем сделал это лично Леарги, происшествие утратило яркость — чего еще желать? Казалось бы, жуй себе вишню, слушая почти уже привычную перепалку целителя с князем, и радуйся… Но что-то меня грызло. Какое-то очень-очень нехорошее предчувствие.

К взглядам я почти привыкла. Это как в электричке — сначала толпа давит, а потом воспринимается, как безликая масса. Неприятно, но не более того. А сейчас ощущение опасности было совершенно реальным. Как будто за мной наблюдает какой-то хищник. И стоит сделать неверное движение — как острые зубы вцепятся в горло.

Здесь, в сердце аллийских земель, на празднике наследницы… бред. Но мерзкое чувство не торопилось исчезать. Через час я была уже уверенна, что происходит что-то нехорошее.

Когда Максимилиан увлек меня танцевать — аллийцы плясали что-то свое, сложное, изящное и неземное, а мы кружились в старом добром вальсе — я решилась задать мучавший меня вопрос:

— Ксиль… Ты не чувствуешь ничего такого?

— Чего? — подозрительно глянул он из-под ресниц в зал. — Все в порядке, Найта.

«Лучше мысленно», — прозвучало одновременно в голове.

Я была не против. Если оно так смотрит, что мурашки по коже, то наверняка и со слухом у этой пакости проблем нет.

«Ксиль, ты не чувствуешь здесь опасности?»

Он помедлил с ответом.

«Даже не знаю, — прозвучало неохотное признание. — Откровенно говоря, я как пьяный. Слишком много потрясающих запахов и эмоций в одном месте, слишком велика тяга… Приходится закрывать часть каналов. Боюсь, если откроюсь полностью, у меня просто-напросто сорвет башню. А ты что-то подозреваешь?» — надеюсь, что тревога и неуверенность в его мыслях мне просто померещились.

«Да, — коротко ответила я. — Но не знаю, что. Мне не страшно в прямом смысле. Просто вокруг какое-то напряжение, опасность… И еще мне противно».

«Как змея в ботинке… — задумчиво протянул Ксиль. — Найта, не паникуй, я попробую выяснить что-то, но готовься осадить меня, если все пойдет не так».

«Можешь наброситься на бедняжек аллийцев?» — хмыкнула я.

«На них набросишься, пожалуй. Каждый седьмой здесь — маг, закрывает мысли. Кто-то лучше, кто-то хуже… В человеческой толпе таких один на тысячу, а то и две».

«Ну и что, — я хмыкнула, — зато к остальным шести ты без проблем залезешь в голову».

«Что да, то да, — повеселел Максимилиан. — Знаешь, а я им понравился, — добавил он вдруг, когда я уже думала, что разговор окончен. — Даже удивительно».

«А я?»

«Ты тоже, — улыбнулся он мечтательно. Мелодия сменилась, но мы продолжали вальсировать — никогда не думала, что это будет так приятно. — Для них ты — странная, загадочная, опасная… Представь, они тебя боятся больше, чем меня! — поразился он. — Причем почему-то мужчины и молодые девушки. А те, что постарше, считают тебя довольно милой… Не все, конечно. Больше половины народу бесится оттого, что среди них находится человек».

«Равейны — не люди. Почти».

«А им все равно, — тон у Максимилиана был почти извиняющимся. — Ладно, не бери в голову. Твоя задача — не понравиться всем, а произвести впечатление на правящую верхушку, которая, как ты сама понимаешь, абсолютно нечитаемая».

Я подумала, что узнать мнение Леарги было бы неплохо… или слова о том, что «у наших народов не так много различий» — это своего рода официальная точка зрения?

«Скорее всего, — откликнулся Максимилиан. — Повелитель не из тех, кто будет просто так разбрасываться словами. А я им все-таки очень нравлюсь, — он крутанул меня, откровенно рисуясь. — Особенно женщинам. М-м-м… такие мысли проскакивают интересные… Ты не ревнуешь?»

— С чего бы? — ответила я вслух, потому что на самом деле ощутила нечто подобное.

— С того, что можно порадоваться: я, такой замечательный и востребованный, танцую здесь с тобой, и даже почти не думаю о том, чтобы подцепить какую-нибудь красавицу.

Почти. Он сказал «почти».

— «Подцепить красавицу» похоже на «подцепить ангину», — заметила я слишком едко для неревнивой особы. Бездна, у меня нервы на пределе из-за Найнэ и пристальных взглядов, а он все шутит! — Кстати, о заразах. Как там Дэйр и прочие?

Ксиль опустил ресницы и мысленно потянулся к оставленным без внимания друзьям.

— Ну, Ани танцует со своим ровесником. Если очень постараешься, то разглядишь их справа. Очень робкий мальчик, но, кажется, наша художница ему понравилась. Лиссэ за ними присматривает, как опекун. А вот Силле… О, бездна! — Ксиль замер так резко, что я едва не свалилась на пол. — Не уследил!

— Меренэ? — догадалась я.

Максимилиан подхватил меня под руку, чтобы я не отставала.

— Да, — коротко ответил он.

Наследница действительно обнаружилась рядом с Дэйром. А с ней и вся свита — четыре телохранителя, кучка щебечущих безмозглых пташек, вроде Найнэ, и, конечно, галантные кавалеры — куда же без них! Группа поддержки стояла чуть поодаль, не мешая брату и сестре в очередной раз выяснять отношения… или пока — просто беседовать. Меренэ была в черном платье — гладком, плотном, украшенном таким количеством золотых вышивок и аппликаций из драгоценных камней, что я бы точно на ее месте рухнула под этой тяжестью. Волосы стелились по спине, как потоки лавы, свободные от заколок и шпилек.

Она была великолепна — в этом зале, среди своих будущих подданных. Но рядом с уютно-домашним Дэйром в простом пушистом свитере яркая наследница выглядела ужасно ненатурально, словно персонаж с маскарада. И если Ксиль добивался такого эффекта специально, то она явно рассчитывала на другое.

— С днем рождения, Меренэ! — радостно воскликнул князь, едва оказался на достаточно близком расстоянии. — Выглядите просто шикарно, — искренняя улыбка, полная восхищения, уважения и — самую капельку — иронии, сделала этот простенький, грубоватый комплимент настоящим шедевром.

— Благодарю, — неожиданно снисходительно отозвалась Меренэ, и я вдруг поняла, что наследница… слегка пьяна. — Вы тоже… поражаете воображение, — слишком блестящие для трезвой глаза прошлись по фигуре князя сверху вниз. Меренэ расчетливо облизала губы. — Завидую вашей… Нэте, да?

— Найте, уважаемая, — поправила я с безнадежным вздохом. Пьяная или нет, настроенная злобно или по-доброму, она продолжала коверкать мое имя. Закрадывалась мысль: а вдруг Меренэ не всегда издевалась?

— Я помню! — грозно сдвинула брови наследница. — Я все прекрасно помню. А мы тут решили помириться с братом. Правда, Дэйри? — она обернулась к совершенно несчастному целителю и пощекотала ногтем под подбородком. Дэйр дернулся, вцепившись в свою косу.

— Меренэ, может, лучше присядешь? — осторожно поинтересовался он. — Если есть желание, я за две минуты могу убрать нежелательный эффект от алкоголя, — дипломатично предложил Дэйр, глядя, как ласково улыбается ему наследница. Да, наверняка она разозлится на себя и на него, когда завтра вспомнит, что творила на хмельную голову.

— Не стоит беспокойства, — покачала головой наследница. Голос ее неожиданно для всех прозвучал вполне нормально. — Не настолько я пьяна, — она быстро глянула на свою свиту. — Даже немного жаль, — улыбнулась Меренэ. — Как бы то ни было, сегодня мой праздник, и я не собираюсь портить его скандалами. Даже с тобой, братишка.

Дэйр поморщился, но ничего не сказал.

— А есть повод? — поинтересовался Максимилиан сочувственно.

Меренэ рассмеялась.

— Можно и так сказать. Рэй отказался сопровождать меня сегодня, приходится развлекаться самой… Нет, я люблю его, — произнесла она почти жалобно, понизив голос до шепота. — Пусть с ним иногда так тяжело… Но он меня не предаст и не оставит. Обещал вот особый подарок, — добавила Меренэ интригующе, а я подумала, что не все гладко у наследницы в любви, если она позволяет себе лишний бокал на празднике. В сердце закралась жалость — десять тысяч лет одиночества, не единожды разбитое сердце… Да, есть причина становиться Кмерной.

— Рэй? — удивленно переспросил Дэриэлл. — Не похоже на наше имя. Скорее, на человеческое.

— Да что ты понимаешь! — взорвалась наследница — внезапно, как свойственно пьяным. — Он не человек! А ты — идиот! — Меренэ развернулась пружиной и поцокала на каблуках к своей свите. Мне показалось, что в глубине темно-зеленых глаз наследницы мелькнула тень сомнения.

Наверное, только показалось.

— Мер, прости! — растерянно крикнул Дэйр и шагнул за ней. Похоже, ему было немного не по себе от общения с такой сестрой. — Я не собирался оскорблять тебя, просто спросил… Меренэ!

Наследница даже не обернулась. Зато это сделала Найнэ — бледная до синевы.

— Лови! — сказала она негромко и бросила Дэйру яблоко.

Узкие ладони сомкнулись на глянцевитых боках… и вдруг оболочка лопнула, выпуская желтое облако, пыльцой окутавшее руки до локтей.

Сердце пропустило удар.

Мгновение ничего не происходило, а потом Дэйр вдруг рухнул на пол, как подкошенный, соскребая кожу с ладоней ногтями. И закричал.

— Что? — резко обернулась Меренэ, мгновенно трезвея. — Что происходит?!

Крик Дэриэлла перешел в вибрирующий вой. Тело били судороги. Желтый цвет пыльцы стал интенсивнее.

Я метнулась к столу, опережая даже Максимилиана, подхватила кувшин с вином и окатила руки Дэйра. Упала рядом на колени, закутала руки в юбку, оттирая желтый налет…

Дэриэлл уже не кричал, он тихо всхлипывал. Мой Дэриэлл, целитель до мозга костей, который сказал «Бывает», когда кислотой из пробирки плюнуло ему прямо в лицо…

— Дэйри, Дэйри, Дэйри, Дэйри… — повторяла я, как заведенная, едва удерживая вырывающего руки целителя. Пыльца отходила легко, оставляя после себя выбеленную кожу — как перчатки. — Дэйри, Дэйри, Дэйри…

Юбка от этой отравы расползалась, как от растворителя.

— Тише, — я обняла целителя, позволяя ему спрятать побледневшее, искаженное от боли лицо у себя на груди. Спина вздрагивала под моими ладонями. — Тише…

— Что здесь происходит? — в шипящем голосе наследницы, сейчас и вправду смахивающей на ядовитую рептилию, не было ни следа хмеля. Но злобы — на четверых. И в кои-то веки она была направлена не на нас. — Найнэ, я тебя спрашиваю, тварь паршивая!

— Он велел передать… — безумно улыбнулась Найнэ. — Он велел передать — с днем рождения, змейка. А этот… больше не целитель… ты можешь его убить… Он…

Дэйр застонал.

Максимилиан метнулся, как молния… к Найнэ.

Хрустнули кости.

Я отвернулась, утыкаясь лицом в светлые волосы Дэйра. Что-то булькнуло, а потом тяжело упало на пол. Кто-то закричал.

— Ты вспыльчив, — хрипло произнесла Меренэ. Я рискнула открыть глаза.

Все лицо, грудь и правая рука у Максимилиана были в крови. И черный наряд больше не казался нелепым, теаральным или смешным. Смерть не бывает смешной.

— Что есть, то есть, — глаза у князя превратились в черные колодцы. — Здесь есть хоть один целитель? Или хотя бы врач?

— Я распоряжусь, — губы наследницы побелели.

Вдруг разом все заговорили, словно кто-то включил звук. Я тихо сидела, не в силах отпустить давно потерявшего сознание Дэриэлла. Взгляд упирался в бесформенную кучу, прикрытую тряпкой насыщенного аквамаринового цвета — бывшим подолом платья.

А мне казалось, что прозрачная синь пола вот-вот разойдется, и мы провалимся в бездну.

Глава 15. Страшные сны

Руки свело судорогой. Во рту стоял горьковато-соленый привкус.

— Найта, — негромко, но твердо произнес Максимилиан. — Опусти его. Здесь целитель, он хочет посмотреть Дэйри.

— Не могу… — всхлипнула я. Мне казалось, что если хоть на секунду выпустить Дэриэлла из рук, то он исчезнет, как сон.

— Можешь, — князь опустился рядом, ласково обнимая меня за плечи.

Напряженные, словно закаменевшие мышцы начали потихоньку расслабляться. До оглушенного сознания пока доходили только отдельные фрагменты. Горячее, дрожащее, словно в лихорадке, тело, которое я к себе прижимала. Липкие, остро пахнущие ржавчиной руки Ксиля, осторожно поглаживающие спину. Ропот, взгляды, светлая ткань платья, словно проеденная растворителем…

— Найта, — настойчиво повторил Ксиль мое имя. — Соберись. С двумя истеричками в доме я не справлюсь.

У меня вырвался смешок.

— Дэйр — не истеричка.

— Конечно-конечно, — согласился князь, отцепляя меня от целителя… бывшего целителя. Нет. Не буду пока об этом думать. — И ты тоже не истеричка. Поэтому сейчас встанешь, вытрешь слезки, умоешься, если добрая тетенька Меренэ подскажет, где это можно сделать, и будешь вести себя, как умная девочка. Малыш, — ясные темно-синие глаза на измазанном кровью лице выглядели чем-то мистическим, инородным. — Когда Дэриэлл очнется, ему очень нужна будет опора. Понимаешь? Что-то, что поддержит его, пока он не сможет… принять случившееся. Ты ведь поможешь ему?

«Опора»… Я закрыла глаза и вдохнула — очень медленно, почти мучительно. Стало полегче — мысли все еще представляли собой мешанину образов и звуков, но хотя бы сердце уже не колотилось так, словно вот-вот разорвется.

— Помогу, — на этот раз голос почти не дрожал. Хорошо. — Ксиль… ты можешь немного успокоить меня… эмпатически? Голова что-то совсем не соображает…

— Лучше просто ополосни лицо холодной водой, — искренне посоветовал князь. — И мне бы это не помешало, — добавил он немного смущенно, обтирая ладонь о штаны. — Давно не было таких срывов, — он покосился на неряшливую кучу, прикрытую изорванным платьем. Синяя ткань стала черной от крови.

— И тем прискорбнее, что один из них случился здесь и сейчас.

Я выпуталась из объятий Ксиля и обернулась. Меренэ стояла в шаге от нас. Цепкий взгляд наследницы был устремлен на бессильно распластавшегося по полу Дэриэлла, вокруг которого суетился целитель с помощниками. Этот аллиец в простой темной одежде, с длинной черной косой и светло-карими, в желтизну, глазами, казалось, излучал спокойствие и уверенность — даже несмотря на то, что находился в постоянном движении. Ладони, словно живущие своей собственной жизнью, порхали над бесчувственным телом быстро и немного суматошно.

Как у Дэйри раньше.

— Что? Расстреляете меня за то, что я прибил эту мерзавку? — Ксиль с вызовом вскинул подбородок. — Ох, простите, перепутал культуры… отрубите голову? Четвертуете? Накачаете солнечным ядом?

Меренэ, не переводя взгляда, качнула головой.

— Если ни в чем не отступать от законов, я обязана немедленно отдать страже приказ о вашей поимке, князь…

— О, мы же вроде переходили на «ты»? — как бы между прочим заметил Ксиль. Наследница невозмутимо продолжила:

— …но по тем же самым законам Найнэ, как покусившуюся на дар целителя и публично признавшую свою вину, должны были казнить не позднее рассвета. То есть через пять часов, — Меренэ задумчиво накрутила на палец алую прядь. — При попытке ареста стража наверняка встретит яростное сопротивление…

— Еще бы, — на этот раз не удержалась я. — И не только со стороны Ксиля. Уж поверьте.

— …что, учитывая темперамент Северного князя и мой собственный печальный опыт общения с разозленной эстаминиэль, с большой долей вероятности приведет к…

— Увеличению количества трупов в арифметической прогрессии, — с готовностью подхватил Максимилиан. — И?

— … и я не нахожу целесообразным… да перестаньте так на меня смотреть, князь, — дернула плечом Меренэ. — Нет. Никакого ареста не будет. Но впредь держите себя в руках. Думаю, допросить Найнэ перед казнью было бы весьма полезно.

— И узнать, что же это за «он» такой, что делает тебе… — Максимилиан наткнулся на злой взгляд наследницы и со вздохом поправился: — …делает вам, госпожа, такие подарки. М-м-м?

— Не здесь, — прошипела Меренэ, быстро оглядываясь. — Поговорим об этом в более уединенном месте. Мастер Крессе, — обратилась она к целителю, и я поразилась, сколько уважения, почти трепета, может быть в голосе надменной и властной аллийки. — Вы можете уже определить, что произошло?

Целитель ответил не сразу.

— Случай сложный, — чуткие пальцы с коротко остриженными ногтями — «Профессиональное», — пронеслось у меня в голове — осторожно коснулись кожи, выбеленной неизвестной дрянью. — Фактически нервные окончания целы, но некое вещество блокирует их. Причем именно те зоны, что отвечают за чувствительность и восприятие, двигательные функции, похоже, в порядке. Но сохранить дар вряд ли получится, — подвел он итог и кивнул ассистентам. — «Воздушная опора» и фиксация. Госпожа Меренэ, — обратился он к наследнице. — Для постановки более точного диагноза и определения курса лечения мне необходима лаборатория и около часа времени. И еще… позвольте, эстиль, — целитель внезапно наклонился ко мне и оторвал солидный кусок юбки, стараясь не касаться распадающихся участков. — Я бы посоветовал вам переодеться. Это, если позволите, я возьму для анализа.

— Постойте, — дернулась я, когда увидела, что Дэйра аккуратно опутывают фиксирующими чарами и медленно поднимают в воздух. — Вы его… заберете?

Целитель отвлекся от командования учениками и одарил меня мягким, успокаивающим взглядом.

— Это ненадолго, эстиль. Если вы беспокоитесь, то можете пройти со мной. Дэриэлл ведь разрешал вам ассистировать ему в лаборатории? — он вдруг улыбнулся и признался: — Нам приходилось работать вместе. Немного, увы, но я испытываю гордость, когда вспоминаю об этом времени. И сделаю все возможное, чтобы помочь мастеру Дэриэллу.

Я почувствовала, что сейчас вот-вот расплачусь. Опять. Дни в лаборатории, вечерние прогулки по окрестностям… Это ведь будет… еще?

— Не расклеивайся, — Ксиль отвесил мне легкий подзатыльник. От неожиданности я подавилась всхлипом, и слезы высохли, едва появившись. — Госпожа Меренэ, — уважительно обратился он к наследнице. — Вы приглядите за ней? Заодно обменяетесь мнениями по поводу случившегося. Как бы эта девочка не прибеднялась, голова у нее соображает неплохо… когда надо, — добавил он со значением, поглаживая меня по голове. Мне ничего не оставалось, кроме как послушно кивнуть, подобрав сопли — фигурально выражаясь, конечно. — А я буду полезнее, если останусь с Дэйром. Когда он очнется, ему наверняка понадобится помощь эмпата.

— Думаю, это неплохая мысль, — согласилась Меренэ. — Мастер Крессе, вторая лаборатория в вашем распоряжении. Мэйон, Лайрэ — уже знакомые мне по Кентал Дарсиль аллийцы с волосами цвета темного серебра синхронно шагнули вперед, прижимая ладони к груди в лаконичном военном жесте. — Разберитесь, почему охранные системы пропустили смертоносный артефакт. Кто отвечал за безопасность на празднике?

— Я, госпожа, — склонился тот, кто стоял ближе ко мне — Лайрэ, кажется. — Признаю свою вину. Готов понести наказание.

— О наказаниях поговорим позже, — кивнула наследница. Пристальный взгляд, которым она одарила провинившегося, не сулил ничего хорошего. — Мэйон, расследование поручается вам. К полудню жду доклада. Эстиль Найта, руку, — она повелительно протянула ладонь и я автоматически накрыла ее своей.

Вспыхнул голубым телепорт.

— Промазала, — сухо констатировала Меренэ, скользнув глазами по вызывающе роскошной обстановке — мягкие золотистые пуфы, тканевая темно-зеленая обивка на стенах, огромные вазы с белыми цветами у стен и столики, вырезанные, казалось, из цельных кусков янтаря. — Это гостиная. До кабинета не дотянула, уж прости, — без свидетелей наследница вновь вернулась к прежнему, вызывающе-презрительному стилю общения. — И дотягивать у меня нет никакого желания, — она почти упала на пуфик, морщась.

— Голова болит? — наугад спросила я, осторожно опускаясь на соседнее сиденье. Сочувствие в моем вопросе могло разве что померещиться. Вежливый интерес — и ничего более.

— А ты как считаешь? — выгнула бровь наследница. — А, dess… Кто унес отсюда вино? Не отказалась бы от бокала… Послать бы все в бездну…

У меня не было никаких иллюзий насчет того, почему аллийка не стесняется демонстрировать свою слабость. Доверием здесь и не пахло — просто передо мной не требовалось держать марку. Я ведь не ее подданная. В лучшем случае — равная, эстаминиэль. В худшем — человеческая девчонка.

— А мне бы чаю с мятой, — созналась я.

В висках начинали постукивать молоточки. После нервных встрясок голова у меня всегда была тяжелая, так что мы с Меренэ находились почти в одинаковом положении.

— Чая тоже нет, как видишь, — усмехнулась Меренэ и наклонилась назад, к столику с фруктами. — Могу предложить яблочко. Хочешь?

Я посмотрела на сочный, красный плод и подумала, что нескоро еще смогу лакомиться своим любимым «золотым» вареньем с корицей, не передергиваясь от почти суеверного ужаса.

— Нет, спасибо. Воздержусь.

— А я, пожалуй, попробую, — Меренэ с видимым удовольствием откусила от яблока. Брызнул сок. Я автоматически стерла мелкую капельку со щеки и с удивлением уставилась на пальцы — они были запачканы в крови. Ох, меня же Ксиль обнимал…

— Ужасно выгляжу, наверное.

— Как маленькое чудовище, — подтвердила госпожа наследница, ничуть не смущаясь. — Но почище, чем твой… возлюбленный. Найта?

— Что? — я немного отвлеклась, укорачивая собственную юбку при помощи ножа для фруктов. Кожу в местах, где ее касался расползающийся край подола, начало покалывать. Пока не сильно, но перед глазами все еще стояло искаженное от боли лицо Дэриэлла. Лучше поберечься… Тем более, платье уже не жалко.

— Скажи… — взгляд у наследницы стал задумчивым. — Ты любишь Северного князя?

— Да, — осторожно ответила я, уже догадываясь, какой вопрос прозвучит следующим.

— А что насчет Дэриэлла? Ты ведь носишь с собой его кольцо, — наследница неожиданно подалась вперед и дернула цепочку, вытаскивая из-под лифа моего платья ободок с камнем. На губах Меренэ заплясала улыбка — недобрая, почти глумливая.

От вспышки гнева перехватило дыхание.

— Это наше дело, — в моем голосе звякнули металлические нотки, как у леди Элен, когда она сильно злилась. Я отобрала у Меренэ цепочку и спрятала обратно. — Мы сами как-нибудь разберемся. Зачем вы спрашиваете? Из любопытства? Это, знаете ли, немного невежливо. Или у аллийцев другие понятия о деликатности?

— Не кипятись по пустякам, девочка, — Меренэ, странно задумчивая, отодвинулась, практически проигнорировав мой сердитый выпад. — Просто я хотела прояснить одну вещь… Насколько вы близки с Дэйром?

Прозвучало это на редкость неприлично. Рассудок опять захлестнула острая злость. Захотелось хорошенько стукнуть наследницу чем-нибудь тяжелым, чтобы она перестала задавать глупые вопросы.

— Достаточно близки. Мы давние друзья, и он — мой учитель, — стараясь взять себя в руки, я смотрела куда угодно, только не на Меренэ. На белые цветы, на блики от светильников на стенах, на надкушенное яблоко… — Это все?

— Нет, — спокойно отозвалась Меренэ. И что-то такое чувствовалось в ее тоне, что я невольно подняла голову, встречаясь взглядом с наследницей. Глаза у нее сейчас были точь-в-точь, как у Дэйра, когда он возвращался от тяжелых больных, которым уже не поможешь. — Ответь мне… у него часто бывали суицидальные приступы?

— В последнее время — чаще, чем обычно, — ответила я, чувствуя, как опять поднимается в душе желание врезать аллийке. — И почему-то мне кажется, что вы виноваты в этом больше других.

Меренэ дернулась, будто я залепила ей пощечину. Но не сорвалась, не закричала, не набросилась на меня с оскорблениями — усмехнулась:

— Ты даже не представляешь, насколько точно ударила, Найта, — она переложила яблоко из одной руки в другую, поднесла к губам — и отложила в сторону. — Наши с Дэйром отношения далеки от идеала родственных, — Меренэ продолжила неожиданно ровно, будто просто зачитывала вслух светскую хронику. — Даже в редкие периоды перемирия, назвать нас любящими родственниками не сможет и самый легкомысленный оптимист. Но веришь или нет, я никогда не желала его смерти… Хотя не раз бросала угрозы в лицо. Больше всего мне хотелось, чтобы Дэйр навсегда исчез из Пределов. Будто с ним ушли бы и тяжелые воспоминания, — наследница цинично рассмеялась. — Я винила его во всем: в неудачах на личном фронте, в политических провалах, в смерти моей матери… О, да, это был страшный скандал — супруга Повелителя покончила с собой, когда узнала о существовании бастарда… И в то же время чувствовала себя грязной, потому что мои руки были по локоть в его крови… и слезах. Тем не менее, я никогда не жалела о своих словах и поступках, которыми причиняла Дэриэллу боль. Кроме одного-единственного деяния…

Меренэ умолкла внезапно, будто у нее вдруг сел голос или закончился воздух в легких. Я сидела и боялась пошевелиться. Мне не нравилась эта ситуация: и вынужденное уединение, и откровенность наследницы, и собственное любопытство, которое забивало инстинкт самосохранения. Что-то подсказывало: история, которую собиралась рассказывать Меренэ — не из разряда добрых сказок.

И не из тех, что хотел бы мне поведать сам Дэйри.

И почти наверняка наследница потом пожалеет о том, что так разговорилась.

— Я помню Дэриэлла ребенком, — медленно продолжила Меренэ. Паузы между словами затягивались, словно она тщательно подбирала выражения… или просто была пьяна. Последствия стресса? — Он рос премилым мальчиком… красивым, умным, в меру дерзким… Маленький ангел, как сказали бы люди. Даже после смерти матери Дэриэлл не сломался. Легко принял приглашение отца перебраться в резиденцию Ллиамат, попытался подружиться со мной… Сейчас-то я хорошо понимаю, что он просто был растерян и искал того, кому мог доверить свое сердце. Но тогда меня просто наизнанку выворачивало от мысли, что этот золотоволосый красавчик, виновник гибели моей мамы, ходит по дворцу спокойно, как по своему дому. И я, наследница, совершила непростительное преступление, — она поймала мой взгляд и удержала. В темно-зеленых глазах с угольным ободком плескалось что-то страшное — безумное, горькое и торжествующее одновременно. — Я вышла на одного из молодых шакаи-ар… Заплатила прилично. И велела ему… выдрессировать одну зверюшку. Занятную двуногую надоедливую зверюшку по имени Дэйри. Интересно?

— Очень, — я скрипнула зубами. О, да, воображение легко подсказало, какими методами мог «дрессировать» Дэйра шакаи-ар!

— Его звали Акери. Акери из Крыла Льда. Абсолютно беспринципный наемник. Красивый… Чем-то он был похож на твоего князя, — почти мечтательно улыбнулась Меренэ. — Черноволосый, голубоглазый… Разве что ростом не вышел. Сейчас он старейшина. Акери поседел, поумнел, но остался все такой же сволочью. Мы перекидываемся весточками… изредка. Впрочем, я отвлеклась, — она крутанула в пальцах яблоко. — Дэриэлл пропал прямо из дворца. И вернулся туда же — черед три месяца. Сломанный, похожий на механическую куклу, послушный до отвращения… и с сильным даром целителя. И я испугалась. Я задействовала все свое влияние, чтобы выставить его из дворца… Повелитель Леарги, конечно, был против. Но Дэйр меня удивил. Он бежал в Кентал Савал прежде, чем я официально сумела добиться изгнания. А через дюжину дней мне с опозданием пришла инструкция к «кукле». Кодовые слова. Некоторые причиняли боль, некоторые вызывали страх… и было два слова, которые заставили бы Дэриэлла почувствовать непреодолимое желание покончить с собой.

— И вы? — губы у меня пересохли. Сейчас, кажется, я бы не побрезговала и надкушенным яблоком.

— И я порвала это письмо, не дочитывая, — спокойно ответила Меренэ. Красные пряди стелились по обнаженным плечам, как кровавые потоки. — Ведь Дэриэлл стал целителем. Тебе не понять этого, равейна… В те времена, когда аллийцы еще поклонялись богам, жрецами становились лишь целители и пророки. И до сих пор в подсознание вшит запрет: не убивать ни тех, ни других. Даже пожелание им смерти… ощущается как тошнота. Покуситься же на дар может лишь безумец. Как Найнэ.

У меня сердце упало. Значит, Меренэ действительно непричастна к покушениям на Дэйра? Или она такая хорошая актриса? Бездна, как здесь не хватает Максимилиана!

Почему Меренэ рассказывает мне все это? Потребность излить накопившийся стресс? Расчет? Попытка манипулировать?

Бездна, бездна, бездна!

— То есть вы не знаете…

— Да. Не знаю. Но чувствую, что иногда мои слова заставляют его думать о том, что жизнь — не самая важная вещь на свете. И не самая желанная. Может, меня и называют Кмерной, — ее губы искривились в болезненной усмешке, — но до того, чтобы жалить себя же, я еще не докатилась. Не думаю, что смерть Дэриэлла благоприятно отразится на моем психическом состоянии. Как наследница, я не могу себе этого позволить.

Как ушат холодной воды за шиворот.

«Психическое состояние».

«Не могу позволить».

Шатт даккар, да простит меня Ксиль за плагиат.

— И это все, что вас беспокоит? — почти зло огрызнулась я.

Вот в чем проблема, оказывается. Не в муках совести, не в запоздалом раскаянии…

— Не вижу смысла казаться лучше, чем я есть, — Меренэ неопределенно качнула головой, щурясь.

Наглая, ядовитая, мерзкая змея, которая только притворилась добренькой!

— Знаете, что? — я поднялась. Внутри клокотал праведный гнев. Во время рассказа я почти начала сочувствовать Меренэ, почти решила, что понимаю ее… Возможно, поэтому сейчас и чувствовала себя обманутой. — Если Дэйр не переживет того, что с ним сегодня случилось — можете винить только себя. Как там сказала Найнэ? «Он велел передать, что это подарок?» Кто «он», Меренэ? — мир начал выцветать — постепенно, неотвратимо. Я уже с трудом контролировала себя. — Кто делает тебе такие подарки? Может… Рэй?

Меренэ побледнела. Яблоко выпало из ослабевших пальцев и покатилось по полу.

— Не смей трепать его имя, девчонка, — угрожающе прошипела наследница. — Ты в моем дворце. В моей гостиной, иди оно все в бездну! Так имей же уважение к хозяевам! Рэй никогда не стал бы так поступать. Он чтит чужие законы!

— «Чужие законы»! — от злости я уже не соображала, что молола. — Значит, он не аллиец и не человек, так? Так кто же? Шакаи-ар, ведарси? Или ты с демоном спуталась?

— Заткнись! — растеряв остатки аристократизма, завопила наследница. — Да что ты понимаешь! Тебе все всегда доставалось задаром! Тебя всегда любили просто так! И Дэйр, которого перемкнуло на зеленоглазых брюнетках, и твой князь! Тебя хоть раз предавали? Хоть раз пытались использовать, растекаясь в словах любви? Лживых словах!

Ярость вдруг куда-то испарилась. И обида тоже. Осталось только холодное черно-белое спокойствие и острая жалость — не к себе.

Ведь нельзя даже сказать, что Максимилиан предал меня тогда, когда уговаривал лечь ради него на алтарь. Тогда я была для князя всего лишь жертвенным ягненком — перед такими не отчитываются в своих намерениях. Таким не признаются в любви — только поют сладкие песни, чтобы усыпить внимание и заставить идти на смерть добровольно.

Когда все изменилось? Когда игра в чувства переросла в настоящее чувство?

И переросла ли… или просто усложнилась?

Не хочу думать.

— О предательстве я знаю не меньше тебя, Меренэ, — тихо сказала я. — Поверь. И я любима не потому, что мне повезло, а потому, что каждый достоин любви. Понимаешь, Меренэ? Каждый. И ты тоже. Поэтому если ты веришь Рэю… Что ж, не буду настаивать. Но предлагаю тебе задуматься вот о чем… Охота на Дэйра идет несколько месяцев. А приступы у него участились в последние два года. А когда появился в твоей жизни Рэй?

Меренэ смотрела на меня так, будто из нее вдруг выпустили воздух — как из шарика. Она даже стала казаться меньше ростом.

— Это неправда, — хрипло произнесла она. Взгляд ее метался по комнате, но не мог ни за что зацепиться. — Я не верю. Это просто совпадение. А Найнэ сошла с ума на почве своей неразделенной любви. Да. Я уверена в этом.

— Хорошо, — я не стала спорить. Мгновение силы уходило, оставляя после себя усталость и режущие глаз цвета. Пожалуй, в черно-белом зрении есть свое преимущество. — Вам виднее, Меренэ. Мне кажется, наш разговор лучше закончить.

— Согласна, — наследница сделала над собой усилие и выпрямилась. Губы были сжаты в тонкую полоску. — Куда тебя отправить? В лабораторию, к мастеру Крессе, или в Кентал Савал?

— В лабораторию, — я одернула обрывки юбки. Длина до колена — неплохо. Даже консервативные аллийцы не будут падать в обморок. А вообще платье жалко… Эх, не задерживаются у меня подарки Ксиля. Что спицы, что костюм… Только доспехи какие-то вечные — наверное, они и меня переживут. — Дэриэлл, наверное…

Наследница взмахнула рукой, не дослушав. Осыпались голубые искры.

— …уже пришел в себя, — договорила я, обращаясь к белой плитке стены.

Мысль о том, что подозрительный влажный блеск в глазах наследницы мог мне не примерещиться в последний миг, была почти пугающей.

— Нэй, милая! — ввинтился в уши высокий от волнения голос Лиссэ. — Все просто ужасно!

Я обернулась — и сразу попала в не по-женски крепкие объятия заплаканной аллийки. Якобы водостойкий макияж тетушки смазался, и под глазами у нее появились расплывчатые черные круги. С другого бока ко мне прижалась всхлипывающая Ани. Атмосфера безнадежности, которая здесь царила, напоминала похоронную.

— Что случилось? — я попыталась мягко вывернуться. Лиссэ отпустила почти сразу, но Ани продолжала рыдать, уткнувшись мне в плечо. — Дэйри стало хуже?

— Куда уж хуже, дорогая, — тетушка вздохнула и потерянно опустилась на стул, будто разом постарев. — Не знаю, сможет ли он это перенести… Мастер Крессе поставил окончательный диагноз.

— Понимаю. Где этот Крессе? — я осторожно отстранила Ани, поглаживая девочку по волосам. Бедная, уж кто здесь совершенно ни при чем, так это она. Дети вообще не должны знать, что такое смерть или страдание.

— Хочешь поговорить? — вяло откликнулась Лиссэ, бездумно водя пальцами по гладкой ткани платья. — Целитель в основной лаборатории. Это чуть дальше, за той дверью. Мы с Ани не могли, просто не могли быть там.

— А Ксиль? — я обернулась, уже положив пальцы на ручку. — Тоже с ним?

— Да… — Лиссэ запнулась. — И еще Повелитель.

Значит, Леарги все-таки решил навестить Дэйра… Неужели отступился от собственных правил — не оказывать знаков внимания сыну, чтобы не пошатнуть авторитет Меренэ? Или Повелитель пришел сюда тайно?

Впрочем, какая разница.

— Спасибо за предупреждение, тетушка, — я серьезно кивнула и толкнула створки.

В лаборатории было шумно. Дверь и стены полностью отсекали звуки, и поэтому Лиссэ вряд ли знала, что здесь идет такой жаркий спор. Иначе тетушка наверняка бы вмешалась.

Двое ругались по-аллийски. Очень экспрессивно, эмоционально. «Максимилиан и Леарги?» — мелькнула невероятная мысль. Ну, голос князя я узнала сразу, а вот его оппонент… Нет, Повелители скандалами не балуются, точно. Ну… наверное. Обладатель третьего голоса, кажется, целитель, пытался их успокоить. Все были так увлечены друг другом, что мое появление они просто-напросто проигнорировали.

— Вы никуда его не заберете, — стиснув зубы, шипел… да, все-таки Повелитель. Разгневанный, он гораздо сильнее походил на свою дочь-кмерну, чем на сына. Красные пряди, выбившиеся из косы, извивались, как тропические змеи. Глаза зеленовато светились от ярости, напоминая, что Леарги — маг, и не из последних. — Это мой ребенок, и он останется во дворце, под охраной, пока преступника не найдут.

— Ой, как интересно! — в притворном удивлении всплеснул руками князь. Умыться он так и не сподобился, но шакарская кожа впитала почти всю кровь. Темные пятна остались только на одежде и на волосах. — Под охраной! Куда смотрела ваша дхесова охрана, когда Найнэ разбрасывалась яблоками раздора? М-м-м? — сладко протянул Ксиль, заглядывая Леарги в глаза с расстояния в пару сантиметров.

«Давишь на психику?» — поинтересовалась я мысленно.

«И додавлю, — холодно откликнулся Максимилиан. — Силле здесь делать нечего. Ты согласна?».

Я не спешила отвечать. Сейчас важны были не наши желания, а состояние Дэриэлла. И прояснить ситуацию мог только целитель.

— Мастер Крессе, — я окликнула аллийца, обходя спорщиков. На Дэриэлла, лежавшего под ярким светом на высокой кушетке, больше похожей на стол для опытов, я старалась не смотреть. — Вы уже можете поставить диагноз?

Целитель бросил взгляд на разъяренного Леарги, на князя, едко рассуждающего о «внезапно пробудившейся отцовской любви», и махнул на них рукой, отступая. Наверное, устал уговаривать. Да уж, упрямца похуже Ксиля поискать надо, но и Леарги за сто тысячелетий правления отвык проигрывать. Как будто их спор что-то решит…

— Диагноз остался прежним, — мастер внимательно посмотрел на меня. — Эстиль, вы не хотели бы присесть?

— Благодарю, у меня крепкие нервы, — я едва сдержала истерический смешок.

— Что? — удивился целитель. — О, простите. Не поймите меня неправильно. Просто у вас усталый вид.

— Как Дэриэлл?

— Плохо, — Крессе сцепил пальцы в замок узнаваемо-нервным жестом. Дэйр тоже так складывал руки… раньше. — Ему еще повезло, что вы быстро отреагировали и удалили большую часть отравляющего вещества в течение нескольких секунд. Как вы догадались, что соприкосновение с влагой разрушит пыльцу?

— Рефлексы, — я пожала плечами. — Действовала наобум. Хорошо, что не сделала хуже.

— Куда уж хуже, — покачал головой целитель и поморщился от криков. Он почти дословно повторил слова Лиссэ, и от этого стало совсем тоскливо. — Мастер Дэриэлл был в шаге от того, чтобы остаться с парализованными руками. Без всякого шанса на выздоровление.

У меня сердце замерло.

— А сейчас шанс есть?

— Небольшой, — кивнул он. — Я бы даже сказал, призрачный… И только на естественное восстановление. Даже шакарская кровь, любезно предоставленная Северным князем, не смогла переломить ситуацию в нашу пользу. Нервы, как я уже говорил, не повреждены, но участки, отвечающие за чувствительность, полностью заблокированы. Дэриэлл не сможет отличать на ощупь даже холодное от горячего, не ощутит боли, если порежется… И не сумеет воспользоваться своим даром. В руках целителя — его сила, — вздохнул мастер. — Без них дар бесполезен. Маги еще могут научиться управлять своими способностями при помощи вербальных заклинаний, «вслепую», но для целителя такое невозможно.

— Понимаю, — я почти перебила его, не желая выслушивать подробности об упущенных возможностях. И так на душе было гадко от беспомощности. — Дэйр говорил мне, что диагноз «ставится руками» и что целитель «слушает пальцами», но я не думала, что это следует понимать настолько буквально. — Есть предположения о природе вещества, которое использовала Найнэ?

Целитель задумался. Когда он начал отвечать, вид у него был неуверенный:

— Я прежде не встречался с подобным, пусть опыт у меня большой. Предположение есть только одно, но практически невероятное. Это вещество с другого плана. С тонкого.

Я похолодела.

Древние на Дэйра уже покушались. Тогда, в дубраве. И теперь снова… Ох, не нравится мне этот «Рэй»… Сдается, наследнице пудрит мозги какой-то демон.

— Ну что ж, это объясняет, почему не сработала кровь Ксиля, — выдавила я из себя ответ и поспешила перевести тему, пока не наговорила чего-нибудь лишнего. — Скажите… только честно, пожалуйста… Есть ли медицинская необходимость для Дэйра оставаться здесь? Требуется какой-то особенный уход, исследования?

— Нет, — качнул головой Крессе, бросив быстрый взгляд на Повелителя. — И я в данном случае готов поддержать Северного князя: привычная обстановка, поддержка близких и помощь эмпата для мастера Дэриэлла сейчас полезнее, чем все мои способности. А с охраной, думаю, Северный князь справится не хуже, чем наша служба безопасности.

Дэйр, лежавший на кушетке под лампами, дернулся. Очнулся? Ох, а мы тут раскричались…

— Замолчите все, — негромко сказала я и в одно мгновение оказалась рядом с аллийцем. — Придурки, — добавила в сердцах.

Дэриэлл слабо улыбнулся и открыл глаза. Веки подрагивали.

— Нэй… — шепот был таким тихим, что, казалось, просто померещился. Но в лаборатории мгновенно воцарилось молчание. «Гробовое», — мрачно подумала я и погладила Дэриэлла по щеке. Боги, он опять горит… Наверное, побочные эффекты.

— Я здесь, Дэйри, — у меня опять слезы наворачивались. Вот плакса. — Я здесь.

— Нэй… — бледные губы едва шевельнулись. — Забери меня отсюда… пожалуйста…

— Дэриэлл! — выдохнул Леарги, в мгновение ока оказываясь у изголовья. — Дэйри…

Золотые ресницы медленно опустились. Дэйр осторожно повернул голову так, что моя ладонь наполовину скрыла его лицо. И замер.

— Не желаешь меня видеть? — тонкие губы Повелителя скривились. — Полагаю, настаивать бессмысленно.

Леарги развернулся и стремительно направился к двери. Максимилиан усмехнулся и очень по-человечески показал ему вслед кулак с отставленным средним пальцем. Целитель непонимающе выгнул брови.

Я хихикнула. Красноречивая сцена, н-да… Вот она, пропасть между культурами.

— Ну что, забираем тебя, дружок? — Ксиль быстро провел по золотистым волосам Дэйра, взъерошивая слипшуюся челку. — Думаю, ни у кого больше нет возражений, — и он, не обращая внимания на очень недовольного мастера Крессе, подхватил Дэйри на руки — легко, как будто бумажную фигурку. — Раз физически он в норме — перемещения ему не повредят. Лиссэ все еще там рыдает?

— Рыдала, — уныло подтвердила я. Голова уже не просто гудела — буквально раскалывалась. — Но, думаю, уже успокоилась. Телепорты у нее.

— Тогда идем, Найта, — ободряюще улыбнулся Ксиль. — Хорошим девочкам давно пора спать. Всего доброго, мастер Крессе. Ваша помощь была воистину неоценима, — это прозвучало, как издевка. — Найта, будь любезна, открой дверь — у меня руки заняты.

Я послушно распахнула перед ним створки. Целитель провожал нас внимательным взглядом, в котором сочувствие мешалось с раздражением.

— Спасибо, мастер Крессе, — кивнула я напоследок. — До встречи.

— Надеюсь, в следующий раз она не будет такой печальной, — только и сказал Крессе, углубляясь в изучение каких-то бумаг.

Этот образ словно отпечатался на сетчатке — ссутулившийся, усталый аллиец с аккуратной черной косой, соскальзывающей с асфальтово-серой ткани рубашки. Единственное темное пятно в стерильно белой лаборатории. Пожелтевшие документы, безжалостно-яркий свет ламп и запах лекарственных трав…

Надежду я ощутила в ту секунду или отчаяние? Не знаю. Слишком тесно все переплелось.

Переместились мы в дом Дэриэлла — все вместе. Давно это место не видело такого наплыва гостей — сразу четыре человека. Жаль, что повод оказался такой грустный. Максимилиан, проявив неожиданную заботливость, быстро нашел подход к каждому. Уложил Дэйра в кровать и, не слушая протестов, «усыпил в хорошие сны» — так он выразился. Вручил Лиссэ бокал с вином и заболтал ее до того, что тетушка даже улыбнулась разок. Заставил нас с Ани выпить по целой кружке мятного настоя и тоже отправил по спальням.

Не известно, как пережила ночь маленькая художница, а я, к своему позору, заснула почти мгновенно, безо всяких терзаний. Устала от дурных мыслей, наверное.

Проснулась ближе к трем часам дня. Из кухни доносились аппетитные запахи — Ксиль готовил то ли поздний плотный завтрак, то ли легкий обед. Там же устроилась и Ани, лихорадочно черкающая что-то в альбоме. Грифель так и порхал над бумагой — мои слабые глаза за ним даже не всегда поспевали. Занавески были отдернуты, форточка — распахнута. Кухню переполняли солнечные лучи и свежий воздух, быстро перемешивающийся с запахом поджаренного хлеба, кофе и ветчины. Заснеженный сад за окном сверкал в ярком свете дня, как будто в сказке. От вчерашней безнадежности не осталось и следа… и я, кажется, знала, кого за это надо благодарить.

— С добрым утром, засоня, — необидно рассмеялся Максимилиан, чмокнув меня в макушку. — Точнее, доброго дня. Вижу, сегодня ты уже не пытаешься разреветься по любому поводу?

Я обняла Ксиля и потерлась лицом о прохладную ткань рубашки. Травяной запах, солнечный — уютный.

— Ты никогда не унываешь, да? — улыбнулась я, отступая на шаг. Ани зачеркала в альбоме еще быстрее.

— Жизнь научила, — он щелкнул меня по носу и вернулся к готовке. — Знаешь, я девять лет умирал и был почти уверен, что не выкручусь. Балансировал на грани между надеждой и отчаянием… Но мне ужасно повезло, — князь обернулся и подмигнул мне. — С тобой и с Дэйром. Это неплохой способ вернуть долг, не находишь?

Ани захлопнула альбом и посмотрела на князя слишком мудро и по-взрослому.

— Если вы сможете вернуть Дэриэллу… не дар, а хотя бы желание жить… То уже мы все останемся вам должны.

— С этим-то я справлюсь, — усмехнулся Ксиль. — А остальное — за вами, маленькие ученые и волшебницы. Если нашли антидот к солнечному яду, то и с этой гадостью совладаете. Непоправима только смерть.

— Хэл бы с этим поспорил, — хмыкнула я, вспомнив брата-некроманта. — Ксиль, как там Дэриэлл?

— Хандрит и молчит, — пожал плечами князь. — Я около него всю ночь дежурил, после полудня меня сменила Лиссэ. Ночью опять будет моя очередь поработать сиделкой.

— А я? — одновременно вскинулись мы с Ани.

— А маленькие девочки пусть поищут себе другие дела, — вздохнул Ксиль. — От твоей помощи, Найта, я бы не отказался — посидишь с нашим страдальцем часа два после заката. А вам, Ани, я бы посоветовал найти другое занятие. Дэйру вы не поможете, а вот себе настроение испортите. Да и Лиссэ собиралась возвращаться домой…

— Зачем? — нахмурилась художница. — Мы нужны здесь!

— С этим можно поспорить, — пожал плечами Ксиль, — но я не буду. А у Лиссэ, если вы понимаете, есть и другие дела. Бизнес, дом… да и поможет она гораздо больше, если попробует разузнать что-то в столице о нашем таинственном друге.

— О Рэе? — понятливо кивнула я.

— Именно, малыш.

Рэй… Я помрачнела. На первый взгляд, это было совершенно человеческое имя. Да и странно, что Меренэ не разу не назвала ни фамилии, ни титула своего возлюбленного. Только это короткое слово, мягкое и опасное, как разряд молнии в темном облаке. Не человек и не аллиец… Кто же он? Неужели действительно ведарси или демон? Или все-таки шакаи-ар? Вполне вероятно, если учесть, что Меренэ связывают с шакаи-ар долгие годы… дружбы, скажем так.

Да вот только шакаи-ар не станет охотиться на целителя. И та рука с абсолютно гладкой ладонью из воспоминаний Дэйра…

— Не забивай себе голову, — посоветовал Ксиль, плюхнув на стол передо мной тарелку с омлетом. — Оставь это дело профессионалам, вроде тех близнецов из аллийской службы безопасности — ну, или чокнутым любителям, вроде меня.

Я честно пыталась последовать его совету. Но у меня никак не получалось. Чтобы как-то отвлечься, я занялась уборкой в лаборатории. Расставила по местам все пробирки, проверила стабильность условий в установках для длительных экспериментов… Злосчастное платье с обрывками расползшегося подола на всякий случай отправилось на консервацию — вдруг поможет потом во время исследований.

Процесс уборки, требующий большого внимания и терпения, съел большую часть дня. Лишь ближе к закату я почувствовала себя достаточно сильной и спокойной для того, чтобы связаться с мамой и рассказать ей обо всем — от покушения на Дэйра в дубраве до вчерашнего бала. К моему удивлению, Элен не стала метать громы и молнии, сетуя на нашу глупость и неосторожность.

— Как Дэриэлл? — тихо спросила она, когда я выговорилась.

— Спит, — ответила я, покривив душой. Дэйр не спал, но бодрствующим его тоже назвать было сложно. Он словно находился в пограничном состоянии между кошмарами и действительностью.

— Мне… приехать?

Пауза затянулась.

— Нет, — выдавила я из себя. — Лучше не надо. Но если ты найдешь какую-либо информацию по иномировым веществам… Вроде живого серебра или пиргита… Я думаю, это поможет. Дэйри такие сведения наверняка понадобятся.

— Он будет сам искать лекарство?

— Мы вместе, — на этот раз ответ был уверенным.

Мама грустно улыбнулась.

— Могу только пожелать удачи.

После заката Лиссэ начала собираться домой. Она выглядела не просто уставшей — измотанной, будто человек, который вернулся с войны.

— Он просто лежит. Не разговаривает, даже глаза не открывает, — посетовала тетушка. — Если бы не дышал — от трупа не отличить. И не хочет ничего слушать. Я понимаю, что ему тяжело, но такое отчаяние выглядит просто…

— Жалко? — закончил за нее Максимилиан, подавая Лиссэ накидку. — Слабость всегда выглядит жалко. Но лично мне сложно судить того, кто в одну секунду потерял единственное оправдание своего существования.

— Единственное? — у меня голос разом сел. — А как же…мы?

Произнося это, я представила на мгновение, что отрекаюсь от своего дара… и осеклась. Взгляд Максимилиана был сочувствующим. Князь, конечно, все понимал. Как обычно.

— Это неправильно, — произнесла Лиссэ со странной болью, стоя уже за порогом и сжимая в руке амулет. — Неправильно.

Я поняла, что она имела в виду, только войдя в темную комнату Дэйра, где свет поступал лишь через открытое окно. Здесь ощущалась такая тоска и безнадежность, что, казалось, зажги свечу — и она погаснет, не сможет гореть в этом спертом воздухе. Спустя всего полчаса я не выдержала, вскочила, открыла окно, впуская мороз и свежесть. Зажгла лампу под оранжевым абажуром и забралась с ногами на Дэйрову кровать, обнимая неподвижного целителя… уже не целителя.

Дэриэлл никак не отреагировал. Даже не дернулся, когда я осторожно прикоснулась губами к соленому виску. Взгляд все так же был устремлен куда-то в сторону из-под приопущенных ресниц. Тело казалось абсолютно расслабленным… но в этом чувствовался не покой, а апатия. Такая страшная штука, когда тебе просто все равно.

— Дэйр… — негромко сказала я, утыкаясь носом ему в шею. — Знаешь, а ведь аллийцы бессмертны. Неужели нам не хватит бесконечности, чтобы найти лекарство?

Он молчал.

— Не знаю, что тебя мучает. Я не телепат. С этим — к Максимилиану. Но если бы я потеряла дар, то, наверное, боялась бы, что без дара это буду уже не я… И, скорее всего, мне было бы очень больно. Так что я понимаю…

Тишина. Боги, я совершенно не умею подбирать правильные слова… Вечно получается какая-то каша.

— Дэйри… Знаешь, я тебе, наверное, не говорила никогда… Но я очень-очень тебя люблю. И насчет вечности… Эстаминиэль тоже не особенно-то ограничены в сроках жизни. И одна конкретная равейна совсем не против провести свою вечность рядом с тобой.

Веки дрогнули. Наконец-то реакция.

— Мы справимся, Дэйри. Иначе и быть не может.

Еще через сорок минут пришел Максимилиан и погнал меня спать. Если честно, то я бы с удовольствием осталась рядом с Дэйри, но Ксиль так настойчиво меня выпроваживал, что мне осталось только смириться. Телепаты всегда лучше знают, что делать, так?

Сон не шел. Я ворочалась с боку на бок часа два, а потом плюнула на принципы и пошла в лабораторию за мятными каплями. Авось за два дня привыкание не наступит.

Разбудил меня жуткий грохот и звон, будто чугунная сковородка упала на стопку тарелок. С совершенно пустой головой я выскочила на лестницу и понеслась вниз. В голове крутилась куча версий, в основном варианты на тему «К нам залезли воры… убийцы… демоны… Спасайся, кто может!»

Но это оказался всего лишь Дэйр.

Ругаясь вполголоса, он сидел на корточках и собирал осколки. Рядом валялась сковородка с приставшим оладушком. Еще штук пять маленьких пухлых блинчиков украсили пол в радиусе полуметра от места катастрофы.

— Дэйр? — осторожно окликнула его я.

— А, Нэй, доброе утро, — он оставил попытки разделаться с осколками непослушными пальцами аккуратно — и просто сгреб их ладонью в кучу, не обращая внимания на мелкие порезы. — Удивлена?

— Да, — честно призналась я. — Не думала, что ты…

Его спина напряглась. Движения рук, собирающих осколки, стали осторожнее.

— Хорошего же ты обо мне мнения, Нэй, — шутливо укорил он меня, оборачиваясь. В глазах плясали смешинки. — Может, у меня и не самый сильный характер, но все-таки я не такой слабак, чтобы от первого же удара слететь.

— А где Ксиль? — я все никак не могла связать неподвижную фигуру на кровати и моего, такого привычного, сильного и насмешливого Дэйри.

— В купальне. Лечит нервы… Уход за больными — дело затратное, уж я-то знаю, — подмигнул он. — А что ты такая заторможенная? Разбудил?

Я не поверила своим глазам. Дэриэлл улыбался… Дэйр шутил! Будто и не было этих нереальных, как страшный сон, двух дней. Под глазами у него все еще словно сажей намазали, да и общее впечатление Дэйр производил болезненное, но от апатии и глухой тоски не осталось и следа.

Как будто солнце из-за тучи вышло.

Силле, Силле…

— Что-то вроде того, — улыбнулась я.

Кошмар закончился.

Отступление четвертое. Пока Найта спала, или Темной-претемной ночью

Дальние Пределы медленно погружались в сон.

Спокойно дремала в комнате на втором этаже Ани, порядком уставшая за два дня волнений. Давным-давно сморило и сердитую, растерянную Лиссэ — прямо за важными документами. Аллийка тихонько сопела, пристроив голову на пухлую пачку бумаг, иногда начиная жалобно бормотать себе что-то под нос. Выглядело это ужасно трогательно, но даже бездна не уберегла бы того, кто рискнул бы намекнуть на такое грозной госпоже Ашель Эльнеке!

Тишина стояла и в дубраве. Нежить и нечисть, присмиревшая после визита мстительного и кровожадного шакарского князя, забилась в норы и там тряслась от страха. Даже бестолковые лареги куда-то попрятались, и носа не высовывая из своих тайных логовищ. А на поверхности царила безмятежность. Лунный свет серебрил заснеженные ветки, окутывая лес волшебным сиянием, будто в сказке.

Спала и Найта, разорившая от огорчения запасы мятных капель в лаборатории. Раскачивались ветки за окном, разбегались по стенам таинственные тени, потрескивали от мороза деревья в саду… Маленькая равейна, благоухающая мятой на весь дом, не слышала ничего.

Даже развеселое пение, что доносилось из спальни Дэриэлла.

— А жизнь так замечательна, Что сам себе не верю! Я в небо очи вперил — Там солнце так сиятельно! Я сам себе завидую — Такой крутой, счастливый…

Раздался глухой стон, как будто кто-то уткнулся лицом в подушку. Пение тут же оборвалось.

— Ну же, милый, — с ехидцей протянул тот же голос, который только что выводил задорные куплеты. — Давай, скажи это. Ты можешь обмануть кого угодно, только не меня. Я слышу твои мысли.

Молчание.

— Что ж, если ты ничего не говоришь, значит, тебе нравится. Повторим-ка… А жизнь так замечательна, что…

— Заткнись, — в коротком слове было столько муки, что даже жестокосердный князь не нашел в себе сил продолжать вокальные упражнения.

— Молодец, послушный мальчик, — когтистая рука растрепала волосы на затылке. В лунном свете они словно поседели, утратив привычный медовый блеск. — Может, еще чего доброго скажешь? Не стесняйся, я все равно тебя вижу насквозь.

— Чтоб ты сдох.

— Какая экспрессия! — восхитился Максимилиан. — Еще немного, и по выразительности ты переплюнешь вяленую рыбу.

— Чтоб я сдох, — это прозвучало уже почти искренне, но едва слышно, потому что аллиец зарылся в подушку окончательно.

Скрипнуло кресло.

— А вот с этого места поподробнее, дружок, — князь пересел на кровать, медленно проводя рукой по спине Дэйра. Даже сквозь одеяло аллиец почувствовал жар — успокаивающий и опасный одновременно. — Что это за суицидальные порывы? Знаешь, я могу понять и отчаяние, и боль, и горечь, и стремление к забвению… Но не самоубийство.

Аллиец перевернулся на бок, уклоняясь от прикосновения — слишком личным оно было, слишком заботливым… От этого тепла — даже не исходящего от ладони, а заключенного в язвительных на первый взгляд словах — так легко было растечься восковой лужицей, поверить, что все будет хорошо…

«Ну, такого я никогда не обещал», — влез в мысли нахальный князь.

«Нигде от него не скрыться», — тоскливо подумал Дэриэлл, а вслух спросил бесцветным голосом:

— А чего ты взял, что я захочу обсуждать с тобой это?

— Уже хочешь, — уверенно откликнулся князь. — Знаешь, почему? Потому что тяга к суициду отвратительна твоей натуре целителя. Ты ощущаешь ее, как что-то нездоровое, как будто опухоль в легких. Она отравляет тебя, разрушает изнутри, заставляет тянуться к бритве или веревке…

— Вот еще, — Дэриэлл поспешил перебить его, чувствуя, как покрывается холодным потом от ужаса — до того проникновенно говорил Ксиль. — Если бы я и поддался этой… слабости… то выбрал бы яд. Но…

— Но? — князь с комфортом растянулся на кровати, опираясь на локоть, и навис над Дэриэллом — теперь тому приходилось смотреть на собеседника с унизительно малого расстояния, снизу вверх.

Синие глаза загадочно мерцали в темноте — сочувственно и насмешливо. И это странным образом провоцировало на откровенность.

— …но сейчас мне совсем не хочется глотать какую-нибудь редкую отраву. Твоя работа?

— Моя, — не стал отпираться князь. — Как и твоя говорливость в последние несколько минут, и некоторые другие изменения. Но я не могу все время быть рядом и заниматься коррекцией твоего восприятия. У меня, гм, несколько другие планы на мою вечность. Поэтому давай-ка решим все раз и навсегда.

— Каким образом? — горько поинтересовался Дэриэлл. — Я пытаюсь разобраться с этими приступами всю свою жизнь…

— Что, прямо с рождения? — Ксиль скептически выгнул бровь.

Дэйр почти минуту колебался, прежде чем ответить.

— Нет. Не с рождения. С совершеннолетия… приблизительно. Я… не уверен, что хочу об этом говорить, и…

— Хочешь, дружок, — серьезно возразил Максимилиан. — Ты давно хочешь рассказать это кому-нибудь и надеешься, что станет легче. Силле, — он запнулся и вдруг посмотрел на Дэйра очень странным, задумчивым взглядом. — Не подумай, что хвастаюсь. Я очень сильный телепат. И эмпат. Я могу сделать с твоим сознанием все, что угодно — но только если ты откроешься и позволишь мне это.

— Нет, — ответил Дэйр быстрее, чем понял, что именно говорит. — Я не желаю, чтобы какой-то шакаи-ар копался у меня…

— Силле, — мягко прервал его князь. — Дослушай. Я могу многое. Заставить поблекнуть твои воспоминания, вскрыть все эти мучительные очаги в твоей голове… Но только если ты поможешь мне.

Дэйр зажмурился крепко-крепко, отодвигаясь от князя к самой стене. Если бы можно было, аллиец просочился бы сквозь нее — наружу, в застывший от холода сад, где не будет этого пронизывающего, подчиняющего взгляда.

— Силле … ты ведь расскажешь мне, что случилось с тобой тогда?

Голос обволакивал сознание теплым медом, запахом травы проникая в самую глубь.

— Силле?..

Давление стало невыносимым.

— Да, — выдохнул Дэйр и почувствовал, что гнетущая тяжесть отпускает. — Я расскажу. Но это было давно и…

— Неправда?

— …и не смей никому пересказывать. Лиссэ знает, но не все. И я не однажды жалел о своей откровенности.

— На этот раз — не пожалеешь, — горячие, огненные пальцы коснулись дрожащих век. — Верь мне.

И Дэриэлл верил.

— В свои девяносто лет я был… очень наивным юношей, — медленно начал Дэйр, так и не решившись открыть глаза. — И не верил в то, что этот мир может быть жестоким. Даже после смерти Ирсиль. Даже после первого серьезного столкновения с сестрой. Все плохое, страшное казалось мне нелепой случайностью, игрой судьбы.

До тех пор, пока я не встретил своего мучителя. Акери — так его звали.

— Акери? — удивился Ксиль. — Я знаю одного Акери, но это же не мог быть один из…

— Шакаи-ар, — едва слышно закончил за него Дэриэлл. — Видишь, у меня есть все причины ненавидеть вашу породу… и бояться тебя. Каждый раз, когда я встречаюсь с твоим взглядом — в памяти воскресает он.

…Ростом он не вышел — чуть повыше Найты, а может и вровень с ней. Черные волосы, отпущенные по аллийской моде до пояса, белая, как мел, кожа и яркие голубые глаза. Акери был бы похож на тебя, как брат, если бы не его равнодушный, но цепкий взгляд. Он впивался в сердце, как острые шипы ядовитого кустарника, который жалит не по злобе, а лишь потому, что ты забрался в его владения.

Акери просто заявился за мной во дворец, обойдя и охрану, и магическую сигнализацию. Появился в комнате однажды вечером, назвал свое имя — а дальше была темнота.

Если бы я знал, как еще успею соскучиться по ней вскоре, то, наверное, вовсе бы не проснулся.

Но у Акери были другие планы. И поэтому через некоторое время я пришел в себя в просторной белой комнате. Пол пружинил под ногами, как мох. Потолок светился — довольно ярко. Если смотреть на него некоторое время, то потом перед глазами начинали плавать красные пятна. Спустя несколько недель я делал это уже специально, чтобы хоть немного раскрасить стены, сводящие с ума своей безупречной белизной.

Рядом со мной на полу лежала фарфоровая кукла с желтыми волосами из шелка и малахитовыми глазами — очень дорогая кукла. И больше ничего. Ни клочочка ткани, ни перышка, ни даже соринки. Акери не оставил мне даже мою одежду.

— Значит, ты ходил все время в неглиже? — хохотнул Ксиль. — Поэтому прячешься теперь за жуткими футболками и свитерами? Я уж молчу про твои отвратительные драные джинсы…

— Вот и молчи, — огрызнулся Дэйр. — Кретин. Мне просто нравится такая одежда. Леарги она раздражает. А что касается той ситуации… Отсутствие одежды тогда меня мучило меньше всего. Хотя на первых порах я не знал, куда деваться от стыда…

Акери никогда не разговаривал со мной. Обращался как с вещью или очень тупым животным. Иногда отдавал простейшие приказы — встань, иди, стой, сядь. Но чаще просто хватал за волосы и тащил за собой. Молча швырял в купальню, или усаживал напротив, уставившись долгим немигающим взглядом, или пихал в руки миску с едой.

Столовых приборов тоже не было, кстати. И со временем это начало раздражать сильнее, чем постоянный свет над головой. Странно, правда?

Я не мог понять, что от меня нужно этому странному шакаи-ар. На все вопросы он только отмалчивался, не удостаивая меня даже взмахом ресниц. Истерики — игнорировал. Попытки убить его… да, не смейся, были и такие… пресекал в самом начале.

Через пять или шесть дней — точнее не скажу, сам понимаешь — он начал давать мне идиотские задания. Не объясняя сути. Просто вываливал передо мной горку деталек со словами «собери», или лист бумаги с непонятными символами — «переведи»… Всего и не вспомнишь.

Я не справился ни с одним. Не очень-то удивительно.

После каждого провала Акери наказывал меня. Не бил, нет… погружал в сон. И там, в своих кошмарах, я умирал. Раз за разом, мучительно и быстро, от ножа, от падения с высоты, захлебнувшись…

Единственным, что спасало меня от безумия, была та самая кукла.

Я разговаривал с ней, заплетал ей волосы в замысловатые прически, делился страхами, просил о помощи. Спустя целую вечность кошмаров, нелепых заданий и нестерпимо белого света мне казалось, что во всем мире существуем лишь мы трое. Я, Акери, и кукла.

Не помню, что послужило причиной очередной моей истерики. Чувство безнадежности? Я привык к нему. Страх? Он меня не покидал.

Я не помню.

Просто что-то вдруг сломалось во мне. Я долго кричал на Акери, вопил, катаясь по полу, колотил руками и ногами в стену… А потом, от бессилия, схватил куклу и швырнул ее в Акери.

Кукла разлетелась на осколки. Он собрал их все, до единого, и молча вышел.

— Ксиль, будь добр, прекрати. Я не твоя девушка, чтобы меня так тискать.

— Это всего лишь дружеское объятие, Силле. Зачем же так нервничать, — усмехнулся князь прямо ему в лицо. — Эй, ты же не плачешь?

— У тебя галлюцинации. И вообще… замолчи. И встань с моего одеяла.

— Ты плачешь.

— А ты идиот.

Тогда Акери пропал почти на целый день. Когда он вернулся, в руках у него была дурацкая вычурная одежда. Белая, как и все в этой комнате.

«Одевайся, — сказал он равнодушно. — Ты разбил мою куклу. Мне не с чем теперь играть. А ты все равно бесполезный. Так хоть сойдешь за куклу».

Заданий он мне больше не давал. И не разговаривал — вообще. Будто онемел. Мне тоже запрещалось говорить.

Я почти не спал.

Акери проводил со мной целые дни. Расчесывал до бесконечности волосы. Переодевал. Заставлял стоять или сидеть неподвижно по многу часов… А однажды я проснулся и увидел перед собой на полу острое лезвие.

Конечно, ты догадываешься, что я сделал.

Но Акери не отпустил меня. Напоил своей кровью, и раны закрылись, будто их не было. А я, кажется, после этого съехал с катушек, потому что дальше не помню уже ничего.

Пришел в себя уже во дворце. Меня вызвала к себе Меренэ… и почему-то испугалась. А вскоре я понял, что во мне пробудился странный дар — исцелять. Нести спокойствие. Я решил, что он не должен достаться злобной сестренке или отцу, который и не подумал спасать меня из лап Акери — и сбежал в Кентал Савал. Там напросился в ученики к одному травнику… Ну, дальше было уже легче.

Иногда мне становилось очень паршиво — ни с того ни с сего. Как будто в душе поворачивали переключатель. В голове начинало стучать: «Бесполезный, бесполезный, бессмысленный»… И тогда только мысль о том, что я — целитель, и должен спасать чужие жизни, удерживала меня… от страшных вещей.

— Ксиль? Ты чего? — Дэйр тронул за плечо застывшего князя. — Тебе что, плохо?

Максимилиан моргнул, встряхнул головой — и вдруг улыбнулся, словно пьяный.

— Я нашел их, Силле. Твои блоки. На самоубийство, на страх — много на чего. Акери всегда был садистом и замечательным психологом, но бездарным эмпатом. Этого даже возраст не исправил, уж поверь.

Дэйру показалось, что его вдруг окунули в холодную воду.

— И… что? — голос дрогнул. — Ты можешь их… убрать?

Князь задумчиво сощурился.

— Не убрать, нет. Слишком они старые. Но переправить кое-какие ассоциативные узлы так, чтобы тебе не хотелось вешаться… то есть травиться от всякой ерунды. Ненужная жертвенность, к сожалению, останется, да и самоуверенности тебе я не прибавлю — увы. Но все уже не так плохо, да?

Дэриэлл откинулся на подушки, зажмурившись. Сердце стучало где-то в горле.

— Значит, все это… наносное? Не мое? Самоубийства и все такое… Это неестественного происхождения? Сдвиг в мозгах?

— Сдвиг, сдвиг, — хохотнул Ксиль. — Искусственный. Желание убить себя — неестественно само по себе. А ты как думал? Иначе бы мир вымер. Эх, а вроде бы умным себя считаешь.

Дэриэлл открыл глаза. Небо за окном посветлело. «Всю ночь проговорили», — с удивлением отметил он, не чувствуя ни усталости, ни тоски. Только странную легкость. Руки по-прежнему ничего не ощущали, и дар словно отрезало, но если сосредоточиться хорошенько — можно было и подтянуть непослушными пальцами одеяло, или убрать за ухо непослушную прядь… или благодарно сжать ладонь этого невозможного, невероятного существа рядом. Ничего не чувствуя, но додумывая и жар шелковистой кожи, и кинжальную остроту когтей.

— Спасибо тебе, Ксиль. Я не знаю, что делать, но…

— Жить, дружок, — улыбнулся князь, и эта грустная улыбка словно осветила все его лицо, солнечным бликом мелькнув в глазах, каплей дождя скатившись с губ. — Это сложнее, чем умереть, знаешь ли. Я не стану говорить всякие глупости, вроде того, что будет легко. Будет трудно. Ты теперь начнешь обжигаться о сковородки, ронять посуду, бить колбы в лаборатории, промахиваться мимо пуговиц… Но когда-нибудь обязательно вернешь свой дар. А мы с Найтой всегда будем рядом и постараемся оградить тебя от любых неприятностей — от увертливых пуговиц до смертельных врагов.

Дэйр подумал, что ради того, чтобы ощутить такую нежность и любовь, которую излучала и его маленькая наивная равейна, и этот язвительный, невыносимый князь, стоило потерять дар… на время. Определенно — лишь на время.

— Светает, — сказал он невпопад, хотя на языке вертелось совсем другое слово.

— Да не за что, — усмехнулся князь.

Он, разумеется, все понял. 

Глава 16. Кто не рискует …

Довольно давно, еще в школе, мне довелось услышать одну фразу: «Нет предела только глупости, а терпение — ресурс ограниченный». Помнится, тогда Феникс хихикнула и шепнула: «У тебя, наверное, его целый океан».

Что правда, то правда — разозленной, азартной, ввязавшейся в спор Нату Верманову почти не видели. Но не потому, что я действительно обладала каким-то сверхзапасом терпения — нет, просто практически всегда мне было все равно. С одноклассниками дружба не сложилась, если не считать таких же равейн. К преподавателям, как и у брата, отношение было снисходительным: мол, мало же вы знаете о жизни, которой нас учите.

В общем, посторонние меня не интересовали, а близкие — берегли. Где тут демонстрировать характер? Вот я и производила впечатление тихого и немного скучного человека, безучастного к чужим проблемам. Но на самом деле очень эмоционально переживала беды и неудачи, особенно не свои, а те, что касались семьи и друзей.

Интересно, Дэйр — член семьи или друг? Думаю, и то, и то.

А если копнуть глубже… В каком-то смысле он — мое сердце. И поэтому, когда Дэриэлл впал в апатию, в грудной клетке стало тихо, как на кладбище.

Сейчас он немного встряхнулся, почти вернулся к себе прежнему. Разве что стал… беспечнее, что ли? Как будто жил одним днем. Заваливал себя кучей дел, легко переключаясь с одного на другое, часами пропадал в лаборатории.

Мы с Ксилем с удовольствием ассистировали ему в исследованиях. К моему удивлению, Дэриэлл занимался не столько поисками средства для своего исцеления, сколько старыми опытами, начатыми еще до злополучного бала. А неизвестной отраве уделял унизительно мало времени — по остаточному принципу.

Лиссэ навещала нас каждый день, часто — вместе с Ани. Благодаря тетушке мы оставались в курсе самых свежих новостей: что за слухи бродят по Пределам, как продвигается расследование, сумел ли дворцовый целитель разгадать секрет яда… Из столицы тоже приходили отчеты — пока неутешительные: преступника на горизонте было не видать, по всему выходило, что Найнэ и в правду просто спятила от несчастной любви.

Бредовая версия. Даже я, общавшаяся с этой избалованной аллийской девчонкой совсем немного, понимала, что никаких чувств, способных свести с ума, у нее в принципе не могло зародиться.

Разве что зависть. В сочетании с обидой и наигранным презрением — страшная штука.

Исследование загадочного вещества, которым было напичкано «яблочко», тоже продвигалось медленно. Огромная трудность заключалась в том, что отрава быстро разрушалась, в буквальном смысле превращаясь в пшик. Но стоило Дэйру раз неосторожно коснуться образца рукой, не защищенной перчаткой, как «пыльца» активизировалась… в итоге бесчувственный участок расширился еще на несколько сантиметров вверх по предплечью.

Ксиль тогда беззвучно выругался, а Дэриэлл только философски пожал плечами:

— Ситуацию в целом это не меняет. Зачем волноваться?

Единственное, что удалось выяснить в результате опытов — «пыльца» точно так же, как живое серебро и регены обладает подобием собственной воли.

Кстати, моему кольцу эта отрава не нравилась категорически. Как только я протягивала ладонь, чтобы взяться за пробирку, как кожу почти до локтей окутывали серебристые «перчатки» — тонкая-тонкая металлическая пленка. А если мне приходилось наклоняться, чтобы рассмотреть реакцию вещества на очередной растворитель-нейтрализатор, точно такой же налет покрывал и лицо.

Приятного мало.

В общем, атмосфера в лаборатории стояла деловая, но немного мрачная.

Ксиль сначала пытался разряжать ее шутками, но сам был какой-то дерганный, вымотанный, поэтому они получались не совсем удачными. Как-то раз, после очередного неудачного опыта, между ним и Дэйром завязался совершенно шизофренический диалог:

— Знаешь, Силле, проще отрубить тебе эти руки и вырастить новые, чем вытравить из нервов эту дрянь!

Дэриэлл замешкался с ответом всего на пару секунд:

— Если бы я точно знал, что это решит проблему, то поступил бы именно так. К сожалению, мне нужны именно эти руки, — он шевельнул бесчувственными пальцами. — Современный уровень целительской науки позволяет пациенту выращивать утерянные органы — скажем, глаза или почки. Но конечности… Нет, пока мы можем только искать «донора» — какой-нибудь свежий труп, и пытаться прирастить чужую конечность. Вероятность найти что-либо подходящее крайне мала…

Меня замутило, и я поспешно загремела склянками, чтобы не вслушиваться в разговор.

У Ксиля такой проблемы не было — слова Дэйра его весьма заинтересовали:

— А я слышал, что один ар-шакаи после обращения сумел отрастить себе ухо, — заметил он вкрадчиво. — Хотя травма была очень старой. Он просто срезал ткани в поврежденном месте поглубже и запустил регенерацию. Через несколько недель получил новое ухо — не хуже старого.

— Да ну? — вежливо заметил Дэйр, взбалтывая в колбе смесь перед нагреванием.

В последнее время он почти ничего не ронял, приспособившись рассчитывать силу так, чтобы и стекло не трескалось от давления, и предметы на пол не выскальзывали.

— Ну да, — невозмутимо откликнулся Ксиль, опираясь спиной на край стола. — А мне случалось пару раз терять пальцы, с руками-ногами тоже бывали проблемы… И ведь отрастало.

— Ты — шакаи-ар.

— А ты? — неожиданно спросил князь в упор. Дэйр вздрогнул и чуть не выпустил колбу. — В Пределах ходят слухи, что в роду твоей матери были шакаи-ар. Это правда?

Дэриэлл ни единым взглядом не выдал свое недовольство, но атмосфера ощутимо накалилась.

— Кто знает, — дипломатично ответил он. — Ирсиль никогда ничего подобного мне не говорила, гены шакаи-ар — субстанция, гм, трудноуловимая. Особенно через столько поколений. Пока не проверишь на практике, не узнаешь.

— Нет желания проверить? — соблазнительно улыбнулся Максимилиан. — Я могу попробовать тебя обратить…

— Не стоит и трудиться, — Дэйр с совершенно равнодушным лицом наблюдал за бурлением в пробирке. — Если таких генов нет и слухи врут, я просто-напросто сойду с ума… или погибну. А если и есть — то не факт, что регенерация решит мою проблему. Да и не слышал я что-то о шакаи-ар-целителях.

— Силле…

— Будь добр, помолчи. И убери локти со стола, если не хочешь случайно опрокинуть колбу с азотной кислотой.

— Намек понял, — Ксиль поднял руки, как будто сдаваясь.

Дэриэлл этим вполне удовлетворился и даже вроде бы повеселел.

А я совершенно точно поняла одно: Северный князь что-то знает, но предпочитает держать рот на замке. А значит, это «что-то» нам с Дэйром вряд ли понравится.

Впрочем, у меня тоже появились секреты. И от Ксиля — в первую очередь, хотя хранить их от шакаи-ар было непросто.

Дело в том, что я, кажется, готовилась совершить очередную глупость, которая могла стоить Элен седых волос. А именно — отправиться в дубовую рощу, где Дэйра чуть не съели, и попытаться встать на след демона-убийцы.

Точнее… выманить гостя с тонкого плана. На очень хорошую приманку, ужасно соблазнительную для любого Древнего.

На себя — эстаминиэль Дэй-а-Натье, носительницу темного дара.

План был очень прост и основывался на моем богатом личном опыте. Во-первых, наша реальность очень долго хранит следы вмешательства посторонних сил — особенно магии и Древних. На побережье, когда мне удалось найти сирену, она выглядела на другом уровне зрения, как нечто до крайности инородное. Ну, как байкер на мотоцикле, въезжающий в стерильно-белую палату в больнице во время операции. Во-вторых, «оживить» можно даже самый слабый след — это доказали приключения в горах ведарси, когда мы искали пропавших детей.

В-третьих, Древних притягивает сила Дэй-а-Натье. И этот последний пункт может стать как шансом раскрыть тайну, так и моей погибелью.

И что-то мне подсказывало, что Максимилиан не станет идти на риск, являя мою силу неведомому демону на другом конце нити.

А значит, нужно идти одной.

Конечно, я постаралась максимально себя обезопасить. Сделала целых четыре штуки амулетов-телепортов на случай, если один откажет. Несколько дней плела атакующие и защитные чары, воздействующие не на объект, а на окружающую среду — это если демон решится напасть. А еще — тренировалась при каждом удобном случае переходить на другой уровень зрения, где мир превращался в переплетение нитей.

А там…

Связи и следствия, бесконечный переход одного явления в другое, незримые цепочки ассоциаций и подсмыслов, которые соединяют всё — со всем. Полуреальная пелена, что-то очень настоящее и глубокое и в то же время неуловимое…

Тонкий мир.

Мне все легче удавалось погружаться в него. Стоило немного рассеять внимание, отстраниться от действительности — и перед глазами вспыхивали нити. Кажется, именно это и было моим даром, истинным, не навязанным пророчествами…

Там, на другом слое реальности, я чувствовала себя гораздо уверенней. Поэтому если и придется сцепиться с Древним — то только на своем поле.

Однажды утром, через две недели после того, как Дэриэлл пришел в норму, стало ясно, что медлить дальше — бессмысленно. Официальное расследование зашло в тупик. Будь я на месте Леарги, то уже давно допросила бы загадочного Рэя… Но, видимо, Меренэ умудрилась убедить отца, что ее возлюбленный опасности не представляет.

Именно поэтому одним солнечным декабрьским утром я сказала Дэйру, что собираюсь прогуляться к Лиссэ, шустро напялила доспехи, засунула под перчатку камешек-телепорт, спрятав остальные в кошелечке на поясе, и сбежала, пока Максимилиан не выбрался из купальни и не обломал все мои планы.

Обошлось.

Первый телепорт перенес меня к опушке рощи. Дальше я отломила ветку и, положившись на нити, отправилась искать овражек, в котором Дэриэлла чуть не прикопали. Мороз щипал за щеки, пробирался под перчатки, ветер задувал в уши… Да в добавок сидеть на обледеневшей палке было удовольствием гораздо ниже среднего. А ведь мне предстояло прочесать весьма внушительную территорию… Я только примерно представляла себе, где остался тот самый овраг.

К счастью, их в роще было не так много.

Спустя почти час бесплодных поисков мне удалось-таки признать в одной из заснеженных впадин бывшее логовище ларег.

Дальше пошло легче.

От физической усталости появилось чувство легкой рассеянности, и вызвать другое зрение удалось с первого раза.

Как я и думала, в овраг аллийца скинули лареги — никаких демонов поблизости и в помине не было. Если не считать слабенький след Максимилиана, конечно… но он — шакаи-ар. Всего лишь потомок Древних.

Дэриэлл — тоненькая золотая ниточка — сиял ярко, несмотря на то, что времени прошло немало. Все-таки целители — это особая каста. Наш мир любит их и помнит, подолгу храня в себе отпечатки ауры и магии целителя.

Дело было за малым: напитать паутинку силой и по ней, как по путеводной нити, добраться до поляны, где Дэйру вкололи снотворное.

…но мне и в голову не могло прийти, что это растянется почти на весь день! Уже часа четыре я плелась по сугробам, ведомая золотой нитью — теплой и живой. От каждого всплеска магии она дергалась в руках, словно пыталась выскользнуть, поэтому о полетах пришлось забыть. Хорошо еще, что аллийская обувь изначально зачаровывается на то, чтобы ее обладатель не тонул в грязи и сугробах… Но тащиться по щиколотку в снегу — тоже приятного мало. Да и скорость ходьбы в таких условиях… м-да…

Пожалуй, еще немного — и начнет смеркаться. Дэриэлл с Ксилем забеспокоятся, начнут меня искать — и все мои благие намерения накроются медным тазом… или как там было в поговорке?

Но когда я была уже готова бросить все и отправиться домой, к Дэйру, Ксилю и большой-большой чашке горячего чая с медом, тонкая прерывистая нить вдруг брызнула во все стороны паутинными лохмотьями.

Я оглянулась.

Неужели та самая поляна?

В медленно густеющих сумерках дубы расступились, образуя подобие аллеи. Черные ветки словно окунули в серебро — иней облепил их сплошняком. На мощных, в два-три обхвата, стволах под снегом бугрились некрасивые шишки-грибы. В одном месте — я пригляделась — кора была подозрительно гладкой. Наверное, Дэйр поработал. Отколупать, что ли, пару грибов-наростов для опытов? Благодаря кольцу из живого серебра у меня всегда теперь было с собой острейшее лезвие.

Я задумчиво провела рукой по коре.

И тут меня дернуло.

Как невидимая подпись: «Здесь был Древний».

Впечатление чего-то абсолютно чуждого было таким острым и неприятным, что мир начал выцветать, превращаясь в черно-белый коллаж.

Душу захлестнул страх, густо замешанный на азарте.

Кажется, этот Древний сюда возвращался, и совсем недавно, или же он настолько силен, что даже его тени достаточно, чтобы моя тьма ощетинилась. Так стоит ли связываться с таким соперником в одиночку?

Я с неохотой «отпустила» демоническую ниточку. Нужно было обдумать это… на трезвую голову. Сила эстаминиэль пьянит, особенно таких, как я — не готовых ею распоряжаться. Вот наделаю сейчас глупостей…

Снег в сумерках, казалось, становился только ярче. Силуэты деревьев расплывались, отдалялись, и через некоторое время начинало уже мерещиться, что снеговые «шапки» просто висят в воздухе.

Бредовое ощущение.

Я наклонилась и зачерпнула в горсти белого, искристого, холодного пуха.

И приложила ладони к лицу.

Щеки обожгло холодом — но только в первое мгновение. Потом кожа словно онемела. Глаза заныли, почти на грани с болью. Снег быстро таял, и скоро ледяные ручейки побежали за воротник, по шее…

А потом по лицу словно огонь разлился — так стало жарко.

Глубоко вздохнуть — и открыть глаза.

Конечно, существовал определенный риск, что демон меня сцапает. Но поблизости я его не чувствовала, а переноситься мгновенно с места на место умели только маги — с помощью телепортов или одной только своей силы, как Леарги.

Опасно… но не смертельно — примерно пятьдесят на пятьдесят.

С другой стороны, если я сейчас вернусь домой — взбудораженная, пропадавшая где-то целый день по секретным делам, то наверняка Ксиль не поленится заглянуть в мою голову… И прости-прощай, возможность прищучить Древнего. И так смыться из дома от явно подозревающего о моих планах князя удалось лишь чудом. Я частенько уходила на полдня к Лиссэ, поэтому моя отлучка подозрительной не выглядела. А на большом расстоянии Ксиль мыслей не читал.

Этот шанс — единственный.

Значит, надо действовать.

Напоследок обозвав себя дурой в профилактических целях, я сосредоточилась на другом уровне видения.

Сначала все шло, как по маслу. «Демоническая» нить, лохматая и рыхлая, как бельевая веревка, легко легла в руки. Я начала по капле сливать в нее силу — и отправлять на другой конец.

К Древнему.

Гораздо проще было бы скользнуть по нити, но я помнила, каким цепким мог быть разум Максимилиана. Нет, в голову Древнему соваться нельзя. Остается ждать, пока он заинтересуется и ответит, а потом постараться как можно точнее запомнить образ и направление.

Вот только я и предположить не могла, что отклик окажется таким… сногсшибательным.

Если первое впечатление от прикосновения к нити Древнего было похоже на слабый разряд тока, то это — на удар молнии под аккомпанемент грома:

— Маленькая равейна… — утробно заурчало где-то под черепной коробкой. — Такая маленькая и глупенькая… И такая вкусная…

Я плашмя повалилась на землю — в снег лицом. Мышцы задеревенели. Желудок словно в центрифуге болтало.

Но хуже всего — разделенное сознание.

С Максимилианом это было похоже на сон. С ним — на кошмар.

Максимилиан…

Одно имя уже принесло облегчение.

Я судорожно вдохнула — и закашлялась от набившегося в нос и рот снега.

И сжала телепорт.

— Куда же ты? — захохотал голос. Я почувствовала, как напрягаются нити, пробивая тоннель для перехода… и в приступе отчаянной решимости открылась полностью.

Неизвестно, кому будет хуже — равейне в хаотическом сознании Древнего или демону, упавшему во тьму эстаминиэль.

Накатило.

Боль, крики, хохот, голод, вспышки света — быстрые: красный, желтый, фиолетовый, белый, страсть и острые иглы в висках…

И рядом с этим — островок чистой любви под плотными щитами. Ало-золотой, теплый.

И такой знакомый образ.

Меренэ.

«Вот кмерна!» — обругала я наследницу… и стукнулась головой обо что-то твердое.

Долго мне пребывать в беспамятстве не позволили. Сунули под нос что-то вонючее, приложили к ссадине на виске смоченный в антисептике бинт… и хорошенько встряхнули:

— Значит, прогулялась до Лиссэ, маленькая врушка?

— Ой!

— Успокойся, Ксиль, я уверен, она нам все сейчас объяснит…

— Непоседливая, тупая, самоуверенная ду…

Звякнуло стекло. Князь осекся на полуслове, а на меня закапало что-то прохладное, с приятным сладковатым запахом.

Пальцы, до синяков сдавившие мои плечи, разжались. Я упала назад — к счастью, на этот раз на подушку — и рискнула открыть глаза.

Максимилиан сверлил меня мрачным взглядом. С волос шакаи-ар стекала вода. Пахла она… странно. Чем-то сладковатым, мятным и смутно знакомым. Дэйр насмешливо смотрел на князя, сжимая неловкими пальцами стакан.

— Остыл? — ласково поинтересовался Дэриэлл через некоторое время. — Или надо еще одну порцию успокоительного употребить, внутрь?

А, вот что это за запах был! Ну, конечно, валериана.

— Нет, спасибо. Ну что, малыш, — мне показалось, что в синий взгляд прожигает не хуже газовой горелки. — Расскажешь, куда ты пропала на целый день и кто отделал тебя до потери сознания?

У меня в горле пересохло.

— Ну? — нетерпение в голосе князя не предвещало ничего хорошего. — Может, мне просто переворошить твои мозги? Конечно, это будет немного неприятно, когда ты так закрываешься, но что поделать…

«Открыться» после свидания с демоном я не могла при всем желании. Инстинкты — страшная вещь. Но и позволять Ксилю «взламывать» сознание мне не хотелось.

Поэтому, собравшись с духом, я скороговоркой выпалила:

— Ходила в лес… — и сдулась.

Полагаю, вид у меня был ну очень забавный. И наверняка жалобный. По крайней мере, князь перестал грозно сверкать очами и необидно расхохотался:

— По грибы?

— Вроде того, — мне удалось немного расслабиться. В конце-концов, не будут же они бить свою… героиню.

Но уже оттого, что Дэйру с Ксилем пришлось из-за меня поволноваться, я чувствовала стыд.

— Я тоже погорячился, — немного неловко признал Ксиль, присаживаясь ко мне на постель. В желто-оранжевом свете лампы его лицо казалось очень усталым и гораздо более взрослым, чем обычно. — Ведь знал же, что ты собираешься отправиться на охоту за Древним, но понадеялся на свою телепатию, думал, перехвачу тебя до выхода… И прошляпил. Только после обеда догадался спросить у Лиссэ, когда она вернет нам тебя. И получил в ответ удивленный взгляд, — князь дернулся. На Дэйра я даже смотреть не рискнула — если уж Максимилиан изволновался, то что было с моим аллийцем?

Чувство стыда за свое детское поведение стало жгучим и острым.

— Мне надо было попробовать, — упрямо проговорила я вслух, убеждая больше себя, чем их. — И все обошлось хорошо.

Максимилиан ничего не сказал. Только отвел глаза и погладил мою щиколотку — осторожно, поверх одеяла. Молчание нарушил Дэриэлл:

— Когда-нибудь, всего один раз, ты не сможешь сказать, что все обошлось. И этого раза, Нэй, хватит, чтобы разрушить всю твою жизнь.

Он медленно сжал и разжал пальцы, словно любовался работой механизма. От этого мне стало жутко. Люди не должны воспринимать себя просто как кусок плоти. И тем более — мой заботливый, добрый, отзывчивый Дэриэлл.

— Я сделала это ради тебя, — в порыве почти болезненной нежности созналась я. — Чтобы помочь…

— Ну и глупо, — с деланным равнодушием откликнулся Дэриэлл, не глядя на меня. Только в темноту за окном, где медленно кружились пушистые хлопья снега. — Вряд ли мне как-то поможет то, что преступника поймают. Мстить я не желаю. Зачем? Это бессмысленно. Гораздо легче простить и забыть… И жить дальше. И уж совершенно точно я не хочу, чтобы одна молодая, талантливая, добрая равейна пострадала из-за старого калеки.

— Не прибедняйся, — Максимилиан среагировал раньше меня, вскинув голову и грозно сверкнув глазами. — Старый калека, скажешь тоже! Ты — одно из самых прекрасных и удивительных созданий, которых я встречал.

В устах Северного князя эта пафосная фраза прозвучала совершенно обыденно и до оторопи искренне. Но Дэйр только неопределенно качнул головой:

— Главное не то, что снаружи, а то, что внутри. А я себя ощущаю именно калекой. И старым.

— Дэйри, ты вовсе не калека! У тебя сейчас просто депрессия и… — подскочила я на кровати, откидывая одеяло, но Дэриэлл прервал мою речь:

— Я знаю, что ты хочешь сказать, Нэй. Поверь, не в депрессиях дело. Я вовсе не желаю умереть — строю планы на будущее лето, развлекаюсь, как могу, и прочее, и прочее. Но так получилось, что сейчас моя жизнь — гораздо менее ценная, чем твоя, или князя, я уж не говорю о Меренэ.

— Глупости, Силле. Все жизни одинаково ценны… точнее, бесценны.

— Но целители и пророки всегда немного бесценней, чем простые парни, — усмехнулся аллиец на реплику князя. — Если раньше тот же Леарги выцарапал бы меня из лап врагов, не скупясь в средствах, то сейчас он легко пожертвует своим бастардом ради высокой цели. Или низкой. Или просто потому, что не захочет мараться…

— Кстати, о Леарги, — с нажимом произнесла я, пытаясь увести разговор в сторону от похоронно-пессимистической тематики. — Мне нужно рассказать вам кое-что очень важное. Это по поводу расследования… и у меня будет просьба к тебе, Дэйр.

— Ну, если ты уже нормально себя чувствуешь, то можно и о деле поговорить, — вынес он вердикт. — Только не здесь. Пойдем в столовую, что ли…

— Да, можно будет достать вишневое варенье и заварить чаю! — со слишком уж бурным для искреннего энтузиазмом подхватил идею Ксиль. — Вставай, Найта, хватит уже валяться под одеялом.

— Идите пока, а я переоденусь. Не бродить же в доспехах по дому, — предложила я.

Заодно появится время обдумать все и составить хотя бы примерный рассказ и план действий.

Тем временем погода за окном изменилась. Задул сильный ветер, и ленивый вальс снежного пуха превратился в хаотическое, злое мельтешение. Время от времени стекла почему-то начинали дрожать, и тогда появлялось пугающее чувство. Казалось, что еще немного — и хрупкая прозрачная пластинка треснет, раскрошится, и в дом ворвется вьюга, бешеная, неукротимая и безжалостная.

Что творилось сейчас на улице, где жалобно скрипели в саду яблоневые ветки, а ветер потерянно носился между обледенелыми стволами, завывая, как по покойнику — и подумать страшно. Такие снежные и вьюжные декабри — редкость для Кентал Савал.

Но этот, наверное, войдет в историю.

— Что так долго? — ворчливо поинтересовался Максимилиан. После вспышки праведного гнева и возмущения моим безответственным поведением князь впал в другую крайность — инфантилизм. Это выражалось в том, что страшный и ужасный шакаи-ар забрался с босыми ногами в кресло, трогательно подтянул колени к подбородку и взирал на мир из-под разлохмаченной челки мультяшными глазами.

Дэриэлл сидел на противоположной стороне стола, механически расплетая косу. Эта картинка сошла бы за печальную, если бы не огромный надкусанный бутерброд с мясом, сыром и помидорами, который Дэйр гипнотизировал взглядом.

Я хихикнула.

— Что? — одновременно вскинулись Максимилиан и Дэриэлл. Я почувствовала умиление: такие разные — и такие похожие! Словно было нечто глубинное, что объединяло их. Как слова, которые зарождались в сердце Дэриэлла — и в тот же миг срывались с губ князя.

— Ничего, — надеюсь, получилось достаточно невозмутимо. — Просто нервное.

— Ну, конечно, — подозрительно фыркнул Ксиль. Дэриэлл только вздохнул, тряхнул головой и потянулся к бутерброду.

Мне, если честно, даже стало немного завидно. Желудок заурчал. Кажется, я сейчас бы даже от растворимого супа не отказалась! Еще бы, целый день провести на ногах, рассекая по заснеженным лесам, а потом вдобавок от демона схлопотать по шапке. Кто угодно проголодается!

— Хочешь перекусить? — усмехнулся Дэйр. Уж он-то меня всегда читал без всякой телепании. — Подожди тогда, сейчас этот лентяй выберется из кресла и сделает тебе такой же бутерброд. Мне он нож в руки не дает. Как нянюшка, на самом деле.

Князь без споров поднялся и бодро застрогал на кухонном столе — хлеб, копченое мясо, сыр… у меня слюнки потекли. Я как представила, что впиваюсь в это облагороженное подобие «студенческого» бутерброда зубами… Даже без чая сойдет, всухомятку… и без помидоров…

— А этот самостоятельный придурок себе чуть полпальца сегодня не отхватил, — Максимилиан наградил Дэйра ласковым взглядом из-за плеча. — Ну уж нет, если он не собирается переходить под мое крыло и становиться одним из нас… — Ксиль сделал выразительную паузу и лихо разрубил помидорину на две неравные части. Меньшую тут же и слопал. — Так что я лучше помогу ему нарезать хлеба сейчас, чем потом буду пришивать палец.

— А сумеешь? — иронично переспросил Дэриэлл. Я только сейчас заметила, что рука у него перебинтована.

Нет. Не калека, конечно.

Но, боги, как же ему трудно приходится!

— Научусь.

Пока Ксиль готовил третий бутерброд, для себя, я коротко пересказала свою эпопею — от судьбоносного решения самостоятельно разобраться с Древним и до того момента, как мои пальцы раздавили телепорт.

Последние слова звучали уже в гробовой тишине. Две пары глаз, ярко-синие и черно-зеленые, смотрели на меня так пристально, будто душу вытягивали.

— Я думаю… — произнести это было невероятно трудно. — Я думаю, что возлюбленный Меренэ — демон. Древний.

— Рэй? — тихо произнес князь. — Ты уверена?

Такой очевидный вывод, такой простой. И как много стоит за ним! Еще одна разрушенная судьба, опустевшая грудь… Ведь Меренэ любит его, по-настоящему любит!

— Да.

Я ведь почувствовала рядом с тем Древним наследницу. И ее безумную, невероятную любовь, которой не место было в расчетливом сердце Кмерны.

Слишком сложно. Мы не можем оставить все, как есть… Но и пойти с такими выводами к Меренэ — тоже.

Остается только один путь.

— Дэйр… Скажи, а ты можешь организовать нам встречу с твоим отцом? Тайно и быстро. Можешь?

— Да. Наверное. У меня есть способ связаться с Леарги напрямую… В экстренном случае, — задумчиво кивнул Дэриэлл. — И, кажется, мне придется им воспользоваться. Другого пути нет. Вся информация, которая поступает с официальных источников, проходит через мою сестренку. А Мер не допустит того, чтобы ее любовника очерняли.

«Это если она еще не поняла, с кем связалась, — мрачно заметил про себя Максимилиан. — А если поняла… то, скорее всего, в Пределах зреет заговор. Возможно, целью его является смена власти. Иначе зачем какому-то Древнему связываться с самой наследницей. Демоны не умеют любить.»

Мне, как никогда, хотелось, чтобы Ксиль ошибался. Чтобы все это было просто дурацким совпадением.

— Что за способ? — спросила я вслух, потому что пауза затянулась.

Вместо ответа Дэйр невесело улыбнулся… А потом медленно поднялся, подошел ко мне, обнял…

Горячие губы коснулись моего лба. А наглые пальцы скользнули за шиворот, вытягивая кольцо на цепочке.

— Это старая вещица, — прошептал Дэриэлл мне в висок. — Кольцо принадлежало моей матери. А Ирсиль, в свою очередь, его подарил Леарги… У этого украшения, Нэй, есть одна милая особенность. Его владелец может мысленно связаться с любым из прежних хозяев кольца… За исключением уже мертвых.

Широкий золотой ободок, усыпанный темно-зелеными камнями, легко скользнул на безымянный палец аллийца.

— Ну что, отец мой, — хохотнул Дэйр — то ли сбрасывая напряжения, то ли иронизируя по поводу ситуации. — Пора нам перекинуться парой слов.

А мне внезапно вспомнилось, как Айне сказала: «Всего двумя словами я могу изменить мир. Это и значит — быть пророчицей. Скверное занятие, Найта…»

И сейчас, в эту секунду я очень хорошо поняла, что она имела в виду.

Решать чью-то судьбу, даже будучи уверенной в собственной правоте — страшно.

Но выбора не было.

Кто не рискует — тот не выигрывает.

Глава 17. Вьюга и кровь

Некоторое время Дэриэлл стоял неподвижно, оглаживая кольцо большим пальцем. Я, как загипнотизированная, наблюдала за размеренными движениями. В какой-то момент расслабленный палец соскочил с ободка на острый уголок оправы изумруда… и инстинктивно дернулся.

Меня как водой окатило.

Случайность — или Дэйр все же что-то почувствовал?

Только бы второе — ведь это значило бы, что у него… у нас есть шанс!

Дэриэлл резко выдохнул и открыл глаза:

— Нас примут. Отец очень удивился, когда услышал меня — он не ожидал, что я когда-нибудь воспользуюсь его подарком. Но согласился выслушать то, что мы пожелаем сказать. Прямо сейчас.

— Сейчас? — немного растерялась я. Одно дело — посплетничать со своими мальчиками, и совсем другое — нажаловаться правителю на его собственную дочь. — Ты имеешь в виду — с утра?

— Нет, прямо сейчас, — с мрачной иронией повторил Дэриэлл, проворачивая кольцо камнем внутрь. — Через минуту активируется портал. Нам нужно взяться за руки…

— Скромно и целомудренно? — с интересом уточнил Ксиль, откидывая с лица прядь волос. Я наоборот быстро расстегнула заколку, занавешивая шрамы косой челкой. Пусть вижу хуже, зато чувствую себя увереннее. — Или обнимемся, как полагается… э-э… близким людям?

Дэриэлл подавился смешком:

— Ну, если мы перенесемся в зал, сжимая друг друга в горячих объятиях, то Леарги точно удар хватит, это я как целитель говорю… — он осекся, а потом вдруг встряхнулся — и улыбнулся нам, залихватски подмигнув: — Ладно, детишки, давайте сюда ваши ладошки.

— Как прикажете, дедушка, — князь продемонстрировал хищный оскал. Ясно, что несерьезно, но даже мне стало не по себе.

— Вы еще поговорите у меня, юноша, — шутливо пригрозил Дэйр, и вдруг охнул, торопливо хватая нас за руки.

Я зажмурилась.

Перенос был ужасно неприятным — желудок словно крюком дернуло к горлу, мышцы свело судорогой… Вот они, хваленые древние артефакты! Нет уж, я за цивилизацию. Рядом пробормотал что-то жалобно-ругательное Ксиль — ему тоже крепко досталось. А вот Дэйр отнесся к такой «комфортной» телепортации на удивление спокойно.

«Марку держит, — прокомментировал это про себя князь. — Тоже мне, несгибаемый мужчина…»

«Не всем же вести себя, как ты!» — заступилась я за Дэйра. Уф, голова, вроде бы, уже не кружится, можно и осмотреться… Наверное. Нет, если открою сейчас глаза, точно замутит.

«А я себя как-то не так веду?» — совершенно искренне удивился Максимилиан.

Съязвить что-нибудь в ответ я не успела, потому что Дэриэлл внезапно шагнул вперед, выпуская наши ладони.

— Добрый вечер, Леарги.

Открывать глаза резко расхотелось. Сразу вспомнилось, что свитер у меня огромный — утонуть можно, спортивные штаны длинноваты, а носок заштопан на левой пятке

Хорошо хоть в домашних тапочках не перенеслась.

— Добрый вечер, Дэриэлл, — немного удивленно поприветствовал сына правитель. Я прислушалась, привыкая к аллийской речи. — Надо было предупреждать, что придешь не один.

Воцарилось неловкое молчание. Я, пересиливая дурноту после неудачного перемещения, открыла глаза, болезненно щурясь — и тут же шагнула вбок, к Максимилиану. Князь, с пониманием усмехнувшись, приобнял меня, притягивая к себе. Опора и поддержка — во всех смыслах. Вот теперь можно было и оглядеться…

А у Леарги, похоже, за долгую-предолгую жизнь сформировались очень странные пристрастия в интерьерах. Гигантизм цвел пышным цветом — куда там человеческим королям! Больше всего комната по размерам походила на спортзал в среднестатистической школе. Стеклянный потолок возносился на добрых двенадцать метров. Покои, очевидно, располагались на очень большой высоте — снег не успевал скапливаться на крыше, его буквально сдирало жесткими порывами ветра. Две стены, справа и прямо передо мною, тоже были прозрачными. Снаружи бесновалась вьюга, швыряя в стекло целые охапки белого пуха. Освещалась комната очень скудно — несколько свечей с резким цветочным ароматом да багрово мерцающий камин в углу. И поэтому казалось, что она плывет в снежном море — хрупкое убежище посреди бури, ненадежный кораблик, тоненькая хрустальная скорлупка…

Две другие стены отдаленно напоминали дубовую кору — темные, бугристые. В очаге с мерцающими углями я могла бы поместиться целиком, всего лишь слегка наклонив голову.

Пол был застелен черно-зеленым покрытием, похожим на мох или на очень густую шерсть. Он слегка пульсировал теплом, словно живое существо. Мне мерещилось, что вот-вот послышится мурлыканье… Наверное, для мага уровня Леарги нарастить настоящую шкурку вместо паркета — плевое дело. Но на меня, наивную равейну, это произвело такое впечатление… Закачаешься. Пушистые кресла-»мешки» ассоциировались почему-то с теми, что совсем недавно появились и в человеческих городах. Из-за коричневого цвета обивки сиденья смахивали на пеньки.

В одном из таких «пеньков» и устроился Леарги — уютно до безобразия. Винно-красные волосы свободно лежали на плечах и груди, укутывая правителя, как атласное покрывало. В мягко мерцающем неофициальном костюме я опознала савальский шелк — только не черный, как мои доспехи, а золотисто-коричневый. Справа в воздухе парил светильник, слева — бокал с чем-то волшебно красивым на вид и наверняка сильно алкогольным. Одну ногу правитель подогнул под себя, второй — небрежно покачивал, скользя подошвой по зеленой «шкуре» на полу. У меня мурашки по спине пробежали, стоило представить, как ворс щекочет узкую ступню. В руках у Леарги была раскрытая книга, и он глядел на нас поверх страниц немного рассеянно.

Бездна, как мы не вовремя! Владыка Ллиамат, наверное, собирался отдохнуть после тяжелого дня — у правителей все дни не из легких — услышал Дэйра и подумал, что тот хочет помириться… Вот и пригласил к себе сына — так сказать, поболтать по-домашнему.

А Дэриэлл притащил нас.

— Полагаю, вас привели неотложные дела? — прервал затянувшуюся паузу Повелитель, захлопывая книгу. Фолиант рассыпался искрами — мгновенная телепортация. Я на секунду прониклась завистью к умениям Леарги.

«Посмотрим, что ты скажешь, когда доживешь до его лет», — хмыкнул Максимилиан и непринужденно шагнул вперед — вместе со мной, зараза! — перехватывая инициативу в беседе у замешкавшегося Дэриэлла.

— Если эти дела отложить, то разложение Пределов зайдет уж слишком далеко, — пошутил князь, ободряюще сжимая мое плечо. — Кстати, о моральном разложении. Скажите, Леарги… а если ответственным за покушение на Дэриэлла окажется близкий вам человек, вы все равно покараете его по всей строгости закона?

— Разумеется.

— Даже кого-то очень-очень близкого?

Темно-зеленые глаза правителя нехорошо сузились.

— На что вы намекаете, князь Максимилиан? — судя по тому, как Леарги произнес имя, он еще не забыл спора в лаборатории. И уж точно не простил.

Но Ксиль только нетерпеливо поморщился:

— Я не намекаю, я говорю открытым текстом — у нас есть основания подозревать вашу дочь и наследницу. Меренэ.

— Она не могла и подумать о том, чтобы замахнуться на дар целителя, — отрезал Леарги.

— А ее возлюбленный? — вмешался Дэриэлл. — Рэй или как его там? Он-то мог? Вы помните, что говорила Найнэ перед смертью? — Леарги дернулся. — «Он велел передать — с днем рождения, змейка». Как ты думаешь, отец, что это за таинственный «он»?

— Дэриэлл, молчи! Не возводи на сестру напраслину! — Леарги вскочил с кресла, шагнул к сыну… и вдруг словно на стену наткнулся. Отступил назад, проводя рукой по лицу — как будто паутину сбрасывал. Развернулся, подхватил бокал, осушил в один глоток. — Молчи. Молчи. Как будто я не вижу! Как будто я сам об этом не думаю!

И с размаху даже не опустился — упал в кресло.

«Боги, — подумалось мне. — Как же замучила правителя Меренэ, если он — мудрый, древний и сильный — позволяет себе срываться при посторонних?»

«Это не усталость. Это темперамент Ллиамат, — только и хмыкнул про себя Ксиль. — Да и Леарги — не из тех правителей, которым нужно поддерживать свой авторитет безупречным самоконтролем. На Леарги в Пределах смотрят, как на живого бога. Все, что он делает — верно по определению».

И, словно подслушав мысли Максимилиана, правитель успокоился. За одно мгновение — так прекращается, словно по щелчку выключателя, тропический ливень.

— Я знаю, что избранник моей дочери не принадлежит к аллийскому народу, — негромко произнес Леарги. О мгновенной вспышке эмоций напоминал только опустевший бокал, медленно вращающийся в воздухе. Глаза Повелителя казались почти черными — темные провалы с угольными точками-зрачками. — Скорее всего, он шакаи-ар. Меренэ уже давно питает теплые чувства к вашему народу, пусть и выказывает противоположные. Вы, Максимилиан, тоже пришлись ей по вкусу, — внезапно улыбнулся он. — Верно, не зря вас называют князем Илори-нир, Воистину Чарующим. Даже я склонен согласиться с этим титулом.

— Спасибо за комплимент, конечно, но вообще-то у наших девочек и мальчиков успехом пользуются совсем другие типы внешности. Более… взрослые, — улыбнулся Ксиль краешками губ.

На белой шелково-нежной коже проступил легкий румянец. Скромно опустились ресницы, скрывая хитрющий блеск синих глаз. Сразу вспомнила я давние слова князя: «Нет, Найта, у меня нет девушки… Но многие девушки почему-то думают, что у них есть я».

Лицо опалило жаром. Вот ведь… любитель пококетничать! И, бездна, с кем — даже с Леарги!

— Я вроде больше по жестоким убийствам и разным безрассудствам, — продолжил между тем Ксиль, и улыбка его стала мечтательной. — А вот настоящие красавчики — это Ле ру, Димитрас, Акери и Грей. Мне до них, как до неба… — добавил он немного завистливо. А я вдруг поймала взгляд Дэйра, направленный на Ксиля — почти такой же возмущенно-восхищенный, как и мой. — Но вернемся к интрижкам Меренэ. Скажите мне честно, Леарги, — голос Максимилиана стал глубоким, вкрадчивым, пробирающим до мурашек. Даже мне, на которую князь не собирался давить, захотелось выложить все, как на духу. — Вы хоть раз видели этого Рэя?

— Нет, — скованно ответил Леарги. Я машинально соскользнула на другой уровень зрения — и чуть не задохнулась от сладкого ужаса. Ксиль будто источал ядовитое сияние. Оно разливалось, словно густая патока, хищно окутывая правителя тяжелым пологом. Волшебство Леарги — острые вспышки-ножи — вспарывало эту удушающую пелену… но порезы быстро затягивались. Как кисель резать. — Князь, прекратите давить на меня. Это может расцениваться, как покушение на свободу воли правителя. Не слишком хороший довод в пользу заключения тройственного союза между равейнами, шакаи-ар и аллийцами.

Максимилиан улыбнулся — легко, непринужденно. Как будто понятие «угрызения совести» в его лексиконе отсутствовало напрочь.

— Ладно, договорились. Иногда случайно получается, — он застенчиво хлопнул ресницами. Пай-мальчик. Ну, да, конечно. — Значит, не видели. А как вы отнесетесь к известию, что возлюбленный Меренэ, возможно… — он осекся.

И я закончила за него, хмелея от собственной храбрости:

— Возможно, демон. Древний.

Леарги резко выпрямился. С уст его сорвалось что-то вроде «Глупости!» или «Что за бред!», но в самом что ни есть нецензурном варианте.

Дэриэлл, слегка нахмурившись, кинул на меня странный взгляд: поняла или нет?

Ну, сказала «а» — говори и «б».

Я шагнула вперед… и тут же назад, упираясь спиной в грудь Максимилиана. Князь успокаивающе обнял меня и ласково дунул в затылок.

«Не стесняйся, малыш».

— Понимаете, мы считаем, что те покушения, которым подвергался Дэйр в последние месяцы, и выходка Найнэ — звенья одной цепи, — пустилась я в объяснения, с каждым словом смущаясь все больше. Только бережно поглаживающая мое плечо ладонь Максимилиана не давала скиснуть окончательно. — И поэтому я сегодня отправилась туда, где на Дэйра напали совсем недавно… это в Кентал Савал, там такая дубовая роща есть, и в ней грибы… — я запуталась в словах и умолкла. Князь чувствительно ущипнул меня за плечо.— Ой! — комок в горле, мешавший говорить, куда-то делся от неожиданности. — В общем, я проследовала по нитям к самой поляне, где Дэриэллу вкололи снотворное, а потом…

— Подождите, Найта, — в глазах Леарги мелькнула тревога. — Какое еще снотворное? Какие еще покушения? Это было не первым?

— Последние месяцы на вашего дорогого сына идет охота, а вы узнаете об этом только сейчас? — невесело хохотнул Максимилиан. — Я понимаю, что отношения у вас неважные, но все-таки…

Леарги прожег его злым взглядом исподлобья — словно вспыхнули колдовские зеленые угли за багровой пеленой шелковых прядей. Ксиль и бровью не повел, конечно… А я, невольно затесавшаяся между князем и правителем, опять закостенела, чувствуя, как заходится сердце.

— Это не твое дело, — мягко прервал князя Дэриэлл и шагнул ко мне. Теплая ладонь ласково легла на волосы. — Нэй, продолжай. Потом разберемся, у кого какие отношения и кто чего не знал.

Я медленно выдохнула, пытаясь справиться с волнением — и уставилась в снежное мельтешение во тьме за плечом Леарги. Все-таки легче, чем смотреть ему в глаза, рассказывая, в чем мы подозреваем Меренэ.

Дочь. Преемницу.

«Двенадцатый этаж, не меньше, — машинально отметилось в сознании. — Такой ветер бывает только на высоте, где ему зацепиться не за что…»

Интересно, каково это — оказаться в центре подобной бури?

— Мне не сложно проследить путь какого-нибудь уникального существа — сильной равейны, шакаи-ар высокого ранга, истинного ведарси. Такова уж природа моего дара, — лихорадочное биение в груди потихоньку начинало униматься, становиться размеренней, словно сердце постепенно очаровывалось хаотичным кружением снега за стеклом. — А прикоснуться к нити Древнего — все равно что схватиться мокрыми руками за оголенные провода. Мимо не пройдешь и ни с чем не перепутаешь. Опыт столкновения с демонами у меня, к сожалению, уже есть. И достаточно обширный… Иногда кажется даже, что все Древние, попавшие в этот мир, охотятся только на меня, — губы дернуло нервной улыбкой. — Или на моих… друзей. В общем, — собралась я с мыслями, — нужная нить нашлась быстро. А на другом ее конце отыскался демон, самый настоящий. И… очень могущественный. Действительно Древний, а не просто какое-то недоразумение с тонкого плана, которое накачали силой.

Словно вьюга за шиворот лапу запустила… Я поежилась.

— Мне легко представить себе такое существо, — задумчиво произнес Леарги, качнув кистью. Бокал в воздухе перевернулся — и медленно наполнился темно-красной жидкостью с золотистыми искрами. Как в фильмах про шакаи-ар… только это вино пахло не ржавчиной, а медом. — Я помню Первую войну. И тех, первых шакаи-ар. Тогда еще — Древних, пришедших с иного плана, а не кровавых детей этого мира. Но что же заставило вас, Нэй…

Пауза затянулась. Он текуче огладил пальцами выпуклые стенки бокала. Темно-зеленые глаза с угольным ободком по краю — как у Дэриэлла — поймали мой взгляд, как в ловушку. Если бы не теплые руки Максимилиана и его улыбка, невидимая, но ощущавшаяся на каком-то глубинном уровне — так слепые чувствуют солнце — вряд ли бы мне удалось сохранить ясность мыслей.

— …Что же заставило вас, Нэй, посчитать, что моя дочь как-то связана с этим демоном?

— Я видела ее там.

Вот так, просто.

— Вы видели?… — голос Леарги был мягким — поверхностное, лживое впечатление. — Меренэ — или, может быть, иллюзию? Внушение? Древние коварны…

На меня вдруг накатила усталость пополам с облегчением. Наверное, нельзя слишком долго балансировать на грани нервного срыва — или сваливаешься в истерику, или в холодную рациональность. Это было почти похоже на транс — отстраненная и абсолютная уверенность в собственной правоте.

— Ну, не видела. Чувствовала… Что толку спорить? — я небрежно пожала плечами, насколько позволяли объятия Максимилиана. — Позовите свою дочь, попросите ее познакомить нас с Рэем. Поверьте, если я окажусь не права — первая обрадуюсь и с удовольствием принесу извинения. Идет?

Леарги криво улыбнулся и сделал глоток вина.

— Откровенно говоря, не самая выгодная сделка в моей жизни. Но другого выхода я действительно не вижу. Вы подождете немного? У Меренэ нет такого замечательного артефакта, — он кивнул на кольцо Дэриэлла, — который позволил бы ей перенестись мгновенно из любой точки дворца в мои покои. Слишком много защитных плетений вокруг. Пожалуй, — Леарги усмехнулся, — подобное смог бы провернуть только шакаи-ар или Древний. Вот вы бы, князь, сумели пройти сквозь защиту?

— С развернутыми крыльями — запросто, — хмыкнул Ксиль. — Только зачем мне это надо?

— Это был абстрактный интерес, — Леарги поднялся, залпом осушая бокал. Ох, что-то мне подсказывает — далеко не второй за этот вечер. Может, причина эмоциональности Повелителя — в вине? Забавная идея. — Не берите в голову…

Щелчок пальцами — и бокал рассыпался искрами, как и книга до того. Леарги не спеша поднялся и пересек комнату, замерев у дальней стены. Еще вспышка магии — и часть «коры» растворилась, обнажая хрупкую зеркальную грань. По тускло сверкающей поверхности кругами разошлись голубоватые блики — признак настройки портала.

Губы Леарги шевельнулись — кажется, он уже связался с дочерью и теперь объяснял ей суть ситуации.

— Надеюсь, надолго это не затянется, — я нетерпеливо переступила по теплому коврику с ноги на ногу и развернулась, со вздохом утыкаясь у успокоительно-сильное плечо Максимилиана. — И еще надеюсь, что мы ошибались. Может, и нет никакого демона?

Ксиль хмыкнул. Я зажмурилась — крепко, почти до боли.

— Найта, ты хоть сама-то в это веришь?

— Нет, — шепнула я. Мир сузился до гладкой ткани под щекой, до свежего травяного запаха и алых пятен перед глазами. — Знаешь, а тот Древний был очень сильным. А вдруг мы не сможем с ним справиться?

Князь промолчал. А Дэриэлл просто шагнул вперед — почти беззвучно — и обнял нас. Обоих.

— Справимся, конечно. В последнее время многовато несчастий падает на наши головы, — теплый смешок шевельнул волосы на затылке. — Пора бы уже положить этому конец.

Кажется, целую минуту я верила в то, что все будет хорошо. Забыла о вьюге, о страхах, о том, что руки Дэриэлла, дарующие поддержку, не чувствовали ничего…

А потом стеклянно отзвенело эхо пространственного перехода — Меренэ почтила нас своим присутствием.

— Я здесь, отец. Рэй, к сожалению, не может прийти, но я готова ответить на все вопросы вместо него.

В голосе наследницы, глубоко под слоями ядовитого льда, мне почудилась неуверенность. Но момент чуда уже был разрушен — и мы быстро отстранились друг от друга. Единое целое вновь распалось на три осколка.

— Жаль, что не удастся увидеть вашего драгоценного избранника, — едко заметил Ксиль, выступая вперед. — Ну ладно, видеть вас, Меренэ — это уже само по себе большое удовольствие.

Я хмыкнула — последняя фраза была, скорее, проявлением самоиронии, чем выпадом в сторону наследницы. Меренэ выглядела шикарно — в строгом темно-зеленом платье с серебристым растительным орнаментом, идеально уложенными в сложную прическу волосами… Кажется, Леарги отвлек дочь от какой-то вечеринки.

На фоне блистательной Меренэ мои нелепые носки и вытянутый свитер представали в совсем уж неприглядном свете.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась я и сникла под холодным взглядом наследницы.

— Не очень-то добрый, раз вы собрались обвинять моего Рэя в серьезном преступлении, — оскалилась Меренэ, решительно приближаясь к нам. Леарги молча последовал за ней — в шаге позади. То ли поддерживая дочь таким образом, то ли наоборот — не давая ей уклониться от беседы. — А ты, девчонка, попробуй еще раз повторить свои инсинуации — только уже в лицо, — прошипела она с почти неконтролируемой яростью. — Ну же, давай! Как, по-твоему, я путаюсь с демоном? Пытаюсь убить целителя?

«Еще как!» — хотела выкрикнуть я, только чтобы ее заткнуть. Но тут Максимилиан решительно отстранил меня и ступил вперед, почти вплотную к Меренэ.

— Один вопрос, наследница, — кипящая синь взгляда прожигала насквозь даже меня — что же чувствовала тогда сама Меренэ? — Твой любовник — Древний?

Я как будто опять упала в его крыло — такой шквал эмоций накрыл с головой. Не попытка пробить щиты магией — нет, с мастерицей ментальной сферы Ксиль бы не справился… Куда уж ему!

Но он и не собирался распутывать чары. Не обязательно идти сложным путем — есть и простой. Ошеломить, заставить ответить — человек не компьютер, для того, чтобы защитить информацию, мало составить «программу». Нужно еще обладать желанием сохранить свою тайну.

А Меренэ… наверное, она просто устала держать все в секрете.

— Да, — сорвалось с губ аллийки. — Но он ни в чем не виноват! — крикнула она отчаянно, отступая назади падая в объятия Леарги. — Он не виноват, он любит меня!

— Мер… — хрипло выдохнул Леарги. — Это же не может быть правдой… Просто не может!

Неверие, шок, какая-то иррациональная обида — вот что выплеснулось в словах повелителя. И совсем близко — торжество в глазах Ксиля. И — искаженное от жалости лицо Дэриэлла.

И мой жгучий страх.

— Все-таки не надо было отпускать тебя одну, любимая.

Одна простая фраза, произнесенная мягким, мурлыкающим голосом произвела впечатление приставленного к шее лезвия.

Холодея от суеверного ужаса, я обернулась.

Высокий мужчина, гибкий, светловолосый и светлокожий — ничего особенного, на первый взгляд. Открытое, располагающее лицо, как у учителя в школе. Тонкие, улыбчивые губы, легкий румянец на скулах… И жуткие, невозможные, ледяные глаза — словно голубой иней, без белка, с зеленоватым вертикальным зрачком.

— А вот и ты, маленькая вкусная равейна, — ласково произнес демон. Я почувствовала, как начинают меленько дрожать коленки. — В тонких сферах ты выглядела интересней. Какой у тебя ранг? Аш-равейна? Каэль? — он неспешно шагнул вперед, окутываясь мерцающим золотистым облаком… так похожим на ту самую пыльцу.

— Каэль, — быстро соврала я, отступая назад.

— Жаль. Впрочем, сойдет. Я давно не ел.

Рядом судорожно дернулся Дэйр, втягивая сквозь зубы воздух. И от этого короткого полувздоха-полувсхлипа меня швырнуло в адреналиновую волну.

Сознание вдруг стало кристально ясным. Мир выцвел. Заострились очертания предметов. Прежней осталась только безумная черно-белая метель за стеклом.

Нити мягко завибрировали, натягиваясь до невозможности между двумя полюсами — моей непроглядной тьмой и лживым сиянием Древнего.

«Рано», — ровно прозвучало в голове. С отстраненным удивлением я поняла, что эта мысль принадлежит мне… другой мне. Той, что, без сомнения, справится с силой эстаминиэль, если понадобится защитить любимого.

Которого из двух?

Обоих!

— Меренэ, сладкая, иди ко мне, — с легким укором произнес Рэй. — Ну же, красавица. Ведь все это для тебя.

— Рэй, что ты собираешься… — начала аллийка и осеклась, вглядевшись в мельтешение золотой пыльцы. Как его видят маги? Наверное, чем-то очень жутким. — Рэй! Ты же говорил мне! Клялся, что не трогал Дэриэлла! Ты… лгал?

Древний сделал еще один маленький шажок. Обострившееся зрение различало удивительные мелочи — переплетение серых нитей в рубашке Рэя, совершенную гладкость бархатистой кожи на его ладонях — ни линий, ни сгибов, беспорядочное мельтешение золотой пыльцы…

Облако качнулось вместе с ним. Смертельно опасное — я чувствовала это.

— Назад, — уверенно приказал Максимилиан. С тихим грозовым рокотом развернулись крылья — черный дым, пронизанный белыми молниями трескучих разрядов.

Древний замер — и усмехнулся.

— Мер, милая, — проговорил он, глядя в глаза Северному князю. — Зачем все эти упреки? Я не лгал тебе. К Дэриэллу на балу и близко не подходил — умница Найнэ все сделала сама, надо было лишь слегка подтолкнуть ее. А раньше… Меренэ, любовь моя, — голос его стал приторным, как патока. — Это все ради тебя. Тебя раздражал твой братец-бастард — неуязвимостью перед законом, даром целителя. Я разбил его неуязвимость. Тебе хотелось любви — я дал тебе любовь. Даже власть, моя милая, — мельтешение пыли ускорилось, — это всего лишь вопрос времени. И маленькое препятствие — твой отец… незначительное. Он задержался в этой жизни, не находишь? Но сегодня ночью ты станешь Повелительницей, а я — твоим супругом. Все, о чем ты мечтала, верно?

На Меренэ смотреть было страшно.

— Нет, — прошептала она. — Рэй… Зачем же ты так? — ее лицо исказилось, словно от боли. Наследницу трясло, как в лихорадке. Только крепкие руки Леарги не давали аллийке сползти вниз, на ковер. — Я думала, ты любишь меня…

Древний удивленно выгнул брови и рассмеялся.

— Конечно, люблю, моя милая. Ведь ты позволила мне войти в этот мир — свободным, а не рабом, как мои братья и сестры. Глупцы, связались с людьми — и попались в ловушку. Ничего, скоро мы придем на помощь к ним, нашим слабым родичам, — он опустил ресницы, пряча жуткие глаза. — Но для этого мне нужно убежище. Пределы прекрасно подойдут. Ты получишь любовь и власть, а я — возможность привести свой народ в новые миры. Разве это плохая сделка, моя милая Мер?

Леарги застыл, словно статуя — безразличный и спокойный. Нити вокруг него слабо дергались, словно маг тянул силу из пространства, собирая энергию для атаки. А Меренэ вдруг вздернула подбородок — надменно, как истинная дочь аллийского народа:

— Я не собираюсь жертвовать своим отцом и братом. И страну свою отдавать не собираюсь! А что касается власти… — ее голос стал обманчиво мягким. — Уже три тысячи лет фактически именно я управляю пределами. А на формальные титулы мне плевать.

— Неужели? — улыбнулся Древний. — Что ж, не хотелось бы вступать в схватку с тобой, моя сладкая. Поспи-ка лучше.

Из пылевого облака вокруг демона выстрелил длинный «язык»… и ударил в искрящуюся пустоту.

Я хохотнула — Леарги собирал силу не для атаки, а для портала.

И — завертелось.

Смазанной тенью метнулся к Древнему князь, отшвыривая Дэриэлла куда-то вглубь комнаты, за кресла. Я сосредоточилась — и дернула нити, разбивая прозрачный потолок.

В зал ворвалась вьюга. Снег на ковре, снег в воздухе… Снег вокруг сцепившихся Ксиля и Рэя…

Слабый тепловой разряд, приказ нитям — и снег превратился в водяную взвесь, облаком окутавшую половину комнаты.

Вода разрушает пыль, так?

Демон взвыл.

Угадала.

С разных сторон комнаты метнулись к Древнему силовые потоки — и развеялись без следа.

«Меренэ и Леарги? — пронеслось в голове. — Разве они не телепортировались за подмогой?».

— Прекратите! — крикнул Дэйр, выбираясь из-за кресел. — Вы же князя раните!

А потом вдруг что-то полыхнуло — ярко и страшно.

Ксиль коротко вскрикнул — и отлетел от удара огромной силы, впечатываясь в прозрачную стену. Стекло не выдержало, осыпалось вниз, в снежный ураган…

И князь упал вместе с ним.

Рэй медленно распрямился в облаке света — жуткий, алчный, голодный. Глаза сияли, как колдовские свечи.

Демон быстро скользнул по комнате взглядом — и метнулся вправо…

Вспышка огня — бесполезного перед силой Древнего.

Крик — искаженный от боли мужской голос.

Глухой удар. Еще один. И еще.

Я шагнула вперед, собирая силу для атаки. Языки пламени, пляшущие по ковру, высветили две фигуры.

Леарги, выставивший материальный щит из стеклянных осколков. Рэй, методично, как машина, бьющий кулаком в дребезжащую поверхность.

— Отец! — вскрикнула Меренэ. — Рэй, не надо! Прошу тебя!

Нити под моими пальцами скрутились в жгут, напитанный тьмой.

«Нэй, не смей вмешиваться, — четко раздался в голове голос князя. — Я в порядке. Рядом, выжидаю момент. Сейчас еще рано, пусть отвлечется…»

«Он убьет Леарги!»

«А тебе какое дело?» — почти зло.

Мне?

Я не знала. Но просто ждать не могла.

А потом вдруг случились одновременно две вещи.

Щит Леарги рассыпался.

И — метнулся к сцепившимся фигурам Дэйр, зажимая в руке осколок стекла. Кажется, Силле тоже было дело до Леарги.

— Нет! — взвизгнула я, дергая за нити, но Дэриэлл был уже рядом с демоном.

Один небрежный замах когтистой руки — и целитель осел на пол сломанной куклой.

Меня как током прошило.

Поток напитанных тьмой нитей ударил в Рэя, и Древний бессильно дернулся, завязнув в нем, как муха в карамели, утробно подвывая от боли.

Плохо. Он должен был просто сгореть.

А потом вдруг из полумрака соткался Ксиль — совсем близко. Мелькнули черные шакарские когти, князь ругнулся, обжегшись о невидимые нити…

По ковру покатилась беловолосая голова, разевая рот в беззвучном хохоте.

— Огня! — крикнул Ксиль.

Я замешкалась, концентрируясь на новой задаче.

Но Меренэ оказалась быстрее.

Пламя окутало и голову, и повисшее в нитях тело. На короткое время демон стал уязвим для огня, а из пепла восстают только фениксы.

Все кончено?

Легкие свело судорогой — от смешанного запаха горящей плоти, от металлического — крови, и чего-то совершенно отвратительного, будто гниющего. Словно на переводной картинке, из глубины пространства проступили цвета — оранжевое пламя, коричневый костюм Леарги, алая лужа крови на полу, масляно блестящая в неровном свете огня…

И — неподвижное, изломанное тело.

— Дэриэлл, — выдохнула я, на заплетающихся ногах ковыляя к целителю. — Дэйри, — плюхнулась на колени прямо в липкую кровь, не дойдя до него какого-то шага. Мокрый ковер скользил под руками, но я ползла, ползла, давясь воздухом, пока не оказалась рядом, не коснулась перемазанными пальцами бледных щек.

В животе у Дэйри зияла рваная дыра — отвратительная, влажная, дрожащая. Именно от нее исходил мерзкий запах. Я закашлялась.

С такими ранами не живут. Люди — нет. Но он же аллиец, значит, есть шанс?

— Нэй, — голос Дэйра был совсем тихим. И на удивление спокойным, почти отрешенным. — Нэй, ты плачешь?

— Нет, — шмыгнула я носом. — Дэйри, держись. Уже все позади. Ну зачем ты туда полез?

— Он… мог убить… Леарги.

Я оглянулась на правителя почти с ненавистью. Одна рука Леарги повисла безжизненной плетью — похоже, сломана, да еще в нескольких местах. Но Повелитель уверенно держался на ногах. Выражения его лица было не разобрать — то ли от застилающих глаза слез, то ли от сгустившегося мрака.

— Он чуть не убил тебя!

Губы изогнулись — слабое подобие улыбки. Дрогнули слипшиеся ресницы.

— Моя жизнь… не стоит ничего. А Леарги… правитель.

Леарги дернулся, как от удара.

— Т-с-с, — я приложила палец к губам, заставляя Дэйра молчать. — Тебе нельзя тратить силы. Потерпи, сейчас я наложу обезболивание на ткани вокруг раны, ладно? А потом придет целитель и…

— Нэй, — шевельнулись губы, щекоча палец. — Не надо. Я… не чувствую ничего. Только холод. Кажется… уже поздно…

— Нет, — язык вдруг стал непослушным. — Дэйри!

— Какая… удачная случайность… — он улыбался, о боги, улыбался! — Теперь тебе… не придется выбирать… Кажется… я разрываю помолвку…

— Дэйр, нет! — я отшатнулась — и тут же взяла себя в руки. Это старое, хорошо знакомое плетение — оно должно остановить кровотечение и замедлить процессы разрушения. А потом придет целитель и все будет хорошо. Обязательно!

Пальцы дрожали, никак не желая свивать из нитей узор. Дэриэлл затих.

Ну же!

— Найта, не надо, — ладони Максимилиана мягко легли мне на плечи, отстраняя. Я подчинилась, как в трансе — встала, сделала шаг назад, другой… — Дэйр прав — ты здесь не поможешь. Да и целитель — вряд ли. Просто не успеет. У нас есть минута, не больше. А потом…

— Не смей говорить так! — хотела крикнуть я, но голос сорвался.

Максимилиан обнял меня — ласково, успокаивающе.

— Тише, малыш. Успокойся. Ну, не дрожи…

Ноги у меня подкосились. Не будь Максимилиана рядом — я бы упала, а так просто обвисла в его руках, как кукла на шарнирах.

— Дэриэлл умрет?

Его руки напряглись.

— Не знаю, Найта, — тихо произнес князь. — Зависит от того, западали его предки на шакаи-ар, или это все досужий вымысел. Я почти уверен, что Силле — носитель регенов, но проверить это можно только одним способом.

Он осторожно отступил, выпуская меня из объятий. Я сделала несколько шагов назад, пока под ноги не попалась подпалина на ковре…

— Смотри, куда идешь, — устало попросила Меренэ, поддерживая меня под локоть. — А лучше — сядь.

Повинуясь щелчку пальцев наследницы, одно из кресел подлетело поближе и ткнулось мне под колени. Усаживаясь, я отвлеклась всего на мгновение, но когда вновь подняла глаза, Максимилиан уже не стоял, задумчиво скрестив руки на груди. Он опустился рядом с Дэйром на колени, осторожно отводя с его лица измазанные в крови золотистые пряди.

— Я никогда никого не обращал, — сказал он негромко и немного отстраненно, будто разговаривал сам с собою. Бледные пальцы ласково обвели скулы Дэриэлла, коснулись губ, посеревших, словно инеем покрытых. — Наверное, боялся брать на себя ответственность. У меня и детей-то никогда не было. По той же причине, пожалуй. За три с половиной тысячи лет, за полторы сотни законных браков и случайных связей, которых и вовсе не перечесть… Почти три тысячи лет княжения — и ни одного обращенного. В общем-то, я трус, — Максимилиан усмехнулся. За спиной у него разлетелись туманом крылья, размывая его силуэт. Я едва могла различить, как князь осторожно берет Дэриэлла на руки, отгибает воротник его свитера, обнажая беззащитную шею. — Но когда я увидел Дэриэлла, еще в болезненном сне после чудесного исцеления, попробовал его эмоции и кровь на вкус, то понял — это волшебное существо будет мне принадлежать. Он станет частью моего клана, моей семьи — все равно, как. Даже если Дэриэлл сам этого не пожелал, я нашел бы способ. Ты, Найта, не хотела разлучаться со своим целителем, и у меня появился повод. Спасибо тебе за это.

Максимилиан тихо рассмеялся, и в этом смехе слились воедино и голодное предвкушение, и неверие, и радость, и — запрятанный где-то очень глубоко — стыд.

— Наверное, подсознательно я уже считал его принадлежащим себе, — голос князя стал опасно глубоким. — Поэтому и защищал от всего и от всех. И позволял ему гораздо больше, чем другим — огрызаться, ненавидеть себя, и чувствовать мою заботу. Думал, что одной стрелой могу поразить две цели — и заполучить желанную игрушку, и порадовать тебя, Найта. Ты же так хотела, чтобы мы подружились, да? — тягучие интонации его голоса наполнило сладкое безумие, и Ксиль до суеверного ужаса стал похож Рэя. — А сейчас, когда вижу Дэриэлла сломанным, то понимаю, что немного увлекся приручением. Опять. Я не хочу, чтобы ты погас, — прошептал он Дэриэллу прямо в лицо, в сомкнутые плотно веки. — Ты — солнце, Силле. Солнце.

В крыльях замелькали разряды — все чаще и чаще, пока треск не слился в сплошной гул, а синеватые вспышки — в дерганое сияние, от которого приходилось жмурить глаза. Слова Максимилиана гулко отдавались в моей голове, как колокольный звон в пустой часовне — уже не речь, а телепатия.

— Солнце не может принадлежать никому. А я жадный. Я не отпущу тебя просто так. Я верну тебя, изменю так, как пожелаю, и сделаю своим. Интересно, ты возненавидишь меня за это?

Внутри сияющего шара будто граната разорвалась — брызнули в стороны потоки света и воздуха, взметая осколки стекла и обрывки ковра. Я только и сумела, что сжаться в комочек, предчувствуя удар, но кто-то из магов — Леарги с его тысячелетиями отточенными рефлексами или Меренэ — выставил щит.

Стало тихо.

Только все так же тоскливо завывала снаружи вьюга. Ветер, обдирая бока, протискивался сквозь разбитые окна и потолок, мстительно рассыпая вокруг охапки быстро тающего снега. Неласковый белый пух ложился на истоптанный ковер, на льдисто сверкающие стеклянные осколки, падал в багровые лужи на полу, оседал на согбенных плечах Леарги, на рваном платье Меренэ, на моих растрепавшихся волосах…

Белое на черном. Как седина.

Наследница всех Пределов, могущественный маг и эстаминиэль… Ни один из нас ничего не мог сделать, чтобы отпугнуть смерть.

Оставалось только надеяться. И ждать, пока не перестанет искрить туманный купол из крыльев. Пока не развеется черная дымка. Пока князь, пошатываясь, не шагнет сквозь магический заслон, даже не почувствовав его — шагнет, прижимая к груди укутанного в окровавленный свитер бледного аллийца с разлохмаченной косой…

И не скажет:

— Пора домой, Найта. Что-то я устал… Эй, ну ты же не могла уснуть, да?

Я встрепенулась, вскидывая голову. Ксиль стоял рядом, с Дэриэллом на руках, бледным до синевы, мелко вздрагивающим, как в ознобе.

Но живым. Определенно — живым.

— Максимилиан! — вскочила я на ноги и дернулась к нему… к ним обоим. Обнять, прижать, не отпускать…

— Тише-тише, — с усталым смешком уклонился Ксиль. Князь как-то весь осунулся, выцвел, даже сияющая синь глаз потускнела. — Не подходи ко мне, ладно? Я слишком плохо себя контролирую. Проголодался. Кто сможет отправить нас обратно, домой? — нарочито бодро обратился он к замершим аллийцам.

Первым опомнился Леарги.

— Князь, значит ли это, что мой сын…

— Жить будет, как и все мы, долго и счастливо, — немного раздраженно перебил его Максимилиан. — Правда, есть довольно большая вероятность, что вскоре начнется отторжение регенов. Как моих, так и его собственных, — губы князя растянулись, обнажая острые клыки. — Все-таки в нем маловато крови шакаи-ар. Будь между Дэйром и его предком из шакаи-ар еще одно поколение, и я не сумел бы провести обращение. Даже так, неполно, на короткий срок.

— То есть… — кашлянула Меренэ, с опаской поглядывая на брата, находящегося в тревожном забытьи. — Он не станет настоящим шакаи-ар?

— Только если сам захочет, — вздохнул князь, покрепче прижимая к себе драгоценную ношу. Дэйр слабо дернулся и вдруг с довольным ворчанием уткнулся ему в шею. Максимилиан никак не отреагировал на это. А слабая улыбка, скользнувшая по его губам, наверняка мне просто примерещилась. — Для того чтобы стать полноценным шакаи-ар, ему придется довольно долгое время ежедневно пить мою кровь, увеличивая количество регенов — его собственные к воспроизводству не способны, да и вообще их крайне мало. К тому же мне нужно будет периодически, раз в две-три недели, проводить обряды вроде того, которому вы только что были свидетелями. А это значит, что Силле придется полностью отдаваться в мою власть, — нехорошо усмехнулся Максимилиан. — Сомневаюсь, что такой гордец, как он, пойдет на это ради сомнительной чести быть шакаи-ар. Скорее всего, Дэриэлл откажется и по истечении некоторого срока вернется в норму, к прежнему состоянию. За исключением пары мелочей.

Тон его стал настолько каверзным и довольным, несмотря на усталость, что Леарги с опаской переспросил:

— Мелочей?

— Ну да, — безмятежно откликнулся князь, глядя на нас из-под густых ресниц. — Сущие мелочи. Клыки останутся в любом случае, если только он не попробует их вырвать… Впрочем, наверно, даже в этом случае они отрастут. Регенерация тоже никуда не денется, правда способен к ней Дэйр будет только после хорошей порции крови — лучше шакарской, насыщенной регенами, но и богатая на энергию аллийская сойдет. И, конечно, Дэриэлл ни в чем не сможет воспротивиться своему князю. Мне, — добавил он с совершенно неописуемым выражением.

— Как это — не сможет? — вновь эхом откликнулся Леарги, инстинктивно отступая на шаг назад. — Он станет… рабом?

Максимилиан скривился — но мне было ясно, что он во всю веселится:

— Фи, как грубо. Но можно и так сказать. Подопечный получает абсолютную защиту, а князь — абсолютное подчинение. Равноценный обмен, на мой взгляд, — усмехнулся Ксиль. — Стройте портал, Леарги. Хватит уже разговоров не сегодня. Или я оставлю Дэйра здесь, а сам пойду охотиться у вас во дворце. И бездна с ними, с дипломатическими скандалами. Я жрать хочу, простите за прямоту.

— Но я не могу отпустить с вами своего сына… — начал было Леарги, но князь просто поймал его взгляд и приказал:

— Портал, Леарги. У меня нет настроения спорить, а у вас — сил защищаться.

Маг дернулся — и сник. Отпустил сломанную руку и очертил пальцами в воздухе круг, быстро подергивающийся искрами.

— Благодарю, — предельно вежливо улыбнулся Ксиль и шагнул в портал.

Я — следом.

Леарги провожал нас внимательным взглядом, в котором сквозило позднее раскаяние и вина. Меренэ — задумчивым и опасливым.

Кажется, с наследницей мы еще хлебнем горя.

А дома совершенно ничего не изменилось. Все так же стучали шестеренки в часах, отсчитывая время — всего-то тридцать раз обежала большая стрелка циферблат. На столе была чашка с остывающим чаем и два недоеденных бутерброда.

К Леарги мы сорвались спонтанно, без хитрых планов, без мыслей о будущем… А вернулись другими. Все трое. Связанные узами гораздо более прочными, чем прежде.

— Найта? — негромко окликнул меня Ксиль.

— А? — я с трудом заставила себя отвести взгляд от блестящей пленки на поверхности чая. — Ты что-то говорил?

— Вообще-то да, — улыбнулся князь. — Я пойду в купальню, приведу себя в порядок и его заодно, — он смешно дунул в лоб все еще дрожащему Дэриэллу. Целитель дернулся, словно пытаясь выскользнуть из рук Максимилана, и вновь затих. — Приготовь пока, пожалуйста, какое-нибудь теплое питье — молоко с медом, настой травяной… И достань пару одеял — наше солнце сегодня будет мерзнуть. И еще, — Ксиль замялся. — Этим вечером я не смогу о нем позаботиться. Мне нужно на охоту. Срочно. Боюсь сорваться. Поэтому караулить наше солнце до утра будешь ты. Хорошо?

Я скосила глаза. Дэриэлл выглядел на редкость беззащитно и даже казался меньше ростом. Но мне слишком много было известно о регенах, чтобы чувствовать себя в безопасности рядом с новообращенным шакаи-ар.

Ладно, с «почти» шакаи-ар.

— Найта, разве я бы стал предлагать тебе что-то опасное? — подкупающе улыбнулся Ксиль, заглядывая мне в глаза. Я устыдилась и смущенно потупилась. — Вот и умница, — улыбнулся он довольно. — Не волнуйся, малыш. Тебе нужно будет всего лишь побыть рядом с ним до утра. Отводить с лица пряди, гладить по щеке, шептать всякие глупости… Вроде «все хорошо», «жизнь прекрасна и удивительна» и прочее легкомысленное вранье. Справишься?

Максимилиан был рядом — такой теплый, заботливый и домашний. И Дэйр на его руках — связанный помолвкой со мной и узами крови с ним. Добрый, правильный и ужасно невезучий аллиец, который, без сомнений, заслуживал счастья.

И уж мы-то с Ксилем позаботимся о том, чтобы он его получил.

Забавно — мы как будто дополняли друг друга.

Силле, Найта и Ксиль.

Солнце, ночная тьма и звезда…

Глава 18. За пределы

В доме Дэриэлла царили спокойствие и умиротворение. Даже завывания шквального ветра в саду казались далекими, а потому уютными и музыкальными. В воздухе пахло мятой, имбирем и поджаренным хлебом, а еще — обычное дело в доме целителя — высушенными травами.

Пока Максимилиан отмокал в купальне сам и выполаскивал у Дэйра из волос кровь и пыль, я спустилась в лабораторию и взяла из хранилища согревающий «медовый» сбор для аллийца и остатки «энергетика» для князя. Рука сама потянулась к успокоительным каплям… и отдернулась. Ну, хватит уже на них полагаться. Надо бы научиться справляться со стрессами без помощи лекарств.

Вот Дэриэлл никогда не глотал успокоительное, даже после ссор с Меренэ.

Меренэ…

Я стиснула зубы, вспоминая. Пламя, охватывающее конвульсивно дергающееся тело Рэя, и отрешенное до полного бесчувствия лицо наследницы. Как она сейчас там, порывистая, злая, несгибаемая Кмерна? Оплакивает Рэя или проклинает его? Вернулась на вечеринку, спорит с отцом или переживает горе в одиночестве?

Не знаю наверняка. Даже гадать не хочу. Уверена только в том, что Меренэ не все равно. Кажется, она все-таки любила своего коварного демона и могла бы быть счастлива с ним… Но все закончилось так глупо! Рэй умер, едва не погиб Дэриэлл, Леарги покалечился, сердце наследницы вновь разбито…

Будь это сказка, Древний бы раскаялся, принес свои амбиции в жертву любви Меренэ, а мы все поплакали — и простили бы его в конце концов.

Но, к сожалению, в жизни сказкам не место…

— Найта, а ты уверена, что слезы непорочной девы — обязательный компонент твоего жуткого зелья? — устало рассмеялся князь, укладывая бесчувственного Дэриэлла на диван. Бывший целитель был закутан в полотенца, как в кокон. Снаружи осталось одно лицо — даже мокрые волосы Ксиль обернул тканью. — Или достаточно просто заварить смесь кипяточком, без шаманских плясок и добавления всяких противных ингредиентов?

— Ой! — я поспешно вытерла щеки тыльной стороной руки. Вот ведь расчувствовалась… — Это случайно. Не обращай внимания, просто перенервничала, — улыбка получилась вымученной.

Ксиль со вздохом привлек меня к себе. Кожа у него была теплая, почти горячая — то ли в купальне согрелся, то ли уже на охоту торопился.

— Найта, маленькая моя, — он склонился, утыкаясь носом в мою шею. — Все будет хорошо. Самое плохое уже позади. Что бы нам день не принес — справимся. Мы же сильные? — последние слова он произнес жарким шепотом, касаясь губами кожи. Екнуло сердце, застучал пульс в висках — и Ксиль вдруг отпрянул, зажмуриваясь.

— Что-то не так? — подозрительно отступила я на шаг.

— Все так, но не хотелось бы мне случайно осушить тебя до смерти, — мрачно отшутился князь, усаживаясь рядом с Дэйром. — Обращение отнимает слишком много сил. Боюсь, если сейчас позволю себе расслабиться, нам с бедняжкой Дэйри придется потом скидываться на твои похороны и срочно пускаться в бега, чтобы избежать гнева эстиль Элен.

Я неопределенно хмыкнула и поставила перед Ксилем высокий стакан с мутноватой жидкостью.

— Пей. Немного «энергетика» в лаборатории еще осталось, на тебя хватит. Дэйр тогда перестраховался и сделал несколько порций состава, на всякий случай.

Ксиль с любопытством глянул на меня:

— Что, боишься, что я не вытерплю и наброшусь на тебя?

— Просто стараюсь вести себя разумно и предупреждать возможные негативные последствия, — скопировала я занудно-заумный тон Дэриэлла, исподтишка наблюдая за тем, как князь по глоточку пьет зелье. При этом я чувствовала себя домохозяйкой, которая потчует голодного мужа полуфабрикатами.

Князь расхохотался, чуть не разбрызгав остатки напитка:

— Не беспокойся, «женушка», сейчас я разберусь с твоим фаст-фудом и пойду по ресторанам с экологически чистыми продуктами… А для Дэйра ты чего-нибудь приготовила? — внезапно спросил он. — Не «энергетик», конечно, а просто теплое питье?

— Вот! — я с гордостью продемонстрировала заварочный чайник. — Осталось через ситечко процедить, добавить молока — и можно уже напоить нашего пострадавшего. Только как это сделать? Разбудишь его?

— Это совсем не обязательно, — задумчиво откликнулся Ксиль, переводя взгляд на мирно сопящего на диване Дэйра. — Просто прикажу выпить, и все. Заодно проверим, как работает наша связь. Все-таки Дэриэлл — едва ли не единственный обращенный аллиец за всю историю… Ха, будет теперь сам себя в лаборатории изучать! — развеселился князь. — Ты уже закончила, Найта?

— Да, несу…

— Давай сюда свою кружку. Я сам. Силле, умница, глоточек за папу, глоточек за сестренку… не хочешь? Ну, тогда за князя и за невесту…

Максимилиан шутил и веселился, но я видела, что ему тревожно за Дэйра. С первого раза отдать приказ не получилось — бессознательный аллиец на него просто не отреагировал. Пришлось князю повторить пожелание мысленно. После этого Дэриэлл, не открывая глаза, послушно выпил залпом целую кружку настоя — и снова затих.

Как зомби.

Или кукла.

Меня бросило в дрожь.

— Вот молодец, — пробормотал Ксиль. Ему тоже было не по себе. — А теперь мы тебя, хорошего, отнесем наверх и уложим в постельку… Найта, поднимайся минут через пятнадцать, я его как раз переодену и закутаю. И захвати с собой еще кружку того же самого чая с молоком. Дэйр наверняка захочет пить, когда проснется. И, думаю, лучше для начала предложить ему не кровь, а что-нибудь более привычное, — нервно усмехнулся он. — Впрочем, не беспокойся. Скорее всего, наше солнышко проспит до завтрашнего вечера. А там я уже вернусь и сам за ним присмотрю.

Максимилиан снова поднял Дэйра на руки — легко, как будто тот ничего не весил — и отправился к лестнице. Я посмотрела на это, хихикнула и чуть не вылила отвар мимо горлышка графина. Ксиль, одетый в темное и облегающее, смотрелся гораздо меньше закутанного в десяток полотенец Дэриэлла, хотя фактически в росте отставал не так уж сильно. Впечатление получалось такое, будто маленький черный муравьишка бодро тащит куда-то «куколку».

Интересно, какая «бабочка» выйдет из этого кокона утром?

— Не торопишься ты что-то, — проворчал Ксиль, когда я наконец поднялась наверх.

— Боялась расплескать, — я поставила графин из «самоподогревающегося» сервиза Лиссэ на тумбочку рядом с кроватью. — А то потом опять готовить придется, в лабораторию идти за сбором…

— Не замечал за тобой раньше такого стремления к аккуратности, — скептически фыркнул князь. — Ладно, заступай на дежурство, а я пойду на охоту. Зелье — это, конечно, хорошо, но есть еще эмоциональный голод… Не мучить же вас с Дэйром.

— Не надо, — улыбнулась я. Ксиль в своем репертуаре. — Ой, погоди… а что мне делать-то? Просто сидеть рядом?

— Вроде того, — обернулся князь у двери. — Я и кресло тебе поближе к кровати подвинул. Будешь сидеть лицом к кровати, наблюдать. Если Силле начнет дергаться, или дрожать, или еще чего-нибудь странное — обнимешь его, колыбельную споешь. Шучу, — хмыкнул он. — Просто будь рядом. Держи за руку, если понадобится. В таком состоянии, после обращения и… гм… близкого контакта со мной… с крыльями… В общем, он очень остро чувствует одиночество.

— Поняла, — кивнула я, вспомнив свои ощущения после нечаянного соприкосновения с крыльями Ксиля. Эмпатия — довольно страшная штука. — Просто быть рядом. Хорошо. Это несложно.

Ксиль только усмехнулся таинственно:

— Иногда сложно.

И прикрыл за собой дверь.

А я пригасила лампу, забралась с ногами в кресло, накрывшись пледом, и стала ждать его возвращения. Взгляд, как намагниченный, притягивался к бледному лицу Дэриэлла. Подсохшие волосы тяжелой медовой волной раскинулись по подушкам и свисали с края кровати. Никакой косы на ночь — как и любит Дэйр. Интересно, не жарко ему под тремя одеялами?

Ругая себя за любопытство, я откинула плед и на цыпочках подошла к Дэйру. Помялась немного — и осторожно коснулась рукой его лба.

Горячий. С такой температурой обычно не живут. Это не человеческие смертельные сорок два, и даже не аллийские сорок семь. Градусов шестьдесят, не меньше. Водой такой температуры некоторые сорта чая заваривают. А тут — кровь по жилам…

Кажется, в Дэриэле уже сейчас гораздо больше от шакаи-ар, чем от аллийца. Что же станется с ним потом?

Я наклонилась ниже, всей кожей ощущая жар.

Губы у него были красные, будто искусанные. И — гладкие, как вишневая кожица. Наверное, тоже регены виноваты…

А клыки уже выросли или еще нет?

Я осторожно коснулась пальцем нижней губы — и отдернула руку. По спине мурашки пробежали. В голову полезли всякие ужасы — как Дэйр вдруг открывает глаза — а они не темно-зеленые, а ярко-алые, будто у киношных монстров. Или, не просыпаясь, подается вперед, клыками впиваясь в мою нежную шею… Или притягивает к себе, и…

Золотистые ресницы слабо дрогнули. В ногах образовалась некоторая слабость.

— Найта, ты дура, — четко выговорила я вслух, отсаживаясь обратно в кресло и натягивая плед до самого носа.

Полегчало. И всякая ерунда перестала мерещиться.

Но подушечку пальца еще долго жгло воспоминанием о прикосновении к горячим губам.

Шло время. Меня начало клонить в сон. Неудивительно, после всех волнений. Сначала я пыталась бороться с дремотой — а вдруг понадоблюсь Дэйру? Но веки становились все тяжелее, кресло — все мягче, и вскоре я провалилась в темноту. Естественно, ничего хорошего мне присниться не могло. Демоны, хохочущие белобрысые головы, аллийки с кровожадно сверкающими глазами и липкий мрак наполнили ночные видения.

Абсурдные — но при этом жутко правдоподобные.

Очнувшись от очередного кошмара, я подолгу вглядывалась в полумрак, пытаясь сообразить, реальность это уже или еще нет. Уже под утро мне приснилась Айне, почему-то разбирающая компьютер.

— Э-э, с каких это пор ты записалась в кружок юных техников? — недоуменно поинтересовалась я, присаживаясь рядом с ней на край стола.

Пророчица наградила меня мрачным желтым взглядом.

— Ни с каких. Сон такой просто. Зато я разобралась во всех этих микросхемах… Можно подумать, у тебя сны интереснее, — фыркнула она.

Я пожала плечами.

— Зато жизнь скучать не дает.

Айне загадочно улыбнулась, откладывая в сторону какую-то плату.

— Да уж, только ты расслабишься, и сразу — бах!

— И скоро будет очередное «бах»? — хмыкнула я, всем сердцем надеясь на ответ вроде «лет через сто» или «затосковать успеешь».

— А прямо сейчас, — пророчица склонилась над вскрытым системным блоком. — Бах.

— Что? — вырвалось у меня удивленное…

И сон взорвался оглушительным грохотом, от которого заныл затылок.

Я распахнула глаза, хватая ртом воздух.

Светало. Кресло мое было опрокинуто, плед сполз с колен на плечи. Голова, очевидно, болела не из-за шума, а оттого, что я с размаху треснулась затылком об пол. Интересно, если при таком количестве падений навзничь и столкновений лбом с дверцами холодильника, шкафа и прочими твердыми предметами я так ни разу и не получила сотрясения мозга… Это что, значит — в моей голове пусто? Философский вопрос, однако.

Но в данный момент меня больше всего заботило вовсе не это.

— Дэйр? — неуверенно спросила я у нависшего надо мною аллийца. Руки его упирались в кресло рядом с моей головой. Он был сам на себя непохож: зрачки опалесцировали в темноте, волосы слегка шевелились, будто змеи… Это у Дэриэлла! Милого, домашнего, цивилизованного!

Сейчас этот «цивилизованный аллиец» скалился, обнажая великолепные белоснежные клыки. Классический прикус шакаи-ар. И выражение в глазах… жадное такое. Голодное.

— Дэйри? — на сей раз вышло еще тише и беспомощней.

Он медленно вдохнул, чуть прикрывая золотистые ресницы… и плавно скользнул вниз. Роскошная медовая шевелюра сползла с сиденья кресла, заключая нас в мерцающий шелковый шатер.

— Дэйри… — я изо всех сил старалась унять бешено колотящееся сердце. Сделать это, когда мое лицо и Дэриэлла разделяло всего несколько сантиметров, было невероятно трудно. — А тебе действительно удобно вот так сидеть? Я бы пополам сломалась на твоем месте. Или у шакаи-ар другая степень гибкости позвоночника? Никогда такого за Ксилем не замечала, а ты?

Я болтала, что придется, лишь бы отвлечь его от своей персоны. Но, кажется, у Дэйра были другие планы на меня.

Он порывисто склонился еще ниже… я зажмурилась… и с ужасом почувствовала, как по щеке прошелся горячий влажный язык. Раз, другой — и третий, уже медленнее.

— Ой… — только и смогла придушенно пискнуть я. В голове вертелось одно: значит, по мнению Ксиля, это все входит в понятие «безопасно»?

А потом внезапно ощутила я в мыслях чужое присутствие.

Не князя и не Мэйсона.

Теплое, ласковое, надежное.

«Дэйр?» — растерянно потянулась я к нему.

И почти сразу пришел отклик.

«Нэй?» — потрясенно, почти в ужасе.

Кресло скрипнуло. Жар отдалился. Я решилась открыть глаза и встретилась с крайне смущенным взглядом Дэриэлла. От хищного безумия не осталось и следа.

— Нэй, — выдохнул он, неловко пытаясь слезть с кресла, не придавив при этом меня. — Прости, ради всех богов. Понятия не имею, что на меня нашло.

Я осторожно отвела в сторону золотистую прядь, чуть не попавшую мне в глаза. Беднягу Дэйра, похоже, вся эта ситуация смущала еще больше, чем меня.

— Ну, думаю, что ничего страшного не произошло, так ведь? — робко предположила я.

— Вот и я думаю — ничего страшного, — рассмеялась темнота у дверей голосом князя. — Кстати, ребята, а что именно случилось? Сцена выглядит весьма и весьма… многообещающей.

«Убью», — пронеслась мысль, и я даже не поняла, кому она принадлежала, мне или Дэйру.

— Попробуйте, — фыркнул князь, зажигая свет. От неожиданности я зажмурилась и дернулась вбок. Неустойчивая конструкция из меня, аллийца и кресла развалилась на составные части. Меньше всего повезло бедняге Дэйру, у которого щиколотки лежали на кровати. Стукнуться лбом о паркет… думаю, это не слишком приятно.

— Максимилиан, зараза, — глухо прошипел Силле, усаживаясь на полу. — Ты специально это подстроил! — он с ненавистью глянул на князя, потирая ссадину на лбу.

— Я? — очень ненатурально удивился Ксиль, усаживаясь на пол рядом с нами. — Да я бы никогда, ни за что… — он невинно сложил руки в замок, вертя большими пальцами одним вокруг другого. — Ну, может, совсем немного поспособствовал, — блеснули из-под челки хитрющие синие глаза.

У Дэйра стало такое выражение лица, что я всерьез испугалась за сохранность жизни непутевого князя.

— Что значит — «поспособствовал»? — очень ласково поинтересовался Дэриэлл. — И почему я так странно себя чувствую? Ты ничего не хочешь мне рассказать… мой князь?

Последние слова он произнес полувопросительно — словно ощущая нечто, чему не знал названия.

— Ну, я предполагал, чем закончится дело, если ты проснешься в мое отсутствие, — признался Ксиль без малейших угрызений совести. — Но, честно говоря, не ожидал застать такую картину, — он блаженно зажмурился и затянул проникновенно: — Юная дева, сморенная сном… коварный убийца, переползающий с кровати на кресло, но путающийся ногами в одеяле… гениальное решение опереться руками на спинку… грохот падения… юная дева чуть не становится жертвой… — Ксиль уже всхлипывал от смеха. — И — кульминация — в последний момент явление отважного героя, который приводит в чувство несостоявшегося убийцу, позволив ему ощутить страх девы! Вот так все и закончилось, — добавил он совершенно спокойно, будто и не захлебывался хохотом всего полминуты назад.

— Прекрати, — попросила я, невольно улыбаясь. В пересказе князя все случившееся уже никак не тянуло на трагедию. Хотя Дэйру, кажется, было вовсе не смешно. — Тоже мне, тему для шуток нашел.

— Как скажешь, — пожал плечами Ксиль. — Но этот момент, — невозмутимо продолжил он, косясь на закаменевшего Дэриэлла, — навсегда останется в моей памяти. Таких своеобразных попыток соблазнить я еще не видел!

— Это было не соблазнение, — резко возразил Дэйр, выдыхая в тщетной попытке успокоиться — Это было…

Он замялся. Ксиль многозначительно ухмыльнулся.

— Это было… Что это было, dess?! — он стремительно метнулся к князю, хватая его за шиворот.

Так быстро — я едва успела осознать.

— Эй, эй, полегче, дружок, — Максимилиан медленно склонил голову набок. — Отпусти, — с губ его исчезла улыбка.

— Ты не смеешь мне прика…

— Отпусти. Сядь рядом и слушай меня.

Дэйр сжал воротник еще сильнее — и вдруг обмяк, опустился обратно на пол с совершенно потерянным видом.

— Кто я? — прошептали побелевшие губы. В этих двух словах было столько боли, что даже ее далекий отголосок заставил мое сердце сжаться. — Что ты сделал со мной, Ксиль?

Максимилиан протянул руку, властно и ласково в то же время. Когтистые пальцы зарылись шелковое золото волос — на сей раз с полным на это правом. Князь. Хозяин и защитник. Ближе, чем брат, больше, чем друг.

— Ты — Дэриэлл эм-Ллиамат, — твердо произнес он. — Как и прежде. Целитель… не спорь, потеря дара — это временно. Целитель, лучший друг Найты и самое доброе и прекрасное существо из всех, что я видел, а я видел многих. Но сейчас ты немного изменен. Степень… изменения … будет зависеть только от тебя. Захочешь — со временем переродишься в шакаи-ар. Я помогу пройти тебе этот путь до конца. А можешь остановиться, — его голос смягчился. — И тогда ты станешь прежним. Почти.

Дэриэлл опустил голову, уходя от прикосновения. Мягкие пряди занавесили лицо, скрывая выражение глаз. Только бледные губы кривились болезненно.

— Почти? — горько усмехнулся он. — И что это значит? Насколько я изменился?

— Ты остался таким же, — робко вякнула я, но меня и взглядом не удостоили. Слишком маленькая и неопытная, чтобы утешать древних и мудрых, попавших в силки депрессии.

— Эй, — улыбнулся Ксиль и вновь потянулся к Дэриэллу, отводя с лица волосы. — Посмотри на меня. Быть шакаи-ар — это не приговор. Многие готовы душу продать за возможность стать хотя бы обращенным. А ты — рожденный, благодарение регенам в крови твоих предков. Эмпатия и телепатия, регенерация, скорость и сила — все это лишь малая часть новых возможностей. Когда к рукам вернется чувствительность, ты будешь лучшим целителем, какого видел свет.

Дэриэлла эта речь нисколько не впечатлила.

— Я и так лучший — из целителей современности. Этого достаточно для моего эго. Прекрати держать меня за ребенка, — зло прошипел он, сверкая по-кошачьи зелеными глазами. — Думаешь, стоит поманить меня конфеткой, я сразу забуду о поводке со строгим ошейником? Любой шакаи-ар, у которого уровень выше, может приказать мне что угодно — и я не смогу не подчиниться. Как тебе сейчас. Даже думать о непокорности отвратительно… Хорошенький размен — жизнь на свободу. Что молчишь? Разве не так?

Мне очень хотелось придвинуться ближе, обнять Дэйра, утыкаясь лицом в выцветшую от стирок футболку, провести рукой по напряженной спине, сказать что-то доброе и нужное… Но я не решалась даже пошевелиться.

— Ты все неправильно понимаешь! — горячо откликнулся Ксиль, вскидывая голову. — Эта «власть» дается не для приказов, а для защиты! Если уж князь берет на себя смелость отнять у кого-то свободу выбора, он должен предложить взамен нечто равноценное. Свое покровительство, абсолютную защиту и верность. Сначала умирает князь, и только потом — его кланники. Поэтому-то приказывать может только сильнейший — право влечет за собой долг. В твоем случае, — произнес он чуть тише, — узами связаны только мы. Слишком мало регенов, слишком велико влияние свободной аллийской крови… Но есть в тебе и моя кровь, — голос упал до шепота. Черные когти царапнули расслабленную ладонь Дэриэлла — несильно, но собственнически.

— Значит, я теперь твой… кланник? — обреченный вздох. — Неужели не было другого выхода?

— Нет, — твердо ответил Максимилиан, но даже я почувствовала, что он соврал. — Если бы я был чуть-чуть порасторопней и уберег бы тебя от ранения, или рядом оказался бы целитель, все сложилось бы иначе. Но чего теперь гадать?

Последнее слово камнем упало в тишину. Равнодушную, ледяную… За окном — белое безмолвие, и, казалось, такой же холод выморозил сердце.

— Лучше бы я умер, — тихо сказал Дэйр. — У всех было бы гораздо меньше проблем.

— Не смей так говорить! — взвилась я и, не выдержав, все-таки обняла его, крепко-крепко прижала к себе. — Это ужасно!

Горячая кожа под моей щекой пахла сухими травами и ночным ветром — чужой аромат. Не принадлежащий Дэриэллу. Неправильный. Но такой влекущий…

На глазах выступили злые, непрошеные слезы.

— Нэй, глупенькая, — Дэриэлл ласково и растерянно провел рукой по моей растрепанной макушке. — Ты такая молодая, поэтому и не понимаешь. А я прожил уже почти восемь тысяч лет. Едва ли в Пределах наберется сотня-другая аллийцев, перешагнувших такой рубеж. Восемьдесят веков… больше, чем история цивилизованного человечества. Может, следовало бы на этом остановиться?

— Нет! — прерывисто выдохнула я. Кислорода не хватало, и легкие жгло.

— Леарги вообще тысяча веков, — дипломатично заметил Ксиль. — И что-то он не торопится рассыпаться в пыль. С демоном так сцепился — и самая горячая молодежь обзавидуется, — наглые пальцы дернули меня за ухо. — Правда, молодежь?

— Я не Леарги, — ровно возразил Дэйри. — Он в первую очередь — правитель. От его благополучия слишком многие зависят. А я, утратив дар целителя, утратил и право на существование, превратившись в угрозу трону — для Меренэ, в обузу — для вас. Бельмо на глазу благородного аллийского общества.

— Обузу? — рассмеялся Ксиль, игнорируя остальные «пунктики» Дэриэлла. — Ну ты даешь. Думаешь, я стал бы рисковать и обращать кого-то, кто мне безразличен? Глупости. Ведь существовал риск — и не маленький — что ты в процессе свихнешься, и это шарахнет по мне отдачей. Да и силы после схватки были на исходе. Ну, уж нет, дружок, — он решительно встал и легко вздернул нас на ноги. — Хватит трепать нервы и себе, и нам. Погрустил — и хватит. Все течет, все меняется, как говорится… Привыкнешь. Кстати, о текущем — Найта, любовь моя, перестань разводить сырость. Все не так плохо, поверь. А наше депрессивное солнце попсихует и перестанет, — он заговорщически подмигнул мне. — Вот как узнает, что у него есть вполне законный повод попить моей кровушки — гарантирую, настроение поднимется моментально.

Дэйр нахмурился и осторожно отцепил пальцы князя от своей футболки.

— Не думаю, что моментально.

— Но ведь поднимется? — с непробиваемым оптимизмом подмигнул ему Максимилиан. — Подумай, разве ты упустишь такой повод отомстить мне за все и сразу?

— Ни за что, — хмыкнул Дэриэлл, наконец-то становясь похожим на прежнего себя. — К тому же это будет весьма любопытный эксперимент. А уж какие просторы открывает исследование шакаи-ар с преимущественной долей аллийской крови… — взгляд его подернулся мечтательной дымкой. — К слову, о крови, — спохватился Дэйр. — В том, чтобы быть шакаи-ар, есть два огромных минуса — голод и кровавое безумие. Не хотелось бы мне превратиться в спятившего маньяка, — его передернуло.

А мне почему-то вспомнилось, как опасно и хищно светились в темноте зеленые глаза… Как горячо пылала кожа… и это чувство мурашек по спине и сладкого бессилия… И подумалось: иногда я не против видеть Дэйра слегка голодным.

Лицо бросило в жар.

Я потерла щеки, заливаясь краской. Вечно в голову лезет всякий бред.

Максимилиан одарил меня до отвращения понимающим взглядом. Телепат, чтоб его.

Постойте. Но ведь Дэйр сейчас тоже…

Ой, мама… Пойду-ка я отсюда подальше.

— Ты куда это? — иронично поинтересовался Ксиль, сцапывая меня и притягивая к себе. — Как будто раньше твои мысли не читали. Или ты боишься, что объект твоего восхищения отнесется к твоим восторгам с юмором?

Я замялась. На Дэриэлла смотреть было страшновато.

— Ну, это другое дело… или ты, или Тантаэ, или всякие посторонние шакаи-ар… а Дэйр — это Дэйр, — совершенно непонятно даже для себя пояснила я.

Ксиль с коротким смешком чмокнул меня в макушку.

— Глупенькая. Пока Силле свои способности освоит, не один год пройдет. Я начал кое-что в телепатии понимать уже после кровавого безумия, так что не переживай, успеешь привыкнуть к мысли, что твоя голова без ментального щита — это проходной двор… Кстати, о кровавом безумии, — он поднял глаза на замершего Дэриэлла. — Не думаю, что тебе грозит что-то подобное. «Безумие» — это, вообще-то, результат лавинообразного нарастания количества регенов в крови, а у тебя они практически не возобновляются. Что же касается голода… Как себя чувствуешь сейчас? — коварно поинтересовался князь. — Не хочется запустить зубки в шейку Найты или мою, скажем?

Дэриэлл задумчиво скользнул по мне взглядом — я поежилась — и задержался на горле князя.

— Как тебе сказать, Ксиль… Причина, по которой мне тебя хочется покусать, кажется, кроется совсем не в чувстве голода, а… как бы это выразить поточнее? Гм… В том, что ты… нахальная язва? Не так… эгоистичная зараза? — Дэйр с сожалением качнул головой. — Нет, все не то… м-м-м… Потому что ты — Ксиль? — светски улыбнулся он.

— Шутишь — значит, все в порядке, — ничуть не обиделся князь. — Значит, вопрос исчер… — он осекся и растерянно оглянулся назад. — Звенит что-то.

Дэйр вскинулся.

— Где?

— В коридоре, похоже. Как будто стекло дребезжит.

— Это зеркало, — Дэйр метнулся к шкафу, вытащил первую попавшуюся рубашку и накинул поверх вылинявшей футболки. — Совсем забыл. До меня сложно добраться, если контакт идет с незнакомого зеркала. Пришлось поставить защиту лет двести назад, — пояснял он, быстро застегивая пуговицы. — Бегом. Нэй, одерни свитер, у тебя живот голый торчит.

— Ничего не торчит, — обижено поправила его я, но свитер все-таки одернула. Между прочим, это из-за Дэйра же одежда и в беспорядке.

— Конечно-конечно. Ты самая худенькая из нас, хоть силком откармливай, — серьезно кивнул Дэйр и выскользнул из комнаты.

Я так и осталась стоять столбом. Потом задрала обратно свитер и уставилась на талию. Брюки я ношу сорок четвертого размера, ну, иногда только сорок второго. Вроде не кожа да кости.

— Я ведь не тощая или это был сарказм? — в пространство поинтересовалась я.

Ксиль улыбнулся:

— Только не вздумай заболеть этой жуткой девчачьей болезнью «похудею и поправлюсь, а сама себе не нравлюсь». Идем, Найта.

Он вдруг стремительно наклонился и чмокнул меня в живот. Я взвизгнула и резко натянула свитер вниз, чуть ли не до колен. Князь расхохотался, подмигнул — и устремился за Дэйром.

— Подожди! — спохватилась я, влезая в тапочки и выбегая в коридор.

До зеркала, конечно, мне удалось добраться только с опозданием, когда связь давно уже была налажена. Максимилиан и Дэриэлл стояли и хмуро переглядывались. По блестящей поверхности то и дело проходила рябь, но в побеспокоившей нас в такой ранний час особе я сразу признала Лиссэ. Тетушка была встревожена и выглядела так, будто никак не могла отдышаться.

— Нэй! — воскликнула она, едва завидев меня. — Нэй, случилось невероятное! Леарги отрекся!

Я застыла, словно врезалась в стену. Звенья мыслей потянулись друг за другом, выстраиваясь в логическую цепочку.

Леарги отрекся… значит, власть над Пределами теперь принадлежит…

— Нэй, теперь Повелительница — Меренэ!

Меренэ.

Ненавидящая Дэйра.

Лишь вчера потерявшая возлюбленного…

Боги, что же теперь будет?

Помехи по зеркалу шли уже почти сплошняком.

— Где ты сейчас? — быстро спросил Дэриэлл. — Почему связь такая плохая?

— Во дворце, — откликнулась Лиссэ. Из-за хрипов и шума слова скорее угадывались, чем слышались. — Слухи об отречении бродили с самого бала в честь юбилея Меренэ. А сегодня на рассвете был созван малый совет, на котором Леарги отрекся от трона. «Я устал, пора уступить престол наследнице…»

Окончание фразы утонуло в скрежете, а зеркальная поверхность потемнела. Дэйр поморщился и пнул раму.

Изображение прояснилось.

— …как услышала об этом, решила сразу тебе сообщить, — тетушка, кажется, даже не поняла, что связь прерывалась. — Во дворце говорят о том, что второму претенденту на трон — это ты, Дэйри — в Пределах не место, тем более после того, как имя любовника Меренэ связали с покушением на целителя. Будь осторожней, золотце мое, — неловко закончила Лиссэ и обернулась куда-то через плечо. — Тарги, я уже иду, не переживай! — и снова обратилась к нам, немного виновато: — Не могу разговаривать больше. Тарги и так сделал мне большое одолжение, позволив воспользоваться своим зеркалом. Удачи и до встречи!

По глянцевой поверхности заскользили белесые электрические разряды, а потом зеркало потемнело и отразило наши удивленно-задумчивые физиономии.

— Что делать будем? — тихо спросила я, пытаясь переварить новость. Пределы без Леарги — это не укладывалось в голове. Он был ровесником нового аллийского государства, восставшего из пепла после войны. Сначала — символом надежды. Позже, спустя столетия — постоянства и надежности. Что же будет теперь?

— Что делать? Ждать, — Ксиль запустил пальцы в мои и без того разлохмаченные волосы, откидывая с лица челку. — А что еще остается? Пределам нужны перемены, — он переглянулся с поскучневшим Дэйром. — Возможно, новая эпоха — развития, процветания. Хватит уже топтаться на одном месте, пользуясь довоенными разработками.

— Думаешь, моя сестренка займется науками? — скептически выгнул бровь Дэриэлл. — Сомневаюсь. Но она может открыть доступ в Пределы людям и шакаи-ар, а это уже будет означать выход из застоя. Меренэ станет хорошей правительницей. Вкладывать в работу всю душу — в крови Ллиамат, — усмехнулся он. — Да уж, ну и утро…

— Поразмышляем об этом потом, — робко предложила я, глядя на мрачных друзей. — Может, сейчас лучше кофе сварить?

— Самая здравая идея за все утро, — князь наклонился и шутливо дунул мне в ухо. — Ты как, Силле? За или против?

— За, разумеется. Если только кофе не повлияет на мое нервное состояние. Кстати, Ксиль, а что насчет сопротивляемости ядам? Пределы расширились? Я давно хотел спросить…

Спускаясь вниз следом за своими мальчиками, погрузившимися в обсуждение новых возможностей Дэриэлла, я думала о том, как быстро летит время. Меньше месяца назад мы с Максимилианом прибыли в Кентал Савал. А еще осенью я и не надеялась увидеть князя еще хоть раз в жизни… И даже в самом сладком сне не могло мне привидеться, что Ксиль и Дэйр подружатся.

— …невыносимый, избалованный, неуравновешенный шакаркий маньяк!

— Ну-ну, дружочек мой, остынь. Ты теперь тоже в некотором роде «шакарский маньяк»…

Хм. С «друзьями» я, кажется, погорячилась. Правда, теперь им волей-неволей придется стать терпимее и искренней — Дэриэлл будет какое-то время зависеть от Максимилиана. А уязвимость либо рушит отношения до основания, либо делает их крепче, чем что-либо иное.

— Отпусти мои волосы, немедленно! Я не калека и сам прекрасно справляюсь с плетением косы! К тому же чувствительности они еще не потеряли, и я прекрасно ощущаю каждое прикосновение, без чего прекрасно бы обошелся!

— Эй, ты же не лишишь меня такого удовольствия? Ну, Силле, ну, пожалуйста, — жалобно.

— Отцепись уже! Иди, поприставай к кому-нибудь другому!

— К Найте? — задумчиво.

Пауза.

— Ну, если уж так неймется, можешь заплести. Только волосы не дергай. И прекрати уже ухмыляться!

— Как скажешь, Силле, как скажешь.

Я улыбнулась.

Думаю, у этой дружбы неплохое будущее.

К вечеру стало ясно, что никакие опасности со стороны новой правительницы Дэйру не грозят. Не спешили являться по его душу молчаливые аллийцы с ледяными глазами, дабы устранить досадную помеху власти. После заката зеркало вновь требовательно задребезжало — Лиссэ спешила порадовать нас последними новостями. Ожидая в неизвестности, я поняла, что меня безумно раздражает местная система передачи информации. Никакого телевидения или радио, даже газет нет. Все указы повелителя рассылаются главам Домов, а уж те зачитывают их на семейных собраниях. Изгои или одиночки, вроде Дэйра с Лиссэ, выясняют все самостоятельно.

Свихнуться можно. Неудивительно, что аллийцы до сих пор не продвигаются в развитии. Надеюсь, что Меренэ введет если не телевидение, то хотя бы газеты. В Академии, к слову, работает радио, а в общих гостиных установлены плазменные панели, чтобы ученики не чувствовали себя оторванными от мира информации.

— Столица бурлит, — эмоционально обрисовывала Лиссэ ситуацию. На заднем плане маячил какой-то аллиец с длинными фиолетовыми волосами — крашеными, таких даже у Старших не бывает — и с книжкой в руках. Наверное, тот самый Тарги. — Кое-кто из аристократов пробовал затеять волнения, но это дело на корню срезали. А сколько новых назначений! Знаешь, кто у нас теперь отвечает за внутреннюю безопасность?

— Мэйон с Лайре? Ну, из дома Тэннаке? — предположил Дэриэлл, а я смутно вспомнила братьев с бело-серебристыми волосами. Тех, которым Меренэ поручала подготовку к балу и с которых спрашивала за упущенный из виду опасный артефакт.

— А вот и мимо, — всплеснула руками аллийка. — Эти остались на прежних должностях, а главным по безопасности стал какой-то неизвестный маг. Кажется, Гилеар или что-то в этом духе… Его видели только мельком, неизвестно даже, из какого он дома. Внешность, говорят, самая заурядная, даже в памяти не откладывается. А Дом Иллават теперь в опале — хотя они отреклись от Найнэ, но лаборатории во дворце глава семейства лишился. Мне назначено явиться пред светлые очи повелительницы завтра — и боюсь, как бы в торговле не начали вставлять палки в колеса. Новые налоги и все такое… Ты понимаешь. А я только-только заключила выгодный контракт с магами… А у вас-то как? Тихо? — спохватилась Лиссэ. — Что-то ты бледноват, Дэйри… Не высыпаешься? Или ешь плохо?

У нас с Ксилем этот вопрос вызвал неудержимый приступ хихиканья. Дэриэлл наградил нас терпеливым и вдумчивым взглядом.

— Я в порядке, Лиссэ, и Нэй тоже. А князю ничего не сделается, — кивнул он на Ксиля. — Как ни странно, у нас в последнее время появилось много общих тем.

— С Максимилианом? — поразилась Лиссэ и сердито мотнула головой. Звякнули длинные серебряные сережки-листики. — Ушам своим не верю. Конечно, благодарность — дело хорошее, — смягчилась тетушка, вспомнив о героическом спасении Дэйра из лап нежити. — Но не перегибай палку. Этому князю палец в рот не клади!

— Укушу, — серьезно подтвердил Ксиль и вдруг щелкнул зубами прямо у Дэйрова уха.

Тот и бровью не повел.

— Вот видишь, Лиссэ, все в пределах нормы. Будем ждать новостей завтра, — добавил он, сжалившись над аллийцем с фиолетовыми волосами, который последние минуты, уже не скрывая нетерпения, листал книжку, как придется, и бросал на тетушку красноречивые взгляды. — У тебя, наверное, большие планы на вечер.

— Планы? — Лиссэ обернулась и поймала полный надежды взгляд аллийца. — Да, мы хотели обсудить с Тарги кое-что касательно поставок тканей… То есть он хотел. Тогда завтра свяжемся, Дэйри, и не забудь наконец внести это зеркало в список разрешенных! Или я своими вызовами тебе все настройки собью, — улыбнулась тетушка. — Всего доброго!

— До завтра!

После этого мы вернулись к прерванным занятиям. Я — к готовке, Дэриэлл — к чтению какого-то фолианта о свойствах шакарской крови, а Ксиль — доведению до нервного тика то Дэйра, то меня.

Появление в этом маленьком раю Меренэ было как грозовой разряд. Да и внешне голубые искорки телепортации чем-то напоминали молнии.

— Ой! — я выронила ложку, которой помешивала грибной соус. На полу появились некрасивые коричневые пятна. — Вы? То есть Повелительница…

— Можно просто Меренэ, как и раньше, — красноволосая аллийка устало опустилась на диван. — Меня от этих церемоний уже тошнит. Жалею, что уговорила Леарги передать мне власть официально… Раньше все формальности он брал на себя, а теперь приходится выкручиваться самой. Выкручиваться — правильное слово? — немного нервно улыбнулась она, глядя на меня, я, привыкшая за месяц к звучанию аллийской речи, только сейчас сообразила, что говорит Меренэ на моем родном языке. Почти без акцента, к слову, лишь слегка запинаясь на «ч» и «щ».

— Правильное, — растерянно кивнула я. — Ой, то есть, конечно, это неправильно, что вам приходится так тяжело… Простите, — смутилась я и наклонилась за ложкой.

Конечно, Меренэ не поменялась внутренне. Но отчего-то понимание того, что передо мной сидит не просто условная наследница, а властительница всех окрестных земель, заставляло дергаться и говорить глупости. Даже с Леарги такого напряга не было.

Впрочем, с Повелителем общаться в Дэриэллевой кухне мне не приходилось.

— Ничего, привыкну, — буркнула она. — Деловая сторона вопроса гораздо сложнее формальной. Знали бы вы, сколько приходится работать с документами и цифрами! Я и казначей, и министр иностранных дел, и главный судья в одном лице, так еще теперь придется и куклу на приемах изображать.

— Мер, ты пришла сюда пожаловаться? Добрый вечер, сестренка, — со вздохом вступил в разговор Дэриэлл. — Решила похвастаться новым достижением? Поздравляю. Присягу принесу на общих основаниях, ты не возражаешь? И куда делся Леарги? Никто о нем не слышал после отречения.

— Нашел себе новое занятие по вкусу, — отмахнулась Меренэ. — А официально — отбыл в загородную резиденцию для отдыха от трудов на благо Пределов. Но сейчас не об этом. По поводу твоей присяги… — аллийка выглядела почти неуверенно. Но потом вздохнула, взяла себя в руки и произнесла, решительно прищурившись: — Ты должен покинуть пределы, Дэйр. У тебя три дня. Присяга не требуется.

У Дэриэлла лицо посерело. Если бы Ксиль не вынул вовремя книгу из ослабевших пальцев, то разлетелись бы сейчас листки из нее по полу…

— Это… изгнание?

— Нет, — отвела взгляд Меренэ. — Официально — нет. Ты просто уедешь в путешествие, пока все не успокоится. Смена власти никогда не проходит гладко, даже добровольная. А я собираюсь провести весьма спорные реформы… в общем, претендент на трон мне под носом не нужен, уж извини. Если не согласишься на этот вариант — придется действовать… более жестко. Прости, но когда на кону стабильность общества, как-то не до родственных чувств, — добавила она цинично.

— Я понимаю, — кивнул Дэйр медленно, будто заледенев. В глазах его плескался чистый шок. — Так ты говоришь, три дня? А как же лаборатория? А мои исследования?

— Отложишь пока, — неопределенно пожала она плечами. — Через несколько лет вернешься. Впрочем, если у тебя есть, куда переехать с лабораторией вне Пределов, то я выделю магов, которые перевезут оборудование. Или дело не в нем?

Дэриэлл неловко поднялся, складывая плед в кресло. Подошел к плите, погасил огонь под кастрюлькой с соусом и накрыл крышкой.

— Я жил здесь почти восемь тысяч лет, Мер. Как ты думаешь, в чем дело?

— Иногда приходится менять что-то в жизни, — улыбнулась аллийка уголками губ. — Дом, разумеется, останется за тобой. Можешь вернуться на то же место, когда все успокоится. Мне не доставляет удовольствия тебя мучить, но государственные интересы…

— Государственные интересы?! — Дэйр резко развернулся. Верхняя губа по-звериному приподнялась, обнажая острые клыки. — Ты всю жизнь хотела выставить меня из Пределов, а теперь ухватилась за первый повод! Поздравляю, Мер! Конечно, Рэй обидел маленькую наследницу — надо отомстить за это всему миру! И начать с ненавистного брата!

— Не смей вспоминать о Рэе! — рявкнула в ответ Меренэ, заводясь с пол-оборота. — Ты ничего не понимаешь! Вечно копаешься в своей лаборатории, весь в белом, целитель-недотрога! И такой благородный — ни слова никогда в ответ, ни интрижку на стороне завести! Да меня от тебя тошнит! Что ты вообще знаешь о жизни? Да ничего! Я три тысячи лет пытаюсь в одиночку вытянуть Пределы из той дыры, в которую они угодили, а ты не понимаешь, что все мои усилия могут рухнуть из-за одного-единственного упрямца, который не хочет пойти навстречу и убрать свою задницу из поля зрения заговорщиков! Да, Дэйр, не хмурься, есть во дворце и такие, и мои люди сейчас работают, чтобы вывести их на чистую воду! А ты…

— Я уеду, — бросил Дэриэлл, отворачиваясь. — Можешь не беспокоиться. Трех дней вполне хватит на сборы. Дом и лабораторию я завещаю Лиссэ Ашель Эльнеке, документы об отказе будут готовы завтра. И только попробуй отобрать у нее мой дом, Мер.

— Больно надо, — фыркнула она, понемногу успокаиваясь. — Спасибо за понимание, братишка. Пойду-ка я, пока твоя равейна не утопила меня в слезах. Вон, уже глаза на мокром месте.

Я поднесла руку к щеке и с удивлением ощутила горячие капли.

— Сейчас… умоюсь, — я опрометью выскочила из кухни, зажимая в руке бесполезную ложку.

Было жалко Дэйра. И себя тоже. Жалко этого сада с яблонями, в который вряд ли когда-нибудь вернусь. И маленькой комнаты с замерзшим окном. И беспорядочно петляющей тропинки от дома Дэриэлла до Лиссэ.

Мне тяжело… А каково тогда ему, моему аллийцу?

Три дня — чтобы проститься с домом, с Кентал Савал, собрать вещи и уехать в незнакомый, быстро изменяющийся мир. Туда, за Пределы.

Сумеет ли он выдержать это?

— Эй, малыш, — Ксиль присел рядом, утыкаясь носом в ямку за ухом — тепло и немного щекотно. — Не плачь, — рука ласково прошлась по волосам, по скулам, по губам — успокаивая, снимая соленые капли. — Дэйр нормально это принял. Ему самому тяжело находиться в доме, где все напоминает о даре целителя. Силле переезд только на пользу пойдет. Поверь мне.

— А где он будет жить? — я уже не всхлипывала, только прерывисто дышала.

— Сначала погостит в резиденции шакаи-ар в Зеленом. Потом — переедет в мой клан, если не найдет до того времени себе местечко по вкусу. У меня куча знакомых в разных городах. Можно будет поискать домик на побережье. У самого моря, у золотых песков. Поедем туда втроем, а, Найта? — улыбнулся он — кажется, прямо в сердце.

— Поедем, — выдохнула я. Представила домик, пляж…

И неожиданно для себя хихикнула.

Два шакаи-ар и одна мрачная равейна где-нибудь на тропическом острове — это бред сумасшедшего. Нам больше подойдет какой-нибудь готический замок в горах или вроде того…

…знала бы я тогда, как недалеко была от истины…

Отступление пятое. Предельная тяжесть

Безупречная память — величайшее зло, как утверждают философские трактаты. Леарги раньше не верил в это. Пасынок Первой войны, каждый мирный день он встречал с жадным нетерпением, как скиталец, который вышел из жаркой пустыни к озеру. Леарги не жил — упивался жизнью, а излишки-воспоминания пропитывали его сознание, словно вода — многослойные пропыленные одежды.

Когда они пропитались насквозь, то начали тянуть его ко дну.

И сейчас Повелитель уже не упивается — захлебывается новыми впечатлениями и тонет. Воспоминания наслаиваются одно на другое, и не различить, что было когда-то, а что пока только есть.

Дэриэлл, его сын, его кровь. Он похож других, ныне мертвых, сама память о которых уже истлела. Зеленоглазый, дерзкий и свободный — слишком свободный, чтобы взвалить на себя ношу правления. А значит — бесполезный, особенно теперь, когда целительский дар загублен.

Однако разве не приносящий пользы — ненужный?

Дороже всех не те цветы, что добавляют в зелье, А те, которым только ночь цвести, И по утру завянуть — От жадных взглядов и скупых лучей.

Леарги шепчет древние стихи и уже не понимает, любит ли он в Дэриэлле всех не доживших до этой ночи сыновей, свою собственную мечту о свободе или все-таки самого Дэриэлла. Но это не имеет значения. Леарги готов спасти их всех. Пожалуй, это единственное, что остается пока еще в нем подлинного, живого, горячего — желание защищать Пределы и детей их любой ценой. Все остальные чувства давно уже размылись, растворились в воспоминаниях…

Даже если за эту защиту он будет проклят.

— Меренэ.

— Да, отец.

— Ты понимаешь, что Дэриэллу теперь будет всегда грозить опасность, даже в Кентал Савал?

— Да, — Меренэ, его дочь, плоть от плоти его. Такая же вспыльчивая и яркая, когда есть кому смотреть на нее, но спокойная и сдержанная наедине с ним. Единственная, кто готов разделить с Леарги невыносимый груз воспоминаний и ответственности за Пределы. — Он обречен стать шакаи-ар. Князь так просто его не отпустит. А шакаи-ар не место в пределах — пока.

— Попроси его уехать.

— Он не послушает.

— Найди повод.

Она молчит. А Леарги едва не вздрагивает от накатившего ощущения бесконечного повторения — эти разговоры уже были, были! Только не с ней и не о нем.

С другими и о других.

— Хорошо, отец. Я подумаю. Но мне бы не хотелось, чтобы Дэриэлл ненавидел меня больше, чем сейчас.

О, да. Дэриэлл умеет еще ненавидеть — и любить, и бояться, и отчаиваться, и радоваться, и упиваться этим миром, как в юности… Единственный из семьи Ллиамат, кто пока еще жив.

— И еще, Меренэ. Завтра ты взойдешь на престол, как и хотела.

Она не может сдержать изумленного вздоха — кажется, есть еще искры чувства в пышном слое холодного пепла ее воспоминаний.

— Я… благодарю за оказанную честь. Но почему сейчас?

Воспоминаний становится все больше, с каждым рассветом, с каждым ударом сердца. Леарги с бесконечно усталым спокойствием ждет забвения или хотя бы смерти — но не может себе позволить этого. Кто-то должен хранить Пределы… и детей их. Да.

А если нет сил жить и права умереть, то у Повелителя остается только один путь — за пределы возможного.

И Леарги ступит на него.

— Просто пришло время, Меренэ. Вот и всё…

То, что не под силу самым сильным из Старших, легко совершают Вечные.

Оглавление

Софья Ролдугина . Тонкий мир 

  Вместо предисловия. Неплохо повеселились

  Глава 1. Попытайся еще раз

  Глава 2. Спящий красавец, или Источник неприятностей

  Отступление первое. Своими руками

  Глава 3. Передышка

  Глава 4. Визит невежливости

  Глава 5. Горячая встреча, теплая компания и остывший чай

  Глава 6. Всемирный заговор и личное счастье

  Глава 7. Жуткий денек

  Глава 8. Взаимодействие противоположностей

  Отступление второе. То, что Найта не видела

  Глава 9. Проблемное утро

  Глава 10. Хоть смейся, хоть плачь

  Глава 11. Солнце тоже звезда

  Глава 12. Еще порцию?

  Отступление третье. Пока Найта была в отключке

  Глава 13. Милые бранятся…

  Глава 14. Танцы над пропастью

  Глава 15. Страшные сны

  Отступление четвертое. Пока Найта спала, или Темной-претемной ночью

  Глава 16. Кто не рискует …

  Глава 17. Вьюга и кровь

  Глава 18. За пределы

  Отступление пятое. Предельная тяжесть

Реклама на сайте